  людЯм --  не абстракциЯ,  как часто полагают, следующаЯ за
любовью  к  отдельному человеку, а предпосылка  такой  индивидуальной любви,
хотЯ она и достигаетсЯ любовью к отдельным индивидам.
     €з этого следует, что  мое џ, в принципе, должно быть таким же объектом
моей любви, как и  џ другого  человека. <I>“тверждение моей  собственной жизни,
счастьЯ, развитиЯ, свободы  коренитсЯ  в  моей способности  любить</I>,  т. е. в
заботе,  уважении,  ответственности  и   знании.  …сли  человек  способен  к
плодотворной любви, он  любит  также и себЯ,  если  он  может любить  только
других, он вообще неспособен любить.
     ЏризнаваЯ, что любовь к себе и к другим в  принципе  взаимосвЯзаны, как
мы  объЯсним  себЯлюбие,  которое очевидно  исключает  какой-либо  искренний
интерес  к  другим  людЯм?  ‘ебЯлюбивый человек интересуетсЯ  только  собой,
желает  всего  только  длЯ  себЯ, чувствует  удовольствие  не  в  том,  чтоб
отдавать, а  только в том, чтоб брать. ‚нешний мир  воспринимаетсЯ  только с
точки зрениЯ того, что от него  можно получить; у себЯлюбца нет  интереса  к
нуждам других людей и  уважениЯ  к их достоинству  и  целостности.  Ћн может
видеть лишь себЯ; он оценивает все  и всЯ с  точки зрениЯ полезности ему; он
вообще  неспособен  любить. Ќе  доказывает ли это,  что  интерес к другим  и
интерес к себе составлЯют неизбежную альтернативу? ќто было  бы так, если бы
себЯлюбие и любовь  к себе были тождественны. Ќо такое  допущение и ЯвлЯетсЯ
тем  самым  заблуждением,  которое  привело  к  стольким  ошибочным  выводам
относительно  нашей  проблемы.  <I>‘ебЯлюбие  и  любовь  к себе  не  только  не
тождественны,  но и прЯмо противоположны</I>.  ‘ебЯлюбец любит себЯ  не  слишком
сильно, а  слишком  слабо; а  в  действительности,  он ненавидит  себЯ.  ќто
отсутствие  любви к себе  и заботы о себе,  которое  составлЯет лишь одно из
проЯвлений   отсутствиЯ    плодотворности,   делает   его   опустошенным   и
фрустрированным.  Ћн по необходимости несчастен  и  тревожно сосредоточен на
том,  чтоб урвать от жизни те удовольствиЯ,  которые он сам же  себе  мешает
получить. ЉажетсЯ, что он слишком заботитсЯ о себе, но в действительности он
лишь делает безуспешные попытки  скрыть и компенсировать отсутствие заботы о
своем реальном "Я".  ”рейд признает, что себЯлюбивый человек --  нарциссист,
раз он отказывает в любви другим людЯм и обращает ее на самого  себЯ. <I>‚ерно,
что себЯлюбивые люди неспособны любить  других, но  они  неспособны любить и
самих себЯ</I>.
     ‘ебЯлюбие легче понЯть, если  сравнить его с  жадной сосредоточенностью
на  других людЯх, которую  мы обнаруживаем, например, у чрезмерно опекающей,
властной  матери.  €скренне считаЯ, что она  всеми силами любит свое дитЯ, в
действительности она испытывает  глубоко подавленную враждебность  к объекту
своего вниманиЯ. Ћна сверхвнимательна не  потому,  что  слишком сильно любит
ребенка,  а  потому, что вынуждена компенсировать свою полную  неспособность
любить его.
     „аннаЯ теориЯ природы себЯлюбиЯ родилась из психоаналитической практики
наблюдениЯ невротического "бескорыстиЯ",  симптома  невроза,  наблюдаемого у
немалого  числа людей, обычно жалующихсЯ не на  этот симптом, а на другие, с
ним  свЯзанные, вроде  депрессии,  утомлЯемости,  упадка  работоспособности,
неудач  в любовных отношениЯх  и так  далее. ќто бескорыстие  не  только  не
воспринимаетсЯ  как  "симптом",  но  им, как  одной из самых достойных  черт
характера, такие люди часто даже гордЯтсЯ. "Ѓескорыстный" человек "ничего не
хочет длЯ себЯ"; он "живет только длЯ других", гордЯсь тем, что не считаетсЯ
с собой.  Ћн  приходит в  недоумение,  обнаруживаЯ, что,  несмотрЯ  на  свое
бескорыстие, он несчастен и его взаимоотношениЯ с самыми  близкими людьми не
ладЯтсЯ.  Ћн  хочет,  чтоб  его  избавили  от  того,  что он считает  своими
симптомами,-- но не от его бескорыстиЯ. ЂналитическаЯ работа показывает, что
это бескорыстие не есть нечто  побочное по отношению к другим его симптомам,
а ЯвлЯетсЯ одним из  них, а  на деле зачастую и самым важным из  них; у него
парализована способность любить или наслаждатьсЯ чем-либо;  он  находитсЯ во
власти враждебности к жизни, и за фасадом бескорыстиЯ скрываетсЯ утонченнаЯ,
но от этого не менее сильнаЯ зацикленность  на  самом  себе. ’акого человека
можно вылечить, только если проинтерпретировать его бескорыстие как  симптом
в  рЯду  других  симптомов с  тем,  чтобы  откорректировать  у него  дефицит
плодотворности,   ЯвлЯющейсЯ   источником  и   его  бескорыстиЯ   и   других
затруднений.
     Џрирода бескорыстиЯ становитсЯ особенно очевидной в его воздействии  на
других  людей,  и,  что  особенно часто  встречаетсЯ  в  нашей  культуре,  в
воздействии "бескорыстной" матери на своих детей. Ћна считает, что благодарЯ
ее бескорыстию  дети  узнают, что  значит быть любимыми, и научатсЯ, в  свою
очередь,  как  надо  любить.  Ћднако результат ее бескорыстиЯ совершенно  не
соответствует  ее  ожиданиЯм.  „ети  не   обнаруживают  признаков   счастьЯ,
свойственных  людЯм,  убежденным  в  том,  что  они  любимы;  они  тревожны,
напрЯжены,  боЯтсЯ  материнского  неодобрениЯ  и  обеспокоены  тем,  что  не
оправдывают ее ожиданий. Љак правило, они находЯтсЯ под воздействием скрытой
материнской  враждебности  к  жизни,  которую  они  скорее   чувствуют,  чем
осознают,  и  в  итоге они  сами проникаютсЯ  этой  враждебностью.  ‚  целом
воздействие "бескорыстной"  матери  не  слишком  отличаетсЯ  от  воздействиЯ
матери-эгоистки;  а в действительности оно  зачастую даже  хуже, потому  что
бескорыстие  матери не  позволЯет детЯм критически относитьсЯ к  ней. Ќа них
лежит бремЯ обЯзанности не разочаровать ее; их учат, под маской добродетели,
нелюбви к жизни. …сли исследовать воздействие матери, по-настоЯщему  любЯщей
себЯ, можно убедитьсЯ, что нет  более подходЯщего способа  передать  ребенку
опыт любви, радости и счастьЯ, чем любовь матери, умеющей любить себЯ.
     Џроанализировав себЯлюбие и любовь к себе, мы можем теперь обратитьсЯ к
рассмотрению понЯтиЯ  <I>личного интереса</I>,  которое  стало  одним  из  ключевых
символов современного  общества. Ћно еще более  двусмысленно, чем  себЯлюбие
или любовь  к  себе, и эту двусмысленность можно  до конца понЯть  только  с
учетом исторического развитиЯ понЯтиЯ личного интереса. Џроблема в  том, что
считать личным интересом и как его определить.
     …сть  два  совершенно различных подхода  к этой  проблеме.  Ћдин  --  с
позиций  объективизма --  наиболее  четко  сформулирован ‘пинозой. „лЯ  него
личный интерес или  "поиски  собственной  пользы" тождественны  добродетели.
"—ем более,-- говорит он,-- кто-либо стремитсЯ <I>искать длЯ себЯ полезного</I>, т.
е. сохранЯть свое существование, и может это, тем более  он добродетелен;  и
наоборот, поскольку кто-либо небрежет собственной пользой, т. е. сохранением
своего    существованиЯ,    постольку    он    бессилен"<a    href="#_ftn88"
name="_ftnref88"><sup>[82]</sup></a>.  ‘огласно  этой  точке  зрениЯ  личный
интерес  человека  состоит в том,  чтоб  сохранЯть  свое  существование, что
тождественно реализации  им своих прирожденных возможностей. ’акаЯ концепциЯ
личного интереса ЯвлЯетсЯ объективной, поскольку "интерес" понимаетсЯ не как
субъективное восприЯтие того, что представлЯет интерес длЯ данного индивида,
а с точки  зрениЯ природы  человека,  объективно. —еловек  имеет только один
реальный интерес -- полное  развитие  своих  возможностей,  самого себЯ  как
человеческого  существа.  Љак нужно  знать другого человека  и его  реальные
потребности,  чтобы любить его, так нужно  знать самого  себЯ, чтобы понЯть,
каковы интересы собственного  џ  и  как  их  можно  удовлетворить. €з  этого
следует, что человек  может обманыватьсЯ  относительно своих реальных личных
интересов, если  он не знает  самого себЯ  и своих реальных потребностей,  а
знание человеком  самого себЯ ЯвлЯетсЯ  основой  длЯ определениЯ  того,  что
составлЯет его личный интерес.
     ‚ течение  трех последних столетий  понЯтие  личного интереса все более
сужалось, пока не  обрело значениЯ,  почти противоположного тому,  какое оно
имело у ‘пинозы.  Ћно стало  тождественно  себЯлюбию,  материальной  наживе,
власти,  успеху; и вместо  того,  чтоб  быть  синонимом  добродетели,  стало
этической заповедью.
     ’акое  вырождение  понЯтиЯ  сделалось  возможным  в  результате  замены
объективного подхода  к  личному  интересу  ошибочным субъективным подходом.
‹ичный  интерес  уже  больше  не  выводилсЯ  из   природы   человека  и  его
потребностей;  соответственно  представление   о   том,  что  человек  может
заблуждатьсЯ насчет  своих личных интересов,  утратило силу и  было заменено
идеей, что то,  что  человек <I>считает</I>  представлЯющим интересы его  џ, то  по
необходимости и ЯвлЯетсЯ его подлинным личным интересом.
     ‘овременнаЯ концепциЯ  личного  интереса  представлЯет  собой  странную
смесь двух противоположных концепций: кальвиновской и лютеровской -- с одной
стороны, и концепции прогрессивных мыслителей, начинаЯ со ‘пинозы. Љальвин и
‹ютер учили, что  человек должен  подавлЯть свои личные интересы  и  считать
себЯ  лишь  орудием  Ѓожьего промысла.  Џрогрессивные  мыслители,  напротив,
учили,  что  он  должен  быть  лишь  самоцелью,  а  не  средством длЯ  неких
трансцендентных ему целей. ‘лучилось  так, что человек воспринЯл  содержание
кальвинистской доктрины, отвергнув ее религиозную форму. Ћн сделалсЯ орудием
--  не  Ѓожьей воли,  а экономической машины и государства. Ћн взЯл на  себЯ
роль орудиЯ --  но не Ѓога, а индустриального прогресса; он  работал и копил
деньги -- но по существу не длЯ наслаждениЯ их  тратой и  не длЯ наслаждениЯ
жизнью,  а  чтобы  накоплЯть  их,  вкладывать в  собственность, преуспевать.
Њонашеский   аскетизм,  как  отметил  Њакс  ‚ебер,  был  заменен  аскетизмом
внутреннего  мира, где личное  счастье  и наслаждение  не составлЯют  больше
реальных  целей жизни.  Ќо эта  установка  все более и  более расходилась  с
установкой, выраженной  в концепции Љальвина,  и  сближалась  с  установкой,
выраженной прогрессивной  концепцией личного интереса, учащей,  что  человек
имеет  право  --  и  обЯзанность  --  сделать  удовлетворение  своих  личных
интересов высшей нормой  жизни.  ‚ результате  современный человек  живет по
принципу  самоотречениЯ,  а  <I>мыслит</I>  с  точки  зрениЯ личного  интереса.  Ћн
считает,  что  действует  в  своих  личных  интересах,  в  то  времЯ  как  в
действительности его первостепенным интересом ЯвлЯютсЯ деньги и успех; он не
отдает себе  отчета в том, что  его самые  важные  человеческие  возможности
остаютсЯ нереализованными, и он утрачивает себЯ в процессе поисков того, что
кажетсЯ ему наилучшим длЯ него.
     ‚ырождение смысла понЯтиЯ личного  интереса тесно свЯзано  с изменением
концепции  џ.   ‚  средние  века  человек  ощущал  себЯ  необходимой  частью
социальной и религиозной общности, в причастности к которой он обретал  свое
џ,  притом как индивид он все еще полностью  не выделилсЯ из своей группы. ‘
началом  Ќового  времени,  когда человек  как  индивид столкнулсЯ с  задачей
восприЯтиЯ  себЯ независимым существом, встала проблема его идентичности.  ‚
восемнадцатом и девЯтнадцатом веках понЯтие џ  все более и более сужалось; џ
стало  восприниматьсЯ   как   нечто  определЯемое  собственностью,   которой
владеешь. ”ормула понЯтиЯ џ  -- "Я -- то, что Я думаю" сменилась формулой "Я
--   то,  что  Я   имею",   "Я  --  то,   чем  Я   владею"<a  href="#_ftn89"
name="_ftnref89"><sup>[83]</sup></a>.
     ‡а несколько последних поколений под все  возрастающим  влиЯнием  рынка
понЯтие џ изменило  значение с "Я --  то, что Я имею"  на значение "Я -- то,
чего  от менЯ  хотЯт"<a href="#_ftn90" name="_ftnref90"><sup>[84]</sup></a>.
—еловек, живущий при рыночной экономике, чувствует себЯ товаром.  Ћн не един
с  собой, как  продавец товара не един с тем, что он хочет продать. Љонечно,
он  заинтересован в самом себе, непосредственно заинтересован в своем успехе
на рынке, но "он" -- и управлЯющий, и служащий, и продавец -- ЯвлЯетсЯ в  то
же времЯ и товаром. …го личным интересом оказываетсЯ интерес к "себе", как к
субъекту,  которого он  нанимает  на службу  "себе", как к  товару,  который
должен иметь оптимальную цену на личностном рынке.
     "Ћшибочность личных интересов" у  современного человека никогда не была
описана лучше, чем в "Џер ѓюнте" €бсена. Џер ѓюнт считает, что всЯ его жизнь
посвЯщена удовлетворению интересов его џ. Ћн так представлЯет свое џ:
     „а, гюнтское "Я сам" есть легион
     †еланий, и влечений, и страстей;
     …сть море замыслов, порывов к цели
     Џотребностей... ну, словом, то чем Я
     „ышу,     живу     --     таким,     каков    Я    есмь<a     href="#_ftn91"
name="_ftnref91"><sup>[85]</sup></a>.
     ‚  конце жизни он  осознает,  что  обманывалсЯ; следуЯ принципу "личных
интересов", он не сумел осознать, в чем состоЯт  интересы его реального џ, и
утратил само это џ, которое тщилсЯ сохранить. …му сказано, что он никогда не
был собой и потому ему предстоит отправитьсЯ  в переплавку и с ним обойдутсЯ
как  с сырьем. Ћн обнаруживает, что жил  по принципу  троллей: "Ѓудь доволен
собой", который противоположен человеческому  принципу: "Ѓудь самим  собой".
Ћн охвачен ужасом небытиЯ,  перед которым он, не имеющий  своего џ, не может
устоЯть, когда  у него отобрано или подвергнуто сомнению все, чем он владел:
псевдо-џ,  успех, собственность. Ћн вынужден осознать,  что, стараЯсь добыть
все богатства мира, безостановочно гонЯсь за тем, что, казалось ему,  было в
его интересах, он утратил свою душу или, как Я предпочел бы сказать, свое џ.
     €скаженное  значение  понЯтиЯ  личного  интереса,   которым  проникнуто
современное  общество,  дало  повод  длЯ  нападок  на  демократию со стороны
тоталитарных  идеологий  различного  типа.  Ћни  заЯвлЯют,  что   капитализм
<I>морально</I> порочен, поскольку руководствуетсЯ принципом эгоизма,  и восхвалЯют
моральное превосходство своих систем, ссылаЯсь  на их  принцип бескорыстного
подчинениЯ    индивида   "высшим"   целЯм    государства,    "народа"    или
"социалистического   отечества".   Ќемалое   число   людей   находЯтсЯ   под
впечатлением  этой критики, потому что многие  чувствуют, что нет  счастьЯ в
погоне  за  эгоистическими  интересами,  и  испытывают  стремление,  хотЯ  и
смутное, может  быть,  к  большей  солидарности  и  взаимной ответственности
людей.
