‚асилий ‘еменович ѓроссман. ‘икстинскаЯ мадонна

Ћцените этот текст:
‚асилий ‘еменович ѓроссман. ‘икстинскаЯ мадонна

----------------------------------------------------------------------------
    Date:  июль 2002
    €зд:   ѓроссман ‚.‘. Ќесколько печальных дней, Њ., "‘овременник", 1989
    OCR:   Ђдаменко ‚италий (adamenko77@mail.ru)
----------------------------------------------------------------------------


‘икстинскаЯ мадонна

1

  Џобедоносные войска  ‘оветской Ђрмии,  разбив и уничтожив армию фашистской
ѓермании,  вывезли в Њоскву картины „резденской галереи.  ‚  Њоскве  картины
хранились взаперти около десЯти лет.
  ‚есной 1955 года ‘оветское правительство решило вернуть картины в „резден.
Џеред  тем  как  отправить  картины обратно в ѓерманию,  было решено открыть
девЯностодневный доступ к ним.
  € вот  холодным  утром 30 маЯ 1955 года,  пройдЯ по ‚олхонке мимо кордонов
московской милиции, регулировавшей движение тысЯчных народных толп, желавших
видеть картины великих художников,  Я вошел в Њузей имени Џушкина,  поднЯлсЯ
на второй этаж и подошел к ‘икстинской Њадонне.
  Џри первом взглЯде на картину сразу, и прежде всего, становитсЯ очевидно -
она бессмертна.
  џ понЯл,  что  до  того,  как  увидел  ‘икстинскую Њадонну,  легкомысленно
пользовалсЯ ужасным по мощи словом - бессмертие  -  смешивал  могучую  жизнь
некоторых  особо  великих  произведений  человека  с  бессмертием.  € полный
преклонениЯ перед ђембрандтом,  Ѓетховеном,  ’олстым,  Я понЯл, что из всего
созданного кистью,  резцом,  пером и поразившего мое сердце и ум - одна лишь
эта картина ђафаэлЯ не умрет до тех пор, пока живы люди. Ќо может быть, если
умрут  люди,  иные существа,  которые останутсЯ вместо них на земле - волки,
крысы и медведи,  ласточки - будут  приходить  и  прилетать  и  смотреть  на
Њадонну...
  Ќа эту картину глЯдели двенадцать человеческих  поколений  -  пЯтаЯ  часть
людского рода, прошедшего по земле от начала летоисчислениЯ до наших дней.
  Ќа нее глЯдели нищие старухи,  императоры …вропы и  студенты,  заокеанские
миллиардеры,  папы  и  русские кнЯзьЯ,  на нее глЯдели чистые девственницы и
проститутки,  полковники генерального  штаба,  воры,  гении,  ткачи,  пилоты
бомбардировочной авиации, школьные учителЯ, на нее глЯдели злые и добрые.
  ‡а времЯ существованиЯ этой картины создавались и рушились  европейские  и
колониальные   империи,   возник  американский  народ,  заводы  Џитсбурга  и
„етройта,  происходили революции,  менЯлсЯ мировой общественный уклад...  ‡а
это времЯ человечество оставило за спиной суевериЯ алхимиков, ручные прЯлки,
парусные суда и почтовые  тарантасы,  мушкеты  и  алебарды,  шагнуло  в  век
генераторов,  электромоторов  и  турбин,  шагнуло  в век атомных реакторов и
термоЯдерных реакций.  ‡а это времЯ,  формируЯ познание  ‚селенной,  ѓалилей
написал   свой   "„иалог",  Ќьютон  "Ќачала",  ќйнштейн  "Љ  электродинамике
движущихсЯ тел".  ‡а это времЯ углубили душу и  украсили  жизнь:  ђембрандт,
ѓете, Ѓетховен, „остоевский и ’олстой.
  џ увидел молодую мать, держащую на руках ребенка.
  Љак передать   прелесть   тоненькой,  худенькой  Яблони,  родившей  первое
тЯжелое,  белолицее Яблоко;  молодой птицы, выведшей первых птенцов; молодой
матери косули... Њатеринство и беспомощность девочки, почти ребенка.
  ќту прелесть после  ‘икстинской  Њадонны  нельзЯ  назвать  непередаваемой,
таинственной.
  ђафаэль в своей Њадонне разгласил тайну материнской красоты.  Ќо не в этом
неиссЯкаемаЯ  жизнь  картины  ђафаэлЯ.  Ћна  в том,  что тело и лицо молодой
женщины есть ее душа,  - потому так прекрасна  Њадонна.  ‚  этом  зрительном
изображении материнской души кое-что недоступно сознанию человека.
  Њы знаем о термоЯдерных реакциЯх, при которых материЯ обращаетсЯ в могучее
количество  энергии,  но  мы  сегоднЯ  не  можем еще представить себе иного,
обратного  процесса  -  материализации  энергии,  а  здесь  духовнаЯ   сила,
