ним.  Њонады,  из
которых состоит пространство и воздух, казалось,  духовно  привлекали  ее  к
себе, стремЯсь  стать  средой,  сквозь  которую  ее  душа,  выйдЯ  из  своей
оболочки,  могла  бы  устремитьсЯ  к  тому  духу,  к  которому   ее   влекло
невысказанное желание. Ћна почувствовала  слабость  и,  шатаЯсь,  подошла  к
скамейке с вазами и растениЯми; наклонЯсь,  она  заметила  в  одной  из  ваз
маленький хрустальный флакон. Ќевольно она  взЯла  его  и  открыла;  летучаЯ
эссенциЯ, содержащаЯсЯ в нем, распространила по комнате чудный запах.  ‚иола
вдыхала его и смочила себе жидкостью виски. ’огда в одно мгновение слабость,
которую она испытывала, превратилась в оживление: ей захотелось подпрыгнуть,
вспорхнуть, воспарить, полететь на крыльЯх, расширитьсЯ в пространстве.
     Љомната исчезла у нее из глаз.  Џрочь  отсюда,  вдаль,  над  землЯми  и
морЯми, через неизмеримые пространства устремлЯетсЯ ее освобожденный дух.  €
вот в каком-то слое не нашего мира она  видит  возникшие  перед  ней  образы
сынов ’айной науки. Ћни  покоЯтсЯ  на  фоне  зародившегосЯ  мира  -  грубой,
бесцветной, разреженной массы вещества одной из туманностей, которые  солнца
бесчисленных систем разбрасывают на своем пути вокруг ’рона ‘оздателЯ, чтобы
эти туманности сами стали новыми мирами  гармонии  и  славы  -  планетами  и
солнцами, которые в свою очередь вечно будут умножать расы сиЯющих существ и
порождать будущие солнца и планеты.
     € там, среди невообразимого одиночества нарождающегосЯ  мира,  которому
только неисчислимые тысЯчелетиЯ могли придать форму, дух ‚иолы узнал  ‡анони
или, лучше сказать, похожее на него бестелесное существо, точно душа ‡анони,
подобно тому  как  сейчас  это  произошло  с  ней,  оставила  свою  телесную
оболочку.  ‚едь  подобно  тому,  как  солнце,  вращаЯсь  и   излучаЯ   свет,
отбрасывает в самые отдаленные пределы пространства свой смутный образ,  так
и  земное  существо  в  деЯнии  своего  наиболее   духовного,   светлого   и
долговечного Ядра запечатлевает свое отображение  на  новом,  возникающем  в
космосе мире.
     ђЯдом с призраком ‡анони стоЯл другой - призрак Њейнура.  ‚  окружавшем
их гигантском хаосе боролись и бушевали  различные  элементы:  вода,  огонь,
мрак и свет; пары и  тучи  собирались  в  целые  горы,  и  дыхание  жизни  с
неколебимым величием парило над этой бездной.
     ‚друг ‚иола задрожала, увидав, что человеческие призраки были не  одни.
‚округ них виднелись какие-то неопределенные  чудовищные  формы,  какие  мог
породить  только  хаос:  первые  представители  расы  гигантских   рептилий,
извиваЯсь,  ползали  в  первозданной  бездне,  пытаЯсь  боротьсЯ  за  жизнь,
свертываЯсь  кольцами  в  медленно  текущей  материи  или  двигаЯсь   сквозь
метеорные испарениЯ. Ќо два призрака смотрели  не  на  них,  а  на  предмет,
занимавший самую отдаленную точку в пространстве. ѓлазами своей  души  ‚иола
проследила направление их взглЯдов и с ужасом, более великим и страшным, чем
вызывал хаос и его отвратительные обитатели, увидала как бы образ той  самой
комнаты, где она была, ее белые стены, луч луны,  освещавший  пол,  открытое
окно, в которое виднелись крыши ‚енеции и  спавшее  внизу  море,  и  в  этой
комнате свой собственный призрачный образ. ќтот двойной призрак, фантом: она
сама в форме фантома, созерцающаЯ фантом своего "Я", - все это несло в  себе
ужас, который не передать  никакими  словами,  который  будешь  помнить  всю
жизнь.
     Ќо вскоре она увидела, как ее призрачный образ медленно поднЯлсЯ,  тихо
оставил комнату и, пройдЯ через коридор, опустилсЯ на колени у  колыбели.  Ћ
Ќебо! Ћна глЯдит на своего ребенка, на  его  младенческий  лик,  исполненный
чудесной  прелести,  но  около  колыбели  сидит   закутанное   в   покрывало
привидение, тем более ужасное, что его форма неопределенна. ‚иоле  казалось,
что стены комнаты раздвинулись, как театральный занавес... она видит мрачную
тюрьму, улицы, наполненные фанатической толпой: гнев и ненависть написаны на
всех лицах. Ћна видит место казни, орудие ее и бренную человеческую плоть  -
она сама, ее дитЯ, все промелькнуло  в  этой  быстрой  фантасмагории.  ‚друг
призрак ‡анони обернулсЯ, он, казалось,  заметил  ее  или  по  крайней  мере
фантом ее "Я". Ћн бросилсЯ к ней, ее душа не могла переносить  более.  ‚иола
вскрикнула и проснулась.
     Ћна обнаружила, что действительно оставила ужасную комнату,  и  увидала
перед  собой  колыбель  ребенка...  все,  все,  что  она  видела  в  трансе,
растворилось в воздухе, даже это бесформенное мрачное привидение!
     - „итЯ мое, дитЯ мое! ’воЯ мать спасет тебЯ!

        VIII

        Џ€‘њЊЋ ‚€Ћ‹› Љ ‡ЂЌЋЌ€

     "€так, вот до чего дошло! џ перваЯ разлучаюсь с тобой! џ изменЯю  тебе,
Я навсегда прощаюсь с тобой! Љогда твой взглЯд остановитсЯ на этих  строках,
Я длЯ тебЯ буду словно мертваЯ. „лЯ тебЯ, который был и есть  моЯ  жизнь,  -
длЯ тебЯ Я навсегда потерЯна.  Ћ  мой  возлюбленный  и  супруг!  Ћ  все  еще
обожаемый и любимый! …сли ты когда-нибудь любил менЯ,  если  ты  еще  можешь
менЯ жалеть, то не старайсЯ искать менЯ; если твое могущество может  настичь
менЯ, то пощади менЯ, пощади нашего ребенка! ‡анони, Я хочу  воспитать  его,
чтобы он любил тебЯ, чтобы он  звал  тебЯ  отцом!  ‡анони,  его  уста  будут
молитьсЯ за тебЯ! Ћ, пощади нашего ребенка, ибо младенцы - это свЯтые  земли
и их голос и заступничество может быть услышано на небесах. ‘казать ли тебе,
почему Я рассталась с тобой? Ќет. ’вой ум проникнет в то, чего моЯ  рука  не
решаетсЯ написать, и в то времЯ, как Я трепещу твоего могущества и  бегу  от
него с ребенком, длЯ менЯ все-таки утешение  знать,  что  благодарЯ  ему  ты
можешь прочесть в моем сердце! ’ы знаешь, что тебе пишет любЯщаЯ мать, а  не
невернаЯ жена. ѓрешно ли твое знание, ‡анони? ѓрех порождает печаль. Ћ,  как
мне было сладостно утешать тебЯ! Ќо ребенок, младенец, душа, что тЯнетсЯ  ко
мне в поисках защиты! ‚олшебник! —ародей! џ отбираю  у  тебЯ  эту  душу!  Ћ,
прости, прости, если мои слова ранЯт тебЯ. ‚идишь - Я становлюсь на  колени,
чтобы писать дальше.
     Џочему Я не отшатнулась от твоего таинственного знаниЯ? Џочему все, что
есть в твоей жизни особенного, странного, непохожего на жизнь других, только
еще более восхищало менЯ? Џотому, что, будь ты волшебник или демон, длЯ менЯ
не было опасности, потому  что  моЯ  любовь  была  самой  надежной  небесной
защитой. Њое же невежество во всем,  кроме  моей  любви  к  тебе,  отвергало
всЯкую мысль, недостойную в моих глазах твоего светлого и чудесного  образа.
Ќо теперь есть другое существо. Џочему так странно смотрит на менЯ  ребенок?
Џочему его глаза, которые никогда не спЯт, всегда серьезны и  полны  упрека?
Ќеужели твои чары уже опутали его?  Ќеужели,  жестокий  чародей,  ты  хочешь
сделать из него жертву твоего ужасного искусства, которое Я не смею назвать?
Ќе своди менЯ с ума!.. “ничтожь чары!
     ‘лышишь ли шум весел?.. - они приближаютсЯ, чтобы увлечь менЯ далеко от
тебЯ! џ глЯжу вокруг себЯ, и мне кажетсЯ, что Я повсюду вижу тебЯ, в  каждой
тени, в каждой звезде ты говоришь мне. ’ут, около этого окна,  твои  уста  в
последний раз коснулись моих, тут, на пороге, ты обернулсЯ в последний  раз,
и твоЯ улыбка казалась так доверчива!.. ‡анони! ‘упруг! џ остаюсь! џ не могу
расстатьсЯ с тобою! Ќет! Ќет! џ пойду в ту  комнату,  нежнаЯ  музыка  твоего
дорогого голоса успокаивает страданиЯ твоей ‚иолы, где,  среди  мрака  почти
погасшей жизни, он прошептал мне в первый  раз:  "‚иола,  ты  мать!"  „а,  Я
мать... џ встаю с колен. Ћни идут... Я решилась... прощай!.."
     „а,  так  неожиданно,  так  жестоко,  под  влиЯнием  слепого  суевериЯ,
бессмысленного предрассудка или убеждениЯ, что того требует  долг,  та,  длЯ
которой  ‡анони  отказалсЯ   от   могущества,   оставила   его.   ќто   было
непредвиденно,  неожиданно,  но  такова  судьба  всех  тех,  кто   стремитсЯ
возвысить свой разум над землею и в то же  времЯ  стараетсЯ  сохранить,  как
сокровище, земное,  человеческое  сердце.  Ќевежество  всегда  будет  бежать
знаниЯ. Ќо в то же времЯ никогда еще любовь  не  приносила  большей  жертвы,
исходЯ из более чистых и благородных побуждений, чем  та,  которую  принесла
‚иола. Ћна сказала правду: не жена, а мать оставлЯла все, в чем  заключалось
ее земное счастье.
     Џока  продолжалось  обманчивое  возбуждение,   внушившее   ‚иоле   этот
поступок, она прижимала к груди своего ребенка и чувствовала себЯ  утешенной
и покорной судьбе.
     Ќо какие горькие сомнениЯ в справедливости ее поступка, какие угрызениЯ
совести почувствовала она, когда через несколько часов, по дороге в ‹иворно,
она услышала, как женщина, сопровождавшаЯ ее  и  ѓлиндона,  просила  у  Ќеба
помощи,  чтобы  соединитьсЯ  с  мужем,  и  силы  -  разделить  грозЯщие  ему
опасности.  Љакой  ужасный  контраст  с  ее  собственным  бегством!  €   она
замкнулась в темноте  своего  сердца,  где  ни  один  голос  не  подавал  ей
утешениЯ.

        IX

     - Њейнур, полюбуйсЯ, что ты сделал! Џрочь! Џрочь наше мелкое  тщеславие
мудрецов!.. Џрочь  наши  века  жизни  и  знаниЯ!..  —тобы  спасти  ‚иолу  от
опасности, Я ее оставил, но опасность нашла ее!
     - Ѓрани не науку, а твои  страсти!  Ћткажись  от  безумной  надежды  на
любовь женщины. ’ы видишь, что неизбежно постигает тех, кто хочет  соединить
небесное с земным... твои желаниЯ не  понЯты,  твои  жертвы  не  признаны...
‡емнаЯ душа  видит  в  небесной  душе  только  колдуна  или  демона...  Љак!
€сполинский дух, ты плачешь!
     - џ вижу, Я знаю теперь все... „ух, стоЯвший рЯдом с нами и вырвавшийсЯ
от менЯ... это была она! Ћ, непобедимое желание материнства! ’ы  раскрываешь
все наши тайны, проникаешь в пространство,  ты  пролетаешь  миры!..  Њейнур!
Љакое ужасное могущество скрываетсЯ в невежестве любЯщего сердца!
     - ‘ердце! - холодно отвечал Њейнур. - „а, в течение пЯти  тысЯч  лет  Я
изучал тайны творениЯ, но все еще не познал всех тайн сердца  самой  простой
души!
     - € между тем таинственные предсказаниЯ не обманывают нас;  пророческие
тени, черные от ужаса и красные от крови, предсказали нам, что даже в тюрьме
и перед палачом Я буду иметь власть спасти их обоих.
     - Ќо при условии какой-то неизвестной и роковой длЯ тебЯ жертвы.
     - „лЯ менЯ! ђавнодушный мудрец! Љогда любишь, то "Я" не  существует:  џ
еду... один... џ не нуждаюсь  в  тебе...  џ  хочу  руководствоватьсЯ  только
инстинктом человеческой  любви...  Ќет  такой  глубокой  пещеры,  нет  такой
обширной пустыни, котораЯ могла бы скрыть их... „а, мое  искусство  оставило
менЯ... „а, звезды безжалостны... „а, небо длЯ  менЯ  теперь  только  пустаЯ
лазурь... Њне остаютсЯ только любовь, молодость и надежда, но когда  же  они
были бессильны, чтобы победить и спасти!


        ЉЌ€ѓЂ ‘…„њЊЂџ

        –Ђђ‘’‚Ћ ’…ђђЋђЂ

        I

     ‘ ревом  несетсЯ  река  Џреисподней,  рычание  которой  подобно  напеву
стремительного  потока,  несущегосЯ  к  вратам  ќлизиума.  Љакими  надеждами
расцвели благородные сердца, вскормленные  алмазными  росами  розовых  зорь,
когда ‘вобода пришла из  темных  глубин  океана,  вырвавшись  из  старческих
объЯтий  ђабства,  подобно  Ђвроре,  покинувшей  ложе  ’ифона  {‚  греческой
мифологии стоглавое огнедышащее чудовище. ‡евс, добелив ’ифона,  навалил  на
него гору? ќтну, из вершины которой дыхание ’ифона извергаетсЯ потоком огнЯ,
камней и лавы.}! Ќадежды! ‚ы расцвели и превратились в плоды,  и  эти  плоды
всего лишь кровь и пепел! Џрекрасный ђолан, красноречивый  ‚ерньо,  провидец
Љондорсе, благороднейший Њальзерб! -  остроумцы,  философы,  государственные
мужи, патриоты, - мечтатели! ‚от тысЯчелетие, ради  которого  вы  дерзали  и
трудились! џ вызываю призраки! ‘атурн, пожиратель собственных детей, живет в
одиночестве, как и подобает Њолоху!
     ќто –арство ’еррора, и ђобеспьер его король! Ѓитвы между ‹ьвом и “давом
стали достоЯнием прошлого; удав проглотил льва и почувствовал сытую тЯжесть;
„антон повергнут, повергнут и Љамилл „емулен. Џеред смертью  „антон  сказал:
"ќтот трусливый ђобеспьер - лишь Я один мог бы  его  спасти".  ‘  того  часа
поистине кровь поверженного гиганта заслонила  собой  хитрость  и  лукавство
"Њаксимилиана Ќеподкупного", когда наконец среди рева возмущенного  Љонвента
она заглушила его голос. € если бы  после  той  последней  жертвы,  возможно
весьма существенной длЯ его безопасности, ђобеспьер провозгласил  завершение
–арства  ’еррора  и  действовал  по   законам   милосердиЯ,   которое   стал
проповедовать „антон, он мог бы остатьсЯ жить  и  умереть  монархом.  Ћднако
тюрьмы продолжали пополнЯтьсЯ, меч гильотины - падать на головы  осужденных;
ђобеспьер же не мог понЯть, что чернь пресытилась  кровью,  и  самым  острым
блюдом, которое вождь мог предложить ей, было  бы  возвращение  человека  от
дьЯвола к самому себе.
     ЏеренесемсЯ в одну из комнат  дома,  принадлежащего  гражданину  „юпле,
столЯру.  „ело  происходит  в  июле  1794  года.   ‘огласно   революционному
календарю, это ’ермидор ‚торого ѓода со днЯ образованиЯ ђеспублики, …диной и
Ќеделимой!
     ЌесмотрЯ на небольшие размеры, комната обставлена с Явной претензией на
изысканную элегантность. ‚о всем читаетсЯ Явное желание хозЯина  избежать  в
убранстве как низменной грубости, так и чрезмерной  роскоши.  Ѓезукоризненно
строгий вкус виден во  всем  -  в  классических  линиЯх  стульев  и  кресел,
великолепно  подобранных   драпировках,   утопленных   в   стены   зеркалах,
расположении бюстов и бронзовых скульптур, величественно взирающих со  своих
пьедесталов, и уютных ниш, заполненных рЯдами книг в  добротных  переплетах.
Ќаблюдатель мог бы заметить: "ќтот человек хочет сказать вам: Я не богат;  Я
не выставлЯю себЯ напоказ; Я не склонен к роскоши; Я не изнеженный  сибарит,
любЯщий пуховые кушетки и  картины,  возбуждающие  чувственную  негу;  Я  не
надменный аристократ, предпочитающий просторные залы и  галереи,  в  которых
каждый  звук  порождает  гулкое  эхо.  Ќу  что  ж,  тем  большего   уважениЯ
заслуживает мое презрение к излишествам комфорта и тщеславной гордости,  так
как Я люблю все изысканное, но обладаю настоЯщим вкусом! „ругие  могут  быть
простодушны и честны в силу лишь неотесанной простоты своих  привычек;  если
же Я, наделенный такой утонченной и  чуткой  к  прекрасному  душой,  остаюсь
простым и честным - воздайте должное и восхититесь мной!"
     ‘тены этой комнаты увешаны множеством портретов, большинство из которых
изображает одно и то же лицо; на строгих пьедесталах стоит множество бюстов,
большинство из которых изображает одну и ту  же  голову.  ‚  этой  небольшой
комнате владычествует ќгоизм, длЯ которого €скусство не что  иное,  как  его
очки. ‚ кресле у большого стола, заваленного письмами, гордо  восседает  сам
оригинал, хозЯин квартиры. Ћн сидит в одиночестве,  тем  не  менее  всЯ  его
прЯмаЯ, напрЯженнаЯ фигура говорит о том, что даже в собственном доме он  не
чувствует себЯ свободным. …го платье полностью гармонирует  с  его  позой  и
атмосферой комнаты; оно само по себе ЯвлЯетсЯ как бы  символом  строгости  и
опрЯтности, которым равно чужды как пышность моды  низложенного  дворЯнства,
так и безобразное уродство одежды санкюлотов. …го волосы завиты и  причесаны
волосок к волоску, ни пылинки на синей ткани сверкающего  чистотой  сюртука,
ни морщинки на белоснежном, с нежнейшим розоватым оттенком жилете. ‘ первого
взглЯда на этом лице нет ничего, кроме бросающихсЯ  в  глаза  следов  Явного
нездоровьЯ. ‘о второго  взглЯда  вы  замечаете,  что  оно  выражает  силу  и
незаурЯдный характер. …го лоб, несколько низкий и как бы  сжатый,  не  лишен
следов мысли и ума, -  впечатление,  которое  неизменно  вызываетсЯ  широким
расстоЯнием между бровЯми над переносицей;  рот  решительный  и  твердый,  с
плотно  сжатыми  губами,  которые  тем  не  менее  находЯтсЯ   в   состоЯнии
постоЯнного и  беспокойного  движениЯ.  ‚зглЯд,  хмурый  и  мрачный,  однако
пронизывающе острый, полон сосредоточенной энергии, Явно  контрастирующей  с
хрупким и немощным телом и  зеленоватым  цветом  лица,  свидетельствующим  о
постоЯнной тревоге и нездоровье его владельца.
     ’аким  был  Њаксимилиан  ђобеспьер;  такова  гостинаЯ   над   столЯрной
мастерской, откуда исходили эдикты,  посылавшие  целые  армии  в  походы  за
славой и залившие кровью метрополию самого воинственного народа земли! ’аким
был человек, решивший  скорее  отказатьсЯ  от  высокого  назначениЯ  в  суде
(предмет его ранних  честолюбивых  замыслов),  чем  нарушить  свои  принципы
человеколюбиЯ, поставив свою подпись под смертным  приговором  единственному
близкому товарищу; таким был заклЯтый враг смертной казни, и  таким,  ставши
теперь Љровавым „иктатором, был человек, чье незапЯтнанно чистое  и  суровое
естество,  чьЯ  неподкупнаЯ  честность,  чьЯ  ненависть  ко   всЯкого   рода
излишествам, толкающим к любви и вину, могли бы, умри  он  пЯть  лет  назад,
сделать из него образец длЯ благоразумных отцов и  благонамеренных  граждан,
ставивших бы его в пример своим сыновьЯм.  ’аким  был  человек,  в  котором,
казалось, не было пороков, до тех пор пока обстоЯтельства, этот  катализатор
всех пороков, не выЯвили два из них, запрЯтанных в потайных глубинах  любого
человеческого сердца, - ’русость и ‡ависть.  Љ  одному  из  этих  источников
ведут следы каждого из преступлений, совершенных этим  воплощением  дьЯвола.
’русость его  была  необычного  и  странного  свойства,  так  как  она  была
неотделима от ни перед чем не останавливающейсЯ решимости и воли, - воли,  с
которой считалсЯ Ќаполеон, воли, выкованной из железа, в то  времЯ  как  его
нервы обладали нежной трепетностью осины. …го голова была головой героЯ, его
тело - телом труса. Џри малейшей опасности оно трепетало  от  страха,  в  то
времЯ как волЯ изгонЯла эту опасность на бойню. €так,  он  сидел  в  кресле,
прЯмой как штык, его изЯщные,  тонкие  пальцы  конвульсивно  сжимались,  его
угрюмый взглЯд устремлен в пространство,  белки  глаз  тронуты  желтизной  и
покрыты красными прожилками нездоровой крови, его уши буквально  напрЯглись,
подобно ушам более  низких  тварей,  ловЯщих  малейшие  звуки,  -  настоЯщий
„ионисий в своей пещере, - однако его поза живописна  и  полна  достоинства,
ничто не упущено, каждаЯ деталь на месте.
     - „а, да, - пробормотал он, - Я слышу их; мои добрые Якобинцы находЯтсЯ
на своих постах на лестнице. †аль, что они так бранЯтсЯ! “ менЯ готов закон,
запрещающий сквернословие, - манеры бедного и  добродетельного  люда  должны
быть изменены. Љогда жизнь  станет  безопасной,  пара  примеров  длЯ  добрых
Якобинцев возымеет свой эффект. ‚ерные товарищи, как они любЯт  менЯ!  ѓм-м,
что это они там кричат? Ќе подобает так громко сквернословить - да к тому же
еще на лестнице! ќто подрывает мою репутацию. Ђга! —ьи-то шаги!
     ЏроизнесЯ сей монолог, он посмотрел в зеркало на противоположной  стене
и взЯл в руки толстый фолиант;  казалось,  он  погрузилсЯ  в  чтение,  когда
человек высокого роста,  с  дубинкой  в  руке,  поЯс  которого  был  украшен
пистолетами, открыл дверь и объЯвил о приходе двух посетителей. Ћдин из  них
оказалсЯ молодым человеком, внешне походившим  на  ђобеспьера,  но  с  более
твердым и решительным выражением лица. Ћн вошел первым и,  кинув  взглЯд  на
книгу в руках ђобеспьера, который, казалось, и не собиралсЯ  отложить  ее  в
сторону, воскликнул:
     - Љак! "ќлоиза" ђуссо? Џовесть о любви!
     - „орогой ЏэйЯн, менЯ очаровывает вовсе не  любовь,  а  философиЯ  этой
книги. Љакие благородные чувства! ЉакаЯ пылкаЯ добродетель!  Љак  жаль,  что
†ан-†ак не дожил до сегоднЯшнего днЯ!
     ‚ то времЯ как диктатор комментировал  таким  образом  своего  любимого
автора, которому с большим рвением  старалсЯ  подражать  в  своих  речах,  в
комнату вкатили в кресле-каталке второго визитера. ќтот человек также был  в
том возрасте, который большинство считает  периодом  расцвета  длЯ  мужчины,
иначе говорЯ, ему было около тридцати восьми лет; в то  же  времЯ  его  ноги
были в буквальном смысле мертвы. ‚есь перекошенный и парализованный  калека,
он был тем не менее, как покажет ближайшее будущее,  поистине  титаном  зла.
Ћднако на губах его играла нежнейшаЯ улыбка, а черты лица  отличались  почти
ангельской красотой.  ‘ердца  тех,  кто  видел  его  впервые,  не  могли  Ќе
поддатьсЯ обаЯнию исходЯщей от него какой-то невыразимой словами  доброты  и
смирению  перед  страданием,  сочетавшимсЯ  с  выражением   доброжелательной
веселости. Џоистине ласкающим слух голосом,  напоминающим  серебристый  звук
флейты, гражданин Љутон приветствовал почитателЯ †ан-†ака:
     - Ћ нет! Ќе убеждайте  менЯ,  что  не  любовь  вас  привлекает!  €менно
любовь, а не  примитивное  чувственное  влечение  мужчины  к  женщине.  Ќет!
‚озвышеннаЯ и нежнаЯ любовь ко всему человеческому  роду  и  ко  всему,  что
живет!
     Ќагнувшись,  гражданин  Љутон  слегка  потрепал  маленького   спаниелЯ,
которого он неизменно носил у себЯ на груди, даже идЯ в Љонвент, чтобы  дать
выход переполнЯвшим его нежное сердце чувствам.
     - „а, ко всему, что живет, - тихо повторил  'ђобеспьер.  -  Њой  добрый
Љутон, бедный Љутон! Ђх, эта человеческаЯ злоба! ‚ каком же дурном свете она
нас представлЯет! Ћна клевещет,  делаЯ  из  нас  палачей  своих  соратников!
€менно это  жестоко  ранит  сердце.  ‚селЯть  ужас  во  врагов  отечества  -
благороднейший удел; но внушать страх добрым патриотам,  тем,  кто  любит  и
чтит, - это и есть самаЯ безжалостнаЯ и бесчеловечнаЯ пытка; по крайней мере
длЯ чувствительного, и честного сердца!
     - Љак Я люблю его слушать! - воскликнул Љутон.
     - ѓм! - сказал ЏэйЯн с некоторым нетерпением. - Ђ теперь к делу!
     - ‡начит, к делу! - произнес ђобеспьер, бросив на него зловещий  взглЯд
налитых кровью глаз.
     - Џришло времЯ, - сказал ЏэйЯн, - когда безопасность ђеспублики требует
полной концентрации власти. ќти крикуны из Љомитета  общественного  спасениЯ
способны  лишь  разрушать,  но  не   созидать.   Ћни   возненавидели   тебЯ,
Њаксимилиан, с того  самого  момента,  как  ты  попыталсЯ  заменить  анархию
институтами власти. Љак они издевались и высмеивали празднество, на  котором
было  провозглашено  признание  ‚ысшего  ‘ущества!  €м  не   нужен   никакой
правитель, даже на небесах!  ’вой  Ясный  и  энергичный  ум  провидел,  что,
разрушив старый мир, нужно создать новый. Џервым шагом  к  созиданию  должно
стать уничтожение разрушителей. Џока мы рассуждаем,  твои  враги  действуют.
‹учше  сегоднЯ  ночью  напасть  на  горстку  охранЯющих  их  жандармов,  чем
столкнутьсЯ с батальонами, которые они поднимут завтра.
     - Ќет,  -  сказал  ђобеспьер,  ужаснувшись  непримиримой  решительности
ЏэйЯна. - “ менЯ есть лучший и более безопасный план.  ‘егоднЯ  шестой  день
термидора; десЯтого - десЯтого весь Љонвент примет участие  в  десЯтидневном
празднестве. ’ам организуетсЯ целое  сборище;  артиллеристы,  отрЯды  Ђнрио,
юные питомцы колы Њарса смешаютсЯ с толпой. ’огда нам будет  легко  нанести
удар по заговорщикам, к которым мы приставим наших агентов. ‚ тот  же  самый
день ”укье  и  „юма  будут  трудитьсЯ  не  покладаЯ  рук;  и  немало  голов,
"подозреваемых" в недостаточном проЯвлении революционных чувств,  падут  под
мечом правосудиЯ. „есЯтое станет великим днем действиЯ. ЏэйЯн, ты подготовил
список этих последних обвинЯемых?
     - Ћн у менЯ, - лаконично ответил ЏэйЯн, вручаЯ бумагу.
     ђобеспьер быстро просмотрел ее.
     - Љолло „'ќрбуа! - хорошо!  Ѓарер!  -  да-да,  Ѓарер  сказал:  "„авайте
нанесем удар - мертвые не возвращаютсЯ".  ‚адье,  свирепый  шут!  -  хорошо,
хорошо! ‚адье-горец. ќто он кричал про менЯ: "Њагомет! ‡лодей! Ѓогохульник!"
     - Њагомет идет  к  горе,  -  сказал  Љутон  своим  мЯгким,  серебристым
голосом, ласкаЯ спаниелЯ.
     - Ќо что это? џ не вижу  здесь  ’альена!  ’альен  -  Я  ненавижу  этого
человека; вернее, -  поправил  себЯ  ђобеспьер  с  лицемерием,  свойственным
окружению этого фразера, - вернее, его ненавидЯт „обродетель и ‘трана! Ќикто
во всем Љонвенте не вселЯет в менЯ такой ужас, как ’альен. Љутон., там,  где
сидит ’альен, Я вижу тысЯчу „антонов!
     - “ ’альена всего лишь одна голова, котораЯ принадлежит телу калеки,  -
молвил ЏэйЯн, чьЯ свирепость в преступлении, как и у ‘ен-†юста, сочеталась с
талантами весьма неординарного свойства. - Ќе лучше ли  было  бы  снЯть  эту
голову? Џока что можно попытатьсЯ перетЯнуть его на нашу  сторону,  подкупив
его, а затем, в подходЯщий момент, когда он останетсЯ один,  расправитьсЯ  с
ним. Ћн может ненавидеть тебЯ, но он любит _деньги!_
     - Ќет, - сказал ђобеспьер, заносЯ в  список  имЯ  †ана-‹амбера  ’альена
неспешной рукой, выводЯ с неумолимой четкостью каждую букву.  -  ќта  голова
_необходима длЯ менЯ!_
     - “ менЯ здесь _небольшой_ список, - мЯгко произнес  Љутон.  -  _Ћчень_
небольшой список.
     ’ы имеешь дело с ѓорой; нужно преподать несколько уроков ђавнине  {ѓора
- в период ‚еликой французской  революции  название  Якобинской  группировки
Љонвента,  занимавшей  верхние  скамьи.  ‚низу  располагались  жирондисты  -
ђавнина.}.  ќти  умеренные  подобны  соломе,  уносимой  ветром.  ‚чера   они
выступили против нас в Љонвенте. Ќемного  террора,  и  мы  сможем  повернуть
флюгер в другую сторону.  †алкие  созданиЯ!  џ  не  желаю  им  зла;  Я  буду
оплакивать их. Ќо превыше всего дорогое отечество!
     ѓрозным взглЯдом ђобеспьер буквально впилсЯ  в  список,  врученный  ему
человеком с чувствительным сердцем гуманиста.
     ‚от поистине точный выбор! ‹юди, чьи достоинства не  настолько  велики,
чтобы жалеть о них. ЌаилучшаЯ политика, чтобы избавитьсЯ  от  остатков  этой
партии. Ќекоторые из них к  тому  же  иностранцы  -  прекрасно,  у  них  нет
родителей в Џариже. †ены и родители начинают  подавать  на  нас  в  суд.  €х
жалобы мешают нормальной работе гильотины!
     - Љутон прав, - сказал ЏэйЯн. - ‚ моем списке  имена  тех,  кого  будет
безопаснее схватить среди толпы, собравшейсЯ на празднество.  ‚  его  списке
те, кого мы сможем, действуЯ осмотрительно, передать в руки закона. џ думаю,
он должен быть подписан незамедлительно.
     - Ћн уже подписан, - сказал ђобеспьер, из любви  к  порЯдку  переставив
перо на чернильном приборе. - Ђ теперь займемсЯ более важными делами. ‘мерть
этих людей не вызовет  волнений:  однако  Љолло  д'ќрбуа,  Ѓурдон  „э  ‹уаз,
’альен, - это последнее имЯ  ђобеспьер  произнес  с  каким-то  всхлипывающим
придыханием, - они стоЯт во главе партий. „лЯ них и длЯ нас это вопрос жизни
или смерти.
     - €х головы послужат скамеечкой длЯ ног у твоего курульного  кресла,  -
произнес  полушепотом  ЏэйЯн.  -  Ќет  никакой  опасности,  если  мы   будем
действовать смело. ‚се судьи и присЯжные отобраны тобой лично. ‚ одной  руке
ты держишь армию, в другой - закон. Ђ твой голос имеет власть над людьми.
     - Ѓедными и добродетельными людьми, - пробормотал ђобеспьер.
     - € даже если, - продолжил ЏэйЯн, - мы не сможем осуществить твой  план
во времЯ празднества, мы не должны отказыватьсЯ от тех средств, которые  все
еще в нашей власти. Џодумай! Ђнрио, генерал  французской  армии,  даст  тебе
солдат длЯ проведениЯ арестов; клуб џкобинцев - людей, которые одобрЯт  твои
действиЯ;  неумолимый   „юма   -   судей,   которые   никогда   не   вынесут
оправдательного приговора. Њы должны действовать решительно и смело!
     - €менно это мы и делаем! - воскликнул ђобеспьер с внезапной страстью и
с силой ударил рукой по столу, поднимаЯсь из кресла. …го  голова  напоминала
голову кобры,  готовой  к  смертельному  броску.  -  Љогда  Я  вижу  все  те
многочисленные пороки, которые революционный вихрь  смешал  в  одну  кучу  с
гражданскими добродетелЯми, менЯ пробирает дрожь от страха быть  запЯтнанным
в глазах  потомства  из-за  близости  ко  всем  этим  патологическим  типам,
проникшим в  рЯды  искренних  защитников  человечности.  —то  -  они  думают
растащить  страну  подобно  награбленному  добру!  џ  благодарен  им  за  их
ненависть ко всему достойному и добродетельному!  ќти  люди,  -  он  схватил
список ЏэйЯна, - это они, а не мы провели разделительную черту между собой и
патриотами ”ранции.
     - ‚ерно, мы одни должны править страной! „ругими  словами,  государству
необходима единаЯ волЯ, - пробормотал ЏэйЯн,  делаЯ  практический  вывод  из
неумолимой логики слов своего коллеги!
     - џ  пойду  в  Љонвент,  -  продолжал  ђобеспьер.  -  џ  слишком  долго
отсутствовал - чтобы не внушать слишком сильный  страх  ђеспублике,  которую
создал. Џрочь все сомнениЯ и  угрызениЯ!  џ  подготовлю  народ!  џ  уничтожу
предателей одним своим взглЯдом!
     ‘ вселЯющей ужас твердостью оратора, который никогда не  ошибаетсЯ,  он
говорил о силе морального чувства, подобно  воину,  без  страха  идущему  на
пушки. ‚ этот момент его прервали: ему принесли письмо; он распечатал;  лицо
его внезапно осунулось, по телу пробежала нервнаЯ дрожь; это  была  одна  из
тех  анонимных  угроз,  при  помощи  которых  ненависть  и  месть  пока  еще
остающихсЯ в живых длЯ устрашениЯ пытала этого распорЯдителЯ смерти.
     "’ы запЯтнал себЯ, - бежали перед ним строки письма,  -  кровью  лучших
людей ”ранции. Џрочти свой приговор! џ с нетерпением жду  часа,  когда  люди
поставЯт тебЯ на колени перед палачом. …сли же мои надежды обманывают  менЯ,
если судьба промедлит, тогда - трепещи -  и  читай!  ќта  рука,  которую  ты
тщетно будешь искать, пронзит твое сердце. џ ни на один день  не  спускаю  с
тебЯ глаз.  ѓде  бы  ты  ни  был,  Я  всегда  рЯдом,  каждый  час  моЯ  рука
поднимаетсЯ, чтобы нанести тебе смертельный  удар.  Ќесчастный!  Џоживи  еще
несколько безрадостных дней и думай обо мне, даже в своих снах! ’вой ужас  и
твои мысли обо мне - вестники твоей гибели. Џрощай! ‚ сей ‘удный день  вселю
в тебЯ Я ужас!"
     - ’вои  списки  недостаточно  полны!  -  промолвил  тиран  безжизненным
голосом, в то времЯ как лист бумаги выпал из его дрожащей руки.  -  „ай  мне
их! „ай мне их! Џодумай, подумай хорошенько,  Ѓарер  прав  -  прав!  Ќанесем
удар! Њертвые не возвращаютсЯ!

        II

     ‚ то времЯ как объЯтый страхом ђобеспьер вынашивал  свои  планы,  общаЯ
опасность и общаЯ ненависть, все то, что еще  оставалось  от  состраданиЯ  и
добродетели  в  деЯтелЯх  ђеволюции,  помогло  объединить  странным  образом
непохожих людей в их ненависти к этому носителю  смерти.  Џротив  него  зрел
настоЯщий заговор со стороны людей, не намного меньше  запЯтнанных  невинной
кровью. Ќо заговор сам по себе имел бы мало шансов  на  успех,  несмотрЯ  на
усилиЯ ’альена и Ѓарраса (единственных его "вождей", достойных  этого  имени
благодарЯ своей энергии и предусмотрительности). Ќеумолимое ‚ремЯ и  Џрирода
‚ещей были теми разрушительными элементами, которые грозно сгустились вокруг
’ирана. Џервому он больше уже не соответствовал, второй же он вызвал к жизни
сам, возбудив ненависть в сердцах многих. ‘амаЯ ужаснаЯ из партий ђеволюции,
партиЯ приверженцев  ќбера,  которым  он  также  вынес  свой  приговор,  эти
кровавые безбожники, осквернившие небо  и  землю  и  в  то  же  времЯ  нагло
претендовавшие на неоспоримую добродетель, были тоже возмущены казнью своего
мерзкого главарЯ и провозглашением ‚ерховного ‘ущества. ЌесмотрЯ на всю свою
свирепость, население как бы очнулось от кровавого кошмара, когда его  кумир
„антон покинул  сцену  террора,  ставшего  популЯрным  благодарЯ  той  смеси
присущей „антону небрежной откровенности  и  бросающейсЯ  в  глаза  энергии,
котораЯ так нравитсЯ толпе в ее героЯх. Ќож гильотины пал на них самих.  Ћни
вопили, кричали, пели и плЯсали,  когда  почтенную  зрелость  или  галантную
юность, аристократов или ученых мужей  везли  по  улицам  к  месту  казни  в
вызывающих ужас двуколках. Ќо они закрыли свои  лавки  и  возроптали,  когда
стали хватать людей из их сословиЯ, когда портных, сапожников, ремесленников
и чернорабочих поволокли скопом в объЯтиЯ Ќепорочной „евы ѓильотины с  таким
же непочтительным презрением, как если бы они принадлежали к роду Њонморанси
или ‹а ’ремуилей, Њальзербов или ‹авуазье.  Љак  справедливо  сказал  Љутон:
"‘егоднЯ среди нас проходЯт тени „антона, ќбера и омета".  ‘реди  тех,  кто
разделЯл учение и теперь страшилсЯ разделить судьбу ќбера, был живописец †ан
Ќико. “ниженный и разъЯренный тем, что смерть его патрона положила конец его
карьере и что в зените ђеволюции, ради которой он работал не  покладаЯ  рук,
он вынужден скрыватьсЯ в грЯзных каморках и подвалах,  еще  более  бедный  и
безвестный, чем в ее начале, не смеющий даже заниматьсЯ своим  искусством  и
каждый час с трепетом ожидающий, что его имЯ пополнит списки  приговоренных,
он стал, разумеетсЯ,  одним  из  самых  заклЯтых  врагов  ђобеспьера  и  его
правительства.  Ћн  тайно  встречалсЯ  с  Љолло  д'ќрбуа,  разделЯвшим   его
настроениЯ, и  со  свойственным  ему  тайным  коварством  умело  замышлЯл  и
распространЯл  брошюры,  изобличающие  „иктатора,  и   готовил   "бедных   и
исполненных добродетели"  людей  к  громадному  взрыву.  €  все  же  слишком
прочной, даже длЯ более проницательных, чем †ан  Ќико,  политиков,  казалась
угрюмаЯ  власть  Њаксимилиана  Ќеподкупного.  „вижение  против   него   было
настолько слабым и робким, что Ќико, подобно многим, возлагал надежды скорее
на кинжал убийцы, чем на восстание толпы. Ћднако, не будучи трусом, Ќико все
же страшилсЯ судьбы мученика. Ћн понимал, что партии с  равным  пылом  будут
приветствовать как убийство ђобеспьера, так и казнь совершившего его убийцы.
Ћн не обладал неустрашимой твердостью Ѓрута. …го целью  было  вдохновить  на
убийство нового Ѓрута, и,  принимаЯ  во  внимание  взрывоопасные  настроениЯ
толпы, эта цель была вполне достижима.
     ‘реди самых грозных и суровых противников  кровавого  правлениЯ,  среди
самых разочарованных в результатах этой ђеволюции оказалсЯ, как и  следовало
ожидать,   небезызвестный   англичанин   Љларенс   ѓлиндон.   Ћстроумие    и
разнообразные  достоинства,  изменчивые  добродетели,  внезапными  сполохами
озарЯвшие ум Љамилла „емулена, пленЯли ѓлиндона более, нежели  любые  другие
качества в деЯтелЯх ђеволюции. € когда  (а  Љамилл  „емулен  носил  в  груди
сердце, которое у большинства  его  современников  было  либо  мертво,  либо
спало)  это  живое  дитЯ  гениЯ  и  ошибок  ужаснулось   резне,   устроенной
жирондистам, и раскаЯлось в  собственных  прегрешениЯх  против  них,  вызвав
змеиную злобу ђобеспьера новыми доктринами,  проповедовавшими  милосердие  и
терпимость, ѓлиндон отдалсЯ его идеЯм со всей страстью  своей  души.  Љамилл
„емулен погиб, и ѓлиндон, с того самого времени потерЯвший всЯкую надежду на
собственную безопасность и разуверившийсЯ в торжестве гуманизма, искал  лишь
возможности избежать гнева все пожирающей ѓолгофы. Ћн опасалсЯ не только  за
свою, но и за жизнь двух  других  существ,  ради  которых  пыталсЯ  изыскать
какие-либо способы побега. •отЯ  ѓлиндон  и  ненавидел  принципы,  партию  и
пороки Ќико, он все же давал беднЯку худржнику средства к  существованию;  в
свою очередь †ан Ќико делал все  возможное,  чтобы  подвигнуть  ѓлиндона  на
мученический подвиг Ѓрута, посмертнаЯ слава которого вовсе не прельщала  его
самого.  Ћн  строил  свой  замысел  на  физической  смелости,   необузданном
воображении, неудержимом гневе и глубоком отвращении английского художника к
правительству Њаксимилиана.
     ‚ тот же самый час того же июльского днЯ, когда ђобеспьер совещалсЯ  со
своими  союзниками,  в  маленькой  комнатке  одной  из  улиц,  выходЯщих  на
‘ент-Ћноре, сидели двое. Ћдин из них, мужчина, нетерпеливо и с угрюмым видом
слушал свою собеседницу.
     ЏоследнЯЯ  была  женщиной  замечательной  красоты,  лицо  ее   выражало
смелость и решительность, и, по мере того как она  говорила,  оно  принимало
выражение сильной, но полудикой страсти.
     - Ђнгличанин! - говорила она. - Ѓерегитесь! ‚ы  знаете,  что  во  времЯ
бегства или на эшафоте Я пойду на все, чтобы быть с вами, - вы  это  знаете!
ѓоворите!
     - Ќу, ”иллида, разве Я когда-нибудь сомневалсЯ в вашей верности?
     - Ќет, сомневатьсЯ в ней вы не можете, но вы  можете  изменить  ей.  ‚ы
говорите мне, что в вашем бегстве вас должна сопровождать женщина; этого  не
будет.
     - Ќе будет?
     - Ќе будет! - решительно повторила ”иллида, скрестив руки на  груди,  и
прежде чем ѓлиндон успел ответить, в дверь тихо постучались, и вошел Ќико.
     ”иллида упала в кресло, оперлась головою на руки и  казалась  одинаково
равнодушной к вошедшему и к разговору, завЯзавшемусЯ между двумЯ мужчинами.
     - Ќе могу пожелать вам доброго  днЯ,  ѓлиндон,  -  сказал  Ќико,  шагаЯ
навстречу художнику размашистой походкой санкюлота. Ќа голове  у  него  была
потрепаннаЯ шлЯпа, руки в карманах штанов, а подбородок  украшала  недельной
давности борода. - Ќе могу пожелать вам доброго днЯ, ибо,  пока  жив  тиран,
зло стало солнцем, льющим свои лучи на ”ранцию.
     - ќто правда; ну и что с того? Њы посеЯли ветер, нам и пожинать бурю.
     - € все же, - сказал Ќико, как  бы  не  слыша  сказанного  и  размышлЯЯ
наедине с самим собой, - не странно ли, что мЯсник так же смертен, как и его
жертвы; что его жизнь висит на таком же тонком волоске; что между его  кожей
и сердцем такое же ничтожное расстоЯние;  что,  короче  говорЯ,  всего  лишь
одним ударом можно освободить ”ранцию и избавить от  несчастий  человеческий
род.
     ѓлиндон окинул говорЯщего  небрежным  и  полным  презрениЯ  взглЯдом  и
ничего не ответил.
     - Ћднажды, - продолжил Ќико, - Я оглЯнулсЯ вокруг себЯ,  пытаЯсь  найти
человека, рожденного длЯ подобной судьбы, и в результате  мои  шаги  привели
менЯ сюда.
     - Ќе лучше ли было, если  бы  они  привели  тебЯ  в  стан  Њаксимилиана
ђобеспьера? - усмехнулсЯ ѓлиндон.
     - Ќет, - холодно ответил  Ќико.  -  Ќет,  потому  что  Я  принадлежу  к
подозреваемым. џ  не  мог  бы  стать  своим  в  его  свите.  џ  не  смог  бы
приблизитьсЯ к нему и на сотню Ярдов без риска  быть  схваченным.  ‚  то  же
времЯ вы не рискуете ничем. ‚немлите мне! - и его  голос  стал  серьезным  и
выразительным. - ‚немлите мне! ‚ам кажетсЯ, что здесь таитсЯ опасность, в то
времЯ как никакой опасности нет. џ был у Љолло д'ќрбуа и Ѓилло-‚аренна;  они
обеспечат безопасность тому, кто нанесет удар;  население  встанет  на  твою
защиту, Љонвент будет приветствовать тебЯ как своего избавителЯ и...
     - Ћстановись, человек! Љак смеешь ты свЯзывать  мое  имЯ  с  преступным
деЯнием убийцы? Џусть набатный колокол вон той башни  призовет  человечество
на борьбу с тираном, Я буду в первых рЯдах; однако свобода  никогда  еще  не
взывала к защите у преступника.
     Џри этих словах в самом голосе, выражении лица и всем  облике  ѓлиндона
было столько мужества и благородства, что Ќико невольно  замолчал.  ‚незапно
он понЯл, что недооценил этого человека.
     - Ќет, - произнесла ”иллида, поднимаЯ от рук свое лицо. - Ќет! “ вашего
друга более хитроумный  план:  он  хочет  бежать,  предоставив  вам  свободу
растерзать друг друга. Ћн прав; однако...
     - Ѓежать! - вскричал Ќико. - ђазве это возможно?  Ѓежать!  Љак?  Љогда?
Љаким образом? ‚сЯ ”ранциЯ наводнена шпионами. Ѓежать! „ай  Ѓог,  чтобы  это
было в нашей власти!
     - ’ак ты тоже желаешь скрытьсЯ от благословенной ђеволюции?
     - †елаю! - вскричал Ќико, вдруг падаЯ на колени и целуЯ руки  ѓлиндона.
- Ћ, спаси менЯ! ЊоЯ жизнь - вечнаЯ мука, мне угрожает  гильотина.  џ  знаю,
мои часы сочтены, знаю, что тиран только выжидает час, чтобы внести мое  имЯ
в список своих жертв. џ знаю, что  ђене  „юма,  этот  никогда  не  прощающий
судьЯ, уже давно приговорил менЯ к смерти. Ћ ѓлиндон! ‚о  имЯ  нашей  старой
дружбы, во  имЯ  свЯтого  братства  искусства,  во  имЯ  твоего  английского
благородства, заклинаю тебЯ, возьми менЯ с собой!
     - …сли ты этого хочешь, то Я согласен!
     - Ѓлагодарю! ‚сЯ моЯ жизнь будет благодарностью тебе. Ќо как приготовил
ты необходимое... паспорта... одежду...
     - џ расскажу тебе все это. ’ы знаешь ‘.... из Љонвента, он  могуществен
и корыстолюбив. "Џусть менЯ презирают, лишь бы у менЯ было на что пообедать"
- вот что отвечает он, когда его упрекают в алчности.
     - Ќу и что же?
     - ‘ помощью этого стойкого республиканца, у  которого  много  друзей  в
Љомитетах, Я приобрел необходимые средства, то есть купил их; за безделицу Я
могу достать паспорт и длЯ тебЯ.
     - ‡начит, твое состоЯние не в ассигнациЯх?
     - “ менЯ достаточно золота длЯ нас всех.
     ѓлиндон провел Ќико в другую  комнату  и  в  немногих  словах  объЯснил
подробности своего плана и как надо переодетьсЯ, согласно с паспортами.
     - ‚замен этой услуги, - прибавил  он,  -  сделай  мне  одно  одолжение,
которое вполне в твоей власти. ’ы помнишь ‚иолу Џизани?
     - …е? „а! € любовника, с которым она исчезла.
     - € от которого она бежала.
     - ‚ самом деле?.. Љак!.. џ понимаю, черт возьми! ’еперь ты счастливчик!
     - Њолчи, несчастный! ЌесмотрЯ на твою  вечную  болтовню  о  братстве  и
добродетели, ты, кажетсЯ, не можешь поверить ни в какой добрый поступок  или
намерение.
     Ќико прикусил губу.
     - Ћпыт часто разочаровывает, - пробормотал он. - ѓм!  Љакую  же  услугу
могу оказать Я тебе по поводу этой итальЯнки?
     - ќто Я уговорил ее ЯвитьсЯ в этот город ловушек и пропастей. џ не могу
оставить ее одну среди опасностей, от которых не может спасти ни невинность