го
разболтал. Ќет, сказал, словно ударил  ‘ентаури,  это Я.  ќто Я  предупредил
Њальбейера. €  не  жалею. џ тебе  никогда не  верил. ’ебЯ  выгонЯть  надо из
скафов.
     --  Џодождите,  тут что-то  не так, -- заторопилсЯ Њальбейер.  -- Њне о
сыне вашем,  дорогой  друг капитан, именно •аЯни и рассказал.  Ђ ‘ентаури...
Њожет, вы другому кому говорили, друг ‘ентаури?
     --  „а что вы, в самом-то деле? -- оторопел тот, -- Ќе  помните?  Ђ кто
мне вакансию предлагал?
     "‘хожу с ума", -- показалось „айре.
     --  “  менЯ  и  мысли  такой  не   было!  --  наиубедительнейшим  тоном
оправдывалсЯ Њальбейер. -- „а такое  и невозможно. ‚акансиЯ -- „айре. ќто не
Я решаю, менЯ на том совещании не было. Ћткуда у вас такие сведениЯ?
     ‘ентаури  растерЯлсЯ. Ќенависть все  еще рвалась наружу, но  эта сбивка
закрыла длЯ нее все выходы.
     -- Ђх, ну да...  ЏонЯтно... ’ут ведь... ‚от так, значит... Ќичего он не
понимал.
     --  Џослушайте, -- простонал „айра.  --  “ менЯ  погиб сын. Њне  плохо,
честное слово. Џерестаньте, пожалуйста. ‡автра.
        ‘…Ќ’Ђ“ђ€
     € взрыв продолжилсЯ.
     ‘ентаури изобразил великолепнейшее презрение. € это скаф! Џосмотрите на
него. Ћн сейчас расплачетсЯ. Љак так вышло,  что этот разнюненный пиджак все
выдержал, сына убил, а Я  на •аЯни сломалсЯ, то есть на том,  что  вообще-то
менЯ мало касатьсЯ должно. Ћн  -- смотрите!  -- герой. („руг  мой  ‘ентаури,
задушевно  начал   Њальбейер,  но  осексЯ.  ‘ентаури  стал  повторЯтьсЯ,  он
чувствовал, что не  здесь главное обвинение, и все  пыталсЯ нащупать его.  €
чем  больше  он клЯл „айру, тем меньше понимал, за что так на  него нападает
(приходилось  делать  усилие), и от  этого  еще больше злилсЯ,  так как знал
навернЯка, что злитьсЯ причины есть.)
     Ћчень  мешала  жара.  ‘обственно  говорЯ,  больше  мешало  другое. џрко
светило солнце;  а ‘ентаури казалось, что уже вечер и темно; Њальбейер стоЯл
совсем не там, откуда доносились его реплики; один за другим взлетали пауки,
но  никто  в них не садилсЯ:  на  поле вообще не  было  ни  одного человека.
‘ентаури  терпеть  не мог  такого  состоЯниЯ пространства. ќто  унижало его.
Љаждый раз, когда пространство снова приходило в  негодность, его  охватывал
страх, что в этот день оно развинтитсЯ окончательно  и некому будет занЯтьсЯ
его починкой,
     „айра говорил ему, ты ничего  не  понимаешь. ‚се  не так. џ ему сегоднЯ
гренки поджарил, он гренки  любил. џ всегда так  жду  его приезда.  ‚се вещи
разбросаны. Ћн в мать. Ћна тоже ничего не понимала.  ќто только кажетсЯ, что
все просто.
     ‘ентаури слышал  лишь то, что можно использовать длЯ обвинениЯ. ’ы  его
не любил.  ’ы вообще никого не любил. ’ы наслаждалсЯ тем, что можешь думать,
что любишь, это прЯмое нарушение устава -- иметь близких (почему прЯмое? ѓде
там написано? ѓде?). Ќе притворЯйсЯ, что не понимаешь. ЌельзЯ иметь близких,
нет, Я все понимаю, очень трудно без них обойтись, без близких, то есть, это
особое  счастье надо, но ты гордилсЯ тем, что есть у  тебЯ кого любить, тем,
что  против  правил  идешь, а  работу  свою, добровольную,  между прочим, ты
презирал.  Ђх, какие мы гады становимсЯ, ах, да как портит нас эта работа --
ты все времЯ так  говорил. ‚от Я  всей душой скаф, силы во  мне -- полгорода
зимой  обогреть  можно, а  сломалсЯ,  потому что Я  человек,  потому  что  Я
настоЯщий, и •аЯни был настоЯщий, а ты -- пиджак фальшивый (Њальбейер оценил
метафору,  юмористически  поднЯв брови),  но  получаетсЯ-то  совсем  „ругое!
ЏолучаетсЯ, что ты -- самый  надежный скаф!  •отЯ нет, самый надежный -- вот
он, сидит в "пауке" нашем, глЯди-ка!
     Ћни оглЯнулись на Ќиордана. ’от широко улыбнулсЯ. Љак раз в этот момент
”ренеми сообщил ему о раскрытии нового заговора и о запланированной на среду
казни второго министра.
     -- ђазбойник, -- с чувством сказал Ќиордан.
     -- Ђ  теперь посмотри сюда,  -- громко и  торжественно, разве что  чуть
быстрее, чем надо, произнес ‘ентаури.
     „айра обернулсЯ и побелел. ‘ентаури целилсЯ ему в  живот из оккама. Ћни
стоЯли близко „руг к „ругу, и дуло автомата почти касалось „айры.
     -- ќто еще что? -- спросил он.
     -- Ќе тебЯ Я убиваю, а  всю  вашу  службу, которую мне... которую  Я...
Џусть уж лучше все импатами станут, чем давать силу таким, как ты.
     -- Ќа "морт" переведи, -- сказал „айра, ‘ентаури перевел на "морт".
     -- €  никакого  свЯтого дела не надо, не может оно свЯтым быть,  это  Я
сегоднЯ  понЯл  (а   Њальбейер  стоЯл  и  ждал  и  улыбалсЯ  хитрющей  своей
улыбочкой). € нам с тобой ходить по одной земле невозможно. (Љогда это вы по
земле ходили,  дорогой друг  ‘ентаури,  где это вы  землю  у  нас  нашли? --
спросил Њальбейер  и  наконец-то занЯлсЯ  делом:  вклинилсЯ  между  „айрой и
‘ентаури.  Ћн  отвел дуло автомата двумЯ  пальцами,  и  ‘ентаури,  продолжаЯ
говорить и как бы ничего не замечаЯ,  сделал  шаг назад.)  џ  за •аЯни  тебЯ
убиваю, за сына твоего, за тех...
     -- Ќу-ну, друзьЯ  мои,  так же нельзЯ! ‚зрослые  люди,  скафы, и  вдруг
такой нервный всплеск.
     -- Ћтойдите, грандкапитан! -- проревел  ‘ентаури, полностью уверенный в
том, что того сейчас с места не сдвинешь.
     --  „орогой  мой  ‘ентаури!  --  проникновенно  начал  Њальбейер тоном,
который предвещал долгую спокойную беседу. -- …сли бы вы только знали, как Я
вам  сочувствую. ‚ы  потерЯли друга,  а друг  у скафа  --  это не то,  что у
обычного человека. ‚едь мы лишены близких... ‘лучаи, подобные вашему, не так
уж редки в нашей организации.
     -- Њальбейер! -- с угрозой в голосе сказал ‘ентаури.
     -- Ћ,  вы  менЯ  неправильно понЯли, -- Њальбейер  игриво хихикнул.  --
Џочему-то, если говорЯт  о приЯзненных  отношениЯх  между мужчинами,  то это
почти всегда фривольно воспринимаетсЯ.
     -- „а замолчите же вы, фиглЯр!
     --  ‚ы так  взволнованы,  дорогой друг  ‘ентаури.  €  кстати,  стоит ли
наговаривать на  себЯ -- ведь вашей вины в случившемсЯ нет никакой, напрасно
вы это.
     ‘ентаури взвыл, задрав голову к небу.
     --  џ  их  обоих  сейчас   прикончу  (внимательный,   спокойный  взглЯд
Њальбейера, недоуменный -- „айры), Я их обоих сейчас прикончу!
     € умчалсЯ прочь гигантскими скачками.
        ЊЂ‹њЃ…‰…ђ
     ...повернулсЯ к „айре.
     -- …го мучит вина, -- сказал он.  -- ’олько  он немножечко  играет. ќто
видно.
     -- Њальбейер, -- сказал „айра. -- ‚едь все подстроили вы. Џризнайтесь.
     -- џ?  -- Њальбейер  с бесконечным  удивлением всплеснул руками. -- —то
подстроил? Ѓоюсь, друг капитан, Я вас не совсем понимаю.
     -- Ќу, это все, -- „айра неопределенно пожал плечами. -- ‚ы ведь знали,
что Я провожаю сегоднЯ сына, поэтому и лидером менЯ поставили.
     -- „айра, „а-а-айра, дорогой, как вы могли подумать?
     -- Ђ то, что импат попал в аэропорт, тоже ваша работа? € то, что вместе
с сыном летел, тоже?
     -- „орогой друг, опомнитесь! џ же не всемогущий. ‚ы мне льстите.
     --  ‚аша, ваша, не отпирайтесь!  -- с маниакальной уверенностью твердил
„айра.
     -- Ќо послушайте!
     -- ‚аша!
     -- „а откуда вы взЯли, что там находилсЯ ваш сын?
     -- Ђ  где же ему еще  находитьсЯ?  Ќа других рейсах  он не улетел. €  в
аэропорту  его  не  было.  Ќе путайте менЯ, вы все  врете.  џ с  самого утра
чувствовал, к чему все идет.
     -- „айте же мне докончить! џ все не мог выбрать времени сказать вам: по
моим данным, на триста пЯтом его тоже не было.
     -- Љак? -- сказал „айра.
     -- Љонечно, это не стопроцентно, однако...
     -- ’ак нельзЯ лгать, Њальбейер. ќто противоестественно.
     -- ЏЯть детей. ‚се идентифицированы.
     -- ‚ы все врете. “ вас и времени-то не было.
     -- џ только этим и занималсЯ. “ менЯ мнемофайтинг.
     --  Ќет. ЌельзЯ.  Џодите  прочь, Я вам не верю.  ‚ы снова  хотите  менЯ
запутать. Ќиордан!
     -- „а, командир?
     -- „омой! -- „айра прыгнул в машину и захлопнул за собой дверь.
     -- Ћн навернЯка жив, „айра!
     -- Ќет! Ќет! ‚ы врете!
     "Џаук" взлетел, а потный Њальбейер все еще кричал и жестикулировал.
        •ЂџЌ€
     ‚ фургоне было темно. џркие, быстро мигающие лучи, что проникали внутрь
через маленькие овальные  окошки, раздвигали темноту, но  не растворЯли  ее.
Ѓлестели волосы на склоненном затылке рыдающей женщины. •аЯни, изогнувшись в
кресле, жадно  прилип  к  своему окну. Љак  же  быстро мелькали  улицы,  как
неизбежно засасывались  они в прошлое,  все  меньше  и  меньше оставалось их
впереди!
     --  Ќичего, ничего, -- громко сказал •аЯни. †енщина подумала, что он ее
успокаивает, и заныла вдруг на тонкой срывающейсЯ ноте. Љазалось,  этому  не
будет конца. •аЯни вспомнил о ней и соболезнующе покачал головой,
     -- „а. ‚едь длЯ вас, вероЯтно, жизнь кончилась.
     †енщина  всхлипнула  и поднЯла  голову.  Ќе красавица,  подумал  •аЯни,
мьют-романский тип. ’онкаЯ длиннаЯ шеЯ, почти полное отсутствие  подбородка,
огромные,  с  тревожным разрезом  глаза, сухаЯ  смуглаЯ кожа. ‹ет пЯтнадцать
назад такие лица были в моде. ‘траннаЯ, болезненнаЯ привлекательность.
     -- —то? -- спросила она.
     -- џ имею в виду все  вот это, -- •аЯни мотнул головой в сторону своего
окошка. € тут ему пришла в голову мысль,  что женщина совершенно не понимает
его, что она абсолютно ничего о нем не знает. ќто было удивительно.
     -- Ћ, Я  вам  сейчас объЯсню. Ќеужели вам  не хочетсЯ  знать, почему  Я
поцеловал вас?
     †енщина нахмурила заплаканные  глаза. ‹ицо ее окрасилось в зеленый цвет
-- фургон въехал в ‹а Ќатуру, район максимальной естественности.
     -- Џочему то, что вы оплакивали сейчас, длЯ менЯ пустышка,  зеро, тьфу,
почему то, чего вы так боитесь, длЯ менЯ счастье недосЯгаемое, цель всего?
     --  Ћй,  ну  не  надо,  ну  помолчите! --  сказала  женщина, и лицо  ее
страдальчески искривилось. “ мьют-романов это выглЯдит особенно некрасиво.
     -- Ќе сбивайте менЯ, Я сейчас объЯсню, все это нельзЯ  не понЯть. €так,
пусть  смерть, ведь все равно смерть, зато возможность --  вдруг  не сейчас,
вдруг    отсрочка,    поймите,   ведь   силы    невиданные,    гениальность,
сверхгениальность,  реальнаЯ,  не плод фантазии, не мечта в знак протеста, и
все это взамен долгой, ко тусклой, но униженной, суетливой, которую Я сам же
и гажу.
     -- Џомолчите, пожалуйста, -- тихо попросила она.
     --  Ќе  сбивайте менЯ! --  нервно крикнул •аЯни  и хотел было  стукнуть
кулаком по подлокотнику  кресла,  забыв, что  руки  и ноги  в  захватах, что
только головой  и немного  туловищем  он имеет  право  вертеть. --  ‘кажите,
почему  импатов без масок  или хотЯ бы  вуалей перевозЯт? Џочему у них голые
лица? Њилосердие? ‘имвол? €ли просто не догадались? Џочему Я  поцеловал вас?
„ействительно, а?
     “  женщины  началась эйфориЯ, что-то очень скоро  она начинаетсЯ, волны
теплого спокойствиЯ пробегали по телу, но  мешал монолог  скафа, грозил  все
нарушить.
     -- ‡а-мол-чи-те! -- сказала она.
     -- ‚ы  не понимаете,  что  у  вас только Я и осталсЯ, что  дальше будут
только  врачи да  санитары,  все  с  закрытыми  лицами, вопросы,  процедуры,
медикаменты, полное одиночество, нас водили, Я видел. џ последний человек на
этом свете длЯ вас.
     -- € зачем только вы менЯ целовали? —то Я, просила?
     -- Ђ-а-а-а-а! “  вас тоже  начинаетсЯ? џ  давно заметил. € у менЯ скоро
начнетсЯ,  Я  чувствую.  џ   сам  не  знаю,  зачем,  точнее...  знаю,  но...
‘обственно, Я  давно  об этом думал, но  так, знаете  ли,  отвлеченно, между
прочим,  мол, хорошо бы. џ  ведь  понимаю,  что глупо.  џ ведь все  понимаю,
‡наете,  как они  менЯ  звали?  ‘уперчерезинтеллигент.  Ћни менЯ  презирали,
только не за то, за что следовало бы, но  все  равно презирали. Ћдин из  них
теперь будет думать, что это  из-за него. Ќет! „аже  два! „ва  будут думать!
„вое. —то?
     †енщина зажмурилась. …е подташнивало от желаниЯ счастьЯ,  смешанного  с
предсмертной тоской. ѓлавнаЯ беда в этом -- неумолимость.
     Ђ  •аЯни все  говорил,  говорил,  не  отрываЯ  от нее  глаз,  сам  себЯ
перебивал, перескакивал с одного на другое, замолчите, да  замолчите вы ради
всего свЯтого, кричала  женщина, но  он  не смолкал, и речь его  все  больше
походила на  причитание,  о  чем только он  ни рассказывал  ей (фургон часто
останавливалсЯ,  снаружи  глухо  переговаривались скафы,  прислонЯли лица  к
окошкам): и о школе, где никто его не любил беднЯгу, а может быть,  и ничего
относились, а ему казалось, что  не любЯт, и о радости,  с какой он бежал из
школы, и  как все рады были ему в интернате, и как  вскоре снова  захотелось
ему   бежать,   как   нигде  не  находил   он  того,  что  искал,  смутного,
неосознанного, как временами  становилось  легче, а затем жажда бежать с еще
большей силой накатывала на него, и он никак не мог понЯть, за что ж его так
не  любЯт,  почему везде, где  бы он ни  поЯвилсЯ,  всегда  в  конце  концов
становитсЯ плохо, всегда приходЯт фальшь, пустые  слова, нарушениЯ обещаний,
и его отношение к женщинам казалось ему гадким, он старалсЯ любить каждую из
них,  и  с  печалью,  словно  в вине  или  наркомузыке,  топил  в  них  свое
несуществующее, наигранное и в то же времЯ самое реальное горе, и как стыдно
было ему  встречатьсЯ  с ними потом, и как хотелось нравитьсЯ всем, и как не
понимал  он, почему не все  от него отворачиваютсЯ,  и как его знакомые были
шокированы, когда он бросил вдруг все и ушел в скафы.
     -- ‡амолчи! ‡амолчи! ‘каф проклЯтый, убийца, выродок!
     -- ‚от, вот, этого Я хотел, этого и еще много  чего, уже тогда мечтал Я
поцеловать вас (извините, с тоской во взоре, зато уж обЯзательно), не просто
прислонитьсЯ голым  лицом к голому  лицу,  а непременно  поцеловать и именно
женщину, очень Я этого хотел.
     “  женщины  внезапно  пропало желание  убить  •аЯни,  победила все-таки
эйфориЯ,  ей стал вдруг нравитьсЯ этот  причитающий скаф, и возникло желание
вслушатьсЯ в его речи.
     -- Ѓежим отсюда, --  сказала она. -- ‚едь мы  импаты, в нас силы должно
быть много, что  нам  эти защелки, бежим, спрЯчемсЯ, Я  не хочу больницы, не
хочу умирать, не хочу, чтобы менЯ до самой смерти лечили!
     ‚ •аЯни на секунду шевельнулсЯ скаф (импаты готовЯт побег из фургона!),
однако очень  не хотелось  сбиватьсЯ  с мысли, и он  только досадливо мотнул
головой.
     -- ‚ы не  понимаете.  ‚се будет  враждебно, нигде не будет спокойствиЯ,
вокруг сплошь враги, Я таких убивал сегоднЯ, которые скрытьсЯ хотели. ’олько
в больнице и есть шанс. —то вам защелки? ‚едь на мозг их никто не ставит. Њы
попросим, и нас разлучать не будут, хотите? џ такие случаи знаю. (Ћн не знал
таких случаев.) “ менЯ там врачи знакомые, не могут они мне отказать, Я ведь
скаф, ведь не все так плохо относЯтсЯ к скафам.
     -- Ѓежим! Џомоги мне бежать!
     Љазалось  ей,  что фургон  огромен,  что  пыльные столбики света  несут
прохладу и волю, что окна -- бриллианты, что скаф -- прекрасен, желанен, что
скорость  --  свобода,  что все можно,  и  никто  не в состоЯнии  возражать.
Љазалось ей, что фургон наполнен невидимыми людьми, добрыми и влюбленными, и
не желающими мешать, о, какими людьми!
     -- Ѓежим, Я сказала. ‚стань. Ћторвись от кресла.
     -- Ќо...
     -- ‚стань, скаф!
     Ћна сошла с ума, она сошла с ума, она сошла с ума!
     Њерзкое, недоразвитое лицо, лишенное подбородка.
     -- €звините,  вы  совсем  не так менЯ понЯли. џ  вовсе не  имел в  виду
бежать, когда... €наче зачем же... „а и захваты не так-то просто сломать.
     -- ’ебЯ убьют, Я вижу, тебЯ убьют. џ не хочу, чтобы тебЯ убили. џ знаю,
куда мы с тобой пойдем. „олго будут искать.
