варищи живы, или помер кто. Џро татарина слыхал,
будто тоже сюда прислан, а верно ли -- не знаю.
     ‚ ту же ночь, еще  на небе не зарилось, мы с  „арьиным мимо Ќиколаевска
тихонько шмыгнули. Ћдна только собака на ближней заимке взлаЯла.

     Ђ как стало солнце  всходить,  мы уж верст  десЯток тайгой  отмахали  и
стали опЯть к дороге держать. ’ут вдруг слышим --  колокольчик  позванивает.
Џрилегли  мы  тут за кусточком,  смотрим, бежит почтоваЯ тройка,  и в телеге
исправник, закрывшись шинелью, дремлет.
     Џерекрестились  мы тут  с  „арьиным: слава-те господи, что  вечор его в
городе не было. —ай, нас ловить выезжал.


        VIII

     Ћгонь в камельке погас. ‚ юрте стало тепло, как в нагретой печи. ‹ьдины
на  окнах  начали таЯть, и из этого можно было заключить, что на дворе мороз
стал меньше, так как в сильные морозы льдина не тает и с внутренней стороны,
как бы  ни было тепло в юрте. ‚ виду этого мы перестали подбавлЯть в камелек
дрова, и Я вышел наружу, чтобы закрыть трубу.
     „ействительно, туман совершенно  рассеЯлсЯ,  воздух стал  прозрачнее  и
несколько  мЯгче. Ќа  севере  из-за  гребнЯ  холмов, покрытых черною  массой
лесов,  слабо  мерцаЯ,  подымались   какие-то  белесоватые   облака,  быстро
пробегающие по небу. Љазалось,  кто-то тихо вздыхал среди глубокой  холодной
ночи, и клубы  пара, вылетавшие из гигантской груди, бесшумно проносились по
небу  от краЯ и до краЯ и затем тихо  угасали в глубокой  синеве. ќто играло
слабое северное сиЯние.

     Џоддавшись какому-то  грустному  обаЯнию, Я  стоЯл  на крыше, задумчиво
следЯ  за  слабыми  переливами  сполоха.  Ќочь  развернулась  во всей  своей
холодной  и унылой красе. Ќа  небе мигали звезды, внизу снега  уходили вдаль
ровною пеленой, чернела гребнем тайга, синели дальние горы. € ото  всей этой
молчаливой, объЯтой  холодом, картины  веЯло в душу снисходительною грустью,
-- казалось, какаЯ-то печальнаЯ нота трепещет в воздухе: "далеко, далеко!"
     Љогда  Я  вернулсЯ в избу,  бродЯга  уже спал, и  в юрте слышалось  его
ровное дыхание.
     џ тоже лег, но  долго  еще не  мог заснуть под впечатлением  только что
выслушанных рассказов.  Ќесколько раз  сон,  казалось, опускалсЯ  уже на мою
разгорЯченную голову, но в  эти минуты,  как будто нарочно, бродЯга  начинал
ворочатьсЯ  на лавке и  тихо  бредил. …го грудной  голос, звучащий  каким-то
безотчетно-смутным  ропотом,  разгонЯл  мою дремоту, и в воображении одна за
другой   вставали   картины  его  одиссеи.  Џо  временам,  когда  Я  начинал
забыватьсЯ,  мне казалось, что  надо мной  шумЯт лиственницы и  кедры, что Я
глЯжу вниз с  высокого утеса  и вижу белые домики  кордона в овраге, а между
моим глазом  и  белою  стеною  реет  горный орел, тихо  взмахиваЯ  свободным
крылом.  € мечта  уносила менЯ все  дальше  и  дальше  от безнадежного мрака
тесной юрты.  Љазалось, менЯ  обдавал свободный ветер,  в  ушах  гудел рокот
океана, садилось солнце, залегали синие мороки, и моЯ лодка тихо качалась на
волнах пролива.
     ‚сю кровь взбудоражил во мне своими рассказами молодой бродЯга. џ думал
о  том,  какое   впечатление   должна   производить  эта   бродЯжьЯ  эпопеЯ,
рассказаннаЯ в душной каторжной казарме,  в четырех стенах  крепко  запертой
тюрьмы. € почему, спрашивал Я себЯ, этот рассказ запечатлеваетсЯ даже в моем
уме -- не трудностью пути, не страданиЯми, даже не "лютою бродЯжьей тоской",
а только  поэзией вольной  волюшки? Џочему  на менЯ  пахнуло от  него только
призывом  раздольЯ и простора, морЯ,  тайги  и степи?  € если менЯ так зовет
она,  так манит  к себе  эта безвестнаЯ даль, то  как  неодолимо  должна она
призывать  к  себе  бродЯгу,  уже испившего из  этой отравленной  неутолимым
желанием чаши?
     ЃродЯга  спал,  а  мои  мысли не  давали  мне покоЯ. џ забыл о том, что
привело его в тюрьму и ссылку, что пережил он, что сделал в то времЯ,  когда
"перестал слушатьсЯ  родителей".  џ видел в нем только молодую жизнь, полную
энергии и силы, страстно рвущуюсЯ на волю... Људа?
     „а, куда?..
     ‚  смутном  бормотании бродЯги мне  слышались  неопределенные вздохи  о
чем-то. џ забылсЯ под давлением неразрешимого вопроса, и над моим изголовьем
витали  сумрачные грезы...  ‘ело  вечернее солнце.  ‡емлЯ  лежит  громаднаЯ,
необъЯтнаЯ, грустнаЯ,  всЯ погруженнаЯ в тЯжелую  думу.  Ќависла молчаливаЯ,
тЯжелаЯ туча... ’олько край неба отсвечивает еще потухающими лучами зари, да
где-то далеко, под задумчиво синеющими горами, стоит огонек...
     —то это: родное  пламЯ давно оставленного  очага или блудЯщий огонь над
ожидающею во мраке могилой?..
     ‡аснул Я очень поздно.


        IX

     Љогда Я проснулсЯ, было уже, вероЯтно, часов одиннадцать. Ќа полу юрты,
прорезавшись сквозь  льдины, играли косые  лучи солнца.  ЃродЯги  в  юрте не
было.
     Њне нужно было  съездить по  делам в  слободу, поэтому  Я запрЯг конЯ в
маленькие саночки  и выехал из своих ворот, направлЯЯсь вдоль улицы селениЯ.
„ень был Яркий и  сравнительно теплый. Њороз стоЯл  градусов около двадцати,
но... все в  мире относительно, и то  самое, что в других  местах  бывает  в
развал зимы, мы  здесь  воспринимали  как  первое дыхание наступавшей весны.
Љлубы дыма, дружно поднимаЯсь  изо всех  слободских  юрт, не стоЯли прЯмыми,
неподвижными столбами, как бывает обыкновенно в большие морозы, --  их гнуло
к западу, веЯл восточный ветер, несущий тепло с ‚еликого океана.
     ‘лобода  почти  наполовину населена ссыльными татарами, и так как в тот
день у татар был праздник, то улица имела довольно оживленный вид. ’о и дело
где-нибудь скрипели ворота, и со двора  выезжали дровни или выбегали  рысцой
верховые  лошади,  на  которых,  раскачиваЯсь  в  стороны,  сидели  хмельные
всадники.  ќти  поклонники  Њагомета  не особенно  строго блюдут  запрещение
Љорана, и потому как верховые,  так  и пешеходы выписывали  вдоль и  поперек
улицы самые причудливые зигзаги. Џорой какой-нибудь пугливый конек кидалсЯ в
сторону  слишком круто, дровни опрокидывались, лошадь мчалась вдоль улицы, а
хозЯин подымал  целую  тучу снеговой пыли  собственною  фигурой, волочась на
вожжах. Ќе  сдержать конЯ  и вывалитьсЯ  с  дровней  --  это во хмелю  может
случитьсЯ со всЯким;  но  длЯ  "хорошего  татарина" позорно выпустить из рук
вожжи, хотЯ бы при таких затруднительных обстоЯтельствах.
     Ќо  вот  прЯмаЯ,  как стрела,  улица  приходит  в  какое-то  особенное,
суетливое  оживление.  …здоки  приворачивают  к  заборам, пешие  сторонЯтсЯ,
татарки  в красных чадрах, нарЯдные и пестрые, сгонЯют  ребЯт по  дворам. €з
юрт выбегают любопытные, и все поворачивают лица в одну сторону.
     Ќа другом конце  длинной улицы  поЯвилась  кучка  всадников,  и Я узнал
бега, до  которых и Якуты, и татары большие охотники. ‚садников было человек
пЯть, они мчались, как ветер, и  когда кавалькада приблизилась, то впереди Я
различил  серого конька, на котором вчера  приехал  Ѓагылай. ‘ каждым ударом
копыт пространство, отделЯвшее его от  скакавших сзади, увеличивалось. —ерез
минуту все они промчались мимо менЯ, как ветер.
     ѓлаза татар  сверкали  возбуждением,  почти злобой.  ‚се  они на  скаку
размахивали  руками  и ногами  и неистово кричали,  отдавшись  всем корпусом
назад почти на спины лошадЯм. Ћдин ‚асилий скакал "по-расейски", пригнувшись
к лошадиной шее, и изредка  издавал  короткие свистки, звучавшие  резко, как
удары хлыста. ‘ерый конек почти ложилсЯ на землю, распластываЯсь в  воздухе,
точно летЯщаЯ птица.
     ‘очувствие  улицы, как  всегда в  этих случаЯх,  склонилось на  сторону
победителЯ.
     --  ќх, удалой молодца!  --  вскрикивали в восторге зрители,  а  старые
конокрады, страстные  любители дикого  спорта,  приседали и хлопали  себЯ по
коленам, в такт ударам лошадиных копыт.
     ‚  половине улицы ‚асилий догнал  менЯ, возвращаЯсь  на взмыленном коне
обратно. Џосрамленные соперники плелись далеко сзади.
     ‹ицо  бродЯги было бледно, глаза горели от возбуждениЯ.  џ заметил, что
он уже "выпивши".
     -- ‡акутил! -- крикнул он мне, наклонЯЯсь с конЯ, и взмахнул шапкой.
     -- „ело ваше... -- ответил Я.
     -- Ќичего, не сердись!.. Љутить могу, а  ум не  пропью  никогда.  Њежду
прочим, переметы мои ни  под каким видом никому не отдавай!  €  сам  просить
стану -- не давай! ‘лышишь?
     -- ‘лышу, -- ответил Я холодно, -- только уж вы, пожалуйста, пьЯным  ко
мне не приходите.
     --  Ќе придем, -- ответил бродЯга и хлестнул конЯ концом  повода. Љонек
захрапел,  взвилсЯ, но, отскакав сажени три, ‚асилий  круто  остановил его и
опЯть нагнулсЯ ко мне.
     -- Љонек-то золото! Ћб заклад билсЯ. ‚идели вы, как скачет? ’еперича  Я
с  татар что захочу, то за него и возьму. ‚ерно тебе говорю,  потому татарин
хорошего конЯ обожает до страсти!
     -- ‡ачем же вы его продаете? Ќа чем будете работать?

     -- Џродаю, -- подошла линиЯ!
     Ћн опЯть хлестнул конЯ и опЯть удержал его.
     -- ‘обственно  потому, как встретил Я  здесь товарища. ‚се  брошу.  ќх,
мил-лай!  Џосмотри вон,  татарин едет, вон на чалом жеребчике... ќй, ты,  --
крикнул он ехавшему сзади татарину, -- Ђхметка! Џодъезжай-ка сюда.

     —алый жеребчик, играЯ  головой и круто забираЯ  ногами, подбежал к моим
саночкам. ‘идевший на нем татарин снЯл шапку и поклонилсЯ, весело ухмылЯЯсь.
џ с любопытством взглЯнул на него.
     ЏлутоватаЯ рожа  Ђхметки  всЯ  расцветала  широкою  улыбкой.  Њаленькие
глазки весело сверкали, глЯдЯ  на собеседника  с  плутовской фамильЯрностью.
"Њы,  брат, с тобой понимаем друг друга,  --  как будто говорил каждому этот
взглЯд. -- Љонечно, Я плут, но  ведь в  том-то и  дело, не правда  ли, чтобы
быть плутом ловким?" € собеседник, глЯдЯ  на это скуластое лицо,  на веселые
морщинки около глаз, на оттопыренные тонкие и большие уши, как-то особенно и
потешно торчавшие врозь, невольно усмехалсЯ тоже. ’огда  Ђхметка  убеждалсЯ,
что  его  понЯли,  удовлетворЯлсЯ  и  снисходительно  кивал  головой в  знак
солидарности во взглЯдах.
     -- ’оварища! -- кивнул он головой на ‚асильЯ. -- ‚месте бродЯга ходил.
     Ђ теперь-то ты  где же проживаешь?..  џ что-то раньше в слободе тебЯ не
видал.
     ‡а  бумагам пришел. Џриискам ходим, спирту таскаем <i>(’орговлЯ  водкой на
приисках и вблизи  приисков строго воспрещена, и потому  в  таежных приисках
‹енской системы  развилсЯ  особый промысел  --  спиртоносов, доставлЯющих на
прииски спирт в обмен на золото.  Џромысел  чрезвычайно опасный, так  как  в
наказание за это полагаютсЯ каторжные  работы, и, кроме того, дикаЯ  природа
сама  по себе представлЯет много трудностей. Њножество спиртоносов  гибнет в
тайге  от лишений и казачьих пуль, а нередко и под ножами своей же братии из
других партий. ‡ато промысел этот выгоднее приисковой работы)</i>.
     џ  взглЯнул на  ‚асильЯ.  Ћн  потупилсЯ  под моим  взглЯдом  и подобрал
поводьЯ лошади,  но потом поднЯл опЯть  голову и вызывающе посмотрел на менЯ
горЯщими  глазами.  ѓубы  его  были  крепко сжаты,  но  нижнЯЯ губа  заметно
вздрагивала.
     --  “йду с  ним  в  тайгу...  —то  на  менЯ  так  смотришь? ЃродЯга  Я,
бродЯга!..
     Џоследние  слова  он произнес уже на скаку.  —ерез  минуту  только туча
морозной пыли удалЯлась по улице, вместе с частым топотом лошадиных копыт.
     —ерез год Ђхметка  опЯть приходил  в слободу  "за бумагам", но  ‚асилий
больше не возвращалсЯ.

     1885