        Ђбрахам ѓарольд Њаслоу. ЊотивациЯ и личность


        ‘Ћ„…ђ†ЂЌ€…

     Џђ…„€‘‹Ћ‚€џ Љ Џ…ђ‚ЋЊ“ € ‚’ЋђЋЊ“ €‡„ЂЌ€џЊ

     Ѓ‹ЂѓЋ„ЂђЌЋ‘’€

        ѓлава 1
     Џсихологический подход к науке
     ЏсихологиЯ ученых
     ‘феры приложениЯ психологического подхода к науке

        ѓлава 2
     Џроблемный и технократический подход в науке
     Џриоритет средства над целью
     Џриоритет средств и догматизм в науке

        ѓлава 3
     Џредисловие к теории мотивации
     €ндивидуум как интегрированное целое
     ѓолод как парадигма
     –ель и средство
     †еланиЯ и культура
     Њножественные мотивации
     Њотивационные состоЯниЯ
     ‚заимосвЯзь мотиваций
     Љ вопросу о перечнЯх потребностей
     ЉлассификациЯ мотивов
     ЊотивациЯ и эксперименты на животных.
     ЋкружающаЯ среда
     €нтеграциЯ
     Ќемотивированное поведение
     ‚озможность осуществлениЯ
     ‚лиЯние реальности
     Љ вопросу о необходимости исследованиЯ здоровой мотивации

        ѓлава 4
     ’еориЯ человеческой мотивации
     ‚ведение
     Ѓазовые потребности
     „ругие характеристики базовых потребностей,

        ѓлава 5
     ‡начение концепции удовлетворениЯ длЯ психологической теории
     Ћбщие последствиЯ удовлетворениЯ
     Ќаучение и удовлетворение базовой потребности
     “довлетворение потребности и формирование характера
     ЉонцепциЯ здорового удовлетворениЯ
     ”еномены, частично детерминированныебазовым удовлетворением
     ЏатологиЯ, вызваннаЯ удовлетворением
     ”ункциональнаЯ автономиЯ высших потребностей
     Ќекоторые феномены, свЯзанные с базовым удовлетворением

        ѓлава 6
     €нстинктоподобнаЯ природа базовых потребностей
     ’еориЯ инстинктов
     ЉонцепциЯ инстинктоидности базовых потребностей

        ѓлава 7
     Џотребности высшие и низшие
     ђазличиЯ между высшими и низшими потребностЯми
     Ќекоторые последствиЯ различениЯ высших и низших потребностей

        ѓлава 8
     Џсихопатогенез и теориЯ угрозы
     „епривациЯ, фрустрациЯ и угроза
     Љонфликт и угроза

        ѓлава 9
     €нстинктоподобна или нет деструктивность?
     ќтологические данные
     „анные детской психологии
     Ђнтропологические данные
     Ќекоторые   теоретические  соображениЯ   об  источниках  деструктивного
поведениЯ
     Љлинический опыт
     „анные эндокринологии, генетики и других наук

        ѓлава 10
     ќкспрессивный компонент поведениЯ
     Џреодоление и экспрессиЯ
     ‘амоосвобождение и катарсис. Ќезавершенные акты. ‘индром разведчика
     ђепетиционный   синдром;   настойчивое   и   безуспешное   преодоление;
обезвреживание проблемы
     Ћпределение невроза
     Љатастрофическое поведение; безнадежность
     Џсихосоматические симптомы
     ‘вободные ассоциации как самовыражение

        ѓлава 11
     ‘амоактуализированные люди: исследование сихологического здоровьЯ
     Ћт автора
     Њетод отбора испытуемых
     Љак были получены данные и как они будут представлены
     ќффективное  восприЯтие  реальности  и  комфортные  взаимоотношениЯ   с
реальностью
     ЏриЯтие (себЯ, других, природы)
     ‘понтанность, простота, естественность
     ‘лужение
     Ћтстраненность; потребность в уединении
     Ђвтономность, независимость от культуры и среды, волЯ и активность
     ‘вежий взглЯд на вещи
     Њистические переживаниЯ и высшие переживаниЯ
     Ge meinschaftsgefbhl
     Њежличностные отношениЯ
     „емократичность
     “мение отличать средство от цели, добро от зла
     ”илософское чувство юмора
     Љреативность
     ‘опротивление культуральным влиЯниЯм; трансценденциЯ культуры
     Ќесовершенство самоактуализированного человека
     –енности и самоактуализациЯ
     ‘амоактуализациЯ и преодоление дихотомий

        ѓлава 12
     ‹юбовь и самоактуализациЯ
     Џредварительное описание некоторых характеристик любви
     ‘амоактуализациЯ и беззащитность в любви
     ‘пособность любить и быть любимым
     ‘амоактуализациЯ, любовь и секс
     ‡абота, ответственность и общность потребностей
     ‹юбовь как радость и игра
     ЏриЯтие индивидуальности партнера и уважение к нему
     ‹юбовь как высшее переживание. ‚осхищение, удивление, трепет
     Ћтчужденность и индивидуализм
     ќффективность восприЯтиЯ, хороший вкус и здороваЯ любовь

        ѓлава 13
     Џознание индивидуального и общего
     ‚ступление
     ђубрификациЯ в процессах вниманиЯ
     ђубрификациЯ и восприЯтие
     ђубрификациЯ в обучении
     ђубрификациЯ в мышлении
     ‘тереотипизациЯ и нехолистичное теоретизирование
     џзык и названиЯ

        ѓлава 14
     Ќемотивированные и нецеленаправленные реакции
     Џримеры относительно немотивированных реакций
     €скусство
     ‘озерцание, наслаждение, удивление, вкус к жизни, высшие переживаниЯ
     ‘тиль и вкусы
     €гра
     €деологиЯ, философиЯ, теологиЯ, познание

        ѓлава 15
     ЏсихотерапиЯ, здоровье и мотивациЯ
     ЏсихотерапиЯ и хорошие отношениЯ между людьми
     •орошие человеческие отношениЯ как психотерапевтическое воздействие
     ЏсихотерапиЯ и хорошее общество
     ђоль знаниЯ и навыка в современной психотерапии
     ЂутотерапиЯ и когнитивнаЯ терапиЯ
     ѓрупповаЯ психотерапиЯ и группы личностного роста

        ѓлава 16
     ЏонЯтие нормы. ‡доровье и ценности
     ЋпределениЯ нормы
     ЌоваЯ концепциЯ нормы
     ‘тарые и новые представлениЯ о человеческой природе
     ‚нутреннЯЯ природа человека
     —то такое хорошие условиЯ ?
     ЏсихологическаЯ утопиЯ
     ‘реда и личность
     Џрирода нормы

        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€

        Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ

     Џриложение Ђ.
     Џроблемы, свЯзанные с позитивным подходом к психологии

     Џриложение ‚.
     •олистическо-динамическаЯ, организменнаЯ теориЯ. „инамика синдрома

        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€

        Ѓ€Ѓ‹€ЋѓђЂ”€џ

     ----------------------------------------------

        Џђ…„€‘‹Ћ‚€…

     ќта книга представлЯет собой переработанное и исправленное издание моей
работы  "ЊотивациЯ  и  личность". џ  постаралсЯ  воплотить в  ней итог своих
размышлений за последние шестнадцать  лет,  а размышлений было очень и очень
много.  џ  не переписывал  все заново, и все-таки полагаю,  что это  издание
существенным  образом отлично от  предыдущего,  поскольку даже  сама главнаЯ
идеЯ книги подверглась ревизии, о чем Я подробно расскажу ниже.
     ‚первые  вышедшаЯ  в  свет  в  1954   году,  эта  работа,  в  сущности,
представлЯла собой попытку построениЯ такой теории, котораЯ  базировалась бы
на классической  психологии  того  времени  и  в то  же самое времЯ никак не
отвергала  бы  ее  и не  противостоЯла  бы  ей.  џ  пыталсЯ  расширить  наши
представлениЯ о личности, выходЯ на "высшие" уровни человеческой природы. (џ
даже подумывал назвать ее  "„альние  пределы человеческой природы".) …сли бы
вы попросили менЯ кратко  изложить основной тезис  той книги, то Я бы сказал
так:  психологиЯ  много  толковала  о  человеческой  природе, но кроме  этой
природы   человек  имеет   еще  и   высшую  природу,  и   эта   его  природа
инстинктоподобна, то есть ЯвлЯетсЯ частью его сущности. …сли бы вы позволили
мне  слегка  поЯснить  этот  тезис,  Я  бы  добавил,  что,   в   отличие  от
бихевиористов   и   психоаналитиков   фрейдистского   толка,    исповедующих
аналитический,  диссекционистский,  атомистический,  ньютоновский  подход  к
человеку и к его природе, Я убежден в холистичности человеческой натуры.
     €наче говорЯ, Я ценю эмпирический  багаж, накопленный экспериментальной
психологией и психоанализом, но мне претЯт проповедуемые этими науками идеи.
Њне   близок  экспериментаторский   задор  бихевиоризма   и   всеобнажающий,
всепроникающий  дух психоанализа, но Я  не могу согласитьсЯ  с тем  видением
человека,  которое они предлагают. €наче  говорЯ, своей книгой Я представлЯю
иную  философию человеческой  природы,  предпринимаю попытку  иначе очертить
образ человека.
     Ћднако,  если раньше Я  воспринимал свои разногласиЯ с бихевиоризмом  и
психоанализом как спор, не выходЯщий за рамки психологии, то теперь Я вижу в
них локальное проЯвление нового Zeitgeist, своего  рода знамениЯ времени,  Я
воспринимаю   их   как   признак   зарождениЯ   новой   генерализованной   и
всеохватывающей  философии жизни.  ќто новое  гуманистическое  мировоззрение
внушает мне  радость  и  оптимизм; оно.  как  мне  кажетсЯ, может  оказатьсЯ
плодотворным  в  любой  области  человеческого  знаниЯ,  будь  то экономика,
социологиЯ  или  биологиЯ,  в  любой  сфере  профессионального  знаниЯ  ѕ  в
юриспруденции, политике, медицине;  оно поможет нам понЯть истинное значение
таких  социальных институтов как  семьЯ, религиЯ,  образование.  €менно  это
убеждение побудило менЯ переработать свою книгу, посвЯтив ее изложению новой
психологии.  ќта  психологиЯ  ѕ лишь часть  общего  мировоззрениЯ,  один  из
аспектов  всеобъемлющей  философии жизни,  философии,  пока  не  приобретшей
завершенной формы,  но котораЯ видитсЯ нам все более  и более  возможной,  а
значит, требует к себе серьезного отношениЯ.
     Ќе  могу  не  упомЯнуть  здесь  крайне  огорчительный  длЯ  менЯ  факт,
заключающийсЯ   в  том,  что  это   поистине   революционное  знание  (новое
представление о  человеке,  обществе,  природе,  ценностЯх, новое  понимание
науки,  философии  и  т.п.)  до  сих  пор  не  попало в  поле  зрениЯ  наших
интеллектуалов, а порой сознательно не замечаетсЯ ими, особенно теми, в чьем
ведении находЯтсЯ средства свЯзи с образованной частью общества и молодежью.
(Ћтчасти поэтому Я говорю о "тайной революции".)
     Њировоззрение  очень  многих   представителей  интеллектуальной   элиты
отмечено печатью глубокой безысходности и цинизма, цинизма, доходЯщего порой
до разъедающей  душу  злобы, даже  жестокости.  ќти  интеллектуалы  отрицают
возможность  совершенствованиЯ  человека  и  общества,  отказываютсЯ  видеть
внутренние, сущностные ценности,  заложенные в каждом человеке,  не признают
за ним жизнелюбиЯ и любви.
     ‘тавЯ под сомнение такие исконно  человеческие  качества как честность,
доброта,  великодушие,  любовь,  они выходЯт за рамки  умеренного,  здравого
скептицизма  и  проЯвлЯют  откровенную   враждебность  по  отношению  к  тем
представителЯм  рода человеческого, которые  демонстрируют  им эти качества.
Ћни  потешаютсЯ над  хорошим человеком, считаЯ  его  глупым и  наивным,  они
придумывают ему  прозвища, называЯ его то "бойскаутом", то  "пай-мальчиком".
‘толь  агрессивное  развенчивание,  эту ненависть  и  уничижение уже  нельзЯ
назвать  презрением  ѕ порой  ато напоминает  отчаЯнную попытку  защититьсЯ,
оградить себЯ от людей, которые стараютсЯ одурачить их, провести, заморочить
им голову. џ полагаю, психоаналитик увидел бы в этом динамику злобы и мщениЯ
за пережитые в прошлом разочарованиЯ и крах иллюзий.
     ќтой субкультуре  безнадежности,  этой  установке "ты ничем не  лучше",
этой  антиморали, в основе  которой  лежат агрессиЯ, безнадежность, где  нет
места  длЯ  доброй  воли,  прЯмо  противостоит  гуманистическаЯ  психологиЯ,
вооруженнаЯ  данными предварительных  исследований,  которые представлены  в
этой книге, и  трудами, указанными в библиографии. ЌесмотрЯ на  то, что  нам
все   еще   приходитсЯ  соблюдать  известную   осторожность,   рассуждаЯ   о
предпосылках "хорошего" в человеческой природе (см. главы 7, 9, 11 и 16), мы
уже вправе со всей убежденностью отвергнуть лишающее нас надежды суждение об
изначальной порочности  и  злобности  человеческой  природы-  Ќам  предстоит
доказать,  что убежденность в  порочности  человеческой  натуры  не может  и
дальше быть делом вкуса. „анные наших исследований позволЯют говорить, что в
настоЯщее  времЯ ее могут  питать только сознательнаЯ слепота и  невежество,
только нежелание  считатьсЯ  с  объективными  фактами. €  потому такого рода
предвзЯтое отношение к человеку следует считать скорее личностной проекцией,
нежели обоснованной философской или научной позицией.
     ѓуманистическаЯ, холистичнаЯ  концепциЯ науки, представленнаЯ  в первых
двух главах  этой книги и  в Џриложении ‚,  получила мощное подтверждение  в
виде многочисленных работ, увидевших свет за последние  десЯть лет. Ћсобенно
хочетсЯ  отметить  замечательную книгу Њ.  Џолани Personal Knowledge  (376).
Њысли, изложенные  в этой  работе,  во  многом перекликаютсЯ  с идеЯми  моей
"Џсихологии  науки" (292). Ћбе работы очевидно копфронтируют с классическим,
конвенциональным видением  науки, обе  предлагают  отличную от  общепринЯтой
точку зрениЯ на человека.
     ‚сЯ моЯ  книга  представлЯет  собой  страстную  проповедь  холистичного
подхода,  но  в самом емком и,  возможно, в самом трудном длЯ пониманиЯ виде
этот  подход представлен  в  Џриложении  ‚. ’рудно что-либо противопоставить
холизму как  основе  научного  мировоззрениЯ,  его  полномочиЯ  очевидны,  а
истинность  не вызывает сомнений, ѕ в конце концов, космос един и  внутренне
взаимосвЯзан,  всЯкое  общество  едино  и  внутренне  взаимосвЯзано,  всЯкий
человек един  и внутренне  взаимосвЯзан и т.  д.,  ѕ  однако же, холистичный
подход  пока  почти  не  находит  применениЯ  в  науке, он  до  сих  пор  не
используетсЯ  в  том качестве, в  котором должен был  бы  использоватьсЯ,  а
именно как способ мировоззрениЯ. ‚ последнее времЯ Я все больше склонЯюсь  к
мысли о том,  что атомистический способ  мышлениЯ следует рассматривать  как
мЯгкую форму  психопатологии или, по крайней  мере, как одну из составлЯющих
синдрома  когнитивной  незрелости.  Њне  кажетсЯ,  что  холистичный   способ
мышлениЯ и  пониманиЯ  совершенно естествен, естествен  до  автоматизма  длЯ
здоровых, самоактуализированных людей и,  напротив,  чрезвычайно труден  длЯ
менее   развитых,   менее   зрелых,   менее   здоровых  представителей  рода
человеческого. ќто, конечно, только мое впечатление, и  Я не стал бы слишком
настаивать на нем.  Ћднако Я бы предложил его в качестве гипотезы. требующей
проверки, тем более, что проверить ее не так уж трудно.
     “  теории  мотивации,  подробно  изложенной в главах  3ѕ7, к которой  Я
постоЯнно обращаюсь  на  протЯжение всей книги,  весьма  любопытнаЯ историЯ.
‚первые Я представил ее на суд психоаналитического общества в  1942  году, и
тогда она выглЯдела как робкаЯ попытка интегрировать в  единую теоретическую
структуру те истины, о которых столь по-разному толковали ”рейд, Ђдлер, ћнг,
„.  Њ. ‹еви, ”ромм, •орни и ѓольдштейн.  Њой, тогда очень поверхностный опыт
психотерапевтической  работы  подтолкнул менЯ  к мысли о том, что  каждый из
этих великих авторов был по-своему  прав, что их  тезисы применимы  в разных
случаЯх  и к разным пациентам.  ЊенЯ же  в то времЯ волновал  частный вопрос
клинического  характера: какие  конкретно  из  ранних деприваций приводЯт  к
неврозу?  Љакие  методы психотерапии  исцелЯют  невроз?  ЉакаЯ  профилактика
предотвращает невроз? ‚ каком порЯдке  следует применЯть те или иные  методы
психотерапии?  Љакие   из  них  наиболее  действенны?  Љакие  можно  считать
базовыми, а какие ѕ нет?
     ’еперь Я могу со всей уверенностью заЯвить, что теориЯ оказалась вполне
состоЯтельной  в клиническом,  социальном и  персонологическом планах, но ей
все  еще  недостает  багажа лабораторных  и  экспериментальных исследований.
Њногие  люди  находЯт  ей  подтверждение  в  своем личном  жизненном  опыте,
зачастую она становитсЯ основанием, помогающим  им осмыслить  и понЯть  свою
внутреннюю жизнь. Ѓольшинство людей  ощущает в ней непосредственную, личную,
