        ‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. ЊаЯк в тумане


                                  Џовесть


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 3
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


        I

     ќто о  годе двадцать восьмом:  случайно застрЯло в старой моей записной
тетради.
     „а,  приходитсЯ оговаривать это,  - слишком стремительна стала жизнь, и
сегоднЯшний день уже очень мало похож на день вчерашний.
     Љогда над  морем,  очень цепко присосавшись к  воде,  залегает плотный,
волнистый,  голубоватый,  издали  нехолодный даже,  похожий на  сбитое стадо
белых овец туман,  тогда отсюда,  с горы,  виден - и до чего же отчетливо! -
весь изрезанный изгиб берега,  и даже тот,  самый дальний, похожий на голову
нильского крокодила мыс,  на  котором по ночам сверкает маЯк:  три часа езды
пароходом отсюда до этого маЯка.
     Њыс с маЯком - он существует всегда, он каменный, вечный, и по ночам он
подмигивает таинственно,  но даже его съедает испарина морЯ, он расплываетсЯ
в  ней,  зыблетсЯ,  растворЯетсЯ,  перестает быть.  € только туман над самой
водою очерчивает вдруг его так Ярко,  только благодарЯ туману вдруг начинает
он и  днем глЯдеть в глаза всеми изломами своих базальтовых скал,  откуда-то
озаренных желтым, розовым, ультрамариновым.
     Ћтхлынет от берега туман, унесЯ с собой очарование, и Џантелеймон „рок,
- весь голый, только ниже живота черный с красным горошком платок в обвЯзку,
- весь  медно-красный,   весь  состоЯщий  из  мускулов,   пота  и   мозолей,
перебивающий цапкой землю между своими кустами помидоров, баклажан" зеленого
перца, посмотрит, бывало, на море и облегченно скажет:
     - Ќу, слава богу, черти его унесли!
     Ќа далекий, таинственный мыс он не посмотрит даже: ему не нужны ни мыс,
ни маЯк на нем.  Ћн очень упористо стоит на своем куске земли босыми ногами,
на которых большие пальцы величины чрезвычайной и  даже отставлены от других
пальцев на целый палец.
     ‡емлЯ его в уютной котловине и глЯдит на юг.  ѓде она выше - там чистаЯ
рыжаЯ глина,  где ниже -  там наносный черный шифер, и „рок заставлЯет ее на
рыжем выгонЯть лопушистый табак, на черном - пшеницу и кукурузу, а где шифер
лежит глубоко,  на целую лопату,  -  там у него огород. „лЯ поливки в разных
местах у  него копанки с  желтой дождевой водой,  и в одной,  самой большой,
купаютсЯ его ребЯтишки, когда пасут корову.
     Ќаправо,  внизу -  город,  налево, вверху - несколько домишек. ‚ одном,
ближнем, живет слабоумный, разбитый параличом старик, сорок лет прослуживший
здесь в таможне.  ’еперь он получает пенсию.  Љогда уходит в город его жена,
тоже  старуха,  ЌастасьЯ ’рофимовна,  -  ему  уже  через  полчаса становитсЯ
страшно одному сидеть в  комнате;  ступаЯ правой ногой  и  подтЯгиваЯ левую,
опираЯсь на палку и держась за косЯки дверей и выступы стен, он выволакивает
себЯ наружу и,  помещаЯсь между кустов так,  чтобы виден был город, начинает
кричать:
     - Ќа-а-стЯ!.. Ќа-стЯ-а!..
     Џотом чаще, чаще, и совсем непрерывно, и очень долго:
     - Ќа-асть, насть-насть-насть... Ќа-а-астЯ!..
     ‚олосы у  него длинные,  белые,  тонкие,  как  у  детей,  белаЯ длиннаЯ
борода,  белое незагорающее лицо,  и  неизменнаЯ на нем чернаЯ тужурка,  всЯ
закапаннаЯ спереди.  ѓолос у  него был  еще очень громкий.  ”амилиЯ его была
Ќедопекин.
     Љогда он видел „рока,  то кричал ему,  но „рок уже привык к  этому и не
отзывалсЯ. †алости к старику у него не было, презрениЯ тоже, - просто он был
ему не нужен.  Ќо рЯдом с Ќедопекиным жил человек, которого он не любил: это
был  учитель  пениЯ  -  ‚енедикт Њитрофаныч,  человек уже  пожилой тоже,  но
ученики звали его  ‚еней.  „рок знал,  что в  школе он  получал всего только
сорок рублей,  но проводил там не только целые дни,  иногда и  ночи,  -  это
когда  надо  было  готовитьсЯ  к  школьному  спектаклю,  шить  и  замазывать
декорации: "„нем когда же?.. ђебЯта - разве они дадут?.." €ли: "ђебЯта - они
на тебе повиснут, разве от них уйдешь?"
     ђоста он был небольшого,  с  виду щуплый и  хрупкий,  но даже и ребЯта,
которые целыми днЯми на нем висли, не могли его утомить.
     Ѓыла одна ночь в  марте,  когда ‚енЯ подымалсЯ к  себе из  школы часа в
два,  но светила ущербнаЯ луна, роились звезды, кричали дикие гуси, пролетаЯ
на север,  и  тЯнуло тихим теплом с  юга,  а  „рок на своей земле равномерно
звЯкал железом лопаты о камень, спеша закончить перекопку. Ћн копал недалеко
от дороги, и ‚енЯ разглЯдел, что он до поЯса гол, как и летом.
     - —то это вы, „рок, себЯ надрываете так? - остановилсЯ ‚енЯ.
     - Ќикакого надрываниЯ тут нет,  -  отвечал „рок недовольно.  - Ђ если Я
должен всю эту землю перевернуть, то... как по-вашему?
     - Џо-моему?.. Ѓольшой у вас кусок земли, „рок!
     - Ђга!..  Ѓольшой,  находите?..  ’ак что вас завидки берут?.. Ђ Я же по
копейке с метра в горхоз плачу!..  Ќу,  бегите теперь вы,  давайте им по две
або полторы, - вот и ваша будет!
     - Њне не надо, на что она мне?
     - ‚ам не надо, а сами говорите: большой кусок!.. Љому не надо, тот безо
вниманиЯ, и даже он слова не знает, большой или маленький... џ с воза наземь
дванадцать пудов сымаю,  а  недавно,  года три назад,  -  Я  с  земи на  воз
дванадцать ложил...  Ќу,  мне  уж  сорок  второй,  Я  уж  не  молодых  годов
считаюсь... € должон бы Я силу больше иметь, кабы руку себе не сломал...
     - —то вы?.. „авно это? Ќе слыхал Я что-то...
     - ѓде же вам и слыхать,  когда это ж в селе Я тогда жил,  -  ну,  одним
словом,  дома,  в отца з матерью...  ‘емнадцать годов мне тогда было,  -  на
лошади Я верхом,  -  и на всем скаку -  туда к черту!.. ЌазываетсЯ наше село
‡венЯчка...  ќто... может, когда слыхали, - Ќово-“шицкий был уезд Џодольской
губернии.  “ менЯ же там брат живет,  -  как же!..  Љак землетрЯсенье было в
прошлом годе, говорили тогда все: "‚от Љрым провалитсЯ!.. ‚от провалитсЯ!.."
€  как все отсюдова тикали,  то была и у менЯ думка домой отсюда ехать...  џ
брату пишу:  чи ты примешь, чи ты не примешь, бо Я вже сам-сем: такой урожай
от менЯ... Ћн пишет мне по-своему, по-украинскому, - давал людЯм читать, как
Я уж того Языка не понимаю: приезжай, пише, кусок хлеба знайдем... Ќу, а тут
успокоилось,  Я  и  раздумал тикать...  Ђ  не  так  давно он  уж  мне  пише:
"ђазоренный Я совсем: хочу к тебе ехать... Њоже, где себе место знайду..." џ
ему,  конечно,  ответ:  "ђаз ты теперь стал разоренный,  то это ж  нема чего
лучше,  - как ты теперь, стало быть, беднЯцкого элементу..." Ќе знаю уж, как
он теперь...  ђуку же Я  себе сломал правую...  Ќу,  спасибо,  у  нас в селе
костоправ был, ѓордей его звали, старик хотЯ, ну, такой вредный, что как ему
горилки пивкварты не поставлЯт, то он и лечить не буде... ‚ыпил он, обрызгал
менЯ из последнего,  что в рюмке осталось. "„ержите его, говорит, дужче, хай
не копошитсЯ!"  Џощупал он.  "Ќа четыре части,  говорит,  и  то хорошо,  что
поперек,  а не вдоль..." ‚ полотно такое домашнее - непокупное - забинтовал,
потом в лубок всю руку.  "’ак, говорит, и держи ее палкой и спать не спи..."
Џришел на другой день к вечеру,  пощупал:  "Ќу, кажи: боже, поможи". џ кажу:
"Ѓоже,  поможи!.."  Ђ  он  мне  как надавит вот это место пальцем,  так Я  и
зашелсЯ весь...  ќто он мне еще одну косточку вправил...  Џотом даже три днЯ
не ЯвлЯлсЯ,  а как ЯвилсЯ,  прощупал:  "Ќу,  кажи,  хлопче:  "‘лаву богу!" -
"‘лаву богу!"  -  "Ќу вот за то же Я  тебе руку до шеи привьЯжу!"  Ђ  уж так
недели через три:  "Ђ ну, хлопче, крестись", - говорит. ‘тал Я руку подымать
и,  значит,  на лоб не могу и на правое плечо не могу, только на левое. "Ќу,
ничего,  кажет, и сам бог с тебЯ кращего креста спросить не может, как он же
тебе сам руку зломав..." ‚идали теперь, через что Я силы настоЯщей не имею?
     - „а уж больше,  чем у вас,  „рок,  сила,  - куда же она еще?.. ‚ цирке
себЯ показывать?  ‚ы как будто на менЯ серчаете, - смущенно говорил ‚енЯ, но
„рок кричал еще азартней:
     - Ђ кто теперь друг на дружку не серчает?.. ‚се не только даже серчают,
а  с  лица земли готовы стереть!..  Ђ  мне то на вас досадно,  что пению вы,
извинЯйте,  учите,  а  ребЯта мои вот христославить не умеют...  ’акже и  на
Џасху...  Њогли бы они заробить какую-нибудь копейку,  а то они воют, как те
коты,  какие на крышах,  а  что они воют такое,  этого у  них даже в понЯтии
нет...
     - •ристославить!..  ќтого от нас не дождетесь, - улыбалсЯ ‚енЯ, - этому
учить мы, конечно, не будем...
     - Ђ  не будете,  то зачем вы и учите?..  Ќу,  с тем до свиданиЯ,  когда
такое дело,  - мне копать надо, а вам итить спать... € холодно начинает, как
Я раздевши...
     ‚енЯ отошел, но, вспомнив, крикнул назад:
     - ‚ы бы их в кино когда-нибудь повели, ребЯт ваших!..
     - ‚  ки-но-о?..  ќто длЯ пристрастиЯ?..  -  на  всю тихую весеннюю ночь
кричал „рок. - „а Я в газете читал, как один мальчишка завел другого в сарай
дровЯной,  там его удушил,  пальтишко снЯл с  него,  за трешницу продал да в
ки-но-о!..  € почему же это он осмелилсЯ так?.. Ђ это он до кина пристрастиЯ
имел,  а денег не было!..  Љи-но-о!.. ќто же длЯ ребЯт все равно как длЯ нас
водка!.. ‚он вы советы какие даете, а еще у-чи-тель!..
     ‚енЯ отходил от  „рока поспешно и,  отходЯ,  долго еще  слышал Яростный
звЯк его лопаты о камешки и какое-то бормотанье,  так как остановитьсЯ сразу
и замолчать,  как отрезать,  „рок не мог: он очень разжигалсЯ, говорЯ что бы
ни было,  в нем очень много подымалось, и, знаЯ это, ‚енЯ боЯлсЯ, не сломает
ли  он держак лопаты,  слишком глубоко засаживаЯ ее в  тЯжелую глину,  и  не
будет  ли  потом ругательски ругать его  во  весь  голос,  свирепо доламываЯ
буковый держак ногами.
     €  только добравшись до  своего склона горы,  откуда „рока уже не могло
быть слышно,  ‚енЯ с  радостью различал громкие крики весенних диких гусей в
небе,   посвистывание  куличков  над  морским  берегом  и  брачное  хрюканье
дельфинов,  которые оглашенно нырЯли и  подскакивали теперь в лунном столбе,
поднЯвшемсЯ черт знает как высоко:  если бы не луннаЯ дорога в  море,  никак
нельзЯ было бы поверить, что в такую дальнюю даль ушла линиЯ горизонта.


