        ‚ладимир ’ендрЯков. Џокушение на миражи

---------------------------------------------------------------
     "Ќовый Њир", NoNo 4-5, 1987
     ђоман
     Ћтсканировано  и  вычитано  mkl  22/08/2006 mkl958@yandex.ru
---------------------------------------------------------------

     <i>‘уществует мнение, что писатель всю  жизнь пишет одну книгу.  ‚о</i> всЯком
<i>случае, ‚ладимир ’ендрЯков (1923-1984) был именно таким писателем.</i>
     <i>Ќад чем бы он ни работал -- будь то роман о юности  или труднаЯ повесть
о  послевоенной деревне, публицистическаЯ  статьЯ  о  современных нравах или
повесть  о школе,  сатирическаЯ  проза  или военные  рассказы,  --  ‚ладимир
’ендрЯков пишет о  своей вере в человека, страстно, мучительно пробиваетсЯ к
лучшему  в  человеке,  отстаивает  способность  мыслЯщего человека  отринуть
любые,  самые  привлекательные  и удобные длЯ  жизни миражи ради того, чтобы
сознательно и ответственно торить пусть  скромную,  едва  заметную, но  свою
тропинку  в  истории  народа.  ‘ейчас  мы  называем  это  новым   сознанием,
пониманием того, насколько изменилсЯ  мир,  в котором  мы живем.  Њы  только
приближаемсЯ к мысли о том,  что наше настоЯщее -- залог продолжениЯ истории
рода людского.</i>
     <i>ЏеречитываЯ  прозу  ’ендрЯкова,   убеждаешьсЯ  в  том,  что   всю  свою
творческую  жизнь  он  мучилсЯ  вопросами  бытиЯ,  видел  и старалсЯ  писать
бескомпромиссную правду,  его  социальный анализ поражает точностью, а мысль
--  упорством  и  бесстрашием.  Њы и  сейчас не знаем  до конца  возможности
литературы,  хотЯ о  ее роли  в жизни  общества  написаны тома.  ‹итература,
пожалуй,  самый чувствительный  инструмент  общества. €  когда  гуманитарные
науки топчутсЯ  на месте, пытаЯсь  создать социальную и философскую  картину
действительности,   литература  вынуждена  взваливать  на  себЯ  этот  груз,
тревожить совесть, смущать  наш  покой, нащупывать закономерности. ‚озможно,
физики,  работающие на  нынешних  ќ‚Њ,  улыбнутсЯ,  читаЯ, как  по-домашнему
суетливо  герои  ’ендрЯкова готовЯт  перфокарты с  данными  о  возникновении
христианства  длЯ только что  построенного  компьютера. ’ехника за последнее
десЯтилетие шагнула далеко вперед.</i>
     <i>Ќо  рабочее название романа  "…вангелие от компьютера" точно определило
длЯ   автора   направление  поиска:  с  помощью  ультрасовременной   техники
восстановить "свЯзь времен".</i>
     <i>"Џредпосылки,  с которых  мы начинаем, -- писали Њаркс и ќнгельс, -- не
произвольны,  они -- не  догмы  --  это  -- действительные  предпосылки,  от
которых  можно   отвлечьсЯ  только  в  воображении.  ќто  --  действительные
индивиды, их  деЯтельность и материальные условиЯ их жизни, как те,  которые
они  находЯт  уже  готовыми,  так  и  те,  которые  созданы  их  собственной
деЯтельностью".</i>
     <i>ЋтправнаЯ точка обращениЯ  к истории  длЯ ’ендрЯкова --  это  ситуациЯ,
сложившаЯсЯ  сегоднЯ  в  области  общественного  развитиЯ,  поэтому  он  так
внимателен  в  исследовании обстоЯтельств, созданных, по определению Њаркса,
"собственной деЯтельностью" человека, к следствиЯм этой деЯтельности. ‘ейчас
становитсЯ  очевидно: современное  мышление вышло на  глобальные  категории,
человечество должно выжить, гарантировать свое бессмертие. Њиражи и все, что
сдерживает  наш жизненный  потенциал, что вселЯет ложную надежду,  будто ход
истории   сам   без  личных  твоих  усилий  приведет  к  обществу  разума  и
благоденствиЯ --  все  это погибельно длЯ нас.  Џоследний  роман  ’ендрЯкова
заставлЯет читателЯ задуматьсЯ над собственной; позицией в нынешнем мире.</i>
     <i>ЏоражаешьсЯ бесстрашию  писателЯ.  Њожет  быть,  впервые вослед русской
классике художественному анализу подвергаетсЯ сама всемирнаЯ идеЯ гуманизма.</i>
     <i>„лЯ нашей модели гуманизма чрезвычайно актуален и важен вывод  автора о
невозможности строительства качественного общества без жесткой экономической
и социальной ответственности работника.</i>
     <i>’ендрЯкову часто ставили в упрек публицистичность его  прозы.  Ќо  ведь
литературу XX века все  больше ведет м  ы с л ь, сейчас она длЯ нас особенно
необходима.  Ќе это  ли  так задевает  нас  в "Џожаре"  ‚.  ђаспутина или  в
последних вещах —.  Ђйтматова, не она ли, бестрепетнаЯ мысль, вела во многом
булгаковского  "Њастера..." --  и  это  при  всей  пластике и  фантасмагории
романа?</i>
     <i>Џод  рукописью романа "Џокушение на миражи" стоит дата -- 1979 год. ќто
дата  окончаниЯ первого варианта, который автор считал возможный показать  в
редакции журнала.  Џотом снова была работа,  ‚ладимир ”едорович сделал новый
вариант,   изменил   профессию  героЯ  --  героем   стал   не   историк,   а
профессиональный  физик,  человек,   способный  реально  "поверить  алгеброй
гармонию"  на современных  ќ‚Њ. Ќо не  изменилась  мысль  романа,  она  лишь
укрепилась в новой редакции.</i>
     <i>ђоман  был передан  автором в  редакцию "Ќового мира" и  подготовлен  к
печати  в 1982 году. Ћднако ’ендрЯков не  увидел его  напечатанным. € только
сейчас к читателю придет его итоговаЯ книга.</i>
     <i>‚  давнем  романе ’ендрЯкова  "‘видание  с Ќефертити" (1964) много  раз
возникает  понЯтие "миражи будущего", автор  все  времЯ возвращаетсЯ  к этой
проблеме. ‚ книге, завершающей практически его творчество, ’ендрЯков решилсЯ
на самый важный шаг своей жизни и определил его с публицистической редкостью
-- покушение на миражи.</i>
     „. ’…‚…Љ…‹џЌ.


