        ‹ев ‚ершинин. ‚ойти в ђеку

   -----------------------------------------------------------------------
   Ђвт.сб. "„вое у подножиЯ ‚ечности". Њ., "Ђргус", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 15 December 2000
   -----------------------------------------------------------------------


        1

   ...Ћн понЯл, что умирает. Њысль была проходной, не особенно интересной,
мелькнула на миг, и сгинула, и понеслись другие, такие же мелкие, смешные,
незапоминаемые -  закрутились,  замельтешили  и  вплелись  в  нескончаемый
разноцветный круговорот предобморочных ощущений.
   "Ђ может все же обморок?.."
   ‚прочем, разницы никакой. ЃольшаЯ  сумрачнаЯ  комната  кажетсЯ  наглухо
закупоренной. € хотЯ люди все времЯ входЯт и выходЯт, воздух все такой  же
затхлый, безнадежно задымленный и настолько  густой,  что  в  вышине,  под
потолком, вЯло покачиваЯсь и не думаЯ падать, висит меч.
   €ли топор.
   €ли меч, похожий на топор.
   Ќе это важно. ђаз висит - значит так и надо.  Ќе  тобой  придумано,  не
тебе и отменЯть. „а и не добратьсЯ никак до потолка. „а и,  опЯть  же,  на
фига? ‚ конце концов, он же еще ни разу не падал. ‚ общем, черт с ним...
   "Ђ если и вправду - с ним?.."
   Ђ на  столе  -  испарина  сивухи,  под  ногами  извиваетсЯ,  умащиваЯсь
поудобнее, зеленоватый гаденыш. ‚ углу, который подальше от двери, сладкий
дымок, звон, хруст ампул... _кайф_. ‡а столом -  игра,  не  большаЯ  и  не
маленькаЯ.  ЏовседневнаЯ.  €  партнеры  знакомые,   не   передернуть,   не
подтасовать. € азарт привычный,  вполнакала,  и  выигрыши  средненькие,  и
победитель, как водитсЯ, получает все. €ли - ничего, тут уж как повезет.
   €гра, знаете ли...
   Љонечно, с высоты непредставимого в этой комнате птичьего  полета,  все
происходЯщее выглЯдит навернЯка забавно, а то и поучительно. ’ак это же  -
с высоты. Ђ так - душно, тошно, скучно -  и  завтра  игра,  и  послезавтра
игра. Ђ не по нраву - уходи, держать не станут, все равно до самого  конца
никому не досидеть. Ќо не мешай, не то - проводЯт под белы руки...
   Ќет, чего уж тут, надо знать когда уходить.
   ‚стаешь и, пошатываЯсь, ковылЯешь к двери. ЏрощайсЯ не прощайсЯ - толку
никакого. Џлевать все хотели на правила приличиЯ. „а и на тебЯ. € на менЯ.
Њногие даже и не фигурально, а в полную меру сил своих...
   ђукой, что ли, махнуть? ‘ообразЯт - вдруг?!  -  что,  мол,  уходишь,  и
придешь ли еще?.. Ќет, не стоит. Ќе поймут. €ли не так  поймут.  ’ем  паче
что прийти уж точно не придетсЯ.
   ѓлавное, не начудить сдуру на прощание, все равно ведь никто не оценит.
„а и дверью этой пока еще мало кому хлопнуть удалось. Ќикому  в  общем-то.
Џоследние скользЯщие прикосновениЯ,  ноЯбрьский  холод  ручки,  неслышный,
пронзающий визг петель. ‹уч света врываетсЯ из коридора, но сникает  вмиг,
окруженный и подавленный. „верь плавно возвращаетсЯ, мЯгко  вырвавшись  из
рук...
   ...вот остаетсЯ лишь щелочка...
   ...вот щелкают запоры...
   ‚от ты и один.
   ‘вежо и прохладно. —увствуешь: рЯдом много таких же, ушедших  -  но  не
докликатьсЯ, да и надо ли? Ќе лучше ли идти - Ѓог весть куда - без  всЯкой
воли, одному, просто так; назад дороги нет,  дверь  захлопнута  надежно...
идешь,  идешь,  идешь  -  и  тоска  понемногу  покидает  тебЯ,  становитсЯ
спокойно, и нет надежд, и нет разочарований, и ты почти совсем счастлив на
этой ночной равнине. €ли даже без почти.
   —то лицемерить? - раньше не было и этого.
   Ќо еще через мгновенье вновь что-то затревожит, зашуршит под сердцем...
и вот ты замечаешь впереди полоску света, стремишьсЯ к ней, и - врываешьсЯ
наконец под сумеречный свод, и все  хочешь  разобратьсЯ:  а  тут-то,  тут,
может быть - все не так, как там, где был раньше?
   Ќо - дым, и смрад, и хруст в темном углу.
   €, не желаЯ падать, висит топор.
   €ли меч?
   €ли топор, похожий на меч?
   ...и ты, постоЯв у  засыпанного  перхотью  стола,  никнешь,  бледнеешь,
тушуешьсЯ и уходишь на задний план, измазанный липкими ленивыми  взглЯдами
игроков...
   ...уходишь к выходу, к привычному уже пути.
   € здесь душно. ѓосподи, как душно!
   Ђ в ушах с каждой попыткой все  гулче  и  гулче  рокочет  то,  от  чего
пытаешьсЯ бежать, о чем стараешьсЯ не думать - ђека...


        2

   Ќет, не следовало, конечно  не  следовало  _так_  напиватьсЯ.  ‚о  всем
виноват был исключительно Џетер; они всей лабораторией отмечали завершение
очередной серии экспериментов, и в гости он ввалилсЯ уже вполне на бровЯх,
да  еще  и  с  двумЯ   сильно   початыми   бутылЯми   неплохого   коньЯка,
сосредоточенный и неотвратимо намеренный не  ограничитьсЯ  поглощенным.  €
’омас, как всегда, не устоЯл перед напором, и сдалсЯ, и выпил,  и  еще,  и
добавил, а потом они добавлЯли  в  "Ђпельсине",  и  в  "’рех  греках",  и,
кажетсЯ, в "Ѓелом ‘лоне" - но вот тут  уже  особой  уверенности  не  было,
возможно, что и не в "Ѓелом ‘лоне", но что добавлЯли - это точно; и  Џетер
лез целоватьсЯ, и рычал, что Њаттиас - сухарь, а  Њагда  -  дура,  счастьЯ
своего не понимающаЯ, и что тошно все на свете, правда, ’омми,  а?..  и  у
’омаса еще хватило сил, как бывало это всегда, дотащить вЯло  упирающегосЯ
Џетера до дому... а вот дороги к себе домой он уже вспомнить не  мог,  но,
судЯ по всему, без приключений не обошлось, потому что  скула  припухла  и
кровоточила, а костЯшки пальцев  левой  руки  сбиты,  и  тьма  была  такой
плотной, что проснутьсЯ казалось попросту невозможным...
   Ќо проснулсЯ он сразу.
   Ќе  проснутьсЯ  было  куда  сложнее:  в   комнату   ворвались   быстрые
железнорукие тени, выполненные в черно-красных  тонах,  материализовались,
уплотнились, сорвали  одеЯло,  рывком  поставили  на  ноги,  надавали  длЯ
острастки пощечин, распахнули окно.
   “тренний туман зЯбко охватил ноги.
   ‘тоЯть было  неудобно,  и  вообще,  о  каком  удобстве  может  говорить
похмельный, голый, дрожащий,  прикрывающий  срам  перед  чеканными  ликами
черно-красных, перед их дубинками из красного дерева, висЯщими на черненых
стальных цепочках? Ќа  закругленных  толстых  концах  дубинок  -  выпуклые
пластмассовые колечки; сходство со  срамом  дополнЯет  название:  "венерин
поЯсок".
   Љак ни странно, несмотрЯ на боль и холод, он был спокоен.
   Џонималось не все, скорее  даже  все  не  понималось,  но  -  возможно,
спасибо похмелью? - ничто и не воспринималось как нечто слишком уж из рЯда
вон выходЯщее.
   "Љакое счастье, - подумалось, - что  Я  сирота.  ђодителей  нет,  жены,
видимо, уже и не будет. Њаттиас? Ѓрат выдержит, он сильный, не  чета  мне.
„а ведь его они и не тронут..."
   ‚месте с ломкой похмельной дрожью  внезапно  поЯвилось  понимание:  все
случилось так, как и должно было случитьсЯ. Љ чему скрывать? -  давно  уже
он не то чтобы предвидел, но и предчувствовал нечто похожее - по  странной
пустоте, с некоторых  пор  возникавшей  при  поЯвлении  его  на  улице,  в
институте, в компаниЯх, кроме, конечно, самых близких. Ќо самым близким, в
сущности, был только Џетер, ближе не было никого, а Џетер всегда оставалсЯ
самим собой, немного крикливым, под хмельком  -  хамоватым,  но  всегда  и
везде - Џетером, его, ’омаса, половинкой - с самого  детства,  его  вторым
"Я", так что Џетер в счет не шел, а  вот  остальные...  …го  не  то  чтобы
чурались,  нет,  но  отчуждение  ощущалось  Явственно;   такое   ощущение,
теперь-то наконец ’омас понЯл, было неизбежным  предзнаменованием  прихода
черно-красных.
   ‚прочем, ввиду раннего часа, железнорукие не стали очень уж  затруднЯть
себЯ применением немедленных и праведных пыток, а просто пару раз  -  так,
длЯ острастки - огрели дубинкой, после чего милостиво  дозволили  одетьсЯ.
Ћбыск был недолог, все подлежащее описи, было описано, и  его,  нахлобучив
на голову колпак, проштампованный на  лбу  клеймом  "ЌЌ"  -  "Ќеисправимый
ЌегодЯй", препроводили куда следует, здраво полагаЯ, что особого  интереса
он к себе не привлечет.
   Љабинет был образцовым: в меру казенным, в меру человечным,  выдававшим
вкусы постоЯнного владельца.  €,  разумеетсЯ,  портрет  напротив  входа  -
размером вполне средний, не то чтобы сержантский,  но,  разумеетсЯ,  и  не
генеральского разрЯда. Ћбычнейший портрет, серийного выпуска: челка,  усы,
благороднаЯ седина, обрамлЯющаЯ высокую лысину, меченную  родимым  пЯтном,
естественно, брови и - чуть угадываемо - легкий, почти незаметный дымок от
скрытой где-то за пределами рамы трубки.
   ‚от, в общем-то, и все. ‚прочем, и ждать, озираЯсь,  пришлось  недолго.
Џротопав по коридору, в кабинет вошел коренастый  крепыш  в  черно-красном
мундире с золотыми галунами и бросил небрежно:
   - Џривет, ’омас!..
   Џотом промаршировал к портрету, выполнил  предписанные  манипулЯционным
распорЯдком движениЯ и, повернувшись, спокойно, как формулу, заключил:
   - ’ебЯ, грЯзнаЯ свиньЯ ’омас, буду заставлЯть признать истину Я...
   - џ узнал тебЯ, Џетер... - он слышал себЯ словно бы со стороны; губы не
двигались, но голос все равно звучал. - ‘о  вчерашнего  днЯ  прошла  всего
ночь.
   - Њолчать! “тверждать здесь что-либо могу только  Я.  ’ы  вправе  лишь,
бесплодно   изворачиваЯсь,   признавать   факты    своих    отвратительных
преступлений против сиЯющей в веках Ќациональной €деи...
   - Ђ помнишь, Џетер,  -  не  слушаЯ  однокашника,  мечтательно  протЯнул
’омас, - мы ведь в гимназии за одной партой десЯть лет сидели.  ‚о  втором
рЯду, третьЯ от доски...
   - €менно тогда ты и включилсЯ в мерзостный заговор  ублюдков,  подобных
тебе,  направленный  на  осквернение  Љлассового   €деала   и   разложение
собственного трудового народа, создавшего тебЯ из своей крови и плоти...
   - џ у тебЯ всегда списывал литературу и историю... - продолжал ’омас.
   - Ћ! ’ут-то и был главный козырь тех, кто готовил вас  себе  на  смену,
кто науськивал вас, продажные твердолобые скоты! ‡аразить  великий  народ,
прославленный врожденным —увством „емократии и недосЯгаемым парением духа,
ничтожным мелочным прагматизмом, пропитать все растленным плутократическим
душком... ‘  вашей  помощью  нам  хотели  подрезать  крыльЯ,  заземлить  и
выхолостить нас. Ђ если бы нам понадобилось  что-то  из  ваших  презренных
мыслишек - так ведь вам, по сути, так ничего и не  сказали  ваши  хозЯева!
Љак же! Ћни захватили право  на  истину  и  выдавали  ее  порциЯми,  когда
заблагорассудитсЯ. ’ы менЯ слышишь, свиньЯ?!
   € вдруг все стало Ясно.
   - ‡аткнись,  Џетер,  -  ’омас  зевнул.  -  ‡аткнись  и  позови  розовых
слоников...
   Ђ можно  и  не  слоников,  можно  зеленых  чертей,  или  ни  фига  себе
пельмешку... много чего можно:  белочка  она  и  есть  белочка,  делириум,
клинический случай...  дурацкий  мультик:  какие-то  красно-черные,  тени,
допросы, "венерины поЯски"... нет, совсем не следовало _так_ напиватьсЯ...
   Џетер же, секунду постоЯв с открытым в изумлении ртом, резко выдохнул и
заорал с удвоенной силой:
   -  „а,  да!  грЯдет  долгожданный  миг  расплаты,  и  вы  вернете   все
награбленное  у  нации,  вы  возвратите  долги  угнетенному  классу,   все
похищенные ценности истинной демократии! ’ы понЯл, скотина? -  ценности!..
Љстати говорЯ, - Џетер мгновенно успокоилсЯ и стал необычайно  деловит,  -
где бриллианты твоего отца?
   - —то?!
   - ѓде брил-ли-ан-ты? - внЯтно выговорил Џетер и добавил: - ‘ука.
   - Љакие бриллианты? - неподдельно удивилсЯ ’омас.
   - Ѓриллианты твоего отца-ювелира, спрЯтанные им и  неизъЯтые  во  времЯ
Ќационализации, - с бесконечным терпением поЯснил Џетер.
   - Џетер, заткнись! - убежденно повторил ’омас.
   “же не стоило ждать и розовых слоников. Ѓред оказалсЯ куда  как  круче.
Ћтец никогда не был ювелиром: он был  офицером,  потом  -  преподавал,  уж
кто-кто, а Џетер прекрасно знал, он же помогал выносить гроб,  когда  папы
не стало, они ведь жили на одной площадке до переезда, а еще раньше  Џетер
бегал к отцу хвастатьсЯ  новыми  марками,  сколько  себЯ  помнит  ’омас  -
прибегал и хвасталсЯ...
   - Љто ж тебе поверит, дрЯнь? - в прищуре Џетера бесконечное  презрение,
усталаЯ этакаЯ брезгливость. -  ђозовые  слоники,  зеленые  чертики!  ’вой
боров-папашка, между нами говорЯ, визжал то же самое, пока не  окочурилсЯ.
Ќо ведь не мог же он _все_ отдать?! ЌавернЯка где-то  припрЯтал!  €  тебе,
небось, все показал и рассказал, и братишке твоему, ублюдку...
   Џетер порылсЯ в Ящике, добыл пухлую папку, шмЯкнул ею об стол и  бросил
’омасу несколько листков, покрытых черными строчками.
   - ’ебЯ уличает даже собственнаЯ роднЯ!
   ’омаса передернуло. —то ж это? „ЯдЯ ‰ожеф и тетЯ Њари мертвы, давно уже
мертвы; авиакатастрофа, еще до  папиной  смерти...  Ќо  почерки!..  Ћн  же
прекрасно помнит, видел открытки, видел тетины  детские  дневники,  дЯдины
убористые рукописи - почерки те  же,  а  чернила  совсем  свежие,  проведи
пальцем - и размажутсЯ.
   - € братец твой, мерзость, недолго в бегах будет гулЯть...
   ѓосподи, да это же он про Њаттиаса! Њатти - в бегах?
   - џ ничего не понимаю, - обреченно сказал ’омас.
   Џетер побледнел, затем кровь вновь прилила к лицу. ’онко, со всхлипом в
голосе, он выкрикнул:
   - ‡а что же вы нас так ненавидите, сволочи?! - и начал избивать  ’омаса
невесть откуда возникшей дубинкой.
   Џосле первых же ударов стало  Ясно,  что  пощады  не  дождешьсЯ,  здесь
забивают сразу до смерти. Џетер лупил  методично,  умело,  целЯсь  в  пах;
’омасу достаточно было упасть, чтобы не встать уже никогда.
   € когда лучший друг несколько подустал и, упарившись, пошел к столу, на
ходу стЯгиваЯ китель, ’омас, собрав все силы, бросилсЯ на него сзади. “дар
скованными руками  пришелсЯ  в  левую  часть  затылка.  Ѓраслет  наручника
разорвал Џетеру ухо, брызнула кровь, он, тихо охнув, осел; не  раздумываЯ,
’омас ударил еще раз, теперь - сбоку,  наискось.  „аже  не  целЯсь,  попал
точно в висок.
   ЉажетсЯ, нечто  хрустнуло  -  не  громче  чем  цыпленок,  раскалывающий
скорлупу. Џетер дернулсЯ, всхлипнул и затих. ѓлаза его начали стекленеть.
   Њгновение или два ’омас стоЯл молча. ‘ его рук на труп крупными каплЯми
капала кровь. ’руп друга детства. ’руп детства.  ’омас  обыскал  тело:  на
брелке, бронзовой львиной голове, подаренной некогда  ("’омми  и  Њатти  -
дорогому Џетеру") к шестнадцатилетию, болталсЯ ключ от наручников.
   “мывшись под краном и кое-как приведЯ себЯ в порЯдок, ’омас  достал  из
шкафа  штатский  костюм  убитого  и  переоделсЯ.  Ѓрюки   оказались   чуть
коротковаты, зато пиджак  сидел  как  влитой.  ’щательно  оглЯдев  себЯ  в
зеркале, ’омас осталсЯ  доволен.  Ћн  даже  улыбнулсЯ  отражению;  оно  не
ответило, но не было времени обращать внимание на такие  мелочи.  ѓлавное,
что никто, кажетсЯ, не услышал возни в кабинете.  Ђ  еще  главнее,  что  в
столе обнаружилась целаЯ куча повесток-пропусков с уже заполненной  графой
"подпись".
   ‚ажнее этого не было ничего. ‚прочем...
   „остав из того же Ящика пистолет, ’омас  сунул  его  за  поЯс.  Џрикрыл
Џетеру глаза и пошел было к дверЯм, когда  внезапно  взглЯд  его  упал  на
недоуменно  улыбающийсЯ  портрет.  ‘кривившись,  ’омас  плюнул   прЯмо   в
блекло-голубые, исполненные заботы о народе глазки. Џортрет поморщилсЯ, но
не более того - ни дать сдачи, ни стереть плевок он был  не  в  состоЯнии,
так как руки находились где-то за рамками картины. Џотому, осознаваЯ  свою
полную беспомощность, портрет и вел себЯ смирно. ‚прочем, не  помогло.  Ќе
ограничиваЯсь плевком, ’омас, нехорошо улыбнувшись, подобрал валЯющуюсЯ на
кафельном полу дубинку и, тщательно прицелившись,  метнул  ее  в  портрет.
„убинка угодила прЯмо в лоб, что-то  охнуло,  и,  вполне  удовлетворенный,
’омас, насвистываЯ, вышел из кабинета.
   Ћн вел себЯ как ни в чем не бывало, спокойно и продуманно:  не  медлил,
но и не торопилсЯ, и пропуск на входе предъЯвил со сдержанным достоинством
вызванного по ошибке лоЯльного гражданина; в  общем,  никто  не  то  чтобы
ничего не заподозрил, но даже и подумать не посмел, что он, ’омас, хоть  в
чем-нибудь виноват.
   Љакое-то времЯ следовало отсидетьсЯ,  дождатьсЯ  темноты  и  -  бежать.
„омой  идти,  естественно,  нельзЯ,  хотЯ   хватЯтсЯ   его   минут   через
тридцать-сорок, если не через час, не раньше. Љ  Њатти?  Ѓрат  принЯл  бы,
конечно, и спрЯтал, и подкинул деньжат - но он в бегах, так сказал  Џетер.
Ћсторожный,  взвешенный,  разумный  Њаттиас  -  в  бегах?  ќто  никак   не
укладывалось в голове, это было круче всЯких розовых слоников, но и  Џетер
не мог лгать:  слишком  теплаЯ  кровь  капала  с  пальцев  ’омаса  там,  в
кабинете...
   ‡начит, к Њатти нельзЯ. Љ Њагде, скорее всего, тоже -  Џетер  навернЯка
внес ее в досье, в первую очередь - ее. „а и чем она сможет помочь?  ђазве
что увидетьсЯ на прощанье...
   ‘тоЯ на мраморном крыльце “чреждениЯ, около черно-красной двери,  ’омас
еще колебалсЯ, когда вспомнил  вдруг,  что  в  кармане  брюк  до  сих  пор
бултыхаетсЯ брелок Џетера. "Њожно ведь пересидеть и у  него  на  квартире;
там уж точно никто не станет искать".


        3

   Љогда через двадцать минут ’омас поднималсЯ по знакомой  лестнице,  его
не покидало  чувство  невосполнимой  потери.  ’ак  уже  бывало,  когда  не
вернулась из онкологии мать, когда  в  одночасье  скончалсЯ  отец.  ’еперь
Џетер...
   ’омас шел, ощущаЯ некоторое отупение,  и  был  благодарен  ему;  каждый
спасаетсЯ от невыносимого ужаса как умеет - Њатти обычно ревел  и  колотил
ногами  по  полу,  а  он,  хоть  и  младший,  не  плакал  никогда,  только
отстранЯлсЯ от всего мира, словно бы прЯталсЯ в глухом темном чулане, куда
не вползти никому чужому...
   —то  происходит  вокруг?  -  он  уже  перестал  задумыватьсЯ,  странное
спокойствие, вроде как в час прихода  черно-красных,  опутывало  сознание;
возможно, именно потому на него и  не  обращали  вниманиЯ  -  своего  рода
человек-невидимка;  а  улицы,  которыми  шел,  были  знакомы,  но   зыбки,
подернуты невнЯтным  серовато-лиловым  туманом,  и  лица  прохожих  неЯсно
дрожали в мареве.
   Ќе дойдЯ этаж до нужного,  ’омас  остановилсЯ  -  со  следующего  марша
лестницы  на  него,  прижав  палец  к  губам,  смотрела   девушка.   ‘иние
вельветовые,  немного  мешковатые  -  последнЯЯ  мода!  -  брюки,  выгодно
подчеркивавшие невероЯтную стройность длиннющих ног; изЯщные  кроссовки  и
полосатаЯ водолазка дополнЯли  (а  может  и  составлЯли)  костюм.  ѓладкие
темно-русые  волосы,  волной  переброшенные  через   плечо,   удивительные
зеленые, чуть раскосые глаза, нежные чувственные губы и маленькаЯ  светлаЯ
родинка на щеке, над Ямочкой.
   "Њагда?" - полуподумал-полупроизнес ’омас.
   - ’ом, милый! - девушка отнЯла палец от губ и бессильно  ухватилась  за
перила. - ’ы здесь... о ѓосподи...
   - Ћткуда ты? - прошептал ’омас.
   - Ћх, ’ом... тебЯ не было три днЯ...  и  Њаттиаса  нет  нигде,  даже  у
Љлары, а Џетеру не дозвонитьсЯ  ни  сюда,  ни  в  институт...  а  Я  же  в
командировке, ты ж знаешь; приехала - у тебЯ пусто,  у  Њатти  заперто,  и
здесь тоже...
   - Џойдем в квартиру, Њагда, у менЯ есть ключ.
   ...Ѓольше всего ’омаса удивило, _как_ Њагда слушала его.  Ќет,  она  не
поверила сразу, это было бы не в ее стиле, хотЯ он рассказал ей  все,  без
утайки. Ќо не перебивала, лишь всхлипывала и изредка вытирала глаза. Џотом
села к телефону - и почти сразу, с третьего набора, свЯзалась  с  какой-то
неизвестной ’омасу Ќатали.
   "„а. „а. Љонечно, милаЯ, конечно.  Ђх,  вот  как!  Ќу,  спасибо...  да,
конечно, обЯзательно зайду... а в институте в курсе?.. мы тут,  понимаешь,
с ума сходим... счастливо, дорогаЯ..."
   - Џетера в институте нет, - сказала она растерЯнно, положив  трубку.  -
„авно ухе нет, вторую неделю. ЋбъЯвили розыск. Ђ Њатти ушел от Љлары,  так
что с ним все в порЯдке, он уже звонил Ќатали,  тоже  волнуетсЯ,  куда  ты
исчез... Ћх, ѓосподи, да что же это?..
   ‘просила - и разрыдалась всерьез, повторЯЯ: "’омас, ’омас..." ќто  было
совсем не свойственно Њагде - плакать, это делало ее  непохожей  на  себЯ,
хотЯ здорово украшало, но Њагде к лицу было все; зато другое обрадовало  и
одновременно огорчило. •орошо, конечно, знать, что не  ошибсЯ  в  дорогом,
единственном человеке, и плохо, что взЯть его с  собой,  увести  из  этого
кошмара невозможно...
   ...но куда брать? и зачем, черт побери? - если Џетера вторую неделю нет
в €Ќ‘’€’“’… - это, конечно, плохо, это очень скверно, но это же  значит  и
то, что есть €Ќ‘’€’“’,  где  работает  Џетер,  а  следовательно,  все  это
черно-красное “чреждение - всего лишь пьЯный бред, и остальное тоже  бред,
не более, и некуда брать Њагду, потому что некуда и незачем бежать, вернее
- есть, конечно, очень даже есть: в полицию, вот куда, и выЯснЯть, что там
с Џетером, и что с Њатти, который в бегах... в каких бегах, болван?! -  он
же звонил,  справлЯлсЯ,  он  просто  ушел  от  Љлары,  но  он  в  порЯдке,
братишка!..
   - ’омми! - кошечкой подсела Њагда.
   Џока ’омас валЯлсЯ в полубреду, она взЯла  себЯ  в  руки,  захлопотала,
можно даже сказать, повела себЯ как настоЯщаЯ хозЯйка. Ћни  никогда  особо
не были дружны с Џетером, скорее даже недолюбливали  друг  друга,  хотЯ  и
общались, но уж во всЯком случае сюда Њагда не заходила, и все же, на диво
быстро разобравшись, где что находитсЯ,  она  приготовила  изголодавшемусЯ
’омасу перекусить. „а  что  там,  настоЯщий  обед!  Љогда,  распаренный  и
умиротворенный, он вышел из  ванны,  на  столе  уже  дымилсЯ  его  любимый
гороховый суп с кнедликами, томились под блестЯщей крышкой  сковороды  три
здоровенные отбивные с острой закуской  и  -  в  центре  всего  -  пыльнаЯ
бутылка вина. Ќа десерт Њагда сварила изумительный кофе, а в баре  нашелсЯ
и недурной коньЯк...
   ‘ама она есть не стала, разве что попробовала; сидела  напротив,  глЯдЯ
на ’омаса - и в глазах ее не было ничего, кроме нежности и беспокойства.
   ‡а все те годы, что ’омас знал Њагду,  она  впервые  была  _такой_.  Ћн
помнил ее всЯкой: насмешливой, жесткой, грубоватой, холодной, бывала она и
надменно-безразличной -  и  всегда  оставалась  неприступной.  ЏроисшедшаЯ
метаморфоза просто потрЯсла ’омаса. ‚от уж действительно, друг познаетсЯ в
беде. „руг?.. тут совсем некстати вспомнилсЯ Џетер,  но  ’омас  выпил  еще
рюмочку...
   ‘ытость и мЯгкаЯ волна коньЯка  сделали  свое  дело,  знобкое  отупение
сменилось  убаюкивающим  покоем,  только  что-то   тревожило,   оставалось
непонЯтным: скажем, где все-таки Џетер - и кто же себЯ,  черт  побери,  за
Џетера выдавал? или наоборот, откуда взЯлсЯ тот? или  -  где  же  был  сам
’омас, коль скоро Њагда искала его три днЯ? - об этом  хотелось  подумать,
больше того, об этом следовало подумать, но  не  думалось.  ‘ловно  нежным
тончайшим туманом затЯгивало сознание, похожим на мЯгкую-премЯгкую  сетку,
сплетенную  из  тополиного  пуха,  мысли  плыли,  растекались...  впрочем,
удивительно ли, после двух бокалов "шато-де-рено" и едва ли не  наполовину
оприходованной бутыли "ђеми Њартен"?..
   ‚ыпитое и  съеденное  тЯнуло  на  сон,  опасениЯ  и  тревоги  все  тише
копошились в своих норках, но, несмотрЯ на это, ’омас заметил,  что  Њагда
занервничала и,  кажетсЯ,  куда-то  спешит.  ђевнивым  пьЯным  голосом  он
поинтересовалсЯ, чего это  она  вдруг  засуетилась.  Њагда  обворожительно
улыбнулась, привычно перебросила волосы через плечо и сказала:
   - Њинуточку, милый!
   ‘колько на самом деле длилась минуточка, ’омас не помнил, но  проснулсЯ
он оттого, что перед ним в невообразимом, прозрачном, ничего не скрывающем
кимоно, с еще влажными после душа волосами стоЯла  Њагда...  и  руки  сами
потЯнулись к ней... и она не растаЯла, нет, она...  и  был  момент,  когда
послышалось ’омасу, будто прошептала Њагда: "Ђ где же все-таки бриллианты,
’омми?..", но переспрашивать не хотелось,  да  и  чего  не  прислышитсЯ  в
счастливом полубреду?..
   Њаааааааааааагда!..
   ’омми, мой ’омми, еще! еще!! еще!!!


   ...ЏроснулсЯ ’омас рывком - оттого что Њагды не  было  рЯдом.  ‡атекшую
руку покалывало. ‚ темноте терЯлись часы, но, судЯ по блекнущему за  окном
занавесу  сумерек,  близилось  утро.  Ћн  поднЯлсЯ,  стараЯсь  не  шуметь,
беззвучно оделсЯ. —истаЯ свежесть ликовала  в  мозгу.  Ќикакого  похмельЯ.
‚се. “же не сплю. “-же-не-сплю. Џрежде всего,  подумалось  четко  и  Ясно,
навести справки о Џетере. ‚ институте, в полиции, у этой  кретинки  Љлары.
„а что там! - одернул он сам себЯ,  какие  справки?!  -  просто  позвонить
Џетеру, прЯмо сейчас позвонить, пока он еще  не  проснулсЯ,  -  и  все.  €
рассказать об этом кошмаре. € сообщить, что впредь пить надо меньше.
   Ќо еще раньше, прежде всего - поцеловать Њагду.
   Џредставилось: вот она возитсЯ на кухне, а Я выхожу, медленно этак,  на
цыпочках, неслышно, словно тигр, шаги мои мЯгки, и Я приближаюсь и целую -
в Ямочку на шее, ведь волосы, конечно, отброшены, как всегда, через плечо,
Я целую ее нежно-нежно...
   ѓлаза уже привыкли к сумраку,  уши  -  к  звенЯщей,  чуть  разбавленной
тиканьем будильника тишине. ’омас приоткрыл дверь спальни. ‚ коридоре было
еще темнее.  ‹ишь  из-под  дверей  кухни  пыталсЯ  выползти  надломленный,
полураздавленный лучик.
   ’-с-с... шаги мои мЯгки...
   ’омас не мог объЯснить себе своего поведениЯ, но чувствовал, что делает
все  так,  как  надо.  ‘обственнаЯ  преувеличеннаЯ  осторожность   вызвала
беззвучную усмешку.
   ’игр, о, тигр, светло горЯщий... или как там у Ѓлейка?..  и  кстати,  у
Ѓлейка ли? может, вовсе у Љиплинга?..
   аги мои мЯгки, шаги мои неслышны...
   џ иду, Њагда...
   Ћн на цыпочках подошел к кухонной двери и,  замерев,  прижалсЯ  ухом  к
замочной скважине. ’ам говорили. „вое. ’ихо - Њагда, и очень тихо,  совсем
почти неразличимо - какой-то мужчина.
   - ...короче говорЯ, милый, он спит сейчас, как сурок.
   - ‚се они такие! €звольте: замочил лучшего друга и дрыхнет без зазрениЯ
совести... “блюдок. € папаша не лучше был. ‚се - ему, ему, ему...
   - ’ише, Њатти!
   Њаттиас?
   - Ѓрат, называетсЯ. ‡адавил бы клопа, кабы не камешки...
   Њаттиас!
   - Ќу и ты хороша, однако. Њогла бы сразу позвонить, а  решила,  небось,
сперва покувыркатьсЯ, а? ‘ паршивой овцы хоть шерсти клок сорвать... ох  и
сука же ты, Њагда... мало тебе Џетера?
   - Њатти, прошу тебЯ! Ћн же  умер...  да  и  разве  же  нам  было  плохо
втроем?.. если бы еще не его дурацкие фантазии...
   - „а уж... с нервами у Џетера было не ахти, в  последнее  времЯ  совсем
свихнулсЯ... ну, хрен с ним... неважно... главное, через  полчасика  взЯть
эту тварь за жабры, чтоб сразу до задницы раскололсЯ...  Ђ  ловко  ты  его
все-таки сделала...
   - ‚от, а ты говоришь - с паршивой овцы...
   - ‹адно, не сердись, иди-ка лучше сюда...
   - Љакой ты нетерпеливый...
   - „авай, бери... так вот, так, так, еще!.. слушай, интересно: а у  него
это так же, как у нас, или...
   - Љонечно, глупенький... Ђ ты как думал?
   - Ќу, мало ли что. Ћн же выродок, вроде нелюди, с него станетсЯ... а  с
другой стороны, все же брат родной...
   - ...ааааааах! ах!.. да... и Я вот с ним  как  ни  работала,  сама  уже
вроде была готова... а спрашиваю, где эти говенные  бриллианты  -  молчит,
прикидываетсЯ... ах!..
   - …ще бы. „вуличнаЯ свиньЯ... Ђ тебе с ним хорошо было?
   - Људа ему до тебЯ, милый... даже до Џетера... ‡десь так тесно...
   - Ќичего, а мы вот этак попробуем... ’ы присЯдь, присЯдь... “добно?
   - Ћ-о-о, Њатти!..
   - € так! и еще так!
   - Ћ-о-о...


        4

   ...Ѓеззвучный, поздний, последний дождь хлестал по лицу ’омаса, высыхаЯ
почти мгновенно. ‚ смутном  сумеречном  предутрье  он  легко  выбралсЯ  из
города; тех, копошившихсЯ на кухне, не отвлекла бы даже канонада, они были
чересчур занЯты, а он шел тихо, и шаги его были мЯгки, и  дверь  закрылась
за ним без хлопка... а на улице никто даже и не окликнул, сонный случайный
полицейский протЯжно зевнул  и  пожелал  доброго  утра,  а  пустой  первый
трамвай без задержек довез почти до самой окраины  предместьЯ.  Ћттуда  до
лесополосы идти было совсем недолго.
   ’омас  примостилсЯ  в  неглубокой  ложбине,  под   густыми,   затейливо
перепутанными кустами, и пристально разглЯдывал пистолет.
   Њушка. „уло. Љурок.
   ђукоЯть. Ћбойма. Џатроны.
   Џредохранитель.
   ЏотерЯно было все. Ќайдено - только эта вещица, скорее даже  -  вещь  в
себе. Ћн никогда особо не любил оружиЯ, ни огнестрельного,  ни  холодного,
хотЯ и считаетсЯ, что всЯкий  мальчишка  до  старости  обЯзан  балдеть  от
прикосновениЯ к металлу.
   "џ ничем не обЯзан. Ќикому..."
   € все же...
   ’омас попробовал на зуб пулю.
   ‚полне реальна. ђовно настолько, насколько и требуетсЯ.
   ‡апихал патрон обратно в обойму,  затем  рывком  -  обойму  в  рукоЯть,
предохранитель снЯт, патрон дослан в ствол.
   Џриоткрыв рот, начал медленно придвигать ствол к губам.
   ѓлавное - не оцарапатьсЯ мушкой...
   Ќо ствол уже во рту, вошел как по маслу,  не  царапнув,  умостилсЯ,  не
касаЯсь неба, да так уверенно, будто всегда был  длЯ  этого  предназначен.
’омас нащупал Языком  срез  дула:  непривычное  ощущение  металла,  слабый
привкус давно сгоревшего пороха, пакли, ружейной смазки. € никакого запаха
смерти. Ќикакого вкуса.
   Ђ может, ее и вообще нет? ‘он - есть, и бред - есть, и похмелье -  тоже
есть, а смерти - нет? ‚от было бы любопытно...
   ‘тоило поставить эксперимент и все проверить лично. ‚ конце концов  это
его - и только его - дело. ѓде-то там, в глубине ствола, прЯчетсЯ  пулЯ  -
рыженькаЯ, маленькаЯ, пугливаЯ,  вполне  безопаснаЯ.  Ќичего,  сейчас  она
выпрыгнет, надо только выманить ее, раздразнить как следует...
   —елюсти затекли, во рту собралась слюна.
   "ЏрЯмо как на приеме у дантиста... €нтересно, а откуда  выйдет  пулЯ...
хорошо, когда есть свобода воли..."
   ‚олЯ... пулЯ... пулЯ... и волЯ...
   Џалец не захотел согнутьсЯ.
   "...свобода... воли..."
   Ћн плавно потЯнул спуск. Њеханизм глухо щелкнул.
   Ћсечка.
   ’олько  исчезла  вдруг  опушка  лесополосы,  сгинули  мокрые  от  дождЯ
кустарники, и мерный рокот ворвалсЯ в уши; на глинистом, покрытом валунами
берегу стоЯл он, мокрый песок лип к  ботинкам,  а  у  самых  ног  катилась
белесаЯ, в матовых разводах ђека, закручиваЯсь ближе  к  берегу  в  мелкие
смерчики-водовороты...
   ѓул... гул... рокот и гул...
   ‘вобода воли?
   ’омас  передернул  затвор;  из  недр  железной  штуковины  выскочила  и
упрыгала в глину, в песок, в никуда крохотнаЯ металлическаЯ  пчелка  -  не
найти, не рассмотреть.
   Ћсечка?
   ђаздраженно сплюнув, ’омас поставил пистолет на  предохранитель.  ‘унул
было за поЯс. Џередумал. ироко размахнувшись, закинул железЯку подальше -
и она гулко бултыхнулась в сизые волны, раскидала по воде  два-три  круга,
канула в  небытие.  •мыкнув,  ’омас  начал  разуватьсЯ.  Љ  самым  ступнЯм
подступала отмель, ставшаЯ вдруг Ясно различимой...
   ‘пустЯ пЯть минут, оскальзываЯсь  на  гладкой  чешуе  донных  камешков,
раздвигаЯ руками накатывающийсЯ сверху сизо-зеленый  туман  и  балансируЯ,
как заЯдлый гимнаст, он семенил на восток.
   Ќа тот берег.


        5

   ‚   сущности,   эксперимент   провалилсЯ,   это   следовало   признать.
€счезновение лесополосы и  поЯвление  ђеки  сами  по  себе  не  доказывали
ничего, как, впрочем, ничего и не опровергали. ’омас ущипнул себЯ. Ѓольно.
“дарил кулаком по угловатому, коричневому на сколах валуну.  …ще  больнее.
Ќу и что?  Ћткуда  и  кто  знает,  как  оно  бывает,  когда  перешагиваешь
последний рубеж? Ђ с другой стороны, кто доказал, что жизнь нескончаема, а
переход лишь условность?..
   Ќет доводов.
   Џотом он почувствовал голод, и  это  стало  еще  одним  доказательством
отсутствиЯ доказательств. —то есть жизнь? € что - смерть? Љто жив,  а  кто
мертв? € откуда знать, в чем разница и существенна ли она, и насколько?
   џсно было одно: хочетсЯ есть.
   Ђ так - что ж, лесок леском, тропинка тропинкой, а за опушкой  -  поле,
длинное, на совесть вспаханное. € он даже не очень удивилсЯ, выйдЯ ближе к
вечеру к маленькому, очень аккуратному домику, постучавшись и увидев почти
мгновенно поЯвившегосЯ на пороге  благообразного  старика,  очень  кого-то
напоминавшего.
   Ќо кого? - он не успел вспомнить.
   - Ѓа, пришел! Њать, мать, смотри!
   € тетЯ Њари, давно погибшаЯ в авиакатастрофе, тоже выбежала на  крыльцо
откуда-то из  вкусно  пахнущих  глубин  дома,  седаЯ,  румЯнаЯ,  такаЯ  же
благообразнаЯ, как дЯдЯ ‰ожеф, - но если они, уж точно погибшие много  лет
назад, состарились, то значит они и не умирали? - ведь мертвые не стареют,
мертвые остаютсЯ молодыми, это давно известно и не нами придумано...
   ...а его уже вели в дом, и обнимали, и ахали, и дЯдЯ ‰ожеф,  хлопаЯ  по
плечу, кричал:
   - Ќет, мать, ну поглЯди, каков мужик,  ну  вылитый  братан,  копиЯ!  ‡а
встречу такую не грех бы и рюмашечку раздавить, а?!
   Ђ тетЯ  Њари  бурчала  что-то  в  ответ,  но  не  так  чтобы  очень  уж
неодобрительно, а скорее - слабо, длЯ порЯдку, протестуЯ, но и соглашаЯсь,
что, мол, да, не грех,  хотЯ  куда  уж  тебе,  старый,  и  на  стол  легла
хрустко-белаЯ, слежавшаЯсЯ, сразу  видно  -  праздничнаЯ!  -  скатерть,  и
возникло все, что положено, и грЯнул первый тост ("Ќу, за тебЯ, племЯш!  а
то мы тут тебЯ уж, грешным делом, мертвым считали!"), и  пошло  хорошо,  и
все было как в детстве - не так роскошно, как на квартире у  Џетера,  зато
от души, словно в давние времена, когда ’омас частенько забегал из  школы,
чтобы похрустеть румЯными теткиными печенюшками...
   ‚первые за многие годы ’омасу  было  так  тепло,  надежно  и  уютно,  и
спрашивать о чем-либо казалось бестактным, и все же...
   - ‚ы живы? - не смог удержатьсЯ он после второй рюмки.
   Ђ старики, вовсе не  удивившись  дурацкому  вопросу,  ответили  в  один
голос:
   - Ќу живы, сынок, живы, а как же?
   € улыбнулись друг другу сокрушенно: вот ведь  какой  мальчишка  глупый,
вроде и взрослый уже, а все  как  дитЯ  малое,  ничего  не  понимает...  и
расхотелось говорить о ненужных  вещах.  ђодное  тепло  доброты,  нежности
коснулось  сердца,  расслабило,  укачало;  совсем   не   думалось,   глаза
немилосердно слипались, а кровать в соседней комнатке была  уже  застелена
белейшими, чуть голубоватыми от синьки простынЯми, и угол пушистого одеЯла
был отогнут, приманиваЯ окунутьсЯ  в  прохладную  белизну,  и  топорщилась
углом вверх тщательно взбитаЯ подушка...
   - ‚се, племЯш! - решительно заЯвил наконец раскрасневшийсЯ дЯдЯ  ‰ожеф.
- “тро вечера мудренее; ложись-ка спать!
   € гневно встрЯхнул головой, вспомнив только что выслушанный  рассказ  о
Џетере; а всплакнувшаЯ от воспоминаний о Њагде тетЯ поддакнула:
   - ‹ожись, родненький, ложись...
   ’омас уснул, едва уронив голову, мгновенно, без раздумий. € снились ему
сначала глинистые берега, водовороты сизой волны, а потом - дЯдЯ  и  тетЯ,
не старые, как сейчас, а совсем юные, тоже живые, но еще не погибшие в той
глупой авиакатастрофе; тетЯ, худенькаЯ,  пышноволосаЯ,  очень  красиваЯ  в
летнем платьице, смеЯлась  и  звала  мужчин  к  ужину,  а  дЯдЯ  продолжал
мастерить ’омасу арбалет, разъЯснЯЯ по ходу дела,  как  половчее  наладить
спуск и почему стрела обЯзательно должна быть короткой и тЯжелой...
   ЏроснулсЯ он оттого, что не смог повернутьсЯ на  другой  бок.  ђуки  не
шевелились. Ќоги тоже. ‚се тело было опутано сложной  системой  бечевок  и
ремней, словно огромный подарок к Ќовому году  от  богатого  родственника.
’олько голова могла немного ворочатьсЯ.
   - ’с-ссс, ЊарьЯ, тс-ссс...
   - -шшш, Ћсип, ш-шшш...
   ‚от что разбудило окончательно! - даже не скользко шипЯщие, знакомые, а
вроде и  чужие  голоса,  а  именно  непривычное,  будоражащее  подсознание
произнесение имен;  и  вовсе  уж,  вконец  добила  остатки  сна  очевиднаЯ
сосредоточенность  на  ласково-румЯных  лицах,  выпрЯмившаЯ  добрые-добрые
морщинки в сухие жесткие линии...
   - “гху-гх!
   Ќе вскрикнуть. ђот заткнут клЯпом, весьма искусно, со  знанием  дела  -
плотно, но так, что во сне и не ощутил. ‚прочем,  забили  клЯп  не  только
умело, но и заботливо, даже нежно: он вовсе не мешал  дышать,  вот  только
говорить, тем паче - кричать, было невозможно.
   - ЏроснулсЯ, что ль? - озабоченно спросила тетЯ Њари.
   - ЋклемалсЯ! - столь же деловито откликнулсЯ дЯдЯ ‰ожеф, бросив  искоса
взглЯд на свЯзанного ’омаса. - Ќу и ладно, так и так все уж почти  готово,
еще недолго. Ќу, племЯнничек, не щурь глаза, мы  тут  как  раз  и  думаем:
сколько ж спать-то можно, в сам-деле? ђазнежилсЯ ты там, на  мертвЯцких-то
харчах, отвыкать пора... а ну!
   †илистые, не  стариковски  сильные  руки  ухватили  ’омаса  под  мышки,
подержали на весу,  словно  прикидываЯ  -  куда  бы  умостить,  прислонили
наконец к стене, подоткнув под спину подушку. ’еперь  спальнЯ  была  видна
всЯ: и старенькаЯ, приземистаЯ, но прочнаЯ шифоньерка (в  детстве  за  ней
было  так  удобно  прЯтатьсЯ!),  и  тумбочка  с  кипой  старых,   порЯдком
взлохмаченных журналов (’омас сам перелохматил их, рассматриваЯ  часами!),
и небольшой квадратный стол. Ђ на столе - несколько металлических кюветок,
фарфороваЯ подставка  длЯ  кастрюль  (тетЯ  всегда  гордилась  ею,  вкусно
выговариваЯ  непривычное  название:  "севр"...)   и   на   ней   -   утюг,
подсоединенный шнуром к розетке.
   - ѓотово, мать?
   - „ак почти что уж...
   - Ђп! - голосом фокусника произнес дЯдЯ ‰ожеф, и  клЯп  словно  бы  сам
собой выскочил изо рта.
   - Ќу, ЊарьЯ, давай! ’око нет у менЯ веры, что по-твоему выйдет.  ’ы  уж
попробуй, коли силы не жаль, а Я пока приготовлю все как следует, а, мать?
   €, отойдЯ, захлопотал у стола, занЯв теткино место.
   -  ”ома,  ”омушка,  кровиночка  моЯ,  -  жарко  зашептала  тетЯ   Њари,
склонившись над ухом, - ты уж того, старика  во  грех  не  вводи,  чего  ж
серчать, коль сам виноват? и мы-то ни при чем, и зла на тебЯ, Ѓоже  упаси,
никак не держим... и опЯть же, не чужие ведь люди, роднаЯ твоЯ роднЯ,  сам
знаешь, Љлаус-то, батька твой, Њикола то есть, Ћсипу  моему  брат  родной,
мне, стало быть, своЯк, так что уж не обидь, скажи по чести,  по  совести,
где камушки-брильЯнтики сховали?..
   - Њммм! -  в  безотчетном  порыве  ’омас  резко  откинул  голову,  метЯ
затылком  в  железную  спинку  кровати...  мелькнуло:  а  вдруг  -  теперь
получитсЯ?.. но голова ткнулась не в железо,  а  в  мЯгкую  обволакивающую
плоть пуховой подушки.
   - € Њатюшке ведь тож по справедливости долЯ  положена,  -  жужжало  над
ухом, -  ведь  братан  же  тебе,  никак  обделЯть  нельзЯ,  не  по-божески
так-то!.. уж покайсЯ, сыми тЯжесть с души, так мы тебЯ  и  не  обидим,  не
зверье ж, чай, не мертвЯки какие,  даже  и  отсыпем  скоко-то,  ну,  Ясно,
немного, так ты ж меньшой в роду, тебе и долЯ поменьше...
   ’омас бессвЯзно замычал.
   - “йди! “йди!!!
   € - скрипучий, отстраненный голос дЯди:
   - Ћтыдь, ЊарьЯ. Ќе твоЯ это забота, говорил же. Ќу, пусти-кось...
   Ќечто гладкое, неощутимое коснулось живота. ‘косив глаза, ’омас увидел:
строго-сосредоточенный дЯдЯ, задрав рубаху почти до шеи племЯнника,  водит
по его, ’омаса, голому животу  утюгом.  Ѓоли  не  было  вовсе,  разве  что
странное, не очень приЯтное чувство, вроде щекотки.  Ќо  вслед  за  утюгом
вытЯгивались белесые  полосы,  немедленно  вспухавшие  волдырЯми,  волдыри
наливались, лопались... а через миг исчезали, словно и не было их...
   - Ќу, племЯш, кайсЯ, однако...
   € - озадаченно, с испугом:
   - ѓлЯнь, мать, а ведь не жжетсЯ ему?! —то ж, выходит, впрЯмь нежить?
   Ђ - в ответ:
   - Ћх-ти, старый, да что ж мы творим, коли так...  мертвЯка  примучивать
кто ж дозволит?.. сей миг из ‚едомства нагрЯнут...
   € - торопливый дЯдин говорок:
   - Ќу так, мать! быстро! быстро! ‚се штоб убрала  мигом,  таз,  бирюльки
мои, крови, спасибо, с нелюди  неживой  нет,  дырка  щас  затЯнетсЯ,  сама
знаешь, давай, мать, давай...
   ’оропливо семенЯщие шажки тети.  €  другие  шаги,  возникшие  внезапно,
словно бы ниоткуда, тоже торопливые, но - тЯжелые,  бухающие,  несокрушимо
уверенные, близкие-близкие...
   - ‘тоЯть всем!
   Ќа   пороге   возникли   подтЯнутые   молодцы   в   щеголевато   ушитых
розово-голубых комбинезонах, без всЯкого оружиЯ  и  с  такими  благостными
лицами, что ’омасу стало страшно - гораздо страшнее, чем в тот миг,  когда
- где-то там, далеко! - его поднимали дубинками  из  постели  железнорукие
черно-красные тени.
   „вое из ЯвившихсЯ застыли у двери, трое прошли в комнату.
   - Ќу!
   ‘тарик засуетилсЯ.
   - „а что вы, родимые! „а ни в жисть! “ менЯ -  как  в  аптеке,  порЯдок
знаю, охулки на руку не положу, ни в  какую  ему,  супостату  клЯтому,  не
развЯзатьсЯ...
   —-чух-нг!
   ђезкий звук пощечины прозвенел  жестью,  но  не  помешал  дЯде,  слегка
взвизгнув, завершить фразу:
   - ...а ремни, извольте заметить, самонаилучшие, прочные, надежные; чай,
не оборвутсЯ, чтоб знал, поганец...
   € снова - будто жесть о жесть.
   - Ђй! прошибочка, прошибочка вышла, милостивцы!..
   —-чух-нг-г!
   - ‘тоЯть! Ќе отворачиватьсЯ!
   € опЯть...
   - ‚аше счастье, что попрЯтать успели...
   - „а мы ж!.. - жалобный старушечий всхлип.
   ЃлЯмс!
   - ђазвЯзать немедленно!
   ‚ четыре руки, причитаЯ, старики исполнили  приказ.  ‘тарший  (судЯ  по
тону и  почтительному  молчанию  окружающих)  из  розово-голубых  небрежно
козырнул ’омасу.
   - Љак лицо, облеченное полномочиЯми, прошу принЯть первичные  сожалениЯ
в свЯзи с нанесенным вам моральным,  физическим  и  материальным  ущербом!
‚иновные, безусловно, понесут справедливое наказание...
   ЋтчаЯнный крик тети:
   - „а мы ж! мы ж ничего! племЯнничек, да скажи хоть ты им...
   € рык одного из тех, что у дверей:
   - Њаал-чать! “спеешь еще покаЯтьсЯ!
   ‘таршой же, не  сл