        Ђлексей ‚арламов. ‹ох

---------------------------------------------------------------
     OCR: Ђндрей Њакаров
---------------------------------------------------------------

        ђЋЊЂЌ

         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ * 

        1
     ‘ырым  и   прохладным  апрельским  утром  тысЯча  девЯтьсот  шестьдесЯт
третьего года на окраине Њосквы у  ЉрестьЯнской заставы точно в срок,  как и
предсказывали   врачи,  родилсЯ  мальчик  с  рыжими  корочками  бровей.  …го
немолодаЯ мать,  у  которой было  уже двое сыновей, решилась  на третьи роды
лишь потому, что мечтала о девочке. „обраЯ женщина полагала, что в  будущем,
когда сыновьЯ обзаведутсЯ семьЯми и  покинут родителей, дочка  останетсЯ при
них и послужит утешением в старости, пусть даже к тому времени наступит, как
уверЯл муж, коммунизм и всЯкаЯ надобность в личном утешении отпадет. Ќи тем,
ни  другим надеждам  не  суждено  было  исполнитьсЯ,  но  рождение  третьего
ребенка, в честь деда по материнской линии названного Ђлександром,  принесло
семье долгожданную квартиру напротив ’юфилевских бань от щедрого государства
и трехстворчатый  полированный шкаф от богатого,  но  прижимистого  старика,
доселе не желавшего признавать коммунистического зЯтЯ  и его потомства. ќтим
дедушкины благодеЯниЯ  не исчерпались, и он пообещал отписать дочери садовый
участок  в местечке Љупавна близ Ѓисерова  озера при  условии,  что младенец
будет крещен.
     Џоследнее  обстоЯтельство  сильно  смутило  Ђнну  Ђлександровну. Ћна  и
думать не  смела, чтобы рассказать обо всем супругу  и хотела  было отказать
отцу,  потому что мир в  семье был  ей дороже  любых  дач, а лгать мужу  она
обыкновениЯ  не имела. Ћднако ребенок от рождениЯ был слаб,  часто  болел, и
после одной  из сильных простуд она решилась втайне отнести  его в церковь и
окрестить. Ѓывший восприемником Ђлександра дедушка  свое  обещание сдержал и
за полгода до смерти завещал дочери дачу. ‘ тех пор семьЯ проводила все лето
в  благословенной  Љупавне, возделываЯ небольшой  огород и  сад,  помогавшие
своими плодами скрасить уныние московской зимы.
     ‚иновнику всех этих счастливых  приобретений, впрочем, никакого дела до
них  не было.  Ћн  не унаследовал  ни  ума, ни  житейской  ловкости  старших
братьев, рос  в их тени, донашивал  за ними одежду и  ходил  в те же детские
учреждениЯ, где  его  звучнаЯ  фамилиЯ  была хорошо  известна.  Ћчень  скоро
заметили в нем,  однако, черты, тезкннскому роду несвойственные. Њальчик был
задумчив и тих,  не  любил шумных  игр  и  Ярких  игрушек  и  с младенчества
отличалсЯ  двумЯ странно свЯзанными между собою особенностЯми:  таинственным
предощущением смерти и необыкновенной влюбчивостью во все женское.
     …ще ребенком в саду, где из-за непрекращавшихсЯ простуд его клали спать
одного  в  теплой  комнате,  он  просыпалсЯ  всЯкий раз,  когда  молоденькаЯ
воспитательница ‹ариса Њихайловна переодевалась и, высоко поднЯв
     руки, закалывала пышные  волосы.  ’езкин  таращилсЯ на нее  во всю ширь
своих  серых  глаз.  —увствуЯ  на  себе этот совсем  недетский  взглЯд,  она
торопливо  надевала  халат,  со  странным  волнением  наклонЯлась  над   его
кроваткой  и велела ему спать. ‘анечка послушно закрывал  глаза и  задумчиво
улыбалсЯ:  маленькаЯ, гибкаЯ женщина  казалась ему такой чудесной, что за ее
красоту и беззащитность он был готов простить ей даже то, что она заставлЯла
его есть гречневую  кашу с  молоком, превращаЯ  столь  приЯтное занЯтие, как
еда,  в  сущую муку. Ќо одновременно  с этим пронзительным восхищением  ужас
сжимал его сердце. ’очно он чувствовал, что  скоро откроетсЯ страшнаЯ  вещь:
воспитательница  больна  туберкулезом, и  ее  немедленно уволЯт,  всех детей
станут обследовать, делать прививки, но по счастью ничего не найдут и ее все
забудут. ’олько год спустЯ он услышит, как  одна нЯнечка скажет  другой, что
‹ариса умерла.
     ‚  ту же ночь она  пришла к нему во сне,  еще прекраснее, чем  наЯву, в
своей  прозрачной  кружевной   комбинации,  наклонилась   над  кроваткой   и
попыталась  взЯть  на  руки. Ќо  в  тот  момент, когда  ее  холодные  пальцы
дотронулись до него, он проснулсЯ и сначала не понЯл, что случилось. Ђ потом
заплакал от  обиды, что это был только сон и вокруг него обыкновеннаЯ ночнаЯ
пустота, равномерное  и глухое урчание автозавода, редкий отблеск проехавшей
по переулку машины  и сопение братьев. Ћн закрыл глаза, чтобы снова  увидеть
ее, и она пришла, но уже не приблизилась, а стоЯла вдали, обещаЯ, что иногда
будет приходить.
     Ћна снилась ему довольно часто -- иногда каждую  ночь, иногда реже, и в
такие дни он  по ней сильно скучал и даже забывал короткой детской  памЯтью.
Ќо  когда  забывал -- она приходила снова  и  звала к себе, глЯдЯ печально и
нежно. ‘емилетний ’езкин  сильно  исхудал,  лицо его сделалось прозрачным  и
бледным, и встревоженные родители повели его к психиатру. ЏожилаЯ участливаЯ
женщина  напрасно выспрашивала его, кем  он хочет стать,  что  ему  нравитсЯ
делать,  какие  ему снЯтсЯ сны,  -- он интуитивно чувствовал, что его  хотЯт
разлучить с воспитательницей и, упорно сжав губы. молчал.
     ‘  той поры  он влюблЯлсЯ  во взрослых женщин -- девочки, сверстницы не
интересовали его.  Ћн любил безответной любовью школьную пионервожатую ’аню,
ради нее таскал каждую неделю из дома сумки  с макулатурой и сделалсЯ членом
совета дружины.  Џотом ’анЯ  вышла  замуж  за араба  из “ниверситета  дружбы
народов и уехала с ним в далекую аравийскую страну, где стала третьей женой,
а снившийсЯ ей  в горьких душных  снах пионер был  уже без памЯти  влюблен в
десЯтиклассницу €рочку ђаевскую, ходившую по  школе в  длинном гимназическом
платье.  €рочка нисколько не удивлЯлась его обожанию, разрешала идти рЯдом с
собой  до  метро  и  нести  ее портфель,  на  прощание  проводила  рукой  по
нестриженым тезкинским волосам,  и когда  она  ушла совсем. ‘ане подумалось,
что никого больше  он не будет  любить так сильно.  Ќа самом деле  не смогла
полюбить  она  и всю жизнь  томилась тоскою,  даже  не  ведаЯ, кто был  тому
причиной.
     Ђ ‘анина душа пребывала в состоЯнии вечной влюбленности, то мимолетной,
то более продолжительной, встречаЯ всЯкий раз недоуменное и смутное чувство.
‹ишь   молодаЯ  учительница  математики  ‘ерафима   …вдокимовна  •ренова  не
умилилась его любви  и,  пользуЯсь своим положением, попыталась от себЯ  его
отвадить. „итЯ страдало, огорчаЯсь не напрасными двойками, а ее холодностью,
опытное педагогическое  око насквозь  пронзало  влюбленного  шестиклассника.
—исто женское презрение хорошенькой математички относилось не к тому, что он
дерзнул  смотреть на нее иначе.  чем  положено ученику,  но  к его нелепой и
бестолковой будущности.
     €  действительно,  похоже,  ничего путного выйти из  ’езкина не  могло.
Џрирода,  верно, истратила весь свой запас на  его братьев, а он ничем особо
не  интересовалсЯ,  ни  в   какие  кружки  и  секции,   любимые  детворою  и
подростками,  не ходил. …динственным,  что  занимало  его праздный  ум, была
висевшаЯ на стене огромнаЯ карта звездного неба,  которую он облазил вдоль и
поперек, выучив сотни  никому не нужных названий. “чилсЯ он плохо, и если бы
не  фамильнаЯ  репутациЯ,  заслуженнаЯ старшими ’езки-ными,  ‘аню непременно
выперли бы из спецшколы с  ее  весьма строгими нравами. ‚прочем,  когда дело
доходило  до  критической  отметки,  он словно  нехотЯ собиралсЯ, зазубривал
положенное количество правил и стихов и переваливалсЯ в следующий  класс. Ќо
в душе  относилсЯ  к  своей сложенной из  красного кирпича  школе в  рабочей
слободке с содроганием, достойным хулигана и двоечника.
     ‚ семье, где родители  считали долгом дать  детЯм образование, не жалеЯ
длЯ этого ни денег, ни сил, это было едва ли не горем.  Ќапрасно ‘аню на все
лады пробовали убедить, как  важно хорошо учитьсЯ, расширЯть кругозор, много
читать, заниматьсЯ сверх программы и уже теперь думать об институте. ‚се эти
разговоры он пропускал мимо ушей. Ћ будущем своем никогда не задумывалсЯ, и,
если бы ему, как некогда Џарису, предложили отдать заветное Яблочко одной из
трех  богинь, ведавших властью над миром, славой  и любовью, он не колеблЯсь
отдал бы его вслед за своим горемычным порфирородным тезкой Ђфродите.
     € Ђфродита  щедро  ему платила. Ќевинность  была потерЯна им еще  в том
возрасте,  когда  его  хитроумные  одноклассники  довольствовались тем, что,
опустив  под парту  карманное зеркальце, разглЯдывали пухлые ножки  ерзающих
сзади  одноклассниц  и грезили  ими  во влажных  отроческих  снах.  Ђ  вечно
опаздывающие к роковому  моменту отцы  ломали  голову, пытаЯсь решить задачу
неразрешимую -- как бы половчее объЯснить  внезапно повзрослевшим чадам, что
делать с беспокоЯщей их штуковиной.  ‘анЯ же купалсЯ  в эту  пору по ночам в
Ѓисеровом  озере  с  одной  легкомысленной дачницей,  художницей двадцати  с
лишним  лет,  очарованной  его  задумчивыми глазами, мальчишеской  худобой и
сухой горЯчей кожей. Џо утрам он сидел у нее на терраске в чем мать родила и
позировал  длЯ  карандашных  экзерсисов, покуда она  не снимала  сарафан  и,
бросив работу, не увлекала его на старенький дачный топчан.
     Џодобное приключение, через которое раньше или позже проходЯт почти все
и быстро забывают, а если  вспоминают, то с неловкостью и стыдом, оставило в
его  душе  след, куда больший, чем  можно  было предположить. ’езкин полюбил
свою  первую  женщину,  как  только и любЯт  в пЯтнадцать  лет,  и  мысли не
допускал, что они  расстанутсЯ.  €х  роман  продолжалсЯ  все  лето.  ‘таршие
братьЯ,  живо  смекнувшие,  где  пропадает  балбес  ночами,  завидовали  ему
смертельно (и не  зрЯ  -- недаром  еще  мудрец  Ѓальзак заметил,  что лучшей
любовницей женщина бывает в  двадцать пЯть, когда она молода и свежа, но уже
достаточно  смела  и  искусна).  ћнаЯ  страсть быстро обучилась  необходимой
сдержанности, но не обучилась этому безрассуднаЯ мальчишескаЯ душа.
     ‘перва,  слушаЯ романтические бредни  о вечной  любви,  женщина  качала
головой и лишь приговаривала:
     --   Ћткуда   ты  взЯлсЯ-то   только  на   мою   голову?  Ќу,  ей-Ѓогу,
блажен-ненький какой-то! ѓлаза, как у младенца, чистые. Љак ты жить будешь с
такими глазами?
     Џотом она сердилась, потом просто молчала, и,  принЯв, возможно не  без
оснований, ее молчание за согласие, переполненный ликованием ’езкин известил
родителей о своем намерении тотчас же по выходе из школы, а может быть, даже
и раньше женитьсЯ.
     -- —то, созрел уже? -- поинтересовалсЯ отец, смутно припоминаЯ любовное
томление в ‘анином возрасте и  кареглазую девочку ‘оню, на которую он боЯлсЯ
глаза поднЯть.
     €змученнаЯ  бытом  и  консервированием  компотов  матушка  и  вовсе  не
обратила  на  это  заЯвление  никакого  вниманиЯ,  но, когда  старшие братьЯ
подтвердили наличие у Њитрофанушки любовницы, предполагаемаЯ невестка была в
сердцах обозвана непотребным словом. ‘анЯ обиженно выпЯтил губу,  задрожал и
потребовал  немедленных извинений,  пригрозив,  что иначе  навсегда уйдет из
дома. Њать  скрепЯ сердце  их принесла, но  ‹юдмилу  свою он больше так и не
увидел.
     “говорила ли  ее Ђнна Ђлександровна оставить мальчика в покое или же та
одумалась сама,  но  к вечеру  следующего днЯ  зеленаЯ  дачка с застекленной
террасой,  где  рос  в  запустении дикий  виноград,  почти  задушивший  дом,
оказалась  пуста. Џовсюду  виднелись  следы  поспешного отъезда:  неубраннаЯ
кровать, полотенце, купальник и несколько ватманских листков, на которых был
изображен обнаженный мальчик.
     Ћбнаружив, что возлюбленнаЯ исчезла,  ‘анЯ заплакал, но не от обиды или
отчаЯниЯ,   а   от   того   давешнего  младенческого  страха,  снова  ощутив
таинственное дыхание смерти. ‚сю осень и  зиму он протосковал и, едва только
выпадало времЯ или же прЯмо сбегаЯ с уроков, уезжал к Ѓисерову озеру, бродил
вдоль кромки воды, дразнЯ себЯ воспоминаниЯми и разжигаЯ душевную муку.
     Ќа  голую  ноЯбрьскую землю лег поздний снег, озеро замерзло, и  жадные
московские рыбаки с  опаской  ходили по тонкому, податливому льду, сулившему
бойкий клев. †алкими и беспомощными стоЯли дачи в  садах,  и то в одну, то в
другую  влезали  ничего не боЯвшиесЯ воры и уходившие в самоволку солдаты из
ближней воинской части, а художница, которую он заклинал  вернутьсЯ и втайне
надеЯлсЯ здесь встретить, сам понимаЯ, сколь это тщетно, затерЯлась где-то в
громадном городе.
     ‡има была  долгой и  вьюжной. Љазалось, она никогда  не кончитсЯ, точно
выбилась из сил  влачитьсЯ по одной и той же дорожке ‡емлЯ и вольно загулЯла
в необъЯтном звездном  пространстве. Ћт этой тоски, не то желаЯ ее унЯть, не
то,  напротив, боЯсь, что  она пройдет  сама и  женщина исчезнет из  еще  не
умеющей  ничего  хранить  памЯти,  ’езкин  принЯлсЯ  писать роман  не роман,
повесть не повесть, а какие-то отрывистые воспоминаниЯ  о  прожитом лете. Ћн
писал их  очень долго, переживаЯ и повторЯЯ все заново, цеплЯЯсь за малейшие
детали и приметы, но  ничего не выдумываЯ и не менЯЯ. Џостепенно боль  в его
душе улеглась,  уступив место неведомо откуда пришедшему ощущению вины перед
женщиной,  впереди у  которой была  безвестность и пустота, а раскиданные по
разграбленной  терраске  карандашные  наброски  так  и  остались  ее  лучшим
творением.

        2
     ‚  тот  год,  когда  вместо обещанного  коммунизма  наглухо  задраеннаЯ
олимпийскаЯ   Њосква  поедала  дешевый  финский  сервелат,  курила   финское
"Њальборо", именовала станции  метро на  английский манер  и даже  перенесла
сроки  вступительных  экзаменов,  ’езкин  закончил опостылевшую  ему  школу.
…динственный из класса он не стал поступать в институт и,  таким образом, не
угодил  на  знаменитый  осенний   стенд  выпускников  --  предмет   гордости
английской спецшколы, -- где под каждой фамилией значились названиЯ вузов от
Њѓ€ЊЋ до Њ€”€. ђодители,  верно, чувствуЯ перед сыном некоторую вину, давить
на него не стали,  и впервые  в  жизни  полностью  предоставленный сам  себе
Ђлександр вдруг  ощутил,  что  эта вольница  его тЯготит. ‚ероЯтно, в  былые
времена  молодые  люди его  склада, начитавшись  журнала  "ћность",  уезжали
куда-нибудь  прочь из Њосквы познавать жизнь  --  в рыболовецкие колхозы  на
Ѓалтику, в  сибирские  города или геологические экспедиции в пустыни ‘редней
Ђзии, но ’езкин принадлежал к иной эпохе, и его юность была совсем не той.
     Људа себЯ деть, он не знал и устроилсЯ на почту носить пенсию старухам,
наглЯдевшись на этой службе всЯкого  и  придЯ к неожиданному заключению, что
не  все  так   ладно  в  датском   королевстве,   как   насвистывали  им  на
прекраснодушных уроках истории и обществоведениЯ.
     ‚ этом печальном и, безусловно, справедливом выводе ‘анЯ был не одинок.
Љроме него, на заветную доску  почета не  попал еще один мальчик. ‡вали, его
‹евой  ѓолдовским.  Ћднако  если  тезкинскаЯ  судьба,  прозорливо  угаданнаЯ
‘ерафимой  •реновой,  никого  не  удивила, а  лишь  заставила  пожалеть  его
родителей, бессменных членов  родительского комитета,  столько лет  отдавших
красноказарменной школе,  то  ‹евино  фиаско стало длЯ  пед-коллектива очень
неприЯтной, хотЯ  и не неожиданной вестью. Ћдин  из лучших учеников, золотой
медалист,  он  поступал  на   философский  факультет   университета,  но  не
продвинулсЯ  дальше  второго экзамена.  Љак  говорили  вполголоса,  истинной
причиной тому было его полуеврейское происхождение, строго противопоказанное
"царице наук",  пусть даже и  ЯвлЯлсЯ ее  основателем  Љарл  Њаркс. ‚иноват,
впрочем, отчасти был  сам ‹ева. Љогда за год  до  этого он  получал паспорт,
предвидевшие   подобный   поворот   учителЯ   посоветовали   ему    поменЯть
национальность  и фамилию, тем более что  родители его давно были в разводе,
но  он  отказалсЯ. ‘веркнул черными глазами и заЯвил, что никогда  на  такую
подлость не  согласитсЯ, и  директору  стоило  большого труда добитьсЯ того,
чтобы мальчик все-таки получил золотую медаль. “вы. она не помогла.
     ‹ева  и  ’езкин  в школе  друзьЯми  не  были, но  в ту  осень  общность
положениЯ  их сблизила.  Џоначалу  новый  ‘анин приЯтель  первенствовал  как
человек более развитый: к своим  неполным  семнадцати годам он успел сделать
столько,  сколько  иной  не  сделает  за  всю жизнь. ‹ева  играл на скрипке,
участвовал во всевозможных  районных и  городских олимпиадах,  учил в  клубе
интернациональной дружбы при  дворце пионеров испанский Язык, писал  стихи и
прозу и втайне от всех посылал их в журнал "‹итературнаЯ  учеба". Ћн  прочел
уйму  книг  от ‚етхого завета до полузапретных ”рейда и Ќицше  и по  причине
разносторонней образованности  долго  не  знал,  куда  направить свои стопы.
†изнь  казалась  ему  чем-то вроде контрольной работы, которую  он  одолевал
играючи  и  молниеносно,  а потому  неудача  на  вступительных экзаменах его
подкосила, заставив усомнитьсЯ в самом устройстве мирозданиЯ.
     Ћднако,   несмотрЯ  ни  на  что,  он  сумел  сохранить  возвышенный   и
благородный   нрав,   пылкое  сердце  и   великодушие  интеллигента,  находЯ
неизъЯснимое удовольствие  в нынешней роли наставника и  просветителЯ своего
дремучего  одноклассника.  Ђ ’езкин,  впервые  в жизни  столкнувшись с такой
энциклопедической  образованностью, почувствовал даже  нечто вроде зависти и
сожалениЯ  об  упущенных  годах. …му  было  страшно  интересно  все то,  что
рассказывал  ‹ева.  Ћн  задавал  ему  кучу вопросов,  ощутив  в  самом  себе
удивительную  жажду  обогатить  памЯть  всеми знаниЯми,  которые  выработало
человечество от Ђдама до наших дней, и придать таким  образом томлению своей
мечтательной  души  некую  направленность  и  цель.  ‹евуш-кина  страстность
приводила молодого флегматика в восторг, отвлекаЯ от  душевных переживаний и
горестных воспоминаний.  ‘анЯ даже подумал, что, может быть, не все потерЯно
и утонувшее в синих водах Ѓисерова озера счастье ему еще улыбнетсЯ.
     Ћчень  скоро дружба  двух юношей сделалась  такой прекрасной и великой,
что  они уговорились назватьсЯ братьЯми, скрепив  этот  обрЯд  одновременным
надрезом  вен и  приЯтием  крови друг  друга. ЋперациЯ  прошла, впрочем,  не
совсем удачно. Џлохо переносивший вид крови и страдавший даже в тех случаЯх,
когда  у него брали на анализ  кровь  из  пальца. ‹ева позеленел и  едва  не
грохнулсЯ в обморок.
     -- Ќичего,  ничего,  -- сказал  он  слабо,  когда  перепуганный  ’езкин
заметалсЯ по  комнате,  не знаЯ,  что делать. -- ќто сейчас пройдет.  Џойдем
погулЯем немного.
     Ћни  вышли на  улицу,  прошлись по  Ђвтозаводскому скверу  мимо райкома
партии  и  сели  на  скамеечку  возле ресторана "Ћгонек". ‚се еще зеленый от
потери крови ‹евушка оживилсЯ, принЯлсЯ рассуждать о том, есть Ѓог или нет и
что  говорит  об  этом  великий  ”ридрих.  ’езкин  слушал  его   не  слишком
внимательно, ибо длЯ него этот вопрос давно уже был решен раз и навсегда,  и
тут из ресторана вышли двое -- мужчина и женщина -- и сели рЯдом с ними.
     „рузьЯ  недовольно  поморщились:  мало  пустых   лавок,   что  ли?  Ќо,
приглЯдевшись внимательнее, они увидели,  что женщина была пьЯна совершенно.
Ћна громко  смеЯлась, обнажаЯ  в  сумерках белеющие зубы, лезла к мужчине  с
поцелуЯми,  а  тот, похоже, не знал, как от нее избавитьсЯ,  и бормотал, что
ему пора идти.
     --  Ђ  кто менЯ  проводит  до постельки и разденет?  --  спрашивала она
игриво.
     -- ‚он ребЯта проводЯт.
     -- Љакие ребЯта?
     Ћна  оборотила  на  них  мутный  взор,  мужчина,   воспользовавшись  ее
задумчивостью, исчез в темноте.
     -- “-у, какие молоденькие!  -- засмеЯлась она и потЯнулась к  сидевшему
возле  нее  ‹еве.  --  ђебЯта,  идите  ко  мне.  Ќу, кто  хочет? •очешь  ты,
кудрЯвенький? Ќе бойсЯ!
     ‹ева вздрогнул.
     -- „а ты еще совсем сосунок, -- сказала она разочарованно и поднЯлась.
     Ћна  пошла по аллейке,  качаЯсь и что-то бормоча, и некоторое времЯ они
оба глЯдели ей вслед и молчали.
     -- Ѓрат, -- спросил ‹ева хрипло. -- а ты когда-нибудь спал с женщиной?
     ’ронутый воспоминанием  о купавинской терраске,  ’езкин  покраснел, что
бывало с ним всегда в минуту сильного душевного волнениЯ, но ‹ева истолковал
его взглЯд по-свое^иу и промолвил:
     -- џ тоже.
     Ћн  немного  помолчал  и 1?нова  принЯлсЯ рассуждать,  а на ‘аню  вдруг
накатили  оставившие его было в покое картинки позапрошлого лета, ватманские
листки и  ночное  купание в озере. ‚сю  ночь он не  мог  уснуть,  ворочалсЯ,
тайком курил  в  форточку,  а  затем достал из нижнего Ящика стола  потертую
тетрадь, зажег свечи и до утра читал.
     ’оска не  прошла и  назавтра,  и  несколько дней  спустЯ  в  лирическую
минуту,  котораЯ  частенько  выпадала между чувствительными молодыми людьми,
‘анечка   прочел    другу   несколько   страниц   своего    меланхолического
повествованиЯ.  ‹ева со снисходительным, но и немного задетым видом заметил,
что  все  это  никуда  не  годитсЯ,  надумано  и  написано  ужасным  Языком.
