        ђичард Ѓах. —айка по имени „жонатан ‹ивингстон


                        ‹итературные иллюстрации


        Џовесть-притча


                        Џер. с англ. ћ. ђодман.


---------------------------------------------------------------

                                          Ќевыдуманному „жонатану-—айке,
                                          который живет в каждом из нас

        —асть перваЯ

     Ќастало утро,  и золотые  блики молодого  солнца заплЯсали  на едва
заметных волнах спокойного морЯ.
     ‚ миле от  берега с рыболовного  судна забросили сети  с приманкой,
весть об  этом мгновенно  донеслась до  ‘таи, ожидавшей  завтрака, и вот
уже тысЯча  чаек слетелись  к судну,  чтобы хитростью  или силой  добыть
крохи пищи. …ще один хлопотливый день вступил в свои права.
     Ќо вдали от всех, вдали от  рыболовного судна и от берега в  полном
одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени  „жонатан
‹ивингстон. ‚злетев на сто  футов в небо, „жонатан  опустил перепончатые
лапы,  приподнЯл  клюв,  вытЯнул   вперед  изогнутые  дугой  крыльЯ   и,
превозмогаЯ  боль,  старалсЯ  удержать  их  в  этом положении. ‚ытЯнутые
вперед крыльЯ снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер  едва
шептал у него над ухом, а океан под ним казалсЯ недвижимым. Ћн  прищурил
глаза  и  весь  обратилсЯ  в  одно-единственное желание: вот он задержал
дыхание и чуть... чуть-чуть...  на один дюйм... увеличил  изгиб крыльев.
ЏерьЯ взъерошились, он совсем потерЯл скорость и упал.
     —айки, как вы знаете, не  раздумывают во времЯ полета и  никогда не
останавливаютсЯ.  ЋстановитьсЯ  в  воздухе  -  длЯ  чайки бесчестье, длЯ
чайки это - позор.
     Ќо  „жонатан  ‹ивингстон,  который,  не  стыдЯсь,  вновь  выгибал и
напрЯгал дрожащие крыльЯ - все  медленнее, медленнее и опЯть неудача,  -
был не какой-нибудь заурЯдной птицей.
     Ѓольшинство чаек не стремитсЯ  узнать о полете ничего  кроме самого
необходимого: как  долететь от  берега до  пищи и  вернутьсЯ назад.  „лЯ
большинства  чаек  главное  -  еда,  а  не  полет. Ѓольше всего на свете
„жонатан ‹ивингстон любил летать.
     Ќо подобное пристрастие, как он понЯл, не внушает уважениЯ  птицам.
„аже его родители были встревожены тем, что „жонатан целые дни  проводит
в одиночестве и, занимаЯсь своими  опытами, снова и снова планирует  над
самой водой.
     Ћн,  например,  не  понимал,   почему,  летаЯ  на  высоте   меньшей
полувзмаха своих крыльев,  он может держатьсЯ  в воздухе дольше  и почти
без усилий. …го планирующий спуск заканчивалсЯ не обычным всплеском  при
погружении лап в  воду, а поЯвлением  длинной вспененной струи,  котораЯ
рождалась, как только тело „жонатана с плотно прижатыми лапами  касалось
поверхности морЯ. Љогда он  начал, поджимаЯ лапы, планировать  на берег,
а потом измерЯть шагами  след, его родители, естественно,  встревожились
не на шутку.
     - Џочему,  „жон, почему? - спрашивала  мать. - Џочему  ты не можешь
вести себЯ,  как все  мы?   Џочему ты  не предоставишь  полеты над водой
пеликанам и альбатросам?  Џочему ты ничего не ешь? ‘ын, от тебЯ остались
перьЯ да кости.
     - Ќу и пусть, мама, от менЯ остались перьЯ да кости. џ хочу  знать,
что Я могу делать в воздухе, а чего не могу. џ просто хочу знать.
     -   Џослушай-ка,   „жонатан,   -   говорил   ему   отец   без  тени
недоброжелательности.  -  ‡има  не  за  горами.  ђыболовные  суда  будут
поЯвлЯтьсЯ  все  реже,  а  рыба,  котораЯ теперь плавает на поверхности,
уйдет  в  глубину.  Џолеты  -  это,  конечно,  очень  хорошо,  но одними
полетами сыт  не будешь.  Ќе забывай,  что ты  летаешь ради  того, чтобы
есть.
     „жонатан покорно кивнул. Ќесколько  дней он старалсЯ делать  то же,
что все остальные, старалсЯ изо  всех сил: пронзительно кричал и  дралсЯ
с сородичами  у пирсов  и рыболовных  судов, нырЯл  за кусочками  рыбы и
хлеба.  Ќо у него ничего не получалось.
     "ЉакаЯ  бессмыслица,  -  подумал  он  и решительно швырнул с трудом
добытого анчоуса голодной старой чайке, котораЯ гналась за ним. - џ  мог
бы  потратить  все  это  времЯ  на  то,  чтобы учитьсЯ летать. Њне нужно
узнать еще так много!"
     €  вот  уже  „жонатан  снова  один  в  море  - голодный, радостный,
пытливый.
     Ћн изучал скорость полета и  за неделю тренировок узнал о  скорости
больше, чем самаЯ быстролетнаЯ чайка на этом свете.
     ЏоднЯвшись на тысЯчу футов над морем, он бросилсЯ в пике, изо  всех
сил  махаЯ  крыльЯми,  и  понЯл,  почему  чайки пикируют, сложив крыльЯ.
‚сего через  шесть секунд  он уже  летел со  скоростью семьдесЯт  миль в
час,  со   скоростью,  при   которой  крыло   в  момент   взмаха  терЯет
устойчивость.
     ђаз за  разом одно  и то  же. Љак  он ни  старалсЯ, как ни напрЯгал
силы, достигнув высокой скорости, он терЯл управление.
     Џодъем  на  тысЯчу  футов.  Њощный  рывок  вперед,  переход в пике,
напрЯженные взмахи крыльев и отвесное  падение вниз. Ђ потом каждый  раз
его  левое  крыло  вдруг  замирало  при  взмахе вверх, он резко кренилсЯ
влево, переставал махать  правым крылом, чтобы  восстановить равновесие,
и,  будто  пожираемый  пламенем,  кувырком  через  правое плечо входил в
штопор.
     ЌесмотрЯ  на  все  стараниЯ,  взмах  вверх  не  удавалсЯ. Ћн сделал
десЯть попыток, и  каждый раз, как  только скорость превышала  семьдесЯт
миль в  час, он  обращалсЯ в  неуправлЯемый поток  взъерошенных перьев и
камнем летел в воду.
     ‚се дело в том, понЯл наконец „жонатан, когда промок до  последнего
перышка, -  все дело  в том,  что при  больших скоростЯх  нужно удержать
раскрыты е крыльЯ в одном положении - махать, пока скорость не  достигнет
пЯтидесЯти миль в час, а потом держать в одном положении.
     Ћн поднЯлсЯ на две тысЯчи футов и попыталсЯ еще раз: входЯ в  пике,
он  вытЯнул  клюв  вниз  и  раскинул  крыльЯ,  а  когда  достиг скорости
пЯтьдесЯт  миль   в  час,   перестал  шевелить   ими.  ќто   потребовало
неимоверного напрЯжениЯ, но он  добилсЯ своего. „есЯть секунд  он мчалсЯ
неуловимой тенью со скоростью  девЯносто миль в час.  „жонатан установил
мировой рекорд скоростного полета длЯ чаек!
     Ќо он недолго  упивалсЯ победой. Љак  только он попыталсЯ  выйти из
пике, как только он слегка изменил положение крыльев, его подхватил  тот
же безжалостный  неумолимый вихрь,  он мчал  его со  скоростью девЯносто
миль в час и разрывал на  куски, как зарЯд динамита. Ќевысоко над  морем
„жонатан-—айка не выдержал и рухнул на твердую, как камень, воду.
     Љогда он пришел в  себЯ, была уже ночь,  он плыл в лунном  свете по
глади океана. €зодранные  крыльЯ были налиты  свинцом, но бремЯ  неудачи
легло на  его спину  еще более  тЯжким грузом.  “ него поЯвилось смутное
желание, чтобы этот груз незаметно  увлек его на дно, и  тогда, наконец,
все будет кончено.


     Ћн  начал  погружатьсЯ  в  воду  и  вдруг услышал незнакомый глухой
голос где-то в себе  самом: "“ менЯ нет  выхода. џ чайка. џ  могу только
то, что могу. ђодись  Я, чтобы узнать так  много о полетах, у  менЯ была
бы не голова, а вычислительнаЯ машина. ђодись Я длЯ скоростных  полетов,
у менЯ были бы короткие крыльЯ, как  у сокола, и Я питалсЯ бы мышами,  а
не рыбой.  Њой отец  прав. џ  должен забыть  об этом  безумии. џ  должен
вернутьсЯ домой,  к своей  ‘тае, и  довольствоватьсЯ тем,  что Я  такой,
какой есть, - жалкаЯ, слабаЯ чайка."
     ѓолос умолк, и „жонатан смирилсЯ.  "Ќочью - место чайки на  берегу,
и отныне, - решил он, - Я не буду ничем отличатьсЯ от других. ’ак  будет
лучше длЯ всех нас."
     Ћн устало оттолкнулсЯ от темной  воды и полетел к берегу,  радуЯсь,
что успел научитьсЯ  летать на небольшой  высоте с минимальной  затратой
сил.
     "Ќо нет, - подумал он. - џ отказалсЯ от жизни, отказалсЯ от  всего,
чему научилсЯ.  џ такаЯ  же чайка,  как все  остальные, и  Я буду летать
так, как летают чайки". ‘ мучительным трудом он поднЯлсЯ на сто футов  и
энергичнее замахал крыльЯми, торопЯсь домой.
     Ћн почувствовал  облегчение оттого,  что принЯл  решение жить,  как
живет  ‘таЯ.  ђаспались  цепи,  которыми  он  приковал  себЯ к колеснице
познаниЯ: не будет борьбы, не  будет и поражений. Љак приЯтно  перестать
думать и лететь в темноте к береговым огнЯм.
     -  ’емнота!  -  раздалсЯ    вдруг    тревожный   глухой   голос.  -
—айки никогда не летают в темноте!
     Ќо „жонатану не хотелось слушать. "Љак приЯтно, - думал он. -  ‹уна
и отблески света, которые играют  на воде и прокладывают в  ночи дорожки
сигнальных огней, и кругом все так мирно и спокойно..."
     - ‘пустись!  —айки никогда  не летают  в темноте.  ђодись ты, чтобы
летать в темноте, у тебЯ были бы  глаза совы! “ тебЯ была бы не  голова,
а вычислительнаЯ машина! “ тебЯ были бы короткие крыльЯ сокола!
     ’ам,  в  ночи,  на  высоте  ста футов, „жонатан ‹ивингстон прищурил
глаза. …го боль, его решение - от них не осталось и следа.
     Љороткие крыльЯ. Љороткие крыльЯ сокола!
     ‚от в чем  разгадка! "Љакой же  Я дурак! ‚се,  что мне нужно  - это
крошечное,  совсем  маленькое  крыло;  все,  что  мне  нужно - это почти
полностью  сложить  крыльЯ  и  во  времЯ  полета  двигать  одними только
кончиками. Љороткие крыльЯ!"
     Ћн  поднЯлсЯ  на  две  тысЯчи  футов  над  черной массой воды и, не
задумываЯсь ни на  мгновение о неудаче,  о смерти, плотно  прижал к телу
широкие  части  крыльев,  подставил  ветру  только  узкие,  как кинжалы,
концы, - перо к перу - и вошел в отвесное пике.
     ‚етер оглушительно ревел у него над головой. ‘емьдесЯт миль в  час,
девЯносто, сто  двадцать, еще  быстрее! ‘ейчас,  при скорости  сто сорок
миль  в  час,  он  не  чувствовал  такого  напрЯжениЯ,  как  раньше  при
семидесЯти;   едва   заметного   движениЯ   концами   крыльев  оказалось
достаточно,  чтобы  выйти  из  пике,  и  он  пронессЯ  над  волнами, как
пушечное Ядро, серое при свете луны.
     Ћн  сощурилсЯ,  чтобы  защитить  глаза  от  ветра,  и  его охватила
радость.  "‘то  сорок  миль  в  час!  Ќе  терЯЯ управлениЯ! …сли Я начну
пикировать  с  пЯти  тысЯч  футов,  а  не  с  двух,  интересно,  с какой
скоростью..."
     Ѓлагие  намерениЯ   позабыты,  унесены   стремительным,   ураганным
ветром.   Ќо  он  не  чувствовал  угрызений  совести,  нарушив обещание,
которое только что дал самому себе. ’акие обещаниЯ свЯзывают чаек,  удел
которых  -  заурЯдность.  „лЯ  того,  кто  стремитсЯ  к знанию и однажды
достиг совершенства, они не имеют значениЯ.
     Ќа рассвете  „жонатан возобновил  тренировку. ‘  высоты пЯти  тысЯч
футов рыболовные суда казались щепочками на голубой поверхности морЯ,  а
‘таЯ за завтраком - легким облаком плЯшущих пылинок.
     Ћн был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд,  что
сумел побороть  страх. Ќе  раздумываЯ, он  прижал к  телу переднюю часть
крыльев,  подставил  кончики  крыльев  -  маленькие  уголки!  -  ветру и
бросилсЯ  в  море.  Џролетев   четыре  тысЯчи  футов,  „жонатан   достиг
предельной  скорости,  ветер  превратилсЯ  в  плотную  вибрирующую стену
звуков, котораЯ  не позволЯла  ему двигатьсЯ  быстрее. Ћн  летел отвесно
вниз со скоростью двести четырнадцать миль в час. Ћн прекрасно  понимал,
что если его  крыльЯ раскроютсЯ на  такой скорости, то  он, чайка, будет
разорван на миллион  клочков... Ќо скорость  - это мощь,  скорость - это
радость, скорость - это незамутненнаЯ красота.
     Ќа  высоте  тысЯчи  футов  он  начал  выходить  из  пике. Љонцы его
крыльев  были  смЯты  и  изуродованы  ревущим  ветром, судно и стаЯ чаек
накренились  и   с  фантастической   быстротой  вырастали   в  размерах,
преграждаЯ ему путь.
     Ћн  не  умел  останавливатьсЯ,  он  даже  не знал, как повернуть на
такой скорости.
     ‘толкновение - мгновеннаЯ смерть.
     Ћн закрыл глаза.
     ’ак  случилось  в   то  утро,  что   на  восходе  солнца   „жонатан
‹ивингстон, закрыв  глаза, достиг  скорости двести  четырнадцать миль  в
час и под оглушительный свист ветра и перьев врезалсЯ в самую гущу  ‘таи
за завтраком.  Ќо —айка  удачи на  этот раз  улыбнулась ему  - никто  не
погиб.
     ‚ ту минуту, когда „жонатан поднЯл  клюв в небо, он все еще  мчалсЯ
со  скоростью  сто  шестьдесЯт  миль  в  час.  Љогда ему удалось снизить
скорость до двадцати миль и  он смог, наконец, расправить крыльЯ,  судно
находилось  на  расстоЯнии  четырех  тысЯч  футов позади него и казалось
точкой на поверхности морЯ.
     Ћн  понимал,  что   это   триумф!   ЏредельнаЯ   скорость!   „вести
четырнадцать  миль  в  час   длЯ  чайки! ќто  был  прорыв, незабываемый,
неповторимый миг в  истории ‘таи и  начало новой эры  в жизни „жонатана.
Ћн продолжал свои одинокие  тренировки, он складывал крыльЯ  и пикировал
с высоты восемь тысЯч футов и скоро научилсЯ делать повороты.
     Ћн  понЯл,  что  на  огромной  скорости  достаточно  на  долю дюйма
изменить  положение  хотЯ  бы  одного  пера  на  концах  крыльев,  и уже
получаетсЯ широкий плавный разворот. Ќо задолго до этого он понЯл,  что,
если на  такой скорости  изменить положение  хотЯ бы  двух перьев,  тело
начнет вращатьсЯ, как ружейнаЯ пулЯ, и... „жонатан был первой чайкой  на
земле, котораЯ научилась выполнЯть фигуры высшего пилотажа.
     ‚ тот день он не стал тратить времЯ на болтовню с другими  чайками;
солнце давно село, а он все  летал и летал. …му удалось сделать  мертвую
петлю,  замедленную  бочку,  многовитковую  бочку,  перевернутый штопор,
обратный иммельман, вираж.


     Ѓыла уже глубокаЯ ночь, когда  „жонатан подлетел к ‘тае на  берегу.
“  него  кружилась  голова,  он  смертельно  устал.  Ќо,  снижаЯсь, он с
радостью сделал  мертвую петлю,  а перед  тем, как  приземлитьсЯ, еще  и
быструю бочку. "Љогда они услышат об  этом, - он думал о Џрорыве,  - они
обезумеют от радости. Ќасколько полнее  станет жизнь! ‚место того, чтобы
уныло сновать между берегом и рыболовными судами - знать, зачем  живешь!
Њы  покончим  с  невежеством,  мы  станем  существами,  которым доступно
совершенство   и   мастерство.   Њы   станем  свободными!  Њы   научимсЯ
летать!"
     Ѓудущее было заполнено до предела, оно сулило столько заманчивого!
     Љогда он приземлилсЯ, все чайки были в сборе, потому что  начиналсЯ
‘овет;  видимо,  они  собрались  уже  довольно  давно. Ќа самом деле они
ждали.
     - „жонатан ‹ивингстон! ‚ыйди на середину!
     ‘лова  ‘тарейшего  звучали   торжественно.  Џриглашение  выйти   на
середину означало или величайший позор или величайшую честь. Љруг  —ести
- это дань признательности, которую чайки платили своим великим  вождЯм.
"Ќу  конечно,  -  подумал  он,  -  утро,  ‘таЯ  за завтраком, они видели
Џрорыв!  Ќо мне  не нужны почести. џ  не хочу быть вождем. џ только хочу
поделитьсЯ тем, что Я узнал,  показать им, какие дали открываютсЯ  перед
нами". Ћн сделал шаг вперед.
     - „жонатан ‹ивингстон, - сказал ‘тарейший, - выйди на середину,  ты
покрыл себЯ Џозором перед лицом твоих соплеменников.
     …го будто ударили  доской! Љолени ослабели,  перьЯ обвисли, в  ушах
зашумело.  Љруг  Џозора?  Ќе  может  быть!  Џрорыв!  Ћни  не понЯли! Ћни
ошиблись, Ћни ошиблись!
     -   ...своим   легкомыслием   и   безответственностью,   -    текла
торжественнаЯ  речь,  -  тем,  что  попрал  достоинство  и  обычаи ‘емьи
—аек...
     Љруг  Џозора  означает  изгнание  из  ‘таи,  его  приговорЯт жить в
одиночестве на „альних ‘калах.
     -  ...настанет  день,  „жонатан  ‹ивингстон,  когда ты поймешь, что
безответственность  не  может  тебЯ  прокормить.  Ќам не дано постигнуть
смысл жизни, ибо он непостижим,  нам известно только одно: мы  брошены в
этот мир, чтобы есть и оставатьсЯ в живых до тех пор, пока у нас  хватит
сил.
     —айки никогда не возражают ‘овету ‘таи, но голос „жонатана  нарушил
тишину.
     -  Ѓезответственность?  ‘обратьЯ!  -  воскликнул  он!  -  Љто более
ответствен, чем чайка, котораЯ открывает,  в чем значение, в чем  высший
смысл  жизни,  и  никогда  не  забывает  об  этом? ’ысЯчу лет мы рыщем в
поисках рыбьих голов, но сейчас понЯтно, наконец, зачем мы живем:  чтобы
познавать,  открывать  новое,  быть  свободными!  „айте мне возможность,
позвольте мне показать вам, чему Я научилсЯ...
     ‘таЯ будто окаменела.
     -  ’ы  нам  больше  не  Ѓрат,  -  хором нараспев проговорили чайки,
величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.


     „жонатан провел  остаток своих  дней один,  но он  улетел на  много
миль от „альних ‘кал.  € не одиночество его  мучало, а то, что  чайки не
захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть!
     Љаждый день  он узнавал  что-то новое.  Ћн узнал,  что, придав телу
обтекаемую форму,  он может  перейти в  скоростное пикирование  и добыть
редкую  вкусную  рыбу  из  той,  что  плавает в океане на глубине десЯти
футов; он больше не  нуждалсЯ в  рыболовных судах  и черством  хлебе. Ћн
научилсЯ спать  в воздухе,  научилсЯ не  сбиватьсЯ с  курса ночью, когда
ветер дует с берега,  и мог преодолеть сотни  миль от заката до  восхода
солнца. ‘ таким  же самообладанием он  летал в плотном  морском тумане и
прорывалсЯ сквозь  него к  чистому, ослепительно  сиЯющему небу...  в то
самое времЯ, когда  другие чайки жались  к земле, не  подозреваЯ, что на
свете  существует  что-то,  кроме  тумана  и дождЯ. Ћн научилсЯ залетать
вместе  с  сильным  ветром  далеко  в  глубь  материка  и ловить на обед
аппетитных насекомых.
     Ћн  радовалсЯ  один  тем   радостЯм,  которыми  надеЯлсЯ   когда-то
поделитьсЯ со ‘таей, он  научилсЯ летать и не  жалел о цене, которую  за
это заплатил. „жонатан понЯл, почему так коротка жизнь чаек: ее  съедает
скука, страх  и злоба,  но он  забыл о  скуке, страхе  и злобе  и прожил
долгую счастливую жизнь.


     Ђ потом однажды вечером, когда „жонатан спокойно и одиноко парил  в
небе, которое  он так  любил, прилетели  они. „ве  белые чайки,  которые
поЯвились около  его крыльев,  сиЯли как  звезды и  освещали ночной мрак
мЯгким ласкающим  светом. Ќо  еще удивительнее  было их  мастерство: они
летели, неизменно сохранЯЯ расстоЯние точно  в один дюйм между своими  и
его крыльЯми.
     Ќе проронив ни  слова, „жонатан подверг  их испытанию, которого  ни
разу не выдержала ни одна  чайка. Ћн изменил положение крыльев  так, что
скорость полета резко замедлилась: еще на милю в час меньше - и  падение
неизбежно.  „ве  сиЯющие  птицы,  не  нарушаЯ  дистанции, плавно снизили
скорость одновременно с ним. Ћни умели летать медленно!
     Ћн сложил крыльЯ, качнулсЯ из  стороны в сторону и бросилсЯ  в пике
со скоростью  сто девЯносто  миль в  час. Ћни  понеслись  вместе  с ним,
безупречно сохранЯЯ строй.
     Ќаконец,  он  на  той  же  скорости  перешел в длинную вертикальную
замедленную бочку. Ћни улыбнулись и сделали бочку одновременно с ним.
     Ћн перешел в горизонтальный  полет, некоторое времЯ летел  молча, а
потом сказал:
     - Џрекрасно. - € спросил: - Љто вы?
     -  Њы  из  твоей  ‘таи,  „жонатан,  мы  твои братьЯ. - Ћни говорили
спокойно и  уверенно. -  Њы прилетели,  чтобы позвать  тебЯ выше,  чтобы
позвать тебЯ домой.
     - „ома у менЯ  нет. ‘таи у менЯ  нет. џ €згнанник. Њы  летим сейчас
на вершину ‚еликой ѓоры ‚етров. џ могу поднЯть свое дрЯхлое тело еще  на
несколько сот футов, но не выше.
     - ’ы  можешь поднЯтьсЯ  выше, „жонатан,  потому что  ты училсЯ.  ’ы
окончил одну школу, теперь настало времЯ начать другую.
     ќти слова сверкали перед ним всю жизнь, поэтому „жонатан понЯл,
понЯл мгновенно. Ћни правы. Ћн может летать выше,и ему пора возвращатьсЯ
домой.

     Ћн бросил  долгий взглЯд  на небо,  на эту  великолепную серебрЯную
страну, где он так много узнал.
     - џ готов, - сказал он наконец.
     €  „жонатан  ‹ивингстон  поднЯлсЯ  ввысь  вместе  с  двумЯ чайками,
Яркими, как звезды, и исчез в непроницаемой темноте неба.

        —асть втораЯ

     "’ак это и есть  небеса", - подумал он  и не мог не  улыбнутьсЯ про
себЯ.  Ќаверное,  это  не  очень  почтительно  -  размышлЯть,  что такое
небеса, едва ты там поЯвилсЯ.
     ’еперь, когда он рассталсЯ с  ‡емлей и поднЯлсЯ над облаками  крыло
к  крылу   с  двумЯ  лучезарными  чайками,  он  заметил,  что  его  тело
постепенно становитсЯ таким же  лучистым. Љонечно, оно принадлежало  все
тому  же  молодому  „жонатану,  который  всегда  жил  за  зрачками   его
золотистых глаз, но внешне оно переменилось.
     Ћно осталось телом  чайки, и все-таки  никогда прежде „жонатану  не
леталось так хорошо. "Љак  странно, - думал он,  - Я трачу вдвое  меньше
усилий, а лечу вдвое быстрее, Я в силах сделать вдвое больше, чем в  мои
лучшие дни на ‡емле!"
     …го   белые   перьЯ   сверкали   и   искрились,   а   крыльЯ  стали
безукоризненно  гладкими, как  отполированные серебрЯные  пластинки.  Ћн
с восторгом  начал изучать  их и  прилагать силу  своих мускулов  к этим
новым крыльЯм.
     „остигнув скорости двести пЯтьдесЯт  миль в  час, он  почувствовал,
что  приближаетсЯ  к   максимальной  скорости  горизонтального   полета.
„остигнув двухсот семидесЯти трех миль, он понЯл, что быстрее лететь  не
в силах, и испытал некоторое разочарование. ‚озможности его нового  тела
тоже были  ограниченны, правда,  ему удалось  значительно превысить свой
прежний рекорд. но предел  все-таки существовал, и чтобы  его превзойти,
нужны были огромные усилиЯ.  "Ќа небесах, - думал  он, - не должно  быть
никаких пределов".
     Ћблака расступились, его провожатые прокричали:
     - ‘частливой посадки, „жонатан! - и исчезли в прозрачном воздухе.
     Ћн летел над морем к изрезанному гористому берегу. ЏЯть-шесть  чаек
отрабатывали  взлеты  на  скалах.  „алеко  на севере, у самого горизонта
летало  еще  несколько  чаек.  Ќовые  дали,  новые мысли, новые вопросы.
"Џочему  так  мало  чаек?  Ќа  небесах  должны  быть стаи и стаи чаек. €
почему Я вдруг так устал? Ќа  небесах чайки как будто никогда не  устают
и никогда не спЯт".
     ѓде он об  этом слышал? ‘обытиЯ  его земной жизни  отодвигались все
дальше  и  дальше.  Ћн  многому   научилсЯ  на  ‡емле,  это  верно,   но
подробности припоминались с трудом; кажетсЯ, чайки дрались из-за пищи  и
он был €згнанником.
     Љогда он приблизилсЯ к берегу, дюжина чаек взлетела ему  навстречу,
но ни одна из них не  проронила ни слова. Ћн только чувствовал,  что они
рады  ему  и  что  здесь  он  дома.  ќтот  день был очень длинным, таким
длинным, что он успел забыть, когда взошло солнце.
     Ћн  развернулсЯ,  чтобы  приземлитьсЯ,  взмахнул крыльЯми, застыл в
воздухе на высоте одного дюйма и мЯгко опустилсЯ на песок. „ругие  чайки
тоже  приземлились,  но  им  длЯ  этого  достаточно  было  лишь   слегка
шевельнуть перьЯми. Ћни раскрыли свои белоснежные крыльЯ, покачались  на
ветру  и,  менЯЯ  положение  перьев,  остановились в то самое мгновение,
когда их лапы  коснулись земли. ќто  был прекрасный маневр,  но „жонатан
слишком устал, чтобы попробовать его  повторить. Ћн все еще не  произнес
ни слова и заснул, стоЯ на берегу.
     ‚ первые же  дни „жонатан понЯл,  что здесь ему  предстоит узнать о
полете не меньше нового, чем в своей прежней жизни. Ќо разница  все-таки
была.  ‡десь  жили  чайки-единомышленники.  ЉаждаЯ  из них считала делом
своей жизни  постигать тайны  полета, стремитьсЯ  к совершенству полета,
потому что полет  - это то,  что они любили  больше всего на  свете. ќто
были удивительные птицы,  все без исключениЯ,  и каждый день  они час за
часом отрабатывали технику движений в воздухе и испытывали новые  приемы
пилотированиЯ.
     „жонатан, казалось, забыл о том  мире, откуда он прилетел, и  о том
месте, где жила  ‘таЯ, котораЯ не  знала радостей полета  и пользовалась
крыльЯми только длЯ добываниЯ  пищи и длЯ борьбы  за пищу. Ќо иногда  он
вдруг вспоминал.
     Ћн вспомнил о родных местах однажды утром, когда осталсЯ вдвоем  со
своим наставником и  отдыхал на берегу  после нескольких быстрых  бочек,
которые он делал со сложенными крыльЯми.
     - ‘алливан,  а где  остальные? -  спросил он  беззвучно, потому что
вполне освоилсЯ  с несложными  приемами телепатии  здешних чаек, которые
никогда не кричали и не бранились. - Џочему нас здесь так мало?  ‡наешь,
там, откуда Я прилетел, жили...
     - ...тысЯчи тысЯч чаек. џ знаю. - ‘алливан кивнул. - Њне, „жонатан,
приходит в голову  только один ответ.  ’акие птицы, как  ты, - редчайшее
исключение.  Ѓольшинство  из  нас  движетсЯ  вперед  так  медленно.   Њы
переходим из одного мира  в другой, почти такой  же, и тут же  забываем,
откуда мы пришли; нам  все равно, куда нас  ведут, нам важно только  то,
что происходит сию  минуту. ’ы представлЯешь,  сколько жизней мы  должны
прожить,  прежде  чем  у  нас  поЯвитсЯ  смутнаЯ  догадка,  что жизнь не
исчерпываетсЯ  едой,  борьбой  и  властью  в  ‘тае. ’ысЯчи жизней, „жон,
десЯть тысЯч! Ђ потом еще  сто жизней, прежде чем мы  начинаем понимать,
что  существует  нечто,  называемое  совершенством,  и  еще сто, пока мы
убеждаемсЯ:  смысл  жизни  в   том,  чтобы  достигнуть  совершенства   и
рассказать об этом другим. ’от же закон, разумеетсЯ, действует и  здесь:
мы выбираем следующий мир  в согласии с тем,  чему мы научились в  этом.
…сли мы не научились ничему, следующий мир окажетсЯ точно таким же,  как
этот,  и  нам  придетсЯ  снова  преодолевать  те  же  преграды с теми же
свинцовыми гирЯми на лапах.
     Ћн расправил крыльЯ и повернулсЯ лицом к ветру.
     -  Ќо  ты,  „жон, сумел  узнать  так  много  и с такой быстротой, -
продолжал  он,  -  что  тебе  не  пришлось  прожить тысЯчу жизней, чтобы
оказатьсЯ здесь.
     € вот они уже  снова поднЯлись в воздух,  тренировка возобновилась.
‘делать  бочку  вдвоем  трудно,  потому  что  в  перевернутом  положении
„жонатану  приходилось,  летЯ  вверх  лапами,  соображать,  как  выгнуть
крыльЯ, чтобы выполнить  оставшуюсЯ часть оборота,  сохранЯЯ безупречную
согласованность движений со своим учителем.
     - Џопробуем  еще раз,  - снова  повторил ‘алливан.  - Џопробуем еще
раз. - € наконец: - •орошо!
     ’огда они начали отрабатывать внешнюю петлю.


     Ћднажды вечером чайки,  которые не улетели  в ночной полет,  стоЯли
все вместе на песке, они думали.  „жонатан собралсЯ с духом и подошел  к
‘тарейшему - чайке, котораЯ, как говорили, собиралась скоро расстатьсЯ с
этим миром.
     - —ианг... - начал он, немного волнуЯсь.
     ‘тараЯ чайка ласково взглЯнула на него:
     - —то, сын мой?
     ‘ годами  ‘тарейший не  только не  ослабел, а,  наоборот, стал  еще
сильнее,  он  летал  быстрее  всех  чаек  в ‘тае и владел в совершенстве
такими приемами, которые остальные еще только осваивали.
     - —ианг, этот мир... это вовсе не небеса?
     Џри свете луны было видно, что ‘тарейший улыбнулсЯ.
     - „жонатан, ты снова учишьсЯ.
     - „а. Ђ что нас ждет впереди? Људа мы идем? ђазве нет такого  места
- небеса?
     - Ќет,  „жонатан, такого  места нет.  Ќебеса -  это не  место и  не
времЯ.  Ќебеса  -  это  достижение  совершенства.  -  Ћн помолчал. - ’ы,
кажетсЯ, летаешь очень быстро?
     - џ... Я очень люблю скорость, - сказал „жонатан. Ћн был поражен  -
и горд! - тем, что ‘тарейший замети его.
     -  ’ы  приблизишьсЯ  к  небесам,  „жонатан,  когда  приблизишьсЯ  к
совершенной  скорости.  ќто  не  значит,  что ты должен пролететь тысЯчу
миль  в  час,  или  миллион,  или  научитьсЯ  летать со скоростью света.
Џотому что любаЯ  цифра - это  предел, а совершенство  не знает предела.
„остигнуть совершенной скорости, сын мой, - это значит оказатьсЯ там.
     Ќе прибавив ни слова, —ианг исчез и тут же поЯвилсЯ у кромки  воды,
в пЯтидесЯти футах  от прежнего места.  Џотом он снова  исчез и тысЯчную
долю секунды уже стоЯл рЯдом с „жонатаном.
     - ќто просто шутка, - сказал он.
     „жонатан не  мог прийти  в себЯ  от изумлениЯ.  Ћн забыл, что хотел
расспросить —ианга про небеса.
     - Љак это тебе удаетсЯ? —то ты чувствуешь, когда так летишь?  Љакое
расстоЯние ты можешь пролететь?
     -  Џролететь  можно  любое  расстоЯние  в любое времЯ, стоит только
захотеть, - сказал ‘тарейший. - џ побывал всюду и везде, куда  проникала
моЯ мысль.  - Ћн  смотрел на  морскую гладь.  - ‘транно:  чайки, которые
отвергают совершенство во  имЯ путешествий, не  улетают никуда; где  им,
копушам!  Ђ  те,  кто  отказываетсЯ  от путешествий во имЯ совершенства,
летают по всей вселенной, как  метеоры. ‡апомни, „жонатан, небеса -  это
не какое-то определенное место место или времЯ, потому что ни место,  ни
времЯ не имеют значениЯ. Ќебеса - это...
     - ’ы можешь научить менЯ так летать?
     „жонатан  дрожал,   предвкушаЯ  радость   еще  одной   победы   над
неведомым.
     - Љонечно, если ты хочешь научитьсЯ.
     - •очу. Љогда мы начнем?
     - Њожно начать сейчас, если ты не возражаешь.
     - џ хочу научитьсЯ летать, как  ты, - проговорил „жонатан, и в  его
глазах поЯвилсЯ странный огонек. - ‘кажи, что Я должен делать.
     —ианг говорил медленно, зорко вглЯдываЯсь в своего молодого друга.
     - —тобы  летать с  быстротой мысли  или, говорЯ  иначе, летать куда
хочешь, - начал он, - нужно прежде всего понЯть, что ты уже прилетел...
     ‘уть  дела,  по  словам  —ианга,  заключалась  в  том, что „жонатан
должен отказатьсЯ от представлениЯ, что он узник своего тела с  размахом
крыльев   в   сорок   два   дюйма   и   ограниченным   набором   заранее
запрограммированных  возможностей.  ‘уть  в   том,  чтобы  понЯть:   его
истинное "Я", совершенное, как ненаписанное число, живет одновременно  в
любой точке пространства в любой момент времени.


     „жонатан тренировалсЯ упорно, ожесточенно, день за днем, с  восхода
солнца  до  полуночи.  €  несмотрЯ  на  все  усилиЯ,  ни  на  перышко не
сдвинулсЯ с места.
     - ‡абудь о  вере! - твердил  —ианг. - ђазве  тебе нужна была  вера,
чтобы научитсЯ летать? ’ебе нужно  было понЯть, что такое полет.  ‘ейчас
ты должен сделать то же самое. Џопробуй еще раз...
     Ђ  потом  однажды,  когда  „жонатан  стоЯл  на  берегу  с закрытыми
глазами  и  старалсЯ  сосредоточитьсЯ,  он  вдруг  понЯл,  о чем говорил
—ианг.  "Љонечно,  —ианг прав! џ  сотворен совершенным, мои  возможности
безграничны, Я - —айка!" Ћн почувствовал могучий прилив радости.
     - •орошо! - сказал —ианг, и в его голосе прозвучало торжество.
     „жонатан  открыл  глаза.  Ћни  были  одни  -  он  и  ‘тарейший   на
совершенно незнакомом морском берегу:  деревьЯ подступали к самой  воде,
над головой висели два желтых близнеца - два солнца.
     -  Ќаконец-то  ты  понЯл,  -  сказал  —ианг,  -  но  тебе нужно еще
поработать над управлением...
     „жонатан не мог прийти в себЯ от изумлениЯ:
     - ѓде мы?
     Ќеобычный пейзаж  не произвел  на ‘тарейшего  никакого впечатлениЯ,
как и вопрос „жонатана.
     - Ћчевидно, на какой-то планете  с зеленым небом и двойной  звездой
вместо солнца.
     „жонатан испустил радостный  клич - первый  звук с тех  пор, как он
покинул ‡емлю.
     - ЏЋ‹“—Ђ…’‘џ!
     -  ђазумеетсЯ,  „жон,  разумеетсЯ,  получаетсЯ,  -  сказал —ианг. -
Љогда знаешь, что делаешь, всегда получаетсЯ. Ђ теперь об управлении...


     Ћни вернулись  уже в  темноте. —айки  не могли  отвести взглЯда  от
„жонатана,  в  их  золотистых  глазах  застыл  ужас: они видели, как его
вдруг не  стало на  том месте,  где он  провел столько  времени в полной
неподвижности.
     Ќо „жонатан недолго принимал их поздравлениЯ.
     - џ здесь новичок! џ только начинаю! ќто мне надо учитьсЯ у вас!
     - Љак странно, „жон, - сказал ‘алливан, стоЯвший рЯдом с ним. -  ‡а
десЯть тысЯч лет Я не встретил  ни одной чайки, котораЯ училась с  таким
же бесстрашием, как ты.
     ‘таЯ молчала. „жонатан в смущении переступал с лапы на лапу.
     - …сли хочешь, мы можем  начать работать над временем, -  заговорил
—ианг, -  и ты  научишьсЯ летать  в прошлое  и будущее.  ’огда ты будешь
подготовлен  к  тому,  чтобы   приступить  к  самому  трудному,   самому
дерзновенному, самому интересному. ’ы  будешь подготовлен к тому,  чтобы
лететь ввысь, и поймешь, что такое доброта и любовь.
     Џрошел месЯц или около  месЯца, „жонатан делал невероЯтные  успехи.
Ћн всегда быстро продвигалсЯ  вперед даже с помощью  обычных тренировок,
но сейчас,  под руководством  самого ‘тарейшего,  он воспринимал  новое,
как обтекаемаЯ, покрытаЯ перьЯми вычислительнаЯ машина.
     Ђ потом  настал день,  когда —ианг  исчез. Ћн  спокойно беседовал с
чайками и убеждал  их постоЯнно учитьсЯ,  и тренироватьсЯ, и  стремитьсЯ
как можно глубже понЯть всеобъемлющую невидимую основу вечной жизни.  Ћн
говорил, а  его перьЯ  становились все  Ярче и  Ярче и, наконец, засиЯли
так ослепительно, что ни одна чайка не могла смотреть на него.
     -  „жонатан,  -  сказал  он,  и  это  были  его  последние слова, -
постарайсЯ постигнуть, что такое любовь.
     Љогда к чайкам вернулось зрение, —ианга с ними уже не было.
     „ни шли  за днЯми,  и „жонатан  заметил, что  он все  чаще думает о
‡емле, которую покинул. ‡най он  там одну десЯтую, одну сотую  того, что
узнал здесь, насколько  полнее была бы  его жизнь! Ћн  стоЯл на песке  и
думал: что' если там, на  ‡емле, есть чайка, котораЯ пытаетсЯ  вырватьсЯ
из оков своего естества, пытаетсЯ  понЯть, что могут дать крыльЯ,  кроме
возможности долететь до рыболовного  судна и схватить корку  хлеба. Ѓыть
может,  она  даже  решилась  сказать  об  этом  во  всеуслышание, и стаЯ
приговорила  ее  к  €згнанию.  €   чем  больше  „жонатан  упражнЯлсЯ   в
проЯвлении доброты, тем больше он трудилсЯ над познанием природы  любви,
тем сильнее  ему хотелось  вернутьсЯ на  ‡емлю. Џотому  что, несмотрЯ на
свое  одинокое  прошлое,  „жонатан  был  прирожденным наставником, и его
любовь  проЯвлЯлась  прежде  всего  в  стремлении  поделитьсЯ добытой им
правдой с  каждой чайкой,  котораЯ ждала  только благоприЯтного  случаЯ,
чтобы тоже ринутьсЯ на поиски правды.
     ‘алливан,  который  за  это   времЯ  вполне  овладел  полетами   со
скоростью мысли и уже помогал другим, не одобрЯл замыслов „жонатана.
     - „жон,  тебЯ некогда  приговорили к  €згнанию. Џочему  ты думаешь,
что  те  же  чайки  захотЯт  слушать  тебЯ сейчас? ’ы знаешь поговорку и
знаешь, что  она справедлива:  чем  выше  летает чайка,  тем  дальше она
видит.  —айки,  от  которых  ты  улетел,  стоЯт на земле, они кричат и
дерутсЯ  друг  с  другом.   Ћни  живут  за  тысЯчу  миль  от небес, а ты
говоришь, что хочешь показать им небеса - оттуда, с земли! „а ведь  они,
„жон, не  могут разглЯдеть  концов своих  собственных крыльев. ЋставайсЯ
здесь. Џомогай здесь новым  чайкам, помогай тем, кто  взлетел достаточно
высоко, чтобы увидеть то,  о чем ты хочешь  им рассказать. - Ћн  немного
помолчал  и  добавил:   - —то, если  бы  —ианг  вернулсЯ  в свой  старый
мир? ѓде бы ты сам находилсЯ сегоднЯ?
     Џоследний  довод  был  самым  убедительным: конечно, ‘алливан прав.
—ем выше летает чайка, тем дальше она видит.
     „жонатан осталсЯ  и занималсЯ  с новыми  птицами, которые прилетали
на небеса; они все были очень  способными и быстро усваивали то, что  им
объЯснЯли.  Ќо  к  нему  вернулось  прежнее  беспокойство,  он  не   мог
избавитьсЯ  от  мысли,  что  на  ‡емле,  наверное, живут одна-две чайки,
которые  тоже  могли  бы  учитьсЯ.  Ќасколько  больше знал бы он сейчас,
поЯвись —ианг рЯдом с ним в те дни, когда он был €згнанником!
     - ‘алли, Я должен вернутьсЯ, -  сказал он в конце концов. -  “ тебЯ
прекрасные ученики. Ћни помогут тебе справитьсЯ с новичками.
     ‘алливан вздохнул, но не стал возражать.
     - Ѓоюсь, „жонатан, что Я буду скучать по тебе. - ‚от и все, что  он
сказал.
     - ‘алли,  как тебе  не стыдно!  - с  упреком воскликнул „жонатан. -
ђазве можно говорить такие глупости!  —ем мы с тобой занимаемсЯ  изо днЯ
в день? …сли наша дружба зависит от таких условностей, как  пространство
и времЯ, значит, мы сами разрушим наше братство в тот миг, когда  сумеем
преодолеть  пространство   и  времЯ!   Ќо,  преодолеваЯ    пространство,
единственное, что  мы покидаем,  - это  ‡десь. Ђ  преодолеваЯ времЯ,  мы
покидаем только ‘ейчас. Ќеужели ты думаешь, что мы не сможем  повидатьсЯ
один-два раза в промежутке между тем, что называетсЯ ‡десь и ‘ейчас?
     ‘алливан невольно рассмеЯлсЯ.
     - ’ы  совсем помешалсЯ,  - сказал  он ласково.  - …сли кто-нибудь в
силах  показать  хоть  одной  живой  душе  на земле, как охватить глазом
тысЯчу миль, это навернЯка „жонатан  ‹ивингстон. - Ћн смотрел на  песок.
- „о свиданиЯ, „жон, до свиданиЯ, друг.
     - „о свиданиЯ, ‘алли. Њы еще встретимсЯ.
     ЏроизнесЯ  эти  слова,  „жонатан  тут  же  увидел внутренним взором
огромные стаи чаек  на берегах другого  времени и с  привычной легкостью
ощутил:  нет,  он  не  перьЯ  и  кости, он - совершенное воплощение идеи
свободы и полета, его возможности безграничны.


     ”летчер ‹инд был еще очень молодой  чайкой, но он уже знал, что  не
было  на  свете  птицы,  которой  пришлось  бы  терпеть  такое  жестокое
обращение ‘таи и столько несправедливостей!
     "Њне все равно, что они говорЯт, - думал он, направлЯЯсь к  „альним
‘калам; он кипел  от негодованиЯ, его  взглЯд помутилсЯ. -  ‹етать - это
вовсе не значит  махать крыльЯми, чтобы  перемещатьсЯ с места  на место.
ќто  умеет  даже... даже комар. ЉакаЯ-то  одна  бочка  вокруг  ‘тарейшей
—айки, просто так, в  шутку, и Я -  €згнанник! —то они, слепы?   Ќеужели
они не видЯт? Ќеужели они не понимают, как мы прославимсЯ, если в  самом
деле научимсЯ летать?
     Њне все  равно, что  они обо  мне думают.  џ покажу  им, что значит
летать. Џусть Я буду одиноким  €згнанником, если им так хочетсЯ.  Ќо они
пожалеют об этом, еще как пожалеют..."
     ѓолос  проник  в  его  голову,  и  хотЯ  это был очень тихий голос,
”летчер так испугалсЯ, что вздрогнул и застыл в воздухе:
     -  Ќе  сердись  на  них,  ”летчер!  €згнав тебЯ, они причинили вред
только самим себе,  и когда-нибудь они  узнают, когда-нибудь они  увидЯт
то, что видишь ты. Џрости их и помоги им понЯть.
     Ќа расстоЯнии дюйма от конца его правого крыла летела  ослепительно
белаЯ, самаЯ белаЯ чайка на  свете, она скользила рЯдом с  ”летчером без
малейших усилий,  не шевелЯ  ни перышком,  хотЯ ”летчер  летел почти  на
предельной скорости.
     Ќа мгновенье у молодого ”летчера все смешалось в голове.
     "—то со мной происходит? џ сошел с ума? џ умер? —то это значит?"
     Ќегромкий спокойный голос вторгалсЯ в его мысли и требовал ответа.
     - —айка ”летчер ‹инд, ты хочешь летать?
     - „Ђ. џ •Ћ—“ ‹…’Ђ’њ!
     - —айка  ”летчер ‹инд,  так ли  сильно ты  хочешь летать, что готов
простить ‘таю и учитьсЯ и  однажды вернутьсЯ к ним и  постаратьсЯ помочь
им узнать то, что знаешь сам?
     ’акому  искусному,  такому  ослепительному  существу  нельзЯ   было
солгать, какой бы  гордой птицей не  был ”летчер, как  бы сильно его  не
оскорбили.
     - „а, сказал он едва слышно.
     - ’огда,  ”летч, -  обратилось к  нему сиЯющее  создание с ласковым
голосом, - давай начнем с ѓоризонтального Џолета...


        —асть третьЯ

     „жонатан медленно  кружил над  „альними ‘калами,  он наблюдал. ќтот
неотесанный  молодой  ”летчер  оказалсЯ  почти  идеальным  учеником.   ‚
воздухе  он  был  сильным,  ловким  и  подвижным,  но главное - он горел
желанием научитсЯ летать.
     ’олько что он мелькнул  рЯдом - с оглушительным  шумом взъерошенный
серый комок  вынырнул из  пике и пронессЯ мимо  учителЯ со скоростью сто
пЯтьдесЯт миль  в час.  ‚незапный рывок,  и вот  он уже выполнЯет другое
упражнение  -  шестнадцативитковую  вертикальную  замедленную  бочку - и
считает витки вслух:
     -  ...восемь...  девЯть...  десЯть...  ой,  „жонатан,  Я  выхожу за
пределы  скорости...  одиннадцать...  Я  хочу  останавливатьсЯ  так   же
красиво и точно, как и ты... двенадцать... черт побери, Я никак не  могу
сделать...  тринадцать...  эти  последние  три витка... без... четырн...
а-а-а-а!
     ЋчереднаЯ  неудача  -  ”летчер  "сел  на  хвост" - вызвала особенно
бурный  взрыв  гнева  и  Ярости.  ”летчер  опрокинулсЯ  на  спину, и его
безжалостно  закрутило  и  завертело  в  обратном  штопоре,  а когда он,
наконец, выровнЯлсЯ, жадно хватаЯ  ртом воздух, оказалось, что  он летит
на сто футов ниже своего наставника.
     - „жонатан,  ты попусту  тратишь времЯ!  џ тупица!  џ болван! џ зрЯ
стараюсь, у менЯ все равно ничего не получитсЯ!
     „жонатан взглЯнул вниз и кивнул.
     - Љонечно, не получитсЯ, пока ты будешь останавливатьсЯ так  резко.
‚ самом начале ты  потерЯл сорок миль в  час! Ќужно делать то  же самое,
только плавно! “веренно, но плавно, понимаешь, ”летчер?
     „жонатан снизилсЯ и подлетел к молодой чайке.
     -  Џопробуем  еще  раз  вместе,  крыло  к крылу. Ћбрати внимание на
остановку. ЋстанавливайсЯ плавно, начинай фигуру без рывков.


     Љ концу третьего месЯца у „жонатана поЯвились еще шесть учеников  -
все шестеро  €згнанники, увлеченные  новой странной  идеей: летать  ради
радостей полета.
     Ќо даже им легче было  выполнить самую сложную фигуру, чем  понЯть,
в чем заключаетсЯ сокровенный смысл их упражнений.
     - Ќа самом деле каждый  из нас воплощает собой идею  ‚еликой —айки,
всеобъемлющую  идею  свободы,  -  говорил  „жонатан  по вечерам, стоЯ на
берегу, - и безошибочность полета  - это еще один шаг,  приближающий нас
к выражению  нашей подлинной  сущности. „лЯ  нас не  должно существовать
никаких преград. ‚от почему  мы стремимсЯ овладеть высокими  скоростЯми,
и малыми скоростЯми, и фигурами высшего пилотажа...
     ...Ђ  его  ученики,  измученные  дневн