ху,   в  глубине  площади  имени  ‹енинского
комсомола,  выступала верхнЯЯ  половина  фасада  нового  кинотеатра -  очень
легкого, воздушного зданиЯ, обнесенного белыми колоннами наподобие афинского
ЂкрополЯ.  € утреннее солнце,  игравшее в капителЯх колонн, и отдаленнаЯ, но
такаЯ  звонкаЯ трель трамваЯ,  вдруг прочертившего дугой по  проводу поперек
площади,  и  сильнаЯ,  молодаЯ фигура  мужа,  идущаЯ навстречу этим  веселым
звонкам, и внезапный жалобный крик Ђлешки, донесшийсЯ из столовой, - все это
слилось у ’ины в одно пронзительное, нежное, отчаЯнное, безнадежное чувство.


        IV

     € день, такой же, как сотни дней до него и тысЯчи после него, глЯнул на
нее со всею тЯжестью и скукой неуловимых,  неисчислимых,  опутывающих душу и
страшных своей мелочностью забот,  которые все укладываютсЯ в  одно понЯтие,
определЯющее жизнь миллионов и миллионов женщин: домашнЯЯ хозЯйка.
     Ќо день, предстоЯвший ’ине, как и неизвестно еще сколько следовавших за
ним,  должен был быть особенно, невыносимо тЯжелым, потому что приехал ”едор
Ќиконович,  отец Џавлуши.  Ђ ее мать, мать ’ины, уже не могла помочь дочери,
как  обычно,  когда у  них собирались гости.  Њама не  могла приехать именно
потому,  что это были не обычные гости, а ”едор Ќиконович. Њожет быть, она и
преодолела бы неприЯзненное чувство к свату: она любила дочь и способна была
ради нее  на  жертвы;  простаЯ деревенскаЯ женщина,  она  умела прЯтать свои
чувства под личиной молчаливого равнодушиЯ, доведенного, если нужно, даже до
тупости.  Ќо  отец ’ины никогда не  отпустил бы  жену унижатьсЯ перед старым
Љузнецовым.
     ‚чера, когда Џавлуша и ‡ахар и его жена „унЯ отвели подвыпившего ”едора
Ќиконовича в  кабинет,  где  ’ина наскоро постелила ему на  диване,  они еще
посидели некоторое времЯ  вчетвером в  прокуренной столовой,  в  невыносимой
духоте.
     ‘тоЯли на редкость безветренные и  потому особенно жаркие дни и  душные
ночи середины июнЯ;  дверь на балкон бывала открыта круглые сутки. Ќо в этот
день,  как только Љузнецовы начали пировать, ’ина незаметно прикрыла дверь и
задернула ее легкой солнечной шторкой.
     —его опасалась ’ина?
     ‚о всем квартале 16 ‚,  как и  во всем этом новом городе,  жили рабочие
люди с семьЯми,  в большинстве металлурги или строители из числа постоЯнных,
кто  в  годы  первой пЯтилетки прибрел сюда,  может быть,  так,  на  времЯ -
попытать счастьЯ,  а потом сам не заметил,  как утвердилсЯ навечно. ‡а шесть
послевоенных лет  десЯтки  тысЯч  семейств были  переселены в  новый  город,
переселены из бараков,  общежитии, из более тесных квартир старого города на
той стороне озера.
     ‘тарый город когда-то  тоже был новым,  одним из первых новых городов в
стране,  и  по  привычке  его  называли  "соцгородом".  Ќазвали  его  так  в
легендарные времена, когда люди только что вылезли из нужды и никто не знал,
каким же должен быть социалистический город,  а всем хотелось,  чтобы он уже
был.  ’еперь в  нем насчитывалось до ста пЯтидесЯти тысЯч жителей,  и  трубы
комбината ежедневно выбрасывали на них четыреста тонн сажи и  пыли,  газовых
отходов.
     ЃлагоприЯтное  длЯ   ‡аречной  стороны  положение  розы  ветров  навело
строителей  на   мысль,   что   именно  здесь   должен  быть   создан  новый
социалистический  город  -   будущий  центр  Ѓольшегорска.  €  теперь  здесь
строились кинотеатры,  столовые,  клубы, школы, дворцы культуры строителей и
металлургов;  и  не  только одновременно возводились все  жилые и  служебные
зданиЯ  в   квартале,   а  сразу  вслед  за  ними  благоустраивались  дворы,
асфальтировались улицы,  высаживались деревьЯ,  кустарники,  цветы, - малЯры
покидали  квартал  одновременно  с   садовниками.   ѓород  рос  с  быстротой
непостижимой, он насчитывал уже более пЯтидесЯти тысЯч жителей.
     Џо традиционному навыку рабочих людей, сложившемусЯ за столетие, навыку
к тому,  что нет смысла скрывать свою жизнь в горе, а тем более в радости, а
еще  больше потому,  что  прежнЯЯ скученнаЯ жизнь  в  бараках и  уплотненных
квартирах поневоле приучала к откровенности, всЯ жизнь переселенных семейств
на ‡аречной стороне протекала на виду друг у друга.  ‚ этих домах некрупной,
строгой,  стройной  архитектуры,  поражавшей взглЯд  разнообразно-простыми и
гармоничными ансамблЯми,  в домах, где с каждым годом прочнее, чище и уютней
пригонЯлось и  увЯзывалось все  длЯ удобства людей,  в  городе,  призванном,
подобно "Њагнитке" или ‘талинску, стать одной из столиц металлургии востока,
ослепительно сиЯвшем своей  белизной и  похожем на  приморские южные города,
особенно если  смотреть на  него  от  комбината из-за  озера,  образованного
мощной плотиной на  реке Љаратемир,  -  в  этом действительно новом,  белом,
голубом,  зеленом городе люди,  в сущности,  только еще учились жить, но они
жили со вкусом и нараспашку.
     Њеталлургическое производство -  круглосуточное производство.  Ќочь  за
днем,  месЯц за  месЯцем,  год  за  годом непрерывно люди порождают огненную
стихию металла,  могущую своим многотысЯчетонным,  льющимсЯ весом затопить и
расплавить все,  что ее порождает.  Ќо люди непрерывно укрощают и организуют
эту стихию на потребу человеку,  к  которому она приходит уже в  виде балок,
рельсов,  брони,  кровли,  труб,  колес,  проволоки или в виде металлических
заготовок,  а потом уже и в виде блюмингов, турбин, экскаваторов, самолетов,
микроскопов,   детских  поющих  волчков,   пружин  длЯ   часов  и   нитей  в
электрической лампочке.
     —ему же удивлЯтьсЯ,  если в  любой час днЯ и ночи,  когда работает одна
смена,  могут найтись люди  из  двух других смен,  которым пришла неотложнаЯ
потребность погулЯть после своего могущественного труда!
     €  не  редкостью было видеть на просторах нового города добрую компанию
молодежи,  развернувшую свою гармонь поперек улицы,  или слышать рвущиесЯ из
распахнутых окон разудалые песни и  топот каблуков,  в то времЯ когда вокруг
кипит обыденнаЯ уличнаЯ жизнь или в  синей ночи дремлют тополи и  выбеленные
луной  кристаллические массы  города,  озарЯемые заревом  спущенного в  воду
шлака, безмолвно покоЯтсЯ на холмах среди степи, отражаЯсь в озере.
     …сли у  Џавлуши Љузнецова бывали гости -  товарищи по работе,  приезжие
люди из других городов “рала,  ‘ибири,  из Њосквы,  с  “краины,  -  и у него
распахивались  все  окна  настежь.   Ќо  не  тогда,   когда  приезжал  ”едор
Ќиконович...
     ‚прочем,  старик,  ослепленный великолепием жизни младшего сына, в этот
вечер,  как и  в прежние,  не придавал значениЯ закрытым окнам и дверЯм;  он
кричал и  пел  своим все еще могучим голосом,  и  только ‡ахар все понимал и
сердилсЯ.
     Љогда старика уложили,  у всех было такое ощущение,  будто здесь только
что бурЯ прошумела,  а теперь неестественно тихо,  хотЯ ‡ахар был уже сильно
пьЯн и молол всЯкий вздор.
     Љазалось,  кому бы,  как не жене, увести подгулЯвшего мужа, когда он не
понимает,  что уже в тЯгость хозЯевам, но „унЯ равнодушно относилась к тому,
был ли ‡ахар пьЯн,  здоров, болен, работал ли, гулЯл ли. ‚ первое времЯ, как
они породнились,  ’ине казалось,  что равнодушие „уни напускное:  не  сумела
подобрать узды на  мужа и  приучилась так  держать себЯ на  людЯх,  чтобы не
унижатьсЯ.  Ќаверно,  так  оно  и  началось когда-то,  но  теперь „унЯ  была
равнодушна ко  всему на свете и  прежде всего равнодушна к  самой себе.  ќто
сказывалось и  на  ее  внешности:  с  годами  она  все  больше расплывалась,
одевалась абы как,  ей все равно было,  причесана она или растрепана, похоже
было,  она не всегда и умываетсЯ.  ’ина замечала, что „унЯ равнодушна даже к
болезнЯм детей своих.  Ћна призналась ’ине, что и супружеские-то обЯзанности
выполнЯет без удовольствиЯ, а потому, что так надо.
     ‡ахар привел ее сюда, чтобы оказать отцу почет в первый день приезда, -
обычно он никуда не брал ее с  собой.  Ћна ему ни в чем не была помехой,  но
оскучнЯла  его  жизнь  -  жизнь  тридцатилетнего  мастерового,  люкового  на
коксовых печах,  который пошел на эту тЯжелую работу только из-за того,  что
она не требовала особой квалификации и хорошо оплачивалась.  Ћн не собиралсЯ
менЯть свою должность на лучшую,  но не мог и  ниже опуститьсЯ,  так как был
здоров,  не изнашивалсЯ ни от работы, ни от пьЯнства. Ќо счастье своей жизни
он видел не в работе,  а в том,  чтобы прожить до конца дней своих,  получаЯ
все доступные по  его заработку,  и  по  заработку родных,  и  по  заработку
товарищей блага и  удовольствиЯ,  заключавшиесЯ длЯ  него  главным образом в
вине,  табаке, вкусной пище, а при случае, если этого можно было достичь без
хлопот и  без последствий,  в удовольствии от женщин и в том шумном веселье,
какое можно было получать от умелого сочетаниЯ первого,  второго и  третьего
и, по возможности, четвертого.
     Џо  внешности братьЯ были поразительно схожи,  только старший крупнее и
более силен.  Ќо  все,  что  у  Џавлуши было смЯгчено мальчишеской ухваткой,
освещено умным и  лукавым выражением больших серых глаз,  все  это у  ‡ахара
было грубее,  топорней,  мутнее, лишено живинки. “ Џавлуши все говорило, что
это человек-созидатель, у ‡ахара, что это человек-потребитель.
     Ќо   если   не   предъЯвлЯть  человеку  требований  духовного  роста  и
приумножениЯ способностей в  труде,  ‡ахар  Љузнецов  был  вовсе  не  плохим
рабочим:  не  имел  за  двенадцать лет  тЯжелой работы на  коксовых печах ни
одного  прогула  и  взысканиЯ,  что  объЯснЯлось отчасти его  нечеловеческим
здоровьем,  а больше -  пониманием собственной выгоды.  Ћн был необыкновенно
ловок и  изворотлив,  когда возникала возможность выпить и погулЯть за чужой
счет,  но  и  сам был не скуп,  имеЯ длЯ этого тем большую возможность,  чем
легкомысленнее год  от  года  смотрел на  свои обЯзательства по  отношению к
семье, привыкшей крутитьсЯ на хвостах от его заработка.
     ‹юди больше склонны судить друг о  друге по бросающимсЯ в глаза внешним
признакам,  чем  доискиватьсЯ истинных  мотивов  человеческого поведениЯ.  €
‡ахар  Љузнецов числилсЯ не  то  чтобы  на  хорошем,  а  на  обычном счету у
начальства,  то  есть  на  таком  счету,  который открыт длЯ  многих рЯдовых
тружеников,  лишенных,  может быть,  недостатков ‡ахара,  но имеющих другие,
свои недостатки.  Ђ  в широком мужском кругу товарищей по цеху ‡ахар слыл за
"своего парнЯ",  то есть тоже, как многие. Џро него говорили: "‹юбит хватить
лишку, но умеет и поработать".
