ћрий Ќагибин. “ Љрестовского перевоза

Ћцените этот текст:
ћрий Ќагибин. “ Љрестовского перевоза

---------------------------------------------------------------
€збранное в 3-х тт.
издательство "Ђграф", 1996
---------------------------------------------------------------

Ћн говорил:
- Ќеужели вы хоть день не можете провести дома?
Ћна смеЯлась: Ђх, „ельвиг!..
- џ вас прошу остатьсЯ! - ќто строго. € умолЯюще: - џ вас очень прошу!
- Ђх, „ельвиг, ну какой ты, право!..
Ћна что-то делала со своим лицом перед зеркалом, со своим холодным,
лживым, прелестным, все еще любимым лицом. ђазъединЯла булавкой кончики
длинных ресниц - ужаснаЯ операциЯ, от которой у него щемило позвоночник,
длинным ногтем убирала помаду с темной вмЯтинки в уголке рта, трогала
пуховкой подбородок и гладкий лоб, немного загоревший вопреки всем
предосторожностЯм на скудном солнце петербургской окраины, - они опЯть
снимали дачу у Љрестовского перевоза, на тихой зеленой Љотловской улице.
- Њожете вы уделить мне минуту вниманиЯ?
- Ќесносный тиран!.. џ тороплюсь, опаздываю!..
- Људа вы опаздываете?
- Ќе скажу, тебе это неинтересно!
- Џозвольте мне самому судить о том.
- Ќе судите, да и не судимы будете. - Ћт неуважениЯ она говорила первый
пришедший на ум вздор. ‘орила словами, не желаЯ сделать ради него даже
маленького мозгового усилиЯ.

‚низу послышалсЯ шум подъехавшего экипажа и железный осклиз на
булыжнике подков осаженных лошадей. •лопнула входнаЯ дверь, и дом наполнилсЯ
свежим, грудным, самоуверенным и ненавистным голосом Ђнны Џетровны Љерн,
спрашивающей прислугу, дома ли барынЯ и можно ли ее видеть.
- €ду!.. €ду!.. - по-дачному бесцеремонно крикнула ‘офьЯ Њихайловна, но
при этом осталась на месте и еще старательнее занЯлась своим лицом.
- Ђ-а!.. - сказал „ельвиг. ’еперь мне действительно неинтересно.
- ‚от видишь.., - уронила она рассеЯнно.
Ћ вечнаЯ антитеза - поэзиЯ и правда! Ђнна Џетровна Љерн, котораЯ в
поколениЯх станет воплощением поэзии, любви и красоты, была длЯ „ельвига
просто светской вертихвосткой (Ѓлудница ‚авилонскаЯ - называл ее полушутливо
Џушкин), помогшей совращению его жены.

€ все же, „ельвиг, признайсЯ: утро любви было прекрасно!.. „а, ибо он
сумел крепко закрыть глаза на то, что до него юнаЯ ‘офьЯ Њихайловна уже
пережила бурный роман с неким ѓурьевым и еще более пылкую любовь с Џетром
Љаховским, будущим декабристом. Ћни замышлЯли бегство, но ‘офьЯ Њихайловна
вдруг охладела к Џьеру Љаховскому. € вовремЯ... Ћтец ее, ‘алтыков, галломан
и Якобинец сочувствовал жирондистам, - известный в Ђрзамасе как почетный
гусь Њихаил, напуганный темпераментом юной дочери, поторопилсЯ принЯть
предложение небогатого и нечиновного „ельвига. ‘офьЯ Њихайловна была
заинтересована и взволнована переменой судьбы, и „ельвиг наивно принимал это
за ответное чувство.

Њолодые поселились на Ѓольшой Њиллионной в доме ќбелинга и в холодном,
чопорном Џетербурге поЯвилсЯ теплый угол, привлекавший Џушкина, Ћдоевского,
Џлетнева, џковлева, позже ѓлинку и гостей столицы: Ѓаратынского,
‚еневитинова, ‚Яземского. Њолодое очарование и тонкаЯ музыкальность хозЯйки,
ум, талант и доброта хозЯина превратили скромный дом „ельвигов в настоЯщий
литературный салон без пошлости, жеманства и претенциозности других
столичных салонов. „а, то был истинный приют муз, ставший настолько
необходимым многим достойным и одаренным людЯм, что „ельвигам пришлось
упорЯдочить свои сборища, придав им форму постоЯнных литературно-музыкальных
сред и воскресений. „ельвиг был счастлив - начали сбыватьсЯ взлелеЯнные с
юности мечты об идиллическом, безмЯтежном, овеЯнном тонкой духовностью бытии
об руку с любимой.

Љогда пошли трещинами и пЯтнами белые своды семейной обители? Ћн и сам
затруднилсЯ бы сказать. Џохоже, с поЯвлением Ђнны Џетровны, вскоре
поселившейсЯ длЯ удобства общениЯ в одном с ними доме. ‚озможно, дело
сделалось и до нее, и, познакомившись с ‘офьей Њихайловной, опытнаЯ,
сметливаЯ дама Љерна сразу понЯла, что обрела верную подругу и сообщницу в
своей вызывающе смелой женской жизни.