субъективную правдивость.  €  все-таки  до  сих  пор  ей  насущно  недостает
экспериментальных подтверждений.
     ‚  некоторой  степени  восполнить   нехватку   эмпирического  материала
помогает  работа „угласа  Њак-ѓрегора  (332), применившего  принципы  теории
мотивации при исследовании производственных отношений. € дело даже не только
в  том, что  он  счел  полезным  структурировать  данные  своих наблюдений в
соответствии   с  теорией  мотивации,  но  и   в  том,  что  его  наблюдениЯ
впоследствии позволили валидизировать и верифицировать саму теорию.  ‘егоднЯ
именно  такого  рода  исследованиЯ, а вовсе  не  лабораторные  эксперименты,
приносЯт все больше эмпирических подтверждений нашей теории. (ЃиблиографиЯ к
данной книге представлЯет  собой  практически  исчерпывающий перечень такого
рода подтверждений.)
     Ќазидание,  которое Я вынес  из  осмыслениЯ этого и  иных  аргументов в
пользу теории  мотивации,  которыми щедро  снабжала менЯ  жизнь  во всем  ее
разнообразии, таково:  рассуждаЯ  о  потребностЯх человека, мы обращаемсЯ  к
самой  сути  его  существованиЯ.  Ђ разве  имеет смысл надеЯтьсЯ,  что  суть
человеческого существованиЯ может  быть  выЯвлена  при помощи  лабораторного
опыта, посредством экспериментов с  животными? ‘овершенно  очевидно, что длЯ
этого  необходима  реальнаЯ  жизненнаЯ  ситуациЯ,  необходимо   исследование
человека в  его взаимодействии с социумом.  ’олько таким образом наша теориЯ
может быть подтверждена или опровергнута.
     ѓлава 4 основана на клиническом опыте. ќто заметно уже  хотЯ бы потому,
что особое внимание в  ней  уделЯетсЯ факторам, порождающим невроз, мотивам,
прекрасно  известным  любому  психотерапевту,  таким  как  инерциЯ  и  лень,
сенсорные  удовольствиЯ, потребность  в сенсорной  стимулЯции и  активности,
вкус  к  жизни  или  отсутствие  оного,  вера в  будущее или  безнадежность,
тенденциЯ к  регрессии,  большаЯ  или  меньшаЯ готовность  уступить  страху,
боЯзни, ужасу  и т.п.;  сверх того  в ней  идет речь о  высших  человеческих
ценностЯх,  тоже выступающих в качестве мотивации человеческого поведениЯ, ѕ
о  красоте  и правде, о совершенстве  и завершенности,  о  справедливости  и
порЯдке, об упорЯдоченности и гармонии и т.д.
     џ обращаюсь к высшим человеческим ценностЯм не  только в главах  3 и  4
этой книги, они подробно обсуждаютсЯ в главах 3, 4  и 5 "Љ психологии бытиЯ"
(295),  в  главе  "Ћ  жалобах  низких  уровней,  жалобах  высших  уровней  и
мета-жалобах" в работе  "…впсихичное  управление" (291),  а также  в  работе
"’еориЯ метамотивации: биологические основаниЯ ценностной жизни" (314).
     Њы  никогда   не  разберемсЯ   в   человеке,   если  будем  по-прежнему
игнорировать его высшие устремлениЯ. ’акие  термины  как  "личностный рост",
"самоактуализациЯ",   "стремление   к   здоровью",  "поиск   идентичности  и
автономии", "потребность в совершенстве" (и другие, обозначающие устремление
человека  "ввысь") следует принЯть  и широко употреблЯть уже потому, что они
описывают общие, а, быть может, даже универсальные человеческие тенденции.
     Ќо нельзЯ  забывать,  что  человеку  свойственны и иные,  регрессивные,
тенденции,  такие,  например,  как  склонность  к  страху,   самоуничижению.
“пиваЯсь  рассуждениЯми о "личностном росте",  мы рискуем внушить слушателЯм
опасную иллюзию,  особенно когда имеем дело с неоперившимисЯ юнцами. Ќа  мой
взглЯд, необходимой профилактикой  против  излишне  легкого,  поверхностного
отношениЯ  к   "личностному  росту"  должно  стать  тщательное  исследование
психопатологии  и глубинной психологии  человека.  ЏриходитсЯ  признать, что
многие люди предпочитают  хорошему плохое, что личностный рост, часто будучи
болезненным  процессом,  пугает  человека, что  мы  не  обЯзательно любим то
лучшее, что даровала нам природа,  нередко мы  просто боимсЯ его; приходитсЯ
признать,  что  большинство из нас  испытывает двойственное чувство к  таким
ценностЯм как правда, красота, добродетель, восхищаЯсь ими, и, в то же самое
времЯ, остерегаЯсь их  проЯвлений (295). ‘очинениЯ  ”рейда  (Я  имею  в виду
изложенные в них факты, а не общую метафизику рассуждений) актуальны  и  длЯ
гуманистических психологов.  џ бы также  рекомендовал  прочитать чрезвычайно
тонкую  работу  •оггарта  (196),  она  позволЯет прочувствовать  и  помогает
понЯть,  почему малообразованные люди, которых  описывает  автор, отличаютсЯ
склонностью к вульгарному, тривиальному, дешевому и фальшивому.
     ЋпираЯсь на данные,  изложенные в главе 4, а  также в  главе 6, котораЯ
называетсЯ  "€нстинктоподобнаЯ  природа  базовых  потребностей",  Я  пытаюсь
выстроить некую систему  сущностных человеческих ценностей, своего рода свод
общечеловеческих добродетелей, которые сами  длЯ себЯ  служат обоснованием и
подтверждением ѕ они изначально, по сути своей благие, они исконно желанны и
именно поэтому не нуждаютсЯ ни в оправданиЯх, ни в  оговорках. ќта  иерархиЯ
ценностей  уходит корнЯми  в саму природу человека. —еловек не просто желает
их  и  стремитсЯ  к  ним, они  необходимы ему,  необходимы длЯ  того,  чтобы
противостоЯть болезни и психопатологии. ЋблекаЯ  эту  мысль в другие  слова,
скажу, что  базовые потребности и метапотребности (314) ЯвлЯютсЯ своего рода
внутренним  подкреплением,  тем  безусловным  стимулом,  на  базе которого в
дальнейшем произрастают все инструментальные  навыки и условные свЯзи. €наче
говорЯ, длЯ того  чтобы достичь этих внутренних ценностей и животные, и люди
готовы  научитьсЯ  чему  угодно,  лишь  бы  новые знаниЯ  или  новые  навыки
приближали их к этим главным, конечным ценностЯм.
     Њне хотелось бы, пусть  мельком,  затронуть здесь еще одну идею. Ќа мой
взглЯд,  мы можем  рассматривать  инстинктоподобные  базовые  потребности  и
метапотребности  не  только как  потребности,  но  и как  неотъемлемые права
человека. ќта мысль неизбежно приходит в голову,  стоит только признать, что
человек имеет такое же право быть  человеком, как  кошка  имеет  право  быть
кошкой.  ’олько  удовлетворЯЯ  свои  потребности и метапотребности,  человек
становитсЯ  "дочеловеченным",  и  именно поэтому  их  удовлетворение следует
рассматривать как естественное человеческое право.
     ЋбозреваЯ созданную мною  иерархию потребностей  и  метапотребностей, Я
поймал  себЯ на  следующем размышлении. џ обнаружил, что эту иерархию  можно
представить в виде шведского стола, на котором расставлено множество вкусных
кушаний. —еловек,  оказавшийсЯ  у этого стола,  имеет  возможность  выбирать
блюда в соответствии  со своим  вкусом и сообразуЯсь  со  своим аппетитом. џ
веду к тому, что в любом суждении о мотивации человеческого поведениЯ всегда
прослеживаетсЯ  характер гурмана, ценителЯ,  судьи.  —еловек  играет,  какую
мотивацию приписать наблюдаемому им поведению, и делает это в соответствии с
собственным  мировоззрением  ѕ  оптимистическим или пессимистическим. Ќа мой
вкус,  второй  вариант  выбора  сегоднЯ  совершаетсЯ  гораздо чаще  первого,
настолько  часто,  что  Я  готов назвать  этот  феномен  "принижением уровнЯ
мотивации". …сли говорить кратко, то  данный феномен  проЯвлЯет себЯ в  том,
что  психолог,  желающий объЯснить  поведение,  отдает  предпочтение  низшим
мотивам  в  ущерб  мотивам  среднего  уровнЯ, а  последние, в  свою очередь,
предпочитает  высшим.   —исто  материалистическаЯ  мотивациЯ  предпочитаетсЯ
социальной  мотивации или  метамотивации, крайне  редко в  своих толкованиЯх
психологи   пользуютсЯ  комбинацией  всех  трех  видов   мотивации.  ‚  этой
предвзЯтости есть  что-то параноидальное, Я слишком часто наблюдаю эту форму
обесцениваниЯ  человеческой природы,  и  в то  же самое времЯ, насколько мне
известно,  она  пока  не  подвергалась  должному  научному  исследованию.  џ
полагаю, что любаЯ законченнаЯ теориЯ мотивации обЯзательно должна учитывать
влиЯние этой негативной переменной.
     џ  убежден,  что  историк  с  легкостью  приведет  множество  примеров,
относЯщихсЯ  к разным культурам и разным  эпохам, которые иллюстрировали  бы
мой  тезис  о  наличии   общей   тенденции   принижениЯ  или  возвеличиваниЯ
человеческой  мотивации.  ‚ основе любого человеческого поведениЯ мы склонны
видеть только  потребности низших уровней,  забываЯ при этом о существовании
высших  потребностей и  метапотребностей. Џо моему мнению, даннаЯ  тенденциЯ
основываетсЯ скорее на предвзЯтости мышлениЯ, нежели на эмпирических фактах.
ђаботаЯ  со своими  испытуемыми, Я  постоЯнно  убеждалсЯ в  том,  что высшие
потребности и метапотребности гораздо более  могучи и требовательны, чем это
предполагали даже сами испытуемые, и уж ни в коем случае не заслуживают того
отношениЯ, которым одаривают их ученые мужи. ‘овершенно очевидно, что вопрос
о высшей мотивации носит  эмпирический, научный характер  и  имеет настолько
огромную важность, что его нельзЯ отдавать на откуп академикам, ограниченным
своими узконаучными проблемами.
     џ расширил главу 5, посвЯщенную концепции удовлетворениЯ, добавив к ней
раздел,  в  котором  говоритсЯ о патологии  удовлетворениЯ. Ќесомненно,  еще
пЯтнадцать-двадцать  лет тому назад мы  просто не были готовы  к самой  идее
патологии удовлетворениЯ, слишком  парадоксально  выглЯдела мысль о том, что
достижение человеком желанной  цели,  которое  должно  было  бы  сделать его
счастливым,  может  привести  к  патологии.  ‚след  за Ћскаром  “айльдом  мы
научились остерегатьсЯ своих желаний ѕ мы узнали, что удовлетворение желаниЯ
может обернутьсЯ  трагедией.  ќто касаетсЯ  любых  уровней  мотивации ѕ  как
материальных, так и интер-персональнальных, и даже трансцендентных.
     Ћт  осознаниЯ   этого  парадокса  один  шаг  до  пониманиЯ   того,  что
удовлетворение  базовых  потребностей  само  по  себе  еще  не  обеспечивает
человека  системой  ценностей,  не дает ему идеалов  длЯ веры и служениЯ. Њы
понЯли, что  удовлетворение  базовых  потребностей может  повлечь  за  собой
скуку, чувство  утраты цели, неверие в установленный порЯдок и тому подобные
вещи. Џо-видимому, человек лишь тогда функционирует наилучшим образом, когда
стремитсЯ  восполнить  недостающее, когда желает приобрести то, чего ему  не
хватает,  когда мобилизует все  свои  силы  длЯ  удовлетворениЯ гложущей его
потребности. Ђ значит, гратификациЯ сама по себе еще  не  ЯвлЯетсЯ гарантией
счастьЯ и удовлетворениЯ.  ќто непростое,  двоЯкое состоЯние,  оно не только
разрешает проблемы, но и порождает их.
     ‚се вышесказанное означает, что очень  многие люди  считают  свою жизнь
осмысленной только  тогда, когда испытывают в чем-то нужду,  когда стремЯтсЯ
восполнить некую  нехватку. Ћднако мы знаем, что самоактуализированные люди,
несмотрЯ на то,  что их  базовые потребности удовлетворены, находЯт  в жизни
гораздо более богатый смысл, ибо умеют жить в реальности ЃытиЯ (295). Ћтсюда
можно сделать  вывод  о  том,  что целепо-лагание  в  традиционной, расхожей
жизненной философии трактуетсЯ ошибочно или, по меньшей мере, взглЯд на него
отличаетсЯ крайней незрелостью.
     Ќе менее важным длЯ менЯ стало нарастающее понимание концепции, которую
Я назвал  теорией  жалоб  (291). …сли  говорить  кратко,  то мое  наблюдение
состоит в том, что  состоЯние радости, рожденное удовлетворением потребности
недолговечно  ѕ  на смену ему  вскоре  вновь  приходит  неудовлетворенность,
только  более  высокого порЯдка  (в  идеале).  ‚идимо, человеческаЯ  мечта о
вечном счастье неосуществима. ђазумеетсЯ,  счастье возможно, оно достижимо и
реально. Ќо нам, похоже,  не  остаетсЯ  ничего другого как  смиритьсЯ с  его
быстротечностью, особенно,  если мы говорим о  высших,  наиболее интенсивных
формах счастьЯ и радости. ‚ысшие переживаниЯ длЯтсЯ недолго, и  они не могут
быть долговечными. €нтенсивное переживание счастьЯ всегда эпизодично.
     ќто  наблюдение заставлЯет  нас  пересмотреть  наше  понимание счастьЯ,
которое управлЯло  нами  на протЯжении  трех тысЯчелетий  и  определило наши
представлениЯ  о  райских  кущах и  небесах обетованных,  о  хорошей  жизни,
хорошем обществе  и хорошем человеке.  Ќаши сказки традиционно заканчиваютсЯ
словами: "Ђ потом они жили долго  и счастливо". ’о же самое  можно сказать о
наших теориЯх социального совершенствованиЯ и теориЯх  социальной революции.
Њы слишком многого ждали  ѕ  а потому впоследствии  были разочарованы  ѕ  от
вполне конкретных, но  ограниченных, социальных реформ. Њы многого  ждали от
профсоюзного движениЯ,  от  предоставлениЯ  женщинам  избирательных прав, от
прЯмых выборов в ‘енат, от введениЯ дифференцированного подоходного налога и
от множества других социальных благ, в  которых мы  выросли и без которых не
мыслим нашу жизнь, ѕ взЯть хотЯ бы поправки  к  нашей Љонституции. ЉаждаЯ из
этих  реформ  представлЯлась  нам окончательным  разрешением  всех  проблем,
сулила   наступление   "золотого   века",   нескончаемой   эры   счастьЯ   и
благоденствиЯ,  а  в  конечном  итоге  вызывала всеобщее  разочарование.  Ќо
разочарование означает, что была очарованность,  крах  иллюзий  предполагает
наличие  таковых.  Њы  вправе  ждать  лучшего,  вправе  надеЯтьсЯ  на  более
совершенный  порЯдок  вещей.  Ћднако  мы  должны  понимать,  что абсолютного
совершенства нет, что вечное счастье недостижимо.
     џ должен привлечь  внимание  также и  к почти незамеченному факту, хотЯ
теперь  он представлЯетсЯ совершенно очевидным, а именно к тому, что человек
склонен  принимать  как должное  дарованные ему  блага:  он забывает  о них,
исторгает их из сознаниЯ,  не ценит их ѕ  по крайней мере, до тех  пор, пока
судьба не лишит его этих благ (см. также 483). Џодобное отношение сегоднЯ, в
Январе   1970  года,  когда   Я  пишу  эти  строки,  кажетсЯ  мне  одной  из
характеристик американской культуры. џ вижу, как беспечные  и недальновидные
люди  пренебрежительно  взирают  на   очевидные  достижениЯ,  на  бесспорные
перемены к лучшему, за которые человечество боролось на протЯжении последних
ста пЯтидесЯти  лет.  ‘талкиваЯсь с несовершенством общества, слишком многие
сегоднЯ  готовы отмахнутьсЯ  от  благ,  дарованных  им цивилизацией,  готовы
увидеть  в них обман, фальшивку, которые не  имеют ценности и не заслуживают
признаниЯ, защиты и борьбы.
     „лЯ того, чтобы  проиллюстрировать этот  комплекс,  рассмотрим хотЯ  бы
борьбу  за  "освобождение"  женщин (хотЯ Я  мог бы привести множество „ругих
примеров).   Ћна   со  всей  очевидностью  показывает,  насколько  еще  люди
привержены  к дихотомичному мышлению,  к  мышлению "или-или",  насколько нам
непривычно мыслить иерархично и интегративно. Ћ  чем обычно мечтают девушки?
‚   нашей  культуре  это,  как  правило,  мечты  о  любви.  Џредел  мечтаний
молоденькой девушки  ѕ  любЯщий  мужчина,  который  затем  женитсЯ  на  ней,
обеспечивает ей домашний уют и становитсЯ отцом ее ребенка. …й грезитсЯ, что
после этого  они  живут  долго и счастливо  всю оставшуюсЯ  жизнь.  Ќо  факт
остаетсЯ фактом: сколь бы  страстными ни  были девичьи мечты о любЯщем муже,
доме  и  ребенке,  приобретаЯ  эти  блага,  многие женщины  рано или  поздно
начинают  чувствовать  пресыщение,  воспринимаЯ  все  имеющеесЯ   как  нечто
естественное,   само   собой   разумеющеесЯ.   Ћни   испытывают  тревогу   и
недовольство, им кажетсЯ, что есть еще что-то, чего  они уже не могут или не
успевают достичь. ‘амаЯ  распространеннаЯ ошибка, которую допускают при этом
женщины, состоит в противопоставлении семьи  и карьеры.  Ћчень часто женщина
чувствует  себЯ  обманутой,  она начинает относитьсЯ к браку  как к средству
порабощениЯ  и  устремлЯетсЯ  к удовлетворению более высоких  потребностей и
желаний,  таких, например, как  карьера, путешествиЯ, личностнаЯ автономиЯ и
т.п.   Ќо   в  том-то  и  состоит   основное  положение   теории   жалоб   и
иерархически-интегративной    теории    потребностей,   что    такого   рода
дихотомизациЯ есть  не  что иное, как признак  незрелости. Ќеудовлетворенной
женщине можно посоветовать беречь то, что она имеет, и только после этого  ѕ
по принципу  профсоюзного движениЯ ѕ требовать большего! ќто все равно,  что
сказать: оберегай что  имеешь  и  желай большего.  Ќо  ведь  даже  здесь все
обстоит таким  образом,  словно  нам никак не пойдет впрок этот вечный урок:
каждаЯ  домохозЯйка  мечтает  о  карьере  и  каждаЯ  домохозЯйка,  сделавшаЯ
карьеру,  найдет  новый  повод  длЯ  неудовлетворенности. Ќе успеет  человек
пережить  момент  удачи,  не  успеет  прочувствовать  трепет  от  исполнениЯ
желаниЯ,  как  уже воспринимает  его  как  само  собой  разумеющеесЯ и вновь
тревожитсЯ и проЯвлЯет недовольство, взыскуЯ Ѓольшего.
     џ    предлагаю   длЯ   осмыслениЯ    реальную   возможность    избежать
неудовлетворенности.  „лЯ этого необходимо лишь  осознать чисто человеческое
свойство  ѕ  стремитьсЯ к  большему;  отказатьсЯ  от мечты  о  постоЯнном  и
непрерывном счастье, принЯть как данность тот факт, что человеку не под силу
вечный экстаз; человек  способен лишь  на краткое переживание счастьЯ, после
которого   со  всей  неизбежностью   обречен   на  недовольство  и   пени  о
недоступности  большего.  Џостигнув это,  мы сможем  донести  до всех  людей
знание,  которое  самоактуализированному  человеку  даетсЯ автоматически, мы
расскажем,   что  мгновениЯ   удачи  заслуживают   того.  чтобы  считать  их
благословением  и быть  благодарными  за  них,  и  не  поддаватьсЯ искушению
сопоставлениЯ или выбора из двух взаимоисключающих альтернатив. „лЯ  женщины
это  значит не  отказыватьсЯ  от  истинно  женских  радостей  (любовь,  дом.
ребенок), но обретЯ их.  устремитьсЯ к полному дочеловечиванию, к воплощению
желаний,   общих  длЯ   женщин  и  мужчин,  например,   к  реализации  своих
интеллектуальных и творческих  способностей,  к воплощению  своих  талантов,
своего идиосинкратического потенциала, своего жизненного предназначениЯ.
     ‚  корне  была  пересмотрена  основнаЯ идеЯ  главы 6 "€нстинктоподобнаЯ
природа  базовых потребностей". ‡начительный  прогресс, которого добилась  в
последние  десЯть лет  генетика, заставлЯет  нас  признать  большую, чем  мы
признавали  пЯтнадцать  лет  назад,   весомость  фактора   наследственности.
Ќаиболее  существенным с точки  зрениЯ  психологии мне  представлЯетсЯ  факт
открытиЯ   интересных  метаморфоз,   которые  могут   происходить   с  •-  и
Y-хромосомами: их удвоение, утроение, утрата и т.д.
     ‘ерьезной переделке  по этим же  причинам  была  подвергнута и  глава 9
"€нстинктоподобна или нет деструктивность?"
     Њожет статьсЯ, что  достижениЯ,  которых добилась генетика, помогут мне
стать  более понЯтным, более доступным, чего мне очевидно не  хватало до сих
пор. ‘поры о  роли наследственности  и  среды  сегоднЯ  практически ничем не
отличаютсЯ от тех, что велись пЯтьдесЯт лет назад. Њы по-прежнему слышим как
адептов  упрощенной теории инстинктов, с одной  стороны, так и высказываниЯ,
выражающие  крайнее  презрение  по  отношению  к инстинктивизму,  презрение,
расцветающее на почве тотального  и радикального  инвайронментализма. ’езисы
как   одних,  так  и  других   слишком  легко  опровергнуть,  они  настолько
несостоЯтельны, что мы вправе назвать их просто глупыми.  ‚  противовес этим
двум  полЯрным  точкам зрениЯ  Я  предлагаю третью ѕ  мою теорию,  которую Я
формулирую  в главе  6  и  поЯснЯю  в  последующих главах. Џо моему  мнению,
человек обладает лишь очень слабыми рудиментами инстинктов, которые даже  не
стоило бы называть инстинктами в истинном, животном, смысле этого слова. ќти
рудименты,  эти инстинктоидные  тенденции  настолько  слабы,  что  не  могут
противостоЯть культуре и научению, ѕ последние  факторы гораздо более сильны
и  могучи.  ”актически,  можно  сказать,  что  психоанализ  и  другие  формы
вскрывающей  терапии, хотЯ бы тот  же "поиск  идентичности", выполнЯют очень
трудную,  очень  деликатную  задачу высвобождениЯ инстинктоидных  тенденций,
вызволениЯ  слабо  обозначенной  сущностной  природы человека  из-под  груза
внешних   пластов,   сформированных  научением,  привычками   и  культурными
влиЯниЯми. Ћдним  словом,  человек  имеет  биологическую  сущность,  но  эта
сущность  очень  слаба и  нерешительна: необходимы специальные методы, чтобы
обнаружить  ее.  —еловеку  приходитсЯ  искать  и  обнаруживать   в  себе   ѕ
индивидуально  и субъективно  ѕ  свое животное  начало,  свою  биологическую
человечность.
     ’аким  образом,  мы  приходим  к   выводу,   что  человеческаЯ  природа
чрезвычайно податлива, податлива в том смысле, что культура и среда с легкой
небрежностью  угнетают  или  даже  убивают  в нас  присущий нам генетический
потенциал,  но они  не  в  состоЯнии породить его или усилить. Њне думаетсЯ,
этот  вывод  может  послужить  веским  аргументом  в  пользу  предоставлениЯ
абсолютно равных  социальных  возможностей всем младенцам, приходЯщим в этот
мир. Ћн  же  может стать чрезвычайно  мощным аргументом  в  пользу  хорошего
общества, поскольку плохое общество угнетает развитие врожденного потенциала
человека. Џоследнее положение подкреплЯет и развивает ранее  выдвинутое мною
утверждение о  том,  что принадлежность к роду человеческому ipso facto дает
человеку право  стать дочеловеченным,  то есть актуализировать все возможные
человеческие потенции. —еловечность как принадлежность к человечеству должна
определЯтьсЯ не только в терминах бытиЯ, но  и в терминах  становлениЯ. Њало
родитьсЯ человеком, нужно стать им- ‚ этом смысле младенец только в потенции
ЯвлЯетсЯ  человеком, он должен дорасти до человечности,  и в этом ему должны
помочь семьЯ, общество и культура.
     ЏринЯв  эту точку  зрениЯ,  мы  в  конечном итоге станем серьезнее, чем
прежде,  относитьсЯ  и  к  самой  идее  человечности  (биологической),  и  к
индивидуальным различиЯм между людьми. ђано или поздно мы научимсЯ думать об
этих феноменах  по-новому.  ‚о-первых, мы поймем, что человечность ѕ слишком
пластичное и хрупкое, легко изменЯемое и уничтожаемое Явление, что вторжение
в   процесс   дочеловечиваниЯ   и   стремление   ѓрубо   воздействовать   на
индивидуальные  особенности  человека  может порождать  всевозможные тонкие,
почти неуловимые формы патологии.  ќто понимание, в  свою  очередь, поставит
перед  нами   весьма   деликатную  задачу  поиска  и   раскрытиЯ  характера,
конституции,   скрытых  наклонностей  каждого  индивидуума,  с   тем,  чтобы
индивидуум  мог  расти  и  развиватьсЯ  в   своем  стиле,  индивидуальном  и
неповторимом. ’акой подход потребует от психологов гораздо большего вниманиЯ
к  тем едва уловимым  психологическим  и  физиологическим  нарушениЯм, к тем
страданиЯм, которыми человек  расплачиваетсЯ  за  отрицание и забвение своей
истинной  природы  и которые порой не осознаютсЯ им и ускользают от вниманиЯ
специалистов. ќто, в свою очередь, означает гораздо более точное, и вместе с
тем   более   широкое    употребление    термина   "правильное    развитие",
распространение его на все возрастные категории.
     ‡авершаЯ эту мысль,  хочу сказать, что мы должны быть готовы  к тЯжелым
моральным   последствиЯм,  которые  с   неизбежностью  повлечет   за   собой
уничтожение социальной несправедливости. —ем менее весомым будет становитьсЯ
фактор  социальной  несправедливости,  тем  громче  будет  заЯвлЯть  о  себе
"биологическаЯ несправедливость",  заключающаЯсЯ в том, что люди  приходЯт в
этот  мир,  имеЯ различный  генетический потенциал. ‚едь если мы соглашаемсЯ
предоставить каждому ребенку  возможность полного развитиЯ  его потенций, мы
не можем отказать  в этом праве и биологически ущербным детЯм. Љого винить в
том,  что  ребенок родилсЯ  со  слабым  сердцем, с больными  почками  или  с
неврологическими дефектами? …сли во  всем  виновата матушка-природа, то  как
компенсировать ущерб самооценке индивидуума,  с  которым так "несправедливо"
она обошлась?
     ‚  этой главе, как  и  в  других своих  работах,  Я пользуюсь  понЯтием
"субъективнаЯ  биологиЯ".  Ћно,  как  мне  кажетсЯ,  служит  мостиком  через
пропасть,    котораЯ   издавна   разделЯет   субъективное   и   объективное,
феноменологию и  поведение.  џ  надеюсь,  что мое  открытие,  суть  которого
сводитсЯ  к тому,  что человек  может изучать и познавать  свою  собственную
биологию интроспективно и субъективно, окажетсЯ полезным длЯ специалистов, и
особенно длЯ биологов.
     ѓлава 9,  в которой  речь  идет о  деструктивноеѕ,  подверглась  весьма
существенной  переработке. ’еперь Я склонен рассматривать деструктив-ность в
рамках  более широкой  категории, как один  из  аспектов  психологии зла,  и
надеюсь, что  проделанный  мною  тщательный  анализ  данного  аспекта убедит
ученых  в  возможности и  осуществимости эмпирического,  научного подхода  к
проблеме зла в целом.  ђазвернув проблему  зла  лицом к эмпирическому опыту,
подчинив ее юрисдикции  науки, мы вправе надеЯтьсЯ  на все большее понимание
данной проблемы, а понимание,  как известно, всегда влечет за собой открытие
тех или иных путей решениЯ проблемы.
     Њы уже  знаем, что агрессиЯ  детерминирована  как генетическими, так  и
культурными факторами. Ќо  Я также счел необходимым провести различие  между
здоровой и нездоровой агрессией.
     Ћчевидно, что в причинах  человеческой  агрессии  нельзЯ  винить только
общество  или только природу человека, и точно так же очевидно, что зло  как
таковое  не  может  быть  только  социальным   или  только   психологическим
продуктом. ќто  настолько  банально, что не стоило  бы и  говорить об  этом;
однако, к сожалению, мне приходитсЯ встречать людей, которые не только верЯт
в подобного рода несостоЯтельные теории, но и действуют, сообразуЯсь с ними.
     ‚ главе 10  "ќкспрессивный  компонент  поведениЯ" Я  употреблЯю понЯтие
"аполлинический  контроль",  означающее  такие  формы  регулЯции  поведениЯ,
которые   не   угрожают,   а   напротив,   благоприЯтствуют   удовлетворению
потребности. џ считаю  это понЯтие чрезвычайно важным как длЯ теорет