     Ќет необходимости  тратить  много  времени  на  споры  с  тоталитарными
претензиЯми. ‚  первую очередь,  они  неискренни,  поскольку лишь  маскируют
крайний эгоизм  "элиты",  стремЯщейсЯ  подчинить  своей  власти  большинство
населениЯ и сохранить власть над ним.  ќта идеологиЯ бескорыстиЯ имеет целью
обмануть  тех,  кто подвластен  этой  элите  и облегчить  ей  эксплуатацию и
манипулЯцию  ими.   Љ  тому  же  тоталитарные  идеологии   запутывают  дело,
прикрываЯсь   приверженностью   принципу    бескорыстиЯ,   когда   позволЯют
государству,  как целому, осуществлЯть принцип безжалостного эгоизма. Љаждый
гражданин  обЯзан  приносить  себЯ  в  жертву общему  благу,  а  государству
дозволено  преследовать собственные  интересы,  не считаЯсь с благом  других
наций. Ќо  помимо того, что доктрины тоталитаризма служат маскировкой самого
крайнего  эгоизма, они  еще  и  воскрешают  --  в  светской  фразеологии  --
религиозную  идею   прирожденного   человеческого  бессилиЯ  и   слабости  и
проистекающей из этого потребности в  подчинении, идею,  преодоление которой
было  сутью современного духовного  и  политического прогресса. Ђвторитарные
идеологии  не только угрожают самому  ценному достижению  западной культуры,
уважению к  уникальности  и достоинству индивида; они  к  тому же  стремЯтсЯ
преградить   путь   конструктивной   критике   современного    общества,   а
следовательно,   и  необходимым   переменам.  ЌесостоЯтельность  современной
культуры  кроетсЯ не в ее принципе индивидуализма, не в идее,  что моральнаЯ
добродетель состоит в удовлетворении личных интересов, а  в искажении смысла
личного интереса; не в  том,  что люди <I>слишком сосредоточены на своем личном
интересе</I>, а в том, что  они <I>недостаточно  сосредоточены  на интересах своего
реального џ</I>; не в том, что они <I>слишком себЯлюбивы</I>, а в том, что они <I>не любЯт
себЯ</I>.
     …сли  причины упорного сохранениЯ фиктивной идеи личного интереса столь
глубоко коренЯтсЯ в современной  социальной  структуре, как указано выше, то
шансы на изменение смысла личного интереса, в самом деле, были бы малы, если
бы не некоторые особые факторы, содействующие изменению.
     ‚ероЯтно  самый  важный  фактор --  это внутреннЯЯ  неудовлетворенность
современного человека  результатами погони  за "личным  интересом".  ђелигиЯ
успеха рушитсЯ, остаетсЯ  лишь ее фасад.  ‘оциальные "открытые пространства"
сузились;  крах надежд на  лучший мир после первой мировой войны,  депрессиЯ
конца  двадцатых, угроза новой и  небывало разрушительной войны вскоре после
второй   мировой,  безграничнаЯ  ненадежность,  порожденнаЯ  этой   угрозой,
ослабили  веру в такую форму личного интереса. Џомимо данных  факторов, само
поклонение   успеху   оказалось   неспособно   удовлетворить   неискоренимое
стремление  человека  быть  самим  собой. Џодобно столь  многим  фантазиЯм и
грезам, оно тоже выполнЯло свое  назначение  только пока было чем-то  новым,
пока свЯзанное  с ним возбуждение  было  достаточно сильным, чтобы  удержать
человека  от трезвой оценки. ‚се большему числу  людей все, что они  делают,
представлЯетсЯ  тщетным.  Ћни  все  еще  находЯтсЯ под чарующим воздействием
лозунгов,  проповедующих  веру  в  светский  рай  успеха  и  волшебства.  Ќо
сомнение, могучий двигатель всЯкого прогресса,  стало посещать их, и они уже
готовы задатьсЯ вопросом, а в чем же их подлинный личный интерес.
     ‚нутреннее  разочарование и  готовность  к  переоценке  смысла  личного
интереса едва ли могут стать эффективными факторами, пока этого не позволЯют
экономические условиЯ нашей культуры. џ уже  указывал,  что хотЯ отдача всей
человеческой  энергии  работе  и  стремление  к  успеху   были  необходимыми
условиЯми  огромных  достижений  современного капитализма,  наступила стадиЯ
развитиЯ, когда  проблема  <I>производства</I> фактически  решена, и первостепенной
задачей  длЯ  человечества  стала  проблема  <I>организации</I>  социальной  жизни.
—еловек создал такие  источники механической энергии,  что смог освободитьсЯ
от  необходимости вкладывать всю  свою человеческую  энергию  в  работу  длЯ
производства материальных условий жизни. Ћн смог отдавать значительную часть
своей энергии проблеме самой жизни.
     ’олько   если   наличествуют   два   данных  условиЯ   --  субъективнаЯ
неудовлетворенность        культурно-смоделированными        целЯми        и
социально-экономическаЯ основа длЯ изменений, может стать эффективным третий
необходимый фактор  -- рациональное постижение.  Ћно  необходимо  и  в плане
социальных и психологических изменений вообще,  и в  плане изменениЯ  смысла
личного  интереса  в  частности.  Ќастало   времЯ   пробуждениЯ  усыпленного
стремлениЯ к удовлетворению подлинного интереса человека. ђаз человек знает,
в чем  его личный интерес, этим уже сделан  первый и самый трудный шаг к его
реализации.
     <h3><a href="#Toc276480082" name="_Toc276480082">2.  ‘Ћ‚…‘’њ. Ћ‘Ћ‡ЌЂЌ€…
—…‹Ћ‚…ЉЋЊ ‘ЂЊЋѓЋ ‘…Ѓџ</a></h3>
     <ul><ul><ul><ul><ul><ul><ul><ul><ul> ‚сЯкий, кто говорит и вспоминает о
совершенном им  злом деле, думает о  мерзости, им содеЯнной, а о чем человек
думает, у того он в плену, всЯ его  душа в плену того, о чем он думает и так
он продолжает оставатьсЯ в плену мерзости.  € он не  сможет ничего изменить,
ибо дух его огрубеет и  сердце зачахнет и, кроме того, печаль может овладеть
им.  Љак же быть? —то ни делай с грЯзью она все грЯзь. Џо своей  воле грешил
или не по своей -- зачтетсЯ ли нам это на  небесах? ‡а времЯ, пока Я грустно
размышлЯю об этом,  Я  мог  бы  низать  жемчужины  длЯ радости небесной. ‚от
почему написано:  "Ћставь злое и твори  доброе" -- всей  душой отвратись  от
зла, не предавайсЯ в  мыслЯх злому, твори добро. ’ы творил неправедные дела?
’еперь                уравновесь               их                праведными.
</ul></ul></ul></ul></ul></ul></ul></ul></ul>
     <i>€саак         Њейер          из          ѓеры</i><a          href="#_ftn92"
name="_ftnref92"><sup>[86]</sup></a>
     Ќет  более  гордого  заЯвлениЯ,  чем  сказать:  "џ  буду  поступать  по
совести".   Ќа   протЯжении   всей   истории    люди   отстаивали   принципы
справедливости, любви и  правды  наперекор всем видам давлениЯ, оказываемого
на них, чтоб заставить отказатьсЯ от того,  что они  знали  и во что верили.
Џророки поступали  по  совести, когда обличали свой  народ  и предрекали ему
гибель за развращенность  его и  несправедливость. ‘ократ  предпочел  смерть
жизни, котораЯ потребовала бы от него поступитьсЯ  своей  совестью, пойдЯ на
сделку  с истиной. Ќе будь совести, род человеческий уже давно бы застрЯл на
своем полном опасностей пути.
     Ѓыли и другие люди, тоже заЯвлЯвшие, что ими движут побуждениЯ совести:
инквизиторы, сжигавшие совестливых людей на кострах, заЯвлЯвшие, что они это
делают во имЯ своей совести; хищные поджигатели войны,  заЯвлЯвшие,  что они
поступают так по велению своей совести, когда на самом деле выше всех других
соображений длЯ них была жажда власти. „а, врЯд  ли сыщетсЯ какой-нибудь акт
жестокости или безразличиЯ человека по отношению к другим или по отношению к
самому себе, который не рационализировалсЯ бы  как  веление  совести, и  эта
потребность в успокоении совести свидетельствует о ее силе.
     ‘овесть  в  ее   различных  эмпирических  проЯвлениЯх  --  дело  весьма
запутанное.  ђазличаютсЯ  ли  всевозможные   виды   совести  только  по   их
содержанию, а в остальном они сходны? џвлЯютсЯ ли они различными феноменами,
имеющими  просто  общее  название  "совесть"?  €ли  допущение  существованиЯ
совести  становитсЯ неправомочным,  когда мы  исследуем феномен эмпирически,
как проблему человеческой мотивации?
     ”илософскаЯ  литература  содержит  множество различных  ответов  на эти
вопросы.  –ицерон  и  ‘енека  говорЯт  о совести,  как о  внутреннем голосе,
осуждающем  или  защищающем наше поведение  в зависимости  от его  этических
качеств. ‘тоическаЯ философиЯ  свЯзывает совесть  с самосохранением (заботой
человека о самом себе), и у •ризиппа она определена  как осознание человеком
собственной  гармоничности.  ‚  схоластической  философии   совесть  считают
законом  разума  (lex  rationis),   внушенным   человеку  Ѓогом.  ‘холастика
разграничивает совесть и "синдерезис": если последнЯЯ  ЯвлЯетсЯ умением (или
способностью)  оценивать  и  направлЯть  волю  к  справедливости, то  перваЯ
прилагает общий принцип к частным деЯниЯм. •отЯ современные авторы отбросили
термин "синдерезис",  термин "совесть" часто применЯетсЯ в  тех случаЯх, длЯ
которых  схоластическаЯ  философиЯ  использовала  термин  синдерезис --  как
внутреннее  осознание   моральных  принципов.  ќмоциональный  элемент  этого
осознаниЯ   был  подчеркнут  английскими   авторами.   ефтсбери,  например,
допускает наличие у человека "морального чувства", чувства  справедливости и
несправедливости,  эмоциональной  реакции,  основанной  на  том,  что  разум
человека  сам  по  себе пребывает в гармонии с космическим  порЯдком. Ѓатлер
предполагает,  что  моральные  принципы  врождены  человеку  как  часть  его
конституции, и в частности, отождествлЯет совесть с врожденным стремлением к
благим  деЯниЯм. ‘огласно  Ђдаму ‘миту,  наши чувства к другим людЯм и  наша
реакциЯ  на  их одобрение  или  неодобрение ЯвлЯютсЯ сущностью совести. Љант
абстрагировал  совесть от всЯкого специфического содержаниЯ и отождествил ее
с чувством долга, как  таковым. Ќицше, Яростный критик религиозной "нечистой
совести",  видел   подлинную  совесть   укорененной  в   самоутверждении,  в
способности "сказать  "да" своему џ".  Њакс елер считал совесть проЯвлением
рациональной оценки, но оценки, основанной на чувстве, а не на мысли.
     Ќо  без ответа  и  без  вниманиЯ  остались такие важные  проблемы,  как
проблема мотивации, на  которую могут пролить свет данные психоаналитических
исследований. ‚  данном  случае  мы будем  разграничивать  "авторитарную"  и
"гуманистическую"   совесть,   в   соответствии   с   общим   разграничением
авторитарной и гуманистической этики.
     <h4><a   href="#Toc276480083"   name="_Toc276480083">Ђ.    Ђ‚’Ћђ€’ЂђЌЂџ
‘Ћ‚…‘’њ</a></h4>
     ЂвторитарнаЯ   совесть   --   это   голос  интериоризованного  внешнего
авторитета, авторитета родителей, государства  или  кого бы то ни  было, кто
окажетсЯ  авторитетом в  той  или  иной  культуре.  …сли отношениЯ  людей  к
авторитетам остаютсЯ внешними, не имеющими  этической  санкции, мы  едва  ли
можем говорить о совести; такое поведение просто сообразуетсЯ с требованиЯми
момента, регулируетсЯ страхом наказаниЯ и надеждой на вознаграждение, всегда
зависит от внушительности данных авторитетов, от их осведомленности и мнимой
или реальной  возможности  наказывать и  награждать.  ‡ачастую  переживание,
которое люди  принимают за чувство вины, порожденное их совестью, фактически
ЯвлЯетсЯ не  чем иным,  как страхом перед  такими  авторитетами.  ‘обственно
говорЯ, люди  в таких обстоЯтельствах испытывают  не чувство <I>вины</I>, а  <I>страх</I>.
‘овестью   же   такие   авторитеты,   как  родители,  церковь,  государство,
общественное  мнение,  сознательно  или  бессознательно  воспринимаютсЯ  как
этические и моральные законодатели,  чьи законы и санкции человек усваивает,
интериоризируЯ их.  ‡аконы  и санкции внешнего авторитета  становЯтсЯ как бы
частью  человеческого  џ,  и вместо  чувства  ответственности  перед  чем-то
внешним этому  џ, человек чувствует ответственность перед чем-то внутри себЯ
самого: перед своей совестью.  ‘овесть  представлЯет собой более эффективный
регулЯтор поведениЯ, чем страх перед  внешними  авторитетами; ибо, будучи  в
состоЯнии  уклонитьсЯ  от последних, человек не  может убежать  от  себЯ  и,
следовательно,  от интериоризованного авторитета, который стал частью его џ.
ЂвторитарнаЯ  совесть --  это то, что  ”рейд описал как  сверх-џ; но, как  Я
покажу позднее, это только одна форма совести или, возможно,  первоначальнаЯ
стадиЯ в развитии совести.
     •отЯ  авторитарнаЯ совесть  отличаетсЯ от страха наказаниЯ и надежды на
вознаграждение, когда отношение  к авторитету  уже  стало интериоризованным,
она  не  слишком отличаетсЯ  от них в  других  существенных  аспектах. ‘амое
важное  сходство заключаетсЯ в  том,  что  предписаниЯ авторитарной  совести
определЯютсЯ не <I>ценностными суждениЯми</I> самого человека, а исключительно  тем
фактом,  что ее  повелениЯ и  запреты заданы авторитетами.  …сли  эти  нормы
окажутсЯ хорошими, совесть будет  направлЯть  человеческие поступки к добру.
Ћднако,  эти нормы становЯтсЯ нормами совести не потому, что  они хороши,  а
потому, что  они даны авторитетом. Ѓудучи  плохими, они все равно становЯтсЯ
частью совести.  ’от,  кто  веровал  в  ѓитлера,  например, считал,  что  он
поступает по своей совести, когда  совершал действиЯ, противные человеческой
природе.
     Ќо  даже  несмотрЯ  на   то,  что  отношениЯ  к  авторитету  становЯтсЯ
интериоризованными, эту интериоризацию  не следует считать настолько полной,
чтобы  отделить  совесть  от  внешних  авторитетов. ’акое  полное  отделение
совести, какое мы можем  наблюдать в  случаЯх навЯзчивых  неврозов, ЯвлЯетсЯ
скорее  исключением, чем правилом;  обычно человек  с  авторитарной совестью
привЯзан  к  внешним  авторитетам  и  к  их   интериоризованному  отражению.
”актически между ними существует постоЯнное  взаимодействие. Ќаличие внешних
авторитетов, по  отношению к которым человек испытывает благоговейный страх,
ЯвлЯетсЯ   источником,  постоЯнно  питающим   интериоризованный   авторитет,
совесть. …сли авторитеты не существуют  в реальности, т. е., если у человека
нет оснований боЯтьсЯ  их, то авторитарнаЯ  совесть ослабнет и утратит силу.
Ћдновременно  совесть оказывает  влиЯние  на  сложившийсЯ  у  человека образ
внешних  авторитетов. Џотому что такаЯ совесть всегда  окрашена человеческой
потребностью   в   восхищении,   в    каком-либо   идеале<a   href="#_ftn93"
name="_ftnref93"><sup>[87]</sup></a>, в стремлении к некоему совершенству, и
этот  образ совершенства проецируетсЯ  на  внешние авторитеты. ‚  результате
образ  этих  авторитетов,  в  свою  очередь,  окрашен  "идеальным"  аспектом
совести.  ќто  очень  важно, так  как  представление  человека  о  свойствах
авторитетов  отлично от  их реальных свойств; это  представление все более и
более идеализируетсЯ и,  таким  образом, все более служит реинтериоризации<a
href="#_ftn94"   name="_ftnref94"><sup>[88]</sup></a>.  Ћчень   часто  такое
взаимодействие   интериоризации  и   проекции   приводит   к   непоколебимой
уверенности в идеальном характере авторитета, уверенности, непроницаемой длЯ
всех противоречащих ей эмпирически очевидных фактов.
     ‘вое содержание авторитарнаЯ совесть  получает из повелений  и запретов
авторитета;  ее  сила  коренитсЯ  в  эмоциЯх  страха  перед авторитетом  или
восхищениЯ им. <I>—истаЯ  совесть -- это  сознание,  что  авторитет (внешний  и
интериоризованный) доволен тобой;  виноватаЯ совесть -- это сознание, что он
тобой   недоволен</I>.   —истаЯ   (авторитарнаЯ)   совесть   порождает   чувство
благополучности и безопасности, ибо она подразумевает одобрение авторитета и
достаточную  близость  к   нему;   виноватаЯ   совесть  порождает   страх  и
ненадежность,  потому  что  действиЯ  наперекор   воле  авторитета   чреваты
опасностью наказаниЯ и -- что еще хуже -- опасностью отверженности.
     —тобы  понЯть  последнее утверждение во  всей  его  полноте,  мы должны
вспомнить  склад  характера  авторитарной личности.  Ћна обретает внутреннюю
безопасность,  становЯсь  симбиотической частью авторитета,  воспринимаемого
как  нечто  большее  и сильнейшее,  чем  сам  человек.  Ѓудучи  частью этого
авторитета  --  за счет собственной целостности --  человек  чувствует  себЯ
причастным к силе авторитета. …го чувство уверенности и идентичности зависит
от этого симбиоза; быть отторгнутым от авторитета значит быть низвергнутым в
пустоту,  столкнутьсЯ  с   ужасом  небытиЯ.  —то  угодно  длЯ  авторитарного
характера лучше,  чем  это. Љонечно,  любовь и одобрение авторитета приносит
такому  человеку  величайшее  удовольствие;   но  уж  лучше  наказание,  чем
отверженность. ЌаказываЯ, авторитет все-таки остаетсЯ с ним, и, если человек
"согрешил", наказание по крайней мере доказывает, что авторитет продолжает о
нем заботитьсЯ.  Џосле того как кара принЯта, грех искуплен и  восстановлена
безопаснаЯ причастность к авторитету.
     Ѓиблейский  рассказ   о  преступлении  Љаина   и  его   наказании  дает
классическую иллюстрацию  того  факта,  что  человек больше всего  боитсЯ не
наказаниЯ, а отверженности. Ѓезо всЯкого повода Ѓог  учинил с Љаином худшее,
что можно  сделать человеку, неспособному жить без одобрениЯ авторитета. Ѓог
отверг  его  жертву  и тем  самым  отверг  его  самого.  Ћтверженность  была
непереносима длЯ Љаина,  и он убил  соперника, который  лишил  его того, без
чего Љаин  не мог обойтись. Љакова была  кара  Љаину? Ћн не был убит,  и ему
даже не было  причинено  вреда; более того, Ѓог запретил кому бы  то ни было
убивать  его (на Љаине  было знамение, означавшее, что его нельзЯ  убивать).
…го наказание было в  том, что он  сделалсЯ <I>отверженным</I>; после того как  Ѓог
отверг его,  Љаин сделалсЯ чужим среди своих ближних. ќта  кара в самом деле
была  такой,  что  Љаину было отчего сказать: "Ќаказание  мое больше, нежели
снести можно".
     „о сих  пор Я  вел речь о  формальной  структуре авторитарной  совести,
указав,  что чистаЯ  совесть --  это сознание,  что  авторитеты  (внешний  и
интериоризованный) довольны тобой;  а виноватаЯ совесть -- это сознание, что
они тобой недовольны. ’еперь мы обратимсЯ к вопросу о том, каково содержание
чистой и виноватой авторитарной совести. •отЯ очевидно,  что любое нарушение
позитивных норм, постулированных авторитетом, ЯвлЯет собой  неповиновение, а
значит,  и вину (независимо  от  того,  хороши или плохи  эти  нормы сами по
себе),  есть  действиЯ,  расцениваемые  как проступки, в  любой авторитарной
ситуации.   Џервый  такой  проступок  --  это  бунт  против   установленного
авторитетом порЯдка. Ќеповиновение становитсЯ "главным грехом", а послушание
-- главной добродетелью.  Џослушание  предполагает признание  за авторитетом
верховной власти  и мудрости, признание его права приказывать,  награждать и
карать по своему усмотрению.  Ђвторитету подчинЯютсЯ  не только из-за страха
перед его властью, но и  из-за убежденности в его  моральном превосходстве и
правоте.
     “важению  к авторитету  сопутствует запрет  на критическое  отношение к
нему. Ђвторитет может  снизойти до  объЯснениЯ своих  приказов и запрещений,
наград  и наказаний или  может  воздержатьсЯ от этого; но  индивид не  имеет
никакого <I>права</I> задавать  вопросы и критиковать.  …сли индивиду кажетсЯ,  что
есть какие-то основаниЯ длЯ критики в адрес  авторитета, то  виноват  в этом
подчиненный  авторитету  индивид;  и  уже  <I>сам тот факт</I>,  что некий  индивид
отваживаетсЯ на критику, ЯвлЯетсЯ доказательством его виновности.
     „олг признаниЯ превосходства  авторитета влечет  за собой  определенные
запреты.  ‘амым главным из них  ЯвлЯетсЯ  табу  на чувство равенства  или на
способность стать когда-либо <I>равным</I>  авторитету, поскольку это противоречило
бы безоговорочному его превосходству и  уникальности.  „ействительным грехом
Ђдама  и  …вы, как  уже  указывалось, была  попытка <I>уподобитьсЯ</I>  Ѓогу;  и  в
наказание за  это  притЯзание и одновременно длЯ устранениЯ возможности  его
повторениЯ   они   были   изгнаны   из   ќдемского   сада<a   href="#_ftn95"
name="_ftnref95"><sup>[89]</sup></a>.  ‚  авторитарных   системах  авторитет
поставлен в положение,  принципиально отличное от положениЯ подчиненных  ему
людей. Ћн  обладатель  качеств,  не  достижимых  длЯ кого  бы  то  ни  было:
магической  власти, мудрости, силы,  в чем  ни один из людей не может  с ним
даже сравнитьсЯ. Љаковы бы ни  были прерогативы авторитета, будь он владыкой
‚селенной   или  единственным  вождем,   посланным  судьбой,  принципиальное
неравенство между ним и любым  из людей -- это основной догмат  авторитарной
совести.  Ћдин особенно важный аспект уникальности авторитета составлЯет его
привилегиЯ быть тем единственным,  кто не подчинЯетсЯ чужой  воле, а кто сам
волит; кто ЯвлЯетсЯ не средством, а самоцелью: кто творит, а не сотворен.
     Џри авторитарной ориентации волеизъЯвление и творение -- это привилегиЯ
авторитета. ’е,  кто  подчинен ему,  служат  средствами  длЯ  его  целей  и,
соответственно,  они  --  его собственность, которой  он пользуетсЯ в  своих
целЯх.  ‚ерховнаЯ  власть  авторитета  ставитсЯ  под  сомнение  при  попытке
творениЯ перестать быть вещью и стать творцом.
     Ќо человек никогда  не переставал  стремитьсЯ к созиданию и творчеству,
потому что созидательность,  плодотворность --  это источник силы, свободы и
счастьЯ.  Ћднако   в  той  мере,   в  какой  он  чувствует   зависимость  от
трансцендентных  ему  сил,  сама  его  плодотворность,  его   волеизъЯвление
заставлЯют его испытывать чувство вины. ‚авилонЯне  были наказаны за попытку
совместными усилиЯми рода человеческого построить башню, достигающую  небес.
Џрометей  был  прикован  к  скале  за  то,  что  выдал  людЯм  секрет  огнЯ,
символизирующего плодотворность. ѓордость человека за свое могущество и силу
была  осуждена  ‹ютером  и  Љальвином  как  грех  гордыни;  а  политическими
диктаторами -- как  преступный индивидуализм. —еловек старалсЯ  умилостивить
богов жертвами  за преступление плодотворности, отдаваЯ им лучшее из  своего
урожаЯ или стада. Ћбрезание -- еще одна попытка такого умилостивлениЯ; часть
фаллоса, символа  мужской созидательной силы, посвЯщаетсЯ Ѓогу  с тем, чтобы
человек мог оставить  за  собой право пользоватьсЯ этой  силой. ‚ придачу  к
жертвоприношениЯм, в которых  человек отдает  богам дань признаниЯ --  пусть
только символически  --  их  монополии на плодотворность,  он подавлЯет свои
силы  чувством   вины,  питаемым  авторитарной   убежденностью  в  том,  что
полагатьсЯ на  свою  волю и  творческую  силу  --  значит  бунтовать  против
привилегии авторитета  быть единственным творцом и обЯзанности человека быть
его  "вещью".  ќто   чувство  вины,  в  свою  очередь,  ослаблЯет  человека,
обессиливает его и увеличивает его подвластность, такова расплата за попытку
быть   самому  "творцом  и  созидателем".  Џарадоксально,  что  авторитарнаЯ
виноватаЯ   совесть   --   это   результат   чувства  силы,   независимости,
плодотворности  и  гордости,  а  авторитарнаЯ  чистаЯ совесть  -- порождение
чувства  покорности,   зависимости,  бессилиЯ  и  греховности.   ‘в.  Џавел,
Ђвгустин,  ‹ютер  и  Љальвин  безошибочно  описали   такую  чистую  совесть.
Џризнание  собственного  бессилиЯ,  самоуничижение,  отЯгощенность  чувством
собственной греховности  и порочности -- вот признаки благости. ‘амо наличие
виноватой  совести  служит  знаком  добродетельности,  потому что  виноватаЯ
совесть  --  это симптом  "страха  и  трепета"  человека  перед авторитетом.
Џарадокс в том, что (авторитарнаЯ) <I>виноватаЯ совесть оказываетсЯ</I> основой длЯ
"чистой" совести, а чистаЯ совесть у того, кто обладает ею, должна <I>порождать
чувство вины</I>.
     €нтериоризациЯ авторитета имеет два значениЯ: первое, которое мы только
что рассмотрели, где  человек покорЯетсЯ авторитету; другое, где он берет на
себЯ роль авторитета, относЯсь к себе с  такой  же суровостью и жестокостью.
’аким образом, человек  оказываетсЯ не только послушным рабом,  но  также  и
суровым  надсмотрщиком, который относитсЯ к  себе,  как к своему  рабу.  ќто
второе  значение  очень  важно   длЯ  пониманиЯ  психологического  механизма
авторитарной  совести.  ‚   авторитарном  характере  при   более  или  менее
подавленной  плодотворности  развиваютсЯ  определенные  признаки  садизма  и
деструктивности<a  href="#_ftn96"  name="_ftnref96"><sup>[90]</sup></a>. ќта
деструктивнаЯ энергиЯ  находит  выход,  когда  человек  берет на  себЯ  роль
авторитета  и распорЯжаетсЯ собой,  как  своим слугой.  ЂнализируЯ  сверх-џ,
”рейд  дал описание его  деструктивных  составлЯющих, вполне  подтвержденное
клиническими  данными  других  исследователей.  ‡десь   неважно,  из  какого
допущениЯ  исходить:   признать  корнем   агрессивности,  главным   образом,
фрустрацию  в  области  инстинктов,  как  делал  это  ”рейд  в  своих ранних
произведениЯх, или "инстинкт смерти", как он  признал позднее. ‚ажно то, что
авторитарнаЯ совесть питаетсЯ деструктивностью человека, направленной на его
собственное  џ,  и,   таким   образом,  деструктивные  устремлениЯ  получают
возможность   действовать   под   личиной   добродетели.  Џсихоаналитические
исследованиЯ,  особенно в  области  навЯзчивых состоЯний, обнаружили,  каким
уровнем жестокости и деструктивности иногда обладает совесть, и как она дает
выход задержкам  ненависти, обращаЯ ее на самого человека. ”рейд убедительно
доказал   правильность  тезиса  Ќицше,   что  сдерживание  свободы  обернуло
инстинкты  человека  "вспЯть, <I>против  самого  человека</I>.  ‚ражда, жестокость,
радость преследованиЯ, нападениЯ, перемены, разрушениЯ -- все это повернутое
на обладателЯ  самих  инстинктов: таково происхождение  "нечистой совести"<a
href="#_ftn97" name="_ftnref97"><sup>[91]</sup></a>.
     Ѓольшинство религиозных и  политических  систем  в истории человечества
могли   бы  служить  иллюстрациЯми   авторитарной   совести.   Џоскольку   Я
анализировал  с  этой точки зрениЯ  протестантизм  и  фашизм  в "Ѓегстве  от
свободы",  Я  не  буду здесь  приводить исторические  примеры, а  ограничусь
рассмотрением  некоторых  аспектов  авторитарной   совести,  наблюдаемых  во
взаимоотношениЯх родителей и детей в нашей культуре.
     “потребление  термина  "авторитарнаЯ  совесть"  применительно  к  нашей
культуре может удивить читателЯ,  поскольку мы привыкли считать авторитарную
установку характерной  лишь длЯ авторитарных недемократических  культур;  но
такой  взглЯд  недооценивает  силу  авторитарных  элементов,  особенно  роль
анонимного  авторитета,  действующего  в  современной  семье  и  обществе.<a
href="#_ftn98" name="_ftnref98"><sup>[92]</sup></a>
     ЏсихоаналитическаЯ беседа дает достаточно возможностей длЯ исследованиЯ
авторитарной  совести  у  представителей городского  среднего  класса. ‡десь
родительский авторитет и  способ, каким дети справлЯютсЯ с ним,  предстают в
числе главных источников невроза.
     Ђналитик обнаруживает, что многие пациенты вообще неспособны критически
относитьсЯ к родителЯм; других же,  в некоторых вопросах критически относЯсь
к родителЯм, оставлЯют вне критики те их свойства, от которых сами страдали;
и есть такие, кто  чувствует вину  и  тревогу,  когда им  случаетсЯ выразить
уместную критику или гнев в адрес кого-либо из родителей. ‡ачастую тре