етсЯ ангельский лик.
     -  „авайте их убьем, - вдруг  говорим  "мы на шкафу", указываЯ на  себЯ
настоЯщих.
     "Ћни  на  шкафу"  смотрЯт  на  нас  своими  пристальными,  сумасшедшими
глазами;  и  мы  впиваемсЯ  так  друг  в  друга,  покачиваемсЯ  и сидЯ  чуть
приплЯсываем вместе со всем нашим выкинутым миром.
     ЉажетсЯ, все  безумие  голого существованиЯ смотрит  на  самое  себЯ и,
сплетЯсь  с  самим  собой,  порываетсЯ  разгадать  тайну.  „а, да, мы  хотим
броситьсЯ  друг  другу  в  объЯтиЯ. "Ћни  на  шкафу" даже напрЯглись, словно
готовЯсь  к прыжку.  •отим броситьсЯ,  но не можем...  Њожет быть, они, там,
опЯть уговариваютсЯ убить  нас. ‚ это времЯ с мертвой  птицы встает бледнаЯ,
изможденнаЯ ‹ада. Ћна -  одна, не отделеннаЯ. ‚  ее  руке - бокал вина.  Ћна
медленно обходит каждого из нас, настоЯщего, целуЯ  в губы. € "те на шкафу",
точно  завороженные  ее  неземной нежностью, начинают белеть, исчезать  и со
свистом входить в нас настоЯщих. Љ нам  понемногу  возвращаетсЯ сознание; но
это далеко не все; мы сидим полуоглушенные; а там на шкафу видны еще бледные
контуры нас самих.
     Њариус. Ќа этот раз было слишком ужасно... Џочему ты не поцеловала  нас
раньше?
     ‹ада. Љакой был смысл?.. џ сама чуть не погибла, отделившись. Њне нужны
были  силы и  времЯ, чтобы собрать в единый порыв, в единые три поцелуЯ, всю
свою нежность... потому  что только  такой  сверхчеловеческой, потусторонней
нежностью,  котораЯ граничит  с  безумием, можно  было  смирить  их...  или,
вернее, те мрачные силы, марионетками которых были те, на шкафу...
     џ (потрЯсенный). Ћ, это не был поцелуй женщины!
     ‹ада (смеетсЯ). Џоцелуй только женский может воскресать лишь...
     ‘ущество № 8 (бормочет). Ћ, наша колдуньЯ... ѓав, гав...
     Њариус. Ђ те призраки все еще сидЯт на шкафу.
     ‹ада. Ћ, не будем обращать на них вниманиЯ; они такие  бледные; и скоро
исчезнут; правда, один чего-то урчит.
     џ. •а-ха... Ђ предметы опЯть  начинают  подмигивать  и перевоплощатьсЯ.
‡начит, дело идет к затишью.
     Њы все понемногу  успокаиваемсЯ. ’олько наши призраки на шкафу начинают
млеть и, извиваЯсь, целовать стенки, как будто они лезут на них.
     ѓде-то за окном, увитым змеЯми, поЯвлЯютсЯ безразличные, говорЯщие сами
с собой фигурки людей.
     Џредметы  менЯютсЯ  нежно,  осторожно.  ‹адочка странно корректирует их
изменениЯ движениЯми рук.
     Ќо во всем чувствуетсЯ болезненность, как после тЯжелого приступа. „аже
какаЯ-то постоЯннаЯ,  вечнаЯ  болезненность. € все-таки  что-то  начинаетсЯ,
вздрагивает, происходит. ‘ловно непрерывно  Љто-то Ѓольшой и Ќевидимый варит
свое   вечное,   мировое  месиво.  Џространство   вдруг  наполнЯетсЯ   нашим
растекшимсЯ, унылым и безразличным полем сознаниЯ.
     € мы точно бродим в своем, ставшем индифферентным и огромным, разуме. €
только внутри нас его самые родные, последние остатки борютсЯ с неизвестным.
     €ногда с визгом проносЯтсЯ какие-то сгустки наших прежних мыслей; затем
юркие, слабоумные, оторвавшиесЯ и теперь странно существующие сами  по  себе
наши похоти и ассоциации.
     - Ћни дерутсЯ, - обиженно сказал Њариус.
     - Ђ нам на все плевать, - махнуло "рукой" существо № 8.
     € действительно,  это не  было  так катастрофически ужасно, потому  что
рЯдом жила ‹ада.
     Њожет быть, она была длЯ нас отделившаЯсЯ нежность ’ворца...
     €  мы,  ни на что  не обращаЯ вниманиЯ,  говорили только  о ней, думали
только  о ней, и она  присутствовала в нас даже тогда, когда наши мысли были
занЯты  другим.  ‘умеречность   и  высшаЯ   внереальность   наших  отношений
усиливалась  еще тем, что  у нас, точно мы были  не от  мира сего, полностью
отсутствовала ревность. Ќо главное - везде, во всех уголках нашей души, была
разлита атмосфера нездешней, немного даже истерической  нежности; это был то
тихий, тайный, то надрывный, поющий поток Ќежности,  который  ни разу, ни на
одну секунду не прерывалсЯ ни грубым словом, ни холодом рассудка, ни жестом,
ни невниманием. € именно эта  страшнаЯ непрерывность, точно указывающаЯ, что
нет сил выше этой нежности, создавала такой торжествующий, вечный, замкнутый
в себе духовный сад. ќто было состоЯние какой-то бредовой влюбленности.
     ‹ада. Ќу что  же, друзьЯ, еще далеко  не все кончено; и, смотрите, наше
прошлое растеклось по всему пространству; оно грозит, оно есть.
     Њариус. Ќу и пусть. ‚ конце концов мы тоже прошлое.
     џ. ‹адочка, тебе удобно? что за черт притаилсЯ там у тебЯ под боком?
     ‹ада. „а он полумертвый.
     ‘ущество № 8. Ѓолит голова.
     Ћ,  это состоЯние бредовой влюбленности  воздвигало реальную, хотЯ и до
боли в сердце хрупкую стену между нами и полной катастрофой.
     Љаждый словно  прЯталсЯ  в  душе  ‹ады,  прикасалсЯ  к ней, спасаЯсь от
судорог распада. ‚ то  же времЯ каждый  из  нас хотел умереть в ней,  видеть
себЯ в ней мертвым,  видеть  в ее теле свой  синий,  поющий  неслышные песни
труп...  ‚сЯ  наша душа горела  и  оживала - когда мы касались  ‹адиных рук,
мыслей, улыбки. Ђ она называла нас  "недобогами" и, ничего не делаЯ, спасала
нас.
     ‚ конце концов мы, пьЯные от наших оторвавшихсЯ мыслей, от этого визга,
от то  и  дело  поЯвлЯющихсЯ  дурных, но  не  имеющих  ни к  кому  отношениЯ
призраков, часто думали: какую свЯзь имеет этот распад с нашей потусторонней
влюбленностью? ќтот бредовый дуализм совершенно расшатывал нас.
     -  ‘мотрите, смотрите, -  вскрикнула  ‹ада. - џ  погрозила  им,  и  они
скрылись... ‚аши  двойники на  шкафу... ’олько от  призрака Њариуса осталась
одна рука, котораЯ машет нам из пустоты... Џрощайте, прощайте, невидимые!!
     џ.  Ћ,  какой высокий... ‚от этот в  углу... Њариус, подойди сюда... ’ы
знаешь, около него  невозможно  жить.  ‘тановишьсЯ истуканом, играющим сам с
собой в прЯтки.
     ‹ада. Ђ есть кому скрыватьсЯ?
     ‘ущество № 8. Њы и так скрыты.
     Њариус. ‘коро будет другаЯ жуть.
     Љогда  наступала эта другаЯ жуть, Я часто думал:  было ли  распадом то,
что  происходило  с  нами??  Њожет  быть,  мы  просто  были  платформой  длЯ
чудовищной пробежки других сил??
     Ќа  этот  раз она была  последнЯЯ. ‹адочка всегда  начинала  светитьсЯ,
когда чувствовалось  приближение.  Ћна  становилась  как сомнамбула,  ходила
среди  нас как  в слепоте  и,  улыбаЯсь,  спрашивала: "ќто  „ориос,  это ты,
Њариус,  это  ты,  существо №  8". ’очно она  всеми силами старалась  что-то
сохранить в себе... длЯ нас... …е лицо блуждало и улыбалось неизвестно кому.
€ногда только мы присаживались, чтобы выпить вина.
     ‘коро стало  совсем непонЯтно: то ли мы были пылинками, то  ли мы  были
богами?
     Њигом  все  внешне  бредовое:  менЯющиесЯ  предметы  и  тот  высокий  -
убралось,  точно  скатавшись, и спрЯталось неизвестно куда...  Њожет быть, в
нас...  € вот тогда-то  существо № 8  залаЯло. Ќет, мы  не могли ему помочь!
"ќто"  - внутри - распирало  нас так, что мы были сами по  себе. ’олько наша
прежнЯЯ влюбленность  свЯзывала  нас  с  бытием.  џ  не  помню, сколько  раз
поцеловала  менЯ ‹ада. € вечнаЯ потусторонность этих  поцелуев, в которых не
было даже намека на удовлетворение, возносила менЯ над разрушающимсЯ  земным
сознанием.
     Ќо  куда?  Њожно ли  свЯзать  нежность  с  метафизикой? „лЯ нас это был
праздный  вопрос.  €бо  только  светЯщаЯсЯ  нежность,  исходЯщаЯ  от   ‹ады,
указывала нам выход из этого мира...
     Ђ нас разрушало и разрушало. џ не только чувствовал, что вот-вот лопнут
сосуды в  моем мозгу,  -  но и странные, чудовищно-игривые  силы выталкивали
менЯ из  себЯ... „ругие, внешние силы  словно  белым саваном  накрывали  мое
сознание, и оно барахталось в невидимом, как мышь в руках Ѓога. €ногда  само
мое  сознание  становилось грозным  и  раздутым и точно ожидало конца самого
себЯ, распускаЯ  вокруг последние  флюиды.  ’о  какие-то  совсем  враждебные
‚ласти поднимались со дна моей души и, как подъЯтаЯ  кровь в сосудах, бились
о стенки моего "Я", пытаЯсь разорвать его в клочьЯ. €ногда - прЯмо во мне, а
не в углу, как было раньше - возникал этот высокий, и его тень поглощала мое
бытие...
     Ќо эта бредоваЯ  влюбленность!  Ћна  жила, она  существовала...  Љак  в
тумане  ‹адочка проплывала  мимо нас...  € хотЯ  внутри  нас самих  бушевали
таинственные,  точно  спущенные  больным  богом  силы  -  ее   улыбка  опЯть
зачаровывала  нас,  и  весь   этот  жуткий  мир  окутывалсЯ  призрачной,  но
спасительной  пеленой. ‘траннаЯ метафизичность этой нежности поднимала  наше
сознание  над бушующим морем  непонЯтного...  …е нежность точно говорила:  Я
тоже непонЯтна, но моЯ непонЯтность обращает смерть в торжество.
     Ђ чем была та, другаЯ непонЯтность?
     “вы, она была нашей гибелью.
     џ взглЯнул на Њариуса: он почернел и существовал только  как равновесие
выталкивающих его сил.
     ‚незапно стало темно, и все ужасающе притихло. Ќаш мир вдруг принЯл вид
пыльной,  старомодной  комнаты, но  в  которой по углам, как холодные лампы,
стоЯли застывающие, бывшие призраки. ЌесмотрЯ на странно-обычную обстановку,
нас поглощало ощущение исхода, точно бредовое длЯ завершенности сгустилось в
обычное и готовилось к последнему прыжку.
     ‚друг раздалсЯ сломленный голос ‹ады:
     - ‚се кончено, друзьЯ... ‚олею судеб у менЯ иссЯкли  силы... ‚ы никогда
не спасетесь... Ђ  Я исчезну... Џотому  что так свершилось... џ буду,  может
быть, солнцем, может быть,  травою, может быть, даже женщиной, но никогда не
буду ‹адой, вашей ‹адой... „а, у нежности тоже иссЯкают силы... ќтого знака,
этого  символа  мало;  чтобы   победить  такое...  Ќежность   несоединима  с
познанием, но  ведь и познание без нежности мертво... Њы в круге... Ќежность
несоединима ни  с  чем, и в  этом  ее гибель...  Ћна  нужнее  всего, но  она
неуловима...  Џрощайте, Я, ‹ада,  гибну... …сли  вы когда-нибудь  и  увидите
менЯ, даже перед самым концом, - это уже буду не Я.
     €  она  исчезла. Њы  остались  недвижно лежать  и  грезить  в  темноте,
покрытые с головой тЯжелым, пропитанным трупными выделениЯми сукном, которым
накрывают мертвых.
     ’олько вместо существа № 8 в кресле  лежал съежившийсЯ  портфель; в нем
были оборванные листки: записки сумасшедшего.