‚се же - так уж он был устроен - „ельвигу и сейчас хотелось лишь
одного: опЯть начана красивую, стройную и выносливую шею Ђнны Џетровны. Ћдно
ласковое слово, одна уступка - никакого раскаЯниЯ, оно может лишь все
усложнить, - и он забудет о своей ревности, муках, поздних ожиданиЯх, едких
слезах, туманивших очки. Ћн был способен на большее, нежели прощение, мог
выбросить из памЯти сердца и памЯти рассудка - по очаровательной и наивной
классификации Ѓатюшкова - все, что отравлЯло ему жизнь последних лет.
Џохоже, ‘офью Њихайловну ничуть не занимали его душевные построениЯ. “
другого человека подобнаЯ непробиваемость могла идти просто от глупости,
неразвитости. Ќо ‘офью Њихайловну в глупости не обвинишь, ее поверхностный
женский ум отличалсЯ и тонкостью и остротой. Ћна любила общество, стихи,
музыку и сама превосходно играла на фортепиано, была чувствительна,
сострадала чужому горю, умилЯлась над животными. Ќо когда феи осыпали
новорожденную ‘офи своими дарами, осыпали щедро, не скупЯсь ни на красоту,
ни на таланты, ни на удачу, к младенческой колыбели не пришла лишь одна феЯ,
та, котораЯ увенчивает добродетелью, скучнаЯ, красноносаЯ, добраЯ феЯ
морали. Ќо если отбросить шутки сквозь слезы, то несомненно: в пору, когда
закладываетсЯ и строитсЯ человеческаЯ личность, ‘офье Њихайловне просто
забыли объЯснить некие общеизвестные и общепринЯтые правила. ‚ бредовом доме
‘алтыкова такое вполне возможно. € беднЯжка не знает, что в мире существуют
определенные нравственные нормы. Њанон ‹еско славного аббата Џрево вот ее
тип! †енственность, очарование, нежность, безмернаЯ прелесть - и никаких
моральных запретов. …сли она стала сейчас холодна, уклончива и неприЯтна, то
лишь потому, что ее раз за разом загонЯли в угол. Ђ так ничего зловещего,
никакой дьЯволиады - убийство с улыбкой на устах, безвинное убийство. Ћна
знать не знает, что от этого умирают, и никогда не поверит, что ее
удовольствиЯ могут быть смертельными длЯ другого человека. Џока она не
научилась отмалчиватьсЯ, ускользать, ее большие, ласково-невинные глаза
смотрели на разгневанного мужа с кротким, обезоруживающим удивлением. Ќу,
что тут такого, господи?! - читалось в них. Љ ней не подступишьсЯ ни с какой
стороны. € все-таки он сделал еще попытку.
- Њалышка все времЯ кричит, когда тебЯ нет.
- —епуха! - сказала она резко. - ђазве она понимает, здесь Я или ушла?
- Њожет, у „аши не хватает молока? Ћна же кормит своего.
- …сли у кормилицы нет своего, откуда взЯтьсЯ молоку? - усмехнулась
‘офьЯ Њихайловна, выщипываЯ крошечными щипчиками волоски на переносье. - ’ы
думал, Я сама буду кормить?
- Ђ почему бы и нет? џ считаю, каждаЯ мать должна сама кормить свое
дитЯ.
- Џрекрасное правило домостроЯ!! ‚от бы и женилсЯ на „аше.

Ћна говорила просто так, отталкиваЯ звуковые волны, насылаемые на Яее
мужем. …го соображениЯ и чувства ничуть ее не занимали. ‚ажно было лишь то,
что ждало ее впереди. € тЯга была столь велика, сокрушительна, необорима,
что он мог бы на коленЯх молить ее остатьсЯ, рыдать, заламывать руки,
грозить оружием, стрелЯть, наконец, - все тщетно. Џока в ней жива кровь, она
все равно будет стремитьсЯ туда, раненаЯ поползет, как собака с перебитым
хребтом. ’о было Явление природы, а не слабой человечьей сути.
- Њожете вы раз в жизни исполнить мою прихоть? - сказал он измученным
голосом.
- Љакую еще, „ельвиг?
- …ще! Њожно подумать, что Я постоЯнно обременЯю вас своими просьбами.
Ћстаньтесь дома.
- ѓлупенький „ельвиг!.. - Џоследний быстрый взглЯд в зеркало, и вот она
уже метнулась к двери, обдав его теплой волной.
- Љогда ты будешь? - спросил он вдогон.
- Ѓуду, милый, буду... Људа Я денусь?.. ‚сегда буду с тобой... до
гробовой доски... - ѓолос ее затух, затем всплеснулсЯ, когда она увидела
Љерн, и дамы приветствовали друг дружку восторженными междометиЯми.
Ќо вот замер их птичий щебетб натужно скрипнула пролетка, и цокнули
копыта лошадей. ‚сЈ!

Ђ ведь это счастье - так стремитьсЯ куда-то! € пусть в апофеозе
безудержного порыва - пошлый франт, или раздушенный камер-.нкер, или гусар,
пропахший табаком и жженкой, - правы французы: важно хмельное вино, а не
бутылка. € в клочьЯ все приличьЯ, обЯзательства, в клочьЯ сердце человека,
которому ты клЯлась в любви, с которым стоЯла перед аналоем...

„ельвиг прошел в маленький кабинет, притемненный парусиновыми
маркизами. ’Яжелое, жаркое, не свойственное Џетербургу солнце ломило сковзь
плотную ткань, над письменным столом то набухало, то сокращалось пыльное
светлое облачко. Ћн достал из Ящика стола недавно написанное стихотворение.
"‡а то, за что ты отравила неисцелимо жизнь мою". …му казалось, что грубаЯ
обнаженность только что разыгравшейсЯ сцены заставит его переписать
последнюю строфу, обесценивающую жгучую горечь целого, но тешившую душу
каким-то отрицательным проЯвлением силы. Ћн вдруг поверил, что может
вырватьсЯ из рокового круга, очерченного его деликатностью и несчитанием с
собой, если, отбросив все приличиЯ, закричит в голос, завоет так, что небу
станет жарко, глЯдишь и повренетсЯ, заскрежетав, ржаваЯ ось его судьбы. Ћн
перечел стихотворение, последнюю строфу вслух:

€ много ль жертв мне нужно было?
Ѓудь непорочна, Я просил.
—тоб вечно Я душой унылой
’ебЯ без ропота любил.

€ понЯл, что никогда не перепишет этих слов мольбы и смирениЯ, ибо
неоткуда взЯть ему иных чувств. Џусть он не большой поэт, но всегда
оставалсЯ в стихах самим собой.

’ут внутри у него произошел некий прочерк, и он задумалсЯ о человеке,
которым прежде ничуть не интересовалсЯ. Ћ гереале Љерне, одном из героев
Ћтечественной войны. Љогда Љерн подымал свои полки в атаку, если только он
вообще подымал полки - „ельвиг не знал в каком роде войск служил генерал, -
где-то в усадьбе тихо расцветала прелестнаЯ девочка с огромными глазами.
‡атаив дыхание, она слушала по вечерам рассказы взрослых о злодее
Ѓуонапарте, о героизме русских воинов и, засыпаЯ, по-детски мечтала о герое,
увенчанном лаврами победы. „евочка стала прекрасной девушкой, "и увенчанный
лаврами герой предложил ей руку и сердце и свое незапЯтнанное, овеЯнное
славой имЯ. ‚се это легко принЯла очаровательнаЯ Ђннет и стала госпожой
Љерн, как-то разом отлившись в победительной стати даму. € столь же быстро
украсила чело мужа развесистыми рогами, в многочисленных отростках которых
потерЯлсЯ увЯдший лавровый веночек. € пал духом бесстрашный войн. ‘
любезной, почти заискивающей улыбкой он пожимал руку шалопаЯм, открыто
волочившимсЯ за его женой, играл в карты с ее любовниками, почему-то всегда
проигрываЯ, стал притчей во Языцех светской черни, мгновенно забывшей о его
заслугах. € - о великаЯ сила литературы! - воспетаЯ дивными стихами Џушкина,
Ђнна Џетровна бесстрашно глЯдела в загадочное лицо вечности, ничуть не
заботЯсь пересудами окружающих. Ђ человек, славно послуживший Ћтчизне в
трудную годину, стыдливо потуплЯл взор, будто знал за собой что-то дурное.
ѓенерал Љерн все же нашел в себе силы уйти от унижениЯ, дав жене развод. ‘ам
он отступил в тень, где не видать стало позорной его короны, и спас лицо. Ќо
любил ли он по-настоЯщему Ђнну Џетровну или же в нем затронуты были лишь
второсортные чувства - самолюбие, тщеславие, гордость? Ѓыло ли его отречение
смертной мукой или просто умным ходом опытного в житейских бурЯх человека? €
разве „ельвигу лицо надо спасти? ‘ердце. ‚едь он любит ‘офью Њихайловну. Ћн
любил ее на заре, когда видел в ней кладезь достоинств, и едва ли не сильнее
любит сейчас, когда все достоинства оказались мнимыми: невернаЯ жена,
равнодушнаЯ мать. плохой друг.

‚ чем же тогда ценность и свЯтость любви? ‚ том, что она делает с тобой
самим. Љогда чужаЯ жизнь становитсЯ важнее и дороже собственной, человек
подымаетсЯ над своей малостью, ограниченностью, освобождаетсЯ от низкой
земной тЯжести. ‚се это высоко и прекрасно, но к его случаю отношениЯ не
имеет. Џрославленное поэтами чувство не только не поднЯло его, напротив
втоптало в грЯзь.

Џослышались странные, скрипучие звуки. „ельвиг вздрогнул, он никак не
мог привыкнуть к сухому старческому голосу, рождающемусЯ в нежной гортани
его полуторамесЯчной доченьки ‹изы. Љаким образом мЯгкое вещество,
составлЯющее нутро младенца, может исторгать такую ржавь? „а и больно ей,
поди! ЋпЯть
небось нЯнька заснула?..

Ћн спустилсЯ вниз и вошел в детскую, остро пахнущую младенцем. Ћкна
были плотно затворены. Љак будто можно простудитьсЯ при такой жаре. „а и
хорошо ли
ребенку дышать спертым воздухом? Ќадо бы с врачом посоветоватьсЯ, сам
он не посмеет отменить распорЯжений ‘офьи Њихайловны. ЊолодаЯ нЯнька с
красным заспанным лицом старательно трЯсла ‹изу и приутькивала фальшивым,
набитым зевотой голосом.
- ЋпЯть ты спишь, ЊотЯ?.. ‚едь сколько раз говорили...
- ‘пишь, спишь... ќто кто спит-то? ‚ечно напраслину возводите! - ЊотЯ
сразу взЯла самую высокую ноту.
Ћн заметил, что она не называет его барин. Љак и все в доме: горничнаЯ,
кухарка, кормилица, - эта новенькаЯ ЊотЯ полагала барыней лишь ‘офью
Њихайловну.
- Љормилица еще не приходила? - спросил „ельвиг, глЯдЯ на крошечное
обезьЯнье личико своей дочери с кисло зажмуренными глазками и мучаЯсь
безысходной жалостью к этому уже заброшенному существу.
- Ќешто сами не видите? - вовсе дерзко отозвалась ЊотЯ. - Џридет, когда
надо, - добавила снисходительно по юной доброте.

„ельвиг постоЯл еще, неловко повернулсЯ и вышел. Џолутемный кабинет,
прогретый солнцем сквозь маркизы, подарил его ощущением свежести. Ћн взЯл
гранки ‹итературной газеты и вернул запах детской - типографский набор
всегда отдавал мочой. Џрилег на диван и стал протирать футлЯром запотевшие
очки. ѓранки сползли на пол, он не заметил этого... џ мог бы посвЯтить себЯ
дочери, родилась внутри него торжественнаЯ фраза. Ќо что это значит?..
‡аходил бы каждые четверть часа в детскую, натыкаЯсь на грубость этой или
другой Њоти, задавал бы праздные вопросы и, надышавшись спертым воздухом,
показывал нЯньке свою сутулую и невесть почему виноватую спину. џ мог бы
следить за форточкой, чтобы ее держали открытой, за кормлением... Ќо,
вспомнив громадную сизую грудь с лиловым расплывшимсЯ соском, почувствовал
дурноту и скорее перенессЯ на несколько лет вперед, когда ‹изонька будет
обходитьсЯ без услуг кормилицы. ‘ладко, до слез сладко помечтать о союзе
двух обиженных: грустно-доброго, еще не старого отца и умненькой, много
постигшей своим детским сердцем дочери. Љ чему только тешить себЯ
несбыточной идиллией? „очь непременно станет союзницей матери, и, как бы ни
напрЯгалсЯ грустно-добрый, еще не старый отец, ему не предотвратить женского
заговора. Ћн слишком вЯл, толст и безрадостен, чтобы завладеть помыслами
дочери. Ђ мать красива, молода, победительна и манЯща эфирным своим
холодком. Ћтец-герой из него никак не выйдет, а только такому отцу по силам
отторгнуть дочь от матери. „евочка очень рано поймет, на чьей стороне сила и
удача, и, если у, нее окажетсЯ доброе сердце, она удержитсЯ с домашним
парией на той грани, где снисходительнаЯ жалость еще не переходит в открытое
презрение. …сли же она пойдет душою в мать, тогда держись, барон!.. ЌынешнЯЯ
жизнь покажетсЯ тебе раем...

Ћн вздохнул, водрузил очки на широкое переносье, подобрал с пола гранки
и не удержал в руках. €х выхватило порывом сквознЯка, взметнуло бумажными
голубЯми к потолку, и в распахнутую дверь ворвалсЯ Џушкин. „ельвиг не
слышал, как он подъехал, вошел, не притворив за собой уличной двери, взбежал
по скрипучей лестнице, но Џушкин, живой и несомненный, скалЯщий белые зубы,
и был перед ним, и весь кабинет, весь дом, всЯ окрестность, все мироздание
заполнились Џушкиным.

Џри встрече и расставании они целовали друг другу руки. ќтот обычай у
них осталсЯ с юности, и „ельвигу всегда приЯтно было прикоснутьсЯ губами к
мускулистой, хорошо пахнущей руке Џушкина и ответное прикосновение сухих,
горЯчих пушкинских губ.

Џушкин был бодр, упруг и чуточку беспокоен. Џоследнее „ельвиг отнес за
счет предстоЯщих тому перемен. ‚ мае состоЯлась его помолвка с Ќаталией
ѓончаровой, и сейчас он должен был ехать в Њоскву длЯ окончательного
устройства разных дел, в том числе и самых досадительных - денежных.
- Њогу ли Я засвидетельствовать свое почтение баронессе? - с нарочитой
чопорностью сказал Џушкин.
- “вы!.. „ельвиг развел руками.
Ќо он вовсе не чувствовал сейчас горечи. ‘только доброгг и радостного
поднЯл в его душе неожиданный приезд Џушкина. Ћн не сомневалсЯ, что Џушкин
поЯвитсЯ перед долгим исчезновением - еще и в родовое Ѓолдино собиралсЯ, -
но не ждал сегоднЯ, к тому же днем. Џушкин всего лишь месЯц назад вернулсЯ
из Њосквы, бывал у „ельвигов чуть ли не каждый вечер, приносЯ свежие новости
о революционных событиЯх в …вропе, потом вдруго исчез, и вскоре пронессЯ
слух о новом его отъезде. € как славно, что он нагрЯнул, будто свежим ветром
продуло старый дом.

„ельвигом овладело то счастливо-бесшабашное настроение, что придает
особый вкус самым обыденным раговорЯм, самым простым движениЯм. Ћни со
смаком поговорили о политике, со смаком обменЯлись литературными новостЯми и
сплетнЯми, со смаком помЯнули несколько добрых друзей, со смаком пили
ломЯщий зубы хлебный квас - после долгиз и тщетных взываний к прислуге
„ельвиг сам спустилсЯ в погреб, набив шишку на лбу и оплеснв ноги налитой
всклень коричневой жидкостью, - со смаком цитировал наизусть статью ѓреча в
"‘еверной пчеле", и Џушкин блестЯще импровизировал ответ.

„ельвиг не уловил, когда спал его короткий подъем и привычнаЯ в
последнее времЯ тоска вновь навалилась на сердце. Ќо он бодрилсЯ, громко
смеЯлсЯ, заинтересованно переспрашивал, даже хлопал себЯ по коленке -
развЯзность, вовсе ему не присущаЯ, лишь бы Џушкин не догадалсЯ о его
омраченности. Ќо разве введешь в заблуждение человека столь проницательного?
‚едь Џушкин не слова слышит, не жесты видит, в то, что ими прикрыто, всеми
нервами чувствует исходЯщее от собеседника электричество. ђечь его все так
же играла и пенилась, так же красиво малькали узкие смуглые руки, словно
выписываЯ в воздухе вигуры словесных пассажей, но взглЯд становилсЯ
сосредоточенней, сузились, поугрюмели зрачки, он вдрг ообрвал себЯ на
полуслове и хмуро в упор:
- —то с тобой, „ельвиг? ’ы нездоров?
- Ђ разве Я был когда-нибудь здоров? - меланхолически отозвалсЯ
„ельвиг. - Њне всегда что-то мешало внутри. Џомнишь, в лицее Я не бегал, не
боролсЯ, не играл в мЯч.
- ’ы обращалсЯ к врачам?
„ельвиг пожал плечами:
- —то они понимают?
- ’ы просто киснешь. ‡абралсЯ в такую даль и даже на улицу не выходишь.
Џишешь хотЯ бы?.. …сть что-нибудь новенькое?
- ’ак, кое-что...
- —итай, душа моЯ! •очу твоих стихов! с жадностью сказал Џушкин и
простонародным жестом потер руки.

„ельвига всегда трогала и чуть удивлЯла горЯчность Џушкина к стихам
друзей. ’ут не было и тени притворства, он от души радовалсЯ их скромным
удачам, не скупилсЯ на похвалы, и устные и письменные, и на справедливую
критику, что подтверждало серьезность его отношениЯ, проблески же чего-то
большего, чем средний талант, приводили его в восторг. …му нужны были эти
стихи, не только †уковского или Ѓаратынского, но и кнЯзЯ ‚Яземского, и
џзыкова, и его, „ельвига, и поэтов вовсе слабых. € вдруг „ельвига осенила
простаЯ разгадка этого феномена. Џушкин больше всего на свете любит стихи,
но в отличие от них всех лишен возможности читать... Џушкина.
- Ќе стану Я читать, подумав, сказал „ельвиг. - ‚се незаконченное.
- Ќу вот! ЋпЯть лень-матушка?
- Ђх, оставь ты эту лень! вдруг рассердилсЯ „ельвиг. џ вожусь с
проклЯтой газетой, проворачиваю груду рукописей, редактирую, отвечаю на
письма... ‹ень! ‚ лицее мы все хвастались своей ленью, воспевали ее в
стихах, но ко мне одному прилепилось клеймо ленивца. Ђ Я читал тогда больше
вас всех и первым стал печататьсЯ. џ туп к иностранным Языкам, но с помощью
бедного Љюхли одолел немецкий...
- ’рудолюбивый „ельвиг!
- „а, трудолюбивый! „ельвиг потЯнулсЯ за гранками, но не завершил
движениЯ. ќта ваша газета! џ даже не печатаюсь в ней. Ќесу вахту дружбы
бессемейную... Ђ стихи всегда рождались у менЯ трудно, медленно. џ вынашиваю
долго, как слониха. Ќо труд низаниЯ слов все времЯ идет во мне...
Њногие люди заблуждаютсЯ относительно „ельвига, считаЯ его куда более
простым, очевидным и покла дистым, нежели он был на самом деле. „ельвиг не
позволЯл заглЯдывать в себЯ посторонним, но Џушкин-то знал, что есть омуты в
тихой речке. ‘ „ельвигом творилось сейчас что-то неладное, но он таилсЯ, и
Џушкин рассчитывал, что непривычнаЯ вспышка озарит потемки. ќтого не
случилось, „ельвиг разом выдохсЯ, как проколотый пузырь, и безнадежно махнул
рукой.
- € все-таки надо писать, - сказал Џушкин. - Ќичего другого не
остаетсЯ.
- Ђ зачем? - уныло спросил „ельвиг. - —тобы подбрасывать дрова в печь
недоброжелательства и злобы? Ѓестужев-ђюмин вон объЯвил, что поэта „ельвига
вообще не существует: половина написана Џушкиным, другаЯ - Ѓаратынским.
- Ђ разве это так плохо? - лукаво сказал Џушкин. - џ бы не обижалсЯ,
если бы мои стихи приписали певцу ќдды и даже Џушкину.
- џ и не обижаюсь, - сказал „ельвиг кротко, не улыбнувшись шутке. - Ќо
все-таки забавно!

‡абавно было любимым словечком „ельвига-лицеиста и душа Џушкина поплыла
к царскосельским аллеЯм и картинам, где мальчик с сонными медвежьим глазками
бормотал стихи и, вдруг загораЯсь, громоздил небылицы или тихо удивлЯлсЯ
незаслуженным обидам: ‡абавно! Ќи в ком так чисто не сохранилсЯ лицейский
дух как в „ельвиге, пожалуй, еще в Њише џковлеве. Ќо в џковлеве, пока он не
садилсЯ к роЯлю, переливалось и звенело лишь лицейское дурачество, от
„ельвига же веЯло поэзией и грустью тех давних лет.

- Ќадо мной любЯт потешатьсЯ друзьЯ женщины, - словно издалека звучал
тусклый голос „ельвига, - Я уже не говорю о журнальной братии. ЋпЯть, как в
добрые лицейские дни: ќто стихи? •и-хи-хи! ‚естник …вропы додумалсЯ, а
‘евернаЯ пчела радостно подхватила поросЯчий визг.
- Ќу а "–арскосельских альманах" посвЯщает тебе свои страницы, - мЯгко
сказал Џушкин. …го не оставлЯло чувство что „ельвиг уходит от настоЯщего
разговора вместо тЯжкого, но облегчающего признаниЯ хочет просто
выжалобитьсЯ, выплакатьсЯ, как деревенскаЯ баба, а тут любой повод хорош. -
’ам твои литографированный портрет - честь, которую оказывают немногим.
- ѓосподь с тобой, Ђлександр!.. Ќеужели ты думаешь, длЯ менЯ это важно!
- Ќу, так скажи сам, что длЯ тебЯ важно, почему ты уныл и печален, как
дева над разбитым кувшином.Њы уже не так приближены друг к другу, как
прежде, чтобы Я сам мог догадатьсЯ. “ менЯ и от собственных дел голова
кругом, Я должен быть счастливейшим из смертных, а во мне неуверенность,
тревога...
Џронзительный гибельный вопль, донесшийсЯ из детской, сбросил „ельвига
с дивана. Ћн опрометью кинулсЯ вниз. Ќичего страшного просто ‹изонька
перекочевала из колыбели на руки запозднившейсЯ кормилицы. Ќаверное,
все-таки ей причинили боль, иначе чего бы так кричать?
- ќкаЯ вы неловкаЯ, „аша! укоризненно сказал „ельвиг, с испугом отводЯ
глаза от чудовищной сизой массы, исторгнутой кормилицей из корсажа. ‚ечно
ребенок у вас кричит.
- …сть хочет, вот и кричит, равнодушно отозвалась „аша и воткнула
личико младенца в страшное месиво.
„ельвига передернуло. Ћн хотел кинутьсЯ на спасение дочери, но вместо
нового отчаЯнного крика послышалось умиротворенное чавканье. Ћн вздохнул и
вышел.
‚ернувшись в кабинет, он поразилсЯ перемене, происшедшей в Џушкине.

Ћбычно смугловатое лицо его казалось гипсовой маской в раме темных
волос и бакенбард. € жутковато на этой белизне горели желтые глаза тигра. Ћн
стоЯл возле письменного стола, полуотвернувшись от него, в неловкой,
насильственной позе, как человек, не завершивший движениЯ. „а он и не
завершил отскока от стола, опереженный быстрым и неслышным возвращением
„ельвига. …го тело было вывернуто штопором, праваЯ нога полусогнута, леваЯ
касалась пола носком узкого сапога. Њедленно, будто освобождаЯсь от пут,
Џушкин завершил телесное усилие, отторгсЯ от стола, на котором лежал листок
со стихами, адресованными ‘офье Њихайловне. Ќе было никакой бестактности в
том, что Џушкин их прочел, не прочел даже, а разом вобрал в себЯ - он
обладал способностью мгновенного схвата стихов, не было тут ни малейшей
нескромности, ни нарушениЯ дружеского довериЯ, так у них велось исстари
читать друг у друга открыто лежащее на столе, не спрашиваЯ разрешениЯ. „а к
тому же „ельвиг обмолвилсЯ, что есть новенькое... Ѓестактность совершена
„ельвигом, оставившим эти стихи на столе и вынудившим Џушкина к стыдному, да
еще и несостоЯвшемусЯ бегству.

„ельвиг увидел, мто Џушкин дрожит. ќто не отнесешь за счет даже самого
горЯчего дружеского участиЯ. ’ак может отдаватьсЯ на поверхности лишь
бушевание собственных глубин. Ќо Џушкин, слава создателю, не знает жалких и
унизительных терзаний. Ћн любит и любим и будет так же талантливо счастлив в
браке, как и в поэзии. Ќо отчего же?.. Ќеужели он вообразил себЯ на его
месте? Љогда-то он представил, что его обманывает далекаЯ возлюбленнаЯ, и,
бессильный выговорить
в словах свою Ярость, захлебнулсЯ многоточиЯми, судорожно онемев от
бешенства и жажды мести:

Ќе правда ль: ты одна... ты плачешь - Я спокоен;
................................................
Ќо если ........................................

ѓосподи! - взмолилсЯ „ельвиг. - €збави Џушкина от мук. џ сырой, слабый
человек, размокну, растекусь, да как-нибудь выдержу, а и не выдержу - беда
невелика, уйду тихо, неприметно и только облегчу других своим уходом. Ђ с
ним не так. ‘трашен, губителен будет его гнев, длЯ него самого губителен. Ћн
твой лучший подарок людЯм, ѓосподи, защити и помилуй Џушкина! ЌельзЯ
испытывать такими страстЯми его душу. „ай ему покой, и радость, и
безмЯтежное семейное счастье. Џронеси чашу свою мимо него, ѓосподи!..
- Ћго!.. - фыркнул Џушкин, глЯнув на часы.
Ћн презирает менЯ, - подумал „ельвиг. - € виноваты стихи. Ћн и так все
знал, а если и не все, то многое, но отдаленно, холодным разумом, а сейчас -
стихами - это проникло в него. € он не может простить мужчине того, что
представлЯетсЯ ему позорной слабостью. Ќо Я же не ты, Џушкин! - улыбнулсЯ он
своим внутренним лицом, в то времЯ как зримое лицо его оставалось
тихо-печальным. - ‚о мне не шумит африканскаЯ кровь и темные страсти твоих
предков, убивавших неверных жен, Я мЯгкий, лимфатический человек со слабым
сердцем, нетвердой рукой, подслепыми глазами. € Я не увижу своего
противника, если выйдут к барьеру, и стану смешон. ЊенЯ убьют сперва смехом,
потом пулей. Џомнишь, в молодые годы Я вызвал Ѓулгарина, думаЯ, что бывший
солдат и офицер обрадуетсЯ возможности перейти от словесной брани к бранному
делу. Ќо он отказалсЯ от поединка, заЯвив, что пролил в своей жизни больше
крови, нежели Я чернил. ’русу аплодиоовали за ловкий ответ, а надо мной
посмеЯлись. Ѓулгарин просто пачкун, и повод длЯ дуэли был ничтожный, но
создавать фарсу, когда трещит сердце!..
Ќет!.. ’ы сказал обо. мне: ‚ очках и с лирой золотой. ’аков Я есть,
таким уйду. Џопасть из кухенрейтерского пистолета Я могу лишь в собственную
грудь, и, наверное, давно бы сделал это, если б не стихи. ’ам их не будет,
Џушкин! ‚ раю не нужна литература, и музыка небес не заменит мне земных
песен, твоих песен, Џушкин!..

Ћн исподтишка, но пронзительно глЯнул на Џушкина. „ельвиг недаром среди
всех знавших его считалсЯ умным человеком. Ќо он был куда умнее, нежели то
мнилось окружающим, и, пожалуй, лишь Џушкин и Љюхельбекер знали истинную
цену спокойному, охватистому и проницательному уму своего друга. € сейчас
„ельвиг понимал все, что происходило в Џушкине, как если б слышал его голос.
Ќадо дратьсЯ! клокотало в том. - Њне известно все, чем может оправдыватьсЯ
застарелаЯ леность духа, не подвигшаЯ тебЯ ни на один поступок, кроме этой
злосчастной женитьбы. „а и твой ли это поступок? ‘корее всего, взбалмошный
‘алтыков окрутил тебЯ с дочерью, чей пылкий нрав ему осточертел. Ќо ты взЯл
ее, накрыл, как плащом, своим именем, так и неси за нее ответ на всех путЯх
ее - правых и неправых. Ќикто не смеет думать, что она виновата перед тобой.
€ потому дерись, дерись хоть с целым светом!.. џ знаю, „ельвиг, что не
трусость мешает тебе совершить единственно достойный мужчины поступок, но
это не извинЯет тебЯ в моих глазах.

€ „ельвиг ответил, не разжимаЯ губ: ‘пасибо хоть на этом, Џушкин. ’учи
сгущаютсЯ над нашим литературным детищем, и мне вскоре понадобитсЯ все
мужество, чтоб держать ответ перед взбешенными властЯми. Џоверь, Я не
подведу тебЯ, как не подвел бы и у барьера, если б верил, что поединок -
спасение.
Џ у ш к и н. „а, спасение! ’ы спасешь свою честь!
„ е л ь в и г. —есть? Ђ что такое честь? Ќеужели то самовлюбленное,
мелкое, собственническое, чем мы сами не распорЯжаемсЯ, что целиком
находитсЯ в слабых, ненадежных руках женщины, и называетсЯ честью? „а какаЯ
ей цена? –ену имеет лишь то, чему ты сам хозЯин...
Џ у ш к и н. ‘лова, слова, слова!.. ‚ кровавом тумане Я вижу лишь
темную фигуру, подымающую на менЯ пистолет. Ђх, с каким наслаждением всажу Я
в него пулю!..
„ е л ь в и г. Ќу, убью Я его... Ќеважно кого: лицейского друга Њишу
џковлева, шалопаЯ ‚ульфа или добрейшего ‘ергеЯ Ђбрамовича Ѓаратынского,
влюбленного в мою жену и тоже обманутого ею, или другого, неизвестного, без
лица и свойств, просто жертву случаЯ, и взойду победителем на опозоренное
супружеское ложе, считаЯ, что кровь чужого и, в сущности, неповинного
человека смыла с него грЯзь?.. € ко мне вернутсЯ доверие, радость, та
безмЯтежность духа, без которой Я не мыслю счастьЯ?.. ‡абавно!..
Џ у ш к и н. Ќам не столковатьсЯ. ’ы верен себе, и это тоже своего рода
мужество. Ќо бывают обстоЯтельства, когда любой поступок, даже глупый, лучше
самых мудрых рассуждений...
- ’ебе пора? опередив его, вслух произнес „ельвиг.
‚есь их беззвучный обмен был краток, как взмах ресниц.
- „а, да!.. поспешно сказал Џушкин. Ќадеюсь, мы еще увидимсЯ. …сли
позволЯт сборы, Я заглЯну к тебе перед отъездом.
‘боры тут ни при чем. Њы увидимсЯ, если ты сумеешь вырватьсЯ из самого
себЯ. …сли сам поверишь тому, чем снисходительно оправдывал менЯ, не желаЯ
окончательно терЯть ленивого, много пьющего, толстого рогоносца, не
верЯщего, что щелк курка и вЯлаЯ вспышка отсыревшего пороха возвращают
человеку душу.

Ћни простились без обычного обрЯда.
„ельвиг не успел решить, занЯтьсЯ ли ему гранками или пойти в детскую,
где все еще царила кормилица, когда Џушкин вернулсЯ.
- …дем! сказал он с порога.
- Људа? в меру удивленный, спросил „ельвиг.
- ЉакаЯ разница? …дем! џ нанЯл замечательного извозчика, сам вылитый
атаман ЉудеЯр, а в оглоблЯх - престарелый красавец с орловского завода.
„ельвиг рассмеЯлсЯ и вышел одетьсЯ. ‚от таким он особенно любил
Џушкина: веселого, даже ребЯчливого, ласкового. Њилый Џушкин!..

€звозчик глЯдел совершеннейшим разбойником: смуглое ножевое цыганское
лицо, черные острые глаза, чернаЯ с просолом курчаваЯ борода и такие же
кудри из-под шапки. Љонь был стар и тощ, но ни Ямы над глазами, ни костлЯвый
круп и торчащие ребра, ни залысины под сбруей не могли унизить благородной
стати чистокровного орловца, и какаЯ-то грустнаЯ лошадинаЯ тайна угадывалась
за этим аристократом, впрЯженным в гитару, как называли петербуржцы
маленькую линейку, на которой сидЯт верхом. Џушкин ловко оседлал узкое
сиденье, а „ельвиг пристроилсЯ поперек, тесно прижавшись к спине друга. …го
радовало все это: разбойные очи и борода возницы с просолом, загадочный
конь, узкаЯ, неудобнаЯ гитара, заставлЯвшаЯ его притулЯтьсЯ к Џушкину, и всЯ
их бессмысленнаЯ поездка по жарким, пыльным, плохо мощенным улицам
петербургской окраины.

Џоскрипывают качели в садах, заросших жимолостью и жасмином, из
распахнутых окон рвутсЯ задорные звуки полечки, срываемые с фортепианных
клавишей, кричат дети, смеетсЯ женщина, и вдруг, покрываЯ вселетние шумы,
высоко и жалобно разноситсЯ вопль разносчика: ‘морода краснаЯ!..
Љружовник!..

–ыганистый возница, будто почуЯв шалое настроение седоков, принЯлсЯ
настегивать своего ђосинанта, и тот, подергав залысой шкурой и кинув крупом
раз-другой, вспомнил о своей благородной крови и пошел мерить дорогу,
циркульно-прЯмо выбрасываЯ передние ноги. ‡олотым хвостом завилась пыль за
гитарой. ђазморенные жаром прохожие кто осуждающе, а кто сочувственно
оборачивались вослед лихой упрЯжке. Ћни вынеслись на слепЯщий блеск Њалой
Ќевки, у перевоза взЯли влево, в сторону залива, и, не доезжаЯ речки
†дановки, свернули в темную липовую аллею, объЯвшую их прохладой. ‡десь
кончилась мощенаЯ дорога, и ход гитары стал тих и плавен. ‚озница
попридержал конЯ, перевел на прогулочную рысь.

Ђх ты, ночь ли,
Ќоченька!
Ђх ты, ночь ли
ЃурнаЯ!..

- ‘той! крикнул Џушкин.
‚озница натЯнул драные вожжи. Ќа скамейке перед бревенчатой избушкой с
лубЯной крышей и резными наличниками, такой странной среди петербургских
дач,
словно забрела сюда из сказочной русской старины, уронив пшеничную
копну волос на деку мандолины, ражий парень изнывал „ельвиговой тоской:

€ с тобой, знать,
Ќоченька,
Љак со мною,
Њолодцом,
ѓрусть-злодейка
‘ведалась!

ѓолос у него был теноровый, шаткий, но с медовой приЯтцей. Џел он как
будто длЯ себЯ самого, забыв обо всем на свете, но можно было поклЯстьсЯ,
что его трепетно слушают и парень это знает.

€, безродный
Њолодец,
Ќа постелю
†есткую,
Љак в могилу,
ЉинешьсЯ!

€ с чувством доиграл аккомпанемент. Џушкин соскочил с линейки и подошел
к парню.
- ‘лушай, малый, какую песню ты пел?
’от поднЯл крупную голову. Ѓыл он не петербургской заморенной породы, а
сочной Ярославской: чистаЯ светлаЯ кожа, ресницы золотыми дугами, синие
глаза. €
знал он себе цену: спокойно поглЯдел на вопрошавшего, оценил и лишь
тогда почел за нужное встать - спокойно, без суеты: отложил мандолину,
спрЯтал косточку в карман, поднЯлсЯ, одернул ситцевую розовую рубашку с
тонким кавказским поЯском.
- €звестно какую, сударь, нашу, русскую, сказал, улыбаЯсь свежим
губастым ртом.
- ‘очинил ее кто?
- “ж верно, не Я! играЯ синими неробкими глазами, сказал парень.
‡авсегда была!
- ‹адно тебе, завсегда! рассмеЯлсЯ Џушкин.
…му нравилась свободнаЯ повадка ражего парнЯ. Ћн и вообще был за
подогрев стылой северной крови Ядреной среднерусской струей. - Ђ слова чьи?
- „а ничьи... ‹юди сложили.
Џушкин кивнул парню и вернулсЯ к линейке.
- € ты еще жалуешьсЯ, барон! сказал с насмешливой укоризной...

„ельвиг потом все удивлЯлсЯ, как щедро тратил себЯ на него Џушкин в
этот столь печально начавшийсЯ и столь радостно продлившийсЯ день. Љонечно,
они
расставались, но столько уж было разлук! € никто не думал, что поездка
Џушкина так затЯнетсЯ и он на всю осень застрЯнет в Ѓолдине в холерном
карантине. …го
не будет с „ельвигом в то страшное утро, когда распаленный
булгаринскими доносами шеф жандармов Ѓенкендорф оледенит бешенством свой
голубой ангель-
ский взглЯд и обрушит на издателЯ ‹итературной газеты омерзительную
остзейскую грубость, тыкаЯ, будто мужика, грозЯ тюрьмой и каторгой. Ќо всЯ
его безудержнаЯ Ярость разобьетсЯ о твердое достоинство человека чести, и
впервые всесильному сатрапу придетсЯ просить извинениЯ. Ќе будет Џушкина и
когда „ельвиг заболеет...

Ќо это все потом, а сейчас они кутили. ‚озница доставил их в отличный
трактир, где они вкусно поужинали и выпили ледЯного шампанского. ѓладкие,
расторопные и несуетливые половые напомнили Џушкину о ражем певце.
- Џройдут годы, минует век, и другой синеглазый парень запоет Ќоченьку.
Ђ наши муки, наши горести и радости, удачи и поражениЯ - кому до них будет
дело? € наверное, это справедливо. ‚ конце концов, важны только песни...
‚ дымчатых сумерках, которые с уходом белых ночей завораживают
Џетербург на пороге тьмы таинственной тишиной, недвижностью воздуха,
безмолвием замерших деревьев, они расстались у дома „ельвига.
- „о свиданиЯ, радость моЯ!
- „о свиданиЯ, мой милый! ‚о всем тебе удача!..
ЋбрЯд целованиЯ рук.
€ замирающий шорох быстрых шагов.

Њожно греть спину у чужой славы, думает тот, кто осталсЯ у дверей, и,
ей-богу, это не так мало!.. € спасибо ему за все его подарки: за этот день,
за цыганский выезд, ражего парнЯ, певшего мою песню, за холодное шампанское,
согревшее мне душу, и за то, что Я ему еще нужен...

“ „ельвига при огрузневшей фигуре был легкий, неслышный шаг. Ћн миновал
прихожую, поднЯлсЯ по лестнице и прошел в спальню, не родив даже малого шума
в старом, рассохшемсЯ доме, и сохранил тоненький сон дочери, просыпавшейсЯ с
плачем от скрипа половицы, зудениЯ комара, далекого собачьего лаЯ.
†ена спала, раскинувшись вкось двойной супружеской кровати. ‘веча,
которую „ельвиг зажег в прихожей, выхватила из мрака ее обнаженное плечо и
беспорЯдок локонов. ‹ицо она зарыла в подушку, отчего дыхание стало хриплым.
Џриторно пахло духами, пудрой, потом, вином и чем-то чужим - сигарным дымом,
который она принесла в волосах и складках одежды.

„ельвиг подошел и взЯл подушку - лЯжет в кабинете. Ћна отозвалась на
его движение легким стоном. Ћн поглЯдел на женщину, причинившую ему столько
зла,
и какое-то странное спокойствие было в нем.
- „руг мой, прошептал он, ты можешь сделать еще много дурного, можешь
убить менЯ, но не унизить.

Last-modified: Mon, 16 Oct 2006 05:14:13 GMT
Ћцените этот текст: