нимаЯ серую  пыль.  ‘коморох  наклонил  голову  к левому плечу  -- и  бык
наклонил  голову, но к правому;  человек  наклонил  к  правому  --  животное
отзеркалило его движение;  тогда  старик  резко запрокинул голову,  будто от
удара по затылку,  -- бык  попробовал повторить, но не сумел  и сразу обмЯк,
стал казатьсЯ ниже и худее. —еловеческаЯ рука опустилась на обломанный рог и
повела покорное животное к  распахнутым  воротам,  в которых стоЯл с  кнутом
босой мужик в рубахе навыпуск  и смотрел на быка  с подозрительностью, точно
ему  хотели  всучить  чужую  скотину  вместо   его  собственной.  Ћтпущенный
скоморохом,  бык прошел в дальний конец  подворьЯ и остановилсЯ у столба, на
котором  висел  обрывок  цепи  и, тихий  и  послушный,  ждал,  когда прикуют
по-новой. Ћчнувшись, хозЯин быстро подбежал к нему и сноровисто сделал это.
     -- ‚ернулсЯ, чертово семЯ, -- с любовью приговаривал мужик; -- не успел
набедокурить!
     -- € часто он срываетсЯ? -- спросил скоморох.
     -- —астенько. € такой разбойник: двух человек уже  покалечил, а сколько
добра переломал -- не счесть! ‘овсем менЯ разорил!
     -- Џродал бы его или забил.
     -- Џродать -- никто  не покупает, знают  его норов, а забить -- рука не
поднимаетсЯ: больно  люб он мне,  -- пожаловалсЯ  мужик, почесываЯ  быка  за
ухом, большим и заросшим длинной густой шерстью.
     ‘коморох сочувственно покивал головой и, вспомнив что-то,  уставилсЯ на
хозЯина  быка  пристальным,  тЯжелым  взглЯдом.  Њужик   обмЯк,  глаза   его
посоловели, а ноги подогнулись, словно вот-вот падет на колени.
     --  –епь  тонковата, поменЯть надо, -- заговорил  скоморох монотонно  и
растЯгиваЯ гласные. -- ‹адно, в следующее воскресенье поменЯю. Љак служба  в
церкви закончитсЯ, тиун  будет проходить мимо моего  двора,  тогда и  раскую
быка,  чтобы цепь  поменЯть. ђаскую, а бык  вырветсЯ,  чертово семЯ. Ђ пусть
побегает! ‡аплачу еще раз вино -- всего делов. ‡ато тиуна пуганет. ”ерЯзь на
тиуне  краснаЯ  --  ох,  как  не  понравитсЯ  быку,  рассвирепеет!  Ђ  пусть
свирепеет.  Ќе  Я виноват буду,  а бык...  Ќе Я  виноват  буду... Ќе  Я... ‚
следующее воскресенье, после заутрени... Џосле заутрени.
     ‘коморох провел  рукой перед  лицом мужика  и другим голосом, громким и
печальным, произнес:
     -- ’ак, говоришь, нет молока на продажу, хозЯйка все на базар снесла?
     -- Ќет, -- быстро подтвердил мужик и  уставилсЯ на скомороха удивленно,
словно тот из-под земли поЯвилсЯ.
     --  Ќет так нет, -- развел  руками старик  и  повернулсЯ к мальчику: --
Џойдем у соседей спросим.
     •озЯин быка проводил их  до  ворот и  надолго  замер  там,  глЯдЯ вслед
старику и мальчику и пытаЯсь вспомнить что-то очень важное.


     a_cherno@chat.ru

     <b>Ќовую  книгу Ђлександра —ернобровкина "—ижик-пыжик" можно  приобрести в
издательстве "ќ‚ЂЌѓЋ". ’ел/факс: (095) 921-06-73</b>


     <b>— “ Њ Ђ Љ</b>


     ‘тоЯвшаЯ  на вершине кургана  каменнаЯ баба  -- серо-желтаЯ,  безносаЯ,
безухаЯ и  безглазаЯ,  похожаЯ на плохо ошкуренный,  толстый  пень, -- вдруг
загорелась  в  последних лучах заходЯщего  солнца робким, неЯрким, розоватым
светом, словно вытекающим из крупных оспин, сплошь изъевших ее. Ћна казалась
и величественной и понурой одновременно, вроде бы ничего не могла видеть и в
то  же  времЯ  как  бы  смотрела  во  все  стороны:  и  на небо,  голубое  и
безоблачное, чуть подрумЯненное на западе,  где  из  него выдавливалсЯ узкий
золотисто-красный  солнечный серпик, и на степь, распластавшуюсЯ  от краЯ до
краЯ зеленовато-рыжей шкурой с седыми пЯтнами ковылЯ, и с  особым, казалось,
вниманием на обоз из  шести возов,  запрЯженных парами  лениво вышагивающих,
серых волов.
     ‚  шестом возе,  выстланном попоной из  воловьей  шкуры, лежал на боку,
подперев голову рукой, молодой чумак в надетой  набекрень соломенной шлЯпе с
широкими, обвисшими краЯми, в холщовой  белой рубахе навыпуск,  подпоЯсанной
коричневым кожаным ремешком, в серо-черных  портах с латкой на левом колене.
Ћн неотрывно смотрел на каменную бабу,  точно надеЯлсЯ поймать ее  взглЯд, и
на  его  вытЯнутом  скуластом  лице  шевелились, как бы  беззвучно упрашиваЯ
посмотреть на него, чувственные, красиво очерченные губы.
     € вот  --  то ли на  самом  деле, то ли это была игра  света  и тени --
каменнаЯ баба чуть повернула  голову и уставилась  двумЯ глазницами-оспинами
на человека и будто всосала ими его  взглЯд. —умак, испугавшись, смежил веки
крепко,  до боли в висках, а потом и рукой прикрыл глаза. ЉакаЯ-то невидимаЯ
сила попробовала оторвать ладонь,  но не  смогла и медленно убыла.  —еловек,
убрав руку, долго смотрел на каменную бабу, окруженную колеблющейсЯ, розовой
дымкой. „ымка постепенно исчезла, и баба превратилась в неумело обработанный
камень. —умак вытер тыльной стороной ладони  капельки пота со  лба и висков,
покачал головой и тихо вымолвил:
     -- „а-а...
     -- —его? -- обернувшись к нему,  спросил  возница -- пожилой  мужчина с
длинными усами, похожими на метелочки ковылЯ.
     -- Џомерещилось, --  нехотЯ ответил молодой  чумак и, перевернувшись на
спину, потЯнулсЯ до хруста в костЯх. -- ќх, пожевать бы чего-нибудь!
     --  Џотерпи:  за  курганом  свернем налево,  спустимсЯ  в балку  и  там
остановимсЯ на ночь.
     -- Џока доплетемсЯ, пока сварим кулеш... Ћтрежу Я хлеба краюху, а?
     -- Ќу, отрежь, -- разрешил возница и передал лежавшую у его ног торбу.
     Њолодой чумак развЯзал торбу, достал  из  нее  каравай  ржаного хлеба и
узелок  с солью,  отрезал  краюху обоюдоострым  ножом  с  деревЯнной  резной
рукоЯткой, которой вынул из висевших на ремешке  ножен. Џосыпав краюху серой
крупной солью, откусил чуть ли не половину.
     Џримерно в  версте от обоза над травой  поднЯлсЯ  столбик черного дыма,
закрутилсЯ вокруг  своей оси,  быстро вырастаЯ и раздаваЯсь в ширину, отчего
стал  похож  на  огромную  воронку, котораЯ  стремительно, будто подгонЯемаЯ
ураганным ветром, понеслась к последнему возу.
     -- ѓлЯди! -- удивленно-испуганно крикнул возница, показываЯ на нее.
     Њолодой  чумак  посмотрел  в  ту  сторону  --  и  чуть  не  поперхнулсЯ
недожеванным хлебом. “ронив краюху, он неотрывно, как перед этим на каменную
бабу, смотрел на вертЯщийсЯ  столб пыли. Љогда  воронка добралась до  воза и
возница  зажмурил   глаза,  закрестилсЯ  и  забормотал:  "ѓосподи,  спаси  и
сохрани...", молодой чумак, инстинктивно защищаЯсь, метнул в нее нож.
     Ќож  встрЯл, как в  мЯгкое  дерево, и  послышалсЯ  то ли скрип,  то  ли
скрежет, то ли сдавленный, сквозь зубы,  вскрик, а из-под ножа, как из раны,
хлынула  кровь,  выкраснившаЯ дым.  ‚оронка  замерла на  месте, стала быстро
уменьшатьсЯ, словно вверчивалась в землю,  а потом стремительно понеслась от
обоза -- и сгинула.
     Њолодой  чумак спрыгнул с воза, подошел к  тому месту, где остановилась
нечистаЯ сила.  ‡емлЯ и синевато-серые кустики  полыни были забрызганы бурой
кровью, причем травинки, на которые попали капли, пожухли, будто припаленные
огнем.
     -- ‚о как! -- показываЯ такую травинку, сказал молодой чумак.
     -- ‡аколдованное место, -- перекрестившись,  сказал  возница,  --  едем
отсюда быстрее.
     -- ‘ейчас, нож найду. Ћн у менЯ особый, заговоренный.
     -- ‡аговоренный? <b>--</b> переспросил возница. -- Ќу, тогда не найдешь его, в
теле ведьмака торчит. Ѓудет маЯтьсЯ с ножом, пока не помрет.
     <b>--</b> †аль<b>,</b> хороший  был ножичек,  сам рукоЯтку  ему  делал,  --  произнес
молодой  чумак. ‡аметив, что остальные пЯть возов  продолжают ехать как ни в
чем ни бывало, воскликнул: -- ѓлЯ, а они что -- не видели?!
     -- Ќаверное нет, а то бы остановились.
     --  ‚о  дела,  да?!..  Ќу,  расскажу  им  на  привале  --  то-то  будут
удивлЯтьсЯ!
     -- Ќе  поверЯт, --  сказал  возница и стегнул кнутом волов, трогаЯсь  с
места.
     -- Љак не поверЯт?! -- возмутилсЯ молодой, запрыгнув в воз на ходу.  --
Њы же с тобой оба видели! .. €ли ты не подтвердишь?
     -- Џодтвержу, -- пообещал напарник
     Ћбоз спустилсЯ  в  широкую  и  глубокую  балку,  пологие склоны которой
поросли степной вишней, терновником и шиповником. Ќа ночевку расположились у
родника с чистой и холодной водой. ‚олов выпрЯгли и пустили  пастись ниже по
течению  ручейка,  вытекающего из родника,  насобирали  хвороста на склонах,
разложили  костер  и повесили над огнем огромный  медный  котел,  в  котором
варилсЯ кулеш.  —умаки  расположились вокруг костра -- кто сидел, поджав под
себЯ  ноги, кто лежал --  и слушали рассказ  о вертЯщейсЯ черной  воронке. ‚
наступившей   как-то  сразу,  без  перехода,  темноте,   человеческие  лица,
освещенные пламенем, казались сложенными из кусочков, черных и серо-красных,
которые смещались влево-вправо, вверх-вниз, уменьшались или увеличивались, и
невозможно  было  понЯть, какое чувство вызывает  услышанное, верЯт или  нет
рассказчику.  Ђ  когда   он   закончил  и  посмотрел  на  напарника,  ожидаЯ
подтверждениЯ,  заговорил  вожак  -- старый мужчина с  седыми,  желтоватыми,
трехвершковыми усами, похожими на льнЯную кудель:
     -- „а, места  здесь  нечистые.  Љогда  Я еще парубковал, тут неподалеку
хутор был, старуха в нем жила. ‘колько ей лет было -- никто не знал, но  все
помнили дрЯхлой.  Ќе любила она,  чтобы обозы у нее на ночь останавливались,
зато одиноких путников привечала. Џереночует у нее человек  -- и просыпаетсЯ
порченный: или убьет кого, или на себЯ руки наложит. Ђ то  и вовсе  пропадал
бесследно. ‘просЯт у старухи: "Ќочевал у тебЯ? -- Ќочевал. --  Ђ куда делсЯ?
--  “шел  поутру.  Ђ  куда  --  кто его  знает,  степь  большаЯ". „олго  так
продолжалось, пока один обоз не наткнулсЯ в степи на замордованного парубка.
“спел  он перед  смертью  сказать:  "‘таруха  с  хутора".  —умаки  долго  не
разбирались: подъехали к дому, подперли  дверь колом и подожгли. Љогда крыша
рухнула,  из пламени  вырвалсЯ столб  черного  дыма,  завертелсЯ воронкой  и
унессЯ в степь. Ќаверное, с ним вы и повстречались.
     ‚ожак  зачерпнул деревЯнной ложкой из  котла, попробовал.  Џо его знаку
два чумака снЯли котел с  огнЯ, установили в заранее вырытую Ямку, чтобы  не
перевернулсЯ. ‚се  расселись вокруг котла с ложками и ломтЯми хлеба в руках,
вожак  произнес  молитву,   перекрестилсЯ,   подождал,  пока   перекрестЯтсЯ
остальные, заправил кончики усов за уши и первым зачерпнул кулеш. ‡а  ним по
очереди,  по ходу  солнца,  остальные чумаки. …ли молча,  слышны  были  лишь
сопение и плЯмканье, а поев, облизали ложки.
     -- ’вой черед, -- сказал вожак молодому чумаку.
     ’от помыл котел в ручье, повесил на ближний к костру воз.
     --  Ѓудет  сильно  смаривать,  менЯ  разбуди,  подежурю,  --  предложил
напарник молодому чумаку.
     -- —его там, справлюсь сам. --  Ћн  сел  у  костра,  подкинул  в  огонь
несколько прутиков.
     Ќа небе  поЯвилсЯ  ролнаЯ  луна,  высветила  затихшую степь. ЏрЯмо  над
балкой пролег широкий —умацкий шлЯх. Љазалось, именно с него, сдутаЯ ветром,
упала звездочка. —умак проследил за ее полетом, загадав не заснуть до  утра.
Ќо дрема накатывала волнами, клонила голову к земле, и он встал, размЯлсЯ.
     ѓромко  и вроде бы испуганно  мыкнул вол,  за ним второй, третий. —умак
заметил, как между животными мелькнуло что-то светлое. Џосмотрев на спЯщих в
возах  товарищей,  решил  не  будить,  пошел  к волам  один.  Ћни  стоЯли  с
задранными  мордам,  будто  любовались  звездами, и,  казалось,  не замечали
гибкую  стройную  девушку, поглаживающую их по шее. Ћна  была  одета в белую
сорочку до пЯт, вышитую по вороту и подолу черной змейкой и  перехваченную в
талии черным поЯском, поблескивающим в лунном свете, а длинные густые черные
волосы ее были  распущены  и скрывали лицо,  которое --  почему-то  верилось
чумаку -- должно быть удивительно красивым. Ћна  потрепала по холке комолого
вола. Џосле каждого ее  прикосновениЯ он задирал голову  все выше, непонЯтно
было, почему до сих пор не хрустнули шейные позвонки.
     -- Џричаровываешь, красна девица? -- подкравшись к ней, спросил чумак.
     Ћна не испугалась и не обернулась, но убрала руку с холки вола.
     -- ‹учше менЯ причаруй! -- попросил шутливо чумак.
     --  Њогу  и тебЯ!  --  задорно произнесла  девушка хрипловатым голосом,
оборачиваЯсь и убираЯ волосы с лица.
     Ќа чумака глЯнули черные глаза,  огромные, в  пол-лица, и  холодные,  и
словно  бы втЯнули в себЯ тепло из него, отчего ему стало зЯбко и  жутко,  и
тут же из них, как бы взамен, хлестнула обжигающаЯ волна, окатившаЯ с головы
до ног и наполнившаЯ  легкостью и любовной истомой.  —умак почувствовал, что
готов выгибать шею, как это  делал комолый вол, только бы к  ней прикасались
девичьи руки. ‘держиваЯ дрожь в голосе, он попросил:
     -- Џричаруй...
     ’онкие  губы  ее  тронула  легкаЯ  улыбка,  девушка  отпустила  волосы,
скрывшие  лицо, развернулась и  плавной  походкой  -- казалось, маленькие  и
белые босые ступни ее не касаютсЯ земли, --  пошла по балке  прочь от волов,
от  чумацкого  табора. ЋтойдЯ  шагов на тридцать, оглЯнулась и  еле заметным
движением поманила за собой чумака. Ћн глупым телком затрусил за ней.
     „евушка  села на  камень-песчаник у куста шиповника,  обхватила  колени
руками. „линные волосы точно черным платком  укрыли  ее всю, видны были лишь
маленькие  ступни, казавшиесЯ серебрЯными в лунном свете. —умак наклонилсЯ к
ней, попыталсЯ разглЯдеть сквозь густые волосы лицо, чудные глаза, не смог и
потЯнулсЯ к ним рукой.  ѓолова девушки чуть  дрогнула, выражаЯ  негодование.
—умак отдернул  руку и, винЯсь, припал губами к девичьим стопам, холодным  и
скользким, будто вырубленным из льда. ЊаленькаЯ рука  потрепала его по щеке,
перебралась на шею, сжала ее  очень больно, а  потом погладила нежно. Џальцы
ласково бегали по позвонкам вниз-вверх и будто размЯгчали  их, превращали  в
податливую глину: чумак все круче загибал голову, но не  чувствовал ни боли,
ни  того, как слетела  шлЯпа.  ЏрЯмо  над собой  он увидел огромные  провалы
девичьих глаз, в которых вспыхивали красные искорки и падали  в  его  глаза,
перекатываЯсь в сердце. Ћно вдруг перестало битьсЯ, раздулось  и взорвалось,
наполнив тело сладким блаженством.
     -- ‹юба ли  Я тебе?  -- •рипловатый  голос  шел непонЯтно откуда,  ведь
девушка не размыкала тонких губ, сложенных в грустную улыбку.
     -- Ћй, люба!
     -- ’огда поцелуй менЯ.
     —умаку  показалось, что  голова его отделились от  шеи  и, как поднЯтаЯ
ветерком тополинаЯ пушинка, плавно, полетела к голове девушки, жадно припала
к губам, поддатливым и холодным, мигом потушившим жар в его теле.
     -- Ћбними менЯ, -- попросила девушка.
     ђуки  чумака, тоже  словно  бы  отделавшись  от  туловища,  обнЯли  ее,
маленькую и хрупкую.
     -- Љрепче...
     ЌепонЯтным  образом оказалось, что она  лежит на спине,  а чумак  -- на
ней. Ћна извивалась,  медленно, лениво, точно пыталась выползти из-под него,
но руки ее,  маленькие,  проворные, как  бы не  давали, вопреки ее  желанию,
сделать это, цеплЯЯсь за его шею.
     ‚от она поймала руку чумака, приложила к своему животу.
     -- ’ам застежка, -- обдав его ухо горЯчим дыханием, прошептала девушка,
-- расстегни ее.
     ‡астежка была странной, продолговатой  формы  и располагалась не  вдоль
тела, а как бы  торчала  из него. —умак  потЯнул ее  и сразу же остановилсЯ,
потому что девушка вскрикнула и напрЯглась.
     -- ’Яни! -- с болью в голосе попросила она.
     —умак,  перехватив  застежку  поудобнее,  удивилсЯ,  что  она покрылась
чем-то липким  и  теплым.  ‘лишком  знакомо, привычно  лежала она в  ладони.
‚незапно  осенившаЯ  догадка  заставила  чумака   отпрЯнуть  от   девушки  и
одновременно  вогнать  нож  еще  глубже  да  так,  что  рукоЯтка  воткнулась
наполовину в ее живот.
     --  “-у-у!  .. --  завыла  девушка,  извиваЯсь на  земле  и  царапаЯ ее
ногтЯми.
     --  ‘вЯт-свЯт-свЯт! --  осенил чумак  себЯ крестным знамением. -- ‘гинь
нечистаЯ сила!
     „евушка  застыла,  широко  раскинув  руки  и  ноги.  Ќа  белой  рубашке
расплывалось  темное  пЯтно,  вскоре  вымочившее  ее   всю.  €  тут  девушка
произнесла скрипучим, старушечьим голосом:
     -- Ќе  хочешь по-хорошему -- сделаешь по-плохому! ‘ам ко мне прибежишь!
-- Ћна вдруг задымилась сразу всЯ -- и пропала.
     —умак перекрестил то место, где только  что лежала девушка, и побежал к
табору, к еле заметному огоньку потухающего костра.
     ‚олы  стоЯли сбившись  в кучу  и наклонив  головы, будто  приготовились
отбиватьсЯ от  волчьей стаи. —умак хотел обогнуть их слева, но волы, потерЯв
обычную неповоротливость, быстро  перестроились, загородив ему дорогу. —умак
попробовал обогнуть справа -- и опЯть ему помешали.  ‚олы наступали на него,
оттеснЯЯ  от табора  к  широкой прогалине  на поросшем  кустами  склоне,  по
которой обоз спустилсЯ в балку. —умак побежал по прогалине, а когда добралсЯ
почти до верха, увидел темный силуэт каменной бабы на кургане. Љазалось, она
звала его к  себе, обещаЯ  защитить от волов. —умак кинулсЯ было  к кургану,
чувствуЯ,  что бежать становитсЯ все  легче, будто  кто-то подталкивал его в
спину,  но  тут  же,  догадавшись,  что  поступает  неправильно, метнулсЯ  к
зарослЯм степной вишни. “пав  на четвереньки,  он пополз в кусты, не обращаЯ
вниманиЯ  на  колючки<b>,</b>  которые  впивались в его тело, удерживаЯ  на  месте.
Џозади хрустели ветки, ломаемые  волами,  но погонЯ  отставала все больше, и
вскоре послышалось недовольное  мычание  животных,  застрЯвших в  кустах.  Ђ
чумак полз и полз, стараЯсь придерживатьсЯ середины склона, пока не скатилсЯ
в ложбинку, над которой ветки сплелись в такой плотный шатер, что невозможно
было  разглЯдеть ни единой звездочки на  небе. —умак  перевернулсЯ на живот,
прижалсЯ щекой к сырой земле, вдыхаЯ успокаивающий запах прелых листьев.
     ‚олы перестали мычать, кусты немного еще потрещали, и наступила тишина,
тЯгучаЯ,  тревожнаЯ. Ђ  потом  со  всех  сторон послышалось  шуршание, точно
легким  ветерком  гонЯло по склону ворох  опавших листьев. —то-то  маленькое
сползло  в  ложбину,  добралось  до  скованного  страхом человека. Ћн затаил
дыхание и  мысленно повторил  несколько  раз: "—ур  менЯ, мое место  свЯто!"
—то-то холодное,  длинное  и  узкое вползло  на него, задержалось на миг  на
спине, соскользнуло  на землю  и тихо зашипело, словно призываЯ на помощь. ‚
ложбину спустилось еще  несколько  змей. —умак  почувствовал, как по его шее
заскользила толстаЯ и короткаЯ, наверное, змеЯ-куцехвостка, заелозила, будто
протирала своей жесткой кожей мЯгкую человеческую перед тем, как укусить, но
видимо  передумала и поползла под рубашку на спину, потом вернулась на  шею,
куда уже взобралась другаЯ змеЯ. Ћни  переплелись и  зашипели, то ли радуЯсь
встрече,  то  ли  пугаЯ друг друга. Љ ним присоединились третьЯ,  четвертаЯ,
пЯтаЯ  ...  ‚скоре  змей  наползло  в  ложбину  так  много, что чумак не мог
вздохнуть  под их тЯжестью.  ‚прочем, если бы не  запах  прелых  листьев, то
решил  бы, что не  дышит вовсе.  Ћн лежал похороненный под  змеЯми, которые,
казалось, сползлись сюда со всей степи, а они злобно шипели...
     ‚роде бы  неоткуда  здесь взЯтьсЯ  петуху, но  кукареканье,  звонкое  и
задорное,  прокатилось по степи.  ‡меи замерли,  будто прислушались, а потом
зашипели громче и забились, точно им прищемили хвосты. ‘перва чумак подумал,
что  они дерутсЯ  между  собой,  но  вскоре  почувствовал,  что  дышать  ему
становитсЯ легче: гады уползали. Љогда петух пропел во второй раз, последнЯЯ
змеЯ, выскользнув из-под рубашки чумака, торопливо выбралась из ложбины.
     —умак долго  лежал не  шевелЯсь, затем  открыл  глаза  и  осторожно,  в
несколько коротких движений, повернул голову. атер над его  головой посерел
и распалсЯ на отдельные  ветки и листьЯ,  причем  листьЯ казались пожухшими.
—умаку подумалось, что и сам  он  пожух,  хотЯ  тело было влажным  и липким,
точно  гады  обтерли  об него слизь с себЯ. ‚ыбравшись из ложбины, он пополз
вниз по склону.
     ‘олнце еще  не взошло, но уже было светло. ‚олы лениво щипали траву,  а
комолый,  фыркаЯ, пил воду  из  ручьЯ.  Ћни  даже  не  обратили вниманиЯ  на
человека, обогнувшего их.
     -- ѓде тебЯ черти носЯт?!
     —умак испуганно вздрогнул, медленно обернулсЯ и увидел обозного вожака,
который  гневно накручивал длинный  желтоватый ус на скрюченный указательный
палец.
     -- Љостер потух, волы в мыле и  крови -- ты что, всю ночь по  кустам их
гонЯл?! Ђх,  ты... -- ‚ожак вдруг дернул  ус,  будто хотел  вырвать  его,  и
удивленно уставилсЯ  на  голову молодого чумака. --  ’ак-так... -- понимающе
произнес он и смотал с пальца ус. -- ’ы иди поспи, а кулеш Я сам сготовлю.
     -- Ќе хочу, -- буркнул молодой и пошел к роднику.
     ‚ода  была  студеной, а  на вкус -- не оторвешьсЯ. ‡аныли зубы, и чумак
отпал  от родника,  перевел  дух.  ЌаклонЯЯсь к воде по-новой,  увидел  свое
отражение  и  поразилсЯ тому, что волосы  от темени ко лбу  будто выстригли,
оголив белую кожу. „отронулсЯ: нет, не выстригли, вырвал одну  волосину. Ћна
была белой.
     ЏодойдЯ к своему возу, он  сел на землю, прислонившись спиной к заднему
колесу, пахнущему дегтем.  Ќапарник уже проснулсЯ, но вставать не собиралсЯ,
крЯхтел  и ворочалсЯ. ѓромко чихнув, он задал вопрос,  который молодой чумак
не  расслышал,  потому  что неотрывно  смотрел  на  каменную бабу на вершине
кургана.  Џервые солнечные лучи выкрасили ее в  багрЯный  цвет, точно облили
молодой   кровью,    горЯчей,    испарЯющейсЯ,    образующей   вокруг   бабы
золотисто-красный  ореол  дивной  красоты,  который  манил  рассмотреть  его
вблизи.
     --  ’ы куда?  -- окликнул вожак,  помешиваЯ деревЯнной ложкой  варево в
котле.
     -- ’уда, -- не оглЯдываЯсь, махнул молодой чумак в сторону кургана.
     <b>--</b> Ќе долго, скоро снедать будем.
     Њолодой чумак ничего больше не  сказал, побежал  быстрее. ЏоднЯвшись на
вершину кургана, он не увидел ореола, как будто баба всосала его оспинами, а
серо-желтаЯ безглазаЯ, безносаЯ и безухаЯ голова ее словно бы отворачивалась
от человека, боЯсь встретитьсЯ с ним взглЯдом. —умак  медленно ходил  вокруг
нее, а она незаметно  отворачивалась.  Ћн  неожиданно даже длЯ  самого  себЯ
рванулсЯ вперед -- и заметил, как  громоздкий, вросший в землю истукан начал
поворачиватьсЯ, понЯл, наверное, что не успеет, и, скрипнув жалобно камнем о
камень, затих смиренно. Ћтворачивалась баба потому, что не хотела показывать
нож,  который  торчал  в  ней,  вогнанный глубоко,  даже  резнаЯ  деревЯннаЯ
рукоЯтка  влезла  наполовину и покрылась чем-то бурым и  рыхлым, похожим  на
ржавчину. —умак перекрестил  себЯ, затем -- рукоЯтку  и  опрометью кинулсЯ к
табору.


     a_cherno@chat.ru

     <b>Ќовую книгу Ђлександра —ернобровкина "—ижик-пыжик"  можно приобрести  в
издательстве "ќ‚ЂЌѓЋ". ’ел/факс: (095) 921-06-73


     ’ Ћ ‹ Њ Ђ —</b>


     Ќа   деревЯнных   крепостных  стенах  собрались  почти  все   горожане:
вооруженные   мужчины   в   шлемах  и   кольчугах,  молчаливые   и  суровые;
встревоженные  женщины,  которые  часто   ойкали  плаксиво  и   обменивались
негромкими  фразами;  беззаботные  мальчишки, которые,  привстав на цыпочки,
выглЯдывали поверх  зубцов стены и  удивленно восклицали, тыча пальцем в то,
что  их  поразило,  или  сновали  у  костров,  на  которых  в  больших чанах
кипЯтилась  вода,  или  у  груд  оружиЯ,  сложенных на  площадках  у  башен,
примерЯлись к двуруким мечам,  длинным и тЯжелым,  пытались  натЯнуть боевой
лук, большой  и  тугой,  махнуть  булавой,  шипастой  и  с кожаной петлей  в
рукоЯтке, делаЯ все это весело, не задумываЯсь о беде, нависшей над городом,
-- безбрежной, как  разлившаЯсЯ река, орде степнЯков на малорослых  мохнатых
лошадЯх. Ѓасурманы с гиканьем  и  свистом сновали вокруг города и  поджигали
все, что попадалось на пути, и клубы  дыма казались частью орды и  вместе  с
ней приближались к крепостным стенам.
     Џока на крепостных стенах готовились к битве, на птичьем дворе она была
в  полном  разгара. ‘цепились  два петуха  -- черный, без  единого  светлого
пЯтнышка, и красный, с радужным ожерельем на шее,  -- оба крупные, крепкие и
люто ненавидЯщие друг друга. ѓордо выпЯтив грудь, они прошли по кругу против
хода солнца, злобно косЯсь, затем одновременно бросились, подлетев, в атаку,
столкнулись в воздухе, забили клювами и крыльЯми, и мелкие перышки, черные и
красные, плавно закачались в поднЯтой петухами пыли.
     ‡а поединком наблюдали  птичник --  сухощавый  старичок, безбородый и с
крючковатым, хищным носом, отчего напоминал  изголодавшегосЯ коршуна, одетый
в старый армЯк  с латками на локтЯх  и в белых пЯтнах куриного помета  --  и
толмач  -- дородный  муж лет сорока, среднего  роста,  с  крупной,  лобастой
головой, темно-русыми волосами  и светло-русой бородой и усами, плутоватыми,
зеленовато-серыми глазами, которые  прЯтались в пухлых румЯных щеках, одетый
в нарЯдный  темно-коричневый кафтан с золотыми пуговицами и шапку с собольей
выпушкой. Џтичник все  времЯ дергалсЯ, переступаЯ с ноги на ногу, размахивал
руками и вскрикивал то радостно, то огорченно, и армЯк мотылЯлсЯ на нем так,
что казалось, вот-вот расползетсЯ  по швам и опадет на  землю.  ’олмач стоЯл
неподвижно, засунув большие пальцы рук за кожаный с золотыми блЯхами ремень,
и  на застывшем  лице  не  отражалось никаких  чувств, как будто без разницы
было, какой петух победит, только  глаза неотрывно следили за дерущимисЯ,  и
когда красный давал слабину, малость прищуривались.
     Џетухи расцепились, заходили по кругу, но  теперь уже по солнцу, потому
что  у  черного  исчез  передний  зубец  на гребне,  из  раны  текла  густаЯ
темно-краснаЯ  кровь,  заливающаЯ  левый глаз. —ерный  петух  двигалсЯ  чуть
медленней,  чем раньше, и часто дергал  головой, наклонЯЯ  ее к земле, чтобы
стрЯхнуть  кровь.  “видев  это, толмач презрительно сплюнул, попав  прЯмо  в
середину гальки, что валЯлась в двух саженЯх от него.
     Ќа птичий двор  забежал дружинник -- здоровенный  детина с  румЯнцем во
всю щеку, в кольчуге и шлеме и с мечом и булавой на поЯсе.
     --  ‚от  он  где!  --  крикнул возмущенно  дружинник,  увидев  толмача,
подбежал к нему и схватил за плечо. -- Ѓегом, кнЯзь зовет!
     ’олмач, продолжаЯ наблюдать за  петухами,  левой  рукой сдавил запЯстье
дружинника,  вроде бы  не сильно, но  у  детины округлились от  боли глаза и
подогнулись ноги.
     -- Ќе суетись, -- тихо произнес толмач, отпускаЯ запЯстье.
     „етина  поболтал  в  воздухе рукой,  погладил ее  другой,  снимаЯ боль,
посмотрел на толмача с таким благоговением,  с  каким не глЯдел и на  кнЯзЯ,
стал чуть позади  и начал наблюдать петушиный  поединок,  не  решаЯсь больше
напомнить о спешном деле.
     Џетухи, подлетев, снова ударились грудь в грудь, вцепились клювами друг
в друга  и  забили крыльЯми,  поднимаЯ  пыль  и  терЯЯ  перьЯ.  ‚скоре птицы
скрылись  в облаке пыли,  и  лишь по количеству вылетающих перьев можно было
догадатьсЯ, что бьютсЯ жестоко.
     ‚от птицы выскочили из облака, боевито встрЯхнулись и вновь заходили по
кругу, но уже против  солнца, потому что  у черного петуха не стало  второго
зубца  на  гребне  и  кровь теперь текла на правый глаз. —ерный двигалсЯ еще
медленней и  осторожней, чаще останавливалсЯ  и  трЯс  головой, кропЯ  землю
густыми  каплЯми, а  красный  задиристей  выпЯтил грудь,  распушил  радужное
ожерелье и будто стал выше и толще. ’олмач опЯть презрительно сплюнул, попав
в центр той же самой гальки.
     Џодловив  черного петуха, когда тот наклонил голову, красный налетел на
него, оседлал, вцепившись клювом в гребень,  но прокатилсЯ самую малость, не
удержалсЯ, соскочил.  —ерный  петух, лишившись  третьего зубца  в  гребне, с
залитыми кровью  обоими глазами пробежал вперед,  пока не ударилсЯ о  забор.
‡десь  он стрЯхнул кровь с  глаз и  трусливо  метнулсЯ  к  приоткрытой двери
курЯтника.  Љрасный погналсЯ за ним, правда,  не  особо  напрЯгаЯсь, а когда
противник исчез в курЯтнике, вернулсЯ вальЯжной походкой  на середину двора,
отрЯхнулсЯ, поиграв радужным ожерельем, гордо вскинул голову и прокукарекал,
звонко и радостно.
     ’олмач  удовлетворенно  хекнул  и  скосил плутоватые глаза на птичника,
ссутулившегосЯ и неподвижного.
     --  ‡най  наших! -- произнес  толмач ехидно  и пригладил  усы  согнутым
указательным пальцем.
     -- ЉнЯзь зовет, -- напомнил дружинник,  бессознательным жестом погладив
запЯстье.
     --  “спеем, -- ответил толмач. -- ‘ейчас рассчитаюсь с  этим, -- кивнул
на птичника, -- и пойдем. Ќу-ка, заголЯй лоб!
     Џтичник скривилсЯ, точно отведал кислицу, соскреб ногтем пЯтно помета с
рукава, потом тем  же  ногтем  почесал  затылок и только  тогда снЯл  шапку,
оголив лысую  голову  с  седыми  перьЯми волос на  затылке. Ћн  наклонилсЯ и
оперсЯ  руками  в  полусогнутые   колени,   подставив  лоб,  морщинистый,  с
дергающейсЯ жилкой над правой бровью. ’олмач положил на лоб  широкую ладонь,
оттЯнул другой рукой средний палец.
     -- Ќе лютуй! -- взмолилсЯ птичник
     -- Ђ не спорь больше! -- насмешливо произнес толмач.
     -- Љаюсь, лукавый попугал! -- скулил птичник и пыталсЯ отодвинутьсЯ.
     -- ‹адно, уважу, в полсилы щелкну, -- благожелательно сказал толмач, но
придвинулсЯ ровно настолько, насколько отодвинулась жертва.
     Џалец  его с громким лЯском врезалсЯ в  голову птичника, который, охнув
коротко,  шмЯкнулсЯ   на   задницу.  ЏродолговатаЯ   шишка  вспухла  посреди
покрасневшего  лба и  как  бы  вобрала в  себЯ  морщины. Џтичник  захныкал и
приложил ко лбу обе руки, а седые перьЯ на затылке возмущенно вздыбились.
     -- €род проклЯтый! -- плаксиво ругнулсЯ он. -- Ћбещал в полсилы!
     --  …сли  бы в  полную  врезал,  твоЯ  пустаЯ  голова  треснула бы, как
перезрелаЯ тыква, -- возразил толмач.
     ‘хватив  птичника  за  шиворот,  он   рывком   поставил  его  на  ноги.
Џроигравший  покачалсЯ  вперед-назад,  послюнЯвил  шишку,  убедилсЯ,  что не
кровоточит и больше не растет, и нахлобучил на голову шапку.
     -- ‚от  видишь, в прошлый раз тебЯ дважды пришлось  ставить на ноги,  а
сегоднЯ  с  первого удержалсЯ, значит,  не  обманул Я,  -- насмешливо сказал
толмач. -- ‘ тебЯ причитаетсЯ.
     -- Ќету у менЯ ничего, -- буркнул птичник, потираЯ кончик хищного носа.
     -- Ђн, врешь! --  лукаво подмигнув,  возразил  толмач. -- „ело твое, но
запомни: не последний раз спорим!
     Џтичник погладил  шишку, покрЯхтел, почесал затылок и, отчаЯнно  махнув
рукой -- гори все синим пламенем! -- направилсЯ в пристройку к курЯтнику  --
узкую хибару,  в  которой  едва  помещались  печь,  лавка и стол, заваленный
грЯзной посудой и  обглоданными куриными костЯми,  окружавшими полу-ведерный
бочонок с медовухой. Џтичник сперва сам попробовал хмельное, отлив малость в
расписной  ковшик,  а последние капли  плеснул  на шишку  и  перекрестил ее,
наверное, чтобы  не болела,  затем нацедил  гостЯм в медные кубки,  давно не
чищенные, позеленевшие.
     --  Ќе жадничай!  -- прикрикнул на  птичника  толмач, заметив,  что тот
наполнЯет  кубки на две трети, заставил  долить до краев, поднЯл свой. -- ‡а
твое здоровье! -- пожелал он и  добавил с усмешкой. -- € чтоб спорил со мной
почаще!
     ‚ыпил толмач одним духом  и осторожно поставил кубок на стол. Џромокнув
тыльной стороной ладони светло-русые усы и бороду у рта, дружелюбно  хлопнул
хозЯина по плечу, отчего птичника перевесило на один бок
     -- †аль, дела ждут, а то бы селезней стравили, еще бы разок врезал тебе
по  лбу!  -- сказал  толмач, лукаво подмигнув  птичнику, и  на  ходу толкнул
плечом дружинника,  как  бы  нарочно,  однако молодца словно  припечатало  к
тонкой дощатой стене, а кубок вылетел из рук
     „ружинник восхищенно  крЯкнул, будто сам двинул плечом толмача и тот не
устоЯл на ногах, и пошагал за ним следом.
     ‚ гриднице было людно: кроме кнЯзЯ, сидевшего на возвышении, воеводы  и
попа,  стоЯвших одесную и ощую, и боЯр, разместившихсЯ на лавках вдоль стен,
у входной двери толпилось десЯтка два дружинников. ‚се смотрели на сидевшего
на  полу  посреди   гридницы   посла   --   маленького   толстого  степнЯка,
круглолицего,  с  раскосыми глазами-щелочками, черной бороденкой  в  десЯток
волосин и кривыми ногами, одетого в необычайно высокий колпак из серо-рыжего
меха  степной  лисицы и бурый  халат  из  толстой ворсистой ткани,  а на шее
висело ожерелье из волчьих и медвежьих клыков и черепов маленьких  грызунов,
наверное,  сусликов. ђуки он  спрЯтал в  рукава -- левую  в правый, правую в
левый, -- и казалось,  что вместо рук  у нехристЯ что-то вроде перевернутого
хомута,  соединЯющего  плечи.  ‘идел он  смирно  и как бы не замечал  людей,
наполнивших  гридницу,  но  из-за  раскосости создавалось  впечатление,  что
подмечает все, даже то, что у него за спиной творитсЯ.
     ’олмач  протиснулсЯ  между  дружинниками, остановилсЯ в  трех  шагах от
возвышениЯ, снЯл шапку и поклонилсЯ кнЯзю -- вроде бы старалсЯ пониже, но то
ли полнота помешала, то  ли  позвоночник  не гнулсЯ,  то ли еще  что, однако
получилось  так,  будто  равный поприветствовал равного, -- и<b>,</b>  пригладив на
макушке непокорно торчавшие вихры, спросил:
     -- ‡ачем звал, кнЯзь?
     ЉнЯзь показал глазами на посла:
     -- “знай, чего он хочет?
     ’олмач  повернулсЯ  к басурману, посмотрел сверху вниз, прищурив глаза,
точно рассматриваЯ  что-то ничтожно малое,  презрительно скривил губы, точно
попробовал это что-то на  вкус  и  осталсЯ недоволен. ‡асунув большой  палец
правой руки  за  ремень (в левой держал  шапку)  и  выпЯтив грудь, он зычным
голосом, будто через поле переговаривалсЯ, задал вопрос на половецком Языке.
Ќехристь  не  ответил  и  не  пошевелилсЯ,  даже  голову  не  поднЯл,  чтобы
посмотреть на  говорЯщего. ’олмач  повторил вопрос на хазарском,  ромейском,
варЯжском  и  еще  на каком-то, одному ему ведомо каком,  Языке.  € опЯть не
дождалсЯ ответа.
     --  €шь, морда  басурманскаЯ,  никаких  Языков  не  знает! --  обиженно
доложил кнЯзю толмач. -- Њожет, он немой?
     €  тут посол заговорил, тихо, но внЯтно,  и длиннаЯ речь его напоминала
то  клекот орла, то рычание раненого зверЯ, то шипение змеи. ’олмач какое-то
времЯ  прислушивалсЯ, пытаЯсь  выхватить хотЯ бы одно знакомое  слово, потом
хекнул и покачал головой: откуда ты такой свалилсЯ на мою  голову?! Ѓасурман
замолк и все уставились на толмача.
     -- ѓрозитсЯ, харЯ некрещенаЯ, -- после паузы  сказал толмач и пригладил
согнутым указательным пальцем усы
     -- ќто и без тебЯ понЯли, --  произнес воевода. -- …сли он пришел сюда,
значит, хочет без боЯ получить дань. ‘проси, чего и сколько?
     -- …сли не  много запросит, дадим  -- добавил кнЯзь, -- а если  меры не
знает...
     --...тогда посмотрим, кто кого, -- закончил воевода.
     -- Ќа господню волю положимсЯ, -- дополнил поп, откормленный, с красным
в синих прожилках носом.
     ЃоЯре и дружинники  загомонили,  забрЯцали  оружием, правда,  не  очень
громко.
     ’олмач подумал  малость, достал из кармана золотую  монету и кинул ее к
ногам посла. Ѓасурман, высвободил руку из рукава и грЯзным  пальцем с черным
ногтем  отшвырнул  монету, котораЯ  прокатилась по половице,  превращаЯсь  в
дорожку  желтого речного песка. ќтим же пальцем нехристь начертил  в воздухе
круг, даваЯ понЯть, что ему нужно  все. ’олмач не  долго думаЯ свернул кукиш
и, присев, ткнул его в  приплюснутый басурманский нос. ђаскосые глаза-щелки,
казалось, не заметили кукиша,  разбежались в  дальние от  носа уголки, будто
хотели увидеть, что творитсЯ на затылке посла. ’олмач встал и отошел шага на
три от нехристЯ, как бы даваЯ место гневу, который сейчас должен изрыгнутьсЯ
в ответ на кукиш.
     ‘тепнЯк ничем  не показал,  что обижен, протЯнул вперед  правую руку  и
трЯхнул ею. €з широкого рукава выпал маленький черный комок, который состоЯл
из бесчисленного множества малюсеньких  червЯчков, стремительно расползшихсЯ
в разные стороны, причем, чем больше их отделЯлось от комка, тем объемнее он
становилсЯ.  ’олмач  брезгливо  передернул плечами,  шваркнул об пол  шапку,
накрыв и  комок и расползшихсЯ черных червЯчков, и затопталсЯ на ней. €з-под
шапки послышались стоны, детские и женские,  да такие жалобные, что у кнЯзЯ,
попа и некоторых дружинников жалостливо скривились лица,  но толмача они  не
остановили. “спокоилсЯ он лишь тогда, когда шапка  рассыпалась  на маленькие
кусочки, разъеденнаЯ черной жижей, в которую превратились червЯчки.
     Џосол продолжал  сидеть истуканом, однако  праваЯ  бровь  непроизвольно
дернулась, выдаваЯ огорчение  и  удивление.  Ѓасурман  поднЯл  левую руку  и
трЯхнул ею. €з рукава вылетел плоский кружок огнЯ,  разбрызгивающий искры, и
повис  в  воздухе  под потолком  --  даже подпрыгнув,  не достанешь.  Љружок
стремительно   разрасталсЯ,   обещаЯ   перегородить   гридницу,    а   затем
располовинить  и весь  кнЯжеский терем. ’олмач плюнул в  кружок, не  пожалев
слюны,  и пропал  в  самую  середку. Џлевок  зашкварчал, как  на раскаленной
сковородке, и вместе с огненным кружком превратилсЯ в облачко розового пара,
которое  со звоном  ударилось  в потолок и  лопнуло, осев  на  пол сиреневой
пылью.
     “  посла дернулась  леваЯ бровь и  сильнее<b>,</b> чем ранее праваЯ, а с  глаз
словно бы спала пелена, и  они с настороженным  интересом ощупали толмача  с
ног  до головы<b>,</b> проверили по  одним только им  ведомым  признакам, насколько
стоЯвший  перед ними силен, умен  и хитер, решили, видимо, что  имеют дело с
достойным противником и закрылись. Џосле  долгого  раздумьЯ  нехристь открыл
их, встретилсЯ взглЯдом с толмачом и еле заметно  кивнул головой. Ћн опустил
руки к полу, и из широких рукавов выкатились  два шара  одинакового размера,
красный  и  черный.  Ќе  прикасаЯсь  к  ним,  заставил  шары  несколько  раз
поменЯтьсЯ местами, а затем жестом предложил толмачу  выбрать понравившийсЯ.
’олмач  носком сапога  показал на красный. ‘тепнЯк  провел над шарами рукой,
заставив раскатитьсЯ в разные стороны и завертетьсЯ вокруг своей оси, отчего
стали похожи на волчки, красный и черный. Џосол  хлопнул резко в ладони -- и
шары с невероЯтной скоростью покатились навстречу друг другу, столкнулись  с
таким  грохотом,  будто   гром  прогремел  посреди  гридницы.  Љрасный  шар,
целый-целехонький, откатилсЯ малость назад, а две неравные половинки черного
остались покачиватьсЯ на  месте.  Ѓасурман долго смотрел на них бесстрастным
взглЯдом -- не поймешь, огорчилсЯ или обрадовалсЯ, -- затем взЯл половинки в
левую руку, а  красный в правую,  сжал -- и на пол посыпалась пыль, чернаЯ и
краснаЯ, которой посол очертил себЯ. ‡акрыв ладонЯми лицо, он протЯжно взвыл
-- и пыль загорелась ослепительно Ярко и задымила так, что степнЯка не стало
видно.   ’олмач   попЯтилсЯ   к  возвышению,  на  котором  сидел  кнЯзь,   и
перекрестилсЯ, как и все  христиане, находившиесЯ в  гриднице,  а  поп еще и
"Ћтче наш" забормотал.
     „ым  потихоньку рассеЯлсЯ, оставив  после себЯ неприЯтный запах  серы и
конского навоза. Ќа полу, на том месте, где сидел посол, было  темное пЯтно,
будто половицы прижгли раскаленным железом. Џервым к пЯтну отважилсЯ подойти
толмач. Ћн смачно плюнул, попав прЯмо в центр, и когда слюна коснулась пола,
на  колокольне  ударил  колокол, а  с крепостных стен послышались  радостные
крики. ‚ гридницу ввалилсЯ запыхавшийсЯ дружинник и прЯмо с порога заорал:
     -- ‘гинули! ‚се, как один! ‘ловно нечистаЯ слизала!
     -- ЃожьЯ помощь прогнала  неверных! -- поправил  поп, но  никто  его не
услышал, потому все бросились обнимать вестника, будто это он прогнал орду.
     € толмач не был обделен дружескими тумаками, довольно  крепкими, другой
бы не  встал после  таких.  Љогда радостные  крики поутихли,  кнЯзь произнес
торжественно, обращаЯсь к толмачу:
     -- Ѓольшую беду отвел ты от города. ‚ награду проси, что хочешь.
     ’олмач без  ложной  скромности  выпЯтил грудь,  пригладил  усы согнутым
указательным пальцем и, придав побольше простоватости лицу, сказал:
     -- Њне много  не надо: золотой верни да шапку, что поганый извел, -- он
лукаво  прищурил  плутоватые глаза, -- Ђ к ним  добавь  самую малость:  конЯ
справного, оружие надежное, нарЯд богатый и огромную бочку медовухи, чтоб на
всех, -- он обвел рукой собравшихсЯ в гриднице, -- хватило!
     ЉнЯзь улыбнулсЯ, подмигнул недовольно скривившемусЯ ключнику, изрек:
     -- ‚двое, нет, втрое получишь. Ђ медовуху, -- он повернулсЯ к ключнику,
-- всю, что есть в погребе, выкатывай на площадь, пусть весь город гулЯет да
кнЯзЯ и толмача добрым словом поминает!
     --  Ѓыть по  сему!  --  хлопнув себЯ  по  лЯжке,  согласилсЯ  толмач  и
направилсЯ к выходу, чтобы первым отведать дармовую выпивку.
     ‚ дверЯх  его перехватил  дружинник, тот самый  детина, что прибегал на
птичий двор.
     -- ‘лышь, толмач, как ты угадал, какой шар тверже?
     -- Љак говорЯт мудрые люди, тайна  сиЯ велика есть,  -- бросил на  ходу
толмач.
     -- Ќу, скажи, а? -- не отставал дружинник. -- ‚ек не забуду, отслужу!
     --  ’ак и  быть, -- остановившись, произнес  толмач  и поманил пальцем,
чтобы дружинник подставил ухо, в которое прошептал очень серьезно:  -- Џосле
долгих лет  учебы  и странствий,  Я  пришел к  одному  удивительному выводу.
‡наешь какому?
     -- Ќе-а, --  ответил дружинник и еще ниже наклонил голову, чтобы ничего
не упустить.
     --  Ђ  вот  к какому,  --  четко  произносЯ  слова,  будто  втолковывал