Љонстантин ‚оробьев. “биты под Њосквой

Ћцените этот текст:
Љонстантин ‚оробьев. “биты под Њосквой

---------------------------------------------------------------
€здание: ‚оробьев Љ. „. “биты под Њосквой; ќто мы, господи!.. Њ.:
•удожественнаЯ литература, 1987
OCR, корректура: Љрасно
---------------------------------------------------------------

Ќам свои боевые
Ќе носить ордена.
‚ам -- все это, живые,
Ќам -- отрада одна:
—то недаром боролись
Њы за ђодину-мать.
Џусть не слышен наш голос, --
‚ы должны его знать.
‚ы должны были, братьЯ,
“стоЯть, как стена,
€бо мертвых проклЯтье --
ќта кара страшна.
Ђ. ’вардовский

1
“чебнаЯ рота кремлевских курсантов шла на фронт.
‚ ту пору с утра и до ночи с подмосковных полей не рассеивалась
голубовато-призрачнаЯ мгла, будто тут сроду не было восходов солнца, будто
оно навсегда застрЯло на закате, откуда и наплывало это пахучее сумеречное
лихо -- гарь от сгибших там "населенных пунктов". Ќатужно воЯ, невысоко и
кучно над колонной то и дело поЯвлЯлись "юнкерсы". ’огда рота согласно
приникала к раздетой ноЯбрем земле, и все падали лицом вниз, но все же
кто-то непременно видел, что смерть пролетела мимо, и извещалось об этом
каждый раз по-мальчишески звонко и почти радостно. ђота рассыпалась и падала
по команде капитана -- четкой и торжественно-напрЯженной, как на параде. ‘ам
капитан оставалсЯ стоЯть на месте лицом к полегшим, и с губ его не сходила
всем знакомаЯ надменно-ироническаЯ улыбка, и из рук, затЯнутых тугими
кожаными перчатками, он не выпускал ивовый прут, до половины очищенный от
коры. Љаждый курсант знал, что капитан называет эту свою лозинку стеком,
потому что каждый -- еще в ту, мирную, пору -- ходил в увольнительную с
такой же хворостинкой. Ћб этом капитану было давно известно. Ћн знал и то,
кому подражают курсанты, упрЯмо носЯ фуражки чуть-чуть сдвинутыми на правый
висок, и, может, поэтому самому ему нельзЯ было падать.
ђота шла вторые сутки, минуЯ дороги и обходЯ притаившиесЯ селениЯ.
‚переди -- и уже недалеко-- должен быть фронт. Ћн рисовалсЯ курсантам зримым
и величественным сооружением из железобетона, огнЯ и человеческой плоти, и
они шли не к нему, а в него, чтобы заселить и оживить один из его временно
примолкших бастионов...
‘нег пошел в полдень -- легкий, сухой, голубой. Ћн отдавал запахом
перезревших антоновских Яблок, и роте сразу стало легче идти: ногам
сообщалось что-то бодрое и веселое, как при музыке. Љапитана по-прежнему
отделЯли от колонны шесть строевых шагов, но за густой снежной завесой он
был теперь почти невидим, и рота -- тоже как по команде -- принЯлась
добивать на ходу остатки галет -- личный трехдневный Ќ‡. Ћни были
квадратные, клеклые и пресные, как глина, и капитан скомандовал "Ћтставить!"
в тот момент, когда двести сорок ртов уже жевали двести сорок галет. Љапитан
направилсЯ к роте стремительным шагом, несЯ на отлете хворостину. ђота
приставила ногу и ждала его, дружнаЯ, виноватаЯ и безгласнаЯ. Ћн пошел в
хвост колонны, и те курсанты, на кого падал его прищуренный взглЯд,
вытЯгивались по стойке "смирно". Љапитан вернулсЯ на прежнее место и
негромко сказал:
-- ‘пасибо за боевую службу, товарищи курсанты!
ђота угнетенно молчала, и капитан не то засмеЯлсЯ, не то закашлЯлсЯ,
прикрыв губы перчаткой. Љолонна снова двинулась, но уже не на запад, а в
свой полутыл, в сторону чуть различимых широких и редких построек, стоЯвших
на опушке леса, огибаемого ротой с юга. ќто сулило привал, но если бы
капитан оглЯнулсЯ и вcтретилсЯ с глазами курсантов, то, может, повернул бы
роту на прежний курс.
Ќо он не оглЯнулсЯ. ’о, что издали рота принЯла за жилые постройки, на
самом деле оказалось скирдами клевера. Ћни расселись вдоль восточной опушки
леса -- пЯть скирдов, -- и из угла крайнего и ближнего к роте на волю
крадучись пробивалсЯ витой столбик дыма. “ подножиЯ скирдов небольшими
кучками стоЯли красноармейцы. ‚ нескольких открытых пулеметных гнездах,
устланных клевером, на запад закликающе обернули хоботки "максимы". ‡аметив
все это, капитан тревожно поднЯл руку, останавливаЯ роту, и крикнул:
-- —то за подразделение? Љомандира ко мне!
Ќи один из красноармейцев, стоЯвших у скирдов, не сдвинулсЯ с места. “
них был какой-то распущенно-нерЯшливый вид, и глЯдели они на курсантов
подозрительно и отчужденно. Љапитан выронил стек, нарочито заметным
движением пальцев расстегнул кобуру ’’ и повторил приказание. ’олько тогда
один из этих странных людей не спеша наклонилсЯ к темной дыре в скирде.
-- ’оварищ майор, там...
Ћн еще что-то сказал вполголоса и тут же засмеЯлсЯ отрывисто-сухо и
вместе с тем как-то интимно-доверительно, словно намекал на что-то,
известное лишь ему и тому, кто скрывалсЯ в скирде. ‚се остальное занЯло
немного времени. €з дыры выпрыгнул человек в короткополом белом полушубке.
Ќа его груди болталсЯ невиданный до того курсантами автомат --
рогато-черный, с ухватистой рукоЯткой, чужой и таинственный. Џодхватив его в
руки, человек в полушубке пошел на капитана, как в атаку, -- наклонив голову
и подавшись корпусом вперед. Љапитан призывно оглЯнулсЯ на роту и обнажил
пистолет.
-- Ћтставить! -- угрожающе крикнул автоматчик, остановившись в
нескольких шагах от капитана. -- џ командир спецотрЯда войск ЌЉ‚„. ‚аши
документы, капитан! Џодходите! Џистолет убрать.
Љапитан сделал вид, будто не почувствовал, как за его спиной плавным
полукругом выстроились четверо командиров взводов его роты. Ћни одновременно
с ним шагнули к майору и одновременно протЯнули ему свои лейтенантские
удостоверениЯ, полученные лишь накануне выступлениЯ на фронт. Њайор снЯл
руки с автомата и приказал лейтенантам занЯть свои места в колонне. ‘жав
губы, не оборачиваЯсь, капитан ждал, как поступЯт взводные. Ћн слышал хруст
и ощущал запах их новенькой амуниции -- "прЯчут удостоверениЯ" -- и вдруг с
вызовом взглЯнул на майора: лейтенанты остались с ним.
Њайор вернул капитану документы, уточнил маршрут роты и разрешил ей
двигатьсЯ. Ќо капитан медлил. Ћн испытывал досаду и смущение за все
случившеесЯ на виду у курсантов. …му надо было сейчас же сказать или сделать
что-то такое, что возвратило бы и поставило его на прежнее место перед самим
собой и ротой. Ћн сдернул перчатки, порывисто достал пачку папирос и
протЯнул ее майору. ’от сказал, что не курит, и капитан растерЯнно улыбнулсЯ
и доверчиво кивнул на вороватый полет дымка:
-- Љухню замаскировали?
Њайор понЯл все, но примирениЯ не принЯл.
-- „авайте двигайтесь, капитан ђюмин! ’уда двигайтесь! -- указал он
немецким автоматом на запад, и на его губах промелькнула какаЯ-то щупающаЯ
душу усмешка.
“же после команды к маршу и после того, как рота выпрЯмила в движении
свое тело, кто-то из лейтенантов запоздало и обиженно крикнул:
-- Ђ мы, думаете, куда идем? ‚ скирды, что ли?!
‚ колонне засмеЯлись. Љапитан оглЯнулсЯ и несколько шагов шел боком...
Љурсанты вошли в подчинение пехотного полка, сформированного из
московских ополченцев. …го подразделениЯ были разбросаны на невероЯтно
широком пространстве. Џри встрече с капитаном ђюминым маленький, измученный
подполковник несколько минут глЯдел на него растроганно-завистливо.
-- „вести сорок человек? € все одного роста?-- спросил он и сам
зачем-то привстал на носки сапог.
-- ђост сто восемьдесЯт три, -- сказал капитан.
-- —ерт возьми! ‚ооружение?
-- ‘амозарЯдные винтовки, гранаты и бутылки с бензином.
-- “ каждого?
‚опрос командира полка прозвучал благодарностью.
ђюмин увел глаза в сторону и как-то недоуменно-неверЯще молчал. Њолчал
и подполковник, пока пауза не стала угрожающе длинной и трудной.
-- ђазве рота не получит хотЯ бы несколько пулеметов? -- тихо спросил
ђюмин, а подполковник сморщил лицо, зажмурилсЯ и почти закричал:
-- Ќичего, капитан! Љроме патронов и кухни, пока ничего!..
Ћт штаба полка кремлевцы выдвинулись километров на шесть вперед и
остановились в большой и, видать, когда-то богатой деревне. ’ут был центр
ополченской обороны и пролегал противотанковый ров. Љосообрывистый и
глубокий, он тЯнулсЯ на север и юг -- в бескрайние, чуть заснеженные дали, и
все, что скрывалось впереди него, казалось угрожающе-таинственным и манЯщим,
как чужаЯ неизведаннаЯ страна. ’ам где-то жил фронт. ‡десь же, позади рва,
были всего-навсего дальние подступы к Њоскве, так называемый четвертый
эшелон.

2
‚ северной части деревнЯ оканчивалась заброшенным кладбищем за толстой
кирпичной стеной, церковью без креста и длинным каменным строением. Ћт него
еще издали несло сывороткой, мочой и болотом. Љапитан сам привел сюда
четвертый взвод и, оглЯдев местность, сказал, что это самый выгодный
участок. Ћкоп он приказал рыть в полный профиль. ‚ виде полуподковы. ‘
ходами сообщениЯ в церковь, на кладбище и в ту самую пахучую постройку. Ћн
спросил командира взвода, Ясен ли ему план оборонительных работ. ’от сказал,
что Ясен, а сам стоЯл по команде "смирно" и изумленно глЯдел не в глаза, а в
лоб капитана.
-- Ќу что у вас? -- недовольно сказал капитан.
-- ђазрешите обратитьсЯ... —ем рыть?
Љомандир взвода спросил это шепотом. “ капитана медленно приподнЯлась
леваЯ бровь, и от нее наискось через лоб протЯнулась тонкаЯ белаЯ полоска.
Ћн качнулсЯ вперед, но лейтенант поспешно сам ступил к нему навстречу, и
капитан сказал ему почти на ухо:
-- •реном! ‚ас что, џстребов, от соски вчера отнЯли?
Ђлексей сразу не понЯл смысла сказанного капитаном. Ћн лишь уловил в
его голосе приказ и выговор, а на это всегда надо было отвечать одним
словом, и он сказал: "…сть!"
-- Ћкоп отрыть к шести ноль-ноль! -- строго напомнил капитан и пошел
вдоль улицы -- прЯмой, высокий и в талии как рюмка. —ерез несколько шагов он
вдруг обернулсЯ и позвал: -- ‹ейтенант!
Ђлексей подбежал.
-- ‚звод разместите в крайних семи домах. ‘просите там лопаты и кирки.
џсно?
‚звод перекуривал у церкви. Ђлексей отозвал в сторонку своего помощника
и отделенных и слово в слово передал им приказ капитана. Ћн сохранил все
оттенки его голоса, когда спрашивал, Ясен ли план оборонительных работ.
‹юбой из этих пЯти курсантов сразу и навсегда обрел бы в нем тайного друга,
если б задал вопрос, чем рыть окоп. ’огда все повторилось бы -- от хрена с
соской до лопат и кирок -- и горючаЯ тЯжесть стыда перед капитаном оказалась
бы поделенной с кем-то поровну. Ќо помкомвзвода сказал:
-- ђыть так рыть. ’ретье отделение, живо по хатам шукать ломы и лопаты,
пока другие не захватили!
€ через час четвертый взвод рыл окоп. Џолуподковой. ‚ полный профиль. ‘
ходами сообщениЯ в церковь, на кладбище и в опустевший коровник. ’олько на
этот срок и хватило Ђлексею досады и горечи от разговора с капитаном. “ него
снова и без каких-либо усилий образовалсЯ прежний порЯдок мыслей, чувств и
представлений о происходЯщем. ‚се, что сейчас делалось взводом и что было до
этого -- утомительный поход, самолеты, -- все это во многом походило на
полевые тактико-инженерные занЯтиЯ в училище. Ћбычно они заканчивались через
три или шесть дней, и тогда курсанты возвращались в казармы и учебные
классы, где опЯть начиналась размеренно-скучнаЯ жизнь с четкой выправкой
тела и слова, с тревожно-радостной, никогда не потухающей мечтой об
аттестации. „альше этого не избалованный личным напрЯжением мозг ЂлексеЯ
отказывалсЯ рисовать что-либо определенно зримое.
‚ то, что он уже две недели как произведен в лейтенанты и назначен
командиром взвода, Ђлексей верил с большим трудом. ‚ременами ему казалось,
что это еще не взаправду, это только так, условно, как на занЯтиЯх, и тогда
он тушевалсЯ перед курсантами и обращалсЯ к ним по имени, а не так, как было
положено по уставу.
‘ еще более нечетким и зыбким сознанием воспринималась им война. ’ут он
оказывалсЯ совершенно беспомощным. ‚се его существо противилось тому
реальному, что происходило, -- он не то что не хотел, а просто не знал,
куда, в какой уголок души поместить хотЯ бы временно и хотЯ бы тысЯчную долю
того, что совершалось: пЯтый месЯц немцы безудержно продвигались вперед, к
Њоскве... ќто было, конечно, правдой, потому что... потому что об этом
говорил сам ‘талин. €менно об этом, но только один раз, прошедшим летом. Ђ о
том, что мы будем бить врага только на его территории, что огневой залп
нашего любого соединениЯ в несколько раз превосходит чужой, -- об этом и еще
о многом, многом другом, непоколебимом и неприступном, Ђлексей --
воспитанник Љрасной Ђрмии -- знал с десЯти лет. € в его душе не находилось
места, куда улеглась бы невероЯтнаЯ Явь войны. „уша и сердце были занЯты
давно длЯ него привычным, нужным и очень дорогим...
Ћкоп был отрыт к установленному сроку. ’олько ход сообщениЯ в церковь
вывести не удалось: двухметровой толщины каменный фундамент уходил куда-то в
преисподнюю. Џомкомвзвода предложил пробить в фундаменте брешь свЯзкой
гранат, но Ђлексей сказал, что на это нужно разрешение капитана.
“тро наступило немного морозное, сквозное и хрупкое, как стекло. ЏрЯмо
над деревней стыло мерк месЯц. Џервый снег так и не растаЯл. ‡а ночь он
слежалсЯ в тонкий и гладкий, как бумага, пласт. Љ ротному ЉЏ Ђлексей пошел
по задворкам, ненужно далеко обойдЯ кладбище, -- снег тут был нетронуто
чист, и он осторожно и радостно печатал его новыми сапогами, и они казались
ему особенно уютными и фасонистыми. "‚ хромовых бы сейчас! џ их еще ни разу
не надевал... "
Љомандный пункт размещалсЯ в центре деревни в кокетливом деревЯнном
домишке под железной крышей. Ќад его крыльцом висел бурый лоскут фанеры с
чуть проступавшими синими отечными буквами. "Џравление колхоза "ђассвет".
‘вЯзной курсант доложил Ђлексею, что капитан только что ушел в третий взвод.
-- ќто на левом фланге, -- вдруг с начальническим видом объЯснил он,
но, смущенный своим тоном, тут же добавил: -- Ђ ваш правый, товарищ
лейтенант...
Ђлексей снова вышел на задворки, несЯ в себе какое-то неуемное,
притаившеесЯ счастье -- радость этому хрупкому утру, тому, что не застал
капитана и что надо было еще идти и идти куда-то по чистому насту, радость
словам свЯзного, назвавшего его лейтенантом, радость своему гибкому молодому
телу в статной командирской шинели -- "как наш капитан!" -- радость
беспричиннаЯ, гордаЯ и тайнаЯ, с которой хотелось быть наедине, но чтобы
кто-нибудь видел это издали. Ћн шел мимо обветшалых сараев, давно, видать,
заброшенных и никому не нужных, и в одном из них, горбатом и длинном, как
рига, еще издали заметил настежь распахнутые ворота, а в их темном зеве --
неЯркий свет не то фонарЯ, не то костра. Ђлексей направилсЯ к сараю и в
глубине его увидел кухню с разведенной топкой, облепленную засохшей грЯзью
полуторку, старшину и нескольких курсантов из первого взвода. Ќи кухни, ни
полуторки на марше не было, но у ЂлексеЯ даже не возник вопрос, откуда они
поЯвились, и, не расставаЯсь со своим настроением, он громко и весело
крикнул:
-- ‡дравиЯ желаю, товарищи тыловики!
…му ответили сдержанно, по-уставному, -- старшина тоже, -- и из-за
кузова полуторки вышел капитан. Ћн опЯть был с хворостинкой и застегнут и
затЯнут так, словно никогда не раздевалсЯ. Ћн козырнул Ђлексею издали,
какую-то долю секунды подержал поднЯтой левую бровь и сказал:
-- ‘таршина! —етвертый взвод получает еду первым, третий -- вторым, а
первый -- последним. ‹ейтенант! ‚озьмите здесь каски длЯ взвода и три Ящика
патронов. ‘ообщите об этом лейтенанту ѓулЯеву. Ћкоп готов?
Ђлексей доложил. Џодорвать фундамент церкви капитан не разрешил. Џо его
мнению, четвертый взвод должен беречь свои гранаты длЯ других целей.
‘оседом слева у ЂлексеЯ был второй взвод. …го окоп извилисто пролегал в
глубь деревни на виду противотанкового рва. Ќа стыке взводов в кольце голых
осин одиноко стоЯла опрЯтнаЯ, побеленнаЯ снаружи изба, за десЯток шагов еще
пахнувшаЯ простоквашей, -- когда-то тут был сепараторный пункт. Љомандира
второго взвода Ђлексей нашел в этой избе: тот заканчивал банку судака в
томатном соусе.
-- € пулЯ попэ-эрла по каналу ствола! -- остановившись у порога, сказал
Ђлексей, подражаЯ преподавателю внутренней баллистики в училище майору
‘учку. Ћни несколько минут хохотали, не сходЯсь еще, мимикой и жестами
копируЯ движениЯ и походку чудаковатого майора, потом разом подобрались,
вспомнив о своих званиЯх, и Ђлексей сказал о кухне, касках и патронах. --
‚ам все Ясно, лейтенант ѓулЯев?
-- џсно, -- солидно отозвалсЯ ѓулЯев. -- ‘ейчас пошлю получать. ‚торой
взвод не задержитсЯ, это вам не какой-нибудь там четвертый.
-- Џри отступлении тоже?
-- ђусскаЯ гвардиЯ никогда не отступала, лейтенант џстребов! Џошли,
покажу свое хозЯйство.
Ќа крыльце надо было зажмуритьсЯ. ‘нег не блестел, а сиЯл огнисто,
переливчато-радужно и слепЯще -- солнце взошло прЯмо за огородами деревни.
‘вет все нарастал и ширилсЯ, и вместе с ним, по рву, в деревню накатно, туго
и плотно входил рокот. Ђлексей и ѓулЯев обогнули угол избы. ‚переди рва,
пока хватало глаза, пустынно сиЯл снег, и на нем нарисованно голубел лес, а
ближе и левее чуть виднелось какое-то селение.
-- ‘амолеты! -- сказал ѓулЯев. -- ‚идишь? Ќа четыре пальца правее леса
глЯди... Ќу?
-- ќто галки там, -- не сразу, но слишком своим голосом сказал Ђлексей,
а рокот уже перерос в могучий рев, и теперь было Ясно, что лилсЯ он с неба.
‘амолеты и в самом деле шли кучной и неровной галочьей стаей; они
увеличивались с каждой секундой, и круги пропеллеров у них блестели на
солнце, как матовые зеркала. €х было не меньше пЯтидесЯти штук. Љаждый летел
в каком-то странном нырЯющем наклоне, с растопыренными лапами, с коричневым
носом и отвратительным свистЯщим воем.
-- ‡аходЯт на нас! -- почти безразлично сказал ѓулЯев, и Ђлексей увидел
его мгновенно побелевший, совершенно обескровевший нос и сам ощутил, как
похолодело в груди и сердце резкими толчками начало подниматьсЯ к горлу.
-- Џошли по взводам? -- спросил он у ѓулЯева. ’от кивнул, и каждый
подумал, что не побежит первым.
Ћни пошли под осинами томительно медленно, но бессознательно тесно, и
оба были похожи на людей, застигнутых ливнем, когда укрыватьсЯ негде и не
стоит уже. ђев в небе превратилсЯ к тому времени в какую-то слитную чугунную
тЯжесть, отвесно падающую на землю, и в нем отчетливо слышалсЯ прерывистый
шелест воздуха. “пали они одновременно плашмЯ, под одной осиной, и мозг
каждого одновременно отсчитал положенное число секунд на приближение
шелестЯщих смертей. Ќо удара не последовало. Ќаверное, они одновременно
открыли глаза, потому что разом увидели метавшиесЯ по снегу, по осинам и по
ним самим лохматые сумеречные тени от пролетавших самолетов. € они разом
поднЯлись на ноги, и ѓулЯев устало сказал:
-- Ќа Љлин пошли...
“ него по-прежнему был белый и острый, как бумажный кулечек, нос. Ќе
сводЯ с него глаз, Ђлексей сказал шепотом:
-- Ќу, Я пойду к себе, ‘ашк.
-- Ќу, пока ‹ешк. ‡аглЯдывай.

3
—ерез час над деревней к востоку прошла новаЯ группа самолетов. Џотом
еще, еще и еще. Љапитан распорЯдилсЯ не дразнить их ружейным огнем: деревню
населЯли молчаливые женщины да дети и нужно было попрЯтать их в убежища.
‡емлЯнки длЯ них предполагалось рыть на околице, но бабы ни за что не хотели
вылезать из погребов, расположенных во дворах.
‚сЯкий раз, когда самолеты скрывались и наступала расслаблЯющаЯ тишина,
землЯ еще долго сохранЯла в своих глубинах чуть ощутимую зЯбкую дрожь. ќто
было особенно заметно в окопе, и тогда почему-то хотелось зевать и тело
непроизвольно льнуло к стенке окопа. ‚ такие межсамолетные паузы из
сверкающей дали лениво прикатывались заглушенные обвальные взрывы: где-то
там впереди по-живому ворочалсЯ и стонал фронт.
—етвертый взвод маскировал, прихорашивал и обживал свой окоп.
†елто-коричневый гребень бруствера присыпали снегом, дно устлали соломой, в
передней стенке нарыли печурок и углублений. „лЯ ЂлексеЯ курсанты
оборудовали что-то похожее на землЯнку, только без наката и насыпи, но со
множеством замысловатых по форме ниш -- помкомвзвода разложил там гранаты и
расставил бутылки с бензином. ‚се тут: приглаженно-ровный козырек бруствера,
отшлифованно-четкий срез стен, какой-то русско-византийский овал печурок и
ниш -- все это было сделано и отделано с тем сосредоточенным старанием,
которое полностью исключает чувство тревоги и опасности. ‚идно, оттого окоп
и не выглЯдел так, как положено на войне: в нем было что-то затаенно-мирное
и почти легкомысленное.
‚о второй половине днЯ самолеты не поЯвлЯлись, но оттуда, где синей
извилиной лес призрачно намечал зыбучую кромку горизонта, в окопы все чаще и
Явственней доносилсЯ раздерганно-клочковатый гул. ‚ременами, когда гул
спадал, можно было расслышать протЯжные и слитные звуковые вспышки, словно
кто-то недалеко и скрытно разрывал на полосы плащ-палатку.
Џрекратилось это внезапно, сразу. Ђ часа через полтора от опушки леса
начали отрыватьсЯ и двигатьсЯ по полю темные точки. ‘ каждой минутой их
становилось все больше и больше, и было уже Ясно, что это люди, но шли они
как-то зигзагами, рассеЯнно, мелкими кучками и поодиночке.
-- ’оварищ лейтенант! ‚идите? -- тревожно и радостно крикнул Ђлексею
кто-то из курсантов. -- Њожет, это ихние диверсанты просочились? Џодпустим?
€ли как?
‚ разрыве леса и чуть видимого селениЯ висело лохматое закатное солнце,
похожее на стог подожженной соломы. ‘мотреть вперед можно было лишь сквозь
ресницы, и все же Ђлексей угадал своих. ‘вои были у людей походки, свои
шинели, свои каски и шапки.
-- ќто наши, славЯне! -- разочарованно сказал помкомвзвода, и Ђлексей
чуть не спросил у него: откуда это они так?
Ќа виду рва бредшие по полю сошлись вместе и построились в колонну по
три. ‚ строю людей казалось совсем немного -- не больше взвода, и они долго
почему-то стоЯли на месте, совещаЯсь видно, потом разделились на четыре
группы и пошли к деревне, сохранЯЯ дистанцию и забираЯ в сторону окопа
четвертого взвода. …ще утром, возвращаЯсь от ѓулЯева, Ђлексей заметил в
скосе противотанкового рва напротив коровника небольшой оползень. …го надо
было срыть и почистить, но он забыл о нем, и теперь незнакомые бойцы избрали
это место длЯ прохода через ров.
Џервым по оползню выбралсЯ невысокий человек в темной командирской
шинели. ЋглЯнувшись на окоп, он припал на колени и начал кого-то тЯнуть к
себе то ли за ремень, то ли за конец палки. Ђлексей вызвал двух курсантов и
пошел ко рву. “ того, что стоЯл там на коленЯх, в выцветших черных петлицах
алели капитанские шпалы, и тащил он из рва за ствол винтовки грузного
пожилого красноармейца в непомерно широкой шинели. “зенький брезентовый
ремень опоЯсывал бойца чуть ли не ниже бедер, и это, возможно, мешало ему
переступать ногами: ухватившись за винтовку, он откидывалсЯ назад, повисаЯ
над уклоном всем корпусом, и сразу же начинал раскачиватьсЯ из стороны в
сторону, как маЯтник.
-- ђазрешите помочь, товарищ капитан! -- сказал Ђлексей.
Љапитан молча кивнул и судорожно переложил оголенные руки на стволе
винтовки, освобождаЯ место. Ђлексей потЯнул за винтовку, и красноармеец
мелкими спутанными шагами пошел наверх. “ него было по-женски белое и
круглое лицо без признаков растительности; старенькаЯ пилотка нелепо сидела
поперек бритой головы, и, подымаЯсь, он как-то болезненно-брезгливо глЯдел
куда-то мимо капитана и ЂлексеЯ.
-- Ќогами работай, друг! Ќогами! -- посоветовал один из курсантов.
‘тоЯвшие внизу бойцы сдержанно засмеЯлись, а Ђлексей спросил капитана:
-- Ћн ранен?
-- Ќет, -- сквозь зубы сказал капитан.
-- Ђ что же?
-- Ќу... не может... Ќе видите, что ли?
Ћчутившись наверху, красноармеец отошел в сторонку и обиженно
отвернулсЯ, закинув руки за спину. Ћстальные бойцы преодолели ров легко и
споро, подпираЯ друг друга прикладами. Ѓез команды они торопливо построились
на краю рва и остались стоЯть там, переговариваЯсь полушепотом. Љапитан
спросил, чьЯ у него винтовка, и из строЯ вышел маленький боец, увешанный по
бокам вещмешком и противогазной сумкой. ‚интовку он взЯл у капитана рывком,
будто отнЯл, и сразу же кинулсЯ назад, к своим. Џониже спины в его шинели
виднелась большаЯ округлаЯ дырка с обуглившимисЯ краЯми, и на ходу боец все
пыталсЯ прикрыть прожог ладонью.
…сли б капитан сразу же приказал своему отрЯду двигатьсЯ, у ЂлексеЯ не
возник бы вопрос, откуда и куда он идет. Ќо капитан долго и старательно
вытирал руки подолом шинели, хотЯ были они чистые, и то и дело поглЯдывал в
сторону обособленно стоЯвшего красноармейца. ’от по-прежнему смотрел куда-то
за окоп, и ремень на нем совсем съехал вниз. "Ќаверно, вестовой его, --
решил Ђлексей, -- мне бы с ним минут сорок занЯтьсЯ по-пластунски!.. " Љ
бойцам, тихо стоЯвшим в строю, из окопа начали подходить курсанты со своими
‘‚’. Ђлексей заметил, как испытующе-тревожно поглЯдел на них капитан, и
неожиданно длЯ самого себЯ спросил:
-- Ћткуда вы идете, товарищ капитан?
’от опЯть взглЯнул на одинокого красноармейца и не ответил. Ђлексей
подвинулсЯ к курсантам и повторил вопрос.
-- Њы вышли из окружениЯ! -- озлобленно сказал капитан и носком сапога
сбил комок глины в ров. -- € нечего нас тут допрашивать, лейтенант!
Ќакормите вот лучше людей! „вое суток, черт бы его драл...
-- Џочему вы сюда... ѓде фронт? -- торопЯсь и все больше пугаЯсь
чего-то непонЯтного, перебил Ђлексей, и в наступившей тогда тишине к нему
тЯжело пошел безоружный красноармеец.
-- Ђ ты где находишьсЯ? ’ы не на фронте? ѓде ты находишьсЯ? Ђ? -- не
выносЯ из-за спины рук, кидал он под свой шаг гневным, устоЯвшимсЯ в обиде
голосом.
Ђлексей едва ли сознавал, зачем он пошел навстречу красноармейцу и
почему спрЯтал руки в карманы шинели. Ћн столкнулсЯ с ним грудь с грудью и,
задохнувшись, визгливо выкрикнул за два приема:
-- ѓде ваша... винтовка, товарищ боец?!
-- џ воевал не винтовкой, а дивизией, лейтенант! -- тоже фальцетом
крикнул красноармеец и стал по команде "смирно". -- Џриведите себЯ в
порЯдок! Љак стоите? џ генерал-майор Џереверзев! Љто у вас старший? —то за
подразделение? Џроведите менЯ к своему командиру!
‡абыв отступить и только качнувшись назад, Ђлексей вытЯнулсЯ и
расправил плечи, как на учебном плацу. ‡а какую-то долю секунды стоЯвший
перед ним человек преобразилсЯ в его глазах полностью и совершенно -- в нем
все теперь казалось ему иным, большим, генерал-майорским, кроме ремнЯ,
шинели и пилотки, и, вспомнив, как он переходил ров, Ђлексей враз постиг и
поведение капитана, и почему бойцы не помогли ему снизу прикладами, а после
стоЯли в стороне и переговаривались шепотом... Ќе сходЯ с места, Ђлексей,
крикнул через плечо:
-- Џомкомвзвода! Џроводи товарища генерал-майора к капитану!
-- ‘ам пойдешь! -- сказал Џереверзев, и Ђлексей пошел с левой ноги
строевым шагом, тесно прижав руки к бокам.
‘ледом за ним двинулсЯ генерал-майор, потом капитан и бойцы. Њиновав
окоп своего взвода и выйдЯ на улицу, Ђлексей еще издали увидел капитана
ђюмина: он стоЯл у сепараторного пункта и что-то объЯснЯл ѓулЯеву, показываЯ
лозинкой то на осины, то на окопы и ров. ‡аметив подходивших, капитан
выжидающе поднЯл лицо, а Ђлексей пошел как под знаменем, вскинув к голове
руку.
Ћ генерал-майоре он докладывал путано, и с каждым его словом у капитана
ђюмина все выше приподнималась леваЯ бровь. Љак зачарованный он смотрел на
ремень Џереверзева и вдруг побледнел и сказал чуть слышно:
-- ЏредъЯвите ваши документы!
-- џ попрошу не здесь, -- увЯлым баском сказал Џереверзев.
ђюмин повернулсЯ к нему спиной и приказал Ђлексею: 1
-- Ќазначьте себе свЯзного! ‚ы не должны каждый раз отлучатьсЯ... ‚аше
место во взводе, лейтенант!

4
‚ечером капитан вызвал к себе командиров взводов и приказал им
выдвинуть за ров по одному отделению. Љурсанты там должны встречать и
направлЯть в обход своих окопов всех, кто будет идти от леса.
-- ‚сех в обход! -- сказал капитан. -- ‚ разговоры ни с кем из них не
вступать! Ѓойцам и командирам объЯснЯть, что переформировочный пункт и
госпиталь, куда они направлЯютсЯ с фронта, находитсЯ в четырех километрах
правее и сзади нас.
‚ четвертый взвод капитан пришел почти вслед за Ђлексеем и, не
спускаЯсь в окоп, долго стоЯл молча, не то вслушиваЯсь, не то вглЯдываЯсь в
то, что смутно проступало впереди рва. ‚ыло тихо. ‹уна взошла задернутаЯ
желто-коричневой пеленой, и стало еще тЯгостнее и тревожнее от ее
мутно-бутылочного света и оттого, что в деревне начали кричать еле слышными
подземельными голосами петухи, -- в погребах, видно, сидели. Ђлексей стоЯл в
шаге от капитана, непроизвольно вытЯгиваЯсь в струнку, и, не глЯдЯ на него,
капитан сказал:
-- Ѓросьте тЯнутьсЯ, џстребов! ‚ы не на экзамене... Љстати, что вам
говорил о фронте... красноармеец Џереверзев?
Џачка "Ѓеломорканала" слежалась лепешкой, и Ђлексей никак не мог
ухватить сплюснутый мундштук папиросы. Ћн хотел предложить капитану
папиросу, но не сделал этого и закурил без его разрешениЯ. Ћн молчал,
затЯгиваЯсь до тошнотворной рези в груди, и тогда капитан спросил еще:
-- Љурсанты все слышали?
-- ‚се, -- сказал Ђлексей. -- ѓенерал-майор...
-- •орошо, -- перебил капитан. -- ЋбъЯсни, пожалуйста, взводу, что это
был не генерал, а боец... Љонтуженый. “становил это Я сам. -Џонимаешь?
-- џ все понЯл, -- негромко сказал Ђлексей, с какой-то обновленной
преданностью глЯдЯ в глаза ђюмина.
-- Ћбстановка не Ясна, Ђлексей Ђлексеевич, -- неожиданно и просто
сказал капитан. -- ЉажетсЯ, на нашем направлении прорван фронт...
€ все тем же, немного не своим и немного не военным тоном капитан
сказал, что ночью за ров пойдет разведка и что от штаба ополченского полка
должны тЯнуть сюда свЯзь и должны подойти соседи слева и справа. “шел ђюмин
тоже не по-своему -- он не приказал, а посоветовал выставить за кладбищем
усиленный пост, порывисто сжал руку Ђлексею и легонько толкнул его к окопу.
„о полночи от невидимого леса, мимо деревни прошли два батальона
рассеЯнной пехоты, проехали несколько всадников и три повозки. ‚се это
двигалось в сторону, где, по словам капитана ђюмина, находилсЯ
переформировочный пункт: отступающие наталкивались в поле на посты
курсантов, забирали вправо, и рЯдом с ними по полю волочились длинные четкие
тени. ‚се это времЯ Ђлексей был в окопе с дежурным отделением, и, когда
скрылись повозки и поле очистилось от их копнообразных теней, он решил
ничего не говорить курсантам о красноармейце, выдавшем себЯ за генерала. Љ
чему? ’еперь и без контуженых все было Ясно...
‚ половине третьего из-за рва возвратились нарЯды, а ровно в пЯть
капитан отдал приказ привести взводы в боевую готовность. "Ќаверное,
вернулась разведка!" -- подумал Ђлексей, и с него мгновенно слетела та
продрогло-цепенЯщаЯ усталость, котораЯ обволакивает человека в зимнюю
бессонную ночь. Џочти бессознательно он надел каску, затЯнул на одну дырочку
поЯсной ремень и только после этого распорЯдилсЯ поднЯть по тревоге
остальные отделениЯ, отдыхающие в крайних избах.
…ще днем курсанты плотно утоптали и приноровили к собственному
характеру и к оружию свои места в окопе, -- тогда каждый был друг от друга
на расстоЯнии в полметра. ’еперь же все пЯтьдесЯт два человека образовали
слитную извилистую шеренгу и, толкаЯсь локтЯми и гремЯ винтовками, не думали
разойтись попросторнее. Њожет, каски, а может, лунный полусвет делали
курсантов противоестественно высокими и обманчиво загадочными. Ћни
повозились и разом затихли, обернув стволы винтовок в стылую сумеречь рва и
полЯ. ‚ деревне в это времЯ начали дымитьсЯ трубы -- украдкой, через две-три
хаты, и в окопах запахло хвоей, жареным луком и картошкой. Љак удар, Ђлексей
ощутил вдруг мучительное чувство родства, жалости и близости ко всему, что
было вокруг и рЯдом, и, стыдЯсь больно навернувшихсЯ слез, он крикнул
исступленно, с непонЯтной обидой и злостью ко всему тому, над чем только что
чуть не плакал:
-- ђассредоточитьсЯ, черт возьми! ‚сем по своим местам!!
Љоманда была выполнена немедленно и молча, и в чуткой предутренней
тишине из погребов опЯть пробились петушиные голоса. Љто-то из курсантов
сказал мечтательно, в сладком молодом потЯге:
-- ‘ейчас бы кваску покислей да... рукавичку потесней! Ђ-ахх! -- €
вокруг озорно и сочувственно засмеЯлись.
‡а деревней помаленьку светлело небо, и в той его части розово мигали и
гасли звезды. “ сепараторного пункта стали проглЯдыватьсЯ верхушки осин.
Џовернув кудлатые головы к ветру, на них сидели вороны, и в улицу падал их
резкий простылый крик, -- наступало утро. Ђлексей изо всех сил боролсЯ с
дремотой, и было невозможно унЯть мелкую трепетную дрожь мышц, и поминутно
надо было ходить по малой нужде. Ћн стоЯл спиной ко рву, когда несколько
курсантов разнобойно крикнули: "‘той, кто идет?" Ћт пролаза во рву к окопу
не спеша шел широкий приземистый человек в хитро надетой шапке -- один ушной
клапан был опущен, а другой поднЯт вверх, и винтовку человек нес
по-охотничьи, стволом в землю, и было Ясно, что это свой, и окликали его длЯ
порЯдка, о чем он, видно, хорошо знал, потому что не останавливалсЯ и не
отзывалсЯ. ЏодойдЯ к брустверу и оглЯдев окоп, красноармеец напевно сказал:
-- Ќу во-от. Ќе шибко прилаживалсЯ, а хорошо попал. Џер-пер по этой
вашей канаве, а тут глЯжу -- маковка церковнаЯ...
Ћн выглЯдел за сорок -- возраст, на взглЯд курсантов, уже стариковский,
и у него было поранено ухо, темневшее комком запекшейсЯ крови. Ћн сел в
окопе у ног ЂлексеЯ на свою противогазную сумку, и она даже не поморщилась
под ним -- до такой степени оказалась набитой каким-то солдатским
хозЯйством. …го никто ни о чем не спрашивал, и он сам сказал о своем ухе:
-- Џрикроешь шапкой -- и сразу нудить начинает. Ђ на холоде вроде
ничего...
-- ЏеревЯзать надо, -- морщась, сказал Ђлексей. -- —ем это вас?
-- Ћсколком. Љак перепел: фрр -- и ни его, ни уха. „аже не почуЯл.
Ћн улыбнулсЯ, но как-то больно, одной стороной лица, и помкомвзвода
спросил тогда:
-- “ вас командиром дивизии был не генерал-майор Џереверзев?
-- ќтого не знаю, брат, -- ответил боец. -- ‘ начальством Я знаком
мало. Ђ что?
-- ’оварищ генерал на полсуток пораньше тебЯ переправилсЯ тут, --
баском сказал кто-то из курсантов.
-- Ќу, большой меньшего в таких делах не дожидаетсЯ, -- назидательно
рассудил боец. -- —то ему: голова на плечах, шапка небось нахлобучена на оба
уха...
-- Ћн в красноармейской пилотке... и в шинели без петлиц, -- опЯть
сказал тот же курсант, но уже с особой интонацией в голосе.
-- „а ну? -- бесстрастно, длЯ вида, удивилсЯ раненый. €, помолчав,
добавил: -- ‚ыходит, недавно человек ослеп, а уже ничего не видит,.. Ќас там
хотЯ и полегла тьма, но живых-то еще больше осталось! ‚от и блуждаем
теперь... Ђ он вроде того мужика -- воз под горой лежит, зато вожжи в
руках...
-- Ќу, вот что, нечего тут, -- растерЯнно сказал Ђлексей. -- Љончай
разговоры. ‚сем по местам!
Љурсанты снова четко и молча выполнили приказание, а боец, только
теперь разглЯдев кубари ЂлексеЯ, начал было привставать с сумки, но раздумал
и больно улыбнулсЯ одной стороной лица.
-- ’ут горе вот какое, товарищ командир, -- виновато заговорил он,
косЯсь на нишу, где синели бутылки с бензином. -- ‚едь танку в лоб не
проймешь такой поллитрой! ’ут надо ждать, покуда она репицу свою подставит
тебе... Њотор там у нее спрЯтан, вот штука-то! Ђ тогда уже поздно бывает --
окопы распаханы, люди размЯты... —то делать-то будем, а?
-- ‚ы давайте в госпиталь! ќто вон в том направлении, -- строго сказал
Ђлексей и зачем-то загородил собой нишу.
-- Ђ может, мне у вас остатьсЯ? -- спросил боец. -- “хо мое и без
докторов присохнет.
-- „авайте в госпиталь! -- повторил Ђлексей. -- “ нас вам оставатьсЯ
нельзЯ. Њы... -- и не сказал, что хотел.
Ѓоец насмешливо оглЯдел его с ног до головы, встал и разом вскинул на
плечи винтовку и сумку.
-- Ќу что ж... ’огда пошли, кургузка, недалеко до Љурска, семь верст
отъехали, семьсот ехать! -- стихом проговорил он и умеючи вылез из окопа.
‚ девЯтом часу к четвертому взводу -- тоже, видать, на церковную
маковку -- от леса петлЯючи и осторожно поползли два грЯзно-серых броневика.
…ще на середине полЯ они немного разъехались в стороны, и к деревне
беззвучно и медленно потЯнулись от них разноцветные фосфоресцирующие трассы.
Џули воробьиной стаей прочирикали над окопом, и потом уже долетел слитный
стрекот пулеметов и стал натужнее вой моторов, -- броневики на малых
скоростЯх закружили на месте.
Ђлексей не спеша обнажил пистолет и перестал дышать. ‚от они, немцы!
ЌастоЯщие, живые, а не нарисованные на полигонных щитах!.. …му было известно
о них все, что писалось в газетах и передавалось по радио, но сердце
упрЯмилось до конца поверить в тупую звериную жестокость этих самых
фашистов; он не мог заставить себЯ думать о них иначе как о людЯх, которых
он знал или не знал -- безразлично. Ќо какие же эти. Љакие? € что сейчас
надо сделать? Џодать команду стрелЯть? "Ќет, сначала Я сам. Ќадо все сперва
самому... "
‘ локтЯ, в напрЯженном ожидании какого-то таинства, Ђлексей дважды
выстрелил из пистолета в тупое рыло одного и второго броневика, и сразу же
взвод ахнул залпом, а дальше выстрелы посыпались в самозабвенной торопливой
Ярости, и Ђлексей опЯть начал прицельно бить -- раз по одному броневику, раз
-- по второму. Ќе отвечаЯ, броневики развернулись и помчались к лесу.
€ только тогда Ђлексей понЯл, что стрелЯть было нельзЯ, и поглЯдел
вдоль окопа. “ курсантов возбужденно блестели под касками глаза; они молча и
спешно наполнЯли магазины патронами.
-- ‚от врезали! Џравда, товарищ лейтенант? -- “ помкомвзвода блестели
зубы и трепетали ноздри.
-- ‘ейчас нам капитан не так за это врежет, -- сказал Ђлексей,
заглЯдываЯ в ствол теплого пистолета. -- ќто ж разведчики были, а мы
обнаружили себЯ раньше времени.
-- Ќу и черт с ними! Џускай знают!
-- —то "знают"? -- невольно входЯ в роль капитана, спросил Ђлексей.
-- Ђ все! -- вызывающе сказал помкомвзвода. -- Џодумаешь! Џускай знают!
Ќе прЯтатьсЯ же нам в скирды! Џускай знают!
Ђлексей помолчал и сказал:
-- Ќу пускай. „авай хлопочи насчет кормежки людей. „есЯтый час уже.
‚скоре во взвод пришел политрук роты Ђнисимов -- тихий сутуловатый
человек с большими молЯщими глазами. Љурсанты давно знали, что у него катар
желудка, и всем казалось, что ему постоЯнно нехорошо и больно, и всем
становилось легче и веселее, когда он кончал политинформацию и уходил.
Љак-то весной еще Ђнисимов сказал на политзанЯтиЯх, что ЂнглиЯ наконец-то
потерЯла свое былое мифическое значение на морЯх и океанах. Ћн произнес это
неуверенно и смущенно, и с тех пор курсанты называли его "мифическим
значением".
Ђнисимов неловко сполз в окоп и спросил почти жалобно:
-- Ќу что, џстребов, не подбили?
Ќаверное, его мутило -- сине-желтый был, а глаза черные, круглые,
просЯщие участиЯ. ‚иновато и сострадательно глЯдЯ в них, Ђлексей негромко
сказал:
-- ‡адымил один, товарищ политрук...
-- Ђга! ‚ы их бронебойно-зажигательными?
-- Ќаполовину с простыми. Ђ первый, по-моему, задымил... ’очно.
-- Ќу, пусть знают!
Ђнисимов сообщил взводу о результатах ночной курсантской разведки --
деревнЯ, что впереди, занЯта противником. Ћн призвал кремлевцев к стойкости
и сказал, что из тыла сюда тЯнут свЯзь и подходЯт соседи.

5
Џогода испортилась внезапно. Ќа окоп то и дело сыпалась дробнаЯ
льдистаЯ крупа, и каски звенели у всех по-разному. Џо-разному -- то
мЯгко-заглушенно, то резко-отчетливо, -- далеко за кладбищем прослушивалсЯ
налетный, волнами, громовой гул, и тогда каски округло и медленно
поворачивались туда, вправо. Џолитрук все не уходил, а на завтрак был плов,
и неплотно прикрытый котелок ЂлексеЯ давно стоЯл в нише и остывал каким-то
нестерпимо томительным духом. "ѓулЯев небось не постеснЯлсЯ бы. “ того
хватило б смелости и при капитане пожрать, -- обиженно подумал Ђлексей, -- а
это "значение" до вечера может сидеть тут. —то ему? “ него катар!" ’огда
Ђнисимов, все времЯ клонивший ухо к низовому отдаленному грохоту справа,
сказал: "„а!" ‘казал убежденно и потерЯнно, как нечаЯнно открывший что-то
ненужное, и в эту минуту высоко над церковью ломко и сочно разорвалсЯ
пристрелочный снарЯд. Ќеколеблемо, как приклеенное, в небе повисло круглое
черное облако, а немного погодЯ рЯдом с ним и все с тем же характерным чохом
образовались еще два дегтЯрных пЯтна.
-- ќто шрапнель? -- спросил Ђлексей.
Ђнисимов, стоЯвший рЯдом, трижды зачем-то хрумкнул кнопкой планшетки и
не ответил: воздух пронизал тЯгучий, с каждым мигом толстеющий вой,
пересекший окоп и оборвавшийсЯ где-то за коровником резко, облегченно,
рассыпчато. € сразу же, еще над полем за рвом, возникли тонкие жала новых
запевов. Љак невидимаЯ игла, звук сразу же впивалсЯ в темЯ, сверлил череп,
придавливаЯ голову вниз, и ничего нельзЯ было поделать, чтоб не присесть и
не зажмуритьсЯ в момент его обрыва. ќто проделывали в окопе все -- мерно,
слаженно и молча, как физзарЯдку, и стволы винтовок на бруствере то
приподнимались, то выпрЯмлЯлись, и никто из курсантов не оборачивалсЯ назад,
туда, где рвались мины...
—ерез дворы и улицу линиЯ взрывов медленно подвигалась ко рву. ‡а
гулЯевским взводом большой ковылиной вырос и вверху пышно завилсЯ белый с
желтыми прожилками дымный ствол. €з-под руки взглЯнув на него, Ђнисимов
как-то отрешенно полез из окопа, но Ђлексей бессознательно-властно потЯнул
его за хлЯстик назад. Ћни на мгновение встретились глазами, и, приседаЯ на
дно окопа -- над ними близко взвыло, -- Ђнисимов торопливо сказал:
-- •орошо. џ останусь с вами, но командовать будете вы. Џрикажите
убрать сверху винтовки. Џокорежит ведь.
’о было первое боевое распорЯжение ЂлексеЯ, и, хотЯ этого совсем не
требовалось, он побежал по окопу, отрывисто выкрикиваЯ команду и вглЯдываЯсь
в курсантов -- испытывают ли они при нем то облегчающее чувство безотчетной
надежды, которое сам он ощущал от присутствиЯ здесь старшего? ‘разу же после
его команды курсанты пружинисто садились на корточки спиной к внешней стене
окопа, зажав между коленЯми винтовки, и, встречаЯсь с его взглЯдом, каждый
улыбалсЯ растерЯнно-смущенно, одними углами губ -- точь-в-точь как это
только что проделал Ђлексей под взглЯдом политрука.
Њины падали теперь уже в нескольких шагах от окопа. Ћни взрывались,
едва коснувшись земли, образуЯ круглые грЯзные логовца, и ни один осколок,
казалось, не залетал в окоп вслепую, дуром, -- до того как ударитьсЯ в
бруствер или стенку, он какое-то времЯ фурчал и кружилсЯ вверху, будто
прилаживалсЯ, куда сесть. ЏробегаЯ по окопу под гнетущим излетным воем мин,
Ђлексей каждую из них считал "своей" и инстинктивно держалсЯ поближе к той
стене, в которую вжались курсанты. "‘ейчас в менЯ... ‚ менЯ! ‚ менЯ!" Ћн
знал, -- а может, только хотел того, -- что каждый курсант испытывает то же
самое, и это неразделимо прочно роднило его с ними.
Ќа стыке окопа и хода сообщениЯ к кладбищу Ђлексей затормозил бег,
оглЯдев узкий извилистый паз хода. Џо нему и еще по тем двум, что уходили к
церкви и коровнику, взвод мог одним рывком пересечь приближающийсЯ к окопу
минный вал. "Ќадо туда! ‘корее туда!" ќто не было решением. ќто походило на
внезапное открытие, когда в душу человека нежданно врываетсЯ что-то радостно
большое, живое и победное. †арким, никогда собой не слыханным голосом
Ђлексей пропел:
-- ‚зво-о-од! Џоодиночке-е...
Љурсанты начали привставать, выбрасываЯ перед собой винтовки и
неизвестно к чему готовЯсь, и голосом уже иным -- резким и испуганно-злым --
Ђлексей крикнул: "Ћтставить!" -- и побежал назад, к политруку, почти не
наклонЯЯсь и работаЯ локтЯми, как бегал только в детстве. "џ скажу, что это
не отступление! Њы же сразу вернемсЯ, как только... ќто ж не отступление,
разве он не поймет?"
Ќо Ђлексей убеждал не политрука, а себЯ. Ћн твердо знал, что без
приказа сверху Ђнисимов не разрешит оставить линию обороны. "Ћн подумает,
что Я... трус! „а-да! Ђ если Я уведу взвод без него, менЯ тогда... "
‚переди увЯзающе-глухо, не по-своему, треснула мина, и в грудь ЂлексеЯ
упруго двинул горЯчий ком воздуха. Ћн упал на колени, и сразу же его поднЯл
тЯгучий, в испуге и боли крик:
-- џ-астре-ебо-ов!
Ћн побежал на голос, необыкновенно Ясно видЯ и навсегда запоминаЯ
нелепо скорчившиесЯ фигурки курсантов, и, когда сзади с длинным сыпучим
шумом обрушилсЯ окоп, а его медленно приподнЯло и опустило, он еще в
воздухе, в лете, увидел на дне окопа огромные глаза Ђнисимова и его
гипсово-белые руки, зажавшие пучки соломы.
-- Ћтре-ежь... Ќу, пожалуйста, отре-ежь... -- Ђнисимов ныл на одной
протЯжной ноте и на руках подвигалсЯ к Ђлексею, запрокинув непокрытую
голову.
Џервое, что осознал Ђлексей, это нежелание знать смысл того страшного,
о чем просил Ђнисимов, но он тут же почему-то подумал, что отрезать у него
нужно полы шинели: они всегда мешают ползти... Ћн вскочил на четвереньки и
заглЯнул в ноги Ђнисимова -- на мокрой, полуоторванной поле шинели там
волочилсЯ глЯнцево-сизый клубЯщийсЯ моток чего-то живого... "ќто "они"... "
-- понЯл Ђлексей, даже в уме не называЯ своим именем то, что увидел. Ћн
также почему-то не мог уже назвать Ђнисимова ни по фамилии, ни по чину и,
преодолеваЯ судорожный приступ тошноты, закричал, отводЯ глаза:
-- Џодожди тут! Џодожди тут. џ сейчас...
Ћн бросилсЯ по окопу, не знаЯ, куда бежит и что должен сделать, и тогда
же окоп накрыло сразу несколькими минами. …ще до того, как упасть, Ђлексей с
ужасом отметил, что ему никто не встретилсЯ из курсантов. “видав нишу, он
пополз к ней, выкрикиваЯ шепотом:
-- џ сейчас! ‘ейчас!
Ћн почти полностью затиснулсЯ в нишу, обхватил голову руками, и
зажмурилсЯ, и в темном грохоте и страхе в одну минуту понЯл все: и где
находитсЯ взвод -- "они сами ушли... по ходам сообщениЯ", и зачем Ђнисимов
просил отрезать "то" -- "там у него была всЯ боль и смерть", и почему
разрывы мин теперь слышались как из-под подушки -- "огневой вал сполз в ров,
сейчас все кончитсЯ".
Љ церкви он пошел по открытому месту, и, заметив его, из-за ее колонн и
с кладбища к ходам сообщениЯ побежали курсанты. Ђлексей остановилсЯ, ощущаЯ
в себе какую-то жестокую силу и желание пережить все сызнова.
-- Џо местам! Ѓегом! -- отчужденно и властно крикнул он. -- € без моего
приказа ни шагу.
Ћн уже знал, что и как ему делать с собой в случае нового обстрела, и
знал, что прикончит любого, кто, как он сам, потерЯет себЯ хоть на
секунду...
Ћбстрел прекратилсЯ, как только несколько мин взорвалось за рвом. Ќад
деревней пластом колыхалсЯ мутно-коричневый прах, и пахло гарью, чесноком и
еще чем-то кисло-вонючим, липко оседавшим в гортани. Љроме политрука, убитых
в четвертом взводе не было. ђаненых -- все в спину -- оказалось четверо, и
помощник несколько раз спрашивал ЂлексеЯ, что с ними делать.
-- „ойти до ЉЏ могут? ѓде они? -- спросил наконец Ђлексей.
-- ‚ коровнике. ‹ежачий только один. ‚оронков.
-- …го надо отнести к санинструктору... € политрука тоже... џ пойду
сам... Ђ те трое пускай самостоЯтельно идут.
Ћн смотрел издали, как двое курсантов завертывали в плащ-палатку тело
Ђнисимова, и смотрел только на их лица -- курсанты отвернулись, когда
сгребали вместе с соломой то, что было у ног убитого.
-- Ѓыстрее! -- исступленно крикнул Ђлексей, злЯсь на себЯ, потому что к
горлу опЯть подступил тошнотворный ком.
Љурсанты неумело взЯлись за концы плащ-палатки и долго вылезали из
окопа, а наверху то и дело останавливались, менЯлись местами и
переругивались шепотом. €дЯ шагах в пЯти сзади, Ђлексей не знал, снЯть ему
шапку или нет. Ћни вошли в улицу, когда в воздухе послышалсЯ знакомый
ведьмин вой, и курсанты присели рЯдом с ношей, не выпускаЯ ее из рук, но
мины взорвались на огородах -- начиналось все сначала.
-- Људа теперь, товарищ лейтенант?
Љурсанты выкрикнули это удивительно похожими голосами и разом. Ђлексей
махнул рукой в сторону осин, и они побежали, волоча по земле ношу. Ћна
шарахалась из стороны в сторону и шумела, и за ней стлалсЯ черный
зигзагообразный след, и Ђлексей бежал по его обочине, зачем-то ступаЯ на
носки сапог. ‘тволы осин у сепараторного пункта светились белыми ранами. Ќа
крыльце валЯлись ветви и крошево стекла.
-- Љладите туда -- и за мной! -- приказал Ђлексей и побежал назад -- в
окоп влекло, как в родной горЯщий дом.
…ще издали, часто припадаЯ к земле, он слышал в паузах между взрывами
беспорЯдочную ружейную стрельбу в своем взводе. "—то там такое? Ќеужели
атака?" Ћн взглЯнул на ров, но поле оставалось пустынно-дымным. "Људа они
стрелЯют? ‚ небо?"
Ќо курсанты били не вверх, а по горизонту.
-- Џрекрати-ить! Џрекрати-ить!-на бегу закричал Ђлексей. Џомощник с
лету подхватил команду, но сам выстрелил еще дважды.
‚се повторЯлось с прежней расчетливой методичностью, огневой вал
медленно катилсЯ ко рву. "Љак только подойдет к улице, так мы... џ первым
или последним? Ќаверно, надо первым... это ж все равно что при атаке... Ђ
может, последним? Љак при временном отступлении?.. " Ђлексей загодЯ набрал в
легкие воздух, и, когда разрывы взметнулись на улице и сердце подпрыгнуло к
горлу и затрепыхалось там, он снова не своим голосом, но уже до конца
скомандовал взводу поодиночный побег из смерти... Ћн бежал последним по ходу
сообщениЯ к церкви и все времЯ видел два полукруга желтых, до блеска
сточенных гвоздей на каблуках чьих-то сапог -- они будто совсем не касались
земли и взлетали выше зада бегущего. Ћн так и не понЯл, когда курсанты
успели закурить и присесть на корточки за церковью. € не узнал, кто бежал
впереди. € не догадалсЯ, что это не икота, а загнанный куда-то в глубь
живота ненужный слезный крик мешает ему что-нибудь сказать курсантам...
Ђлексей тоже закурил торопливо и молча протЯнутую кем-то папиросу.
‘пичку зажег прибежавший откуда-то помощник. Ћн выждал, пока Ђлексей
затЯнулсЯ, и проговорил все разом, без запинки:
-- ‡а коровником -- бывший погреб, а может, другое что... Ямка такаЯ
под Яблоней -- они все там шестеро... —етверо допрежь раненых и двое, что Я
послал...
-- Ќу?
-- ‚сех. ЏрЯмым. “ ѓрекова полголовы, у Њирошника...
"џ не пойду... Ќе пойду! ‡ачем Я там нужен? Џусть будет так... без
менЯ. Ќу что Я теперь им... " Ќо он поглЯдел на курсантов и понЯл, что
должен идти туда и все видеть. ‚се видеть, что уже есть и что еще будет...
„о часу днЯ, когда наступило затишье, взвод четырежды благополучно
бегал в свой тыл и возвращалсЯ в окоп.
-- Џопьют кофе и опЯть начнут, -- сказал помкомвзвода, глЯдЯ через
поле.
Ђлексей промолчал.
-- џ говорю, опЯть начнут! -- повторил помощник.
-- Ќу и что? -- отозвалсЯ Ђлексей, тоже вглЯдываЯсь через ров в
невидимое селение.
-- —то ж мы, так и будем мотатьсЯ туда-сюда?
-- Ђ ты думал как? € будешь! Ћдин ты, что ли, мотаешьсЯ?
-- ‚ том-то и дело, что не один. ‚ одиночку Я согласен бегать тут хоть
до победы. ‹ишь бы... Њожет, выбить его оттудова?
-- •реном ты его выбьешь? -- бешено спросил Ђлексей. -- џ, товарищ
Ѓудько, не прЯчу в кармане гаубичную батарею, Ясно?
-- “ нас бронебойно-зажигательные патроны есть, -- все тем же ровным,
уныло-обиженным тоном сказал Ѓудько и губы сложил трубочкой.
-- ’ы что, ополченец или будущий командир? ’ут же верных четыре
километра!
-- Ђ пулЯ летит семь!
-- Ќу вот что. €ди на свое место. ЌашелсЯ тут маршал... „авай вон лучше
окоп исправлЯть, Ясно? € выдели мне постоЯнного свЯзного. Ќадо ж доложить
капитану о политруке... Ђ то подкинули во второй взвод и помалкиваем. „авай
быстрей!
Ѓудько пошел по окопу, но сразу же вернулсЯ и, не глЯдЯ на ЂлексеЯ,
угрюмо спросил:
-- Љомандира второго отделениЯ ѓвозденку хотите в свЯзные? …му как раз
каску просадило...
-- ’ак что? -- удивилсЯ Ђлексей.
-- Ќичего. ‚олосьЯ на макушке начисто сбрило. ѓолова у него труситсЯ...
-- Ћн же, наверно, контужен!
-- „а не-е. ќто у него от переживаний. ‘меетсЯ там братва над ним...
Ѓоевое донесение капитану ђюмину Ђлексей составил по всем правилам,
четко выписав в конце листка число, часы и минуты. ѓвозденко понес его
бегом, а во взвод тут же ЯвилсЯ с большой парусиновой сумкой ротный
санинструктор. Ћн сообщил, что в третьем, первом и втором взводах ранено
восемь человек.
-- Ђ у вас богато?
-- “биты шестеро курсантов и политрук, -- вызывающе ответил Ђлексей, --
ђаненых нет!
-- Ђга. Ќу значит, мне у вас нечего делать, -- обрадовалсЯ
санинструктор. -- џ побегу. ‘ейчас, наверно, будем отправлЯть раненых...
“тробный гул, что временами доносилсЯ с утра еще откуда-то справа,
теперь разроссЯ по всему телу, и его вибрирующее напрЯжение Ђлексей не
только слышал, но и ощущал грудью. "’анки накапливаютсЯ. Љ‚, может. ќтих нам
достаточно будет и четырех штук. Њы бы рванули тогда вперед километров на
двадцать. Њы бы "их" пошшупали!.. "
Ћн так и подумал: "Џошшупали" -- и повторил это слово вслух.

6
„онесение о результатах ночной разведки капитан ђюмин отправил в штаб
полка в пЯть часов. ‚ нем запрашивались ближайшаЯ задача роты, свЯзь и
подкрепление соседЯми.
‘вЯзной возвратилсЯ в восемь двадцать с устным распорЯжением роте
немедленно отступать.
ђюмин приказал курсанту описать внешность командира полка.
Љурсант сказал, что он ростом с него, а по званию майор.
ђюмин видел, что свЯзной говорит правду, -- он был в штабе ополченского
полка, но выполнЯть устный приказ неизвестного майора не мог.
‘ командиром первого взвода лейтенантом Љлочковым ђюмин подтвердил свое
донесение и запросы, и тот в восемь тридцать выехал в штаб полка на
полуторке по прЯмой,
‚ восемь сорок в поле за рвом поЯвились броневики -- разведчики
противника, неожиданно обстрелЯнные четвертым взводом, и в него отправилсЯ
политрук Ђнисимов. Љомандование над первым взводом ђюмин принЯл сам.
‚ десЯть пЯтнадцать началсЯ минометный налет.
‚ тринадцать ноль пЯть ђюмин получил донесение лейтенанта џстребова о
гибели Ђнисимова и шести курсантов.
‹ейтенант Љлочков все еще не возвращалсЯ из штаба полка.
‚ четырнадцать тридцать минометный обстрел возобновилсЯ, но уже без
прежней системы и плотности.
Љлочкова не было. ‚ тылу ревели танковые моторы.
€ ђюмин понЯл, что рота находитсЯ в окружении. Ћн был человеком
стремительного действиЯ, неспособным ожидать, таитьсЯ и выслеживать, оттого
каждое поисковое положение, мгновенно рождавшеесЯ в его мозгу, казалось
главным, и в результате главным представлЯлось все, о чем бы он теперь ни
думал.
…му понадобилось не много времени, чтобы построить свои мысли в рЯд и
рассчитать их по порЯдку номеров. Ќа первое место встала возможнаЯ танковаЯ
атака немцев с тыла. ђюмин мысленно немедленно отбил ее. Ђтака повторилась,
и снова он увидел раздавленные сараи и хаты, уничтоженные танки и живых
курсантов... Ќо он тут же спохватилсЯ и понЯл, что одним сердцем поражать
танки курсантам будет трудно. ‚ роте насчитываетсЯ двести двадцать винтовок.
…сть свыше четырехсот противопехотных и полтораста противотанковых гранат. €
есть еще бутылки с бензином, но ђюмин не считал их оружием... "Ђтаки с тыла
мы не выдержим, -- думал ђюмин. -- Џаника сметет взводы в кучу, а танки
раздавЯт... "
€ у него осталась одна слепаЯ надежда на то, что атака все-таки
начнетсЯ из-за рва. ќто было не только надеждой -- это стало почти желанием,
потому что ђюмин, как и все те десЯтки тысЯч бойцов, что однажды попадали в
окружение, устрашилсЯ невидимого врага в своем тылу.
„ень истекал. Њины изредка перелетали через окопы и грохотно садились
на огородах. Ќи с тыла, ни с фронта ничто не предвещало атаки. ђюмину пришла
мысль, что немцы, занимавшие село впереди, находЯтсЯ на временном отдыхе.
€наче зачем бы они маскировали во дворах машины? ђазведчики видели там
автобусы. —то это, хозчасть? Њотомехполк? Ѓатальон? ђота? Ђ что, если
броском вперед... € разгромить и выйти к лесу, а по нему на север и... Ќо
обЯзательно разгромить! Љурсанты должны поверить в свою силу, прежде чем
узнать об окружении! Ђ как же раненые? €х восемь человек. € уже семеро
убитых...
‚ семнадцать часов обстрел кончилсЯ. ђюмин послал свЯзного в четвертый
взвод с приказанием подготовить братскую могилу. Ћн решил с наступлением
темноты двигатьсЯ по рву на север, захватив раненых, и где-нибудь по болоту
или по лесу выйти к своим...
... •ату никто не тушил, и к вечеру она истлела до основаниЯ. ‚
середине пожарища непоколебимо-устремленно, как паровик, нетронуто стоЯла
чернаЯ русскаЯ печь с высокой красной трубой, и вокруг нее бродил пацан без
шапки и что-то искал в золе. "ѓвозди собирает!" -- с Яростной болью подумал
ђюмин и оглЯнулсЯ назад. Љурсанты шли в ногу и все смотрели на пацана, и все
же ђюмин не сдержалсЯ и свирепо скомандовал:
-- ’верже шаг!
Њальчишка испуганно спрЯтал за спину руку, попЯтилсЯ к печке и прижалсЯ
к ней.
Ќа кладбище скапливались вечерние тени. —етвертый взвод полукругом
неподвижно стоЯл поодаль широкой темной Ямы, а перед нею полукругом лежали
семеро убитых, завернутые в плащ-палатки. ђюмин вполголоса приказал роте
построитьсЯ у могилы в каре и, ни к кому не обращаЯсь, сказал:
-- Ћткройте их.
Ќикто из курсантов не сдвинулсЯ с места. Њолча, взломав левую бровь,
ђюмин осторожно повел глаза по строю, и Ђлексей понЯл, кого он ищет, и не
стал ждать.
Ћн подошел к мертвецам и, полузажмурЯсь, начал одной рукой развЯзывать
концы плащ-палаток, и это же стал проделывать ђюмин, и тоже одной рукой. Ћни
одновременно управились над шестью убитыми и разом подошли к седьмому. ќто
был курсант Њирошник. Ћн лежал лицом вниз, а в разрез шинели, между его
ногами, торчмЯ просовывалась голаЯ, по локоть оторваннаЯ рука. Ќа ней
светились и тикали большие кировские часы. ђюмин издал птичий писк горлом и
выпрЯмилсЯ, враз понЯв, что все, что он задумал с похоронами, -- негодно длЯ
жизни, ибо кроме отталкивающего ужаса смерти и тайного отчуждениЯ к убитым,
никто из курсантов -- сам он тоже -- не испытывает других чувств; у всех
было пронзительное желание быстрее покончить тут, и каждый хотел сейчас же
что-то делать, хотЯ бы просто двигатьсЯ и говорить. ’огда ђюмин и понЯл, что
"со стороны" учитьсЯ мести невозможно. ќто чувство само растет из сердца,
как перваЯ любовь у не знавших ее...
Џо тем же самым причинам -- вблизи обращенные на него глаза живых --
ђюмин не смог на кладбище сообщить роте ее истинное положение, и тогда же у
него окончательно созрело и четко оформилось то подлинное, на его взглЯд,
боевое решение, путь к которому он искал весь день.
“же в сумерках рота покинула кладбище и безымЯнную братскую могилу. “
церкви ђюмин снова построил взводы в каре, и курсанты видели, что капитану
очень не хватает сейчас стека.
-- ’оварищи кремлевцы! “тром мною получен приказ... -- ђюмин замолчал и
что-то подумал, кто-то еще боролсЯ с ним и хотел одолеть, -- приказ
командованиЯ уничтожить мотомехбатальон противника, что находитсЯ впереди
нас, и выйти в район Љлина на соединение с полком, которому мы приданы.
Ђтакуем ночью. Ћгневой подготовки не будет. ђаненых приказано оставить
временно здесь. €х эвакуирует другаЯ часть... Џо местам!
Љурсанты занЯли свои окопы. Њинут десЯть спустЯ по селу метнулсЯ
горЯчий, с удавными перехватами щекочущий визг, и старшина сообщил вскоре
взводам, что на ужин будет кулеш и бесхознаЯ свинина.
‘анинструктор нашел помещение под раненых.
-- ѓлавное, товарищ капитан, две пустые комнаты, -- доложил он ђюмину.
-- Ђ под ними какой-то двухэтажный подвал. Ѓ“ прЯмо... ’олько вам самим надо
поговорить с хозЯином.
„омик был старый, широкий, покрытый черепицей вперемежку с тесом и
подсолнечными будыльЯми. ђюмин оглЯдел его издали. …му не хотелось входить в
него и видеть пустые комнаты и "Ѓ“ прЯмо". "Ќадо оставить у них не только
винтовки, но и гранаты... € санинструктора". ’от стоЯл рЯдом рост в рост, и
сумка съехала на живот, а верхний рожок у креста на ней оторвалсЯ, образовав
букву "’".
-- ‚ы... москвич? -- негромко спросил ђюмин.
-- Ќе понЯл вас, товарищ капитан, -- сказал санинструктор и поправил
сумку.
-- Њожете готовить раненых к переводу. џ здесь договорюсь, -- мЯгко
сказал ђюмин.
Ќа крыльце домика отрадно пахло моченым укропом. Џри тусклом каганце в
сенцах возилсЯ над кадкой маленький старик в дубленом полушубке. ђюмин встал
на пороге и поздоровалсЯ. ‘тарик пощурилсЯ на него и незаметно выпустил из
рук огурцы обратно в кадку. Ќа вопрос ђюмина, он ли хозЯин, старик сказал,
что хозЯин теперь всему война. "Ќаши раненые и санинструктор тоже должны
знать это, -- поспешно подумал ђюмин, -- хозЯин теперь всему война. ‚сему!"
Ќо осматривать комнату и Ѓ“ он не стал.
‘тарик ничему не противилсЯ. Ћн только спросил:
-- Ђ кормить раненых вы сами будете?
-- „а, -- сказал ђюмин. -- ‘ ними остаетсЯ и наш доктор.
-- Ђ вы все... никак уходите?
“ него были белесые тихие глаза, готовые смотреть на все и всему
подчинЯтьсЯ, и ђюмин подумал, что, может, не следует к нему определЯть
раненых. Џогасив каганец, старик проводил ђюмина с крыльца и во дворе
сказал:
-- Ђ взЯли они вас, сынок, как Њартына с гулЯньЯ!
ђюмин снова неуверенно подумал, что, может, не следует оставлЯть в этом
доме раненых.
-- Њы вернемсЯ через три днЯ! -- вдруг таинственно сказал он,
вглЯдываЯсь в стариковы глаза. -- € тогда заплатим вам за помощь Љрасной
Ђрмии. Џонимаете?

7
‚ыступление ђюмин назначил на два часа ночи, и с какого бы направлениЯ
он ни подводил роту к невидимому селению и сколько бы там ни было немцев,
они все до одного обрекались на смерть, потому что предоставить им плен в
этих условиЯх курсанты не могли. ‚се, что роте предстоЯло сделать в темноте,
ђюмин не только последовательно знал, но и видел в том обостренно резком
луче света, который центрировалсЯ в его уме предельным напрЯжением воли и
рассудка. Ћн был уже до конца убежден, что избрал единственно правильное
решение -- стремительным броском вперед. Љурсанты не должны знать об
окружении, потому что идти с этим назад значило просто спасатьсЯ, заранее
устрашась. Ќет. ’олько вперед, на разгром спЯщего врага, а потом уже на
выход к своим.
Ќо почти безотчетно ђюмин не хотел сейчас думать о грЯдущем дне и о
своих действиЯх в нем. ‚сЯкий раз, когда только он мысленно встречалсЯ с
рассветом, сердце просило смутное и несбыточное -- днЯ не нужно было; вместо
него могла бы сразу наступить новаЯ ночь...
‚зводы покинули окопы в урочное времЯ и сошлись и построились в поле за
рвом. ’ут немного метелило и было Яснее направление ветра -- он дул с
востока. ђюмин пошел перед строем, зачем-то высоко и вкрадчиво, как на
минной полосе, поднимаЯ ноги, и в напрЯженном безмолвии курсанты
по-ефрейторски выкидывали перед ним винтовки с голубыми кинжальными штыками
и сами почему-то дышали учащенно и шумно. ђюмин будто впервые увидел свою
роту, и судьба каждого курсанта -- своЯ тоже -- вдруг предстала перед ним
средоточием всего, чем может окончитьсЯ война длЯ ђодины: смертью или
победой. Ћн вполголоса повторил боевой приказ и задачу роте, и кто-то из
курсантов, забывшись, громко сказал:
-- Њы им покажем, на чем свиньЯ хвост носит!
ђота двинулась вперед, и рЯдом с большим, тревожным и грозным в мозгу
ђюмина цепко засела ненужнаЯ, до обиды ничтожнаЯ и назойливаЯ, как комар,
мысль: "Ђ на чем она его носит? Ќа чем?.. "
‡анЯтое немцами соло рота обошла с юга и в половине четвертого
остановилась в низине, поросшей кустами краснотала. ђюмин приказал
четвертому взводу выдвинутьсЯ к опушке леса в северной части села и, занЯв
там оборону, произвести в четыре десЯть пЯть залпов по дворам и хатам
бронебойно-зажигательными патронами. ’огда остальные взводы, подтЯнувшись к
селу с тыла, бросаютсЯ в атаку. —етвертый взвод остаетсЯ на месте и в упор
расстреливает отступающих к лесу голых фашистов. ђюмин так и сказал --
голых, и Ђлексей на мгновение увидел перед собой озаренное красным огнем
поле и молчаливо бегущих куда-то донага раздетых людей. Ћн пошел впереди
взвода тем самым шагом, каким ђюмин обходил роту перед ее выступлением --
как на минной полосе, и курсанты тоже пошли так, и неглубокий снег,
перемешанный с землей и пыреем, буграми налипал к подошвам сапог, и
приходилось отколупывать его штыками.
‹ес завиделсЯ издалека -- темнаЯ кромка его обрисовывалась в
белесовато-мутной мгле как провал земли, и уже издали к пресному запаху
снега стал примешиватьсЯ горьковато-крутой настой дубовой коры. ‚
окостеневшем безмолвии нельзЯ было отделатьсЯ от щемЯщего чувства
заброшенности. Ђлексей то пристально всматривалсЯ в троих разведчиков,
шедших недалеко впереди с осторожной непреклонностью слепых людей, готовых
каждую секунду натолкнутьсЯ на преграду, то оглЯдывалсЯ назад и, благодарный
кому-то за то, что он не один тут, видел рассредоточенный строй курсантов,
далеко выкинувших перед собой винтовки и пригнувшихсЯ, как под напором
встречной бури.
Ќо лес был пуст, таинствен и звучен, как старинный собор, и от его
южной опушки до села оказалось не больше трехсот метров. ‚звод залег плотной
цепью, и сразу летуче запахло бензином -. у кого-то пролилась бутылка.
Ђлексей лежал в середине цепи, ощущаЯ животом колкие комочки двух "лимонок"
в карманах шинели. ‘трелки его наручных часов, казалось, навсегда
остановились на цифрах 12 и 4. ‘ело виделось смутно. Ћно скорее угадывалось,
придавленное к земле оцепенелой тишиной. Љогда длиннаЯ стрелка часов сползла
с единицы, Ђлексей воркующим тенором -- волновалсЯ -- сказал: "‚нимание!" --
и медленно стал поднимать пистолет вверх. Ћн до тех пор вытЯгивал руку, пока
не заломило плечо. “казательный палец окоченел на спусковом крючке. Ќе
доверив ему, Ђлексей подкрепил его средним, и контрольный выстрел сорвалсЯ
ровно за минуту раньше времени...
ќтот первый залп получилсЯ удивительно стройным, как падение единого
тела, и сразу же в разных местах села в небо взметнулись лунно-дымные стебли
ракет, и было видно, как стремительно понеслись куда-то вбок и вкось пегие
крыши построек. Ћстальным залпам не хватило слаженности -- они хлестали село
ударами как бы с продолговатым потЯгом, и Ђлексей не знал, это ли нужно
капитану ђюмину.
Џосле пЯтого залпа какую-то долю минуты во взводе стоЯла труднаЯ тишина
затаенного ожиданиЯ и все вокруг казалось угрожающе непрочным, опасным и
зыбким. Љурсанты начали зачем-то привставать на четвереньки, и только тогда
к лесу прикатилсЯ поспешно-согласный крик атакующих взводов, будто они
троекратно поздоровались в селе с кем-то. Љрик тут же слилсЯ с разломным
треском выстрелов и взрывами гранат. Џри очередной вспышке серии ракет
Ђлексей хищно окинул взглЯдом полЯну. Ћна была голубой и пустынной, и он
обещающим и виноватым голосом прокричал своему взводу:
-- ‘ейчас побегут! ‘ейчас мы их!..
Ѓой в селе нарастал с каждой минутой. Љ размеренным выстрелам
курсантских самозарЯдок все чаще и чаще начали примешиватьсЯ слитные трели
чужих автоматов. ќтот звук, рождавшийсЯ и погасавший с какой-то подавлЯвшей
волю машинной торопливостью, был в то же времЯ игрушечно легок и ладен. ‚
нем не чувствовалось никакого усилиЯ солдата. Ћн был как издевательскаЯ
потеха над тем, кто лежит с немой винтовкой и слышит это со стороны.
Љогда в северной части села гулко и звонисто заработали
крупнокалиберные пулеметы и там же неожиданно бурно вспыхнуло высокое пламЯ
пожара и завыли моторы, Ђлексей вскочил на ноги и воркующим тенором
скомандовал атаку...
ѓорел сарай. ЏолЯну заливал красный мигающий свет. Ѓылинки бурьЯна
отбрасывали на снег толстые дрожащие тени, и курсанты, боЯсь споткнутьсЯ о
них, неслись смешными прыжками, и кто-то от самого леса самозабвенно ругалсЯ
неслыханно сложным матом, поминаЯ стужу, бурю, свЯтого апостола и селезенку.
ЋказываетсЯ, подбегать к невидимому врагу и молчать -- невозможно, и
четвертый взвод закричал, но не "ура" и не "за ‘талина", а просто заорал
бессловесно и жутко, как только достиг околицы села.
‚звод вонзилсЯ в село, как вилы в копну сена, и с этого момента Ђлексей
утратил всЯческую власть над курсантами. Ќе знаЯ еще, что слепым ночным боем
управлЯет инстинкт дерущихсЯ, а не командиры, очутившись в узком дворе,
заставленном двумЯ ревущими грузовиками, он с тем же чувством, которое
владело им вчера при расстреле броневиков, выпалил по одному разу в каждый и
неизвестно кому приказал истошным голосом:
-- Ѓутылками их! Ѓутылками!
’огда же он услыхал рЯдом с собой, за кучей хвороста,
испуганно-недоуменный крик:
-- Ћтдай, проститутка! Љому говорю!
Љак в детстве камень с обрыва “стиньина лога, Ђлексей с силой швырнул в
грузовики "лимонку" и прыгнул за кучу хвороста. Ћн не услыхал взрыва
гранаты, потому что все вокруг грохотало и обваливалось и потому что из-за
хвороста к нему задом пЯтилсЯ кто-то из курсантов, ведЯ на винтовке, как на
привЯзи, озаренного отсветом пожара немца в длинном резиновом плаще и с
автоматом на шее. ЉлонЯсь вперед, тот обеими руками намертво вцепилсЯ в
ствол ‘‚’, а штык по самую рукоЯтку сидел в его животе, и курсант снова
испуганно прокричал: "Ћтдай!" -- и рванул винтовку. ‚ нелепом скачке немец
упал на колени и, рывком насаживаЯсь на полуобнажившийсЯ рубиново-светЯщийсЯ
штык, запрокинул голову в каком-то исступленно-страстном заклЯтье.
-- Lassen sie es doch, Herr Offizir. Um Gottes willen! (Ћставьте,
господин офицер. ђади бога!)
Ќи на каком суде, никому и никогда Ђлексей не посмел бы признатьсЯ в
том коротком и остро-пронзительном взрыве Ярости и отвращениЯ, которое он
испытал к курсанту, разгадав чем-то тайным в себе темный смысл фразы
поверженного немца.
-- ‘трелЯй скорей в него! Ќу?! -- стонуще крикнул он, и разом с глухим
захлебным выстрелом ему Явственно послышалсЯ противный мЯгкий звук, похожий
на удар палкой по влажной земле.
ѓорело уже в разных концах села, и было светло как днем. Ћдуревшие от
страха немцы страшились каждого затемненного закоулка и бежали на свет
пожаров, как бегают зайцы на освещенную фарами роковую длЯ себЯ дорогу. Ћни
словно никогда не знали или же напрочно забыли о неизъЯснимом превосходстве
своих игрушечно-великолепных автоматов над русской "новейшей" винтовкой и,
судорожно прижимаЯ их к животам, ошалело били куда попало. ќти чужие
пулеметно-автоматные очереди вселенской веской силой каждый раз давили
ЂлексеЯ к земле, и Ярой радостью -- "ЊенЯ не убьют! Ќе убьют!" -- хлестали
его тело рассыпчато-колкие и гремуче-тугие взрывы курсантских "лимонок" и
противотанковых гранат. Ћн все еще пыталсЯ командовать или хотЯ бы собрать
вокруг себЯ несколько человек, но его никто не слушал: взводы перемешались,
все что-то кричали, прыгали через плетни и изгороди, стрелЯли, падали и
снова вставали. Ћн тоже бежал, стрелЯл, падал и поднималсЯ, и каждаЯ секунда
времени разрасталась длЯ него в огромный период, вслед за которым вот-вот
должно наступить что-то небывало страшное и таинственное, непосильное разуму
человека. Ћн уже не кричал, а выл, и единственное, чего хотел, -- это видеть
капитана ђюмина, чтобы быть с ним рЯдом.
Ќи тогда, ни позже Ђлексей не мог понЯть, почему сапог желтый,
короткий, с широким раструбом голенища стоЯл? Ќе лежал, не просто валЯлсЯ, а
стоЯл посередине двора? ‘ахарно-бело и невинно-жутко из него высовывалась
тонкаЯ, с округлой конечностью кость. Ћн не разглЯдывал это, а лишь
скользнул по сапогу краем глаз и понЯл все, кроме самого главного длЯ него в
ту минуту -- почему сапог стоит?!
Ћн побежал на улицу мимо амбара и длинного крытого грузовика, похожего
на автобус. ѓрузовик неохотно разгоралсЯ в клубах черного грузного дыма, и
оттуда, как из густых зарослей, навстречу Ђлексею выпрыгнул немец в
расстегнутом мундире. Ќаклонившись к земле, он оглЯдывалсЯ на улицу, когда
Ђлексей выстрелил. Ќемец ударилсЯ головой в живот ЂлексеЯ, клекотно охнул, и
его автомат зарокотал где-то у них в ногах. Ђлексей ощутил, как его частыми
и несильными рывками потЯнуло книзу за полы шинели. Ћн приник к немцу,
обхватив его руками за узкие костлЯвые плечи. Ћн знал многие приемы
рукопашной борьбы, которым обучали его в училище, но ни об одном из них
сейчас не вспомнил. Џерехваченный руками пистолет плашмЯ прилегал к спине
немца, и стрелЯть Ђлексей не мог -- длЯ этого нужно было разжать руки. Ќемец
тоже не стрелЯл больше и не пробовал освободитьсЯ. Ћн как-то доверчиво сник
и отЯжелел и вдруг замычал и почти переломилсЯ в талии. ’ерпкий уксусный
запах рвоты волной ударил Ђлексею в лицо. „огадавшись, что немец смертельно
ранен им, Ђлексей разжал руки и отпрЯнул в сторону. Ќемец не упал, а как-то
охоче рухнул бесформенной серой кучкой, упрЯтав под себЯ ноги. ЏЯтЯсь от
него, Ђлексей бессознательно откинул полу шинели, чтобы увидеть зачем-то
свои ноги. Џола шинели была тЯжелой и мокрой. —то-то белесовато-розовое и
жидкое налипло к голенищам и носкам сапог. "ќто он... облевал", -- со
стыдом, обидой и гадливостью подумал Ђлексей. ‚нутренности его свились в
клубок и больно подкатились к горлу, и он кинулсЯ за амбар и притулилсЯ там
у плетнЯ в узком закоулке, заваленном вЯзанками картофельной ботвы...
…го рвало долго и мучительно. ‚ промежутках приступов он все чаще и
Явственней различал голоса своих, -- бой затихал. Ћбессиленный, смЯтый
холодной внутренней дрожью, Ђлексей наконец встал и, шатаЯсь, пошел к
убитому им немцу. "џ только посмотрю... ‡аглЯну в лицо, -- и все. Љто он?
Љакой?"
Ќемец лежал в прежней позе -- без ног, лицом вниз. ‡адравшийсЯ мундир
оголЯл на его спине серую рубаху и темные шлейки подтЯжек, высоко натЯнувшие
штаны на плоский худой зад. Ќесколько секунд Ђлексей изумленно смотрел
только на подтЯжки: они пугающе "по-живому" прилегали к спине мертвеца.
€здали, перегнувшись, Ђлексей стволом пистолета осторожно прикрыл их подолом
мундира и пьЯной рысцой побежал со двора. Џо улице, в свете пожара, четверо
курсантов бегом гнали куда-то пЯтерых пленных, и те бежали старательно и
послушно, тесной кучей, а курсанты каким-то лихо-стремительным подхватом
держали перед собой немецкие автоматы, и кто-то один выкрикивал командно и
не в шутку:
-- Ђйн-цвай! Ђйн-цвай!
Ђлексей пропустил пленных, пытаЯсь заглЯнуть в лицо каждому, и,
пристроЯсь к курсантам, спросил на бегу у того, что отсчитывал шаг:
-- Људа вы их?
-- ‚ распорЯжение лейтенанта ѓулЯева, товарищ лейтенант! -- строго
ответил курсант и властно повысил голос: -- Ђйн-цвай! Ђйн-цвай!
Ќевольно ладЯ шаг под эту команду, Ђлексей побежал сзади курсантов, то
и дело поворачиваЯ голову влево и вправо, -- у плетней и заборов лежали
знакомые серые бугорки. Љурсанты повернули пленных в широкий, огороженный
железной решеткой сад. ’ам у ворот стоЯла на попа длиннаЯ узкаЯ бочка в
подтеках мазута, и над ней ревел и билсЯ плотный столб красно-черного огнЯ и
дыма. Ќесколько курсантов и ѓулЯев держались в сторонке, направив на бочку
немецкие автоматы, и у ѓулЯева на левом боку блестела лакированнаЯ кобура
парабеллума.
-- Ќу, ‹ешк! -- закричал ѓулЯев, увидев ЂлексеЯ. -- ‚ пух разнесли!
Џонимаешь? ‚дрызг! ‚идал?!
Ћн не мог говорить, упоенный буйной радостью первой победы, и, вскинув
автомат, выпустил в небо длинную очередь. € тут же он взглЯнул на пленных,
но искоса, скользЯще, и совсем другим голосом -- невнЯтно, сквозь сжатые
зубы -- сказал окружавшим его курсантам:
-- ’уда!
Џленных окружили и повели в глубину сада, а ѓулЯев с прежним счастьем
сказал Ђлексею:
-- ‚ пух, понимаешь? ђасположились тут, сволочи, как дома. ‚ одних
кальсонах спЯт... ‚идал? ‚конец охамели...
Ћжидающе вглЯдываЯсь в сад, суетЯсь и прЯча от ѓулЯева полу своей
шинели, Ђлексей спросил, где капитан.
-- ‚ том конце, возле школы, -- сказал ѓулЯев. -- ’ам сейчас мины и
разное барахло взорвут. ‚ твоем взводе большие потери? “ менЯ всего лишь
пЯтеро...
Ђлексей не ответил и побежал из сада, и все времЯ в его мозгу звонисто
отсчитывалось "айн-цвай, айн-цвай", и он выбрасывал и ставил ноги под эту
команду. Ћн испытал внезапную горЯчую и торопливую радость, когда увидел
ђюмина.
... ђота вступила в "свой" лес только в седьмом часу, и к тем
пЯтнадцати, которых несли на плащ-палатках, сразу же прибавилось еще двое
раненых, -- спасаЯсь, несколько немцев проникли сюда. —ужим приемом --
рукоЯтки в животы -- курсанты поднЯли в лесу разноцветную пулевую пургу. ’ут
уже били ради любопытства и озорства, подчинЯЯсь чувству восхищенного
удивлениЯ и негодованиЯ -- "как из мешка!". Џлотность огнЯ трофейных
автоматов и в самом деле была поразительной: они, как пилой, срезали молодые
деревьЯ, и на то, чтобы расчистить себе путь, курсантам понадобилось немного
времени. Љак только утихла стрельба, раненые один за другим снова начали
стонать и просить пить, и с какой-то своевольной властностью курсанты
приказывали им потерпеть.
-- Ќу чего развели пуду? Љ утру доставим в госпиталь, а через неделю
будете с орденами и кубиками!
-- ќто точно! ’ам их не меньше батальона сыграло...
-- Ћдних автобусов штук сорок было!..
-- „а шесть броневиков...
ђота двигалась медленно. Џотери немцев росли по мере отдалениЯ
курсантов от села, и каждый знал, что он умалил там и к чему прибавил. ќто
нужно было не им, здоровым и живым, а семнадцати раненым и тем еще
одиннадцати, что навсегда остались в горЯщем селе, кому уже никогда не
придетсЯ носить ни кубарей на петлицах, ни орденов на груди...

8
‹ес выпуклым полукругом обрывалсЯ в поле. ‘еверозападным краем оно
уходило в возвышенность, а восточным -- сползало в низину, и там стоЯло
несколько хат, а за ними тЯнулась какаЯ-то рыжаЯ приземистаЯ поросль. „альше
ничего не виделось, потому что день застрЯл на полурассвете -- узенький,
серый и плоский: небо начиналось прЯмо над верхушками деревьев. ђота присела
на опушке, и ђюмин заколдованно стал смотреть на хаты и на то, что было
позади них, -- туда предстоЯло идти, а раненые все времЯ просили воды, и
трое из них умерли перед утром, но их несли, потому что ђюмин не
останавливалсЯ.
‚се эти пЯть или шесть километров, что отделЯли роту от места ночного
боЯ, она прошла по восточной опушке леса, и в темноте он казалсЯ
нескончаемым, широким и неизведанным, как тайга. Ћн словно по заказу все
времЯ заворачивал к северо-востоку, и мысленно ђюмин не раз уже переходил в
нем с курсантами ту незримую и таинственную линию, за которой сразу же
исчезало представление об окружении и где лишь только тогда изумительно
дерзкой победой кремлевцев заканчивалсЯ прошлый ночной бой. Ќо к этому
рубежу окончательной победы роту могла привести только ночь, а не этот
стыдливый изменник курсантам, плюгавый недоносок неба -- день! Ћ если б мог
ђюмин загнать его в черные ворота ночи!! ‡агнать его туда на целые сутки,
ненужного сейчас русским людЯм, запоздалого пособника битых в темноте!
ђюмин повел роту в глубину леса -- чуть-чуть назад и больше на запад, и
лес уже не был прежним: он мог быть значительно гуще, запущенней, а в нем то
и дело попадались давно и аккуратно сложенные кучки валежника, давно и чисто
прибранные полЯнки и просеки. Ћн был избит глубокими скотными тропинками и
стежками, припорошенными снегом, и на их обочинах в кустах орешника пугано
тетенькали синицы. ‡ападнаЯ опушка показалась еще издали. ‹ес кончалсЯ тут
густым мелким осинником. ‡а ним полого поднималось наизволок серое поле,
сливавшеесЯ с серым небом...
... ’акие сигареты можно было не курить -- хорошо тлели сами, и дым от
них отдавал соломенным чадом, больно царапавшим горло, и есть после этого
хотелось еще больше. Ќо потому что сигареты были трофейные, в красивых
Ярко-зеленых и малиновых пачках, никогда до этого не виданных, потому что
рота не лежала, а сидела в лесу в круглой обороне, курсанты курили их
молчаливо, изучающе-въедливо. ђаненые, перевЯзанные и забинтованные
индивидуальными пакетами, лежали в середине круга. Ћни стонали, подлаживаЯсь
тоном друг под друга, -- может, им легче так было, и уже через час их голоса
стали длЯ роты привычной тишиной леса. ђазведгруппы, посланные ђюминым к
востоку и западу от леса, возвратились разновременно. ѓулЯев, ходивший на
запад, доложил, что с бугра, километрах в двух отсюда виден красный купол
водонапорной башни. Ќаверное, совхоз. Ђ может, станциЯ какаЯ-нибудь.
“точнить не удалось. Ќе идти же туда днем! Љомандир третьего взвода
лейтенант ђыжков с тремЯ курсантами принес ведро с водой и четыре ковриги
хлеба. Ћн сказал, что хаты, видневшиесЯ с восточной опушки, называютсЯ
Љрасными „вориками. Ќемцев там не было. ‘вои прошли на Њоскву позавчера
ночью. ђюмин достал карту и тонким кружком обвел на ней зеленое пЯтно леса
рЯдом с населенным пунктом ’аксино, что в тридцати семи километрах западнее
Љлина.
’акие же кружочки старательно потом вывели на своих картах и командиры
взводов.
„ень разгуливалсЯ -- небо углублЯлось, а лес становилсЯ прозрачнее и
мельче. ‚ одиннадцатом часу над ним неизвестно откуда неслышно поЯвилсЯ
маленький черный самолет с узкими, косо обрубленными крыльЯми. Ћн не гудел,
а стрекотал, как косилка, и колеса под его квадратным фюзелЯжем искалеченно
торчали в разные стороны. Ћн снизилсЯ к самым верхушкам деревьев и начал
елозить над лесом, заваливаЯсь с крыла на крыло, помеченные черно-желтыми
крестами.
Љто-то из невесело-раздумчивых русских солдат с первых же дней войны
назвал этот чужой самолет-разведчик "костылем", вложив в это слово презрение
и горькую обиду: его трудно было сбить. Ћн часто попадал в сосредоточенный
огонь нескольких зенитных батарей и, искореженный, почти бескрылый и
бесхвостый, не улетал, а утЯгивалсЯ, сволочь, туда, откуда поЯвлЯлсЯ, после
чего наступало жестокое лихо бомбежки. Љурсанты впервые видели "костыль". Ћн
трижды прошел над ротой, и казалось, что этому летучему гробу достаточно
одной бронебойно-зажигательной пули, чтобы он рухнул. Ќо ђюмин трижды
повторил команду не стрелЯть: до вечерних сумерек было каких-нибудь пЯть
часов -- и желание остатьсЯ незамеченными перерастало у него в уверенность,
что разведчик не видит роту.
-- ‚верх не смотреть! Ќе шевелитьсЯ! -- застыв на месте, вполголоса
кричал ђюмин, и курсанты гнули к коленЯм головы, исподтишка косЯсь в небо, и
тоном ђюмина ѓулЯев попросил:
-- ’оварищ капитан! ђазрешите мне бутылкой его... ‡алезу на сосну и
шарахну! Ќикто не услышит, товарищ капитан!
ђюмин внимательно посмотрел на ѓулЯева и ничего не сказал.
Ќа пЯтом залете самолет неожиданно взревел и трудно полез вверх. €з-под
его колес вываливалось что-то бесформенное, сразу же развернувшеесЯ широким
белым веером, и на роту в медленном трепете начали опадать листовки. Ћни
застревали в верхушках деревьев, садились на каски и плечи курсантов,
порошили раненых. ЏрислонЯсь к сосне, ђюмин смотрел на роту. Ћн видел ее всю
сразу и каждого курсанта в отдельности, и то, чего он ждал, было ему
противным, немым и темным, но он продолжал ждать и не снимал с рукава
листовку, прилипшую к отсыревшему ворсу, и никто из курсантов не прикасалсЯ
к листовкам. "Ќет, они не возьмут листовки, -- подумал ђюмин. -- Ћни боЯтсЯ.
Љого? ЊенЯ или друг друга?"
Ћзлобленно и хватко ђюмин ударом ладони накрыл листовку и поднес ее к
глазам. € сразу же листовки взЯли все -- ђюмин хорошо это видел, -- и кто-то
из раненых стонуще спросил:
-- ђебЯта... что там написано, а?
…му никто не ответил -- читали, и ђюмин весь превратилсЯ в слух и почти
зажмурилсЯ.
-- —то там, а? -- снова простонал раненый.
-- „а ни хрена тут нету! -- с нажимом на басы и с какой-то гневной
верой в то, что он понЯл, сказал позади ђюмина курсант. -- ‚ плен ѓитлер
кличет... Ђ пропуск такой: "Ѓей жида -- политрука, рожа просит кирпича!"
џсно?
-- Љак Џу-ушкин! -- протЯнул раненый.
-- Џ... юшкин! -- окончательно сбилсЯ на басы курсант, и ђюмин
засмеЯлсЯ первым и повторил то, что сказал курсант...
ђешение...
Ѓыла минута, когда ђюмину захотелось принЯть его всей ротой, но он
мысленно представил себе, как по открытому месту, днем, в тылу у немцев на
восток двигаетсЯ колонна из ста шестидесЯти трех курсантов, трех
лейтенантов, одного капитана и двадцати восьми "санитаров", несущих
четырнадцать раненых... Ћчевидно, другого решениЯ рота принЯть не могла, и
раненых непременно понесли бы впереди, потому что враг на востоке длЯ
курсантов не существовал. …сли же сообщить курсантам, что рота находитсЯ в
окружении, то тем более все выскажутсЯ за то, чтобы немедленно идти на
восток, -- там ведь свои! ‚ этом случае роту ожидало единственное и
неминуемое -- разгром. ‹учше было встретить врага в лесу, чем в поле, потому
что лес, как и грЯдущаЯ ночь, был союзником курсантов.
ђазведчик еще стрекотал, утЯгиваЯсь на юг, когда ђюмин приказал роте
залечь в цепь, но не на западной, а на восточной опушке, лицом к лесу. ќто
было уступкой сердцу -- оно ждало врага только с запада, и отсюда ему на
целых двести метров было ближе к своим...
—етвертый взвод лежал на левом фланге. ‚ ночном бою он не понес потерь,
и поэтому транспортировка и присмотр за ранеными были поручены ему. Ђлексей
распорЯдилсЯ отнести их чуть-чуть в тыл и левее взвода -- там была
воронкообразнаЯ котловинка, заросшаЯ орешником. ‘анитаром и сиделкой к
раненым он назначил своего свЯзного ѓвозденко, и вскоре тот доложил:
-- Љушать просЯт.
-- Ђ можно им? -- зачем-то спросил Ђлексей.
-- Ќе все, -- значительно сказал ѓвозденко.
-- Ђ что можно?
-- ќто пока неизвестно. —то достану, если разрешите сходить вон в те
хаты. ‚оды тоже нету.
Ћн побежал к Љрасным „ворикам, гремЯ ведром. Ђлексей подумал, что
раненых надо бы снести туда, и через плечо стал рассматривать хаты и то, что
виднелось за ними. ѓвозденко то и дело почему-то оглЯдывалсЯ, потом
остановилсЯ, поднес к глазам ладонь, задрав голову, и бросилсЯ назад.
-- ‘амолеты сюда... Њного! -- крикнул он и лег рЯдом с Ђлексеем,
поставив в головах ведро.
-- ’ы давай к себе, -- сказал ему Ђлексей, улавливаЯ слабый отдаленный
гул, и ѓвозденко нехотЯ поднЯлсЯ и побежал в котловинку, а Ђлексей снова
подумал, что раненых следовало бы перенести в хаты.
‘амолетов еще не было видно, но с каждой секундой рокот усиливалсЯ, и в
изголовье ЂлексеЯ вдруг надсадно-тонко и чисто запело ведро. Ћстрый ноющий
звук жил и упрЯмо билсЯ с мощным ревом неба и чем-то далеким и полузабытым
больно пронизывал набухавшее тоской сердце ЂлексеЯ. Ћн приподнЯлсЯ на
четвереньках и глЯнул в небо, но тут же припал к земле и сжалсЯ -- из
длинного журавлиного клина, каким шли самолеты, прЯмо на четвертый взвод
отвесно падали три передних бомбардировщика. "Ќадо броском вперед или назад,
как тогда в окопе", -- мелькнуло в его мозгу, и он крикнул: "‚нимание!" -- и
услыхал над собой круто нараставший свист оторвавшихсЯ от самолетов бомб.
Ћни легли позади и слева, колыхнув и сдвинув землю, и в грохоте обвала сразу
же обозначилсЯ очередной, до самой души проникающий вой. ќта сериЯ бомб
взорвалась тоже позади взвода, но значительно правее, и Ђлексей мысленно
крикнул: "‚нимание!" -- и непостижимо резким рывком кинулсЯ вперед, в глубь
леса. Ћн упал возле сосны и когда оглЯнулсЯ, то на мгновение увидел наклонно
бегущих в лес и падающих у кустов и деревьев курсантов, клубы синеватого
праха на опушке, а в их промежутках -- далекие силуэты хат и над ними
несколько штук завалившихсЯ на нос черных самолетов. ‚ид этих пикирующих на
„ворики "юнкерсов" уколол его сердце надеждой -- "может, они все перекинутсЯ
туда", и одновременно он подумал, что раненых переносить в хаты было
нельзЯ... Ћн видел, как в одиночку и группами разбегались по лесу курсанты.
"—то ж он... его мать, завел, а теперь... " ќто он подумал о ђюмине, но тут
же забыл о нем, придавленный к земле отвратительным воем приближающихсЯ
бомб. Њысли, образы и желаниЯ с особенной Ясностью возникали и проЯвлЯлись в
те мгновениЯ, которыми разделЯлись взрывы, но, как только эти паузы исчезли
и лес начал опрокидыватьсЯ в сплошную грохочущую темноту, Ђлексей ни о чем
уже не думал -- тело берегло в себе лишь страх, и он временами лежал под
деревом, вцепившись в него обеими руками, то куда-то бежал и в одну и ту же
секунду ощущал дрожь земли, обонЯл запах чеснока и жженой шерсти; видел над
лесом плотную карусель самолетов, встающие и опадающие фонтаны взрывов,
летЯщие и заваливающиесЯ деревьЯ, бегущих и лежащих курсантов, до капли
похожих друг на друга, потому что все были с раскрытыми ртами и
обескровленными лицами; видел воронки с месивом песчаника, желтых корней,
белых щепок и еще чего-то не выразимого словами; видел куски ноздреватого
железа, похожего на баббит, смЯтые каски и поломанные винтовки... ЏоддаваЯсь
великой силе чувства локтЯ, он бежал туда, где больше всего накапливалось
людей, и дважды оказывалсЯ в поле и дважды возвращалсЯ в лес -- в поле было
страшнее: десЯтки самолетов чертили над ним широкие заходные виражи...
Ќаконец длЯ тех, кто был жив, наступила минута тЯгостного провала в
глубину времени, свободного от воЯ и грохота бомб, но заполненного
напрЯженным ожиданием окончательного взрыва земли: бомбы не рвались, а
самолеты продолжали кружить над лесом, и облегченно-ровный их рокот
постепенно увЯзал и растворЯлсЯ в другом -- накатно-тЯжком, медлительном и
густом.
Џод это водопадное слиЯние звуков мало кто заметил, с какого
направлениЯ вошли в лес танки и пехота противника...

9
... Љурсант лежал лицом вниз, а нависшаЯ над воронкой круглаЯ лепеха
соснового корнЯ отекала на него сухим песком, и, полузасыпанный, он казалсЯ
мертвым. ‚ падении Ђлексей оттолкнул его плечом и лег под самым корневищем.
-- Ѓольше тебе некуда, да? -- ошалело, не поднимаЯ из песка головы,
заглушенно вскрикнул курсант и подвинулсЯ на свое прежнее место. Ђлексей
дышал часто и трудно, будто только что вынырнул из воды. -- Ќаложил или
ранен? -- уже миролюбивее спросил курсант, все еще не отрываЯ глаз.
-- Њ... к! -- выдохнул Ђлексей. -- ‹ежи тихо! ’анковый десант!..
’от одним рывком перевернулсЯ на бок и подтЯнул к животу ноги. Ђлексей
проделал то же самое, и колени его оказались прижатыми к заду, а голова -- к
спине курсанта. Ћни разом глубоко вздохнули и затихли. ‚се, что им
слышалось, доносилось к ним не сверху, а как бы из-под земли:
отрывисто-круглые выстрелы танковых пушек, гул моторов, протЯжно-раскатный
стон падающих деревьев, прореди автоматных очередей, и все это мешалось в
единое и казалось отдаленным и неприближающимсЯ.
"Њожет, это тоже пройдет... Љак-нибудь пройдет и кончитсЯ", -- подумал
Ђлексей, и тут же он вспомнил и увидел роту, свой взвод, раненых, капитана
ђюмина, вспомнил и увидел курсанта, к которому прижималсЯ под этим
спасительным землЯным зонтом. "Ђ ведь он дезертир!.. Ћн трус и изменник! --
внезапно и жутко догадалсЯ Ђлексей, ничем еще не свЯзываЯ себЯ с курсантом.
-- ’ам бой, а он... "
Ќаверху, рЯдом с воронкой, гремуче прокатилсЯ железный вал и
послышались близкие автоматные выстрелы, голоса немцев, улюлюканье и свист.
Ђлексей всем телом подалсЯ к курсанту, затаенно молЯсь корню, осыпавшемусЯ
на него песком и глиной. ‚алы катились рЯдом, слева и справа, и, ощущаЯ
коленЯми тепло и дрожь тела курсанта, Ђлексей уже смертно ненавидел
булькающее урчанье от живота, эту тесно прильнувшую к нему спину, весь его
мерзкий, скрюченный облик.
-- ѓде твоЯ ‘‚’? -- свистЯщим шепотом спросил он курсанта.
-- ’ут! -- к чему-то готово отозвалсЯ курсант. -- € немецкий автомат
тоже... Ђ твоЯ?
“ него опЯть голодно зарычал живот, и курсант еще круче выгнул спину и
сказал:
-- ‚от же сволочь! …му хоть бы что...
‚ буреломном грохоте леса неожиданно Явственно -- и совсем недалеко --
вспыхнула раздерганнаЯ ружейнаЯ пальба и раздались крики, потом несколько
раз -- знакомо по учебному полигону -- звучно взорвались противотанковые
гранаты, и все откатилось в сторону, и Ђлексей обнЯл курсанта и затрЯссЯ в
сухом истерическом плаче.
-- ’ихо! –ыц, в душу твою!.. -- обернулсЯ курсант и стал ловить
горЯчими пальцами прыгающие губы
ЂлексеЯ. -- ’ы что... -- Ћн осексЯ, с писком сглотнул слюну и отнЯл
руку. -- ќто вы, товарищ лейтенант? Ќе бойтесь! Ќас тут не найдут... ‚от
увидите! -- зашептал он в глаз Ђлексею.
-- ‚ставай! -- крикнул Ђлексей. -- ’ам... ’ам все гибнут, а ты...
‚ставай! Џошли! Ќу?!
-- Ќе надо, товарищ лейтенант! Њы ничего не сможем... Ќам надо остатьсЯ
живыми, слышите? Њы их, гадов, потом всех... ‚от увидите!.. Њы их потом
всех, как вчера ночью! -- исступленно просил курсант и медленно, заклинающе
нес ладонь ко рту ЂлексеЯ.
Ђлексей ударил его в подбородок, и курсант встал на колени, упершись
каской в корневище.
-- ‘трелЯй тогда! -- тоже в полный голос крикнул он, и лицо его стало
как бинт. -- €ли давай сперва Я тебЯ! ‹учше это самим, чем они нас...
раненых... в плен...
€ Ђлексей впервые понЯл, что смерть многолика. Љурсант -- Ђлексей видел
это по его жутко косившим к переносице глазам, по готовно подавшемусЯ на
пистолет левому плечу, по мизинцу правой руки, одиноко пытавшемусЯ оторвать
зачем-то пуговицу на шинели, -- курсант не боЯлсЯ этой смерти и почти
торопил ее, чтобы не встретитьсЯ с той, другой, котораЯ была там, наверху.
"—то это, страх или инстинктивное сознание пользы жертвы? -- мелькнуло у
ЂлексеЯ. -- ‹учше это самим, чем они нас... раненых... в плен". "Њы их потом
всех, как вчера ночью!.. "
’огда-то и открылось Ђлексею его собственное поведение, и, увидЯ себЯ
со стороны, он сразу же принЯл последнее предложение курсанта -- самих себЯ,
но еще до этого мига его мозг пронизала мысль: "Ђ что же Я сам? џ ведь об
этом не думал! Ђ может, думал, но только не запомнил того? —то сказал бы Я
ђюмину перед его пистолетом? ’о же, что этот курсант? Ќет! ќто было бы
неправдой! џ ни о чем не думал!.. Ќет, думал. Ћ роте, о своем взводе, о нем,
ђюмине... € больше всего о себе... Ќо о себе не Я думал! ’о все возникало
без менЯ, и Я не хочу этого! Ќе хочу!.. " ‚еруЯ в смертную решимость
курсанта и гасЯ в себе чей-то безгласный вопль о спасении, Ђлексей выбросил
руку с пистолетом и разжал пальцы. Љурсант обморочно отшатнулсЯ, но тут же
схватил пистолет.
-- Џсихический! -- измученно прошептал курсант и лег.
Ћни лежали валетом и слышали, как над ними остановились двое и стали
мочитьсЯ в обрыв воронки, под корень. ќто были немцы. Ћни перебросились
несколькими фразами, и скоро все стихло. “шли.
Ќочь была глухой и пустынной. ‘квозь белесую пелену туч звезды
просачивались желтыми маслеными пЯтнами, а по земле синим томленым чадом
стлалсЯ туман, и все окружающее казалось полуверным и расплывчатым. Љурсант
шел в двух шагах сзади с винтовкой на правом плече и с автоматом на левом,
и, оглЯдываЯсь, Ђлексей каждый раз встречал его радостно-смущенные глаза. Ћн
был из третьего взвода. ”амилию его Ђлексей не помнил, а спрашивать не
хотелось. Ќе хотелось ничего: ни думать, ни разговаривать, ни жить, и все
свое тело Ђлексей ощущал как что-то постороннее и ненужное. Ћн был пуст, ко
всему глух и невосприимчив, и он не мог прибавить или убавить шаг -- ноги
двигались самостоЯтельно, без всЯкого его усилиЯ и воли. ѓде-то далеко
справа размеренно работали тЯжелые орудиЯ. ‘начала слышалось обрывистое
"дон-дон", а через десЯть шагов впереди на краю света ворчали взрывы, и
Ђлексей невольно забирал влево, на север.
-- ’ак и дурак кашу съест, была бы ложка, -- сказал раздумчиво курсант,
прислушиваЯсь.
Ђлексей промолчал.
-- ‚оюют-то они чем, -- подождав, снова начал курсант, -- минометами,
пикировщиками да танками?
-- ќто ты кому следует скажешь, чем они воюют... Ђ как мы с тобой
воевали нынче... тоже доложишь! -- озлобленно проговорил Ђлексей, не
оборачиваЯсь.
-- Ќынче никто из нас не воевал, товарищ лейтенант! -- угрюмо сообщил
курсант. -- € докладывать мне некому и нечего. џ весь день пролежал один в
воронке...
-- Ћдин? Ђ Я где был? -- парализованно остановилсЯ Ђлексей.
-- Ќе знаю. Њало ли... ’ам кто-то все времЯ стрелЯл из пистолета по
"юнкерсам". ЉажетсЯ, сбил одного... Њожет, это вы были?
-- ‚от гад! -- изумленно, самому себе сказал Ђлексей. -- ђота погибла,
а он... ‚от же гад.
-- „а кому это нужно, чтоб мы тоже там погибли? -- так же изумленно,
шепотом спросил курсант. -- Ќемцам?
-- ’ы знаешь, о чем Я говорю!
-- Њожет, и знаю. Ћб ЌЉ‚„, наверно?
-- ‚от-вот. € о своей и твоей совести...
-- Ќу, моЯ совесть чиста! -- сказал курсант. -- џ вчера ночью честно,
один на один, троих подсадил, как миленьких... Ђ из ЌЉ‚„ с нами никого не
было. Ќи вчера, ни нынче. ’ак что нечего...
Ћн обиженно замолчал и пошел рЯдом, но через минуту спросил почти
весело:
-- Ђ вы как... многих вчера, товарищ лейтенант?
-- Ћдного, -- не сразу, устало сказал Ђлексей. -- •удой, как скелет...
Љурсант удивленно и немного насмешливо посмотрел на него сбоку.
-- ™упали, что ли?
-- „окументы проверЯл... Ћн офицер был, -- солгал Ђлексей и рукавом
отер лицо.
-- Ђ Я, дурак, и не подумал насчет трофеев! -- сокрушенно сказал
курсант. -- Ћдин вот только автомат прихватил...
Ћни дважды присаживались в поле и молча курили перемешанную с песком и
галетными крошками махорку курсанта, запрЯтав цигарки в рукава, потом опЯть
шли на северо-восток, потому что орудиЯ по-прежнему били справа. Љогда
посреди неожиданно обозначилась в полумгле бураЯ горбатина леса, курсант
сцепил локоть ЂлексеЯ и захлебно крикнул:
-- Ќемцы! Ќад самыми верхушками... —етверо!..
Ѓыло все сразу -- волна горЯчего испуга ("Ћн сошел с ума!"), вид
четырех гигантов, возвышавшихсЯ над лесом тускло блестевшими касками ("џ
тоже?") и голос капитана ђюмина:
-- ‘вои! Џодходите!
‹ес был шагах в двадцати, и на бегу курсант не то смеЯлсЯ, не то плакал
и до боли сжимал локоть ЂлексеЯ. Љак только под ногами с морозным сухим
треском стала ломатьсЯ рыжаЯ заросль, Ђлексей догадалсЯ, что это
всего-навсего подсолнечные будыльЯ, и перестал противитьсЯ руке курсанта и
сам закричал что-то слезно и призывно...

10
ќто оказались те самые скирды, где четыре днЯ тому назад роту встретил
майор в белом полушубке. ‘кирды узнали еще издали, с опушки леса, и ђюмин,
шедший впереди, так и не понЯл -- сам ли он замедлил шаг или же курсанты с
Ђлексеем настигли его, и он очутилсЯ в середине и даже немного позади
группы. ’ак, в тесной кучке, все шестеро и подошли к ним, и сразу же каждый
почувствовал ту предельную усталость, когда тело начинает гудеть и дрожать и
хочетсЯ единственного -- упасть и не вставать больше. Ћстановившись, ђюмин
удивленно и опасливо оглЯдел скирды, лес, светлеющее небо, потом перевел
взглЯд на ЂлексеЯ и спросил его снова:
-- ‚се? Ѓольше никого?
Ђлексей ничего не ответил -- это было сказано в десЯтый раз, -- и тем
же изнуренным и бесстрастным голосом ђюмин произнес:
-- ’огда обождем здесь.
Љурсанты один за другим молча нырнули в готовую дыру в западной стенке
крайнего справа скирда, и, когда Ђлексей тоже наклонилсЯ над Ямкой, ђюмин
просительно тронул его за плечо и с отчаЯнным усилием сказал:
-- Ќе нужно туда! ‘делаем сами...
Ћни подошли к соседнему скирду, и ђюмин, захватив в горсть несколько
травинок, понес их к себе, как букет, а потом стоЯл и с неестественно
пристальным, почти тупым любопытством следил за тем, как легко и хватко
Ђлексей вынимал из скирда круглые охапки слежавшегосЯ клевера и тимофеевки.
-- ‚се. „авайте, товарищ капитан, -- сказал Ђлексей.
-- —то? -- непонимающе спросил ђюмин.
-- ‡аходите, а Я свЯжу затычку.
ђюмин согнулсЯ, но пролаз был низок, и он опустилсЯ на колени и локти и
пополз в пахучую темень дыры под немым страдающим взглЯдом ЂлексеЯ. € хотЯ
влезть в дыру можно и нужно было иначе -- задом, уперев руки в колени,
Ђлексей зачем-то в точности повторил прием ђюмина. Ћн загородил затычкой
вход и лег, стараЯсь не задеть капитана, и, затаЯсь, несколько минут ждал
какого-то страшного разговора с ђюминым. Ќо ђюмин молчал, изредка сухо и
громко сглатываЯ слюну. ‚ недрах скирда шуршали и попискивали мыши, и пахло
сокровенным, очень давним и полузабытым, и от всего этого томительно-больно
замирало сердце, и в нем росла запуганно-тайнаЯ радость сознаниЯ, что можно
еще заснуть.
Ѓыло светло и спросонок зЯбко, потому что затычка валЯлась в стороне,
-- видно, ђюмин отбросил ее ударом кулака. Ћн лежал на животе, наполовину
высунувшись из устьЯ дыры, и, уложив подбородок в ладони, глЯдел в небо.
’ам, над лесом, метались три фиалково-голубых "Ястребка", а вокруг них с
острым звоном спиралЯми ходили на больших скоростЯх четыре "мессершмитта".
Ђлексей впервые видел воздушный бой и, подтЯнувшись к пролазу, принЯл позу
ђюмина. Њаленькие, кургузые "Ястребки", зайдЯ друг другу в хвост, кружили
теперь на одной высоте, а "мессершмитты" разрозненно и с дальних расстоЯний
кидались на них сверху, с боков и снизу, и тот "Ястребок", который ближе
других оказывалсЯ к атакующему врагу, сразу же подпрыгивал и кувыркалсЯ, но
места в кругу не терЯл.
-- •орошо оборонЯютсЯ, правда, товарищ капитан? -- возбужденно спросил
Ђлексей.
ђюмин не обернулсЯ: на лес убито падал, медленно перевертываЯсь, наш
истребитель, а прЯмо над ним свечой шел в небо грЯзно-желтый, длинный и
победно остервенелый "мессершмитт".
-- Њерзавец! ‚едь все это давно было показано нам в €спании! --
прошептал ђюмин. -- ЌегодЯй! -- убежденно-страстно повторил он, и Ђлексей не
знал, о ком он говорит.
‚след за первым почти одновременно погибли оба оставшихсЯ "Ястребка" --
один, дымЯ и заваливаЯсь на крыло, потЯнул на запад, второй отвесно рухнул
где-то за лесом. ђюмин повернулсЯ на бок, поочередно подтЯнул ноги и сел.
-- ‚се, -- старчески сказал он. -- ‚се... ‡а это нас нельзЯ простить.
Ќикогда!
“ него теперь было худое узкое лицо, поросшее светлой щетиной,
съехавший влево рот и истончившиесЯ в ненависти белые крутые ноздри. “видав
на его шее две набрЯкшие, судорожно бившиесЯ жилы -- плачет?! -- Ђлексей,
встав на четвереньки и забыв сесть, одним дыханием выкрикнул в грудь ђюмину
все то, что ему самому сказал курсант:
-- Ќичего, товарищ капитан! Њы их, гадов, всех потом, как вчера ночью!
Њы их... Џускай только... Ћни еще не так заблюют!.. “ нас еще “рал и ‘ибирь
есть, забыли, что ли! Ќичего!..
Ќесколько минут они молчали. ‹ицо ђюмина сохранЯло прежнее выражение --
невидЯщие глаза, скосившийсЯ рот, приподнЯтые крыльЯ ноздрей, но он сидел
теперь затаенно-тихий, как бы во что-то вслушиваЯсь или силЯсь постигнуть
ускользающую от него мысль, и, как только это удалось ему, черты лица его
сразу же обмЯкли, и он как-то сожалеюще-любовно посмотрел в глаза Ђлексею.
-- Џокурить бы, -- виновато сказал он.
-- ќто Я сейчас, -- вырвалось у ЂлексеЯ. -- “ ребЯт есть, Я знаю!..
Љурсанты понуро сидели кружком у своего скирда. Ќа охапке клевера перед
ними стоЯла расковырЯннаЯ штыком банка судака в томатном соусе. Ћни, видно,
приготовили ее давно, до начала воздушного боЯ, и все еще не ели, может,
потому, что не решили -- чем. Џри подходе ЂлексеЯ они не встали, но ожидающе
подобрались. ‘разу же, увидев банку, Ђлексей хотел вернутьсЯ и прийти
попозже, но уйти, ничего не сказав курсантам, было нельзЯ, и он спросил, как
они отдохнули.
-- Љак у тещи, -- с мрачной иронией сказал кто-то, и оттого, что
курсанты сидели и ждали от него чего-то другого, а не этого только вопроса,
потому что Ђлексей стоЯл прЯмо над банкой и старалсЯ не глЯдеть на нее и не
глотать приток слюны, он устыдилсЯ и покраснел от одной лишь мысли попросить
сейчас закурить.
-- Ќу ладно, -- торопливо проговорил он, -- Я зайду после...
…го догнал тот самый курсант из третьего взвода и на ладонЯх, залитых
ржавым соусом, почти к самому лицу ЂлексеЯ протЯнул банку.
-- Ќу-ка, берите с капитаном! -- строго и загодЯ возмущенно на
предполагаемое неповиновение сказал он. -- € под низ давайте, а то разольете
к такой матери!..
Ѓессознательно подчинЯЯсь приказному тону, Ђлексей машинально снЯл с
его ладоней банку и тут же протЯнул ее назад, но курсант, на отлете
поддерживаЯ руки, побежал к своим и на полпути обернулсЯ и напутственно
кивнул Ђлексею.
-- џ же только так... ‡акурить хотел! -- слабо крикнул Ђлексей.
-- Џотом принесу! -- отозвалсЯ курсант, но уже не оглЯнулсЯ.
ђюмин встретил ЂлексеЯ вопрошающе-длинным взглЯдом, и, когда Ђлексей,
приемом курсанта, поднес к его лицу банку, он отшатнулсЯ и пораженно
спросил:
-- —то это?
-- Љонсервы... Ќичего нельзЯ было сделать, -- растерЯнно проговорил
Ђлексей. -- Ђ табак, сказали, принесут после...
-- ‘казали? -- переспросил ђюмин. -- ‡ачем? —ерт знает... Љак же ты не
понимаешь всего этого! -- €, побелев, скривив рот и пытаЯсь встать на
колени, осипло крикнул: -- Ћтнеси сейчас же! Ѓегом! € никакого табака!
Ќичего! Ћни не этим должны нас... Ќе этим!..
‚се того же курсанта и ЂлексеЯ, бежавших со своими ношами навстречу
друг другу, разделЯли шага три или четыре, когда в скирде позади ЂлексеЯ
треснул притушенный, до конца не окрепший выстрел. ‚идно, курсант тоже враз
понЯл, кто и куда стрелЯл, потому что он сам выхватил из рук ЂлексеЯ банку,
рассыпав табак, а потом бежал следом за Ђлексеем и Ярым полушепотом ругалсЯ
в бога...
ђюмин лежал на спине. ‹еваЯ бровь его была удивленно вскинута, а
расширенные глаза осмысленно глЯдели в сумрак дыры. Ћн часто и слабо икал,
выталкиваЯ Языком сквозь белеющие зубы розоватую пену, и правой рукой,
откинутой далеко в сторону, зажимал пучок клевера. ‚се это Ђлексей вобрал в
один короткий обыскивающий взглЯд, и, когда он позвал капитана и подхватил
его под мышки, по всему телу ђюмина прошла бурнаЯ живаЯ дрожь, но тело тут
же опало и налилось тЯжестью, а глаза вспугнуто померкли.
ќто было впервые, когда Ђлексей не устрашилсЯ мертвого. Ќаоборот, он
испытывал какую-то странную близость и согласность к той
таинственно-неподвижной позе ђюмина, в которой он лежал, и то, что он
сделал, не вызывало у ЂлексеЯ ни протеста, ни жалости. Љак в полусне и с
выражением просветленной оцепенелости он расстегнул на ђюмине шинель и стал
ощупывать его грудь, ощущаЯ пальцами угасающее тепло и липкую влажность. ‚
проходе дыры молча стоЯли курсанты и, когда Ђлексей бессмысленно взглЯнул на
них, кто-то спросил:
-- Људа он попал, товарищ лейтенант?
Ђлексей не ответил. Љурсант из третьего взвода сказал: "ЉакаЯ разница"
-- и выругалсЯ в бога.
‚се, что делал потом Ђлексей -- снимал с ђюмина планшетку и полевую
сумку, вытаскивал из нагрудных карманов его гимнастерки крошечный блокнот и
партийный билет, разглЯдывал и прЯтал в свой карман рюминский пистолет, --
все это он совершал внимательно-прочно, медленно и почти торжественно. ’о
оцепенение, с которым он встретил смерть ђюмина, оказываетсЯ, не было
ошеломленностью или растерЯнностью. ’о было неожиданное и незнакомое Явление
ему мира, в котором не стало ничего малого, далекого и непонЯтного. ’еперь
все, что когда-то уже было и могло еще быть, приобрело в его глазах новую,
громадную значимость, близость и сокровенность, и все это -- бывшее,
настоЯщее и грЯдущее -- требовало к себе предельно бережного вниманиЯ и
отношениЯ. Ћн почти физически ощутил, как растаЯла в нем тень страха перед
собственной смертью. ’еперь она стоЯла перед ним, как дальнЯЯ и безразличнаЯ
ему роднЯ-нищенка, но рЯдом с нею и ближе к нему встало его детство, дед
Њатвей, ЃешенаЯ лощина... Џо очереди разглЯдываЯ лица курсантов, он
раздельно и бесстрастно сказал:
-- Ќадо его на опушке, под кленом.
-- Љак теперь узнаешь клен? ‹истьев-то нету, -- сказал кто-то, но
Ђлексей повторил с тупым упрЯмством:
-- —тоб небольшой клен... ђазлатый.
Ћн сам нашел его метрах в ста от скирдов. Њолча ходившие сзади него
курсанты составили в козлы ‘‚’, а под ними выставили две бутылки с бензином.
Ќемецкий автомат курсант из третьего взвода повесил на ветку клена. Ђлексей,
проследив за действием каждого, снЯл шинель и свернул ее пакетом. ’о же
самое проделали и курсанты, но шинели свои сложили поодаль от лейтенантской.
-- „ай мне свой штык, -- сказал Ђлексей курсанту из третьего взвода.
-- „а полно вам, мы сами выроем! -- с досадой взглЯнул на него тот.
-- „ай, говорю, ну? -- прошептал Ђлексей.
Љурсант обратил кинжалообразный штык лезвием к себе и протЯнул его
Ђлексею.
‡емлЯ промерзла всего лишь на ладонь, но ее верхний черный пласт был
густо перевит и опутан белыми нитЯми пыреЯ -- жесткого и неподатливого, как
проволока. "Џырей растет по всей, наверно, ђоссии... Ѓывало, пока нарежешь
дерна, иступишь лопату... Ђ землЯные плитки назывались в елковке корветами.
Џосле дождЯ ребЯтишки запруживали ими ручьи на проулках села... "
Џервую плитку Ђлексей вырезал трудно и долго. ќто всегда так бывало:
перваЯ корвега самаЯ труднаЯ... ’рое курсантов, дробивших до того землю на
мелкие кусочки, начали тоже вырезать плитки. €х принимал и складывал в
штабель курсант из третьего взвода.
-- Џотом выложим ими верх, -- сказал он Ђлексею.
Џод черноземным слоем залегал нетолстый пласт глины, а дальше показалсЯ
песок. …го черпали касками и выбрасывали на восточный край могилы. Ћн был
теплый. ’еплым и обмЯкло-рыхлым было небо, затЯнутое сплошными тучами, и
теплыми были снежинки, липнувшие к рукам.
... ’анки показались в северной стороне полЯ, и стрелЯл лишь тот, что
шел на скирды, а второй молчал и двигалсЯ к опушке леса. Ђлексей видел, как
курсанты, несшие ђюмина, повернули назад, в скирды, и капитана уносил уже
только один -- курсант из третьего взвода. Ћн тащил его на спине, как мешок,
и голова мертвого держалась очень прЯмо, и каска сидела на ней удивительно
по-рюмински -- чуть-чуть набекрень. Ќе переставаЯ думать, как положить
ђюмина -- головой на север или юг, -- Ђлексей вылез из могилы и сначала
собрал шинели, потом винтовки, автомат и бутылки с бензином и все это не
сбросил, а сложил в углу могилы.
Њолчавший танк достиг опушки и шел теперь вдоль нее к Ђлексею, поводЯ
из стороны в сторону коротким хоботом орудиЯ. Ќо он был еще сравнительно
далеко, а второй елозил уже между скирдами, и из крайнего, где спрЯтались
курсанты, нехотЯ выбивалсЯ, повисаЯ над землей, сырой желтый дым. Џочти
равнодушно Ђлексей отвел от него глаза и встал лицом к приближающемусЯ
танку, затем не спеша вынул рюминский пистолет и зачем-то положил его на
край могилы, у своего правого локтЯ. ЌаклонЯЯсь за бутылкой, он увидел
испачканные глиной голенища сапог и колени и сперва почистил их, а потом уже
выпрЯмилсЯ. „о танка оставалось несколько метров, -- Ђлексей хорошо различал
теперь крутой скос его стального лба, ручьЯми лившиесЯ отполированные траки
гусениц и, снова болезненно-остро ощутив присутствие тут своего детства,
забыв все слова, нажитые без деда ЊатвеЯ, пронзительно, но никому не слышно
крикнул:
-- џ тебЯ, матери твоей черт! џ тебЯ зараз...
Ћн не забыл смочить бензином и поджечь паклю и швырнул бутылку.
‚изжащим комком голубого пламени она перелетела через башню танка, и, понЯв,
что он промахнулсЯ, Ђлексей нырнул на дно могилы. Ћн падал, на лету обнимаЯ
голову руками, успев краем глаз схватить зубчатый столб голубого огнЯ и
лаково-смолЯного дыма, взметнувшегосЯ за куполом башни.
-- Ђга, матери твоей черт! Ђга!..
Ћн успел это крикнуть и плашмЯ упасть в угол могилы, где лежали шинели,
и успел вспомнить, что то место в танке, куда он попал бутылкой, называетсЯ
репицей...
Љогда грохочущаЯ тЯжесть сплюснула его внутренности и стало нечем
дышать, он подумал, что надо было лечь так, как они лежали вчера с
курсантами в лесу: на боку, подогнув к животу колени...
Ћн лежал и с протЯжным нутрЯным воем втЯгивал в себЯ воздух. Ќа каждый
вдох и выдох приходилсЯ удар сердца, болью отдававшийсЯ во лбу и пальцах
рук. Ћн забыл все, что с ним произошло, и не знал, где находитсЯ. ’елу
ничего не хотелось, кроме одного -- дышать, и он продолжал захлебно сосать
из шинелей воздух, пропахший потом, ружейным маслом и керосином. Ђ затем
пришло все сразу -- памЯть, ощущение неподатливой тЯжести, взрыв испуга, и
он с такой силой рванулсЯ из завала, что услышал, как надломленно хрумкнул
позвоночник и треснули суставы рук, метнувшихсЯ вниз откуда-то сверху, от
затылка. ’еперь он опиралсЯ грудью на локти, как на колышки. Ћни трЯслись и
вот-вот должны были переломитьсЯ, но вокруг них была пустота и воздух, и,
захватываЯ его ртом, Ђлексей по-прежнему утробно выл -- иначе он не мог,
боЯлсЯ дышать. Ћн повторил рывок и очутилсЯ поверх комьев земли и глины.
ЏривалЯсь к обвалившейсЯ стене могилы, он долго сидел обессиленный и
обмЯкший, следЯ за тем, как из носа на подол гимнастерки размеренно стекали
веские капли крови.
-- ќто только так, -- гнусаво сказал Ђлексей. -- ‡араз пройдет...
Ћн лег, вытЯнувшись во весь рост, зажмурилсЯ и раскрыл рот. Џадали
крупные, лохматые и теплые снежинки. Ћни липли к бровЯм, наскоро превращаЯсь
в щекочущую влагу, заполнЯвшую глазные впадины, и Ђлексею казалось, что это
плачут глаза одни, без него...
‘начала он отрыл свою шинель и рукавом гимнастерки старательно очистил
петлицы от налипшего песка и глины. Љубари были целы. Ќе вставаЯ с коленей,
Ђлексей оделсЯ и в десЯтый раз взглЯнул в сторону темного,
неподвижно-приземистого танка. ‚ нем все еще что-то шипело и трескалось, и в
белесом сумраке вечера над откинутым верхним люком виднелсЯ трепетный черный
сноп чада.
-- ‘терва, -- вЯло, всхлипывающе сказал Ђлексей. -- •удаЯ...
Џо-прежнему избегаЯ глЯдеть на догорающие скирды, он отрыл бутылку с
бензином, ‘‚’, рюминский пистолет и подолом шинели протер оружие. ‚интовки
он повесил на плечи -- по две на каждом, пистолет спрЯтал в карман брюк, а
бутылку взЯл в руки. Ќе глЯдЯ в сторону скирдов, он пошел от могилы по
опушке леса, постепенно забираЯ вправо, на северо-восток.
Ѓыло тихо и сумрачно. „алеко впереди беззвучно и медленно в небо
тЯнулись от земли огненные трассы и Ђлексей шел к ним. Ћн ни о чем отчетливо
не думал, потому что им владело одновременно несколько чувств, одинаково
равных по силе, -- оторопелое удивление перед тем, чему он был свидетелем в
эти пЯть дней, и тайнаЯ радость оттого, что осталсЯ жив; желание как можно
скорее увидеть своих и безотчетнаЯ боЯзнь этой встречи; горе, голод,
усталость и ребЯческаЯ обида на то, что никто не видел, как он сжег танк...
Џодавленный всем этим, он шел и то и дело всхлипывающе шептал:
-- ‘терва... •удаЯ...
’ак было легче идти.

1963
Last-modified: Wed, 11 Apr 2001 16:14:14 GMT
Ћцените этот текст: