‚ладимир ѓалактионович Љороленко. ђека играет

Ћцените этот текст:
‚ладимир ѓалактионович Љороленко. ђека играет

(ќскизы из дорожного альбома)

---------------------------------------------------------------------
Љнига: ‚.ѓ.Љороленко. "€збранное"
€здательство "Џросвещение", Њосква, 1987
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 маЯ 2002 года
---------------------------------------------------------------------

Џроснувшись, Я долго не мог сообразить, где Я.
Ќадо мной расстилалось голубое небо, по которому тихо плыло и таЯло
сверкающее облако. ‡акинув несколько голову, Я мог видеть в вышине темную
деревЯнную церковку, наивно глЯдевшую на менЯ из-за зеленых деревьев, с
высокой кручи. ‚право, в нескольких саженЯх от менЯ, стоЯл какой-то
незнакомый шалаш, влево - серый неуклюжий столб с широкою досчатою крышей, с
кружкой и с доской, на которой было написано:

Џожертвуйте проходЯщий
на колоколо господне.

Ђ у самых моих ног плескалась река.
ќтот-то плеск и разбудил менЯ от сладкого сна. „авно уже он прорывалсЯ
к моему сознанию беспокоЯщим шепотом, точно ласкающий, но вместе беспощадный
голос, который подымает на заре длЯ неизбежного трудового днЯ. Ђ вставать
так не хочетсЯ...
џ опЯть закрыл глаза, чтоб отдать себе, не двигаЯсь, отчет в том, как
это Я очутилсЯ здесь, под открытым небом, на берегу плещущей речки, в
соседстве этого шалаша и этого столба с простодушным обращением к
проходЯщим.
Џонемногу в уме моем восстановились предшествующие обстоЯтельства.
Џредыдущие сутки Я провел на ‘вЯтом озере, у невидимого града Љитежа,
толкаЯсь между народом, слушаЯ гнусавое пение нищих слепцов, останавливаЯсь
у импровизованных алтарей под развесистыми деревьЯми, где беспоповцы,
скитники и скитницы разных толков пели свои службы, между тем как в других
местах, в густых кучках народа, кипели страстные религиозные споры. Ќочь Я
простоЯл всю на ногах, сжатый в густой толпе у старой часовни. Њне
вспомнились утомленные лица миссионера и двух свЯщенников, кучи книг на
аналое, огни восковых свечей, при помощи которых спорившие разыскивали
нужные тексты в толстых фолиантах, возбужденные лица "раскольников" и
"церковных", встречавших многоголосым говором каждое удачное возражение.
‚спомнилась стараЯ часовнЯ, с раскрытыми дверЯми, в которые виднелись желтые
огоньки у икон, между тем как по синему небу ЯснаЯ луна тихо плыла и над
часовней, и над темными, спокойно шептавшимисЯ деревьЯми. Ќа заре Я с трудом
протолкалсЯ из толпы на простор и, усталый, с головой, отЯжелевшей от
бесплодной схоластики этих споров, с сердцем, сжимавшимсЯ от безотчетной
тоски и разочарованиЯ, - поплелсЯ полевыми дорогами по направлению к синей
полосе приветлужских лесов, вслед за вереницами расходившихсЯ богомольцев.
’Яжелые, нерадостные впечатлениЯ уносил Я от берегов ‘вЯтого озера, от
невидимого, но страстно взыскуемого народом града... ’очно в душном склепе,
при тусклом свете угасающей лампадки, провел Я всю эту бессонную ночь,
прислушиваЯсь, как где-то за стеной кто-то читает мерным голосом заупокойные
молитвы над заснувшей навеки народною мыслью.
‘олнце встало уже над лесами и водами ‚етлуги, когда Я, пройдЯ около
пЯтнадцати верст лесными тропами, вышел к реке и тотчас же свалилсЯ на
песок, точно мертвый, от усталости и вынесенных с озера суровых впечатлений.
‚спомнив, что Я уже далеко от них, Я бодро отрЯхнулсЯ от остатков
дремоты и привстал на своем песчаном ложе.

„ружеский шепот реки оказал мне настоЯщую услугу. Љогда, часа три
назад, Я укладывалсЯ на берегу, в ожидании ветлужского парохода, вода была
далеко, за старою лодкой, котораЯ лежала на берегу кверху днищем; теперь ее
уже взмывало и покачивало приливом. ‚сЯ река торопилась куда-то, пенилась по
всей своей ширине и приплескивала почти к самым моим ногам. …ще полчаса, -
будь мой сон еще несколько крепче, - и Я очутилсЯ бы в воде, как и эта
опрокинутаЯ лодка.
‚етлуга, очевидно, взыграла. Ќесколько дней назад шли сильные дожди:
теперь из лесных дебрей выкатилсЯ паводок, и вот река вздулась, заливаЯ свои
веселые зеленые берега. ђезвые струи бежали, толкались, кружились,
свертывались воронками, развивались опЯть и опЯть бежали дальше, отчего по
всей реке вперегонку неслись клочьЯ желтовато-белой пены. Џо берегам зеленый
лопух, схваченный водою, тЯнулсЯ из нее, тревожно размахиваЯ не потонувшими
еще верхушками, между тем как в нескольких шагах, на большой глубине, и
лопух, и мать-мачеха, и всЯ зеленаЯ братиЯ стоЯли уже безропотно и тихо...
Њолодой ивнЯк, с зелеными нависшими ветвЯми, вздрагивал от ударов зыби.
Ќа том берегу весело кудрЯвились ракиты, молодой дубнЯчок и ветлы. ‡а
ними темные ели рисовались зубчатою чертой; далее высились красивые осокори
и величавые сосны. ‚ одном месте, на вырубке, белели клади досок, свежие
бревна и срубы, а в нескольких саженЯх от них торчала из воды верхушка
затонувших перевозных мостков... € весь этот мирный пейзаж на моих глазах
как будто оживал, переполнЯЯсь шорохом, плеском и звоном буйной реки.
Џлескались шаловливые струи на стрежне, звенела зыбь, ударЯЯ в борта старой
лодки, а шорох стоЯл по всей реке от лопавшихсЯ то и дело пушистых клочьев
пены, или, как ее называют на ‚етлуге, речного "цвету".
€ казалось мне, что все это когда-то Я уже видел, что все это такое
родное, близкое, знакомое: река с кудрЯвыми берегами и простаЯ сельскаЯ
церковка над кручей, и шалаш, даже приглашение к пожертвованию на "колоколо
господне", такими наивными каракулЯми глЯдевшее со столба...

‚се это было когда-то,
Ќо только не помню когда

невольно вспомнились мне слова поэта.

III

- ѓлЯжу Я, братец, вовсе тебЯ заплескивает река-те. ќтто домой ходил.
€ду назад, а сам думаю: чай, проходЯщего-те у менЯ понЯла уж ‚етлуга. Љрепко
же спал ты, добрый человек!
ѓоворит сидЯщий у шалаша на скамеечке мужик средних лет, и звуки его
голоса тоже мне как-то приЯтно знакомы. ѓолос басистый, грудной, немного
осипший, будто с сильного похмельЯ, но в нем слышатсЯ ноты такие же
непосредственные и наивные, как и эта церковь, и этот столб, и на столбе
надпись.
- € чего только делат, глЯди-ко-сЯ, чего только делат ‚етлуга-те
наша... Ђх ты! Ѓеды ведь это, право беды...
ќто перевозчик ’юлин. Ћн сидит у своего шалаша, понурив голову и как-то
весь опустившись. Ћдет он в ситцевой грЯзной рубахе и синих пестрЯдиных
портах. Ќа босу ногу надеты старые отопки. ‹ицо моложавое, почти без бороды
и усов, с выразительными чертами, на которых очень Ясно выделЯетсЯ особаЯ
ветлужскаЯ складка, а теперь, кроме того, видна сосредоточеннаЯ угрюмость
добродушного, но душевно угнетенного человека...
- “несет у менЯ лодку-те... - говорит он, не двигаЯсь и взглЯдом
знатока изучаЯ положение дела. - Ѓеспременно утащит.
- Ђ тебе бы, - говорю Я, разминаЯсь, - вытащить надо.
- Љоли не надо. Ќе миновать, что не вытащить. ‚ишь, чего делат, вишь,
вишь... Ќ-ну!
‹одка вздрагивает, приподнимаетсЯ, делает какое-то судорожное движение
и опЯть беспомощно ложитсЯ по-прежнему.
- ’ю-ю-ю-ли-ин! - доноситсЯ с другого берега призывной клич какого-то
путника. Ќа вырубке, у съезда к реке, виднеетсЯ маленькаЯ-маленькаЯ
лошаденка, и маленький мужик, спустившись к самой воде, отчаЯнно машет
руками и вопит тончайшею фистулой:
- ’ю-ю-ю-ли-ин!..
’юлин все с тем же мрачным видом смотрит на вздрагивающую лодку и
качает головой.
- ‚ишь, вишь ты - опЯть!.. Ђ вечор еще, глико-сЯ, дальше мостков была
вода-те... ЏоглЯди, за ночь чего еще наделат. Ѓеды озорнаЯ речушка! ќтто
учнет играть и учнет играть, братец ты мой...
- ’ю-ю-ю-ли-ин, леш-ша-а-ай! - звенит и обрываетсЯ на том берегу голос
путника, но на ’юлина этот призыв не производит ни малейшего впечатлениЯ.
’очно этот отчаЯнный вопль - такаЯ же обычнаЯ принадлежность реки, как
игривые всплески зыби, шелест деревьев и шорох речного "цвету".
- ’ебЯ ведь это зовут! - говорю Я ’юлину.
- ‡овут, - отвечает он невозмутимо, тем же философски-объективным
тоном, каким говорил о лодке и проказах реки. - €ванко, а €ванко!
€ванко-о-о!
€ванко, светловолосый парнишка лет десЯти, копает червей под крутоЯром
и так же мало обращает вниманиЯ на зов отца, как тот - на вопли мужика с
того берега.
‚ это времЯ по крутой тропинке от церкви спускаетсЯ баба с ребенком на
руках. ђебенок кричит, завернутый с головой в трЯпки. „ругой - девочка лет
пЯти - бежит рЯдом, хватаЯсь за платье. ‹ицо у бабы озабоченное и сердитое.
’юлин становитсЯ сразу как-то еще угрюмее и серьезнее.
- Ѓаба идет, - говорит он мне, глЯдЯ в другую сторону.
- Ќу! - говорит баба злобно, подходЯ вплоть к ’юлину и глЯдЯ на него
презрительным и сердитым взглЯдом. ЋтношениЯ, очевидно, определились уже
давно: длЯ менЯ Ясно, что беспечный ’юлин и озабоченнаЯ, усталаЯ баба с
двумЯ детьми - две воюющие стороны.
- —е еще нукаешь? —то тебе, бабе, нужно? - спрашивает ’юлин.
- —е-ино, спрашиват еще... ‹одку давай! —ай, через реку ходу-то нету
мне, а то бы не стала с тобой, с путаником, и баЯть...
- Ќу-ну! - с негодованием возражает перевозчик. - —то ты кака сильна
пришла. ђазговаривашь...
- Ђ что мне не разговаривать! ‡алил шары-те... —его только мир смотрит,
пьЯницы-те наши, давно бы тебЯ, негодЯ пьЯного, с перевозу шугнуть надо.
„авай, слышь, лодку-те!
- ‹одку? ќвон парень тебЯ перемахнет... €ванко, а €ванко, слышь?
€ванко-о!.. Ђ вот Я сейчас вицей его, подлеца, вытЯну. ‘лышь, проходЯщий!..
’юлин поворачиваетсЯ ко мне.
- Ќу-ко ты мне, проходЯщий, вицю дай, хар-ро-шую!
€ он, с тЯжелым усилием, делает вид, что хочет приподнЯтьсЯ. €ванко
мгновенно кидаетсЯ в лодку и хватает весла.
- „ве копейки с нее. „евку так! - командует ’юлин лениво и опЯть
обращаетсЯ ко мне:
- Ѓеда моЯ: голову всее разломило.
- ’ю-ю-ли-ин! - стонет опЯть противоположный берег. - Џерево-о-оз!..
- ’Ятька, а тЯтька! Џаром кричат, вить, - говорит €ванко, у которого,
очевидно, Явилась надежда на освобождение от обЯзанности везти бабу.
- ‘лышу. „авно уж зеват, - спокойно подтверждает ’юлин. - ‘говорись
там. Њожет, еще и не надо ему... Њожет, еще и не поедет... Ћтчего бы такое
голову ломит? - обращаетсЯ он опЯть ко мне тоном самого трогательного
довериЯ.
“гадать причину не трудно: от беднЯги ’юлина водкой несет, точно из
полуштофа, и даже до менЯ, на расстоЯнии двух сажен, то и дело доносЯтсЯ
острые струйки перегару, смешиваЯсь с запахом реки и береговой зелени.
- Љабы выпил Я, - говорит ’юлин в раздумье, - а то не пил.
ѓолова его опускаетсЯ еще ниже.
- „авно не пью Я... Џоложим, вчера выпил...
€ опЯть ’юлин погружаетсЯ в глубокое раздумье.
- Љабы много... Џоложим, довольно Я выпил вчера... ’ак ведь сегоднЯ не
пил!
- ’ак это у тебЯ, видно, с похмельЯ, - пробую Я вывести его на
настоЯщую дорогу.
’юлин смотрит на менЯ долго, серьезно и чрезвычайно вдумчиво. „огадка,
очевидно, показалась ему не лишенною основаниЯ.
- ђазве-либо от этого. Ќоньче немного же выпил Я.
Џока таким образом ’юлин медленным, мучительным, но зато верным путем
подходил к истинной причине своих страданий, мужик на той стороне
окончательно лишилсЯ голоса.
- ’ю-ю-ю... - чуть слышно летело оттуда, из-за шороха речных струек.
- ђазве-либо от этого. ќто ты, братец, должно быть, верно сказал. Џью Я
винище это, лакаю, братец, лакаю...

Њежду тем тщетно вопивший мужик смолкает и, оставив лошадь с телегой на
том берегу, переправлЯетсЯ к нам вместе с €ванком, длЯ личных переговоров. Љ
удивлению моему, он самым благодушным образом здороваетсЯ с ’юлиным и
садитсЯ рЯдом на скамейку. Ћн значительно старше ’юлина, у него седаЯ
борода, голубые, выцветшие, как у ’юлина, глаза, на голове грешневик, а на
лице, где-то около губ, ютитсЯ та же ветлужскаЯ складка.
- ‘традаешь? - спрашивает он у перевозчика с улыбкой почти
сатирическою.
- ѓолову, братец, всее разломило. € от чего бы?
- ‚инища поменьше пей.
- ђазве-либо от этого. ‚от и проходЯщий то же бает.
- Ђ лодку у тебЯ, глЯди, унесет.
- Љак не унести. Џросто-таки и унесет.
Ћба смотрЯт несколько времени, как вздрагивает, точно в агонии,
опрокинутаЯ лодка.
- „авай паром, што ли, - ехать надо.
- „а тебе надо ли еще ехать-то? —ай, в Љрасиху пьЯнствовать?..
- Ђ ты уж накрасилсЯ...
- ‚ыпито. ѓолову всее разломило, беды! Ђ ты, может, лучше не ездий.
- —удак! —ай, у менЯ дочка там выдана. ‡вали к празднику. € баба со
мной.
- Ќу, баба, так, стало быть, не миновать, ехать видно. ќ-эх, шестов
нет.
- Љак нет? —е хлопаешь зрЯ? ќвона шесты-те!
- Љоротки. „вадцати четвертей надо. —ать, видишь: приплескиват
‚етлуга-те.
- Ђ ты что же, чудак, шестов не запас, коли видишь, что приплескиват?..
€ванко, сгонЯй за шестами-те, парень!
- ‘ходил бы сам, - говорит ’юлин, - тЯжелы вить.
- ’ы сходи, - твое дело!
- Ќе мне ехать, - тебе!
€ оба мужика, да и €ванко третий, спокойно остаютсЯ на местах.
- Ќу-ко Я его, подлеца, вицей вытЯну... - опЯть произносит ’юлин, делаЯ
новый опыт примерного вставаньЯ. - ЏроходЯщий, да-ко ты мне вицю...
€ванко с громким гнусавым ревом снимаетсЯ с места и бежит трусцой на
гору, к селу.
- Ќе донесет, - говорит мужик.
- ’Яжелы вить! - подтверждает ’юлин.
- Ђ ты бы добежал хоть встречу-те, - советует мужик, глЯдЯ на усилиЯ
муравьЯ €ванка, поЯвлЯющегосЯ на верху угора с длинными шестами.
- € то хотел сказать тебе: добеги-кось.
Ћба сидЯт и глЯдЯт.
- …встигне-е-й! ‹ешай!.. - слышитсЯ с той стороны пронзительный и
желчный бабий голос.
- Ѓаба кричит, - говорит мужик с некоторым беспокойством.
’юлин сохранЯет равнодушие: баба далеко.
- Ђ как у менЯ мерин сорветсЯ да мальчонку с бабой ушибет... - говорит
…встигней.
- Ђ резва лошадь-то?
- Ѓеды.
- Ќу, так очень просто может ушибить. „а ты бы, послушай, тово... назад
бы. —то тебе ехать-то, кака надобность?
- Ђх, чудак! „а нешто не видишь: с бабой собралсЯ. Љак можно, что не
ехать!
€ванко, выбиваЯсь из сил, приволакивает, наконец, шесты и с ревом
кидает их на берег. ‚се готово. ’юлину приходитсЯ приниматьсЯ за работу.
- ќй, проходЯщий! - обращаетсЯ он ко мне как-то одобрительно. - Ќу-ко,
послушай, и ты с нами на паром! Ђ то, видишь вот, больно уж река-те наша
резва.
Њы все взошли на скрипучий досчатый паром; ’юлин - последний.
Џо-видимому, он размышлЯл несколько секунд, поддаваЯсь соблазну: уж не
достаточно ли народу и без него. Ћднако, все-таки взошел, шлепаЯ по воде,
потом с глубокою грустью посмотрел на кольЯ, за которые были зачалены чалки,
и сказал с кроткой укоризной, обращенной ко всем вообще:
- ќ-эх! —алки-те, чалки никто и не отвЯзал. Ќ-ну!
- „а ведь ты, ’юлин, последний взошел на паром. ’ебе бы и надо
отвЯзать, - протестую Я.
Ћн не отвечает, косвенно признаваЯ, быть может, всю справедливость
этого замечаниЯ, и так же лениво, с тою же беспросветною скорбью, спускаетсЯ
в воду, чтоб отвЯзать чалки.
Џаром заскрипел, закачалсЯ и поплыл от берега. Џеревозный шалаш,
опрокинутаЯ лодка, холмик с церковью мгновенно, будто подхваченные неведомою
силой, уносЯтсЯ от нас, а мысок с зеленою подмытою ивой летит нам навстречу.
’юлин поглЯдел на мелькающий берег, почесал густую шапку своих волос и
перестал пихатьсЯ шестом.
- Ќесет вить.
- Ќесет, - ответил мужик, с натугой налегаЯ на чегень правым плечом.
- Џылко несет.
- „а ты что стал? —то не пхаешьсЯ?
- Џоди пхнись. ‘ левого-те борту не маЯчит.
- Ќу?
- ’о-то и ну!
Њужик ожесточенно сунул свой шест и чуть не бултыхнулсЯ в воду, - его
чегень тоже не достал до дна. …встигней остановилсЯ и сказал выразительно:
- Џодлец ты, ’юлин!
- ‘ам такой! Џошто лаешьсЯ?
- ‡а што тебе деньги плочены, подлаЯ фигура?
- Џоговори!
- Џошто длинных шестов не завел?
- ‡аведены.
- „а что нету их?
- „ома. Ќешто мальчонка приволокет... двадцати-то четвертей?
- ѓоворю: подлой ты человек.
- Ќу-ну! Ќе скажешь ли еще чего? Џоговори со мной!
‘покойствие ’юлина, видимо, смирЯет возмущенного …встигнеЯ. Ћн снимает
грешневик и скребет голову.
- Људа ж мы теперича? Љ Љозьме „емьЯну (в Љозьмо-„емьЯнск) сплывем, аль
уж как?..

„ействительно, резвое течение, будто шутЯ и насмехаЯсь над нашим
паромом, уносит неуклюжее сооружение все дальше и дальше. Љругом, обгонЯЯ
нас, бегут, лопаютсЯ и пузырЯтсЯ хлопьЯ цвету. Џеред глазами мелькает мысок
с подмытою ивой и остаетсЯ назади. Ќазади, далеко, осталась вырубка с
новенькою избушкой из свежего лесу, с маленькою телегой, котораЯ теперь
стала еще меньше, и с бабой, котораЯ стоит на самом берегу, кричит что-то и
машет руками.
- Људа ж мы теперича? ќх беды, право беды, - безнадежно, глЯдЯ на бабу,
говорит …встигней.
Џоложение действительно довольно критическое. ест уходит вглубь, не
маЯча, то есть не доставаЯ дна.
’юлин, не обращаЯ вниманиЯ на причитаниЯ …встигнеЯ, серьезно смотрит на
реку. „лЯ него опасность всех больше, потому что придетсЯ непременно
подымать паром против течениЯ. Ћн, видимо, подтЯнулсЯ, его взглЯд становитсЯ
разумнее, тверже.
- €ванко, держи по плесу! - командует он сыну.
Њальчишка на этот раз быстро исполнЯет приказ.
- ‘адись в греби, …встигней!
- „а у тебЯ еще есть ли греби-то? - сомневаетсЯ тот.
- Џоговори со мной!
Ќа этот раз слова ’юлина звучат так твердо, что …встигней покорно лезет
с помоста и прилаживаетсЯ к веслам, которые оказываютсЯ лежащими на дне.
- ЏроходЯщий, лезь и ты... в тую ж фигуру.
џ сажусь "в тую ж фигуру", что есть прилаживаюсь к правому веслу так
же, как …встигней у левого. Љоманда нашего судна, таким образом, готова.
€ванко, на лице которого совершенно исчезло выражение несколько гнусавой
беспечности, смотрит на отца заискрившимисЯ, внимательными глазами. ’юлин
сует шест в воду и ободрЯет сына: "„ержи, €ванко, не зевай мотри". Ќа мое
предложение - заменить мальчика у рулЯ - он совершенно не обращает вниманиЯ.
Ћчевидно, они полагаютсЯ друг на друга.
Џаром начинает как-то вздрагивать... ‚друг шест ’юлина касаетсЯ дна.
Ќебольшой "огрудок" дает возможность "пихатьсЯ" на расстоЯнии десЯтка сажен.
- ‚ались на перевал, €ванко, вали-ись на перевал! - быстро сдавленным
голосом командует ’юлин, ложась плечом на круглую головку шеста.
€ванко, упираЯсь ногами, тЯнет руль на себЯ. Џаром делает оборот, но
вдруг рулевое весло взмахивает в воздухе, и €ванко падает на дно. ‘удно
"рыскнуло", но через секунду €ванко, со страхом глЯдЯ на отца, сидит на
месте.
- Љрепи! - командует ’юлин.
€ванко завЯзывает руль бечевкой, паром окончательно "ложитсЯ на
перевал", мы налегаем на весла. ’юлин могучим толчком подает паром наперерез
течению, и через несколько мгновений мы Ясно чувствуем ослабевший напор
воды. Џаром "ходом" подаетсЯ кверху.
ѓлаза €ванко сверкают от восторга. …встигней смотрит на ’юлина с
видимым уважением.
- ќх, парень, - говорит он, мотаЯ головой, - кабы на тебЯ да не винище
- цены бы не было. ‚инище тебЯ обманывает...
Ќо глаза ’юлина опЯть потухли, и весь он размЯк.
- ѓреби, греби... ‡агребывай, проходЯщий, поглубже, не спи! - говорит
он лениво, а сам вЯло тычет шестом, с расстановкой и с прежним
уныло-апатичным видом. Џо ходу парома мы чувствуем, что теперь его шест мало
помогает нашим веслам. ЉритическаЯ минута, когда ’юлин был на высоте своего
признанного перевознического таланта, миновала, и искра в глазах ’юлина
угасла вместе с опасностью.
Ћколо двух часов поднимались мы все-таки кверху, а если бы ’юлин не
воспользовалсЯ последним "огрудком", паром унесло бы на узкий прЯмой плес, и
его не достать бы оттуда в двое суток. ’ак как пристать в обычном месте было
невозможно, - мостки давно затопило, - то ’юлин пристает к глинистому
крутоЯру, зачаливаЯ за ветлы. ЌачинаетсЯ спуск телеги. Њы с …встигнеем
хлопочем около этого дела. ’юлин равнодушно смотрит на наши хлопоты, а баба,
давно истратившаЯ на ветер все негодующие слова, сидит, не двигаЯсь, на
возу, точно окаменелаЯ, и стараетсЯ не смотреть на нас, как будто все мы
опостылели ей до самой последней крайности. Ћна точно застыла в своем
злобном презрении к "негодЯЯм-мужикам" и даже не дает себе труда сойти с
ребенком с телеги.
‹ошадь пугаетсЯ, закидывает уши и пЯтитсЯ назад.
- Ќу-ко, ну-ко, хлесни ее, резвую, по заду, - советует ’юлин, несколько
оживлЯЯсь.
ѓорЯчаЯ лошадь подбирает зад и прыгает с берега. Њинута треска,
стукотни и грохота, как будто все проваливаетсЯ сквозь землю. —то-то
стукнуло, что-то застонало, что-то треснуло, лошадь чуть не сорвалась в
реку, изломав тонкую загородку, но, наконец, воз установлен на качающемсЯ и
дрожащем пароме.
- —то, цела? - спрашивает ’юлин у …встигнеЯ, озабоченно
рассматривающего телегу.
- –ела! - с радостным изумлением отвечает тот.
Ѓаба сидит, как изваЯние.
- Ќу? - недоумевает и ’юлин. - Ђ думал Я: беспременно бы ей надо
сломатьсЯ.
- € то... вишь, кака крутоЯрина.
- —е ино! ‘амаЯ така круча, что ей бы сломатьсЯ надо... ќ-эх, а
чалки-те опЯть никто не отвЯзал! - кончает ’юлин с тою же унылой укоризной и
лениво ступает на берег, чтоб отвЯзать чалки. - Ќу, загребывай, проходЯщий,
загребывай, не спи!
—ерез полчаса тЯжелой работы веслами, криков: "навались", "ложись в
перевал" и "крепи", - мы, наконец, подходим к шалашу. ‘ менЯ пот льет, от
непривычки, градом.
- Џроси с ’юлина косушку, - говорит, полушутЯ, …встигней.
Ќо ’юлин, видимо, не расположен к шуткам. „олговременное пребывание на
берегу безлюдной реки, продолжительные унылые размышлениЯ о причинах никогда
не прекращающейсЯ тЯжелой похмельной хворости - все это, очевидно,
располагает к серьезному взглЯду на вещи. Џоэтому он уставилсЯ в менЯ своими
тусклыми глазами, в которых начинает медленно проблескивать что-то вроде
глубокого размышлениЯ, и сказал радушно:
- Џричалим, - поднесу... € не одну, слышь, поднесу, - добавлЯет он
конфиденциально, понижаЯ голос, причем в лице его Явственно проступает если
не удовольствие, то во всЯком случае мгновенное забвение тЯжелых похмельных
страданий.
Ђ с горы, по неудобной дороге, уже сползают два воза.
- …дут... - скорбно говорит перевозчик.
- „а еще, может быть, не поедут, - утешаю Я, - может быть, у них не
важное дело.
џ иронизирую, но ’юлин не понимает иронии, быть может потому, что сам
он весь проникнут каким-то особенным бессознательным юмором. Ћн как будто
разделЯет его с этими простодушными кудрЯвыми березами, с этими корЯвыми
ветлами, со взыгравшею рекой, с деревЯнною церковкой на пригорке, с надписью
на столбе, со всею этой наивною ветлужской природой, котораЯ все улыбаетсЯ
мне своею милою, простодушною и как будто давно знакомою улыбкой...
Љак бы то ни было, но на мое насмешливое замечание ’юлин отвечает
совершенно серьезно:
- …жели без товару, само собой обождут. Ќеужто повезу? - голову всее
разломило...

Џарохода все нет. ѓоворЯт, за час до прихода он будет еще "кричать"
где-то, на одной из вышележащих пристаней, но когда, часа через три,
пошатавшись по селу и напившись чаю, Я подхожу опЯть к берегу, о пароходе
ничего не известно. ђека продолжает играть и даже разыгралась совсем не на
шутку. ’юлин тащитсЯ к своему шалашу по колени в воде, лениво шлепаЯ босыми
ногами по зеленой потопшей траве; он весь мокрый, широкие штаны липнут к его
ногам, мешаЯ идти; сзади, на чалке, тащитсЯ за ’юлиным давешнЯЯ стараЯ
лодка, которую, согласно предсказанию знатока-перевозчика, унесло-таки
течением.
- —то, ’юлин, здоров ли?
- ‘лава богу. Ќе крепко чтой-то. „авай на ту сторону поедем.
- ‡ачем?
- ‚ишь, склека вышла. Џлоты €вахински река разметывать хочет.
- ’ебе-то что же?.. ђазве забота?
- Ђ глЯди-ко, €вахин четвертуху волокет. „а что четвертуха! ’ут, брат,
и полуведром поступишьсЯ...
Љ берегу торопливою походкой приближалсЯ со стороны села мужчина лет
сорока пЯти, в костюме деревенского торговца, с острыми, беспокойными
глазами. ‚етер развевал полу его чуйки, в руке сверкала посудина с водкой.
ЏодойдЯ к нам, он прЯмо обратилсЯ к ’юлину:
- —то, приплескиват?
- Ѓеды! - ответил ’юлин. - —ай, сам видишь.
- Ђ плотишки у менЯ понЯла уж?
- Џодхватыват, да еще не под силу. Ђ глЯди, подымет. ‹одку у менЯ даве
слизнула, - в силу, в силу бегом догнал за перелеском...
- Ќу?
- ’о-то. ‚ишь, вымок весь до нитки.
- Ђх ты! - отчаЯнно сказал купец, ударив себЯ по бедру свободною рукой.
- Ќе оглЯнешьсЯ, - плоты у менЯ размечет. —то убытку-то, что убытку! Ќу, и
подлец народ у нас живет! - обратилсЯ он ко мне.
- —его бы Я напрасно лаЯл православных, - заступилсЯ за своих ’юлин. -
—ай, у вас рЯда была...
- Ѓыла.
- Ќа песок возить?
- ’о-то на песок.
- Ќу-к на песке и есть, не в другом месте.
- „а ведь, подлецы вы этакие, река песок-то уж покрывает!
- Љак не покрыть, - покроет. Љ утру, что есть, следу не оставит.
- ‚от видишь! Ђ им бы, подлецам, только песни горланить. €шь орут! €м
горюшка мало, что хозЯину убыток...
Ћба смолкли. ‘ того берега, с вырубки, от нового домика неслись
нестройные песни. ќто артель васюхинцев куражилась над мелким
лесоторговцем-хозЯином. ‚чера у них был расчет, причем €вахин обсчитал их
рублей на двадцать. ‘егоднЯ ‚етлуга заступилась за своих деток и взыграла на
руку артели. ’еперь хозЯин униженно кланЯлсЯ, а артель не ломила шапок и
куражилась.
- Ќи за сто рублев! “знаешь, как жить с артелью! Њы тЯ научим...
ђека прибывала. €вахин струсил. Љинувшись в село, он наскоро добыл
четверть и поклонилсЯ артели. Ћн не ставил при этом никаких условий, не
упоминал о плотах, а только кланЯлсЯ и умолЯл, чтобы артель не попомнила на
нем своей обиды и согласилась испить "даровую".
- „а ты, такой-сЯкой, не финти, - говорили артельщики. - Ќе заманишь!
- Ќи за сто рублев не полезем в реку.
- Џущай она, матушка, порезвитсЯ да поиграет на своей волюшке.
- Џущай покидат бревнушки, пущай поразмечет. Џоди собирай!
Ќо четверть все-таки выпили и завели песни. ѓолоса неслись из-за реки
нестройные, дикие, разудалые, и к ним примешивалсЯ плеск и говор буйной
реки.
- ‚ажно поют! - сказал ’юлин с восторгом и завистью.
€вахину, кажетсЯ, песнЯ нравилась меньше. Ћн слушал беспокойно, и глаза
его смотрели растерЯнно и тоскливо. ЏеснЯ шумела бурей и, казалось, не
обещала ничего хорошего.
- Њного ли недодал вчера? - спросил ’юлин просто.
€вахин почесалсЯ и, не отрываЯ беспокойного взглЯда с того места,
откуда неслись нестройные звуки, ответил так же просто:
- Ћб двух красных спорились.
- Њного же, мотри! Љак бы, слушай, бока не намЯли.
Џо лицу €вахина было видно, что предположение не кажетсЯ ему
невероЯтным.
- •ошь бы плоты-те повыволокли, - сказал он с глубокою тоской.
- —ать, выволокут, - успокоил ’юлин.
- Џоговори им, - заискивающе сказал торговец. - Њол, боле не
приплескиват, назад, мол, к ночи пойдет.
’юлин ответил не сразу; взглЯд его приковалсЯ к посудине, и, помолчав,
он сказал сластолюбиво:
- „ругую четверть волокешь?
- „ругую.
- ‘поишь и третью. Џеревезти, что ль?
- ‚ези!
‹одка была на середине, когда ее заметили с того берега. ЏеснЯ сразу
грЯнула еще сильней, еще нестройнее, отражаЯсь от зеленой стены крупного
леса, к которому вплоть подошла вырубка. —ерез несколько минут, однако,
песнЯ прекратилась, и с вырубки слышалсЯ только громкий и такой же
нестройный говор. ‚скоре €вахин опЯть стрелой летел к нашему берегу и опЯть
устремилсЯ с новой посудиной на ту сторону. ‹ицо у него было злое, но
все-таки в глазах проглЯдывала радость.
Љ закату солнца всЯ артель "убилась" за ивахинскими плотами. Џод звуки
унылой дубинушки бревна выкатывали на берег и руками втаскивали на подъемы.
‘коро весь ивахинский лес высилсЯ в клади на крутоЯре, недоступный длЯ
шаловливой реки.
Џотом опЯть загремела песнЯ. Њокрые, усталые артельщики допивали
последнюю четверть. €вахин, потный, злой, но все-таки еще более довольный,
переправилсЯ в последний раз на нашу сторону и умчалсЯ к селу; ветер
размахивал полами его сибирки, а в обеих руках были посудины, на этот раз
пустые.
’юлин, еще более унылый, провожал его долгим взглЯдом.
- Ќу что, побили? - спросил Я у него.
Ћн перевел взглЯд на менЯ и спросил:
- Љого?
- „а €вахина.
- Ќе, что его бить...
џ с удивлением посмотрел на ’юлина, и в моем уме блеснула внезапнаЯ и
неожиданнаЯ догадка: физиономиЯ ’юлина припухла, а под глазом стоЯл фонарь,
очевидно, новейшего происхождениЯ.
- ’юлин, голубчик!
- Ќу, что?
- Ћтчего у тебЯ синЯк?
- ‘инЯк... „а отчего ему быть синЯку?
- „а ведь тебЯ, ’юлин, должно быть, били.
- Љто менЯ бил?
- Ђртельщики.
’юлин задумчиво посмотрел мне прЯмо в глаза и сказал:
- ђазве-либо от этого... „а, слышь, и били-то не очень шибко.
Џауза, взглЯд на менЯ, и во взглЯде мелькающаЯ догадка:
- ђазве-либо не Џарфен ли это менЯ саданул?
- Џожалуй, что и Џарфен, - опЯть помогаю Я медленному процессу нового
приближениЯ к истине.
- Ѓеспременно Џарфен. ’акой, скажу тебе, вредный мужичишко - завсегда
норовит как бы нибудь человека испортить...
‚опрос оказалсЯ достаточно разъЯсненным. Њне, правда, очень хотелось
еще разузнать, каким образом гнев артели так неожиданно изменил свое
направление, и артельнаЯ гроза, вместо €вахина, обрушилась на совершенно
нейтральную тюлинскую физиономию, но в это времЯ с другого берега опЯть
послышалсЯ призыв:
- ’ю-ю-юли-ин!..
’юлин не повернул даже головы и лениво направилсЯ к шалашу, сказав мне
на ходу:
- Љличут. ‘махать бы тебе, а? †ивым бы духом.
Ќо вдруг он насторожилсЯ, повернулсЯ и ожил. Ќа берегу, несмотрЯ на
сумерки, можно было разглЯдеть красные рубахи. ќто артельщики звали ’юлина
и, кажетсЯ, самым заманчивым образом махали руками.
- ‡овут ведь? - радостно сказал он, вопросительно глЯдЯ на менЯ.
- ђазумеетсЯ, зовут. ЋпЯть побьют, пожалуй...
- Ќе, што ты, бог с тобой. Ќе может быть! “гостить менЯ артели
желательно, вот што! Ќа мировую, значит...
€ ’юлин с удивительною живостью кинулсЯ к берегу. ‘вЯзав зачем-то две
лодки, нос к корме, - он сел в переднюю и быстро отпихнулсЯ от берега, не
оставив на этой стороне ни одной.

VII

џ понЯл эту невинную хитрость, когда услышал в сумерках скрип воза,
съезжавшего с горы. ‚оз неторопливо подъехал к реке. ‹ошадь фыркнула
несколько раз и, откинув уши, уставилась с удивленным видом на изменившуюсЯ
до неузнаваемости смиренницу ‚етлугу.
Ћт воза отделилсЯ мужик, подошел к самой воде, посмотрел, почесалсЯ и
обратилсЯ ко мне:
- Џеревозчик где?
- ‚он... - указал Я на светлую полоску, взрезавшую темную поверхность
реки уже на середине.
Ћн вглЯделсЯ туда, опЯть помотал головой, прислушалсЯ к песнЯм
васюхинцев и стал поворачивать воз:
- € подлый же мужичок здешний перевозчик живет, - сказал он, впрочем,
довольно спокойно. - ѓлЯди, ведь и лодки все уволок... ‚сю ночь его теперь
оттеда не достанешь.
ЋтведЯ лошадь, он подошел ко мне и поклонилсЯ.
- ЏроходЯщие будете?
- ЏроходЯщий.
- Ќе с озера ли?
- ‘ озера.
- ’ак. Њного теперича народу идет. ‡автра, что есть, и то еще пойдут.
ќх, как река-то пылит, беды! …жели теперь нам с вами на паром... „а нет, не
управитьсЯ... Ќочевать, видно. Ђ вы не к пароходу ли?
- Љ пароходу.
- Ќу, на заре, раньше не будет. Ќочевать, видно, и вам. - Ћн поставил
за шалашом телегу и пустил на береговой откос стреноженную лошадь. —ерез
несколько минут за шалашом закурилсЯ дым.
’юлин, очевидно, приучил свою публику к терпению.
‘олнце давно спрЯталось за горами и лесами, над ‚етлугой опустились
сумерки, синие, теплые, тихие. Ќаш огонек разгоралсЯ, дым подымалсЯ прЯмо
кверху. Ѓыло как-то даже странно это спокойствие воздуха, нарЯду с
торопливым и буйным движением на реке, котораЯ все продолжала приплескивать.
‘ того берега все неслись песни, и мне казалось, что Я различаю фистулу
’юлина в общей разноголосице. Ќа одном из недальних холмов один за другим
вспыхивали огни соседней деревеньки. „нем Я не замечал ее, - так ее серые
избы и темные крыши сливались с общими тонами пейзажа... ’еперь она
выступила красивой стайкой огоньков на темной верхушке холма, и кое-где
четырехугольники крыш вырезывались в синеве неба.
ќто - деревнЯ ‘оловьиха. Њой новый знакомый, от нечего делать,
рассказал мне некоторые небезынтересные черты из жизни ее обитателей. Ќарод
в ‘оловьихе живет предприимчивый и гордый; в окрестностЯх соловьихинцы
слывут "воришканами". ‘лучилось моему новому знакомому остановитьсЯ в селе
Ѓлаговещении, у дьЯчка. „ело было зимой, к вечеру. ‘идЯт за столом. ‚друг
кто-то стук-стук в оконце. ‚ыглЯнул дьЯчок: стоит за окном €ван ‘еменов,
сосед-старичок, и на ночлег проситсЯ. "„а что ты, чай тебе до дому всего с
версту?" - "‘ версту, мол, с версту, да мимо ‘оловьихи идти. Љак бы опЯть к
пролуби не свели".
Ћказалось, что между этим старичком и соловьихинцами установились
совершенно своеобразные отношениЯ. Љак только старик разживетсЯ деньгами,
так непременно напьетсЯ на селе, а как напьетсЯ, так и начнет хвастать: имею
у себЯ "Љатеньку" в кармане. Џойдет после этого домой, его соловьихинцы и
переймут на реке, да прЯмо к проруби.
- •ошь в пролубь?
Ќу, разумеетсЯ, не хочет. Ћни и не неволЯт - отдай только им
"Љатеньку". Ћн отдает, делать нечего. Ћни опЯть:
- •ошь в пролубь?
- Ќе желаю, братцы.
- ’ак никому, глЯди, не бай. Ќе скажешь, что ли?
- Ќе скажу!
- ‡аклЯнись!
- —тоб мне, - говорит, - на сим месте провалитьсЯ, коли скажу единой
душе.
€ не говорит. ‘колько раз этак его ловили, - надоело ему, перестал
вечером мимо ‘оловьихи ходить, особливо когда выпивши, а не сказал никому.
"‚одили, - говорит, - к пролуби соловьихинцы", а кто именно - ни за что не
скажет.
Џосле этого рассказа Я с особым любопытством взглЯнул на деревеньку
"воришканов". Ќу, где, думалось мне, кроме ‚етлуги, встретите вы такую
непосредственность и простоту приемов, и такое благородное доверие к чужому
слову, и такую простодушную уверенность в возможности "провалитьсЯ на сим
месте", в случае нарушениЯ клЯтвы?.. Њой новый знакомый, сам - "ветлугай",
уверЯл, что другой этакой деревни нет нигде больше по всей реке. ‚ Њарьине
промышлЯли года три назад "красноЯрками"*, - ну, это дело другое. Ђ положите
в незапертой избе деньги, уходите на сутки, - никто не тронет.
______________
* ЉрасноЯрками называют фальшивые бумажки.

- Љак же все-таки соловьихинцы?
- ’акой у них, позвольте сказать, обычай...
Ќу, где еще, думалось мне опЯть, найдетсЯ такаЯ терпимость к чужим
обычаЯм?.. € огоньки ‘оловьихи мигали мне приветливо и простодушно: "нигде,
нигде"...
- ‚от и у ’юлина, - сказал Я, улыбаЯсь, - тоже обычай.
- ‚ерно! Џодлец мужичок, будь он проклЯт! Ђ и то надо сказать: дело
свое знает. ‚от пойдет осень или опЯть весна: тут он себЯ покажет... „ругому
бы ни за что в водополь с перевозом не управитьсЯ. „лЯ этого случаЯ больше и
держим...
- Њир беседе!
- Њилости просим!
Љ нашему огоньку с берестЯными кошелками за спиной, с посошками в руках
подошли два странника. Ћдин из них, скинув котомку, внимательно поглЯдел на
менЯ и сказал:
- ќтого мы человека видели.
- Ќемудрено, - ответил Я.
- Ќа ‹юнде были?
- Ѓыл.
- ’ам и видели. Џо усердию или обет был даден владычице?
- Џо усердию. Ђ вы?
- Њы к празднику ходили, стало быть, к сродникам.
- —то ж, садитесь к огоньку.
- „а нам бы на перевоз, - до дому недалече. Љ утру и дошел бы Я.
- „а, на перевоз!.. - вмешалсЯ мой знакомый. - ’юлин последнюю ладью
уволок. Ќа пароме разве?..
- ѓде!.. Ѓольно река взыграла.
- „а и шестов длинных нет.
„ругой из новоприбывших подошел усталым шагом к берегу, и тотчас же над
рекой раздалось громко, протЯжно:
- ’ю-ю-ли-ин! ‹одку дава-а-ай!
Ћтклик покатилсЯ по реке, будто подхваченный быстрым течением. €гриваЯ
река, казалось, несет его с собой, перекидываЯ с одной стороны на другую меж
заснувшими во мгле берегами. Ћтголоски убегали куда-то в вечернюю даль и
замирали тихо, задумчиво, даже грустно, - так грустно, что, прислушавшись,
странник не решилсЯ в другой раз потревожить это отдаленное вечернее эхо.
- абаш! - сказал он и, махнув рукой, вернулсЯ к нашему огоньку.
- Ђ парню-то и до дому рукой подать, - сказал первый из моих знакомых,
- и всего-то версты четыре, из Џесошной! ‘лыхали про песочинцев? - спросил
он с лукавой усмешкой.
- Ќет, Я в здешних местах не бывал.
- “ них, у песочинцев, тоже опЯть свой нрав. —то ни город, то, говорЯт
люди, норов, что ни деревнЯ, то обычай. ‘оловьихинцы, - Я вот рассказывал, -
любЯт так, чтоб чужое взЯть, а уж песочинцы - те свое беречь мастера. ќтто
годов, может, пЯть назад, пошли семеро песочинцев в село Ѓлаговещение железо
чинить: лемеха там, сошники, серпы и прочее деревенское орудие. Ќу,
починили, идут назад к реке и сумы с железом в руках несут. Ђ река, как вот
и теперь же, приплескивает сильно, играет, да еще ветер по реке ходит, волну
раскачал. Ђ лодка-то, известно, верткаЯ. "Ђ что, братцы вы мои, - говорит
один, - как лодку у нас ковырнет, ведь железо-то, пожалуй, утопнет. „авай,
робЯты, кошели к себе привЯжем, кабы железо не потопить". - "€ то, мол,
дело!" ’ак и сделали. Љ реке шли - железо в руках несли; в лодку садитьсЯ -
давай на себЯ навЯзывать. ‚ыехали на середину, река лодку-те и начни
заливать, лодка и опрокиньсЯ. Ќу, железо-то крепко к спинам привЯзано - не
потерЯлось. ’ак вместе с железом хозЯевы ко дну и пошли, все семеро!.. —то,
парень, аль не правду Я баю?
Џесочинец не возражал, и, при свете огонька, на всех трех лицах моих
собеседников лежала одна и та же добродушно-насмешливаЯ улыбка, с особенною
ветлужскою складкой, живо напоминавшею мне ’юлина.
- Ќу, а вы-то откуда? - спросил Я у старика, который видел менЯ на
‹юнде.
- Ђ Я, господин, сам по себе. Ѓез роду-племени, бездомный человек,
солдатскаЯ кость.
- Ђ все-таки, родом с ‚етлуги?
- ‘ нее, матушки. Ќе одну путину сгонЯл по ней смолоду. „а и после
царской службы вот уж пЯтнадцатый год околачиваюсь.
‘олдатского в этом старике было очень мало: только разве некотораЯ
спокойнаЯ уверенность речи, да еще старый, засаленный картуз с какими-то
едва заметными кантами и большим надорванным козырем. €з-под козырЯ глЯдели
и искрились порой серые глаза, а около усов ютилась чуть заметнаЯ улыбка.
ѓолос у старого солдата был очень приЯтный, грудной, с "перекатцем",
выдававшим прежнего лихого песельника, но теперь уже значительно осипшим от
старости, от речной сырости, а может и от "винища". Љак бы то ни было,
слушать этот голос с юмористическою ноткой и глЯдеть на ветлужскую усмешку
старого солдата было очень приЯтно, и Я вспомнил теперь, что действительно
мы встречались с ним на озере. ‚ разгар самого горЯчего спора на тему: "с
татем, с разбойником, кольми паче с еретиком не общайсЯ", - когда обе
стороны засыпали друг друга текстами и разными тонкостЯми начетчицкой
диалектики, - этот старичок, с надорванным козырем и искрЯщимисЯ глазами,
вынырнув внезапно в самой середине, испортил всю беседу, рассказав очень
просто и без всЯких текстов простой житейский случай. ђассказ произвел на
большинство сильное отрезвлЯющее впечатление; начетчики отнеслись к нему с
Явным пренебрежением. Љак бы то ни было, беседа была решительно испорчена, и
толпа разошлась, уносЯ, быть может, не одно проснувшеесЯ сомнение...
- Џомилуйте, бабий разговор, просторечие, - сказал мне с
неудовольствием один из начетчиков. - Ќешто это от писаниЯ?
- „а это кто такой, не …фим ли? - спросил другой, подошедший к концу
разговора.
- Ћн.
- Џустой мужичонко, ветлугай. ‚ работниках у нас живал. ЏисаниЯ не
знает. …вангелие одно читал... - и говоривший махнул рукой.
…фим-ветлугай только улыбалсЯ своею особенною улыбкой, неизвестно к
чему относЯщеюсЯ: к предмету ли разговора, к слушателЯм или, быть может, к
самому ему, пустому мужичонку, бездомнику, солдатской косточке... Љак бы то
ни было, мне казалось, что в рассказе ветлугаЯ Я слышал первое еще на
‘ветлоЯре живое слово.
’еперь мы опЯть завели разговор на ту же тему: о ‹юнде, о ‘ветлоЯре и
Љитеже, об уреневцах. ‘реди многочисленных и разноверных групп, собирающихсЯ
на ‘ветлоЯре, приносЯщих туда, каждаЯ, свои книги, свои напевы и свою веру,
в особенности выделЯютсЯ уреневские начетчики, устраивающие каждый год свой
алтарь под одним и тем же старым дубом, на склоне холма. ‚ то времЯ как
около австрийского свЯщенника, в полуманатейке и с длинными косами впереди
ушей, едва-едва набираетсЯ десЯток молЯщихсЯ, - около уреневского дуба стоит
теснаЯ большаЯ толпа. ЊенЯ поразили суровые, надменные лица этих начетчиков.
’ут были женщины в темных скитских платьЯх, какой-то очень длинный субъект с
резкими чертами, молодой мальчишка с сумой нищего, с лицом, покрытым оспой,
и лохматый юродивый... Ћни читали и пели по очереди, однообразными,
гнусавыми голосами, совершенно притом не обращаЯ вниманиЯ на все окружающее.
Њежду тем как представители других толков охотно вступали в споры, -
уреневцы держались свысока, пренебрежительно и на вопросы совсем не
отвечали. Љазалось, длЯ них во всем мире не существовало уже ничего
заслуживающего хотЯ бы малейшего снисхождениЯ и всЯ свЯтость
сосредоточивалась на этом небольшом островке, занЯтом их тесно сомкнутыми
"стрижеными гуменцами" и оглашаемом их унылыми напевами.
- Ћчень уж высоко сами себЯ держат, - говорил …фим. - Ќарод, нечего
сказать, просужий, трезвый народ, а только нашему брату у них неловко.
- Џочему это?
- ’оскливо. Ќаша вера, прЯмо сказать, много веселее, - ответил за …фима
хозЯин воза.
Њолчавший до сих пор песочинец при этих словах улыбнулсЯ как-то
радостно и сказал:
- Ѓывал ведь Я у них. Ѓольно, братцы, чудно!
- Ђ что?
- „а так. ќтто нанЯлсЯ Я у них зимусь к одному: брусу из лесу
выволокчи. Џриехали мы с молодым хозЯином на моей лошаде ночью. Ќаутро
проснулсЯ Я, а темно еще - дело зимнее. ѓлЯжу: старуха светец засвечает,
потом молитьсЯ хочет образам. Ћбраза-те хорошие, крашоные. Ќу, думаю, и мне
пора; помолюсь, дай-ка, и Я, да лошадь пойду снарЯжать. ‹езу тихонько с
полатей, стал за ей, давай себе креститьцЯ. Љак тут она обернись. “видела
менЯ и руками замахала: "’ы, - говорит, - что это делаешь?" - "Ђ что, мол, -
молитьцЯ было похотел". - "Џогоди", - говорит. - "—его годить? - самаЯ
пора". - "Џогоди, мол, после". Ќу, после, дак и после, опЯть Я полез на
полати. Ћтмолилась она, свечки погасила, убрала; глЯжу опЯть: малое времЯ
погодЯ, старче с печки лезет, свою икону тащит на божницю, свою и свечку
зажигат. џ опЯть с полатей. „умаю, теперь и мне можно. ’олько нацелилсЯ лоб
перекрестить, старичишка менЯ за руку лап! "’ы што это?" - "Ќа вот!.. да Я,
мол, было молитьцЯ целилсЯ". - "Џогоди, - говорит, - не годитсЯ тебе". ‚от
оказиЯ! ЋпЯть, видно, на полати лезть. Ќу, чего будет!.. ’ут опЯть молодица
слезат, с молодым хозЯином в боковушке свечку затеплили. “ тех икон нету -
одно распЯтье. џ живым духом к ним, опЯть себе нацеливаюсь. „авай, думаю,
хоть на распЯтье помолюсь.
- Ќу, допустили, что ль? - спросил один из заинтересованных слушателей,
видЯ, что рассказчик остановилсЯ.
- Ќе! то вы думаете? - и тут не допустили! Ћтмолились сами, потом
зовут: теперь, говорЯт, иди, молись себе. ‚зошел Я в боковушку, а там голые
стены. Ћни и распЯтье-то уволокли... Ђх ты, шут вас задави! —то мне тут с
вами грешить, думаю себе. Ќе надо! џ лучше, коли так, дорогой поеду, на
солнышко господне помолюсь.
- ’ри веры в одным дому! - заметил солдат.
- ’ри и есть. Ћбедать времЯ пришло. Ќу, посадили менЯ, доброго молодцЯ,
честь-честью. ЋпЯть старики с дочкой вместе, нам с молодым хозЯином на
особицю, да еще, слышь, обоим чашки-те разные. ’ут уж мне за беду стало. "Ђх
вы, - говорю, - такие не эдакие. ‚ы не то што менЯ бракуете, вы и своего-то
мужика бракуете". - "Ђ потому, - старуха бает, - и бракуем, што он по ђусе
ходит, с вашим братом, со всЯким поганым народом нахлебаетсЯ..." ‚от и поди
ты, как они об нас понимают!
- „-да, - подтвердил хозЯин воза, лежавший уже с руками, заложенными за
голову. - ‚идишь ты, каке грозны живут... Ђ сами-те, бесстыдники! ’епериче у
нас, поблизу, в деревне два брата; один, стало быть, в солдаты ушел, другой
его бабу к себе взЯл. ќто невестку-то, стало быть, да еще чижолую. „ругой со
службы вернулсЯ, тоже долго не думал: родну-те сестру прежней жены к себе.
„а слышь: два брата на двух сестрах женаты, да мальчонке-то солдат и дЯдей
родным, да чуть ли и тЯтькой не приходитсЯ. ’ак вот этим не брезгуют.
Ћхо-хо-хо-о... Ќе спать ли пора?
‚одворилось ненадолго молчание.
- ‘мешицЯ по ђусе пошла, - раздалсЯ через минуту простодушный голос
песочинца.
- „авно уж это, - сказал, укладываЯсь, солдат, - не со вчерашнего дни.
- —е не давно? ‚от теперича молокана опЯть...
- Ќу, эти инаЯ статьЯ, другого роду. ‘пи-ложись, пустого не бай!
Ќо песочинец, объЯтый размышлением о "смешице", котораЯ пошла "по
свЯтой ђусе", долго еще не мог улечьсЯ. Ћн сидел, ковырЯл веткой в огне и,
увидЯ, что Я тоже не сплю, кивнул лукаво в сторону …фима и произнес:
- Ћсоба статьЯ, говорит... —его не особа статьЯ! ‘ам с ними водитцЯ,
богам нашим молитьцЯ не стал, молоко по пЯтницам жрет. ‘ам видывал, а то бы
и баЯть не надо...
€ он тоже стал прилаживатьсЯ на песочке.

VIII

џ поднЯлсЯ и посмотрел кругом.
ђека скрылась в темной синеве вечера. ‹уна еще не подымалась, звезды
тихо, задумчиво мигали над ‚етлугой. Ѓерега стоЯли во мгле, неЯсные,
таинственные, как будто прислушиваЯсь к немолчному шороху все прибывающей
реки. Џоверхность ее была темна, не видно было даже "цвету", только кое-где
мерцали, растЯгивались и тотчас исчезали на бегущих струЯх дрожащие
отражениЯ звезд, да порой игриваЯ волна вскакивала на берег и бежала к нам,
сверкаЯ в темноте пеной, точно животное, которое резвитсЯ, пробегаЯ мимо
человека...
Ђртель все еще бушевала на другом берегу, но песнЯ, видимо, угасала,
как наш костер, в который никто не подбрасывал больше хворосту. ѓолосов
становилось все меньше и меньше: очевидно, не одна уж удалаЯ головушка
полегла на вырубке и в кустарнике. Џорой какой-нибудь дикий голосина
выносилсЯ удалее и громче, но ему не удавалось уже воспламенить остальных, и
песнЯ гасла.
џ тоже улегсЯ рЯдом со спЯщими ветлугаЯми, любуЯсь звездным небом,
начинавшим загоратьсЯ золотыми отблесками подымавшейсЯ за холмами луны. Ђ с
горы, тихо поскрипываЯ, спускалсЯ опЯть запоздалый воз, подходили пешеходы
и, постоЯв на берегу или безнадежно выкрикнув раза два лодку, безропотно
присоединЯлись к нашему табору, задержанному военною хитростью перевозчика
’юлина.
Ћгни в деревушке на холме давно погасли один за другим. ‘толб с
надписью то выделЯлсЯ, окрашенный огнем костра, то утопал в темноте.
Ќа той стороне, за рекой, запевал соловей.

- Џерево-оз!
- Џеревоз, перевоз, перрево-о-оз!
- ќй, перевоз-чик, живей - э-эй!
- ѓо-го-го-го-о-о!..
ѓромкие крики, раздавшиесЯ шумно, внезапно, резко и звонко, точно труба
на заре, разбудили менЯ и весь наш табор, приютившийсЯ у огонька. Љрики
наполнЯли, казалось, землю и небо, отдаваЯсь в мирно спавших лощинах и
заводЯх ‚етлуги. Ќочные странники просыпались и протирали глаза; песочинец,
которого вчера так сконфузил его собственный скромный оклик заснувшей реки,
теперь глЯдел с каким-то испугом и спрашивал:
- —то такое? ‘ нами крестнаЯ сила, что такое?
Ќачинало светать, река туманилась, наш костер потух. ‚ сумерках по
берегу виднелись странные группы каких-то людей. Ћдни стоЯли вокруг нас,
другие у самой воды кричали перевозчика. Ќевдалеке стоЯла телега,
запрЯженнаЯ круглою сытою лошадью, спокойно ждавшею перевоза.
џ тотчас же узнал уреневцев... ’ут были и третьеводнишние скитницы в
темных одеждах, и длинный субъект с мрачным лицом, и рЯбой нищий, и лохматый
"юрод", и еще какие-то личности в том же роде.
’еперь они стоЯли вокруг нашего, лежавшего вповалку, табора, глЯдЯ на
нас с бесцеремонным любопытством и Явным пренебрежением. Њои спутники как-то
сконфуженно пожимались и в свою очередь глЯдели на новоприбывших не без
робости. Њне почему-то вдруг вспомнились английские пуритане и индепенденты
времен ЉромвелЯ. ‚ероЯтно, эти свЯтые так же надменно смотрели на
простодушных грешников своей страны, а те отвечали им такими же
сконфуженными и безответными взглЯдами.
- ќй, вы, ветлугаи-водохлебы! где перевозчик?
- Џеревоз, перевоз, перре-во-оз!..
Њожно было подумать, что целаЯ армиЯ вторглась в мирные владениЯ
беспечного перевозчика. ѓолоса уреневцев гремели и раскатывались над рекой,
котораЯ теперь, казалось, быстро и сконфуженно убегала от погрома, всЯ опЯть
желтовато-белаЯ от цвету. ќхо долго и далеко перекатывало эти крики.
"Ќу-ка, - думалось мне, - устоит ли и теперь тюлинский стоицизм?"
Љ моему удивлению, взглЯнув на реку, Я увидел в утренней мгле лодочку
’юлина уже на средине. Ћчевидно, философ-перевозчик тоже находилсЯ под
обаЯнием грозных уреневских богатырей и теперь греб изо всех сил. Љогда он
пристал к берегу, то на лице его виднелась сугубаЯ угнетенность и похмельнаЯ
скорбь; это не помешало ему, однако, быстро побежать на гору за длинными
шестами.
Ќаш табор тоже зашевелилсЯ. •озЯева ночевавших возов вели за челки
лошадей и торопливо запрЯгали, боЯсь, очевидно, что уреневцы не станут
дожидатьсЯ, и они опЯть останутсЯ на жертву тюлинского самовластиЯ.
—ерез полчаса нагруженный паром отвалил от берега.
“ потухшего костра мы остались вдвоем с …фимом, который разгребал
пальцами золу, чтобы закурить угольком носогрейку.
- Ђ вы что же не переправились заодно?
- Ќу их, не люблю, - ответил он, раскуриваЯ. - Њне не к спеху - пойду
себе по росе... Ђ вот вам так, пожалуй, пора собиратьсЯ: слышите, пароход
сверху бежит.
—ерез минуту и Я мог уже различить гулкие удары пароходных колес, а
через четверть часа над мысом поЯвилсЯ белый флаг, и "Ќиколай" плавно
выбежал на плесо, мигаЯ бледнеющими на рассвете огнЯми и ведЯ зачаленную
сбоку большую баржу.
‘олдат услужливо подал менЯ в тюлинской лодочке на борт парохода, и
тотчас же сам вынырнул в ней из-за кормы, направлЯЯсь к тому берегу, где
грузный паром высаживал уреневцев.
‘олнце давно золотило верхушки приветлужских лесов, а Я, бессонный,
сидел на верхней палубе и любовалсЯ все новыми и новыми уголками, которые с
каждым поворотом щедро открывалась красавица-река, еще окутаннаЯ кое-где
синеватою мглой.
€ Я думал: отчего же это так тЯжело было мне там, на озере, среди
книжных народных разговоров, среди "умственных" мужиков и начетчиков, и так
легко, так свободно на этой тихой реке, с этим стихийным, безалаберным,
распущенным и вечно страждущим от похмельного недуга перевозчиком ’юлиным?
Ћткуда это чувство тЯготы и разочарованиЯ, с одной стороны, и облегчениЯ - с
другой? Ћтчего на менЯ, тоже книжного человека, от тех веет таким холодом и
отчужденностью, а этот кажетсЯ таким близким и так хорошо знакомым, как
будто в самом деле.

‚се это уж было когда-то,
Ќо только не помню когда

Њилый ’юлин, милаЯ, веселаЯ, шаловливаЯ взыгравшаЯ ‚етлуга! ѓде же это
и когда Я видел вас раньше?

1891

ЏримечаниЯ

‚ысоко оценил этот рассказ ѓорький. ‚ письме к Љороленко с острова
Љапри 24 июлЯ 1913 года ѓорький писал: ""ђека играет" - это любимый мой
рассказ; Я думаю, что он очень помог мне в понимании "русской души"...
ѓоворЯт, Я довольно удачно читал рабочим реферат, темой которого была роль
’юлина в русской истории, - у менЯ вышло так, что и Њинин, и Ѓолотников, и
Џугачев - все ’юлины!" ‚ своих "‚оспоминаниЯх о ‚.ѓ.Љороленко" (1923)
ѓорький писал по поводу этого рассказа: "...правда, сказаннаЯ образом
’юлина, - огромнаЯ правда, ибо в этой фигуре нам дан исторически верный тип
великоруса - того человека, который ныне сорвалсЯ с крепких цепей мертвой
старины и получил возможность строить жизнь по своей воле".

...на "‘вЯтом озере", у невидимого града Љитежа. - Џо древнерусской
легенде город Љитеж во времЯ нашествиЯ хана ЃатыЯ стал невидимым,
погрузившись в воды озера ‘ветлоЯра.
"‚се это было тогда-то, но только не помню, когда". - ‡аключительные
строки стихотворениЯ Ђ.Љ.’олстого "Џо гребле неровной и трЯской..."
—етверть - стараЯ русскаЯ мера длины, около 18 сантиметров.
—егень - шест, жердина.
...английские пуритане и индепенденты времен ЉромвелЯ... - ответвлениЯ
английской протестантской церкви, поддерживавшие Ћливера ЉромвелЯ
(1599-1658) во времЯ английской революции 1640-1660 гг., в которой буржуазиЯ
в союзе с новым дворЯнством боролась против монархии, феодального дворЯнства
и господствующей церкви.
Last-modified: Wed, 10 Jul 2002 21:32:30 GMT
Ћцените этот текст: