да не пили? - изумленно поглЯдел на него Њазанка.
     - Ќикогда не пил. € не курил также.
     - Њного потерЯли! - сказал Њазанка, а Љароли ошарашенно выпЯтил губы:
     - Ќакажи менЯ бог,  первый раз такого человека вижу!  Људа же  вы  свои
миллионы намерены девать?
     - —то не пьет и  не курит -  это верно,  -  сказал ‹ихачев.  -  € очень
хороший службист,  -  рекомендую!  “ него все и всегда в порЯдке.  Џри таком
субалтерне эскадронный командир может  быть  спокойным перед любым смотром и
перед любой ревизией.
     ‹ивенцев принЯл  эту  рекомендацию как  желание ‹ихачева вывести своего
корнета из  неловкого положениЯ,  хотЯ и  не понимал как следует,  в  чем же
именно тут неловкость.  €  только когда приглЯделсЯ к  –ирцее вплотную,  как
привык приглЯдыватьсЯ к  людЯм,  понЯл,  что ‹ихачев говорил это не  длЯ них
трех,  а длЯ нее одной, длЯ той, которую теперь перестали уж совсем занимать
голаЯ коричневаЯ собачка и  две  белых болонки.  Ћна дала им  каждой в  свою
мисочку по куску рагу из баранины, и около нее теперь шло деловитое чавканье
и урчанье,  как около подлинной –ирцеи на ее острове, и она была теперь Явно
разгневана тем, что тот, который носил около нее, ею как будто и данный ему,
облик  простеца и  беднЯка,  оказалсЯ вдруг  перевоплотившимсЯ самовольно во
что-то  другое,  вдруг  как-то  неожиданно сделалсЯ далеко не  так  прост и,
главное, совсем не беден, даже очень богат!
     „а,  у  нее  было  Явно  негодующее лицо.  Ќа  ‡убенко она  смотрела не
отрываЯсь. ‹ивенцев понЯл, что это - женщина властнаЯ.
     €  вот еще что он понЯл:  что он сам как будто человек с другой планеты
среди остальных;  что здесь,  в Ѓалаклаве, за одним столом с ним, получающим
только  свое  полуторасторублевое жалованье  прапорщика  и  больше  ниоткуда
ничего,  сидЯт все богатые люди.  Ћб  адвокате Љароли он  знал,  что у  него
прекрасный дом в Њариуполе,  что сюда,  в ‘евастополь,  он взЯл свой выезд -
красивый кабриолет и пару дышловых лошадей, неизвестно почему уцелевших пока
от  мобилизации;  трое  остальных были  помещики,  из  которых самым богатым
оказалсЯ самый незаметный на вид и преувеличенно скромный в своих привычках,
не захотевший тратить даже двугривенного на третьи звездочки себе на погоны,
хотЯ и мог бы носить погоны поручика так же незаконно, как и Љароли.
     Ќад тем,  что говорил ему о ‡убенко днЯ два назад этот радикал,  земец,
доктор ЊонЯков,  он пыталсЯ думать только теперь -  и  удивленно видел,  что
молодой еще степной помещик этот, обладатель миллионов, захлестнут как-то до
потери самого себЯ своими богатствами,  что  как-нибудь пользоватьсЯ ими  он
совсем не  умеет,  даже  боитсЯ,  что  он  умеет  их  только стеречь,  может
стремитьсЯ их увеличить,  но совершенно лишен способности их тратить,  - и в
нем поЯвилась какаЯ-то не то что отчужденность,  а  даже брезгливость к этим
всем,  чересчур свЯзанным с землею,  преувеличенно земным людЯм и к –ирцее с
ее африканскими и  прочими собачками,  и  он сказал,  улыбаЯсь,  как всегда,
когда чувствовал брезгливость:
     - ѓоспода!  “ менЯ нет ни имениЯ,  ни дома, ничего вообще, кроме знаниЯ
математики,  и  то приблизительного,  конечно.  Ќо математика не нуждаетсЯ в
защите при помощи кавалерии, а также штыков и пулеметов... „а на нее никто и
не  нападает:  какаЯ  корысть  нападать на  какую-нибудь  теорию  парабол  и
гипербол?  Ђ вот напасть на имениЯ с их пшеницей или на угольные копи -  тут
есть так называемый казус белли.  ѓоворЯт уже,  что теперешнЯЯ война - война
углЯ и  железа...  и доломита,  конечно,  поскольку он необходим длЯ железа.
(’ут ‹ивенцев улыбнулсЯ в сторону –ирцеи.) ‚опрос теперь,  значит,  только в
том, чтобы нам всем, - и мне тоже, представьте, как это ни странно! - суметь
защитить все наши пшеничные полЯ и угольные копи.
     - Љак защитить? - глЯнул на него непонимающе ‹ихачев.
     - Ћт кого защитить? - спросил Њазанка. - Љто на них покушаетсЯ?
     - ‚от тебе на!  ђазве немцы не занЯли у  нас часть Џольши?  -  удивилсЯ
‹ивенцев.
     - Ђ мы разве не занЯли часть Џруссии? - спросил ‹ихачев. - ‹иниЯ фронта
может,  конечно, колебатьсЯ то здесь, то там, но-о до наших коренных русских
земель куда же  добратьсЯ немцам?  Ќи-ко-гда этого не  будет!  „а  и  вообще
пустЯки...  Ќаше военное министерство урок Японской войны учло -  это теперь
длЯ всех очевидно... Ќет, война кончитсЯ месЯца через два-три...
     - Ђ вы как думаете? - обратилсЯ ‹ивенцев к ‡убенко.
     ‡убенко подумал,  помЯл хлебный мЯкиш между толстыми пальцами и  сказал
решительно:
     - Љ новому году кончат войну!
     Љароли же горЯчо добавил:
     - € как только ‚ильгельм попадетсЯ в плен,  -  накажи менЯ бог, об него
готов тогда буду целый день спички тушить!  ’ак он мне с этой войной надоел,
проклЯтый!
     ‹ивенцев поглЯдел на него и расхохоталсЯ вдруг.
     - Ђ  если...  если не через два месЯца,  а  и  через два года не кончат
войну? - еле проговорил он сквозь хохот.
     - Ђбсурд! - махнул рукою ‹ихачев.
     - —епуха! - сказал Њазанка.
     - Њне  надо насчет сена распорЯдитьсЯ,  -  вдруг поднЯлсЯ из-за  стола,
наклонЯЯ голову в сторону –ирцеи, ‡убенко. - ‘ейчас же надо послать подводы,
а  то ведь на сено много охотников...  Ќе успеешь оглЯнутьсЯ -  артиллеристы
заберут, а потом ищи-свищи!
     - „а-да!  ‚от  именно:  ищи-свищи!  €дите,  идите,  -  забеспокоилсЯ  и
‹ихачев, а Њазанка кивнул Љароли:
     - Ќадо бы и нам ехать...
     Ќо хотЯ ‡убенко и ушел,  простившись с ними,  их остановил ‹ихачев, так
как  подавали еще  чай (на серебрЯном подносе,  и  стаканы в  подстаканниках
старого  серебра),  ликерные  узенькие  рюмочки  и  пузатую  черную  бутылку
бенедиктина.
     - Ља-ков  оказалсЯ  скромник  наш  ‡убенко!  -  сказала  –ирцеЯ,  снова
усаживаЯ на  колени африканку и  укутываЯ ее платком.  -  ‚едь если бы вы не
сказали нам, то откуда бы мы могли узнать, что это - богач? …сли бы мы имели
хотЯ бы половину его состоЯниЯ! Ђ ведь он...
     Ћна остановилась,  не договорив, но ‹ивенцев понЯл ее так, будто хотела
она добавить: "...каждый день обедает на наш счет!"
     € ему стало весело, когда добавил он про себЯ именно это.
     Ђ  когда,  простившись с ‹ихачевым,  выходили они трое к своей линейке,
‹ивенцев заметил  на  верхней  филенке  верандной двери  размашистую надпись
химическим карандашом: "Џрошю оставит сей дом внеприкосновенности допребытие
хозЯина".
     ‹ивенцев понЯл,  что писал это высланный на “рал немец,  надеЯсь, как и
они все,  что война скоро окончитсЯ и еще скорее -  забудетсЯ, и он, честный
владелец табачных плантаций,  снова  будет  командовать целой армией русских
девок из Њелитопольского уезда,  которые будут ему цапать землю,  высаживать
из  парников  рассаду,  срывать  спелые  листьЯ,  сушить  их  на  суруках  и
проделывать с  ними  вообще все  эти  сложные трудоемкие процедуры,  пока не
получитсЯ товар, готовый длЯ отправки на табачную фабрику.
     € даже вообразил вполне Ясно и определенно именно такого,  каким только
он мог бы быть,  балаклавского немца-табачника ‹ивенцев и представил, как на
этой вот веранде,  кейфуЯ в послеобеденный час, мечтает он, честный немец, о
своей табачной фабрике,  о  конкуренции с Њесаксуди и какими-нибудь братьЯми
‹аферм и непременно о миллионах...
     Ђ  кучер Љирилл Ѓлощаница,  заметив,  что привезенные им  офицеры вышли
навеселе и с завидно-покрасневшими лицами,  подмигнул ‹ивенцеву как-то сразу
всем своим широким загорелым рЯбым лицом и сказал, облаживаЯ сбрую:
     - ’акое в  прежнее времЯ заведение у  него,  у ‹ихачева,  было до чужих
кучеров,  какие,  конечно,  гостей привозили:  стаканчик водки чтобы и, само
собою,  обед в людской...  „умка такаЯ у менЯ и теперь была,  ну, однако, не
вышло.  Ђ  денатурату того когда-сь случилось выпить стакан,  так от него аж
каганцы в глазах!.. Љонечно, пьют люди за неимением, только же его, говорЯт,
через хлеб пропускать треба...
     Љирилл Ѓлощаница Явно был недоволен ротмистром ‹ихачевым.


        III

     Ќа обратном пути говорили опЯть о том же корнете ‡убенко, причем Љароли
высказывал догадку, что разбогател он случайно, что три тысЯчи десЯтин эти у
него не родовые,  а приобретенные, что он не дворЯнин, конечно, а, вероЯтно,
из  зажиточных хуторЯн,  которым вдруг подвезло с  этим углем на  их  земле.
‚тихомолку ‡убенко-отец скупал по дешевке земли себе под межу, втихомолку же
завЯзал и  эти  политичные сношениЯ с  бельгийцами,  но  нечаЯнно как-нибудь
умер,  "если не от рака в желудке,  как наш мариупольский ђодоканаки,  то от
какой-нибудь еще  стервочки",  и  вот  корнет ‡убенко,  как старший,  вполне
естественно,  выходит в запас,  а потом в отставку,  чтобы вести хозЯйство и
сражатьсЯ с бельгийским "“нионом".
     - Њужичок он,  разумеетсЯ, прижимистый, - сказал Њазанка, - и в больших
капиталах со  временем будет,  но  вот длЯ менЯ,  как отца,  -  Я  ведь тоже
сына-гимназиста имею,  - вопрос в чем: сам ли он такой уродилсЯ, этот корнет
‡убенко,  или  его  так отец воспитал?  Ђ  если воспитал отец,  то  каким же
образом  мог   он   этого  добитьсЯ?   Њытьем  или   катаньем?   ‚едь   жмот
сверхъестественный!
     - Ќакажи менЯ бог, - музейнаЯ редкость! ‡а деньги можно показывать.
     ‹ивенцев  молчал,  потому  что  в  голове  его  вертелись миллионы всех
мастей:  русские,  бельгийские,  немецкие,  французские,  английские...  ќти
миллионы принимали в  его мозгу,  несколько разгорЯченном лихачевским вином,
странно-уродливые,  однако  вполне реальные формы.  €  они  сражались -  эти
разнонародные миллионы,  а Љирилл Ѓлощаница,  который пока возитсЯ с серыми,
секущимисЯ  на  лопатках  конЯми  и   мечтает  о  стаканчике  водки,   потом
когда-нибудь пойдет вместе с ним,  математиком ‹ивенцевым, оборонЯть русские
миллионы против миллионов немецких... Ђ зачем это им обоим?
     ‘ердит ли был Ѓлощаница,  или серые рвались домой к  кормушкам,  только
они  бежали бойко.  Ќа  седьмой-восьмой версте от  Ѓалаклавы они догнали три
мажары,  в которых сидело по нескольку человек: солдат-ополченцев, у которых
солдатского было  только  -  медные  кресты на  вольных картузах.  Ќесколько
впереди их,  верхом на гнедом дончаке,  но уже не на белоногом,  а на другом
рысил ‡убенко.
     - ‡а сеном? - крикнул ему Њазанка, поравнЯвшись.
     - ‡а сеном!  -  ответно крикнул ‡убенко,  Явно не пожелавший ни ехать с
ними рЯдом дальше,  до ‘евастополЯ,  ни вступать в какие-либо разговоры еще,
после того что говорилось за обедом у ‹ихачева.
     Ћн  даже не  улыбнулсЯ,  он  только чинно поднЯл руку к  козырьку своей
потертой фуражки. Ђ Њазанка сказал Љароли:
     - …сли фураж на целый эскадрон через руки этого ‡убенко будет идти,  то
чем это пахнет, а?.. - и подтолкнул его локтем.
     ќнергически, как всегда, Љароли отозвалсЯ:
     - Ќакажи менЯ бог, наживет еще миллион за времЯ войны!..
     Џри этом добавил он весьма сложное и выразительное ругательство, какого
никак не ожидал математик ‹ивенцев от поручика с университетским значком.
     Љогда   проезжали  уже   окраиной  ‘евастополЯ,   Љароли  заметил  свой
кабриолет,  в  котором каталась его  жена,  и  пересел к  ней,  а  Њазанка и
‹ивенцев слезли с линейки у остановки трамваЯ.  Љирилл Ѓлощаница один поехал
в дружину, где офицерам жить было негде.
     ’олстаЯ,  сыраЯ,  обветреннаЯ,  краснаЯ,  с облупившимсЯ носом,  стараЯ
торговка с двумЯ корзинами помидор и дынь спешила, грузнаЯ, к тому же вагону
трамваЯ,  в  который  сели  Њазанка  и  ‹ивенцев,  и  уже  занесла было  она
обрубковатую ногу в  пыльном башмаке на подножку,  но чахлого и сонного вида
кондуктор дал свисток, вагон тронулсЯ.
     - ’а куды же ты, нэгодЯй, подлец?! - пронзительно завопила торговка.
     Њежду тем  в  вагоне было  всего несколько человек,  и  ‹ивенцев сказал
кондуктору:
     - ’ам еще какаЯ-то старуха осталась, - посадить надо.
     ‘ощуренными мутными  глазками глЯнул  на  него  кондуктор и  дернул  за
веревку: вагон стал.
     ‚тискиваЯсь в  узкую дверь вагона со своими корзинищами,  свирепо орала
на кондуктора баба:
     - ‘ви-сти-ит!..  Ђ  чтоб у  тебЯ в  животе так  свистело!..  Људы ж  ты
свистишь, нэгодЯй, когда Я садюсь?
     Ћна уселась как раз против ‹ивенцева,  тЯжело дышащаЯ, с росинками пота
на широком носу,  и,  времЯ от времени обращаЯсь то к  нему,  то к  Њазанке,
полновесным грудным голосом воинственно кричала:
     - ‚от нэгодЯй,  -  ну,  что вы скажете,  а!..  ‘ви-стит,  когда человек
сидае! Ћн знай свое - сви-стит!.. ‚от так они и людей давлють!
     ‘мешливый ‹ивенцев не выдержал, наконец, и захохотал; заулыбалсЯ весело
и Њазанка, а старуха ворчала:
     - ‘мийтесь,  смийтесь себе,  а  мне начхать!..  џ  садюсь,  а  вин себе
свистит, нэгодЯй!..
     „аже и полусонного кондуктора развеселила свирепаЯ старуха.  Ђ ‹ивенцев
говорил Њазанке сквозь смех:
     - ‚от она -  матушка ђоссиЯ!  Џопробуйте ее в вагон культуры не взЯть -
какого она  крику наделает!  Ќе-ет,  она свое место под солнцем знает и  ото
всех отобьетсЯ.
     € с тою наивностью, котораЯ его отличала, обратилсЯ он вдруг к старухе:
     - Ђ  ну-ка,  послушаем глас  народа!..  Љогда кончитсЯ война,  о  дщерь
Ѓеллоны?
     Ќо дщерь Ѓеллоны, остановив на нем серые, в набрЯкших веках, маленькие,
но сердитые глазки, сказала вдруг длЯ него неожиданно:
     - Ђ-а,  Як  так будете вы  воювать,  как воюете,  то и  людей на вас не
хвате!
     Џоджала презрительно губы и отвернулась к окну вагона.
     - —то это значит?  -  вопросительно поглЯдел ‹ивенцев на Њазанку. - —то
такое изрекла эта ‘ивилла?
     Њазанка сделал жест  левым  плечом и  левой стороной лица,  означавший:
"Ћхота была к такой обращатьсЯ!"
     Ќо  тут скоро остановилсЯ вагон,  и  на этой остановке бурно ворвалсЯ в
него мальчишка-газетчик со свежими дневными телеграммами и звонким криком:
     - Џо-те-рЯ двух наших корпусов в ‚осточной Џруссии!..  ѓенерал ‘амсонов
убит!..
     €  через две-три  минуты из  радостно-розового по  цвету широкого листа
телеграммы ‹ивенцев  узнал  то,  что  гораздо  раньше  его  узнала  базарнаЯ
торговка,  -  что под ’анненбергом и  ‘ольдау,  в болотистых лесах,  восьмаЯ
германскаЯ  армиЯ,  пользуЯсь  превосходством артиллерии  и  лучшим  знанием
местности,  обошла армию ‘амсонова, что ‘амсонов и два других генерала с ним
были убиты немецким снарЯдом, что мы потерЯли два корпуса...
     ’елеграмма была запоздалаЯ,  очевидно задержаннаЯ в штабе крепости,  не
решавшемсЯ опубликовать ее.  Ќо из штаба крепости,  конечно,  через писарей,
проникла она на базар.
     ‚ыходЯ из  вагона вместе с  Њазанкой близ Њалой Ћфицерской,  на которой
они жили оба, говорил ‹ивенцев взволнованно:
     - ЊенЯ это  ударило страшно!  ‘овершенно не  думал,  что  это возможно.
‘амсонов!  Ћпытный генерал!  “частник Японской войны...  Ћ  нем писали как о
военном таланте,  о стратеге...  ќх!  ЉакаЯ жалость! „ва корпуса! ‚едь это -
восемьдесЯт тысЯч человек!..
     - Ђ  что  же  делал  ђенненкампф?  Ћсаждал Љенигсберг?  Џочему не  было
согласованности действий?  Џотому что он  -  ђенненкампф,  -  вот почему!  -
выкрикнул залпом Њазанка,  и  красивое лицо его стало бледным,  только глаза
горели.  -  Њожет быть,  он  миллион получил от  ‚ильгельма за  то,  что  не
поддержал ‘амсонова,  почем мы  знаем?  Ќемец с  немцем всегда сговорЯтсЯ за
русской спиной. ќто уж будьте покойны.
     - ‡начит,  вы полагаете,  что дело не в  каком-то генерале ѓинденбурге,
назначенном ‚ильгельмом на место Џритвица,  а  исключительно в  одном только
немецком миллионе, предложенном ђенненкампфу?
     - Ќепременно! - очень убежденно отозвалсЯ Њазанка.
     €,  внимательно глЯдЯ в  его  горЯчие на  бледном лице глаза,  ‹ивенцев
проговорил, запинаЯсь:
     - ‚от подите же...  „лЯ менЯ,  конечно,  Ясно,  что Я  подхожу к  людЯм
совсем не с того конца,  с какого надо... € знаете, что Я теперь думаю после
этого несчастного ’анненберга?.. —то немцы не так скоро сдадутсЯ, как мы все
об этом мечтаем. Ќет. Ќе так скоро.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ

        Ћ•Ћ’Ќ€Љ ‡Ђ —…ђ…ЏЂЊ€


        I

     ЂртиллериЯ дружины - батареЯ трехдюймовок - стоЯла на ‘еверной стороне,
и туда комиссиЯ,  в том же составе:  подполковник Њазанка,  поручик Љароли и
прапорщик ‹ивенцев, приехала на следующий день.
     ’ам тоже было всего лишь два офицера:  штабс-капитан Џлевакин и поручик
Њакаренко; причем Џлевакин был не женат, африканских собачек и повара у него
не  было,  отчетность велась кое-как,  на каких-то клочках линованой бумаги,
под кроватью в его комнате виднелись пустые водочные бутылки, на столе стоЯл
лобзик,  -  он  выпиливал какую-то  рамку сложного рисунка,  -  и  так же  с
нескрываемым изумлением встретил он  ревизионную комиссию,  как  и  ротмистр
‹ихачев, хотЯ и должен был прочитать об этом в приказе по бригаде.
     Ќо о приказах этих он сказал презрительно:
     - ’оже еще - при-каз-зы пехотные!
     Љ пехоте вообще он, видимо, привык относитьсЯ без всЯкого снисхождениЯ,
а к тому, что прикреплен к какой-то там ополченской дружине, даже и за месЯц
не успел привыкнуть.
     Џравда,  вид у этого Џлевакина был воинственный: нос - долбежка, зубы -
как  у  лошади,  и  даже  рыжие волосы надо  лбом завивались кверху петушьим
гребнем.
     - ђе-ви-зии!  -  ворчал он,  выбрасываЯ из своего стола поручику Љароли
разные счета,  им оплаченные и  сваленные в столе в полнейшем беспорЯдке.  -
ЉакаЯ-нибудь пехтура -  и вот тебе,  здравствуй!  - ревизиЯ!.. Ђ война всЯ -
артиллерийскаЯ.
     Џоручик же Њакаренко, тЯжелый черный одутловатый человек лет под сорок,
у  которого за  годы  отставки ничего  не  осталось военного ни  внешне,  ни
внутренне, рассказывал между делом ‹ивенцеву:
     - ‘обравсЯ это Я себе на охоту ехать, собак накормил...
     - Љак же  вы это:  на охоту ехать,  и  вдруг собак кормить?  -  перебил
‹ивенцев.
     - ’а  годи  уж...  Ќакормил собак,  только собравсЯ ехать,  аж  глЯдь -
урЯдник иде!..  ѓм,  думаю себе,  что ему надо от мене,  урЯднику? Ђж подает
бумагу:  "Џризываетесь прибыть в  дружину такую-то".  ‚от  черт!  Ђ  зачем -
неизвестно!  "Џрибыть-прибыть,  а зачем прибыть?" - спрашиваю того урЯдника.
"’ак война ж", - говорит. "’уда к черту!.. „а с кем, бодай тебе лиха година,
- с кем нам война?  ЉакаЯ война?  Љогда это?" -  "’ак с немцем же", - кажет.
"M-м, - с немцем!.. Ђ Я-то думаю, с кем же это нам война?"
     - „а вы газеты-то читали? - поглЯдел на него удивленно ‹ивенцев.
     - Ќу да,  еще чего - га-зе-ты!.. € на черта мне голову морочить, газеты
читать?  —то Я,  у-чи-тель?  €ли же  поп?  €ли пысарь сельский?..  “  мене ж
хозЯйство!
     ‘мешливый ‹ивенцев весело расхохоталсЯ.
     Џодполковник  Њазанка  посоветовал  все-таки  Џлевакину  завести  книгу
отчетности,  чтобы на  следующий месЯц не  так долго сидеть комиссии за  его
клочками бумажек, и все вышли посмотреть батарею.
     Ћчень удивило ‹ивенцева,  что  на  всех орудиЯх было аккуратное клеймо:
"Made in Germany", а Џлевакин сказал:
     - Љакое же это имеет значение?  —то,  они постеснЯютсЯ бить немцев, что
ли?..  Ђ  вот если их мало купили в свое времЯ,  денег пожалели,  -  вот это
будет свинство!  ‚ойну затеваешь -  денег не жалей,  - первое правило! ‚ойна
денежки любит... Ђ ревизию после войны назначай!
     Ћколо орудий увидел ‹ивенцев тощего,  с зеленым острым лицом, хотЯ и не
такого уж  маленького мальчишку,  лет тринадцати на вид,  беспечно одетого в
какую-то рвань. Ћн неотступно ходил за ними, пока они осматривали батарею.
     - ‡дешний? - спросил о нем ‹ивенцев Џлевакина.
     - Љакой черт здешний! Ѓеглый. €з ЊариуполЯ с ополченцами приехал... Ћй,
„емка, смотри, Я тебЯ по этапу отправлю!
     - Ќу да!  Џо этапу!..  „урак Я, что ли, вам далсЯ? - независимо ответил
„емка.
     - Ђ вот прикажу,  чтоб тебЯ не кормили на кухне и хлеба чтоб не давали,
- сам, черт, уйдешь!
     - •леба! Ћчень Я нуждалсЯ! —то мне, хлеба никто не даст?
     ѓолос у „емки был мрачный.
     - Љто же твой отец,  „емка?  -  спросил его Љароли.  -  џ  в  Њариуполе
кое-кого знаю.
     - Ќе знаете вы его...  - отозвалсЯ „емка, глЯдЯ на Љароли исподлобьЯ. -
Ћн грЯзным ремеслом занимаетсЯ.
     - Љаким же это грЯзным? пион он, что ли?
     - Ќет, не шпион... Ћн позолотчик. €коностасы золотит.
     - ‚от тебе на! Љакое же это - грЯзное ремесло? - сказал ‹ивенцев.
     - „а,  вы еще не знаете,  какое... ѓрЯзное, и все! Ђ теперь и вовсе все
православные в шелапуты переходЯт, - никакой выгоды нет заниматьсЯ...
     - ‚идно, что у тебЯ этот вопрос решен - насчет ремесла твоего папаши...
Ђ что же ты здесь делаешь? - спросил Љароли.
     - Ћтправки жду, - что!.. Ќа войну когда отправЯт - вот чего.
     Љартуз у „емки был синий когда-то,  теперь -  розово-лиловый, а козырек
болталсЯ на одной нитке посередине, отчего лицо его менЯлось в освещении, но
выражение его оставалось одно и то же -  упрЯмое,  недоверчивое, осторожное,
но  самостоЯтельное,  потому  что  весь  он  был  отдан  во  власть  одному,
захватившему его целиком, стремлению: попасть на позиции.
     - Ћт-прав-ки!  - покачал головой Њазанка. - Људа тебЯ, такого зеленого,
отправлЯть? Ќа кладбище?
     - Ќу  да!  Ќа  кладбище!..  Џочище  ваших  ополченцев  буду!  -  качнул
козырьком „емка, однако из осторожности отошел.
     ‹ивенцев отметил,  какие тонкие были  его  босые ноги,  и  какие узкие,
несильные плечи, и какие слабые, темного цвета, косицы спускались ему на шею
из-под фуражки.  „аже старый и лопнувший под мышками нанковый пиджачишка - и
тот был какой-то подбитый ветром, под стать всей его бестелесной фигуре.
     € он сказал Џлевакину:
     - Ћполченцев ваших он авось не объест,  -  подкормили бы его немного, а
потом можно отправить его домой.
     - ѓложет же  он  мослы на  кухне!  -  отозвалсЯ Џлевакин,  а  Њакаренко
добавил:
     - ’о  уж  такаЯ  худороднаЯ порода...  †еребЯта вот  тоже  иногда такие
бывают шершавые. Ќу, те, правда, долго и не живут - подыхают.
     Њестность кругом была  унылаЯ:  песок  под  ногами,  чахлые низкорослые
акации кое-где,  с листьЯми наполовину желтыми, повисшими, сожженными жарою,
и  казармы со  всех сторон.  „аже голубаЯ бухта,  а  за  нею море не  давали
простора глазу. ‚ бухте торчали пароходы, когда-то служившие длЯ каботажного
плаваниЯ,  ныне  ставшие  тральщиками,  а  море...  море  стало  совершенной
пустыней,  холодной,  враждебной, растерЯвшей все веселые белые паруса и все
заботливые мирные дымки на горизонте,  а  вместе с  ними потерЯло и всю свою
ласковость, всю поэтичность.


        II

     ‘ ополченцами дружины трудно было наладить занЯтиЯ военной подготовкой.
Џоручик Љароли объЯснЯл это тем,  что они не  имели необходимого солдатского
вида.
     - ’ы  ему  разъЯснЯешь  всЯкие  его  там  солдатские  обЯзанности,   за
неимением прав, а у него на голове бриль соломенный, а на ногах - постолы из
рыжего телка!..  ‘просишь его:  "„а  ты  откуда такой взЯлсЯ,  что  стоишь и
десЯтый сон  видишь и  глаз расплющить не  можешь?"  -  "Ђ  Я  из  экономии,
говорит,  волiв пас".  -  "Ђ добрые ж  были волы?"  -  "Ђвже ж  добрые...  “
богатого пана усЯ худоба добраЯ..."  Ќу,  вот и  говори с ним о волах,  да о
баранах,  да почем у  них там сало свиное...  Ђ  какой же из него,  к черту,
солдат?  Ќакажи менЯ бог,  - насмешка над здравым смыслом с ними чертовщиной
всЯкой заниматьсЯ! Џускай лучше песни орут.
     €  ополченцы маршировали в своих брилЯх и постолах из свежих шкур телЯт
своего  убоЯ  и  орали  песни.  Џесен  этих  было  всего  четыре.  …сли  шли
неторопливым шагом,  как  идут  люди на  серьезный,  но  отдаленный все-таки
подвиг, то пели:

                Џише, пише царь германский,
                Џише русскому царю:
                "ђазорю твою Я землю,
                ‘ам в ђасею жить пойду!"
                ‡ажуривсЯ царь великий,
                ‘мутный ходит по Њоскве...
                Ќе журисЯ, царь великий, -
                Њы ђасею не дадим!

     …сли  шаг  мог  быть  просторнее  и  вольнее,   как  у  косцов,   когда
возвращаютсЯ они с сенокоса, то пели про благодушное, домашнее:

                …хал купчик из Ѓер-дЯн-ки, -
                Џол-то-раста рублей сан-ки!
                ЏЯтьдесЯт рублей ду-га, -
                Ђх, цена ей дорога!

     …сли    шагу   придавали   некоторую   торопливость,    неразлучную   с
представлением о  какой-нибудь  деревенской трагедии,  например,  о  пожаре,
требующем общенародного действиЯ, то пели:

                Љак у нашей у деревни
                Ќова новина:
                Ќе поймали щуки-рыбы,
                Џоймали линЯ.
                ђаздивилысь, рассмотрилысь,
                Ђж воно - дитЯ!
                Ђж мало дитЯ!

     Ќаконец, если идти надо было побыстрее и повеселей, тем шагом, какой на
военном Языке называетсЯ форсированным,  то  пели "“харЯ-купца".  ќту  песню
пели с особыми вывертами и высвистами, по-своему переиначиваЯ слова:

                …хал на Ярморок юхорь-купец,
                ћхорь-купец, д'юдалой молодец!
                ‚ красной рубахе, в серых штанах,
                •одит по вулице весел и пьЯн...
                „евок и бабов ен поит вином.
                ќх, пей, пропивай, все равно пропадем!

     Џесню  эту  пели  с  особым  одушевлением:   должно  быть,  настроениЯм
ополченцев она отвечала больше, чем другие.
     ‚прочем,  была еще песнЯ,  которую пели ополченцы только в  присутствии
начальства,  -  например,  командира дружины или командира бригады, генерала
Ѓаснина,  который поначалу,  по новости дела,  раза три приезжал в  дружину,
пока не надоело. ‚ этой песне были такие боевые строки:

                „ружно мы станем стеной на германца,
                „окажем, что есть ополченцы в бою!
                ‘мело пойдем воевать со врагами,
                Џоложим живот свой за веру-царЯ!

     ‚о всех этих песнЯх, и боевых и разгульных, ‹ивенцев все-таки не слышал
ничего боевого,  ничего разгульного,  и больше понимал он базарных торговок,
когда приходилось с  ратниками из своих амбаров-казарм проходить мимо базара
в поле,  где только и можно было развернуть как следует огромную ополченскую
роту.
     ’орговки говорили сожалеюще: "Ђпольченцев гонють!" - и это была правда.
     „ружина была собрана в  …катеринославщине,  но не только украинцы в нее
попали:  были и греки из-под ЊариуполЯ, были немцы из колоний; были русские,
рабочие и  шахтеры,  захваченные мобилизацией на местах работы;  были евреи,
были татары,  были армЯне...  € у всех замечалась эта ошеломленность,  какаЯ
бывает   у   мыши,   оглушенной  захлопнувшейсЯ  внезапно  железной  дверцей
мышеловки;   кроме  того,  у  всех  была  затаеннаЯ  обида  на  эту  нелепую
мобилизацию потому даже,  что никто не хотел верить,  будто их могут погнать
на фронт.  ‚се думали,  что война кончитсЯ и без них: "Њало ли солдат было в
полках?  Њало ли было казаков?  €  разве в  Японскую войну брали ополченцев?
Џочему же  вдруг теперь?.."  €  были такие,  что не только верили сами,  что
вот-вот  распустЯт их  по  домам,  как забранных по  ошибке и  бестолковости
властей,  но пробовали убеждать и  других.  Ѓольше всего сбивало с толку то,
что долго не выдавали гимнастерок и шинелей.  Ќе хотели думать, что нет этих
шинелей,  и рубах,  и сапог, и фуражек, и даже поЯсов с железными блЯхами. Ђ
не выдают -  значит сами сомневаютсЯ,  нужно ли выдавать их, не будет ли это
совершенно зрЯ,  а  новые  вещи  ополченцы в  какой-нибудь месЯц  приведут в
негодный хлам.
     ‚  ротах  особенно  угрюмые  лица  были  у  хозЯйственных многосемейных
степнЯков  старых  сроков  службы,  а  среди  молодежи,  склонной  вообще  к
артельной  жизни,  попадалось достаточно беспечных  и  веселых  -  плЯсунов,
гармонистов,  балалаечников... Ѓыли даже сказочники, вменившие себе как бы в
обЯзанность рассказывать по вечерам сказки,  и  чем эти сказки были длиннее,
тем  они  казались занЯтнее:  коротких слушать не  любили.  „аже и  анекдоты
требовались подлиннее и позакрученней.
     €  в  то  же  времЯ  покупали много  газет и  сходились кучками слушать
последние новости с  "театра военных действий".  €  сразу обозначались среди
ратников Яростные политики,  зараженные газетной одноголосицей о  задачах  и
целЯх войны и  не  допускавшие мысли,  что война не  окончитсЯ через два-три
месЯца.
     Ќо  во всей дружине,  насколько мог наблюдать ее всю ‹ивенцев,  не было
никого,   кто  бы  стремилсЯ  как  можно  скорее  "положить  свой  живот  за
веру-царЯ",  торопилсЯ бы получить солдатскую обмундировку и  щеголЯть в ней
себе на  радость и  кому-то на утешение,  -  никого,  кроме вот этого самого
тринадцатилетнего „емки, бежавшего от своего отца, позолотчика иконостасов.
     Ћн  был  уже  теперь здесь.  ‚ыгнал ли  его Џлевакин из  артиллерийской
казармы,  или он решил,  что скорее отправЯт на фронт пехоту, и перешел сюда
сам,  -  только его  встретил уже в  своих казармах ‹ивенцев дней через пЯть
после ревизии.  Ќа тонких ногах его были чьи-то доброхотные опорки;  козырек
плотно пришит кем-то к картузу; пиджак нанковый тоже починен.
     - „емка,  „емка,  и охота тебе тут околачиватьсЯ без дела! - сказал ему
‹ивенцев. - …хал бы ты домой, а?
     - Ќе поеду!  - твердо ответил „емка. - „омой!.. ’ут Я, может, подводную
лодку увижу, а дома что?
     - ѓде же ты ее тут увидишь?
     - Ќа берегу, - где!.. Ћна ведь по дну морскому ходит, а на берег должна
же когда вылезать.
     - ѓм... как же она по дну может ходить?
     - Љак! Ћчень просто: на колесах катитсЯ.
     „емка смотрел на ‹ивенцева исподлобьЯ и, пожалуй, даже презрительно: не
знает таких простых вещей, а еще офицер!
     - Љто ж тебе это сказал, „емка?
     - Љто!  џ сам знаю... Ђ то тут тоже начальник дружины кричит: "ѓорниста
мне сюда!  ѓорнист где?.." ѓорнист этот самый прибегает с трубой,  а он ему:
"Џослушай,  горнист!  —то бы  нам такое сыграть?"  …й-богу!  Ќе  знает,  что
горнист играть должен!
     - ѓм... „емка, „емка! ђазве так можно о начальнике дружины говорить? Ћн
начальник дружины, полковник, а ты что такое?
     - џ?..  Њне бы  только до фронта доехать,  Я  бы им показал!  -  мрачно
пропустил сквозь зубы „емка, и костлЯвые кулаки его воинственно сжались.
     - Љому бы ты показал? Ќемцам?
     - Ђ то кому же!..  Ђ то идут,  поют:  "Џойдем резать москалей!" Љак это
стерпеть можно?
     - Ђ почем же ты знаешь, что они там поют?
     - ‚  газете вон  -  люди читали...  "Њо-ска-лей резать!.."  ќто они нас
москалЯми зовут... Ђ Я бы их прЯмо, как "Ћхотник за черепами"! ќ-эх! - „емка
тут до того свирепо поглЯдел на ‹ивенцева, что тот расхохоталсЯ.
     - „емка,  „емка! ‚от они у нас где - охотники за черепами таЯтсЯ! Ђ Я и
не знал.
     - Џускай мне винтовку дадут, - попросил вдруг „емка. - џ и в строю буду
ходить тоже... с винтовкой.
     - ’Яжела тебе винтовка будет.  Љабы трехлинейка -  та полегче,  а  то -
берданка. Ђ в берданке одиннадцать фунтов.
     - Ќу что ж, одиннадцать! Ќе донесу, что ли? џ уж пробовал, носил.
     - ’акие ѓавроши,  как ты,  брат „емка,  хороши бывают во  времЯ уличной
войны -  патроны на баррикады таскать.  Ђ на этой войне чтобы тебе охотником
за  черепами быть  -  ничего не  выйдет!  ’ам  тебЯ  снарЯдом за  пЯть верст
ухлопают,  и никто этого даже и не увидит, может быть. € ты сам и не успеешь
даже подумать,  что это с тобой случилось,  как от тебЯ уж тогда одни брызги
останутсЯ. Ѓрось о немецких черепах думать и поезжай в свой Њариуполь. „енег
на дорогу Я тебе, так и быть, дам, „емка.
     ‹ивенцев  говорил  это   как  можно  серьезнее,   чтобы  подозрительный
мальчуган не усмотрел в его лице или в оттенке голоса и тени шутки, но „емка
вызывающе качнул головой:
     - Ѓрыз-ги!..  ’оже еще...  брызги!  -  и пошел от него проворно, больше
недовольно,  чем испуганно, удивив его тем, что не попросил денег на проезд,
как мог бы сделать это другой:  ведь деньги на то на се бывают и  мальчишкам
нужны.  …ще заметил ‹ивенцев, когда он повернулсЯ от него круто, что глаза у
„емки раскосые.  Ћн  подумал,  что вот как хитрил этот охотник за  черепами,
глЯдЯ исподлобьЯ и в упор,  когда говорил с ним: он боЯлсЯ, должно быть, что
косоглазие его заметЯт и за это его забракуют и не возьмут на фронт.


        III

     Ќа другой день,  когда ‹ивенцев был в  канцелЯрии дружины,  получилось,
вместе с  другою почтою,  письмо на имЯ полковника Џолетики.  ’от начал было
читать его, но безграмотность письма, и сераЯ бумага, и расплывшиесЯ местами
чернила не расположили его к чтению до конца.
     - —епуха какаЯ-то! Њальчишка какой-то у нас будто... …рунда! - и бросил
письмо в плетеную корзину под стол.
     - Џозвольте!  Њальчишка?  “ нас действительно есть мальчишка...  „емка.
Ћхотник за черепами... - сказал ‹ивенцев и вытащил из корзины письмо.
     ‚от что это было за письмо:

                             "‚аше высокородие!
     “  вас ходитсЯ мальчик убежавши вместе с поездом военый и сейчас увашей
друшины имЯ  его  „имЯн ‘еменов ‹абунский глаза раскосиЯ то  все  покорнейше
прошу вас  умолЯю припроводить его в  город Њариуполь дом ЉраснЯнского улица
”онтальнаЯ а вам и всему воинству жалаю быть счастливы в своем деле родители
его ‘емен Њихайлыч и ‚аселиса Ќикитечно".

     Џисьмо это ‹ивенцев спрЯтал в карман, так как Џолетика был занЯт важным
делом:  пришла из штаба бригады бумага, что дружина получает фуражки, шинели
и   сапоги,   за  которыми  надо  будет  ЯвитьсЯ  заведующему  хозЯйством  с
каптенармусами и подводами от каждой роты.
     Љогда  ‹ивенцев сказал в  своей  роте,  что  наконец-то  выдают дружине
шинели,  сапоги и прочее, он усиленно следил за лицами и не верил глазам: ни
одного опечаленного этим лица он не заметил.
     „аже те,  которые уверЯли других,  как он  знал,  что совсем не  думает
начальство гнать их на фронт,  потому-то и не выдает им обмундировки, - и те
спрашивали его только о том,  подарЯт ли им за службу шинели и сапоги, когда
кончитсЯ война.
     Ћн отвечал убежденно:
     - Ќу  еще бы  не подарЯт!  Ќепременно должны подарить...  как солдатам,
уходЯщим в запас.
     €  они  становились вполне довольными и  хлопали друг друга по  спинам:
все-таки шинель,  сапоги,  суконные рубахи,  шаровары,  -  все это кое-каких
денег стоит и ноское, хватит надолго.
     €  несколько дней потом прошло не в  бестолковой,  а вполне осмысленной
суматохе:  в  четырех огромных ротах  дружины пригонЯли,  ввиду  наступающей
осени,  теплую казенную обмундировку,  в которой люди, распущенные зимою, по
окончании войны, разъедутсЯ по домам, - это было похоже на дело.
     Ќо,  получив обмундировку, дружина стала назначатьсЯ комендантом города
в  нарЯды  на  гарнизонную  службу.  €  однажды  ‹ивенцев  был  отправлен  с
восемьюдесЯтью ратниками в распорЯжение градоначальника.
     Џомещение длЯ  назначенных в  нарЯд  отвели  на  паровой мельнице грека
€чаджика,  где на  дворе кишели утки,  пожираЯ отруби из кормушек и  разводЯ
кругом вонючую грЯзь.  ‚  длинном подвальном этаже  мельницы поставлены были
нары и  висел телефон длЯ свЯзи с  градоначальством,  но до сумерек никто не
звонил.  Ђ  когда  стемнело,  ЯвилсЯ городовой,  чтобы отвести двадцать пЯть
человек при старшем унтер-офицере на сторожевую службу. —ерез два часа он же
пришел за сменой.
     ЋтлучатьсЯ с  мельницы сам ‹ивенцев не имел права:  могло быть передано
по телефону из градоначальства какое-нибудь важное распорЯжение. Ђ пришедшаЯ
на отдых перваЯ смена чувствовала себЯ заметно сконфуженной.
     - —то вы там делали полезного длЯ отечества?  -  спросил своих ратников
‹ивенцев.
     ђатники  фыркнули  и  закрутили  головами,  а  унтер-офицер  ‘таросила,
человек бородатый, степенный, старше сорока лет, ответил, подумав:
     - Ќу, одним словом вам сказать, ваше благородие, ащеульничали!
     - Љак?  Ђщеульничали?..  ѓм...  ‘лово  весьма  малопонЯтное  и  требует
объЯснениЯ,  -  сказал ‹ивенцев,  пытаЯсь сам догадатьсЯ,  что значит и  это
слово и сконфуженность ратников.
     - „ома эти самые нехорошие тут поблизу,  -  поЯснил ‘таросила. - € вот,
одним словом...
     - Љакие нехорошие дома? ’ерпимости, что ли?
     - ’ак точно!..  € вот,  стало быть, по одной улице дома - к этим девкам
матроснЯ ходит, а на другой улице рЯдом - там длЯ артиллерии девки...
     - •орошо,  а  вы  были  при  чем?  „лЯ  ополченцев,  что  ли,  дома там
отводились?
     - Ќикак нет. Ћполченцам пока нет такого положениЯ.
     ђатники прыснули.
     - Ќе понимаю,  что вы могли там делать!  -  сказал ‹ивенцев,  испытующе
глЯдЯ в бороду ‘таросилы.
     - Њы, ваше благородие, вроде бы патрулЯми ходили, чтобы скандалу где не
было,  а также вредной драки.  —ерез то это могло быть,  что матроснЯ,  она,
конечно...  ей,  одним  словом,  получше  девки  пришлись,  а  что  касаетсЯ
артиллерии - той похуже.
     - Ќу?
     - Ќу,  а всЯкому,  ваше благородие,  хотитсЯ, чтобы получше, вот черезо
что артиллериЯ к  матросне на улицу лезет,  и начинаетсЯ тут у них свалка на
улице: артиллериЯ лезет, а матроснЯ не дозволЯет.
     - Ђ вы что должны были делать?
     - Ђ мы, вроде бы, должны их разводить, ваше благородие.
     - ‚от так раз-во-дЯ-щие!
     ђатники хохотали кругом.
     - €звестно,  на  военной службе всего насмотришьсЯ,  -  кротко закончил
‘таросила.
     - •орошо,  -  сказал  ‹ивенцев.  -  ‚от  вернемсЯ в  дружину,  Я  подам
командиру рапорт,  что это за нарЯд такой и  нельзЯ ли этот нарЯд на будущее
времЯ похерить... Ђ теперь пока ложись, хлопцы, спать!
     Ќо   долго  не   спали  ратники,   а   заливисто  хохотали  по   углам;
действительно,  нарЯд был не  совсем обыкновенный.  €  кто-то просил ротного
сказочника „удку рассказать сказку.
     „удка был очень толстогубый,  молодой еще малый, угрюмого вида, так что
предположить в  нем сказочника никак не мог ‹ивенцев,  и он начал,  проворно
шлепаЯ губами,  длинную,  что было важно,  сказку о  трех €ванах:  коровьем,
кобыльем и  овечьем,  и  каком-то  ‹иходее,  который держит  под  замком  на
высоченном дубу красавицу.  ќту красавицу и  хотЯт освободить €ваны и  взЯть
себе в жены.
     ‘начала едет к ‹иходею €ван Ћвечий, а ‹иходей говорит:
     - ’ы приихав до мене битьсЯ, чи миритьсЯ?
     €ван Ћвечий тому ‹иходею ответ:
     - џ приихав до тебе совсим не миритьсЯ,  -  хай ты сгоришь, а приихав Я
до тебе битьсЯ!
     - „а как-ак вшкварит ему!  -  замахиваетсЯ кулаком „удка,  а  слушатели
хохочут от удовольствиЯ.
     ‹иходей оказалсЯ сильнее все-таки €вана Ћвечьего и его одолел.  Ќо пока
они  бились,  вертелась тут  же  поблизости сорока.  "Ћни  бьютсЯ себе,  они
бьютсЯ,  а сорока стрекочет-регочет..." € когда убил ‹иходей €вана Ћвечьего,
сорока полетела за  мертвой и  живой водой.  Ђ  €ван Љоровий,  не дождавшись
€вана Ћвечьего,  поехал к  ‹иходею и  натыкаетсЯ на убитого,  который "лежит
себе ни мур-мур...".
     ЏокуриваЯ толстую кручонку и  то  и  дело сплевываЯ на  пол  и  затираЯ
сапогом, „удка рассказывал однообразно, но складно, как ‹иходей убил и €вана
Љоровьего и  потом  €вана Љобыльего,  но  сорока оживила тем  временем €вана
Ћвечьего,  и  только что управилсЯ ‹иходей с €ваном Љобыльим,  снова идет на
него битьсЯ,  а не миритьсЯ €ван Ћвечий, а потом - воскрешенный сорокой €ван
Љоровий, а там - €ван Љобылий... Љонечно, ‹иходею ничего не остаетсЯ делать,
как бежать от этих бессмертных и уступить им красавицу на дубу.
     Љак  раз  когда кончил свою  сказку „удка,  пришла,  также фыркающаЯ от
смеха,  втораЯ смена,  а с нею вместе неожиданно длЯ ‹ивенцева пришел „емка.
Ћказалось, что он встретил эту смену недалеко от мельницы €чаджика и кого-то
узнал из ратников.
     - Ђ-а! „емка! ѓде же ты пропадал последнее времЯ? - спросил ‹ивенцев. -
ЉажетсЯ, с неделю Я тебЯ не видал.
     - џ-то?..  џ в Ѓалаклаве был, - пыталсЯ улыбнутьсЯ „емка, но улыбка ему
вообще не удавалась.
     - ‚ Ѓалаклаве? “ кого же ты там был? “ ротмистра ‹ихачева?
     - Ђга!.. ‚ эскадроне.
     - ’ы  что же думал,  что эскадрон наш на своих лошадЯх скорее до фронта
доскачет, чем мы пешие дойдем?
     - Ђга! ‚ерхом ездить училсЯ, - буркнул „емка.
     - ѓм... ‡асела в тебЯ эта сквернаЯ идеЯ - охотитьсЯ за черепами немцев.
Ђх, „емка, „емка!
     - Ђ  что же им -  спустить это?  -  при электрической лампочке сверкнул
раскосыми глазами „емка. - Ќикогда не спущу!
     - —его же ты именно не спустишь?
     - ’ого!..  Љак это они наших солдат пленных живыми в  землю закапывают?
•орошо это? ‘пустить это можно?
     - Ћткуда ты это знаешь?
     - ‡наю! ђебЯта в газетах читали!
     - Њожет, это и выдумка: немцы - народ культурный.
     - ‚ыдумка!  Џальцы нашим пленным отрезают,  чтоб они больше стрелЯть не
могли. Ђ каких прЯмо в землю...
     - Ђ немецкие газеты про наших солдат то же самое пишут.
     - Ќе-ет! Ќаши этого не сделают. Џускай не брешут!
     - „авай с  тобой лучше думать,  что все это -  одна брехнЯ на человека,
кто бы  он ни был...  €  потом вот что,  „емка...  ’ы ел что-нибудь сегоднЯ?
Њожет, это ты с голодухи такой свирепый?
     - Ђ то не ел? - подозрительно поглЯдел „емка.
     - Ђ что же ты так поздно по улицам ходишь?
     - „а Я ведь прЯмо из Ѓалаклавы сюда.
     - ’ебЯ, что же, погнали оттуда?
     - Ќу  да,  "погнали"!  џ  сам  ушел...  Љогда  они  на  войну  даже  не
собираютсЯ. Ђ вам уж шинелЯ повыдавали.
     - инелЯ и  там  будут получать не  сегоднЯ-завтра.  ’олько там  шинелЯ
другого образца - с длинным раструбом... Ђ домой тебе не хочетсЯ ехать?
     - —его Я т