ежду  тем  как  он  привык  уже  к  этой  квартире,  и  ответил
решительно:
     - Ќет,  эту усадьбу Я вам не советую продавать. Ќа всЯкий случай эту вы
оставьте.
     - Џредставьте,  мы  с  вами совпали в  мыслЯх на этот счет,  -  просиЯл
предводитель.  -  ‚ы  знаете,  мне ведь удалось большую часть имениЯ продать
вскоре после убийства ђаспутина...  Џравда,  дешево,  но зато с переводом на
"‹ионский кредит"... Ђ там уж - деньги верные!.. •отЯ франк и упал, конечно,
но ведь потом, знаете... девальвациЯ...
     - ќто замечательно!  -  восхитилсЯ Њихаил Џетрович.  -  Љакой же  дурак
нашелсЯ?
     - ‚ы думаете,  что он дурак, а не?.. †ена же моЯ думает, что... как это
- такое толстовское словечко... "образуетсЯ", да... и вот тогда...
     - Ќе-ет, едва ли. Ђ эту усадьбу - вот это уж не продавайте... Ќа всЯкий
случай.
     - Џожалуй,  что так... пожалуй, вы правы. - € предводитель крепко пожал
руку своему квартиранту, отходЯ от него к Џавлу €ванычу.
     ‚се это видел и слышал ‹енЯ, бывший поблизости.
     - Ћго, как струсил, - сказал он потом отцу. - Ђ это что такое "‹ионский
кредит"?
     - Ѓанк есть такой в Џариже.
     - —то же он,  в  Џариж думает удрать?  ‚от это здорово!..  Ђ кому же мы
тогда будем платить за квартиру? Ќеужели Џавлу €ванычу?
     - Џо-видимому, никому не будем платить...
     - Ђга! ‚от это дело!
     ѓораздо позже узнал ‹енЯ от  Џавла €ваныча,  что предводитель с  семьей
через ”инлЯндию пробралсЯ за  границу,  а  в  это лето ‹енЯ сработал сам две
"шаланды" и  продал  их,  а  кроме  того,  сделал легкую мачтовую гичку,  на
которой ходил с  парусом,  став вполне заправским речным волком.  ‘камейки в
лодке он  уже иначе не называл,  как банками,  веревки -  тросами,  вантами,
концами,  все лестницы вообще и где бы то ни было -  трапами, и если говорил
"бережно" и  "речисто",  то  значило  это:  "ближе  к  берегу" и  "дальше от
берега"...
     Ћсенью грЯнул ЋктЯбрь, и коренным образом изменилась всЯ жизнь ‹ени.


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џџ’Ђџ


        I

     ‡аводы на той стороне „непра один за другим перестали дымить,  но вид у
них от  этого не стал задумчивым,  как у  получивших заслуженный отдых;  они
казались ‹ене  чудовищами вроде плезиозавров,  удивленно вытЯнувшими шеи.  €
однажды  вечером  при  тускло  горевшей восковой свече  он  написал темперой
индиговую  ночь,  воду  и  удивленно  вытЯнутые  из  этой  воды  шеи  многих
плезиозавров с головками, до того маленькими, что они были еле заметны.
     Љогда рабочие и беднейшее крестьЯнство “краины поднЯли борьбу за власть
и  изгнали в  конце семнадцатого вон  из  Љиева –ентральную раду,  то  немцы
решили,  что  анархиЯ в  ђоссии дошла до  своей высшей точки и  что  “краина
теперь может дать им сколько угодно пшеницы,  мЯса и сала, надо только пойти
туда  и  взЯть.  ѓенеральный секретарь рады  ‘имон  Џетлюра  вернулсЯ весною
восемнадцатого в Љиев вместе с немецкими войсками,  а вскоре,  четко отбиваЯ
под духовую музыку тЯжкий шаг,  немецкие полки поЯвились и в том городе, где
жил ‹енЯ.
     ’ринадцатилетний  ‹енЯ  не   был   и   не   собиралсЯ  стать  историком
совершавшихсЯ событий; и часто бывало так, что никто около него не знал, кто
и  в  кого громыхал из орудий с  этой стороны „непра на тот берег и с той на
этот,  и чьи это пули жужжали и пели вдоль улиц, по которым приходилось идти
из училища домой.
     Џерестрелка всегда начиналась внезапно. ђеалисты, приходЯ в училище при
затишье,  вдруг  оказывались к  концу  занЯтий отрезанными от  своих  домов.
„ожидатьсЯ темноты,  чтобы  разойтись,  было  опасно из-за  разгуливавших по
улицам  патрулей,  так  как  движение  после  известного часа  воспрещалось.
Џриходилось идти  домой  под  пулЯми вдоль стен  домов,  иногда перебегать и
прЯтатьсЯ за  выступы стен,  если  перестрелка была  редкой,  а  чуть только
усиливалсЯ  ружейный  огонь  или  начинали  методически  строчить  пулеметы,
забегать в первые попавшиесЯ дворы и отсиживатьсЯ там.
     Ћчень деЯтельно,  поезд за поездом,  начали гнать русский хлеб к себе в
ѓерманию немцы,  и сало,  и масло,  и кожи,  и шерсть, и веревки, и сахар, и
даже махорку.  ‚добавок ко всем карбованцам,  и керенкам,  и николаевкам,  и
донским,  и криворожским,  и прочим бумажным деньгам поЯвились теперь у всех
германские марки  и  австрийские кроны.  Ћднако исчезли из  лавок  последние
остатки готовой обуви, и сапожники, принимаЯ заказ, говорили:
     - Ђ товар?..  Ќет у вас товару?.. Љак же вы хотите, гражданин, получить
ботинки, раз у вас нет товару? ‘меетесь вы, что ли?
     Џравда,  на  “краине был  уже  свой  гетман -  Џавло  ‘коропадский,  но
исчезала и исчезала мука. Џочему-то исчезли также и крючки длЯ рыбной ловли:
никто не знал, куда они все делись, но их нигде нельзЯ было достать.
     ‹енЯ,  улыбнувшись  по-своему,  так,  что  совсем  спрЯтались  глаза  в
глазницы и рот расчертил чуть не от уха до уха лицо, сказал отцу:
     - ‚от идеЯ так идеЯ... Ђ что, если мне самому крючки делать?
     - ѓм...  ‚от тебе на! „а их, должно быть, где-нибудь на фабрике делают,
эти  крючки,  -  начал думать о  крючках отец,  никогда не  умевший отличить
марену от вырезуба и подъЯзика от плотвы.
     - …ррунда,  -  махнул рукой ‹енЯ. - ’ут нужно только стальной проволоки
достать и круглозубцы.
     € то и другое он достал,  и производство крючков началось. Ћн откусывал
клещами  кусок  проволоки  и  расплющивал  конец  его  молоточком,  так  что
получалась лопаточка,  потом ювелирными тисками зажимал и накалЯл проволоку,
чтобы можно было от лопаточки зубилом отбить зазубрину и загнуть проволоку с
одного конца длЯ  крючка,  с  другого длЯ ушка,  в  которое вдеваетсЯ леска.
Ќикто не учил его этому, но рыболовный крючок - снарЯд нехитрый. € вот скоро
у  всех "каменщиков" поЯвились крючки ‹ени,  за  которые он получал в  обмен
хлеб и  рыбу.  Ќа опыте он узнал,  что проволоку накаливать надо до голубого
цвета, а если только до красного, выйдет ломкий крючок.
     Ћднако крючками быстро насытилсЯ ближайший к  ‹ене  рынок сбыта;  нужно
было придумывать что-то еще, и на смену крючкам пришли печи и плиты, и после
четвертой или  пЯтой плиты ‹енЯ  хвастал матери,  играЯ по  привычке кистЯми
рук:
     - —епу-хо-ваЯ штука... ’ы, конечно, всегда ругаешьсЯ, когда печка плохо
тЯнет, а знаешь, в чем тут всЯ сила? Љолодцы не одной ширины кладут, - вот и
все. Ќужно, чтобы все ходы - один в один, вообще диаметр разреза...
     Ќо  Ћльга  Ђлексеевна  была  далеко  не  так  восторженна,  как  Њихаил
Џетрович; она свирепо обрывала ‹еню:
     - “бирайсЯ ты! ’оже печник!.. —то с твоей тЯги, когда плита будет жрать
по два пуда дров на один обед? € духовка может ни к черту не прогреватьсЯ...
Ђ кстати,  сегоднЯ Я по нашему спуску шла и чуть себе ногу не сломала... ќто
не ты там с тротуара половину кирпича покрал?
     - Ќу  что  ты,  мама,  -  Я  ведь  на  хозЯйском  материале работаю,  -
отворачивалсЯ,  чтобы скрыть улыбку,  ‹енЯ. - Ђ за хозЯев Я ведь не отвечаю,
где они там длЯ плиты кирпич воруют.
     ‘ама  Ћльга  Ђлексеевна летом восемнадцатого вздумала завести при  доме
огород,  отгородивши длЯ этого часть двора. Ќа нее глЯдЯ, другую часть двора
тоже  под  огород загородил Џавел €ваныч,  оставшийсЯ здесь,  хоть он  и  не
получал больше жалованьЯ.
     …хать ему  было некуда,  а  найти себе какое-нибудь место теперь смешно
было  и  думать.   „линноволосый  садовник,  привыкший  скармливать  сено  с
хозЯйского сада своей корове, теперь только горестно хлопал себЯ по бедрам и
приговаривал в полнейшем отчаЯнье:
     - Ќу что ты скажешь с  таким народом,  а?..  ЂзиЯтцы оглашенные,  а  не
народ...
     ‚се окрестные коровы,  козы и  лошади паслись теперь в саду,  в котором
остались только кусты, деревьЯ же были вырублены на дрова. ‡адумчиваЯ прежде
садовничиха стала  теперь  сварливой  и  крикливой,  и  когда  ей  надоедало
переругиватьсЯ с  женой Џавла €ваныча,  ругалась,  уперев кулаки в бедра,  с
Ћльгой Ђлексеевной,  в огород которой любила просовывать через ограду голову
пестраЯ Њанька.  „ворник-хват каждый день уходил теперь побиратьсЯ,  а  двое
Џетек,  которые жили с ним, вдруг пропали неизвестно куда. Љогда на огородах
Ћльги  Ђлексеевны и  ревностного Џавла  €ваныча  поЯвились огурцы  и  первые
помидоры,  пришел  какой-то  отрЯд,  кто  во  что  одет,  человек десЯть,  с
новенькими мешками,  и собрал все огурцы и помидоры в мешки, пообещав прийти
еще,  когда  кое-что  доспеет.  ‚озмущеннаЯ Ћльга  Ђлексеевна вздумала  было
потребовать у них мандат на право реквизиции, но ей сказали, показав вынутые
из карманов револьверы:
     - ‚от наши мандаты.
     - ’ак вы, значит, просто грабители? - крикнула Ћльга Ђлексеевна, уронив
при этом и едва успев подхватить пенсне.
     - Ќет,  -  спокойно  ответили ей,  -  мы  не  просто  грабители,  мы  -
анархисты.
     € пошли с мешками,  а дальнозоркий Џавел €ваныч разглЯдел,  как,  выйдЯ
из-за кустов в отдалении,  пристали к ним двое пропавших Џетек. Ћни, значит,
тоже стали анархистами.
     Џервого  августа  в   Љиеве  среди  бела   днЯ   на   улице  был   убит
главнокомандующий немецкой армии,  занЯвшей “краину,  фельдмаршал ќйхгорн, а
вслед за тем начали свой отход немцы, так как дела их на ‡ападе были плохи и
назревала германскаЯ революциЯ.
     ‚месте  с  немцами  убралсЯ  и  гетман  Џавло,  но  осталсЯ  Џетлюра  с
петлюровцами,  и  много стали говорить около ‹ени о  каком-то  батьке Њахно,
поЯвившемсЯ в ѓулЯй-поле. —асто слышал он песню:

                Ќаш батько Њахно -
                ‚iн царь и вiн бог
                ‚iд —аплино
                € до самых Џолог.

     ‡наЯ,  что —аплино и Џологи какие-то небольшие станции за Љривым ђогом,
‹енЯ думал,  что так поют только в  насмешку,  но этот батько вдруг с налету
овладел городом,  в  котором жил ‹енЯ,  и днЯ три гремела стрельба,  так как
город отбивали петлюровцы, называвшие себЯ республиканскими войсками.
     €  ‹енЯ  видел  незабываемую картину,  как  на  мирных,  захваченных  у
"каменщиков" рыбацких шаландах и калибердЯнках, огибаЯ Ѓогомоловский остров,
переправлЯлсЯ на  другой берег „непра сам Њахно со  всем своим штабом,  а  в
парке рвались гранаты петлюровцев,  посылаемые ему вслед,  но вслепую. Њежду
тем  „непр готовилсЯ уже  стать,  стоЯла предзимнЯЯ холоднаЯ погода,  падала
ледЯнаЯ крупа, по „непру плыло уже сало. Њахно все-таки переправилсЯ и ушел,
а  на  другой день в  местной газете объЯвлЯлось от штаба "сечевых стрельцов
вильного козацтва" за подписью атамана ‘амокиша, что убитых и раненых в этом
бою было до двух тысЯч.
     Љроме того,  объЯвлЯлось в газете,  что известнаЯ певица ЏлевицкаЯ, три
раза из-за  боев отменЯвшаЯ свой концерт,  наконец даст его такого-то числа,
во столько-то часов вечера, там-то.


        II

     Ћднако,  хотЯ ЏлевицкаЯ и  пела "€з-за острова на стрежень" и  "…хал на
Ярмарку ухарь-купец" в  собственной интерпретации,  это  было  очень  жуткое
времЯ - позднЯЯ осень и зима восемнадцатого-девЯтнадцатого года.
     —уть смеркалось,  на улицах около домов,  то здесь,  то там, попадались
небольшие кучки  пожилых и  пока  еще  прилично одетых  робких людей,  между
которыми  бывали  и  женщины,  державшие  зЯбкие  руки  в  муфтах.  Џоспешно
возвращавшийсЯ  домой  из  училища  ‹енЯ  знал,   что  это  -   самооборона,
выставленнаЯ домовыми комитетами,  а  бандиты будут ходить шайками несколько
позже,  и длЯ тех из бандитов,  которые не имеют еще никакого оружиЯ,  кроме
кожей  и  дубинок,  револьверы  самооборонщиков ЯвЯтсЯ  желанной  приманкой:
самооборонщики будут избиты,  револьверы у них отнЯты, из приличных пока еще
пальто их вытрЯхнут,  а  потом эти пальто,  пожалуй,  можно будет владельцам
снова  купить  в  комиссионных  лавках,  которые  были  открыты  кое-где  на
Џроспекте предприимчивыми и смелыми людьми.
     ‚  предводительском  доме,   как  только  смеркалось,  делалось  жутко.
Ћгромный,  в  несколько десЯтин  сад,  отделЯвший дом  от  города  и  теперь
совершенно доступный длЯ  всех,  мог  укрыть целое скопище бандитов,  против
которых смешно было и думать выставлЯть какие-то пикеты с револьверами, да и
не  было револьверов ни у  кого в  доме,  а  то охотничье ружье,  с  которым
окарауливал когда-то  дворник и  дом  и  сад,  давно уже  было  им  продано.
Ћставалась одна  только  надежда на  топор,  который Ћльга  Ђлексеевна клала
обыкновенно около своей кровати.
     Њихаил Џетрович уже  не  играл больше на  скрипке даже и  тогда,  когда
совершенно нечего было зажечь в  комнатах.  ‚ечерами вообще он делалсЯ тих и
говорил вполголоса и все присматривалсЯ,  не ломЯтсЯ ли в двери. Ђ по утрам,
собираЯсь к  себе в  гимназию,  он говорил ‹ене так,  чтобы не слышала Ћльга
Ђлексеевна,  что вот именно тогда,  когда он добилсЯ в  темпере всего,  чего
хотел добитьсЯ,  обстоЯтельства, проклЯтые обстоЯтельства, складываютсЯ так,
что нельзЯ уж даже и этюды писать, не только картины.
     Џотом как-то и  с  него,  так же точно как и с других,  снЯли пальто на
улице.  ќто было теплое драповое пальто с хорошим воротником из каракулЯ,  и
он  не  рискнул бы  его  надеть,  если бы  не  был очень холодный день и  не
надеЯлсЯ бы он прийти домой из гимназии рано.
     „ействительно,  он шел еще засветло,  и  пальто с  него снЯли не тогда,
когда он огибал сад -  самое жуткое и подлое теперь место,  -  а в последнем
переулке перед садом.  Џросто шли, засунув руки в карманы, четверо парней, и
он  еще только пыталсЯ разглЯдеть их лица сквозь запотевшие очки,  а  они уж
окружили его,  и  один сказал просто и,  видимо,  привычно,  негромко и даже
как-то лениво:
     - Ђ ну, дЯдЯ, скидавайсЯ.
     - —то?..  —то вы...  џ -  учитель, - сказал было Њихаил Џетрович, сразу
понЯв эти простые слова как надо.
     - Ђ если вчитель, так шо? - еще проще и еще ленивее отозвалсЯ другой со
скучающими глазами, пока даже и не покрасневшими от резкого холодного ветра.
     €  у всех остальных,  -  заметил Њихаил Џетрович,  -  были теплые лица,
точно только что вышли они из какой-нибудь калитки,  здесь же, в переулке, -
увидели в окно, что идет подходЯщее пальто, и вышли.
     Ѓежать от  них он  не  думал,  -  куда же  убежать от четверых здоровых
парней?  Ћн  оглЯнулсЯ  кругом,  чтобы  кому-то  крикнуть  магические слова:
"Љараул!  ѓрабЯт!",  но  никого не  было  кругом,  -  врЯд  ли  даже смотрел
кто-нибудь в  ближние окошки,  так  как  все  стекла были  щедро  разузорены
морозом.
     Џарни же очень быстро и ловко,  видимо,  привычно, начали раздевать его
сами. Џотом один из них тут же натЯнул его пальто на свою чумарку, и все они
пошли  дальше не  очень быстрым шагом,  а  ему  сразу вдруг стало холодно до
дрожи.
     - Ќет, как же это? - бормотал он и вдруг крикнул: - ќй вы! Њерзавцы!
     Ќо  мерзавцы не  обернулись,  очки же  его  от  волнениЯ и  оторопи так
запотели,  что он  даже не разглЯдел,  как парни пропали куда-то.  Ќаступили
внезапно сумерки,  он  дрожал все  сильнее,  а  так как согретьсЯ мог только
дома, то он и пошел домой, и чем дальше шел, тем быстрее.
     Љогда он рассказывал ошеломленно и  возмущенно об этом Ћльге Ђлексеевне
и ‹ене, то ‹енЯ видел, что отец, хотЯ и художник, не находит даже достаточно
выразительных слов,  чтобы передать это картинно: так, значит, случилось это
быстро, просто и совершенно непостижимо.
     „нЯ  два  после  этого  Њихаил  Џетрович совсем  никуда  не  выходил и,
готовЯсь к  неизбежному,  как  он  полагал,  ночному  ограблению,  тщательно
складывал свои этюды в самое надежное, по его мнению, место - грЯзный чулан,
где были дрова и  уголь,  хотЯ Ћльга Ђлексеевна и  кричала,  что он напрасно
заботитсЯ о том, что совсем не нужно грабителЯм.
     ‚  гимназию Њихаил  Џетрович начал  ходить в  единственном теперь своем
осеннем потертом пальто, закутываЯ шею теплым платком.
     Џрачка со своим Џетькой выбралась отсюда еще летом,  и  теперь на дворе
осталось только двое Џетек - управлЯющев и садовников. ’ак как Џавел €ваныч,
после  того  как  ограбили анархисты его  огород,  решил с  отчаЯньЯ завести
корову, то теперь оба Џетьки стерегли по ночам своих коров, чередуЯсь в этом
с отцами.
     Џобирушка-дворник пропал куда-то, когда выгонЯли из города махновцев, -
может быть,  даже был убит случайной пулей на  улице,  -  и  во  всей бывшей
усадьбе  бывшего предводителЯ,  который спасалсЯ где-то  за  границей,  жили
только три небольших семейства, одинаково боЯвшихсЯ, что как-нибудь ночью их
или  убьют,  или  ограбЯт так начисто,  что после этого все равно помирать с
голоду.  €  когда они сходились на дворе,  то говорили только о страшном:  о
том, кого и как подкололи на улице и кого задавили в квартире полотенцем.
     Љлючи от дома почему-то все еще оставались у  Џавла €ваныча.  ‘адовник,
теперь уже  остриженный и  давно сменивший синюю шлЯпу на  коричневую кепку,
доносил на  него Њихаилу Џетровичу,  будто он  тайно продал из дома какие-то
"бесценные ковры" и  "плюшевую мебель",  хотЯ они,  как  всем это  известно,
теперь уж  стали народным достоЯнием,  а  на полученные таким подлым манером
деньги купил себе корову,  - так что нельзЯ ли им, действуЯ сообща, оттЯгать
у него эту корову?
     - ‚ам  стоит  только,  -  говорил  он,  -  написать такую  бумажку куда
следует,  как  вы  ее  лучше моего можете обдумать,  эту  бумажку...  Ђ  что
касаетсЯ коровы,  то вполне может она находитьсЯ в  одном помещении вместе с
моей Њанькой, вы же, что касаетсЯ молока, будете получать свой пай от нас...
‘очтите же теперь,  сколько это,  по теперешнему времени, стоит, а вам будет
приходитьсЯ совсем бесплатно.  џ же один против него не могу иттить, хотЯ он
теперь  и  не  считаетсЯ  управлЯющий,  а,  прЯмо  сказать,  один  ноль  без
палочки...
     †ена  Џавла €ваныча,  баба востроглазаЯ,  востроносаЯ и  без  передышки
говорливаЯ,  доносила Ћльге Ђлексеевне на  садовника,  что он  из дома через
окно  вытащил вместе со  своею  женой три  кровати "с  Ясными шишечками и  с
пружинными матрацами",  две шифоньерки Японских и письменный дамский стол, -
и  все это стоит теперь у  него во  флигеле,  а  между тем это бы лучше было
взЯть им, приличным людЯм, потому что садовник - мужик, и что же он понимает
в  письменных дамских  столах,  Японских  шифоньерках и  кроватЯх  с  Ясными
шишечками?
     Ќо, несмотрЯ на такое наушничество своих отцов и матерей друг на друга,
оба Џетьки были между собою дружны и приглашали ‹еню ходить вместе с ними по
вечерам снимать по соседству водосточные трубы и продавать их кровельщикам в
ЉаменьЯх.
     ’рубы с  дома они  давно уже  снЯли и  продали,  -  пощадили только те,
которые были при квартире их товарища.
     Џротив труб  устоЯл ‹енЯ,  но  не  мог  устоЯть,  когда  они  наперебой
рассказали ему  о  своей находке в  снегу,  в  саду,  где  только что  стоЯл
какой-то немногочисленный самостийный отрЯд,  выбитый петлюровцами. “битых и
раненых там  уже убрали,  но  не  заметили спрЯтанных винтовок и  патронного
Ящика, заваленных комьЯми снега и сломанными наспех ветками.
     - ‚интовки?  ‚от это да-a!  ќто здорово!  -  воодушевилсЯ вдруг ‹енЯ. -
Џускай лучше эти винтовки будут у нас, а не у бандитов.
     € винтовки,  -  их было восемь штук,  -  и Ящик патронов в тот же вечер
были перетащены ими в  дом,  и  долго зЯбли они на  дворе эту ночь все трое,
поджидаЯ бандитов и объЯснЯЯ друг другу, как надо стрелЯть.
     Ќа другой день,  пренебрегши училищем,  ‹енЯ,  сопровождаемый Џетьками,
пошел в  сад на  учебную стрельбу.  Ћни взЯли одну только винтовку.  Љаждому
удалось сделать по  одному выстрелу и  выбросить затвором по  одному пустому
патрону,  и каждый из них попал в цель,  потому что цель их, - кусок газеты,
пришпиленный к снежной глыбе,  -  была всего в двадцати шагах, но неожиданно
вслед за  третьим их  выстрелом просвистали над  ними  чьи-то  звонкие пули.
‚интовку они  бросили и  кинулись между  кустов врассыпную по  направлению к
ЉаменьЯм.  ’ам они и  отсиделись до вечера,  -  ‹енЯ у ћрилина,  -  так и не
понЯв,  кто  именно в  них  стрелЯл откуда-то  издалека,  и  не  знаЯ,  кому
досталась брошеннаЯ ими винтовка.
     ‡ато,  уединившись потом, они занЯлись патронами, освобождаЯ их от пуль
и  от  пороха.  Ћни смутно представлЯли,  на  что может пригодитьсЯ им  куча
рыжего бездымного пороха,  -  думали только,  что им  они могут взорвать при
случае что угодно,  но насчет пуль они твердо знали, что из них выйдут летом
отличные грузила.
     ќто  занЯтие они повторили позже,  в  конце ЯнварЯ девЯтнадцатого года,
когда  петлюровцы были  уже  выбиты  из  города,  после  трехдневной пальбы,
советскими войсками.
     Ћни  не  знали об  этом:  просто была очереднаЯ пальба,  свистели везде
пули,  рвались снарЯды, совсем нельзЯ было ходить в училища - и они все трое
деЯтельно возились на  крыльце  большого дома  со  своими  патронами,  благо
стоЯла  оттепель,  -  и  вдруг  их  покрыла  чьЯ-то  длиннаЯ тень:  это  был
красноармеец с винтовкой за спиною.
     Љрасноармеец был  не  из  молодых,  худой,  с  морщинами вдоль щек.  Ћн
присмотрелсЯ внимательно ко всем трем и спросил тихо:
     - —то же это вы, ребЯта, делаете?.. Џа-тро-ны?
     - Ќет,  до этого мы не дошли, - за всех ответил ‹енЯ. - Џока что только
пули из патронов достаем.
     - Џули?.. Ђ зачем же вам пули?
     - Љак же зачем? „лЯ рыбной ловли...
     Љрасноармеец пытливо оглЯдел и ‹еню и других и сказал расстановисто:
     - ќто прЯмаЯ порча боеприпасов.  ’а-ак... ‚от чем вы занимаетесь. Ђ где
же вы взЯли столько патронов?
     - Ќашли вон там в саду. ‚ снегу были закопаны.
     Љрасноармеец подумал и  потом не спеша начал забирать целые еще патроны
горстЯми и ссыпать в карман шинели.  Ђ так как следом за ним подошли еще два
красноармейца помоложе, то первый сказал:
     - Ќу вот,  теперь мы,  ребЯта,  разберем до точки,  кто вы такие есть и
почему это патроны у вас...  ’ак,  ребЯта, оставить этого нельзЯ, и мы у вас
тут обыск сейчас сделаем.
     ’огда  Џетька  садовников,  как  самый  хитрый  из  трех  ребЯт,  очень
дружелюбно улыбаЯсь, сообщил:
     - Ђ  разве ж  мы только патроны нашли?..  Њы еще и семь винтовок нашли,
здесь спрЯтали, а не то чтобы патроны одни.
     - ќто чьих же таких винтовок? - прикивнул своим морщинистый.
     - Ђ черт их знает чьих. ‚ снегу нашли...
     - € почему не сдали, если нашли?
     - ‚о-от! ‘дали чтобы... - еще дружелюбнее заулыбалсЯ Џетька. - Ѓандитам
их сдать,  чтоб они из них пострелЯли нас? Ћни же ведь не рабочаЯ армиЯ... Ђ
вам мы, конечно, сдадим.
     € винтовки были отданы красноармейцам.
     Ќа  другой день ‹енЯ читал в  местной газете "€звестиЯ" несколько новых
приказов.  Њежду прочими приказами запомнилсЯ ‹ене особенно один, о том, что
"лица,   виновные  в  производстве  самочинных  обысков  и  арестов,   будут
расстреливатьсЯ".
     Ѓандиты обыкновенно требовали, приходЯ по ночам, чтобы им открыли двери
длЯ обыска.  Џриказ был издан Явно твердой властью.  “же в  феврале писали в
газете,  что  бандитизм в  городе пошел на  убыль,  и  хотЯ Ћльга Ђлексеевна
сильно сомневалась в этом,  все-таки занЯтиЯ в школах наладились,  жалованье
учителЯ  стали  получать в  срок;  налетов на  квартиру ‘лесаревых не  было;
теперь пальто свое Ћльга Ђлексеевна носила до самой весны... Љ лету же опЯть
все смешалось.
     ЉраснаЯ ЂрмиЯ отступила на  север под натиском деникинцев.  —ерез город
потЯнулись бесчисленные подводы гулЯйпольских и  соседних с  ними крестьЯн с
женами и детьми и со своим скарбом,  так как деникинцы разгромили ѓулЯй-Џоле
и  все окрестные села,  чтобы в  тылу у  них не  оставалось махновской базы.
ѓоворили в городе,  что на сотни верст растЯнулись эти обозы,  - сотни тысЯч
людей бежали из своих сел куда-то на запад,  не знаЯ сами, куда именно бегут
они.
     - Љончено... —то же это такое? ‚еликое переселение народов? - спрашивал
‹еню  отец,  и  глаза у  него даже под  очками казались совершенно белыми от
испуга.
     “лыбатьсЯ он перестал уже давно; возмущатьсЯ перестал после того, как с
него снЯли пальто засветло на улице. ‘ того времени все глубже погружалсЯ он
в  испуг,  точно шел по  трЯсине и  дошел уже до таких топких мест,  что еще
шаг-два - и конец, и не спасет уж никакаЯ помощь. Ћн и говорить начал как-то
хрипло и  тихо и часто стал вздергивать голову,  прислушиваЯсь и осторожно и
медленно оглЯдываЯсь по сторонам.
     Џотом несколько месЯцев городом владели деникинцы, главные силы которых
пошли на  Њоскву,  и  всюду на  улицах встречались офицеры,  и  новые певицы
объЯвлЯли о  своих концертах,  а  между тем повсюду поЯвлЯлись повстанческие
отрЯды,  и  в  целую армию выросли банды Њахно,  о  котором писали,  что  он
собственноручно убил  атамана ѓригорьева и  присоединил к  своим  силам  его
большой отрЯд.  ЌоваЯ зима прошла в  страхах перед налетами,  в то времЯ как
блюстители порЯдка занЯты были  борьбою с  тем,  что  было введено ‘оветской
властью,  объЯвлЯЯ длЯ  всеобщего сведениЯ,  что как "советский брак,  так и
разводы считаютсЯ недействительными,  и лица, разведенные советской властью,
должны возбуждать ходатайство о том же перед епархиальной властью".
     Ћднако  жить  становилось все  труднее,  и  Ћльге  Ђлексеевне  пришлось
отправить  в  комиссионные  магазины  все,  без  чего  можно  было  обойтись
человеку, не желающему голодать.
     Ћгромные событиЯ,  медленно назреваЯ,  бурно разрешались, сменЯЯсь одно
другим.  ѓораздо стремительнее,  чем надвигалась на  Њоскву,  бежала от Ћрла
армиЯ „еникина под напором красных войск на  юг и  юго-восток.  Ќо с  запада
вздумали надвинутьсЯ полЯки,  чтобы занЯть Љиев и все Џриднепровье; началась
война,  и  неутомимо и  самочинно снова заметалсЯ на своих тачанках в тылу у
Љрасной Ђрмии все тот же батько Њахно...
     Ћльге Ђлексеевне казалось,  что страшному времени этому не будет конца,
и она,  всегда решительнаЯ,  начала так же, как и Њихаил Џетрович, оторопело
оглЯдыватьсЯ по сторонам.
     Ћднажды  старый  приЯтель ‹ени,  плотник ‘пиридон,  поЯвилсЯ у  них  на
квартире.  Ћн тоже перестал улыбатьсЯ,  и они встретились, весьма пристально
и, пожалуй, даже с некоторым испугом оглЯдываЯ друг друга.
     ‘пиридон сказал то  же,  что  Ћльга Ђлексеевна слышала кое  от  кого  и
раньше:  что  подходит голод и  что неизвестно,  каким образом могут уцелеть
люди, которые не подумают об этом теперь же.
     - Ђ как же об этом думать? - спросила Ћльга Ђлексеевна.
     - Ђ как же еще думать?..  „умать надо так:  или в городе, или в деревне
рождаетсЯ хлеб, - вот так надо думать, - ответил ‘пиридон.
     - •орошо,  в деревне... ќто всЯкий знает... Ђ как же городские будут? -
спросила Ћльга Ђлексеевна.
     - Ђ как городские?..  Џогибель будет на городских,  вот Я как думаю,  -
сказал ‘пиридон,  и  сказал он это так проникновенно,  так убедительно,  что
Ћльга Ђлексеевна решила в тот же день и совершенно бесповоротно:  надо ехать
в деревню.
     €  через несколько дней  она  собралась,  бросила учительство и  уехала
верст за семьдесЯт в деревню †дановку,  где у ‘пиридона была роднЯ,  котораЯ
могла приютить ее  на  первое времЯ.  Ћна  взЯла с  собою швейную машинку и,
сколько могла  достать,  ниток;  кроме  того,  она  думала там  быть  еще  и
учительницей, а заработанный хлеб посылать сюда - мужу и сыну.
     ’опор,  который постоЯнно лежал около ее  кровати,  она передала ‹ене с
таким напутствием:
     - …сли  нападут  бандиты,   то  ты  не  слушай,  что  твой  отец  будет
рассказывать им  о  темпере и  ђибейре,  а  колоти их,  сколько силы хватит,
исключительно по башкам, - хуже тебе от этого во всЯком случае не будет.
     Џравда, ‹енЯ и теперь, на пЯтнадцатом году своей жизни, был и выше отца
и  шире в плечах;  от „непра получил он плотные и крепкие мышцы.  Ћн взЯл из
рук матери топор, повертел перед собою и сказал улыбнувшись:
     - ’упой, точить надо... € топорище слабое, нужно переменить.


        ѓ‹Ђ‚Ђ …‘’Ђџ


        I

     Џосле отъезда матери в деревню ‹енЯ перепробовал еще несколько ремесел.
Ћн переплетал книги вместе с отцом; чинил и даже шил на заказ обувь; обшивал
резиновые камеры футбольных мЯчей,  причем сам  и  кроил из  козьей кожи эти
двенадцать   замысловатого   рисунка    кусков,    почему-то    называющихсЯ
"огурцами"...  ќто  было довольно трудно -  выкроить дорогую тогда кожу так,
чтобы ее не испортить,  рассчитать,  сколько ее ушьетсЯ,  и  плотно пригнать
один кусок к другому, чтобы получить безупречную поверхность шара.
     Џотом  удалось  поступить  на  работу  в  мастерскую наглЯдных  учебных
пособий  -  расписывать красками сделанные из  гипса  разрезы  человеческого
тела,  коровьего вымени,  улиток,  бабочек, червей... „лЯ этого пользовались
атласами и  рисунками из  научных изданий,  и  нужно было  очень внимательно
копировать и очень тщательно подбирать краски.
     Њихаил Џетрович в  это же времЯ поступил в мастерскую полезных игрушек,
где имел дело с папье-маше и тоже с распиской красками.
     ѓолод,  о  котором говорил ‘пиридон,  пришел  действительно -  памЯтный
голод   двадцать  первого  года,   когда   единственною  мечтою   всех   был
большой-большой,  например в кило весом,  кусок хлеба,  но куска этого негде
было  взЯть.  ќто  было  такое исключительное времЯ,  когда даже  и  бандиты
грабили только съестное.
     ‘кудные пайки,  которые получали в мастерских отец и сын,  довели их до
большой худобы.  Ћсобенно заметно подалсЯ ‹енЯ,  который еще рос. Ћн исхудал
до того,  что испугал приехавшую как-то из †дановки Ћльгу Ђлексеевну,  и  та
немедленно усадила его на подводу и повезла в деревню. Ћна хотела взЯть туда
и мужа, но тот не решилсЯ бросить свою квартиру.
     –елый  месЯц кормила ‹еню,  как  и  чем  могла,  деревенскаЯ портниха и
учительница Ћльга  Ђлексеевна,  пока  он  несколько оправилсЯ,  иначе „анило
‘амко не взЯл бы его к себе в батраки.
     Ќо,  попав в  батраки к этому хозЯйственному,  сосредоточенному и очень
обстоЯтельному человеку,  ‹енЯ понЯл, что работать по-настоЯщему, так, чтобы
к  вечеру не  чувствовать рук  и  ног  и  засыпать где  попало,  ему  еще не
приходилось.  —то такое работа,  показал ему этот не  тЯжелый на вид человек
лет пЯтидесЯти,  совсем не тронутый еще сединой,  такой же худой, сухопарый,
как  ‘пиридон  (они  были  двоюродные братьЯ),  но  не  лысый,  аккуратно по
воскресеньЯм бривший бороду  перед  чугунной миской с  водой  обломком косы,
обернутым в трЯпку,  так как ни зеркала, ни бритвы не было в его хате. “сы у
него   были   внушительнее,   чем   у   ‘пиридона,   и   закручивал  он   их
по-фельдфебельски,  хотЯ  никогда не  служил  в  солдатах.  Ћн  считал  себЯ
православным,  хотЯ ходил в  соседнее село к  обедне только в  самые большие
праздники, жена же его „арьЯ была ревностной шелапуткой, то есть баптисткой,
однако это не  мешало им  жить в  полном согласии,  только „анило длЯ своего
обихода держал икону -  маленькую,  старенькую и  до  того почерневшую,  что
разобрать что-нибудь на ней не представлЯлось никакой возможности.
     Џо вечерам они зажигали сальную плошку,  котораЯ так коптила и  вонЯла,
что ‹енЯ в первый же вечер сказал с чувством:
     - Ќу уж это черт знает что, а не освещение.
     Ќа что отозвалсЯ степенно „анило:
     - Ќасчет того черта,  шоб его у хати поминать,  цего не треба казать, а
шо карасину у нас черт мае, то уж выбачайте!
     •орошо было и то, что плошка горела недолго: спать здесь ложились рано,
вставали чуть свет. Ѓатрака же себе эта хозЯйственнаЯ пара взЯла потому, что
подходила уборка, а урожай после голодного года предвиделсЯ большой.
     Ќикогда раньше  не  случалось ‹ене  не  только жить,  даже  и  бывать в
деревне,  и  в  первые дни здесь казалось очень пусто и жутко,  заброшенно и
уныло,  -  хотелось бежать на  „непр,  в  ЉаменьЯ,  потому что  там все было
понЯтно и  все значительно,  а  здесь и  ничтожно и  как-то очень трудно длЯ
пониманиЯ.
     ђеки здесь не было,  -  был ставок,  около которого и ему, как и другим
ребЯтишкам,  приходилось пасти скотину хозЯина,  когда не  находилось другой
работы. Ќа ставке полузатопленный у берега торчал дощаник. ‹енЯ вытащил его,
кое-как починил,  укрепил на его носу "журавлЯ", к журавлю приладил "паука",
к пауку привесил "фату", которую сам же и сплел челночком, и попробовал было
ловить рыбу "плавом",  то есть плыл по ставку, огребаЯсь тихо одним кормовым
веслом,  а  сеть,  прилаженнаЯ  спереди,  действовала  сама,  как  небольшой
бредень.  Ќо  в  пруду водились только караси да  плотички,  и  караси,  как
любители тины,  не попадали в фату, от плотичек же толку было мало. ‚прочем,
и  от  какого-нибудь десЯтка плотичек в  вечерней похлебке поЯвлЯлсЯ хотЯ  и
слабый,   но  все-таки  рыбный  запах,   и   сухое  лицо  „анилы  потело  от
удовольствиЯ.
     „арьЯ  была  низенькаЯ,   широкаЯ,  очень  смуглаЯ  баба;  такими  ‹енЯ
представлЯл себе печенежек.  Ќесколько раз  пыталась она  заводить со  своим
батраком разговоры о божественном,  но Язычник ‹енЯ только пожимал плечами и
улыбалсЯ. ‚едь дело было не на уроках закона божиЯ в реальном училище, а вне
этих уроков он даже не понимал и вопросов о том, нужно или не нужно молитьсЯ
иконам, и с удивлением глЯдел на печенежку.
     —то такое уборка хлеба в малом крестьЯнском хозЯйстве,  это потом долго
помнил ‹енЯ.  ‚о времЯ молотьбы он едва не потерЯл глаз -  вонзилась глубоко
колючка будЯка,  летевшаЯ из  веЯлки вместе с  половой.  „арьЯ вздумала было
вылизать ее  Языком,  но совершенно нестерпимой от этой операции стала боль.
‹енЯ кричал:  "‡еркало!  ‡еркало дайте!"  -  а ему поднесли все ту же черную
чугунную миску с  водой,  в которой ничего здоровым глазом не мог разглЯдеть
‹енЯ. Љолючку вынула потом Ћльга Ђлексеевна, а глаз болел долго.
     Џолову требовал „анило складывать так, чтобы сначала утаптывалась она в
сарае стеной,  толстым слоем,  а потом уже за эту стену широкими деревЯнными
вилами метали полову,  и после,  когда надо было достать ее длЯ корма скоту,
точили  ее  из-за  стены,  проделав в  стене  отверстие.  “  „анилы  нашлись
кое-какие инструменты, и ‹енЯ сделал ему новое корыто длЯ свиней, новое Ярмо
длЯ упрЯжки волов,  высокие драбины длЯ гарбы;  два старых,  однако пугливых
мерина „анилы,  испугавшись автомобилЯ,  порвали хомуты,  -  пришлось чинить
хомуты;  даже в веЯлке,  испортившей ему глаз, ‹енЯ сделал кое-какой ремонт,
чем очень угодил хозЯину.  Ђ печенежка осталась довольна им,  когда он копал
картофель,  глубоко и  равномерно,  без  огрехов,  всаживаЯ в  рыхлую  землю
железную лопату; ему же эта работа нравилась, напоминаЯ греблю, лихую греблю
веслами на „непре.


        II

     Џод рождество ‘амко думали резать кабана,  которого закормили на  сало,
но его зарезали другие,  и не только ‹енЯ,  вообще крепко спавший, но даже и
чуткий „анило не слыхал,  как он визжал перед смертью,  -  должно быть,  его
оглушили,  перед тем как колоть,  сильным ударом обуха,  а собака сбежала со
двора за неделю до этого, и „арьЯ уверЯла „анилу, что она взбесилась и пошла
бродить,  как это всегда бывает у собак.  ’олько потом догадались,  что воры
именно с того и начали, что убрали собаку.
     Ћднако унести зарезанного кабана ворам не удалось.  „анило в  этот день
встал, как всегда, чуть свет и пошел дать в последний раз перед убоем кабану
Ячменной дерти,  думаЯ про себЯ,  что можно бы и не давать всей дерти, какую
он нес в мешке,  а только половину.  ’ак как в садке у кабана было темно, то
он взЯл с собою и плошку,  однако дверь туда оказалась открытой „анило,  как
сам он  передавал потом,  сразу вспотел,  хотЯ на дворе и  холодно было.  Ћн
послушал немного,  не хрюкнет ли кабан, услышав его перед дверью, но в садке
было тихо.
     џсно стало „аниле:  кабана увели,  - не зарезали, а увели со двора, как
уводЯт лошадей,  коров.  ‡ажег он все-таки кое-как огонь и  заглЯнул в хлев,
держа плошку на  отлете,  чтобы тут  же  выронить ее  наземь от  испуга:  он
увидел,  будто кабан лежит,  уткнув голову в угол, а между поднЯтыми задними
ногами его торчит человеческаЯ голова в капелюхе. Ѓольше ничего он не видел,
только эту голову между кабаньих ног,  и, убедЯсь, что не спит, пошел будить
‹еню и  торопить одеватьсЯ жену.  Џотом оба  они,  и  „анило и  „арьЯ,  даже
боЯлись войти внутрь тесного садка,  и  только ‹енЯ  бестрепетно рассмотрел,
что кабан был заколот привычной к этому рукой -  как следует, с одного удара
под левую переднюю ногу, в сердце, и тот, кто заколол его, спрЯтал потом нож
в  кожаную ножну,  привешенную к  поЯсу.  Џо виду человек сильный,  он хотел
вынести тушу один,  свЯзав задние ноги крепкой веревкой и просунув между них
голову,  но,  должно быть,  поскользнулсЯ на луже крови, и тЯжелаЯ, пудов на
двенадцать,  кабаньЯ туша  сорвалась вбок  с  его  спины  и  перевалилась за
загородку  к  подсвинкам,   захлестнув  ему  веревкой  горло.  “  него  было
почернело-посинелое лицо, выкаченные глаза, высунутый прикушенный Язык, - он
был не похож не только на кого-нибудь из ждановцев, но и вообще на человека.
     - ‚от только странность какаЯ,  -  недоумевал искренне ‹енЯ,  когда все
соображениЯ свои он  уже выложил,  -  почему же  он  не  перерезал ножом эту
веревку, когда его захлестнуло?
     - Ћт-то-ж  господь его и наказав!  -  торжественно подхватила баптистка
„арьЯ. - об вiн не отнимал у нас нашу працю, от!
     Ќо православный „анило ответил на его вопрос, подумав:
     - “м ему затмило, то уж видно... Ђ шо их було тут два або целых три, то
уж верно,  и  нехай мени нихто не балакае,  шоб оцей один бидолага пийшов на
таке дило, - ни... Њоже, тут де з санЯми стоЯли, да поутикалы...
     Џотом  приходила  на   двор  сельскаЯ  милициЯ.   ‡арезавший  кабана  и
удавленный кабаньей тушей задал всем задачу,  так как никто из  ждановцев не
мог  его признать,  и  два днЯ лежало его тело в  хлеву у  „анилы,  пока шло
следствие и  определилось наконец,  что  удавленный -  житель соседнего села
’рохим ‡начко, что удавили его не „анило с батраком, что был он не один, как
и  догадывалсЯ „анило,  но  другие двое,  ребЯта-подростки,  ожидавшие его с
тушей у  санок за  двором,  бежали потом от  страха,  когда увидели,  что он
мертв.
     Ќо  не только ночных воров боЯлись „анило с  „арьей и  прочие ждановцы:
последний вандеец - Њахно - все еще кружил по югу “краины, делаЯ неожиданные
петли,  а  за  ним  гонЯлись отрЯды Љрасной Ђрмии,  и  никто не  мог сказать
наверное,  что  вот-вот  вдруг между хат не  загремЯт махновские тачанки,  и
тогда прощай и кабаны,  и свиньи, и овцы, и сено, и овес, и справнаЯ лошадь,
вместо которой оставЯт загнанную клЯчу.
     Ѓольше года пробыл ‹енЯ в деревне, все такой же улыбающийсЯ и шевелЯщий
пальцами и  очень охотно берущийсЯ за  что угодно,  только бы  не сидеть без
дела.  Ќо сыпной тиф свалил его уже в то времЯ,  когда в газетах писали, что
он повсеместно пошел на убыль.
     Ќесколько недель провалЯлсЯ ‹енЯ,  но едва оправилсЯ, к нему привЯзалсЯ
тиф возвратный,  своей назойливостью приводЯ в  изумление ‹еню и  в отчаЯние
Ћльгу Ђлексеевну.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‘…„њЊЂџ


        I

     Њежду тем  Њихаил Џетрович неутомимо клеил из  папье-маше и  расписывал
полезные игрушки.  Ћн урывал времЯ и  длЯ того,  чтобы расписывать и коровье
вымЯ в разрезе.  ’еперь он ожил и говорил не меньше,  чем говорил раньше, до
войны и разрухи,  но говорил уже исключительно о том,  что живопись не может
висеть где-то там в воздухе,  сама по себе,  и издавать какие-то трели,  как
жаворонок весною:  живопись должна быть прежде всего полезна. Љоровье вымЯ в
разрезе,  полезнаЯ игрушка длЯ  детей,  плакат длЯ  толпы  -  вот  настоЯщее
назначение живописи.  €  если плакатов ему  никто не  заказывал,  а  другого
коровьего вымени, кроме созданного природой, выдумывать он не имел права, то
несколько несложных и дельных игрушек он предложил длЯ производства,  но,  к
удивлению его, они почему-то не были одобрены, то есть их будто бы отправили
в  центр за разрешением и одобрением,  но ни того,  ни другого так и не было
получено.
     ‡ато,  когда  в  городе  открылсЯ рабфак,  ему  удалось  поступить туда
преподавателем рисованиЯ и черчениЯ, а так как при приеме на рабфак учащихсЯ
два  процента мест предоставлЯлось детЯм преподавателей рабфака,  то  Њихаил
Џетрович  поспешил  взЯть  из  †дановки  ‹еню,  как  раз  перенесшего  тогда
восемнадцатый приступ возвратного тифа.
     ѓорсоветом было отведено под  рабфак пустовавшее большое четырехэтажное
здание на ‘оборной площади,  на горе,  откуда открывалсЯ великолепный вид на
все  промышленное  ‡аднепровье.  Ќо  здание  это  было  попорчено  орудийным
обстрелом;  на  топливо  были  выломаны в  нем  двери  и  окна;  разворованы
радиаторы и трубы центрального отоплениЯ;  даже котел отоплениЯ был приведен
кем-то  в  полнейшую негодность -  и  вот рабфаковцы принЯлись сами,  своими
силами приводить этот дом в порЯдок.
     —ерез  горсовет  они  добыли  другой  котел,  однако  находилсЯ  он  за
несколько кварталов от  площади,  притом внизу,  а  перевезти его не  было у
рабфаковцев  никаких  возможностей,   кроме  собственных  мускулов.   €  они
соорудили катки, погрузили на них котел, впрЯглись сами в оглобли и повезли.
‚ыбивались из  сил одни,  впрЯгались новые;  выбивались из сил все,  бросали
котел,  шли спать в здание без дверей и окон,  а с утра принимались за котел
снова.  €  две  недели тащили они  в  гору эту  многопудовую тЯжесть,  пока,
наконец, не установили котел на