     €  это свое постоЯнное,  закрепленное за  ним в  жизни положение как бы
одного из представителей рЯдового,  трудового множества, из которого вышли и
выходЯт вперед и  наверх люди,  подобные Џавлуше,  ‡ахар использовал так же,
как  и  свое  старшинство,   длЯ  морального  давлениЯ  на  младшего  брата.
€спользовал в том смысле,  чтобы Џавлуша, как младший в семье и выбившийсЯ в
люди,  всегда чувствовал себЯ  обЯзанным перед ‡ахаром,  перед отцом,  перед
всей родней. Ђ всЯкое проЯвление независимости Џавла в том, чтобы уклонитьсЯ
от удовлетворениЯ прихотей отца или брата.  ‡ахар истолковывал не только как
неблагодарность по отношению к родне,  а как отрыв от массы, его породившей,
как стремление выйти в "начальство".
     ’ак было и в этот вечер.
     Џавлуша умел выпить вовремЯ, но пристрастиЯ к вину у него не было. ’ина
любила,  когда он  выпивал,  даже когда он  "перебирал" немножко;  он  сразу
добрел,  начинал виновато улыбатьсЯ,  крутить головой и все повторЯл: "Ћх, Я
что-то закосел!" € был необыкновенно ласков,  когда они оставались вдвоем. Ђ
теперь он хитрил перед отцом и  братом,  рассчитываЯ наутро успеть к  плавке
Ќургалиева.  Ћни заметили это и  напали на  Џавлушу,  будто он  их стыдитсЯ.
‡ахар все времЯ тыкал пальцем в закрытую дверь на балкон.
     ђазговор сразу перешел на то, что Џавлуша мало высылает денег отцу; что
он  не  достал  жившей замужем в  Љуйбышеве больной сестре,  самой  старшей,
путевки в  Љисловодск,  хотЯ  мог  бы  сделать это  через обком металлургов,
членом которого был  избран весной;  что  он,  Џавлуша,  используЯ длЯ  себЯ
хорошее отношение начальника орса,  не  делает  ничего,  чтобы  это  хорошее
отношение  начальника  орса  распространилось  и  на  ‡ахара.  €  много  еще
обвинений  предъЯвили они  Џавлуше,  который  отшучивалсЯ с  той  ловкостью,
котораЯ показывала, что в этих обвинениЯх есть долЯ правды.
     Љогда отца уложили,  ‡ахар все  еще  пыталсЯ укрепитьсЯ на  излюбленном
коньке,  но ’ина видела,  что он хочет получить еще водки, чтобы подольше не
уходить.   ’ина  делала  вид,  будто  не  догадываетсЯ,  тогда  ‡ахар  начал
издеватьсЯ над ее именем и над ее белорусским произношением.
     - •ристЯ,  тащи свою паллитровку!  - кричал он. - ‘купишьсЯ, •ристЯ? ќх
ты, •ристЯ Ѓорозна!..
     ЌастоЯщее имЯ ее было •ристина,  и в родной семье ее звали •ристей. Ћна
сама не знала,  где подхватила уменьшительное ’ина,  должно быть, оно как-то
само собой зародилось из городского воздуха. ‚ ремесленном училище многие из
ее  подруг родом из  деревни менЯли свои  имена:  ‚асса тоже  когда-то  была
‚асилисой.
     Ћтец  ’ины,  ‹аврен Ѓорозна,  как  и  его  отец и  дед,  смалу бродил с
деревенскими  плотницкими  артелЯми   по   помещичьим  фольваркам  и   малым
городишкам,  а  после  революции  -  по  совхозам  и  вескам,  пока  великое
строительство не призвало и не поглотило всю их славную профессию,  исконную
на ‚еликой и на Ѓелой ђуси, богатой лесами. Ќа строительство ‘талинградского
тракторного Ѓорозна забрал с  собой  двух  сыновей-подростков,  а  когда его
перебросили  на   "Ѓольшестрой",   сыновьЯ  уже  самостоЯтельно  работали  в
бригадах.  ‡десь-то  старого  плотника  при  выдаче  паспортов  окончательно
перевели с  белорусского на  русский -  ‹аврена на ‹аврентиЯ,  а  Ѓорозну на
Ѓорознова:  его  давно уже писали так в  ведомостЯх на  заработную плату,  и
милиции так было удобней, а ему все равно.
     € все они стали Ѓорозновы.
     €х район на ‚итебщине граничил с ‘моленской областью.  ’ина,  как и все
Ѓорозновы,   с   детства  равно  говорила  по-белорусски  и  по-русски.   Ќо
белорусское произношение было в  ней неистребимо.  Џри ее  внешности,  долго
сохранЯвшей черты детскости, это придавало русской речи в ее устах особенную
прелесть.
     ‡ахар  же,  нарочито огрублЯЯ ее  говорок,  сочинЯл замысловатые фразы,
сводившиесЯ все к тому же требованию водки.
     - ќх,  памог бы Я табе,  •рыстенька, пашов бы это Я, пастаЯв бы это Я у
очереди,   да  усе  ж  таки  прыдетсЯ  табе,  •рыстенька,  самой  узЯть  нам
паллитровочки,  - говорил он и, так как она молчала, добавлЯл с каким-то уже
совсем бессмысленным вывертом: - „иректарр! ‘екретарр! ‡наэш? Џанимаэш?.. ќх
ты, •ристЯ Ѓорозна!..
     ’ине обидно было,  что Џавлуша,  так ловко отбивавшийсЯ от направленных
на  него  нападок,  теперь  почти  засыпал за  столом и,  вместо того  чтобы
прогнать ‡ахара, насильственно улыбалсЯ его шуткам над ней.
     ‚се-таки она не дала водки ‡ахару,  но он сам прошел на кухню и отыскал
в стенном шкафчике под окном остатки от уже третьего пол-литра.
     Ѓоже  мой,  как  безобразно выглЯдело все  вокруг,  когда  они  наконец
разошлись!
     ’ина отдернула шторку,  распахнула дверь на балкон, и как ни душна была
ночь,  она хлынула в комнату,  пропитанную запахами табачного дыма,  водки и
пищи,  внезапной свежестью с  озера,  сильным  ароматом цветов  с  клумб  во
дворах,  дальними,  просторными запахами южноуральской степи.  ’ина  собрала
консервные банки,  столовую,  чайную,  винную  посуду с  воткнутыми куда  ни
попало окурками,  вымыла,  перетерла, убрала посуду, снЯла скатерть, залитую
борщом и  портвейном,  начисто вытерла клеенку и  подмела пол.  € на все это
ушло еще около часа времени.
     Ќо  она  знала,  что даже при распахнутой на  всю ночь двери на  балкон
запах табака не выветритсЯ до утра.  Ђ когда проснетсЯ ”едор Ќиконович, он и
еще добавит.  Ђ ‡ахар, который будет приходить теперь каждый день, и уже без
жены,  тот будет посылать ’ину за  папиросами,  потому что он  ни  за что не
станет  в  Џавлушином "богатом"  доме  курить  папиросы,  купленные на  его,
‡ахаровы,  деньги.  ’ак и  будут стоЯть эта столоваЯ,  и  кабинет,  и кухнЯ,
пропахнувшие табаком,  пока ”едор Ќиконович,  погостив у  младшего сына,  не
переедет еще к  одному из  своих четырех сыновей или к  одной из  своих пЯти
дочерей, разбросанных по разным концам советской земли.


        V

     Ћна всегда спала крепко,  недвижимо,  не  видела снов.  ’оненькаЯ,  она
становилась тЯжелой во сне,  сразу уходила под воду на дно,  как драгоценный
камешек.
     …два она  заснула,  как  ее  разбудил Ђлешка.  Ћн  давно уже напустил в
кроватку,  а  перед  утром,  при  открытом окне,  ему  стало холодно,  и  он
заплакал.  ’ина,  не  в  силах проснутьсЯ,  убрала со своей груди руку мужа,
заставила себЯ  открыть глаза  и,  выпростав ноги  из-под  простыни,  вынула
Ђлешку из  кроватки,  сменила ему рубашонку и  подставила горшочек.  ‘тарший
мирно спал на боку,  слегка закинув голову,  выпЯтив сильную, не по возрасту
выпуклую грудь, - этого уже ничто не разбудит до шести.
     Џока  Ђлешка,  сопЯ и  похныкиваЯ,  справлЯлсЯ со  своими делами,  ’ина
перевернула ему  перину -  пусть уж  так  побудет до  утра  -  и  переменила
простынку.  Ђлешке стало хорошо в кроватке, он разгулЯлсЯ и начал поигрывать
на  губах  и  издавать более  или  менее  сложные  возгласы,  заменЯвшие ему
человеческую речь. Ќо ’ина уже не слышала его, мгновенно ушла в сон.
     Љак ни крепко она спала, она не нуждалась в будильнике; должно быть, ее
заботы и  обЯзанности продолжали жить с ней во сне.  Ѓыло ровно без четверти
пЯть,  когда она вскочила.  Џо материнской выучке,  она с  детства не давала
себе утром ни минуты поблажки. ’ина снЯла, аккуратно свернула и положила под
подушку  рубашку,  в  которой спала,  набросила розовый халатик в  сиреневых
цветочках и,  уже на  ходу завЯзываЯ сбоку кончики поЯска бантом,  прошла на
кухню.
     ’ина  никогда  не  убегала от  всех  этих  однообразных дел,  незаметно
ставших за  пЯть лет содержанием ее  жизни,  -  нет,  она все делала быстро,
ровно,  споро.  Ћна сразу же  включила газовую конфорку и  поставила чайник,
неполный, чтобы быстрее вскипел. …ще с вечера, пока они там пели и пили, она
подсушила полную сковородку гречневой крупы;  теперь ’ина  высыпала крупу  в
кастрюлю,  промыла в  нескольких водах  и,  когда  чайник вскипел,  включила
вторую  конфорку,  поставила варитьсЯ  кашу  и  долила  чайник.  „остала  из
шкафчика в стене под подоконником,  заблаговременно, еще вчера перед обедом,
отлитые в  расчете на  утро  и  только длЯ  Џавлуши,  полкастрюльки густого,
жирного,  с  большим куском мЯса борща и кусок сырой баранины,  завернутый в
глЯнцевую бумагу.
     ‚чера вечером, когда ’ина второй раз ходила за водкой, она увидела, что
в гастрономе продают расфасованную баранину. € так удачно получилось: только
’ина  вошла,  как  баранину стали выкладывать на  прилавок,  и  ’ина одна из
первых попала в очередь.
     ’ина поставила кастрюльку с борщом на третью конфорку, а кусок баранины
выложила на кухонный столик и накрыла перевернутой глубокой тарелкой,  чтобы
увивавшийсЯ у  ее  ног сибирский кот Џрошка,  с  пушистым хвостом -  отрадой
детей - не утащил мЯса.
     Љак ’ина и  рассчитала,  в ее личном распорЯжении еще оставалось десЯть
минут - принЯть душ и умытьсЯ.
     Ћна  прошла  в  ванную комнатку,  включила газ,  и  пламЯ  зашумело под
колонкой.  ђанним утром всегда бывал хороший напор воды.  ’ина  надела синий
резиновый шлем, скинула халатик и сразу забыла, что она недоспала. Ћна вдруг
почувствовала,  какаЯ она  еще молоденькаЯ,  гибкаЯ,  а  не  хрупкаЯ,  и  ей
вспомнилось,  что  привычку  принимать  душ  по  утрам  она  усвоила  еще  в
ремесленном  училище.   ‚   дни   войны  штатнаЯ  должность  инструктора  по
физическому воспитанию редко бывала замещена, и девушки проделывали утреннюю
зарЯдку всем  коллективом,  без  руководителЯ.  Љогда ’ина  вышла замуж,  ей
показалось неловким делать утреннюю зарЯдку перед мужем,  тем  более что она
скоро забеременела, но душ она принимала каждое утро.
     Ѓыстрыми сильными движениЯми ладоней она  растирала гибкие руки  свои и
груди,  сильно развитые по ее тонкой фигуре,  и живот, с двумЯ симметричными
родинками как раз пониже перехвата талии,  и ноги, которые казались тонкими,
как у девочки,  пока выглЯдывали из-под халатика,  а теперь видно было,  что
это ноги вполне развитой женщины,  матери двух ребЯт,  но  еще очень,  очень
молодой.  ’ина  изгибалась под  душем,  тепловатаЯ вода  обрушивалась на  ее
головку в  резиновом шлеме,  и  на лицо с зажмуренными глазами,  и на все ее
белое сильное тело.
     Љаким   прекрасным  казалось  ей   такое  далекое,   далекое  времЯ  до
замужества, когда она училась в ремесленном, когда жизнь так много сулила ей
всего,  всего!..  ‘ейчас,  конечно,  что уж  об  этом думать,  но  мальчишки
заглЯдывались на нее. …й даже казалось, будто ЉолЯ Љрасовский... конечно, об
этом не  стоило сейчас и  вспоминать.  ‚  ученье она шла впереди многих,  не
только девушек,  а  и ребЯт.  Ћна отставала в теории,  а на производстве шла
одной  из  первых.  Њастер говорил,  что  у  нее  все  данные стать отличным
токарем-универсалом.
     €з училища ее выпустили по пЯтому разрЯду,  в  то времЯ как обычным длЯ
выпускников был четвертый,  но очень скоро она получила шестой.  …е и  ‚ассу
поставили не на грубую работу по обдирке новых валков,  а  на восстановление
калибров,  или,  как их обычно называют, ручьев на срабатывающихсЯ валках, и
нарезание ручьев на новые валки -  работу,  требовавшую особенной точности и
тонкости именно длЯ проволочного стана.
     ‘емен  €пполитович,  старший  калибровщик,  любил  смотреть,  как  ’ина
работает,   и   добродушно  подшучивал  над   ее   молчаливой  и   серьезной
старательностью.  •орошо еще,  что ’ина не краснела от природы; ей казалось,
будто ‘емен €пполитович знает ее историю в  парикмахерской в  "‘оснах" -  от
жены, Ћлимпиады €вановны...
     ’ина  вспомнила,  с  каким  чувством обреченности сидела  она  тогда  в
парикмахерской, а теперь все это казалось смешным.
     ’етЯ  ‘онЯ,   в  несвежем  халате,   грузнаЯ,  отрезала  ’ине  косы  и,
подравниваЯ волосы ножницами и гребнем, сказала своим решительным голосом:
     - •очешь перманент-полугодовик? €ли цвет изменить?
     ’ина  с  ужасом  представила,  как  она  входит в  общежитие с  черными
волосами.
     - Ќет-нет! - сказала она испуганно.
     - € Я тебе не советую.  “ тебЯ такие волосы -  мальчишки будут без ума.
„авай Я просто вымою тебе шампунем!
     - Ђ с мылом нельзЯ? - робко спросила ’ина.
     - Ќе  будь дурочкой!  -  без  гнева сказала тетЯ ‘онЯ,  схватив розовой
рукой, так близко отразившейсЯ в зеркале, что видны стали поры кожи, склЯнку
с красивой этикеткой. - ампунь - это и есть мыло, только жидкое.
     - џ не хочу шампунем, Я лучше дома вымою...
     - ‘мотрите,   чудачка!   -   сказала  тетЯ  ‘онЯ,  обращаЯсь  к  другим
женщинам-парикмахерам и  клиенткам,  сидевшим с  тюрбанами на  голове или  с
торчащими во все стороны витыми рожками.
     €  все  в  парикмахерской посмотрели на  ’ину.  Ђ  полнаЯ дама,  уже  в
возрасте,  холенаЯ,  белаЯ,  белокураЯ,  с умными веселыми глазами,  сказала
очень широко, нараспев, очень по-русски:
     - Ђ правда,  хорошо иногда самой вымыть волосы,  Я ей просто завидую, Я
уже лет десЯть как этого не делала!
     ‚округ засмеЯлись. Ђ маленькаЯ, пожилаЯ молодЯщаЯсЯ мастерица перестала
делать полной даме маникюр и  склонила голову на  руку,  будто не могла даже
работать, так ей стало смешно:
     - Ћх, уж вы скажете, Ћлимпиада €вановна!
     ’етЯ  ‘онЯ,  обдав ’ину  жаром большого своего тела,  сказала так,  как
говорЯт о присутствующих знаменитостЯх - пониженным голосом, только фамилию:
     - Љороткова...
     ‚се так называемые простые люди всегда отлично знают все о  жизни своих
начальников.  ’ина,  будущаЯ работница на вальце-токарном станке, знала, что
старший  калибровщик  проката  во   времена  стародавние,   когда  училсЯ  в
институте,   женилсЯ  на   молоденькой  девушке  -   уборщице  студенческого
общежитиЯ.  ќто и была Ћлимпиада €вановна,  самаЯ нарЯднаЯ и самаЯ известнаЯ
дама в Ѓольшегорске.
     ‚ те стародавние времена ‘емен €пполитович помог жене получить среднее,
а потом высшее образование, но Ћлимпиада €вановна нигде не работала; детей у
них не было:  похоже было, что ‘емен €пполитович образовывал жену длЯ самого
себЯ.
     ‚сЯ их  историЯ,  как ни  давно это случилось,  вызывала в  людЯх живой
интерес,  в особенности потому,  что ‘емен €пполитович продолжал любить свою
жену, а люди любили ‘емена €пполитовича. …го любили за то, что он был добр и
прост в  обращении.  Ђ  вальцовщики и  токари,  нарезавшие калибры на валки,
любили его еще и за то,  что, будучи выдающимсЯ специалистом в своей области
и  не  обладаЯ никакой административной властью,  он  охотно  помогал любому
работнику из одной лишь любви к делу.
     Љаким недостижимо высоким,  как будто с  тех пор ’ина сползла в темный,
вЯзкий низ жизни,  встал в  ее памЯти день ее торжества,  когда она и  ‚асса
пробились наконец к Ѓессонову!  ‚алентин €ванович Ѓессонов, бывший начальник
их  цеха,  выделЯлсЯ среди инженеров глубоким пониманием роли тех незаметных
специальностей,  которые призваны обслуживать металлургическое производство.
‘тав главным инженером завода,  он стал главным покровителем работников всех
этих специальностей, и они потЯнулись к нему.
     - Љто из нас,  металлургов, всегда ходит в именинниках? Љому присуждают
лавры?  Ћ ком пишут газеты? Љем козырЯют на конференциЯх секретари горкомов,
обкомов?  -  говорил Ѓессонов.  -  Љонечно,  сталевары, доменщики! ќффектные
специальности!  Ќас,  прокатчиков,  и то прославлЯют пореже.  Ђ об остальных
молчат,  либо ругают...  Љак бы  мы жили,  например,  без фасонно-литейного,
кузнечного,   механического,   котельного  цехов?   Ѓез  заводов  огнеупора,
доломитовых печей,  известковых карьеров?  Ђ  доводилось ли хоть кому-нибудь
прочесть об этих работниках хоть одно доброе слово в газете?..  •орошо нашим
энергетикам:  о них в печати молчат,  зато и дома не ругают. Ђ, например, об
агломератчиках,  рудообогатителЯх,  коксовиках в газетах не пишут, а дома их
ругают бесперечь.  Љто же доволен своей рудой,  агломератом,  коксом? Ќа них
можно  валить  все  на  свете,   ими  можно  прикрыть  все  свои  пороки.  Ђ
транспортники!  Ќа  заводах  их  всегда  и  безусловно  только  ругают.  €ли
ремонтники!  Ќет им ни славы,  ни забвениЯ!  ‚се их костЯт, а слава... Ћ них
молчат!  Њолчат газеты,  молчат даже секретари парткомов на заводах. Џочему?
“ж больно дело-то привычное,  русское: чинить то, что другие ломают, и все с
помощью ломика и кувалды!..  Ђ ведь есть еще водоснабженцы,  водопроводчики,
целое водное хозЯйство - о них и вспоминают-то только во времЯ аварии!
     Џро Ѓессонова говорили:  "—ем больше кипит, тем меньше руками болтает".
€ правда,  большое лицо его всегда спокойно,  жесты полных рук всегда скупы.
Ћдет он всегда безукоризненно чисто.  Ћн говорил:  "—ем чище инженер одет на
производстве,  тем лучше следит за чистотой в цехе".  Ќо он был горЯч, и его
выдавал голос  -  не  тихий,  не  бархатистый,  какого можно  бы  ожидать по
внешности, а громкий, резкий, точно осуждающий, даже когда Ѓессонов хвалил.
     „евушки пробились к Ѓессонову летом первого послевоенного года - самого
трудного года длЯ большегорского проката.
     ѓоры слитков росли перед блюмингами,  но  еще больше отставали сортовые
станы,  -  склады уже не  вмещали заготовок.  “частились вынужденные простои
станов из-за поломок и аварий, ремонтные бригады не справлЯлись в отпущенные
им сроки.
     ‚   каждом   вынужденном  простое  прокатчики  обвинЯли  ремонтников  в
"некачественном" ремонте, литейщиков и токарей - в нестойкости валков, а те,
в свою очередь, обвинЯли прокатчиков в неумении настраивать станы и ритмично
работать на них.
     € вот в то времЯ ’ина и ‚асса пришли к Ѓессонову со своим предложением.
     Џочему плохо работают станы?  Џотому что за ними плохо ухаживают. Ќадо,
чтобы за  станами с  одинаковой старательностью ухаживали и  те,  кто на них
работает, и те, кто обслуживает станы. ЌельзЯ ли объЯвить соревнование между
станами,  чтобы не было вынужденных простоев,  такое соревнование, в котором
социалистические  обЯзательства  принЯли  бы   на  себЯ  и   прокатчики,   и
ремонтники, и токари, и все другие специальности, обслуживающие станы?
     ’ина вдруг увидела, каким светом брызнули черные глаза Ѓессонова.
     - ‚ы,  девушки,  даже не понимаете до конца,  что вы надумали! - сказал
он.  -  ’олько  что  €ннокентий ‡осимович  (так  звали  директора  комбината
‘омова),  только что €ннокентий ‡осимович кричал на менЯ:  "Џрокатчики! …сли
не  найдете выхода из  положениЯ,  смоем  вас  с  лица  земли лавиной жидкой
стали!.."  Ћн  же  сталеплавильщик!..  Њы  сейчас совершенствуем наши станы,
внедрЯем автоматику,  ищем стойкие чугуны длЯ валков. € вы как раз ко мне на
выручку. € вы правильно сказали: "“хаживать..." ‚от именно, ухаживать, всем,
всем  ухаживать!..  Њысль эта  не  случайно родилась среди женщин,  -  вдруг
сказал Ѓессонов.  -  †енщина-хозЯйка,  с ее аккуратностью, выработала в себе
многовековой опыт,  как ухаживать за вещью,  когда вещь в ходу, - вовремЯ ее
чистить,  чинить,  заделывать любой изъЯн,  когда он  еще  еле  заметен,  не
допускать преждевременного износа.  € Я даже знаю, кому из вас первой пришла
в голову эта мысль, - сказал он с тонким выражением в черных живых глазах. -
Љонечно,  вы это вместе обмозговали, Я понимаю, но она перваЯ это придумала,
- и он кивнул на ’ину, - правда?
     - Џравда!  -  сказала ‚асса,  показав в  улыбке белые сплошные зубы,  и
насмешливо покосилась на подругу. - Ћткуда вы узнали?
     Ћн  улыбнулсЯ и  ничего не  ответил.  ’ина понЯла:  он не хотел обидеть
‚ассы.
     Ћттого,  что  ‚асса была постарше,  общительней,  а  главное,  во  всех
трудных случаЯх жизни вырывалась вперед,  многие думали,  что в их успехе на
производстве тоже повинна ‚асса.  Ќа  самом же  деле при неистощимой энергии
‚асса была изменчива в  настроении,  все делала рывками,  многое вертелось в
ней самой и вокруг нее без Ясной цели.
     Ђ о характере ’ины многие судили ошибочно только потому,  что и в жизни
и в работе решениЯ,  поступки вызревали в ней медленно, незаметно. “ нее был
природный здравый смысл,  привитый с  детства,  но  она не умела взвешивать,
обдумывать со  всех  сторон,  это  совершалось в  ней  само собой,  больше в
чувствах,   чем  в   мыслЯх.   Ђ   когда  это  вызревало,   она  действовала
последовательно и не отступала от того, что нашла.
     ‚ работе ей присуща была спорость,  именно спорость,  а не скорость, то
есть методичность,  тот отчасти природный,  отчасти выработанный в  сноровку
расчет,  при котором дело идет ровно, ритмично, всегда завершаетсЯ вовремЯ и
успешно,  -  этакаЯ не суетливаЯ, не броскаЯ, но постоЯннаЯ удачливость. Џри
расчете на большое времЯ работники такой складки,  как ’ина, дают неизмеримо
больше,  чем  скоростники на  час.  ‘порость в  производстве -  это наиболее
организованный, наивысший вид скорости.
     Ќо ’ина могла так работать, если условиЯ труда не менЯлись. Џри срывах,
авариЯх она не была находчивой,  терЯлась.  € она не умела постоЯть за себЯ:
могла не уступить, но и не добитьсЯ.
     €  вот  тут-то  в  дело  вступала  ‚асса.  ‚асса  выполнЯла обЯзанности
профорга вальце-токарной группы всего проволочно-штрипсового цеха. Љогда она
находилась в  движении,  -  а она всегда находилась в движении,  -  ее резко
обозначенные черты лица и тела так ловко увЯзывались самой природой, что все
казалось в ней гармоничным.
     ‘тремительнаЯ,  она не  идет,  а  несет себЯ через весь цеховой пролет,
сквозь его дымчатый синий воздух,  несет сверкающие свои глаза, выставленную
грудь, красивые руки, мощные бедра, оставлЯЯ за собой вихрь от одежды, и все
мужчины  невольно  оглЯдываютсЯ  на  нее.   €   вот  она  уже  наступает  на
обер-мастера,  -  а на него можно наступать, - это не старый мастер с очками
на  носу,   какого  в   наши  дни  можно  встретить  чаще  в  художественных
произведениЯх,  это современный молодой мастер с высшим образованием.  ‚асса
теснит  его  своими  черными  глазами,   громким  голосом,   и   у  молодого
обер-мастера на  лице примерно такое же выражение,  какое могло бы быть и  у
старого:  "Ќет, ты не девка, ты дьЯвольское наваждение, и если не пойти тебе
навстречу... нет, нельзЯ не пойти тебе навстречу!.."
     Ђ  потом с женщинами в душевой ‚асса хохочет так,  что только ее одну и
слышно, и белые зубы ее сверкают среди падающего дождЯ...
     ’ина  выключила газ  и  воду,  снЯла  шлем  и  вытерлась насухо большим
мохнатым полотенцем.  Ќо  она  уже  не  испытывала того  чувства молодости и
обновлениЯ,  с каким вступала под душ.  ‚оспоминание о том времени, когда ей
было всего лишь девЯтнадцать лет,  когда она была независима и полна надежд,
получила признание и уважение людей,  говорило ей о том,  какой она могла бы
быть теперь,  если бы не бросила все ради мужа и семьи. „ружба ее распалась,
лучшаЯ подруга нашла новых друзей и  вместе с  ними  идет по  большой дороге
жизни в то времЯ,  когда она, •ристина Ѓорознова, убирает объедки за свекром
и ‡ахаром.
     ’ина  надела халатик и  пошла  будить Џавлушу,  не  в  силах преодолеть
смутного враждебного чувства к нему.  „а,  давно ушли те времена, когда она,
прильнув всей  грудью,  почти навалившись на  Џавлушу,  будила его  частыми,
мелкими поцелуЯми на  все  его  доброе  заспанное лицо,  а  он  просыпалсЯ с
улыбкой,  и  большие руки его брали ее в плен,  -  ей нужно было отбиватьсЯ,
чтобы закончить стрЯпню.  ’еперь она всегда чувствовала себЯ такой занЯтой и
озабоченной, а он тоже больше уставал, позже ложилсЯ, просыпалсЯ с трудом.
     ’ина положила ему руку на плечо и несколько раз мЯгко позвала его, пока
он  не  начал приоткрывать то  один глаз,  то  другой и  не  потЯнулсЯ.  Љак
большинство мужчин,  он  никогда не  мог  встать сразу,  а  минут десЯть еще
обманывал себЯ, и эти минуты ’ина включала в свой утренний расчет времени.
     Ћна вернулась на кухню, сдвинула кипевший чайник, поставила сковородку,
чтобы  подогрелась,  сдвинула  закипевший борщ  и  поставила  молоко.  Џотом
отсыпала манной  крупы  длЯ  ребЯт  и  начала  жарить баранину.  Џопутно она
выставила на кухонный столик длЯ Џавлуши столовый и  чайный приборы и полную
на полтораста граммов стопку портвейна.
     ’ина слышала, как Џавлуша одевалсЯ, бренчал чашечкой длЯ бритьЯ, мылсЯ,
- она все времЯ помнила,  что ему нужно успеть к  плавке Њусы.  Ќо  когда он
вошел на кухню,  еще без пиджака и в туфлЯх,  немного озабоченный, но свежий
и, как всегда, расположенный к домашнему разговору, ’ина вдруг спросила:
     - Ќе  можешь  мне  узнать,   не  в  отпуску  ли  ђубцов?   •очу  зайти,
поговорить...
     ђубцов    был     начальником    недавно    созданного    объединенного
вальце-токарного цеха, где работала теперь ‚асса.
     Џавлуша сразу  понЯл,  почему  ’ина  заговорила о  ђубцове,  угрюмовато
взглЯнул на нее, молча выпил портвейн и принЯлсЯ за борщ.
     - џ знаю, чего ты боишьсЯ, - сказала ’ина.
     - Ќе того,  что ты думаешь,  а Я тебЯ жалею,  -  сказал он.  - Ќе хочу,
чтобы ты походила на урку Љрасовскую.
     †ена Љрасовского ура, секретарь комсомольской организации своего цеха,
работала диспетчером на коксохиме и вела весь дом Љрасовских. Ќа уре лежали
заботы о ребенке - девочке восьми месЯцев, - о матери Љоли, котораЯ уже года
полтора как  не  могла ходить,  а  только сидела или  лежала,  и  о  младшей
сестренке уры,  ученице четвертого класса, жившей вместе с ними. Љрасовские
были  женаты всего лишь два  года,  и  за  это  времЯ ура заметно длЯ  всех
подалась и  подурнела.  Ќо она и слышать не хотела,  чтобы оставить работу в
диспетчерской,  хотЯ  секретарь  комсомола в  цехе  полагалсЯ освобожденный,
платный.
     “  ’ины  было  двойственное отношение к  жене Љрасовского.  ‚  глаза ее
жалела,  а Џавлуше часто говорила, что ура - гордЯчка, хочет показать себЯ.
Џоэтому, когда ’ина заводила речь о работе, Џавлуша охотно приводил в пример
уру Љрасовскую. Ќа этот раз он получил ответ неожиданный.
     - Љонечно,  тебе  бы  больше хотелось,  чтобы  Я  походила на  ‡ахарову
„уньку, - сказала ’ина. - ‚ам, Љузнецовым, видно, это больше нравитсЯ!
     ‚ первый раз она пошла на то, чтобы затронуть родню Џавлуши.
     - Ђ ты разве не Љузнецова? - спросил он с лукавой усмешкой.
     - Љузнецова прислуга! …сли бы мы оба работали, могли бы нЯньку взЯть...
     - —тобы над  нами  смеЯлись?  Њы  с  тобой рабочие люди,  нам  нЯнек не
положено. € попробуй найти нЯньку у нас в Ѓольшегорске!
     - ’ы так прославилсЯ, что у тебЯ и в детский сад возьмут.
     - Ђ ты отдашь?
     ’ак началась их ссора...
     Ќикогда еще ’ина не испытывала такого щемЯщею чувства любви к мужу, как
теперь,  когда видела его уходЯщим по улице в  толпе вместе с ‚ассой и ‘оней
Ќовиковой. € никогда с такой силой отчаЯниЯ не сознавала она своего ужасного
поражениЯ в жизни.
     Џеред ’иной в  будничной простоте проходило ежедневное и доступное всем
торжество людей,  которое можно было определить словами, тоже простыми: люди
идут на работу.  Ђ она,  ’ина, уже не могла быть участницей этого торжества.
Ћна не  только не была равной среди женщин,  где когда-то была среди первых,
но все эти женщины и мужчины,  которые шли на работу с ее мужем, становились
в положение более высокой близости к нему,  чем она,  ’ина. Ћтдав и подчинив
ему себЯ,  она уже не могла быть так близка к нему,  как те, кто был равен с
ним и независим от него.
     ’ина  вернулась в  столовую,  разнЯла ссорившихсЯ детей и  увела их  на
кухню. Ќо она не видела, хорошо ли они едЯт, не слышала их лепета.
     "Љак все это получилось?  Љак Я  пошла на это?  ‘ чего это началось?" -
спрашивала она себЯ и боЯлась и стыдилась ответить.
     €  в  это времЯ она услышала в передней низкий кашель и мокрый,  тЯжкий
звук босых ступней ”едора Ќиконовича.
     „ень домашней хозЯйки входил в свои права.


        VI

     ‘  того  момента как  Џавлуша столкнулсЯ во  дворе  с  ‚ассой  и  ‘оней
Ќовиковой,  он  сразу  вступил  в  тот  открытый  шумный  мир  многообразных
интересов, который был и его миром.
     - Љого мы  видим,  ‘онечка?  Ќадолго ли к  нам?  ‚се разъезжаешь?  ђечи
произносишь?   Ђ  печь-то  поди  вздыхает  по  тебе?  -  говорила  ‚асса,  с
удивительной проницательностью,  вскрываЯ самое  больное  место  Џавлуши.  -
—итаем,  читаем речи твои!  ‚идим,  не сам писал, - сказала она, и ноздри ее
Язвительно весело дрогнули.
     ќту  манеру насмешливого отношениЯ к  Џавлуше ‚асса  усвоила еще  в  те
времена,  когда Џавлуша начал ухаживать за  ’иной.  …сли  бы  он  умел тогда
читать в девичьих глазах и слушать не то,  что говорЯт слова,  а что говорит
голос,  много неожиданного длЯ  себЯ открыл бы  Џавлуша под этой насмешливой
манерой ‚ассы.  Ќо  он  и  в  юности и  теперь был простодушен в  этого рода
отношениЯх с девушками,  с женщинами.  Ћн даже не прикладывал усилий к тому,
чтобы быть находчивым,  остроумным,  он  разоружал насмешниц своей открытой,
смелой,  мужественной покорностью.  Џосле того как он женилсЯ, встречи его с
‚ассой стали случайными,  редкими, и в насмешках ее над ним все меньше можно
было обнаружить доброй женской игры,  а  все  больше разЯщей издевки,  будто
‚асса мстила ему за что-то. Ќо Џавлуша даже не замечал этого.
     - Ќе говори,  не говори,  не говори! - весело отмахивалсЯ он. - “же два
раза на менЯ писали.  ‡наешь,  что говорЯт? "‚ теперешнем твоем положении от
тебЯ ждут политических выступлений!.."  -  € большие смеющиесЯ глаза Џавлуши
лукаво сверкнули на ‚ассу, а потом на ‘оню. - Џолитических так политических!
Ќа конференции металлургов Я все-таки вкатил кое-что насчет охраны труда,  а
на партийной конференции менЯ никто и не спросил. "Ќадо, говорЯт, выступить,
и  вот тебе в помощь редактора газеты".  џ глЯжу,  а он уже и речь мою из-за
пазухи тащит!
     ‘онЯ Ќовикова,  в  Яркой пестрой кофточке и в этом небрежно повЯзанном,
идущем  к   ее  светлым  волосам  платке-паутинке,   покосилась  на  Џавлушу
темно-зелеными глазами и  засмеЯлась,  показав нежный подбородок.  Ќо  ‚асса
вовсе не хотела выпустить Џавлушу из неприЯтного положениЯ так запросто,  не
израненным.
     - “чись,  ‘онечка,  как коллективно прославитьсЯ,  -  говорила ‚асса. -
Ќургалиев и Љрасовский у печи, а Џавлуша за всех троих на трибуне!..
     Ќо Џавлуша,  оказываетсЯ,  и  не склонен был скрывать,  что у  него это
самое больное место.  Љонечно,  было бы неправдой сказать, будто эти поездки
ему неинтересны,  будто он ездит против своего желаниЯ,  -  нет, эти поездки
приносЯт ему большую пользу,  он сам чувствует,  как вырос за это времЯ.  Ќо
печь...  Љонечно, теперь она уже не может быть первой на комбинате. …сли она
все-таки идет среди передовых, в этом заслуга Њусы и Љоли, его друзей.
     - ’ебе надо еще за границу съездить,  тогда у вас дела лучше пойдут!  -
сказала ‚асса, подрагиваЯ тонкими ноздрЯми.
     Ђлександр ѓамалей,  услышав их громкие голоса и  смех ‘они,  похожий на
воркование,  оглЯнулсЯ, чуть улыбнулсЯ в пшеничные свои усы и, когда молодые
люди поравнЯлись с  ним,  вежливо приподнЯл фуражку,