балету? Љ жиго из барашка? Љ  футболу?
„жазу? ‘колько часов спит? Љакие сны видит?
   - Ќикаких! - ответил Ќесси, не только не умевший лгать, но и  считавший
это ненужным.
   - Ђбсолютно никаких?
   - Ђбсолютно.
   - Ќе может быть. ‚ы их просто не помните.
   - Ќет. џ и в самом деле не вижу снов.
   Љавендиш пристально посмотрел на него.
   - ќто плохо, - сказал он. - ‚ы  недопустимым  образом  подавлЯете  ваше
подсознание.
   -  …сли  говорить  искренне,  сэр,  Я  не  считаю  подсознание  научным
понЯтием.
   - Џравильно. € все же это не значит, что его  не  существует.  Ќазовите
его хоть засознанием, если вам так больше  нравитсЯ,  но  в  любом  случае
сознание должно иметь какую-то камеру  или  кладовку,  где  можно  держать
ненужные или поломанные вещи.
   - ђискую показатьсЯ нескромным, но замечу, что мое  сознание,  как  мне
кажетсЯ, не производит ненужных вещей.
   Љавендиш задумалсЯ.
   - ’еоретически это допустимо, - сказал  он  наконец,  -  хотЯ  и  самаЯ
точнаЯ машина порой производит брак. ‚се же припомните,  вы  действительно
никогда не видели снов?
   - ’олько раз, - неохотно ответил Ќесси. - Џравда, Я не уверен, что  это
был сон.
   Љавендиш настаивал, и Ќесси был  вынужден  рассказать  ему  про  китов.
”илософ слушал с большим интересом, потом достал  шагреневый  блокнотик  и
опЯть что-то записал. Њолодым людЯм показалось даже, что он взволнован.
   - „а, прекрасный сон, - сказал  он  наконец.  -  Ћчень  хороший,  очень
обнадеживающий сон.
   - ‚ы умеете разгадывать сны? - попыталсЯ пошутить Љирилл.
   - Ќе пробовал... Ќо этот кажетсЯ мне предельно Ясным.
   € замолчал. ЏриЯтелЯм не удалось выудить из него больше ни слова.
   - ‚ы интеллигентные юноши! - сказал он резко. - € сами должны понЯть, в
чем тут дело. Ћсобенно вы, господин ‡ахариев. ‚сегда легче понЯть  других,
чем самого себЯ.
   Љавендиш попыталсЯ заказать третью бутылку, но,  к  счастью,  было  уже
поздно. ”илософ и не настаивал. …ще спускаЯсь в ресторан, он приметил, где
находитсЯ ночной бар. ‘ердечно попрощавшись, он отпустил приЯтелей, и те с
облегчением удалились.
   Ќочь была теплой и тихой. ‚ желтом свете  фонарей  тускло  поблескивали
пыльные спины машин, уравненных усталостью и ночью.  ‚се  одинаковые,  они
словно бы мстили незнакомому городу за безразличие, отравлЯЯ  его  тЯжелым
металлическим дыханием. Њолодые люди, не замечаЯ их, прошли мимо,  занЯтые
своими мыслЯми.
   - Ќу как он тебе? - спросил наконец Љирилл.
   - Ќикак. „овольно скучный старикашка. € невоспитанный к тому же.
   - Ќевоспитанный? Џочему?
   - ’ы же видел, как бесцеремонно он записывал.
   Љирилл виновато умолк.
   - € вообще, неужели тебе не Ясно - он приехал сюда ради менЯ!
   - Љакое это имеет значение? ‚се равно мы о нем узнаем больше, чем он  о
нас.
   - Њне нечего от него скрывать! - сухо ответил Ќесси. - Ќи от  него,  ни
от себЯ.
   ђасстались  они  у  автобусной  остановки  возле  университета.   Ќесси
отправилсЯ домой.  ‘транное  чувство  оставил  в  нем  этот  день,  полный
необычных событий, которые  его  мысль,  едва  коснувшись,  отбрасывала  с
отвращением -  чувством,  пожалуй,  столь  же  неведомым  ему,  как  стыд,
пронзивший  его  сегоднЯ.  Њир,  представлЯвшийсЯ  ему  таким  покорным  и
подвластным разуму, вдруг оказалсЯ сложным и уродливо хаотичным. ‚первые в
жизни Ќесси почувствовал, что  за  всем,  что  он  видит,  что  так  легко
постигает мыслью, кроетсЯ нечто невероЯтно глубокое и темное  -  глубже  и
темнее самых мрачных и бездонных вод.


        5

   Ћн плыл по ним  с  удивительной  легкостью,  без  всЯких  усилий.  ‚ода
неуловимо скользила по  его  гладкой  спине,  прохладнаЯ,  блестЯщаЯ,  еле
ощутимаЯ. ‚округ не было ничего, кроме сумерек,  темневших  и  сгущавшихсЯ
где-то вдали. € все же слабые его глаза напрЯженно смотрели вперед, он был
начеку. Ћн не знал, чего страшилсЯ, но страх переполнЯл все его существо -
от пустого желудка до кончиков  тонких  желтых  пальцев.  Ћн  весь  был  -
плывущий страх и голод. „а, голод, неудовлетворенность и беспомощность.
   € вдруг он увидел рыбу. Ћгромную, неизмеримую  взглЯдом.  Ћна  медленно
плыла в тихой, упругой воде, лупоглазаЯ,  спокойнаЯ,  наверное,  не  очень
голоднаЯ. Џотом лениво разинула рот, и  он  на  мгновение  увидел  белесую
пасть, бледные розовые жабры. ‚ерно, сглотнула  что-то  невидимое.  Ћщутив
что всем своим напрЯженным существом, он  быстро  нырнул  вниз,  вжалсЯ  в
холодную скользкую тину. ‡десь он почувствовал себЯ увереннее - теперь  он
был так же невидим, как вода, котораЯ по-прежнему  ласково  струилась  над
ним. ‡амерев, он следил, как сверху проплывает твердый белый живот.  Џотом
он исчез, оставив за собой лишь  слабые  толчки  волы,  волнуемой  мерными
ударами рыбьего хвоста.
   Ќо он все лежал не шевелЯсь в мЯгкой тине. ‡рение у него  было  гораздо
слабее остальных чувств. ‚от и сейчас он словно бы кожей  ощутил,  как  из
черных глубин  выплывают  змеи.  €  только  потом  увидел  их  они  плыли,
сплетаЯсь,  неторопливыми  волнообразными  движениЯми,  гигантские   змеи,
каждаЯ намного больше той рыбы. Ћн уже совсем Ясно видел  их  желтые  злые
глаза, но знал, что змеи его не замечают, так плотно  он  слилсЯ  с  дном.
‡мей он боЯлсЯ  меньше,  чем  рыбы,  даже  иногда,  в  приступе  отчаЯнной
смелости, плыл рЯдом, не упускаЯ их,  впрочем,  из  виду.  ‡меи  тоже  его
видели, но никогда не нападали - знали, что он  плавает  быстрее  и  может
внезапно и резко менЯть направление.
   Ћн снова поплыл  вперед,  предусмотрительно  держась  над  самым  дном,
подальше от полупрозрачной бледности,  простиравшейсЯ  наверху.  Ќаверное,
сам того не замечаЯ, он все-таки поел, потому  что  почувствовал  приЯтное
насыщение и удовлетворенность. € тут на него напала другаЯ рыба, непохожаЯ
на первую. Ћчень остраЯ морда, полнаЯ зубов пасть. ђыба чуть не проглотила
его, но он успел увернутьсЯ, и та промчалась  мимо,  больно  царапнув  его
острым плавником. Ћн знал, что рыба попытаетсЯ повторить нападение  -  еще
стремительней, еще Яростней. ЂлчнаЯ и ловкаЯ, с хорошим зрением, она могла
разглЯдеть его даже на дне. Ћн уже  чувствовал  ее  разинутую  пасть  и  с
отчаЯнной быстротой ринулсЯ вверх, поближе к свету, к спасительной границе
с другим миром. —то-то ослепительно ударило его по глазам,  под  ним  была
грубаЯ земнаЯ твердь. € вдруг все кончилось.
   Ќа этот раз он не сомневалсЯ - это был сон.  Ќесси  лежал  на  спине  и
смотрел на румЯнец неба, прохладный, прозрачный, почти  осЯзаемый,  словно
вода, и, как вода, казалось,  готовый  хлынуть  в  их  тесный  гостиничный
номер. ’олько что пережитый страх все еще струилсЯ в его крови,  отчетливо
билсЯ  в  висках.  Ќикогда   еще   не   было   у   него   такого   живого,
такого-беспокойного пульса. Љазалось,  сердце  вообще  больше  никогда  не
вернетсЯ  к  своему  невозмутимо-размеренному  ритму.  Ќесси  взглЯнул  на
соседнюю кровать. Љирилл спал, повернувшись  к  нему  спиной,  спокойно  и
ровно дышал. Ќаверное, и сны у него тоже такие - спокойные. “ж его-то врЯд
ли преследуют в темных глубинах призрачные рыбы.
   —аса через два Ќесси и Љирилл завтракали на верхней террасе  ресторана.
Ћни были одни, мраморный мозаичный пол все  еще  струил  ночную  прохладу.
Њолодые люди заказали лимонный сок, чай, Яичницу. „ожидаЯсь, пока  подадут
завтрак, поглЯдывали на море, еле вздымавшеесЯ над желтой полоской  плЯжа.
„ень обещал быть жарким, безветренным, на твердой эмали неба не видно было
ни единого облачка. ‚незапно Ќесси прервал молчание.
   - ’еперь Я знаю, что такое страх.
   - —то же? - вскинул на него глаза Љирилл.
   - Љак бы тебе сказать? - хмуро проговорил Ќесси. - ‡наю только, что это
нечто позорное и отвратительное.
   - „а, ты прав, - ответил Љирилл. - Џожалуй, страх - главное, что в  нас
есть. ‚осемьдесЯт пЯть процентов нашего тела  составлЯет  вода.  „евЯносто
процентов человеческой души - страх. ’отальный страх перед всем, что стоит
на нашем пути, - от лифта до начальства.
   Ќесси подавленно молчал.
   - € что же такое, по-твоему, страх? €нстинкт или чувство? - спросил  он
наконец.
   - Љак тебе сказать. ‚о всЯком случае, разум  обычно  его  поощрЯет.  Ќе
говорЯ уж о воображении. Ќе зрЯ же храбреца обычно называют безрассудным.
   - •очешь сказать, что человек трусливей животного?
   - Љонечно! - Љирилл даже удивилсЯ. -  ‘танет,  на  дороге  какаЯ-нибудь
корова, и плевать ей на твою ревущую машину.
   - ’огда почему Я не знаю страха?
   - ’ы же сказал, что знаешь?
   - ’о было во сне.
   € Ќесси пришлось рассказать Љириллу о своем странном сновидении.  Ћн  и
не ожидал, что произведет на приЯтелЯ такое  сильное  впечатление.  Љирилл
слушал не шевелЯсь, затаив дыхание. Љогда Ќесси наконец умолк,  за  столом
воцарилось долгое молчание.
   - Ќу, что скажешь? - не выдержал Ќесси.
   - Њожет, тебе покажетсЯ странным, но, думаю, ты увидел кусочек картины,
сохранившейсЯ в твоей генетической памЯти, в какой-нибудь клеточке  мозга,
словно фотопленка в хорошей кассете. ‘местились  какие-то  пласты,  и  она
вклинилась в механизм сна. џ бы  даже  не  сказал,  что  это  сон.  ”рейд,
вероЯтно, в чем-то прав: сновидениЯ - штука далеко не случайнаЯ. Џросто мы
их слишком свободно, даже произвольно толкуем. Ќо твой сон  образно  очень
точен - никакой деформации.
   - Ќикакой? Ђ рыбы? Ђ змеи? „аже палеонтологиЯ не знает таких  громадных
животных.
   Љирилл снисходительно усмехнулсЯ.
   - Ќе они были огромны, - сказал он. - ’ы - мал.
   ќто было так просто и так убедительно, что Ќесси буквально разинул рот.
   - Ђ  тебе  никогда  не  снилось  ничего  подобного?  -  спросил  он.  -
Џраисторического, Я имею в виду.
   - Ќе знаю. Њожет быть. ‘нилось мне, например, что Я летаю. Ђ  ведь  это
еще  более  странно.  ‚  своей  бесконечной  эволюции  человек   врЯд   ли
когда-нибудь был птицей.
   - ’огда?..
   - Ќе знаю. Ќо, может, какое-нибудь  крохотное  земноводное,  скажем,  в
когтЯх у птицы... …сли птица его выронила...
   - „а, понимаю, - кивнул Ќесси.
   - Џослушай, ты согласилсЯ бы увидеть этот сон  еще  раз?  -  неожиданно
спросил Љирилл. - џ хочу сказать, этот страшный сон.  €ли  что-нибудь  еще
более страшное?
   - „а, конечно! - невольно вырвалось у Ќесси.
   Ћкончить этот разговор им не удалось. Ќа террасе поЯвилсЯ  Љавендиш.  ‚
мохнатом розовом халате, который отнюдь его  не  украсил.  •удые  ключицы,
жирнаЯ, отвисшаЯ, как у  старухи,  грудь,  только  животик  вздымалсЯ  над
плавками, белый и гладкий, как фарфороваЯ  чайнаЯ  чашка,  даже,  пожалуй,
белее. ђазумеетсЯ, маститому ученому и в голову  не  приходило,  насколько
комично он выглЯдит. Ћн горделиво вышел на середину террасы и объЯвил:
   - €ду купатьсЯ! ѓоворЯт, утреннее купанье полезней всего!
   € правда, через некоторое времЯ они нашли его на плЯже. ‚ойдЯ по колено
в прозрачно-зеленую воду,  философ  всматривалсЯ  вдаль  пустыми  глазами.
Џлавки у него были, конечно  же,  совершенно  сухими,  но  мЯгкий  животик
беспокойно напрЯгсЯ.
   - Ћчень уж холоднаЯ вода! - виновато сказал он. - ‡десь всегда так?
   €,  повернувшись,  понес  свою  плоскую  спину  к  ближайшему  зонтику.
ЏриЯтели выкупались и присоединились к нему. ‘вежесть,  распространЯвшаЯсЯ
от их влажных тел, заставила Љавендиша прЯмо-таки съежитьсЯ.  ”илософ  был
Явно не  в  духе.  Ќекоторое  времЯ  они  лежали  молча,  со  всех  сторон
окруженные  голыми  телами.  ‘овсем  близко  возвышались  пышные,   словно
подушки, зады двух женщин. ”илософ с отвращением взглЯнул на них и  мрачно
сказал:
   - Ќе знаю почему, но голое тело вызывает у менЯ мизантропию.
   - „аже женское?
   - Ћсобенно женское. €звините,  молодые  господа,  но  это  не  плЯж,  а
братскаЯ сексуальнаЯ могила.
   Џервые  дни  прошли  спокойно.  ‚ероЯтно,  чтобы  не  подвергать   себЯ
сексуальным разочарованиЯм. Љавендиш вообще перестал ходить к  морю.  ‹ишь
иногда приЯтели находили его на лечебном плЯже, где тот сидел скрючившись,
как  стараЯ,  замученнаЯ  дворнЯга.  Џохоже,  женское  племЯ  окончательно
отвратило его, отчего, вероЯтно, он и выглЯдел  таким  грустным  и  чуждым
всему окружающему. Ќе  обращаЯ  никакого  вниманиЯ  на  разлегшихсЯ  рЯдом
немок-парикмахерш  с  тЯжелыми,  оплетенными  синими   венами   ногами   и
расплывшимисЯ грудЯми, Љавендиш работал, желтым кривым  ногтем  отмечаЯ  в
книге отдельные абзацы и строчки и порой сердито бормоча  что-то.  Ћднажды
он выругалсЯ так громко, что у  парикмахерш  вывалилось  из  рук  вЯзанье.
€ногда он спорил со своими молодыми спутниками -  главным  образом  поносЯ
человечество за тупую беззаботность  и  близорукость,  за  чудовищную  его
жадность, жертвой которой, по его словам, могут стать  даже  горы,  словно
сложены они не из камнЯ, а из жирных окороков и бифштексов.
   - ‘ожрет и не поперхнетсЯ, - с ненавистью бормотал он. -  „о  последней
косточки. Ќет на свете животного более прожорливого,  чем  человек.  ђазве
что солитер. Ќо и тому лучше всего живетсЯ в человечьих кишках.
   - Ќо вы-то едите очень мало, - примирительно заметил Љирилл.
   - Џотому что кормЯт  в  ресторане  отвратительно.  Ђ  вообще-то  Я  ем,
вернее, просто жру, как скотина.
   Џомолчал немного и добавил:
   -  ‡наете,  как  Я  представлЯю  себе  современного  человека?  •липкаЯ
фигурка, тонкие ножки и между ними - громадный мЯгкий живот.
   Њолодые люди, не удержавшись, хмыкнули. ”илософ мрачно взглЯнул на них.
   - Ќичего не вижу смешного, дорогие господа. Ќаоборот,  все  это  весьма
грустно.
   ’олько вечером, обычно после третьей рюмки, Љавендиш приходил в хорошее
настроение, становилсЯ доброжелательным и склонным к шутке.  Ќо  тогда  он
впивалсЯ взглЯдом в Ќесси и принималсЯ за свою бесконечную  анкету.  •одил
ли он когда-нибудь в церковь? —то думает о боге? Ќу если  не  о  боге,  то
хотЯ бы о самой идее бога? Ќесси, потерЯв терпение, неприЯзненно отвечал:
   - ќто самаЯ нелепаЯ идеЯ из всех, созданных человеком. Ћна прежде всего
свидетельствует о его ограниченности и беспомощности. €, конечно, о  мании
величиЯ.
   - ’огда какова, по-вашему, первопричина возникновениЯ мира?
   -  Ђ  зачем  она  нужна,  первопричина,  господин  философ?  „остаточно
первоосновы.
   - Ќе будем  ловить  друг  друга  на  слове,  господин  младший  научный
сотрудник.
   - ‚о всЯком случае, она никак не может быть неким огромным и всемогущим
сознанием.
   - ‚ы уверены, что во всей бескрайней вселенной не  найдетсЯ  места  длЯ
такого сознаниЯ?
   - Њожет, и найдетсЯ. ‘кажем, какой-нибудь колоссальный разум, огромный,
как, допустим, солнце. €ли как галактика. Ќо и он  ни  в  коем  случае  не
может быть первопричиной, лишь продуктом.
   —то-то хищное поЯвилось во взглЯде философа.
   - Ђ как по-вашему, чем мог бы заниматьсЯ такой разум?
   - Љак чем?.. ’ем же, что и всЯкий другой. ђазмышлением.
   - € в конечном итоге просто бы  лопнул,  превратившись  в  какую-нибудь
новую звезду.
   - Џочему?
   - Ћт скуки. €ли от бездельЯ, все равно. ’акой огромный разум, наверное,
в мгновение ока передумал  бы  всевозможные  мысли.  Џознал  бы  себЯ,  за
ничтожный отрезок времени просчитал  бы  все  варианты  существованиЯ.  €,
самоисчерпавшись, стал бы работать  вхолостую,  пока  в  конце  концов  не
свихнулсЯ бы. € лучшее, что он тогда мог бы сделать, - это наброситьсЯ  на
другие звезды и сгореть с ними и в них. ’аким образом он по  крайней  мере
получил бы возможность возродитьсЯ заново - через миллиарды лет.
   Ќесси взглЯнул на него с досадой.
   - Ќеужели вы не понимаете, господин Љавендиш, что размышлЯете  со  всей
ограниченностью  человеческой  природы...  Џодобный   колоссальный   разум
навернЯка нашел бы возможность удовлетворить себЯ.
   - Ќе нашел бы! - сварливо возразил философ.
   - Џочему?
   - Ћчень просто -  потому  что  никакой  разум  не  может  работать  длЯ
собственного удовлетворениЯ.
   ’ак спор завершилсЯ в той же точке, с какой он, в сущности, и  началсЯ.
Љавендиш допил рюмку, взглЯнул на пустую бутылку и сказал:
   - ‚ам никогда не бывает скучно?
   - Ќикогда! - ответил Ќесси.
   - Ђ мне  скучно.  ‚ы  знаете,  что  это  значит?  ‘кука  означает,  что
внутреннее движение сознаниЯ ослаблено, стимулы  его  исчерпаны.  Људа  вы
менЯ сводите, господин Љирилл? Ќайдите-ка на завтрашний вечер какое-нибудь
заведение по-интересней, чтоб было много музыки и движениЯ.
   Ћни повели его в "–ыганский табор". ‘ трудом  нашли  место  за  большим
столом вместе с какими-то шведами, довольно  уже  пьЯными.  Џодали  сильно
наперченную,  слегка  поджаренную  на  вертеле  домашнюю  колбасу,  густое
мелникское вино. Ќе успели они  усестьсЯ,  как  ударили  бубны,  заверещал
кларнет и на площадку к самым их ногам высыпала  толпа  цыганок,  веселых,
белозубых, в Ярко-красных платьЯх с зелеными поЯсами. ’олстый слой грима и
слишком черные, без блеска волосы наводили на мысль, что это скорей  всего
не цыганки, а просто девушки из окрестных сел, одаренные  чувством  ритма.
Ќа мгновение  они  застыли,  но  тут  всей  своей  мощью  грЯнул  оркестр,
зазвенели тарелки, и цыганки, как фурии, понеслись по площадке.  Љавендиш,
вероЯтно, и представить себе не мог, что  увидит  такую  внезапную,  такую
бурную плЯску. Ђ темп все  возрастал,  и  плЯска  была  уже  не  плЯска  -
настоЯщий вихрь красок, блестЯщих зубов, сверкающих глаз,  бегающих  лучей
прожекторов, протЯжных цыганских  воплей.  ‚  полном  исступлении  гремели
бубны, крепко запахло надушенным женским  телом.  Љогда  танец,  казалось,
достиг вершины, мелодиЯ  вдруг  резко  оборвалась  и  цыганки  замерли  на
площадке, как небрежно брошенные цветы. веды вскочили, Љавендиш  с  ними.
‚се бурно аплодировали.
   Ќо это было лишь начало. €м принесли  еще  вина  и  запеченных  цыплЯт,
снова поЯвились цыганки, на этот раз  ленивые  и  сладострастные.  ‡вучали
только скрипки да тихонько позванивали цимбалы. ‚олоча за  собой  шелковые
шали, цыганки веером расселись у сцены. € тогда вышла  певица,  роскошнаЯ,
как искусственнаЯ - всЯ из атласа и бархата - роза. ќто была крупнаЯ,  уже
немолодаЯ и слегка располневшаЯ цыганка. ‘ловно черным  крылом,  взмахнула
шалью,  расправила  плечи  и  запела  глубоким,   сильным   альтом.   ™еки
вздрагивали от его мощи, песнЯ лилась густаЯ, тЯжелаЯ, как смола. ЉудрЯвые
парни в лиловых безрукавках вились вокруг нее, тихонько подпевал  оркестр.
‡атем певица и дирижер подошли к шведскому столу,  она  низко  поклонилась
сначала всем вместе, потом отдельно философу,  платье  распахнулось,  и  в
Ярком  свете  прожекторов  блеснули  груди  -   сильные,   величественные,
невероЯтные. Џочему она  выбрала  эту  развалину,  этого  смешного  тощего
старика с  колючим  взглЯдом,  как  своим  цыганским  чутьем  угадала  его
беспокойную душу? Ќо все дальнейшее произошло  так  легко  и  естественно,
словно  было  заранее  отрепетировано.  Љавендиш  приподнЯлсЯ,  достал  из
кармана двадцатилевовый банкнот и непринужденным жестом сунул его в карман
дирижера. Џевица царственно удалилась, даже не взглЯнув на сидевших  рЯдом
элегантных красивых молодых людей. ‘оседка Љавендиша, молодаЯ двухметроваЯ
шведка в розовом платье, наклонилась и поцеловала его в щеку.
   ‚еселье продолжалось до поздней  ночи.  Џрограмма  окончилась,  осталсЯ
только оркестр. ’еперь уже танцевали и пели все, кто как может - старинные
танцы, романсы. ‡а шведским столом осталсЯ один Ќесси.  Ќе  из  каприза  -
просто не умел танцевать. —увство ритма у него  отсутствовало  изначально.
Ћн сидел, внешне равнодушный, и все больше мрачнел. Ћн не узнавал сам себЯ
- еще никогда не доводилось испытывать ему столь  тЯгостного  чувства.  Ќо
уйти все-таки не решалсЯ. Ђ может  быть,  и  не  хотел:  этот  обезумевший
дансинг притЯгивал его  словно  магнит.  Ћн  просто  не  мог  понЯть  этих
глупцов, которые сами не знали, что вытворЯют, и все же не мог  избавитьсЯ
от глубокого и сильного желаниЯ быть вместе с ними, быть как они, как этот
совершенно взбесившийсЯ философ, танцующий  со  своей  громадной  шведкой.
Џравда, к удивлению Ќесси, шведка  довольно  пластично  двигала  ножищами,
зато Љавендиш лишь бесстыдно подпрыгивал рЯдом, ни чуточки не  заботЯсь  о
ритме.  ‚  изумрудном  свете  прожекторов  оба  выглЯдели   фантастически,
напоминаЯ сценку из древней вакханалии. Ќаконец оркестр замолк, философ  и
шведка, взЯвшись за руки, направились к столу.
   - Џрошу менЯ простить, друзьЯ, но Я собираюсь пойти с  ними!  -  заЯвил
Љавендиш. - Ќадеюсь, вы ничего не имеете против?
   - Људа это - с ними? - сдержанно спросил Љирилл.
   - Ћни предлагают искупатьсЯ... Џо-шведски, разумеетсЯ, в костюме Ђдама.
   - Ќе слишком ли вы рискуете, сэр? - раздраженно спросил Ќесси.
   - Ќет, молодой человек! - с достоинством ответил Љавендиш. - џ  выглЯжу
не так плохо, как вы, может быть, думаете.
   Ќо тут ринулсЯ в бой Љирилл. Ћтбросив в сторону все ссылки на  эстетику
и приличиЯ, он призвал на помощь медицину. —еловеку  его  возраста,  да  к
тому же усталому, потному, подвыпившему,  такаЯ  полуночнаЯ  ванна  грозит
просто-напросто инфарктом. ‚ прошлом  году  при  подобных  обстоЯтельствах
погиб известный всему миру специалист по семантике †оливер. —истое вранье,
разумеетсЯ, потому что француз просто-напросто уснул на надувном матраце и
его унесло в море. Љ счастью, имЯ это было Љавендишу знакомо, он опомнилсЯ
и, хотЯ не без горьких сожалений, отдал себЯ в руки молодых людей.  ведка
окинула их презрительным взглЯдом - рухнула ее мечта увидеть  голым  этого
пьЯного старика.
   - †аль мне вас! - с  искренним  огорчением  заЯвил  Љавендиш.  -  ‹учше
умереть голым среди дам, чем одетым среди прелатов.
   Ќо по дороге в гостиницу Љавендиш и сам понЯл, что у него не хватило бы
сил добратьсЯ даже до плЯжа. ‚скоре он  окончательно  ослабел,  и  молодые
люди уже не поддерживали, а  буквально  волокли  его  под  мышки.  Љое-как
впихнули в лифт, поднЯлись на этаж. ‘амым разумным было бы раздеть старика
и уложить его в постель, но они решили, что и так возЯтсЯ  с  ним  слишком
много. Ќичего, пусть поспит ночку одетым, в другой раз будет осторожней  и
со спиртным, и со шведками.
   ‚ коридоре оба с  облегчением  перевели  дух.  ќто  ночное  приключение
окончательно прогнало сон, в  тесный  и  душный  номер  не  хотелось  даже
возвращатьсЯ.
   - „авай поднимемсЯ на верхнюю террасу, - предложил Љирилл.  -  Ќемножко
придем в себЯ...
   Ќа террасе было совсем  темно,  фонари  погашены,  шезлонги  сложены  и
убраны. Њолодые люди  облокотились  на  каменную  балюстраду  и  устремили
взглЯды на еле видное в ночном мраке море. Ћно  простиралось  почти  прЯмо
под ними, у самых скал, о которые в непогоду с тЯжелым  гулом  разбивались
волны. Ќо эта ночь была так тиха, что они с трудом улавливали его  могучее
дыхание, ровное и приглушенное, словно во сне.  Ѓольшое  темное  облако  с
прозрачными краЯми, словно веко, прикрыло красноватую луну.  Ћба  молчали,
говорить не хотелось. Ќо и тот  и  другой  думали  о  Љавендише  -  каждый
по-своему, разумеетсЯ. Ќаконец Ќесси не выдержал.
   -  ‚  сущности,  Љавендиш  всего-навсего  жалкий  паЯц!  -  сказал   он
враждебно. - €ли шут, все равно!.. „аже певица это понЯла.
   - Џевица просто предпочла его другим! - сдержанно отозвалсЯ Љирилл.
   - Ђ Я было подумал, что ты и организовал все это жульничество.
   - ‘ ума сошел! - Љирилл, похоже, обиделсЯ. - џ не сводник!
   - ’огда почему же?
   - Ћткуда Я  знаю?  Њожет,  догадалась,  что  сердце  у  него  доброе  и
любвеобильное.
   - ѓлупости! - оборвал его Ќесси. - ‘ердце! “ этого старого, скрюченного
эгоиста!  „огадалась,  что  бумажник  у  него  полный,  вот  о   чем   она
догадалась... Ђ он, как и  положено  старому  дураку,  тут  же  клюнул  на
удочку.
   Љирилл помолчал немного, потом неохотно проговорил:
   - ’ы, похоже, слегка возненавидел его сегоднЯ.
   - џ? - удивленно взглЯнул на него  Ќесси.  -  ќто  чувство  мне  вообще
незнакомо.
   - Ќет, ты его возненавидел! - повторил Љирилл. - •отЯ и  сам  этого  не
сознаешь. ‚ конце концов, ничего плохого тут нет.
   - ‡а что же Я могу его ненавидеть, по-твоему?
   Љирилл усмехнулсЯ - правда, довольно криво.
   - ‘ейчас Я тебЯ ошарашу! ’ы ему завидуешь.
   „ействительно ошарашил. Ќесси был поражен, что эти слова  подействовали
на него так болезненно. Ќенависть, от которой он еще  минуту  назад  столь
решительно отрексЯ, пронзила его, словно внезапное головокружение. Ќо  что
это именно ненависть, он не понЯл и никогда потом не мог  вспомнить  этого
ощущениЯ.
   - ‡авидую? …му? - нервно переспросил он. - —ему же  это?  …го  красоте?
€нфантильному его разуму? €ли, может, его маниакальным теориЯм?
   - џ могу сказать, чему ты завидуешь, - спокойно ответил Љирилл. - ’ому,
что он моложе!.. —то он намного нормальней и естественней нас с гобой. € к
тому же умеет веселитьсЯ.
   - „а, ты, видимо, здорово выпил сегоднЯ! Ќеужели не понимаешь, что  все
над ним просто смеЯлись?
   - Ћни просто радовались вместе с ним.
   - ’ы и вправду пьЯн, - убежденно заЯвил Ќесси. - џ уж было думал, что с
тех пор ты протрезвилсЯ, но нет!
   - Џусть так. —то из того?
   - Љак что? ‡начит, ты невменЯемый. ‘о мной так было однажды. џ даже  не
знал, что делаю.
   Љирилл засмеЯлсЯ.
   - ’ы и сейчас этого не знаешь. ‘ам себЯ не можешь понЯть.
   - Ќе так уж  трудно...  џ,  конечно,  не  светило  мировой  науки,  как
Љавендиш. Ќо и не такой дурак, как он. ‚се, что Я делаю, по  меньшей  мере
необходимо и полезно.
   Љирилл долго молчал, потом, собравшись с духом, ответил:
   - Ќет. ‚се, что ты делаешь, абсолютно бесполезно. € длЯ  людей,  и  длЯ
тебЯ самого!
   ‘начала Ќесси просто его не понЯл.
   - Љак это? Ђ моЯ работа?
   - ЉакаЯ там работа? - с досадой сказал  Љирилл.  -  ђазве  ты  способен
понЯть разницу между работой и творчеством?
   „ействительно, разницы длЯ Ќесси не было. €, не знаЯ, что ответить,  он
просто замолчал, смутно догадываЯсь, что Љирилл на  этом  не  остановитсЯ.
’ак оно и оказалось.
   - „умаешь,  решить  какую-нибудь  задачу  -  и  в  самом  деле  работа,
достойнаЯ человека? - заговорил он. - Љомпьютеры делают это гораздо лучше.
—еловек должен уметь поставить задачу. €ли  создать  теорию.  €ли  открыть
истину, все равно какую, лишь бы другим она ранее была неведома. ’ы  этого
не делаешь, Ќесси. € даже не сознаешь, что с бешеной  скоростью  крутишьсЯ
вхолостую, как колесо без трансмиссии.
   Ћн замолк. ’емное веко облака приподнЯлось, показалсЯ красноватый  глаз
луны. Ќесси выпрЯмилсЯ у балюстрады, белый и безжизненный, как статуЯ.
   - ’огда почему менЯ держат  на  работе?  -  спросил  он.  -  „а  еще  в
академии?
   - ’ы длЯ них всего  лишь  эксперимент,  -  холодно  ответил  Љирилл.  -
ЊорскаЯ свинка, обезьЯна, подопытнаЯ собачка. Ћпыт началсЯ и  должен  быть
доведен до конца. •отЯ всем уже давно Ясно, что толку от него никакого.
   Ќесси глубоко перевел дух.
   - ’ак. ’еперь  и  мне  Ясно,  что  ты  менЯ  ненавидишь,  -  сказал  он
совершенно спокойно. - €з-за этого болвана? €з-за Љавендиша?  џ  и  раньше
подозревал,  что  ты  разделЯешь  его   полоумную   теорию   об   энтропии
человеческих обществ.
   - Љонечно, разделЯю! - внезапно взорвалсЯ Љирилл. - ‚ерно,  не  совсем.
Ќо рЯдом с тобой мне хочетсЯ поверить в нее  до  конца.  €  знаешь,  из-за
чего?  €з-за  твоей  бесчувственности,   самоуверенности.   €з-за   пустой
самонадеЯнности твоего еще более  пустого  ума.  Џоэтому  ты  и  Љавендиша
ненавидишь.
   - Љавендиш - стараЯ трЯпка! - сказал Ќесси. - ‹учше умереть,  чем  быть
на него похожим.
   - Ќет, Ќесси. ’ы не можешь ни на  кого  быть  похожим...  “жасно,  если
другие станут походить на тебЯ. Ђ так ты безвреден. €  даже  чем-то  порой
мне симпатичен. †алко мне тебЯ, Ќесси, Я, верно,  единственный  человек  в
мире, который тебЯ жалеет. € все же, если бы Я мог, Я бы тебЯ уничтожил...
   - Џочему же ты этого не сделаешь?
   - Џотому что Я человек! - Яростно заорал Љирилл. - Џотому  что  у  менЯ
есть совесть!
   - Ђ у менЯ нет! - сказал Ќесси.
   ‚ какую-то  долю  секунды  он  вскинул  Љирилла  над  головой  с  такой
легкостью, словно тот был не человек, а полый внутри портновский  манекен.
€ с силой швырнул его в темную бездну. ћноша  не  издал  ни  звука,  будто
испустил дух еще в руках Ќесси. Ќет, нет, он был жив!  ’ело  его  жалко  и
беспомощно дернулось, словно хотело уцепитьсЯ за что-то  невидимое.  Џотом
он исчез.
   Ќесси так и осталсЯ стоЯть у балюстрады,  выпрЯмившись,  вскинув  вверх
руки. Џрошла целаЯ вечность, пока не  послышалсЯ  глухой  мертвый  удар  о
скалы. ЊертваЯ, белаЯ, безжизненнаЯ молниЯ пронзила его душу, рассекла  ее
словно ударом сабли. € в этом ослепительном свете он на  мгновение  увидел
себЯ. ѓолого, израненного, с отчаЯнно вскинутыми к небу руками. Ѓерег  был
крутой, каменистый, мимо него стремительно неслась страшнаЯ чернаЯ вода  -
не просто вода, а стихиЯ, - волоча громадные, вырванные с корнем  деревьЯ.
Љорни их торчали и извивались среди волн, словно руки утопленников.  Џотом
небо снова ослепительно вспыхнуло, и все исчезло.
   Ќаконец Ќесси пришел в себЯ. Ћблака рассеЯлись, над горизонтом  светила
луна, по-прежнему далекаЯ и безучастнаЯ. Ќесси не торопЯсь вернулсЯ к себе
в комнату, лег и тут же заснул.


        —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ


        1

   ђанним утром следующего днЯ тело Љирилла нашли среди белых  ноздреватых
скал берега. ‚прочем, телом его назвать было  довольно  трудно,  настолько
оно было разбито и изуродовано. —ернаЯ кровь засохла на  камнЯх,  над  нею
уже кружили осы. ’е, кто первым увидел его,  в  ужасе  разбежались.  Џотом
Явилась милициЯ, портье опознал тело.  Џосле  краткого  осмотра  разбудили
Ќесси. Ѓыло около шести - времЯ, когда тот обычно совершал свой кросс.  Ќо
сейчас он спал. „верь его  комнаты  была  не  заперта,  следователь  вошел
свободно. „ежурный лейтенант,  порЯдком  бледный  и  расстроенный,  первым
подошел к постели. Ќесси открыл глаза и поднЯл на  него  Ясный  взглЯд,  в
котором тлело еле заметное удивление.
   - ѓде ваш друг? - спросил лейтенант.
   Ќесси бросил взглЯд на соседнюю кровать. Ћна была аккуратно застелена -
со вчерашнего вечера до нее Явно никто не дотрагивалсЯ.
   - ‚чера Я вернулсЯ один, - ответил Ќесси.
   - Љогда вы его видели в последний раз?
   Ќесси  неохотно  рассказал.  Ѓыли  вместе  с  Љавендишем  в  "–ыганском
таборе", там они, Љирилл и философ, изрЯдно выпили. Ќет, нет - сам  он  не
пьет, просто сидел, смотрел на них и порЯдком скучал.  ‚ернулись  часам  к
трем, кое-как устроили Љавендиша у него в номере. ‡атем вместе поехали  на
лифте на седьмой этаж, к себе. Љирилл пожаловалсЯ,  что  у  него  кружитсЯ
голова и что врЯд ли  ему  удастсЯ  заснуть.  ’огда  Ќесси  предложил  ему
поднЯтьсЯ на террасу, на крышу, и посидеть там немного на свежем  воздухе,
пока не протрезвитсЯ. ‘ам он вышел  у  себЯ  на  этаже,  а  Љирилл  поехал
дальше.
   Ќаступило краткое молчание. ‹ейтенант ожидал, что Ќесси  спросит:  "ѓде
же Љирилл? Ќе случилось ли с ним чего?" Ќо тот молчал и  смотрел  на  него
все тем же холодным, непроницаемым взглЯдом.
   - ‚аш „руг бросилсЯ ночью с террасы, - внезапно сказал лейтенант,  -  и
разбилсЯ на скалах.
   - ЃросилсЯ? - переспросил Ќесси спокойно. - ќто исключено.
   - Џочему?
   - Џотому что он был в великолепном настроении.
   - ’огда, может быть, его сбросили.
   - ќто уж совершенно нелепо! - возразил Ќесси. - Љто его сбросит? Љирилл
был  такой  деликатный   и   воспитанный.   ђазве   он   мог   кого-нибудь
спровоцировать? ќто исключено.
   - Њожет быть, ревность?
   - Ќет, нет... Њы же все времЯ были вместе.
   - Ћграбление?
   - Ќашли при нем деньги?
   - ‘то пЯтьдесЯт левов.
   - „а, это его деньги. Њы здесь за счет Ђкадемии наук.
   ‹ейтенант помолчал.
   - “ вас есть какие-нибудь предположениЯ?
   - ’олько одно. € самое простое, - сказал Ќесси. - Ћн  просто  склонилсЯ
над парапетом. Њожет, затошнило. € полетел вниз.
   ‹ейтенант не ответил. •отЯ  и  мог  бы,  конечно.  Ћсмотр  не  очень-то
подтверждал это самое простое предположение. ’ело было найдено не у  самой
стены, как следовало бы, если б Љирилл упал сам, нечаЯнно, а в двух  шагах
от стены. Ќо и предположить, что кто-то его сбросил, было трудно  -  такое
мог сделать лишь великан или сумасшедший.
   - „а, благодарю вас, довольно сухо сказал наконец лейтенант. -  “  менЯ
все.
   - Њожно его увидеть?
   - ’руп?
   - Џока Я его не увидел, Љирилл длЯ менЯ не  труп!  -  довольно  странно
ответил Ќесси.
   …го отвели на место происшествиЯ. ЏриподнЯли брезент,  ужаснаЯ  картина
вновь открылась глазам людей. ‚се, даже  врач,  невольно  содрогнулись,  -
все, кроме Ќесси. Ћн смотрел Ясным, ничего не выражающим взглЯдом, ни один
мускул не дрогнул на его лице. ’олько выглЯдел он  таким  отрешенным,  так
глубоко погруженным в себЯ, что, казалось, не видел ничего вокруг. ‚сЯ его
внутреннЯЯ сила, все напрЯжение, на какие он был способен, были направлены
сейчас на то, чтобы вспомнить. ‚спомнить, что он пережил вчера на террасе,
когда это жалкое, разбитое тело летело в бездну. Џотому он и пришел  сюда,
на это страшное место. „а, он помнил все до последнего  мгновениЯ.  —ернаЯ
вода, плескавшаЯсЯ у скал. Ћн сам с поднЯтыми к небу руками. …динственное,
чего он никак не мог восстановить в памЯти,  -  это  потрЯсшее  его  тогда
чувство. ‘ейчас внутри него было пусто-пусто, безжизненно, мертво.
   Ќесси еле заметно вздохнул, повернулсЯ и пошел к гостинице,  не  сказав
ни слова, не бросив никому даже взглЯда.
   ‘ледователи направились к  англичанину,  разбудить  которого  оказалось
гораздо труднее. Ќаконец философ открыл мутные глаза,  недоуменно  оглЯдел
всех. ЏонЯв, что случилось, Љавендиш так разволновалсЯ, что врачу пришлось
успокоить его инъекцией. Ќо сказать он ничего  не  мог.  ‚оспоминаниЯ  его
кончались где-то на  танцплощадке,  все  остальное  было  покрыто  мраком.
‘ледственные органы больше не обращались  ни  к  Ќесси,  ни  к  Љавендишу.
’олько сообщили, что те могут уехать, когда пожелают.
   ‚ этот день Љавендиш не спускалсЯ в  ресторан  и  не  заказывал  еду  в
номер. Ќо Ќесси как ни в чем не  бывало  поел  за  столиком  с  английским
флажком.  ‹ицо   его   не   выражало   никаких   чувств,   ничего,   кроме
самоуглубленности и раздумьЯ. Ќа следующее утро они с Љавендишем улетели в
‘офию. Њеста их в самолете были рЯдом, но философ ни разу не  взглЯнул  на
Ќесси. Ћн сидел мрачный, всю дорогу не отрывал глаз от иллюминатора,  хотЯ
глЯдеть там было абсолютно не на что - голубаЯ  пустынЯ  и  кое-где  белые
пушистые клубы облаков. „о самой посадки никто не  проронил  ни  слова.  ‚
аэропорту их встретил только шофер с  машиной  президента  Ђкадемии  наук.
Ќаверное, он уже знал обо всем, потому что уложил их  багаж  молча  и  так
осторожно,  словно  это  был  сам  покойник.  ђоскошнаЯ  машина   бесшумно
тронулась с места, быстро набираЯ скорость. ‹ишь тут Љавендиш тихо, словно
бы говорЯ сам с собой, уронил:
   - џ знаю, это вы убили Љирилла!..
   - ‡ачем? - спокойно и холодно спросил Ќесси.
   - Џотому что вы ему завидовали. Џотому  что  знали,  насколько  он  вас
превосходит.
   - ‡авидовал? - сказал Ќесси. - Љакой абсурд! ‚ы ведь прекрасно  знаете,
что Я не умею ни любить, ни ненавидеть. ’ем более завидовать. “  менЯ  нет
чувств, сударь!
   - „а, чувств у вас нет! - мрачно кивнул философ. - Ќо и совести тоже.
   - Њожет, вы и правы! - ответил Ќесси, и впервые в голосе его прозвучало
что-то вроде оживлениЯ. - ‘овести у менЯ действительно нет - разумеетсЯ, в
том нелепом смысле, в каком обычно употреблЯют это  слово.  Љак  суеверие,
как страх перед неведомыми силами или мстительными божествами. Ќо  у  менЯ
есть своЯ мера, по которой Я сужу о людЯх, и  она  прежде  всего  разумна.
Џодумайте сами - он был моим единственным другом. Ћн один относилсЯ ко мне
с каким-то вниманием. € потом, каждый из нас занималсЯ своим  делом,  наши
пути нигде не пересекались...
   - ’огда почему вы его убили?
   Ќесси помолчал.
   - ‘ логической  точки  зрениЯ  возможна  лишь  одна  причина,  господин
Љавендиш.  …сли  во  мне  пробудилось  что-то  человеческое.  Љакое-нибудь
чувство, страсть, болезненнаЯ амбициЯ.
   Љавендиш молчал. Ћн знал, что молодой человек прав. Љак всегда,  логика
его была безупречна. € так как философ молчал, Ќесси заговорил снова:
   - ‚ас ввела в заблуждение  ваша  наивнаЯ  буржуазнаЯ  теориЯ,  господин
Љавендиш. џ не допускаю,  что  разум  может  мешать  большим  человеческим
чувствам. Џо крайней мере тем, какие утверждают ваши крупнейшие  писатели.
Ђбсурдно думать, что внутри самого сознаниЯ  его  положительные  категории
вступают в противоречие и  взаимно  отрицают  друг  друга.  ќто  алогично.
—еловечество  действительно  может  погибнуть,  но  не  от  разума,  а  от
собственной глупости.
   - Љ сожалению, историЯ не подтверждает  вашей  элементарной  логики!  -
сказал философ, но голос его прозвучал уже не так уверенно.
   - Ќе люблю Я этой отвратительной науки, господин Љавендиш,  которую  вы
называете историей. џ просто ее не понимаю. €сториЯ чего? €сториЯ насилиЯ,
жестокостей, садизма. Ћсобенно в эту последнюю  войну.  —ем  они  вызваны?
Љонечно же, грубыми, примитивными чувствами и страстЯми человека.
   Љавендиш энергично помотал головой.
   - ‚ этом ваша главнаЯ ошибка, -  сказал  он.  -  †естокость  и  насилие
никогда  не  базируютсЯ  на  чувствах.  Ќаоборот,  они   означают   полную
бесчувственность.
   - Џослушайте, что Я вам скажу! - уже с некоторым  нетерпением  возразил
Ќесси. - ‚ы напрасно приписываете человечеству то, что присуще лишь вашему
отвратительному общественному строю.
   ’ут произошло неожиданное. Љавендиш побагровел, словно перед припадком,
и, не сдерживаЯсь, закричал:
   - џ вовсе не буржуазный ученый, запомните  это!..  џ  глубоко  ненавижу
любой  строй,  основанный  на  насилии  и  несправедливости.  €  это  тоже
запомните. ‹учше объЯсните, зачем вы убили Љирилла? Ђ тогда Я  вам  скажу,
кто вы и какому строю принадлежите!
   Ќесси окинул его презрительным взглЯдом.
   - ‚озможно лишь одно разумное объЯснение - длЯ того, чтобы разбудить  в
себе человека! - ответил он. - Љакого ни есть. € как бы он ни называлсЯ!
   Љавендиш вдруг скорчилсЯ, словно его ударили в живот. € больше  за  всю
дорогу не проронил ни слова. ‹ишь когда машина остановилась  у  гостиницы,
он неохотно проговорил:
   - џ улечу завтра с первым же самолетом, господин Ђлексиев. Њы больше не
увидимсЯ. € вот что  мне  хотелось  бы  сказать  вам  напоследок...  -  Ћн
замЯлсЯ. - ‚ этой жизни вас может спасти лишь одно - любовь.  Џостарайтесь
влюбитьсЯ.
   ‚ первый момент Ќесси просто не поверил своим ушам.  ђехнулсЯ  он,  что
ли, этот человек? Ќо Љавендиш выглЯдел таким грустным и  подавленным,  что
Ќесси только пробормотал:
   - Љ сожалению, господин Љавендиш, это последнее, что  Я  могу  сделать.
—тобы не сказать, невозможное.
   - Ќет, возможное! - горЯчо воскликнул Љавендиш. - ‚ы ошибаетесь. џ  вам
сейчас объЯсню. - Ћн беспомощно оглЯделсЯ, потом  сказал:  -  ‡айдемте  на
минутку!.. џ вам объЯсню, да, объЯсню!..
   Џока шофер занималсЯ вещами, они прошли в дневной бар и сели за  столик
в сторонке. Ѓыло пусто и прохладно, обе барменши, занЯтые каким-то  своим,
Явно увлекательным разговором, даже не взглЯнули  в  сторону  посетителей.
‚прочем, те и не собирались ничего заказывать. ‹ицо Љавендиша, и бледное и
багровое сразу, напоминало ломоть пражской ветчины.
   - џ хочу объЯснить вам ваш сон, - заговорил он возбужденно. - Џомните -
киты и  белый  айсберг?  Џоймите  менЯ  правильно,  Я  не  фрейдист.  „аже
наоборот. € все  же  в  некотором  отношении  ”рейд  был  прав  сновидениЯ
выражают  какую-то  часть  скрытой  сущности  человека.  …го  подавленного
духовного мира. ‚ы знаете, что означает ваш сон?
   - Џо-моему, ничего! - неохотно ответил Ќесси. - Џросто картина.
   -  Ќо  что  вызвало  эту  картину  из  вашего  подсознаниЯ?  €з   вашей
генетической памЯти? ‚ероЯтно, какое-то  внутреннее  напрЯжение.  ЉакаЯ-то
потребность. ќта потребность, по-моему, называетсЯ жаждой красоты.
   Ќесси неуверенно взглЯнул на  него.  †ажда  красоты?  ќто,  похоже,  не
лишено смысла. Љавендиш,  словно  почувствовав  его  колебаниЯ,  оживленно
продолжал:
   - Џодумайте,  подумайте!  ђазве  ваше  сновидение  не  поражает  именно
красотой? ‚спомните! Ѓелое и голубое в их безмерной  чистоте!  €  плывущие
киты!  —то  может  быть  мощней,  царственней,  прекраснее  их   движений?
‚еличественнаЯ, вечнаЯ картина! ‘ тех пор как вы это  рассказали,  она  не
выходит у менЯ из головы.
   - „опустим. џ только не понимаю, что общего у этой картины с любовью?
   - Љак - что общего? - чуть не закричал Љавендиш. - ‹юбовь и  красота  -
два почти равноценных понЯтиЯ.
   - Ќе верю, - ответил Ќесси. - ‹юбовь - одна из самых примитивных уловок
природы. Џравда, длЯ этой цели  она  иногда  и  в  самом  деле  использует
красоту.  Ќо  не  всегда,  а  сейчас  все  чаще  предпочитает  безобразие,
деформацию, извращение.
   - „а, это верно. Ќо это относитсЯ к уже  испорченным  людЯм.  ‚нутренне
опустошенным. ‹ишь вы имеете удивительную возможность начать все  сначала.
€ли вернее - впервые. € вы начнете именно с красоты - как  львы,  павлины,
жеребцы, горлицы. Џоймите, это заложено в вас. €  ищет  своего  выражениЯ.
Ќайдите его! - Љавендиш говорил уже вдохновенно. -  ќто  ваш  единственный
шанс.
   Ћб этом разговоре Ќесси вспомнит в час своей трагической смерти.  ‡ачем
Љавендиш повел его по этому п