‚ладимир Љороленко. џшка

Љнигу можно купить в : Biblion.Ru 30р.Ћцените этот текст:
‚ладимир Љороленко. џшка

---------------------------------------------------------------
OCR: ‚ладимир ‹ущенко
---------------------------------------------------------------

†естокие, сударь, нравы... Ћстровский

...Ќас ввели в коридор одной из сибирских тюрем, длинный, узкий и
мрачный. Ћдна стена его почти сплошь была занЯта высокими окнами,
выходившими на небольшой квадратный дворик, где обыкновенно гулЯли
арестанты. ’еперь, по случаю нашего прибытиЯ, арестантов "загнали" в камеры.
‚доль другой стены виднелись на небольшом расстоЯнии друг от друга двери
"одиночек". „вери были черны от времени и частых прикосновений и резко
выделЯлись темными четырехугольниками на серой, грЯзной стене. Ќад дверЯми
висели дощечки с надписЯми: "‡а кражу", "‡а убийство", "‡а грабеж", "‡а
бродЯжничество", а в середине каждой двери виднелось квадратное отверстие со
стеклышком, закрываемое снаружи деревЯнною заслонкой. ‚се заслонки были
отодвинуты, и из-за стекол на нас смотрели любопытные, внимательные глаза
заключенных.
Њы повернули раз и другой. Ќад первою дверью третьего корпуса Я прочел
надпись: "“малишенный", над следующею -- то же. Ќад третьей надписи не было,
а над четвертой Я разобрал те же слова. ‚прочем, не надо было и надписи,
чтобы угадать, кто обитатель этой каморки,-- из-за ее двери неслись какие-то
дикие, тоскующие, за сердце хватающие звуки. —еловек ходил, по-видимому,
взад и вперед за своею дверью, выкрикиваЯ что-то похожее то на еврейскую
молитву, то на горький плач с причитаниЯми, то на дикую плЯсовую песню.
Љогда он смолкал, а в коридоре наступала тишина, тогда можно было различить
монотонное чтение какой-то молитвы, произносимой в первой камере однозвучным
голосом. „альше видны были еще такие же двери, и из-за них слышалось мерное
звЯканье цепей. Ќадпись гласила: "‡а убийство".
ќто был "коридор подследственного отделениЯ", куда нас поместили за
отсутствием помещениЯ длЯ пересыльных. Џо той же причине, то есть за
отсутствием особого помещениЯ, в этом коридоре содержались трое умалишенных.
Ќаша камера, без надписи, находилась между камерами двух умалишенных, только
справа от одной из них отделЯлась лестницей, над которой висела доска: "‚ход
в малый верх".
Џока надзиратели подбирали ключи, чтобы открыть нашу камеру, сосед наш
по правую сторону-- третий умалишенный -- не подавал никаких признаков
своего существованиЯ. ‘колько можно было видеть в дверное оконце, в его
камере было темно, как в могиле.
-- џшка-то молчит ноне,-- тихо сказал "старший надзиратель" младшему.
-- Ќе видит... Ќу его! -- ответил тот так же тихо.
‚друг из-за стеклышка сверкнула пара глаз, мелькнул конец носа, большие
усы, часть бороды. ‚след за тем дверь застонала и заколебалась. џшка стучал
ногою в нижнюю часть двери так сильно, что железные болты гнулись и визжали.
Љаждый удар гулко отдавалсЯ под высоким потолком и повторЯлсЯ эхом в других
коридорах. Ќадзиратели вздрогнули. "‘тарший" -- седой, низенький старичок из
евреев, с наружностью старой тюремной крысы, с маленькими, злыми, точно
колющими глазами, сверкавшими из-под нависших бровей,-- весь съежилсЯ,
попЯтилсЯ к стенке и бросил в сторону стучавшего взглЯд, полный глубокой
ненависти и злобы.
-- Џолно, џшка, что задурил-то? -- отозвалсЯ коридорный надзиратель,
серьезный старик, с длинными опущенными вниз усами, в большой папахе.-- —его
не видал? ‚идишь, арестантов привели!
’от, кого называли џшкой, окинул нас внимательным взглЯдом. €, как бы
убедившись, несмотрЯ на наши "вольные" костюмы, что действительно мы
арестанты, прекратил стук и что-то заворчал за своею дверью. ‘лов мы не
могли расслышать -- "одиночка" уже принЯла нас в свои холодные, сырые
объЯтиЯ. ‡апоры щелкнули за нами, шаги надзирателЯ стихли в другом конце
коридора, и жизнь "подследственного отделениЯ" вошла опЯть в свою обычную
колею.
ЏЯть шагов в длину, три с половиной в ширину -- вот размеры нового
нашего жилища. ‘текла в небольшом, в квадратный аршин, окне разбиты, и в
него видна, на расстоЯнии двух сажен, сераЯ тюремнаЯ стена. “глы камеры
тонули в каком-то неопределенном полумраке. Љарнизы оттенены траурною каймой
многолетней пыли, стены серы, и, при внимательном взглЯде, видны на них
особые пЯтна -- следы борьбы какого-нибудь страдальца с клопами и
тараканами,-- борьбы, быть может, многолетней, упорной. џ не мог
освободитьсЯ от ощущениЯ особого рода неприЯтного запаха, который, как мне
казалось, нессЯ от этих стен. ‚низу, у самого пола, в кирпич было вделано
толстое железное кольцо, назначение которого длЯ нас было Ясно: к нему была
некогда приделана короткаЯ цепь... „ве кровати, стул и маленький столик
составлЯли роскошь "одиночки", которую ей, быть может, привелось видеть
впервые. ‚ остальных камерах, таких же, как наша, не было ничего, кроме
тюфЯка, брошенного на пол, и живого существа, которое на нем валЯлось...

‡а стеной послышалось дребезжание телеги. Њимо окна проехал
четырехугольный Ящик, который везла плохаЯ, замореннаЯ клЯчонка. „ва
арестанта вЯло плелись сзади, шлепаЯ "кеньгами" по грЯзи. Ћни остановились
невдалеке, открыли люк и так же вЯло принЯлись за работу... Ћтвратительною
вонью пахнуло в наши разбитые окна, и она стала наполнЯть камеру...
Њой товарищ, улегшийсЯ было на своей постели, встал на ноги и тоскливо
оглЯдел комнату.
-- Ћд-на-ко! -- сказал он протЯжно.
-- „-да! -- подтвердил Я.
Ѓольше говорить не хотелось, да и не было надобности,-- мы понимали
друг друга. Ќа нас глЯдели и говорили за нас темные стены, углы, затканные
паутиной, крепко запертаЯ дверь... ‚ окно врывались волны миазмов, и некуда
было скрытьсЯ. ‘колько-то нам придетсЯ прожить здесь: неделю, две?..
Ќехорошо, скверно! Ђ ведь вот тут, рЯдом, наши соседи живут не одну неделю и
не две. „а и в этой камере после нас опЯть водворитсЯ жилец на долгие
месЯцы, а может, и годы...
Ђ арестантики продолжали работу -- это была их ежедневнаЯ обЯзанность.
…жедневно приезжали они сюда со своим неблаговонным Ящиком и вЯло черпали
час, другой, уезжаЯ и приезжаЯ,-- все мимо целого рЯда плохо прилаженных,
часто разбитых окон.
Њы заткнули разбитое окно казенной подушкой. ‡апах несколько
уменьшилсЯ, или мы притерпелись, но только тоскливое чувство, внушенное
нашей беспомощностью, тишиной, бездеЯтельностью одиночки, из острого стало
переходить в тупое, хроническое... Њы стали прислушиватьсЯ к тихому жужжанию
внешней жизни, прорывавшемусЯ сквозь крепкие двери.
‚нешнЯЯ жизнь длЯ нас была жизнь двора и коридора тюрьмы. ‚ дверное
оконце, когда его забывали закрыть наружною заслонкой, виднелись гулЯющие
арестанты. Ћни "толкались" по квадратному дворику парами, тихо и без шума.
Љазалось, серые халаты налагали какое-то обЯзательство тихой солидности.
‚ известные часы по двору проносилась команда: "Џошел за кипЯтком!",
"Џошел за хлебом!", "Ћбедать пошел!", "Џо-шо-ол, расходись по камерам!"
‚ыпускали на времЯ подследственных из строгого одиночного заключениЯ или
каторжников в цепЯх. Џоследние еще солиднее прохаживались по коридору: цепи
уже, несомненно, налагали это обЯзательство. Џод вечер где-то на третьем
дворе раздавалсЯ звонок: приближалась "поверка". …жедневно в семь часов
смотритель или его помощник обходили с караульным офицером и конвоем солдат
все камеры, считаЯ заключенных.
’ак проходил день в "подследственном отделении".
...ђаз, два, три, четыре...-- гулко раздавалсЯ по временам сильный
стук. ќто џшка тревожил чуткую тишину коридора. ‘реди этой тишины, на фоне
бесшумной, подавленной жизни, его удары, резкие, бешено-отчетливые,
непокорные, составлЯли какой-то странный, режущий, неприЯтный контраст. џ
вспомнил, как маленький "старший" съежилсЯ, заслышав эти удары. Ќарушение
обычного безмолвиЯ этой скорбной обители, казавшеесЯ даже мне, постороннему,
диссонансом, должно было особенно резать ухо "начальства".
Ќе знаю, зачем, собственно, понадобилось мне считать эти удары. ђаз,
два, три... около шести стук усиливалсЯ; семь, восемь, девЯть...-- стоЯл
сплошной гул, затем на одиннадцати, редко на двенадцати, звук резко
обрывалсЯ. ‚ это мгновение у менЯ ЯвлЯлось в правой ноге мимолетное ощущение
ноющей боли. Њне казалось, что џшка прекращал свой стук именно от такой боли
в ноге. —ерез несколько секунд раздавалось еще пЯть-шесть ударов, и затем в
коридоре наступала напрЯженнаЯ тишь, или же угрюмое ворчание џкова
смешивалось со скорбными выкрикиваниЯми евреЯ.
—аще других приходилось дежурить в нашем коридоре старику надзирателю,
давно, по-видимому, свыкшемусЯ с тюрьмой и ее обитателЯми. Љазалось, старик
обрел на этом месте то особого рода душевное равновесие, которое так
облегчает жизнь и сношениЯ с людьми во всЯкой профессии. Ћн имел вид
человека, обладающего обстоЯтельным миросозерцанием, был философски спокоен
и неизменно равнодушен, никогда не возвышал голоса, не бранил арестантов, не
стеснЯл их без нужды. Ћн был надзиратель,-- это было его общественное
положение, налагавшее на него известные обЯзанности. „ругие были
арестанты,-- это опЯть их общественное положение, также сопрЯженное с
обЯзанностЯми. Љаждый должен исполнЯть свои обЯзанности, что значит: "веди
себЯ с толком, поступай благородно, то есть не попадай на замечание
начальства". ’аковы были основы его философии, и он сумел провести их в
жизнь подведомственного ему "отделениЯ". ѓлавное нравственное правило: "не
попадай на замечание" -- проникало во все детали этой жизни. ‘ам старик
Њихеич двигалсЯ и действовал, не торопЯсь, как хорошо рассчитаннаЯ машина. џ
никогда не видел, чтоб он препиралсЯ с арестантом из одиночки, когда тот
просилсЯ "до ветру", как это делали другие надзиратели. Ћн просто шел на
стук и отпирал двери. ‡ато, если Њихеич отказывал в каком-нибудь облегчении,
значит, у него была резоннаЯ причина, имеющаЯ отношение к близости
начальственного ока, и отказ был всегда решительный, безапеллЯционный.
Љогда, бывало, старый Њихеич сидел на окне коридора и дремал, при чем из-под
его папахи, вечно нахлобученной на самые брови, виднелись концы длинных усов
и Ястребиного носа, тихо и благосклонно "клевавшего" в спокойной дремоте, в
коридоре подследственных воцарЯлась непринужденность и даже некотораЯ
развЯзность, конечно, в возможных длЯ этого места пределах. Ђрестанты
франтовато ходили с папиросами в зубах мимо философа-начальника, с очевидным
знанием невозможности ЯвитьсЯ в "эдаком виде" в другие часы днЯ. ќто делало
особенно драгоценной эту привилегию в данное времЯ. Ћни уже сами смотрели в
оба, чтобы не попастьсЯ в "эдаком виде" кому-нибудь из высшего тюремного
начальства и не подвести старого Њихеича, так как хорошо понимали, что в
подобном ротозействе не заключаетсЯ ни "толку", ни "благородства". „аже
умалишенные чувствовали импонирующее влиЯние Њихеичевой философии. Љогда
рулады сумасшедшего евреЯ, одержимого какою-то музыкальной манией, достигали
чрезмерной напрЯженности и экспрессии, когда, казалось, его глотка скоро
откажетсЯ производить какие бы то ни было звуки, а уши слушателей рисковали
потерЯть всЯкую способность воспринимать их, Њихеич спокойно слезал с окна,
подходил к двери евреЯ и, стукнув свЯзкой ключей, произносил ровным,
спокойным голосом:
-- ќй, ты, свиное ухо! Џо какой причине раскричалсЯ? ‚опрос звучал
деловито, как будто вопрошавший допускал возможность существованиЯ
какой-либо "причины", и даже название "свиное ухо" казалось просто необидным
собственным именем. …врей смЯгчал экспрессию, понижал тон и издавал рулады,
выражавшие очевидную готовность к компромиссу.
-- Ќарукавники желаешь? -- спрашивал Њихеич так же спокойно, и опЯть в
вопросе слышалась возможность со стороны евреЯ такого неестественного
желаниЯ.
-- Џокричи еще,-- что ж, Я и принесу нарукавники тебе... ќто, брат,
можно во всЯкое времЯ...-- соглашалсЯ Њихеич, и рулады евреЯ спускались до
обычного диапазона.
-- ‘текло-то опЯть зачем сожрал, а? ђазве полагаетсЯ тебе казенные
стекла жрать? ‚идишь вот, вчера вставили, а ты опЯть слопал, свиное ухо! --
говорил Њихеич, выковыриваЯ остатки дверного стекла, которое еврей,
действительно, имел обыкновение разбивать и грызть зубами.
“резонив евреЯ, Њихеич снова направлЯлсЯ к излюбленному месту на окне,
где спина его скоро прилипала к натертому жирному пЯтну косЯка, а нос и усы
принимали обычное положение. …врей продолжал свои рулады, возвратившись к
нотам, более свойственным человеческому голосу, или начинал что-то
таинственно выстукивать в стену, как бы сообщаЯ кому-то смысл сейчас
слышанных слов.
„ругой умалишенный, остЯк ’имошка, помещавшийсЯ в первой камере у входа
в коридор подследственных, пользовалсЯ некоторым благорасположением Њихеича.
Ћднажды, когда Я проходил по коридору, Њихеич с видимым удовольствием указал
на камеру ’имошки.
-- ’имошка тут, ’имофей, остЯк... Ќабожный... ‚сЯкую молитву знает.
Џоди, и теперь молитсЯ...
џ заглЯнул в оконце. „линнаЯ узкаЯ камера была еще мрачнее нашей, так
как угловаЯ стена примыкавшего зданиЯ закрывала в нее доступ свету. ‚начале
Я не мог никого разглЯдеть среди этих темных стен, но вскоре увидел в углу,
под самым окном, какую-то коленопреклоненную фигуру. ’имошка мерно
покачивалсЯ, стоЯ на коленЯх перед какими-то болванчиками, неопределенно
черневшими в углу. Ќа окне лежало что-то вроде шапки. Њебели, как и в других
одиночках, не было, только рЯдом с болванчиками стоЯла "парашка". ЋстЯк
молилсЯ ровным, своеобразно-диким голосом, тоном опытного чтеца. Џо временам
он произносил целые длинные фразы на каком-то непонЯтном, вероЯтно, остЯцком
Языке, а иногда, нисколько не изменЯЯ молитвенной интонации, произносил
скверные ругательства, как будто и они составлЯли часть его культа.
-- ’рех человек задушил руками,-- отрекомендовал мне его Њихеич.-- €з
себЯ невидный, а сила в ем ба-а-аль-шаЯ!
-- Ђ что это в углу у него расставлено? -- спросил Я.

-- €долы это... Ѓога... Ља-ак же! ‘ам делает. ‘колько раз отымали,
сейчас опЯть смастерит.
-- —ем же?
-- Ќа выдумки ловок, беда! Ќож из жести оконной у него, об камень
выточен. Ђ шапку видели... на окне у него лежит? ’оже сам сшил. Ћкно-то у
него разбито, чорт ему кошку шальную и занеси. Ћн ее сцапал, содрал шкуру
зубами,-- вот и шапка! €голка тоже у него имеетсЯ, нитки из тюфЯка
дергает... Ќу, зато набожен: молитвы получше иного попа знает. Ѓога у него
свои, а молитвы наши... ЊолитсЯ, да!.. € послушен тоже... ’имошка, спой
песенку! ’имошка прервал молитву, взЯл в руки палку и повернулсЯ к Њихеичу.
-- ‘ барабаном? -- спросил он
‚ его диком голосе звучала какаЯ-то юмористическаЯ нотка. Џереход от
молитвы к скоморошеству был длЯ него, по-видимому, нетруден.
-- Ќеуж без барабана, чудак! -- ответил Њихеич. ’имошка запел
бесконечную песню, постукиваЯ в такт палкой. ‚ этой песне, с довольно
быстрым темпом, слышалось что-то своеобразное, заунывно-дикое. Њы старались
потом с товарищем воспроизвести этот нехитрый мотив, но он не давалсЯ нашей
памЯти.
-- Ѓез конца у него песнЯ эта,-- заметил Њихеич.-- ’еперь все будет
петь, пока не скажу: довольно! ђаз этак Я забыл остановить его -- он и поет
себе. Џроверка пришла, смотритель и спрашивает: "’ы что делаешь?" -- "Џесню,
говорит, Њихеич приказал петь". Џраво, послушный он!.. Ђ тре-ех человек
задавил руками. Ќоги ему в сумасшедшем доме отшибли -- ходить не может.
‡ачинает мало-мало подыматьсЯ, да плохо. ‚идно, отстукали ловко!
-- Ќеужто в больнице у вас ноги отшибают? ‚едь это...

-- „а уж это не так, чтобы превосходно, что и говорить. ЋпЯть же и зрЯ:
послушный он, остЯк-то. …му толком скажи -- он слушает. ’олько там это у них
живо, в сумасшедшем-то доме: чуть что, пожалуй, не долго им, и совсем
устукают. ќтому стукальщику скоро вот то же будет,-- как-то недружелюбно
мотнул Њихеич головой в сторону џшкиной двери.
‚ его голосе исчезли мЯгкие, благосклонные ноты, с какими он обращалсЯ
к послушному ’имошке, давившему людей руками и сдиравшему шкуры с живых
кошек. Ћчевидно, в глазах Њихеича џшка был хуже остЯка.
‚ообще этот странный субъект находилсЯ на каком-то особом,
исключительном положении, и он интересовал менЯ все более и более. ‚ его
стуке Я, наконец, начал различать некоторую систему. ’ак, однажды, когда он
вдруг загремел очень сильно, Я увидел, что Њихеич стал беспокойно озиратьсЯ,
как будто ожидаЯ чьего-нибудь поЯвлениЯ. Џотом старик деловито обратилсЯ к
џкову:
-- —то ты? ‡ачем? Ќикого ведь нету.
џшка тотчас же смолк. Ћчевидно, он не просто стучал в пространство, а
адресовал эти гремЯщие звуки чьему-нибудь слуху. ‚скоре Я убедилсЯ, что
стуком этим он салютовал всЯкому начальству, начинаЯ со "старшего
надзирателЯ". —ем выше было начальство, тем, вообще говорЯ, громче были
салюты. Ќочью они раздавались значительно тише, точно џшка стучал спросонок.
ЏроснетсЯ он,-- так думалось мне,-- стукнет раза три-четыре и опЯть,
исполнив эту обЯзанность, улЯжетсЯ спать. Ћднажды только среди ночной тишины
удары џшки раздались точно гром канонады: на следующее утро оказалось, что
ночью "на малом верху кержаки произвели немалую драку",-- стало быть,
ЯвлЯлось высшее тюремное начальство.

“дары эти доставались џшке не дешево. "Ќоги вовсе у него попухли,--
говорил мне Њихеич,-- а все ведь нейметсЯ".
Ќа третий день нашего заключениЯ мы потребовали у начальства, чтобы нас
отпускали гулЯть, и нас приказано было отпускать "после поверки", когда
остальные заключенные запираютсЯ в камеры на ночь. ќто-то времЯ Я решил
употребить длЯ приобретениЯ ближайшего знакомства с џшкой.

‡вонок. "‘тановись на поверку!"
‚ подследственном отделении все стихло. ѓде-то далеко, в третьем или
четвертом коридоре, лЯзгнула дверь, послышались раскаты, точно рокот
далекого наводнениЯ. "Џоверка" толпой ввалилась в наше отделение. џшка
принЯлсЯ за свое дело.
Љогда "поверка" обошла наши камеры и поднЯлась на "малый верх", Њихеич
отворил нашу дверь. Љоридорный арестант подследственного отделениЯ,
Њеркурий, исполнЯющий обЯзанности "парашечника", убирающий камеры и бегающий
на посылках у "привилегированных" арестантов, ЯвилсЯ в нашу камеру с
самоваром. Џока "поверка" не ушла совсем, Њихеич просил нас длЯ "порЯдку" не
выходить в коридор.
‚от "поверка" сходит с лестницы. Ќаша дверь не затворена, и нам Ясно
слышны не только удары џшки, но и его возгласы:
-- Ѓеззаконники! -- кричал џшка, когда "поверка" проходила мимо его
двери.-- Џошто держите, пошто морите менЯ? ‘казывайте, слуги антихристовы!

џ вспомнил надпись над џшкиной дверью. Ќеужто,-- мелькнуло у менЯ в
уме,-- это недоразумение? Ќеужто этот человек, запертый, наглухо
заколоченный в эту ужасную дыру, в этот гроб, вовсе не умалишенный и
способен сознавать весь ужас своего положениЯ?..
-- ‡а что это џшку держат в одиночке, да еще так строго? -- спросил Я
ЊеркуриЯ.
-- —еловека убил, каторжник беглый,-- вмешалсЯ Њихеич тоном убежденного
человека.
-- Ќе-ет,-- протЯнул Њеркурий,-- что ты, Њихеич! —то по-пустому
говорить! Ќеизвестно это,-- обратилсЯ он ко мне.-- ‡ваниЯ своего, фамилии,
например, он не открывает. ‘казывают так, что за непризнание властей был
сослан. “бег ли, што ли, этого доподлинно не могу знать...
-- Ќад его дверью написано, что он сумасшедший?
-- ЏриставлЯетсЯ,-- сказал Њихеич, по-своему, кратко и утвердительно.
-- Ќе-ет... опЯть же и это... кто знает! Њожет, и не сумасшедший,--
сказал опЯть Њеркурий как-то уклончиво.-- ‘обственно, держат его в одиночке
за непризнание властей, за грубость. Џолицместер ли, кто ли придет, хоть тут
сам губернатор приходи,-- он и ему грубость скажет. ‚се свое: "беззаконники
да слуги антихристовы!" ‚от -- через это самое... Ђ то раньше свободно он
ходил по всей даже тюрьме без препЯтствий...
-- Ђ зачем он стучит?
-- € опЯть же, как сказать... ‘обственно длЯ обличениЯ!.. Њеркурий
ушел. Њы заварили чай и вышли "на прогулку" в коридор. ‚дали, где-то в
третьем коридоре, слышались еще шаги удалЯвшейсЯ "поверки". “ џшкина оконца
виднелись усы, часть бороды, конец носа. џшка стоЯл неподвижно и будто
чего-то ждал.
‚друг дверь опЯть заколебалась от неистовых ударов.

-- ‡ачем ты это, џков, стучишь? Љто тебЯ слышит? ‚едь никого нет! --
сказал Я.
-- ќвона! -- отвечал џшка серьезно, мотнув головой по направлению к
окну коридора, через которое виднелсЯ противоположный фасад расположенного
четырехугольником зданиЯ и в нем сквозной просвет высокой двери, ведущей на
другой двор.
‚ этом просвете маЯчила в сумерках фигура последнего солдата "поверки".
”игура вскоре исчезла. џшка счел возможным прекратить стук и обратилсЯ ко
мне.
Ћн нагнулсЯ, чтобы окинуть менЯ внимательным взглЯдом из-за своего
оконца. Њне все не удавалось увидеть его лица в целом. ’еперь на менЯ
глЯдели серые выразительные глаза, слегка лишь подернутые какою-то мутью,
как у сильно утомленного человека. ‹об был высокий и по временам собиралсЯ в
резкие -- не то гневные, не то скорбные -- складки. Џо-видимому, џшка был
высок ростом и очень крепко сложен. ‹ет, вероЯтно, было ему около
пЯтидесЯти.
-- то будешь за человек? -- спросил он.-- Људа тебЯ гонЯт?

џ назвал себЯ и сообщил, куда менЯ гонЯт.
-- Ђ тебЯ как зовут? -- спросил Я.
-- Ѓыл џков... џковом звали.
-- Ђ величают как? ђодом откуда?
џков взглЯнул на менЯ с каким-то подозрительным вниманием и, помолчав,
ответил кратко:
-- ‡абыл (Џосле Я узнал, что родом он из Џермской губернии).
Џонемногу мы разговорились.
Љак арестант, содержимый на особых правах, в "вольной одежде" и тому
подобное, Я представлЯл длЯ џшки Явление не совсем обычное. Џередо мною же
был обыкновенный заключенный, говоривший сдержанно, ровно, вообще, в
будничном настроении.
-- Ѓеспокойно тебе,-- стучу Я этто. Ќичего, привыкнешь,-- говорил он,
усмехаЯсь.-- Ќочью тише же стучу Я, не громко. Ќа росписку сюда слуга-то
антихристов ЯвлЯетсЯ, так ему Я это постукиваю.
-- ‘кажи мне, џков, зачем ты стучишь? -- спросил Я. џков вскинул на
менЯ своими большими глазами, и в голосе его, когда он отвечал, послышалась
какаЯ-то "обрЯднаЯ" важность:
-- ‘тою за бога, за великого государЯ, за христов закон, за свЯтое
крещение, за все отечество и за всех людей.
џ несколько удивилсЯ, что, по-видимому, не ускользнуло от вниманиЯ
џкова.
-- Ћбличаю начальников,-- поЯснил он,-- начальников неправедных
обличаю. ‘тучу.
-- ЉакаЯ же от этого польза?
-- Џольза? …сть польза...
-- „а какаЯ же? ‚ чем?
-- …сть польза,-- повторил он упрЯмо.-- ’ы слушай ухом: стою за бога,
за великого государЯ...-- и он целиком повторил свою формулу.
џ понЯл теперь: џков не искал реальных, осЯзательных последствий от
своего стучаниЯ длЯ того дела, за которое он "стоЯл" столь неуклонно среди
глухих стен и не менее глухих к его обличениЯм людей; он видел "пользу" уже
в самом факте "стоЯниЯ" за бога и за великого государЯ, стало быть, поступал
так "длЯ души".
-- Ђ за что тебЯ держат? -- спросил Я далее.
-- ‡а что?.. Ѓеззаконники! -- заговорил џшка и возбужденно завозилсЯ за
своею дверью.-- ‡а что держат? ‘кажи вот: безо всЯкого преступлениЯ... Ќет
моего преступлениЯ ни в чем. Ђ и было бы преступление, так разве им
судить?.. Ѓог суди!
-- —еловека ты убил,-- сказал Њихеич, внимательно слушавший наш
разговор.-- Џошто приставлЯешьсЯ?
-- Ќеправда, неправда,-- заговорил џшка каким-то
страдальчески-возбужденным голосом.-- €шь чего выдумали, беззаконники!
Ќеправда, не верь им, ‚олодимер, не верь слугам антихристовым. Ќет моего
никакого преступлениЯ. Ћтрекись, вишь, от бога, от великого государЯ, тогда
отпустим. ѓде же отречьсЯ?.. Ќевозможно мне. ‘ам знаешь: кто от бога, от
истинного прав-закону отступит,-- мертв есть. Џлотью-то он живет, а души в
нем живой нету...
‚ это времЯ из темного коридора, под прЯмым углом примыкавшего к
нашему, показалась маленькаЯ фигурка в сером пальто с медными пуговицами. џ
узнал "старшего". ‘едаЯ тюремнаЯ крыса точно выползала из норы за добычей.
‘тарик кралсЯ, прижимаЯсь вдоль стены, чтобы џшка не мог его увидеть из
своей конурки. ‚ руках у него были тетрадь и карандаш. Љаждый вечер он клал
эту тетрадь на окно коридора и ночью обЯзан был несколько раз написать в
ней: "был в таком-то часу". ‚ эти-то часы и раздавалось тихое постукивание
џшки.
-- Ћтопри "малый верх",-- шепнул Њихеичу "старший", быстро шмыгнув мимо
џшкиной двери.
Њихеич стал тихо снимать засов с дверей, которые вели на лестницу с
надписью: "‚ход на малый верх". Ќа этом "верху" находилась особаЯ воровскаЯ
колониЯ. Ћ ней так и говорили:
"Ќонче в воровской драка приключилась".-- "‚оры-то ночью за картами
развозились". ќтот "верх" не даром носил название "малого". „ело в том, что
тюрьма была рассчитана на число жителей чуть не на половину менее того,
какое в ней находилось в действительности. Џришлось поэтому пуститьсЯ на
хитрости, и вот губернскаЯ архитектура кое-как прилЯпала к высоким камерам
новые потолки, значительно их понизившие и послужившие полом длЯ "малого
верха". —асть высоких окон, отхваченнаЯ этими антресолЯми, пришлась, таким
образом, в "малом верху" и получила назначение снабжать его светом. Ќечего
говорить, что назначение это исполнЯлось далеко не удовлетворительно, и
воровской "малый верх" представлЯл помещение, совершенно невозможное в
гигиеническом отношении.

-- ’ут у вас ничего еще, -- говорил мне Њеркурий о наших помещениЯх.--
’ут и хорошему, образованному человеку прожить мало-мало можно... Ђ вот в
воровской -- не приведи господи! ‚онько, темно, сыро... —истаЯ смерть!..

—тобы несколько вознаградить за отсутствие воздуха и света, начальство
тюрьмы дало ворам некоторые льготы. Ћни, например, не запирались по камерам
и ночью, так как даже при сибирских взглЯдах на правила гигиены оказалось
невозможным ставить у воров на ночь зловонные "парашки". ’аким образом,
начав задыхатьсЯ в одной камере, жилец воровского "малого верха" мог длЯ
разнообразиЯ отправитьсЯ задыхатьсЯ в другую. Љак бы то ни было, "малый
верх" вознаграждал за некоторые неудобства жилища широким развитием
общественности. Џо ночам оттуда слышалсЯ шумный говор, по временам неслись
отчаЯнные крики. ’огда призывалось начальство, иногда даже военный конвой, и
расшумевшиесЯ "воры" накрывались за картежом или пьЯнством, подобно
разодравшимсЯ воробьЯм, которых берут руками мальчишки.
€так, Њихеич стал тихо снимать засов, и "старший", расписавшись в
тетради, опЯть было прошмыгнул мимо џшкиной двери, направлЯЯсь на лестницу.
"‡а водкой...-- шепнул мне Њихеич: -- воры в карты дуютсЯ, водку пьют...
накроет".

Ќо в этот критический момент, когда старый тюремный хищник стал
подыматьсЯ на лестницу, џшка, каким-то чутьем угадавший присутствие одного
из "беззаконников", внезапно загремел своею дверью. ‘тарик вздрогнул, точно
ошпаренный. џ Ясно представил себе, как болезненно задело его напрЯженные
нервы это неожиданное громовое вмешательство. Ћн подпрыгнул на месте, точно
его захлопнуло западней, заерзал, попыталсЯ было броситьсЯ на верх, но,
сообразив, что дело потерЯно, и воры успели все припрЯтать, возвратилсЯ
назад.
-- ‡апри! -- изнеможенно обратилсЯ он к Њихеичу.-- Ћ, џшка, џшка! --
прошипел он, обращаЯсь к дверЯм.-- ЉажетсЯ, ежели мог бы, вот как бы тебЯ
растер, проклЯтого, вот как!..
Ћн сжал свои кулачонки и стал их тереть друг о друга, как бы воображаЯ,
что џшка находитсЯ между ними и испытывает процесс растираниЯ.

џшка поЯвилсЯ у своей двери, очевидно, довольный, что удар,
направленный во имЯ господне чисто наудачу, попал в цель так метко.
-- Ќе любо тебе, беззаконник? -- гремел он вдогонку.-- „олго ли держать
менЯ будете, слуги антихристовы?..
-- Џос-с-той, пог-год-ди! -- шипел "беззаконник", пораженный в
наболевшее место, и бросал при этом на нас косвенные взглЯды, как будто
между нашим присутствием и необходимостью длЯ џшки "погодить" была некотораЯ
необъЯснимаЯ свЯзь.
‘мысл этого "погоди" был совершенно Ясен: џшка был во власти этой
старой тюремной крысы, один, без союзников, и, тем не менее, он жестоко
измучил того, от кого вполне зависел. Ђ он именно его измучил. „лЯ менЯ
стала очевидною та страннаЯ свЯзь, котораЯ установилась между џшкой,
запертым в одиночке, и державшими его "беззаконниками". Љазалось бы, заперли
џшку -- и делу конец, его можно игнорировать. Ќо он успел своим неукротимым
протестом раздражить их нервы, натЯнуть их до болезненной восприимчивости к
этому стуку, и торжествовал над свЯзавшими его по рукам и по ногам врагами.
Џобежденный физически, он считал себЯ не сдавшимсЯ победителю, пока еще
"господь поддерживает его" в единственно возможной форме борьбы: "‘тучу
вот". ‚ этом он видел свою миссию и свое торжество.
-- € всегда так-то: стучит без толку... “ж именно что без пользы, один
вред себе получает...-- говорил Њихеич, запираЯ ход на лестницу.-- —то толку
в стуке? Ќу, вот, заперли его, в карцере сколь перебывал, нарукавники
надевали,-- все нейметсЯ. Џогоди,-- обратилсЯ Њихеич к џшке,-- в сумасшедший
дом свезут, там недолго настучишь! ’ам тебЯ устукают получше ’имошки.
-- •оть куда отдавай, все едино! ЊенЯ не испугаешь,-- отвечал џшка. --
џ за бога, за великого государЯ стою, -- за бога, слуги антихристовы, стою!
‘лышишь? „умаете: заперли, так уж Я вам подвержен? Ќе-ет! ‘тучу, вот,
слава-те, господи, царица небеснаЯ... поддерживает менЯ бог-от! Ќе подвержен
Я антихристу.
-- Ќарукавники тебе... свЯзать тебЯ, стукальщика, да и держать этак...
Ќе стал бы стучать...
Ћсенние сумерки, выползаЯ из углов старой тюрьмы, все более и более
сгущались в коридорах.
-- Ќа молитву пора,-- сказал мне џков,-- прощай! Ћн отошел от двери и,
когда Я, спустЯ некоторое времЯ, взглЯнул в его оконце, он уже "стоЯл на
молитве". …го окно было завешено какими-то трЯпками, сквозь которые скудно
прорывалсЯ полусвет наступающего вечера. ”игура џшки рисовалась на этом
просвете черным пЯтном. Ћн творил крестные знамениЯ, причем как-то
судорожно, резко подавалсЯ туловищем вперед и затем подымалсЯ несколько
тише. …го точно "дергало".
Њы с товарищем прохаживались по темнеющим коридорам. ЏодходЯ к
’имошкиной двери, мы слышали мерное, точно заупокойное чтение. €з двери
евреЯ вместе с дикими, стонущими звуками неслись убийственные миазмы. ‚
соседней с ним камере каторжник, помещенный сюда опЯть-таки за недостатком
места, совершал свою обычную прогулку, гремЯ кандалами, а наверху гоготали и
шумно возились воры. Ћстальные камеры хранили безмолвие наступающего сна.
„вое бродЯг, сидевших вместе, варили что-то в печурке. ќто, очевидно, были
любители "очага". ‚есь день употреблЯли они на розыски щепок и всЯкой дрЯни,
которую подбирали на тюремных дворах, на последние деньжонки покупали
"крупок" и вечером, когда всех запирали, они разводили в своей печке огонь.
‚ эти минуты Я иногда подходил к их двери и тихонько заглЯдывал в нее так,
чтобы не нарушить их мирного наслаждениЯ. Ћдин, суровый бродЯга, лет за
сорок, сидел прЯмо против печки, обхватив колени руками, внимательно следЯ
за огнем и за маленьким горшочком, в котором варилась крупа. „ругой
приволакивал к печке свой тюфЯк и ложилсЯ на него лицом к огню, положив
подбородок на руки. ќто был почти еще мальчик, с бледным, тюремного цвета
лицом и большими выразительными глазами. Ћн, очевидно, мечтал. Ћгонек
потрескивал, вода в горшочке шипела и бурлила, а в камере царило глубокое
молчание. ЃродЯги точно боЯлись нарушить музыку импровизированного очага
тюремной каморки... ‡атем, когда огонек потухал и крупа была готова, они
вынимали горшок и братски делили микроскопическое количество каши, котораЯ,
казалось, имела длЯ них скорее некоторое символическое, так сказать,
сакраментальное значение, чем значение питательного материала.
‚ самой крайней камере, служившей как бы продолжением коридора, жильцы
беспрерывно сменЯлись.
ќта камера не отличалась от других ничем, кроме своего назначениЯ, да
еще разве тем, что в ее дверЯх не было оконца, которое, впрочем,
удовлетворительно заменЯлось широкими щелЯми. ‡аглЯнув в одну из этих щелей,
Я увидел двух человек, лежавших в двух концах камеры, без тюфЯков, прЯмо на
полу. Ћдин был завернут в халат с головою и, казалось, спал. „ругой, заложив
руки за голову, мрачно смотрел в пространство. ђЯдом стоЯла нагоревшаЯ
сальнаЯ свечка.
-- Ђнтипка! -- заговорил вдруг последний и, вздрогнув, точно от
прорвавшейсЯ тЯжелой, мучительной мысли, сел на полу.
„ругой не шевелилсЯ.
-- Ђнтипка, ирод!.. Ћтдай, слышишь... „умаешь, вправду у менЯ пЯтьдесЯт
рублей?.. ‹опни глаза, последние были... Ђнтипка притворЯлсЯ спЯщим.
-- “-у, подлаЯ душа! -- произносит арестант и изнеможенно опускаетсЯ на
свое жесткое ложе; но вдруг он опЯть подымаетсЯ со злобным выражением.

-- ‘лышь, Ђнтипка, не шути, подлец! “бью!.. Ќи на што не посмотрю...
‘ам пропаду, а уж пришью тебЯ, каиново отродье.
Ђнтипка всхрапывает сладко, протЯжно, точно он покоитсЯ на мЯгких
пуховиках, а не в карцере рЯдом со злобным соседом; но мне почему-то
кажетсЯ, что он делает под своим халатом некоторые необходимые
приготовлениЯ.

-- Љержаки это... разодрались ночесь на малом верху,-- поЯснЯет мне
Њихеич,-- вот смотритель в карцер обоих и отправил. Ђнтип это деньга, што
ли, у ”едора украл. „ва рублЯ денег, сказывают, стЯнул.
-- Љак же это их вместе заперли? ‚едь они опЯть раздерутсЯ?

-- Ќе раздерутсЯ, -- ответил Њихеич, многозначительно усмехнувшись.--
ЏомнЯт!.. Ќаш на это-- беда, нетерпелив! "Џосадить их, говорит, вместе, а
подеретесь там, курицыны дети, уж Я вам тогда кузькину мать покажу. ‘ами
знаете..." ‡нают... ЏрЯмо сказать: со свету сживет. ‚ та-акое место
упрЯчет... ќто что? -- только слава одна, что карцером называетсЯ. ‚он зимой
карцер был, то уже можно сказать. ‘утки если в нем который просидит, бывало,
так уж прЯмо в больницу волокут. „ень поскрипит, другой, а там и кончаетсЯ.
Њне привелось увидеть этот карцер, или, вернее, не увидеть, а
почувствовать, ощутить его... Њне будет очень трудно описать то, что Я
увидел, и Я попрошу только поверить, что Я, во всЯком случае, не
преувеличиваю.
Ќа квадратном дворике по углам стоЯт четыре каменные башенки, старые,
покрытые мхом, какие-то склизкие, точно оплеванные. Ћни примыкают вплоть ко
внутренним углам четырехугольного зданиЯ, и ход в них -- с коридоров.
ЏроходЯ по нашему коридору, Я увидел дверь, ведущую, очевидно, в одну из
башенок, и наш Њеркурий сказал мне, что это ход в бывший карцер. „верь была
не заперта, и мы вошли.
‡а нами в коридоре было темно, в этом помещении -- еще темнее.
Ћткуда-то сверху сквозил слабый луч, расплывавшийсЯ в холодной сырости
карцера. ‘делав два шага, Я наткнулсЯ на какие-то обломки. "Љуб здесь был
раньше,-- поЯснил мне Њеркурий,-- кипЯток готовилсЯ, сырость от него
осталась,-- беда! ’ем более, печки теперь не имеетсЯ..." —то-то холодное,
проницающее насквозь, затхлое, склизкое и гадкое составлЯло атмосферу этой
могилы... ‡имой она, очевидно, промерзала насквозь... ‚от она --
"кузькина-то мать"! -- подумал Я.
Љогда Я, отуманенный, вышел из карцера, тюремнаЯ крыса, исполнЯвшаЯ
должность "старшего", опЯть крадучись, ползла по коридорам отбирать от
надзирателей на ночь ключи в контору, и опЯть џшка бесстрашно заЯвлЯл ей,
что он все еще продолжает стоЯть за бога и за великого государЯ...
"Ћ, џшка,-- думал Я, удалЯЯсь на ночь в свою камеру,-- воистину
бесстрашен ты человек, если видал уже "кузькину мать" и не убоЯлсЯ!.."

III

-- Ћтчего у џшки в камере так темно и холодно? -- спросил Я, заметив,
что в его камере темно, как в могиле, и из его двери дует, точно со двора.
-- ђамы, пакостник, вышибает,-- ответил Њихеич.-- Ѓеспокойный, беда!..
Ђ темно потому, что снаружи окно трЯпками завешано, -- от холоду. ‘текла
повышибет, трЯпками завесит,-- все теплее будто!.. Ќу, не дурак? "„лЯ бога,
длЯ великого государЯ". Љому надобность, что у тебЯ стекол нет...
€ Њихеич презрительно пожал плечами.
‘ тем же вопросом Я обратилсЯ к џшке.
-- ‚идишь ты,-- серьезно ответил он,-- беззаконники хладом заморить
менЯ хотЯт, потому и раму не вставлЯют.
-- ‡ачем же ты ее вышиб?
-- Ќе вышиб Я, нет!.. ‡ачем вышибать?.. ‚ижу: идут ко мне слуги
антихристовы людно. Ќе с добром идут -- с нарукавниками. ‘ам знаешь: жив
человек смерти боитсЯ. џ на окно-то от них... за раму-то, знаешь, и
прихватилсЯ. ‘тали они тащить, рама и упади... ‚от!.. —то поделаешь.
‘огрешил: нарукавников испужалсЯ...
Ќесколько слов об этих нарукавниках.
€деЯ нарукавников -- идеЯ целесообразнаЯ и, если хотите, даже гуманнаЯ.
—тобы буйный или бешеный субъект не мог нанести своими руками вред себе или
другим, руки эти должны быть лишены свободы действиЯ с возможным притом
избежанием членовредительства. „лЯ этой цели надеваютсЯ крепкие кожаные
рукава, коими руки притЯгиваютсЯ к туловищу. —тобы удержать их в этом
положении, рукава стЯгиваютсЯ двумЯ крепкими ремнЯми, которые двумЯ кольцами
охватывают спину и грудь. ‚ чистом виде идеЯ нарукавников имеет только
предупредительный характер, и если Њихеич грозит ими, как чем-то наказующим
и мстЯщим, то это свидетельствует еще раз печальную истину, что грубаЯ
действительность искажает всЯкие идеи. Ќадо, впрочем, сознатьсЯ, что этому
искажению в весьма значительной мере способствует самое устройство
нарукавников, легко допускающее возможность многих "преувеличений". ЏрЯжки,
например, стЯгивающие ремни, могут быть затЯнуты в меру, не более того,
сколько требуетсЯ самою идеей притЯжениЯ рук к ребрам, но они также могут
быть затЯнуты и с преувеличением, причем пострадают и ребра (џ не говорю уже
о заведомых посЯгательствах на самое устройство нарукавников. Ѓывают и
такие. ’ак, например, иногда к ним прибавлЯют еще ремень, притЯгивающий шею
книзу. ќто ничем не оправдываемое прибавление дает в результате уже
несомненное членовредительство. џ знал здорового парнЯ, у которого после
пЯтичасового пребываниЯ в нарукавниках с этим добавлением кровь бросилась
горлом, и грудь оказалась радикально испорченною). …сли принЯть в
соображение, что редко -- вернее, никогда -- субъект не обнаруживает
стремлениЯ надеть их добровольно и что, стало быть, их надевают силой, то
станет понЯтно, почему џшка приравнивал процесс надеваниЯ нарукавников к
смерти.

‘реда арестантов относилась к џкову довольно равнодушно. Ѓыл, впрочем,
один остроумец, приходивший чуть не ежедневно изощрЯть на заключенном "в
темнице" (на этот раз употреблЯю это выражение в буквальном значении) свое
тЯжелое скоморошество.
ќто был один из тех остроумцев, каких много и не в остроге. ‘убъект
этот наложил, по-видимому, на себЯ тЯжелый искус развлекать публику
балагурством, в котором было очень мало юмора, еще меньше весельЯ и уж вовсе
не было смысла. ќто было просто какое-то напрЯженное словоизвержение,
поддерживаемое с усилием, достойным более веселого дела, по временам
оскудевавшее и вновь напрЯгаемое, пока, наконец, сам остроумец не впадал от
этих усилий в некоторое Яростное исступление. ‚прочем,-- добраЯ душа у
русского человека,-- слушатели находили возможным награждать бескорыстное
"старание" вЯлым смехом.
џшка почему-то считал нужным делать этому скомороху принципиальные
возражениЯ, громил слуг антихриста, ссылалсЯ на авторитет
"енерал-губернатора" (который, по его убеждению, стоЯл за него, хотЯ
почему-то безуспешно), вообще, метал свой бисер, попиравшийсЯ самым
бестолковым образом.
-- …нерал-губернатор! -- грохотал остроумец сиплым голосом настоЯщего
пропойцы.-- ‚ишь, чем удивить вздумал! Њы и сами в настранницких племЯнниках
состоим... •о-хо-хо! Ќе слыхивал еще, так слушай, развесь уши-то пошире. Ђ
то с енерал-губернатором выехал. •а-ха-ха!
Љогда џков замечал, что возражениЯ "настранницкого племЯнника" ЯвлЯютсЯ
одним сквернословием, то он плевал и уходил от греха. Ќо "настранницкий
племЯнник", успевший достаточно раскалитьсЯ на огне собственного остроумиЯ,
начинал бить ногою в џшкину дверь, мешаЯ џшке "стоЯть на молитве". Љ этому
присоединЯлсЯ обыкновенно пронзительный голос музыкального евреЯ,
сочувственно откликавшегосЯ на всЯкие сильные звуки, и в результате выходил
такой раздирательный концерт, что Њихеич просыпалсЯ у своего косЯка и
укрощал разбушевавшегосЯ "настранницкого племЯнника". ’от удалЯлсЯ, впрочем,
весьма довольный собою. ‡рители тоже расходились, зеваЯ и вЯло поощрЯЯ
остроумца: "Њолодец, ‘околов! ‡а словом в карман не полезет!"

Ѓыли, однако, некоторые признаки, указывавшие, что где-то в остроге,
среди этих однообразных серых халатов, в грЯзных камерах, у џшки были если
не союзники, то люди, понимавшие подвиг неуклонного стучаниЯ и
сочувствовавшие его "обличениЯм". Ћднажды, проходЯ по коридору, Я увидел у
џшкиной двери высокого старика в арестантском сером халате. “ него были
седые волосы и серьезное лицо, суровость которого несколько смЯгчалась
каким-то особенным "болезным" выражением. ‚ отношении к џкову он держалсЯ с
видным уважением. Ћни о чем-то разговаривали у оконца негромко и серьезно.
-- ‚ерно тебе сказываю, -- говорил џкову старик. -- …фрем решен, и
‘идор тоже решен. ‘казывают, в свою губернию по этапу отправлЯть будут... Ђ
твое, вишь, дело...
Љонца фразы Я не расслышал. Љогда Я проходил обратно, џков, с которым Я
уже был знаком довольно близко, указал на менЯ, и старик поклонилсЯ, но
затем опЯть припал к окошечку. Њне не удалось более увидеть этого арестанта.
Ћчевидно, он заходил сюда из какого-нибудь другого отделениЯ.
Ћднажды Я дал коридорному денег, просЯ купить џкову, что ему нужно. ’от
не понЯл и передал деньги непосредственно. Џосле этого џков остановил менЯ,
когда Я проходил по коридору.
-- ‘лышь, ‚олодимер, -- сказал он. -- ‘пасибо тебе. Њилостинку ты
христову сотворил, дал коридорному длЯ менЯ... „а, видишь вот: не беру Я их.
Џрежде, на миру, грешил, брал в руки, а теперь не беру! ‚от они тут на полу
и валЯютсЯ. Ђ ты хлебную милостинку сотвори! €з теплых рук хлебнаЯ
милостинка благоприЯтнее. €роды-то менЯ на полуторной порции держат. ‘ам
знаешь, что в ей, в полуторной-то порции... Џросто сказать, что гладом
изводЯт. Ќу, да не вовсе еще бог от менЯ отступилсЯ,-- добрые люди
поддерживают: вчера кто-то два Ярушничка спустил на веревочке сверху-то.
‘пасибо, не оставлЯют православные христиане.
Љак бы то ни было, хотЯ эти факты указывают на некоторое сочувствие
среды, тем не менее, в самые страшные минуты, когда живаЯ џшкина душа
содрогалась от дыханиЯ близкой смерти и заставлЯла его судорожно хвататьсЯ
за рамы и за холодные решетки тюремного оконца,-- в эти минуты душу эту,
несомненно, должно было подавлЯть сознание страшного, ужасающего
одиночества...
Ѓыл ли џшка сумасшедший? Љонечно, нет. Џравда, сибирскаЯ психиатриЯ
решила этот вопрос в положительном смысле, и џшке предстоЯло вскоре испытать
те же упрощенные приемы лечениЯ, какие испытал остЯк ’имошка. ’ем не менее,
Я не сомневаюсь, что џшка был вовсе не сумасшедший, а подвижник.
„а, если в наш век есть еще подвижники строго последовательные, всем
существом своим отдавшиесЯ идее (какова бы она ни была), неумолимые к себе,
"не вкушающие идоло-жертвенного мЯса" и отвергшиесЯ всецело от греховного
мира, то именно такой подвижник находилсЯ за крепкою дверью одной из
одиночек подследственного отделениЯ.
-- …сть семьЯ у тебЯ? -- спросил Я однажды џкова.
-- Ѓыла...-- ответил он сурово.-- Ѓыла семьЯ у менЯ, было хозЯйство,
все было...
-- Ђ теперь живы ли дети твои?
-- Ѓог знает... Љак бог хранит... Ќе знаю...
-- ’оскливо, должно быть, за своими тебе, за домашними? Њожет, письмо
тебе написать?
-- Ќет, не тоскливо, -- мотнул он головой, как бы отбиваЯсь от
тЯгостных мыслей.-- Ћдно вот разве: как бы им устоЯть, от прав-закону не
отступить,-- об этом крушусь наипаче...
Ќесколько времени он сурово молчал за своею дверью.

-- Ќа миру душу спасти,-- проговорил он задумчиво,-- и нет того
лучше... „а трудно. Ћсилит, осилит мир-от тебЯ. Ќе те времена ноне... Ќоне
вместе жить, так отец с сыном, обнЯвши, погибнет, и мать с дочерью... Ђ душу
не соблюсти. Ћх, и тут трудно, и одному-те... ах, не легко! ‹укавый путает,
искушает... ироды смущают... •ладом, гладом морЯт. "Ћтрекись от бога, от
великого государЯ"... ‘корбит душа-те, -- ох, скорбит тЯжко!.. Џлоть
немощнаЯ прискорбна до смерти.
’ем не менее, легче было бы даже Њихеича совратить с пути, на котором
он обрел свое прочное душевное равновесие, чем заставить џшку свернуть с
тернистой тропинки, где он встречал одни горести... Љазалось, он не доступен
ни страху, ни лести, ни угрозе, ни ласке.
Љак-то однажды, в прекрасный, но довольно холодный день поздней уже
сибирской осени, џшка к обычным своим обличениЯм во времЯ поверки прибавил
новое:
-- Џошто менЯ хладом изводите, пошто раму мне, слуги антихриста, не
вставлЯете?
Ќа следующий день была вставлена рама. ’еплее и светлее стало в комнате
џшки, но вечером он стучал столь же неуклонно.
ќта чернаЯ неблагодарность поразила "его благородие" до глубины
возмущенной души.
-- Џодлец ты, џшка, истинно подлец! -- произнес смотритель укоризненно,
остановившись против џшкиной двери.-- џ тебе раму вставил, а ты опЯть за
прежнее принимаешьсЯ.
-- Ѓеззаконник ты! -- загремел џшка в ответ.-- —то ты менЯ рамой
обвЯзать, что ли, хочешь?.. „ушу рамой купить?.. Ќет, врешь, не обвЯзал ты
менЯ рамой своей, еще Я тебе не подвержен. „лЯ себЯ раму ты вставил, не длЯ
менЯ. џ без рамы за бога стоЯл и с рамой все одно постою же...
€ дверь загремела бодрою частою дробью.
-- ‘лыхал? -- говорил мне после этого џшка с глубоким презрением. --
Ѓеззаконник-то на какую хитрость поднЯлсЯ? ђаму, говорит, вставил,-- за раму
отступись от бога, от великого государЯ!.. ќтак вот другой ирод из
начальников тоже менЯ сомущал!.. Љалачами!.. Џривели менЯ с партией в
’юмень. ‘мотритель купил два калача, подает милостинку, да и говорит: "‚от,
бает, тебе христова милостинка, два калача,-- только уж ты менЯ слушайсЯ. “
менЯ чтоб в смирении"... ‘лыхал? -- "Њилостинку Я, мол, возьму. Ћна
христовым именем принимаетсЯ... •оть сам сатана принеси, и от того возьму...
Ђ тебе, беззаконнику, Я не подвержен". Ќ-е-ет! ЊенЯ лестью не купишь. ‘лава
тебе, господи, поддерживает менЯ царица небеснаЯ. ‘тучу вот!..
—то же это за "прав-закон", за который џшка принимал свое
страстотерпство?
Џривелось мне как-то писать официальное заЯвление, длЯ чего Я был
вызван в тюремную контору. ЊенЯ посадили за стол, дали бумагу, перо и
предоставили сочинЯть мое заЯвление под шум обычных конторских занЯтий. ‚
это времЯ "принимали новую партию". Џисьмоводитель выкликал по списку
арестантов и опрашивал их звание, лета, судимость и так далее. ‘мотритель
сидел тут же и рассеЯнно посматривал на принимаемых. ‚о всем этом было мало
интересного длЯ его благородиЯ; длЯ менЯ -- тем более, поэтому Я сочинЯл
свое заЯвление, не обращаЯ вниманиЯ на происходившее.
Ќо вот монотонный разговор стал оживленнее. џ поднЯл глаза и увидел
следующую картину.
Џеред столом стоЯл человек небольшого роста в сером арестантском
халате. Ќаружность его не отличалась ничем особенным. Љазалось, он
принадлежал к мелкому мещанству, к тому его слою, который сливаетсЯ в
маленьких городах и пригородах с серым крестьЯнским людом. ‚ид он имел
равнодушный, пожалуй, можно бы сказать -- апатичный, если бы, порой, по лицу
его не пробегала чуть заметнаЯ саркастическаЯ улыбка, а в глазах не
вспыхивал огонек какого-то сознательного превосходства или торжества. Ќо эти
проблески были едва уловимы; они пробегали, на мгновение оживлЯЯ неподвижные
черты, на которых тотчас опЯть водворЯлось выражение вЯлости. ‚ передней
толпились арестанты. ‚идимо заинтересованные ходом опроса, они тЯнулись друг
из-за друга, вытЯгиваЯ шеи и следЯ за разговором сотоварища с начальством.
-- ’ы что ж не говоришь? -- кипЯтилсЯ письмоводитель.-- —то молчишь? ’ы
ведь мещанин из Љамышина? ‚едь тут, в твоем статейном списке, написано Ясно.
‚от!
Џисьмоводитель ткнул пальцем в лежавшую перед ним бумагу и поднес ее к
носу арестанта. ’от презрительно отвернулсЯ, и огонек в его глазах вспыхнул
сильнее.
-- € ладно, коли написано,-- произнес он спокойно.
-- „а ты должен отвечать. ‚еры какой?
-- Ќикакой.
‘мотритель быстро повернулсЯ к говорившему и посмотрел на него
выразительным долгим взглЯдом. Ђрестант выдержал этот взглЯд с тем же видом
вЯлого равнодушиЯ.
-- Љак никакой? ‚ бога веруешь?
-- ѓде он, какой бог?.. ’ы, что ли, его видел?..
-- Љак ты смеешь так отвечать? -- набросилсЯ смотритель.-- џ тебЯ,
сукина сына, сгною!.. Њерзавец ты этакой!
Њещанин из Љамышина слегка пожал плечами.
-- —то ж,-- сказал он.-- Ѓыло бы за что гноить-то. џ прЯмо говорю... ‡а
то и сужден.
-- ‚решь, мерзавец, наверное, за убийство сужден. •ороша, небось,
птица!
Њещанин из Љамышина сделал было движение, как будто хотел возражать, но
через мгновенье опЯть повел плечами...
-- ’ам судите, за что сами знаете.
-- Љакой твой родной Язык? -- продолжает письмоводитель опрос по
рубрикам.
-- —то еще? -- спрашивает опЯть мещанин с пренебрежением.-- Љакой еще
родной?.. Ќе знаю Я....
-- Ђх, ты, подлец! ‚едь не по-немецки же ты говоришь? Џо-русски, чай?
-- ‘лышите сами, по-каковски Я говорю.
-- ‘лышим-то мы слышим, да мало этого. Џиши ты, анафема! Ќадо знать:
русский ты или чуваш, мордва какаЯ-нибудь. ЏонЯл?
-- —его понимать?.. Ќе знаю,-- решительно отрезал мещанин из Љамышина.
Џисьмоводитель убедилсЯ, что с камышинским мещанином ничего не
поделаешь, и камышинский мещанин был отпущен. Џри этом смотритель сделал
многозначительное обещание:
-- Џогоди,-- сказал он, провожаЯ атеиста своим тюремным взглЯдом.-- Њы
еще с тобой, дружок, потолкуем на досуге. Ђвось, разговоришьсЯ.

Ћт этих слов мне вчуже стало жутко. Ђрестант только пожал плечами...
Љогда Я дописал свою бумагу и вышел из конторы, опрос партии еще не был
окончен, и в передней толпились арестанты. Ћни кучкой обступили камышинского
мещанина, который стоЯл среди них с тем же видом вЯлого равнодушиЯ, хотЯ,
очевидно, находилсЯ в положении героЯ минуты.
-- Љак же это, чудак! -- говорил какой-то рыжеватый философ, с тузом на
спине. -- Џра-а, чудак! ‚едь ежели сказываешь к примеру: "бога нет", так что
же есть, по-твоему? Ђ?
-- Ќичего! -- отрезал тот коротко и Ясно.
"Ќичего!" ‚ыходит, что камышинский мещанин сужден, осужден, закован,
сослан, готовитсЯ принЯть неведомую меру мучений из-за... ничего! Љазалось
бы, к тому, что характеризуетсЯ этим словом "ничего", можно относитьсЯ лишь
безразлично. Њежду тем, камышинский мещанин относитсЯ к нему страстно, он
ЯвлЯетсЯ подвижником чистого отрицаниЯ, бесстрашно исповедуЯ свое "ничего"
перед врагами этого учениЯ.
џшка начертал на своем знамени другую формулу: "‡а бога, за великого
государЯ!.." Ћн был сектант, приверженец "старого прав-закону", но когда Я,
вернувшись из конторы, проходил мимо его двери, невольнаЯ мысль поразила мое
воображение: как много общего между этими двумЯ исповедниками! џшка порвал
свои свЯзи с родиной, с семьей, с родной деревней. Љамышинский мещанин
сделал то же и даже словом не хочет признать эту свЯзь, когда она Ясно
установлена на бумаге. "џ вам не подвержен",-- говорит џшка. Љамышинский
мещанин тоже, очевидно, не признает власти, которой он обЯзан повиновением.
"Ќет моего преступлениЯ ни в чем,-- говорит џшка,-- а и было преступление,
так не вам судить -- богу!" "‘удите, за что знаете",-- говорит камышинский
мещанин, не желаЯ даже косвенно принЯть участие в процессе этого суждениЯ.
Ќо в то времЯ как камышинский мещанин скептически вопрошает: "Љакой бог, и
кто его видел?" -- џшка производит неуклонное стучание во имЯ господне.
Љто же это: непримиримые враги, или союзники? Ћднородные ли это
ЯвлениЯ, или ЯвлениЯ разных порЯдков? —то тут существеннее: пункты сходства
или пункты разногласиЯ,-- общее у обоих отрицание существующих условий или
религиозно-сектантские взглЯды, которые есть у џкова и которые изгнал из
своего обихода камышинский мещанин?
“ џкова, по-видимому, было положительное миросозерцание, основами
которого ЯвлЯлись "бог и великий государь". Ќо это была какаЯ-то страннаЯ
смесь мифологии и реализма! Ќесуществующие безбожники, направлЯемые
несуществующими министрами ”инлЯндцевыми (министр финансов), заполнЯют мир,
ловЯт души, требуют отречениЯ "от бога, от великого государЯ". € рЯдом --
несомненно существующее, самое реальное страдание, несомненное гонение за
дело, которое џшка считает правым, сознательнаЯ готовность погибнуть и --
страшно подумать -- полнаЯ возможность такого исхода... џшка предсказывает
это на основании своей фантастической теории, а Њихеич подтверждает как
несомненную позитивную истину. "ќтому стукальщику то же будет, что и
’имошке, а то похуже"...
„лЯ камышинского мещанина "ничего" означает отсутствие всЯкой цели и
смысла в жизни. Џо мнению џкова, все в мире клонитсЯ к злу. Ѓыло уже три
"сменениЯ"... Љакие? џшка имеет об них лишь смутные понЯтиЯ.
-- ‚идишь вот,-- ответил он на мой вопрос об этих сменениЯх.-- —итал Я
в "‘борнике", да, видно, запамЯтовал. Џервое -- ђим отпал... ђаз... ‚торое
-- ‚изантиЯ будто... „ва. Ќу, третье -- московское. Ќоне идет четвертое --
горше первых. ‘ шестьдесЯт первого году началось.
-- Љакое же?
-- Љакое? ’ы теперича как пишешьсЯ? -- неожиданно спросил у менЯ џков.
џ не знал, как Я пишусь, но џков ответил за менЯ сам:

-- ’ы теперь пишешьсЯ: бывший государственный крестьЯнин. Џонимай:
бывший! ‡начит, был -- да нету. ‚от какое сменение!.. ‡емское сменение
пошло, гражданские власти пошли. ѓосударственных отменили.
‘ шестьдесЯт первого года мир резко раскололсЯ на два начала: одно --
государственное, другое -- гражданское, земское. Џервое џшка признавал,
второе отрицал всецело без всЯких уступок. Ќад первым он водрузил
осьмиконечный крест и приурочил его к истинному прав-закону. ‚торое назвал
царством грЯдущего антихриста.
-- —то же, џков: под гражданскими-то властЯми тЯжелее, что ли?
-- Љак не тЯжелее! †ить стало не можно. ђанее государевы подати
платили, а ноне земские подати окромЯ накладывают... на тех, кто им, значит,
подвержен.
-- ’ы податей не платишь? -- спросил Я, начинаЯ догадыватьсЯ о
ближайших причинах џшкина заключениЯ.
-- ѓосударственные платим. ‘полна великому государю вносим. Ђ на
земские мы не обЯзались. ‚от беззаконники и морЯт, под себЯ приневоливают.
Љресты с церквей поснЯли.
-- Ќу, кресты-то на церквах есть.
-- Ќе настоЯщие... ЌастоЯщих не стало... € крещение не настоЯщее--
щепотью... ‚се их дело, их знамение.
-- Џостой, џков! Љак это ты рассудишь: ведь и великий государь в те же
церкви ходит?
-- ‚еликий государь,-- ответил џшка тоном, не допускающим сомнениЯ,-- в
старом прав-законе пребывает... Ќу, а царь Џольский, кнЯзь ”инлЯндский...
тот, значит, в новом...
Ћказывалось, что будущее принадлежит новым началам. “ступаЯ давлению
этих начал, великий государь издал циркулЯр, в котором написано: "Ѓыть по
тому и быть по сему", что значит: кого успеют слуги антихриста заманить,--
заманивай. Ќад теми он властен, на тех подати налагай и душами владей. Ђ кто
не обЯзалсЯ, кто в истинном прав-законе стоит крепко, того никто не смеет
приневолить.

Ќовые начала берут силу все более и более. "Ѓеззаконники" пошли против
какого-то циркулЯра и стали под свою руку приневоливать насильно. ‘тановитсЯ
все труднее... Џущены в ход всЯкие средства...
-- Ќа тридцать на шесть губерен пущено тридцать шесть лисиц. —естью да
лестью все пожгут... народу погубЯт-- страсть!..
Ќигде нет защиты. ѓосударственное начало с осьмиконечным крестом
меркнет. ѓосударственные власти "стоЯт плохо". Ќарод подаетсЯ, не видЯ
опоры. "ЏишутсЯ, правда, циркулЯры-те, да что уж..." ‘уды пошли гражданские,
тихие...
’ихие суды с шестьдесЯт первого года, то есть именно с тех пор, как в
жизнь стала вторгатьсЯ гласность! џ не утерпел и попыталсЯ разрушить џшкину
фантасмагорию, длЯ чего стал излагать основаниЯ нового гласного
судопроизводства. џков слушал довольно внимательно.
-- Џостой,-- перебил он менЯ наконец.-- „умаешь, Я не сужден? ‘ужден,
как же! Ѓезо всЯкого преступлениЯ судебною палатою сужден. Ќе признаю Я
ихнего... Ќу, все же-- судили. ‚от набольший-то судьЯ и говорит мне: "Ќе
найдено твоей вины ни в чем. ђасступитесь, стража!.. Ћт суда-следствиЯ
оправлен". Ќу, думаю, вот менЯ на волю выпихнут, вот выпихнут... Ђ они
тихим-то судом эвона выпихнули куда!
џ понЯл: суд гласно оправдал џкова, администрациЯ его выслала... џшка
полагает, что гласный приговор -- хитрость антихриста, что, кроме этого
приговора, был еще другой, тихий. "‚идишь вот, на каки хитрости идет". € все
это, конечно, имеет определенную цель: судебнаЯ палата, министры,
губернаторы, тюремный смотритель, Њихеич... все они в заговоре, чтобы
предать антихристу џшкину душу...
‚следствие всего этого на миру "жить стало не можно". "‚месте отец с
сыном, обнЯвши, погибнет". Ћбщественные свЯзи нарушены. ЏриходитсЯ душу
блюсти в одиночку, вразброд. Џобеда "слугам антихриста" почти обеспечена.
Ѓросил џшка семью, бросил хозЯйство, бросил все, чем наполнЯлась его
труженическаЯ земледельческаЯ жизнь, и теперь он один во власти
"беззаконников".
-- € пошто только мучают? -- удивлЯетсЯ џшка. -- Ќевозможно мне от
истинного прав-закону отступить. Ќе будет этого, нет! Ќаплюю Я им под рыло.
‚от взЯл -- приколол, только и есть, а то... морЯт попусту! -- Ћн был вполне
уверен, что если до сих пор его еще "не прикололи", то лишь потому, что
живаЯ џшкина душа доставит антихристу большее удовольствие.
Ќо даже и это положение казалось џшке лучше того, которое ожидает "на
миру" всех, принЯвших печать антихриста. Ќовые порЯдки грозЯт всеобщею
неминучею бедой.
-- —то дальше, то и хуже будет. •уда ждать надо, добра не видать,-- в
"‘борнике" писано... ‡емлЯ на выкуп пойдет.
-- „а ведь и теперь землЯ идет на выкуп,-- заметил Я.

-- ’о-то, и теперь идет,-- отвечал џшка невозмутимо.-- Ђ там и еще хуже
будет. “ кого двенадцати тыщей будет, тот и землей владеть станет. Ђ и кто
тыщу-другую имеет, и те без земли погибнете. ‚ерно Я тебе говорю. Њолод ты
еще, поживешь -- вспомнишь.
-- Љак же, џков, неужто можно думать, что антихрист сильнее бога?
Ќеужто божиЯ правда не сладит с кривдой?
џков подумал. џ заметил на его лице следы усиленной умственной работы.
Ћн почерпнул откуда-то определенный ответ:
-- Ќу, -- сказал он,-- не бывать тому. Џоработают, да и погибнут...
‚ерно!..-- повторил он через минуту. -- Џоработают, да и погибнут. Ђ только
не увидать нам с тобой правды....

-- ’ы, џков, не признаешь гражданского суда. Ђ государственный
признаешь? -- допытывал Я в другой раз.
-- Џризнаю государственный.
-- Љакие же, по-твоему, государственные власти? Ќапример,
генерал-губернатор?
-- …нерал-губернатор -- государственный... Ћт великого государЯ.
Џравильный.
-- ‡начит, его решение правильное?..
-- „авно велел отпустить менЯ. „а вот, видишь ты...
-- Џостой. Ќу, положим, твое дело стал бы судить генерал-губернатор.

-- ‡а что менЯ судить? Ќе за что.
-- Џогоди! ’ы, вот, говоришь: не за что, а гражданские власти говорЯт:
есть за что. Ќадо ведь кому-нибудь рассудить. ѓосударственные власти ты
признаешь? Ќу, вот, они и судЯт, и решают твое дело против тебЯ...

-- Ќе могут они... Ћни должны правильно...
-- „а ты обдумай хорошенько. ѓоворЯт тебе гражданские власти: пусть,
мол, рассудит генерал-губернатор твое дело. ‚едь он имеет право решать дела,
так ли?
-- Ќу? -- сказал џков, видимо, ожидаЯ, что из этого выйдет.

-- ’ы ему должен подчинитьсЯ, как правильной государственной власти?..
-- Ќн-у-у? -- протЯнул џков, осторожно избегаЯ ответа, и, очевидно,
заинтересованный возможностью некоторой новой комбинации.
-- Ќу, вот, и выходит от него решение: подчинЯйсЯ, џков, новым
порЯдкам, неси земские повинности...
џшка смутилсЯ.
-- ќвона! ‚идишь ты... ‚от...-- подыскивал он ответ.
-- ’еперь отвечай мне: покоришьсЯ ты или нет?
-- ’о-оно (’о-оно... в этом слове сказываетсЯ уроженец Џермской или
‚Ятской губернии. Ћно употреблЯетсЯ в тех местах каждый раз, когда говорЯщий
испытывает затруднение и не находит подходЯщего выражениЯ)... ‚идишь ты...
ѓде уж, поди... Ќет! -- отрезал он наконец.-- ѓде, поди, покоритьсЯ. Љако
коренье... Ќевозможно мне...
€ на лицо его легло то же выражение непоколебимого сурового упорства.
-- ‘лушай, что Я тебЯ спрошу, ‚олодимер,-- сказал он мне однажды.-- ’ы
какого прав-закону будешь? Ќашего же, видно?
—тобы испытать џшкину терпимость, Я резко отверг свою солидарность с
џшкиным прав-законом и поставил перед этим фанатиком "старого прав-закону"
основаниЯ совершенно несродного ему учениЯ. ‚ выражениЯх, понЯтных длЯ
џкова, Я развил известный кодекс практической нравственности с основами
братства и равенства. ‡лоупотреблЯЯ несколько его невежеством в догматике и
св. писании, Я опиралсЯ на изречение: "по делам их познаете их" и на
подходЯщих, текстах из €оанна, совершенно отвергаЯ обрЯдность и ставЯ на ее
место "дела", то есть практическое стремление к осуществлению формулы любви.
‚се это Я выдал за свою религию.
џшка слушал внимательно, но, к моему удивлению, вовсе не заметил самого
существенного в моем исповедании.
-- —то ж? -- удивил он менЯ. -- ќто и по-нашему так: все от Ђдама.
џ поставил вопрос Яснее и обрушилсЯ со своею критикой на двуперстное
знамение.
-- —итал ты в писании: "Џоклонитесь в духе и истине"?.. Ђ что такое
персты: дух или плоть? ’ут џшка понЯл.
-- ‘казано тоже...-- медленно заговорил он, -- поклонитесь душою и
телом...
-- Ђ где это сказано? -- спросил Я. џков задумалсЯ и не ответил.
-- —то ж? ќто тоже хорошо...-- сказал он в раздумьи, -- конечно, всЯк
по своему разумению.
€, вздохнув, прибавил со странным выражением:
-- ‚сЯк по-своему с ума-то сходит...

‘пустЯ две недели после нашего прибытиЯ в острог, перед вечером,-- но
еще задолго до поверки,-- арестантов стали загонЯть в камеры. Љоридоры
опустели, и в подследственном отделении воцарилась тЯжелаЯ, будто выжидающаЯ
тишина, по которой мы привыкли уже угадывать приближение высшего тюремного
начальства. ‚скоре громыхнула дверь дальнего коридора, послышалось звЯканье
оружиЯ, шаги многочисленной толпы.
Ѓлиже и ближе. ’олпа ввалила в наш коридор. аги отдавались отчетливо и
смолкали у џшкиной двери.
‹Язгнули запоры, дверь отворилась. Ќесколько секунд стоЯло гробовое
молчание, затем раздалсЯ голос старика -- "помощника":
-- ‚ыходи, џков... на волю.
-- ‚решь! -- послышалсЯ в ответ суровый голос џкова.-- ‚решь,
обманываешь, беззаконник! Ќе те времена, чтобы на волю менЯ...
Љонвойные бросились в камеру: послышалсЯ шум борьбы, что-то грузно
повалилось на пол.
-- Џо душу! -- вскрикнул џков подавленным, как будто задыхающимсЯ
голосом.-- Џо душу пришли, господи!.. ‘мерть, смерть моЯ! -- кричал он все
громче и громче. ‚ его голосе, то сдавленном, то резком и громком, слышалась
глубокаЯ тоска и страх смерти.
‘ердце у менЯ сильно билось... Њною начинала овладевать џшкина
фантасмагориЯ в свЯзи с комментариЯми реалиста Њихеича: "“ них это живо!"
џшку вЯзали, чтобы свезти в дом сумасшедших, где царили известные упрощенные
приемы лечениЯ. џков отбивалсЯ в последней степени отчаЯниЯ.
-- ‚олодимер, ‚олодимер! -- вскрикнул он, вдруг вспомнив, что рЯдом,
хотЯ за такою же дверью, есть человек, быть может, способный понЯть его
положение.
-- ‚олодимер, ‚олодимер, ‚олодимер!.. ”антасмагориЯ овладела мною
всецело. џ громко застучал в свою дверь.
-- —то такое еще? -- послышалсЯ голос помощника смотрителЯ.-- Љто это
стучит?
-- Џолитические стучат, ваше благородие, -- сказал Њихеич.

-- ‘проси, что надо?.. Џостой, Я сам спрошу. ‘едой старик в мундире и
папахе подошел к нашей двери и уставилсЯ в менЯ своими старчески
бесстрастными, подслеповатыми глазами.
-- ‚ам что угодно?
‚опрос менЯ озадачил. —то мне было угодно? ђеальнаЯ действительность
глЯдела на менЯ в лице этого старика, и Я не знал, что сказать реальной
действительности. џ сам был заперт в одиночке, за крепкою дверью, и мне ли
было вступатьсЯ за џшку? Ќа каком основании?
-- —то тут творитсЯ? -- спросил Я.-- —то вы делаете с џковом?

-- ќто... позвольте... Љакое вам дело?.. „ело это не ваше... Џолучено
предписание от начальства: отправить номер пЯтый в дом сумасшедших. Ќу, мы и
отправлЯем... Њожет ли все это до вас касатьсЯ?

VII

‚ отделении подследственных водворилась тишина, џшку свЯзанного
пронесли по коридорам, уложили в телегу и увезли вон из тюрьмы.
Ћтступит ли џков "от бога, от великого государЯ"? Ћтступит ли сибирскаЯ
психиатриЯ от упрощенных приемов лечениЯ? Ћтвет был Ясен... ’Яжелые мысли
теснились в мозгу: менЯ подавлЯла мертваЯ тишь одиночки и коридоров.
‘тарик Њихеич тихо запер дверь џшкиной камеры, постоЯл перед нею,
задумчиво покачал головой и затем уселсЯ на своем излюбленном месте. ‘тараЯ
тюремнаЯ крыса бодро прошла по коридору, бросаЯ довольные взглЯды на
опустевшую каморку, из которой не слышалось более громового џшкина стука.
‘тарик бормотал что-то и скверно улыбалсЯ.
‚ечером "поверка" обходила камеры обычным порЯдком. ‚се было тихо.
-- Ќет уже стукальщика,-- сказал его благородие, обращаЯсь к конвойному
офицеру.-- ‘везли нынче в дом сумасшедших.
‚друг по коридору пронеслись громкие удары... …го благородие вздрогнул,
тюремнаЯ крыса уронила карандаш и тетрадку, офицер как-то нервно обернулсЯ в
ту сторону. ‚сЯ "поверка" точно застыла.
-- Џошто держите менЯ, пошто морите, беззаконники?! -- раздалсЯ вдруг
козлиный голос ’имошки-остЯка, и общее напрЯжение разразилось смехом.
ќта выходка была совершенно неожиданна. Љозлиный голосок остЯка так
смешно подражал могучим окрикам џкова, все это в общем представлЯло столь
жалкую и смешную пародию, что его благородие расхохоталсЯ. ‡а его
благородием захохотала всЯ "поверка". ‘меЯлсЯ старичок-помощник, моргаЯ
подслеповатыми глазками, грохотал толстЯк офицер, сотрЯсаЯсь тучными
телесами, хихикала тюремнаЯ крыса, улыбка шевелила длинные усы Њихеича,
смеЯлись в бороду солдаты, вытЯнувшись в струнку и держа ружьЯ к ноге...
Ќа следующий день и мы тронулись в путь.

1880
Last-modified: Tue, 01 Jan 2002 19:23:04 GMT
Ћцените этот текст:

‚ладимир Љороленко. џшка

I

II

III

IV

V

VI

VII