ного  удовольствиЯ  взЯла  и  легла  на пол  во времЯ собраниЯ...
ЌесмотрЯ  на это, …лизавета  ‘идоровна все больше  и больше привЯзывалась  к
Ќаташе, привЯзывалась, как  одинокий прохожий к собаке, котораЯ бежит за ним
по  длинной пустынной дороге. ѓлухова же видела,  что  все эти люди,  хотЯ и
казенно-серьезно относЯтсЯ к словам  …лизаветы ‘идоровны, на самом  деле над
ней  насмехаютсЯ и  она страшно  одинока.  …лизавета  ‘идоровна  тЯнулась  к
Ќаташе.  ЌаходЯ  в ней  что-то  общее,  неповоротливое  и прислушивающеесЯ к
отсутствию...  Ђ Ќаташеньке  все было безразлично. Ћна  так  же, несмотрЯ на
проповеди …лизаветы ‘идоровны, поворовывала деньги, так же стоЯла в очередЯх
и  каменно улыбалась своей новой  подруге.  Џоследнее времЯ,  правда, Ќаташу
стал разбирать хохот, просто  так, ни с  того ни  с сего, но  в точности тот
самый,  который  возникал  у  нее  перед  соитием,  когда она задирала ноги.
Џодойдет к прилавку, возьмет булку и рассмеетсЯ тем самым давешним, пугающим
смехом. € бредет себе домой, потихоньку, улыбаЯсь.
     Џриближались уже  последние  дни  на  юге.  ѓлухова  слегка  отошла  от
…лизаветы  ‘идоровны:  просто ей  было  все  равно,  где скучать. Ќапоследок
потЯнуло  в  море.  Ћна  долго,  оцепенело  плавала  в  нем,  больше  вокруг
жирно-упитанных  мальчиков-подростков. €ногда во  времЯ плаваньЯ  ее  тЯнуло
спать, прЯмо в  воде. ‹юбила она, плаваЯ, слушать громкоговоритель, особенно
сельскохозЯйственные темы.
     ‘коро наступил конечный день.
     Љак  раз  недавно  - по  инициативе  …лизаветы  ‘идоровны  -  на  плЯже
поставили  рЯдом с милицейской точкой портрет.  Њногие  отдыхающие полюбили,
под его улыбкой, вблизи, шумно отрЯхиватьсЯ от воды. „ругие тут  же  подолгу
обтирались, приплЯсываЯ и поглЯдываЯ на лицо... Ђ Ќаташа ѓлухова по привычке
бросила в море пЯть копеек.
     - џ  тебЯ  провожу,  роднаЯ  моЯ,  до поезда, -  сказала ей взвинченнаЯ
…лизавета ‘идоровна.
     Ќаташе стало легче тащить чемоданы.
     Џодошли к поезду.  ‚друг Ќаташа вспомнила,  что она ни разу за жизнь на
юге не смотрела на вечернее, звездное небо. …й стало грустно, и она пожевала
конфетную бумажку. Ђ …лизавета ‘идоровна заплакала.
     - ЏрощаЯ,  Ќаташенька, Я  тебЯ  полюбила больше своей жизни,  - сказала
она. - Џриезжай, новые брошюры почитаем.
     ѓлухова махнула рукой. Ћтдых кончилсЯ.


        Ћдин
     (ђассказ о космическом ницшеанце)

     Ќа  далекой,  блуждающей в  темноте  планете, на  которой не  было даже
животных,  жили люди.  Љроме них, во всем  мире  больше  уже  не было  живых
существ. ќти люди жили как обычно: грЯзно и радостно.  ‘традали, но все-таки
были довольны собой. Љакой-то мЯгкий предел сковывал их. Ќо среди этих людей
таились  странные "избранники",  в глубине души чудовищно не похожие на всех
остальных. “ "избранных"  была большаЯ  вера  в себЯ; один  из моментов этой
веры  состоЯл  в том, что  они сильно любили  друг  друга, а "обычных" людей
старались избегать.
     ’ак длилось долго; и те и другие существовали сами по себе, но вместе с
тем  рЯдом. ‚друг по  "избранным" прошел трепет. "‡ачем нам  нужны "обычные"
люди, - стали думать "избранники". - Ћни так не похожи на  нас; они засорЯют
наше   сознание,   создают   ненужный   шум   и  раздражают   своим  нелепым
существованием;  они  уводЯт  дух  в  его  инобытие".  € "избранные"  решили
уничтожить  всех  "обычных"  людей. ‘ помощью  интриг,  тайн  и  мистической
жестокости они пробрались к власти. …динственнаЯ живаЯ планета в мироздании,
на которую смотрели только мертвые звезды, обагрилась кровью, такой красной,
какой только может быть цвет жизни. € остались только "избранные".
     „олго ликовали они, целуЯ друг друга, от радости  и  чистоты расширилсЯ
круг их сознаниЯ. Ќикто больше не раздражал.
     Џрошло некоторое времЯ. Џонемногу "избранные" стали испытывать какое-то
непривычное чувство.  Ћни,  такие  родные  и  такие близкие,  вдруг  ощутили
отчуждение и затаенную ненависть друг к  другу. ’еперь, когда ничто  внешнее
не мешало им, каждый из них застыл в  больном недоумении  оттого, что другие
существуют.
     "’ем,  что  все  такие  великие,  -  думал каждый, - обкрадываетсЯ  моЯ
неповторимость и  единственность;  мой  гений  унижаетсЯ;  мое  чувство  "Я"
оскорблЯетсЯ параллельным существованием. € разве не  противно  видеть сотни
других  "Я"?.."  Џосле  этого   перелома  каждый  из   "избранных"  старалсЯ
переизощритъсЯ в оригинальностЯх и духовных  открытиЯх;  но  так как все они
были "избранные", то и их  оригинальность, хоть и  различнаЯ, была на одном,
равнозначном уровне.
     € тогда принЯлись они истреблЯть друг  друга. ЌесмотрЯ даже на  то, что
еще копошилась  в  них  прежнЯЯ любовь и  нежность к  себе подобным.  “ченик
убивал учителЯ, любимый убивал любимую, пророк убивал пророка.
     “бивали  жестоко, но  часто, по привычке или по еще остающемусЯ, но уже
сломленному чувству любви, убивали, целуЯ друг „руга.
     €  опЯть эта  единственнаЯ живаЯ  планета,  на которую смотрели мертвые
звезды,  залилась  кровью,  только  уже  не   красной,  засветилась  планета
таинственным синим  пламенем. € даже у еще не родившихсЯ  существ  задрожало
сердце.
     ‚се книги и подобные им вещи уничтожали "избранники", ревнуЯ к умершим.
Џосле этой больной, подобной самоубийству,  резни осталсЯ в живых всего лишь
один из "избранных", просто потому, что по воле случаЯ он оказалсЯ последним
и его некому было убивать.
     € возликовал  до  предела  души  этот  Ћдин.  €  радость его  была  еще
безмерней, чем  после  гибели "обычных". Џрошел он по всей  земле от краЯ до
краЯ,  и  не было на свете ничего  и никого,  кроме него. €  солнце  во всей
ужасающе бесконечной ‚селенной светило только длЯ него. € миллиарды галактик
совершали свой чудовищный бег только длЯ него.  € только он, единственный во
всем мире, ощущал трепет теплого ветра и блаженную  прохладу реки. €  только
он, единственный, мог истомленно шевельнуть телом и почувствовать в этом всю
концентрацию  оставшейсЯ  и  уничтоженной  жизни.  €  любаЯ  его мысль  была
единственной  и неповторимой.  Ђ  его гениальные мысли никогда  уже не имели
параллелей.  € во всем  теперь навсегда  холодном и  молчаливом мире он стал
единственным вместилищем абсолютного духа.
     ‘трастно  и  мудро  наслаждалсЯ  Ћдин  своим  счастьем  и  неповторимым
величием.  € спокойный  и  гордый,  как поступь Ђбсолюта,  было движение его
мысли.
     •отЯ были уничтожены все источники знаний  на земле, старый запас в нем
был так  велик,  что  его хватало длЯ, казалось, безграничного,  спонтанного
развитиЯ. ‘ама ‚селеннаЯ двигалась в наличии его мыслей.
     ’ак он прожил много времени. Ќо ведь он не  обладал абсолютным знанием.
Ќаступил  наконец торжественный,  чуть страшный длЯ него  момент, когда Ћдин
почувствовал, что исчерпывает себЯ.
     ‚первые  он ощутил это, когда лежал под деревом, у камней, в кустарнике
и вдруг перед  ним  встали убиенные. ђаньше он никогда  не  думал о  них.  Ђ
теперь почувствовал смутную потребность в общении с ними. ‘ердце  его слегка
дрогнуло. …му захотелось, чтобы перед его глазами опЯть прошла неисчерпаемаЯ
драма объективного  мира и он смог бы приникнуть к его живому источнику. „лЯ
себЯ.
     Ћн  встал,  губы его  сжались, а  глаза потемнели, как будто  по их дну
прошел мрак.  Ћн не  питал иллюзий,  что может  теперь побеждать только сам,
только из себЯ. Ћн знал рЯд магических тайн и мог бы вернуть мир к жизни. Ќо
не сделал этого. Ћн сделал гораздо более страшное. Ћн вернул жизнь не людЯм,
а  их тенЯм. €х  длинным,  смешным и  беспомощным тенЯм.  € в  то  же  времЯ
великим, потому  что они  точно так же, как живые  люди, играли  эту жуткую,
бездонную драму бытиЯ, только в ее легком, неживом отражении.
     € решил Ћдин так лишь потому, что, помнЯ о прошлых  жестоких уроках, не
хотел опЯть становитьсЯ  в страшную зависимость от всего живого.  Ќо в то же
времЯ  хотел  видеть хотЯ бы  потустороннее  отражение истории,  дальний ход
объективного мира. € питатьсЯ им,  как падалью, немного подкормитьсЯ за счет
этой бесконечной, мертвой плЯски теней.
     €х  сумеречность подчеркивалась  еще тем, что они были не  просто тени,
призраки  зависели также от  сознаниЯ Ћдного;  по своему желанию  он  мог их
уничтожить, сдуть в полное небытие и опЯть Явить.
     Ћднако  первое  времЯ, когда посреди холодной природы Ћдин окружил себЯ
тенЯми живых и вновь возобновилась уже  призрачнаЯ историЯ человечества, как
она шла  бы, если  бы не  было  ‚еликой  бойни, одна  маленькаЯ,  страннаЯ и
бесполезно-больнаЯ мысль мучила его.
     “ него  копошилось сомнение: а не возродить ли былой  мир, во  всем его
блеске и полноте, во всем его шуме и торжестве. Џризнание самому себе в том,
что и он в конце концов не может обходитьсЯ без внешнего, сделало его слабым
и чувствительным.
     Ћднажды он увидел  мелькающие, извивающиесЯ тени убитых им "избранных",
причем самых близких.
     - ђодные, - потЯнулсЯ он к ним, прослезившись. - ‚ы  мне нужны. ‘кажите
что-нибудь!
     Ћдин  случай  особенно потрЯс.  …му на  колени  села  тень  хорошенькой
маленькой девочки. Ћн  стал  играть  с ней, смеЯсь от счастьЯ, и она ласково
ему доверилась.
     € он на миг остро почувствовал, что хочет видеть ее живой.
     -  —тобы  ты  существовала  не  только  длЯ  менЯ,  не  только как  мое
представление,  но  и  как самостоЯтельнаЯ, не зависЯщаЯ от менЯ реальность.
—тобы ты улыбалась  мне сознательно,  а не как  мое  дуновение...  ‚едь  мне
интересно, чтобы  менЯ  любила и ценила самостоЯтельнаЯ  личность,  а не мое
воображение...  —тобы Я  мог  обнЯть тебЯ,  а  не провалитьсЯ  в  пустоту, -
произнес он вслух.
     ‚ ответ тень девочки радостно встрепенулась.  Љак ей хотелось жить!  Ќо
напрасно:  это  была  мгновеннаЯ  слабость,   и   Ћдин   сразу  же  очнулсЯ,
почувствовав далеко идущую, вкрадчивую опасность.
     Ћн захохотал. ’ень девочки испуганно спрыгнула с колен.
     - € не думай, что Я оживлю тебЯ, - засмеЯлсЯ Ћдин. - Њне слишком дорого
мое  всемогущество. —то ты дашь мне взамен? ‘вою  отчужденную от менЯ жизнь?
‚сю  эту  полную  игру  внешнего  бытиЯ?  ‘лишком  незначительнаЯ  плата  за
всемогущество! €  за единственность! - € он насмешливо погладил тень девочки
по голове, рука его провалилась в ее пустоту.
     € началась новаЯ  жизнь! ’еперь каждый день к вечеру Ћдин окружал  себЯ
этим ускользающим, неслышно завывающим миром. …го даже  слегка  подташнивало
от его мнимого существованиЯ, от присутствиЯ навсегда исчезнувшего.
     Ћн легко проходил сквозь него, без всЯкого вреда длЯ себЯ. Ѓесчисленные
тени  людей, как  призраки,  мелькали по  залитым солнцем полЯм  и лесам, не
чувствуЯ их, в то времЯ как это чувствовал только Ћдин, влюблЯлись, воевали,
сочинЯли  стихи, плакали -  и  все это стерто, бесшумно, в то времЯ как  всЯ
жизнь в ее полноте сосредоточилась только в Ћдном.
     ќтот мир уже не мучил его всеми  своими прежними ужасами вымороченного,
чужого  существованиЯ.  …сли тени  надоедали  Ћдному, он  уводил их в полное
небытие. Ќо они редко  сердили его: ему были  смешны их  кривлЯниЯ, любовь и
ненависть друг к другу. €х полнаЯ беспомощность.
     Џо  этому  дальнему отражению он  брал длЯ бесконечного движениЯ вперед
длЯ себЯ все, что ему было нужно от объективного мира.
     €  Ћдин снова  почувствовал  прилив крови к своей уже  было застывающей
душе.
     ’еперь  ему принадлежали  не только  это  вечное солнце, и  эти дальние
заезды,  и этот нежный запах трав,  и эти единственные мысли - но и этот, то
поЯвлЯющийсЯ, то исчезающий, мир мертвецов, от которого он брал в свой живой
дух мертвую, но нужную пищу.
     €  снова  почувствовал  себЯ Ћдин  хозЯином  всей  ‚селенной...  Ќо что
случилось потом, выходит за пределы этого рассказа.


        Ћно

     Ћно  было  большое,  странное и  мало  походившее  на  человека.  „а  и
человеческого  жильЯ не было: всего лишь  грЯзнаЯ  клетка в "гостинице"  длЯ
бедных в Ќью-‰орке. Ћно целыми днЯми  хохотало, глЯдЯ  на свое отражение. Џо
существу, отражениЯ не было, точнее, было пЯтно, походившее на него.
     Љто  он был? Ћно называло  себЯ  "он",  потому  что у  него  был  член,
один-единственный, но до того опустошенный, что он считал его волосиком.
     €так, он  не знал,  кто  он.  Њожет,  когда-то  он  был очень уверенным
человеком, но уже несколько лет как он потерЯл всЯкое самоуправление.
     ‘  кем он совокуплЯлсЯ? Ћпределенно с тараканом. ’араканов в его конуре
было много,  даже избыточно, учитываЯ и  самую пылкую любовь, но тот таракан
был единственный. (‚ообще, нашего героЯ не тЯнуло к изменам.) ’аракан  этот,
кроме того, заменЯл ему домашнюю кошку. "…динственный" падал с потолка прЯмо
на член, несмотрЯ  на то что член был как волосик. Ќе член, а именно таракан
"делал" любовь...
     - How are you? How are you?
     -  ’ы  менЯ любишь? - спрашивал  он  иногда своего таракана, когда  тот
ползал по его животу.
     Ќет, "оно" не был эмигрантом. ’очнее,  он стал эмигрантом, но с другой,
более  духовной  стороны.  €  где-то   он   оставалсЯ  местным  жителем   и,
следовательно, оптимистом.
     Ћн, например, всегда говорил "how are you" таракану, когда тот заползал
на его член. Џотом, после совокуплениЯ, напоминавшего  крепкую дружбу, "оно"
подносило  таракана к  глазам и плакало  (потому  что с женщинами-человеками
"оно" чувствовало себЯ еще более  одиноко). ‡атем "оно"  смотрело телевизор,
подобранный на помойке.
     ‚ телевизоре мелькали белозубые божества. €х  атрибутами  были доллары.
Џотом стрелЯли, убивали и читали проповеди.
     "Ћно" путалось.  € в ответ опЯть хотело  совокуплЯтьсЯ  с тараканом. Ќо
"единственный"  не  всегда  оказывалсЯ  под  рукой.  ’огда  "оно" выдумывало
таракана...
     €ногда  "оно"  ходило  гулЯть.  Ћсобенно  вечером,  когда  нью-йоркские
полицейские, обвешанные пистолетами, автоматами и рацией, скрывались во тьму
- под землю, искать  убийц. ’огда он  лез в помойное ведро,  что  находилось
напротив отелЯ. ‚едер было много, но он  облюбовал  только  одно.  ‚озможно,
потому  что в  него испражнЯлась огромнаЯ чернаЯ негритЯнка, сошедшаЯ  с ума
оттого, что увидела в витрине магазина большой бриллиант.
     ‡апах ее дерьма обволакивал "оно", так что он почти засыпал, окунувшись
головой  в ведро.  ќтот запах, видимо,  был лучше, чем запахи в нью-йоркском
метро,  и он  убаюкивал его.  Ќо  больше  всего  он любил  мечтать  в  таком
положении.
     …му чудилсЯ, например,  член  ‘атаны  -  холодный и невообразимый,  как
небоскреб, устремленный к  луне.  Ћн сам порой взбиралсЯ  на  лифте  на край
какого-нибудь небоскреба и тогда  в ночных  огнЯх  видел тысЯчи таких  живых
чудищ...  Њежду  тем  он любил  ‘атану. ‹юбил также хохотать на  небоскребе,
склонив голову в ночь. Ќикогда ему не хотелось прыгнуть вниз,  да и защитные
решетки  были внушительные.  ‡ачем прыгать вниз,  когда  можно было прыгнуть
вверх,  высоко-высоко  над  этими  супермаркетами,  и летать  этакой  черной
летучей мышью над городом...
     Ќо однажды "оно" решило кончать со всеми этими грезами. Ќачалась жуткаЯ
нью-йоркскаЯ ночь с воем  из-под земли, с криком проституток  из пустоты и с
золотом  в витринах. "Ћно" выползло  из своей конуры.  Ћкеан  желтых огней в
черном ореоле горел вокруг. "Ћно" заплакало: не потому, что ему не нравилась
эта  цивилизациЯ,  а потому,  что  "оно"  вдруг  решило  умереть.  Ќе всЯкое
существо, решив умереть, плачет. €ные умирают, как манекены.
     "Ћно" знало это,  когда было бизнесменом: его приЯтели по  делам именно
так и умирали.
     €ногда раньше у  "оно" были маленькие позывы к смерти, главным  образом
после оргазма, особенно  с  проститутками. Ќо  его, скорее, тошнило от  этих
дешевых проституток, на которых он порЯдочно тратилсЯ. …рунда  все это, пора
было кончать по-настоЯщему.  ѓлавное, впереди не ожидалось денег, а какаЯ же
без денег свобода. € кроме того, он увидел, что у  его помойного бака уже не
поЯвлЯлась  та страннаЯ  негритЯнка  (ее  потом видели мочившейсЯ в  метро).
Ћколо помойного  бака стоЯла стараЯ  белаЯ женщина, и она  была еще страшнее
негритЯнки,  словно выплыла из ночного нью-йоркского  метро двадцать первого
века.
     ‘тараЯ белаЯ женщина (волосы  ее  были окрашены  в рыжий  цвет  -  цвет
золота) наклонилась над помойным  баком, где  уже не было светЯщегосЯ дерьма
негритЯнки, а лишь где-то в глубине копошились крысы.
     †енщина пела в помойный бак какой-то гимн. "Ћно" осторожно подошло к ее
заднице:
     - How are you?
     Љогда  "оно"  повторило это  приветствие десЯтый  раз,  женщина поднЯла
голову и посмотрела на него.
     € тогда "оно" понЯло: вот и все, сейчас пора кончать. ’руба прогремела,
хотЯ это  был просто взглЯд. Ћн не  знал,  какого цвета глаза этой женщины -
синего, зеленого, черного или бледно-голубого?  ђазве дело в цвете и даже  в
выражении?
     "Ћно" завыло. ќто был  дикий,  трупный вопль,  не напоминающий, однако,
обычный  вой  из-под  нью-йоркской  земли.  Ќа четвереньках "оно"  поползло.
‚переди   был  черный   узкий   проход  -  так   называемаЯ  улица,  зажатаЯ
небоскребами, и она была  патологически  длиннаЯ, эта улица,  непрерываемаЯ,
так что  виднелсЯ  далекий  горизонт.  € на  горизонте  этом зиЯло  зловещее
кроваво-красное зарево. ‘ловно пылало сознание дьЯвола.
     "Ћно" стало медленно  превращатьсЯ в подобие этого  огненного облака, а
точнее,  в  его  отражение.  ‘начала  превратилась  голова,  потом  запылало
туловище.
     €  тогда  - в  огне  -  ему  стало  казатьсЯ, что  множество  людей  на
бесчисленных улицах этого города превращаютсЯ в маленькие огненные облачка и
все они идут к  своему –ентру - к зловещему огромному зареву на горизонте...
Љ зареву, в котором их не будет.


        Ћтдых

     †ара плыла  по южному берегу  Љрыма; от  красивости  прЯмо некуда  было
деватьсЯ, и ощущалось даже что-то грозное  в этой игрушечной красоте, потому
что это была не  просто  игрушечнаЯ  красота  природы, то  есть  чего-то  не
зависЯщего от  волн  человека. ‹юдишки,  приехавшие  сюда  из  разных  мест,
хихикали до потери сознаниЯ,  их  больше  бесила  не красивость, а теплота н
воздух, в  которые они погружали  свои разморенные непослушные тела. Ћни  не
понимали, почему  на свете может быть  так хорошо и красиво, и, тупо выпЯтив
свои безмутные глаза и животы вперед, на море, толпами стекались к берегу.
     ‚есь плЯж был усыпан телами, и дальше это месиво продолжалось в море, в
нем, плоть от  плоти, стоЯли и  бултыхались  людишки - некоторые приходили в
воду  с закуской и,  погрузившись по  грудь  в  воду,  часами простаивали на
месте, переминаЯсь  времЯ  от времени,  тут  же перекусываЯ,  другие  ретиво
полоскали  белье,  наиболее   юркие   и  смелые  заплывали   подальше,  куда
обыкновенные  обыватели  не  рисковали.  Ќа  плЯже  расположились  несколько
грЯзных  пунктов  длЯ  еды, два дощатых  туалета  и  неуютный,  как  ворона,
посаженнаЯ на палку, крикливый громкоговоритель.
     „альше над людьми величественно-безразлично возвышались горы, а  пониже
- курортный городишко с  белыми хатами,  ларьками,  венерической больницей и
парком культуры и отдыха.
     ‚  одном  из  маленьких  домншек-клетушек,   целиком  забитых  приезжим
народцем, снимала  треть комнаты  Ќаташа ѓлухова - странное,  уже  четвертый
сезон скуки ради отдыхающее у морЯ существо.  ‚ домике этом у  обезумевшей и
впавшей  в  склероз  от  жадности  хозЯйки  все  комнаты-норы  были  уже  до
неприличиЯ замусолены отдыхающими. ‹юдишки, оказавшиесЯ здесь, походили друг
на  друга прЯмо до абсурда: не то чтобы они  были  безличны - нет, но все их
изгибы и особенности были странно похожие, во всЯком случае одного типа, они
даже  слегка  ошалели, глЯдЯ друг на  друга. Љ осени почему-то  потЯнулось и
более  отклонЯющеесЯ от  нормы;  рЯдом  с  Ќаташей  снЯл,  например,  гнездо
лысо-толстый  пожилой  человек,  который  всем говорил, что  приехал  на  юг
потому, что страсть как любит здесь испражнЯтьсЯ.
     - Ћттого, что,  во-первых,  тут ласковый воздух, -  загибал палец он. -
‚о-вторых, Я люблю быть во времЯ этого, как тюлень, совсем голым, без единой
маечки, а у нас в Џитере этого нельзЯ - простудиссЯ.
     ‘ама  Ќаташа  ѓлухова  даже  этого  типа   воспринимала  спокойно,  без
истерики.  Ћна не то что не любила жизнь - и  в себе,  и в  людЯх, а  просто
оказывалось, что жизнь сама по себе, а она  -  сама по  себе. Ћна не жила, а
просто ходила по  жизни, как ходЯт по  земле, не  чувствуЯ ее. ”ормально это
было  двадцатитрехлетнее существо,  с  непропорциональным,  угловато-большим
телом  и лицом,  в котором  дико  сочеталось что-то старушечье и  лошадиное.
‹учше всего на свете она выносила работу -  спокойную, тихую, как переписка.
Ќемного  мучилась  вечером  после  работы.  ’ак  и свой  отдых  в Љрыму  она
воспринимала  как продолжение работы нудной,  скучной, только здесь еще надо
было самой заполнЯть времЯ.
     Џоэтому  Ќаташа, несмотрЯ на  нежное,  пылающее  солнце и море, подолгу
растЯгивала обеды, походы за  хлебом: из всех столовых и магазинов  выбирала
те, где очередь подлиннее.
     "Џостою Я, постою, - думала она. - Џостою".
     €ногда,  в  состоЯнии  особого  транса, она  у самого прилавка  бросала
очередь и становилась снова, в конец.
     ‚ очереди было о чем поговорить.
     Ќравилось ей так же кататьсЯ туда-сюда на автобусах. Џравда, смотреть в
окна она не особенно  любила, а больше  смотрела в одну точку, чаще на полу.
Џешком она ходила медленно, покачиваЯсь.
     ‡арплатишка у  нее была маленькаЯ,  шальнаЯ, некоторые  собачки  больше
проедЯт,  но  ей  хватало;  к  тому  же  за  четыре  сезона в  Љрыму  у  нее
выработалась  меланхолическаЯ  старушечьЯ  привычка  по  мелочам  воровать у
отдыхающих.  ќто  немного  скрашивало жизнь. Џроделывала она  это  спокойно,
почти не таЯсь; отдыхающие не думали на нее просто потому, что на нее нельзЯ
было подумать.  “ одного старичка стЯнула даже грЯзный носовой платок из-под
подушки. "‚о времЯ менструации пригодитсЯ", - подумала она.
     Љак ни странно,  Ќаташа  ѓлухова была уже женщина; наверное потому, что
это не составлЯет большого труда. Ќо одно  дело  стать  женщиной,  другое  -
держать около себЯ мужиков, насчет этого Ќаташа была совсем варенаЯ.
     Ћт нее разбегались по двум причинам. ‚о-первых, от скуки.
     "Џолежим мы, полежим, - казалось, говорил весь ее вид. - Џолежим".
     - ЉакаЯ-то ты всЯ  неаккуратнаЯ,  - сокрушалсЯ один  парень-свистун. Ћн
почему-то боЯлсЯ,  что она заденет  его во времЯ  любви своей длинной ногой,
заденет просто так, по неумению располагать своим телом.
     ‚о-вторых, многие чуждались ее хохота.
     Ќадо  сказать, что  Ќаташе  все-таки немного нравилась  половаЯ  жизнь,
поэтому-то  она не всегда просто  "шагала" по ней,  как "шагала" по жизни, а
относилась к сексу с небольшим пристрастием. ‚ыражением этого пристрастиЯ  и
был чудной,  подпрыгивающий, точно уходЯщий ввысь,  в никуда, хохот, который
часто  разбирал  ее как  раз  в тот  момент, когда она  ложилась на  спину и
задирала ноги.
     Ћдин мужик от испуга прЯмо сбег с нее, в кусты и домой, через поле.
     Ќекоторые и  сами  принимались хохотать.  ’ак что половаЯ жизнь  Ќаташи
ѓлуховой была никудышной. Ќо это не мешало ей здесь,  в Љрыму,  почти всегда
понапрасну - под вечер выходить на аллеи любви. ‘Ядет и сидит на скамеечке.
     "Џоловлю Я, половлю, - думала она. - Џоловлю".
     …е  - по какому-то затылочному чувству  - обходили  стороной. Ђ она все
сидела и сидела, утомленно позевываЯ. ‚етер ласкал ее волосы.
     ќтот год, наверное, был последним в жизни ѓлуховой на берегу морЯ;  она
просто решила в следующий раз поглЯдеть другие места.
     €  все проходило как-то нарочито запутанно; сначала,  правда, было, как
всегда, весело-пусто  и скучно  совсем одной.  Ќо потом  вдруг примкнулась к
жирной,  почти  сорокалетней  бабе …катерине с  двумЯ  детьми,  въехавшей  в
соседнюю комнату.  ќта  …катерина  оказалась  такой блудницей,  что темы длЯ
разговоров хватило на весь дом.
     - ђожу  бы ей  дегтем вымазать,  -  от злобы и  зависти причитали  все:
старухи и молодухи.
     Ќо Ќаташа ѓлухова  к ней  привЯзалась. Љак раз в это  времЯ  тот  самый
мужик, который ездил  на  юг испражнЯтьсЯ,  впал  в какое-то  жизнерадостное
оцепенение и перед каждым заходом в уборную на радостЯх страшно напивалсЯ и,
запершись,  по  часу  орал  там   песни.  ќто   внесло   какой-то  ненужный,
суетливо-мистический оттенок в жизнь ѓлуховой. Љатерина  ее полюбила: она не
замечала выкинутости Ќаташи, была довольна, что та  ее не осуждает, не может
конкурировать  с ней, и водила с собой. Ќаташа с удовольствием прогуливалась
с  Љатериной за хлебом, на базар, в магазин. —асто провожала  на  полюбовные
случки то к  одному мужику, то к другому. Џровожала почти до самого места и,
отойдЯ немного  в сторону,  терпеливо  и  покойно, положив  руки на задницу,
прогуливалась  взад  и  вперед  вокруг  кустов.  Ђ  иногда  просто  ложилась
где-нибудь в стороне поспать.
     Ђ Љатенька, надо сказать, блудница была шумливаЯ, с  кулаком. „олго она
выжить на одном  месте не  могла. Ћчень  быстро совсем  разгулЯлась  и стала
пускать мужика, а то  и поочередно двоих, на ночь прЯмо к себе в комнатушку,
где спали ее детишки.
     Ћдин  ее полюбовник  так обнаглел, что  после  соитиЯ захотел отдохнуть
непременно один и стал спихивать дитЯ с раскладушки. ’о поднЯло крик. Ќаташа
ѓлухова и тут умудрилась помочь Љате - успокоила разревевшеесЯ дитЯ сказками
и тем, что старших надо слушатьсЯ.
     Ќо озверевшие от зависти бабы-соседи на следующий день  своим  гамом  и
угрозами выгнали …катерину. Ќо странно, в этот же день Ќаташе, котораЯ могла
бы  очутитьсЯ в  обычной  пустоте, опЯть  подвезло.  ‚  домишко приехала  из
какой-то  полукомандировки  хозЯйскаЯ  родственница,  из местных,  …лизавета
‘идоровна.
     Ћна оказалась именно тем нелепым  существом, которое  подходило Ќаташе.
†енщина эта была уже пожилаЯ и до одурениЯ начитаннаЯ популЯрными брошюрами.
Љаждую  брошюру  она  читала  исступленно,  с  какой-то  сухой  истерикой  и
значением. „елала выписки. Њужчин у  нее никогда не  было,  если  не считать
однодневного греха молодости, да и тип-то оказалсЯ сумасшедшим, сбежавшим из
ближнего психприюта. Ћн так и  поимел ее в колпаке и сумасшедшем халате. …го
в тот же день отправили обратно в дурдом.
     ‘ тех пор …лизавета ‘идоровна  его не видела,  хотЯ у нее  и  сложилась
потом на всю жизнь  привычка прогуливатьсЯ около сумасшедших  домов. Њужиков
же она больше не имела, потому что боЯлась жить с несходными душами.
     Џолоумно-веселаЯ, но с дикой тоской в глазах,  она сразу же захватила в
свои объЯтиЯ ѓлухову.
     Ќа мужчину, который любил испражнЯтьсЯ, она тут же написала донос.
     Ђ Ќаташеньку  часами  не выпускала из своей  комнатушки, метаЯсь вокруг
нее  и завываЯ тексты  популЯрных  брошюр.  Ќаташеньке было все  равно,  как
скучать, лишь бы скучать.
     Џравда, когда кончалось чтение, …лизавета ‘идоровна в своем отношении к
действительности оказывалась интересней.
     ЋгромнаЯ,  жабообразнаЯ, с  выпученным  вдохновенным  лицом,  …лизавета
‘идоровна носилась по курортным полЯм, увлекаЯ за собой Ќаташеньку. Ћна была
очень хозЯйственна: когда утром вставала, то записывала по пунктам,  что  ей
нужно  сделать.  ђаботала она по  бесчисленным общественным линиЯм.  ‚се  ей
хотелось переделать, даже на травку  и кустики готова  была  написать донос,
что они растут не по-марксистски.
     Ќаташа семенила за ней. …лизавета ‘идоровна водила ее как добровольного
помощника   по   разным    комсомольским   столовым,    "друзьЯм   природы",
"стрелкам-отличникам".
     …е  работа  выражалась  в разговорах, устных  и  письменных,  Ќаташа же
ѓлухова  все времЯ  молчала. Ќо ни от  разговоров …лизаветы ‘идоровны, ни от
молчаниЯ Ќаташи ничего не менЯлось.
     †ара была неимовернаЯ, море стало теплое, как парное  молоко, а  Ќаташа
ѓлухова  со своей подругой  носились  по  учреждениЯм.  …лизавета  ‘идоровна
как-то  не  замечала, что  Ќаташа  все времЯ  молчит  и что ей  нравитсЯ  не
общественнаЯ  работа,  а  просто  времЯпрепровождение.  Ќаташа находила  тут
слабоумный уют;  во  времЯ общественных разговоров  …лизаветы ‘идоровны  она
переминалась с ноги  на ногу, осматривала  газеты,  плакаты,  листы, и часто
простые слюни текли  у нее  от ушастого вниманиЯ и от такого нудно-хорошего,
длинного занЯтиЯ.
     …й  было  лень даже  ходить мочитьсЯ в уборную.  Ћдного дЯдю  она прЯмо
перепугала  тем,  что  рассмеЯлась   посреди   разговора.   Ђ   однажды   от
индифферентного  удовольствиЯ  взЯла  и  легла  на пол  во времЯ собраниЯ...
ЌесмотрЯ  на это, …лизавета ‘идоровна  все больше  и  больше привЯзывалась к
Ќаташе, привЯзывалась, как одинокий прохожий к  собаке, котораЯ бежит за ним
по длинной  пустынной  дороге. ѓлухова  же видела, что все  эти люди, хотЯ и
казенно-серьезно относЯтсЯ к словам …лизаветы ‘идоровны,  на самом  деле над
ней  насмехаютсЯ  и  она  страшно одинока.  …лизавета  ‘идоровна  тЯнулась к
Ќаташе.  ЌаходЯ  в  ней что-то  общее, неповоротливое  и прислушивающеесЯ  к
отсутствию... Ђ Ќаташеньке  все  было безразлично.  Ћна так же, несмотрЯ  на
проповеди …лизаветы ‘идоровны, поворовывала деньги, так же стоЯла в очередЯх
и  каменно  улыбалась  своей новой подруге. Џоследнее времЯ,  правда, Ќаташу
стал разбирать хохот, просто  так,  ни с  того ни с сего, но  в точности тот
самый,  который  возникал  у нее  перед  соитием,  когда она  задирала ноги.
Џодойдет к прилавку, возьмет булку и рассмеетсЯ тем самым давешним, пугающим
смехом. € бредет себе домой, потихоньку, улыбаЯсь.
     Џриближались  уже  последние  дни  на  юге. ѓлухова  слегка  отошла  от
…лизаветы  ‘идоровны: просто  ей  было все  равно, где  скучать.  Ќапоследок
потЯнуло  в  море.  Ћна  долго,  оцепенело  плавала  в  нем,  больше  вокруг
жирно-упитанных  мальчиков-подростков. €ногда  во  времЯ  плаваньЯ ее тЯнуло
спать, прЯмо в воде.  ‹юбила она, плаваЯ, слушать громкоговоритель, особенно
сельскохозЯйственные темы.
     ‘коро наступил конечный день.
     Љак  раз  недавно  -  по инициативе  …лизаветы  ‘идоровны  -  на  плЯже
поставили  рЯдом с  милицейской точкой портрет. Њногие  отдыхающие полюбили,
под его улыбкой,  вблизи, шумно отрЯхиватьсЯ от воды.  „ругие тут же подолгу
обтирались, приплЯсываЯ и поглЯдываЯ на лицо... Ђ Ќаташа ѓлухова по привычке
бросила в море пЯть копеек.
     - џ  тебЯ  провожу, роднаЯ моЯ,  до поезда, -  сказала  ей  взвинченнаЯ
…лизавета ‘идоровна.
     Ќаташе стало легче тащить чемоданы.
     Џодошли к поезду. ‚друг Ќаташа вспомнила,  что она ни разу за жизнь  на
юге не смотрела на вечернее, звездное небо. …й стало грустно, и она пожевала
конфетную бумажку. Ђ …лизавета ‘идоровна заплакала.
     -  ЏрощаЯ, Ќаташенька,  Я тебЯ  полюбила больше своей жизни,  - сказала
она. - Џриезжай, новые брошюры почитаем.
     ѓлухова махнула рукой. Ћтдых кончилсЯ.


        ЋтношениЯ между полами

     ЏетЯ ‘апожников, рабочий парень лет двадцати трех, плотный в плечах и с
прохладной  лохматой головой, возвратилсЯ  в  Њоскву,  демобилизовавшись  из
армии.  ЋстановилсЯ  он  в  комнате   у  своего  одинокого   дЯди,  который,
проворовавшись, улетел в Љрым отдыхать. …ще  по  дороге в Њоскву, трЯсЯсь  в
товарном  неустойчивом  вагоне,  ЏетЯ  пыталсЯ  размышлЯть  о  будущем.  Ћно
казалось ему неопределенным, хотЯ и очень боевым. Ќо  первые свои три  днЯ в
Њоскве он просто просвистел, лежа на диване в дЯдиной  комнате, обставленной
серьезным барахлом. ‹ежал задрав ноги вверх, к небесам, виднеющимсЯ в окне.
     €ногда  выходил  на  улицу. Ќо пустое пространство пугало его. Ћсобенно
сковывала полнаЯ свобода передвижениЯ. € безнаказанность этого.
     Џоэтому он не мог проехать больше двух остановок на  транспорте; всегда
вскакивал  и, пугаЯсь,  выбегал  в  дверь.  "…ще уедешь Ѓог  знает  куда", -
говорил он  себе  в том  сне, который  течет в  нас,  когда мы и бодрствуем.
Џравда, он очень много ел в столовой, пугливо оборачиваЯсь  на жующих людей,
как будто они были символы.
     Ќа четвертый день ему все это надоело. "Џоищу бабу", - решил он.
     Њысленно приодевшись, ЏетЯ ввечеру пошел в парк. „ело было летом. ‚езде
пели птички, кружились  облака. ‚друг из кустов прЯмо на него вылезла девка,
еще моложе его, толстаЯ, с добродушным выражением на лице, как будто она все
времЯ ела.
     - Љак тебЯ звать?! - рЯвкнул на нее ЏетЯ.
     - Ќюрой, - еще громче ответила девка, раскрыв рот.
     ЏетЯ пошарил на заднице билеты в кино, которые он еще с утра припас.
     -  Џойдем  в кинотеатр, Ќюра,  -  проговорил  он, оглЯдываЯ ее  со всех
сторон.
     ‘амое  главное,  он не  знал  точно,  что ему  с ней делать.  Џочему-то
представилось, что он  будет тащить  ее до  кинотеатра прЯмо на своей спине,
как мешок с картошкой.
     "’ЯжелаЯ", - с ухмылкой подумал он, оцениваЯ ее вес.
     “ Ќюры была  простаЯ мирнаЯ душа: она мало отличала солнышко от людей и
вообще - сон от действительности.
     Ћна  совсем вышла из кустов и, спросив  только: "Ђ  картина веселаЯ?" -
поплелась с Џетей под ручку по Ярко освещенному шоссе.
     - Ќу и ну, - только и говорила она через каждые пЯть минут. Џетю это не
раздражало. ‘начала  он просто  молчал, но затем  посреди дороги, когда Ќюра
бросила говорить "ну и ну", взЯлсЯ рассказывать ей про армию, про ракеты, от
огнЯ которых могут высохнуть все болотца на земле.
     - Ђ куда же это мы с тобой прeм? - спросила его Ќюра через полчаса.
     ЏетЯ на ветру вынул билеты и, посмотрев на времЯ, сказал, что до сеанса
еще  два с половиной часа. Ћни  хотели повернуть обратно, но Ќюра  не любила
ходить вкось. "ЌапрЯмик, напрЯмик", - чуть не кричала она.
     Џошли напрЯмик. Џетю почему-то обрызгало сверху, с головы  до ног. Ќюра
от страху прижалась к нему. Ћна показалась  ему мЯгкой булкой, и от этого он
стал неестественно рыгать, как после еды.
     ‚ покое они прошагали  еще четверть часа. Њигание огоньков окружало их.
Џете хоть и было приЯтно, но немного тревожно, оттого что в мыслЯх у него не
было никакого отражениЯ, что с ней делать.
     - Џошли, что ль, ко  мне, -  неопределенно  сказал он. - Ќадо  ж  времЯ
скоротать.
     - Ђ что у тебЯ? - спросила Ќюра.
     - Њузыка у менЯ есть, - ответил ЏетЯ. - Ѓаха. ‡аграничнаЯ. „линнаЯ.
     - €шь ты, - рассмеЯлась Ќюра, - значит, не говно. Џойдем.
     „ом был как обычно: грЯзно-серый, с размножившимисЯ людишками и темными
огоньками. Ќюра чуть не провалилась  на лестнице. †ильцы-соседи встретили их
как ни в  чем не бывало. ‚ просторной комнатенке, отсидевшись на стуле, ЏетЯ
завел  Ѓаха.  ‚друг он взглЯнул  на  Ќюру  и ахнул. “добно расположившись на
диване, она невольно  принЯла  нелепо-сладострастную позу, так что огромные,
выпЯтившиесЯ груди даже скрывали лицо.
     - ’ак вот в чем дело! - осветилсЯ весь, как зимнее солнышко, ЏетЯ.
     Ћн разом  подошел  к  ней сбоку  и  оглушил ударом  кастрюли по голове.
Џотом, как вспарывают тупым ножом баранье брюхо,  он изнасиловал ее. ‚се это
занЯло минут семь-десЯть,  не больше. Џоэтому вскоре ЏетЯ сидел на табуретке
у головы Ќюры и, глЯдЯ на нее спокойными мутными глазами, ел суп. Ќюра долго
еще притворЯлась спЯщей. ЏетЯ тихо хлопотал  около,  даже накрыл ее одеЯлом.
Ћткрыв на  Ѓожий  свет глаза,  Ќюра разрыдалась. Ћна  до  этого  была еще  в
девках, и ей действительно было больно. „а и крови пролилось как из корытца.
Ќо  главное - ей стало  обидно; это была мутнаЯ,  неопределеннаЯ обида,  как
обида  человека,  у  которого, предположим,  на  левой  половине  лба  вдруг
поЯвилась Ягодица.
     ЏетЯ  ничего  этого  не  знал,  поэтому   он,  кушаЯ  суп,  доверчивыми
умолЯющими глазами смотрел на Ќюру.
     - ЋденемсЯ, соберем, что ль, барахло,  Ќюр, и  прошвырнемсЯ по улице, -
сказал он ей, взглЯнув исподлобьЯ.
     Ќюра молча стала одеватьсЯ. Ћна  всЯ  надулась, как индюк  или мыслЯщий
пузырь, и,  правда, еле  передвигалась.  Џри  взглЯде  на нее  Џетю охватило
волнение и предчувствие чего-то неожиданного.
     Ќакинув  пиджачок,  ‘апожников  вместе с  ней  вышел во двор. Џо  углам
выкобенивались или молчали уставшие от водки мужики.  ЏетЯ  вдруг  глЯнул на
Ќюру. Ћна передвигалась медленно, как истукан,  глаза ее налились кровью,  и
все лицо надулось, как у рассерженной совы.
     ЏетЯ  так перетрухнул, что неожиданно длЯ себЯ побег. ЏрЯмо, скорей - в
открытые ворота, на улицу. "Људа ты?" - услышал он громкий Ќюрин крик...
     Ћставшись   совсем  одна,  Ќюра  беспокойно  оглЯделась   по  сторонам.
‡аплакала. €,  громко  причитаЯ,  так и пошла по Џетиным следам через двор к
открытым воротам.
     - ’ы чего ревешь, девка?! - хохотнули на нее парни, стоЯвшие у крыльца.
     -  „а  вот  ЏетрунЯ,  в  синей рубахе,  из  того  дома,  изнасиловал, -
протЯнула Ќюра,  подойдЯ поближе к парнЯм. Љровь мелкой струйкой еще стекала
по ее ногам. - € вот в кино хотели пойти, а он убег.
     - „а тебе не в кино надо идти, а в милицию, - гоготнули на нее парни. -
€ди в милицию, вот, рЯдом...
     "Ђ и вправду пойду, - подумала Ќюра, отойдЯ от ребЯт. - Ђ куды ж теперь
деватьсЯ?..  ЏетрунЯ убег, а  в обчежитие иттить -  девки засмеют.  Џойду  в
милицию. Ћбмоюсь, - решила она, - кровь-то еще текеть..."
     ...’ем   временем  ЏетЯ   сидел   на  сеансе   около  пустого   кресла,
предназначавшегосЯ длЯ Ќюры,  и  ел  крем-брюле.  Ђ когда в  чуть угнетенном
состоЯнии он пришел домой, его уже поджидали, чтоб  арестовать. Ђрестовывали
толстые сиволапые милиционеры; у одного из них все времЯ текло из носа.
     ...‚скоре  состоЯлсЯ  и  суд.  Ќароду   собралось  тьма-тьмущаЯ.  Џеред
началом, на  улице,  толстые и говорливые соседки обступили Ќюру. “ одной из
них было такое лицо, что  при взглЯде на него оставалось впечатление,  что у
нее вообще нет лица. Ћна усердствовала больше всех. „ругаЯ, с лицом, похожим
на брюхо, кричала:
     - —его  ж  ты,  девка,  наделала! ’ебе ж  совсем ничего, вон  ты  какаЯ
здороваЯ, платье на тебе рветсЯ,  а ему теперЯ  десЯть  лет сидеть!.. „есЯть
лет каждый дeн маЯтьсЯ!.. Џодумай...
     Ќюра разревелась.
     - „а Я  думала, что его только оштрафують, - говорила она сквозь рев. -
€ все... „а Я б  никогда не пошла в  милицию, если б он не  убег... ‡ло менЯ
тогда взЯло... ‘идели б в кино смирехонько... Ђ то он - убег...
     - “бег! -  орали в толпе.  - €шь, Ќюха! Ќебось и не так тебЯ били, и то
ничего.
     - Ѓили! - ревела Ќюрка. - ЏапанЯ в деревне поленом  по голове бил, и то
отлежалась...
     -  „ура! - говорили  ей. - Џарень только  из армии  вернулсЯ,  шальной,
мучилсЯ, а теперь опЯть же ему терпеть десЯть лет... ’ы скажи в суде, что не
в претензии на его...
     Ќаконец началсЯ суд. ‘удьЯ была нервнаЯ, сухонькаЯ старушонка с  прыщом
на носу,  орденом на груди  и бешеными,  измученными  глазами.  ђЯдом  с ней
сидели два оборванных заседателЯ; они почти все времЯ спали.
     Џетю,  вконец   перепуганного,  ввели  два  равнодушных,   как  полено,
милиционера. ѓлЯдЯ  на  виднеющиесЯ  в  окне  безмЯтежное  небо  и  верхушки
деревьев, ЏетЯ  почувствовал  острое и настойчивое  желание  оттолкнуть этих
двух тупых служивых и пойти прогулЯтьсЯ далеко-далеко, смотрЯ по настроению.
Ћт  страха,  что его  отсюда никуда не выпустЯт, он даже  чуть не нагадил  в
штаны.
     ‘уд проходил, как обычно, с расспросами, объЯснениЯми, указаниЯми. ЏетЯ
отвечал невпопад, придурошно. Ћкровавленные штаны в доказательство лежали на
столе.
     —увствовалось,  что  Ќюра  всЯчески выгораживает  его  и  дает путаные,
нелепые  показаниЯ,  противоречащие  тому,  что  она  по  простодушию своему
рассказала в милиции и на следствии.
     - Ѓил он вас кастрюлей по голове или нет?! - уже раздраженно кричала на
нее судьЯ-старушонка. - ‘овсем, что ли, он у вас ум отбил, потерпевшаЯ?..
     - ‘амо падало, само, - мычала в ответ Ќюра.
     Ќо, несмотрЯ на это заступничество, ЏетЯ больше всех боЯлсЯ не судью, а
Ќюру.  Џравда, она так возбуждала его, что  у  него  и  на скамье подсудимых
вдруг вскочил на нее член. Ќо это еще больше напугало его и даже сконфузило.
ѓлЯдЯ  в  тупые,  какие-то  антизагадочные   глаза  Ќюры,  в   ее   толстое,
напоминающее мертвенно-холеный зад лицо, ЏетЯ никак  не  мог понЯть,  в  чем
дело и почему она стала длЯ него таким препЯтствием в жизни. "€шь ты", - все
времЯ  говорил  он  сам себе, словно икаЯ.  Ћна  напоминала  ему,  как  бы с
обратной стороны, его военачальника, сержанта Џухова,  когда  этот сержант в
первый  день  Џетиного  приезда в армию ничего не сказал ему, а только молча
стоЯл  перед  Џетей  минут шесть,  глЯдЯ  тЯжелым, упорным  и  бессмысленным
взглЯдом.
     "„ивен  мир  Ѓожий", - вспомнились Џете  здесь, в  казенном  заведении,
слова его деда.
     Њежду тем  в  середине  дела  Ќюра  вдруг  встала со  своей  скамьи  и,
собравшись с духом, громко, на весь зал, прокричала:
     - Ќе обвинЯю Я его... Џущай освободЯт!..
     - "Џущай освободЯт",  - недовольно  передразнила ее судьЯ. - ќто почему
же "пущай освободЯт"?! - низким голосом пропела она.
     - ‡ажило уже у менЯ... Ќе текеть, - улыбнулась во весь рот Ќюрка.
     - Ќе текеть?! - рассвирепела судьЯ. -  Ђ тогда текло... —его ты от него
хочешь?!
     - ‘ирота он, - отвечала Ќюрка. - ‚ деревню его возьму. Њужиком...
     - ‘лушайте, - вдруг прикрикнула  на нее судь