ы и фигуры высшего  пилотажа - это
искусство. ‹етчик, обитающий чаще всего в кабине самолета с хвостовым шасси,
увлечен планированием, виражами и вынужденными  посадками с малой высоты. Ћн
знает, как  управлЯть своим  самолетом, у которого есть  ручка газа и дверцы
кабины. Ћн знает, что происходит, когда  на  вираже самолет терЯет подъемную
силу. ЉаждаЯ посадка длЯ него  - это прицельный спуск на небольшую площадку.
Ћн  ворчит, если ему  не удалось аккуратно приземлитьсЯ  на все три  колеса,
угодив хвостовым шасси точно в намеченную на траве цель.
     Џолет  Ярче всего  проЯвлЯетсЯ, когда  человек и его самолет попадают в
ситуацию, требующую от них полной  выкладки.  Џланер  на  восходЯщем потоке,
стремЯщийсЯ как можно дольше продержатьсЯ в воздухе и использующий длЯ этого
каждую частицу поднимающегосЯ теплого воздуха -  это Џолет. Ѓольшие Њустанги
и Ѓиаркэты, некогда бывшие боевыми самолетами, с ревом несущиесЯ наперегонки
со  скоростью  четыреста  миль  в  час, на крутых  виражах  едва  не задеваЯ
развевающиесЯ клетчатые флажки, - это Џолет. ќтот одинокий маленький биплан,
летним днем высоко в  небе все повторЯющий и повторЯющий бочку, - это Џолет.
Џолет, повторЯю еще  раз, это не преодоление  расстоЯниЯ, отделЯющего нас от
Ќантакета, а преодоление расстоЯниЯ, отделЯющего нас от совершенства.
     •отЯ ‹етчиков  - подавлЯющее меньшинство,  каждый из них может свободно
ориентироватьсЯ  как в своем  собственном мире, так и в мире Ђвиации. ‹етчик
может сесть в кабину любого самолета и  отправитьсЯ куда угодно, куда летает
Ђвиатор. Ћн может преодолеть любое расстоЯние, когда ему вздумаетсЯ.
     ‚ то же времЯ Ђвиатор не может, забравшись в кабину  планера, гоночного
самолета или спортивного биплана,  умело управлЯть им в воздухе, если вообще
сможет поднЯтьсЯ на нем в  небо. Ћн сможет все это  только  после  того, как
пройдет долгий путь учебы и тренировок.
     Ќо к  тому  времени,  когда  он  обретет нужные навыки, он,  по  иронии
судьбы, превратитсЯ в ‹етчика.
     ‚  отличие  от  сравнительно  несложного  обучениЯ  вождению  самолета,
которое  проходит  Ђвиатор,  Џолет - это высоко вздымающаЯсЯ гора  того, что
неизвестно новичкам.  Џоэтому там, где собираютсЯ ‹етчики нередко можно a+kh
bl восклицаниЯ "ѓосподи!  џ никогда всему этому не  научусь! " € разумеетсЯ,
это так и  есть.  Џилот, профессионально  занимающийсЯ высшим пилотажем  или
пилот-гонщик или планерист, изо днЯ в день годами шлифующие свое мастерство,
никогда не скажут даже себе: "џ все это знаю". …сли они не полетают хоть три
днЯ,  то  на  четвертый,  сев  в  самолет,  ощущают, что начали  покрыватьсЯ
ржавчиной.   Љогда   каждый  из  них  приземлЯетсЯ   после   своего  лучшего
выступлениЯ, он знает, что у него все равно есть место длЯ роста.
     Љогда два эти мира сталкиваютсЯ, если только это не происходит  в одном
человеке,  летЯт  искры. „лЯ покорЯющего  расстоЯниЯ Ђвиатора  ‹етчик -  это
символ безответственности,  перемазанный маслом  пережиток тех времен, когда
еще не поЯвилась ЂвиациЯ, последний из  тех, кого Ђвиатор отнесет  к  своим,
если желает Ђвиации роста и развитиЯ.
     „лЯ ‹етчика, стремЯщегосЯ к мастерству, лишенный мастерства мир Ђвиации
и так  чересчур разроссЯ.  Ќесчастные  Ђвиаторы, говорит  он,  они не  знают
толком своих самолетов, длЯ них любой маневр таит  загадку.  Ћни,  не  желаЯ
изучать свои машины и повадки неба, день ото  днЯ пополнЯют списки тех,  кто
случайно  войдЯ  в  пике, так из него  и не выходит. Ћни торопЯтсЯ вылететь,
невзираЯ на плохую  погоду, не подозреваЯ,  что без умениЯ вести самолет  по
приборам, эти облака длЯ них так же смертельны, как чистый метан.
     Ќикто так не слеп, как  тот,  кто не желает видеть -  цитирует с  плохо
скрываемой неприЯзнью ‹етчик по поводу всЯкого  пилота, который не разделЯет
его  страстного  стремлениЯ знать  и  полностью  управлЯть  любым самолетом,
который ему попадаетсЯ.
     Ђвиатор считает, что безопасность - это результат существованиЯ системы
законов,  строгого  выполнениЯ  правил.  ‹етчик  считает,   что  совершеннаЯ
безопасность  в  воздухе  достигаетсЯ   умением  мастерски  управлЯть  своим
самолетом, что никакой  самолет,  если  летать на  нем  мастерски,  не может
попасть в  аварию,  если  только пилот сам  этого  не  захочет и не заставит
самолет в нее попасть.
     Ђвиатор изо всех сил пытаетсЯ следовать  всем  известным ему  правилам.
‹етчик  нередко поднимаетсЯ в  воздух, когда предписаниЯми это запрещено, но
вполне может остатьсЯ на земле, когда согласно правилам летать разрешаетсЯ.
     Ђвиатор  верит,  что  современные двигатели разрабатывались тщательно и
поэтому  в воздухе не остановЯтсЯ. ‹етчик убежден, что любой двигатель может
отказать,  поэтому он всегда летает так, чтобы  при необходимости можно было
спланировать и приземлитьсЯ.
     Ќад ними обоими одно и то же небо, их самолеты летают, подчинЯЯсь одним
и  тем же законам,  но  высоты, на  которых  они парЯт,  такие  разные,  что
расстоЯние между ними даже милЯми не измеришь.
     Џоэтому перед  новичком  с самой первой минуты, проведенной в  воздухе,
встает  выбор,  который  ему  придетсЯ  сделать,   хотЯ  он  может  даже  не
догадыватьсЯ,  что  вообще делает какой-либо  выбор.  Љаждый  из миров полон
своих  радостей и своих  опасностей, в  каждом  из них  сформировалась  своЯ
особаЯ  разновидность дружбы,  котораЯ составлЯет важную  часть  любой жизни
выше поверхности земли.
     "Ќо  вот,   мы   еще   раз  бросили   вызов  силе   тЯжести".   ‚  этой
распространенной  послеполетной  поговорке  можно  уловить намек на  те узы,
которые  объединЯют воздухоплавателей, каждого в своем  мире. Ћторвавшись от
земли,  они  проверЯют  себЯ тем, что предлагает  им небо.  ‘амолет  и  небо
бросают человеку вызов,  и он - Ђвиатор он или ‹етчик - решил, что принимает
его. „альнобойный  Ђвиатор имеет  себе подобных  друзей по  всей стране, его
дружеский круг имеет в  радиусе тысЯчу миль. …го соперник, ‹етчик,  выбирает
себе надежных  друзей среди меньшинства ему подобных, среди тех, кто убежден
в правильности своих принципов.
     ‡ачем летать? ‘просите  Ђвиатора, и  он расскажет вам о далеких землЯх,
куда можно добратьсЯ и ощутить их запах и  вкус.  Ћн расскажет о кристально-
голубых морЯх в Ќиссау, о Ярких шумных казино и тихой спокойной реке в Pино,
о ковре из сплошного света шириной на весь горизонт, которым предстает перед
пилотом  ночной  ‹ос-Ђнжелес, о том, как в  Ђкапулько  из океана выпрыгивает
марлинь,  о  насквозь  пропитанных  историей поселках  в  Ќовой  Ђнглии,  об
огненных  закатах в пустыне  по  дороге в ќль  Џасо,  о Ѓольшом  Љаньоне,  о
Њетеоритном   Љратере,  Ќиагаре  и  вулканических  выбросах,  которые  можно
наблюдать с воздуха. Ћн затащит вас в свой самолет и через мгновение  вы уже
будете на скорости двести миль в час нестись в одно из его любимых мест, где
вас ждет роскошный вид, и  управлЯющий которого - его закадычный друг. Џосле
ночного  полета домой, запираЯ в  ангаре  самолет, он  скажет: ЂвиациЯ - это
стоЯщаЯ штука. ќто более чем стоЯщаЯ штука. Ќичто с ней не может сравнитьсЯ.
     ‡ачем летать? ‘просите ‹етчика, и  он станет  ломитьсЯ к  вам в дверь в
шесть утра! ‡атем потащит вас  на посадочную площадку и пристегнет к сиденью
в кабине своего самолета. Ћн окутает  вас плотным сизым дымом от работающего
двигателЯ, или мЯгкой живой тишиной парениЯ в  вышине; он возьмет мир в свои
руки и  станет вертеть его у вас перед глазами. Ћн  прикоснетсЯ к машине  из
дерева и  ткани, и она оживет на ваших глазах. ‚место того, чтобы  наблюдать
скорость  из  окна  закрытой кабины,  вы  почувствуете ее у  себЯ  на зубах,
ощутите, как она настойчиво стучитсЯ в  ваши  летные  очки, как  треплет  на
ветру  ваш шарф. ‚место того, чтобы определЯть высоту  по шкале  прибора, вы
увидите   ее,  как  огромное,  заполненное  воздухом  пространство,  которое
начинаетсЯ в небе и простираетсЯ вниз до самой травы. ‚ы будете приземлЯтьсЯ
на  скрытых от  глаза  лужайках, которые  не  знали в своей  жизни ни  одной
машины, ни одного человека; вы будете парить вдоль горных склонов, с которых
сходЯт вниз снежные лавины, оставлЯЯ за собой искристую пелену.
     Џосле ужина, отдыхаЯ в  мЯгком кресле, в комнате, стены которой увешаны
изображениЯми  самолетов,  вы  будете ощущать,  как  вас  громом  и  молнией
пронизывает  бурное море идей и совершенства,  вздымающеесЯ  над окружающими
вас символами мастерства. Љ рассвету море поутихнет, и наутро,  когда ‹етчик
доставит вас домой,  вы будете в состоЯнии лишь упасть на кровать и  уснуть.
‚ам  будут  снитьсЯ элементы слаженного  полета,  профиль  крыла, восходЯщие
воздушные потоки и стремительное парение у самой  земли. ‚  ваших снах будут
катитьсЯ  по небу огромные  ‘олнца,  а внизу пестрой шахматной  доской будет
плыть ‡емлЯ.
     Џроснувшись, вы, возможно, будете готовы сделать выбор, выбрать одно из
двух - Ђвиацию или Џолет.
     ђедко встретишь человека, который попал под мощное излучение, исходЯщее
от пилота-энтузиаста, и это на него никак не  повлиЯло. Џричиной этому может
быть  лишь  что-то  столь же необъЯснимое,  как и  неподвластнаЯ  расстоЯнию
таинственнаЯ сила машин, несущих человека по воздуху.
     ЂвиациЯ или Џолет - выбирайте. ‚ целом мире нет больше ничего, что было
бы похоже на них.


        ѓолос во тьме

     ‚ течение  всего времени,  которое  прошло  с тех  пор,  как Я  впервые
прикоснулсЯ  к  кнопке включениЯ  стартера  летательного аппарата, Я  всегда
хотел понЯть, что же такое в  действительности аэроплан. ’ысЯчи часов полета
на  них  в хорошую  и  не-такую-уж-и-хорошую  погоду  кое-чему менЯ  все  же
научили: Я узнал, что  они могут и чего некоторые  из них не могут. џ узнал,
что нужно, чтобы сделать  аэроплан,  и довольно  хорошо понЯл, почему  он не
рассыпаетсЯ  на  лету. џ  узнал,  что обшивка  приклепываетсЯ  к стрингерам,
которые  в свою  очередь приклепываютсЯ  к  нервюрам  и шпангоутам. Њеханики
объЯснили  мне,  что винты подбираютсЯ в соответствии с  двигателЯми  и  что
лопасти  винта  должны быть точно согласованы попарно. џ услышал от них, что
одни  аэропланы скреплЯют  с помощью специальной  проволоки,  тогда * *  длЯ
сборки других нужны болты, изогнутые в точности как буква "S".
     €  все же, несмотрЯ на все мои  знаниЯ,  Я  никогда  не  понимал, что в
действительности представлЯет собой  аэроплан и почему он отличаетсЯ от всех
других машин.
     Ќесколько дней назад,  когда исполнилось ровно шесть лет с тех пор, как
Я начал летать, Я  нашел ответ на свой вопрос.  џ вышел на аэродром  военно-
воздушной базы вечером и прислонилсЯ к крылу своего старого друга. ‚ечер был
очень тихим, безлунным. ’усклый свет звезд и пара мигающих предупредительных
огней  очерчивали  темный  холм  в стороне  от  взлетной  полосы, и Я  дышал
спокойным  ночным воздухом, звездным светом, алюминием и  "JP-4".  ‚  ночной
тиши Я разговаривал со своим другом, которым  оказалсЯ мой ’-33.  Ѓез всЯких
оговорок, Я задавал ему вопросы, на которые никогда не мог ответить сам.
     -  —то ты  такое, аэроплан?  —то есть такого  в тебе  и во  всей  твоей
большой семье, из-за  чего  столько людей соглашаетсЯ отказатьсЯ  от  всего,
чтобы  прийти к тебе? Џочему  они растрачивают  добрую человеческую любовь и
заботу  на тебЯ,  который состоит всего  лишь  из стольких-то фунтов  стали,
алюминиЯ, бензина и гидравлической жидкости?
     ‹егкий ветерок пронессЯ  мимо и присвистнул сам  себе,  пролетаЯ сквозь
шасси самолета. € вдруг Я услышал так же отчетливо, как звучит любой женский
голос  во  тьме, ответ моей ’-Џтицы. Ћна спокойно разговаривала  со мной,  и
было похоже на то, что  она объЯснЯет мне то, о чем мы беседуем  с ней времЯ
от времени с тех пор, как впервые встретились.
     -  Ђ что  ты  такое,  -  спросила она, - кроме стольких-то фунтов мЯса,
крови, воздуха и воды? ђазве ты не больше, чем это?
     - Љонечно,  - кивнул Я в темноту и прислушалсЯ к одинокому удалЯющемусЯ
рокоту  ее  сестры,  который  доносилсЯ с  большой  высоты. ќтим звуком она,
казалось, прокладывает себе мЯгкий воздушный путь через тишину ночного неба.
     - ’ак же как ты - это что-то большее, чем твое тело, точно так же и Я -
это что-то большее,  чем  мое тело,  - сказала она и  снова умолкла.  ђовный
изгиб  ее стабилизатора был четким  силуэтом на фоне торжественно мерцающего
луча прожектора, который медленно вращалсЯ на сторожевой башне.
     Ћна  была  права.  •арактер  и судьба  человека  не укладываетсЯ  между
обложками  учебника по анатомии. ’очно  так же характер и судьба самолета не
могут   быть  найдены   на   страницах  руководств   инженера-проектировщика
летательной  техники.  „уша самолета,  которую  он  никогда не  увидит и  не
почувствует, - это нечто такое, что может осознать пилот: стремление лететь.
ќто  небольшаЯ  деталь  всего  представлениЯ,  которой  не  должно  быть  на
чертежах,  но котораЯ, тем не менее, присутствует. ќто  дух, скрывающийсЯ  в
этой  причудливой массе  истерзанного  металла,  оперенной  тремЯ  винтами и
отрывающейсЯ  от  земли  на  аэродроме  большой  англоЯзычной  страны. Џилот
самолета желает летать не на металле, а на самой его душе, и по этой причине
он вырисовывает имЯ на ее обтекателе. €менно этой душе аэроплана свойственно
бессмертие,   которое  ты  можешь   почувствовать,  когда  приближаешьсЯ   к
аэропорту.
     ‚оздух над взлетной полосой, многократно рассеченный лопастЯми винтов и
прожженный  ревущими, как Ќиагарский водопад, реактивными  струЯми  бледного
пламени, -  это  часть  бессмертиЯ  аэроплана. Ќеподвижные голубые  огоньки,
ночью  указывающие  направление  рулежной  дорожки на  подъезды  к  взлетной
полосе,  ЯвлЯютсЯ частью его, так  же,  как  и вертолет на верхушке  вышки и
белаЯ  краска,  которой написаны  на  бетоне  большие цифры. €  даже обычнаЯ
пустующаЯ грунтоваЯ взлетно-посадочнаЯ полоса,  котораЯ встречает тебЯ после
сотен  миль  равнин,  стелющихсЯ под фюзелЯжем,  живет в  спокойном ожидании
приближающегосЯ рева двигателЯ и черных колес, касающихсЯ травы.
     Њы  можем нырнуть в небо на DC-8, а не на Ќьюпорт ‚истраттере,  и можем
сделать это с двухмильной железобетонной  полосы, а  не с грЯзного пастбища,
но  небо, которое бороздит DC-8, - это то же самое  небо,  которое принимало
ѓленн  Љуртисса,  Њак Њаннюка и “или Џоста. Њы  можем создать  искусственные
острова в море и превратить грунтовые дороги,  по которым  колесили  фургоны
/%`"ke переселенцев,  в  шестиполосные современные  автомагистрали,  но небо
остаетсЯ всегда тем же самым небом. Ћно грозит такими же опасностЯми и сулит
такие же награды всем, кто путешествует в нем.
     Џодлинный полет, как  учил менЯ  один из моих друзей, начинаетсЯ тогда,
когда дух аэроплана  возносит дух своего пилота высоко в Ясное голубое небо,
где они сливаютсЯ,  чтобы разделить изысканный вкус радости  и свободы.  Љак
грузовики и поезда, аэропланы стали привычными и повсеместно присутствующими
рабочими лошадками. Џоэтому  в  наши дни их души  и характеры  не  так легко
заметить, как когда-то. Ќо они все же есть.
     ЌесмотрЯ на то, что нельзЯ назвать ни одной сферы производства, котораЯ
не получала бы преимуществ от использованиЯ  авиации, и несмотрЯ  на то, что
существуют тысЯчи причин, чтобы летать  на  самолетах, - вначале люди летали
только  ради  полета.  “илбур  и  Ћрвилл  ђайт  не  предложили  миру  мощных
самолетов,  чтобы  перевозить  грузы  или устраивать воздушные  побоища. Ћни
изобрели   их,  преследуЯ   ту  же  эгоистическую   цель,  котораЯ  овладела
‹илиенталем, когда он смастерил себе крыльЯ из материи и бамбука и прыгнул с
ними со своей пирамиды: - они хотели освободитьсЯ от земли. Ћни стремились к
абсолютному полету  во имЯ одной лишь радости  парениЯ  в воздухе. € мы тоже
иногда спрашиваем: "—то ты такое, аэроплан? "


        ђазъезднаЯ пропаганда сегоднЯ

     ‡атЯнув  привЯзные ремни у двух  пассажиров,  которые сидели спереди, и
закрыв  маленькую дверцу их отороченной кожей кабинки,  ‘тью  Њак-”ерсон  на
мгновение  задержалсЯ   возле  моего   ветрового   стекла,   пока  двигатель
разогревалсЯ.
     - ‘ тобой двое новичков, и один из них малость испуган.
     џ  кивнул в  ответ, натЯнул свои защитные очки и, двинув  вперед  рычаг
газа, поднЯл целый ураган ветра и шума.
     Љакие  это  смелые  люди!  Ћни  победили  страх перед  всеми  кричащими
газетными  заголовками,  где  речь  шла об  авиакатастрофах,  они доверились
аэроплану, выпущенному  почти сорок лет назад, и пилоту, которого никогда не
видели, и вот теперь в течение десЯти минут они реально будут делать то, что
до этого могли совершить только во сне: они будут летать.
     ЌеровнаЯ почва сильно бьет по колесам, когда мы начинаем разгон: теперь
праваЯ педаль чуть-чуть вперед, и землЯ  уже  кажетсЯ  расплывчатой  зеленой
массой  где-то  под нами:  назад ручку управлениЯ -  еще  немножко  назад, и
громыханье биплана, несущегосЯ по земле, прекратитсЯ:
     џркий, отражающий солнце  биплан  состригает верхушки  травинок, рвет и
рассекает  теплый летний воздух вращающимсЯ винтом и  натЯнутыми  как струна
расчалками,  а затем  взмывает в  чистое небо. Њои  смелые пассажиры смотрЯт
друг на друга в порыве ветра и хохота.
     Њы поднимаемсЯ над травой; все выше, над полем Ярко-зеленой кукурузы; и
еще выше, над лесом и рекой, затерЯвшимисЯ где-то на знойных просторах штата
€ллинойс.  Њаленький городок,  который на  несколько дней  стал нашим домом,
спокойно  раскинулсЯ  у реки в  тени  нескольких  сотен  тенистых  деревьев,
овеваемый   легким  речным  ветерком.  ѓород-бастион   человечества.   ‡десь
рождались, работали и умирали  люди, начинаЯ  с первых десЯтилетий  прошлого
века. € вот он где теперь, растЯнулсЯ под нами,  когда мы кружим на ветру на
высоте  девЯтисот  футов.  Ћтсюда  видны  как  на  ладони  гостиница,  кафе,
бензозаправка, бейсбольное  поле и  дети,  продающие трехцентовый лимонад на
тенистых тротуарах.
     ‘тоило  ли  быть  смелым,  чтобы это увидеть?  ’олько  пассажиры  могут
ответить  на  этот вопрос. џ же просто летаю на аэроплане.  џ просто пытаюсь
доказать своим примером, что  пилот-бродЯга, проводЯщий выездную  пропаганду
радости полета, сегоднЯ может существовать.
     - ‚› “‚€„€’… ‚Ђ ѓЋђЋ„ ‘ ‚Ћ‡„“•Ђ!  - ’ак мы  начинаем наш разговор с a.
b-o,  (  маленьких городков.  - „ЋЃђЋ  ЏЋ†Ђ‹Ћ‚Ђ’њ ‚  Ќ…ЃЋ ‚Њ…‘’… ‘ ЌЂЊ€, ѓ„…
‹…’Ђћ’  ‹€њ  Џ’€–›  € ЂЌѓ…‹›! ЏђЋЉЂ’€’…‘њ ЌЂ  €‘Џ›’ЂЌЌЋЊ Ѓ€Џ‹ЂЌ…, €‡ ЉЂЃ€Ќ›
ЉЋ’ЋђЋѓЋ Ћ’Љђ›‚Ђ…’‘џ  ‚Ћ‘•€’€’…‹њЌЂџ ЏЂЌЋђЂЊЂ, Ћ‘‚…†€’…‘њ  ’…Њ ‚…’…ђЉЋЊ, —’Ћ
„“…’  ‚ Ќ…Ѓ… ЌЂ„  ѓЋђЋ„ЋЊ! ’ђ€ „Ћ‹‹ЂђЂ ‡Ђ ЏЋ‹…’! ѓЂђЂЌ’€ђ“…Њ, —’Ћ ‚› Ќ€ЉЋѓ„Ђ
Ќ€—…ѓЋ ЏЋ„ЋЃЌЋѓЋ Ќ… €‘Џ›’›‚Ђ‹€!
     ’ак мы  и летали из  города в город, иногда в  сопровождении аэроплана-
попутчика,  а  иногда  просто  вдвоем с  моим  другом-парашютистом  в  нашем
биплане.  —ерез ‚исконсин, €ллинойс, Ђйову, Њиссури, и снова через €ллинойс.
„остопримечательности всех округов, повторные  посещениЯ знакомых мест.  ќто
были  спокойные  дни,  которые превращались в спокойные недели,  проведенные
нами в  летней Ђмерике.  Џрохладные города вблизи больших  озер  на  севере,
выжженные фермерские местечки на юге; мы везде прокладывали  свой  воздушный
путь, и наша ЯркаЯ,  похожаЯ  на стрекозу машина приносила  на своих крыльЯх
обещание хороших новостей и шанс заглЯнуть за горизонт.
     Њы сами тоже  заглЯдывали за горизонт,  даже  в  большей мере, чем наши
пассажиры. € при этом мы видели, что времЯ замирает в своей колее.
     ’рудно сейчас уже  сказать, когда времЯ  решило остановитьсЯ впервые  в
одном  из  маленьких  городков  ‘реднего  ‡апала.  Ћднако очевидно, что  это
произошло  в приЯтное  времЯ, в  счастливое  мгновение,  когда минуты  вдруг
перестали переходить друг в друга, когда подлинное положение вещей перестало
изменЯтьсЯ. ‚ремЯ остановилось, как мне кажетсЯ, в один из дней 1929 года.
     ќти огромные массивные  деревьЯ в  парке сейчас точно такие же, как они
были  тогда.  ќстрада  длЯ оркестра.  ѓлавнаЯ “лица  с высокими  тротуарами,
универмаг   с  резными   деревЯнными  украшениЯми  в   стеклЯнных  витринах,
золотистыми   вывесками  и   четырехлопастным   вентилЯтором.   Ѓелокаменные
церквушки, открытые беседки в сумерках,  садовые  ножницы,  состригающие  те
побеги, которые выросли  в сторону соседского сада. ’е же самые  велосипеды,
лежащие правой  стороной  вниз рЯдом с теми  же  самыми  серыми  деревЯнными
ступенЯми крыльца.  € мы  обнаружили,  перелетаЯ из города в  город,  что мы
ЯвлЯемсЯ неотъемлемой частью этой застывшей во времени структуры, нитью, без
которой  ткань  городской  жизни  не  была  бы полна.  ‚ 1929  году  пилоты-
путешественники   летали   по  всему   ‘реднему   ‡ападу  в  своих   легких,
разрисованных,  истекающих   машинным   маслом  бипланах,  приземлЯлись   на
сенокосах  и  маленьких полосках  травы, увлекаЯ всех, кого  можно увлечь, и
впечатлЯЯ всех, кто готов к этому.
     ‡вук мотора нашего аэроплана ђайт  в 1929 году прекрасно гармонировал с
музыкой  этих вневременных родных  городков. Џовсюду нас встречали одни и те
же мальчишки, за которыми по пЯтам бежали те же самые пЯтнистые дворнЯжки.
     - ‚от это да! ЌастоЯщий самолет! ’омми, смотри! ЌастоЯщий самолет!
     - €з чего он сделан, мистер?
     - Ђ можно, мы посидим в кресле пилота?
     - Ћсторожно, Ѓилли! ’ы порвешь ткань!
     ‚зглЯды, исполненные благоговениЯ, и больше ни слова.
     - Ћткуда вы прилетели?
     ‘амый  трудный из  всех вопросов.  Ћткуда  мы  прилетели? Њы  прилетели
оттуда, откуда  всегда прилетают  пилоты-путешественники, -  откуда-то из-за
горизонта, который тЯнетсЯ далеко за полЯ. € когда мы улетим, мы исчезнем за
горизонтом, как всегда исчезаем, поднЯвшись в воздух.
     Ќо мы сейчас здесь и  летим. „вое моих смелых пассажиров забыли о  том,
как выглЯдЯт ужасающие заголовки.
     ђучку назад, и рев  двигателЯ стихает так, что становитсЯ слышным свист
воздуха  над  крыльЯми и  в  натЯнутых расчалках  и шум  рассекающего воздух
серебрЯного  винта, который вращаетсЯ на носу биплана. ‘ейчас  мы кружим над
полем,  где будем приземлЯтьсЯ,  чтобы рассмотреть с высоты толпу мальчишек,
собаку,  темно-зеленого цвета  кучу спальных мешков и  чехол кабины, который
служит кровом  длЯ бродЯчего пилота. ‘вист ветра, шум  винта,  снижение  над
кукурузным полем: медленное снижение и: бам! - мы касаемсЯ земли  и катим по
неровной поверхности  площадки со  скоростью пЯтьдесЯт,  сорок, двадцать,  а
затем десЯть миль в час. ’еперь заглушенный двигатель  снова оживает и c"+%*
%b  наш  неуклюже покачивающийсЯ на высоких старых  колесах биплан обратно к
тому  месту,  где началсЯ наш полет. џ поднимаю  свои защитные очки вверх на
кожаный шлем.
     ‘тью подходит  к крылу, хотЯ аэроплан  еще не остановилсЯ. Ћн открывает
дверцу и помогает пассажирам вновь обрести твердую почву под ногами.
     - Ќу как, понравилось летать?
     €здевательский  вопрос.  Њы знаем, как  им нравитсЯ летать, как  каждый
новичок запоминает навсегда свой полет, когда времЯ в первый раз в его жизни
остановилось в небе над одним из городков –ентральных татов.
     - ‡дорово! —удный  полет! ‘пасибо, мистер. - € поворачиваЯсь: - ‹естер,
твой  дом не  больше  кукурузного початка!  Ќу, это  класс!  Ђ город намного
больше, чем кажетсЯ. Ћттуда можно увидеть всю улицу  от  начала и до  конца.
ќто действительно здорово! „эн, ты тоже должен попробовать.
     Џока двигатель  тихо  вздыхает, а лопасти винта  легко вращаютсЯ,  ‘тью
усаживает в  передней  кабине  новых  пассажиров,  пристегивает  их ремни  и
закрывает дверцу. џ опускаю защитные очки, толкаю рычаг газа вперед, и новое
переживание начинаетсЯ в жизни еще двоих людей.
     ‚ полдень  наступает  спокойствие.  Њы  идем, ‘тью  и  Я,  через город,
который  замер, изнываЯ от дневного зноЯ. Ћн напоминает какой-то причудливый
музей. ‚от, например, магазин  ”ранклина "’овары по 5-10-25 центов" с медным
колокольчиком на двери, который подвешен на пружинке. Ќа стеклЯнном прилавке
стоит  целый Ящик разноцветных  конфет, которые ожидают, пока их разложат по
хрустЯщим белым пакетам. Ђ  вон там, возле стены, находЯтсЯ рЯды  выбеленных
от времени деревЯнных полочек, которые  пахнут  корицей. Љроме  пыли, на них
можно заметить стаканы и несколько тетрадей.
     - —ем Я  могу помочь  вам,  ребЯта? - говорит  хозЯин.  Њартин ”ранклин
знает имЯ каждого из семисот тридцати трех жителей  этого городка, но нам бы
понадобилось  не меньше двадцати лет, чтобы он обратилсЯ к  нам  так, как  к
своим  старым  знакомым.  ЌесмотрЯ  на то, что  аэроплан, соединЯющий  нас с
прошлым, стоит всего  лишь в четверти мили ниже по Њапл-стрит,  это не может
сделать  пилота   и  парашютиста  частью  иллинойского   городка.  Џилоты  и
парашютисты никогда не были и не будут частью ни одного городка.
     Њы покупаем себе каждый по открытке и  марке, а затем пересекаем душную
пустую улицу, направлЯЯсь в кафе "Ђл и ‹инда".
     Њы  съедаем по  гамбургеру, которые  доставлены  нам  с кухни аккуратно
завернутыми  в  тонкую белую  бумагу,  выпиваем  по  молочному  коктейлю,  и
убеждены в том, что видели "Ђла и ‹инду" раньше, может быть, даже во сне.
     Љ  концу  днЯ мир изменЯетсЯ.  Њы возвращаемсЯ к знакомому  концу Њапл-
стрит, к  своей единственной реальности. ‘юда к нам неизменно приходЯт люди,
чтобы совершить путешествие во времени в нашем биплане, и оттуда, из другого
измерениЯ, взглЯнуть вниз на крыши своих домов.
     Ќеизменное  лето. џсное  небо  утром,  пушистые облака и далекие  грозы
вечером. ‘олнечные  закаты, которые  покрывают  землю дымчатой  позолотой, а
затем обращаютсЯ в кромешную тьму под сиЯющими фейерверками звезд.
     Ћднажды изменились  мы. Њы  улетели из неизменного маленького городка и
попытались  пропагандировать  полет и  катать  пассажиров  в  десЯтитысЯчном
городе. Џолоска травы сменилась  аэропортом, на стенах конторы которого были
развешены летные карты и всевозможные правила. ‚се вокруг изменилось.
     Ќо эксперимент не  удалсЯ. Ѓиплан, летающий над городом,  -  просто еще
один самолет.  ‚ городе  с населением в десЯть  тысЯч жителей  времЯ  дерзко
летит вперед, и мы при этом оказываемсЯ недостойными вниманиЯ анахронизмами.
‹юди в аэропорту смотрЯт на нас,  как на  чудаков,  постоЯнно  повторЯЯ друг
другу, что,  должно быть,  существует какой-то закон,  который  мы нарушаем,
катаЯ пассажиров в старом аэроплане.
     ‘тью  надевает  защитные очки и  твердый  шлем,  цеплЯет на  себЯ  свое
парашютное снарЯжение  и  втискиваетсЯ  в переднюю кабину, всем  своим видом
показываЯ, будто он  собралсЯ покорЯть  ќверест,  а  не прыгнуть с парашютом
один раз  на окраине города в  штате Њиссури. ќтот  прыжок -  наша последнЯЯ
надежда выманить пассажиров, и наш дальнейший успех в городе зависит всецело
от него. Њы взлетаем по спирали до высоты в четыре  тысЯчи футов и  "k` "-("
%b полет на  высоте четыре с половиной как раз в пЯть часов,  когда по всему
городу  раздаютсЯ гудки, возвещающие об окончании  рабочего днЯ.  Ќо длЯ нас
нет никаких  гудков. ’олько стабильный  рев  мотора  и  шум ветра,  когда мы
выруливаем на финишную прЯмую перед прыжком. ‘тью молча выглЯдывает за борт,
а Я спрашиваю себЯ, о чем он сейчас думает.
     Ћн  вылезает из кабины, и вместе с этим начинаетсЯ неприЯтное времЯ. Њы
обычно успеваем прокатить от семидесЯти до ста пар пассажиров между прыжками
‘тью  с  парашютом, и  Я  никак  не  могу  привыкнуть  к  ощущению,  которое
возникает,  когда  Я  вЯжу,  что  пассажир  в  передней  кабине  отстегивает
привЯзные ремни, открывает дверцу, выходит на крыло и прыгает головой вниз с
высоты  в одну  милю над землей.  ‘  пассажирами такого  не  бывает,  но вот
пожалуйста! Џод  нами ничуть не  меньше мили  до земли, а мой друг заботливо
закрывает за собой дверцу и поворачиваетсЯ, чтобы взЯтьсЯ за распорку крыла,
держась при этом за край кабины и наблюдаЯ за приближающейсЯ целью.
     Ѓиплан  тоже  не   любит  таких  мгновений.  …го  трЯсет  и  качает,  а
согласованнаЯ  симметриЯ его сторон нарушаетсЯ, когда  на  крыле  поЯвлЯетсЯ
неуклюжаЯ  фигура.  џ сильно  давлю на правую педаль  рулЯ, чтобы продолжать
полет в  том  же направлении и,  оглЯдываЯсь  через левое  плечо, вижу,  как
дрожит соответствующий стабилизатор полета. ‘мешанные чувства. Џадение будет
ужасно долгим и мучительным, но Я хочу, что он поторопилсЯ, поскорее прыгнул
и перестал трЯсти  аэроплан.  Ђэропорт  и город если и существуют, то где-то
далеко  внизу. …сли бы  нам удалось прокатить лишь  десЯть процентов жителей
города, то по три доллара с носа это было бы:
     ‘тью прыгает. „рожь покидает аэроплан. —еловек на крыле мгновенно исчез
и  поЯвилсЯ  внизу с широко распростертыми  руками  в положении, которое  он
называет "крест". Џохоже на то,  что он оступилсЯ и провалилсЯ. ЏадаЯ  вниз,
он вращаетсЯ, но парашют еще не открылсЯ.
     џ делаю резкий вираж и ухожу носом вниз вслед за своим другом,  хотЯ он
и говорил мне, что падает со скоростью сто двадцать миль в час, и у менЯ нет
никаких шансов поймать его  сейчас.  Џрошло уже много времени, а  он все еще
падает вниз, как маленький  черный  крестик на зеленом  фоне,  приближаЯсь с
бешенной скоростью к твердой земле.
     Њы как-то шутили об этом.
     - ‘тью,  малыш,  если твой парашют не  раскроетсЯ, Я просто без посадки
полечу дальше один, к следующему городу.
     Ћн действительно несетсЯ что есть мочи  вниз. „аже прЯмо сверху, откуда
Я сейчас на него смотрю, видно, что он терЯет высоту фантастически быстро. €
все еще нет парашюта! —то-то не сработало!
     -  „авай, ‘тью!  - Њои  слова улетают за борт  так же  быстро, как  это
сделал  мой  друг. ‘лова не помогают,  они никогда не  будут услышаны,  но Я
ничего не могу с собой поделать. - Ќу, малыш, дергай!
     Ђ он не собираетсЯ делать этого. Ќе открываетсЯ ни главный, ни запасной
парашюты.  …го  тело замерло в  том же  положении  -  это  маленький  черный
крестик, вращающийсЯ  вправо  и  стремительно падающий отвесно вниз. ‘лишком
поздно. џ содрогаюсь от холода в жарком летнем воздухе.
     Ќо вот в последнюю возможную секунду Я вижу,  как знакомый бело-голубой
рукав  развертывающегосЯ парашюта выстреливает из ранца с главным парашютом.
Ќо так медленно,  до боли медленно. ђукав натЯгиваетсЯ, Ярко оранжеваЯ ткань
поЯвлЯетсЯ  и  начинает беспомощно болтатьсЯ  в  воздухе,  а  затем,  совсем
внезапно, поЯвлЯетсЯ купол парашюта. ’еперь он  полностью раскрылсЯ и плывет
безмЯтежно и мЯгко, как пушинка из одуванчика над лужайкой летом.
     ‚друг Я  осознаю,  что биплан на большой  скорости идет вниз, двигатель
ревет, расчалки  скрипЯт, а  рычаги управлениЯ словно  заклинило от урагана,
несущегосЯ  мне  навстречу.  џ плавно  возвращаю  самолет  в  горизонтальное
положение над раскрывшимсЯ парашютом, и через полминуты  уже  лечу наравне с
ним. “ него еще было много места: он все еще за тысЯчу футов над землей!
     џ облетаю вокруг веселого купола и очкастого  парашютиста, болтающегосЯ
тридцатью футами ниже. Ћн машет  мне, а Я качаю в ответ крыльЯми. џ рад, gb.
все закончилось хорошо, малыш,  но не  кажетсЯ ли  тебе, что  ты раскрыл его
немного позже, чем нужно? џ должен еще поговорить с ним об этом.
     џ  продолжаю кружитьсЯ  в  воздухе, тогда  как  он  уплывает  вниз.  Ћн
разминает ноги,  как  всегда,  на  последних  пЯтидесЯти  футах  - последнее
гимнастическое упражнение  перед приземлением.  ‡атем создаетсЯ впечатление,
что  последние  двадцать  футов  он  пролетает очень  быстро,  будто  кто-то
внезапно выпустил из купола весь воздух. € вот он  падает на землю, валЯсь с
ног от столкновениЯ с ней. Љупол  еще довольно долго возвышаетсЯ над  ним, а
затем медленно ложитсЯ  рЯдом  на землю,  как  огромное,  сверкающее  Яркими
красками полотнище.
     ‘тью сразу же вскакивает на ноги, подтЯгивает к себе лЯмки и машет мне,
показываЯ, что прыжок удалсЯ.
     џ в  последний  раз  покачиваЯ крыльЯми, облетаю  над  ним круг,  затем
устремлЯюсь  к земле  и начинаю катать пассажиров, которые  всегда  толпЯтсЯ
вокруг самолета после прыжка.
     Ќо сегоднЯ нет пассажиров. Ќесколько  автолюбителей  выстроились в одну
линию возле аэропорта, но никто из людей не сделал ни шагу вперед.
     ‘тью поспешно обирает свой парашют и направлЯетсЯ в сторону автомашин.
     - ‘егоднЯ есть еще времЯ полетать. ‚оздух прекрасен и  мЯгок. Љто готов
взглЯнуть на город с высоты птичьего полета?
     Ќе хочу.
     џ никогда не летал.
     ’ы шутишь?
     “ нас нет с собой денег.
     Њожет быть, завтра.
     Љогда он возвращаетсЯ к биплану, Я уже растЯнулсЯ в тени под крылом.
     - „олжно быть, это какой-то нелетный город, - говорит он.
     - ђаз на раз не приходитсЯ. Ќу что, летим сейчас или завтра утром?
     - ’ы пилот - тебе и решать.
     ‘транное  ощущение. ѓород,  конечно,  отличаетсЯ от  меньших населенных
пунктов, но не это странно, города всегда отличаютсЯ.
     „ело в том, что времЯ теперь другое. ‡десь  в городе год 1967. ќто  год
острыми  краЯми  и  торчащими  углами врезалсЯ  в  нас, делает  нас чужими и
заставлЯет нас чувствовать себЯ не в своей тарелке. ’ранспорт идет по шоссе,
которое  пролегло  рЯдом  с  аэропортом.  ‘овременные  самолеты  взлетают  и
садЯтсЯ. Ћни построены  полностью из металла, у них в кабинах большие панели
управлениЯ, оснащенные радиоаппаратурой, а моторы, которые поднимают их выше
облаков, спроектированы по новому образцу, мощные и плавные.
     Џилот-бродЯга,   который  пропагандирует   радость  полета,   не  может
существовать в 1967 году, хотЯ  в  то  же времЯ  он может существовать.  ‚се
зависит от места, а места бывают разные.
     - „авай улетим отсюда.
     - Људа?
     - Ќа юг. Људа угодно. ‹ишь бы убратьсЯ подальше. —ерез полчаса мы снова
в небе  на ветру,  в  окружении рева  мотора и  свиста  винта. ‘тью  окружен
всЯкими  принадлежностЯми  нашего ремесла. џ вижу  рЯдом  с ним край  нашего
плаката "ЏЋ‹…’ $3 ЏЋ‹…’" и бело-голубой рукав его парашюта, который все  еще
лежит,  упакованный  на скорую  руку, возвышаЯсь над  бортом  кабины. ‘олнце
ослепительно сиЯет над правым  стабилизатором, и мы направлЯемсЯ куда-то  на
юго-восток. € не важно, куда мы летим; имеет значение лишь то, что мы сейчас
в небе.
     € вдруг мы понимаем, куда нас тЯнуло. Ќа горизонте поЯвлЯетсЯ маленький
городишко с деревьЯми, шпилем церквушки, большим полем на западе и маленьким
озерцом.  ‚ этом городке мы никогда раньше не были, но мы знаем  его во всех
подробностЯх. Њы трижды описываем круг над углом улиц ѓлавной и Њапл-стрит и
видим, как несколько человек смотрЯт на  нас,  а мальчишки подбегают к своим
велосипедам.  Њы поворачиваем на запад и через мгновение винт почти неслышно
вращаетсЯ в воздухе, когда Я  сбрасываю газ и иду на посадку. € снова старые
колеса шуршат по знакомой зеленой  траве, а "- *.,  o  неровнаЯ почва сильно
подталкивает нас снизу.
     ‘тью  сразу же  выскакивает  из кабины и с пригласительным плакатиком в
руке направлЯетсЯ широкими шагами к дороге, где уже  видны первые любопытные
местные жители. "ЏЋ‘ЊЋ’ђ€’… ЌЂ ‘‚Ћ‰ ѓЋђЋ„ ‘ ‚›‘Ћ’› Џ’€—њ…ѓЋ ЏЋ‹…’Ђ! "
     џ  слышу  его   голос,   разгружаЯ   наши  спальные  мешки   и   прочие
принадлежности из кабин. Ћн звучит отчетливо в прозрачном летнем воздухе.
     -  „ЋЃђЋ ЏЋ†Ђ‹Ћ‚Ђ’њ ‚ Ќ…ЃЋ ‚Њ…‘’… ‘  ЌЂЊ€!  ѓЂђЂЌ’€ђ“…Њ, —’Ћ ‚› Ќ€ЉЋѓ„Ђ
Ќ€—…ѓЋ ЏЋ„ЋЃЌЋѓЋ Ќ… €‘Џ›’›‚Ђ‹€!
     Њы снова  там,  где мы должны  быть. ‚  этом городке мы никогда не были
раньше, но чувствуем, что вернулись домой.


        Њесто на земле

     Љогда  находишьсЯ  в  аэропорту, чувствуешь себЯ не  так,  как во  всех
других местах на  земле. Љак бы ни называлась та страна, где он находитсЯ, в
аэропорту ты можешь увидеть и почувствовать что-то свЯзанное с  реальностью,
о которой можно лишь мечтать и рассуждать.
     Џриди  в  аэропорт за  час  до  того, как тебе  нужно лететь,  и просто
посмотри вокруг себЯ, прежде чем твое внимание окажетсЯ поглощенным уровнЯми
масла,  шарнирами  рулей высоты  и  главной  кнопкой  Џ“‘Љ. ‚от  рЯд  легких
аэропланов,  которые стоЯт на своих  местах в ожидании  того  часа, когда им
нужно будет выруливать на взлетную полосу. Џосмотри на них еще раз, проезжаЯ
мимо перед взлетом. ‚от стоит курносаЯ –ессна-140 со своим плотно  натЯнутым
на ветровое  стекло  защитным чехлом. Ћна -  не  просто аэроплан  или  набор
заклепок  и  болтов стоимостью две  тысЯчи  долларов, а прекрасное  средство
отдохнуть и насладитьсЯ полетом  длЯ человека, который желает уйти  подальше
от  проблем тех, кто всю свою жизнь проводит  на земле. ‚ следующую субботу,
или, может быть, во  вторник после обеда, чехол ее  ветрового  стекла  будет
снЯт, а фиксирующие тросы отцеплены.  —еловек крикнет "Ћт винта! " и забудет
от  угрозе  Ядерной войны.  Џодобные  проблемы,  равно как  и беспокойство о
приобретении  билетов  на  транспорт,  заполнении  формулЯров  типа "W-2"  и
квитанций  по уплате налогов - все  улетит назад вместе с потоком воздуха от
винта,  чтобы плотно прижать к земле траву за задним  колесом. ‡атем человек
улетает,  а тросы, которыми крепилсЯ аэроплан, остаютсЯ  свободно  лежать на
земле.
     „альше  по  рулежной  дорожке,  рЯдом  с   ангаром,  находитсЯ   легкий
двухмоторный самолет с эмблемой компании на фюзелЯже.
     - ’ы  устанешь  летать после  первых четырех  или  пЯти тысЯч  часов  в
воздухе, - скажет тебе седой пилот этой компании.
     Џравда, потом он  едва заметно улыбнетсЯ, когда Яркие лопасти винта его
самолета придут в движение, и если к этому времени он не взЯл еще свои слова
обратно, ты заметишь, что он совсем не устал летать.
     Џосмотри на взлетную полосу как-нибудь  утром, когда на ней никого нет.
Ћна спокойно и уверенно  простираетсЯ вдаль.  Ћна так  проста: -  всего лишь
заасфальтированное  поле.  —то же  тогда придает ей  такой загадочный, почти
жуткий вид дороги в неизвестное?
     ‚злетно-посадочнаЯ полоса - трамплин  к  полету. ќто константа, котораЯ
существует только там, где полет  соприкасаетсЯ с землей.  Џо  всей  большой
стране со всеми ее автострадами, полЯми,  горами и равнинами  полет возможен
лишь там, где есть взлетнаЯ полоса. ‘амый современный город  изолирован  без
нее. ‘амаЯ крохотнаЯ ферма соединена с жизнью, если вдоль дороги рЯдом с ней
есть   ровнаЯ  полоска  грЯзной  земли.  ”ерма  может  стоЯть  на  отшибе  в
одиночестве  долгие  недели,  но  если  небольшаЯ  площадка земли возле  нее
обладает  достаточным  терпением, она  вскоре  получит  свое.  ‚сегда  может
наступить времЯ, когда человек и его аэроплан найдут ее,  где бы она ни была
на этой земле, и приземлЯтсЯ, поднимаЯ колесами облака пыли.
     ‘то л  ли ты когда-нибудь в центре пустынной взлетной полосы? …сли  да,
то ты  знаешь,  что  самое впечатлЯющее  в ней  то,  что  она так  спокойна.
Ђэропорты стали синонимами  шума и  неугомонной деЯтельности, но на взлетной
полосе   даже  международного   аэропорта  всегда   царит   тишина.  ум  от
разогреваемых двигателей,  от которого  дрожит стекло в окнах зданий, слышен
лишь как  тихий шепот далеко летЯщего  самолета, если  прислушатьсЯ, стоЯ на
взлетной  полосе. ’реск  голосов  и радиосигналов существует  лишь в  кабине
самолета;  взлетной полосе нет  никакого дела до слов, которые похоронены на
“Љ‚ диапазоне. Ћна  так же спокойна, как храм, и ты можешь услышать  то, что
творитсЯ за  ее  пределами,  только если прислушаешьсЯ. „аже мелкий гравий и
камешки, лежащие на  краю взлетной  полосы, довольно  особенны и - составлЯЯ
часть мира полета - чужды земле, как и сама взлетнаЯ полоса,
     Љогда ты стоишь на широком асфальтированном поле, ты видишь у своих ног
свидетельства  сотен  приземлений  самых  различных самолетов,  пилотируемых
самыми  разными  людьми.  „линные,  плавные,  заостренные  с  одной  стороны
полоски,  жирно  начерченные  черной  резиной  на асфальте, были  нарисованы
колесами  самолета, которым  управлЯл  человек,  смотрЯщий вдаль,  но  точно
знающий, что  между колесами  и  полосой остаетсЯ  еще  полтора  дюйма.  ќто
человек десЯть тысЯч раз сажи свой самолет на землю и знает множество фактов
о самых разных местах, где есть взлетные полосы.
     Љороткие,  прерывистые линии,  бледно начертанные черным по поверхности
асфальта встречаютсЯ довольно часто. Ћни  учат, как  нужно приземлЯтьсЯ.  €х
вычертили колесами  своих  самолетов  те, чьЯ  голова забита  информацией  о
механизме  приземлениЯ.  Ћни пытаютсЯ сосредоточить внимание  на том,  чтобы
подходить  к  земле  под правильным  углом  во  избежание уноса  самолета  в
сторону,  чтобы согласовать движение  ручки  управлениЯ  и рулевых  педалей,
когда  колеса  вот-вот  коснутсЯ  земли,  и  чтобы не  забыть  проверить  на
развороте, не перегрелсЯ ли карбюратор.
     ѓде-то  на середине  взлетной полосы можно  заметить  несколько  жирных
черных  полос, за которыми следует  еще одна сериЯ таких же полос.  Љогда-то
воздух на  несколько  дюймов  от  асфальта  прогрелсЯ  от  горЯчей дымЯщейсЯ
резины,  размазанной  здесь по нему.  ќто было аварийное  торможение,  когда
тормозные  колодки намертво  заклинили  вращающуюсЯ сталь колес. Ќа  обочине
полосы видны дорожки, которые переходЯт в жирные черные полосы на  асфальте.
‘разу  же за отметкой  середины полосы есть  одна  изогнутаЯ полоса, котораЯ
внезапно заканчиваетсЯ  на  краю  асфальта; трава, растущаЯ за  этой линией,
выглЯдит так, будто она растет здесь так же давно, как и в других местах,