     €з непроглЯдных временных  далей  течет  поток рода людского, именуемый
€сторией. Ћн несет нас через наше сегоднЯ дальше, в неведомое.
     ‚ неведомое? Ћй нет, не совсем!  „алекое проступает уже сейчас,  только
надо уметь  его видеть <i>--</i> великое через  малое,  в  падающем Яблоке <i>--</i> закон
всемирного тЯготениЯ.
     Љто  в  1820 году  обратил внимание  на сообщение  ќрстеда, что стрелка
компаса резко отклонилась  к  проволоке,  по которой  пропущен  ток?.. ‹юдей
тогда  волновала  судьба Ќаполеона,  доживающего  последние дни  на  острове
‘вЯтой  …лены,  убийство  герцога Ѓеррийского.  Ђ  стрелка компаса...  экаЯ,
прости  господи,  чепуха.  Ќо от  нее  вздрогнула  €сториЯ,  началась  новаЯ
промышленнаЯ эра, электричество вошло в жизнь и изменило  ее, изменилсЯ мир,
изменились мы сами.
     Ђ   щепотка   урановой   соли,   случайно   засветившаЯ   фотопластинку
ЃеккерелЯ... Ђ "безумные" прожекты скромного учителЯ из Љалуги --  вырватьсЯ
из объЯтиЯ ‡емли!..
     ’ечет поток рода людского. Људа? Љакие силы гонЯт его? Ѓезвольные ли мы
рабы  этих  фатальных сил, или  у нас есть  возможность  как-то их обуздать?
Њучительные вопросы бытиЯ всегда вызывали страх перед будущим. Ћн прорывалсЯ
в легендах о всемирном  потопе, хоронЯщем под собой человечество в  кошмарах
откровениЯ  от  €оанна,  в  жестоких  расчетах  Њальтуса.  €  хотЯ  активнаЯ
жизнедеЯтельность людей побеждала  этот  страх, но тревога за свои судьбы не
исчезала, и загадки бытиЯ не становились менее мучительными.
     —ем дальше, тем меньше человек зависел  от внешних сил,  тем сильней он
ощущал -- опасность кроетсЯ в  нем  самом.  Ќе кто-то и не что-то со стороны
больше всего мешает жить, а непреходЯщаЯ лютаЯ взаимонесовместимость.
     € мы теперь острей, чем прежде, осознаем, что между обыденно житейскими
конфликтами  €ванов  €вановичей   с  €ванами  Ќикифоровичами  и  глобальными
катаклизмами  мировых  войн  существует  глубиннаЯ  свЯзь,  то  и другое  --
нарушение общности.
     ђазобщенности  же  во  все времена  противопоставлЯлась нравственность.
€спокон веков на  нее рассчитывали, к ней  неистово  призывали.  Ќо  мы  уже
устали от  громогласных  призывов, по-прежнему не  уверены ни в  себе,  ни в
своем будущем. Људа  занесет нас бурное все ускорЯющеесЯ течение €стории,  в
какие кипучие пороги, в какие гибельные омуты?..
     ѓрЯдущее проступает уже сейчас: в малом -- великое! Љак разглЯдеть  его
неброские приметы? Џриметы надвигающейсЯ опасности, приметы обнадеживающие и
спасительные. € прежде всего приметы возрождающейсЯ  нравственности, без нее
немыслима жизнь.
     Ѓудущее проступает  уже сейчас  --  такова особенность  развитиЯ. —тобы
уловить  робкие  приметы  этого  будущего,   надо,   как  ни  парадоксально,
вглЯдыватьсЯ назад, в  истоки  нынешнего. ’олько тогда можно понЯть, как оно
изменчиво и куда  эта изменчивость  приведет.  ѓрЯдущее проглЯдываетсЯ через
прошлое.
     Ќесет времЯ род людской, позади, по реке Џрошлого, в фарватере €стории,
остаютсЯ  человеческие  маЯки. Љаждый  что-то собой  отмечает. Џо  ним легче
всего ориентироватьсЯ. € следует ли отворачиватьсЯ от их архаического света,
если даже он и кажетсЯ нам иллюзорным?

        ‘ЉЂ‡ЂЌ€… Џ…ђ‚Ћ…. Ћ несвоевременно погибшем •ристе

     Џеред вечером море ѓалилейское  замирает: волны  отбегают от оглаженных
валунов,  обессиленно  лежат на  гальке, лишь  бесшумно вздыхают.  Џо берегу
красные,  прокаленные скалы  рвутсЯ  из сочной  зелени, над  ними  сведенные
судорогой сосенки обнимаютсЯ с жирными олеандрами.
     ‚спыхивают  весла  на  солнце,  гонЯт  неуклюжую  рыбачью  барку.  Џуть
недалек, в ближайший городишко ‚ифсаиду, он уже виден  впереди -- по  склону
лепЯтсЯ  друг над другом плоские крыши и клочковатые садики. ‚ барке десЯток
мужчин,  рыбаков  из  Љапернаума.  Ќа  носу  в прЯмой  посадочке  человек --
тщедушен, опален  солнцем,  закутан в длинный  выгоревший  плащ. Ћн  недавно
поЯвилсЯ в этих местах и вызвал шум. ЊариЯ из Њагдалы, которую он вылечил от
бесноватости, бегала по побережью и громко славила его имЯ.

     Џо  земле  Џалестинской  издавна  бродили  пророки,  вещающие  надежды,
грозЯщие  гибелью.  ’еперь  их едва  ли не больше,  чем в  старину.  ’етрарх
€род-Ђнтипас только что  отрубил голову  пророку из  €удеи €оанну, жившему в
пустыне,  носившему верблюжью  власЯницу, крестившему водою  из €ордана.  ‚о
всех концах страны ропщут на Ђнтипаса. Ђ рЯдом в неспокойной ‘амарии объЯвил
себЯ мессией некто „осифей, столь свЯто  соблюдавший благочестие, что совсем
отказалсЯ от пищи,  ходЯт слухи -- то ли помер от голода, то ли все-таки еще
нетленно жив. „осифЯн много,  и все они  шумно славЯт  учителЯ. €  вот новый
пророк  --  пришел сейчас  из  €удеи, встречалсЯ  там  с €оанном,  родом же,
однако, из Ќазарета.
     Ќазарет близко, день пути и того не будет. € вошел  он в поговорку: "Ќе
жди из Љесарии привета, а путного из Ќазарета".  ‚ богатой Языческой Љесарии
сидит римский прокуратор, а в Ќазарете живут крикуны и путаники. ‚ Љапернаум
этот назаретЯнин вошел тем не  менее  с толпой, ребЯтишки  бежали  впереди и
кричали петушиными голосами:
     -- Ћсанна! Ћсанна!
     Џророк шел по берегу легким, прыгучим шагом и неожиданно остановилсЯ. ‚
воде выбирали сеть в лодку братьЯ  €оновы  -- ‘имон и  Ђндрей.  ‡апутавшаЯсЯ
рыба жгуче вспыхивала под низким солнцем
     -- €дите со мной,-- сказал пришелец,-- ловцами человеков сделаю вас.
     ‘тарший  из  братьев, ‘имон, сурово  посмотрел на пророка, стоЯщего  на
берегу.  ’от  был  неказист на  вид,  мал ростом,  длиннаЯ  одежда мешковато
спадала с узких  плеч и лицо худое, темное, с перекошенным носом, но красила
его улыбка и взглЯд черных блестЯщих глаз был прЯм и весел.
     -- Љто ты? -- непочтительно спросил ‘имон.
     -- ‘ын —еловеческий.
     ‘имон молча взЯлсЯ за весла, подгреб к берегу.
     ’еща ‘имона в тот вечер болела, жаловалась на голову. ѓость наложил  ей
на  темЯ руки, поговорил, снЯл боль, та сразу повеселела, стала собирать  на
стол.
     ЃратьЯ  €оновы совсем  недавно перебрались сюда из Ѓетсаиды, привезли с
собой недобрую славу -- согрешили в  субботу. Џророк не только сел с ними за
стол, но  и  посадил  еще  подобранного  на дороге мытарЯ ЊатфеЯ-‹евиЯ  сына
Ђлфеева. Ќет презренней службы, чем мытарь -- сборщик податей: бродЯчие псы,
они  охранЯют €родовы  законы,  нарушают Њоисеевы  -- дерут мзду со всЯкого,
степенного и богатого не пропускают, бедного не милуют.
     Ѓен-ђувим,  человек  благочестивейший и  очень  ученый,  не  переступив
порога, укоризненно заговорил в распахнутую дверь:
     --  ђазве ты не знаешь -- не  садЯт  фиговое  дерево среди  лозы и злак
среди осота? —то они родЯт тогда?
     -- ’ебе не нравитсЯ, с кем Я сижу? -- спросил пророк.
     -- ‡овешь  себЯ ‘ыном —еловеческим,  а сидишь с  грешниками и мытарЯми,
ешь с ними хлеб, пьешь вино!
     ‘ын —еловеческий усмехнулсЯ:
     -- Ќе здоровые имеют нужду  во враче, а  больные. џ пришел  призвать не
праведников, но грешников.
     € не  только  сидЯщие за  столом удивились, в толпе  стоЯщей за  спиной
Ѓен-ђувима, раздалось:
     -- Ђвва!..
     Ђ в стороне от всех несмелой тенью качалсЯ под звездами убогий Њаной. “
него плетью висела праваЯ рука, и был он  кожевник  и давно уже не занималсЯ
своей  работой.  Ћн  слышал,  что  назаретЯнин  исцелЯет,  об  этом  кричала
бесноватаЯ ЊариЯ  из  Њагдалы.  Њаной хотел  просить  исцелениЯ, но  не смел
тревожить пророка.

     ‚  конце  субботнего,  как всегда,  собирались  в синагоге. € Ѓен-ђувим
решил здесь уличить нового  пророка. ‚ синагоге он был хозЯином, даже хазан,
престарелый Њанасий, сильно робел перед ним. Љроме того, Ѓен-ђувиму донесли:
утром  пришелец,  называющие  себЯ ‘ыном —еловеческим,  ходи с  учениками по
полЯм, и заметили --  кой-кто из них походЯ  срывал  колоски. „а, да, в день
субботний!
     „лЯ  сынов  €зраилевых  нет  более  свЯтой, более вечной  заповеди, чем
четвертаЯ заповедь из тех, что переданы  Њоисею €еговой: "Ђ день  седьмый --
суббота  ѓосподу Ѓогу  твоему: не  делай в оный никакого дела ни  ты, ни сын
твой, ни дочь твоЯ, ни раб твой, ни рабынЯ твоЯ, ни скот твой,  ни пришелец,
который в жилищах твоих". Ђнтиох …пифан  --  да будет проклЯто  имЯ его!  --
запрети  евреЯм праздновать субботу, грози лютыми казнЯми. € евреи уходили в
пещеры, там  праздновали.  Ћднажды отрЯд,  высланный …пифаном,  наткнулсЯ  в
пустыне на  идущих отметить день покоЯ. Њногие  из евреев были вооружены, но
ни  один даже не коснулсЯ меча -- подставлЯли головы  и  умирали, лишь бы не
осквернить субботу. Њеч, поднЯтый в защиту  -- тоже работа,  а потому все до
единого полегли, остались верны ‡акону.
     ‘орвать колосок в поле, пусть даже и невзначай, -- малый, но труд, грех
перед  благочестием.  €  в  синагоге  Ѓен-ђувим  напомнил перед  всеми слова
Њоисеевы:
     -- ‚сЯкий, кто делает дело в день субботний, да будет предан смерти.
     Ћн   устремил  взглЯд  в   сторону,  где  в  окружении  учеников  сидел
назаретЯнин, посмевший называть себЯ ‘ыном —еловеческим.
     -- Ћтветь нам, прохожий: правда ли, те, кого ты учил,  нарушили сегоднЯ
субботу, рвали на поле колосьЯ? Ћтветь, но остерегись спасать себЯ ложью!
     ЌазаретЯнин встал, и  тишина нависла над  ним. Ќе все глЯдели на него с
враждой.  Љто  не  без  греха:  сорвать колосок --  малость, случитсЯ, и  не
заметишь,  но с  субботой не  шутЯт. Њалое может  обернутьсЯ большой  бедой.
ЌазаретЯнин медленно двинулсЯ к кафедре, невысокий,  большеголовый, в тЯжело
обвисшем, собравшем пыль иудейских дорог плаще, босые ноги  мЯгко ступают по
каменным плитам.
     Ћн не дошел  до кафедры,  развернулсЯ лицом к людЯм. € люди  затаились,
лишь задние тЯнули шеи. ‹ицо пророка было спокойно и строго,  глаза блуждали
по собравшимсЯ, и те, на ком они задерживались, смущенно отворачивались.
     Ќа самом заднем рЯду сбоку  на скамье пристроилсЯ Њаной, здоровой рукой
покоил на коленЯх  мертвую руку, взглЯд его был тоскующе влажен, как у овцы,
отбившейсЯ от стада. ЌазаретЯнин кивнул ему, позвал внЯтно:
     -- €ди сюда!
     Њаной вздрогнул и не посмел двинутьсЯ.
     -- €ди!.. ‘тань на середину.
     ’огда Њаной зашевелилсЯ. Ћн  давно уже не мог подыматьсЯ  с  легкостью,
всегда с лишними движениЯми,  всегда с натугой. Ќо поднЯлсЯ, двинулсЯ вперед
с опаской, волоча непослушные ноги, и рука бескостно болталась вдоль тела.
     Ћн  встал рЯдом с гостем и уронил голову. Ђ гость словно забыл о нем --
снова вглЯдывалсЯ в людей.
     -- „олжно ли  в субботу добро делать? €ли зло делать? -- громко спросил
назаретЯнин.  --  ‚от он, видите?.. -- указал на ЊаноЯ. -- ‘пасти в  субботу
его или погубить?
     Њолчание в ответ, только настороженно скрипели синагогские скамьи.
     -- ‘уббота длЯ человека или человек длЯ субботы?..
     ЌесмелаЯ тишина.
     -- ђуку! -- Њаною резко, окриком. -- ЏротЯни руку!
     ЃескостнаЯ рука  ЊаноЯ шевельнулась  и поднЯлась...  Ќикто почему-то не
ахнул, не удивилсЯ. Џохоже, сам Њаной тоже.
     ѓость взЯл его ладонь.
     -- Њне подал руку -- подашь теперь каждому. ’олько  надо сильно желать.
—то богу до тех, кто ничего не желает, даже здоровьЯ себе... -- Ћн оттолкнул
от себЯ ЊаноЯ. -- €ди!.. ‘мелей, смелей! ’ы человек, как и все!
     € Њаной  пошел,  его качало от  изумлениЯ, и руку он  нес  приподнЯтой,
боЯлсЯ опустить.
     -- Џосему ‘ын —еловеческий есть господин субботы!  -- возвестил гость и
двинулсЯ вслед за Њаноем.

     Љапернаум славил пророка, а Ѓен-ђувим  был посрамлен.  ‘имон  гордилсЯ,
что  назаретЯнин  становилсЯ  в  его доме. †енщины  сходились к источнику  с
кувшинами  и  толковали  о  том, что  ‘ын  —еловеческий  -- тот самый,  кого
выжидали  евреи   многие  века.  Ћн  послан  €еговой  вернуть  величие  дому
„авидову...
     € все знали -- пророк двинетсЯ дальше, сначала в соседнюю ‚ифсаиду -- с
закатом  солнца, подгадываЯ к вечеру, чтоб  под новым кровом  собрать  новых
слушателей.
     Ќо еще  днем  Ѓен-ђувим  послал в ‚ифсаиду своего человека  к знакомому
фарисею ‘адоку...

     ‚ифсаида ничем не отличалась от  других глухих галилейских городишек --
кремнистые тропинки сбегают от одной плоской хижины к другой, обрываютсЯ  на
берегу просторном  и каменистом. Ќо жила ‚ифсаида наособицу. Ќеширокий здесь
€ордан отделЯет  ее  от  всех, за спиной  громоздЯтсЯ  спаленные горы, землЯ
обетованнаЯ кончаетсЯ тут, а потому  каждый житель ‚ифсаиды с особым рвением
старалсЯ хранить ‡акон.
     €з этого упрЯтанного в дальний угол  городка если и уходили в €удею, то
не пророки, а  секарии, презиравшие слово,  действовавшие  кинжалом. Ќаказав
смертью  отступников благочестиЯ,  они спешили  возвратитьсЯ  сюда. ‚ифсаида
укроет и от римлЯн и от слуг первосвЯщенника -- горы здесь дики, в них полно
незримых расщелин и потаенных пещер.
     ‘амый  благочестивый  в  ‚ифсаиде -- фарисей ‘адок, не похожий  на всех
других  фарисеев, покрытых  жиром и  гордыней.  Ћн  жилистый, обгоревший  на
солнце, как  головешка, ходит во вретище, ест  что придетсЯ, не ищет себе ни
выгоды,  ни  славы. …го  боЯлись  по  всему  побережью  вплоть до суетной  и
спесивой  ’ивериады. € шепотом  поговаривали  -- ‘адок может протЯнуть  руку
даже к €ерусалиму.
     ‘лух  о  новом пророке  долетел  и сюда,  судили,  гадали и  ждали, как
отзоветсЯ о нем ‘адок. € тот заговорил словами €езекиилЯ:
     --  Џророки  твои, €зраиль, как лисицы в развалинах. Ћни видЯт пустое и
предвещают ложь, говорЯ "ѓосподь сказал", а ѓосподь не посылал их... € будет
рука моЯ против этих пророков, видЯщих пустое и предвещающих ложь...
     Џосле  полуднЯ,  когда   жара  стала  спадать,  из  всех  домов  начали
стЯгиватьсЯ  к  берегу. ‚иноградари забыли о  своих виноградниках, кожевники
бросили свои замоченные кожи, рыбаки не  собирали  сети к  вечернему лову --
топтались  на берегу,  переговаривались, вглЯдывались в море,  ждали  --  не
покажетсЯ ли лодка.
     Ћна  показалась,  когда  за далекими  отсюда Љармельскими горами солнце
стало погружатьсЯ в зеленые воды великого морЯ.

     ‚есла,  вырываЯсь  из воды,  тревожно отсвечивали на  закате.  ‘ каждым
взмахом барка приближалась к берегу. ‘осредоточенное молчание нарушил €оанн,
младший  из  сыновей  ‡еведеевых,  которых за  неумеренную  восторженность и
шумливость ‘ын —еловеческий назвал недавно "сыновьЯ громовы".
     ‚есь город высыпал! - выкрикнул €оанн радостно.
     ‘ерьезный ‘имон, радовавшийсЯ и огорчавшийсЯ только про себЯ, обронил:
     Ќе нравитсЯ мне
     Ќе нравитсЯ, что встречают учителЯ? -- возмутилсЯ €оанн.
     -- ‘лишком дружно встречают.
     ’олпа  на берегу была  настораживающе неподвижна  --  ни  одного взмаха
руки, никто  не  бежит к воде,  чтоб первому  встретить  нового  пророка, --
сплоченно стоЯт. € ‘имона поддержали:
     -- ‚ифсаида не любит гостей.
     -- ‚ ней никому не верЯт.
     -- „аже друг дружке только по праздникам.
     -- ђазбойный город.
     € юный €оанн, "сын громовый", растерЯнно промолчал
     -- “читель наш,-- сказал ‘имон,-- похоже, недоброе там затеЯли.
     “читель из Ќазарета, сидевший на  носу, оглЯнулсЯ с блуждающей улыбкой.
Ћн не боЯлсЯ толпы, он верил в свою силу над ней.
     -- Ѓерег  близко,  --  ответил он. -- ‚ысадите менЯ и поверните  прочь,
если боитесь.
     -- џ останусь с тобой, учитель! -- воскликнул €оанн.
     ‘имон недовольно помолчал и сдержанно возразил:
     -- Људа  нам поворачивать? ѓлаголы жизни вечной у тебЯ. Џод носом барки
заскрипела галька.

     Ћт  толпы отделилось десЯтка  два мужчин. ‚переди,  наструненно прЯмой,
несущий на своих плечах рубище, как Ђарон червленые ризы, выступал ‘адок. Ћн
подошел к самой воде.
     -- ’от, кто называет себЯ ‘ыном —еловеческим,  пусть выйдет  на  берег.
Ћстальные останутсЯ в лодке.
     ‡а спиной  усохшего ‘адока стоЯли рослые и хмурые вифсаидцы,  а  дальше
сплоченнаЯ толпа...
     -- Ќас очень мало, учитель,-- тихо обронил ‘имон.
     -- Љто может  спасти  того, кто пришел  спасать других? -- возразил ‘ын
—еловеческий и полез из барки.
     ‘имон поспешно выпрыгнул в воду, подхватил на  руки учителЯ, перенес на
берег. ‡а ним перемахнул через борт €оанн.
     -- ’ы слышал, ‘имон  сын €оны!.. ’ы знаешь,  что ‘адок  из ‚иф-саиды не
любит повторЯть дважды!
     -- ђазве Я один могу помешать вам? -- спросил ‘имон.
     -- ’ы нам просто не  нужен,  как и тот безбородый, который поспешил  за
тобой.
     “читель кивнул ‘имону на лодку:
     -- “ходите... €м легче иметь дело с одним.
     -- Љаждый может взЯть камень, учитель...
     -- „лЯ этого еще надо нагнутьсЯ. “ходите в лодку оба!
     € ‘имон повиновалсЯ, подтолкнув €оанна к барке, сам следом вскарабкалсЯ
через борт.
     -- ‹учше  будет, если вы отплывете  подальше.  €  совсем  хорошо, когда
вернетесь назад, -- посоветовал ‘адок.
     Ќо барка не двинулась с места.
     ‘адок  тронул  за  рукав  пророка,  и  они  направились  к  толпе,  оба
низкорослые, неторопливые, одинаково преисполненные достоинства. ‡а  ними, с
хрустом давЯ гальку, вышагивали сопровождавшие.
     ’олпа  при  приближении зашевелилась,  раздвинулась и вновь сомкнулась,
скрыв учителЯ от учеников.

     ‚плотную  тугаЯ  пустота,  ее сжимает  плотный  круг  лиц, безбородых и
бородатых,  мужских и женских, старчески немощных и  налитых угрюмой  силой,
родственно схожих нелюдимой настороженностью. Њного  ли тут счастливых? …сть
ли хоть один  в этом слитном круге?  “  каждого  навернЯка своЯ  беда,  свои
горести, большие иль малые. Ѓеды  разные, а страданиЯ у всех одинаковы, одни
и надежды -- о  благополучии,  о  справедливости.  Ћн  дерзнул прийти к ним,
позвать в  вымечтанное царство,  где  нет несчастных, нет  ни обидчиков,  ни
обиженных, но вот обложен со всех сторон, как опасный зверь.
     € ‘адок  окружен  вместе  с ним -- толпа предоставила ему право судить.
‘адок понимает -- ежели не осудит, не справитсЯ, сам будет судим.
     ’олпу да,  похоже,  и  ‘адока озадачивает спокойствие гостЯ --  стоит в
пустоте, маленький, нелепый, в тЯжело обвисшей одежде, беззащитно жалкий, но
глаз не прЯчет, затравленно  не озираетсЯ и не храбритсЯ вызывающе. Џрост до
оторопи, до смущениЯ.
     -- ’ы  называешь себЯ ‘ыном —еловеческим? -- ‘лова ‘адока, как железные
скрежещут друг о друга.
     -- Ђ чьим сыном Я могу быть? €ли ты сам не из рода человеческого? €ли Я
не похож на тебЯ? --  Ћн отвечал не  напрЯгаЯ голоса,  однако внЯтно, слышно
всем.
     -- Џравда ли, что ты говорил -- послан от Ѓога?
     -- Џравда.
     --  €  после этого считаешь  -- Я похожу  на  тебЯ? Љто  из нас посмеет
сказать людЯм: менЯ послал Ѓог?! ’аким был один Њоисей.
     --  ’ы  ошибаешьсЯ.  Љаждый  из  нас   послан  на  землю  Ѓогом.  ’олпа
завороженно замерла, а ‘адок озадаченно промолчал. Ќо он ничуть не смутилсЯ,
он еще только прощупывал приезжего, не наносил удара. ’еперь пришло времЯ...
     -- Ќазывал  ли ты себЯ господином субботы? -- спросил  он. Ћтвет сразу,
без запинки, без раздумьЯ:
     -- Ќазывал.
     Ћбщий  гневный выдох, за ним  перекатом угрожающий  гул по толпе. ‘адок
поднЯл руку, темную, со скрюченными пальцами, как птичьЯ лапа.
     -- ђазве ты дал нам субботу, что считаешь себЯ господином ее?
     -- „ал ее Ѓог мне и вам.
     -- ’ы присвоил себе Ѓогово. Ѓерегись, прохожий!
     --  ‘мерть ему! --  режущий  визг из толпы. ‘амый  нетерпеливый,  самый
неистовый объЯвил о себе.
     Ќо птичьЯ лапа ‘адока властно заставила умолкнуть.
     --  Љак Я  мог присвоить  то,  что мне дано?  -- по-прежнему негромок и
внЯтен голос гостЯ. -- ђаз Ѓог дал нам субботу, то она уже наша. ‘уббота длЯ
человека, и мы ее господа.
     ‚изг не повторилсЯ, толпа молчала, сотни глаз обеспокоенно разглЯдывали
отчаЯнного. € ‘адок взмыл над молчащей толпой:
     -- ‡начит, всЯкий может распорЯжатьсЯ субботой как хочет?! ‹етучие мыши
проносились  над толпой, бесшумны  и бесплотны в  застойном воздухе,  словно
клочьЯ  нарождающейсЯ  черной  бури  средь  обмершей  природы.  ‚ насыщенной
ожиданием тишине спокойные и обидно будничные слова:
     -- …сли ты дашь мне динарий, то кто будет распорЯжатьсЯ им после  этого
-- ты или Я?
     -- ‘уббота не динарий, прохожий!
     --  Љак и ты не  Ѓог. Ќо даже ты не станешь настолько  мелочным,  чтобы
дать и не разрешать пользоватьсЯ. Ќеужели Ѓог мелочнее тебЯ, человек?
     ’еснЯщиесЯ вокруг недружно зашевелились, заоглЯдывались. ‹ица, лица, но
они уже утратили родственную  схожесть, они все выражали разное -- изумление
страх  озадаченность,  колебание  (вот-вот согласЯтсЯ с прохожим)  и прежнее
ожесточенное  недоверие.  ’олпа перестала быть единым  телом,  распалась  на
людей -- разных, предоставленных самим себе.
     ‘адок  стоЯл  гневно-прЯмой,  тЯнул  шею,  обжигал  взглЯдом страннного
пророка,  не  изрыгающего  проклЯтиЯ,  не грозЯщего  всевышними  карами,  не
возвышающего даже голоса -- ронЯющего  лишь  тихие и такие обычные, понЯтные
всем фразы.
     -- ’ы опасней чумы, прохожий! --  скрежещущий голос. --  Људа ты зовешь
нас?  Џоступай  как хочешь, проводи субботу, как хочешь, живи! Ќе запрещено,
все дозволено --  можешь убить,  лжесвидетельствовать, прелюбодействовать  с
чужой женой... Љаждому все разрешено!
     ЌачавшаЯ  было  распадатьсЯ  толпа  всплеснулась  в  едином  негодующем
ропоте, вновь монолитно  слилась, задние начали давить на  передних, упругое
кольцо  дрогнуло,  заколебалось,  стало   сжиматьсЯ.  €  в   этом  враждебно
неустойчивом, конвульсивно живом кольце скрежещуще гремел ‘адок:
     -- ‡ачем  людЯм ‡акон?! ‡ачем людЯм единый Ѓог, если каждый сам по себе
-- как хочет? Љаждый длЯ себЯ вместо Ѓога! ‚от к чему ты зовешь, прохожий!
     € врезалсЯ острый визг того неистово-нетерпеливого:
     -- ‘мерть ему!.. ‘ме-ерть!!
     Љазалось бы он, неистовый, наконец-то дождалсЯ момента, но нет -- рано.
‘нова вскинулась птичьЯ лапа ‘адока.
     -- Џусть ответит!
     -- Џу-у-усть отве-е-ети-ит!!! -- грозным обвалом из сотен грудей.
     ЋбрушившийсЯ обвал долго рокотал, раскатывалсЯ, не мог утихнуть. Њолчал
пророк,  ничтожно  жалкий  перед  вздыбленной  Яростью, молчал,  с  покорным
терпением ждал тишины. €  она наконец наступила -- неустойчиваЯ, обжигающаЯ,
дышащаЯ гневом.
     -- …сли каждый  примет  в  себЯ  Ѓога, как  тогда  можно  будет обидеть
кого-то? ‚ каждом человеке -- Ѓог, каждого уважай, как Ѓога! -- Ћн выкрикнул
на этот раз громче обычного, боЯсь, что не успеет, не будет услышан.
     …го  услышали, толпа угрожающе ахнула -- оскорблены  за Ѓога:  впустить
его,  великого,  в себЯ, ничтожных, -- да как он смеет! “грожающей изумление
всплеснулось  и  не  опало,  а  уже  ‘адок,  напрЯгаЯ  жилы  на  тощей  шее,
заблаговестил:
     -- ‘лушай, €зраиль!!! Ћн хочет, чтоб мы имели -- сколько людей, столько
и богов!  Џосрами  Язычников,  €зраиль! Ћткажись от единого Ѓога! Ќе сам  ли
сатана перед нами?!
     --  Ћ-он!.. Ћ-он!! ‚ельзевул!!! -- ’олпа закипела, ломаЯ круг, стенаЯ и
давЯ друг друга.
     €  трЯс над  головой  немощными кулаками  ‘адок  --  судьЯ,  призванный
народом:
     -- ‘пасай, €зраиль, веру свою!!
     -- ‘ме-е-ерть!!! -- режущий визг, захлебывающийсЯ от счастьЯ.
     -- ‘ме-е-ерть!! -- громово отозвалась на него толпа.
     ‘ын  —еловеческий, стоЯвший  внутри  Яростной кипени,  впервые  опустил
голову. Ћн не хотел видеть, как люди нагибаютсЯ, подбирают камни.
     Ќикто  не  должен  касатьсЯ руками  нечестивого. „лЯ таких преступников
против веры у  евреев была лишь одна казнь. Љамни полетели со  всех  сторон.
‘ын —еловеческий упал...
     ...Ћн  уже перестал шевелитьсЯ,  а  камни  все еще летели в него. Љамни
отцов, камни матерей, камни детей... ‘адок тоже бросил свой камень. Ќикто не
смей остатьсЯ в стороне!
     Џри такой казни виновников нет. ѓнев народный -- гнев Ѓожий.

     ‘идевшие  в барке и  видели  и  слышали, но  не посмели заступитьсЯ. €х
кучка, а расправлЯлсЯ народ.  ‚ каждого  вместе  с  ужасом  прокрадывалось и
сомнение -- а праведным ли был их учитель, собиравшийсЯ спасти других, но не
спасший себЯ? ‘ам ѓосподь допустил...
     ‘имон  оттолкнулсЯ  веслом,  спихнул  барку с галечника.  ’ихо отплыли.
Ќикто их не окликнул, никто о них не вспомнил.
     ћжнаЯ  ночь  не  вкрадываетсЯ,  а  бесшумно  обрушиваетсЯ.  Ћна  скрыла
лепЯщийсЯ к скалам  жалкий городишко,  каменистый берег, забросанный камнЯми
изувеченный труп.
     “бийство вопреки €стории.
     Ћн должен был  прожить еще три года, взбудоражить ѓалилею, сказать свою
Ќагорную  проповедь,  зовущую  --  "люби  ближнего своего  и врага  своего",
поЯвитьсЯ в  €ерусалиме,  испытать предательство одного  из учеников  и  уже
только тут  мученически погибнуть,  как презренный раб,  -- на кресте. ‡атем
воскреснуть в своих продолжателЯх, "смертию смерть поправ".
     Ќичего  этого  не  случилось  --  пророк из суетного  Ќазарета  не стал
€исусом •ристом,  не прошел из поколениЯ в  поколение  по  тысЯчелетиЯм,  не
возвеличен людьми до бога. Љак много подвижников, не успевших доказать свое,
ныне напрочь забыто!
     “бийство противу всей €стории, какую мы знаем. € нет, не жители далекой
‚ифсаиды повинны в  нем. Ќепредусмотренное убийство совершено из XX века, из
наших дней. Џричем людьми вовсе не враждебно-злобными к его  памЯти и, право
же, не мстительно-жестокими по натуре.


     <i>ѓлава перваЯ</i>
     1
     Ћднажды вы заметили седину на своих висках и не очень тому удивились --
как-никак возраст. ‘едина  не пропадет, морщины не  разгладЯтсЯ --  это идет
необратимое ‚ремЯ.
     ...Ќа месте том,
     ѓде в гору подымаетсЯ дорога.
     €зрытаЯ дождЯми, три сосны
     ‘тоЯт -- одна поодаль, две другие
     „руг к дружке близко...

     Џушкинских  сосен  уже  нет  возле  села  Њихайловского,  как  нет  там
скривившейсЯ  мельницы,  нет  извозчичьих  лошадей,  гусаров,  фельдъегерей,
крепостных  мужиков,  дворЯн, царей, нет и самого Ђлександра ‘ергеевича, его
детей... €дет необратимое ‚ремЯ.
     €дет  и оставлЯет следы:  египетские  пирамиды,  холм  ѓиссарлык, камни
римского  ЉолизеЯ...  --  памЯтники былого честолюбиЯ, геройства, страданий,
возвышенных  и   низменных  страстей,  бурлившей  и   остывшей  жизни.  €дет
необратимое ‚ремЯ.
     џ принадлежу к тому разрЯду  людей,  которых противопоставлЯют лирикам.
’ридцать два года назад, не успев снЯть  лейтенантские погоны,  с вызывающей
независимостью видавшего виды фронтовика на физиономии и трусливым смущением
приготовишки в душе Я вступил в  свЯтаЯ свЯтых -- известный московский  вуз,
стал  студентом физико-математического факультета. ”изика тогда уже подарила
не  очнувшемусЯ от ужасов войны  миру первую из своих безобразных дочерей --
атомную  бомбу,  вторую, водородную,  вынашивала. Љ этому  родовспоможению Я
прЯмого  касательства не имел, в дальнейшем занималсЯ только чистой теорией,
был одним из многих  избранных, кто пыталсЯ объЯть необъЯтное  -- призрачные
элементарные  частицы  и необозримую  ‚селенную мечтал  заключить  в  едином
охвате.  Ѓыло всЯкое, и восторги, граничащие с безумием,  перед непостижимой
гармонией  сущего,  и приступы отчаЯниЯ перед  бессилием  и  обмираниЯ перед
зыбкой  надеждой.  ‘ильных  эмоций  в  моей  жизни  было  куда  больше,  чем
расчетливых прозрений. Ќе только у поэтов  чувственное  получает перевес над
рассудочным.
     Њне   постоЯнно  приходилось  оперировать  временем,  символ  "t"   был
составной  часть  едва ли не всех формул, какие создавал сам и заимствовал у
других. Ћно, времЯ,  непостоЯнно и  богато сюрпризами.  Џротон и электрон не
подвержены  его  влиЯнию, практически  вечны,  а,  скажем,  пион  существует
невообразимо  короткий  миг --  долю  секунды  с шестнадцатью  нулЯми  после
запЯтой. Ќо и эта  супермгновеннаЯ  жизнь  столь же нужна мирозданию,  как и
жизнь вечных частиц. Љосмонавт в полете  живет чуть-чуть медленнее, чем  его
товарищ на ‡емле. € в просторах ‚селенной есть колодцы  -- черные дыры, куда
времЯ как бы проваливаетсЯ и застывает в бесконечности.
     Ћтносительность времени вне нас, вокруг  нас, внутри нас.  Њиллион  лет
или много более  того понадобилось нашим далеким праотцам, чтоб создать себе
грубое  рубило,  несколько  сотен  тысЯчелетий  --  чтоб вооружитьсЯ луком и
стрелами,  а  за  какой-нибудь  неполный десЯток  тысЯч  лет в бурном  темпе
промчались к теории относительности, к космическим ракетам! Џрирода подарила
нам разум и получила взамен динамичность.
     Ќаше времЯ... Ќасколько известно, люди почти никогда не бывали довольны
своим временем,  с завистью  вглЯдывались или в прошлое -- мол, вот тогда-то
была  жизнь, не чета нынешней, золотой век, --  или  с  надеждой  в будущее.
Џроницательный  Ѓелинский  с неосторожной  восторженностью заЯвил: "‡авидуем
внукам и правнукам нашим,  которые станут жить  в 1940 году..." Ђ в том году
уже шла самаЯ жесточайшаЯ из человеческих войн -- втораЯ мироваЯ.
     џ тоже хотел бы знать, что станетсЯ с нашими правнуками  через сто лет,
но ошибка Ѓелинского остерегает  от  оптимистических  прогнозов.  —тоб  хоть
как-то  понЯть  будущее,  следует  обратитьсЯ  к  прошлому,  уловить  в  нем
особенности развитиЯ.  Ќьютон к концу жизни обратилсЯ к богословию, ќйнштейн
увлекалсЯ игрой на скрипке, сочинЯл  бесхитростные стихи, Ћппенгеймер изучал
санскрит, ну  а  Я  кинулсЯ с  головой в  историю,  искал  в ней  счастливые
моменты.
     ‚  некоторых солидных  работах Я  наткнулсЯ на  многозначительные слова
"золотой век энеолита". …ще не  возникло рабство, еще не  произошло  резкого
разделениЯ  на  богатых  и бедных, а распространившеесЯ земледелие -- хорошо
ли, плохо -- кормило людей. Ќо кто  из  нас удовлетворитсЯ  таким ненадежным
благополучием,  которое добываетсЯ  мотыгой,  зависит от  малейших  капризов
природы -- дождЯ не вовремЯ, случайного града, свалившейсЯ  засухи.  ‡олотой
век -- ой ли?..
     ‘частливейшими в истории  считаютсЯ четырнадцать  лет Џерикла в Ђфинах.
„а,  но  это  счастье  казначеЯ,  прибравшего  к  рукам общую  кассу.  Ђфины
возглавлЯли союз эллинов, бесконтрольно  распорЯжались стекавшимисЯ со  всех
городов взносами.  Ђ ‘ократ в это времЯ был  приговорен к смерти,  а великий
”идий брошен в тюрьму...
     Ќи одно времЯ, если пристальней вглЯдетьсЯ, не счастливей нашего. џ так
и не отыскал в истории мгновениЯ,  про которое можно бы сказать: остановись,
ты прекрасно!
     Ћднако жалкое же утешение -- мы-де  столь  же несчастливы,  как и  наши
прадеды, ничуть  не добрей, не отзывчивей друг к  другу. —еловечество всегда
отказывало себе в  липшем  куске хлеба, чтоб получить смертоносное оружие. €
теперь танк обходитсЯ в десЯтки раз дороже трактора, работающего в поле.  Џо
самомнительности и  недоразумению  мы продолжаем относить  себЯ к  виду homo
sapiens  человек  разумный, -- но, право  же,  нам куда  больше подходит  на
звание, которым  мы наградили своих далеких предшественников, homo  habilis,
человек умелый. Њы умелы, мы удивительно  сноровисты, изобретательно создаем
с  помощью  одних  вещей  другие,  но  поразительно  неразумны,  сами   себе
ужасаемсЯ.
     Џривычно любить родину, кусок пространства, где ты  поЯвилсЯ на свет. €
почему-то никогда не говорЯт о  любви  к своему  времени. ‹юблю  наше времЯ,
удивлЯюсь ему,  страдаю за него, страдаю  от него и хочу, хочу счастливых  в
нем перемен!
     Ђ  возможно ли  повлиЯть на  времЯ? „а, вмешавшись в  естественный  ход
развитиЯ.  „а,  вносЯ  элемент  искусственности  в  стихийные  событиЯ.  „а,
усилиЯми разума! ЊенЯ теперь жестоко мучает этот вопрос.
     Џосле   такой  неоригинальной   филиппики,   боюсь,   может   создатьсЯ
впечатление: эге, не болен ли он  манией мессианства?  Ќедуг,  право же,  не
столь редкий и в наш рационалистический век.
     Њессианством?.. Ќет! ‘традаю  весьма  распространенной ныне болезнью --
непреходЯщей тревогой  за день грЯдущий.  џ, некий ѓеоргий Џетрович  ѓребин,
пЯтьдесЯт шесть лет назад родившийсЯ в  глухом районном селе џровое, в семье
неприметного  даже  по  районным  масштабам  служащего,  со школьной  скамьи
попавший  в окопы,  раненный  на Љурской дуге, контуженный в  Љарпатах, ныне
обладающий   степенью   доктора,  званием  профессора,  числЯщийсЯ  в  штате
известного  всему  научному миру Ќ€€, умеренно удачливый  семьЯнин,  Я хочу,
чтоб жизнь и дальше процветала на ‡емле. •очу! Ќе осудите за тривиальность.

        2
     ‚рЯд ли кому  удаетсЯ  уберечь  себЯ  в напористом течении  времени  от
ударов, от случайных травм.
     Ќевзгоды войны, ранение и  контузию  Я как-то не привык ставить в счет,
скорей даже благодарен, "что в двадцати  сражениЯх Я был, а не убит". € путь
от  студентика,   не  успевшего  скинуть   военную  шинель,  до  признанного
профессора  тоже  должен считать гладким. Ќеизбежные шероховатости, досадные
препЯтствиЯ были, однако не настолько значительные, чтоб сетовать на них.
     ‹ет пЯтнадцать или более того назад Я попал  в ‹ондон на  международную
встречу физиков, взбудораженных тогда теорией кварков. ‚ нескольких шагах от
сверкающей  рекламной  Џиккадилли  под  аркой   дома,  выходЯщей  на  людную
мостовую,  Я увидел группу  юнцов длинноволосых, в цветных кофтах, увешанных
бусами, с  подведенными  глазами,  крашеными губами,  с  зазывным выражением
панельных  девиц. Џрохожие не обращали на них вниманиЯ --  привычно,  -- а Я
выдал себЯ брезгливым содроганием.
     --  “  вас  такого  нет,  мистер  ѓребин? -- осведомилсЯ мой  попутчик,
известный в Ђнглии научный обозреватель.
     € Я решительно, с чистой совестью ответил:
     -- Ќет. ‘окрушенный вздох:
     --  ‚ таком случае  верю  --  будущее за  вами,  ибо  молодость  многих
развитых наций в проказе.
     џ был наказан за самомнение.
     Љ тому  времени у менЯ  уже подрос сын. Ћн  увлекалсЯ собиранием марок,
научной фантастикой, фотографией, среди школьников шестых -- седьмых классов
занЯл по лыжам  второе  место  на районных  соревнованиЯх,  училсЯ  неровно,
порывчиками,  пЯтерки и двойки  часто соседствовали в дневнике.  ЋглЯдываЯсь
назад, Я  вижу его в счастливые  летние дни на даче в Ђбрамцеве,  которую мы
снимали  у вдовы художника, -- выгоревшие  волосы, чистое, тронутое  загаром
лицо, глаза,  доверчиво  отражающие  небо, тесные  потертые  шорты  и сбитые
коленки... ™емит сердце, хоть кричи.
     ‘ева  -- единственный  сын  в  благополучной  семье.  Ќо длЯ  подростка
наступает  такое   времЯ,  когда   каждаЯ   семьЯ   начинает   казатьсЯ  ему
неблагополучной. ЉаждаЯ, даже самаЯ идеальнаЯ! ‚ ее рамках становитсЯ тесно,
внешний мир  манит к себе,  опека материи  отца угнетает.  •очетсЯ свободы и
самостоЯтельности.    ‘тановление    человека   неизбежно    создает    этот
неисключительный кризис, у одних он проходит незаметно, у других перерастает
в трагедию. ‘ева стал чаще пропадать из дома...
     Ћн отпустил волосы, наотрез отказалсЯ стричьсЯ, сразу утратил ухоженный
домашний  вид, эдакий одичавший послушничек. Ћн  наткнулсЯ  на старую  кофту
матери с широкими рукавами, его только не устроили обычные пуговицы,  где-то
раздобыл медные бубенчики, сам их пришил. ‚ женской  кофте с  бубенчиками, в
потертых,  с  чужого   зада  (выменЯнных),  с  бахромой  внизу   джинсах,  с
неопрЯтными  жиденькими косицами, падающими на  плечи,  -- страннаЯ, однако,
забота о собственной  внешности: старатьсЯ  не нравитьсЯ другим походить  на
огородное путало. Ќаш сын...
     ЌаврЯд ли он ждал, что мы станем умилЯтьсЯ, но наше недоумение, досаду,
презрительность  воспринимал  болезненно,  стал  повышенно  раздражительным.
’еперь  любаЯ мелочь выводила его из себЯ:  неодобрительный взглЯд,  горькаЯ
ухмылка  на  моем  лице,  просьба  матери  вынести  мусорное  ведро  --  все
воспринималось  как посЯгательство на  его достоинство. €  самые простенькие
вопросы длЯ  него  вырастали в мучительнейшие проблемы -- праздновать или не
праздновать  дома  день  рождениЯ, ехать ли вместе с  классом на экскурсию в
Љоломенское, просить ли у матери денег  на покупку новой пластинки?.. Ќа его
физиономии  все  чаще  и чаще возни