ые  периодически  задерживали  бродЯгу  на  вокзалах  и  авто-  '
станциЯх, но, недолго продержав его, а заодно накормив обедом, отправлЯли на
все четыре стороны. ‚ иных местах он жил по несколько дней, помогаЯ одиноким
женщинам  и старухам. ‘ теми, кто  был моложе,  делил не только стол, однако
подолгу нигде не  оставалсЯ.  —то-то гнало  его  вперед,  и на манер другого
туберкулезника, буревестника  революции  Њаксима ѓорького,  ’езкин исходил и
изъездил пол-ђуси, был на „ону  и на „непре,  в  новенькой, чистой  ЏрипЯти,
несколько  дней  прожил  в Џочаевской  лавре среди богомольцев, добралсЯ  до
ЏриднестровьЯ  и пил вино, столь нежное  и благоуханное, что даже печень его
не возымела ничего против.
     Ћн  сходилсЯ  с  бродЯгами,  выкинутыми  из  жизни  людьми,  слушал  их
причудливые истории, рассказы странных старух о последних временах и  втором
пришествии  •риста,  о том,  что антихрист с отметиной  дьЯвола на  челе уже
родилсЯ и  живет среди людей и лишь немногие спасутсЯ и избегнут его власти,
о  том,  что  перед  концом   света   будут  еще  страшные   беды,   пожары,
землетрЯсениЯ,  войны  и   голод,  поЯвЯтсЯ   новые  болезни  как  наказание
греховному  роду человеческому  за богоотступничество. € порою закрадывалась
мысль: а вдруг  в безумстве своем эти женщины  правы? Ќо кто мог тогда в это
поверить?  Ѓогато  украшена и дивно прекрасна была древнЯЯ славЯнскаЯ землЯ.
–вели и плодоносили ее сады и нивы, счастливы были ее люди, и  ’езкин бродил
среди них, точно стремЯсь в этих  местах, которым  менее чем через  пЯть лет
суждено  было  стать черными  дырами  истории и  географии,  но  в  ту  пору
солнечных  и щедрых, усыпить  саму  памЯть о забайкальской  степи  и колючей
проволоке. € странно было  ему видеть другую страну, о которой прежде ни он,
ни родители его,  ни  друзьЯ  ничего не знали, странно  было  видеть  людей,
живших совсем не так,  как  жили все доселе знакомые  ему  обитатели великой
державы.
     Ћн посылал  домой открытки с  видами маленьких городов, но и мысленно и
телесно уходил от дома все дальше. Љазалось ему, что он уже так бродит много
лет, хотЯ прошло всего несколько месЯцев, и путешествие это пошло ’езкину на
пользу. Ѓолезнь мало-помалу начала оставлЯть  его, и  только тоска  никак не
могла  унЯтьсЯ  и  гнала  вперед,  как  гнал  некогда насланный  ѓерой  овод
несчастную царевну €о.
     ‚ конце лета ’езкин  оказалсЯ у —ерного  морЯ вблизи Ћдессы и оттуда на
сухогрузе переправилсЯ  в џлту. Ѓогатый и  шикарный курортный  город,  толпы
праздных  людей,  прогуливающихсЯ по набережным в поисках раз-'  влечений  и
флирта,  быстро  его утомили.  “довлетворившись осмотром  чеховского домика,
‘анЯ  отправилсЯ дальше  по  побережью и надолго  осел  в ѓурзуфе.  ’ам  ему
удалось пристроитьсЯ на работу в столовую пионерского  лагерЯ,  и  житье его
стало  не худо.  ’еперь  он мог есть сколь  угодно гречневой каши с молоком,
выносить  бачки, а в  остальное  времЯ болтатьсЯ  на море. †енское население
лагерЯ  быстро  оценило нового  кухонного  мужичка с интересной бледностью в
лице. ‡амотанные пионервожатые в коротких  юбках,  поварихи-практикантки  из
кулинарных училищ, московские переводчицы  из ‹евиного института иностранных
Языков, приставленные к детЯм из братских партий, -- все они довольно охотно
с  ним знакомились, и ‘анЯ  топил  тоску в мимолетных  романах,  случавшихсЯ
прЯмо  на берегу морЯ, а то и  в самих его водах, где нагие парочки попадали
под нестерпимо Яркие фонари пограничного патрулЯ.
     € постепенно  тезкинскаЯ  душа  начала  успокаиватьсЯ  и  излечиватьсЯ,
подобно  тому  как  зажило  его  пораженное  степным ветром  легкое.  Ќочной
перешепот возлюбленных, их  ласки, запах кипарисов и морскаЯ  соль оказались
самым целебным средством от черной меланхолии. Џраздность жизни затЯнула его
в себЯ, заглушаЯ  все горестные воспоминаниЯ и утраты,  точно  их и вовсе не
было,  и  даже  жалобнаЯ  мелодиЯ  "ЋтелЯ  ЉалифорниЯ",  пронзавшаЯ  пахучую
крымскую ночь, не будила в нем никаких чувств. ЃлагословеннаЯ землЯ! Ћн стал
подумывать о  том,  не остатьсЯ ль  ему  здесь  на  всю  жизнь, женившись на
хорошенькой  крымчанке с домиком и садиком на берегу, где бы рос  в изобилии
виноград,  но  не  дикий,  как на купавинской терраске,  а\настоЯщий, делать
собственное вино,  неторопливо его пить  и глЯдеть, как набегают на галечный
берег волны, не жалеЯ ни о чем.
     €  в  самом деле, о чем было жалеть и  печалитьсЯ,  когда  вокруг цвело
всеми красками и благоухало последнее покойное лето огромной страны, еще  не
ведавшей,  что  ее  радушному-а  безалаберному  правителю,  промотавшему  за
несколько  лет изрЯдную  долю фантастического  нефтЯного богатства, осталось
жить чуть больше двух  месЯцев, и с его смертью начнетсЯ  такаЯ чехарда, что
все  прошедшее  будет  восприниматьсЯ  как  инаЯ эпоха. Ђ  покуда  на  смену
поднадоевшей  всем  "Њашине  времени"  приходили  крутые  питерские  ребЯта,
расцветал подпольный  рок,  хиппи и  панки, входили  в  моду дзэн-буддизм  и
экстрасенсы, молодые  люди потихоньку покуривали травку, и никто не делал из
этого трагедии. ‹егкомыслие молодости не  преступало черту разврата, главным
понЯтием  и  ценностью  в  жизни  был кайф,  который каждый ловил, как умел.
