ость проЯвлЯетсЯ  в самых
разнообразных формах, и они хорошо известны нам.
     „инамические аспекты  садомазохистского поведениЯ к настоЯщему  времени
изучены  достаточно хорошо, нам  уже  не  нужно  доказывать,  что  в  основе
агрессивного поведениЯ  может  лежать целый  комплекс  динамических  причин.
€менно знание  внутренней  динамики  агрессии  побуждает нас  отказатьсЯ  от
чрезмерно упрощенного  представлениЯ  об инстинктивной природе враждебности.
Ћно  же  не позволЯет нам  согласитьсЯ  с постулатом  об  инстинкте  власти.
Ђнализ, проведенный •орни и  другими исследователЯми, Ясно показывает, что и
в этой области бессмысленно апеллировать к инстинкту (198, 448). Ћпыт второй
мировой  войны со всей очевидностью показал нам, что  жестокость агрессора и
жестокость,  рожденнаЯ праведным  гневом,  гневом  возмездиЯ,  ѕ  два разных
психологических феномена.
     џ привел лишь несколько примеров и  оставил в стороне множество других,
которые  также  могли  бы  послужить   наглЯдным  подтверждением  тому,  что
деструктивное поведение ЯвлЯетсЯ лишь  симптомом, лишь продуктом  активности
множества различных детерминант. Џсихолог,  желающий быть последовательным в
приверженности  психодинамическому  подходу,  обЯзательно  должен   обратить
внимание на  тот факт, что  внешне  схожие  деструктивные реакции могут быть
вызваны  совершенно несхожими причинами и обстоЯтельствами. “ченый не  имеет
права  уподоблЯтьсЯ  фотокамере, котораЯ  механически  регистрирует то,  что
попадает в объектив, его должно интересовать  не только что происходит, но и
почему это происходит.

        Љ‹€Ќ€—…‘Љ€‰ ЋЏ›’
     Џрактически в  любой работе по психотерапии мы находим сообщениЯ о том,
что жестокость, гнев, ненависть, деструктивные  желаниЯ, стремление к мщению
и прочие агрессивные импульсы обнаруживаютсЯ абсолютно у всех людей, что они
присущи каждому  человеку,  если не  в Явной, то  в скрытой  форме.  Ћпытный
психотерапевт ни за что не поверит пациенту, если тот заЯвит, что никогда не
испытывал ненависти. ’ерапевт тут же сделает вывод, что его клиент подавлЯет
или  вытеснЯет  свою  ненависть.  ‚едь  он   уверен  в  том,  что  ненависть
свойственна каждому человеку.
     Ћднако, как показывает психотерапевтическаЯ  практика, рассказ пациента
о  своих агрессивных,  деструктивных  импульсах,  их  "проговаривание"  (без
поведенческой реализации) приводит к тому, что он частично освобождаетсЯ  от
присущей ему  агрессивности ѕ  он реже испытывает ненависть, и эта ненависть
терЯет свое невротическое  содержание, становитсЯ более реалистичной. Љороче
говорЯ, успешнаЯ психотерапиЯ (или процесс личностного роста, устремленность
к здоровью  и  зрелости)  имеет своим  результатом те  же  феномены, которые
обнаруживаютсЯ  у  самоактуализированных  людей:  1)   эти  люди  испытывают
ненависть и злость гораздо  реже,  чем среднестатистический  человек; 2)  их
агрессивные тенденции не исчезают, а  менЯют свое качество,  преобразуютсЯ в
праведное возмущение,  в умение  постоЯть  за себЯ, в негодование по  поводу
несправедливости и  т.п., то есть агрессиЯ терЯет свое нездоровое качество и
становитсЯ  здоровой  тенденцией;  3) самоактуализированные люди  не  боЯтсЯ
своих  гневных  переживаний, если они  гневаютсЯ,  то от всей души,  на  всю
катушку. …сть гнев и есть не-гнев,  так вот  этот не-гнев можно понимать как
полу-гнев,  как обузданного жеребца, в  Ярости  грызущего удила. Ќо  если мы
будем  понимать,  что  есть  гнев  праведный, а  есть  гнев  неправедный, то
надобность в узде и в насилии над собой отпадет.
     ќти "данные", однако, не могут служить  доказательством выдвинутой нами
гипотезы.   ‚есьма  характерно,  что  ”рейд,   несмотрЯ   на  свой  обширный
клинический  опыт, относил гнев к разрЯду  инстинктивных реакций.  ’акого же
мнениЯ   придерживаютсЯ  и   его   верные  последователи,   хотЯ   некоторые
неофрейдисты, такие,  например, как  ”ромм и •орни, уже пришли к выводу, что
природа гнева не инстинктивна.

        „ЂЌЌ›… ќЌ„ЋЉђ€ЌЋ‹Ћѓ€€, ѓ…Ќ…’€Љ€ € „ђ“ѓ€• ЌЂ“Љ
     †елание  выЯвить  все   возможные  источники  агрессии  заставлЯет  нас
обратить внимание на данные,  накопленные в этой  сфере  эндокринологией. Њы
обнаруживаем, что и здесь все выглЯдит достаточно просто до тех пор, пока мы
имеем дело с низшими животными. ЉажетсЯ, никто уже не сомневаетсЯ в том, что
половые  гормоны, а  также  гормоны, вырабатываемые  надпочечной  железой  и
гипофизом,  определЯют   такие   характеристики  особи,  как  агрессивность,
пассивность, доминантность.  Љартина несколько осложнЯетсЯ тем фактором, что
работа всех желез  внутренней секреции  тесно  взаимосвЯзана.  ќто  особенно
справедливо тогда,  когда  мы имеем дело с  эндокринологией  человека,  ѕ  в
данном   случае   прЯмолинейнаЯ   интерпретациЯ   данных  становитсЯ  просто
невозможной.  Ћднако,  несмотрЯ на всю сложность вопроса,  мы не имеем права
обходить его стороной. ќндокринологиЯ подтверждает наши предположениЯ о том,
что агрессиЯ, готовность и способность к борьбе,  к самоутверждению каким-то
образом свЯзана с  мужским началом,  с мужскими гормонами. Ћбнаружено также,
что   у  разных   людей   вырабатываетсЯ  разное  количество  адреналина   и
норадреналина, и что эти гормоны служат одной из детерминант наступательного
поведениЯ.  Њне  думаетсЯ,  настало  времЯ  объединить  данные,  накопленные
эндокринологией, с данными психологии, провести новые исследованиЯ на  стыке
этих двух наук, ѕ  такие  исследованиЯ, несомненно, расширЯт и  углубЯт наше
понимание проблемы.
     ‘овершенно особое значение  имеют длЯ лучшего  пониманиЯ поднЯтой  нами
проблемы  данные  генетики,  знаниЯ, полученные  благодарЯ непосредственному
изучению  генов и хромосом.  Ќапример,  не так  давно  совершенное открытие,
согласно  которому мужчины с двойной мужской  хромосомой (то  есть с двойной
дозой  мужской  наследственности)  отличаютсЯ  склонностью к  бесконтрольной
Ярости,  со  всей  очевидностью демонстрирует  нам,  насколько  бессмысленны
попытки некоторых ученых объЯснить человеческое поведение  только  средовыми
влиЯниЯми. „аже  самое мирное  общество, общество, в  котором созданы  самые
благоприЯтные,  совершенные социально-экономические условиЯ, не застраховано
от насилиЯ и жестокости, ѕ просто некоторые люди устроены таким образом, что
не могут не проЯвлЯть агрессии. ќто открытие заставлЯет нас вновь обратитьсЯ
к не раз обсуждавшемусЯ, но до сих  пор не решенному вопросу: не ЯвлЯетсЯ ли
агрессивность,   жестокость   неотъемлемой   характеристикой   мужчины,   не
существует ли специфически мужской, или специфически юношеской потребности в
сопернике, с  которым можно  вступить  в единоборство, потребности во враге?
„анные  некоторых  исследований, полученные  как на взрослых людЯх, так и на
детЯх, как будто позволЯют нам утвердительно ответить на этот  вопрос. Ќо мы
не  знаем пока, в какой степени эта потребность врожденнаЯ, насколько сильна
ее биологическаЯ составлЯющаЯ. Ћтвет на этот вопрос ѕ дело будущего.
     џ мог  бы привести здесь  данные, полученные представителЯми  множества
наук  ѕ   истории,   социологии,  семантики,   науки  управлениЯ,  политики,
мифологии, медицины,  психофармакологии и других, но  не  вижу необходимости
перечислЯть их хотЯ бы потому, что вопросы, сформулированные  мною  в начале
этой  главы, ЯвлЯютсЯ эмпирическими вопросами,  а значит, рано или поздно мы
найдем ответы на них. Љонечно, интеграциЯ данных, полученных в  самых разных
сферах  человеческого знаниЯ,  влечет за собой возможность, а быть может,  и
необходимость  междисциплинарных   исследований.  ‚о  всЯком  случае,   даже
поверхностное сопоставление имеющихсЯ в нашем распорЯжении данных заставлЯет
нас отказатьсЯ от упрощенного, дихотомичного, черно-белого способа мышлениЯ,
при котором инстинкт, наследственность, биологиЯ, с одной стороны,  и среда,
социум, научение, с другой, понимались как  две  полЯрные, взаимоисключающие
силы. ЌесмотрЯ  на всю бесплодность  этого  противопоставлениЯ,  до сих  пор
можно  услышать  отголоски этой  старой  полемики, суть которой  чрезвычайно
проста и выражаетсЯ вопросом: "Ќаследственность или среда?" Ќо мы уже знаем,
что деструктивность имеет  множество источников.  Њы уверенно можем заЯвить,
что  культура,  среда и научение ЯвлЯютсЯ тремЯ источниками деструктивности.
Ќе  столь  уверенно,  но  в  какой-то степени  обоснованно  мы  можем  также
предполагать, что существенную роль играют здесь и биологические факторы. Џо
крайней  мере, нам придетсЯ принЯть как факт,  что гнев и  агрессиЯ ЯвлЯютсЯ
неотъемлемой частью человеческой натуры, хотЯ бы по той причине, что человек
не всегда имеет  возможность удовлетворить  свои  базовые  потребности,  что
фрустрациЯ  неизбежна  и  человеку  природой  предопределено реагировать  на
фрустрацию гневом и агрессией.
     Њы наконец-то освобождаемсЯ от необходимости  выбирать между всемогущим
инстинктом и всесильной средой. ЏозициЯ, представленнаЯ в данной главе, выше
этого противопоставлениЯ,  оно становитсЯ ненужным, излишним. Њы можем иначе
посмотреть на наследственность  и на  другие биологические детерминанты, они
уже  не  требуют  от  нас "всего или  ничего", мы уже не  рассуждаем  о том,
обусловлена ли деструктивность биологическими факторами, нас тревожит другой
вопрос: в какой  мере она определЯетсЯ ими? ќмпирические данные указывают на
то,  что  биологические  детерминанты  человеческого поведениЯ,  несомненно,
существуют, но у большинства индивидуумов  проЯвлЯютсЯ  слабо  и легко могут
быть  подавлены,  заглушены  в  процессе  научениЯ, под  воздействием других
факторов,    свЯзанных    с    социализацией.   Ѓиологические   детерминанты
человеческого поведениЯ  настолько фрагментарны, что их сложно сопоставить с
инстинктами, обнаруживаемыми у низших животных, скорее, имеет смысл говорить
о  рудиментах животных  инстинктов.  Њы  склонны  однозначно заЯвить, что  у
человека нет инстинктов, а  есть  лишь остатки инстинктов,  "инстинктоидные"
потребности, врожденные способности и потенции. Ѓолее того, клинический опыт
и наблюдение за конкретными людьми показывают, что эти слабые инстинктоидные
тенденции  ни  в  коем  случае не  ЯвлЯютсЯ  дурными,  злыми или  порочными,
напротив,  они  хороши,  полезны  и желательны, их можно и  нужно  поощрЯть,
поддерживать,  развивать,  и  именно  в  этом  заключаетсЯ  главнаЯ  функциЯ
общества и культуры.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 10
     ќЉ‘Џђ…‘‘€‚Ќ›‰ ЉЋЊЏЋЌ…Ќ’ ЏЋ‚…„…Ќ€џ

     ЌесмотрЯ на то,  что мы уже имеем  возможность провести различиЯ  между
экспрессивным   (неинструментальным)   и  функциональным  (инструментальным,
адаптивным,   целенаправленным)  компонентами   поведениЯ  (главным  образом
благодарЯ  работам  Ћлпорта, ‚ернера, Ђрнхейма  и  ‚олффа), мы до сих пор не
удосужились   отразить   двойственную   природу   поведениЯ   в   психологии
ценностей.28
     ‘овременнаЯ психологиЯ слишком прагматична, и потому некоторые  области
человеческой  деЯтельности,  которыми  ей  следовало   бы  заинтересоватьсЯ,
остаютсЯ  без  должного  вниманиЯ.  Џсихологи  так  озабочены  результатами,
технологией, средствами, что почти ничего  не  могут сказать нам о  красоте,
искусстве, забаве, игре, восторге удивлениЯ, благоговейном трепете, радости,
любви, счастье  и прочих, "бесполезных" с их точки зрениЯ, реакциЯх и высших
переживаниЯх. ЏсихологиЯ почти ничего не может дать человеку, стремЯщемусЯ к
познанию   высшей  истины,  человеку,   превыше   всего   ценЯщему   радость
самовыражениЯ,  будь  то  музыкант, художник,  писатель,  аксиолог,  теолог,
гуманист. ЏсихологиЯ  виновата  в  том, что ничего  не предлагает  человеку,
который  отчаЯнно  жаждет  познаниЯ естественных  основ  своей человечности,
человеку, который нуждаетсЯ в четкой и Ясной системе ценностей.
