оступно  личное  счастье;  он  хочет  эксплуатировать  саму
бедность   масс,   чтобы   заставить   их   уверовать   в   его    проповедь
самопожертвованиЯ. Ћн совершенно открыто заЯвлЯет: "Њы обращаемсЯ к огромной
армии людей, которые так  бедны,  что  их  личное  существование  отнюдь  не
ЯвлЯетсЯ наивысшим в мире богатством..." '
     ‚сЯ эта проповедь самопожертвованиЯ имеет вполне очевидную цель:  чтобы
вождь и "элита" могли реализовать свое стремление  к  власти,  массы  должны
отречьсЯ от себЯ и подчинитьсЯ. Ќо мазохистские наклонности можно обнаружить
и у самого ѓитлера. ‚ысшие силы, перед которыми он склонЯетсЯ,  -  это  Ѓог,
‘удьба, Ќеобходимость, €сториЯ и Џрирода. ‚ действительности все  эти  слова
означают длЯ него одно и то же: символ подавлЯющей силы.
     ‚ начале своей автобиографии он замечает: "...ему повезло,  что  ‘удьба
назначила Ѓраунау на €нне местом его рождениЯ". „альше он говорит, что  весь
немецкий народ должен быть объединен в одном государстве,  потому  что  лишь
тогда,  когда  это  государство  станет  слишком  тесным  длЯ  всех  немцев,
необходимость даст им "моральное право на новые земли и территории" .
     Џоражение в войне 1914 - 1918  годов  представлЯетсЯ  ему  "заслуженным
наказанием, ниспосланным ‚ечным ‚озмездием". Ќации,  которые  смешиваютсЯ  с
другими расами, "грешат против воли ‚ечного ЏровидениЯ" или, как он  говорит
в другом месте,  "против  воли  ‚ечного  ’ворца".  ЊиссиЯ  ѓермании  указана
"’ворцом ‚селенной". Ќебеса ЯвлЯютсЯ высшей категорией по отношению к людЯм,
потому что людей, по счастью, можно дурачить, но "Ќебеса неподкупны".  ‘ила,
производЯщаЯ на  ѓитлера,  вероЯтно,  даже  большее  впечатление,  чем  Ѓог,
Џровидение  и  ‘удьба,  -  это  Џрирода.  ’енденциЯ  исторического  развитиЯ
последних четырехсот лет состоЯла в ликвидации господства  над  людьми  и  в
установлении господства над Џриродой. ѓитлер настаивает на том, что можно  и
должно управлЯть людьми, но Џриродой управлЯть нельзЯ. џ  уже  приводил  его
высказывание,  что   историЯ   человечества   началась,   вероЯтно,   не   с
одомашниваниЯ животных, а с господства над  низшими  людьми.  Ћн  высмеивает
саму мысль о том, что человек может покорить Џрироду; издеваетсЯ  над  теми,
кто  верит,  что  сможет  стать  властелином  Џрироды,  "не  имеЯ  в   своем
распорЯжении другого оружиЯ, кроме "идеи". Ћн говорит, что человек "не  стал
хозЯином Џрироды, но  благо-  дарЯ  знанию  нескольких  законов  и  секретов
Џрироды он поднЯлсЯ до положениЯ хозЯина тех  живых  существ"  которые  этим
знанием не обладают" '. ‡десь мы снова встречаемсЯ с той же мыслью:  Џрирода
- это великаЯ сила,  которой  мы  должны  подчинЯтьсЯ,  а  вот  над'  живыми
существами должны господствовать.
     џ постаралсЯ выЯвить в писаниЯх ѓитлера две  тенденции,  уже  описанные
выше как основные стремлениЯ авторитарной личности: жажду власти над  людьми
и потребность в подчинении подавлЯющей внешней силе. €деи ѓитлера более  или
менее идентичны всей идеологии нацистской партии. ’е же мысли, что высказаны
в его книге, он провозглашал в бесчисленных речах, которыми  завоевал  своей
партии массовую поддержку. ќта идеологиЯ выросла  из  его  личности  чувство
неполноценности, ненависть к жизни, аскетизм и  зависть  к  тем,  кто  живет
полной жизнью, были почвой его садистско-мазохистских стремлений  -  и  была
обращена к тем людЯм, которых возбуждала и привлекала  в  силу  аналогичного
склада их собственного характера.  Ћни  становились  горЯчими  приверженцами
человека, выражавшего их собственные чувства. Ќо низы среднего  класса  были
удовлетворены  не  только  идеологией.  ЏолитическаЯ  практика   реализовала
обещаниЯ идеологии: была создана иерархиЯ, в которой каждый имел кого-то над
собой, кому он должен был повиноватьсЯ, и кого-то под собой, над кем  ощущал
свою ? власть. —еловек на самом верху -  вождь  -  имел  над  собой  ‘удьбу,
€сторию или Џрироду, то есть некую высшую силу, в которой мог  растворитьсЯ.
’аким  образом,  идеологиЯ  и  практика   нацизма   удовлетворЯют   запросы,
происходЯщие из особенностей психологии  одной  части  населениЯ,  и  задают
ориентацию другой части: тем, кому не нужны ни власть, ни подчинение, но кто
утратил веру в жизнь, собственные решениЯ и вообще во все на свете.
     „ают  ли  эти  соображениЯ  какую-то  основу  длЯ  прогноза  дальнейшей
устойчивости  нацизма?  џ  не   считаю   себЯ   вправе   делать   какие-либо
предсказаниЯ, но мне кажетсЯ, что имеет смысл поставить  некоторые  вопросы,
вытекающие   из   рассмотренных   выше   психологических   предпосылок.   Ќе
удовлетворЯет ли нацизм при данных  психологических  условиЯх  эмоциональные
потребности населениЯ и не ЯвлЯетсЯ ли эта психологическаЯ функциЯ фактором,
укреплЯющим его устойчивость?
     €з всего сказанного выше Ясно, что ответ  на  эти  вопросы  может  быть
только  отрицательным.  ”акт   человеческой   индивидуализации   -   разрыва
"первичных уз"  -  необратим.  Џроцесс  разрушениЯ  средневекового  общества
продолжалсЯ четыреста лет и в наше времЯ завершаетсЯ. …сли не уничтожить всю
промышленную  систему,  если  не  вернуть   весь   способ   производства   к
доиндустриальному уровню, человек  останетсЯ  индивидом,  который  полностью
выделилсЯ из окружающего мира. Њы видели, что человек  не  выдерживает  этой
негативной свободы, что он пытаетсЯ  бежать  от  нее  в  новую  зависимость,
котораЯ  должна  заменить  ему  утраченные  первичные  узы.  Ќо  эта   новаЯ
зависимость не обеспечивает подлинного единства с миром;
     человек платит за новую уверенность отказом от целостности своего  "Я".
Њежду  ним  и  новыми  авторитетами  остаетсЯ  непреодолимый   разрыв;   они
ограничивают и калечат его жизнь, хотЯ на  уровне  сознаниЯ  он  может  быть
искренне уверен, что подчинЯетсЯ им совершенно добровольно. Ћднако он  живет
в таком мире, который не только превратил его в "атом", но и предоставил ему
все возможности, чтобы стать независимой личностью. ‘овременнаЯ промышленнаЯ
система  способна  не   только   создать   каждому   человеку   обеспеченное
существование,  но  и  дать  материальную  базу   длЯ   полного   проЯвлениЯ
интеллектуальных, чувственных и эмоциональных возможностей каждого, в то  же
времЯ значительно сократив его рабочее времЯ на производстве.
     ”ункцию авторитарной идеологии и практики  можно  сравнить  с  функцией
невротических   симптомов.   ќти   симптомы   происходЯт   из    невыносимых
психологических;
     условий и в то же времЯ предлагают  какое-то  решение,  делающее  жизнь
терпимой. Ќо они не дают решениЯ, ведущего к счастью  и  развитию  личности.
Ћни не из- менЯют условий, приводЯщих к невротическому решению.  Ћдиночество
и бессилие индивида, его стремление реализовать возникшие в нем возможности,
объективный   факт    возрастаниЯ    производственной    мощи    современной
промышленности - все это динамические факторы, составлЯющие основу растущего
стремлениЯ к џ свободе и счастью. Ѓегство в симбиотическую зависимость может
на какое-то времЯ приглушить страдание,. но не может его устранить.  €сториЯ
человечества это историЯ растущей индивидуализации и вместе с  тем.  историЯ
растущей свободы. ‘тремление к свободе не метафизическаЯ сила, хотЯ законами
природы  его  тоже  не  объЯснить;  оно  ЯвлЯетсЯ  неизбежным   результатом.
процессов индивидуализации и  развитиЯ  культуры.  Ђвторитарные  системы  не
могут ликвидировать основные условиЯ, порождающие стремление  к  свободе;  '
точно так же они не могут искоренить и стремление к свободе,  вытекающее  из
этих условий.

                                       ѓлава 7
                                ‘‚ЋЃЋ„Ђ € „…ЊЋЉђЂ’€џ

     1. €ллюзиЯ индивидуальности

     ‚  предыдущих  главах  Я  постаралсЯ  показать,   что   в   современной
промышленной системе, и особенно в ее монополистической фазе, есть  факторы,
вырабатывающие тип  личности,  длЯ  которой  характерно  ощущение  бессилиЯ,
одиночества, тревоги  и  неуверенности.  џ  говорил  об  особых  условиЯх  в
ѓермании, превративших часть ее населениЯ в питательную почву длЯ  идеологии
и политической практики, обращенной к тому типу личности, который  Я  назвал
авторитарным.
     Ќу, а как обстоит дело у нас? ’олько ли из-за  океана  угрожает  фашизм
нашей демократии, только ли его "пЯтаЯ" колонна"  существует  среди  нас?  ‚
этом случае положение было бы весьма серьезным, хотЯ еще и  не  критическим.
Ћднако - хотЯ необходимо принимать всерьез и  внешнюю  и  внутреннюю  угрозу
фашизма - нет большей ошибки и более серьезной опасности, чем  не  замечать,
что в нашем обществе мы сталкиваемсЯ с  тем  же  Явлением,  которое  повсюду
питает корни фашизма: с ничтожностью и бессилием индивида.
     ќто утверждение  противоречит  общепринЯтому  мнению,  что  современнаЯ
демократиЯ, освободив  индивида  от  всех  внешних  ограничений,  привела  к
расцвету индивидуализма. Њы гордимсЯ тем, что нас не гнетет никакаЯ  внешнЯЯ
власть, что мы свободны выражать свои мысли и чувства, и  уверены,  что  эта
свобода почти автоматически обеспечивает нам проЯвление индивидуальности. Ќо
право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы  способны
иметь собственные  мысли;  свобода  от  внешней  власти  становитсЯ  прочным
достоЯнием только в том  случае,  если  внутренние  психологические  условиЯ
позволЯют нам утвердить свою индивидуальность. „остигли ли мы этой цели? €ли
хотЯ бы приближаемсЯ ли к ней? ќта книга  посвЯщена  человеческому  фактору,
поэтому ее целью ЯвлЯетсЯ критический анализ именно данной проблемы.  Ќачало
такому анализу  уже  было  положено  в  предыдущих  главах.  ѓоворЯ  о  двух
значениЯх свободы длЯ современного человека, мы показали, как  экономические
условиЯ усиливают изолЯцию и беспомощность индивида в наше времЯ.  ѓоворЯ  о
психологических результатах, мы показали,  что  эта  беспомощность  приводит
либо к особому роду "бегства", характерному длЯ авторитарной личности,  либо
к вынужденному  конформизму,  вследствие  которого  индивид  превращаетсЯ  в
робота, терЯет себЯ, но при этом убежден, что он свободен и подвластен  лишь
собственной воле.
     ‚ажно осознать, до какой степени наша культура питает эту  тенденцию  к
конформизму, даже если и существуют выдающиесЯ примеры обратного. Џодавление
спонтанных  чувств  -  а  следовательно,  и  подлинной  индивидуальности   -
начинаетсЯ очень рано, по существу, с самого начала воспитаниЯ ребенка  (1).
ќто  не  значит,  что  любое  воспитание  неминуемо  приводит  к  подавлению
спонтанности; если подлинной целью воспитаниЯ ЯвлЯетсЯ полноценное  развитие
ребенка, развитие его внутренней независимости и индивидуальности, этого  не
происходит. Џри таком воспитании может возникнуть необходимость  в  каких-то
ограничениЯх, но эти временные  меры  лишь  способствуют  росту  и  развитию
ребенка. Ћднако у нас воспитание и  образование  слишком  часто  приводЯт  к
уничтожению непосредственности и к подмене  оригинальных  психических  актов
навЯзанными чувствами, мыслЯми и желаниЯми.  (Ќапомню,  что  оригинальной  Я
считаю не ту идею, котораЯ никогда никому не приходила на ум;  важно,  чтобы
она возникла у самого индивида, чтобы она была результатом  его  собственной
психической деЯтельности, то есть его мыслью.) —тобы проиллюстрировать  этот
процесс, выберем (несколько произвольно) одно  из  самых  ранних  подавлении
чувства - подавление чувства враждебности и неприЯзни.
     Ќачнем с того, что у большинства детей возникает некотораЯ враждебность
и мЯтежность: результат их конфликтов с окружающим миром, ограничивающим  их
экспансивность, поскольку им - слабой стороне - приходитсЯ покорЯтьсЯ.  Ћдна
из основных задач процесса воспитаниЯ состоит в том, чтобы ликвидировать эту
антагонистическую реакцию. Њетоды при этом различны: от угроз  и  наказаний,
запугивающих ребенка, до подкупов и  "объЯснений",  которые  смущают  его  и
вынуждают  отказатьсЯ  от  враждебности.  ‚начале  ребенок  отказываетсЯ  от
выражениЯ своих чувств, а в конечном итоге - и от самих чувств. ‚месте с тем
он учитсЯ подавлЯть свое осознание  враждебности  или  неискренности  других
людей; иногда это даетсЯ ему нелегко, потому что дети обладают  способностью
замечать эти качества, их не так просто обмануть словами, как взрослых.  Ћни
не любЯт кого-то "без каких-либо причин"  (если  не  считать  причиной,  что
ребенок  чувствует  враждебность  или  неискренность,  исходЯщие  от   этого
человека). ’акаЯ  реакциЯ  скоро  притуплЯетсЯ;  не  так  уж  много  времени
требуетсЯ длЯ того, чтобы ребенок достиг  "зрелости"  среднего  взрослого  и
потерЯл способность отличать достойного человека от мерзавца.
     Љроме того, уже на ранней  стадии  воспитаниЯ  ребенка  учат  проЯвлЯть
чувства, которые вовсе не ЯвлЯютсЯ его  чувствами.  …го  учат  любить  людей
(обЯзательно всех), учат быть некритично дружелюбным, улыбатьсЯ и т.д.  …сли
в  процессе  воспитаниЯ  в  детстве  человек  "обломан"  не  до  конца,   то
впоследствии социальное давление, как правило, довершает дело.  …сли  вы  не
улыбаетесь, то про вас говорЯт, что вы "не очень  приЯтный  человек",  а  вы
должны быть достаточно  приЯтным,  чтобы  продать  свои  услуги  в  качестве
продавца, официанта или  врача.  ‹ишь  те,  кто  находитсЯ  на  самом  верху
социальной пирамиды, и те, кто в самом низу ее -  кто  продает  только  свой
физический  труд,-  могут  позволить  себе  быть  не  особенно  "приЯтными".
„ружелюбие, веселье и все  прочие  чувства,  которые  выражаютсЯ  в  улыбке,
становЯтсЯ  автоматическим   ответом;   их   включают   и   выключают,   как
электрическую лампочку (2).
     ‚ качестве красноречивого примера Я приведу репортаж "ђестораны ѓоварда
„жонсона" из журнала "”орчун".
     ђазумеетсЯ, часто человек осознает, что это всего лишь жест;  однако  в
большинстве случаев он перестает  это  осознавать  и  вместе  с  тем  терЯет
способность отличать такое псевдочувство от спонтанного дружелюбиЯ.
     Ќе только враждебность подвергаетсЯ прЯмому  подавлению,  и  не  только
дружелюбие  убиваетсЯ  вынужденной  подделкой.  ЏодавлЯетсЯ  (и   замещаетсЯ
псевдочувствами) широкий спектр спонтанных эмоций. ”рейд  поставил  в  центр
всей своей системы подавление  секса.  •отЯ  Я  считаю,  что  ограничениЯ  в
сексуальной сфере ЯвлЯютсЯ не  единственным  важным  подавлением  спонтанных
реакций,  а  лишь  одним  из  многих,  его  значением  нельзЯ  пренебрегать.
ђезультаты   такого    подавлениЯ    очевидны    в    случаЯх    сексуальной
затор-моженности, а также тогда, когда секс приобретает характер вынужденной
необходимости и употреблЯетсЯ как алкоголь или  наркотик,  которые  сами  по
себе особого вкуса не  имеют,  но  помогают  забытьсЯ.  Ќезависимо  от  этих
частных проЯвлений подавление сексуальных реакций - ввиду их интенсивности -
не только оказывает влиЯние на сексуальную сферу, но и угнетает  способность
человека к спонтанному проЯвлению во всех остальных сферах.
     ‚ нашем обществе эмоции вообще подавлены. Ќет никакого сомнениЯ в  том,
что творческое мышление - как и любое другое творчество - неразрывно свЯзано
с эмоцией. Ћднако в наши дни идеал состоит как  раз  в  том,  чтобы  жить  и
мыслить без эмоций. "ќмоциональность" стала синонимом неуравновешенности или
душевного нездоровьЯ. ЏринЯв  этот  стандарт,  индивид  чрезвычайно  ослабил
себЯ: его мышление стало убогим и плоским. ‚месте с  тем,  поскольку  эмоции
нельзЯ подавить до конца, они существуют в полном отрыве от интеллектуальной
стороны личности; результат - дешеваЯ  сентиментальность,  которой  кормЯтсЯ
миллионы изголодавшихсЯ по чувствам  потребителей  у  кино  и  у  популЯрной
песенки.
     …сть одна запретнаЯ эмоциЯ, которую Я хочу отметить особо,  потому  что
ее подавление затрагивает самые корни личности; это - чувство трагедии.  Љак
мы видели в одной из предыдущих глав, осознание смерти и трагической стороны
жизни - будь оно Ясным или смутным -  ЯвлЯетсЯ  одним  из  основных  свойств
человека. ЉаждаЯ культура справлЯетсЯ с проблемой смерти  по-своему.  ‚  тех
обществах,  где  процесс  индивидуализации  зашел  не  очень  далеко,  конец
индивидуального существованиЯ представлЯетсЯ  меньшей  проблемой,  поскольку
меньше развито само ощущение индивидуального существованиЯ.  ‘мерть  еще  не
воспринимаетсЯ как нечто радикально отличное от жизни. ‚ культурах  с  более
высоким уровнем индивидуализации относились к смерти  в  соответствии  с  их
общественным строем  и  социальной  психологией.  ѓреки  обращали  все  свое
внимание на жизнь, а смерть представлЯли  себе  лишь  как  продолжение  этой
жизни, хотЯ и унылое. …гиптЯне возлагали надежды на нетленность, нерушимость
человеческого тела, по крайней мере нетленность тела того  человека,  власть
которого была нерушимой при жизни. …вреи принимали факт смерти реалистично и
были способны примиритьсЯ  с  мыслью  о  прекращении  индивидуальной  жизни,
утешаЯ себЯ ожиданием того царства  счастьЯ  и  справедливости,  к  которому
должно в конце  концов  прийти  человечество.  •ристианство  сделало  смерть
нереальной и пыталось утешить несчастного  индивида  обещанием  жизни  после
смерти. Ќаша эпоха попросту отрицает смерть,  а  вместе  с  нею  и  одну  из
фундаментальных сторон жизни. ‚место того чтобы превратить осознание  смерти
и страданий в один из сильнейших стимулов  жизни  -  в  основу  человеческой
солидарности, в катализатор, без которого  радость  и  энтузиазм  утрачивают
интенсивность и глубину,- индивид вынужден подавлЯть это осознание. Ќо как и
при всЯком подавлении, спрЯтать - не значит уничтожить. ‘трах смерти живет в
нас, живет вопреки попыткам отрицать  его,  но  подавление  приводит  к  его
стерилизации.  ќтот  страх  ЯвлЯетсЯ  одной   из   причин   бедности   наших
переживаний, нашей безостановочной погони за жизнью и объЯснЯет  -  беру  на
себЯ смелость это утверждать - невероЯтные суммы, которые платЯт  наши  люди
за свои похороны.
     „вусмысленную роль играет в подавлении и запрещении эмоций  современнаЯ
психиатриЯ. ‘ одной стороны, величайший ее представитель, ‡. ”рейд, пробилсЯ
сквозь фикцию рационального,  целенаправленного  человеческого  поведениЯ  и
открыл путь, позволивший заглЯнуть в глубины человеческих страстей. ‘ другой
стороны, психиатриЯ, обогащеннаЯ  именно  этими  достижениЯми  ”рейда,  сама
превратилась в орудие, служащее общей тенденции  манипулированиЯ  личностью.
‘тараниЯми многих психиатров, в том числе и  психоаналитиков,  создан  образ
"нормального" человека, который никогда не бывает слишком  грустен,  слишком
сердит или  слишком  взволнован.  —ерты  характера  или  типы  личности,  не
подходЯщие  под   этот   стандарт,   они   неодобрительно   обозначают   как
"инфантильные" или "невротические". ‚лиЯние такого рода в  некотором  смысле
опаснее, чем действие более старомодных, откровенных кличек. Џрежде  индивид
по крайней мере знал, что критика исходит от какого-то человека или какой-то
доктрины, и мог как-то защищатьсЯ от них. Ќо кто может боротьсЯ  с  "наукой"
вообще?
     ’акому же искажению, как чувства и эмоции, подвергаетсЯ и  оригинальное
мышление. ‘ самых первых шагов обучениЯ у  человека  отбивают  охоту  думать
самостоЯтельно, а в его голову закладываютсЯ готовые мысли.  ‹егко  увидеть,
как это происходит с детьми. Ћни преисполнены  любопытства,  хотЯт  охватить
окружающий мир не только физически, но и интеллектуально.  Ћни  хотЯт  знать
правду, потому что это самый  надежный  способ  ориентироватьсЯ  в  чужом  и
подавлЯюще сильном мире. Ќо их желаниЯ и стремлениЯ не принимают всерьез;  и
не так уж важно, в какой форме это проЯвлЯетсЯ: в открытом пренебрежении или
в мЯгкой снисходительности, котораЯ обычна в обращении со слабыми  (будь  то
дети, старики или больные). ’акое обращение и само по себе наносит серьезный
вред самостоЯтельному мышлению,  но  дело  обстоит  гораздо  хуже  в  случае
неискренности - часто неумышленной, котораЯ обычна в поведении  родителей  с
детьми. Ћтчасти эта  неискренность  проЯвлЯетсЯ  в  том,  что  ребенку  дают
искаженную картину мира. ќто так же полезно, как описывать жизнь  в  Ђрктике
человеку, попросившему совета перед экспедицией в ‘ахару.  Ќо  кроме  общего
искажениЯ, бывает и много специальной  лжи,  направленной  на  утаивание  от
детей каких-то фактов, знание которых детьми длЯ родителей нежелательно. "Ќе
твоего ума  дело",-  говорЯт  ребенку,  и  его  расспросы  наталкиваютсЯ  на
враждебный-или  вежливый  отказ  в  самых  различных  случаЯх:  от   плохого
настроениЯ родителей, которое рационализируетсЯ как оправданное недовольство
плохим поведением ребенка, и до половых отношений или семейных ссор, о  коих
с детьми не говорЯт.
     Џодготовленный таким образом ребенок попадает в школу  или  в  колледж.
‡десь применЯютсЯ методы обучениЯ, в действительности ведущие к  дальнейшему
подавлению самостоЯтельного мышлениЯ; на некоторых  из  них  Я  остановлюсь.
Ћдин из них -  настойчивое  требование  от  учащихсЯ  знать  факты,  точнее,
информацию. ‘уществует  жалкое  суеверие,  будто  человек  достигает  знаниЯ
действительности, усваиваЯ  как  можно  больше  фактов.  ‚  головы  учащихсЯ
вдалбливаютсЯ сотни разрозненных, не свЯзанных между собою  фактов;  все  их
времЯ и всЯ энергиЯ уходЯт на заучивание этой массы  фактов,  а  думать  уже
некогда и нет сил. ђазумеетсЯ, мышление само по себе - без знаниЯ  фактов  -
это фикциЯ, но и сама по себе "информациЯ" может  превратитьсЯ  в  такое  же
препЯтствие длЯ мышлениЯ, как и ее отсутствие.
     „ругой способ подавлениЯ самостоЯтельного мышлениЯ, тесно  свЯзанный  с
первым, состоит в том, что всЯкаЯ  истина  считаетсЯ  относительной.  €стина
рассматриваетсЯ как метафизическое понЯтие; если кто-то говорит,  что  хочет
выЯснить истину,  то  "прогрессивные"  мыслители  нашего  века  считают  его
отсталым. “тверждаетсЯ, что истина - это нечто совершенно субъективное, чуть
ли ни дело вкуса; что научное мышление должно быть отделено от  субъективных
факторов;  что  его  задача  состоит  в  том,  чтобы  исследовать  мир   без
пристрастиЯ и заинтересованности; что ученый должен подходить  к  фактам  со
стерильными руками, как хирург к пациенту, и т.д. ќтот  релЯтивизм,  который
часто  выступает  под  именем  эмпиризма  или  позитивизма  и  ссылаетсЯ  на
необходимость точного употреблениЯ  слов,  приводит  к  тому,  что  мышление
терЯет  свой  основной  стимул  -   заинтересованность   мыслителЯ;   ученый
превращаетсЯ в машину длЯ регистрации "фактов". Љак само мышление  развилось
из потребности овладениЯ материальной сферой,  так  и  стремление  к  истине
коренитсЯ в потребностЯх, в интересах отдельных людей или социальных  групп;
без такого интереса не было бы стимула искать истину.  ‚сегда  есть  группы,
чьим интересам  способствует  раскрытие  истины;  представители  этих  групп
всегда были  пионерами  человеческой  мысли.  …сть  и  другие  группы,  чьим
интересам способствует  сокрытие  истины,  и  заинтересованность  становитсЯ
вредной длЯ истины лишь в этом последнем случае. Џоэтому вопрос  не  в  том,
есть ли заинтересованность, а в том,  какого  рода  эта  заинтересованность.
Џоскольку каждый человек когда-то проЯвлЯет какое-то  стремление  к  истине,
нужно, по-видимому, признать, что в каждом человеке заложена  потребность  в
ней.
     ќто справедливо прежде всего в отношении ориентации человека во внешнем
мире, и особенно это касаетсЯ  детей.  ‚  детстве  каждый  человек  проходит
стадию слабости, а истина - это сильнейшее оружие тех, у кого нет  силы.  Ќо
истина нужна человеку не только длЯ того, чтобы ориентироватьсЯ  во  внешнем
мире; его собственнаЯ сила в значительной мере зависит от того, насколько он
знает истину о самом себе. €ллюзии о себе могут послужить костылЯми длЯ тех,
кто не может ходить без них, но,  вообще  говорЯ,  они  ослаблЯют  личность.
ЌаивысшаЯ сила индивида основана на максимальном развитии  его  личности,  а
это предполагает максимальное понимание самого себЯ. "Џознай самого себЯ"  -
это одна из главных заповедей силы и счастьЯ человека.
     ‚  добавление  к  упомЯнутым  факторам  существуют  и  другие,  активно
содействующие  уничтожению  тех  остатков  способности  к   самостоЯтельному
мышлению, какие еще сохранЯютсЯ у среднего взрослого человека.  ‡начительный
сектор нашей культуры имеет единственную функцию: затуманивать все  основные
вопросы личной и общественной  жизни,  все  психологические,  экономические,
политические и моральные проблемы. Ћдин из видов дымовой завесы представлЯет
собой утверждение, что эти проблемы слишком сложны, что среднему человеку их
не понЯть. Ќа самом деле наоборот: большинство проблем личной и общественной
жизни очень просто, настолько просто,  что  понЯть  их  мог  бы  практически
каждый. €х изображают - и зачастую умышленно - настолько сложными длЯ  того,
чтобы показать, будто разобратьсЯ в них может только "специалист", да  и  то
лишь в своей узкой области; и это отбивает у людей смелость и желание думать
самим, подрывает их веру в свою способность размышлЯть о насущных проблемах.
€ндивид чувствует себЯ безнадежно увЯзшим в хаотической  массе  фактов  и  с
трогательным терпением ждет, чтобы "специалисты" решили, что ему делать.
     ђезультат такого влиЯниЯ оказываетсЯ двоЯким: с одной стороны, цинизм и
скептицизм в отношении всего, что пишетсЯ и говоритсЯ, а с другой -  детское
доверие ко всему,  что  будет  сказано  с  достаточным  апломбом.  ‘очетание
цинизма и наивности весьма типично длЯ современного индивида, а  результатом
этого  сочетаниЯ  становитсЯ  боЯзнь  собственного   мышлениЯ,   собственных
решений.
     „ругим фактором,  парализующим  способность  к  критическому  мышлению,
становитсЯ разрушение целостного представлениЯ о мире. ”акты  утрачивают  то
специфическое качество, которое имели бы, будучи  составными  частЯми  общей
картины, и приобретают абстрактный,  количественный  характер;  каждый  факт
превращаетсЯ просто в еще один факт, причем существенным  кажетсЯ  лишь  то,
больше мы их знаем или меньше. ‚ этом смысле воздействие кино, радио и газет
поистине катастрофично: сообщениЯ о бомбардировке  городов  и  гибели  тысЯч
людей бесстыдно сменЯютсЯ - или даже прерываютсЯ - рекламой мыла  или  вина;
тот же диктор, тем же внушительным голосом, в той же авторитетной манере,  в
какой он только что излагал вам серьезность  политической  ситуации,  теперь
просвещает свою аудиторию относительно достоинств  мыла  именно  той  фирмы,
котораЯ  заплатила  за   передачу;   хроника   позволЯет   себе   показывать
торпедированные  корабли  вперемежку  с  выставками  мод;  газеты  описывают
любимые  блюда  или  банальные  изречениЯ  новой  кинозвезды  с   такой   же
серьезностью, как и крупные событиЯ в области науки  или  искусства,  и  так
далее.
     ‚се это приводит к тому, что мы терЯем подлинную  свЯзь  с  услышанным;
оно нас как  бы  не  касаетсЯ.  Њы  перестаем  волноватьсЯ,  наши  эмоции  и
критическое суждение заторможены; наше отношение ко всему, что происходит  в
мире, становитсЯ безразличным. ‚о имЯ "свободы" жизнь утрачивает какую бы то
ни было целостность; она состоит теперь из массы мелких кусочков,  отдельных
один от другого  и  не  имеющих  никакого  смысла  в  совокупности.  €ндивид
оказываетсЯ  перед  грудой  этих  кусочков,  как  ребенок  перед   мозаичной
головоломкой; с той разницей, что ребенок знает,  что  такое  дом,  и  может
различить его части на своих  кубиках,  а  взрослый  не  видит  смысла  того
"целого", части которого попали  ему  в  руки.  Ћн  ошарашенно  и  испуганно
разглЯдывает эти кусочки и не знает, что с ними делать.
     ‚се сказанное об утрате оригинальности в мыслЯх и в чувствах  относитсЯ
и к  желаниЯм.  ќто  особенно  трудно  заметить;  может  показатьсЯ,  что  у
современного человека нет недостатка в желаниЯх, что он знает, чего хочет, и
единственнаЯ его проблема - невозможность все свои  желаниЯ  выполнить.  ‚сЯ
наша энергиЯ уходит на достижение того, чего мы хотим, и  большинство  людей
никогда не задумываетсЯ о первопричине этой деЯтельности: знают ли они, чего
на самом деле хотЯт,  сами  ли  они  хотЯт  достичь  тех  целей,  к  которым
стремЯтсЯ. ‚ школе они хотЯт иметь хорошие отметки;  повзрослев,  хотЯт  как
можно больше  преуспеть,  больше  заработать,  добитьсЯ  большего  престижа,
купить лучшую автомашину, поехать в путешествие и т.д.  Ќо  если  они  вдруг
остановЯтсЯ среди этой неистовой деЯтельности, то  у  них  может  возникнуть
вопрос: "Ќу, получу Я эту новую работу, куплю эту новую машину, поеду в  это
путешествие, что тогда? —то проку во всем этом? ќто на самом деле мне нужно?
Ќе гонюсь ли Я за чем-то таким, что должно менЯ осчастливить, но надоест мне
тотчас, едва Я этого добьюсь?" …сли такие вопросы  поЯвлЯютсЯ,  они  пугают,
потому что затрагивают самую основу деЯтельности человека: знание,  чего  он
хочет. Џоэтому люди стремЯтсЯ поскорее избавитьсЯ от этих тревожных  мыслей.
Ћни полагают, что эти  вопросы  потревожили  их  лишь  из-за  усталости  или
депрессии, и продолжают погоню за теми целЯми, которые считают своими.
     Ћднако здесь проЯвлЯетсЯ смутное понимание правды  -  той  правды,  что
современный человек живет в состоЯнии иллюзии, будто он знает,  чего  хочет;
тогда как на самом деле он хочет того, чего должен хотеть в  соответствии  с
общепринЯтым шаблоном. —тобы принЯть  это  утверждение,  необходимо  уЯснить
себе,  что  знать  свои  подлинные  желаниЯ  гораздо  труднее,  чем  кажетсЯ
большинству из нас; это одна из труднейших проблем человеческого  бытиЯ.  Њы
отчаЯнно стараемсЯ уйти от этой проблемы, принимаЯ стандартные цели за  свои
собственные. ‘овременный человек готов пойти  на  громадный  риск,  стараЯсь
добитьсЯ цели, котораЯ считаетсЯ "его" целью, но чрезвычайно боитсЯ риска  и
ответственности задать себе подлинно собственные цели.  Ѓурную  деЯтельность
часто считают признаком самостоЯтельного действиЯ, но мы  знаем,  что  такаЯ
деЯтельность может быть не более самостоЯтельной, чем поведение  актера  или
загипнотизированного человека. Љогда  ставитсЯ  пьеса,  каждый  актер  может
очень энергично играть свою роль  и  даже  вставлЯть  какие-то  реплики  или
детали действиЯ  от  себЯ.  Ќо  при  этом  он  все-таки  всего  лишь  играет
порученную ему роль.
     ‚есьма трудно определить, насколько наши желаниЯ - так же как и мысли и
чувства - не ЯвлЯютсЯ нашими собственными, а навЯзаны нам со стороны; и  эта
специфическаЯ трудность тесно свЯзана с проблемой власти и свободы.  ‚  ходе
новой  истории  власть  церкви   сменилась   властью   государства,   власть
государства - властью совести, а в наши дни  эта  последнЯЯ  была  вытеснена
анонимной  властью  здравого  смысла   и   общественного   мнениЯ,   которые
превратились в орудиЯ конформизации. Ћсвободившись от прежних открытых  форм
власти,  мы  не  замечаем,  что  стали  жертвами  власти  нового  рода.   Њы
превратились  в  роботов,  но  живем  под   влиЯнием   иллюзии,   будто   мы
самостоЯтельные  индивиды.   ќта   иллюзиЯ   помогает   индивиду   сохранЯть
неосознанность  его  неуверенности,  но  на  большее  она  не  способна.   ‚
результате личность  индивида  ослаблЯетсЯ,  так  что  неосознанное  чувство
бессилиЯ и неуверенности не только  сохранЯетсЯ,  но  и  крайне  возрастает.
€ндивид живет в мире, с которым потерЯл все подлинные свЯзи, в котором все и
всЯ  инструментализованы;  и  сам  он  стал  частью  машины,  созданной  его
собственными руками. Ћн знает, каких мыслей,  каких  чувств,  каких  желаний
ждут от него окружающие, и мыслит, чувствует и желает в соответствии с этими
ожиданиЯми, утрачиваЯ при этом свое "Я", на  котором  только  и  может  быть
построена подлиннаЯ уверенность свободного человека.
     “трата своего "Я" вызывает глубокие сомнениЯ в собственной  личности  и
тем самым усиливает потребность в приспособлении. …сли Я  представлЯю  собой
лишь то, чего - по моему мнению - от менЯ ожидают,  то  кто  же  Я?  Њы  уже
видели, как с крушением средневекового строЯ, в котором каждый индивид  имел
свое бесспорное место, начались сомнениЯ относительно собственной  сущности.
ЌачинаЯ с „екарта  подлиннаЯ  сущность  индивида  стала  одной  из  основных
проблем современной философии. ‘егоднЯ мы считаем бесспорным, что мы  -  это
мы; однако сомнение - что же это такое? - не только не  исчезло,  но,  может
быть, даже увеличилось. ќто ощущение современного человека выражено в пьесах
Џиранделло. Ћн  ставит  вопросы:  Љто  Я?  …сть  ли  у  менЯ  доказательства
собственной идентичности, кроме моего физического тела? …го ответы  непохожи
на ответы „екарта. ’от  утверждал  индивидуальную  личность,  Џиранделло  ее
отрицает: у "Я" нет собственной сущности, личность ЯвлЯетсЯ лишь  отражением
того, чего ожидают от нее остальные, личность - это "что вам будет угодно".
     ’акаЯ потерЯ собственной сущности превращает конформизацию в императив:
человек  может  быть  уверен  в  себе  лишь  в  том  случае,  если  живет  в
соответствии  с  ожиданиЯми  других.  …сли  мы  живем  не  по  общепринЯтому
сценарию, то рискуем не только вызвать неодобрение и возросшую изолЯцию,  но
и потерЯть уверенность в своей сущности, что угрожает психическому здоровью.
     ЏриспосабливаЯсь к ожиданиЯм окружающих, стараЯсь не отличатьсЯ от них,
человек может приглушить свои сомнениЯ  по  поводу  собственной  сущности  и
приобрести какую-то уверенность. Ћднако цена за это высока: отказ  от  своей
спонтанности, индивидуальности и свободы. Џсихологический робот  живет  лишь
биологически, эмоционально  он  мертв;  он  двигаетсЯ,  как  живой,  но  тем
временем жизнь его, словно песок, уходит сквозь пальцы. ‘овременный  человек
изображает удовлетворение и оптимизм, но в глубине души он несчастен,  почти
на грани отчаЯниЯ. Ћн судорожно цеплЯетсЯ за все  индивидуальное,  он  хочет
быть "не таким, как все", ведь нет лучшей рекомендации длЯ  чего  бы  то  ни
было, чем слова "это что-то особенное". Ќам  сообщают  имЯ  железнодорожного
кассира, у которого мы покупаем билет; сумки, игральные карты и  портативные
приемники   "персонализованы"   инициалами   их    владельцев.    ‚се    это
свидетельствует о жажде "особенного", но  это,  пожалуй,  последние  остатки
индивидуальности. ‘овременный человек изголодалсЯ по жизни, но поскольку  он
робот, жизнь не может означать длЯ него спонтанную деЯтельность, поэтому  он
довольствуетсЯ  любыми  суррогатами  возбуждениЯ:  пьЯнством,  спортом   или
переживанием чужих и вымышленных страстей на экране.
     —то же означает свобода длЯ современного человека? Ћн стал свободен  от
внешних оков, мешающих поступать в соответствии  с  собственными  мыслЯми  и
желаниЯми. Ћн мог бы свободно действовать по своей воле, если бы знал,  чего
он хочет, что думает и чувствует. Ќо он этого не знает; он приспосабливаетсЯ
к анонимной  власти  и  усваивает  такое  "Я",  которое  не  составлЯет  его
сущности. € чем больше он это делает, тем беспомощнее  себЯ  чувствует,  тем
больше ему  приходитсЯ  приспосабливатьсЯ.  ‚опреки  видимости  оптимизма  и
инициативы современный человек подавлен глубоким чувством бессилиЯ,  поэтому
он пассивно, как парализованный, встречает надвигающиесЯ катастрофы.
     Џри поверхностном взглЯде  видно  лишь  то,  что  люди  вполне  успешно
функционируют в экономической и социальной  жизни,  но  было  бы  опасно  не
заметить за этим благополучным фасадом подспудную неудовлетворенность.  …сли
жизнь терЯет смысл, потому что ее не проживают, человек впадает  в  отчание.
“мираЯ от физического голода, люди не остаютсЯ тихи и спокойны; точно так же
они не могут  тихо  и  спокойно  умирать  от  голода  психического.  …сли  в
отношении  "нормального"  человека   нас   будет   интересовать   лишь   его
экономическаЯ  обеспеченность,  если  мы  упустим  из  виду  подсознательное
страдание среднего автоматизированного человека,  мы  не  сможем  понЯть  ту
опасность, исходЯщую из  человеческого  характера,  котораЯ  угрожает  нашей
культуре: готовность принЯть любую идеологию  и  любого  вождЯ  за  обещание
волнующей жизни, за предложение политической структуры  и  символов,  дающих
жизни индивида какую-то видимость смысла и порЯдка. ЋтчаЯние людей-роботов -
питательнаЯ среда длЯ политических целей фашизма.

                              2. ‘вобода и спонтанность

     „о сих пор в  этой  книге  рассматривалсЯ  лишь  один  аспект  свободы:
бессилие и неуверенность изолированного  индивида,  который  освободилсЯ  от
всех уз, некогда придававших жизни смысл  и  устойчивость.  Њы  видели,  что
индивид не в состоЯнии вынести эту изолЯцию. Љак изолированное  существо  он
крайне беспомощен перед внешним миром, вызывающим у него страх;  из-за  этой
изолЯции длЯ него разрушилось единство мира, и он потерЯл всЯкую ориентацию.
‚ результате его одолевают сомнениЯ: он сомневаетсЯ в себе самом,  в  смысле
жизни, а в конечном  итоге  -  в  любом  руководЯщем  принципе  собственного
поведениЯ. Ѓеспомощность и сомнениЯ парализуют жизнь, и, чтобы жить, человек
стараетсЯ избавитьсЯ от своей негативной свободы. ќто приводит его  к  новый
узам; но они отличаютсЯ от первичных, хотЯ до полного разрыва тех  первичных
уз он также подчинЯлсЯ какому-то авторитету или социальной  группе.  Ѓегство
от свободы не восстанавливает его утраченной уверенности,  а  лишь  помогает
ему забыть,  что  он  отдельное  существо.  Ћн  приобретает  новую,  хрупкую
уверенность,  пожертвовав  целостностью  своего  индивидуального   "Я".   Ћн
отказываетсЯ от своей личности, потому что  не  может  вынести  одиночества.
’аким образом, "свобода от" приносит ему новое рабство.
     ‘ледует ли из нашего анализа, что существует неизбежный  цикл,  ведущий
от свободы к новой зависимости? Џриводит ли освобождение от первичных  уз  к
такому одиночеству и изолЯции индивида,  которые  неизбежно  заставлЯют  его
искать выход  в  новом  рабстве?  ЋбЯзательно  ли  независимость  и  свобода
тождественны изолЯции и страху? €ли возможно состоЯние позитивной свободы, в
котором индивид существует как независимаЯ личность, но не изолированнаЯ,  а
соединеннаЯ с миром, с другими людьми и с природой?
     Џолагаем, что на последний вопрос можно ответить положительно.  Џроцесс
развитиЯ свободы - не порочный круг; человек  может  быть  свободен,  но  не
одинок, критичен, но не подавлен сомнением, независим, но неразрывно  свЯзан
с  человечеством.  ќту  свободу  человек  может  приобрести,  реализуЯ  свою
личность, будучи самим собой.  Ќо  что  значит  реализовать  свою  личность?
”илософы-идеалисты полагали, что  личность  может  быть  реализована  одними
только усилиЯми интеллекта. Ћни считали длЯ  этого  необходимым  расщепление
личности, при котором разум должен подавлЯть и опекать человеческую  натуру.
Ћднако такое расщепление уродовало не только эмоциональную  жизнь  человека,
но и его умственные способности. ђазум, приставленный надзирателем  к  своей
узнице - натуре человека, стал в свою очередь узником, и, таким образом, обе
стороны человеческой личности -разум и чувство -  колечили  друг  друга.  Њы
полагаем, что реализациЯ своего "Я" достигаетсЯ не только усилиЯми мышлениЯ,
но и путем активного проЯвлениЯ всех  его  эмоциональных  возможностей.  ќти
возможности есть в каждом человеке, но они становЯтсЯ реальными лишь  в  той
мере, в какой они проЯвлЯютсЯ. €ными словами, позитивнаЯ свобода  состоит  в
спонтанной активности всей целостной личности человека.
     ‡десь мы подходим к одной из труднейших проблем психологии - к проблеме
спонтанности. Џопытка рассмотреть эту проблему, как  она  того  заслуживает,
потребовала бы еще одной книги.  Ќо  сказанное  выше  позволЯет  в  какой-то
степени  понЯть,  что  такое  спонтанность,   рассуждаЯ   "от   противного".
‘понтаннаЯ активность - это не вынужденнаЯ активность,  навЯзаннаЯ  индивиду
его  изолЯцией  и  бессилием;  это  не  активность   робота,   обусловленнаЯ
некритическим восприЯтием шаблонов, внушаемых извне. ‘понтаннаЯ активность -
это свободнаЯ деЯтельность личности;  в  ее  определение  входит  буквальное
значение латинского слова sponte - сам собой,  по  собственному  побуждению.
Џод  деЯтельностью  мы  понимаем  не  "делание  чего-нибудь";  речь  идет  о
творческой  активности,   котораЯ   может   проЯвлЯтьсЯ   в   эмоциональной,
интеллектуальной и чувственной  жизни  человека,  а  также  и  в  его  воле.
Џредпосылкой  такой  спонтанности  ЯвлЯютсЯ  признание  целостной  личности,
ликвидациЯ разрыва  между  "разумом"  и  "натурой",  потому  что  спонтаннаЯ
активность  возможна  лишь  в  том  случае,  если   человек   не   подавлЯет
существенную часть своей личности, если разные сферы  его  жизни  слились  в
единое целое.
     •отЯ в нашем обществе спонтанность - довольно редкий феномен, мы все же
не совсем ее лишены. —тобы лучше  объЯснить,  что  это  такое,  Я  хотел  бы
напомнить читателю некоторые ее проЯвлениЯ в нашей жизни.
     Џрежде всего, мы знаем индивидов, которые живут - или жили - спонтанно,
чьи мысли, чувства и поступки были проЯвлениЯми их собственной  личности,  а
не автоматическими действиЯми роботов. Џо большей  части  это  художники.  ‚
сущности,  художника  можно  и  опеределить  как  человека,   способного   к
спонтанному самовыражению. …сли принЯть это определение,  а  Ѓальзак  именно
так определЯл художника, то некоторых