рЯчих руках ѓомера и •риста.
     ‚икен повернулсЯ и медленно вышел из детской.
     * * *
     Џисатель  поставил  точку,  привычно  отогнал  вправо  каретку  пишущей
машинки.
     ‚ своем уголке,  отгороженном декоративной стойкой, сопела над красками
шестилетнЯЯ ’атка. ‚ кухне, через стенку, шипели кастрюли, пронзительно пела
водопроводнаЯ  труба. ѓде-то уже в который раз пытались  завести мотоцикл, и
звуки,  усиленные  тесно  стоЯщими  домами,  заставлЯли  дребезжать  стекла.
‚изгливый старушечий голос сверлил двор из противоположного  окна: "„а брось
ты  эту паршивую кошку! ’ебе говорЯт или нет, неслух треклЯтый, погибели нет
на твою голову!"
     Џисатель  вздохнул, постучал  стопкой листов  о столешницу,  выравниваЯ
краЯ, взвесил  рассказ на  руке. Ћн написал  его в  один  присест,  на одном
стремительном  дыхании,  не отрываЯсь,  почти  без  правки. ‚ сердце еще  не
утихло что-то неудобное,  острое --  оно вставало каждый раз к концу работы.
Ћсобенно --  если работа удавалась.  Ђ  работа  на этот  раз удалась, он это
сразу почувствовал...
     Џисатель посмотрел  заголовок. ‚се, пожалуй...  Ђх  да, эпиграф. Ќо это
никогда  его  не  останавливало.  Ћн  заложил первый  лист  в  стоЯщую  обок
портативку с латинским шрифтом,  медленно  отстучал:  "Se non  e vero, e ben
trovato".  Џовернул валик. Ќе забыл  сноску: "€тал.  …сли это и не верно, то
все же  хорошо выдумано". “ него полно  таких  вот  заготовок  на все случаи
жизни. Љто-то скажет, лежало на поверхности... Ќичего, сойдет.
     Џисатель расслабилсЯ, закрыл глаза. ;.
     -- Џапа! Џапа! ‘мотри!
     „очка подбежала, радостнаЯ, раскрасневшаЯсЯ, протЯнула еще не просохшие
листы.
     -- ‘мотри, что Я нарисовала! Џравда, здорово?
     Џисатель ничего не  понЯл,  но глухаЯ тоска захватила,  сжала и уже  не
отпустила.
     —истые акварельные  краски были положены на размокшую, собирающуюсЯ под
кистью в комки  бумагу. ‹инии  кое-где  смазались, подплыли.  Ќо  пустЯки не
могли убить  на картинках  чужого неба с крылатыми людьми,  чужих гор, чужих
городов и ‹еса. ‹ихую ребЯчью выдумку  обеднЯло некоторое  однообразие, даже
ограниченность  фантазии. Ќо  с какой-то настойчивостью, сквозь неумение, из
рисунка в рисунок, с массой мелких подробностей, изобрести и увЯзать которые
не  под  силу самому  изощренному  воображению,  выстраивалсЯ  пленительный,
зовущий, незнакомый мир. „евочка ничего не выдумывала, читала внутри себЯ --
так уверенно один лист дополнЯл другой. Џылом детской памЯти, не замутненной
земными  деталЯми,  всей силой  еще не привыкшей осторожничать  гениальности
боролась дочка  за этот мир, не вмещавшийсЯ  в уютной квартирке, где до  сих
пор не было тесно придуманным Џисателем звездолетам, солнцам, галактикам...
     -- Ћ, господи! --  пробормотал Џисатель.  -- ‚се  мы, видать, чуть-чуть
колобки: неизвестно, куда катимсЯ и кто нас съест!
     Ћн  мог  гордитьсЯ  собственными  вымыслами. Ќо  принЯть  любой из  них
осуществленным был не в силах. Џисатель невольно взглЯнул на  руки  ’атки --
худющие   девчоночьи  руки  с  исцарапанными  котом,  испачканными  красками
пальцами.
     ‹адонь ЏисателЯ бессознательно скомкала законченный рассказ.

     1  ѓомер.  "ЋдиссеЯ",  V  глава,  стихи  444  --  446.  Џеревод  ‚.  Ђ.
†уковского.