Ќиколай ѓеоргиевич ѓарин-Њихайловский. ѓимназисты

Ћцените этот текст:
Ќиколай ѓеоргиевич ѓарин-Њихайловский. ѓимназисты

€з семейной хроники

---------------------------------------------------------------------
Љнига: Ќ.ѓ.ѓарин-Њихайловский. "„етство ’емы. ѓимназисты"
€здательство "ћнацтва", Њинск, 1985
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 декабрЯ 2002 года
---------------------------------------------------------------------

Џереиздание двух первых книг из цикла автобиографических повестей
прогрессивного русского писателЯ конца XIX в. Ќ.ѓ.ѓарина-Њихайловского.
„лЯ старшего школьного возраста.

‘одержание

I. Ћтъезд старых друзей в морской корпус
II. Ќовые друзьЯ и враги
III. Њать и товарищи
IV. ѓимназиЯ
V. †урнал
VI. ‚ервицкий и ЃерендЯ
VII. Џропойцы
VIII. ќкзамены
IX. ‘емьЯ Љорнева
X. Џикник
XI. „орога
XII.
XIII.
XIV.
XV.
XVI.
XVII.
XVIII.
XIX.
XX.
XXI.
XXII.
XXIII.
XXIV.

Ћ’љ…‡„ ‘’Ђђ›• „ђ“‡…‰ ‚ ЊЋђ‘ЉЋ‰ ЉЋђЏ“‘

Ћднажды осенью, когда на дворе уже пахло морозом, а в классах весело
играло солнце и было тепло и уютно, ученики шестого класса, пользуЯсь
отсутствием непришедшего учителЯ словесности, по обыкновению разбились на
группы и, тесно прижимаЯсь друг к другу, вели всЯкие разговоры.
Ћживленнее других была и наиболее к себе привлекала учеников та группа,
в центре которой сидели Љорнев, некрасивый, с заплывшими глазками,
белобрысый гимназист, и ђыльский, небольшой, чистенький, с самоуверенным
лицом, с насмешливыми серыми глазами, в pince-nez на широкой тесемке,
которую он то и дело небрежно закладывал за ухо.
‘еменов, с простым, невыразительным лицом, весь в веснушках, в
аккуратно застегнутом на все пуговицы и опрЯтном мундире, смотрел в упор
своими упрЯмыми глазами на эти движениЯ ђыльского и испытывал неприЯтное
ощущение человека, перед которым творитсЯ что-нибудь такое, что хотЯ и не по
нутру ему, но на что волей-неволей приходитсЯ смотреть и терпеть.
ќто бессознательное выражение сказывалось во всей собранной фигуре
‘еменова, в его упрЯмом наклонении головы, в манере говорить голосом
авторитетным и уверенным.
ђечь шла о предстоЯщей войне. Љорнев и ђыльский несколько раз ловко
прошлись насчет ‘еменова и еще более раздражили его. ђазговор оборвалсЯ.
Љорнев замолчал и, грызЯ, по обыкновению, ногти, бросал направо и налево
рассеЯнные взглЯды на окружавших его товарищей. Ћн уж несколько раз
скользнул взглЯдом по фигуре ‘еменова и наконец проговорил, обращаЯсь к
нему:
- …сли б и не знал Я, что отец твой военный, то можно угадать это по
твоей осанке.
‘еменов удовлетворенно, но в то же времЯ выжидательно оправилсЯ, и лицо
его принЯло еще более официальное и важное выражение.
- Џолковник? - спросил Љорнев.
‘еменов кивнул головой.
- џ видел его... „енщиков бьет?
- …сли виноват, спуску не даст.
- ‚от этак, - сказал Љорнев и, скорчив свирепую физиономию, идиотски
скосив глаза, сунул кулаком в воздух.
‚се рассмеЯлись.
- ’ы, конечно, тоже будешь военный? - спросил ђыльский.
- Ћб этом еще рано теперь говорить, - ответил, еще более надувшись,
‘еменов.
- „ело тЯтькино, - рассмеЯлсЯ ђыльский.
‘еменов злобно покосилсЯ на него и сдержанно ответил:
- —то ж делать? настолько еще не развит, что признаю власть отца.
- ЏонЯтно, - с комичной серьезностью поддержал его ђыльский и опЯть
рассмеЯлсЯ.
- Ќастолько глуп, что в бога верю... ’ерпеть не могу полЯков за их
чванливое нахальство.
- ќто к прежнему счету, - продолжал тем же тоном ђыльский, - немцев не
терплю за их возмутительное высокомерие, французов - за их пустое
легкомыслие...
- ‘обственно, это очень характерно, - вмешалсЯ Љорнев, - ты, значит,
все нации, кроме русской, не любишь?
- ‚овсе нет.
- Ќу, кого же ты любишь?
‘еменов подумал.
- €спанцев, - ответил он.
- ’ы видел хоть одного испанца? - спросил Љорнев так, что все
рассмеЯлись.
- џ и Ђмерики не видел... Џо-твоему, значит, чего не видел, о том и
говорить нельзЯ?
- Ќу хорошо, за что ты, собственно, испанцев любишь?
- ‡а бой быков, - заговорил ђыльский, - за учреждение ордена
иезуитов...
- €езуиты уж это ваше польское дело... Џо-моему, каждый полЯк иезуит.
- Џо-моему? - вспыхнул ђыльский. - Ђ по-моему, ты самодовольнаЯ свиньЯ,
котораЯ, вместо того чтоб думать, гордишьсЯ тем, что думать не хочешь.
- Ђ ты... - начал было ‘еменов, но в это времЯ дверь отворилась, и в
класс вошел инспектор.
‚се встали и быстро оправились.
Ѓритое широкое лицо инспектора на этот раз не было таким деревЯнным,
как обыкновенно. „аже и в голосе его, сухом и трескучем, теперь отдавались
какие-то незнакомые, располагавшие к себе нотки. „а и дело, по которому
пришел инспектор, выходило из рЯда вон. ‚ его руках был печатный лист с
приглашением желающих поступить в морской корпус.
‘ообщив условиЯ поступлениЯ, инспектор ушел, а класс превратилсЯ в
улей, набитый всполошившимисЯ пчелами.
‚се говорили, все волновались, всех охватило приЯтное чувство сознаниЯ,
что они уж не дети и могут располагать собою, как хотЯт. Љонечно, это был, в
сущности, только обман чувств, - у каждого были родители, но об этом как-то
не хотелось думать, особенно Љарташеву, и он так же решительно, как и его
друзьЯ Љасицкий и „анилов, заЯвил о своем твердом и непреклонном намерении
тоже ехать в корпус.
‚олнение улеглось, больше желающих не оказалось, и товарищи смотрели на
нераздельную тройку, как на что-то уже отрезанное от них.
Ћдни относились к отъезжавшим с симпатией и даже с завистью, и это
льстило тройке, другие, вроде Љорнева, не сочувствовали.
Љорнев, грызЯ свои ногти, заЯвил, что не находит в карьере морЯка
ничего привлекательного.
- …ще бы тебе находить в ней какую-нибудь прелесть, когда тебЯ и в
лодке укачивает, - сказал пренебрежительно Љасицкий.
Љорнев покраснел и ответил:
- џ-то уж, конечно, какой морЯк, но если б менЯ и не укачивало, Я
все-таки не избрал бы карьеры морЯка.
- Џочему?
- Џотому что не вижу никакой разницы между любым армейским офицером и
морЯком: та же бессмысленнаЯ жизнь.
- Џочему бессмысленнаЯ? - огрызнулсЯ ‘еменов.
- „а потому, что все, в конце концов, сводитсЯ: на-а плечо! на краул!..
„а ей-богу! Ќу что, собственно, какую цель вы преследуете? Ќу, будете ездить
на пароходе, будете лупить линьками матросов и в то же времЯ любоватьсЯ
морем. ’рогательнаЯ идиллиЯ, чушь с маслом, такаЯ же бессмысленнаЯ жизнь,
как жизнь любого юнкера.
„анилов схватилсЯ с Љорневым.
„оводы „анилова сводились к прелестЯм морской жизни, прелестЯм борьбы с
морем.
- ‘обственно, - возражал Љорнев, - какой в этой прелести, в сущности,
смысл: победа? - ну, победил сегоднЯ с тем, что завтра оно уже побеждено?
Ќет, завтра опЯть побеждай, и послезавтра, и до тысЯчи раз. ‚ конце концов
всЯ жизнь сведетсЯ к счету рейсов - одним больше, одним меньше...
„оводы Љорнева сильно охладили отношениЯ учеников к собиравшейсЯ к
отъезду тройке.
Љарташеву тоже как-то в ином освещении представилсЯ корпус.
’ем не менее друзьЯ попрощались, выходЯ из гимназии, с твердым
намерением ехать в корпус.
Љарташев пришел домой и к концу обеда приступил к переговорам с
матерью.
Њать со страхом прислушивалась к словам сына, но делала спокойное лицо
и ласково смотрела, пока он, глотаЯ красный сочный арбуз, рассказывал ей о
вызове желающих поступить в корпус и о решении его, „анилова и Љасицкого.
- Џоезжай... - проговорила мать серьезным, грустным голосом, когда он
кончил.
Ћна вздохнула.
- џ мечтала о другой карьере, думала, что мой сын принесет мне
университетский диплом... †аль, что не исполнила папиного желаниЯ, когда
тебе было десЯть лет, и сразу не отдала в корпус.
- ‚ корпус, чтоб выйти офицером, Я сам бы не пошел. ЊорЯк и сухопутный
офицер - громаднаЯ разница.
- Ќет, уж хоть не обманывай себЯ: никакой разницы нет.
Ќаступило молчание. Љарташева невольно поразило сходство взглЯдов
матери и Љорнева. Ќасколько Љорнев при этом возвысилсЯ в его глазах,
настолько же себЯ он почувствовал как-то униженным перед Љорневым.
- „елай как хочешь, - продолжала, помолчав, мать. - џ думала, что ты
поможешь мне по хозЯйству без папы. „елай как хочешь.
Ђглаида ‚асильевна встала расстроеннаЯ и вышла из столовой.
Љарташев не ожидал такого конца.
- Џо-моему, ’ема, это глупость, - сказала его рассудительнаЯ сестра
‡ина. - “ мамы здоровье слабое, ты, старший в доме, бросишь семью, уедешь в
корпус... а кто ж здесь будет ходить в наемный двор, как мы останемсЯ без
мужчины?
- џ что ж, по-твоему, так и буду всю жизнь около вас торчать? - спросил
с досадой Љарташев.
- „а мне-то ты ни капельки не нужен, - поезжай хоть сейчас и куда тебе
угодно.
€ ‡ина ушла.
Љарташев чувствовал себЯ окончательно сбитым с позиции: морской корпус,
еще так недавно казавшийсЯ делом решенным, отодвинулсЯ куда-то
далеко-далеко.
Ќаташа, втораЯ сестра, с любовью и грустью смотрела на брата.
- ’ы когда, ’ема, поедешь? - спросила она, стараЯсь скрыть волновавшие
ее чувства под маской простого любопытства.
’ема заглЯнул в глаза сестры.
- Ќикуда Я не поеду, - ответил он, вздохнув, и, встав, направилсЯ в
кабинет.
’ам он шагал в сознании принесенной им жертвы. Њожет быть, длЯ жертвы
его вид был слишком спокоен, но тем не менее это не мешало ему считать себЯ
жертвой, и ему казалось, что он сразу точно вырос на несколько лет. Ћн лег
на диван, заложил за голову руки и задумалсЯ о том, что жизнь не такаЯ
простаЯ и легкаЯ вещь, какой она кажетсЯ по наружному виду.
’ак и уснул он, думаЯ все о том же.

ЌЋ‚›… „ђ“‡њџ € ‚ђЂѓ€

’ем и кончилсЯ вопрос о корпусе. „анилов и Љасицкий уехали, и Љарташев
рассталсЯ с друзьЯми, с которыми три года прожил душа в душу.
Ќовое времЯ, новые птицы, - новые птицы, новые песни. Ќовые отношениЯ,
странные и запутанные, на какой-то новой почве завЯзывались между
Љарташевым, Љорневым и другими.
ќто уже не была дружба, похожаЯ на дружбу с €вановым, основаннаЯ на
обоюдной любви. Ќе было это похоже и на сближение с Љасицким и „аниловым,
где свЯзью была общаЯ их любовь к морю.
‘ближение с Љорневым было удовлетворением какой-то другой потребности.
‹ично Љорнева Љарташев не то что не любил, но чувствовал к нему какое-то
враждебное, раздраженное, доходЯщее до зависти чувство, и все-таки его
тЯнуло к Љорневу. Ќе было больше длЯ него удовольствиЯ, как схватитьсЯ с ним
на словах и как-нибудь порезче оборвать его. Ќо как ни казалось легким с
первого взглЯда это дело, тем не менее выходило всегда как-то так, что не он
обрывал Љорнева, а наоборот, он от Љорнева получал очень неприЯтный отпор.
‚ своей компании с „аниловым и Љасицким относительно Љорнева у них
давно был решен вопрос, что Љорнев хотЯ и баба, хотЯ и боитсЯ морЯ, но не
глупый и, в сущности, добрый малый.
Љогда друзьЯ уехали, Љарташев на первых порах по отношению к Љорневу
старалсЯ удержатьсЯ на этой позиции. €ногда в споре, чувствуЯ, что почва
уходит из-под ног, Љарташев говорил:
- Џослушай, Љорнев, ты добрый, в сущности, малый, но эта твоЯ бабьЯ
черта...
- џ очень тебе благодарен за снисхождение, - сухо перебивал его Љорнев,
- но оставь его длЯ тех, кто в нем нуждаетсЯ.
’огда Љарташев, уЯзвленный саркастическим тоном Љорнева, распалЯлсЯ и
начинал ругатьсЯ. Ќо и это плохо помогало и удовлетворениЯ Љарташеву не
приносило. € не только не приносило, но мучило и искало выхода. ‚ыходило
как-то так, что все, что ни скажет он, все не то, всегда Љорнев ловко,
искусно сейчас же собьет его с позиции.
Љарташев начал впадать даже в уныние: "—то ж, Я глуп, значит? ѓлупее
его?" - думал он, и его гордость не мирилась с таким выводом.
Ћни спорили решительно обо всем. Ќачалось с религии. ‘перва Љарташев
был горЯчим защитником ее, но постепенно он стал делать уступки.
- Ќе понимаю, - говорил раз Љорнев, грызЯ свои ногти. - €ли ты
признаешь, или не признаешь: середины нет. ѓовори прЯмо, верующий ты?
- ‚ известном смысле да, - ответил уклончиво Љарташев.
- —то это за ответ? ‚ерующий, значит... ‘ этого бы и начал. Ђ в таком
случае о чем тогда с тобой разговаривать?!
- ’ы переврешь всЯкое мое слово и воображаешь, что это очень остроумно.
- Ђ это не умно и не остроумно, - вставил саркастически ђыльский.
ђыльский держал себЯ как-то пренебрежительно по отношению к Љарташеву,
как, впрочем, и к громадному большинству класса.
‚ставка ђыльского так взбесила Љарташева, что он покраснел как рак и
выругалсЯ:
- Ѓолван!
ђыльский поднЯл высоко брови и спокойно, насмешливо сказал:
- ‚от теперь окончательно убедил: молодец!
Љарташев открыл было рот, но вдруг, круто обернувшись, пошел и сел на
свое место.
- —то, кончил уже? - окликнул его тем же тоном ђыльский.
- ‘ такой свиньей, как ты, говорить не стоит, - ответил Љарташев.
- Ќу, конечно...
- Џостой... - перебил ђыльского Љорнев и, обращаЯсь к Љарташеву,
проговорил: - Ќу, хорошо: ты говоришь, что Я перевираю твои слова, так
сделай милость, объЯсни, как же понимать тебЯ.
- џ не могу спорить, когда один перевирает, а другой горохового шута из
себЯ корчит.
ђыльский открыл было рот длЯ ответа.
- Њолчи... - потребовал Љорнев.
ђыльский замолчал и только рассмеЯлсЯ.
- Ќу, вот он молчит. џ тоже вовсе не желаю заниматьсЯ перевиранием
твоих слов: ты сказал, что ты верующий в известном смысле. џ понЯл это так,
что ты все-таки верующий. ‚ыходит, Я переврал: так объЯсни.
…сли бы в классе были только Љорнев и ђыльский, Љарташев, вероЯтно, так
и отказалсЯ бы от дальнейшего диспута, но тут было много других, и все ждали
с интересом, что скажет теперь Љарташев. ‚ числе этих других многие любили
Љарташева, верили в его способность отбитьсЯ от Љорнева, и Љарташев скрепЯ
сердце начал:
- џ признаю религию как вещь... как вещь, котораЯ свЯзывает менЯ с моим
детством, как вещь, котораЯ дорога моим родным...
ђыльский, повернувшийсЯ было вполоборота, когда Љарташев начал
говорить, весело покосилсЯ на Љорнева, отвернулсЯ спиной к Љарташеву, махнул
рукой и уткнулсЯ в книгу.
- ‡начит, ты сознательно обманываешь себЯ и родных? ‚ыходит, что тебЯ
свЯзывает с ними ложь. ’акаЯ свЯзь не стоит того, чтобы за нее держатьсЯ.
- Ђ тебе разве не доставлЯет удовольствиЯ на пасху не спать ночь?
- Ќикакого...
- ‚рет, - заметил ‘еменов, упрЯмо наклонЯЯ голову.
- „а, наконец, это уже другаЯ почва... удовольствие... € в снежки
играть удовольствие, да не пойдешь же!
- Ђ отчего мне не идти, если мне этого хочетсЯ?
- Ќу, иди, - ответил Љорнев. - ‘нег скоро выпадет. ‚он товарищи уже
ждут.
Љорнев показал в окно на толпу уличных ребЯтишек.
Љарташев тоже посмотрел и рассмеЯлсЯ.
- ђыло, - сказал добродушно Љорнев.
‚прочем, таким мирным образом споры редко кончались.

- ’ы ему напрасно спускаешь, - брюзжал ‘еменов Љарташеву, когда они по
окончании уроков шли домой.
- џ вовсе не спускаю.
- Ќу-у, спускаешь... ‚ прошлом году, помнишь, как оттрепал его, а
теперь уж сам говоришь: "‚ известном смысле..."
- Џослушай, нельзЯ же действительно со всем соглашатьсЯ...
Љарташев рассеЯнно скользнул взглЯдом по проходившей даме, по прилавку,
заваленному грушами, персиками, виноградом, молодыми орехами в зеленой
скорлупе, втЯнул в себЯ аромат этих плодов и договорил:
- џ верю... но не могу же Я, например, представить себе небо иначе, как
оно есть, то есть не простым воздухом.
€ ‘еменов и Љарташев, как бы длЯ большей наглЯдности, поднЯли глаза в
прозрачную синеву осеннего неба. ‘ неба их взглЯд упал на залитую солнцем
улицу, скользнул туда, где Ярко синело бесконечное море, теперь прохладное,
спокойное, уснувшее в своем неподвижном величии.
„рузьЯ остановились на перекрестке, откуда Љарташеву надо было
сворачивать домой.
- џ провожу тебЯ, - предложил Љарташев.
€ приЯтели отправились дальше. Ћни шли, и то сходились так, что плечи
их касались друг друга, то расходились, рассеЯнно, мимоходом глазеЯ на
выставленные в окнах магазинов вещи.
- Љонечно, есть в природе, - продолжал Љарташев, - что-то непонЯтное,
недоступное нашему уму... џ был бы слишком глуп, если бы не признавал того,
что признавали люди, может быть, в тысЯчу раз умнее какого-нибудь Љорнева
или ђыльского.
- ’ерпеть не могу этого ђыльского, - перебил ‘еменов, упрЯмо наклонив
голову.
- € моЯ душа к нему не лежит, - согласилсЯ Љарташев. - “ Љорнева есть
все-таки...
- „а Я тебе скажу, что Љорнев просто под влиЯнием ђыльского.
- ’ы думаешь?
- “верен... Џросто сам разобратьсЯ не может, а ђыльского боитсЯ: все,
что тот ему наговорит, то и повторЯет.
- Ќет, положим, Љорнев и сам по себе не глупый малый.
‘еменов сжал как-то губы и произнес сухо:
- Џо-моему, просто фразер.
- „а фразеры-то они оба.
- ’ы посмотри, они обо всем берутсЯ рассуждать. Ќу что ж, в самом деле
можем мы действительно обо всем иметь правильное понЯтие?.. —то, в сущности,
их рассуждение? Њальчишество.
- Љонечно, мальчишество.
- € Я тебе скажу, опасное мальчишество, которое может привести ни
больше ни меньше как к исключению... ќто ведь все не ихнее... из книжек
разных... ђыльский из воды сухим выйдет, а Љорнев, как дурак, попадетсЯ. ‚от
отчего Я и не могу считать Љорнева умным человеком... ‘амое лучшее -
подальше от них, - закончил ‘еменов.
Ћн оправилсЯ, как-то особенно выставил грудь, надулсЯ и раскланЯлсЯ с
проезжавшим на извозчике военным.
- Џлац-адъютант, - объЯснил он Љарташеву.
€ оба оглЯнулись и смотрели, как ехал на извозчике плац-адъютант в
полной форме, с наброшенным поверх мундира форменным пальто.
- ѓлупаЯ у них форма, - сказал ‘еменов, - так, что-то среднее - не то
кавалериЯ, не то пехота: не разберешь.
„рузьЯ прошли еще одну улицу.
- Ќу, мне уж пора, - остановилсЯ Љарташев.
- …ще через мост.
€ они пошли через мост.
- џ бы тебЯ проводил, - сказал ‘еменов, смотрЯ на часы, - да опоздаю к
обеду... Ћтец насчет этого формалист... „а и действительно... ну, прощай.
„рузьЯ попрощались у последнего поворота, откуда виднелсЯ желтый с
мезонином дом-особнЯк, где жила семьЯ ‘еменова. ‘еменов и направилсЯ к нему
спешной деловой походкой, а Љарташев лениво побрел назад, щурЯсь от солнца и
представлЯЯ себе, как ‘еменов торопливо взбежит по узкой лестнице в мезонин,
положит там ранец, умоетсЯ, расчешет перед зеркалом волосы, а денщик
почистит его щеткой. ‡атем он быстро спуститсЯ вниз; пройдет большой пустой
зал и войдет в столовую, где уже собралось все семейство и глава его, худой,
с суровым лицом полковник, в расстегнутом кителе, в синих штанах, молча
шагает своими сухими ногами по комнате. ‘еменов подойдет, с выправкой
шаркнет ножкой, наклонитсЯ и поцелует жилистую руку отца, произносЯ
безличным тоном:
- ‡дравствуйте, папаша.
‡атем подойдет к худой, с некоторой претензией одетой даме, небрежно
подхватит ее руку, поднесет к губам, покровительственно нагнетсЯ, поцелует
ее в губы, заглЯнет в ее добрые усталые глаза и скажет:
- ‡дравствуй, мамаша, как себЯ чувствуешь?
Ќа младших братьев, Ѓорю и Џетю, ‘еменов вскользь только взглЯнет и
пойдет к своему месту, потому что отец, посмотрев на часы, уже беретсЯ за
свой стул.
‡а обедом всегда кто-нибудь из полковых, разговор по чину, а после
обеда обЯзательнаЯ часоваЯ пильнЯ на скрипке. ‘еменов сам уже знает,
торопливо благодарит и спешит наверх. Ћттопырив губы, он аккуратно вынимает
из Ящика скрипку, достает смычок, долго настраивает, прислушиваЯсь, весь
сосредоточенный, с поднЯтыми бровЯми, и, кончив скучную, но приЯтную по
своим результатам работу, становитсЯ в позицию, вытЯгивает руку со смычком,
прицеливаетсЯ глазами в ноты, склонЯет голову, и по дому несетсЯ твердый
однообразный звук низких и высоких нот громкой скрипки. Ђ там, в кабинете,
сидит сухой полковник, курит, смотрит в окно, одним ухом слушает полкового,
а другим - твердые отчетливые звуки нравЯщегосЯ ему своей определенностью
инструмента.
ќта хорошо знакомаЯ Љарташеву картина Ярко рисуетсЯ ему, пока он в
блеске веселого, безоблачного днЯ идет домой, и ему завидной делаетсЯ эта
налаженнаЯ, систематическаЯ жизнь... †изнь его родных и он сам
представлЯютсЯ ему чем-то разбросавшимсЯ, несобранным. Љниги его, почти не
свЯзанные, то и дело скользЯт в руках, в голове бродит мысль и перескакивает
от ‘еменова к Ѓеренде, тоже скрипачу, игравшему, в контраст с ‘еменовым, так
мЯгко и мелодично. Ћн вспоминает Љорнева, ђыльского, вспоминает опасениЯ
‘еменова, его охватывает какой-то страх за их судьбу, но последний совет
‘еменова "подальше от них" производит на него как раз обратное действие, и
его тЯнет к ним, и он даже как-то миритсЯ с неприЯтною внешностью Љорнева и
ђыльского; мирит его главным образом то, что это они говорЯт не свое, что не
пред ними. Љорневым и ђыльским приходитсЯ преклонЯтьсЯ, а пред тем, чему и
они поклонЯютсЯ сами. Ђ пред тем, чему даже Љорнев и ђыльский поклонЯютсЯ,
пред тем и никому не обидно... "‚се-таки они умные и умнее ‘еменова", -
закончил Љарташев свои размышлениЯ.
€ даже нетерпимаЯ внешность их, резкие выходки и те осветились иначе:
"Џросто мальчишки, - узнали, да и не говорЯт откуда, а вот если б Я первый
узнал, они бы не знали, что говорить. ‚се-таки Я умный: они по книжкам, а Я
без книжек, и то совсем почти им не поддаюсь".
‚есь класс разбилсЯ на две неравные партии: Љорнева, немногочисленную,
и - партию Љарташева.
ѓруппа Љорнева сблизилась между собой и вне гимназии, - ходили друг к
другу в гости, но так, впрочем, что с семействами не имели никакого
соприкосновениЯ. Ћбыкновенно компаниЯ собиралась в комнате товарища, - там
курили, читали, туда приносили им чай. …сли собрание было более
обыкновенного, им уступались иногда и парадные комнаты, показывались на
мгновение родные и уходили, сопровождаемые благодарственными взглЯдами
молодежи. —то могло быть приЯтнее, как чувствовать себЯ совершенно
свободными от необходимости чинно сидеть, чинно говорить. Љакое удовольствие
испытывала компаниЯ, когда дверь затворЯлась за непрошеным взрослым членом
семьи! Љорнев даст сейчас, бывало, козла. ђыльский поправит свой шнурок от
pince-nez и снисходительно пустит: "•а-ха!" „арсье, потомок изЯщных
французов, оглЯнетсЯ с комичной миной, подберет фалды и бултыхнетсЯ на
диван.
- Џослушай, француз, - скажет Љорнев, сегоднЯ тебе спать не дадут.
- Ћткуда ты взЯл, что Я буду спать? - фыркал „арсье, поплотнее
умащиваЯсь.
Љорнев некоторое времЯ добродушно рассматривал „арсье и произносил с
каким-то пренебрежительным снисхождением:
- ђыло.
- ‘ам ты... - так же добродушно огрызалсЯ француз.
- —то с ним церемонитьсЯ? - говорил ђыльский, обращаЯсь к „арсье. - ‚от
тебе постановление коммуны: если ты не повторишь последней фразы, когда
остановЯтсЯ, то каждый раз с тебЯ том Џисарева.
- Ќу... - размахиваЯ руками, подскакивал „олба, - давай, брат, деньги,
по крайней мере, без всЯкой помехи спать будешь.
- „урачье, - смеЯлсЯ вместе со всеми „арсье, - не дам.
- ’ем хуже длЯ тебЯ...
- •орошо, хорошо... - кивал головой „арсье, - посмотрим еще.
Ќачиналось чтение: и в то времЯ как все слушали с напрЯженным
вниманием, „арсье напрасно изнемогал в непосильной борьбе: что-то лезло на
глаза, закрывало их, и „арсье кончал тем, что сладко засыпал коротким чутким
сном. Ћчень чутким. —уть остановЯтсЯ, уж „арсье знал, в чем дело, и, еще не
проснувшись, лениво повторЯл последнюю фразу.
Ђ ђыльский делал жест и продолжал читать.
- Ђ кто слишком склонен к џни, того больно бьют по пЯткам... „арсье,
повтори.
„арсье вскакивал и быстро повторЯл, и от сумасшедшего хохота дрожали
стекла, потому что џни - и бог земли, и в то же времЯ фамилиЯ красавицы
гимназистки, к которой неравнодушно французское сердце „арсье: всЯ фраза
выдумана ђыльским без всЯкой свЯзи с предыдущим и последующим чтением,
специально длЯ „арсье.
- Ќу, так хоть это запомни хорошенько... - наставительно говорил
ђыльский.
€ снова шло чтение, а затем споры, рассуждениЯ. Џодымались разные
вопросы, решались. ќто решающее значение обыкновенно принадлежало Љорневу и
ђыльскому. €ногда выдвигалсЯ „олба - здоровый ученик из крестьЯн, в прыщах,
с красным лицом, с прЯмыми черными волосами и широким большим лбом.
- ‹бина-то у тебЯ здоровеннаЯ... - говорил Љорнев, внимательно
всматриваЯсь в „олбу.
- Ѓык, - отвечал „олба, и, расставЯ ноги, смеЯлсЯ мелким деланным
смехом.
’олько глазам было не до смеха, и они внимательно, пытливо
всматривались в собеседника.
Љорнев грызнет, бывало, ноготь, подумает и проговорит:
- Ќа ЃоклЯ похож.
„олба вспыхнет, смерЯет четвертью свой лоб, скажет "ну" и опЯть
рассмеетсЯ.
- ‘пособнаЯ бестиЯ... - заметит опЯть Љорнев не то раздумчиво, не то с
какою-то завистью.
- „урак Я, - ответит „олба, потом заглЯнет в глаза Љорневу и,
пригнувшись, рассмеетсЯ своим мелким смехом.
- „а что ты все смеешьсЯ?
- „урак, - ответит уклончиво „олба.
- ѓлаза хитрые...
- Њужицкие глаза.
- Џоложительно загадочнаЯ натура, - высказывал свое мнение Љорнев в
отсутствие „олбы и задумывалсЯ.
- ђисуетсЯ немного... но талантливый, подлец, - соглашалсЯ ђыльский.
ЊногочисленнаЯ партиЯ Љарташева была полной противоположностью партии
Љорнева. ‚се это были люди, которые ничего не читали, ничем не
интересовались, ни о чем не помышлЯли, кроме ближайших интересов днЯ. Ћни
ходили в гимназию, лениво учили уроки и в свободное от занЯтий времЯ скучали
и томились.
Љорнев с компанией Язвили их, вышучивали, донимали и осмеивали все то,
что в их глазах казалось неприкосновенным.
Љарташев был представителем своей партии. ‘лучилось это как-то само
собой: Љарташев усердно отстаивал тех, кто попадал на острые зубы противной
партии; он обладал даром слова, находчивостью в спорах: он, наконец, был
добр и не мог выносить бессердечиЯ партии Љорнева ко всем тем, кто или стоЯл
ниже их в умственном отношении, или не разделЯл их взглЯдов.
Ќачнет, бывало, Љорнев без церемонии ругать кого-нибудь, а Љарташев
чувствует такое унижение, как будто его самого ругают. ‚ыругаетсЯ Љорнев и
приметсЯ за чтенье.
- џ не понимаю этого удовольствиЯ, - заговорит Љарташев скрепЯ сердце,
- говорить человеку в глаза "идиот".
- Ђ Я не понимаю удовольствиЯ с идиотами компанию водить, - ответит
небрежно Љорнев и приметсЯ за свои ногти, продолжаЯ читать.
- …сли б даже и идиот он был, что ж, он поумнеет оттого, что его
назовут идиотом?
Љорнев молчит, погрузившись в чтение.
- …сли не поумнеет, то отстанет, - бросит за него ђыльский.
- €ли в морду даст? - пустит со своего места ‘еменов.
- €спугал!
- Ђ вот назови менЯ...
ђыльский весело смеЯлсЯ.
- Ќу, а если два человека назовут тебЯ идиотом. ’оже в морду дашь?
- „ам, конечно.
- Ќу, а три?..
- •оть десЯть.
Љорнев отрываетсЯ от чтениЯ и говорит мЯгким, ласковым голосом:
- …сли бы ты встретил неприЯтелЯ, мой друг, ты что бы сделал? - Ћн
делает свирепое лицо. - Џриколол бы, ваше превосходительство. - Ђ если ты
десЯть неприЯтелей встретил? - Џриколол бы! - Њой друг, разве ты можешь
десЯть человек приколоть? Џодумай хорошенько. - ’ак точно, не могу.
Љорнев менЯет тон и говорит наставительно:
- ‘олдат и тот понЯл.
- ’ак ведь то солдат, - поЯснЯет ђыльский, - а он сын полковника...
‚от, погоди, подрастет он, один всю …вропу приколет.
- Ђх, как остроумно! - говорит ‘еменов.

‚ числе карташевской партии, между прочим, были ‚ервицкий и ЃерендЯ.
Ћни сидели на одной скамейке и дружили, хотЯ по виду дружба их была очень
оригинальна: друзьЯ постоЯнно ссорились.
‚ервицкий был широкоплечий блондин, с голубыми глазами, с круглым
лицом, с грубым, сиплым голосом, сутуловатый, с широкими плечами.
ЃерендЯ, или „иоген, как называл его Язвительно ‚ервицкий, худой,
высокий, ходил, подгибаЯ коленки, имел длинную, всегда вперед вытЯнутую шею,
какое-то не то удивленное, не то довольное лицо, носил длинные волосы,
которые то и дело оправлЯл рукой, имел желто-карие лучистые глаза и говорил
так, что трудно было что-нибудь разобрать.
ѓлавным недостатком Ѓеренди ‚ервицкий считал его глупость. Ћн этим и
донимал своего друга.
Ќадо отдать справедливость, ‚ервицкий умел подчеркнуть глупость друга.
Љогда он, бывало, вытЯнув шею, подгибаЯ коленки, шел, стараЯсь изобразить
Ѓерендю, класс умирал от смеха. ‚ мастерской передаче ‚ервицкого так Ясно
было, что ЃерендЯ действительно глуп. Ђ еще Яснее это было, когда ЃерендЯ
вступал в спор.
ђот только откроет ЃерендЯ, а уж ‚ервицкий упретсЯ на локоть, уставитсЯ
в друга и с наслаждением слушает. ЃерендЯ с какой-то особой манерой
откинетсЯ, вытЯнет длинные ноги и, устремив в пространство свои лучистые
глаза, начнет, поматываЯ головой, длинную речь. ‘лушает ‚ервицкий, слушает и
начнет сам поматывать головой, потом скосит немного глаза, на манер Ѓеренди,
что-то зашепчет себе под нос и кончит тем, что и сам расхохочетсЯ, и в
публике вызовет смех.
‘битый с позиции, ЃерендЯ обрывалсЯ и бормотал:
- Њне кажетсЯ странно, право, такое отношение...
Ћстальное исчезало в какой-то совершенно непонЯтной воркотне и в
поматывании головой.
- „урак ты, дурак, - говорил в ответ ‚ервицкий, с искренним
сокрушением, качаЯ головой. - € всегда будешь дурак, хоть сто лет живи...
‚от так и будешь все мотать головой, на кладбище повезут, и то мотать
будешь, а о чем - так и не разберет никто.
- Ќу, что ж, это очень грустно, - говорил ЃерендЯ.
- Ђ ты думаешь, весело? - перебивал своим сиплым голосом ‚ервицкий.
- Ћчень грустно... очень грустно... - твердил ЃерендЯ.
- ’ьфу! Џротивно слушать... не только слушать, смотреть.
- Ћчень грустно... очень грустно...
- € думает, что очень умную вещь говорит.
’акие стычки не мешали, однако, друзьЯм вместе готовить трудные уроки,
ходить друг к другу в гости, поверЯть свои тайны и понимать друг в друге то
сокровенное, что ускользало от наблюдениЯ толпы, но что было в них и искало
сочувствиЯ.
Ѓывало, излившись друг перед другом, друзьЯ ложились вместе на одну
кровать, в загородной квартире Ѓеренди, в доме мещанки, у которой ЃерендЯ
снимал комнату со столом и самоваром за двенадцать рублей в месЯц. ЃерендЯ
то начинал острить на свой счет, и тогда друзьЯ хохотали до слез. Ђ то
вставал, вынимал скрипку и, смотрЯ своими лучистыми глазами в зеленые обои
своей комнаты, начинал играть. —увствительный ‚ервицкий присаживалсЯ к окну,
подпирал подбородок рукой и задумчиво смотрел в окно.
‚ремЯ летело, скучный урок лежал нетронутым, наступали сумерки, темнаЯ
ночь охватывала небо и землю, охватывала душу сладкой истомой, и было так
хорошо, так сладко и так жаль чего-то.
Ђ на другой день рассердитсЯ, бывало, ‚ервицкий и бесцеремонно начнет
пред всем классом черпать доводы о глупости Ѓеренди из тех же сокровенных
сообщений, которые делал ему приЯтель накануне. ‚спыхнет, бывало, покраснеет
ЃерендЯ и забормочет, заикаЯсь, что-то себе под нос.
Ђ ‚ервицкого еще больше подмывает:
- Ѓа-ба-ба! Ѓа-ба-ба! Џошел пилить! ’ы говори прЯмо: Я наврал? ты не
говорил?
€ как ни отделывалсЯ ЃерендЯ, а в конце концов, поматываЯ головой и
пощипываЯ свою пробивающуюсЯ бородку, едва внЯтно лепетал:
- Ќу, говорил...
- Ђ зачем же ты сразу забормотал так, как будто Я сам все выдумал? ‚от
это и подлость у тебЯ, что ты все: туда-сюда... туда-сюда... как змеЯ
головой, когда уж ей некуда деватьсЯ...
€ ‚ервицкий впивалсЯ в друга, а друг, под неотразимыми доводами, только
молчал, продолжаЯ поматывать головой.
- —то?! ‡амолчал!!
Љличку „иогена ЃерендЯ получил при следующих обстоЯтельствах.
- Њы изучаем „иогена, - однажды философствовал он, - и говорим, что он
мудрец. Ќо если Я полезу в бочку, буду со свечой искать человека... менЯ, по
крайней мере, посадЯт в сумасшедший дом.
- € посадЯт когда-нибудь, - уверенно ответил ‚ервицкий. - ’ы, знаешь,
напоминаешь мне метафизика из басни. ’ы хочешь непременно своим умом до
всего дойти, а ума-то не хватает: и выходит - веревка вервие простое...
- Џо-позволь...
- Ќе позволю: надоел и убирайсЯ к черту.
- Љак угодно... Я только хотел сказать, что ту-ту-тут неладно...
кто-нибудь из нас дурак - или „иоген, или мы...
- ’ы дурак.
- џ утешаю себЯ, что, Явись вот перед тобой сейчас „иоген, - тебе
ничего не осталось бы, как и его назвать дураком.
- Ќу, хорошо. ’еперь, когда Я захочу тебЯ выругать дураком, Я буду тебе
говорить: "„иоген". •орошо?
- Њне очень приЯтно будет...
- Ќу, и мне приЯтно будет.
’ак и осталась за Ѓерендей кличка „иоген.
‚ыдавались иногда дни, когда между партиЯми Љорнева и Љарташева
водворЯлсЯ род перемириЯ. ’огда Љорнев и Љарташев точно сбрасывали свои
боевые доспехи и чувствовали какое-то особенное влечение друг к другу.
Ћдин из таких дней подходил к концу. Џоследний урок был математика.
Ћставалось четверть часа до звонка. “читель математики, маленький, с белым
лицом и движениЯми, напоминавшими заведенную куклу, кончил объЯснение и сел
за стол. Ћн наклонил голову к журналу, понюхал фамилии всех учеников и
произнес голосом, от которого заранее становилось страшно:
- Љорнев.
Љорнев побледнел и, перекосив, по обыкновению, лицо, пошел к доске.
Њатематика не давалась ему. ‚ этом отношении перевес был на стороне
Љарташева, который хотЯ и не делал ничего, но все-таки держалсЯ на
спасительной тройке. Љорнев пыталсЯ доказывать теорему голосом человека,
который твердо убежден, что он ничего не докажет, да и не дадут ему
доказать.
- ‚озьмем треугольник ABC и наложим на треугольник DEF так, чтобы точка
Ђ упала в точку D.
“читель слушал и в то же времЯ внимательно, с любопытством бегал
глазами по лицам учеников.
џковлев, первый ученик, молча поднЯл брови. ђыльский досадливо опустил
глаза. „олба с сожалением смотрел в сторону, а один ученик, ‘лавский, не
утерпел и даже искренно чмокнул губами.
- Љак же вы это сделаете, чтоб точка Ђ попала в точку D? - спросил
учитель, смотрЯ в то же времЯ в лица учеников.
- Ќаложу так...
Ќаступила пауза. “читель вытЯнул шею и внушительно сухо сказал:
- “ вас, Љорнев, выражениЯ совершенно не математические.
- џ не способен к математике, - ответил Љорнев, и раздраженное
огорчение зазвучало в его голосе.
“читель не ожидал такого ответа и, недоумеваЯ, обратилсЯ к нему:
- Ќу, так оставьте гимназию...
- џ себе избрал специальность, в которой математика ни при чем...
- ЊенЯ ни капли не интересует, какую вы специальность себе избрали, но
вас должно интересовать, Я думаю, то, что Я вам скажу: если вы не будете
знать математики, то вам придетсЯ отказатьсЯ от всЯкой специальности.
- Ђ если Я не способен?..
- Ќечего и лезть...
Џо коридору уже нессЯ звонок.
“читель собрал тетради, пытливо заглЯнул в глаза Љорневу и, сухо
поклонившись классу, вышел своей походкой заведенной куклы.
- Ћхота тебе с ним вступать в пререканиЯ? - обратилсЯ к нему с упреком
ђыльский.
- „а ведь пристает...
- Ќу и черт с ним. —еловек мстительный, требовательный, только создашь
такие отношениЯ...
- —ерт его знает, обидно стало: Я, главное, знаю, чего ему хочетсЯ.
—тоб Я сказал, что вот будем вращать до тех пор, пока вершина Ђ совпадет с
вершиной D...
ђыльский, „олба и „арсье удивленно смотрели на Љорнева.
- …сли знал, зачем же ты не сказал?
- „а когда же Я в этом смысла не вижу.
- Ќу, уж это... - махнул рукой ђыльский и засмеЯлсЯ.
ђассмеЯлсЯ и „олба.
- Ќет, ты уж того...
- Ќу, какой смысл, объЯсни?! - вспыхнул Љорнев.
- „а никакого, - сухо смерил его глазами ђыльский, - а экзамена не
выдержишь...
- Ќу и черт с ним...
- ђазве, - проговорил пренебрежительно ђыльский.
- џ, собственно, совершенно согласен с Љорневым, - вмешалсЯ Љарташев, -
не все ли равно сказать: будем вращать или наложим.
- Ќу, и говорите на здоровье. ‘таньте вот перед этой стенкой и
пробивайте ее головой.
- ќка мудрец какой, подумаешь, - возразил Љорнев, раздумчиво грызЯ
ногти.
- ‚от тебе и мудрец... ‚ечером у тебЯ?
- Џриходите...
„альше всех по одной и той же дороге было ‘еменову, Љарташеву и
Љорневу.
Љогда они дошли до перекрестка, с которого расходились дороги, Љорнев
обратилсЯ к Љарташеву:
- ’ебе ведь все равно: пойдем со мной.
Љарташев обыкновенно ходил с ‘еменовым, но сегоднЯ его тЯнуло к
Љорневу, и он, не смотрЯ на ‘еменова, сказал:
- •орошо.
- €дешь? - спросил отрывисто ‘еменов, протЯгиваЯ руку, и сухо добавил:
- Ќу, прощай.
Љарташев постаралсЯ сжать ему как можно сильнее руку, но ‘еменов, не
взглЯнув на него, попрощалсЯ с Љорневым и быстро пошел по улице, маршируЯ в
своем долгополом пальто, выпЯчиваЯ грудь и выпрЯмлЯЯсь, точно проглотил
аршин.
- ‚ылитый отец, - заметил Љорнев, наблюдаЯ его вслед. - „аже приседает
так, хотЯ воображает, вероЯтно, что марширует на славу.
Љарташев ничего не ответил, и оба шли молча.
- Џослушай, - начал Љорнев, - Я тебЯ, откровенно сказать, не понимаю.
‚едь не можешь же ты не понимать, что всЯ та компаниЯ, которой ты окружил
себЯ, ниже тебЯ? џ не понимаю, какое удовольствие можно находить в общении с
людьми, ниже тебЯ стоЯщими? ‚едь от такого общества поглупеть только
можно... ‚едь не можешь же ты не понимать, что они глупее тебЯ?
Љорнев остановилсЯ и ждал ответа. Љарташев молчал.
- џ положительно не могу понЯть этого, - повторил Љорнев.
Љарташев сам не знал, что ответить Љорневу. ‘огласитьсЯ, что его друзьЯ
глупее его, ему не позволЯла совесть, а вместе с тем слова Љорнева приЯтно
льстили его самолюбию.
- Ђ Я тебЯ не понимаю, - мЯгко заговорил Љарташев, - твоей, да и всех
вас резкости со всеми теми, кого вы считаете ниже себЯ...
- Ќапример?
- „а вот хотЯ с ‚ервицким, Ѓерендей, Њурским...
- Џослушай, да ведь это же окончательные дураки.
- Ќо чем же они виноваты? Ђ между тем они так же страдают, как и
другие. ’ы бросишь ему дурака и думать забыл, а он мучитсЯ.
- Ќу, уж и мучитсЯ.
- € как еще!.. „а Я тебе откровенно скажу про себЯ: другой раз вы мне
наговорите такого, что положительно в тупик станешь: может, действительно
дурак... ’оска такаЯ нападает, что, кажетсЯ, лег бы и умер.
- „а и никогда тебЯ дураком и не называл никто; говорили, что ты... ну,
не читаешь ничего... ‚едь это ж верно?
- ‘обственно, видишь ли, Я читаю и много читал, но только все это
как-то несистематично.
Љорнев усиленно грыз ногти.
- Џисарева читал? - спросил он тихо, точно нехотЯ.
- € Џисемского читал.
- Ќе Џисемского, а Џисарева. Џисемский беллетрист, а Џисарев критик и
публицист.
"Ѓеллетрист", "публицист" - все слова, в первый раз касавшиесЯ уха
Љарташева. …го бросило в жар, ему сделалось стыдно, и уж он открыл было рот,
чтобы сказать, что и Џисарева читал, как вдруг передумал и грустно
призналсЯ:
- Ќет, не читал.
€скренний тон Љарташева тронул Љорнева.
- …сли хочешь, зайдем - Я дам тебе.
- ‘ удовольствием, - согласилсЯ Љарташев, догадываЯсь, что Џисарев и
был тот источник, который вдохновлЯл Љорнева и его друзей.
- ‘траннаЯ вещь, - говорил между тем Љорнев. - ѓоворЯт, твоЯ мать такаЯ
умнаЯ и развитаЯ женщина - и не познакомила тебЯ с писателЯми, без знаниЯ
которых труднее обойтись образованному человеку, чем без классического
сухарЯ...
- ЊоЯ мать тоже против классического образованиЯ. џ теперь вспоминаю,
она мне Џисарева даже предлагала, но Я сам, откровенно говорЯ, все как-то
откладывал.
- Ќе могла ж она не читать... ‚ы какие журналы получаете?
- Њы, собственно, никаких не получаем.
- ‚едь вы богатые люди?
Љарташев решительно не знал, богатаЯ женщина его мать или нет, и скорее
даже был склонен думать, что никакого богатства у них нет, потому что и дом
и именье были заложены, но ответил:
- ЉажетсЯ, у матери есть средства.
- “ нас ничего нет. ’олько вот что батька заработает. Њой отец в
таможне. Ќо хотЯ там можно, он ничего не берет, - это Я знаю, потому что у
нас, кроме двух выигрышных билетов, ничего нет. ђодитель молчит, но мать у
менЯ из мещанок, жалуетсЯ и не раз показывала.
ѓолос Љорнева звучал какой-то иронией, и Љарташеву неприЯтно было, что
он так отзываетсЯ о своей матери.
Ћни подошли к высокому белому дому, в котором помещалась женскаЯ
гимназиЯ, как раз в то времЯ, когда оттуда выходили гимназистки.
‚ самой густой толпе учениц, куда, как-то ничего не замечаЯ, затесались
Љарташев и Љорнев, Љорнева окрикнула стройнаЯ гимназистка лет пЯтнадцати.
- ‚асЯ! - проговорила она, сверкнула своими небольшими острыми глазками
и весело рассмеЯлась.
- Ђ-а! - ответил небрежно Љорнев. - Ќаше вам.
- Ќу, довольно, довольно...
- ‘естрица, - отрекомендовал пренебрежительно Љорнев, обращаЯсь к
Љарташеву.
- ‚от Я маме скажу, какой ты невежа, - ответила гимназистка, вспыхнув и
покраснев до волос. - ђазве так знакомЯт?
Љарташев залюбовалсЯ румЯнцем девушки и, встретившись с ней глазами,
сконфуженно снЯл шапку.
- Ђх, скажите пожалуйста! - прежним тоном сказал Љорнев. - Ќу
познакомьтесь... ‘естра... Љарташев...
- “ вас есть сестра?
€ едва Љарташев успел ответить, она засыпала его вопросами: так же ли
он груб с своими сестрами? так же ли от него мало толку? так же ли он никуда
с ними ходить не хочет и такие же ли у него друзьЯ, которые все читают
какие-то дурацкие книжки и никого знать не хотЯт?
- Џоехали, - сказал Љорнев и стал грызть ногти.
Љарташев, идЯ с сестрой Љорнева, сделал новое открытие, а именно, что
он образцовый брат, хотЯ ‡ина и не скупилась ему на упреки. ЏринЯв это к
сведению, он стал выгораживать, как мог, своего товарища и уверЯть, что все
это ей только кажетсЯ.
- Џожалуйста, не трудись, - перебил его Љорнев. - ‚се, что она говорит,
одна чистаЯ правда, но дело в том, что Я не желаю быть другим...
- ‚идите, какой он...
€, посмотрев на брата, топнув ногой, прибавила:
- “-у, противный!
Ћна отвернулась. Љарташев смотрел на ее каштановые, небрежной волной
выбившиесЯ волосы, так мЯгко оттенЯвшие нежную кожу ее белой шеи. Ћгонь
пробегал по нем, и он страстно думал, что, если б у него была такаЯ сестра,
он молилсЯ бы на нее богу.
Ћна встретила его взглЯд, и он испугалсЯ, как бы она не прочла его
мыслей. Ќо она не только не прочла, но смотрела на него ласково и шла совсем
близко около него. Ћт мысли ли, что она ничего не заметила, от чего ли
другого, но Љарташев чувствовал себЯ как-то особенно хорошо и легко. ЊанЯ,
еще три года назад овладевшаЯ его фантазией, сразу стушевалась перед этой
ослепительной, мЯгкой, женственной девушкой.
—то ЊанЯ? —то он, собственно, любил в ней? - думал он и радовалсЯ, что
ЊанЯ тает там где-то, в его сердце и уступает свое место чему-то более
жгучему и определенному, чем какаЯ-то заоблачнаЯ идиллиЯ. ЊанЯ, которую он,
вероЯтно, и не увидит больше, а эта шла рЯдом с ним, и он чувствовал ее так,
словно ступала она не по мостовой, а прЯмо по его сердцу.
Ћни вошли в калитку небольшого чистого, обсаженного акациЯми двора,
прошли двор и в углу его между скамьЯми пробрались к подъезду.
€з маленькой передней виднелась гостинаЯ, большаЯ, но невысокаЯ
комната, вправо из передней дверь вела в комнату Љорнева, а влево была дверь
в домашние комнаты. Љорнев, раздевшись, указываЯ рукой, проговорил:
- Њилости просим...
Љарташев, неловко оправлЯвший свой испачканный мундир и растрепанные
волосы, только что было собиралсЯ шагнуть в комнату Љорнева, как из левой
двери вышла маленькаЯ сморщеннаЯ женщина, в которой Љарташев сейчас же узнал
мать Љорнева.
- Ђ-а, - произнес Љорнев, - ну вот... маменька, еще мой товарищ,
Љарташев.
- Ћчень приЯтно, очень приЯтно... џ вашего батюшку видала, бывало, в
соборе в царские дни... в орденах... ‚аш-то батюшка менЯ-то уж, конечно,
может, и не видел... Људа уж нам! мы люди маленькие...
- Ђх, маменька, уж вы начинаете, - вспыхнула сестра Љорнева.
Њать Љорнева как-то испуганно поджала губы, морщинки сбежались на ее
лице, и она огорченно ответила:
- —то ж, нельзЯ и род свой вспомЯнуть?
- ‚се это неважно, - перебил Љорнев. - ђод ваш отличный, и никто от
него и не думает отказыватьсЯ, а ежели бы вот к тому же кофейку, так и ручку
даже можно поцеловать.
- Ћх ты, мой голубчик! - проговорила мать и, обратившись к Љарташеву,
весело спросила: - Ќу, видали вы кого лучше? - и, сделав добродушно-лукавое
лицо истой хохлушки, она поднЯла руку по направлению к сыну.
Љарташев, как очарованный, смотрел на эту обворожившую его простоту и
готов был, если б не стыдно только было, поцеловать эту сморщенную маленькую
добрую женщину.
- „а ей-богу же, поцелую, - сказала мать Љорнева и, обнЯв Љарташева,
поцеловала его в лоб.
Љарташев так покраснел, что покраснели и мать и сестра, котораЯ даже
захлопала в ладоши.
- ќто мой! - говорила мать, положив руку на плечо Љарташеву. - ’их усих
соби бери, а ций такий же дурень, Як ты. •оть ему голову всунь, не откусит.
Џодали кофе, и, несмотрЯ на неоднократные попытки Љорнева, Љарташев так
и не уединилсЯ с ним, а все времЯ оставалсЯ с его семьей. ’олько перед самым
уходом он зашел к нему в комнату и взЯл два тома Џисарева.
- „овольно покамест, прочтешь, еще дам.
- Ќу, отлично.
- ‘мотрите ж, приходите, - сверкнула ему своими жгучими глазами сестра.
- € не к ‚асе, а к нам.
- Љ нам, к нам, - кричала вдогонку мать.
Љарташев блаженно улыбалсЯ, поворачивалсЯ и, энергично срываЯ с головы
шапку, все кланЯлсЯ и кланЯлсЯ.
- ‚от, ‚асЯ, первый твой товарищ, который действительно симпатичный, -
решительно сказала сестра.
- „а, он ничего себе, - согласилсЯ Љорнев.
- “ него сердце, как на ладонце, ото друг, а твой „олба только и
глЯдит, Як тый вивк, по сторонам... ђыльский важный: кто его знае, що там в
середке у него.
- € красивые глаза у него...
- ‚любись, тебе недолго.
- „а уж скорее, чем в твоего ђыльского.
€ сестра сделала капризную, пренебрежительную гримасу.
- Ќу, ну, деточки... раночки, раночки.
Ђ Љарташев шел, точно волна его несла: он думал о сестре Љорнева,
целовал ее волосы, шею, называл уменьшительными именами и сильнее прижимал к
своему боку два аккуратных томика Џисарева. ‚се было хорошо - и новое
знакомство, и сестра Љорнева, и Џисарев. ‘егоднЯ же он постигнет
премудрость, уже у него этот ключ знаниЯ того, что дает такую силу словам
Љорнева. € опЯть его мысли возвращались к сестре Љорнева, и опЯть она
смотрела на него, и он весь замирал под охватывающим его волнением.
Ђх, если б волшебной силой можно было разорвать все путы, броситьсЯ к
ней и сказать: "џ люблю тебЯ, Я твой до конца жизни! ‚идеть тебЯ, смотреть в
твои глаза, целовать твои волосы - вот все счастье, всЯ радость моей жизни".
Љарташев вспомнил, как она переходила дорогу, вспомнил маленький след,
отпечатлевшийсЯ на земле от ее новенькой резиновой калоши, и его и к следу
ее потЯнуло так, что он сам не знал, что сильнее отпечатлелось в его сердце
- этот ли след или - всЯ она, отныне царица и мучительница его сердца.

III

ЊЂ’њ € ’Ћ‚Ђђ€™€

„ома Љарташев умолчал и о Џисареве, и о семействе Љорнева. Џообедав, он
заперсЯ у себЯ в комнате и, завалившись на кровать, принЯлсЯ за Џисарева.
ђаньше как-то он несколько раз принималсЯ было за Ѓелинского, но тот
никакого интереса в нем не вызывал. ‚о-первых, непонЯтно было, во-вторых -
все критика таких сочинений, о которых он не слыхал, а когда спрашивал мать,
то она говорила, что книги эти вышли уже из употреблениЯ. ’ак ничего и не
вышло из этого чтениЯ. ‘ Џисаревым дело пошло совсем иначе: на каждом шагу
попадались знакомые уже в речах корневской компании мысли, да и Џисарев
усвоЯлсЯ гораздо легче, чем Ѓелинский.
Љогда Љарташев вышел к чаю, он уже чувствовал себЯ точно другим
человеком, точно вот одно платье снЯли, а другое надели.
ЏринимаЯсь за Џисарева, он уже решил сделатьсЯ его последователем. Ќо
когда начал читать, то, к своему удовольствию, убедилсЯ, что и в тайниках
души он разделЯет его мнениЯ. ‚се было так Ясно, так просто, что оставалось
только запомнить получше - и конец. Љарташев вообще не отличалсЯ
усидчивостью, но Џисарев захватил его. Њеста, поражавшие его особенно, он
перечитывал даже по два раза и повторЯл их себе, отрываЯсь от книги. …му
доставлЯла особенно наслаждение эта вдруг поЯвившаЯсЯ в нем усидчивость.
€ногда он наталкивалсЯ на что-нибудь, с чем не соглашалсЯ, и решал
обратить на это внимание Љорнева. "—то ж, что не согласен? ‘ам Џисарев
говорит, что не желает слепых последователей".
Љарташев чувствовал даже удовольствие от мысли, что он не согласен с
Џисаревым.
"Ќаверно, Љорневу это будет неприЯтно", - думал он.
Ќа другой день под предлогом нездоровьЯ он не пошел в гимназию,
следующий день был воскресенье, а когда в понедельник он наконец отправилсЯ
в класс, то уж оба томика Џисарева были исправно прочитаны.
Ћт матери не скрылось усиленное чтение сына, и она, войдЯ к нему в
кабинет, некоторое времЯ смущенно рассматривала книгу.
Љарташев внимательно наблюдал ее.
- ’ы читала? - спросил он.
- Ћткуда ты взЯл? - спросила, в свою очередь, мать.
- “ товарища одного: Љорнева.
- —итала, - сказала мать и задумалась. - џ хотела, чтоб ты позже
познакомилсЯ с этой книгой.
- џ и так почти единственный в классе, который не читал Џисарева. џ
думаю, и тебе неприЯтно, чтоб твой сын, как дурак, мигал и хлопал глазами,
когда другие говорЯт умные вещи...
- Њне, конечно, это неприЯтно, но мне еще неприЯтнее было бы, если б
мой сын, как дурак, повторЯл чужие слова и мысли, не будучи в силах сам
критически к ним отнестись.
Љарташев, ничего не говорЯ, подошел к своему столу и взЯл исписанный
лист бумаги.
- Џрочти... это тебе покажет, умею ли Я критически относитьсЯ к тому,
что читаю.
- ќто что?
- ќто выписаны места, с которыми Я не согласен.
‡аметки были вроде следующего:
"џ не могу согласитьсЯ насчет музыки, - он любил сигары, а Я музыку".
Њать подавила улыбку и проговорила:
- —итай.
- ‡наешь, Љорнев сказал: "Љак это у тебЯ такаЯ умнаЯ и развитаЯ мать и
до сих пор не дала тебе Џисарева".
Љарташев любовалсЯ исподтишка смущением матери и ждал ее ответа.
- Љорневу мать дала?
- Ќет... “ Љорнева мать простаЯ совсем.
- ’ы видел ее?
- џ вот заходил, когда книги брал у него.
- Љто ж у него еще?
- ‘естра есть.
- ЃольшаЯ?
- ‹ет пЯтнадцати, верно.
- “читсЯ?
- „а, в гимназии. Њы ее и встретили возле гимназии, когда шли... ‚от
‡ина жалуетсЯ на менЯ, а посмотрела бы на Љорнева...
- —то ж, он обижает сестру?
- Ќе обижает, а воли ей над собой не дает.
- Ђ над тобой кто ж волю дает?
- Ќу-у...
- —то ж, Љорнев и к тебе станет ходить, или ты только к нему?
Љарташев сдвинул брови.
- џ его не звал.
- ‚ обществе, по крайней мере, принЯто, что раз ты бываешь, то и у тебЯ
должны бывать.
- Љакое ж мы общество?
- „а уж раз вам дело до Џисарева, значит, вы взрослые.
- Џисареву все равно, будут ли люди соблюдать разные такие житейские
церемонии или нет, - усмехнулсЯ Љарташев.
- ‚от ты как! Ќу, а все-таки Я бы тебЯ попросила - пока ты у менЯ в
доме, бывать только у тех, кто и тобой не пренебрегает.
- „а за что же ему мной пренебрегать?
- Ђ в таком случае зачем же он к тебе не идет? ’ы уж не маленький и
должен понимать, что самолюбие выше всего: раз позволишь себе наступить на
ногу - и конец, - на тебЯ всегда будут сверху вниз смотреть.
- „а Я уверен, что он и придет ко мне.
- Џосмотрим.
Џосле первых двух томов Џисарева Љарташев прочел еще несколько других,
заглЯнул в „обролюбова, просмаковал введение ЃоклЯ, читал ™апова и запомнил,
что первичное племЯ, населЯвшее ђоссию, было курганное и череп имело
субликоцефалический.
ЋтношениЯ Љорнева и Љарташева изменились: хотЯ споры не прекращались и
носили на себе все тот же страстный, жгучий характер, но в отношениЯ
вкралось равенство. Љарташева стала приглашать партиЯ Љорнева на свои
вечера: Љарташев потЯнул за собой и свою компанию. „аже ‘еменов примирилсЯ,
бывал на чтениЯх и убедилсЯ, что там не происходит ничего, за что могло бы
последовать исключение кого бы то ни было из гимназии.
ЃерендЯ тоже с жаром и страстностью набросилсЯ на чтение и постепенно
приобрел некоторое уважение в кружке как человек начитанный, с громадною
памЯтью, как ходЯчаЯ энциклопедиЯ всевозможных знаний.
€ногда, если у компании хватало терпениЯ, его дослушивали до конца, и
тогда из тумана высокопарных слов выплывала какаЯ-нибудь оригинальнаЯ,
обобщеннаЯ и обоснованнаЯ мысль.
Љорнев тогда задумывалсЯ, грыз ногти и пытливо заглЯдывал ему в глаза,
пока высокий ЃерендЯ, в позе танцора, подымаЯсь еще выше на носки и
осторожно прижимаЯ руки к груди, спешно выкладывал перед всеми свои
соображениЯ.
’олько в глазах ‚ервицкого ЃерендЯ сохранил свой прежний вид дурнЯ и
растерЯхи в практической жизни. ‚прочем, таким он и был в общежитейских
отношениЯх: был на счету у начальства неспособным, имел плохие отметки, по
математике из двойки не вылезал и только по истории имел круглую пЯтерку.
€сторию, и особенно русскую, он любил до болезни. ЋбладаЯ громадною памЯтью,
он помнил все года и перечитал массу исторических русских книг.
Ѓарометр товарищеских отношений - „олба снисходительно трепал Ѓерендю
по плечу и добродушно говорил:
- Ѓокль не Ѓокль, а дай же, боже, щоб наше телЯ да вивка съило.
Ђглаида ‚асильевна добилась наконец своего. Ћднажды Љарташев после
долгих колебаний (он все боЯлсЯ, что не захотЯт к нему прийти) пригласил к
себе Љорнева, ђыльского, „олбу и прежних своих приЯтелей - ‘еменова,
‚ервицкого и Ѓерендю.
Џрежние приЯтели уже собрались и пили вечерний чай за большим семейным
столом, когда раздалсЯ звонок и в переднюю ввалились вновь прибывшие. Ћни
раздевались, переглЯдывались между собою и громко перебрасывались словами.
ђыльский, прежде чем войти, вынул чистенький гребешочек, причесал им и
без того свои гладкие, мЯгкие, золотистые волосы, оправил pince-nez, весело
покосилсЯ на замечание Љорнева "хорош", проговорив "рыло", и первый вошел в
гостиную. “видев общество в другой комнате, он уверенно направилсЯ туда.
‡а ним вошел Љорнев, невозможно перекосив лицо и с каким-то особенно
глубокомысленным, сосредоточенным видом.
‘зади всех, покачиваЯсь, с оттенком какого-то пренебрежениЯ и в то же
времЯ конфузливости, шел „олба, потираЯ руки и ежась, точно ему было
холодно.
Љарташев вышел в гостиную навстречу гостЯм и сконфуженно пожал им руки.
Ќесколько мгновений он стоЯл перед своими гостЯми, а гости стоЯли перед ним,
не знаЯ, что с собою делать.
- ’ема, веди своих гостей в столовую! - выручила мать.
ђаскланиваЯсь перед Ђглаидой ‚асильевной, ђыльский шаркнул, наклонив
голову, и, вежливо еще раз поклонившись, пожал протЯнутую ему руку. Љорнев
слил все в одном поклоне, сжал крепко руку, низко наклонил голову и еще
больше перекосил лицо. „олба размашисто наклонилсЯ и после пожатиЯ, поднимаЯ
голову, энергично трЯхнул волосами, и они, разлетевшись веером, опЯть
улеглись на свои места.
- Ћчень приЯтно, очень рада, господа, познакомитьсЯ, - говорила Ђглаида
‚асильевна, приветливо и внимательно окидываЯ взглЯдом гостей.
Љарташев в это времЯ весь превратилсЯ в зрение и, по своей
впечатлительности, не замечал, как он и сам кланЯлсЯ, когда представлЯлись
его товарищи.
- ’ы, чем кланЯтьсЯ, представь-ка лучше сестре, - посоветовал
добродушно ђыльский, смотревший в это времЯ на сестру Љарташева в
нерешительном ожидании, когда его представЯт.
‡инаида Ќиколаевна весело рассмеЯлась, ђыльский тоже - и все сразу
получило какой-то непринужденный, свободный характер.
ђыльский сел возле ‡инаиды Ќиколаевны, смеЯлсЯ, острил, ему помогал
‘еменов. Љорнев завел серьезный разговор с Ђглаидой ‚асильевной. „олба
разговаривал с Љарташевым, ‚ервицкий и ЃерендЯ молча слушали.
‡инаида Ќиколаевна, уже семнадцатилетнЯЯ барышнЯ, в последнем классе
гимназии, ожидавшаЯ гостей брата с некоторым пренебрежением, раскраснелась,
разговорилась, и мать с удовольствием подметила в своей дочери способность и
занимать гостей, и уметь нравитьсЯ без всЯких шокирующих манер. ‚се в ней
было просто до скромности, но как-то естественно изЯщно: поворот головы,
смущенье, манера опускать глаза - все удовлетворЯло требовательную Ђглаиду
‚асильевну. ‡ато ’ема оставлЯл желать многого: он конфузилсЯ, разбрасывалсЯ,
не знаЯ, что делать с своими руками, и невыносимо горбилсЯ.
Љорнев еще хуже горбилсЯ. ‡ато ђыльский держал себЯ безукоризненно. …го
поклоны и манеры обворожили всех. „олба производил какое-то болезненное
впечатление желанием чем-нибудь, как-нибудь выдвинутьсЯ. “ ‘еменова была
видна домашнЯЯ дрессировка. ‚ервицкий и ЃерендЯ были длЯ Ђглаиды ‚асильевны
старые знакомые медвежата.
Ћбщество перешло в гостиную. Ђглаида ‚асильевна, пропустив всех,
мысленно определЯла место своего сына в обществе его товарищей.
‡инаида Ќиколаевна села за роЯль, ‘еменов принЯлсЯ открывать свою
скрипку. ђыльский стал возле роЯлЯ, Љорнев и „олба с кислой физиономией
ходили вдоль окон и посматривали по сторонам. Љорнев жалел, что пришел и
терЯет вечер в неинтересной длЯ него обстановке.
Ђглаида ‚асильевна ушла и возвратилась, держа за руку Ќаташу.
‘тройнаЯ пЯтнадцатилетнЯЯ Ќаташа, всЯ разгоревшись, смотрела своими
глубокими большими глазами так, как смотрЯт в пЯтнадцать лет на такое
крупное событие, как первое знакомство с таким большим обществом. Ћна как-то
и доверчиво, и неуверенно, и робко протЯгивала свою изЯщную ручку гостЯм. …е
густые волосы были заплетены в одну толстую косу сзади.
ЏоЯвление ее было встречено общим удовольствием: она сразу произвела
впечатление. Љорнев впилсЯ в нее глазами и энергично принЯлсЯ за свои ногти.
‹учистые глаза Ѓеренди стали еще лучистее.
‡ина мельком окинула сестру, гостей, и удовольствие пробежало по ее
лицу. …й был приЯтен и эффектный выход сестры, и, может быть, и то, что
‘еменов и ђыльский остались при ней. ќто она почувствовала сразу по свойству
женской натуры. Џочувствовала это и мать и, оставив дочь возле Љорнева,
принЯлась за „олбу.
„олба горЯчо и уверенно говорил с ней о притеснениЯх урЯдников в
деревне. Ђглаида ‚асильевна никогда не предполагала, чтобы урЯдники были
таким злом. “ нее у самой именье... Ћн сам откуда? Ќедалеко от ее имениЯ?
‚от как! Ћчень приЯтно. ‹етом, она надеетсЯ...
- Ћчень приЯтно, - говорил „олба, смеЯлсЯ и шаркал ногами.
’олько он ведь медведь, простой деревенский медведь, он боитсЯ быть
скучным, неинтересным гостем.
Ђглаида ‚асильевна на мгновение опустила глаза, легкаЯ усмешка
пробежала по ее лицу, она посмотрела на сына и заговорила о том, как быстро
идет времЯ и как странно ей видеть таким большим своего сына. Ћн совсем
почти большой, шутка сказать, через каких-нибудь два года уже в
университете. „олба слушал, смотрел на Ђглаиду ‚асильевну и весело думал:
"‹овкаЯ баба".
‘еменов устроилсЯ, наладилсЯ, вытЯнул руку, и по зале понеслись твердые
звуки скрипки вперемежку с мЯгкой мелодичной игрой ‡инаиды Ќиколаевны.
- •орошо ‡инаида Ќиколаевна играет, - похвалил ђыльский.
‡инаида Ќиколаевна вспыхнула, а ‘еменов сосредоточенно кивнул головой,
продолжаЯ выводить ровные твердые звуки.
- Ђ вы играете? - спросил Љорнев, заглЯдываЯ в глаза Ќаташи.
- Џлохо, - робко, обжигаЯ взглЯдом, ответила Ќаташа так, как будто
просила извинениЯ у Љорнева. Љорнев опЯть принЯлсЯ за ногти и чувствовал
себЯ особенно хорошо.
‚ечер прошел незаметно и оживленно. Ђглаида ‚асильевна с большим тактом
сумела позаботитьсЯ о том, чтобы никому не было скучно: было и свободно, но
в то же времЯ чувствовалась какаЯ-то незаметнаЯ, хотЯ и приЯтнаЯ рука.
‘ приездом последнего гостЯ, „арсье, сразу очаровавшего всех
непринужденностью своих изЯщных манер, совершенно неожиданно вечер
закончилсЯ танцами: танцевали „арсье, ђыльский и ‘еменов. „аже танцевали
мазурку, причем ђыльский прошелсЯ так, что вызвал общий восторг.
Ќаташа сперва не хотела танцевать.
- Ћтчего же? - иронически убеждал ее Љорнев. - ‚ам это необходимо...
‚от года через три начнете выезжать, там... ну, как все это водитсЯ.
- џ не люблю танцев, - отвечала Ќаташа, - и никогда выезжать не буду.
- ‚от как... отчего ж это?
- ’ак... не люблю...
Ќо в конце концов и Ќаташа пошла танцевать.
…е тоненькаЯ, стройнаЯ фигурка двигалась неуверенно по зале, торопливо
забегаЯ вперед, а Љорнев смотрел на нее и сосредоточеннее обыкновенного грыз
свои ногти.
- Ќ-да... - протЯнул он рассеЯнно, когда Ќаташа опЯть села возле него.
- —то да? - спросила она.
- Ќичего, - нехотЯ ответил Љорнев. Џомолчав, он сказал: - џ все вот
хотел понЯть, в чем тут удовольствие в танцах... џ, собственно, не против
движений еще более диких, но... это удобно на воздухе где-нибудь, летом...
знаете, находит вот этакое настроение шестимесЯчного теленка... видали,
может, как, поднЯвши хвост... ЉажетсЯ, Я употреблЯю выражениЯ, не принЯтые в
порЯдочном обществе...
- —то тут непринЯтого?
- ’ем лучше в таком случае... ’ак вот и Я иногда бываю в таком
настроении...
- Ѓывает, бывает, - вмешалсЯ „олба, - и тогда мы его привЯзываем на
веревку и бьем.
„олба показал, как они бьют, и залилсЯ своим мелким смехом. Ќо,
заметив, что Љорневу что-то не понравилось, он смутилсЯ и деловым и в то же
времЯ фамильЯрным голосом спросил:
- Џослушай, брат, а не пора ли нам и убиратьсЯ?
- ђано еще, - вскинула глазами Ќаташа на Љорнева.
- „а что тебе, - ответил Љорнев, - сидишь и сиди.
- Ќу что ж: кутить так кутить...
Љорнев не жалел больше о потерЯнном вечере.
“же когда собирались расходитьсЯ, ЃерендЯ вдруг выразил желание сыграть
на скрипке, и сыграл так, что Љорнев шепнул „олбе:
- Ќу, если б теперь луна да лето: тут бы все и пропали...
Ќа обратном пути все были под обаЯнием проведенного вечера.
- „а ведь маменька-то, черт побери, - кричал „олба, - старшаЯ сестра:
глаза-то, глаза. Ђх, черт... глаза у них у всех...
- Ђх, умнаЯ баба, - говорил Љорнев. - Ќу, баба...
- „а-да... - соглашалсЯ ђыльский. - Ќаш-то род каблучком.
- ’а-а-каЯ тюрЯ!
€ „олба, приседаЯ, залилсЯ своим мелким смехом. …му вторил веселый
молодой хохот остальной компании и далеко разносилсЯ по сонным улицам
города.

“ Љарташевых долго еще сидели в этот вечер. ‚ гостиной продолжали
гореть лампы под абажурами, мЯгко оттенЯЯ обстановку. ‡ина, Ќаташа и ’ема
сидели, полные ощущениЯ вечера и гостей, которые еще чувствовались в
комнатах.
‡ина хвалила ђыльского, его манеру, его находчивость, остроумие; Ќаташе
нравилсЯ Љорнев и даже его манера грызть ногти. ’еме нравилось все, и он
жадно ловил всЯкий отзыв о своих товарищах.
- “ „арсье и ђыльского больше других видно влиЯние порЯдочной семьи, -
говорила Ђглаида ‚асильевна.
Љарташев слушал, и в первый раз с этой стороны освещались пред ним его
товарищи: до сих пор мерило было другое, и между ними всеми всегда
выдвигалсЯ и царил Љорнев.
- “ ‘еменова натЯнутость некотораЯ, - продолжала Ђглаида ‚асильевна.
- Њама, ты заметила, как ‘еменов ходит? - быстро спросила Ќаташа, и,
немного расставив руки, вывернув носки внутрь, она пошла, всЯ поглощеннаЯ
старанием добросовестно представить себе в этот момент ‘еменова.
- Ђ твой Љорнев вот так грызет ногти! - € ‡ина карикатурно сгорбилась в
три погибели, изображаЯ Љорнева.
Ќаташа внимательно, с какой-то тревогой следила за ‡иной и вдруг,
весело рассмеЯвшись, откидываЯ свою косу, сказала:
- Ќет, не похож...
Ћна решительно остановилась.
- ‚от...
Ћна немного согнулась, уставила глаза в одну точку и раздумчиво
поднесла свой маленький ноготок к губам: Љорнев, как живой, поЯвилсЯ между
разговаривавшими.
‡ина вскрикнула: "Ђх! как похож!" Ќаташа весело рассмеЯлась и сразу
сбросила с себЯ маску.
- Ќадо, ’ема, старатьсЯ держать себЯ лучше, - сказала Ђглаида
‚асильевна, - ты страшно горбишьсЯ... Њог бы быть эффектнее всех своих
товарищей.
- ‚едь ’ема, если б хорошо держалсЯ, был бы очень представительный... -
подтвердила ‡ина. - —то ж, правду сказать, он очень красив: глаза, нос,
волосы...
’ема конфузливо горбилсЯ, слушал с удовольствием и в то же времЯ
неприЯтно морщилсЯ.
- Ќу, что ты, ’ема, точно маленький, право... - заметила ‡ина. - Ќо все
это у тебЯ, как начнешь горбитьсЯ, точно пропадает куда-то... ѓлаза делаютсЯ
просительными, точно вот-вот копеечку попросишь...
‡ина рассмеЯлась. ’ема встал и заходил по комнате. Ћн мельком взглЯнул
на себЯ в зеркало, отвернулсЯ, пошел в другую сторону, незаметно выпрЯмилсЯ
и, направившись снова к зеркалу, мельком заглЯнул в него.
- Ђ как ловко танцевать с ђыльским! - воскликнула ‡ина. - Ќе чувствуешь
совсем...
- Ђ с ‘еменовым Я все сбивалась, - сказала Ќаташа.
- ‘еменову непременно надо от двери начинать. Ћн ничего себе танцует...
с ним удобно... только ему надо начать... „арсье отлично танцует.
- “ тебЯ очень милаЯ манера, - бросила мать ‡ине.
- Ќаташа тоже хорошо танцует, - похвалила ‡ина, - только немножко
забегает...
- џ совсем не умею, - ответила Ќаташа, покраснев.
- Ќет, ты очень мило, только торопитьсЯ не надо... ’ы как-то всегда
прежде кавалера начинаешь... ‚от, ’ема, не хотел учитьсЯ танцевать, -
закончила ‡ина, обращаЯсь к брату, - а теперь бы тоже танцевал, как
ђыльский.
- Ђ ты бы мог хорошо танцевать, - сказала Ђглаида ‚асильевна.
“ ’емы в воображении представилсЯ он сам, танцующий, как ђыльский: он
даже почувствовал его pince-nez на своем носу, оправилсЯ и усмехнулсЯ.
- ‚от ты в эту минуту на ђыльского был похож, - вскрикнула ‡ина и
предложила: - „авай, ’ема, Я тебЯ сейчас выучу польку. Њама, играй.
€ неожиданно, под музыку Ђглаиды ‚асильевны, началась дрессировка
молодого медвежонка.
- ђаз, два, три, раз, два, три! - отсчитывала ‡ина, приподнЯв кончик
платьЯ и проделываЯ перед ’емой па польки.
’ема конфузливо и добросовестно подпрыгивал. Ќаташа, сидЯ на диване,
смотрела на брата, и в ее глазах отражались и его конфузливость, и жалость к
нему, и какое-то раздумье, а ‡ина только изредка улыбалась, решительно
поворачиваЯ брата за плечи, и приговаривала:
- Ќу, ты, медвежонок!
- Ћй, ой, ой! —етверть первого: спать! спать! - заЯвила Ђглаида
‚асильевна, поднЯвшись со стула, и, осторожно опустив крышку роЯлЯ, потушила
свечи.

†изнь шла своим чередом. ЉомпаниЯ ходила в класс, кое-как готовила свои
уроки, собиралась друг у друга и усиленно читала, то вместе, то каждый
порознь.
Љарташев не отставал от других. …сли длЯ Љорнева чтение было врожденною
потребностью в силу желаниЯ осмыслить себе окружающую жизнь, то длЯ
Љарташева чтение ЯвлЯлось единственным путем выйти из того тЯжелого
положениЯ "неуча", в каком он себЯ чувствовал.
Љакой-нибудь џковлев, первый ученик, ничего тоже не читал, был "неуч",
но џковлев, во-первых, обладал способностью скрывать свое невежество, а
во-вторых, его пассивнаЯ натура и не толкала его никуда. Ћн стоЯл у того
окошечка, которое прорубали ему другие, и никуда его больше и не тЯнуло.
‘трастнаЯ натура Љарташева, напротив, толкала его так, что нередко действиЯ
его получали совершенно непроизвольный характер. ‘ такой натурой, с
потребностью действовать, создавать или разрушать - плохо живетсЯ
полуобразованным людЯм: demi-instruit - double sot*, - говорЯт французы, и
Љарташев достаточно получил ударов на свою долю от корневской компании, чтоб
не стремитьсЯ страстно, в свою очередь, выйти из потемок, окружавших его.
Љонечно, и читаЯ, по множеству вопросов он был еще, может быть, в большем
тумане, чем раньше, но он уже знал, что он в тумане, знал путь, как
выбиратьсЯ ему понемногу из этого тумана. Љое-что уж было и освещено. Ћн с
удовольствием жал руку простого человека, и сознание равенства не гнело его,
как когда-то, а доставлЯло наслаждение и гордость. Ћн не хотел носить больше
цветных галстуков, брать с туалета матери одеколон, чтоб надушитьсЯ, мечтать
о лакированных ботинках. …му даже доставлЯло теперь особенное удовольствие -
нерЯшество в костюме. Ћн с восторгом прислушивалсЯ, когда Љорнев, считаЯ его
своим уже, дружески хлопал по плечу и говорил за него на упрек его матери:
______________
* Џолуобразованный - вдвойне дурак (франц.).

- Људа нам с суконным рылом!
Љарташев в эту минуту был бы очень рад иметь самое настоЯщее суконное
рыло, чтоб только не походить на какого-нибудь франтоватого Ќеручева, их
соседа по имению.
ЉомпаниЯ после описанного вечера, как ни весело провела времЯ, избегала
под разными предлогами собиратьсЯ в доме Ђглаиды ‚асильевны. Ђглаиду
‚асильевну это огорчало, огорчало и Љарташева, но он шел туда, куда шли все.
- Ќет, Я не сочувствую вашим вечерам, - говорила Ђглаида ‚асильевна, -
учишьсЯ ты плохо, длЯ семьи стал чужим человеком.
- —ем же Я чужой? - спрашивал Љарташев.
- ‚сем... Џрежде ты был любЯщим, простым мальчиком, теперь ты чужой...
ищешь недостатки у сестер.
- ѓде же Я их ищу?
- ’ы нападаешь на сестер, смеешьсЯ над их радостЯми.
- џ вовсе не смеюсь, но если ‡ина видит свою радость в каком-нибудь
платье, то мне, конечно, смешно.
- Ђ в чем же ей видеть радость? Ћна учит уроки, идет первой и полное
право имеет радоватьсЯ новому платью.
Љарташев слушал, и в душе ему было жаль ‡ины. ‚ самом деле: пусть
радуетсЯ своему платью, если оно радует ее. Ќо за платьем шло что-нибудь
другое, за этим опЯть свое, и всЯ сеть условных приличий снова охватывала и
оплетала Љарташева до тех пор, пока он не восставал.
- “ тебЯ все принЯто, не принЯто, - горЯчо говорил он сестре, - точно
мир от этого развалитсЯ, а все это ерунда, ерунда, ерунда... Яйца выеденного
не стоит. Љорнева ни о чем этом не думает, а дай бог, чтоб все такие были.
- Ћ-о-о! Њама! —то он говорит?! - всплескивала руками ‡ина.
- —ем же Љорнева так хороша? - спрашивала Ђглаида ‚асильевна. - “читсЯ
хорошо?
- —то ж учитсЯ? џ и не знаю, как она учитсЯ.
- „а плохо учитсЯ, - с сердцем поЯснила ‡ина.
- ’ем лучше, - пренебрежительно пожимал плечами Љарташев.
- ѓде же предел этого лучше? - спрашивала Ђглаида ‚асильевна, - быть за
неспособность выгнанной из гимназии?
- ќто крайность: надо учитьсЯ середка наполовинку.
- ‡начит, твоЯ Љорнева середка наполовинке, - вставлЯла ‡ина, - ни рыба
ни мЯсо, ни теплое ни холодное - фи, гадость!
- „а это никакого отношениЯ не имеет ни к холодному, ни к теплому.
- Ћчень много имеет, мой милый, - говорила Ђглаида ‚асильевна. - џ себе
представлЯю такую картину: учитель вызывает "Љорнева!" Љорнева выходит.
"Ћтвечайте!" - "џ не знаю урока". Љорнева идет на место. ‹ицо у нее при этом
сиЯет. ‚о всЯком случае, вероЯтно, довольное, пошлое. Ќет достоинства!
Ђглаида ‚асильевна говорит выразительно, и Љарташеву неприЯтно и
тЯжело: мать сумела в его глазах унизить Љорневу.
- Ћна много читает? - продолжает мать.
- Ќичего она не читает.
- € не читает даже...
Ђглаида ‚асильевна вздохнула.
- Џо-моему, - грустно говорит она, - твоЯ Љорнева пустенькаЯ девчонка,
к которой только потому нельзЯ относитьсЯ строго, что некому указать ей на
ее пустоту.
Љарташев понимает, на что намекает мать, и скрепЯ сердце принимает
вызов:
- “ нее мать есть.
- Џерестань, ’ема, говорить глупости, - авторитетно останавливает мать.
- …е мать такаЯ же неграмотнаЯ, как наша ’анЯ. џ сегоднЯ тебе одену ’аню, и
она будет такаЯ же, как и мать Љорнева. Ћна, может быть, очень хорошаЯ
женщина, но и эта самаЯ ’анЯ при всех своих достоинствах все-таки имеет
недостатки своей среды, и влиЯние ее на свою дочь не может быть бесследным.
Ќадо уметь различать порЯдочную, воспитанную семью от другой. Ќе длЯ того
даетсЯ образование, чтоб в конце концов смешать в кашу все то, что в тебЯ
вложено поколениЯми.
- Љакими поколениЯми? ‚се от Ђдама.
- Ќет, ты умышленно сам себЯ обманываешь; твои понЯтиЯ о чести тоньше,
чем у …ремеЯ. „лЯ него не доступно, то что понЯтно тебе.
- Џотому что Я образованнее.
- Џотому что ты воспитаннее... Ћбразование одно, а воспитание другое.
Џока Љарташев задумывалсЯ перед этими новыми барьерами, Ђглаида
‚асильевна продолжала:
- ’ема, ты на скользком пути, и если твои мозги сами не будут работать,
то никто тебе не поможет. Њожно выйти пустоцветом, можно дать людЯм обильную
жатву... ’олько ты сам и можешь помочь себе, и тебе больше, чем кому-нибудь,
грех: у тебЯ семьЯ такаЯ, какой другой ты не найдешь. …сли в ней ты не
почерпнешь сил длЯ разумной жизни, то нигде и никто их не даст тебе.
- …сть что-то выше семьи: общественнаЯ жизнь.
- ЋбщественнаЯ жизнь, мой милый, это зал, а семьЯ - это те камни, из
которых сложен этот зал.
Љарташев прислушивалсЯ к таким разговорам матери, как удалЯющийсЯ
путник слушает звон родного колокола. Ћн звенит и будит душу, но путник идет
своей дорогой.
Љарташеву и самому теперь приЯтно было, что не у него собираетсЯ
компаниЯ. Ћн любил мать, сестер, признавал все их достоинства, но душа его
рвалась туда, где весело и беззаботно авторитетнаЯ длЯ самих себЯ компаниЯ
жила жизнью, какой хотела жить. “тром гимназиЯ, после обеда уроки, а вечером
собраниЯ. Ќе длЯ пьЯнства, не длЯ кутежа, а длЯ чтениЯ. Ђглаида ‚асильевна
скрепЯ сердце отпускала сына.
Љарташев уже раз навсегда завоевал себе это право.
- џ не могу жить, чувствуЯ себЯ ниже других, - сказал он матери с силой
и выразительностью, - а если менЯ заставЯт жить иной жизнью, то Я сделаюсь
негодЯем: Я разобью свою жизнь...
- Џожалуйста, не запугивай, потому что Я не из пугливых.
Ќо тем не менее с тех пор Љарташев, уходЯ из дому, только заЯвлЯл:
- Њама, Я иду к Љорневу.
€ Ђглаида ‚асильевна обыкновенно с неприЯтным ощущением только кивала
головой.

ѓ€ЊЌЂ‡€џ

‚ гимназии было веселее, чем дома, хотЯ гнет и требованиЯ гимназии были
тЯжелее, чем требованиЯ семьи. Ќо там жизнь шла на людЯх. ‚ семье каждого
интерес был только его, а там гимназиЯ свЯзывала интересы всех. „ома борьба
шла глаз на глаз, и интереса в ней было мало: все новаторы, каждый порознь в
своей семье, чувствовали свое бессилие, в гимназии чувствовалось такое же
бессилие, но тут работа шла сообща, был полный простор критики, и никому не
дороги были те, кого разбирали. ’ут можно было без оглЯдки, чтоб не задеть
больного чувства того или другого из компании, примеривать тот теоретический
масштаб, который вырабатывала постепенно себе компаниЯ.
‘ точки зрениЯ этого масштаба и относилась компаниЯ ко всем ЯвлениЯм
гимназической жизни и ко всем тем, кто представлЯл из себЯ начальство
гимназии.
‘ этой точки зрениЯ одни заслуживали вниманиЯ, другие - уважениЯ,
третьи - ненависти и четвертые, наконец, не заслуживали ничего, кроме
пренебрежениЯ. Љ последним относились все те, у которых в голове, кроме
механических своих обЯзанностей, ничего другого не было. €х называли
"амфибиЯми". „обраЯ амфибиЯ - надзиратель €ван €ванович, мстительнаЯ амфибиЯ
- учитель математики; не добрые и не злые: инспектор, учителЯ иностранных
Языков, задумчивые и мечтательные, в цветных галстуках, гладко причесанные.
Ћни, казалось, сами сознавали свое убожество, и только на экзаменах их
фигуры обрисовывались на мгновение рельефнее, чтоб затем снова исчезнуть с
горизонта до следующего экзамена. ‚се того же директора любили и уважали,
хотЯ и считали его горЯчкой, способным сгорЯча наделать много бестактностей.
Ќо как-то не обижались на него в такие минуты и охотно забывали его
резкости. –ентром вниманиЯ компании были четверо: учитель латинского Языка в
младших классах •лопов, учитель латинского Языка в их классе „митрий
Џетрович ‚оздвиженский, учитель словесности Њитрофан ‘еменович Љозарский и
учитель истории ‹еонид Ќиколаевич атров.

Њолодого учителЯ латинского Языка •лопова, преподававшего в низших
классах, не любили все в гимназии. Ќе было большего удовольствиЯ у
старшеклассников, как толкнуть нечаЯнно этого учителЯ и бросить ему
презрительно "виноват" или подарить его соответственным взглЯдом. Ђ когда он
пробегал торопливо по коридору, красный, в синих очках, с устремленным
вперед взглЯдом, то все, стоЯ у дверей своего класса, старались смотреть на
него как можно нахальнее, и даже самый тихий, первый ученик џковлев,
раздуваЯ ноздри, говорил, не стеснЯЯсь, услышат его или нет:
- ќто он красный оттого, что насосалсЯ кровью своих жертв.
Ђ маленькие жертвы, плача и обгонЯЯ друг друга, после каждого урока
высыпали за ним в коридор и напрасно молили о пощаде.
ЌасытившийсЯ единицами и двойками учитель только водил своими
опьЯненными глазами и спешил, не говорЯ ни одного слова, скрытьсЯ в
учительскую.
ЌельзЯ сказать, чтоб это был злой человек, но вниманием его
пользовались исключительно оторопелые, и по мере того как эти жертвы под его
опекой пугались все больше и больше, •лопов делалсЯ все нежнее к ним. € те,
в свою очередь, благоговели перед ним и в порыве экстаза целовали ему руки.
•лопов и между учителЯми не пользовалсЯ симпатией, и кто из учеников
заглЯдывал во времЯ рекреации в щелку учительской, всегда видел его одиноко
бегающим из угла в угол, с красным возбужденным лицом, с видом обиженного
человека.
Ћн говорил быстро и слегка заикаЯсь. ЌесмотрЯ на молодость, у него уже
было порЯдочно отвислое брюшко.
Њаленькие жертвы, умевшие плакать перед ним и целовать его руки, за
глаза, пораженные, вероЯтно, несоответственностью его брюшка, называли его
"беременной сукой".
‚ общем, это был тиран - убежденный и самолюбивый, про которого
рассказывали, что на юбилее Љаткова, когда того качали, он так подвернулсЯ,
что Љатков очутилсЯ сидЯщим на его спине. ’ак и звали его поэтому в старших
классах: катковский осел.

“читель словесности, Њитрофан ‘еменович Љозарский, был маленький
мрачный человек со всеми признаками злой чахотки. Ќа голове у него была
целаЯ куча нечесаных, спутанных курчавых волос, в которые он то и дело
желчно запускал свою маленькую, с пальцами врозь, руку. Ћн всегда носил
темные, дымчатые очки, и только изредка, когда снимал их, чтобы протереть,
ученики видели маленькие серые, злые, как у цепной собаки, глаза. Ћн и рычал
как-то по-собачьи. ’рудно было заставить его улыбнутьсЯ, но когда он
улыбалсЯ, еще труднее было признать это за улыбку, точно кто насильно
растЯгивал ему рот, а он всеми силами этому противилсЯ. “ченики хотЯ и
боЯлись его, и зубрили исправно разные древние славЯнские красоты, но и
пытались заигрывать с ним.
’акое заигрыванье редко сходило даром.
Ћднажды, как только кончилась перекличка, Љарташев, считавший своею
обЯзанностью во всем сомневатьсЯ, что, впрочем, выходило у него немного
насильственно, встал и решительным, взволнованным голосом обратилсЯ к
учителю:
- Њитрофан ‘еменович! „лЯ менЯ непонЯтно одно обстоЯтельство в жизни
ЂнтониЯ и ”еодосиЯ.
- Љакое-с? - сухо насторожилсЯ учитель.
- џ боюсь спросить вас, так оно несообразно.
- ѓоворите-с!
Љозарский нервно подпер рукою подбородок и впилсЯ в Љарташева.
Љарташев побледнел и, не сводЯ с него глаз, высказал, хотЯ и путано, но
в один залп, свои подозрениЯ в том, что в назначении боЯрина ”едора было
пристрастие.
Џо мере того как он говорил, брови учителЯ подымались все выше и выше.
Љарташеву казалось, что на него смотрЯт не очки, а темные впадины чьих-то
глаз, страшных и таинственных. …му вдруг сделалось жутко от своих
собственных слов. Ћн уж рад был бы и не говорить их, но все было сказано, и
Љарташев, замолчав, подавленный, растерЯнный, глупым, испуганным взглЯдом
продолжал смотреть в страшные очки. Ђ учитель все молчал, все смотрел, и
только ЯдовитаЯ гримаса сильнее кривила его губы.
ѓустой румЯнец залил щеки Љарташева, и мучительный стыд охватил его.
Ќаконец Њитрофан ‘еменович заговорил тихо, размеренно, и слова его закапали,
как кипЯток, на голову Љарташева:
- „о такой гадости... до такой пошлости может довести человека желанье
вечно оригинальничать...
Љласс завертелсЯ в глазах Љарташева. Џоловина слов пролетела мимо, но
довольно было и тех, которые попали в его уши. Ќоги его подкосились, и он
сел, наполовину не сознаваЯ себЯ. “читель нервно, желчно закашлЯлсЯ и
схватилсЯ своей маленькой, растопыренной рукой за впалую грудь. Љогда
припадок прошел, он долго молча ходил по классу.
- ‚ свое времЯ в университете с вами подробно коснутсЯ того печального
ЯвлениЯ в нашей литературе, которое вызвало и вызывает такое шутовское
отношение к жизни.
Ќамек был слишком Ясен и слишком обидным показалсЯ длЯ Љорнева.
- €сториЯ нам говорит, - не утерпел он, бледнеЯ и подымаЯсь с
перекосившимсЯ лицом, - что многое из того, что современникам казалось
шутовским и не стоЯщим вниманиЯ, в действительности оказывалось совсем
другим.
- Ќу-с, а это не окажетсЯ, - круто повернул к нему свои темные очки
учитель. - € не окажетсЯ по тому по самому, что это - историЯ, а не
передержка. Ќу-с, во всЯком случае, это не современнаЯ тема. —то задано?
“читель погрузилсЯ в книгу, но сейчас же оторвалсЯ и снова заговорил:
- Њальчишеству нет места в истории. ЏЯтьдесЯт лет тому назад живший
поэт длЯ пониманиЯ требует знаниЯ эпохи, а не выдергиваньЯ его из нее и
привлечениЯ в качестве подсудимого на скамью современности.
- Ќо стихи этого поэта "Џодите прочь" мы, современники, учим на
памЯть...
Њитрофан ‘еменович высоко поднЯл брови, оскалил зубы и молча смотрел,
как скелет в синих очках, на Љорнева.
- „а-с, учите... должны учить... и если не будете знать, получите
единицу... € не вашей-с компетенции это дело.
- Њожет быть, - вмешалсЯ „олба, - мы не компетентны, но хотим быть
компетентными.
- Ќу-с, „арсье! - вызвал учитель.
„олба встретилсЯ глазами с ђыльским и пренебрежительно потупилсЯ.
Љогда урок кончилсЯ, Љарташев сконфуженно поднЯлсЯ и вытЯнулсЯ.
- —то, брат, отбрил тебЯ? - добродушно хлопнул его по плечу „олба.
- Ћтбрил, - неловко усмехнулсЯ Љарташев, - черт с ним.
- „а не стоит с ним и спорить, - согласилсЯ Љорнев. - —то ж это за
приемы? неграмотные, мальчишки... Ђ если бы только его грамотой
ограничивались, так были бы грамотные?
- Џоложим... - начал было своим обычным авторитетным тоном ‘еменов.
- Џожалуйста, не клади, - весело перебил его ђыльский, - потому что
положишь и не подымешь.

“читель истории ‹еонид Ќиколаевич атров давно завоевал себе
популЯрность между учениками.
Ћн поступил учителем в гимназию как раз в тот год, когда описываемаЯ
компаниЯ перешла в третий класс.
€ своей молодостью, и мЯгкими приемами, и тем одухотворенным, что так
тЯнет к себе молодые, нетронутые сердца, ‹еонид Ќиколаевич постепенно
привлек к себе всех, так что в старших классах ученики относились к нему и с
уважением и с любовью. Ћдно огорчало их, что ‹еонид Ќиколаевич славЯнофил,
хотЯ и не "квасной", как поЯснЯл Љорнев, а с конфедерацией славЯнских
племен, с Љонстантинополем во главе. ќто смЯгчало несколько тЯжесть его
вины, но все-таки компаниЯ становилась в тупик: не мог же он не читать
Џисарева, а если читал, то неужели же он так ограничен, что не понЯл его?
Љак бы то ни было, но ему извинЯли даже славЯнофильство, и урок его всегда
ожидалсЯ с особым удовольствием.
ЏоЯвление его неказистой фигуры, с большим широким лбом, длинными
прЯмыми волосами, которые он то и дело закладывал за ухо, с умными, мЯгкими,
карими глазами, всегда как-то особенно возбуждало учеников.
€ его "пытали". ’о книжку Џисарева нечаЯнно забудут на столе, то
кто-нибудь пустит вскользь на тему из области общих вопросов, а то выскажет
и свЯзное соображение. “читель выслушает, усмехнетсЯ, пожмет плечами и
скажет:
- ‘ократитесь, почтеннейший!
Ђ то заметит:
- ќкие еще ребЯта!
€ так скажет загадочно, что ученики не знают, радоватьсЯ им или
печалитьсЯ, что они еще ребЯта.
‹еонид Ќиколаевич очень любил свой предмет. ‹юбЯ, он заставлЯл и
соприкасавшихсЯ с ним любить то, что любил сам.
‚ тот урок, когда он, сделав перекличку, скромно подымалсЯ и,
закладываЯ прЯдь волос за ухо, говорил, спускаЯсь с своего возвышениЯ: "џ
сегоднЯ буду рассказывать", - класс превращалсЯ в слух и готов был слушать
его все пЯть уроков подрЯд. € не только слушали, но и аккуратно записывали
все его выводы и обобщениЯ.
Њанера говорить у ‹еонида Ќиколаевича была какаЯ-то особеннаЯ,
захватывавшаЯ. ’о, расхаживаЯ по классу, увлеченный, он группировал факты,
длЯ большей наглЯдности точно хватаЯ рукой их в кулак своей другой руки, то
переходил к выводам и точно вынимал их из зажатого кулака взамен тех фактов,
которые положил туда. € всегда получалсЯ Ясный и логичный вывод, строго
обоснованный.
‚ рамках научной постановки вопроса, более широкой, чем программа
гимназического курса, ученики чувствовали себЯ и удовлетворенными и
польщенными. ‹еонид Ќиколаевич пользовалсЯ этим и организовал добровольную
работу. Ћн предлагал темы, и желающие брались, руководствуЯсь указанными им
источниками и своими, если боЯлись одностороннего освещениЯ вопроса.
’ак, в шестом классе одну тему - "ЉонфедерациЯ славЯнских племен в
удельный период" - долго никто не хотел брать. ђешилсЯ наконец ЃерендЯ,
выговорив себе право, что если, после знакомства с указанным учителем
главным источником, Љостомаровым, постановка вопроса ему не понравитсЯ, то
он волен прийти и к другому выводу.
- Ћбоснованному? - спросил ‹еонид Ќиколаевич.
- Љо-конечно, - прижал ЃерендЯ свои пальцы к груди и поднЯлсЯ, по
обыкновению, на носки.
Ћднажды ‹еонид Ќиколаевич пришел в класс против обыкновениЯ
расстроенный и огорченный.
Ќовый попечитель, осмотрев гимназию, осталсЯ недоволен некоторой
распущенностью учеников и недостаточностью фактических знаний.
Њежду другими был вызван к попечителю и ‹еонид Ќиколаевич, и прЯмо с
объЯснениЯ, очевидно неблагоприЯтного длЯ него, он пришел в класс.
“ченики не сразу заметили скверное расположение духа учителЯ.
‘делав перекличку, ‹еонид Ќиколаевич вызвал ‘еменова.
“ченики надеЯлись, что сегоднЯшний урок пройдет в рассказе.
ђазочарование было неприЯтное, и все со скучными лицами слушали ответ
‘еменова.
‘еменов тЯнул и старалсЯ выехать на общих местах.
‹еонид Ќиколаевич, наклонив голову, слушал, скучный, с болезненным
лицом.
- ѓод? - спросил он, заметив, что ‘еменов уклонилсЯ от указаниЯ года.
‘еменов сказал первый, подвернувшийсЯ ему на Язык, и соврал, конечно.
- •рабро, но ѓеоргиевского креста не получите, - заметил
полураздраженно, полушутЯ ‹еонид Ќиколаевич.
- Ћн его получит при взЯтии ЉонстантинополЯ, - вставил ђыльский.
‹еонид Ќиколаевич нахмурилсЯ и опустил глаза.
- Ќикогда не получит, - задорно отозвалсЯ Љарташев с своего места, -
потому что федерациЯ славЯнских племен с Љонстантинополем во главе -
неосуществимаЯ ерунда.
- ‚ы, почтеннейший, сократитесь, - сказал ‹еонид Ќиколаевич, поднимаЯ
на Љарташева загоревшиесЯ глаза.
Љарташев сконфузилсЯ и замолчал, но Љорнев вступилсЯ за Љарташева. Ћн
проговорил Язвительно и едко:
- •ороший способ полемизировать!
‹еонид Ќиколаевич побагровел, и жилы налились на его висках. Ќекоторое
времЯ длилось молчание.
- Љорнев, станьте без места.
‘ третьего класса ‹еонид Ќиколаевич никого не подвергал такому
унизительному наказанию.
Љорнев побледнел, и лицо его перекосилось.
ѓробовое молчание воцарилось в классе.
- џ не стану, - ответил замогильным голосом Љорнев, приподымаЯсь с
места.
ЋпЯть все смолкло. —то-то страшное надвинулось и вот-вот должно было
воплотитьсЯ в какой-то непоправимый факт. ‚се напрЯженно ждали. ‹еонид
Ќиколаевич молчал.
- ‚ таком случае прошу вас выйти из класса, - проговорил он, не
поднимаЯ глаз.
’очно камень свалилсЯ с плеч у каждого.
- џ не считаю себЯ виноватым, - заговорил Љорнев. - Њожет быть, Я
ошибаюсь, но мне кажетсЯ, что Я не сказал ничего такого, чего бы вы не
разрешили мне сказать в другое времЯ. Ќо если вы признаете менЯ виноватым,
то Я пойду...
Љорнев начал пробиратьсЯ к выходу.
- Ќачертите карту древней ѓреции, - вдруг сказал ему ‹еонид Ќиколаевич,
указываЯ на доску, когда Љорнев проходил мимо него.
‚место наказаниЯ Љорнев принЯлсЯ вырисовывать на доске заданное.
- Љарташев! Џричины и повод крестовых походов.
ќто была благодарнаЯ тема.
Љарташев по ѓизо изложил обстоЯтельно причины и повод крестовых
походов.
‹еонид Ќиколаевич слушал, и, по мере того как говорил Љарташев, с лица
его сбегало напрЯженное, неудовлетворенное чувство.
Љарташев хорошо владел речью и нарисовал Яркую картину безвыходного
экономического положениЯ …вропы как результат произвола, насилиЯ и нежеланиЯ
своевольных вассалов считатьсЯ с назревшими нуждами народа... ЏриведЯ
несколько примеров обострившихсЯ до крайности отношений между высшим и
низшим сословиЯми, он перешел к практической стороне дела: к поводу и
дальнейшему изложению событий.
‹еонид Ќиколаевич слушал оживленную речь Љарташева, смотрел в его
возбужденно горевшие глаза от гордого сознаниЯ осмысленности и толковости
своего ответа, - слушал, и им овладевало чувство, может быть, схожее с тем,
какое испытывает хороший наездник, обучаЯ горЯчую молодую лошадь и чуЯ в ней
ход, который в будущем прославит и лошадь и его.
- Ќу-с, прекрасно, - с чувством заметил ‹еонид Ќиколаевич, - довольно.
- ђыльский, экономическое состоЯние ”ранции при ‹юдовике —етырнадцатом.
‚ речи ђыльского не было тех Ярких красок и переливов, какими красиво
сверкала речь Љарташева. Ћн говорил сухо, сжато, часто обрывал свои периоды
звуком "э", вообще говорил с некоторым усилием. Ќо в группировке фактов, в
наслоении их чувствовалась какаЯ-то серьезнаЯ деловитость, и впечатление
картины получалось не такое, может быть, художественное, как у Љарташева, но
более сильное, бьющее фактами и цифрами.
‹еонид Ќиколаевич слушал, и чувство удовлетворениЯ и в то же времЯ
какой-то тоски светилось в его глазах.
- Љончил, - заЯвил Љорнев.
‹еонид Ќиколаевич повернулсЯ, быстро осмотрел исписанную им доску и
сказал:
- Ѓлагодарю вас... садитесь.

‘овершенно особого рода отношениЯ существовали между учениками и
учителем латинского Языка „митрием Џетровичем ‚оздвиженским.
ќто был уж немолодой, с сильной проседью, красноносый человек,
сутуловатый и сгорбленный, с голубыми глазами цвета нежного весеннего неба,
составлЯвшими резкий контраст с угреватым лицом и щетинистыми, коротко
подстриженными на щеках и бороде волосами. ќти волосы торчали грЯзной
седоватой щетиной, а большие усы шевелились, как у таракана. ‚ообще "ЊитЯ"
был неказист с виду, часто приходил в класс выпивши и обладал способностью
действовать на своих учеников так, что те сразу превращались в
первоклассников-мальчишек. € Џисарев, и елгунов, и ™апов, и Ѓокль, и „арвин
сразу забывались на те часы, когда бывали уроки латинского Языка.
Ќикому не было дела до политических убеждений Њити, но много дела было
до его красного большого носа, маленьких серых глаз, которые по временам
вдруг делались очень большими, до его сутуловатой фигуры.
…ще издали заметивший его идущим по коридору влетал в класс с радостным
криком:
- €дут!!
‚ ответ раздавалсЯ дружный рев сорока голосов. Џодымалось вавилонское
столпотворение: всЯкий по-своему, как хотел, спешил выразить свою радость.
ђевели по-медвежьи, лаЯли по-собачьи, кричали петухами, бил барабан. Ћт
избытка чувств вскакивали на скамьи, становились на голову, лупили друг
друга по спинам, жали масло.
‚ дверЯх показывалась фигура учителЯ, и все мгновенно стихало, а затем,
в такт его походки, все тихо, дружно приговаривали:
- €дут, идут, идут...
Љогда он всходил на кафедру и останавливалсЯ вдруг у стола, все враз
отрывочно вскрикивали:
- Џришли!
Ђ когда он опускалсЯ на стул, все дружно кричали:
- € сели!
‚одворЯлось выжидательное молчание. Ќужно было выЯснить вопрос: пьЯн
ЊитЯ или нет?
“читель принимал суровую физиономию и начинал щуритьсЯ. ќто был хороший
признак, и класс радостно, но нерешительно шептал:
- ™уритсЯ.
‚друг он широко раскрывал глаза. ‘омнениЯ не было.
- ‚ыкатил!! - раздавалсЯ залп всего класса.
Ќачиналась потеха.
Ќо учитель не всегда бывал пьЯн, и тогда при входе он сразу обрывал
учеников, говорЯ скучным и разочарованным голосом:
- „овольно.
- „овольно, - отвечал ему класс и так же, как он, махал ручкой.
‡атем следовало относительное успокоение, так как учитель хотЯ и был
близорук, но так знал голоса, что, как бы ученики их ни менЯли, всегда
безошибочно угадывал виновника.
- ‘еменов, запишу, - отвечал он обыкновенно на какой-нибудь крик совы.
…сли ‘еменов не унималсЯ, то учитель и записывал его на лоскутке
бумажки, причем говорил:
- „айте мне клочок бумажки, - Я вас запишу.
Ђ класс на все лады повторЯл:
- „айте мне клочок бумажки, - Я вас запишу.
€ все наперерыв спешили подать ему требуемое с тою разницею, что если
он был трезв, то подавали бумагу, а если пьЯн, то несли, что могли: книги,
шапки, перьЯ - одним словом, все, только не бумагу.
“слыхали ученики, что учитель получил чин статского советника. ‚
ближайший урок никто его иначе не называл, как "ваше превосходительство"...
Џричем каждый раз, как он собиралсЯ что-нибудь сказать, дежурный обращалсЯ к
классу и испуганным шепотом говорил:
- ’с!.. …го превосходительство хотЯт говорить.
€звестие, что ЊитЯ - жених, вызвало в учениках еще больший восторг. ќто
известие пришло как раз перед его уроком. „аже невозмутимый џковлев, первый
ученик, и тот поддалсЯ.
ђыльский согнул немного коленки, сгорбилсЯ, надул лицо и, приставив
палец к губам, тихо, медленно, как надувшийсЯ индюк, стал ходить, изображаЯ
Њитю и приговариваЯ низким басом:
- †ених.
- ѓоспода, надо почтить Њитю, - предложил „олба.
- Ќадо, надо!
- Џочтить Њитю!
- Џочтить! - подхватили со всех сторон и с жаром приступили к
обсуждению программы празднества.
ђешено было избрать депутацию, котораЯ бы передала учителю поздравлениЯ
класса. ‚ыбрали џковлева, „олбу, ђыльского и Ѓерендю. Љарташева забраковали
по той причине, что он не выдержит и все дело испортит. ‚се было готово,
когда в конце коридора поЯвилась знакомаЯ сутуловатаЯ фигура учителЯ.
„олгополый форменный сюртук ниже колен, конусом вниз какие-то казацкие
штаны, сверток под мышкой, густые волосы, щетина на щеках, колючаЯ борода,
торчащие усы и всЯ нахохлившаЯсЯ фигура учителЯ производила впечатление
помЯтого после драки петуха. Љогда он вошел, все чинно встали, и в классе
воцарилась мертваЯ тишина.
‚сех так и подмывало рЯвкнуть, потому что ЊитЯ был интереснее
обыкновенного. Ћн шел, нацелившись, прЯмо к столу, неровно, быстро, стараЯсь
соблюсти и достоинство и стремительность в достижении цели, шел так, точно
боролсЯ с невидимыми препЯтствиЯми, боролсЯ, одолевал и победоносно
подвигалсЯ вперед.
Ѓыло очевидно, что на завтраке успели усердно поздравить жениха.
‹ицо его было краснее обыкновенного: угри, налитый красный нос так и
блестели.
- Џросто хоть воду жми, - весело, громко заметил „олба, пожимаЯ
плечами.
“читель усиленно заморгал, на мгновение задумалсЯ, уставившись в окно,
и проговорил:
- ‘адитесь.
- Ќе можем, - ответил ему класс почтительным шепотом.
ЊитЯ опЯть задумалсЯ, выкатил глаза, замигал и повторил:
- Џустое, садитесь.
’ихий стон умирающих от нестерпимых судорог смеха сорока человек
пронессЯ по классу.
‘ задних скамеек поднЯлись четыре выборных длЯ поздравлениЯ депутата.
‚се они шли, каждый отдельно, по четырем проходам к учительскому месту,
чинно и торжественно.
“читель щурилсЯ, они шли, а класс, замираЯ, наблюдал.
‹учше других был џковлев. Ћн свЯщеннодействовал. Ќа его лице было
написано такое величественное, несокрушимое достоинство, такое серьезное
проникновение своей ролью и в то же времЯ так коварно раздувались его
ноздри, что без смеха на него нельзЯ было смотреть.
“ „олбы получалось нечто неестественное, натЯнутое, желание
разодолжить. ђыльский хотел быть и актером и зрителем, к своей роли
относилсЯ недостаточно серьезно. „олговЯзый ЃерендЯ шагал слишком
невдохновенно своей обычной походкой человека, которого то и дело толкают в
шею.
Љогда депутаты вышли вперед скамеек, они остановились, выровнЯлись в
одну линию и все враз, круто повернувшись лицом к классу, низко поклонились
товарищам. Љласс чинно и торжественно ответил своим уполномоченным таким же
поклоном.
ЊитЯ по-прежнему только щурилсЯ на все эти загадочные действиЯ и
внимательно наблюдал то кланЯвшихсЯ депутатов, то отвечавших им товарищей.
ЋткланЯвшись классу, депутаты, по два в рЯд друг против друга,
поклонились один другому сперва прЯмо, а затем накрест.
Ќовым маневром депутаты, четыре в рЯд, стоЯли уже перед учителем и
низко, почтительно кланЯлись ему в поЯс. Џриходилось волей-неволей выйти из
роли наблюдателЯ.
“читель сделал какое-то движение, среднее между поклоном и кивком
головы, как бы говорившим: "Ќу, положим... что ж дальше?"
џковлев, слегка прокашлЯвшись, раздуваЯ ноздри, начал:
- „митрий Џетрович! товарищи поручили нам благодарить вас за честь,
которую вы оказали одному из наших товарищей, вступаЯ с ним в родство. Љласс
счастлив, узнав о вашем браке, и преподносит вам свои искренние
поздравлениЯ.
- Ћ да, искренние и самые сердечные поздравлениЯ, - пробасил кто-то.
- Љви-кви! - пронеслось по классу.
- „митрий Џетрович! - говорил џковлев, почтительно наклонЯЯсь к учителю
и раздуваЯ ноздри.
“читель, успевший и выкатить и прищуритьсЯ, задумалсЯ и, махнув, по
обыкновению, ручкой, произнес своим обычным голосом:
- Џустое.
- —то, собственно, пустое? - почтительно спросил џковлев.
- ‚се пустое.
- ’о есть как? „ело идет о браке... о счастье двух нежно любЯщих друг
друга...
- …го нос любЯщий, - сорвалсЯ чей-то голос.
Љласс завыл.
- ѓоспода, Я не могу... - сказал џковлев, уже захлебываЯсь от смеха. -
‚ы мне мешаете...
Ћн зажал рот и не то заплакал, не то засмеЯлсЯ.
Ќачалось что-то совсем выходЯщее из рЯда обыкновенного. ’очно бешеный
вихрь, пропитанный пьЯными парами, ворвалсЯ в класс. ‚скакивали,
взвизгивали, били друг друга. ’олпа ошалевала. Љарташев, точно обезумевший,
сорвалсЯ с места и подлетел к учителю.
“читель прищурилсЯ на него.
- —то вам угодно?
Њеньше всего мог ответить Љарташев, чего ему было угодно. —то-то
подпирало ему бока; горло судорожно сжималось, хотелось выкинуть что-нибудь
такое, чтоб и он и другие сразу лопнули от смеха.
- Њне угодно...
ЉакаЯ-то молниЯ пронизала Љарташева.
- †енитьсЯ... - взвизгнул он, не помнЯ себЯ, и присел к полу.
Ћтвет Љарташева окончательно выбил учеников из колеи. “же не стеснЯЯсь,
забыв о присутствии учителЯ, весь класс охватилсЯ безумием Љарташева.
- Ћ-ой! Џа-а-длец! - стонал Љорнев, вскакиваЯ и снова падаЯ на скамью.
“читель совсем ошалел.
- ‚ы кто? - всматриваЯсь, спросил он Љарташева.
Ќа секунду Љарташев, приподнЯвшись, попыталсЯ было вдуматьсЯ в
серьезность и ответственность своего положениЯ. Ќо слишком уж расходилась
пьЯнаЯ поверхность неудержимого весельЯ. ЌоваЯ ее волна захлестнула
благоразумный порыв, и, охваченный этой волной, с новым подмывающим чувством
ответственности Љарташев с каким-то бесшабашным отчаЯнием взвизгнул:
- џ частный пристав.
„икий вопль, рев пронессЯ в ответ по классу.
“читель встал и заговорил вдруг голосом, сразу отрезвившим всех:
- ‘тыдитесь!
€, быстро захватив свой сверток, он вышел из класса.
‘разу оборвалось веселье, и все смотрели друг на друга, точно после
крушениЯ бешено разлетевшегосЯ поезда.
Џервое движение было чувство страха, что ЊитЯ пошел жаловатьсЯ.
Ќо пришел €ван €ванович и на невинный вопрос „олбы о „митрии Џетровиче
ответил!
- ‡аболел... домой ушел.
‡начит, не пожаловалсЯ. ‚сех охватило вдруг раскаЯние. Ќабросились на
Љарташева, стали упрекать его, что он вечно пересолит, что он испортил дело.
Љарташев принЯлсЯ было оправдыватьсЯ, передавать свои ощущениЯ, как это все
нечаЯнно вышло. ЋбвинЯемый начал самым серьезным тоном, но, охваченный вдруг
наплывом воспоминаний, кончил тем, что и сам, и все его судьи попадали на
скамьи и зафыркали.
- ’ише, господа, тише, - остановил €ван €ванович, выходЯ из своей
задумчивости.
“рока два после этого в классе царило образцовое молчание, да и учитель
приходил трезвым. Ќо потом ЊитЯ пришел опЯть выпивши и, по обыкновению,
выкатив глаза, лукаво спросил, улыбаЯсь:
- —то ж так тихо, господа?
Ќа это ему сначала рЯвкнули, а затем запели серенаду на мотив,
специально длЯ него сочиненный:

‚оспеть тебЯ, о нос чухонский,
‚ полночный час дерзаю Я:
€ синь ты, нос, как свод небесный,
€ ал, как алаЯ зарЯ!

"€ синь" "и ал" с каким-то меланхоличным воплем подхватывал на разные
голоса весь класс.
ЊитЯ внимательно выслушал и снисходительно произнес:
- Ќе так громко.
Љонечно, никто его не послушал, и все пошло по-старому.
—его только не предпринимало гимназическое начальство, чтоб водворить
надлежащий порЯдок на уроках „митриЯ Џетровича: оставлЯло без обеда и в
розницу, и всем классом, ставило единицы за поведение и даже временно
исключило одного, но ничто не помогало.
Ѓыло только одно средство прекратить беспорЯдок на уроках „митриЯ
Џетровича: это удалить его. Ќо „митрию Џетровичу оставалось до пенсии всего
два года, и были причины, почему все хотели помочь этому человеку как-нибудь
дотЯнуть до конца свою службу. Љогда случалось кому-нибудь из товарищей
„митриЯ Џетровича слушать восторженные рассказы учеников о проделках на его
уроках, вместо веселого смеха учитель говорил с горечью:
- ќх, господа, если б вы знали этого человека... ќто была звезда между
нами.
†изнь „митриЯ Џетровича начиналась при счастливых условиЯх. Ћн был уже
магистром, собиралсЯ женитьсЯ, как вдруг за что-то попал в крепость. —ерез
три года он вышел оттуда. Ќевеста его уж была замужем за другим; он долго не
мог получить никакого занЯтиЯ. Џрежние его покровители от него отвернулись.
Ћн начал пить и принЯл единственное место, какое соглашались ему дать: место
учителЯ латинского Языка.
- ‘лабый человек, - говорили о нем все в один голос, - но прекрасной
души и прекрасных правил.
‚ кругу тех, кто приходилсЯ ему по душе, „митрий Џетрович был другим
человеком, с громадным запасом знаний, остроумным, незлобивым, с Ясным
взглЯдом на жизнь европейски образованного человека. Ќо длЯ учеников он был
только ЊитЯ, старый, пьЯный ЊитЯ, который терпеливо и весело позволЯл
издеватьсЯ над собой, сколько кому было угодно.

†“ђЌЂ‹

Љогда классы после вакаций только что начинались, рождество казалось
таким далеким маЯком среди однообразного, серого морЯ гимназической жизни.
Ќо вот и рождество: завтра сочельник и елка. ‚етер гонит холодный снег
по пустынным улицам и распахивает холодное форменное пальто Љарташева,
который один, не в обычной компании, спешит домой с последнего урока. Љак
быстро пролетело времЯ. ѓде „анилов и Љасицкий теперь? Њоре замерзло,
вероЯтно. „авно, с тех пор как уехали друзьЯ, не видал его Љарташев.
Љак переменилось все с тех пор. ‘овсем другаЯ жизнь, другаЯ обстановка.
Ђ Љорнева? Ќеужели он влюблен? „а, влюблен безумно, и чего бы он не дал,
чтоб быть всегда с ней, чтоб иметь право смотреть смело ей в глаза и
говорить ей о своей любви. Ќет, никогда не оскорбит он ее своим признанием,
но он знает, что любит, любит и любит ее. Ђ может быть, и она его любит?!
€ногда она так заглЯдывает в глаза, что так и хочетсЯ схватить, обнЯть...
†арко Љарташеву среди снежной метели: полурасстегнуто пальто, и, как во сне,
шагает он по знакомым улицам. „авно уж он ходит по ним. € лето и зиму
шагает. ЉакаЯ-нибудь радостнаЯ мысль в голове свЯжетсЯ с домом, на который
упадает его взглЯд, и этот дом и потом будит памЯть. € мысль эта забудетсЯ,
а дом все чем-то притЯгивает к себе. ‚от на этом углу он как-то встретил ее,
и она кивнула ему и улыбнулась так, как будто вдруг обрадовалась. ‡ачем он
тогда не подошел к ней? Ћна оглЯнулась еще раз издали, и сердце его замерло
и заныло, и рванулось к ней, на он испугалсЯ, что она вдруг догадаетсЯ,
зачем он стоит, и он быстро пошел с озабоченным лицом. Ќу, а если б она и
догадалась, что он любит ее? Ћ, это была бы, конечно, такаЯ дерзость,
которую ни она, никто не простил бы ему. “знали бы все, отказали бы от дома,
а Љорнев какими глазами посмотрел бы на него? Ќет, не надо! € так хорошо:
любить в своем сердце Љарташев оглЯнулсЯ. „а, вот и рождество, две недели
никаких уроков, на душе и пустота, и удовольствие праздника. Ћн всегда любил
рождество, и памЯть свЯзывала в одно и елку, и подарки, и аромат апельсинов,
и кутью, и тихий вечер, и груду лакомств. Ђ там, на кухне, колЯдуют. Ћни
приходЯт оттуда с своими незатейливыми лакомствами: орехи, рожки, винные
Ягоды, им дарЯт платьЯ, вещи.
’ак шло всегда, сколько он помнит себЯ. ‚ Ярких огнЯх елки и камина,
сейчас же после ужина, опЯть вдруг вспомнитсЯ любимаЯ кутьЯ, и он весело
бежит и возвращаетсЯ с полной тарелкой, садитсЯ против камина и ест. Ќаташа,
его поклонница, крикнет: "€ Я". ‡а ней ‘ережа, ЊанЯ, ЂсЯ, и все опЯть тут с
тарелками кутьи. Ќе выдержит и ‡ина. ‚сем весело и смешно, и мать, нарЯднаЯ,
довольнаЯ, ласково смотрит на них. —то ему в этом году подарЯт? - подумал
Љарташев, звонЯ у подъезда.

Ќа другой день вечером ему подарили фунт табаку и табачницу. € хотЯ он
давно уже потихоньку курил, но теперь, получивши подарок, он долго еще не
решалсЯ закурить при матери. € когда закурил, то с серьезным, озабоченным
лицом сейчас же сел за подаренные ‘ереже сказки и начал внимательно читать
их. Њать улыбалась, смотрела на него и, встав, молча подошла к нему и
поцеловала его в голову. Ћн смущенно поцеловал ей руку и опЯть поспешно
уткнулсЯ в книгу. Љругом было обычное возбуждение и радость всех, а он
думал: "—то-то теперь делает компаниЯ?"
Љак раз в это времЯ раздалсЯ звонок, и скоро в передней послышались
топанье ног и веселый, уверенный голос Љорнева:
- ќй, кто в бога верует, можно колЯдовать.
ђаздалсЯ смех остальных: ђыльского и „олбы.
Љарташев обрадовалсЯ товарищам, точно вечность не видалсЯ с ними. Ћн
бросилсЯ в переднюю. ѓости вошли, Ђглаида ‚асильевна ласково встретила их:
- ‚от это мило с вашей стороны.
- Ќу, и отлично, - сказал Љорнев. - Ђ мы так думали, думали, да и
решили к вам.
- Џожалуйста, - подсунул Љарташев свой табак гостЯм.
- ќто что?! ђазрешение? ЏоздравлЯю!
- ‚едь мы, надо вам звать, с третьего класса курим.
Љорнев добродушно подмигнул Ђглаиде ‚асильевне, принимаЯсь за
папироску.
- Ћчень жаль.
- „а, конечно, очень, очень жаль... Ђ-а, наше вам...
‚ошли ‡ина и Ќаташа. •отели было играть на роЯле, но Ђглаида ‚асильевна
по случаю поста не позволила.
- —то ж мы делать будем? - спросил Љорнев.
- ’ак сидите, вот чаю напьетесь...
- Њы всегда в этот вечер ѓоголЯ или „иккенса читаем, - сказала Ќаташа.
€, подумав, она прибавила:
- „авайте ѓоголЯ читать.
- Ќу что ж, ѓоголЯ так ѓоголЯ, - согласилсЯ Љорнев.
- ‚ы его заставьте, - сказал „олба, - он так читает, что вы лопнете от
смеха.
- Ќу, какое там чтение! - сконфузилсЯ Љорнев.
Ќо его заставили, и он читал так, что и Ђглаида ‚асильевна вытирала
слезы от смеха.
‘идели, слушали и в то же времЯ щелкали орехи, фисташки, миндаль. Џотом
подали чай. Љарташев разошелсЯ на скользком вопросе о религии, и дело дошло
до маленького скандала.
- „лЯ чего, собственно, совершенство? - рассуждал, как равноправный и
взрослый, Љарташев. - ‚сЯкое совершенство тем совершеннее увидит зло и
придет в отчаЯнье, отчаЯнье - порок. Ђ если оно равнодушно, то это вдвое
порок... Ѓесчувственное.
- ’ема! Љак ни неприЯтно, а Я должна тебЯ попросить замолчать.
Љарташев сконфуженно уткнулсЯ в свой стакан.
- ќто что ж, цензура? - спросил Љорнев.
- „а, цензура, - ответила твердо Ђглаида ‚асильевна.
ђыльский пригнулсЯ к сластЯм и рылсЯ в них.
- –ензура достигает цели? - спросил он, ни к кому не обращаЯсь.
- „а, вполне, - сухо ответила Ђглаида ‚асильевна.
- ѓм... - ђыльский поднЯл голову, скользнул взглЯдом по лицам товарищей
и, сделав серьезное лицо, опустил глаза.
Љарташев обиделсЯ на мать, посидел немного и, встав, ушел к себе в
комнату.
ђазговор и оживление оборвались.
Љогда окончили чай, гости один за другим тоже направились в комнату
Љарташева.
- ’ы что лежишь? - спросил его Љорнев.
- ’ак, - нехотЯ ответил Љарташев.
- ќх-хе-хе, покурить, что ли? ќх, табак там оставили!
Љарташев позвал ’аню и приказал принести табак. Џосидели еще, и
ђыльский предложил:
- Ђ не пойти ли нам к „арсье?
- ’ак что? - встрепенулсЯ „олба.
- Ќу, останемсЯ, - сказал Љарташев.
- €дем, - уговаривал Љорнев.
Љарташеву и самому хотелось.
- Ќеловко перед матерью.
- Ќу пойди, выдумай ей что-нибудь, - сказал ђыльский, - не тебЯ учить.
- ‚от что, - предложил „олба, - мы скажем ей, что мы по очереди решили
сегоднЯ всех обойти... были у вас, а теперь к „арсье... ’ы вот что... ты
брось дутьсЯ... Њы теперь опЯть пойдем как ни в чем не бывало в гостиную, и
ты иди, а немного погодЯ мы и поведем линию.
—ерез полчаса компаниЯ, проделав, что задумала, и, захватив Љарташева,
уже шагала к „арсье. Ђглаиду ‚асильевну уговорили даже отпустить его
ночевать к „арсье, так как все решили там остатьсЯ.
- Ќадо вот что, - говорил ђыльский, отворачиваЯсь от ветра, - надо,
чтоб „арсье послал за Ѓерендей и ‚ервицким.
- “! Ќепременно! —ерт побери, устроим ночное бдение! - воскликнул
Љорнев.
- Ђ может, он спит, подлец? - спросил „олба.
- Љто, „арсье? Ќашел дурака. Ћн спит только во времЯ чтеньЯ.
“ „арсье любили собиратьсЯ. Ћн хотЯ жил за городом, но в его
распорЯжении был целый дом, прекрасно меблированный. ‚ другом доме, рЯдом,
жила его семьЯ, котораЯ в изобилии снабжала его гостей всЯкой едой, не
исключаЯ и водки. ЉомпаниЯ любила пройтись по маленькой, а ЃерендЯ постоЯнно
обнаруживал склонность повторить. Џри поЯвлении водки он оживлЯлсЯ, желтые
глаза его весело лучились, он возбужденно поматывал головой, говорил, острил
и на эти короткие мгновениЯ делалсЯ душой компании. ‚ервицкий не упускал
случаЯ упрекнуть друга, предсказываЯ ему будущность пьЯницы, но тот, весело
прицеливаЯсь глазами в него, загадочно говорил, подносЯ к губам вторую
рюмку:
- „урак ты.
- Ќу, уноси, уноси! - командовал ‚ервицкий, - и веселаЯ, франтоватаЯ
прислуга уносила на больших серебрЯных подносах граненые графинчики с
водкой.
’акие закуски и чай со всевозможными сортами острых сыров и вкусных
печений подавались обыкновенно, когда компаниЯ, начитавшись, утомлЯлась и
начинала чувствовать какую-то пустоту внутри.
ќтот момент всегда ловко угадывал „арсье.
- Ђ не закусить ли, черт возьми! - вскакивал обыкновенно он первый,
выходЯ сразу из того летаргического состоЯниЯ, в какое впадал при чтении.
ќто воззвание к еде всегда было так весело, такой искрой пробегало по
остальным, что чтение бросалось и все спешили только полнее отдатьсЯ
приЯтному удовлетворению своего голодного желудка.
„арсье в описываемый вечер был на половине своих родных, где на
импровизированном балу усердно танцевал с своими кузинами.
ЉомпаниЯ не любила общества „арсье. ќто все были красивые, затЯнутые
барышни и безукоризненные франты-кавалеры. €х встречала компаниЯ на главной
улице в часы гулЯньЯ в цилиндрах и цветных перчатках и при встрече с ними
пренебрежительно фыркала.
„арсье выскочил к товарищам и радостно, пожимаЯ им руки, говорил:
- —ерт, откуда вы? €дем к матери.
Ќо все наотрез отказались, как он ни уговаривал.
- …сли ты занЯт, мы уйдем? - сказал наконец Љорнев.
- Љой черт, занЯт! Ќу, хорошо... подождите... Я только пойду... скажу
гостЯм, что... что им сказать? Џостой! џ скажу, что умирает... Љорнев,
товарищ... приехали за мной.
- Ќу, валЯй, - махнул рукой Љорнев.
—ерез несколько минут „арсье вернулсЯ.
- Ќу что?
- Џлачут.
- Џослушай, надо за Ѓерендей и ‚ервицким послать.
- Ќепременно.
- ќй ты, француз, - крикнул ему вдогонку ђыльский, - ты не забудь, что
мы того... голодные.
—ерез час на столе стоЯла обычнаЯ закуска и выпивка, и холодные еще с
мороза ‚ервицкий и ЃерендЯ уже закусывали.
„олба, расставив ноги, энергично жевал кусок сочного балыка и говорил
вперемежку с едой:
- ѓоспода... „авайте на праздниках свой журнал затеем?
ќто была неожиданнаЯ, но эффектнаЯ мысль. „олба пригнулсЯ к новому
куску балыка. Љорнев торопливо проглотил кусок и усиленно принЯлсЯ за свои
ногти. ђыльский молча внимательно ел. ‡адумалсЯ и Љарташев, больше о том,
что вот-де какаЯ простаЯ мысль, а ни разу не пришла ему в голову. Ћн точно
искал глазами, не найдетсЯ ли и на его долю что-нибудь, и простое, и
новенькое, и эффектное.
ЃерендЯ был весь поглощен заботой выпить третью рюмку и к предложению
„олбы отнессЯ как-то равнодушно.
‚ервицкий отозвалсЯ первый.
- —то ж, - одобрил он, - это хорошо.
- ђыло, - сказал Љорнев, - с такой рожей говорит, точно у него миллион
доводов сейчас посыплетсЯ. Ќу, почему хорошо?
‚се рассмеЯлись.
Ќо у ‚ервицкого было больше оснований сочувствовать, чем можно было
предполагать. Љ общему удивлению, оказалось, что он давно уже пописывает.
„лЯ начала ‚ервицкий даже предложил свой рассказ под заглавием "„ворник".
- ’и-ти-ти, писатель...
ЃерендЯ в исключительные минуты лишалсЯ дара слова.
- ’и-ти-ти... - передразнил его ‚ервицкий. - ’ерпеть не могу... чего
тут удивлЯтьсЯ? —то ты дурак, так, думаешь, и все дураки?
- ‚от так штука! - продолжал ЃерендЯ, незаметно протЯгиваЯ руку за
третьей рюмкой, - кто бы мог думать?
- ‚от, ей-богу, дурак, - волновалсЯ ‚ервицкий.
- ‘мотри, смотри, - показал „олба на Ѓерендю.
Ќо ЃерендЯ уж быстрым движением успел опрокинуть в рот рюмку.
- Ђх ты, подлец!
€, в то времЯ как ‚ервицкий тузил Ѓерендю, ЃерендЯ, весело пригнувшись,
выбирал на столе, чем бы заесть.
- ’ак ты писатель? - продолжал он и опЯть потЯнулсЯ к графину.
- “бирай водку! - решительно скомандовал ‚ервицкий. - ѓорькаЯ пьЯница,
пропойца! „рЯнь, трЯпка!
- ѓоспода, давайте его качать! - предложил вдруг ЃерендЯ и залилсЯ
подмывающим смехом.
- „а ну вас к черту, - запротестовал „олба, - давайте как следует
обсуждать дело.
Њысль о журнале была одобрена. Ќе откладываЯ в долгий Ящик, тут же был
избран редактором „олба. ‚о-первых, потому, что ему первому пришла эта
мысль; во-вторых, и главным образом потому, что на нем мирились все. …сли
бы, например, выбрать Љорнева - Љарташеву будет обидно. ‚ыбрать Љарташева
было тоже неудобно. Љарташев по-прежнему нет-нет и выпалит что-нибудь такое,
что совсем не согласовалось с общим тоном; так, он стоЯл за независимость
убеждений, и эта независимость в конце концов сводилась, по мнению партии
Љорнева, к тому, чтобы иметь право поменьше читать и побольше рубить сплеча,
побольше говорить того, что только взбредет в голову. ђыльский не годилсЯ в
редакторы опЯть по другим причинам. Ћн имел одну слабость, которую не
разделЯл даже Љорнев: был слишком полЯк. ќто вызывало постоЯнные
столкновениЯ с ‘еменовым, ‚ервицким и даже с Љарташевым.
Ѓыл выЯснен и материальный вопрос. Ќеобходимые средства получались
равномерным распределением расходов между участниками. ѓлавный расход
заключалсЯ в бумаге и переписке статей. ‚виду ограниченности средств решено
было издавать журнал в двух экземплЯрах, из которых один переходил бы из рук
в руки по мере прочтениЯ, причем право держать у себЯ журнал ограничивалось
сутками. Ѓыли намечены и отделы: беллетристический, политико-экономический,
исторический, научный, критика и фельетон с картинками из общественной
жизни.
‚ервицкий взЯл на себЯ поставку беллетристических произведений, „олба
взЯлсЯ за фельетон, по историческому отделу вызвались двое: ђыльский и
ЃерендЯ. ђыльский взЯл тему: социальные причины, вызвавшие отпадение
Њалороссии от Џольши. ЃерендЯ остановилсЯ сперва на теме из русской истории:
доказать исторически, что русскаЯ раса идет общечеловеческим путем в деле
прогресса. ‘татьЯ имела целью нанести окончательный и решительный удар по
славЯнофилам вообще и учителю истории, ‹еониду Ќиколаевичу атрову - в
частности.
Ќа праздниках несколько раз собирались по поводу журнала. ѓенеральное
совещание было назначено у „олбы.
Љарташев по дороге зашел за Љорневым, и если бы не Љорнев, то он так бы
и осталсЯ там.
- Џослушайте, Љарташев, - выскочила на крыльцо сестра Љорнева, -
приходите после „олбы к нам чай пить.
Љарташев покраснел от счастьЯ до корней волос и голосом, Ясно
говорившим, что разве смерть помешает прийти, ответил:
- Џриду.
- Џораньше.
- Љак только кончитсЯ. ЉончитсЯ скоро... уходите, а то простудитесь.
€, заглЯнув еще раз в глубь смотревших на него издали глазок, он скрепЯ
сердце пошел чинно рЯдом с Љорневым.

„олбу приЯтели застали сидЯщим за своим столом и погруженным в какие-то
глубокомысленные соображениЯ. Ћн рассеЯнно пожал им руки, толкнул небрежно
лежавшую перед ним рукопись ‚ервицкого и проговорил озабоченно:
- —ерт его знает... „лЯ первого номера и такую неудачную штуку...
- Џлохо? - спросил Љорнев.
- Џочему дворник, - размышлЯл „олба, - а не точильщик или водовоз...
Ћн пожал плечами.
- ”артук разве... Ќичего типичного; ни быта, ни идеи... так, какие-то
детские картинки... Ќу вот...
„олба взЯл рукопись и прочел наудачу:
- "‘емен любил после обеда со своим другом посидеть на завалинке,
где-нибудь на улице, так, чтоб был виден заход солнца. …сли при этом друзьЯ
бывали выпивши, а это случалось нередко, они тихо мурлыкали себе под нос
какую-нибудь однообразную песнь и меланхолично провожали глазами
опускавшеесЯ на покой солнце..." € дальше описание заходЯщего солнца...
третье по счету.
- „а, не завлекательно, - сказал раздумчиво Љорнев.
- € вдобавок неграмотно, как только может быть...
„олба засмеЯлсЯ своим мелким смехом.
- Џокажи.
Љорнев взЯл рукопись и стал просматривать ее.
- Ќеважное блюдо, - сказал он, возвращаЯ назад рукопись.
„олба взЯл опЯть рукопись, уставилсЯ в нее, пожал плечами и проговорил:
- Ќу, черт с ним!
Ћн схватил карандаш и написал под заглавием "Џатологический очерк".
- ‚алЯй. Џо крайней мере, редакцию ни к чему не обЯзывает.
- ‘обственно, почему же патологический?
- „а потому, что поручитьсЯ за то, что не может быть такой ‘емен
дворником, особенно когда все мы его знаем и видим каждый раз, когда
приходим к автору, - „олба фыркнул, - нельзЯ, а с другой стороны, и не тип
это... Ћчевидно, патологический очерк!
- „а, конечно, - согласилсЯ Љорнев.
- Џо крайней мере, рамка литературнаЯ.
„олба отложил рукопись ‚ервицкого в сторону и, придвинув слегка
исписанный листок, скромно проговорил, всматриваЯсь в глаза Љорневу и
Љарташеву:
- џ свой фельетон начал уже...
- Ђ... начал... интересно послушать.
- Ћчень интересно, - насторожилсЯ Љарташев.
- „а неважно... так, черновик.
- Ќу, да уж там видно будет. —итай.
„олба смущенно рассмеЯлсЯ, растрепал свои волосы, мгновение помолчал и
начал:
- ”ельетон... Љартинки общественной жизни... "‚се идет по-старому от
начала времени по предопределенному пути..."
- ’ы что ж, не признаешь, что путь этот изменЯлсЯ и способен и впредь
изменЯтьсЯ?
- „а, пожалуй, это не совсем удачный оборот... „а это, впрочем, длЯ
начала... надо ж с чего-нибудь... Љак-то это начало все равно, что вот в
купанье: раздевалсЯ... попробуешь лезть в воду... одной ногой, другой...
так, этак... все неловко - пока, наконец, соберешьсЯ с силами; бултых
сразу...
- Љонечно...
- Ќу-с... "‚се так же мчитсЯ на своем рысаке счастливый собственник и
меньше всего думает о том, что есть миллионы людей, которые позавидовали бы
не то что его жизни - жизни кучера его, жизни рысака, это начало все равно,
что вот в купанье: разделсЯ... поставЯт в крытый сарай, а миллионы и такого
сараЯ не имеют. —то ж? ќкипаж может испортитьсЯ, а непромокаемый плащ -
человеческаЯ кожа - не боитсЯ, как известно, ни дождЯ, ни ветра".
„олба оторвалсЯ и, рассмеЯвшись, уставилсЯ в слушателей.
- Ќичего... - сказал Љорнев.
Љарташев был занЯт вопросом: мог ли бы он так написать? €, подавленный
мастерством пера „олбы, он похвалил:
- Ћчень, очень хорошо.
- ђазве? - спросил „олба и весело рассмеЯлсЯ.
- Ќу, валЯй, валЯй... ‹юбит, чтоб хвалили... - заметил недовольно
Љорнев.
- Ќу вот... Ќу ладно...
- "Ђ между тем втораЯ тысЯча лет истекает с того великого момента,
когда на земле раздались вечные слова братства, равенства и свободы..."
Љорнев усиленно загрыз ногти и перебил автора:
- ‡десь, некоторым образом, игра ума...
- Ќу, так ведь Я уж, конечно, так, чтоб посильнее...
„верь отворилась, и вошли ‚ервицкий и ЃерендЯ.
„олба положил свою рукопись и, здороваЯсь с пришедшими, заЯвил
‚ервицкому:
- ’воЯ завтра в набор... смотри.
‚ервицкий посмотрел, увидел надпись, внимательно прочел и повторил с
некоторым вопросом в голосе:
- Џатологический?
- ‡начит, если буквально, - поЯснил „олба, - болезненный.
- —ем же болезненный? - немного огорчилсЯ ‚ервицкий.
‚се рассмеЯлись.
ЃерендЯ принЯлсЯ объЯснЯть ему.
Ќо ‚ервицкому не понравилось его объЯснение, и он нетерпеливо перебил
его:
- ’и-ти-ти... терпеть не могу, когда ты лезешь не в свое дело, берешьсЯ
за то, чего сам не понимаешь.
- Ќо... позволь, почему Я не понимаю?
- „а, не понимаешь - и конец. ЋбъЯсни, - обратилсЯ он к Љорневу.
Љорнев объЯснил, стараЯсь облечь все в такую форму, чтоб не задеть
самолюбиЯ ‚ервицкого.
‚ервицкий стоЯл, засунув руки в карманы, расставил ноги и слушал,
смотрЯ внимательно в пол.
‚ передаче Љорнева ничего обидного длЯ его авторского самолюбиЯ не
оказалось, и он проговорил удовлетворенно:
- ’еперь понимаю... Ђ то ти-ти-ти, ти-ти-ти, и ни черта.
- џ... Я... тебе то же самое говорил, с тою разницею, что не принЯл
твоего самолюбиЯ, что ли...
- …рунда... - перебил его ‚ервицкий, - опЯть ерунда...
- „а... да... какаЯ же ерунда?
€ ЃерендЯ нежно приложил пальцы к своей груди.
- Ђ вот такаЯ, - ответил упрЯмо ‚ервицкий.
- ’ы... ты... сердишьсЯ, ѓораций, значит, ты не прав, - сказал ЃерендЯ.
‚ервицкий передразнил его и заключил:
- ‚ыдернет ни к селу ни к городу и рад.
‡атем, не удостаиваЯ больше вниманиЯ своего друга, он обратилсЯ к
„олбе:
- ’ы что ж, уже читал мое сочинение?
- Џрочел.
- Ќу что, как?
ЌесмотрЯ на грубоватую решительность, в голосе ‚ервицкого слышались
тайнаЯ тревога и страх.
- „а ведь что ж? ЌебольшаЯ вещица... „а ничего.
- џ ведь ее так, между прочим, и написал, - объЯснил ‚ервицкий. - Ќу
ничего так ничего: и то добре и то в шмак... ќ, и ты написал. Ќу, покажи,
покажи...
‚ это времЯ пришли ‘еменов и ђыльский.
‚ервицкий, схватив рукопись „олбы, уселсЯ к окну и принЯлсЯ читать ее с
таким решительным и вдумчивым видом, с каким только когда-либо автор читал
новую вещь своего собрата.
Ќачалось обсуждение тем.
- ’ы на чем же остановилсЯ? - обратилсЯ „олба к Љарташеву, когда до
него дошла очередь.
- џ, собственно, еще ни на чем не остановилсЯ.
- —то-нибудь историческое? - посмотрел „олба на Љорнева.
- Ћтчего, собственно, историческое? - насторожилсЯ Љарташев.
- Ќу, что хочешь...
- Ќаучное разве что-нибудь, - нерешительно произнес Љарташев.
- —то ж из научного? - спросил Љорнев. - џ думаю, этот отдел нам не по
плечу... Љакую научную статью мы можем написать?
- Ћтчего ж? - сказал „олба. - ЏопулЯризацию, например, ”охта, Њолешота,
Ѓюхнера.
- €х в русском переводе нет: по Џисареву разве.
- Ќу, это уж будет популЯризациЯ популЯризации, - ответил огорченно
Љарташев.
- џ беру на себЯ, - заЯвил Љорнев, - отдел критики... собственно,
конечно, не критики, а сжатое изложение и некоторые соображениЯ по части
текущей литературы.
- Ќу, что ж, отлично... ќто красивый отдел, и у тебЯ выйдет. Ќу,
останавливайсЯ и ты на чем-нибудь...
- Ќет, Я ничего не буду писать, - сказал Љарташев, отчего-то вдруг
обидевшись.
- „а ты чего? Ќу, пиши научное...
- Ќет, да Я... нет.
- Џослушай: да ты, может быть, критический отдел хотел... так бери,
пожалуйста.
- Ќет, нет...
- „а пиши... ‚едь в критическом отделе могут и двое работать.
‘обственно даже, Я думаю, длЯ большего интереса можно и полемику устроить:
один написал, а кто-нибудь, может быть, возражать станет.
- ќто хорошо, - повеселел Љарташев. - Ќу, так вот, ты и пиши, а Я тебе
возражать в следующем номере буду...
- „а, может, и не придетсЯ?
- Ќаверно, придетсЯ.
‚се рассмеЯлись.
- Ђ теперь Я вот что возьму, - продолжал Љарташев. - џ напишу о вреде
классического образованиЯ.
- ‘ какой стороны?
- ‘о всех... ‚о-первых, теоретически докажу.
- ’о-то теоретически, - вставил ђыльский, - а то практически...
‚се рассмеЯлись.
- ’ы напиши, - дал совет Љорнев, - что практически неудобно
классическое образование в том отношении, что есть иногда опасность умереть
от смеха. € знаешь: маленькую иллюстрацию к этому... Љартинки...
Љарташеву было обидно, что его тему вышучивают.
- утить так шутить, а серьезно говорить - так и давайте. Ћдно дело -
наш „митрий Џетрович... ничего общего здесь нет с общей постановкой
классического образованиЯ.
- „а нет... тема благодарнаЯ, - согласилсЯ Љорнев.
Ќо как он ни старалсЯ проговорить это серьезно, в голосе его
чувствовалась подозрительнаЯ нотка, и ђыльский подхватил ее:
- € Я тебе советую, когда уж все там изложишь, что хочешь, - привести
как последний аргумент такой: из всех времен только у самих классиков не
было классиков, а между тем они-то и ЯвлЯютсЯ идеалом.
- ‘иречь, - перебил „олба, - надо, двигаЯсь вперед, стать передом не к
заду...
- џ ничего не буду писать, - обиделсЯ окончательно Љарташев.
Ѓросили шутки, и все начали урезонивать его.
- „а ничего не хочу, - упрЯмо твердил он. - Ќе буду. ‚ышутили,
вышутили, и пиши. Ќе буду.
- Џослушай, ну, что ты в самом деле... Ќу что ж, нельзЯ, значит,
пошутить? „алай-лама ты, что ли?
- Ќе далай-лай...
Љарташев как ни был обижен, но не мог не рассмеЯтьсЯ тому, что не мог
выговорить: далай-лама.
- ђыло ты, - сказал Љорнев, добродушно путаЯ густые волосы Љарташева,
который после своего невольного смеха сидел с глупой физиономией, напрасно
стараЯсь придать ей обиженный вид.
- Ќу, кто серьезно вышучивал? ѓлупо же... ЏрекраснаЯ тема, вполне
современнаЯ, назревшаЯ.
- Њожет ведь так, братец мой, выйти, - заметил серьезно ‘еменов, - так
напишешь, что и классическое-то образование все к черту отменЯт.
Љак ни удерживалась компаниЯ от смеха, чтоб еще больше не огорчить
Љарташева, но сил не хватило, и все опЯть расхохотались.
- „урачье, - проговорил, фыркаЯ, Љарташев.
- Ќу, послушай... - сказал ђыльский. - Ѓрось к черту, да и бери, что
ли... Њне пора... џ должен идти сегоднЯ с родными.
Љарташев вспомнил про свое обещание сестре Љорнева, ее приглашение и,
окончательно развеселившись, согласилсЯ:
- Ќу, хорошо, черт с вами.
- Ђ „арсье так и не приехал.
- ‚решь, приехал, - ответил вошедший „арсье, по обыкновению одетый с
иголочки.
- Ќу, а ты что берешь?
- …му отдел мод завести, - предложил ђыльский.
€, пока все смеЯлись, „арсье добродушно повторЯл:
- ‘виньи... Џраво, свиньи...
- Ќет, в самом деле, ты что берешь?
- ‚ сущности, Я ведь совсем не владею пером.
- Ќе будь скромен, - вставил ђыльский, - ни пером, ни Языком.
„арсье сконфуженно провел рукой по своему лицу:
- Ќе злоупотреблЯю, может быть.
- Ћ-го! - ответил ђыльский и запустил руку в кудрЯвую шевелюру „арсье.
- Ќу, уж это пожалуйста, - „арсье отшатнулсЯ, - Языком мели, что
хочешь, а рукам воли не давай. ‡наешь пословицу: jeu des mains, jeu des
vilains*.
______________
* ђуки распускают только мужланы (франц.).

- Џо-русски это выходит, - перевел „олба, смеЯсь своим смехом, - у
всЯкого человека свой гонор есть.

Ћднажды Љарташев, взволнованный, пришел из класса домой, наскоро
пообедал и заперсЯ в кабинете.
‹ежа на диване, он держал только что вышедший гимназический журнал и
читал с наслаждением свою статью, переписанную четким, крупным почерком.
Љарташеву казалось, что это не он писал: так плавно и гладко читалось теперь
написанное.
Ћн прочел залпом. …му не захотелось больше ничьих статей читать, и с
журналом в руках, торжествующий и смущенный, он пришел в столовую, где
сидела Ђглаида ‚асильевна с детьми: ‡ина пытливо вскинула глаза на брата,
остановилась на мгновение на его тетради и проговорила тем разочарованным
голосом, когда вперед уже знаешь, в чем дело:
- Ђ-а, журнал...
- Џокажи, - протЯнула руку Ђглаида ‚асильевна.
Љарташев дал ей журнал и с довольной гримасой небрежно сел на стул у
стола.
Ђглаида ‚асильевна перелистывала довольно толстую тетрадь и,
остановившись на статье сына, начала ее читать.
- Њама, читай громко, - потребовала ‡ина.
Љарташев напрЯженно следил за ней глазами все времЯ, пока она читала.
€ногда она улыбалась, и тогда он вскакивал и смотрел в журнал: чему именно
улыбаетсЯ мать.
Љогда она кончила, он впилсЯ в нее глазами. Њать некоторое времЯ
молчала и наконец сказала с усмешкой:
- ѓлупенький ты.
Љарташев не ожидал такого отношениЯ. Ћн покраснел и смутилсЯ. Ћн
спросил, стараЯсь быть равнодушным:
- ’ебе не нравитсЯ?
Њать недоумевающе пожала плечами:
- Ќе-ет... ничего...
ЉакаЯ-то непривычнаЯ сухость тона еще тЯжелее задела Љарташева.
Њать начала читать следующую статью Љорнева: "Ќечто о художественном".
- “ него очень логически развиваетсЯ мысль, - заметила она мимоходом и
опЯть сосредоточенно погрузилась в чтение.
Љончив, она вскользь окинула взглЯдом сына и, задумавшись, смотрела в
окно. Љарташеву казалось, что она думала в это времЯ о том, что Љорнев
написал прекрасную статью, а он, ее сын, написал бездарную плохую, и ей
стыдно теперь за него. ‘ердце Љарташева тоскливо сжалось. Ћн сидел
смущенный, растерЯнный и весь был охвачен мыслью, как бы хоть не заметили и
не угадали его душевного состоЯниЯ. Ќикто ничего не заметил: мать встала и
вышла из комнаты. ‡ина, тоже вдруг потерЯв интерес к его журналу, продолжала
заниматьсЯ. Љарташев посидел еще и, незаметно захватив журнал, ушел с ним к
себе.
’ам он бросил журнал на стол, а сам, улегшись на диване, долго лежал с
открытыми неподвижными глазами, заложив руки за голову.
- Ќу, что ж, - подавленно произнес он вслух, - не буду больше никогда
писать - и конец.
€ в гимназии говорили о статьЯх Љорнева, „олбы, Ѓеренди, но о Љарташеве
все молчали. Ћн видел это, и больное чувство мучило его каждый раз, когда
речь заходила о журнале. Ћн старалсЯ делать равнодушное лицо и давал себе
всевозможные клЯтвы никогда не брать пера в руки. Ќо часто по вечерам, когда
уже все расходились спать, он садилсЯ за письменный стол и подолгу сидел над
белым листом бумаги. €ногда он пробовал писать, не думаЯ, что подвернетсЯ, и
страница-другаЯ увлекали его, но, перечитав написанное, он, испуганно
оглЯдываЯсь, уничтожал рукопись.

‚…ђ‚€–Љ€‰ € Ѓ…ђ…Ќ„џ

Ћднажды ‚ервицкий и ЃерендЯ возвращались вместе из гостей.
„рузьЯ шли молча.
- Ђ не любит менЯ Љорнев за то, что Я ему правду-матку режу, -
проговорил ‚ервицкий.
- „а ты когда резал?
- „а всегда.
„рузьЯ опЯть замолчали.
- ‡айдешь, что ли? - пригласил ‚ервицкий, подходЯ к воротам своего
дома.
- Ђ можно?
- ’олько долго не сиди и вперед уговор: больше двух папирос не дам.
- Ђ к чаю хлеб будет?
- ќтого сколько хочешь: тЯтькин.
„рузьЯ, низко пригнувшись, вошли в калитку, прошли под освещенными
окнами верхнего этажа, причем ЃерендЯ длЯ чего-то даже пошел на цыпочках;
затем свернули в маленький, темный проход и стали осторожно спускатьсЯ по
крутой лестнице.
- Ћй! - споткнулсЯ ЃерендЯ и ухватилсЯ за плечо ‚ервицкого.
- „а ну!.. пусти, - ответил своим грубоватым, сиплым голосом ‚ервицкий
и отворил дверь в низкую комнату, освещенную висЯчей лампой. Ћн быстрым
пытливым взглЯдом обвел комнату и сейчас же что-то заметил.
- Ќу, теперь поймал подлецов.
Ћн встал на табурет, достал с полки Ящик с табаком и внимательно, долго
смотрел на него. Ќа лице его было и удовлетворение от искусно выполненного
плана, и огорчение о погибшей безвозвратно горсти табаку. …го охватила
злоба, он начал бранитьсЯ и, наконец крикнув: "Ћтцу скажу!" - выскочил из
комнаты.
ЃерендЯ как-то весь съежилсЯ во времЯ этой сцены, и только когда
‚ервицкий ушел, он облегченно вздохнул. ђассеЯнно скрутив папиросу, он
осторожно уселсЯ на стул и, смотрЯ в окно, стал пускать густые клубы дыма.
‘верху донессЯ сперва голос ‚ервицкого, затем резкий громкий - отца,
затем визг братьев.
"‡а уши дерет", - мелькнуло в голове Ѓеренди, и он испуганно раскрыл
глаза и насторожилсЯ.
„верь быстро отворилась, и вошел ‚ервицкий. Ћн остановилсЯ, неприЯтно
огорченный клубами дыма.
- Ќачадил уж, - обратилсЯ он ворчливо к другу.
Ќо, заметив при этом и неимоверно толстую папиросу, он окончательно
взбесилсЯ:
- ’ы бы уж из всего табаку сделал!
- …сли тебе обидно, Я назад положу.
- Ћбидно, что табак переводишь. •отЯ бы затЯгивалсЯ. - ‚ервицкий
отворил фортку. - ‘Ядь хоть около фортки, чтоб дым выходил.
- €зволь, - согласилсЯ ЃерендЯ.
Ќаступило молчание.
- Ќу что, им уши надрал отец?
- Љонечно, надрал, - ворчливо ответил ‚ервицкий. - Џодлецы, каждый раз.
Ђ Я откуда возьму? отец вот дает рубль в месЯц - и изворачивайсЯ на него.
- „а тебе на что при всем готовом?
- Ќа что? „а вот табак.
- ѓлупости.
- ѓлупости, когда чужой, а купи его.
- Љуренье вредно.
- ‡ачем же куришь?
- џ ведь, только если угостЯт.
- Ђ Я вот не могу... Ќе на что купить - лучше курить не буду, а чужого
не попрошу.
- Џослушай, Я вот получу деньги, подарю тебе полфунта.
- ‘лышали.
- Џраво, подарю... Ђ давно не высылали: хозЯйка, того и глЯди,
выгонит... —ай вышел...
- Џриходи ко мне чай пить. €дешь в гимназию - зашел, вечером зашел:
напилсЯ и пошел.
- џ ведь, собственно, не любитель чаю. “ менЯ в библиотеке полтора
рублЯ есть... мог бы.
- Ќу, уж Я этого не понимаю.
Џринесли чай, и друзьЯ жадно набросились на еду.
Ќаевшись, напившись, ЃерендЯ улегсЯ на кровать, причем ‚ервицкий,
подобрев, добродушно проговорил: "Џостой", - и подостлал под ноги Ѓеренди,
чтоб не запачкать одеЯло, пальто гостЯ, а сам, усевшись к окну, взЯл гитару
и, курЯ и смакуЯ, начал тихо наигрывать малороссийские мотивы. Џо низкой
комнате в облаках дыма понеслись жалобные прерывающиесЯ звуки. Џод них
‚ервицкий мечтал о своей будущей литературной славе, о ‡иночке Љарташевой, а
ЃерендЯ лежал и не хотел ни о чем думать. Ќа первом плане у него стоЯл
вопрос о деньгах и о причине их невысылки, хорошо известной ему: вероЯтно,
отец опЯть запил, и с этим вместе рисовалась ему всЯ тЯжелаЯ домашнЯЯ
обстановка чиновника с грошовым жалованьем, громадной семьей да к тому же
пьющего запоем.
Ќаигравшись, ‚ервицкий тоже пожелал повалЯтьсЯ на кровати и, слегка
толкнув друга, сказал "пусти", улегсЯ рЯдом с Ѓерендей.
Ћн продолжал плавать в волнах своей будущей славы, той славы, которую
всю без остатка он сложит к ногам ‡иночки.
Ѓеренде хотелось говорить. ‚се то, что в данный момент парализовало его
мыслительные способности, просилось на Язык.
- ’ы знаешь, мой отец запоем пьет, - проговорил он.
- ѓм! - ответил неопределенно ‚ервицкий.
- ‘обственно, если рассказать все - черт знает, ведь это какой трагизм,
в сущности... Ћн ведь, когда напьетсЯ... ночью...
ЃерендЯ понизил голос и широко открыл свои желтые глаза.
- Ћтец пьЯный, в одной рубахе, качаетсЯ и бежит за нами по комнатам, а
мы с матерью все от него... кричим...
- Џослушай, - перебил его ‚ервицкий, - ты не обижайсЯ: Я тебе совет дам
- никогда не рассказывай этого, потому что делу ты этим не поможешь, а сам
выходишь в каком-то таком несимпатичном свете...
- „а Я никогда никому и не говорю, - испуганно успокоил друга ЃерендЯ.
- € не надо говорить.
„рузьЯ опЯть замолчали.
Њысли ‚ервицкого получили другое направление. Ћн думал о своем друге, о
том, что он не то что дурак, а так, черт его знает что, без всЯкого такого
уменьЯ все это так делать, чтобы выходило по-людски. …му жалко стало своего
обездоленного друга, ему даже захотелось как-нибудь смЯгчить свое резкое
замечание, которое он сказал от доброго сердца длЯ его же пользы. Ћн стал
уже придумывать что-нибудь, но в это времЯ его вдруг точно что кольнуло в
сердце, он быстро схватилсЯ за отвислый карман своей старой, из отцовской
переделанной, жилетки, и, пощупав тЯжелые серебрЯные часы, удачно купленные
на толкучке за четыре рублЯ, вынул их, приподнЯлсЯ на локоть к свету, сперва
скользнул взглЯдом с удовольствием по крышке, затем, нажав пружину,
посмотрел, который час, и, свистнув, проговорил:
- ќ-ге-ге-ге! „есЯтого двадцать минут... €ди, иди, - добродушно
обратилсЯ он к Ѓеренде, - Я еще ничего не готовил.
- Ћ! - встревожилсЯ ЃерендЯ, - и мне тоже ведь надо.
Ћн оделсЯ, скрутил на дорогу еще одну папироску, третью по счету,
предварительно спросив:
- Њожно?
- Ќу, да крути, да не разбрасывай хотЯ, - ответил ‚ервицкий.
€ пока ЃерендЯ крутил, поглЯдываЯ в то же времЯ добродушно-лукаво на
‚ервицкого, что вот, дескать, не в счет, последний с
добродушно-разочарованной миной следил за неумелым крученьем Ѓерендей
папироски и за исчезавшим в папироске табаком. …му жаль было не табаку, а
все того же Ѓерендю, который и этой мелочью, и неуменьем крутить, и
посЯгательством на эту третью папироску так характерно обрисовывалсЯ в
глазах молодого писателЯ.
- „а, мелочи рисуют людей, - вздохнул ‚ервицкий, когда ЃерендЯ уже
скрылсЯ за дверью. € он продолжал стоЯть в той же позе и все так же смотреть
с высоты своего умственного пьедестала на ушедшего Ѓерендю. € таким
маленьким и жалким казалсЯ ему его друг и все делалсЯ меньше, пока не
превратилсЯ наконец в какую-то точку и не слилсЯ с длинным лучом свечки, на
которую так долго, не мигаЯ, засмотрелсЯ ‚ервицкий, - так долго, что у него
наконец заболели глаза. Ћн усиленно сжал веки, а когда открыл, то уж перед
ним не было ни Ѓеренди, ни литературной славы, ни ‡иночки: перед ним стоЯл
его белый некрашеный стол, а на нем лежал ранец с учебными тетрадЯми. "Ќаука
горька, но плод ее сладок", - и ‚ервицкий решительно, ни о чем больше не
думаЯ, потЯнулсЯ за ранцем.
Ђ ЃерендЯ шел, волоча свои длинные ноги, по пустым, спЯщим улицам;
желтоватые глаза его бесцельно смотрели вперед, и он машинально, но все
дымил своей папироской, пока она не искурилась до того, что начала не на
шутку жечь ему пальцы.
- Ђ, черт с тобой, - проворчал он, на мгновение отвлекшись от своего
созерцательного настроениЯ и бросаЯ окурок.
‡атем он опЯть погрузилсЯ в свое состоЯние и вышел из него только
тогда, когда где-то вблизи раздалсЯ сиплый, пьЯный голос человека, который,
очевидно, разговаривал сам с собой.
„ействие уже происходило за городом, в том месте, где большой темный
бульвар отделЯл собственно город от предместьЯ.
ЃерендЯ сделал несколько шагов и наткнулсЯ на сидевшего на скамье
какого-то громадного верзилу.
- ’ы... ты что кричишь? - спросил ЃерендЯ, немного смущенно пЯтЯсь от
верзилы.
- Ђ ты что? - проговорил сиплый голос, и, вдруг поднЯвшись, верзила
быстро схватил Ѓерендю за горло. - „авай денег.
"‡адушит", - судорожно, мучительно мелькнуло в голове Ѓеренди и,
метнувшись, он прохрипел странным, не то просЯщим, не то раздраженным
голосом:
- „а пусти же.
- „авай деньги.
- Ќет же! - с горечью ответил ЃерендЯ. - џ гимназист... Љакие у менЯ
деньги?
- ‡ачем же ты шлЯешьсЯ по ночам? - смущенно пробормотал верзила,
опускаЯ руки.
- џ занималсЯ у товарища и домой иду... Ќарочно ходил к товарищу, чтоб
хоть двадцать копеек достать... чаю, сахару нет.
- „урак же ты...
- Ќу что ж... - поматываЯ, по обыкновению, головой, ответил ЃерендЯ.
Ћн остановилсЯ и подумал: в сущности, добрый человек.
- Ќу, спасибо, что отпустил, - нерешительно проговорил он и протЯнул
руку верзиле. - џ ЃерендЯ.
- Џетр ‘еменович, - угрюмо отрекомендовалсЯ верзила.
- Њилости просим ко мне. џ живу на Џочтовой, в доме ’ерениной.
"—ерт его знает, зачем Я его в гости зову", - подумал ЃерендЯ.
- Џриду, - лаконически ответил верзила и вдруг, засунув руку в карман,
вынул оттуда два двугривенных и, протЯгиваЯ Ѓеренде, сказал:
- ’ы ходил за деньгами - на.
ЃерендЯ мгновение колебалсЯ.
- Ћтдашь.
- ‘пасибо, Џетр ‘еменович, как бы только вас это не стеснило...
- Ќе беспокойтесь.
- ‘лушайте, Џетр ‘еменович, в таком случае и вы дайте мне свой адрес: Я
скоро получу деньги.
- ‚ любом кабаке спросите.
‚ерзила указал наискосок бульвара.
- “тром, в то времЯ как в гимназию ходите, Я почти всегда там.
ЃерендЯ еще раз поблагодарил, пожал руку и добродушно заметил, уходЯ:
- Ђ вы мне, Џетр ‘еменович, таки помЯли шею.
- „а уж... извините... - угрюмо ответил верзила, с опущенной головой
исчезаЯ в кустах бульвара.
"—то за черт, - думал ЃерендЯ, шагаЯ дальше с сорока копейками в
кармане, помЯтой шеей и с неЯсным впечатлением от всей этой неожиданной
встречи, - надо посмотреть, не в крови ли деньги?"
‚ойдЯ в улицу, он подошел к фонарю и внимательно осмотрел оба
двугривенных. „еньги оказались чистыми. ЃерендЯ усмехнулсЯ, спрЯтал их в
карман и пошел дальше.
‚ернувшись домой, он долго ходил по своей комнатке, все обдумываЯ свою
неожиданную встречу. ‚ общем, она оставила в нем какое-то приЯтное
впечатление от поставленного по существу вопроса.
"Ћн человек, Я человек", - и ЃерендЯ останавливалсЯ, смотрел своими
лучистыми глазами вперед, пожимал плечами, усмехалсЯ и говорил: "‚от, черт
побери!"
‘ общепринЯтой точки зрениЯ тем не менее дело выходило из рЯда вон, и
ЃерендЯ не знал, на чем остановитьсЯ: считать ли себЯ правым, что пригласил
этого бродЯгу к себе и не только пригласил, но и взЯл у него деньги, или
смотреть на себЯ чуть ли не как на участника этого бродЯги. €м овладевало по
временам брезгливое чувство, и он повторЯл свое "черт возьми" уже с
раздражением и решал, что обо всем этом не следует никому, а уж тем более
‚ервицкому, и заикатьсЯ. Ќо опЯть, продолжаЯ рытьсЯ в своих ощущениЯх, он
наталкивалсЯ на что-то другое, перед чем все условное отодвигалось на задний
план, а впереди стоЯл только человек...
"‚о времена классиков, - иронизировал сам с собою ЃерендЯ, -
какой-нибудь „иоген..."
ЃерендЯ вспомнил сегоднЯшнюю тему Љарташева и раздраженно усмехнулсЯ.
"’олько и учишь весь этот классический мир длЯ того, чтобы не сметь и
думать о той классической простоте и Ясности существа вещей, какаЯ была. ‘
каким-нибудь пропойцей, может быть, разбойником, Я, мальчишка, договариваюсь
в два слова до человеческого, а в взрослом обществе этот человек доходит до
пропойства, до потери человеческого".
ЃерендЯ плюнул и подумал:
"џ очень рад, что и пригласил его и деньги принЯл".
ЃерендЯ с удовольствием ощупал пальцами деньги и подумал!
"Ђ недурно бы что-нибудь съесть да рюмочку водки..."
Ћн осторожно подошел к двери, приотворил ее и долго стоЯл, всматриваЯсь
в темноту и прислушиваЯсь. Ќо все было тихо, все давно спали, и ЃерендЯ,
затворив опЯть дверь, возвратилсЯ к себе. Ћн нерешительно остановилсЯ перед
учебниками, отошел от них, приблизилсЯ было к скрипке, но, вспомнив, что все
спЯт уже, он и скрипку оставил и, взЯв книгу, повалилсЯ с ней на кровать.
Ћн читал до тех пор, пока весь керосин не сгорел в лампе, пока слабый
рассвет не заглЯнул в окна, и только тогда, наскоро раздевшись, он лег на
кровать. Ќо долго еще ворочалсЯ, чутко прислушиваЯсь к шороху, к каждому
скрипу, переживаЯ неприЯтное ощущение не то страха, не то какого-то нервного
переутомлениЯ. „аже засыпаЯ, он постоЯнно вздрагивал всем телом, и ему
казалось, что он все падает с размаху, все срываетсЯ стремительно в какую-то
пропасть. Ќаконец он заснул нервным, тревожным сном, мечась по кровати и
отчаЯнно скрипЯ зубами.
ќтот скрип на друга его ‚ервицкого всегда наводил панический ужас и был
еще лишней причиной относитьсЯ пренебрежительно к Ѓеренде, считаЯ его
каким-то недоделком.

VII

ЏђЋЏЋ‰–›

- Ќу-с! ’ак как же? - обхватив за руки Ѓерендю, как-то в классе во
времЯ рекреации остановил последнего „олба.
ЃерендЯ, притиснутый „олбой к стене, смотрел на него и вдруг решил
поделитьсЯ с ним своим секретом.
- Џ... послушай, - начал он таинственно, - вот, че... черт возьми, у
менЯ есть два знакомых...
- Љаких знакомых?
- Џропойцы!
ЃерендЯ фыркнул.
- Љакие пропойцы?
- Ћдин техник, другой учитель... - ЃерендЯ рассказал „олбе о своей
фантастической встрече и знакомстве с Џетром ‘еменовичем и его товарищем,
‚асильем €вановичем, которого вскоре привел к Ѓеренде Џетр ‘еменович.
- €... интересный тип... умные, - кричал ЃерендЯ.
- Ќу?!
- ‚от... вот... тебе крест... —ерт знает что такое.
- € сошелсЯ с ними?
- „а... да, сошелсЯ...
ЃерендЯ, как-то пригнувшись и показываЯ свои гнилые зубы, всматривалсЯ
нерешительно в „олбу. „олба смотрел на него некоторое времЯ и наконец
залилсЯ своим мелким смехом.
- Ђх, черт! - трЯс он головой, и трудно было сказать, что означал его
смех: сочувствие Ѓеренде, удивление или презрение к нему.
‘мех „олбы так долго продолжалсЯ, что Љорнев, сидевший в это времЯ за
какой-то книгой и усердно обгрызавший свои ногти, оторвалсЯ и лениво
окрикнул его, не поворачиваЯсь:
- Ќу, чего там?
„олба в ответ еще энергичнее рассыпалсЯ своим мелким смехом, покраснел
и усиленно трЯс головой. Љорнев бросил книгу и, подойдЯ к нему и Ѓеренде,
проговорил:
- Ќу?
Њежду смехом „олба передал о знакомстве Ѓеренди с пропойцами.
- Ќу? - переспросил Љорнев, когда кончил „олба.
- Ќу, и ничего, - ответил немного уже смущенный „олба.
- —ему же ты смеешьсЯ?
- Ћтчего мне не смеЯтьсЯ?
- ђыло!
- ‡а... замечательно интересный народ, - приложил ЃерендЯ свои пальцы к
груди.
- ѓм! - протЯнул раздумчиво Љорнев.
- Џосмотреть бы их надо? - не то советуЯсь, не то советуЯ, предложил
„олба.
- €х, что же, за деньги показывают? - спросил Љорнев.
- ‡а... зачем? - не понЯл ЃерендЯ остроты, - так прЯмо п... приходите.

Џосмотреть новых знакомых Ѓеренди собрались: Љорнев, ђыльский, „олба,
Љарташев. Љорнев привел к Ѓеренде и своего двоюродного брата Њоисеенко,
студента университета. Љ Њоисеенко и Љорнев, и всЯ компаниЯ относились с
уважением.
Њоисеенко был простой с виду, вдумчивый и серьезный, весь поглощенный
своими мыслЯми человек. Љазалось, не было книги, которой бы он не прочел. Ќа
все, что длЯ компании представлЯлось неЯсным, у Њоисеенко всегда были
определенные и точные разъЯснениЯ. Ћн охотно давал их, ставил ни во что свою
эрудицию и поэтому пользовалсЯ в кружке Љорнева авторитетом. Њожно было
спорить с Љорневым, с ђыльским и „олбою, но с Њоисеенко не спорил никто, и
когда молчавший до того Њоисеенко начинал говорить, то все споры сами собой
кончались. „лЯ компании это был тот же Џисарев, Ѓокль, „арвин, с тою
разницею, что те были далеки, бывали не всегда понЯтны, а этот был близок и
понЯтен.
‘ виду, впрочем, никакого поклонениЯ или почитаниЯ не было - относились
даже как будто пренебрежительно.

ЋтношениЯ Ѓеренди к пропойцам были очень своеобразные. Ћни брали у него
деньги, изредка заглЯдывали в его квартиру, а то встречались с ним в той
части бульвара, где он жил.
ЃерендЯ уже знал их историю, выслушивал терпеливо проклЯтиЯ Џетра
‘еменовича по адресу своих врагов и блаженный лепет товарища его ‚асилиЯ
€вановича:
- ‚ы умный, хороший, вы честный, вы очень умный...
- —е-ем Я умный? - растерЯнно говорил ЃерендЯ.
- ‚ы скромный и умный... ‚ы понЯли жизнь лучше нас... вам жить.
- ђасслюнЯвилсЯ, - обрывал его Џетр ‘еменович. - “ж тоже нашел... ‚ам
сколько лет? - обращалсЯ он пренебрежительно к Ѓеренде.
- ‘емнадцать.
- ‘емнадцать, - у вас на губах молоко не обсохло еще, а в ваши годы Я
уж в морду залепил профессору... Џодлец, хоть бы пожаловалсЯ... ей-богу! "џ,
говорит, семейный человек, не губите менЯ".
- Ђх, Џетр ‘еменович, Я как подумаю... какой талант в вас погиб...
ЃерендЯ тоже был склонен видеть в Џетре ‘еменовиче что-то выдающеесЯ.
Ќа смотринах Љорнев усиленно грыз ногти и пытливо всматривалсЯ в странных
знакомых Ѓеренди. ‚асилий €ванович, по обыкновению, во все глаза смотрел в
каком-то ошалелом восторге на всех. Џетр ‘еменович угрюмо ежилсЯ и старалсЯ
подавить всех своим презрением.
Њоисеенко молча, внимательно наблюдал их, изредка задаваЯ вопросы и
опЯть продолжаЯ слушать.
Љогда приЯтели ушли, Љорнев раздумчиво заметил:
- “ этого... ‚асилиЯ €вановича, что ли? что-то жалкое. Ђ тот, другой,
очевидно, совсем потерЯл всЯкий образ человеческий... ‚о всЯком случае... Я
не знаю... интересного мало... а впрочем...
Љорнев сосредоточенно принЯлсЯ за свои ногти.

Es ist eine alte Geschichte
Doch bleibt sie immer neu;
Und wem sie just passieret,
Dem bricht das Herz entzwei*, -
______________
* ќта стараЯ историЯ
‚ечно новой остаетсЯ,
Ђ заденет за живое -
‘ердце надвое порветсЯ (нем.).

продекламировал „олба и лениво улегсЯ на кровать.
Љорнев встал, подошел и, сказав: "Џусти", - лег рЯдом с ним.
„олба приподнЯлсЯ на локоть и, рассматриваЯ широкое бледное лицо
Љорнева, машинально оправлЯл свободной рукой его густые волосы.
- ‚ сущности, если так вдуматьсЯ, - говорил Љорнев, - собственно, ведь
страшнаЯ вещь жизнь... ‚се как будто идет себе шаг за шагом, а чем
кончаетсЯ... Њожет быть, и между нами...
- Ќичего не может быть подобного, - решительно проговорил Њоисеенко,
вставаЯ и подходЯ к окну.
Ћн стоЯл спиной, смотрел в далекую перспективу улицы и говорил тем
охватывающим живым голосом, каким говорЯт нервные, убежденные люди.
- Џочва, на которой они поломали себе ноги, - Я знаю их историю, -
безыдейность. Џри таком условии, чем лучше человек, чем больше в нем сил,
тем скорее он разобьетсЯ. Ќу, пароход с сильной машиной без компаса и карт
на полном ходу... Ћтчасти, конечно, они жертвы безвременьЯ... †изнь нашего
поколениЯ начинаетсЯ при иных условиЯх: цели Ясно намечены, и пути
обозначились... период брожениЯ, процесс оклассованиЯ, конечно, неизбежен.
- Љак ты сказал? - спросил Љорнев.
- ЋклассованиЯ... тот процесс, что на ‡ападе уже заканчиваетсЯ. Џериод
чистой идеи... ну, хоть эпохи конца прошлого столетиЯ во ”ранции...
сменЯетсЯ периодом приспособлениЯ этой идеи к жизни... классы общества
вступают в свои права, и в силу того или другого влиЯниЯ класса идеЯ
видоизменЯетсЯ, идет процесс борьбы, она или обуржуазиваетсЯ, или в более
чистом виде проникает в жизнь. џвлЯютсЯ люди теории... практические деЯтели,
рЯдом уступок проводЯщие по частЯм свою идею. ‡апутатьсЯ в этом хотЯ и
сложном, но Ясном процессе теперь можно только при неразвитости; нет,
конечно, выполнениЯ того, что выработала человеческаЯ мысль лучшего, но
разборка идет, и той каши понЯтий, того сумбура искусственных потемок,
которые губЯт, уже нет. Ђ следовательно, и места отчаЯнию нет и быть не
может. ’о есть, конечно, жизнь всегда может разбитьсЯ при преследовании
личных эгоистических целей: хотел быть сановитым - не выгорело, хотел
устроить свое состоЯние - лопнуло все. ’аких и жалеть нечего, - вольно же
выбирать то временное счастье, которое всЯкаЯ роковаЯ случайность жизни шутЯ
и легко может вырвать и разбить вдребезги! …сть другое счастье на земле...
истинное и единственное... счастье, заключающеесЯ в самосознании, кто ты и
что ты, в идее, в той жизни длЯ других, в той сфере, котораЯ недоступна ни
грЯзным рукам проходимца, ни роковым случайностЯм. ‘пособность жертвовать
собою длЯ блага других присуща натуре человека: не глуши ее, и она ЯвитсЯ
таким источником счастьЯ, с которым разве сравнитсЯ то эфемерное, которое
под своей красивой скорлупой таит только постоЯнную необходимость заглушать
в себе гордость сознаниЯ своего человеческого чувства. ‚сю жизнь здесь дрожи
непрерывно перед риском потерЯть все, всю жизнь, вынужденный роковою
последовательностью, будь злом. ‚ альтруистической жизни совершенно
обратное; ты не нуждаешьсЯ во лжи и фальши, потому что длЯ тебЯ нужен
минимум: десЯтирублевый сюртук так же хорош, как и сторублевый, одна комната
длЯ тебЯ то же, что длЯ другого несколько этажей. ‚ этом страшнаЯ сила и
преимущество: тебе нечего терЯть. „ругое преимущество в том, что в то времЯ
как одни только и занЯты тем, что длЯ тебЯ совершенно не нужно, ты все свое
времЯ употреблЯешь на положительную работу - уничтожение зла, приведением
его шаг за шагом к самосознанию. Љак бы ни была скромна твоЯ роль, тебе тем
удобнее это. “ченый - ты разъЯснЯешь людЯм незыблемые законы человеческого
благополучиЯ; ты вместо пальца, приставленного ко лбу, силой вещей
заставлЯешь, указываЯ промахи, считатьсЯ с знанием. Џрактический деЯтель ты,
ну хоть сторож железнодорожной будки, но раз твой умственный микроскоп умеет
работать, ты наблюдаешь и изучаешь великий мир, одинаковый в своих
проЯвлениЯх и в капле воды, и в океане. Џричины, почему в одной деревне
плохо живетсЯ, необходимы длЯ пониманиЯ общих причин упадка, как слагаемые
нужны длЯ общей суммы. Ћдним словом, жизнь людей альтруистических - будущаЯ
жизнь всего человечества: внешность им не нужна, единение их основано не на
количестве платьев, не на цвете подкладки, не на всем том, во что могут
нарЯдить человека, как куклу, чужие деньги и чужие руки; не на наивной
гордости не сознающих своей роли, а на счастье иметь возможность сознавать
свое человеческое достоинство, на сознании, что это достоинство возмутитсЯ
одною мыслью, что ты наденешь, может быть, и золотые, но унизительные цепи
преступного раба. —уднаЯ баснЯ ‹афонтена: голодный, но свободный гражданин.
‡десь, в этом обществе, одно тебе необходимо: знание и самосознание, то есть
надлежащее развитие. ‘тоит потрудитьсЯ, потому что, во-первых, и труд
благородный, и результат труда - счастье жизни. „уховное счастье: жизнь
отнЯть его не может. ‚еликое преимущество! “ людей времени Џетра ‘еменовича
было то неудобство, что не было общества таких людей, то есть оно было,
конечно, но не многочисленное, не распространенное... ’еперь таких людей
везде встретишь и найдешь, а в веселой компании и кусок честно заработанного
черного хлеба съешь с большим наслаждением, чем какие-нибудь трюфели
богатого ресторана в обществе людей, узнающих друг друга только по меткам
портных, а перепутай портной метки - и все пропало... Љакое ж это счастье?
‘частье улицы... достоЯние любого проходимца... грош ему цена!
- Ќу и бритва Язык, - сказал „олба и, трЯхнув головой, весело
рассмеЯлсЯ.
Њоисеенко, в разговоре рассеЯнно переходивший от окна к столу,
перебравший и перетрогавший, кажетсЯ, все вещи по пути, остановилсЯ,
посмотрел на всех, точно соображаЯ, где он и как попал сюда, озабоченно
сдвинул брови и, суетливо застегиваЯ свой пиджак, взЯлсЯ за шапку.
- Људа? Џостой, - удерживал Љорнев.
- Љу-куда вы? - спросил, в свою очередь, ЃерендЯ, поднимаЯсь.
- Ќужно на урок.
Њоисеенко торопливо попрощалсЯ со всеми и вышел.
‡а Њоисеенко разошлись и другие.
Ќа перекрестке ђыльский и „олба ушли в одну сторону, а Љорнев, Љарташев
и ЃерендЯ стоЯли в раздумье: что предпринЯть и куда идти.
- €дем на бульвар, - предложил ЃерендЯ. - ’ам увидим, наверно, и моих
гостей.
‚се трое пошли.
Џетр ‘еменович и ‚асилий €ванович действительно сидели на скамье
боковой аллеи бульвара.
Ѓыло тихо и уютно.
‚дали с щемЯщею грустью сумерек неподвижно застыла далекаЯ готическаЯ
церковь; засыпавший в мартовском вечере бульвар; розовые полосы мЯгкого
влажного весеннего заката, когда белые сочные облака так свободно купаютсЯ в
нежной и бледной вечерней лазури небес. Љругом никого не было.
- Њо-можно присесть? - спросил ЃерендЯ.
- ‘адитесь, садитесь, - заволновалсЯ ‚асилий €ванович, с каким-то
восторгом и счастьем осматриваЯ подошедших.
‚асилий €ванович чувствовал себЯ уютно и заглЯдывал
вопросительно-счастливо им в глаза.
‚ Љарташеве неприЯтное, брезгливое чувство к расплывшемусЯ
заискивающему ‚асилию €вановичу подавлЯлось сознанием необходимости отвечать
ему чем-нибудь ласковым. Ќо он не мог отделатьсЯ в душе от тЯжелого
брезгливого ощущениЯ: что-то точно насильно забиралось в него в образе этих
заискивающих, жалобно смотрЯщих голубых глаз пропившегосЯ человека в грЯзном
костюме, в оборванных рукавах, из-под которых выглЯдывало темное от грЯзи
белье. Ћн чувствовал, что не может и оттолкнуть этого ласкового взглЯда, и
места ему нет в его душе. „аже радость ‚асилиЯ €вановича была ему неприЯтна
и отталкивала от себЯ чем-то грЯзным и нечистоплотным. …му вспомнилась †учка
в тот момент, когда, вытащеннаЯ из колодца, она с размаху бросилась и
лизнула его, грЯзнаЯ, прЯмо в губы. € это воспоминание, невольнаЯ параллель
†учки с этим оборванцем смутила его укором совести и прогнала все
неприЯтное. Ћн, как мог, ласково кивнул ‚асилию €вановичу головой.
‚асилий €ванович напрЯженно, точно ожидавший этого, вспыхнул, и его
лицо осветилось таким мЯгким светом счастьЯ, от которого весело и легко
стало Љарташеву.
- Њы вот с ‚асилием €вановичем о вас толковали, - проговорил Џетр
‘еменович. - Ћн видит, по своему обыкновению, в вас что-то особенное...
ерунда все это... вы не больше тростника... трах - и ничего нет... так
голыми руками вас всех переломаешь, как хочешь, а жизнь... Ќадо жизнь знать,
что за зловреднаЯ это штука... Љак в песне где-то: "Ќа смех людЯм породыла
вас маты".
- Ђх, Џетр ‘еменович, - страшно заволновалсЯ ‚асилий €ванович, - зачем
же... разбивать надежды... Ќе верьте ему... †изнь трудна, но есть выход... и
может быть так прелестна, так хороша...
‚асилий €ванович судорожно забрал воздух в себЯ и замер. ‘лезы одна за
другой закапали по его лицу.
- Ќу, что вы, ей-богу, ‚асилий €ванович... ‹юди подумают, водка в вас
плачет...
Љарташев передал матери о своем новом знакомстве.
Ђглаида ‚асильевна насторожилась.
- …сли людЯм нет выхода, - говорил сын, - что ж им остаетсЯ делать? не
изменЯть же своим убеждениЯм? ‚о времена Язычества какой-нибудь анахорет
уносил свою идею в пустыню, к зверЯм, и оттуда мир она завоевала.
- “носил с водкой? - спрашивала Ђглаида ‚асильевна.
- Ќу да... ну, так они и не знаменитости какие-нибудь... Џросто честные
люди.
- Џерестань, ’ема, глупости говорить... —естные люди - не нашедшие себе
другого занЯтиЯ, как хватать ночью за горло, просить милостыню и пропивать
чужие деньги в кабаках!
- Ђ у него очень оригинальнаЯ теориЯ: он говорит, что стоил бы людЯм
гораздо дороже, если б он делал то, что другие...
- Ћн пьЯн, может говорить, что угодно, но ты, кажетсЯ, не пьешь?
- Ќе пью.
- ‘тыдно, ’ема, быть таким наивным. Љ чему же и образование тогда, если
ты не можешь разобратьсЯ, где истина, а где бред опустившегосЯ пьЯницы.
- ‚едь Я не защищаю его. џ говорю, что есть некотораЯ правда...
- „олжно быть снисхождение, но правды нет. ‘лишком свЯтаЯ вещь правда,
чтоб она не нашла себе другого места, как кабак.
- ’еперь нашла, а прежде могла и не найти... Љрепостной сидел в кабаке,
а с ним и правда сидела. Џравда бежала в ‘ечу, а ‘еча была, в сущности, что
ж, как не разбойничий кабак? ‘обственно, Я бы так даже поставил вопрос: в
кабаке всегда сидит та правда, до которой люди еще не додумались...
Љарташев, сказав это, сам удивилсЯ и прибавил:
- Ђ знаешь, мама, это очень тонкаЯ мысль.
Ђглаида ‚асильевна улыбнулась.
- ЌекотораЯ долЯ правды есть, конечно.
- Ђ если есть, то и знакомство с такими людьми полезно, - поймал сын.
- Ќо эту правду, не исковерканную, ты можешь и в жизни наблюдать.
- Ќу-у, в жизни!.. все равно что в книге искать неизвестную страницу...
а тут уже знаешь, где искать.
- Џо-твоему, значит, наука в кабак должна перейти?
- Ќе в кабак...
- ’ы же сам говорил о закрытии кабаков?
- Ќу - да конечно...
- —то конечно?
- Ќу, значит, что, может быть, и слишком прЯмолинейно думать, что
закрыл кабак и конец злу... Ѓолее сложно выходит...
‚от в этой сложности и сила. Ѓыло бы очень просто иначе: пошел в кабак
и все узнал. —тоб понЯть эту сложность, и учатсЯ люди.
- Ђ, собственно, жизнь, как подумаешь, очень сложнаЯ историЯ...
глу-у-бокаЯ... дна не достанешь...
- ‘колько знаниЯ приобретешь, столько и достанешь.
- Љакого знаниЯ?
- „а хоть какого-нибудь.
- ‹атинской грамматикой не достанешь.
Љарташев вздохнул.
- есть часов в неделю: четвертаЯ часть времени куда пропадает. Ђ еще
греческий прибавЯт. џ вот в своей статье все это высчитываю... Ђ то, что в
это времЯ мог бы узнать полезного, а то, что потупеешь от непроизводительной
работы!.. „ай Я тебе в пищу стружки буду подкладывать, разве не испорчу тебе
желудок? “жасно обидно...
- Ќе так уж ужасно...
- ’ебе не так, а вот когда сидишь за этой грамматикой проклЯтой, так
обидно, так унизительно себЯ чувствуешь, как будто... если б в каком-нибудь
обществе вдруг тебЯ на колени поставили.
- ‘кажите пожалуйста!.. ‚еличайшие умы учили латинский Язык, и это не
помешало им сделатьсЯ великими и не унизило их, а вас унижает.
- ‚еличайшие умы!.. Ћни нарЯжались в туфли, нарЯжались в парики,
пудрились... Ќу, а Я все это проделаю?.. “ них сознаниЯ не было, а у нас
есть сознание бесполезности, у всех есть, а делаем... точно назло... на вот
тебе...
- Ќу уж это совсем глупости начинаешь говорить.
- ‚овсе не глупости, - возразил Љарташев, все более увлекаЯсь своим
молодым задором. - ‚ эпоху ‚озрождениЯ латынь понадобилась потому, что
своего ничего не было. ’еперь своего столько, что всЯ наука древнего мира в
моем каблуке поместитсЯ, а, собственно, та бестолковаЯ грамматика, которую
мы зубрим, совсем бессмысленнаЯ ерунда, которую одинаково не знаем ни мы, ни
сами древние, ни учителЯ... утовской предмет, которого уважать нельзЯ,
нельзЯ уважать и того, кто беретсЯ выдавать его за что-то серьезное...
‚ыходит обман, фальшь, унижение... обидное, унижение... ’ак иногда взЯл бы
да пустил этой грамматикой в чей-нибудь деревЯнный лоб.
- Ђх, как мило! ты его в лоб, он тебЯ в нос: доказали. Ќет уж, милый! -
вспыхнула Ђглаида ‚асильевна, - когда дело до рук доходит, тогда конец
всему: и прав будешь - один останешьсЯ, и друзьЯ отвернутсЯ, если у тебЯ
других доводов нет.
- ‘колько угодно есть...
- Ђ если есть, то при чем тут руки?
- „осада...
- „осада? это уж личное чувство, а с личным никто и считатьсЯ не
станет. ‚се личное только унизит и погубит: вот как этот спившийсЯ техник.
- Ђ его товарищ - совершенно обратное.
- ‘ередину нужно... такт... понимание жизни; а раз понимаешь - твое Я и
потонет, и воли рукам незачем давать... ’ак же унизительно, как и то
непроизводительное зубрение грамматики, о котором ты говоришь.
- ’ак, значит, зло так пусть и будет, а ты смотри да радуйсЯ?
- Њелодраматических злодеев нет, мой милый... ‘ознательно одно зло все
не могут делать... …сли ты чувствуешь в себе призвание видеть зло там, где
другие видЯт добро, так и имей терпение выЯснить это, представить тому
неопровержимые данные.
- Ђ если их знать не хотЯт?
- —то ж, знать не хотЯт? ‘ила не в тех, кто знать не хочет, а сила в
твоей истине. ’ы сам анахоретов приводил... џ тебе •риста приведу... Ќе
унизил же он свою истину участием рук; наоборот, унизились те, кто его
распЯли... € люди оценили, поклонились распЯтому... две тысЯчи лет тому
назад величайший деЯтель человечества показал единственный путь проведениЯ в
жизнь своих идеалов: сам прими страданиЯ за них, если убежден, но волоса не
тронь неубежденного; не смей унижать свою истину потому только, что ты
малодушен.
‡начит, все-таки сложи руки и сиди: тебе будут плевать в глаза, а ты
будешь говорить - божьЯ роса?
- € в •риста плевали.
- ’ак то ж •ристос.
- ‚от-вот, и идеЯ его - достоЯние мира.
- Ќет, это все в теории хорошо, а на практике не годитсЯ.
- €менно... Џоверь, эта мысль была еще Яснее такому же практику, как
ты, который стоЯл на ѓолгофе в момент распЯтиЯ •риста.
- Џо-вашему, французскаЯ революциЯ не должна была быть?
- Џо-моему, французскаЯ революциЯ не убедила современников, сколько ни
резали, - через десЯть лет уже сидел Ќаполеон.
- Ќо теперь все-таки Ясно людЯм все...
- Ќо не Ясно вот что: может быть, истины эти, при распространении
знаниЯ, сами собой прошли бы в жизнь...
- Ђ теперь наверно прошли.
- € ученье •риста прошло.
Љарташев напрЯженно уставилсЯ в мать:
- “чению •риста помогло небо, а здесь ум человеческий...
- Џровел истины •риста, - докончила мать.
- џ что-то не помню там патера с распЯтием...
- Ќу, об этом довольно...

VIII

ќЉ‡ЂЊ…Ќ›

Џрошла пасха. Ќачались переходные экзамены из шестого в седьмой. Ќа
экзамене истории с Љарташевым случилсЯ скандал. Ѓыло задано на письменную
тему - причины крестовых походов. “спех был обеспечен, но Љарташеву
захотелось отличитьсЯ, и он, разложив на коленЯх конспект, начал списывать с
него. „иректор, увидев это, встал и подошел к Љарташеву.
- ќто что-с?
- џ хотел по ѓизо.
„иректор пересматривал общую тетрадь Љарташева, где были и полезные
заметки, и фигуры голых женщин, а Љарташев, смущенный и сконфуженный, стоЯл
перед ним.
- ‘тыдитесь! - вспыхнул вдруг, как порох, директор.
’етрадь полетела в угол залы, а за ней и все мысли Љарташева. Њало
того, что директор швырнул тетрадь, он приказал Љарташеву поднЯть ее.
Љарташев чувствовал, что директор не имел права так поступать, и в душе
шевелилась мысль сказать ему это, но другаЯ мысль, о том, что его за это
исключат, заставила Љарташева с помертвелым лицом покорно пойти и поднЯть
свою тетрадь. ќто был тЯжелый удар самолюбию, и, если бы Љарташеву сказали
вперед, что он так поступит - он, наверно, обиделсЯ бы. Ђ теперь обижатьсЯ
ему не на кого было, он исполнил, по его мнению, лакейскую обЯзанность и
испытывал своеобразное удовлетворение: хоть и унизилсЯ, а осталсЯ целым и
невредимым.
Ћн, конечно, чувствовал себЯ оскорбленным и, отвечаЯ, не смотрел на
директора, но это был такой ничтожный протест, который и самого Љарташева не
удовлетворил.
Ћн получил по пЯти и за устный и за письменный ответ. Ќа письменный ему
задали новую тему, и так как он ее не знал, то опЯть смошенничал, принЯв на
этот раз большие предосторожности. Џоследнее обстоЯтельство давало злое
удовлетворение, но в общем, возвращаЯсь с экзамена, он хотел, чтобы весь
экзамен этот был только сном, о котором можно было бы, проснувшись, забыть.
Љонечно, было благоразумно с его стороны, что он не сделал скандала:
выгнали бы - и только, а теперь все обошлось благополучно и получил даже две
пЯтерки. Љорнев получил четыре, ђыльский три, но „олба тоже получил две
пЯтерки. ‘ „олбой директор был очень любезен и даже смеЯлсЯ по поводу
чего-то, а „олба держал себЯ уверенно, развЯзно и, кончив, так равнодушно
трЯхнул волосами, как бы говорил: "€наче и быть не могло".
"•орошо ему, - думал Љарташев, - а случись это с ним, и он бы, наверно,
поднЯл тетрадь, и Љорнев, и ђыльский, и все".
Љарташев чувствовал себЯ скверно: точно уменьшилсЯ вдруг ростом. "‚се
равно, день, два, а там и забудетсЯ, - думал он, - а пЯтерки останутсЯ...
—ерт с ним, и с директором, и со всей этой историей. џ, что ли, виноват? Ќа
его душе грех... ќх, перелететь бы куда-нибудь к счастливым людЯм, где
радость в том, что сознают свое достоинство, где молодость Ярка и сильна,
где люди ищут удовлетворениЯ не в унижении других, а в уважении в этих
других такого же человека, как они... „а, да, где эта счастливаЯ страна?" €
Љарташев напрЯженно и нехотЯ зевал и гнал от себЯ бесполезные скучные мысли.
—то-то продолжало сосать сердце, и вечером в ароматном садике, на дворе у
Љорневых, где все уже знали, конечно, про скандал, он сидел, стараЯсь быть
естественным, и ЊанЯ Љорнева спрашивала его:
- —то с вами?
Ћн слышал насмешку в ее голосе, чудилось ему пренебрежение и сожаление
со стороны ђыльского, „олбы и даже Љорнева. Ћн уж не любил в эту минуту
Њаню, он ничего не хотел, его тЯнуло домой, и, когда он шел по темным улицам
и вспоминал, как любезна была Љорнева с ђыльским, он уныло шептал: "Ђ черт с
тобой!.. Ќу и кокетничай с своим ђыльским... ‘ кем хочешь... —ерт с вами со
всеми!"
‘ этого вечера после экзамена по истории, когда Љорнева кокетничала с
ђыльским, все переменилось в их отношениЯх. ЏрежнЯЯ близость сразу исчезла,
и Љарташев чувствовал, что он вдруг стал чужим длЯ нее. ’олько мать Љорнева
по-прежнему ласково гладила его по голове и даже нежнее обыкновенного
говорила ему:
- ѓолубчик ты мой.
Ќо дочь ее, смотревшаЯ прежде с удовольствием, когда мать ласкала
Љарташева, теперь равнодушно говорила:
- Ќу, мама, уж пошла...
€ она смеЯлась своим естественным, веселым и беззаботным смехом, от
которого, казалось, все смеЯлось, и прибавлЯла уже серьезно, с ноткой
пренебрежительного раздражениЯ:
- „а, ей-богу же, смешно.
Љарташев ежилсЯ и робко смотрел на Љорневу: куда девалась та прежнЯЯ
ЊанЯ, с которой так легко и весело ему было? ’олько с ђыльским она была
прежнЯЯ. ’еперь Љарташев еще сильней любил ее и с непередаваемой болью
видел, как пылкаЯ, увлекающаЯсЯ ЊанЯ все больше заинтересовывалась ђыльским
и смотрела на него так ласково, как никогда не смотрела на Љарташева. Ђ
ђыльский, равнодушный и веселый, так смотрел на Њаню, как никогда бы себе не
позволил Љарташев. ќто было утешением длЯ Љарташева, и иногда он спрашивал
‘еменова:
- Љак ты думаешь, ђыльский может сделать подлость?
- Љакую? - переспрашивал ‘еменов и делалсЯ сразу серьезным и строгим.
- ‚ообще подлость?
‘еменов несколько мгновений думал и без снисхождениЯ утверждал,
наклонЯЯ, по обыкновению, голову:
- Њожет.
- џ тоже думаю.
- Њожет, - повторЯл убежденно ‘еменов.

‘…Њњџ ЉЋђЌ…‚Ђ

ќкзамены кончились. “ Љарташева и Љорнева была осенью передержка
по-латыни. ќто их мало печалило, а Љарташева даже радовало, что он в
компании с Љорневым срезалсЯ. ќта передержка сблизила их. ‚ообще с тех пор,
как его сестра охладела к Љарташеву, Љорнев стал к последнему более
расположенным, а от ђыльского, напротив, как будто отдалилсЯ. —то до
Љарташева, то он искренне полюбил Љорнева и горЯчо звал его ехать к матери в
деревню. ‡вала его и Ђглаида ‚асильевна, но Љорнев тЯнул и не решалсЯ.
Ћтчасти мать Љорнева, Ђнна ‘тепановна, была против разлуки с сыном, когда и
без того через год предстоЯла разлука, так как сын собиралсЯ в Џетербург в
медико-хирургическую академию. Ћтчасти не решалсЯ Љорнев ехать и просто
потому, что как-то странно было так сразу бросить налаженную обстановку и
ехать в совершенно чужую семью: как примут его, как отнесутсЯ при более
близком знакомстве. Ћн знал, что пользовалсЯ в семье Љарташева некоторым
престижем, был уверен даже, что престиж этот был больше того, на какой он
имел право рассчитывать, и тем более боЯлсЯ за этот престиж. ‘ другой
стороны, его завлекала незнакомаЯ ему совершенно деревенскаЯ жизнь. Ћн тЯнул
с решением и пока отдавалсЯ приЯтному ничегонеделанию наступивших вакаций;
ходил в гости, принимал у себЯ, валЯлсЯ по диванам с книжкой в руках. ‚
открытые окна врывалсЯ веселый, звонкий шум летней улицы; мЯгкий ветерок
играл волосами, шелестел листами книги и радостно шептал, что впереди целый
рЯд беззаботных, свободных от занЯтий дней.
Љорнев, сколько помнил себЯ, всегда помнил все ту же обстановку. ’а же
квартира, веселаЯ, чистаЯ, с невысокими комнатами, мебель в белых чехлах,
солнце, канарейки, тиканье всевозможных часов в разных комнатах. ’от же
порЯдок, заведенный и установленный раз навсегда. Ћтсутствие роскоши, во
всем солиднаЯ прочность, начинаЯ с мебели и кончаЯ бельем, всегда
безукоризненно чистым, без модных фасонов, но с основательными внутренними
достоинствами. ђоскошь допускалась только в двух вещах: в вине и сигарах. ’о
и другое получалось непосредственно, минуЯ пошлины, и вследствие этого
стоило сравнительно дешево. Ћтец Љорнева, Џавел ‚асильевич, любил побаловать
себЯ и своих друзей, или, как он называл их, собутыльников, и хорошим вином,
и сигарами.
‚ доме Љорневых гости редко показывались. ЏоЯвлЯЯсь же, сразу
принимались за еду и питье. †ена Џавла ‚асильевича, Ђнна ‘тепановна, не то
дичилась, не то боЯлась друзей мужа, скрываЯ, впрочем, то и другое под
маской любезной, гостеприимной хозЯйки, кормила их разными вкусными блюдами
простой кухни, - гости ели, пили и хвалили хозЯйку, когда она заглЯдывала к
ним в столовую.
- Ђнна ‘тепановна!.. милейшаЯ!.. по божеской и человеческой совести,
такого пирога, как ваш, нет нигде во всем городе, хоть повесьте менЯ, -
гремел обыкновенно главный запевала компании, Ђлександр €ванович ‡лобецкий,
громаднаЯ туша на высоких расставленных ногах.
- ’ак когда-нибудь и уйдем увси от вас без Языка; бо проглотымо,
истинно говорю, проглотымо... „а поддержите... чи вже проглотылы? -
обращалсЯ Ђлександр €ванович к остальной молчавшей компании.
- € сам назвонишь, - отвечал равнодушно чиновник таможни, €ван
Ќиколаевич Џономаренко, с оплывшим бледным лицом, маленькими черными,
непокорными глазами. - „обре подвесили, славу богу, Язык... как только
влезли на такую колокольню!
- ‚озможно ли терпеть сие оскорбление? - спрашиваю Я вас, любезнаЯ наша
хозЯйка, Ђнна ‘тепановна... Џожалуйте ручку...
- ќх! ћбочник.
- —то-о? - завидно...
- Љушайте, кушайте на здоровье, - говорила Ђнна ‘тепановна, робко
пЯтЯсь к двери, и, еще раз окинув взором стол с едой, тарелками и винами,
спешила из накуренной комнаты в кухню пополнить исчезнувшее со стола.
- ‚от кому счастье господь бог послал, - говорил ей вслед Ђлександр
€ванович и кивал на хозЯина. - „авай менЯтьсЯ на мою фурумуру... двух сестер
в придачу дам.
- ’ерпи, терпи, - пренебрежительно утешал его Џономаренко, - в рай
попадешь.
- „а брешешь же, не попаду: в раю мученики, а дурней и оттуда гонЯт.
- Ѓачили проклЯты очи, що покупалы: ижты ж, хоть повылазты.
- Ћ, отозвавсЯ казак! ’а не ешьте ж бо, а пииты. - € Ђлександр €ванович
запевал излюбленную песню.
‚ кухню к Ђнне ‘тепановне доносилось нестройное громкое пение:

Ђ кто пье, тому наливайте,
Љто не пье, тому не давайте,
Ђ мы будем пить
€ горилку лить
€ за нас,
€ за вас,
€ за неньку
‘тареньку,
то научила пи-и-ть,
ѓо-о-рилочку лы-ы-ть.

ЏьЯные голоса один за другим замирали над последним протЯжным аккордом.
Ђнна ‘тепановна слушала, уставившись в блюдо, на которое накладывалось
новое кушанье, и была довольна, что рЯд комнат отделЯл ее от пировавших. …ще
более радовалась этому, когда дом вздрагивал от взрывов сильного смеха или
когда нессЯ по комнатам громкий, горЯчий говор, шум, а то и крики. Ђнна
‘тепановна только тревожно оглЯдывалась на двери, боЯсь, что вот-вот и сюда
кто-нибудь заберетсЯ.
Ќа рассвете, заплетаЯсь, компаниЯ удалЯлась наконец восвоЯси, и
громадный "сам", как она называла мужа, бритый, молчаливый, стараЯсь
сохранить свою обычную величественную осанку, поджав губы, мрачный, не
смотрЯ на нее, направлЯлсЯ, лавируЯ, в свою спальню. Ђнна ‘тепановна легко
вздыхала и, разбитаЯ, измученнаЯ, но успокоеннаЯ, плелась по комнатам,
тушила лампы и наконец ложилась, долго еще растираЯ свои отекшие от
непрерывного стоЯниЯ больные ноги.
Џо мере того как подрастали дети, характер кутежей и самый состав
компании немного изменЯлсЯ. “страивалсЯ род вечеров, и до ужина все шло
чинно.
Џод аккомпанемент дочери то solo, то хором распевались разные песни, и
главным образом малороссийские: "ѓей ты, казаче ‘офроне", "‡аплакала
“краина". €х запевал смуглый, с длинными черными усами, уверенный в себе
регент соборной церкви, под магическим взглЯдом черных глаз которого ЊанЯ
Љорнева чувствовала себЯ как-то особенно хорошо.
Ђ то вдруг без музыки затЯгивал Ђлександр €ванович:

…и кажут: встань раненько,
ЏричешисЯ чопурненько;
Ћна встаты не хоче,
џк та видьма, все цокоче.

€, кончив, он обнимал молодого Љорнева и весело говорил:
- ’ак-то-сь, мой почтеннейший... ‚се бабы ведьмы, и нет ни единой, у
которой хотЯ бы такой малесенький хвистик не торчал. Џо опыту докладываю
вам...
- ‚от как, - отвечал Љорнев, ежась и понижаЯ свой голос до баса.
- Џоверьте опытному человеку... и сладкое забвение от сей горькой
истины сокрыто на дне сих сосудов... во исполнение реченного: и из горького
выйдет сладкое... а потому предлагаю...
- Ќе пью.
- Ќапрасно... —ему же учат вас в таком случае?
- …рунде больше.
- Ћ, отозвавсЯ казак... Ѓудьте ж здоровеньки...
‚ обыкновенное времЯ жизнь в доме Љорневых протекала однообразно и
монотонно. "‘ам" ходил на службу, а возвратившись, обедал, надевал халат, и
его громаднаЯ фигура в халате казалась еще больше в невысоких комнатах.
€ногда он заглЯдывал в общие комнаты, загадочно смотрел, поджимал губы
и испускал не то мычанье, не то вздох, не то несколько нот какого-то ему
одному известного мотива и опЯть уходил к себе.
Џроводив с утра детей в гимназии, мужа на службу, Ђнна ‘тепановна
принималась за хозЯйство. ѓорничнаЯ прибирала комнаты, - она помогала ей.
‚ытирала с добродушной, энергичной гримасой пыль, вытирала зеркала,
трЯпочкой, смоченной в водке, разговаривала с горничной, расспрашиваЯ ее о
ее житье, о родных, вникала во все подробности ее прежней жизни,
докапывалась до противоречий и, смотрЯ по впечатлению, или привЯзывалась к
ней, или начинала ее мЯгко, но неуклонно так выводить на свежую воду, что
горничнаЯ отказывалась от места. Ќасколько часто менЯлись горничные (может
быть, здесь действовала и ревность: Џавел ‚асильевич старых горничных не
терпел), настолько кухарки жили долго. ‚озраст здесь не играл роли, и
кухарки всегда у Ђнны ‘тепановны были пожилые. Ќесколько лет уже жила
стараЯ, но веселаЯ кухарка Њарина, большаЯ сплетница, в честность которой
Ђнна ‘тепановна верила, как в свою. ‘ Њариной Ђнна ‘тепановна отдыхала душой
и всегда с удовольствием ждала ее возвращениЯ с базара. Њарина проворно
раскладывала на большой чистый стол принесенную провизию: свежую красную
говЯдину, белый хлеб, морковь, кочаны капусты, бублики; Ђнна ‘тепановна с
удовольствием подсаживалась поближе, вдыхала в себЯ свежий аромат от
провизии, помогала кухарке и внимательно слушала, переспрашиваЯ разные
городские новости. € Ђнна ‘тепановна знала всегда все: и какой обед у
Љарташевых, и какаЯ роднЯ у ђыльского, и кто из ее знакомых к кому чаще
ходит, - все передавала кухарка, что успевала узнавать на базаре от своих
подруг. € все складывала в себЯ и тщательно берегла Ђнна ‘тепановна. ‡апас
этих сведений помогал ей разбиратьсЯ в сложных отношениЯх незнакомого ей
общества. ђазговариваЯ с нею, ее добрые знакомые и не подозревали, что она
каждый день приподнимает ту таинственную завесу их домашней жизни, которую
обыкновенно стараютсЯ так тщательно закрывать от непосвЯщенных глаз. €з-за
этой запрещенной завесы Ђнна ‘тепановна видела большею частью совсем других
людей, чем те, какими желали изобразить себЯ эти люди. „обрый радетель о
чужих бедах выходил прижимистым, сухим, несправедливым эгоистом;
красноречиваЯ дама с бегающими глазками, так ищущими общего сочувствиЯ,
пользовалась общею ненавистью прислуги за свой несносный черствый характер.
€ это постоЯнное двойное освещение, под которым Ђнна ‘тепановна видела
людей, в свЯзи с природной чуткостью, делало то, что она никогда не
ошибалась в своих симпатиЯх и всегда говорила и действовала навернЯка.
‘ознательно или бессознательно, но признавал это и всегда
сосредоточенно-величественный и загадочно-молчаливый муж ее, и молодой,
считавший себЯ далеким от ее влиЯниЯ, сын. ‚ этом отношении она имела
несомненное влиЯние в семье, и тем более сильное, чем меньше оно сознавалось
и ею и семьей. ‚ остальном, в глазах сына, она была маменькой, которую он
любил и старалсЯ забыть и ее неразвитость, и ее мещанское звание, которое
невольно, но часто подчеркивалось в обществе. Ќо дочери оно доставлЯло много
мучительного. Ћно вносило раздражение, может быть, и зависть в сношениЯ ее с
подругами и влиЯло на выбор подруг. Њещанство матери было самым больным
местом дочери, и неосторожный намек в этом смысле заливал ее щеки, шею и уши
Ярким румЯнцем. Љ чести Њарьи Џавловны надо сказать, что она не то что
стыдилась за мать, а просто раздражалась и обижалась. —то думал "сам", этого
никто не знал, не знала и Ђнна ‘тепановна. ЏонимаЯ всех своих знакомых, она
с совершенным недоумением останавливалась перед своим мужем. €звестный
инстинкт подсказывал ей, конечно, манеру обращениЯ, но, сильный и верный с
другими, инстинкт действовал здесь робко, наугад и часто невпопад.
‘уществовало что-то, в чем так и не могла разобратьсЯ Ђнна ‘тепановна. € это
бессознательно мучило ее и заставлЯло напрЯженно рытьсЯ в прошлом, в
бесполезном усилии найти затерЯнное начало; все с самого начала таким было,
сразу как-то потерЯлась руководЯщаЯ нить, с самой первой встречи.
Џокончив со всЯкими делами по хозЯйству, надев большие черепаховые
очки, Ђнна ‘тепановна садилась где-нибудь в залитой солнцем комнатке, где
особенно звонко заливались канарейки, за починку и штопанье старого бельЯ и
часто отдавалась воспоминаниЯм об этой первой встрече.
„а, двадцать лет прошло, точно вот вчера все это было. ‚се, как живое,
стоЯло перед глазами.
Џошла она в собор и надела, как сейчас помнит, синенькое с белыми
звездочками платье. Ќа самой груди была маленькаЯ вырезка и в ней крестик,
маленький, серебрЯный, позолоченный, на бархатной ленточке. ‘тоит она в
церкви, молитсЯ; уж к кресту пошли, уж идут мимо нее назад; только и она
было собралась двинутьсЯ, как вдруг... Ђнна ‘тепановна опускала работу при
воспоминании, как это случилось. ‘тоит перед ней молодой человек, высокий, в
синем воротнике, в золотых пуговицах; волосы этак короткие, причесанные
назад, светлые-светлые, глаза голубые так насквозь и смотрЯт... € вдруг...
креститсЯ, наклонЯетсЯ да прЯмо в крестик, что в прорезе у нее на груди,
губами... ‡авертелось все в глазах: и страшно, и стыдно, и вот точно волю
всю ее отнЯл, - а слезы так и льютсЯ по щекам. ‚зЯл он ее под руку и повел
из церкви. Ћчнулась уж в какой-то улице. ‘прашивает ее.
- ‚ы где живете?
ѓлЯнула она на него, вспомнила и говорит:
- ‡а что же это вы менЯ на всю жизнь опорочили?
- Џростите... ради бога, простите...
Ђ сам идет все да говорит, говорит что-то...
ђазливаютсЯ канарейки, льютсЯ их трели, лежит на коленЯх работа, а Ђнна
‘тепановна все смотрит и смотрит куда-то вдаль.
„вадцать лет пронеслось... ‚се такой же он: веселый - называет ее "Ђнна
‘тепановна"; сердитый - скажет: "сударынЯ", подожмет губы - туча тучей. ’ак
и упадет ее сердце, и жизнь не в жизнь, ходит, шепчет себе: "‡акатилось мое
солнышко", - да вздыхает. Ђ боже сохрани при нем вздохнуть. Љак услышит его
шаги, сама себЯ испугает - идет, идет! € примет спокойный вид. Џройдет он -
смотрит ему вслед, смотрит потухшим, непонимающим взглЯдом.
Џавел ‚асильевич и с детьми был чужой. Ѓольше других разрешалось
дочери; разрешалось, или она сама себе разрешала: не боЯлась она как-то его
угрюмого вида даже и тогда, когда деньги приходилось просить.
‘ын относилсЯ к отцу с какой-то смесью страха, непониманиЯ и того
характерного недружелюбиЯ, которое всегда ЯвлЯетсЯ результатом далеких
отношений отца к детЯм. Ќедружелюбие это было не по существу, - в каком-то
отвлечении его не существовало, но от этого текущие отношениЯ не были ближе.
‚ этом отвлечении сын, в общем, уважал отца. Ћт матери он узнал историю их
брака, знал некоторые подробности из его жизни, дававшие Ясное представление
о том, что его отец был, по крайней мере, прежде (теперь он молчал),
человеком чутким к высшим потребностЯм жизни. Ћб этом же говорила громаднаЯ
библиотека отца, которую сын оценил, начав серьезное чтение. “важал он отца
и за отсутствие всЯкой рисовки. Ќекоторое сочувствие отца к его развитию сын
угадывал, но в редкие минуты беседы на эту тему отец высказывалсЯ так
определенно и категорично, что чувствовалось, что всЯкий спор с ним был
совершенно бесполезен. ‚ообще Љорнев считал, что отец - существующий факт,
который надо принимать так, как он есть, ничего здесь не переменишь, и
лучшее, чтобы не раздражать и не раздражатьсЯ, - это избегать с ним всЯких
лишних разговоров, не идущих к делу. Ђ деловые разговоры всегда были коротки
и лаконичны: "выдержал", "срезалсЯ" и в очень редких случаЯх: "папенька,
позвольте денег".

Џ€ЉЌ€Љ

Ќаташа Љарташева, державшаЯ экзамен в казенную гимназию в тот же класс,
где была и Љорнева, познакомилась таким образом с Њаней, и, по настоЯнию
братьев, они обе познакомились и домами между собой. ‡ина Љарташева держала
себЯ в стороне от подруг Ќаташи. ЊесЯц тому назад она кончила курс в частной
гимназии и теперь была уже на правах взрослой барышни. ‘ товарищами брата у
нее тоже было мало общего.
‡инаида Ќиколаевна кончила ученье, выходила, так сказать, уже на дорогу
жизни, а компании предстоЯло еще столько же, если не больше, учитьсЯ: ходили
к тому же слухи о восьмом классе, о греческом Языке, о каком-то циркулЯре
попечителЯ. ‚се это занимало и волновало компанию, но все это уж не
интересовало ‡инаиды Ќиколаевны: напротив, товарищи брата в ее глазах еще
больше превращались в мальчиков. ЉомпаниЯ чувствовала это отношение к себе
‡инаиды Ќиколаевны и понемногу, затаив недовольство, стала отдалЯтьсЯ от
нее. ‡инаида Ќиколаевна и довольна была отделатьсЯ от мальчишек, и в то же
времЯ чувствовала пустоту: ученье кончилось, новаЯ жизнь не сложилась. Ќе
было даже подходЯщего кружка знакомых, где общность интересов свЯзывала бы
ее с этим кружком. Ћна бывала у нескольких подруг, эти подруги бывали у нее,
но все это было как-то не "по-большому", не налажено и, главное, не
интересно: не было даже настоЯщих кавалеров, взрослых, окончивших курс,
интересных, если не считать одного судебного следователЯ да брата одной
подруги, молодого учителЯ гимназии - ‹огинова, которого ‡инаида Ќиколаевна
маленькой девочкой встречала, бывало, в церкви в гимназическом мундире. Ћба
эти кавалера у Ђглаиды ‚асильевны в доме не бывали, и встречалась с ними
‡инаида Ќиколаевна или у подруги, или на бульваре, куда на прогулку ее и
подруг провожали эти кавалеры.
ЉомпаниЯ, шлЯЯсь и наталкиваЯсь на ‡инаиду Ќиколаевну и ее общество,
размашисто, не без иронии раскланивалась с ней и пускала по ее адресу, в
отсутствие Љарташева, остроты, смысл которых был тот, что "‡инаида
Ќиколаевна теперь стали большие, им нужно женихов, и они, мальчишки, длЯ них
больше не интересны".
- Ќу, и скатертью дорога, - говорил Љорнев, - на здоровье! •отЯ, не в
обиду будь сказано, господин следователь имеет вид голодного галчонка, а
господин учитель был известен своей глупостью еще в тот период, когда
впервые узнал, откуда у него ноги растут.
‡инаида Ќиколаевна точно чувствовала, что означали эти боковые
довольные взглЯды, которыми компаниЯ, проходЯ мимо, дарила ее и ее общество,
краснела и испытывала неприЯтное, немного враждебное чувство к друзьЯм
брата.
- ѓм, гм! - говорил „олба, оглЯдываЯсь на приличной дистанции на
проходившее общество ‡инаиды Ќиколаевны. - Ќа трех барышень двух кавалеров
маловато.
- „ежурство устроЯт, - отвечал ђыльский, поправлЯЯ свой шнурок.
—то до Ќаташи, то она училась и не думала еще о том времени, когда ее
сверстники превратЯтсЯ вдруг в мальчишек. ’еперь эти мальчишки и ее и
Љорневу очень интересовали; как-то незаметно, само собой происходило
обоюдное сближение, и Ќаташа и компаниЯ в обществе друг друга чувствовали
себЯ легко и свободно. €ногда даже компаниЯ при Ќаташе прохаживалась насчет
ее старшей сестры, иногда серьезный подымалсЯ разговор на тему, что значит,
собственно, "кончила курс".

Ћкончание экзаменов решено было отпраздновать пикником. ’ак как
следующее после экзаменов воскресенье совпало к тому же с днем рождениЯ
Љорнева, то и постановили: обедать у Љорневых и сейчас же после обеда ехать
на лодках на дачу к подруге Љорневой - ѓоренко. Ќаташа, сошедшаЯсЯ быстро с
ѓоренко, тоже участвовала со всеми и в обеде и в пикнике.
‚ воскресенье, с утра, по обыкновению, всЯ семьЯ Љорневых (за
исключением Ђнны ‘тепановны, болевшей ногами) отправилась в собор.
Љак-то давно уже Џавел ‚асильевич коснулсЯ раз навсегда этого вопроса
по поводу высказанного сыном взглЯда на религию.
- Њ-м-м... - протЯнул Џавел ‚асильевич, сжав губы, и уставилсЯ, точно
задумалсЯ, в пол. ’ак он стоЯл долго и наконец, решительно поднЯв голову,
произнес:
- „а-с...
€ опЯть задумалсЯ.
- ‚от что...
Џавел ‚асильевич сделал еще одну паузу, собрал губы и заговорил,
свободно модулируЯ свой голос:
- ’ам как угодно... ‚се человечество... величайшие умы... Ќу-с, все
равно... это менЯ не касаетсЯ... Ќо у вас есть сестра...
Џавел ‚асильевич в торжественных случаЯх говорил своим домочадцам "вы".
Ћн еще раз сжал губы и кончил:
- џ желал бы, чтоб формальности были соблюдаемы.
’у же мысль Ђглаида ‚асильевна своему сыну высказала так:
- ’ам, веришь ли ты или не веришь, мне решительно все равно. џ верю,
что, когда надо будет, господь пожалеет менЯ и сделает тебЯ верующим; но вот
чего Я не могу позволить - это касатьсЯ сестер. "ѓоре соблазнившему единого
от малых сил"... помнишь? Ќи люди, ни бог не простЯт. € в церковь извольте
ходить.
’аким образом, и Љорнев и Љарташев ходили в церковь. •одила, впрочем, и
остальнаЯ компаниЯ и даже католик ђыльский, потому что в церкви можно было
встретить всех: Ђглаиду ‚асильевну с дочерьми, сестру Љорнева, подруг и ее,
и ‡ининых, и Ќаташиных.
„ень был настоЯщий летний, так и тЯнуло куда-нибудь подальше от душного
города. ѓород со своими нарЯдными, звонкими улицами, панелЯми в тени акаций,
с белыми маркизами, с красивым тенистым бульваром, с сверкавшим там, внизу,
синим морем, залитый Ярким солнцем, - точно спал в неподвижном воздухе.
‚ соборе шла обеднЯ. Ѓыло прохладно и просторно. ђедкие шаги по
каменному полу собора звонким эхом отдавались в ушах. Ќад головами в высоком
куполе, точно живые, двигались волны ладана и таЯли там, вверху, в
неподвижных золотых лучах солнца. Џо церкви, вибрируЯ, неслись и мЯгкие
дрожащие звуки протодиаконского баса, и стройное пение архиерейских певчих.
‚ раскрытые окна заглЯдывал веселый, праздничный день, тихий, неподвижный,
точно заглЯнул и притих, проникнутый торжественной службой. Џо временам лишь
вдруг врывалсЯ звонкий треск мостовой или мЯгко шумела в окнах молодаЯ, всЯ
в белом цвету, листва акаций.
“ алтарЯ, с левой стороны, ближе к решетке, стоЯла Ђглаида ‚асильевна,
спокойнаЯ, сосредоточеннаЯ, внимательнаЯ к службе; ‡инаида Ќиколаевна,
сдержаннаЯ, строгаЯ; Ќаташа, усталаЯ, рассеЯннаЯ; Ђнна Џетровна ѓоренко, с
живыми синими глазами, которые быстро пытливо, в контраст с безмЯтежными
большими глазами Ќаташи, всматривались во все окружающее. Џодальше стоЯл
громадный "сам" - Џавел ‚асильевич Љорнев, с плотно сжатыми губами, со
сложенными на животе руками, иногда вдруг всем туловищем поворачивавшийсЯ
назад и смотревший куда-то вдаль над головами молЯщихсЯ. Џозади него стоЯла
ЊанЯ Љорнева с дочерью хозЯина того дома, где жили Љорневы, нарЯдной,
красивой бесцветной девушкой. …ще дальше в легких парусиновых костюмах,
облокотившись о колонны, стоЯли Љорнев и Љарташев.
Љарташева мучила все та же мысль о Њане Љорневой. ‘ердце его тоскливо
ныло. Ћн то смотрел, задумавшись, вперед, то, убегаЯ от своих неприЯтных
мыслей, исчезал взглЯдом в окне, следЯ, как нежный воздух в нем млел, рЯбил
и уносилсЯ мелкими струйками вверх, в прозрачное небо. ’ам, в голубой дали,
точно купалсЯ высоко-высоко орел! ‘частливый орел! …му нет преград: он
прилетел из степей, видит теперь синее море и опЯть улетит назад в степи...
куда захочет: может быть, в Љрым, на Љавказ... увидит горы... снег на них...
полетит в другие степи, ровные, гладкие, с болотистой рекой, высокими
камышами, низким небом... ‡авывает камыш, качаетсЯ над рекой. ЊутнаЯ река
бежит мимо: камыш машет ей вслед, точно хочет догнать ее и не может... ЊанЯ
Љорнева чужаЯ ему и любит ђыльского... Ѓлизко стоит она, как и прежде, а
чужаЯ... …е желтенькое барежевое платье... тоже чужое... ‚ окно свежаЯ волна
воздуха несет аромат морЯ, жасмина, акаций и мучительно проникает в сердце.
Ќет, не чужаЯ! - шепчет, точно просит, чей-то голос... —ужаЯ! чужаЯ! чужаЯ!
- упрЯмо твердит другой... Ђ в голове точно поет кто-то тоскливо и сладко:

‹юбил Я вас сердцем
€ любил душою,
‚ы же, как младенцем,
‡абавлЯлись мною,
‚ы не понимали
Ќи моих страданий...

Ќе понимала!.. ‘лезы сверкали в глазах Љарташева. ќх, забыть бы все и
улететь туда в окно, где белаЯ акациЯ тонет в нежном голубом небе, где орел
черной точкой только виднеетсЯ уже там, вдали. ѓлупаЯ его любовь, глупый он
сам... слава богу, никто не знает о его любви, и никогда не узнает... и она,
что любил он ее... Ќаташа повернулась и смотрит на него, точно задумалась,
жаль ей его. Ќеужели угадала? Ќет, слава богу, не угадала; перевела спокойно
глаза на Љорнева и смотрит так, как будто и его о чем-то спрашивает.
‘частливаЯ Ќаташа! не мучитсЯ. € Ђнна Џетровна оглЯнулась и смотрит на него
ласково внимательно... синие-синие глаза, зубки белые, думает что-то и
кусает губы... губы маленькие, красивые. Џокраснела и отвернулась. Њожет
быть, он неловко посмотрел?.. Ћтчего ему всегда кажетсЯ, что он вдруг
сделает когда-нибудь что-то такое, чего уж и поправить нельзЯ будет?..
ђассеЯнным не надо быть, надо постоЯнно думать.
Љарташев стрЯхнул с себЯ мысли и повернулсЯ к алтарю: затворЯлись
царские врата, певчие теснее обступили смуглого регента с черными усами, в
расстегнутом сюртуке; подумал про него, что ему жарко; замер на мгновение
над поднЯвшимсЯ вверх камертоном и окончательно пришел в себЯ, когда воздух
дрогнул, и полились, и зазвенели, и загудели трескучие залпы торжественного:
"’ебе бога хвалим".
"‘коро конец", - подумал Љарташев и устало посмотрел назад. Ћн весело
встрепенулсЯ: пробирались ‘еменов, „олба и ђыльский. Љорнев, какой-то
праздничный, настоЯщий именинник, причесанный с боковым пробором светлых
густых волос, тоже повернулсЯ, и из монгольских припухших прорезов смотрели
его серо-зеленые пытливые глаза.
‘еменов шел впереди, выпЯтив грудь, с сиЯющим выражением своего
красного в веснушках лица. Ћн был доволен собой: успел отстоЯть обедню с
родными и попал вовремЯ в собор. €з-за ‘еменова выглЯдывали большие карие
глаза „олбы, а из-за „олбы смотрело беззаботно-веселое, насмешливое лицо
ђыльского. Ћн с каким-то затаенным любопытством и некоторым страхом косилсЯ
по сторонам, точно вот-вот узнают, что он католик, догадаютсЯ, зачем он
пришел, и вдруг выведут его из церкви. Ћн усиленно обмахивал свою грудь
каким-то полукатолическим, полуправославным крестом и еще веселее поглЯдывал
вперед, где стоЯла знакомаЯ публика.
Џриблизившись, ‘еменов в упор нажал на Љарташева и, сохранЯЯ свой
надутый вид, толкнул его слегка в бок кулаком. Љорнева повернулась, весело
скользнула глазами по прибывшим, на мгновение остановилась на ђыльском и,
отвернувшись, уставилась в золотое сиЯние над алтарем.
ЉомпаниЯ оживленно зашушукала, послышалсЯ сдержанный тихий смех.
Љорнева, опЯть повернувшись и сдвинув брови, старалась строго смотреть на
шумевших. ‚ ответ ђыльский быстро закрестилсЯ, закланЯлсЯ, не спускаЯ с нее
глаз. Ћна тоже смотрела на него своими влажными карими глазками и уже не
строго, но с какою-то вызывающею пренебрежительною гримасою; смотрела ему в
глаза, на крестившуюсЯ руку и опЯть в глаза. —то-то точно кольнуло ее в
сердце, в глазах ее сверкнул огонек, и, не выдержав, она отвернулась к
алтарю. ’олько видны были ее красные ушки да аккуратно высоко вверх
подобранные волосы. Љарташев видел все. Ќе было сомнениЯ. ђастерЯнный,
сконфуженный, он старалсЯ забыть и о Љорневой и о ђыльском, старалсЯ думать
о постороннем и был рад, когда служба кончилась и все начали здороватьсЯ
между собою. Ћн тоже потЯнулсЯ, поздоровалсЯ с Њаней, торопливо избегаЯ ее
взглЯда, подошел к Ќаташе и ѓоренко.
- Џриезжайте же сегоднЯ с сестрой к нам на дачу, - сказала Ђнна
Џетровна ласково.
Љарташев рассеЯнно поклонилсЯ.
- “ нас хорошо: море близко, купанье отличное, вечером такаЯ
прелесть... так бы и не ложилсЯ спать.
- Ђх, как жалко, что мы едем в деревню! - с огорчением сказала Ќаташа,
- Я так люблю море.
- ‚ деревне тоже хорошо, - упавшим голосом ответил Љарташев, грустно
следЯ, как Љорнева пошла к выходу.
- Џослушай, - дернул его ‘еменов, - ЊарьЯ Џавловна поручила тебе
сказать, чтобы ты пришел на бульвар, когда проводишь сестер.
Љарташев вспыхнул, а ‘еменов, попрощавшись, быстро зашагал вдогонку за
скрывавшимисЯ Љорневой, ђыльским и „олбой.
- ‚ы к нам в деревню приезжайте, - повеселел вдруг Љарташев, обращаЯсь
к Ђнне Џетровне.
- џ не могу: у менЯ брат больной.
Ћна встревоженно отвела глаза, без интереса скользнула ими по
проходЯщим и начала прощатьсЯ. Ќаташа крепко поцеловалась с нею.
- Ђх, как Я ее люблю! - говорила Ќаташа брату, идЯ с ним из церкви. -
Ћна ужасно гордаЯ... не гордаЯ, а самолюбиваЯ... и добраЯ: все готова
отдать... Љак она любит брата! Ѓрат тоже симпатичный... †аль его! - он,
наверно, умрет: у него чахотка.
- Ћна очень симпатичнаЯ, - согласилсЯ Љарташев.
- ‘егоднЯ как раз восемнадцать лет, - говорила Ђглаида ‚асильевна,
сходЯ с паперти и ровнЯЯсь с сыном, - как мы переехали из Џетербурга сюда. џ
еще маленькой мечтала всегда о юге, и мне кажетсЯ, если б мне пришлось
возвратитьсЯ в Џетербург, Я умерла бы там... Ѓез солнца, без воздуха, без
морЯ нельзЯ жить...
Ћна вошла в аллею.
- Ђ Я люблю север, зиму, - ответил сын.
- Ќи того, ни другого ты не видел. Ђ если придетсЯ тебе жить на севере,
ты никогда его не будешь любить: север - бледнаЯ тень юга, слабаЯ копиЯ
плохими красками... Ђ особенно ты... Љогда Я ждала тебЯ на свет, Я по целым
часам просиживала на берегу морЯ, читала ‚альтера ‘котта, "Љонсуэло" †орж
‡анд, „иккенса, постоЯнно смотрела на портрет Џушкина... –елую галерею
портретов устроила.
- Ќу, ни на Џушкина, ни на „иккенса, ни на ‚альтера ‘котта Я, кажетсЯ,
не похож.
- Њальчик ты еще...
- Ќе совсем и мальчик, - ответил сын, косЯсь на свои пробивающиесЯ усы.
- „лЯ менЯ всегда мальчик.
- “добнаЯ позициЯ, - усмехнулсЯ он, - по крайней мере, надежды никогда
не потерЯете, что из менЯ выйдет что-нибудь.
Њать улыбалась и удовлетворенно провожала глазами обгонЯвших их
пешеходов.
ЏодходЯ к дому, Љарташев нетерпеливо прибавлЯл ходу.
- ’ема совсем уже перестал дома сидеть, - сказала ‡ина.
Љарташев покосилсЯ на мать.
- ЌалюбуемсЯ еще друг на друга за лето в деревне, - ответил он угрюмо.
- Ђ пока Њаней... ‘пеши... - пренебрежительно кончила ‡ина.
’ема почувствовал какой-то намек на ђыльского, сверкнул глазами, но,
овладев собой, принЯл равнодушно спокойный вид.
- џ не мешаюсь в твои дела, - прошу и в мои не мешатьсЯ.
- ‚о-первых, у менЯ никаких дел нет, - обиделась ‡ина.
- Ћчень жаль.
- Ќу, уж это не твое дело.
- ’ема, ‡ина, что это такое? - вмешалась Ђглаида ‚асильевна. - Џраво,
чем больше вы растете, тем у вас хуже манеры.
- џ никогда с ’емой больше не буду разговаривать. Ћн каждое мое слово
перевирает.
- „а и не разговаривай, пожалуйста. ‚оображает, что кончила курс...
- ‘тыдно, ’ема, - оборвала Ђглаида ‚асильевна. €, понизив голос, хотЯ
‡ина и ушла, Ђглаида ‚асильевна добавила: - ‘естра курс кончила: вместо того
чтоб сделать ей что-нибудь приЯтное, ты точно такой же чужой ей, как
какой-нибудь „олба, который только и рад, когда подметит что-нибудь...
‘тыдно. ‚ этом отношении с Љорнева бери пример, никогда против сестры...
- Ќу, уж и никогда.
- Ќикогда... так пошутит, но он любит и, смотри, как горой встанет,
чуть что... Љстати, что ж он, едет?
- Ћн хочет... мать, кажетсЯ... поедет!
- Њы во вторник вещи отправлЯем.
- џ сегоднЯ спрошу его... Ќаташа, не опоздай к Љорневым.
Њать вошла в дом, а Љарташев пошел назад, расстроенный и огорченный.
„ойдЯ до перекрестка, он остановилсЯ, подумал и вместо бульвара повернул к
квартире Љорневых.
‡ина, уйдЯ от брата, вошла первой в гостиную, остановилась посреди
комнаты спиной к входившей Ќаташе и проговорила:
- ’ема дурак: не видит, что его Љорнева по уши влюблена в ђыльского...
Ќикакого самолюбиЯ нет. ђыльский так ухаживает Явно...
- ђыльский же в тебЯ влюблен, - пустила булавку сестра.
- —то ж из этого? Њожно ухаживать за кем угодно. „а мне решительно,
впрочем, все равно, в кого влюблен ђыльский. Њальчишка...
- Ђ ты что за маменька?
- џ сегоднЯ выйду замуж, у менЯ через год дети, а он мальчишка...
- ’оже может женитьсЯ... ‘ын Ђкима таких же лет, а собираетсЯ же
женитьсЯ.
‘естра та возмутилась, что даже не сразу ответила.
- Љакие ты глупости говоришь.
- Џочему глупости?
- „а потому, что глупости. ’ам животнаЯ жизнь, а им надо учитьсЯ и
учитьсЯ.
- ‚ таком случае выходит, что ты старше их только тем, что перестала
учитьсЯ.
‡ина вместо ответа села на стул и, как была в шлЯпке, расплакалась.
Ќаташа смущенно смотрела на сестру.
- џ вовсе тебЯ не хотела обидеть, - растерЯнно проговорила она.
- „а Я вовсе не оттого и плачу, - ответила ‡ина, вытираЯ слезы и
отворачиваЯсь к окну. - ‹езут, лезут... пристают... ’очно преступление какое
сделала, что курс кончила... џ в монастырь уйду...
- ‡ачем же в монастырь? - растерЯлась совсем Ќаташа.
‡ина не ответила и, вытерев слезы, смотрела своими черными строгими
глазами на улицу, по которой один за другим мчались нарЯдные экипажи,
уносившие сидевших в них на дачи.
‚ошла Ђглаида ‚асильевна, оглЯдела дочерей, поцеловала выскочивших к
ней Њаню и Ђсю, спросила, где ‘ережа, скользнула взглЯдом по ‡ине, подошла к
ней и, обнЯв ее голову двумЯ руками, наклонилась и, ласково поцеловав ее,
проговорила:
- “мница моЯ.
‡ина молча поцеловала руку матери.
- ‚се придет в свое времЯ...
Ђглаида ‚асильевна точно подслушала разговор сестер.
- € Я в твои годы, когда кончила курс, так же не знала, что с собой
делать. ‚се идут одной и той же дорогой: только кажетсЯ, что с нами вот
именно и происходит что-то особенное... ‚от приедем из деревни, Я знакомства
возобновлю...
- „а Я и не хочу их, - огорченно перебила дочь.
- Ќу, не хочешь, ложу в театр возьмем... Љ тете в Џетербург поедешь...
’олько не плачь: это портит цвет лица, будешь бледнаЯ, со вздутыми глазами.
’ы что ж, поедешь сегоднЯ на дачу к …лищевым?
- ЉажетсЯ, поеду.
- …сли бы ’ема был свободен, - сказала мать, - ему бы тоже поехать надо
было.
- ‘трашно занЯт, - не утерпела ‡ина, - длЯ всех времЯ есть, кроме
сестер.
- ђожденье Љорнева, - заступилась Ќаташа.
- ‘ сестрой за брата отпразднует...
- Ќу, ну, - заметила Ђглаида ‚асильевна, - уж ты сегоднЯ расходилась.
- ‚ы, мама, всегда за ’ему заступаетесь...
- Ђх, скажите пожалуйста, - рассмеЯлась Ђглаида ‚асильевна, гладЯ
волосы дочери, - вы, кажетсЯ, и до мамы добираетесь.
‡ина встала и горЯчо поцеловала мать.
- Ќадо, детки, мЯгче относитьсЯ друг к другу, - говорила мать, целуЯ, в
свою очередь, дочь.

Џавел ‚асильевич Љорнев шел от обедни, выступаЯ по улице как-то боком,
размахиваЯ правой рукой так же свободно, как будто он шагал не по улице, а
по своему кабинету. Ћн сдвинул легкую соломенную шлЯпу на затылок,
отдувалсЯ, пускал свое "фу" и по временам обмахивалсЯ большим полотнЯным
платком, который за два конца держал в правой руке.
ЋбгонЯЯ его, прошли его сын и племЯнник, студент местного университета.
Ћба шли возбужденно и быстро.
Љорнев сосредоточенно слушал и, по обыкновению, обгрызал свои и без
того обглоданные ногти.
- џ прочитал твою статью, - говорил студент. - ‚идишь ли... „а брось, -
нетерпеливо ударил он по руке Љорнева. - ‘квернаЯ привычка какаЯ... главное,
хочешь быть медиком: трупное заражение готово.
- ‘квернаЯ привычка, - ответил вскользь Љорнев и принЯлсЯ опЯть за
ногти.
- „а... так вот Я говорю... - поймал свою мысль студент, всматриваЯсь
большими близорукими глазами в проходившего господина. - …сли смотреть на
жизнь, как на удовольствие, тогда, конечно, отчего и не прикрасить ее длЯ
большего еще, что ли, удовольствиЯ... Ќо если жизнь...
‘тудент поискал глазами, оглЯнулсЯ длЯ чего-то назад и, точно поймав
нужное слово, продолжал:
- ...но если жизнь серьезный труд, решение весьма важной задачи, на
которую полагаетсЯ весьма ограниченное времЯ, именно наша жизнь - времЯ, из
которого мы не имеем права терЯть ни одной секунды.
‘тудент на мгновение нервно открыл глаза, еще раз оглЯнулсЯ.
- ’огда все то, что понимаетсЯ под словом "художественно"...
- ЏонЯтно, - озабоченно произнес Љорнев, прибавлЯЯ шагу.
Ћни почти бежали по улице. Ћпередив немного Љорнева, ухватив его за
пуговицу парусинового пиджака, студент продолжал:
- Ќе только потерЯ времени, но и вред!
Џоследнее слово крикнул он на всю улицу.
- € вот почему! —еловек с самой серьезной физиономией говорит:

Џока не требует поэта
Љ свЯщенной жертве Ђполлон,
‚ заботах суетного света
Ћн малодушно погружен.

Њне представлЯетсЯ такаЯ картина: сидит чучело с длинными волосами,
сидит и ждет, пока его потребуют и поволочат в широкошумные дубравы. Ђ так
как сидеть скучно, то он и погружаетсЯ малодушно и делаетсЯ между сынами
земли самым ничтожным... ‚от к чему это приводит: патент на бездельничанье.
ЌапрЯгсЯ и потек, потек и изнемог. ’а же мысль, только красивее передана. Ђ
в погоне за этой красотой гибнет знание. —еловек, вместо того чтобы учитьсЯ
и с этим знанием, как анатом со скальпелем, идти в жизнь, развертывать ее не
в фотографическом изображении, в каком мы ее и без того все видим, но
осмыслить не можем, а в систематичном изложении постоЯнно накоплЯющегосЯ,
неотразимого вывода, - человек сидит болваном и ждет, пока его идиот Ђполлон
потащит в широкошумные дубравы... пакость! “ж если этакому болвану охота
времЯ свое тратить, так и пусть его, ну, а читать его ерунду прЯмо уж
преступление... ‚ этом и зло этого принципа искусства длЯ искусства.
- „а, конечно...
- Ђ вот ты в своей статье и не подчеркнул этого... …сть и еще очень
сквернаЯ сторона здесь. •удожественнаЯ форма очень капризнаЯ вещь: удаетсЯ
не то, что хочешь, а то, что выходит; ведет, следовательно, форма, а не
суть. € еще: художественно ты можешь воспроизвести то, что видел; положим,
но то, что ты слышал, например, тебе не удаетсЯ облечь в художественные
формы, - ты бросаешь, а между тем, может быть, слышанное по содержанию
гораздо важнее наблюденного. ЋпЯть содержание гибнет из-за формы. Ђ между
тем жизнь не форма, и за каждое предпочтение формы перед сутью приходитсЯ
дорого платить. ‚сЯ задача людей, все их развитие сосредоточено на том,
чтобы по возможности расширЯть формы жизни, - это мерило цивилизации: у
китайца под формой все протухло, тина, болото... “ американца жизнь бьет
ключом. Ѓольше можно сказать: форма - мерило силы народной, и преобладание
ее над сутью - бессилие народа. ‹итература и должна разбивать эти мешающие
жить формы. € что ж? Ћна же сама, этот, так сказать, таран рутины сам
превратилсЯ в такую рутину, что современному русскому живому, умному
человеку, не обладающему этой формой, приходитсЯ, не раскрывши, что
называетсЯ, рта, ЯвлЯтьсЯ и сходить с подмостков жизни... Ђ между тем это
живое слово необходимо. ‚ прежнее времЯ без пара, электричества, без этих
страшных рычагов цивилизации там, может быть, и можно было дожидатьсЯ
сочетаниЯ и содержаниЯ и формы, а теперь... когда выпЯчивает и с боков и
снизу... когда чуть не караул впору кричать, сидеть и ждать златокудрого
Ђполлона может только какаЯ-нибудь Љоробочка или идиот, довольный тем, что
он освободил себЯ от обЯзанности давать отчет за свои благоглупости. Ќаше
времЯ машин и механики, времЯ прозы, ремесленное времЯ, времЯ усиленной
грЯзной работы с засученными рукавами, времЯ ума, а не времЯ тонкостей
маркизов и помпадурш, и литература должна быть на высоте. Ќе форма ее
задача, а простым человеческим Языком объЯснение смысла этой работы,
направление к цели, ободрение работников, подготовка и воспитание этих
работников, которые бы полюбили свою работу, умели бы умирать за нее, а не
придумывать разные отговорки в пользу сытого брюха... "семьЯ, семьЯ...". ’ак
не женись, черт тебЯ побери, если нельзЯ найти другой семьи!
- ‚идишь ты, Я указал...
- Ѓледно!! ќто должно выпЯтитьсЯ так, чтобы слова из бумаги лезли.
- „а, пожалуй...
Џоследнюю фразу Љорнев проговорил уже во дворе, в том углу его, где
стоЯл стол, застланный чистой скатертью. Ћн снЯл фуражку и, положив ее на
стол, сам сел в кресло.
- ‘ам идет? - спросила озабоченно Ђнна ‘тепановна, показавшаЯсЯ в
дверЯх.
- €дет, - рассеЯнно ответил сын. - ‡айдет, вероЯтно, к приЯтелю своему
†ану. - Љорнев раздраженно кончил: - „а что вы, маменька, пугаете сами себЯ;
точно в самом деле зверь какой идет. —еловек никогда вам резкого слова не
сказал, а вы его боитесь, точно вот он схватит сейчас палку и пойдет бить
посуду.
- Ћх, боюсь, - ответила Ђнна ‘тепановна и, комично сморщившись,
посмотрела на сына и племЯнника и весело рассмеЯлась. - „о смерти боюсь...
’ак затрепыхаетсЯ, заколотитсЯ в середке, ноги подкосЯтсЯ... …й-богу.
Љалитка скрипнула, и вошел Љарташев.
- Ћ-о! Њой! - просиЯла Ђнна ‘тепановна, и, когда Љарташев подошел, она
обнЯла его и, подмигиваЯ, проговорила: - Ћсь Як.
Љарташев присел к столу и был рад, когда на него перестали обращать
внимание. Ћблокотившись на локоть, он под разговор Љорнева с братом
задумалсЯ, и его сердце тревожно билось, что Љорнева теперь с ђыльским и,
вероЯтно, не скоро заглЯнет сюда: лучше было бы пойти прЯмо на бульвар.
Њожет быть, она обрадовалась бы его приходу. Љарташев вздохнул.
- Ћх, тЯжко жить! - ласково заметила Ђнна ‘тепановна, кладЯ руку на
мЯгкие волнистые волосы Љарташева.
Љорнев уже несколько раз поглЯдывал на приЯтелЯ. ‡а последнее времЯ он
начинал чувствовать какую-то особенную симпатию к Љарташеву.
- ’ы что это в самом деле? - спросил он.
- “стал, - ответил смущенно Љарташев и, отгонЯЯ от себЯ свои мысли,
спросил: - Ќу что? решил ехать с нами?
- Људа это? - поинтересовалсЯ двоюродный брат Љорнева.
- Љ ним... в деревню, - ответил Љорнев.
- ’ы что ж, едешь?
Љорнев озабоченно посмотрел на мать. Ђнна ‘тепановна только вздохнула.
- Ќе решил еще.
- Ћтчего ж тебе не ехать? - спросил его брат. - „еревнЯ...
Ќо Љарташев перебил его:
- ‚ деревне так интересно.
‘тудент ждал, что он еще скажет.
- Ќаши хохлы такие симпатичные, оригинальные... Љогда узнаешь их - их
нельзЯ не полюбить. Ђ степи наши... ‘начала они никакого впечатлениЯ не
производЯт, но постепенно так привЯзываешьсЯ к ним, как к человеку. ‡наешь,
этот простор, одиночество степи... и ты один...
"Ћдин!" - охватило Љарташева с щемЯщей болью и сильнее потЯнуло в
степь.
Ћн вздохнул всей грудью.
- Ђ осенью в степи!.. Ќебо синее, синее... воздух прозрачный,
неподвижный... видно на десЯтки верст: только скирды да где-нибудь стадо
овец, да орел на скирде... спокойно... тихо... так и кажетсЯ, что степь
спит... дышит...
- Ќе храпит? - добродушно улыбнулсЯ Љорнев и посмотрел на брата.
Љарташев сконфуженно провел рукой по лицу и тоже улыбнулсЯ.
- ‘мейсЯ, а если бы поехал...
- ‚ деревне есть что посмотреть, - сосредоточенно, избегаЯ Љарташева,
заговорил студент. - Љак разворачивают "Ћтечественные записки" эту
деревню... “спенский, ‡латовратский - какаЯ прелесть!
- Ќемножко скучно только, - вставил Љорнев. - “ “спенского и
‡латовратского хоть талантливо, а у других уж так серо...
- Ќу можно ли так говорить? - вспыхнул студент. - ’ебе серо читать, а
им жить в этом сером надо. —то ж, оно само посветлеет, если мы от него
отворачиватьсЯ станем? ђазве удовольствиЯ искать в таком чтении? Њатериал
здесь важен, и всЯкий хорош, лишь бы верный был. ‚ этом отношении
"Ћтечественные записки" и ставЯт вопрос в том смысле, в каком Я выше
говорил, - никакой формы не надо, суть давай, - потому что речь здесь идет о
решении самой насущной в жизни государства задачи. ‡десь нечего разводить
эстетику: нужно знание... „лЯ человека с хорошими мозгами в деревне перваЯ
пища.
- „а нет... что ж? Я, собственно, поехал бы, - согласилсЯ Љорнев и
покосилсЯ на вошедшую мать.
Ђнна ‘тепановна покачала головой.
- „а уж поезжай, - вздохнула она и, обратившись к Љарташеву, спросила:
- ѓде-то моЯ коза? ‚ы не бачили часом?
‘ердце Љарташева екнуло, и он ответил, стараЯсь придать своему голосу
свободный тон:
- Ћна на бульвар ушла.
- ‚ертит тому ђыльскому голову, - покачала головой Ђнна ‘тепановна. - €
в кого она уродилась.
- Ќе в вас? - спросил племЯнник.
- Ќе знаю, Я и молодой не була...
Ђнна ‘тепановна скользнула взглЯдом по сыну и закончила:
- ’ак сразу на своего наскочила.
- Ђ за ним уж и весь свет пропал?
Ђнна ‘тепановна только поднЯла подбородок и добродушно махнула рукой.

Љорнева с ђыльским возвращались с бульвара, пропустив далеко вперед
‘еменова с хозЯйской дочкой. „олба еще на бульваре отстал, встретив
какого-то знакомого.
- ‘лушайте, ђыльский, как вам нравитсЯ Ђглаида ‚асильевна? - спрашивала
своего спутника Љорнева.
- “мнаЯ баба, ловко за нос водит своего сына.
- ‡наете, Я не понимаю Љарташева: в нем какаЯ-то смесь взрослого и
мальчика.
- џ думаю, в этом и выражаетсЯ ее влиЯние: она давит его и умом, и
сильным характером.
Љорнева весело рассмеЯлась и проговорила:
- Џосмотрите на ‘еменова, как он тает.
‘меЯлась ли Љорнева, сердилась - все у нее выходило неожиданно, всегда
искренне и непринужденно.
ђыльский взглЯнул на ‘еменова и усмехнулсЯ.
- ‘еменов! - позвала Љорнева.
‘еменов оглЯнулсЯ, сразу собралсЯ и деловито зашагал к отставшим.
- ‚ам нравитсЯ ваша дама? - тихо спросила Љорнева, когда он подошел к
ней.
- ‚от дурища! - весело, по секрету сообщил ‘еменов. ‚се трое фыркнули.
- џ".
- €дите, идите...
‘еменов зашагал назад к своей даме.
Љорнева и ђыльский опЯть пошли вдвоем.
- ‘лушайте, отчего мне так весело? Ђ вам весело?
ђыльский ответил сначала глазами и потом прибавил:
- ‚есело.
Љорнева пытливо заглЯнула в его глаза и произнесла с набежавшим вдруг
огорчением:
- Њне все кажетсЯ, что вы шутите, а на самом деле думаете совсем
другое.
- џ говорю, что думаю.
Љорнева наблюдала ђыльского. ђыльский делал вид, что не замечает, и
серьезно провожал глазами встречавшихсЯ гулЯющих.
- Ћтчего, когда Я хочу на вас сердитьсЯ, - Я не могу. Џожалуйста, не
думайте: Я ужасно чувствую вашу самонадеЯнность и презренье ко всем. €ногда
так рассержусь, вот взЯла бы вас и побила.
Ћна рассмеЯлась.
- Ђ посмотрю на вас... и все пропадет. ‚едь это не хорошо... правда?
- —то не хорошо? - спросил ђыльский.
Ћни вошли под тень акаций.
Ќа них пахнуло сильным ароматом цветов.
- Ђх, как хорошо пахнет, - сказала Љорнева.
ђыльский подпрыгнул и сорвал белую кисть цветка.
- „айте...
Ћна оглЯнулась и, пропустив свидетелей, прикрепила цветок у себЯ на
груди. Ћна прикреплЯла и смотрела на цветок, а ђыльский смотрел на нее, пока
их взглЯды не встретились, и в ее душе загорелось вдруг что-то. Ћна закрыла
и открыла глаза. …е сердце сжалось так, будто он, этот красавец с
золотистыми волосами и серыми глазами, сжал ее в своих объЯтиЯх.
Ћна пошла дальше, потерЯв ощущение всего; что-то веселое, легкое точно
уносило ее на своих крыльЯх.
- Ђх, Я хотела бы... - вздохнула она всей грудью и замерла.
Ќет, нельзЯ передать ему, что хотела бы она унестись с ним вместе
далеко, далеко... в волшебную сторону вечной молодости... •отела бы вечно
смотреть в его глаза, вечно гладить и целовать золотистые волосы.
- Ќет, ничего Я не хочу... џ хотела бы только, чтобы вечно продолжалась
эта прогулка...
Ќо они уже стоЯли у зеленой калитки их дома. ‘квозь ажурную решетку
увидала она брата, спину уныло облокотившегосЯ о стол Љарташева и,
оглЯнувшись назад, произнесла упавшим голосом:
- “же?
ќхо повторило ее вздох в веселом дне, в залитой солнцем улице и понесло
назад в ароматную тень белых акаций, в безмЯтежное синее море, в искристый
воздух Яркого летнего днЯ.

Џосле обеда компаниЯ отправилась кататьсЯ на лодках. Џоехал и
Њоисеенко, соблазненный заездом на дачу ѓоренко, с которой он был знаком и
которой интересовалсЯ. Џо поводу приглашениЯ дочери хозЯина Љорнев было
запротестовал, но ‘еменов энергично обратилсЯ к нему:
- ’ы молчи... понимаешь?
’ак как ‘еменова поддержала и Љорнева, то Љорнев только рукой махнул.
‚ервицкий тоже ехал и, сбегав домой, захватил на всЯкий случай с собой
гитару и удочки. Ђ ЃерендЯ принес скрипку.
‚ гавани ‚ервицкий, вынув из кармана карандаш и книжку, как признанный
уже писатель, приготовилсЯ записывать свои путевые впечатлениЯ.
ќто очень занимало и веселило компанию, пока приготовлЯли лодки.
- ’ы что же будешь записывать? - спросил „олба.
- ’ак, что придетсЯ.
- Ђ уж написал что-нибудь?
- —истаЯ...
ЌанЯли две лодки, так как одной, достаточно поместительной, не
оказалось. ‚опрос - кто где сЯдет - решилсЯ как-то сам собой. Љарташев,
избегаЯ Љорневой, как только она вступила в лодку, прыгнул в другую, за ним
прыгнула Ќаташа, за ней Љорнев, а за Љорневым Њоисеенко.
- Ќу-с, держитесь, только и видели нас! - крикнул весело „олба с своей
лодки.
Љарташев сделал презрительную гримасу. Љак опытный морЯк, он сразу
увидел, что их лодка ходче и парус больше. Ќо, чтоб найти себе в чем-нибудь
утешение, он взЯл рифы, вследствие чего лодка „олбы обогнала его, Љарташев
сам сидел на руле.
- Ќе подвезти ли? - раскланЯлись из первой лодки.
Љарташев молча злорадно посмотрел волнуЯсь от нетерпениЯ. Џропустив
первую лодку, выехав уже в море, он с отданными рифами, с подтЯнутыми кливер
и фокашкотами направил лодку в сторону от ехавших впереди. ‹одка понеслась
стрелой, сильно накренившись на левый бок, только не черпаЯ воду, нырЯЯ и
описываЯ громадный полукруг.
- Људа это они? - спросила Љорнева, сидевшаЯ рЯдом с ђыльским.
‹одка Љарташева на мгновение качнулась, круто стала против ветра,
болтнулись паруса, и уже правым галсом понеслась наперерез второй лодке.
- Ђ красиво, - заметил ‚ервицкий.
- ‡аписывай скорей, - крикнул ђыльский.
‹одка неслась и была совсем близко. ум воды, точно кипевшей у ее носа,
угрожающе усиливалсЯ.
- —то ж это они, прЯмо на нас? - взволновалсЯ ‚ервицкий.
Ћн схватилсЯ за борт и принЯлсЯ делать отчаЯнные взмахи рукой,
долженствовавшие указать Љарташеву истинный путь.
- „а, ей-богу, он опроки...
‹одка Љарташева пронеслась у самого носа их лодки: то, что называетсЯ у
морЯков, нос обрезала.
- Ќу, разошелсЯ Љарташев, - сердилсЯ ђыльский, - он теперь не
успокоитсЯ, пока или нас, или их не перетопит.
- …й-богу, шалый какой-то, - сказал „олба, - не может, как люди.
- Ќу его к черту, поедем, господа, назад, - предложил ‘еменов.
Љарташев уже успел повернуть свою лодку и опЯть резал воду, направлЯЯсь
на противников.
- Џослушай, мы не потопим друг друга? - спросил Љорнев.
- Ќу!.. Я ведь собаку съел...
- Ќу, съел так съел, - согласилсЯ Љорнев и, оставив всЯкую заботу,
продолжал разговор с Ќаташей и братом.
ђазговор вертелсЯ на ѓоренко. ѓоворила больше Ќаташа, а кавалеры
слушали: Њоисеенко - потому, что речь шла о ѓоренко, Љорнев - потому, что
говорила Ќаташа.
Љарташев, почти налетев опЯть на лодку, круто повернул было, чтобы
плыть рЯдом, но не рассчитал расстоЯниЯ, и кончилось тем, что чужим парусом
чуть было не выбросило ‘еменова в воду.
‘еменов, взбешенный, еще бледный от избегнутой опасности, властно
закричал Љарташеву:
- ‘умасшедший ты... Ћтнимите от него руль!
€ ‘еменов, красный, решительный, своими маленькими горЯщими, как угли,
глазами впилсЯ в Љарташева. Ќа мгновение все поддались его команде. ’олько
Ќаташа, сконфуженнаЯ, улыбалась и ласково смотрела на брата.
- Ќу, ты, отец командир, сокращайсЯ, - пренебрежительно крикнул Љорнев
‘еменову, - не утопили... —его петушишьсЯ?
- ‘адись, садись, - дернул ‘еменова „олба.
- „а это черт знает что такое, - волновалсЯ ‘еменов, усаживаЯсь, -
сумасшедшее нахальство какое-то... Ќадоело жить - топи себЯ...
Ќамек ‘еменова вызвал улыбку у всех. ‘еменов успокоилсЯ.
’олько ЃерендЯ ничего не понЯл и, довольный, что все благополучно
кончилось, пробормотал:
- —е-черт побери... если б опрокинули, Я... Я утонул бы.
Ћн так глубокомысленно и серьезно вник в миновавшую опасность, лучистые
глаза его так раскрылись и уставились, что все покатились со смеху.
- ’и... ти... ти... отчего ж бы утонул? - спросил ‚ервицкий.
- „у... дурак, - обиделсЯ ЃерендЯ, - Я плавать не умею.
€ лодка опЯть задрожала от смеха.
Ќеудача Љарташева кончилась тем, что он должен был уступить руль
лодочнику-греку, который, воспользовавшись удобным моментом и чувствуЯ за
собой большинство, решительно отнЯл у него руль.
Ћкончательно развенчанный, Љарташев с горЯ полез на нос и, устроившись
там за кливером так, чтобы его никто не видел, придумывал план мести всем:
коварной изменнице и отныне своему заклЯтому врагу, ђыльскому, и ‘еменову, и
даже лодочнику. Ћтносительно Њани у него уж не было теперь никаких сомнений,
теперь они сидели рЯдом, и это убеждало его, что он в отставке.
Ѓыло из-за чего залезть за парус, страдать, сознаваЯ глупость
страданиЯ, и поздно жалеть, что поехал.
Ќа лодке, где сидела Љорнева, послышалось пение. Џел „олба. …го
приЯтный, сильный и характерный голос хохла мелодично нессЯ по воде.
‚се притихли и отдались очарованию пениЯ и тихого, безмЯтежного вечера.
Ѓыло часов восемь. ‚етер совсем стихал. ‘олнце садилось и золотило своими
лучами синюю даль морЯ. Њоре точно вздыхало от избытка безмЯтежного покоЯ. €
воздух, и море, и небо там, на далеком западе, точно засыпали, утомленные,
сладким сном. ‡апад как загорелсЯ, так и горел, залитый огненной массой.
’олько ближе к горизонту, точно зажатый, сквозил клочок прозрачного
золотисто-зеленого неба; точно вход туда, за пределы земли.
Љорнев засмотрелсЯ в эту точку. Ќеожиданной волной вдруг хлынуло на
него далекое прошлое. ’очно какие-то таинственные двери этого далекого,
милого детства вдруг отворились в этом клочке золотисто-зеленого неба и
мЯгко звали в свою вечную даль. Џрильнув к стеклу окна своей детской, он,
опЯть мальчик, смотрит на это заходЯщее солнце, смотрит на сад, на целый лес
других садов. „алеко за ними Ярко горЯт в заходЯщих лучах окна какой-то
башни. —то это за башнЯ? Љто в ней живет? „авно зашло солнце, потухли окна
волшебной башни, едва догорает розоваЯ полоска на далеком западе, а он все
не может оторватьсЯ от чарующего вида. “же сонного укладывает его нЯнЯ в
кровать, но и в кровати долго еще мучит он свою старую нЯню трудными длЯ нее
вопросами, куда делась башнЯ, и куда солнце ушло, и что за полоска там
далеко, далеко так тоскливо светитсЯ в надвигающейсЯ темной, пока еще
прозрачной в вечернем сумраке, ночи.
€ старушка нЯнЯ, как умеет, отвечает на трудные длЯ нее вопросы: солнце
спать ушло, полоска оттого, что солнышко дверь забыло затворить, принцессу
заколдовал злой волшебник и посадил в башню. Ћн вырастет, убьет волшебника и
уедет с принцессой в ту сторону, куда ушло солнышко, где так хорошо, что и
сказать нельзЯ. ’еперь и не помнит он, и что это за башнЯ, и где это все
было, и нЯни уже нет. Ђ стоит, как живаЯ, будто стоит там за дверьми его
вечной детской, тихо возитсЯ и ждет, когда он приведет к ней заколдованную
принцессу.
Љорнев вдруг очнулсЯ, недовольно сдвинул брови и покосилсЯ на своего
двоюродного брата.
‚етер совсем стих. Џаруса сердито хлопнули и опустились. ‹одочники
перебросились между собою несколькими греческими фразами и стали убирать
паруса. Љарташеву хотелось принЯть участие в уборке, но он был сердит на
лодочника. Ћн равнодушным недружелюбным взглЯдом наблюдал, как тот возилсЯ,
и не двинул пальцем. Љогда лодочник, забравшись на нос, задевал его, он
брезгливо, так, что лодочник замечал, сторонилсЯ от его загорелых,
засученных рук, от его черной бороды, обветренных глаз и красной фески.
„олба продолжал петь.
Љогда он кончил, ЃерендЯ заметил:
- ‡а... замечательно мелодичны малороссийские песни.
- ’ипично... именно с оттенками хохла, - поддержал ђыльский.
- —то? - спросил его с подъехавшей в это времЯ лодки Љорнев.
‹одки поехали рЯдом.
- џ говорю, типично поет он.
- „а, - согласилсЯ Љорнев.
- € голос у вас выразительный какой, - сказала Ќаташа. - ‘пойте еще.
- …ще? —то ж еще? џ принимаю похвалу только оттенку. Ќаши песни только
тот споет так... чтоб передать душу хохлЯцкую... а наша душа в степи, в
тоске по степи, когда ее нет... в удали казацкой... в любви, - есть дивчина,
любит ее, сколько пустит, - нет - потопит свое горе и душу без думки, с
размаху, так - только чтоб дух захватило в славном деле... ‘петь так может
только тот, кто рос в степи, кто кормилсЯ в ней подпаском, плакал, когда
били его, радовалсЯ, когда дивчина-сердце по той степи шла да светилась на
весь божий мир. Ћ! такой запоет про степь; запоет, Як про мамку свою рыдну,
затоскует и заплачет, как про дивчину, от которой оторвали люди, а сердце не
забыло...

Ћй, мамо, мамо,
‘ердце не божае,
Љого раз полюбит -
‘ тем и помирае.

Ћн оборвалсЯ и раздраженно проговорил?
- ќто не та хохлушка поет, что полурусский костюм надела, да и думает,
что она хохлуша. ќто не в три Яруса перевЯзаннаЯ кацапка поет, которой хоть
в очи наплюй... кисель какой-то... тесто: облепит своего мужа так, что и
застрЯл и скис... ќто поет дивчина, без которой и ‘ечи и воли не было бы у
казака... та, котораЯ не боитсЯ искать, а уж "знайдет", так сумеет взЯть то,
что ей бог, а не люди дали, спрашивать не станет... даст свое счастье, кому
захочет.
- Ќу, однако, жена ’араса Ѓульбы не похожа на ту, котораЯ тебе снитсЯ,
- заметил Љорнев.
- Њне или ѓоголю снитсЯ? Ѓыла бы ‘ечь, если б бабы не гонЯли их туда?
‚сЯ историЯ наша не с бою? Ђ кацапы все киселем: закиселили татар,
закиселили французов... ’а-а-рас! Џосмотрел бы Я на твоего ’араса, если б
ему русскаЯ трехъЯруснаЯ попалась.
- ‘лушайте, „олба, Я хохлуша? - спросила Љорнева.
„олба поднЯл голову и, облокотившись локтЯми о колени, ловЯ губой свои
подстриженные усы, смотрел ей в глаза и загадочно щурилсЯ.
Љорнева не выдержала. ‚ глазах ее мелькнуло что-то.
- ‚едьма! - быстро наклонилсЯ к ней „олба и залилсЯ веселым смехом.
- Ѓлагодарю, - обиделась Љорнева.
- Ќет, так сразу нельзЯ ответить... ‚ы знаете, у нас, у хохлов, как
паробки дивчат узнают: кохаютсЯ.
- —то значит кохаютсЯ?
- ЉахаютсЯ?.. ‚олЯ полнаЯ... у нас девушка до свадьбы совершенно
вольнаЯ, и критики на нее нет: хочет - с одним жартуетсЯ, с другим, - пока
не подберутсЯ друг к другу.
- —то ж, это разврат... - заметил ‘еменов.
- Ќет, разврата нет: волЯ. ђазврат, где воли нет, а здесь волЯ
полнаЯ... € дело до разврата не доходит.
- Ќу... - кивнул головой ‘еменов.
- Џод устав не подходит, - в тон ему сказал ђыльский.
- Џод устав нравственности не подходит, - ответил с ударением ‘еменов и
уставилсЯ в глаза ђыльскому.
ђыльский понЯл, на что хотел намекнуть ‘еменов, и спросил, слегка
прищуриваЯсь:
- —увствуешь себЯ хорошо?
- Ћчень хорошо.
- Ќу, и проповедуй своей невесте...
- џ надеюсь, что моЯ невеста сама это будет знать, - ответил
многозначительно ‘еменов.
Ќаступило общее неловкое молчание.
- Ћписать тебе твою невесту? - предложил „олба ‘еменову.
- Ћпиши, - вызывающе протЯнул ‘еменов.
- ЉрасиваЯ, - начал „олба, отсчитываЯ по пальцам, - конечно, с хорошими
манерами, - словом, то, что называетсЯ воспитаннаЯ.
- Ќадеюсь.
- Ѓудете играть; ты на скрипке, она на роЯле.
- ЋбЯзательно.
- Ќу, что ж еще? Џо утрам станете играть, под вечер гулЯть ходить
будете... ’ы будешь затЯгиватьсЯ с двойным наслаждением против теперешнего и
будешь ей все объЯснЯть: "‚от это, моЯ милаЯ, хороший человек, а это дурной,
а по сторонам, когда Я говорю, не смотри, а то Я обижусь. Ђ если Я обижусь,
Я не скрипку, а тебЯ пилить стану. Ђ если ты не образумишьсЯ, Я тебЯ попру
своим презреньем и понЯтием о чувстве собственного достоинства вообще и о
том, что такое порЯдочнаЯ, воспитаннаЯ женщина в особенности..."
- Ќу, потрудитесь теперь свою невесту описать.
- ЊоЯ? моЯ будет или из деревни, или одного со мной ума и развитиЯ,
которую бы учить не пришлось, потому что все равно не научишь, а сам
засосешьсЯ в ее киселе. Ќу, вольнаЯ будет, умнаЯ...
- ‚се умных возьмут, а дуры куда же денутсЯ? - спросил ‚ервицкий.
„олба весело посмотрел на него.
- ‚ыбирать-то мы с тобой будем...
- Ќу что же? кому ж нибудь все-таки достанетсЯ глупаЯ, - сказал
‚ервицкий.
„олба оглЯнул всех и ответил, почесываЯ затылок:
- Ќе сообразил. ’ы что не пишешь?
- Ќе пишетсЯ, - пожал плечами ‚ервицкий.
‚се рассмеЯлись, и даже Љарташев не удержалсЯ, фыркнул за парусом.
Ќа горе из-за сада показалась дача ѓоренки. ‹одки пристали к мЯгкому
песчанистому берегу.
Џока соображали, как подтЯнутьсЯ к сухому месту, „олба, проговорив: "ќх
вы!" - прыгнул и по колени в воде потащил за канат лодку.
- Џостой, и Я, - предложил было ЃерендЯ. Ќо, пока он собиралсЯ, носы
лодок уже лежали на сухом берегу.
Ћдин за другим попрыгали все, за исключением Љарташева.
- ЋбиделсЯ, - тихо махнул рукой ђыльский.
…ще подождали, и, наконец, „олба спросил Љарташева.
- ’ы что ж?
- џ не пойду, - ответил Љарташев.
- Џойдем, ’ема, - попросила было сестра.
- Ќе пойду, - отрезал Љарташев и отвернулсЯ.
ЏереглЯнулись все и стали медленно подниматьсЯ в гору.
- —то с ним сегоднЯ? - спросила Љорнева.
ђыльский молча пожал плечами.
- Ќу, что ж? не хочет, и бог с ним, - сказал ‘еменов.
Љарташев лежал в лодке так плотно, точно прирос, злорадно провожаЯ
глазами исчезавшую между деревьЯми компанию.
ѓоренко сидела на ступеньках террасы и, увидев многочисленное общество,
пошла к ним навстречу.
- Ќаташа! - радостно бросилась она.
Ћна быстро поцеловала Ќаташу, посмотрела на дорожку, откуда пришли все,
и спросила:
- Ђ брат твой?
- Љапризничает... в лодке лежит, - ответила Љорнева.
- Џросто не в духе, - сказала Ќаташа, - с утра он еще... там дома у
него вышла одна историЯ неприЯтнаЯ.
Џо лицу ѓоренки пробежала тень.
- —то ж, он боитсЯ, что при виде менЯ ему еще неприЯтнее станет?
Ђнна Џетровна обиженно улыбнулась, пожала плечами и повернулась к
остальным:
- Њилости просим на террасу.
Њоисеенко как поздоровалсЯ, так и стоЯл, продолжаЯ смотреть на нее.
- ‚ы как попали? - спросила его ѓоренко.
- ’олько под одним условием и поехал, чтобы к вам на дачу, - выдала его
Љорнева.
ѓоренко покраснела и, по привычке кусаЯ губы, пошла за другими рЯдом с
Њоисеенко.
- Љак брат?
- Ќичего... сегоднЯ лучше.
Њанера говорить Ђнны Џетровны была оригинальнаЯ и своеобразнаЯ: она
отвечала не сразу, как будто ее отделЯла от говорившего какаЯ-то изолирующаЯ
среда, звук чрез которую проходил не сразу, а нужно было времЯ. €ногда
казалось, что она не слышала, но проходило времЯ, и она отвечала так, как
будто отвечала себе, но могли слушать и другие. ќта манера на Њоисеенко
действовала в смысле усилениЯ того особенного и впечатлениЯ, и уважениЯ, и
обоЯниЯ, какое он чувствовал к ней.
Ѓрат ѓоренко, ‘ергей Џетрович, стройный, худой, с темным лицом,
тусклыми черными небольшими глазами, с черной, окаймлЯвшей лицо бородкой,
смотрел подавленно, вопросительно протЯгивал свою худую руку и старалсЯ
приветливо улыбатьсЯ.
- ‹юбуетесь? - спросил его „олба и показал на море.
—асть берега скрывалась за садом, но дальше был открытый вид, и ничто
не мешало взглЯду сразу охватить и потонуть в безбрежной, точно
позолоченной, морской глади. ’олько в левом углу террасы сквозь деревьЯ
просвечивал обрывистый берег с торчавшими из воды острыми камнЯми, поросшими
длинной морской травой. Љаждый раз, как волна плескала о камни, трава эта
как веером расплывалась по ней. ‚ то времЯ, когда везде царила мертваЯ
тишина, были неподвижны и воздух, и море, и сад, в том уголке все продолжало
бурлить, все несло какой-то шум и постоЯнно привлекало к себе тревожные
взглЯды больного. Ќо опЯть он обращалсЯ к далекому горизонту, где все в
Ярком огне лучей точно застыло в неподвижном покое, и опЯть стихал и
удовлетворенно, без мысли, смотрел в пространство.
- Њы не стеснЯем? - спросил Ђнну Џетровну тихо студент.
- Ќет, нет... ‘ейчас чай будем пить.
Ќаташа была не в духе.
Љорнев грыз ногти и старалсЯ дать себе отчет, что он чувствует к
Ќаташе: ему нравились ее глаза, ее волосы, фигура, но не было цельного
впечатлениЯ: захватывающего интереса. € он еще пытливее заглЯдывал в ее
черные глаза и еще озабоченнее грыз ногти.
"Ђ может быть, просто Я ей не интересен? ќто само собой разумеетсЯ, -
спешил он себе ответить, - но и с остальными она такаЯ же".
’олько при брате она оживлЯлась, и тогда Љорнев чувствовал ее сильнее.
‡ато в отсутствие его она всЯ была пред ним налицо, и это доставлЯло ему и
тайное удовольствие, и огорчение. ‘идит, бывало, за уроком и вспомнит вдруг
ее: на мгновение потонет в воспоминаниЯх, спохватитсЯ и гонит их от себЯ, и
после этого еще противнее ему "таЯнье", как он называл ухаживанье ‘еменова.
‚ такие минуты нежных воспоминаний ему казалось, что и он не лучше ‘еменова
- такой же, уныние наводЯщий своим ухаживающим видом, донжуан.
- ‚ы как будто не в духе? - спросил Њоисеенко Ђнну Џетровну.
Ћна окинула взглЯдом гостей, покусала губы и ответила сама себе:
- ‘емь человек, бабушка восьмаЯ... - €, повернувшись к Њоисеенке,
сказав: - „а, мне немножко не по себе, - ушла с террасы.
Ќачали накрывать на стол, пришла бабушка, стараЯ, сгорбленнаЯ,
маленькаЯ и почти глухаЯ. ќто была единственнаЯ родственница ѓоренки.
‚ ожидании чаЯ компаниЯ сидела, вЯло перебрасываЯсь фразами.
- ‘лушайте, страннаЯ это ѓоренко какаЯ-то, вы не находите? -
наклонилась Љорнева к уху „олбы.
„олба кивнул головой.
- ‡ачем мы приехали?
„олба ответил молчаливым пожатием плеч.
- Ќаташа, что ж твой брат? ’ак и будет там сидеть? џ пошлю за ним
Њашу... - вошла ѓоренко.
- Ќе придет, - вздохнула Ќаташа.
- џ пошлю все-таки.
ЊолодаЯ горничнаЯ нашла Љарташева все там же в лодке. Ћн с изысканной
вежливостью, но бесповоротно заЯвил ей, что чувствует себЯ не совсем хорошо
и потому прийти не может.
- ЃарышнЯ будет очень жалеть, если вы не придете.
- Њне самому очень жаль...
Љарташев не лгал: вечер так тихо догорал, так золотилось море, с таким
сожалением выглЯдывало в последний раз, исчезаЯ, солнце, что сердце
Љарташева невольно тоскливо сжималось от мысли, что он обречен в такой вечер
на такую неприЯтную роль.
€ горничной его было жаль. Ћна все стоЯла и наконец проговорила,
ласково смотрЯ на него:
- Њожет, пойдете?
- Ќет, благодарю вас, право же, не могу...
ѓорничнаЯ ушла, но почему-то ее брало все раздумье, так ли уж он болен,
что и до террасы не дойдет.
Ќа повороте она еще раз оглЯнулась, постоЯла и, приподнЯв одной рукой
платье, тихо стала подниматьсЯ в гору.
Љарташева приЯтно тронуло внимание горничной. Ћн с удовольствием
переживал ощущение взглЯда ее ласковых глаз.
Џрибежала Ќаташа, узнав, что он болен.
- ’ема, ты болен? —то с тобой?
Ќадо было хорошо врать.
- Џросто менЯ укачало и теперь тошнит.
- ’ебЯ никогда не укачивало!
- џ и сам не знаю... Я думаю, оттого, что Я лежал...
Љарташев с наслаждением видел, что Ќаташа начинает верить, и думал с
удовольствием в то же времЯ, что его хоть вверх ногами поставь, и то не
укачает.
- Њожет, домой поедем?
- Ќапротив, Я и болен оттого, что закачало; Я рад так полежать...
Ќаташа поверила и ушла, успокоеннаЯ.
‘олнце село, быстро надвигались сумерки, поднималась свежесть с морЯ и
с сада, распустилось масличное дерево и разлило свой чудный и сильный
аромат. Ќа горизонте медленно выплыла луна: большаЯ, нежнаЯ, точно какой-то
прозрачный шар. Џервые лучи ее скользнули в полумраке, и, как в зеркале,
отразились и потемневшее море, и загоревшиесЯ в небе звезды, и смолкнувший
берег. ‚ деревьЯх мелькнул огонек, и заблестели окна дачи. Ѓлеск от них
проникал до берега и слабо отражалсЯ в воде.
‚се жалели Љарташева и удивлЯлись, как это укачало его. Џодали чай.
Џонемногу все освоились с обстановкой и уж не чувствовали себЯ так неуютно.
„олба смешил всех своими мокрыми ногами и наконец ушел на кухню сушить их.
‚ервицкий, напившись чаю, что-то записал в книжку и пошел, как ни удерживали
его, ловить рыбу.
- ќто мое правило: что назначил - выполнить, не надо было назначать...
€ он так пожал плечами, так убежденно посмотрел на всех, что Ясно было,
что он, во всЯком случае, пойдет ловить рыбу.
Љорнева хотела было хитростью удержать его.
- ‚ы играть хотели на гитаре?
Ћн только с сожалением развел перед ней руками: та, которой принадлежит
его гитара, не здесь, и гитара не изменит ее памЯти. ќто была, и это знали
все - ‡ина Љарташева.
- Ќу, и идите, нам ЃерендЯ сыграет.
- Џо крайней мере, сыграет! - подзадорил ђыльский ему вслед.
- Ќа здоровье, - равнодушно ответил из сада голос ‚ервицкого.
Џолились звуки мЯгкой, нежной игры Ѓеренди.
Ќа сердце у Љарташева становитсЯ спокойнее, тише: аромат берега, огни в
саду, глухой шум морЯ, блеск луны, музыка - вытеснЯли оттуда всю будничную
прозу действительности, внесЯ взамен жгучее очарование волшебного вечера.
…сли б не было стыдно, он даже пошел бы наверх; но он не пошел и
слышал, как после скрипки зашумели стульЯ и по ступенькам раздались шаги...
Ћн пожалел, что так скоро кончилось все и поедут назад. Ќо назад не поехали,
вышли на берег и пошли налево. „ве фигуры повернули к нему, еще две пошли
было и отстали.
- ‡дравствуйте, Ђртемий Ќиколаевич, - сказала ему ѓоренко грустным,
ласковым голосом.
- ‡дравствуйте, - ответил с удовольствием Љарташев из своей засады.
- € поздороватьсЯ не хотите?
- ’ема, Ќина ни к кому другому не пришла бы перваЯ.
- —то ты говоришь, Ќаташа?
Ќаташа сконфузилась, и все, что нашлась сделать, - это крепко
поцеловала подругу.
ѓоренко рассмеЯлась и проговорила:
- Ќу, хорошо, Я пришла... хотЯ Я очень, очень обиделась, что вы не
захотели даже...
Ќо Љарташев уже карабкалсЯ из своей засады и за шумом и треском своих
прыжков не слышал конца.
- ’ема, может быть, тебе лучше немножко... пойдем с нами, - попросила
Ќаташа.
- …сли вам будет нехорошо, мы вас под руки поведем.
- џ попробую, - произнес смущенно Љарташев, придаваЯ голосу искренний
тон.
- ‚едут! - закричал „олба, когда подходил Љарташев, и все весело
бросились к нему.
Љарташев шел и улыбалсЯ.
- ‘лушайте, Љарташев, скажите правду: на кого вы сердитесь? - спросила
Љорнева.
- џ ни на кого не сержусь...
- Ќа менЯ?
- Ђ уж на вас, во всЯком случае, нет.
- ‚решь, сердишьсЯ, - настаивал „олба, - на кого-нибудь сердишьсЯ.
ѓовори: мы сейчас того бить будем.
- џ и сам могу.
- Ќу так бей, - сказал ‘еменов, подставлЯЯ спину.
- —его мне бить тебЯ?
- Њир, значит? - ну, давай руку... послушай, мы идем гулЯть.
- џ с Љарташевым пойду, - заЯвила Љорнева. - Ќе мешайте нам... у менЯ с
ним дело...
Љорнева увлекала Љарташева вперед.
- ‘лушайте, Љарташев, ничего по мне не заметно?
Љарташев на законном основании поднЯл на нее глаза, увидЯ опЯть ту,
котораЯ так мучила его, и произнес, подавлЯЯ волнение:
- Ќичего.
- Ќичего? - спросила она, и на него посыпались знакомые искры. -
Ќичего?! ‘казать вам?!
Љарташев опЯть поднЯл глаза, опЯть увидел ее совсем, совсем близко,
почувствовал одурЯющий аромат масличного дерева, и в сердце его начало
тревожно закрадыватьсЯ предположение, сладкое, страшное, мучительное.
- ‘казать?! - тревожно, замираЯ, повторЯла Љорнева, не спускаЯ с него
глаз.
- ѓоворите... - прошептал он.
- џ невеста ђыльского...
’ак отчетливо отпечатлелись дорожка и кусты вдоль нее, а ниже деревьЯ,
и луч луны, и сухой аромат сада, и ее белаЯ рука... …му вдруг показалось,
что это мертваЯ рука, и стало жутко.
- —то ж вы молчите?
- џ поздравлЯю вас... џ очень рад и за ђыльского.
- ‘лушайте, как, по-вашему, ђыльский хороший человек?
- Ћчень хороший... џ очень люблю и уважаю ђыльского.
- ‘лушайте... он мне позволил сказать вам...
- џ ему очень благодарен...
- ’олько - это се-е-крет.
Љарташев вздохнул всей грудью.
- џ никогда его никому не скажу...
Љорнева улыбнулась.
- Џо крайней мере, до свадьбы... ‘лушайте... џ вас очень люблю...
Ѓольше всех товарищей ваших... ‘кажите мне: Я не опрометчиво поступила?
- Ќемножко рано, но и то... нет, ничего; ђыльский очень серьезный
человек.
‘зади подошел ђыльский и сконфуженно спросил:
- џ вам не помешаю?.. о чем?
- џ говорю, что рад за Њарию Џавловну и тебЯ... со всЯким другим это
было бы рано, но ты, если уж говорить откровенно, и серьезнее и умнее нас
всех.
Љарташев горЯчо сжал руку взволнованного ђыльского и быстро пошел
назад.
- Љарташев, - ласково, мЯгко позвал ђыльский, - никому, пожалуйста.
- Ѓудь спокоен.
Ћни еще раз пожали друг другу руки, и Љарташев возвратилсЯ к отставшим.
Ќо вдруг он бросилсЯ в сторону и стал в кусты.
Њимо прошел ‘еменов с своей дамой, Ќаташа и ђыльский с Ѓерендей,
ѓоренко со студентом и „олбой.
Љогда все ушли, он облегченно вздохнул и тихо вернулсЯ назад. “ него не
было уже ни гнева, ни раздражениЯ: ему просто хотелось быть одному.
‚ысоко взошла луна на небе, когда наконец стали собиратьсЯ домой.
€з тени вынырнула встревоженнаЯ фигура долговЯзого Ѓеренди и снова
исчезла в кустах.
- —то за черт - сбилсЯ Я? Ћ!
Џеред ним стоЯл Љарташев.
- ‘... слушай, где Я? - спросил ЃерендЯ. - џ потерЯл их.
- €дем к лодке...
Ћни вышли на дорожку.
Љорнев и Ќаташа отстали, сбились и напрасно искали остальных по
залитому луной саду. ЉакаЯ-то особаЯ тревога охватила их в этом неподвижном,
светлом, точно мертвом или очарованном саду.
- ’ьфу! черт! - обрадовалсЯ Љорнев, наткнувшись на Љарташева и Ѓерендю.
- ѓде ж остальные?
- Њы сами их ищем.
- Љричать надо. - € Љорнев, приложив руки ко рту, закричал.
‚се притихли и ждали. Џрошло несколько секунд, пока пришел назад
далекий ответ.
- ‚он куда их занесло, - заметил Љорнев.
- …-хать по-ра-а!
- €де-ем!
- ќто „олба орет.
Ћдин за другим сбегали к берегу со своими проворными тенЯми маленькие
фигурки и останавливались в немом очаровании. ‘еребром заливались море и
берег. ‘ветлаЯ полоса резала воду, сливалась на горизонте, дрожала и мигала
в Ярком блеске луны. Њлел воздух, пропитанный наркотическим запахом жасмина
и масличного дерева. Ћхваченное негой и страстью, море напрасно сдерживало
свое тЯжелое дыхание. ‚олна за волною ночного прибоЯ подкатывалась к
отлогому мокрому берегу и с бессильным вздохом падала в объЯтиЯ жгучей
волшебной ночи.
Љорнев первый пришел в себЯ.
- Ќу, едем... џ чувствую, что или Я поглупел, или все остальные
поумнели.
- ‚се поглупели... че-черт возьми! - весело воскликнул ЃерендЯ.
€, обратившись к подходившему ‚ервицкому, он еще веселее закричал:
- ’е... теперь пиши нас: мы все поглупели.

„ЋђЋѓЂ

—ерез неделю после днЯ рождениЯ Љорнева Љарташевы отправились в
деревню. ‘ ними ехал и Љорнев.
Џоезд отходил в шесть часов вечера.
ЂккуратнаЯ Ђглаида ‚асильевна забралась на вокзал за час до отхода.
Љорнев, Ќаташа и Љарташев пошли гулЯть на площадь, а Ђглаида ‚асильевна с
остальной семьей сидела на платформе в тени искусственной ограды, из цветов.
‚ пустую залу первого класса вошел господин лет тридцати пЯти,
самоуверенный, с неприЯтной, заносчивой манерой и, заглЯнув в
противоположное зеркало, устало, раздраженно опустилсЯ в кресло. Ћтразились
вызывающие, с морщинками уже, черные глаза, маленькаЯ из серого шелка
шапочка, чернаЯ, слегка полысевшаЯ на самом подбородке, на две стороны
расчесаннаЯ борода, подержаннаЯ фигура, в легком, хорошего покроЯ платье, в
светлых с застежками ботинках. ЌесмотрЯ на изЯщный костюм, претензию и
фатоватость даже, солнце и ветер степей положили на лицо господина свою
властную печать. Ћсобенно пострадал нос: покраснел и лупилсЯ. ќто
подчеркивало мелкие следы того уже надвигавшегосЯ возраста, который у
некоторых можно сравнить с неприЯтным пробуждением после веселого вечера,
где всего было довольно: и вина, и женщин, и проигранных денег.
“видав вошедшую Ђглаиду ‚асильевну, господин с установленной
любезностью тех светских отношений, когда нельзЯ избегнуть встречи и
отсутствие общих интересов делает эту встречу скучной и неинтересной,
подошел к Ђглаиде ‚асильевне.
Ђглаида ‚асильевна сдержанно, почти сухо поздоровалась с ним и
огорченно подумала, что придетсЯ ехать вместо третьего класса во втором.
‚озвратившиесЯ Љорнев, Ќаташа и Љарташев нашли Ђглаиду ‚асильевну и
‡ину в обществе этого господина.
- ќто кто? - спросил Љорнев, отходЯ с Љарташевым.
- Ќеручев, - ответил Љарташев, - наш сосед: страшный богач, но
запуталсЯ так, что, вероЯтно, все с молотка пойдет.
- Ќа здоровье, - проговорил равнодушно Љорнев.
“знав, что решено ехать во втором классе, Љорнев сморщилсЯ и сказал
Љарташеву:
- Ђ твоЯ мать пропитана все-таки всей этой ерундой в значительной
степени.
Љарташев не любил критиковать мать и, промолчав, пошел хлопотать насчет
багажа.
ђаздалсЯ третий звонок, и поезд тронулсЯ. Ћн медленно извивалсЯ в
предместьЯх и дачах города, и, только завидев открытую степь, он, точно
увлекшись развернувшеюсЯ далью, весело помчалсЯ вперед, разбрасываЯ по
воздуху клочьЯ пара. Ћторванные белые клочьЯ медленно таЯли в свежевшем
небе. ‘адившеесЯ солнце, скрывшеесЯ было за садами, опЯть выглЯнуло и
заиграло на стенках вагона.
—ерез окно от того, в которое смотрели Љорнев и Љарташев, выглЯдывала
Ќаташа, жадно подставившаЯ свое лицо встречному ветру.
‘оскучившись смотреть, Љорнев отвернулсЯ от степи и покосилсЯ, нет ли
места возле Ќаташи.
Ќаташа, точно угадав, вышла из отделениЯ, где сидели Ђглаида ‚асильевна
и ‡ина, и прошла к свободному окну.
Љорнев нерешительно потЯнулсЯ за ней и сел возле на скамью.
- ‚ы тоже любите степь? - спросил он.
- ‹юблю, - весело ответила Ќаташа.
- Ђ вы во многом похожи на брата.
- џ очень рада, - ответила Ќаташа, стоЯ боком к окну и смотрЯ вперед.
‚етер играл ее небрежно расчесанными волосами, выбивал их и наконец так
рассыпал, что Ќаташа распустила свои волосы совсем, чтоб собрать поплотнее.
‚ этой ажурной рамке волос, в косых лучах солнца еще рельефнее
светились ее черные большие глаза и манили к себе Љорнева своей, как ему
казалось, бездонной глубиной.
Ћна с трудом справлЯлась с волосами и смотрела на Љорнева так, как
смотрЯт, когда без зеркала заматывают там, где-то сзади, косу: непринужденно
и внимательно к своей работе. ‚ рассеЯнности она даже наклонилась немного к
Љорневу и, казалось, озабоченно всматривалась в него. Љорнев чувствовал ее
близость, ее безмЯтежное спокойствие, и его охватывала беззаботнаЯ
удовлетворенность молодого туриста в приЯтном обществе расположенных к нему
людей.
Љорнев в первый раз выезжал из города; в первый раз он был в
обстановке, в которой не чувствовалась та проза гимназии, то
неудовлетворенное чувство не то тревоги, не то ответственности за что-то,
которое так хорошо знакомо всЯкому гимназисту. Ќе было риска встретить
начальство врасплох, не было в голове завтрашних уроков и полученной
единицы. ‚ первый раз все это выпустило на волю свою жертву и осталось в
исчезнувшем большом городе. „аже и удовольствие свободного чтениЯ в деревне
уступило теперь место потребности полного, беспредельного отдыха.
Љончив с волосами, Ќаташа опЯть повернулась к окну, став так, чтобы не
мешать Љорневу.
Ќа Љорнева из-за Ќаташи в Ярких переливах заходЯщего солнца смотрела
беспредельнаЯ догорающаЯ степь. ‹егкий ароматный воздух полей становилсЯ еще
легче и сильнее охватывал нежным душистым запахом свежего сена. ‚
неподвижном воздухе, в стихающем дне только шум поезда нарушал общий покой,
задумчиво сливаЯсь в однообразный, далеко кругом разносившийсЯ гул. ‘олнце
точно втЯгивало в себЯ свои длинные, скользившие по степи лучи и собирало их
вокруг себЯ в Ярком без боли сиЯнии. ’олько Ядро раскаленно сверкало, и
рельефнее отсвечивал какой-то там, за горизонтом, океан света и безмЯтежной
дали. ЏотЯнулись в ту даль и перламутровые с золотым отливом тучки, и степь,
и сам поезд, казалось, мчалсЯ туда, чтобы вместе с размаху потонуть и
исчезнуть в неведомой дали.
Ќаташа стоЯла, облокотившись, смотрела и отдавалась той приЯтной
щемЯщей задумчивости, какаЯ охватывает под вечер у открытого окна в быстро
несущемсЯ поезде, когда глаз так легко скользит по полЯм, когда так жаль
чего-то и так тЯнет туда, где прихотливо вьетсЯ в золотистом море желтеющих
хлебов дорожка, где высоко над ней черной точкой в огне заходЯщего солнца
замер и бьетсЯ в истоме отшельник степей - дикий кобчик.
Љарташев засмотрелсЯ, и мысли улетали в открытое окно и неслись то к
поспевавшему хлебу, то к скирдам, то к свежей пашне с седыми быками, лениво
ползущими по борозде. € вдруг вспомнилась ему прошлогоднЯЯ историЯ с Ћдаркой
в деревне, и сердце его тоскливо-приЯтно екнуло. Љак-то в полдень в саду, на
берегу пруда, в самой чаще густо сплетенного вишнЯка, в ажурной тени его
тонких ветвей, в неподвижном, млеющем ароматом темных вишен воздухе, лежал
он с книгой в руках и читал. € все так Ярко отпечатлелось в памЯти: он вдруг
поднЯл голову и увидел шедшую вброд по пруду стройную красавицу, гибкую, как
змейка, казавшуюсЯ ему всегда каким-то видением неба, - молодую Ћдарку. ’ак
и замерли в нем навеки: сверкавший пруд, Ћдарка, ее небольшое лицо,
миндальные глаза, куча каштановых волос, небрежной волной обмотанных вокруг
головы, безмЯтежный взглЯд по сторонам, круги по воде и белое тело Ћдарки,
так Ярко сверкавшее над прозрачной водой. Ђ он, прильнувший, затаивший
дыхание, свЯтотатственно смотрит... € вдруг треск... Ћдарка видит его,
держит в руках свое платье, не знает, на что решитьсЯ, и с стыдливой мольбой
смотрит на него своими мЯгкими затуманившимисЯ глазами. Џокорный, он идет
прочь, но его тЯнет назад, к ней; он раздумывает, борет порыв, а сильнаЯ
волна страсти снова охватывает его. Ќо Ћдарка уже мелькает между деревьЯми,
и он остаетсЯ, неудовлетворенный, один с своими жгучими ощущениЯми.
ђастерЯнный, ищущий, он идет назад, туда, где за минуту так Ярко искрилсЯ
пруд, где шла Ћдарка, где нежно и сильно кто-то пел чудную песнь, где таким
жгучим огнем разливалсЯ по телу пьЯнЯщий аромат темных вишен... Ќо уж там
пусто, только пруд равнодушно мигает да комар поет над ухом свою назойливую,
скучную песнь.
—то-то свЯзало с тех пор его с Ћдаркой, и при встрече с ней загоралсЯ и
далеко в ее затуманенные глаза проникал его ищущий взглЯд. € теперь, при
воспоминании, охватило его ощущение взглЯда красавицы Ћдарки, и сердце
сильнее забилось предчувствием скорого свиданиЯ. Ћн тЯжело вздохнул и
высунулсЯ из окна.
ЏотЯнуло какою-то свежею сыростью: словно дождем запахло. Џоследние
лучи, короткие и красные, сиротливо скользили, прощаЯсь со степью. ‘тепь
задумывалась и заволакивалась, точно волнами дыма, обманчивым просветом
сумерек. ‘ильней пахнуло ароматом полей, и в небе уже сверкнула и, точно
испуганнаЯ своим ранним поЯвлением, опЯть скрылась перваЯ звезда. ‚тораЯ,
третьЯ - и задрожали в темной синеве Яркие трепещущие звезды.
Љарташев подсел к Љорневу.
- ’уда, дальше... когда ночи темнее будут, мы станем ездить на ночевки
в степь... прЯмо в поле... костер, на нем котел с галушками, палочки такие
заостренные... Џокамест варитсЯ, лЯжешь у костра и лежишь... закроешь глаза
- и вдруг пахнет в лицо свежим ветерком; откроешь - темно... пламЯ от костра
высоко-высоко уйдет вверх и качаетсЯ там, а ночь так и хватает его со всех
сторон: точно живаЯ, точно тени какие ищут чего-то... ‚друг крикнет чайка, и
встрепенетсЯ все: зашуршит, затрещат кузнечики, и потЯнет свежим сеном...
- € теперь пахнет сеном, - сказала Ќаташа, жадно вдохнув в себЯ ночной
аромат свежей степи.
Љарташев за Ќаташей выглЯнул в окно. ‚ темном небе широкой рекой
разлилсЯ блестЯщий Њлечный Џуть, и от Ярких звезд его еще темнее кажетсЯ в
степи. ’очно вспугнутый, быстрее убегает поезд вперед, рассыпаЯ свой
огненный след в мЯгкой ночи. Љак будто смотрит что-то оттуда из темной
степи. ’очно тени былых хозЯев глЯдЯт в Яркие окна вагонов на неведомых, в
странном сочетании громадного общества несущихсЯ мимо путников.
Ќа горизонте показалось зарево, и заспорила ‡ина с братом - где горит.
„олго спорили; третью деревню, уступаЯ, назвал Љарташев, когда вдруг весело
вскрикнул:
- ‹уна!
Љрасно-дымчатое зарево мало-помалу собиралось в знакомые очертаниЯ. “же
блестЯщий, неправильный шар поднЯлсЯ и осветил вокруг себЯ мЯгкую прозрачную
синеву неба. ‚ыше поднЯлсЯ он, и первые лучи встревоженно убежали в темную
степь - туда, где вдруг выглЯнула бледнаЯ травка, сверкнул бугорок и
показались из мрака неподвижные темные скирды.
Ќеручев сидел в своем купе первого класса и задумчиво смотрел в окно.
‚споминалась вчерашнЯЯ ночь в мЯгком будуаре с открытыми окнами на бульвар,
с ароматом этой ночи в блеске морЯ и в шуме цветущих акаций. ‚споминалась
всЯ неделЯ сутолоки в городе и необходимость скоро опЯть ехать в город за
деньгами.
Џрирода, как самый тонкий враг, заманивала туманными надеждами,
втЯгивала в громадные посевы и безбожно обманывала.
„умал он лет десЯть тому назад, оставлЯЯ службу в богатом полку,
похозЯйничать и возвратитьсЯ в столицу богатым, независимым помещиком. „умал
повести какую-то деловую жизнь в деревне. „умал избавитьсЯ на времЯ от
приЯтного, но разорительного общества дорогих товарищей. € ничего не вышло:
нашел товарищей и сам же создал разорЯющую его и их обстановку... ЌеприЯтное
что-то надвигалось и было близко.
Ќеручев раздраженно трЯхнул головой и внимательнее засмотрелсЯ в окно.
“томилась степь и спит неподвижно в сиЯнии лунных лучей, спЯт и лучи в
сонной траве. Ќеподвижный, вдали так отчетливо обрисовалсЯ чьей-то
заботливой рукой сдвинутый в кучу лесок. Џрогудел поезд, сверкнула речка и
отразила в себе далекую луну.
- ‚ысь! - радостно встрепенулсЯ Љарташев.
"‚ысь" магической силой охватила молодых, задремавших было
путешественников.
‚ысоко в небо забралась маленькаЯ луна и льет свой волшебный свет на
высокую колокольню, неподвижные белые хаты, на постоЯлый двор, в котором
запрЯгают экипажи приехавших с поездом господ.
Ќеручев предложил свой экипаж, и ‡ина с Ђглаидой ‚асильевной едут с
ним.
Ќаташа в теплом пальто, охваченнаЯ дремотой и свежестью ночи, жметсЯ и
ждет знакомой колЯски с Ќиколаем на козлах.
€з-под темных длинных навесов уже несетсЯ сонный голос ЌиколаЯ:
- ‚перед!
’опчутсЯ лошади, и с гулом выезжают на площадь два экипажа.
”ыркают кони, бегут в ровной степи, и кажетсЯ Ќаташе, что кружитсЯ
степь и бегут лошади как-то назад, а высокаЯ луна надела белый саван и тоже
бежит у нее за плечами и вот-вот хочет обхватить ее... ‚скрикнула Ќаташа и
открыла глаза. ‚стрепенулсЯ и Љорнев и смотрит испуганно на нее, стараЯсь
спросонков разобратьсЯ, где он и что с ним.
’олько на рассвете, точно в панораме, вдруг показалась сверху всЯ ‚ысь.
Ѓыло времЯ, бушевала здесь вольнаЯ запорожскаЯ жизнь. Ќо давно уж это
было. ’очно после осевшей от дождЯ пыли, спит на заре ЯснаЯ, спокойнаЯ,
умытаЯ своей казацкой стариной далекаЯ ‚ысь с своими белыми хатами,
вишневыми садочками, с колокольнЯми на далеком горизонте. €з густого сада
уже сквозит краснаЯ крыша господского дома, выглЯдывает мезонин с крыльцом в
ту сторону, где за прудом лентой сверкает в густых камышах ‚ысь. Џока еще
неподвижно смотрит в воду камыш, пока еще спит село и точно задумались его
белые хаты, пока господский дом пустыми окнами глЯдит в зеркальную
поверхность розового от зари пруда, - осторожно выплывают из камыша на
гладкую речку то дикаЯ утка с выводками, то нырки, а то и пара серых гусей.
Ћх! ђаньше их забралсЯ и стоит истуканом с ружьем Љонон. ‘тоит терпеливо с
засученными штанами по колено в воде и только поводит своими Ястребиными
черными глазами. •олодно. „рожь так и хватает, но станет тепло, когда
прогремит по реке выстрел и закружитсЯ подстреленный гусь на прозрачной
воде. Ќет, не поспеет новый зарЯд вдогонку за другим, улетевшим. “ж тонет он
в розовой дали и несетсЯ все дальше в далекую степь - туда, где ждет его
тихий прудок, где дикие дрохвы пасутсЯ да одинокие скирды стоЯт, где зорким
сторожем станет отовсюду стеречь его вольнаЯ степь.
“же встал старый-старый отец „аниил, вышел на крыльцо и смотрит на
речку. „ивчата с ведрами потЯнулись. Ћдарка назад идет и низко кланЯетсЯ.
Љонон с убитым гусем плететсЯ по пригорку. Џыль поднЯлась за рекой: погнали
пастухи коров. ‚есело играет рожок, и уж потЯнулись волы с возами в поле.
’ихо в господском доме. —уть-чуть качаютсЯ шторы открытых окон. —рез
решетчатый забор уже видны в аллее подъезжающие экипажи. ‘вернувшись
клубочком, сладко спит у ворот старый сторож ѓрицко и не слышит, как над ним
жуют удила усталые кони и ломЯтсЯ в запертые ворота.
- Људа вас черти несут! - рассердилсЯ вдруг Ќиколай, подбираЯ выпавшие
как-то вожжи. - ’пру, скаженные! ЋтворЯй!

XII

Ќа другой день после приезда в деревню Љорнев проснулсЯ, когда еще
Љарташев, раскинувшись, сладко спал с раскрытым ртом.
Ћн оглЯнулсЯ: угловаЯ, невысокаЯ, но большаЯ комната была оклеена
цветными обоЯми с рисунком серых кораблей и красных китайских матросов.
ЊЯгкаЯ стараЯ мебель - большой диван, круглый стол, несколько стульев.
Љорнев напрЯженно искал глазами чего-нибудь, что помогло бы ему скорее
получить впечатление деревни. ‚се было старое, самое обыкновенное, но в то
же времЯ чувствовалось во всем и что-то особенное. Љак-то спокойнее здесь
стоЯла мебель возле этих кораблей - этот диван стоЯл так, может быть, уже
десЯтки лет; эта картина, изображавшаЯ каких-то разрЯженных охотников в
париках, тоже говорила о чем-то бесконечно далеком; висел маслЯный портрет
какого-то мужчины со строгим профилем, длинным носом, черными глазами и
косичкой, в однобортном мундире с красным воротником и негустыми черными
волосами, которым художник, видимо, хотел придать пышность. Џод портретом -
разные сабли: и длинные и короткие, а в середине - громаднаЯ меднаЯ. Џортрет
какого-нибудь прадеда, который здесь жил когда-то, ходил по этому дому, был
в этой комнате. „ом был старый, со множеством низких комнат.
Џомещение молодых людей находилось в левой стороне, на самом краю, и
отделЯлось от остального дома коротким крытым коридором. ЏроходЯ вчера,
Љорнев видел множество дверей. Љарташев показал рукой на одну из них и
поЯснил:
- ЃывшаЯ капелла моего прадеда.
- Ћн разве католик был? - спросил Љорнев.
- Ќет, православный, но так как-то - неопределенно... ‚ероЯтно,
увлекалсЯ католицизмом. ‡наю, что был франкмасон.
’еперь Љорнев посмотрел внимательно на портрет. "Ќе этот, - подумал он,
- у этого в лице никакой мысли: вероЯтно, рубил себе направо и налево в
полной уверенности, что это и есть самаЯ суть жизни". Љорнев
пренебрежительно отвернулсЯ и стал смотреть в окна. Ћни выходили в глухую
часть сада. ‚ голубом, безоблачном небе неподвижно вырисовывались деревьЯ,
точно уснувшие в Ясном утре. “ самого окна прижалсЯ куст сирени, заглЯдываЯ
и словно просЯ впустить его. Љорневу хотелось отворить окно, но хотелось и
лежать, - и он был в раздумье, когда дверь тихо скрипнула и в ней поЯвилась
высохшаЯ фигура ‘тепана, старика, который еще при старом барине состоЯл в
господской дворне - по его словам, был первым у него "лакеем".
Љак бы то ни было, в глазах деревни ‘тепан пользовалсЯ бесспорным
авторитетом, который он еще больше поддерживал всЯким враньем про себЯ. ‚
сущности, это было безобидное существо, и зимой, когда господа жили в
городе, он отлично мирилсЯ с простой деревенской жизнью: был хорошим
семьЯнином, любил общество своих сверстников, усердно молилсЯ богу и помогал
сыну по хозЯйству. Ќо с приездом на лето господ на него находила, как
говорили крестьЯне, "фанабериЯ", нападал "гец", - он делалсЯ заносчив,
суетлив и бестолков. Ћсобенно он любил показать себЯ перед поЯвлЯвшимисЯ в
усадьбе мужиками. ‚ такие моменты, стоЯ на черном крыльце, он кричал о
чем-нибудь в кухню так громко, что и на деревне слышно было. Ќикто, впрочем,
не смущалсЯ этими криками. Ључер Ќиколай так же равнодушно сплевывал,
продолжаЯ обдумывать важный вопрос - не направитьсЯ ли ему теперь через
пробитую дорожку "по пид ЯблонЯми" в шинок на деревню; повар ’ихон -
прекрасный повар и горький пьЯница, - тихий и невозмутимый, правда, робко
съеживалсЯ при крике ‘тепана, но сейчас же успокаивалсЯ и, поглЯдываЯ
осторожно в окно, тоже мечтал о том времени, когда, исполнив свои
обЯзанности, он уйдет в шинок, где променЯет всю принесенную им провизию на
дорогую его сердцу водку.
‘тепан продолжал стоЯть у дверей и радостно смотрел на Љорнева. Љорнев
не сразу сообразил - кто это, так как вчера ‘тепан проспал приезд господ.
- Џрикажете умыватьсЯ? - почтительно спросил ‘тепан.
Љорневу, в сущности, не хотелось еще вставать, но, чувствуЯ неловкость
перед ‘тепаном, он сказал: "•орошо", - и поднЯлсЯ с кровати.
‘тепан усердно бросилсЯ помогать ему, насильно напЯливал носки, надевал
ему сапоги и даже подхватил Љорнева, чтобы помочь ему встать. Љорнев
стесненно терпел все, но, когда ‘тепан усомнилсЯ даже, способен ли он сам
встать "на ножки", Љорнев возмутилсЯ и решительно проговорил:
- Љак вас зовут?
- —то-с? - ‘тепан от старости стал глохнуть.
- Љак вас зовут?
- Ђ-а... ‘тепан, сударь.
- ’ак вот, ‘тепан, у менЯ такие же руки, такие же ноги, как и у вас, да
к тому же и помоложе ваших... џ могу и сапоги надеть, и встать, и привык сам
все это делать. ‚ы мне только умытьсЯ дайте.
- ‘лушаю-с, сударь... пожалуйте! - € ‘тепан осторожно прислонил свою
руку к двери, в которую проходил Љорнев, чтобы в случае возможности ушиба
удар смЯгчилсЯ об его старую, морщинистую руку. "—учело какое-то", - подумал
Љорнев, сразу недружелюбно расположившийсЯ к старому ‘тепану.
ЋбрЯд умываньЯ у отворенного окна совершалсЯ с такой
предупредительностью со стороны ‘тепана, что Љорнев, кое-как умывшись, хотЯ
с дороги и запылилсЯ, поспешил убратьсЯ поскорее в свою комнату. Ќо от
‘тепана не так легко было отделатьсЯ. ‘частливый, что дорвалсЯ наконец до
исполнениЯ своих обЯзанностей, он не выпускал свою жертву ни на мгновение.
“видев, что Љарташев уже открыл глаза и молча наблюдает всю сцену, Љорнев
проговорил вполголоса:
- —то это за чучело? џ не понимаю, что за охота держать таких идолов.
‘тепан, с выражением в своих старых глазах веселого щенка, ожидающего
чего-то, повел глазами в ту сторону, куда теперь смотрел Љорнев, и, увидев,
что Љарташев глЯдит, суетливо-радостно кинулсЯ к своему барину.
- “бирайсЯ! - рассмеЯлсЯ Љарташев, прЯча руки, - так поцелуй!
‘тепан, всхлипываЯ от восторга, повторЯл: "Ѓарин мой милый", - и трижды
поцеловалсЯ с Љарташевым.
Љорнев раздраженно следил глазами за ‘тепаном.
- ‚се живеньки ли - здоровы? …ремей Ђндреевич как?
- …дет.
- € ’атьЯна €вановна здоровы?
- € она здорова.
- ‘лава тебе господи! сподобил еще господь послужить своим господам...
ќх! € Ћрлик же, - с новым приливом восторга произнес ‘тепан, - просто удила
грызет.
Љарташев весело рассмеЯлсЯ.
- Ћрлик - моЯ лошадь, - поЯснил он.
- Ѓеда, сударь: играет, вот так и играет... ‚сЯ деревнЯ высыпет...
Ќиколай его проезживает.
- Ћн льстец, к тому ж лукавый царедворец, - заметил Љорнев, раздумчиво
принимаЯсь за ногти.
- Џросто шут гороховый.
- ’ак точно, - ответил с наслаждением ‘тепан, не расслышав слов.
Љарташев, а за ним и Љорнев фыркнули, а счастливый ‘тепан с восторгом и
умилением смотрел то на того, то на другого.
- ќто мой друг, - сказал ему Љарташев.
- ’ак, так!.. дружки, значит, будете, - кивнул ‘тепан и вздохнул.
- —ай сюда прикажете? или на балкон?
- Ќа балкон.
- ‘лушаю-с.
„рузьЯ через коридор прошли в дом. Љарташев повел Љорнева окружным
путем - через целый рЯд комнат. ‚се стоЯло на своих местах, висели картины,
портреты, и все еще больше усиливало впечатление чего-то старого, давно
налаженного. ‚о всех этих комнатах, и голубых, и синих, и красных, особенно
в тех, где сохранилась маслЯнаЯ окраска стен, на всей этой мебели - и
старинной и более новой, - важно застывшей на своих местах, некогда сидели
другие люди, разговаривали, волновались, курили из своих длинных чубуков.
‘лед их здесь, тень их - глазами неподвижных портретов - провожает уже новых
хозЯев. ќти портреты как бы говорЯт: "Њы терпеливо ждали других, - дождемсЯ
и вас, и ваши дела и жизнь, как и наши, станут достоЯнием других".
- ‘обственно, у вас очень богатаЯ обстановка, - заметил Љорнев.
Љарташеву было это приЯтно, и он, отворив дверь на балкон, сказал:
- Ђ вот и сад.
Џеред террасой был разбит разнообразный цветник. „альше шел сад, и
между ближайшими стволами деревьев заманчиво мелькала большаЯ аллеЯ с желтым
песком.
"‡десь ходила Ќаташа, Ђглаида ‚асильевна, ‡ина", - думал Љорнев и жадно
искал неуловимых следов, свЯзывавших и этот сад и этот балкон с обитателЯми,
с милым образом Ќаташи, котораЯ его тЯнула к себе так мЯгко и сильно, без
всЯких порывов, тЯнула, как тЯнет к чему-то близкому, что в отвлеченном,
окристаллизованном виде, потерЯв все недостатки, сосредоточивает в себе всю
прелесть родного чувства. Ћн бессознательно наслаждалсЯ безмЯтежным утром,
потонувшим в глубоком небе, неподвижностью сада, избытком воздуха, его
ароматом и свежестью. ‚ густой тени террасы было еще свежее. Ќа столе
сверкали скатерть, стаканы и пока пустой поднос от самовара. ђаскорЯкой,
держа далеко от себЯ самовар, старыми ногами по боковой аллейке уже шел
‘тепан и, поставив самовар, опЯть ушел - за печеньем. ‚ дверЯх показалась
только что вставшаЯ, только что умытаЯ, с немного заспанными глазами Ќаташа
и весело щурилась на Ясное утро, на стоЯвших Љорнева и брата, бессознательно
умываЯсь еще раз свежим воздухом.
Љорнев оглЯнулсЯ, и в этой простой обстановке Яркого утра деревни
Ќаташа показалась ему еще свежее, еще чище во всей своей несознаваемой
чистоте, чем когда бы то ни было.
- ‡дравствуйте, - произнес он, и в голосе его зазвучало чувство
удовольствиЯ и радости, то чувство, которое он обыкновенно старалсЯ
скрывать, а теперь хотел делитьсЯ им с Ќаташей и со всеми окружающими. Ћн
смотрел, ласкаЯ Ќаташу глазами. Ќаташа, почувствовав это, лениво ответила,
маскируЯ смущение: "‡дравствуйте", - и села на первый стул.
- •орошо у вас, - сказал Љорнев. - џ представлЯл себе деревню, но у вас
совсем особеннаЯ, оригинальнаЯ обстановка: на каждом шагу каждаЯ мелочь
будит воспоминаниЯ, и кажетсЯ, что Я сам здесь уже был, когда-то видел все
это...
Ќаташа ласково кивнула головой, смотрЯ, прищурившись, то на него, то в
сад сквозь деревьЯ.
- ’еперь понимаешь, отчего мы так любим деревню? - спросил Љарташев.
- —то ж тут понимать? Њой друг, здесь вопрос денег - и, если они есть,
можно любить все.
- Ќу, пустЯки: Я бы и в хате с удовольствием жил и наслаждалсЯ
деревней.
- € Я, - решительно согласилась Ќаташа.
Љорнев молча посмотрел на Ќаташу, на Љарташева и о чем-то задумалсЯ.
‘амовар продолжал кипеть, пустой чайник стоЯл, но никто не думал о заварке.
‚озвратившийсЯ с печеньем ‘тепан поставил его на стол и бросилсЯ целовать
руки Ќаташе.
- ‡дравствуйте, здравствуйте! - быстро и весело говорила она, прЯча
свои руки.
‘тепан огорчилсЯ, что не пришлось поцеловать ручку барышни. —увствуЯ
себЯ лишним, он, постоЯв несколько мгновений, медленно, с опущенной головой,
пошел за угол.
- ’ихона работа, - сказал Љарташев, задумчиво смотрЯ на лепешки. -
Џапины любимые.
- ‚ещи переживают людей, - заметил Љорнев и, помолчав, прибавил: - Ќо
он настоЯщий кондитер, ваш повар.
- Ђх, какой он симпатичный! - воскликнула Ќаташа. - Џойдем к нему...
пока тут чай заварЯт... †аль только, что пьет. ‚прочем, говорЯт, он бросил.
‚се трое спустились в аллею. Љорнев вдыхал в себЯ мЯгкий аромат цветов,
сада, деревни, чего-то нового, сильного и свежего, и ему казалось, что
никогда он так легко и свободно не шел, как сегоднЯ, в этом безмЯтежном
нарЯдном уголке природы, по этой аллее с кустами жасмина вдоль белой стены
дома, возле этой бочки длЯ стока воды. ‚се находило место в открытом длЯ
впечатлений сердце Љорнева. Њежду деревьев показались постройки: длинный
белый флигель, другой под углом, каретник, сарай, большой чистый двор. ‘
крыльца бокового флигелЯ выжидательно, с чувством собственного достоинства,
спускалась фигура мужчины лет тридцати, загорелаЯ, отчего еще рельефнее
сверкали его синие глаза и белые белки. €з-под стертой шапки его выбивались
русые волосы, от тЯжелых высоких сапог сильно пахло ворванью, отчего точно
делалось жарче среди этого Ясного утра. Љарташев, заметив его, быстро пошел
навстречу. ’огда и он прибавил шагу. ќто был управлЯющий именьем, Љонон
‹ьвович Њогильный. ЏривЯзаннаЯ верховаЯ лошадь с опущенной головой и усталым
видом говорила, что ее хозЯин уже много сегоднЯ ездил.
- “же успели в поле быть? - спросила Ќаташа.
Љонон ‹ьвович только небрежно махнул рукой.
- ‚ы, вероЯтно, и не ложились после нашего приезда?
- џ вставал уже...
- Њы к ’ихону идем.
- Ђ-а... Ђ Я в поле.
Ћни еще постоЯли, посмотрели, как он сел, стреноженным галопом пустил
лошадь, и пошли в кухню.
’ихон, с длинной бородой и большой лысиной, спокойно возилсЯ у своего
стола.
- ‡дравствуйте, ’ихон! - приветствовала его Ќаташа.
’ихон сдержанно повернулсЯ и, рукой придерживаЯ свою лысину,
почтительно поклонилсЯ.
- ‚се ли живеньки, здоровы? - спросил он с бледной улыбкой больного
человека.
- ‘пасибо, - ты как поживаешь?
- †ивем, - односложно, с легким вздохом, ответил он.
€ еще резче этот вздох обнаружил перемену в ’ихоне. Љогда-то это
красивое лицо невольно останавливало на себе внимание выражением особого
благородства и осмысленности. ’олько пьЯным оно менЯлось: опускалось, и
глаза смотрели воспаленно и дико. €з-за пьЯнства его и в городе не держали.
Љогда в такие минуты его тащили к исполнению его обЯзанностей, он упиралсЯ и
грозно кричал: "Џусти! убью!" Ќо Љонон шептал ему что-то веселое на ухо, и
мрачное сопротивление сменЯлось веселым порывом. Ћн стремительно бросалсЯ
вперед, обгонЯЯ даже своих временных тюремщиков, и кричал: "‚перед, наша!"
Ќо в воротах усадьбы коварный Љонон бросал два презрительных слова: "дурный
сказавсЯ", - и ’ихон сразу стихал и уж покорно шел в кухню. „олго пьЯнство
не имело никакого влиЯниЯ на здоровый организм ’ихона, но теперь желтое лицо
его осунулось, начало проваливатьсЯ, нос потерЯл свою форму. ’олько глаза
’ихона смотрели по-прежнему. Ѓыло в них что-то угрюмое, и напрЯженное, и
что-то детски чистое, грустное и беспомощное, что тоскливо хватало за
сердце. Ќезадолго до приезда господ ’ихон бросил пить, но это еще резче
обнажило разрушение. Ќа деревне только головами качали.
- Ќе жилец, - с пророческим видом шептала высокаЯ костлЯваЯ „омаха.
Ључер Ќиколай в ожидании выхода господ стоЯл у конюшни в красной новой
рубахе, подпоЯсанной тонким поЯском, в широких плисовых шароварах. Ћн курил
трубку, старалсЯ как можно равнодушнее сплевывать и делалсЯ удовлетвореннее
каждый раз, когда взглЯд его падал на щегольские сапоги бутылкой.
- Ќиколай, выведи Ћрлика! - крикнул Љарташев, поЯвлЯЯсь из кухни.
Ќиколай молча кивнул головой. Ћн даже дверь притворил за собой, как бы
желаЯ дать понЯть, что господам не след шататьсЯ по конюшнЯм. Ќо
нетерпеливый Љарташев, а за ним Ќаташа и Љорнев вошли следом за Ќиколаем в
темную, грЯзную конюшню.
"’ы тут с прошлого года так и не чистил? - хотел было спросить
Љарташев, но удержалсЯ, треснул по дороге Ѓелого и сердито крикнул:
- Ќу, ты!
Ѓелый энергично переступил на другую сторону и, снова повернувши морду,
трЯхнул ею так, как бы говорил: "ќто мы видели... а дальше что?"
- “-у! - потрепал его Љарташев.
Ѓелый внимательно насторожилсЯ и настойчиво, уверенно продолжал
смотреть Љарташеву прЯмо в глаза. Љарташев не вытерпел и полез к нему в
стойло. Ѓелый, вздрагиваЯ, слабо заржал и еще энергичнее, вплоть уже,
обнюхивал Љарташева. Љарташев подставил ему ладонь: Ѓелый быстро заерзал
губами по ладони и сердито фыркнул.
- „аром что скотина, тоже понимает, - философски заметил Ќиколай.
- Џринеси хлеба.
Ќиколай повернулсЯ, прошел ровно столько, чтобы показать свою фигуру во
дворе, и закричал:
- Ќесите сюда, кто там, шматок черного хлеба с солью.
ќта русскаЯ фигура, напускнаЯ важность и простота хохлацкой речи не
вЯзались между собою и производили смешное впечатление неудавшегосЯ,
преждевременно разоблаченного маскарада. Љорнев с пренебрежительным
любопытством следил за Ќиколаем. ’от это чувствовал и конфузилсЯ. •леб
принесла Ћдарка. ЏринимаЯ его, Љарташев встретилсЯ с ее ласковыми,
спокойными глазами. —то-то сжало его сердце, сверкнуло радостно и отдалось в
глазах вспыхнувшей вдруг Ћдарки. Ћна быстро опустила голову и поспешно вышла
из конюшни.
- Ђх, какаЯ красавица! - вырвалось у Љорнева.
- Џравда, красавица? - спросила Ќаташа и, весело выглЯнув во двор,
вернула Ћдарку.
Ќаташа стоЯла с лукавой усмешкой, пока сконфуженнаЯ девушка, с
опущенными глазами, точно знаЯ, зачем ее зовут, медленно приближалась к ней.
- —то же вы, Ћдарка, не здороваетесь? - спросила Ќаташа.
Љрасавица вскинула своими темными глазами, и румЯнец залил ее щеки. Ћна
сконфуженно рассмеЯлась, сверкнула своими белыми мелкими зубами и,
проговорив: "‡дравствуйте, барышнЯ", - нагнулась к руке.
- ’ак поцелуемсЯ. - € Ќаташа крепко, энергично обнЯла Ћдарку.
‘лучайно так вышло, что в момент поцелуЯ темные глаза Ћдарки вдруг
смело и глубоко на мгновение потонули в глазах Љарташева, - и все: и
конюшнЯ, и Ѓелый, и Љорнев с Ќаташей скрылись куда-то, была одна Ћдарка, ее
головка, взглЯд, подаривший его порывом восторга. Ћн чувствовал, что опЯть
любит Ћдарку, и мелькнувшаЯ вдруг мысль, что если б крестьЯнка Ћдарка
сделалась его женой, обожгла его сильно и сладко. ’ак и будет: ей он
посвЯтит себЯ, ей, прекрасной дочери своего народа!.. Ѓелый напрасно
беспокойно поворачивалсЯ во все стороны, приспособлЯЯсь как-нибудь выхватить
заманчивый кусок, который замер в протЯнутой руке Љарташева. Љусок и совсем
исчез, потому что Љарташев с ним вместе вылез из стойла и стремительно
бросилсЯ к Ћдарке.
- Ђ со мной?
- ’а вже здравствуйте, - рассмеЯлась Ћдарка и закрылась рукой.
- Ќет, поцелуемсЯ.
Љарташев порывисто обнЯл рукой талию Ћдарки и поцеловал ее прЯмо в ее
мЯгкий, открывшийсЯ слегка ротик. €з-под полуопущенных век сверкнул на него
замерший, испуганный взглЯд Ћдарки, и, вырвавшись, она уже хотела было
скрытьсЯ, как Љорнев энергично заЯвил и свои права:
- —то ж, и со мной надо; Я - друг его. - Љорнев показал на Љарташева.
Ћдарка посмотрела на Ќаташу и, мЯгко рассмеЯвшись, с жестом стыдливости
проговорила:
- Ћй, лышеньки ж мои!
Ќаташа только развела руками, и Ћдарка поцеловалась с Љорневым.
Џосреди двора стоЯл Љонон и внимательно наблюдал всю сцену.
- „обре нацилувалась? - пренебрежительно бросил он Ћдарке, когда та
проходила мимо него.
- Ћдчепись, - ответила она и смущенно, отвернувши свое раскрасневшеесЯ
лицо, прошла в людскую. Љонон молча, с плохо скрытым чувством злобы смотрел
ей сперва в лицо, затем вслед и наконец тихо, раздраженно покачал головой,
когда Ћдарка скрылась. Ћн долго еще смотрел и на захлопнувшуюсЯ за ней дверь
и отвел глаза только тогда, когда из конюшни вышли панычи с барышней, а за
ними Ќиколай, ведЯ в поводу Ћрлика. ’огда он угрюмо подошел ближе и, заложив
руки в широкий поЯс холщовых толстых штанов, стал вызывающе пытливо
наблюдать за действующими лицами.
Ћрлик - воронаЯ, среднего роста лошадка, с сухой красивой головкой, с
синеватым отливом больших глаз, на тонких стройных ножках - стоЯл
неподвижной картинкой, изогнув немного шею и насторожив свои веселые ушки.
- Џусти его! - крикнул Љарташев.
Ќиколай выпустил одной рукой повод и трусливо отскочил, схватившись
обеими руками за другой конец повода. Ћрлик начал выделывать всевозможные
прыжки.
- ’ы на нем ездишь? - недоверчиво спросил Љорнев.
- …зжу, - соврал с гордостью Љарташев, хотЯ только всего раз и пробовал
проехатьсЯ в прошлом году, да и то шагом по двору.
‘оврав, Љарташев задумалсЯ и проговорил:
- ‘обственно, настоЯщаЯ езда только в этом году будет, а в прошлом
только так.
- ‘оврал, значит?
- Ќет, Я уж садилсЯ на него... Ќиколай, садилсЯ Я?
- ‘колько раз!
- Ќу, положим, один раз, - добродушно поправил Љарташев, - да и то
шагом, - прибавил он, помолчав, и облегченно рассмеЯлсЯ.
- ђыло! - усмехнулсЯ Љорнев.
‡аметив вдруг, что Ћрлик хромает, Љарташев огорченно спросил:
- Ћн хромает?
- ‡аступил... тесно... лошадь молодаЯ...
- Њокрец, - пренебрежительно оборвал Љонон, - от сырости.
- „ействительно, что сырость...
- ‡дравствуй, Љонон! - поздоровалсЯ Љарташев, заметив его.
- ‡доровеньки булы, - неопределенно ответил тот, небрежно кивнув
головой.
Љорнев на последнее замечание ЌиколаЯ пробурчал себе: "ут", - и
внимательно впилсЯ в Љонона. Љонон произвел на него благоприЯтное
впечатление.
- ќто наш охотник, - поЯснил Љарташев.
- ’еперь вже плугатарь, - презрительно махнул рукой Љонон, - буде
охотничуваты... ‘егоднЯ назначили в поле...
- Ђ кто же охотник?
Љонон равнодушно пожал плечами.
- ’а нема ни Якого.
- Ћтчего?
- „оволи вже, - неопределенно насмешливо произнес он, с каким-то
небрежным раздражением смотрЯ мимо Љарташева.
- Љарташеву были одинаково непонЯтны - и раздражение Љонона, и его
ответы. Ѓессознательно как-то он сказал:
- џ с тобой и не поцеловалсЯ.
Љонон, покачиваЯсь, молча подошел, снЯл большую соломенную шлЯпу, вытер
своим толстым рукавом губы и приготовилсЯ к поцелую. …го черные волосы
плотно прилегали ко лбу, черные Ястребиные глаза смотрели твердо; тонкий
красивый нос, сжатый характерный рот и маленькаЯ чернаЯ пушистаЯ бородка
делали его лицо очень красивым, но вызывающим и дерзким. Љарташев три раза
поцеловалсЯ, и на мгновение по лицу Љонона пробежала тень удовлетворенного
примирениЯ, но она сейчас же исчезла, когда в дверЯх кухни показалась Ћдарка
и, облокотившись о косЯк, стала смотреть на группу у конюшни. Љонон,
встретившись с ней, сердито отвернулсЯ, а Љарташев, напротив - во все глаза
стал глЯдеть на Ћдарку. ’а только плотнее прижималась к двери и робко
изредка вскидывала глаза на Љарташева. Љарташеву хотелось, чтоб она так же
смело и открыто смотрела на него, как он на нее, - так хотелось, что он
готов был сейчас же объЯвить, тут же, что любит Ћдарку. Ќо он не объЯвил:
Ќаташа напомнила о чае, и все трое ушли.
‚о дворе осталсЯ Ќиколай, о чем-то разговариваЯ с Љононом, в окно
выглЯдывал безжизненный ’ихон, и, облокотившись о косЯк, продолжала стоЯть
Ћдарка.
Ќиколай повел Ћрлика в конюшню, а Љонон, не смотрЯ на Ћдарку, пошел по
знакомой дорожке через сад на деревню. ‘крылсЯ и ’ихон, только Ћдарка все
продолжала стоЯть и смотреть раздумчиво вслед ушедшему Љонону. —уЯло или нет
ее сердце, что в душу паныча она забросила новую искру любви?.. …е дорога
была уже определена - с Љононом она уже "жартовалась", и осенью назначена
была их свадьба. „ело стоЯло только за деньгами, за урожаем. € урожай обещал
быть обильным. Ђ там, после свадьбы, хата "с краю села", вишневый садочек,
пара волов и... прощай, вольнаЯ жизнь!..
Ћдарка повела своими робкими глазами, подавила вздох и пошла назад в
людскую кухню исполнЯть свои обЯзанности судомойки.
Љарташев некоторое времЯ обдумывал, что сказала бы мать, если б он
действительно подвел к ней Ћдарку как свою невесту. ќто было так ни с чем не
сообразно, что он даже и представить себе не мог - как бы это он сделал? „а
и нельзЯ сделать: это Ясно. ’ем не менее он сейчас же после чаЯ уединилсЯ, в
надежде встретить опЯть на дорожке Ћдарку...
Ќаташа увела Љорнева в сад - показать ему свое любимое место.
‘ большой аллеи они повернули на дорожку роз, которые цвели и наполнЯли
воздух своим ароматом, затем свернули на едва приметную тропинку в кустах
крыжовника и смородины. Џод этими кустами землЯ была влажнаЯ, и Ќаташа,
останавливаЯсь осмотреть Ягоды на кустах, оставлЯла на ней маленький след
своей ножки. „обравшись до конца сада, они начали осторожно пробиратьсЯ в
густой поросли орешника.
- „алеко же ваше место, - заметил Љорнев.
- ‘ейчас... вот...
Ќаташа остановилась и смотрела вперед. Ќа ее лице застыла не то улыбка,
не то гримаса, она слегка открыла рот: это выражение не шло к ней, но
вызывало в Љорневе какое-то особое чувство сожалениЯ.
€з заброшенного уголка сада в близком расстоЯнии открывалсЯ вид на
старую церковь села. „альше за ней выглЯдывал уголок далекой степи. ‹егкий
ветерок точно манил в нее - тихую, спокойную, беспредельную. ‚ густой зелени
ограды рельефнее выделЯлась сераЯ деревЯннаЯ колокольнЯ, ее подгнившие
ступени, темный крест. ЉолокольнЯ шла уступами, расширЯющимисЯ книзу, и их
поддерживал целый рЯд старых, мохом обросших деревЯнных колонн. ‚ уступах
были вырезаны рЯды маленьких окошечек - пустых, без стекол, рам. Ћт церкви
веЯло стариной, пустотой времени, окошечки смотрели своими темными
покосившимисЯ отверстиЯми неподвижно-задумчиво. ‚ общем, в тишине летнего
днЯ здесь было уютно, царил безмЯтежный покой, и весь вид точно рассказывал
какую-то забытую простую, приЯтную и грустную историю.
- “ вас здесь есть лучше этого виды, - сказал Љорнев, - здесь
колокольнЯ мешает.
- ќтот вид мне больше всех нравитсЯ.
- Ћтчего?
- џ не знаю... €ногда мне кажетсЯ, что Я пойду в монастырь... Њожет
быть, от этого...
- ‚ас тЯнет?
- џ люблю монастырь: так мне кажетсЯ... Њама говорит: если она умрет и
мы не выйдем замуж, чтобы шли под старость в монастырь.
- ‡ачем же в монастырь?
- „а, конечно, это только так... Љто теперь идет в монастырь.
- € слава богу... Њало ли живого дела.
- Ќу-у... Ќа всЯкое дело нужны люди... Ѓогу тоже нужны...
- Ќет, оставьте, - испуганно перебил Љорнев. - Ќа земле мы нужны земле.
- ђазве не то же самое?
- Љак то же самое? …сть живаЯ работа: общество погрЯзло в разврате
прошлого, в эгоизме, масса зла кругом... предрассудки... неправда... —то
здесь поможет монастырь, формы которого веками налажены, установлены и с
миром ничего общего не имеют? Њожет быть, и было времЯ монастырей, но
каждому времени свое: стоит ли поЯвлЯтьсЯ на свет, чтобы повторЯть дела
других. Ќет, это и думать бросьте, ЌатальЯ Ќиколаевна, это так обидно...
- „а Я так только, - уклончиво усмехнулась Ќаташа, - конечно, не пойду
в монастырь.
- € говорите это с грустью...
- Џотому что люблю...
- Ћставьте.
- Ќу, да не пойду, сказала вам... Ђ все-таки люблю.
Ќаташа упрЯмо, по-детски рассмеЯлась и заглЯнула в глаза Љорневу.
Љорнев сосредоточенно принЯлсЯ за ногти.
- Ќу, не пойду, не пойду!..
- € отлично.
- Ќу и бросьте ногти.
- ‚ы, может быть, думаете, что Я рассердилсЯ? - спросил Љорнев.
- ‚ы когда принимаетесь за ногти, то или думаете, или сердитесь.
- Ќет... Я думал... ‚ы мне так Ясно вдруг представились, вон у тех
ступенек, на коленЯх в монашеском костюме... с белым подвЯзанным платком...
џ, в сущности, впечатлительный ужасно... Ќу, вот и задумалсЯ: какаЯ может
быть ваша судьба в жизни...
- Ќу?
- Ќе знаю, не могу ничего сказать...
Љорнев помолчал и огорченно прибавил:
- ‚ероЯтно, выйдете замуж... Ђглаида ‚асильевна подыщет вам жениха...
важного...
- Ќикогда, - рассмеЯлась Ќаташа, - мама никогда нас не будет стеснЯть в
выборе, - не она, а Я буду искать. ‚се это, впрочем, глупости... Ќаши,
верно, уж встали; пойдемте к ним. Ђ после чаю, если хотите, будем читать
вслух.
- Џожалуй.
- ‚альтера ‘котта?
- Ќу что ж, ‚альтера ‘котта... Ђ что?
- "Ђйвенго".
- ‚ы разве не читали?
- Ќет еще. џ мало читала.
- џ тоже не читал...
Ћба весело рассмеЯлись.

Љогда Ќаташа и Љорнев пришли, Ђглаида ‚асильевна уже сидела за чайным
столом.
Џрищурившись на подходивших, она тихо, добродушно сказала ‡ине:
- “ моей Ќаташи отвратительный вкус.
‡ина оторвалась от книги, вскользь посмотрела на праздничное лицо
Љорнева, и ей вдруг стало жаль его. Ћна ответила:
- ‡десь вкус не играет никакой роли.
- Џожалуйте, - предупредительно встретил Љорнева ‘тепан, подаваЯ ему
стул.
- Ћчень вам благодарен, - расшаркалсЯ перед ним Љорнев. € когда все
рассмеЯлись, он прибавил полушутЯ, полураздраженно: - Ћн на менЯ производит,
знаете, такое же впечатление, как и ваши картины... Њне все кажетсЯ, что он
выскочил из какой-то рамки и бегает, пока его не усадЯт назад. џ решил
отучивать его от любезностей двойной любезностью.
Ќаташа не могла видеть без смеха, как Љорнев приводил в исполнение свой
план. ќто смешило всех. Љорнев раздраженными глазами стерег ‘тепана и чуть
что - сам спешил ему на помощь. "‘тепан, блюдечко дай..." - и Љорнев
стремительно бросалсЯ к блюдечку, расшаркивалсЯ перед озадаченным ‘тепаном и
подавал кому следовало блюдечко. Ќаташа уже прЯмо плакала от смеха. Џо
временам она поднимала голову, и Љорнев спешил выкинуть какую-нибудь новую
штуку. Ћн расшалилсЯ до того, что, когда ‘тепан все-таки успел ему что-то
подать, вскочил и протЯнул ему руку. ‘тепан сперва опешил, затем бросилсЯ
целовать руку.
- Ќе надо, - с комическим достоинством ответил Љорнев, ограничившись
пожатием.
- Ћн вам протЯнет когда-нибудь руку при гостЯх, - заметила Ђглаида
‚асильевна.
- —то ж? Џоверьте, с удовольствием пожму.
- Ќу, Я хотела бы посмотреть.
- „а могу вас уверить... да накажи менЯ бог... да лопни мои глаза.
‘ама Ђглаида ‚асильевна не могла удержатьсЯ от смеха.
- Њне нечего и спрашивать, как вам понравилась деревнЯ, - обратилась
она к Љорневу.
- ‘овершенно справедливо, - ответил он, - Я никогда еще себЯ таким
теленком не чувствовал.
Ћн сделал несколько туров по террасе и запел:

Ќевольно к этим грустным берегам
ЊенЯ влечет неведомаЯ сила.

Ћн пел верно и в высшей степени выразительно.
- “ вас прекрасный голос, - похвалила ‡ина.
- Ћткуда это? - спросила Ќаташа.
- …сть такаЯ опера: "ђусалка"... слова Џушкина.
- Џропойте все.
- ‘ удовольствием, если нравитсЯ.
Ћказалось, Љорнев знал много романсов и арий.
‚место чтениЯ все времЯ до обеда прошло в пении, причем то ‡ина, то
Ќаташа аккомпанировали Љорневу. Ћн и сам играл с удовольствием, хотЯ
медленно разбирал ноты. ‚ антрактах он не оставлЯл своих комичных выходок, и
‘тепан представлЯл длЯ него в этом отношении неиссЯкаемый источник.
- “ вас большой юмористический талант, - заметила Ђглаида ‚асильевна.
- Њне говорили, что Я мог бы сделать карьеру на этом поприще.
- Ћтчего же вы не делаете? - спросила Ќаташа.
- Ћтчего вы в монастырь не идете? - повернулсЯ к ней Љорнев и, увидЯ
вспыхнувшее лицо Ќаташи, быстро проговорил уже серьезно: - ‚ монастырь... в
оперу... всех нас, наверное, куда-нибудь тЯнет, но все идут одной дорогой:
наше времЯ ремесленное, да и дело наше маленькое, и мы маленькие - нечего и
соватьсЯ с суконным рылом в калашный рЯд.
- Џри чем тут это, - возмутилась ‡ина, - если у вас есть талант.
- ’алант положительно есть, - поддержала ее Ђглаида ‚асильевна, - но,
конечно, сперва надо сделать свое прЯмое дело...
- ќ-э! - перебила ‡ина, - так и пойдет шаг за шагом...
- џ согласна с ‡иной, - сказала Ќаташа.
- € Я согласна, - присоединилась ЊанЯ.
’ринадцатилетнЯЯ ЊанЯ произнесла это серьезно, как взрослаЯ. ‡ине
резнуло ухо, и она заметила:
- ’ы еще, ЊанЯ, слишком мала, чтобы высказывать свое мнение о таких
вещах.
- Ћтчего мне не высказывать? - ЊанЯ сделала спокойно-пренебрежительное
движение плечами. Ћна смотрела, наклонив голову, своими круглыми какой-то
красивой птицы глазами, и на ее тоненьком и бледном лице играло что-то
вызывающее и дразнЯщее.
- Ћттого, что тебе тринадцать лет.
- Њне будет и больше, - ответила ЊанЯ и, властно трЯхнув головой,
рассмеЯлась.
…е смех выходил каким-то звуком "кар", легким, гортанным, мЯгким и
веселым.
- ‚ы заметили, - обратилсЯ Љорнев к Ђглаиде ‚асильевне, - как смеетсЯ
ЊарьЯ Ќиколаевна? и приЯтно, и вместе с тем неприЯтно: этот несимпатичный
гортанный звук напоминает какую-то птицу... Љакую птицу?
- ‚орону, - ответила Ђглаида ‚асильевна.
- ‘овершенно верно...
- •а-ха-ха! ЊанЯ, благодари!
- "Љар!"
- Ќо так же, как вот иногда урод напоминает красавицу... џ вот так
похож на свою мать.
- Ќу, нечего скромничать.
- „а Я вовсе не скромничаю. Ќо если бы Я не сознавал, кто Я и что Я, то
заслуживал бы презрениЯ... - с комичным достоинством произнес Љорнев и затем
сильно и выразительно запел:

ѓей, выводите, та и выводите
’а на ту высоку могылу,
Ђ с тыи могылы
‚идна всЯ ‚краина...

- Ќет, положительно Я никогда себЯ так не чувствовал, как у вас.
- ќто высшаЯ любезность хозЯйкам, - улыбнулась Ђглаида ‚асильевна.
- ќто не любезность, это правда, - резко перебил Љорнев.
- ’ем приЯтнее... Ќо где пропадает ’ема?
- џ его видела в саду, а потом не знаю, куда он ушел, - ответила ЊанЯ.
- Ћн ушел к батюшке, - сказал, входЯ и конфузливо садЯсь, ‘ережа.
- Ђх, кстати, покажите мне капеллу вашего прапрадедушки.
- ’олько пра, - сказала ‡ина.
‚се пошли в капеллу.
‚ низкой длинной комнате возвышалсЯ у противоположной стены помост,
стоЯл тЯжелый четырехугольный стол, вместо образов - распЯтиЯ, - и русские и
католические, и в центре других большое, темное, с очень большим выпуклым
изображением черепа. ‚ разноцветные окна пробивалсЯ свет, бледно играЯ на
всех предметах. Ќа подставке лежала бархатнаЯ малиноваЯ шапочка.
- Ќичего особенного, - резюмировал свои впечатлениЯ Љорнев,
останавливаЯсь перед изображением мадонны. ќто было изображение прекрасной
женщины с золотистыми волосами и глазами почти круглыми, необыкновенно
выразительными: что-то было доброе, ласковое, своеобразное в этих глазах, во
всем лице и позе.
- ‚от ЊарьЯ Ќиколаевна! - воскликнул Љорнев.
- Џравда, похожа? - спросила ‡ина.
- Џоразительно.
- ќто портрет прабабушки... Ћна умерла молодой... Џрадедушка где-то в
€талии заказал этот портрет.
- ‡амечательнаЯ работа!
- ѓоворЯт, замечательнаЯ.
- Ђ вот и мы все, - обратила внимание Љорнева Ќаташа на другую картину,
где был изображен •ристос, благословлЯющий детей. ‚ числе детей были все
дети Ђглаиды ‚асильевны. Ќаташа, маленькаЯ, стоЯла лицом к зрителю, вбок к
•ристу, и смотрела в упор своими большими черными глазами.
Љорнев чрезвычайно долго всматривалсЯ.
- “ вас всегда были большие черные глаза, - произнес он.
- ‚ы очень наблюдательны, - прошлась на его счет ‡ина.
Ќад картиной было кругом написано: "…сли не будете как дети - не
войдете в царство небесное".
- ‚ каком смысле? - спросил Љорнев Ђглаиду ‚асильевну.
- ‚ самом прЯмом.
- ЋтличительнаЯ черта детей, - проговорил Љорнев, принимаЯсь за ногти и
касЯсь на Ђглаиду ‚асильевну, - их прЯмолинейнаЯ логика.
- —истаЯ, - вставила Ђглаида ‚асильевна.
- Љонечно.

- Љ обеду пришел Љарташев.
- Ќу, что отец „аниил?
- Ќичего.
- ‚от от него всегда такие сведениЯ, - заметила ‡ина.
- Ќу, пойди сама, - огрызнулсЯ Љарташев.
- Љонечно, пойду.
- Ћн сам придет после обеда, - сказал Љарташев.
- Џостарел? - спросила Ђглаида ‚асильевна.
- Ќет, все такой же.
- Ђ Я все-таки на вашем месте сделалась бы актером, - заговорила ЊанЯ,
садЯсь против Љорнева.
- Ќу, вот ты так и сделай, - усмехнулась ‡ина, - кстати, у тебЯ голос,
кажетсЯ, будет, - поступай в оперу.
- …сли будет, то и поступлю.
- ’олько если первоклассный, - прибавила Ђглаида ‚асильевна.
- Џервоклассным у всех быть не может, - вмешалсЯ Љорнев.
- ‚ таком случае незачем и поступать.
- Ђ Я все-таки поступлю.
- „аже если мама против?
- Ђ если мне хочетсЯ?
- Ћчень грустно в таком случае.
Љорнев скорчил Њане гримасу. ЊанЯ заглЯнула ему в лицо, как бы ища
ответа.
- џ бы подождала, пока все умрут.
- Ќу, тогда делайте, что хотите, только на могилу ко мне не ходить...
- Ђ Я приду, - сказала ЊанЯ, лукаво и в то же времЯ просительно глЯдЯ
на мать, так что Ђглаида ‚асильевна ласково усмехнулась.
- „урочка ты...
- ѓм! ѓм! - заерзал Љорнев.
ЊанЯ весело смотрела на него.
- ‚от никогда не думала, чтобы вы были такой веселый, - сказала ‡ина.
- Њне теперь кажетсЯ, что Я всегда такой.
- ‚ы всегда вот какой...
‡ина исподлобьЯ посмотрела, грызЯ ногти.
- Ќет, это уж Ќаташа пусть представит, - сказала Ђглаида ‚асильевна, -
она замечательно вас копирует.
- ‚от как... много чести!.. не знал... Џожалуйста...
- џ не умею.
- Ќу... пожалуйста... умолЯю... на коленЯх прошу.
Љорнев закончил отчаЯнной рожей.
- Љар! - передразнил он Њаню.
- “ вас хороший "подражательный талант", - кивнула ему Ќаташа.
- ‚ы похожи, говорите, на вашу маму? - спросила ЊанЯ и, поднЯв головку,
лукаво ждала ответа.
- € это в тринадцать лет! - воскликнул Љорнев. - Ћ, благодарю тебЯ,
создатель, что к ее времени Я уж буду стариком.
- Љ ее времени вы начнете только жить, - улыбнулась Ђглаида ‚асильевна.
- Ђ теперь, позвольте узнать, что мы делаем?
- Ђ теперь вы только скользите по поверхности жизни.
- Љак водЯные пауки, - вставила ‡ина.
- Џонимаю, - ответил Љорнев и, повернувшись к Њане, сказал: - ‚о всЯком
случае, вы замечательно оригинальнаЯ... € что-то мне напоминаете... Я никак
не могу выразить... ‚ы видали картины ђубенса, ђембрандта... џ одинаково не
видал ни одной картины ни того, ни другого, но это все равно... Ђ вот это
"кар" Я уж окончательно не знаю, чему приписать.
- ‚ороне же, - напомнила ‡ина.
- „а ведь оказалось, что ворона так же похожа на Њарью Ќиколаевну, как
Я на мать... ’ак, если не ошибаюсь? џ скорее бы сравнил вот... есть такой
инструмент... Я его тоже никогда не видал... џ, кажетсЯ, начинаю совсем уж
чушь нести...
‘тепан поднес Љорневу блюдо с пирожным.
- Ѓлагодарю покорно... „ай бог вам и вашим деткам много лет
здравствовать.
Љорнев вскочил и раскланЯлсЯ перед ‘тепаном.
- € вам, сударь, дай бог... милостивую хозЯйку, так чтоб, как наши
барышни, красавица была, да деток кучу.
- Њой друг, это... это... благодарю... Џозвольте мне с вами
облобызатьсЯ?!
Љорнев вытер салфеткою рот и торжественно расцеловалсЯ со ‘тепаном.
‘тепан принЯл это за чистую монету и, довольный, удовлетворенный, понес
блюдо дальше. ‹ицо ‘тепана было так серьезно и торжественно, что было
неловко и смеЯтьсЯ. ‚се наклонили головы, чтоб спрЯтать свои улыбки.
- Ђ ведь наступЯт когда-нибудь такие отношениЯ, - заговорил Љарташев.
- ‚ раю такой ‘тепан, может быть, выше нас с тобой, мой друг, займет
место, - убежденно произнесла Ђглаида ‚асильевна.
- Ќа этом основании нельзЯ ли ему предложить маленький уголок за этим
столом? - сказал Љорнев.
- ‡десь нельзЯ, - твердо ответила Ђглаида ‚асильевна.
- ЊаленькаЯ как будто непрЯмолинейность... џ вспомнил надпись в
капелле.
- ‚ы, конечно, знаете, откуда эта надпись? Ќу, там же: "ђабы,
повинуйтесЯ господам своим".
- ђабов уже нет, теперешний раб имеет в кармане деньги и завтра сам
будет иметь рабов.
- € будет...
- —ему же в таком случае повиноватьсЯ? - огрызнулсЯ Љарташев. -
Љапиталу?
- € рад... ‚ыберите лучше другую тему...
- Ћтчего же? и эта интересна, - настаивал сын.
€з-за стола встали.
- €нтереснаЯ, но не длЯ менЯ.
Љарташев продолжал упорствовать.
- ’ема, а если Я не хочу? - уже сухо спросила Ђглаида ‚асильевна.
Љарташев насмешливо поклонилсЯ.
- Џозвольте, Я его выведу, - предложил Љорнев, заминаЯ надвигающуюсЯ
размолвку. - ‡инаида Ќиколаевна, сыграйте нам марш.
€ под звуки марша Љорнев увел упиравшегосЯ Љарташева.
- Ќу, иди... - ласково не то понуждал, не то уговаривал он приЯтелЯ.
ЏройдЯ несколько комнат, Љорнев воскликнул: "Ћ господи! Я лопну, так
наелсЯ", - и с размаху упал в кресло.
‚ошел ‘ережа и, стоЯ у двери, смотрел на брата и Љорнева.
- —то вы, молодой человек, конфузитесь все? - спросил Љорнев, подходЯ и
встрЯхиваЯ ‘ережу за его худенькие руки.
- џ не конфужусь.
- ‚ы вот берите пример с этого нахала... Џраво.
Љорнев показал на Љарташева. Љарташев, снова повеселевший, проговорил:
"Ѓери пример!" - подпрыгнул и упал на диван.
- ‚от так? - спросил Љорнев, падаЯ на другой диван.
Ћн поднЯлсЯ, посмотрел на Љарташева и, весело рассмеЯвшись, опЯть
откинулсЯ на спину и заболтал ногами.
- Ћчень мило! - произнесла ЊанЯ, заглЯдываЯ и скрываЯсь.
- Mille pardons...*
______________
* ’ысЯча извинений... (франц.)

- џ буду спать... - сказал Љарташев.
- Ќеужели будешь? - живо спросил Љорнев.
Љарташев не ответил.
- Ђ Я чем хуже?
Љорнев повернулсЯ на бок и закрыл глаза. —ерез несколько минут оба уже
спали.
- ‘пЯт, - осторожно заглЯнула ЊанЯ. ‡а ней заглЯнули Ќаташа и ‘ережа...
- ‘пЯт, - прошептала Ќаташа, входЯ на цыпочках на террасу.
- Ќадо ставни закрыть, - сказала Ђглаида ‚асильевна. - ‘ережа, позови
‘тепана... Ћчень симпатичный Љорнев и деликатный, несмотрЯ на кажущуюсЯ
резкость.
- Ћн деликатный, - согласилась ‡ина, - это в городе, в компании
ђыльского, „олбы...
- Ћн всегда был деликатный, - горЯчо вступилась Ќаташа. - Ћн
замечательно отзывчивый, остроумный...
‡ина улыбнулась и закрылась книгой.
- Џожалуйста, не думай... Я вовсе в него не влюблена.
- џ вовсе ничего не думала...
- „ети, - остановила Ђглаида ‚асильевна, - пожалуйста, без этих ужасных
мещанских слов: "влюблена". Љто в ваши годы бывает влюблен?
- Љонечно, - согласилась Ќаташа, - симпатичный человек, и Я очень рада,
что он гостит... ‘тепан, осторожно закрой у папиной комнаты ставни - они в
голубой... Ќе стучи.
‘тепан длЯ меньшего шума пошел на цыпочках. ЊанЯ, перегнувшись, весело
его наблюдала.
- Ќекрасивый Љорнев, - проговорила она, - вот ђыльский красивый.

Љорнев проснулсЯ первый и не сразу сообразил, где он. ‚ щели
пробивались уже низкие лучи солнца и густой золотистой пылью играли полосами
по дивану и стенам; виднелсЯ кусочек голубого неба и весело манил к себе.
Љорнев с удовольствием потЯнулсЯ, оглЯдываЯ в полумраке уже знакомую
обстановку голубой диванной.
- ’ы... черт... спишь?
Љарташев открыл глаза.
- Ќе сплю, дьЯвол.
- Њне кажетсЯ, что Я здесь уж сто лет безвыездно живу. ’ебе не кажетсЯ?
Љвасу бы.
- Љрикни.
Љорнев помолчал и вдруг заорал:
- „ьЯволы, квасу!
- ‘лушаю-с, - ответил за дверью ‘тепан.
- Ћ! - рассмеЯлсЯ Љорнев и даже поднЯлсЯ. Џотом опЯть лег.
Љогда ‘тепан принес квас, Љорнев сел на диван, взЯл стакан, выпил
залпом и крЯкнул. Ћн облокотилсЯ руками о колени и так осталсЯ.
- …ще прикажете?
- Ќет, спасибо.
Ќо так как ‘тепан все еще стоЯл в ожидании, то Љорнев громко, немного
раздраженно повторил:
- ‘пасибо... не хочу.
‘тепан ушел, а Љорнев продолжал сидеть в той же позе, наблюдаЯ с
интересом самого себЯ: действительно ли он ни о чем не думает?
- Ћкончательное бревно... ни одной мысли... € черт с ними! - Ћн
величественно поднЯлсЯ, наскоро оправил костюм и, с засунутыми в карманы
руками, с откинутой головой, напеваЯ что-то себе под нос, пошел по комнатам.
‚ миниатюре это был теперь вылитый портрет своего отца. Ћн нашел ‡инаиду
Ќиколаевну в одной из комнат в углу, в удобном кожаном кресле.
- —итать изволите? - осведомилсЯ как-то небрежно Љорнев.
- „а, - ответила ‡ина.
- —то-с?
- †орж ‡анд: "Ћрас".
- ’ак-с... Ќе читал.
- ‚ыспались?
Љак бык... Pardon за выраженье... ‘егоднЯ в голову все особенные
какие-то лезут...
- ‚ы никогда не стеснЯлись, кажетсЯ, в выражениЯх.
- ‚ы думаете? ’ем лучше... Ќет, Я окончательно в каком-то ошалелом
состоЯнии. Њне кажетсЯ, что все это мое, что Я здесь вечно жил и в моем
распорЯжении и жизнь и смерть или, по крайней мере, тысЯча душ. ќто много
или мало?
- Ќе знаю.
- “ вашей маменьки сколько было?
- Ќе знаю.
Љорнев подумал.
- ‚ы не находите, что Я как будто поглупел?
‡ина рассмеЯлась.
- Ќе знаю.
- ‚ы, кажетсЯ, тоже находитесь в каком-то особенном состоЯнии незнаниЯ.
Ќет, Я теперь положительно убеждаюсь, что Я поглупел. ’ем лучше: глупцам
принадлежат радости жизни... ќто Я сказал или великий философ? ‘ точки
зрениЯ высшей философии, еще вопрос открытый: кто менее гениален -
глубочайший философ с вопросами, которых не решит, или величайший глупец,
который не думает о них... ќто шекспировскаЯ глубина, или Я олух царЯ
небесного.
- ќто со сна, - рассмеЯлась ‡ина.
- ‘осна? Ќе олух, а сосна... ѓм!
- ‚ы в каком-то особенном ударе...
- „а, Я кончу тем, если буду продолжать так, что выйду из гимназии и
поступлю в полк.
- ЏрекраснаЯ карьера!
- џ так и думал. Ќе смею больше утруждать вашего превосходительства...
Pardon, Я думал, что Я уже в полку вашего супруга... ‡наете, анфилада
комнат... Ђглаида ‚асильевна что изволит делать?
Ќа балконе с батюшкой.
- ѓоворЯ простым жаргоном - "с попом"... ЌатальЯ Ќиколаевна?
- ‚ саду.
- —есть имею...
Љорнев с заложенными руками пошел дальше.
- џ положительно чувствую себЯ как дома, - оглЯнулсЯ он в дверЯх.
- € отлично, - ответила ‡ина.
- Ћчень рад...
- “ нас есть, - вернулсЯ Љорнев, - один родственник, старичок. Ћн сошел
с ума, то есть не с ума, а забыл всех. Џридет к нему дочь: "‡дравствуйте,
папаша". - "Џозвольте узнать: с кем имею честь говорить?" - "џ ваша дочь". -
"Ћчень рад... а ваша мамаша кто?"
‡ина положила книгу на колени, откинулась в кресло и тихо, беззвучно
смеЯлась.
- џ пойду знакомитьсЯ с батюшкой: "Ћчень рад, а ваша мамаша кто?"
‡ина пошла за ним. ‚ыйдЯ на балкон, Љорнев несколько мгновений стоЯл и
смотрел на батюшку и Ђглаиду ‚асильевну.
- ’оварищ моего сына.
- Ћчень рад, - проговорил Љорнев и покосилсЯ на ‡ину.
’а едва удержалась от смеха и поспешила скрытьсЯ в комнаты.
Ћтец „аниил, маленький, с косичкой, с большим вздернутым носом и грубым
крестьЯнским лицом, осторожно придерживаЯ кресло, почтительно поздоровалсЯ с
Љорневым.
- ‚ыспались? - спросила Ђглаида ‚асильевна.
- Ѓлагодарю вас, - ответил величественно Љорнев и, засунув руки, стал
спускатьсЯ по ступенькам в сад.
Ћн шел, мурлыкаЯ какую-то песню, и бессознательно отдавалсЯ прелести
чудного вечера. ‘квозь деревьЯ вырывались брызги последних лучей и,
казалось, осыпали сад облаками золотой пыли. ѓде-то хлопал бич, нессЯ чей-то
голос, мычал возвращавшийсЯ скот, а еще дальше, где-то в степи, замирала
тихаЯ, нежнаЯ, полнаЯ грусти и мелодии малороссийскаЯ песнЯ. Љорнев подошел
к пруду и долго смотрел вдаль на греблю, на поникшие ветлы, на золотую
поверхность пруда и отраженное с белыми облаками небо, вдыхал в себЯ с новой
силой поднимавшийсЯ аромат сада, тот особенный аромат смолистого, старого,
густо поросшего сада, который смешивалсЯ теперь с сухим ароматом далекой
степи. Љорнев опустил голову на грудь и задумалсЯ; какие-то неЯсные, сладкие
думы неслись легко, ласкали душу и рисовали жизнь в какой-то сказочной,
волшебной перспективе. €деалы жизни вставали в чудных, красивых образах и
манили к себе. Љорнев поднЯл голову и, точно проснувшись, оглЯнулсЯ. Ћн не
отдавал себе отчета: он положительно забылсЯ в каком-то очаровании... Ћн ли
это? Њог ли он думать, что с ним может произойти что-либо подобное? Њожет
быть, он способен теперь читать и стихи ”ета? —то это: недостаточнаЯ
способность смертного или высший порыв человеческого организма?
"ЉакаЯ ерунда", - подумал Љорнев, проведЯ рукой по лицу.
Њежду деревьЯми на скамеечке сидела Ќаташа, и Љорнев только теперь
заметил ее. Џри виде Ќаташи новаЯ волна радости охватила его.
- џ не заметил вас, - сказал он.
- Ђ Я видела и знаю, о чем вы думали.
- џ не думал... Я стоЯл...
- € наслаждались природой.
Ќаташа сидела, облокотившись о дерево, и в рамке зеркального пруда, в
огне заходЯщего солнца казалась каким-то воздушным видением.
- „а, откровенно говорЯ, Я совсем охвачен, очарован, подавлен... и
просто нет менЯ. •очу чувствовать и не могу. „умаю, и как будто не Я это
думаю... так кто-то, где-то... Ќет, положительно такого чувства Я еще не
переживал. ‡наете, в воспоминании и поездка наша кажетсЯ мне каким-то
сплошным очарованием: мне кажетсЯ, Я бог знает куда уже уехал из города.
Ќет, надо ’ему сюда. Ћн там спит и пропускает прелесть...
- ‡асыпающего днЯ?
- „а... засыпающего под какую-то тихую, особенную, непрерывную музыку
какого-то полного без конца оркестра. ‚ы замечаете? …ще немножко, и Я начну
стихами говорить.
- ‚едите ’ему.
Љарташев, проснувшись, лежал и думал об Ћдарке. Ћна ему приснилась, и
взглЯд ее глаз он еще ощущал в душе. €з гостиной доносилась музыка Њани,
игравшей "La donna e mobile". Ћн вспомнил, как, бывало, в детстве, сидЯ на
окне, под вечер, любил слушать шарманку, игравшую эту арию; кусок сыра был
так вкусен, и так нежно-тоскливо замирала последнЯЯ нота в гаснувшем дне...
Ћн встал, вышел в другую комнату и, наткнувшись на открытую книгу о „анте,
увидел стихи, присел и начал читать. …му понравились две строчки, и он, сидЯ
же, их выучил. …ще одни были длинные стихи, они тоже пришлись ему по вкусу,
и он принЯлсЯ и за них.
- ’ы не спишь? џ думал, ты спишь, - сказал, входЯ, Љорнев. - €дем на
пруд. ’ы, как поэт, совсем ошалеешь.
- Љакой Я поэт? - обиделсЯ Љарташев.
- Ќу, брось... џ совсем в каком-то особенном состоЯнии. Ќичего
подобного Я не видал... „ействительно, природа имеет свою неизъЯснимую
прелесть.
- Џрирода... а любовь?
- ђыло!
Љогда они пришли на пруд, солнце уже село, и весь запад горел
прозрачным, красным огнем. ‚ этом огне, в красном просвете, деревьЯ точно
замерли. ‘ пруда слетела позолота, но пурпур запада еще фантастичнее
отражалсЯ в зеркальной поверхности. ‹егкаЯ дымка подымавшегосЯ тумана
смешалась с отражением, сливалась с окружавшими предметами и придавала им ту
таинственную прелесть, когда действительность уже сливаетсЯ с прихотливыми и
нежными узорами фантазии. Љарташев потЯнул в себЯ всей грудью воздух и
какими-то пьЯными глазами смотрел вокруг. Ћдарка чувствовалась в каждом
штрихе.
Ћн начал декламировать только что выученные итальЯнские стихи.
- ’ак и есть: сразу на разных Языках начал, - сказал Љорнев. - Ќу
переведи.
- "џ так устроен, что пишу, когда менЯ вдохновлЯет любовь; смотрЯ по
тому, что она диктует внутри менЯ самого, Я то и повторЯю".
- Ћткуда это?
- €з „анте.
- ’ы разве знаешь итальЯнский Язык?
- џ не знаю его, но Я знаю, что это мой девиз в жизни.
- Ќо у „анте, - сказала с грустью Ќаташа, - была только одна Ѓеатриче.
- “ него будет их двести! - махнул рукой Љорнев.
- „вести?! - спросил Љарташев. - Ђх, черт возьми! Њефистофель, ты
должен быть здесь. ’ы в этом огне. ’ы зажигаешь кровь очарованьем. € жги!
„авай мне все, что может дать жизнь, и, черт с тобой, плачу тебе вечностью!
- Ѓезумный ’ема, - произнесла, подымаЯсь в каком-то ужасе, Ќаташа,
точно Њефистофель уже стоЯл перед ее братом.
- Ћ да! да! - весело закричал Љарташев. - Ћдно мгновение без удержу,
чтоб все охватить, всю жизнь, все постигнуть, и к черту ее, как негодную
больше дрЯнь!
Љорнев не мог не отнестись критически:
- ’ак длЯ чего тебе это мгновенье? длЯ личных целей?
‚ кустах, по дороге в деревню, вдруг мелькнула Ћдарка. ‘ердце Љарташева
замерло в истоме.
- Ќо любить все-таки нужно? - загадочный, счастливый, сверкнул он
глазами, - если любовь в сердце - мир побежден!!
- ‹юбовь, любовь! - недовольно заметила, поЯвлЯЯсь, Ђглаида ‚асильевна,
- вы, господа, совсем опьЯнели.
- Љакие глупости тут ’ема говорил, если б ты знала, - сказала Ќаташа, -
совсем с ума сошел!
‚зглЯд Љарташева ушел в небо и остановилсЯ на горевшем облаке.
- Њама, смотри в небо: вон лев держит в зубах какую-то девушку... вон
тает, расходитсЯ... корона... гроб... ќто моЯ судьба! †енщины! ‚ них царство
и смерть, ужаснаЯ смерть... смерть искупленьЯ. ‘огласен! ‘мерть, какую
только может выдумать человеческаЯ фантазиЯ...
- ’ема, глупости! - прикрикнула Ђглаида ‚асильевна.
- „а, да! џ должен погибнуть, иначе из менЯ ничего не выйдет.
- Ћн совсем с ума сходит, - любуЯсь братом, заметила Ќаташа.
- „ай пульс, - серьезно сказал Љорнев и, сделав озабоченный вид, стал
щупать пульс.
- Џоздно! - вырвалсЯ Љарташев и, скрываЯсь за деревьЯми в прозрачной
темноте красного зарева, закричал: - ‘атана уж со мной, и Я подписываю
договор.
- ’ема! - раздалсЯ грозный оклик Ђглаиды ‚асильевны.
- •а-ха-ха! - ответил ’ема смехом ЊефистофелЯ.
- •а-ха-ха! - уже дальше и глуше пронеслось.
- •а-ха-ха! - возбужденно и глухо замерло в саду.
Љарташев остановилсЯ и оглЯнулсЯ. —то-то особенное было в воздухе:
деревьЯ теснее сводили свои вершины; едва горело где-то там, в темной
бездне, и казалось отверстием в преисподнюю. ‘умерки сменЯлись быстро
разливавшейсЯ темнотой. —то-то уходило или подходило, что-то беззвучно,
таинственно прЯталось в темноте неподвижных кустов, в непроницаемой тени
деревьев. ‡вонко трещали кузнечики, Ярко мигали светлЯки, что-то трогало
лицо... ЏодкравшаЯсЯ ароматнаЯ ночь сразу охватила своими жгучими объЯтиЯми,
влила тревогу и истому, и возбужденный Љарташев прошептал:
- Ќу что ж, если Я люблю?
Ћн побежал дальше. ’ревога разливалась по его телу. Ћн чувствовал
робость от встречи и твердил, замираЯ:
- Ќадо, надо, потом будет хорошо, - и бежал дальше.
‚ темноте обрисовалась фигура Ћдарки. ‘обрав остатки мужества, он
догнал и обнЯл ее. Ћдарка испуганно рванулась. Ћн смутилсЯ, вторично поймал
ее и взволнованно произнес:
- Ћдарка, хочешь быть моей женой?
- Џустыть, панычику! - вырываЯсь, резко ответила Ћдарка.
- •очешь? - уже испуганно спросил Љарташев.
- Џанычику, пустыть! - настойчиво повторЯла Ћдарка.
Љарташеву начинало казатьсЯ, что это не он стоит и обнимает Ћдарку, и
не Ћдарку, а что-то грубое, чужое, с скверно пахнувшим к тому же платьем.
Ћн тоскливо-стесненно заговорил.
- Ћдарка, Я люблю тебЯ... Ћдарка, ты... ты, Ћдарка... ты хохлуша, и Я
хохол... Я буду тебЯ так любить... •очешь?!
- Ћй, панычику, пустыть... Љонон зобачит...
- Љонон? зачем Љонон? он твой жених?
- ’а вже ж...
- џ не знал, - растерЯлсЯ Љарташев, - а ты?.. ты любишь его? - Ћдарка
опустила глаза.
- Ђ вже ж люблю, - ответила она тихо, в недоумении поднимаЯ плечо.
Љарташев почувствовал себЯ в роли „он-Љихота. Ћн быстро проговорил:
- Ќу, любишь, так что ж тут. ’ы скажи, Љонону, что Я не знал.
- ’а Я ему ничего казати не буду. Џустыть, панычику.
Љарташев обиделсЯ.
- Ќет, скажи, - Я не знал. —то ж, если любишь. Ђ Я тебЯ все-таки буду
всю жизнь любить.
- Џустыть, панычику.
Љарташеву было жаль выпускать Ћдарку.
- Њожно тебЯ еще раз поцеловать?
- Ћй боюсь, панычику.
Љарташев выпустил Ћдарку.
- Ќу иди...
Ћдарка ушла и даже не оглЯнулась, а он осталсЯ.
- Љак это все глупо вышло, - громко вздохнул он.
Ћн подождал, пока затихли шаги Ћдарки, и медленно пошел по дорожке...

- Ќу, начинайте.
Љорнев перестал петь и покорно заговорил:
- ѓорю, горю пень.
- ‡ачем горишь?
- ’ебЯ хочу.
- Ќе "тебЯ", а "поймать хочу".
- Џоймать хочу.
- Љого?
- ’ебЯ самого.
- ‚ы никогда так не поймаете!
- „а, - раздумчиво согласилсЯ Љорнев, возвращаЯсь один.
- Ќу, становитесь опЯть.
Љорнев снова запел.
- „а вы хотите играть?
- ЋбЯзательно.
- ’ема, будем в горелки? - закричала Ќаташа, увидев фигуру брата на
террасе.
- Ќе хочетсЯ, - ответил Љарташев, садЯсь в тени террасы.
- “ ’емы всегда контрасты, - раздалсЯ недовольный голос ‡ины.
Љ Љарташеву подошла Ђглаида ‚асильевна.
- ’ема, как можно такие глупости говорить, - с мЯгким упреком сказала
она.
- џ шутил же, - устало, без возбуждениЯ ответил Љарташев.
- € шутить такими вещами не надо. “ менЯ просто сердце сжалось. ’акой
глупый мальчик. џ так и вижу тебЯ в жизни... так сам беду на себЯ и
накличешь.
Њать ласково гладила голову сына. Љарташев, пригнув шею, молча смотрел
в сад. Ђглаида ‚асильевна постоЯла еще и ушла в гостиную. ЊЯгкие звуки роЯлЯ
понеслись в открытые окна в сад и слились там в одно с живой возбужденной
ночью, с волнами света из окон. Љарташев подсел к окну и, увидев на нем
стихотворениЯ ЂлексеЯ ’олстого, машинально раскрыл на переводе из ѓейне:

ђасписаны были кулисы пестро,
џ так декламировал страстно,
€ мантии блеск, и на шлЯпе перо,
€ чувства - все было прекрасно.

Ќо вот, хоть уж сбросил Я это трЯпье,
•оть нет театрального хламу,
„оселе болит еще сердце мое,
Љак будто играю Я драму!

Љарташев оставил книгу и упорно, задумчиво смотрел в сад.
"Ћтчего Я вообразил, что Ћдарка менЯ любит?! ‘хватил... грубо...
набросилсЯ. Љак все это глупо и пошло!"
Ћн встал. …го потЯнуло к письменному столу.
Ћн ушел к себе в комнату. Ќа зеленом с пЯтнами столе мирно горела лампа
под абажуром, что-то точно махало из темного окна, было чисто, тихо и
светло. Ћн сел в кресло перед столом и, полный нахлынувших ощущений, с
карандашом в руках и белой бумагой перед собой, задумалсЯ, с чего начать. Ћн
нерешительно грыз карандаш. Ћсторожно, точно делаЯ преступление, написал он
первую строчку. Ќемного погодЯ он уже ожесточенно то писал, то смотрел
вперед, отыскиваЯ рифмы. Џотом, зачеркнув все, он задумалсЯ и сразу написал:

‘ердце рветсЯ на простор,
‘ердце ищет дела,
Ђ живешь, как жалкий вор,
ѓлупо и несмело.

Ћн прочел и оборвал сам себЯ:
- ѓлупо! € стихи плохие, и собственно, какой простор и какое дело? ‡а
Ћдаркой ухаживать?
Ћн сам себе в эту минуту напомнил свою мать и еще строже заглЯнул в
свою душу: фальшь! - повторил он и, зачеркнув, написал:

”альшивый, жалкий человек...

ЋпЯть зачеркнул и вновь написал

ЏромчитсЯ жалкий век бессильЯ, -

но, заслышав шаги Љорнева, он поспешно скомкал все написанное и выбросил в
окно.
- ’ы что тут?
- „а так... хотел было...
- Ћ-о-й!
Љарташев тоже рассмеЯлсЯ.
- “жинать-с пожалуйте, - заглЯнул ‘тепан.
- ќх, здорово засну, - сладко зевнул Љорнев, идЯ за Љарташевым в
столовую.

„ни шли за днЯми в приЯтном ничегонеделанье, в еде, прогулках по саду,
пении и изредка, когда все надоедало, чтении вслух. €ногда ездили в поле,
устраивались кавалькады. Љорнев сперва энергично отказывалсЯ, но потом
сдалсЯ и даже увлексЯ верховой ездой. Ћн выбрал себе совершенно простую
лошадь Ѓуланку и был счастлив, когда Ѓуланка, после энергичных и комических
понуканий, пускалась в галоп. ’огда он, подпрыгиваЯ и направо и налево, и
взад и вперед, работаЯ локтЯми, победоносно смотрел вокруг и предоставлЯл
смеЯтьсЯ над собой желающим, сколько им было угодно. …сли ветер срывал его
шлЯпу, он подвЯзывал ее носовым платком, отчего горбившаЯсЯ его фигура
делалась похожей на фигуру бабы. € это его нимало не смущало.
- ‘мешно? - спрашивал он небрежно и обращалсЯ к своей лошади не то с
приказанием, не то с сомнением: "Ќо-о!" - а когда убеждалсЯ, что Ѓуланка и
на этот раз была так же глупа, он ожесточенно ударЯл ее плетью и уже властно
кричал: "Ќо, животное!"
Ћни ездили на сенокос и пашню. €ногда Љарташев принималсЯ экзаменовать
Љорнева и спрашивал его, какой тот или другой хлеб. Љорнев путалсЯ и
постоЯнно становилсЯ в тупик. Љогда ему надоедало, стоЯ перед полем,
напрасно ломать голову, он кончал:
- Ќу, и убирайсЯ к черту! ’ак и напиши в своем сочинении, что Я,
восемнадцатилетний болван, не только не знаю где, и что, и какой это хлеб,
но если б ты стал божитьсЯ, что жареные булки растут прЯмо на дереве, то и
то поверю.
- Ќе жареные, а печеные, - поправлЯли его.
- Ќу, хоть вареные!.. —то в самом деле пристали?
Ћднажды, проснувшись после обеда, Љорнев, грызЯ ногти, сказал
Љарташеву:
- Џослушай... ‘колько времени мы уже в деревне, а, Я собственно, почти
еще никакого представлениЯ о деревенской жизни не имею. “ нас как-то
удивительно изолированно устроена жизнь от всей остальной деревенской
обстановки.
- ЋбщаЯ помещичьЯ. ’ы напрасно не хочешь к батюшке ходить, - он ближе к
деревне, - ответил Љарташев.
- ’ак что ж? Я, собственно, по принципу, а то отчего же? Џойдем хоть
сегоднЯ.
Ќо в этот день посещение отца „аниила не состоЯлось: приехал Ќеручев и
провел весь вечер. ‘перва его чистый, даже щеголеватый вид, немного
заносчиваЯ манера оттолкнули было Љорнева, но жажда впечатлений заставила
его насторожитьсЯ.
- Џожалуйста, господа, - успела предупредить Ђглаида ‚асильевна, - не
травите моего Ќеручева: помните, что он гость.
Ќеручев держал себЯ с достоинством, но вежливо и охотно вступал в
разговор. Љорнев старалсЯ подбирать нейтральные темы - расспрашивал об
урожаЯх, о хозЯйстве, о крестьЯнах. Ќеручев говорил с видимым знанием дела,
жаловалсЯ на отсутствие инициативы, указал на многочисленные опыты в своей
деревне. Љоснувшись крестьЯн, он отметил, как главное зло - отсутствие
образованиЯ.
- ќто совсем культурный человек, - изумилсЯ Љорнев, когда уехал
Ќеручев.
- …го отец был замечательный человек, - заметила Ђглаида ‚асильевна,
вскользь бросив взглЯд на ‡ину.
- ‘ виду это хлыщ, - сказал Љорнев. €, раздумчиво принимаЯсь за ногти,
он докончил, пожав плечами: - Љак можно иногда ошибитьсЯ.
Ќеручев, уезжаЯ, настоЯтельно звал осмотреть его усадьбу, в которой
много было старинных редкостей.
‚ условленный день Ђглаида ‚асильевна, ‡ина, Љорнев и Љарташев поехали
к нему в колЯске четверкой.
ќто была очень большаЯ нарЯднаЯ усадьба в чугунной высокой ограде.
„вухэтажный дворец раскинулсЯ посреди двора, и, огибаЯ зеленый круг, дорога
заканчивалась у такого подъезда с зеркальными окнами, каким мог бы
щегольнуть любой барский дом-особнЯк в Џетербурге. Ќавстречу высыпал целый
штат прислуги: тут были и лакеи в штиблетах, синих фраках с большими
металлическими пуговицами с графскими гербами, и лакеи просто в черных
фраках, горничные в чепчиках и просто босые девки. Ќеручев в своей богатой
обстановке произвел еще более сильное впечатление дельного барина, умеющего
соединить любовь к роскоши с деловитостью, не уступающей даже крестьЯнской:
он говорил, что сам умеет и плуг починить, и плотника поймать на всЯкой
плутне, а что касаетсЯ хозЯйства, то он в курсе всех мелочей и ведет все
сам. Љорнев даже с удовольствием пожал ему на прощанье руку, совершенно
подкупленный главным образом тем, что Ќеручев постоЯнно отзывалсЯ о
крестьЯнах с симпатией. ‚скользь даже как-то выЯснилось, что Ќеручев им
уступает все за полцены.
- “ вас тоже так? - спросил Љорнев, когда они возвращались домой.
- џ не знаю, - ответил Љарташев.
- Ќо отчего же он разорЯетсЯ?
- Ќеурожаи... Ќо в этом году он совершенно поправил свои дела, -
ответила Ђглаида ‚асильевна.
- Ћн ничего... красивый, - сказал Љорнев и покосилсЯ на ‡ину. Ђглаида
‚асильевна сделала суровое лицо и молча, строго смотрела в поле. Љорнев
сконфуженно замолчал. ‡ина едва приметно улыбнулась и загадочно довольно
смотрела куда-то вдаль.
Љорнев грыз ногти, посматриваЯ мельком на ‡ину, старалсЯ уЯснить,
нравитсЯ ли ей Ќеручев, и представлЯл ее в роли madame Ќеручевой. Ћн с
любопытством искал в ее лице, глазах чего-нибудь такого, что помогло бы ему
разобратьсЯ. ‡ина знала, о чем думает Љорнев, ее разбирал смех, и она, в
свою очередь, также его наблюдала, но не подавала и виду.

XIII

Ћтцу „аниилу восемьдесЯт четыре года. „ни за днЯми идут, проносЯтсЯ
годы в вихрЯх зимних метелей, аромате бузины, полевых цветов, темных вишен
тенистого садика, а в маленьких, с запахом васильков и других пахучих трав,
комнатах отца „аниила все то же. ‚се такой же и отец „аниил: выдуло его
ветром, выжгло солнцем, загар так и не сходит с лица, как и запах васильков
не оставлЯет его. ‘тараЯ рука потемнела и высохла.
Џривыкли к нему крестьЯне: без него и праздник не в праздник, и жнитво
не в жнитво. ‚озьмет в руки колос, разотрет, сдует с зерна шелуху, оставит
ладонь и смотрит - и дивчата и паробки притихли, следЯт с открытыми глазами
и ртом, как смотрит старый поп, а с ним и все его восемьдесЯт четыре года,
видавшие всЯкие хлеба на своем веку, еще при отцах их и дедах, а то и
прадедах. ‚сЯ вечность длЯ них в этом высохшем попе, и чрез него одного их
свЯзь со всем, что отделЯет их степи, их ‚ысь, их деревню от всего
остального, что есть и на земле и на небе. € не только того, что есть, но
что и было. Ќикто так, как отец „аниил, не сумеет вспомнить и рассказать,
что и как было.
Џомнил он времЯ, когда воз с солью и волами стоил два рублЯ, помнил,
когда солдаты еще пудрили мукой свои косы, помнил времена гайдамачины и сам
угощал знаменитых когда-то в околотке разбойников: Љалиша, џвтуха и
Џеристрила. „аром что безбородые еще были, а всЯ округа дрожала от одного их
имени, и не чета им теперешнЯЯ мелкота, хоть бы и тот самый Љонон. Џомнил
все отец „аниил и умел рассказывать о старине, о том, что было, что в землю
ушло, - как говорил он, - из чего, как из корней, цветет и зеленеет веселаЯ
жизнь.
Ќе одни крестьЯне любили слушать старого летописца: собирались издалека
послушать его. Ѓывало, метель злитсЯ, и крутит, и стучит в маленькие окна
его дома, а в домике тепло и уютно. Ќакормит отец „аниил своих гостей чем
бог послал - варениками со сметаной, молочной лапшой, а то и борщом с уткой,
с кусками прозрачного вареного сала, и поведет их спать в отведенную длЯ них
комнату.
’ут уж чинитьсЯ не перед кем, да чинись не чинись - всем одна честь:
всем сена довольно, все на полу в рЯд, а батюшка у порога. Џеред ним
каганец, а в каганце сало, в сале фитиль. ‘идит батюшка, оправлЯет горЯщий
фитиль, - сальные свечки еще роскошью тогда были, - тискает сало и говорит о
том, что было. Ћблокотившись на локти, гости нюхают то ароматное сено, то
копоть каганца и слушают. Љакой-нибудь молодой городской франт забудет и про
красный галстук свой, и про барышень, которые в церкви так охорашивались да
бросали на него ласковые взглЯды. ЉачаетсЯ неровное пламЯ, падает на старое
лицо батьки, на его косичку, падает на слушателей, заглЯдывает в темные
уголки, точно ищет испуганных следов того, о чем рассказывает неказистый
старый поп. € в сенЯх слушатели: паробки и дивчата, хоть и лузгают семечки.
€зредка батюшка прикрикнет в их сторону: "–ыц, вы!" - и продолжает свой
рассказ.
Ќачнет, бывало, еще с ‡апорожской ‘ечи, когда ключом била жизнь и
волнами доходила и до ‚ыси. Ћ том ему еще дед передавал. ‘ам же он пришел на
‚ысь как раз тогда, когда прадед Ђглаиды ‚асильевны, из —ерногории, в начале
нынешнего столетиЯ получил это поместие в дар и выстроил всю эту усадьбу,
котораЯ и сейчас стоит.
- Ћто детками Ђглаиды ‚асильевны и кончитсЯ проклЯтие. ’олько первого
из их роду и не видел Я, того полковника, что беду накликал на весь свой
род. Ђ было так дело. ‚ турецкую кампанию тысЯча семьсот семьдесЯт второго
года штурмовали в Ѓолгарии один греческий монастырь. “ж господь его знает,
как, из-за чего, только монастырь не сдавалсЯ, да и полковник тоже крутоват
был... Ћтлички, может, хотел, а то просто огненный воин был: разгорелсЯ, и
дело до штурма дошло. Ќу, что же? монастырь не крепость, и монахи не воины -
в развалину весь монастырь обратил. Ђ все-таки еще не взЯл, бо ночь пришла.
Ќу, до свету отложили дело. ѓотовитсЯ войско. Ќе спЯт. Ќочь темнаЯ, хоть
глаз выколи. ЏЯлЯт часовые глаза. Ќу, что же? смотри не смотри - развалины,
развалины и стоЯт; только что сумно: оно, конечно, сказать - свЯтынЯ...
’олько вот в полночь вдруг звон - тихий, жалостливый, как по покойнику... €
звон с часовни идет, а часовни уже нет - развалили... Џение погребальное...
Ѓлиже да ближе... Ќе про смертное сердце то пение бывает. Ќе доведи его
никому господь услышать. …ще ближе - огонь показалсЯ, факелы, а тут и
процессиЯ - в саванах... идут да поют. “слышал и полковник, выскочил, хотел
было скомандовать, да нет... посильней хозЯин сыскалсЯ... так и осталсЯ,
будто пришибли его. Џрошла процессиЯ на стены. € слышат воины чей-то голос -
проклЯтие читает войску всему и полковнику, а ему и с потомством до шестого
поколениЯ. Љончил голос, и все пропало. Ќет ни монахов, ни процессии...
опЯть темно. ђазвалины одни. Џовскакали воины, поглЯдели друг на дружку: не
то было, не то виденье какое... “тром на приступ - никого... точно
провалились куда монахи. Ћбыскали весь монастырь, в пещеру спустились...
глЯдЯт: лежат в саване в рЯд монахи - и все покойники. ‚от оно: и славы нет,
и душу загубили. ’ак с похода никто и не вернулсЯ, а того полковника турки
захватили и на кол посадили. ’о первый был...
‚торой-от той, что дом тый состроил, крутой же, скупой был. ’ак шел
слух, что только-только не повесили его в милиции. „еньги, бывало, в лесу
держал. Љаждый год уж в страстную пЯтницу едет новую кучу зарывать... ђаз
этак копал он, а тут откуда взЯлсЯ ворон, да прЯмо над ним и закаркай.
ЏоднЯл он голову, ворон на ветке сидит, смотрит в него человечьими глазами,
машет ему крыльЯми. ’ак он и обмер, домой приехал уже без Языка - и
свалилсЯ, а через три днЯ и богу душу отдал. ’олько уж перед самой смертью
опамЯтовалсЯ, Языка нет... Џотыкал, потыкал пальцем меж тремЯ пальцами в
другую руку: дескать, меж трех деревьев деньги в лесу, да где же их сыщешь?
‚езде во всем лесу все три дерева.
- Ђ как узнали, что ворон над ним каркал, когда он без Языка приехал?
‘тарый батюшка не любил перерывов...
- џ говорю, что знаю... как да как... не следствие с менЯ снимаешь...
“ этого, что вот помер, сын в гвардии был, женатый, тоже полковник.
Џриезжал на похороны. Њолодец, высокий, ус черный, длинный, глаз черный,
одна природа у всех. ’ак через год, не больше, слышим, трах! застрелилсЯ...
неизвестно с чего. Ћт него четверо осталось детей: сын да дочь, да сын еще,
да вот мать Ђглаиды ‚асильевны. ќти вот сын да дочь с матерью в этом доме
жили. Њать-то, господь ее знает, не то больнаЯ... слабость ли в ней к детЯм
была... ‚иднаЯ из себЯ, глаза голубые... вот как вижу. ЏридворнаЯ дама.
‚ойдешь: не знаешь, куда и косичку свою сунуть от робости - так с виду
царица, а обходительнаЯ... € детки-то, а-ах! и сын и дочка красоты
удивительной: она в мать, он в отца. †или они в детстве особнЯком друг от
друга: обоих где-то там у французов образовали. ‘ъехались тут же, в деревне
эти-то двое... не наглЯдЯтсЯ друг на друга... за руку ходЯт, говорЯт,
говорЯт, по-французски все... по саду ходЯт. ‚ степь верхами... она
по-дамски боком, а он на этаком корытце сидит... просто так, вот, как
ладонь, и маленькое... хорошо ездили, твердо в седле сидели, даром что вот
как и удержатьсЯ не за что. € лошадка у него была - аргамак породой, ушки
стриженые, картинка лошадь, а нравом - дьЯвол... никто, кроме него, и не
подумай сесть. Ђ он вскочит, и не знаешь, на кого и смотреть: у конЯ глаза
загорЯтсЯ, и пойдет под ним выделывать штуки, а он качаетсЯ в седле, словно
прирос... вот будто игрушки им обоим... сердце радуют друг другу, а уж чего?
на моих глазах берейтора этот аргамак сбил, так просто, с одного маху...
берейтора! Ђ этому и горЯ мало. Ђ на сестре лица нет: смотрит, не
оторветсЯ...
Ќу, и досмотрелись! —то уж там было, не знаю. Ћдним словом, гадость
этакаЯ вышла, и кончилось тем, что она в пруде утопилась, а он на нижней
аллее в саду, у самого колодца, на дереве удавилсЯ. € мать тут же в этот
день за ними скончалась. Љто, сердце, говорил, разорвалось у нее с горЯ, а
кто прЯмо, что у нее Яд в флакончике был приготовлен. ’емное дело...
все-таки ее похоронили по обрЯду, а тех двух так в одном гробе у дороги и
зарыли... потом уж часовню поставили... ђассказывают в народе... уж,
конечно, выдумают несогласное с религией... ну, да уж и говорить не
приходитсЯ об этом, да и знать доподлинно, как и что, никто не может: думаем
мы человеческим умом и так и этак, а помрем, все по-иному, конечно,
выходит...
€ мать Ђглаиды ‚асильевны - эта другаЯ дочка - тоже так пропала; с
мужем развелась... дочка тут, эта самаЯ Ђглаида ‚асильевна, родилась.
Њать-то ее еще из первых в губернии была... ѓосударЯ в этом самом доме
принимала. Љогда умерла, так за комодом, уж не скоро, бриллиант вот с орех
сыскали. Ђ брат ее, дЯдЯ Ђглаиды ‚асильевны, помер уж вот в Ѓалайхуре, верст
пЯтьдесЯт отсюда жил; это прежде все их же земли были... грани там городами
означались. ‘трашное богатство было! ќтот вот Ђнтон, что в Ѓалайхуре,
несметно же был богат и хозЯин хороший. Ѓывало, все толковал, что корень зла
всЯкого - ученье... человек, дескать, выучитсЯ и сам не знает, чего и
хочет... ‚роде того, что ум за разум зашел у него... так он детЯм своим
никакого образованиЯ и не дал, только что грамоте... ѓосподи, с этаким
богатством... только-только свою фамилию подписать могли. Џри этом говорит:
богатому и без ученьЯ можно прожить. Ђ ведь наука не простой головой удумана
- можно сказать, все нации, все народы друг перед дружкой вытЯгиваютсЯ...
…му одному облегчение пришло... Ќу что ж? ’воЯ волЯ на все... Ђ детей у него
всех восемнадцать человек было да незаконных всЯких еще... ‚сех поровну
поделили. Ћт этих опЯть пошли... ‘ейчас в одной деревне их человек
пЯтьдесЯт. Ѓогатство, что было, растрЯсли, осталась землЯ только, и ту в
залог пустили. ’ут волЯ подошла, и вовсе осели... € народ! Ќи господа, ни
мужики: разврат пошел, содом и гоморра... мерзость запустениЯ... Џростой
мужик перед ним, как землЯ от неба, отличаетсЯ. Ђ все уж как наладились, так
и пошли: обман, сутЯжничество, зависть да разврат... ’ьфу, прости господи...
’ак иной раз думаешь: как-то теперь Ђнтон €ванович с того света на дело
своих рук глЯдит... Ђ може, и не думает: наделал дел, а уж тут как знаешь,
так и расхлебывай... € расхлебать-то, главное, нельзЯ.
- Ќу, а у Ђглаиды ‚асильевны, слава тебе господи, кажетсЯ, покамест?..
- ‘рок-то еще не вышел... ‘ама ведь она, положим, ой-ой, баба... умнаЯ.
Ђ ведь и то сказать: прежнего нет уж. ’олько вот ЃлагодатнаЯ. Ђ Ѓожий „арик,
Ђрсеньевка все ведь у чужих людей. Ђ земли какие были! Џомню, бывало...
€ пойдет батюшка рассказывать, что он помнит. ‘лушают гости, слушают и
сами не заметЯт, как заснут и захрапЯт так, что и себЯ перестанет батюшка
слышать.
Џосмотрит он потухшими глазами, вздохнет и сам пойдет на боковую.
‚спомнит, что недолго уж и ему скрипеть на белом свете, что скоро останетсЯ
он вот так же один в своей пустой могиле, и заворчит:
- ќх-хе-хе... так-то вот и живем и все думаем, что по нашей воле все
так и этак сходитсЯ - все умно... Ђ как станут люди разбирать после тебЯ,
что к чему, - тут-то и помЯнут тебЯ, умного, вот не лучше, как Ђнтона
€вановича... Џрости господи!
Љорнев и Љарташев стали часто заходить к отцу „аниилу и, сидЯ за
маленьким чайным столом с веселым самоварчиком в густо поросшем саду, любили
слушать интересные рассказы старика. ђассказчик вскользь касалсЯ прошлого
семьи Љарташевых и останавливалсЯ только на светлых воспоминаниЯх, но о
соседЯх говорил все, что знал.
ђассказывал об отце Ќеручева, которого крепостным был повар ’ихон,
рассказывал, отчего у ’ихона лысина образовалась.
- ’ам у них в усадьбе есть такаЯ приступочка: со двора, как раз под
окнами столовой. ‚от как обед начнут подавать, бывало, ’ихон уж и стоит на
своем эшафоте: борщ там или суп испортил - прЯмо на голову. Ђ то и на
конюшню сведут...
Љорнев грыз ногти, внимательно слушал и осторожно подбиралсЯ с
вопросами к батюшке, желаЯ выЯснить то, что его интересовало.
- —то ж, - говорил он небрежно-равнодушным голосом, - конечно, если
виноват, так нельзЯ и без наказаниЯ... Ќо это все-таки был уважаемый
человек?
- “важаемый, пока жил. Њожно сказать, первое лицо был на всю губернию:
уж что он скажет - так уж закон. ’ам это насчет порЯдку, как с народом,
насчет строгостей... €ли в проповеди... ну, как-нибудь не тем словом
обмолвишьсЯ - и слушать больше не станет: уйдет из церкви. € жди от
архиереЯ... ”альшивый был человек. € вот какое дело: и мужики у него такие
же вышли - на словах одно, а в деле все фальшь. •уже теперь его мужиков нет
- пьЯницы, воры, ну, просто постыдный народ...
Ћднажды Љорнев пришел один.
- Ќу, а теперешний Ќеручев? - спросил он.
- „а и теперешний хоть... ’оже фальшивый человек... ’олько та и
разница, что тот жмот, скупой был, а этот пыль в нос пускает, покамест все
не распылит.
- Ћн хвалитсЯ.
- „а ведь за похвальбу денег не платЯт. Љто себе враг? не по словам,
как говоритсЯ, а по делам.
- Ћн говорил, что за полцены все отдает крестьЯнам?
Ћтец „аниил пренебрежительно махнул рукой:
- Џустое!.. школу бы хоть устроил. ’ут вот только „еланкур, что о
крестьЯнах позаботилсЯ: школу им устроил, больницу, длЯ младенцев покой
устроил, когда в летнее времЯ бабы в поле... Ђ остальные так потерЯлись...
по нынешнему времени прижатьсЯ надо: кто тратил рубль - двадцать пЯть копеек
тратить надо, а они - все как шло у них, так и идет. Ќу, уж тут какой конец?
- € много разорилось?
- Ђ кто осталсЯ? Љонца-краю нет разоренью...
- Љому же землЯ переходит?
- „а так - с торгов купцам... больше того немцы скупают. Ќу, этим уж
что в руки попало, то пропало...

ђаз Љарташев спросил отца „аниила:
- Ђ нами мужики довольны?
Ќо отец „аниил уклонилсЯ от прЯмого ответа:
- „а ведь как сказать, - на всех и солнышко не угодит.
“ Љарташева зарождалось какое-то смутное беспокойство насчет того, что
не все так хорошо, как это кажетсЯ с виду в отношениЯх крестьЯн к ним. Ќо
попытки уЯснить себе не приводили ни к чему; все было так, как было, и как
могло бы быть иначе - ни ему, ни Љорневу не представлЯлось. —то "идеала" нет
- Ясно, конечно, с первого взглЯда: не было не только больницы, но и школы,
хотЯ в деревне считалось двести пЯтьдесЯт дворов. Ђглаида ‚асильевна
уклонЯлась от прЯмых ответов на такие вопросы, но как-то, рассердившись и
улучив минуту, когда была одна с сыном, заметила раздраженно:
- ’ема, ты точно в гости приехал: наивничаешь перед Љорневым о школе и
словно не знаешь моих дел. „лЯ школы нужно в год не меньше пЯтисот рублей. џ
могу их дать, отказав кому-нибудь из вас в образовании, - так выбери,
пожалуйста, кому же именно? €ли мне прикажешь отказатьсЯ от того, что Я себе
позволЯю?
Љарташев знал, что мать всегда и во всем себе отказывала: он знал, что
она почти ничего себе не делала из туалета, разнообразЯ и подновлЯЯ богатый
запас молодости. …е шуба с очень дорогим мехом черно-бурых лисиц давно уже
требовала перемены бархата, и дети часто к ней приставали насчет этого, но
Ђглаида ‚асильевна и слышать не хотела. Ћна перестала даже держать лошадей в
городе и таким образом отказывала себе в последнем удовольствии. Љарташеву
было неприЯтно, что он неосторожно затронул больное место. Ћн поспешно
проговорил, искренно и горЯчо:
- ’ебе, конечно, где же... Ќо отчего же земство?.. Ћ чем оно думает?
- € земство не всесильно... расход земства кому-нибудь тоже надо нести
на себе... ‚се это не так просто. ‚от подыметесь повыше, бог даст, - тогда и
увидите все то, что теперь без перспективы и свЯзи мозолит ваши глаза.
Џопробовали Љорнев и Љарташев за Љонона ‹ьвовича братьсЯ по
интересовавшим их вопросам, но тоже немногого добились. Џо мнению Љонона
‹ьвовича, мужики - это такой народ, которому хоть все отдай и все мало
будет, - народ неблагодарный, завистливый, враждебный. ‚се это понЯтно, надо
им делать все, что можно, но неблагодарность - это факт. € он приводил
примеры. Љонон ‹ьвович говорил тоном человека незаинтересованного, которому
ни потерЯть, ни выиграть нечего. Ћтец „аниил, по его мнению, человек "себе
на уме", хитрый и умеет выводить свою линию, и это тоже, конечно, понЯтно:
его судьба зависит от крестьЯн, оттого он им и мирволит, но, в сущности,
только ловко эксплуатирует их невежество. ’он Њогильного был авторитетный и
независимый. ’ак же независимо он держал себЯ и с Ђглаидой ‚асильевной.
—естность его, деловитость были на виду. ‚се это действовало, вызывало
сомнениЯ, а факты ставили окончательно в тупик. “знав, как отец „аниил
говорил об отце Ќеручева, Ђглаида ‚асильевна доказывала, что отец „аниил
просто-напросто наклеветал на Ќеручева.
- ќто был человек идеи, замечательных способностей, и, вне всЯкого
сомнениЯ, если бы посвЯтил себЯ государственной деЯтельности, он выдвинулсЯ
бы не только между современниками, но и в истории занЯл бы одно из самых
первых мест. Ђ что он был человек своего времени, то и вы оба не последнее
слово принесли с собой на землю.
- Ќо ведь он был и против освобождениЯ крестьЯн даже? - возразил
Љорнев.
- ‚еликим людЯм свойственны и заблуждениЯ великие.
- ‘обственные заблуждениЯ - Я согласен. Ќо если эти заблуждениЯ хлам
веков, из которого сильный ум не может выбратьсЯ даже тогда, когда малые
переползли через них, то это не великий ум. Љакой же это государственный
человек? ”альшивый человек, который из своих личных расчетов поддерживал
несправедливое положение вещей, подтверждаЯ его не наукой человеческой
жизни, не лучшими стремлениЯми человеческой натуры, не религией наконец, а
просто пальцем, приставленным ко лбу, гнусным насилием. ’акой человек может
иметь только значение Ђракчеева, - пока живет. ќто не государственный
человек.
- Ќет, нет, господа, вы противоречите сами себе: вы говорите о пальце,
приставленном ко лбу, а сами ничего, кроме этого пальца, пока не имеете.
ѓосударство вам представлЯетсЯ очень простой машиной.
- Ќапротив очень сложной - никто и не думает братьсЯ за нее, но судить
об искусстве управлениЯ может всЯкий.
- Ќо не гимназист. Ќе было с сотворениЯ мира еще государства, где бы
решителЯми и судьЯми ЯвлЯлись юноши. €, прежде чем такой юноша станет
судьей, он должен научитьсЯ уважать то, что собираетсЯ принЯть в свои руки:
этим он обеспечивает, в свою очередь, уважение и к себе своих преемников.
- Ћбеспечивает рутину, - ответил Љорнев. - ‚прочем, конечно, все это
сложно...
Љорнев принЯлсЯ за свои ногти.
- Ќо, возвращаЯсь к частному случаю, к Ќеручеву, мне кажетсЯ, что
правильнее всего остановитьсЯ на том, что это был эгоист, фальшивый и
непрозорливый человек.
- ‚от, почти ничего не знаЯ о человеке, вы подписали ему приговор. ’ак
и с вами поступЯт в жизни: "Ђще какою мерою мерите, такой и вам
отмеритсЯ..." џ, по крайней мере, говорю вам, что имЯ старика Ќеручева одно
из самых уважаемых имен нашей губернии, и если оно не стало общерусским, то
причиной этого только его увлечениЯ в молодости, - он был декабрист и в свое
времЯ был, может быть, стремительнее и прЯмолинейнее вас.
- ЋстаетсЯ пожалеть, - вздохнул Љорнев, - что таким и не осталсЯ.
- ‚от вы и останьтесь.
- Ќесомненно... выбора быть не может из двух положений: Ђракчеева и...
- Ќу и отлично... Ќо по поводу ваших будущих исканий источников, из
которых вы станете черпать свои сведениЯ, Я вам дам совет: дело в том, что
источников в чистом виде, то есть дистиллированной воды, не бывает в
природе. ‚о всЯкой есть своЯ подмесь, и ее, по крайней мере, знать надо. ‚
источнике отца „аниила два недостатка и даже три: это человек, которого
горизонт - эта деревнЯ, неразвитой, он в силу вещей немного сплетник, потому
что у него нет никаких интересов и он живет чужими, а так как только свои
дела знаешь точно, в чужих же всегда будет неЯсность, то все сводитсЯ к
случайной, сплошь и рЯдом, сплетне, безнаказанно гулЯющей по свету...
- Ђ зачем же устраивать такие потемки, чтобы было все неЯсно: раз его
дело честное и в интересах других, то, казалось бы, чем больше гласности,
тем лучше. €наче одно из двух: или человек действительно даром терпит, или
же делает гадости, еще изображаЯ из себЯ некоторым образом непонЯтного
героЯ...
- ‚се это фразы... ЉакаЯ тут гласность в частной жизни? ѓазету ему, что
ли, издавать длЯ вас? ‚се оттого, что слишком прЯмолинейно судите...
Ќаконец, у отца „анила есть еще недостаток, с которым надо считатьсЯ. ќто
общий недостаток нашего духовенства: они не крестьЯне, они не дворЯне и
одинаково, как люди, чужды тому и другому сословию. € третий недостаток, о
котором особенно тЯжело говорить: отец „аниил алчен... ‚ы можете проверить
это у любого крестьЯнина.
”акты алчности - при взимании за требы - были налицо: крестьЯне охотно
делились ими с Љорневым и Љарташевым. ‘ам отец „аниил отдалилсЯ вдруг от
них, стал сдержаннее, уклонЯлсЯ от рассказов и только угрюмо смотрел, когда
они поЯвлЯлись в его маленьком домике. ‚ конце концов мало-помалу в глазах
Љорнева и Љарташева отец „аниил превратилсЯ в обыкновенного старого жадного
попа, со смертью которого округа избавитсЯ от хорошо присосавшейсЯ пиЯвки.
Ћни больше не интересовались ни им, ни его рассказами.

XIV

‚се попытки Љорнева ознакомитьсЯ с положением крестьЯн сводились как-то
сами собой к нулю. “садьба хотЯ и была вблизи деревни, но всЯ жизнь ее так
разнилась от остальной деревенской, что общего ничего не было. ‘лучайные
встречи с крестьЯнами и разговоры с ними были бесцветны и несодержательны.
‚скользь высказываемое иногда крестьЯнами неудовольствие, по обыкновению
намеками, не понималось молодыми людьми и всегда оставлЯло впечатление
какой-то мелочи. ќто было понЯтно: разговоры крестьЯн с Љорневым и
Љарташевым, которые не имели даже элементарных сведений о том, что такое
крестьЯнскаЯ жизнь, выходили разговором на двух разных Языках. Џереводчиком
здесь ЯвлЯлсЯ Љонон ‹ьвович, и как будто подтверждалось, что крестьЯне
действительно народ тЯжелый и, в сущности, сами не знают, чего хотЯт.
- ‚ерно, сударь, верно, - вмешалсЯ как-то в разговор ‘тепан, поймав
кое-что из слов Љорнева с Љарташевым. - Ќарод необразованный, сам себЯ не
понимает. ‚от этак все бы мутить да дурью голову забивать. Ђ как вот и
последнее отберут, вот тогда и научатсЯ благодарить да добром поминать...
€з молодых крестьЯн двое особенно останавливали на себе внимание: Љонон
и Џетр. Љонон слыл за беспокойного и даже бунтовщика. Ћн всегда был
недоволен и всегда находил поводы ворчать. ќто был bete noire* Љонона
‹ьвовича, хотЯ управлЯющий, в общем, и старалсЯ относитьсЯ к своему тезке
добродушно. Ќо он часто говорил, что даже и его долготерпению придет конец.
______________
* Џугало; здесь - повод длЯ раздражениЯ (франц.).

- Џросто сладу нет: один, а всех мутит.
Џетр был полной противоположностью Љонону. Ћдин его вид уже действовал
успокоительно: это был большой, хорошо сложенный блондин с светлыми глазами,
которыми он весело и мЯгко щурилсЯ на свет божий. ‚се было, по его мнению,
хорошо, а что и случалось нехорошего, то всегда было скоропреходЯще и там,
где-то за этим дурным, уже должно быть, наверное, и хорошее. Љонон видел
только отрицательные стороны, их и искал. Џетр видел одни положительные и
точно не замечал отрицательных мелочей жизни. Џетр был общий любимец, и
Љонон ‹ьвович выставлЯл его как образец и человека и рабочего. …сли нужно
было успокоить рабочих, примирить их - никто лучше Џетра не умел это
сделать. € всегда бескорыстно - от одного только разговора с Љононом
‹ьвовичем. ЋбъЯснит ему, растолкует - смотришь, большинство уже с Џетром, а
беспокойное меньшинство с Љононом. ЌесмотрЯ на такую противоположность,
Љонон и Џетр были друзьЯми, и в тех случаЯх, где Џетр был свободен от
влиЯниЯ Љонона ‹ьвовича, действовали сообща. ‚ беседах Љорнева и Љарташева с
двумЯ паробками - Љононом и Џетром - Љонон в конце концов с вечными
претензиЯми и жалобами надоел, да исполнение его просьб было непосильно длЯ
Љорнева и Љарташева. Џока еще шла речь о табаке, о бутылке водки, до тех
пор, так или иначе, они могли помогать ему, но чем дальше в лес - тем больше
дров, и Љорнев с Љарташевым терЯлись, видЯ, что, собственно, требованиЯм
Љонона конца не будет. Љонон, в свою очередь убедившись в бессилии молодых
людей, стал относитьсЯ к ним с каким-то раздражением. ЋбращалсЯ с ними без
церемонии, особенно с Љарташевым. ‘амолюбие Љарташева страдало, и однажды,
когда Љонон вдруг резко перешел с ним на "ты", Љарташев не выдержал и,
возмущенный, ответил:
- Ќу, ты, Љонон, совсем уж свиньЯ, и Я с тобой больше не буду
разговаривать, потому что ты забываешьсЯ.
Љонон молча трЯхнул головой и погнал дальше своих волов, так, как будто
ничего и не случилось, а Љарташев, сконфуженный, осталсЯ и старалсЯ не
смотреть на Љорнева. Џоследний тоже из чувства деликатности старалсЯ не
смотреть на приЯтелЯ и даже проговорил:
- Ќет, таки порЯдочный нахал.

Ћднажды утром ‘тепан таинственно сообщил друзьЯм, что в степи у Љонона
‹ьвовича неспокойно. Љорнев и Љарташев сейчас же, без чаю, верхами уехали в
степь, пока Ђглаида ‚асильевна еще спала. €з двенадцати плугов ходило только
три, в том числе и Џетр, - остальные, выпрЯженные, беспомощно валЯлись по
бороздам. Ќа стану толпа рабочих всЯких сроков угрюмо стоЯла возле возов и
равнодушно смотрела на приближавшихсЯ панычей. ’ут же около них был и Љонон
‹ьвович. Ћн был на ногах, держал в поводу свою верховую лошадь и с каким-то
сконфуженным видом пошел навстречу приехавшим. Љарташев почувствовал себЯ
хозЯином и озабоченно спросил:
- ‚ чем дело?
- Љонон все... - ответил управлЯющий, разводЯ руками. - € пища
нехороша, и хлеб никуда не годитсЯ, и плата мала, - одним словом, забил себе
в голову... Ќа вас указывает, что вы ему что-то говорили.
- Њы? - Љарташев смущенно оглЯнулсЯ на Љорнева.
- ЉажетсЯ, ничего не говорили, - ответил Љорнев.
- „а ведь это, знаете, народ: ему одного слова довольно, чтоб он себе
черт знает что вообразил... ‚ы лучше всего уезжайте, чтоб еще больше их не
дразнить, а Я уж сам тут справлюсь...
- Ќо опасности нет?
- ЉакаЯ же опасность? Ќу, не захотЯт - пускай идут на все четыре
стороны: других возьмем.
- Њожет быть, действительно провизиЯ нехороша? - угрюмо спросил,
поглЯдываЯ исподлобьЯ, Љорнев.
Љонон ‹ьвович повернулсЯ и крикнул:
- Ђндрей, принеси хлеб, сало, пшено.
Ќемного погодЯ из табора вышел Ђндрей, а за ним невдалеке и Љонон. Ћба
шли без шапок. Ђндрей пришел и подал панычам черный хлеб. Љонон ‹ьвович
отломил, сам попробовал и передал молодым людЯм.
- Љакой же еще хлеб?!
Љорнев и Љарташев попробовали и сделали неопределенные физиономии:
кажетсЯ, хорош?
- •иби ж такой хлиб можно исты? - спросил Љонон, впиваЯсь своими
Ястребиными глазами в Љорнева.
- •леб действительно, кажетсЯ, как будто...
Љорневу очень хотелось поддержать Љонона.
- џк тисто, - подсказал Љонон, - мокрый.
Љонон ‹ьвович равнодушно молчал.
- Ђндрей, ты длЯ менЯ из дому не захватил хлеба?
- ’а взЯв.
- Џринеси.
Ђндрей принес.
- ‚от этот самый хлеб сегоднЯ к столу Ђглаиды ‚асильевны подадут, -
сказал Љонон ‹ьвович.
- „о хлиба ж то що подадут? - спросил Љонон, - Як не работать, то и тым
хлибом жив буде чиловик.
- Ќу, ступай, - приказал ему резко Љонон ‹ьвович.
- Ћ так, - кивнул головой Љонон и повернул к табору.
- ђаботать не будемо, - раздраженно крикнул он уже издали.
- ѓусь, - проговорил Љонон ‹ьвович, мотнул головой. - “езжайте! Љогда
увидЯт, что уехали, поймут, что надеЯтьсЯ не на что. ‚есь секрет тут в том,
что поднЯлась цена на базаре за работу.
- ’ак отчего же и не прибавить?
- Ђ понизились бы цены? Ћни бы не согласились на сбавку.
- Ќу, от базара до базара.
- Ќу, без людей как раз и останемсЯ.
Љорнев и Љарташев уехали.
—аса через два ЯвилсЯ в усадьбу и Љонон ‹ьвович. ’рое, в том числе и
Љонон, взЯли расчет, остальные стали на работу.
- ‚ сущности, этот крестьЯнский вопрос какой-то бесконечный, -
рассуждал Љорнев. - ђешить его по существу? идти на компромисс? на каком
пределе остановитьсЯ?.. „лЯ менЯ, по крайней мере, нет сомнениЯ, что Љонон,
по существу, прав. ‘ другой стороны, тоже нет сомнениЯ, что полумерами его
не удовлетворишь. ‘ точки зрениЯ порЯдка, может быть, и надо удалить Љонона,
но несомненно, что во французском парламенте какой-нибудь крайний левый
заседает на своем крайнем стуле и только и знает, что протестует - и ничего:
ему принадлежит будущее, правому там какому-нибудь - прошлое, центру -
настоЯщее, всем есть место.
ђазговор шел за завтраком, за которым сидел и Љонон ‹ьвович. Ћн с
любопытством слушал и посматривал на Ђглаиду ‚асильевну.
- Ќу, вот и отлично, - отвечала сдержанно Ђглаида ‚асильевна, - это и
есть самое главное, и вы теперь видите, как легко вызвать в народе ложные
надежды, удовлетворить которые не в вашей власти. ЉрестьЯне - дети...
прЯмолинейны, и в разговоре с ними нужен тот же прием, что с детьми. €наче
вы им дадите в руки оружие, которым они себе же нанесут вред.
- Ћружие, в силу вещей, и без того у них в руках: за деньги ли, в
аренду ли, так или иначе, землЯ и труд, то, чем и мы и они кормимсЯ, - у
них.
- ќто по-вашему...
- Џо-моему, - торопливо смЯгчилсЯ Љорнев, видЯ, что Ђглаида ‚асильевна
начинает уже сердитьсЯ, - здесь такое столкновение разных интересов, что
пока можно только постигнуть бездну, но решить вопрос...
- Ќа сегоднЯ он решен, - сказала Ђглаида ‚асильевна таким тоном, что
Љорнев, чтоб не раздражать ее больше, замолчал.
Ќочью сгорела только что сметаннаЯ скирда.
- Ћднако! - произнес Љорнев и принЯлсЯ за ногти.
Љонона и след простыл. Ђглаида ‚асильевна была сильно взволнована.
- џ тебЯ серьезно, ’ема, прошу, - сказала она, позвав сына на свою
половину, - оставить всЯкие общениЯ с мужиками: вы можете себе здесь хоть
весь мир вверх ногами ставить, но ты видишь уже последствиЯ ваших
неосторожных разговоров. Џолторы тысЯчи рублей в этом году дохода уже нет.
ќта скирда предназначалась длЯ приданого ‡ины.
- Љакое же приданое, когда у нее и жениха-то еще нет?
- ’ы до глупости доходишь со своими вечными рассуждениЯми, - Я больна
от них. Џойми же наконец, что они несносны! ’ы просто глупеешь от этого
вечного напрЯжениЯ обо всем рассуждать, рассуждать во что бы то ни стало.
Џойми же наконец, что нет несноснее, нет отвратительнее, нет пошлее,
наконец, человека, всю жизнь изощрЯющегосЯ над бесплодными решениЯми
вопросов. Љорнев хоть за чужой счет это делает, а ты ведь прЯмо за счет
своей матери, сестер... ќгоист! “ходи! Я не хочу тебЯ видеть.
ѓолос Ђглаиды ‚асильевны дрожал. Ћна огорченно смотрела вслед своему
растерЯнно уходившему сыну. …й и жаль было его, и досадно.
- ’еориЯ, теориЯ... основаннаЯ прежде всего на том, чтоб длЯ спасениЯ
чужих - своих, самых близких, губить... Ћтвратительный эгоизм.
€, несмотрЯ на то, что Ђглаида ‚асильевна была теперь совершенно одна и
некому ей было возражать, она еще страстнее повторЯла, как бы настаиваЯ пред
самой собой:
- ЋтвратительнаЯ теориЯ! эгоистическаЯ, грубаЯ, несущаЯ с собой подрыв
всего... Ќет, нет! Ѓог с ним, с таким развитием!
—тоб успокоитьсЯ, она взЯла лежавшее на столе …вангелие, села в кресло
и начала перелистывать книгу. Ћна открыла главу девЯтнадцатую от ЊатфеЯ о
богатом юноше: "€исус сказал ему: "…сли хочешь быть совершенным, пойди
продай имение свое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и
приходи и следуй за мной". “слышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому
что у него было большое имение".
Ђглаида ‚асильевна вздохнула, откинула несколько страниц и прочла из
главы пЯтнадцатой ЊатфеЯ: "‹ицемеры! хорошо пророчествовал о вас €сайЯ,
говорЯ: приближаютсЯ ко мне люди сии устами своими и чтут менЯ Языком;
сердце же их далеко отстоит менЯ... ‚сЯкое растение, которое не отец мой
небесный насадил, искоренитсЯ; оставьте их; они слепые вожди слепых; а если
слепой ведет слепого, то оба упадут в Яму". Ћна еще откинула несколько
страниц назад и прочла из главы десЯтой: "Ќе берите с собой ни золота, ни
серебра, ни меди в поЯсы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви,
ни посоха. €бо трудЯщийсЯ достоин пропитаньЯ... € враги человеку домашние
его. Љто любит отца или мать более, нежели менЯ, недостоин менЯ... € кто не
берет креста своего и следут за мной, тот недостоин менЯ. ‘берегший душу
свою, потерЯет ее".
Џод впечатлением последних событий и постоЯнных разговоров с сыном и
Љорневым Ђглаида ‚асильевна, тысЯчу раз читавшаЯ все эти листы, на этот раз
читала их с особенным, все усиливавшимсЯ впечатлением искренне верующей
женщины.
"‘удьбы божий неисповедимы... конечно, в будущих веках человеческой
жизни", - думала Ђглаида ‚асильевна.
€ вдруг у нее мелькнула мысль, что, может быть, настоЯщее уже есть
начало этих веков. ’очно поднЯтаЯ какой-то посторонней силой, она встала и
долго, потрЯсеннаЯ, смотрела на свЯтой образ скорбно поникшего пред грехами
мира.
- ѓосподи, ты милостив! - воскликнула она с глубокой верой. - …сли ты,
всемогущий, во власти которого одним помыслом уничтожить мир и миры миров,
послав своего единородного сына, не возложил на него исполнение твоих
заветов, а только предначертал, то и от нас, ничтожных, отстрани чашу сию:
непосильна она... Ќет, непосильна, - убежденно повторЯла она уже самой себе.
‚ошла ’анЯ и, остановившись у дверей, тихо плакала.
- —то тебе? - спросила Ђглаида ‚асильевна.
- „ЯдЯ заболел.
’ихон был брат матери ’ани. Ћн же и воспитал ее, когда она осталась
бездомной сироткой. ’анЯ любила его и терЯла в нем последнего близкого
человека.
- ‡аболел? - спросила озабоченно Ђглаида ‚асильевна.
- ‘ейчас понесли из кухни. Ћй, боже ж мой!
- ’ретий припадок... да, - бессильно проговорила Ђглаида ‚асильевна.
’анЯ громко застонала и стала качатьсЯ, утираЯсь передником. ‘ нее
сразу слетел городской лоск.
- Џолно, полно, - успокаивала Ђглаида ‚асильевна и горЯчо поцеловала
’аню в лоб. - Ќу, что ж делать! џ тебе такаЯ же роднаЯ... была и всегда
буду.
’анЯ, вытираЯ слезы, поцеловала руку Ђглаиды ‚асильевны.
- €ди к нему... Ћдарка пусть за тебЯ побудет в комнатах.
’анЯ ушла. ‚ошла Ќаташа и не то сконфуженно, не то устало присела.
- € Ћдарка плачет! - махнула она рукой.
- ‘ той что?
- Љонон пропал...
- Ќу! - сделала резкий жест Ђглаида ‚асильевна.
- џ знала, что ’ихон умрет, - скривила Ќаташа лицо в свою обычную
гримасу боли.
- Ћ господи, как Я не люблю, когда ты каркаешь.
Ќаташа с самого детства составила себе репутацию Љассандры. Ќа этот раз
Ђглаиде ‚асильевне был неприЯтнее обыкновенного этот дар Ќаташи.
- —ем Я виновата, - усмехнулась Ќаташа. - ‘нилось мне, что Я умерла...
- „олго жить будешь.
- „а Я-то буду... џ всех переживу.
- ’ы в самом деле, Ќаташа, воображаешь себЯ провидЯщей!
- „а ведь это помимо менЯ: Я не успела еще и подумать, а уже сказала...
- ќто можно развить в себе до опасных размеров. Ќе хочу слушать твоего
сна.
- Љак хочешь, - лениво усмехнулась Ќаташа.
- Ќу, что же? - спросила Ђглаида ‚асильевна, помолчав.
- “мерла и иду по тому свету... ЉакаЯ-то гостинаЯ... обыкновеннаЯ сераЯ
мебель, люди какие-то... џ все иду, отворила дверь... ’ри двери: одна
посредине в углубленье, и прЯмо в нее красный огонь падает, а две поменьше
по бокам... € такой Яркий красный свет от фонарЯ прЯмо туда, в углубленье...
џ иду и знаю, что, в какую дверь попаду, от того и всЯ судьба зависит, и иду
прЯмо в среднюю. Ћтворила, никого... тихо... џ подумала: вот здесь уже
настоЯщий конец жизни. ‚друг вижу: подходит кто-то ко мне и спрашивает:
"Људа ты идешь?" € опЯть Я знаю, что от этого вопроса все зависит: в рай Я
попаду или в ад. Ђ этот, который спрашивал, наклонилсЯ и смотрит на менЯ. €
Я не знаю - черт он али ангел. € мне хочетсЯ любить его, и боюсь... и плачу.
Ђ он так ласково на менЯ смотрит: "Ћ чем ты плачешь?" џ говорю: "Ќе знаю".
Ћн наклонилсЯ ко мне и спрашивает: "•очешь суда?.." ќто мы вчера †анну д'Ђрк
читали, и все это перепуталось... џ говорю: "•очу". Ћн отдернул занавеску, и
Я вижу - пропасть народу сидит на скамейках... џ встала на колени, скрестила
руки и стою. ‚друг встает ’ихон и говорит: "џ знаю ее - это юродиваЯ".
Ђглаида ‚асильевна мельком взглЯнула на дочь и опЯть отвела глаза.
- џ стою и думаю: какаЯ же Я юродиваЯ? Ђ ’ихон смотрит мне строго в
глаза... € Я смотрю и думаю: если Я скажу, что Я не юродиваЯ, - ’ихон
пропал; скажу Я, что юродиваЯ, - Я пропала... € не знаю, что мне делать...
‘тою, стою... кто-то говорит. "Ќет, это не †анна д'Ђрк..." - и вдруг Я
куда-то провалилась. Џровалилась и лежу тихо. € кто-то прЯмо мне на ухо:
"’ихон умер". џ открыла глаза - утро.
Ќаташа вздохнула и уставилась глазами в окно.
- ќто мы вчера говорили, читали, все это перемешалось...
- ‚се это оттого, - сказала Ђглаида ‚асильевна, - что вы долго по ночам
засиживаетесь. џ тебе запрещаю позже одиннадцати часов сидеть. ‚место того
чтобы за лето поправить здоровье - ты посмотри, на что ты стала похожа... „а
мне и не нравЯтсЯ все ваши разговоры: вы слишком дети еще, чтобы вмешиватьсЯ
в дела, в которых вы ничего не понимаете. Љорнев разыгрывает из себЯ
большого и не замечает, что только смешон с своими претензиЯми.
- Ћн без всЯких претензий.
- Ќе он, а ты без всЯкой критической способности... Ќадо приучатьсЯ
разбирать людей, потому что нет отвратительнее и глупее человека, который
ходит с добровольно закрытыми глазами.
Ќаташа напрЯженно слушала. Џо ее лицу разлилось выражение недоумениЯ и
огорчениЯ.
- „ети, которые в пороховом складе бегают с огнем в руках и радуютсЯ...
Џолутора тысЯч в этом году нет... Ћткуда Я их возьму? Ћсенью в банк... в
город... ‡ина не сегоднЯ-завтра невеста... Ћткуда же Я возьму... Ђ им точно
праздник...
ѓолос Ђглаиды ‚асильевны оборвалсЯ. Ќаташа бросилась к ней и стала
горЯчо целовать ей руки и лицо.
- џ знаю, знаю... что все вы любЯщие, но пока доберешьсЯ до вашего
сердца...
Ђглаида ‚асильевна проглотила новые слезы.
- ‘егоднЯ ’ема стоит передо мной: точно Я ему самаЯ чужаЯ... ѓлупый
мальчик... Џозови его...

XVI

Љак-то через несколько дней, под вечер, от умирающего ’ихона прислали
за Ђглаидой ‚асильевной. Ћна пошла с сыном. Љарташев шел задумчивый, с
какой-то пустотой в голове и сердце. ‚ белой хатке с желтой печкой, желтым
полом лежал под образами ’ихон. Ћтец „аниил торопливо и угрюмо свертывал у
окна дары.
- Џозволил себе обеспокоить длЯ успокоениЯ умирающего, - сказал он,
угрюмо подходЯ к Ђглаиде ‚асильевне.
- Ѓлагословите, отец, - ответила она и, когда свЯщенник сделал крест,
приложилась к его старой руке.
Ћтец „аниил более мЯгко проговорил, понижаЯ голос:
- †елает повинитьсЯ перед вами... Џрощайте ненавидЯщим вас...
“ ног ’ихона стоЯла испуганнаЯ ’анЯ с заплаканными глазами, подпершись
рукой.
- ‹ишние свидетели, удалитесь, - распорЯдилсЯ отец „аниил.
Љарташев нерешительно стоЯл, когда Ђглаида ‚асильевна, подойдЯ к
’ихону, поманила сына. ’ихон сделал движение, как бы желаЯ освободитьсЯ или
распустить что-то, сжимавшее его шею. Џосле этого движениЯ он долго и
неподвижно смотрел в глаза Ђглаиде ‚асильевне.
- ’ы хотел мне что-то сказать? - спросила она, наклонЯЯсь к умирающему.
- •отел, - мучительно тихо прохрипел ’ихон. Ђглаида ‚асильевна понЯла,
что ему трудно говорить.
- Ћ ’ане не заботьсЯ: она всю жизнь у нас жила, и Я не оставлю ее...
- Ћдна, - прошептал ’ихон.
- ‡наю... знаю, что негодЯй обманул ее...
’ихон тоскливо кивнул головой.
- ‡наю, что сын есть. Ѓуду и о нем заботитьсЯ...
Ђглаида ‚асильевна выпрЯмилась и опЯть наклонилась.
- Ѓудь спокоен: господь слышит наш разговор.
Ћна опЯть выпрЯмилась и как бы не то утверждала выражением лица, не то
спрашивала: "‚се?" ’ихон мучительно поднЯл на нее глаза.
- ѓрешен, - прошептал он.
- ‚се мы грешны, - наклонилась опЯть Ђглаида ‚асильевна.
- ‡а добродетель вашу... окаЯнный... - судорожно заметалсЯ ’ихон, -
сжег...
ѓлаза ’ихона с ужасом раскрылись и застыли на Ђглаиде ‚асильевне. Ћна
не то отшатнулась, не то поднЯлась, чтобы лучше сообразить.
- ‘кирду сжег? - спросила она жестко.
Ђглаида ‚асильевна, обводЯ сына ледЯным взором, смотрела в окно.
- —то тебЯ побудило? - Ћна с отвращением скользнула взглЯдом по жалкому
лицу ’ихона.
‚оцарилось напрЯженное молчание. ’ихон мучительно переводил глаза с
потолка на пол и на стены. Љарташев съежилсЯ и испуганно смотрел на мать.
"Џрощайте ненавидЯщим вас", - пронеслось в голове Ђглаиды ‚асильевны, и
горЯчий огонь боли и протеста загорелсЯ в ее глазах.
- „ьЯвол, - прошептал ’ихон, - всю жизнь смущал...
’ихон тоскливо заметалсЯ и рвал ворот рубахи. …го желтаЯ волосатаЯ
грудь, впалый потный живот обнажились. "“мирает!" - мелькнуло в голове
Ђглаиды ‚асильевны.
- Џрощаю тебЯ... и пусть и господь тебЯ простит.
’ихон сделал нетерпеливую, судорожную, мучительную гримасу.
- ѓовори за мной: не Яко €уда, но Яко разбойник...
’ихон рванулсЯ, глаза его выпЯтились и замерли на Ђглаиде ‚асильевне.
- “мер, - оборвала Ђглаида ‚асильевна.
’анЯ с неестественным воплем бросилась к трупу...
Њать и сын возвращались домой.
Љарташев в первый раз изменил своему обыкновению не критиковать матери.
- ќто была как будто совершенно чужаЯ длЯ менЯ женщина, - говорил он
Љорневу, лежа с ним в своей комнате. - “жасно странное и тЯжелое
впечатление... ЉакаЯ гадость, в сущности, весь этот материальный вопрос:
мать и добраЯ, и честнаЯ, и любЯщаЯ... € его страх; кажетсЯ, чего боЯтьсЯ
человеку? ‚се кончено, а точно вот прокурор приехал... Ћдарка! - высунулсЯ
Љарташев из окна, увидев Ћдарку.
- Љонон ни в чем не виноват... ’ихон призналсЯ... “мер уже...
Ћдарка остановилась на мгновенье, поднЯла на Љарташева глаза, опЯть
опустила и тихо пошла. Ќо, пройдЯ немного, она остановилась, опЯть вскинула
глазами на Љарташева и, скрыв охватившую ее радость, преодолеваЯ
стыдливость, спросила:
- Ђ чи то ж правда, панычку?
- Џравда... Я сам слышал.
Ћдарка ушла, а Љарташев долго смотрел ей вслед. Љорнев лежал и
усиленнее обыкновенного грыз свои ногти. Љарташев тоже раскис и уныло,
бесцельно смотрел в пространство.
- Њы через неделю в город едем, - заглЯнула ЊанЯ.
Љорнев и Љарташев вскочили.
- ‚от как! - изумилсЯ Љорнев.
- ќто вы виноваты, - тихо, с упреком бросила ему, убегаЯ, ЊанЯ.
- ‚от как! - повторил, нахохлившись, Љорнев.
- ќкую чушь ЊанЯ говорит, - сказал Љарташев. - џ сейчас узнаю, в чем
дело.
- Ќе ходи к маме, - остановила ‡ина. - Њама расстроена.
- Џравда, что через неделю мы едем? Ћтчего?
- Ћттого... Њама говорила, - и от интонации сестры Љарташеву сделалось
вдруг жутко, - что вы с Љорневым в конце концов что-нибудь такое сделаете,
что совсем ее скомпрометируете.
- Љакие глупости! - с непонЯтной длЯ него самого тревогой сказал
Љарташев.
- ‚от и глупости...
- …дем? - спросил, подходЯ, Љорнев.
- …дем, - ответила ‡ина.
- Ќу, и тем лучше, - махнул рукой Љорнев. - ЉакаЯ же причина?
- Њама хочет несколько морских ванн взЯть.
- Ќ-да...
- ќто ЊанЯ ему сказала, что он причина отъезда, - сказал Љарташев.
- Љакие глупости!
Љорнев пытливо впилсЯ в ‡ину.
- Ћна пошутила...
- Ќет, да, конечно, это ерунда, - поддержал Љарташев, - мать так любит
тебЯ.
- Ќаверно, ерунда: Я уж там была...
- Њне самому странно, что Я мог навлечь гнев... Я, кажетсЯ...
- Ђх, какаЯ эта ЊанЯ! и выдумает же... Џостойте, Я сейчас ее приведу...
- „а нет, зачем...
Ќо ‡ина ушла и возвратилась назад с Њаней. Љорнев уже издалека услышал
ее "кар".
- Ќу? - говорила, входЯ, ‡ина и обращаЯсь к Њане.
- џ ж вам сказала, что из-за вас.
ЊанЯ, вытЯнув шейку, заглЯнула весело в глаза Љорнева.
- Ќу что ж... очень жаль... - развел он руками, и в голосе его звучало
искреннее огорчение.
- ЊанЯ, что же ты делаешь? - рассердилась ‡ина.
- Ќу что ж Я могу тут, когда и мне тоже жаль, - ответила ЊанЯ и
убежала.
- Љапризничает... на нее как найдет.
- Ќет, да Я ведь не верю...
—аса через два на дорожке в саду Љорневу попалась ЊанЯ с заплаканными
глазами и быстро скрылась...
—ерез неделю - за три недели до назначенного раньше срока - в лунную,
Яркую ночь длинный рЯд экипажей, повозок, тарантасов двигалсЯ в ровной
степи, поспеваЯ к поезду.
Љорнев и Љарташев добровольными изгнанниками ехали в тарантасе в ворохе
свежего сена.
‡венит и побрЯкивает тарантас, летит пыль из-под высоких колес, садитсЯ
на лицо, шею и спину, садитсЯ на сено, забиваетсЯ в глубь его и пыльным
сухим ароматом щекочет ноздри; тЯнет в степь, и рисуетсЯ она в последний раз
неподвижной, безмолвной, приникшей к дороге: собралась всЯ и смотрит,
задумчиваЯ, вслед убегающим экипажам.
’еплом ласкает золотаЯ луна и далекую степь и дорогу. „ремлет высокаЯ
тополь и смотрит в край пыльной дороги; скрипЯт ее старые корни и поют
старые песни. ђазгонЯЯ тоску, запел и Љорнев:

ѓей выводите, та и выводите
’ай на ту высоку могилу...

€ Љарташев затЯнул.
- Њожно к вам? - тоскливо проситсЯ Ќаташа из переднего экипажа.
- Њожно, - кричит Љорнев.
‹ошади остановились, и Љорнев хлопнул Љарташева по плечу.
- ќх, ’емка, не тужи.

XVII

Љарташевы приехали в город в самую жаркую пору - в конце июлЯ, в самый
полдень.
†естокое солнце юга, казалось, сожгло весь воздух, распалило камень
мостовых и домов, залило все своими ослепительными лучами, и в зное, духоте
и грохоте только далекаЯ ЯркаЯ синева морЯ дразнила прохладой, покоем и
манила к себе.
‚се были не в духе, уныло ехали с вокзала, смотрели по сторонам и по
спинам пыльных парусинных армЯков извозчиков читали всю скучную историю
городского лета.
Љарташев, прищурившись, кое-как сидЯ на передней скамейке, смотрел в
море, и все то смутное, что свЯзывало его и с городом и с гимназией,
проносилось без образов, щемило, тревожило сердце чем-то неприЯтным,
неспокойным, сулЯ в то же времЯ и новое, что-то не изведанное еще. Љарташев
пригнул голову и вздохнул всей грудью, - была деревнЯ, теперь город: куда-то
тЯнет, а на душе пусто и скучно.
Ђглаида ‚асильевна давно уже не жила в собственном доме. „ом этот был
отдален от центра города, где сосредоточивались все учебные заведениЯ, да и
страшно было ей одной женщине, без взрослого мужчины, жить в такой глуши.
Џоэтому она его сдавала, а сама нанимала квартиру в центре города. Ќо в этом
году, так как городскаЯ квартира ремонтировалась, а свой дом пустовал, она
решила провести конец лета в своем собственном доме.
‘о смерти отца почти никто не заглЯдывал в свой дом, и теперь, войдЯ,
все были живо охвачены прошлым. Љазалось, ничего не переменилось с тех пор,
как они все детьми жили здесь. ‚от детскаЯ, здесь стоЯли их кроватки,
маленькаЯ комната - ’емин карцер, и комната их занЯтий. Љабинет все такой же
неприветливый, большой и мрачный. ђука времени коснулась всего, - рассохлись
двери, выцвели полы и краска стен, и шаги так глухо и тоскливо отдаютсЯ в
доме. ‚от темнаЯ переднЯЯ и лестница в кухню. ђисуетсЯ в воображении
выглЯдывающаЯ оттуда фигура толстой Ќастасьи и из-за нее рЯбое толстое лицо
€оськи. ЌастасьЯ умерла, €оська в ученье, постоЯнно убегает, его ловЯт и
бьют. ’ерраса и сад запущенный, редкий и пыльный. ѓорка... какаЯ маленькаЯ
она, и беседка на ней, в воспоминании такаЯ нарЯднаЯ, высокаЯ, теперь
покосилась, выцвела, и добратьсЯ до нее всего несколько шагов по откосу. Ђ
вот вдоль глухой стены длинного сараЯ виноград и даже кое-где грозди чауса,
а вот и кладбищенскаЯ стена и тот глухой угол со старым колодцем, который
так часто снилсЯ во сне и всегда казалсЯ тогда таким бесконечным и путаным
местом. ’еперь это все как на ладони, и одним взглЯдом охватываетсЯ всЯ
прожитаЯ жизнь. ’ам, за этой стеной, вечным сном спит папа: добрый, но сек,
и памЯть рветсЯ на этом: пусто и скучно. ’анЯ идет... Ќичего в ней не
переменилось... Ќет, изменилось: ’анЯ - мать. ќто так странно, так не
вЯжетсЯ с спокойной, уравновешенной ’аней... —то там у нее в душе? …сли б он
вдруг заглЯнул бы ей в душу, в тот таинственный мир ее, который так искусно
скрывает она от глаз посторонних. Љак жаль, что случилось с ней все это.
…сли б она моложе была, он кончил бы курс, женилсЯ на ней и уехал бы с ней
туда, где их никто не знает...
"Ќе женилсЯ бы", - пронеслась неприЯтнаЯ мысль, упершаЯсЯ во
всевозможные препЯтствиЯ его житейской обстановки, и взамен этой мысли
мелькнула другаЯ, жутко охватившаЯ его: устроитьсЯ на времЯ жизни в этом
доме в отдаленном кабинете отца. Ћн не захотел останавливатьсЯ на этой мысли
и без цели пошел дальше.
Ћн забралсЯ в кабинет и попробовал почитать: взЯл какую-то книгу, лег
на диван и начал читать:
"ЏосвЯщаЯ свой журнал гражданской жизни, науке и искусству, Ѓерне прЯмо
заЯвлЯет читателю, что не будет следовать примеру так называемых умеренных
писателей, которые вечно боЯтсЯ называть вещи по именам, осторожно стараЯсь
проходить даже между гнилыми Яйцами. ЃесстрастиЯ объективизма при обсуждении
тех зол, на какие ему придетсЯ наталкиватьсЯ, он не обещает. ЌельзЯ
требовать от писателЯ, чтоб он без ненависти и любви, возносЯсь над тучами
эгоизма, слышал грозу над собой".
Љарташев опустил книгу и задумалсЯ над тем, что, в сущности, жизнь
глупаЯ и скучнаЯ штука. € еще глупее и скучнее становитсЯ, когда читаешь
такие книги, в которых куда-то зовут, на какую-то другую жизнь, а кончишь
читать, и точно с неба спустилсЯ: никакой такой другой жизни и в заводе нет
- идет, как идет, и всЯ так день за днем...
Љарташев нетерпеливо перевернулсЯ к спинке дивана и стал смотреть в
упор на клеенчатую обивку.
"…сли б Я вырос где-нибудь в совершенно особенной обстановке... ну хоть
нашли бы менЯ где-нибудь на дороге... Я бы тогда был свободен: что захотел
бы - то и сделал". Ћн стал мечтать о том, что бы он сделал: поселилсЯ бы в
деревне, оставил бы себе кусок земли, остальную бы отдал крестьЯнам. Ћн
подумал, что у него, бобылЯ, тогда бы и земли не было... "Ќу, положим, менЯ
какой-нибудь богач нашел и оставил мне..."
- ’ема, мама спрашивает, ты в какой комнате хочешь устроитьсЯ? -
спросила, заглЯнув, ‡ина.
- ‚ какой комнате? - протЯнул Љарташев. - ‡десь в кабинете.
- Љабинет длЯ девочек.
- ‚ таком случае, где ж? - вспыхнул Љарташев, угадываЯ назначенную ему
маленькую комнату с единственным выходом в столовую, куда выходила и спальнЯ
матери.
- ‚ маленькой или в бывшей детской - тогда ‘ережа с тобой будет.
- џ с ‘ережей не хочу.
- ‡начит, в маленькой.
- џ в беседке буду.
- ’ема, ну что ты ребенка из себЯ разыгрываешь? - Љарташев молча закрыл
глаза.
- ’ема? - нетерпеливо спросила ‡ина.
- Ќу, подохните вы все.
- ’ема?!
ќто было так неожиданно, так грубо и оскорбительно, что ‡ина только
поспешно затворила дверь и, униженнаЯ, оскорбленнаЯ, ушла к матери.
- ’ема с ума сошел, - растерЯнно проговорила она. - џ его спрашиваю,
где он хочет, чтоб была его комната, а он... - ѓолос ‡ины вдруг дрогнул. -
‘лужанкам так не говорЯт...
Ћна совсем оборвалась, отвернулась к окну, и слезы закапали по ее
щекам.
„олго билась с ней Ђглаида ‚асильевна, пока наконец ‡ина рассказала, в
чем дело. Ђглаида ‚асильевна была так же поражена, так же ничего не понЯла,
как и ее дочь. …й Ясно было одно: ’ема делалсЯ совсем непохожим на прежнего
’ему. “ нее давно накипело, и давно она подбиралась к сыну.
- џ никогда себе не прощу, что пригласила Љорнева в деревню... ’ема
совершенно отбилсЯ от рук.
ѓлаза Ђглаиды ‚асильевны гневно сверкнули.
- Џосмотрим.
Ћна несколько раз прошла по столовой, вошла в гостиную и, там сделав
несколько туров, отправилась к сыну.
Љарташев лежал и тупо ждал. Ћн знал, что даром ему это не пройдет, и
злость охватывала его.
‚ошла Ђглаида ‚асильевна, чужаЯ и неприступнаЯ.
- ’ы с ума сошел?
- Ќет, - пренебрежительно и равнодушно ответил Љарташев.
Ђглаида ‚асильевна смерила сына глазами.
- џ имела несчастье воспитать какого-то урода... ‘ию секунду вон из
моего дома...
- € уйду, - фыркнул Љарташев.
- ’ак вот как, - задыхаЯсь, произнесла Ђглаида ‚асильевна.
Ћна стоЯла возмущеннаЯ, пораженнаЯ, и в то же времЯ какой-то страх
охватывал ее.
Љарташева больше всего смутил этот страх: он и сам испугалсЯ вдруг себЯ
и заговорил мЯгко и горЯчо:
- Њама, может быть, вы не сознаете сами, но ведь вы же действительно
хватаете менЯ так за горло, что Я дышать не могу... ‚едь эта маленькаЯ
комната ни больше ни меньше, как контроль... ‚едь Я же мужчина...
- —то такое?! ќто еще что? Љакой ты мужчина? „а нет, ты действительно
болен? „ай голову.
Ђглаида ‚асильевна приложила руку к его лбу.
- Ќе болен Я... тоскливо от всей этой комедии, - проговорил Љарташев.
Ђглаида ‚асильевна опЯть принЯла свой неприступный вид.
- Џослушай, ’ема, это все так ужасно... так непохоже на тебЯ, что...
или Я должна все забыть сейчас же, или это никогда не забудетсЯ.
"Ќикогда" резко треснуло в воздухе.
- ’ы сейчас попросишь у ‡ины прощеньЯ...
- џ у ‡ины не попрошу. ‡а что?
- ‡а что?
Ђглаида ‚асильевна смотрела с распущенной гримасой и раздраженно качала
головой.
"ЉакаЯ противнаЯ!" - подумал Љарташев и отвернулсЯ.
- Ќу, так вон!
- “йду!! - заревел вдруг Љарташев и, схватив со стола шапку, выскочил
сперва в переднюю, а оттуда во двор и на улицу. ‡лоба, ненависть, унижение,
гнев душили его. …му хотелось кричать, ругатьсЯ, он убегал от самого себЯ и
только рычал по временам, издаваЯ какой-то лошадиный звук. Љакими-то волнами
ходила по нем злость, и, когда подступала к горлу, он чувствовал потребность
бить, колотить, визжать и кусатьсЯ. ‚ один из таких приступов он изо всей
силы впилсЯ зубами в свою руку. —аса через два все прошло, и Љарташев
почувствовал желание покончить со всей этой глупой историей. ѓлупо было все:
и он, и мать, и всЯ жизнь дурацкаЯ и глупаЯ, но при упрЯмстве все могло
выйти еще глупее. ‚ таких случаЯх требовалось быстрое раскаЯнье. Њысль о
том, что он мог бы действительно уйти из дома и жить хоть уроками, что ли,
едва шевельнулась в его мозгу: куда он пойдет и что он без обстановки,
семьи. "“еду себе в Џетербург по окончании гимназии - и бог с ними".
‘ стесненным сердцем, сконфуженный и подавленный, юркнул он в калитку,
спросил вскользь, не смотрЯ на встретившуюсЯ Њаню: "ѓде мама?" - и пошел, по
ее указанию, в беседку.
Џроизошла одна из тех сцен, которые так ненавидел Љарташев. Џотупив
глаза, угрюмо, но в то же времЯ стараЯсь придать голосу какую-то
искренность, с сознанием своего унижениЯ и презрениЯ одинаково и к себе и к
матери, он пробурчал:
- Њама, Я больше не буду.
- Ќет, теперь уже поздно.
ЌесмотрЯ на всю решительность этого "поздно", Љарташев знал отлично,
что это "поздно" ни больше ни меньше, как звук пустой. ‡нал, что после этого
"поздно" начнетсЯ нотациЯ и будет продолжатьсЯ целый час.
Ћн стоЯл, слушал и презрительно щурилсЯ от разного рода громких слов
вроде: "’ы мне не сын", "џ не желаю такого сына", - всех тех слов, которые
существа вещей изменить не могут и обладают обоюдоострым свойством.
Њать говорила, не щадЯ красноречиЯ, и, конечно, меньше всего
подозревала, что сын ее в это времЯ сравнивал ее с стариком Ќеручевым. Љогда
после нотации, по обыкновению, он поцеловал ее руку, он опЯть подумал: "’ак
и Ќеручеву целовали руку".
Ћн вышел из беседки, раздраженно усмехнулсЯ своему сравнению и медленно
пошел в отведенную ему маленькую комнату.
Ќи одного намека не было сделано со стороны матери, но сын был убежден
в том, что понимал истинный смысл действий матери: она боЯлась, отпустив его
в кабинет, за его годы и за его сближение с ’аней.
Ћба окна маленькой комнаты были открыты и выходили на террасу.
Љарташев лежал на своей кровати, смотрел на эти окна, понимал их смысл,
и никогда ’анЯ не была так близка к нему, как в это мгновенье. ‘ближение
теперь казалось не так недосЯгаемо; в оскорбленном самолюбии, в мести
кому-то за что-то искалось оправдание, повод, кровь загоралась; надвигались
сумерки, а с ними и мысль о ’ане принимала все более и более рельефный
образ. Љазалось, она здесь возле него, и уж не унижение и не месть, а тело
семнадцатилетнего юноши предъЯвлЯло свои права.
Љакой-то стон вдруг вырвалсЯ из его груди, смутивший всех сидевших в
столовой, и все опЯть стихло, а Љарташев, затаив дыхание, лежал, уткнувшись
в подушку, не смеЯ ни шевелитьсЯ, ни дышать.
Љарташев так и заснул в тот вечер, не раздеваЯсь, и проснулсЯ только
утром. Џереодевшись и напившись чаю, он решил отправитьсЯ к Љорневу.
- ‘ережа, - крикнул он уже в калитке, - скажи маме, что Я пошел к
Љорневу заниматьсЯ латинским.
- Њама уже встала, - ответил было ‘ережа.
- Ќе встала, - уверенно сказал Љарташев и захлопнул за собой калитку.
“ Љорневых все было по-старому. ‚ дверЯх беззвучно показалась Ђнна
‘тепановна, сделала свою добродушную гримасу и, проговорив свое "о!", стоЯла
и ждала, пока Љарташев сбросит пальто и подойдет к ней.
- ‚асЯ, ЊанЯ, - крикнула она.
- Ђ-а! - басом приветствовал Љорнев, поЯвлЯЯсь из кабинета отца и на
ходу застегиваЯ свой пиджак, - милости просим. - Ћн с удовольствием пожал
руку Љарташеву, указал ему на кресло и сам сел.
‚ыскочила ЊанЯ и, вспыхнув, радостно поздоровалась с Љарташевым.
ЊанЯ загорела, похудела и казалась еще привлекательнее.
- Ќу что, как? - спросил Љорнев.
- ‘лушайте, Љарташев, отчего вы так рано приехали в город? - перебила
ЊанЯ.
Љарташев вопросительно посмотрел на Љорнева.
- …рунда все это, - сказал Љорнев, - знаешь ведь...
- Ѓунтовщики? - весело, понижаЯ голос, спросила ЊанЯ.
Љарташев рассмеЯлсЯ.
- …рунда, - повторил Љорнев и принЯлсЯ за ногти.
- ‘пасибо, что с полицией не доставили, - сдержанно вздохнула Ђнна
‘тепановна, присаживаЯсь на стул. Ћна посмотрела на Љарташева, на сына,
покачала головой, вздохнула и сказала: - ѓолубчики мои, учение опЯть,
латынь, да то, да другое, и господь его зна, що такое, поки не выкрутЯт, не
выкрутЯт все. - Ћна сделала энергичный жест и махнула рукой.
- Ќу-с, как твои? ЌатальЯ Ќиколаевна?
- ‚асенька изволили, кажетсЯ, найти прочное помещенье своему сердцу? -
рассмеЯлась ЊанЯ.
- Њанечка изволЯт, кажетсЯ, глупости с утра говорить! - ответил,
покраснев, брат.
Ћн встал лениво, с удовольствием потЯнулсЯ и, встрЯхнувшись, сказал:
- …рунда все это... —ерез две недели переэкзаменовка - вы это
чувствуете?
- Ѓудем вместе готовитьсЯ, - предложил Љарташев.
- ‘ удовольствием.
- ‘кажи лучше - будем вместе ничего не делать, - рассмеЯлась ЊанЯ.
- Ќапрасно: Я с сегоднЯшнего днЯ готов, так и дома сказал, что иду
заниматьсЯ.
- €наче бы не пустили бы? - спросила ЊанЯ.
Љарташев небрежно проговорил:
- Ђх, прошло то времЯ золотое...
- Ѓольшой теперь?
- ‘лава тебе господи!
- ‚прочем, слышала, курить разрешили? ‚ы с какого класса начали?
- ‘ третьего?
- € ‚асЯ тоже?
- € ‚асЯ тоже.
ЊанЯ махнула рукой.
- ‘лушайте, Љарташев, идем купатьсЯ.
- ‘ удовольствием... •отЯ, собственно, Я не взЯл с собой денег...
- “ нас билеты есть в купальню.
- ’ы пойдешь? - обратилась она к брату.
Љорнев подумал и спросил Љарташева:
- ‚едь воротишьсЯ?
- ‘лушайте, Љарташев, вы обедаете у нас, а вечером мы к вам.
- Ћтлично.
- Ќакомандовала, - добродушно произнесла, поЯвлЯЯсь, Ђнна ‘тепановна
вслед убежавшей дочери, - куда?
- ’еперь купатьсЯ, - ответил Љарташев, стоЯ с фуражкой в руках в
ожидании Њани, - а потом к вам обедать.
- ѓолубчик мой. - € Ђнна ‘тепановна, обнЯв ладонЯми голову Љарташева,
поцеловала его в лоб.
- Ќу, уж мама не может. €дем, - крикнула ЊанЯ, сверкнув весело,
возбужденно на Љарташева глазами.
Ћни опЯть шли по звонким улицам в треске и духоте города, искали тени,
щурились от Ярких лучей и с удовольствием осматривали и встречавшихсЯ
прохожих, и дома, и друг друга.
- џ получила письмо от ђыльского...
Ќичего нового она ему не сообщила, да и ђыльский был где-то далеко, а
ЊанЯ, возбужденнаЯ, довольнаЯ его обществом, шла рЯдом с ним.
Ћни запрыгали по ступенькам широкой громадной лестницы бульвара и точно
уже купались в открывшемсЯ просторе воздуха и морЯ.
‘пустившись, они пошли вдоль пыльного серого зданиЯ. ‘крылось море на
мгновенье и опЯть сверкнуло уж вплоть, с гаванЯми, с лесом мачт, с палатками
купален, с белыми рЯдами сохнущих простынь, с ароматом морЯ.
- ‚ы мне скажете правду?
- ‘кажу.
- ‚ кого вы влюбились в это лето?
- •отел влюбитьсЯ, но она уж невеста.
- ђазве можно здесь хотеть или не хотеть?
- Њожно, - беспечно ответил Љарташев.
- Ќет, нельзЯ, Љарташев. ‚ы были когда-нибудь влюблены?
- џ с трех начал влюблЯтьсЯ.
€з-за простынь вдруг поЯвилась фигура учителЯ математики с его походкой
заведенной куклы, с его обычным строгим взглЯдом темных глаз.
Љарташев быстро смущенно поклонилсЯ и, когда он прошел, спросил с
веселой тревогой Њаню:
- Љак вы думаете, слышал он?
Ћни оба рассмеЯлись, он еще оглЯнулсЯ и сказал:
- џ думаю - он хотел бы быть на моем месте.
- ‚ каком смысле?
- ѓм... гм... - усмехнулсЯ Љарташев.
Ћни стоЯли на перекрестке подмостков, откуда расходились дорожки в
женское и мужское отделение.
- Ќу?
- ‡дравствуйте, - пренебрежительно, как бы знаЯ, что так и будет,
поздоровалась ‡ина, выходЯ из купальни. ‡а нею шли Ќаташа, ЊанЯ и толстаЯ
кубышка ЂсЯ.
‡ина поцеловалась с Љорневой, а Ќаташа, добродушно прищурившись,
спросила брата:
- Ќашел?
- —то нашел? - спросила Љорнева и покраснела.
‡ина только кивнула головой, Ќаташа, смеЯсь, поцеловалась с Љорневой.
- ЊанЯ как выросла... похорошела, - с каким-то оттенком зависти
заметила Љорнева. - Њы вечером сегоднЯ к вам хотели...
- Ћтлично, - ответила Ќаташа и, обратившись к брату, лукаво спросила: -
’ы тоже вечером?
‡ина только молча кивнула головой, как бы говорЯ: об этом и спрашивать
нечего.
- ‚ы одни? - спросил Љарташев.
- Њама теплые ванны берет.
- —то значит "нашел"? - спросила Љорнева, когда прошли сестры
Љарташева.
Љарташев только посмотрел на нее и, ничего не отвечаЯ, улыбаЯсь, пошел
по подмосткам в свое отделение. Ћн шел и оглЯдывалсЯ, пока не столкнулсЯ с
‘ережей.
- Ќаши вышли? - спросил ‘ережа и, увидев исчезавших за углом сестер,
опрометью, озабоченно подбираЯ на ходу простыню, побежал за ними.
- ‡дравствуйте, ‘ережа, - окликнула его ЊанЯ Љорнева.
‘ережа только теперь ее заметил, вдруг вспомнил что-то, как-то
испуганно, смущенно поклонилсЯ и еще быстрее побежал.
- ‚ гимназию поступает, - крикнул Љарташев.
- —то значит "нашел"? - повторила Љорнева, исчезаЯ в купальне.
Љарташев шел, заглЯдываЯ в номера; выбрав свободный, вошел и затворил
рассохшуюсЯ, сколоченную из тонких досок дверь. Ќа него пахнуло сыростью и
запахом гниющего в море дерева. ‘квозь редкий пол там, внизу, беспокойно
билась зажатаЯ в столбах купальни зеленопрозрачнаЯ волна. …му вспомнилсЯ
вдруг вчерашний вечер, и неприЯтное чувство охватило его. Ћн быстро
разделсЯ, обвернулсЯ до половины простыней и вышел на площадку. Ћн ходил по
жарким доскам площадки со следами мокрых ног на ней и рассматривал пальцы
своих ног, расплывшихсЯ на досках. Ћн взобралсЯ на самый край помоста
двухсаженной высоты, с которого прыгали любители в море, и стал смотреть в
женскую купальню, стараЯсь угадать между множеством белых рубашек Њаню. Њимо
него пробежал и с разбегу кто-то бросилсЯ в воду. ‚ода закипела, покрылась
пеной, и в глубине ее сверкнуло белое тело, быстро выбиравшеесЯ на
поверхность.
- ‡дравствуйте, прыгайте! - крикнул ему прыгнувший, оказавшийсЯ
выпущенным в этом году в студенты ишко. ишко, толстый, с черной стриженой
головой, держал себЯ всегда настороже и в то же времЯ как-то снисходительно.
Љарташев прикрутил к стойке простыню, разбежалсЯ и тоже прыгнул.
- ‚ы перешли? - спросил ишко, уплываЯ вперед от Љарташева.
- Џередержка по-латыни, - ответил, догонЯЯ его, Љарташев.
- Ќу, это пустЯки.
- Љонечно.
- ѓоворЯт, восьмой класс вам на шею посадЯт.
- ‚рЯд ли это коснетсЯ нас, - спокойно ответил Љарташев.
- ѓоворЯт, и вас коснетсЯ.
ишко говорил с каким-то неприЯтным намеком в голосе.
- ‚ы откуда слышали? - встревоженно спросил Љарташев и поплыл наотмашь,
вследствие чего быстро догонЯл ишко. Љарташев плавал легко и сильно. Ћн
плыл быстро, и часть туловища его так выдвигалась из воды, что казалось,
стоило сделать еще одно небольшое усилие, и он пойдет по воде. ишко плыл
грузно, по-жабьи, и только чернаЯ стриженаЯ голова его торчала из воды. Ћн
пренебрежительно фыркал на эту воду, котораЯ заливала его рот, так фыркал,
как будто эта вода позволЯла себе какие-то неприЯтные шутки с ним,
окончившим курс гимназии и уже принЯтым без экзамена в университет.
Љарташев, поравнЯвшись, во все глаза с завистью и тревогой смотрел на него:
он хотел бы в это мгновенье быть на его месте; плыть так же грузно, фыркать
и сознавать в то же времЯ, что он студент. Ђх, под какой-то особенной
планетой он родилсЯ, и даже это сладкозвучное имЯ "студент", наперекор всему
существовавшему порЯдку вещей, длЯ него уже вот-вот готово еще куда-то
отдалитьсЯ.
- “читель математики мне сказал.
“читель математики! „а, в его взглЯде был этот ответ. “читель
математики с ним говорил, - они стоЯли где-нибудь на площадке купальни, -
говорил, как с равным, а на него этот учитель едва взглЯнул, и если при этом
он еще слышал его слова... € восьмой класс...
ишко повернул назад, опрокинулсЯ на спину и, лениво, беспечно,
упираЯсь ногами в воду, поплыл к лестнице: счастливый, беспечный ишко! …сть
на свете и счастье и долЯ, не у него, Љарташева, только! ѓосподи, неужели же
еще два года этой прозы и тоски гимназической? ќтого обЯзательного сознаниЯ
своего мальчишества?
Љарташев далеко уплыл в открытое море, и какой-то точкой мелькала его
фигура в блеске солнца и морЯ.
Ћн спохватилсЯ, что его ждет Љорнева, и быстро поплыл назад. …го все
давила какаЯ-то неволЯ. "‚ чем мне неволЯ? - старалсЯ разобратьсЯ он. - ‚от
в этот момент Я свободный человек. ќх, хорошо, если бы вдруг судорога
схватила: пошел бы на дно ключом и сладко уснул". Љарташев мысленно измерил
глубину под собой, Ярко представил картину последнего мгновениЯ и быстрее,
без мысли поплыл к берегу.
Љогда он подплыл к лестнице, ишко, уже одетый в легкий франтоватый
костюм, уходил, снисходительным, даже ласковым голосом крикнув ему:
- Џрощайте.
- Џрощайте, - ответил ему Љарташев таким тоном, что ишко остановилсЯ,
подождал, пока Љарташев поднЯлсЯ, и протЯнул ему руку.
- Џрощайте, - приветливо повторили они оба, и Љарташев, торопливо
обтираЯсь в своем темном и сыром номере, думал: "•ороший человек ишко".
- —то значит "нашел"? - настойчиво повторила Љорнева, выходЯ из
купальни и обращаЯсь к ожидавшему ее Љарташеву.
‘ мокрыми еще волосами, в барежевом платье, сквозь которое слегка
сквозили ее белоснежные плечи и руки, Љорнева была ослепительно свежа. ’ак
свежа, что Љарташев не мог без какой-то особенной боли смотреть в ее
влажные, блестЯщие такой же свежестью глаза.
Љорнева чувствовала свою власть над Љарташевым, испытывала удовольствие
сознаниЯ, жажду определениЯ пределов этой власти и настойчиво повторЯла, идЯ
с ним:
- џ хочу знать, что значит "нашел"... нечего, нечего отвиливать:
говорите прЯмо и сейчас... Љарташев...
- Ћткуда Я знаю...
- Љарташев... Я хочу... слышите? не хотите?
- џ не знаю...
- ‚ы не хотите сделать мне приЯтное?
- ‚се, что хотите... хотите, головой вниз брошусь?
Љарташев показал вниз, по откосу бульварной лестницы.
- Џротивный! Ќе хочу с вами говорить... ѓолубчик Љарташев... скажите...
- •отите, головой вниз брошусь?
- “ходите...
- Ќу, откуда же Я знаю?..
- Ќе знаете? —естное слово?
- Ќе знаю, - избегаЯ взглЯда, уклонЯЯсь от честного слова, говорил
Љарташев.
Ђ Љорнева все властнее смотрела на него, не сводЯ своих разгоревшихсЯ
глаз и обжигала его, повторЯЯ:
- Џротивный, противный, противный.
Љарташев точно хмелел под ее взглЯдом. ЉакаЯ-то горЯчаЯ волна, огонь
какой-то вырывалсЯ изнутри, охватывал и жег. Ѓыло хорошо, глаза глубже
проникали в ее глаза, хотелось еще лучшего до безумиЯ, до боли, до крика.
Љарташев вдруг стремительно сжал свою прокушенную руку и мучительно
сморщилсЯ от боли.
- —то с вами?
Ћн натЯнуто, сконфуженно улыбнулсЯ.
- “ вас такое лицо было... Я боюсь вас.
- Ќе бойтесь, - угрюмо вздохнул Љарташев, - дураков никто не боитсЯ.
- „ураков?
- ‚от таких дураков, как Я.
- џ ничего не понимаю.
- …сли бы вы хоть что-нибудь понЯли, - только бы менЯ и видели...
Ћн сделал неопределенное движение рукой.
- Љакой вы странный...
- €ногда мне хочетсЯ самого себЯ по зубам... по зубам.
- „а за что?
- „а вот так... за то, что Я трЯпка, дрЯнь, трус...
- „а что с вами?
- ЊенЯ отец всегда называл трЯпкой... џ кончу тем, что пойду в монахи.
Љорнева удивленно посмотрела на него.
- ‘лушайте, Љарташев, это какой-то пункт помешательства всей вашей
семьи...
Љарташев вспыхнул и покраснел.
- …сли бы Я пошел в монахи, менЯ бы на третий день оттуда выгнали...
ѓлупости все это, - кончу вот гимназию, удеру, только и видели менЯ... џ не
люблю... џ никого не люблю... ‚се здесь нехорошо, нехорошо...
‚ голосе его задрожали слезы, и он огорченно замолчал. Љорнева,
удивленнаЯ, притихшаЯ, шла и смотрела на него.
- џ никогда вас таким откровенным не видала... “ вас у всех в семье
есть какаЯ-то гордость... даже вы вот нараспашку, а всегда молчите... а
все-таки Я всегда догадывалась, что у вас, наверно, не все так хорошо, как
кажетсЯ.
Љарташев нерешительно смотрел перед собой: ему было неприЯтно от своей
откровенности и хотелось продолжать.
- ‚ы читали ѓулливера, когда его лилипуты привЯзали за каждый волос?
‚от и мне кажетсЯ, что Я так привЯзан. Џокамест лежишь спокойно - не больно,
а только поворотишьсЯ как-нибудь...
Љарташев сдвинул брови, - на верху бульварной лестницы он разглЯдел
фигуру поджидавшего его брата ‘ережи.
- Ќу, знаете, Я думаю, Ђглаида ‚асильевна не лилипут.
Љарташев, поравнЯвшийсЯ в это времЯ с ‘ережей, не отвечаЯ, подошел к
брату.
‘ережа приподнЯлсЯ и на ухо тихо сказал:
- Њама тебЯ зовет.
- ѓде мама? - спросил тоже тихо старший брат.
- ’ам, в боковой аллее.
- •орошо, - громко ответил Љарташев и, подходЯ к Љорневой, озабоченно
проговорил:
- ‘егоднЯ мне надо с матерью по делам.
- Ћбедать у нас, значит, не будете?
- Ќет, - с сожалением ответил Љарташев и, подумав, прибавил: - џ уж под
вечер, может быть... вместе пойдем к нам.
- Људа ж вы?
- Њать тут... у одних знакомых.
- Џрощайте.
Љарташеву послышалось обидное сожаление к нему, и, недовольный еще
больше собой за свою болтовню, скрепЯ сердце, сконфуженный, он зашагал в
обратную сторону от того места, где сидела мать. ’олько когда Љорнева
скрылась за углом и не могла больше его видеть, он повернул назад и пошел к
группе в боковой аллее, состоЯвшей из матери и сестер. Ћн шел, чувствуЯ и
какую-то вину перед матерью, чувствуЯ и какое-то раздражение; шел
неудовлетворенный и в то же времЯ усиленно работал над собой, гнал все мысли
и старалсЯ принЯть спокойный, равнодушный вид.

XVIII

ЃерендЯ все лето провел в городе. Ћн стоически переносил утомительную
духоту города и, высокий, лучезарный в своих длинных волосах, с
подгибающимисЯ коленками, с уставленным в пространство взглЯдом своих
желтовато-коричневых глаз, в самую жару ежедневно отправлЯлсЯ на урок в
противоположную часть города. Ћн точно не замечал палЯщих лучей, раскаленной
улицы и, занЯтый высшими соображениЯми, шагал, никогда не справлЯЯсь с
теневой стороной: таким пустЯкам места не было в том мире, где витали его
мысли. …сли иногда прозаично в разгаре своего полета он наталкивалсЯ вдруг
то на ручную тачку торговки, то на вертлЯвого еврейчика в своем упрощенном
костюме: штаны, жилетка с хвостиком сзади от рубахи, то говорил при этом
свое обычное "о, черт возьми!", а если вдогонку ему неслось "долговЯзый",
"желтоглазый", то он прибавлЯл только шагу и, когда ругань стихала, опЯть
уносилсЯ в свой мир.
Љак истый философ, ЃерендЯ старалсЯ проникнуть в суть вещей и искал
радикальных решений. ‘егоднЯ он ломал голову под впечатлением прочитанного
по вопросам образованиЯ и воспитаниЯ. Џо его мнению, существующее
образование было слишком расплывчато, бессодержательно, мало приспособлено к
пониманию живых условий жизни и вообще больше заботилось о том, чтобы
побольше набросать под ноги разных препЯтствий к достижению цели - быть
разумным, самосознающим себЯ существом, - чем стремилось к этой цели. ЋбходЯ
щекотливый вопрос о вреде и пользе таких предметов, как, например, древние
Языки, ЃерендЯ рассуждал так: жизнь показывает нам, что из тысЯчи
обучающихсЯ этой премудрости один, может быть, превращает предметы эти в
действительное орудие, с помощью которого, роЯсь в архивах отлетевшей жизни,
проверЯет, выуживает там то, что еще можно выудить. „лЯ остальных изучение
этих предметов может иметь значение только в смысле развитиЯ памЯти. Ќо
классики не имели классиков, над которыми могли бы упражнЯтьсЯ в развитии
памЯти: как ее ни развивай, всего не запомнишь, - длЯ этого книги и
существуют, и гораздо важнее другаЯ способность человека: анализ,
критическое отношение к жизни и себе, самосознание. ЏамЯть у всЯкого
человека есть, была и будет, - реалист и без латыни обладает памЯтью, а
правильной работы мысли, если она нужна (а нужна, - думал ЃерендЯ), без
развитиЯ уж никак не получишь.
’аким образом, не оскорблЯЯ любителей древности, Языки древние
ЯвлЯютсЯ, во всЯком случае, только специальным знанием и могут быть только
ничтожным подспорьем в развитии второстепенной способности человека.
Љ таким же специальным знаниЯм ЃерендЯ относил и алгебру, геометрию и
тригонометрию. ‚ общеобразовательный курс, по его мнению, должны были
входить только самые общие понЯтиЯ об этих предметах. Ћбщеобразовательное
заведение, думал ЃерендЯ, должно ограничиватьсЯ всего пЯтью классами, и
пЯтнадцати лет юноша выбирает себе уже специальное занЯтие, на которое
ЃерендЯ определЯл пЯть лет. ‘выше двадцати лет уже необЯзательно прохождение
ученых степеней, которые составлЯют принадлежность исключительно уже ученого
мира.
Ќазавтра ЃерендЯ так же упрощенно дебатировал какой-нибудь вопрос
общественных отношений. € здесь все было просто и Ясно, и оставалось только
удивлЯтьсЯ, почему люди все вертЯтсЯ вокруг да около и никак не желают
увидеть то, что при доброй воле не требовало бы и доказательств. Љ этому
вопросу любил часто возвращатьсЯ ЃерендЯ и жадно читал все книги на такую
тему. —итал и добросовестно, с любовью конспектировал, стараЯсь записывать
поражавшие его мысли словами самого автора. …го радовало то, что его a
prior'ные выводы совпадали и с тем, что он читал. Ћн рассуждал так: с каждым
отдельным человеком всегда можно договоритьсЯ до истины, и понЯтиЯ о добре и
зле у большинства однозначащие, а между тем жизнь так слагаетсЯ, что
торжествует далеко не всегда добро, - напротив, как раз злое и господствует.
€ в этом господстве волЯ и сознание отдельного лица всегда бессильно уступЯт
общему положению дел. ‘ила, значит, не в этом отдельном лице, а в тех
условиЯх общественной жизни, которые, как хомут, не дадут своротить ни
вправо, ни влево. Ћт этого хомута все и зависит. ѓде-нибудь в ’урции жизнь
глохнет, потому что общественнаЯ форма жизни там не хомут, а петлЯ, мертваЯ
петлЯ, задыхаЯсь в которой люди бессильно бьютсЯ.
€ глаза Ѓеренди широко раскрывались, точно видел он перед собою всех
этих бьющихсЯ и задыхающихсЯ в петле турок.
ЃерендЯ жил отшельником, и единственные лица, с которыми он довольно
часто встречалсЯ в течение лета, были его приЯтели-пропойцы - Џетр ‘еменович
и ‚асилий €ванович. ЃерендЯ любил делитьсЯ с ними своими мыслЯми. ‚асилий
€ванович только блаженно смотрел, кивал головой и, если водки не было,
засыпал. Џетр ‘еменович, смотрЯ по тому, была или нет водка, благодушно или
раздраженно возражал.
- ‘уть в том, - говорил он наставительно, - что человек, по существу,
сволочь. Љакой вы ему хомут ни придумывайте, не беспокойтесь, он тоже
придумает, как свалить на шею ближнего всю тЯготу.
- Ќо... но... - возражал ЃерендЯ, прижимаЯ убежденно по два пальца от
каждой руки к своей груди, - из этого не следует, что петлЯ лучше хомута.
Џетр ‘еменович только пренебрежительно махал рукой и отворачивалсЯ.
- џ... Я... хочу сказать, что в... одном самоусовершенствовании т...
толку нет... что... что ж, усовершенствуешьсЯ... и на столб садитьсЯ?
Џетр ‘еменович не удостоивал даже ответа и грузно кивал только головой.
- Ђх, Џетр ‘еменович! - просыпалсЯ на мгновение ‚асилий €ванович.
- Ќе... не знаю, - поматываЯ головой, с снисходительным самодовольством
говорил ЃерендЯ.
€ногда под вечер, на знакомом бульваре, если бывали деньги (главным
образом, у Ѓеренди), разговор приЯтелей кончалсЯ выпивкой. Џетр ‘еменович
приносил пол-штоф водки, хлеба, свежих огурцов. Ћгурцы так вкусно хрустели
на зубах, хлеб казалсЯ ароматнее на свежем воздухе, и водка разливалась
внутри так тепло и приЯтно.
ЃерендЯ испытывал особое удовлетворение от сознаниЯ, что теориЯ у него
не расходитсЯ с практикой. Ћн рассуждал: жизнь сводитсЯ к борьбе. ‚сЯкий,
кто пришел на землю, пришел не длЯ удовольствиЯ, а длЯ труда. …сть труд
производительный - это альтруистический труд, и труд вредный - труд эгоиста,
который думает только о своем личном благе да о благе своих кровных. Љ
такого сорта людЯм ЃерендЯ относилсЯ с обидным пренебрежением. €збавлЯло
этих людей от чувства обиды только то обстоЯтельство, что они и не
догадывались о существовании презиравшего их философа Ѓеренди, а ЃерендЯ и
подавно не искал их общества.
„лЯ успешной альтруистической борьбы, по мнению Ѓеренди, совпадавшему с
мнением Њоисеенко, необходимы были два оружиЯ: одно - развитие, то есть
правильное понимание арены борьбы - с кем именно надо боротьсЯ и как, другое
оружие - возможнаЯ независимость борца от общества. Џервое оружие
приобретаетсЯ путем работы над своим развитием, второе - трудом в смысле
заработка нужных длЯ жизни средств.
—тобы не тратить на это много времени, нужно приучать ограничивать свои
потребности minimum'ом. —ем меньше их, тем независимее человек и тем
справедливее его жизнь перед остальным обездоленным человечеством.
Њатериальные лишениЯ с избытком окупаютсЯ конечною целью, и чем она
грандиознее, тем слаще тот черствый кусок, который он добровольно берет
себе. “рок избавлЯл его от этой самой обидной и постыдной материальной
зависимости. ’руд чтениЯ был длЯ него не трудом, а неисчерпаемым
наслаждением.
“равновешенный, счастливый своей летней жизнью в этом отношении - в
других отношениЯх ЃерендЯ был недоволен собой. Ћн приучилсЯ с своими
приЯтелЯми пить водку. Ћн не раз давал себе обещание бросить - и не
выдерживал. ‚ сущности, выпивал он рюмку, две, но он был наследственный
алкоголик, да и самый процесс питьЯ в обществе опустившихсЯ людей тЯготил
его.
Ѓыло еще одно обстоЯтельство, которое вдруг каким-то темным пЯтном
выросло на лучезарном небосклоне Ѓеренди. Ќапротив дома Ѓеренди проживала
некаЯ молодаЯ девушка по имени ”роська. ”роська служила в богатом мещанском
доме в роли исполнительницы всевозможных черных работ. †ирнаЯ, грЯзнаЯ, с
нечесаной косой и сальным следом от нее на спине всегда грЯзной кофты, с
правильным, но бесцветным лицом ”роська показалась Ѓеренде чудом красоты: в
некотором роде бриллиантом в плохой оправе. …го, философа, человека
существа, оправа эта не смущала, а, напротив, сильнее тЯнула. ”роська любила
под вечер постоЯть у забора, грызЯ семечки. ЃерендЯ любил играть под вечер
на скрипке у окна, смотрел на ”роську и, наигравшись, отправлЯлсЯ на
бульвар. ЏроходЯ, опЯть он смотрел на ”роську, иногда оглЯдывалсЯ и после
этого долго еще самодовольно улыбалсЯ, поматываЯ головой. Ћднажды он решилсЯ
сказать ей: "‡дравствуйте". ‚ другой раз он спросил ее:
- ‚ы что ж не гулЯете?
€ так как ”роська только молча смотрела на него своими ничего не
выражавшими глазами, то он так и ушел, не дождавшись ответа.
Љак-то раз он был смелее и, остановившись, проговорил, заикаЯсь:
- ‘... слушайте, вы приходите на бульвар.
Ћна не пришла, и он обиделсЯ.
Ќо тем не менее на другой день, нервно пощипываЯ свою редкую,
пробивавшуюсЯ бородку, он спросил, бодрЯсь:
- ‚ы что ж не пришли?
’ак продолжалось, пока наконец ”роська не Явилась на свидание. Џервое
времЯ оба терЯлись и решительно не знали, что говорить и делать на этих
свиданиЯх. Ќаконец, после целого рЯда скучных и бесплодных свиданий, ЃерендЯ
обнЯл и поцеловал ”роську, ощутил при этом едкий запах коровьего масла,
которым предмет его смазывал свои волосы, ощутил сознание, которое выразил
вслух по ее уходе словами: "—е... черт возьми, как это глупо!"
Ћн старалсЯ найти в себе какое-нибудь чувство к ”роське и ничего не
находил. ’ем не менее свиданиЯ продолжались. ‘перва он пыталсЯ было и ее
увлечь на высокий путь своих идеалов, но ”роська наотрез отказалась и от
идеалов, и от обучениЯ грамоте. ‚се в конце концов свелось к деньгам.
”роська и здесь обнаружила полное равнодушие, и, если бы не стараниЯ самого
Ѓеренди, она, вероЯтно, и не заикнулась бы о деньгах. Ќо раз давали ей, она
брала равнодушно и прЯтала их. ”роська и приЯтели запутывали все больше
денежные дела Ѓеренди, и, извинЯЯ приЯтелей, ЃерендЯ начинал чувствовать
охлаждение к ”роське.
‚ день приезда Љорнева и Љарташева ЃерендЯ шел на свидание с неприЯтным
предчувствием, что ”роське, по прежним расчетам, сегоднЯ надо дать денег.
‘ветлаЯ, точно с зеленоватым проблеском, в чистом, прозрачном голубом
небе луна светила, как днем, заливала тихие пыльные улицы предместьЯ и
томила своей неподвижностью. ЃерендЯ шел, его длиннаЯ тень вытЯнулась через
улицу, взобралась на стену противоположного дома и оттуда точно высматривала
его. …ще издали он заметил в густой тени забора знакомую фигуру ”роськи, и
сердце его неприЯтно сжалось.
“видЯ Ѓерендю, ”роська, всегда деревЯннаЯ, равнодушнаЯ и покорнаЯ,
дождавшись, когда он подошел, круто дернула плечами, отвернулась, приподнЯла
передник и поднесла его к глазам с Явным намерением заплакать. "•очет
плакать", - подумал ЃерендЯ и действительно вдруг услыхал тихие всхлипываньЯ
”роськи. ”роська стоЯла согнувшись и плакала.
ЃерендЯ наклонилсЯ и тихо, испуганно спросил:
- ‘... слушай, ты что?
Ќо ”роська молчала, продолжала плакать, только голова ее все энергичнее
отрывалась и опЯть припадала к переднику.
ЃерендЯ еще тоскливее и испуганнее спросил:
- ’ы... ты что?
Ћн почувствовал не то потребность, не то необходимость обнЯть ее,
коснутьсЯ губами ее шеи и, повторЯЯ мысленно свое "черт возьми", в третий
раз повторил:
- Ќу-ну, слушай же - говори!
€з-под передника донессЯ наконец лаконичный ответ:
- Ќу да!
€ это требовательное "ну да" и энергичное движение плеча охватило
Ѓерендю каким-то новым предчувствием и страхом.
- —то? - спросил он, и мурашки забегали по его спине.
- ’ЯжелаЯ! - вдруг раздраженно, цинично взвизгнула ”роська.
- Ћ?! ’ЯжелаЯ?!
ЃерендЯ не понЯл истинного смысла ее возгласа, но ужас тем не менее еще
сильнее охватил его.
Љогда, наконец, ”роська нетерпеливо и с отвращением объЯснила ему, что
значит тЯжелаЯ, ЃерендЯ растерЯнно произнес:
- Ќу, что ж?!
- Ќу да! - взвизгнула ”роська и раздраженнее стала плакать.
ЃерендЯ стоЯл и не знал, что ему теперь делать.
- ‘... слушай, Я ведь не знал же, - тоскливо проговорил он.
”роська долго плакала. Ѓеренде стало жаль ее. Ћн обнЯл ее и стал
утешать; он заставил ее поднЯть голову и посмотреть себе в глаза. Ћбычный
бесцветный, безучастный взглЯд ”роськи скользнул по нем и уставилсЯ апатично
в пространство. ЃерендЯ еще целовал ее и наконец расшевелил деревЯнную
”роську, вызвав в ней какую-то тень не то отзывчивости, не то способности
говорить. ”роська решительно заЯвила, что хочет идти к знахарке, и требовала
десЯть рублей. ЃерендЯ отдал все, что у него было, - семь рублей, а
остальные обещал принести завтра.
Ћн был рад прекращению свиданьЯ и поспешил уйти с чувством какого-то
страха, что вот-вот догонит его ”роська и не позволит даже и уйти.
Ќо ”роська и не думала его догонЯть. Ћна все так же деревЯнно и
задумчиво стоЯла под забором, а из-за угла к ней медленно подходила
стройнаЯ, худаЯ фигура юноши в матросском костюме. …сли б ЃерендЯ догадалсЯ
оглЯнутьсЯ или подслушать, он узнал бы много интересного. Ќо ЃерендЯ уже
скрывалсЯ за углом с своей походкой подталкиваемого в шею человека и меньше
всего думал о том, чтобы оглЯнутьсЯ.
”роська и подошедший тоже мало думали о долговЯзом желтоглазе.
—еловек в матросском платье был не кто иной, как брат ѓераськи, џшка,
друг детства Љарташева. џшка давно уже отбилсЯ от рук семьи, некоторое времЯ
пропадал без вести (говорили, что он сидел даже в тюрьме, ему же приписывали
участие в разных мелких кражах) и вдруг опЯть поЯвилсЯ матросом одного из
заграничных пароходов. Ћтец его, €ван, успел умереть. ѓераська давно правил
домом, женилсЯ, и жена €вана так же робко и покорно смотрела теперь в глаза
невестки и сына, как, бывало, смотрела в глаза своего серьезного, строгого и
в пьЯном виде буйного мужа. Ѓлудного сына принЯли сдержанно.
џшка делал вид, что ничего не замечает, и только беглый, неспокойный
взглЯд его одного глаза как-то неприЯтно и смутно говорил, что много
грЯзного, циничного и порочного успел уже осадить в его душе поток жизни.
‘ближение с ”роськой произошло случайно в силу того обстоЯтельства, что
ѓераська, живший теперь невдалеке от Ѓеренди, взЯлсЯ сделать мещанам, у
которых жила ”роська, шкаф. Љогда шкаф с потайным Ящиком был готов, он с
џшкой отнес его хозЯевам, и џшка впервые увидел ”роську и пленил ее. џшка,
как тонкий знаток человеческой души, сразу понЯл, что ”роська длЯ него
находка, и - по пословице: даровому коню в зубы не смотрЯт - завладел ею.
”роська беспрекословно исполнЯла все его требованиЯ и тащила все, что могла,
у своих хозЯев длЯ своего жестокого и требовательного повелителЯ. ’онкий,
худой џшка гвоздем засел в ее сердце: сердце болело и шло на муки. џшка
решил утилизировать и слабость Ѓеренди: по его настоЯнию, ”роська ходила на
свиданиЯ и полученные деньги отдавала џшке. € теперь, по замыслу все того же
џшки, ”роська стоЯла в смутном раздумье с семью рублЯми в руках. ”акт ее
болезни был налицо, таким же фактом было и то, что џшка завтра уходит в
море, откуда, кто знает, вернетсЯ или не вернетсЯ он. Ћн, конечно, обещал
женитьсЯ, но ”роська уже знала настолько своего возлюбленного, что угадывала
истину. “гадывала и тем не менее верила или хотела верить. Џонимала она и
то, что не дай она ему эти семь рублей - и поминай как звали џшку. Ћтдаст -
останетсЯ и без џшки, и без денег.
џшка отлично понимал, какой процесс происходил в душе ”роськи и
рассыпалсЯ мелким бесом. ”роська давно уже утешилась мыслью, что
"долговЯзый" принесет еще три рублЯ тогда, когда коршун џшка будет уже в
море, и на эти три рублЯ она устроит свое дело. Ќе отдавала же она еще денег
только потому, что любо было слушать џшку, а даст - перестанет говорить и
уйдет. € долго еще џшка, охваченный красноречием, возбуждаЯсь видом денег,
говорил ей о диковинах морЯ, о больших городах, где живут турки, ходЯт в
чалмах и халатах, держат по сотне жен.
Љак-то сами собой перешли деньги в искусные руки џшки, и не заметила
она и опомнилась, когда џшка уже был далеко.
- џшка! - позвала она тоскливо.
- —его? - нехотЯ подошел опЯть џшка.
- —то же ты мне скажешь?
- ‘казал... приеду - женюсь...
- Ћбманешь?!
- —то мне обманывать? ‘казал - сделаю.
џшка беспечно, нетерпеливо почесал затылок и опЯть тихо пошел.
- Љогда приедешь?!
- —ерез два месЯца в аккурате, - повернулсЯ џшка и, энергично сдвинув
свою матросскую шапку, зашагал и скрылсЯ за углом.
‚ сонной улице, в блеске луны, в аромате пыльного застывшего вдоль
забора бурьЯна понеслась разгульно-разбитнаЯ песнЯ џшки:

Ќесчастлива та дивчина,
—то полюбит морЯка:
ЊорЯк въедет в сине море,
„а и больше ничего.

Ђ ”роська все стоЯла, ухватив изо всей силы своими здоровыми руками
стойку забора, и слушала, застыв в тупой тоске, и смотрела в упор вдаль, и
ненависть и любовь рвали ее жирное сердце. џшка - этот вертлЯвый гвоздь,
выдергивалсЯ из этого сердца, ничего нельзЯ было переменить, а взамен
осталась она одна, тЯжелаЯ, на муки знахарки, и страх этих мук сильнее
сжимал ее сердце. ‚спомнилась контрастом другаЯ фигура - долговЯзой глисты,
желтоглазника, который как наклонитсЯ к ней да пахнет на нее, то так и
перевернет ей все сердце. ”роська вдруг тоскливо заревела и, бросив стойку,
плакала и надрывалась от слез. Ќе слышали этих слез ни џшка, ни ЃерендЯ...

Џосле обеда ЃерендЯ обыкновенно принималсЯ за чтение. Ћн устроил себе
во дворе у забора род беседки из простынь. —ерез несколько дней после
описанного, в ворохе сена, в одной рубахе, окруженный книгами, с тетрадью и
карандашом в руках, ЃерендЯ лежал в своей беседке, читал и выписывал в
тетрадь интересные длЯ него места. Ћн был рассеЯн, мысль часто отрывалась к
”роське, и он вдруг огорченно задумывалсЯ.
"…сли быть последовательным, надо женитьсЯ. Ќо что такое ”роська? ЉакаЯ
она мне пара? ќто кусок мЯса, и только... овца. Ќа овце разве можно
женитьсЯ? “ него может быть общее разве с ее ребенком, и в отношении этого
ребенка есть его обЯзательства, а какие обЯзательства могут быть к ”роське?
„обровольное сближение, случайность положениЯ. „ать ей выход только из этой
случайности... Ћн дал его... ‚едь это, в сущности, гадость, а не выход. Ќет,
надо удержать ее... Ќадо".
‘мутное сознание шевельнулось, что это надо, как и большинство
житейских "надо", останетсЯ там где-то, в эмпиреЯх, а жизнь пойдет своим
чередом.
Ћн опЯть погрузилсЯ в чтение.
"Ђ что, собственно, мешает мне это "надо" выполнить? Џоложим, Я
женюсь... мне девЯтнадцать лет. Ќадо бросить гимназию? Ќу, что ж, буду жить
своим трудом. Ќу, что ж? ’ридцать рублей в месЯц. ќто одному, а с ”роськой?
Ќо что Я буду с ней делать?! —то такое, в сущности, "надо" и где масштаб
этого "надо"? ЋбщеходЯчий! ’а петлЯ, котораЯ в конце концов удушит его? …сли
даже с точки зрениЯ естественной взЯть вопрос вырождениЯ рода... Љакой он
отец, когда уж сам он отравленный алкоголик? Ќет сомнениЯ, что он будет
таким же пьЯницей, как и отец его... ‘ той разницей, что в свободные минуты
он будет продолжать свою альтруистическую работу, а отец затЯгиваетсЯ в
петлю. ‘ ”роськой эта петлЯ будет еще ужаснее!"
Ћн опЯть прогнал все свои мысли и сосредоточилсЯ на чтении.
"‚ сущности, Я же не люблю ее?!" - мелькнуло и холодом ужаса охватило
Ѓерендю.
"Ђ что общего между мной и ребенком?! —то общего между ней и моим
ребенком?! ђебенок не мой и не ее".
Џлатон прав... Џлатон?! Ћн и Џлатон, их мысли сошлись. Њысли великого
будущего! ЃерендЯ так и замер над раскрытой книгой, облокотившись на локоть,
со взглЯдом, устремленным в дыру старой простыни...
- Ћ-о-ой! - взвыл Љорнев, приседаЯ у входа.
€з-за Љорнева выглЯдывало веселое лицо Љарташева.
”игура Ѓеренди в ворохе сена, книги, оригинальный навес, взглЯд Ѓеренди
- глубокомысленного, невозмутимо созерцающего основы будущего мира философа,
- от всего этого веЯло такой своеобразной новизной и свежестью, так
отвлекало от прозы действительности, что Љорнев и Љарташев забыли и о
восьмом классе, и о скуке, которую несли было Ѓеренде, и испытывали только
одну радость свиданиЯ с „иогеном. Ѓыло смешно видеть Ѓерендю в такой
обстановке, было приЯтно его увидеть, было просто весело быть опЯть всем
втроем вместе.
Џосле бурного здорованьЯ ЃерендЯ усадил товарищей на скамью и, точно
отыскиваЯ, чем бы их угостить, схватил свою тетрадь и, проговорив: "‘...
слушайте", - начал читать. ’оварищи пытались было перебить его, но ЃерендЯ
упорно продолжал свое чтение, и Љорнев с Љарташевым терпеливо слушали.
- "‚ аскетических письмах ѓоголЯ все тот же дух, побуждавший некогда
сибирских раскольников сжигать себЯ. ќти люди имели в себе все качества
души, которыми некогда прославлЯли себЯ и спасали отечество от варваров и
Њуций ‘цевола, и „еций Њус, и все страдальцы новой цивилизации. “вы! Ќе
сибирских аскетов, не ѓоголЯ вина, что они схватились за ложные средства,
saeculi vitia non hominis - пороки эпохи, а не человека. € пока не изменитсЯ
понЯтиЯ и привычки общества, едва ли удастсЯ кому бы то ни было при всех
возможных анализах собственной души изменить те привычки, которые
поддерживаютсЯ требованиЯми общества, обстановкой нашей жизни, и отказатьсЯ
от дурных привычек, господствующих в обществе, увы, точно так же нельзЯ, как
и нарушить хорошие привычки, утвердившиесЯ в обществе.
€так, лучше всего не в себе, а в общих условиЯх жизни искать, чем,
какими обстоЯтельствами и отношениЯми порождены и поддерживаютсЯ пороки. €
пока эти обстоЯтельства и отношениЯ, порождающие пороки, существуют, до тех
пор бессильны единицы: на долю толпы достаетсЯ тупаЯ, прозЯбательнаЯ жизнь,
а на долю единиц - страданиЯ. € чем выше эти единицы, тем ужаснее их конец.
‹егок и весел был характер Џушкина, а уж на тридцатом году изнемогает он
нравственно и умирает через несколько лет. ЏомЯнем и ‹ермонтова:

‡а все, за все тебЯ благодарю Я:
‡а жар души, растраченный в пустыне,
‡а все, чем Я обманут в жизни был...

Љольцов?!

‚ душе страсти огонь
ђазгоралсЯ не раз,
Ќо в бесплодной тоске
Ћн сгорел и погас.
†изнь! ‡ачем же собой
Ћбольщаешь менЯ?
…сли б силу бог дал,
џ разбил бы тебЯ.

Ќе вспомним ли и Џолежаева, который,

Ќе расцветши, отцвел
‚ утре пасмурных дней.

„олго бы вспоминать всех: кого не вспомнишь из сильных душою людей, все
они годЯтсЯ в этот список. Ќевозможно сомневатьсЯ в том, что и ѓоголь уморил
себЯ, по свидетельству доктора Ђ.’.’арасенкова. Ќе вина ѓоголЯ в том: к
тридцатым годам, после бурного возбуждениЯ молодежи возвышенными идеЯми -
наступала реакциЯ, столь обычнаЯ в русской жизни. ЌельзЯ было услышать в
кругу молодежи ни одного из тех громких слов, над которыми так легко
смеЯтьсЯ, но без увлечениЯ которыми бедно и пусто сердце юноши, а взрослого
человека пуста и прозаична жизнь. Џусть живет, кто может, такой жизнью, но
не будем клеймить тех, кто не может. Ќе мог и ѓоголь. …го конец был тем
ужаснее, чем колоссальнее была сила его натуры.

Њир тебе! ‚о тьме ќреба
’ы своею силой пал...

Љорнев во времЯ чтениЯ брал с полу то ту, то другую книгу. ’ут были и
Ѓерне, и ѓейне, и журналы прежних годов, и журналы последних дней.
- —то это ты читал? - спросил Љорнев, перелистываЯ ѓете.
- Ѓрось-б-брось, - горЯчо заговорил ЃерендЯ, увидЯ в руках Љорнева
ѓете, - ж-жил в самую тЯжелую эпоху страданий своего народа и... и... не
отозвалсЯ ни одним звуком. ‹учшую эпоху ф... французов называет п...
печальной ошибкой...
- Ћ-о-ой! - надрываЯсь от смеха, стонал Љорнев. - „а что ты читал?
- ‚... выписки делаю, - лучше запоминаетсЯ.
Љорнев взЯл в руки увесистую тетрадь Ѓеренди.
- ќто все летом? ‡дорово работал.
Љорнев с завистью посмотрел на Ѓерендю и принЯлсЯ сосредоточенно за
ногти.
- —ай есть? - спросил Љарташев.
ЃерендЯ, удовлетворенно следивший за Љорневым, возвращенный Љарташевым
к действительности, смущенно ответил:
- —е... черт возьми. Љак раз все деньги вышли.
- €дем к нам, - предложил Љарташев.
- Ћ?! - нерешительно произнес ЃерендЯ.
- Љонечно, - подтвердил Љорнев.
ЃерендЯ на мгновение задумалсЯ и, замотав головой, проговорил:
- —то ж? идем.
- Ќу, так идем, - встал Љорнев.
- Џостой, отчего вы так рано приехали из деревни?
Љарташев покосилсЯ на Љорнева и опЯть сел.
- ’ак, ерунда, - раздумчиво сказал Љорнев.
Љорнев, щадЯ самолюбие Љарташева, передал вкратце событиЯ в деревне.
- ’... ты говорил с матерью? - спросил по окончании ЃерендЯ.
Љарташеву было тЯжело и неприЯтно.
- —то ж ей скажешь? - скажет: мальчишка... - Ќаступило молчание.
ЃерендЯ опустил голову и машинально смотрел в свою тетрадь.
- ‘... слушай, Я не пойду к тебе.
- €дем, - тоскливо и быстро позвал Љарташев.
- €дем, - поддержал и Љорнев.
- …-ей-богу, не пойду...
- Ќу, что за ерунда!
Љарташев обиделсЯ.
- Ђ как ты думаешь, с... сознает она?
- Ќу, да брось, одевайсЯ, - настаивал Љорнев.
ЃерендЯ в нерешительности смотрел на Љарташева. Ќе хотелось ему обидеть
и Љарташева, не хотелось и встречатьсЯ с Ђглаидой ‚асильевной, - тЯнуло к
книгам, и жаль было терЯть времЯ.
- Ќет, ей-богу... џ лучше в другой раз...
- Ќу, так как же? - спросил Љорнев, смотрЯ на Љарташева.
Љарташев, видимо, обиделсЯ.
- Ќу, че... черт с тобой, идем.
- Ќет, конечно, это свинство, - начал было Љарташев и наклонил голову.
- „а брось, - перебил его Љорнев, - идет. Ќу, одевайсЯ.
- ‘... слушай, у менЯ ничего нет... в... вот только...
ЃерендЯ взЯл со скамьи грЯзный пиджак.
- Ќу и отлично.
ЃерендЯ добродушно усмехнулсЯ и не без едкости спросил:
- Њ... может быть, она прикажет менЯ вывести?
Љарташев совсем обиделсЯ.
- €шь какой ты стал! - хлопнул Ѓерендю Љорнев по плечу.
‚се трое вышли.
Ќа улице царила пустота сумерек.
ЃерендЯ шел с Љорневым впереди, а Љарташев плелсЯ поодаль. Љорнев
как-то вдруг не то забыл о Љарташеве, не то потерЯл к нему интерес.
Ќапротив, ЃерендЯ привлекал его к себе, и он повел с ним оживленный
разговор.
Ѓеренде было приЯтно это внимание, он с достоинством щипал свою бородку
и энергичнее обыкновенного поматывал головой.
- Ќесомненно, - говорил, шагаЯ, Љорнев, - полный разлад между теорией и
практикой... ‚ деревне это как-то особенно рельефно - это разделение труда,
о котором кто-то сказал, что одни сеют пшеницу, а другие едЯт ее. ‘ одной
стороны, конечно...
Љорнев пренебрежительно махнул рукой.
- Ђ впрочем... ‘ одной стороны, нельзЯ не признатьсЯ, а с другой -
нельзЯ не сознатьсЯ... и в конце концов теориЯ и практика вот как стоЯт друг
против друга.
Ћн показал пальцами, поставив их один против другого, как стоЯт теориЯ
и практика, и махнул пренебрежительно рукой.
- Џридет, конечно, времЯ, - сказал он, помолчав.
- Ќ... не длЯ всех. Џерсам, например, просто не по средствам будет уж
догнать... €... историЯ показывает нам, что и прежде упущенное времЯ не
наверстывалось... € тут работает уж п... просто экономический закон...
неизбежный. Џ... под защиту более сильного н... нужда поставит. Ѓухара...
- „вижение, конечно, есть.
- „остаточность этого движениЯ кем определЯетсЯ? доброй волей
убежденного, что оно достаточно?
- ’ипичное, в сущности, времЯ, - раздумчиво заговорил опЯть Љорнев. - ‘
одной стороны, будто и правы его мать и мой почтеннейший родитель. Љто мы?
Њальчишки... Ђ с другой, ведь это все вопросы, поднЯтые людьми такого ума,
перед которыми и мой батюшка и его мать... Ђ ведь апломб какой! Ќу, мой-то
хоть мычит только, а возьми его мать? Џослушаешь - вдохновенье,
убежденность... а в сущности, одно сплошное недомыслие или, еще хуже,
фарисейство... ЏрЯмо понимает и морочит... себЯ, конечно. Ђ Ќеручев уж
просто наглец: врет без зазрениЯ совести прЯмо в глаза: знает, что врет, и
глазом не моргнет.
- Љто это Ќеручев?
- Ћдин сосед Љарташева.
Љорнев сосредоточенно принЯлсЯ опЯть за свои ногти.
- …рунда, - сказал он пренебрежительно.
- Љ... корабль без ЯкорЯ. ђ... работа без устоев... Ључка возитсЯ,
строит, а... а пришла волна м... мрака, и... и все к черту, к... колесо
белки. Ќет фундамента о... образованиЯ д... достаточного, чтоб противостоЯть
н... напору этой волны... €... и покамест так будет, из бездны м... мрака
вылезет еще с... столько охотников...
ЃерендЯ шел, как палка, подгибал коленки, смотрел своими лучистыми
глазами твердо и непреклонно перед собой, спокойно, равномерно все гладил
свою бородку, и только похолодевшие пальцы его рук нервно дрожали да сильнее
разлилась мертвеннаЯ желтизна от глаз к щекам.
Ќекоторое времЯ оба шли молча.
- ‚осьмой класс... - проговорил Љорнев.
‘ лица Ѓеренди слетело все вдохновенье. ќто был опЯть прежний
испуганный, растерЯвшийсЯ ЃерендЯ.
- ‚решь?! - замираЯ, спросил он.
- „а вот...
Љорнев лениво остановилсЯ и мотнул на подходившего Љарташева. Љарташев
начал было нехотЯ, но злоба днЯ захватила, и приЯтели горЯчо и возбужденно
заговорили на жгучую тему.
Ћни незаметно вошли в отворенную калитку карташевского дома и через
двор прошли прЯмо на террасу.
- Њожет, все это еще только слух, - сказал Љорнев, отгонЯЯ неприЯтные
мысли.
‚ сумерках мелодично раздавалась игра Ќаташи. Љорнев сделал жест, и все
трое на цыпочках пошли по террасе, чтоб не услышала Ќаташа. Ћни тихо уселись
на ступеньках и молча слушали. Ќаташа импровизировала, по обыкновению. …е
импровизацию особенно любил Љорнев и называл ее в шутку убертом. ЊЯгкие,
нежные, тоскующие звуки лились непрерывно, незаметно охватывали и уносили.
‚ечер, сменивший жаркий день, пока точно не решалсЯ еще вступить в свои
права. Ѓыло пыльно и душно. Ќо в небе уже лила свой обманчивый прозрачный
свет задумчиваЯ луна. ‚ неподвижном воздухе застыли утомленные в безмолвном
ожидании ночной свежести деревьЯ. ’олько наметились бледные тени; скоро
сгустЯтсЯ они и темными полосами рельефнее отсветЯт Яркость луны. ‚ воздухе,
в саду было пусто, и только нежнаЯ музыка наполнЯла эту пустоту какой-то
непередаваемой прелестью. ‡вуки, как волны, мЯгко и сильно уносили в мир
грез, и дума вольнаЯ купалась в просторе летнего вечера.
Ќаташа кончила и, рассеЯнно пригнувшись к роЯлю, задумчиво засмотрелась
в окно. Ђплодисменты слушателей с террасы вывели ее из задумчивости. Ћна
встала, вышла на террасу, весело поздоровалась и заЯвила:
- Ђ мамы и ‡ины нет дома.
- ќто, конечно, очень грустно, - пренебрежительно ответил Љорнев, - но
так и быть, могут подольше на этот раз не ЯвлЯтьсЯ.
- Ќу, пожалуйста, - махнула рукой Ќаташа и, присев на ступеньки,
заглЯдываЯ в небо и в сад, сказала: - ‘коро потЯнет прохладой.
- Ђ пока положительно дышать нечем, - ответил Љорнев, присаживаЯсь
около нее.
‘ели ЃерендЯ и Љарташев. Љарташев крикнул:
- ’анЯ!
‚ лунном освещении в окне показалась ’анЯ.
- Њы чаю хотим.
’анЯ ушла, а они все четверо продолжали все тот же разговор, тихий,
неспешный. Ќаташа отстаивала мать и все старалась придумать что-нибудь
такое, чтобы и мать оправдать и признать правильным постановку брата и его
товарищей.
- Ћставьте, - пренебрежительно говорил Љорнев, - все это одно
бесплодное толчение воды выходит: и невинность соблюсти, и капитал
приобрести. ќто ведет только к отупению. ‘тавьте прЯмо вопрос: где правда?
- Џравда, конечно, у вас.
- Ќу, так в чем же дело?
- ‘разу нельзЯ.
- Џочему нельзЯ?
- Ќичего сразу не делаетсЯ.
- ‡начит, сложить руки и ждать? - спросил Љарташев.
- †ди! - ответила Ќаташа.
- Ќу, так Я лучше себе голову об стену разобью.
- Љакой же толк из этого?
- Ђ какой толк сидеть сложа руки? “ менЯ две жизни? џ не могу и не хочу
ждать.
- ‚се равно не разобьешь же себе голову: будешь ждать.
- Ќу, так еще хуже будет: другие разобьют.
- Ќикто не разобьет, - махнула рукой Ќаташа. - ’ак и проживешь.
- џ, собственно, не понимаю, что вы хотите сказать? - вмешалсЯ Љорнев.
- •очу сказать, что жизнь идет, как идет, и ничего переменить нельзЯ.
- Ќо, однако же, мы видим, что менЯют.
- ЊенЯют, да не у нас.
- —то ж, мы из другого теста сделаны?
- Ђ вот и из другого.
- Ќу, оставьте, - досадливо проговорил Љорнев. - Џусть какаЯ-нибудь
отупелаЯ скотина или там из разных подлых расчетов доказывают, что там
хотЯт, но не давайте себЯ, по крайней мере, вводить в обман.
- Ќе знаю... - начала Ќаташа, но оборвалась и замолчала.
ЃерендЯ слушал, смотрел на разговаривавших и теперь, когда все
замолчали, поматывал головой, собираЯсь что-то сказать.
- Ќу, да довольно об этом, - предупредил, не заметив его намерениЯ,
Љорнев, - дураков не убавишь в ђоссии, а на умных тоску наведешь. Њанечка,
сюда! - хлопнул он рукой по террасе подходившей Њане.
ЊанЯ посмотрела, подумала, села возле Љорнева и сказала:
- Ђ мама не позволЯет называть менЯ Њанечкой.
- ЏустЯки, - авторитетно произнес Љорнев. - Њанечка вы - и все тут.
- Ќу, хорошо, спросим у мамы.
- ‘овершенно лишнее. Ќадо старатьсЯ приучатьсЯ своими мозгами вертеть:
мама завтра умрет, - что ж вы станете делать тогда?
- Љакие вы глупости говорите.
- “мница, ЊанЯ, - поддержала Ќаташа.
- џблоко от Яблони...
- Ќу, отлично, - перебила Ќаташа.
- ‚овсе не отлично.
- …сли вам говорЯт отлично, так, значит, отлично, - настойчиво сказала
ЊанЯ.
ђазговор незаметно перешел в область метафизики, и ЃерендЯ стал
развивать свою оригинальную теорию бесконечности. Ћн говорил, что в мире
существуют три бесконечности, три кита, на которых держитсЯ мир: времЯ,
пространство и материЯ. €з бесконечности времени и пространства он довольно
туманно выводил бесконечность материи. ‘кромный ЃерендЯ предпослал своей
теории предупреждение, что, в сущности, эта теориЯ не его и начало ее
относитсЯ к временам египетских мудрецов. ‚се слушали, у всех мелькали свои
мысли. “ Ќаташи мелькала веселаЯ мысль, что ЃерендЯ со своей теорией и
сконфуженным видом, со своими раскрытыми желтоватыми, напрЯженно в нее
уставленными глазами сам египетский мудрец. …й было смешно, она смотрела в
глаза Ѓеренди весело и ласково и, давно ничего не слушаЯ, постоЯнно кивала
ему головой, даваЯ тем понЯть, что ей Ясно все, что он говорит.
Љорнев рассеЯнно грыз ногти, не слушаЯ Ѓеренди, о чем-то думал и,
только встречаЯсь глазами с Њаней, делал ей вдруг строгое лицо. ЊанЯ, как
молодой котенок, наклонЯла в такие мгновениЯ головку и всматривалась
загадочно в глаза Љорнева.
- „а, - протЯнул вдруг ни с того ни с сего Љорнев.
€, когда ЃерендЯ уставилсЯ на него в ожидании возражениЯ и все
повернулись к нему, он смутилсЯ и скороговоркой проговорил:
- Љонечно, конечно.
- —то "конечно"? - спросила Ќаташа, давЯсь от разбиравшего ее смеха.
€ все, смотрЯ на Љорнева, и сам смущенный Љорнев начали смеЯтьсЯ.
ђазговор о метафизике оборвалсЯ, потому что Љорнев после смеха, махнув
рукой, решил:
- Ѓрось ты к черту всю эту бесконечность; ни все ли там равно: конечно,
бесконечно, - факты налицо: Я существую, и вторично Я не буду существовать.
’ем хуже, черт возьми, если все, кроме менЯ, бесконечно.
- Ђ вот и мама звонит! - воскликнула ЊанЯ и побежала навстречу матери.
Љогда раздалсЯ звонок, всем стало жаль нарушенной уютности. Ќаташа
встала. Ќа ее лице было Ясно написано это сожаление и в то же времЯ сознание
незаконности такого чувства.

XIX

‚олновалось общество, волновалась печать, шли горЯчие дебаты за и
против классического образованиЯ. ђодители и ученики с страстным вниманием
следили за ходом этой борьбы. ђеформа семидесЯтых годов положила конец этой
борьбе. Ћбразование в классических гимназиЯх было признано недостаточным:
вводилсЯ восьмой класс и аттестат зрелости. “величение программы шло
исключительно за счет классических Языков: удваивалось число уроков
латинского, вводилсЯ другой древний Язык - греческий, равнозначащий по
важности с первым.
‚ведены были второстепенные классы гимнастики, пениЯ и даже танцы.
Џоследнее уж была личнаЯ идеЯ нового директора, или, вернее, жены директора,
женщины светской, с претензиЯми. Ќепривычный глаз странно осваивалсЯ с
скромной фигурой офицера на гимназическом дворе: ученики маршировали,
строились в рЯды, по команде приседали и проделывали разного рода артикулы.
‘оборный регент, темный, с черными хохлацкими усами, с черными без
блеска глазами, в рекреационном зале стесненно обводил взглЯдом своих новых
учеников. ђазочарованное лицо его Ясно говорило, что никогда искусство этой
насмешливой и вольной толпы учеников не сравнитсЯ с строго выдрессированной
школой его соборных певчих. €з маленьких больше подавали надежды: серебрЯный
дискант ‘ережи Љарташева звенел по зале, и он смотрел с таким выражением
своих усердных глаз на регента, какому позавидовал бы любой из настоЯщих
певцов его хора. ђегент не мог равнодушно видеть этого усердиЯ ‘ережи,
гладил его по голове и предсказывал хорошую будущность его голосу. ЏоЯвилсЯ
снова представитель хореографического искусства, старый учитель танцев m-r
„орн, гигант, во фраке, с рЯбым облезлым лицом, в золотых очках, с широкой и
длинной ступней своих гуттаперчевых ног. Ћн шел по знакомой лестнице в
знакомую залу так же, как, бывало, ходил, когда в коридорах вместо
теперешних серебрЯных галунов мелькали красные воротники полных пансионеров.
Џрежний директор подал в отставку: одни говорили - по собственному желанию,
другие - вследствие недоразумений с попечителем. Ћдно времЯ носилсЯ по
городу упорный слух, что, напротив, попечитель уйдет. Ќо попечитель осталсЯ
и энергичнее прежнего исполнЯл свои обЯзанности. Ѓольшой, с торчащими ушами,
он часто поЯвлЯлсЯ в гимназии и, ходЯ по коридору, внимательно всматривалсЯ
своими близорукими глазами в учеников. Ќовый директор - пожилой уже,
плотный, с маленькими маслеными глазами, длинной бородой и тонким носом, с
виду простой и добродушный, доверчиво-почтительный с попечителем, который, в
свою очередь, дружески то и дело брал его под руку, - неразлучной тенью
следовал за своим начальством, держал себЯ пренебрежительно-далеко с
учениками и, так же как попечитель, с одними учителЯми был хорош, других
едва удостаивал вниманиЯ.
- —то, он был преподавателем? - спрашивал раздумчиво Љорнев, стоЯ у
дверей коридора и следЯ за исчезавшим у себЯ в квартире директором.
- ‚ероЯтно, был, - отвечал, встрЯхиваЯсь и засовываЯ руки в карман,
„олба, - собственно, специальность его, как говорит наш €ван €ванович, -
администрациЯ...
- Ћх, €ван €ванович! - махнул рукой Љорнев.
€ван €ванович был назначен воспитателем седьмого класса: на его
обЯзанности лежало навещать учеников на их квартирах, следить за жизнью их,
за соблюдением формы, стрижкой волос, бритьем бороды, ношением ранцев.
Љонфузливый, деликатный, €ван €ванович исполнЯл все по инструкции, ЯвлЯлсЯ
на дом к ученикам, смотрел так, точно просил прощениЯ, и спешил уйти, говорЯ
уже в дверЯх скороговоркой и конфузЯсь:
- ѓоспода, пожалуйста, - книжки ненужные на виду... пожалуйста, не
держите...
- Ѓудьте спокойны, €ван €ванович... да ведь мы же...
- Џожалуйста...

‚ общем, компаниЯ довольно индифферентно относилась к новым порЯдкам.
ЌесмотрЯ на все ‘циллы и •арибды, которые вырастали кругом, - ученикам
седьмого класса не из-за чего было приходить в уныние: передержка по-латыни
прошла благополучно. ЊитЯ, с назначением нового директора, увольнЯлсЯ в
отставку и на прощание был снисходительнее обыкновенного, пропустив на
передержке всех.
‚осьмой класс тоже оказалсЯ не таким страшным: все, кто получат за год
и на экзаменах четыре - будут избавлены от него. џвлЯлась надежда на
снисхождение, да и времЯ было не упущено, чтоб засесть как следует. џсно
намеченнаЯ, уже близкаЯ цель, жажда в этом же году вырватьсЯ из начинавших
делатьсЯ цепкими объЯтий гимназии - придавала энергию и бодрость. „аже
латынь, скандовка, грамматика и переводы классиков, с ускользавшим всегда
смыслом, представлЯли свой своеобразный вкус - сладкого конца какой-то
утомительной скучной работы.
Џыл, впрочем, скоро прошел, и все пошло по-старому: скучно и
бессодержательно.
‚место сметных четверок и пЯтерок в журнале мелькали больше тройки
вперемежку с двойками и даже единицами.
Ћсобенно много таких единиц расплодилось в журнале нового учителЯ
латинского Языка, бывшего преподавателЯ младших классов. Ќовый учитель,
молодой, стремительный, с напрЯженным взглЯдом и несимпатичным лицом, рвал,
метал и не мог примиритьсЯ с колоссальным незнанием учеников седьмого
класса.
Ћн злорадно, где только мог, трубил об этом незнании, возмущалсЯ и
чувствовал себЯ в роли полководца, получившего, вместо выдрессированной
армии, каких-то нищих духом сорванцов. ‚озмутительнее всего было то, что
ученики не только не разделЯли с ним его пыла, но проЯвлЯли, напротив,
обидный скептицизм насчет того, что действительно ли так ужасно то, что они
ничего не знают. ‚ обоюдные отношениЯ учеников с учителем все больше и
больше стало проникать раздражение.
- ’е te doctum hominum esse... ты... ты ученый человек, - носЯсь с
книгой по классу, - выкрикивал бойко учитель.
- ‘ука беременнаЯ, - шептал Љорнев своему соседу ђыльскому.
ђыльский, сосредоточенно вычерчивавший в это времЯ петушка, только выше
подымал брови и усерднее надавливал карандашом.
- ѓоспода, Я попрошу вас разговоры во времЯ уроков оставить... Џри
вашем знании учеников второго класса... Љарташев, куда вы?
- “ менЯ живот болит.
- ‘транно... мне кажетсЯ, вам следовало бы все-таки спросить
разрешениЯ.
- “ нас не спрашивали прежде.
- ‘транно.
Љарташев все-таки уходил, а учитель, красный от досады, раздраженно
сдвигал брови и еще азартнее впивалсЯ в следующую фразу книги.
- ‹арио, прошу вас продолжать.
‹арио - второгодник, был весь поглощен опереткой и меньше всего думал о
латыни.
- џ сегоднЯ не могу, - вставал ‹арио и садилсЯ.
- ‘транно. ‚ таком случае Я вам поставлю единицу.
‹арио молча изъЯвлЯл согласие, и учитель ставил единицу, опЯть краснел,
молчал и говорил:
- ѓоспода... Я должен вас предупредить, что лица, не желающие
заниматьсЯ, останутсЯ в восьмом классе...
Ќо угрозы как-то не действовали.
—асто после уроков ученики наблюдали, как он, вырвавшись в коридор и
приметив директора, бросалсЯ к нему и, идЯ рЯдом с равнодушно-величественным
директором, начинал ему что-то горЯчо докладывать.
„иректор пренебрежительно слушал, бросал два-три слова и уходил от
учителЯ.
“читель, красный и потный от волнениЯ, спешил так же усердно назад под
перекрестными насмешливыми взглЯдами учеников.
- ‚озмутительнее всего, - говорил Љорнев, - что человеку всего двадцать
три года... Ћткуда мог вырасти этакий гриб?
- Ќу-у... - насмешливо кивал головой ђыльский.
- ѓрибы всегда найдутсЯ, - отвечал „олба, - только потребуй.
Љорнев молча принималсЯ за свои ногти.
Ћднажды учитель, приносивший с собой всегда какую-нибудь новинку,
ЯвилсЯ в класс и, сделав перекличку, сдержанно заЯвил ученикам, что он
составил список класса по степени их успехов.
- џ вас не буду утруждать чтением его всего...
“читель нервно порылсЯ в портфеле, достал список и прочел:
- Џоследними ‹арио и Љарташев... џ долго сомневалсЯ, кому отдать пальму
первенства, и решил так: господин ‹арио предпоследний, потому что ничего не
знает, господин Љарташев последний, потому что ничего не знает и груб.
“читель побагровел, ноздри его раздулись, и он так спешно стал прЯтать
свой список, точно боЯлсЯ, что его кто-нибудь отнимет.
- ќка, круглый! - усмехнулсЯ ђыльский.
- …сть недостатки более неисправимые, - ответил вызывающе Љарташев, -
глупость...
- ‚ы так думаете? - быстро поднЯлсЯ учитель, - так Я вас попрошу
отнести эту записку к директору.
Љарташев подумал и ответил:
- џ вам не обЯзан записок носить... „лЯ этого сторожа есть...
- •орошо-с, Я и сам отнесу... Ђ впрочем, длЯ таких пустЯков не стоит
прерывать урок...
“читель нервно запрЯтал записку в карман и продолжал урок.
- Џридумает же, - пренебрежительно, поднЯв плечи, проговорил после
урока ђыльский.
- ќто как в доброе старое времЯ записки крепостные в полицию носили...
Џринесет - его и выпорют.
- Љарташев, к директору, - мелькнул в дверЯх долговЯзый €ван €ванович.
- ‚ учительской, - меланхолично указал он.
Љарташев, оправлЯЯсь, вошел в приемную. €з накуренной учительской с
папироской в зубах вышел к нему директор. „иректор шел не спеша, наседаЯ
всем туловищем на толстые ноги, и спокойным взглЯдом мерЯл Љарташева.
‹еонид Ќиколаевич, вошедший в это времЯ из коридора, скучный,
равнодушный, мельком посмотрел на Љарташева, скользнул взглЯдом по директору
и, не менЯЯ равнодушно-усталого вида, прошел в учительскую.
- ‚ылететь вон захотелось? - равнодушно, просто спросил, подойдЯ,
директор.
Ћн сделал небрежную паузу и прибавил:
- —то ж, и вылетите...
ќто было сказано таким простым голосом, что Љарташев ни на мгновение не
усомнилсЯ, что так и будет.
- ‚аше превосходительство...
Љарташев знал, что директор требует такого обращениЯ, но надеЯлсЯ, что
никогда не придетсЯ ему именно так величать нового директора; теперь же не
только проговорил "ваше превосходительство", но проговорил так мЯгко и
нежно, как только мог.
- —то ж "ваше превосходительство"?.. - спокойно спросил директор,
ожидаЯ, что еще скажет Љарташев.
- џ очень сожалею, если оскорбил учителЯ... но он слишком не щадит
самолюбиЯ...
- Ђ оно, очевидно, велико у вас, так велико, что по спискам вы
оказались последним: действительно, задел самолюбие...
„иректор брезгливо ждал ответа.
Љарташев потупилсЯ и молчал.
- џ думаю, что мы можем договоритьсЯ с вами с двух слов: перваЯ жалоба
учителЯ - и вас не будет в гимназии. ЏонЯтно?
- ЏонЯтно, - прошептал Љарташев.
- Ќу, и марш!
- —то? что? - посыпалось на Љарташева, когда он вошел в класс.
- Ќичего, - пожал плечами Љарташев, - сказал, что выгонит.
Љарташев сел и безучастно задумалсЯ. •орошего было мало: если не
выгонЯт, то срежут; и, несмотрЯ на это сознанье, он чувствовал какую-то
роковую неспособность переломить себЯ и засесть за эту проклЯтую латынь.
„ругой приговоренный, ‹арио, был, напротив, весел и беспечен, он
напевал из оперетки и с треском передавал содержание пикантных мест ее.
- „а-с, - многозначительно протЯнул Љорнев, косЯсь на Љарташева, - вы
все-таки, господа, того... ухо востро держите... вы тоже, signior ‹арио...
‘мотри: опЯть застрЯнешь.
Ћн любовно, добродушно хлопнул по плечу ‹арио.
‹арио нетерпеливо дернул плечом.
- Ќачхать...
- ќх ты...
- „а, уж вот такой, как есть: что люблю, то люблю, чего не люблю -
извините...
‹арио сделал комичный жест и, скорчив отчаЯнную физиономию, крикнул
бодрЯсь:
- Љто со мной в оперетку?
- „а брось ты свою оперетку, - отвечал лениво Љорнев.
- ‚асЯ, не фальшь! ѓоворишь не то, что думаешь: дай себе отчет. ‘той!
зачем бросить?
- ђазврат же...
- ’о есть в чем?
- Ќу, точно не знаешь? чуть не голые выходЯт на сцену...
- ‚решь... выходЯт в древних костюмах... —ем же бедненькаЯ …леночка
виновата, что тогда так ходили... Џостой... ’ы классик? Ќу, и должен ей
сочувствовать. „а, наконец, отчего же и не посмотреть это самое декольте? џ
не знаю, как ты, а Я во какой корпуленции и в монахи не собираюсь.
‹арио конфузливо щурилсЯ и, маскируЯ неловкость, пускал низкие ноты
"хо-хо-хо!".
- ђыло, - задумчиво хлопал его по брюху Љорнев, в то времЯ как компаниЯ
смотрела на ‹арио с каким-то неопределенным любопытством.
- ‚от те и рыло... Њне, батюшка, жена самонастоЯщаЯ и то впору, а ты
рыло.
- Џожалуй, и от двух не откажешьсЯ, - весело подсказал „олба.
- —ерт с ними, давай и две.
- „ействительно, в сущности... - говорил Љорнев, любуЯсь сформированной
широкоплечей фигурой ‹арио.
‹арио быстро поворачивалсЯ, хлопал себЯ наотмашь и спрашивал:
- Il y a quelque chose, messieurs, la dedans n'est ce pas?!* A ты с
латынью да с экзаменами... ‚сЯкому овощу свое времЯ... ’Ятька-покойник,
пьЯница и николаевский полковник...
______________
* ’ут что-то есть, не правда ли?! (франц.)

- Ћх, черт!
- ...никак не мог понЯть, отчего Я пареной репы не любил: так и умер с
тем, что не понЯл... Ѓывало, бьет как ‘идорову козу: "…шь, подлец, репу!" -
"Ќе бу-ду есть ре-пу!" ’ак и умер. “мираЯ, говорит: "„рать тебЯ некому
будет".

“читель словесности окончательно свалилсЯ и умирал от чахотки, лежа
один в своей одинокой квартире.
- †аль человека, - говорил ђыльский, - а все-таки кстати.
- Ћх, зверь человек! - улыбалсЯ Љорнев на замечание ђыльского.
- Ђ что бы он с нами на экзамене сделал?
- „а бог с ним, - пусть умирает.
Ќовый учитель, молодой бесцветный блондин, мЯл, тЯнул, выжимал из себЯ
что-то и дальше биографий не шел.
- ‚ сущности, жаль все-таки, что Њитрофан ‚асильевич свалилсЯ, -
говорил Љорнев, - ну, перед экзаменами бы еще так и быть...
- †аль, жаль, - соглашалсЯ „олба, - в прошлом году он обещал коснутьсЯ
разных веЯний.
- Џоложим, судЯ по началу, врЯд ли бы удалось ему в нынешнем году...
Љорнев лениво вытЯнулсЯ и сладко зевнул.
- —ерт его знает, тощища какаЯ... ѓоголь был сын, Џушкин был сын... Ђх,
ты сын, сын - тЯнет, тЯнет, душу всю вымотает...
Ќевесело было и на уроках истории. ‹еонид Ќиколаевич ходил скучный и
неохотно вступал в какие бы то ни было разговоры. € у учеников стал
пропадать вкус к ним.
- —ерт его знает, старше становимсЯ или глупеем, - сомневалсЯ Љорнев.
Ѓыло Ясно одно: гимназиЯ делалась все больше и больше чужой. ’ам, в
темных коридорах младших классов, кипела жизнь, раздавалсЯ визг и хохот, но
знакомую читателю компанию уже не манила эта жизнь, и, соннаЯ, равнодушнаЯ,
она тЯнула времЯ, как бы говорЯ своими апатичными, скучающими фигурами: лишь
бы прошел день до вечера.
—тение как-то тоже не шло на ум.
Љарташев часто, лежа на диване, думал и копалсЯ в себе: что его
интересует?
“роки? Љ ним, кроме смертной тоски и томлениЯ, ничего не ощущалось.
—тение? Џрежде он любил его, чувствуЯ какую-то новую почву. € пока эта почва
чувствовалась, и чтение было интересно. Ќо эта почва как-то ускользнула,
что-то, какаЯ-то свЯзь точно порвалась: книга осталась книгой, а жизнь
пододвинулась и во всех своих проЯвлениЯх так не схожа с книгой, что,
очевидно, книга одно, книга - дело рук неопытного идеалиста, а жизнь имеет
свои, совсем какие-то другие законы. ‘ одной стороны, что-то тЯнуло к этой
жизни, тЯнуло миритьсЯ с ней, приспособитьсЯ к ней, с другой - было скучно и
уж не было того идеального чувства ни к жизни, ни к матери, какое было
раньше, несмотрЯ на всЯкие споры и протесты и его и ее. ’еперь и споров
почти не было, - было просто равнодушие, апатиЯ и сознание, что мать такой
же человек, как и все. € от этого сознаниЯ делалось еще скучнее, и Љарташев
тревожнее рылсЯ в себе и искал своих желаний. Њожет быть, он хотел любить?
Ќет, он никого не любил и не хотел любить. Џрежде он хотЯ лакомства любил, -
теперь и их разлюбил.
"Ќеужели же так-таки ничего решительно Я не люблю?" - подумал с
некоторой тревогой Љарташев.
Ћн еще раз проник в себЯ и не нашел в себе ничего, что вызывало бы в
нем охоту к жизни.
"’анЯ!" - мелькнуло вдруг где-то в его сердце и замерло в истоме.
"Ђ если бы Я к ней пришел вдруг ночью?!"
Љарташев задохнулсЯ и испуганно гнал эту мысль. Ќо мысль не уходила,
овладевала сильнее, и в фантазии Љарташева проносились одна другой
соблазнительнее сцены.
- ’ема, на кого ты стал похож, - говорила Ђглаида ‚асильевна, -
бледный, желтый, синЯки под глазами...
Љарташев смущенно улыбалсЯ, тер свое лицо руками и, когда оставалсЯ
один, долго и пытливо смотрел на себЯ в зеркало. Ћн догадывалсЯ о причине
своего потускнелого вида, давал себе клЯтвы не думать о ’ане и в знак
твердого решениЯ энергично садилсЯ за уроки. Ќо какаЯ-то сила снова
возвращала его все к той же мысли.
€ногда вдруг среди урока в гимназии его охватывало тЯжелое
воспоминание, и, удрученный, он погружалсЯ в самоанализ. Ћн спохватывалсЯ от
этого самозабвениЯ и часто на лицах других товарищей читал отпечаток своих
мыслей. Ћднажды он прочел на лице Љорнева свои ощущениЯ и долго потом
подавлЯл неприЯтное, брезгливое чувство к нему. Џо временам он питал такое
же чувство и к себе, и тогда тоска охватывала его сильнее, и он томилсЯ и не
знал, что же ему делать с собой? ‚ обыкновенное времЯ он подавлЯл свою
памЯть, но она сковывала его невольно, и это резко обнаруживалось в его
манере, конфузливой и неуверенной и в то же времЯ какой-то вызывающей.
Ђглаида ‚асильевна часто незаметно и пытливо всматривалась в сына и
думала тревожную думу. €ногда она вдруг неожиданно входила в сумерки к нему
в комнату и, видЯ сына лежащим на кровати, тревожно и огорченно спрашивала:
- —то ты делаешь впотьмах?
- Ќичего, - угрюмо отвечал Љарташев.
- ‡ажги лампу.

Ћднажды под вечер, когда Љарташев, ‘еменов, ‚ервицкий и ЃерендЯ сидели
в комнате у Љарташева, или, вернее, сидел один ЃерендЯ, по обыкновению
держась, как палка, и смотрЯ, не мигаЯ, перед собою, Љарташев же с ‘еменовым
лежали на кровати, а ‚ервицкий - на трех стульЯх, дверь вдруг распахнулась
и, кружась и толкаЯ друг друга, в комнату ворвались ‹арио, Љорнев, ђыльский,
„олба и „арсье.

—тобы ей угодить, веселей надо быть,
€ длЯ вас мой приказ, чтобы жить - не тужить...
’ру-ла-ла, тру-ла-ла,
’ру-ла-ла, тру-ла-ла.

ЉомпаниЯ с азартом вскидывала ногами, пригнув головы и подобрав фалды
своих сюртуков. „олба просто откалывал самый настоЯщий малороссийский
трепак.
- ’ьфу! - проговорил, наконец, Љорнев, - сегоднЯ "ЏрекраснаЯ …лена", а
вы тут киснете: да ей-богу... €дем...
- ‘о... собственно... - начал было ЃерендЯ.
- —то, собственно, когда, собственно, и не видел еще, - насмешливо
перебил его ‹арио.
€ все пошли на "Џрекрасную …лену" и потащили с собой и Ѓерендю.
- „ействительно так интересно? - с напускной небрежностью спрашивал
дорогой Љарташев Љорнева.
- ‚ сущности, оригинально... свежо... музыка мелодичнаЯ. „а нет,
хорошо... ‹егкий развратен, конечно, есть, да ведь не в монахи же мы
готовимсЯ.
- “мные речи приЯтно и слушать, - хлопнул по плечу Љорнева ‹арио.
- „а ей-богу... - в сущности, ведь что такое? Homo sum*. - Љорнев
махнул рукой.
______________
* џ человек (лат.).

Ѓыстро молодость промчитсЯ...

- …рунда все... проживем как-нибудь... Ќет, талантливаЯ-таки бестиЯ
этот Ћффенбах.
"ЏрекраснаЯ …лена" понравилась и компании Љарташева.
‚ антрактах еще шли разговоры на тему "homo sum", но, как только
раздавалсЯ звонок, компаниЯ, бросаЯ окурки, спешила по деревЯнным коридорам
на самый верх, на переднюю скамью, чтобы поскорее засесть и, впившись
глазами, с локтЯми на барьер, с коленками, упертыми в тот же барьер, - не
пропустить ни одного слова, ни одного звука.
- •орошо, - энергично и весело проговорил ђыльский, когда опустилсЯ
занавес после того действиЯ, где изображена была ночь и спальнЯ Џрекрасной
…лены.
Љорнев, обладавший чутким слухом, в ответ тихо, верно передаваЯ
интонации страсти, запел:

„а, это сон... да, это сон.

- —ерт побери, это только сон! - хлопнул кулаком по барьеру „олба.
- Ќу, что? - приставал ‹арио к опешившему Љарташеву.
- „а молодец, молодец, - говорил ему ђыльский.
Џосле театра ‹арио звал всех идти куда-нибудь ужинать, но Љарташев был
как в лихорадке и наотрез отказалсЯ.
- „а ты что? - презрительно окликнул его ‹арио.
- Ќе пойду.
- Њама?!
- Ќе мама, а просто не хочу.
- Ќу и черт с тобой.
Љарташев ушел, а остальнаЯ компаниЯ нерешительно совещалась насчет
ужина.
ЋсеннЯЯ луннаЯ пустаЯ ночь охватывала Љарташева каким-то особенным
жутким одиночеством. ЊаленькаЯ, бесконечно далекаЯ луна точно уменьшала
размеры предметов, и в этой мертвенно обманчивой пустоте ночи и сам Љарташев
представлЯлсЯ себе каким-то таким бесконечно малым, никому не нужным
существом. —рез каких-нибудь сотню лет эта луна будет так же светить, а где
будет он и всЯ эта толпа театра, в которой он был ничтожнее других? —то
здесь его? ќто мгновение, только прелесть этой ночи, сила впечатлениЯ. Џред
ним вставали образы театра: голые руки Џрекрасной …лены, чьи-то другие
роковые голые руки. „ыхание спиралось в его груди, волнение сильнее
охватывало его, и мгновениЯми казалось, что ноги не хотЯт ему служить и он
упадет тут же на улице и задохнетсЯ от мучительного и сладкого томлениЯ.
Ћн прошел пустую площадь и пошел вдоль длинного забора. ‡десь еще
глуше, пустыннее было, здесь еще сильнее охватывало страстное сознание
одиночества.
Љарташев остановилсЯ у калитки и, не позвонив, полез через забор. Ћн
спрыгнул тихо, беззвучно на мЯгкую грЯдку сада и, осторожно обходЯ двери
столовой, от которой был у него в кармане ключ, пошел в ту сторону террасы,
куда выходили окна девичьей. Ћн осторожно открыл ставню и, став у окна,
приложив руки, начал всматриватьсЯ. џснаЯ пустаЯ луннаЯ ночь давала
возможность хорошо рассмотреть, что делалось внутри. Ќа полу спала ’анЯ, и
ее обнаженнаЯ рука была небрежно заброшена за голову. Ћхваченный новым
огнем, Љарташев стоЯл с громко бьющимсЯ сердцем и пересохшим от волнениЯ
ртом. Ћн тихо попробовал отворить окно: оно оказалось запертым изнутри.
‘низу лестница наверх была тоже заперта. Љарташев напрЯженно думал: он знал
одно - что сегоднЯ будет в девичьей. ‚зглЯд его упал на лестницу,
приставленную к стене. ќта лестница вела на крышу, оттуда - через слуховое
окно, чердак и темную переднюю - в девичью. Ћттуда таким же путем назад и
чрез столовую, делаЯ побольше шуму, в свою комнату. "Ќадо снЯть сапоги, -
мелькнуло в голове Љарташева, когда он взбиралсЯ по лестнице, - иначе может
быть такаЯ штука..."
‚ темной передней тихо скрипнула половица... …ще одна уже ближе и тише.
Љарташев стоЯл над ’аней.
’анЯ переменила позу во сне, и полнаЯ белаЯ нога ее откинулась из-под
одеЯла.
Љарташев медленно нагнулсЯ и впилсЯ губами в теплое тело. ’емные глаза
’ани открылись и молча замерли на лице Љарташева.
- Ђртемий Ќиколаевич! ѓолубчик... мама... - беззвучным шепотом молила
она.
Љарташев безумно, страстно целовал ’аню. ‚ ослепительной молнии Ярко
сверкнул вдруг в памЯти €ванов, прежнЯЯ ’анЯ, недосЯгаемаЯ и чистаЯ, мать -
и все слилось в мучительном и сладком стоне души...

“ одного товарища Њоисеенко умер отец, оставив многочисленную семью. Џо
энергичной инициативе Њоисеенко был устроен негласный литературный вечер. ‚
вечере принЯл, между прочим, участие и ‹еонид Ќиколаевич, к которому Явились
его бывшие ученики-студенты и просили об этом. Ќа литературный вечер
собрались, в числе многочисленной публики, все знакомые уже читателю лица.
Ђглаида ‚асильевна приехала с ‡иной и Ќаташей. Ќаташа была в черном,
обхватывающем ее стройную талию платье. …е черные роскошные волосы волнами
заходили назад и сливались в густой косе. ‹егкий запах violette*
распространЯлсЯ от нее, и Љорнев, застегнутый в мундир, понюхав воздух,
сказал ей на лестнице:
______________
* фиалки (франц.).

- •орошо пахнет... Љакой одер?*
______________
* запах (от франц. odeur).

- Ќу, довольно...
ЉомпаниЯ, кроме ‘еменова и „арсье, оставшихсЯ внизу с дамами, забралась
наверх на хоры. ’ам было темно и уютно, там было много студентов, таких же
студентов, какими и они будут через полгода. Ѓудут ли? - тревожно замирало
не одно сердце.
‚ антрактах компаниЯ спускалась к дамам: к Љарташевым, Њане Љорневой,
ѓоренко.
ЊанЯ Љорнева, в светлом платье, волновалась, была в духе, когда возле
нее собирались ђыльский и всЯ компаниЯ, краснела тогда от удовольствиЯ и
делалась тревожной, беспокойной, когда ђыльский уходил к Љарташевым и
садилсЯ возле ‡ины.
ЉомпаниЯ веселой гурьбой перекочевывала от одних знакомых к другим.
Ђглаида ‚асильевна наблюдала их в лорнет и бросала ‡ине различные
замечаниЯ, вроде следующих:
- ’ема горбитсЯ.
- ѓоренко в ’ему влюблена вот как...
€ Ђглаида ‚асильевна небрежно показывала концом лорнета выше головы.
Њоисеенко стоЯл у стены и наблюдал. —аще других его взглЯд падал на
ѓоренко, сидевшую в задних рЯдах. ‚ышло это случайно, - она опоздала и, сев
на первое свободное место, уж не хотела его менЯть. ќто была мелочь, но в
глазах Њоисеенко она хорошо характеризовала ѓоренко. …динственнаЯ наследница
большого состоЯниЯ, ѓоренко не придавала никакого значениЯ ни ему, ни всему
тому блеску, который приобретаетсЯ путем денег. Ћна презрительно говорила
про свои средства, что они не ее, и строила целые планы в будущем насчет
того, что она на них сделает.
‚ общем, сдержаннаЯ, склоннаЯ к пессимизму, ѓоренко часто поражала
выражением какого-то страданиЯ на своем прекрасном по выразительности лице.
—увствовалось, однако, при взглЯде на нее, что страданье это не имеет
реального основаниЯ: она была богата, молода, бури жизни не касались еще,
собственно, ее жизни, и многие говорили:
- ќх, ломаетсЯ! €зображает из себЯ что-то, потому что знает, что идет к
ней.
ѓоренко и не подозревала о таких отзывах и продолжала быть такой, какой
создали ее ее нервы и натура: без причины страдала, без причины томилась и
только и бывала счастлива, когда думала о том, как распределит свои
средства, как поведет жизнь своеобразную, ни с чьей не схожую. ‚ ее голове
туманно рисовались то дикие горы, ущельЯ, ее замок где-нибудь на обрыве, она
вольнаЯ, ни с чем не свЯзаннаЯ; то рисовалсЯ ей большой город, и она по
улицам чужого города идет, оглЯдываетсЯ и совершенно Явственно чувствует
мЯгкую теплоту весеннего солнца, залитый светом бульвар, восторженную,
жизнерадостную толпу, и ей кажетсЯ, что она уже там, на этом бульваре,
интересы ее в этой толпе, и нет у нее других, и не хочет она других - своих,
от которых делаетсЯ сразу так скучно и пусто, что хоть сейчас в могилу.
‘егоднЯ ѓоренко была в духе и по временам улыбалась той своей усмешкой,
котораЯ так тЯнула к себе, так Ясно говорила, что она удовлетворена, что ей
весело и хорошо на душе и источник этого весельЯ в ней, а не в окружавших
ее. €сточник, которого не коснутсЯ ничьи грЯзные руки, потому что она не
пустит их, потому что она сумеет с тем презрением силы, какую дает
убежденность и чистота души, оградить себЯ от непрошеных посЯгателей на ее
душевный мир. Љ таким посЯгателЯм она относила и Ђглаиду ‚асильевну и умела
по временам давать ей отпор мЯгкий, но в то же времЯ такой твердый, что
Ђглаида ‚асильевна с трудом выносила эту своенравную, подрывавшую ее
авторитет девушку.
Њоисеенко с восторженным чувством, зажатым там, в глубине души, смотрел
на нее, счастливый ее счастьем, гордый ее чистотой, искренностью, ее
несознаваемой силой. Ќикто из окружавших не был ей равен. Њоисеенко
беспристрастно старалсЯ сравнивать: одна Ќаташа выдерживала бы конкуренцию,
если бы не Ясно было, что Ќаташа поставлена в такие условиЯ жизни, из
которых выхода нет: будет ли ее жизнь счастливаЯ, - это будет эгоистичное,
сухое счастье сытого человека; будет ли она несчастлива, - ее несчастье -
нравственный хлев с точки зрениЯ иной жизни, хлев, в котором она задохнетсЯ,
не сумев даже осмыслить общие причины несчастьЯ своей жизни.
ѓоренко была избавлена судьбой от обстановки Ќаташи. …е мировоззрение
складывалось самобытно и свободно. Ћна шла туда, куда тЯнуло ее, - так же
тЯнуло, как магнит притЯгивает железо: потому что это было свойством ее души
и единственным отвлечением от той тоски, котораЯ по временам охватывала ее.
Џреобладающим качеством ее души было какое-то полное отсутствие страха перед
рутиной жизни - лишь бы Ясна была истина и правда. Ћна жадно шла к этой
правде, и всЯ жизнь ее была в ней, в этой правде. ќто было так естественно,
совмещалось в ней с такой какой-то особенной потребностью не выдвигатьсЯ и
прЯтать в тайниках этот клад души, что Њоисеенко иногда, слушаЯ ее, думал,
что и между людьми могут быть самородки, на долю которых судьба счастливо
выделЯет из грЯзи земли одно чистое золото. „аже то капризное, избалованное,
что чувствовалось в ней, как-то распространЯлось только на нее одну: она
была раба своего невидимого мучителЯ, сидевшего в ней, он мог мучить ее, и
только ее. ќтот аристократизм чувства, эта гордаЯ свобода, которую сулили
чудные глаза молодой девушки, еще сильнее тЯнули к себе сердце молодого
реалиста-мечтателЯ, и он еще глубже прЯтал в себе это чувство к ней.
Љ ѓоренко подошли ‘еменов и ЃерендЯ и заспорили вдруг: ‘еменов начал по
какому-то поводу усердно доказывать, что все они ни больше ни меньше, как
мальчишки, а ЃерендЯ, заикаЯсь, с своих туманных высот доказывал обратное.
- „а ведь вы сами, ‘еменов, говорили, - вмешалась на помощь Ѓеренде
ѓоренко, - что ваш отец в семнадцать лет был уже офицером.
- —то ж из этого? - оттопырив свои маленькие губы, упрЯмо спросил
‘еменов. - ‚ремЯ отца было проще...
- Ќо... но времЯ т... твоих детей еще сложнее... дойдет до того, что
и... и в шестьдесЯт лет в... все мальчишки.
- € дойдет, - упрЯмо, наклонив голову, проговорил ‘еменов.
- …... е... если ч... человечество обречено бу... будет по... постоЯнно
и в... вперед набивать с... свою голову не... ненужным хламом веков, т...
то, к... конечно, оно в конце концов очутитсЯ в безвыходном положении, и
п... прогресс дальнейший станет немыслим.
- џ в судьбы человечества не лезу, - сухо, с достоинством ответил
‘еменов, - но что нет никакого сомненьЯ, что мы мальчишки, так это факт.
- ѓ... грустный факт.
- Ќу, да уж это другое дело.
- ‘еменов, - вмешалась ѓоренко, - но как же вы объЯсните такой факт: в
Љитае и теперь человек до шестидесЯти лет все мальчишка, а в Ђнглии в
двадцать один год празднуетсЯ настоЯщее гражданское совершеннолетие, -
страна, у которой жизнь посложнее нашей? ‚озьмите наконец историю в руки,
посмотрите, сколько коронованных в двадцать лет уже делали великие дела,
такие, о каких их старые предшественники и подумать не смели.
- џ не знаю Ђнглии, - сдержанно возразил ‘еменов, - но знаю, что у нас
жизнь гораздо свободнее английской.
- Ћ, господи! - могла только воскликнуть ѓоренко и во все глаза с
интересом стала смотреть на ‘еменова.
- Ќе знаю, - скромно развел руками ‘еменов, - Я знаю, например, что
англичанка, в сравнении с русскими женщинами, раба... ‚ Ђнглии женщина -
полнаЯ принадлежность семьи, и только самые близкие друзьЯ впускаютсЯ в эту
семью... € Я... - ‘еменов убежденно уставилсЯ в платье ѓоренко, - вполне
разделЯю их взглЯды.
ђыльский, подошедший в это времЯ и слушавший ‘еменова с обыкновенным
выражением в подобных случаЯх злой иронии, заметил:
- ‚от бы тебе в Ђнглию.
- Њне и у себЯ на родине хорошо, - Язвительно, не смотрЯ, подчеркнул
‘еменов и встал. аркнув ногой, он с высоко поднЯтой головой, красный,
выпЯчиваЯ грудь и набираЯ в себЯ побольше воздуху, пошел, отдуваЯсь, к
передним рЯдам.
- Ќ... наконец, е... естественный в... возраст... о... одинаковый во...
все века, к к... которому и должно приспособлЯтьсЯ человечество... ‚от как
пшеницу сеют, можно и... и до осени сеЯть, но почва будет продолжать свое
дело... и, сильнаЯ в период образованиЯ зерна, длЯ весенних задач бу...
будет не годна больше.
Ћн замолчал, встал, неловко поклонилсЯ и, задеваЯ по дороге все, пошел
наверх.
- Љакой симпатичный этот ЃерендЯ, - сказала ѓоренко подошедшему
Њоисеенко, - носитсЯ себе там где-то в своих облаках...
- „иоген... Ћ чем они тут горЯчились?
ѓоренко вкратце передала содержание.
- Љакое смешное животное этот ‘еменов, - усмехнулась она, кончив
передачу.
Њоисеенко вздохнул.
- ‚ отдельном экземплЯре смешное, но в стаде подобных - страшнаЯ
сила... •уже бизонов.
Љогда на эстраду вышел ‹еонид Ќиколаевич и неловко поклонилсЯ, гром
аплодисментов рассыпалсЯ по зале.
‹ица собравшихсЯ засиЯли удовольствием, смотрЯ в молодое умное лицо
лектора.
- “ него очень умное лицо, - заметила Ђглаида ‚асильевна, внимательно
рассматриваЯ его в лорнет.
„олго не умолкали овации.
‹ицо ‹еонида Ќиколаевича, сперва спокойное и безучастное, оживилось,
глаза загорелись веселым огнем, и, когда аплодисменты стихли, он заговорил
тем живым голосом, каким владел только он, голосом, который сразу приковывал
к себе все внимание слушателЯ.
- ѓоспода! - начал добродушно ‹еонид Ќиколаевич. - ѓоворЯт, в доброе
старое времЯ тридцатых и сороковых годов жил один усердный поклонник своего
времени. “сердие свое он простирал до того, что, не довольствуЯсь
общеустановленной строгой цензурой тех времен, завел себе на свой счет
цензора, обЯзанность которого состоЯла в том, чтобы красным карандашом
вычеркивать из того, что он читал, все то, что могло его огорчить. Ћб этом в
свое времЯ много говорили, смеЯлись, но оригинал продолжал себе жить и
испытывал своеобразное наслаждение в добровольном лишении себЯ знать истину,
полагаЯ, вероЯтно, в этом всю свою гордость.
ќта истина, однако, оттого только, что была отдана в бесконтрольное
ведение карандаша, от взмаха этого карандаша, конечно, и не думала исчезать
с лица земли и всЯ до последней строчки поЯвилась в той горькой чаше,
которую пришлось испить всем до дна в тЯжелые дни севастопольской кампании.
Ћригиналу поздно стало Ясно, что это добровольное нежелание знать истину
создало то положение, по которому, в силу вещей и законов, истина нашла себе
другие двери в жизнь и двери эти оказались более пагубными в своей
совокупности, чем то, что, по частЯм и своевременно узнанное, послужило бы,
может быть, к совсем другой развЯзке. ‚ этом примере сила рутины и
неспособность самому с ней справитьсЯ так очевидна, что Ясно, что самый
большой наш враг - эта рутина, сидЯщаЯ в нас. ђабота в этом направлении над
собой, приобретение способности самопознаваниЯ и вытекающее из этого
самопознаваниЯ уважение к своим и чужим правам и есть главнейшаЯ светлаЯ
задача воспитаниЯ и образованиЯ. џ не разделЯю этих понЯтий, обыкновенно
относимых - одно к душе, другое к уму: душу надо понЯть тем же умом, и
только достаточно развитой ум поймет, что этой душе нужно, чтобы эта душа
была действительно душа, а не кусок старой подошвы, наподобие души ЉитаЯ,
котораЯ уважаетсЯ и чтитсЯ там только по количеству шариков.
ѓоворЯт, заводить речь об образовании поздно, говорЯт, это старый и
скучный вопрос, давно решенный. џ не согласен с этим. Ќет решенных вопросов
на земле, и вопрос образованиЯ - самый острый и больной у человечества.
Ќеизбежно и необходимо возвращатьсЯ к нему, как необходимо пахарю опЯть и
опЯть возвращатьсЯ к своей ниве. € это не старый, скучный вопрос - это вечно
новый вопрос, потому что нет старых детей, и жизнь - нива все новых и новых
посевов.
ѓоспода! ќта нива пахарЯ - нива жизни. ќта нива и идущий по ней плуг -
закон суровой необходимости, закон, который имеет достаточно силы, чтобы
неутомимо и безжалостно волочить за собой тех, кто не может уразуметь вечный
и неизбежный смысл его. —тобы чувствовать и понимать, чтобы охватить этот
смысл, надо уметь смотреть вперед. Љак длЯ того, чтобы рассмотреть
окружающую нас местность, надо взбиратьсЯ на самую возвышенную точку, а не
лезть в Ямы и болота, откуда ничего не видно, так и в образовании людей
необходима эта возвышеннаЯ точка, эта его обсерваториЯ, с которой он мог бы
общим взглЯдом всегда окидывать и свою, и окружающих его деЯтельность. € чем
выше эта его обсерваториЯ, тем производительнее работа, тем меньше риску
потерЯтьсЯ и застрЯть в дебрЯх жизни. ‚ысотой этой обсерватории, полетом
мысли нации делЯтсЯ на культурные и некультурные, миссии их бывают или
исторические, - правда, путем страданиЯ, но они все-таки несут людЯм высшую
формулу человеческой жизни, - или же жизнь народов сводитсЯ к зачаточной и
прозЯбательной. Ќароды Ђзии и Ђфрики уже обречены на вечное рабство.
ѓромадные полчища Љсеркса легли под ударами десЯти тысЯч осмысленных людей.
—етыреста миллионов китайцев, несмотрЯ на массовую стадность, - только
жалкаЯ игрушка в руках горсти англичан. ‘лавЯнские народы, пример более
поздней эпохи, все они не свидетельствуют ли все о том же суровом и
неизбежном законе истории, Ясно говорЯщем, что времЯ не ждет и не прощает ни
одного потерЯнного мгновеньЯ.
‘ознавать это - вот втораЯ высокаЯ творческаЯ цель современной школы, и
поскольку эта цель осуществима, постольку и гарантиЯ у государства в его
дальнейшем существовании. ‘оздать это сознание и укрепить его на надежных
ЯкорЯх - вот спасительнаЯ работа этих будущих работников своей страны,
работа, только с осуществлением которой жизнь людей перестанет быть вечным,
бесплодным толчением воды, наподобие ЉитаЯ, где все поколениЯ приходЯт и
уходЯт, не приносЯ ничего в предопределенную на веки веков форму. ‚ наш век
исключительного прогресса, век пара и электричества, в век нравственного
обновлениЯ человеческого духа, - больше чем когда-нибудь, проникаЯ всю
роковую неизбежность, нужна сила, чтоб поспеть за другими. Ќе вЯжите же
бесполезных камней на ноги тем, кому и без того предстоит тЯжелый путь в
гору жизни. Ќе кормите трухой вашу силу, потому что вам сила нужна, а не
бессилье, и только сила может вытЯнуть груз туда, куда спешат вытащить его
другие и, как победители, заставЯт и вас, но как рабов, делать все-таки эту
работу: так горсть людей, стоЯщих на горе, двухсотмиллионное население €ндии
заставлЯет работать на себЯ. € если уж нельзЯ иначе - давайте волю всем
вашим эгоистическим инстинктам, но пусть же этот эгоизм в ваших же интересах
будет хоть эгоизмом, освещенным светом ‡апада, а не светом кочевников
‚остока, потому что судьбы ‚остока и ‡апада так различны, что выбора между
ними быть не может: ‡апад свободен и хотЯ тЯжело, но идет к выходу, а ‚осток
- вечный раб того же ‡апада. Ќе ‚осток, не ‡апад - середина между свободой и
рабством, и больше нет никакого выхода, и из трех дверей самые выгодные,
очевидно, двери ‡апада. ‚ыгодные, неизбежные и в истории благодарные.
‚еликий Џетр и сын его Ђлексей полтораста лет тому назад еще решили и
осветили этот вопрос.
‹еонид Ќиколаевич в таком же страстном тоне перешел к вопросам
бесцельного переутомлениЯ учащихсЯ, к нравственному истощению организмов, к
подрыву уважениЯ к себе, к потере аппетита к жизни, к нравственному
малокровию, худосочию и ко всем ужасам болезней, свЯзанных с этим
худосочием. €ногда расплываЯсь, увлекаЯсь, гонЯЯсь за примерами, в общем, он
нарисовал сильную, Яркую картину человеческого прогресса и на этом пути
прогресса, растЯнув все существующие силы человечества, рельефно свЯзал
застой и движение на нем с тем, поскольку истинное знание проникает в школы
народов. ’ут были разобраны и реальнаЯ Ђмерика, и десЯть тысЯч китайских
церемоний, и латинскаЯ кухнЯ схоластики, и мересхедесы ‚остока.
Ћн перешел к идеалу своей школы, и пораженный ЃерендЯ сидел и слушал
все то, что зарождалось уже в его голове. ‹учистые глаза Ѓеренди горели
таким гордым счастьем, какого он никогда еще не испытывал. ќто счастье
заключалось в том уважении к себе, которое ЃерендЯ впервые осЯзательно
чувствовал. ќта внутреннЯЯ сила, котораЯ толкала его на путь разных
философских вопросов, была не жалким маньЯчеством: его мысли - мысли
гимназиста - уже так поразительно сходились с мыслЯми этого выдающегосЯ
молодого учителЯ. ЃерендЯ слушал и сам не верил своим ушам и снова, наклонив
голову, прислушивалсЯ, довольный и счастливый.
Љак-то вскользь ‹еонид Ќиколаевич коснулсЯ и славЯнофильства, назвав
его пагубным источником обскурантизма, потому что основание уважаемых людей
этого учениЯ построено не на общем законе человеческой жизни, а, напротив,
на произвольном, ненаучном положении "другого теста". ’акие учениЯ тем и
страшны, что, несЯ в себе произвол, дают только предлог в дальнейшем своем
развитии людЯм тьмы пользоватьсЯ ими длЯ своих неосмысленных целей. ’акие
учениЯ не привЯзывают вас к Якорю спасениЯ общечеловеческой жизни, а подобны
тому, как если бы человек длЯ определениЯ нужной ему прЯмой полагалсЯ не на
данные, вне его находЯщиесЯ (вехи, компас), а на свою внутреннюю
уверенность, что его глаза его не обманут. ’акой человек может думать,
сколько ему угодно, что идет он по прЯмой, но компас самосознаниЯ остальных,
определЯющий эту настоЯщую прЯмую, и факты действительной жизни - третьЯ
высокаЯ задача воспитаниЯ будущих руководителей своей родины.
- ‚ настоЯщее времЯ зарождаетсЯ новое учение опростителей -
народников*, - учение, по своей нетерпимости, носЯщее в себе все признаки
отупениЯ, те признаки, которые так характерны в изуверствах наших
раскольников, в поклонниках Њекки и в ревнителЯх схоластической школы. ‘
историей в руках, с Ясным сознанием закона необходимости, все это те же
темные силы, которые могут только предлагать свести человечество с торной
дороги и закрутить его в непроходимых дебрЯх старых печатей, старых книг,
младенческой формы, так же пригодной длЯ восприЯтиЯ новой жизни, как желудок
младенца годитсЯ длЯ пищи взрослого, чрез опыт жизни прошедшего мудреца, или
как дичок-ЯблонЯ может заменить культивированный сладкий плод. Ћтсутствие
истинного знаниЯ, отсебЯтина, нутро - во всевозможных соусах и видах - вот
отличительные признаки этих учений, этих доморощенных дикарей цивилизации,
ломающих голову, как бы из своего пальца высосать то, что отвергают: знание
истории человечества, примеры общечеловеческой культуры, понимание законов
исторической необходимости, от которой так же нельзЯ уклонитьсЯ, как и от
вращениЯ вместе с землей, к которой мы принадлежим и составлЯем ее законное,
на общих началах построенное естество. Ќарод - да, но народ самосознающий, а
этого самосознаниЯ нет без культуры.
______________
* Ћчевидный анахронизм, так как начало учениЯ народников относитсЯ к
1877 году. (Џрим. Ќ.ѓ.ѓарина-Њихайловского.)

’о место речи, в котором ‹еонид Ќиколаевич так резко отказалсЯ от
приписываемой ему свЯзи с славЯнофильством, было встречено с живым восторгом
Љорневым, „олбой и ђыльским. Ћни насторожились, и Љорнев, довольный, толкаЯ
в бок то ђыльского, то „олбу, искал внизу глазами Њоисеенко.
Ќо когда ‹еонид Ќиколаевич перешел к народникам, Љорнев уже с
беспокойством и тревогой, найдЯ наконец Њоисеенко, стоЯвшего у колонны,
смотрел ему в лицо. Њоисеенко неопределенно смотрел на ‹еонида Ќиколаевича,
и по его лицу Љорнев ничего не мог сообразить, что говорил ‹еонид
Ќиколаевич: дело или, что называетсЯ, зарапортовалсЯ. ’ак же молча, не
выражаЯ больше ни восторга, ни разочарованиЯ, насторожившись, сидели „олба и
ђыльский.
‹ицо Ѓеренди, напротив, продолжало по-прежнему сиЯть, и он победоносно
смотрел то на Љарташева, то на ‚ервицкого. ‚ервицкий, упершийсЯ кулаком на
барьер и положивший на кулак свой подбородок, сидел, сонно смотрел и,
тревожимый взглЯдом Ѓеренди, раздраженно только сдвигал брови: это
возбуждение Ѓеренди и раздражало и обижало его, - он сравнивал Ѓерендю с
мухой на рогах вола и чувствовал за своего друга всю унизительную глупость
его.
- Ќу же, оставь! - наконец не вытерпел ‚ервицкий, раздраженно
огрызнувшись на Ѓерендю, - слушать мешаешь.
Љарташев давно потерЯл свЯзь и только мгновениЯми ловил себЯ на том,
что думал в это времЯ и о деревне, и о матери, и о товарищах, и только никак
не мог сосредоточитьсЯ и слушать ‹еонида Ќиколаевича. ‚зглЯд Ѓеренди
сосредоточил его на мгновение, и, прослушав внимательно о народниках,
Љарташев согласилсЯ и кивнул головой Ѓеренде в знак своего согласиЯ. Ћн даже
обрадовалсЯ словам учителЯ: этот взглЯд не шел так вразрез со взглЯдом
матери, - разрез, который ставил его в безвыходное положение какой-то
оппозиции, обреченной жить чем-то таким отвлеченным, к которому никак не
подмостишь ни сердца, ни всего того, что наполнЯет повседневную жизнь, что
требовало общениЯ, примирениЯ, любви, деЯтельности, за что кричал весь
организм, кричал назойливо, настойчиво и представлЯл страшный довод: у
человека не две жизни, и жить жизнью бесплодной смоковницы нельзЯ,
невозможно.
‹еонид Ќиколаевич кончил, и гром аплодисментов посыпалсЯ по зале. ‚се
слилось в это мгновенье в выражение горЯчего одобрениЯ человеку, который дал
вдруг всем точно какую-то свежую ванну души. “мытые в этой ванне, глаза
молодежи горели, удовлетворенные, счастливым огнем. ‚ эту минуту они были
опЯть теми же одухотворенными энтузиастами, увы! какими уже переставали себЯ
чувствовать. Љак-то обнажилась снова параллель жизни будничной, прозаичной,
жизни отупеньЯ, с этой другой жизнью подъема, взглЯда с птичьего полета.
—увствовались крыльЯ и желание лететь. Ћтрадным было и сознание, что работа
над своим развитием дала плоды, - они понимали, интересовались и не только
понимали, но шли дальше - делали свои выводы, готовы были идти навстречу, и
гордость удовлетворениЯ завершалась сознанием, что все это длЯ них так же
интересно, как и длЯ самого ‹еонида Ќиколаевича. € это была не фраза, не
раздутое чувство, а искреннЯЯ правда, и радость этой правды горела в
счастливых глазах юношей.
Љарташев встретилсЯ с недоумевающими, обиженными глазами нового учителЯ
латинского Языка и дико заревел "браво", отбиваЯ с новой силой свои вспухшие
ладони, смотрел на него и жег его огнем своих красивых глаз. ќти глаза
злорадно, страстно кричали ему: "џ последний, да? Я последний? Ђ ты? ’еперь
ты понимаешь, кто ты?"
Ћскорбленный учитель молча, с достоинством поднЯлсЯ, пробралсЯ сквозь
рЯды и вышел из залы.
‚се были довольны устроенным вечером.
ЃерендЯ, возвращаЯсь домой, шел, как говоритсЯ, не чувствуЯ под собой
ног. Џраздник был в его душе, праздник в этом таинственном сумраке ночи, в
этих весело, спешно бегущих облаках по темному синему небу. ‚оздух был
мЯгкий, теплый, какой иногда бывает на юге в позднюю осень. ’ам и сЯм под
воротами, прижавшись, сидели парочки, о чем-то таинственно шептали и приЯтно
раздражали нервы философа. Ћн свернул к дому, где жила ”роська, и осторожно
стал пробиратьсЯ у забора. ‡аслышав голоса, ЃерендЯ притаилсЯ и начал
слушать. ѓоворили ”роська и џшка, возвратившийсЯ из плаваниЯ. ”илософ узнал
горькую истину и тихо, беззвучно пошел к себе...
Ќа другой день было воскресенье, и ЃерендЯ, долго не спавший с вечера,
проспал до десЯти часов. ЏерваЯ мелькнувшаЯ мысль была о вчерашнем торжестве
и признании его мыслей. ‚тораЯ мысль была о ”роське. ЃерендЯ, лежа на
кровати, замер с закинутыми руками за голову и смотрел перед собой. ‚ теории
выходило все к лучшему, но на практике он чувствовал какую-то боль в сердце,
точно это была ссадина и к этой ссадине прикасались вдруг то жирные волосы
”роськи, то взглЯд ее, тупой и безучастный. ‚ общем, жаль было, шевелилась
какаЯ-то ревность, какое-то чувство тоски о том, что он, в сущности, любил
эту грЯзную ”роську, а она не любила и даже смеЯлась над его чувством. Ѓыло
и обидно, и больно, и стыдно и за себЯ и за ”роську. € опЯть над всем этим
поднималось розовое облако радости вчерашнего вечера, и ЃерендЯ опЯть тонул
в ощущениЯх и переливах своего удовлетворениЯ.
–елый день он провел дома. …му никуда не хотелось идти, потому что он
боЯлсЯ, как бы не разбилось его праздничное настроение. Ћн взЯл скрипку...
ЊЯгкие, нежные звуки ласкали его душу, и, положив голову на скрипку, он
смотрел счастливыми задумчивыми глазами куда-то вдаль, в окно, за те крыши
домов, в тот прогалок, где виднелось готическое здание церкви бульвара. ’ам,
где-то в воздухе, в этих крышах, была ”роська и ее коварный друг, было
мирное прощающее чувство и сознание, что область высшего счастьЯ и длЯ
”роськи, и длЯ ее любовника навсегда закрыта и за право на это счастье он,
ЃерендЯ, по справедливости должен был уступить им место. € он уступал со
всей готовностью обладателЯ более высшего счастьЯ. Њысли Ѓеренди унеслись
далеко.
’ам, в маленьком захолустном городке, живет его семьЯ - беднаЯ мать,
задавленнаЯ нуждой жизни, отец, отравитель своей семьи и сам неосмысленный
страдалец, сестры, больные, раздраженные, созданиЯ без мелодии, без аккордов
тех высших звуков, которые мирЯт с жизнью, заставлЯют ловить себЯ в этой
жизни жадным привычным ухом и заслонЯют собою и блеск богатства, и жажду
всего того, что только отравлЯет жизнь и делает из людей сухих, бездушных
эгоистов. …сли он будет когда-нибудь зарабатывать больше того, что нужно,
чтобы быть сытым, он отдаст все деньги своим несчастным сестрам, отдаст всем
тем, кто видит в них счастье, а себе, себе он возьмет ту область
человеческого духа, с которой, как вчера сказал ‹еонид Ќиколаевич, жизнь
людскаЯ видна, как с высоты маЯка. € если с этой высоты ему, сторожевому,
удастсЯ вовремЯ увидеть грозЯщую людЯм опасность, какое счастие будет иметь
возможность закричать: "Ѓерегись!"
"Ђлкоголик!" - тревожно пронеслось вдруг там, между домами, и тоской
предчувствиЯ, тревогой и страхом охватило Ѓерендю. Ћн положил скрипку и
молча подошел к другому окну и смотрел в угол пустого забора.
- Ќу-у! - капризно махнула рукой ему ”роська, выглЯнувшаЯ из-за забора
и не ожидавшаЯ встречи с ним.
Ћна не знала того, что знал ЃерендЯ, и ее жест, в другое бы времЯ
принЯтый как жест любовного заигрываньЯ, открыл вдруг Ѓеренде всю ее
смущенную душу, смущенную оттого, что она должна обманывать, и этот жест
вдруг точно осветил ему все его знакомство с ”роськой, все ее движениЯ, всю
подавленность и забитость ее поведениЯ. Ћн был невольным палачом ее, он сам,
не сознаваЯ своей роли, заставлЯл ее обманывать, лгать и мучитьсЯ муками
такого унижениЯ, какого до этого момента он, ЃерендЯ, и представить себе не
мог. "Ћ, какаЯ страшнаЯ вещь жизнь!" - подумал с искренним ужасом молодой
философ, и как без этого фонарЯ, впотьмах, без этой высоты, как можно
давить, гнести и не сознавать даже своей роли палача!.. Ћн все объЯснит
”роське, и, счастливый, облегченный за нее, он уже видел веселый, доверчивый
взглЯд этой несчастной, когда она поймет, что ему больше не надо ее
продажной любви, что дорога она ему уже не как мЯсо, а как ”роська, жалкое,
изобиженное судьбой существо с образом и правдой божией в своей все-таки
чистой душе.
- „а, Я алкоголик, - это сократит мою жизнь, будет отнимать часть
времени, но остальное времЯ мое, и все оно людЯм, все оно знанию, все на
постройку моей обсерватории.
ЃерендЯ сел за свои книги, читал, записывал и в антрактах ходил
большими шагами по комнате. Џод вечер его потЯнуло было к компании, но он
знал, что компаниЯ уйдет в театр и теперь, вероЯтно, нарЯжаетсЯ: приделывает
усы, надевает парики и очки, чтобы не быть узнанными гимназическим
начальством.
Џерспектива этого мальчишества, грустные впечатлениЯ оперетки отбили в
нем охоту куда бы то ни было идти. Ћн рад был, что и ‚асилий €ванович с
Џетром ‘еменовичем не посетили его. ‚ сумерки он вышел на улицу и, поманив
”роську, пошел на бульвар.
Љогда она пришла, он, усадив ее на скамью глухой аллеи, рассказал ей
все, что узнал. ”роська страшно было испугалась и, совсем растерЯвшись,
принЯлась было, даже как-то захлебываЯсь в голосе, всхлипывать. Љое-как
Ѓеренде удалось ее успокоить и растолковать ей свою будущую роль в ее жизни.
”роська вздохнула и вдруг произнесла осмысленным, сознательным голосом
покровительства:
- „обраЯ душа.
€з этого ответа ЃерендЯ увидел, что он был понЯт, увидел, что
отворилась длЯ него дверь в другое отделение души ”роськи - отделение,
хозЯином которого отныне делалсЯ он, и только он, и где конкуренции он ни с
кем не боЯлсЯ.
ЃерендЯ протЯнул ей руку и сказал:
- ‘... слушай... Я твой друг навсегда. Љ... когда только надо, д...
днем и... ночью, иди ко мне. ’ак?
- ’ак, - ответила ”роська своим опЯть апатичным и равнодушным голосом.
ЃерендЯ спал легко и хорошо в эту ночь. Џеред сном, когда он уже лежал
в кровати и потушил свечку, ему вспомнилсЯ смешной эпизод его далекого
раннего детства. ‡акутанный в мамкин платок, он играл у завалинки на
пригреве веселого солнца весны. € все так радостно было вокруг него, и он
был центром, маленьким фокусом этой радости. ‘частливый, водЯнисто-желтый и
вздутый, он приседает на своих кривых ножках, топчетсЯ и благодарит в
избытке своего счастьЯ и этот веселый день весны, и этих мошек и козЯвок,
которые ползут, торопЯтсЯ и спешат, конечно, к нему, чтобы своим видом еще
большей радостью наполнить его маленькое счастливое сердце. Ђх, сколько их!
- маленький ЃерендЯ усердно приседает и кланЯетсЯ, кланЯетсЯ так торопливо,
точно боитсЯ оскорбить своим невниманием всех этих букашек.
Ќо они не только на земле и завалинке, и в воздухе, и кругом на
деревьЯх, а вон птички, мухи, и еще что-то, что так звенит, звенит и вдруг
село прЯмо на его маленькую ручку.
- € вы прилетели, - приседает счастливый обладатель несметных богатств,
- вы кто?
€ его напрЯженнаЯ радостнаЯ физиономиЯ ждет ответа от прилетевшего
комара.
"‚от Я тебе покажу, кто Я", - точно говорит комар, вертЯсь и удобнее
примащиваЯсь на маленькой ручке жизнерадостного философа.
‹ицо мальчика вдруг искривилось от боли. Ћзадаченный, потрЯсенный, он
не вытерпел и, осторожно отстранЯЯ комара, произнес возмущенным до глубины
души голосом:
- ‘лушайте... так нельзЯ... уходите.
ЃерендЯ усмехнулсЯ, подумал, что, если бы ‚ервицкий знал этот эпизод,
он засмеЯл бы его, и, прогнав из головы это воспоминание, которое любила
рассказывать ему мать, наблюдавшаЯ эту сцену, заснул спокойным, безмЯтежным
сном.

XXI

Џервый урок в понедельник был латинский, два часа крЯду. ЃерендЯ,
наскоро одевшись и умывшись, успел утром за чаем перелистать и грамматику, и
скандовку сатиры ѓорациЯ. ‘обрав книги, накинув пальто, в шапке, сдвинутой
немного на затылок, расплывающийсЯ, лучезарный и приседающий, он пошел в
гимназию, поражаЯ проходивших мальчишек своими лучезарно-желтыми
расходЯщимисЯ глазами. Џрежде, в дополнение к впечатлению, к этим глазам
присоединЯлись и женоподобные мЯгкие волосы, и в рамке их все лицо Ѓеренди
имело какое-то странное выражение женщины. Ќо теперь эти волосы, по строгому
требованию, были коротко острижены, и с непривычки лицо Ѓеренди казалось
каким-то помолодевшим и смешным.
Ќа последнем перекрестке перед гимназией его увидел ‚ервицкий,
остановилсЯ и ждал.
- —ерт знает, - сказал ‚ервицкий, - сиЯет на весь квартал. ‘ тебЯ скоро
капать станет жир. ’ерпеть не могу такой самодовольной рожи.
‚сю эту тираду ‚ервицкий выпалил еще издали и, когда ЃерендЯ подошел
вплоть, проговорил, пожимаЯ ему руку, совсем уже другим голосом:
- ‡дравствуй.
- ‘... слушай, разве Я пополнел?
- …рунда... что ж наш журнал, еще будет?
- Ќе... не знаю... Љорнев и Ља... Љарташев...
- Ќичего не выйдет, - махнул рукой ‚ервицкий. - џ возьму да и отдам
свой рассказ в газету.
- ’ы... ты думаешь, напечатают?
- Ћтчего же не напечатают, - обиделсЯ ‚ервицкий. - …рунду такую
печатают, что читать совестно...
Ћн набрал полный рот слюней и сплюнул на сторону. Џотом, приставив
палец к одной ноздре, выпустил содержимое в ней на панель и проделал то же с
другой ноздрей. ‡атем вынул из кармана платок, обтер нос и наконец
сосредоточенно сказал:
- ќто самое здоровое, так сморкатьсЯ, - ты продуваешь нос, как трубу.
ЃерендЯ, при всем своем уважении к другу и страхе обидеть его, не
удержалсЯ от улыбки. ’ем обиднее она показалась ‚ервицкому.
- ‘меешьсЯ, потому что глуп. —то Я - свое говорю? ’ы сначала вот прочти
там, где Я прочел, тогда и смейсЯ.
- ‚ к... календаре? - подпустил ЃерендЯ.
‚ервицкий хотел было уже совсем смешать с грЯзью Ѓерендю, но, посмотрев
вдруг на его самодовольное лицо, с искренним соболезнованием проговорил,
качаЯ головой:
- „урак, дурак!
ЃерендЯ только замотал головой со своей типичной манерой и принЯлсЯ,
вместо былой бороды, гладить свой бритый подбородок.
- Ђ з... знаешь, отчего Я кажусь пополневшим?.. о... оттого, что
обрилсЯ.
- Ћттого, что у тебЯ разжиженье мозга начинаетсЯ... это всегда первый
признак, когда человек начинает вдруг ни с того ни с сего толстеть.
- Ћ? - испуганно встрепенулсЯ ЃерендЯ. - Ђ отчего эта болезнь?
- ‚от тебе и о! ќто вот кто черт знает чем занимаетсЯ, тот и
заболевает.
- Љак черт знает чем занимаетсЯ?
- ‚от чем ты занимаешьсЯ.
- —е... чем Я занимаюсь?
- ’ем самым.
- ‘... слушай, какую ты ерунду говоришь.
- ‚от тебе и слушай.
- „а ей... ей-богу, Я ничем не занимаюсь.
- Ќу, это ты себЯ морочь, а менЯ оставь... „овольно посмотреть на
человека, чтобы это сразу узнать.
ЃерендЯ шел рЯдом, думал и ничего не понимал.
‚ервицкий еще набрал полный рот слюней и энергично сплюнул.
- Ћ... откуда у тебЯ столько слюней? - спросил ЃерендЯ.
Ќо ‚ервицкий не удостоил его ответом и, круто повернув в калитку,
зашагал по гимназическому двору.
ЏриЯтелей ждала грустнаЯ новость. Љорнев, „олба, ‘еменов, „арсье и
остальные, бывшие в классе, сидели на скамьЯх, стоЯли, смотрели друг на
друга и молчали.
- ‹еонид Ќиколаевич больше не учитель, - объЯвил вошедшим Љорнев.
ЃерендЯ, только было собравшийсЯ по старой памЯти приводить свою
шевелюру в порЯдок, так и осталсЯ с поднЯтыми руками. ‚ервицкий на ходу
выслушал и так же стремительно, как шел, добралсЯ до своего места, сел и
только тогда начал соображать.
- ‹еонид Ќиколаевич больше не учитель, - повторил „олба вошедшему
Љарташеву.
- —то ты врешь? - изумилсЯ Љарташев.
Ћпределенного никто ничего не знал. ‚чера было объЯснение с
попечителем, и ‹еонид Ќиколаевич подал уже прошение.
‚ошел ђыльский, и его встретили тем же известием.
- „а, да, - ответил сосредоточенно ђыльский.
Ћн молча, серьезно поздоровалсЯ со всеми, вынул из кармана газету и
сказал:
- џ сегоднЯ за чаем узнал: здесь все описано.
‚се тесной толпой с напрЯженными физиономиЯми обступили его. ђыльский
сухим, резким голосом прочел газетный слух. ‘тоустаЯ молва приписывала все
дело усердию учителЯ латинского Языка, который все представил совсем в ином
свете.
- Љаков гусь? - саркастически бросил ђыльский.
ђаздраженье успело только охватить учеников, но не вылитьсЯ. ‚ класс
влетел учитель, красный и встрепанный больше обыкновенного.
“ченики молча, нехотЯ расходились по своим местам. “ Ѓеренди точно
провалилось что-то, и он сидел пустой и ошалелый.
ђыльский раздраженно смотрел боком на волновавшегосЯ за своим столом
учителЯ и вдруг вынул газету. Ћн сел поудобнее, развернул ее и, хлопнув,
отставил от глаз подальше, как это делают старики, когда читают.
Љласс замер и впилсЯ в учителЯ: знает ли он, в чем дело? Ћн знал!
Ѓелый, как стена, он едва слышно спросил:
- ђыльский, что вы читаете?
ђыльский вполоборота, придерживаЯ шнурок pince-nez, насмешливо ответил:
- ѓазету - интересное сообщение из нашей гимназии.
- „айте мне газету, - мог только прошептать учитель. ђыльский поднЯл
брови, подумал и, хлопнув по газете, пренебрежительно, через плечо передаваЯ
ее Љорневу, проговорил:
- Џередай.
Ќо учитель сам уже вскочил и, выхватив газету, бросилсЯ было с ней из
класса. ЌесмотрЯ на то, что все это продолжалось не более двух-трех
мгновений, класс охватило то массовое волнение, когда самообладание уже
терЯетсЯ.
- пион! - заревел вдруг, не помнЯ себЯ, ЃерендЯ, вскакиваЯ с места.
“читель на мгновение прирос к месту, и он и ЃерендЯ впились друг в
друга глазами, но в это времЯ уже и другие, все как один, ревели, не помнЯ
себЯ:
- пион!
- Џодлец!
Ќо учителЯ уже не было в классе. Џо коридорам забегали встревоженные
надзиратели, отворЯли двери в классы, что-то шептали учителЯм и бежали
дальше.
“чителЯ, одни с тЯжелой, удрученной физиономией, другие, как учитель
немецкого Языка, бойко и возбужденно, выходили из своих классов и
направлЯлись в учительскую.
ЉакаЯ-то гробоваЯ таинственнаЯ тишина воцарилась во всей гимназии, и,
несмотрЯ на то, что начальство исчезло, все сидели, молчали и не двигались с
места.
—ерез пЯть минут дверь учительской распахнулась, и в коридор вышел
директор, бледный, с бегающими взбешенными глазками, с своей длинной бородой
и острым носиком, и, наклонив голову, мелкими шагами направилсЯ в седьмой
класс.
- Џо определению педагогического совета ђыльский исключаетсЯ из
гимназии; ЃерендЯ исключаетсЯ без нрава поступлениЯ куда бы то ни было...
„иректор остановилсЯ, опустил голову, сделал властное движение рукой,
пальцами указываЯ на дверь, и, изогнувшись, проговорил, раздуваЯ ноздри:
- ‚он!
ђыльский, бледный, серьезный и сосредоточенный, вынул свои книги, шапку
и прошел мимо директора с высоко поднЯтой головой, не удостоив его даже
взглЯдом.
‡а ним, с задней скамьи, приседаЯ растерЯнно, потЯнулсЯ ЃерендЯ, не
сводЯ своих ошалелых глаз с освирепевшего директора.
- ‚сему классу за поведение три, и если эта отметка сохранитсЯ до
экзаменов, то выпуска в этом году не будет, - объЯвил директор.
ЃерендЯ возвращалсЯ домой по тем самым улицам, по которым всего полчаса
тому назад шел такой удовлетворенный и полный счастьЯ. Ќо какаЯ страшнаЯ
разница в его положении! ’акаЯ страшнаЯ, что ни охватить, ни уловить ее во
всем объеме ЃерендЯ не мог. Ћн только бессознательно шептал: "Ќу, что ж?
Ќичего..." ’ам где-то в нем вдруг точно образовалась какаЯ-то брешь, и в эту
брешь вынесло вдруг его, и он был на какой-то высоте, ощущал какой-то выше
себЯ порыв. ’еперь он опЯть внизу, ниже, чем был, в какой-то пропасти, и
осталось только ощущение этой бреши - тЯжелое, тоскливое сознание
невозможности заделать, уничтожить ее... €ногда в ней, в этой бреши, вдруг
мелькали лица отца, матери, сестер, и во рту делалось сухо, так мучительно
сухо, точно вдруг уставал он, потому что шел без устали целую вечность. €
опЯть какой-то сгущенный туман заволакивал вдруг все. Ѓессознательно,
автоматично он вошел, наконец, в свою комнату.
ђабочее утро смотрело в окно, то утро, которое он никогда не проводил
дома. ‚се так же, как и было. ‘олнце весело играло на полу, на пыльном Ящике
скрипки, на книгах!
"Љниги!" - бессознательно шевельнулось в голове Ѓеренди, и вдруг другаЯ
мысль, что его навсегда выгнали, молнией осветила его, и не столько эта
мысль, сколько все последствиЯ этой мысли и все безвыходное положение, в
каком он сразу очутилсЯ. ‘илы вдруг оставили Ѓерендю: закружилась голова,
затошнило, и, чтоб не упасть, он лег на кровать. Ћн лежал бледный, с широко
раскрытыми сухими глазами и смотрел в потолок. Џонемногу им овладела такаЯ
слабость, что он уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. ‘ознание
возвратилось, но тоже какое-то отдаленное и ограниченное: он лежал, смотрел
в потолок, почувствовал, что устал, хочет уснуть и теперь может уснуть.
ЃерендЯ закрыл глаза. ЉакаЯ-то бесконечнаЯ тишина охватила его; точно он
сразу оглох и перестал воспринимать все впечатлениЯ внешнего мира. ’ихий,
безмЯтежный покой разлилсЯ по его существу, и без мысли, без чувства, словно
все это угасло или провалилось куда-то, ЃерендЯ заснул крепким, спокойным
сном.
Ћн проснулсЯ, когда солнце было уже близко к закату. ЏерваЯ мысль его,
спокойнаЯ и ЯснаЯ: где он? ‚тораЯ, с последней уносившейсЯ надеждой: не
кошмар ли все, что было?! Ќет, не кошмар. ЃерендЯ быстро поднЯлсЯ и сел на
кровати. …го выгнали?! —то ж он будет делать?
…му вдруг стало страшно: страшно себЯ, страшно быть в этой комнате, и,
охваченный ужасом, он бросилсЯ к фуражке и пальто.
Ћн вышел на улицу, постоЯл и пошел к ‚ервицкому. ЉакаЯ-то нелепаЯ
надежда на что-то шевелилась в его душе.
‚ервицкий сидел в своей комнате и, заткнув уши, зубрил Љюнера.
Ћн вскинул глазами на Ѓерендю и продолжал зубрить. ‚ервицкий был
возмущен и Ѓерендей и ђыльским. Ћн ругал их эгоистами, из-за которых
пострадал весь класс.
ЃерендЯ молча сел на стул и терпеливо ждал. Ќаконец ‚ервицкий кончил,
отнЯл руки от ушей и, пригнувшись, уставилсЯ в Ѓерендю.
ЃерендЯ старалсЯ равнодушно выдержать непонЯтный длЯ него взглЯд друга,
поматывал головой и гладил рукой подбородок.
- € рад! - проговорил ‚ервицкий и закачал головой.
- —то... —то ж, мне плакать?
- „урак ты, дурак, - с самым искренним отчаЯнием сказал ‚ервицкий.
- Ќу... ну, что ж, что дурак? ќ... это Я с... слышал д... давно.
- ‘лышал?!
‚ервицкий сокрушенно замолчал.
- Ќу, что ж?! ‹учше вышло? Џодумал ты, что отцу, матери приготовил,
подумал, в какое положение поставил всех товарищей? ќгоист...
- ‘... слушай, оставь, - обиженно остановил его ЃерендЯ и вытЯнул свои
длинные ноги.
‚озмущенный ‚ервицкий молча решительно придвинул к себе грамматику и
начал читать глазами.
Њолчание продолжалось довольно долго.
- ‘... слушай, - робко предложил ЃерендЯ, - пойдем к Љарташеву.
- џ не пойду, - сухо ответил ‚ервицкий.
Ќаступило опЯть молчание. ‚ервицкий упорно читал. ЃерендЯ сидел. Ћн в
первый раз в жизни, может быть, почувствовал себЯ оскорбленным.
- ‘... слушай, - тихо, скорее испуганно, чем обиженно, сказал он,
поднимаЯсь, - прощай...
‚ервицкий подавил шевельнувшеесЯ было в нем чувство и, выдерживаЯ
характер, молча, не глЯдЯ, протЯнул ему руку.
ЃерендЯ тоже молча пожал и вышел. ’очно какаЯ-то сила выводила его из
этой комнаты и что-то шептало, что он никогда больше не увидит ее. ЃерендЯ
нерешительно остановилсЯ и оглЯнулсЯ на ‚ервицкого. ‚ервицкий все так же
читал.
‘верху в окно ‚ервицкий следил, как мелькали ноги долговЯзого Ѓеренди,
боролсЯ с желанием позвать его назад и не позвал.
ЃерендЯ вышел на улицу, подумал и вдруг, потерЯв охоту идти и к
Љарташеву, и к кому бы то ни было из товарищей, пошел куда глаза глЯдЯт.
“прек ‚ервицкого испугал его, оскорбил и осветил вопрос в отношении друзей
совсем с другой стороны. …го потЯнуло на свой бульвар, потЯнуло к
приЯтелЯм-пьЯницам. ‚оспоминание о них как-то всколыхнуло его и освежило
новой надеждой.
ЏриЯтели были действительно на бульваре в своем обычном уголке -
поближе к кабаку - и сидели на скамье. ‚асилий €ванович, по обыкновению,
дремал, Џетр ‘еменович держал нос по ветру и пренебрежительно, но зорко
всматривалсЯ в проходивших.
ЃерендЯ с первых слов сообщил о постигшем его несчастии. ‚асилий
€ванович при этом известии совсем раскис и только растерЯнно во все глаза
смотрел на Ѓерендю. „аже Џетр ‘еменович, как ни привык на все махать рукой,
хотЯ и произнес обычное "ерунда", тем не менее в первое мгновение после
этого крЯкнул и замолчал.
- Љо... конечно, ерунда, - подхватил ЃерендЯ и спросил: - Ђ что, не
выпьем?
- ‚ыпить-то в самый раз, - ободрилсЯ Џетр ‘еменович.
- Ђх, боже мой, боже мой! - вздохнул возбужденно ‚асилий €ванович.
ЃерендЯ достал деньги, и Џетр ‘еменович молча было поднЯлсЯ.
- ‘лушайте... ведь собачий холод, в сущности, - сказал он. - —его вам
теперь стеснЯтьсЯ? €дем в кабак... ’ам сЯдем себе в углу, и черт нам не
брат.
‚асилий €ванович только перевел глаза с своего друга на Ѓерендю.
- Ђ, черт возьми, все равно, - решительно произнес ЃерендЯ и встал.
- Џойдем? - покорно заглЯдываЯ ему в глаза, спросил ‚асилий €ванович, и
все трое направились к кабаку.
Љарташев приходил к Ѓеренде и, не застав его дома, оставил записку, в
которой звал к себе.
“же была ночь, когда ‹ейба выпроводил приЯтелей на улицу. ЃерендЯ был
пьЯн, все кружилось перед ним, и ноги не слушались и ступали не туда, куда
он их направлЯл. ќто занимало его, и он весь сосредоточилсЯ на том, чтобы
непременно идти так, как он хотел. Ќо ноги не повиновались, он валилсЯ и,
усмехаЯсь, говорил: "—е... черт возьми".
Љаким-то инстинктом он все-таки добралсЯ до своего дома и, выдержав
стремительную атаку своей ворчливой хозЯйки, прошел к себе в комнату и
повалилсЯ на кровать. € кровать, и он сам, и всЯ комната вдруг закачались,
как в море. ѓолова Ѓеренди закружилась, и он почти не помнил, что дальше
было. ‘квозь какой-то сон в окне вдруг мелькнула испуганнаЯ, исковерканнаЯ
ужасом физиономиЯ ”роськи, что-то ухнуло - не то ”роська, не то он сам, и
ЃерендЯ опЯть потерЯл сознание.
…го разбудили уже утром резкие толчки хозЯйки.
‘ перепою, с туманной еще головой он слушал, смотрел, как властно
прыгал перед ним жирный живот хозЯйки, и ничего не понимал.
‡а хозЯйкой стоЯл полицейский, и из двери выглЯдывали еще два-три лица.
- „а говори же ты, проклЯтый, говори?! - потерЯла терпение хозЯйка и
стала трЯсти Ѓерендю за плечи. Ћн тупо, не сопротивлЯЯсь, дал себЯ трЯсти и
хриплым голосом равнодушно спросил:
- ‚ чем дело?
Ћн провел рукой по лицу и оглЯнулсЯ по тому направлению, куда тыкал
жирный палец хозЯйки. ’ам на полу у окна лежал какой-то чемодан, и на
торчащей простыне был большой след алой крови. ЃерендЯ с широко раскрытыми
глазами смотрел на это кровЯное пЯтно. ‚ нем было что-то такое страшное, что
и его кровь стала вдруг стынуть в жилах. ‚ напрЯженной памЯти вдруг
мелькнуло ночное видение ”роськи. Ћн смотрел, вслушивалсЯ, и страшнаЯ истина
начала обнажатьсЯ. •озЯина и хозЯйку ”роськи зарезали; ”роська исчезла;
хозЯйка Ѓеренди, войдЯ утром к нему, к ужасу своему увидела окровавленный
чемодан. ‡наЯ свЯзь Ѓеренди с ”роськой, она, чтобы оградить себЯ, бросилась
к городовому.
- ѓлупости все это, - произнес машинально ЃерендЯ.
- Ќет, голубчик, не глупости, - благим матом заревела хозЯйка. - џ
женщина честнаЯ, одинокаЯ, пустила тебЯ, проклЯтого, не на позор свой.
- ѓосподин, - вмешалсЯ городовой, - каким манером этот самый чемодан
мог очутитьсЯ у вас в комнате?
Ѓеренде вдруг стало так пусто, точно весь мир куда-то провалилсЯ и
никого, кроме этой жирной хозЯйки и этого городового, не осталось в нем.
"—то мне с ними делать и куда уйти от них?" - пронеслось тоскливо в его
голове. Љак прибой и отбой, все мысли отхлынули на мгновение из его головы.
"“мереть!" - тихим плеском ударилось в голову бедного философа. € сразу
какаЯ-то сила выхватила его из бездны и поднЯла на недосЯгаемую высоту.
"‘мерть - двери в царство свободы!"
ЃерендЯ поднЯл глаза и, всматриваЯсь спокойно в серую шинель
городового, проговорил:
- џ... Я убил их... п... пьЯный был... рассердилсЯ, что ”... ”роська
куда-то убежала, и... и убил их.
ЃледнаЯ хозЯйка отскочила до самой двери.
- “... у менЯ при... припадки безумиЯ и прежде бы... бывали...
Ќаступило паническое гробовое молчание.
- Љак же теперь? - разводЯ руками, тихо, точно совещаЯсь, спросил
городовой, - в участок, что ли, его?
Ѓеренде надо было только выиграть времЯ.
- Ѓ... без разрешениЯ ги... гимназического начальства, - быстро ответил
он, - нельзЯ... Ќ... надо спросить... ‚о... вот вам мои сапоги... џ... Я без
них не уйду... ‚... возьмите чемодан.
ѓородовой и все другие вышли наконец из комнаты. ЃерендЯ осталсЯ один,
он встал и долго смотрел вперед. Ћн не жалел и даже радовалсЯ этому новому
барьеру: смерть - дверь в царство свободы, - твердо засело в его голове. ќто
был Якорь, за который схватилсЯ он всей силой, какаЯ была в нем. ‚ эту дверь
пройдут все - рано или поздно. ‚ эту дверь ушли величайшие умы и всЯ суета
земли, эта дверь теперь отворЯетсЯ длЯ него. ЋтворЯетсЯ?! ЃерендЯ присел к
столу, потому что ноги его вдруг ослабели и не хотели больше держать его. Ћн
подвинул какую-то книгу и с горьким чувством оттолкнул ее.
"Ќет, не надо больше книг, - сжалось сердце Ѓеренди. - Ќе надо книг, не
надо друзей, никого и ничего не надо".
‹ицо Ѓеренди дрогнуло, спазма сдавила горло. Ћн судорожно схватил
карандаш и написал:
"џ не хочу больше жить, потому что жизнь злое и безнаказанное
издевательство".
Ћскорбленный, он бросил карандаш и, страстно сверкаЯ глазами, закричал
в ощущении счастиЯ небытиЯ:
- џ хочу правды, уважениЯ, хочу любви, хочу вечной свободы... € Я найду
их...
ђыданьЯ оборвали его голос.
Ќадо было спешить, пока он стоЯл еще на высоте своей обсерватории и
смотрел в бесконечную даль. ’ам, внизу этой обсерватории, шумела и
волновалась какаЯ-то темнаЯ разъЯреннаЯ бездна. ’онкий маЯк качалсЯ, дрожал
в своем основании и вот-вот готов рухнуть туда вниз, в эту страшную бездну,
рухнуть вместе с ним, чтобы больше никогда не поднЯтьсЯ. Ќет, не ему выплыть
оттуда, это говорила ему теперь всЯ его слабаЯ волЯ. Ћн уж раз был там, в
этой бездне, - он целые сутки был в ней. Ћ! надо спешить, пока не оставили
силы...
џшка в порыве страха, который охватил его вдруг, когда он очутилсЯ в
сонной квартире мещан, куда забралсЯ, чтобы утащить из комода деньги,
зарезал ножом, взЯтым длЯ самообороны, спЯщих хозЯев. …го страшный глаз
сверкал и вместе с ножом, казалось, страстно погружалсЯ в мЯгкое горло его
жертв.
ЋнемелаЯ ”роська так и замерла над этой неожиданной развЯзкой, стоЯ у
входа маленькой мирной спальни с мерцавшей лампадкой.
‚се подернулось ужасом какого-то тумана. ЉажетсЯ, шевелЯтсЯ эти
зарезанные, или спЯт они крепко с алой лентой на шее и шевелитсЯ только там,
в горле, тонкаЯ струйка, что дальше и дальше тЯнет эту алую ленту. €род џшка
что-то шепчет, что-то сует, куда-то толкает. Ћх, глаз, глаз его! Ќе видеть!
‘трашно!! ’емнаЯ ночь, пустаЯ улица, кровь на простыне, что торчит из
чемодана... Ђх, аспид, что он сделал? Људа ей детьсЯ с этим страшным
чемоданом? Ќазад?! Љ алым лентам?! †елтоглазого квартира?! ”роська
стремительно бросилась к окну, распахнула его, заглЯнула в окно и, бросив
чемодан, побежала без оглЯдки вперед.
- ‘той, - остановилась она на мгновение, - где ждать-то он будет,
ирод?!
Ћна напрЯгала свою памЯть, хотела вспомнить. Ќо все тонуло в том же
страшном кровавом тумане, сквозь который только отчетливо, рельефно смотрела
на нее маленькаЯ комната, два спЯщих в алых лентах, что шевелЯтсЯ...
Њинутами ей казалось, что кто-то гонитсЯ за ней, какаЯ-то простынЯ в крови
волочитсЯ, и в диком ужасе она неистово бежала дальше и напрЯгала все
способности своего приросшего к чему-то мозга, чтобы придумать какой-нибудь
выход.
Ќа рассвете ее остановил грозным окликом городовой.
Ћна так и обмерла, так и впилась в длинный нос, маленькие глаза,
какой-то мЯгкий пушок, покрывавший лицо и шею страшного городового.
- ‘той, девка! Људа бежишь? ѓовори всю правду без утайки: зачем подол в
крови?!
- Ћй! Ћй! Ћй!
Ћна присела, поднЯлась опЯть и в какой-то истоме положила руки на плечи
городовому.
- Ќу, ну, говори, - смЯгчаЯ свой суровый тон на тот мЯгкий и властный,
от которого ”роська чувствовала, что никуда уж не денетсЯ, поощрЯл ее
городовой.
- Ћй, дЯденька! Ћй! Ћй! Ћй! дЯденька, голубчик ты мой! - откинув голову
и не отнимаЯ рук, по временам совсем прижимаЯсь к городовому, выла ”роська и
начала свой путаный, точно страшный сон, рассказ.
Џо временам городовой терпеливо направлЯл ее:
- Љто он?.. говори ты по порЯдку.
‚ участок привели ”роську, и ЯвилсЯ городовой от Ѓеренди. Ћпытный
пристав скоро распутал всю историю, и понЯл, что ЃерендЯ спьЯна чего-то
наврал на себЯ, сам пошел к нему в квартиру.
Ќо Ѓеренди уж не было в живых.
‚ простенке между двух окон висел бедный философ с поджатыми коленками
и страшными, совершенно разошедшимисЯ и выпученными глазами смотрел твердо и
неподвижно на вошедшего пристава. ЉакаЯ-то загадочнаЯ тайна застыла в этих
глазах, та тайна, которую точно постиг он уже там, в своей петле, и не смог
сообщить ее: только от напрЯжениЯ нечеловеческого усилиЯ вздулсЯ, посинел и
выпучил свои страшные глаза.

XXII

‘мерть Ѓеренди произвела потрЯсающее впечатление между учениками и в их
семьЯх. ли жаркие, страстные дебаты. Ђглаида ‚асильевна жалела искренне
Ѓерендю, но видела во всем недостойную слабость и бессилье его слабой
натуры.
- ‚се, все фальшиво от начала до конца! Ќесвоевременное развитие,
нравственное напрЯжение и упадок сил - все должно было привести к этому. Ђх,
это такой наглЯдный пример той ошибки, в какую дало увлечь себЯ общество
всеми этими скороспелыми учениЯми „обролюбова, —ернышевского, Џисарева. Ћни,
титаны, потЯнули за собой этих маленьких пигмеев... и сами не справились, и
этих изуродовали.
‘ердце Ђглаиды ‚асильевны обливалось кровью, когда она вдумывалась,
обобщала и свЯзывала в одно все непонЯтные и печальные ЯвлениЯ тогдашней
русской жизни.
- Ѓоже мой, люди совсем потерЯли голову! ѓосподи, спаси и пожалей
бедную ђоссию!
Ќовый генерал-губернатор, двоюродный брат Ђглаиды ‚асильевны, приехав,
отнессЯ к ней с той родственной любезностью, на какую она и не рассчитывала.
’оварищ ее мужа, отчасти антагонист с ним по службе, он одно времЯ было
совсем отдалилсЯ от своей двоюродной сестры. Ќо теперь обстоЯтельства
переменились, - муж умер, судьба свела их в одном городе, где жила Ђглаида
‚асильевна, та самаЯ Ђглаида ‚асильевна, котораЯ когда-то так умела кружить
головы, - умнаЯ, обаЯтельнаЯ, свободнаЯ и неприступнаЯ, - и
генерал-губернатора потЯнуло к ней, как тЯнет всех нас к светлым уголкам
нашей молодости.
€ Ђглаида ‚асильевна была и тронута и польщена таким вниманием и
родственным радушием.
- Ђх, какой симпатичный, - твердила она, проводив дорогого гостЯ. - Ђх,
какой умница! ‚от этакого давно надо было! Ћ-о! с этим пойдет дело!
’о, что Ђглаида ‚асильевна только прозревала, то оказалось понЯтым и
выЯсненным. ‚ общей свЯзи событий ей стало многое Ясно из того, что
ускользало раньше. ‚зглЯд ее на реформу образованиЯ переменилсЯ, Ђглаида
‚асильевна точно помолодела и воскресла духом.
- ђоссиЯ спасена! - говорила она таинственно и радостно.
Љогда приехал из деревни на выборы Ќеручев, она строго накинулась на
него:
- Ћтчего вы не служите? Љак вам не стыдно? ‚ы молоды, полны сил, ваш
отец был выдающийсЯ человек, природа не обидела и вас...
Ќеручев, довольный, улыбалсЯ, разводил руками, а Ђглаида ‚асильевна
твердила:
- ‘тыдно, стыдно.
- ‘егоднЯ вечером, - провожаЯ его, приказала Ђглаида ‚асильевна, -
извольте пожаловать на чай к нам - Я вас познакомлю с этим человеком, и вы
сами увидите.
- …сли к этому и ‡инаида Ќиколаевна осчастливит игрой, то, конечно,
буду.
- Ќу, уж это ваше дело, - усмехнулась Ђглаида ‚асильевна и, ласково
кивнув уходившему гостю, повторила: - ’ак ждем.
- Ќепременно-с... •отЯ от всЯкой службы вперед отказываюсь.
- Ќу, ну, хорошо...
€, оставшись одна с дочерью, она сказала:
- Ќет, необходимо вытащить его из деревни: молодой человек, с здравым
смыслом... Ќет, Я заставлю Ѓориса Џлатоновича скрутить его.
Ѓорис Џлатонович, новый генерал-губернатор, невысокий, плотный,
красный, в своем генеральском мундире смотрел так, как смотрЯт люди его
положениЯ, власть имеющие: просто, спокойно и в то же времЯ так, что
чувствовалось каждую секунду, что он умеет смотреть и иначе и длЯ этого
разрешениЯ ни у кого спрашивать не будет. ‚сЯ его выправка, всЯ фигура Ясно
говорили одно: поменьше рассуждений, - времЯ разведениЯ бобов прошло
безвозвратно и навсегда, и каждому, осмеливающемусЯ сомневатьсЯ, Я сумею
доказать это круто и скоро.
Ћ строгости и решительности нового начальства ходили целые легенды по
городу. Џопробовали было оказать противодействие ему - и противодействие
было сломано очень скоро. ‘мена одних другими шла во всех сферах
административных и общественных. ѓенерал всем и всегда твердил:
- ЌельзЯ-с служить и богу и мамоне. …сли ты того лагерЯ, и иди туда, а
если же ты присЯгу принЯл и ЯвлЯешьсЯ представителем существующего порЯдка,
то и будь им не только с виду, - продолжаЯ там где-то сзади выводить свою
линию, - но и в действительности: не токмо за долг, но и за совесть... ’огда
только и может идти стройно государственнаЯ машина... Ђ хочешь фальшивить...
у менЯ не нафальшивишь: рта не откроешь, а Я уж знаю и кто ты, и что ты, и
где твоЯ заноза.
ѓенерал и Ќеручеву за чаем у Ђглаиды ‚асильевны повторил ту же тираду
и, махнув своим широким на белой подкладке рукавом, небрежно принЯлсЯ
намазывать себе кусок хлеба маслом.
- џ, конечно, тоже, - продолжал он, - разделЯю взглЯд кузины, что
общественнаЯ деЯтельность в вашем положении, - генерал вскинул глаза на
Ќеручева, - необходима... Ћтчего вы не идете в предводители?
ќто был очень затруднительный длЯ Ќеручева вопрос. Ќеручев не шел,
во-первых, потому, что никогда об этом не думал, не шел потому, что никто
его не звал, не шел наконец просто потому, что как же так пойти? заЯвить?
Ќу, а не выберут? сразу очутишьсЯ в глупом положении. ‚ гласные не
выбрали... Џоложим, он знал, почему, не выбрали: чтоб насолить за его
нежелание ЯкшатьсЯ со всЯкими чумазыми.
- €з предводителей дорога открытаЯ...
- Љонечно, ваше превосходительство, но наше времЯ... - Ќеручев замЯлсЯ.
- Ћткровенно говорЯ, времЯ чумазых... и таких, как Я, не любЯт.
- ЏустЯки, - махнул на него рукой генерал.
Ќеручев только вздохнул.
- ЏустЯки, - повторил авторитетно генерал. - Џриезжайте завтра ко мне.
- џ, ваше превосходительство, и без того счел бы своей обЯзанностью.
- Ќу вот и отлично.
ѓенерал после чаЯ уехал, а Ќеручев осталсЯ.
- Ќу, как вы его нашли? - спросила Ђглаида ‚асильевна.
- Џросто прелесть, - ответил весело, разводЯ руками, Ќеручев, - если б
Я был женщина - Я уж был бы влюблен в него.
- Ќу, Я очень рада... сумейте устроить, - таинственно дружески сказала
Ђглаида ‚асильевна, - а теперь вы менЯ извините, вот вам молодаЯ хозЯйка, а
Я пойду с своей кашей возитьсЯ: один - латинский, другаЯ - задачи, третьЯ -
педагогика, иной раз сЯду и думаю: господи, кажетсЯ, потребуйсЯ китайский
Язык, и по-китайскому стану репетировать.
Ђглаида ‚асильевна ушла и по дороге думала: Ќеручев значительно
изменилсЯ с тех пор, как узнал, что Ѓорис Џлатонович двоюродный брат...
"‹юди всегда - люди!.." - снисходительно вздохнула она.

XXIII

Џохороны Ѓеренди прошли торжественно. “ченики седьмого класса сами
несли гроб. ‡а гробом шло много учителей, и в том числе ‹еонид Ќиколаевич.
’очно какаЯ-то стена выросла вдруг между ним и учениками. ’олько издали
смотрели на бледное, разочарованное лицо учителЯ, но никто не решалсЯ
подойти. ‡ачем, что скажешь? Љроме неприЯтности ему и себе, ничего не
выйдет.
Љорнев шел, грыз ногти, раздумывал и тЯнул за певчими: "‘о свЯтыми
упокой!"
„олба шел, опустив голову в землю, и тоже о чем-то сосредоточенно
размышлЯл. Џо временам он подымал голову, зорко всматривалсЯ в лица
окружавших, в лица учителей, встрЯхивалсЯ и опЯть опускал к ногам глаза.
ђыльский, серьезный, сухой, в pinc-nez, с высоко поднЯтой головой, шел
уже в штатском. Ћн на днЯх уезжал навсегда за границу и безучастно холодно
смотрел перед собой.
€з дам провожала гроб только ѓоренко. Ћна шла, кусаЯ свои губки,
загадочно смотрЯ то куда-то вдаль, то на гроб Ѓеренди.
‚етер качал пламЯ свечей, относил назад и вместе с копотью и
погребальным пением настраивал на какой-то монотонно-однообразный лад.
Љарташев шел, старалсЯ сосредоточитьсЯ, иногда живо и горЯчо
охватывалсЯ горечью минуты, вспоминал живого Ѓерендю и опЯть уносилсЯ
куда-нибудь далеко от всего окружавшего.
"‘о свЯтыми упокой", - звучат в его ушах низкие ноты Љорнева, и он
оглЯдываетсЯ, точно проснувшись от какого-то сладкого забвеньЯ, и сразу
втЯгиваетсЯ в мучительную тоску переживаемого непоправимого момента.
Љарташев вздыхал так глубоко, как мог, и думал:
"Ѓедный ЃерендЯ немногого искал в жизни и того не нашел. Ћтчего это так
люди устроены, что над ними столько зла делают? € разве нельзЯ так, чтобы
зла этого не было? Њожно, конечно, если пожелать его не делать. Ќо ведь и
тот, что цензора себе нанЯл, тоже, вероЯтно, искренне желал... †елал, - и
зеркало, в которое мог бы видеть и проверЯть себЯ, карандашом замазал...
†алко, что журнал наш оборвалсЯ... ’еперь, конечно, не состоитсЯ... џ бы
написал столько об этом... …сли бы Я мог, Я бы пришел к государю и сказал:
"ѓосударь, Я хочу длЯ тебЯ умереть, Я буду до последней капли крови служить
тебе верой и правдой, позволь мне только тебе всю правду говорить".

‚ далеком углу кладбища скромнаЯ вырытаЯ могила ждала своего хозЯина.
‡а ближайшим памЯтником прЯтались две оборванных фигуры Џетра
‘еменовича и ‚асилиЯ €вановича. ‚асилий €ванович напрЯженно и мучительно не
мог отвести глаз от свежего могильного бугра, мигал и по временам
вздрагивал. Џетр ‘еменович стоЯл мрачный и озлобленный и, собственно, не
понимал, за каким чертом они пришли сюда. Ќо каждый раз, как он заводил на
эту тему речь, ‚асилий €ванович так взглЯдывал на него, как будто от того,
останутсЯ они или нет, зависела всЯ жизнь его.
- ‘лушайте, Џетр ‘еменович, - судорожно, как последнее отчаЯнное
средство, предложил ‚асилий €ванович, - сегоднЯ, сами знаете, похороны
Џономарева... ведь дадут? так? ‚се вам...
- „а, черт!.. ‘казал, что останусь, чего ж вам?
Љогда на дороге показалась процессиЯ, ‚асилий €ванович пришел в такое
тоскливое волнение, что схватил Џетра ‘еменовича за руку:
- Ћй! ‚езут... везут голубчика нашего...
- „а, уж не воротите, - угрюмо сказал Џетр ‘еменович.
‚асилий €ванович жадно, во все глаза, впилсЯ в дорогой ему гроб. Ћн и
не чувствовал, как слезы лились у него по щекам и капали на землю.
Љогда гроб опустили в могилу и по крышке глухо застучала землЯ, когда
все, отдав последний долг усопшему, уже собирались надеть шапки и разойтись,
- вдруг выступил „олба и, напрЯгаЯ себЯ, поборов робость, начал говорить
речь. ќто было так неожиданно, что смЯтенье разлилось по лицам слушающих.
- Ѓестактно, - прошептал сердито на ухо Љарташеву ‘еменов. Љарташев
только плечами пожал.
Џриходилось всем волей-неволей слушать. „олба начал гладко, но
витиевато на тему об авторитете. ‚се слушали молча, потупив головы, и всЯкий
думал свою неприЯтную думу, мысленно посылаЯ ко всем чертЯм „олбу за
неудачную выдумку. „олба начинал сам чувствовать это, торопилсЯ, стал
обрыватьсЯ и, в сущности ничего не сказав, упавшим голосом кончил: "Њир
тебе, дорогой товарищ".
- Ђминь, - хрипло отозвалсЯ Љорнев.
- Ђминь, - облегченно повторило несколько голосов.
’олько что отошел „олба - у могилы вдруг поЯвилсЯ расстроенный ‚асилий
€ванович. Ћн стоЯл и напрЯженно смотрел своими голубыми детскими глазами,
дрожал, и слезы градом лились по его щекам.
- “мер?! - с тоской, всхлипываЯ, говорил он. - „иоген умер...
‘лезы опЯть остановили его.
- „иоген... солнце закрыли... в могиле... в могиле...
‚асилий €ванович все напрЯженнее всматривалсЯ, и все сильнее слезы
лились по его щекам. Ћн так и застыл в своей позе, мигаЯ глазами. Љазалось,
он сам забыл, о чем начал, что хотел сказать. Љто-то поклонилсЯ ему и пошел
прочь. Ћдин за другим все кланЯлись и уходили.
- ‚одкой бы не спаивали этого „иогена, - проворчал сквозь зубы ‘еменов,
шагаЯ рЯдом с Љарташевым.
Љогда никого больше не осталось, к ‚асилию €вановичу подошел Џетр
‘еменович и дернул его за рукав.
- Ќу, чего еще? - угрюмо оборвал он его.
- “шли?! - спросил ‚асилий €ванович. - ‚се ушли?!
- Ќу, идем, - свирепо потЯнул его за собой Џетр €ванович.
- Људа идем?! Џетр ‘еменович, водки надо...
- Ќет денег...
- Ќет?!
€ ‚асилий €ванович скорчил такую отчаЯнную физиономию, точно это было
верхом человеческого страданиЯ.
- Џетр ‘еменович, Я достану!
‚асилий €ванович опрометью бросилсЯ к кладбищенским воротам и нагнал
толпу расходившихсЯ. Ћн быстро окинул всех и подошел к ѓоренко.
- „айте, пожалуйста, двадцать копеек, - с отчаЯнием обратилсЯ он к ней.
ѓоренко быстро сунула руку в карман, достала рублевую бумажку и
торопливо передала ее ‚асилию €вановичу. Џрежде чем она успела подумать,
‚асилий €ванович поймал ее руку, поцеловал и, счастливый, бросилсЯ назад.
- ќто бывший учитель, - сообщил какой-то пожилой господин. - …го
заподозрил инспектор в воровстве машины, которую, как оказалось потом, сын
же инспектора и украл... ‚се знали об этом...
Ћбщество молча, потупившись, спешило разбрестись кто куда.
€сториЯ на кладбище в преувеличенном виде разнеслась по городу:
гимназисты говорили возмутительные речи, учителЯ тоже, тут же и бродЯги
какие-то. “жас и сознанье, что так не может и не должно продолжатьсЯ,
охватывали всех и напрЯженно искали выхода.
ѓроза разразилась в лице нового генерал-губернатора. Ћн неожиданно
приехал в гимназию и потребовал сбора всех в актовой зале. “роки были
прекращены, и все, и учителЯ и ученики, застегиваЯсь на ходу, спешили в
указанное место.
ѓенерал стоЯл у дверей и грозно встречал каждого своими твердыми
глазами.
Љогда собрались все, он дал отрывочное распорЯжение:
- Њолебен!
џвилсЯ свЯщенник и регент. Џевчие вышли вперед.
Њолебен началсЯ.
- ‚се петь! - повернулсЯ на мгновение к ученикам генерал.
‚ задних рЯдах и не слыхали этого приказаниЯ. Џередние затЯнули кто в
лес, кто по дрова.
ѓенерал побагровел и, едва дождавшись конца молебна, обратилсЯ с
громовой речью ко всем присутствующим.
- џ вас научу, мальчишки! - неслись его раскаты по зале. - ђазврат,
пьЯнство, курение табаку по улицам! ђаспущенность! Ќа кладбищах
демонстрации. ѓимназию разгоню! ЉамнЯ на камне не оставлю! ‚ бараний рог
согну! Љрамольники! Ѓунтовщики! ЏосЯгатели на государственную безопасность!
Џеть не желают. ‚ы за чем смотрите? ‚ы длЯ чего поставлены?!
„иректор, бледный, растерЯнно смотрел на генерала, вытЯнув руки по
швам.
- џ вам...
- Њолчать! џ научу вас служить присЯге и чести! Љто говорил речь на
кладбище?
‘реди гробовой тишины „олба медленно, боком, бледный, стал пробиратьсЯ
вперед.
- ’ы?!
“ „олбы рЯбнуло в глазах.
- џ, - беззвучно раздалось по зале.
- €з дворЯн?
- €з крестьЯн.
- ’ак вот зачем тебе даетсЯ образование, неблагодарный?! ‚он! ‚ыгнать
его сейчас же...
- ‘ейчас состоитсЯ определение педагогического совета.
- ’ам совет советом, но по моему приказанию.
- ‘лушаю-с, ваше превосходительство.
ѓенерал встретилсЯ глазами с Љарташевым и молча протЯнул ему через
чью-то голову руку. Љарташев пожал руку и, покраснев, упорно стал что-то
обдумывать.
Љогда учеников распустили по классам, Љарташев решилсЯ и, собрав все
свое мужество, бросилсЯ в переднюю, где одевалсЯ генерал.
- Ѓорис Џлатонович, - умолЯющим голосом произнес он и отвел генерала в
сторону.
- —то, голубчик? - ласково спросил генерал:
- ђади бога... не губите... - голос Љарташева обрывалсЯ, - „олбу... Ћн
ничего не сказал предосудительного... џ был там... вышла только
бестактность... это добрый, простой человек... у него не было никакого
умысла...
ѓенерал в раздумье наклонил голову.
- ‚ы ручаетесь?
- џ ручаюсь своей жизнью.
- Џозвать ко мне... этого „олбу.
„олбу привели.
- ‚ы мне даете честное слово, что больше никогда ни в чем не будете
замешаны?
- „аю, - ответил „олба.
- Ћставить его, но подвергнуть дисциплинарному взысканию... Ѓлагодарите
ваших товарищей.
„олго ломало начальство голову, какому взысканию подвергнуть „олбу, и
наконец решили: сделать ему официальный выговор.
Џо распорЯжению полиции обоих - и Џетра ‘еменовича и ‚асилиЯ €вановича
- выслали из города.
ђыльский вскоре уехал за границу. ЉомпаниЯ на прощанье снЯлась вместе.
ђазыскали у ‚ервицкого старый портрет Ѓеренди. ‚ длинных волосах, в какой-то
кокетливой позе, философ с длинными ногами сидел в кресле и загадочно
смотрел в публику.
‘трогости в гимназии усилились. “ченикам заведены были билеты, в
которых точно обозначено было, что допускалось и чего нет.
Ќовый инспектор, вежливый и ехидный, мучил своих жертв и, поймав
ученика с расстегнутой пуговицей, пилил его и доказывал, что его пуговица
тесно свЯзана с его безнравственностью. “ченики пЯтого класса, с ухарским
видом, запрЯтав в рукав закуренные папиросы, ходили по коридору и за спиной
инспектора, затЯгиваЯсь, глотали дым. ќто считалось верхом удали и шика.
Џозже семи часов ученики не смели показыватьсЯ на улице. ‡а этим
следили педелЯ, большею частью из отставных унтер-офицеров. Ћни ловили
учеников и отбирали у них билеты. €ногда ученики откупались от них деньгами,
иногда вынимали из кармана какую-нибудь стклЯнку, говорЯ озабоченно: "€з
аптеки - мать больна..." - и спешили без оглЯдки от педелЯ.
€ногда и классные наставники, в ожидании вакансии, начинали с роли
педелей.
‚сем генералам гимназисты должны были кланЯтьсЯ, но непредупрежденные
генералы только с удивлением провожали глазами маленького, нагруженного
своим ранцем гимназистика в длиннополой шинели, когда тот усердно вдруг
стаскивал свою шапку.

Ќеручев баллотировалсЯ в кандидаты предводителЯ и получил больше своего
товарища шаров. Џо правилам, предводителем утверждалсЯ получивший большее
количество шаров.
Ћбыкновенно в таких случаЯх вперед уславливаютсЯ, и заранее несколько
дворЯн решают кандидату положить налево, чтобы не вышло недоразумениЯ. ЏЯть
друзей Ќеручева и взЯлись положить ему налево, а положили направо. Џрием
простой, давший победу Ќеручеву. ‘амого Ќеручева и след простыл на этот день
в собрании. Џотолковали, покричали, а Ќеручева все-таки согласно закону
утвердили. …го приЯтели, как виноватые школьники, которым благополучно сошла
их проделка, только весело трЯсли своими удалыми головами. ѓлава их,
высокий, в расстегнутом сюртуке, средних лет дворЯнин, крепко стоЯл на своих
расставленных ногах, в упор насмешливо смотрел на шептавшиесЯ кучки дворЯн и
готов был на всЯкий скандал: в морду так в морду, на дуэль так на дуэль. ‘
нахалом свЯзыватьсЯ ни у кого охоты не было. Љ Ќеручеву примкнули те, длЯ
кого успех оправдывает положительно все. ќти с какой-то завистью говорили:
- ‚се-таки, что ни говори, ловкач!
- Ќу, держи ухо востро теперь, - трепал по плечу Ќеручева в его номере
Ћвсеев, его старый приЯтель и сосед, чистенький, в золотых очках,
причесанный и приглаженный господин. - Љак бы тебе на следующих выборах
свинью не подпустили... †ох народ... ’оже пальца в рот не клади!
- Ђ этого не хочешь, - быстро показал ему кукиш Ќеручев, -
мелкопоместные-то мои?! ЌарЯжу их во фраки - и марш...
ѓосподин в золотых очках долго с восторгом смотрел в глаза Ќеручеву.
- Ќу, и ловок! Ќе пропадешь!
Ќеручев только пренебрежительно вздернул головой.
Љ удивлению всех, Ќеручев повел земское собрание вовсе не так плохо,
как это могло казатьсЯ. ‚округ него очень быстро собралась довольно дружнаЯ
и сплоченнаЯ партиЯ: в руки этой партии попало все хозЯйство уезда. ѓоворили
много, но нигде, ни в одном уезде все не шло так гладко и тихо, как пошло у
Ќеручева. …го бранили и ругали, но и враги признавали:
- —то и говорить, талант!
Ќеручев сделал официальное предложение ‡инаиде Ќиколаевне, и свадьба
была назначена летом в деревне.
- Ћхота твоей сестре за такую сволочь выходить замуж? - спрашивал
Љорнев Љарташева.
- ’ы менЯ что ж спрашиваешь? …е спроси... - пожимал плечами Љарташев.

’анЯ в один прекрасный день повалилась в ноги Ђглаиде ‚асильевне,
призналась в своей беременности и открыла - от кого.
—то говорила ей Ђглаида ‚асильевна и на чем они с ’аней порешили -
осталось тайной. ‚ тот же день ’анЯ исчезла, поЯвилась в доме новаЯ
горничнаЯ, и между матерью и сыном не произошло никакого разговора по этому
поводу. Ќекоторое времЯ мать как-то брезгливо избегала сына, но потом все
пошло по-старому.

XXIV

Џоследний экзамен был по-латыни. ‘о страхом и трепетом готовилась к
нему компаниЯ, а больше других Љарташев. ‘ учителем у него были личные
счеты. …ще в злополучный день исключениЯ Ѓеренди учитель на совете настаивал
на исключении Љарташева, утверждаЯ, что Явственно слышал его голос. Ќо так
как учитель в то же времЯ не отвергал и того, что и другие то же самое
кричали, то кто-то, поставив вопрос: "всех уж тогда", тем самым требование
об исключении Љарташева свел на нет. Ќо учитель решилсЯ расправитьсЯ с своим
врагом и как-то вскоре не удержалсЯ и прЯмо высказал:
- ‚ам, Љарташев, университета при мне не видать, как своих ушей.
Љогда затем в гимназии стало известно о родстве Љарташева с
генерал-губернатором, учитель немного поколебалсЯ и в первое времЯ даже
решил было отступитьсЯ от своей жертвы. Ќо мстительнаЯ натура взЯла верх, и
Љарташев инстинктом чувствовал, что учитель устроит-таки ему пакость.
- Ђх, как устал, - говорил Љарташев накануне экзамена, - капельки сил
моих нет... и ничего не знаю...
„ень экзамена наступил.
Љарташев ушел из дому в девЯть часов утра и возвратилсЯ только в
четыре.
Ђглаида ‚асильевна так волновалась, что не могла даже обедать.
Љогда в дверЯх показалась изнуреннаЯ, затЯнутаЯ, но сиЯющаЯ фигура
Љарташева, Ясно все стало и без вопроса: Ђглаида ‚асильевна бросилась на шею
сыну и, не выдержав, расплакалась: тЯжелый и трудный конец венчал дело. ‘
постоЯнным риском сорватьсЯ, свести на нет все - он, ее сын, выплыл на свет,
стоЯл на берегу, спасенный от тьмы и мрака бездны. Џравда, это был первый
только шаг, но какой шаг? —его он стоит и ей и сыну? Џоловина волос побелела
на ее голове, а он и все они на что были похожи?! Ќо чего бы ни стоил - цель
достигнута.
Ђглаида ‚асильевна встала и, перекрестившись, низко поклонилась
образам. Ћна еще раз поцеловала сына и проговорила:
- ѓосподи, какой ты ужасный... Ќу, рассказывай...
Љарташев не любил рассказывать, но на этот раз не заставил себЯ
просить.
Ћн сел на окно и, счастливый, оправлЯЯ прилипшие ко лбу волосы,
произнес с восторгом:
- Ђх, что это было! џ уж и не знаю, с чего и начинать...
- ‘ самого начала, - нетерпеливо, весело потребовала мать.
- Ќу, хорошо... Џришли мы... Ќу, сначала, конечно, extemporalia...*
ђассадили нас на каждую скамейку по два... Я с краю у прохода, а с другого
краЯ ‚ервицкий. Ќу, думаю себе, плохо... от такого соседа не поживишьсЯ...
______________
* Џеревод без подготовки (лат.).

‡ина, Ќаташа, Ђглаида ‚асильевна, ЊанЯ, ‘ережа и ЂсЯ все покатились от
веселого смеха.
- Ќу, ну...
- Ќу, хорошо... Џродиктовали нам русский текст и некоторые слова. џ то
есть просто ни одного почти слова не знаю...
- Ђх ты, скверный мальчик! - весело вскрикнула Ђглаида ‚асильевна.
- ’о есть буквально ничего: что позабыл, что, как воробьи, вылетели из
головы. ‘ижу и думаю. —то мне делать? ‘мотрю, учитель встает с этакой своей
Ядовитой походкой, как кошка... только хвоста не хватает... этакаЯ
сволочь... и прЯмо в мой проход... прошел до конца, возвратилсЯ и как стал
около менЯ, так все времЯ, покамест Я не написал свой ответ, не отошел!
- Љак же ты написал свой ответ? - испугалась мать.
- Ђ вот слушай... ‘ижу Я, нагнулсЯ и пишу: чушь какую-то
невообразимую... ‚от...
Љарташев вынул из кармана смЯтый лист, и все с любопытством
наклонились.
- "Ќе надо робеть... что делать... как кошка крадетсЯ", - начала
разбирать Ќаташа.
- Ћдним словом, ерунда, - перебил Љарташев, - только чтоб что-нибудь
писать... Ќе могу ж перевести... Џишу, а сам думаю: что ж мне делать? Ђ
напротив Ѓеер, один еврейчик, настоЯщий медведь: мохнатый и слепой, а
хороший ученик... философ такой... смотрю, уж, подлец, написал начерно и
собираетсЯ переписывать... Ќу, думаю, пропадать - так пропадать: все равно
бы на второй год не осталсЯ, повесилсЯ бы, а не осталсЯ...
- Ќу, глупости, - перекрестилась Ђглаида ‚асильевна.
- “читель только так поведет головой по классу и опЯть смотрит, что Я
пишу... а он близорукий... џ знаю, что он не может все равно разобрать, что
Я там пишу. џ попишу, попишу и как будто задумаюсь; он заглЯнет мне в глаза,
и Я смотрю на него так, как будто говорю: "Ќу, что ж, пропал". Ђ он точно
повторЯет: "Џропал?" - и так, мерзавец, ласково смотрит... Ђ Я сижу и
соображаю: вот если Я упрусь в перекладину задними ногами...
- Ђ у тебЯ их сколько? - не утерпела Ќаташа.
‚се рассмеЯлись.
- ‚ заднюю перекладину - так, чтобы как встать, так сразу чтоб схватить
черновик Ѓеера в то времЯ, как учитель повернет голову к классу... ‚от так,
вот: одно мгновение... надо схватить, сесть и ни малейшего звука, и никакой
перемены в позе.
‚се так и замерли и жадно, напрЯженно смотрели в рот рассказчику.
- “персЯ Я ногами, пригнулсЯ всем туловищем и как будто весь мир забыл:
пишу... только он повел головой, Я как вырасту через скамейку, цап черновик
Ѓеера и сел... ‘мотрю: смотрит прЯмо на менЯ €ван €ванович, и Я смотрю. Ћн
покраснел и отвернулсЯ. Ђ Ѓеер только плечами повел: вздохнул и засел новое
писать. Ђ мой подлец опЯть все глаза на менЯ. џ как будто кончил и тоже
вздыхаю и смотрю на него... дескать, что ж радости с того, что кончил? Ђ он
как будто спрашивает так участливо: мало радости?
Љарташев и все рассмеЯлись.
- Ђх, какой ты мошенник! - покачала головой Ђглаида ‚асильевна.
- Ќу, что ж, оставатьсЯ?
- Ќу, ну, говори.
- Ќу, и начал Я переписывать черновик Ѓеера. ‘делал нарочно четыре
ошибки. € знаешь, покамест Я вот брал, писал, ни капельки страшно не было, а
когда встал, чтобы нести, вот тут уж холодно стало... „умаю, забрать
черновик? Ђ вдруг он заподозрит? •итрый, подлец! Ќет, нельзЯ брать... ’ак и
оставил. ‚стаю: он на менЯ во все глаза, а у менЯ полное отчаЯнье в лице:
"зарезал, зарезал..."
- Ђх ты, господи...
- Ћтнес на стол, и вдруг всЯ смелость менЯ оставила, боюсь повернутьсЯ
назад: а вдруг он рассматривает мои черновики и сейчас позовет менЯ, а вдруг
Я повернусь, и по моему движению он все поймет и схватит черновики... €ван
€ванович сидит грустный и не смотрит на менЯ... ах, какаЯ это прелесть €ван
€ванович! ’ак бы и бросилсЯ ему на шею: "ѓолубчик, простите менЯ, •риста
ради, ведь не оставатьсЯ же? •отЯ сто лет буду сидеть, ничего все равно
знать не буду, как и все не знают".
- Ќу?
- ’ак и ушел прЯмо в коридор... Ќемного погодЯ Љорнев приносит мои
черновики: Я их в карман... вот, вот... вот Ѓеера... Ќу, хорошо... ЌачалсЯ
экзамен... „а! как только Я ушел, и учитель пошел к столу и уж потом и не
смотрел: все друг у друга списали... Љогда менЯ вызвал он, чтобы показать,
что он совершенно беспристрастный... да и все равно директор не дал бы
ему... совсем вышел из класса... џ попал к директору... Ќу, а директор...
Љарташев сделал пренебрежительную гримасу.
- "„ЯдЯ ваш, говорЯт, в Џетербург собираетсЯ?" - "Ќет, кажетсЯ"... ’ита
‹ивиЯ дал переводить... —ерт знает как переводил! - "Љакие глаголы управлЯют
родительным падежом?" џ и тут наврал...
- Ђх, дрЯнной мальчик, - рассмеЯлась Ђглаида ‚асильевна.
- "Ќу, бог с вами, говорит: тройку" - что и требовалось доказать...
Џостой, еще не все... Љончились экзамены... засели они выводить отметки, а
мы в коридоре уселись все на полу и ждем... весь вопрос во мне, конечно...
‚друг там, за дверью, крик слышим: учитель чего-то орет, кричит благим
матом. ЋпЯть тише, опЯть кричит! ‚друг дверь распахнулась... а коридор
темный: его мы видим, а он нет: лежат какие-то тела... "Љарташев?" џ как
толкну в бок ‘еменова и умер... "Љарташев домой ушел..." Ћн как хлопнет
дверью... € все как умерли там... ’ихо-тихо... кончили... Ћдин, другой,
третий, вышли все, списки передали €вану €вановичу - повалили мы в залу...
"Љарташев... ой, умру, "три...". “ра-а-а!
Љарташев весело вскочил было, размахиваЯ руками, но вдруг побледнел и
стремительно потЯнулсЯ к графину.
- Ћй! - вздохнул он, когда пропустил несколько глотков, - мне вдруг так
нехорошо сделалось...
- ѓосподь с тобой, - бросилась к нему мать. - ’ы ничего не ел еще! € Я
слушаю...
“ Љарташева трЯслись руки и ноги.
- Ќичего... ничего... лучше... Ђх, мне совсем нехорошо... - Љарташев
вдруг бессильно опустилсЯ на стул и, если б не подоспевшие ‡ина с Ќаташей,
упал бы на пол.
- Ќичего, пройдет, - ободрЯла его Ђглаида ‚асильевна, - спирту,
одеколон.
Ђглаида ‚асильевна смочила одеколоном лоб, виски сына, дала понюхать
спирту и ждала результатов, смотрЯ напрЯженно в лицо сына. ќто было
мертвенно-бледное лицо с полузакрытыми, безжизненными глазами, такое
вымученное и изможденное, что сердце матери сжалось от боли. ’ак бесконечно
дорог он был ей и так бесконечно жаль было его в эту минуту: сколько
мученьЯ, неправды... ‚едь этот человек был ее сын, сын, длЯ которого мечтала
она же когда-то небо достать! —то испытал он, что выстрадал бессознательно в
этой каторге непередаваемых мелочей, называемой обучением ума и воспитанием
души?!
- Ћ, бедный, бедный мой мальчик! - € Ђглаида ‚асильевна горЯчо целовала
лицо и глаза сына.
- Ќет, нет, поезжай в Џетербург, - заговорила она, когда Љарташев
немного оправилсЯ и перешел на диван. - € Я, может быть, также виновата,
тоже помогала коверканью!.. Ђх, как мне Ясна вдруг стала всЯ эта уродливаЯ
картина нашей жизни... Ћ, какаЯ гадость... сколько лжи, фальши...
Љарташев утомленно слушал.
- ѓадость, мама! - произнес он, и слезы закапали у него из глаз. - Ђх,
как хотелось бы быть честным, хорошим, безупречным.
Љарташев судорожно прижал руки к глазам и тихо, горько плакал. Џлакали
мать, ‡ина, Ќаташа, ЊанЯ. Џлакали ЂсЯ и ‘ережа, хотЯ и не понимали Ясно
причины ни своих, ни слез других.
Ђглаида ‚асильевна долго молча вытирала слезы.
- Ѓудешь и честным, и добрым, и хорошим... будешь, потому что хочешь...
€, помолчав, она кончила:
- џ, может, и не укажу тебе дорогу... сам найдешь... Џоезжай от менЯ...
Џоезжай в Џетербург... становись на свою дорогу...
Ђглаида ‚асильевна встала, перекрестилась и перекрестила сына.
- „а хранит тебЯ царица небеснаЯ! - торжественно сказала она.
€ затем упавшим вдруг, точно пророческим голосом прибавила:
- Ћх, тЯжела будет твоЯ жизнь! Ќе пойдешь ты торным путем... не можешь
идти - вижу Я.
Љарташев смущенно всматривалсЯ в себЯ: он хотел бы только, но ничего не
чувствовал в себе, что давало бы силы идти твердо и неуклонно в сторону
правды и счастьЯ, лучи которой только вскользь в каком-то мраке мелькнули и
скрылись в тумане. Ћн закрыл глаза.
- џ засну, - тихо прошептал он.
€ все стихло. ‚о всем доме воцарилась гробоваЯ тишина: надежда и
радость, сила и гордость, выплывший на первую отмель молодой пловец спал
своим первым безмЯтежным сном покоЯ после напрЯженной, изнурительной
семилетней войны.
Љакие-то веселые сны снились Љарташеву. ‚ сумерках нессЯ по всему дому
веселый, возбужденный голос погруженного в глубокий сон Љарташева:
- Ћтдай паруса! ‚ыноси кливер! ђуль на бо-о-рт!
ЊанЯ, а за ней и все фыркали себе под нос.
- ’ы, черт, что тут командуешь? “ра!
Љарташев открыл глаза.
‘ окна в комнату прыгали Љорнев, а за ним „олба.
- Љорнев?! - встрепенулась Ќаташа и бросилась в комнату, где спал
Љарташев, чтоб предупредить Љорнева.
Ќо Љарташев уж проснулсЯ.
- —то такое? Ќичего не пойму! - орал Љорнев.
- —то за скандал?! - весело оглЯдывалсЯ „олба.
- …сть хочу, - сказал, с наслаждением вытЯгиваЯсь, Љарташев.
- ’еме есть, ’еме есть, - радостно закричала Ќаташа. €, повернувшись к
Љорневу и „олбе, веселаЯ, счастливаЯ, пожимаЯ им руки, она повторЯла: -
ЏоздравлЯю, поздравлЯю.
Џришли и другие поздравить.
- ‚ Џитер? - спросила с едва уловимой грустной ноткой Ќаташа.
- Ђ то куда же? - весело переспросил Љорнев.
- ‚се, непременно, - засмеЯлсЯ своим мелким смехом „олба.
- ‘частливые, - протЯнула ЊанЯ, - там опера...
€, вытЯнув шейку, совсем уже барышнЯ, бледнаЯ и хорошенькаЯ,
поддразниваЯ, она запела нежно:

’уда, туда, скорее в горы!

- Ља-а-рмен! - взвыл восторженно Љорнев.
- ‚ас режут! - спросила Ќаташа.
- Ѓез ножа режут!
- ЏоздравлЯю! - поЯвилась в дверЯх Ђглаида ‚асильевна.
- —увствительнейше вас благодарю, - начал было комично Љорнев и вдруг
так растрогалсЯ, что приложилсЯ к руке Ђглаиды ‚асильевны.
„олба последовал примеру Љорнева.
- Ћх, как чувствительно, - сказала рассеЯнно Ќаташа, - хоть сЯдьте, что
ли?
- „а-с, ЌатальЯ Ќиколаевна, расчувствуешьсЯ, - ответил с комичным жаром
Љорнев, прикладываЯ руку к сердцу, - смею доложить, на свет словно второй
раз народилсЯ - такое воспаренье восчувствовал. ‚от в учебнике-с писано:
посмотри на Ќеаполь и умри, а Я бы везде написал: окончи гимназию и...
- —ерт с ней, - рассмеЯлсЯ „олба.
- Њолчи... неблагодарный! ѓосподи, да неужели же Я самонастоЯщий
человек?!
- “дарь менЯ! - потребовал „олба.
Љорнев ударил.
- …ще!
Љорнев еще раз, сделав рожу, изо всей силы ударил его по спине.
- Ќет, не сплю, - визжал „олба.
- Ђ все-таки вы пропустили свою специальность, потому что вы актер, -
сказала ЊанЯ.
- Ђ вы Љармен.
Ђглаида ‚асильевна сидела возле сына и радостно смотрела, как последний
жадно, ложку за ложкой убирал суп.
- Џостойте! „а что с ним такое? - спохватилсЯ Љорнев.
- Ћтощал, - рассмеЯлсЯ Љарташев.
- Ќу, и было дело, - сказал Љорнев, приседаЯ пред Ђглаидой ‚асильевной.
- ‘лышала.
- ‚идеть надо было, что только было!
- Ѓыло и мохом поросло, - задумчиво вставила ‡ина, смотрЯ в окно.
- „а, уже прошлое... - быстро, с каким-то сожалением повернулсЯ к ней
Љорнев. - Љогда прошло, как миг один...
- ’ак и всЯ жизнь, - грустно наклонила голову Ђглаида ‚асильевна.
- …сли б люди всегда помнили, что жизнь только миг, - вздохнул Љорнев,
подносЯ ноготь ко рту.
‚се замолчали.
- Ѓросьте ногти, - строго скомандовала ЊанЯ.
- ‚иноват! - почтительно ответил он, быстро отдергиваЯ руку.

1895
Last-modified: Thu, 05 Dec 2002 19:57:58 GMT
Ћцените этот текст: