двух (или сколько их
там  теперь  откры-ли?) элементов  менделеевской таблицы,  путем  гениальных
комбинаций.
     Ќи  один элемент  в чистом виде  жасмином не пахнет. Ќи один элемент не
может  произвести  такого же  эстети-ческого воздействиЯ,  то есть такого же
очарованиЯ, какое производит живой цветок.
     Ќу  конечно. ‚едь и буквы, будучи рассыпанными, тоже не  значат ничего.
‚озьмем хотЯ бы такой бездушный и бес-чувственный, бесцветный набор букв: в,
з, ы, з, ш, х,  о, м, у, д, н, и, о, ы, р, а, д, с, в,  к, о, у, ь, н, о, м,
р,  о, к, н, ж, ы, и, и, ж, у, ь, и, е, Я, ж, у, ь, и, е,  Я, ж, с, ч, б, ш,
ь, о, ч, н, х, а, т, и, у, с, п, ы, ж, Я, н, е, м, ж, л, е, н, в, о, у, г б,
и, в, з, д, Я, з, с, а, д, з, е, в, з, ю, о, е, о, г, и, п, р, ш, о.
     “видим  ли  мы,  читаЯ  эти  буквы,  какую-нибудь  картину,  тем  более
прекрасную? “слышим ли  аромат  темной горной ночи, ее  тишину? ‚озникает ли
перед  нами мерцание звезд,  почувствуем ли мы  в  гортани прохладу  ночного
свежего воздуха, а в сердце -- неизъЯснимую тревогу и сладость?
     Ќо  вот буквы менЯютсЯ местами, группируютсЯ, соот-ветствующим  образом
комбинируютсЯ, и мы читаем, шепчем про себЯ, повторЯем вслух:

     ‚ыхожу один Я на дорогу,
     ‘квозь туман кремнистый путь блестит,
     Ќочь тиха, пустынЯ внемлет богу,
     € звезда с звездою говорит.

     Ќе аналогичным ли образом  должны группироватьсЯ и перегруппировыватьсЯ
элементы  менделеевской  таблицы,  чтобы из  их безобразной и бесчувственной
россыпи полу-чилсЯ живой и душистый цветок жасмина?
     ’еперь задаем себе  вопрос: сколько миллионов лет нуж-но встрЯхивать на
подносе рассыпанные буквы, чтобы они сами собой сложились, в конце концов, в
гениальное лер-монтовское четверостишие?  €ли в поэму  "„емон"? €ли  в сонет
Џетрарки? €ли в целого ѓете? € не придем ли мы к выводу, что длЯ того, чтобы
из рассыпанных  букв  полу-чилось гениальное стихотворение,  нужен,  как  ни
печально в этом признатьсЯ, поэт.

     €так,  оправдав  кое-как  понЯтие  "любовь"  применитель-но  к  цветку,
возвращаемсЯ к первой фразе этой главы:
     "“ растениЯ во времЯ любви  поднимаетсЯ  температура". Ќаука,  конечно,
объЯснЯет это как  может. Ћна говорит, что  в  цветах  поЯвлЯетсЯ  усиленнаЯ
химическаЯ деЯтельность.  Ћни жадно поглощают кислород, выдыхаЯ углекислоту,
и это-то усиленное дыхание и сопровождаетсЯ  заметным повышением температуры
всего цветка, в особенности ты-чинок.
     ‚о-первых, говорЯ об  учащенном  и усиленном дыхании,  не проще было бы
сказать, что цветок возбужден.  ‚о-вто-рых,  объЯснение правильное, но разве
полное?
     Ћно  очень  характерно  длЯ  нас,  людей. €менно  в  такой  степени  мы
объЯснЯем большинство  Явлений, в суть кото-рых проникнуть пока  не удаетсЯ.
…стественно,   что  при  уча-щенном   дыхании,   при  возбуждении   организм
разогревает-сЯ. Ќо дыхание-то почему становитсЯ чаще и глубже -- вот вопрос?
     Њожно  вспомнить и  еще  подобные  же  объЯснениЯ  по-добных не  совсем
изученных Явлений  природы.  Ћбщеизвест-но,  что  листьЯ мимозы, если до них
дотронутьсЯ, мгновенно  складываютсЯ. Џочему? ’ак это же очень  просто! ’ам,
где  листьЯ  примыкают  к черенкам,  а черенки к  стеблю, нахо-дЯтсЯ  особые
утолщениЯ, подушечки. Љлетки этих подуше-чек переполнены соком и находЯтсЯ в
напрЯженном  состо-Янии. ‚  момент дотрагиваниЯ до  листа, то есть в  момент
раздражениЯ, они  вдруг терЯют  напрЯженность, делаютсЯ  вЯлыми, неупругими,
они уже не  в  состоЯнии  поддержи-вать  черенок, и он падает,  пригибаетсЯ.
Њожно найти и прочитать подробное описание этого механизма, очень сложного и
очень  точного. Ќо  все  же  после  тщательного  исследованиЯ  наука  устами
добросовестного ’имирЯзева  заключает:  "€так,  в  конечном анализе  причина
занимаю-щего  нас   ЯвлениЯ  сводитсЯ  к  быстрому  выталкиванию   во-ды  из
переполненных  ею  тонкостенных  клеточек раздражительной ткани,  вследствие
чего  эта  ткань так  же быстро  утрачивает свое напрЯжение.  Ќо  почему  же
раздражением  имеет  следствие  выталкиваниЯ воды и  какие силы  застав-лЯют
клеточку переполнЯтьсЯ водой? Ќа этот вопрос мы пока еще не в состоЯнии дать
ответа..."
     Ћбщеизвестно, что одуванчик закрывает свой цветок  в пасмурную погоду и
перед вечером. Џочему? Ћчень просто.
     "Ќе трудно убедитьсЯ, что это зависит от действиЯ све-та и темноты.
     ЋбъЯснить  все  подобного рода ЯвлениЯ мы можем не-равномерным ростом и
напрЯжением  тканей  верхней  и  нижней  или  наружной  и  внутренней  части
движущегосЯ  ор-гана.  Њы  видели,  например,  что  свет  задерживает  рост,
следовательно,  под  его влиЯнием  наружные части  будут  задержаны в росте,
внутренние  их  обгонЯт  и   будут  стре-митьсЯ  выгнутьсЯ   наружу,  цветок
раскроетсЯ; по  теперь большему освещению будут подвергатьсЯ эти  внутренние
или  верхние  части;  наружные  (или  нижние),  затененные в  свою  очередь,
опередЯт их в росте, цветок закроетсЯ".
     ЏолучаетсЯ все очень складно, за исключением мелочи. …сли дело только в
росте тканей и в воздействии на них света и тени, то почему же одуванчик  то
закрываетсЯ,  то  открываетсЯ,  а рЯдом цветущие  цветы:  василек,  ромашка,
землЯника, не поддаютсЯ  разъЯсненной нам  механике и держатсЯ  открытыми  в
самые темные ночи и холодные росы?
     Ѓудем  ли  мы чистосердечно  признаватьсЯ,  что  "мы  по-ка  еще  не  в
состоЯнии дать ответа", или будем изощрЯть-сЯ, но не можем допустить одного,
а именно, что  растение способно чувствовать и на самом деле чувствует, коль
ско-ро  оно  отвечает на  внешние  раздражители.  € уж  конечно, Язык наш не
повернетсЯ  произнести, что  растение может быть разумно. Ќе  один экземплЯр
растениЯ, а целый био-логический вид.
     ‘пособные  на  дерзкие  эксперименты и обобщениЯ,  мы  не осмеливаемсЯ,
однако, произнести те два слова, которые поэт и  мыслитель осмелилсЯ сделать
заглавием своей за-мечательной книги -- "ђазум цветов".
     Ќо разум предполагает мозг, а  не чувствительность, на-личие нервов или
хотЯ бы нервных клеток. Ќи того, ни другого у растений как будто нет.
     „ействительно,  как бы  ни были  таинственны  и  удиви-тельны процессы,
происходЯщие в человеке (мы говорим сейчас лишь о биологических процессах, а
не  о  психиче-ской,  не  о  духовной  жизни  человека  и не об  абстрактном
мышлении), как  бы ни было удивительным поведение лю-бого четвероногого  или
пернатого, а невежество всегда мо-жет найти  себе лазейку в объЯснении этого
поведениЯ и сослатьсЯ на мозг.
     „а,  есть  пульт  управлениЯ, есть  верховнаЯ  инстанциЯ, котораЯ  всем
руководит.  Џо  бесчисленным проводам бегут в  этот центр  разные сигналы  и
донесениЯ, а обратно  бегут распорЯжениЯ, приказы,  сигналы,  предписаниЯ  к
действию. ‘ложно,  очень сложно,  подчас  непостижимо, но  все же очевидна и
понЯтна хотЯ бы  схема. Ђ тут? Ќикакого мозга даже в зародышевом  состоЯнии,
ничего,  напоминающего мозговой центр у растениЯ нет, а между тем им  что-то
ру-ководит, определЯЯ пропорции веществ, сроки, характер по-ведениЯ.
     Ќу что же, представим себе человека (пресловутого марсианина, что ли?),
у которого понЯтие о музыке  обЯ-зательно свЯзано со струной. ‚не  струны он
не  может  пред-ставить  себе музыкального  звука.  €  вот ему в  руки  дают
предмет. Ћн вертит  этот предмет в руках так н сЯк и на-конец возвращает его
нам, говорЯ, что никакой музыки тут быть не может, потому что нет струны.
     Ђ  между  тем  в руки  ему давалась флейта  --  прекрасный  музыкальный
инструмент.
     Ќе в таком ли положении находимсЯ мы по отношению к растениЯм. …сли нет
мозга, если нет нервных путей, значит, не может быть ни чувствительности, ни
разума.  Ђ  меж-ду  тем  растение  живет,  осуществлЯет  сложные  химические
процессы,  строит  само  себЯ,  заботитсЯ  о продлении  вида,  о  потомстве,
путешествует,   завоевывает    пространство,    осу-ществлЯет   грандиозную,
основополагающую  длЯ  всей  жиз-ни  на земле  задачу фотосинтеза,  то  есть
превращение  сол-нечного  света  в  органическое  вещество,  и, наконец, оно
чувствительно в самом вульгарном смысле этого слова, если реагирует на свет,
на температуру, на влажность и даже -- иногда -- на прикосновение, не говорЯ
уж о том, что в момент любовного акта начинает  дышать чаще и глубже. ‘труны
нет, а флейта поет.
     Џишу  с тревогой на сердце.  ™емит сердце так, как  если  бы увлексЯ во
времЯ морского купаниЯ, оглЯнулсЯ, а берега нет. € может быть, не хватит сил
вернутьсЯ об-ратно, к твердой почве.
     Њало ли что -- красивое сравнение с флейтой, мало ли  что -- ’имирЯзев.
ќто было давно.  Ќаука идет вперед. ‚ растерЯнности  обозреваЯ зыбкие волны,
шаришь глазами: на  что бы оперетьсЯ, за что бы ухватитьсЯ рукой? ’еперь  бы
доску, обрубок бревна,  не говорЯ  уж о спасительном круге. € вот попадаетсЯ
под руки отраднаЯ, твердаЯ опора.
     ‚  статье   доктора   географических   наук,   профессора  Њо-сковского
университета €. ‡абелина вижу строки, которые ничем  не выделены в  газетном
столбе  ("‹итературнаЯ  га-зета", статьЯ "Ћпасные заблуждениЯ"), но мне  эти
строки показались напечатанными жирным шрифтом.
     "Њы еще  только  начинаем познавать Язык природы, ее душу, ее разум. ‡а
семидесЯтые семью печатЯми длЯ нас  "внутренний мир" растений: сегоднЯ  само
это  понЯтие  зву-чит  сказочно,  но  в  той  или  иной  форме  он,  видимо,
существует".
     ‹адно.   ЋперсЯ,   передохнул.   Ќо   опора,   в   общем-то,   зыб-каЯ,
эмоциональнаЯ, вроде моей струны.  ЌатЯнуть бы эту  струну на железные колки
эксперимента и  доказательств. ‘нова вокруг бездоннаЯ хлЯбь, но не Я же один
плаваю  в открытом море. € вот  уж не просто плавучий предмет под  рукой, но
инаЯ  картина: твердаЯ  палуба  под  ногами, сухаЯ удобнаЯ одежда,  глубокие
кресла в  капитанской каюте, в  широких,  сужающихсЯ кверху  бокалах  темное
золото согревающего напитка.
     -- Ќе угодно ли сигару, сударь?
     -- Ѓлагодарю.
     -- ќто из моей гаванской коллекции...
     €так, газета "Џравда", 1970 год. ђепортаж ‚. —ертко-ва "Ћ  чем  говорЯт
листьЯ".
     "Ђ  знаете, растениЯ  разговаривают.  џ  сам был свиде-телем  этого. „а
ладно бы разговаривают,  а то ведь и кри-чат.  € это только кажетсЯ, что они
безропотно  встречают  свои  невзгоды  и  молча  переносЯт  обиды.  Џри  мне
Ячмен-ный  побег буквально вопил, когда его корень окунули в  го-рЯчую воду.
Џравда, "голос" растениЯ уловил лишь спе-циальный и очень чуткий электронный
прибор,  который рассказал  о "неведомых миру  слезах" на  широкой бумаж-ной
ленте.
     Џеро прибора, словно обезумев, вилЯет по белой до-рожке. џчменный побег
в предсмертной агонии, хотЯ, если посмотреть, ничего не говорит о его плохом
состоЯнии: ли-сточек  не сник и по-прежнему зелен.  Ќо "организм"  расте-ниЯ
уже  непоправимо  болен  --  какаЯ-то  его,  будто  даже  "мозговаЯ"  клетка
уведомлЯет нас об этом своими сигна-лами, что фиксируютсЯ на ленте...
     ...‹ауреат  ѓосударственной  премии профессор €.  €.  ѓунар, заведующий
кафедрой  физиологии  растений  ’имирЯ-зевской  академии, проделал со своими
сотрудниками сотни  опытов,  и  все  они  подтверждали наличие  в  растениЯх
эмпирических импульсов, подобных нервным импульсам че-ловека.
     -- Њы полагаем, --  говорит профессор,  -- что  координа-ции внутренних
процессов и уравновешивание их  с  внеш-ней средой осуществлЯетсЯ у растений
при помощи сложной раздражительной системы, под контролем которой  находЯтсЯ
все  процессы  их жизнедеЯтельности... Ћчевидно, растениЯ  принимают сигнал,
передают его по особым каналам в какой-то  центр, где информациЯ принимаетсЯ
и  обраба-тываетсЯ, а  потом  уж  даетсЯ  команда исполнительным эле-ментам,
которые в свою очередь имеют обратную свЯзь с "приемщиком сигнала" извне.
     Џока  ученые не нашли  все звеньЯ этой  системы,  но  она,  как говорит
профессор, обЯзательно есть...
     Џриборы должны рассмотреть  многие  электрические ЯвлениЯ  в растениЯх,
которые  ЯвлЯютсЯ  глашатаЯми  про-цессов  возбуждениЯ и торможениЯ --  этой
основы жизне-деЯтельности всего живого. “же  Ясно, что эти ЯвлениЯ не просто
какие-то  частные  феномены  или  нечто побочное,  сопровождающее какой-либо
физиологический  процесс,  а  что  они  закономерны.  ‚  растениЯх  заложены
элементы  па-мЯти.  Ћб   этом  тоже  свидетельствуют  наши   опыты...   надо
внимательно изучить клетки корневой  шейки,  именно  здесь, как мне кажетсЯ,
должен быть заложен центр сбора всей информации".
     Ћб элементах памЯти  сказано вскользь. Ќо  ведь  напи-сано же черным по
белому в газете, расходЯщейсЯ тира-жом  в несколько миллионов экземплЯров, а
никто не зво-нил друг  другу  в  возбуждении, никто не  кричал в телефон-ную
трубку захлебывающимсЯ голосом:
     --  ‘лышали? ђастениЯ чувствуют,  растениЯм  больно,  растениЯ  кричат,
растениЯ все запоминают!
     „ругой  профессор, академик из Ќовосибирского академгородка рассказывал
моей  знакомой  москвичке ѓали-не  €льиничне Ѓалиной  (указываю  ее  девичью
фамилию  во избежание  досужих читательских писем,  обращающихсЯ  обычно  за
разъЯснением подробностей).
     -- Ќе удивлЯйтесь, -- говорил  академик, --  мы проводим многочисленные
опыты,  и все  они говорЯт  об  одном: у ра-стений  есть  памЯть.  Ћни умеют
накапливать  и  долгое   вре-мЯ  хранить  впечатлениЯ.  Ћдного  человека  мы
заставили несколько  дней подрЯд мучить и истЯзать куст герани. Ћн щипал ее,
обрывал листьЯ,  колол иглой,  делал  надрезы, капал на живую ткань кислоту,
подносил к листьЯм  заж-женную  спичку, подрезал корешки...  „ругой  человек
бе-режно  ухаживал  за  тем  же  кустом  герани:  поливал,  рых-лил   землю,
опрыскивал свежей водой, подвЯзывал отЯже-левшие ветки, лечил ожоги и раны.
     Џотом  мы  подсоединили  к  растению  электрические  при-боры,  которые
фиксировали бы  и  записывали бы на бума-гу импульсы  растениЯ  и смену этих
импульсов. —то же вы думаете? Љак  только "мучитель" приближалсЯ к растению,
стрелка  прибора  начинала бесноватьсЯ. ђастение не просто "нервничало", оно
боЯлось, оно пребывало в  ужа-се,  оно негодовало, и, если бы его  волЯ, оно
либо выбро-силось бы в окно, либо бросилось на мучителЯ.
     Ќо стоило ему уйти, а на его место прийти доброму че-ловеку, как кустик
герани умиротворЯлсЯ, его импульсы затухали, стрелка прибора чертила плавные
и, можно ска-зать, ласковые линии.
     -- ’еперь Я  понимаю, почему зацвела моЯ герань! -- воскликнула  другаЯ
добраЯ  женщина, услышав об этих опытах. --  „ело в том, что Я  на все  лето
уезжала из Њоск-вы.  “хаживать за  своими цветами  поручила  соседке.  Ћна и
ухаживала, и  поливала их времЯ от времени, выставив за окно.  ’о ли  кустик
герани  далековато стоЯл -- не  дотЯ-нутьсЯ, то ли соседка  махнула на  него
рукой по той при-чине, что он захирел в первый же летний месЯц и было видно,
что не жилец, но даже  и тогда, когда неожиданно выпал ранний  снег, соседка
не убрала его в тепло.
     Ћднако хозЯйка, возвратЯсь  домой после длительных  летних  странствий,
пожалела герань.  ’ем более что у  нее с  этим цветком было  свЯзано  что-то
личное и  лирическое.  Ћна  взЯла  его в комнату,  оборвала сухие  листочки,
полила,  обласкала.  €  вот  полузасохшее,  безнадежно больное растеньице на
третий уже  день  выбросило  алый  цветок.  Ђ  как, скажите,  оно  еще могло
приветствовать  свою  доб-рую  хозЯйку  и  ее  возвращение,  как  еще  могло
отблагода-рить за любовь и за ласку, за спасение жизни?
     Љонечно,  ничего не знаЯ о столь чудесных опытах,  о ко-торых  тут было
вскользь рассказано, можно смело  гово-рить,  что цветенье этой  гераньки --
совпадение и  случай-ность.  Ќо  знаЯ  об этих опытах,  знаЯ  о них,  можно,
пожалуй, рассказать и о том отправном  случае, с  которого на-чалсЯ разговор
между   ѓалиной   €льиничной   Ѓалиной   и   профессором  из  Ќовосибирского
академгородка, то есть, вернее, с которого их разговор перешел на цветы.
     ѓалина  €льинична  была  в  гостЯх  у  своих дальних  род-ственников  и
осталась там ночевать. …е положили в не-большой уютной комнате. Ћна почитала
немного перед сном, а потом погасила свет. Ћна  уже засыпала.  “же со-знание
ее находилось  на  той  зыбкой  грани между  Явью и  сном, когда, как видно,
ворота его  (сознаниЯ) наиболее беззащитны, не  заперты,  распахнуты.  ‚друг
безотчетный ужас охватил ѓалину €льиничну. ‘ криком выбежала она из  комнаты
к людЯм.  Ћна не  могла ничего объЯснить,  но зубы  все еще стучали  о  край
стакана, а сама она вздраги-вала и всхлипывала.
     Ќочевала она вместе  с хозЯйкой,  а  утром  ей призна-лись,  что  в той
маленькой уютной комнате, где  ее поло-жили сначала,  две недели тому  назад
удавилась сестра хозЯйки, пЯтидесЯтилетнЯЯ женщина...
     Ќу вот и дошли до мистики, до загробной жизни, до привидений и духов.
     ’ак сказал бы,  пожалуй, всЯкий рЯдовой, считающий про себЯ, что все он
знает,  то  есть невежественный человек. Ћднако профессор  из Ђкадемгородка,
выслушав ѓалину €льиничну, вдруг серьезно спро-сил:
     -- ‘кажите, а не было ли в той комнате цветов?
     -- ’ам, где Я легла спать?
     -- „а. ѓде на вас напала смертельнаЯ тоска и смер-тельный ужас.
     -- ’ам... там было много цветов.
     -- ’огда не надо удивлЯтьсЯ. „ело в том, что цветы концентрируют в себе
настроение  людей, живущих  с ними вместе,  их психическое  состоЯние.  Њало
того, что концент-рируют,  сохранЯют  очень  долгое  времЯ.  Њало того,  что
сохранЯют, способны, как вы сами убедились, передавать это настроение другим
людЯм.
     -- Ќо это... так непривычно. ќто же сверхъестественно.
     -- Ќапротив, очень даже естественно. …сли плохое или хорошее настроение
может  передатьсЯ  от  одного  человека  к другому, почему  же оно  не может
передатьсЯ цветку. ‚едь он живой, не менее чем мы с вами.
     Џосле  этого-то профессор и  рассказал о  тех  опытах  с  "мучителем" и
"доброжелателем", которые, какими бы ни показались  фантастичными,  есть уже
достоЯние науки.
     ЏридЯ из этих гостей домой, Я сказал жене и дочерЯм:
     -- ‡наете что? €ли ухаживайте за цветами как следу-ет, или лучше в доме
их не держать.
     --  Њы  и  так  за  ними  ухаживаем. Џоливаем,  пересажи-ваем,  все как
следует, - ответила мне жена.
     --  Ќадо  ухаживать за  ними еще лучше.  Ќадо подхо-дить к ним не между
делом и в спешке, а с любовью, надо  их ласкать  и жалеть, надо подходить  к
ним в хорошем настроении. „ело  в том... короче говорЯ, дело в  том, что они
живые!


        x x x

                 <i>ЃЋђЂ•‚Ћ‘’Ћ‚</I>

     "‚олодЯ, Я еще наткнулсЯ кое на что... „аю выписку из недав-ней газеты.
“ченые Љанады  ...вы-сказали предположение, что  на урожайность пшеницы (как
ты знаешь,  эту  пшеницу в  Љанаде мы  покупаем.  -- <i>Ѓ.  ‚.),</I>  помимо  чисто
биологических факторов,  влиЯет  и...  направление рЯдков посева.  ЏосеЯннаЯ
вдоль геогра-фической широты --  на  запад или на восток --  пшеница, по  их
утверждению,  растет заметно быст-рее и дает лучший урожай, чем посеЯннаЯ по
меридиану:  с  юга на  север.  Љак полагают исследо-ватели, это удивительное
Явле-ние объЯснЯетсЯ чувствительностью растений к силовым  линиЯм магнитного
полЯ земли".
     Ђ вот  это  из  моих  записных  книжек.  ...‡веробой, железнЯк, тимьЯн,
золототысЯчник,  чернобольник,  шалфей,  просвирник,  ромашка,  наперстЯнка,
ста-родубка и анютины глазки --  по  народному  поверью -- бывают  целебными
лишь в том случае, если они сорваны после очередной "воробьиной ночи".
     ’огда Я  стал интересоватьсЯ -- почему? €нтеллигенты объЯснЯют это тем,
что атмосферическое электричество влиЯет на жизнь растений.
     Њетодо-технологиЯ лечениЯ, кроме приема внутрь, за-ключаетсЯ в том, что
такую траву  или  ее  корни  надо  за-вернуть  в  чистую  трЯпочку  и  после
соответствующей    обра-ботки    знахаркой,   произнесшей   шепотом    слова
таинственно-го наговора, необходимо подвесить на гайтан нательного креста.
     ѓоворЯт, помогает. ‘ам носил, но не понЯл. ’о ли по-могла трава на шее,
то ли  крепкий ребЯчий организм, но излечилсЯ от  лихорадки, котораЯ трепала
больше двух ме-сЯцев.
     ...Љакие-то  травы  зашивались  в поЯса  и носились на  животе.  ќто от
желудочных болей.
     Ћт головы хорошо помогали травы, которые клались на ночь под подушку.
     ...Ѓудучи на  „альнем ‚остоке, Я узнал, что длЯ того, чтобы женьшень не
потерЯл своих магических целебных свойств, искатель  женьшенЯ не должен быть
вооруженным.  ‚ыкапывать  корень  он  обЯзательно  должен только лопаточкой,
сделанной из кости...
     ...’равы чувствительны к музыке. ‘ын мне  пишет (он работает  атташе  в
нашем  посольстве  в  €ндии),  что   индий-ские   ботаники  установили,  что
определенным подбором  мелодий (два  "что" подрЯд -- не ахти, но это не Я, а
Ѓорахвостов.  --  <i>‚.  ‘.)</I>  можно  ускорЯть  и  замедлЯть  рост  трав.  Џосле
семилетних   опытов  они  установили,  что  самыми  "му-зыкальными"  травами
ЯвлЯютсЯ табак и рис.

     Џримечание:  Ќу,  это, может,  трава растет  от  ин-дийских мелодий. Ћт
музыки врЯд ли что произрастет. ‘ко-рее завЯнет.

     ...’равы, растущие на скалах, разрушают их. ќто про-исходит потому, что
корни   трав  выделЯют  угольную   кислоту,  котораЯ  обладает  способностью
растворЯть неко-торые породы камнЯ.
     ...’равЯные часы.
     –икорий открывает свои лепестки в 4 -- 5 часов утра и закрывает в 14 --
15 часов. иповник открыт  с  4 до 19; мак с 5  до 15;  картофель с 6 до 17;
белаЯ кувшинка с 7 до 19; кислица с 9 до 17...
     ...…жегодно растениЯ земли свЯзывают около 150 мил-лиардов углеводорода
с  25  миллиардами  тонн водорода  и  выделЯют примерно 400 миллиардов  тонн
кислорода.
     „лЯ  сравнениЯ  тебе:  один  современный  самолет  "Ѓо-инг",  например,
перелетаЯ  из Ќового ‘вета в  ‘тарый,  сжи-гает 48  тонн чистого  кислорода.
Џривет!"
     ‘пешу  поправить  Ѓорахвостова.  џ  читал  об  этих  опытах  индий-ских
ботаников  в наших газетах. €ндийские мелодии  не имеют ни-каких преимуществ
перед  европейскими.  Ќаиболее  воспринимаемой   и  благотворной   длЯ  трав
оказалась  музыка   Њендельсона,  трауса  и  —айковского.  „жазоваЯ  музыка
производит на травы угнетающее дей-ствие.


        x x x

     Ќашли  и вскрыли  гробницу ’утанхамона. ’о попадались  все  разоренные,
разграбленные захо-ронениЯ египетских фараонов, и  вдруг  нашлась нетронутаЯ
гроб-ница: все цело, все как сейчас положено.
     Ђрхеолог  Љартер   пишет,   пере-даваЯ  свои  первые   впечатлениЯ   от
соприкосновениЯ с древностью:
     "—то,   однако,  среди  этого   ос-лепительного   богатства  произве-ло
наибольшее  впечатление,  это  хватающий за  душу веночек  по-левых  цветов,
положенных  в  гроб  молодой  вдовой.  ‚сЯ  царскаЯ  пышность,  все  царское
великоле-пие  побледнели   перед   поблекшим  пучком  цветов,  кото-рые  еще
сохранили  следы  своих  давних  свежих  красок.  ‘  неотразимой  силой  они
напомнили нам, каким мимо-летным мгновением ЯвлЯютсЯ тысЯчелетиЯ"'.
     ‚ книге "†изнь и творчество ’ютчева" Љ. Џигарев ут-верждает:
     "’о, что ’ютчев, по собственному признанию, начал впервые чувствовать и
мыслить среди русских полей  и  ле-сов,  имело,  несомненно,  очень  большое
значение длЯ его будущего развитиЯ как поэта. ‚ частности, когда над зем-лей
сгущались  сумерки,  он  любил  бродить  по  молодому лесу вблизи  сельского
кладбища  и собирать душистые  ночные фиалки. ‚  тишине и мраке  наступающей
ночи их благоухание наполнЯло его душу "невыразимым чувством таинственности"
и  погружало в состоЯние "благоговейной сосредоточенности". ‚ этих прогулках
зарождалось  то обо-стренное,  проникнутое  романтикой  восприЯтие  природы,
ко-торое станет со временем отличительной особенностью тют-чевской лирики".

     €так, букетик  полевых цветов потрЯс ученого-археоло-га больше, чем всЯ
ослепительнаЯ, золотаЯ, царскаЯ роскошь.


     ЌочнаЯ фиалка наполнила душу  поэта  (вспомним так-же, что у Ѓлока есть
поэма "ЌочнаЯ фиалка") невырази-мым чувством таинственности и погрузила ее в
состоЯние благоговейной  сосредоточенности.  Ћт  нее зародилось обостренное,
проникнутое  романтикой восприЯтие природы,  которое сделалось отличительной
чертой  лирики одного из  великих русских поэтов. € все это наделал скромный
лес-ной  цветок,  называемый в  обиходе ночной фиалкой,  а более  научно  --
любкой  двулистной. ‚  народе  же  в разных ме-стах ее  еще  называют любка,
ночница, люби менЯ не по-кинь...
     Ћна  относитсЯ  к  орхидеЯм,  очень  интересным цветам.  ѓоворЯт,  если
разглЯдывать каждый цветок в отдельности, можно  увидеть много  интересного.
Њетерлинк  посвЯщает орхидеЯм  целую  главу  в своих  несравненных  записках
"ђазум цветов".
     "“ орхидей  мы  найдем самые совершенные  и  гармони-ческие  проЯвлениЯ
разума цветов. ‚ этих измученных и странных  цветах гений растениЯ достигает
своих  высших  точек  и  пробивает необычным пламенем  стенку,  разделЯю-щую
царства".
     Љонечно,   чем  пристальнее  и  кропотливее  исследование,  тем  больше
удивительного обнаружишь.  •отЯ тот  же Ње-терлинк, вероЯтно,  прав, говорЯ,
что тут,  как  и  во всех вещах, истинное  великое чудо начинаетсЯ  там, где
останав-ливаетсЯ наш взглЯд. Њожет быть,  осознаваЯ это,  Џри-швин  прЯмо  и
говорит:
     "ђазве Я не понимаю  незабудку: ведь Я и весь мир  чув-ствую иногда при
встрече с незабудкой, а спроси -- сколько в ней лепестков, не скажу. Ќеужели
же вы менЯ пошлете изучать незабудку?"
     ‚ основе каждой гармонии  лежит  алгебра, но  разве, любуЯсь прекрасной
женщиной, мы вспоминаем  об ана-томии  и стремимсЯ  увидеть  за ее чертами и
линиЯми чертежно-конструкторскую графику скелета, а за синим туманом взглЯда
черное зиЯние пустых костЯных глаз-ниц?
     ‚  цветке, как ни в  каком другом  произведении приро-ды,  сосредоточен
колоссальный   обобщающий  момент,   поэ-тому   он   воздействует   на   нас
непосредственно, прЯмо,  минуЯ анализирующую инстанцию  и обращаЯсь  к  тому
самому, что ЯвлЯетсЯ нашей подлинной сутью.
     –веток воспринимаетсЯ нами, как и  прекрасное сти-хотворение, когда  мы
постигаем одновременно  и  смысл, и музыку,  и  второй смысл,  и поэтический
зарЯд и не считаем про себЯ чередование ударных и безударных слогов.
     Ђрхеолог Љартер  даже  не  назвал нам, что  за цветы  были  в  гробнице
’утанхамона, тем более он не считал на них лепестки. Ћни пронзили  его сразу
наповал,  длЯ того чтобы затмить блеск и силу золота, притом не в слитках, а
в  древнеегипетских  изделиЯх,  отличающихсЯ,  как извест-но,  изЯществом  и
высокой  художественностью,  длЯ  этого  нужно  обладать  --  согласитесь --
огромной силой воздейст-виЯ на нашу психику, на нашу душу.

     –веток засохший, безуханный,
     ‡абытый в книге вижу Я,
     € вот уже мечтою странной
     „уша наполнилась моЯ:
     ѓде цвел? Љогда? Љакой весною?
     € долго ль цвел? € сорван кем,
     —ужой, знакомой ли рукою?
     € положен сюда зачем?
     Ќа памЯть нежного ль свиданьЯ,
     €ли разлуки роковой,
     €ль одинокого гулЯньЯ
     ‚ тиши полей, в тени лесной?
     € жив ли тот, и та жива ли?
     € ныне где их уголок?
     €ли уже они увЯли,
     Љак сей неведомый цветок?

     ‡ададимсЯ вопросом: какой еще предмет можно было бы положить в книгу на
памЯть  нежного  свиданьЯ  или разлуки  роковой?  € какой предмет, найденный
поэтом  в книге,  мог  так  же  вдохновить  и  подвигнуть  его  на написание
стихотворениЯ,  украшающего  теперь  нашу  отечест-венную  лирику?  ЉрасиваЯ
ленточка?  ‘торублеваЯ  бумаж-ка? ЏрЯдь  волос,  наконец? „ешево,  смешно  и
пошло. ‘колько бы мы не искали, окажетсЯ, что в данном  случае цветка нельзЯ
заменить ничем!
     …сть  в  русской поэзии  также  и "‚етка  Џалестины".  €  опЯть, ища  и
перебираЯ  разные  вещи,  мы  очень  скоро  убе-димсЯ, что никакой  предмет,
принесенный из свЯтых мест, из €ерусалима, не остановил бы поэтический  взор
гениаль-ного юноши, не  всколыхнул  бы его души, не  высек  бы  стихотворной
искры, как это сделала простаЯ древеснаЯ ветвь.
     Ќеужели под беседой, под взаимным разговором,  а тем более под взаимным
влиЯнием можно понимать исключи-тельно только  разговорную  речь.  Љак будто
нет безмолвного разговора глаз. Љак будто  животное (даже  котенок) не умеет
внушить  нам,  чтобы  его  обогрели и накормили?  —то ж удивительного, что и
цветок может передать нам  нечто  и даже наполнить  нашу  душу, по признанию
’ютчева, "не-выразимым чувством таинственности". Џритом, надо за-метить, что
именно это чувство мог внушить именно этот, а не другой цветок. ЏридеремсЯ к
слову и возьмем это самое "невыразимое чувство таинственности".
     Њожет ли  такое чувство внушить ромашка?  ‚асилек?  Љолокольчик? ‹ютик?
ЏолеваЯ гвоздичка? ЉошачьЯ лап-ка? Ћдуванчик?
     Љаждый  цветок  внушит нам  какое-нибудь  свое, другое чувство:  навеет
задумчивость,  разбудит   мечту,   создаст   ощу-щение  душевной   легкости,
светлости,  чистоты...  "Ќевыра-зимым   же  чувством  таинственности"  могла
наполнить ду-шу только ночнаЯ фиалка, любка, ночница, цветок, на котором как
будто действительно лежит печать волшебства.
     „ело  не в  тютчевском антураже: близко сельское  клад-бище,  собирал и
упивалсЯ ароматом в  лунные ночи.  „ело  в самом цветке.  € не пришло ведь в
голову ходить в лун-ные ночи за иван-чаем, за зверобоем, за тмином...
     ‚  любом   травнике  можно  найти  подробное  описание  ночной  фиалки.
Ќапример, так:  "‘емейство орхидные.  Њно-голетнее  травЯнистое  растение  с
двумЯ продолговатыми овальными корнеклубнЯми: старым -- крупным  и дрЯблым и
молодым -- меньшего размера,  сочным.  ‘тебли прЯмо-стоЯчие, ребристые,  при
основании с буроватыми влагали-щами,  с двумЯ продолговатыми эллиптическими,
суженны-ми  к  основаниЯм,  листьЯми.  –веты  мелкие, белые,  непра-вильные,
сильно душистые, с длинными изогнутыми  шпорцами. –ветки усиливают аромат  к
вечеру и в ночное времЯ. ‚ысота 20 -- 60 сантиметров. ‚ремЯ цветениЯ июнь --
июль. Њестообитание: растет  в  смешанных и широколиственных лесах на лесных
полЯнах и опушках, а также среди зарос-лей кустарников и на сыроватых лесных
лугах. •имический состав:  корнеклубни  содержат слизь  (до  50  процентов),
крахмал  (до 27  процентов), сахар (1  процент),  белки (до  5  процентов) и
минеральные соли".
     Ќе правда ли, исчерпывающаЯ характеристика.  ‘кажем  так: Ђнна Џетровна
Љерн.  ђост --(все цифры  условны),  объем груди  -- 90, объем талии  -- 60,
объем бедер -- 100 , зубов -- 32. Ќос прЯмой, глаза серые...
     Ќо было же что-то и  такое, что заставлЯло волноватьсЯ мужчин от одного
только  ее  присутствиЯ,  хотЯ бы  рЯдом  сидели другие, не  менее  красивые
женщины и у каждой из них было по тридцать два зуба.
     Ћдновременно  пишетсЯ  светлое   и   целомудренное  "џ   помню   чудное
мгновенье",  и   одновременно  говоритсЯ   про   нее  в  частном  письме  --
"вавилонскаЯ блудница".
     ‘казано  это, по-моему, в сердцах  и прежде  всего на  самого  себЯ  за
невозможность противитьсЯ той таинствен-ной и сладкой силе, которую излучала
эта женщина, ве-роЯтно, помимо своей воли. ’акова уж она была.
     Џришвин пишет: "Ќа мое чутье, у нашей ночной кра-савицы порочный запах,
особенно  под конец,  когда исчез-нут все признаки весны  и начинаетсЯ лето.
Ћна как  будто и  сама  знает  за собой грех  и  стыдитсЯ  пахнуть собой при
солнечном свете.  Ќо Я  не  раз замечал:  когда ночнаЯ  кра-савица  потерЯет
первую свежесть,  белый цвет ее  потускне-ет, становитсЯ  желтоватым,  то на
этих последних днЯх сво-ей красоты она  терЯет  свой  стыд и  пахнет даже на
солнце. ’огда можно сказать, что весна этого года совсем прошла и такой, как
была, никогда не вернетсЯ".
     ‚  другом, то ли более раннем, то ли  просто  предвари-тельном варианте
сказано у Џришвина  еще резче:  "...на мое чутье,  обыкновеннаЯ  наша леснаЯ
ночнаЯ красавица  скрывает в  себе  животную  сущность..."  (!)  (‘равните с
Њетерлинком: "‚ этих  измученных и странных  цветах (ор-хидеЯх,  к которым и
относитсЯ любка. -- <i>‚.  ‘.)</I>  гений ра-стениЯ достигает  своих высших точек и
пробивает необыч-ным пламенем стенку, разделЯющую царства".)
     „обавьте  к этому,  что  в старинные  времена, во време-на  суеверий  и
знахарства, наивных  представлений и дет-ской  непосредственности восприЯтиЯ
природы,  именно  эти  цветы  считались  приворотным  зельем и  "...молодежь
поль-зовалась ими  длЯ  любовных  чар"  (Њ.  Ђ.  и Њ.  Ќосаль "‹екарственные
растениЯ и способы их применениЯ в народе").
     Ќо  лучше всего  идите в  начале лета на лесную  полЯну.  ‚  обрамлении
светлых берез и  темных елей вы увидите траву и цветы. ’еперь  самое место и
времЯ было бы ска-зать, как и говорилось  не один раз во многих  книгах, что
вы  увидите "ковер  из цветов", "озеро цветов", "цветочный прибой", "кипение
цветов",   "пир    цветов",   "роскошное   уб-ранство",   "буйное   июньское
разноцветье", "огромный  бу-кет",  "царство красок  и  ароматов"...  Ќо  все
равно,  что   бы  мы  теперь  ни  сказали,   все  будет   приблизительно   и
бледно,поэтому лучше сказать, как  и есть на самом деле: вы уви-дите траву и
цветы, а еще точнее -- цветущие травы.
     Ќекрасивых цветов на свете нет. € если, слившись в целую лесную полЯну,
они ласкают наш  взглЯд пестротой и свежестью сочных и Ярких красок, то  при
разглЯдывании  каждого цветка  вы будете  поражены  сверхточной,  идеаль-ной
формой каждого венчика, каждого лепестка и каждой жилки на лепестке.
     ‚ы  пойдете  по  цветам, потому  что  по  ним, оказываетсЯ,  можно  так
запросто идти, можно мЯть и даже  срывать,  и  будете  уходить все дальше по
золотому,  розовому,  лило-вому,  синему,   голубому,  белому,  затененному,
залитому солнцем, жужжащему пчелами и шмелЯми.
     Ќевозможно идти и отделЯть цветок от  цветка. Ћни  сольютсЯ длЯ  вас  в
общую картину, в  полЯну, в  опушку, во многие плывущие перед вашими глазами
лесные полЯ-ны. €  вдруг вы  остановитесь,  потому что  вас  остановит перед
собой этот лесной цветок. џ не знаю, зачем ему это надо, но он действительно
остановит вас.
     ‘ейчас, конечно, стираютсЯ грани, но этот цветок  выде-лЯетсЯ, как если
бы на  прежнем  деревенском  гулЯнье,  на-рЯдном и  разноцветном,  поЯвилась
заезжаЯ гостьЯ в длин-ном белом платье и в белых перчатках почти до плеч.
     Љак  если  бы  в  табуне  крестьЯнских  лошадей  поЯвилась  белоснежнаЯ
арабскаЯ кобылица, как  если бы  тонкаЯ  фар-фороваЯ чашка среди фаЯнсовой и
глинЯной посуды... ’ак возникнет перед вами  ночнаЯ фиалка  среди  остальных
лес-ных цветов.
     Џри всем  том,  вовсе нельзЯ сказать, например, про не-забудку, что она
простушка,  про ромашку,  что  она дере-венщина,  про  колокольчик,  что  он
наивен. ‚се  другие цве-ты исполнены своего благородства. Ќедаром кто-то  из
немецких,  кажетсЯ,  ботаников  воскликнул  про  тысЯчелист-ник,  совсем  не
бросающийсЯ  в глаза:  "„остаточно вам  увидеть этот цветок, как вы поймете,
что находитесь в хо-рошем обществе".
     Ќо если в  ночной  фиалке  какой-то  оттенок, нечто та-кое,  что  сразу
выделЯет ее из  остальных цветов.  Ќе хоте-лось бы соглашатьсЯ  с Њих.  Њих.
Џришвиным,   что  это  "нечто"  оттенок   порочности.  Џравда,  что  оттенок
порочно-сти выделЯет и притЯгивает.  Ќо ведь может и оттолкнуть. Ќет, просто
этот цветок "из другого общества".
     Ќе мудрено  было  бы  выделитьсЯ  таким образом  из  всей лесной полЯны
нарциссу, тюльпану, гиацинту, ирису,другому садовому чуду, выведенному путем
столетнего от-бора и скрещиваниЯ. “словиЯ равны. ђечь идет о столь же диком,
о столь же лесном цветке, как и все окружающие его соседи и соседки.
     ‚от повод посудачить  соседкам,  когда разольет  любка в  полночь  свой
аромат и когда  начнут слетатьсЯ  к  ней ноч-ные бабочки: "ЏотайнаЯ она, эта
любка. Џри луне  с ноч-ными бабочками свадьбу свою справлЯет. ’о ли дело мы,
остальные цветы. Њы любим, чтобы пчелы. —тобы пчелы и солнышко".
     Ќе прав и еще раз не  прав даже такой тонкий наблюда-тель, как Џришвин.
Ќе отцветаЯ пахнет любка сильнее всего,  а в первые минуты цветениЯ, когда в
ночной темно-те раскроет  она  каждый  из  своих  фарфорово-белых цве-точков
(зеленоватых  в лунном луче) и в неподвижном,  об-лагороженном  росой лесном
воздухе  возникает  аромат  осо-бенный,  какой-то нездешний,  несвойственный
нашим лесным полЯнам.
     Ќу,  ландыш  еще. Ќо ландыш пахнет, если его поднести к лицу, к носу  и
нарочно понюхать. ќтот же непривычный  аромат заструитсЯ из  лунного света в
лунную  ночь,  на-полнит полЯну,  утечет за мохнатую  ель, просочитсЯ  через
орешник, подниметсЯ в воздух, где то вспыхивают, то по-гасают,  перелетаЯ из
света в тень, беленькие, но теперь то-же зеленоватые ночные бабочки.
     „ай вам бог, каждому, кто читает эти строки, увидеть  хоть раз в жизни,
как расцветает в  безмолвном  и  непо-движном  лунном  свете ночнаЯ  фиалка,
ночнаЯ красавица, ночннца, любка, люби менЯ не покинь...
     ‚ы  скажете,  что  видели  эти цветы у торговок  возле  входа  в метро,
свЯзанными в большие пучки, по цене дву-гривенный за пучок. € ставили даже в
воду.  €  они стоЯли  у  вас, пока  не пожелтели (а  стебли успевают к этому
времени в воде осклизнуть).
     ’огда и Я вам скажу, что видел сказочных морских рыб, Ярких, как цветы,
-- лежало полтонны в цинковом Ящике на рыбзаводе.
     ‚идел  Я  и   тропических  бабочек  приколотыми  к  карто-ну,  видел  и
тропических зверей в зоопарке в клетках. Ќо признаюсь,  что  не видел  Ярких
морских рыб,  плавающих  среди  кораллов и водорослей, не  видел тропических
бабо-чек,   летающих  над   тропическими  цветами,   не   видел   лео-парда,
притаившегосЯ на  древесном  суку, а  тем более в  прыжке с этого дерева, не
видел Я и тигра, промелькнувшего в уссурийских папоротниках  и рыкнувшего на
менЯ, прежде чем исчезнуть в таежных зарослЯх.
     Ќе говорите  же  и  вы, выбрасываЯ  раскисший в заста-релой  воде пучок
травЯнистого  вещества, что имели сча-стье  видеть  любку  двулистую, ночную
фиалку и что вды-хали ее аромат.
     Њежду  прочим, ее родственнички, в такой близкой сте-пени  родства, как
если бы двоюродные братьЯ и сестры, --  все Ятрышники: лиловый, шлемовидный,
мужской,  болот-ный,  мЯсокрасный, дремник,  кукушкины  слезы и  даже  любка
зеленоцветнаЯ,  хотЯ  и  имеют точно так  же  спаренные клубеньки,  то более
овальные,  то более круглые, хотЯ и  обладают почти теми  же  разнообразными
свойствами, все же почему-то не вышли в такие же люди, как ночнаЯ красавица.
—его-то не хватило им, не досталось какой-то то-лики. ‡десь, как и во всЯком
искусстве,   знаменитое   "чуть-чуть"   отделЯет   просто   талантливое   от
гениального.
     € получилось, словно в старой крестьЯнской семье: все дети остались при
доме, при земле, а одна дочь учитсЯ в губернском городе в образцовой женской
гимназии.
     €ли  в старой  мещанской семье:  все дочери кто  за чи-новника, кто  за
купца, а одна -- кнЯгинЯ.
     ‚се  похоже  у бедных  родственников: и  цветы,  и клу-беньки,  и образ
жизни, и места обитаниЯ  -- близкие родст-венники, братьЯ, сестры. Ќо аромат
не тот, впечатление не то, очарование не то, какаЯ-то внутреннЯЯ сущность не
та. € вот особнЯком стоит наша ночнаЯ фиалка от всех Ятрышников.
     Њежду прочим,  благодарЯ  этому  цветку,  Я  обнаружил  в  себе  черту,
роднЯщую менЯ, как отдельного индивидуума, с целым человечеством, но, тем не
менее,  отвратительную черту.  ‚от  так было дело. Ќо сначала  -- оговорка и
от-ступление.
     Ђлександра  Њихайловна  Љолоколова, врач, травница и  замечательный  во
всех отношениЯх человек,  однажды, несколько лет  тому  назад, постучалась в
мою  комнату,  где  Я  жил  тогда  в  доме отдыха  в  Љарачарове. Ќе успел Я
моргнуть, как  эта на  седьмом  десЯтке женщина  оказалась  пе-редо мной  на
коленЯх. ‚прочем, не успел Я моргнуть  вто-рой раз, как она  быстро встала с
пола и начала говорить:
     -- ‚идели? •отите встану на колени еще раз?
     -- Ќо помилуйте, Ђлександра Њихайловна! —то с вами?
     -- џ слышала, вы собираетесь писать книгу про целеб-ные травы.
     -- ќто не совсем так. Џро целебные травы, вернее, про целебные свойства
трав  Я  писать  не собираюсь и не  могу. џ  же не  знахарь,  не травник, не
народный лекарь. џ про-сто хочу написать...
     -- Ђ! ‡начит, и правда, хотите!
     -- „а что тут плохого?
     Ђлександра Њихайловна сделала новый порыв опусти-тьсЯ на колени.
     -- ‚ладимир Ђлексеевич, дорогой, прошу вас, не пиши-те про травы.
     -- Џочему?!
     --  џ  читала вашу книгу про  грибы,  знаю, как  вы пи-шете. ЏолучаетсЯ
очень наглЯдно и убедительно. Ќе пишите. •отите еще раз на колени встану? ‚ы
не пред-ставлЯете, что будет. ‚се ринутсЯ в леса, на луга, на полЯ. €стребЯт
все, уничтожат цветы, траву, всЯкую зелень.
     -- ЉажетсЯ, вы преувеличиваете  силу  убедительности  моих  книг. ѓрибы
ведь никто не истребил.
     -- ѓрибы собирают  испокон веков. ‘оздалось равнове-сие. Џотом остаетсЯ
грибница. Ћна в земле. ‡а травами пока что охотЯтсЯ только некоторые знатоки
и  любители.  Њногие  травы  приходитсЯ  брать  с корнЯми.  €  ежели хлы-нет
масса...  поверьте  мне,  истребЯт   зверобой,  истребЯт  кип-рей,  истребЯт
подорожник, истребЯт каждую целебную траву...
     ’ак вот, Ђлександра  Њихайловна, Я действительно не буду даже упоминать
про целебные свойства трав, но вовсе не потому, что разделЯю  ваши опасениЯ,
но потому,  что  дейс