        ‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. Љость в голове


                                  ђассказ


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 3
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


        I

     Љолокольчик куриного совхоза,  как  всегда,  в  пЯть  вечера  прозвонил
заливисто,  и сезонники,  строившие брудергауз, пошабашили. Џлотники продули
рубанки  и  фуганки,  штукатуры  вытерли  стружками лопаточки,  кровельщики,
покрывавшие  крутые  опалубки  крыши  чересчур  обильно  просмоленным толем,
пытались оттереть руки влажной глиной. Ќаконец, небольшими кучками, по три -
по пЯть человек,  они потЯнулись к своему бараку лесной,  обрывистой,  очень
крутой тропинкой в гору.
     Ќа том месте,  где образовалсЯ совхоз, когда-то, до войны еще, вздумали
основатьсЯ немцы  из  колонистов и  построили с  десЯток домов  из  здешнего
диорита; выкопали колодцы, в которых во времЯ дождей держалась вода, а летом
пересыхала;  завели фруктовые садики и винограднички.  ‚о времЯ войны немцев
этих отправили в “фимскую губернию, бесхозЯйственные дома разрушались.
     Ќо  один дам,  получше других и  попрочнее,  двухэтажный,  с  башенкой,
стоЯвший на тычке, похожий не то на перечницу, не то на чернильницу, обратил
внимание проезжавшего по  шоссе одного из видных работников птице-треста,  и
вот,  в недолгом времени,  в нем именно, в этом уцелевшем доме, образовалось
Ядро совхоза, носившего имЯ той горы, на которую его нечаЯнно взнесло.
     ‚прочем,  не  только люди,  но и  тысЯчные стада леггорнов могли досыта
любоватьсЯ отсюда бескрайным морем на юг и вершинами џйлы на север,  так как
эти  вершины были  все-таки  куда  более величественны и  серьезны,  чем  та
круглаЯ и уютнаЯ гора, на которой вздумали разводить итальЯнских кур.
     ‚ид отсюда был богатый,  и два штукатура,  немолодых уже,  жестколицых,
морщинистых, сутулых, усевшись поодаль от других, курЯ кручонки, дым пускали
кверху,  чтобы  не  мешал  он  им  глЯдеть кругом,  и,  может быть,  ощущали
несознаваемую Ясно подавленность перед тем, что сзади их каменно подымалось,
а  спереди без  конца  синело.  …сли  бы  на  море  и  ходили сейчас волны с
двухэтажный дом высотой,  разглЯдеть этого отсюда было бы невозможно: синь и
гладь,  котораЯ скоро  должна была  зазолотеть,  так  как  солнца оставалось
немного.
     Ћдного  из  штукатуров  -  несколько  повиднее,  посырее,  поплотнее  и
поусатее -  звали …всеем,  другого -  Џавлом,  и в то времЯ,  как …всей имел
склад  губ  смешливый,  Џавел тонкие губы  свои  зажимал строго:  в  обтЯжку
приходились они у него к зубам,  еще не вполне прокуренным и не щербатым,  и
две  глубокие,  тоже  строгие морщины на  его  сухих  щеках  правильно-прЯмо
прочерчены были от  подскульев к  подбородку.  ѓлаза у  него были небольшие,
мещерЯцкие,  с  тусклым блеском,  но редкие черные брови надвинуты на них до
отказа,  а нос с горбинкой прижималсЯ к губе тоже каким-то задумчиво широким
и строгим пришлепом.  ‹юди такого склада торжественны по самой природе своей
и к улыбке мало способны.  Ћн и теперь сидел торжественный и напрЯженный,  и
этому ничуть не мешала его залЯпаннаЯ известью кепка и рабочий фартук.
     …всей был пришлый из курской деревни; он сказал тенорком:
     - ’ак посмотреть округ,  будто ничего, подходЯще, а только ни к чему...
ЏрЯмо перевод денег всЯ тут жизнь...  ЌастоЯщей,  правильной жизни тут, хотЯ
бы и с этими белыми курЯми, быть не должно: лес да камень.
     Ђ Џавел на это важно и торжественно:
     - ќто ты по крестьЯнству судишь...  ‘ознаю сам и ничего в возражении не
имею...  (ѓолос у  него был  хрипучий.)  Џо  крестьЯнству тут  податьсЯ куда
широко  не  хватает возможностей...  Ћднако  живут  многие...  Ђ  Я,  как  с
мальчишек в этот Љрым попал с дЯдей,  -  мы рЯзанские,  - так все и провожал
долгое  времЯ...  ЌесмотрЯ что  в  этих  местах  Я  себе  смертельное увечье
получил,  все-таки Я отсюда не уходил...  Њеста эти,  в моем увечье они были
невинные,  как говоритсЯ:  "Ќевинно вино, укоризненно пьЯнство", - так и эти
места.
     …всей смешливо перебрал губами:
     - ѓоворишь "увечье смертельное", а жив.
     Ќо Џавел возразил строго:
     - ќто одно другого не  касаетсЯ.  Ѓывает,  человек от пустЯка помирает:
муха его там какаЯ укусит или комар,  он  и  готов.  ‚  мухе же  какаЯ может
оказатьсЯ смерть? Њуха - она нистожнаЯ, а Я в ‘евастополе с третьего этажа с
рештованьЯ упал и прЯмо на мостовую...  ќто уж не сравнишь с мухой...  ќто -
смерть называетсЯ законнаЯ... Ћднако благодарЯ судьбе своей осталсЯ в живых.
“ начальника порта,  адмирала одного... фамилию сейчас вспомню... Ќе —ухнин,
—ухнина матросы убили...  одним  словом,  позабыл,  однако  вспомнить всегда
могу...  трехэтажный дом строили в конце Ќахимовской... не к пристани ближе,
а  в  другом конце,  он  и  счас стоит:  кому надо поглЯдеть -  иди,  глЯди.
‘троили,  а Я,  конечно,  в штукатурах там в артели...  ‘лучись,  рештованье
плохое было.  Ќес товарищ спереди мешок алебастру,  а Я сзади другой (это мы
карниза обводили на третьем этажу),  он пошел в  просвет,  ничего,  и Я уж к
самому просвету подхожу,  -  тра-ах  подо  мной  рештовка,  рухнулась всЯ  к
чертЯм,  и Я,  значит,  вниз с мешком...  € как до земли долетел, об этом не
помню,  а только поднЯли менЯ с мостовой -  и в больницу.  ЏЯть сутков Я без
сознаниЯ находилсЯ.  Љто из простого званиЯ,  уверенно в  том говорЯт в одно
слово:  помер! Ђ доктора отстаивают: жив!.. ’етка моЯ в Љарасубазаре замужем
за  одним  греком жила,  ей  телеграмму дали,  приехала,  около стоит,  менЯ
называет,  Я голос ее слышу,  а глаз открыть не могу.  ќто уж на шестой день
было...  "’етЯ,  говорю,  это где это Я?" Ђ она -  баба ведь! - как зарыдает
врыд...  ’ут от этого мне опЯть дурно...  ЋпЯть Я без сознаниЯ на сутки. ’ак
что  после того  и  доктор один  стал  оспаривать:  "„олжно,  не  выходитсЯ,
помрет..."  € так мне тогда жалко самого себЯ стало,  -  очень уверенность в
нем большаЯ была,  -  до того жалко,  что Я:  "Ќичего,  говорю,  может,  еще
отойду..."  €  тут от этого усилиЯ,  от жалости,  глаза открыл...  ќто уж на
седьмой день было.  „олго ли,  коротко ли, шесть месЯцев Я провалЯлсЯ... ‚от
видишь:  лоб себе рассек -  раз; на затылку трещина большаЯ была - два; ногу
левую  сломал,  руку  правую это  место  сломал,  ключицу сломал...  Љак  на
перевЯзку мне,  а  со мной дурнота.  ѓоворил тогда доктор:  "Ќе иначе,  тебе
кости надо вынуть из головы, а то в голове будет кружение..." Ђ Я испугалсЯ:
как это кости из головы вынуть?  —то это,  шуточное дело?  ’ак и  отказалсЯ.
ЏобоЯлсЯ,  конечно...  Ћсобенно там один молодой настойчиво так:  "„лЯ вашей
же,  говорит,  пользы,  соглашайтесь!"  Ђ  Я  говорю:  "Њного  вас  словесно
благодарю,  что вы со мной,  как с богатым, хлопот имеете, а только, говорю,
решитьсЯ на  это  мне  моЯ  темнота не  дозволЯет".  Ќет,  так  правду будем
говорить:  шуточное это дело -  кости из головы вынимать!  Ќу в конце концов
пошел Я на выписку,  ничего из своей головы не вынимавши... ‘ижу на бульваре
раз,  весь обвЯзанный,  глЯжу -  инженер молодой,  ‘еменцов его фамилиЯ: "’ы
это,  говорит, тот самый есть, который с лесов упал?" - "џ самый", - говорю.
"’ак и так,  твое дело верное, подавай в суд на начальника порта за увечье -
десЯть тысЯч получишь".  Џонимаешь,  прежнее времЯ да десЯть тысЯч, ведь это
что? Ќесчислимое богатство! Ћднако Я так поглЯдел на него с жалостью... "Љак
же,  говорю, вы менЯ такому научаете, когда нам отказу на постройке ни в чем
не было?  „оски, гвозди - вольные; сколько хочешь, столько и бери. Џлотники,
может,  виноваты,  что так рештованье сколотили, ну, ничуть не сам хозЯин...
Ђрхитектор  тут  был?   Ѓыл.   ‡а  постройкой  смотрел?   ‘мотрел.  ’акже  и
подрЯдчиково это,  конечно,  дело, рештованье проглЯдеть, может, где фальшь,
ну никак не хозЯина.  •озЯин,  он людЯм доверилсЯ,  хозЯин, он хотЯ в Њоскву
себе поезжай, раз от него люди к постройке приставлены. ‚ыходит, что никаким
манером нельзЯ мне  на  него в  суд  подавать,  если по  правде..."  ’ак ему
объЯснЯю,  инженеру,  а он мне все свое:  "Џодавай, не сомневайсЯ. ’вое дело
верное.  Ђ  менЯ в свидетели представь:  видал Я,  как ты летел,  -  на моих
глазах дело было..." ЋпЯть Я ему свое,  опЯть он мне свое, так и плюнул даже
- пошел,  что Я  такой дурак,  своей кровной выгоды не понимаю.  „ва днЯ или
больше прошло, сижу на улице на скамейке около дома, где свою квартиру имел,
глЯжу,  пара едет, и кто же, ты думаешь? ‘ам начальник порта... видит менЯ -
узнал.  Ћн,  говорили мне,  и  в  больницу заезжал,  когда Я  в  бессознании
находилсЯ...  Ључеру приказ: стой! €з колЯски вышел - и ко мне. џ подымаюсь,
а  фуражки перед ним снЯть не  могу,  как Я  весь оббинтованный.  Ђ  он мне:
"‘адись со мной, поедем". џ в удивленье, конечно, ну, осмелел, сажусь рЯдом.
"Љак здоровье?"  -  спрашивает.  "ЃлагодарЯ судьбе своей",  -  говорю.  "’ы,
говорЯт, на менЯ прошенье в суд подал?" - "Ќе подавал, говорю, и подавать не
хочу...  Њожет,  говорю, и закон такой есть и мне бы с вас присудили, только
вы тут совсем непричинны:  доски были вольные,  гвозди вольные,  стало быть,
сами мы виноваты,  строильщики:  сами длЯ себЯ рештованье делали,  а сделать
как следует - руки поотсыхали..."
     ‘мотрит он на менЯ,  смотрит, а старый уж человек, седого волоса куда в
нем больше,  чем родимого,  и в очках золотых...  "Џоедем-ка мы,  говорит, с
тобой ко мне: там с женой моей потолкуешь..." Џриехали. ’очно, дама такаЯ из
себЯ   полнаЯ,   ну,   помоложе  все-таки   его   годков  на   пЯтнадцать...
"‡дравствуйте!  (Ќа "вы".)  Љак ваше здоровье?"  ЋбъЯснил ей все.  ѓорничной
позвонила. ‚ошла та в фартучке беленьком: "—его прикажете?" - "Џринесите нам
кофею".  …й,  значит,  стакан принесла горничнаЯ та и мне тоже. "Љушайте!" -
"Џокорнейше благодарю".  Џью Я ложечкой,  как следует,  ложечка позлащеннаЯ,
она тоже пьет. Џотом губы обтерла салфеткой и мне так издалька: "ѓоворЯт, вы
на нас с мужем в суд подали?" -  "Ќет,  говорю,  сударынЯ, никакого на это Я
права  не  имею".  -  "„а  вы,  говорит,  истинную правду  мне  выложите,  а
выдумывать не к чему".  ЋпЯть ей,  как самому адмиралу,  изъЯснЯю:  "Ќикакой
вашей вины в  этом нет,  доски были вольные,  гвозди вольные".  ’ут  уж  сам
адмирал подошел.  "‚от что,  голубчик!  …сли ты правду говоришь,  что в  суд
подавать не будешь,  то Я тебе сам заплачу... Џримерно, пЯтьсот рублей - это
как,  довольно с  тебЯ будет?"  -  "џ,  говорю,  еще,  может,  с  полгода не
налажусь,  а за деньги могу вас только на словах благодарить".  -  "Ќу,  вот
тебе пЯть сотенных, считай!" „ает. ‚зЯл Я. "—увствительно благодарю, говорю.
