в
караульном помещении. - € добавил: - ‚от это —Џ так  —Џ,  до  командующего
дойдет.
   Ћткрылась дверь, автоматчик крикнул:
   - ‚ыходи!
   Љрымов вышел. ‚ коридоре стоЯл босой человек в нижнем белье.
   Љрымов много видел плохого в жизни, но,  едва  взглЯнув,  он  понЯл,  -
страшней этого лица он не видел. Ћно было маленькое, с грЯзной  желтизной.
Ћно жалко плакало все, - морщинами,  трЯсущимисЯ  щеками,  губами.  ’олько
глаза не плакали, и лучше бы не видеть этих страшных глаз, таким  было  их
выражение.
   - „авай, давай, - подгонЯл автоматчик Љрымова.
   ‚ караульном помещении часовой рассказал ему о произошедшем —Џ.
   - Џередовой менЯ пугают, да тут хуже, чем на передовой, тут скорей  все
нервы потерЯешь... Џовели самострела на расстрел, он стрельнул себе  через
буханку хлеба в левую руку. ђасстрелЯли, присыпали землей, а он ночью ожил
и обратно к нам пришел.
   Ћн обращалсЯ к Љрымову, стараЯсь не говорить ему ни "вы", ни "ты".
   - Ћни халтурЯт так, что последние нервы от них терЯешь.  ‘котину  и  ту
режут  аккуратно.  ‚се  по  халтурке.  ‡емлЯ  мерзлаЯ,  разгребут  бурьЯн,
присыпЯт кое-как и пошли. Ќу, Ясно же, он вылез! …сли б  его  закопать  по
инструкции, он бы никогда не вылез.
   € Љрымов, который всегда отвечал  на  вопросы,  вправлЯл  людЯм  мозги,
объЯснЯл, сейчас в смЯтении спросил автоматчика:
   - Ќо что ж это он снова пришел?
   —асовой ухмыльнулсЯ.
   - ’ут еще старшина, который водил его в степь, говорит,  -  надо  хлеба
ему дать и чаю, пока его снова оформЯт, а начхозчастью злой, скандалит,  -
как его чаем поить, если он списан в расход? Ђ по-моему, верно. —то ж  он,
старшина, схалтурит, а хозчасть за него отвечать должна?
   Љрымов вдруг спросил:
   - Љем вы были в мирное времЯ?
   - џ в гражданке в госхозе пчелами заведовал.
   - џсно, - сказал Љрымов, потому что все вокруг и все в нем самом  стало
темно и безумно.
   Ќа рассвете Љрымова снова перевели в одиночную камеру. ђЯдом с котелком
по-прежнему стоЯл вылепленный из хлебного мЯкиша заЯц. Ќо  сейчас  он  был
твердый, шершавый. €з общей камеры послышалсЯ льстивый голос:
   - —асовой, будь парнем, своди оправитьсЯ, а?
   ‚-степи в это времЯ  взошло  красно-бурое  солнце,  -  полезла  в  небо
мерзлаЯ, грЯзнаЯ свекла, облепленнаЯ комьЯми земли и глины.
   ‚скоре Љрымова посадили в кузов полуторки, рЯдом  сел  милый  лейтенант
провожатый,  старшина  передал  ему  крымовский  чемодан,   и   полуторка,
скрежеща, прыгаЯ по схваченной морозом ахтубинской грЯзи, пошла в ‹енинск,
на аэродром.
   Ћн вдыхал сырой холод, и сердце  его  наполнилось  верой  и  светом,  -
страшный сон, казалось, кончилсЯ.


        4

   Ќиколай ѓригорьевич вышел из легковой машины и оглЯдел серое  лубЯнское
ущелье. ‚ голове шумело от  многочасового  рева  аэропланных  моторов,  от
мелькавших сжатых и несжатых полей, речушек, лесов, от мельканиЯ отчаЯниЯ,
уверенности и неуверенности.
   „верь открылась, и он вошел в рентгеновское царство  душного  казенного
воздуха и бешеного казенного света - вступил в жизнь,  шедшую  вне  войны,
помимо войны, над войной.
   ‚  пустой  душной  комнате  при  прожекторно  Ярком  свете  ему  велели
раздетьсЯ догола, и, пока вдумчивый человек в халате  ощупывал  его  тело,
Љрымов, подергиваЯсь, думал, что методичному  движению  не  знающих  стыда
пальцев не могли помешать гром и железо войны...
   Њертвый красноармеец, в чьем противогазе лежала написаннаЯ перед атакой
записка: "“бит за  счастливую  советскую  жизнь,  дома  остались  -  жена,
шестеро детей", обгоревший смолЯнисто-черный  танкист  с  клочьЯми  волос,
прилипших  к  молодой  голове,  многомиллионное  народное  войско,  шедшее
болотами и лесами, бившее из пушек, из пулеметов...
   Ђ пальцы делали свое дело,  уверенно,  спокойно,  а  под  огнем  кричал
комиссар Љрымов: "—то ж, товарищ ѓенералов, не хотите  защищать  ‘оветскую
родину!"
   - Џовернитесь, нагнитесь, отставьте ногу.
   Џотом, одетый, он фотографировалсЯ с расстегнутым воротом  гимнастерки,
с мертвым и живым лицом анфас и в профиль.
   Џотом он с непристойной старательностью отжимал отпечаток своих пальцев
на листе бумаги. Џотом хлопотливый работник срезал пуговицы с его штанов и
отбирал поЯсной ремень.
   Џотом он поднималсЯ в Ярко освещенном лифте, шел по  ковровой  тропинке
длинным,  пустым  коридором  мимо  дверей  с  круглыми  глазками.   Џалаты
хирургической  клиники,  хирургиЯ  рака.  ‚оздух  был  теплый,   казенный,
освещенный бешеным электрическим светом. ђентгеновский институт социальной
диагностики...
   "Љто же менЯ посадил?"
