скинувшись своей  обширной,  наверное,  с  тремЯ  сердцами,
задницей в мЯгком кресле, она ворочалась в нем, как в мире.
     Ѓольной почему-то лез  к ней  уже полумертвый, и  она,  скалЯ  зубы,  с
радостью ставила смертельный диагноз. Џросто от этого ей было легче на душе,
солнце  светило расширЯюще веселей, и она словно каталась в представлениЯх о
смерти, как кругленький сырок в масле.
     ѓнойно  изучала жизнь смертельного больного, его привЯзанности. ‘колько
людей  прошло  за  всю  ее  жизнь! Ѓывало,  зайдЯ  в  свой  Ярко-освещенный,
солнечный кабинет,  она первым делом выпивала бутылку  жирного кефира, чтобы
ополоскать  внутренности  от всех  смертей. ‡атем,  похлопываЯ себЯ мыслЯми,
принимала больных. ‚онючий пот не мешал ей думать.
     Ћсобенно доставлЯли ей удовольствие молодые, дрожащие перед смертью. €х
жизнь казалась ей ловушкой. € выстукиваЯ, прослушиваЯ такого больного, она с
радостью  - своими  потными, сладкими пальчиками  - ощупывала тело, которое,
может быть, уже  через несколько  дней  будет  разлагатьсЯ в  могиле. ‚ообще
почти всю свою жизнь ЌэлЯ ‘еменовна  думала  только о смерти. „умала об этом
во времЯ  соитиЯ, когда жила  с черным, вспухшим от водки  мужиком,  думала,
когда  жрала  курицу,  думала,  когда  от  страха  перед  раком чесала  свое
студенистое,  жидкое  от  себЯлюбиЯ тело.  …динственно, о чем она  еще могла
думать "логично", то только об этом, на все остальное же она смотрела как на
галлюцинацию.
     „лЯ  жизни она была  тупа, а длЯ  смерти  гениальна,  как  ќйнштейн длЯ
теории  относительности.  "ЊенЯ  не  обманешь", -  часто говорила она кошке,
прЯча свое жирное лицо в подушку.
     ‡а  многие  годы  дум о смерти у  нее сложилось  такое представление. ‘
одной стороны, ей казалось  нелепым, что со  смертью все кончаетсЯ. "’о, что
мы видим труп, - это  факт,  - нередко повторЯла она про себЯ. - Ќо это факт
такого  же  значениЯ,  как   тот,  когда  люди  в  древности  видели  вокруг
пространство,  разумеетсЯ, "плоское", и  отсюда  заключали,  что  всЯ  землЯ
плоскаЯ. Њало ли  было  таких видений. ‚едь то, что  мы видим, только жалкаЯ
часть всего мира".
     ‘  другой стороны-все представлениЯ о загробном казались ей высосанными
из земной жизни,  из  теперешнего сознаниЯ.  Ћна не  верила  в то, что будет
загробнаЯ жизнь, но не верила и в то, что после смерти ничего нет.
     ‡ато она чувствовала, что после смерти будет такое, что не укладываетсЯ
ни в какие рамки, ни в какие правила или супергипотезы.
     "ќто"  - так она называла то,  что будет после  смерти - нельзЯ назвать
загробной жизнью  или как-нибудь  иначе;  "это"  - вообще  никак нельзЯ было
назвать  на  человеческом  Языке;  ни существованием,  ни  небытием;  ни  до
рождениЯ, ни  после  смерти... ’о  ли  ужас  перед  ничто нагнал на нее  эти
предположениЯ о "той" жизни и они были  лишь  отражением  этого ужаса; то ли
наоборот этот ужас пробудил  в  ней инстинктивное виденье истины, дал толчок
интуиции; то ли просто она была очень  догадлива - рассудит  сама смерть, но
это представление о непостижимом после смерти так расшатало ее сознание, что
она, и  кстати, совершенно последовательно,  стала видеть как неадекватное и
обрамление смерти, то есть саму  жизнь. (‚едь  понимание  последней  целиком
зависит от пониманиЯ первой.) …й  даже казалось, что чем бессмысленнее  -  и
вне  обычных рамок -  она видит мир  и себЯ, тем ближе она к Ѓогу и к истине
послесмертного бытиЯ.
     Ћднажды ЌэлЯ, совсем очумевшаЯ от  мира,  который она рассматривала как
придаток к  смерти,  с  трудом  приплелась к своему  врачебному кабинету.  ‚
коридоре   была  уже   тьма-тьмущаЯ  народу,   причем  половина  из   них  -
полуумирающие. ќти последние были особенно наглы и активны: норовили  влезть
вне очереди, стучали кулаками по запертой двери, кусали друг друга.
     Ѓолее здоровые смущенно  сторонились по углам. ѓаркнув на больных, ЌэлЯ
с трудом  установила очередь. Џотом заперлась  в  кабинете, и, чтоб скрасить
себе  существование,  поцеловала  свое  отражение  в  зеркале.  ’олько  стук
больных, вконец потерЯвших терпение, привел ее в чувство.
     Ћхрипшим   голосом    ЌэлЯ   зазвала   первого.   ќто   был   смрадный,
полуразрушенный  пожилой  человек,  переживший   раньше  двенадцать  ножевых
ранений  в  лицо.   ‡апугав  его  медицинскими  терминами,  ЌэлЯ   ‘еменовна
избавилась от больного. ‚торой была сухонькаЯ старушка с бантиком на голове,
пришедшаЯ сюда со скуки. ‘ ней ЌэлЯ занималась долго: позевываЯ, прощупывала
сердце,  сосуды, упомЯнула  о  заднем  проходе.  ‘тарушка  ушла,  оставив  в
качестве гонорара десЯть копеек. ‡атем показалась дама с дитем.
     - …сли вы, мамаша,  будете так переживать из-за того, что ваше дите все
равно  помрет,  вы  еще раньше  его загнетесь, - разнузданно  встретила ЌэлЯ
‘еменовна мамашу.
     Ћна знала, кому из клиентов терпимо говорить свЯтую правду-матку.
     Њамаша  так  запуталась  в  предстоЯщей  смерти  своего  дитЯ  и  своей
собственной, что разрыдалась. Џриговоренное дите между тем не  среагировало:
весело,  точно оно  уже  было  на  том  свете, дите  носилось по  врачебному
кабинету, гонЯЯсь за лучами солнца.
     Ћбалдев, ЌэлЯ ‘еменовна выперла бессмысленных. ‡аглЯнула в коридор.
     "Ѓатюшки, сколько  их!" - ужаснулась  она. Џолуумирающие лезли друг  на
друга, надеЯсь на Ќэлю ‘еменовну, как на эдакое сверхъестественное существо.
     ’олько  один,  очень начитанный,  жалсЯ  в угол: он  был шизофреником и
боЯлсЯ, скончавшись, перенести свое шизофренное сознание на тот свет.
     "’олько бы не быть там шизофреником", - думал он.
     Џлюнув на пол, ЌэлЯ ‘еменовна опЯть восстановила очередность. ‚ кабинет
влетел  серенький,  помЯтый,  плешивый  человек  с  дегенеративным  лицом  и
оттопыренными ушами.
     - ’ребую к себе  вниманиЯ! -  заорал он, усевшись на стул  перед  Ќэлей
‘еменовной.
     - Џочему? - спросила врач.
     - Џотому что Я - ‘пиноза,  - завизжал  человечек, вцепившись  руками  в
угол стола, - да, да, в прошлой жизни Я был ‘пиноза... Ђ теперь у менЯ почти
не  работает  кишечник...  џ  требую, чтоб  менЯ отправили  в  самый  лучший
санаторий.
     -  Ђ  ну,  заглЯну-ка  Я  ему  в  горло,  - подумала ЌэлЯ ‘еменовна.  -
ђаскройте-ка рот. ‚от так.
     €  она  с  интересом  заглЯнула  в глубокое  горло  жалующегосЯ.  Љогда
кончила, больной тупо уставилсЯ на нее.
     - џ повторЯю... џ был ‘пиноза...  ‘пиноза... ‘пиноза,  - брызжа слюной,
закричал человечек.
     "Ђ  может, и вправду был", - трусливо мелькнуло в уме Ќэли ‘еменовны, и
под задницей  у нее что-то екнуло. Њолча она снЯла трубку телефона,  набрала
номер  –ентрального  “правлениЯ  санаториев,  но   сразу  договоритьсЯ  было
невозможно.  ‚  трубку  что-то  шипели,  возражали,   убеждали  повременить,
ссылались  на какие-то  директивы.  ‘пиноза между  тем, тихонько  присмирев,
сидел в углу.
     ЌэлЯ ‘еменовна  запарилась,  обзваниваЯ  различные  учреждениЯ. Ќаконец
злобно взглЯнула на человечка.
     - Ќе может быть, чтобы такой идиот был ‘пинозой, - раздраженно подумала
она. - ѓде в конце концов доказательства?!!
     “стало она положила трубку. —еловечек опЯть нервно засуетилсЯ.
     - ‚ы  мне не верите, - с ненавистью выдавил он, глЯдЯ на Ќэлю. - ‚се вы
такие здесь на земле скептики.
     Ћн  вдруг вскочил с места,  и, подойдЯ к  Ќэле ‘еменовне, наклонившись,
стал что-то шептать ей в ухо.
     -  Ќи-ни, -  проговорила ЌэлЯ  ‘еменовна,  раскрасневшись,  - ничего не
понимаю, - и помотала головой.
     -  Ђх,  не  понимаете!  -  злобно  вскрикнул человечек,  побагровев  от
негодованиЯ.  - Ќу, а это  вы, надеюсь, поймете, - он забегал по кабинету  и
вдруг резко распахнул рубашку.
     ‚сЯ его грудь была в татуировках: но  среди обычных, блатных, вроде "не
забуду  мать родную", выделЯлсЯ огромный  мрачный портрет ‘пинозы, причем, в
парике. Ќэле даже показалось, что ‘пиноза  на этом портрете  странно вращает
глазами.
     - Ќу, что  ж,  и  теперь  не верите?  - ухмыльнулсЯ человечек, глЯдЯ на
врача.
     -  Ќе  верю. ‚от переспите  со мной,  тогда поверю, -  вдруг  похотливо
выговорила ЌэлЯ, сразу спохватившись, как такое могло вырватьсЯ из ее рта.
     Ќо человечек не выразил удивлениЯ.
     - Ќу, что ж, это Я могу,  - миролюбиво согласилсЯ он, наклонив по-бычьи
голову. - ’олько у вас дома.
     - Џрием окончен, - произнесла ЌэлЯ, высунув голову в коридор к больным.
     ...Ђ  через  час, мерзко  извиваЯсь  мыслЯми  в  высоту,  она,  потнаЯ,
валЯлась в  постели с  голым  Џетром Ќикитичем (так  по-своему  называла она
больного, стеснЯЯсь окликать его ‘пинозою. —еловечек добродушно  согласилсЯ,
что в этой жизни его можно называть и Џетею). Ќа расплывшемсЯ лице Ќэли было
написано довольство.
     - Ќаглый ты, все-таки, ЏетЯ, - говорила ЌэлЯ ‘еменовна, - уверЯешь, что
был  ‘пинозой.  ‚  ухо  чего-то  шепчешь. ’оже мне, доказательство!  €ли его
портрет на грудЯх нарисовал! Ќу  и что  ж из этого?! Њожет, ты приблатненных
этим пугаешь.
     ЏетЯ  только-только  собиралсЯ  поцеловать  Ќэлю  ‘еменовну,  но  такое
недоверие обидело его.
     Џокраснев, он  соскочил  с  постели и  с озлобленным личиком  забилсЯ с
уголок.  Ћн  угрюмо  молчал,  не удостаиваЯ  Ќэлю  возражениЯми.  ЏоследнЯЯ,
внимательно вглЯдываЯсь в его, чуть оттененное мыслью,  дегенеративное лицо,
не  понимала,  отчего  у Џетра Ќикитича  такаЯ уверенность: то ли  это  было
просто внутреннее убеждение, то ли он знал какие-то тайны.
     -  „а ведь  ты,  ЏетЯ,  - идиот,  - проговорила наконец ЌэлЯ ‘еменовна,
обглЯдываЯ его, - как же ты мог быть ‘пинозою?
     Џетр  Ќикитич  прЯмо-таки  взвилсЯ:  выгнувшись, как ученаЯ гадюка,  он
подскочил к кровати; тусклые глаза его светились.
     -  Ђ  про  нравственную гармонию  забыла,  про закон справедливости,  -
пробормотал он.  - ‚ прошлой жизни Я был ‘пиноза, а  теперь  - идиот...  „лЯ
нравственного равновесиЯ, длЯ гуманности. Ќе слишком было бы жирно, если б Я
и теперь стал ‘пинозою? ‡ато тогдашний какой-нибудь кретин сейчас, небось...
эдакий... как его... †ан-Џоль ‘артр...
     ЌэлЯ   расхохоталась.   Џугливо-дегенеративное   лицо  Џетра   Ќикитича
повернулось в угол.
     -  Ћткуда  ты  все  это  знаешь?  -  колыхаЯсь  телом,  изумилась  ЌэлЯ
‘еменовна.  - ‚от уж не подумаешь... •отЯ в тебе  действительно есть  что-то
подозрительное. Ќу, иди, иди ко мне, мой ‘пиноза! - и  она протЯнула  к нему
свои пухлые, потные руки.
     ‚ечер прошел благополучно.
     Ќа следующий день за  завтраком,  прожевываЯ здорового сочного кролика,
чье мЯсо  удивительно  напоминало человечье, ЌэлЯ,  после  долгого молчаниЯ,
проговорила, плотоЯдно ворча над костью:
     - ’ы что, действительно  веришь, что в мире  есть справедливость?  ...Ђ
как же  этот кролик? Њожет быть, ты скажешь, что он тоже когда-нибудь станет
‘пинозою?
     ‹ицо Џетра Ќикитича вдруг  нахмурилось  и  принЯло умственно-загадочное
выражение.
     - џ был, конечно, односторонен тогда, ЌэлЯ, - просто сказал он. - Ќо не
думай, что Я, как все эти, верующие,  понимаю только нравственность, забываЯ
о  познании.   Ќаоборот,   Я  убежден,  что   именно  в   познании  ключ   к
нравственности.  Љогда мы действительно  познаем потустороннее, когда спадет
пелена,  и мы увидим,  в  каком  конкретном отношении находитсЯ наша  земнаЯ
жизнь - эта малаЯ часть великого - ко всему остальному, то, естественно, все
наши представлениЯ изменЯтсЯ, и  мы увидим, что зло - это иллюзиЯ и на самом
деле мир по-настоЯщему справедлив... „а, да... € этот самый кролик, которого
ты  так сладко пережевываешь... „а,  да... Ќе смейсЯ...  € его существование
будет оправдано... ‚едь на  самом деле он не просто кролик... € кто знает...
Њожет быть, он когда-нибудь и будет этаким... даже Џлатоном.
     Џетр  Ќикитич поперхнулсЯ. Љусок кролика  застрЯл у него  в горле, и он
долго   откашливалсЯ,   пока   кусок  не  прошел  в  желудок.  ЌэлЯ  утробно
рассмеЯлась: эти  речи в устах такого  идиота, как ЏетЯ, поражали ее, словно
чудо.
     - € все-таки, ты печешьсЯ о нравственном законе, - начала она,  - пусть
и путем познаниЯ, а не этой слабоумной... любви.  Ќо почему ты  уверен, что,
когда спадет пелена, все окажетсЯ таким уж благополучным. „опустим даже, что
земное  зло - кстати,  очень  наивное, -  как-то  разъЯснитсЯ, но зато может
открытьсЯ  новое  зло,  более  глубокое  и страшное...  Ќеужто  уж  тебе  не
приходило  в  голову,  что  добро  и  зло -  второстепенные моменты  в мире,
сопутствующие проблемы,  а высшаЯ цель - совсем в другом,  более глубоком...
ќта цель свЯзана с расширением самобытиЯ, самосознаниЯ...
     ЌэлЯ  встала, вдохновленнаЯ  своей  речью.  ѓлаза  Џети  горели, как  у
факира, и ЌэлЯ мельком подумала, что, может  быть, ЏетЯ действительно был  в
свое времЯ ‘пинозой. ќто еще больше распалило ее. Ћна продолжала:
     -  €  даже если  проблема добра и зла  разрешитсЯ в пользу добра,  то с
точки зрениЯ мирового процесса  это совершенно  второстепенно... Ќеужели  ты
думаешь, что у  высших  сил  нет более глубокой цели, чем  счастье всех этих
тварей? Ќеужели мы должны судить о высшем по себе, вернее, по Явном в нас?..
     ‚ конце этой  тирады  ЌэлЯ вдруг заметила, что  ЏетЯ опЯть подурел. …го
взглЯд потух,  лицо  принЯло придурковатое,  выдуманное  выражение; он начал
хихикать, пускать  слюни... и наконец,  запел популЯрные песни.  ЌэлЯ еще не
могла  прийти  в себЯ от  выглЯдываниЯ в  Џетре  Ќикитиче эдакого  духовного
существа, как он уже полез ее лапать.
     „ень закончилсЯ полусумасшедшим путешествием в кино.
     Ђ следующие  дни пошли, как в поэме: весело, придурочно  и неадекватно.
ЏетЯ совсем позабыл о санатории.
     Ћбрызганный своими эмоциЯми, как мочой, он скакал по комнате, пел песни
и все времЯ упирал на нравственную гармонию,  что де, хотЯ сейчас  он идиот,
но зато раньше был ‘пинозою и навернЯка еще им будет. ќто очень умилЯло его,
и часто  ЏетЯ, усевшись на кровати, спустив ноги, бренчал по этому поводу на
гитаре.
     Ќэле он нравилсЯ именно как идиот.
     „лЯ умилениЯ и длЯ грозности она - во времЯ врачебных обходов - брала с
собой Џетра Ќикитича к домашним больным.  ’ем  более,  что  ЏетЯ  всем своим
видом и  нелепыми высказываниЯми вселЯл в больных уверенность в устойчивость
загробного мира.
     Ћдин  мужичок  даже выбросил  из окна все религиозные предметы, заЯвив,
что  у него теперь только один Ѓог -  Џетр Ќикитич. „ругой - радовалсЯ Џете,
как отцу, и хотел как бы влезть  в его существование.  „аже  умирающее  дите
ласково  улыбалось  Џетру  Ќикитичу  и  радостно  подмигивало  ему  глазком;
особенно когда ЏетЯ, дикий и  нечесаный, стоЯл и мутно глЯдел в одну  точку.
’олько  одну старушку-соседку  ЏетЯ  не мог ни в  чем  убедить; старушка уже
помирала,  но  вместо  того,  чтобы  молитьсЯ,  держала  перед собою  старое
зеркальце, в которое ежеминутно плевала.
     -  ‚от  тебе,  вот  тебе,  -  приговаривала  она, глЯдЯ  на собственное
отражение. - ’ьфу ты... •оть бы тебЯ совсем не было.
     ЋказываетсЯ, старушка вознегодовала на себЯ за то, что она -  как и все
остальные - подвержена смерти.
     “мерла  она самым нечеловеческим образом.  ‡адыхаЯсь,  приподнЯвшись из
последних сил,  она гнойно, отрываЯ от себЯ Язык, харкнула в свое отражение;
харкнула - упала на подушки - и умерла...
     Ђ ЌэлЯ не могла нарадоватьсЯ на такие сцены; ее сознание пело вокруг ее
головы, употреблЯЯ выражение  теософов; она позабыла обо всем на свете, даже
о своем экзистенциальном чревоугодии.
     Ђ отходЯщих  вдруг выдалось видимо-невидимо: в районе, в котором лечила
ЌэлЯ  ‘еменовна, люди  стали умирать  друг за дружкой, точно  согласованные.
ђаскрасневшаЯсЯ, с разбросанными  волосами, ЌэлЯ ‘еменовна с бурной радостью
в глазах носилась по  своим домишкам, как ожиревшаЯ бабочка. Џоследнее времЯ
уже одна, чтобы ни с кем не делитьсЯ своим счастьем.
     “ нее даже поЯвилась  привычка щипать умирающих или дергать их за руку,
Якобы длЯ лечениЯ.
     Ђ нравственно - после этих посещений - она все вырастала и вырастала...
но куда, неизвестно... ‚о  всЯком случае - внешне - она стала  писать стихи,
очень сдержанные, по латыни.
     Ќо одна страшнаЯ историЯ напугала ее. Џетр Ќикитич исчез.
     Ќа столе лежала записка: "“ехал в ѓолландию".
     "Џрозевала, прозевала, -  мучительно подумала  ЌэлЯ ‘еменовна.  - €з-за
моего увлечениЯ умирающими... Ћн не вынес равнодушиЯ к себе. “шел".
     € она осталась одна - наедине со смертью.


        Џрикованность
     (рассказ тихого человека)

     Џочему все это произошло именно  с  мной, мне попыталсЯ  объЯснить один
щуплый, облеванный чем-то несусветным старичок, отозвавший менЯ длЯ этого за
угол общественного туалета, во тьму.
     Ћн  прошептал,  что  мой  ангел-хранитель  сейчас  не  в  себе  и  ушел
странствовать  в  другие, нелепые  миры.  Ћт этого-то  Я и  не  могу  никуда
двинутьсЯ.
     Ђ началось все с того, что мне рассказали одну сугубо телесную историю.
     †ила на свете некаЯ Њинна Ђдольфовна, серьезнаЯ врачиха и весьма полнаЯ
баба. †ила  она одна, но без мужа  не была, потому  что денег получала уйму.
‹юбила жить в чистоте, широко и от внешнего бытиЯ брать одни сливки. Ѓыло ли
у нее что-нибудь внутреннее? Љто знает. Ќо один ее любовник говорил, что она
могла неслышно икать, вовнутрь  себЯ,  распространЯЯ  смысл этого  иканиЯ до
самого конца своего самобытиЯ.
     ’ак вот, недавно ее разбил паралич; причем почти намертво, так, что она
лишилась  дара речи, всех  серьезных телодвижений, какой-то части сознаниЯ и
лежала  на кровати,  безмолвнаЯ.  ѓоворили,  что она так может пролежать лет
пЯтнадцать.  Џенсию  она  стала получать  большую,  и, так  как  была совсем
одинока, то назначили к ней от ее учреждениЯ нЯнечек, которые тихо и покойно
подбирали за ней дерьмо, менЯли обмоченные простыни, кормили чем Ѓог пошлет.
     —ерез месЯца два  ее  в прошлом богатенькаЯ комната стала почти пустой,
так  как нЯнечки  и медсестры все обобрали,  а Њинна Ђдольфоваа могла только
молча за этим наблюдать...
     џ выслушал  эту  историю  где-то в пригороде,  на  окраине,  в  грЯзном
замордованном сквере, поздно вечером...
     ЋтрЯхнувшись, Я  пошел к далекому, невзрачному столбу,  и в небе передо
мной встал  образ  Њинны Ђдольфовны,  обреченной одиноко  лежать среди людей
пЯтнадцать лет. "Љу-ка-реку!" - громко  закричал  попавшийсЯ  мне  под  ноги
петух.
     €  вдруг всЯ тоска  и  неопределенность жизни перешли в моем сознании в
какое-то неподвижное  и неприемлющее  остальной  ужас  решение. џ уже твердо
знал, что пойду к Њинне Ђдольфовне и буду ходить к ней каждый день, из  года
в год, тупо проводЯ около нее почти всю свою жизнь.
     ‚скоре  Я уже нелепо стучалсЯ в  ее дверь;  соседка впустила менЯ, и  Я
увидел почти голую  комнату  -  сестры милосердиЯ вывезли даже мебель,  -  в
которой были,  правда, одна кровать с Њинной Ђдольфовной, тумбочка, гитара и
ночной горшок.  Њинна  Ђдольфовна  могла  делать  только под  себЯ, и ночной
горшок стоЯл вечно пустой, как некое напоминание.
     џ  осталсЯ вдвоем с Њинной Ђдольфовной, но  стоЯл около двери, у стены.
Ћна сонно и животно смотрела на менЯ остекленевшими глазами.  џ не знал, что
делать, и внезапно запер дверь. Џодошел к ней поближе и вдруг похлопал ее по
жирному,  огромному  животу.  Ћна не  испугалась,  только  челюсть  ее  чуть
отвисла, видимо, от удовольствиЯ.
     - Ќу что ж, Њинна Ђдольфовна,  начнем новую жизнь, - закричал  Я, бегаЯ
по комнате и потираЯ руки. - Ќачнем новую жизнь!
     Ќо как нужно было ее начинать?!
     џ сел в угол и  начал  с того,  что  просидел  там три часа, неподвижно
глЯдЯ на тело Њинны Ђдольфовны.
     Ђ за окном между  тем  медленно  опускалось солнце. …го  лучи скользили
иногда  по животу Њинны Ђдольфовны. Ђ сераЯ тьма наступала откуда-то сверху.
‚друг Њинна  Ђдольфовна с трудом чуть повернула голову и уставилась на  менЯ
тЯжелым, парализованным взглЯдом.
     џ  почувствовал  в  ее  глазах,  помимо  этой  тЯжести, еще  и  смутное
беспокойство и попытку объЯснить себе мое присутствие.  Ћна знала, что у нее
больше нечего красть, и  боЯлась,  по-видимому,  что теперь ее  будут  есть.
(ѓоворили, что одна юркаЯ  старушка, кормЯ ее,  пол-ложки отправлЯла  себе в
рот.)
     Ќаконец,  в ее глазах не осталось ничего, кроме  холодного любопытства.
Џотом и  оно уснуло. Ћна  уже  смотрела на менЯ  мутно, нечеловечески,  и  Я
отвечал ей таким же взглЯдом. ‚ конце концов встал, зажег свет.
     Ћна издала слабое "ик", больше животом.
     €  вдруг  она  подмигнула  мне   большим,  расплывающимсЯ  глазом.  Њне
показалось, что она захлопнула менЯ в свое существование.
     ‚скоре  Я бросил  работу,  жену,  карьеру,  потом  порвал все  душевные
свЯзи...
     € с  тех  пор  уже  десЯть  лет каждый  день  Я прихожу в  эту комнату,
расставаЯсь с ней только на ночь. Њинна Ђдольфовна подмигивает теперь только
безобразной черной мухе, ползающей у нее по потолку.
     Ќо Я не обижаюсь  на нее за это. Њы по-прежнему смотрим друг в друга. џ
навсегда прикован к ее существованию. €ногда она кажетсЯ мне огромным черным
Ящиком, втЯгивающим менЯ в свою неподвижность.
     Ћткуда эта страннаЯ прикованность?
     џ понЯл только, что она спасает  менЯ от этого мира:  Я потерЯл  к нему
всЯкий  интерес,  раз и  навсегда,  как  будто черный  Ящик  может  заменить
самодвижение. Ќо она спасает менЯ и от потустороннего мира, потому  что  и в
нем есть движение. џ ушел от всех миров  в эту прикованность, точно душа моЯ
прицепилась к этому застывшему жирному телу.
     Џочему же иногда Њинна Ђдольфовна плачет, в  полутьме, невидимо, внутрь
себЯ, словно  в  огромный черный Ящик на  миг  вселЯютсЯ маленькие,  светлые
ангелы и мечутсЯ тали из стороны в сторону?
     Ќеподвижность, одна неподвижность преследует нас.
     €ногда, в моменты тоски, мне кажетсЯ, что Њинна Ђдольфовна - это просто
тень, тень от трупа моей возлюбленной.
     Ќо  постепенно  у  менЯ становитсЯ  все  меньше  и  меньше мыслей.  Ћни
исчезают.  Ћдна неподвижность  сковывает  мое сознание, и все  существование
концентрируетсЯ в одну точку.
     €, возможно, менЯ точно так же разобьет паралич и полностью обезмолвит,
на  десЯтилетиЯ, на всю жизнь. € Я уже знаю,  что какой-то влажный от ужаса,
взъерошенный молодой человек с сонными глазами наблюдает за мной.
     Ћн ждет, когда менЯ разобьет паралич,  чтобы точно также присутствовать
в моей комнате, как Я присутствую в комнате Њинны Ђдольфовны.


        Џроисшествие

     ѓригорий Џетрович ѓулЯев, крупный мужчина лет пЯтидесЯти, умер. Ќа этом
свете  осталась  от него в однокомнатной квартире  жена - ЌатальЯ ‘еменовна,
лет  на десЯть моложе  его, сынок  ‚ова восьми лет и,  кроме того, некоторые
родственники, в том числе и  такие  близкие, как  роднаЯ сестра -  …лизавета
Џетровна, живущаЯ Ѓог знает где.
     -  ‡рЯ,  зрЯ ѓриша умер, -  говорила одна такаЯ родственница,  старушка
ЂгафьЯ. - Џреждевременно, можно сказать...
     - Ђ кто же свое времЯ знает? - возразила другаЯ родственница, покрупнее
телом. - Ќас ведь, паразитов, не спрашивают, когда нам умирать.
     †ена  ЌатальЯ ‘еменовна ничего и никому не  возражала, только вздыхала,
думаЯ о грЯдущем. Ђ  мальчик ‚ова вообще ни во что  не поверил  и решил, что
папа просто уехал  - в далекое-далекое  путешествие и  что он, мальчик ‚ова,
тоже за ним скоро последует - туда, где папа.
     Њежду  тем  нужно  было организовывать похороны. Ќа  дворе  уже  стоЯли
девЯностые годы, конец  второго тысЯчелетиЯ,  времЯ невероЯтно  тЯжелое.  Ќо
ѓригорий Џетрович был  лицо ответственное, служивое, и организациЯ,  где  он
трудилсЯ, помогла. •уже всего оказалось с  могилой; место еле нашли, но зато
на приличном, даже веселом кладбище. ‚ерующий ли  был ѓригорий  Џетрович или
нет - насчет  этого  никому  ничего не известно  было, даже непонЯтно. Ќо по
крайней мере гражданскую панихиду подготовили по правилам.
     Ћна   состоЯлась  в  клубе  велосипедистов   -  там  на  первом   этаже
расположилсЯ громадный зал,  окна  которого выходили  в зеленый,  уютный и в
меру поганенький садик.  ѓроб поставили у  задней стены зала - прЯмо  против
входа. Ѓыли  цветы, даже знамЯ и не так уж много  людей.  (ЌатальЯ ‘еменовна
решила ‚овку  своего  не  пускать  и  отправила его  на  дачу  к  двоюродной
бабушке.)
     ‚  гробу ѓригорий Џетрович  постарел и вместо своих пЯтидесЯти выглЯдел
лет эдак  на сто,  а  то и на все сто десЯть.  Љожа  вдруг  одрЯбла,  словно
провалилась, глаза были закрыты  - но  с какой-то  нездешней уверенностью  и
даже твердостью, что-де они уже никогда не откроютсЯ. ђуки тоже были сложены
с полной уверенностью, что они уже никогда не разомкнутсЯ.
     Џлакали - средне, одна  только супруга, что вполне естественно, рыдала,
да  еще сестра.  Њамы  и отца у ѓригориЯ Џетровича  уже давно  не было. „вое
друзей  вообще  не  пришли.  Џочему-то поЯвилось  человек  пЯтнадцать  -  из
спортивного общества велосипедистов - совсем никому не знакомых людей.
     - лЯютсЯ  тут всЯкие,  - недовольно ворчала  бабка ЂгафьЯ.  - Џокойник
ведь не пьЯница был запойный, чтобы знать всю Њоскву, всех собутыльников. Ћн
был человек тихий, ответственный. Ћ семье заботилсЯ.
     - Ѓезобразие, да и только,  - подтверждала другаЯ родственница. - ЏокоЯ
даже в  гробу не дают.  ’ак вот и всю жизнь маешьсЯ, маешьсЯ, кричишь, ищешь
чего-то, а потом и вознаграждениЯ никакого нет,  одно хамство. ‹Яжешь в гроб
- и тебе же в морду наплюют...
     -  € не  говорите,  -  шептала  третьЯ родственница,  - ребЯта-то  эти,
незнакомые, навернЯка навеселе...
     Ђ на дворике между тем, за кустами, расположились двое соседей ѓригориЯ
Џетровича - Ќиколай и ‘ергей, расположились длЯ выпивки.
     - Ќу что ж, помЯнем, - сказал один.
     - ЏомЯнем, - ответил другой.
     ЏомЯнули, выпили, а ‘ергей вспомнил:
     - Ђ покойник-то нехорошо себЯ вел перед смертью...
     - Џочему нехорошо? - насторожилсЯ Ќиколай.
     - „ратьсЯ  все времЯ лез. —уть что - в  морду, хотЯ  и больной уже был,
все понимал, к чему дело идет.
     - Ќе может быть, - ужаснулсЯ Ќиколай.
     - ”акты, - упрЯмо подтвердил ‘ергей,  потом задумчиво добавил: - Њожет,
жизнь такаЯ пошла, крутаЯ.
     - „а чего ж перед смертью в морду?
     -  ‚  самый раз. Ќо не  думай,  что  он  только хулиганил.  Љогда  один
оставалсЯ в квартире, криком кричал, Я слышал, у нас стенки тонкие.
     - ‹юдей  всех жалко,  -  проскрипел Ќиколай.  -  Ќе  мог он,  наверное,
понЯть: как это - тело -  и вдруг его нет. “ него тело было добротное, не то
что...
     - ЏомЯнем, - проскулил ‘ергей, и они помЯнули.
     Њежду  тем в зале наступило какое-то затишье.  € тогда у входа поЯвилсЯ
сам ѓригорий Џетрович, живой. Ќезаметно так поЯвилсЯ, тихо, как словно вошла
потустороннЯЯ птица. ‘начала никто и вниманиЯ не обратил: ну, вошел человек,
наверное, собутыльник, хочет проститьсЯ с  ѓригорием Џетровичем,  который  в
гробу.  ‘ам  ѓригорий  Џетрович, или, вернее, ѓригорий  Џетрович,  который в
гробу,  и не пошевелилсЯ: лежит  и лежит. ‘разу  видно: мертвый  человек. Ќо
живой ѓригорий Џетрович все  к нему подвигаетсЯ, медленно, но верно. Ќаконец
жена перваЯ закричала:
     - ѓриша!
     „а, ѓриша, и пиджак  тот же самый,  и, главное, то неуловимое в походке
ли, в улыбке, по которой сразу знаешь: это ЋЌ, в данном случае ѓриша, ѓулЯев
ѓригорий Џетрович собственной персоной. Ђ другаЯ собственнаЯ  персона  лежит
на постаменте, в торжестве, в цветах, тихаЯ.
     ЌатальЯ ‘еменовна еще раз расширила глаза и грохнулась наземь: ѓриша!
     Ћткровенно  говорЯ, почти никто ничего  не понЯл: бросились к  супруге,
думаЯ,  что  у нее инфаркт, а на живого ѓригориЯ  Џетровича  смотрели только
несколько человек, остолбенев.
     ‘естра его  роднаЯ,  …лизавета Џетровна,  отличавшаЯсЯ  вообще  жестким
характером (иногда она  ночевала и под поездом), чуть-чуть подошла к  живому
ѓригорию Џетровичу и спросила:
     - Љто ты?
     - ’от,  кто в  гробу.  -  € живой ѓригорий Џетрович подошел  к мертвому
ѓригорию Џетровичу. ЏохолодевшаЯ сестра  его  тоже  приблизилась.  Ћстальные
стоЯли или возились около супруги. Ќекоторые в стороне - просто шептались.
     †ивой  ѓригорий  Џетрович пристально  и,  правда,  довольно  мрачновато
смотрел на свой труп. ‚се цепенеЯ и цепенеЯ, …лизавета Џетровна спросила:
     - Ђ это кто? - кивком показываЯ на покойного.
     - Ђ это Я, - сумрачно ответил ѓригорий Џетрович.
     - ѓриша, но ведь ты говоришь, ходишь,  -  бормотнула …лизавета, и  один
глаз ее обезумел.
     - Ќу и что? - насмешливо проговорил живой ѓригорий Џетрович. Џотом, как
бы извинительно, кивнул на себЯ, мертвого, и пожал плечами.
     - Љак ну и что? - ужаснулась сестра.
     - Ђ вот так, - и ѓригорий Џетрович повернулсЯ  к ней, готовой упасть. -
‹адно, ‹изок, ты  вот что: передай Ќаталье - Я к ней сегоднЯ вечером попозже
приду.  ’олько  пусть  ‚овку не  берет  обратно.  € пускай  приготовит ужин:
Яичницу с колбасой, кефиру, булочек. ‚одки не надо.
     - Ђ Я? - нежно прошептала сестра.
     - Ђ чего ты? Њы с тобой и так родные.
     †ивой ѓригорий  Џетрович  несколько  раз  важно прошелсЯ  около  своего
гроба, остановилсЯ  у  головы, потрогал  цветы, свои поседевшие, уже неживые
волосы, тлеющий желтый лоб,  незаметно дернул  себЯ  за  мертвое  ухо. Џотом
взглЯнул на сестру.
     - ‚от что, - шепнул он. - …сли Ќаташка боитсЯ, то пусть спит, скажи ей,
пускай спать  ложитсЯ,  если пугаетсЯ.  џ  сам  разберусь на кухне, кусну, а
потом к ней прилЯгу...
     €  ѓригорий  Џетрович  уверенно,  но все-таки скорбно  пошел к  выходу,
повернувшись  задом к себе, мертвому.  Ѓольшинство провожающих не  знали его
как  следует в лицо и к тому же вообще ошалели,  так что он беспрепЯтственно
вышел из залы.
     Џравда, какой-то мальчишка, признав в нем покойного, хотел схватить его
за руку, но в последний момент не решилсЯ.
     ’ри человека,  хорошо знавшие ѓригориЯ  Џетровича,  лежали  на  полу  в
обмороке. Ћдин  же просто  сидел  и  бил себЯ в  грудь  кулаками,  как  бы в
беспамЯтстве.   „ругие  все  еще  откачивали  Ќаталью  ‘еменовну.  Ќекоторые
бормотали о галлюцинации.
     „ругие   искоса  посматривали  на   мертвого  ѓригориЯ  Џетровича:   не
пошевелитсЯ ли. “сугубил положение высокий седой старик, видимо сектант: он,
пронаблюдав  все происходЯщее,  подошел к  гробу и  плюнул в лицо покойнику,
причем плюнул очень строго, как бы пригрозив.
     —то тут поднЯлось!
     ђодственники,  особенно  сестра мертвеца,  прЯмо  вцепились  в  старика
сектанта,  кто-то  дернул  его за  бороду.  Џослышались  свистки,  вроде  бы
вызывали милицию.
     Њежду тем музыканты, ни на что  не обращаЯ вниманиЯ,  заиграли траурный
марш,  как  и было договорено.  Ђ в зале уже дошло до  мордобоЯ.  ‘тарикашка
сектант, рваный, валЯлсЯ на полу.
     ‚  это времЯ ЌатальЯ  ‘еменовна  очнулась. ‘ изумлением она смотрела на
мир. Њир был ни на что не похож: хотЯ гроб стоЯл на месте и лилась загробнаЯ
музыка, ей сопутствовали мордобой и истошные крики.
     ’ем временем  уже по всему залу распространилсЯ слух, что, мол,  только
что ѓригорий Џетрович приходил сюда сам, живой... и в этих похоронах  что-то
не то. “же  какой-то рыжий здоровенный мужик вытаскивал  покойника из гроба,
вопЯ, что мертвеца подложили.  Џокойника еле  отбили, и событиЯ после такого
факта  принЯли  какой-то фантастический оборот; дрались все против  всех,  а
остальные вопили.
     ЌатальЯ ‘еменовна  решила,  что  она  на том свете,  и  опЯть  упала  в
обморок.
     €з  своих  кустов  выскочили  соседи-алкоголики -  ‘ергей  и  Ќиколай с
криками, что  они допились,  потому что  видели ѓришу, уходЯщего из  зала по
направлению  к автобусной остановке. ’ем временем подъехала вызваннаЯ кем-то
милициЯ. Џервым вышло  начальство - седоватый грузный лейтенант-оперативник.
Ќо вид дерущихсЯ у гроба поставил его в тупик. Ћн и его сопровождающие вышли
из этого тупика минут через пЯть-шесть.
     -  ђазогнать надо  всю  эту  похоронную  процессию!  -  заорал  наконец
лейтенант, подходЯ к лежащей без сознаниЯ Ќаталье  ‘еменовне, потому что ему
сказали,  что  это  супруга  умершего.  Ћколо  лейтенанта  вдруг  завертелсЯ
какой-то человек в  штатском, кажетсЯ из верхов велосипедного клуба. Ќаталью
‘еменовну растрЯсли, и она открыла глаза.
     -  ‚аш  это  муж или не  ваш?!  -  закричал человек, указываЯ  на гроб.
ЌатальЯ ‘еменовна заплакала. - ‚ы нам этими дикими похоронами демократизацию
общества срываете!!! - визжал человечек, чуть  не подпрыгиваЯ вокруг Ќатальи
‘еменовны.
     -  „айте вы ей  опомнитьсЯ-то, - заорала на  него  старушка  ЂгафьЯ.  -
Ќеугомонные! ‚се вам надо  выЯснить! „айте ей разобратьсЯ-то, умер у нее муж
или жив?!
     ‹ейтенант выпучил  глаза. Ќе  в силах  больше выносить  такие  слова  и
мордобой вокруг гроба, лейтенант вышел на середину зала и гаркнул:
     - Џрекратите безобразие, не то стрелЯть буду!
     € выхватил пистолет, направив его почему-то  на  гроб  с покойником, но
потом, опомнившись, поднЯл пистолет дулом к потолку.  Њилиционеры,  стоЯвшие
около  него,  оцепенели.  Ќо  слова и грозный вид,  как ни странно, возымели
позитивное  действие.  „рака,  как  уставший синий океан, стала затихать, и,
кроме   истерических  криков,   ничего  особенного  больше  не  происходило.
—еловечек из верхов велосипедного клуба подошел к лейтенанту и спросил:
     -  —то  делать-то  будем,  товарищ...  господин  лейтенант?  - опасливо
спросил он.
     - —то делать? - задумчиво произнес начальник. - Џервое: о происшедшем -
молчать.  ‚торое: похороны  свернуть,  музыку  прекратить  и сию  же  минуту
уезжать на кладбище. Њашина ведь есть? …сть. Ђ Я прослежу, чтоб все было как
следует.
     …го приказа послушались.
     ѓроб  перенесли  в  машину.   Ќо  процессиЯ  разделилась   во   мнении:
большинство  склонЯлось к тому, что ехать  хоронить ни к чему, потому что-де
неизвестно, кого хоронЯт.
     ЌатальЯ  ‘еменовна сначала  наотрез отказалась  ехать, но потом,  когда
гроб уже задвигали в машину, приоткрыла его крышку и возопила:
     - „а это  же он, ѓриша! Ћн - милый, ненаглЯдный, незабвенный мой. - € с
этими словами она прЯмо за гробом нырнула в черную пасть траурной машины. ‡а
ней - сестра ѓригориЯ Џетровича …лизавета и еще несколько человек.
     Џо дороге …лизавета очень строго и рационально рассказала Ќаташе о том,
что  ей  говорил ѓригорий Џетрович живой. Џод конец рассказа глаза …лизаветы
вдруг наполнились каким-то дурманом, точно она уже пребывала в мире ином, но
в очень нехорошем, и тогда …лизавета Џетровна проговорила:
     - ’ы посмотри-ка, тут  перед нами  ѓригорий Џетрович мертвый  и в то же
времЯ ѓригорий Џетрович приходил живой. €х  двое  - один  мертвый, а  другой
живой.
     Џосле  этих  слов   супруга  ѓригориЯ  Џетровича  заскучала.   Џохороны
закончились совсем  мертвенно  и  отстраненно.  ‚се  молчали. ЊилициЯ только
наблюдала издалека.
     €так,   ѓригориЯ   Џетровича   мертвого   быстро   похоронили.  Ќикаких
двусмысленных  и  вольнодумных  речей  не  было.  €  все  ж  таки под  конец
напроказили: из поредевшей кучки людей вырвалсЯ какой-то старикан, побитый в
предыдущей драке в зале велосипедного клуба, обтрепанный,  грЯзный и рваный,
с развевающимисЯ волосами, и начал истерично кричать, указываЯ на могилу:
     -  Ќам туда надо! ’уда! Џотому что ѓригорий Џетрович -  он и мертвый, и
живой в одно и то же времЯ. Ћн и в гробу, он и ходит!.. ’уда нам надо, туда!
Љ ѓригорию Џетровичу!
     ЊилициЯ  приблизилась.  ‘тарикашке  заткнули  глотку,  и  все  обошлось
гармонично.
     ЌатальЯ  ‘еменовна  задумчиво  возвращалась домой.  ‚  голове была одна
только мысль - ѓригорий Џетрович обещал прийти сегоднЯ вечером. Џровожала ее
…лизавета  Џетровна,  остальных  родственников словно сдуло.  Џотом сдуло  и
сестру покойного. ЌатальЯ ‘еменовна осталась одна.
     ‚ошла  в  свою   однокомнатную  квартиру,  зажгла  свет  и  механически
приготовила ужин, как и велел ѓригорий Џетрович: Яичница с колбасой...
     € стала ждать,  почему-то поглЯдываЯ  на  часы. Џотом,  когда  все-таки
вышла из своего оцепенениЯ, всполошилась: да что она, с ума  сошла? кого она
ждет,  в  конце  концов?  ѓригорий  Џетрович  глубоко под  землей, в  земном
крутЯщемсЯ шаре, лежит и не выйти ему оттуда. Ќо вдруг она подошла к зеркалу
и поправила волосы, подкрасила губки, захотелось  накинуть что-то  красивое,
как будто ждала  мужа после  долгой  командировки. Џоймала  себЯ  на  этом и
разревелась от жалости к себе: значит,  она и впрЯмь сошла с ума. ‚зЯла себЯ
в  руки,  и все дурные мысли  прошли. Џрибрала  комнату,  чтоб просто что-то
делать, - и решила, что утро вечера мудренее.
     - Ќадо ложитьсЯ спать, - сказала она и, выпив полстакана водки,  быстро
разделась  и завалилась в  постель. - ‡автра будет  много  забот, и все  эти
недоразумениЯ забудутсЯ... - € довольно быстро заснула.
     …й приснились глаза  …лизаветы, подернутые  дурманом.  Џотом сквозь сон
послышалось,  как  будто   ключом  открывали  дверь.  Ћднако  это   было  не
сновидение,  она  чувствовала  Ясно.   Ќо  не  хватало  сил  открыть  глаза,
усталость,  водка сковали  тело,  а самое главное -  ей уже было  все равно.
—асть ее  сознаниЯ была  во сне, другаЯ - бодрствовала, и  этой бодрствующей
частью сознаниЯ она  все воспринимала, ‘лышала, как кто-то  вошел  в  кухню,
потом различила  голос мужа, его чавканье,  звон тарелки и ложки.  Ќа минуту
все затихло. Џотом вдруг: мат, опЯть звон тарелки, шум и голос мужа, что все
плохо приготовлено, кругом  тараканы;  потом  опЯть  мат,  бульканье воды...
Ќаконец она провалилась в сон, глубокий обморочный сон.
     ‚ десЯтом часу утра ЌатальЯ ‘еменовна  проснулась. ‚ поту и ужасе вышла
на кухню; Яичница была съедена, тарелка побита, вода  пролита. Ќо в квартире
уже  никого, ЌатальЯ ‘еменовна взглЯнула на свое  тело  и  закричала  дурным
голосом: на нем Явственно проступали следы изнасилованиЯ...
     - ѓриша, родной, как же так? - закричала она.
     ‘ловом,  ѓригорий Џетрович  мертвый лежал  в земле,  ѓригорий  Џетрович
живой бродил  по  этой  же так называемой  земле  и  в момент, когда ЌатальЯ
‘еменовна  проснулась,  был  совсем недалеко от  ее  дома. Ђ бессмертный дух
ѓригориЯ  Џетровича покинул его - и живого  и мертвого, и ушел далеко-далеко
от  них  обоих, к своему Ќебесному  Ћтцу,  скрывшись  от дыханиЯ  смертных и
оставив ѓригориЯ Џетровича живого и мертвого один на один со ‚селенной.
     Љосмический бог Ђрад, в  поле духовного зрениЯ которого случайно попала
эта историЯ,  так хохотал, так  хохотал, увидев  эти  беды человеческие, что
даже  планета  „.,  находЯщаЯсЯ в его ведении,  испытала  из-за  его  хохота
большие неприЯтности и даже бури на своей поверхности.


        Џростой человек

     —еловек Я в общем неудачный. € неудача моЯ состоит в том, что Я не стал
богом. „а, да, богом,  бессмертным, внечеловеческим. †ить мне осталось всего
днЯ  два (таков уж научный прогноз), а за сорок  восемь  часов  не выучишьсЯ
стать богом.
     „ва днЯ. Ђ на остальное мне наплевать.
     ‚се кончено.
     ‘ижу Я в маленьком ресторанчике в Њюнхене и коротаю это времЯ, все-таки
два днЯ, самые последние, тЯнутсЯ безумно долго. Ќу что ж, потерплю. ‡аказал
Я себе салат  и три мюнхенских пива. џ  люблю мюнхенское  пиво, от него веет
простотой. (џ и сам, в сущности, прост.)
     Ђ с миром - черт с ним. ‘  этим Њюнхеном, ђио-де-†анейро, Ќью-‰орком  и
прочей чепухой.
     Џусть моЯ жизнь  не удалась (по причине, которую Я объЯснил), но у этих
существ, людей, так сказать, жизни вообще не было. ’ак что  не было даже что
выбирать, кроме сосисок, салатов, машин и пива.
     Ќо где-то Я их люблю.
     Ћсобенно женщин.  ‚се-таки  Я  принадлежу  к  их  роду,  то  есть  роду
человеческому.  ‚  этом  и  всЯ  загвоздка.  ‚о  всех  буддийских  писаниЯх,
например, написано, что родитьсЯ человеком - это величайшаЯ удача, один  раз
такое  бывает   за  миллионы  более  низших  воплощений  -  от  бесчисленных
похотливых насекомых (это, конечно, символика) до демонов, орущих в пустоту.
     Ђ Я вот не согласен.
     € на  кой черт  нужно это  человеческое  воплощение, если длЯ девЯносто
девЯти  процентов  людей  оно  проходит  даром:  поспал,   поел,  попихалсЯ,
потрудилсЯ и в гроб. —ем это лучше насекомого? •отЯ всЯ современнаЯ западнаЯ
цивилизациЯ на этом и стоит (на физиологии то есть). ‚прочем, ну ее к черту,
такую  цивилизацию, - все равно она скоро издохнет, как крыса, задохнувшаЯсЯ
от собственного бытиЯ.
     Љ сожалению, теперь менЯ уже ничто не интересует.
     €бо у менЯ осталось только два днЯ.
     € за это времЯ Я не смогу стать богом. Ђ человеком мне быть противно.
     ’ем не менее повторЯю: Я  где-то люблю этот поганый род, в котором черт
менЯ угораздил родитьсЯ.
     Ћсобенно люблю женщин.
     ‡десь они - в этой пивной - такие странно сентиментальные, почти живые,
в отличие от остальных многотысЯчных жителей этого города.
     €ли мне в бреду так кажетсЯ?
     џ уже выпил две кружки этого красивого пива.
     †енщина тут сладкаЯ, мЯгкаЯ, в мЯсе, с большими грудЯми.
     —то в душе у них - и есть ли вообще у них душа, - Я не знаю.
     Ќо  некоторые  современные  западные теологи  решительно  отметают  это
средневековое суеверие о душе и  ее бессмертии вообще. Ћни отметают и самого
Ѓога, оставаЯсь при этом профессорами теологии.
     Ќу, Ѓог им в помощь. Ћни делают то, за что им хорошо платЯт.