        II

     Ћчень трудно было, особенно при плохом зрении, определить точно: что же
это такое двигалось в гору медленно и цепко,  похожее на огромную черепаху с
четырехугольным черным блестЯщим панцирем, на вид очень тЯжелым и прочным. €
только когда  черепаха эта  проползала вблизи,  совсем близко,  в  двух-трех
шагах,  можно было  разглЯдеть,  что  это  Џантелеймон „рок  тащил свЯзанные
проволокой  листы  старого  кровельного  железа  -   тыльной,  промасленной,
стороной кверху,  покрашенной - вниз. †елезо было десЯтифунтовое, и тащил он
кипу в  двадцать листов,  и  щедро капал пот с его весьма неправильной формы
носа и широкого бритого подбородка.
     ’ак,  разобравши,  наконец,  что это за черепаха,  ЌастасьЯ ’рофимовна,
крупнаЯ старуха с  высосанным мучнистым лицом,  всплеснула руками и  сказала
испуганно:
     - ђазве можно так, Џантелей Џрокофьич?! ‚едь у вас сердце этак лопнет!
     € выпуклые, зелено-мутные глаза ее мигали часто.
     Ќо,  грохочуще проползаЯ мимо нее,  „рок ожег ее  выпадом злых багровых
маленьких глазок и прохрипел:
     - Џокупайте мне лошадь, от тогда на лошади буду возить!
     €  только к  вечеру этого  днЯ,  когда еще  таким же  образом два  раза
проволок он  свои панцири из  листового железа по пЯти пудов каждый,  узнала
ЌастасьЯ ’рофимовна,  что внизу,  у морЯ, в доме отдыха металлистов, где был
ремонт осенью,  продают старое железо с  крыши,  и „рок закупил его тридцать
пудов, имеЯ в виду скорую постройку своего дома.
     …ще раз всплеснула руками ЌастасьЯ ’рофимовна и сказала шепотом:
     - Љто же теперь строитсЯ? Љакой кобель?
     - Ќу,  значит,  Я и есть этот самый кобель, когда такое дело! - осерчал
„рок и добавил уже наставительно:  -  Њне з моим семейством жить негде, если
вы хочете знать!.. “ менЯ пьЯтеро, да шестое, извинЯйте, в утробе матери!
     - Ђ разве ж вас с квартиры гонЯт?
     - Ђ какаЯ у менЯ квартира?  -  кричал „рок, потный, красный, размахиваЯ
проволокой,  скрученной в тугой бунт.  -  ЊоЯ квартира - одна комната, и она
холоднаЯ,  что касаемо зимнего времени!..  Ђ мне не меньше две комнаты надо,
вот!..  €  корове сарай,  понЯли?..  € курЯм опЯть же абы что...  € табак на
суруках было  чтобы где  сушить!..  €  хлеб  чтобы куда ссыпать!..  Ђ  также
картошку,  капусту складать...  кабачки,  кукурузу...  ‚от!..  Њне длЯ всего
помещение надобно,  а не одна комната!.. џ пенсии не получаю, как старик ваш
живущий!..
     „рок упорно таскал к  месту,  облюбованному им длЯ своей постройки,  то
старые балки, то стропила, то доски... Ќаконец, завел тачку и начал издалека
привозить дикий камень длЯ стен и старый кирпич длЯ печки.
     ‘  огромной  Яростью  орудуЯ  киркой,   принЯлсЯ  он  рыть  канавы  длЯ
фундамента и потом закладывать их бутом...  ќто было осенью,  когда с полЯ и
огорода все уже было снЯто,  а  если табак еще зеленел густо,  то листьЯ его
шли уже от боковых побегов: такие листьЯ не собираютсЯ, они красуютсЯ только
до  первого  мороза,   который  одним  ударом  превращает  их  в  бессильные
кофейно-рыжие трЯпки.
     „рок клал фундамент на извести,  как заправский каменщик, сделавши себе
из  дырЯвой рЯднины фартук,  но все не хватало у  него песку,  и  он говорил
удивленно:  "Ќа ж тебе,  как эта звестка песок жрет!..  ‚се одно, как свиньЯ
полову!.."
     €  шел  с  мешком на  плЯж,  а  когда тащил оттуда полный мешок мокрого
песку,  то шеЯ его багровела,  вздувалась и пульсировала звучно,  а в голову
снизу било жаркими железными обручами и бухало там, как в пустой бочке.
     „олжно быть,  здешние горы  строили свои крутобокие массивы с  таким же
напрЯжением,  с таким же остервенением,  с такою же злостью силы... € только
времЯ пригладило их,  взъерошенных, только воды и ветры обрушили вниз все их
колючее,  острое,  непримиримое и  укрыло  их  дикие  известнЯки  и  граниты
однообразно-ласковым буковым лесом.
     Љласть  прогоны на  фундамент и  устанавливать на  них  балки  в  отвес
помогала „року жена ”росЯ.
     Ћна не хотела, она ворчала, она говорила:
     - ЌанЯл бы ты лучше плотников на день!
     Ќо кричал, свирепеЯ, „рок:
     - Ља-ак это "нанЯл бы"?!. ќто чтобы они с менЯ по пьЯтерке содрали?.. €
чтобы всеми считалось это наемный труд?.. Ќехай они з менЯ заработают, как Я
подохну!..  Ђ как Я себе зараньше,  перед смертью, гроб сделаю, то вот они с
менЯ что заработают!
     € перед самыми глазами ”роси (зеленоватыми,  с золотыми блестками) трЯс
очень жестким кулаком, залЯпанным сосновой смолой.
     ‘молоду ”росЯ,  должно быть,  была и весела, и беззаботна, и миловидна,
потому что  и  теперь еще  осталась,  хоть и  слабаЯ,  игривость в  глазах и
розовели иногда тонкокожие щеки.  Ќо подобрались уже щеки,  втЯнулись,  губы
подсохли, шеЯ пошла складками, светлые волосы потемнели, поредели.
     - „ержи стоЯк, иди! - командовал „рок. - ЏотрафлЯй, абы шпенек в гнездо
вошел!
     €  ”росЯ,  взглЯнув на  него исподлобьЯ,  обхватывала столб огрубелыми,
хотЯ и тонкими в запЯстьЯх, шелушащимисЯ руками.
     „ом  себе ставил „рок не  в  котловине на  горе,  где было его поле,  а
гораздо ниже, в балке, где прежний владелец этого участка выкопал колодец. Ћ
бывшем владельце здесь не осталось памЯти,  даже и  смутной,  а колодец „рок
сам вычистил и огородил.  € теперь,  когда, отдыхаЯ, пил взЯтую оттуда воду,
он говорил вполголоса, оглЯдываЯсь кругом, ”росе:
     - Ќу,  ты где еще такую воду пила,  а?..  џ все здесь колодцы и фонтаны
перепробовал, также и казенный водопровод, - не-ет, брат!.. ’ы только Языком
своим бабским дзвону об этом не давай!.. Џосле такой воды и зельтерской пить
не захочешь...
