искал  менЯ, --  продолжила  ‘ветка, --  а длЯ  менЯ  это  было
случайно. џ работала у входа на барахолку. Ћ нем забыла. ‚ четыре часа сдала
остатки хозЯину, он  велел в четыре, он куда-то торопилсЯ... џ сдала  ему  и
пошла к торговому комплексу...
     -- Џочему опЯть туда?
     -- ’ам ‹юсЯ Људашкина работает. Њы договорились встретитьсЯ. џ нашла на
барахолке ‹иду и сказала ей, что  пойду к ‹юсе. ‹ида тоже  пошла со мной. Њы
подошли к комплексу, и Я увидела:  опЯть  там,  у дверей, стоит этот парень.
Њне показалось, он менЯ не заметил. џ кинулась за угол и вошла в комплекс  с
другой  стороны, со стороны рынка. ‘тала подниматьсЯ по  эскалатору, а он на
втором  этаже стоит  у эскалатора и  ждет менЯ. ‘хватил за  руку  и  держит.
ѓоворит: "Џойдем  гулЯть". Ќо  не  злой был, улыбалсЯ.  Ќе отставал от менЯ.
Џришлось  с ним вместе подходить  к ‹юсе,  она уж ждала. ’ам и ‹ида была. Њы
при  нем  разговаривали  с  ‹юсей  о  работе.  —тоб нас на улицу на  россыпь
поставили. ‹юсЯ хотела с кем-то договоритьсЯ. “ нее не получилось. Ћн слышал
наш  разговор. Љогда на улицу  вышли -- он, ‹ида и  Я, -- он говорит: "“ нас
много работы, у моего двоюродного брата. „авайте поедем  к брату, это рЯдом,
брат вам на полгода даст работу". Џонимать его было трудно, он плохо говорил
по-русски. Љричал: "Ѓрат скажет, брат скажет!"
     --  € поехали -- так, да?  -- опЯть  подталкиваЯ  умолкнувшую ‘ветку  и
выдержав,  не  взглЯнув на  ’амару  €вановну, котораЯ все  так же,  еще шире
раздвинув по столу локти и еще ниже склонив голову, сидела неподвижно.
     -- џ  хотела сбежать!..  -- загорЯчившись короткой вспышкой и  переходЯ
опЯть  на покорный тон, говорила  ‘ветка. -- џ хотела сбежать, но он  держал
менЯ за руку, спрашивал: "Џочему ты менЯ боишьсЯ? џ тебе дурного не сделаю".
Ћн мне был противен, Я боюсь их, этих... џ попросила ‹иду не бросать менЯ. џ
повела их к киоску дЯди Љоли „емина  --  киоск  закрыт. „ЯдЯ ЉолЯ был где-то
недалеко,  машина  стоЯла на улице. Њы  минут пЯтнадцать  ходили  вокруг,  Я
думала, он придет. "‘ъездим к брату, поговорим с ним и обратно", -- повторЯл
он,  этот...  ѓоворил,  что  у него  Яблоки на  прилавке,  ему задерживатьсЯ
нельзЯ. Њы с ‹идой пошептались, что если вместе, то не опасно...
     -- € куда поехали?
     --  ‚ общежитие длЯ малосемейных, на бульвар Џостышева. ’ам старик был,
он  ушел ненадолго и привел  второго кавказца, старше.  ‡вали его ќдик. ќдик
принес водку, одну бутылку, консервы, колбасу.  ’от,  который с нами пришел,
стал требовать, чтоб пили и ели. Ќо никто не пил, он один выпил полстакана и
сделалсЯ совсем злым. ‘тал кричать на менЯ, хватал за руку. Љогда ќдик хотел
его успокоить, он кричал на ќдика.  Њы с  ‹идой  хотели уйти --  он вскочил,
закрыл дверь на ключ, сказал: если мы подойдем к двери, он  выбросит  ключ в
окно. “же было больше семи часов, Я заплакала. Ћн  схватил  менЯ за  руку  и
потащил  в туалет -- будто умытьсЯ. ѓоворил:  умойсЯ,  умойсЯ,  не  плачь...
Ћн... Я...
     -- Ђ где был старик?
     -- Ћн ушел раньше.
     ‘ветка замолчала и  уставилась в стол. ‹ицо ее сделалось мелким, жалким
и посинело,  словно от синЯка под глазом краска под  давлением разошлась  по
всему лицу, и покрылось точечными  капельками пота. Ћна была в легкой темной
спортивной  курточке,  волосы  на  затылке  перехвачены   резинкой,   фигура
надломленнаЯ,  глаза  забиты воротившимсЯ  при воспоминании  страхом. ’амара
€вановна  взглЯнула  на нее  и быстро  убрала взглЯд, ужаснувшись  тому, как
быстро  психика или что  там  еще у  дочери отозвались на подготавливавшийсЯ
момент  прыжка в пропасть, перед которым она застыла. ‘ветка подошла в своем
рассказе  к  самому  страшному;  теперь  надо  было  только  оттолкнутьсЯ  и
пролететь  уже испытанным падением:  так  же с  высоты  ударитьсЯ  об острые
камни, ранитьсЯ, битьсЯ о них раз  за разом, снова лететь,  обдираЯ тело, по
откосу и не иметь ни вздоха, ни сил, чтобы зайтись отчаЯнным воплем.
     €з  коридора времЯ от  времени  слышались шаги -- точно  крадущиесЯ  по
случаю  выходного, в открытое  окно  налетал  ровный и  спаЯнный гул города,
идущий,  казалось, из  какого-то одного источника. Џосвистывал больным носом
следователь, нарочито размашистым движением заглЯдывал в отложенную страницу
и, деланно сопереживаЯ, вздыхал.
     -- ’ы сказала ему, что ты несовершеннолетнЯЯ?
     ‘ветка мелконько, дрожью, затрЯсла головой.
     -- Ќе сказала?
     --  џ еще раньше сказала, что  Я девочка. Ђ там Я  не могла говорить. “
нас уж там не разговор был.
     -- Ђ что  у вас было? -- –околь покосилсЯ на ’амару €вановну и добавил:
-- џ понимаю, тебе тЯжело говорить. Ќо у нас здесь тоже не дружескаЯ беседа.
“ нас допрос. € мне нужны подробности. ђассказывай.
     ‘ветка  тЯжело  поднЯла голову из  наклона, лицо ее еще  больше и  гуще
усеЯлось настолько  мелким  потом,  что он не  срывалсЯ  и  неподвижно лежал
сплошной крапчатой сеткой.
     -- Џусть мама  выйдет, -- медленно, растЯгиваЯ слова и произносЯ каждое
слово с разной интонацией, как  это бывает у  маленьких  детей, выходЯщих из
истерики, сказала она, ни на кого не глЯдЯ.
     -- Њама не может выйти. Ћна здесь не длЯ своего удовольствиЯ сидит.
     „альше пошли короткие вопросы и  короткие ответы.  Љогда ‘ветка понЯла,
что  спасениЯ не будет и здесь, она  как  через порог в себе  переступила  и
отвечала бесстрастным, выжженным голосом, которого хватало лишь  на короткие
фразы. € от этого  голоса,  от  выдираемых  из  глубока слов ’амару €вановну
пронЯла жуть,  она и слыхом не слыхала,  прожив на свете  больше сорока лет,
что  в мире,  над которым ходит солнце и  просушивает-проветривает  все-таки
человеческую   грЯзь,  могут  существовать  такие  немереные  бесстыдство  и
гадость.  ‚сЯ натЯнувшись, обмерев,  она уставилась на ‘ветку как на  что-то
ужасное, как из-под  смерти, из-под ада  выбравшеесЯ и  принЯвшее  образ  ее
дочери, и все  сглатывала, сглатывала застрЯвший  в горле воздушный комок  и
никак не могла протолкнуть его внутрь.  ‘ледователь раз за  разом спрашивал:
"Ќо почему?.." ‘ветка неживым голосом  отвечала:  "џ  боЯлась,  он  грозилсЯ
убить".  ‚опросы  продолжались,  продолжались  и  ответы.  Џосле  одного  из
ответов,  совсем уж неслыханного, молниЯ сверкнула в голове ’амары €вановны,
возвещаЯ конец ее терпению, -- она стукнула кулаком по столу, вскочила и длЯ
себЯ же, длЯ себЯ, не длЯ кого другого, крикнула в нестерпимой муке:
     -- „а как это можно?! -- и выскочила в коридор.
     ‘ледователь вернул ее,  дал отдохнуть ей и ‘ветке. Ћн  закурил, вежливо
осведомилсЯ, не мешает ли им дым, встал у окна, спиной к ним, отставив назад
правую руку, разминаЯ затекшие от писаниЯ пальцы. ’амара €вановна  и на руку
его  с   растопыренными  пухлыми  пальцами   смотрела  с  ужасом,   как   на
надвигающегосЯ огромного паука или скорпиона. Ќо нет, как известно, пределов
человеческому терпению  -- смирила себЯ и она. € когда  допрос  продолжилсЯ,
она  успела  в себе что-то закупорить,  что-то  замкнуть на прочные запоры и
сидела неподвижно, но  вполне  в памЯти. •уже,  страшнее того,  что услышала
она, быть уже не могло. Ќо и все остальное было не многим лучше.
     Ћколо  полуночи  кавказцы оставили  тесный притон  в  общежитии.  ‘воих
девушек они вели  под руку. Џо теплой погоде и только-только смеркшемусЯ дню
на  улицах  было  почти  людно,  по  большей  части  молодым, не  чурающимсЯ
приключений,  народом. ’рамвай долго не подходил, и на  остановке то в одной
группе, то в другой вспыхивал крик. Џодруга ‹ида  не обманула, что здесь она
и  оставила ‘ветку  с  ее кавказцем, уехала домой,  но она знала, куда везет
‘ветку кавказец. ’от не скрывал, что его постой находитсЯ недалеко от рынка,
за травматологическим институтом, в деревЯнном доме. ’уда он и подругу  ‹иду
с  ќдиком тЯнул, размахиваЯ руками и быстро лопоча что-то  на  своем  Языке,
когда обращалсЯ к  ќдику.  Ќо тот  был  испуган  происшедшим  в  общежитии и
торопилсЯ сбежать подальше от своего  родственника, который, конечно, братом
ему  не  был, даже  и  двоюродным, но все они, выходцы из  горного  краЯ, на
стороне считали себЯ братьЯми.
     -- ’ы могла от него сбежать? -- спрашивал –околь.
     ‘ветка попыталась задним умом  понЯть, могла ли, но и теперь по ее телу
прошел испуг.
     -- џ боЯлась.
     -- Ќо ты могла, если бы не боЯлась?
     -- џ не знаю. џ  боЯлась. џ на остановке хотела, но он предупредил, что
догонит  и зарежет. ’ам много кричали... если бы Я закричала, никто не помог
бы...
     -- Ђ где он грозилсЯ зарезать -- на трамвайной остановке?
     -- € там тоже, и потом в деревЯнном доме.
     ’ам он заставил  ее выпить стакан водки. ђасцепил  зубы, зажав поднЯтую
вверх лицом  голову, как  кочан  капусты, и  влил водку до последней  капли.
ЊолодаЯ бурЯтка, хозЯйка квартиры, и друг ее, еще один кавказец,  высокий, с
оспЯным, чешуйчатым лицом и тЯжелыми, в глубоких впадинах, глазами, смотрели
с любопытством,  как  дергаетсЯ,  захлебываетсЯ  и обвисает в судороге  юнаЯ
пленница. —его не происходит, когда  гулЯнка, как гармошка, разыгралась так,
что не унЯть, каких только  красавиц не нахлещет сюда ее переборами! „омишко
был маленький, в одну  комнату с отгороженной кухней, посреди комнаты  стоЯл
стол,  вытЯнутый к окну,  а по обе стороны от стола к стенам прижимались две
старые деревЯнные кровати, застеленные суконными  солдатскими одеЯлами. ‘тол
отодвинули, откуда-то  загремела музыка, и он, этот ќльдар, заставлЯл ‘ветку
плЯсать по-ихнему,  по-кавказски.  Ћна не умела, и  он с  кровати, изгибаЯсь
телом и выбрасываЯ ноги, пинал ее в такт дикой музыке.
     -- Ќеужели  ни  одного ласкового слова он  не сказал  тебе? -- вздохнул
следователь, наглаживаЯ левой, свободной, рукой лысину. -- Ќеужели все таким
зверем?
     ‘ветка припоминала:
     --  Ќе  знаю,  может,  у них  это  ласковые...  "’ы  менЯ  любишь?"  --
спрашивает.  џ  говорю: "Ќет".  Ћн ударит:  "‹юбишь  менЯ?" --  "‹юблю".  --
"ђодишь мне сына?"  -- "Ќет". Ѓьет.  ѓоворю:  "ђожу".  -- "‹юбишь менЯ?"  --
"‹юблю".
     ’амара €вановна  выдержала  все. ’олько жалкий  какой-то голос -- есть,
оказываетсЯ, в человеке самоговорЯщий голос, не мысленный, не угадывающийсЯ,
а  совершенно самостоЯтельный, -- только этот жалкий голос, по тону ‘веткин,
но  и не ‘веткин, как бы  ее  самой,  но и не ее, в продолжение всей  второй
половины  допроса тыкалсЯ  ей  под  сердце  и путано  наговаривал:  "Ќичего,
ничего...  это  ничего, это к нам, принимайте  гостей... мы гостЯм  завсегда
рады,  мы со  всЯким нашим удовольствием... мы ничего... мы  такие...". ќтим
голосом кто-то,  как  бы  раздвоившийсЯ в  ней  и счастливый от  раздвоениЯ,
нахлестывал ее, издеваЯсь и ликуЯ, по-свойски находил, где  ударить больнее,
слащаво поддакивал удару и  затаенно  ждал, когда в разговоре поЯвитсЯ новаЯ
подробность, чтобы принЯть ее с восторгом и значением.
     --  €  что  дальше? --  спросила ’амара €вановна у  следователЯ,  когда
допрос наконец был  окончен и  листки протокола подписаны.  -- ѓде его будут
судить?
     ‘ледователь с жалостью посмотрел  на нее, заметил, что она, поднЯвшись,
пошатываетсЯ, и уклончиво ответил:
     -- ‘удЯт по месту  преступлениЯ. Ќо до  суда еще далеко-о. -- Џоследнее
слово он невольно, ни на что не намекаЯ и ни к чему не склонЯЯсь, отправил в
недосЯгаемые выси.
     -- Ђ что  -- почему так далеко? --  ’амара €вановна и не заметила,  что
она отозвалась не на смысл, а на интонацию.
     -- Њного  чего  требуетсЯ.  џ еще свидетелей не опрашивал.  Ђ свидетели
есть. …сть свидетели.
     * * *
     Ќачалась  рабочаЯ  неделЯ,  наступил понедельник, последний  день  маЯ.
ђаннЯЯ  жара  наконец  спала,  распустив  зелень  до последнего  листочка, и
тополЯ, клены стоЯли в новых и роскошных складчатых одеЯниЯх.  €ми наигрывал
слабый прохладный ветерок, и  молодые листочки  мелко трепетали,  все  разом
радостно  наговаривали. Ќебо  было  в  тучах,  тЯжелых и  рваных,  солнце то
показывалось, то  прЯталось, небо стоЯло высоко,  отодвинувшись от  большого
города,  который всю  зиму коптил  его нещадно, а  теперь перешел на  летнюю
норму копчениЯ. ‚ квартире свет был пригашен не от туч, а от густой, стоЯщей
стеной зелени в сквере, куда смотрели три окна из четырех.
     “тром, часов в десЯть, позвонил –околь, следователь, и  попросил ‘ветку
прийти  к  нему  после  обеда. ђазговаривала с  ним ’амара €вановна.  –околь
успокаивающе   сказал,   что   встреча  нужна   длЯ   проЯснениЯ   некоторых
обстоЯтельств дела и что он будет разговаривать с потерпевшей наедине. Џусть
разговаривает наедине, согласилась  ’амара €вановна, но ‘ветку  она  одну не
отпустит,  в прокуратуру они  пойдут  вместе. ‘пустЯ примерно  час  раздалсЯ
новый  звонок, на  этот раз разговаривал Ђнатолий. Ћн  зашел в кухню  к жене
взвинченный, лицо  напрЯглось  и покраснело. ‡ашел и вышел, глЯнув на жену и
пожалев ее. Ќо тут же вернулсЯ.
     -- Џредлагают деньги, -- сказал.
     -- Љто-о-о? -- почти спокойно спросила ’амара €вановна, оборачиваЯсь от
окна, возле  которого  проводила  теперь часы,  будто все еще высматривала и
ждала  ту, прежнюю,  ‘ветку,  ушедшую  из  дому  в  пЯтницу.  Џочти спокойно
спросила -- больней ее боли не бывает.
     -- Њужской голос был, с акцентом. Џредлагают  двадцать  миллионов, если
заберем заЯвление обратно.
     -- —то ты ему сказал?
     -- Ђ что Я ему мог сказать? Џослал подальше.
     Џосле  этого  решили  идти  в прокуратуру  втроем. ‘тоЯли  в  коридоре,
подпирали стены, пока ‘ветка была у –околЯ...  “же и не маЯлись, высматриваЯ
потерЯнные часы, -- обреченно стоЯли и молча ждали, что будет дальше. Ѓыстро
сновали по коридору работники прокуратуры -- все  с бумагами и все в спешке,
и  медленно,  затЯгиваЯ  шаг,  вступали  в  него  с  лестницы  приглашенные,
озирались, тревожным взглЯдом обводили  коридор  из конца в конец, вытЯгиваЯ
по-гусиному шею, заглЯдывали в нужный кабинет, чтобы  показать себЯ, и, если
оставались незамеченными,  отыскивали  место, где пристроитьсЯ. €з кабинетов
доносилсЯ трезвон телефонов,  иногда голоса  людей, если переходили  они  на
повышенный  тон, но временами вдруг все умолкало,  движение прекра­щалось, и
тогда ’амара €вановна делала усилие, чтобы понЯть, где она.
     ‘илы  ее  были на  исходе:  три ночи без  сна. ‘инЯки под  глазами, как
растворимаЯ под  горем краска, расползлись по лицу, превратив его в сплошное
темно-фиолетовое пЯтно.  Љамень внутри  накалилсЯ  так, что, казалось, уже и
трескалсЯ;  перед глазами порхали разноцветными бабочками вспышки; пойманной
птахой трепыхалось сердце, подбито опадало, исчезало совсем;  озноб просекал
все  тело,  казалось,  что и  конец  уже...  Ќо нет,  дыхание,  споты­каЯсь,
возвращалось, и в глазах опЯть ненадолго проЯснЯлось...
     –околь вышел из  своего кабинета с чрезвычайно  занЯтым и  обремененным
видом, не глЯдЯ на ’амару €вановну и ЂнатолиЯ,  в два шага пересек коридор и
скрылсЯ в кабинете прокурора. Ћн пробыл там считанные минуты и только тогда,
на обратном переходе, позволил себе заметить родителей потерпевшей и на ходу
бросил:
     -- Џрокурор хочет переговорить с вашей дочерью.
     -- Њы тоже пойдем! -- крикнула ему вслед ’амара €вановна.
     -- Ќет, прокурор будет разговаривать с вашей дочерью с глазу на глаз.
     Џотом, спустЯ две недели после  того, что произойдет на следующий день,
придетсЯ  и  прокурору района давать  свидетельские показаниЯ по  этому делу
следователю областной прокуратуры, и она, прокурор района, скажет:
     --  ‚  понедельник  31   маЯ  следователь   –околь  доложил   мне,  что
подозре­ваемый и  потерпевшаЯ допрошены, подозреваемый  отрицает насилие. ‘о
слов следователЯ Явствовало, что по предварительным данным девственнаЯ плева
у  потерпевшей не нарушена.  Џо окончательному заключению  медэкспертизы это
оказалось  недействительным, но Я тогда об этом не знала. Љроме того, –околь
сказал, что у него  есть  сомнениЯ в показаниЯх  потерпевшей. џ спросила, на
чем  они  основаны.  Ћн  ответил,  что  у  потерпевшей и  ее  матери сложные
отношениЯ, мать держит  свою дочь в  строгости, дочь  ее боитсЯ  и в свЯзи с
этим в  показаниЯх  недоговаривает.  Ћна несовершеннолетнЯЯ,  но  не учитсЯ,
часто бывает с подругами на рынке. џ попросила следователЯ, чтобы он прислал
потерпевшую ко мне.  ‘  нею  хотела войти  ее  мать, но  Я  не  разрешила. џ
считала,  что  если действительно  мать оказывает давление  на дочь,  то это
помешает. ‘  потерпевшей Я разговаривала наедине. Џотом  согласилась принЯть
ее родителей.
     ќто была женщина на исходе бальзаковского возраста, крупнаЯ, затЯнутаЯ,
двигающаЯсЯ  осторожно,  находЯщаЯсЯ  в  стадии  борьбы  со своими  формами,
выпирающими  как тесто  из квашонки, с  загрубевшей темной кожей  на лице  и
жестким  голосом. ‚се в ней было  большое -- руки, ноги, грудь,  голова, все
подготовлЯлось длЯ жизни значительной. Џоложение ее и было значительным, но,
как  и все в эти годы в сдернутой с копылков  стране, не было оно достаточно
прочным.  ‘идела  она за обычным канцелЯрским столом, Явно не подходЯщим длЯ
ее размера, в обычном кабинете, давно не видевшем ремонта, и такой же, как в
кабинете у –околЯ, двустворчатый шкаф,  забитый бумагами, ютилсЯ  у стены, и
такой же  в  углу  массивный мрачный  сейф, не содержащий ни единого секрета
хотЯ бы по  той причине, что секреты в этой стране были отменены, и такие же
голые, без вождей и авторитетов, стены.
     --  Ћ чем  вы  хотели со мной  говорить? -- не стеснЯЯсь,  бесцеремонно
поторапливаЯ, спросила она, как только ’амара €вановна и Ђнатолий устроились
перед нею на стульЯх.
     ’амара €вановна молчала, невидЯще уставившись в лицо прокурора. ‚ самые
последние  минуты  перед тем как войти в  кабинет, там, в небольшой приемной
без секретарши,  глаза  у  нее  кое на что прозрели. ‚ дверь, открывав­шуюсЯ
внутрь приемной, несколько раз заглЯдывали, пока ’амара €вановна с Ђнатолием
ждали приглашениЯ в кабинет. ’амара €вановна поднимала  голову, уставлЯла на
заглЯдывающего невидЯщие глаза  и снова опускала их в покорном ожидании. Ћна
поднЯла и опустила их и в этот раз  и, уже опустив, уже  за закрытой дверью,
увидела высокого,  плечистого  кавказца, оставшегосЯ недовольным  сидЯщими в
приемной. €з-за спины его выглЯдывал еще один уроженец гор. Ћна подержала их
лица  перед собой, соображаЯ, зачем они  могут быть ей нужны, и вдруг быстро
поднЯлась, открыла дверь. ‚  коридоре  их не было.  Ћсторожно приоткрыла она
дверь в кабинет –околЯ -- они, загородив собою следователЯ, стоЯли перед его
столом.  …е  могли   заметить  --  она  прикрыла  дверь,  оставив  щелку,  и
прислушалась. Џосле  гортанных, одновре­менно  вырвавшихсЯ  слов  послышалсЯ
голос –околЯ.
     -- Њеру пресечениЯ решает прокурор, а не Я, -- торопливо говорил он. --
“берите  это от менЯ!  --  вдруг перешел он на  требовательный и растерЯнный
шепот. -- “берите немедленно. Ќе Я решаю. ‡автра мы приведем его на санкцию.
‘егоднЯ Я ничего не могу обещать. ‡автра.
     ’олько ’амара €вановна вернулась в приемную, прокурор вызвала их. € вот
теперь,  словно  увеличившись   перед  ’амарой   €вановной  в  размере,  она
спрашивала,  уже  во  второй  раз,  длЯ чего  они добивались с  нею встречи.
Ђнатолий заторопилсЯ:
     -- „очь у нас... Џодверглась изнасилованию. Њы пришли узнать...
     -- —то пришли узнать?
     ’амара €вановна отчеканила:
     -- Џришли узнать, что будет с насильником!..
     --  „лЯ  нас  он  подозреваемый,  --  назидательно   сказала  прокурор,
откидываЯсь  на  спинку  низкого кресла,  отчаЯнно скрипнувшего  под ней, но
устоЯвшего. € в этом скрипе ’амара €вановна услышала: фигу вам!
     --  Џусть  он длЯ вас  будет хоть свЯтой. Ќасильник есть насильник.  Ћн
изнасиловал  несовершеннолетнюю,  нашу  дочь.   Ќашу  дочь!  --  подчеркнуто
повторила  она,  изо всех сил сдерживаЯсь,  чтобы не сорватьсЯ  и не сказать
лишнее. -- € мы пришли узнать, что будет с насильником. ‚от!
     Џрокурор перевела глаза с ’амары €вановны на ЂнатолиЯ и опЯть на ’амару
€вановну. Ћна тоже удерживала себЯ от резкостей.
     --  ‚от что,  уважаемые родители, --  подчеркнуто спокойно сказала,  не
потерЯв самообладаниЯ, и  в голосе  послышалось удовлетворение  собой.  -- џ
познакомилась  с делом  вашей дочери. —ерез этот кабинет проходЯт десЯтки...
да! -- десЯтки таких дел, и мы научились в них разбиратьсЯ. ‘ледствие еще не
закончено,  но вот что Я вам скажу. Ђ вы уж стерпите, мы тут пустыми словами
не  бросаемсЯ. …сли  бы ваша дочь не  захотела с  самого начала иметь дело с
этим...  с кем  она легкомысленно  поехала... Ђ потом:  если бы она захотела
убежать от него, а  потом -- позвать  на  помощь,  она бы это сделала. “ нее
была   не  одна  возможность   избежать  случившегосЯ.  Ћна   ни   одной  не
воспользова-лась...
     -- Ћна боЯлась... -- осторожно перебил Ђнатолий.
     --  —его она боЯлась?  Ќа трамвайной остановке десЯтки  людей, она сама
это показывает... ЃроситьсЯ  к людЯм за  помощью боЯлась? €ли раньше еще, на
рынке,  где  ступить  негде  от народа, боЯлась  не  поехать  с  неизвестной
личностью? Љогда  боЯтсЯ,  поступают наоборот. џ  понимаю ваши  родительские
чувства, но правосудие должно руководствоватьсЯ  не чувствами, а намерениЯми
и поступками...
     -- „а  как  же не  боЯтьсЯ-то! -- вскричала, вскочив,  ’амара €вановна,
раненнаЯ этими двумЯ  стрелами  --  словами "правосудие" и  "боЯтьсЯ  --  не
боЯтьсЯ". -- Џравосудие! ‚от и дайте нам правосудие! Љак же не боЯтьсЯ?!  --
оглЯдываЯсь  вокруг,  обращаЯсь  не  к  прокурору, а  к  стенам,  еще  горше
вскричала она. -- ‘реди бела  днЯ  убивают --  ничего,  ни преступлениЯ,  ни
правосудиЯ! Љруглые сутки грабЯт -- ничего! ‚оруют, насилуют,  расправлЯютсЯ
как  со  скотом...  хуже  скота! Ќигде ничего! ‚ы что думаете, -- задыхалась
она, -- что если бы она, наша дочь, на трамвайной остановке бросилась искать
защиту  --  помогли бы ей?  ‚ы  уверены? Ђ  Я не  уверена€ дочь моЯ была  не
уверена! Њы что,  не знаем,  как  человека  убивают  середь  толпы, и  толпа
разбегаетсЯ! Ќе знаем мы, как от крика "спасите!" люди шарахаютсЯ и зажимают
уши! Џравосудие!  ‹юди до  того напуганы, что они уж  и кричать от страха не
могут.  Ђ вы здесь:  он, видите ли, подозреваемый,  он несчастный, наша дочь
его в несчастье втЯнула... Њы  его поймали, привели вам, преступление как на
блюдечке, а вы боитесь его оскорбить не тем словом.  Ќо почему вы не боитесь
оскорбить  нашу  дочь?.. ведь ее избивали, насиловали, как  бы вы ни крутили
это дело! ќто вы привыкли, что насилуют -- вообще, везде! Ђ мы  не вообще, у
нас дочь! …е же изнасиловали, и она же теперь у вас подозреваемаЯ... наравне
с этим бандитом!
     -- “спокойтесь. €ли оставьте кабинет, такой тон Я выслушивать от вас не
желаю.
     ’амара  €вановна села,  задыхаЯсь, сердце билось у нее задним  ходом. ‚
эту минуту  и почувствовала  она толчок изнутри, мгновенный  и  решительный,
который придавил ее к стулу и заставил  замереть. € то, что сказалось ей или
приказалось, что  отчетливо  прозвучало в ней,  заставило ее, как только она
пришла  в себЯ,  по-другому  взглЯнуть  и на  прокурора, объЯснЯвшего что-то
Ђнатолию, и  на проводимое этой женщиной правосудие, и  на шумЯщую  за окном
жизнь, изо  днЯ  в  день шагающую по своим законам.  Љазалось,  со  всем она
примирилась  и  всему понЯла цену. Џрислушавшись, она  стала различать слова
прокурора:
     --  “  нас  сейчас  только  показаниЯ  потерпевшей   и  подозреваемого.
‘видетели  допрошены не все, нет окончательного заключениЯ  эксперта.  Љогда
следственные мероприЯтиЯ будут  закончены, тогда  и будет решатьсЯ  вопрос о
мере пресечениЯ.
     "„ело Ясное, что дело темное", -- подумала ’амара  €вановна  и спросила
на удивление спокойно:
     -- —то такое санкциЯ?
     -- ЉакаЯ санкциЯ?
     -- Ќу, что такое привести на санкцию?
     -- Џривести на санкцию -- значит объЯвить подозреваемому его дальнейшее
положение по истечении срока задержаниЯ, -- всматриваЯсь в ’амару €вановну и
настораживаЯсь от ее вопроса,  ответила  прокурор. -- ‚ы хотите знать, какие
могут  быть  санкции?  Њожет  быть  или  заключение  под  стражу,  когда это
необходимо, или, когда это допустимо, освобождение под залог.
     -- € пока ничего не Ясно, как повернетсЯ дело?
     -- Џока ничего не Ясно.
     -- Њогут и отпустить?
     -- Џод  залог. џ сказала: когда  это  допустимо. ’акаЯ мера  пресечениЯ
предусматриваетсЯ законом. -- Џрокурор  поднЯлась, оставив  последнюю  фразу
длЯ  большей четкости быть произнесенной на ногах: --  …сли вы  не доверЯете
нам, у вас есть право обратитьсЯ в областную прокуратуру.
     ’амара €вановна взглЯнула на нее с укоризной:
     -- Ќикуда мы обращатьсЯ не будем.

     ‚ыйдЯ  от прокурора, заторопились  к  телефону позвонить ‘ветке. ‘ветка
давно  была дома,  ее,  как  и  договаривались, привез „емин, но  отвечал по
телефону  €ван. Ћн говорил  с набитым ртом, и понЯть его было трудно. ’амара
€вановна вЯло прикрикнула на сына, сказав,  что она надеетсЯ, что уши у него
не забиты жвачкой и  он слышит ее, и приказала, чтобы он не выходил из дома,
пока они не вернутсЯ. †вачка в ушах развеселила €вана; сглатываЯ, он смеЯлсЯ
и кашлЯл одновременно, но обещал быть дома и дверь посторонним не открывать.
     ‚ечером стало теплее  и  мЯгче,  вместе  с западающим  солнцем,  совсем
освободившимсЯ от облаков, горой стоЯщих над головой, натекала совсем летнЯЯ
спелость  нагретой  земли. ’амара €вановна, невесть  с чего приободрившаЯсЯ,
вдруг решила,  что сегоднЯ надо сделать  ужин. "‘делать  ужин" означало, что
они не станут обходитьсЯ чем попало, как всегда в последнее времЯ, а устроЯт
что-нибудь повеселее. Ђнатолий обрадовалсЯ и испугалсЯ:  что это -- приходит
она  в  себЯ, приказав  себе  смиритьсЯ  со случившимсЯ,  или просто  решила
отделить  жирной   чертой  последние  черные  дни  от  наступающих,  ведущих
неизвестно  к  какой,  но  развЯзке?  ’амара  €вановна  смотрела перед собой
тЯжелым  решительным  взглЯдом и  шла быстро,  встречный  народ обтекал ее с
опаской. Ђнатолий едва поспевал за нею; они почти не разговаривали. Ќа рынок
заходить  не стали,  тошно  было  смотреть на  рынок,  да  он уже  и пустел.
Ќедалеко  от дома зашли  в большой гастроном,  Ђнатолий взЯл бутылку водки и
бутылку  вина; ’амара €вановна -- сосисок, Яблок и большой пышный  торт, над
какими сама же всегда  и издевалась, называЯ их "парфюмерией". Ќо издевалась
не  потому, что брезговала, а кошелек в кармане  не велел. Ќо сегоднЯ -- эх,
изобилие! ќх, мать его растак! и так! и  так! и так! -- подумала и взЯла еще
свЯзку бананов, брезгливо, на вытЯнутой руке, подержала ее, принЯв с  весов,
за  отросток и кинула в широкий зев  сумки. ЌаполненнаЯ сумка заинтересовала
ее; ’амара  €вановна отыскала столик, не  выпускаЯ  из левой  руки коробку с
тортом,  правой  потеребила  сумку, расправила  ее, всматриваЯсь  в нутро  и
размышлЯЯ. ‘умка  была чернаЯ, вместительнаЯ, продолговатаЯ, с легко и ловко
ездЯщим замком,  из прочной  искусственной  ткани,  как теперь все они;  она
могла  казатьсЯ  маленькой  при  малой  загрузке,  а  могла   быть  большой.
ЋглЯнувшись, найдЯ ЂнатолиЯ взглЯдом  уже  возле  выхода, подхватила  сумку,
расчетливо встрЯхнув ее в руке, и заторопи-лась.
     ‘ветка  не вышла на голоса; ’амара €вановна решительно толкнула дверь в
ее    комнату    --    ‘ветка    в   полумраке,    с   зашторенным    окном,
полусидела-полулежала,  навалившись  на  спинку кровати. Ћна  даже головы не
повернула  к  матери.  Џока ее  дергали,  заставлЯли  куда-то  идти,  что-то
говорить, она шла и говорила, изымала из себЯ и выставлЯла свой  позор, муку
свою смертную, надрывала сердчишко, но вот оставили ее на несколько часов  в
покое, и  началсЯ  молчаливый, страшный,  доклевывающий  сердце  разговор  с
собой. ’ам ее спрашивали, что с ней  было,  здесь она спрашивала себЯ, что с
ней будет. ’ам ее ответы  заносили  на бумагу,  здесь  же  какой-то неумелый
самописец, не  знаЯ, что писать,  и не слыша ответов, рвал  и  рвал на куски
обожженную душу. „о сей поры она и не подозревала, какаЯ бездна, недремнаЯ и
безжалостнаЯ, скрываетсЯ в человеке и какие изнурЯющие ведет она беседы.
     ’амара €вановна положила дочери под руку свЯзку бананов.
     -- —его это ты? -- дрогнувшим голосом удивилась ‘ветка.
     -- …шь! Ќе пропадать  же теперь! Ќет, девка, теперь надо быть  сильной.
‘ильнее себЯ. …шь и выходи, ужин будем делать. џ и торт купила.
     --  ‘ластить будем? -- ‘ветка выговаривала слова вЯзко, через слипшеесЯ
горло.
     ’амара €вановна  будто и не  заметила  вырвавшегосЯ ‘веткиного  вызова.
ЋтчаЯнным взмахом руки  слева направо она перечеркнула  перед собой все, что
навалилось, и сказала:
     -- Џожуй и выходи. Ќечего тут залеживатьсЯ, нЯнькатьсЯ в себе... -- она
не договорила, никакое просившеесЯ сюда слово произносить не хотелось. ЋпЯть
больно пронзило  ее, как изменилась дочь всего в несколько  дней: маленькаЯ,
как  у подростка, голова, слабаЯ, раздавленнаЯ грудь и сжатые,  неналившиесЯ
ноги. Џочувствовав этот взглЯд и угадав, о чем думает мать, ‘ветка решилась:
     -- Њама, можно, Я сегоднЯ пойду к бабушке ночевать?
     --  Џочему?  --  было  отчего  подкоситьсЯ  ее  ногам: ’амара  €вановна
опустилась  рЯдом с дочерью.  Ѓыло  отчего:  она  сама  собиралась отправить
‘ветку на эту  ночь к …встолии Ѓорисовне, ‘ветка могла помешать  ей сегоднЯ.
Ќо она собиралась заговорить об этом позже, при всех за столом, чтобы и тени
подозрениЯ  не  вызвать,  будто  это  нужно  ей.  ‚от,  пожалуйста,  --  как
подслушала ‘ветка.
     -- Њожно?
     -- €ди, если так хочешь. Ќо вечер пробудешь дома. Љ ночи пойдешь.
     €вану ’амара €вановна заЯвила, выходЯ из ‘веткиной комнаты:
     -- Ђ ты, дружок, сегоднЯ из дома ни ногой. ЏонЯл?
     -- ЏонЯл. Ќо жду разъЯснений! -- энергично отозвалсЯ €ван.
     -- Џобудем вместе сегоднЯ. ‚от и все разъЯснениЯ.
     -- Њаловато, но на сегоднЯ хватит.
     -- Џочисти картошку. “жин будем делать, -- уже  в который раз за вечер,
как заклинание, повторила ’амара €вановна.
     Ђ   что  было  и  делать?!  ‘варили  картошку  и  сосиски,  достали  из
холодильника банку с огурцами, наткнулись  там же,  в холодильнике, на банку
грушевого компота с большими склизными кусками груш и тЯгучим соком, остатки
сыра, остатки клюквы из морозильника, остатки конфет в коробке, залежавшиесЯ
еще со днЯ рождениЯ ’амары €вановны в апреле.
     ‘ветка  по  зову  матери вышла  натереть  свеклу  и  морковь, постоЯла,
постоЯла с теркой в руке,  силЯсь отыскать в памЯти, как  это делаетсЯ, -- и
не  отыскала,  спрЯталась опЯть  в  своей комнатке.  ’амара  €вановна  махом
натерла сама,  добавила  в  эту  кашицу  еще  и  тертого  чеснока, заправила
майонезом  и  снова  окликнула  ‘ветку,  заставила  ее  накрывать  на  стол.
‚ыставили  все, что  было,  словно  больше ничего и  понадобитьсЯ  не могло;
натыкались  в  тесной кухоньке  друг на друга и  друг друга задирали; ‘ветка
завизжала девчоночкой,  когда мать, как  в  детстве,  оттЯнула ее  с размаху
ладонью по  выставленной в наклоне попе, €ван неестественно громко  смеЯлсЯ,
отец покрикивал,  торопЯ  и  потираЯ руки.  ‘тол накрыли в  большой комнате,
придвинув его к  дивану; ‘ветка и  €ван  устроились  рЯдом  на  диване, мать
напротив, поближе к  кухне, отец сбоку, поближе к  спальне. ‘ветка утонула в
мЯгком диване, только  головенка торчала над  столом, и обрезанное лицо  ее,
выглЯдывающее откуда-то  издалека, из  чужих  приютов, было как бы  и не ее:
затертые пудрой ссадины,  заострившиесЯ  скулы,  подернутые пленчатой  зыбью
глаза. Ќо у  них у всех лица были не свои, они  все с болью смотрели друг на
друга. Ћдин €ван выглЯдел молодцом и, только спохватываЯсь времЯ от времени,
обводил всех тревожным взглЯдом.
     --  Љто  как  хочет, а  Я  водочки,  --  заЯвил  Ђнатолий,  налил  себе
полстакана,  окликнул  жену,  и  она кивнула  в ответ, протЯнула  длЯ  звона
маленький хрустальный стаканчик с вином и сказала детЯм:
     -- Ђ вам нельзЯ! ђано еще. Џодрастите, ума наберитесь. -- Ћна испытующе
смотрела на €вана. -- ‘овершеннолетними станьте. Ќе торопитесь.
     €ван сказал, должно быть, потому, что мать обращалась к нему:
     --  Ђ вы, значит, раз вы совершеннолетние, выдуете у нас на глазах  две
бутылки с воспитательной целью?
     Ђнатолий  громко и  облегченно, с удовольствием  освобождаЯ  от тЯжести
грудь, загоготал.
     -- џзва же ты!  -- сказала  ’амара €вановна  €вану, чуть  усмехнувшись,
помолчала нервно, теребЯ щеку, и вдруг позволила: -- Ђ хотите, так и выпейте
маленько, „лЯ памЯти.  -- Џоследние слова, чтобы не послышалось в них ничего
подозрительного, она произнесла быстро, успев поджевать их.
     --  „а мы и  не  хотим  вовсе, --  пробурчал  €ван. -- “спеем. Џодождем
совершеннолетиЯ. Ќам это нипочем. Џравда, ‘ветка?
     ‘ветка с испугом взглЯнула на брата и еще больше втЯнула голову в плечи
и склонилась над столом.
     -- Ђ Я так и совсем не собираюсь пить, -- продолжал €ван и покосилсЯ на
мать:  не подумала  ли  она,  что  он  брЯкнул  свое  решительное  заЯвление
впопыхах, чтобы выйти из  неловкого положениЯ:  ‘ветке сейчас задавать такие
вопросы не следовало. -- џ из чувства противоречиЯ не буду пить, -- пришлось
настаивать ему. -- Џотому что все пьют. Ђ Я не буду.
     -- € не надо! -- с  лихостью подхватил  Ђнатолий. --  Њолодец! “ тебЯ и
гены с моей, с отцовской стороны, неподорванные...
     -- ‘ моей, что ли, подорванные? -- не пропустила ’амара €вановна.
     -- € с твоей целехонькие. •оть на базар неси.
     -- Ќа какой еще базар?! —то ты мелешь?
     -- „а  это  только так говоритсЯ. Љогда продукт хороший,  чтобы  выдать
знак качества  --  вот  и  говорЯт.  Ђ  так-то,  конечно... какой  базар? ’ы
правильно постановил, €ван. ќто бедствие сейчас: пьют беспробудно и даже без
закуски. ‘ пьЯным народом каши не сваришь. Љому-то надо пример показывать.
     -- “ нас в школе их "горнистами" зовут. Ќа перемене  голову запрокинут,
бутылку с  пивом  в  зубы... совсем как горнисты  на  пионерской  зорьке! Ќа
глазах учителей. € те молчат. ’оропЯтсЯ мимо проскочить, будто не видЯт.
     -- Џо губам бы их, по губам бы!.. -- тихо и бессильно отозвалась ’амара
€вановна.
     -- ‘вобода, мама, права человека. ’еперь выпускной экзамен  такой есть:
—иЋ  --  человек  и  общество.  Ћ  правах   человека.  “  нас  недавно  один
пЯти­классник в суд на директора подал.
     -- Ђ это еще что такое?  -- хохотнул Ђнатолий, пристально вглЯдываЯсь в
свой опорожненный стакан.  -- Џо  загривку, что ли, схлопотал  малец-то?  Ќе
вытерпел директор?..
     --  Ќет,  за  рукоприкладство  его бы  четвертовали.  Ќаш  директор дал
указание убирать мусор  на  школьном дворе.  ‚ыгнал на воскресник.  ЊассоваЯ
эксплуатациЯ детского труда. ’еперь по загривку-то ему дадут.
     -- ѓосподи! -- без страсти, уставшим, тусклым голосом взмолилась ’амара
€вановна и  решительно  откинулась  на  спинку  стула,  покачалась,  дав ему
поскрипеть. Ќи на кого не глЯдЯ, сказала, отвернув глаза в окно: -- ЏьЯнство
и трусость, пьЯнство  и трусость!  Људа мы на  таких  рысаках  управим?! —то
будет?
     -- —то-нибудь да будет, мать...
     --   Њне   не  надо   "что-нибудь".  ‘колько  можно:  "что-нибудь"   да
"что-нибудь".  „аже  у  зверЯ,  у  птицы,  у  червЯ  есть,  наверное,  волЯ,
характер... и он уползает или отбиваетсЯ, а не лапки вверх.
     ѓоворили... и о чем  говорили -- Ѓог  весть!  ‹ишь бы не задевать свое,
кровЯнившее сердца,  лишь бы дать хоть немножко притихнуть боли. € все равно
задевали, вздрагивали  испуганно  от  неловкости и забывчивости,  направлЯли
разговор  на постороннее, где, казалось, никак уж невозможно коснутьсЯ раны,
-- и опЯть касались,  опЯть принимались взглЯдами предостерегать друг друга.
’амара €вановна слушала строго и рассеЯнно, встреваЯ редко, вслушиваЯсь не в
слова, а в голоса и по голосам определЯЯ, кто как держитсЯ,  у кого остались
еще силы и у кого уж не  осталось  ничего, кроме  тЯготы перемоганиЯ. ‘ветка
умница, она чутьем  раненого зверька  понЯла,  что  лучше всего свои раны ей
зализывать не дома,  где от каждого ее  вздоха содрогаетсЯ  всЯ  семьЯ и где
одни взглЯды станут  постоЯнно бередить душу. „а  какаЯ она умница, ѓосподи,
какаЯ она  умница?! -- просто дыраЯ она дура, больше никто! Ќо и этот  голос
пресекала в себе ’амара €вановна, и его принималась она гонЯть, как бесенка,
чтобы и духу его не осталось.
     Ћна почти ничего и не ела -- поковырЯла сосиску и поклевала  клюкву. Ќе
до  еды  было  и ‘ветке; ‘ветка  намЯла  в  тарелке  невообразимую  кашу  из
картошки, огурцов,  сосисок, бананов и Ягод и забывчиво  смотрела, что у нее
получилось. €ван успевал  говорить и  намолачивать, за три днЯ, в  которые в
доме все пошло кувырком, он успел нагулЯть аппетит. ЂнатолиЯ выручала водка,
он выпил еще полстакана, забиваЯ в дальний угол какое-то колючее  осколочное
напрЯжение, терзавшее грудь, и решительными взмахами набрасывал в опустевший
желудок порцию за  порцией. ђазговор продолжалсЯ,  ’амара €вановна услышала,
как ‘ветка сказала, не  владеЯ голосом, -- хотела  подтрунить  над братом, а
получилось жалко, слезливо:
     -- €ванка у нас философ!
     Ђнатолий, терЯЯ пыл, поддаваЯсь усталости, но по-прежнему шумно -- лишь
бы не оборвалсЯ этот  сторонний  разговор, лишь бы не остатьсЯ им,  боЯщимсЯ
друг друга, наедине -- возражал €вану:
     -- ќто ты, философ ты наш, загнул. Љак это можно: все ошибаютсЯ, а один
не ошибаетсЯ? Ћдному, да  будь он семи пЯдей во лбу, против всех не устоЯть.
‚се равно точку зрениЯ всех принимать придетсЯ. ‚  тебе  счас задира  сидит,
тебе лишь бы спорить.
     €вану и верно это было в удовольствие -- спорить. Ћн говорил:
     --  ’очка зрениЯ всех... Ђ что такое точка зрениЯ всех? ќто  всего лишь
точка зрениЯ, а не  истина. ’очку зрениЯ внушить можно. ‚се -- это, конечно,
не все,  а большинство. € один -- это  не  один,  а меньшинство. ЏодавлЯющее
большинство  и обидное меньшинство. Ђ большинство внушению  поддаетсЯ легче.
Ћни  этим и  утверждают  себЯ:  нас  много,  мы не можем ошибатьсЯ.  €  -- с
гонором, с апломбом, но безвольно, как стадо, под облучение, под гипноз, под
рабство.  ‚от  это уж рабство так  рабство! -- такого в  мире еще не бывало.
’акого массово-добровольного. Ѓыло физическое: ты, значит, не свободен  жить
так, как тебе  хочетсЯ. ’еперь рабство умственное, духовное: у тебЯ отнимают
способность  думать  так,  как было  бы полезно длЯ тебЯ... и не только  длЯ
тебЯ.  ђазвернули   твои  мозги  на  180  градусов,  и  ты  уже  не  ты,  не
самостоЯтельнаЯ единица,  а дробь.  ‚ числителе у этой  дроби, где личность,
значение личности,  такой мизер, такаЯ братскаЯ могила!.. Ђ в знаменателе...
там да-а, там пудовые кандалы... шаг влево, шаг вправо -- и капут!
     --  ’ы бы, дружок, поосторожнее  с  дробью-то...  -- решил предостеречь
отец. -- Ђ то загнут тебе салазки, сделают из твоей единицы колесо.
     -- Ђ почему Я должен осторожничать? —то есть, то и вижу. —то вижу, то и
беру  в расчет.  ќто и есть взглЯды -- исходить из  истинного положениЯ,  из
того, что есть, а не из того, что на уши вешают.
     ’амара €вановна из своего далека спросила:
     -- ѓде это ты такого гладкого ума набралсЯ?
     -- Ђ нам, мама, теперь некогда до тридцати лет на печке лежнем лежать.
     -- ‚ыучись сначала, отслужи, женись, а уж потом и забивай себе голову.
     €ван хмыкнул:
     -- „а ведь и служить, и учитьсЯ, и женитьсЯ тоже надо с умом.
     -- “м в самой жизни... как живешь. Ђ не в словах.
     --  ‚от  мы  свои слова-то и отдали  кому попало. ’еперь слушаем чужие.
‚ыстроились в очередь за наживкой. •вать -- и там! € поминай как звали.
     ‡азвонил телефон; Ђнатолий, не поднимаЯсь, подпрыгал вместе со стулом к
тумбочке,  снЯл  трубку,   мгновение  ждал   в  тревоге,   с   изменившимсЯ,
приготовленным длЯ тЯжелого разговора лицом и вдруг просиЯл:
     -- Ђ-а, мать! ќто  ты?  Ђ это  мы.  ‘идим, чай  пьем,  Я  даже  водочки
немножко принЯл. ‚се хорошо у нас, все хорошо. ‘коро за торт возьмемсЯ. „ела
идут. —то ты говоришь? Ћтпустить ‘ветку к тебе? Џогоди, выЯсню.
     -- ‘кажи, что отпустим и приведем, -- велела ’амара €вановна.
     --  Ћтпустим и приведем! -- доложил Ђнатолий. -- Ђ  то пришла бы к  нам
сама на торт. Ќоги  болЯт? ’ак они у  тебЯ давно болЯт, уж хватит им болеть.
’ы, мать, им поваду  даешь. ’ы им не давай повады, командуй ими. ‹адно, жди.
Ћтпустим и приведем.
     ’амара €вановна  пытливо взглЯнула на  дочь, та  отрицательно  покачала
головой:  нет, они  с бабушкой  не договаривались. ќто  что же тогда? Љак по
заказу.  “ж  больно подозрительно выстилаетсЯ дорожка.  Ђ ведь  совсем узкой
казалась  она,   не   продратьсЯ,  и  вдруг  чуть  ли  не  выходные   ворота
раскрываютсЯ. Џожалуйста! ќто длЯ чего же они так широко раскрываютсЯ?
     Ћна быстро, через "не хочу", набросала в себЯ еду: силы ей понадобЯтсЯ.
‡вонок  …встолии Ѓорисовны подстегнул:  а  ведь  пора заканчивать  застолье.
‡асиделись. Џора выставлЯть на стол торт, так неожиданно нагрЯнувший в такой
день в гости. €м, этим изделием сладкой жизни, и отпечатаетсЯ потом в памЯти
навсегда сегоднЯшний  грустный  вечер.  ѓоре-горькое  тоже  любит взблеснуть
чем-нибудь этаким, вроде жемчужного зерна.
     Ћна никого не торопила, а заторопились вдруг все сразу, точно неслышный
сигнал прозвучал, отсчитавший положенное времЯ. ’орт съели без остатка, но в
спешке, без восто