материнство, кристаллизуетсЯ, обращено в кроткую Њадонну.
  Љрасота Њадонны  прочно  свЯзана  с  земной  жизнью.   Ћна   демократична,
человечна;  она присуща массам людей - желтолицым,  косоглазым,  горбуньЯм с
длинными бледными  носами,  чернолицым,  с  курчавыми  волосами  и  толстыми
губами, она всечеловечна. Ћна душа и зеркало человеческое, и все, кто глЯдЯт
на Њадонну, видЯт в ней человеческое, - она образ материнской души, и потому
красота ее навечно сплетена, слита с той красотой, что таитсЯ, неистребимо и
глубоко, всюду, где рождаетсЯ и существует жизнь, - в подвалах, на чердаках,
в дворцах, в Ямах.
  Њне кажетсЯ,  что  эта  Њадонна  самое  атеистическое   выражение   жизни,
человеческого без участиЯ божества.
  Њне мгновеньЯми казалось,  что Њадонна выразила не только человеческое, но
и то,  что существует в самых широких кругах земной жизни,  в мире животных,
всюду,  где в карих глазах кормЯщей лошади,  коровы,  собаки можно  угадать,
увидеть дивную тень Њадонны.
  …ще более земным представлЯетсЯ мне ребенок  у  нее  на  руках.  ‹ицо  его
кажетсЯ взрослее, чем лицо матери.
  ’аким печальным и серьезным взором,  устремленным одновременно и вперед  и
внутрь себЯ, можно познавать, видеть судьбу.
  €х лица тихи и печальны. Њожет быть, они видЯт ѓолгофский холм, и пыльную,
каменистую  дорогу к нему,  и безобразный,  короткий,  тЯжелый,  неотесанный
крест,  который лЯжет на это плечико,  ощущающее  сейчас  тепло  материнской
груди...
  Ђ сердце сжимаетсЯ не тревогой,  не  болью.  Љакое-то  новое,  никогда  не
испытанное чувство - оно человечно, и оно ново, точно вынырнуло из соленой и
горькой морской глубины,  пришло,  и сердце забилось от  его  необычности  и
новизны.
  € в этом еще одна особенность картины.
  Ћна рождает  новое,  словно к семи цветам спектра прибавлЯетсЯ неизвестный
глазу восьмой цвет.
  Џочему нет страха в лице матери и пальцы ее не сплелись вокруг тела сына с
такой силой,  чтобы смерть не смогла разжать их,  почему она не хочет отнЯть
сына у судьбы?
  Ћна протЯгивает ребенка навстречу судьбе, не прЯчет свое дитЯ.
  € мальчик не прЯчет лица на груди у матери.  ‚от, вот он сойдет с ее рук и
пойдет навстречу судьбе своими босыми ножками.
  Љак объЯснить это, как понЯть?
  Ћни одно,  и они порознь.  ‚месте видЯт они, чувствуют и думают, слиты, но
все  говорит  о  том,  что  они  отделЯтсЯ  один  от другого,  - не могут не
отделитьсЯ, что суть их общности, их слитности в том, что они отделЯтсЯ один
от другого.
  Ѓывают горькие и тЯжелые  минуты,  когда  именно  дети  поражают  взрослых
разумностью, спокойствием, примиренностью. ЏроЯвлЯли их и крестьЯнские дети,
погибавшие  в  голодный,  неурожайный  год,  дети  еврейских  лавочников   и
ремесленников  во  времЯ  кишиневского  погрома,  дети  шахтеров,  когда вой
шахтной сирены возвещал обезумевшему поселку о подземном взрыве.
  —еловеческое в  человеке  встречает  свою  судьбу,  и длЯ каждой эпохи эта
судьба особаЯ,  отличнаЯ от той,  что была в предыдущую эпоху.  Ћбщее в этой
судьбе то, что она постоЯнно тЯжела...
  Ќо человеческое в человеке продолжало существовать, когда его распинали на
крестах и мучили в тюрьмах.
  Ћно жило  в  каменоломнЯх,  в  пЯтидесЯтиградусные   морозы   на   таежных
лесозаготовках, в залитых водой окопах под Џеремышлем и ‚ерденом. Ћно жило в
монотонном существовании служащих, в нищете прачек, уборщиц, в их иссушающей
и тщетной борьбе с нуждой, в безрадостном труде фабричных работниц.
  Њадонна с младенцем на руках  -  человеческое  в  человеке  -  в  этом  ее
бессмертие.
  Ќаша эпоха,  глЯди на ‘икстинскую Њадонну,  угадывает в ней  свою  судьбу.
ЉаждаЯ  эпоха  вглЯдываетсЯ  в  эту  женщину с ребенком не руках,  и нежное,
трогательное и горестное братство возникает между людьми  разных  поколений,
народов,  рас,  веков.  —еловек  осознает себЯ,  свой крест и вдруг понимает
дивную свЯзь времен,  свЯзь с живущим сегоднЯ,  всего,  что было и отжило, и
всего, что будет.

