о нарушает обещание,  данное ‚алько,  передал
‘ережке свой разговор с ‚алько, а потом с ‚аней ‡емнуховым.
     Ћни  медленно шли по  „еревЯнной улице,  -  босой ‘ережка вразвалку,  а
Ћлег,  легко  и  сильно  ступаЯ по  пыли  в  своих,  как  всегда,  аккуратно
вычищенных ботинках,  -  и Ћлег развивал перед товарищем свой план действий:
осторожно,  исподволь,  чтобы  не  повредить делу,  искать и  искать путь  к
большевистскому подполью; в то же времЯ присматриватьсЯ к молодежи, брать на
примету наиболее верных,  стойких,  годных к работе, узнать, кто арестован в
городе и  в  районе,  где сидЯт,  найти возможность помощи им  и  непрерывно
разведывать среди немецких солдат о  всех военных и гражданских мероприЯтиЯх
командованиЯ.
     ‘ережка,  сразу оживившись,  предложил организовать сбор оружиЯ:  после
боев и отступлениЯ много его валЯлось по всей округе, даже в степи.
     Ћни оба понимали,  насколько все это дела будничные,  но  это были дела
осуществимые, - в обоих заговорило чувство реальности.
     - ‚се,  что мы друг другу сказали,  все,  что мы узнаем и  сделаем,  не
должен знать, кроме нас, никто, как бы близко к нам люди ни стоЯли, с кем бы
мы  ни  дружили!  -  говорил  Ћлег,  глЯдЯ  перед  собой  Ярко  блестевшими,
расширенными глазами.  -  „ружба дружбой,  а...  здесь к-кровью пахнет,  - с
силой сказал он. - ’ы, ‚анЯ, Я и - все... Ђ установим свЯзи, там нам скажут,
что делать...
     ‘ережка промолчал: он не любил словесных клЯтв и заверений.
     - —то в парке сейчас? - спрашивал Ћлег.
     - Ќемецкий автопарк. € зенитки кругом. €зрыли всю землю, как свиньи!
     - Ѓедный наш парк! Ђ у вас немцы стоЯт?
     - ’ак, проходом: им наше помещение не нравитсЯ, - усмехнулсЯ ‘ережка. -
‚стречатьсЯ у  менЯ  нельзЯ,  -  сказал он,  понЯв  смысл вопросов Ћлега,  -
народонаселение большое.
     - Ѓудем держать свЯзь через ‚алю.
     - ’очно, - с удовольствием сказал ‘ережка.
     Ћни дошли до переезда и  здесь крепко пожали друг другу руки.  Ћни были
почти  ровесники и  сразу  сблизились за  времЯ  этого  короткого разговора.
Ќастроение у них было мужественно-приподнЯтое.

     ‘емьЯ  Џозднышевых жила  в  районе  "‘енЯков".  Ћна,  как  и  Љошевые с
Љоростылевыми, занимала половину стандартного дома. Ћлег еще издалека увидел
распахнутые,  в  старинных тюлевых занавесках окна их  квартиры,  и  до него
донеслись звуки  пианино и  искусственный смех  ‹еночки из  этих  раздельных
серебрЯных звучков.  Љто-то, очень энергичный, сильными пальцами брал первые
аккорды романса,  знакомого Ћлегу,  и  ‹еночка начинала петь,  но  тот,  кто
аккомпанировал ей,  тут же сбивалсЯ,  и ‹еночка смеЯлась, а потом показывала
голосом, где он ошибсЯ и как надо, и все повторЯлось снова.
     ‡вук ее  голоса и  звуки пианино вдруг так  взволновали Ћлега,  что  он
некоторое времЯ не мог заставить себЯ войти в  дом.  Ћни,  эти звуки,  снова
напомнили ему счастливые вечера,  здесь же, у ‹ены, в кругу друзей, которых,
казалось,  было тогда так много...  ‚алЯ аккомпанировала,  а ‹еночка пела, а
Ћлег  смотрел на  ее  лицо,  немного взволнованное,  смотрел,  очарованный и
счастливый ее  волнением,  звуком ее  голоса и  этими навек запечатленными в
сердце звуками пианино, наполнЯвшими собой весь мир его юности.
     Ђх,  если бы никогда больше не переступал он порога этого дома! …сли бы
навеки  осталось в  сердце  это  слитное ощущение музыки,  юности,  неЯсного
волнениЯ первой любви!
     Ќо он уже вошел в  сени,  а из сеней в кухню.  ‚ этой полутемной кухне,
находившейсЯ в  теневой стороне дома,  очень  мирно  и  привычно,  как  они,
очевидно,  делали это не первый раз,  сидели у  маленького кухонного столика
сухонькаЯ,  в  старомодном темном платье и  в  старомодной прическе буклЯми,
мать ‹ены и  немецкий солдат с такой же палевой головой,  как тот денщик,  с
которым подралсЯ Ћлег,  но  без веснушек,  низенький,  толстый,  -  по  всем
ухваткам тоже денщик. Ћни сидели на табуретках друг против друга, и немецкий
денщик с улыбкой,  самодовольной и вежливой,  с некоторым даже кокетством во
взоре,  что-то вынимал из рюкзака, который он держал на коленЯх, и передавал
это что-то в руки матери ‹ены.  Ђ она со своим сухоньким лицом и буклЯми,  с
дамским,  старушечьим выражением  пониманиЯ  того,  что  ее  задабривают,  и
одновременно с  улыбкой льстивой и угоднической,  дрожащими руками принимала
что-то и клала себе в колени. Ћни были так занЯты этим несложным, но глубоко
захватившим обоих делом,  что  не  расслышали,  как Ћлег вошел.  €  он  смог
рассмотреть то, что лежало в коленЯх у матери ‹ены: плоскаЯ жестЯнаЯ коробка
сардин,   плитка   шоколада   и   узкаЯ   четырехугольнаЯ  пол-литроваЯ,   с
вывинчивающейсЯ пробкой жестЯнаЯ банка в Яркой,  желтой с синим, этикетке, -
такие банки Ћлег видел у немцев в своем доме, - это было прованское масло.
     Њать  ‹ены  заметила Ћлега  и  невольно сделала движение руками,  будто
хотела прикрыть то, что лежало у нее в коленЯх, и денщик тоже увидел Ћлега и
с равнодушным вниманием уставилсЯ на него, придерживаЯ свой рюкзак.
     ‚  то  же  времЯ  в  соседней комнате оборвались звуки пианино и  пение
‹еночки,  и  раздалсЯ ее смех,  и  смех мужчин,  и обрывки немецких фраз.  €
‹еночка, отделЯЯ один серебрЯный звучок своего голоса от другого, сказала:
     - Ќет,  нет, Я повторЯю, ich wiederhole, здесь пауза, и еще раз повтор,
и сразу...
     € она сама пробежала тонкими пальчиками одной руки по клавишам.
     - ќто ты,  Ћлежек?  ђазве ты не уехал? - удивленно поднЯв редкие брови,
говорила мама ‹ены фальшиво-ласковым голосом. - ’ы хочешь видеть ‹еночку?
     ‘ неожиданным проворством она спрЯтала то,  что лежало у нее в коленЯх,
в нижнее помещение кухонного столика, потрогала сухонькими пальцами букли, в
порЯдке ли они,  и,  втЯнув в  плечи голову и  выставив носик и  подбородок,
прошла в комнату, откуда доносились звуки пианино и голос ‹еночки.
     ‘  отхлынувшей  от  лица  кровью,  опустив  большие  руки,  сразу  став
неуклюжим и  угловатым,  Ћлег стоЯл посреди кухни,  под равнодушным взглЯдом
немецкого денщика.
     ‚   комнате  послышалось  восклицание  ‹ены,   выразившее  удивление  и
смущение.  Ћна пониженным голосом сказала что-то мужчинам в  комнате,  будто
извинилась,  и  ее  каблучки  бегом  протопали через  всю  комнату.  ‹еночка
показалась в  двери на  кухню в  сером,  темного рисунка,  тЯжеловатом на ее
тонкой фигуре платье,  с  голой тонкой шейкой,  смуглыми ключицами и  голыми
смуглыми руками, которыми она схватилась за дверные косЯки.
     - Ћлег?.. - сказала она, смутившись так, что ее смуглое личико залилось
румЯнцем. - Ђ мы тут...
     Ќо оказалось, что у нее решительно ничего не заготовлено длЯ объЯснениЯ
того,   что  "они  тут".   €  она  с  чисто  женской  непоследовательностью,
неестественно улыбнувшись, подбежала к Ћлегу, повлекла его за руку за собой,
потом отпустила,  сказала:  "€дем,  идем", и уже у порога опЯть обернулась с
наклоненной головой, приглашаЯ его еще раз.
     Ћлег вошел вслед за ней в комнату, едва не столкнувшись с матерью ‹ены,
шмыгнувшей мимо него.  „вое немецких офицеров в одинаковых серых мундирах, -
один офицер,  сидЯ вполоборота на стуле перед раскрытым пианино,  а  другой,
стоЯ между окном и пианино,  -  смотрели на Ћлега без любопытства,  но и без
досады, просто как на помеху, с которой хочешь не хочешь надо миритьсЯ.
     - Ћн  из нашей школы,  -  сказала ‹еночка своим серебрЯным голоском.  -
‘адись,  Ћлег... ’ы ведь помнишь этот романс? џ уже час бьюсь, чтобы они его
разучили. Њы все это повторим, господа! ‘адись, Ћлег...
     Ћлег поднЯл на нее глаза, полуприкрытые золотистыми ресницами, и сказал
внЯтно и тоже раздельно, так, что каждое его слово точно по лицу ее било:
     - —-чем   же   они   платЯт   тебе?   ЉажетсЯ,   постным   маслом?   ’ы
п-продешевила!..
     Ћн повернулсЯ на каблуках и  мимо матери ‹ены и мимо толстого денщика с
стандартно-палевой головой вышел на улицу.


     ѓлава двадцать втораЯ

     €так, ”илипп Џетрович ‹ютиков исчез и поЯвилсЯ уже в новом качестве.
     —то происходило с ним за это времЯ?
     Њы помним, что он был выделен длЯ подпольной работы еще прошлой осенью.
’огда  ”илипп  Џетрович  скрыл  это  от  жены  и  очень  доволен  был  своей
предусмотрительностью: угроза оккупации отодвинулась.
     Ќо ”илипп Џетрович помнил об этом,  помнил всегда.  „а и €ван ”едорович
Џроценко,  человек  предусмотрительный,  поддерживал его  в  состоЯнии  этой
постоЯнной душевной готовности:
     - Љто его знае, Як воно там буде! Ђ наше с тобой дело пионерское: "Ѓудь
готов!" - "‚сегда готов!"...
     €з  людей,  выделенных прошлой осенью,  так  же  нерушимо оставалась на
своем  посту  Џолина  ѓеоргиевна ‘околова,  домашнЯЯ хозЯйка,  беспартийнаЯ,
известнаЯ в городе как активистка по работе среди женщин. ‹ютикова, депутата
городского ‘овета,  слишком хорошо знали все жители Љраснодона, - в условиЯх
подпольЯ он был бы скован и  в  передвижениЯх и  в  свЯзЯх с людьми.  Џолина
ѓеоргиевна должна была  стать  его  глазами,  руками,  ногами,  -  она  была
выделена как его свЯзнаЯ.
     ‘  того момента,  как  ‘околова дала согласие остатьсЯ на  этой работе,
она,  по совету ‹ютикова,  вовсе отошла от общественной деЯтельности.  ‘реди
женщин, ее подруг, это вызвало сначала недоумение, потом нареканиЯ: почему в
такое трудное длЯ родины времЯ женщина,  всегда такаЯ деЯтельнаЯ,  отошла от
общественной работы?  Ќо  в  конце  концов ее  ведь  никто не  назначал,  не
выдвигал,  она  работала добровольно,  пока ей  это нравилось.  Њало ли  что
случаетсЯ с людьми? ‚от взЯл человек и ушел целиком в свое домашнее. Ђ может
быть,  трудности жизни в  дни войны толкнули его на  это?  €  постепенно все
забыли Џолину ѓеоргиевну.
     Ћна купила корову,  -  купила на медные деньги,  по случаю,  у какой-то
эвакуировавшейсЯ на  восток семьи,  -  и  начала ходить по людЯм,  торговать
молоком.  Ќе  так уж много молока требовалось семье ”илиппа Џетровича,  жили
они втроем:  жена,  …вдокиЯ ”едотовна, дочка двенадцати лет, ђаЯ, да сам он,
”илипп Џетрович.  Ќо у хозЯйки, Џелагеи €льиничны, было трое детишек, стараЯ
мать жила при ней,  - и хозЯйка тоже стала брать молоко у Џолины ѓеоргиевны.
€ все соседи привыкли к тому,  что каждое утро, едва забрезжит свет, женщина
с  добрым  русским  лицом,  скромно  одетаЯ,  повЯзаннаЯ по-деревенски белым
платком,  неторопливо подходит к  домику  Џелагеи €льиничны,  сама  отворЯет
калитку,  просунув между  планок  длинные  тонкие  пальцы,  чтобы  повернуть
вертушку, и тихо стучит в оконце у крыльца. „верь отворЯла встававшаЯ раньше
других мать  Џелагеи €льиничны.  ‘околова приветливо здоровалась,  входила в
домик, а через некоторое времЯ выходила с пустым бидоном.
     ‘емьЯ ‹ютикова жила в этом доме уже много лет.  †ена ‹ютикова,  …вдокиЯ
”едотовна,  дружила с Џелагеей €льиничной.  „евочки-однолетки, ђаЯ и старшаЯ
дочь хозЯйки ‹иза,  учились в одной школе,  в одном классе.  Њуж хозЯйки,  с
первого днЯ войны находившийсЯ на  фронте,  был моложе ”илиппа Џетровича лет
на пЯтнадцать,  -  столЯрный мастер, младший офицер запаса, артиллерист, он,
считаЯ себЯ воспитанником ”илиппа Џетровича,  относилсЯ к нему, как ученик к
учителю.
     …ще  той  осенью ”илипп Џетрович выЯснил,  что  ЏелагеЯ €льинична с  ее
большим семейством без мужа не решитсЯ оставить хозЯйство и  покинуть город,
если  придут немцы.  €  именно тогда  у  ”илиппа Џетровича возникла мысль  -
отправить в случае необходимости свою семью на восток,  а самому остатьсЯ на
старой квартире.
     •озЯйка его,  ЏелагеЯ €льинична,  была из тех простых, честных и чистых
женщин, которыми так богат наш народ. ”илипп Џетрович знал, что она его ни о
чем не спросит,  а даже нарочно сделает вид,  будто и знать ничего не знает.
ќтак  спокойнее и  удобнее  ее  совести:  никаких обЯзательств не  давала  -
значит,  и спроса нет. Ђ молчать она будет и спрЯчет его, и даже под пытками
не выдаст,  -  из глубокой веры в человека, из сочувствиЯ делам его и просто
по доброте и жалостливости женского сердца.
     €  квартира ее  была удобна ”илиппу Џетровичу.  „омик Џелагеи €льиничны
был  одним из  тех  первых деревЯнных домиков,  что  пристроились к  одиноко
стоЯвшей здесь когда-то  хибарке шахтера —урилина,  -  весь этот район так и
называлсЯ до сих пор "—урилино".  Џозади домика начиналась далеко уходЯщаЯ в
степь балка - тоже "—урилинскаЯ". ђайон этот все еще считалсЯ глухим, - он и
был глухим.
     ‚  тот  грозный час  июлЯ,  когда  пришлось все-таки  ”илиппу Џетровичу
объЯвитьсЯ жене, …вдокиЯ ”едотовна заплакала, сказала ему:
     - ’ы  старый,   больной...  Џойди  в  райком,  поговори,  -  тебЯ  ведь
отпустЯт... “едем в Љузбасс, - вдруг сказала она, и в глазах ее поЯвилось то
знакомое ему выражение,  которое возникало,  когда жена вспоминала о молодых
годах,  о хороших людЯх, о чем-нибудь близком сердцу. ‚ Љузбасс эвакуированы
были в  дни войны многие донецкие шахтеры с  семьЯми,  среди них были друзьЯ
”илиппа Џетровича,  подруги его жены с  детских лет.  -  “едем в Љузбасс!  -
сказала она так,  будто сейчас в  Љузбассе им может быть так же хорошо,  как
было когда-то здесь, на родине, когда оба они были юны.
     ЃеднаЯ женщина, - будто она не знала своего ”илиппа Џетровича!
     - Ќе говори мне больше об этом.  ‚опрос решен,  - сказал он, так строго
глЯдЯ в  молЯщие глаза ее,  что Ясно было:  не потерпит он ни ее просьб,  ни
слез.  -  Ђ  вам  здесь оставатьсЯ нельзЯ:  мешать мне  будете.  €  душа моЯ
изболитсЯ,  глЯдючи на вас...  -  € он поцеловал жену и долго не отпускал от
сердца любимицу свою, единственную дочку.
     Љак и многие семьи,  семьЯ его выехала слишком поздно и вернулась, даже
не  достигнув „онца.  Ќо  ”илипп Џетрович так и  не  разрешил жене и  дочери
остатьсЯ вместе с ним: он устроил их на хуторе, подальше от города.
     ‚ течение трех недель, изменивших положение на фронте в пользу немецких
армий,  в областном комитете партии и в Љраснодонском райкоме шла деЯтельнаЯ
работа  по  пополнению подпольных организаций и  партизанских отрЯдов новыми
людьми.  ‚  распорЯжение ‹ютикова тоже  поступила большаЯ группа руководЯщих
работников Љраснодонского и других районов.
     ‚  тот памЯтный день,  когда ”илипп Џетрович простилсЯ с  Џроценко,  он
вернулсЯ  домой  как  обычно,  -  это  был  час,  когда  он  возвращалсЯ  из
мастерских.  „ети играли на улице,  старуха спрЯталась от жары в  полутемной
комнате с закрытыми ставенками.  ЏелагеЯ €льинична сидела на кухне,  положив
одна на другую загорелые жилистые руки. ’акаЯ глубокаЯ дума была в ее еще не
старом миловидном лице, что даже приход ”илиппа Џетровича не сразу привел ее
в чувство: некоторое времЯ она смотрела на него и не видела его.
     - ‘колько лет живу у вас,  а первый раз вижу,  чтобы вы этак сидели, не
хлопотали, - сказал ”илипп Џетрович. - ‡агрустили? Ќе грустите.
     Ћна молча приподнЯла жилистую руку и снова положила ее на другую.
     ”илипп Џетрович некоторое времЯ постоЯл перед хозЯйкой, потом тЯжелой и
медленной походкой прошел в  горницы.  —ерез некоторое времЯ он вернулсЯ уже
без кепки,  без галстука,  в  туфлЯх,  но все в  том же новом черном пиджаке
поверх белой,  с отложным воротничком рубашки.  Ѓольшой зеленой расческой он
расчесывал на ходу свои густые, с неровной проседью волосы.
     - ‚от что Я хочу спросить у вас, ЏелагеЯ €льинична, - сказал он, быстро
разобрав все той же расческой свои короткие колючие усы на две стороны.  - ‘
того самого днЯ,  как принЯли менЯ в партию, - в двадцать четвертом году, по
ленинскому призыву,  -  выписываю Я  нашу  газету  "Џравду".  €  все  номера
сохранил.  Џо  работе она мне бывала очень нужна:  доклады Я  делал,  кружки
политические вел...  ‘ундук тот,  что  у  менЯ в  горнице,  вы,  может быть,
думали,  он у менЯ с барахлом? Ђ это у менЯ газеты, - сказал ”илипп Џетрович
и  улыбнулсЯ.  Ћн  улыбалсЯ не часто,  и,  может быть,  поэтому улыбка сразу
менЯла лицо его,  придаваЯ лицу несвойственное выражение мЯгкости.  -  —то ж
мне теперь с  ними делать?  ‘емнадцать лет собирал.  †ечь жалко...  -  €  он
вопросительно посмотрел на Џелагею €льиничну.
     Ќекоторое времЯ оба они молчали.
     - ѓде ж бы их спрЯтать? - спросила ЏелагеЯ €льинична как бы самое себЯ.
- €х  можно  закопать.  Ќочью можно вырыть Яму  на  огороде и  прЯмо так,  в
сундуке, и закопать, - сказала она, не глЯдЯ на ‹ютикова.
     - Ђ если понадобЯтсЯ? Њогут понадобитьсЯ, - сказал ”илипп Џетрович.
     Љак он и  предполагал,  ЏелагеЯ €льинична не спросила,  зачем ему могут
понадобитьсЯ  советские  газеты  при  немцах,   даже  лицо  ее  не  изменило
постороннего выражениЯ. Ћна опЯть помолчала, потом спросила:
     - ‚ы,  ”илипп Џетрович, так давно у нас живете, ко всему присмотрелись,
а  Я  у вас спрошу:  если бы вы зашли к нам в дом,  зашли нарочно что-нибудь
найти, заметили бы вы у нас на кухне что-нибудь такое особенное?
     ”илипп Џетрович очень серьезно и  внимательно оглЯдел кухню:  маленькаЯ
опрЯтнаЯ кухонька в маленьком провинциальном домике. Љак человек мастеровой,
”илипп Џетрович обратил внимание только на  то,  что деревЯнный крашеный пол
сбит не  из  продольных половиц,  а  из  широких,  плотных,  коротких досок,
положенных в рЯд от одной поддерживающей балки до другой и пригнанных встык.
—еловек,  строивший дом,  был хороший хозЯин. ’акой добротный пол был сделан
длЯ  прочности,  -  чтобы не  прогибалсЯ под  тЯжестью русской печки,  чтобы
дольше сохранЯлсЯ от гниениЯ в  таком помещении,  где много сорЯт,  а потому
чаще моют.
     - Ќичего такого не вижу, ЏелагеЯ €льинична, - сказал ‹ютиков.
     - ‡десь  старый погреб под  кухней...  -  ЏелагеЯ €льинична привстала с
табурета,  нагнулась и  пощупала едва  заметное темное пЯтнышко на  одной из
половиц. - ‚от здесь кольцо было. ’ам и лестничка есть...
     - Њожно посмотреть? - спросил ”илипп Џетрович.
     ЏелагеЯ  €льинична закинула крючок  на  дверь  и  достала из-под  печки
топор. Ћднако ”илипп Џетрович отказалсЯ воспользоватьсЯ им, чтобы не сделать
на полу метины. Ћни вооружились - ‹ютиков кухонным ножом, а она обыкновенным
столовым  -  и  аккуратно  прочистили  забитые  слежавшимсЯ  сором  щели  по
прЯмоугольнику влаза.  Ќаконец они  с  трудом  приподнЯли сбитые  вместе три
короткие тЯжелые половицы.
     ‚ погреб вела лестничка в четыре ступеньки.  ”илипп Џетрович спустилсЯ,
зажег спичку;  в  погребе было сухо.  ‘ейчас даже трудно было предусмотреть,
насколько полезен ему будет этот удивительный погребок!
     ”илипп Џетрович поднЯлсЯ по ступенькам в кухню и бережно прикрыл влаз.
     - ‚ы уж на менЯ не серчайте, у менЯ еще вопрос к вам, - сказал он. - џ,
конечно,  потом устроюсь,  немцы менЯ не тронут. Ђ в первые дни, как придут,
боюсь,  чтоб они менЯ сгорЯча не убили.  ’ак Я в случае чего -  сюда, - и он
указал пальцем в пол.
     - Ђ если ко мне солдаты на постой?
     - Љ вам не поставЯт: —урилино... - Ђ Я человек не гордый, посижу там...
„а  вы  не  смущайтесь,  -  сказал ”илипп Џетрович,  сам  немножко смущенный
безразличным выражением лица Џелагеи €льиничны.
     - џ не смущаюсь, мое дело маленькое...
     - …сли немцы спросЯт,  где,  мол, такой ‹ютиков, говорите: здесь живет,
ушел в  деревню продукты покупать и обЯзательно вернетсЯ...  Ђ прЯтатьсЯ мне
‹иза и Џетька помогут.  џ буду их днем на дежурство ставить, - сказал ”илипп
Џетрович и улыбнулсЯ.
     ЏелагеЯ  €льинична  покосилась на  него  и  вдруг  по-молодому  качнула
головой и засмеЯлась. ’акой строгий на вид, ”илипп Џетрович был прирожденным
воспитателем,  знал и  любил детей и  умел их  привораживать.  „ети льнули к
нему.  Ћн держалсЯ с ними,  как со взрослыми. Ћн был мастер на все руки, мог
на  их  глазах сделать почти  все  -  от  игрушки до  предмета,  полезного в
хозЯйстве, - Я сделать из ничего. ‚ народе таких зовут "умельцами".
     Ћн не делал различиЯ между хозЯйскими детьми в своей дочкой ни в чем, и
все  ребЯта в  доме  с  радостью выполнЯли любое его  поручение,  стоило ему
пальцем двинуть.
     - ’ы их лучше себе возьми,  дЯдЯ ”илипп,  так ты их приучил, - они тебЯ
больше,   чем  родного  отца,  признают!  -  говорил,  бывало,  муж  Џелагеи
€льиничны.  -  Џойдете к дЯде ”илиппу навсегда жить? - спрашивал он, сердито
поглЯдываЯ на детей.
     - Ќе пойдем! - хором кричали они, облепив, однако, дЯдю ”илиппа со всех
сторон и прижимаЯсь к нему.
     ‚  разных областЯх деЯтельности можно  встретить много  самых различных
характеров  партийного  руководителЯ  с  той  или  иной  особенно  заметной,
бросающейсЯ в  глаза чертой.  ‘реди них  едва ли  не  самым распространенным
ЯвлЯетсЯ тип партийного работника-воспитателЯ.  ‡десь речь идет не  только и
даже  не  столько  о  работниках,  основной  деЯтельностью которых  ЯвлЯетсЯ
собственно партийное воспитание,  политическое просвещение,  а именно о типе
партийного работника-воспитателЯ,  в  какой бы  области он ни работал,  -  в
области хозЯйственной,  военной,  административной или культурной.  €менно к
такому типу работника-воспитателЯ принадлежал ”илипп Џетрович ‹ютиков.
     Ћн не только любил и считал нужным воспитывать людей, это было длЯ него
естественной потребностью и  необходимостью,  это  было его второй натурой -
учить и воспитывать, передавать свои знаниЯ, свой опыт.
     Џравда,   это  придавало  многим  его  высказываниЯм  характер  как  бы
поучениЯ.   Ќо   поучениЯ   ‹ютикова   не   были   назойливо-дидактическими,
навЯзчивыми,  они  были  плодом  его  труда  и  размышлений и  именно так  и
воспринимались людьми.
     Ћсобенностью ‹ютикова,  как  и  вообще этого типа  руководителей,  было
неразрывное сочетание слова и  дела.  “мение претворЯть всЯкое слово в дело,
сплотить совсем  разных  людей  именно вокруг данного дела  и  вдохновить их
смыслом этого дела  и  было той  главной чертой,  котораЯ превращала ”илиппа
Џетровича ‹ютикова в  воспитателЯ совершенно нового  типа.  Ћн  был  хорошим
воспитателем именно потому,  что  был  человеком-организатором,  человеком -
хозЯином жизни.  …го  поучениЯ не  оставлЯли равнодушным,  а  тем  более  не
отталкивали,  они привлекали сердца, а особенно сердца людей молодых, потому
что молодежь тем сильней воспламенЯетсЯ мыслью, чем больше мысль подкреплена
силой примера.
     €ногда  ему  достаточно было  только  слово  сказать  или  даже  просто
посмотреть. Ћт природы он был немногословен, скорее даже молчалив. Ќа первый
взглЯд как будто медлительный, - иным даже казалось, тЯжелый на подъем, - он
на  самом  деле  находилсЯ  всегда  в  состоЯнии спокойной,  разумной,  Ясно
организованной деЯтельности.  ‚се  свободное от  производства времЯ  он  так
умело  распределЯл  между  общественной  деЯтельностью,  физическим  трудом,
чтением, забавой, что всегда все успевал.
     ‚  общении с  людьми ”илипп Џетрович был ровен,  не выходил из себЯ,  в
беседе умел помолчать,  послушать человека - качество, очень редкое в людЯх.
Џоэтому он  слыл за  хорошего собеседника,  человека душевного:  многие люди
делились с ним такими общественными и личными делами,  о каких никогда бы не
решились поговорить даже с близкими.
     Џри всем том он вовсе не был то, что называетсЯ добрым человеком, а тем
более мЯгким человеком. Ћн был неподкупен, строг и, если нужно, беспощаден.
     Ћдни люди уважали,  другие любили его,  а  были и  такие,  что боЯлись.
‚ернее сказать,  всем людЯм,  общавшимсЯ с ним,  включаЯ жену и друзей, были
свойственны,  в  зависимости от характера человека,  все эти чувства к нему,
только в одних преобладало одно,  в других -  другое,  а в третьих - третье.
…сли  делить людей  по  возрасту,  то  можно сказать,  что  взрослые люди  и
уважали,  и любили,  и боЯлись его, молодежь любила и уважала, а дети просто
любили.
     ‚от почему ЏелагеЯ €льинична засмеЯлась,  когда ”илипп Џетрович сказал:
"‹иза и Џетька помогут мне".
     €  правда,  все  первые дни после прихода немцев,  пока ”илипп Џетрович
прЯталсЯ, дети дежурили по очереди на улице и охранЯли его.
     …му повезло. Ќикто из немецких солдат не поселилсЯ у Џелагеи €льиничны:
в  городе даже  по  соседству можно было  найти дома попросторней,  получше.
Џугала немцев балка за домом:  боЯлись партизан.  Ќемецкие солдаты,  правда,
заходили иногда посмотреть квартиру и  прихватить,  что плохо лежит.  ”илипп
Џетрович всЯкий раз прЯталсЯ под полом на  кухне.  Ќо  никто не справлЯлсЯ о
нем.
     Љаждое утро,  как всегда, приходила Џолина ѓеоргиевна, скромнаЯ, тихаЯ,
повЯзаннаЯ  по-деревенски  белым  чистым  платком,  отливала  молоко  в  два
глинЯных кувшина и проходила со своим бидоном к ”илиппу Џетровичу.  Џока она
находилась у него, ЏелагеЯ €льинична и ее мать оставались на кухне. „ети еще
спали.   Џолина   ѓеоргиевна  выходила   от   ‹ютикова  и   некоторое  времЯ
задерживалась еще на кухне поболтать с женщинами.
     ’ак  прошла  неделЯ,  а  может  быть,  немного  больше.  Ћднажды Џолина
ѓеоргиевна, прежде чем передать ‹ютикову уличные новости, тихо сказала:
     - Ќа работу зовут вас, ”илипп Џетрович...
     Ћн   вдруг  весь   изменилсЯ:   выражение  спокойствиЯ  и   равнодушиЯ,
медлительность движений,  иногда почти неподвижность,  - все это, напущенное
на себЯ ”илиппом Џетровичем,  пока он жил здесь невидимый,  слетело с него в
одно мгновение.
     Њощным,  львиным броском он  подскочил к  двери и  выглЯнул в  соседнюю
горницу. ’ам, как всегда, никого не было.
     - ‚сех зовут? - спросил он.
     - ‚сех...
     - Ќиколай Џетрович?
     - Ћн...
     - Ђ был он?..  -  пытливо вглЯдываЯсь в глаза ‘околовой, спросил ”илипп
Џетрович.
     …му не нужно было поЯснЯть Џолине ѓеоргиевне,  где был Ѓараков,  -  все
это  она  знала,  все  это  было уже  раньше условлено между нею и  ”илиппом
Џетровичем.
     - Ѓыл, - сказала она чуть слышно.
     ”илипп Џетрович не стал суетлив,  не повысил голоса,  - нет, но все его
большое,  тЯжелое тело,  оплывшее книзу лицо,  глаза и  голос его -  все это
налилось  энергией,   будто  в   нем   какаЯ-то   туго   скрученнаЯ  спираль
развертывалась.
     Ћн  сунул  два  плотных,  негнущихсЯ и  в  то  же  времЯ  точных пальца
мастерового в наружный карманчик пиджака,  вынул крохотный, мелко исписанный
лоскуточек бумажки и подал Џолине ѓеоргиевне.
     - Љ завтрему, к утру... € побольше!
     Џолина ѓеоргиевна мгновенно спрЯтала листочек у себЯ на груди.
     - Ќемного обождите в столовой. ‘ейчас Я вам хозЯев пришлю...
     ЏелагеЯ €льинична и  мать ее вошли в  соседнюю горлицу,  куда перешла и
Џолина  ѓеоргиевна  со   своим  бидоном.   Ћни  стоЯ  обменивались  уличными
новостЯми.  Џотом ”илипп Џетрович окликнул ‘околову из кухни,  и она вышла к
нему.
     Ћн  держал в  руке  свернутую пачку газет.  Ќа  лице  Џолины ѓеоргиевны
выразилось удивление:  это  были  сложенные вчетверо и  свернутые в  толстую
трубку номера газеты "Џравда".
     - ‚ бидон,  -  сказал ”илипп Џетрович.  -  Џусть клеЯт там же, на самых
видных местах.
     “  Џолины ѓеоргиевны даже сердце забилось:  как ни невероЯтно это было,
ей  показалось в  первое  мгновение,  что  ”илипп  Џетрович  получил  свежую
"Џравду".  Џолина ѓеоргиевна не  утерпела и,  прежде чем  засунуть сверток в
бидон, взглЯнула на число.
     - ‘тарые, - сказала она, не в силах скрыть разочарование.
     - Ќе старые. ЃольшевистскаЯ правда не стареет, - сказал ‹ютиков.
     Ћна  быстро  перебрала  несколько  номеров.   ‚  большинстве  это  были
праздничные номера за разные годы,  с  портретами ‹енина и ‘талина.  ‡амысел
‹ютикова стал Ясен ей. Ћна туже свернула газеты в трубку и сунула в бидон.
     - —тобы не  забыть,  -  сказал ”илипп Џетрович:  -  Џусть Ћстапчук тоже
выходит на работу. ‡автра...
     Џолина ѓеоргиевна молча кивнула головой.  Ћна не знала,  что Ћстапчук -
это  Њатвей ульга,  и  не  знала,  где он  скрываетсЯ,  -  она знала только
квартиру, где нужно было передать распорЯжение ‹ютикова: на эту квартиру она
тоже носила молоко.
     - ‘пасибо.  Bсe...  -  ”илипп Џетрович подал  ей  свою  большую руку  и
вернулсЯ в комнату.
     Ћн тЯжело опустилсЯ на стул,  уперсЯ ладонЯми с растопыренными пальцами
в  колени и  посидел так некоторое времЯ.  ‚зглЯнул на часы:  они показывали
начало  восьмого.  Њедленными,  спокойными  движениЯми  он  снЯл  поношенную
рубашку,  достал белую, свежую, повЯзал галстук, причесал волосы, поседевшие
особенно на висках и спереди, надел пиджак и вышел на кухню, где после ухода
Џолины ѓеоргиевны снова хлопотали ЏелагеЯ €льинична и ее мать.
     - —то  ж,  ЏелагеЯ €льинична,  дайте мне  того молочка,  из-под бешеной
коровки, и хлебца, коли есть. Ќа работу пойду, - сказал он.
     Њинут  через  десЯть,  аккуратно и  чисто одетый,  в  черной кепке,  он
обычной дорогой, ни от кого не таЯсь, шагал по улицам города в направлении к
–ентральным мастерским треста "Љраснодонуголь",


     ѓлава двадцать третьЯ

     ‘реди  многочисленных чинов  немецкой  армии  и  администрации  "нового
порЯдка",  двигавшейсЯ вслед за армией, прибыл в Љраснодон лейтенант вейде,
пожилой,   очень  худой,   седоватый  немец,   техник  из   так  называемого
горнорудного батальона. Ќикто из краснодонцев не запомнил днЯ его поЯвлениЯ:
как  и  все  чины,  он  был одет в  стандартную военную форму с  непонЯтными
знаками различиЯ.
     Ћн  занЯл под  свою  особу большой четырехквартирный стандартный дом  с
четырьмЯ кухнЯми,  и  длЯ всех четырех кухонь с первой же минуты поЯвлениЯ в
доме господина вейде оказалось достаточно работы. Ћн привез с собой большую
группу других немецких чинов,  но  все  они поселились отдельно от  него,  а
непосредственно с ним поселилось несколько немцев-поваров,  немка-экономка и
денщик.  ‚скоре,  однако, штат его прислуги вырос за счет russischen Frauen,
как  безлично называл он  присланных к  нему биржей труда служанок,  прачку,
переводчицу,  портниху,  а  в  скором времени еще  и  коровницу,  свинарку и
птичницу.  Љоровы,  свиньи  завелись  у  господина вейде  поистине  как  по
мановению волшебного жезла,  но  особенное личное пристрастие испытывал он к
домашней птице.
     ‚  конце концов это не  так уж  выделило бы среди прочих немецких чинов
лейтенанта  горнорудного  батальона.  Ћднако  о  нем  заговорили  в  городе.
ѓосподин вейде и  другие прибывшие с  ним  чиновники занЯли помещение школы
имени ѓорького в парке.  € вместо школы возникло в городе новое учреждение -
дирекцион No 10.
     ќто  военизированное учреждение,  как  выЯснилось,  было  самым главным
административно-хозЯйственным управлением,  которому подчинЯлись теперь  все
шахты  и  свЯзанные с  ними  предприЯтиЯ Љраснодонского района  со  всем  их
имуществом и оборудованием, какое не успели вывезти или взорвать, и со всеми
рабочими,  которые не успели или не смогли уйти.  ќто учреждение было только
одним   из   многочисленных  ответвлений  большого   акционерного  общества,
носившего   длинное   претенциозное   название:   "‚осточное   общество   по
эксплуатации угольных  и  металлургических предприЯтий".  Џравление общества
находилось в городе ‘талино,  снова переименованном в ћзовск. ’ак называемое
"‚осточное   общество"   опиралось   на   "Ћкружные   управлениЯ  горных   и
металлургических предприЯтий".  „ирекцион No  10 в  числе прочих дирекционов
подчинЯлсЯ окружному управлению в городе ахты.
     ‚се это было так хорошо устроено и  еще того лучше распланировано,  что
углю и  металлу советского „онбасса теперь только и  оставалось течь широким
потоком в  карманы немецкого "‚осточного общества".  € господин вейде отдал
распорЯжение,  чтобы все рабочие, служащие и инженерно-технические работники
шахт  и  заводов  бывшего  треста  "Љраснодонуголь" немедленно  приступили к
работе.
     ‘колько  тЯжких  сомнений терзало в  ту  пору  душу  рабочего человека,
прежде чем он вынужден был принЯть решение о выходе на работу,  когда родные
шахты и заводы стали собственностью врагов отчизны,  когда сыновьЯ и братьЯ,
мужьЯ и  отцы отдавали свои жизни на поле брани против врагов отчизны!  ‹ица
рабочих  и  служащих,  вышедших на  работу  в  –ентральные мастерские,  были
одновременно угрюмыми и  смущенными,  люди  избегали смотреть в  глаза  друг
другу, почти не разговаривали.
     Њастерские были открыты настежь со днЯ последней эвакуации. Ќикто их не
запирал, не сторожил, потому что никто уже не был заинтересован в том, чтобы
все,   что  осталось  в  мастерских,  пребывало  в  целости  и  сохранности.
Њастерские были открыты, но никто не пошел в цехи. ђабочие даже не группами,
поодиночке,  редко-редко по двое, расположились среди хлама и лома во дворе,
молча ожидали начальство.
     €  тогда поЯвилсЯ инженер-механик Ѓараков,  стройный,  сильный и  такой
моложавый длЯ  своих  тридцати пЯти  лет,  с  самоуверенным выражением лица,
одетый  не  только опрЯтно,  а  с  претензией.  “  него  был  черный галстук
бабочкой.  лЯпу он нес в  руке,  и  его гладко выбритаЯ голова лоснилась на
солнце. Ѓараков подошел к этой разрозненной группе рабочих во дворе, вежливо
поздоровалсЯ,  на  мгновение замЯлсЯ и  решительным шагом  прошел в  главный
корпус.  ђабочие, не ответив на его приветствие, молча проводили его глазами
и видели в распахнутую настежь дверь, как он прошел через механический цех в
конторку.
     Ќемецкое начальство не торопилось.  Ѓыло уже жарко, когда во двор вошли
через  проходную  будку  заместитель  вейде  господин  ”ельднер  и  русскаЯ
женщина-переводчица с пышной прической.
     Љак  это  часто  случаетсЯ  в  природе,   господин  ”ельднер  по  своим
физическим качествам и  по темпераменту был прЯмой противоположностью своему
начальнику.  ‹ейтенант вейде был худ,  недоверчив,  молчалив.  ”ельднер был
маленький кругленький крикун  и  болтун.  …го  голос,  работавший на  разной
степени повышенных интонациЯх,  можно было услышать еще издалека,  и  всегда
казалось,  что  это  идет не  один немец,  а  несколько спорЯщих между собой
немцев.  ѓосподин ”ельднер был в военной форме,  в крагах, в серой фуражке с
сильно вздернутой спереди тульей.
     ”ельднер в сопровождении переводчицы подошел к рабочим,  -  они один за
другим встали,  и  это доставило ему некоторое удовольствие.  Ќе делаЯ паузы
между тем,  что он говорил только что переводчице,  и тем,  что хотел теперь
сказать рабочим,  он выпалил одну длинную,  а может быть, несколько коротких
немецких фраз.  €,  пока женщина переводила,  он  продолжал кричать.  „олжно
быть,  состоЯние молчаниЯ было неведомо ему.  Њожно было предполагать, что с
того момента,  как он испустил первый крик, выйдЯ из чрева матери, он уже не
останавливалсЯ и всю остальную жизнь беспрерывно пребывал в состоЯнии разных
форм и степеней крика.
     Ћн  интересовалсЯ,  нет ли  здесь кого-нибудь из  старой администрации,
потом  велел рабочим идти  в  цехи  и  проводить его,  ”ельднера.  Ќесколько
рабочих сопроводили идущего впереди кричащего немца вместе с  переводчицей в
конторку  механического цеха,  где  находилсЯ  Ѓараков.  Ќапыжившись  и  так
высоко,  как  это  только  было  доступно ему,  задираЯ голову  в  фуражке с
вздернутой  тульей,  ”ельднер  толкнул  дверь  пухлым  кулачком  и  вошел  в
конторку.   †енщина  вошла  вслед  за  ним  и   притворила  дверь.   ђабочие
остановились возле послушать.
     ‘начала  слышен  был  только  крик  ”ельднера,  будто  несколько немцев
ссорились.  †дали, что переводчица вот-вот скажет, о чем он все-таки кричит,
но,  к  всеобщему удивлению,  Ѓараков сам заговорил по-немецки.  Ћн  говорил
вежливо,  спокойно и, насколько могли об этом судить рабочие возле конторки,
свободно обращаЯсь с чужим Языком.
     ’о ли потому,  что Ѓараков говорил по-немецки, то ли смысл того, что он
говорил,  удовлетворЯл немца,  но ”ельднер постепенно переходил на все менее
громкие интонации крика.  € вдруг совершилось чудо: немец замолчал. ‡амолчал
и Ѓараков.  —ерез несколько мгновений немец вскричал уже в совершенно мирном
тоне.  Ћни  вышли из  конторки -  впереди ”ельднер,  за  ним Ѓараков,  сзади
переводчица.  Ѓараков,  окинув рабочих холодным невеселым взглЯдом,  сказал,
что не следует расходитьсЯ, а надо ждать его, Ѓаракова, пока он не вернетсЯ.
€  они в том же порЯдке пошли через цех к выходу,  причем красивый и сильный
Ѓараков,  забегаЯ  сзади,  показывал  маленькому  кругленькому карикатурному
немцу, где удобней пройти. “жасно было смотреть на это!
     —ерез  некоторое времЯ  Ѓараков уже  сидел  в  учительской школы  имени
ѓорького,  теперь  кабинете  начальника дирекциона No  10  господина вейде.
”ельднер  и   неизвестнаЯ  переводчица  присутствовали  при  разговоре,   но
переводчице так и не пришлось проЯвить свои знаниЯ в немецком Языке.
     Љак мы уже сказали,  в  отличие от болтливого и экспансивного ”ельднера
лейтенант вейде был не речист. Ћт невозможности высказатьсЯ он казалсЯ даже
угрюмым,  хотЯ на  самом деле он  не  был  угрюмым,  а  любил все  радости и
наслаждениЯ жизни.  Ќеобыкновенно тощий,  он  страшно много ел.  ’рудно было
даже понЯть,  куда вмещаетсЯ все то количество пищи,  которое он поглощал, и
как все это проходит через его организм.  Ћн до самозабвениЯ любил и Madchen
и  Frauen,  а  в  нынешнем своем  положении особенно russischen Madchen  und
russischen Frauen.  € длЯ того чтобы заманивать в дом наименее стойких среди
них,  он  каждый вечер  устраивал в  своем четырехквартирном особнЯке шумные
вечеринки с  подачей разнообразных жарких и сладких,  не говорЯ уже о разных
сортах вин. Ћн так и говорил поварам:
     - ѓотовьте побольше!  Kocht  reichlich Essen!  —тобы  russischen Frauen
наелись и напились!..
     € действительно, при исключительно нечленораздельном характере его речи
это  было единственное,  чем  он  мог  пленить russischen Frauen того сорта,
какой только и мог попасть в его дом.
     Ќеумение  свЯзывать  слова   в   фразы  породило  в   господине  вейде
недоверчивое отношение ко всем людЯм,  которые делали это легко.  Ќе доверЯл
он   даже  своему  заместителю  ”ельднеру.   Њожно  себе  представить,   как
недоверчиво относилсЯ вейде к людЯм других наций!
     ‚  этом  смысле  Ѓараков  попал  в  самое  невыгодное  положение.   Ќо,
во-первых,  Ѓараков поразил господина вейде тем, что легко свЯзывал слова в
фразы не на русском,  а на немецком Языке.  Ђ во-вторых Ѓараков купил вейде
лестью.  ѓосподину лейтенанту ничего уже не  оставалось,  как только принЯть
ее.
     - џ    один   из    немногих   оставшихсЯ   в    живых   представителей
привилегированного класса  старой ђоссии,  -  говорил Ѓараков,  не  сводЯ  с
господина вейде  своих  немигающих глаз,  -  Я  с  самого детства влюблен в
германский  гений,  особенно  в  области  хозЯйства,  собственно  в  области
производства...  Њой  отец был  директором одного из  крупнейших предприЯтий
известного в  старой ђоссии общества "‘именс -  уккерт".  Ќемецкий Язык был
вторым  родным Языком в  нашей  семье.  џ  воспитан на  немецкой технической
литературе.  €  вот  теперь Я  буду иметь счастье работать под  руководством
такого выдающегосЯ специалиста,  как вы,  господин вейде. џ сделаю все, что
вы мне прикажете...
     Ѓараков вдруг увидел,  что  переводчица смотрит на  него с  удивлением,
которого она даже не в силах скрыть.  —ерт его знает,  откуда немцы выкопали
эту лохматую стерву! …сли она здешнЯЯ, она не может не знать, что Ѓараков не
один из  оставшихсЯ в  живых представителей привилегированного класса старой
ђоссии,  а  потомственный и  почетный представитель целой  династии донецких
шахтеров Ѓараковых. Ќа чисто выбритой голове его выступил пот.
     Џока он говорил,  господин вейде молча проделал некоторую мыслительную
работу,   не  отразившуюсЯ,  впрочем,  на  его  лице,  потом  сказал  не  то
утвердительно, не то вопросительно:
     - ‚ы  коммунист...  Ѓараков  махнул  рукой.  ќто  движение его  руки  и
одновременно выражение  его  лица  можно  было  истолковать  так:  "Љакой  Я
коммунист!",  или  так:  "‘ами знаете,  что  мы  все обЯзаны были быть здесь
коммунистами".  €ли даже так:  "„а,  коммунист, но тем лучше длЯ вас, если Я
иду к вам служить".
     †ест этот на  некоторое времЯ удовлетворил господина вейде.  Ќадо было
объЯснить  этому  русскому  инженеру,  насколько важно  пустить  –ентральные
мастерские,  чтобы с их помощью восстановить оборудование шахт.  ќту сложную
мысль господин вейде построил на отрицании.
     - Ќичего нет.  Es ist nichts da,  - сказал он и мучительно посмотрел на
”ельднера.
     ”ельднер,  испытывавший неимоверные страданиЯ оттого,  что пришлось так
долго молчать в присутствии начальника,  автоматически выкрикнул все "нет" в
подтверждение начальнической мысли.
     - Њеханизмов нет!  ’ранспорта нет! €нструментов нет! ‹еса длЯ креплениЯ
нет! ђабочих нет! - кричал он.
     …му  даже жалко было,  что  он  не  может назвать еще что-нибудь,  чего
"нет".
     вейде  удовлетворенно кивнул  головой,  подумал и  с  трудом  повторил
по-русски:
     - Ќитшево нет, - also, уголь нет!
     Ћн откинулсЯ на спинку стула и посмотрел сначала на Ѓаракова,  потом на
”ельднера.  ЏонЯв этот взглЯд,  как сигнал к  действию,  ”ельднер закричал о
том, чего же ждет, наконец, от Ѓаракова "‚осточное общество".
     Ѓараков с  трудом выбрал в  этом сплошном крике паузу-щелку,  в которую
ему удалось всунуть фразу о  том,  что он будет делать все,  что он в  силах
сделать.
     ’ут господином вейде опЯть овладело чувство недовериЯ.
     - ‚ы коммунист, - повторил он.
     Ѓар