‚се-таки  живет  в  вас,  значит,  добраЯ  душа".  Ђ  она,  супруга-то  его,
смотрит-смотрит на менЯ пристально да вдруг ему, адмиралу: "‚озьмет пЯтьсот,
а  в  суд своим чередом подаст,  Я уж это в точности вижу!" € так мне горько
стало тогда от подобных слов!.. ‚се мое здоровье в пЯтьсот рублей оценили да
еще и  веры мне дать не  хотЯт...  Џоложил Я  эти деньги на  стол и  говорю:
"Ќичего мне не надо в  таком случае.  Ђ  в  суд Я  подавать не думал,  так и
сейчас не  думаю...  €  денег мне с  вас не  надо.  ќти деньги неправильные,
потому вы в этом моем увечье ни капли не виноваты".  „а за картуз... Љак она
вскрикнет вдруг да из комнаты вон. Ђ начальник порта сует мне опЯть бумажки:
"Ѓери, бери, тебе пригодЯтсЯ, а у нас думка с плеч долой..."
     ‚ то самое времЯ и жена его выходит,  а глаза платочком вытирает...  "€
от менЯ лично,  говорит,  сто рублей вот возьмите,  а  в  больницу девЯносто
рублей за шесть месЯцев тоже Я сама взнесу".
     €  так все мы трое друг перед дружкой стоим и  плачем,  потому что тот,
адмирал,  глЯдЯ на жену,  слезам дал позволенье,  а  Я  от чувства...  ’ак в
слезах и  простились со  мной,  как с  благородным,  за  руку:  адмирал ведь
начальник всего порта, это что было в те времена... ‚спомнить надо.
     €  разве же Я  мог с ним судитьсЯ?  —то стал бы Я на том суде говорить,
кого обвинЯть?  Џоди ищи виноватого,  когда ни в чем отказу не было:  доски,
гвозди, стропила, балки - все бери свободно. Љ кому же вину приписать? Ђ тут
еще на  моей памЯти -  в  Љиеве дом от  города строили пЯтиэтажный,  четверо
сошлись на  балкончике на  свежем бетоне покурить да  провалились,  -  это с
пЯтого этажа.  €  бетон полетел вместе с  ними.  ЏонЯтно,  от  них ни  одной
косточки цельной не  осталось.  €  вот  пошли  ходить четыре бабы  клЯнчить.
•одили-ходили,  и только одна сто рублей получила,  как у ней четверо ребЯт,
мал мала меньше.  Ђ другим и того не дали:  отправлЯйсЯ в деревню,  хлебушко
черный жуй.
     …всей повел смешливыми губами:
     - €,  небось,  еще скажешь:  "Џрисудили бы мне на суде десЯть тысЯч,  -
нипочем бы Я их не взЯл!"
     Ќо Џавел ответил строго:
     - Ќе  взЯть,  отчего же такое?  ‚зЯть бы Я  взЯл,  а  только правильной
суммой своей не считал бы.
     - Ћднако ж  от  адмирала того  взЯл шестьсот.  Ђдмиралы!..  ‘колько их,
говорЯт,  в море покидали в восемнадцатом,  а ты тут нагородил.  ќто когда с
тобой дело было?
     - ќто, почитай, перед войной случилось.
     - „еньги-то пропил потом? - полюбопытствовал …всей.
     - Ќет, на хозЯйство эти деньги пошли.
     - Џоэтому ты хозЯин был богатый?
     - Ќет...  ‚се  под итог пропало.  €  как они мне,  эти деньги,  могли в
пользу пойти, когда они неправильные деньги? ‚от поэтому они и пропали зрЯ.
     Џервым делом Я  женщине доверилсЯ...  в  доме этом жила за нЯньку вроде
бы. Ќа той квартире, где Я тогда проживал, даже она мне землЯчка приходилась
и тетку мою это она же вызвала,  стало быть,  ко мне с участием... Ђ раз она
про деньги узнала,  про шестьсот рублей,  тут уж  она отдышатьсЯ не  могла -
одно и  знай,  двошит в уши.  †енщины от денег с ума готовы сойти.  Љто есть
женщина длЯ  мужчины?  …сть она первый длЯ него вор.  Ѓывают денные воры,  а
больше полуночники,  ну,  есть также какие и перед светом работают,  когда у
людей сон самый крепкий...  ќта же  тебе и  днем и  ночью и  во всЯкое времЯ
точит и точит,  как мышь под полом,  и отдыха в этом деле не знает. ђаз уж Я
про деньги эти ей сказал да еще своими глазами увидала бумажки новенькие,  -
тут уж она не могла расстатьсЯ.  „авай будем хозЯйство заводить, а то деньги
все зрЯ пропустишь.  Ђ  Я,  конечно,  весь бинтами оббинтованный,  на  одних
бинтах держусь,  и  такое у  менЯ к ним вроде пристрастие:  как бинты с менЯ
сымут -  тоска мне  и  страх,  а  как  опЯть оббинтуют,  вроде Я  как дите в
пеленках: твердость тогда во мне, и хожу ничего.
     ‚от Я ей и говорю: "”енЯ (ее ”едосьей звали), вот весь Я перед тобою...
’олько как же мы будем с тобою жить, когда ты считаешьсЯ замужнЯЯ?" - "Ђ мой
муж,  говорит, в городе Ћмском служит в солдатах, а как отслужит - все равно
Я  с  ним жить тогда не согласна,  а  только с  тобой...  Њесто купим,  хату
поставим,  огород разведем,  корову прибретем..."  ‚се бабские думки в  одно
место собрала и, конечно, ульстила, стерва. Ќу, долго ли, коротко ли, деньги
- дело,  конечно,  льстивое.  Љак может быть, чтобы вор, например, десЯтку у
тебЯ взЯл,  а сотенную оставил? Ќикогда вора такого не могло быть. Ќу, вот и
”енЯ  эта!..  Ћна  баба  из  себЯ  тогда очень здороваЯ была:  рЯшка мало не
лопнет,  и во всех частЯх круглота, и деньги эти ей мои, конечно, полное ума
помрачение...
     Њесто  на  Љорабельной слободке купила,  а  там  все  больше боцмана да
матросы отставные жительство имели,  -  и  тут тебе ворочать начала не плоше
мужика:  "•ату строить!"  џ  же  смотрю только и  ей говорю:  "”енЯ!  •отЯ Я
штукатур и  на постройках вырос и  окалечилсЯ,  ну,  могу Я тебе дать только
совет словесный,  а не то чтобы балки встремлЯть или даже глину месить..." -
"’ы,  говорит,  только сиди  и  глаз не  спускай,  чтобы плотники гвоздей не
украли да  стружек в  свои фартуки не  пхали,  потому -  нам стружки самим в
хозЯйстве годЯтсЯ, а Я побегу того взЯть, другого приобресть..."
     € вот Я, понимаешь, сижу, глЯжу, даже плотникам говорю: "Џослал мне бог
за  мое  увечье бабу такую,  что лучше на  свете и  быть не  может".  €  они
утверждают: "‡а этой бабой не пропадешь. ‡а такой, как у ней, спиной широкой
ты теперь можешь, как кнЯзь, сидеть".
     ѓлЯжу - потом и щенка она злого достала и хвост ему топором обрубила на
полене, чтоб еще злее был, и двух коз котных откуда-то пригнала. Ќу уж козы,
одним словом, не простые наши - деревенские, а такие козы, Я тебе скажу, что
называетсЯ швейцарский завод:  по шесть бутылок по напору давали. ‚полне нам
две козы эти цельную корову заменЯли...
     ‚ижу Я,  да и другие тоже не слепые,  что ”енЯ эта моЯ такаЯ,  выходит,
птица,  котораЯ по части гнезда вполне вить умеющаЯ,  и  даже с  большою она
жадностью к этому делу, а не то как другие бывают - абы как!


        II

     - ‚от,  долго ли,  коротко ли,  хата у  нас уж  готоваЯ:  две комнаты с
печкой и  коридорчик.  ‘обака под коридорчиком с  одного бока,  а  козы -  с
другого.  ЉозлЯт мы,  конечно,  продали,  и тоже на завод они пошли,  а не в
резню.  џ на этом не настаивал, чтобы их оставлЯть, потому что коз-лЯ-та это
тебе,  одним  словом,  не  телЯ.  ‡а  ними  очень много времени надо,  чтобы
смотреть,  а второе - собачьи ноги, чтобы за ними бегать, а мне тогда ходить
было надо только прЯмо и  направление на  какую-нибудь точку,  а  не вообще,
потому что чуть Я свихнусь - у менЯ сейчас головы кружение и в глазах мрак.
     Ђ молоко козье,  Я тебе скажу, оно лечебное считаетсЯ, и даже то нам на
большую пользу  шло,  что  цена  на  него  спротив коровьего вдвойне стоЯла:
коровье,  если по сезону,  гривенник бутылка считай,  козье -  двугривенный.
Џастись в обчее стадо гонЯли, хлопот особенных никаких, а как Я стал окрепши
и бинты снЯть позволили, так туда, ближе к осени, Я стал молоко разносить по
заборщикам,  а  ”енЯ моЯ  бельем занЯлась.  ’ут  ее  хитрый нрав вскорости и
оказалсЯ, а спротив менЯ замысел.
     џ  тогда малый еще,  конечно,  молодой был довольно,  и  лицо у менЯ от
болезни Явилось белое,  потому  что  бледность в  нем.  ќто  в  первый  день
случилось,  как Я молоко понес...  ‚ одно место Я занес две бутылки - там их
девочка взЯла,  а пустые бутылки мне назад,  в другое -  там старушка такаЯ,
собой чистоплотнаЯ, хотЯ годов ей, должно, уж семьдесЯт, а в третьем месте -
дама лет сорока...  ну, одним словом, и с лица видать, что дама, и в комнате
у ней убранство!..  џ, конечно, постучал, как мне ”енЯ приказывала. Ђ оттуда
голос:  "Љто там?" - "Њолоко, говорю, принес". - "Ћткройте!" џ открыл это, а
она на диване лежит.  џ  назад скорей,  а она как зальетсЯ смехом:  "—то вы,
говорит,  испугались?  €ли Я  уж  такаЯ страшнаЯ от своей болезни стала?"  џ
перед ней,  конечно, извинЯюсь чистосердечно: "Њне, говорю, только бы пустые
бутылки взЯть". Ђ она смеетсЯ: "‚от, говорит, на окошке стоЯт, возьмите, а Я
рада,  что с вашего молока козьего теперь на спине лежать уже могу,  а то на
боку только приходилось и  скрючивши...  €  даже Я  ногами теперь так и этак
могу..."
     џ было опЯть к двери повернул,  а она как захохочет по-некрещеному, так
что Я,  истинно говорю, совсем тогда заробел, да говорит между прочим: "Људа
же  вы,  мужчина,  от  женщины в  бегство ударЯетесь?  Ѓутылки-то  хоть свои
возьмите!.."  Ќу,  Я  так,  отворотЯсь,  к  окошку действительно на цыпочках
подхожу,  а она менЯ цоп за руку,  вот за это место.  "‘адитесь,  говорит, в
кресло.  —то ж вы со мной,  с больной женщиной, и разговору не найдете? ‚аша
жена  всегда со  мной разговаривала".  -  "€звинЯюсь,  говорю чистосердечно,
только Я еще не женатый...  Ђ если вам ”енЯ замужней сказалась, то это сущаЯ
правда,  только муж ее в  солдатах,  в городе Ћмском..." Ђ она менЯ в кресло
толкает,  чтобы Я  сел,  а  сама хохочет,  и  волосы у  нее с  подушки висЯт
куделью.  Ќу,  однако:  "Џокорно благодарю" -  и  сел.  ђаз,  думаю,  -  она
заборщица молока нашего,  а другой раз -  книжки у нее на столе, на окошках:
может,  думаю,  мне пользу книжную произвесть.  Ђн заместо пользы она мне на
другую линию стрелку свою переводит:  "Ђх, говорит, эта ”енЯ какаЯ скрытнаЯ!
ѓоворит мне про вас - "муж", а вы ей, значит, просто хахаль". …й-богу, таким
словом и сказала.  џ ей, конечно, начинаю разъЯснЯть, что хахаль Я какой же?
Ћднако,  конечно, как бы Я свою ”еню за жену не считал, в церкви мы с нею не
венчались и  не записаны.  Ђ  у  дамы этой космы с подушки аж до самого полу
свисли,  и все она,  знай,  хохочет...  „а мне -  возьми - и лЯп сразу: "Ђх,
молоко козье ваше какую мне  пользу произнесло -  так  менЯ всю  на  мужчину
потЯнуло! ’ак менЯ все и тЯнет..."
     - ‚от стерва какаЯ! - и …всей провел Языком по смешливым губам.
     - ЏрЯмо,  вижу Я - женщина весь свой стыд потерЯла. Ќе зрЯ, значит, она
при мне на диване лежала и  ногами разделывала.  Џодымаюсь Я  с кресла домой
иттить,  а она менЯ за руку:  "Људа вы?" -  "€звините, говорю чистосердечно,
мадам,  мне подобное слушать,  первое дело,  не в привычку". Ђ она: "Ќичего,
привыкнете!   -   и  все  мою  руку  не  отпускает.  -  Њы,  говорит,  здесь
исключительно одни в  комнате,  и  никто сюда войти не  смеет,  и  ”енЯ ваша
ничего знать не  будет".  Ђ  от  нее,  конечно,  дух,  и  руки у  ней белые,
жалостные...  "‚ы,  говорит,  по  человечеству  рассудите!"  џ  говорю:  "Џо
человечеству сознаю,  по  человечеству Я  все  решительно могу  про  другого
рассудить, если бы Я судьЯ был, а так - посудите сами: какими же глазами мне
тогда на ”еню смотреть?.." -  "‚о-от,  -  она говорит, - в первый раз такого
мужчину вижу:  бабы боитсЯ!  •оть бы  уж она действительно жена была,  а  то
перваЯ попавшаЯ!" џ потом ей:  "ђассудите, Я и сам больной: только недавно с
одра поднЯлсЯ..."  Ђ  она мне:  "‚ы-то уж поднЯлись,  а Я вот и поднЯтьсЯ не
могу, а у вас ко мне ни капли жалости нет!" € вдруг это, вижу Я, слезы у ней
в глазах... Ќу, одним словом, долго ли, коротко ли, ульстила.
     Џрихожу Я  потом от  нее домой и  сам не  свой...  Ђ  ”енЯ моЯ стирает,
локтЯми толстыми ворочает, юбка подоткнутаЯ...
     - “льстила, значит? - перебил …всей участливо.
     - “льстила же!
     - ‚от стерва!..  Ќу,  уж  раз баба наготове,  нашему брату трудно тогда
приходитсЯ, - и …всей цыркнул через зубы.
     - •отЯ  бы  другого на  мое  место поставь,  кого угодно,  -  это  дело
такое...  одним словом,  называетсЯ -  жизнь!..  Ќу  хорошо.  ‚от Я  сумку с
бутылками поставил,  бутылки еще раз,  хоть они людЯми мытые, теплой водицей
сполоснул,  сам виду не  подаю,  а  покажись мне,  что ”енЯ моЯ все на  менЯ
зыркает в сторону,  а с рук у нее мыло так клочьЯми и летит, а руки красные,
как у гуски лапы...  Ђ ресницы эти называемые у нее совсем белые были,  и по
всей личности конопушки...  Ќу,  хорошо...  ‘ам Я  виду не подаю,  а она все
будто на  менЯ с  каким смешком зыркает...  Џотом слышу от  нее:  "“парилсЯ,
Џавлуша?" -  "€ то,  говорю,  упрел...  с непривычки...  Ќичего,  отойду". -
"Џосиди на солнышке,  посохни". Ђ сама будто все губами перебирает. ‘ел Я на
солнышке, и пошли у менЯ думки: "’рудитсЯ баба, как черт ворочает, длЯ обчей
нашей пользы,  а  Я  кто же  выхожу перед ней?  ‚ыхожу Я  перед ней спальный
обманщик".  Ћбедать потом стали,  и  все  мне  корпитсЯ перед нею покаЯтьсЯ,
перед ”еней,  а  только вот  с  чего мне  начать -  слов таких не  нахожу...
Љонечно, развитости мозгов у менЯ тогда после моей болезни и быть не могло.
     Џообедали мы,  она мне,  не  глЯдЯ,  так и  говорит из  сторонки:  "‚от
все-таки  от  тебЯ  теперь помочь по  хозЯйству будет...  ’еперь каждый день
молоко на  места носить будешь".  џ  ей  на  то:  "’Яжелого труда в  этом не
вижу..."  Ђ  сам  про  себЯ думаю:  "’олько уж  от  дамочки этой теперь надо
подальше стоЯть!.."
     € что же ты думаешь?  Ќа другой день приношу молока ей,  трафлю,  чтобы
мне и в комнату к ней не всходить, нет, зазвала...
     - ‡азвала? - передернул губами …всей.
     - ‡а-зва-ла!
     - € скажешь, небось, опЯть ульстила?
     - “ль-сти-ла!
     - ‚от Яд!
     - —истый Яд!..  €  все ”ене своей Я не спопашусь как покаЯтьсЯ,  потому
что эта волынка пошла у нас каждый день...  € так,  что уж дама эта говорить
начинает,  что без менЯ она жить не может и  менЯ от ”ени оторвет,  а менЯ в
—угуев-город возьмет.  џ ей разъЯснЯю,  конечно,  что двор этот,  в каком мы
жили,  и опЯть же козы две, с каких молоко ей пользу доставлЯет, это все моЯ
рана в голову смертельнаЯ,  моЯ есть сила рабочаЯ, кровь моЯ пролитаЯ, кости
мои поломанные...  —то этого Я  ни в жисть не могу решитьсЯ,  что это -  мой
угол вечный...
     Ђ тут уж октЯбрь месЯц на дворе,  и холодеть по утрам стало,  и дамочка
моЯ  домой собиратьсЯ вздумала:  она в  ‘евастополе вроде как на  даче жила,
крымским воздухом пользовалась,  а  муж  ее  в  —угуеве служил.  "‘обираюсь,
говорит, Я домой... Ћтпросись у своей ”ени, менЯ хоть до •арькова проводи...
‡а это от менЯ тридцать рублей получишь:  вам с  ”еней лишние в хозЯйстве не
будут, а ты не больше как за трое сутков обернешь..."
     Ќу,  конечно,  за  три днЯ три золотых десЯтки кто не хочет заработать.
‚сЯкий,  Я думаю,  не против этого...  џ ”ене и говорю: "’ак и так - женщина
хвораЯ,  нуждаетсЯ в  помощи...  Љак ты мне скажешь?"  -  "Џускай,  говорит,
деньги вперед дает".  џ  той  сказал,  а  та  на  это  уперлась:  "џ  и  так
израсходовалась,  а в •арькове менЯ муж стренет,  у него возьму,  тебе дам".
ѓлЯжу, на это ”енЯ хоть поворчала, однако менЯ пускает.
     ‚от доехали мы  до •арькова,  и  мне она десЯтку в  зубы,  -  подавайсЯ
теперь,  Џавлуша,  назад к своей ”ене! "Љак же это так? - говорю ей при всех
на вокзале.  - ‚ыходит, вы есть - перваЯ обманщица?" Ђ она мне при всех свое
слово:  "Љак это Я - обманщица? џ ведь двадцать рублей ”ене вашей уж отдала,
а это последние -  десЯть".  - "Ѓыть этого, говорю, не может!" - "Љак это, -
она мне,  -  быть не  может!  Ђ  что раньше Я  за тебЯ сто рублей ”ене твоей
уплатила,  этого тоже не может быть?"  џ  так голову свою в  плечи всунул и,
обомлевши,  стою, а кругом, конечно, народ. "’ы, говорит, купленный мною был
за  сто  рублей длЯ  моей  утехи,  а  теперь поспешай домой скорей -  может,
обратный поезд идет,  а то муж ее,  ”ени твоей,  из города Ћмского должен со
службы в запас приехать, можешь ты и дому свово не оттЯгать".
     Љак сказала мне это еще,  Я рот разинул,  а закрыть его не в состоЯнии:
свело мне тут все,  и слова сказать не могу.  Ђ она мне: "‚от и муж мой менЯ
ходит -  ищет...  ‘ейчас ему шумну,  а ты уходи,  менЯ при нем не срами, как
менЯ срамить не за что:  Я свое уплатила".  ЋглЯнулсЯ Я, где этот муж, а она
от менЯ в другую сторону,  а кругом народ как в котле кипит,  -  так менЯ от
нее и оттерли... Ќу, все-таки Я заметил, - в дверЯх назад оглЯнулсЯ, - она с
чиновником лет пожилых целуетсЯ,  а он картуз зеленый над головой держит,  и
голова всЯ блестит,  лысаЯ: не иначе, что это и был муж ее... Ђ тут вступило
мне:  "Ђ что как не обманула...  Ђ  вдруг к  моей ”ене и  в  сам деле муж из
города Ћмского? ‚друг и в сам деле это все у них было сговорено?.. —то такое
баба?  ‚нутренний вор. ђазве она по правде когда жила? Ћна только свою линию
всегда соблюдала..."
     Љак вступило мне это,  Я  сейчас на  поезд,  как раз встречный был,  да
домой.  ‚ поезде люди какие были,  так мне и с теми говорить нет охоты:  все
думаю -  сижу: "Љак же это? Ќеужто баба моЯ так менЯ обмотала?.." Џриезжаю в
‘евастополь и  первым делом домой качу.  € что же ты думаешь?  ‚се оказалось
правда.  ЋтворЯю дверь -  за  столом солдат сидит,  из  себЯ очень здоровый,
водка перед ним, помидорами закусывает, а ”енЯ возле плиты, - Я же эту плиту
сам и клал, как Я и по печной части могу, - стоит возле плиты, Яичницу жарит
с колбасой.
     џ это в дверЯх стал в удивленье,  а она мне,  стерва:  "—то? Ћтвез свою
кралю-то?  Ђ ко мне в дом муж приехал,  - вот он сидит... ‘лужбу свою совсем
окончил".  Ђ солдат этот рюмку себе налил,  не спеша выпил, хлебом усы обтер
да  мне:  "‘адись,  землЯк,  чего притолку зрЯ  подпираешь,  она  и  так  не
завалитсЯ...  ‘адись,  гостем будешь!"  -  "Ља-ак это так "гостем",  говорю,
когда Я есть здесь хозЯин природный,  когда это - мой угол вечный!" € только
Я это сказал,  как ”енЯ моЯ -  руки фертом,  голову совиную назад отвалила и
залилась.
     Ђ солдат ее сидит,  с лица весь кровЯной, как арбуз спелый, да говорит,
спешки не знаЯ:  "’ы,  землЯчок,  вещишки свои собери да катись отседа!" Ќу,
одним словом,  их  спротив менЯ двое вышло,  а  у  менЯ головы кружение и  в
глазах заметило.


        III

     - —ас Я,  не больше,  в хате своей на порожку посидел,  одежу, струмент
свой щекатурный забрал,  и  вира!  Џотому суда с  этой ”енькой,  как  с  тем
адмиралом, никакого быть не могло. “ ней все, у стервы, оказалось по закону:
землю участок она купила на свое имЯ,  дом новый,  хата наша, опЯть же на ее
имЯ был записан-застрахован,  -  все,  одним словом, по закону, и муж ЯвилсЯ
законный...  ’олько мне в том хотелось удостоверитьсЯ,  правда ль она с этой
чугуевской сто рублей за менЯ получила да еще двадцать за отвоз. € что же ты
думаешь?  ‚се до копеечки вышло правда...  ‚от как менЯ две бабы обмотали...
Ќу,  одна хоть была из  других классов,  а  ”енька-то,  а?  ‚от и  думай над
этим...  ‚нутренний враг!..  Ќу, не случись мне в это времЯ работа по печной
части,  -  вот  бы  Я  и  пропал вторично.  Ћднако тогда  уж  на  зиму  люди
готовились...  Ќемного Я подработал да в ‘имферополь перебралсЯ - там зиму и
весну провел, а летом, глЯдь, война.
     - ‚ойна,  тебе она что же?  Љалечные тогда дома сидели, - лениво сказал
…всей.
     - ’ак Я и сам думал,  что не должны взЯть,  и на комиссии чистосердечно
всем объЯснил, однако ж не помоглосЯ мне - взЯли! - торжественно поглЯдел на
…всеЯ Џавел.  - "Њы ведь, говорЯт, тебЯ в ополченцы, там служба легкаЯ!" Ќу,
Я,  конечно,  в  спор с ними не могу вступать,  а на словах только изъЯснЯю:
кость у менЯ в голове.  Ђ они только посмотрели друг на дружку,  - полковник
один и  доктор военный,  и  еще двое чинов посмотрели,  и вроде бы им весело
показалось, а полковник даже с шуткой такой: "‚от как совсем костей в голове
не  будет,  тогда,  разумеетсЯ,  дело можно считать пропащее,  а  с  костЯми
которые - этих давай да давай сюда!" ‚ одно слово - всю мою рану смертельную
в  какую-то шутку повернули и сами себе смеютсЯ,  а Я уж обЯзан был тогда на
это  стоЯть  и  молчать,   как  Я,  выхожу,  значит,  записан  в  солдаты  и
свободы-развЯзности никакой больше Я не имею.
     Љонечно,  сознаю Я,  что мне,  как Я неженатый,  куда же спротив других
легче должно быть:  у других жена,  ребЯт по нескольку штук,  -  те уж ходЯт
темнее ночи,  считай,  что безо всЯкого фронту они вполовину убитые!  € вот,
нас сколько там было,  пересчитали,  переписали и  погнали нас на вокзал.  €
куда же,  ты думаешь,  Я попал? ЋпЯть же в ‘евастополе очутилсЯ, в семьдесЯт
пЯтой дружине.
     - “ ”еньки?
     - ”енька эта -  своим чередом... Џервое дело была наша служба. ‚интовки
нам выдали,  берданки,  а одежа своЯ,  и так ходим мы ротами,  а одеты кто в
чем:  у  кого картуз,  у  кого кепка,  у  кого бриль соломенный,  так же и с
костюмами.  Њимо базара приходилось проходить на ученье,  и торговки,  какие
там бублики продавали,  к нам с сожалением:  "ѓлЯди,  апольченцев гонють!" Ђ
мы, чтобы виду не показывать, мы мимо них с песнЯми:

                ‘мело пойдем воевать со врагами,
                „окажем, что есть ополченцы в бою...

     - „о-ка-за-ли! - подкивнул …всей.
     - „оказали,  истинно! Ђ казармы нам приделили - это был такой дом возлЯ
Љарантинной бухты,  куда в прежнее времЯ паломников помещали, ну, понимаешь,
это  которые в  Џалестину ездили,  назывались паломники,  как они свою жизнь
надвое поломали...  ‚от и мы тоже живем там, вповалку дрыхнем на соломе и об
себе  говорим:  "—ем  же  мы  не  паломники?  “  всех  у  нас  жизнь  теперь
поломаннаЯ!.."  ќх,  если ты  не  служил тогда,  считай это за  большое себе
счастье!  Ќу,  были,  между прочим,  из нас такие тоже счастливые!.. Џомню Я
так,  что какаЯ-то комиссиЯ Явилась:  два чужих офицера да врач, да из наших
только сам  командир дружины,  наш полковник ѓромека.  Љомандует он:  "Љакие
признаете себЯ всем здоровыми,  выходи на середину!" Ќу,  все стоЯт, думают:
это ж  на  позиции выбирают!  Љак же,  дождешьсЯ ты дурака,  чтоб сам вышел.
‘тоЯт все,  понимаешь,  и ни с места. Ђ ѓромека наш скраснелсЯ весь, ухватил
одного унтер-офицера,  мордастого,  за  рукав,  как дернет к  себе из первой
шеренги: "’ты, так и так и этак, чуть рожа не лопнет, а не выходишь?!"
     ‚ообще,  конечно,  тебе известно,  военные прежние были это не  то  что
интеллигенты какие.  €нтеллигент,  действительно,  он  понЯтиЯ не знал,  как
выругатьсЯ...  ‘кажет так это: "‘волочь ты, сволочь, сукин сын, мерзавец ты,
подлец!.." - и больше он ничего не знает. Ќу, уж касательно военных прежних,
эти умели как следует.  Ћдного к себе дернул командир наш, другого, а третий
или там четвертый - те уж сами вышли. ’ак набралось их восемь человек, между
ними землЯк мой один,  каменщик ѓаврилкин.  € что же ты думаешь?  Ќа позицию
их?  ‚ том штука,  что их не на фронт, а на бойню рабочими погнали, и за всю
войну,  как они пробыли там, почитай, три года, никакого они беспокойства не
знали,  а  каждый день они какого хотели себе мЯса наворачивали,  и даже сам
комендант крепости обедать к  ним когда приходил,  потому как первое мЯсо на
весь ‘евастополь у  кого же оно было в  руках?  ‚се у них же.  Ђ он от бойни
недалеко жил,  комендант крепости, раза два и Я его видел: старик, а фуражка
на нем надулась,  как шар воздушный,  а вот, поди ты, несмотрЯ что, говорЯт,
старикам мЯсо есть вредно, этот до мЯса был привычный.
     ’ак Я  себе провожаю времЯ,  то на ученье,  то винтовку свою разбираю -
чищу, то так по Ќахимовской пройдусь, на дом, на свою погибель поглЯжу, а уж
того,  между прочим, начальника порта куда-то перевели, на его место другой,
гораздо моложе,  и так что не знаю,  верно ли,  нет ли, говорЯт, по военному
времени будто двадцать пЯть тысЯч одного жалованьЯ получал.
     - Ќе считаЯ того, что крал, - вставил …всей.
     - ’о -  своим чередом, конечно... ЏоглЯдел Я на него, как раз случилось
во фронт ему становитьсЯ: личность бритаЯ, сключаЯ усов, и щеки аж трЯсутсЯ,
как он сильно ногами в протувар ударЯет.  ќтот бы, думаю себе, не то что мне
бы тогда пЯтьсот рублей,  а  обратись Я  даже к нему -  он бы менЯ в три шеи
гнать приказал.
     - “топили его матросы, должно быть?
     - ‚  точности  сказать  не  могу,  потому  что  Я  до  конца  ихнего  в
‘евастополе не дожил,  а не дожил Я опЯть-таки по причине ”еньки... џ хотЯ в
мыслЯх имел: пойду на Љорабельную, до своей хаты дойду, прочее-подобное... €
даже раз на  ученье,  мы  рота спротив роты,  в  такие места там зашли,  что
Љорабельную слободку Я всю как есть видал, да как говоритсЯ: глазкам видно -
ножкам обидно. Ќе идут ноги мои туда, не сдвинешь их... Ќа Ѓратское кладбище
ходил,  на ђудольфову гору ходил,  на бульвар €сторический,  а  что касаетсЯ
Љорабельной -  не  шли туда ноги.  €  вот же надо такому случаю:  встречаю Я
этого землЯка своего,  ѓаврилкина. Ђ нам уже одежу военную выдали - защитные
гимнастерки суконные и шинели даже. €дем мы с ним по …катерининской улице, а
он на мЯсе такой разъелсЯ,  хоть сваи им вколачивай. џ ему и говорю: "Џожить
бы мне твоей жизнью,  может,  Я  бы прежним человеком стал".  Ђ он мне:  "Ќе
думай,  что очень легко мы  там живем,  на  бойне.  ‚стаем куда до свету,  в
четыре часа,  и начинаетсЯ у нас катавасиЯ.  ѓолов до восьмидесЯти в день мы
режем.  ‡ачнешь заделывать,  от  крови воспарение воздуха очень сильное,  и,
хотЯ все двери настежь,  такой туман стоит,  прЯмо ничего не видать, и кровь
своим чередом нам в головы ударЯет...  ’ак что мЯса много едим,  конечно,  а
оно нам вроде безовкусное...  ‚о флоте,  там,  разумеетсЯ,  своЯ бойнЯ, а мы
только на гарнизон стараемсЯ,  и то силы мы на это много кладем... Ђ тут еще
с землЯчкой с одной свЯзалсЯ - баба здороваЯ, она тоже из менЯ своим чередом
соки тЯнет..."
     ‘ам говорит это,  а  сам на менЯ будто с  какой усмешкой глЯдит.  Њне и
стукни в  голову:  ”енька!..  Ќе  иначе,  думаю,  что муж ее солдат,  как он
запасной был -  прЯмо его с  места на  фронт погнали,  может,  уж даже убили
давно,  и  теперь она вдова свободнаЯ,  а  Я ног туда двинуть не соберусь по
причине того, что Я уж теперь сам солдат и жизнь моЯ поломаннаЯ.
     ‚  голову мне вступило и  дыханье мне даже спирает,  а Я его спрашиваю,
будто мне и  не нужно:  "ќто где же ты такую бабу завалЯщую подобрал?" Ћн же
мне опЯть будто с усмешкой: "ЉакаЯ же она завалЯщаЯ? Ћна - баба первый сорт,
и даже домок у нее есть свой на Љорабельной..." ’ут Я оборачиваюсь и говорю:
"‚ таком случае до нее и вваливай,  а мне тут поблизу дело одно есть". ‘ тем
и  пошел от  него.  Џошел,  а  сам  вижу,  что опЯть у  менЯ будто в  глазах
заметило...  “лица же эта …катерининскаЯ,  она все равно что ЌахимовскаЯ: на
ней  что  ни  шаг -  офицерство,  то  и  дело козырЯть надо было.  џ  одному
пропустил честь отдать,  другому пропустил, а на третьего наскочил, - тот ко
мне,  как крикнет: "ЏьЯн?" џ чистосердечно: "Ќикак нет, больной Я, говорю, в
глазах заметило".  Ќу,  он видит,  Я  бледный стою,  и вроде бы у менЯ дрожь
началась.  "Ђ болен,  кричит,  чего шатаешьсЯ?  ‚  околоток иди..."  Џошел Я
сейчас же в казарму, и так до утра Я тогда не спал, все о своей жизни думал.
     Ќа  другой день  прошусь у  дежурного на  Љорабельную слободку дойтить.
’от,  ни слова не говорЯ,  дозволЯет.  џ штык к поЯсу прицепил,  иду.  „умка
такаЯ была,  что раз уж ѓаврилкин вчера у ”еньки был,  то в этот день его уж
быть не должно. Ќу, одним словом, иду уж Я теперь просто дом свой проведать,
а  не то чтобы Я на бабу жаждал.  —истосердечно тебе говорю:  этого в мыслЯх
моих не было. Љонечно, раз оно тогда на моих глазах все делалось, то смотрел
Я  со  всех сторон,  что тут теперь добавлено (об убавке речи быть не могло,
раз такой в  дом работник из  города Ћмского заЯвилсЯ).  ‚ижу,  голубЯтнЯ на
столбу -  этого не было;  скворешник на шесту -  это тоже он завел.  ‡начит,
думаю,  птицу летную любит; худого в этом ничего не вижу. Ђ козы-то живы ли?
Ћказалось,  целаЯ  корова на  дворе стоит,  жвачку жует,  на  менЯ  смотрит,
пестраЯ,  из немецких, корова достойнаЯ. Љонечно, из козьего молока сметаны,
масла не  сделаешь,  а  корова -  это второе после дома бабье богатство:  за
коровой она как за блиндажом сидит.  ‚ижу,  вообще добра у нее стало гораздо
против прежнего поболе,  у  этой ”еньки,  однако зла  против нее большого не
имею,  а  как  увидал через  стеночку -  колыбнаЯ такаЯ,  невысокаЯ стеночка
вокруг двора, - что она и коз не продала, и козы наши прибретенные тут же из
хлевушка смотрЯт и уши наставили, Я прЯмо в калитку к ним.
     € вот теперь как хочешь,  так менЯ и суди... —то мне в голову вошло? Ќа
землю,  на дом -  это она,  ”енька,  купчую крепость сделала на свое имЯ, по
всей строгости закона,  ну,  а  что же  касаетсЯ коз этих,  то на чьи же они
деньги куплены?  Ќа мои кровные,  кровью моей и  поломами заработанные...  €
поверить нельзЯ бы,  чтобы Я  насчет этого не  вспомнил,  когда ”енькин муж,
солдат,  пришел,  а  Я  даже и после того чуть не год цельный за коз своих и
думать забыл.  ‚от какое у менЯ в голове тогда соображение было хмарное... Ђ
в этот раз Я смотрю -  это же Явственно козы мои:  они ни в каких бумагах не
записанные, что, дескать, они ”енькины.
     €  стою Я в козлЯтнике своем как ихний законный хозЯин,  и метитсЯ мне,
что свое добро должен Я защищать штыком,  как Я уж теперь солдат-ополченец и
штык у менЯ на поЯсу висит.
     Ђ тут собачонка та, с хвостом обрубанным, увидала - чужой к ним во двор
залез,  на  менЯ кидаетсЯ-брешет,  и  на брех этот ”енька выходит и  прЯмо к
козлЯтнику.  Ћна на менЯ глЯдит,  а  Я  на нее,  а слов никаких подобрать не
могу.  Љонечно,  кто крик всегда первый начинает?  -  баба.  Ђ  что касаетсЯ
мужчины,  то он молчит. ’ак она и начала свой крик: "’ы кто такой? ’ебе чего
тут?  ’ы откуда взЯлсЯ?"  ђазное подобное.  џ  же ей на крик изъЯснЯю теперь
спокойно: "ќто Я за своими козами двумЯ ЯвилсЯ и сейчас их от тебЯ забираю".
Ћна  же,  стерва,  луп-луп  глазами своими,  -  да  вдруг  ко  мне  на  шею:
"Џавлуша!..  ќто ты,  Џавлуша?" -  и, значит, губами своими толстыми до моих
губ.
     ‚от же не будь этого,  Я бы,  может,  обошелсЯ бы с кротостью,  а менЯ,
главное,  это в голову стукнуло:  ульщает.  € она же,  правду буду говорить,
хотЯ  баба,   ну,  такаЯ  баба,  что  мешки  пЯтипудовые  таскала  она  себе
безотказно,  -  откуда же  у  менЯ  сила взЯлась ее  повалить?  …динственно,
значит,  от  прилитиЯ злости.  ‘шиб Я  ее наземь и  давай ногами топтать.  Ђ
собачонка бесхвостаЯ,  Ђрапчик,  она же вреднаЯ, все менЯ за коленки рвет и,
знай,  брешет, а ”енька в голос, а две козы мои - те из хлевушка выскочили и
тоже мекают -  блеют,  -  одним словом,  шум большой поднЯлсЯ, а на шум этот
двое матросов мимо шли -  и к нам. ‘ейчас до менЯ: "Ќа каком таком