 из
кабины свои тЯжелые ноги и, чуть  кого-то  не  столкнув,  очутилсЯ  на
земле.
   ‹ицо  Џетрова  сливалось  с  подушкой.  ‚   запавших,   потемневших
глазницах застыли две крупные слезы.
   - ‘тарик! ’ы жив?.. “х ты, черт полосатый!
   ‹етчик тЯжело  упал  на  колени  перед  носилками,  обнЯл  лежавшую
бессильно  голову  товарища,  заглЯнул  в  его  голубые  страдающие  и
одновременно лучащиесЯ счастьем глаза.
   - †ив?
   - ‘пасибо, Ђлеша, ты менЯ спас. ’ы такой, Ђлеша, такой...
   - „а несите же раненого, черт вас возьми! ђазинули  рты!  -  рванул
где-то рЯдом голос полковника.
   Љомандир  полка  стоЯл  возле,  маленький,  живой,  покачиваЯсь  на
крепких ногах, обутых в тугие сверкающие  сапоги,  видневшиесЯ  из-под
штанин синего комбинезона.
   - ‘тарший лейтенант Њересьев, доложите о полете. ‘битые есть?
   - ’ак точно, товарищ полковник. „ва "фокке-вульфа".
   - ЋбстоЯтельства?
   - Ћдин - атакой на вертикали. “ Џетрова на хвосте висел.  ‚торой  -
лобовой атакой километрах в трех севернее от места общей схватки.
   - ‡наю. Ќаземный только что докладывал... ‘пасибо.
   - ‘лужу... - хотел было по форме "отрубать" Ђлексей.
   Ќо  командир,  такой  всегда  придирчивый,   преклонЯвшийсЯ   перед
уставом, перебил его домашним голосом:
   - Ќу  и  отлично!  ‡автра  примете  эскадрилью  взамен...  Љомандир
третьей эскадрильи не вернулсЯ сегоднЯ на базу...
   Ќа командный пункт они отправились пешком. ’ак как  полеты  в  этот
день были окончены,  всЯ  толпа  двинулась  за  ними.  ‡еленый  холмик
командного пункта был уже близко, когда оттуда  выбежал  им  навстречу
дежурный  офицер.  ‘  разгона   он   остановилсЯ   перед   командиром,
простоволосый, радостный, и открыл было рот,  чтобы  что-то  крикнуть.
Џолковник перебил его сухим, резким голосом:
   - Џочему без фуражки? ‚ы что, школьник на перемене?
   - ’оварищ полковник, разрешите обратитьсЯ,  -  вытЯгиваЯсь  и  едва
переводЯ дыхание, выпалил взволнованный лейтенант.
   - Ќу?
   - Ќаш сосед, командир полка џЉов, просит вас к телефону.
   - ‘осед? Ќу и что же?..
   Џолковник проворно сбежал в землЯнку.
   - ’ам о тебе... - начал было говорить Ђлексею дежурный.
   Ќо снизу раздалсЯ голос командира:
   - Њересьева ко мне!
   Љогда Њересьев застыл около него, вытЯнув руки по швам,  полковник,
зажав ладонью трубку, набросилсЯ на него:
   - —то же вы менЯ подводите? ‡вонит сосед, спрашивает; "Љто из твоих
на "одиннадцатке" летает?" џ говорю:  "Њересьев,  старший  лейтенант".
ѓоворит: "’ы сколько ему  сегоднЯ  сбитых  записал?"  Ћтвечаю:  "„ва".
ѓоворит:  "‡апиши  ему  еще  одного:  он  сегоднЯ  от   моего   хвоста
"фокке-вульфа" отцепил.  џ,  говорит,  сам  видел,  как  тот  в  землю
ткнулсЯ". Ќу? Ђ вы что молчите? - Џолковник хмуро смотрел на  ЂлексеЯ,
и трудно было понЯть, шутит ли он или сердитсЯ всерьез. - Ѓыло  это?..
Ќу, объЯснЯйтесь сами, нате вот.  Ђлло,  слушаешь?  ‘тарший  лейтенант
Њересьев у телефона. Џередаю трубку.
   “ уха зарокотал незнакомый сиплый бас:
   - Ќу спасибо, старший лейтенант! Љлассный удар,  ценю,  спас  менЯ.
„а. џ до самой земли его проводил и видел,  как  он  ткнулсЯ...  ‚одку
пьешь? Џриезжай на мой  ЉЏ,  за  мной  литр.  Ќу  спасибо,  жму  пЯть.
„ействуй.
   Њересьев положил трубку. Ћн так устал от всего пережитого, что  еле
стоЯл на ногах. Ћн думал теперь только о том, как бы скорее  добратьсЯ
до "кротового  городка",  до  своей  землЯнки,  сбросить   протезы   и
вытЯнутьсЯ на койке. Ќеловко  потоптавшись  у  телефона,  он  медленно
двинулсЯ к двери.
   - Људа идете? - Љомандир полка заступил ему дорогу;  он  взЯл  руку
Њересьева и крепко, до боли, сжал ее сухой маленькой ручкой. - Ќу, что
вам сказать? Њолодец! ѓоржусь, что у менЯ такие люди... Ќу,  что  еще?
‘пасибо... Ђ этот ваш дружок Џетров разве плох? Ђ остальные...  ќх,  с
таким народом войны не проиграешь!
   Ћн еще раз до боли стиснул руку Њересьева.
   Ћчутившись в своей землЯнке уже ночью, Њересьев не мог заснуть.  Ћн
перевертывал подушку, считал до  тысЯчи  и  обратно,  вспоминал  своих
знакомых, фамилии которых начинались на букву "Ђ", потом  -  на  букву
"Ѓ" и так далее, неотрывно смотрел на тусклое пламЯ коптилки,  но  все
эти стократ проверенные способы самоусыплениЯ сегоднЯ не  действовали.
Љак только Ђлексей закрывал глаза,  начинали  мелькать  перед  ним  то
Ясные, то еле выделЯющиесЯ из мглы знакомые образы: озабоченно смотрел
на него  из  своих  серебрЯных  косм  дед  Њихайла;  добродушно  мигал
"коровьими" ресницами Ђндрей  „егтЯренко;  кого-то  распекаЯ,  сердито
потрЯсал своей седеющей гривой  ‚асилий  ‚асильевич;  ухмылЯлсЯ  всеми
своими солдатскими морщинами старый снайпер;  с  белого  фона  подушки
смотрело на ЂлексеЯ  своими  умными,  проницательно-насмешливыми,  все
понимающими  глазами  восковое  лицо  комиссара  ‚оробьева;  мелькали,
развеваЯсь на ветру, огненные  волосы  ‡иночки;  улыбалсЯ,  подмигивал
сочувственно  и  понимающе  маленький  подвижной  инструктор   Ќаумов.
‘колько славных  дружеских  лиц  смотрело,  улыбалось  из  тьмы,  будЯ
воспоминаниЯ, наполнЯЯ теплом и без того переполненное сердце! Ќо  вот
среди этих дружеских лиц возникло  и  сразу  их  заслонило  лицо  Ћли,
худощавое лицо подростка в офицерской гимнастерке, с большими усталыми
глазами.  Ђлексей  увидел  его  так  Ясно  и  четко,   будто   девушка
действительно встала перед ним, какой он  никогда  ее  не  видел.  ќто
видение было настолько реальным, что он даже приподнЯлсЯ.
   Љакой уж  тут  сон!  —увствуЯ  прилив  радостной  энергии,  Ђлексей
вскочил с лежака, засветил "сталинградку", вырвал из тетради  лист  и,
поточив о подошву конец карандаша, начал писать.
   "ђоднаЯ моЯ! -  писал  он  неразборчиво,  едва  успеваЯ  записывать
быстро летЯщую мысль. - џ сегоднЯ сбил трех немцев. Ќо дело не в этом.
Ќекоторые мои товарищи делают это сейчас почти ежедневно. џ не стал бы
тебе об этом хвастать... ђоднаЯ моЯ, далекаЯ, любимаЯ! ‘егоднЯ Я хочу,
Я имею право сегоднЯ  рассказать  тебе  все,  что  со  мной  случилось
восемнадцать месЯцев назад и что, каюсь, и очень каюсь, Я  скрывал  от
тебЯ. Ђ вот сегоднЯ наконец решил..."
   Ђлексей задумалсЯ.  ‡а  досками,  которыми  была  обшита  землЯнка,
осыпаЯ сухой песок, попискивали мыши. ‚  незакрытый  ходок  вместе  со
свежим и  влажным  запахом  берез  и  цветущих  трав  доносились  чуть
приглушенные неистовые соловьиные трели. ѓде-то невдалеке, за оврагом,
наверно у  палаток  офицерской  столовой,  мужской  и  женский  голоса
согласно и задумчиво пели "ђЯбину". ‘мЯгченнаЯ расстоЯнием мелодиЯ  ее
обретала в ночи особую,  нежную  прелесть,  будила  в  душе  радостную
грусть - грусть ожиданиЯ, грусть надежды...
   Ћтдаленные, глухие громы канонады, теперь уже едва-едва  долетавшие
до полевого  аэродрома,  сразу  очутившегосЯ  в  глубоком   тылу,   не
заглушали ни этой мелодии, ни соловьиных трелей, ни тихого, дремотного
шелеста ночного леса.


        ЏЋ‘‹…‘‹Ћ‚€…

   Њосква, "Џросвещение", 1980

     ‚  дни, когда  ЋрловскаЯ  битва близилась  к  своему победному концу  и
передовые  полки,  наступавшие  с севера, уже  сообщали,  что  они  видЯт  с
Љрасногорской возвышенности горЯщий город, в штаб ЃрЯнского фронта поступило
сообщение, что летчики  гвардейского истребительного полка, действовавшего в
том районе, за  девЯть последних дней сбили сорок семь самолетов противника.
ЏотерЯли  они при  этом пЯть машин  и только трех  человек, так как  двое из
сбитых выбросились на парашютах и пешком добрались до своего полка. „аже длЯ
тех дней бурного наступлениЯ Љрасной Ђрмии такаЯ победа была необычайной. Ќа
свЯзном  самолете Я  вылетел  в этот полк, намереваЯсь написать в "Џравду" о
подвигах летчиков-гвардейцев.
     ‘олнце уже легло на вершины берез, облив их расплавленным золотом своих
лучей.
     ‘адились последние машины.  Ќе выключаЯ моторов, с ходу подруливали они
прЯмо к леску...
     Џоследним  прилетел  самолет  командира  третьей  эскадрильи.  ЋткрылсЯ
прозрачный  колпак кабины. ‘начала оттуда вылетела и упала на траву большаЯ,
черного  дерева  палка,  облепленнаЯ золотыми монограммами. ‡атем  загорелый
широколицый  черноволосый  человек  быстро поднЯлсЯ на крепких  руках, ловко
перенес свое тело через борт, опустил на крыло и потом тЯжело слез на землю.
Љто-то  сказал  мне,  что это  лучший летчик полка. —тобы не терЯть  попусту
вечера, Я решил сейчас же поговорить с ним. Ћтлично помню, как, весело глЯдЯ
мне прЯмо в лицо живыми черными, цыганскими глазами,  в которых непогашенный
мальчишеский  задор странно сочеталсЯ  с усталой  мудростью  бывалого, много
пережившего человека, он сказал, улыбаЯсь:
     Џомилосердствуйте!  —естное слово,  с  ног  валюсь.  ‚  ушах  гудит. ‚ы
кушали? Ќет? Ќу и отлично! Џойдемте в столовку, поужинаем вместе...
     ‚прочем, в столовой усталость с него будто ветром сдуло. Ћн сел у окна,
в котором виднелсЯ холодный красный закат, по приметам летчиков предвещавший
на завтра  ветер;  жадно,  с  шумом  выпил  большую кружку  воды,  пошутил с
хорошенькой  кудрЯвой  официанткой  о каком-то своем находЯщемсЯ в госпитале
приЯтеле,  из-за  которого  та  будто  бы пересаливала  всем  супы. …л  он с
аппетитом, много, крепкими зубами с хрустом обгладывал кости бараньего бока.
ЏерешучивалсЯ  через  стол  с  товарищами,  выспрашивал  у  менЯ  московские
новости,  интересовалсЯ новинками  литературы  и  постановками  в московских
театрах,  где он,  по  его словам,  ни разу, увы, не  бывал. Љогда мы  доели
третье черничный кисель, называвшийсЯ здесь "грозовые облака", он спросил:
     ‚ы,  собственно, где  ночуете? Ќигде?  Ќу  и  отлично, ночуйте  в  моей
землЯнке! он на  мгновение насупилсЯ  и, помолчав, глухо поЯснил: ‘осед  мой
сегоднЯ... не вернулсЯ с заданиЯ...
     ‘тало быть, лежак свободен. ‘вежее белье найдетсЯ, идемте.
     Ћн  был,  видимо, из  тех,  кто  любит  людей,  кого  неудержимо  тЯнет
поболтать, со  свежим человеком и обЯзательно выспросить у него все, что тот
знает.

     џ  согласилсЯ.  Њы пришли в овраг, по обоим скатам которого  в пахнущих
прелым листом и грибной сыростью  дебрЯх малинника, медуницы, иван-чаЯ  были
нарыты землЯнки.
     ‹етчик  вышел  наружу,  и  было  слышно,  как  он  шумно  чистит  зубы,
обливаетсЯ холодной водой, крЯкаЯ, фыркаЯ на весь лес.  Ћн вернулсЯ веселый,
свежий с каплЯми воды  на бровЯх и волосах, опустил  фитиль в  лампе и  стал
раздеватьсЯ. —то-то тЯжело грохнуло об пол. џ оглЯнулсЯ и увидел такое, чему
сам   не  поверил.  Ћн  оставил   на   полу   свои  ноги.  Ѓезногий  летчик!
‹етчик-истребитель! ‹етчик, только сегоднЯ совершивший семь боевых вылетов и
сбивший два самолета! ќто казалось совершенно невероЯтным.
     Ќо  ноги его, точнее говорЯ, протезы,  ловко обутые в ботинки  военного
образца, валЯлись  на полу.  Ќижние концы  их торчали  из-под  койки  и были
похожи на ноги прЯчущегосЯ там  человека. „олжно быть,  взглЯд  у менЯ в эту
минуту был очень озадаченный, так  как хозЯин, посмотрев на  менЯ, спросил с
хитрой, довольной улыбкой:
     Ќеужели вы раньше не заметили?
     „аже в голову не пришло.
     ‚от хорошо! ‚от спасибо! “дивлЯюсь только, как вам ни кто не рассказал.
“ нас  в полку  столько же  асов,  сколько и  звонарей. Љак  это они  нового
человека,  да еще из "Џравды", прозевали и не похвастались такой диковинкой?
ќто потому, что сегоднЯ вымотались все так...
     Ќо  ведь это небывалое дело. ќто же  черт  знает какой подвиг: без  ног
сражатьсЯ на истребителе! €сториЯ авиации ничего подобного еще не знает.
     ‹етчик весело свистнул.
     Ќу, историЯ авиации!.. Ћна много чего не знала,  да узнала от советских
летчиков в  эту войну. „а  и  что тут  хорошего?  Њожете  поверить,  что Я с
большим бы удовольствием летал с настоЯщими, а не с этими вот ногами. Ќо что
поделаешь? ’ак сложились обстоЯтельства, летчик вздохнул, впрочем, если быть
точным, подобные примеры историЯ авиации все-таки знает.
     Џорывшись в  планшете, он вынул  оттуда вырезку из  какого-то  журнала,
совершенно  истертую,  расползшуюсЯ на  сгибах и бережно подклеенную к листу
целлофана. ‚ ней говорилось о летчике, который летал без ступни.
     Ќо  ведь  у  него  одна  нога  все-таки  была  здоровой.  Џотом, он  не
истребитель, он же летал на допотопном "фармане".
     ‡ато Я советский летчик. ’олько  не  подумайте, что Я хвастаюсь, это не
мои слова.  €х  сказал  мне  однажды один  хороший,  настоЯщий, он  особенно
подчеркнул слово "настоЯщий", человек... Ћн теперь умер.
     Ќа  широком  энергичном  лице  летчика  поЯвилось  выражение  ласковой,
хорошей грусти, глаза засветились тепло и Ясно, лицо помолодело сразу лет на
десЯть, стало почти юношеским, и Я с удивлением убедилсЯ, что хозЯину моему,
казавшемусЯ минуту назад человеком средних лет, едва ли было и двадцать два,
двадцать три года.
     џ не перевариваю, когда начинают спрашивать, что, да когда, да как... Ђ
вот  сейчас  все  вдруг вспомнилось...  ‚ы  тут человек посторонний,  завтра
попрощаемсЯ  и  больше не  встретимсЯ,  наверно...  хотите, Я  расскажу  вам
историю с моими ногами?

     Ћн  сел на койке, натЯнул до подбородка  одеЯло и стал рассказывать. Ћн
словно думал вслух, совершенно  забыв  о собеседнике, но  говорил интересно,
образно.  —увствовались  в нем  тонкий ум, остраЯ  памЯть и большое, хорошее
сердце. ‘разу понЯв,  что услышу что-то значительное, небывалое, чего  потом
больше уже никогда  и  не узнаешь, Я схватил  лежавшую  на столе ученическую
тетрадку  с  надписью  "„невник  боевых  полетов третьей  эскадрильи" и стал
записывать его рассказ.
     Њногое  в  свое  времЯ  Я не  успел записать,  многое  за  четыре  года
потерЯлось в памЯти.  Ћ многом, по  скромности своей,  умолчал тогда Ђлексей
Њаресьев.  Џришлось додумывать, дополнЯть. ‘терлись в  памЯти  портреты  его
друзей,  о которых  тепло  и Ярко  рассказывал  он в  ту ночь.  €х  пришлось
создавать заново. Ќе имеЯ здесь возможности  строго придерживатьсЯ фактов, Я
слегка изменил  фамилию героЯ и дал новые имена тем, кто  сопутствовал  ему,
кто помогал ему  на трудном пути его подвига. Џусть не обидЯтсЯ они на менЯ,
если узнают себЯ в этом повествовании.
     ’ак возникла эта "Џовесть о настоЯщем человеке".
     Џосле  того как книга  эта  была написана и приготовлена к  печати, мне
захотелось  перед публикацией  познакомить  с ней ее главного героЯ.  Ќо  он
бесследно  затерЯлсЯ длЯ менЯ  в путанице бесконечных фронтовых  дорог, и ни
наши общие друзьЯ-летчики,  ни официальные источники, к которым Я обращалсЯ,
не смогли мне помочь^ отыскать ЂлексеЯ Џетровича Њаресьева.
     Џовесть  уже печаталась  в  журнале, ее читали по  радио, когда однажды
утром у менЯ позвонил телефон.
     Њне бы  хотелось с  вами  встретитьсЯ, зазвучал  в трубке  хрипловатый,
мужественный, как будто знакомый, но уже позабытый голос.
     Ђс кем Я разговариваю?
     ‘ гвардии майором Ђлексеем Њаресьевым.
     Ђ  через несколько часов, быстрый, веселый,  все  такой же  деЯтельный,
своей медвежеватой, чуть-чуть  с  развальцем походкой он уже входил ко  мне.
—етыре военных года почти не изменили его.
     ...џ вчера сижу дома, читаю, радио  включено, но Я увлексЯ и не слушаю,
что там передают. ‚друг  подходит взволнованнаЯ мама, показывает на приемник
и говорит: "Џослушай, сынок, это же про тебЯ". ЏрислушалсЯ, верно, про менЯ,
передают о том, что со мной было. џ удивилсЯ: кто это мог написать?
     ‚едь вроде бы Я никому не рассказывал об этом. € вдруг вспомнилась наша
встреча  под  Ћрлом и как  Я  вам в землЯнке всю  ночьне давал спать  своими
разговорами... „умаю: как  же так, это жбыло давно, почти  пЯть лет назад...
Ќо зачитали отрывок, назвали автора, и вот решил Я вас разыскать...
     ‚се  это  он   поЯснил   залпом,  улыбаЯсь   своей  широкой,  чуть-чуть
застенчивой, прежней маресьевской улыбкой.
     Љак  всегда  бывает  при  встрече  двух  давно  не  видевших друг друга
военных,  заговорили  о  боЯх,  об общих  знакомых офицерах,  добрым  словом
помЯнули тех, кто не дожил до победы. Ћ себе  Ђлексей  Џетрович  рассказывал
по-прежнему  неохотно, и  выЯснил  Я, что он еще много  и  удачно  повоевал.
‚месте  со  своим гвардейским  полком проделал он  боевую кампанию  19431945
годов. Џосле нашей встречи он сбил под Ћрлом три самолета, а потом, участвуЯ
в сражениЯх за  Џрибалтику, увеличил свой боевой  счет  еще  на две  машины.
‘ловом,  он  щедро расквиталсЯ с противником за свои утраченные в  бою ноги.
Џравительство присвоило ему звание ѓероЯ ‘оветского ‘оюза.

     ђассказал Ђлексей  Џетрович и о своих домашних делах,  и Я рад, что и в
этом отношении могу дописать к повести счастливый конец.
     ‡акончив  войну, он женилсЯ  на любимой девушке,  и у  них  родилсЯ сын
‚иктор.  €з Љамышина к Њаресьевым приехала его старушка мать, котораЯ сейчас
живет с ними, радуЯсь на счастье своих детей и нЯнча маленького Њаресьева.
     ’ак  сама  жизнь  продолжила  эту написанную  мною  повесть  об Ђлексее
Њаресьеве ЌастоЯщем ‘оветском —еловеке.