        †ивое кладбище

     €нтеллигент ЃорЯ Љукушкин попал в беду. „а и времена были залихватские:
криминального капитализма.  ЃорЯ, чтоб  сразу обогатитьсЯ,  продал почти все
свое имущество и квартиру (еще хорошо, что он развелсЯ с  женой и жил один).
Џолученные  деньги  вложил в банк. Ќо спустЯ  год  исчез и банк, и деньги, в
общем, все прогорело.
     Љукушкин,  правда,  считаЯ  себЯ  довольно  практичным,  не все  деньги
вложил: на маленькую  их часть купил развалюху на отшибе деревни, километрах
в сорока от Њосквы. “добств в домишке не было,  а сама развалюха эта  стоЯла
на кладбище.  ’очнее, формально кладбища уже  не существовало, но на участке
Љукушкина сохранились весьма зримые и  даже увесистые остатки его. Џоэтому и
продавали задешево, на  что Љукушкин по  своей практичности, не задумываЯсь,
клюнул,  не фиксируЯ  особенно вниманиЯ  на  остатках  развороченных  старых
могил.
     - џ человек западной  ориентации,  -  говорил  он в пивной  за  грЯзной
кружкой пива. - Ќа менЯ эти могилы не действуют.
     Љукушкину,  однако,  пришлось  с  самого   начала  тЯжело.   Ќо  тЯжело
по-особому; хотЯ железнодорожнаЯ станциЯ была рЯдом, добиратьсЯ  на работу в
Њоскву становилось  все мрачней  и  мрачней.  Љогда  же стало  Ясно, что все
деньги прогорели, Љукушкин совсем ошалел.
     - ЃорЯ, - уговаривали его на работе в бюро. - ’ы не один такой. Ѓудущее
- за нами. „ержись.
     - € не запей,  - вмешалась  вдруг пожилаЯ толстушка, у которой таким же
путем исчезли деньги.
     Ћна после этого действительно иногда пила, прЯмо во времЯ работы или по
ночам.
     Љукушкин,  однако,  держалсЯ. ‘  голодухи не  помирал,  как-то научилсЯ
выходить из нее, становЯсь сытым. Џодрабатывал. Љурил.
     „еловитость не пропадала,  и  это  немного  отстранЯло  тоску.  Ђ потом
началось совсем нехорошее.
     Љукушкин почувствовал, что  могилы стали  шевелитьсЯ. Ћсобенно сильного
шевелениЯ не  было,  но  все-таки.  Ќервы-то  не железные.  Љукушкин  упрЯмо
успокаивал  себЯ, что в  его могилах завелись зверьки. ‚друг по  ночам стало
светлеть. ‘ветлело обычно из какой-нибудь одной могилы.
     ’ут уж Љукушкин совсем потерЯл равновесие.
     -  џ вам  не юродивый  какой-нибудь! -  кричал он у  себЯ  в избушке  в
пустоту.  -  џ ‚ольтера и Џоппера по  ночам каждый день  читаю. € не допущу,
чтоб в моих могилах свистели, пищали или шевелились. Ќе допущу!
     •отел было вызвать милицию, но в милиции во все потерЯли веру.
     Љукушкин  стал  нервным,  озабоченным и опаздывал на работу. ’еперь  по
ночам с некоторым  даже  озлоблением  перечитывал  он ‚ольтера и  Џоппера  и
материлсЯ.
     - Џоппер,  -  кричал он на работе, - считает, что у человека существует
одна только физиологиЯ, а все остальное, Џлатон, например, одни фантазии. Ќо
на менЯ-то с могилы не фантазии прут, а нечисть. Ќе могу, не могу!
     …го характер стал изменЯтьсЯ. ђаньше, по слабости, он любил бить женщин
(любовниц, конечно), но теперь от этого отказалсЯ.
     Њежду тем "феномены!" вдруг стали утихать,  и Љукушкин  отбросил мысль,
чтоб  пригласить  парапсихолога. Ќо внутри  чувствовал, что это  может  быть
затишье  перед  бурей, и  поэтому  стал  не  в  меру пугливым. ‚здрагивал на
тишину. Ќедели через  две  после  затишьЯ  встал  рано  утром в избе  попить
кока-колы  и через  окно  увидел, что из  могилы  напротив  ему  подмигивает
какаЯ-то рожа, похожаЯ на  мертвую. Љукушкин и не знал, что подумать. ‚зЯл и
лег спать, поспал и уже часов в двенадцать днЯ  отважилсЯ пойти  посидеть на
краю этой с  позволениЯ сказать могилы и посмотреть более внимательно, что в
ней.  ‚се-таки  теперь  не  то  времЯ,  говорил  про  себЯ  Љукушкин,  и  он
собственник всего, что тут есть, включаЯ трупы.
     Ќадо сказать, ЃорЯ в  целЯх выживаниЯ не постеснЯлсЯ разрыть и посадить
картошку  среди  костей давно  умерших разумных  существ  (то  есть  людей).
Љартошка  в  некоторых  местах  бодро  цвела,  разрастаЯсь,  но  там  и  сЯм
попадались черепа, а порой и совсем неприличные предметы.
     Љукушкин,  решив клин  выбивать клином,  присел  у  могилы,  из которой
подмигивало. ‡аглЯнул  внутрь  и сам  подмигнул. ‚нутри ничего особенного не
было. Љукушкин вздохнул.
     - ‘ветлЯчок небось какой-нибудь ночью  сегоднЯ был,  - забормотал он. -
Ќу да  ладно, Я не  суеверный.  Џускай подмигивают. …сли им,  покойникам, от
этого легче. Њне-то что, Я человек интеллигентный,  западной ориентации, мне
ли верить в потустороннее.
     Ћбошел  свои владениЯ.  ‘горЯча раскопал  одну могилку. ’ам  было много
костей, видимо, хоронили сообща. ќто почему-то  вывело Љукушкина из  себЯ...
Ќа следующий день на работе он стал плакать. •отели вызывать "скорую".
     - Ќе надо! - вскрикнул ЃорЯ. - ‘правлюсь.
     - Ђ что с вами? - осторожно спросила его пожилаЯ толстуха.
     - ‘ебЯ жалко, - ответил Љукушкин.
     - Ќу тогда понЯтно, - кивнула голова толстухи. - Џлачьте себе.
     €  действительно,  окинув  взором  на  следующее  утро  свой  участок с
разбросанными по нему черепами и костЯми, Љукушкин полностью вошел в жалость
к себе.
     - Ќе  могу Я, череп,  не могу,  - с горечью  говорил он в почти  пустую
могилу, где не видно было ни гроба, ни костей, а один  череп.  - “воль менЯ,
но  не  могу,  хватит уже. ’ы вот помер, а Я жить хочу, хочу жить. ‡наешь, в
брюшке  бывает так тепло,  особенно если выпьешь  чего-нибудь  горЯченького,
вина с чаем, например. Ћй, как хорошо! Ћй, как хорошо!
     —ерез неделю, когда  ночью опЯть  начало что-то свистеть и светлеть, он
пришел к своему черепу, бледный, изможденный.
     - ђаботу брошу, наверное, - сказал он черепу. - Ќи к чему это. ’еперь Я
понЯл: не  жить Я хочу, не жить, а быть. Ќеужели Я  стану такой  же, как ты?
Људа же Я денусь?
     - Ќе  хнычь,  мурло,  -  раздалсЯ  вдруг сзади Явственный  человеческий
голос.
     Љукушкину с перепугу показалось, что эти грубые позорные слова произнес
череп,  и он чуть не упал  в обморок. Ќо, придЯ в себЯ, оглЯнулсЯ. €з могилы
сзади  него поднималась  угрюмаЯ  человеческаЯ фигура  в  лохмотьЯх.  ”игура
неуверенно пошла навстречу Љукушкину, подаваЯ ему руку.
     - „авай  дружить, -  произнесла  фигура. - ЊенЯ зовут Љиса. џ  бродЯга,
люмпен,  живу по кладбищам, по склепам,  где придетсЯ. Љвартиру  пропил года
два назад.
     Џри слове "квартира"  Љукушкин окончательно  пришел в себЯ. •отел  даже
сказать "шлЯютсЯ тут всЯкие", но дружелюбный  вид незнакомца  настроил и его
на миролюбивый лад.
     - ‘адитесь, - пригласил он Љису.
     - Људа садитьсЯ-то? - буркнул тот.
     - „а вот на край могилы. ’ам один череп.
     - „а это разве могила? ѓроба нет. ‚ы сами, хозЯин, и разрыли, а мало ли
черепов в земле. Њогилы такие не бывают, Я знаю.
     Љиса,   грузный,  пЯтидесЯти   лет  мужчина,  мутным  взглЯдом  оглЯдел
Љукушкина.
     - €нтеллигент? - спросил он.
     - ‡ападной ориентации, - гордо ответил Љукушкин.
     - ‡начит, идиот, - заключил Љиса. - Џоди, ни жизни ни смерти не знаешь?
     - ’олько из кино, - ответил Љукушкин.
     - ’о-то и оно, - пробурчал незнакомец.
     —ерез  час они  уже стали друзьЯми  и  сидели на краю настоЯщей могилы,
болтаЯ ногами и попиваЯ пивко. Њогилу эту раскопал Љукушкин еще давно, думаЯ
там сделать погреб, но оставил эту мысль, наткнувшись на гроб.
     - џ одного не пойму, - раскрасневшись, говорил Љукушкин Љисе,  - отчего
в  жизни одновременно  так хорошо  и так  плохо? Њне  вот  сейчас хорошо,  а
знаешь,  как  Я свой живот жалею?  ‚ нем  ведь разум есть.  -  € он погладил
располневшее брюшко.  - …му ведь, нежному, в могиле лежать. Ђ Я, где Я буду?
Ќе хочу, не хочу, не хочу!
     - €стеричка ты, Љукушкин, хоть  и друг  мне,  - сурово отвечал  Љиса. -
„ержи мысли в строгости, и тогда ничего боЯтьсЯ не будешь.
     - џ хочу только  жить, пусть  и смотреть в  одну точку, хоть  сто, хоть
двести лет, лишь бы жить!..
     - ЃорЯ,  успокой  душу, -  ответил  Љиса, - не суетись. ‚се  будет. Ќо,
наверное, только после смерти.
     - Њного ты горЯ повидал? - спросил Љукушкин.
     - —то видел, то с глаз долой. Ћдну только историю не забуду.
     - Љакую?
     - Ћ девочке, которую мертвецы съели.
     - Љак так?
     - ‚нутри нее был мертвец, он ее и сожрал.
     ‘  этих пор  пошла крепкаЯ  дружба. Љиса  почему-то  придавал  бодрость
Љукушкину. Ћн  каким-то образом вселЯл в Љукушкина мысль, что можно  неплохо
жить и в аду, а уж  тем более без денег, среди каких-то могил и костей. ЃорЯ
даже повеселел и порой говорил Љисе, выпиваЯ с ним на участке:
     - Џродам этот свой домик и заживу барином, как ты: где хочу, там и буду
спать.
     Ћн и  не заметил, что  радикально изменилсЯ, хотЯ, может быть, внутри и
всегда  был  таким  чумовым.  Ќо  временами   наплывал  на  него  и  прежний
рационализм, только  редко,  а  главным  образом вспыхивало  упорное,  почти
похабное, желание жить.
     Џорой  прогуливаетсЯ  ЃорЯ   Љукушкин  по  своему  кладбищу,  и   вдруг
пробуждаетсЯ  в нем  какое-нибудь  сильное сексуальное  желание,  а  глЯнет:
кругом одни кости, пусть даже и бабьи. Ћн один раз даже понюхал такую  кость
и решил почему-то, что девка была молодаЯ, когда померла.
     - •отЯ сейчас ей лет двести, - задумчиво произнес он.
     Ќо   часто   желание   жить   принимало   другие,   более    глубинные,
серьезно-кошмарные   формы.   Љаждое  движение  собственного  тела  вызывало
суеверный ужас.
     Љиса поучал его за пивом у краЯ могил:
     -  ’ы, ЃорЯ,  до сих пор не  понимал, что  мы в чуде  живем. Џусть и  в
кошмарном, признаю. ’о, что  мы по привычке принимаем за обыденность, ну там
еда,  движениЯ,  мысль,  живот, алкоголь,  баба,  на самом  деле есть  форма
скрытого кошмара и чуда. Џросто все это повторЯетсЯ, и  мы это принимаем  за
обычное. Ђ вот когда помрем или какой-нибудь там конец света случитсЯ, тогда
завеса спадет и некоторые поймут. „а  и так никакой обыденной жизни на самом
деле нет.
     - Њудрено, мудрено говоришь, Љиса, но верно, - отвечал Љукушкин и качал
головой. - Џо крайней мере длЯ нас, русских.
     ‘ам   он  после  всех  событий  уже   перестал  считать  себЯ   западно
ориентированным  интеллигентом.  Џо  ночам  он  теперь  нередко  просыпалсЯ,
вставал и выл, глЯдЯ то в пустоту, то на луну. ‚ыл, кстати, чаще всего не от
страха потерЯть жизнь, а, наоборот, от бездонного счастьЯ бытиЯ.
     Љиса ворчал: Љукушкин своим счастливым воем не давал ему спать, а спать
Љиса предпочитал не в развалюхе друга, а в могиле.
     ќтим  воем Љукушкин хотел зафиксировать  и выразить  мгновениЯ бытиЯ  и
наплыв  глубокого счастьЯ  - оттого, что он  просто  есть! Ќо  потом  это  у
Љукушкина  стало  проходить.  …го охватывали  прежние сомнениЯ.  Ћн  хныкал,
пугалсЯ заболеть гриппом  или каким-нибудь смертельным параличом, потому что
бытиЯ у него не будет или будет в самой неприемлемой и неприличной форме.
     Џосле  таких   мыслей  Љукушкин  устраивал  настоЯщий  запой  на  своем
кладбище. ‘озывал и собутыльников Љисы: угрюмых, бездомных ребЯт с окраины.
     Љукушкин тогда забывал даже Љису  и становилсЯ заводилой: пел, хохотал,
порой визжал  и даже плЯсал  на краю взрытых  могил,  внушаЯ  ужас бездомным
ребЯтам. Ћдним словом,  он совсем распустилсЯ и  в такие часы не боЯлсЯ даже
"феноменов".
     Њежду тем "феномены"  не прекращались, хотЯ немного стушевались, словно
их источники были смущены таким Љукушкиным надругательством.
     Ќо у Ѓори все менЯлось в душе, особой стабильностью ведь  он никогда не
отличалсЯ.
     Ћднажды,  спустЯ несколько  дней после  запоЯ, он встал рано утром, уже
давно пришедший в себЯ,  но бледный и серьезный, и, как назло,  увидел поток
хилого света из могилы, на него дохнуло призраком, холодным,  но внимательно
изучающим его своим  нечеловеческим взглЯдом.  €менно  этот  случай добил  и
оледенил душу Љукушкина: он разом сник,  подумав, что за ним наблюдают и про
него все знают холодные существа с того света. ‘тало не до плЯски.
     —ерез  недельки  три,  вечером,  они  встретились   с  Љисой,   трезвым
совершенно. Џрисели на скамеечку в зеленом саду. ‚едь стоЯло лето.
     -  Љиса,  Я  совсем убит, -  сказал  Љукушкин. - Ќеужели ты, хотЯ  и не
просыхал  в  могилах  по  разным кладбищам,  не  заметил  все-таки, что  там
происходит порой всЯкаЯ гнусность?
     -  Ќу и что?  Ѓывает.  ќто известно: пошаливают. ’ы  думаешь,  ты  один
живой? ’рупы тоже живые, только по-своему, у них, может быть,  и особаЯ душа
есть, душа праха. ’рупы живут до поры до времени, пока не разложатсЯ совсем.
Ќо это ведь не душа самого человека.
     - Ђ как же мои могилы? ’ам ведь уже давно все разложились?
     -  Ђ  вот  это  странно,  ЃорЯ,  -  задумчиво  произнес  Љиса.  -  —его
волноватьсЯ-то, если уж от тела ничего не осталось? „умаю, может, дело-то не
в могилах, а просто место у тебЯ на участке нехорошее...
     -  Џродам  и  пропью, - ответил Љукушкин. - Њесто  и  впрЯмь нехорошее.
‡наешь, у менЯ последнее времЯ ощущение, что мне в душу смотрЯт...
     ...Џрошло  времЯ,  не стало  ни Љукушкина,  ни кукушек,  ни  людей,  ни
нечистой  силы, ни, что  главное,  этого  мира -  все исчезло, провалилось в
Ѓездну, стерлось, осталась одна ‚сепоглощающаЯ ‚ечность и ничего, кроме нее.
‚се миры, все временное исчезло.
     “далось  ли Љисе, Љукушкину, точнее, тем, кто ими был, преобразитьсЯ за
то  огромное  времЯ,  до  Џровала, которое было им  отпущено,  и войти в эту
‚сепоглощающую ‚ечность, стать ее  "частицей", а может быть, и "целым" - это
уже другой вопрос. ’о же самое можно сказать и  о бывших обладателЯх черепов
и  костей, разбросанных  по живому кладбищу  Љукушкина на маленькой  планете
‡емлЯ...  Ќо  ‚ечность  смела все миры,  видимые  и  невидимые, а  нетварный
остаток взЯла себе.
     ‚се  же  перед  концом  этого  галактически  далекого  мира  - по  воле
начавшегосЯ  вселенского  хаоса  -  занесло  туда  ничтожный  отпечаток  уже
погибшей  нашей  планеты  -  это  был  смутный,  призрачный образ, вибрации,
которые  слагались в  странное сочетание звуков:  "Љукушкин, где ты? ѓде ты,
Љукушкин?"
     Ќо  одно  титаническое существо, жившее  в том  далеком  звездном мире,
внезапно по-своему "услышало" эти вибрации, пришедшие как будто из ниоткуда,
и, глубоко  погрузившись в себЯ, решило, что это скрытый эзотерический знак,
посланный перед ‚еликим Љонцом.


        †у-жу-жу

     Њиллионер Њайкл •аррис обанкротилсЯ, то есть средства длЯ жизни у него,
может быть, оставались,  но  как миллионер  он исчез  с  золотого небосклона
Ђмерики. Џроизошло это, как нередко бывает, довольно неожиданно.
     Њайкл был, как почти все  американцы, непробиваемый прагматик. ЌесмотрЯ
на все свои миллионы, он, например, никогда - даже в мечтах - не предполагал
войти  в тот круг  финансовой  олигархии, котораЯ  правит западным миром. Ћн
отлично понимал, что  это невозможно, что он никогда не потЯнет на  это, так
как знал все тайные механизмы и суть этой олигархии и не смел даже в  мыслЯх
на такое претендовать. Ќо относительнаЯ власть и солидный социальный статус,
которые  свЯзаны с умеренно большими деньгами,  - это у него всегда было при
себе. Ќе  считаЯ все прочие немалые  привилегии:  например, даже ему  вполне
было   доступно  омолодить  себЯ  подходЯщим  жизненным  органом,  взЯтым  у
какого-нибудь  экспроприированного  мальчика  из  третьего  мира,  из  ћжной
Ђмерики например, и свЯзатьсЯ по этому поводу с ребЯтами, которые организуют
такие дела длЯ тех, кто принадлежит к миру "выигравших".
     € теперь все это рухнуло. —ерез два днЯ после краха Њайкл сидел в своем
кабинете  на  пЯтьдесЯт  первом этаже в Њанхэттене и раздумывал. ‘обственно,
думать о  чем-либо,  кроме денег, он не был  в состоЯнии  никогда, и это был
первый случай, когда Њайкл думал не  о деньгах: он думал о самоубийстве. ‚се
кончено. Ѓез  больших денег жизнь не имела смысла. ЋтчаЯние  и тайнаЯ  злоба
были слишком  велики, чтобы  их  все времЯ выносить.  Њайкл был прирожденным
оптимистом, он терпеть не мог даже тени страданий.
     ‚ углу его кабинета  тихо  бормотал телевизор.  Љак  из  рога  изобилиЯ
сыпались новости и мелькали глаза, все до  странности одинаковые тем,  что в
них не  было даже тени  какого-либо выражениЯ. ‹ица иных манекенов в больших
магазинах  были  чуть-чуть  выразительней.  ќти  до   странности  одинаковые
физиономии  энергично-монотонно  и без всЯкой  разницы  говорили  и о марках
машин,  и  о  противозачаточных средствах,  и о педофилии, и  о Ѓоге  -  все
укладывалось в один рЯд. Њайкл никогда не обращал вниманиЯ на эти  лица,  он
фиксировал  только факты, относЯщиесЯ к его бизнесу.  Ќо теперь и  это стало
бессмысленным.  ‘оциальный  статус, власть,  блага,  которые дают всемогущие
деньги, ушли  от  него. ‚зглЯд его  сосредоточилсЯ на  окне, откуда он решил
выпрыгнуть. ќтаж пЯтьдесЯт первый, значит, шансов остатьсЯ  в живых не было.
(Ћбычно, падаЯ с такой высоты, умирают до удара о землю.)
     ЌесмотрЯ на то что  Њайкл не колеблЯсь решил выброситьсЯ сейчас же, ну,
минут через  шесть-десЯть, в его мозгу  то  и  дело мелькали данные бизнеса,
бесконечные столбцы  цифр и  комбинаций, и это мешало осуществить  решенное.
Њысль о чем-либо, кроме денег, все-таки давалась ему с трудом.
     •аррис  смотрел на  часы. ‚друг сознание его полностью освободилось, он
вспомнил  случай,  рассказанный  ему  знаменитым   психоаналитиком  —арльзом
‘митом. ќтот  психоаналитик лечил другого миллионера, который одно времЯ был
даже кандидатом  в  президенты ‘Ђ:  то есть,  в общем, был человеком  иного
ранга. ‡вали кандидата и миллионера Ѓ.“. Ћн страдал неизлечимой  смертельной
болезнью  и  нанЯл  —арльза  ‘мита,  чтобы  тот  подбодрил  его  психическое
состоЯние.
     —арльз ‘мит прикидывал, прикидывал  и, так  как смерть  довольно быстро
приближалась (несмотрЯ на миллионы и бывшее кандидатство), решил следующее.
     -  Ѓ. “., - сказал он своему подопечному, оставшись с ним один на один.
- ‘амое лучшее в вашем положении - это отождествить себЯ с мухой. Џонимаете,
чем проще будет существо, с которым  вы себЯ отождествите перед смертью, тем
легче  умереть. ‘оображаете?!! ’ем более  мы,  американцы, вообще тЯготеем к
более  простому, даже в сфере  теологии. ‚ам  легко  будет это сделать.  „а,
вспомните  вашу  деЯтельность,  ваши  выступлениЯ,  снимите   с  них  покров
человеческой  речи, и  что получитсЯ: жу-жу-жу. Ќу, Я не считаю там факты, а
по  внутренней сути  вам  легко перейти к  этому  жу-жу-жу. џ, конечно, чуть
упрощаю, но ведь сейчас  мы все упрощаем, даже Џлатона и експира. ‚от какой
метод Я  вам советую: сидите в кресле, ни о чем  не  думайте и считайте себЯ
мухой.  Џричем  как  можно  более искренне  и  полно.  †у-жу-жу.  ‚ам  будет
комфортно, и смерть вы встретите без проблем. †у-жу-жу.
     Ѓ.“.   тут  же   согласилсЯ.  €деЯ  показалась  ему  блестЯщей  и  даже
благородной (Ѓ.“. был весьма набожен).
     Џод  наблюдением  —арльза  начались  сеансы преображениЯ.  Ѓ.“.  иногда
жаловалсЯ  на  монотонность своего нового  существованиЯ, но  —арльз изобрел
(вот  оно,  творчество!)  новый  метод:  он  велел Ѓ.“.  включать телевизор,
особенно культурные программы, и, глЯдЯ  на них, внушать себе свое тождество
с мухой.  —арльз считал, что программы так подавлЯют высшие  нервные центры,
что  у  зрителЯ  тождество  с  мухой  или  подобными  ей  существами  пойдет
эффективней и как-то бодрее.
     Ѓ.“. действительно  вскоре  совсем преобразилсЯ в муху,  хотЯ формально
вид по-прежнему имел квазичеловеческий, и в конце концов он даже не заметил,
что умер.
     ‚сю эту тихую историю и вспомнил Њайкл, пока в оцепенении сидел в своем
кабинете.
     Ќо что-то в ней ему не нравилось. "‡ачем мне становитьсЯ мухой, - думал
он.   -  ђаз  -  выпрыгну,  и  дело  с  концом.  ‚ечно  эти   психоаналитики
усложнЯют..."
     Њайкл  уже подошел к  окну, как  в дверь постучали. Ћн  ответил,  вошел
сотрудник за бумагой.
     - Are  you  fine? [‘ вами вес в порЯдке? (англ.)] -  неожиданно спросил
тот.
     - I am fine  [‚се хорошо (англ.)], - широко, во  всю мощь  своих  белых
зубов, улыбнулсЯ Њайкл.
     ‘отрудник ушел.
     Њайкл выпрыгнул.
     „о того  как он умер, в его мозгу  вдруг мелькнула мысль: „еньги.  Ѓог.
Ѓог. „еньги.
     Њгновенно  Њайкл вспомнил (он  где-то слышал об этом), что после смерти
должен  быть  ‘вет. Ћн верил  в это, Њайкл  был добрым  христианином, правда
почти  не  делал   различиЯ  между   Ѓогом  и  „еньгами.  ‘мерть  его   была
безболезненна. Њайкл умер до  удара.  € он ожидал  увидеть ‘вет.  Ќо  увидел
’ьму,  точнее, туннель  ’ьмы, а в конце ее непонЯтную  кругообразную фигуру,
мохнатую...
     "Ђд", - мелькнуло в его сознании.
     Ќо  вдруг тьма  исчезла, исчезла и дикаЯ фигура  в конце.  ‚место этого
навстречу душе Њайкла - или  внутри его души - летела  огромнаЯ чернаЯ Њуха.
"†у-жу-жу. †у-жу-жу", -  жужжала  она. „уша Њайкла с радостью превратилась в
эту  муху.  Ђ в его  кабинете осталсЯ покрикивать только огромный телевизор,
где  монотонно мелькали марионеточные личики президентов, лауреатов  мировых
премий, шефов корпораций и других "выигравших".


        ‡дравствуйте, друзьЯ!

     ѓарри  Љлук  тронул себЯ:  "Ѓе-бе,  как  будто  бы  от  менЯ  ничего не
осталось. ‚переди, в окне, виден Ќью-‰орк, а от менЯ ничего не осталось!"
     Ћн ткнул в свою ногу вилкой и удивилсЯ: вилка вошла как в потустороннее
болото.
     "“-у, - промычал  он - теперь мне не  надо боЯтьсЯ, что менЯ зарежут  в
метро: вместо тела у менЯ жижа".
     - Ђ что у менЯ вместо сердца? - он поднЯл ухо к потолку.
     ‘ердце показалось ему мешочком, многоточием, бьющимсЯ как часы в аду.
     „енег у него почти не было:  безработица, неудачи. Ђ какаЯ же жизнь без
божества?  Ѓез божества жить  невозможно. ‚ этой цивилизации деньги были  не
только временем, но и вечностью. € теперь он осталсЯ без вечности.
     Ѓыла у него и семьЯ: но семьи не было с самого начала, все жили сами по
себе.  Џравда, один сын обещал прислать телеграмму, когда будет умирать. „ва
других отказались и от этого.
     €так, он не выдержал конкуренции.
     Љ тем, у кого были деньги, сыновьЯ писали раз  в год, и вовсе  не перед
смертью, а при жизни.
     Ѓожество исчерпалось, семьи - нет,  а пить  он не мог: блевал от одного
глотка алкоголЯ.  ‚прочем, и раньше, когда он пил, то возбуждалсЯ только длЯ
того, чтобы считать себЯ преуспевающим.
     …динственный, кто у него осталсЯ - друг.
     Ќо  он не знал, кто он, этот друг. ‚ его  бедной каморке было так темно
(к  тому  же  он экономил  на  электричестве),  что  не  виделсЯ бы и  самый
преданный друг, если бы даже он стоЯл рЯдом.
     ѓарри  целыми  днЯми считал  на бумажке - во что бы ему обошелсЯ  друг,
если бы он жег свет, чтобы  его  видеть. Ќо решилсЯ  бы он зажечь лишний раз
свет  длЯ  своего  лучшего друга?  ‚рЯд  ли. „аже если бы перед ним во  тьме
ЯвилсЯ  Ѓогочеловек,  он  все  равно  бы не  зажег: сэкономил. Љ  этому  его
приучила жизнь.
     Џравда, он не  всегда был такой.  ‚ молодости, например, жил  широко, а
потом пошли  неприЯтности,  денежные  травмы... ‚ сущности он никогда не был
жадным: свет, отопление, действительно, дорого стоили, и кроме того, он чтил
деньги сами по себе...
     Ќо от  идеи  друга  он  упорно не отказывалсЯ  - друг это  существо,  а
существо ведь можно  любить.  „олларам же лучше поклонЯтьсЯ: они выше любви.
’ем более, они дают тотальную власть...
     € тела у него почти не осталось: от забот.
     Љлук задумалсЯ посреди темноты в своей  комнате. Џовернул голову вверх.
„а, надо искать "его". „руг - это единственное, что у него осталось.
     € он полез к нему, заранее  любЯ. ‘амо синее болотное тело Љлука искало
его. ѓарри стал рыть: и длЯ этого зажег свет - целый бунт против общества!..

     …го  давно преследовали шорохи, и он считал, что они  от друга. ‘туки и
шорохи раздавались за  стеной. ’ам, видимо, жил "он". € Љлук стал рыть в том
месте. орохи  усилились. Ћн  знал, что  за  стеной живет сосед, но врЯд  ли
именно сосед - его друг.
     ’ем более, Љлук никогда не  видел его: вероЯтно, тот  был почти невидим
или просто стеснЯлсЯ быть.
     Ќо  стуки  усиливались и  усиливались.  ‚  глубине своей  души  Љлук  -
несмотрЯ  на  то, что с  ним  происходило  - был рационалист. € поэтому. все
стуки невидимого соседа он принимал за шорох огромной крысы,  ставшей, может
быть,  его  последним другом.  Џопросту  он не верил, что  у такого  бедного
человека, как он, может быть друг в форме человека.
     € он искал путь к своей крысе.
     ‘егоднЯ он решилсЯ окончательно:  бросив рыть, он взЯл инструмент и при
свете стал долбить стену.
     орох исчез.
     Љто там был: сосед или крыса?
     € кто из них был его друг?
     ѓарри, став на колени, пыхтел  с инструментом,  прибор работал, урча от
электротока. ќтот инструмент был  последним богатством Љлука, напоминающим о
его прошлой принадлежности к среднему классу.
     ‘осед,  видимо, сверхъестественно спал,  забытый  даже крысами Љлук  не
думал  о  соседе: нет,  люди забыли о  нем,  о  ѓарри, и  в этом  смысле он,
пожалуй, действительно одинок.
     Ќо друг был, ибо были шорохи, стуки, и Љлук искал путь к нему.
     ‚ конце  концов, есть  крыса, а значит, есть и друг. Ћн где-то  близко,
совсем рЯдом, он подавал ему знаки... Љ тому же, одна крыса - во сне - своей
улыбкой сказала ему, что он будет  таким же, как она, на том  свете, а ѓарри
верил в него, потому что был религиозен.
     Ќаконец  часть стенки  рухнула. Џеред  ним, действительно, лежал  друг.
“вы,  это  была не  крыса,  а его собственный труп.  …го  ли?  Љонечно,  да;
открытые глаза, однако,  были совсем детскими по выражению - такие же, какие
были у него, ребенка, когда он глЯдел на себЯ в зеркало. Ќо вместе с тем это
был взрослый труп.
     € тогда ѓарри завыл; потом встал на колени  перед собственным  трупом и
сказал ему:
     - How are you. (Xay а ю)?
     Џотом поцеловал его в глаза.
     ‘разу же он полюбил свой труп, и тот стал длЯ него ценнее, чем доллары.
Ћн не  совсем  даже осознал  сам  факт чудовищного  переворота,  незнакомого
большинству: есть что-то более ценное, чем деньги!
     ‡атем Љлук выбежал в город, в его душные,  пропитанные смрадом  и духом
золота улицы. € бежал, бежал. „аже уголовники, из черных, не убили его. € он
внезапно почувствовал радость оттого, что его не  убивают. Џочему радость? Ђ
про себЯ он пролепетал, ответив: "‚едь у менЯ есть друг! џ нашел его!".
     Ќо потом, другой уголовник, из белых, стоЯвших за утлом, мазнул ему  по
горлу синей бритвой... ‘екунды через две-три ѓарри  опЯть превратилсЯ в труп
- в желанный труп, в своего второго друга, в мечту, в романтика!
     Љругом теперь во всей вселенной ѓарри Љлука окружали друзьЯ: один лежал
в  стене, другой  распласталсЯ  как последнЯЯ тварь на  мокрой  нью-йоркской
мостовой, третий, может быть, уже назревал...
     € уходЯщаЯ в подвал ада душа ѓарри тупо хихикнула: в  клоаке рта своего
убийцы он увидел исполинское солнце любви...


        ‡олотые волосы

     Ћн - знаменитость  - сидел в роскошном номере нью-йоркской гостиницы. €
он не знал больше, что ему делать: у него было все - и слава, и деньги.
     Ќа полу лежали пЯтьдесЯт пЯть разных газет с его портретами.
     € вдруг постмодернистское озорство овладело им. Ћн стал разговаривать с
собственным портретом.
     € тогда захохотал.
     ќтот  хохот  был  настолько   сверхъестественен,  что  разбудил   крыс,
находившихсЯ под землей.
     Ћн встал  и,  обнажившись,  подошел к зеркалам. ’ам,  в  этих  зеркалах
своего  почти антикварного  номера в  волшебном этом отеле, он опЯть  увидел
свои портреты, разбросанные на коврах и диванах.  Ѓоже, как он был (и есть!)
велик! ‚семыслитель, автор сорока книг, каждаЯ из которых на уровне експира
и  „остоевского  (так  писали газеты),  лауреат всех  высших мировых премий,
визионер (не уступающий Ѓлейку), властитель самых утонченных женщин и вообще
доступный сверхчеловек.
     Ђ эти  цветущие  (как блеск золота) волосы,  к  ним  прикасались  самые
изысканные мальчики!..
     Ћн  подошел  поближе  к  зеркалу,  пристальней рассматриваЯ собственное
тело. ‡наменитость!  ‚меститель всех  возможностей  и  сил! €  подумал: "ЊоЯ
новаЯ книга будет  называтьсЯ "‘екс и Я".  ќто  станет мировым  откровением.
‚есь мир купит книгу о моем теле".
     Ќо  вдруг  ему   захотелось  надеть  свое  собственное  фото  из  одной
влиЯтельной газеты на  орган  своего  тела,  отнюдь  не предназначенный  длЯ
развешиваниЯ портретов. ќто будет великий символ!
     €  символ получилсЯ. Џортрет сиЯл, отражаЯсь в золотом зеркале! ‚от она
-   подлинность   Ќарцисса!  ‚от  она   -   преемственность  между   великой
древнегреческой  культурой  и  нашей  суператомной  цивилизацией  •иросим  и
полетов на ‹уну!
     Џортрет на органе - в зеркале! ‘нилось ли это Ќарциссу, который  к тому
же не был знаменитостью, а всего лишь мифологической фигурой, не входившей в
мир наличных фактов?! Ђ его член и его портрет - это факт.
     ЌесмотрЯ  на то что его фотопортреты сиЯли по всему миру уже много лет,
он не прекращал их обожать!
     Ќаконец,  знаменитость (и к  тому же "гений" - по определению журналов)
стала читать статьи о себе, всЯ обнаженнаЯ, перед своими отражениЯми. “ него
было орлиное зрение.
     "Ћ,  „остоевский, о, „анте, о, ’олстой  и  експир! Ћн  -  тот,  кто их
объединил.   Ћн   открыл  нам   эрос,  неподвластный   психоанализу!   Ћн  -
первооткрыватель нас всех как Ќарциссов". ’ак писали в  газетах. ‚ сущности,
он был  выше  античных  богов  (хотЯ  прЯмо  он никогда  не  высказывал  эту
концепцию).
     € вдруг страннаЯ мысль запала в его опьЯневшую от величиЯ  (и чуть-чуть
от наркотиков) голову: "Ќеужели Я, сверхчеловек и гений, зависим  от боссов,
от подвластной  им прессы, от тех,  кто  назначает, кому быть знаменитым, от
властителей мира сего..."
     —лен его таинственно увЯл, и портрет упал на пол.
     - Љакой позор! ‚ыходит, выбрав,  они менЯ создали, сфабриковав, а не Я!
Ќе Я творец своего величиЯ!
     Ћн посмотрел на себЯ в зеркало.
     - ЌенаглЯдный! - закричал он. - Љакой удар!
     …го глаза потемнели.
     - ‘жечь!  ‘жечь! ‚от  мой ответ.  Ћгонь!  Ћгонь!  џ  великий  по  своей
природе!
     € он поджег газеты о себе. ќто уже превосходило возможности Ќерона.
     - ‚от он, подлинный нарциссизм! Ђ не эта зависимость? - вскричал он.
     ѓазеты пылали, отражаЯсь в  зеркале. Ђ он, всеобъемлющий, непостижимый,
стоЯл сбоку от  этого пожара. ѓазета, упавшаЯ с  члена,  горела  Ярче  всех,
словно комнатное солнце. Ћна пылала, почти как новаЯ звезда.
     Ћ, великий диссидент!
     ...—ерез  несколько дней  газеты  и журналы писали о  нем примерно так:
"…го   бунт  против  несправедливости  превзошел   всЯкое  понимание.  Ћн  -
революционер! Ћн - адепт современного восстаниЯ! …го нарциссизм - это синтез
революции и контрреволюции. …го мЯтеж - полет в двадцать первый век".
     € все это говорилось  по поводу  его последнего,  Яростного,  бушующего
всеми переливами  гнева интервью,  в котором,  однако, содержалсЯ скрытый  и
расчетливый реверанс в ту сторону, куда надо.
     € его "бунт" был дорого оценен и немедленно оплачен.
     ‚скоре поЯвилось переведенное на восемнадцать Языков,  прогремевшее  на
весь  мир  е