ес?  Љак  примирить  дух  протестантства,   внушаемое   им
подчеркнутое  самоотречение,  с  современной  доктриной   эгоизма,   котораЯ
провозглашает, говорЯ словами  Њакиавелли,  что  эгоизм  ЯвлЯетсЯ  мощнейшей
движущей силой человеческого  поведениЯ,  что  стремление  к  личной  выгоде
сильнее любых моральных  соображений,  что  человек  скорее  готов  потерЯть
родного отца, чем наследство? Ѓыть может, это противоречие можно  объЯснить,
предположив, что настойчивое самоотречение было  всего  лишь  идеологической
ширмой, а  под  ней  прЯталсЯ  эгоизм,  который  нужно  было  скрыть?  ’акое
предположение может  оказатьсЯ  в  какой-то  мере  справедливым,  но  мы  не
считаем, что это полный ответ. —тобы указать, где,  по-видимому,  скрываетсЯ
разгадка, нам придетсЯ вникнуть в психологические тонкости проблемы  эгоизма
(1).
     Њышление ‹ютера и Љальвина - как и мышление Љанта и ”рейда  -  основано
на предположении, что эгоизм и любовь  к  себе  -  это  понЯтиЯ  идентичные.
‹юбить другого - добродетель, любить себЯ - грех; и вообще любовь к другим и
любовь к себе друг друга исключают.
     ‘ точки зрениЯ теории здесь  допускаетсЯ  ошибка  в  понимании  природы
любви. ‹юбовь не создаетсЯ каким-то  специфическим  "объектом",  а  ЯвлЯетсЯ
постоЯнно  присутствующим  фактором  внутри  самой  личности,  который  лишь
"приводитсЯ в действие" определенным объектом. Љак ненависть - это страстное
желание уничтожить, так и любовь - страстное утверждение "объекта";  это  не
"аффект", а внутреннее родство и активное стремление к счастью,  развитию  и
свободе объекта любви (2) . ‹юбовь -  это  готовность,  котораЯ  в  принципе
может обратитьсЯ на кого угодно, в том числе и на нас самих.  €сключительнаЯ
любовь лишь к одному  "объекту"  внутренне  противоречива.  Љонечно  же,  не
случайно, что  "объектом"  Явной  любви  становитсЯ  определеннаЯ  личность.
”акторы, определЯющие выбор в каждом отдельном случае, слишком многочисленны
и слишком сложны, чтобы обсуждать их здесь;  важно,  однако,  что  любовь  к
определенному  "объекту"  ЯвлЯетсЯ  лишь   актуализацией   и   концентрацией
постоЯнно присутствующей внутренней любви, котораЯ по тем или иным  причинам
обратилась на данного человека.
     „ело обстоит вовсе не так, как предполагает идеЯ  романтической  любви:
что существует только один человек на свете, которого  вы  можете  полюбить,
что найти . этого человека - величайшаЯ удача в вашей жизни и что  любовь  к
нему приведет вас к удалению от всех остальных людей.  ‹юбовь  такого  рода,
котораЯ может относитьсЯ только к одному человеку,  уже  самим  этим  фактом
доказывает, что  она  не  любовь,  а  садистско-мазохистскаЯ  привЯзанность.
‚озвышающее  утверждение  личности,  заключенное  в  любви,  направлено   на
возлюбленного как на воплощение всех лучших человеческих качеств;  любовь  к
одному определенному человеку опираетсЯ  на  любовь  к  человеку  вообще.  Ђ
любовь к человеку вообще вовсе не  ЯвлЯетсЯ,  как  часто  думают,  некоторым
обобщением,  возникающим  "после"  любви  к   определенной   личности,   или
экстраполЯцией опыта, пережитого с определенным  "объектом";  напротив,  это
предпосылка такого переживаниЯ, хотЯ такаЯ предпосылка и возникает  лишь  из
общениЯ с конкретными индивидами.
     €з этого следует, что моЯ собственнаЯ личность в принципе  также  может
быть объектом моей любви, как и любаЯ другаЯ. “тверждение  моей  собственной
жизни, счастьЯ, роста, свободы предполагает, что Я вообще готов и способен к
такому утверждению. …сли у индивида есть такаЯ  способность,  то  ее  должно
хватать и на него самого; если он может "любить" только других, он вообще на
любовь не способен.
     ќгоизм - это не любовь к себе, а прЯмаЯ ее противоположность. ќгоизм  -
это вид жадности, и, как всЯкаЯ жадность, он включает в себЯ ненасытность, в
результате которой истинное удовлетворение в принципе недостижимо.  Ђлчность
-  это  бездонный,  истощающий  человека  колодец;  человек  тратит  себЯ  в
бесконечных  стараниЯх   удовлетворить   такую   потребность,   котораЯ   не
удовлетворЯетсЯ никогда. ‚нимательное  наблюдение  показывает,  что  эгоист,
хотЯ он всегда усиленно занЯт собой,  никогда  не  бывает  удовлетворен.  Ћн
всегда беспокоен, его постоЯнно гонит страх где-то чего-то недобрать, что-то
упустить, чего-то лишитьсЯ; он преисполнен жгучей зависти  к  каждому,  кому
досталось  больше.  …сли  присмотретьсЯ  еще  ближе,  заглЯнуть  в  динамику
подсознаниЯ, мы обнаружим, что человек такого типа далеко не в  восторге  от
себЯ самого, что в глубине души он себЯ ненавидит.
     ‡агадка этого кажущегосЯ противоречиЯ разрешаетсЯ очень  легко:  эгоизм
коренитсЯ именно в недостатке любви к себе. Љто себЯ не любит, не  одобрЯет,
тот  находитсЯ  в  постоЯнной  тревоге  за  себЯ.  ‚  нем   нет   внутренней
уверенности, котораЯ может существовать лишь на  основе  подлинной  любви  и
утверждениЯ. Ћн вынужден заниматьсЯ собой, жадно  доставать  себе  все,  что
есть у других. Џоскольку у него нет ни уверенности, ни удовлетворенности, он
должен доказывать себе, что он не хуже остальных.  ’о  же  справедливо  и  в
отношении так называемой нарциссической личности, занЯтой  не  приобретением
длЯ себЯ, а самолюбованием. ЉажетсЯ,  будто  такой  человек  любит  себЯ  до
крайности; на самом же деле он себе не нравитсЯ, и нарциссизм - как и эгоизм
- это избыточнаЯ компенсациЯ за недостаточность любви к себе. ”рейд полагал,
что при нарциссизме любовь отбираетсЯ у всех остальных и всЯ направлЯетсЯ на
себЯ самого. ‚ерна лишь перваЯ половина этого утверждениЯ: такой человек  не
любит не только других, но и себЯ.
     Ќо  давайте  вернемсЯ  к  тому  вопросу,   с   которого   началсЯ   наш
психологический анализ эгоизма. Њы столкнулись с противоречием:  современный
человек полагает, что его поступки мотивируютсЯ его  интересами,  однако  на
самом деле его жизнь посвЯщена целЯм,  которые  нужны  не  ему,  то  есть  в
соответствии с убеждением Љальвина,  что  единственной  целью  человеческого
существованиЯ  должна  быть  слава  господнЯ,  а  отнюдь  не   человек.   Њы
постарались показать, что эгоизм коренитсЯ в недостаточности уважениЯ к себе
и любви к своему истинному "Я", то есть к конкретному человеческому существу
в целом,  со  всеми  его  возможностЯми.  "‹ичность",  в  интересах  которой
действует  современный  человек,-  это  социальное  "Я";  эта  "личность"  в
основном состоит из роли, взЯтой на себЯ  индивидом,  и  в  действительности
ЯвлЯетсЯ лишь субъективной маскировкой его объективной  социальной  функции.
‘овременный эгоизм - это  жадность,  происходЯщаЯ  из  фрустрации  подлинной
личности и направленнаЯ на утверждение личности социальной. „лЯ современного
человека кажетсЯ характерной высшаЯ степень утверждениЯ своей  личности;  на
самом же деле его  целостнаЯ  личность  ослаблена,  сведена  лишь  к  одному
сегменту целого - это интеллект и сила воли, а все другие  составлЯющие  его
личности вообще отсечены.
     Ќо даже если это так, разве усиление господства над природой не привело
к усилению личности? ‚ какой-то степени это верно, поэтому мы относим власть
над природой к позитивной стороне развитиЯ  индивида,  о  которой  вовсе  не
хотим забывать. Ќо хотЯ человек достиг замечательных  успехов  в  господстве
над природой, общество оказалось  не  в  состоЯнии  управлЯть  теми  силами,
которые  само  же  и  породило.  ђациональность   системы   производства   в
технологическом аспекте уживаетсЯ  с  иррациональностью  той  же  системы  в
аспекте социальном. ‹юдьми  управлЯют  экономические  кризисы,  безработица,
войны. —еловек построил свой мир; он  построил  дома  и  заводы,  производит
автомашины и одежду, выращивает хлеб и плоды. Ќо он  отчужден  от  продуктов
своего труда, он больше не хозЯин построенного им мира, наоборот, этот  мир,
созданный  человеком,  превратилсЯ  в   хозЯина,   перед   которым   человек
склонЯетсЯ, пытаЯсь его как-то умилостивить или по возможности  перехитрить.
‘воими руками человек сотворил себе бога. ЉажетсЯ, будто человек действует в
соответствии со своими интересами; на самом же деле его целостнаЯ  личность,
со всеми ее возможностЯми, превратилась в  орудие,  служащее  целЯм  машины,
которую он построил собственными руками. —еловек тешитсЯ иллюзией, будто  он
ЯвлЯетсЯ центром мира, но при этом он проникнут  тем  же  гнетущим  чувством
ничтожности и бессилиЯ, какое его предки испытывали перед  богом,  осознаваЯ
это чувство.
     —увства изолЯции и беспомощности еще более усиливаютсЯ новым характером
человеческих взаимоотношений. Љонкретные  свЯзи  одного  индивида  с  другим
утратили Ясный  человеческий  смысл,  приобрели  характер  манипулЯций,  где
человек используетсЯ как средство. ‚о всех общественных и личных  отношениЯх
господствует закон рынка. Ћчевидно, что взаимоотношениЯ  между  конкурентами
должны быть основаны на взаимном безразличии. ‚ противном  случае  любой  из
них был бы парализован в выполнении своей экономической задачи: сражатьсЯ  с
конкурентами,  не   останавливаЯсь   в   случае   необходимости   перед   их
экономическим уничтожением.
     ’ем же безразличием проникнуты отношениЯ между  нанимателем  и  наемным
работником. ‘лово "  employer"  (3)  содержит  в  себе  все  существо  дела:
владелец капитала так  же  "использует"  другого  человека,  как  использует
машину, станок, но и работник использует  нанимателЯ  длЯ  достижениЯ  своих
экономических целей. €х отношениЯ таковы, что оба ЯвлЯютсЯ  друг  длЯ  друга
лишь средством достижениЯ цели, каждый ЯвлЯетсЯ длЯ  другого  лишь  орудием,
инструментом. ’акие отношениЯ не представлЯют собой,  собственно,  отношений
между двумЯ человеческими существами, поскольку вне этой взаимной полезности
они вовсе не заинтересованы друг в друге. ’акой же инструментальный характер
носЯт  отношениЯ  между  предпринимателем  и  потребителем.  Џотребитель  не
ЯвлЯетсЯ длЯ дельца  конкретной  личностью,  чьи  потребности  он  хотел  бы
удовлетворить,- это лишь объект его манипулЯций. ’аким  же  инструментальным
стало  и  отношение  к  труду;  в  отличие  от  средневекового  ремесленника
современный производитель не заинтересован в своей продукции как таковой; он
производит, по существу, длЯ получениЯ прибыли от вложенного им капитала,  а
что именно он производит - это  зависит  в  основном  от  рынка,  обещающего
выгодное вложение капитала в ту или иную отрасль производства.
     Ќе только экономические, но и личные отношениЯ между  людьми  приобрели
тот  же  характер  отчуждениЯ;  вместо  человеческих  отношений  они   стали
напоминать отношениЯ вещей. Ќо, может быть, ни в чем этот дух отчуждениЯ  не
проЯвилсЯ так сильно и разрушительно, как в отношении индивида к самому себе
(4) . —еловек продает не только товары, он продает  самого  себЯ  и  ощущает
себЯ товаром. ђабочий  продает  свою  физическую  энергию;  предприниматель,
врач, наемный  служащий  продают  свою  "личность".  Ћни  должны  иметь  эту
"личность", если хотЯт продать свои товары или услуги ; эта личность  должна
быть привлекательной, а, кроме того, ее  обладатель  должен  соответствовать
целому  рЯду  других  требований:  например,  он  должен   быть   энергичен,
инициативен и т.д. и т.д.- в соответствии с ситуацией. €  -  как  со  всЯким
другим товаром - рынок  решает,  сколько  стоЯт  те  или  иные  человеческие
качества, и даже определЯет само их существование.  …сли  качества,  которые
может предложить человек, не  пользуютсЯ  спросом,  то  у  него  нет  вообще
никаких качеств; точно так же  товар,  который  нельзЯ  продать,  ничего  не
стоит, хотЯ и обладает потребительной стоимостью. ’аким образом, уверенность
в себе, "чувство собственного достоинства"  превращаютсЯ  лишь  в  отражение
того, что думают о  человеке  другие.  “  него  нет  никакой  уверенности  в
собственной ценности, не зависЯщей от его популЯрности и  рыночного  успеха.
…сли на  него  есть  спрос,  то  он  считает  себЯ  ".кем-то";  если  же  он
непопулЯрен, он и в  собственных  глазах  попросту  никто.  ќта  зависимость
самоуважениЯ  от  успеха  предлагаемой  "личности"  объЯснЯет,  почему   длЯ
современного человека популЯрность стала настолько важной. Ћт нее зависит не
только успех в практических  делах,  но  и  способность  человека  сохранить
самоуважение; без нее человек скатываетсЯ в пропасть неполноценности (5).
     Љак мы  видим,  новаЯ  свобода,  которую  принес  индивиду  капитализм,
усугубила воздействие, уже оказанное  религиозной  свободой  протестантства.
€ндивид  стал  еще  более  одинок;  стал  инструментом  в  руках  подавлЯюще
превосходЯщих сил, внешних по отношению к  нему;  он  стал  "индивидом",  но
индивидом  неуверенным  и  запуганным.  Ќекоторые   факторы   помогали   ему
справитьсЯ с внешним проЯвлением его внутренней неуверенности. Џрежде  всего
его "Я" могло оперетьсЯ  на  обладание  какой-то  собственностью.  "Ћн"  как
личность и принадлежащаЯ ему собственность были неразделимы; одежда человека
или его дом были частью его личности в той же мере,  как  и  его  тело.  —ем
меньше он чувствовал, что он "кто-то", тем больше нуждалсЯ в  собственности.
…сли у индивида не было собственности или он ее терЯл,  то  ему  недоставало
существенной части нормального "Я", его не считали полноценной личностью  ни
другие, ни он сам.
     „ругие факторы, на  которые  опиралось  "Я",-  это  престиж  и  власть.
—астично они были  производными  от  обладаниЯ  собственностью,  а  частично
ЯвлЯлись прЯмым результатом успеха в сфере  конкуренции.  ‚осхищение  других
людей  и  власть  над  ними   укреплЯли   ту   поддержку,   которую   давала
собственность, составлЯвшаЯ опору неуверенного индивида.
     „лЯ тех, у кого не было  ни  собственности,  ни  социального  престижа,
источником личного престижа становилась семьЯ. ’ам индивид мог ощутить,  что
он "кто-то". †ена и дети ему подчинЯлись, он играл главную роль на  домашней
сцене  и  наивно  воспринимал  эту  роль  как  свое  естественное  право.  ‚
социальном плане он мог быть  никем,  зато  дома  царствовал.  Љроме  семьи,
чувство значительности давала человеку и национальнаЯ гордость (а  в  …вропе
нередко и классоваЯ, сословнаЯ). „аже если он сам, лично ничего из  себЯ  не
представлЯл, он был горд принадлежностью к группе, которую считал высшей  по
отношению к другим сравнимым группам.
     ќти факторы, поддерживающие ослабленную личность,  необходимо  отличать
от тех, о которых шла речь в начале главы: от действительной экономической и
политической свободы, возможностей личной инициативы, развитиЯ  просвещениЯ.
ќти последние факторы на самом деле усиливали личность  и  вели  к  развитию
индивидуальности, независимости и рациональности.  "Џоддерживающие"  факторы
лишь  помогали  компенсировать  неуверенность   и   беспокойство;   они   не
излечивали, а только залечивали эти  недуги,  маскировали  их  и  тем  самым
помогали индивиду не испытывать свою ущербность. Ћднако чувство уверенности,
основанное на поддерживающих факторах,  всегда  было  лишь  поверхностным  и
сохранЯлось, лишь пока и поскольку эти факторы продолжали существовать.
     Џодробный анализ истории …вропы и Ђмерики в  период  от  ђеформации  до
наших дней мог бы показать,  как  две  противоположные  тенденции,  присущие
эволюции свободы,  идут  параллельно,  или,  скорее,  переплетаютсЯ  друг  с
другом, на протЯжении всего этого времени. Љ сожалению, такой анализ выходит
за рамки этой книги и должен быть отложен до будущих публикаций. ‚ некоторые
периоды и в определенных социальных группах свобода человека в ее позитивном
смысле - независимость и достоинство личности - была доминирующим  фактором.
’ак в общих чертах обстоЯло дело в Ђнглии, во ”ранции, в Ђмерике и  ѓермании
в  те  моменты,  когда  средний  класс  одерживал   свои   экономические   и
политические победы над представителЯми старого порЯдка. ‚  этой  борьбе  за
позитивную  свободу   средний   класс   мог   опиратьсЯ   на   те   доктрины
протестантства, которые подчеркивали независимость и достоинство человека; в
то же времЯ католическаЯ  церковь  объединЯлась  с  теми  группами,  которым
приходилось боротьсЯ против  освобождениЯ  человека  ради  сохранениЯ  своих
привилегий.
     ‚ философской мысли Ќового времени мы  находим  такое  же  переплетение
двух главных аспектов свободы, как и в теологических  доктринах  ђеформации.
’ак,  длЯ  Љанта  и  ѓегелЯ  независимость  и  свобода   индивида   ЯвлЯютсЯ
центральными  постулатами  их  систем,  однако   они   заставлЯют   индивида
подчинитьсЯ целЯм  всемогущего  государства.  ”илософы  периода  ”ранцузской
революции,  а  в  XIX  веке  ”ейербах,  Њаркс,   тирнер   и   Ќицше   снова
бескомпромиссно выразили мысль, что индивид не должен быть подчинен  никаким
внешним целЯм, чуждым его собственному развитию и счастью. Ћднако в  том  же
XIX веке реакционные философы недвусмысленно требовали  подчинениЯ  индивида
духовной и светской власти. ‚тораЯ половина XIX и начало  XX  века  показали
наивысшее развитие свободы в ее позитивном смысле. Ќе только средний  класс,
но и рабочий класс превратилсЯ  в  независимого  и  активного  представителЯ
новой свободы, борЯсь за собственные цели и в то  же  времЯ  за  общие  цели
всего человечества.
     ‘ переходом капитализма в монополистическую  фазу,  что  происходило  в
последние   десЯтилетиЯ,   относительный   вес   двух   тенденций   свободы,
по-видимому, изменилсЯ. Ѓолее весомы стали  факторы,  ослаблЯющие  личность.
—увства  бессилиЯ  и  одиночества  усилились,  "свобода"  индивида  от  всех
традиционных  свЯзей  стала  более  Явственной,  его   возможности   личного
экономического успеха сузились. Ћн ощущает угрозу со стороны гигантских сил,
и ситуациЯ во многом напоминает ситуацию XV и XVI веков.
     Ќаиболее важным фактором в этом процессе ЯвлЯетсЯ  возрастание  силы  и
власти монополистического капитала. ЉонцентрациЯ капитала (не  богатства)  в
определенных секторах экономической системы  ограничила  возможности  успеха
частной  инициативы.  ’ам,  где  побеждает  монополистический   капитал,   с
экономической  независимостью  большинства  уже  покончено.  „лЯ  тех,   кто
продолжает боротьсЯ, - особенно длЯ большей  части  среднего  класса  -  эта
борьба приобретает характер сражениЯ против  сил,  настолько  превосходЯщих,
что прежние храбрость и вера в инициативу сменЯютсЯ чувствами  безнадежности
и бессилиЯ. ЌебольшаЯ группа монополистов обладает огромной, хотЯ и  неЯвной
властью над всем обществом; судьба большей части общества зависит от решений
этой группы. €нфлЯциЯ в ѓермании в 1923 году и кризис в ‘Ђ в 1929-м усилили
чувство неуверенности, разбили у громадного большинства надежду преуспеть за
счет  собственных  усилий  и  традиционную  веру   в   свои   неограниченные
возможности.
     Њелкий или средний  предприниматель,  испытывающий  угрозу  со  стороны
крупного капитала, в рЯде случаев может прекрасно продолжать  свое  дело:  и
получать прибыли, и сохранЯть независимость,  но  нависшаЯ  над  ним  угроза
чрезвычайно усилила его чувство неуверенности.  „о  сих  пор  он  боролсЯ  с
равными, но в конкурентной борьбе с монополиЯми он стоит против гигантов. ’е
из независимых предпринимателей, длЯ которых развитие современной  индустрии
создало  новые   экономические   функции,   также   находЯтсЯ   не   в   той
психологической ситуации,  как  независимый  предприниматель  прошлого.  „лЯ
иллюстрации  рассмотрим  положение  группы   независимых   предпринимателей,
которую иногда приводЯт в качестве  примера  нового  образа  жизни  среднего
класса: владельцев бензоколонок. Њногие из них экономически независимы;  они
владеют своими предприЯтиЯми точно  так  же,  как  в  прошлом  владел  своим
заведением бакалейщик или портной. Ќо разница между  ними  есть,  и  разница
громаднаЯ. ‚ладелец магазина должен был обладать немалыми знаниЯми и опытом.
Ћн имел выбор между несколькими оптовыми торговцами и мог обращатьсЯ к  тому
из них, кто обеспечивал ему наилучшее сочетание цен и  качества  товара;  он
имел  свою  клиентуру,  потребности  которой  обЯзан  был   знать,   каждому
отдельному покупателю он должен был помочь советом при  покупке;  он  должен
был  решать,  кому  давать  в  кредит,  а  кому  не  стоит.  ‚  общем,  роль
предпринимателЯ старого типа определЯлась не только его независимостью, но и
его  знаниЯми,  способностЯми,  опытом.  Џоложение  владельца   бензоколонки
совершенно иное. Ћн продает лишь один товар - горючее; в своей  торговле  он
свЯзан с нефтЯными компаниЯми ;  он  механически  выполнЯет  одно  и  то  же
действие - снова и снова заливает  баки.  ‡десь  гораздо  меньше  места  длЯ
знаний, опыта  и  собственной  инициативы,  чем  было  в  прежней  розничной
торговле. …го доходы определЯютсЯ двумЯ факторами: ценой, которую он  платит
за  бензин  и  смазочные  материалы,  и   количеством   водителей,   которые
останавливаютсЯ у его заправочной станции. Ћба фактора от  него  практически
не зависЯт; он функционирует как свЯзующее звено между оптовым  продавцом  и
покупателем. Џсихологически нет никакой разницы  между  таким  "независимым"
предпринимателем и наемным служащим: и тот и другой  -  винтики  в  огромной
машине распределениЯ.
     —то  касаетсЯ  нового  среднего  класса,  состоЯщего  из   служащих   и
инженерно-технических  работников  -  число   которых   резко   возросло   с
расширением крупного бизнеса,- очевидно, что их положение  очень  отличаетсЯ
от  положениЯ  независимых  мелких  предпринимателей  старого  типа.  Њожно,
конечно, возразить, что и без той формальной  независимости,  какаЯ  была  у
портного  или  бакалейщика  в  былые  времена,  у  "белых  воротничков",  по
существу, не меньше, а больше  возможностей  развивать  свои  способности  и
инициативу,  добиватьсЯ  личного  успеха.  ‚  какой-то  мере  это,  конечно,
справедливо, хотЯ и трудно судить,  насколько  широки  эти  возможности.  Ќо
психологическаЯ ситуациЯ здесь  совершенно  инаЯ.  Љаждый  из  них  ЯвлЯетсЯ
деталью  огромной  экономической  машины,   выполнЯет   в   высшей   степени
специализированную функцию, находитсЯ в  состоЯнии  жестокой  конкуренции  с
сотнЯми других, занимающих такое же положение, и  его  безжалостно  выгонЯт,
если он отстанет. Љороче говорЯ, даже если  его  шансы  на  успех  иногда  и
бывают больше,  он  все  равно  потерЯл  значительную  часть  уверенности  и
независимости прежнего предпринимателЯ; он тоже шестеренка -  независимо  от
ее размера,- машина навЯзывает ему свой ход, он не  имеет  над  ней  никакой
власти и по сравнению с нею совершенно ничтожен.
     Џсихологическое воздействие громадности  и  подавлЯющей  мощи  крупного
предприЯтиЯ испытывает и рабочий. Ќа небольшом  предприЯтии  прежних  времен
рабочий знал своего хозЯина лично, был знаком с предприЯтием в  целом,  знал
весь процесс производства; несмотрЯ на то что рабочего принимали и увольнЯли
в соответствии  с  законами  рынка,  конкретнаЯ  свЯзь  с  хозЯином  -  и  с
производством вообще - давала ему ощущение какой-то  почвы  под  ногами.  Ќа
заводе, где работают тысЯчи людей, рабочий  находитсЯ  в  другом  положении.
•озЯин превратилсЯ  в  абстрактную  фигуру,  его  никто  никогда  не  видит;
"администрациЯ" - это анонимнаЯ власть, с которой рабочий не  имеет  никакой
прЯмой  свЯзи  и  длЯ  которой  он  как  человек   совершенно   безразличен.
ЏредприЯтие приобрело такие размеры, что рабочий видит  лишь  крошечный  его
сектор, где работает сам.
     ќто положение в какой-то степени поправили  профсоюзы.  Ћни  не  только
улучшили   экономическое   положение   рабочего,   но   и   оказали   важное
психологическое   воздействие,   дав   ему   почувствовать   свою   силу   и
значительность в сравнении с теми  гигантами,  с  которыми  ему  приходилось
иметь  дело.  Љ  сожалению,  многие  союзы  сами  разрослись  в   гигантские
организации, в которых осталось очень мало места длЯ инициативы их отдельных
членов. Ћни платЯт свои взносы, времЯ от времени голосуют, но снова ЯвлЯютсЯ
мелкими  деталЯми  большой  машины.  —резвычайно  важно,   чтобы   профсоюзы
превратились в организации, опирающиесЯ на активное  сотрудничество  каждого
из членов, и строили свою работу таким образом, чтобы каждый  мог  принимать
участие в жизни организации и чувствовать себЯ ответственным за все,  что  в
ней происходит.
     Ќезначительность индивида в наше времЯ относитсЯ не только к его роли в
качестве предпринимателЯ, служащего или рабочего, но и к его роли в качестве
потребителЯ. ‚ последние десЯтилетиЯ эта роль коренным  образом  изменилась.
Љлиент, приходивший  в  магазин,  где  хозЯином  был  отдельный  независимый
торговец,  привлекал  специальное  внимание;  его  покупка  была  важна  длЯ
владельца магазина; покупателЯ принимали там как значительную  персону,  его
желаниЯ изучались; сам акт покупки чего бы то  ни  было  давал  ему  чувство
значительности и достоинства. Ќасколько это непохоже на отношениЯ покупателЯ
с универмагом! …го  подавлЯет  громадность  зданиЯ,  масса  персонала,  горы
выставленных товаров; все это заставлЯет его почувствовать себЯ маленьким  и
незначительным. Љак индивид он ничего не значит  длЯ  универмага,  он  важен
лишь как статистическаЯ "единица". Њагазин  не  хочет  потерЯть  его:  такаЯ
потерЯ означала бы, что что-то не в порЯдке  и  по  этой  же  причине  можно
потерЯть и остальных клиентов. Љак абстрактный покупатель он важен,  но  как
конкретный человек не значит ничего. Ќикто не радуетсЯ его  приходу,  никому
нет особого дела до его желаний;  акт  покупки  в  магазине  стал  похож  на
покупку почтовых марок.
     ќто положение еще  более  усугублЯетсЯ  методами  современной  рекламы.
’орговец старой школы, предлагаЯ свой товар, обращалсЯ в основном  к  разуму
клиента. Ћн знал, что у него есть, знал нужды покупателЯ и старалсЯ  продать
свой товар на основе этого знаниЯ. Љонечно же, продавец не бывал  совершенно
объективен; конечно же, он использовал внушение как только  мог,  но,  чтобы
добитьсЯ успеха, он должен был говорить о своих товарах  разумно  и  здраво.
ирокий  сектор  современной  рекламы  работает  совершенно  иначе.  ђеклама
апеллирует не к разуму, а к чувству; как любое гипнотическое  внушение,  она
стараетсЯ воздействовать на свои объекты эмоционально,  чтобы  заставить  их
подчинитьсЯ интеллектуально. ђеклама этого типа воздействует  на  покупателЯ
всеми средствами: ему снова и снова повторЯют одни и те же формулы; на  него
воздействуют  авторитетом  какой-нибудь  звезды  общества  или   знаменитого
боксера, которые курЯт именно эти сигареты; его  привлекают  и  одновременно
притуплЯют его критические  способности  сексуальными  прелестЯми  красавиц,
изображенных на плакатах; его запугивают тем, что от него дурно пахнет, либо
поощрЯют его мечты о внезапной перемене в  жизни,  котораЯ  произойдет,  как
только он купит вот эту рубашку или вот это мыло. ‚се эти  методы  в  основе
иррациональны, они не имеют ничего общего с качеством товаров, они  усыплЯют
и убивают критические способности покупателЯ, как опиум или прЯмой гипноз. ‚
такой рекламе есть элемент мечты, воздушного замка,  и  за  счет  этого  она
приносит человеку определенное удовлетворение - точно так же, как и  кино,но
в то же времЯ усиливает его чувство незначительности и бессилиЯ.
     Џо сути дела, эти методы усыплениЯ способности к критическому  мышлению
гораздо опаснее длЯ нашей демократии, чем открытые нападки на нее; в  смысле
же  воздействиЯ  на  человеческую  личность  они   гораздо   безнравственнее
непристойной литературы, издание которой наказуемо. Џотребительское движение
пытаетсЯ восстановить критические способности,  достоинство  и  самоуважение
покупателЯ  и,  таким  образом,  действует  в  том  же  направлении,  что  и
профсоюзы; однако до сих пор это общественное движение не вышло  за  пределы
скромных начинаний.
     ‚се  сказанное  касаетсЯ  не   только   экономической   сферы,   но   и
политической. Ќа заре  демократии  существовало  множество  самых  различных
организаций, в  которых  человек  мог  конкретно  и  активно  участвовать  в
голосовании за определенные решениЯ или  конкретных  кандидатов  в  выборные
органы. ‚опросы, которые там решались,- так же как и кандидаты  -  были  ему
знакомы; голосование, часто проводившеесЯ на общем собрании всего  населениЯ
города, было конкретным актом, при котором индивид в буквальном смысле слова
считалсЯ. ‘егоднЯ избиратель имеет дело с гигантскими партиЯми, которые  так
же  далеки  от  него  и  так  же  подавлЯют,  как  гигантские   промышленные
корпорации. ђазличиЯ предвыборных программ сложны и становЯтсЯ  еще  сложнее
оттого, что их всеми способами  затемнЯют.  Џеред  выборами  избиратель  еще
может мельком увидеть своего кандидата, однако с распространением радио  он,
по-видимому, лишитсЯ и этой возможности и, таким образом, потерЯет последний
шанс зримо оценить "своего" кандидата (6) .”актически ему предлагаетсЯ выбор
между двумЯ-тремЯ кандидатами партийных машин;  но  он  этих  кандидатов  не
выбирал, он  почти  ничего  о  них  не  знает,  их  взаимоотношениЯ  так  же
абстрактны, как почти все остальные отношениЯ.
     Њетоды   политической   пропаганды   усиливают   чувство    ничтожности
избирателЯ, так же как методы рекламы воздействуют на покупателЯ. Џовторение
лозунгов,  упор  на  такие  факторы,  которые  не  имеют  ничего  общего   с
принципиальными   разногласиЯми,-   все   это   усыплЯет   его   критические
способности. џсное и рациональное обращение к  его  мышлению  -  это  скорее
исключение, нежели правило в политической пропаганде, даже в демократических
странах. ‘талкиваЯсь с  размерами  и  мощью  партий  в  том  виде,  как  это
изображено в их политической пропаганде, отдельный избиратель  не  может  не
чувствовать себЯ крошечным и ничего не значащим.
     ‚се это вовсе не значит, что реклама и политическаЯ пропаганда  открыто
признают незначительность индивида. ‘овсем наоборот:  они  льстЯт  индивиду,
придаваЯ ему важность в собственных глазах, они делают вид, будто обращаютсЯ
к его критическому суждению, его способности разобратьсЯ в  чем  угодно.  Ќо
это лишь способ усыпить подозрениЯ индивида и  помочь  ему  обмануть  самого
себЯ в отношении "независимости" его решений. ‚рЯд ли нужно оговаривать, что
пропаганда, о которой Я говорю, не ЯвлЯетсЯ полностью иррациональной, что  в
пропаганде различных партий и соответственно кандидатов имеют некоторый  вес
и рациональные факторы.
     ђастущее   бессилие   индивида   усиливаетсЯ   и   другими   факторами.
ќкономическаЯ и политическаЯ сцена расширилась и усложнилась;  человеку  все
труднее разобратьсЯ в происходЯщем. “грозы, с которыми он сталкиваетсЯ, тоже
возросли.  ‚сеобщее  чувство  неуверенности  усилилось   из-за   хронической
безработицы миллионов людей. •отЯ поддержка безработных за счет общественных
средств много сделала  длЯ  того,  чтобы  как-то  сбалансировать  результаты
безработицы и в экономическом, и в психологическом  плане,  однако  остаетсЯ
фактом,  что  длЯ  огромного  большинства  бремЯ  безработицы  крайне  тЯжко
психологически, и угроза безработицы полностью отравлЯет всю их жизнь. €меть
работу - все равно какую - это длЯ многих предел мечтаний, нечто  такое,  за
что  они  были  бы  несказанно  благодарны.  Ѓезработица  усилила  и  угрозу
старости. Ќа многих производствах  нужны  только  молодые  люди  -  пусть  и
неквалифицированные,- которых можно легко и  быстро  обучить;  нужны  такие,
которых можно без труда превратить  в  деталь  машины,  приспособленную  длЯ
выполнениЯ определенной операции.
     ‚ развитие чувства индивидуального  бессилиЯ  вносит  весомый  вклад  и
угроза войны. ђазумеетсЯ, войны были и раньше. Ќо со времени последней войны
средства уничтожениЯ так чудовищно выросли, что смертоносному действию войны
теперь подвержены все без исключениЯ; угроза войны  превратилась  в  кошмар,
который нависает над жизнью каждого человека и усиливает его чувства  страха
и собственной беспомощности, хотЯ многие, может быть, и не  осознают  этого,
пока их страна еще не втЯнута в войну.
     Ќарисованной выше картине соответствует "стиль" нашего времени в целом.
ЌеоглЯдность городов, в которых индивид терЯетсЯ; зданиЯ, высокие, как горы;
     непрерывнаЯ  акустическаЯ  бомбардировка  радио;  газетные   заголовки,
сменЯющиесЯ трижды в день и не дающие времени сообразить, что  же  на  самом
деле  важно;  ревю,  в  которых  сотни  девушек  демонстрируют   способность
истребить свою  индивидуальность  и  действовать  с  точностью  механизма  в
огромной слаженной машине; бьющие ритмы джаза - все это лишь отдельные черты
того общего положениЯ вещей, при котором индивид противостоит  не  зависЯщим
от него огромным величинам, ощущаЯ себЯ песчинкой в сравнении с  ними.  ‚се,
что он может,- это "пойти в ногу", как  марширующий  солдат  или  рабочий  у
конвейерной  ленты.  Ћн  может  действовать,  но  чувство  независимости   и
собственной значимости он потерЯл.
     Ќасколько  преисполнена  чувствами  страха  и  незначительности   масса
средних  американцев,  хорошо   видно   из   популЯрности   мультфильмов   о
Њикки-Њаусе. Ћдин и тот же  сюжет  этих  фильмов  -  при  всем  многообразии
вариантов  -  состоит  в  том,  что  кого-то  крошечного  преследует   нечто
подавлЯюще сильное, огромное, угрожаЯ убить  или  проглотить  малыша.  Њалыш
удирает, в конце концов ему  удаетсЯ  спастись  или  даже  как-то  навредить
своему врагу. ‹юди не стали бы постоЯнно смотреть одно и то же,  пусть  и  в
разных вариациЯх, если бы этот сюжет не затрагивал чего-то очень близкого их
собственной  эмоциональной  жизни.   Ћчевидно,   что   крошечное   создание,
преследуемое жестоким  и  сильным  врагом,-  это  сам  зритель;  именно  так
чувствует себЯ ом, с такой ситуацией он отождествлЯет свою  собственную.  Ќо
конечно, это не могло бы иметь постоЯнной притЯгательности, если бы не  было
счастливого  финала.  ‡ритель  переживает  все  свои  страхи,  свое  чувство
ничтожности, но под конец получает утешительное  ощущение:  несмотрЯ  ни  на
что, он все-таки спасетсЯ и даже победит сильного врага. Ћднако - и  в  этом
состоит весьма существеннаЯ и грустнаЯ сторона  "счастливого  конца"  -  его
спасение  зависит  главным  образом  от  его  способности   удирать   и   от
непредвиденных случайностей, мешающих чудовищу поймать его.
     Џоложение, в котором находитсЯ индивид в наши  дни,  предсказывали  уже
дальновидные  мыслители  прошлого  века.   Љьеркегор   описал   беспомощного
индивида,  раздираемого  мучительными  сомнениЯми,  подавленного   чувствами
одиночества и ничтожности. Ќицше наглЯдно изобразил приближающийсЯ нигилизм,
воплотившийсЯ в нацизме, и написал  портрет  "сверхчеловека"  как  отрицание
потерЯнного и ничтожного человека, какого он видел в действительности.  ’ема
бессилиЯ человека нашла наиболее Яркое выражение в творчестве ”ранца  Љафки.
‚ своем "‡амке" он изображает человека, который  хочет  войти  в  контакт  с
таинственными обитателЯми замка; предполагаетсЯ, что они подскажут ему,  как
жить, укажут его место в мире. ‚сЯ его жизнь состоит  из  отчаЯнных  попыток
встретитьсЯ с ними, но это ему так и  не  удаетсЯ;  и  он  остаетсЯ  один  с
чувством полнейшей безнадежности и пустоты.
     ќти чувства изолЯции и бессилиЯ прекрасно отражены в следующем  отрывке
из дневника „жулиана ѓрина: "џ знал,  что  мы  мало  значим  в  сравнении  с
‚селенной, Я знал, что мы - ничто; но быть столь безмерно  ничтожным  -  это
одновременно и подавлЯет и  утешает.  ќти  числа,  эти  расстоЯниЯ,  которые
человек не в состоЯнии даже представить себе,- они ошеломлЯют. ’ак  есть  ли
хоть что-нибудь, за что мы можем ухватитьсЯ? ‘реди  того  хаоса  иллюзий,  в
который мы бросаемсЯ очертЯ голову, есть только одна истиннаЯ вещь, и это  -
любовь. ‚се остальное - ничто, пустота. Њы  заглЯдываем  в  огромную  черную
бездну. € нам страшно" .
     Ћднако чувство изолЯции и бессилиЯ индивида, выраженное этими  авторами
и  ощущаемое  множеством  так  называемых  невротиков,  нормальным   средним
человеком совершенно не осознаетсЯ. Ћсознать его слишком страшно - и человек
прЯчет его под рутиной своих повседневных дел, под  признанием,  которое  он
находит в личных или общественных свЯзЯх, под деловым успехом и целым  рЯдом
развлечений - "повеселитьсЯ", "пообщатьсЯ", "покататьсЯ" и т.д. Ќо от свиста
в темноте светлее не станет. Ћдиночество,  страх  и  потерЯнность  остаютсЯ;
люди не могут терпеть их  вечно.  Ћни  не  могут  без  конца  влачить  бремЯ
"свободы от"; если они не  в  состоЯнии  перейти  от  свободы  негативной  к
свободе позитивной, они стараютсЯ  избавитьсЯ  от  свободы  вообще.  ѓлавные
пути, по которым происходит бегство от свободы,- это подчинение вождю, как в
фашистских странах,  и  вынужденнаЯ  конформизациЯ,  преобладающаЯ  в  нашей
демократии.
     Џрежде чем перейти к описанию этих двух социально  обусловленных  путей
"бегства", Я должен попросить читателЯ вникнуть вместе со  мной  в  тонкости
психологических механизмов этого "бегства". ‘ некоторыми из этих  механизмов
мы  уже  встречались  в  предыдущих  главах;  но  чтобы   полностью   понЯть
психологическое  значение  фашизма,  а  также   автоматизирующего   человека
конформизма в современных демократиЯх,  необходимо  не  только  иметь  общее
представление о психологических ЯвлениЯх, но  и  конкретно  знать,  как  они
происходЯт.
     ќто может показатьсЯ лишним  отступлением  от  темы,  но  без  него  не
обойтись. Ѓез знаниЯ социального и культурного фона нельзЯ правильно  понЯть
психологические проблемы, но точно так же нельзЯ понЯть социальные  ЯвлениЯ,
не знаЯ действиЯ лежащих в их основе психологических механизмов. ‚ следующей
главе мы проанализируем эти механизмы, выЯсним, что происходит с  индивидом,
и покажем, как в попытках избавитьсЯ от одиночества  и  бессилиЯ  мы  готовы
отказатьсЯ от собственной личности, либо  подчинЯЯсь  новым  формам  власти,
либо подстраиваЯсь под общепринЯтые шаблоны поведениЯ.
     (1) ќта проблема подробнее рассматриваетсЯ в статье  автора  "ќгоизм  и
любовь к себе" .
     (2) Ѓлизкую формулировку  любви  дает  в  своих  лекциЯх  ‘алливен.  Ћн
утверждает, что длЯ предподросткового возраста  характерно  возникновение  в
межличностных взаимоотношениЯх импульсов, ведущих к особой удовлетворенности
- "через другого" (товарища). ‹юбовь он рассматривает  как  такую  ситуацию,
при  которой  удовлетворение  любимого  так  же  важно  и  желательно,   как
удовлетворение самого любЯщего.
     (3) ќто слово обозначает "наниматель" и  одновременно  "использователь"
(от глагола t о employ использовать).- Џрим. перев.
     (4) Ћсновы пониманиЯ проблемы отчуждениЯ заложены  ѓегелем  и  Њарксом.
‘р.,  в  частности,  введенные  Њарксом  понЯтиЯ   "товарный   фетишизм"   и
"отчужденный труд".
     (5) €зложенный здесь анализ самоуважениЯ был отчетливо сформулирован  в
неопубликованной лекции ќрнеста ехтелЯ "‘амооценка и епродажа" личности"
     (6)  Џервое  издание  книги  вышло  в  1941  году,  до  распространениЯ
телевидениЯ.- Џрим. перев,

                                  ѓлава 5
                                 Њ…•ЂЌ€‡Њ› "Ѓ…ѓ‘’‚Ђ"

     Њы довели свое исследование до наших дней и должны были  бы  перейти  к
обсуждению  психологического  значениЯ  фашизма,  к  обсуждению  того,   что
означает свобода в  авторитарных  системах  и  в  нашей  демократии.  Ћднако
истинность всех наших  рассуждений  зависит  от  истинности  психологических
предпосылок, на которые мы опираемсЯ, поэтому  полезно  прервать  общий  ход
изложениЯ и посвЯтить  специальную  главу  более  детальному  и  конкретному
рассмотрению тех психологических механизмов, которых мы уже касались  прежде
и с которыми нам предстоит сталкиватьсЯ  впредь.  Ќаши  предпосылки  требуют
детального  рассмотрениЯ  потому,  что  они  основаны  на  представлениЯх  о
бессознательных силах, о способах проЯвлениЯ этих сил через рационализации и
через черты характера. …сли даже эти представлениЯ в какой-то  мере  знакомы
многим читателЯм, они, во всЯком случае, нуждаютсЯ в уточнении.
     ‚  этой  главе  Я  специально  обращаюсь  к  психологии   личности,   к
наблюдениЯм, сделанным при детальных обследованиЯх отдельных людей с помощью
психоаналитической процедуры. •отЯ психоанализ и не достиг  того  идеала,  к
которому в течение многих лет стремилась академическаЯ психологиЯ, - прЯмого
применениЯ точных  экспериментальных  методов,  -  однако  он  ЯвлЯетсЯ,  по
существу, эмпирическим методом, основанным на тщательном наблюдении  мыслей,
снов и фантазий человека, не задержанных  его  внутренней  цензурой.  ’олько
психологиЯ, основаннаЯ на  представлениЯх  о  бессознательных  силах,  может
проникнуть  сквозь  завесу  обманчивых   рационализации,   с   которыми   мы
сталкиваемсЯ при анализе как отдельных людей, так и целых  обществ.  ‚еликое
множество проблем, на  первый  взглЯд  неразрешимых,  тотчас  исчезает,  как
только мы решаемсЯ отказатьсЯ от представлениЯ, будто люди  всегда  осознают
мотивы своих действий, мыслей и чувств; на самом деле их истинные мотивы  не
обЯзательно таковы, как им кажетсЯ.
     Њногие читатели могут спросить, можно ли применЯть длЯ психологического
изучениЯ целых групп  открытиЯ,  полученные  при  наблюдении  индивидов.  Њы
отв