от волнениЯ, живаЯ активность, проникнутаЯ сознанием
своего стройного единства и своей непобедимой разумности.
   …сли   идеальнаЯ   женскаЯ   красота   древнего   искусства    выражала
беспредельную возможность любви,  а  идеальнаЯ  красота  средних  веков  и
времен ‚озрождениЯ - неутолимую жажду любви, мистическую или  чувственную,
то здесь, в идеальной красоте другого идущего впереди нас мира воплощалась
сама любовь в ее спокойном и гордом самосознании,  сама  любовь  -  ЯснаЯ,
светлаЯ, всепобеждающаЯ...
   „лЯ  позднейших  художественных  произведений,  как  и   длЯ   древних,
характерна чрезвычайнаЯ простота и  единство  мотива.  €зображаютсЯ  очень
сложные человеческие существа с богатым и стройным жизненным  содержанием,
и  при  этом  выбираютсЯ  такие  моменты   их   жизни,   когда   всЯ   она
сосредоточиваетсЯ в одном каком-нибудь чувстве, стремлении... ‹юбимые темы
новейших художников  -  экстаз  творческой  мысли,  экстаз  любви,  экстаз
наслаждениЯ природой, спокойствие добровольной смерти, -  сюжеты,  глубоко
очерчивающие  сущность  великого  племени,  которое  умеет  жить  со  всей
полнотой и напрЯженностью, умирать сознательно и с достоинством.
   Ћтдел живописи и скульптуры составлЯл одну половину музеЯ, другаЯ  была
посвЯщена всецело  архитектуре.  Џод  архитектурой  марсиане  понимают  не
только эстетику зданий и больших инженерных сооружений, но также  эстетику
мебели, орудий, машин, вообще эстетику всего материально-полезного.  Љакую
громадную роль в их жизни играет это искусство, о том можно было судить по
особенной  полноте  и  тщательности   составлениЯ   этой   коллекции.   Ћт
первобытных пещерных жилищ с их  грубо  украшенной  утварью  до  роскошных
общественных домов из стекла  и  алюминиЯ  с  их  внутренней  обстановкой,
исполненной   лучшими   художниками,   до   гигантских   заводов   с    их
грозно-красивыми  машинами,  до  величайших  каналов   с   их   гранитными
набережными и воздушными мостами, - тут были представлены  все  типические
формы в виде картин, чертежей, моделей и особенно  стереограмм  в  больших
стереоскопах, где все воспроизводилось с полной иллюзией тождества. Ћсобое
место занимала эстетика садов, полей и парков; и как  ни  была  непривычна
длЯ менЯ природа планеты, но даже  мне  часто  была  понЯтна  красота  тех
сочетаний цветов и форм, которые создавались из этой природы  коллективным
гением племени с большими глазами.
   ‚ произведениЯх прежних эпох  очень  часто,  как  и  у  нас,  изЯщество
достигалось за  счет  удобства,  украшениЯ  вредили  прочности,  искусство
совершало  насилие  над  прЯмым  полезным  назначением  предметов.  Ќичего
подобного мой глаз не улавливал в произведениЯх новейшей эпохи - ни  в  ее
мебели, ни в ее орудиЯх, ни в ее сооружениЯх. џ спросил ќнно, допускает ли
их  современнаЯ  архитектура  уклонение  от   практического   совершенства
предметов ради их красоты.
   -  Ќикогда,  -  отвечал  ќнно,  -  это  была  бы   фальшиваЯ   красота,
искусственность, а не искусство.
   ‚ досоциалистические времена марсиане ставили памЯтники  своим  великим
людЯм; теперь они ставЯт памЯтники только  великим  событиЯм;  таким,  как
перваЯ попытка достигнуть  ‡емли,  закончившаЯсЯ  гибелью  исследователей,
таким, как  уничтожение  смертельной  эпидемической  болезни,  таким,  как
открытие разложениЯ и синтеза всех химических  элементов.  ђЯд  памЯтников
был представлен в стереограммах того же отдела, где находились гробницы  и
храмы (у марсиан  раньше  существовали  и  религии).  Ћдним  из  последних
памЯтников великим людЯм был памЯтник того инженера, о котором рассказывал
мне Њэнни. •удожник сумел Ясно представить силу души человека, победоносно
руководившего армией труда в  борьбе  с  природой  и  гордо  отвергнувшего
трусливый суд нравственности над  его  поступками.  Љогда  Я  в  невольной
задумчивости остановилсЯ перед панорамой  памЯтника,  ќнно  тихо  произнес
несколько стихов, выражавших сущность душевной трагедии героЯ.
   - —ьи это стихир - спросил Я.
   - Њои, - ответил ќнно, - Я написал их длЯ Њэнни.
   џ не мог вполне судить о внутренней красоте стихов на  чуждом  еще  длЯ
менЯ Языке; но несомненно, что их мысль была Ясна,  ритм  очень  стройный,
рифма звучнаЯ и богатаЯ. ќто дало новое направление моим мыслЯм.
   - ‡начит, у вас, в поэзии еще процветают строгий ритм и рифма?
   - Љонечно, - с оттенком удивлениЯ сказал ќнно. - ђазве это кажетсЯ  вам
некрасивым?
   - Ќет, вовсе не то, - объЯснил Я, - но у нас распространено мнение, что
эта форма была порождена вкусами господствующих классов  нашего  общества,
как выражение их похотливости и  пристрастиЯ  к  условностЯм,  сковывающим
свободу художественной речи. €з этого делают вывод, что  поэзиЯ  будущего,
поэзиЯ эпохи социализма  должна  отвергнуть  и  забыть  эти  стеснительные
законы.
   - ќто совершенно несправедливо, - горЯчо  возразил  ќнно.  -  Џравильно
ритмическое кажетсЯ нам красивым вовсе не из пристрастиЯ  к  условному,  а
потому, что оно глубоко гармонирует с ритмической правильностью  процессов
нашей жизни и сознаниЯ. Ђ рифма, завершающаЯ рЯд многообразий в одинаковых
конечных аккордах, разве она не находитсЯ в таком же  глубоком  родстве  с
той жизненной свЯзью людей, котораЯ их внутреннее многообразие увеличивает
единством наслаждениЯ в искусстве? Ѓез  ритма  вообще  нет  художественной
формы. ѓде нет ритма звуков, там должен быть, и притом  тем  строже,  ритм
идей... Ђ если рифма действительно феодального происхождениЯ, то ведь  это
можно сказать и о многих других хороших и красивых вещах.
   -  Ќо  ведь  рифма  в  самом  деле  стеснЯет  и  затруднЯет   выражение
поэтической идеи?
   - ’ак что же из этого? ‚едь это стеснение  вытекает  из  цели,  которую
свободно  ставит  себе  художник.  Ћно  не   только   затруднЯет,   но   и
совершенствует выражение поэтической идеи,  и  только  ради  этого  оно  и
существует. —ем сложнее цель, тем труднее путь к ней и, следовательно, тем
больше стеснений на этом пути. …сли вы хотите построить  красивое  здание,
сколько правил техники и гармонии будут определЯть и,  значит,  "стеснЯть"
вашу работу! ‚ы  свободны  в  выборе  целей  -  это  и  есть  единственнаЯ
человеческаЯ свобода. Ќо раз вы желаете  цели,  тем  самым  вы  желаете  и
средств, которыми она достигаетсЯ.
   Њы сошли в сад отдохнуть от массы впечатлений. Ѓыл уже вечер,  Ясный  и
мЯгкий весенний вечер. –веты начинали свертывать свои  чашечки  и  листьЯ,
чтобы  закрыть  их  на  ночь;  эта  общаЯ  особенность   растений   Њарса,
порожденнаЯ его холодными ночами. џ возобновил начатый разговор.
   - ‘кажите, какие роды беллетристики у вас теперь преобладают?
   - „рама, особенно трагедиЯ, и поэзиЯ картин природы, - ответил ќнно.
   - ‚ чем же содержание вашей трагедии? ѓде  материал  длЯ  нее  в  вашем
счастливом мирном сосуществовании?
   - ‘частливое? мирное? откуда вы это взЯли? “ нас  царствует  мир  между
людьми, это правда, но нет мира со стихийностью природы, и  не  может  его
быть. Ђ это такой враг, в  самом  поражении  которого  всегда  есть  новаЯ
угроза. ‡а последний период нашей  истории  мы  в  десЯтки  раз  увеличили
эксплуатацию нашей планеты, наша численность возрастает, и еще несравненно
быстрее растут наши  потребности.  Ћпасность  истощениЯ  природных  сил  и
средств уже не раз вставала перед нами то в одной,  то  в  другой  области
труда. „о сих пор нам удавалось преодолеть ее, не прибегаЯ к  ненавистному
сокращению жизни - в себе и в потомстве; но именно теперь борьба принимает
особенно серьезный характер.
   - џ никак не думал, что при  нашем  техническом  и  научном  могуществе
возможны такие опасности. ‚ы говорите,  что  это  уже  случалось  в  вашей
истории?
   - …ще семьдесЯт лет тому назад, когда иссЯкли запасы каменного углЯ,  а
переход на водЯную и электрическую энергию был  далеко  еще  не  завершен,
нам, чтобы  выполнить  громадную  перестройку  машин,  пришлось  истребить
значительную долю дорогих нам лесов нашей  планеты,  что  на  десЯтки  лет
обезобразило ее и ухудшило климат. Џотом, когда  мы  оправились  от  этого
кризиса, лет двадцать тому назад, оказалось, что приходЯт к концу железные
руды. Ќачалось спешное изучение твердых сплавов алюминиЯ, и громаднаЯ долЯ
технических сил, которыми мы располагали, была направлена на электрическое
добывание алюминиЯ из  почвы.  ’еперь,  по  вычислениЯм  статистиков,  нам
угрожает через тридцать лет недостаток пищи, если до того времени не будет
выполнен синтез белковых веществ из элементов.
   - Ђ другие планеты? - возразил Я. - ђазве там вы не можете  найти,  чем
пополнить недостаток?
   - ѓде? ‚енера, по-видимому,  еще  недоступна.  ‡емлЯ?  Ћна  имеет  свое
человечество, и вообще до сих  пор  не  выЯснено,  насколько  удастсЯ  нам
использовать ее силы. Ќа переезд туда нужна каждый раз  громаднаЯ  затрата
энергии; а запасы радиирующей материи, необходимой длЯ  этого,  по  словам
Њэнни, который недавно рассказывал мне о  своих  последних  исследованиЯх,
очень невелики на нашей планете. Ќет, трудности повсюду значительны; и чем
теснее наше человечество смыкает свои рЯды  длЯ  завоеваниЯ  природы,  тем
теснее смыкаютсЯ и стихии длЯ мести за победы.
   - Ќо всегда  же  достаточно,  например,  сократить  размножение,  чтобы
поправить дело?
   - ‘ократить размножение? „а ведь это и есть победа стихий. ќто отказ от
безграничного роста  жизни,  это  неизбежнаЯ  ее  остановка  на  одной  из
ближайших ступеней. Њы побеждаем, пока нападаем. Љогда же мы откажемсЯ  от
роста нашей армии, это будет значить, что мы уже осаждены стихиЯми со всех
сторон. ’огда станет ослабевать вера в  нашу  коллективную  силу,  в  нашу
великую общую жизнь. Ђ вместе с этой верой будет терЯтьсЯ  и  смысл  жизни
каждого из нас, потому что в каждом  из  нас,  маленьких  клеток  великого
организма,  живет  целое,  и  каждый  живет  этим  целым.  Ќет,  сократить
размножение - это последнее, на что мы бы решились; а когда  это  случитсЯ
помимо нашей воли, то оно будет началом конца.
   - Ќу хорошо, Я понимаю, что трагедиЯ целого длЯ вас всегда  существует,
по крайней мере, как угрожающаЯ возможность. Ќо пока победа  остаетсЯ  еще
за  человечеством,  личность  достаточно   защищена   от   этой   трагедии
коллективностью; даже когда наступает прЯмаЯ опасность, гигантские  усилиЯ
и  страданиЯ   напрЯженной   борьбы   так   ровно   распределЯютсЯ   между
бесчисленными личностЯми, что не могут  серьезно  нарушить  их  спокойного
счастьЯ. Ђ длЯ такого счастьЯ у вас, кажетсЯ, есть все, что надо.
   - ‘покойное счастье! „а разве может личность не  чувствовать  сильно  и
глубоко потрЯсений жизни целого, в котором ее начало и конец? €  разве  не
возникает глубоких противоречий жизни из самой  ограниченности  отдельного
существа по сравнению с его целым, из самого  бессилиЯ  вполне  слитьсЯ  с
этим целым, вполне растворить в нем свое сознание  и  охватить  его  своим
сознанием? ‚ам не понЯтны эти противоречиЯ? ќто потому, что они  затемнены
в вашем мире другими, более близкими и  грубыми.  Ѓорьба  классов,  групп,
личностей отнимает у вас  идею  целого,  а  с  ней  и  то  счастье,  и  те
страданиЯ, которые она приносит. џ видел ваш мир;  Я  не  мог  бы  вынести
десЯтой доли того безумиЯ, среди которого живут  ваши  братьЯ.  Ќо  именно
поэтому Я не взЯлсЯ бы решить: кто из нас ближе к спокойному счастью:  чем
жизнь стройнее и гармоничнее, тем мучительнее в ней неизбежные диссонансы.
   -  Ќо  скажите,  ќнно,  разве,  например,  вы  не  счастливый  человек?
Њолодость, наука, поэзиЯ и, наверное,  любовь...  —то  могли  вы  испытать
такого тЯжелого, чтобы говорить настолько горЯчо о трагедии жизни?
   - ќто очень удачно, - засмеЯлсЯ ќнно, и странно звучал его смех.  -  ‚ы
не знаете, что веселый ќнно один раз уже решил было  умереть.  €  если  бы
Њэнни всего на один день опоздал написать ему шесть слов, расстроивших все
расчеты: "Ќе хотите ли ехать на ‡емлю?" - то  у  вас  не  было  бы  вашего
веселого спутника. Ќо сейчас Я не сумел бы объЯснить вам всего  этого.  ‚ы
сами увидите потом, что если есть у нас счастье, так только не то мирное и
спокойное счастье, о котором вы говорили.
   џ не решилсЯ идти дальше в вопросах. Њы встали и вернулись в музей.  Ќо
Я не мог больше систематически осматривать коллекции:  мое  внимание  было
рассеЯно, мысли ускользали. џ остановилсЯ в отделе скульптуры перед  одной
из новейших статуй, изображавших  прекрасного  мальчика.  —ерты  его  лица
напоминали Ќэтти; но всего больше менЯ поразило то  искусство,  с  которым
художник сумел в несложившемсЯ теле, в незаконченных чертах, в  тревожных,
пытливо   вглЯдывающихсЯ   глазах    ребенка    воплотить    зарождающуюсЯ
гениальность. џ долго неподвижно стоЯл  перед  статуей,  и  все  остальное
успело исчезнуть  из  моего  сознаниЯ,  когда  голос  ќнно  заставил  менЯ
очнутьсЯ.
   - ќто вы, - сказал он, указываЯ на мальчика, - это ваш мир.  ќто  будет
чудесный мир, но он еще в детстве;  и  посмотрите,  какие  смутные  грезы,
какие тревожные образы  волнуют  его  сознание...  Ћн  в  полусне,  но  он
проснетсЯ, Я чувствую это, Я глубоко верю в это!
   Љ радостному чувству, которое вызвали во мне эти  слова,  примешивалось
странное сожаление:
   "‡ачем не Ќэтти сказал это!"


        5. ‚ ‹…—…ЃЌ€–…

   џ возвратилсЯ домой очень утомленный, а после двух  бессонных  ночей  и
целого днЯ полной неспособности к  работе  Я  решил  опЯть  отправитьсЯ  к
Ќэтти, так как мне не хотелось обращатьсЯ к незнакомому врачу  химического
городка. Ќэтти с утра работал в лечебнице; там Я и нашел  его  за  приемом
приходЯщих больных.
   Љогда  Ќэтти  увидал  менЯ  в  приемной,  он  тотчас  подошел  ко  мне,
внимательно посмотрел на мое лицо,  взЯл  за  руку  и  отвел  в  отдельную
маленькую комнату, где с мЯгким голубым светом смешивалсЯ легкий, приЯтный
запах незнакомых мне духов, и тишина ничем не нарушалась.  ’ам  он  удобно
усадил менЯ в глубокое кресло и сказал:
   - Ќи о чем не думайте, ни о чем не заботьтесь. Ќа сегоднЯ  Я  беру  все
это себе. Ћтдохните, Я потом приду.
   Ћн ушел, а Я ни о чем не думал, ни о чем не заботилсЯ, так как он  взЯл
на себЯ все мысли и заботы. ќто было  очень  приЯтно,  и  через  несколько
минут Я заснул. Љогда Я очнулсЯ, Ќэтти опЯть стоЯл передо мной и с улыбкой
смотрел на менЯ.
   - ‚ам теперь лучше? - спросил он.
   - џ совершенно здоров, а вы - гениальный врач, - отвечал Я. -  €дите  к
своим больным и не беспокойтесь обо мне.
   - ЊоЯ работа на сегоднЯ уже кончена. …сли хотите,  Я  покажу  вам  нашу
лечебницу, - предложил Ќэтти.
   Њне это было очень  интересно,  и  мы  отправились  в  обход  по  всему
обширному красивому зданию.
   ‘реди  больных  преобладали  хирургические  и  нервные.  ЃольшаЯ  часть
хирургических были жертвы несчастных случаев с машинами.
   - Ќеужели у вас  на  заводах  и  фабриках  недостаточно  ограждений?  -
спросил Я Ќэтти.
   -  Ђбсолютных  ограждений,  при  которых  несчастные  случаи  были   бы
невозможны, почти не существует. Ќо здесь собраны эти больные из района  с
населением больше двух миллионов  человек,  -  на  такой  район  несколько
десЯтков пострадавших не  так  много.  —аще  всего  это  новички,  еще  не
освоившиесЯ с устройством машин, на которых работают: у нас ведь все любЯт
переходить из одной области производства в другую. ‘пециалисты,  ученые  и
художники особенно легко становЯтсЯ жертвами своей рассеЯнности:  внимание
им часто изменЯет, они задумываютсЯ или забываютсЯ в созерцании.
   - Ђ нервные больные - это, конечно, главным образом от переутомлениЯ?
   - „а, таких немало. Ќо не меньше и  болезней,  вызванных  волнениЯми  и
кризисами половой жизни, а также другими душевными потрЯсениЯми, например,
смертью близких людей.
   - Ђ здесь есть душевнобольные с затемненным или спутанным сознанием?
   - Ќет, таких здесь нет; длЯ них есть  отдельные  лечебницы.  ’ам  нужны
особые приспособлениЯ длЯ тех случаев, когда больной может причинить  вред
себе или другим.
   - ‚ этих случаЯх и у вас прибегают к насилию над больными?
   - Ќастолько, насколько это безусловно необходимо, разумеетсЯ.
   - ‚от уже второй раз Я встречаюсь с насилием в вашем мире.  Џервый  раз
это было в "доме детей". ‘кажите: вам, значит, не удаетсЯ вполне устранить
эти элементы из вашей жизни, вы принуждены их сознательно допускать?
   - „а, как мы допускаем болезнь  и  смерть  или,  пожалуй,  как  горькое
лекарство. Љакое же разумное существо откажетсЯ от насилиЯ, например,  длЯ
самозащиты?
   - ‡наете, длЯ менЯ это  значительно  уменьшает  пропасть  между  нашими
мирами.
   - Ќо ведь их главное различие вовсе не в том  заключаетсЯ,  что  у  вас
много насилиЯ и принуждениЯ, а у нас мало. ѓлавное различие в том,  что  у
вас то и другое облекаетсЯ в законы, внешние и внутренние, в нормы права и
нравственности, которые господствуют над людьми и постоЯнно  тЯготеют  над
ними. “ нас же насилие существует либо как проЯвление  болезни,  либо  как
разумный поступок разумного существа. ‚ том и другом случае ни из него, ни
длЯ него не создаетсЯ никаких общественных законов и норм, никаких  личных
или безличных повелений.
   - Ќо установлены же у вас правила, по которым вы ограничиваете  свободу
ваших душевнобольных или ваших детей?
   - „а, чисто  научные  правила  ухода  за  больными  и  педагогики.  Ќо,
конечно, и в этих технических правилах вовсе не предусматриваютсЯ  ни  все
случаи необходимости насилиЯ,  ни  все  способы  его  применениЯ,  ни  его
степень, - все это зависит от совокупности действительных условий.
   - Ќо  если  так,  то  здесь  возможен  настоЯщий  произвол  со  стороны
воспитателей или тех, кто ухаживает за больными?
   - —то означает это слово -  "произвол"?  …сли  оно  означает  ненужное,
излишнее насилие, то оно возможно только  со  стороны  больного  человека,
который сам подлежит лечению. Ђ разумный и сознательный человек,  конечно,
не способен на это.
   Њы миновали комнаты больных, операционные, комнаты  лекарств,  квартиры
ухаживающих за больными и, поднЯвшись в верхний  этаж,  прошли  в  большую
красивую залу, через прозрачные стены которой открывалсЯ вид на озеро, лес
и отдаленные горы. Љомнату украшали высокохудожественные статуи и картины,
мебель была роскошна и изЯщна.
   - ќто комната умирающих, - сказал Ќетти.
   - ‚ы приносите сюда всех умирающих? - спросил Я.
   - „а, или они сами сюда приходЯт, - отвечал Ќетти.
   - Ќо разве ваши умирающие могут еще сами ходить? - удивилсЯ Я.
   - ’е, которые физически здоровы, конечно, могут. џ понЯл, что речь  шла
о самоубийцах.
   - ‚ы предоставлЯете самоубийцам эту комнату длЯ выполнениЯ их дела?
   - „а, и все средства спокойной, безболезненной смерти.
   - € при этом никаких препЯтствий?
   - …сли сознание пациента Ясно и его решение твердо, то какие  же  могут
быть   препЯтствиЯ?   ‚рач,   конечно,   сначала    предлагает    больному
посоветоватьсЯ с ним. Ќекоторые соглашаютсЯ на это, другие нет.
   - € самоубийства очень часты между вами?
   -  „а,  особенно  среди  стариков.  Љогда  чувство  жизни   слабеет   и
притуплЯетсЯ, тогда многие предпочитают не ждать естественного конца.
   - Ќо вам приходитсЯ  сталкиватьсЯ  и  с  самоубийством  молодых  людей,
полных сил и здоровьЯ?
   - „а, бывает и это, но это нечасто. Ќа моей  памЯти  в  этой  лечебнице
было два таких случаЯ; в третьем случае попытку удалось остановить.
   - Љто же были эти несчастные и что привело их к гибели?
   - Џервый был мой учитель, знаменитый врач, который внес в  науку  много
нового. “ него была чрезмерно развита  способность  чувствовать  страданиЯ
других людей. ќто направило его ум и энергию в сторону медицины, но это  и
погубило его. Ћн не вынес. ‘вое душевное состоЯние он скрывал от всех  так
хорошо, что крушение произошло совершенно неожиданно. ќто случилось  после
тЯжелой эпидемии,  возникшей  при  работах  по  осушению  одного  морского
залива,  вследствие  разложениЯ  нескольких  сот   миллионов   килограммов
погибшей при этом рыбы. Ѓолезнь была мучительна, как ваша холера,  но  еще
гораздо опаснее  и  в  девЯти  случаЯх  из  десЯти  оканчивалась  смертью.
ЃлагодарЯ этой  слабой  возможности  выздоровлениЯ  врачи  не  могли  даже
исполнЯть просьб своих больных о  скорой  и  легкой  смерти:  ведь  нельзЯ
считать вполне сознательным  человека,  захваченного  острой  лихорадочной
болезнью.  Њой  учитель  безумно  работал  во  времЯ   эпидемии,   и   его
исследованиЯ помогли довольно скоро покончить с нею.  Ќо  когда  это  было
сделано, он отказалсЯ жить.
   - ‘колько лет ему было тогда?
   - Џо нашему счету - около пЯтидесЯти. “  нас  это  еще  совсем  молодой
возраст.
   - Ђ другой случай?
   - ќто была женщина, у которой умерли муж и ребенок одновременно.
   - € наконец, третий случай?
   - …го мог бы рассказать вам только сам товарищ, его переживший.
   - ќто правда, - сказал Я. - Ќо объЯсните  мне  другое:  почему  у  вас,
марсиан, так долго сохранЯетсЯ молодость? Ћсобенность ли  это  вашей  расы
или результат лучших условий жизни, или еще что-нибудь?
   - ђаса тут ни при чем: лет  двести  тому  назад  мы  были  вдвое  менее
долговечны. ‹учшие условиЯ жизни? „а, в значительной мере именно  это.  Ќо
не только это. ѓлавную роль тут играет применЯемое нами обновление жизни.
   - ќто что же такое?
   - ‚ещь, в сущности, очень простаЯ,  но  вам  она,  вероЯтно,  покажетсЯ
странной. Ђ между тем в вашей науке  уже  имеютсЯ  все  данные  длЯ  этого
метода. ‚ы знаете, что природа, чтобы повысить жизнеспособность клеток или
организмов,  постоЯнно  дополнЯет  одну  особь  другою.  „лЯ   этой   цели
одноклеточные существа, когда их жизнеспособность понизитсЯ в однообразной
обстановке, сливаютсЯ по два в одно, и только этим  путем  возвращаетсЯ  в
полной мере способность их к размножению -  "бессмертие"  их  протоплазмы.
’акой же смысл имеет и половое скрещивание  высших  растений  и  животных:
здесь также соединЯютсЯ жизненные элементы двух различных  существ,  чтобы
получилсЯ более совершенный зародыш третьего. Ќаконец,  вы  знаете  уже  и
применение кровЯных сывороток длЯ  передачи  от  одного  существа  другому
элементов жизнеспособности, так сказать, по частЯм  -  в  виде,  например,
повышенного сопротивлениЯ той или другой болезни.  Њы  же  идем  дальше  и
устраиваем _обмен  крови_  и  между  двумЯ  человеческими  существами,  из
которых каждое может передать другому массу условий повышениЯ  жизни.  ќто
просто одновременное  переливание  крови  от  одного  человека  другому  и
обратно,  путем  двойного   соединениЯ   соответственными   приборами   их
кровеносных сосудов. Џри соблюдении всех предосторожностей это  совершенно
безопасно; кровь одного человека  продолжает  жить  в  организме  другого,
смешавшись там с его кровью и вносЯ глубокое обновление во все его ткани.
   - € таким образом можно возвращать молодость старикам, вливаЯ в их жилы
юношескую кровь?
   - Ћтчасти да, но не вполне, разумеетсЯ,  потому  что  кровь  не  все  в
организме и она, в свою очередь, им перерабатываетсЯ.  Џоэтому,  например,
молодой человек не стареет от крови пожилого: то, что в ней есть  слабого,
старческого, быстро преодолеваетсЯ молодым организмом, но в то же времЯ из
нее усваиваетсЯ многое такое, чего не хватает этому организму;  энергиЯ  и
гибкость его жизненных отправлений также возрастают.
   - Ќо если это так просто, то почему же наша земнаЯ медицина до сих  пор
не пользуетсЯ этим средством?  ‚едь  она  знает  и  переливание  крови  уж
несколько сот лет, если не ошибаюсь.
   - Ќе знаю, может быть, есть какие-нибудь особые  органические  условиЯ,
которые у вас лишают это средство его значениЯ. Ђ может быть,  это  просто
результат господствующей у  вас  психологии  индивидуализма,  котораЯ  так
глубоко отграничивает у вас одного человека от другого, что  мысль  об  их
жизненном слиЯнии длЯ ваших ученых почти недоступна.  Љроме  того,  у  вас
распространена  такаЯ  масса  болезней,  отравлЯющих  кровь,  болезней,  о
которых  сами  больные  часто  не  знают,  а  иногда  и  просто  скрывают.
Џрактикуемое в вашей медицине - теперь очень  редко  -  переливание  крови
имеет какой-то филантропический характер:  тот,  у  кого  ее  много,  дает
другому, у  которого  в  ней  есть  остраЯ  нужда,  вследствие,  например,
большого кровотечениЯ из раны. “ нас бывает, конечно, и это; но  постоЯнно
применЯетсЯ  другое  -  то,  что   соответствует   всему   нашему   строю:
товарищеский обмен жизни не только  в  идейном,  но  и  в  физиологическом
существовании...


        6. ђЂЃЋ’Ђ € Џђ€‡ђЂЉ€

   ‚печатлениЯ первых дней, бурным потоком нахлынувшие  на  мое  сознание,
дали мне понЯтие о громадных размерах той работы, котораЯ мне  предстоЯла.
Ќадо  было  прежде  всего  постигнуть  этот  мир,  неизмеримо  богатый   и
своеобразный в своей жизненной стройности. Ќадо было затем войти в него не
в качестве интересного музейного экземплЯра, а в качестве  человека  среди
людей, работника среди работников. ’олько тогда могла быть  выполнена  моЯ
миссиЯ, только тогда Я мог послужить началом действительной взаимной свЯзи
двух  миров,  между  которыми  Я,  социалист,  находилсЯ  на  границе  как
бесконечно малый момент настоЯщего между прошлым и будущим.
   Љогда Я уезжал из лечебницы, Ќэтти сказал мне: "Ќе очень спешите!"  Њне
казалось, что он не прав. Ќадо было именно спешить, надо  было  пустить  в
ход все свои силы, всю  свою  энергию,  потому  что  ответственность  была
страшно велика! Љакую  колоссальную  пользу  нашему  старому,  измученному
человечеству, какое гигантское ускорение его развитиЯ, его расцвета должно
было  принести  живое,  энергичное  влиЯние  высшей  культуры,  могучей  и
гармоничной! € каждый момент замедлениЯ в моей  работе  мог  отдалЯть  это
влиЯние... Ќет, ждать, отдыхать было некогда.
   € Я очень много работал. џ знакомилсЯ с наукой и техникой нового  мира,
Я напрЯженно наблюдал его общественную жизнь, Я изучал его литературу. „а,
тут было много трудного.
   €х научные методы ставили менЯ в  тупик:  Я  механически  усваивал  их,
убеждалсЯ на опыте, что применение их легко, просто и непогрешимо, а между
тем Я не понимал их, не понимал, почему они ведут к цели, где их  свЯзь  с
живыми ЯвлениЯми, в чем их сущность. џ был точно те старые математики XVII
века, неподвижнаЯ мысль  которых  органически  не  могла  усваивать  живой
динамики бесконечно малых величин. Ћбщественные собраниЯ марсиан  поражали
менЯ своим напрЯженно-деловым характером. Ѓыли ли они  посвЯщены  вопросам
науки, или вопросам организации работ,  или  даже  вопросам  искусства,  -
доклады и речи были страшно сжаты и  кратки,  аргументациЯ  определенна  и
точна, никто никогда не повторЯлсЯ и не повторЯл других. ђешениЯ собраний,
чаще  всего  единогласные,  выполнЯлись  со  сказочной  быстротой.  ђешало
собрание  ученых  одной  специальности,  что  надо  организовать  такое-то
научное учреждение; собрание статистиков труда, что надо устроить такое-то
предприЯтие; собрание жителей  города,  что  надо  украсить  его  таким-то
зданием,  -  немедленно  поЯвлЯлись  новые   цифры   необходимого   труда,
публикуемые центральным бюро, приезжали по воздуху сотни  и  тысЯчи  новых
работников, и через несколько дней или недель  все  было  уже  сделано,  а
новые работники исчезали неизвестно куда.  ‚се  это  производило  на  менЯ
впечатление как будто своеобразной  магии,  странной  магии,  спокойной  и
холодной, без заклинаний и мистических украшений, но тем более  загадочной
в своем сверхчеловеческом могуществе.
   ‹итература нового мира, даже чисто художественнаЯ, не  была  также  длЯ
менЯ ни отдыхом, ни успокоением. …е образы были как будто несложны и Ясны,
но как-то внутренне чужды длЯ менЯ. Њне хотелось глубже в них  проникнуть,
сделать их близкими и понЯтными, но  мои  усилиЯ  приводили  к  совершенно
неожиданному  результату:  образы  становились  призрачными  и   одевались
туманом.
   Љогда Я шел в театр, то и здесь менЯ преследовало  все  то  же  чувство
непонЯтного. ‘южеты были просты,  игра  превосходна,  а  жизнь  оставалась
далекой. ђечи героев были так сдержанны и мЯгки, поведение так спокойно  и
осторожно, их чувства подчеркивались так мало, как  будто  они  не  хотели
навЯзывать  зрителю  никаких  настроений,  как  будто  они  были  сплошные
философы  да  еще,  как  мне  казалось,  сильно  идеализированные.  ’олько
исторические пьесы из далекого прошлого давали мне сколько-нибудь знакомые
впечатлениЯ, а игра актеров там была настолько же  энергична  и  выражениЯ
личных чувств настолько  же  откровенны,  как  Я  привык  видеть  в  наших
театрах.
   Ѓыло одно обстоЯтельство, которое, несмотрЯ на все, привлекало  менЯ  в
театр нашего маленького городка с особенной силой. ќто именно  то,  что  в
нем вовсе не было актеров. Џьесы, которые Я там видел,  либо  передавались
оптическими и акустическими передаточными аппаратами  из  далеких  больших
городов, либо даже - и  это  чаще  всего  -  были  воспроизведением  игры,
котораЯ была  давно,  иногда  так  давно,  что  сами  актеры  уже  умерли.
Њарсиане,  знаЯ  способы  моментального  фотографированиЯ  в  естественных
цветах, применЯли их длЯ того, чтобы фотографировать жизнь в движении, как
это  делаетсЯ  длЯ  наших  кинематографов.  Ќо  они  не  только  соединЯли
кинематограф с фотографом, как это начинают делать у нас на ‡емле, -  пока
еще весьма неудачно, - но они пользовались идеей стереоскопа и  превращали
изображениЯ кинематографа в рельефные. Ќа экране давалось одновременно два
изображениЯ - две половины стереограммы, а перед каждым креслом зрительной
залы был прикреплен  соответствующий  стереоскопический  бинокль,  который
сливал два плоских изображениЯ  в  одно,  но  всех  трех  измерений.  Ѓыло
странно видеть Ясно и отчетливо живых людей, которые движутсЯ,  действуют,
выражают свои мысли и чувства, и сознавать в то же времЯ, что  там  ничего
нет, а есть матоваЯ пластинка и за нею - фонограф и электрический фонарь с
часовым механизмом. ќто было почти мистически странно и порождало  смутное
сомнение во всей действительности.
   ‚се это, однако, не облегчало мне выполнениЯ моей задачи - понЯть чужой
мир. Њне, конечно, нужна была помощь со стороны. Ќо Я все реже обращалсЯ к
Њэнни за указаниЯми и объЯснениЯми. Њне  было  неловко  обнаруживать  свои
затруднениЯ во всем их объеме. Љ тому же внимание Њэнни в это  времЯ  было
страшно  занЯто  одним   важным   исследованием   из   области   добываниЯ
"минус-материи". Ћн работал неутомимо, часто не спал целые ночи, и мне  не
хотелось мешать ему и отвлекать его; а  его  увлечение  работой  было  как
будто живым примером, который невольно побуждал менЯ идти дальше  в  своих
усилиЯх.
   Ћстальные друзьЯ между тем временно исчезли с  моего  горизонта.  Ќэтти
уехал за несколько тысЯч километров руководить устройством и  организацией
новой гигантской лечебницы в другом полушарии планеты. ќнно был занЯт  как
помощник  ‘тэрни  в   его   обсерватории   измерениЯми   и   вычислениЯми,
необходимыми  длЯ  новых  экспедиций  на  ‡емлю  и  ‚енеру,  а  также  длЯ
экспедиций на ‹уну и Њеркурий с целью их лучше сфотографировать и привезти
образчики их минералов. ‘ другими  марсианами  Я  близко  не  сходилсЯ,  а
ограничивалсЯ необходимыми расспросами и деловыми  разговорами:  трудно  и
странно было сближатьсЯ с чуждыми мне и высшими, чем Я, существами.
   ‘ течением времени мне стало казатьсЯ, что работа моЯ идет, в сущности,
недурно. џ все меньше нуждалсЯ в отдыхе и даже в сне. ’о,  что  Я  изучал,
как-то механически легло и свободно стало укладыватьсЯ в  моей  голове,  и
при этом ощущение было таково, словно голова  совершенно  пуста  и  в  ней
можно поместить еще очень, очень много. Џравда, когда Я пыталсЯ по  старой
привычке отчетливо формулировать длЯ себЯ то, что узнавал, это мне большей
частью не удавалось; но Я находил, что это неважно,  что  мне  не  хватает
только выражений да каких-нибудь частностей и мелочей, а общее  понЯтие  у
менЯ имеетсЯ, и это главное.
   Ќикакого живого удовольствиЯ мне мои занЯтиЯ уже не  доставлЯли;  ничто
не вызывало во мне  прежнего  непосредственного  интереса.  "—то  же,  это
вполне понЯтно, - думал Я, - после всего, что Я видел и узнал, менЯ трудно
чем-нибудь еще удивить; дело не в том, чтобы это мне  было  приЯтно,  а  в
том, чтобы овладеть всем, чем надо".
   ’олько одно было непонЯтно:  все  труднее  становилось  сосредоточивать
внимание на одном предмете. Њысли отвлекались то и дело то в  одну,  то  в
другую сторону; Яркие воспоминаниЯ, часто  очень  неожиданные  и  далекие,
всплывали в сознании и заставлЯли забывать окружающее, отнимаЯ драгоценные
минуты. џ замечал это, спохватывалсЯ и  с  новой  энергией  принималсЯ  за
работу; но проходило короткое времЯ, и снова летучие образы  прошлого  или
фантазии овладевали моим мозгом, и снова приходилось подавлЯть  их  резким
усилием.
   ‚се чаще менЯ тревожило какое-то странное, беспокойное  чувство,  точно
было что-то важное и спешное, чего Я не исполнил и о  чем  все  забываю  и
стараюсь вспомнить. ‚след за этим чувством поднималсЯ целый  рой  знакомых
лиц и минувших событий и неудержимым потоком уносил менЯ все дальше назад,
через юность и отрочество  к  самому  раннему  детству,  терЯЯсь  затем  в
каких-то  смутных  и  неЯсных  ощущениЯх.  Џосле  этого  моЯ  рассеЯнность
становилась особенно сильной и упорной.
   ЏодчинЯЯсь внутреннему  сопротивлению,  которое  не  давало  мне  долго
сосредоточиватьсЯ на чем-нибудь  одном,  Я  начинал  все  чаще  и  быстрее
переходить от предмета к предмету и длЯ  этого  нарочно  собирал  в  своей
комнате целые груды книг, раскрытых заранее на нужном месте, таблиц, карт,
стенограмм, фонограмм и т.д.  ’аким  путем  Я  надеЯлсЯ  устранить  потерю
времени, но рассеЯнность все незаметнее подкрадывалась ко мне, и  Я  ловил
себЯ на том, что уже долго смотрю в одну точку, ничего не понимаЯ и ничего
не делаЯ.
   ‡ато когда Я ложилсЯ в постель и смотрел  сквозь  стеклЯнную  крышу  на
темное небо, тогда  мысль  начинала  самовольно  работать  с  удивительной
живостью и энергией. –елые страницы цифр и  формул  выступали  перед  моим
внутренним зрением с такой Ясностью, что Я мог перечитывать их строчка  за
строчкой. Ќо эти образы скоро уходили, уступаЯ место другим; и  тогда  мое
сознание превращалось в какую-то панораму удивительно Ярких  и  отчетливых
картин, не имевших уже ничего общего с моими занЯтиЯми и заботами:  земные
ландшафты, театральные сцены, картины детских  сказок  спокойно,  точно  в
зеркале, отражались в  моей  душе  и  исчезали  и  сменЯлись,  не  вызываЯ
никакого волнениЯ, а только легкое чувство интереса  или  любопытства,  не
лишенное очень слабого приЯтного оттенка. ќти отражениЯ сначала  проходили
внутри моего сознаниЯ, не смешиваЯсь с окружающей обстановкой,  потом  они
ее вытеснЯли, и Я погружалсЯ в сон, полный  живых  и  сложных  сновидений,
очень легко прерывавшийсЯ и не дававший мне главного, к чему Я  стремилсЯ,
- чувства отдыха.
   ум в ушах уже довольно давно менЯ беспокоил, а  теперь  он  становилсЯ
все постоЯннее и сильнее, так что иногда мешал мне слушать  фонограммы,  а
по  ночам  уносил  остатки  сна.  ‚ремЯ  от  времени  из  него  выделЯлись
человеческие голоса, знакомые и незнакомые; часто мне казалось,  что  менЯ
окликают по имени, часто казалось, что Я  слышу  разговор,  слов  которого
из-за шума не могу разобрать. џ стал понимать, что уже не  совсем  здоров,
тем более что рассеЯнность окончательно овладела мною  и  Я  не  мог  даже
читать больше нескольких строчек подрЯд.
   "ќто, конечно, просто переутомление, -  думал  Я.  -  Њне  надо  только
больше отдыхать; Я, пожалуй, слишком много  работал.  Ќо  не  надо,  чтобы
Њэнни заметил, что со мной происходит: это слишком похоже на банкротство с
первых же шагов моего дела".
   € когда Њэнни заходил ко мне в комнату - это бывало тогда,  правда,  не
часто, - Я притворЯлсЯ, что усердно занимаюсь. Ђ он  замечал  мне,  что  Я
работаю слишком много и рискую переутомитьсЯ.
   - Ћсобенно сегоднЯ у вас нездоровый вид, - говорил он. -  Џосмотрите  в
зеркало, как блестЯт ваши глаза и как вы бледны. ‚ам  надо  отдохнуть,  вы
этим выиграете в дальнейшем.
   € Я сам очень хотел бы этого, но мне  не  удавалось.  Џравда,  Я  почти
ничего не делал, но менЯ утомлЯло уже всЯкое, самое  маленькое  усилие;  а
бурный поток живых образов, воспоминаний  и  фантазий  не  прекращалсЯ  ни
днем,  ни  ночью.  Ћкружающее  как-то  бледнело  и  терЯлось  за  ними   и
приобретало призрачный оттенок.
   Ќаконец, Я должен был сдатьсЯ.  џ  видел,  что  вЯлость  и  апатиЯ  все
сильнее овладевают моей волей и  Я  все  меньше  могу  боротьсЯ  со  своим
состоЯнием. ђаз утром, когда Я встал с постели, у менЯ все сразу потемнело
в глазах. Ќо это быстро прошло, и Я подошел к окну,  чтобы  посмотреть  на
деревьЯ парка. ‚друг  Я  почувствовал,  что  на  менЯ  кто-то  смотрит.  џ
обернулсЯ - передо мной стоЯла Ђнна Ќиколаевна.  ‹ицо  ее  было  бледно  и
грустно, взглЯд полон упрека. ЊенЯ это огорчило, и Я, совершенно не  думаЯ
о странности ее поЯвлениЯ, сделал шаг по направлению к ней и хотел сказать
что-то. Ќо она исчезла, как будто растаЯла в воздухе.
   ‘ этого момента началась оргиЯ призраков. Њногого Я, конечно, не помню,
и, кажетсЯ, сознание часто спутывалось у менЯ наЯву, как во сне. Џриходили
и уходили или просто поЯвлЯлись и исчезали самые различные люди, с  какими
Я встречалсЯ в своей жизни, и даже совершенно  незнакомые  мне.  Ќо  между
ними не было марсиан, это были все земные люди, большей частью те, которых
Я давно не видал, - старые школьные товарищи, молодой брат,  который  умер
еще в детстве. Љак-то раз  через  окно  Я  увидел  на  скамейке  знакомого
шпиона, который со злобной  насмешкой  смотрел  на  менЯ  своими  хищными,
бегающими глазами. Џризраки не разговаривали со мной, а ночью, когда  было
тихо, слуховые галлюцинации  продолжались  и  усиливались,  превращаЯсь  в
целые свЯзные, но нелепо-бессодержательные разговоры большею частью  между
неизвестными мне лицами: то пассажир торговалсЯ с извозчиком, то приказчик
уговаривал покупателЯ взЯть у  него  материю,  то  шумела  университетскаЯ
аудиториЯ, а субинспектор убеждал успокоитьсЯ, потому  что  сейчас  придет
господин  профессор.  ‡рительные  галлюцинации  были   по   крайней   мере
интересны, да и мешали мне гораздо меньше и реже.
   Џосле поЯвлениЯ Ђнны Ќиколаевны Я, разумеетсЯ,  сказал  все  Њэнни.  Ћн
тотчас уложил менЯ в постель,  позвал  ближайшего  врача  и  телефонировал
Ќэтти  за  шесть  тысЯч  километров.  ‚рач  сказал,  что  он  не  решаетсЯ
что-нибудь предпринЯть, потому что недостаточно знает организацию  земного
человека, но что, во всЯком случае,  главное  длЯ  менЯ  -  спокойствие  и
отдых, и тогда неопасно подождать несколько дней, пока приедет Ќэтти.
   Ќэтти ЯвилсЯ на третий день, передав все свое дело другому.  “видав,  в
каком Я состоЯнии, с грустным упреком взглЯнул на Њэнни.


        7. Ќќ’’€

   ЌесмотрЯ на лечение такого врача, как Ќэтти, болезнь  продолжалась  еще
несколько недель. џ лежал в  постели,  спокойный  и  апатичный,  одинаково
равнодушно  наблюдаЯ  действительность   и   призраки;   даже   постоЯнное
присутствие  Ќэтти  доставлЯло  мне  лишь  очень  слабое,  едва   заметное
удовольствие.
   Њне странно вспоминать о своем  тогдашнем  отношении  к  галлюцинациЯм:
хотЯ десЯтки раз мне приходилось убеждатьсЯ в их нереальности,  но  каждый
раз, как они поЯвлЯлись, Я как  будто  забывал  все  это;  даже  если  мое
сознание не затемнЯлось и не спутывалось, Я принимал их за  действительные
лица  и  вещи.  Џонимание  их  призрачности  выступало  только  после   их
исчезновениЯ или перед самым исчезновением.
   ѓлавные усилиЯ Ќэтти  в  его  лечении  были  направлены  на  то,  чтобы
заставить менЯ спать и отдыхать. Ќикаких лекарств длЯ этого, однако, и  он
применЯть не решалсЯ, боЯсь, что все они могут оказатьсЯ Ядами длЯ земного
организма. Ќесколько дней ему  не  удавалось  усыпить  менЯ  его  обычными
способами: галлюцинаторные образы врывались в процесс внушениЯ и разрушали
его действие.  Ќаконец  ему  удалось  это,  и,  когда  Я  проснулсЯ  после
двух-трех часов сна, он сказал:
   - ’еперь ваше выздоровление несомненно, хотЯ болезнь еще довольно долго
будет идти своим путем.
   € она в самом деле шла своим путем. ѓаллюцинации становились  реже,  но
они не были менее живыми и Яркими, они даже  стали  несколько  сложнее,  -
иногда призрачные гости вступали в разговор со мною.
   Ќо из этих разговоров только один имел смысл и значение длЯ  менЯ.  ќто
было в конце болезни.
   Џроснувшись утром, Я увидал около себЯ по обыкновению Ќэтти, а  за  его
креслом стоЯл мой старший товарищ по революции, пожилой  человек  и  очень
злой насмешник, агитатор €брагим. Ћн как будто ожидал чего-то. Љогда Ќэтти
вышел в другую комнату  приготовить  ванну,  €брагим  грубо  и  решительно
сказал мне:
   - ’ы дурак! —его ты зеваешь? ђазве ты не видишь, кто твой доктор?
   џ как-то мало удивилсЯ намеку,  заключавшемусЯ  в  этих  словах,  а  их
циничный тон не возмутил менЯ - он был  мне  знаком  и  очень  обычен  длЯ
€брагима. Ќо Я вспомнил железное пожатие маленькой руки Ќэтти и не поверил
€брагиму.
   - ’ем хуже длЯ тебЯ! - сказал он с презрительной усмешкой  и  в  ту  же
минуту исчез.