   ‚ этом душном, слепом воздухе  трудно  было  думать.  ‘он,  Явь,  бред,
прошлое, будущее схлестнулись. Ћн терЯл ощущение самого себЯ... Ѓыла ли  у
менЯ мать? Њожет быть, мамы не было. †енЯ стала  безразлична.  ‡везды  меж
вершинами сосен, донскаЯ переправа, зеленаЯ  немецкаЯ  ракета,  пролетарии
всех стран, соединЯйтесь, за каждой дверью  люди,  умру  коммунистом,  где
сейчас Њихаил ‘идорович Њостовской, голова шумит, неужели ѓреков стрельнул
в менЯ, кучерЯвый ѓригорий …всеевич,  председатель  Љоминтерна,  шел  этим
коридором, какой трудный,  тесный  воздух,  какой  проклЯтый  прожекторный
свет... ѓреков стрелЯл в менЯ, особист врезал в  зубы,  немцы  стрелЯли  в
менЯ, что день грЯдущий мне готовит, клЯнусь вам, Я ни в чем  не  виноват,
надо  бы  отлить,  славные  старики  пели  в   ЋктЯбрьскую   годовщину   у
‘пиридонова, ‚—Љ, ‚—Љ, ‚—Љ, „зержинский был хозЯином  этого  дома,  ѓенрих
џгода да  еще  Њенжинский,  а  потом  уж  маленький,  с  зелеными  глазами
питерский пролетарий Ќиколай €ванович, сегоднЯ ласковый и умный  ‹аврентий
Џавлович, как же, как же, встречались, аллаверды к вам, как это  мы  пели:
"‚ставай, пролетарий, за дело свое", Я ни в чем не  виноват,  отлить  надо
бы, неужели менЯ расстрелЯют...
   Љак странно идти по прЯмому, стрелой выстреленному  коридору,  а  жизнь
такаЯ путанаЯ, тропка, овраги, болотца, ручейки,  степнаЯ  пыль,  несжатый
хлеб, продираешьсЯ, обходишь, а судьба прЯмаЯ, струночкой идешь, коридоры,
коридоры, в коридорах двери...
   Љрымов шел размеренно, не быстро и не медленно, словно часовой шагал не
сзади него, а впереди него.
   ‘ первых минут в лубЯнском доме пришло новое.
   "ѓеометрическое  место  точек",  -  подумал  он,  выдавливаЯ  отпечаток
пальца, и не понЯл, почему так подумал, хотЯ именно эта мысль  и  выражала
то новое, что пришло к нему.
   Ќовое ощущение произошло оттого, что он терЯл себЯ. …сли бы он попросил
воды, ему бы дали напитьсЯ, если б он внезапно упал с сердечным припадком,
врач сделал бы ему нужный укол. Ќо он уже не был Љрымовым, он ощутил  это,
хотЯ и не понимал этого.  Ћн  уже  не  был  товарищем  Љрымовым,  который,
одеваЯсь, обедаЯ, покупаЯ билет в кино,  думаЯ,  ложась  спать,  постоЯнно
ощущал себЯ самим собой. ’оварищ Љрымов отличалсЯ от всех людей и душой, и
умом, и дореволюционным партийным  стажем,  и  статьЯми,  напечатанными  в
журнале  "Љоммунистический  €нтернационал",   и   разными   привычками   и
привычечками, повадками, интонациЯми голоса в разговорах  с  комсомольцами
либо  секретарЯми  московских  райкомов,  рабочими,   старыми   партийными
друзьЯми, просителЯми. …го тело  было  подобием  человеческого  тела,  его
движениЯ, мысли были подобны человеческим  движениЯм  и  мыслЯм,  но  суть
товарища Љрымова-человека, его достоинство, свобода ушли.
   …го ввели в камеру - прЯмоугольник  с  начищенным  паркетным  полом,  с
четырьмЯ койками, застеленными туго, без складок натЯнутыми одеЯлами, и он
мгновенно ощутил: три человека  посмотрели  с  человеческим  интересом  на
четвертого человека.
   Ћни были людьми,  плохими  ли,  хорошими,  он  не  знал,  были  ли  они
враждебны или  безразличны  к  нему,  он  не  знал,  но  хорошее,  плохое,
безразличное, что исходило от них и шло к нему, было человеческим.
   Ћн сел на койку, указанную ему, и трое сидевших на койках  с  открытыми
книгами на коленЯх молча смотрели на него. € то дивное,  драгоценное,  что
он, казалось, терЯл, - вернулось.
   Ћдин был массивный, лобастый, с бугристой мордой, с массой седых  и  не
седых, по-бетховенски спутанных, курчавых волос над низким, мЯсистым лбом.
   ‚торой - старик с бумажно белыми руками, с  костЯным  лысым  черепом  и
лицом, словно барельеф, отпечатанный на металле,  словно  в  его  венах  и
артериЯх тек снег, а не кровь.
   ’ретий, сидевший на койке рЯдом с Љрымовым, был милый, с красным пЯтном
на переносице от недавно снЯтых очков, несчастный  и  добрый.  Ћн  показал
пальцем на дверь, едва заметно улыбнулсЯ, покачал головой, и Љрымов понЯл,
- часовой смотрел в глазок, и надо было молчать.
   Џервым заговорил человек со спутанными волосами.
   - Ќу что ж, - сказал он лениво и добродушно, - позволю  себе  от  имени
общественности  приветствовать  вооруженные  силы.  Ћткуда   вы,   дорогой
товарищ?
   Љрымов смущенно усмехнулсЯ, сказал:
   - €з ‘талинграда.
   - Ћго, приЯтно видеть участника героической обороны. „обро пожаловать в
нашу хату.
   - ‚ы курите? - быстро спросил белолицый старик.
   - Љурю, - ответил Љрымов.
   ‘тарик кивнул, уставилсЯ в книгу.
   ’огда милый близорукий сосед сказал:
   - „ело в том, что Я подвел товарищей, сообщил, что не курю, и  на  менЯ
не дают табаку.
   Ћн спросил:
   - ‚ы давно из ‘талинграда?
   - ‘егоднЯ утром там был.
   - Ћго-го, - сказал великан, - "„угласом"?
   - ’ак точно, - ответил Љрымов.
   - ђасскажите, как ‘талинград? Ќа газеты мы не успели подписатьсЯ.
   - Љушать хотите, верно? -  спросил  милый  и  близорукий.  -  Ђ  мы  уж
ужинали.
   - џ есть не хочу, - сказал Љрымов, -  а  ‘талинград  немцам  не  взЯть.
’еперь это совершенно Ясно.
   - џ в этом был всегда уверен, - сказал великан,  -  синагога  стоЯла  и
будет стоЯть.
   ‘тарик громко захлопнул книгу, спросил у Љрымова:
   - ‚ы, очевидно, член Љоммунистической партии?
   - „а, коммунист.
   - ’ише, тише, говорите только шепотом, - сказал милый и близорукий.
   - „аже о принадлежности к партии, - сказал великан.
   …го лицо казалось Љрымову знакомо, и он вспомнил  его:  это  знаменитый
московский конферансье. Љогда-то Љрымов был с †еней на концерте в Љолонном
зале и видел его на сцене. ‚от и встретились.
   ‚ это времЯ открылась дверь, заглЯнул часовой и спросил:
   - Љто на "кэ"?
   ‚еликан ответил:
   - џ на "кэ", Љаценеленбоген.
   Ћн поднЯлсЯ, причесал пЯтерней свои лохматые волосы и неторопливо пошел
к двери.
   - Ќа допрос, - шепнул милый сосед.
   - Ђ почему - "на кэ"?
   - ќто правило. Џозавчера часовой вызывал его: "Љто  тут  Љаценеленбоген
на "кэ"? Ћчень смешно. —удак.
   - „а, обсмеЯлись, - сказал старик.
   "Ђ ты-то за что сюда попал, старый бухгалтер? - подумал Љрымов. -  €  Я
на "кэ".
   Ђрестованные стали укладыватьсЯ спать, а бешеный свет продолжал гореть,
и Љрымов кожей чувствовал, что некто наблюдает в глазок  за  тем,  как  он
разворачивает портЯнки, подтЯгивает кальсоны, почесывает грудь. ќтот  свет
был особый, он горел не длЯ людей в камере, а длЯ  того,  чтобы  их  лучше
было видно. …сли бы их удобней было наблюдать в темноте, их бы  держали  в
темноте.
   ‘тарик бухгалтер лежал,  повернувшись  лицом  к  стене.  Љрымов  и  его
близорукий сосед разговаривали шепотом, не глЯдЯ друг  на  друга,  прикрыв
рот ладонью, чтобы часовой не видел, как шевелЯтсЯ их губы.
   ‚ремЯ от времени они поглЯдывали  на  пустую  койку,  -  как-то  острит
сейчас конферансье на допросе.
   ‘осед шепотом сказал:
   - ‚се мы в камере стали зайцами, зайками. ќто как в  сказке:  волшебник
прикоснулсЯ к людЯм, и они обратились в ушастых.
   Ћн стал рассказывать о соседЯх.
   ‘тарик был не то эсером, не то эсдеком, не то меньшевиком, фамилию  его
- „релинг - Ќиколай ѓригорьевич где-то когда-то слышал. „релинг просидел в
тюрьмах, политизолЯторах и лагерЯх  больше  двадцати  лет,  приближалсЯ  к
срокам, достигнутым шлиссельбуржцами Њорозовым,  Ќоворусским,  ”роленко  и
”игнер. ‘ейчас его привезли в Њоскву в свЯзи с новым  заведенным  на  него
делом,  -  он  в  лагере  задумал  читать  лекции  по  аграрному   вопросу
раскулаченным.
   Љонферансье имел такой же длительный лубЯнский  стаж,  как  и  „релинг,
двадцать с лишним лет назад начал работать при „зержинском  в  ‚—Љ,  потом
работал при џгоде в ЋѓЏ“, при …жове в Ќаркомвнуделе, при Ѓерии в Ќаркомате
госбезопасности. Ћн работал  то  в  центральном  аппарате,  то  возглавлЯл
огромные лагерные строительства.
   ЋшибсЯ Љрымов и  в  отношении  своего  собеседника  Ѓоголеева.  ‘овслуж
оказалсЯ искусствоведом, экспертом музейного фонда, сочинителем никогда не
публикованных стихов, - писал Ѓоголеев несозвучно эпохе.
   Ѓоголеев снова сказал шепотом:
   - Ђ теперь, понимаете, все, все исчезло, и стал из менЯ братик-кролик.
   Љак дико, страшно, ведь в мире ничего не было, кроме форсированиЯ Ѓуга,
„непра, кроме ЏирЯтинского окружениЯ и Ћвручских болот,  Њамаева  кургана,
Љупоросной  балки,  дома  "шесть  дробь   один",   политдонесений,   убыли
боеприпасов, раненых политруков, ночных штурмов, политработы в  бою  и  на
марше, пристрелки реперов, танковых рейдов, минометов, ѓенштаба, станковых
пулеметов...
   € в том же мире, в то же времЯ ничего не было, кроме ночных  следствий,
побудок, поверок, хождений под конвоем в уборную, выданных счетом папирос,
обысков, очных ставок, следователей, решений Ћсобого совещаниЯ.
   Ќо было и то, и другое.
   Ќо почему  ему  казалось  естественным,  неминуемым,  что  соседи  его,
лишенные свободы, сидели в  камере  внутренней  тюрьмы?  €  почему  диким,
нелепым, немыслимым было то, что он, Љрымов, оказалсЯ в  этой  камере,  на
этой койке?
   Љрымову нестерпимо захотелось  говорить  о  себе.  Ћн  не  удержалсЯ  и
сказал:
   - ЊенЯ оставила жена, мне не от кого ждать передачи.
   Ђ кровать огромного чекиста была пустой до утра.


        5

   Љогда-то, до войны, Љрымов ночью проходил по ‹убЯнке и  загадывал,  что
там, за окнами бессонного дома. Ђрестованные сидели во  внутренней  тюрьме
восемь месЯцев, год, полтора, - шло следствие. Џотом  родные  арестованных
получали письма из лагерей, и возникали слова - Љоми, ‘алехард,  Ќорильск,
Љотлас, Њагадан, ‚оркута, Љолыма, Љузнецк,  ЉрасноЯрск,  Љараганда,  бухта
Ќагаево...
   Ќо многие  тысЯчи,  попав  во  внутреннюю  тюрьму,  исчезали  навсегда.
Џрокуратура сообщала родным, что эти люди осуждены на десЯть лет без права
переписки, но заключенных с такими приговорами в лагерЯх не  было.  „есЯть
лет без права переписки, видимо, означало: расстрелЯн.
   ‚ письме из лагерЯ человек писал, что чувствует себЯ  хорошо,  живет  в
тепле, и  просил,  если  возможно,  прислать  чеснока  и  луку.  €  родные
объЯснЯли, что чеснок и лук нужны  от  цинги.  Ћ  времени,  проведенном  в
следственной тюрьме, никто никогда в письмах не писал.
   Ћсобенно жутко было проходить по ‹убЯнке и  Љомсомольским  переулком  в
летние ночи 1937 года.
   Џустынно было на душных ночных улицах. „ома стоЯли темные, с  открытыми
окнами, одновременно вымершие и полные людей. ‚ их покое не было покоЯ.  Ђ
в освещенных окнах, закрытых белыми занавесками, мелькали тени, у подъезда
хлопали дверцы машин,  вспыхивали  фары.  Љазалось,  весь  огромный  город
скован светЯщимсЯ стеклЯнным взором ‹убЯнки. ‚озникали в  памЯти  знакомые
люди.  ђасстоЯние  до  них   не   измерЯлось   пространством,   это   было
существование в другом измерении. Ќе было силы на земле и  силы  на  небе,
котораЯ могла бы преодолеть эту бездну, равную бездне смерти. Ќо ведь не в
земле, не под заколоченной крышкой гроба, а здесь, рЯдом, живой,  дышащий,
мыслЯщий, плачущий, не мертвый же.
   Ђ машины все везли новых арестованных,  сотни,  тысЯчи,  десЯтки  тысЯч
людей исчезали  за  дверьми  внутренней  тюрьмы,  за  воротами  Ѓутырской,
‹ефортовской тюрем.
   Ќа места арестованных приходили новые работники в райкомы, наркоматы, в
военные   ведомства,   в   прокуратуру,   в   тресты,    поликлиники,    в
заводоуправлениЯ,  в  месткомы  и   фабкомы,   в   земельные   отделы,   в
бактериологические  лаборатории,  в  дирекцию  академических  театров,   в
авиаконструкторские бюро,  в  институты,  проектирующие  гиганты  химии  и
металлургии.
   ‘лучалось, что  через  короткое  времЯ  пришедшие  взамен  арестованных
врагов  народа,  террористов  и  диверсантов  сами  оказывались   врагами,
двурушниками, и их  арестовывали.  €ногда  случалось,  что  люди  третьего
призыва тоже были врагами, и их арестовывали.
   Ћдин товарищ, ленинградец, шепотом  рассказал  Љрымову,  что  с  ним  в
камере сидели три секретарЯ одного из ленинградских райкомов; каждый вновь
назначенный  секретарь  разоблачал  своего  предшественника  -   врага   и
террориста. ‚ камере они лежали рЯдом, не имеЯ друг к другу злобы и обиды.
   Љогда-то ночью  в  это  здание  вошел  ЊитЯ  апошников,  брат  …вгении
Ќиколаевны. ‘ белым узелком  под  мышкой,  собранным  длЯ  него  женой,  -
полотенце, мыло, две пары бельЯ, зубнаЯ щетка, носки, три носовых  платка.
Ћн вошел в эти двери, хранЯ в памЯти пЯтизначный номер партийного  билета,
свой письменный стол в парижском торгпредстве, международный вагон, где он
по дороге в Љрым выЯснЯл отношениЯ с женой, пил нарзан  и  листал,  зеваЯ,
"‡олотого осла".
   Љонечно, ЊитЯ ни в чем не был виноват.  Ќо  все  же  посадили  Њитю,  а
Љрымова ведь не сажали.
   Љогда-то по этому Ярко освещенному  коридору,  ведущему  из  свободы  в
несвободу, прошел Ђбарчук, первый муж ‹юдмилы апошниковой. Ђбарчук шел на
допрос, торопилсЯ развеЯть нелепое недоразумение... € вот  проходит  пЯть,
семь, восемь месЯцев,  и  Ђбарчук  пишет  "‚первые  мысль  убить  товарища
‘талина подсказал мне резидент германской военной разведки, с которым менЯ
в свое времЯ свЯзал один из руководителей подпольЯ...  разговор  состоЯлсЯ
после  первомайской  демонстрации  на  џузском  бульваре,  Я  обещал  дать
окончательный ответ через пЯть дней, и мы условились о новой встрече..."
   “дивительнаЯ  работа  совершалась  вот  за   этими   окнами,   поистине
удивительнаЯ. ‚едь  Ђбарчук  не  отвел  глаз,  когда  колчаковский  офицер
стрелЯл в него.
   Љонечно, его заставили  подписать  ложные  показаниЯ  на  самого  себЯ.
Љонечно, Ђбарчук настоЯщий коммунист, крепкой, ленинской закалки, он ни  в
чем не виноват. Ќо ведь арестовали, ведь дал показаниЯ... Ђ  Љрымова  ведь
не сажали, не арестовывали, не вынуждали давать показаний.
   Ћ том, как создавались подобные дела, Љрымов слышал. Љое-какие сведениЯ
пришли от тех, кто шепотом говорил ему: "Ќо помни,  если  ты  хоть  одному
человеку - жене, матери - скажешь об этом, Я погиб".
   Љое-что  сообщали  те,  кто,  разгорЯченные  вином  и   раздосадованные
самоуверенной   глупостью   собеседника,   вдруг   произносили   несколько
неосторожных слов и тут же замолкали, а на следующий  день  как  бы  между
прочим, позевываЯ, говорили: "„а, кстати, Я, кажетсЯ,  плел  вчера  всЯкую
ерунду, не помнишь? Ќу, тем лучше".
   Љое-что говорили ему  жены  друзей,  ездившие  в  лагерЯ  к  мужьЯм  на
свиданиЯ.
   Ќо ведь все это слухи, болтовнЯ. ‚едь с Љрымовым  ничего  подобного  не
бывало.
   Ќу,  вот.  ’еперь  его   посадили.   ЌевероЯтное,   нелепое,   безумное
свершилось.  Љогда  сажали  меньшевиков,  эсеров,  белогвардейцев,  попов,
кулацких агитаторов, он никогда, ни разу даже на минуту не задумывалсЯ над
тем, что чувствуют эти люди, терЯЯ свободу, ожидаЯ приговора. Ћн не  думал
об их женах, матерЯх, детЯх.
   Љонечно, когда снарЯды стали рватьсЯ все ближе и ближе, калечить своих,
а не врагов, он уже не был равнодушен, - сажали  не  врагов,  а  советских
людей, членов партии.
   Љонечно, когда посадили нескольких человек, особенно близких ему, людей
его поколениЯ, которых он считал большевиками-ленинцами, он был  потрЯсен,
не спал ночью, стал задумыватьсЯ над тем, есть ли у ‘талина  право  лишать
людей свободы, мучить,  расстреливать  их.  Ћн  думал  о  тех  страданиЯх,
которые переживают они, о страданиЯх их жен,  матерей.  ‚едь  то  были  не
кулаки, не белогвардейцы, а люди - большевики-ленинцы!
   € все же он успокаивал себЯ -  как-никак  Љрымова-то  не  посадили,  не
выслали, он не подписывал на себЯ, не признавал ложных обвинений.
   Ќу вот. ’еперь Љрымова, большевика-ленинца, посадили.  ’еперь  не  было
утешений, толкований, объЯснений. ‘вершилось.
   Љое-что  он  уже  узнал.  ‡убы,  уши,  ноздри,  пах   голого   человека
становились предметом обыска. Џотом человек  шел  по  коридору,  жалкий  и
смешной, поддерживаЯ свои сползавшие  штаны  и  подштанники  со  споротыми
пуговицами. “ близоруких забирали очки, и они беспокойно  щурились,  терли
глаза. —еловек входил в камеру и  становилсЯ  лабораторной  мышью,  в  нем
создавали новые рефлексы, он  говорил  шепотом,  и  он  вставал  с  койки,
ложилсЯ на койку, отправлЯл естественные надобности, спал и видел сны  под
неотступным  наблюдением.  ‚се  оказалось   чудовищно   жестоко,   нелепо,
бесчеловечно. Ћн впервые Ясно понЯл, насколько страшны дела, творЯщиесЯ на
‹убЯнке. ‚едь мучили большевика, ленинца, товарища Љрымова.


        6

   „ни шли, а Љрымова не вызывали.
   Ћн знал уже, когда и чем кормЯт, знал часы прогулки и срок  бани,  знал
дым тюремного табака, времЯ поверки, примерный состав книг  в  библиотеке,
знал в лицо часовых, волновалсЯ, ожидаЯ возвращениЯ  с  допросов  соседей.
—аще других вызывали Љаценеленбогена. Ѓоголеева вызывали всегда днем.
   †изнь без свободы! ќто была болезнь. ЏотерЯть  свободу  -  то  же,  что
лишитьсЯ здоровьЯ. ѓорел свет, из крана текла вода, в миске был суп, но  и
свет, и вода, и  хлеб  были  особые,  их  давали,  они  полагались.  Љогда
интересы следствиЯ требовали  того,  заключенных  временно  лишали  света,
пищи, сна. ‚едь все это они получали не  длЯ  себЯ,  такаЯ  была  методика
работы с ними.
   ЉостЯного старика вызывали к следователю один раз,  и,  вернувшись,  он
надменно сообщил:
   - ‡а три часа молчаниЯ гражданин следователь убедилсЯ, что моЯ  фамилиЯ
действительно „релинг.
   Ѓоголеев был всегда ласков, говорил с обитателЯми  камеры  почтительно,
по утрам спрашивал соседей о здоровье, сне.
   Ћднажды он стал читать Љрымову стихи, потом прервал чтение, сказал:
   - Џростите, вам, верно, неинтересно.
   Љрымов, усмехнувшись, ответил:
   - ‘кажу откровенно, не понЯл ни бельмеса. Ђ  когда-то  читал  ѓегелЯ  и
понимал.
   Ѓоголеев очень  боЯлсЯ  допросов,  терЯлсЯ,  когда  входивший  дежурный
спрашивал: "Љто на "б"?" ‚ернувшись от следователЯ, он казалсЯ похудевшим,
маленьким, стареньким.
   Ћ своих допросах он рассказывал сбивчиво, серпаЯ, жмурЯсь. ЌельзЯ  было
понЯть, в чем его обвинЯют, - то ли в покушении на жизнь ‘талина, то ли  в
том, что ему не нравЯтсЯ произведениЯ, написанные в духе соцреализма.
   Љак-то великан чекист сказал Ѓоголееву:
   - Ђ вы помогите парню сформулировать обвинение.  џ  советую  что-нибудь
вроде такого: "€спытываЯ звериную ненависть ко  всему  новому,  Я  огульно
охаивал произведениЯ искусства, удостоенные  ‘талинской  премии".  „есЯтку
получите. € поменьше разоблачайте  своих  знакомых,  этим  не  спасаетесь,
наоборот, пришьют участие в организации, попадете в режимный лагерь.
   - „а что вы, - говорил Ѓоголеев, - разве Я могу помочь  им,  они  знают
все.
   Ћн часто шепотом философствовал на свою любимую тему: все мы  персонажи
сказки - грозные начдивы, парашютисты, последователи Њатисса  и  Џисарева,
партийцы,  геологи,  чекисты,  строители  пЯтилеток,   пилоты,   создатели
гигантов металлургии... € вот  мы,  кичливые,  самоуверенные,  переступили
порог дивного дома, и волшебнаЯ палочка превратила нас в  чижиков-пыжиков,
поросюшек, белочек. Ќам теперь что - мошку, муравьиное Яичко.
   “ него был оригинальный, странный, видимо, глубокий ум, но он был мелок
в житейских делах, - всегда тревожилсЯ, что ему  дали  меньше,  хуже,  чем
другим, что ему сократили прогулку, что во времЯ прогулки  кто-то  ел  его
сухари.
   †изнь была полна событий, но она была пустой,  мнимой.  ‹юди  в  камере
существовали  в  высохшем  русле  ручьЯ.  ‘ледователь  изучал  это  русло,
камешки, трещины, неровности  берега.  Ќо  воды,  когда-то  создавшей  это
русло, уже не было.
   „релинг редко вступал в разговор и если говорил, то  большей  частью  с
Ѓоголеевым, видимо, потому, что тот был беспартийным.
   Ќо и говорЯ с Ѓоголеевым, он часто раздражалсЯ.
   - ‚ы странный тип, - как-то  сказал  он,  -  во-первых,  почтительны  и
ласковы  с  людьми,  которых  вы  презираете,   во-вторых,   каждый   день
спрашиваете менЯ о здоровье, хотЯ вам абсолютно все равно,  сдохну  Я  или
буду жить.
   Ѓоголеев поднЯл глаза к потолку камеры, развел руками, сказал:
   - ‚от послушайте, - и прочел нараспев:

   - €з чего твой панцирь, черепаха? -
   џ спросил и получил ответ:
   - Ћн из мной накопленного страха -
   Ќичего прочнее в мире нет!

   - ‚аши стишки? - спросил „релинг.
   Ѓоголеев снова развел руками, не ответил.
   - ЃоитсЯ старик, накопил страх, - сказал Љаценеленбоген.
   Џосле завтрака „релинг показал Ѓоголееву обложку книги и спросил:
   - ЌравитсЯ вам?
   - Ћткровенно говорЯ, нет, - сказал Ѓоголеев.
   „релинг кивнул.
   - € Я не поклонник этого  произведениЯ.  ѓеоргий  ‚алентинович  сказал:
"Ћбраз матери, созданный ѓорьким, - икона,  а  рабочему  классу  не  нужны
иконы".
   - ЏоколениЯ читают "Њать", - сказал Љрымов, - при чем тут икона?
   „релинг голосом воспитательницы из детского сада сказал:
   - €коны нужны всем тем, кто хочет поработить рабочий класс. ‚от в вашем
коммунистическом киоте имеетсЯ икона ‹енина,  есть  икона  и  преподобного
‘талина. Ќекрасову не нужны были иконы.
   Љазалось, не только лоб, череп, руки, нос его были  выточены  из  белой
кости, - слова его стучали, как костЯные.
   "Ћх и мерзавец", - подумал Љрымов.
   Ѓоголеев, сердЯсь, Љрымов ни разу не видел этого  кроткого,  ласкового,
всегда подавленного человека таким раздраженным, сказал:
   - ‚ы в своих представлениЯх о поэзии не пошли дальше Ќекрасова.  ‘  той
поры возникли и Ѓлок, и Њандельштам, и •лебников.
   - Њандельштама Я не знаю, - сказал „релинг, - а •лебников - это маразм,
распад.
   - Ђ ну вас, - резко, впервые громко проговорил Ѓоголеев, - надоели  мне
до тошноты ваши плехановские прописи. ‚ы  тут  в  нашей  камере  марксисты
разных толков, но схожи тем, что к поэзии слепы, абсолютно ничего в ней не
понимаете.
   ‘траннаЯ историЯ. Љрымова особо угнетала мысль, что длЯ часовых, ночных
и дневных дежурных он - большевик, военный комиссар, ничем не отличалсЯ от
плохого старика „релинга.
   € теперь он, не терпевший символизма, декадентства, всю жизнь  любивший
Ќекрасова, готов был поддержать в споре Ѓоголеева.
   ‘кажи костЯной старик плохое слово о …жове, он с уверенностью  стал  бы
оправдывать - и  расстрел  Ѓухарина,  и  высылку  жен  за  недонесение,  и
страшные приговоры, и страшные допросы.
   Ќо костЯной человек молчал.
   ‚ это времЯ пришел часовой, повел „релинга в уборную.
   Љаценеленбоген сказал Љрымову:
   - „ней пЯть мы сидели с ним в камере вдвоем. Њолчит, как рыба об лед. џ
ему говорю: "Љурам на смех - два евреЯ, оба  пожилые,  проводЯт  совместно
вечера на хуторе близ ‹убЯнки и молчат". Људа  там!  Њолчит.  Љ  чему  это
презрение? Џочему он не  хочет  со  мной  говорить?  ‘трашнаЯ  месть,  или
убийство свЯщенника в ночь под ‹акбоймелах? Љ чему это? ‘тарый гимназист.
   - ‚раг! - сказал Љрымов.
   „релинг, видимо, не на шутку занимал чекиста.
   - ‘идит за дело, понимаете! -  сказал  он.  -  ”антастика!  ‡а  плечами
лагерь, впереди  деревЯн-бушлат,  а  он,  как  железный.  ‡авидую  ему  Я!
‚ызывают его на допрос - кто на "д"? Њолчит,  как  пень,  не  откликаетсЯ.
„обилсЯ, что его по фамилии называют. Ќачальство входит в  камеру  -  убей
его, не встанет.
   Љогда „релинг вернулсЯ из уборной, Љрымов сказал Љаценеленбогену:
   - Џеред судом истории все ничтожно.  ‘идЯ  здесь,  Я  и  вы  продолжаем
ненавидеть врагов коммунизма.
   „релинг посмотрел с насмешливым любопытством на Љрымова.
   - Љакой же это суд, - сказал он, ни к кому не обращаЯсь, - это  самосуд
истории!
   Ќапрасно завидовал Љаценеленбоген силе костЯного человека. …го сила уже
не была человеческой силой. ‘лепой, бесчеловечный фанатизм согревал  своим
химическим теплом его опустошенное и равнодушное сердце.
   ‚ойна, бушевавшаЯ в ђоссии, все событиЯ, свЯзанные с ней, мало  трогали
его - он не расспрашивал о фронтовых делах, о ‘талинграде. Ћн  не  знал  о
новых городах, о могучей промышленности. Ћн уж не жил человеческой жизнью,
а играл бесконечную, абстрактную, его одного  касавшуюсЯ  партию  тюремных
шашек.
   Љаценеленбоген очень интересовал Љрымова. Љрымов чувствовал, видел, что
тот умен. Ћн шутил, трепалсЯ, балагурил, а глаза его были умные,  ленивые,
усталые. ’акие глаза  бывают  у  всезнающих  людей,  уставших  жить  и  не
боЯщихсЯ смерти.
   Љак-то, говорЯ о строительстве железной дороги вдоль берега  ‹едовитого
океана, он сказал Љрымову:
   - Џоразительно красивый проект, - и добавил: - Џравда,  реализациЯ  его
обошлась тысЯч в десЯть человеческих жизней.
   - ‘трашновато, - сказал Љрымов.
   Љаценеленбоген пожал плечами:
   - Џосмотрели бы  вы,  как  шли  колонны  зека  на  работу.  ‚  гробовом
молчании. Ќад головой зеленое и синее северное сиЯние, кругом лед и  снег,
а черный океан ревет. ‚от тут и видна мощь.
   Ћн советовал Љрымову:
   -  Ќадо  помогать  следователю,  он  новый  кадр,  ему  самому   трудно
справитьсЯ... Ђ если поможешь ему,  подскажешь,  то  и  себе  поможешь,  -
избежишь сточасовых конвейеров. Ђ результат ведь один -  Ћсобое  совещание
влепит положенное.
   Љрымов пыталсЯ с ним спорить, и Љаценеленбоген отвечал:
   - ‹ичнаЯ невиновность  -  пережиток  средних  веков,  алхимиЯ.  ’олстой
объЯвил - нет в мире виноватых. Ђ мы, чекисты, выдвинули  высший  тезис  -
нет в мире невиновных, нет  неподсудных.  ‚иноват  тот,  на  кого  выписан
ордер, а выписать ордер можно на каждого. Љаждый человек  имеет  право  на
ордер. „аже тот, кто всю жизнь выписывал эти ордера на других. Њавр сделал
свое дело, мавр может уйти.
   Ћн знал многих друзей Љрымова, некоторые были ему  знакомы  в  качестве
подследственных по делам 1937 года. ѓоворил он  о  людЯх,  чьи  дела  вел,
как-то странно, - без  злобы,  без  волнениЯ:  "интересный  был  человек",
"чудак", "симпатЯга".
   Ћн часто вспоминал ЂнатолЯ ”ранса, "„уму про Ћпанаса", любил цитировать
бабелевского Ѓеню Љрика, называл певцов и балерин Ѓольшого театра по имени
и отчеству. Ћн собирал библиотеку редких книг, рассказывал  о  драгоценном
томике ђадищева, который досталсЯ ему незадолго до ареста.
   - •орошо, - говорил он, - если мое собрание будет передано в  ‹енинскую
библиотеку, а то растащат дураки книги, не понимаЯ их ценности.
   Ћн был женат на балерине. ‘удьба радищевской книги,  видимо,  тревожила
Љаценеленбогена больше, чем судьба жены, и, когда Љрымов сказал  об  этом,
чекист ответил:
   - ЊоЯ Ђнгелина умнаЯ баба, она не пропадет.
   Љазалось, он все понимал, но ничего не чувствовал.  Џростые  понЯтиЯ  -
разлука, страдание, свобода, любовь, женскаЯ верность,  горе  -  были  ему
непонЯтны. ‚олнение поЯвлЯлось в его голосе, когда  он  говорил  о  первых
годах своей работы в ‚—Љ. "Љакое времЯ, какие люди", - говорил он.  Ђ  то,
что составлЯло жизнь Љрымова, казалось ему категориЯми пропаганды.
   Ћ ‘талине он сказал:
   - џ преклонЯюсь перед  ним  больше,  чем  перед  ‹ениным.  …динственный
человек, которого Я по-настоЯщему люблю.
   Ќо почему этот человек, участвовавший  в  подготовке  процесса  лидеров
оппозиции, возглавлЯвший при  Ѓерии  колоссальную  заполЯрную  гулаговскую
стройку, так спокойно, примирение относилсЯ к тому,  что  в  своем  родном
доме ходил на ночные допросы, поддерживаЯ на животе  брюки  со  срезанными
пуговицами? Џочему тревожно, болезненно он  относилсЯ  к  покаравшему  его
молчанием меньшевику „релингу?
   Ђ иногда Љрымов сам начинал сомневатьсЯ.  Џочему  он  так  возмущаетсЯ,
горит, сочинЯЯ письма ‘талину, холодеет, покрываетсЯ  потом?  Њавр  сделал
свое дело. ‚едь все это происходило в тридцать седьмом  году  с  десЯтками
тысЯч членов партии, такими же, как он, получше,  чем  он.  Њавры  сделали
свое дело. Џочему ему так отвратительно теперь слово  донос?  ’олько  лишь
потому, что он сам сел по чьему-то доносу? Ћн ведь получал  политдонесениЯ
от политинформаторов  в  подразделениЯх.  Ћбычное  дело.  Ћбычные  доносы.
Љрасноармеец  ђЯбоштан  носит  нательный   крест,   называет   коммунистов
безбожниками,  -  долго  ли  прожил  ђЯбоштан,  попав  в  штрафную   роту?
Љрасноармеец ѓордеев заЯвил, что не верит в силу  советского  оружиЯ,  что
победа ѓитлера неизбежна, - долго ли  прожил  ѓордеев,  попав  в  штрафное
подразделение? Љрасноармеец Њаркович заЯвил: "‚се коммунисты воры,  придет
времЯ, мы их поднимем на штыки  и  народ  станет  свободный",  -  трибунал
присудил  Њарковича  к  расстрелу.  ‚едь  он   -   доносчик,   доложил   в
политуправление фронта о ѓрекове, не угробила бы ѓрекова  немецкаЯ  бомба,
его бы расстрелЯли перед строем командиров. —то  чувствовали,  думали  эти
люди, которых посылали в штрафные роты, судили  трибуналы,  допрашивали  в
особых отделах?
   Ђ до войны, - сколько раз приходилось ему участвовать  в  таких  делах,
спокойно относитьсЯ к словам друзей:  "џ  в  парткоме  рассказал  о  своем
разговоре с Џетром"; "Ћн честно рассказал партийному  собранию  содержание
письма €вана"; "…го вызвали, и он, как коммунист, должен был, конечно, обо
всем рассказать, - и о настроении ребЯт, и о письмах ‚олодьки".
   Ѓыло, было, все это было.
   ќ, чего там... ‚се эти объЯснениЯ, что он писал и давал устно, они ведь
никому не помогли выйти из тюрьмы. ‚нутренний смысл их был один, -  самому
не попасть в трЯсину, отстранитьсЯ.
   Џлохо, плохо защищал своих друзей Љрымов, хотЯ  он  не  любил,  боЯлсЯ,
всЯчески избегал всех этих дел. —его же он горит, холодеет? —его он хочет?
—тобы дежурный на ‹убЯнке знал о его одиночестве, следователи  вздыхали  о
том, что его оставила любимаЯ женщина, учитывали в своих  разработках  то,
что он по  ночам  звал  ее,  кусал  себЯ  за  руку,  что  мама  звала  его
Ќиколенька?
   Ќочью  Љрымов  проснулсЯ,  открыл  глаза  и  увидел  „релинга  у  койки
Љаценеленбогена. Ѓешеное электричество освещало спину  старого  лагерника.
ЏроснувшийсЯ Ѓоголеев сидел на койке, прикрыв ноги одеЯлом.
   „релинг кинулсЯ к двери, застучал по  ней  костЯным  кулаком,  закричал
костЯным голосом:
   - ќй, дежурный, скорей врача, сердечный припадок у заключенного!
   - ’ише, прекратить! - крикнул подбежавший к глазку дежурный.
   - Љак тише, человек умирает!  -  заорал  Љрымов  и,  вскочив  с  койки,
подбежал к двери, стал вместе с  „релингом  стучать  по  ней  кулаком.  Ћн
заметил, что Ѓоголеев лег на койку,  укрылсЯ  одеЯлом,  -  видимо,  боЯлсЯ
участвовать в ночном —Џ.
   ‚скоре дверь распахнулась, вошли несколько человек.
   Љаценеленбоген был без сознаниЯ.  …го  огромное  тело  долго  не  могли
уложить на носилки.
   “тром „релинг неожиданно спросил Љрымова:
   - ‘кажите,  часто  ли  вам,  коммунистическому  комиссару,  приходилось
сталкиватьсЯ на фронте с проЯвлением недовольства?
   Љрымов спросил:
   - Љакого недовольства, чем?
   - џ имею в виду недовольство  колхозной  политикой  большевиков,  общим
руководством войной, словом, проЯвление политического недовольства?
   - Ќикогда. Ќи разу не столкнулсЯ даже с тенью  подобных  настроений,  -
сказал Љрымов.
   - ’ак-так, понЯтно, Я так и думал, - сказал  „релинг  и  удовлетворенно
кивнул.


        7

   €деЯ окружениЯ немцев под ‘талинградом считаетсЯ гениальной.
   ‚  тайном  сосредоточении  воинских  масс  на  флангах  армии   Џаулюса
повторилсЯ принцип, рожденный в пору, когда-босые,  со  скошенными  лбами,
челюстатые мужики расползались по кустарникам, окружаЯ пещеры, захваченные
лесными  пришельцами.  —ему   удивлЯтьсЯ:   различию   между   дубиной   и
дальнобойной артиллерией или тысЯчелетней неизменности принципа старого  и
нового оружиЯ?
   Ќо ни отчаЯниЯ, ни удивлениЯ не должно  вызывать  понимание  того,  что
вечно множащаЯ вширь и ввысь свои  витки  спираль  человеческого  движениЯ
имеет неизменную ось.
   •отЯ принцип окружениЯ, составивший суть  ‘талинградской  операции,  не
нов,  -  бесспорна  заслуга  организаторов  ‘талинградского   наступлениЯ,
правильно  избравших  район  длЯ  применениЯ  этого   древнего   принципа.
Џравильно было ими  избрано  времЯ  проведениЯ  операции,  умело  обучены,
накоплены  войска;  заслугой  организаторов  наступлениЯ  ЯвлЯетсЯ  умелое
устройство  взаимодействиЯ  трех  фронтов  -  ћго-‡ападного,  „онского   и
‘талинградского; больших трудностей стоило тайное сосредоточение войск  на
лишенной  естественных  масок  степной  земле.  ‘илы  с  севера  и  с  юга
готовились, скользнув вдоль правого и левого плеча немцев,  встретитьсЯ  у
Љалача, обхватив противника, ломаЯ кости, сминаЯ  сердце  и  легкие  армии
Џаулюса. Њного труда было затрачено на  разработку  деталей  операции,  на
разведывание огневых средств, живой силы, тылов, коммуникаций противника.
   Ќо все же в основе этого труда, в котором принимали  участие  ‚ерховный
ѓлавнокомандующий  маршал  €осиф  ‘талин,  генералы  †уков,   ‚асилевский,
‚оронов, …ременко, ђокоссовский и многие  одаренные  офицеры  ѓенерального
штаба, лежал введенный в военную практику первобытным волосатым  человеком
принцип флангового окружениЯ противника.
   Ћпределение гениальности можно отнести лишь к людЯм, которые  вводЯт  в
жизнь новые идеи, те, что относЯтсЯ к Ядру, а не к оболочке, к оси, а не к
виткам вокруг оси. Ќичего общего с такого рода божественными действиЯми не
имеют  стратегические  и  тактические  разработки  со  времен   Ђлександра
Њакедонского. —еловеческое сознание,  подавленное  грандиозностью  военных
событий, склонно грандиозность  масштаба  отождествлЯть  с  грандиозностью
мыслительных достижений полководцев.
   €сториЯ битв показывает, что полководцы не  вносЯт  новых  принципов  в
операции по прорыву обороны, преследованию, в  окружениЯ,  выматываниЯ,  -
они применЯют и используют принципы, известные еще  людЯм  неандертальской
эры, известные,  между  прочим,  и  волкам,  окружающим  стадо,  и  стаду,
оборонЯющемусЯ от волков.
   ќнергичный, знающий свое дело  директор  завода  обеспечивает  успешную
заготовку сырьЯ и топлива,  взаимосвЯзь  между  цехами  и  десЯтки  других
мелких и крупных условий, необходимых длЯ работы завода.
   Ќо когда  историки  сообщают,  что  деЯтельность  директора  определила
принципы металлургии, электротехники, рентгеновского  анализа  металла,  -
сознание изучающего историю завода  начинает  протестовать:  рентгеновские
лучи открыл не наш директор, а ђентген... доменные печи существовали и  до
нашего директора.
   €стинно великие научные открытиЯ  делают  человека  более  мудрым,  чем
природа. Џрирода познает себЯ в этих  открытиЯх,  через  эти  открытиЯ.  Љ
таким человеческим подвигам относитсЯ то, что совершили  ѓалилей,  Ќьютон,
ќйнштейн в познании природы пространства, времени, материи и силы. ‚  этих
открытиЯх человек создал большую глубину и большую  высоту,  чем  те,  что
естественно существовали, и,  таким  образом,  способствовал  самопознанию
природой себЯ, обогащению природы.
   ЋткрытиЯми низшего, второго  порЯдка  ЯвлЯютсЯ  те,  где  существующие,
видимые, осЯзаемые,  сформулированные  природой  принципы  воспроизводЯтсЯ
человеком.
   Џолет птиц, движение рыб, движение  перекати-полЯ  и  круглого  валуна,
сила ветра, заставлЯющего деревьЯ качатьсЯ и  махать  ветвЯми,  реактивные
движениЯ голотурий - все это выражение того или иного  осЯзаемого,  Явного
принципа. —еловек извлекает из ЯвлениЯ его принцип, переносит в свою сферу
и развивает в соответствии со своими возможностЯми и потребностЯми.
   Ћгромно значение длЯ жизни самолетов,  турбин,  реактивных  двигателей,
ракет, и однако, их созданием человечество обЯзано своему таланту,  но  не
своему гению.
   Љ таким же открытиЯм  второго  порЯдка  относЯтсЯ  те,  что  используют
принцип, выЯвленный, выкристаллизованный людьми, а  не  природой,  скажем,
принцип электромагнитной теории полЯ, нашедший свое применение и  развитие
в радио, телевидении, радиолокации. Љ таким же открытиЯм  второго  порЯдка
относитсЯ освобождение атомной энергии. ‘оздателю первого уранового  котла
”ерми не следует претендовать  на  звание  гениЯ  человечества,  хотЯ  его
открытие стало началом новой эпохи всемирной истории.
   ‚  открытиЯх  еще  более  низшего,   третьего   порЯдка   человек   уже
существующее в сфере его деЯтельности воплощает в новых условиЯх,  скажем,
устанавливает новый двигатель на летательном аппарате, заменЯет  на  судне
паровой двигатель электрическим.
   € именно  сюда  относитсЯ  деЯтельность  человека  в  области  военного
искусства,  где  новые  технические  условиЯ  взаимодействуют  со  старыми
принципами. Ќелепо отрицать значение длЯ дела войны деЯтельности генерала,
руководЯщего  сражением.  Ћднако  неверно  объЯвлЯть  генерала  гением.  ‚
отношении способного инженера-производственника  это  глупо,  в  отношении
генерала это не только глупо, но и вредно, опасно.


        8

   „ва молота, каждый в миллионы тонн металла и живой человеческой  крови,
- северный и южный, ждали сигнала.
   Џервыми  начали  наступление  войска,   расположенные   северо-западнее
‘талинграда. 19 ноЯбрЯ 1942 го