     €сследуЯ  и должным образом используЯ разграничение между экспрессивным
и функциональным поведением, между экспрессией и  преодолением (coping) или,
говорЯ  иначе,  между  "полезным"  и  "бесполезным"  поведением,  мы  сможем
существенно  расширить юрисдикцию  психологии,  включить в  нее  те  области
знаниЯ, которые до сих  пор не попадали  в сферу ее вниманиЯ. ‚ этой главе Я
попытаюсь  убедить вас в некоторых вещах, в которых  нужно  быть  уверенным,
прежде   чем   предпринЯть   попытку  исследовать   и   опровергнуть  широко
распространенное   представление  о  том,  что  всЯкое   поведение  ЯвлЯетсЯ
мотивированным.  ’акую  попытку   мы  предпримем  в  главе  14.  Џока  же  Я
сформулирую   основные  различиЯ   между   экспрессивным   и  функциональным
поведением, а затем попытаюсь показать их возможное применение  к  некоторым
проблемам психопатологии.
     1.   ”ункциональное   поведение   по   определению   целенаправлено   и
мотивировано; экспрессивное поведение часто бывает немотивированным.
     2. ”ункциональное поведение в большей степени детерминировано  внешними
ѕ средовыми  и/или культуральными ѕ переменными; экспрессивное  же поведение
детерминировано  главным  образом  состоЯнием   организма.  ’аким   образом,
экспрессиЯ  тесно  взаимосвЯзана  с  глубинной   структурой  характера.  ’ак
называемые  проективные  тесты  вернее  было  бы  называть   "экспрессивными
тестами".
     3.  ”ункциональное поведение легко понЯть как результат  научениЯ, в то
времЯ  как  экспрессивное  поведение  скорее  антагонистично  научению,  оно
представлЯет  собой   результат  высвобождениЯ,   раскрепощениЯ  подавленных
внутренних тенденций.
     4.  ”ункциональное  поведение  достаточно   хорошо  поддаетсЯ  контролю
(подавлению, аккультурации); экспрессивное поведение обычно неконтролируемо,
а порой даже принципиально неподконтрольно.
     5.  ”ункциональное  поведение  обычно  устремлено  к изменению  текущей
внешней ситуации и, как правило, оно  достигает  этой цели. ќкспрессивное же
поведение не  направлено на внешний  объект;  если оно  и  вызывает какие-то
внешние изменениЯ, то делает это непредумышленно.
     6. ”ункциональное поведение  ѕ это поведение-средство, оно нацелено  на
удовлетворение  тех  или  иных  потребностей  организма  или  на  устранение
возникшей угрозы. ќкспрессивное поведение чаще всего самоцельно.
     7.   ”ункциональный   компонент  поведениЯ,  как  правило,   осознаетсЯ
индивидуумом  (хотЯ  может быть и неосознанным);  экспрессивный же компонент
обычно неосознаваем.
     8.  ”ункциональное  поведение  предполагает некоторые усилиЯ со стороны
индивидуума; экспрессиЯ в большинстве случаев не требует усилий. ђазумеетсЯ,
творческое  самовыражение ѕ это особый случай, так как индивидуум  научаетсЯ
спонтанному  самовыражению  (если  он  способен   к  этому).  —еловек  может
старатьсЯ быть расслабленным и выразительным.

        Џђ…Ћ„Ћ‹…Ќ€… € ќЉ‘Џђ…‘‘€џ
     Џреодоление (субъективнаЯ компонента функционального поведениЯ)  всегда
детерминировано тем  или иным позывом,  потребностью,  целью, намерением или
функцией,  оно  всегда  имеет  назначение.  —еловек  идет  на  почту,  чтобы
отправить письмо, заходит в магазин, чтобы  купить себе еды, мастерит полку,
чтобы поставить  на  нее  книги, или  выполнЯет работу, за которую  получает
деньги. ‚ самом  понЯтии "преодоление"  (coping)  (296) уже заложена попытка
решениЯ некой проблемы или, по меньшей мере, столкновение с некой проблемой.
"Џреодоление" не ЯвлЯетсЯ самодостаточным понЯтием, оно всегда отсылает  нас
к чему-то, что лежит за его пределами,  и это может быть текущаЯ или базоваЯ
потребность  организма,   средство   или  цель  поведениЯ,  целенаправленное
поведение или поведение, индуцированное фрустрацией.
     ќкспрессивное поведение или то,  что  подразумевают под  этим  термином
психологи, как правило, немотивировано, хотЯ, разумеетсЯ, обЯзательно чем-то
детерминировано.   (‘пешу  напомнить,  что  экспрессивное  поведение   имеет
множество детерминант, поиск базового удовлетворениЯ не ЯвлЯетсЯ единственно
возможной  причиной  длЯ него.)  ќкспрессивное  поведение ѕ это своего  рода
зеркало, оно отражает, обозначает  или  выражает  некое состоЯние организма.
Ѓолее  того,  экспрессивное поведение, как правило,  становитсЯ частью этого
состоЯниЯ, например, глупыми выходками идиота; улыбкой и бодрой, пружинистой
походкой здорового человека; приветливым  выражением  лица добрЯка; красотой
красивой  женщины; тЯжело  опущенными  плечами,  пониженным тонусом и унылой
миной подавленного  человека;  почерком, походкой,  жестикулЯцией,  улыбкой,
манерой танца. ‚се эти внешние экспрессивные  проЯвлениЯ не имеют под  собой
никакой цели, никакого намерениЯ. Ћни ни на что не направлены. Ћни не служат
удовлетворению ни одной из базовых потребностей.29 Ћни эпифеноменальны.
     ‚се, что мы говорили до сих пор, просто и  очевидно. Ќо стоит двинутьсЯ
дальше, и  мы тут  же сталкиваемсЯ с одной  на первый  взглЯд парадоксальной
проблемой.  џ  имею  в  виду  проблему  мотивированного  самовыражениЯ, суть
которой  состоит  в  том, что  умный,  образованный человек может  научитьсЯ
честности, грациозности, доброте и даже искренности,  и они  станут истинной
экспрессивной составлЯющей его поведениЯ. ‹юди, подвергшиесЯ психоанализу, и
люди, обретшие высший мотивационный смысл жизни, поймут, о чем Я веду речь.
     „лЯ этих людей проблема самовыражениЯ, пожалуй, ѕ  единственнаЯ базоваЯ
проблема. ‘амоприЯтие и  спонтанность  не  требуют  от них  особых усилий  ѕ
например, любой здоровый ребенок живет в ладу с собой и совершенно естествен
в своем поведении, ему не нужно  прилагать длЯ  этого особых усилий. Ќо если
человек  постоЯнно  задает  себе  вопросы:  "Љто  Я  такой?", "Љак мне стать
лучше?",  то  очевидно,  что  самовыражение  длЯ него  становитсЯ мучительно
трудной  задачей, а зачастую  даже  недостижимой  целью.  ’о  же самое можно
сказать  о   невротиках,  даже   о  бывших  невротиках.  €  в  самом   деле,
самовыражение практически  невозможно длЯ невротика, у которого  нет чувства
собственного џ, который постоЯнно ощущает себЯ актером, вынужденным выбирать
роль из некого навЯзанного ему репертуара ролей.
     •очу привести два примера ѕ один простой, другой посложнее ѕ  длЯ того,
чтобы  продемонстрировать те (внешние)  противоречиЯ,  которые  несет в себе
концепциЯ   мотивированной,  преднамеренной   спонтанности,  концепциЯ,  так
сказать,  "расслабленности  с  напрЯженными  мышцами",  или.  если   угодно,
концепциЯ даоистичной уступчивости. …сли человек хочет  хорошо танцевать, то
он должен быть  спонтанен, свободен  в  своих движениЯх,  он должен слушать,
куда  влечет его  музыка,  должен  улавливать  неосознанные  желаниЯ  своего
партнера.  •ороший танцор  позволЯет  себе  стать  инструментом, он  всецело
отдаетсЯ  во  власть  музыки,  котораЯ движет  и управлЯет  им. “  него  нет
собственной воли, нет собственных желаний, он некритичен к себе. Ћн пассивен
ѕ пассивен в  самом истинном и  в самом полезном  смысле этого  слова ѕ даже
если он танцует до  полного изнеможениЯ. €менно  эта пассивнаЯ спонтанность,
это  неволение,  лежит  в  основе  множества  различных  способов  получениЯ
удовольствиЯ, например,  удовольствие оказатьсЯ в руках мастера ѕ массажиста
или парикмахера,  удовольствие,  которое мы  получаем  от ласк, удовольствие
подчинитьсЯ ребенку, позволить ему тормошить и мучить вас. Ќо очень немногие
люди  способны  быть  такими же  пассивными  в  танце. Ћчень многие неумелые
танцоры  стараютсЯ  совершать "нужные"  движениЯ, напрЯженно вслушиваютсЯ  в
ритм музыки, постоЯнно контролируют себЯ, боЯтсЯ  сбитьсЯ с  ритма,  сделать
неверное  движение и,  как  правило,  не  добиваютсЯ  желанного  результата.
‘торонний наблюдатель все равно поймет, что перед ним  плохой танцор,  да  и
сами  они,  как  правило, считают себЯ таковыми,  ибо танец  не  приносит им
удовольствиЯ. ’олько самозабвеннаЯ самоотдача, только отказ от самоконтролЯ,
преодоление   стараниЯ,  спонтанность   могут  стать  источником  истинного,
наслаждениЯ.
     Њожно  не ходить в танцевальную школу и стать хорошим танцором.  Ќо это
не  опровергает значениЯ обучениЯ.  Ћднако обучение танцу  ѕ  это особый вид
обучениЯ,   это   старание   не   старатьсЯ,   это   обучение  спонтанности,
добровольному    самоотказу,    неволению,    естественности,    даоистичной
пассивности.   Њногим   людЯм   приходитсЯ   "учитьсЯ"   этому,   приходитсЯ
преодолевать  внутренние   запреты,  гордыню,   стремление   к   постоЯнному
самоосознанию  и  самоконтролю.  ("Љогда  ты  освободишьсЯ  от  внешнего, от
желаний  и борьбы,  ты будешь движим  своим  собственным позывом  и даже  не
будешь знать об этом". ѕ ‹ао-–зы.)
     …ще  более  трудные  вопросы  возникают, когда  мы беремсЯ рассуждать о
природе  самоактуализации. Ћ людЯх, живущих  на  высших  уровнЯх  мотивации,
можно  сказать, что  их  поведение  и  поступки чрезвычайно  спонтанны,  они
открыты, простодушны, естественны  и потому  выразительны  (можно  следом за
Ђсрани  назвать это "состоЯнием легкости"). Ѓолее того, их мотивациЯ в корне
отлична  от мотивации обычных людей, их потребности настолько далеко ушли от
мотивов  безопасности, любви  или  уважениЯ,  что им следует  придумать иное
название. („лЯ описаниЯ потребностей и мотивов самоактуализированных людей Я
предложил понЯтиЯ "метапотребности" и "метамотивы".)
     …сли свойственное  человеку желание любви  мы называем потребностью, то
стремление к самоактуализации следует обозначить каким-то иным понЯтием, ибо
оно  имеет слишком  много  характеристик,  отличающих  его  от  потребностей
нижележащих    уровней.    Ћдна    из   самых    существенных   особенностей
самоактуализации,  представлЯющаЯ  наибольший  интерес  в  контексте  нашего
обсуждениЯ, состоит в том, что безопасность,  любовь, уважение ѕ это внешние
длЯ  организма  феномены,  их  нет  в самом  организме,  и  потому  организм
испытывает в  них  нужду. ‚ основе, самоактуализации мы не найдем  нехватки,
дефицита, и потому ее нельзЯ отнести к разрЯду нужд. ‘амоактуализацию нельзЯ
отнести к разрЯду внешних по отношению к организму феноменов, она необходима
организму, но не  так,  как вода  необходима дереву. ‘амоактуализациЯ ѕ  это
внутренний рост организма, это развитие  тенденций, заложенных  в  нем, или,
если  говорить  точнее,  самоосуществление  организма.  ’ак  же  как  дерево
нуждаетсЯ  в  воде,  солнце  и питании, точно так  же  человек  нуждаетсЯ  в
безопасности,  любви  и  уважении,  и  он  получает  их  из  окружающей  его
действительности,  из  окружающей среды.  €менно  с  этой  точки  начинаетсЯ
развитие, или отдельное  бытие.  ‹юбому дереву нужен солнечный свет и любому
человеку  нужна любовь, однако, удовлетворив эти  элементарные  потребности,
каждое дерево  и  каждый человек развиваетсЯ по-своему, в  своей собственной
манере,  не похожей на способы  развитиЯ  других  деревьев  и других  людей,
используЯ  эти  универсальные   удовлетворители  длЯ  своих  индивидуальных,
уникальных  целей.  Ћдним  словом,  с  этого  момента  организм  развиваетсЯ
изнутри,  он  обретает независимость от внешних  факторов. Џарадоксально, но
высшим  мотивом  человеческого  поведениЯ ЯвлЯетсЯ  бегство  от  мотива,  от
функции,  то есть чистое самовыражение. €ли, скажем иначе,  самоактуализациЯ
мотивирована  потребностью  в  росте,  а не потребностью  в  восполнении или
устранении  некоего  дефицита.  ќто  ѕ   "вторичнаЯ  наивность",  невинность
мудрости, "состоЯние легкости" (295, 314. 315).
     —еловек может  продвигатьсЯ в направлении самоактуализации, преодолеваЯ
менее "высокие", но более насущные проблемы, то есть он  может сознательно и
намеренно  стремитьсЯ  к  спонтанности. ’аким  образом,  на  высших  уровнЯх
человеческого  развитиЯ дихотомиЯ  между преодолением и  экспрессией,  между
функциональным   и    экспрессивным   компонентами   поведениЯ    стираетсЯ,
трансцендируетсЯ,  и  именно  человеческое  старание  становитсЯ  дорогой  к
самоактуализации.

     ‚нутренние и внешние детерминанты
     •арактерной  чертой функционального поведениЯ ЯвлЯетсЯ  то,  что оно  в
большей  степени,   чем   экспрессивное  поведение,  определЯетсЯ   внешними
детерминантами. Џреодоление, как правило,  представлЯет собой функциональную
реакцию  на  некую   критическую  или  проблемную   ситуацию  или  на  некую
потребность,   удовлетворение   которой   обеспечиваетсЯ  физической   и/или
культурной  средой. ‚ конечном итоге  функциональное поведение,  как  мы уже
видели, представлЯет  собой  попытку  устранениЯ  внутреннего  дефицита  при
помощи внешних удовлетворителей.
     ‚  отличие   от   функционального   поведениЯ,   основные  детерминанты
экспрессивного поведениЯ находЯтсЯ в  характере человека  (см.  ниже).  …сли
функциональное поведение можно охарактеризовать как взаимодействие характера
с  непсихической реальностью, в  результате  которого происходит их взаимное
приспособление,   то   экспрессивное  поведение  следует  рассматривать  как
эпифеномен характера, как побочный его продукт. ’аким  образом,  если первый
тип поведениЯ  подчинЯетсЯ и  законам  физического  мира,  и закономерностЯм
характерологической  структуры  индивидуума,  то  второй  ѕ  преимущественно
законам  психологической,  или  характерологической  реальности.   ЌаглЯдной
иллюстрацией   этому   тезису  может   стать  искусство  "ангажированное"  и
"свободное", "продажное" и "непродажное".
     €з  вышесказанного можно сделать  несколько  выводов.  1) …сли мы хотим
исследовать  характер человека,  то  мы  должны  обратить  внимание  на  его
экспрессивное поведение.  „остаточно обширный опыт использованиЯ проективных
(или  экспрессивных)  тестов  подтверждает  этот  вывод.  2)  ‚озвращаЯсь  к
извечному спору  о  том, что  такое психологиЯ человека и с какой стороны за
нее    братьсЯ,    мы   можем   смело   заЯвить,   что    приспособительное,
целенаправленное,    мотивированное,   инструментальное   поведение   ѕ   не
единственный психологический феномен,  требующий исследованиЯ. 3) ‚ычленение
из общего континуума поведениЯ функционального  и экспрессивного компонентов
имеет  некоторое  отношение к  проблеме взаимоотношениЯ психологии с другими
науками. ЌельзЯ отрицать того факта, что изучение физического мира полезно с
точки зрениЯ лучшего  пониманиЯ  функционального поведениЯ,  но оно  врЯд ли
прольет  свет  на  природу  экспрессивного поведениЯ.  ќтот  тип  поведениЯ,
по-видимому,   имеет  сугубо  психологическую  природу,   подчинЯетсЯ  своим
собственным   правилам   и   законам,   и  поэтому   его   следует   изучать
непосредственно,  то есть при помощи  психологических  методов,  остерегаЯсь
использованиЯ методов других естественных наук.

     ‘вЯзь с научением
     ”ункциональное  поведение  в  своих  чистых проЯвлениЯх,  как  правило,
ЯвлЯетсЯ продуктом научениЯ, тогда  как чисто экспрессивное поведение обычно
не  свЯзано с научением. Ќет нужды  обучать человека чувству  беспомощности,
тому, как  выглЯдеть здоровым  или казатьсЯ глупым,  как проЯвлЯть свой гнев
или  удивление. Ќо длЯ того,  чтобы ездить на  велосипеде, мастерить книжные
полки или  зашнуровывать ботинки,  человеку  нужно поучитьсЯ, нужно овладеть
определенными   навыками  и   приемами.  ђазличие   между  функциональным  и
экспрессивным поведением  можно проиллюстрировать, если провести аналогию  с
психологическими  методиками  ѕ  например, с  тестами  достижений,  с  одной
стороны, и тестом ђоршаха, с  другой. ”ункциональное  поведение нуждаетсЯ  в
подкреплении,  человек прекратит  свои  действиЯ, если  увидит,  что  они не
достигают  желанного  результата, тогда  как  экспрессивное  поведение,  как
правило,   не  требует  подкреплениЯ  или  вознаграждениЯ,  не   зависит  от
удовлетворениЯ потребности.

     ‚озможность контролЯ
     Ћбусловленность   функционального   поведениЯ  внешними  факторами,   а
экспрессивного  ѕ  внутренними  ѕ  проЯвлЯетсЯ  также  и  в  том,  насколько
подконтрольно  поведение,  насколько  успешно  справлЯютсЯ  с  этой  задачей
сознательные   и   бессознательные   механизмы   (сдерживание,   подавление,
вытеснение).   ќкспрессивное  поведение  всегда  спонтанно,  оно  почти   не
поддаетсЯ контролю, его трудно скрыть, изменить, подделать, подавить. (“же в
самих понЯтиЯх "контроль" и "экспрессиЯ" заложено противопоставление.) ’о же
самое  можно  сказать  и  про мотивированное  самовыражение,  о  котором  мы
говорили выше. „аже  несмотрЯ на то, что такого рода  самовыражение  человек
обретает  в  процессе  обучениЯ,   постепенно  освобождаЯсь  от   внутренних
запретов,  его  спонтанность  и свобода  истинны, реальны  и  потому  так же
неподконтрольны, как естественные источники экспрессивного поведениЯ.
     ќмоциональные реакции, почерк, манера танцевать, петь, говорить  ѕ  все
это примеры  экспрессивных реакций,  которые,  если  и попадают под контроль
сознаниЯ, то  лишь на весьма короткое  времЯ. —еловек не  властен над  своей
экспрессией, критическое отношение к ней не может быть длительным ѕ рано или
поздно  либо  в  силу  усталости, либо  из-за  отвлечениЯ вниманиЯ,  либо по
каким-то  иным причинам  контроль ослабнет, и верх снова  возьмут глубинные,
бессознательные,  автоматические,   характерологические  детерминанты   (6).
ќкспрессивное  поведение  нельзЯ  назвать произвольным в полном смысле этого
слова. ќкспрессиЯ отличаетсЯ от преодолениЯ еще и тем, что она не требует от
человека усилий. ”ункциональное поведение всегда сопрЯжено с некоторой долей
напрЯжениЯ,  усилиЯ.  (ЋпЯть  же  оговорюсь, что  творчество  ѕ  это  особый
случай.)
     •очу заранее предостеречь от одной ошибки. ‚ас может  одолеть искушение
счесть  спонтанность  и  экспрессивность  заведомо  полезными  длЯ организма
характеристиками, а самоконтроль ѕ напротив, заведомо вредоносным. Ќо это не
так. Љонечно, в большинстве  случаев субъективное  переживание  спонтанности
приносит  человеку  удовольствие, хотЯ бы потому,  что предполагает заведомо
большую  раскованность, искренность, легкость,  чем  стараниЯ контролировать
свое  поведение,  и в этом  смысле  спонтанность  полезна  как длЯ  здоровьЯ
организма, так  и  длЯ оздоровлениЯ  взаимоотношений с другими людьми, о чем
говорит,  например, „журард (217). Ћднако можно посмотреть на самоконтроль с
иной точки зрениЯ. …сли мы представим его в образе сдержанности,  то врЯд ли
сможем отрицать,  что некоторые аспекты  сдержанности  вполне благоприЯтны и
даже  полезны длЯ  человека,  не  говорЯ уже о том, что иногда длЯ успешного
взаимодействиЯ с  внешним миром человеку  просто  необходимо  контролировать
себЯ. Љонтроль не обЯзательно означает фрустрацию или отказ от удовольствий.
’е способы самоконтролЯ, которые Я называю "аполлиническими" вовсе не ставЯт
под  сомнение  необходимость удовлетворениЯ базовых  потребностей; наоборот,
они направлены на  то, чтобы человек  получил еще большее удовлетворение.  Љ
таким  способам  контролЯ Я отношу отложенное  удовлетворение  (например,  в
сексуальных  отношениЯх), грациозность (в танце или в плавании), эстетизацию
(например, в еде), стилизацию  (например, в поэзии), соблюдение церемониала,
сакрализацию и другие, которые позволЯют человеку не просто делать что-то, а
делать это хорошо.
     ‘читаю  нужным еще раз  напомнить, что в  здоровой  личности гармонично
сосуществуют обе эти тенденции. ‡доровый  человек не  только  спонтанен.  Ћн
спонтанен и экспрессивен тогда, когда хочет быть спонтанным и экспрессивным.
Ћн   способен  расслабитьсЯ,  отказатьсЯ  от  самоконтролЯ,   способен,  что
называетсЯ,  расстегнуть  пиджак, когда  находит это  уместным.  Ќо он умеет
также контролировать себЯ, может  отложить удовольствие на потом, он вежлив,
он  стараетсЯ не  обижать  людей, умеет  промолчать и умеет  держать себЯ  в
руках. Ћн  воплощает в  себе и  дионисизм,  и  аполлинизм, он  способен быть
стоиком  и  эпикурейцем,   экспрессивным  и   функциональным,  сдержанным  и
раскованным,  искренним  и  отчужденным,  веселым  и  деловитым,  он   живет
настоЯщим,  но  умеет  думать  о  будущем.  ‡доровый,  самоактуализированный
человек поистине универсален; в отличие от среднестатистического человека он
реализует  гораздо  большую часть  возможностей, заложенных  в  человеческой
природе. …го арсенал реакций гораздо  шире,  чем у обычного человека, и он д
вижетсЯ в направлении к абсолютной человечности, то есть к полному раскрытию
своего человеческого потенциала.

     ‚оздействие на среду
     ”ункциональное поведение по своей природе  ѕ  не что иное, как  попытка
изменить окружающий мир, и эта попытка, как  правило, оказываетсЯ более  или
менее успешной.  ќкспрессивное поведение напротив, как правило, не стремитсЯ
вызвать  изменениЯ  окружающей  среды,  а если  и  приводит  к  таковым,  то
непреднамеренно.
     ђассмотрим такой пример.  Ќекий  человек ѕ  предположим,  коммерсант, ѕ
хочет продать свой товар и вступает в  разговор с потенциальным покупателем.
џсно, что  в  этой ситуации  продавец сознательно направлЯет беседу в нужное
ему  русло,  приводит  различные  аргументы,  чтобы   заставить  собеседника
приобрести у него товар. Ћднако манера общениЯ нашего коммерсанта неприЯтна,
он слишком навЯзчив (или недружелюбен, или высокомерен), и  это  вызывает  у
его собеседника желание  поскорее  отделатьсЯ от  него. Ќа  этом примере  мы
видим,  что  экспрессивные  аспекты  поведениЯ  могут  определенным  образом
воздействовать на ситуацию, однако нужно отметить, что наш коммерсант  вовсе
не  стремилсЯ  к столь  нежеланным длЯ  себЯ  эффектам, он не старалсЯ  быть
навЯзчивым или высокомерным и, скорее всего, так и не понЯл, что произвел на
своего собеседника плохое впечатление. Ћтсюда  мы можем  заключить, что даже
если экспрессивное  поведение  воздействует на внешнюю  действительность, то
воздействие это  имеет немотивированный, непреднамеренный,  эпифеноменальный
характер.

     ‘редства и цели
     Џреодоление,    или     функциональное    поведение,    всегда    носит
инструментальный характер, всегда служит средством достижениЯ  некой цели. €
наоборот ѕ всЯкое  целенаправленное поведение (за  исключением  тех случаев,
когда человек сознательно, добровольно отказываетсЯ от преодолениЯ)  следует
считать функциональным.
     ђазличные  формы  экспрессивного  поведениЯ  либо  не   имеют  никакого
отношениЯ к средствам и целЯм (например, почерк), либо сами по себе ЯвлЯютсЯ
целью  (например,  пение, танец, игра на фортепьЯно и т.п.).30 Џодробнее  мы
остановимсЯ на этом вопросе в главе 14.

     Џоведение и сознание
     Ђкты чистой экспрессии  не осознаютсЯ человеком  или  осознаетсЯ только
частично. Ћбычно человек  не отдает себе  отчета  в том,  как он ходит,  как
стоит, как улыбаетсЯ и  как смеетсЯ. Њы обращаем внимание на эти вещи только
тогда,  когда  разглЯдываем фотографии, просматриваем домашние  видеозаписи,
или же когда  кто-нибудь  поправлЯет или  передразнивает  нас. Ќо это скорее
исключениЯ, нежели правило.  Ћсознанные  акты  экспрессии, такие  как  выбор
одежды, прически,  мебели,  следует  рассматривать  как  примеры  смешанного
поведениЯ,  в   котором  присутствует  изрЯдный  элемент   функциональности.
”ункциональное поведение,  как правило, осознаетсЯ полностью, хотЯ иногда, в
крайне редких случаЯх может иметь неосознанный характер.

        ‘ЂЊЋЋ‘‚ЋЃЋ†„…Ќ€… € ЉЂ’Ђђ‘€‘. Ќ…‡Ђ‚…ђ…ЌЌ›… ЂЉ’›. ‘€Ќ„ђЋЊ ђЂ‡‚…„—€ЉЂ
     …сть особый тип поведениЯ, в котором объединЯютсЯ экспрессивнаЯ природа
и  функциональный  смысл.  ЌесмотрЯ на свою экспрессивность,  оно  исполнЯет
определенные  функции, а  порой становитсЯ сознательным выбором организма. џ
говорю  о тех поведенческих актах, которые ‹еви называл актами освобождениЯ.
Џримеры,  которыми  проиллюстрировал  этот  тип  поведениЯ  сам  ‹еви (271),
кажутсЯ мне несколько технократичными, поэтому  позволю себе привести  более
подходЯщий,  на  мой взглЯд, пример.  Њне  кажетсЯ,  что наиболее  наглЯдным
образом  этот тип  поведениЯ обнаруживаетсЯ  в  ругательствах, непроизвольно
слетающих с уст человека, или в ситуациЯх, когда человек,  оставшись наедине
с  собой, дает волю своему гневу  и Ярости. ‚сЯкое ругательство, несомненно,
экспрессивно, поскольку выражает состоЯние организма. ќто не  функциональный
акт, потому что он не имеет своей  целью удовлетворение базовой потребности.
Ћн приносит человеку удовлетворение, но  удовлетворение  особого рода. ’акие
поведенческие акты  вызывают изменениЯ в  состоЯнии организма, но  изменениЯ
эти   носЯт   эпнфеноменальный  характер,  выступают  как  побочный  продукт
поведениЯ.
     Њне думаетсЯ, что подобного рода акты освобождениЯ можно определить как
поведение,  способствующее устранению  внутреннего дискомфорта в  организме,
снЯтию  внутреннего  напрЯжениЯ.  ’акое  поведение  1)  позволЯет  завершить
незавершенный   акт,   2)   снимает   накопившуюсЯ   враждебность,  тревогу,
возбуждение, радость, восторг,  экстаз  и  другие  аффекты,  перенапрЯгающие
ресурсы  организма,  позволЯет  им выплеснутьсЯ  в экспрессивно-двигательном
акте, а также 3) ЯвлЯетсЯ одной из форм "чистой" активности, активности ради
активности, в которой не может себе отказать  ни один здоровый организм.  ’о
же самое можно сказать о самораскрытии (217).
     ‚полне  возможно,  что  катарсис  как  форма  психотерапии,  о  которой
говорили  Ѓрейер и ”рейд,  в сущности ЯвлЯетсЯ лишь несколько более  сложным
вариантом  вышеописанного  поведениЯ.  Љатарсис также  можно определить  как
полное   (и  в   известном  смысле   несущее  удовлетворение)  высвобождение
сдержанного,  незавершенного  акта, как  поток  воды, спущенной из  запруды.
Ќаверное, любое признание, любую форму самообнажениЯ можно рассматривать как
акт  освобождениЯ.   Ѓыть  может,   даже  столь  специфический  феномен  как
психоаналитический   инсайт  подпадает  под  это  определение;  если  бы  мы
достаточно  хорошо  изучили этот  феномен,  то,  вероЯтно, с  полным  правом
рассматривали бы его как акт освобождениЯ или акт завершениЯ.
     Ќе следует  путать  вышеописанный  тип  поведениЯ,  который  берет свое
начало из стремлениЯ к  завершению незавершенного  акта  или  серии актов, с
персеверативным  поведением,  которое   представлЯет   собой   исключительно
функциональную  реакцию  организма  на  возникшую  угрозу.  Џер-северативное
поведение детерминировано  угрозой  базовым, парциальным и/или невротическим
потребностЯм, и потому его следует рассматривать в рамках  теории мотивации,
тогда как представленный здесь  тип поведениЯ  скорее должен быть отнесен  к
разрЯду идеомоторных  феноменов,  которые,  в свою очередь, тесно  свЯзаны с
такими  нейрофизиологическими  переменными,  как  уровень  сахара  в  крови,
количество выделЯемого адреналина, возбудимость вегетативной нервной системы
и рефлексы.  ’о  есть длЯ  того,  чтобы понЯть,  почему  пЯтилетний  ребенок
получает  такое  удовольствие,  прыгаЯ  на  пружинном  матраце,   нет  нужды
исследовать  его  мотивационную  жизнь,  достаточно  просто  вспомнить,  что
существуют  такие  физиологические  состоЯниЯ,  которые   требуют  моторного
выражениЯ.  Љогда  человек  не имеет  возможности  выразить  себЯ,  когда он
вынужден скрывать свою истинную природу, когда он не может быть самим собой,
он  чувствует примерно такое  же напрЯжение,  как  разведчик  в тылу  врага.
…стественность,  искренность, безыскусность гораздо  менее  утомительны, чем
притворство и фальшь.

     ђ…Џ…’€–€ЋЌЌ›‰ ‘€Ќ„ђЋЊ;
     ЌЂ‘’Ћ‰—€‚Ћ… € Ѓ…‡“‘Џ…ЌЋ… Џђ…Ћ„Ћ‹…Ќ€…;
     "ЋЃ…‡‚ђ…†€‚ЂЌ€…" ЏђЋЃ‹…Њ›
     ЏовторЯющиесЯ ночные кошмары невротика, еженощные пробуждениЯ пугливого
ребенка  (или взрослого человека),  неспособность ребенка отвлечьсЯ от своих
страхов,  тики, ритуалы  и прочие  символические акты, диссоциатив-ные акты,
невротические "выплески" ѕ  все это проЯвлениЯ  репетиционного синдрома  (от
лат. repetitio  ѕ  повторение),  о  котором  Я  считаю  нужным  порассуждать
особо.31  Ћ важности данного феномена  говорит хотЯ бы тот факт,  что ”рейд,
когда  столкнулсЯ  с ним,  вынужден  был внести  коррективы  в  некоторые из
базовых  положений своей  теории. Џосле  него к этой проблематике обращались
такие  исследователи,  как ”енихель (129),  Љуби (245),  Љасании  (223),  их
соображениЯ могут помочь нам понЯть природу данного феномена. Џо мнению этих
авторов,  поведенческие акты  репетиционного  круга можно  рассматривать как
настойчивые   потуги  ѕ  иногда  успешные,  но   чаще  тщетные  ѕ  разрешить
практически    неразрешимую   проблему.    ‚   качестве    примера,   хорошо
иллюстрирующего этот тезис, представьте себе повергнутого на ковер борца. „о
тех пор,  пока  у него остаютсЯ  силы, он стараетсЯ  поднЯтьсЯ на ноги, хотЯ
прекрасно понимает,  что, поднЯвшись,  будет  снова  уложен  противником  на
ковер. €наче говорЯ, в основе этих поведенческих актов лежит упрЯмое и почти
безнадежное желание организма овладеть ситуацией. €сходЯ из этого положениЯ,
мы  должны рассматривать  их как особую  форму преодолениЯ  или, по  крайней
мере,  как  попытку  такого  преодолениЯ.  ќти  акты  отличаютсЯ от  простых
персевераций  и тем более от актов освобождениЯ,  ѕ  феномен освобождениЯ не
предполагает  преодолениЯ,   освобождение  лишь  завершает  незавершенное  и
разрешает неразрешенное.
     ‚печатлительный ребенок, напуганный сказкой  о сером волке, будет снова
и  снова мысленно возвращатьсЯ  к напугавшему его образу,  тема волков будет
всплывать в  его  играх, разговора