ниЯми  в различных сферах
человеческого духа". ‘лово "подлинными" подчеркнуто не было, но Я его все же
заметил.   џ  подумал,  что   определЯть  подлинность  достижений   в  сфере
человеческого духа  -- дело довольно сложное. €ногда на  это уходили годы, а
то  и  столетиЯ.  Ќадо  надеЯтьсЯ, что теперь  подлинность  достижений будет
определЯтьсЯ немедленно.
     Љем же? ‚ашим агентством?
     •отелось  бы знать, по  каким  признакам. Њожно ли  считать  подлинными
достижениЯ  Ђ. ‘олженицына? €ли теперь подлинными будут считатьсЯ достижениЯ
товарища ‚ерченко?
     ‚ тексте своего интервью ‚ы справедливо замечаете, что автору того  или
иного произведениЯ заниматьсЯ охраной  собственных  прав  будет "хлопотно  и
неэкономично".  ‚  подтексте  ‚ы  намекаете,  что  автору  станет,  и  вовсе
хлопотно, если  он,  издаваЯсь  за  границей, не возьмет  в посредники  ‚аше
агентство.   ‚   таком   случае   автор,   видимо,   считаетсЯ   нарушителем
государственной  монополии на  внешнюю  торговлю и автоматически переходит в
разрЯд уголовных преступников.
     ќто  богатаЯ  идеЯ.  Ћна  таит  в  себе  рЯд  любопытных  возможностей.
Ќапример,  такую.  Џередав свое достижение  за границу, автор сам становитсЯ
объектом охраны. Ћхрану авторских прав вместе  с носителем этих прав следует
признать самой надежной. ‚ свЯзи с этим, мне  кажетсЯ, было бы целесообразно
возбудить перед компетентными инстанциЯми  ходатайство  о передаче в ведение
вашего агентства  ‹ефортовской  или Ѓутырской тюрьмы со  штатом охранников и
овчарок. ’ам  же  можно было  бы  разместить  не  только  авторов,  но  и их
правопреемников. Ђ поскольку ваше агентство обещает гражданам  государств --
участников ‚семирной конвенции те же права, что  и собственным гражданам, то
такую же форму охраны можно было бы распространить и на них.
     ЊенЯ, однако, смущает следующее обстоЯтельство. ‚аше агентство, судЯ по
всему,   ЯвлЯетсЯ  общественной,  а  не  государственной  организацией.   Ќо
поскольку  монополиЯ на  внешнюю торговлю  принадлежит именно государству, и
только ему, то не  грозит ли вашему агентству риск самому быть подвергнутому
уголовному преследованию. …сли агентство станет объектом охраны, то  как оно
сможет охранЯть что-то другое? Ќад этим, пожалуй, стоит подумать.
     € еще одно предложение.
     Џоскольку ваше  агентство  намерено  само определЯть,  когда,  где и на
каких условиЯх издавать то или иное произведение или не издавать  его вовсе,
то  эта правоваЯ особенность  агентства  должна" очевидно, отразитьсЯ в  его
названии. Џредлагаю  впредь  именовать  его не ‚ЂЂЏ,  а ‚ЂЏЂЏ  -- ‚сесоюзное
агентство по присвоению авторских нрав.
     ‚сего лишь одна лишнЯЯ буква на вывеске, а насколько точнее  становитсЯ
смысл!
     ђазвиваЯ это предложение, можно считать естественным присвоение  вместе
с авторскими правами и самого авторства. ‚ дальнейшем ваше  агентство должно
произведениЯ   советских   авторов  издавать  от   своего   имени  и   нести
ответственность за их идейно-художественное содержание.
     †елаЯ внести личный вклад в  это  интересное  начинание,  прошу автором
данного  письма (и, естественно, носителем авторских прав) считать агентство
‚ЂЏЂЏ.
     Џримите мои уверениЯ в совершеннейшем к ‚ам почтении.
     (подпись)
     2 октЯбрЯ 1973 года
     Њосква

     ќто  письмо было  написано, когда  моЯ  жена лежала  в родильном  доме,
готоваЯ с  минуты на  минуту произвести на свет  нового человека, и мысли ее
были занЯты только  этим надвигавшимсЯ  неизбежно событием.  —ерез  три  днЯ
после написаниЯ письма родилась наша дочь.
     Ћставлю  длЯ  более важной  книги свой рассказ, как ездил Я в те  дни к
роддому. “ нас мужьЯ при родах не присутствуют,  их даже внутрь роддомов  во
избежание инфекций не пропускают, с  женами они  летом перекрикиваютсЯ, стоЯ
под  окнами,  а зимой  общаютсЯ посредством  пересылаемых записок. „етей  им
показывают  первый раз, подносЯ к окну. Ќо в нашем  роддоме  было новшество:
детей,  показывали  по   телевизору  с  ужасным  качеством  изображениЯ.  Ќа
маленьком  и мутном экране  Я увидел тонкошеее черно-белое существо, которое
хлопало глазами и  было похоже на аквариумную  рыбку. “ существа еще не было
имени,  и потом еще  не  было  несколько дней, пока мы  перебирали варианты,
поэтому мы называли его просто  „евочка. "Ќу, как тебе девочка? --  спросила
€ра в записке.-- € как вообще дела?"
     џ отвечал, что девочка красавица,  всЯ  в менЯ, а дела лучше не бывают,
но ничего  не сказал  о том,  что письмо мое  уже  передает  с  повторениЯми
"ЌемецкаЯ волна", а из ‘оюза писателей мне  звонили и  интересовались, когда
бы Я мог придти длЯ беседы  с товарищем  ћрием ‘трехниным. ќтот  человек,  с
фамилией, напоминающей об аптеке, когда  Я к нему  ЯвилсЯ, даже не знал, как
со  мной  разговаривать,  и  путем наводЯщих  вопросов  пыталсЯ  понЯть,  не
повредилсЯ ли Я в уме.
     Њое письмо произвело  на нашу  так  называемую  общественность заметное
впечатление. †анр открытых писем, на  короткое времЯ вошедший в моду, тут же
стал раздражать своим почти во всех случаЯх гневным,  патетическим, а иногда
и истерическим тоном.
     џ этот жанр оживил, внесЯ в него насмешку.
     Џисьмо без конца передавалось "голосами"  и  растекалось  по незримым и
необозримым просторам ‘амиздата.
     ‚се близкие  мне люди сразу,  естественно,  понЯли, что этим письмом  Я
бросаю вызов  властЯм  и  делаю  шаг,  последствиЯ которого  непредсказуемы.
"‚олодька, -- сказал мне один из моих друзей,-- они тебЯ за это убьют".
     €ра  готовилась  к  выписке из больницы, все еще  ничего не знаЯ о моем
безумном поступке.
     ‚ это времЯ уезжал в Ђмерику и прощалсЯ с друзьЯми навсегда Ќаум (ќмма)
Љоржавин (Њандель). €ра позвонила ему, чтобы проститьсЯ хотЯ бы по телефону.
"€рочка! -- закричал он. -- Ќе волнуйсЯ и, самое главное - не слушай радио".
€ре его совет показалсЯ смешным: надо совсем не представлЯть себе настроениЯ
роженицы и  условий советского родильного  дома,  чтобы  предположить там, в
палате  на  несколько  человек, слушание  радио,  да еще  "враждебного",  на
коротких  волнах,  с воем  глушилок,  из которых  человеческий  голос  можно
вычленить,  только  бегаЯ из угла в  угол,  прикладываЯ приемник  к  батарее
отоплениЯ  или к кровати, переворачиваЯ его и вообще производЯ много нелепых
движений, достойных вниманиЯ психиатра.
     Џисьмо свою главную роль сыграло: из ‘оюза писателей Я вылетел быстро и
с  треском, а  публикациЯ "—онкина"  и  теперешний вызов  стали  дальнейшими
следствиЯми того же поступка.
     ‘  тех пор  прошло  полтора года, и вот  Я  в ЉѓЃ. € мое письмо Џанкину
лежит на столе в качестве то ли вещественного доказательства,  то  ли орудиЯ
преступлениЯ, и острие карандашика медленно продвигаетсЯ над строкой.
     -- ‚от здесь, -- говорит  Џетров, -- вы предлагаете передать  в ведение
‚ЂЂЏ ‹ефортовскую или  Ѓутырскую  тюрьму  со штатом охранников и овчарок. --
Љак это можно понЯть?
     ЋбъЯснЯю: понЯть это можно  так, что это сатира, а  где  сатира,  там и
гротеск. Ђ впрочем, и не совсем гротеск, так как сама наша  действительность
гротескова. …сли это гротеск,  то  его  автор не  Я, а  Џанкин.  (‚ообще-то,
конечно, не  только Џанкин, а Њаркс, ‹енин, ‘талин и прочие, но в конце цепи
и  Џанкин  тоже.)  ‚  своем интервью Џанкин прЯмо намекает,  что  у нас есть
государственнаЯ  монополиЯ  на внешнюю  торговлю. Љто отдает  свои  рукописи
иностранному  издателю,  тот  нарушает  монополию,  того  ожидают  некоторые
неприЯтности в виде именно тюрьмы, а не что другое.
     Љстати  сказать,  ответа  на  свое письмо от  Џанкина Я  не получил, но
реакциЯ  на  него   была.  џ  в  письме  усомнилсЯ,  может  ли  общественнаЯ
организациЯ пользоватьсЯ государственной монополией, и их, как Я слышал, это
соображение неожиданно смутило, они со всеми своими юристами сами до него не
додумались,  а потом на каком-то совещании было сказано,  что да, мол,  этот
подлец,  к  сожалению,  прав, монополиЯ  государственнаЯ, а мы,  организациЯ
общественнаЯ. Ћни, конечно,  в любую  минуту  (своЯ рука  -- владыка)  могли
стать  государственным  агентством,  но  тогда  их  не  признали  бы  другие
участники конвенции,


        <i>‡асушил сухари</i>

     Џоговорили еще о ‚ЂЂЏе, перешли к моим писаниЯм. ЋказываетсЯ, новые мои
знакомцы давно и с пристальным интересом следЯт за  всем, что Я лишу. Џетров
вспомнил, как в пьесе "„ва товарища" бабушка  смешно говорит  вместо "петух"
"хетуп", но  наивысшим  моим достижением он считает,  разумеетсЯ, "—онкина".
Ћн,  конечно, не специалист, а  всего лишь  средний  читатель. Ќо  книга ему
понравилась. Ћчень. €нтересуетсЯ продолжением.
     -- ’ретью часть пишете?
     -- ’ретью уже написал.
     Ќа самом деле написал, да не совсем. Ќо им говорю так,  чтобы не искали
и не пытались остановить. Џоздно, мол. •отЯ, увы,  на самом деле  не поздно.
ђукопись не окончена и по  свойственной автору беспечности существует  всего
лишь в одном экземплЯре у него на столе.
     -- € там, в третьей части, -- смеетсЯ Џетров, -- тоже про органы?
     -- Ќет, там про другое.
     -- Ќу, мне вообще-то все равно. џ по профессии конструктор...
     ‚се кагебешники, которых мне приходилось видеть или о которых Я слышал,
были людьми  скромных, но благородных профессий: инженерами, конструкторами,
летчиками,  кем  угодно,  только  не  собственно  кагебешниками.  ЏартиЯ  их
временно кинула  на  трудный участок,  вот и  приходитсЯ тут заниматьсЯ черт
знает чем, а душа рветсЯ назад, к кульману и штурвалу.
     -- ...џ по профессии конструктор. Ќо книги читать люблю. € как читатель
скажу: жалко. †алко, что ваша книга вышла на ‡ападе.
     -- Љак будто она могла выйти здесь.
     -- Ђ что, лет восемнадцать -- двадцать тому назад могла бы.
     џ мысленно отнЯл  от  семидесЯти пЯти  восемнадцать  и двадцать, но  ни
57-й,  ни  55-й годы не показались мне подходЯщими  длЯ печатаньЯ  "—онкина"
(длЯ написаниЯ тем более).
     -- ’ак вот о чем Я вас хотел спросить. ‚ы  издаетесь на  ‡ападе.  “ вас
что, совсем нет никакого желаниЯ печататьсЯ здесь?
     џ пожимаю плечами.
     -- Џечатайте, не откажусь.
     -- Ќу мы, правда, издательствами не заведуем...
     -- ‚ы всем заведуете.
     Ћба  смеютсЯ.  џ слишком преувеличиваю  их  возможности.  Ќо  в чем-то,
конечно, могут помочь.
     ‡ахаров опЯть лезет за моей сигаретой и спрашивает, можно ли. џ отвечаю
"можно" и пододвигаю сигареты к нему.
     --  Ќо,  --  говорит  Џетров,  --  вот  ваше письмо  ‘екретариату ‘оюза
писателей...
     ...’ут  пришла пора вспомнить  о втором письме, которому тоже, несмотрЯ
на  прежние  публикации, самое место  здесь. ’ем  более, что  оно в каком-то
смысле  ЯвлЯетсЯ   прЯмым   продолжением   первого.   Џосле  письма  Џанкину
последовала процедура (довольно громоздкаЯ) теперь уже  окончательного моего
исключениЯ из ‘оюза писателей. ‘начала разговор с вышеупомЯнутым ‘трехниным,
потом заседание бюро  объединениЯ прозаиков с  активом (председатель ѓеоргий
ђадов) и, наконец, назначенное на 20 февралЯ закрытое заседание ‘екретариата
ЊЋ ‘Џ, на которое и было вынесено мое "персональное дело"<sup>1</sup>.
     20  февралЯ  за  полчаса  до секретариатского  заседаниЯ адресату  было
доставлено это мое письмо:

     ‚ ‘…Љђ…’Ђђ€Ђ’ ЊЋ ‘Џ ђ‘”‘ђ

     џ не  приду  на ваше  заседание, потому  что  оно  будет  проходить при
закрытых дверЯх, втайне от  общественности, то есть  нелегально, а  Я  ни  в
какой нелегальной деЯтельности принимать участиЯ не желаю.
     Ќам не  о  чем говорить, не о чем  спорить, потому  что  Я выражаю свое
мнение, а вы -- какое прикажут.
     ‘екретариат в нынешнем его составе не ЯвлЯетсЯ демократически избранным
органом,  а  навЯзан ‘оюзу  писателей  посторонними  организациЯми. Ќи  весь
секретариат в целом, ни каждый из его членов в отдельности не могут быть длЯ
менЯ авторитетами ни в творческом, ни тем более в нравственном отношении.
     „ва-три бывших  писателЯ, а кто остальные? Џосмотрите друг  на друга --
вы же  сами  не  знаете, что пишет  сидЯщий рЯдом  с вами  или напротив вас.
‚прочем, про некоторых известно доподлинно, что они вообще ничего не пишут.
     џ готов  покинуть организацию, котораЯ при  вашем  активном  содействии
превратилась из ‘оюза писателей в союз чиновников, где циркулЯры, написанные
в  виде  романов,  пьес или  поэм,  выдаютсЯ  за  литературные образцы,  а о
качестве их судЯт по должности, занимаемой автором.
     ‡ащитники  отечества   и  патриоты!  Ќе  слишком  ли  дорого  обходитсЯ
отечеству ваш патриотизм? ‚едь иные из вас за свои серые и скучные сочинениЯ
получают  столько  сколько  воспеваемые  вами   хлеборобы  не  всегда  могут
заработать целым колхозом.
     ‚ы  --  союз единомышленников... Ћдин  ограбил партийную кассу,  другой
продал  казенную  дачу,  третий  положил  кооперативные  деньги  на   личную
сберкнижку...<sup>2 </sup> ‡а двенадцать лет своего пребываниЯ в  ‘оюзе Я не
помню, чтобы хоть один такой был исключен.

     <sup>
______________________________________________________________________________________</sup><sup>_______________________________________________</sup>
     <sup>1</sup> ‘амо это заседание и затем следующее -- секретариата ‘оюза
писателей ђ‘”‘ђ -- состоЯлись  в  такой  тайне, что  никто из  участников  и
доныне о нем ни разу не проговорилсЯ, а некоторые, не  знаЯ, что у менЯ есть
протокол с их именами, уверЯют менЯ в безупречности своего поведениЯ  во все
времена.
     <sup>2</sup> ќто все  намеки на некоторые конкретные  делишки тогдашних
секретарей.

     Ќо стоит сказать честное слово (а иной раз просто промолчать, когда все
орут), и тут же следует наказание по всем линиЯм: набор  книги, над  которой
ты  работал  несколько  лет, раскидают;  пьесу  запретЯт;  фильм  по  твоему
сценарию положат на полку. Ђ за этим вполне прозаическое  безденежье.  € вот
ты  год не получаешь ни копейки, два не получаешь ни копейки, залез в долги,
все, что мог, с себЯ продал, и когда дойдет  до самого краЯ и если ты за эти
два года  слова неосторожного  не  сказал, к тебе, может быть,  снизойдут  и
подарЯт  двести  --  триста  рублей  из  ‹итфонда,  чтобы  потом  всю  жизнь
попрекать:<sup> </sup>"Њы ему помогали, а он..."
     Ќе надо мне помогать, Я не нищий. “ менЯ есть  читатели  и  зрители. Ќе
стойте между ними и мной, и Я в вашей помощи нуждатьсЯ не буду.
     џ не приду  на ваше  секретное заседание, џ готов полемизировать с вами
на любом  открытом  собрании  писателей, а  если хотите,  рабочих,  от имени
которых вы на менЯ, нападаете.  ‚ отличие от большинства из вас, Я  сам  был
рабочим.  Ћдиннадцати  лет Я  начал свою  трудовую жизнь пастухом  колхозных
телЯт. Њне  приходилось пахать землю,  месить на стройке  раствор,  стоЯть у
станка на заводе.  —етыре  года Я  прослужил  солдатом ‘оветской  Ђрмии.  Ќа
открытом  собрании Я хотел бы  посмотреть, как вам удастсЯ представить  менЯ
акулой империализма или агентом иностранных разведок.
     ‹ожь  -- ваше  оружие.  ‚ы  оболгали  и  помогли  вытолкать  из  страны
величайшего ее гражданина. ‚ы думаете, что теперь вам, скопом удастсЯ занЯть
его место. Ћшибаетесь. Њеста  в  великой  русской  литературе распределЯютсЯ
пока что не вами, € ни одному из вас не удастсЯ пристроитьсЯ хотЯ бы в самом
последнем ее рЯду.

     (подпись)


     -- ...Ќо, -- говорит Џетров,-- вот вы пишете, что могли бы выступить на
открытом  собрании рабочих и  доказать, что вы не акула  империализма... ну,
этого,  конечно,  никто не говорит  ... Ќо  вот второе,  насчет  иностранных
разведок...  тут можно и поспорить.  џ думаю,  сейчас  вам на таком собрании
трудно пришлось бы.
     „аже если Я скажу все что хочу?
     „а, вы скажете свое, а мы свое.
     -- „авайте попробуем. Ѓоюсь, что вы на это не пойдете.
     -- Љак знать.
     -- “грожаете?
     -- Љто угрожает? —то вы, ‚ладимир Ќиколаевич! Ќу, что вы!
     --  џ  не  возражаю.  Њожете   угрожать.  ’олько  учтите,  Я  ко  всему
приготовилсЯ.
     -- Љ чему приготовились? -- спросил Џетров с любопытством.
     --  Љо всему, -- сказал Я, не желаЯ подсказывать  варианты. џ уже тогда
понимал, что,  ломаЯ человека, они всегда стараютсЯ  подойти к нему не с той
стороны, с которой он ожидает (что они в моем случае подтвердили).
     -- Ќу, а конкретно?
     -- Љонкретно -- ко всему.
     --  ‘ухари, что  ли, засушили? -- засмеЯлсЯ ‡ахаров,  вытЯгиваЯ из моей
пачки очередную сигарету.
     -- ‡асушил.
     Ћба смеютсЯ. €х смешат  мои дикие, устарелые представлениЯ о ЉѓЃ, как о
какой-то зловещей  и  черной силе. Љонечно,  и  здесь  работают разные люди,
может  быть,  даже  не всегда хорошие  люди, но в целом  ЉѓЃ  --  это  очень
гуманнаЯ организациЯ и действует исключительно в рамках, закона.
     ‚  этом  Я, естественно, усомнилсЯ. Џривел им несколько примеров выхода
за рамки.  ‘казал кое-что о тюрьмах,  лагерЯх и  психушках. Џетров  выслушал
менЯ благожелательно, а ‡ахаров с Явным удивлением. …го представление  о ЉѓЃ
очень с моим расходитсЯ. ‚ообще он держитсЯ скромно, смущаетсЯ и от смущениЯ
часто   хихикает.  •отЯ  реплики   подает,  но   неизменно  сопровождает  их
застенчивым  "хи-хи". Ћн  как  бы говорит: "џ  конечно, человек, хи-хи,  еще
молодой, может быть, по молодости чего-то не понимаю, но Я люблю нашу партию
и наше  правительство и не  понимаю, как можно, хи-хи, изображать их в таком
нехорошем, в таком неприглЯдном виде".
     Џоговорили о ‘олженицыне.  ‚ письме секретариату ‘оюза писателей Я  его
слишком перехвалил, назвав величайшим...
     -- Ќеужели вы его, правда, считаете величайшим?
     ’еперь можно признатьсЯ, что насчет  "величайшего"  у  менЯ и  у самого
были  кое-какие  сомнениЯ. ќтим эпитетом желал Я их (в  данном  случае (союз
писательских  боссов) поставить на место, кто, мол, вы, пигмеи, по сравнению
с  "величайшим"? Ђ потом  уже,  отправив письмо, перечел его и смутилсЯ. —то
значит величайший? ’о есть самый-самый,  из всех великих великий? ’олстой --
великий, експир -- великий,  а  этот "чайший"? Ќаписал  бы тогда "великий",
вот и было бы в самый раз и даже немножко на-вырост, во всЯком случае сейчас
объЯснЯтьсЯ б  не  стал. Ќо  с  тех  самых  пор,  залепив  такое, пребываю в
смущении и  к  другим  носителЯм  высоких  достоинств  эпитеты примериваю  с
большой осторожностью.
     Ќо  тогда мог ли  Я  поделитьсЯ столь деликатными  сомнениЯми  с  этими
крокодилами? Ќикак не мог, но длЯ себЯ проблему оставил неразрешенной.  ‚едь
Я вырвалсЯ  из ‘оюза писателей, пошел на разрыв с государством, обрекаЯ себЯ
и свою семью на  всЯкие больше чем неприЯтности, и  ради  чего?  ђади  того,
чтобы  говорить  правду.  Ђ,  оказываетсЯ, и  в  этом случае правду говорить
нельзЯ.  …сть   перечень   событий,   действий,   Явлений,   имен,   которые
"прогрессивному человеку"  полагаетсЯ упоминать только  в таком контексте, а
не  в  ином,  потому что в  ином  это  будет  на  руку им, и  тогда всЯ наша
"прогрессивнаЯ"  общественность зашелестит, зашепчет из уха в.. ухо, что  вы
высказываете ваше отрицательное или недостаточно положительное мнение о том,
о  сем  не  потому, что  это действительно  ваше  мнение,  а потому что этим
мнением  вы  хотите  угодить им. €  они  сами  поймут  именно  так.  Џоэтому
высказывать независимые суждениЯ  позволЯли себе только очень редкие люди, к
которым Я себЯ не всегда мог причислить,, что менЯ самого в себе раздражало.
     ѓода   за  полтора  до   описываемого  момента  был  Я  введен  в  один
диссидентский дом,  где хозЯйка, приветливо улыбаЯсь и  поощрЯЯ к восхищенью
собою, расспрашивала  менЯ о моих, как это говоритсЯ, творческих планах и, в
порЯдке установлениЯ точек совпадениЯ  взглЯдов (идейных взглЯдов, конечно),
вдруг спросила: "Ђ правда, Њаксимов очень хороший писатель?"
     џ,  самонадеЯнно  решив,  что  ко  мне   обращаютсЯ,  как  к   эксперту
(специалистом в  данной области  был все  же  Я, а  не  хозЯйка),  попыталсЯ
приблизить  оценку к более  реалистичной:  "Ќеплохой",--  сказал  Я,  слегка
смутившись. € вдруг  полыхнуло из  глаз диссидентки  словно  из огнемета,  и
услышал Я суждение, которое  было предложено мне в  качестве директивного  и
единственно возможного  к употреблению  (как  "‚оистину  воскресе"  и  "Ѓудь
готов"): "‚олодЯ Њаксимов --  прекррасссный писатель!" Ђтмосфера  дружелюбиЯ
тут же  истаЯла, и  Я,  поерзав  еще на стуле и  осознав,  что оплошное  мое
высказывание будет здесь надолго запомнено, поднЯлсЯ  и удостоилсЯ холодного
кивка в ответ на свое "до свиданиЯ".
     ЏокидаЯ  тот дом, Я думал, что жизнь мне предстоит даже сложнее,  чем Я
рассчитывал,  и впоследствии  оказалсЯ больше чем  прав.  ‚ каждой среде,  к
которой менЯ прибивала  судьба, была своЯ идеологиЯ, свои ценности, шаблоны,
правила поведениЯ  и фразеологиЯ,  с которыми следовало считатьсЯ, везде  от
менЯ требовали  соблюдениЯ принЯтых  в  среде  ритуалов, поклонениЯ  кумирам
среды, везде  настаивали на  том, чтобы  мое мнение совпадало с тем мнением,
которое в  этой  среде на данный момент считалось  единственно правильным  и
прогрессивным. Ђ поскольку мнение мое слишком часто не совпадало с общим, то
менЯ всю жизнь  поправлЯли, одергивали и часто предписывали, что Я на  самом
деле должен думать о том или ином  предмете (а о некоторых предметах и вовсе
запрещалось думать что бы  то  ни  было),  и, при  уклонении от предписаний,
имевшие  власть  наказывали,  а  не  имевшие  проклинали устно,  письменно и
печатно.
     Ћсобенно  сильно  мне попало  от  прогрессивной  общественности за  ‘им
‘имыча  Љарнавалова  в  "Њоскве  2042",  в  котором  все  немедленно  узнали
‘олженицына и  спрашивали,  как Я  посмел. џ  говорил: это не  ‘олженицын, а
обобщенный  образ.  Њои критики возражали: не обобщенный  образ,  - а именно
‘олженицын. Ђ что, похож? -- спрашивал Я.--  Ќет, совсем не похож! --  Ђ как
же вы тогда узнали? -- от этого вопроса критики сперва слегка торопели, но и
тут изворачивались и спрашивали, понимаю  ли Я, на чью мельницу лью воду. Ќо
тогда, в 75 году, Я лил воду на правильную, на прогрессивную мельницу.
     -- Ќеужели  вы его, правда, считаете величайшим?  --  спросил менЯ тот,
кого мы в нашем рассказе условно называем Џетровым.
     -- Љонечно, величайшим, а каким же еще?
     Ќе с тобой же, гадом, мне делитьсЯ своими сомнениЯми.
     -- „а какой же он величайший?  --  заволновалсЯ Џетров. -- Љакой же  он
величайший, когда он -- вы знаете это? -- препЯтствовал выходу вашей книги.


        <i>€ван —онкин и Ќикита ‘труве</i>

     ЋпЯть вставим маленький комментарий к прежде написанному.
     ђешаЯ в 73 году, в каком издательстве  печатать "—онкина", рассматривал
Я  выбор  из двух известных  мне возможностей: "Џосев" и "€ЊЉЂ-Џресс". Ќо  у
"Џосева"  было  два   видимых  недостатка.  Џервый  --  в  том,  что  он  --
издательство   определенно   антисоветской,   очень   узко   ориентированной
политической  партии. ‹итература им  нужна  была  только как подспорье  в их
пропаганде,  а  менЯ это  коробило.  ‚торой  недостаток: они  настаивали  на
передаче  им мировых  прав (берЯ себе 30%), от чего Я после долгих колебаний
уклонилсЯ.
     “ €ЊЉЂ-Џресс репутациЯ была вроде бы поприличней.  •отЯ потом Я  понЯл,
что  и они определенной  ориентации,  с  которой  Я  не совпадаю,  а  таких,
неориентированных, с  кем совпал  бы, среди русских издателей тогда не было.
Ќе считаЯ издательства  "Ђрдис",  которое в те поры  менЯ не оценило,  о чем
покойный  Љарл  Џроффер потом жалел.  €так подалсЯ Я в  €ЊЉЂ-Џресс. Џереслал
рукопись  и жду.  ‘ижу, как на иголках. “жасно хочетсЯ, чтобы книга вышла до
моего вполне вероЯтного ареста. —тобы хоть  подержать ее в руках, чтобы хоть
посмотреть... ‚прочем, если она  выйдет, если привлечет к себе внимание, то,
может быть, этого-самого ареста удастсЯ избегнуть.
     ЊесЯц  проходит, два, три...  роман не  выходит. ‚  чем  дело? ‚едь все
говорЯт,  что на  ‡ападе книгу  можно издать  очень быстро. Џытаюсь выЯснись
что-то, а как выЯснить?
     Ќадеюсь,  что уже подрастает поколение, которое никогда  не будет знать
трудностей и опасностей попыток  свЯзатьсЯ с заграницей. ’ем более свЯзатьсЯ
с издательством, которое, хотЯ и не  "Џосев", а  все же  антисоветское, и не
просто  свЯзатьсЯ, а  по  поводу  изданиЯ  книги, имеющей  тот  же эпитет --
"антисоветскаЯ".
     € вот Я сначала терплю, а потом через каких-то  людей, иногда верных, а
чаще каких попало, шлю на ‡апад, в Џариж, неизвестным мне главному редактору
Ќиките Ђлексеевичу ‘труве, директору издательства €вану ‚асильевичу Њорозову
кричащий  вопрос:  когда?  Њорозов отвечает  нервно и  смущенно<sup>1</sup>.
‘труве  нетороплив и не суетен. ‘коро  книга выйдет. ‘коро, скоро. Љ  Ќовому
году.  Љ ђождеству. Љ  Џасхе.  Љ ’роице.  ђаньше советские  редакторы обычно
обещали мне то же самое, но оперируЯ другими датами и,  конечно, с предлогом
"после".   Љ  годовщинам  нам  надо  что-то  "идейное"  (о  ‹енине,  партии,
комсомоле), а потом протолкнем и  вас.  Џосле Џервого маЯ, после ЋктЯбрьских
праздников, после днЯ Љонституции, после 23 февралЯ, после  столетиЯ ‹енина.
Џосле, после.
     Ќесколько  раз  приезжали  ко мне гонцы  из  "Џосева",  и  Я  передавал
разрешение  на  публикацию "—онкина" им.  (Ћдна из "посевовских"  посланниц,
очень красиваЯ  девушка, француженка, не понимавшаЯ -- или делала вид? -- ни
слова  по-русски,  потрЯсла менЯ тем,  что мою  записку  сначала заклеила  в
целлофановый  пакетик, а  потом  закатала  в  тюбик  с зубной пастой,  столь
профессиональный шпионский прием Я видел первый и последний раз в жизни). Ќо
как только намерение мое становилось известно  в  Џариже, адресат приходил в
возбуждение, тут же отыскивал  возможности свЯзи со  мной, умолЯл: дайте нам
еще месЯц. џ опЯть отказывал "Џосеву", опЯть ждал и ждал.
     ’ак  прошел  весь 73-й  год.  ‚  74-м  после  высылки  ‘олженицына, мою
рукопись и вовсе  задвинули. џ никогда не подумал бы на  ‘олженицына, что он
мне   мешал   как-нибудь  специально,  но  и  в  развитости  в  нем  чувства
солидарности  тоже его не заподозрю. Ћн охотно принимал заступничество всех,
но защищал  некоторых, выборочно и с расчетом. (€, в некотором специфическом
смысле  правильно делал. ‚еликому человеку длЯ того, чтобы прослыть таковым,
нужно всегда и точно рассчитывать, когда, в каком контексте, на каком  фоне,
в каком списке и рЯдом с кем должно поЯвлЯтьсЯ его имЯ.)
     ‘ поЯвлением ‘олженицына на  ‡ападе  у €ЊЉЂ-Џресс поЯвилось много новой
работы.  џ  уже в  полном  отчаЯнии, наплевав на  всЯкую  конспирацию,  стал
звонить  им открыто  по  телефону  и  спрашивать  прЯмым текстом:  когда?  €
заметил, что тамошние издатели ведут себЯ не многим
     _____________________________________________________________________________________<sup></sup>
     <sup>1</sup> Ќекоторое  времЯ  спустЯ  €.  ‚. Њорозов  повесилсЯ  после
какого-то, как Я слышал, скандала в издательстве.
     лучше  наших  домашних. €  обещаний не  выполнЯют,  и лгут, а  когда  с
колоссальным трудом (и, напомню, с немалым риском) дозвонишьсЯ до Џарижа, то
каждый раз оказываетсЯ, что Ќикита Ђлексеевич или только что вышедши или еще
не  пришедши.  ‚се, как  здесь,  с той  только разницей,  что  "здесь"  если
издадут, то по крайней мере гонорары не зажиливают. Ђ там...  ’ам зажиливают
(да еще как!), проЯвлЯЯ при этом  много ханжества, лицемериЯ и демагогии, но
высказать  в  то  времЯ  хоть малейшее сомнение  в свЯтости  намерений  этих
людей...  „а ни в коем случае! Љак можно! ќто же  будет опЯть на руку <b>им</b>, на
руку ЉѓЃ.
     џ никаких сомнений  и не  высказывал, но год минул,  и второй  пошел на
убыль, а где "—онкин"? когда выйдет? Џохоже, что никогда.
     Ќа  звонки  мои  отвечают  уклончиво,  но  доходит  окольное  известие:
вынуждены  были отодвинуть  книгу, потому  что срочно надо издавать "ЃодалсЯ
теленок  с дубом",  а  следом за ним  --  последнее достижение  общественной
мысли, статьи нескольких, как  сказано в "Љонтиненте", смельчаков -- сборник
"€з-под  глыб".  ‘ижу, жду,  надеюсь,  что  может  быть  после  "смельчаков"
найдетсЯ  в издательских планах дырка и  длЯ менЯ. Ќо нет,  хлынуло  в дырку
"‘тремЯ "’ихого „она", позже еще  что-то. Ђ мне все  обещают то к ђождеству,
то к  Џасхе.  Џосле очередного религиозного праздника  дозвонилсЯ до ‘труве:
"џ,  конечно, понимаю" Я, наверное, не совсем ваш, вы можете менЯ  вообще не
печатать,  но  неужели вы  не понимаете, в каком Я положении? Ќеужели  вы не
понимаете, что "—онкин" есть единственнаЯ моЯ,  хоть и  эфемернаЯ, но все же
защита? …сли не хотите печатать роман, отдайте, верните его мне немедленно".
"Ќу что, ‚ы,  как мы можем не  хотеть печатать такой роман? ќто же не роман,
это  чудо,  и  мы  его  обЯзательно  издадим.  Џричем  приурочим  издание  к
”ранкфуртской  книжной Ярмарке. Љогда  книга  попадает на  книжную  Ярмарку,
тогда ей самое большое внимание".
     ‚  сентЯбре 74-го  опЯть  с  трудом дозвонилсЯ  до ‘труве: "’ак  выйдет
"—онкин" к Ярмарке?" "—то? Љ Ярмарке? Ќет, не выйдет.  "—онкин" из тех книг,
которые ни в каких Ярмарках не нуждаютсЯ. Ћн сам Ярмарка",
     ‚ Январе 75-го  Я очередной  раз  позвонил в Џариж и поздравил ‘труве с
выходом "—онкина" по-шведски. ќто известие его,  кажетсЯ, несколько смутило.
Џеревод  вышел  раньше оригинала.  ’ут  уж  Ќикита Ђлексеевич расстаралсЯ  и
русское издание "—онкина"  вышло  очень скоро, всего лишь  на несколько дней
отстав от немецкого.


        <i>"„авайте издаватьсЯ здесь"</i>

     Ћднако нам  пора  назад, на ‹убЯнку. 4 маЯ 1975  года, Џасха,  середина
днЯ, "беседа" продолжаетсЯ.
     ‘олженицын  не  величайший  гражданин,  он  монархист, шовинист, ко мне
лично плохо  относитсЯ,  к  тому  же аморальный,  на  своей  крестной  дочке
женилсЯ. ђазве же это можно?
     -- Ђ вас,  -- спросил Я, -- почему это  беспокоит? ‚ы что, верующий? <i>--</i>
Ќет! -- быстро открестилсЯ Џетров. -- џ нет.
     -- € Я  тоже нет,  пусть он хоть  на  крестной внучке  женитсЯ, мне все
равно.
     Ћбсудили  лагерную тему  и ‘талина, который преступлениЯ,  конечно  же,
совершал, но не надо забывать, что это был человек, тридцать лет стоЯвший во
главе нашего государства.
     -- Ќиколай  Џервый, -- сказал Я,  --  тоже тридцать лет стоЯл во  главе
нашего государства.
     -- Ќе может быть! -- воскликнул Џетров и удивилсЯ, когда Я ему доказал,
что  было  именно  так.  €ли  сделал  вид,  что  удивилсЯ.  Ќе   думаю,  что
продолжительность  царствованиЯ  ЌиколаЯ   того   или   другого   его   хоть
сколько-нибудь занимала.
     Џоскольку мои собеседники продолжали  менЯ уверЯть, что они не такие, Я
сказал,  что  готов  им  поверить, но  они  свое  отличие от "таких"  должны
как-нибудь  подтвердить. Ќапример,  выпустить на свободу  всех  политических
заключенных, а на месте хотЯ  бы  одного из  бывших  лагерей устроить  музей
вроде Ћсвенцима. €  там же заложить могилу  Ќеизвестного ‡аключенного. —тобы
родственники и  потомки  пропавших без вести  зэков могли придти, поплакать,
положить цветочек. —тобы юные следопыты  объЯвили поиск  под девизом: "Ќикто
не забыт, ничто не забыто".
     --  ‚от  тогда,-- объЯснил Я, -- про вас  можно  будет  сказать, что вы
совсем не такие.
     Ќо они считают, что доказательства и так налицо.
     -- ‘огласитесь, --  говорит Џетров,-- что в 37 году здесь бы с вами  не
так разговаривали.
     -- „а уж в 37-м и вы неизвестно где были бы.
     -- „а, --  соглашаетсЯ, -- и работники органов многие тогда погибли. Ќе
успел Я взгрустнуть  по работникам  органов, тема  переменилась  и коснулась
издательства  "Џосев", к которому  Я,  как  уже Ясно, имел  очень  косвенное
отношение (дважды печаталсЯ в  "посевовском" журнале "ѓрани", первый раз  не
по своей воле, а второй -- по своей).
     “ чекистов, похоже, была установка: делать вид,  что  на ‡ападе  вообще
никаких издательств нет, кроме  "Џосева".  Ђ "Џосев" ужасен  тем, что за ним
стоит политическаЯ  партиЯ,  котораЯ  стремитсЯ к  свержению  <b>нашего</b>  строЯ.
ЏечатаЯсь там, вы тем самым участвуете в попытке свержениЯ.
     џ  не против такой  трактовки,  но говорю своим собеседникам,  что этой
ужасной партии помогают прежде всего они.
     -- Љто? Њы? -- удивилсЯ Џетров, а ‡ахаров опЯть попросил:
     -- Њожно закурить?
     -- „а  берите,--  сказал Я раздраженно (он мне надоел),--  берите  и не
спрашивайте.  Љонечно, вы, -- ответил  Џетрову,  --  больше других помогаете
этой партии.
     -- €нтересно, -- засмеЯлсЯ Џетров. -- Љаким же это образом?
     -- ‘амым прЯмым. ‡апрещаЯ талантливые книги,  вы делаете все, чтобы они
достались "Џосеву". •отите разорить "Џосев"? Џечатайте лучшее здесь.
     -- Ќо нельзЯ же все печатать, что пишетсЯ.
     --  ‚се  нельзЯ,  а  лучшее можно.  ‹учшее  печатайте здесь,  а  худшее
отдавайте "Џосеву".
     --   ‡начит,  вы  считаете,--  уточнил  Џетров,  похоже,   длЯ  доклада
кому-то,-- что мы сами помогаем "Џосеву"?
     -- …ще как помогаете! €зо всех сил.
     Љак  читатель увидит ниже, мой допрос  был санкционирован очень большим
начальством.  џ не  знал этого, но  не сомневалсЯ, что разговор наш в записи
{магнитофонной  или бумажной)  пойдет куда-то "наверх". џ не исключал  того,
что там, "наверху",  есть  люди, которым, пусть даже в их собственной борьбе
за  власть,  моЯ  аргументациЯ покажетсЯ  резонной.  Ќо  прислушивающихсЯ  к
резонам   людей   "наверху"   пока   не  было,  они   сидели   еще  в  своих
крайкомах-обкомах  и выжидали, когда сойдет под кремлевскую стену предыдущее
поколение.
     Џерескочили  на  иностранных  корреспондентов: зачем  Я с ними общаюсь,
зачем даю интервью?
     ‘прашиваю простодушно:
     -- Ђ разве нельзЯ?
     --  Ќет,  можно, конечно,  --  разрешает  Џетров,  --  но  они же  вас,
наверное, искажают. ‚от посмотрите,-- показывает "ђусскую мысль" с переводом
моего интервью  немецкой  газете.--  ‚ы здесь  €льина<sup>1</sup>  называете
генеральным секретарем ‘оюза писателей. ‚ы же не могли так сказать?
     -- Ќе мог. џ, конечно, назвал его секретарем по оргвопросам.
     -- ‚от видите! Ђ они что пишут?
     -- Џогрешности обратного перевода. Љрутит головой.
     -- ќто не обратный, это тенденциозный перевод.
     -- „а,--  подхихикивает  ‡ахаров,-- генеральный секретарь,  это, знаете
ли, хи-хи...
     ’еперь  уже,  наверное,  не  только  иностранцам,   но  и  подрастающим
соотечественникам следует  объЯснЯть, что генеральным  секретарем  называлсЯ
верховный  вождь  ЉЏ‘‘  и  всеЯ  страны,  и  название самой  этой  должности
следовало произносить  с  благоговейным  трепетом и  ни  в  коем  случае  не
приписывать  никому другому.  € опЯть,  же  "ђусскаЯ мысль" называет  €льина
генеральным секретарем, а Я не протестую и  таким образом  соучаствую в этом
ужаснейшем преступлении.
     Ќо посмотрите, под каким заголовком  они дают ваше интервью. "ѓлумление
над
     талантливым писателем". ђазве вы здесь не видите тенденции?
     Ќет, Я вижу здесь чистую правду.
     ’ут ‡ахаров не сдержалсЯ.
     Ќо они же вас возвеличивают!
     <sup></sup>
     <sup>____________________________________________________________________________________________________________________________________</sup>
     <sup>1</sup>  ‚иктор  Ќиколаевач €льин  (1904--1990),  в  двадцатых  --
тридцатых   годах   служил   в   органах   госбезопасности,   достиг   чина,
соответствующего  званию  генерал-лейтенанта,  был арестован, просидел  лет,
кажетсЯ, десЯть,  в  описываемое времЯ был секретарем  Њосковского отделениЯ
‘оюза писателей ђ‘”‘ђ по организационным вопросам.

     -- Ђ вы хотите, чтобы они вас возвеличивали?
     ‡ахаров  смущаетсЯ,   потуплЯет  глазки.  Ћн  человек  скромный,  очень
советский и чтобы они его возвеличивали, этого -- хи-хи -- лучше, не надо.
     -- Ђ  вот еще здесь,  видите,  они вас  внесли в список жертв,  как они
пишут, советской психиатрии. Ќо вы же не сидите в психбольнице? Ќет?
     -- Ќет, -- подтверждаю, -- конечно, нет.
     Џетров продолжает исследовать лежащий перед ним текст.
     -- Ђ  вот  здесь  вы  говорите, ‚ладимир  Ќиколаевич,  что  вы  человек
аполитичный. ђазве может писатель быть аполитичным?
     --  Њожет, -- говорю Я. -- —ехов был аполитичный.  € другие. € вот этот
мой    рассказ     --    "Џутем     взаимной     переписки"    --     пример
аполитичности<sup>1</sup>.
     -- Ќу  да,  --  недоверчиво  захихикал  ‡ахаров.  --  ќтот  рассказ  не
аполитичный. ‚ нем самый отрицательный герой... член -- хи-хи -- ЉЏ‘‘...
     Ђ что ж, если он член ЉЏ‘‘, Я ему должен голову елеем мазать?
     Ѓыло  выкурено много  сигарет, произнесено  много  слов,  после чего  Я
понЯл, что  никак угодить  им не могу,  все  мои попытки отвратить  от  себЯ
наказание провалились.  ‘ейчас  Џетров  нажмет  кнопку,  и вооруженные  люди
отвезут менЯ на казенной машине в ‹ефортово. Ќу, что ж, Я же сказал, что был
готов ко всему, в том числе  и к этому. € даже к худшему. џ думал,  они менЯ
так ненавидЯт, что,  посадив,  постараютсЯ  подвергнуть каким-нибудь ужасным
унижениЯм, но Я этого не допущу и буду защищать свою честь любой ценой, даже
ценой жизни.
     Њне было жаль моих близких -- жены, сестры, родителей и особенно детей,
и особенно  Ћли.  „ети  от  первого  брака  были  все  же  постарше.  Њарине
шестнадцать, Џаше тринадцать, а  она совсем крошка, вырастет, не помнЯ отца,
а какаЯ это длЯ ребенка травма, Я знал по собственному опыту.
     —то  касаетсЯ  моих писаний, то  хоть и  тратил  Я  свое  времЯ и  силы
бездумно  на  бесконечные общениЯ, кухонный треп, пьЯнство, шахматы и прочие
глупости, а все-таки кое-что написать успел.
     ‚ 59-м году менЯ сюда притащили, когда Я вообще еще делал первые шаги в
литературе. ‚от когда  Я боЯлсЯ пропасть бесследно. Ђ сейчас, ну ладно, хоть
что-то останетсЯ.
     …сли просто  тюрьма, если одиночка или общаЯ  камера, это ничего. ‘амое
ужасное, если камера, где уголовники специально натасканы, чтобы издеватьсЯ,
мучить  и  унижать.  Ќекоторые  считают,  что  "пресс-хаты" это  изобретение
новейшего времени, но это не так. ѓоду, примерно  в сорок девЯтом попал Я  в
милицию и там  обещали мне камеру с уголовниками,  где  новичкам длЯ  начала
устраивают  "парашютный десант", то есть  берут  за руки, за ноги, поднимают
повыше и  бросают спиной на цементный  пол. Ђ потом  еще сериЯ  упражнений в
этом  же духе. Ќо Я себе  давно  сказал, если  так, буду  сопротивлЯтьсЯ при
самой  малой возможности,  с  помощью любого предмета, тЯжелого или острого,
буду дратьсЯ,  кусатьсЯ, царапатьсЯ до  тех пор, пока хоть  чем-нибудь смогу
шевелить...
     --  ’ак как, ‚ладимир Ќиколаевич, --  донессЯ  до менЯ откуда-то  голос
Џетрова, -- вы хотите печатать свои книги в ‘оветском ‘оюзе?
     -- —то? -- переспросил Я. -- џ вас не понЯл.
     -- Џо-моему, Я понЯтно говорю. џ спрашиваю: вы что же, совсем не хотите
больше печататьсЯ здесь? •отите только на ‡ападе?
     ЋказываетсЯ, менЯ не только не сажают, а еще даже торгуютсЯ.
     -- Ђ разве можно и здесь?
     -- Ђ почему же  нельзЯ?  „авайте издаватьсЯ здесь. „авайте сделаем так,
чтобы не за границей, а у нас ваши книги шли нарасхват.
     -- „а Я, собственно, не против. „авайте. ‘ чего начнем?
     -- ‚от об этом как раз и надо подумать.
     Љонечно, Я не настолько лопух, чтобы сразу поверить.
     --  ‚ы, небось,  хотите начать  с того, чтобы  Я дал отпор ‘олженицыну,
буржуазной пропаганде или себе самому.
     <sup></sup>
     <sup>____________________________________________________________________________________________________________________________</sup><sup>___________________</sup>
     <sup>1</sup>  џ  заметил,  что многие  люди  воспринимают  то или  иное
суждение автора  о себе самом как неизменное на все  времена. Њежду тем  мое
отношение к политике в течение моей жизни менЯлось  много раз -- от  полного
равнодушиЯ  к пристальному интересу  (но  без  желаниЯ  лично  вовлечьсЯ)  и
наоборот.

     -- „а  что вы! ђазве  Я  вам что-нибудь подобное сказал? џ  хочу только
одного: чтобы вы печатались здесь. ‚ы согласны?
     -- …сли остановка только за моим согласием, Я вам его даю.
     -- Ќо как практически?
     ЋбъЯснЯю, что практически способ печатаниЯ книг известен приблизительно
со времен ѓуттенберга.
     -- Ќо мне бы хотелось услышать от вас какое-то конкретное  предложение.
Њожет, длЯ начала что-то переиздать?
     -- Џереиздайте.
     -- €ли издать что-то новое.
     --  Њогу  предложить и новое. ’олько  что-то  не понимаю.  ‚ы же  такие
непримиримые, неужели будете печатать человека с моими взглЯдами?
     --  ‚от   видите,  Я  же  говорю,  что  у  вас  об  органах   устарелые
представлениЯ. Њне  бы хотелось, чтобы вы нас лучше узнали. „авайте еще  раз
встретимсЯ. Ќу,  не здесь (здесь,  может  быть, на вас эти  стены давЯт),  а
где-нибудь в другом месте, в более непринужденной обстановке,
     -- ‚ гостинице?
     -- •отЯ бы в гостинице. Ђ что?
     Ќет, ничего. Њне как-то рассказывал ‚иктор Ќекрасов о своей  встрече  с
гебистами   в  гостинице,  мне   показалось  это  интересным,  и  Я  захотел
посмотреть, как такие  номера  выглЯдЯт. ‡арЯд  любопытства,  которое  кошку
сгубило, во мне еще был немалый.
     --  Ќо  все-таки, --  говорю  Я, --  ваши  предложениЯ  выглЯдЯт как-то
странно. Ђ, может быть, вы надеетесь завербовать менЯ в осведомители?
     -- —то вы!  -- всплеснул руками Џетров.  -- ќто Я даже  побоЯлсЯ бы вам
предложить.
     -- Џ