2

  Џосле уж,  когда  Я шел по улице,  пораженный и смущенный мощью внезапного
впечатлениЯ, Я не старалсЯ разобратьсЯ в смешении своих чувств, мыслей.
  џ не сравнивал это смЯтение чувств ни с теми днЯми слез и счастьЯ, которые
Я, пЯтнадцатилетним мальчиком, переживал, читаЯ "‚ойну и мир", ни с тем, что
Я  чувствовал,  слушаЯ  в  особо  угрюмые,  трудные  дни  моей  жизни музыку
Ѓетховена.
  € Я понЯл - не с книгой, не с музыкой сближало менЯ зрелище молодой матери
с ребенком ив руках... ’реблинка...
  "‚от на  эти сосны,  на этот песок,  на этот старый пень смотрели миллионы
человеческих глаз из медленно подплывавших к перрону вагонов...  Њы входим в
лагерь,  идем  по  треблинской  земле.  ‘тручки люпина лопаютсЯ от малейшего
прикосновениЯ,  лопаютсЯ с легким  звоном...  ‡вук  падающих  горошин,  звон
раскрывающихсЯ  стручков  сливаетсЯ  в  сплошную  печальную и тихую мелодию.
ЉажетсЯ,  из самой  глубины  земли  доноситсЯ  погребальный  звон  маленьких
колоколов,   едва  слышный,  печальный,  широкий,  спокойный...  ‚от  они  -
полуистлевшие сорочки  убитых,  туфли,  колесики  ручных  часов,  перочинные
ножики, подсвечники, детские туфельки с красными помпонами, кружевное белье,
полотенце с  украинской  вышивкой,  горшочки,  бидоны,  детские  чашечки  из
пластмассы, детские, писанные карандашами письма, книжечки стихов...
  Њы идем все дальше по бездонной,  колеблющейсЯ треблинской земле  и  вдруг
останавливаемсЯ.  †елтые,  горЯщие  медью  волнистые густые волосы,  тонкие,
легкие,  прелестные волосы девушки,  затоптанные в землю,  и рЯдом такие  же
светлые локоны, и дальше черные, тЯжелые косы на светлом песке, а дальше еще
и еще...
  Ђ стручки  люпина звенЯт и звенЯт,  стучат горошины.  ’очно и в самом деле
из-под земли доноситсЯ погребальный звон бесчисленных маленьких колоколов.
  € кажетсЯ,  сердце сейчас остановитсЯ,  сжатое такой печалью, таким горем,
такой тоской, каких не дано перенести человеку..." (*)

  (* ѓроссман ‚. €з очерка "’реблинский ад" // ‘б. "ѓоды войны". Ћѓ€‡, 1946.
‘. 445-446. *)

  ‚оспоминание о ’реблинке поднЯлось в душе, и Я сперва не понЯл этого...
  ќто она шла своими легкими  босыми  ножками  по  колеблющейсЯ  треблинской
земле  от места разгрузки эшелона к газовой камере.  џ узнал ее по выражению
лица и глаз.  џ увидел ее сына и узнал его по недетскому, чудному выражению.
’акими  были  матери  и  дети,  когда на фоне темной зелени сосен видели они
белые стены треблинской газовни, такими были их души.
  ‘колько раз  всматривалсЯ  Я  сквозь мглу в сошедших с эшелона,  но всегда
неЯсно видны были они - то человеческие  лица  казались  искажены  безмерным
ужасом и все глохло в страшном крике,  то физическое и душевное изнеможение,
отчаЯние застилало лица тупым,  упрЯмым безразличием,  то  беспечнаЯ  улыбка
безумиЯ застилала лица людей, сошедших с эшелона и идущих в газовню.
  € вот Я увидел истину этих лиц,  их нарисовал ђафаэль четыре века назад  -
так человек идет навстречу своей судьбе.
  ‘икстинскаЯ капелла... ’реблинскаЯ газовнЯ...
  ‚ наше  времЯ  родила  молодаЯ  мать  своего  ребенка.  ‘трашно носить под
сердцем сына и слышать рев народа,  приветствующего  Ђдольфа  ѓитлера.  Њать
всматриваетсЯ  в  лицо  новорожденного  и  слышит  звон  и хруст разбиваемых
стекол,  вопли автомобильных сирен,  волчий  хор  затЯгивает  на  берлинских
улицах марш •орста ‚есселЯ. ‚от глухой стук моабитского топора.
  Њать кормит ребенка грудью, а тысЯчи тысЯч складывают стены, тЯнут колючую
проволоку,  возводЯт  бараки...  Ђ  в  тихих кабинетах проектируютсЯ газовые
камеры, автомобили-душегубки, кремационные печи...
  Џришло волчье времЯ, времЯ фашизма. ‚ это времЯ люди живут волчьей жизнью,
волки живут жизнью людей.
  ‚ это  времЯ  молодаЯ  мать  родила и растила своего ребенка.  € живописец
Ђдольф ѓитлер стоЯл перед ней в здании „резденской галереи  -  он  решал  ее
судьбу. Ќо владыка …вропы не мог встретить ее глаз, он не мог встретить взор
ее сына - ведь они были людьми.
  €х человеческаЯ  сила  восторжествовала  над  его насилием - Њадонна пошла
своими легкими босыми  ножками  в  газовню,  понесла  сына  по  колеблющейсЯ
треблинской земле.
  ѓерманский фашизм был сокрушен,  - война унесла десЯтки  миллионов  людей,
огромные города были превращены в развалины.
  ‚есной 1945 года Њадонна увидела  северное  небо.  Ћна  пришла  к  нам  не
гостьей, не путешествующей иностранкой, а с солдатами и шоферами по разбитым
дорогам войны, она часть нашей жизни, наша современница.
  …й все знакомо - и наш снег,  и холоднаЯ осеннЯЯ грЯзь, и мЯтый солдатский
котелок с мутной баландой, и вЯлаЯ луковка с черной хлебной коркой.
  ‚месте с нами шла она,  ехала полтора месЯца в скрипЯщем эшелоне, выбирала
вшей из мЯгких немытых волос своего сына.
  Ћна современница поры всеобщей коллективизации.
  ‚от идет она,  босаЯ, с своим маленьким сыном, на погрузку в эшелон. Љакой
далекий путь перед ней, из ЋбоЯни, из-под Љурска, из воронежских черноземных
земель - в тайгу, в зауральские лесные болота, в песок Љазахстана.
  Ђ где  отец  твой - в какой авиационной воронке,  на какой командировке на
таежных лесозаготовках, в каком дизентерийном бараке погиб он?
  ‚аничка, ‚анЯ, почему так печально лицо твое? ‘удьба закрестила за тобой и
твоей матерью окна родной опустевшей избы.  Љакой далекий путь  перед  вами?
„ойдете ли вы?  €ли,  измученные,  погибнете где-нибудь в дороге, на станции
узкоколейки, в лесу, на болотистом берегу зауральской речушки?
  „а, ведь  это  она.  џ  видел ее в тридцатом году на станции Љонотоп,  она
подошла к вагону скорого поезда, смуглаЯ от страданий, и поднЯла свои дивные
глаза, сказала без голоса, одними губами: "•леба..."
  џ видел ее сына - уже тридцатилетним,  в  сношенных  солдатских  ботинках,
тех,  что не снимают,  за полной негодностью,  с ног покойников,  в ватнике,
порванном на молочно-белом плече,  он шагал тропинкой по болоту,  туча гнуса
висела над ним,  но он не мог отогнать миллиардный живой,  мерцающий над ним
нимб мошкары,  его руки придерживали на плече тЯжелое,  сырое бревно. ‚от он
поднЯл склоненную голову, и Я увидел его лицо, ровную от уха до уха курчавую
светлую бородку,  полуоткрытые губы, увидел его глаза и сразу узнал их - это
они, его глаза, смотрЯт с картины ђафаэлЯ.
  Њы встречали ее в 1937 году,  это она стоЯла в своей комнате,  в последний
раз  держа  на  руках  сына,  прощаЯсь,  всматривалась  в его лицо,  а потом
спускалась по пустынной лестнице немого многоэтажного дома...  Ќа  двери  ее
комнаты  положена  сургучнаЯ  печать,  внизу  ждет ее казеннаЯ автомашина...
ЉакаЯ страннаЯ настороженнаЯ тишина в этот серый,  пепельный рассветный час,
как немы высокие дома.
  Ђ из рассветной полутьмы выплывает ее новое настоЯщее - эшелон, пересылка,
часовые   на   деревЯнных   лагерных  вышках,  проволока,  ночнаЯ  работа  в
мастерских, кипЯточек, нары, нары, нары...
  ‘талин медленной,  мЯгкой походкой, в шевровых сапожках на низком каблуке,
подошел  к  картине,  долго,  долго  осматривалсЯ  в  лица  матери  и  сына,
поглаживаЯ свои седые усы.
  “знал ли  он  ее,  он  встречал  ее  в  годы   своей   ‚осточно-‘ибирской,
Ќовоудинской,  ’уруханской и Љурейской ссылки,  он встречал ее на этапах, на
пересылке... „умал ли он о ней в пору своего величиЯ?
  Ќо мы,  люди,  узнали ее,  узнали ее сына, - она - это мы, их судьба - это
мы,  они - человеческое в человеке. € если грЯдущее занесет Њадонну в Љитай,
в ‘удан, всюду люди узнают ее так же, как сегоднЯ узнали ее мы.
  —уднаЯ, спокойнаЯ сила этой картины и в том,  что она  говорит  о  радости
быть живым существом на земле.
  ‚есь мир -  всЯ  огромность  ‚селенной  -  это  покорное  рабство  неживой
материи, и только жизнь есть чудо свободы.
  € эта картина говорит,  как драгоценна,  как прекрасна должна быть жизнь и
что  нет в мире силы,  котораЯ могла бы заставить жизнь превратитьсЯ в нечто
такое, что при внешнем сходстве с жизнью уже не было бы жизнью.
  ‘ила жизни,  сила человеческого в человеке очень велика,  и самое могучее,
самое совершенное насилие не может поработить эту  силу,  оно  может  только
убить ее.  ‚от почему так спокойны лица матери и ее сына - они непобедимы. ‚
железную эпоху гибель жизни не есть ее поражение.
  Њы стоим  перед  ней,  молодые  и  седые люди,  живущие в ђоссии.  ‘тоим в
тревожное времЯ...  Ќе зажили раны,  еще чернеют пожарища,  еще не устоЯлись
курганы  над  братскими могилами миллионов солдат,  наших сыновей и братьев.
…ще  стоЯт  опаленные,  мертвые  тополи  и  черешни  над  сожженными  заживо
деревнЯми,  растет  тоскливый  бурьЯн  над  сгоревшими  в партизанских селах
телами дедов,  матерей,  хлопцев,  девчат. …ще заваливаетсЯ, шевелитсЯ землЯ
над  рвами,  где  лежат тела убитых еврейских детей и их матерей.  …ще стоит
вдовий плач по ночам в несметном числе русских изб, белорусских и украинских
хат. ‚се пережила Њадонна с нами, потому что она - это мы, потому что сын ее
- это мы.
  € страшно,  и  стыдно,  и больно - почему так ужасна была жизнь,  нет ли в
этом моей и твоей вины? Џочему мы живы? “жасный, тЯжелый вопрос - задать его
живым могут лишь мертвые. Ќо мертвые молчат, не задают вопросов.
  Ђ послевоеннаЯ тишина нарушаетсЯ времЯ от  времени  раскатами  взрывов,  и
радиоактивный туман стелетсЯ в небе.
  ‚от вздрогнула землЯ,  на которой все мы живем, - на смену оружию атомного
распада идет термоЯдерное оружие.
  ‘коро мы проводим ‘икстинскую Њадонну.
  ‘ нами прошла она нашу жизнь.  ‘удите нас - всех людей вместе с Њадонной и
ее сыном. Њы скоро уйдем из жизни, уж головы наши белы. Ђ она, молодаЯ мать,
несЯ  своего  сына  на  руках,  пойдет  навстречу  своей  судьбе  и  с новым
поколением людей увидит в  небе  могучий,  слепЯщий  свет,  -  первый  взрыв
сверхмощной водородной бомбы, оповещающей о начале новой, глобальной войны.
  —то можем сказать мы  перед  судом  прошедшего  и  грЯдущего,  люди  эпохи
фашизма? Ќет нам оправданиЯ.
  Њы скажем,  не было времени  тЯжелей  нашего,  но  мы  не  дали  погибнуть
человеческому в человеке.
  ѓлЯдЯ вслед ‘икстинской Њадонне,  мы сохранЯем веру,  что жизнь и  свобода
едины, что нет ничего выше человеческого в человеке.
  …му жить вечно, победить.

  1955

Last-modified: Mon, 30 Dec 2002 19:41:43 GMT
Ћцените этот текст: