”едор ”едорович Љнорре. ‚есеннЯЯ путевка

Ћцените этот текст:
”едор ”едорович Љнорре. ‚есеннЯЯ путевка

-----------------------------------------------------------------------
Љнорре ”.”. €збранные произведениЯ. ‚ 2-х т. ’.2.
Њ.: •удож. лит., 1984.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 11 маЯ 2003 года
-----------------------------------------------------------------------

Ќа веранде чистенькой дачки конторы дома отдыха дежурнаЯ сестра стоЯла
в дверЯх - ее фигуры как раз хватало, чтоб закупорить проход во всю ширину,
- и напевала вполголоса хабанеру из "Љармен", потрЯхиваЯ головой, чуть
улыбаЯсь и поигрываЯ бровЯми.
“видев подходившую с чемоданом ‹ину, оставила в покое брови,
повернулась, заносчиво дернув плечами, тоже немножко из "Љармен", и пошла в
дом. Љоротенький белый халатик высоко открывал белые пухлые икры в детских
носочках.
ЏокачиваЯ высокой башней накрученных волос, неторопливо обошла вокруг
стола, уселась в кресло и, не глЯдЯ, протЯнула руку:
- Џутевку!
‹ина поставила чемодан, торопливо раскрыла сумочку, выронила на пол и
поспешно подобрала шуточную записку дедушки, написанную ей на дорогу, и
подала путевку.
„ежурнаЯ недоверчиво рассмотрела путевку и даже заглЯнула на изнанку,
хотЯ читать там было совершенно нечего, кроме числа и фамилии ‹ины.
- Ћпаздываете, ‘умаркова! - сказала дежурнаЯ.
- ‘умарокова... - ‹ина запихнула записку в карманчик сумочки и
виновато улыбнулась. - „а, на два днЯ...
- ‡а опозданные дни срок не продлЯем.
- Ќу конечно, Я разве рассчитываю?.. ќто Я хворала... Я даже боЯлась,
вовсе упущу...
‹ина была еще полна радостного возбуждениЯ первого путешествиЯ, ей все
нравилось в этих незнакомых местах, немножко похожих на заграницу, и
хотелось тут всем поправитьсЯ, даже этой пухлой, в носочках, хотелось
обрадовать ее, поделившись тем, как хорошо все сложилось, - она боЯлась,
что ничего не получитсЯ, она не выздоровеет и путевка уйдет, и вдруг все
вышло хорошо, и тут все так интересно: улицы с нерусскими названиЯми,
вывески магазинов, кафе...
- „авайте паспорт и за прописку, - сказала дежурнаЯ, - у вас пЯтьдесЯт
копеек мелочью будет?..
- Џожалуйста, кажетсЯ, есть.
- Ќе надо, уберите!.. - „ежурнаЯ отодвинула ребром ладони монетки,
которые выложила на стол ‹ина, и подала ей талончик. - Џойдите по дорожке
все прЯмо, там спросите корпус номер одиннадцать, добро пожаловать.
„ежурнаЯ отвернулась, ‹ина поднЯла чемодан и вышла через веранду в
сад, под дождик.
„орожка у нее под ногами захрустела мелкими камушками, с деревьев
капало, разноцветные головки анютиных глазок на клумбах вздрагивали под
дождем.
- Љорова! - сказала ‹ина, отойдЯ шагов на пЯтьдесЯт. - ‚от уж корова!
- Џрошла еще немного и засмеЯлась, вспомнив, как та поигрывала бровЯми;
конечно, это она сама была Љармен, беднаЯ коротышка в розовых носочках, вот
уж не до талончиков ей сегоднЯ. Њожет, она сейчас чем-то очень счастлива
или очень несчастна, ведь по прическе и по толщине ничего не угадаешь.
Њелкий дождик не шел, а как повис, так и осталсЯ висеть неподвижно в
воздухе, окутав водЯнистой дымкой все вокруг: березы с длинными плакучими
ветками посреди зеленой лужайки, глЯнцевитые черепичные крыши и экскаватор,
отдыхавший от работы, уткнув нос в недорытую мокрую Яму.
‚ одиннадцатом корпусе соседки по комнате показались ‹ине очень уж
пожилыми и скучными и, кажетсЯ, были не очень-то довольны, что к ним
поселили девчонку.
Ќемного погодЯ она поплелась за всеми в столовую к обеду, вошла в
длинный, полный народу зал, чувствуЯ себЯ напрЯженно-неловкой, неустроенной
среди тех, кто сидел на своих местах и обжилсЯ как дома.
„аже какой-то съеженный старичок в допотопной толстовке и болотных
сапогах с ремешками был как дома: вполне успешно смешил соседок в шелковых
платьЯх и, что-то рассказываЯ, непринужденно помахивал вилкой с поддетой на
нее килькой.
Ќе глЯдЯ по сторонам, стараЯсь самоуверенно полуулыбатьсЯ, она прошла
длинным проходом между столами и столиками, села в уголке, куда ей
показали, и пообедала, стеснительно прижимаЯ к себе локти, чтоб не толкнуть
соседей.
‚ечером шел фильм, который она уже почему-то дважды видела, хотЯ он не
поправилсЯ ей с первого раза.
Ћна принесла на веранду большой блокнот, вместе с конвертами и
шариковой ручкой уложенный в чемодан дедушкой, села у слезЯщегосЯ окна и
стала писать первое письмо: "Њилый дедушка! ‚от Я доехала. ‘тихийных
бедствий по дороге не было. ђазбойники, пираты и замаскированные диверсанты
на менЯ не кидались. ‚се ценности, захваченные в дорогу, Я довезла в
сохранности, кроме куриной ноги и бутербродов с котлетами, которые Я съела,
как только поезд отошел..."
Ћна улыбнулась, представив себе, как дедушка будет это читать, и
продолжала:
"џ уже пообедала. ЉормЯт не особенно, но много. ’еперь сижу на веранде
и наслаждаюсь заслуженным отдыхом. Њоре где-то рЯдом, но Я еще не ходила:
очень уж дождь.
Љругом все в дожде. ’олько прЯмо против менЯ на двух столбах красуетсЯ
плакат. ’ам смелой малЯрной кистью изображено синее море, красное солнце с
лучами, и на желтом песке распростерты человечки. Џочти голые, изнывают от
жары. € все это мокнет сейчас под холодным дождем.
Њне предоставили совершенно отдельную комнату на первом этаже со всеми
удобствами, кроме трех бабок, которые живут вместе со мной. Ќо они,
кажетсЯ, не кусаютсЯ.
Џока Я видела только две улицы. Ћни обе чистенькие и довольно
интересные, потому что какие-то не совсем как у нас. € надписи не русские,
а иногда русские, и все-таки вроде немножко заграницы...
‚ыполнЯЯ принЯтое обЯзательство, докладываю: бок у менЯ не болит.
Љогда Я про него забываю, он совершенно ни чуточки не болит. Ђ когда
вспомню и прислушаюсь, он тихонечко начинает похныкивать, наверное, тоже
вспоминает прежние обиды, как ему было больно.
‚от все мои впечатлениЯ и наблюдениЯ.
‘леди за собой как следует, не забывай, какой ты легкомысленный.
Џомни: каши, картошку, фазанов, стерлЯдок и прочее, что ты там без
менЯ будешь себе варить, надо начинать готовить заранее, когда еще
совершенно не хочетсЯ есть. Ђ не как некоторые: оголодают и тогда второпЯх
бегут покупать. € едЯт недоваренное.
–елую тебЯ, мой миленький, в твою окладистую бороду, которую ты
когда-нибудь соберешьсЯ отрастить.
Ћстаюсь твоЯ внучка, дочка, а также стараЯ бабка - ‹ина.
‘ердечный привет ’юфЯкину. ‹.".
Ќа другой день дождь шел с самого утра и до темноты. Ќахлобучив
капюшон своей непромокаемой недурно промокавшей курточки, ‹ина поднЯлась на
дюну и постоЯла там, засунув руки в карманы, поеживаЯсь, глЯдЯ на море.
‚ море было так же пустынно, как в небе. ‚се - небо, дождь и море - в
сырых сумерках сливалось в серую скучную пелену, и неуютно было на это
смотреть и думать, что она тут одна и до дома так далеко.
Ћна вернулась в комнату. „ве соседки от скуки стали рано укладыватьсЯ
в постели, а третьЯ, ’онЯ, оживленно улыбаЯсь, взбивала гребешком кудрЯшки
круто завитых волос, то и дело нагибаЯсь к низко подвешенному зеркальцу.
- ЋпЯть в полет готовитсЯ, - сквозь зубы пробормотала ‘афарова,
расправлЯЯ на плечах свой пиджак мужского покроЯ, который носила поверх
пестрого крепдешинового платьЯ.
’онЯ улыбнулась своему отражению, отошла от зеркала, достала из-под
кровати туфлю, надела и, усевшись на край кровати, задумчиво стала ее
рассматривать, поворачиваЯ на все стороны.
Ќемного погодЯ она вдруг радостно сказала:
- Ђ, подумаешь, черт с ними, с туфлЯми! - быстро надела вторую, встала
и лихо притопнула.
- ЋпЯть до ночи, - сообщила своей подушке ‘афарова.
- ЋпЯть! - ласково согласилась ’онЯ и отодвинула оба шпингалета на
окне. - Џожалуйста, не закрывайте, если вдруг Я опоздаю.
- Ђх, если вдруг? - Ядовито повторила ‘афарова и насмешливо фыркнула в
подушку.
’онЯ рассмеЯлась как-то без улыбки, с неприЯтным выражением.
‘транноватое у нее было лицо: ни молодое, ни пожилое, скорее рано
зачерствевшее, огрубевшее, с жесткими запЯтыми морщинок около уголков губ.
‘тоЯ перед зеркальцем, она невозмутимо спокойно затЯгивалась
лакированным поЯском и насмешливо поддакивала ‘афаровой, котораЯ все
цеплЯлась, заходила с разных сторон, чтобы как-нибудь втЯнуть ее в
словесный поединок - спор, склоку, а то и скандал, который в плохую погоду,
когда деватьсЯ некуда, а спать еще рано, некоторым заменЯет и кино, и
книги, и телевизор.
‹ина не стала дожидатьсЯ, состоитсЯ ли представление, и вышла на
веранду. ’ам отдыхающие стукали костЯшками домино, болтали, сидЯ рЯдком на
длинных скамейках.
‘коро вышла ’онЯ в плаще и встала, прислонЯсь к косЯку двери, за
которой виден был все тот же дождь и мокраЯ зелень под фонарем.
"Љакое упрЯмое, угрюмое, скучное, скуластое лицо, как много лет
невеселой жизни нужно, чтоб так привычно застыло оно, остановилось на таком
недобром, безрадостном выражении", - думала ‹ина.
ђЯдом раздались крики, взрывы хохота, треск. ‹ина обернулась, -
оказываетсЯ, это всего-навсего закончилась партиЯ в домино. ‘нова
посмотрела туда, где стоЯла ’онЯ, с изумлением увидела, что с той что-то
случилось, точно ее что-то толкнуло, и лицо ее проснулось от тупого сна,
зажило своей жизнью. ’очно распахнуло глухие ставни комнаты прЯмо из
темноты в солнечное утро.
‚от такой она была, наверное, когда-то прежде, девушкой,
скуластенькой, с узенькими веселыми глазками, с несмелой, а все-таки ждущей
улыбкой некрасивой девушки.
’онЯ медленно спустилась с крыльца и вышла под дождь. Џод фонарем,
ожидаЯ ее, стоЯл человек в неловко, прЯмо нахлобученной, видимо
праздничной, шлЯпе, в помЯтом плаще. ‹ицо у него было смуглое. Ќе
курортного загара, а такого, какой бывает у тех, кому много приходитсЯ
работать на открытом воздухе. Ћн старалсЯ не смотреть на ’оню, застенчиво
полуотворачиваЯсь, и даже косилсЯ вбок, но по тому, как он как-то весь
проЯснЯлсЯ и светлел при ее приближении, видно было, до чего он рад. € что
он радоватьсЯ-то как следует не очень привык, может, вот сейчас впервые в
жизни ему это достаетсЯ.
‚ыглЯнув с веранды им вслед, ‹ина с изумлением увидела еще раз ’оню в
свете дальнего фонарЯ: гибко опираЯсь на руку своего быстро шагавшего
спутника, она вприпрыжку через лужи шла, пританцовываЯ на ходу.
Џоздно вечером, лежа в постели, ‹ина все времЯ думала, как к этому
отнестись: осудить? ‚ысмеЯть? ЋтвернутьсЯ с пренебрежением? ђазве любовь
это не молодость, легкость, ну хотЯ бы изЯщество, если уж не красота? €
ничего не могла решить.
Џотом услышала, как ‘афарова тихо прошла по комнате, чем-то звЯкнула и
опЯть легла. Ќеужели заперла окошко на шпингалет?
‘ердце дрогнуло от возмущениЯ. ЉакаЯ будет ’оне неприЯтность, если ей
позже установленного срока придетсЯ стучать в дверь корпуса, будить нЯню,
получать выговоры... Ћна решила не спать, твердо решила и от этого
успокоилась. € заснула. Ќо какое-то времЯ спустЯ вдруг услышала царапанье,
вскочила и подбежала босиком к окошку.
„ождевые капли играли огоньками на забрызганном стекле в свете фонарЯ.
’онЯ старалась подцепить ногтЯми раму, чтобы отворить окно. € обрадовалась,
увидев ‹ину.
Ѓыстро перемахнув через низкий подоконник, когда ‹ина ей отворила, она
обернулась, помахала рукой и затворила окно.
ЏриЯтельски улыбнулась ‹ине и двумЯ пальцами взЯлась расстегивать
мокрый, облипший плащ.
...Ќаутро, когда все вернулись с завтрака, снова пошел дождь, и опЯть
всем некуда было идти и нечего делать до обеда.
- ‘транно, - вскользь уронила ’онЯ, - почему это шпингалет оказалсЯ
задвинут? ‚едь Я, кажетсЯ, просила?
- Ќа то и задвижки поставлены, чтоб их люди задвигали, не надо было бы
запирать - тут бы и задвижки не было.
- Ђх, до чего же это интересно ты рассудила!.. Њужа своего тоже на
ночь запирать надо? Ђ?
- Ђ скажешь, нет?
- ‚роде как петуха, значит?
- ’ебЯ бы муж запирал получше, тебе бы тут не кукарекал ось. Џо
вечерам-то!
- ’ак-так-так!.. Љак это поучительно слушать. ‡начит, запирать? Ђ
вдруг позабудешь, тут он у тебЯ и выскочит?
- “ менЯ нет, не выскочишь! - усмехнулась ‘афарова.
- ’акаЯ у вас взаимнаЯ любовь? Ђй, завидно!
‘афарова с глубоким презрением скривила губы, ‹ине показалось даже,
что она сейчас сплюнет.
- “ менЯ, милуша, семьЯ, а не любовь какаЯ-нибудь. ‘емьЯ, понЯла?
‹юбовь!.. "‚ нашем саде, где всЯ трава примЯтаЯ"? Ќет, мил-моЯ, у менЯ дети
растут, муж. „ом.
- Њебель с телевизором...
- ‘ телевизором. „а.
- Ћдного не понЯла, отчего же при такой очаровательной жизни длЯ него,
однако, задвижка требуетсЯ?
- Ћтчего-отчего!.. ‚опрос-то глупый. Њужи-ик!.. Ќу?..
‘афарова даже не договорила, видно, ей скучно было такие общепонЯтные
вещи еще и объЯснЯть.
- ‡начит, он шустрый у тебЯ?
- „а не то чтоб уж очень. Ђ бывало всЯкого... - Ћна вдруг приЯтно
задумалась, даже лицо помЯгчело, и с видимым удовольствием начала
погружатьсЯ в какое-то воспоминание, как в теплую воду.
‚идно, самое лучшее удовольствие длЯ нее было, лучше всЯких споров:
найти, с кем можно поделитьсЯ, снова пережить то, чем она гордилась.
- џ так скажу, чересчур наша сестра дура, плакатьсЯ любит. —уть что:
ох, разлюбил, ах, он менЯ бросил, ах, он такой! € сами виноваты - характера
нет. Ќа слезы-то ничего не подадут.
‘тарушка с бледными губами, четвертаЯ в комнате, - почему-то все вечно
забывали, как ее зовут, забывали даже, что она и не старушка вовсе, а
просто у нее была какаЯ-то операциЯ, - неожиданно поддакнула:
- Ќет, нет, не подадут!.. - и смущенно замолчала.
- ‚от у менЯ подход другой. џ, конечно, замечала, очень чересчур он
чтой-то себЯ стал свободно воображать. Ќу, зарплату приносит, Я и молчу,
жду... —то у него там в душе бурчит, когда он при своем месте сидит, это
ладно, думаю. ѓлавное дело, сиди, где сидишь!
Ќу, в один великолепный день он у менЯ и прорвалсЯ, ума достало мне же
во всем признатьсЯ! „ругаЯ его любит, менЯ он не любит, ее он любит, и все
в таких Ярких красках у него получаетсЯ, сами на кухне сидим, у него аж
слезы в тарелку капают, а Я слушаю да киваю, вроде сочувствую: "Љак же это
на тебЯ, бедного, вдруг наехало?.. Ђ она-то у тебЯ кто? •орошаЯ ли?.." € он
слово за слово мне же, дуралей, все открывает, даже имЯ ее и где она
работает, вот до чего!
џ свой момент выждала и говорю: послушай-ка ты теперь, что Я скажу,
любить себЯ Я никого не заставлЯю нисколько. Ћт твоей нелюбви крыша мне на
голову не обвалитсЯ и, например, канализациЯ тоже не засоритсЯ! ЏонЯл? Ђ он
ничего не понЯл, речь потерЯл, рот разинул и на менЯ выпучилсЯ.
Ђ Я ему и рта закрыть не дала. ’ы, говорю, сукин сын, мне свою Яркую
картину нарисовал, теперь Я тебе свою нарисую. ЏоглЯди, котораЯ лучше! Ќу и
все ему разъЯснила, что ему никакого ходу от менЯ нет и не будет.
- Ђ он так и скиснул? - сочувственно вздохнула ’онЯ.
- Џочему? Ќет! Ћн определенное времЯ не сдавалсЯ, нет, куда там! Ќа
стены кидалсЯ. ЊенЯ проклинал всЯкими словами, и на колени вставал, и
кулаки кусал. „а ведь у менЯ на все это лекарство!
- Ђ-а-а! - со стоном втЯгиваЯ воздух, в ужасе всплеснула руками ’онЯ,
догадываЯсь. - ’ы заЯвление?..
- ’очно. „а какое! „есЯть рублей одному из юридической консультации
отдала, он мне подправил кое-чего. Њало на него, Я и на нее написала.
- “-уй... - простонала ’онЯ, точно ее замутило.
‘афарова снисходительно хмыкнула.
- „а Я ведь не подала, только так, вслух прочитала, а на стол не
положила. ’ак хватило. ’еперь у нас нормальнаЯ обстановка. „а было-то все
не вчера, уж годы идут.
- € твой теперь ничего?
- Ќичего... Ќе жалуюсь... „а и Я-то не сплю, приглЯдываюсь. ‡амечу,
что у него это накипает, руки тЯнутсЯ узлы развЯзать, Я на него
поглЯжу-поглЯжу, к шифоньеру подойду да пальцем, костЯшкой по Ящику и
постучу, его всего со стороны в сторону так и перекосит, даже зубами
заскрипит - в Ящике у менЯ заЯвление лежит на хранении. Ћн и знает, скрипи
не скрипи, а деватьсЯ некуда... †ивем мирно, кого хочешь спроси, соседи
даже в пример ставЯт.
- ќтого Я еще даже не слыхала! „а ты укротитель! - ’онЯ вдруг
захохотала. - Ќет, хлеще! ќто как в этих... ну как их, ну, такие
автобиографии свЯтых - к нему ЯвлЯетсЯ какой-нибудь бес, а он на него
крест: "Ђминь, аминь, рассыпьсЯ!" ’от и рассыпалсЯ.
‘афарова снисходительно посмеивалась, довольнаЯ успехом рассказа.
- “ менЯ колдовство обыкновенное. •ныкать не надо, бабы, вот что!
•арактер надо!
- Ђ если тебе охота пришла, чтоб муж тебЯ поцеловал, а его от тебЯ
вроде как того беса от креста воротит, ты сейчас на комод надвинешьсЯ, он и
кинетсЯ к тебе на шею обнимать-целовать?
- ќто у тебЯ на уме целоватьсЯ да обниматьсЯ... Ђ мне очень-то
нужно... ‘люнитьсЯ только...
..."Њиленький папа-дедушка, Я слонЯюсь от одного окна к другому, и со
всех сторон за стеклами один дождь. ‘идишь вроде как в аквариуме с
трехразовым питанием. ’ого глЯди, заквакаешь.
Ћдна соседка все делитсЯ жизненным опытом, пользуЯсь тем, что убежать
от нее некуда. Ќу и ну! ‹учше бы квакала. •орошо еще - тебЯ тут нет. ’ы бы
вознегодовал и стал обличать, а тебе это вредно... •орошо бы очутитьсЯ
дома. ’ы бы на что-нибудь негодовал, а Я бы слушала и соглашалась. Џотом
попили бы чаю и легли спать, но не спали бы, а читали, и ты бы через стенку
негодовал, что Я долго читаю, и не соглашалсЯ погасить свет, пока Я не
погашу, а Я бы не соглашалась погасить, пока ты не погасишь, и было бы
очень все приЯтно...
’ут кончилсЯ дневной дождь и началсЯ вечерний... Ђ бок не болит...
ђодненький! ’ут вот черта. ‚идишь? Ќа ней кончилась мокраЯ полоса
жизни! ќто Я дописываю на другой вечер! „ождЯ нет. Џрипекает солнце, на
плЯже Я разулась, вошла в воду, и море мне было по колено, а дальше
холодновато. —айки топчутсЯ по песку и, если им покрошить хлеба, обступают
тебЯ, как цыплЯта, а на берегу сосны цветут, какие-то кусты, может быть,
это черемуха? €ли бузина? џ не знаю. џ и деревьЯ-то знаю: сосна, елка.
Ѓереза. Ћстальные с листиками, - значит, не сосны. ‚от их тут много разных,
и это очень красиво и весело, когда солнце. € море ожило, посветлело,
побежало барашками и зашумело. Ќо до того нестрашно, что взрослые едва
успевают ловить своих голопузых малышей, когда те с визгом врываютсЯ в
самое море.
Ђ потом Я загорала, но еще не загорела.
Ѓока как не было. Ђх, если бы ты сегоднЯ был тут - как бы тебе
понравилось! Џознакомилась с одной девушкой, ‹юкой.
–елую, твоЯ самаЯ младшаЯ дочка ‹.".
Ѓезоблачное солнечное утро на плЯже, с горЯчим сыпучим песком белых
дюн, поросших поверху соснами, со стайками чаек, заснувших вдали от берега,
среди слепЯщих бликов на тихой воде.
‚ ленивой тишине маленькие волны немолчно шуршат, перетираЯ мокрый
песок.
Ќа дюнах под соснами дикий лагерь - беспорЯдочнаЯ "стоЯнка
туристического человека" с потухшими кострами, закопченными котелками,
пестрыми трЯпками на ветках, с палатками на четверых, на двоих и даже едва
на одного, и то очень узкого и плоского туриста.
Џод соломенной шлЯпой, брошенной на песок, бурчит и пощелкивает
транзистор. ‚олейбольный мЯч, побелевший на швах, усталый, отдыхает рЯдом с
только что рухнувшими, разбросав руки, потными игроками в разноцветных
плавках.
- ‹юнька сюда шмалЯет с какой-то забеглой чувихой! - натужно
проскрипел ‚асЯ Љлочков. Ћн весь извернулсЯ, даже рот набок скривил,
стараЯсь подальше достать почесатьсЯ меж лопаток.
“литин одним рывком привстал и сел по-турецки.
- Ћказать? - спросил со вздохом.
- Ћкажи! - горестно согласилсЯ Ђртур.
‚асЯ Љлочков спохватилсЯ, пискнул "не надо", но было уже поздно,
“литин повалил его на песок и, уперев колено в спину, взЯл за уши и
бережно, но энергично стал возить носом по песку, точно до блеска начищал
сковородку.
Ќемного погодЯ Ђртур снисходительно спросил:
- ’ак повтори, пожалуйста, что ты хотел выразить? Џесок можешь
выплюнуть. Ќу? Љоллектив тебЯ слушает!
- —ерт!.. ‚се уши песком забил! Џостой, пусти, ну скажу. ‡начит, так:
Я хотел сказать... сюда, значит, приближаетсЯ ‹юнЯ. € совместно с ней
одновременно сюда приближаетсЯ какаЯ-то девушка, которую Я имею
удовольствие не знать. Љрасиво сказал?
- ‡а что вы его тут терзали? - спросила подошедшаЯ ‹юка, присаживаЯсь
на песок рЯдом с теми, кто валЯлсЯ и смеЯлсЯ вокруг. - ‚от это ‹ина из
нашего дома, Я ее привела, чтоб вырвать из дурного общества.
- Џрисаживайтесь, - сказал Ђртур. - ‚идите ли, по уставу нашего лагерЯ
запрещен жаргон, всЯкие там феньки, предки, чувихи и прочее. Ќарушитель
обЯзан тут же броситьсЯ мордой или если у него окажетсЯ лицо, то лицом в
песок и вдумчиво, неторопливо потеретьсЯ об него носом, обЯзательно
испытываЯ при этом глубокий стыд и отвращение к самому себе...
- Ђ если ему не захочетсЯ? - улыбаЯсь, спросила ‹ина.
- ’огда на него оказываетсЯ известное моральное давление. ќто так
помогает раскаЯнию.
- Ђ мой где? - оглЯдываЯсь по сторонам, спросила ‹юка.
Љто-то, всматриваЯсь в море, показал рукой:
- ‚он там в красной шапочке кто-то стараетсЯ утопить человека. ‘корее
всего, это твой. ‹юбит он людей топить. Џо-видимому, это его как-то
освежает.
- Ћни друг друга топЯт, по-моему!.. - ‹юка, смеЯсь, обратилась к ‹ине:
- Џридумали, идивотики, сами же по десЯть раз в день в песок носом
хлопались.
- ’олько первые дни так получалось, - удивительно низко и гулко
прогудел “литин.
- Џервые дни... Ђ морду мне натер, даже щеки горЯт... - буркнул
Љлочков.
- Љраска стыда проступила на его ланитах, - продекламировал один из
лежащих.
- ‘овременник Џушкина, ты прав!.. €наче ничего не поделаешь с людьми,
которые краснеть умеют только в бане в парном отделении!
- Ђх, ужасти, ах, преступление! Џодумаешь! €нститут длЯ благородных
девиц! - саркастически подергиваЯ плечами и морща нос, прокривлЯлсЯ
пискливо, как благороднаЯ девица, ‚асЯ Љлочков.
- ’Ягостное зрелище! —еловек, уверенный, что материтьсЯ нехорошо
только в каком-то институте длЯ благородных девиц, которого никто не видел.
- € не материлсЯ, не передергивай!
‹юка подгребла валик песка вместо подушки, сбросила платье и легла,
вытЯнувшись и прикрыв глаза и раскинув руки, загорать. Џокосилась,
приоткрыв один глаз, на ‹ину:
- Ђ ты чего дожидаешьсЯ?
- ‘ейчас, - сказала ‹ина. ‘идЯ, стеснительно стащила через голову
платье и, всЯ сжавшись, легла с открытыми глазами, изо всех сил скрываЯ, до
чего неловко себЯ чувствует в своем давным-давно облюбованном купальнике,
раздеваЯсь в первый раз среди этой "своей" компании, одна с такими
незагорелыми, белыми ногами.
‚ылез из морЯ и, приветственно хохотнув, лег рЯдом с ‹юкой ее муж
Ђшот. ‹ина его уже видела, когда он из туристского лагерЯ заходил в дом
отдыха и поджидал ‹юку после ужина, но никогда бы не подумала, что он такой
волосатый.
- Љто кого утопил? - спросила ‹юка.
- Ќе знаю, - самодовольно захихикал Ђшот, его волосатаЯ грудь
заколыхалась от смеха.
- Ѓыл бы ты человек, а то ведь моржище волосатое, - отозвалсЯ,
вероЯтно, тот, кого он топил.
- Џирог будешь? - ‹юка бережно развернула на ладони бумажную салфетку,
в которую был завернут кусок сладкого пирога, унесенного ею с завтрака.
Ђшот, зажмурЯсь от удовольствиЯ, шутЯ проглотил пирог, протЯнул палец,
погладил ‹юке ладонь, она сжала и не отпускала палец, они так и остались
лежать рЯдом, с закрытыми глазами, и ‹ина с завистью подумала, что ‹юка,
наверное, очень любит мужа. „аже не замечает или прощает ему, что он такой
уж очень, просто до невозможности волосатый.
Ќедолго все полежали молча, только впитываЯ всей кожей солнечное
тепло. Њало-помалу плЯж стал наполнЯтьсЯ, отдыхающие и дачники
отзавтракали, собрались, приразделись и в халатах, пижамах, в жокейских
шапочках, в чалмах и трусах потЯнулись к морю.
“ самой кромки воды выстроились вразброд оголенные насколько можно
бледные фигуры пузатых, тучных приезжих горожан.
- ‚от вы обратите внимание. ђитуальное моление начинаетсЯ.
ќто Ђртур сказал ‹ине, и она почувствовала благодарность, что с ней
заговаривают, она себЯ чувствовала как будто у порога чужой, очень
интересной жизни этой компании. ЏриподнЯлась на локте и теперь вправду
увидела, как люди воздевали руки к небу, униженно низко сгибались в трудных
земных поклонах, с натугой раскачивались из стороны в сторону истово и
старательно, точно и в самом деле возносили молитву божеству солнца или
морЯ.
- —еловечество, - невозмутимо, лекторским тоном заговорил Ђртур, -
тысЯчелетиЯми боролось, чтоб освободитьсЯ от тЯжелого физического труда. Ђ
освободившись, стало бодро вымирать от всЯких сосудов и неврозов вследствие
недостатка физического труда!
ЏрЯмо перед вами во всем многообразии своего безобразиЯ - типичные
представители одутловатого, пузатого, ожирелого, пыхтЯщего человечества.
Љладут земные поклоны, вскидывают и тЯнут к небу дрЯблые ручонки, тщатсЯ
согнуть то место, где у них когда-то была талиЯ, в надежде за десЯть минут
такого молебствиЯ очиститьсЯ от всех грехов: всех выпитых бочек пива, гор
слопанных масленых блинов.
ЏочистЯт свою совесть и с облегченным сердцем вернутсЯ к своим
просиженным креслам у телевизоров и пирогам со свининой. ‚ы поглЯдите
только!
€ ‹ина глЯдела, и ей действительно стали казатьсЯ смешными эти
толстые, неуклюжие пожилые люди, и так приЯтно было сознавать, что она не
такаЯ, как они. ’ак приЯтно, что она среди других, не смешных, а тех,
которые смеютсЯ.
- Џосмотрите на ту, в красных носках! - подхватил “литин. - Ќу, в
детском картузике, вот приседает-приседает!.. ‘ела! ‚се! Ќет, поднЯлась! Ќа
соревнованиЯх по художественной гимнастике она даст жару, если бревно под
ней не сломаетсЯ!
Ќикто не засмеЯлсЯ, а Ђртур кротко, соболезнующе чмокнул губами.
- ѓолос у тебЯ, “литин, незаменим длЯ траурных извещений, сообщений о
стихийных бедствиЯх и проигранных матчах. „ержись своего жанра. Ќе остри!
Ђ?
’ут кое-кто засмеЯлсЯ - голос был действительно гулкий и
мрачновато-траурный какой-то... € “литин слегка обиделсЯ.
- ‚от сейчас Я тебе как дам! ‘ам держись своего жанра!
- ‚от цепнаЯ реакциЯ!
- —его-чего-чего? –епнаЯ?
- Ќа легкую товарищескую критику. Љак у цепного пса, сразу: р-р-р!
ѓав! € за ногу!
“литин, смеЯсь, навалилсЯ на Ђртура, они покатились по песку, но уже
через минуту им надоело, и они остались лежать рЯдом там, куда докатились в
борьбе.
ЋтрЯхиваЯсь от песка, Ђртур похлопал “литина по животу и снова
повернулсЯ к ‹ине:
- “ этого парнЯ под его простодушной внешностью скрываетсЯ глубокое
внутреннее свинство!
“литин быстро перевернулсЯ и шлепнул ладонью по тому месту, где только
что был Ђртур, но тот уже вскочил на ноги, невозмутимый, насмешливый,
слегка обозленный борьбой с “литиным, который был не только вдвое его
сильнее, но и вообще тЯжеловес и силач.
Ћдин за другим все начали подниматьсЯ: кто-то предложил купатьсЯ, море
было еще очень холодное, и отказыватьсЯ считалось трусостью.
‹ина и подумать боЯлась сунутьсЯ в это холодное море, но сейчас же
вскочила, чтоб не отстать от других.
- Џошли? - весело и дружески сказал Ђртур, и она, все еще стеснЯЯсь
оттого, что на нее смотрЯт, спеша скорей спрЯтатьсЯ, побежала к воде.
‘ первых же шагов по мелководью дух у нее захватило от холодных, ну
просто ледЯных, как ей казалось, брызг, но кругом нее все бежали, гогоча,
вскрикиваЯ и поднимаЯ фонтаны этих ужасных, заставлЯвших ее болезненно
вздрагивать брызг, и она, тоже вскрикиваЯ, бежала вприпрыжку. Ќестерпимо
хотелось остановитьсЯ, повернуть обратно к берегу, упасть в горЯчий песок
и, стуча зубами, понемногу отогретьсЯ. Ќо она продолжала бежать - только бы
не опозоритьсЯ, не отстать от других.
Ќаконец, когда ей показалось, холод совсем сковал ноги, вода подошла
выше колен, так что и бежать было нельзЯ, она остановилась, но тут же
почувствовала теплую руку Ђртура, весело тЯнувшую вперед, и они уже вдвоем,
держась за руки, бурлЯ мешавшую идти, все более глубокую воду, рванулись
дальше и наконец разом бросились и поплыли.
Џроплыв несколько шагов, она встала по грудь в воде, еле удерживаЯ
дрожь, покрытаЯ гусиной кожей, прерывисто, сдавленно дыша, отчаЯнно
стараЯсь не показать лицом, до чего ей худо.
€ тут кто-то из весело вопивших, окунавшихсЯ и выскакивавших с гоготом
на поверхность, зацепил ее за шею и сунул головой под воду. Ћна сейчас же
выпрЯмилась, хватаЯ воздух открытым ртом, но шутка уже понравилась - ее
окунали снова и снова, она совсем потерЯлась и крикнула "Ќе надо!" под
водой, так что хлебнула горькой морской воды, снова набрала воздуха и
хотела крикнуть, но опЯть с головой оказалась под водой.
‚ это времЯ мЯч, брошенный издали, упал в воду, все кинулись
становитьсЯ в круг и ‹ину забыли. Ћна стоЯла с разинутым ртом, грудь
разрывалась от боли, слезы бежали по щекам, - к счастью, их не было заметно
на мокром лице.
- ’ебЯ окунули?.. ќто всех так! ‘тановись! - окликнула издали ‹юка. -
„ержи!
ЊЯч полетел ей прЯмо в руки, она судорожно потЯнулась холодными
непослушными руками, упустила и с отчаЯнием услышала чье-то досадливое,
презрительное "э-э-э!", тем более ужасное и обидное "э-э-э!", что она
хорошо играла в баскет, но никто уже ей больше не пасовал мЯча, и она, как
забежавшаЯ на спортплощадку собачонка, только носом водила вправо-влево,
провожаЯ глазами летающий мЯч, пока судьба не смилостивилась: она одной
рукой, пальцами перехватила и мЯгко удержала перехваченный трудный мЯч,
скользкий, неудобный, и сильным махом пустила его в другой конец круга
парню, который и среагировать не успел от неожиданности!
‘ восторгом, глупым, смешным, но все равно упоительным, услышала
уважительный возглас: "Ћго!" Ћна стала равной! Ќет, из лучших. …й чаще
стали посылать мЯчи, чем ‹юке, гораздо чаще. € она этого заслуживала, уж
все видели!
...‘ этого самого днЯ началась и пошла длЯ ‹ины совершенно новаЯ,
легкаЯ, вольнаЯ полоса жизни со своими законами, такими простыми и
забавными, что она усваивала их прЯмо на лету.
Џосле скучной зимы, дурного самочувствиЯ, продленных бюллетеней,
лекарств, рентгенов и очередей в коридоре поликлиники - после всего, что
они с дедушкой, малодушно и суеверно избегаЯ какого-нибудь определенного
медицинского термина, называли "бок", - она почувствовала себЯ совсем
здоровой и точно попала в какую-то страну, где ничего не болит, никуда не
надо торопитьсЯ, не надо думать, работать, даже одеватьсЯ почти не надо!
Ќадо быть своей в компании, уметь танцевать, играть в мЯч, плавать и,
главное, быть веселой, то есть смеЯтьсЯ шуткам, самой уметь сострить, надо
всем насмешничать, все высмеивать, с полуслова подхватывать любой
розыгрыш...
ѓде-нибудь в автобусе во времЯ наезда в город на футбол, заметив, что
пассажиры прислушиваютсЯ к их разговору, кто-нибудь из компании вдруг со
страстным интересом, слегка понизив голос, что всегда привлекает внимание,
задавал первый попавшийсЯ вопрос:
- Ќу как? Ћкончательное решение уже есть?
€ надо было отвечать быстро, не задумываЯсь:
- ’ы что, не читал?
- —то ты говоришь? € как же теперь будет?
- Џеревели на второй этаж!
- Ћкончательно? Ђй-ай! Ђ что же без кольца?
- Ќу, а ЂмалиЯ? Ћна длЯ него все!
- Ќо ведь ‡икульдин в Љурске!
- Ђ какой громадный хвост еще от первого квартала осталсЯ!..
ЌечаЯнные слушатели вытЯгивали шеи, следили за спорщиками, изо всех
сил стараЯсь уловить, о чем идет речь, просто на глазах все глубже увЯзаЯ в
недоумении. —уть проЯснЯлось, что какого-то ‡икульдина перевели на новое
место, по-видимому вследствие того, что у него осталсЯ "хвост" от первого
квартала, хотЯ неЯсно, почему ему так не хватает какого-то кольца, тут же
возникала около него на все готоваЯ ЂмалиЯ, и вдруг обнаруживалось, что
кольцо-то, видимо, длЯ того, чтоб раскачиватьсЯ под потолком, зацепившись
хвостом. ‡начит, дело шло о зоопарке? Ќо тут же новое нагромождение все
путало окончательно - и Ђмалии не было, а речь шла об аномалии, и тут же
ЂномалиЯ оказывалась капризной девицей, котораЯ отказывалась переезжать на
второй этаж, и так далее.
Џотом все, продолжаЯ оживленный разговор, с озабоченными лицами
выходили на остановке, чуть не лопаЯсь от еле удерживаемого смеха.
Ќа футболе надо было одну команду ненавидеть, презирать, осмеивать, а
другую поддерживать криком, свистом, хохотом, насмешками над врагом.
Ђ когда все кончалось, по дороге в лагерь можно было уже высмеивать и
самих себЯ.
- € дела-то нам никакого до них нет, и в глубине души нам наплевать,
кто выиграет, и, может, эти "’екстильщики", за которых мы орали, хуже
"Њоториста", - фыркаЯ, говорил Ђртур. - ќто просто так: загадываешь на
что-нибудь - на команду, на лошадь, на орла, на решку! € как будто ты
участие принимаешь в игре!
Ќам простительно: создали обстановку веселой суматохи, и самим смешно.
Ђ ведь есть такие, загадают на команду и болеют всерьез, годами, тЯжело, с
волнениЯми, внезапными испугами, обманутыми надеждами, уходЯт с тЯжелыми
сердцами и опрокинутыми мордами, а ведь в конце концов проигрывают все
команды, кроме какой-нибудь одной. ‘колько нервов, инфарктов и подавленных
настроений, залитых, сам знаю чем, с горЯ! ‚от почему унылое, печальное
название "болельщики" - оно как раз верное! Ћни болеют, расстраиваютсЯ,
вздрагивают, ахают, ссорЯтсЯ, уходЯт обессиленные, изможденные и, ногой не
дрыгнув, устают хуже тех, кто бегал с мЯчом.
Џо-итальЯнски даже уточнЯетсЯ, что за болезнь! €х "тифозными"
называют!..

Џо вечерам на штакетник заборчиках домов отдыха рЯдом с печатными
афишами кино, на которых чернилами были вписаны часы начала сеансов, рЯдом
с подробными объЯвлениЯми о лекциЯх часто поЯвлЯлись маленькие плакатики,
где только и было написано: "’анцы, 8 ч.".
Ћни ходили на эти танцы на открытых площадках небольшой компанией, и
их охотно, даже радостно принимали - они умели танцевать, они вели себЯ
насмешливо, но вежливо, и не надо было проверЯть, не пахнет ли от них
водкой...
€ уходили они все разом: человек десЯть парней, две-три девушки. €
остававшиесЯ вечно без кавалеров женщины весело-жалобно кричали им вслед:
"Њальчики, приходите еще!.."
Џопозже вечером, в темноте, лежа на дюне, сквозь шум волн и шорох леса
слушали музыку транзисторов, игравших среди кустов, смотрели на звезды, и
‹ина с Ђртуром целовались.
Љогда это случилось в первый раз, все было так хорошо вокруг, что ей
даже захотелось плакать, и она что-то попыталась ему объЯснить сложное и
важное, про то, что вот такого, как у них сейчас, ни у кого не было, и это
очень хорошо, и даже что-то про дедушку, как она его любит, старалась
объЯснить, но Ђртур сказал снисходительно и мЯгко:
- Ќе надо только усложнЯть! - € она покорно поспешила согласитьсЯ, и
тут кто-то из темноты, откуда их не могли видеть, окликнул:
- ‚ы что там бормочете? –елуетесь, что ли?
- Љонечно, целуемсЯ! - весело ответил Ђртур.
€ ‹ина засмеЯлась и, хотЯ ее еще тЯнуло плакать, тоже бодро-насмешливо
крикнула:
- Љонечно, целуемсЯ! - понимаЯ, что ему это поправитсЯ.
…ще позже, когда многие разбредались кто куда или залезали спать в
палатки, они с ‹юкой вдвоем бежали к своему дому отдыха в последнюю минуту,
чтоб не опоздать к уставному часу.
Џосле того как ‹ина впервые осталась в крошечной палатке Ђртура,
пахнущей сеном и табаком, она ночью на своей койке в "домотдыхе" поплакала.
Ћтчего? Љак-то уж очень просто и незначительно все случилось и обидно
напомнило ей первое купанье с ее скрываемым испугом, желанием повернуть
обратно к берегу, крикнуть что-то. Ђ рот полон горькой воды, и нет
воздуха!.. € замечательный, мужественный лозунг "’олько не усложнЯть!" на
некоторое времЯ потускнел и стал казатьсЯ даже двусмысленным.
Ћна думала, сомневалась и плакала в подушку, пока не заснула, и утром
изумилась: солнце сиЯло невысоко над морем, серебрило волны, вода была
теплаЯ, а во времЯ купаньЯ Ђртур вдруг нежно поцеловал ее холодные соленые
губы, глубоко заглЯнул в глаза, точно все понимал, о чем она думала, знал
все, что она знает, и еще сверх того что-то главное, более важное. Њожет
быть, все разрешало это "’олько не усложнЯть!" или другое какое-то мудрое
жизненное правило, секрет которого она еще не знала, а он знал?
Ћни опЯть побежали, держась за руки, бросились и поплыли, потом играли
в мЯч, загорали, и, лежа на песке, она, смугло загорелаЯ, с чувством
превосходства оглЯдывала этих жалких белоногих, белоплечих, бледнолицых
девчонок, впервые раздевавшихсЯ под Ярким солнцем на горЯчем песке их
привольного, счастливого приморского царства.
“ нее похолодело где-то в спине, когда ей сказали:
- ™еколдину уезжать, беднЯге! ‘ъездим, проводим?
"Љак уезжать? - со страхом подумала ‹ина. - ђазве этому всему
обЯзательно должен прийти конец?"
Ћна знала, конечно, сколько дней остаетсЯ до конца ее путевки, но не
думала об этом, главное, что не завтра, и точка. ’ак же как человек не
думает о смерти, если уверен, что завтра-то еще ему ничего не грозит. Ђ
думать о том, что потом? ќ-э, это уже "философиЯ", то есть муть, "мистика и
акустика", как изрекал своим мрачным голосом “литин.
Ќа залитой горЯчим вечерним солнцем платформе ‹ине все еще было не по
себе. ‚округ толпились, перекликались, выглЯдывали из окон вагонов,
втаскивали рюкзаки и чемоданы загорелые люди. Ћни жили у морЯ, купались,
гулЯли, загорали, как она, и вот длЯ них все кончилось.
Џроснувшись завтра утром, они уже не услышат шума морЯ, не увидЯт
утренних, просвеченных солнцем гребешков волн, тЯжелые гроздьЯ махровой
розовой сирени не будут прохладно задевать их лица на узеньких
тротуарчиках. Ћни наденут пиджаки, кожаные туфли и разъедутсЯ по своим
делам и скоро, наверное, позабудут эти свои странные двадцать четыре днЯ
жизни.
Ћна с недоумением смотрела на этих людей, так оживленно, даже весело
готовившихсЯ уезжать, будто они не замечали, что прошло, кончилось, не
вернетсЯ, может быть, самое лучшее.
Ќеужели не понимают? Ћна все всматривалась в лица. Ќе чувствуют?
‘крывают? € вдруг увидела в толпе ужасное, опухшее, в красных пЯтнах лицо
’они.
™еколдин петушилсЯ и бодрилсЯ, что-то представлЯЯ на пальцах сквозь
поднЯтое стекло, ему кричали с платформы, чего он не мог расслышать, и ‹ина
потихоньку подошла к соседнему вагону посмотреть, что с ’оней.
’онЯ не уезжала, уезжал ее возлюбленный ЏетЯ.
‚ благодарность за то, что ‹ина всегда следила за шпингалетами,
которые ‘афарова норовила нечаЯнно задвинуть, однажды ’онЯ мечтательным
шепотом призналась ‹ине, что его зовут ЏетЯ. Ћн экскаваторщик. †ивет
недалеко от Љаменец-Џодольска. € когда она называла все эти слова: ЏетЯ...
экскаваторщик, видно было, что длЯ нее они волшебные и Љаменец-Џодольск
какаЯ-то блаженнаЯ землЯ, как длЯ старинных мореплавателей острова
ЏрЯностей или мыс „оброй Ќадежды...
’еперь они вдвоем поднЯлись по ступенькам, затиснулись в угол
площадки, где их толкали чемоданами входЯщие пассажиры, и, не обращаЯ ни на
что вниманиЯ, прощались: смотрели друг на друга в упор отчаЯнными глазами,
потом бросались целовать друг друга и, с усилием разжав руки, опЯть
смотрели друг на друга, изнемогаЯ от беспомощности и напрЯжениЯ.
€х заслонили пассажиры, и только за минуту до отхода поезда, когда уже
спеша вышли последние провожающие, ‹ина опЯть увидела ’оню все еще на
площадке готового отойти вагона, она торопливо утирала платком загорелое,
немолодое, жесткое лицо Џети, а он ловил ее руку, целовал. ’онЯ что-то
говорила, утешала, хотЯ и сама плакала. Џоезд уже трогалсЯ, когда она,
споткнувшись, соскочила на платформу, а ЏетЯ, высовываЯсь через плечо
проводницы вагона, махал рукой сослепу от слез совсем не в ту сторону, где
уже затерЯлась в толпе ’онЯ...
- ’ы еще маленькаЯ, ты молоденькаЯ! - говорила вечером того же днЯ
’онЯ. Ћни сидели в темноте в беседке недалеко от кухни, ’онЯ нарочно
поджидала ‹ину и привела ее туда, чтоб поговорить. - ’ы не можешь всего
понимать... „а и боже тебЯ избавь раньше времени начать понимать! ’олько
старайсЯ других не осуждать, что не такие, как ты.
- Ќеужели Я осуждаю! џ сама думаю, все думаю и что-то плохо понимаю.
ќто про себЯ... а уж про других!
- ќто наша ‘афариха все про всех понимает, про все на свете, кроме
самое себЯ, как она есть... деревЯннаЯ душа. ‹адно, Я такаЯ нехорошаЯ баба,
на курорте сошлась с чужим человеком, Я пЯтнадцать лет замужем, двое ребЯт,
и самой сорок не за горами, вот ужасы какие, а?.. € у него двое, и женатый
пЯтнадцать с лишком... ‚ одно времечко мы с Џетей поженились, только в
далеких разных местах. Ћн в Џодольском-Љаменце, а Я вот где - в ђЯзани! ’ы
подумай только, какие мы нарушители морали и грешники: нам бы пЯтнадцать
лет обождать, вот бы мы тут и встретились и как хорошо, законно, морально
полюбили бы друг дружку. Ђ вот не дождались, что ж нам теперь делать? Ќу
что? —то? - она схватила ‹ину за руку, теребила и дергала, точно вправду
какого-то ответа требуЯ.
- Ћй, - вздохнула ‹ина, томЯсь от неловкости, но не отнимаЯ руку. - Ќу
что-нибудь же можно сделать, раз у вас так получилось... ‚ы решили
что-нибудь, наверное?
- —то? - переспросила ’онЯ. - ’ы что? ђешили! ђе-ши-ли! ‚се решили.
Љак же!.. ‡а него трое цеплЯютсЯ, да за менЯ пЯтеро, считаЯ со старыми
бабками, вот они и решили. Ћн своих жалеет, Я своих. Њужу Я нужна вот как:
Я ему и стиральнаЯ машина, и уборщица, подавальщица, судомойка и нЯнька...
да истопница - у нас в доме отопление печное... куда же ему без менЯ! „а
мне и безо всЯкой любви его жалко, без вот такусенькой даже!..
- ‚ы его, значит, совсем разлюбили, ’онечка?
- Ћх ты, моЯ крошенька!.. ђазлюбила! „а Я без мала до сорока прожила,
во сне ее не видала, эту любовь. •оть мелькнула бы, из-за угла платочком
махнула... хоть прощебетала бы с веточки да упорхнула! „а Я и верить-то
бросила, что она у людей бывает. Џесни слушала про всЯкие любви - зевала со
скуки да в уме сдачу считала из магазина...
- Ђ она есть, - робко сказала ‹ина.
- Ђ она есть, - повторила ’онЯ и, упав лицом в ладони, заплакала с
каким-то стоном, будто не от горЯ, а от боли.
‘квозь просветы между листьЯми хмелЯ, которым густо была увита
беседка, пЯтнами пробивалсЯ голубой свет фонарей. ‹ина видела только
неЯсные качающиесЯ очертаниЯ ее завитой барашком головы.
- џ не богинЯ!.. - вдруг, точно с возмущением отталкиваЯ от себЯ того,
кто ее в этом подозревал, воскликнула ’онЯ и оборвала плач. - „аже ни
капельки! “ менЯ губы не пухлые, пускай у менЯ глазки с прищуром и четыре
зуба железные во рту, пускай, пускай! Ђ что ж, одним красивым или чем
знаменитым... жизнь? Ђ Я обыкновеннаЯ, а вот тоже хочу, двадцать четыре днЯ
за всю жизнь Я хочу! Љазните, вот казните!
- „а уж Я-то казнить не буду. - ‹ина погладила ее по руке, и ’онЯ
стала плакать, потихоньку, приостанавливаЯсь, чтоб перевести дух, и
всхлипываЯ, нежно усмехаЯсь и опЯть прерывисто всхлипываЯ:
- џ ’онька, ’онька всю-ю жизнь, всем Я ’онька!.. Ђ он менЯ ’ошей
называл и руки целовал.
- Ћн плакал на вокзале или мне показалось?
- Ќет, не показалось. Џлакал. Ћн у менЯ прощеньЯ просил... ‡а что?
†алел менЯ, а уж Я его... Ћн веселый, добрый, а кроме менЯ, никто этого не
знает. Ќа работе очень ценЯт... Ђ как его не ценить... - Ћна с трудом
удержала слезы, мешавшие говорить, а ей ужасно хотелось сказать. - Ћн мне
одной всю свою жизнь пересказал, чего и сам про себЯ не знал, так он мне
объЯснил: слушаю, говорит, что Я тебе рассказываю, все это правда сущаЯ, а
сам Я это будто в первый раз про себЯ слышу и даже удивлЯюсь...

€стекали, из рук ускользали отпущенные судьбой дни, отмеченные
прописью на печатной карте путевки, и невозможно было поверить, что ничего
нельзЯ поделать - послезавтра эта койка уже будет не твоЯ, этим одеЯлом
укроетсЯ другаЯ, и, сидЯ на твоем месте в столовой, другаЯ будет намазывать
ломтик хлеба селедочным паштетом, отламывать кусочки рубленой котлеты и,
прихлебываЯ чай, приЯтно улыбатьсЯ, заводЯ знакомство с новыми соседЯми...
‚ их палаточной компании у всех стало не хватать денег. Ќа каждом шагу
не хватать. Ќа билеты в кино, на пиво и самую жару, на вечер в их любимом
кафе, где уже кивали и улыбались им знакомые официантки.
‚ечером на террасе кафе под тентом за столиками, освещенными
лампочками, они ели какие-то теплые салаты и пили из маленьких рюмочек
что-то невкусное, пахнувшее лекарством, но рЯдом длЯ них играл оркестр, и
морской ветерок шевелил круглые фестоны полосатого тента, а внизу под
террасой медленно текла толпа гулЯющих, прислушиваЯсь к оркестру, который
играл "длЯ них", и снизу было видно, наверное, как ‹ина лениво тЯнет
коктейль через соломинку из холодного бокала, и никто не знает, что ей
совсем не вкусно, и прическу ее видЯт и светло-голубое платье без рукавов,
про которое он сказал: "’ебе идет!" - и оно навсегда стало ее любимым, даже
благодарно любимым (за то, что оно есть, ведь его могло бы и не быть).
’очно все повернулось другой стороной: чувствуЯ на смуглой щеке
розоватый отсвет абажура маленькой лампочки на столе, она у всех на виду со
своим возлюбленным в самом деле, вправду сидит вот за столиком, а не глЯдит
из темноты пЯтнадцатого рЯда партера с билетом на один сеанс в кармане, как
на сиЯющем экране под музыку пресыщенно потЯгивает из бокала изысканно
утонченный напиток какаЯ-то прекрасно несчастнаЯ, или презрительно
равнодушнаЯ, или просто сказочно счастливаЯ девушка с великолепными
волосами и розовым отсветом на округлой щеке...
Ћни не спеша вернулись в палатку, и тут-то выЯснилось, что надувного
матраса нет, он по дешевке продан кому-то из вновь приезжих - обменЯн на
вечер под колышущимсЯ тентом у розовой лампочки.
Ћни смеЯлись вдвоем над таким удачным, великолепным обменом. Љакой-то
матрас - и этот вечер! Ќитку дутых стеклЯнных бус обменЯть на слиток золота
и слоновую кость! Ќаплевать, что лежать немножко жестко.
Љак игроку, втЯнутому в водоворот азартной игры, когда он уже потерЯл
голову, не жаль ничего, чем-то условным, второстепенным, нереальным
начинают казатьсЯ ему имениЯ, лошади, перстни и кареты (или зарплата,
штаны, мотороллер), поставленные на карту, - и только счет очков, фишек и
комбинации карт делаютсЯ реальностью, так и в последние дни их жизни все не
жалели ничего, чтоб "продержатьсЯ". ‡анимали, делились, продавали.
‚ море купались по десЯть раз, до веселого головокружениЯ, а
выбравшись и рухнув на горЯчий песок, не успев отдышатьсЯ, начинали
какую-нибудь викторину.
- —то едЯт комары, когда нет дачников?
- ‘осут нейтрино! Љвазаров кусают!
- ’уристов из антимира едЯт!
- Ќеверно, ноль очков! Џочему огурцы бывают горькие?
- Џес их знает!
- Ћтвет правильный! „ва очка!
€ через минуту бросали надоевшую игру, начинали следить за вертлЯвой
трЯсогузкой, бегавшей мелкими быстрыми шажками среди лохмотьев раскисших
водорослей, и горЯчо спорить: та это или не та, что по утрам шнырЯет среди
палаток, подбираЯ крошки.
Ќо и этот последний день кончалсЯ.
- Ќу как, надумала? - спрашивала после обеда в который уже раз
‘афарова у ‹ины. ‘ удивительной настойчивостью, хотЯ вроде бы и
насмешливо-равнодушно, она все приставала, чтоб та продала ей коротенькую
кофточку с нежным пушком вроде цыплЯчьего. ‹ина носила ее с лакированным
поЯсом. Љофточка была любимаЯ, и ее было очень жалко. ‘начала-то ‹ина
вообще не думала ничего продавать, даже слушать было противно, но в этот
последний день, когда мальчики, которые всегда за нее платили, совсем
выдохлись и, значит, ни кафе, ни музыки, ни соломинки, ничего не могло
быть, она сказала ‘афаровой:
- „а ведь она вам не годитсЯ, она на менЯ только-только!
€ ‘афарова понЯла, сразу понЯла, что кофточка достанетсЯ ей, и тут же
предложила пЯтнадцать рублей.
’онЯ, не поворачиваЯсь, она все больше лежала теперь на постели,
разглЯдываЯ стену, молчала и часами водила пальцем по узору обоев, грубо
крикнула:
- †мотиха. ’ы ей сама предлагала двадцать!
- Џредлагала, а она не брала. Ђ у менЯ самой на дорогу только
осталось. ‚от нету больше!
‹ина стоЯла краснаЯ как рак; до того стыдно было за ‘афарову, что
готова была уступить, поскорей кончить, отвернутьсЯ, уйти.
’онЯ как ужаленнаЯ быстро повернулась и села.
- Џлюнь на нее, ‹иночка! Џлюнь, плюнь! џ тебе дам двадцать, раз уж
так!
- Ћх ты! „а у тебЯ и денег-то нет!
- ’ы у менЯ в кармане пересчитала?
- ‘читать-то там нечего!.. Ќу, ладно, Я тебе двадцать дам, значит, с
поЯском!
‘казать, что поЯс она вовсе не согласна отдавать, о нем и речи не шло,
было противно до тошноты, точно сама ‹ина стала торговкой на барахолке. €
вместо этого она повторила:
- ‚се равно она же вам не годитсЯ.
- ќто уж моЯ забота. ‚ы все о себе да о себе, а Я, может, не себе
беру!.. - ‘афарова презрительно сделала замечание и ’оне: - ’оже моду такую
взЯла - покупку перебивать! “ нас за это, знаешь!.. € денег-то небось нету!
- Ѓыли бы, Я бы тебе и не уступила, а ей бы все тридцать пЯть дала...
хотЯ на менЯ и не налезет...
€, потерЯв всЯкий интерес к разговору, легла и отвернулась к стенке
так поспешно, точно не досмотрела там чего-то важного.
‘афарова взЯла теплую, с тела ‹ины кофточку и стала ее как-то
бесстыдно выворачивать, щупать, мЯть и рассматривать на свет, а ‹ина стоЯла
и томилась, дожидаЯсь, пока та полезет в сумочку и отдаст наконец деньги.
Ќо эти мЯтые, трижды пересчитанные на одеЯле бумажки ‘афаровой
подарили им еще один вечер, продлили течение праздничной жизни: в последний
раз они опЯть сидели на веранде, и ‹ина старалась все запомнить и не могла
уловить, что тут самое главное, что надо понЯть, запомнить, не забыть
увезти отсюда с собой, чтоб сохранить надолго. Ћчень надолго. Ќавсегда.
Ћна вползла в их палатку, одна полежала там, подышала запахом вЯлой
травы, табака, дыма, погладила парусину, пощелкала по ней пальцем,
послушала, как ровно шумит море совсем рЯдом и где-то очень далеко - слева
и справа, сливаЯсь в один общий шум.
€ этому шуму, запахам, выгоревшей на солнце парусине, песчинкам,
вбегавшим по ветру через щель к ней на ладонь, и всему, что тут было,
началось и кончилось, улыбаЯсь, готоваЯ заплакать, сказала: "Џрощайте вы
все, мои милые!"
‘квозь стенку палатки просвечивал снаружи огонек походного примуса,
наверное, варили картошку или чай кипЯтили. ‚округ мелькали тени, слышалсЯ
обычный говор, кто-то рассказывал, похохатываЯ:
- "...‚ы подтверждаете, что говорили?" Ђ он стоит неколебимый, как
какаЯ-нибудь чертова скала, и повторЯет: "Ќичего про его поведение сказать
не могу. Ќикогда Я ‘мирнова трезвым не видел!" - "...Џомилуйте, - это уж мы
ужасаемсЯ, - как же так, неужели ни разу!" - "‘казал, ни разу!" - "Ќо как
вы можете так уверенно утверждать..." - "Ќичего Я вам не утверждаю. ‘то раз
говорю: не встречал Я его в трезвом состоЯнии ни во дворе, ни на лестнице".
€ вдруг менЯ осенЯет, Я говорю, ребЯта, дайте мне поставить вопрос
по-другому: товарищ Ђнкудинов, кто из вас двоих бывал в нетрезвом состоЯнии
при встречах во дворе? Ђ он даже плюнул с досады: "Љакое мне, говорит, дело
до ‘мирнова. џ те разы, с ним встречаючись, бывал выпивши и про его
поведение ничего не могу вам описывать..."
ќто была одна из бесчисленного множества подобных историй, которых
наслушалась ‹ина, но сейчас это не показалось ей смешным.
Ђртур заглЯнул в палатку. “бедилсЯ, что она тут, вполз, улегсЯ с ней
рЯдом и закурил.
- ‚от и последний наш вечер, - немного погодЯ сказала ‹ина и не дыша
ждала, потому что знала, что это как раз и решаетсЯ: последний или нет.
‚друг он скажет: ты уж и обрадовалась? Џочему же последний? Ђ завтра в
поезде? € сразу все станет хорошо, а если он скажет... но он уже заговорил.
Ћна даже плохо слушала слишком подробное, деловое объЯснение, совершенно
правдивое во всем, кроме главного: он предпочел еще четыре днЯ прожить в
лагере, вместо того чтобы ехать в Њоскву с ней. ќто была длЯ нее главнаЯ
правда, а то, что поехать в командировку в Њинск, не заезжаЯ в Њоскву, ему
было удобнее - выгадывались лишние дни, - это просто соответствовало
действительности.
Џочему же он подробно так все объЯснЯет? Ќу ладно, поеду одна, но
неужто он думает, что она будет цеплЯтьсЯ за эту несостоЯвшуюсЯ их поездку?
Џросить? Џочему же голос у него жесткий, раздраженный, будто он готов
сцепитьсЯ в споре с кем-то? Ќеужели с ней?
Ћна не могла знать, что это действительно было продолжением и
результатом спора - все то, что он сейчас ей раздраженно объЯснЯл. ‘пора с
ЏрЯгиным, тем самым ЏрЯгиным, вместе с которым ему было так удобно устроить
дело с командировкой, - они в одной лаборатории работали, сотрудничали, не
раз уж ездили вместе на отдых и в командировки и даже были вроде как бы
дружны, в сущности не испытываЯ настоЯщих дружеских чувств. Љроме того,
хотЯ Ђртур как бы и знал, но не придавал значениЯ, знал - не помнил, как
это нередко бывает, что ЏрЯгин влюблен в ‹ину короткой, но раздражающей
плЯжной, курортной влюбленностью, ему нравитсЯ лицо, ноги, смех, фигура в
купальнике, он постоЯнно думает о ней, выбирает из всех и провожает
взглЯдом... Ѓыстро понЯв, что она "досталась" Ђртуру, ЏрЯгин, вовсе не
будучи мстительным злодеем по натуре, все-таки невольно и даже неосознанно
хотел, чтоб у них вышло как можно похуже, раз у него самого тут ничего
хорошего не получилось.
“ него не было никакого плана, да он и не поверил бы, что способен
строить какие-нибудь планы со зла или с досады. Ќо досада и зло сидели в
нем очень глубоко и необыкновенно помогали ему найти как раз те дружеские,
соболезнующие, насмешливые слова и трезвые, расхолаживающие доводы, которые
ставили Ђртура в смешное, даже как бы жалкое положение, достойное мужского
презрениЯ.
•орошо известно, длЯ того, чтоб высмеЯть, выставить в смешном виде
человека, нисколько не надо быть ни умнее, ни лучше его. Њожно даже быть в
сто раз глупее и хуже и все-таки насмешничать не без успеха.
Љороче, сам неутомимый насмешник, Ђртур почувствовал, что еще
немножко, и он станет смешной фигурой, отправившись в "воЯж с девицей",
добровольно пожертвовав четырьмЯ днЯми привольной жизни! ќто он-то, с его
лозунгом "Ќе усложнЯть!".
€ он влез в палатку и стал курить, злЯсь на себЯ за чуть было не
совершенный промах, а где-то в самой глубине души - устоЯть против
насмешки. Ќо в эту "самую глубину" он и не подумал заглЯдывать - ни охоты,
ни времени, ни привычки у него к этому не было.
- Џро кого это там чепуху рассказывали?
- Ќе слушал... Ќе слыхал, не знаю...
Ћн, значит, был где-то в другом месте. ‘ кем? Ђга, наверное, с
ЏрЯгиным. ќто он зол после разговора с ним, угадала ‹ина и спросила:
- Ћн тоже с тобой поедет?
- Љто?.. ЏрЯгин? ЉакаЯ тебе разница? Ќаверное... Љонечно, поедет. џ же
тебе говорил.
- „а. ’ам ваш филиал, Я знаю... „ай мне тоже.
Ћн отдал ей до половины выкуренную сигарету. Ћна осторожно поднесла ее
ко рту, по-детски вытЯнув губы, втЯнула немножко дыму, чмокнув тоже
по-детски, и, не затЯнувшись, выдохнула. ‡адумчиво поглЯдела на тлеющий
кончик.
- —то-то есть приЯтное, хотЯ довольно противно.
Ћн облегченно усмехнулсЯ: все-таки она молодчина.
- Ђ ты не опоздаешь? - спросил он, когда вдруг заметил, что кругом
что-то уж очень все затихло.
- Ќеважно, сегоднЯ уже все неважно, и ’онЯ мне откроет шпингалет... „а
и все равно в последнюю ночь.
…е опЯть потЯнуло к слезам, когда она сказала это вслух, но она не
заплакала, а стала быстро говорить, рассказывать, лихорадочно стараЯсь
вспомнить что-нибудь бодрое или, еще лучше, смешное, вспомнила, как один
мальчик, когда она еще училась в школе, написал в сочинении: в дремучем
лесу, один-одинешенек, жил один старый-престарый хрен...
- ‘острил?
- „а нет, он старалсЯ, беднЯга, как лучше, иначе это не смешно...
- Ђ у тебЯ ведь дед?.. Ћн что, в домино стучит во дворе?
- Ћн?.. ќто только на карикатурах. Ћн... совершенно ничего общего...
Ћна, горЯчась и путаЯсь, начала доказывать, до чего у нее другой
дедушка.
Ђртур снисходительно вздохнул:
- Љороче, у тебЯ не такой, как у всех, а совершенно особый дед. ќто
очень трогательно. “ каждой матери не такой ребенок, как у всех. ’оже
трогательно.
‹ина покраснела от стыда за то, что во второй раз пустилась в
откровенности про дедушку.
- “ мамаш - вундеркинды, у тебЯ вундердед!
Ћна со стыдом услышала свой поддакивающий смешок, неискренний и
все-таки слегка подловатый, будто она согласилась посмеЯтьсЯ над дедушкой.
Џосле долгого отчужденного молчаниЯ ее опЯть охватил страх расставаниЯ
и потери. Ћна робко взЯла его руку, поднЯла и осторожно погладила другой
рукой, и, хотЯ хотелось уцепитьсЯ и не выпускать эту руку, у нее такое
чувство вдруг возникло, будто мЯгкой неудержимой волной ее смывает с берега
в море и нужно за что-то уцепитьсЯ, чтоб удержатьсЯ, она сделала усилие,
мЯгко уложила руку на место и отпустила.
Ђртур что-то понЯл, повернулсЯ и обнЯл ее, притЯнув к себе за плечо.
- ‡наешь, что у нас самое лучшее? ’ы вот ни разу не спросила: "‘кажи,
ты менЯ любишь?" Ќе задала этого ужасного, пошленького вопроса, которым
бабы вечно стараютсЯ выклЯнчить себе эту самую, извините за выражение,
"любовь". ‡нают ведь, что правды не услышат, а все-таки вот не могут... Ђ
мужики в ответ ежатсЯ и мЯмлЯт: "Ќу, Ясное дело!", "Ђ то как же!". €ли:
"…сли бы не любил, то..." и так далее. Ђ ты настоЯщаЯ молодчина!
ЏриЯтно было, что он ее хвалит. € жутковато, потому что она несколько
раз еле удержалась, чуть не задала этого вопроса, такого, оказываетсЯ, -
да, пожалуй, и правда, - пошлого и унизительного.
Џоследнего днЯ, обрезанного на половине отходом поезда, как вовсе и не
было, было ожидание, суета, сборы, отметка талончиков, высчитывание
оставшихсЯ часов и опЯть ожидание.
Џотом, второпЯх, ‹ина побежала, сдала взЯтые напрокат лежаки, получила
обратно паспорта, оставленные в залог, снова сосчитала, сколько до отъезда,
и опЯть ждала, уже томЯсь ожиданием.
Њелькнуло в последние минуты отъезда лицо ’они, равнодушное, как будто
зачерствевшее, ‘афарова в непомерно раздувшейсЯ пушистой ‹ининой кофточке,
перехваченной, точно обручем по мЯгкой бочке, лакированным поЯском, - и вот
‹ина уже в вагоне у окна, на том самом месте, где стоЯл ™еколдин, а Ђртур,
“литин, ЏрЯгин и две девушки, недавно поЯвившиесЯ в лагере, топчутсЯ внизу,
и все думают: поскорей бы все это кончилось.
ќто вовсе не был момент их расставаниЯ. Ћни расстались еще вчера, а
сейчас только надо было потерпеть, дожидаЯсь, пока не отойдет поезд.
€ поезд отошел.
Ќа другое утро дедушка волновалсЯ, встречаЯ ее на платформе, и, уже
отыскав в толпе, ухватив за руки, беспокойно оглЯдел с головы до ног, чтобы
убедитьсЯ, что она приехала всЯ целиком, с руками и ногами.
Ћн повел ее к выходу под руку, и ‹ина, успокаиваЯ его, повторЯла:
- ‚се хорошо... Ћчень хорошо, ну что ты не веришь!
- “ тебЯ вид какой-то, - упрЯмо приговаривал дедушка, то хмурЯсь, то
радуЯсь и все еще волнуЯсь.
- ќто потому, что мне хорошо... Њиленький, Я, кажетсЯ, даже счастлива!
- Ћй, - упавшим голосом тихо проговорил дедушка, останавливаЯсь среди
движущейсЯ толпы. - ’ак Я и знал! Ќу так Я и знал!
‚се Ясно. ‚се вдруг стало так Ясно, что отвернутьсЯ от этой Ясности
хочетсЯ, да и позабыть ее к черту насовсем!
ЏрЯгин, пожалуй, и пошлЯк, да то-то и есть самое противное, что именно
пошлЯк оказываетсЯ прав.
- ‚ыпутывайсЯ ты, брат, из этой истории, отмежевывайсЯ и отчуждайсЯ
подобру-поздорову! ЋсложнениЯ нависают у тебЯ над головой, подобно грозовым
тучам, ослеп ты, что ли?
—то, кажетсЯ, пошлей всех подобных мутных советов из кладезЯ житейской
мудрости!
Ђ когда они оказываютсЯ правильными, это уж пошлей самой мудрости!
€так, ‹ина увезла с собой (ни больше ни меньше) его паспорт! ‘лучайно.
Џолучив его на прокатном пункте из залога. •орошо, случайно. Ќо в Њоскве-то
она, конечно, заметила, что оставила человека без паспорта? Ђдрес в
паспорте весьма отчетливо виден. Ќе сразу собралась? Ќу, может быть,
надеЯлась встретитьсЯ?
Џрошли почти три недели командировки в Њинске. Џрошел месЯц в Њоскве,
почти месЯц, и все стало Ясно.
- Ќеужели ты все еще не понимаешь? - пожимал плечами ЏрЯгин.
Ќо он уже понимал. ‘ами собой всплывали, вспоминались слова, не
замеченные прежде и теперь вдруг приобретшие совсем новое, странное,
отвратительное значение. Љогда уже знаешь, что человек тебЯ обманул, хитрил
с тобой, и вспоминаешь потом - до чего все по-новому открываетсЯ! Џочему
она тогда вдруг замолчала? ‘мутилась? Ђ как она вильнула в разговоре, когда
он подошел к тому, как она ходила на прокатный пункт за паспортами! Ћна
задумала, задумала это заранее.
€ ничего подобного, она вовсе не смутилась, хуже, она совершенно
спокойно его обводила, как хотела. ’ьфу, целовала его, а сама-то знала, что
паспорт у нее припрЯтан... Ќо чего она этим добитьсЯ надеетсЯ?.. ЏрЯгин
знал случаи, когда это кое-кому очень даже пригодилось...
—ем нежнее, теплее было воспоминание, тем отвратительней оно теперь
казалось, просто до ожесточениЯ доводило - хотелось стукнуть по столу
кулаком и, стиснув зубы, выругатьсЯ.
‚озвращаЯсь домой с работы, он сразу же спрашивал, не приносили ли
ценного письма. Ќет? Ћтлично, Я так и знал! € криво, брезгливо усмехалсЯ,
чувствуЯ себЯ глубоко оскорбленным вторжением в его жизнь какой-то
обывательской пошлости, мещанской грЯзцы...
†ить без паспорта можно очень долго. Ќо не бесконечно - впереди уже
брезжила новаЯ командировка. € вдруг Ђртуру самому стало смешно и даже
противно: что это он топчетсЯ, точно через порог переступить боитсЯ? €
чего? Љогда все и так Ясно.
Ћн долго шел вдоль новой, не обжитой еще и от этого такой голой улицы,
отсчитываЯ путаные номера домов и корпусов, и наконец нашел, поднЯлсЯ на
лифте и остановилсЯ перед дверью квартиры. ‘лышно было, как внутри что-то
шаркает. ‡а этой дверью живет ‹ина. Ћна сейчас откроет дверь, сказал он
себе, только у идиота может битьсЯ сердце от этой мысли. Ќадо помнить одно:
добыть обратно паспорт. Ќо не с первого же слова открыть цель прихода!
‘тарик с половой щеткой в руке открыл дверь, и они уставились друг на
друга. Ђртур позвонить не успел, упустил момент.
- ‹ина дома? - —тоб не дать времени старику что-нибудь придумать, он
спросил быстро и громко и заметил сразу, как замЯлсЯ старик.
- Ќет, ее нету... - ненаходчиво, да и не сразу придумал, что ответить,
старик.
‚рет. Џохоже, старичок тоже, скорей всего, в курсе насчет паспорта,
отметил Ђртур. Ќе беда, попробуем... € бодро улыбнулсЯ:
- Ќу неважно, что ее нету, Я по делу, она вам не говорила?
‘тарик долго смотрел, моргал и вдруг грустно сказал:
- Ќет, ничего не говорила, - и опЯть, взЯвшись за щетку, начал
подметать пол очень медленными и короткими взмахами.
"ќто уж на нахальство похоже", - подумал Ђртур и развЯзно прислонилсЯ
плечом к косЯку, мешаЯ затворить дверь, - он этого именно и ожидал от
старика.
- ’ут, папаша, дело такое получилось. Ќе совсем ладное... - Ћн с
удивлением услышал, что говорит чужим тоном и чужими словами, как следует
говорить с такими себе на уме старичками. - ‹ина нечаЯнно прихватила у менЯ
один документик. …й-то ни к чему, а мне как раз понадобилсЯ.
‘тарик изобразил недоумение, довольно неестественно, правда, но
подметать перестал и опЯть повторил, что она ничего не говорила.
Ќаконец он впустил его в комнату. Ђртур увидел через открытые двери,
что ‹ины ни в кухне, ни в маленькой комнатке нет. ‚ большой комнате ему
пришлось сесть у круглого обеденного стола. ‘тарик сел рЯдом и щетку
зачем-то притащил с собой из прихожей и тоже прислонил ручкой к столу. "—то
он думает: дратьсЯ Я с ним буду, что ли?"
- Ќе говорила?.. Ќу это не беда, папаша! Џозабыла, а?
- Ћна могла позабыть, - согласилсЯ старик, поглаживаЯ ручку своей
ненаглЯдной щетки.
- ‚от-вот, и Я говорю! - с панибратским оживлением воскликнул Ђртур. -
„авайте найдем какой-нибудь выход из положениЯ. ‚ы посмотрите у нее, -
может быть, в Ящике прЯмо сверху где-нибудь лежит. ќто знаете ли, паспорт,
такаЯ случайность нелепаЯ. ЊенЯ зовут Ђртур, она ничего не говорила? Ђртур,
ничего не попишешь! € не то чтобы Я из Ђнтона переделал, а прЯмо так в
паспорте стоит!
- Ђртур?.. Ђртур... ѓоворила. „а, действительно. ’ак вы Ђртур?..
Ќи восторга, ни раздражениЯ в его голосе. ’очно ему напомнили имЯ
дальнего родственника, который помер до революции где-нибудь в провинции.
"Ђ не придурковат ли старик? - вдруг весело мелькнуло в голове Ђртура.
- Њожет быть, тут нужно попроще?"
Ќо старик вдруг заговорил, точно стрЯхнул с себЯ всю сонливость и
невнЯтность:
- ‚ы говорите, паспорт? Ћткуда же у нее мог вдруг оказатьсЯ чужой
паспорт?
Ђртур объЯснил, но получилось нескладно, и старик сразу не заметил.
- Џомилуйте, но если вы там брали напрокат какие-то вещи, ведь это
было очень давно. Џочему же вы до сих пор не спохватились?
- Ђ она почему не спохватилась?
- Ћна?.. Ћна - это другое дело.
- „лЯ вас другое. Ђ длЯ менЯ - приходитсЯ без паспорта из-за этого
дела сидеть. Ђ мне в командировку завтра охать. џ не жулик, вот мое
служебное удостоверение, можете убедитьсЯ.
Љ счастью, старик так и не догадалсЯ предложить подождать возвращениЯ
‹ины, это было бы самое худшее - встречатьсЯ с ней Ђртуру совсем не
хотелось. Џоэтому он снова стал нажимать на командировку до того
настойчиво, что старик, видимо, поддалсЯ: стал пожимать плечами и
оглЯдыватьсЯ по сторонам, вроде как соображаЯ, где бы поискать пропажу.
- Ќу не в столовой же она его положила!
- ќто не столоваЯ. ЊоЯ комната считаетсЯ...
- Ђ ее?
- џ у нее никогда не роюсь.
- Ќу раз такое положение! Њожет быть, где-нибудь прЯмо сверху...
Џопробуйте, а?
‘тарик посмотрел на него с тоской, видно, разговор ему был труден или
отвлекал от чего-то.
- Ќу подождите, - сказал он, встал, пошел в маленькую комнату и,
нерешительно шлепаЯ туфлЯми, стал там топтатьсЯ, переходЯ из угла в угол,
перекладываЯ книжки и журналы и приоткрываЯ Ящики.
Ђртур подошел и встал в дверЯх, наблюдаЯ за поисками. ‚идно было, что
так ничего никогда не найти, хоть педелю ищи. "‹ибо старик не в себе, либо
притворЯетсЯ", - подумал Ђртур, еле сдерживаЯсь, чтоб не нагрубить на
прощание и не уйти, хлопнув дверью, как вдруг увидел знакомую белую сумку
на молнии с самолетиком и пальмами и прочим, одну из тех, что на некоторых
авиалиниЯх выдают воздушным пассажирам и что потом долго с удовольствием
носЯт люди, никогда не летавшие на самолете.
- ќто ее сумка, - сказал старик, заметив, куда он смотрит.
- ‚ижу, - сказал Ђртур так Ядовито, что старик посмотрел на него с
удивлением.
"„урачок", - решил Ђртур.
‘тарик взЯлсЯ за молнию, она была расстегнута, и сумка казалась
пустой, но все-таки он выудил со дна солнечные очки, смЯтую косыночку, ее
Ђртур сразу узнал, спичечную коробку с нарисованной на ней собакой - это он
нарисовал ее, макаЯ спичку в чернила, когда они были вместе на почте, и два
сморщенных высохших зеленых Яблока.
‚се это старик доставал по очереди со дна сумки, задумчиво разглЯдывал
и опЯть клал обратно, зачем - неизвестно.
Џотом, что-то заметив, он засунул руку во внутренний кармашек,
покопалсЯ там пальцами и вытащил плоский пакетик, завернутый в бумажную
салфеточку. ќто его, видно, удивило: он положил все, что захватил рукой, на
стол и стал разворачивать салфетку. ‚ ней оказались два бутерброда с сыром,
то есть два куска булки, превратившихсЯ в сухари, и два ломтика сыра,
похожего на погнутые пластинки желтой пластмассы.
‘тарик прикрыл уголками салфетки бутерброды, отложил в сторону, и
тогда стало видно, что под ними лежали две паспортные книжечки. Ћн
развернул одну и отложил, развернул другую, из которой высовывалась
узенькаЯ бумажка.
- ’ут бумажка какаЯ-то. ќто ваш?
- ‚от видите. ‚се точно. ќто квитанциЯ, что уплачено за прокат... ‚от
и все. Ѓольшое спасибо!
‘ лестницы он сбегал, посвистываЯ. Ћн приготовилсЯ к чему-то гораздо
худшему и, к удивлению, кроме облегчениЯ чувствовал и что-то вроде легкого
разочарованиЯ, что все так просто кончилось.

€так, еще один раз в его жизни все обошлось без усложнений, теперь
можно было оглЯнутьсЯ назад и посмеЯтьсЯ надо всем, что было, - собственно,
именно над самим собой...
„ед, как и полагаетсЯ, слегка комический персонаж. Џрипомнилось, как
он шаркал щеткой по полу, собираЯ воображаемый мусор, пустоту, и пыталсЯ
вымести ее на лестницу. ‚ сумку его никто лазить не заставлЯл, - значит,
про паспорт ничего не знал... Љонечно, не знал, вытащил из бокового кармана
пакетик и с ним прихватил лежавшие там паспорта. € заинтересовалсЯ,
разворачивать стал пакет... ‘транно, откуда эти засохшие бутерброды?
Ќаверное, она на дорогу приготовила и не съела. € забыла. Ќо чтоб столько
времени не вспомнить, не заглЯнуть в сумку, котораЯ висит кое-как, за одно
ухо нацепленнаЯ на ручку стенного шкафа со вспоротым расстегнутой молнией
нутром? ‘транно, но в общем теперь все равно...
‚се равно. Ќо так заранее и с умыслом припрЯтанную вещь не оставлЯют.
Ћн внимательно осмотрел свой паспорт, вытащил квитанцию прокатного
пункта и вспомнил сразу раскладушки, полученные под залог, шум морЯ и
голубые мелкие цветочки, дрожавшие, пригибаЯсь от ветра, на песке,
запрокинутое к солнцу спокойно-блаженное лицо загорающей ‹ины и совершенно
Ясно понЯл, что и мысли не могло быть такой: паспорт увозить, прЯтать. Ќе
надо было ничего выЯснЯть, просто все вспомнить и сразу себе ответить: нет,
этого не было.
„альше он постаралсЯ не додумывать, и как будто это ему удалось, он
спокойно поужинал и лег спать, но утром проснулсЯ с готовым выводом,
настолько определенным, как если бы всю ночь сидел и думал.
Ђ вывод был такой, что от него на душе становилось очень противно.
—то получилось, собственно? Џришел, выманил у старика паспорт, цап его
в карман и удрал. „аже привета не передал. ‘тарик чудаковатый, рассеЯнный,
так вот воспользовалсЯ. ’ьфу, противно!..
Ќа работе он думал о работе, говорил о работе и работал, но внутри
него кто-то продолжал додумывать все ту же историю, и, как только он вышел
из подъезда и закурил, вывод опЯть был готов: нужно зайти к ‹ине,
объЯснить, вообще показатьсЯ, а не прЯтатьсЯ.
Љак только это мужественное решение было принЯто, ему сразу полегчало,
и он с чистой совестью начал откладывать его выполнение с завтра на
послезавтра.
Џо привычке он сам подсмеивалсЯ над собой и даже придумал подходЯщий
афоризм: "Ќикогда не откладывай на завтра то, что можно отложить на
послезавтра..."
€ наконец в субботу вечером он снова стоЯл перед дверью,
прислушиваЯсь, не шаркнет ли щетка. Џозвонил. Ќичто не шелохнулось, он
позвонил еще, но уже знал, что никто не откроет, чувствовалось, что
квартира пуста.
"Ќу что ж, Я не виноват, раз никого нет, вот и все!" Ќо часа через два
вернулсЯ и опЯть звонил в пустую квартиру.
"Ќу, нет так нет!" - с раздражением говорил он себе и на другой день
опЯть поехал, звонил, прислушивалсЯ и ушел ни с чем.

- ’ы что, вправду не знаешь?.. Ќу брось!
Ћни сидели с ЏрЯгиным на стадионе и слегка охрипли от крика: минскому
"„инамо", которое они не любили, неизвестно почему, забило гол московское
"„инамо", которое они любили, тоже неизвестно почему, просто на поле шла
игра, а на трибунах зрители играли в свою игру.
- —то ты говоришь?
- Џрекрасно слышал. ‡начит, знаешь. Ќу и все.
- ’ы про что?
- ’вое дело, Я не мешаюсь, просто спросил. ‚иноват. Ќе лезу!
- —то ты там бурчишь и ежишьсЯ?
- Џостой, смотри... Ќу... ну!.. ќх, кому же этот дурак отдал?.. •орошо
проходил по краю... - Ќа поле поутихло. - €ли правда не знаешь? - Ћн
отвернулсЯ от игры и внимательно посмотрел в лицо Ђртуру. - Ќу, про твою
‹ину?
- Њою!
- Ќу, просто ‹ину. ‚се равно с ней дело плохо. ’ы правда не знал? Ћна
давно, оказываетсЯ, в больнице. —то-то скверное.
Ђртур вдруг увидел себЯ, как он сидит на стадионе, слышит крики, удары
по мЯчу, смотрит на зеленое поле, и ему кто-то сказал про ‹ину, и он это
выслушал и продолжает спокойно сидеть. Ћн видит себЯ со стороны, а сам
где-то далеко в стороне и ждет, что будет дальше. Ћн спокойно спросил:
- Љто это тебе сказал?
- †ена того волосатого, ‹юка. Џомнишь?.. Ћна ее навещала, что ли. €ли
собиралась... †алко девочку, правда?
- „а что с ней, она говорила?
- Ќу, что бывает, самое плохое... „а ведь это на прошлой неделе.
‘ейчас, может быть... жалко ее.
‚ тот же вечер, точно скованный досидев до конца футбола, он поехал
опЯть, и старик оказалсЯ дома, сразу узнал в впустил его, и вот они опЯть,
как в тот первый раз, очутились на тех местах за круглым столом.
Џокосившись, Ђртур увидел, что и сумка с белым самолетиком и зелеными
пальмами так же висит с расстегнутой молнией, зацепившись одним ухом за
ручку шкафа.
- Ќу?.. —то ж вы не говорите? - Ђртур услышал свой сдавленный, тусклый
голос. ‚се то времЯ, что он досиживал на футболе, потом ехал, потом ждал,
пока откроют дверь, в нем нарастало напрЯжение, которое дошло теперь уже до
горла.
‘тарик - а может, он и не очень старик? - смотрел равнодушно,
неприЯтно зоркими глазами.
- —то же Я должен говорить, по-вашему?
- џ ж спрашиваю... Ќу... Љак сейчас? ‚ообще?..
- „а?.. Ђ что вы спрашиваете?.. - Ћн холодно подождал еще немного и
нехотЯ согласилсЯ понЯть. - ‚ы о ее здоровье зашли узнать, может быть?
Џрошлый раз вас интересовал паспорт.
- Љ черту паспорт, к черту прошлый раз... џ вас спрашиваю, как?.. Љак
она?
- Ћна больна.
- џ понимаю, раз в больнице, а как?
- Ќа исследовании. Ќеизвестно. Џока неизвестно.
“ него разжало горло: больна, неизвестно, - значит, не случилось того,
о чем боЯлсЯ услышать минуту назад.
- Ћтчего же это у нее вдруг? ‚едь не было ничего?
- Ѓыло. ‚овсе не вдруг.
Ћн охнул про себЯ, вспомнив, и испуганно быстро прижал руку к правому
боку:
- ‚от тут, да?
- ‡начит, заметили?
„а, он заметил... не обратил вниманиЯ, то есть видел - позабыл, знал -
не хотел знать, а теперь захотел и вспомнил: как, быстро нагнувшись, она
чуть морщилась от боли и, чтоб скрыть ее, делала забавную гримаску и
смеЯлась; как осторожно ложилась на правый бок; как уклонЯлась, будто
невзначай, шутЯ, когда он, обнимаЯ, хотел положить руку ей на талию справа.
- Ђ сейчас ей больно?
- Ѓольно. Љ чему только все эти вопросы, не понимаю. Џо крайней мере,
теперь все?
- Ќет. ’уда пойти можно? ѓде она. —тоб поговорить, то есть навестить?
- Ќет, не надо. ’уда к ней только самых близких родственников пускают.
- ЏонЯтно... Ђ вы говорили ей, что Я заходил?.. Џро паспорт говорили?
- Ћна все это забыла, как вы не поймете. Ќе до того ей сейчас.
‘овершенно не до того.
- Ќет, все-таки говорили или нет? ‚ы мне правду скажите.
- Ќе говорил.
- ‘пасибо, - сказал с облегчением. - Ќе надо говорить, глупое
недоразумение.
- џ все-таки сказал, если вам обЯзательно, - правду.
- ’ак. Ќу, а она что?
- Љонечно, она это все позабыла... ‘казала, теперь это все равно.
- ЏонЯтно... Ђ как все-таки к ней пойти?
- ќто нежелательно.
- ќто вам нежелательно?
- Њне. ‹ечащим врачам. …й.
- ЏонЯтно... Ќу Я только приду... посмотрю и уйду. Људа идти, только
скажите. •отЯ Я могу узнать через одних там, но это сложней.
- Ќастойчивый вы, - неприЯзненно поморщилсЯ дед. - —то другое, а
настойчивый.
- Ќу, пожалуйста... ‚ы мне только скажите... …сли ей не хочетсЯ, Я
сразу и уйду... - Ћн косо усмехнулсЯ, глЯдЯ вбок. - Џочему вы так
относитесь?.. Ђ она как раз говорила, что вы такой... отзывчивый...
- ‚ундердед?
- —то?.. ќто теперь неважно. ‚ы только у нее спросите, больше Я ж
ничего не прошу.
- ‘амоуверенный вы человек... ‘прошу, ладно...
‚о вторник он пришел к семи часам вечера за ответом, как назначил ему
старик. „авно надо бы спросить имЯ-отчество, старики это любЯт, но все
как-то не получалось. Ќо в этот раз он решил прЯмо с ходу вежливо и
почтительно начать, чтоб старик ничего ему не напортил.
- ‡дравствуйте... добрый вечер... извините, все еще не знаю, как вас
по батюшке...
- ‚ходите... ‡ачем еще вам мой батюшка? ќто лишнее... Ќу, Я ей сказал,
что вы выразили желание ее навестить. ‚едь вы это просили?
- „а-да, конечно. Џередали? Љак она сейчас?
- ’ам и не ждут никаких быстрых перемен.
- ’ак как же?..
- Ћна просила передать, что не надо вам приходить.
- ‚от так и сказала?
- ‚от точно этими словами.
- џсно... значит, чтоб мне не ходить?
- „а.
- ‚се Ясно. Ќу, что ж... џ все равно пойду. “знаю где. € пойду. „о
свиданьЯ!
Ћн встал, стиснув зубы, решительно пошел из комнаты и здорово
зацепилсЯ плечом за косЯк двери.
‘тарик, не останавливаЯ его, снова заговорил, равнодушно, безразлично:
- Ћна сказала, что если так... если уж так будете настаивать, что ж...
’огда в пЯтницу можно.

‘транно было, поднЯвшись из глубины станции метро, пройдЯ всего десЯть
минут по шумным, полным движениЯ улицам, вдруг очутитьсЯ в лесу. ’ут пахло
недавним дождем, крапивой, лопухами, папоротниками, не разобрать, чем еще,
чем-то мокрым и зеленым.
Џарк, похожий на лес, тенистый, запущенный, с широкими сырыми
дорожками, истоптанными множеством следов.
Ћн шел и шел, всматриваЯсь в дальний конец аллеи, обгонЯЯ обыкновенных
гулЯющих, детские колЯски, собачонок на поводках, хохочущих девчонок в
пестрых коротких платьЯх; нерешительно свернув вправо, на перекрестке сразу
увидел первый светло-коричневый, пожалуй, даже желтый больничный халат на
женщине, идущей к нему навстречу.
‘ испугом он пристально вглЯделсЯ в ее бумажно-белое лицо, не узнаваЯ
и боЯсь узнать... Ќет, к счастью, это не ‹ина. “жасно, если бы у нее было
такое лицо: без возраста, ни молодое, ни старое, и такое безразлично
успокоенное, как у человека, который знает что-то, что лучше бы ему не
знать.
‘ такой же торопливостью и страхом он всматривалсЯ в лица всех
встречных в желтых халатах. Љакой-то парень в халате смеЯлсЯ, прогуливаЯсь
под руку с девушкой в клетчатом пальто.
‡начит, тут даже смеютсЯ, подумал Ђртур с удивлением, он все не мог
забыть первое увиденное лицо. Ћн проводил парнЯ глазами и сразу увидел ‹ину
- она сидела на лавочке, поднЯв лицо к солнцу, которое проглЯнуло только
минуту назад и тут же снова погасло, заслоненное бегущим облаком.
Ћна медленно открыла глаза, почувствовав тень.
‘тараЯсь не смотреть на ее чистенький, вытертый, застиранный халатик,
он, неуверенно улыбаЯсь, пошел к ней, удивлЯЯсь, что она его все не видит,
не замечает, как вдруг понЯл, что она уже давно смотрит прЯмо на него и
остаетсЯ спокойна. Љак та, перваЯ, встреченнаЯ им при входе в аллею.
Њожет быть, он ждал, что она так и вспыхнет от радости, или
расплачетсЯ, или будет упрекать, сердитьсЯ? Ћн и сам не знал, но, наверное,
ждал чего-то, потому что вдруг почувствовал разочарование, почти обиду. Ћн,
здоровый, свободный, мог бы пойти на стадион, в кино, в кафе, а вот
добивалсЯ того, чтоб ЯвитьсЯ в эту сырую аллею желтых халатов и бледных
лиц, пришел, а ей хоть бы что!
- ‡ачем ты сюда пришел? - мЯгко спросила она после того, как они
спокойно поздоровались и он присел на свободный краешек скамейки. - ’ебе
же... говорил, что не стоит ходить.
‘казала "сюда", а не "ко мне", не захотела даже слово "дедушка"
произносить при нем! ќто все он мгновенно уловил и понЯл.
Ћна терпеливо, опустив глаза, выслушала, переждала, когда кончатсЯ его
первые вопросы, как две капли воды повторЯвшие то, что десЯтки других
посетителей на других скамейках аллеи задавали другим больным, выпущенным
погулЯть из больничных корпусов.
- ‘кучно!.. Ќу что они могут говорить, врачи? ђазные ихние технические
термины. ’ы не поймешь, а Я не стараюсь даже. Љакое мне дело? Њое дело им
не мешать, когда они изо всех сил стараютсЯ что-то найти. Ќайдут - скажут.
- ’ы это несерьезно говоришь, Я без шуточек у тебЯ спрашиваю.
- ’ы не поймешь никак? Џредставь себе, что ты, мужественный
путешественник, пересекаешь из краЯ в край бесплодную пустыню или не
бесплодную, но все равно там останавливатьсЯ нельзЯ - пропадешь. € у твоей
машины вдруг испортилсЯ мотор. Ђ ты ничего решительно в моторах не
понимаешь. € вот механики копаютсЯ в моторе, стараютсЯ понЯть, что там
случилось. —то делать? Ќадо им не мешать, ждать, а пока самому постаратьсЯ
занЯтьсЯ чем-нибудь другим: воспоминаниЯми детства или кроссворды решать...
а куда лучше... читать "Ћдиссею".
- ’ы мужественный путешественник. „а?
- Ќу уж, не очень... Џросто не желаю Я день и ночь думать о
какой-нибудь противной кишке или печенке, которую Я и в глаза никогда не
видела, думать и думать, пока не превратишьсЯ в психа... сам не сделаешьсЯ
рабом собственной печенки - начнешь ей служить, нежить, лелеЯть,
ублаготворЯть, к ней прислушиватьсЯ, обо всем на свете забудешь, кроме нее,
на мир смотреть будешь ее глазами, хотЯ она дура безглазаЯ. ’ут у нас есть
такие, видела...
- —то ж делать-то? ‚едь все люди так устроены, приходитсЯ считатьсЯ с
тем, что у тебЯ есть разные там печенки и надо за ними следить.
- Ђх, до чего скучно... „а и разговор этот тебе ни к чему. Ђ уж
мне-то! Љому ты говоришь: считатьсЯ. ‡наю, что человек - это такой кожаный
мешок, куда уложены трубочки, проводочки, всЯкие потрошки, все это правда,
и когда там что-нибудь портитсЯ, надо заглЯнуть внутрь... пуговок то нету и
молний тоже, - значит, надо мешок надрезать и заглЯнуть, что там творитсЯ,
- скорее всего, так со мною и будет, но это скучнаЯ правда, и ну ее к
черту.
- ’ак какаЯ же другаЯ?.. ђаз правда?
- ќто уж так просто, ну звезды, планеты. Њы узнали, что это громадные
миры, ледЯные, раскаленные, пустынные. Џравда? Ђ разве длЯ нас они
перестали быть теми мигающими огоньками, светЯщимисЯ точками, теми же
звездами нашего неба, на которое тысЯчу лет назад, закинув головы, с земли
смотрели люди? € думали о них, слагаЯ стихи. €, чтоб закрепить свою
верность стремлению к прекрасному, символом выбирали звезду с пЯтью
лучами...
- ‚се это так, но это... рассуждениЯ, а Я насчет тебЯ спрашивал... Ќу,
как ты? Љак тебе сейчас?
- ‘перва было очень плохо. € люди, и все... Џробовала думать,
читать... а мысли от менЯ разбегаютсЯ.
- Ђ как теперь?
- ’еперь Я читаю. ‚от "ЋдиссеЯ"... џ о ней думаю. € тогда можно
жить... ЋпЯть рассуждениЯ?.. Ќадо мне идти, сыро, и солнце спрЯталось.
Џора.
- Ќикто еще не уходит.
- ‚се равно сейчас ко мне придут.
- „едушка?
- Ќу да. “ нас с ним разговоры.
- ‚ам вдвоем поговорить обЯзательно?
- Ќу конечно... ‘пасибо, что зашел, но больше не стоит. ‚ремЯ только
тратить. —то тут хорошего?
- ’ы за кого же менЯ считаешь?
- ’о есть, как порЯдочный человек, ты считаешь своим долгом?
- Ќичего подобного, мне тебЯ видеть хочетсЯ.
- Ќет.
- „а.
- ‚от дедушка идет, иди, пожалуйста... €ди, Я по-хорошему говорю... ’ы
думаешь, мы с тобой сегоднЯ виделись?.. учу, шучу!.. ќто Я так!
‹егким взмахом кисти руки она даже показала, в какую сторону ему идти,
он встал и пошел - послушный от тупого недоумениЯ.
Љ выходу было ближе идти в другую сторону, но ему было все равно.
‘коро перестали попадатьсЯ навстречу медленно прохаживающиесЯ фигуры в
казенных халатах. Љатились колЯски со спЯщими или недоуменно моргающими на
свет ребЯтами. Ќичего не понимают и покорно лежат, широко открытыми
светлыми глазами всматриваютсЯ: куда это мы попали? —то с нами тут будет?..
ЊолоденькаЯ мама подталкивает колЯску, озабоченно смотрит на малыша и тоже
не знает...
Ђртур свернул в боковую аллейку. ’ут безлюдно и слышно, как стучат и
коротким писком перекликаютсЯ дЯтлы.
Ћн шел и довольно долго как будто ни о чем не думал, но что-то было
очень-очень плохо.
Ћна осталась там, на скамейке, со своими странными рассуждениЯми. Ћн,
видимо, ей нисколько не был нужен.
Ќу что ж, бывает. Њожет, так и к лучшему... Љой черт к лучшему, тогда
не было бы так мутно и плохо.
Љак это все получилось? „а, как это получилось, что он вернулсЯ из
командировки и не позвонил к ней на работу, не повидал ее? •отел
отделатьсЯ? Ќичего подобного. Љонечно, хотелось сохранить свою полную
свободу. Ѓезо всЯких этих там посЯгательств и моральных обЯзательств. Ђ тут
еще эта идиотскаЯ историЯ с паспортом... ќта дрЯннаЯ историЯ. Ќу, черт с
ней. ѓлавное - ему-то ведь хотелось видеть ‹ину, безусловно, да. €ногда ему
очень недоставало ее. „а нет, чего там, просто тоска брала, до того
хотелось оказатьсЯ снова там, у морЯ, вместе с ней.
€ все-таки не позвонил. Ќи разу! Љак же так?
Ћн дошел до какого-то забора с канавой, свернул наугад и вышел на
берег пруда, опЯть свернул, подобрал веточку в траве и злобно хлестнул ею
по стволу дуба раз, другой... ‚еточка скоро размочалилась на конце, он ее
отшвырнул и опЯть спросил: "Љак?.." ЋказываетсЯ, вслух, потому что какой-то
пожилой человек обернулсЯ, приостановилсЯ, раскрыл было рот переспросить,
но раздумал.
…го никогда не покидала уверенность, что стоит ему только решить, и он
в любой день или вечер ее увидит, и она ему очень обрадуетсЯ, уж в этом-то
он не сомневалсЯ. Ћн, конечно, тоже, но уж она-то!..
Ћткладывал в уверенности, что это никогда не уйдет, что она ждет не
дождетсЯ, когда он решит: пора! Љак легко, оказываетсЯ, откладывать то, чем
ты так безусловно владеешь!
Ђ теперь кажетсЯ, что лишилсЯ чего-то своего, принадлежавшего ему. ‚
конце концов, какой-то своей собственности. Ќе ‹ины, конечно, ее он никакой
собственностью не мог считать, а вот этого - ожидаемой ее радости. ‘воей
радости?.. Ќет, все не то, а просто вот было у него "это" - все, что с ней
свЯзано хорошего, и вот теперь, оказываетсЯ, нет... € идешь, как
обворованный, с пустыми руками, да еще чуть ли не виноватый...
•отЯ в общем-то это все усложнениЯ и усложнениЯ, и отсюда путаница и
эта муть в голове. Ќадо все проще: было недоразумение, а потом она
оказалась больна. Ћн-то не виноват в ее болезни. Ќе будь болезни, все можно
бы уладить.
Ћн стал тихонько посвистывать и зашагал бодрее, осмотрелсЯ на
перекрестке аллей и сообразил, в какую сторону ему идти к выходу.
Ђх, да! Ћн тогда не поехал с ней вместе, не пожертвовал четырьмЯ днЯми
курортной жизни... Ђга, вот оно: "не пожертвовал"!
Ђ где это написано, кто это придумал, что люди вечно должны кому-то
чем-то жертвовать? Џочему он ни у кого жертв не просит?
Ћн уже сидел в громыхающем, качающемсЯ вагоне метро, щурЯсь от
мельканиЯ убегавшей за окном бетонной стены, уже три остановки остались
позади, он уже раза два еле удержалсЯ от того, чтобы не усмехнутьсЯ в
открытую - все начало представлЯтьсЯ в каком-то насмешливом, глуповатом
даже виде. Ћн представил себе, что рассказывает, не сегоднЯ, конечно, а
когда-нибудь, через год, через три, историю с паспортом, с легкими
поправками выставлЯЯ самого себЯ в смешном виде. Џолучалось весело и
безобидно.
Ќа своей остановке он бегом поднЯлсЯ по лестнице, протиснулсЯ сквозь
гущу столпившихсЯ у выходных дверей пассажиров - на улице лил дождь - и во
весь дух зашагал, перепрыгиваЯ через быстро собиравшиесЯ на тротуарах лужи.
‚ парке тоже, наверное, дождь. ‚се попрЯтались под крышу. Ќаверное,
она сейчас стоит под навесом среди других желтых халатов, столпившихсЯ, как
те пассажиры у выхода из метро. € тоже смотрит на дождь.
Ќу и что из этого? —то, что, что?.. Ђ вот плохо. Џочему-то чертовски
плохо, и все!

Љогда он снова пришел, в аллеЯх парка моросил дождь, было безлюдно,
только, сбившись под навесом в два рЯда за дощатым столом, какие-то пожилые
люди с гиканьем стукали костЯшками.
Ћн и не поглЯдел на них, сразу увидел, что они "в штатском" - в
пиджаках, плащах, а не в больничном, значит, его не касались.
Ћн сунулсЯ к дежурной, день оказалсЯ неприемный. Ћн побродил по
вестибюлю, поймал какую-то молоденькую в белом халате, поклЯнчил,
поканючил, приврал немного. Ћна смЯгчилась, пошла узнать и узнала, что у
‹ины уже есть посетитель.
- Њолоденький такой, с усиками, летчик.
- Ќу да, летчик! „едушка, наверное?
- џ и говорю, летчик. Ђ вы даже не в курсе? „ед в есть летчик, как же
это вы не знали?
- Џочему не знал? ќто Я так, шучу, - неловко скрываЯ удивление,
вывернулсЯ. - Ђ как вас зовут?
- Ђ вам зачем? ‚ы же не ко мне пришли? •отЯ не секрет, если
догадаетесь: Ђромат! - ‚друг лицо у нее как-то съежилось, точно ее лимонным
соком сбрызнули, такое оно стало кислое. - ’ак что Я вам, молодой человек,
объЯснЯю, - ни к селу ни к городу громко выговорила она и поджала губы.
Љраем глаза он увидел, что в дверЯх поЯвилась и стоит какаЯ-то женщина
в белом халате.
- ‚се понЯтно. ‘пасибо за разъЯснение! - € тихо добавил: - „о
свиданиЯ, ’амарочка, - и уловил ее быстрый одобрительный взглЯд.
‘мешнаЯ, круглолицаЯ конопушка, но славнаЯ, может пригодитьсЯ в
следующий раз... Ђ скучно ей тут! ’омитсЯ среди больных, а ей вот как
поболтать, побегать хочетсЯ...
‚ следующий раз она вправду пригодилась. ‡аговорщицки усмехнулась с
некоторой покровительственной сдержанностью и привела "на минутку" ‹ину.
Ћсталась посмотреть на дело рук своих, как это они встретЯтсЯ.
Џолюбовалась немного и скромно ушла.
‹ина, запахиваЯ халат, подошла, остановилась чуть поодаль.
- ‘лучилось что-нибудь? —то это ты ’амару на третий этаж гонЯешь?
- Џросто пришел. Џрошлый раз к тебе не попал, вот и пришел. ’ы мне
скажи, что-нибудь тебе нужно? „остать, принести. ‘делать. Њне, знаешь,
очень бы хотелось, а?
Ћна смотрела и улыбалась, наклонив немножко голову набок.
- ’ебе есть все можно?
- Џочему же? ’олько не хочетсЯ.
- Ќу Я что-нибудь другое принесу. •очешь коктейль? ‘ соломинкой?
Џритащу.
- Џожалуй. ’олько и все остальное тоже.
- ђозовую лампочку?
- € террасу. € вечер. Ќу, там еще море...
- ЊорЯ все равно не видно с террасы.
- Ќо ведь оно было. ‡ачем же обЯзательно видеть? „остаточно знать, что
оно есть... Љогда знаешь, что что-то у тебЯ есть, не обЯзательно его видеть
или трогать... ‚ общем, коктейлЯ Я не хочу.
- € ничего?
- € ничего. —то у менЯ есть, то уже есть.
- ’вой дедушка правда летчик?
- Ђ ты что думал, крепостной умелец боЯрина какого-нибудь? —то тут
удивительного? ‹етчик.
- Ќичего, просто Я не знал, и все.
- Ќет, ты все-таки думал: некоторые люди так и родЯтсЯ и живут
дедушками, другие дЯдЯми, а третьи молодежью... Ќе отказывайсЯ, Я сама так
думала когда-то. Њне представлЯлось, что в жизни, как в театре, одни играют
жизнерадостных, молоденьких, звонкоголосых эдаких девушек, другие -
хриплых, угрюмых стариков.
Ћн с недоумением слушал, она все говорила, говорила, негромко, быстро,
раньше этого никогда не было, и вдруг рассмеЯлсЯ:
- Џравда. Џохоже на правду. ‚о всЯком случае, что-то в этом роде
есть... „ействительно, глупо было удивлЯтьсЯ, а Я почему-то удивилсЯ...
€диотство.
- “ тебЯ деньги есть?
- „а, сколько?
- Ќемножко. "Љазбека" купить. Ќу, коробки две, и вафель, знаешь, такие
в ларьках продаютсЯ, пачками.
- џ сейчас схожу принесу.
- ‘ходи и ’амаре передай потихоньку. Џожалуйста.
- ќто ведь не тебе? Ђ ты больше не спустишьсЯ? ’ебе подниматьсЯ
трудно?
- Ќет... Ќеудобно. ЏорЯдок. Ќу, до свиданиЯ... „а, как у тебЯ жизнь?
’ам, на воле?
Ћна, не дожидаЯсь ответа, уже начинаЯ отворачиватьсЯ, протЯнула ему
руку. Ћн стиснул зубы.
- ЉакаЯ у менЯ там жизнь? ’ут.
…е как будто толкнуло, повернула голову, хмурЯсь, посмотрела ему в
лицо.
- Ќе надо... Ќе надо этого говорить...
“шла не оборачиваЯсь, он смотрел ей вслед сквозь стеклЯнную дверь, за
которой начиналась лестница. Ћна медленно поднималась, уходила вверх, ушла.
Ћн стоЯл, пока не вспомнил про папиросы, и тогда пошел искать ларек.
Џосле этого каждый раз он что-нибудь приносил с собой: папиросы,
конфеты, губную светлую помаду, одеколон "‹аванда" - что просили через ‹ину
ее больничные знакомые.
ќто было, кажетсЯ, десЯтое - или двенадцатое? - его посещение, он уже
не мог припомнить, так далеко осталась самаЯ перваЯ встреча в больничном
парке и так уже многое незаметно изменилось.
’еперь ‹ина его ждала и была, кажетсЯ, рада каждому его приходу.
"ЉажетсЯ" потому, что радовалась она как-то замкнуто, отмежеванно, про
себЯ. ‘коро он понЯл, что эта замкнутость только ко всему прежнему
относитсЯ, к тому, что у них было раньше. ’еперь все было так, точно они
познакомились тут в парке на скамейке и вот узнали, привыкли и даже будто
привЯзались друг к другу. Ђ всего, что было у них прежде, до больницы, как
не было - ни плохого, ни хорошего.
’еперь он очень ждал приемного днЯ и думал, как хорошо, что есть чего
ждать, и можно ее опЯть увидеть и разговаривать с ней, и только пусть бы
так тЯнулось как можно дольше, хоть всю жизнь.
„ва днЯ шли дожди, и они не виделись.
- Љак тут у вас жизнь, что нового? - спросил Ђртур едва они
встретились у скамейки.
- Ѓыл новый день. € еще раз был новый день. ‡начит, два чуда, - она
говорила будто в шутку, но он уже привык к ее новой манере и знал, что
просто она рассказывает, о чем думала одна. - Џока человек считает, у него
впереди непочатый край, невпроворот, уйма времени, он воображает, что все
еще успеет и в конце концов ни черта и не успевает, дурак такой...
- Љак говорит дедушка?
- Ѓабушка!.. џ сама научилась думать. ‚начале только начнешь, а они
разбегаютсЯ по всей комнате, как мышата...
- Љто?
- Њысли. Ђ теперь - захочу, и они, как цыплЯта на корм, ко мне сами
сбегаютсЯ... Ќадо, чтоб тебЯ встрЯхнуло немножко, задумаешьсЯ и начнешь
понимать самые простые вещи. —то твое времЯ, как у всех и у всего,
отмерено. ‘овершенно все равно, много там впереди тебе отмерено или мало, -
у тебЯ просто глаза раскрываютсЯ, точно расцветает что-то вокруг тебЯ, -
она опасливо кинула на него быстрый взглЯд, не усмехаетсЯ ли; нет, он
только очень слушал, - и это не фантазиЯ какаЯ-то, не аллегориЯ. џвлЯетсЯ у
тебЯ зоркость, видишь, чего не замечал... џсно тебе?
- ‘лушаю, слушаю, слушаю. ‡начит, много новостей?
- ’ысЯча... ‚чера на минутку дождь вдруг утих, даже выглЯнуло солнце,
Я выползла вон туда, на асфальтовую площадку. ‘тоЯла, жмурилась и смотрела
на смородину. џ не умею рассказывать, но это было удивительно.
- ‚он те дохлые два кустика?
- ‚сего один. € смотрела Я всего минутку, тут же загнали обратно в
корпус, потому что сыро, Я как в театре побывала. Џотом легла, закрыла
глаза и вспоминаю, что видела... Ќу скажем, как тебе объЯснить, чтобы ты
понЯл? ‹истьЯ, да?.. Ћдни, точно в праздник, так нарЯдно просвечивали, как
зеленые транспарантики на солнце, другие прогнулись ковшиками, и в них
дождеваЯ вода блестит зеркальными озерцами... Ђ многие похожи на желобок
водостока с резными краЯми, где на самом кончике осталась, повисла, и не
падает, и сиЯет радугой круглаЯ каплЯ. ЏрищуришьсЯ, и куст от блеска капель
делаетсЯ похож на люстру, которую зажгли с одного бока... ‚се Ясно?
- Љогда Я тебЯ вижу и ты говоришь, мне вообще все Ясно. ‚се легко и
Ясно.
- Ђ когда не видишь?
- ‘тараюсь скорей тебЯ увидеть.
- ’ебе правда интересно? —то Я болтаю?.. •отЯ ведь Я совершенно ничего
не выдумываю. ’ут у нас не выдумывают, сюда входишь, - она кивнула туда,
где за зеленью деревьев просвечивали красные крыши больничных корпусов, -
как в баню. ‘нимаешь свое, надеваешь общее, но в бане только платье
оставлЯешь в раздевалке, а тут снимаешь все наигранное, все маски,
притворства и остаешьсЯ сам собой, как ты есть... Ќе сразу, но потом это
приходит, наверное, потому, что тут это ничему не помогает - ведь никого не
удивишь, не разжалобишь, не испугаешь, не подкупишь не то что других, а
самого себЯ. ’ут уж что есть, то есть. Љакими бы деликатными, обходными
выражениЯми, хоть латынью, ни украшать, тут узнаешь простые вещи: этой еще
пожить можно, а вон той скоро умирать... Ђх, не пугайсЯ, не надо менЯ
подбадривать или отвлекать. ’ы что, не слыхал там, в городе, никогда, что
люди когда-нибудь умирают?.. џ пробовала с одной поговорить. Ћна до того
волеваЯ, невозмутимаЯ, мужественнаЯ, какой-то пост занимала. „аже тут учить
и командовать начала...
’оже маска... џ сперва подумала: ну, уж такаЯ, наверно, все понимает!
‘тала с ней говорить - она мне строгий выговор влепила, зачем Я об этом
думаю, а Я все-таки пристаю: "‚ы-то сами что об этом думаете?" - "џ думаю,
что об этом лучше не думать!" - вот как она мне отрезала!.. Ђ мне это не
подходит! ‘есть и все думать, что когда-нибудь... или не когда-нибудь
умрешь, - это глупо и скучно. Ќо, знаешь ли, делать вид, что этого и вовсе
на свете не бывает, это невелика храбрость. ‚роде как у тех ребЯт, которые
со страху зажмуриваютсЯ в темноте или вместо того, чтоб уроки учить, храбро
гонЯют до ночи шайбу во дворе, нисколько не боЯтсЯ завтрашнего днЯ, когда
не миновать им потеть и лепетать бессмыслицу в классе у доски... Ђ Я почти
не боюсь. ‡наю. Ќе хочу. € не боюсь...
„а Я все не то говорю! ‚се хочетсЯ что-то рассказать, а ничего не
получаетсЯ. Ќе думай, что у менЯ голова не того! Џросто Я сейчас думаю о
жизни как о чем-то целом. ‘ началом и концом. ‘ точкой, а не многоточием в
конце. ‚се равно скоро или через тридцать лет будет точка - представлЯю ее
в целом. Њожет быть, коротковатаЯ она у менЯ получитсЯ, а может, и ничего,
но Я не хнычу: что ж, у менЯ, кажетсЯ, все было... а дальше - поглЯдим...
Ђх, но слушай, Я путаюсь, все не совсем то, что хочу сказать, ничего нельзЯ
другому объЯснить, ничего!
- Ќеправда, можно, Я все, все понимаю.
- Љапельку можно... ќто как сквозь замерзшее стекло, надышишь, оттаишь
теплыми губами маленький кружочек, и видно другого человека, а чуть
перестал дышать и затЯнуло морозом, все исчезло, не процарапаешьсЯ...
- Ќадо с двух сторон дышать, вместе.
- Ќе знаю. Ќе пробовала, наверное. Ќе приходилось... „а это все Я так
болтаю.
- Ќеправда... џ все понимаю... ‚от уж ты... у тебЯ уж маски никакой и
никогда не было.
- Ќу, как не было? ‚се это наше удальство, молодечество, наше
насмешливое, презрительное превосходство над всеми, кто нам казалсЯ глупее,
некрасивее, необразованнее, слабее, старее нас самих, надо всеми, кому не
повезло уродитьсЯ такими, как мы!.. Џомнишь ’оню! џ тебе ее показывала и
говорила, мне теперь противно и стыдно об этом вспоминать...
- ’онЯ? Ђ-а!.. ќто какаЯ-то тетка, кажетсЯ, у нее там роман был с
кем-то!
- „а, да, вот Я так и рассказывала: "тетка", "роман", и как получалось
все смешно и пошло... —то прическа у нее вульгарнаЯ, что у них все это так
обыденно и вроде некрасиво выглЯдело... снаружи - всЯкому видно... Ђ на
самом деле что мы знаем о них, об их таких долгих, трудных и несчастливых
жизнЯх? Ќи черта мы не знаем... Ќу, кончились мои подхалатные бедные
новости, ты что-то сказать хочешь? ђасскажи.
- џ хотел спросить. Љак будет все потом? Џонимаешь?
- Џотом. Џонимаю.
- ’ебе покажетсЯ странно, глупо... Ђ Я все думаю. Љак ты думаешь?
Љогда-нибудь, потом. ‚друг мы поженимсЯ?.. Ќу просто чтоб быть вместе? Ќу,
потом, когда-нибудь?
- Љогда-нибудь потом... - как-то безжизненно повторила она.
- ‘ам не знаю, как все случилось... Љогда Я маленьким был, мне
хотелось ужасно подстеречь и заметить вот тот самый момент, как Я засыпаю.
Ќачинал засыпать в темноте и думал: ни за что не засну, пока не замечу, как
это происходит. Ђ просыпаюсь - уже светлое утро. ’ак же вот и... с этим.
“знаешь человека, не любишь, не собираешьсЯ любить и вдруг замечаешь,
оказываетсЯ, ты его любишь. Ђ как случилось?
- Џроспал! - сказала она, спокойно улыбнувшись. - „а разве ты менЯ
знаешь?
- ‘овсем не знал. ’еперь все-таки знаю, немножко.
- Ђ ведь уверЯют, что так не полагаетсЯ. ‘перва надо хорошо узнать
человека, а уж после его и полюбить можно.
- Ђ оно так: сперва полюбишь, а потом уж начинаешь узнавать, кого же
это ты полюбил.
- Ћчень смешно, что ты говоришь, а ведь это правда... „а и что ты
узнаешь о человеке, не полюбив!
- ‚от видишь! ’ы про кого это сказала?
- Џро всех. Њы же так себе просто сидим, рассуждаем.
- џ тебЯ все-таки спрашивал.
ЉакаЯ-то одутловатаЯ женщина лениво брела по аллее, подошла и
остановилась перед их скамейкой, раздумываЯ, не присесть ли.
- ЏогулЯй, погулЯй, - сказала ‹ина. - Ќам поговорить надо. - € женщина
равнодушно побрела дальше.
- ќто ты ей вафли носишь... ‡наешь, наверное, это первое такое
предложение за все времЯ существованиЯ больницы. ‡начит, вдруг у нас будет
"потом" и вдруг мы поженимсЯ? - Ћна оживленно рассмеЯлась, заговорила,
слегка даже закусываЯ губу, чтоб удержать смех. - ‡начит, так: потом?..
Ќаступит это "потом"!.. Њы вдруг поженимсЯ! Ђ вдруг Я окажусь сварливой
бабой, поскорее брошу работу и заведу склоки с соседками?
- …ще ты должна будешь менЯ стыдить, что Я мало зарабатываю и сгубил
твою молодость!
- џ буду шлепать по комнате в халате, засаленном на пузе сковородочным
салом, буду со злости греметь на кухне посудой! —то еще? Ђга, из волос у
менЯ будут сыпатьсЯ шпильки: на ковер, в тарелки! Ѓольше всего в тарелки!..
- џ буду выключать телевизор, чтоб лучше было слышно, как ты гремишь
на кухне посудой...
Њало-помалу вспыхнувшее оживление болтовни угасло, они молчали, улыбки
еще не успели сойти, когда она безучастно проговорила:
- „о чего все будет хорошо... потом, ах, до чего... - € голос у нее
странно потускнел, совсем изменилсЯ на протЯжении всего одной этой фразы.
Ћн увидел, как она насторожилась, замерла. Џристальный, тревожный
взглЯд остановилсЯ на растрепанных кустах по ту сторону дорожки. Ќа скулах
проступили овальные белые пЯтна.
ЉакаЯ-то опасность приближалась, накатывалась так реально, что он чуть
было не вскочил, чтоб заслонить ‹ину, растерЯнно метнулсЯ взглЯдом с ее
лица на чащу кустов.
Ћна понЯла его тревогу и с усилием улыбнулась неверной улыбкой,
задерживаЯ дыхание.
‚ кустах не было ни змеи, ни волка, ни разбойника с пистолетом, ничего
не было. Ћна прикрыла глаза, показываЯ, что никуда и не смотрит.
Ќе знаЯ, что делать, он растерЯнно взЯл ее руки, сложенные на коленЯх,
на желтых коленЯх обвислого халата, с испугом чувствуЯ медленно заливающий
их холод. ’онкие ледЯные пальцы уцепились и с силой стиснули его пальцы,
такие толстые и теплые.
ЃоЯсь пошевелитьсЯ, он сидел и ждал, чем кончитсЯ, с отчаЯнием
сознаваЯ, что у него из рук, прЯмо физически из рук ускользает самое
дорогое что-то, может быть уже сама ее жизнь. ‚от сейчас она начнет падать,
он ее подхватит, понесет в корпус, там ее все равно отнимут у него. €
потом?.. Ќе будет никакого "потом".
Ќа минуту глаза у нее приоткрылись, напрЯженные от боли, невидЯщие,
как будто они смотрели только внутрь, туда, где была боль, и не могли
видеть ничего, кроме боли.
- Ћчень болит? - шепотом спросил он, сам мучительно напрЯгаЯсь всем
телом, стараЯсь, чтобы ему самому хоть немного стало больно.
- Џда... жди... - невнЯтно, прерывисто выдохнула она.
Ќемного погодЯ ему показалось, что ее руки чуть-чуть потеплели... Ќет?
„а... чуть-чуть. Ћна в изнеможении перевела дух и заморгала, будто
просыпаЯсь. ‘тала дышать ровно, и он мельком подумал, какое это,
оказываетсЯ, счастье, что она так дышит, теплеют руки и она возвращаетсЯ.
- Џрошло. - ѓолос у нее стал тоже теплый и звонкий, как всегда, только
усталый, точно после тЯжелой работы, и он не сразу заметил, что она
тихонько, без вздохов плачет. ѓоловой она устало прислонилась к его плечу,
от слабости, наверное, и чтоб он не видел ее лица.
- ‘трашно... Ћй, как страшно... - всхлипнув, шепнула по секрету от
кого-то. - € жалко... “вези ты менЯ отсюда, а?
Ќемножко еще погодЯ он вздрогнул, услышав едва слышный тоненький звук
ее голоса, нарочно по-детски, как забавную считалку, напевавшего:
- Ћй-вой-вой-вой-вой-вой-вой... увези менЯ домой!..
Ќе просохшим от слез голосом она напевала в шутку, подсмеиваЯсь над
собой. € это было еще хуже.
„едушка, который давно уже неторопливо прохаживалсЯ по боковой
аллейке, снова поЯвилсЯ на перекрестке, издали поглЯдел на них и после
минуты колебаниЯ заложил руки опЯть за спину, видно, решил еще немножко
пройтись. € опЯть скрылсЯ за деревьЯми.
- ‡наешь, завтра ко мне уже нельзЯ.
- Љак это нельзЯ, это еще почему?
- ЌельзЯ... ЌачнутсЯ всЯкие эти штуки и потом сама операциЯ. € уж
тогда у них там все проЯснитсЯ, что к чему. € пожалуйста, не будем больше
об этом говорить.
- Џочему ты сразу не сказала?
- ‡ачем?.. ‚от мы с тобой пошутили, поболтали, и хорошо.
- Ќет... џ, может быть, не то сказал: женитьсЯ, сейчас это, наверное,
противно слушать. џ ведь что хотел?.. —то ты тогда думала? џ не приходил
долго не потому, что забыл или не хотел, Я просто откладывал, Я все
откладывал, черт менЯ поймет, почему Я откладывал. Ђ что ты в это времЯ
думала?.. “жасно.
- —то тебе ужасно?
- “жасно мне теперь представить, что ты обо мне могла подумать, имела
право, нет, должна была думать! Џоэтому тебе и противно все, что Я говорю,
да?
- ‘овсем не противно... —то Я думала? Љогда ты... ну, не приходил и Я
понЯла, что не придешь, Я приучила себЯ думать... так, как моЯ мама мне
рассказывала. Џро отца, когда он пропал без вести на фронте. џ так и
думала: ты просто пропал без вести на каком-то фронте. „а ведь все было
когда-то... тогда. •ватит! € все-то Я тебе стараюсь объЯснить то, чего и
сама как следует не понимаю.
- Ђ теперь?
- Ќикакого "теперь" у менЯ нету, пойми. "’еперь" - это только узенький
мостик между тем, что "тогда" и "потом"...
Ћна давно и Ясно представлЯла себе этот дрожащий мостик из гнущихсЯ
жердочек. Ћдним концом он лежит на твердой, надежной земле, на том, что
было, а другим упираетсЯ во что-то такое ненадежное, вроде груды рыхлых
комьев торфа - не то они такие твердые, что по ним можно пройти, не то
рассыплютсЯ в труху при первом шаге.
- ‚от опЯть дедушка сюда смотрит, - сказала ‹ина. - Ќадо его позвать,
он давно уже там ходит.
- Ќе надо, минутку погоди...
Ћна смотрела на него ласково, понимающе и снисходительно, она уже
давно передумала все, что он должен был испытывать и думать сейчас.
- ’ебе хочетсЯ мне что-нибудь сказать? Ќа прощание? ‚ажное? „оброе? €
ты не знаешь что. € Я не знаю. „а никто, наверное, не знает. Ќе мучайсЯ...
‚се мы так неумелы, так трусливы на хорошее. ‚се боимсЯ показатьсЯ
смешными, а то, не дай бог, и сентиментальными, уж лучше схамить. ќто у нас
получаетсЯ... Ќу, Я его позову.
‹ина поднЯла руку и сделала знак дедушке. Ћн неторопливо свернул в их
аллею.
- Ќу вот он идет! - с отчаЯнием сказал Ђртур. - •оть скажи прЯмо: ты
менЯ теперь уже ни капельки не любишь? „а? Џравду! ‘корей.
Ћна улыбнулась этому вопросу, как скучному знакомому, которого давно
ждала и вот он ЯвилсЯ.
- џ не знаю, что это значит... Љаждый ведь думает свое. ‘овсем свое и
разное... Ќе знаю.
- ‡начит, нет. ‡начит, нет.
- —то же ты не подходишь? - окликнула она нерешительно подходившего к
ним дедушку.
„ед подошел и, прежде чем сесть, поздоровалсЯ подчеркнуто вежливо, так
что Ђртур невольно подумал, что надо при случае его назвать Ђлександром
€вановичем, а не как-нибудь безлично.
- Џобывали на самом дне пропасти отчаЯниЯ? - безмЯтежно, даже как
будто одобрительно осведомилсЯ дед, усаживаЯсь.
- Ќу, и побывала немножко. “же вылезаю обратно, опоздал, нечего
измыватьсЯ, - сварливо буркнула ‹ина.
- Ќичего нет лучше иной раз, как впасть в полное отчаЯние, -
невозмутимо поЯснил он Ђртуру. - Ќе так уж много раз Я пробовал, но всегда
хорошо помогало. ’олько там, на дне, не надо залеживатьсЯ.
- •орош дед, нечего сказать! - щурЯ заплаканные глаза, со смешливой
плаксивостью укоризненно сказала ‹ина. - ‹егкомысленный и как есть
бесчувственный, правильно про тебЯ говорЯт, что ты бессердечный.
- ќто кто это так говорит?
- Љак это? џ и говорю!
Ћни точно втЯгивались в какую-то старую, знакомую, любимую игру, но
это была вовсе не бессмысленнаЯ игра, а как будто только им двоим понЯтный
способ дружеского общениЯ, передачи тепла, любви и, видимо, каких-то общих
воспоминаний.
Ђртур этой игры не знал, только слушал с неловкостью человека,
оставшегосЯ в стороне.
- Џонимаете, когда попадаешь уж в очень дурное положение и устаешь
боротьсЯ, действительно, бывает, придешь в отчаЯние. ђешишь: все плохо,
выхода нет, все пропало и так далее. ’ак же вот расслаблЯют длЯ отдыха
мышцы, знаете? Ћтдохнешь, расслабившись, и вдруг чувствуешь, что очухалсЯ,
сил прибавилось, сообразишь, что не совсем все пропало, - давай
карабкатьсЯ, глЯдишь, и вылез.
- ‹ожнаЯ, насквозь фальшиваЯ теориЯ, не выдерживающаЯ критики. Ќо
действительно помогает, - сказала ‹ина. - ‘мотрите, ЏрЯгин сюда идет!
- Љакой ЏрЯгин? - Ђртур очень изумилсЯ.
- ’вой ЏрЯгин. ’ы его забыл, что ли?
- ђазве он к тебе ходит?
- Ќет, он все собиралсЯ. ‚от с девочками идет.
‚се подошли, разговор пошел общий, какой при прощаниЯх бывает, с виду
оживленный, но на самом деле никакой, ни о чем, потому что все думают как
раз о том, о чем говорить не надо - о прощании.
ЏрЯгин держалсЯ за спинами девочек и с застенчивой готовностью
улыбалсЯ каждый раз, когда встречалсЯ глазами с ‹иной.
‚ремЯ стало тЯнутьсЯ, как при проводах на вокзале, только прощатьсЯ и
даже говорить "до свиданиЯ" было нельзЯ.
’ак, не прощаЯсь, все остались стоЯть на ступеньках больницы, и ‹ина,
обернувшись за стеклЯнной дверью, поднЯла согнутую руку и пошевелила
пальцами, нерешительно помахав им всем на прощание.
Ќе разговариваЯ, вразброд по аллее все пошли к выходу из парка.
„евушки из лаборатории ‹ины быстро ушли вперед, куда-то свернули и
потерЯлись из виду. ЏрЯгин устремилсЯ за ними, беспокойно оглЯдываЯсь по
сторонам.
Ќемного погодЯ Ђртур их снова увидел: одна стоЯла в сторонке,
уткнувшись лбом в березку, что-то бормотала, а другаЯ, хмурЯсь, утирала
платком ей щеки, загораживала плечом от прохожих.
Ћн, не останавливаЯсь, прошел мимо и только минуту спустЯ вдруг Ясно
разобрал - вспомнил ужасные слова, что так упрЯмо, точно спорЯ, повторЯла
девушка: "’акаЯ она была хорошаЯ... ’ы не знаешь, как Я ее любила!.."
’еперь ему остались только воспоминаниЯ. Ћн никогда и не подозревал,
что они у него могут быть. Ћказалось, были.
’еперь он вдруг вспоминал то, чего как будто и не знал, точно вскрывал
все новые конверты давно полученных и позабытых, непрочитанных писем. Ђ то,
что он отлично помнил, вдруг приобретало совсем другой смысл, открывалось
новой стороной.
Ћн вспомнил, как увидел ее в первый раз, когда она по дороге к их
палаточному лагерю, чуть отстав от ‹юки, спрыгнула с откоса маленькой дюны
и бегом ее догнала, размахиваЯ сумкой с самолетиком и пальмами, и вдруг
теперь понЯл с удивлением и полной неожиданностью всю прелесть ее движений,
когда она нагнулась, поправлЯЯ туфлю... выпрЯмилась... пробежала несколько
шагов... и стала подходить все ближе с этими ее темными глазами, полными
веселого любопытства, ожиданиЯ и готовности к радости, еле скрываемой
беззащитной доверчивости. Ћна так готова была полюбить и полюбила. ‹юбила.
„а, это было: любила и так обманулась в нем. Ћн сам сделал все длЯ этого. €
вот она перестала его любить.
Ћн лежал у себЯ на постели, стиснув зубы, с закрытыми глазами, а она
легко и гибко выпрЯмлЯлась, поправив туфлю, спрыгивала и бежала по берегу к
нему, и он бежал к ней навстречу, протЯгивал руки - поскорей уверить, что
все теперь хорошо, она ни в чем не обманетсЯ, все будет не так, как было,
вот сейчас им удастсЯ все начать во второй раз, с самого начала,
по-другому, вот с этой минуты, с этих глаз, увиденных им почему-то только
теперь, когда уже поздно, все поздно...
Џотом ему вдруг вспоминались ее слова. Љакие-нибудь самые простые,
сказанные ему слова, но отвечал он теперь на них совсем по-новому... Ђх,
как хорошо мог он ей тогда ответить, и с восторгом и отчаЯнием он теперь
представлЯл себе ее радость этим словам, так и не сказанным, хотЯ она их
ждала, а у него они были наготове, но он не давал воли этим непривычно
нежным, немужественным, сто раз им самим так едко высмеЯнным за постыдную
сентиментальность, этим беспомощным, беззащитным словам, которые рЯдом с
броскими техническими сокращениЯми, черствыми деловыми формулами и бытовыми
штампами повседневного равнодушного общениЯ всех со всеми выглЯдЯт, как
босой ребенок в рубашонке на содрогающемсЯ чугунном полу грохочущего
машинного зала.
Ћн допоздна без всЯкой цели бродил по бульварам. ‚ романах влюбленные,
кажетсЯ, любЯт так бродить, предаваЯсь каким-то мечтам. Ќо он не мечтал, а
думал и старалсЯ хоть что-то понЯть, вспоминаЯ. ђедела вечернЯЯ толпа
гулЯющих, все меньше становилось торопливых запоздалых пешеходов.
Ѓессонные фонари тихо освещали обезлюдевший бульвар, опавшие листьЯ
лежали, прилипнув к пустым скамейкам, где еще недавно, едва прикрытые
пЯтнистой тенью поредевшей листвы, застывшие пары досиживали до последнего
свой вечер.
—ем меньше людей, тем лучше ему думалось. …сть такие собаки, думал он,
получат кость и убегают с ней, прЯчутсЯ и только в одиночестве, в своем
тайнике, начинают грызть и тогда, наверное, чувствуют ее вкус и могут
насладитьсЯ! Ќаверное, и Я из таких собак. ’олько когда все кончилось и
осталсЯ один, Я чувствую вкус и прелесть того, что мне досталось... а в
руках уже нет ничего - выпустил, упустил, оттолкнул, проклЯтый...
Ћн видел не раз, как плакали девушки. €ногда из-за него, иногда не
из-за него, но у него на груди, это называлось "плакать в жилетку" и
считалось смешным. Џри этом он испытывал скуку, раздражение,
снисходительную легкую жалость, чаще всего смесь всех этих чувств с
преобладанием какого-нибудь одного из них.
’еперь к горлу комок подступал, стоило вспомнить, как она плакала, как
вдруг попросила увезти ее "оттуда", как все тут же постаралась смазать
жалкой, шуточной детской припевкой.
‚се было так, как будто люди, стучавшиесЯ к нему своими слезами,
жалобами, болью, не могли достучатьсЯ, встречали плотный заслон, сквозь
который им было не прорватьсЯ, и только ее тихий плач в последний день в
аллее около больницы прошел сквозь все его бетонные заслоны, как сквозь
паутину, прЯмо к его живому, вздрагивающему сердцу, или что там есть, все
равно как его называть.
Ќо в этом-то не было ничего удивительного - ведь он знал теперь, что
ее любит, она нашла, открыла к нему этот прЯмой путь. ‘транно другое: она
как будто открыла путь и другим! Ћн уже не мог вспоминать и думать легко,
безжалостно, с равнодушием и насмешкой о всех, кого он знал, кого обидел,
кому не помог, позабыл, отвернулсЯ прежде.
Ќе было у него на совести никаких таких особенно гадких, грЯзных
поступков, из тех, что могут обсуждатьсЯ коллективом. Ћсобенных не было, а
неособенные, обыкновенные были, сколько хочешь. ‚звешенные на весах, вроде
тех, на которые въезжают груженные зерном автомашины, они казались чем-то
невесомым, пухом, легкими житейскими неприЯтностЯми. ‚звешенные на точных,
вроде аптекарских, весах, оказывались тЯжкими и непростительными. € вот
теперь вдруг вместо снисходительных прежних включились в нем тонкие весы, и
показаниЯ их оказались постыдные, впору в отчаЯние прийти.
Ћдна историЯ с паспортом, который он пришел выманивать, хитро
выуживать, стоила хорошей, полновесной подлости.
‘ тЯжелым усилием он отворачивал в другую сторону свои мысли, точно
грузную барку, упираЯсь шестом в дно. € вдруг вспоминал загорелую, с крутым
подъемом тонкую щиколотку ее ноги, как она лежала на расстоЯнии двух
спичечных коробок от его глаз на горЯчем песке. Ћн хотел тогда...
потЯнутьсЯ и поцеловать, но удержалсЯ. —тоб она не очень-то воображала о
себе? ЉажетсЯ, что-то в этом роде... Ќе поцеловал. ЏроклЯтый дурак.
Ћн стал теперь выключать радио, когда музыка начинала его трогать.
…сли б он мог отдать это ей, он бы отдал. €ли разделил с ней. Ђ слушать без
нее, одному? Љ черту. € щелкал выключателем.
"•орошо, - говорил он, как будто она могла слышать, - Я плохой
человек, наделал много стыдного, но ведь бывает, что любЯт очень скверных
людей!
џ тебЯ люблю. …сли бы ты была мальчиком, Я бы тебЯ все равно любил.
…сли бы ты была мальчиком, который, нагнувшись, поправил туфлю, быстро
выпрЯмилсЯ, спрыгнул с дюны, подбежал и Я бы увидел твои глаза, полные
этого радостного ожиданиЯ жизни, беззащитной доверчивости, ты была бы моим
маленьким братишкой, Я бы тебЯ так оберегал. Ћт всего плохого. ‚сю жизнь. €
так бы любил тебЯ...
’олько бы ты осталась жить. Њожет быть, ты чуточку менЯ бы
когда-нибудь потом полюбила?"

ЂсфальтированнаЯ площадка перед четвертым корпусом, садовые скамейки,
жестЯные урны, стертаЯ ступенька, фонарь над входом с черными точками
набившейсЯ за стекло мошкары - все это стало знакомо ему, как стены
собственной комнаты, лампа на письменном столе и корешки книг на полке.
Љаждый вечер подолгу, до темноты он курил, сидЯ на той скамейке, с
которой сквозь стеклЯнные двери видны были освещеннаЯ стена вестибюлЯ и
угол прилавка раздевалки.
—асы были неприемные, тихие, двери отворЯлись редко, и он всегда сразу
замечал, как Ђлександр €ванович поЯвлЯлсЯ у раздевалки - видна была только
его голова и руки, когда он их поднимал, стЯгиваЯ рукава узкого длЯ него
белого халата.
Џотом он надевал плащ, слегка кланЯлсЯ, надевал на ходу шлЯпу, толкал
входную дверь и, глЯдЯ себе под ноги, спускалсЯ по ступенькам.
“ронив недокуренную или незажженную сигарету, Ђртур медленно
поднималсЯ и шел к нему навстречу. Ќе останавливаЯсь, они шагали рЯдом к
выходу из парка.
- ‘остоЯние в общем удовлетворительное, - говорил, не дожидаЯсь
вопроса, Ђлександр €ванович. € это было все.
Ћни шли рЯдом по аллее, потом по улице и, спустившись в метро,
прощались. "„о завтра?" - "„о завтра". € назавтра он опЯть сидел на лавочке
в сумерках, потом в темноте, не отрываЯ глаз от стеклЯнного верха двери, за
которым видны были наизусть выученный край прилавка, желто-белаЯ стена с
голубой полоской, головы и взмахивающие руки людей, когда они стаскивали
халаты и надевали пальто.
€ногда известие было такое: "Ќе совсем удовлетворительно". Ќо они все
равно шли по сырой аллее к уличным фонарЯм и прощались в метро.
’ак шло до днЯ, когда что-то произошло. —то? Ћн не знал, но курить он
почему-то не мог, хотЯ два раза попробовал и бросил, убедившись, что трудно
разжать зубы и что закуривание его отвлекает. Ћт чего? Ќе знал он, от чего,
но почему-то нужно было быть настороже, раз что-то произошло. €ли
происходило.
Ћчень долго не показывалсЯ Ђлександр €ванович, потом показалсЯ, стал
стЯгивать халат и вдруг снова всунул руки в рукава и скрылсЯ. ’ак и есть,
случилось.
Ђртур опомнилсЯ, заметив, что рука опЯть сует в рот папиросу, и с
досадой отшвырнул ее в урну. ’огда рука залезла в карман, вытащила
спичечную коробку, передала ее в левую руку, та приоткрыла и подставила ее,
чтоб удобно было ухватить двумЯ пальцами спичку, праваЯ защипнула спичку,
на ходу толчком задвинула Ящичек коробки, с размаху чиркнула спичкой,
поднесла огонек к тому месту, где должна была быть во рту папироса, и
застыла в воздухе, не знаЯ, что делать дальше, старательный исполнитель, не
получивший дальнейших указаний.
“казание пришло, рука быстро помахала кистью, погасив огонь. ‹еваЯ
сунула не в тот карман спичечную коробку и осталась там, сжимаЯ ее в кулаке
все крепче, пока она не хрустнула.
‚се было странно. Џочему Ђлександр €ванович снова куда-то ушел, вместо
того чтобы сдать халат. Љто-то в белом халате стоЯл, опустив голову, у
самой бело-желтой стены. Љакой-то мужчина в белой шапочке. Џочему он
пожимал плечами; разговариваЯ с кем-то, кого не было видно, развел руки?
ќто жест беспомощности?.. “шел...
‚се было не как всегда. Џочему целый рЯд окон на четвертом этаже был
темный? ’ам людей нет? Људа же они делись?
Ђлександр €ванович снова возник за стеклом, снимаЯ халат не так, как
всегда: стЯнул с одной руки и остановилсЯ, одна рука в белом, другаЯ
темнаЯ, потом начал было снимать второй рукав и опЯть опустил руки... ‚се
это что-то значило.
Ќаконец вышел, пропускаЯ впереди себЯ какого-то человека в пальто.
Ќет, не просто человека, врача, у того из-под пальто виднелось белое.
‚ сторону Ђртура Ђлександр €ванович сделал какой-то странный жест, он
мог означать: "не до тебЯ", "погоди", "не подходи" и еще много чего. Ђртур
не удивилсЯ, он так и ждал, что сегоднЯ что-то будет...
Ћн покорно зашагал за ними следом, не спеша, знаЯ, что там, в их тихом
разговоре, решаетсЯ и его судьба.
"џ отказываюсь, - думал он почти вслух и с силой повторЯл несколько
раз, точно договаривалсЯ с кем-то, кто ему мог и не поверить, - все, чего Я
хотел, пусть не будет, это слишком несбыточно хорошо, так не бывает, и Я
отказываюсь. Џускай она менЯ разлюбила, забыла, никогда не вспомнит и Я ее
не увижу, Я согласен, Я ее уже потерЯл. ’олько пускай бы она была жива и ей
не было больно, пускай ей будет еще хоть немного хорошо, пусть опЯть увидит
свои смородиновые листики на солнце после дождЯ... ’олько бы он сейчас не
обернулсЯ и не сказал, что все копчено длЯ нее... —то они с ней там делали?
—то с ней сделали?.. ‘ейчас узнаю, но мне не надо ничего длЯ себЯ, все
только ей, пусть все будет ей, пусть все только ей!.."
€ тут он увидел, что врач идет к нему навстречу, а Ђлександр €ванович
стоит и ждет у выхода из парка.
Ќа врача он не посмел поглЯдеть, а в лицо Ђлександра €вановича, косо
освещенное фонарем, смотрел не отрываЯсь, пока не подошел вплотную.
- —то это вы какой зеленый? - вдруг сказал Ђлександр €ванович. ќто
тоже было бы удивительно в другой день - они совсем не разговаривали. Ќо
сегоднЯ все шло как во сне. - Ќу, пойдемте... - Ћни пошли, как всегда,
рЯдом. - ‚ общем, самого худшего, чего можно было опасатьсЯ, нет. ’вердо -
нет. Џонимаете?
- Џонимаю. ’вердо, - тупо повторил Ђртур.
‘амый смысл слов до него доходил как-то глухо, невнЯтно, точно сквозь
стену. Ћн только старалсЯ разом понЯть по выражению голоса, по интонации -
хорошо или плохо ей. ’ак умные собаки слушают хозЯина, пропускаЯ прЯмое
значение слов, знаЯ, что вовсе неважно, что говорЯт, и все улавливаЯ и
понимаЯ только по тому, как сказано.
- Ђ это... удовлетворительно? - упрЯмо цеплЯЯсь за эту привычную, хотЯ
и шаткую формулу, из страха, чтоб хоть ее-то не упустить, отупело
пробормотал он.
Ђлександр €ванович, быстро повернувшись, поглЯдел ему в лицо и
торопливо сказал:
- „а, да, конечно... ’о есть почему же удовлетворительно? Ћни, в
общем, больше не опасаютсЯ.
- ‡начит, удовлетворительно? - как вцепилсЯ в свое, так и не выпускал
он того, на что только и надеЯлсЯ.
- „а, - сказал Ђлександр €ванович. - “довлетворительно. „аже вполне
удовлетворительно.
€ они вместе спустились в хорошо освещенную станцию метро. Џодошел
поезд, и они вошли в вагон почему-то вместе. ЉажетсЯ, Ђлександр €ванович
его слегка подтолкнул под локоть?
’ак же как-то само собой вышло, что они очутились перед дверью
квартиры. Ђлександр €ванович открыл ключом дверь, и, значит, надо было
входить. Ћни вошли, повесили рЯдом на вешалку плащи и сели на те же места
за столом в столовой.
- ’ак вот вы говорите... - хмурЯсь произнес, с трудом собираЯ мысли,
Ђртур. - —то вы говорите? Ќапример, вы сами видели... ее?
- Ќа минутку менЯ к ней пустили. ‚идел.
- € она вас видела?
- „а, - не удивилсЯ такому вопросу Ђлександр €ванович. - Ћна даже мне
улыбнулась.
Ћн представил это: она улыбаетсЯ. € только в этот момент понЯл, что
сегоднЯ случилось чудо: она есть на свете? Ћна смотрит? Ћна улыбаетсЯ?
- ‚ы мне правду говорите? - спросил он грубо от внезапной хрипоты,
перехватившей горло.
- Ћна сказала: "Њне тебЯ так жалко было... когда мне было плохо".
Ѓольше не дали разговаривать. - Ђлександр €ванович быстро встал, прошелсЯ
по комнате, постоЯл у раскрытой двери, вошел в ее комнату, где все еще
висела, зацепленнаЯ за одно ухо, ее раскрытаЯ сумка. ’щательно задвинув
молнию, нацепил вторую ручку и поправил сумку, чтоб висела ровнее, и
почему-то именно это показалось Ђртуру чем-то самым окончательно важным:
раз он наконец застегнул и ровно повесил ее позабытую, брошенную, как при
катастрофе, пожаре, бегстве, сумку.
‚ернувшись в столовую, Ђлександр €ванович крепко растер ладонЯми лицо,
поглЯдел на Ђртура и сел вполоборота, так, чтоб не смотреть тому прЯмо в
лицо.
- ‚от все мы такие, - Ђртур с благодарностью отметил, что он смотрит в
сторону и говорит что-то, не требующее ответа, просто сам с собой
разговаривает. - ‚се стеснЯемсЯ показать что-нибудь такое... Ђ вот Я,
например, глубоко уверен, что все наши редкие бескорыстные порывы, чуткость
к чужой боли, наши самые благородные поступки, многое, многое, что мы
сейчас называем преувеличенной чувствительностью и другими разными жалкими
кличками, - ах, до чего простым и естественным будет это все казатьсЯ людЯм
нашего будущего, у которых шкура будет потоньше, чем у нас с вами сегоднЯ.
Ђртур был теперь в неустойчивом ожидании: откуда-то издали
накатывалась радость, точно из очень далекого туннелЯ вынырнула чернаЯ
точка - грудь паровоза, и теперь, все разрастаЯсь, приближаетсЯ с каждой
минутой, и вот-вот налетит с громом и шипением!
- Ђ кто это такой... ’юфЯкин? - Ћн быстро пьЯнел от радости, котораЯ
налетела на него и опрокинула, оглушила его.
Ђлександр €ванович усмехнулсЯ, но опЯть не удивилсЯ.
- ’юфЯкин?.. ‘обственно, в таком... вещественном смысле его, пожалуй,
и нет. Џросто считаетсЯ, что есть такой ’юфЯкин, очень легкомысленный, и он
вечно попадает в разные истории и где-то пропадает, но однажды вернетсЯ
домой... Ћдно времЯ он был даже собачонкой и жил у нас. Ћбожал колбасу. Ќо
когда ее приносили, резали, подавали на стол, он лежал, не поднимаЯ головы.
’олько звук сдираемой с колбасы шкурки приводил его в неистовый восторг...
Џонимаете? ‚се колбасы мира были длЯ него ничто, он у своих прежних хозЯев
твердо усвоил, что его долЯ - шкурка. Ћн просто не верил в колбасу... Њы
’юфЯкиным стали его звать потому, что он у нас очень потолстел, а потом
пропал... ну и так далее, это было начало только... „евочка вам говорила?
- Њельком... џ не понЯл сразу... џ ничего не понимаю сразу. Љак-то
идиотски так устроен. „о менЯ все после доходит. Џожалуйста, расскажите еще
что-нибудь. Њне очень интересно.
- „а ведь спать пора, - как-то несерьезно сказал Ђлександр €ванович. -
€ли чаю выпить?
- „а нет! ‚ы что-нибудь расскажите...
- —то рассказывать... нет!.. ‚от уж Я про ’юфЯкина почему-то
рассказал, будет.
- ‚ы ее, конечно, очень любите, Я вижу, - сказал Ђртур, великодушно
пропустив "тоже".
Ђлександр €ванович откинулсЯ на спинку стула, запрокинул голову и,
прищурЯсь, уставилсЯ в потолок.
- …сли менЯ, не дай бог, пригласЯт в комиссию... в том случае, коли
вдруг заведетсЯ такаЯ комиссиЯ, Я предложу такой церемониал бракосочетаниЯ:
сперва целый день в музее, раз! „ень в больнице, потом детский сад, дом
престарелых, а затем уже „ворец бракосочетаний в большом зале планетариЯ,
под звездным небом... Ђ потом уже, пожалуйста, бал и хоть джаз. Џожалуйста,
мне это самому нравитсЯ. Ћчень хороший план; к сожалению, всеми принЯт
будет только последний пункт... Ђ?..
‘транным потом показалось им самим, почему и о чем они в тот вечер
говорили.
ђазговор был очень долгий и все такой же бессвЯзный - то расклеивалсЯ,
то оживал, устремлЯЯсь в новом направлении, и все не кончалсЯ, наверно,
потому, что был какой-то общий длЯ них обоих, более глубокий смысл за теми
случайными словами и мыслЯми, что сами собой всплывали на поверхность.

—ерез несколько дней ее можно будет навестить. Њожет быть, в субботу.
€ли в будущий вторник. Ћжидать у выхода Ђлександра €вановича больше не было
смысла. ‚ субботу или во вторник к ней уже пустЯт посетителей. € эта мысль
была ужасна: он посетитель.
Ћн длЯ нее посетитель! Ђлександр €ванович - дедушка, родной, почти
отец, близкий, а он посетитель! Ћн и останетсЯ посетителем. Ќу и плохое же
утешение, что сам виноват, негодЯй. Ќу уж, негодЯй? Ђ разве нет? ќто в
романтических пьесах негодЯи подливают зельЯ в кубок или нашептывают на ухо
какую-нибудь клевету, сеют дьЯвольские подозрениЯ, и тогда сверкающий
кинжал вонзаетсЯ в белоснежную грудь невинной красавицы.
Ђ теперь человек только забывает снЯть телефонную трубку и повернуть
диск, пробираетсЯ в дом, чтоб хитро выманить какой-нибудь паспорт, кинжалы
не сверкают, а предательства и подлости у этого человека на совести ничуть
не меньше, чем у тех старинных негодЯев.
‚от и оставайсЯ теперь в посетителЯх. € она еще с тобой разговаривала,
беднаЯ девочка, в страшные дни ожиданиЯ, что с ней там будет...
Њало-помалу, когда прежний бессильно гнетущий страх за самую ее жизнь
утих, он успокоилсЯ, стал думать трезво и понЯл, что ему-то надеЯтьсЯ не на
что! Ћн уже понЯть не мог того чувства, вроде чуть не самодовольства (какой
Я все-таки приличный, отзывчивый парень), с каким он шел навестить ее в
первый раз в больнице. € она-то сразу именно это раскусила, позор какой!
€ как теперь (в стихах, что ли?) он сумеет объЯснить, да еще суконным
своим Языком, не приспособленным к таким темам, что все у него изменилось,
убедить ее...
„а если и убедишь, что дальше? Ќу, убедитсЯ, что он ее любит, и сам
убедитсЯ, что она-то его нисколько не любит. ‚едь она почти прЯмо это ему
уже сказала.
‚се равно метатьсЯ и ждать сил у него не было.
’амара дежурила в этот день, но занЯта была где-то на третьем этаже, и
ждать пришлось очень долго, прежде чем она, иронически улыбаЯсь, поЯвилась
в дверЯх вестибюлЯ в кокетливой, подкрахмаленной, чуть набочок сдвинутой
шапочке.
- ЏокоЯ мне от вас нет! - играЯ глазами, весело сказала она. - Ќу,
чего вам?
- Ќу как? „ушенька, а?
- Љто душенька, уж не Я ли? •м!.. „ушенька лежит, находитсЯ в
нормальном состоЯнии. —его вам от менЯ еще?
- Љ ней пока еще нельзЯ?.. Ђ... что... Њожет быть, нужно что-нибудь?
Њожет, не ей самой, а там кому-нибудь? џ сбегаю, а вы бы передали?
- “мора с вами, - грустно глЯдЯ на него, сказала ’амара и с легким
сожалением вздохнула: - ’ак и быть, передам записочку, царапайте
какую-нибудь глупость, только быстро.
- Џравда? ‘ейчас!
Ћн бросилсЯ к подоконнику, разломал коробку "Љазбека", выхватил
шариковую ручку, нацелилсЯ писать на обороте картонки и остановилсЯ.
- Ќе буду, не буду смотреть, пишите, - сказала ’амара, отворачиваЯсь.
- ’олько поживее.
Ћн написал большими буквами: "џ так рад, что у тебЯ хорошо". ‡ачеркнул
"рад", написал "счастлив" и увидел, что места на картонке осталось мало.
- ’олько она вам ответа писать не может, не воображайте. …й нельзЯ.
Ќу, скоро?
- ‘ейчас... - € он быстро твердыми буквами дописал: "Њне приходить?"
Ѓыстро согнул картонку пополам и протЯнул ’амаре.
- ‘екрет! - иронически сказала ’амара и сунула картонку в карман
халата.
Љак только она ушла, он сообразил, что все надо было сделать не так и
написал не то.
„а что бы он мог ей написать, если бы дали лист бумаги, как простынЯ,
и десЯть часов времени?
Ћн отошел к стенке и стал, не отрываЯ глаз от лестницы, ждать
возвращениЯ ’амары. …е туфли вдруг возникли на площадке, ноги в светлых
чулках быстро замелькали, спускаЯсь по ступенькам, поЯвилсЯ край туго
подпоЯсанного халата, наконец всЯ она со своей шапочкой. ‹ицо ее было
строго замкнуто, сурово официально, пока она проходила мимо женщин с
тревожными глазами, уже прежде времени жавшихсЯ у дверей с сумочками и
пакетиками в ожидании начала приема.
Џодошла к нему вплотную и холодно-официальным, изысканно вежливым
тоном спросила:
- †дете? Ћтвета дожидаетесь?
Њинутку она упивалась своей властью, его томлением, смотрела ему в
лицо и тут же снисходительно, приЯтельски сморщила свой веснушчатый
маленький носик.
- Ђ интересно, чего это вы там спрашивали?.. Ќу ладно, менЯ попросили
передать, что "да". Џодходит вам, молодой человек, такой ответ?
…е подрЯд дважды сердито, нетерпеливо окликнули, она сделала
холодно-надменное лицо, строптиво дернула плечом, с неторопливым
достоинством повернулась, но довольно быстро пошла на зов.
’огда он поскорей вышел на асфальтовую площадку, окруженную
скамейками, мокрыми от осенней сырости.
Ћна все-таки сказала "да". Ћн будет приходить, увидит ее. Ћн вдруг
понЯл, что любит ее волосы, рассыпанные по плечам, ее веселые губы.
ѓрустные, вздрагивающие от плача - тоже любит. ‹юбит ее легкое дыхание.
‚друг с чувством полной неожиданности вспомнил, какие у нее чернью глаза,
увидел их с такой пронзительной Ясностью, что заплакать хотелось, не от
горЯ, не от радости, а просто от сознаниЯ чуда: они на него опЯть
посмотрЯт, он встретит их взглЯд.
Ћблетевший куст смородины с редкими листками, ее куст, - они могут
увидеть вместе, ну не вместе, а хоть рЯдом, одновременно, - переполнил его
благодарностью, за то, что она ему передала это "да".
‘овсем уйти отсюда он никак не мог. ‚ернулсЯ в вестибюль, где уже
надевали белые халаты первые посетители, и стал ждать, хотЯ нечего было
ждать. …му просто спокойнее было среди этих пожилых, толстых, старых и
молодых, утомленных, озабоченных, ожидающих женщин и мужчин, у которых тоже
были близкие в палатах на всех этажах, куда вела эта лестница. Ћн
чувствовал себЯ одним из них, и он был среди них как-то на месте. Ћн и они
- вместе, не совсем, не во всем, но в чем-то вместе. Ќикогда в жизни он
похожего чувства не испытывал.
’олстаЯ женщина в мужского покроЯ пальто с полустертыми, когда-то
Яркими клетками, которую он прежде бы назвал "бабой в клетках" или еще
как-нибудь, ждала того же, что и он, думала, боЯлась того же, что он,
надеЯлась на то же, на что надеЯлсЯ и он, они с ней были товарищи.
…му очень не хотелось уходить. ‘овсем пожилаЯ нЯнЯ или санитарка,
шлепаЯ мЯгкими туфлЯми, наверное, на очень усталых за день и натруженных за
жизнь ногах, прошла мимо. ЌехотЯ, покорно остановилась и устало обернулась,
когда кто-то из ожидающих к ней обратилсЯ.
"Љак она устала, как ей много лет, какие чулки грубые, ноги опухшие.
€ли такие уж и были?" - думал он, сидЯ, опустив голову.
- ‚ы чего ждете? Џередать чего-нибудь? - тихонько подтолкнув его
локтем, спросила та, в мужском клетчатом пальто, около которой он сидел. -
’ак вы давайте скорей. ‚от как раз тетЯ †енЯ, она и снесет.
Ћн бросилсЯ опЯть к тому же подоконнику.
Љарман пальто был полон рассыпавшихсЯ папирос, он их совсем замЯл,
вытаскиваЯ, вытрЯхиваЯ остатки из коробки. Ћборвал краЯ, лихорадочно
соображаЯ, что можно написать, и чувствуЯ, что ничего не успеет решить.
- ђублевка у вас есть? ‚ы ей тихонько суньте. Џишите поскорей.
ђучку заело, на обороте картонной обложки он больше выдавил, чем
написал: "’ы менЯ любишь", и на вопросительный знак не осталось места.
- Џожалуйста, только попросите ответ, понимаете, ответ! - умолЯюще,
торопливо говорил он вполголоса, загораживаЯ тетю †еню от всех, и, не
попадаЯ, всовывал трехрублевку в ее оттопыренный, чем-то набитый карман.
Ћна равнодушно повторила за ним фамилию, чтоб не забыть, повернулась и
ушла, устало шлепаЯ туфлЯми. Ђ он осталсЯ, ожидающий среди ожидающих.
‚озвратилась что-то очень уж нескоро. ‚се так же неторопливо,
по-домашнему пошаркиваЯ мЯгкими подошвами по плиточному полу, начала
обходить сидЯщих в ожидании.
Ћтдала пустую пол-литровую баночку пожилому человеку со шрамом на
щеке. ‘етку с банкой и бутылкой отдала кому-то, кто сидел далеко за углом
раздевалки. …ще баночку с синей крышечкой - приЯтельнице в клетчатом
пальто. ‘казала ей, что просЯт брусничного соку в другой раз.
‘ледующаЯ очередь была его, и он не заметил, что его бьет мелкаЯ дрожь
от ожиданиЯ.
’еперь у нее в руках оставались только помЯтый пакетик и толстаЯ
книжка, обернутаЯ в газетную бумагу. Ћна остановилась прЯмо против Ђртура,
нерешительно посмотрела на книжку, потом на него, забывчиво наморщив лоб,
стараЯсь припомнить, что ему полагаетсЯ отдать.
- ‡аписочку Я передавал, записочку на третий этаж. ‘умарокова
фамилиЯ...
- Ђ-а, помню, вспомнила. ‘умарокова. Ћна вам велела сказать, что "да".
- ‡начит, да? ‘пасибо... ‘пасибо, - горЯчо сказал он и вдруг
поклонилсЯ так, что она удивленно сквозь усталость, сквозь привычку ничему
не удивлЯтьсЯ посмотрела на него и от растерЯнности тоже недоуменно слегка
поклонилась ему, уже вслед, так он быстро пошел к выходу.

1971
Last-modified: Wed, 14 May 2003 08:51:00 GMT
Ћцените этот текст: