        ЊариЯ ‘еменова. Џоединок со змеем

---------------------------------------------------------------
     OCR: HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
---------------------------------------------------------------

                            (славЯнские мифы)

                      “ ђоссии, как у большого  дерева,  большаЯ  корневаЯ
                 система и большаЯ  лиственнаЯ  крона,  соприкасающаЯсЯ  с
                 кронами других деревьев. Њы не знаем о себе самых простых
                 вещей. € не думаем об этих простых вещах.
                                                               „.‘.‹ихачев


        ‚ ‘ЂЊЋЊ ЌЂ—Ђ‹…

     ‚ самом начале была только ‚еликаЯ Њать, и новорожденный мир лежал на
ее теплых коленЯх,  а  может  быть,  у  груди.  Љак  звали  ‚еликую  Њать?
Ќаверное, †ива-†ивана, ибо от нее пошла всЯкаЯ жизнь.  Ќо  об  этом  никто
теперь не  расскажет.  ЌавернЯка  ее  имЯ  было  слишком  свЯщенно,  чтобы
произносить его вслух. „а и какой новорожденный зовет мать по  имени?  Ња,
Њама - и все...
     Љогда юный мир немного окреп  и  возмог  сам  за  собой  присмотреть,
‚еликаЯ Њать удалилась. Ќадо думать, ее призывали иные миры, тоже  ждавшие
любви и заботы. Џо счастью,  Ѓоги  и  первые  ‹юди  еще  успели  запомнить
‚еликую Њать и ее божественный лик: Ясное чело,  уходившее  в  надзвездную
вышину, очи, подобные двум ласковым солнцам,  брови  и  волосы,  схожие  с
добрыми летними облаками, льющими живую  воду  дождЯ.  Ћна  была  нигде  и
везде, ее лик был зрим отовсюду, а взор проникал в  самые  тайные  уголки.
Ќедаром и много веков спустЯ, когда ‘олнце было завещано  совсем  другому,
юному Ѓогу, его по-прежнему называли ‚севидЯщим Ћком.  Ђ  символом  ‘олнца
сделали крест, обведенный кругом - ради севера,  юга,  запада  и  востока,
четырех сторон белого света, куда Ћко устремлЯет свой взглЯд.
     Ђ еще ‚еликаЯ Њать посадила ‚еликое „рево, с тем,  чтобы  оно  обвило
корнЯми исподние глубины ‡емли, а ветвЯми обнЯло запредельную  высь  Ќеба,
свЯзываЯ их воедино. € когда ее  волЯ  исполнилась,  в  мире,  похожем  на
большое Яйцо, обособились и проснулись  две  сути:  мужскаЯ  -  в  Ќебе  и
женскаЯ - в ‡емле. Џроснулись и удивленно раскрыли глаза: тотчас вспыхнули
тысЯчи звезд и отразились в родниках и лесных озерах... ‡емлЯ и  Ќебо  еще
не ведали своего назначениЯ, не знали, длЯ чего рождены. Ќо потом  увидали
друг друга, одновременно потЯнулись друг к другу -  и  все  понЯли,  и  не
стали спрашивать ни о  чем.  ‡емлЯ  величаво  вздымалась  к  Ќебу  горами,
стелила роскошную зелень лесов, открывала  стыдливые  ландыши  во  влажных
ложбинах. Ќебо  кутало  ‡емлю  теплой  мглой  облаков,  проливалось  тихим
дождем, изумлЯло жгучими молниЯми. €бо в  те  времена  грозу  не  называли
грозой, потому что ее никто не  боЯлсЯ.  ѓроза  была  праздником  свадьбы:
золотые молнии возжигали новую жизнь, а гром звучал торжественным  кличем,
призывным кличем любви.
     € что за веселаЯ, шумнаЯ, весеннЯЯ жизнь тогда хлопотала повсюду, под
ласковым взглЯдом ‚еликой Њатери †ивы! ‡имы, мертвЯщих морозов не было и в
помине. ‡емлЯ расцветала без  страха,  щедро  дарила  плоды  и,  чуть-чуть
отдохнув, опЯть принималась за свой род, а с Њирового „рева,  похожего  на
раскидистый дуб, слетали к ней семена всех деревьев  и  трав,  соскакивали
детеныши всех птиц и зверей.
     Ђ когда приходил срок какому-нибудь украшению  леса,  могучему  Ясеню
или сосне  -  можно  ли  сказать,  что  они  умирали?  Ћкруженные  молодой
порослью, выпустившие тысЯчу побегов, они просто ронЯли  старый,  тронутый
гнилью ствол, и он ложилсЯ в мЯгкие мхи, снова делалсЯ плодоносной землей,
а †изнь - †изнь никуда не исчезала...
     ‚от как ‚еликаЯ Њать урЯдила эту ‚селенную, прежде, чем удалитьсЯ.
     Џосередине, поддерживаемаЯ Њировым „ревом, раскинулась ‡емлЯ, и ее со
всех сторон окружал Ћкеан-море. ‘ исподу легла  ЌочнаЯ  ‘трана;  переплыви
Ћкеан, как раз там и окажешьсЯ. Ќочную ‘трану еще называли Љромешной -  то
есть отдельной, опричной, особенной, не такой.  Ђ  выше  ‡емли  начинались
девЯть разных небес: самое ближнее - длЯ туч и ветров, другое - длЯ  звезд
и луны, еще одно - длЯ ‘олнца. „нем ‘олнце плывет над ‡емлей с востока  на
запад; потом переправлЯетсЯ через Ћкеан и  с  запада  на  восток  измерЯет
нижнее небо, светЯ в ночной, €сподней ‘тране. Џоэтому  и  ‘олнечный  Љрест
рисуют катЯщимсЯ то в одну сторону, то в другую.
     ‘едьмое же  небо  сделалось  твердью,  крепким  прозрачным  дном  длЯ
неисчерпаемых хлЯбей живой  небесной  воды.  Њировое  „рево  проросло  его
зеленой макушкой; и  там,  под  раскинутыми  ветвЯми,  в  хлЯбЯх  небесных
родилсЯ остров. …го назвали ирием - несокрушимой  обителью  †изни,  ‘вета,
’епла. Ђ еще его называли островом ЃуЯном, за плодоносное  буйство  †изни,
за то, что там стали жить прародители всЯкой твари - животных, птиц, рыб и
змей. Ќедаром, знать, говорЯт  познавшие  счастье:  как  на  седьмое  небо
попал!


        ‘›ЌЋ‚њџ Ќ…ЃЂ

     “ Ќеба с ‡емлею было три сына, три молодца: „аждьбог, Џерун и Ћгонь.
     ‘казывают, у „аждьбога была величаваЯ поступь  и  прЯмой  взглЯд,  не
знающий лжи. € еще  дивные  волосы,  солнечно-золотые,  легко  летЯщие  по
ветру. Ђ у Џеруна - иссинЯ-черные кудри, вечно  взъерошенные,  непокорные,
клубЯщиесЯ, как туча. ‘покойного величиЯ брата не было даже в  подобии,  -
лихаЯ, непогасимаЯ удаль. Ђ Ћгонь родилсЯ  огненно-рыжим,  вьющиесЯ  прЯди
торчали, как ни приглаживай. € только глаза у всех троих были  одинаковые,
синие-синие, как чистое небо в солнечный полдень, как  промоина  в  черных
грозовых тучах, как синЯЯ, нестерпимаЯ сердцевина костра.
     Љогда они возмужали, отец с матерью доверили „аждьбогу величайшее  из
сокровищ: ‘олнце, сиЯющий золотой щит. Ќачал сын Ќеба возить чудесный  щит
на  легкой  колеснице,  запрЯженной  четверкой  белоснежных  коней,  начал
озарЯть красы и дивные  дива  ‡емли:  полЯ  и  холмы,  высокие  дубравы  и
смолистые сосновые боры, широкие озера, вольные реки,  звонкие  ручейки  и
веселые родники-студенцы. ђадовалась о сыне ‡емлЯ, радовалось  ‘олнцу  все
дышащее: соловьи пели ему песни,  цветы  поворачивали  головки  вослед,  а
Ящерицы и добрые змеи выползали погретьсЯ на валуны. Ќадобно молвить,  все
змеи в те времена были добрыми и безобидными, как теперешние ужи, и  умели
просить у Ќеба дождЯ, когда его  не  хватало.  ‚се  тЯнулось  к  небесному
страннику „аждьбогу, все под его взглЯдом  цвело  и  плодоносило:  недаром
само его имЯ значило - „ающий Ѓог, Џодатель всего.
     €ногда ‘олнце опускалось вниз, посветить €сподней ‘тране.  ’огда  над
‡емлею смеркалось, и  приходила  Ќочь,  налетала,  как  птица  с  большими
мЯгкими крыльЯми, отворЯла на небе  звезды  -  живые  глаза  душ,  еще  не
родившиесЯ в земных телах или, наоборот, уже вознесшихсЯ обратно в ирий.
     Ќа берегу Ћкеан-морЯ, на самом западе, „аждьбога ждала добраЯ лодьЯ и
стаи птиц - лебедей, гусей, уток -  готовых  впрЯчьсЯ  и  переправить  его
вместе с конЯми в небо €сподней ‘траны. ’ам он пробегал свой ночной  путь,
и лодьЯ, запрЯженнаЯ птицами, вновь перевозила его через светлый  утренний
Ћкеан. ‚от почему, когда были созданы ‹юди, у них скоро поЯвились  обереги
- голова конскаЯ, тело утиное. ‹юди верили, что Ѓог ‘олнца всегда  выручит
их из беды, где бы он ни был.
     ‚ те времена „аждьбог кружил в небесах, как ему  хотелось,  в  Ќижнюю
‘трану заглЯдывал нечасто и ненадолго. ’ам не росло ничего,  там  не  было
красоты. Ћттого ночи всегда были теплыми и короткими, как теперь по весне.
     Џеруну тоже досталось сокровище по душе  и  по  сердцу  -  сверкающаЯ
золотаЯ секира. ’олько крепкой руки сына  Ќеба  слушалсЯ  чудесный  топор,
только ему был он по могуте; недаром трижды по семь лет  ‡емлЯ-мать  поила
его своим молоком, возрос - сильней не бывает. € когда  принималсЯ  играть
Џерун  топором,  начинал  подбрасывать  и  ловить  его  длЯ   потехи   или
размахивать над головой, радуЯсь собственной нерастраченной мощи  -  то-то
пылали, летЯ во все стороны, огненные  снопы  молний,  то-то  катилсЯ  меж
небесами веселый, ликующий гром и целовали ‡емлю струи  доброго  ливнЯ!  €
всюду, куда били молнии, расцветали невиданные  цветы,  возгоралась  новаЯ
жизнь. ‘екира Џеруна была золотой от кончика древка до остриЯ, не длЯ  боЯ
- с кем дратьсЯ, кому угрожать? Љто  враг  светлым  Ѓогам,  сынам  Ќеба  и
‡емли?..
     Џерун ходил тогда в тонкой белой рубахе, скроенной из летнего облака.
€ крылатые жеребцы, мчавшие его в поднебесье, были белей лебединого  пуха,
белей морской пены и молока - храбрые  кони  с  глазами,  что  драгоценные
камни, с теплым дыханием и золотистыми гривами.
     € каких только забав не придумывал  молодой  Ѓог!  ‘обирал  облака  в
стадо и пас, точно коров, доил наземь дождем. ‚от  почему  передовые  тучи
грозы посейчас еще называют быками... Ђ то представал пахарем, прЯг  коней
в соху и вспахивал небесную пажить, разбрасывал всхожие семена... €ли слал
облака в полет белыми лебедЯми, сам же примеривал  сизые  орлиные  крыльЯ,
пускалсЯ вдогон, а верные кони летели вослед,  и  кто  скорей  поспевал  -
неведомо никому.
     Ђ порою, задумавшись, тихонько гладил и ласкал мЯгкое руно облаков  и
пальцами, способными дробить камни, неуверенно, робко лепил из них девичий
стан и лицо. Ќо скоро смущалсЯ, развеивал собственное творение без остатка
и снова мчалсЯ по небу, хмелеЯ от бешеной скачки, и гром рассыпалсЯ из-под
копыт жеребцов.
     ѓоворЯт еще, в те далекие времена в чистых северных реках было дна не
видать из-за раковин, корЯвых чашуль. Ћни не умели ходить и  держали  свои
створки открытыми, надеЯсь,  что  в  них  попадет  какаЯ-нибудь  съедобнаЯ
мелочь. Џеруновы молнии пугали смирных жительниц  дна,  и  они  при  грозе
поспешно захлопывались; но нередко  бывало,  что  зарево  молнии  успевало
проникнуть сквозь воду  и  отразитьсЯ  в  зрачках.  Џроморгавшись,  чашулЯ
обнаруживала в своих створках маленькую жемчужину. ‚от почему эти раковины
до сего днЯ так и называют - жемчужницами.
     Ђ братец Ћгонь поспевал, как умел, за старшими: где пожарче  пригреет
„аждьбогов солнечный луч - Ћгонь тут  как  тут,  вертитсЯ  любопытно.  ѓде
высечет искру Џерунова золотаЯ секира - там тотчас  и  его  рыжаЯ  голова,
увенчаннаЯ прозрачным дымком.


        ‹ћ„€

     Њолодечество кипело в крови  у  юных  Ѓогов,  искало  дела  по  силе.
‡атевали, случалось, „аждьбог  и  Џерун  скачку-забаву  на  весь  день  от
утреннего  Ћкеана  до  самых  закатных  пределов.  ЊчалсЯ  высоко  в  небе
‘олнце-„аждьбог, золотым огнем сиЯл его щит, вились гривы коней,  мелькали
спицы колес. ‹етел в тучах  Џерун,  когда  верхом,  когда  в  колеснице  -
задорно гремел катЯщийсЯ гром,  звенели  на  ветру  хвосты  скакунов:  где
пометут ими - тотчас луг расцветет,  где  скоком  скакнут  -  озеро,  либо
колодезь, либо гремЯчий родник. Љогда один, когда другой успевал первым  к
закату. ’о величественно-прекрасный „аждьбог в золотом  плаще  и  расшитых
одеждах,  то  Џерун  с  его  рыжей  вздыбленной  бородой,   босоногий,   с
продранными локтЯми. € не сказано, чтобы хоть раз  братьЯ  поссорились.  Ђ
следом прибегал запыхавшийсЯ Ћгонь.
     € вот как-то „аждьбог и Џерун уселись  на  ласковые  колени  ‡емли  и
придумали меритьсЯ: кто скорее докинет рыжего братца  до  того  трухлЯвого
влажного пнЯ, ‘олнце  своим  палЯщим  лучом  или  ѓроза  рдеющей  молнией.
Џозвали Ћгонь, а он и не откликаетсЯ. Ќаконец  сыскали  мальца.  ‚зЯл  он,
оказываетсЯ, звонкую радугу - тугой лук  брата  Џеруна,  -  обвил  льнЯной
тетивой деревЯшку, вложил острым концом в пустой сучок на другой - и  знай
себе крутит. € уже кудрЯвый дымок  завиваетсЯ  там,  где  дерево  касаетсЯ
дерева.
     - ѓорЯчо, - потрогал и удивилсЯ „аждьбог.
     - „ай-ка мне, - сказал Џерун.
     ‚ его сильных руках дело быстро пошло.  €  вот  уж  Ћгонь  глЯнул  на
братьев из щели между поленцами, едва не сжег тетиву.  €  тут  каплЯ  пота
упала со лба Џеруна прЯмо на деревЯшки,  и  показалось,  будто  они  сонно
шевельнулись в руках...
     - ‘амое первое пламЯ, -  сказал  задумчиво  „аждьбог,  -  возгорелось
между нашими Њатерью и Ћтцом, когда  они  полюбили  друг  друга.  €з  того
пламени мы все родились, оно сиЯет и в ‘олнце.
     - €з него же все мои молнии, недаром в них жизнь, - ответил Џерун.
     € тут уж они не стали тЯгатьсЯ, кому  перваЯ  честь:  разом  вскинули
Ясный щит и золотую секиру, в два голоса  вымолвили  заклЯтие,  и  двойное
сиЯние на миг ослепило  даже  их,  Ѓогов.  Ђ  потом  увидели  братьЯ,  как
разогнулись два корЯвых сучка, становЯсь двумЯ  стройными  нагими  телами,
зашевелились, раскинули руки, впервые вздохнули, потЯгиваЯсь и просыпаЯсь,
медленно раскрыли глаза...
     - Њужчина и †енщина, - сказал тихо Ћгонь. - Љакие красивые!
     - € как похожи на нас, - добавил „аждьбог. - ќто не звери, не  птицы,
не рыбы... назовем их ‹юдьми.
     Ђ Џерун притЯнул к себе меньшого братца,  широкой  ладонью  пригладил
огненные вихры:
     - Џора и тебе приниматьсЯ за дело. „аждьбог - всему миру светлое око.
џ лью дожди и затепливаю жизни. Ђ ты стань самым главным длЯ  этих  двоих.
Ѓудь им Ћгнем ‹юбви, ‘вЯтым Ћгнем Ћчага. ѓори между ними, пока стоит  этот
мир.
     Ќа  том  порешили,  и  рыжекудрый  осталсЯ  с  Њужчиной  и  †енщиной,
изумленно глЯдевшими друг на друга... Ђ Џерун и „аждьбог  снова  поспешили
на Ќебо, к своим застоЯвшимсЯ скакунам: не дело  замирать  ‘олнцу,  негоже
клокотать на одном месте могучей грозе. Ќо говорЯт, Џерун потом  пробовал,
не получитсЯ ли с чем-нибудь еще, как с деревЯшками. € один  раз  повезло:
попалсЯ в руки кусочек кости ‡емли, желвак бурого  кремнЯ.  Њигом  треснул
крепкий камень в пальцах Ѓога ѓрозы, вылетела искра, ЯвилсЯ быстрый Ћгонь.
Ћт тех половинок кремневого желвака тоже повелсЯ род  ‹юдей,  и  они  даже
числЯт себЯ старше древесных, ведь  камни  старше  деревьев.  „ва  племени
частью смешались, слились, как дерево и валун, прижавшиесЯ друг  к  другу.
Ќо в иных слишком прочно  засело  родство  с  камнЯми  и  скалами,  и  так
поЯвились первые ‚еликаны. ‚от почему иногда бают, будто в прежние времена
‹юди были куда больше и сильнее теперешних, а о рослом да  крепком  поныне
скажут: ишь вымахал великан!
     Ђ те, чье племЯ пошло от дерева, до  сих  пор  возводЯт  себЯ  кто  к
сосне, кто к дубу, кто к белой березе. Ѓывает, слабых детей несут  в  лес,
расщеплЯют крепкий ствол и трижды проносЯт ребенка в рану насквозь:
     - ‡абери, деревце, немочь, поделись статью и силой!
     Џотом стЯгивают  расщеп,  и  выздоровевший  всю  жизнь  заботитсЯ  об
избавителе, советуетсЯ с ним, ухаживает,  поливает.  Ђ  старцы  на  склоне
дней, случаетсЯ, просЯт светлых Ѓогов превратить их в  деревьЯ,  и  те  не
отказывают, коль заслужил человек. Ћттого слывут иные деревьЯ  праведными:
подле них оставлЯют людей недуги, возвращаетсЯ душевный покой.


        ђЋ„ € ђЋ†ЂЌ€–›

     € вот еще какое диво посчастливилось увидеть юному миру. ‡емлЯ и Ќебо
так сильно любили друг друга, что их любовь ожила как отдельное существо -
и тоже, подобно им самим  некогда,  тотчас  распалось  надвое,  на  ‹юбовь
†енскую и Њужскую, ибо одной недостаточно - любЯщих всегда двое.
     Ѓог ђод, ЊужскаЯ ‹юбовь,  стал  даровать  приплод  и  потомство  всем
дышащим  тварЯм,  и  ‹юди  скоро  выучились  его  почитать:  стали  делать
изображениЯ и  вкладывать  в  свадебные  заздравные  чаши,  на  счастье  и
многочадие новой семье. ќто ђод,  говорили,  выращивает  деревьЯ,  это  он
грудами мечет с небес кремневые камешки,  из  которых  родЯтсЯ  упорные  и
сильные ‹юди. ќто он  -  ‘вет  Ќебесный,  без  которого  ‘олнце  плыло  бы
одиноко, как звезда в черноте. € сколько всего нареклось его именем  -  не
перечесть: урожай, народ, родина, роды...
     ЃогинЯ ‹ада стала †енской ‹юбовью. Џо  ней  прозвались  мудрые  жены,
умеющие сладить семью, завести в доме лад. ‚еликой  Ѓогине  была  по  душе
вернаЯ супружескаЯ любовь, и мужьЯ с женами величали друг друга  почти  ее
именем:
     - ‹ада! ‹адо мое!..
     Џомолвку тогда  называли  -  ладами,  свадебный  сговор  -  ладинами,
девичье гадание  о  женихе  -  ладуваньем.  €,  говорЯт,  ‹юди  слыхом  не
слыхивали, чтобы кто-то брал в жены немилую либо насильничал, тащил  девку
замуж за постылого, за нелюбого, за неровню...
     ‚еликаЯ  ‹ада  -  „едис-‹ада,  „ид-‹ада,  как  звал  ее  один  народ,
возникший из кремнЯ, - нипочем не простила бы подобного свЯтотатства...
     Ћна объезжала засеЯнные полЯ в зеленой одежде,  благословлЯЯ  будущий
урожай, и шерстка ее конЯ отливала спелым золотом, как  налитой  колос.  Ђ
мужчины и женщины, держась за руки, шли вслед за нею  в  полЯ,  где  можно
обнЯтьсЯ вдали от чужих глаз. ‹юди ведали:  их  любовь  дает  добрую  силу
хлебному полю. Ђ поле отдаривало ‹юдей голубыми цветами и обещало  вернуть
посеЯнное сторицей. ѓоворЯт, будто жито росло тогда стоколосым - по  сотне
тугих, тЯжелых колосьев на каждом стебле!
     ‹аду еще называли ђожаницей, в честь родЯщего полЯ и молодых матерей,
которых она незримо обвивала своим поЯсом, помогаЯ разрешитьсЯ от бремени.
‘обственных сыновей у ‹ады было двенадцать - по  числу  месЯцев  года,  по
числу великих созвездий,  что  предрекают  судьбу-нарок  всему  сущему  на
‡емле. Ќедаром спрашивают доныне:
     - Џод какой звездой был зачат? Ђ под какой родилсЯ?
     ‡везды, братьЯ-ЊесЯцы и сама ђожаница ‹ада дают каждому человеку „олю
- или ‚стречу, как ее еще называют, - маленькое Ѓожество, которое  следует
за хозЯином до могилы, трудитсЯ и хлопочет,  помогает  ему.  „оли  у  всех
разные, смотрЯ по тому, какаЯ звезда верховодила на небосклоне. €  до  сих
пор случаетсЯ - один человек всю жизнь палец о палец  не  стукнет,  гулЯет
себе, на бел свет зевает, и все равно: что людЯм тын да помеха,  ему  смех
да потеха, вечно у него по два сома в одной верше, по два гриба в ложке. Ђ
иной до рассвета уже в трудах и поту, на  вешней  пахоте  шапка  с  головы
свалитсЯ - не оторветсЯ поднЯть, а все - корка  на  корке,  ни  пышки,  ни
мЯкиша. ќто оттого, что у одного „олЯ умница да  работница,  у  другого  -
лежебока-лентЯйка. ‚ сердцах ругнетсЯ бессчастный:
     - ‡нать, сиротской ночью Я поЯвилсЯ на свет!
     —то тут добавить? ЌельзЯ наново родитьсЯ, переменить ту льнЯную нить,
прЯденую нитку ‘удьбы, которой повили когда-то пуповину младенца, накрепко
привЯзав его к „оле...
     Њного тех, кто, отчаЯвшись, живет как придетсЯ и  больше  не  пробует
что-нибудь изменить. Ќо еще больше иных, не скоро сдающихсЯ,  кто  однажды
поймал свою нерадивую „олю за шиворот и запер в погреб, чтобы не мешала. Ђ
то, оттрепав за уши, вразумил  косорукую  тонко  прЯсть  и  мелко  молоть,
заставил лежебоку вскакивать до свету и не жалеть плеч!
     ...Ђ еще у великой ‹ады, у  матери-‹ады  была  юнаЯ  дочь.  ‡вали  ее
просто „оченька - ‹елЯ, ‹елюшка, Џолелюшка. Ќедаром любимое детище до  сих
пор не просто растЯт - лелеют, колыбель зовут люлькой, а само дитЯ нет-нет
да покличут нежно лЯлечкой. € ласка, и оберег именем прекрасной Ѓогини.
     Џодросла ‹елЯ и стала гулЯть по лугам, по густым  тенистым  лесам,  и
шелковаЯ мурава сама льнула ей под ноги, чтобы распрЯмитьсЯ еще зеленее  и
гуще. Ђ минуло времЯ - начала ‹елЯ вместе с матерью обходить  и  объезжать
полЯ, тЯнуть за зеленые ушки едва проклюнувшиесЯ всходы, и  ‹юди  увидели,
что никогда прежде не было на ‡емле таких урожаев. ‘тали они славить  ‹елю
наравне с матерью и чтить как ђожаницу, называть ‚есной-кормилицей. “ ‹ады
стали просить разрешениЯ закликать-зазывать в гости ‚есну,  а  когда  Њать
позволЯла - готовили „очери дерновую скамью,  проросшую  травами,  ставили
подношениЯ:  хлеб,  сыр,  молоко.  ќто  был  девичий   праздник,   мужчин,
любопытных парней близко не подпускали. †гли  в  честь  Њатери  с  „очерью
огромный  костер,  окруженный  двенадцатью  другими,  поменьше,  в   честь
ЊесЯцев, и с пеплом того костра смешивали семена, умывали им лица,  давали
больным. € никто, говорили, не помнил, чтобы не помогло.
     Ђ охотники баЯли вот что:
     - ‡верь, позволивший забрать у себЯ пушистую шкуру и  горЯчую  плоть,
тотчас уходит на небо, в светлый ирий, и там рассказывает старшему в своем
роду, по чести ли с ним поступили. Ќе  оскорбили  ли  напрасным  мучением,
повинились ли перед вылетевшей душой, хорошо ли благодарили.  €  если  все
совершилось по Џравде земной - Њать с „очерью скоро шьют зверю новую шубу,
мастерЯт птице пестрый нарЯд, облекают  рыбу  радужной  чешуей.  ЏозволЯют
опЯть родитьсЯ в глубокой норе,  в  теплом  гнезде,  на  речном  дне,  под
широким солнечным Ќебом...
     ‚от почему и самих ђожаниц рисуют порой в виде двух красавиц лосих.


        џђ€‹Ђ

     Ћднажды ‹юди встретили в только что засеЯнном поле босоногого,  очень
красивого юношу-Ѓога верхом на  белом  коне,  украшенном  колокольцами,  в
белом плаще и венке из трав и цветов. ‚ левой руке он держал пучок  спелых
колосьев, конь же под ним так и играл, а  порой  поднимал  голову  и  ржал
громко, призывно, высматриваЯ молодых кобылиц.
     - €шь ты! - удивились ‹юди коню и  еще  пуще  юному  седоку.  -  Људа
ступит ногою, там жито копною, куда взглЯнет, там колос зацветает!
     „ействительно, именно так все и было. Џотом ‹юди присмотрелись:
     - ќ, а что это у тебЯ в правой руке? Ќикак череп?..  ‚от  страх-то!..
„а кто ты таков?..
     ћный Ѓог назвалсЯ џрилой - неудержимой силой взошедших семЯн и нежных
побегов,  способных  взломать  тЯжелые  камни,  Ярой  силой  живой  плоти,
вдохновением сбывшейсЯ любви. ќто его имЯ трубЯт  олени  в  лесу,  угрожаЯ
соперникам и зовЯ к себе оленух, это его громко  славЯт  лебеди,  мчась  к
родному гнездовью. џровой, Ярый, Яркий  и  Яростный  -  это  тоже  о  нем,
возникшем из солнечного жара и земного тепла.
     - Ђ длЯ чего ж тебе череп? - спросили любопытные ‹юди.
     - ‘ами поймете, - улыбнулсЯ юноша и  поскакал  себе  прочь,  а  ‹юдЯм
помстилось,  будто  за  времЯ  короткого   разговора   его   мальчишеский,
ломавшийсЯ голос окреп по-мужски.
     „ругой  раз  его  встретили  несколькими  днЯми  попозже.   €   вновь
удивились: ехал на коне уже не безбородый юнец - взрослый парень, сажень в
плечах, золотые кудри что  хмель.  „евчонки  тогда  оглЯнулись  тайком  на
ребЯт, и те вдруг показались им похожими на џрилу. ’акие же статные, такие
же Ярые на работу, на плЯску и на поцелуи. †енихи!
     ‘пустЯ времЯ џрила приехал зрелым мужчиной, уже  чуть-чуть  никнущим,
уже с сединою в полбороды... и наконец - дрЯхлым старинушкой  с  погасшими
глазами и сердцем, с трЯсущимисЯ руками, не  сохранившими  даже  памЯти  о
былой силе. € конь под ним еле ноги переставлЯл.
     - Џохороните менЯ в ‡емле, - прошептал старец-џрила  и  повалилсЯ  на
руки ‹юдЯм, рассыпаЯсь в прах на лету.
     ‹юди выполнили  его  просьбу.  Џогребли  во  влажной  земле,  напекли
румЯных блинов,  собрались  помЯнуть.  Ќо  отчего-то  никому  не  хотелось
плакать и горевать на  этих  похоронах;  старики  и  те  знай  по-молодому
шутили, расправлЯли согбенные плечи, а молодежь и вовсе играла,  точно  на
свадьбе. ЏлЯсали, подначивали друг дружку, соперничали,  кое-где  вставали
грудь в грудь. € вдруг не то  из  огнЯ  костров,  не  то  из  самой  ‡емли
послышалсЯ знакомый юношеский голос:
     - —ему удивлЯетесь, ‹юди? ‚ы хороните в землю  зерно,  но  разве  оно
умирает? Ћно прорастает высоким стеблем и дает новые семена.  Ќет  смерти,
пока рождаютсЯ дети, пока не прерываетсЯ род! џ снова приду по весне Ярить
все живое на свете. „а не погаснет Ярое пламЯ, да не переведетсЯ †изнь  на
‡емле!
     ...‚сЯкий год с той поры встречают и  провожают  џрилу,  и  никто  не
думает плакать, развеиваЯ его тело по полю. ‡аплакали бы, если бы  однажды
не довелось его хоронить. € вот еще  что  заповедал  ‹юдЯм  џрила.  ‚елел,
чтобы в памЯть о нем сеЯли жито-хлеб одни  только  мужчины,  не  подпускаЯ
женщин и близко. —тобы нагими вступали  на  теплую,  ждущую  пашню,  чтобы
выносили семЯ-зерно в особых мешках, скроенных  из  старых  портов.  ’огда
совершитсЯ меж ними и полем свЯщенный, таинственный  брак,  совсем  такой,
как между ‡емлею и Ќебом в самом начале времен. € молнии  Џеруна  скрепили
этот завет.
     ‚от почему хлеб свЯщенен, вот почему, спасаЯ его от пожара,  ‹юди  по
сей день не жалеют собственной жизни, словно защищаЯ дитЯ.
     ‚се благое, что ныне делают ‹юди, уже было впервые сделано кем-нибудь
из Ѓогов на рассвете ‚селенной. ‚се, что сквозь поколениЯ пришло к нам  от
пращуров, было дано пращурам самими Ѓогами. ќтим заветом мир держитсЯ,  им
он крепок, вечен и свЯт. ‚от почему так недоверчивы ‹юди  ко  всему  вновь
обретенному - вплоть до новой формы горшка. ‚от почему во все  века  корЯт
старые молодых:
     - Ќе отеческим законом живете! Ќе по-Ѓожески!..
     Ќо и Ѓогам следует помнить: все, что они совершают, потом повторЯетсЯ
у ‹юдей. „оброе и дурное, правое и неправое.
     Ћднако тогда в мире еще не было неправды и зла...


        ЋѓЋЌњ Ћ—ЂѓЂ

     ђыжекудрый Ћгонь между тем исполнил наказ старших братьев-Ѓогов: стал
длЯ Њужчины и †енщины, длЯ всего их рода свЯтым огнем очага.  ‚округ  него
собиралась семьЯ, и он гнал прочь тьму ночи и жадных,  хищных  зверей.  Ћн
варил и пек пищу, и ‹юди, садЯсь к трапезе, не забывали  попотчевать  свой
Ћгонь. ‚сЯкий гость, обогревшийсЯ у очага, причастившийсЯ еды,  становилсЯ
за своего, никто не смел обидеть его, прогнать из-под крова. Ђ когда  ‹юди
ссорились, при Ћгне  невозможно  было  молвить  бранного  или  нескромного
слова:
     - ‘казать бы тебе... да очаг в доме, нельзЯ!
     ‹юди понЯли: этот Ћгонь не должен угаснуть. ЏереходЯ в новый дом, его
непременно брали с собой. ’ак доставалсЯ он  внукам  от  дедов  и  был  не
простым  пламенем,  суетЯщимсЯ  в  расколотых   дровах.   …му   показывали
новорожденных, чтобы Ћгонь узнал новую душу и не отказалсЯ беречь и холить
дитЯ. ‘вахи протЯгивали ладони к Ћгню, просЯ его покровительства. Ќевеста,
входЯ к мужу в дом, первым долгом кланЯлась очагу и  бросала  в  него  три
своих волоска. Ђ когда доводилось идти назад с похорон, все старались  без
промедлениЯ заглЯнуть в  хлебную  квашню  и  коснутьсЯ  рукой  очага.  ’ак
очищались от прикосновениЯ смерти, не пускали беду через порог.
     ‚ начале времен ‹юди мыслили свои души подобными душам  птиц,  рыб  и
зверей. Ћщутив, что жизнь на излете, начинал гадать человек:
     - Љем предстоит мне родитьсЯ? Ћленем, вепрем, малым воробушком, юркой
уклейкой?
     ’огда умерших хоронили в земле и клали набок свернувшимсЯ, как дитЯ в
материнской утробе. ‚ерили ‹юди: ‡емлЯ  всех  родила,  она  подарит  новую
жизнь. Џозже открылись деЯниЯ славных  Ѓогов,  забрезжило  таинство  Ќеба.
‘тали ‹юди поручать мертвых Ћгню, да не простому - добытому, как  когда-то
огонь человеческой жизни, из двух трущихсЯ деревЯшек. …го так и называли -
живым. ’еперь ‹юди не удивлЯлись глазам Ќеба,  горЯщим  огнЯм  звезд.  ќто
были глаза умерших дедов и прадедов, приглЯдывающих за родней.


        Ѓ…„Ђ

     Џоистине то было счастливое утро Ѓогов и ‹юдей. …ще не  восстало  меж
ними неодолимых стен, не легло великих обид и  неправд,  и  небеса  стоЯли
открытыми, слушаЯ людские молитвы. ‘тоило женщинам в жаркие дни  совершить
чародейство - воздеть над головами чары с  водой,  призываЯ  замешкавшийсЯ
дождь, или полить кормилицу-‡емлю из двойных кубков без донца  -  тут  как
тут на резвых конЯх ЯвлЯлсЯ Џерун,  пригонЯл  облачные  стада,  раскатисто
хлопал громовым бичом, щедро доил своих коров на полЯ.
     Ќо вот пришел срок одному созвездию передавать главенство другому. Ќи
Ѓоги, ни ‹юди не знали еще,  как  опасно  это  сумежное,  ничейное  времЯ,
времЯ-безвременье, когда всЯкое чудо возможно - и доброе, и дурное.
     Ћднажды ‘олнце-„аждьбог с  братом  Џеруном  вместе  путешествовали  в
€сподней ‘тране, оставив ‡емлю наслаждатьсЯ ночным покоем. € вот тут из-за
краЯ ‚селенной, из немыслимых чужедальних миров Явила себЯ  темнаЯ  звезда
без лучей, с длинным кровавым хвостом. џрко вспыхнула - и прЯнула вниз!
     Ќе иначе, насмерть сразила бы крепко спавшую ‡емлю - муж-Ќебо  поспел
на подмогу: заслонил любимую,  закрыл  собой,  принЯл  жестокий  удар.  Ќо
совсем отвести беду не сумел. Ќад всей ‡емлей пронеслось хвостатое чудище,
сжигаЯ леса страшным, невиданным доселе пожаром, и наконец  грЯнуло  оземь
где-то у дальнего краЯ, больно ударило, обожгло, и Њировое „рево со стоном
вздрогнуло от корней до макушки, высЯщейсЯ над светлым ирием...
     ...ЃратьЯ-Ѓоги едва не загнали борзых коней, летЯ на  восточный  край
Ћкеана. Љогда же пересекла его лодьЯ, влекомаЯ белыми лебедЯми, и крылатые
жеребцы снова взвились - „аждьбог в ужасе закрыл руками лицо и  еще  много
дней не смел глЯнуть вниз светло и Ясно,  как  прежде.  €бо  поперек  всей
‡емли протЯнулась обезображеннаЯ, мертваЯ полоса,  и  там  в  черном  дыму
металсЯ перепуганный, ничего не понимающий Ћгонь. Ђ из ран  Ќеба  потоками
хлестала наземь вода, затоплЯЯ низины, губЯ и смываЯ все,  что  уцелело  в
пожаре...
     Њолодые Ѓоги раздумывали  недолго:  кинулись  спасать  мать  и  отца.
‘пасать свой мир, покуда он снова не стал бесформенным комком,  каким  был
до рождениЯ. ЏеревЯзывали раны  Ќеба  белыми  полосами  облаков,  влажными
пеленами  туманов.  “спокаивали  Ћгонь.  ‡ажигали  радугу  над   немногими
выжившими ‹юдьми, указывали дорогу к спасению...
     ЃратьЯ-Ѓоги совсем не заглЯдывали в ирий и ведать  не  ведали,  какаЯ
тревога поселилась в доме Њатери ‹ады.  Љогда  упала  чужаЯ  звезда,  юнаЯ
ЃогинЯ ‚есны была внизу, на ‡емле. € не  вернулась  домой  ни  поутру,  ни
после. Џтицы, вестницы ‹ады, не сумели найти Ѓога  ѓрозы  в  густых  тучах
гари и пыли, носившихсЯ меж  ‡емлею  и  Ќебом.  Ќо,  видно,  так  уж  была
когда-то выпрЯдена  длЯ  самого  Џеруна  льнЯнаЯ  нитка  судьбы.  ‹етЯ  на
взмыленных жеребцах над потопом, он разглЯдел  далеко  внизу,  под  собою,
среди вздувшихсЯ волн, почти залитый островок. Ђ на островке -  девушку  в
знакомом светло-зеленом нарЯде и  жмущихсЯ  подле  нее  осиротелых  лесных
малышей: волчат, оленЯт, малых птенчиков из  разметанных  гнезд.  Љонечно,
ЃогинЯ бросить их не могла.
     ‘ын Ќеба направил коней вниз, к самой воде:
     - Ђ ну, живей полезайте!
     € сам поднЯл на колесницу заплаканную, перемазанную Ѓогиню  ‚есны.  €
вот диво: лишь только взмахнули  крылами  могучие  скакуны,  ‹елЯ  вытерла
слезы, отрЯхнула волосы и рубаху - и вмиг осыпалась  грЯзь  и  улетела  по
ветру, а растрепаннаЯ коса легла шелковиночка к шелковиночке.  ‚от  с  тех
пор и ведетсЯ: весною - ведро воды, ложка грЯзи. Ђ осенью наоборот: воды -
ложка, грЯзи - ведро...
     “лыбнулась ‹елЯ - и „аждьбог послал в  ответ  тонкий  солнечный  луч,
разрубил, как мечом, клубившуюсЯ мглу... и тоже, видно, поверил, что будет
все хорошо.
     Ѓог ѓрозы привел колесницу в ирий и  с  рук  на  руки  передал  дочку
Њатери ‹аде. Ђ лесных малышей выпустил в густую  траву,  на  ветви  всегда
зеленого „рева:
     - €грайте-ка здесь... еще вам не времЯ рождатьсЯ.
     € наконец братьЯ возмогли  перевести  дух,  вытереть  пот,  разогнать
смрадные тучи. Џосмотреть, что же осталось.
     ‚от тогда и увидели у дальней кромки  ‡емли  горы,  которых  не  было
раньше, горы, похожие издали на чудовищные облака. Љрепко вплавились они в
тело ‡емли, вросли - захоти, не поднимешь, не выбросишь из  ‚селенной,  не
ранив опЯть. Ћсторожно  направили  Ѓоги  к  тем  горам  своих  скакунов...
Ћказалось, горы были железными. ђаскаленные, они успели остыть,  и  острые
вершины дышали нездешним черным морозом,  сбереженным  где-то  внутри,  на
глазах обрастали снегом и льдом. Ќикогда прежде молодые Ѓоги  не  видывали
подобного... •орошо еще, большаЯ часть этих гор провалилась вниз, за  край
€сподней ‘траны, от века безжизненной,  и  лишь  один  безобразный  хребет
осквернЯл собой лик зеленой ‡емли. “видели Ѓоги:  все  живое  пЯтилось  от
†елезных ѓор, все  бежало  от  мертвЯщего  холода  -  леса,  реки,  травы,
цветы...
     - Ќеладно это, - нахмурил брови „аждьбог.
     Ћни осторожно объехали †елезные ѓоры  и  в  одной  глубокой  пропасти
обнаружили путь сквозь ‡емлю, до самого  Ќижнего  Њира.  Ѓрошенный  камень
летел бы туда двенадцать дней и ночей, но сверкающие  колесницы,  конечно,
были проворней. ‘коро братьЯ оказались в €сподней ‘тране, впервые  миновав
западный Ћкеан-море и лодью, запрЯженную птицами. € когда „аждьбог  поднЯл
огненный щит, озарЯЯ половину ‚селенной - они тотчас увидели два существа,
отчаЯнно заслонЯвшиесЯ от света, мужчину  и  женщину,  похожих  больше  на
жуткие сны, чем на ‹юдей или на Ѓогов...
     ѓоворЯт, тогда-то Џеруну в самый первый раз захотелось взмахом секиры
не возжечь жизнь, а истребить.
     - ќто вы посмели обидеть Ќебо и ‡емлю?!..  -  прогремел  разгневанный
Ѓог ѓрозы, подлетаЯ на крылатых бурЯх-конЯх. Њужчина и женщина  повалились
перед ним на колени, трусливо прЯчась друг за друга:
     - Џощади! Џожалей!..
     € Џерун остановил жеребцов, опустил руку с занесенным топором. Ћн еще
не выучилсЯ быть беспощадным и разить, когда встают на колени.
     - ‚ы кто  таковы?  -  спросил  он  незнакомцев.  †енщина  указала  на
мужчину:
     - …го прозывают —ернобогом...
     Ћн вправду был весь точно в саже, только усы  будто  заиндевелые.  Ћн
кивнул на подружку:
     - Ђ ее кличут Њораной.
     Џеруну показалось в диковинку, чтобы кто-то не мог назвать  сам  свое
имЯ, но пришлых Ѓогов его недоумение перепугало до дрожи:
     - Ќикогда не говори: Я такой-то, если не хочешь  беды!  Њало  ли  кто
подслушает и сглазит тебЯ, порчей испортит!
     - Џорча? - спросил Џерун. - —то это такое?..
     Ђ про себЯ почти с жалостью рассудил: должно быть, эти двое  спаслись
из какого-то очень  страшного  мира,  отвыкшего  от  довериЯ  и  добра.  €
„аждьбог, милуЯ странников, усмирил свое пламЯ,  прикрыл  огненный  светоч
краем плаща.
     —ернобог и Њорана выглЯдели не только напуганными, но и голодными,  и
братьЯ поделились с ними едой.
     - Ќашего отца, - рассказал им „аждьбог, - называют ‘варогом, то  есть
попросту Ќебом, или по-другому ‘трибогом, это значит  Ћтцом-Ѓогом.  Ћттого
‹юди своих дЯдьев по отцу зовут еще стрыЯми. Ђ мать, ‡емлю, рекут  Њакошью
- Њатерью судеб, Њатерью снЯтого урожаЯ. Ћт нее все богатство - и зерно  в
коше, и серебро в кошеле, и овцы в кошаре...
     Џришлые Ѓоги слушали, уплетаЯ разделенное угощение, кивали  головами,
мотали на ус. ђасстались не то чтобы друзьЯми, но  все-таки  поклЯлись  не
чинить друг другу беды. „аждьбог поклЯлсЯ щитом, а Џерун - верной секирой:
     - Џускай она выпадет из руки, если Я нарушу обет.
     ‡нать бы еще братьЯм ‘варожичам, что все клЯтвы  Њораны  и  —ернобога
стоили не больше горсточки снега, тающего, если сжать его в кулаке.
     € снова минуло времЯ,  и  оправившаЯсЯ  ‡емлЯ  не  раз  еще  принесла
урожай, и все было мирно и тихо. ’олько „аждьбог рассказывал  дивные  дива
об Љромешной ‘тране, где позволили поселитьсЯ  пришлым  Ѓогам.  ’ам  стоЯл
теперь такой лютый мороз, что случайно  влетевшие  облака  тотчас  опадали
наземь белыми хлопьЯми, и даже Ћкеан-море  покрылсЯ  вдоль  берега  льдом.
Ћднажды Џерун отправилсЯ с  братом  -  взглЯнуть,  правду  ли  говорит.  €
оказалось, что правду: пришлось Ѓогу  ѓрозы  сверху  легкой  белой  рубахи
вздевать мохнатую серую  безрукавку.  ‡десь  не  к  месту  был  его  гром:
безмолвнаЯ, мертваЯ, белаЯ гладь расстилалась внизу. „аждьбогу тоже всЯкий
раз делалось не по себе, хоть с недавних пор и завел он обычай заглЯдывать
сюда каждые сутки ради присмотра. Ћн старалсЯ скорей  миновать  неприютное
небо, не выезжал высоко...
     - Ќикогда мне здесь не нравилось, а теперь и  подавно,  -  молвил  он
брату. - ‚се кажетсЯ - не к добру!
     Ќо тому легла на ладонь игольчатаЯ  снежинка,  тоненькое  колесико  о
шести тающих спицах:
     - ‘мотри! Ћна похожа на знак, которым призывают менЯ ‹юди - знак Ќеба
и Ѓелого ‘вета, громовое колесо!
     € не видели братьЯ пристальных глаз, устремленных, как  копьЯ,  им  в
спину из глубокой пещеры в †елезных ѓорах, не  слышали  шепота  —ернобога,
шепота ночной ведьмы Њораны:
     - ‚ек не видеть бы вашего Ѓелого ‘вета, не слышать вашего смеха!  ‚от
ужо вам, удальцы!..


        Љ“‡Ќ…– Љ€‰

     Ѓог ѓрозы стал навещать  Ѓогиню  ‚есны,  вновь  гулЯвшую  по  зеленой
‡емле. ‘казывают,  сначала  он  очень  смущалсЯ  своего  огромного  роста,
зычного голоса, гривы иссинЯ-черных волос  и  рыжей,  вечно  всклокоченной
бороды. Ќо потом ‹юди заметили:  куда  первые  жаворонки,  вернувшиесЯ  из
ириЯ, туда и темнаЯ туча, рокочущаЯ громами. ’ак вместе и странствовали по
свету. Ђ когда начинали наливатьсЯ плоды и „очь уступала Њатери заботы  об
урожае, вместе возвращались на небо, и громы Џеруна звучали все неохотнее,
постепенно смолкаЯ - до новой весны.  ‚от  почему  праздник  Џеруна  стали
отмечать в двадцатый день месЯца липнЯ, по-теперешнему июлЯ, когда  цветут
душистые липы и гудение пчел часто смешиваетсЯ с раскатами дальнего грома.
Џчелы хорошо знают, пройдет гроза мимо или прольетсЯ шумным дождем, знают,
стоит ли спешить прочь, прЯтатьсЯ в родное дупло.
     ‚ те давние времена каждый год из лесу в Џерунов день выбегали  олени
и могучие, длиннорогие туры и сами  отдавали  себЯ  под  жертвенные  ножи.
‚лагу их крови ‹юди изливали в круглые каменные алтари, утвержденные перед
изваЯниЯми Џеруна, а мЯсо варили и ели всем родом  на  свЯщенном  пиру.  €
каждый, зачерпнув в свой черед из котла, клал ложку наземь чашечкой  вверх
- затем, чтобы между пирующими незримо угостилсЯ и Ѓог.
     Ћднажды, идЯ по лесу вместе  с  Ѓогиней  ‚есны,  Ѓог  ѓрозы  нечаЯнно
встретил двоих ‹юдей: парнишку-подросточка и  с  ним  кудрЯвую  девочку  в
детской рубашонке.
     Џарень поклонилсЯ Џеруну низко, почтительно, но безо всЯкого  страха.
Ђ девчушка, спрЯтавшаЯсЯ было за его спиной, бочком подошла к ‹еле и робко
протЯнула ей перепечу, сотворенную в образ птахи  из  сладкого,  на  меду,
прЯного теста. ЃогинЯ ‚есны с улыбкой взЯла приношение, и в ее руках птаха
немедленно ожила, звонким жаворонком взвилась в небеса.
     - Љак звать тебЯ? - спросил Џерун паренька. ’от отмолвил:
     - Ћтец зовет Љием - Њолоточком.
     Ћн, видно, вправду был рукодел: еще первый  пух  не  проклюнулсЯ  над
верхней губой, а на ладонЯх уже твердели мозоли, и у поЯса висел в  ножнах
хорошо отбитый, острый каменный нож. €бо в те времена ‹юди все  делали  из
кости, камнЯ и дерева: ножи, топоры и даже серпы, вставлЯЯ кусочки  кремнЯ
в изогнутые корневища.
     Џерун кивнул на девочку:
     - ‘естренка твоЯ?
     Џарень залилсЯ отчаЯнной краской:
     - Ќе... мы с ней поженимсЯ... когда она подрастет!
     Ѓог ѓрозы повернулсЯ к ‹еле и увидел на ее  щеках  ответный  румЯнец,
ибо Ћтец Ќебо с Њатерью ‹адой уже сговаривались породнитьсЯ. € он сказал:
     - —то подарить тебе на счастье, жених? —его желаешь, проси.
     Љий оказалсЯ  впрЯмь  не  из  робких.  Ћн  шагнул  вперед  и  бережно
прикоснулсЯ к узорчатому, звонкому золоту чудесной секиры:
     - Њне бы, господине, выучитьсЯ делать такие.
     - Ќу, молодец! - расхохоталсЯ Џерун. - „а ты  знаешь  ли,  какой  это
труд?
     - ‡наю, господине ‘варожич, - ничуть не смутилсЯ Љий. ‚ытЯнул нож  из
хороших кожаных ножен и протЯнул честно, рукоЯтью вперед: - ЏоглЯди, Я сам
его сделал.
     ЉостЯнаЯ рукоЯть завершалась искусно сработанной  головкой  красавицы
лосихи. Џерун вернул нож и поднЯл голову к Ќебу:
     - Џоможем ему, отец?
     € Ќебо ответило. ЏрЯмо из синевы пала слепЯщаЯ молниЯ, клубок пламени
ринулсЯ в подставленную ладонь  Ѓога  ѓрозы.  ЉудрЯваЯ  девочка,  пискнув,
вновь спрЯталась за безусого жениха. Ђ тот, проморгавшись, увидел в  руках
Џеруна кузнечные клещи. ‚ишневый накал медленно покидал их, сменЯЯсь серым
блеском железа. Љий не сразу понЯл, что это такое,  ведь  кузнечного  дела
никогда прежде не было у ‹юдей. Ћн знал только - сбылось чудо и осиЯло всю
его жизнь, никогда уже она не потечет, как допрежь.
     Љлещи остыли, и Џерун протЯнул их парнишке:
     - Џоднимешь?
     ’от закусил губы, натужилсЯ и с трудом, но удержал.
     ЃогинЯ ‚есны поднесла Љию в ладонЯх воды,  зачерпнутой  из  гремЯчего
родника:
     - €спей.
     ‚ воде мелькали, переливались радужные  искры.  Љий  послушно  выпил,
снова взЯл клещи и легко  взмахнул  ими  над  головой,  радуЯсь  и  дивЯсь
нахлынувшей силе.
     ‚от почему и до сего днЯ по весне,  во  времЯ  первой  грозы,  многие
спешат испить и умытьсЯ из родника, а всего лучше с золота или с  серебра:
тотчас прибывает от этого силы, здоровьЯ и красоты...
     Џерун выучил ЉиЯ искать в земле рудные залежи, плавить красную  медь,
делать косы, ножи и колокольцы-ботала, чтобы  не  терЯлась  скотина.  Ђ  о
железных клещах сказал так:
     - ќто тебе на потом.
     Ћтец ЉиЯ сначала был очень недоволен  делами  сына,  построившего  на
краю селениЯ кузницу и днЯми напролет пропадавшего в ней:
     - € на что нужна твоЯ медь, одна зелень с нее! „еды наши  палицами  и
каменьем довольствовались, и нам хватит того. Ѓросай баловство,  пора  уже
тебе брать мотыгу да в поле идти, хлеб сеЯть! €шь вымахал  дармоед!  џ  уж
седой - до каких пор кормить-то тебЯ?
     Ђ тут еще маленькаЯ невеста повадилась  лепить  из  податливой  глины
разные формочки и лить в  них  блестЯщую  медь,  начала  дарить  подружкам
узорчатые  запЯстьЯ,  витые