        ‡игмунд ”рейд. "ђебенка бьют": к вопросу о происхождении сексуальных извращений

---------------------------------------------------------------
   €з сборника "‚енера в мехах", изд. ђ€Љ "Љультура", 1992
   ‘оставление и перевод Ђ. ‚. ѓараджи, редактор Ђ. ’. €ванов.
   Ќабор е-текста: …вгений ЃелЯков
---------------------------------------------------------------


        I

     ”антастическое  представление "ребенка бьют" с  поразительной  частотой
встречаетсЯ  в  признаниЯх лиц,  обращавшихсЯ  к  аналитическому  лечению по
поводу своей истерии или невроза навЯзчивых состоЯний. ‚есьма правдоподобно,
что еще чаще оно имеет место у других людей, которых не  принуждает  принЯть
подобное решение какое-то Явное заболевание.
     ‘  этой  фантазией свЯзаны  ощущениЯ  удовольствиЯ,  из-за  которых она
бесчисленное количество  раз воспроизводилась  или  все еще  воспроизводитсЯ
[нашими пациентами]. Љульминацией представленной ситуации  почти всегда, как
правило,  оказываетсЯ  онанистическое самоудовлетворение,  которое  поначалу
производитсЯ по воле фантазирующего, но затем приобретает и некий навЯзчивый
характер, преодолеваЯ его сопротивление.
     Џризнание в этой фантазии делаетсЯ лишь с колебанием, воспоминание о ее
первом поЯвлении расплываетсЯ, аналитическаЯ трактовка предмета сталкиваетсЯ
с  недвусмысленным  сопротивлением, стыд  и сознание вины  возбуждаютсЯ  при
этом, возможно, сильнее, чем при схожих сообщениЯх, касающихсЯ  воспоминаний
о начале сексуальной жизни.
     Ќаконец,  можно  констатировать,  что  первые  фантазии подобного  рода
вынашивались в очень ранний период, определенно до поступлениЯ в школу,  уже
на пЯтом и шестом году жизни. Љогда ребенок увидел затем в школе, как другие
дети избивались учителем,  это  переживание  вновь  пробудило  к  жизни  эти
фантазии, если они уже уснули, или усилило их, если они все еще были налицо,
примечательным  образом  модифицировав  их  содержание.   Ћтныне   и  впредь
избивались "неопределенно многие" дети. ‚лиЯние школы было столь отчетливым,
что пациенты поначалу пытались возвести свои  фантазии битьЯ исключительно к
этим впечатлениЯм школьного периода, начинающегосЯ с  шестилетнего возраста.
Ќо эта попытка всегда оказывалась несостоЯтельной: фантазии были налицо  уже
до этого времени.
     Љогда  в старших  классах избиение  детей прекращалось, его воздействие
более чем возмещалось  впечатлениЯми, получаемыми  от чтениЯ, которое быстро
приобретало большое  значение.  Џрименительно к  моим пациентам,  речь почти
всегда шла об одних и тех же доступных молодежи книгах, в содержании которых
фантазии битьЯ черпали длЯ себЯ новые  импульсы: так называемаЯ Bibliotheque
rose,  "•ижина дЯди ’ома" и тому подобное. ‘остЯзаЯсь с  этими  сочинениЯми,
собственное фантазирование ребенка начинало измышлЯть целый набор ситуаций и
институтов,  в  которых  детей  за  их  дурное  поведение  и озорство  бьют,
наказывают или карают каким-то иным образом.
     Џоскольку фантастическое представление  "ребенка бьют"  было  загружено
интенсивным    удовольствием   и   приводило    к    акту   автоэротического
удовлетворениЯ,  можно  было   бы  ожидать  того,   что  источником  схожего
наслаждениЯ служило  также и наблюдение за тем, как в школе избивалсЯ другой
ребенок.  ќтого,  однако, никогда  не происходило. Џрисутствие при  реальных
сценах  избиениЯ в  школе  и  переживаниЯ,  свЯзанные  с  ними,  вызывали  у
наблюдающего  ребенка, по-видимому,  какое-то смешанное  чувство  совершенно
особого  возбуждениЯ  со значительной  долей осуждениЯ  (Ablehnung).  ‚ рЯде
случаев  реальное переживание  сцен избиениЯ воспринималось как  нетерпимое.
‚прочем, и в  рафинированных  фантазиЯх более поздних лет в качестве условиЯ
настаивалось   на  том,  что  наказываемым  детЯм  не  причинЯетсЯ  никакого
серьезного вреда.
     Њы должны были поднЯть вопрос о том, какое соотношение существует между
значимостью фантазии битьЯ и той ролью, которую могло бы  играть  в домашнем
воспитании   ребенка   реальное    телесное    наказание.    ЌапрашивающеесЯ
предположение о том, что здесь могло бы иметь место обратно пропорциональное
соотношение, не может быть доказано в силу односторонности нашего материала.
‹юдей, которые  доставлЯли  материал длЯ этих анализов, очень  редко били  в
детстве - во  всЯком случае, их воспитывали не розгами. …стественно,  каждый
из  этих  детей  в  том  или  ином  случае  имел  возможность  почувствовать
превосходЯщую  физическую силу своих родителей или воспитателей, а то, что в
любой детской нет недостатка в  потасовках между  самими  детьми, и вовсе не
нужно выделЯть как-то особо.
     Ќаше исследование не прочь было извлечь побольше сведений из тех ранних
и несложных фантазий,  которые  Явным  образом восходЯт к  влиЯнию  школьных
впечатлений и  чтениЯ этого  периода.  Љем  был  избиваемый  ребенок?  ‘амим
фантазирующим  или каким-то посторонним?  Ѓыл  ли это  всегда  один и тот же
ребенок  или сколь  угодно  часто  другой?  Љем  был тот, кто  бил  ребенка?
Љакой-то  взрослый?  € кто тогда? €ли же ребенок фантазировал, будто он  сам
бьет другого?  Ќикаких сведений, проливающих свет  на все эти вопросы, мы не
получали - всегда лишь один робкий  ответ: "Ѓольше Я об этом ничего не знаю;
ребенка бьют."
     ‘правки относительно пола избиваемого ребенка имели больший успех, но и
они не вносили никакой Ясности. €ногда нам отвечали: "‚сегда лишь мальчиков"
или  "‹ишь девочек";  чаще ответ  гласил:  "ќтого Я не  знаю"  или: "ќто все
равно".  ’о,  что  имело  значение  длЯ  исследователЯ  -  некое  устойчивое
соотношение  между  полом  фантазирующего  и  полом избиваемого  ребенка,  -
зафиксировать так и не удавалось. Џорой обнаруживалась  еще одна характернаЯ
деталь содержаниЯ фантазии: "Њаленького ребенка бьют по голой попе".
     ‚ данных обстоЯтельствах  поначалу нельзЯ было даже решить,  обозначить
ли  примыкающее  к  фантазии  битьЯ удовольствие как  садистское или же  как
мазохистское.

        II

     ЏонЯть  такую  фантазию,   возникающую   в   раннем  детском  возрасте,
по-видимому, в результате каких-то случайных влиЯний и сохранЯемую позже длЯ
получениЯ автоэротического  удовлетворениЯ, в соответствии с нашими прежними
воззрениЯми  можно  лишь  в  том смысле,  что  речь здесь  идет  о  какой-то
первичной черте извращениЯ. Ћдна из компонент сексуальной функции обогнала в
развитии другую, зафиксировалась и,  в результате, отклонилась от позднейших
процессов   развитиЯ,   засвидетельствовав,   тем   самым,   некую   особую,
ненормальную  конституцию  личности.  Њы  знаем, что  подобное  инфантильное
извращение  не  обЯзательно остаетсЯ  на всю  жизнь, позднее оно  еще  может
подвергнутьсЯ  вытеснению,   быть   замещенным   тем  или   иным  реактивным
образованием  или  же  преобразитьсЯ под  действием  сублимации.  (‚озможно,
однако,  что   сублимациЯ   берет   начало   в   каком-то  особом  процессе,
задерживавшемсЯ  вытеснением).  Ќо  тогда,  когда  процессы эти отсутствуют,
извращение сохранЯетсЯ и в зрелой жизни, и там, где мы встречаем у взрослого
какое-то сексуальное отклонение - перверсию, фетишизм, инверсию, -  там мы с
полным  правом ожидаем  путем амнезического исследованиЯ  раскрыть  подобное
фиксирующее событие  детского периода.  „а и  задолго  до психоанализа такие
наблюдатели,  как Ѓине, возводили странные  сексуальные  отклонениЯ  зрелого
периода к подобным впечатлениЯм все того же пЯти- или шестилетнего возраста.
‚прочем,  при  этом  мы  наталкивались  на  границы  нашего  пониманиЯ,  ибо
фиксирующим впечатлениЯм  недоставало  какой  бы  то ни было  травматической
силы, большей  частью  они были  банальными  и  никак не  возбуждали  других
индивидов; невозможно  было  сказать, почему  именно на  них зафиксировались
сексуальные стремлениЯ.  Ќо их  значение  можно было поискать как раз в том,
что они давали - хотЯ бы и случайный  - повод длЯ фиксации преждевременной и
готовой к скачку  сексуальной компоненты,  и  мы должны были подготовитьсЯ к
тому, что цепочка казуальной  свЯзи где-то преждевременно  оборветсЯ. €менно
врожденнаЯ  конституциЯ,  казалось,  соответствовала  всем  требованиЯм  длЯ
[объЯснениЯ] подобной точки обрыва.
     …сли   оторвавшаЯсЯ   преждевременно   сексуальнаЯ   компонента   имеет
садистский характер, то на основании  уже  достигнутых нами знаний, мы можем
ожидать,   что   в   результате   ее   позднейшего    вытеснениЯ   создастсЯ
предрасположенность  к  неврозу навЯзчивых состоЯний.  ЌельзЯ  сказать,  что
этому  ожиданию  противоречит  результат  наших  исследований.  ‘реди  шести
случаев,  на обстоЯтельном изучении  которых построена  эта небольшаЯ статьЯ
(четыре женщины,  два  мужчины), есть  случаи невроза навЯзчивых  состоЯний,
один  весьма  тЯжкий,  опасный  длЯ  жизни, и один  средней  тЯжести, хорошо
доступный   [терапевтическому]   воздействию,  а  также  третий,  в  котором
присутствовали  по крайней  мере отдельные  Явные черты  невроза  навЯзчивых
состоЯний.  —етвертый случай,  однако,  был чистейшей  истерией,  с болЯми и
торможением, а в пЯтом случае человек обратилсЯ за  помощью к аналитику лишь
из-за нерешительности, от которой он  страдал  в своей жизни, и  этот случай
грубаЯ  клиническаЯ  диагностика либо вообще никак  не классифицировала  бы,
либо   отделалась  бы   от   него,  налепив  на   него   Ярлык  какой-нибудь
"психастении". ЏодобнаЯ статистика  никак не может  нас разочаровывать, ибо,
во-первых,   мы  знаем,  что  не  всЯкаЯ   предрасположенность   обЯзательно
развиваетсЯ  затем   в  болезнь,  а  во-вторых,  мы  вправе  удовлетворитьсЯ
объЯснением того, что имеетсЯ налицо, и вообще уклонитьсЯ от задачи уЯснениЯ
также и того, почему нечто не произошло.
     „о  сих пор  и никак  не дальше наши теперешние знаниЯ позволили бы нам
проникнуть  в  понимание фантазии  битьЯ. Џодозрение,  что проблема  этим не
исчерпываетсЯ,  шевелитсЯ, впрочем,  в  мозгу у врача-аналитика,  когда  ему
приходитсЯ признаватьсЯ себе, что  фантазии  эти по большей части остаютсЯ в
стороне от прочего содержаниЯ невроза и не занимают в его структуре никакого
подходЯщего места;  но обычно,  как  Я  это знаю по  собственному  опыту, от
подобных подозрений охотно отмахиваютсЯ.

        III

     ‚ строгом смысле - а почему бы и не рассмотреть это  настолько  строго,
насколько  это  возможно? -  лишь  такое  аналитическое  усилие  заслуживает
признаниЯ  в качестве корректного психоанализа,  которому удалось  устранить
амнезию, окутывающую длЯ взрослого человека знание о его  детской  жизни (т.
е.  примерно  с  двух  до  пЯти  лет). ‚  среде  аналитиков  об этом  просто
невозможно говорить слишком громко или слишком часто.  Њотивы,  заставлЯющие
не  считатьсЯ  с   подобным  увещеванием,   конечно  же,  понЯтны.  Џолезных
результатов  хотелось  бы  достигать  в  кратчайшие  сроки  и с  наименьшими
затратами усилий. Ќо  в настоЯщее  времЯ длЯ каждого  из  нас  теоретическое
знание все еще несравненно весомей, нежели терапевтический результат, и тот,
кто  пренебрегает анализом  детского  периода,  с необходимостью  впадает  в
тЯжелейшие  заблуждениЯ.  ќто   подчеркивание  значимости  наиболее   ранних
переживаний  не  обусловливает  недооценки  более   поздних;  но  позднейшие
жизненные впечатлениЯ достаточно громко  выражают  себЯ  при  анализе устами
больного, а поднЯть голос за права детства должен не кто иной, как врач.
     Џериод детства с двух до четырех или пЯти лет - это такое  времЯ, когда
врожденные либидинозные факторы  впервые пробуждаютсЯ под действием  тех или
иных переживаний и свЯзываютсЯ с определенными комплексами.  ђассматриваемые
здесь фантазии битьЯ  поЯвлЯютсЯ лишь  к  концу этого  времени  или  по  его
завершении.  Ћни,  таким  образом, вполне  могут иметь какую-то предысторию,
претерпевать известное различие, соответствовать  конечному результату, а не
начальному проЯвлению.
     ќто  предположение   подтверждаетсЯ   анализом.  Џоследовательное   его
применение  позволЯет выЯснить,  что  фантазии битьЯ имеют совсем  непростую
историю развитиЯ, в ходе которой многое в них не раз  менЯетсЯ: их отношение
к фантазирующему лицу, их объект, содержание и значение.
     —тобы нам  было легче проследить  эти превращениЯ, которым подвергаютсЯ
фантазии  битьЯ,  Я  позволю  себе  теперь ограничить  свое описание  лицами
женского пола, которые и без того (четверо против двоих) составлЯют  большую
часть моего материала. Љроме  того, с фантазиЯми  битьЯ  у мужчин свЯзана  и
другаЯ  тема, которую  в  настоЯщей  статье Я  хотел бы  обойти. Џри  этом Я
попытаюсь  схематизировать  не  больше,  чем это  необходимо при изображении
среднестатистического случаЯ. € даже если впоследствии дальнейшее наблюдение
предоставит большее многообразие случаев, Я все-таки уверен в  том, что  мне
удалось ухватить какое-то типичное и отнюдь не редкое событие.
     €так, перваЯ фаза фантазий  битьЯ у девочек  должна относитьсЯ к весьма
раннему  периоду  детства.  Љое-что  в  них примечательным образом  остаетсЯ
неопределенным, как если бы было безразличным. ‘кудость сведений, получаемых
от пациентов при их первом сообщении "ђебенка бьют", как будто оправдываетсЯ
в  фантазии этой [фазы].  Ќо  вот  другаЯ  черта  определЯетсЯ вполне четко,
причем в одном  и том  же духе.  Ђ именно, фантазирующий ребенок  никогда не
выступает избиваемым, это, как правило, какой-то другой ребенок, чаще  всего
- братишка или сестренка,  когда таковые имеютсЯ.  Џоскольку это  может быть
как мальчик,  так и девочка, никакого  устойчивого соотношениЯ  между  полом
фантазирующего  и избиваемого  ребенка  вывести здесь  невозможно. ”антазиЯ,
таким  образом,  определенно  не ЯвлЯетсЯ  мазохистской;  ее можно  было  бы
назвать  садистской, но мы не вправе упускать из виду то обстоЯтельство, что
фантазирующий ребенок  сам  никогда  не  выступает и  в  качестве бьющего. Ћ
последнем можно  утверждать лишь то, что это не  другой ребенок, но какой-то
взрослый.  Џозднее  этот  неопределенный  взрослый   Явно  и  недвусмысленно
признаетсЯ за отца (девочки).
     €так,  эта  перваЯ фаза фантазии битьЯ полностью  передаетсЯ  следующим
положением: "Ћтец бьет ребенка". џ выдал бы многое из содержаниЯ [фантазии],
которое  еще  предстоит раскрыть, если сказал  бы  вместо  этого: "Ћтец бьет
ненавистного  мне  ребенка".  ‚прочем,  можно колебатьсЯ  относительно того,
должны  ли мы  за этой  предварительной  стадией  позднейшей  фантазии битьЯ
признавать  уже  характер  какой-то  "фантазии".  ‚озможно, речь здесь идет,
скорее,  о неких  воспоминаниЯх  о  подобных событиЯх,  свидетелЯми  которых
[пациенты] были, о желаниЯх, которые были вызваны теми или иными поводами, -
но сомнениЯ эти не имеют никакого значениЯ.
     Њежду этой первой и последующей фазой происходЯт значительные перемены.
•отЯ роль  бьющего  по-прежнему исполнЯетсЯ отцом,  роль  избиваемого играет
теперь,  как  правило, сам  фантазирующий  ребенок;  фантазиЯ  имеет  теперь
подчеркнуто  гедонистический   характер  и   заполнена  важным  содержанием,
происхождением которого  мы займемсЯ позже. Ћна выражаетсЯ теперь словами: Я
избиваюсь отцом. Ћна имеет несомненно мазохистский характер.
     ќта втораЯ фаза - самаЯ важнаЯ  из всех,  и она больше других отЯгощена
последствиЯми. Ќо о  ней, в известном смысле, можно сказать, что она никогда
не имела реального существованиЯ. Ќи в одном из случаев ее не вспоминают, ей
так и не удалось пробитьсЯ к осознанию. Ћна представлЯет собой аналитическую
конструкцию, но из-за этого ее необходимость не становитсЯ меньшей.
     ’ретьЯ  фаза  напоминает  первую.  …е словесное  выражение известно  из
сообщениЯ пациентки. Ћтец  никогда  не  выступает  в качестве бьющего  лица,
последнее либо  оставлЯетсЯ неопределенным, как в первой фазе, либо типичным
образом  загружаетсЯ неким заместителем отца  (учителем).  ‘ам фантазирующий
ребенок в фантазии битьЯ больше  не поЯвлЯетсЯ. Ќа мои настойчивые расспросы
об этом  пациентки отвечают лишь следующее: "џ, наверное, наблюдаю".  ‚место
одного  избиваемого  ребенка теперь  в  большинстве случаев налицо множество
детей.  —аще  всего избиваемыми (в фантазиЯх девочек) оказываютсЯ мальчики -
но не знакомые им лично. €значально несложнаЯ и монотоннаЯ ситуациЯ избиениЯ
может теперь самым разнообразным образом модифицироватьсЯ и приукрашатьсЯ, а
само  избиение  -  замещатьсЯ  наказаниЯми  и  унижениЯми  иного   рода.  Ќо
существенный  характер, который отличает  и простейшие фантазии этой фазы от
фантазий первой фазы и который свЯзывает ее со средней  фазой, заключаетсЯ в
следующем:    фантазиЯ    ЯвлЯетсЯ    теперь   носительницей    сильного   и
недвусмысленного  сексуального  возбуждениЯ  и,  как  таковаЯ,  способствует
достижению  онанистического  удовлетворениЯ. Ќо именно  это и представлЯетсЯ
загадочным: каким путем садистскаЯ  с этих пор  фантазиЯ о том, что каких-то
посторонних  и незнакомых мальчиков бьют, получает отныне в  свое постоЯнное
владение либидинозные стремлениЯ маленькой девочки?
     Њы не скрываем  от себЯ и  того, что  взаимосвЯзь и  последовательность
трех  фаз фантазии битьЯ, равно как и  все иные ее  особенности, до сих  пор
оставались совершенно невыЯсненными.

        IV

     …сли  повести анализ  через  те  ранние  времена, к  которым возводитсЯ
фантазиЯ битьЯ и из которых она извлекаетсЯ воспоминанием, то он покажет нам
ребенка, захваченного импульсами своего родительского комплекса.
     ЊаленькаЯ девочка  с  нежностью фиксируетсЯ на отце, который, очевидно,
сделал  все,  чтобы завоевать ее любовь, и  закладывает  при  этом  семЯ, из
которого возникнет  установка  ненависти  и  соперничества  по  отношению  к
матери,  остающаЯсЯ  нарЯду  с  потоком нежной  привЯзанности  к  ней;  этой
установке  с  годами,  может  быть,  суждено  становитьсЯ   все  сильнее   и
осознаватьсЯ  все  отчетливее,  или же давать  толчок к  какой-то чрезмерной
реактивной  любовной привЯзанности к  матери.  ‚ детской есть  еще  и другие
дети,  совсем  немногим  старше  или младше, которых  не  желают терпеть  по
множеству разных причин,  но  главным  образом потому, что с ними приходитсЯ
делить  любовь  родителей,  и  которых  отталкивают  от  себЯ  со  всей  той
неукротимой энергией, котораЯ свойственна эмоциональной жизни этих лет. …сли
речь идет  о  младшем ребенке, брате или сестре (так дело обстоЯло в трех из
четырех моих  случаев), то  его не  только ненавидЯт, но еще  и презирают, и
старшему ребенку приходитсЯ при этом наблюдать,  как именно он притЯгивает к
себе  ту  львиную долю нежности,  которую ослепленные  родители  всЯкий  раз
готовы уделить самому младшему. ‚скоре становитсЯ Ясно, что побои, даже если
это не  очень  больно,  означают  отказ  в  любви  и унижение.  ’ак, не один
ребенок, считавший себЯ  надежно утвердившимсЯ  в непоколебимой любви  своих
родителей,   одним-единственным   ударом   ниспровергалсЯ  с  небес   своего
воображаемого  всемогущества. ’аким образом,  представление о том, что  отец
бьет   этого   ненавистного   ребенка,  доставлЯет  удовольствие  совершенно
независимо от того, видели ли его действительно избивающим его. ќто означает
следующее: "Ћтец не любит этого другого ребенка, он любит лишь менЯ".
     ’аково,  стало  быть, содержание и значение фантазии битьЯ в  ее первой
фазе. ”антазиЯ Явно удовлетворЯет ревность ребенка и находитсЯ в зависимости
от  его любовной жизни,  но  ее  также  сильно  подкреплЯют  и эгоистические
интересы  ребенка.  ‘ледовательно,  остаетсЯ   сомнительным,  вправе  ли  мы
обозначить ее  как чисто "сексуальную";  не отваживаемсЯ  мы  назвать  ее  и
"садистской".  ‚едь  известно,  что все признаки,  на  которых  мы  привыкли
основывать свои  различениЯ, ближе к истоку обычно становЯтсЯ расплывчатыми.
’ак   что  это,  по-видимому,  напоминает  предсказание  трех  ведьм  Ѓанко:
[фантазиЯ не  ЯвлЯетсЯ] ни отчетливо сексуальной, ни даже садистской, однако
представлЯет собой тот материал, из  которого обе должны позднее возникнуть.
Ћднако, ни  один  из  случаев  не  дает оснований  предполагать, что уже эта
перваЯ  фаза  фантазии служит тому возбуждению, которое учитсЯ разрЯжатьсЯ с
использованием гениталий в акте онанизма.
     ‚ этом преждевременном выборе объекта  инцестуозной  любви  сексуальнаЯ
жизнь  ребенка  Явно достигает  ступени  генитальной  организации. ‚  случае
мальчика доказать  это легче,  но и в случае  девочки  это  неоспоримо.  Ќад
либидинозным  стремлением ребенка господствует  нечто  вроде  предвосхищениЯ
позднейших окончательных и нормальных сексуальных  целей;  уместно  выразить
удивление по поводу  того, откуда оно беретсЯ, но  мы вправе  принЯть его  в
качестве  доказательства  того, что гениталии начали уже играть свою  роль в
процессе возбуждениЯ. †елание иметь с матерью ребенка  всегда присутствует у
мальчика,  желание иметь ребенка от отца неизменно наличествует у девочки, и
это при полной неспособности внести длЯ себЯ Ясность по поводу  того,  каким
путем  можно прийти  к исполнению  этого желаниЯ. ’о,  что  гениталии должны
иметь к этому  какое-то отношение, длЯ  ребенка, как будто, несомненно, хотЯ
его размышлениЯ на этот счет могут заставить его искать  суть предполагаемой
между родителЯми интимности  и в иного  рода отношениЯх,  - например, в том,
что они  спЯт вместе, в совместном мочеиспускании и тому подобном, - и такое
содержание  легче  схватить в словесных  представлениЯх, чем то смутное, что
свЯзано с гениталиЯми.
     Ќо приходит времЯ,  когда эти ранние цветы увЯдают от  морозов: ни одна
из этих инцестуозных влюбленностей не может избегнуть судьбы вытеснениЯ. Ћни
подвергаютсЯ  ему  либо  при тех  или  иных внешних  поводах, которые  можно
проследить и которые вызывают некое разочарование, при нечаЯнных обидах, при
нежеланном  рождении   нового   брата  или   сестры,  воспринимающемсЯ   как
неверность, или же  без подобных поводов,  изнутри, -  возможно, лишь в силу
простого отсутствиЯ своего завершениЯ, по которому слишком  долго  томились.
ЌельзЯ  не  признать  того,  что  поводы  эти  не  ЯвлЯютсЯ  действительными
причинами, но этим любовным привЯзанностЯм суждено когда-то погибнуть,  и мы
не можем сказать, отчего. ‚ероЯтнее всего,  они угасают потому, что истекает
их  времЯ, что дети вступают в какую-то новую фазу развитиЯ, на которой  они
должны  повторить вытеснение инцестуозного выбора  объекта,  свершившеесЯ  в
человеческой   истории,   подобно  тому,   как  прежде  они  вынуждены  были
осуществить   такой   выбор.  (‘р.  ‘удьбу  в   мифе   об  ќдипе).  ’о,  что
бессознательно наличествует в  качестве психического результата инцестуозных
любовных импульсов, сознанием новой фазы уже не  перенимаетсЯ,  а то в  них,
что  уже  было  осознано, вновь оттеснЯетсЯ.  Ћдновременно с  этим процессом
вытеснениЯ поЯвлЯетсЯ  и сознание вины - его происхождение также неизвестно,
но  оно  вне  всЯких сомнений  свЯзано  с  этими  инцестуозными желаниЯми  и
обосновано их продолжением в бессознательном.
     ”антазиЯ периода  инцестуозной  любви  гласила: "Ћн  (отец) любит  лишь
менЯ, а не другого ребенка, ведь этого последнего он бьет". ‘ознание вины не
умеет  найти кары  более  жестокой, нежели  инверсиЯ этого триумфа: "Ќет, он
тебЯ не любит, поскольку он бьет тебЯ". ’аким образом, фантазиЯ второй фазы,
[в которой фантазирующий  ребенок] сам избиваетсЯ отцом,  могла бы оказатьсЯ
непосредственным  выражением сознаниЯ вины,  в основе  которого лежит теперь
любовь к отцу. Ћна  сделалась,  следовательно,  мазохистской;  насколько мне
известно,  так  всегда  бывает,  сознание  вины  всЯкий раз оказываетсЯ  тем
фактором, который  превращает садизм в мазохизм.  ќтим,  однако,  содержание
мазохизма  не  исчерпываетсЯ.  ‘ознание  вины  не  может  овладеть  полем  в
одиночку;  что-то  должно перепасть и на долю любовного импульса.  ‚спомним,
что речь  идет о детЯх, у которых садистскаЯ  компонента смогла выступить на
первый план преждевременно  и изолированно в силу конституциональных причин.
Ќам  нет нужды оставлЯть эту точку зрениЯ. €менно  этим детЯм особенно легко
осуществить   возврат   к  догенитальной,   садистско-анальной   организации
сексуальной жизни. Љогда едва  достигнутую генитальную организацию  поражает
вытеснение,  отсюда  вытекает  не   только  то,   что   всЯкое   психическое
представление инцестуозной любви становитсЯ или остаетсЯ бессознательным, но
также и то, что сама генитальнаЯ организациЯ претерпевает некое регрессивное
понижение. "Ћтец любит менЯ" подразумевалось в генитальном смысле; регрессиЯ
превращает  это  в "Ћтец бьет  менЯ  (Я  избиваюсь  отцом)".  ќто избиение -
встреча  сознаниЯ вины  и  эротики;  оно есть не  только кара  за  запретное
генитальное  отношение,  но  и  регрессивное  его  замещение,   и  из  этого
последнего источника черпает оно то либидинозное возбуждение, которое отныне
плотно с ним смыкаетсЯ и находит разрЯдку в актах онанизма. ’олько в этом  и
заключаетсЯ сущность мазохизма.
     ”антазиЯ второй  фазы, [в которой фантазирующий] сам избиваетсЯ  отцом,
остаетсЯ,   как   правило,   бессознательной   -   по-видимому,   вследствие
интенсивности вытеснениЯ. џ, однако, не нахожу  объЯснений тому, что в одном
из шести моих случаев (мужчина) имело место сознательное воспоминание о ней.
ќтот ныне  взрослый мужчина Ясно сохранил в памЯти  то обстоЯтельство, что в
своей онанистической деЯтельности  он представлЯл себе, будто его бьет мать;
впрочем, он  часто заменЯл свою собственную мать матерЯми школьных товарищей
или  другими женщинами, схожими с нею в каких-то отношениЯх. ЌельзЯ забывать
о   том,   что   при   трансформации   инцестуозной   фантазии   мальчика  в
соответствующую ей мазохистскую происходит на одно превращение больше, чем в
случае  девочки,  а  именно  -  замещение  активности  пассивностью,  и  это
"больше",  увеличивающее  искажение,  может защитить фантазию  и не  дать ей
остатьсЯ бессознательной  в результате вытеснениЯ.  ’аким образом,  сознанию
вины вместо вытеснениЯ оказалось  достаточно  регрессии; в  женских  случаЯх
сознание  вины, -  может быть, более взыскательное само по  себе, - было  бы
умиротворено лишь взаимодействием обоих факторов [регрессии и вытеснениЯ].
     ‚ двух из четырех моих женских случаев над мазохистской фантазией битьЯ
образовалась  искуснаЯ,  весьма  значимаЯ  длЯ  жизни  пациенток  надстройка
дневных  грез,  которой   выпадала  функциЯ   обеспечивать   им  возможность
испытывать  чувство  удовлетворенного  возбуждениЯ  и  при  отказе  от  акта
онанизма.  ‚ одном из этих случаев содержание (быть избиваемой отцом) смогло
отважитьсЯ вновь проникнуть  в сознание, когда собственное џ [фантазирующей]
сделалось неузнаваемым благодарЯ  легкому переодеванию. ѓерой этих вымыслов,
как правило, избивалсЯ отцом, позднее - лишь наказывалсЯ и унижалсЯ и т. д.
     џ,  однако,   еще  раз  повторЯю:   как   правило,   фантазиЯ  остаетсЯ
бессознательной  и должна реконструироватьсЯ лишь в анализе. ќто,  возможно,
позволЯет признать правоту тех  пациенток, которые склонны вспоминать о том,
что онанизм поЯвилсЯ у  них раньше  фантазии битьЯ третьей  фазы  (сейчас мы
поговорим и о ней); последнЯЯ  добавилась будто бы лишь позднее, может быть,
под впечатлением  от  школьных сцен  [избиениЯ детей].  ‚сЯкий раз,  как  мы
принимали на веру эти  сведениЯ, мы  были склонны  предположить, что онанизм
первоначально  находилсЯ под  господством  бессознательных  фантазий,  позже
замещенных сознательными.
     ‚ качестве  подобного заместителЯ (Ersatz) мы  понимаем тогда известную
фантазию   битьЯ  третьей   фазы,   окончательное   ее   оформление,   когда
фантазирующий  ребенок  предстает   самое  большее  как  зритель,   отец  же
сохранЯетсЯ в обличье  учителЯ или какого-то  другого начальника.  ”антазиЯ,
схожаЯ теперь с  фантазией первой фазы, как будто, вновь  вернулась  в сферу
садизма. ‘оздаетсЯ впечатление, что в положении "Ћтец бьет ребенка, он любит
лишь  менЯ"  акцент  смещаетсЯ  на  первую  часть,  после  того, как  втораЯ
подверглась вытеснению.  Ќо садистской ЯвлЯетсЯ только форма  этой фантазии,
удовлетворение же, которое из  нее извлекаетсЯ, носит мазохистский характер,
ее  значение заключаетсЯ в том,  что  она  перенимает либидинозную  загрузку
вытесненной  части,  а вместе  с  ней  -  и  сознание  вины,  примыкающее  к
содержанию  [фантазии].  ‚се   множество   каких-то  неопределенных   детей,
избиваемых   учителем,   ЯвлЯетсЯ  все-таки   лишь  замещением   (Ersetzung)
собственной личности [фантазирующего ребенка].
     ‡десь впервые проЯвлЯетсЯ и нечто вроде  постоЯнства  пола  у  служащих
фантазии лиц. €збиваемые  дети  -  почти всегда  мальчики  в  фантазиЯх  как
девочек, так  и мальчиков. ќта характернаЯ черта  естественно объЯснЯетсЯ не
соперничеством  полов,  ибо  тогда  в  фантазиЯх  мальчиков  должны были  бы
избиватьсЯ  девочки;   она   также  не  имеет   никакого  отношениЯ  к  полу
ненавистного  ребенка   первой  фазы,  но  указывает  на   одно  осложнЯющее
обстоЯтельство у девочек.  Љогда они отворачиваютсЯ от инцестуозной  любви к
отцу с  ее  генитальным  смыслом,  они  вообще с легкостью порывают со своей
женской  ролью,  оживлЯют свой  "комплекс мужественности"  (ван  Ћфейсен)  и
впредь желают быть исключительно мальчиками. Џоэтому и мальчики длЯ битьЯ их
[фантазий],  представлЯющие их самих, - это именно мальчики. ‚ обоих случаЯх
с дневными грезами  -  один поднЯлсЯ чуть ли не до  уровнЯ поэзии  - героЯми
выступали всегда  лишь молодые люди, женщины же вообще  не поЯвлЯлись в этих
творениЯх [фантазии] и лишь по прошествии многих лет допускались на какие-то
второстепенные роли.

        V

     џ  надеюсь,  что  изложил   свои  аналитические  наблюдениЯ  достаточно
детально,  и  прошу  лишь  еще  обратить  внимание  на то, что  столь  часто
упоминавшиесЯ шесть  случаев не исчерпывают моего материала:  подобно другим
аналитикам, Я располагаю гораздо большим числом менее исследованных случаев.
ќти  наблюдениЯ  могут быть  использованы  в  нескольких  направлениЯх:  длЯ
объЯснениЯ генезиса извращений вообще  и мазохизма в  частности, а также длЯ
оценки той роли, которую играет в динамике невроза половое различие.
     Ќаиболее  заметный  результат подобного  обсуждениЯ касаетсЯ вопроса  о
происхождении  извращений. •отЯ  ничего  не  менЯетсЯ в  той  точке  зрениЯ,
согласно которой  на  передний  план  здесь  выдвигаетсЯ  конституциональное
усиление или преждевременность одной сексуальной компоненты, этим еще не все
сказано. €звращение не стоит уже изолированно в  сексуальной жизни  ребенка,
но встраиваетсЯ  во взаимосвЯзь типичных -  чтобы  не  сказать нормальных  -
процессов развитиЯ. Ћно соотноситсЯ с  инцестуозным выбором объекта ребенка,
с его ќдиповым комплексом, впервые проступает  на почве этого  комплекса,  а
когда  тот  ломаетсЯ,  извращение  часто  бывает  единственным, что  от него
остаетсЯ,  выступаЯ  в  качестве  наследника  его  либидинозного  бремени  и
обременЯЯ тем  сознанием вины, которое  к нему  примыкает. ‚  конце  концов,
ненормальнаЯ сексуальнаЯ конституциЯ выказала свою силу в том, что потеснила
ќдипов комплекс в особенном направлении и принудила его сохранить после себЯ
некое необычное остаточное Явление.
     Љак  известно,   детское   извращение  может   стать  фундаментом   длЯ
обладающего  тем  же  смыслом  и  остающегосЯ   на   всю  жизнь  извращениЯ,
поглощающего  всю  сексуальную жизнь человека,  но  оно может  и прерватьсЯ,
сохранЯЯсь на  заднем  плане  сексуального развитиЯ, у  которого  оно тогда,
однако,  отбирает  известное количество энергии. Џервый случай  был известен
еще  в доаналитические  времена,  но  пропасть,  отделЯющаЯ  его  от второго
случаЯ,  заполнЯетсЯ лишь  с  помощью аналитического  исследованиЯ  подобных
развитых извращений. Ђ  именно, мы  достаточно  часто обнаруживаем, что  эти
извращенцы, обычно  в пубертатный период,  сделали попытку начать нормальную
сексуальную деЯтельность. Џопытка эта, однако, была недостаточно решительна,
и  пациент  оставлЯл  ее, столкнувшись  с первыми  препЯтствиЯми,  в которых
никогда   нет  недостатка,  и  тогда   уже  окончательно  хваталсЯ  за  свою
инфантильную фиксацию.
     …стественно,  было  бы  важно  выЯснить,  вправе  ли  мы  постулировать
происхождение извращений  из ќдипова комплекса как некий общий принцип. •отЯ
решение этого вопроса не может быть принЯто без дальнейших исследований, это
не  представлЯетсЯ  невозможным.  …сли мы  вспомним анамнезы, полученные  из
извращений взрослых,  мы  заметим, что задающее масштаб впечатление, "первое
переживание" всех этих извращенцев,  фетишистов и  тому  подобных лиц  почти
никогда не относитсЯ к периоду, предшествующему шестому году жизни. Џримерно
в  этом  возрасте  господство  ќдипова  комплекса,   однако,  уже  миновало;
пришедшее  на  памЯть  и столь загадочным  образом  действенное  переживание
вполне могло бы  представлЯть собой его наследие.  ‘оотношениЯ  между ним  и
вытесненным теперь комплексом должны были оставатьсЯ темными, пока анализ не
пролил  свет  на период,  предшествующий  первому "патогенному" впечатлению.
Њожно рассудить  теперь, сколь мало ценности имеет, например, утверждение  о
врожденной гомосексуальности,  опирающеесЯ на сообщение  о том, что  пациент
уже с восьми- или шестилетнего возраста испытывал будто бы склонность лишь к
лицам своего пола.
     …сли же выведение извращений из ќдипова  комплекса можно установить как
общий принцип, тогда наша оценка его значениЯ  получает новое подтверждение.
‚едь по нашему мнению, ќдипов комплекс есть, собственно, зародыш неврозов, а
достигающаЯ в нем апогеЯ инфантильнаЯ сексуальность - действительное условие
неврозов,  и то, что остаетсЯ от  него в бессознательном, представлЯет собой
предрасположение длЯ позднейшего невротического заболеваниЯ взрослого. ’огда
фантазиЯ битьЯ  и  прочие  перверсивные  фиксации  также оказались  бы  лишь
какими-то осадками ќдипова  комплекса,  как бы  некими  рубцами, оставшимисЯ
после  того,  как процесс уже закончилсЯ,  - совсем как пресловутое "чувство
неполноценности", также соответствующее подобному нарциссическому  рубцу.  ‚
этом отношении  Я  должен  безоговорочно согласитьсЯ с Њарциновским, который
недавно  изложил  эту  точку  зрениЯ весьма  удачным образом  (Die erotische
Quellen der Minderwertingkeitsgefuehle, Zeitschrift fur  Sexualwissenschaft,
4, 1918). ќто  характерное длЯ невротика бредовое чувство своей ничтожности,
как известно, не захватывает  его  всего  и  вполне уживаетсЯ с  переоценкой
собственной персоны, питающейсЯ из других источников. Ћ происхождении самого
ќдипова  комплекса и о выпавшей человеку, очевидно, единственному среди всех
животных, судьбе дважды начинать свою сексуальную жизнь - сначала, как и все
другие  созданиЯ, в раннем детстве, а затем вновь, после долгого перерыва, в
пубертатный  период,  -  обо  всем  том,  что  свЯзано  с  его  "архаическим
наследием", Я уже  высказалсЯ  в другом  месте и не  намерен вдаватьсЯ в это
здесь.
     Ќа  генезис мазохизма  обсуждение наших фантазий  битьЯ  проливает лишь
очень скудный  свет. Џрежде всего,  как будто подтверждаетсЯ  тот  факт, что
мазохизм  не ЯвлЯетсЯ выражением первичного  влечениЯ,  но возникает в  силу
обращениЯ садизма против собственной личности, т. е., благодарЯ регрессии от
объекта  к  џ (‘р.  "‚лечениЯ  и  судьбы  влечений").  ‚лечениЯ,  обладающие
пассивной целью, следует допустить с самого начала,  особенно у женщины,  но
пассивностью  мазохизм еще не исчерпываетсЯ; он обладает еще тем  характером
неудовольсвиЯ,   который   столь  необычен   при   удовлетворении  влечениЯ.
Џревращение садизма  в мазохизм происходит,  как  нам  кажетсЯ, под влиЯнием
участвующего в акте вытеснениЯ  сознаниЯ  вины.  ‚ытеснение,  таким образом,
выражаетсЯ  здесь  в троЯком эффекте: оно делает бессознательными результаты
генитальной организации;  саму  ее  принуждает к регрессии  на  более низкую
садистско-анальную ступень; и превращает садизм этой ступени в  пассивный, в
известном  смысле  опЯть-таки нарциссический, мазохизм. ‚торое из  трех этих
следствий   делаетсЯ  возможным  благодарЯ  предполагаемой  в  этих  случаЯх
слабости  генитальной организации;  третье делаетсЯ необходимым потому,  что
сознание вины выказывает по отношению к садизму  такое же неодобрение, как и
к  генитально понЯтому инцестуозному выбору  объекта.  Ћткуда  беретсЯ  само
сознание вины, анализ [наших случаев] опЯть же не говорит. …го, как кажетсЯ,
приносит с  собой новаЯ фаза, в которую вступает ребенок,  и если оно отныне
остаетсЯ, то соответствует  такому  же рубцовому образованию, каким ЯвлЯетсЯ
чувство  неполноценности.  ‚  соответствии   с   нашей  все  еще  ненадежной
ориентировкой  в структуре џ,  мы  бы соотнесли  это  сознание  вины  с  той
инстанцией, котораЯ, в качестве критической совести, противостоит остальному
џ,  порождает   в  сновидении  ‡ильбереровский   функциональный  феномен   и
отсоединЯетсЯ от џ при бреде поднадзорности (Beobachtungswahn).
     Џо ходу дела мы  хотим также заметить, что анализ рассматриваемых здесь
детских извращений помогает  также  решить и одну старую  загадку,  котораЯ,
впрочем,  всегда мучила  скорее  не аналитиков,  но тех,  кто находилсЯ  вне
анализа. …ще  не так давно,  однако, сам ќ. Ѓлейер признал  примечательным и
необъЯснимым  фактом  то,  что  онанизм  обращаетсЯ  невротиками   в   некое
средоточие  их сознаниЯ  вины. Њы уже давно предположили, что  это  сознание
вины подразумевает онанизм раннего детства, а не пубертатного периода, и что
оно должно, большей частью, соотноситьсЯ не с актом онанизма, но с лежащей в
его основе, хотЯ и  бессознательной, фантазией - [восходЯщей], стало быть, к
ќдипову комплексу.
     џ  уже сказал, какое значение получает третьЯ,  с виду садистскаЯ, фаза
фантазии битьЯ в качестве носительницы побуждающего к онанизму возбуждениЯ и
к какой деЯтельности фантазии, частично продолжающей в том же духе, частично
упразднЯющей  [онанизм],  компенсируЯ  его  чем-то  иным,  эта  фаза  обычно
толкает. Ћднако, несравненно важнее втораЯ, бессознательнаЯ  и мазохистскаЯ,
фаза - фантазиЯ об избиении отцом самого фантазирующего. € не только потому,
что  она продолжает действовать через  посредство замещающей ее  [фазы]:  мы
можем  также  проследить   и   такие   воздействиЯ   на   характер,  которые
непосредственно выводЯтсЯ  из ее бессознательной версии.  ‹юди, вынашивающие
такую  фантазию, развивают в себе особую чувствительность и раздражимость по
отношению  к  людЯм, которых  они могут встроить в свой  отцовский рЯд;  они
легко   дают  себЯ   обидеть   и  производЯт,  таким   образом,   реализацию
представленной  в  фантазии ситуации, будто их избивает отец,  на горе и  во
вред себе. џ бы не удивилсЯ, если когда-либо  удалось бы доказать, что та же
самаЯ фантазиЯ лежит в основе параноического бреда клЯузничества.

        VI

     Ћписание   инфантильных   фантазий   битьЯ  оказалось   бы   совершенно
необозримым,  если  бы  Я  не  ограничил  его,  за некоторыми  исключениЯми,
случаЯми лиц женского пола.  џ вкратце повторЯю результаты. ”антазиЯ битьЯ у
девочки проходит три фазы, из которых перваЯ и  последнЯЯ приходЯт на памЯть
как  сознательные, а  среднЯЯ  остаетсЯ  бессознательной.  Ћбе  сознательные
стадии представлЯютсЯ садистскими, среднЯЯ же, бессознательнаЯ  - несомненно
мазохистской  природы; ее содержание - быть избиваемой  отцом, с ней свЯзаны
известный либидинозный зарЯд  и  сознание вины. €збиваемый ребенок  в  обеих
сознательных  фантпзиЯх - всегда кто-то  другой, в фантазии  средней  фазы -
лишь собственнаЯ личность фантазирующего; в  третьей,  сознательной, фазе со
значительным  перевесом  избиваемыми  оказываютсЯ   исключительно  мальчики.
€збивающее  лицо  сначала  отец,  позднее  -  какой-то  его  заместитель  из
отцовского рЯда.  ЃессознательнаЯ фантазиЯ средней  фазы первоначально имела
генитальное значение, она произошла  из инцестуозного  желаниЯ  быть любимым
отцом,  [желаниЯ], подвергнувшегосЯ вытеснению и регрессии. ‘  этим, с  виду
шатким  соотношением свЯзан  тот  факт, что девочки  между второй  и третьей
фазами менЯют свой пол, воображаЯ себЯ в своих фантазиЯх мальчиками.
     џ продвинулсЯ не так далеко в исследовании фантазий битьЯ у мальчиков -
может  быть, лишь в силу неблагоприЯтности  материала.  ЏонЯтным образом,  Я
ожидал полной аналогии между ситуациЯми мальчиков и девочек, причем у первых
на место отца в фантазии должна была заступить мать. Ћжидание это  как будто
подтвердилось, поскольку содержанием соответствующей фантазии мальчика  было
избиение  матерью  (позднее  - каким-то  замещающим ее  лицом).  Ћднако, эта
фантазиЯ, в  которой  собственнаЯ личность  фантазирующего  сохранЯлась  как
объект,  отличалась  от  второй  фазы  у  девочек   тем,  что   могла   быть
сознательной. …сли  бы  нам  захотелось  поэтому  приравнЯть ее,  скорее,  к
третьей фазе  у девочек,  то  в  качестве  нового  различиЯ  осталось бы  то
обстоЯтельство,  что  собственнаЯ личность  мальчика не  замещалась многими,
неопределенными, посторонними [детьми], и менее всего  - множеством девочек.
Ћжидание какого-то полного параллелизма оказалось, таким образом, обманутым.
     Њой материал, основанный  на  мужских случаЯх, охватывал  лишь немно