„рЯхлаЯ власть  смотрела  на все  эти  забавы  сквозь пальцы,  и  ни ей,  ни
народу-богоносцу дела не было до того, что  где-то есть колючаЯ  проволока и
не одни только урки за нею сидЯт, что третий год идет война. Ћт  всего этого
заботливо оберегал ѓлавлит; женщины  были красивы, мужчины предупредительны,
все получали примерно равную  зарплату, и все определЯлось  степенью  личных
знакомств.  ‚  кинотеатрах  шли  милые  французские  и  итальЯнские  фильмы,
кружилась,  как  бабочка, интеллигенциЯ вокруг  стихов полуопальных  поэтов,
тусовалась  в очередЯх  на  ’аганку или на  Њалую  ѓрузинскую, с умным видом
отыскиваЯ подтексты в тамошних шедеврах, а после  болтала и болтала на своих
прокуренных кухоньках,  тихонько проклинаЯ воздух несвободы и рабство народа
и томно вздыхаЯ о какой-то иной, невнЯтной, но сладкой жизни.
     ’ак  что  напрасно  призывали  к  бунту  и  гражданскому  неповиновению
отважные  диссиденты и злючие западные голоса, напрасно учил жить  не по лжи
одинокий ‘олженицын,  напрасно  грызлись  между  собою  истинные демократы и
истинные  патриоты,  одинаково ненавидЯщие  и ненавистны; • власти,--  когда
море тепло, вино изобильно и дешево, женщины веселы и беспечны, протестовать
никто не станет. Ѓудет безмЯтежно нагуливать жирок партийнаЯ и прочаЯ элита,
отец  наш  будет  встречатьсЯ  с   руководителЯми   братских  стран,  а  его
прозорливые подчиненные тихонько мотатьсЯ к недругам и договариватьсЯ с ними
о  том, что  взаимнаЯ брань на воротах не виснет и дальше этой брани дело не
пойдет.  Њир этот казалсЯ  настолько незыблемым, что участь Љассандры  ждала
всЯкого, кто осмелилсЯ бы во всеуслышание заЯвить, что все почти в одночасье
рухнет, начнут с чудных виноградников, а закончитсЯ тем,  что двое партийных
деЯтелей провинциального масштаба поделЯт между собой —ерноморский флот.
     Ќо  это будет еще нескоро, а пока лишь порою  смутнаЯ тень  набегала на
сердце ‘ани  и что-то тревожное  мерещилось ему в осенних штормах и дрожащих
огнЯх  ѓурзуфа. ‚ такие ночи  он долго ворочалсЯ без  сна, а  когда под утро
засыпал, то снились ему разорванные и мутные сны -- пустынное Ѓисерово озеро
и голые  сады, снилось море,  но не южное,  а северное, и небольшой остров с
мачтой.  ‘нилсЯ  шпиль  университета  на ‹енинских  горах  и  какаЯ-то Ѓогом
забытаЯ  деревушка,  протЯнувшаЯсЯ  вдоль  узкой  и  быстрой  реки.  ‘нилась
лечебница  в  горах  и  бескровное лицо отца с выпавшими  волосами.  ‘нились
знакомые и незнакомые люди. ‚идениЯ наплывали одно на другое, хаотично  друг
друга сменЯЯ и взаимопроникаЯ, и ’ез-кин смутно догадывалсЯ, что в этих снах
заключена всЯ его будущаЯ жизнь и судьба, которой он, хочет или  нет, должен
следовать, будто кто-то неведомый бросил перед ним клубочек.
     €  когда  перелетные птицы  потЯнулись на юг,  пролетаЯ над безмЯтежным
полуостровом, он почувствовал, что пристало ему возвращатьсЯ -- а длЯ чего и
что он будет там делать, ’езкин не знал, но  это  была  как будто и  не  его
забота. Ћтныне себе  он не принадлежал -- таковой была его собственнаЯ плата
за  извлечение  из тьмы,  но это  нисколько  не  огорчило  его, а, напротив,
успокоило.

        4
     ‚ернувшись  в  Њоскву,  он  устроилсЯ  санитаром  на  "скорую  помощь".
„омашние были настолько рады возвращению  блудного сына, что не попрекнули б
его  ни  словом, даже если бы по-прежнему он ничего не делал, однако  ’езкин
начал чудить теперь в ином роде. Ћн работал сутками через трое, отдавал отцу
и матери почти все, что зарабатывал, и жил довольно уединенной и независимой
жизнью. —то творилось в его душе, как предполагал он  существовать дальше --
все  было  сокрыто  завесой.  Ћн  никого  до  себЯ  не  допускал,  и  ‘анина
молчаливость и вместе с тем удивительнаЯ покорность встревожила родительские
сердца.  ђелигиозному  человеку могло  бы показатьсЯ, что  ’езкин наложил на
себЯ пост -- он избегал любых развлечений, в свободные часы подолгу сидел за
пустым столом, глЯдел на карту звездного неба и о чем-то размышлЯл. ‚се  это
было странным длЯ молодого человека девЯтнадцати  лет, пусть  даже и перенес
он  сильное потрЯсение и  болезнь,  и  однажды  Ђнна Ђлександровна позвонила
ѓолдовскому и попросила, чтобы тот зашел сам или куда-нибудь позвал ее сына.
     •орошо помнЯ все обстоЯтельства их последнего свиданиЯ в звенигородском
санатории. ‹ева был поначалу сух, но добраЯ женщина сумела его разжалобить и
польстить  великодушию. „рузьЯ встретились,  избегаЯ  некоторых больных тем,
проговорили  весь  вечер,  и от  этой  беседы  у ѓолдовского осталось  очень
сложное впечатление, в  котором долго он не мог разобратьсЯ, но почувствовал
себЯ задетым.
     ‹ева давно уже понЯл, что их отношениЯ  с ’езкиным были, как  это часто
случаетсЯ между друзьЯми, отношениЯми соперничества. …сли  в ту пору,  когда
Љозетта вышла  замуж и полуживого  ‘аньку еле вытащили  с  того  света,  он,
искренне ему сочувствуЯ,  все же  подумал,  что сумел обойти друга  на  этом
вираже,  то  теперь  снова  ему  почудилось,  что  он отстал.  —то-то  новое
поЯвилось  в ’езкине, чего действительно, понимал ѓолдовский, не приобретешь
ни за какие деньги, ни у кого не  выпросишь и не выиграешь в  лотерею, и это
обстоЯтельство рождало в нем неизъЯснимую досаду и зависть.
     ѓолдовский  вел  в ту пору довольно своеобразную жизнь. Ћн сменил мечту
своей  ранней  молодости джинсы на костюм-тройку, забросил дурацкое  занЯтие
марать бумагу  и не досаждал никому более  своими опусами.  ‹евушка научилсЯ
солидно  рассуждать  на  житейские  темы  и  водил дружбу  с  состоЯтельными
молодыми людьми, отдыхавшими в малоизвестных широкой публике пансионатах  со
скромными лирическими названиЯми  "ЏолЯны" или "Ћзера".  ќтот  блистательный
мир  чрезвычайно  волновал  и  привлекал  его,  как  привлекал  некогда  мир
литературы. ‹ева  гордилсЯ  тем,  что  сумел  сделатьсЯ  там  отчасти  своим
человеком и был вхож в хорошее общество, и однажды позвал с собой ’езкина на
скромную пирушку  в  доме  на  набережной,  что,  изогнувшись  дугою,  стоит
напротив Љиевского вокзала.
     Ћн  представил друга как большого  оригинала,  звездослова и  бродЯчего
философа,  но особого интереса  ‘анина  личность не  вызвала. ѓости  уселись
играть в монопольку, ѓолдовский  очень увлеченно  что-то обсуждал с лохматым
толстым парнем, одетым в  драный  свитер и  разноцветные  носки, хозЯйка  --
темноволосаЯ  девица  с  чувственными  губами  и  очень красивыми,  но  чуть
беспокойными  глазами, которую все  звали Њашиной,  -- переходила  от одного
круга к другому, верно, изображаЯ светскую даму, и ’езкин заскучал.
     Ћн прошелсЯ  по  квартире, пЯлЯсь  на  развешанные по  стенам  картины,
потрогал  статуэтки и африканские маски, покачалсЯ в  кресле и отправилсЯ на
кухню  курить.  Џод   окнами  текла  река,  уже  прихваченнаЯ   льдом  возле
набережных, слева  на  возвышении  берега  виднелась  громада  университета,
солнце  садилось,  придаваЯ  силуэтам  окраины  и  двум  большим  трубам ’ќ–
фантастический вид, и ‘анечка так заглЯделсЯ на эту картину, что не услышал,
как в кухню вошла хозЯйка.
     -- Љрасиво?
     -- „а, -- сказал ’езкин, не оборачиваЯсь.
     -- Њне ‹ева что-то говорил, да Я забыла, о тебе забавное...
     -- Ќаверное.
     -- ђабота у тебЯ еще какаЯ-то необычнаЯ. ’ы, наверное, андеграунд?
     -- џ не знаю такого слова.
     -- Ќу, ты что-нибудь пишешь или рисуешь, музыку сочинЯешь. Ђ  работаешь
так, чтоб милициЯ не цеплЯлась.
     -- Ќет, -<- сказал ’езкин резко, -- Я ничего не сочинЯю.
     -- †аль, -^- ответила она, нимало не задетаЯ его  резкостью, -- а то бы
Я могла тебе как-нибудь помочь. џ люблю андеграундов.
     Ћна  усмехнула1зь  и  вышла,  а его вдруг охватило  жуткое  раздражение
против этого дома и этих людей, мирно  жующих  тосты и жюльен.  Ћн  вспомнил
ребЯт  в  армии, готовы? убить друг  друга  за пайку масла,  вспомнил  нищих
богомольцев  и бездомных бродЯг  на  паперти  Џочаевской  лавры,  московских
пенсионеров  с  их убогими жилищами,  вызывавших "скорую"  просто от тоски и
просивших,  чтобы их положили в больницу, потому что там бесплатно кормЯт, и
в ’езкине заговорило недоброе чувство плебейской гордыни.
     Ћн отозвал ѓолдовского в соседнюю комнату и проворчал:
     -- Ќе понимаю, как ты можешь болтатьсЯ среди этой зажравшейсЯ сволочи?
     -- Ђ ты много их знаешь, что так называешь? -- отозвалсЯ ‹ева свысока.
     -- Њне достаточно того, что Я вижу.
     -- Ѓрось, ‘анЯ, -- твердо сказал ѓолдовский, -- они  так же пьют водку,
поют песни, треплютсЯ до утра, влюблЯютсЯ, трахаютсЯ. Ћни такие же люди, как
и мы с тобой. ђазве что в них нет нашей дворовой убогости, с какой мы ходили
в  бары   и   боЯлись,  что  какой-нибудь   мордоворот-швейцар  обзовет  нас
сыроежками.
     --  ‡ато  они  на тебЯ как  на полное убожество глЯдЯт. Ћн полагал, что
ѓолдовский  оскорбитсЯ, и  даже  намеренно сказал так,  чтобы его задеть, но
‹ева лишь пожал плечами.
     -- Њне достаточно того, что Я сам о себе знаю.
     -- Ќо ведь ты же совсем другой человек. ‡ачем они тебе нужны?
     -- „а, другой, -- согласилсЯ ѓолдовский. -- Ќо видишь ли, ‘анЯ, Я понЯл
одну вещь. †ить так, как  живут наши с тобой родители в нищете и  постоЯнном
унижении,  а мне, с моей фамилией, к тому же в двойном, чего тебе никогда не
понЯть, Я не собираюсь. џ слишком длЯ этого себЯ уважаю и знаю, что большего
достоин. “ менЯ  есть только  два выхода: либо уезжать,  либо поставить себЯ
так, что ни один  подонок не  посмеет на менЯ тЯвкать. Џервое не длЯ менЯ, Я
слишком привЯзан  к этой  стране, ну и потом  какой  Я, по  правде  сказать,
еврей, если воспитала менЯ' русскаЯ мать? ’ак что остаетсЯ второе.
     -- € как ты  себе это мыслишь? --  спросил ’езкин, пораженный, с  какой
выстраданностью сказал все это его друг.
     --  “ нас с тобой, брат, есть  один существенный капитал -- мы недурные
женихи.
     -- ’ы  хочешь сказать, -- проговорил ’езкин еще более удивленно, -- что
мог  бы женитьсЯ  на  какой-нибудь  дочке,  ну  хоть на этой  вот Њашине,  в
надежде, что ее папаша подыщет тебе хорошенькое местечко?
     --  „а,  мог бы.  ЏродаватьсЯ рано или поздно  придетсЯ.  ’ак  лучше уж
заломить за себЯ приличную цену.
     -- Ќо ведь это же лакейство. ‹ева.
     -- ‹акейство? -- обозлилсЯ  ѓолдовский. -- Ђ  ты что,  себЯ кем-то иным
тут ощущаешь? „а тебЯ только чудо не знаю какое  спасло, что ты не загнулсЯ,
а теперь еще в позу встаешь!
     ’очно  ужаленный  этим  напоминанием  ’езкин  примолк,  а  ‹ева  вполне
миролюбиво заключил:
     -- Њы с тобой. ‘анЯ, конечно,  быдло, нравитсЯ тебе это  осознавать или
нет. €, наверное,  так  быдлом  и останемсЯ. Ќо  если  мы хотЯ  бы не  будем
лохами, то не мы, так дети наши будут жить достойно.
     -- Ќ-да, -- пробормотал  ’езкин  задумчиво,  уже  его  не слушаЯ,  -- а
хозЯйка, впрочем, действительно хороша. —то-то в ней есть.
     -- ’ы  еще не знаешь  всех ее достоинств, -- усмехнулсЯ ѓолдовский. Ћни
говорили  уже  довольно  долго,  как  вдруг дверь  отворилась,  и на  пороге
поЯвилась Њаша.
     ѓости расходЯтсЯ.
     -- Ќу так и мы пойдем.-- ответил ‹ева церемонно, склонившись к ее руке.
     --  Џожалуй  что,  --  согласилась  она,  пристально  их  оглЯдываЯ,  и
интуитивист ’езкин поймал себЯ на мысли, что если не весь их разговор, то по
меньшей мере последнюю часть она слышала.
     €  словно в  подтверждение  его догадки  Њаша  прибавила,  обращаЯсь  к
ѓолдовскому, но глЯдЯ на ’езкина:
     --  џ бы  только  попросила  твоего друга остатьсЯ и  мне помочь.  ‹ева
вздрогнул, и ‘анЯ увидел, что в  его  глазах промелькнули  не ревность и  не
обида, а покорность. …сли бы не эта покорность, он, может быть, и нашелсЯ бы
что сказать, в конце концов  ему совершенно  не  понравилась бесцеремонность
самоуверенной  девицы.  Ќо ’езкина вдруг больно задело,  что  здесь,  в этой
квартире. ‹ева, будь он  тысЯчу раз  влюблен, никогда бы не стал  устраивать
скандала. Ћт этого  внезапного  воспоминаниЯ  Ђлександр  побледнел, сжалсЯ и
неопределенно пожал плечами.
     -- Ќу вот и хорошо,  --  усмехнулась Њаша, точно прочтЯ на его лице все
коллизии  во взаимоотношениЯх  молодых  людей,  и  отправилась выпроваживать
гостей. ’езкин осталсЯ в комнате, не желаЯ  маЯчить под их  любопытствующими
взглЯдами, а про себЯ  твердо решил, что, как только все  уйдут, уйдет и он,
догонит ‹евку, хлопнет его по плечу и скажет: "Ќу что, ты все теперь понЯл?"
-- € они отправЯтсЯ  в ’юфилевскую рощу, выпьют доброго красного винца и  до
утра  протолкуют о чем-нибудь  очень важном. Ћн объЯснит  другу,  что лакеем
может быть только тот, кто сам  себЯ таковым  считает, а истиннаЯ свобода  и
достоинство обитают не  в этих домах, но на просторных  степных дорогах  и в
ночлегах под открытым небом. Ћн расскажет ему о звездах на “краине и звездах
в ‡абайкалье  --  обо  всем  этом  успел он подумать, как  вдруг  в коридоре
раздались шаги и в комнату вошла Њаша.
     Ћна  уже  переоделась  и  была  теперь  в сиреневом  халате с  широкими
рукавами и капюшоном.
     -- ’ы хочешь уйти? -- спросила она у обомлевшего ’езкина.
     -- —ем тебе помочь? ’ы просила...-- только и выдавил он.
     -- Ќичем.  ќто  был  предлог,  чтобы  оставить  тебЯ,--улыбнулась  она.
‘анечка промолчал,  мысленно представив на своем месте ‹еву, --  этот  бы не
растерЯлсЯ.
     -- ’ебе совсем не понравились мои друзьЯ?
     -- Ќет.
     -- —то ж, ты  прав. Ћни  действительно скучные люди. Ќо  других  у менЯ
нет.
     -- “ менЯ тоже нет друзей, -- призналсЯ ’езкин.
     -- Ђ ‹ева?
     -- ‚рЯд ли он теперь захочет со мною встречатьсЯ. Ћн обидчив.
     -- „огони его.
     -- Ќет, -- покачал головой ‘анЯ,  -- пусть уж все идет, как идет.  Њаша
усмехнулась, подошла к  нему и вдруг легко и естественно распахнула халатик,
выскользнув  из  него как из  ненужной  оболочки. ’езкин не успел  чего-либо
осознать --  нечто более властное, чем все его благие размышлениЯ о звездном
небе над головою и нравственных  законах в душе, швырнуло его  к  ней, и они
провалились в забытье. Ђ когда вывалились обратно и сидели  голые на  кухне,
где еще несколько часов назад любовник предавалсЯ меланхоличному  созерцанию
заката, то обоим казалось совершенно нелепым расставатьсЯ.
     \
     Њаша  была созданием причудливым,  но неприхотливым.  Љак и предполагал
’езкин,  сытое детство  --  не обЯзательно  детство счастливое. ђодители его
подружки, свЯзанные  служебным браком,  относились друг  к  „ругу  с той  же
ненавистью, с какой нынче  относЯтсЯ наши литераторы,  но  в отличие от оных
развестись  они  не могли. Ѓедное  дитЯ всю  жизнь  находилось  в центре  их
вражды, и  одиночество  и  холод,  на  которые, как  казалось  ему  вначале,
несколько  картинно  жаловалась эта  девочка,  были всамделишными. ‚ыросший,
напротив,  во  всеобщем обожании ‘анька искренне ее жалел, и мало-помалу они
привЯзались друг к другу. Ћна с сочувствием  слушала его рассказы про боевую
юность и степные скитаниЯ. …й нравилось. что он совсем не похож  на людей, к
которым она привыкла.  Ђ он вдруг с удивлением обнаружил, что всЯ эта мишура
в ее  доме,  заморские трЯпки,  вина,  конфеты,  пансионаты, дачи  и  прочие
безделушки, о которых впоследствии  будут рассуждать с пеной  у рта народные
заступники, покуда им не заткнут рот куском, --  все это  длЯ нее ничего  не
значило.
     Ћна запросто ходила с ’езкиным в пельменные и дешевые  кинотеатры, и со
стороны  можно  было  подумать, что  она тоже  всю жизнь  прожила в  чащобах
Џролетарского  района.  €з  дорогостоЯщих  развлечений  она обожала  одно --
катание на лошадЯх. Љаждое  воскресенье с утра они отправлЯлись на ипподром,
выстаивали очередь и совершали прогулки по кругу.
     ‚ этих забавах прошло больше месЯца; и,  ничего  не говорЯ о чувствах и
не имеЯ никаких~вйдов-на-будущее, они  так привыкли быть вместе, что когда в
конце той вьюжной андроповской зимы с ее облавами в кинотеатрах, магазинах и
банЯх  вернулись из Ѓенилюкса срочно отозванные Њашины  родители и любовники
потерЯли свое изысканное укрытие, то, верно, ничто не смогло бы заставить их
друг от друга отказатьсЯ. ‘удьба  им  благоволила. Ќа  другом конце Њосквы в
’ушине  проживала   Њашина   бабушка,  благонравнаЯ  и   набожнаЯ   старушка
восьмидесЯти  с  лишним  лет,   успевшаЯ  получить   воспитание  в  ‘мольном
институте,  покуда   тот  не  превратилсЯ  в  вертеп.  ЌесмотрЯ  на  высокое
происхождение,  смолЯнка  работала  гардеробщицей  в „оме культуры  "Љрасный
ЋктЯбрь",  до   девЯти  вечера  квартирка  пустовала,   и  здороваЯ  парочка
расшатывала кровать с периной  до основаниЯ, а затем вкушала оставленные длЯ
внучки борщ и компот.
     € вместе с этим борщом и компотом, вместе с дворЯнской пышной периной и
барскими  пуховыми  подушками  на   ’езкина  навалилась  безразличнаЯ  сытаЯ
сонливость -- он располнел и  размЯк,  воспоминаниЯ о  печальных и горестных
днЯх  ушли на  дно  его души.  €ногда, словно  ото сна,  отрываЯсь  от этого
полурастительного состоЯниЯ, он думал, что так можно и вовсе себЯ  потерЯть,
и  пробовал  барахтатьсЯ,  бередил душу прежними думами, глЯдел на  звездное
небо, но потом  опЯть  поЯвлЯлась  невысокаЯ  пухленькаЯ Њаша, и в  объЯтиЯх
своей  пассии Ђлександр забывал обо всем на свете. „ух его был немощен, зато
плоть  бодра. Њашенька смотрела на него нежными глазами, в которых, будто  в
расплавленной смоле, переливалась густаЯ, тЯгучаЯ женскаЯ страсть, совсем не
похожаЯ  на  мужскую.  €ногда,  не  успеваЯ добратьсЯ до  перины и полностью
раздетьсЯ, они устраивались  прЯмо  в  прихожей,  среди  пахнущих нафталином
бабушкиных пальто и шуб, и ’езкину казалось, что  никакие они  не любовники,
не  друзьЯ-приЯтели,  а  смертные  враги,  охотник  и   жертва,  попеременно
преследующие и унижающие друг друга безумными ласками.
     €диллиЯ эта закончилась тем, что  бабушка  как-то раз вернулась  раньше
времени. Џо  счастью, кровать была уже застелена, но Њаша беспечно сидела на
тезкинских коленках и выплевывала вишневые косточки. ‡аметив высокую и прЯмо
державшуюсЯ  старуху первым, Ђлександр побледнел, не смеЯ даже подумать, что
было бы, приди она на полчаса раньше.
     -- —то  это значит, Њаша? -- спросила старуха резко. Њашина молчала,  и
’езкину казалось, что сейчас произойдет что-то ужасное.
     -- Љто это? -- повысила голос старуха.
     -- Ќу, допустим, мой друг,-- ответила внучка нехотЯ.
     -- € вы находите приличным так себЯ вести?
     -- ќ-э... молодость, неопытность,-- забормотал ‘анЯ.
     -- Џошли отсюда! -- отрезала Њаша, вставаЯ, и ’езкину сделалось немного
жаль: он бы с  удовольствием посидел с этой старушкой,  чем-то  напоминавшей
ему почаевских  странниц, потолковал бы с нею о старине  и порасспрашивал  о
людЯх,  чьи фотографии  висели на стенах.  Ќо  Њашина уже  стоЯла  в  тесной
прихожей, надеваЯ плащ. Ќа столике перед зеркалом лежал ключ.
     Ќа улице  накрапывал  дождик,  с водохранилища тЯнуло  сыростью, на той
стороне виднелсЯ тонкий силуэт ђечного вокзала, и они пошли по набережной.
     -- Ќехорошо как-то, Њаш, получилось, -- сказал ‘анЯ. -- „а и бабу-лечку
такую грех обижать.
     --  „а,-- отозвалась  она,-- мы  теперь с тобой бездомные. Љак  Ђдама с
…вой, из раЯ изгнали. Ђ за бабушку ты не тревожьсЯ, ее ничем обидеть нельзЯ.
     -- ‡ачем ты ключ ей отдала?
     -- ’ы этого не поймешь. .
     -- ‘тыдно стало?
     -- „а нет, просто все надоело.
     Ќичего  больше она не прибавила, и ’езкин подумал, что теперь, когда им
негде будет встречатьсЯ, роман их быстро сойдет на  нет и они без  сожалениЯ
расстанутсЯ.
     Џрошло почти две недели, она не звонила, но все это времЯ что-то мучило
его  и  мешало выкинуть  эту  историю  из  головы.  …му снились  непонЯтные,
тЯгостные  сны, от которых  страшно было  просыпатьсЯ и страшно  засыпать. ‚
свободные  от  работы  дни он  уезжал  в  Љупавну  и,  сидЯ  на  террасе,  в
одиночестве  поглощал  "Ђлазанскую  долину"  или  "‘тарый  замок", бессменно
наличествующие на полках военного магазина возле  станции,  но  забвение  не
наступало.  Ђ  потом  она позвонила,  и  было  в ее голосе,  не  капризном и
манерном,  как  обычно,  что-то  такое,  что  заставило   его,  бросив  все,
примчатьсЯ на место встречи.
     Ћна  была  сдержанна,  плохо  выглЯдела,  нарочито  не отвечала на  его
вопросы, а он, чувствуЯ, что дело здесь не в ее характере, а в чем-то  более
важном,  терпеливо  ждал,  бродил  с  нею по ‚оробьевым  горам  вдоль желтых
заборов, пока наконец, как-то странно усмехнувшись, она не сказала:
     -- џ беременна.
     -- ќто точно? -- выдохнул он, не смеЯ поверить.
     -- ’очно, точно, -- ответила она раздраженно, в полной мере ощутив, что
беременность  --  вещь  не  самаЯ  приЯтнаЯ  в  своих  проЯвлениЯх. --  —то,
испугалсЯ?
     -- Ќет, наоборот.
     -- Ќаоборот -- это как?
     -- џ рад, что у нас будет ребенок.
     -- Ѓу-удет? -- ѓолос у нее дрогнул: -- € как ты себе все это мыслишь?
     -- Њы поженимсЯ.
     -- ‘анечка, -- вздохнула она, -- это все так сложно. ’вои родители, мои
родители.
     --  „а  какое это  имеет значение? --  вскричал он.  -- —то. Я тебЯ  не
прокормлю, что ли?
     -- Ќет, ты точно андеграунд и никогда менЯ не поймешь.
     Ќо ’езкин уже ничего не слышал -- известие это его ошеломило. ‚есь  мир
вокруг  него  переменилсЯ, стали мелочными  и незначащими вещи',  еще  вчера
занимавшие его ум.  Ћн вдруг ощутил, что отныне его жизнь обретет тот смысл,
которого ей недоставало прежде. €сполнитсЯ его предназначение  и оправдаетсЯ
так  мучившее  его извлечение из тьмы. ‚первые после  того, как они ходили с
Љозеттой  в  храм,  ему  снова   захотелось   помолитьсЯ  Ѓогу  в  теплой  и
бессознательной  благодарности  за то, что мир так устроен, и  женщина может
родить  ребенка,  а  мужчина стать  его  отцом.  ’огда схлынут всЯ  тоска  и
разочарование  и истинной  жизнью окажетсЯ возникшее из небытиЯ существо. €,
Ѓог даст, судьба его окажетсЯ куда более счастливой, чем  судьба его молодых
и  беспутных  родителей.  ‚се  то.  что чувствовал  ‘анЯ, что  бродило и  не
находило  выхода в  нем  самом, осуществитсЯ  в этом человеке,  уже  живущем
таинственной жизнью во чреве своей легкомысленной матери.
     Ќо  одновременно  с  этим  в  тезкинское  чуткое сердце вдруг закралась
тревога. Ћн не говорил никому сам  и умолЯл Њашу молчать о том, что она ждет
ребенка, словно чувствуЯ,  что мир может оказатьсЯ враждебным его дитЯти. €,
как оказалось, у него были на то все основаниЯ.
     ‚тайне  от  родителей  он   снЯл  недорогую   квартиру  в  ”илЯх   близ
нарышкинской церкви. Љвартира эта  была черна  и страшна  до  безобразиЯ,  с
лохматыми  обоЯми,  исшварканным полом, прокопченными  потолками, и  хозЯева
сдали ее только на тех условиЯх, что ’езкин сделает в ней  ремонт. ‚есь март
‘анЯ белил потолки и  клеил  обои. представлЯЯ, как станут они здесь жить  и
каждый день ходить  в ”илевский парк. Ћн  купалсЯ  в  этих  мыслЯх,  украшаЯ
жилище  с  жадной  и  придирчивой  любовью.  Ќо   человек  предполагает,   а
располагают, видно, попеременно то Ѓог, то дьЯвол.
     Ќакануне того днЯ, когда они должны были въехать в свой дом. Њаша зашла
в  комнату  к матери и  вышла от нее  через полчаса  с бескровным  лицом.  Ђ
моложаваЯ  изЯщнаЯ  женщина  весь вечер  куда-то  названивала  и  вполголоса
договаривалась об  очень важном деле, так чтобы не узнал муж. Љ полуночи все
было слажено.
     ’езкин ничего этого не знал. Ћн искал  Њашу весь день по  всему городу,
звонил  домой,  где  никто  не брал  трубку, был  в институте  и даже поехал
зачем-то  на ипподром  -- все было  тщетно.  Ћн  готов уже  был броситьсЯ  в
милицию, но вдруг в голову его  закралось подозрение. ‘анЯ поехал к  дому на
набережной и увидел, что в окнах горит свет.
     †енщина  в подъезде не  хотела  его пускать, но  ’езкин,  оттолкнув ее,
вбежал по лестнице ра шестой этаж и стал звонить. …му не открывали.
     -- •орошо же, --  пробормотал он и  стал со  всей  дури  бить  по двери
ногами.
     --  ѓаврюша.  --  послышалсЯ  в глубине просторной  и  гулкой  квартиры
женский вопль. -- вызывай срочно милицию!
     -- ѓде она?! -- заорал ‘анЯ. г-- ‘корее, пока он не сломал!
     -- Људа вы ее дели, сволочи?
     Ћн стоЯл и трЯс дверь, бил по ней кулаками и ногами, пока не обессилел,
а потом сел на ступеньку и зарыдал. ’ам и подобрал его нарЯд милиции.
     €з отделениЯ его  выпустили вечером следующего днЯ,  когда все было уже
кончено,--  в светлой  клинике  на  ‚оробьевых горах  свершилась одна из тех
операций,  что так  часто свершаютсЯ ныне на свЯтой ђуси, а Њарью ѓавриловну
отправили  в  "Ћзера"  залечивать  нервы подальше  от  покусившегосЯ на  нее
безродного прохиндеЯ. Ќо ’езкину было уже все равно.

        6
     Ћдно  желание теперь им владело -- уехать прочь из этого города.  €  на
сей раз не в сопредельные ласковые  земли, а куда-нибудь  далеко, и  никогда
более  не возвращатьсЯ в Њоскву, которую он считал не только свидетельницей,
но и главной союзницей всех своих бед.
     Ђ покуда истекали два месЯца до увольнениЯ, ’езкин  уезжал в  свободные
дни подальше от жестокой и холодной столицы в  сонные городки вроде Ѓоровска
или „митрова,  бродил  по ним.  бездумно глЯдЯ по сторонам,  иногда  даже на
времЯ  забывалсЯ, но, очнувшись, испытывал еще более острую боль, от которой
хотелось ему перестать быть.
     Ћднажды в Љоломне в нестерпимо солнечный до  рези  в глазах день ’езкин
столкнулсЯ с Љозеттой. Џервой увидела его она, и прежде чем ‘анечка осознал,
кто перед ним стоит, бросилось ему в глаза золотое колечко на ее руке.
     -- Ќу что, с мужем будешь знакомить? -- уронил он горько.
     -- Љак хочешь) -- засмеЯлась она.-- џ здесь с экскурсией, а ты?
     -- Ђ  Я один, -- ответил ’езкин с такой невыразимой печалью, что даже в
былые-то времена врЯд  ли Љозеттин Язычок повернулсЯ  бы  сказать что-нибудь
Язвительное.
     -- Џоехали с нами.
     1-- џ еще не нагулЯлсЯ, -- ответил он хмуро.
     -- ’огда Я составлю тебе компанию.
     -- Ђ как же муж? -- возразил ‘анЯ, но Љозетта взЯла его под руку, и они
побрели на берег Ћки, где та сливаетсЯ с Њосквой-рекой, и видно было,  как в
широкую окскую воду вливаетсЯ грЯзнаЯ струЯ.
     --  Љак  твое  здоровье?  --  спросила  Љозетта,  внимательно   к  нему
приглЯдываЯсь.
     -- Џрекрасно, -- буркнул ’езкин.
     -- “ тебЯ ведь что-то серьезное было?
     -- …рунда.
     Ћн твердо  решил, что не станет посвЯщать бывшую подружку в подробности
своей  жизни.  Ќо  денек  был  такой  чудный,  ‘анЯ  мало-помалу  разошелсЯ,
расчувствовалсЯ и рассказал ей все,  начинаЯ с того момента, как ѓолдовский,
будь  он  неладен,  притащил  его в  проклЯтый  дом. и кончаЯ своим желанием
завербоватьсЯ в ‘ибирь.
     ЉатЯ  слушала  его  участливо, словно  и  не было  никакой  тени  в  их
отношениЯх  и не свЯзывала их какаЯ-то  недоговоренность,  и.  когда  ’езкин
замолк, задумчиво произнесла:
     -- Ћт себЯ-то ты все равно никуда не уедешь.
     --  Ќу и черт с ним!  --  сказал он зло. --  Њне теперь плевать, что со
мной будет.  џ,  верно,  как  был пустым и  никчемным  человеком,  так  им и
осталсЯ, раз даже стыдно от менЯ  иметь детей. Ќичего хорошего Я длЯ себЯ не
предвижу,  и никакой пользы в том, что живу, ни мне, ни окружающим нет. Ћдни
пустые хлопоты.
     --  ‘анечка,--  возразила  Љозетта   по-прежнему  мЯгко,   но  довольно
решительно,-- все это ребЯчество. Љогда вы с ‹евой сидели в  баре, вам  было
по  семнадцать лет, и  вы изображали на ваших пухлых личиках разочарование и
усталость  -- это было  страшно  мило.  Ќо  теперь, если хочешь,  ѓолдовский
вызывает у менЯ куда больше уважениЯ.
     -- …ще бы!
     -- ‚се его нынешние рассуждениЯ от излишнего честолюбиЯ. ќто пройдет, и
его тЯга к тебе тому порукой, а вот тебе надо занЯтьсЯ делом.
     -- Љаким еще делом. ЉатЯ? —то ты придумала? …й-Ѓогу, лучше б Я сдох, --
добавил он с горечью.
     Љозетта вздрогнула, немного побледнела, но упрЯмо продолжила свое:
     -- ‹учше всего будет, если ты пойдешь учитьсЯ.
     -- Ќу уж нет! -- вскинулсЯ он. -- ‚ школе менЯ все в институт отправить
хотели,  потом  родители.  џ,  слава  Ѓогу,  не  честолюбив,  вполне доволен
нынешней работой, и большего мне не надо. Ђ если  это кого-то не устраивает,
то пусть ищут чистеньких и удачливых.
     Ћн был  теперь  по-настоЯщему задет и  хотел сказать ей,  что она  сама
именно так и сделала, нашла себе выгодного мужа,  продалась  и потому теперь
защищает ѓолдовского. Ќо  что-то мешало  ’езкину прЯмо или косвенно обвинить
ее в предательстве или измене.
     Ћн  не  мог понЯть,  та или не  та  Љозетта была  перед ним.  Ћна стала
замужней  дамой,  чужой  женой, и это  возводило  между  ними  непреодолимую
преграду, раз и навсегда перечеркиваЯ все бывшее прежде. Ћн  не мог найти  в
себе силы ни год назад, узнав об этом от ѓолдовского, ни теперь спросить ее,
почему так вышло. Ћн  не смел  задать  этого вопроса, точно чувствуЯ, что за
ним  скрываетсЯ какаЯ-то  тайна, но  с  ужасом и  странным-торжеством в душе
вдруг понЯл,  что  отказатьсЯ от  нее  и теперь  не  сможет.  ‚се  равно  их
свЯзывало  нечто более  глубокое,  хоть  и был  он  в  ее  глазах  беспутным
мальчишкой, еще нелепей, чем в тот роковой, разъединивший их навсегда вечер.
     -- Ђ подите вы все к черту с  вашими нравоучениЯми! -- вскричал ’езкин,
но не оттого, что Љозетта его чем-то обидела, а оттого, что -- понимал он --
она сейчас уйдет,  и одному  Ѓогу ведомо, когда  и в какой городок она снова
отправитсЯ на экскурсию. €, словно почувствовав это, Љозетта проговорила:
     -- ’ы, если куда соберешьсЯ еще, зови менЯ.
     Ћна  сказала это  тихо и  кротко,  как в былые  времена, и в  смЯтенной
‘аниной душе снова поднЯлась  нежность, казалось, навсегда покинувшаЯ его  в
тот день, когда Њаша легла в больницу. Ќо оказалось, что нежность -- слишком
неистребимаЯ штука,  такаЯ же  неистребимаЯ,  как и  ее  вечнаЯ спутница  --
тоска.
     €,  вернувшись  в  Њоскву,  ’езкин,  несчастный  и  счастливый  ’езкин,
провожаЯ  глазами  уходившую от него  Љатерину, вдруг понЯл,  что  никуда он
теперь не уедет, потому что живет в этом  городе женщина с чужим колечком на
руке.  €  пусть даже  нет  и  не  может  быть  у  них  ничего  общего, кроме
непроЯсненных воспоминаний, он останетсЯ здесь ради редких встреч с нею.
     Ћн  жил  теперь от одной такой встречи до  другой, и  жизнь  его  снова
переменилась.  Ћн, разумеетсЯ, не  думал поступать  в институт,  но  Љозетта
разбудила  в  нем  его вечную и единственную страсть --  страсть к звездному
небу. ‘анЯ стал забывать о Њаше и доме на набережной, часами листал атласы и
карты, читал книги по астрономии. Љак люди зачитываютсЯ романами и принимают
близко к сердцу  похождениЯ плохо ли, хорошо лЯ выдуманных персонажей, так и
’езкин  зачитывалсЯ названиЯми созвездий, туманностей  и  облаков. Ћн  купил
телескоп и  с  крыши купавинского  дома, где пропадал  теперь  все  времЯ, с
неизъЯснимым трепетом и восторгом глЯдел на поднимавшиесЯ над миром звезды и
планеты. ‚ эти минуты душа его словно сама устремлЯлась ввысь. Љак жалел он,
что в  свою хиленькую  оптику сквозь Ядовитые испарениЯ купавинского  завода
"Ђкрихин", отравлЯвшего всю округу, не мог разглЯдеть и открыть новую звезду
или хотЯ бы астероид и дать ему женское имЯ.
     …му  казалось,  что небо  заключает  в себе  некую  неимоверную  тайну,
единственную  достойную   того,  чтобы  к   ней  стремитьсЯ,   и  сообразную
человеческой  душе, ибо  звезды  и все небесные светила суть только  завеса,
отделЯющаЯ этот мир от того,  куда он не  попал  по какой-то случайности. Ќо
близость к тому миру уже отравила его разум, и ничем иным заниматьсЯ он  был
не в состоЯнии. Ћн снова  теперь  желал поднЯтьсЯ  к этой завесе,  встать на
краю и заглЯнуть туда, куда не дано  глЯдеть смертным, чтобы  получить ответ
на томившие его вопросы о смысле и таинстве скоротечного  и  несправедливого
земного бытиЯ.  ‚се  более поддаваЯсь и увлекаЯсь этой мыслью,  он  принЯлсЯ
однажды  в  ‡венигороде  обсуждать  свои мечты с Љатериной. Ћна  слушала его
очень  внимательно,  но   совершенно   не  поддерживала   разговоров  ни   о
таинственной  завесе,   отделЯющей   загробную   жизнь,  ни   о   посмертном
существовании души, ни о влиЯнии душ умерших на живущих.
     Ћни стоЯли на высоком берегу Њосквы-реки, была середина маЯ,  и все это
напомнило  ’езкину  такой  же день год  назад, когда  ‹ева  сказал  ему, что
Љозетта вышла замуж.
     "‘транно, как все повторЯетсЯ",-- подумал он, а вслух произнес:
     --  ‚едь  всЯ  наша  нынешнЯЯ жизнь  --  это  только подготовка к  той,
правильно?
     -- Ќе  знаю, ‘аша, может быть,  и  правильно,  --  ответила она, --  но
все-таки изучать это не надо. Ђ если  тебЯ интересуют звезды, то иди лучше в
университет.
     -- ‚ университет?  -- переспросил он ее удивленно, и почему-то встала у
него перед глазами ‘ерафима •ренова.
     -- „а, -- пожала плечами Љозетта, -- по-моему, это единственное место в
Њоскве, где изучают астрономию.
     -- ‚се  это не длЯ менЯ, -- ответил ’езкин,  но сказал он так скорее по
привычке: мысль эта ему неожиданно понравилась.
     Ќесколько  дней  он   ходил  под  ее  впечатлением,  Љозетта  же  стала
потихоньку подталкивать его перейти от слов  к делу, и ’езкин,  чье томление
по космосу было скорее ближе к приключениЯм Њуми-’роллЯ, нежели к совершению
научной карьеры, отправилсЯ к  приснившемусЯ ему осенью под гул черноморских
волн  зданию  на  ‚оробьевых горах,  дабы поподробнее  узнать, что  от  него
требуетсЯ.
     ’ребовалось  не так уж мало. но размах задачи  Ђлександра не остановил:
при всей метафизичности своих устремлений он был человеком упрЯмым. ‚ тот же
вечер он позвонил ‹еве.
     -- ‘таричок, у тебЯ, случаем, не  осталось  каких-нибудь  учебников длЯ
поступающих? -- спросил он деловито.
     -- Ћстались,  -- ответил ‹ева печально,  но ’езкин  был  слишком  занЯт
собою, чтобы обратить внимание на его тон.

        7
     ‚ ту  весну  ‹евушка  переживал  не самые  лучшие  времена.  Ќеудача  с
Њашиной,  ее стремительный,  в  голове  не  укладывающийсЯ  роман,  едва  не
закончившийсЯ  свадебным  венцом, где  ѓолдовскому  словно в  насмешку  была
уготована роль шафера, последовавший за этим скандальный разрыв, запальчивые
слова,  сказанные  в  ответ  на  попытки  выразить  сочувствие,  да   еще  с
прибавлением  угрозы поиметь  крупные  неприЯтности от  родителей,  наконец,
несправедливое, обидное изгнание из бомонда -- все это произвело на молодого
честолюбца столь тЯгостное впечатление, что он едва опЯть не взЯлсЯ за перо,
измученный одним-единственным вопросом:
     как теперь жить?
     Њысль  эта  ‹еву лихорадила.  Ћн  чувствовал,  что  пристала  ему  пора
подводить  итоги  первых  двадцати  лет  своей  жизни,  а  итоги   эти  были
малоутешительными.  Ћн ничего не  добилсЯ, занималсЯ  тем, что его  вовсе не
влекло, страшилсЯ будущего и томилсЯ ощущением, что жизнь проходит мимо. Ћна
казалась  ему.^е^^дохожей^на  .детскую  игру  с  фишками, где надо дойти  до
конечного пункта, бросаЯ кубик,  и где есть  такие полЯ,  с  которых  летишь
кубарем вниз, и  неизвестно еще, хватит ли у тебЯ времени и сил поднЯтьсЯ  и
догнать тех, кто ушел вперед.
     ЋтчаЯние его  доходило порой до такой степени, что ему казалось,  скажи
сейчас   кто-нибудь:   все  исчезнет,  он  умрет  или  случитсЯ  неслыханнаЯ
катастрофа, начнетсЯ третьЯ мироваЯ война, о которой так много говорили в ту
жесткую весну. -- и он только с облегчением вздохнет и ни о чем не пожалеет.
‚округ  была  все та  же беспросветнаЯ мгла, ненавистные трубы Џролетарского
района, спившиесЯ рожи автозаводских мужиков, хамство и наглость продавщиц и
совершенно не понимающий, в каком он дерьме живет, народ.
     Ѓунтовать,  протестовать,   требовать  справедливости   --   все   было
бессмысленно.  Ќадо  было как-то приспосабливатьсЯ  и  что-то делать. € ‹ева
делал.  Ћн  уже второй  год стоЯл  в  партрезерве,  терпеливо  ожидаЯ  своей
очереди, но с его анкетными данными  -- какаЯ к  лешему партиЯ? € в ту самую
пору,  когда  ’езкин  сидел над  учебниками,  всп