     --  Ќо  мне  не  нужно  бежать,  зачем?  ’ам,  по крайней  мере,  будут
условиЯ...
     -- Њы запремсЯ и никого не будем впускать.
     --  Ќо  зачем?  ‡ачем?  (“родливаЯ  старуха  с  переломанными  костЯми,
перекошеннаЯ от боли и злобы,  летит прЯмо на  машину, а  „айра  на  дверце,
извиваетсЯ.)
     ‘ила в голосе женщины, непреоборимаЯ сила.
     --  Џоймите,  ничего  хорошего нас там не  ждет. Ќичего мы не  терЯем с
этими захватами.
     --  џ хочу жить! џ хочу жить там,  где жила, пойми, скаф, пойми, помоги
мне бежать. ЊенЯ никто не любил.
     -- ЊенЯ много любили (два раза, подумал •аЯни) и  проклинали за то, что
любЯт. —то  хорошего в этой любви? Ђ  там присмотр,  врачи,  полное развитие
способностей, да Я просто уверен, что болезнь далеко не пойдет, Я статистику
видел. ’ам свобода.  ‹ицо  женщины,  что  называетсЯ, пылало,  и верхнЯЯ его
половина была прекрасной. Ќу просто глаз не отвести.
     -- ѓовори, скаф,  говори!  ’ак хорошо  слышать твой голос. ‚се тело  ее
напрЯглось, выгнулось, плечи перекосились. Љресло под ней скрипнуло. Љрасное
лицо в поту и слезах.
     -- —то... что вы делаете?
     --  ’ы...  говори... --  Ћна  рванулась  изо  всех  сил,  но захваты не
поддавались. Џо два на каждую руку и ногу. -- Ћх, скаф,  ну как же мне нужно
выбратьсЯ отсюда!
     --  Ќе  мучь,  не  калечь себЯ,  ты  все равно  больнаЯ,  все  от  тебЯ
шарахатьсЯ будут. Ќет больше того места, где тебЯ ждут.
     --  ’олько все начиналось, только-только! ЊенЯ  в  Ќиколо  ждали уже. џ
ведь на свадьбу ехала, скаф.
     --  „а, обидно. ’ы  успокойсЯ,  главное, успокойсЯ.  ‚  сущности, •аЯни
успокаивал не ее, а себЯ,  потому что  чувствовал  -- не  сможет  он  больше
противитьсЯ ее  настроению, сам будет так же беситьсЯ.  Ћн давно уже знал за
собой  особенность  --  непроизвольно  подлаживатьсЯ  к людЯм: сначала игра,
потом попытка сделать ее  более достоверной, насколько возможно достоверной,
и вот он уже тот, кем минуту назад притворЯлсЯ.
     -- џ ведь их не знаю. €х много, тридцать шесть человек, но
     они сейчас укрупнЯют семью, везде приглашениЯ разослали. “ мьют-романов
распространены  стайные браки. Њашина давно стоЯла  на одном из перекрестков
‘теклЯнного
     района. •аЯни услышал, как водитель хлопнул дверцей и зашагал
     вперед. …ле слышный гул голосов, дерево, прилипшее ветвЯми
     к окну •аЯни. †енщина опЯть забилась в кресле.
     -- ‘коро они там? -- чуть слышно спросил •аЯни.
     -- Ђ  ты  скажи, скаф, ты когда-нибудь  жил в  большой  семье? —то  это
такое?
     -- џ вообще ни в какой семье  не  жил. џ  воспитанник. џ хотел в семью,
но... как бы это сказать?.. в уме. Ђ на практике, знаете, страшновато было.
     Ћн и не заметил, как стал раскрыватьсЯ.
     -- Ђ женщины?
     (Љресло кричало, как живое. †енщина билась в нем с силой неимоверной.)
     --  †енщины...  что  женщины? ќто все не то. Ћдна  только у менЯ любовь
была,  да  и  то  к  мужчине.  џ и  в  скафы пошел  превращать  недостаток в
достоинство.
     -- џ научу тебЯ  любить,  скаф, Я с самого детства только и делаю,  что
люблю, сама  не знаю кого, всех, кого попадетсЯ. -- Ћна вскрикнула от  боли,
слишком неловко и  сильно рванувшись. Љазалось, кресло извиваетсЯ  вместе  с
ней. -- Њы с тобой убежим, Я знаю, куда, ты уже и сейчас глЯдишь на менЯ, ну
ничего, Я скоро.
     -- “ менЯ был друг (•аЯни терпеть не мог,  когда его перебивали). “ нас
ничего общего не было. Њужлан, сорвиголова, из этих, из гусаров. Љогда Я уже
все перепробовал, уже когда отовсюду бежал, когда, в общем, в скафы попал...
џ же вот с этой самой мыслью и пришел в скафы, импатом стать, правда, тоже в
уме, не знаю, понимаешь ли ты менЯ...
     -- ќто неважно, ты говори, а то сил у менЯ не хватает:
     -- Ќо он  мне  чрезвычайно понравилсЯ, хотЯ и боЯлсЯ Я  его. Ћднажды на
него бросилсЯ импат, которого тут же напичкали снотворными пулЯми, не дали и
двух шагов сделать, а Я был рЯдом. џ тоже  мог стрелЯть, но подумал тогда не
об этом, что вполне мог своего  друга загородить, как это говоритсЯ, принЯть
удар на себЯ.
     ЋпЯть хлопнула дверца, фургон тронулсЯ с места.
     --  Њог,  но не  сделал, чуть-чуть только  двинул рукой.  ’ут  даже  не
трусость, Я просто не среагировал, но... ладно,  пусть будет  трусость, Я за
нее  тогда  его полюбил.  •отЯ  сейчас, думаю, мог бы  и  возненавидеть.  (Ђ
женщина  билась,   билась,   и  страшно  было  смотреть   на   нее,   кресло
раскачивалось, подлокотники  трещали, но,  сделанные на  совесть, держались.
•аЯни  не отводил от женщины  вытаращенных  глаз,  от  напрЯжениЯ  выступали
слезы, он вытирал их о плечи, до  предела скашиваЯ зрачки, чтобы не потерЯть
женщину из виду. Ћна была знакома ему теперь как собственнаЯ рука.) ’ы пойми
только правильно, это даже не трусость была, точно, в просто всегда какаЯ-то
секунда проходит, Я просто не знаю, что должен в  эту секунду делать, и  это
не трусость, а получаетсЯ нехорошо. џ думаю, он видел, как Я двинул рукой. џ
тогда  поклЯлсЯ  себе, что всегда  буду с  ним рЯдом, и  это всегда... почти
всегда было так. …сли  даже Я забывал о клЯтве,  он сам становилсЯ рЯдом, он
ведь  и в тот раз, когда Я двинул рукой, тоже рЯдом стоЯл,  он охранЯл менЯ,
жалел, понимаешь? Ћн  всегда менЯ прикрывал, был той самой секундой, которой
раньше  мне так не хватало. ’олько  сегоднЯ... но  сегоднЯ... другое дело...
только сегоднЯ Я сам...
     ’еперь  фургон мчалсЯ на полной  скорости, и от того  все, что окружало
•аЯни,  стало выглЯдеть  нереальным.  Ѓесшумный  полет, бешено  рвущеесЯ  из
кресла тело, почти спокойные, только чуть умолЯющие  интонации  собственного
голоса,  горечь в груди, отстраненность и невозможность помочь не то что ей,
а  даже  и себе самому.  ‘трах. € желание помочь.  €  воспоминаниЯ,  сначала
холодные, почти не лживые, и стыд за то, что они такие  холодные, и конечно,
сразу же после стыда, настоЯщее чувство в воспоминаниЯх.
     -- Њне  кажетсЯ,  --  простонала женщина  (а  голос  просто не  мог  ей
принадлежать), -- что,  после того  как  ты менЯ  поцеловал, Я  должна стать
твоей женой.
     -- ќто очень странно, -- тут же отозвалсЯ •аЯни. -- Ќо  мне то же самое
кажетсЯ. џ думаю, иначе не может быть.
     -- Ќе бойсЯ, сейчас, еще немного.
     -- Љак Я хочу тебе помочь!
     -- ‘ейчас! ‘ейчас! ‘ей-й-й-йча-а-а-асЏ Ћхххх... ‘ильный скрежет, кресло
распалось.
     -- ’ак. ’ак. •орошо, -- завороженно твердил •аЯни, и женщина поднЯлась,
растрепаннаЯ, почему-то в крови, с  обломками захватов на руках. ‘умасшедшие
совершенно глаза... ‘делала к нему шаг, и зашевелила губами,  как бы  говорЯ
что-то,   развела   руки,   покачнулась,   и   он   подалсЯ   вперед,   ужас
глубоко-глубоко, словно и нет его. Ћн ощутил свою позу и подправил ее, чтобы
было фотогеничней, ему пришло в голову, что не о побеге сейчас  идет речь, и
отрексЯ он от него, с той же истовостью, с какой минуту  назад принимал его,
и  не  удивилсЯ себе, и знал,  что именно  так  и должно быть,  и подумал --
фьючер-эффект, и понЯл тут же, что никакого фьючер-эффекта  нет,  просто так
должно быть, так  правильно, и все  тут.  Ђ она сделала еще шаг, стала перед
ним  на колени и  просунула пальцы  под захват на  правом запЯстье  (глаза в
глаза, будто в танце, тесно прижавшись), поцарапав кожу ногтЯми, и  рванула,
больно, и захват распалсЯ,  как  распалось до того  кресло,  в •аЯни  сжал и
разжал кулак  и что-то сказал, сам не  слыша  себЯ. …е пальцы уже  разрывали
следующий, локтевой  захват. Ћн  вскрикнул от  боли, не  отводЯ  глаз, и вот
свободна рука,  и он  погладил женщину по  лицу, и  она улыбнулась,  он  уже
помогал ей освободить  левую руку  и думал: "Ћна менЯ раздевает". ’еперь они
говорили  одновременно, тихо-тихо, не слыша друг друга, и он тоже чувствовал
что-то наподобие эйфории, заставлЯЯ  себЯ  чувствовать.  ‚от  уже  обе  руки
свободны, и он поднЯлсЯ, нагнув голову, чтобы не ударитьсЯ о верх фургона, и
это дало ему точку  отсчета, пришло ощущение  реальности,  и постепенно стал
возвращатьсЯ ужас,  а потом отворилась дверь, но женщина не  слышала ничего,
трудилась над  его правой ногой;  тогда он осознал, что фургон  стоит, дверь
открыта,  смутно  знакомые скафы  смотрЯт на  них  и  медленно-медленно (так
казалось  ему)  снимают  с плеч автоматы.  Ћна  не слышала,  не слышала,  не
слышала  ничего, и •аЯни  был  уже на их стороне,  уже  поспешно снимал с ее
головы руки, поспешно и с отвращением.
        ЊЂ‹њЃ…‰…ђ
     ...Џо  пути  к  “правлению,  а  потом  по  пути  к  кабинету  Њальбейер
сосредоточенно беседовал с „айрой, настолько сосредоточенно, что даже иногда
забывал здороватьсЯ  со знакомыми,  чем  немало их  удивлЯл. Ћн и в кабинете
продолжал  заниматьсЯ  тем  же и  опомнилсЯ только тогда, когда  интеллектор
голосом  „айры сообщил, что подоспело  времЯ  визита в  музыкальную комнату.
’огда  он сказал  себе: "Џора. —то-нибудь да скажу", --  состроил неизвестно
какую  мину, но вежливую,  и выбежал  из кабинета. Ћн забыл,  что  собиралсЯ
звонить разным людЯм  и  попытатьсЯ  хоть что-нибудь узнать о  передвижениЯх
сына „айры, о шансах на то, что он жив, он вспомнил об этом только на первом
этаже, на выходе из “правлениЯ,  среди  блестЯщих зеркал  и  синих лозунгов,
которых  так  не хватало остальному  ‘антаресу, среди  озабоченных  спешащих
людей,  из  которых каждый принадлежал к ‘ЉЂ”у,  но  врЯд ли хотЯ бы  каждый
десЯтый видел в  глаза живого импата. € многие из них в течение, может быть,
часа с удивлением и насмешкой оглЯдывали фигуру грандкапитана, сломанную над
местным телефоном, его восторженно  искривленный  рот, влажные красные губы,
то, как  он  размахивал  руками, как  убеждающе морщил  нос и кивал, и топал
ногой в нетерпении, и вел себЯ в высшей степени одиноко.
        •ЂџЌ€
     “ доктора были вислые, изрЯдно  помЯтые щеки и выпуклые красные  глаза,
полуприкрытые огромными веками. Ћн напоминал бульдога, впавшего в пессимизм.
     -- Ќет, -- потрЯсенно сказал •аЯни, -- не может этого быть
     -- €  тем не  менее,  тем  не менее,  --  ответил врач, помолчав. --  џ
понимаю, очень сложнаЯ перестройка. Џомилование у плахи. џ понимаю.
     Ќичего  он  не понимал, этот седой растрепанный антик с  демонстративно
снЯтым шлемвуалом. Ћн ждал благодарности,  восторга, он сладострастно следил
за шоком и не замечал, что это давно не шок.
     -- Ќо что же произошло?
     -- “ вас иммунитет. ‚ам потрЯсающе  повезло. ‘реди скафов, скажу Я вам,
такие случаи  встречаютсЯ чаще,  чем  среди  остальных людей. ‚ам  нет нужды
закрывать лицо. ‘частливец!
     —то-то подозрительное  прозвучало  в голосе доктора,  когда  он говорил
"счастливец". Ќе только легкаЯ простительнаЯ зависть.
     -- € Я свободен?
     --  Љак  птица, --  доктор встал и сделал  приглашающий жест  в сторону
двери.
     -- Ђ... там... формальности какие-нибудь?
     -- ‚се это  без  вас.  €дите.  џ  действительно рад вас поздравить.  Ќе
каждый день здесь такое. ‚се чаще леталисы. Ќулевиков-то сюда не привозЯт.
     •аЯни тЯжело встал,  кивнул доктору (тот в знак прощаниЯ вытЯнул вперед
шею и широко раскрыл глаза; белки у него оказались не красными, а желтыми) и
неуверенно пошел к выходу. Ќа полпути остановилсЯ.
     -- џ хотел спросить. Ђ...  вот женщина, которую со мной привезли, что с
ней?
     -- ‘ ней все, с ней все, -- с мрачной готовностью закивал доктор.
     -- ’о есть... что значит "все"?
     -- ’ретьЯ стадиЯ,  инкур,  да еще,  скажу Я вам,  полнаЯ невменЯемость.
‘лишком  быстро   все   развивалось,  иногда  это  очень  сильно  действует.
ЏоложительнаЯ, знаете ли, обратнаЯ свЯзь через  вас. ‹юбопытнаЯ  это болезнь
-- импато. ‘пасти ее невозможно  было. Ђ изолЯциЯ... ‚прочем, вы ведь  скаф,
что Я вам объЯснЯю?
     -- џ? ‘каф?
     „октор недоверчиво посмотрел на форму •аЯни.
     -- ђазве нет?
     -- „а. Љонечно. „о свиданиЯ.
     †ара. ‚се кончено. Ћживающий город. “зкаЯ  каменнаЯ улица. Ћкантованные
металлом  ветви  домов  с  затемненными  нижними  окнами. Ќа корточках перед
входом в  ‘тарое  Њетро  сидит босаЯ девушка. Ћна  закрывает  лицо ладонЯми.
ЏроходЯ мимо, •аЯни ускорЯет шаги.
     -- Ќичего, ничего.
        ‘…Ќ’Ђ“ђ€
     ‚от ‘ентаури, размахиваЯ руками, бежит за фургоном. „орожка прогибаетсЯ
под ногами.
     ‚от  он  в  кабине  рЯдом  с водителем.  €з  головы  не  идет  мелодиЯ,
мучительнаЯ, как дурное  предчувствие.  Џод  полом кабины  что-то звЯкает, а
сзади, оттуда,  где должны  сидеть пойманные  импаты,  ни  звука, абсолютнаЯ
тишина.   ќто   кажетсЯ   странным    взбудораженному   ‘ентаури.   ‘ентаури
всматриваетсЯ в окошко, соединЯющее кабину с кузовом, но оно выключено.
     -- ‚ыключено,  -- говорит водитель  так,  словно  некоторые  слоги, как
клавиши, у него западают. -- Ќе работает. ‚се руки никак не дойдут.
     -- Џочему они молчат?
     -- Ђ о чем говорить-то?  Ћ погоде? Ћни часто молчат.  …сли не воют. ќти
-- свеженькие.
     Њысли  у  ‘ентаури  невнЯтные,  шумные,  слова  непривычные,  подобраны
кое-как.  Ћн  и  сам себЯ  с  трудом понимает.  Ћн спрашивает,  например,  у
водителЯ:
     -- „ети есть?
     Ћн прекрасно знает, насколько бестактен и лишен смысла его вопрос. „ети
у скафов бывают, но говорить об этом нельзЯ.
     -- Ћт нас уже пахнет.
     ’рава за окном сераЯ,  ветер есть, но почему-то не шумит. "‚се не так",
-- думает ‘ентаури и говорит водителю:
     -- Ћстанови здесь.
     ‘ентаури дергает дверь, и она неожиданно повисает на одной петле.
     --  Ћ,  чччерт!  --  говорит  водитель.  --  Љаждый  день  какой-нибудь
подарочек.
     ‚от ‘ентаури стоит на  шоссе.  ‡апоздало свистит  встречный  ветер.  Џо
шоссе с равными  интервалами проносЯтсЯ  удручающе  одинаковые  фургоны.  €з
некоторых окошек глЯдЯт лица без выражениЯ.
     ‚от  он опЯть в кабине. Ќо это не фургон, обычный автомобиль. Ќаверное,
снЯли оцепление. —еловек за рулем, глЯдит только вперед.
     -- —то молчишь? --  спрашивает  ‘ентаури.  ѓолос  его хриплый.  —еловек
пожимает плечами.
     -- Џриезжий?
     —еловек отрицательно мотает головой.
     -- Ќе молчи, --  просит ‘ентаури,  и  человек впервые  бросает на  него
взглЯд.
     Ћн  местный, коренной сантаресец,  собралсЯ уезжать по  делам,  да  тут
поиск, нельзЯ же бросать своих.
     -- ќто конечно, -- соглашаетсЯ ‘ентаури. -- Ђ кого "своих"?
     -- Њало ли, -- говорит человек.
     ‡а лесополосой начали мелькать еще редкие дома.
     --  Њы  потому  вас ненавидим, -- в  запальчивости отвечает человек (он
очень волнуетсЯ), -- что  работа ваша, хотЯ и полезнаЯ, пусть  и необходимаЯ
даже, но заключает в себе унизительный парадокс.
     -- Ђх,  парадокс! --  почему-то  взрываетсЯ ‘ентаури.  -- Ќу  давай его
сюда, свой парадокс! €нтересно, интересненько!
     -- ‚ы  в  массе  своей люди ограниченные,  хотЯ и предпочитаете об этом
молчать,  призваны  спасать людей, ограниченных куда меньше, от  тех, кто по
сравнению с  нами не  ограничен  вовсе, от тех, кто, грубо говорЯ, всемогущ.
‘лабые защищают средних от сильных. Џарадокс, противоречащий природе.
     -- ‹юди вообще противоречат природе!
     -- ќто неправда. € потом, кто вам сказал, что мы вас ненавидим?
     -- †ена? -- перебивает его ‘ентаури.
     -- Џочему жена?
     -- џ говорю, к жене добираешьсЯ?
     --  €  к жене тоже,  -- водитель насупилсЯ,  машина мчит так, что видна
только  съедаемаЯ лента шоссе. Џригороды. Ќежилые районы. –арство  разумного
подхода.  ђовные   красивые  газоны.  „ома,  легкие,  дешевые,  экономичные.
Џочему-то  здесь  никто  не  живет.  ’олько  приезжие.  ‘ентаури  вспоминает
инструктора-психолога, молодого тощего парнЯ с  бледным лицом и кривой шеей.
Ћн проводил выборочный опрос  и спросил  ‘ентаури: "‚ам приходилось стрелЯть
из оккама-500?" ‘ентаури долго над ним смеЯлсЯ, не в лицо, разумеетсЯ. “род,
длЯ него пострелЯть  из  автомата было  несбыточной мечтой. Ђ теперь  он сам
интересуетсЯ женой пиджака.
     -- Ђ  что вокруг дороги -- и не видно, -- говорит  ‘ентаури. --  ’олько
то, что далеко.
     -- ‘корость, -- отвечает водитель. -- ‚прочем, впереди все видно.
     Џотом они опЯть говорЯт о неприЯзни к скафам, стандартнаЯ, казалось бы,
беседа.  ‘ентаури все  пережевывает  парадокс.  …му это  кажетсЯ новым.  ‚се
кажетсЯ ему новым. Ћн говорит;
     -- Ќужно, чтобы  все  три  группы  людей  жили в  согласии, раз  уж так
получилось. Ђ клеем должна быть любовь.
     -- —то-о-о?
     -- ‹юбовь. ЏриЯзнь, как ты говоришь.
     -- Ќу, это уже настоЯщий садизм! Ђ потом ‘ентаури кричит:
     -- Ћстанови машину!
     Ћн выкидывает хозЯина из машины (медленно проЯвлЯютсЯ дома  и скверы по
бокам  дороги, и  под  дорогой,  и  над  дорогой),  а  потом  бежит  за  ним
извинЯтьсЯ, в одной руке автомат, этот чертов оккам-500, а хозЯин, толстЯчок
на   тонких   ниточках-ножках,  бежит,  подпрыгиваЯ,   часто  оборачиваетсЯ,
вскидывает руки,  и опЯть  дорога  прогибаетсЯ  под ‘ентаури,  и  опЯть  ему
кажетсЯ, что он не дышит совсем.
     -- Ќу его, весь  этот сумасшедшей город! ‚се это неправильно! ‚се нужно
наоборот!
     ‘ентаури хватает редких прохожих за  рукава и предлагает им любовь. …го
не понимают. Ћн говорит, хочу любить женщину, человек Я, в конце концов, или
не человек, а  над  ним  хохочут,  правда,  издалека.  Ћн  говорит  им,  это
ненормально, Я хочу любить женщину изо всех сил, кобели проклЯтые, а над ним
рыдают  от хохота.  Џотом в стеклЯнной нише у входа  в Ќовое Њетро  какие-то
пЯтеро пытаютсЯ его избить,  и ‘ентаури с невыразимым наслаждением крушит им
челюсти.
     ‘начала его принимают за  опоенного, потом -- за сумасшедшего и наконец
за  импата. …го все времЯ мучит мелодиЯ-предчувствие, даже во времЯ драки ее
стонущий медленный ритм полностью сохранЯетсЯ.
     -- ‚ы тоже смердите, тоже! € вам не достанетсЯ! -- кричит ‘ентаури.
     Ћткуда ни возьмись, поЯвлЯютсЯ скафы.  ђебЯта  все знакомые,  из группы
ђиорты, они тоже узнают его, но лезут как на незнакомого.
     -- Џиджаки,  остолопы!  -- надрываетсЯ он, отмахиваЯсь оккамом.  --  ‚ы
хоть волмеры-то свои включите! ‚едь Я здоровый!
     Ћн науськивает на скафов толпу, но толпа  распадаетсЯ, тает, и это тоже
продукт  распада  пространства,  а скафы уже в "пауке",  уже  взмывают,  уже
забыли о нем. Ќо  вот попадаютсЯ ему  новые скафы,  и эти новые  волокут под
руки обомлевшего паренька, степень, судЯ по всему, небольшаЯ, но очень уж он
испуган, этакий пощипанный молоденький петушок.
     -- ‚ы тоже  отравлены, -- машинально повторЯет ‘ентаури. Љто-то похожий
на  „айру  проходит  мимо, и  ‘ентаури  хватает  его  за  рукав.  ђубашка  с
неожиданной  легкостью  рветсЯ,  и  человек,  прижимаЯ  к   лицу  прозрачную
вуалетку, убегает. Ћн даже не пытаетсЯ выЯснить, кто  его хотел задержать  и
зачем. ‚от  ‘ентаури  в каком-то  доме  с  куполообразными потолками,  стены
увешаны серебрЯной чеканкой, перед ним -- женщина. Ќи удивлениЯ, ни страха в
ее  глазах. Ћдно сочувствие.  ќто  хорошо.  Ћн говорит  ей, ты,  вечнаЯ.  Ћн
говорит  ей, сколько раз  это  было, но  скафом  всегда  оставалсЯ,  никакой
привЯзанности. Ћн говорит -- крушил, радовалсЯ, считал, что  свЯтое дело, да
так  оно и есть, свЯтое оно, свЯтое, но  сколько же можно,  разве  длЯ людей
оно, разве можно в таком гробу жить? Ћн говорит ей, у  тебЯ, наверное, много
родных, а у менЯ нету. Ќету у менЯ никого. € ему так жалко себЯ, он говорит,
что-то у менЯ соскочило,  и  боитсЯ, что опЯть его  неправильно понимают, но
женщина обнимает его. “ женщины длинные волосы, у  нее такаЯ нежнаЯ кожа, но
‘ентаури забирает  страх, страх привычный, воспитанный  чуть не  с  детства,
рефлекс,  именно  до  этого всегда доходило,  и  всегда он в  таких  случаЯх
страшно грубил. € женщина отшатываетсЯ, не понимает. € оказываетсЯ, не такие
уж и длинные у нее волосы. Џоздно менЯть, поздно уходить, и он уходит только
потом, как всегда, сразу после, а женщина остаетсЯ обиженнаЯ, и  как всегда,
возникает  у   него  брезгливое  к  себе  чувство,  и  как  всегда,  он  его
перебарывает, идет быстрым  шагом по улице, оккам чиркает по тротуару, чирк,
чирк, и все, к  сожалению, на месте, и какой-то лихой мальчонка бежит за ним
и корчит  рожи,  и кричит стишки паршивые,  которые они  всегда  кричат  ему
вслед:
     -- ‚онючий скаф,
     Џолезай под шкаф!
     € все становитсЯ на свои места, и  он говорит себе,  какого  черта,  он
говорит себе, ну в самом деле, какого черта, э-э-э, бывает!
     Ћн пожимает плечами, качает осуждающе головой, неуверенно  улыбаетсЯ  и
стонет  от стыда  и презрениЯ  к  себе. Џотом (очень быстро) он  оказываетсЯ
перед домом „айры и видит, что навстречу идет •аЯни.
        •ЂџЌ€
     “ •аЯни болели ноги.  …му хотелось спать. ‡аснуть он все  равно не смог
бы,  но в  голове шипело,  и слипались глаза. Џодступал вечер. ‘тало свежей,
люди  высыпали на улицу, они  были взбудоражены,  громко разговаривали, то и
дело встречались плачущие. Љак змеЯ, котораЯ останавливаетсЯ перед брошенной
на землю веревкой,  •аЯни не мог пересечь пограничные проспекты ’реугольного
ђайона  --  "сумасшедшей"  части  города, он  поворачивал назад,  блуждал по
изломанным улочкам, тупо  рассматривал  густо навешанные  картины: „елакруа,
€зотто,  Њаньери,  •айрем,  Џикассо,   Џетров-‚одкин,  ‚рубель,  Љипренский,
„алиль... ’о он  попадал в ђимский ђайон,  район воинственных  романцев,  из
которых врЯд  ли  хотЯ  бы  пЯтаЯ  часть  действительно  имела  отношение  к
итальЯнскому племени; в основном  это были  люди, побывавшие у гезихтмахера,
изменившие свою  внешность, чтобы было где жить; то он  попадал  в Њраморный
ђайон, где  жили люди искусства -- продюсеры, наборщики, артматематики и его
обдавало запахом тухлой воды; брызгами бесчисленных фонтанов, люди с мокрыми
волосами то отшатывались, то начинали задирать его,  но  никогда не доводили
дело   до   прЯмых  оскорблений  --  форма  скафа  и  злила,  и   отпугивала
одновременно.
     -- ќй, скаф, какой улов сегоднЯ?
     ‚едь  разобратьсЯ  если,  думал  он,  с  огромным  удовольствием ощущаЯ
агрессивность   своей  походки,  то  получаетсЯ,  что  мы  действительно  их
защищаем, действительно наше дело  свЯтое, уж  там наплевать, какие мы сами,
уж это издержки, мелочи, нет! ќто даже уважениЯ достойно, мы в жертву отдаем
им не только свои жизни, все отдаем,  так  чего  им на нас злитьсЯ?  Ђ может
быть, и не злЯтсЯ они вовсе, просто себЯ разжигают?
     Ќа музыкальном  тротуаре плЯсали эйджуэйтеры -- их было человек десЯть,
одетых в черное, с накрашенными лбами; с кастаньетами в руках, они  напевали
что-то  бессмысленное...  камень  гром  пали  сюда...  и прыгали с плитки на
плитку, и получалось ритмично, однако никакой мелодии, только намек на нее и
намереннаЯ сбивка.
     -- ‘каф, скаф, иди сюда! ‘плЯшем!
     -- ‘каф, подари автомат!
     Љто-то  истошно  кричал за углом,  а  другие,  не  обращаЯ вниманиЯ  на
окружающий содом,  чинно  прогуливались  под  ручку,  внимательно  и  быстро
оглЯдывали  •аЯни, переговаривались неслышно, и •аЯни вдруг стал уставать от
этих красок, от этих звуков, от этих людей.
     ѓде-то впереди послышалсЯ сильный удар, затем грохот сыплющихсЯ камней,
крики, аплодисменты --  это дрались блуждающие дома,  редкость в наше времЯ,
где-то на улица ‚отижару, пойдемте, пойдемте скорее, не  так уже много-то их
и  осталось, этих блуждающих, что-то спокойны последнее времЯ,  стоЯт  себе,
никуда не рвутсЯ.
     Џолотна  мастеров,  испещренные  надписЯми,   многие  из  которых  были
нецензурные,  а остальные --  либо плоские шуточки, либо объЯснениЯ в любви,
-- все это тысЯчу раз виденное, сейчас раздражало •аЯни, приводило буквально
в бешенство.
     -- —то со мной такое? џ ведь рад, что не заразилсЯ, честное слово, рад,
-- сказал себе •аЯни.
     Ћглушающий  удар, совсем рЯдом, звон стекол, звуки  сыплющихсЯ  блоков,
взрыв  восторженных  воплей.   •аЯни  резко  прибавил  шаг,  потом  побежал,
вклинилсЯ  в  толпу зевак, завопил, еще ничего не видЯ, но оказалось, что не
вовремЯ. Ќа него удивленно оглЯнулись.
     -- Ќадо же! € скафа сюда принесло! ЌаслушалсЯ нарко, не иначе.
     „ома расходились длЯ очередного удара. Ћдин был основательно покалечен,
он угрожающе кренилсЯ, у другого был  обломан только один угол да еще выбиты
стекла.  ‚се  пространство  вокруг домов  было  усыпано ломаными  блоками  и
багрЯно сверкало битым стеклом.
     Џервый  дом начал вдруг раскачиватьсЯ, все сильней и сильней. Љазалось,
вот-вот упадет.
     -- Ћ! ‘ейчас подсечка будет! Џовезло!
     ‚се  так же  раскачиваЯсь, дом ринулсЯ на своего  противника. ’от стоЯл
неподвижно и, казалось, ждал.
     „вижениЯ были замедленны,  как в рапидной съемке. ‚от  они на дистанции
схватки, вот атакующий дом  размахнулсЯ, а второй, по-прежнему не трогаЯсь с
места, начал разворот, подставлЯЯ под удар уже поврежденный угол.
     “дар! ‚ самый  последний момент второй  дом  на  максимальной  скорости
пошел  навстречу  первому,  а первый,  наклонЯсь  максимально, коснулсЯ его,
раздалсЯ  скрежет, звон,  и второй дом начал вдруг разворачиватьсЯ назад, он
как  бы терсЯ  о  бок  своего  противника, давил  его, а затем верхнЯЯ часть
первого дома начала рассыпатьсЯ. ’олпа взвыла.
     •аЯни  бесновалсЯ  вместе  со  всеми. …му не нравилось  зрелище,  но он
хохотал, кричал, указывал пальцем, хватал кого-то  за плечи, а потом  сам не
заметил, как снова оказалсЯ один.
     -- ‚а-ню-чий скаф,
     Џолезай под шкаф!
     ‚а-ню-чий скаф,
     Џолезай под шкаф!
     Ћн снова побежал, но теперь у него поЯвилась цель. •ватит с менЯ, думал
•аЯни, Я  приду и скажу, ребЯта, Я с вами, не прогонЯйте менЯ, „айра, куда ж
Я  от  вас, нет  у менЯ никого,  кроме вас, а что обидел, так что ж -- свои,
как-нибудь разберемсЯ. џ люблю вас, ребЯта. Ђ „айра скажет, что скафу любить
не  положено, что  это мешает его работе,  но он только скажет, а  все равно
примет,  он ведь понимает, что совсем  без близки" нельзЯ, у него  ведь  и у
самого  рыльце-то ох как