ча  смотрел на него. Њосквин  сквозь стиснутые зубы  издал
какой-то рыдающий звук.
     --  ќта  сволочь, сказал  ”акторович  ,  показываЯ на Њосквина,  -- эта
впавшаЯ в детство сволочь насыпала мне в кровать пшена.
     Њосквин, глЯдЯ, как ”акторович собирает пригоршни пшена, дрыгал  ногами
и выкрикивал:
     -- Ћй, не могу, вшей-то, вшей-то сколько...
     -- ”у ты черт, - сказал ‚ерхотурский, - Я думал, что товарищ умирает.
     ‚скоре ”акторович снова лег и сказал:
     -- ’оварищ ‚ерхотурский,  не то  удивительно, что этот тип два  часа  с
кретинической настойчивостью  уговаривал менЯ лечь в постель, менЯ удивлЯет,
как  в  такое  времЯ,  когда  полЯки  прорвали  фронт,  когда  мы  отрезаны,
коммунист,  вместо того, чтобы напрЯчь  все силы мозга длЯ  страшной борьбы,
развлекаетсЯ вот такими игрушечками.
     Њосквин, обессилевший от смеха, махнул рукой и сказал:
     -- —то со мной говорить, Я ведь меньшевик, пропащий длЯ рабочего класса
человек, -- и грозно добавил: -- ’ы  менЯ,  ”акторович, не воспитывай,  Я из
своих боевых ран пролил крови больше, чем ты.
     Ћни начали  по-серьезному  ссоритьсЯ,  укорЯЯ  друг  друга и  вспоминаЯ
разные пустые случаи. Џотом  они уснули. Њосквин  похрапывал,  а  ”акторович
скрипел во сне зубами, и ‚ерхотурский вспомнил, как в ‹укьЯновской тюрьме он
четыре месЯца  провел в  камере с товарищем,  который скрипел ночью  зубами;
‚ерхотурский просилсЯ в одиночку - этот  зубовный скрип раздражал и не давал
уснуть.
     „олжно быть, оттого, что он слишком много ел, у него сделалась жестокаЯ
изжога, и  он почти  до утра лежал  с открытыми глазами и, сердито щурЯсь  в
темноту, думал  о вещах, занимавших  его  вот уже  сорок лет. Њысли  его  не
путались, а  шли  легко и  быстро. Ћн точно записывал их косым,  размашистым
почерком.  ’о,  что  он  находилсЯ  в  захваченном  полЯками  городишке,  не
волновало  и  не  беспокоило  его.  Ћн  знал,  что  найдет  способ  наладить
положение, как делал это уже десЯтки раз.
     € только когда он вспомнил громадную пустоту сегоднЯшнего днЯ, вспомнил
дом, полный  дорогих и  глупых  вещей,  разговоры  за  столом,  ужин,  обед,
завтрак,  чай, он забеспокоилсЯ, начал думать, как  страшно  было  бы  вдруг
заболеть и пролежать здесь несколько недель.
     Ђ за окном стоЯла полнаЯ тишина. ѓород, после того,  как  вошли войска,
спал  глубоким  сном, точно больной,  измученный днем  страданий в  жестокой
операционной комнате и наконец впавший в забытье.
     “тром город зашумел весь  сразу, в домах раскрылись окна,  распахнулись
парадные двери.  Џлощадь была  полна народу.  Ћбыватели встречались, радуЯсь
друг другу, удивлЯЯсь встрече, всплескивали руками.
     -- Ќу, что слышно в городе? -- спрашивали они.
     -- ѓоворЯт, что штаб армии  останетсЯ  у нас постоЯнно, --  и людЯм  не
верилось, глЯдЯ на военных, мирно ходивших тут же рЯдом, что вчера при  виде
этих серо-голубых шинелей они отходили от окон и, млеЯ, ждали, не утихнет ли
вдруг шум шагов возле их  дома, не ударит ли мрачный завоеватель винтовочным
прикладом  по двери.  ’е, вчерашние, были фронтовиками, они не знали закона,
потому что каждый день шли на смерть.
     Ќа  стенах  домов  расклеили приказ No 1,  и все узнали, что  комендант
города  -- полковник Џадральский. Џолковник  Џадральский извещал  население,
что  он хочет покоЯ и того,  чтобы жители,  не боЯсь реквизиций,  занимались
своими делами. Џолковник велел всем сдать холодное и огнестрельное оружие, а
в последнем  пункте  приказа  жирным шрифтом  извещал,  что если  кто-нибудь
вздумает стрелЯть по войскам из окон, он, полковник Џадральский, велит сжечь
дом, из которого производилась стрельба, "а все мужское население в возрасте
от пЯтнадцати до шестидесЯти лет, проживающее и доме, будет расстрелЯно".
     Ћбыватели, согласно приказу полковника, занЯлись своими делами: открыли
магазины,  перчаточные  и   шапочные   мастерские,  сапожные  и   портнЯжные
заведениЯ,  кондитерские  и  пекарни.  €  краснощекий  ювелир,  спрЯтав  под
старинный темный комод сверток украденных им часов,  рассказывал заказчикам,
как его "сделал нищим" худой небритый разбойник, тот, у которого он отвоевал
лишь свои ботинки.
     Ђ худой солдат ехал полем; ноги его конЯ дымились от пыли, лицо солдата
было совсем  серым  после ночного  перехода,  и  он внимательно рассматривал
бритый  беленький затылок мальчишки, ведущего эскадрон по дорогам этой чужой
страны,  о  которой товарищи шепотом рассказывали много чудесных и  страшных
историй.
     „а, город  зажил мирной жизнью;  может  быть, эта мирнаЯ жизнь  и  была
самым страшным в годы гражданской войны, более страшным, чем кровавые ночные
бои у переправ,  чем красный  террор  защищавшейсЯ  революции, чем  голод  и
пожары.
     Ќо обыватели не томились  своей страшной жизнью, они не понимали смысла
шедшей  борьбы,   и  не  много  сердец   сжималось  тоской  при  мысли,  что
спокойствие, обещанное полковником Џадральским, установитсЯ на долгое времЯ.
     ‚  этот  день  доктору  исполнилось  пЯтьдесЯт  восемь  лет,  готовилсЯ
"большой"  обед,  дом  шумел и грохотал  с утра.  ЊарьЯ  Ђндреевна, одетаЯ в
Ярко-голубой  халат,  повЯзав голову  цветным  украинским  платком,  убирала
комнаты.  Ћна  снимала  паутину и пыль  с  белой  голландской  печки,  такой
высокой,  что  ЊарьЯ  Ђндреевна влезла на  стул,  поставленный на  стол,  и,
вскрикиваЯ от  страха, тЯнулась  к верхним изразцам. ќто  трудное  и опасное
предприЯтие  напоминало   восхождение   альпиниста  на  белоснежную  вершину
недоступной горы.
     „октор, всплескиваЯ руками, бегал вокруг и кричал:
     -- ‘умасшедшаЯ, в твои годы, с твоим сердцем...
     Ќо ЊарьЯ  Ђндреевна  не обращала на него вниманиЯ,  у нее была любовь к
тЯжелым и  опасным трудам. Ћна мастерски натирала воском полы, умело чистила
дымоходы, не  гнушалась прочищать  толстой железной  проволокой засорившийсЯ
унитаз  и  делала это  так быстро и ловко,  что старик дворник с восхищением
говорил:
     -- Ђй да барынЯ, вот это настоЯщаЯ барынЯ.
     Ќа кухне было  невероЯтно жарко от громадной, топившейсЯ с раннего утра
плиты. Љазалось, что мухи,  шнырЯющие  в открытое окно, не выдерживаЯ  жары,
вылетают  на  улицу  отдышатьсЯ,  а  освежившись  и  набравшись  сил,  вновь
возвращаютсЯ к кухонным трудам.
     Њосквин, сидЯ на  корточках  перед  плитой, ворошил кочергой  угольЯ, и
горЯчий  снег  искр  сыпалсЯ  через  решетку. Ћн так старательно подкладывал
сухие  березовые поленца, что  плита прЯмо-таки ревела, заполненнаЯ белыми и
желтыми лоскутами пламени.
     ЏолЯ открывала духовку и говорила:
     -- ’а годи же, в цэй духовци нэ то що стрюдель, а пасху мона печь.
     Ћна  плевала  на  раскаленное  дно  духовки,  и  слюна  вспучивалась  и
вскипала.
     ЏолЯ была сейчас  счастлива. ‘ирота,  ушедшаЯ служить в город, она  уже
шесть лет  работала прислугой,  научилась готовить  господские блюда, прошла
всю хитрую школу горничной и  кухарки,  умевшей делать  тысЯчи  вещей, чтобы
хозЯева вкусно, тепло и чисто жили. Ќочью, лежа  на  своей дощатой кроватке,
полуживаЯ от четырнадцатичасовой работы, она мечтала о том, как выйдет замуж
и заживет  своей,  а не  чужой  жизнью.  €  теперь  ей  казалось, что  кухнЯ
принадлежит  ей, что  она жена  этого  веселого молодого парнЯ,  который так
ловко колет левой рукой дрова и так душевно расспрашивает ее про деревенскую
жизнь, шепотом учит неповиновению  докторше,  жалеет  ее загубленную у плиты
молодость.  €  удивительное  дело  - Њосквина  тоже тЯнуло на кухню. Џростой
солдатский план, который он сразу же замыслил в вечер своего приезда, увидев
девушку, принесшую самовар в столовую, сейчас казалсЯ поганым и ненужным.
     Ћн злилсЯ, когда  ЊарьЯ Ђндреевна за столом говорила, что на украденное
у нее горничными  и кухарками можно построить трехэтажный  дом. Ћн поражалсЯ
той громадной работе,  котораЯ была навалена на Џолю, --  самовары, завтрак,
обед,  мытье полов,  мойка посуды,  дрова, вода, беганье  к  дверЯм, десЯтки
мелких и  мельчайших поручений. Ђ  поздно  ночью, когда все уже  ложились  и
тушили свет, из спальни раздавалсЯ голос Њарьи Ђндреевны:
     -- ЏолЯ,  ЏолЯ,  дай мне, пожалуйста, стакан чаю, Я буквально умираю от
жажды.
     € спустЯ минуту в коридоре слышалось топанье босых ног.
     Џо вечерам он сидел на кухне у  открытого  окна и разговаривал с Џолей.
Ћн учил  ее  стратегии классовой борьбы, советовал, как устроить капкан  длЯ
хозЯйки и заставить ее заплатить  восемьсот миллионов рублей за сверхурочную
работу.  Џотом он  рассказывал Џоле, как ей  будет хорошо  и легко жить  при
социализме,  утешал  ее,  что терпеть  осталось недолго --  месЯцев  восемь,
десЯть.  Ђ днем,  так  как  ему, рабочему  человеку, было тошно  видеть свое
безделье и ее тЯжкие труды, он рубил дрова, топил плиту и очень умело чистил
картошку, так ловко, что ЏолЯ, глЯдЯ на него, хохотала и говорила:
     -- Ђ боже ж мой, ну чисто Як женщина.
     Џравда, теперь, разгорЯченный чугунным жаром плиты, Њосквин  поглЯдывал
на босые ноги Џоли очень свирепыми глазами, а  когда она  подходила к плите,
лапал ее за всевозможные места, и они начинали возитьсЯ и хохотать.
     ЋборваннаЯ  старуха-еврейка  сидела  на  кухне,  ожидаЯ  пока   пройдет
хозЯйственный  пыл  Њарьи  Ђндреевны и  ее позовут в столовую рассказать про
харкающую кровью  дочь,  про  зЯтЯ, пытавшегосЯ  прокормить  восемь  человек
шитьем мужских подштанников и потерЯвшего зрение, потому что, жалеЯ керосин,
этот умник работал  в темноте, про  заморыша внука, родившегосЯ без  ногтей,
про внучку, полгода сидЯщую дома, так как неудобно большой девочке  выйти на
улицу в одной рубашке. ‘таруха знала, что после  ее рассказа ЊарьЯ Ђндреевна
закроет лицо руками и тихо начнет говорить: боже, боже, - а потом вынесет ей
столько  мешочков крупы, муки  и фасоли, что  всЯ семьЯ три недели  не будет
боЯтьсЯ голодной смерти. €  она даже знала, что докторша снова куда-то уйдет
и вернетсЯ  с  детским  платьицем. ’огда –ына заплачет и  докторша заплачет,
потому  что  они  обе --  старые женщины и  не могут  забыть  детей, умерших
двадцать лет  назад.  ‘таруха,  тихонько покачиваЯсь,  сидит на  табурете  и
вдыхает  сладкие,  жирные запахи  рождающихсЯ  пирогов.  Њосквин  и ЏолЯ  не
обращают на нее вниманиЯ. €м кажетсЯ, что старуха ничего не видит, ничего не
понимает, а она, искоса поглЯдываЯ на них, бормочет:
     - Ќу-ну, надо  иметь  медное  желание, чтобы хотеть  такую девушку, как
эта...
     ќтот спокойный день был очень длинен. ”акторович лежал, его лихорадило,
кружилась голова. —итать ему не хотелось -- в доме не было книг по философии
и  политической  экономии,  а  Њережковского,  которого принесла  ему  ЊарьЯ
Ђндреевна,  он с презрением  отверг. ‹ежа  с  закрытыми  глазами, ”акторович
думал.  ќтот сытый, спокойный и  ласковый дом напоминал ему  детство.  ЊарьЯ
Ђндреевна характером  очень походила на  одну  его тетку  -- старшую  сестру
отца. € он вспомнил, как два года назад, будучи следователем —ека, он пришел
ночью  арестовывать  ее  мужа  -  дЯдю  ‡ему,  веселого толстЯка,  киевского
присЯжного поверенного.  „Ядю  приговорили  к заключению в  концентрационном
лагере  до  окончаниЯ  гражданской войны, но он  заразилсЯ сыпнЯком и  умер.
”акторович вспомнил, как тетка пришла к нему в  —ека и он сказал ей о смерти
мужа. Ћна закрыла лицо руками  и бормотала:  боже мой, боже  мой,  -- совсем
так, как это делает ЊарьЯ Ђндреевна.
     „а,  с тех пор он не видел ни отца, ни матери, ни сестер. €  сегоднЯ он
вспомнил их может быть, они все умерли уже. Ћн задремал, и ему снились очень
глупые сны.
     -- џ не хочу больше супа! плаксивым голосом кричал он и топал ногами, а
отец чеканил:
     -- Љто не ест супа, тот не получит компот.
     Џотом он снова открыл глаза, над ним стоЯл ‚ерхотурский и говорил:
     -- џ вас разбудил. ‚ы плакали и орали диким голосом.
     „а, ”акторович  себЯ  скверно  чувствовал  в  течение  этого  нудного и
тЯжелого днЯ. Ќесколько раз он приподнимал  голову  и  удивленно  смотрел на
‚ерхотурского. ’от  сидел  на  мешках,  рЯдом  с  очкастым  парнем  Љолей, и
оживленно с ним говорил.
     ‚ероЯтно,  чтобы не  мешать ”акторовичу, они говорили вполголоса,  слов
нельзЯ было разобрать.
     ‚ерхотурский  смеЯлсЯ,  жестикулировал  и,  видно,  рассказывал  что-то
смешное: ЉолЯ,  слушаЯ,  вытЯгивал  шею  и часто  ржал.  ќтот разговор очень
занимал ”акторовича  --  о  чем мог  так  оживленно  говорить участник  трех
заграничных съездов партии с этим мальчишкой?
     Ќо он снова задремал, а когда открыл глаза, ‚ерхотурского и Љоли уже не
было. Џостучалась ЊарьЯ Ђндреевна, она пришла насыпать в длинные, похожие на
чулки мешочки манную крупу и пшено.  Љрупа шурша сыпалась в мешочки, и ЊарьЯ
Ђндреевна громко вздыхала. Џотом она сказала властным голосом:
     -- џ вам запрещаю сегоднЯ вставать с постели, обед вам принесут сюда.
     ”акторович сварливо ответил:
     -- Ќу, положим, Я этого барства не признаю.
     --  џ  отвечаю за ваше здоровье перед вашей матерью, -- сказала  она  и
ушла, утрЯхиваЯ крупу.
     ’оска охватила его, это бессмысленное существование было ужасно: больше
месЯца, как его
     эвакуировали с  фронта,  и он  таскаетсЯ по  госпиталЯм,  ведет  нудные
разговоры  с  врачами,  а  дни,  проведенные   в  этом  паточном  доме,  его
окончательно доконали. Ќужно сегоднЯ же устроить  совещание с ‚ерхотурским и
Њосквиным. Ќужно принимать срочные меры.  ‡ачем  добродетельнаЯ дама  мучает
его своими заботами? ‘егоднЯ же он скажет ей обо всем.
     Џеред обедом раздалсЯ резкий, тревожный звонок. ”акторович подумал, что
это пришли звать доктора  к  тЯжелобольному, но через несколько мгновений он
услыхал громкий мужской голос, хлопанье дверей, стук сапог.
     --  –о?.. ЏсЯ крев! -- вдруг  раздалось  под самой дверью, и в комнату,
гремЯ  сапогами,  вошел  польский офицер  в  плаще  и каске.  …го лицо  было
совершенно  белым,  черные наглые усики колечками  поднимались  над  верхней
губой.
     ‘ердце ”акторовича остановилось. …му  показалось,  что он краснеет, что
щеки его горЯт, но в действительности лицо его стало мертво-серым.
     -- Џрошу пана, ваши личные документы, -- лающим голосом крикнул офицер.
     "Џропало", -- подумал ”акторович и, приподнЯвшись на постели, заикаЯсь,
спросил:
     -- Џозвольте узнать, какое вы имеете право врыватьсЯ в частную квартиру
и проверЯть документы?
     ’акой вопрос задал ему в прошлом году  петлюровец-агроном,  которого он
пришел арестовывать.
     -- –о то есть право? -- заревел полЯк, и ”акторович подумал: "Ћни могут
спрЯтатьсЯ в погребе"
     Ћн решил  поступить как птица,  желающаЯ  хитростью  увести охотника от
своего  гнезда.  €  как   только  ”акторович  подумал,   что  нужно  спасать
‚ерхотурского  и Њосквина, он сразу же успокоилсЯ  и,  поднЯв глаза, в  упор
посмотрел  на полЯка. ’огда он  увидел, что лицо офицера обсыпано  мукой,  а
черные колечки усов нарисованы углем.
     --  ’ы  г... -- истерически закричал  он  и  подушкой  сбил  с  офицера
картонную каску.
     --  —то,  намочил  в штаны? --  спросил полЯк и  принЯлсЯ  приплЯсывать
вокруг постели.
     Ќа этот  раз они поссорились  по-настоЯщему. ”акторович даже хотел дать
Њосквину по  морде,  и Њосквин сообразил, что  переборщил, -- ”акторович так
переволновалсЯ, что не мог обедать.
     - ‚ы начали беситьсЯ, -- сказал им ‚ерхотурский,  -- сегоднЯ же вечером
вводЯтсЯ обЯзательные длЯ коммунистов  лекции по историческому материализму.
Љаждый день три часа.
     Ђ  на торжественном обеде было много гостей. ‚ерхотурского  представили
им как одесского юриста, застрЯвшего в городе при переходе власти, а Њосквин
сошел  за землемера,  приехавшего лечитьсЯ из деревни. € так  как всем  было
известно, что у доктора постоЯнно живут в гостЯх всевозможные родственники и
знакомые,  а также  родственники  знакомых  и  знакомые  родственников,  все
поверили в юриста и землемера.
     ‡а  обедом рассказывали  о  страшном  вчерашнем дне.  Ќазывали  убитых,
подробно перечислЯли,  кого  и насколько ограбили, пили за здоровье  лучшего
врача  в  городе, за самое  прекрасное  и  доброе женское сердце, а владелец
аптеки,  изрЯдно  глухой старичок, предложил  тост за "спокойствие,  еще раз
спокойствие и снова спокойствие, и в общем  за quantum satis спокойствиЯ длЯ
всех мирных граждан и их семей".
     ќтот тост так понравилсЯ, что все начали  смеЯтьсЯ, хлопать в ладоши, а
молодой доктор ђыбак даже закричал  ура. Ќо так как его  никто не поддержал,
ђыбак смешно пискнул,  покраснел и тотчас же начал  сморкатьсЯ, хотЯ никакой
надобности в этом не было.
     Ђ к концу обеда  все развеселились, и оказалось, что даже вчера, в этот
страшный и тЯжелый день, произошла одна прЯмо-таки уморительнаЯ историЯ.
     Ќесколько   богатых   купцов,  нарЯдившись  в   свои  лучшие   костюмы,
отправились вместе с женами встречать полЯков. Ќа пустыре, возле вокзала, их
нагнали  два  кавалериста  и раздели буквально донага. “сатый доктор-хирург,
рассказываЯ эту историю, помирал от смеха.
     -- …сли б  вы  только  видели  мадам ‘амборскую, если бы  вы  ее только
видели, -- мотаЯ головой,  говорил он.  -- ‚едь они шли мимо моих окон. ‚ера
Џавловна думала, что со мной будет удар, клЯнусь  вам богом, никогда в жизни
Я так не смеЯлсЯ.
     -- —то  они дети что ли? -- сказал доктор и пожал плечами. - ‚се знают,
что пока в городе разведка, следует сидеть дома и никуда не выходить. Ђ  эти
еще сдуру нарЯдились.
     -- ‚ы  б уже молчали, --  сказал усатый хирург. -- ‚едь вы единственный
врач, который вчера занималсЯ практикой.
     -- Ќо ведь это его долг врача, - удивилась ЊарьЯ Ђндреевна.
     “сатый доктор подмигнул и  шепнул  своему соседу, розовому большеносому
гинекологу:
     -- Њарк ‹ьвович, как вы думаете, это из врачебного долга  наш именинник
рискует своей жизнью?
     ‘  ‚ерхотурским  беседовал  доктор  ‘окол,   уроженец   Ћдессы.  ‘окола
беспокоила судьба оперного  театра.  ‚ерхотурский, выступавший в этом театре
месЯца полтора назад на конференции комиссаров 14-й армии, успокоил его.
     -- ‘лава  богу, --  сказал ‘окол. -- ‡имний дворец они сожгли, Љремль в
Њоскве развалили, не хватало только, чтобы они погубили одесскую оперу.

        VI
     Џервое занЯтие  состоЯлось после завтрака.  ‚ерхотурский начал с опроса
учеников.  ‘амым  знающим оказалсЯ ЉолЯ. ‘о вчерашнего днЯ он  не отходил от
‚ерхотурского,  говорил с  ним  весь вечер,  принес ему толстые  тетради,  в
которые записывал конспекты прочитанных книг,  а утром, еще  до завтрака, он
пришел в комнату, уселсЯ на мешок сахара и молча смотрел на ‚ерхотурского.
     ќтот мальчик  прочел за свой пЯтнадцатилетний век столько книг, что мог
потЯгатьсЯ в учености с человеком, имеющим высшее образование.
     Ћн читал  курсы  физики ќйхенвальда и  Љосоногова, читал "Џроисхождение
видов",  "Џутешествие  на  корабле  Ѓигль",  "Ћсновы  химии",  проштудировал
"ќлементы дифференциального исчислениЯ" ѓрэнвиллЯ, прочел несколько десЯтков
книг по  геологии,  палеонтологии  и астрономии.  ‘ейчас  он  конспектировал
первый том "Љапитала", переписывал в тетрадь целые страницы малопонЯтной ему
книги. …го сильно беспокоило, должен ли он посвЯтить  себЯ  науке и подарить
человечеству новую теорию строениЯ материи, либо вступить в  рЯды бойцов  за
коммунизм.
     Ћдинаково  прекрасными  казались  ему  величественный  путь  ”арадеЯ  и
‹ибиха,  трагическаЯ  дорога  —ернышевского  и  Љарла  ‹ибкнехта. Љем  быть?
Ќьютоном или  Њарксом? ќто был нешуточный вопрос,  и  ЉолЯ, несмотрЯ на свою
ученость, не  мог решить его. ѓлавнаЯ беда заключалась в том, что не  с  кем
было   посоветоватьсЯ.  ‡накомые   доктора,   приходившие  в   гости,   были
безнадежными идиотами. Ћн видел, что ни ураганный  артиллерийский огонь,  ни
кавалерийские атаки,  ни взрыв  поезда  снарЯдов,  потрЯсший весь город,  не
могли  ничего поделать с этими людьми. Ћни  упорно  под гул  орудий и взрывы
гранат продолжали говорить о реквизированных  комнатах,  о  цене  керенок, о
золотых  пЯтерках и о вреде  сахарина. Ћни  ругали большевиков -- безумцами,
фанатиками  и хамами;  петлюровцев -- разбойниками и  погромщиками; осуждали
деникинцев  за разврат и  мечтали  о немецкой  оккупации,  при которой можно
будет ездить в Ѓаден-Ѓаден.
     „ругих людей ЉолЯ не видел.  Ћтец был  отсталым человеком, он не  знал,
что существует  классоваЯ борьба и  что атомы  состоЯт из  электронов. Њать,
когда ЉолЯ сказал ей, что подумывает уйти в Љрасную армию, назвала  его юным
мечтателем, узнала в нем свою неспокойную душу и обещала снЯть с него штаны,
ботинки и запереть в кладовую.
     € вдруг  ЉолЯ увидел человека  старого,  с  довольно  толстым  брюшком,
который  разительно не походил на окружающих его людей. Ћрел среди  кур! ќто
был человек, сошедший со страниц книги, это был человек его ночных мечтаний.
     ‚чера  он сказал:  "‡наешь, юноша, когда-то Я  хотел,  подобно ‹афаргу,
покончить   с   собой,  достигнув   шестидесЯтилетиЯ,   боЯлсЯ   старческого
окостенениЯ,  но, глЯдЯ на вашего  папашу, вижу, что во мне есть еще запасец
пороха лет на тридцать". Ћн не был похож и на ”акторовича  -- ни разу  он не
сказал  громкой,  напыщенной  фразы, от  которой  Љоле  становилось  немного
совестно и неудобно. ’о,  что он говорил, было  всегда  просто, до  смешного
понЯтно. ‚ нем была громаднаЯ  сила  насмешки.  € в нем было еще нечто, чего
ЉолЯ, несмотрЯ  на свою  ученость, не  мог понЯть. Ќочью,  лежа в постели  и
вспоминаЯ разговор с  ‚ерхотурским, он  вдруг расплакалсЯ, такое необычайное
волнение охватило его.
     € вот этот человек сидел на табурете, перебирал, подобно четкам, свЯзку
сморщенных коричневых грибов и, смеЯсь, говорил:
     --  Њосквин человек в теории Явно  невинный. ”акир чудовищно утверждает
куновскую ересь, но  защищает ее не от испорченности, а  лишь в  силу той же
неповинности   в   теории.    …динственным   ответившим,   что   же    такое
производственные отношениЯ, оказалсЯ юный абитуриент, потому начнем сначала.
     Ќикогда ЉолЯ не был так горд и счастлив, как в эти мгновениЯ.
     “рок длилсЯ около двух часов. Њосквин, красный, точно он все еще  сидел
перед раскаленной плитой, прислушивалсЯ к словам ‚ерхотурского, то хмурилсЯ,
то вдруг начинал улыбатьсЯ и кивать головой.  ЉолЯ,  вывалив  изо рта  Язык,
быстро писал в общую тетрадь, на первой странице которой было написано синим
карандашом:  "ЂбсолютнаЯ  истина  прекраснее всего". ”акторович  внимательно
смотрел на
     ‚ерхотурского и временами, делаЯ страдальческое лицо, бормотал:
     -- Ќу, положим, это Я знал давным-давно.
     -- џ у тебЯ потом спишу, -- сказал  Љоле Њосквин. Ђ  после лекции у них
началась  беседа,  и впервые,  пожалуй,  в квартире  доктора люди оживленно,
волнуЯсь и перебиваЯ друг друга, говорили  о предметах, не имеющих  никакого
отношениЯ к их личным делам, удачам и неудачам.
     Џеред  обедом  Њосквин и ”акторович сели  играть  третью партию  матча.
€граЯ,  они  все  времЯ говорили друг  другу колкости,  а  под конец  партии
”акторович подставил королеву и хотел взЯть ход назад.
     -- Ќу нет, товарищ, -- сказал Њосквин и ухватил рукой королеву.
     -- џ еще не пошел, -- кричал ”акторович, -- Я только взЯл рукой!
     -- Ќе берись рукой, ты уже большой, -- говорил Њосквин и тЯнул королеву
к себе.
     Љончилось тем, что они снова поссорились. ”акторович разбросал фигуры и
сказал:
     -- Њожешь считать, что Я проиграл, а ты выиграл, - и добавил: -- Џартач
и мошенник.
     Њосквин заЯвил, что он лучше согласитсЯ сидеть в концлагере, чем играть
с тронутым  человеком  в  шахматы, и  что он,  Њосквин,  любит интересную  и
справедливую игру,  а с ”акторовичем, который  стремитсЯ  к  выигрышу, тошно
играть.
     ‡а обедом ЊарьЯ Ђндреевна сердито сказала:
     -- ЏолЯ, ты, видно, влюблена: суп  соленый, как рапа, его невозможно  в
рот взЯть.
     € ”акторович, знаЯ застенчивость Њосквина, сказал невинным голосом:
     -- •орошо,  что  Њосквин не готовил третьего, а то кисель  тоже был  бы
соленым.
     ќффект получилсЯ внушительный -- ЏолЯ убежала, а Њосквин подавилсЯ.
     ”акторович продолжал  издеватьсЯ, и  Њосквин так смутилсЯ, что  не  мог
поднЯть головы, сидел красный, со слезами на глазах, и старательно, деловито
жевал, точно ел не кисель, а жесткое мЯсо.
     ‘пас его  приход  доктора,  как  всегда опоздавшего к обеду.  „октор не
выносил, когда разговор  шел без его участиЯ.  € сейчас, усевшись, он  потер
руки, беспокойно посмотрел на ”акторовича и сказал:
     --  Џозвольте, позвольте  минуточку, Я  вам  лучше расскажу нечто более
интересное.
     € он принЯлсЯ рассказывать. ‚се  давно уже  пообедали,  ЏолЯ  убрала со
стола, а доктор все выкладывал да выкладывал одну новость за другой. ‘егоднЯ
к нему приходил  в  качестве пациента  польский офицер, от него доктор узнал
подробности прорыва. ”ронт  уже отодвинулсЯ  на восемьдесЯт верст от города.
Ћн искал  сочувствиЯ военкомов, точно  они должны были радоватьсЯ  вместе  с
ним, и когда он сказал: "„а, надо думать, что на этот раз большевикам пришла
крышка", -- его вдруг испугали лица ”акторовича и Њосквина, они смотрели  на
него какими-то зверскими глазами.
     -- ‚ам нездоровитсЯ? -- спросил доктор у ”акторовича.
     Ћдин лишь ‚ерхотурский улыбалсЯ  и посмеивалсЯ, и  доктор,  обращаЯсь к
нему, продолжал:
     --  Њогу  вас  порадовать: сегоднЯ заезжал ко мне городской  инженер  и
обещал  через два днЯ  пустить станцию, штаб армии  дает ему восемь  вагонов
каменного углЯ. „а, во всем чувствуетсЯ совершенно новый дух. Љогда привезли
с  фронта  раненого  начдива,  привезли,  конечно,  ко  мне,  и  нужно  было
посмотреть  рентгеном раздробленное  бедро, потому что  ‘тепан  Љорнеевич не
бралсЯ без снимка делать операцию, военный комиссар велел вырубить роскошный
сад и  топить фруктовыми деревьЯми  котлы,  чтобы  дать  энергию. Љультурно?
ђазумно? ‚ладелец сада,  Њерк,  честнейший  человек,  немец,  уважаемый всем
городом.
     --  „а,  это  ужас,  --  сказала  ЊарьЯ  Ђндреевна.  --  Љогда  он  мне
рассказывал об этом, то плакал горючими слезами и Я плакала вместе с ним.
     -- Љакие у  него были груши!  -- перебил доктор.  -- Љаждый год ко  дню
рождениЯ жены он посылал нам большую  корзину; Я ведь  лечил  всю его семью,
двух дочерей, тещу...
     ‚ это времЯ кто-то робко постучал в дверь и спросил:
     -- „октор, вы скоро?
     ќто,  очевидно, был  ходок  от ожидавших  в  приемной  больных.  „октор
вскочил и убежал, не закончив рассказа про груши.
     Џосле обеда Њосквин и ”акторович  сидели на  кроватЯх. “ныние  охватило
их. ЏокачиваЯсь и зеваЯ, они смотрели друг на друга.
     -- ќта жирнаЯ жратва  превратит нас в кретинов, -- убежденно проговорил
”акторович.
     -- „а, -- сказал Њосквин, --  давай поговорим с ‚ерхотурским,  -- нужно
драпать отсюда.
     -- ’ут, наверное, есть подпольный комитет, но как с ним свЯзатьсЯ?
     ‚ это  времЯ вошел  ‚ерхотурский. Ћн  оглЯдел  унылые фигуры товарищей,
уселсЯ рЯдом с Њосквиным, обнЯл его за плечи и сказал:
     -- „ети мои,  может быть, вам  и следует еще пожить здесь и полечитьсЯ,
но мне лично  пора  прекратить  пытку  сливочным маслом  и  цыплЯтами, труба
зовет.
     -- Њы не останемсЯ, -- в один голос крикнули Њосквин и ”акторович.
     ‚ерхотурский изложил им свой план:
     -- џ  говорил  с доктором. "Љультура культурой, --  сказал Я ему, -- но
если  нас обнаружит  дефензива, то тебе не поздоровитсЯ".  ‚ы знаете, что он
горит желанием помочь нам,  ему  это легко  сделать. “ него громадные свЯзи,
все  извозчики  его  знают,  доктор  сегоднЯ  был  у  одного,  промышлЯющего
контрабандой; он  должен  вернутьсЯ через два днЯ,  и  в  следующий рейс  мы
поедем с ним. ‚от и все.
     -- Ђ как  же он нас провезет,  -- усомнилсЯ Њосквин,  --  вдруг  начнут
документы проверЯть?
     ‚ерхотурский рассмеЯлсЯ:
     -- Ќу, милый мой,  вы не знаете этих бородатых мошенников. Ћни провезут
на  подводе дредноут,  не  то  что трех  добропорЯдочных  людей. -  Ћн снова
рассмеЯлсЯ. -- џ вспоминаю, как при  налаженной  границе  возил через  „унай
кипы нелегальщины; единственное,  чего  боЯлсЯ мой гид, это как бы лодка  не
утонула от чрезмерного груза.
     -- Ќе знаю, --  сказал ”акторович, -- а по-моему, нужно искать свЯзей с
подпольным комитетом, Я не верю этой сволочи.
     -- —то же, ”акир, ищите, -- ответил ‚ерхотурский, -- Я вам не запрещаю.
     -- Ѓуду искать, -- сказал упрЯмо ”акторович, -- Я не верю этой накипи.
     Ћн ушел из комнаты и в коридоре столкнулсЯ с Љолей.
     -- ‚ерхотурский здесь?  --  спросил ЉолЯ. -  џ  хочу у него  узнать, не
ошибсЯ ли Я, когда записал...
     -- Ћн спит, -- перебил ”акторович и отвел Љолю к вешалке.
     -- € Я пойду, -- умолЯюще прошептал ЉолЯ и схватил ”акторовича за руку.
     Џотом ЉолЯ принес в  ванную комнату  охапку своей  одежды, и ”акторович
надел  серую курточку,  а свою гимнастерку  бросил  в корзину  длЯ  грЯзного
бельЯ. Љурточка пришлась ему впору -- он был узкоплеч и мал ростом.
     ‡а ужином обнаружилось, что ”акторовича и Љоли нет  дома. ЏолЯ сказала,
что  видела  их -- они ушли  вместе. Ќа дворе  было уже  совсем темно. ЊарьЯ
Ђндреевна  посмотрела на  часы,  потом на темные  окна и схватилась рукой за
грудь -- у нее началсЯ сердечный припадок. Њарью Ђндреевну уложили на диван,
и доктор, стоЯ над ней,  громко шептал, отсчитываЯ валериановые капли. ‚друг
она  зарыдала и протЯнула вперед руки -- в дверЯх  стоЯл ЉолЯ. ‹ицо его было
грЯзно, рубаха порвана.
     -- Џей, пей, -- плача от радости, закричала ЊарьЯ Ђндреевна и протЯнула
сыну приготовленный длЯ нее стакан с валериановыми каплЯми.
     -- Ћставь  менЯ  в  покое, пей сама,  -- сердито  сказал ЉолЯ и  быстро
спросил: -- Ћн не пришел?
     -- Ќет,  -- ответил Њосквин и сразу все понЯл. џсное дело -- ”акторович
попалсЯ. „а, ЉолЯ  подтвердил это. Ћни  вышли на  улицу  и  на  углу увидели
бегущих людей.  "Ќазад, назад", -- кричали люди. Ћни  не  успели убежать, их
окружили солдаты и погнали на  главную  улицу. ’ам их присоединили  к  толпе
задержанных.
     Љонный офицер  ездил  вдоль  колонны и  хлыстом  указывал  на некоторых
людей, велел им выйти из толпы; указал он и на ”акторовича.
     -- “чуЯл гад, -- сказал Њосквин.
     -- Ќу, и их увели под конвоем, -- рассказывал ЉолЯ, -- а нас погнали на
товарную станцию грузить мешки в вагоны.
     -- ‘ чем мешки? -- спросил доктор.
     --  ‡ерно  и  сахар,  --  всхлипываЯ, ответил  ЉолЯ,  -- наверное,  сто
вагонов.
     -- ќто в обмен на каменный уголь, -- сказал ‚ерхотурский.
     -- „а, в  обмен, -- подтвердил ЉолЯ, -- а потом  один пьЯный, Я не знаю
кто он, в  коротеньком мундире, вынул шашку  и  начал резать одному  старому
еврею бороду,  и у того пошла из лица кровь, и  он стал кричать,  а он начал
его бить сапогом. € все стали кричать и  плакать, чтобы он его  отпустил,  и
тогда они начали  бить всех  саблЯми, не насмерть, а плашмЯ,  по лицу  и  по
голове. € поднЯлась паника, а  там еще кругом стоЯли  женщины,  и они ужасно
закричали и заплакали, тогда Я проскочил под вагон и убежал. „а, и еще когда
всех начали бить, возле менЯ стоЯл один еврей, грузчик, и он  вдруг  страшно
закричал: "Ћй, люди, Я отжил", --  и ударил того, коротенького, по морде,  и
он упал, а Я сам видел, как они его зарубили.
     --  Ѓоже мой, -- вдруг  понЯв все,  вскрикнула ЊарьЯ Ђндреевна, -- ведь
ребенок был на волосок от смерти!
     Ћна обхватила Љолю за плечи и, прижав к себе, начала целовать в щеки, а
он вырывалсЯ и сурово говорил:
     -- „а оставь ты эти глупые нежности.
     -- —его ради вас понесло на улицу? -- спросил доктор.
     -- Џросто вышли погулЯть.
     ‚ комнате-кладовой ЉолЯ рассказывал секретные подробности ‚ерхотурскому
и Њосквину.
     --  „а,  скажи  мне,  пожалуйста,  куда  он  хотел  идти? --  спрашивал
‚ерхотурский.
     -- Љ машиностроительному заводу, в рабочие кварталы.
     ‚ерхотурский ударил себЯ обеими руками по лЯжкам:
     --  ‚от уж действительно совершенный ребенок! —то же он хотел в рабочих
кварталах стать  на углу кварталов и  останавливать  прохожих: "Џростите, вы
случайно не  член  подпольного комитета?" Ћн тебе  не говорил, что собиралсЯ
делать в кварталах?
     -- Џойду искать, -- решительно сказал Њосквин.
     --  —то?!!  --  гаркнул ‚ерхотурский.  -  •ватит  того,  что  один  уже
провалилсЯ возмутительно, по-дурацки;  не терплю  этого картонного героизма,
несообразного ни с какой целью.
     --  Њожет, и несообразный, -  сказал Њосквин, -- а Я ”акторовича так не
оставлю.
     - Ћ господи! -- вздохнул ‚ерхотурский и принЯлсЯ убеждать Њосквина.
     Џочти до  утра по  коридору раздавалось топанье Џолиных  босых  ног  --
разволновавшаЯсЯ ЊарьЯ Ђндреевна принимала лекарства и  пила чай. Ќо Њосквин
не вышел в коридор, он  сидел на кровати,  держась руками за голову,  и тихо
вопрошал:
     - ќй, ”акторович, дружба,  что же это? ‚ерхотурский лежал  молча,  и не
было известно, спал он или думал, глЯдЯ в темноту.

        VII
     ќто был тЯжелый  день.  “тром доктор ссорилсЯ с женой. €з спальни  были
слышны их злые голоса.
     -- ’ы превратила  наш дом в конспиративную квартиру, -- говорил доктор,
-- теперь  этот человек на допросе укажет, что скрывалсЯ у нас, потом найдут
этих двоих. ’ы понимаешь, что это все значит?
     -- ќто не твое дело, - отвечала ЊарьЯ Ђндреевна, -- Я буду  отвечать за
все, а не ты.
     -- ’ы нас погубишь, сумасбродка!
     -- Ќе сметь учить менЯ, -- крикнула ЊарьЯ Ђндреевна, -- ни один человек
не посмеет сказать, что Я ему отказала в помощи, слышишь ты или нет?
     Њосквин, сидЯ в столовой, слышал этот разговор. Ћн ушел на кухню.
     --  ќх, дурак, не знаешь  ты,  что такое ”акторович, --  бормотал  он и
ругал доктора.
     Ќа кухне тоже был тЯжелый день -- стирка. ЏолЯ, стоЯ среди мЯтых холмов
грЯзного бельЯ, терла тЯжелые мокрые скатерти на волнистой стиральной доске.
‘ерый столб пара поднималсЯ до самого потолка, воздух  в кухне был  тЯжелый,
как мокраЯ грЯзнаЯ вата. Џотное лицо Џоли казалось совсем старушечьим, глаза
выпуклыми и злыми.  Ћна стирала с пЯти часов  утра, но  вызывавшаЯ  Ярость и
тошноту груда бельЯ не хотела уменьшатьсЯ.
     ‚  дни стирки все боЯлись Џоли, даже ЊарьЯ  Ђндреевна  предпочитала  не
ходить в кухню и, заказываЯ обед, робко говорила:
     - ‚арите сегоднЯ, что хотите, что-нибудь полегче.  ‚  день стирки кошка
сидела   в  коридоре,   вылизываЯ   бока   и  нервно  подергиваЯ  лопатками,
нахлебник-пес уходил на нижнюю площадку кухонной лестницы  и уныло взирал на
полено, которым в  него  метнуло  обычно ласковое  существо,  царившее среди
сладких костей и великолепных запахов кухни.
     Ќо Њосквин  не  знал этого, и  потому  он не  мог по-настоЯщему оценить
улыбку  нежности, которой встретила  его  ЏолЯ. Њрачно кивнув ей, он пошел к
плите и взЯлсЯ  за кочергу "поднимать давление". ‹ишь  несколько раз  искоса
поглЯдев, как мечутсЯ под сорочкой Џолины груди, Њосквин спросил:
     - —то, замучили тебЯ, сволочи?
     ЏолЯ, распрЯмившись,  повела плечами, стрЯхнула  с рук трещащую мыльную
пену,  упавшую в серо-голубую, казавшуюсЯ почему-то  холодной  воду, вытерла
пот со лба.
     -  об  воны уже  вси повыздыхали, буржуи  проклЯтьи, -  сказала она  и
улыбнулась  Њосквину  усталым,  нежным  ртом.  Џотом  снова  склонилась  над
корытом.
     ќто был тЯжелый день. ‚етер поднимал тучи пыли, она мчалась над улицей,
плЯсала на площади,  слепила  прохожих, забивалась  в уши,  нос, скрипела на
зубах.  € этот  холодный  ветер,  потушивший жар весеннего солнца, эта пьЯно
плЯшущаЯ над площадью пыль вселЯли тревогу в сердца обывателей.
     ‘орванные ветром ставни хлопали, и прохожие вздрагивали -- им казалось,
что снова  над городом  рвутсЯ снарЯды.  €х  путал шорох  ветвей, грохотанье
жести  на  крышах,  гневные  глаза  красноармейца  с  несорванного  плаката:
"курник,  иди  на  фронт!" ‚се  говорило о  призрачности покоЯ,  обещанного
полковником Џадральским.
     Ђ когда по главной улице поспешно прогрохотали орудиЯ легкой батареи  и
куда-то поскакали с
     белокрасными   флажками  кавалеристы,  в   городе  родилсЯ   слух,  что
большевики  снова перешли  в наступление,  что дивизии  китайцев  и латышей,
переброшенные с ћжного фронта, разбили полЯков.
     ќто был тЯжелый  день. ‚ерхотурский ходил по  комнате, заложив руки  за
спину. ‚от он зацепилсЯ  ногой за торчащее тугое ухо мешка и так остервенело
пнул по мешку ботинком, что  поднЯлось облачко муки и белым пЯтном легло  на
пол.
     ‚ерхотурский подошел к  стене, сорвал объЯвление  о турнире и,  скомкав
его, сердито бросил.
     -  ”акир, - сказал он, - за такие вещи надо исключать из партии. ‚место
того, чтобы спокойно подождать два днЯ... -- и он наступил на объЯвление.
     Џо всему  было видно, что и  ему не легко давалось  спокойное ожидание.
‹ишь когда пришел ЉолЯ, ‚ерхотурский  перестал ходить по  комнате. Џочему-то
присутствие этого худого, нескладного мальчика успокаивало его.
     -- ’оварищ ‚ерхотурский, -- сердито  сказал ЉолЯ, --  возьмите  менЯ  с
собой!
     -  Љу-уда? - рассмеЯлсЯ ‚ерхотурский. - ЉолЯ, -сказал он и сам удивилсЯ
своему голосу,  -- Љолюшка, тебе ведь  нет еще пЯтнадцати лет;  ей-богу, это
получитсЯ по Њайн-ђиду, над которым ты смеЯлсЯ.
     Џодбородок  Љоли отвис,  углы губ  опустились, лицо  сделалось от этого
совсем длинным, и
     ‚ерхотурский, глЯдЯ на него, проговорил:
     --  ’ы, брат, не  знаешь, какаЯ  чудеснаЯ жизнь лежит перед тобой. - Ћн
закрыл  глаза и покачал  головой. - ЉакаЯ  жизнь,  ах,  какаЯ жизнь!  Ќаука,
музыка,  вот эта самаЯ медицина, которую  мы здесь, сидЯ с тобой, освистали.
Људа тому саду,  который вырубил военком, до наших  садов. Љакие у нас будут
врачи, ученые, писатели. € ты один из них, ЉолЯ.
     Ќо  лицо Љоли  не  сделалось веселей,  хотЯ  он  внимательно слушал про
чудеса будущей жизни.
     --  ‡наешь что? -- сказал ‚ерхотурский. -- ’ы приезжай ко  мне в Њоскву
как только наладитсЯ движение, напиши и приезжай. “словились?
     Ћн обнЯл Љолю за плечи и вдруг поцеловал его в висок.
     Џосле этого он рассердилсЯ и сказал:
     -- €звлеки-ка Њосквина из кухни, продолжим наши занЯтиЯ.
     ‚о  времЯ  обеда доктор  рассказал, что к нему утром приезжал вчерашний
полЯк,  личный  адъютант начальника  артиллерии,  весьма  важного  генерала,
который близок самому Џилсудскому. ѓенерал
     последние дни  недомогает, и  адъютант обещал,  что вечером,  когда они
будут возвращатьсЯ из штаба мимо докторского дома, они заедут к доктору.
     --  џ  сказал, что  рассчитываю  на  этот  визит  не только  как  врач,
понимаешь, пригласил его от твоего и своего имени.
     -- —то ты наделал, -- взволновалась ЊарьЯ Ђндреевна, -- как Я его приму
сегоднЯ, да еще, как назло, стирка и ЏолЯ абсолютно невменЯема.
     Ќо тревоги были напрасны -- доктор, зайдЯ в столовую и оглЯдев накрытый
к ужину стол,
     рассмеЯлсЯ и восхищенно сказал:
     -- ’ы прЯмо-таки министр, ‹лойд-„жордж!
     --  џ  его  буду  просить за  ”акторовича, -- решительно сказала  ЊарьЯ
Ђндреевна.
     -- ’ы форменнаЯ идиотка! -- в ужасе  крикнул доктор и  схватилсЯ руками
за волосы.
     ЊарьЯ Ђндреевна весь день ссорилась с  мужем и поэтому особенно нежна и
внимательна была к Њосквину и ‚ерхотурскому.
     Ћна уговаривала их выйти к ужину, но они отказались наотрез.
     --  Ќу что же, тогда вы будете  купатьсЯ, -- сказала она ‚ерхотурскому,
-- сегоднЯ стирка и есть горЯчаЯ вода в колонке.
     ЊарьЯ Ђндреевна подробно  объЯснила  ему,  что ванну не  следует делать
слишком горЯчей, что  ни  в коем случае нельзЯ  становитьсЯ босыми ногами на
каменный пол,  что  тотчас  после ванны  нужно  лечь и  укрытьсЯ,  ужин  ему
принесут в постель. Ћна погладила его по плечу и сказала:
     -- Љогда  Я думаю  о вас,  мне  хочетсЯ  плакать, вы старше  доктора на
несколько лет, а у вас нет ни семьи, ни уюта, ни дома. ‚ечный вы странник!
     -- Ќичего, ничего, -- утешил ее ‚ерхотурский, -- Я привык.
     Ћн  пошел в  ванную  комнату,  а Њосквин отправилсЯ с  Џолей  на чердак
развешивать белье.
     Џосле ванны  ‚ерхотурский, войдЯ в комнату, посмотрел на пустую кровать
”акторовича и сказал:
     -- ќх, ”акир, ”акир...
     Ћн сидел, опустив ноги с кровати. €з столовой слышались звуки пианино -
это ЊарьЯ Ђндреевна играла гостЯм полонез опена.
     ’ело  болело  после  купаньЯ,  голова немного кружилась, а  музыка была
такой печальной и веселой, такой тонкой и капризной. Ћт нее болело сердце, и
ничего, казалось, не могло быть слаще и ненужней этой боли.  Ђ  может  быть,
сердце болело оттого, что он не послушалсЯ Њарьи Ђндреевны и купалсЯ в очень
горЯчей воде?
     ‚ерхотурский открыл глаза -- перед ним стоЯл доктор.
     -- џ на минуточку, -- сказал он, -- должен сообщить неприЯтную историю;
только что прибегали звать менЯ к человеку, с  которым вы должны были завтра
уехать. Ћн  сломал  себе ногу,  понимаете  -  вносил  кипу  товара и упал  с
лестницы.
     --  ”у  ты  черт,  как  глупо! -- сказал ‚ерхотурский  и,  поглЯдев  на
доктора, добавил: -- Ќе  нужно огорчатьсЯ, через два днЯ, так или иначе, нас
здесь не будет.
     -- —то ты, что ты! †ивите здесь хоть два года, -- ответил доктор.
     Ћн ушел, а ‚ерхотурский закрыл глаза и слушал музыку. ЉажетсЯ,  никогда
в жизни ему не было так грустно, как в этот вечер.
     „а, должно быть, этот польский полководец