     ‚се было податливо и  укладисто:  землЯ,  камень и дерево,  но оказалсЯ
очень коварен один продольный верхний прогон.  ѓнезда в нем выдолбил „рок по
нижним концам столбов,  но разошлись немного верхние, и когда ”росЯ, стоЯ на
лестнице,  помогала его укладывать и приподнЯла его над собою, он вырвалсЯ у
нее из рук. Ћн оцарапал ей плечо, чуть не выбив глаз другим концом стоЯвшему
на  другой  лесенке  „року  и,  описав  мгновенную прихотливую дугу,  звонко
брЯкнулсЯ о другие прогоны и кроквы.
     ”росЯ зажала плечо рукой и  спустилась молча,  только поглЯдев в желтые
глаза мужа своими зелеными, с искрой, и, усевшись поодаль от бревен на сухую
щепу,  спустив синий платок до  переносьЯ,  плакала,  всхлипываЯ,  больше от
испуга,  чем от боли, а „рок сел с нею рЯдом, чувствуЯ тоже какую-то оторопь
и бормоча вполголоса:
     - Њогло бы и  в голову вдарить -  тогда крышка!..  Ћднако горобец и тот
гнездо себе вьет... ворона даже - и она прутьЯ до горы на деревьЯ таскает...
ЋбЯзан и человек хату себе сам своими руками делать.
     € когда отплакалась ”росЯ, он сказал ей, поплевав на руки:
     - Ќу-ка, фатайсЯ за тот теперь конец, а Я уж за этот...
     ’Яжелый прогон снова пополз кверху,  и на этот раз шипы столбов покорно
вошли в гнездовьЯ.
     Ћднажды,   лузгаЯ  семечки,   подошли  к  „року  два  плотника,  братьЯ
Џодскребовы,  Ќикита  и  „енис,  молодые  еще,  но  хлипкие,  оба  рыжие,  с
землистыми лицами, и Ќикита, старший, сказал, расставив ноги:
     - ‚от так столбы поставил!..  „а как же ты, дупло, без ватерпаса столбы
поставил!.. ‚едь они у тебЯ завалЯтсЯ к черту при первой возможности!..
     Ђ „енис добавил:
     - € план ты должен был представить на утверждение,  то есть план своего
дома.  Ђ  то  вполне мы можем эту твою халупу обраковать к  чертЯм и  совсем
воспретить...
     Ќо „рок, медно-красный, вдруг поднЯл над головой топор, как томагаук, и
двинулсЯ на них,  ворочаЯ медвежьими глазками и рыча,  так что Ќикита отошел
поспешно и, отзываЯ „ениса, говорил:
     - ‚едь он шутоломный,  черт!.. Ћт него можешь трудоспособности лишитьсЯ
на все сто процентов!..
     Ђ „рок кричал им вдогонку:
     - “чить менЯ Явились!.. Ђ того и не знают, что Я смальства по бондарной
части работал... ’акже и по колесной тоже... ‚а-тер-па-сы!..
     Љогда же  и  стропила он утвердил на два ската и  запалубил под железо,
откуда-то  взЯлсЯ печник ‡аворотько,  семидесЯтилетний,  полуслепой уже,  но
старавшийсЯ держать серую кудрЯвую голову как можно прЯмее и делать вид, что
он  только что  хорошо выпил,  очень потому весел и  весь свет ему любезен и
мил.
     ‚ысокий,  длинноногий, он подошел медленно, но уверенно, кашлЯнул браво
и сказал вкрадчиво:
     - Ѓоже, поможи!.. Ђ Я смотрю иду, что ж воно такое?.. —и воно завод, чи
воно хвабрика...  Ђж воно ни завод,  ни хвабрика,  а то самое, до чего плиту
треба...  ’а-ак!.. Ќу, это тебе ‡аворотько, - печник есть такой, - сделает в
лучшем виде... Ђ уж гроши з тебе сдерет, как все равно свЯтой с бабы!
     - Џро-валивай, куда шел! - отвернулсЯ „рок.
     - Љак это "проваливай"?..  Ђ  кто ж  тебе делать будет?  -  спустилсЯ с
веселого тона ‡аворотько.
     - Ђ сам Я на что?..  ‘ам Я делать буду, - вот он кто!.. ‚идал такого? -
выставил перед ним кулак „рок.
     - ’аких Я, друг, видал многих, - только глину они зрЯ портили да кирпич
губили...  €  менЯ же сами звали они поправлЯть,  -  это чтобы бабы на ихних
головах горшков дуже много не били, как и горшки тоже грошей стоют!..
     - „а  понимаешь ты,  -  кричал ему прЯмо в  уши,  подскакиваЯ вплотную,
„рок,  -  что тут все должна быть моЯ собственнаЯ работа, чтобы никто отнЯть
моей хаты не мог?
     - Ђ на черта кому твоЯ хата, чтоб ее отнимать?
     - ‚се встать могут в свидетели,  как оно не купленное, а сделанное моим
чисто трудом!.. ‚от!.. ‚се видали кругом и сейчас видЯт! - кричал „рок.
     - Ќу, погоди, - останавливал его рукою ‡аворотько. - Ќа стены ты камень
припас, значит, видать, фафарку хочешь делать?
     - Ђ, разумеетсЯ, фафарку!.. —то, мы вместе с бабой фафарки не слепим?
     - •итрости никакой нет!.. ’олько крестовины вставить...
     - € вставлю!.. € окна-двери навешу!.. € железом накрою!.. ‚се сам!
     - Ќу,  то уж дело твое... •очешь, чтоб на голову тебе капало, тоди крой
сам... Ђ плиту тебе ‡аворотько-печник зложит... „умаешь, много он возьмет?..
Ќе-ет,  он теперь много не берет,  как он уж не союзный... € даже так Я тебе
скажу (тут ‡аворотько понизил голос до шепота),  что даже он никому и  ни-ни
об этом! Џридет он к тебе до сход солнца, а уйдет, как фонари зажгут... ’ак,
чтоб его никто и не бачив!


     Љ новому году „рок перешел в свой новый дом,  в котором было только две
комнаты, и, хотЯ железо на крыше на виду у всех укладывал сам „рок и сам его
красил,  крыша  все-таки  не  текла,  а  заворотькиной плитой ”росЯ осталась
довольна.
     Џо  стенам снаружи дома  развесила она  под  самой  полкой крыши  пучки
золотистых  кукурузных  початков,   на  крыше  разложила  оранжевые  пузатые
бородавчатые тыквы,  -  это было в  теплый солнечный день,  -  и  то и  дело
выбегала любоватьсЯ этим украшением и только вечером,  когда натЯнуло с морЯ
дождевые тучи, снЯла.
     Ђ  „рок,  водворивший уже в новом сарае корову,  спешно сооружал другой
сарай длЯ сена.  Ћн  стучал бы и  по ночам,  если бы ночи не настали темные,
хоть глаз коли.
     ‚  той  же  комнате,  которую  занимал  он  раньше,  поселилсЯ какой-то
приезжий по фамилии „удич.


        III

     “пал в  колодец средний сынишка „рока -  …горка,  лет  восьми.  Љак  он
очутилсЯ там,  на той самой,  дубовой почерневшей и скользкой балке, которую
„рок все собиралсЯ вырубить, этого …горка не мог объЯснить отцу потом, когда
его вытащили.
     Ћн  стоЯл  перед отцом круглоголовый,  плотный,  очень спокойный,  даже
пожимающий плечами,  всем своим видом дававший понЯть,  что иначе и  быть не
могло,  что вообще всЯкий,  кому случитсЯ упасть в колодец, должен стать там
на поперечную дубовую балку и  времЯ от времени не спеша кричать,  чтобы его
вытащили,  - не спеша потому, что попадать в колодец не всЯкий день удаетсЯ,
а  любопытного там  очень много,  и  когда от  стенки колодца там  отрываешь
маленькие камешки и бросаешь в воду, то они булькают совсем иначе, чем ежели
бросаешь их сверху.
     Џобледневший, оторопевший, спрашивал сына „рок:
     - ‘тервец ты этакий, как же ты туда упал, скажи?
     Ђ  …горка,  сморщив безволосые брови и  глЯдЯ в  землю,  отвечал густо,
однако немногословно:
     - “пал, и все.
     - Ђ на перекладину же ногами ты как попал?  - хотел допытатьсЯ „рок, но
…горка отвечал так же густо:
     - Џопал, и все.
     - Ќу,  мерзавец же ты этакий,  как же ты летел туда,  скажи: чи ты вниз
головою, чи ты ногами вперед? - допытывалсЯ отец.
     - Ђ Я же почем знаю? - светло глЯдел на него …горка и пожимал не узкими
длЯ восьмилетнего плечами.
     ‹ицо  у  него  было  щедро усеЯно конопушками,  левый глаз с  маленькой
косиной, заметной только тогда, когда он поворачивал голову направо.
     Ћн  непритворно был  удивлен,  почему это  так в  голос заплакала мать,
когда его вытащили, а отец, заделываЯ брусьЯми устье колодца, кричал ей:
     - ’ы  зрЯ не реви,  а  кругом его щупай:  чи не оборваны ль у  него все
печенки, или его в больницу сейчас вести надо!
     ‚се у  …горки оказалось в  целости,  и вечером в этот день „рок жестоко
отхлестал его  ремнем,  больше имеЯ  в  виду полную длЯ  себЯ непостижимость
этого случаЯ, чем со злости.
     ‡ато вскоре после того сломал себе руку семилетний Њитька. Ћн подставил
с земли на крышу дома тонкую легкую доску и подпрыгивал на середине ее, пока
она не переломилась пополам.  “пасть ему пришлось о камень рукою,  и то, что
этот сынишка его так же, как и он когда-то, сломал не левую, а именно правую
руку, и не в локте, а около плеча, очень поразило „рока, так что пальцы его,
привычно потЯнувшиесЯ было к уху Њитьки, сами остановились на полдороге.
     ‚  больнице с  Њитькой  проделали почти  то  же,  что  когда-то  старый
костоправ ѓордей из села ‡венЯчки проделал с самим „роком,  и руку подвЯзали
ему марлевой повЯзкой к шее, но ровно через четыре днЯ он, цеплЯЯсь за сучьЯ
одной левой рукой, полез на грушу следом за …горкой, и вот тут-то уж жесткие
пальцы „рока дотЯнулись до маленького, прижатого Њитькина уха.
     - ‘оба-чонок скверный!  - кричал „рок. - џ тебе доску простил, поганец,
а  вона ж  вещь хозЯйственна,  а  ты,  калечь убогаЯ,  еще  и  грушу зломить
хочешь?.. Џо-до-жди!.. - и тащил его к дому.
     Њитька был очень вертлЯвый и визгливый, и, вертЯсь и визжа, он всЯчески
старалсЯ вырватьсЯ,  даже  пробовал кусатьсЯ,  а  когда  оставил  его  отец,
пообещал, хныча:
     - •орошо-хорошо... ‚от Я... еще одну руку сломаю!..
     Ќо „рок знал,  что он,  хотЯ и сердит,  отходчив,  однако говорил о нем
”росе:
     - “бери от него все доски в сарай, абы на дворе не валЯлись!
     Ќа старшего, ‚анЯтку, лет уже десЯти, пожаловались „року, что он, такой
же спокойный по натуре,  как и  …горка,  и такой же круглоголовый и плотный,
когда  пас  корову около одного временно оставленного под  присмотр Ќастасьи
’рофимовны дома, обдуманно и метко швырЯЯ с разных расстоЯний камнЯми, выбил
все до единого стекла в окнах.
     ЌастасьЯ ’рофимовна обычно  несколько побаивалась крикливого „рока,  но
теперь она кричала сама, часто нагибаЯсь в поЯсе:
     - —то Я теперь скажу хозЯину?.. “-сте-рег-ла!.. € от кого же вред такой
страшный?  Ћт мальчишки!  Ћт мальчишки! Ћт хулигана! ‡а которым отец-мать не
смотрЯт!..
     ‚се,  что  у  нее  накопилось против „рока за  несколько лет,  выложила
крикливо  и  сбивчиво эта  старуха  с  мучнисто-белым  иссосанным лицом,  на
котором и нос,  и губы, и выпуклые глаза - все было громоздко; но чаще всего
и Язвительней всего повторЯлось ею:
     - €звольте сейчас же вставить, гражданин „рок!
     € это больше, чем все другие ее слова, раскалЯло „рока.
     Ћн начинал чаще и слышнее дышать,  багроветь от шеи к вискам,  и, может
быть,  он  изувечил бы  старуху,  если бы ”росЯ не поспешила увести ее,  как
будто  затем,  чтобы  посмотреть на  битые стекла,  но  больше затем,  чтобы
спрЯтать от мужа своего старшего.
     ЏрЯтать его пришлось ей днЯ три,  пока не отошел „рок.  Ћн мерил стекла
старым аршином,  рассчитывал,  насчитал на двадцать с  лишком рублей,  думал
мучительно и  успокоилсЯ только тогда,  когда  пришел к  твердому решению ни
одного стекла не вставлЯть.
     ’огда поЯвилсЯ ‚анЯтка,  и  между отошедшим отцом и провинившимсЯ сыном
произошел такой разговор:
     - ’еперь ты растолкуй мне,  бо Я  не тЯмлю,  зачем ты з этими чертовыми
стеклами свЯзалсЯ и что у тебЯ в башке было? - сдержанно, и нарочно сидЯ при
этом и положив нога на ногу, начал „рок.
     - Ќичего,  -  ответил на последнее ‚анЯтка,  упорно глЯдЯ на необычайно
большие пальцы босых отцовских ног.
     - Ќо ты же,  олух,  ты знаешь,  что за те стекла два червонца Я  отдать
должен? - повысил голос „рок.
     - ‡ачем?  -  как …горка, пожал плечами ‚анЯтка, несколько удивившись, и
посмотрел отцу прЯмо в глаза.
     ѓлаза ‚анЯтки были,  как у матери,  зеленоватые,  с золотыми жилками, и
„рок, поднЯв шершавые брови до середины лба, закричал, размахиваЯ руками:
     - Љак же Я матери твоей повсегда говорю,  чтобы меньше как восемнадцать
человек ребЯт у менЯ и не было,  это знай!.. Џотому, Я говорю, хо-зЯйст-во -
оно требует!..  Ћдно чтоб курей пасло, друге чтоб гусенЯт пасло, третье чтоб
телЯт пасло, а то чтоб отцу помогало, а та чтоб матери, - от когда хозЯйство
может итить!..  Ќу, когда же вас у менЯ до осемнадцати ще богацко работы, ще
только пьЯтеро,  и то Я з вами,  з шибаЯми, не знаю, что делать, а когда вас
осемнадцать будет?
     - ’ю-ю! - спокойно отозвалсЯ ‚анЯтка.
     - Ђ  что же ты тюкаешь на свово батьку?  -  снЯл ногу с  ноги опешивший
„рок.
     - ‚о-сем-на-дцать! - протЯнул Явно презрительно ‚анЯтка, но, увидЯ, что
отец уже  разгибает спину,  вот-вот  подыметсЯ,  он  опрометью кинулсЯ между
кустов к морю, и, наблюдаЯ этот неистовый бег, сказал „рок жене:
     - о Я тебе часто говорил:  смотри, абы восемнадцать, как у моей матери
было, то Я уж теперь раздумал...
     ‘арай длЯ  табаку приделал „рок  из  фанеры непосредственно к  одной из
стен своего нового дома,  и  густо один к другому висели там суруки с сухими
листьЯми бродЯщего и удушливо пахнущего табаку. ‡имою при небольшой лампочке
каждый вечер допоздна делали папуши,  и  трое ребЯт „рока,  как  бы  они  ни
набегались за день, должны были папушевать табак, пока не засыпали сидЯ.
     „рок никогда не курил сам и не понимал,  зачем курЯт,  но из всего, что
он  сеЯл  и  сажал  на  своем  поле,  только  табак  давал  ему  возможность
существовать.  Ћн  заготовлЯл  его  плохо,  понаслышке.  ‡десь  много  осело
мелитопольских баб-табачниц,  когда-то  работавших на  больших  плантациЯх у
татар и греков, но „рок упорно никого не брал себе в помощь.
     ‘покойные ‚анЯтка и …горка были именно настолько медлительны,  как того
требовала кропотливаЯ работа над папушами, и „рок видел, что года через два,
через три они уж  научатсЯ делать это не хуже матери.  ‘ам же он был слишком
нетерпелив,  и  грубые пальцы его иногда не  могли разобратьсЯ как следует в
нежных овальных листах и  рвали их.  Џлохим помощником был и Њитька,  но уже
совершенно мешали работе младшие.
     „рок немало гордилсЯ тем,  что пока ни  одной девочки не было у  него в
семье.  ’а  жизнь,  которую он  вел  теперь и  котораЯ рисовалась ему далеко
впереди,  требовала силы прежде всего. „аже и ум этой жизни был только сила.
‡емлЯ здесь была,  как дикий конь,  а объезжать, обуздывать диких коней - не
женское дело.  ‡агадочнаЯ плодовитость земли,  на  которой прочно стоЯл „рок
узловатыми  ногами,   требовала  ответной  плодовитости  ”роси,  но  из  тех
восемнадцати детей,  которые представлЯлись его воображению, по крайней мере
всЯ перваЯ дюжина должна была бы быть мужскою,  и пока ”росЯ не обманула его
надежд и ожиданий в первом пЯтке.
     „вое младших ребЯт „рока (Љолька,  лет четырех, и Ђлешка, еще ползунок)
характеры имели разные.  Љолька все плакал.  Џросил ли о чем,  выходил ли из
дому на  двор,  шел ли со двора в  комнату,  даже копалсЯ ли один в  песочке
около дома, этот приземистый большеголовый крепыш всегда сипло хныкал, точно
хотел отхныкатьсЯ сразу за короткое времЯ на всю остальную жизнь. Ђлешке же,
наоборот, очень большого труда стоило заставить себЯ плакать.
     Љогда его  оставлЯли дома  одного,  а  он  хотел ползать по  двору,  он
подползал к  двери  и  стукалсЯ  в  нее  несильно  лбом;  так  же  несильно,
исподволь, длЯ начала заводил он рев:
     - •ы... хы... хы-хы-ы...
     …сли никто не  отзывалсЯ на  это  и  не  отворЯл двери,  он  стукалсЯ с
большим размахом и от боли начинал реветь сильнее:
     - ќ-а-э... ќ-э-э... ќ-э-э!..
     Љогда же и  это не помогало и никто не приходил к нему,  он стучал лбом
без останову и от все растущей боли ревел все громче, все неистовей:
     - Ђ-а-а!.. Ђ-а-а!.. Ђ-а-а-а-а!..
     Џока не прибегала, запыхавшись, мать, тоже с криком:
     - Ђлеша! Ђлешечка!.. —то ты, Ђлешечка?
     Ќо Ђлешечка с красной шишкой на лбу,  задрав ноги, закатывалсЯ неуемно,
времЯ от времени пробуЯ крепость пола затылком.
     Ћ нем говорил вдумчиво „рок:
     - Љто  же  это  растет,  такой упорный?..  ‘казать бы,  что на  менЯ он
схожий,  -  волос у него показалсЯ темный, - так Я же разве головою об дверЯ
бил?.. Ќикогда Я этим не занималсЯ!
     - Ђ ты разве помнишь,  бил или нет?  -  спрашивала ”росЯ, усмехаЯсь, но
„рок кричал, блестЯ белками, зубами и каплЯми пота на носу:
     - ‚се об себе человек должен помнить от самой даже утробы матери!
     ”росЯ была в это времЯ уже на сносЯх и вскоре родила девочку.


        IV

     Ѓыл июнь в начале.
     Ѓелобородый Ќедопекин выволок  свое  очужелое  тело  в  дубовые  кусты,
откуда был виден город, и кричал:
     - Ћтра-ви-те  менЯ!..  џду  мне дайте!..  ђозалиЯ Mapковна!..  Ћтравите
менЯ!.. ‚едь вы менЯ слышите!.. ђозалиЯ Њарков-на!..
     ђозалиЯ Њарковна была когда-то  здесь зубным врачом,  но  уехала отсюда
уже лет восемь назад.  ‘тарик забыл об этом. Ћн помнил только, что ушла, как
всегда,  на  базар в  город его  жена,  оставила его одного.  “жас его перед
одиночеством был безмерен.
     ЌебольшаЯ собачонка ‘ильва, которую взЯла щеночком и вырастила ЌастасьЯ
’рофимовна,  тоже заболела уже  в  этом домике скулЯщей терпкой тоской.  Љак
только показывалсЯ около кто-нибудь чужой, она - черненькаЯ, лохматенькаЯ, с
белым воротничком -  подбегала к  нему со всех ног,  ложилась на его дороге,
изгибалась заискивающе,  спрашивала тоскливыми глазами: "Њожет быть, ты менЯ
возьмешь к себе?  Њожет быть, тебе нужна такаЯ маленькаЯ собачка?.." Ђ когда
равнодушные ноги переступали через нее и  шагали дальше,  она забегала снова
вперед, ложилась и умолЯла тоскливыми глазами.
     - Ќа-астЯ!..  Ќа-стЯ-а!..  -  кричал старик. - Ќасть-насть-насть-насть!
Ќас-тЯ-а!..
     ‘ильва тоже,  хотЯ и  в  стороне,  смотрела на пестрый город внизу,  и,
заметив ее, старик подзывал собачку, подсвистываЯ:
     - ‘ильва-сильва-сильва-силь-ва-а!
     ‘ильва вилЯла хвостиком,  но не шла,  и,  подымаЯ в  ее сторону палку с
половинками,  с  остатками  многочисленных монограмм,  старик  жаловалсЯ  ей
плаксиво:
     - ‚от... с этой палочкой... Я гулЯл там... там!..
     “казывал набалдашником на город и плакал.
     Љогда  он  увидел  „рока  в  праздничной  белой  рубахе,   подпоЯсанной
ремешком,  как он пробиралсЯ в кустах ниже и левее его, он закричал было ему
радостно:
     - Ђ-а!..  ѓражда-нину „року!..  -  и  даже сделал в его сторону два-три
ковылЯющих шага.
     Ќо  „рок согнулсЯ,  чтобы не  так  заметно было его в  кустах,  и  Ярко
замелькал своей праздничной рубахой по направлению к домику,  где жил и - он
знал - теперь был дома ‚енЯ.
     „року также хотелось теперь кому-то рассказать о своем новом,  и некому
было здесь,  кроме ‚ени. Ћн рассказал бы и старику, если бы тот способен был
что-нибудь понимать.
     ‚енЯ занЯт был тем,  что,  усевшись на  табурете посреди двора,  ставил
аккуратные заплаты на свои летние брюки.
     - Ђга!..  ‡дравствуйте вам!..  ‘ праздником! - протЯнул ему желтую, как
репа, ладонь „рок. - €ли у вас нет праздника, тогда извинЯйте... Ђ у менЯ же
прЯмо в кругу!.. ’акой Я сейчас довольный, во! (—иркнул себЯ по литой медной
шее пальцем.)
     Џосмотрел на  него  ‚енЯ удивленно:  лучилсЯ „рок.  Ћн  даже как  будто
моложе стал;  он был без фуражки -  волосы низко острижены,  густые, черные,
только на  висках проседь;  четырехугольный лоб  без морщин;  нижнЯЯ челюсть
мощнаЯ;  зубы все на месте и  белые и завидно сверкают сплошь,  когда кричит
он:
     - ’акой Я  довольный,  как все одно дождь на мою пшеничку линул,  а  на
соседову -  нехай когда-сь  после!..  џ  же работаю,  как скаженный,  -  вам
известно!..  €  так что бывает,  встану ночью,  сижу на кровати,  а сам себЯ
ругаю: и ноги у менЯ больные, и руки болЯт, и спину мою ломит, и цапать идти
надо,  и  до того даже,  что Я  уже с  вечера ищу-хожу,  как бы мне с  женой
поругатьсЯ!..  Ћна же,  баба,  вы знаете,  работница, она же называетсЯ друг
мой!..  џ же с ней должен,  как другие, в обнимку! (’ут „рок обхватил тонкую
шею  ‚ени и  губами -  широкими,  влажными -  потЯнулсЯ к  его губам,  чтобы
показать,  как именно должен бы он был обнимать ночью свою жену.)  Ђ  Я ей с
вечера что?..  "•воробы на тебЯ,  на суку, нету!.." € дальше подобное... ќто
чтобы она заплакала, а Я чтобы ведро с водой шваркнул или что еще и вещь эту
изуродовал всю...  Ќу,  вот...  ‚  три часа ночи Я встал сегоднЯ цапать и уж
детей не будил,  как жена говорит,  что Я  их работой замучил,  -  может,  и
вправду замучил,  - а день сегоднЯ воскресный... €м же нужно корову пасти, -
ну,  а Я:  "Ќичего,  говорю,  нехай уж Я сам попасу и корову ту и телку... џ
себе поцапаю, а они там в низочку хай походЯт, попасутсЯ, ничего..." € вот Я
их выгнал,  и черна моЯ корова,  -  ей абы б возле нее шо-сь краснело,  а то
скучать будет... Ѓыла ж у менЯ и красна корова, - ну, ту Я продал... ‚ резню
продал и дешево продал,  -  ну,  так Я ж никого не обманувал,  не сказал, шо
така корова,  така корова,  - три ведра надоишь!.. € она, как погода плохаЯ,
так она валЯетсЯ и не встает...  ђевматизмы или что у ней,  быть может,  что
она и день валЯетсЯ,  и два,  и даже три, бывало... € жрать не жрет... Љакое
от нее молоко?..  €  мЯса того ежели мЯсник наскребет с нее десЯть пудов,  -
его счастье!..  Ќу,  привЯзал Я  туго телку за веревку до кустика,  -  а там
трава такаЯ, что вырывал Я ее, вырывал и никак вырвать не мог. Ќу, пусть же,
думаю,  скотиной своей попасу... Љорова, та умнаЯ, та понимает, что на табак
ей идти нельзЯ,  та пасетсЯ,  а эта,  стерва, маленькаЯ, а хи-итрость в ней:
оглЯнетсЯ на менЯ, видит - цапаю, а сама надуетсЯ загривком, веревку чтоб от
кустика оторвать...  џ  вижу  это,  а  сам  думаю:  "Људа  уж  тебе!  ’ы  же
паршиваЯ!.." € что же она все-таки?  Ћторвала ветку и так это швидко-швидко,
как у  нас говоритсЯ,  идет-идет,  и куда же?  ЏрЯмо в табак!..  џ ей кричу:
"’ы-ы!..  Људа?" Ђ она оглЯнетсЯ, видит, что Я далеко, думает: "Ќи-че-го! ’ы
менЯ не догонишь!.." Ђ сама дальше!..  Ђ там же шпорыш промежду табаку, а он
же сладкий!..  Ќу, ты же, стерва, табак мой топчешь ногами, хоть ты его и не
ешь,  а это же чистый вред называетсЯ!.. џ грудку взЯл, в нее бросаю: "Људа,
стерва?" Ђ она себе дальше...  џ цапкой в нее кидаю, ну, конечно, далеко, не
докинул,  а ей вроде бы игра:  посмотрит,  а сама дальше! € веревка та, ведь
она за  нею же волочитсЯ,  а  табак еще маленький,  она же его,  веревка та,
душит...  Ќе иначе -  бежать мне туда к ней...  Ѓегу,  а она еще дальше... €
хвост задрала,  бегает по табаку... €гра тебе, стерва? ’ебе игра?.. ‚от же Я
распалилсЯ!..  „о того Я распалилсЯ,  думаю:  "Ќу,  догоню,  убью!.." џ ведь
ночей не  спал,  руки-ноги  мне  ломЯт,  и  пальцы все  у  менЯ потрескавши,
болЯт...  €з-за  чего же все это?  €з-за табаку.  Ђ  она,  стерва,  по этому
табаку, хвост задравши!.. Ѓегу Я к ней, а сердце у менЯ: бух! бух!.. Љак все
равно кузнЯ там...  и  в  глазах у  менЯ пот красный...  €  уж даже телку ту
насилу разобрать могу от  того поту...  Ѓегу,  -  конец ей;  убью!..  Ђ  она
(хи-итрость в  ней!)  крик  мой  понЯла и  домой  норовит через  овраг...  Ђ
веревка,  конечно,  за ней...  Ђ  тут куст один колючий,  -  боЯрышник у нас
зовут,  не знаю,  как по-вашему...  Ћна мимо того куста,  а  веревка же само
собой узел на конце имеет,  и  в том кусту застрЯла...  ’елка моЯ с размаху,
как бежала,  хлоп!.. (’ут „рок проворно присел на землю показать, как именно
хлопнулась телка.)  ’ак что передние ноги под нее,  а  задние в  обе стороны
(это он тоже показал).  ЌазываетсЯ по-нашему "расшагнулась"... …сли б стараЯ
корова так,  ту бы означало резать,  та бы уж встать не должна...  Ќу,  а  у
телки кости еще мЯгкие,  хрЯщик...  ‹ежит она,  беднаЯ,  а  Я к ней добегаю:
"Ђга,  сволочь!..  ’ы  от  менЯ бегать?!"  „а грудкой ее в  спину!..  „а еще
грудкой!.. Ђ веревка же ей глотку затЯнула, Язык она вывалила, и глаза у нее
даже закоченели.  џ  же вниманиЯ на то не обращаю,  Я  знай ее колочу.  "Ќу,
думаю,  сейчас ей  живой уж  не  быть!"  Ђ  сам  думаю:  "‚от  так  и  людей
убивают..."  €  жалости у  менЯ  к  ней  ни  вот  такой  капли („рок показал
кулак)...  Ќе жалость, а стремление одно, как ее половчей ударить... Ќогой Я
ее поддел,  она кувырк с  бугорка...  Ќу,  думаю,  подыхает...  € откровенно
сознаюсь вам,  ничуть мне мою телку не жалко,  а только у менЯ одна радость:
"Ќе ушла же ты от менЯ,  стерва!" Ђ она,  вижу, дернулась и стала, под бугор
она уж  упор своим коленЯм имела,  веревка ей отпустила...  ‘тала и  на менЯ
глЯдит и  дышит...  Ђ Я...  тут колючий куст такой,  будЯк по-нашему,  -  он
цветами красными цветет и много от себЯ веток пускает...  ‘орвал Я его,  бью
ее будЯком по морде:  "’ы будешь?  ’ы будешь?  Ѓудешь по табаку скакать?"  €
такаЯ у менЯ радость,  поверите,  что не по ее вышло,  а Я ее настигнул... Ђ
корова моЯ,  как Я думал,  она умнаЯ,  посмотрела -  менЯ близко нет, - дай,
думает,  и Я пшенички попробую... ‡алезла так, где погуще („рок чиркнул себЯ
по  животу),  тут  спешит,  рвет...  џ  ей:  "Њанька!  Њанька,  черт!"  Ѓезо
вниманиЯ!..  џ  телку бросил,  как она уж  все равно уйти не  могла,  бежу к
ней...  Ђ та, все же она умнее телки, повернула на прежнее, щипет, а сама на
менЯ смотрит...  „обежал Я до ней,  как хватил вот так,  извинЯюсь,  за роги
(тут „рок очень крепко схватил ‚еню за  обе  руки и  выкатил страшно глаза):
"’ы-ы что это, а?.." ‚едь это уж целаЯ животнаЯ, а не то что телка... ђоги у
ней вострые,  а Я к ним животом пришелсЯ,  к рогам...  „ержу ее,  а у самого
думка:  "„винет менЯ сейчас, ведь это животнаЯ, Я и полечу!.." „умка есть, а
руки знЯть Я  уж  не могу,  а  только давлю крепче...  (’ут „рок сдавил руки
‚ени,  как клешнЯми,  и нижнЯЯ челюсть у него задрожала.) € так Я минуты три
стоЯл,  и  корова стоЯла...  "Џочему же она стоит?"  -  так Я себе думаю.  -
Џотому не иначе, что вошла она в понЯтие, и мне она стала покорнаЯ... ‚едь Я
же  работаю,  разве она не видит?  ‚едь Я  же всю эту землю расковырЯл на ее
почти глазах,  а она корова уж немолодаЯ..." - "’ы ж понимаешь, тварь ты