изобилующим  штампами,  схематично  и  вообще  лучше  начать   с  рассказов,
поучившись  краткости и выразительности у Ѓунина и —ехова. Ѓудь ’езкин  чуть
проницательней, он  бы,  без  сомнениЯ,  распознал  в  безапеллЯционном тоне
товарища  голос собрата  по  перу, намного  его опередившего в  литературном
опыте  и позаимствовавшего  эти советы у  мудрых  литконсуль-тантов.  Ћднако
такого  рода подробности  автора  не интересовали,  ни о  какой писательской
стезе ни тогда, ни позже он не помышлЯл, а что до "фактуры", то...
     -- ‚се это, -- печально проговорил он, -- было.
     -- Ќе трепись! -- оборвал его ‹ева  еще более оскорбленно. ’езкин пожал
плечами и не столько от  жажды  оправдатьсЯ,  сколько  от давней потребности
открыть  душу  поведал  ѓолдовскому  горестную  историю  своей  любви.  ‹ева
вертелсЯ   и  ерзал,  задаваЯ  самые   неподобающие   вопросы,   но  ‘анЯ  с
несвойственной его годам мудростью  их опускал и  с той  поры, сам  о том не
подозреваЯ, приобрел над другом власть необъЯтную.
     Ћни встречались почти каждый день и говорили о том, о чем  только могут
говорить  двое  милых  мальчиков  из  интеллигентных  семей эпохи  развитого
социализма,  которым кажетсЯ,  что  это они  первые  открыли  истину,  будто
окружающий мир жесток и несправедлив, полон фальши и любые слова о доброте и
любви служат лишь длЯ прикрытиЯ эгоистичной сущности человека.
     -- Ѓрат,  неужели и мы  с тобой станем когда-нибудь такими? --  спросил
однажды ‹евушка.
     ’езкин промолчал, и ‹ева порывисто воскликнул:
     --  ‘анька,  давай  поклЯнемсЯ,  что  никогда,  какие бы  испытаниЯ  ни
посылала нам судьба, мы не предадим себЯ и не изменим нашей ^дружбе.
     -- џ не знаю. -- пробормотал ’езкин, -- Я не уверен в себе.
     -- ќх ты, слабак! -- заключил ‹ева с горечью.
     ђазговор  этот  по  доброй  российской  традиции  проходил  в  питейном
заведении, куда юные  идеалисты  любили захаживать, спасаЯсь  от  промозглых
московских вечеров и наскребаЯ под ленивыми взглЯдами  швейцаров мЯтые рубли
хотЯ  бы  на один  коктейль.  Џускали  их не всегда,  но зато, оказавшись  в
уютных, наполненных дымом зальчиках с низко свисающими абажурами, они сидели
над  коктейлем до  самого закрытиЯ. „о одури курили  и вели глубокомысленные
беседы, не забываЯ поглЯдывать по сторонам, ибо философиЯ философией,  но  в
нежные годы молодости у обоих на первом месте были совсем иные ценности.
     ’езкин,  хранЯ в душе  и теле  верность  канувшей в лето  художнице,  с
большим сочувствием относилсЯ к  попыткам  друга  встретить за  каким-нибудь
столиком  прекрасную  даму.  Ћднако  с  дамами  им  не  везло,  красавицы  в
великолепных вельветовых джинсах  не  обращали на  любомудров вниманиЯ.  Ћба
выглЯдели слишком  напыщенно и неказисто, ‹ев  впадал в меланхолию и,  когда
денег бывало больше обычного и они выпивали не по одному коктейлю, а по два,
хмуро стучал кулаком по столу и с нарочитой громкостью говорил:
     --  ‘тарик, тебЯ преступно рано сделали мужчиной. ‘анЯ  послушно кивал:
мол, да, жизнь прошла, все  осталось позади, и теперь в  душе у него седина.
Ќа  них  неодобрительно  косились,  иногда подходил  внушительный  парень  с
золотой  цепочкой на  шее и предлагал выйти освежитьсЯ. Ќа  душе становилось
гадко, гардеробщик, подаваЯ им  дешевенькие куртки и  тщетно ожидаЯ получить
мелочь, звал сыроежками.
     -- Ђ ну  их  к  черту,  эти кабаки!  Љак они мне  надоели! --  бормотал
ѓолдовский.
     Ќо что бы он ни говорил, назавтра друзьЯ снова топали  в "‹иру", "ѓном"
или  "Њетлу", рассаживались с видом  завсегдатаев,  разглЯдываЯ  собравшуюсЯ
публику, и однажды в баре возле Ѓелорусского вокзала  после медленного танца
под хит тех лет "Ћтель ЉалифорниЯ"  ‹ева  подвел к их столику  светловолосую
барышню в сером  платье с Янтарными бусами. Џерепутав порЯдок представлениЯ,
он торжественно произнес:
     -- ЏознакомьсЯ, брат, это ЉатЯ.
     € ’езкина резануло доселе неведомой ревностью к  тому, что не  он нашел
это  волшебное  создание  и  не  ему  на  плечо  склонилась  во времЯ  танца
аккуратнаЯ головка.
     Ћна была так мила и хороша,  так искренне и звонко смеЯлась, что эрудит
ѓолдовский  прозвал ее  Љозеттой,  а  ‘анЯ с  грустью  подумал,  что  теперь
останетсЯ один,  и  тоскливо ему сделалось не оттого, что  потерЯет друга, а
оттого, что никогда больше не увидит этих чудесных глаз.
     Ћна  не  была  похожа  ни на одну  прежде виденную  им женщину:  ни  на
‹юдмилу,  ни  на €рочку ђаевскую, ни даже  на  ‘ерафиму  •ренову; она словно
отрицала  собой  их всех и  больше  всего  ‹арису  Њихайловну.  €, искоса ее
разглЯдываЯ,   любуЯсь  ее   волосами,  заколками,  маленькими   и  крепкими
ладошками,   ’езкин   испытывал  необыкновенную   нежность,  но,  когда  она
поворачивала голову  в  его сторону, быстро  отводил глаза, успеваЯ заметить
улыбку  на ее  губах. Ћт этой улыбки сердце  жутко и радостно ухало вниз. и,
выждав длЯ  приличиЯ несколько секунд, он поднимал голову и продолжал на нее
смотреть, не слушаЯ пространные ‹евины рассуждениЯ.
     ђаботала она медсестрой в  Ѓоткинской  больнице,  третий год безуспешно
пыталась поступить  в медицинский  институт,  и, размышлЯЯ  о  превратностЯх
судьбы, сведшей троих незадачливых абитуриентов (он и себЯ уже  относил к их
числу), ’езкин думал о том, что, если бы это хоть на каплю зависело от него,
он отдал бы половину своих лет за то, чтобы  она поступила и была счастлива.
Ћднако Љозетта, похоже, надежду эту  похоронила, к своим неудачам относилась
беззаботно, и они втроем гулЯли по Њоскве, а когда  не хватало денег на бар,
шли в музеи,  на выставки, в мемориальные квартиры, о  существовании которых
’езкин  раньше и не  подозревал. Џотом они провожали  ее в далекий, продутый
ветрами и словно в  насмешку  названный ’еплый ‘тан и, неловко глЯдЯ друг на
друга,  ехали обратно. ’езкин  смущенно  говорил, что чего он-де все мешает.
‹ева  как-то очень неубедительно  возражал,  что  длЯ  него  мужскаЯ  дружба
превыше  всего,  а  в том, что Љатерина  рано или  поздно его полюбит, он не
сомневаетсЯ нисколько.
     Ћднако не прошло и месЯца, как ‹евушка высох, почернел и стал глЯдетьсЯ
настоЯщим поэтом- Ћн  перестал ходить к репетиторам и готовитьсЯ к экзаменам
и жутко скандалил на этой почве с мамашей,  сурово предупреждавшей  его, что
вот попадет в армию, дурь-то у него повыбьют. ‹ева вопил, что она погрЯзла в
мещанстве и ничего не смыслит в человеческой душе, после чего звонил ’езкину
и безнадежно упавшим голосом уверЯл, что покончит с собою.
     ‘лова его  падали на благодатную почву. Ѓольше всего на свете боЯвшийсЯ
и всюду чувствующий  дыхание ’анатоса,  ’езкин терпеливо  выгуливал друга по
аллейкам  Ђвтозаводского сквера, утешал его,  уверЯл,  что  все образуетсЯ и
настоЯщаЯ любовь прекрасна сама по себе. ѓолдовский  успокаивалсЯ,  впадал в
пространные  монологи, читал  новые  стихи и жаловалсЯ  среди  прочего,  что
журналы его  отвергают, а родичи склонЯют поступать в инЯз, где у тетки есть
блат.  Ћн же  идти туда  совершенно  не  хочет  и  ни на  что  не  променЯет
университет -- единственное достойное его место, --  пусть  даже он снова не
поступит в  это лето и пойдет,  как и  ’езкин, в армию, -- это хорошаЯ школа
длЯ  будущего писателЯ. €, пока  он все это  говорил,  ’езкин ловил  себЯ на
ужасной, но сладкой  /мысли: он был безумно рад в душе. что у ‹евы ничего не
получаетсЯ  с Љатериной, и  желал бы, чтобы  так было и впредь.  Ћднако  это
слишком расходилось  с чувством товарищества  и  угрозой  ѓолдовского свести
счеты с жизнью. ЃеднЯга мучилсЯ, разрываЯсь между любовью и долгом, не знаЯ,
чему все-таки отдать предпочтение.
     --  Љак  ты думаешь, она девушка?  --  вдруг вывел его из  задумчивости
‹ева.
     -- ‚ каком смысле? -- не понЯл ’езкин.
     -- ‚ прЯмом, -- вздохнул ѓолдовский.

        3
     Џрошла   слЯкотнаЯ  московскаЯ  зима.  ‚  апреле   ’езкину  исполнилось
осьмнадцать лет, он только чуть-чуть опоздал к первым в своей жизни выборам,
а  на  душе у него  делалось все тревожнее  и смутнее. Ћн томилсЯ  любовью к
Љатерине,  но  в  отличие   от  ‹евы  ему  даже  некому  было  пожаловатьсЯ.
Ѓлагородство мешало  действовать самому, хотЯ  .с детства развитаЯ интуициЯ,
замещавшаЯ ’езкину все интеллектуальные  способности,  подсказывала, что его
шансы были значительно выше.
     Ћднако, сделав выбор в пользу благородства, ’езкин решил удалитьсЯ и не
вмешиватьсЯ  в  эту  историю, но,  словно  разгадав  его намерение,  историЯ
вмешалась  сама. Ћднажды вечером ему позвонила ‹евина матушка и раздраженно,
как она всегда  с ним разговаривала, не без оснований находЯ влиЯние ’езкина
на сына дурным, .спросила:
     -- ‘лушай. ‘аша, может, предложить ей денег?
     -- Љаких денег? ' •'"
     -- Љаких, каких? ‘амых обыкновенных. Љак ты думаешь,  сколько это будет
стоить?
     --  —то?  —тобы  она  оставила   его  в  покое?  --  догадалсЯ  наконец
вспомнивший собственный опыт Џарис.
     --  „а нет же! -- с  еще  большим раздражением  ответила она и швырнула
трубку.
     ’езкин  несколько  секунд тупо  слушал  гудки  отбоЯ и  поскольку  имел
богатое воображение,  то  живо представил  бесцеремонную  ’атьЯну  Џавловну,
делающую гнусное предложение ангельской Љатиной душе.
     Ќе знаЯ толком, что он скажет, ’езкин набрал номер Љати.
     -- ‘анечка,--пропела она,--ты ли это? ( • ...
     -- џ, -- ответил он храбро и запнулсЯ.
     --  —то же  это приключилось такое,  что ты мне  звонишь? -- засмеЯлась
она.
     ѓолос ее показалсЯ ему таким бесхитростным, что уже готовый разоблачить
коварные происки ’езкин пробормотал:
     -- ’ак просто.
     -- †аль. џ думала, ты по мне соскучилсЯ и хочешь куда-нибудь позвать.
     -- Ђ ты можешь?
     -- ’езкин, ’езкин, -- вздохнула она, -- и что только твой приЯтель плел
мне про твои  амурные истории? Ќу мыслимое  ли дело быть  в  твои годы таким
тютей?
     -- џ не тютЯ. џ не знаю, как быть с ‹евой.
     --  ‘анечка,  ‹еве  надо  готовитьсЯ  в  институт.  Ќе  беспокой   его,
пожалуйста, по пустЯкам.
     ‚  последующие полчаса,  покуда  ’езкин гладил брюки и чистил  ботинки,
сердце его билось так,  словно он первый  раз шел  на свидание.  ‚сю маету и
тоску весенних месЯцев, тЯгостных мыслей о собственной никчемности как рукой
снЯло. Ћн выскочил из  квартиры, сунул по дороге  руку  в  почтовый Ящик.  и
среди нескольких  партийных  газет, которые выписывал €ван ‘ергеевич,  выпал
небольшой листок. ‘анЯ поднЯл его и прочел: "Ќа основании ‡акона  о всеобщей
воинской обЯзанности..."
     Ѓуквы  запрыгали  у  него перед глазами,  он торопливо сунул повестку в
карман  и понессЯ дальше.  ‘ейчас даже этот листочек  не мог  испортить  ему
настроение.
     Ћднако когда на ђождественском бульваре под голыми ветками деревьев он,
немножко  рисуЯсь, как  все мальчишки, небрежно  сказал, что уходит в армию,
Љозетта побледнела. Ђ у ’езкина, покуда они брели по бульварам и в  каких-то
двориках целовались,  сделалсЯ в  голове  туман. Ћн не мог представить,  что
через несколько дней ничего этого не будет: ни грЯзных
     • „ох "
     московских  улиц,  ни   старых  домов,  ни  бульваров  с  прошлогодними
листьЯми,  ни  пенсионеров  на  лавочках,  ни  уж  тем  более  спутницы,  не
отпускавшей его руки и шедшей с ним так легко и просто, хотЯ еще вчера скажи
ему  кто-нибудь  об  этом,  он  счел  бы  эти  слова горькой  насмешкой.  Ќа
’ургеневской площади ’езкин предложил:
     -- Њожет, в бар зайдем напоследок?
     -- Ќет, -- ответила  Љозетта решительно  и печально, --  хватит с  тебЯ
баров. Њы с тобой сейчас в другое место пойдем.
     -- Људа?
     -- Џодожди, увидишь.
     Ћни  перешли  площадь  и  за  углом  дома,  на  котором  висела  доска,
сообщавшаЯ о  пребывании  в  этих  стенах  Ќадежды Љонстантиновны  Љрупской,
свернули   к  высоченной  церкви,  построенной  еще  мин  херцем  Ђлексашкой
Њеншиковым, в безумстве своем чаЯвшим переплюнуть €вана ‚еликого.
     Ќароду в  храме  было  довольно много,  и они остановились  в притворе,
украшенном внутри игривыми ангелами.
     -- ‹об-то перекрести, -- прошептала Љозетта.
     -- „а ну, неудобно как-то.
     --  —его тебе еще  неудобно?  --  сказала  она  сурово, но в  платочке,
повЯзанном  перед  тем, как  они вошли, лицо ее  было  настолько  милым, что
‘аньке захотелось  прЯмо здесь, невзираЯ  на  строгие  взглЯды  на  образах,
расцеловать ее. Ђ  там гори все синим пламенем --  армиЯ, не армиЯ, какаЯ  к
черту разница!
     -- Џойди свечку поставь.
     -- џ комсомолец.
     -- ’ы  думаешь,  тебе  это  чем-нибудь там поможет?  -- прошипела  она,
подталкиваЯ его к свечному Ящику.
     Ќа них обернулись и зашикали --  точно так  же, как, поймал себЯ ’езкин
на кощунственном сравнении, шикали на них с ‹евой'в кабаках.
     -- „а ну, не буду, -- уперсЯ он.
     -- Ќу так Я за тебЯ поставлю.
     Ћна  стала  проталкиватьсЯ  вперед, и  ‘ане  сделалось  скучно. ‚переди
что-то возглашал чернобородый  свЯщенник  с нерусским акцентом, оглушительно
пел хор, вдруг все бухнулись на колени, и раб Ѓожий Ђлександр один как перст
осталсЯ среди коленопреклоненной публики.
     Ѓочком он протиснулсЯ  за дверь и только  на улице облегченно вздохнул.
‘транное впечатление  произвела на него  эта церковь,  холодное и мрачное, и
никак не  вЯзалось оно с его веселой Љатей. Ђ вскоре показалась и она, такаЯ
маленькаЯ и  трогательнаЯ,  что  ‘аню вдруг охватила  неведомаЯ  жалость,  а
вместе  с  нею,  как когда-то  давно,  предчувствие беды.  Ћн  глЯдел  на ее
серьезное и бледное лицо, и ему захотелось в эту минуту попросить далекого и
чужого  Ѓога, чтобы был Ћн  к  ней милостив  эти два  года.  ‡а это он  даже
перекрестил  бы свой  непутевый лоб  и поставил бы свечку.  Ќо Љозетта снЯла
платочек, повЯзала его вокруг шеи, и они пошли вниз по бульвару мимо недавно
открывшегосЯ индийского  ресторана  и либерального театра  "‘овременник",  а
прежде знаменитого кинотеатра "Љолизей". ’олько  целоватьсЯ ЉатЯ  больше  не
захотела и  на  все  его  предложениЯ зайти  в какой-нибудь  дворик посидеть
отвечала отказом.
     ’езкин  опечалилсЯ  и  не  знал  уж  что  подумать,  как  быть  с  этим
переменчивым и таинственным созданием. Љозетта думала о своем, а потом вдруг
повернулась  к  нему  и,  Ясно  глЯдЯ  в  его  глаза,\  чуть-чуть покраснев,
промолвила: \
     -- ‘ейчас  пост, так что все это очень некстати. Ќ&что  делать. Џриходи
ко мне послезавтра вечером. Ђ дома предупреди, что\ночевать не вернешьсЯ.  \
.
     Ћн поглЯдел на нее ошалело,  не верЯ тому, что  услышала  а она грустно
добавила:
     -- ’олько  очень тебЯ  прошу:  не  пытайсЯ хоть в этот раз притащить  с
собой ‹еву.

        4
     ‚ квартире напротив ’юфилевских бань был траур. ’о, что ‘аньке придетсЯ
идти в армию,  стало  понЯтно уже  год назад, и  давно просыпалась  ночами и
лежала без  сна Ђнна Ђлександровна, рассеЯнно  глЯдел по  сторонам, не знаЯ,
что лучше сказать сыну в качестве напутствиЯ, €ван ‘ергеевич. а отделавшиесЯ
от почетного долга полуторамесЯчными институтскими сборами братьЯ взирали на
меньшого с  нелицемерным сочувствием. Ќо  только теперь  они с  очевидностью
представили, что  их €ванушки-дурачка,  которому самому еще  впору играть  в
солдатики, с ними два года не будет.
     Ђ ’езкину все было трын-трава.
     ‚ восьмом  часу молодой любовник переступил порог квартиры, куда он так
страстно мечтал попасть.
     Ѓудь ‘анЯ в тот вечер  чуть внимательнее, он бы навернЯка  заметил, что
его таинственнаЯ, скрытнаЯ возлюбленнаЯ, жившаЯ вдвоем с матушкой, обитала в
настолько  нищенской обстановке, что даже тезкинскаЯ  квартира показалась бы
на  ее  фоне дворцом. Ћднако хозЯйка позаботилась  о том,  чтобы скрыть  все
приметы   убогости:  в  комнате  горели  свечи,  очень   ловко  приглушавшие
неказистость мебели, посреди стоЯл стол,  уставленный  всЯкой снедью, а сама
ЉатЯ  встретила его в домашнем платье, показавшемсЯ ему верхом совершенства.
Ћна  была  женственна  и  мЯгка, словно  искупаЯ  этим  всю свою  предыдущую
безжалостность, и  герой  мой и вовсе  потерЯл голову. Ћн ощущал себЯ в  эту
минуту, как молоденький безумец, которому скажи,  что за  эту ночь он отдаст
жизнь,  отдал  бы  ее  с  восторгом.  Ќо,  видно,  насмешнице  судьбе  столь
романический и возвышенный оборот пришелсЯ не \по нраву.
     -  Љогда  ужин был закончен  и расстелена  кровать, раздалсЯ  звонок  в
дверь.
     -- Љто это? -- побледнел ’езкин.
     ---\ Ќе знаю, -- пробормотала Љозетта. '
     --Њожет быть, мама?
     -- ќто исключено. џ с ней обо всем договорилась.
     --  ’огда  не открывай.  Џусть  думают, что никого  нет. ‚  дверь снова
позвонили, еще настойчивее и грубее, а потом стали бить.
     -- ќй1 -- раздалось следом, и.  похолодевшие, они узнали этот голос. --
Ћткройте! , ;
     Љозетта подошла к двери.
     -- —то тебе надо. ‹ева? џ сплю. “ходи немедленно.
     -- ’езкин! -- крикнул ѓолдовский. -- џ знаю, что ты там! …сли ты сейчас
не откроешь, Я выброшусь из окна.
     -- „рЯнь какаЯ, -- побледнела Љозетта.
     -- ‘лышишь менЯ? ’ы знаешь,  Я слов на  ветер не  бросаю. ’ы себе потом
этого никогда не простишь.
     Љозетта  безвольно опустила руки,  а ѓолдовский еще раз ударил по двери
ногой.
     -- Ћткройте, крысы! -- € его голос эхом прокатилсЯ по спЯщему коридору.
     -- Ѓоже мой, это какой-то кошмар...
     -- џ сейчас выйду. ‹ева, -- сказал ’езкин. ‡а дверью стало тихо.
     -- ‘пускайсЯ вниз и жди менЯ там.
     -- џ здесь постою, -- ответил ѓолдовский.
     ’езкин  повернулсЯ  к  Љозетте. Ћна была  бледна,  а  в  глазах  у  нее
промелькнуло хорошо  знакомое выражение, какое он  видел когда-то у ‘ерафимы
•реновой.
     -- џ сейчас выпровожу его и вернусь.
     -- Ќе надо, ‘аша. Ћн все равно не уйметсЯ.
     -- Ќо...
     -- €ди.
     ’езкин обвел комнату  глазами, как ребенок, у которого отнимают любимую
игрушку,  затопталсЯ  на  пороге, порываЯсь  что-то сказать,  но  Љозетта  с
отчаЯнием и решительностью подтолкнула его к двери.
     -- “ходи же скорей!
     Ћн снЯл  с  вешалки куртку  и шагнул на  лестничную клетку, где стоЯл в
двух  шагах от  двери  его безумный  друг  с сигаретой,  пристально и  цепко
оглЯдываЯ  вышедшего  и прикидываЯ, успело  это  произойти или  ему  удалось
помешать.
     ‡а  спиной  щелкнул  замок,  и стало слышно, как  в ванной течет  вода.
“достоверившись по убитой ‘аниной физиономии, что он не опоздал, ‹ева вызвал
лифт.
     -- …сли бы тебе не уходить в армию. -- сказал он холодно, -- Я бы набил
тебе морду.
     ’езкин молчал, и вид у него был  такой несчастный и безучастный, что не
отличавшийсЯ физической силой ‹ева и  в самом  деле мог сделать с  ним в эту
минуту что угодно.
     -- Џредатель! -- прошипел ѓолдовский.
     Ћни вышли на улицу, и их окатило пронизывающим ветром ‘трастной недели.
’езкин шел молча, не закрываЯ лица и не застегиваЯ куртку, и ѓолдовский едва
за ним поспевал.
     --  ‡астегнись, простынешь  же!  Људа ты  идешь?  Ќам совсем  в  другую
сторону.
     ’езкин прибавил шаг, продолжаЯ  углублЯтьсЯ в лабиринт домов. ‹ева  уже
отчаЯлсЯ чего-либо от него добитьсЯ и волочилсЯ следом. Ћни зашли в какой-то
лес, промокли и, наконец, оказались на кольцевой дороге.
     -- Ѓрат, -- произнес ѓолдовский  жалобно, -- Я не могу терЯть вас двоих
одновременно. \
     --  ’ы просто. ‹ева, очень завистлив, --  вздохнул ’езкин  устало. \ Ќа
дороге было темно, никакие автобусы давно уже не ходили, лишь"
     изредка проносились на бешеной скорости грузовики, и, не попадаЯ зубом
     на зуб, ‹ева спросил:
     -- ’ы хоть знаешь, куда нам теперь идти?
     -- Ќет, -- ответил ’езкин, -- но думаю, что в разные стороны.
     -- Ќе бросай менЯ,--сказал ѓолдовский очень  серьезно,--бабы-- это дело
наживное, а друзей у тебЯ больше не будет.
     Ќазавтра, когда семьЯ  и близкие собрались провожать рекрута, Ђлександр
к еде почти  не притрагивалсЯ и даже не пил, сидЯ за столом, словно невеста,
проданнаЯ богатому и старому жениху. ‡ато в зюзю надралсЯ его приЯтель, рвал
на себе рубаху и говорил, какаЯ же он сволочь, обещал, что будет следить  за
Љатькой все два года, не прикоснетсЯ к ней сам и других не подпустит, умолЯЯ
простить его с той  настойчивостью, с какой это имеют обыкновение делать все
пьЯные. Ђ  ’езкин и не держал против  него никакого зла, ибо хорошо понимал:
ни  в чем ‹ева не  виноват, был он только инструментом в чьих-то всевластных
руках, спорить с которыми бессмысленно.
     Ќо  стоический  сей вывод  дол