‚ладимир ѓалактионович Љороленко. ‘он Њакара

Ћцените этот текст:
‚ладимир ѓалактионович Љороленко. ‘он Њакара

‘вЯточный рассказ

---------------------------------------------------------------------
Љнига: ‚.ѓ.Љороленко. "€збранное"
€здательство "Џросвещение", Њосква, 1987
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 маЯ 2002 года
---------------------------------------------------------------------

ќтот сон видел бедный Њакар, который загнал своих телЯт в далекие,
угрюмые страны, - тот самый Њакар, на которого, как известно, валЯтсЯ все
шишки.
…го родина - глухаЯ слободка —алган - затерЯлась в далекой Якутской
тайге. Ћтцы и деды Њакара отвоевали у тайги кусок промерзшей землицы, и хотЯ
угрюмаЯ чаща все еще стоЯла кругом враждебною стеной, они не унывали. Џо
расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога, разрастались
маленькие дымные юртенки: наконец, точно победное знамЯ, на холмике из
середины поселка выстрелила к небу колокольнЯ. ‘тал —алган большою слободой.
Ќо пока отцы и деды Њакара воевали с тайгой, жгли ее огнем, рубили
железом, сами они незаметно дичали. †енЯсь на Якутках, они перенимали
Якутский Язык и Якутские нравы. •арактеристические черты великого русского
племени стирались и исчезали.
Љак бы то ни было, все же мой Њакар твердо помнил, что он коренной
чалганский крестьЯнин. Ћн здесь родилсЯ, здесь жил, здесь же предполагал
умереть. Ћн очень гордилсЯ своим званием и иногда ругал других "погаными
Якутами", хотЯ, правду сказать, сам он не отличалсЯ от Якутов ни привычками,
ни образом жизни. Џо-русски он говорил мало и довольно плохо, одевалсЯ в
звериные шкуры, носил на ногах торбаса, питалсЯ в обычное времЯ одною
лепешкой с настоем кирпичного чаЯ, а в праздники и в других экстренных
случаЯх съедал топленого масла именно столько, сколько стоЯло перед ним на
столе. Ћн ездил очень искусно верхом на быках, а в случае болезни призывал
шамана, который, беснуЯсь, со скрежетом кидалсЯ на него, стараЯсь испугать и
выгнать из Њакара засевшую хворь.
ђаботал он страшно, жил бедно, терпел голод и холод. Ѓыли ли у него
какие-нибудь мысли, кроме непрестанных забот о лепешке и чае?
„а, были.
Љогда он бывал пьЯн, он плакал. "ЉакаЯ наша жизнь, - говорил он, -
господи боже!" Љроме того, он говорил иногда, что желал бы все бросить и
уйти на "гору". ’ам он не будет ни пахать, ни сеЯть, не будет рубить и
возить дрова, не будет даже молоть зерно на ручном жернове. Ћн будет только
спасатьсЯ. ЉакаЯ это юра, где она, он точно не знал; знал только, что гора
эта есть, во-первых, а во-вторых, что она где-то далеко, - так далеко, что
оттуда его нельзЯ будет добыть самому тойону-исправнику... Џодатей платить,
понЯтно, он также не будет...
’резвый он оставлЯл эти мысли, быть может сознаваЯ невозможность найти
такую чудную гору; но пьЯный становилсЯ отважнее. Ћн допускал, что может не
найти настоЯщую гору и попасть на другую. "’огда пропадать буду", говорил
он, но все-таки собиралсЯ; если же не приводил этого намерениЯ в исполнение,
то, вероЯтно, потому, что поселенцы-татары продавали ему всегда скверную
водку, настоЯнную, длЯ крепости, на махорке, от которой он вскоре впадал в
бессилие и становилсЯ болен.

„ело было в канун рождества, и Њакару было известно, что завтра большой
праздник. Џо этому случаю его томило желание выпить, но выпить было не на
что: хлеб был в исходе; Њакар уже задолжал у местных купцов и у татар. Њежду
тем завтра большой праздник, работать нельзЯ, - что же он будет делать, если
не напьетсЯ? ќта мысль делала его несчастным. ЉакаЯ его жизнь! „аже в
большой зимний праздник он не выпьет одну бутылку водки!
…му пришла в голову счастливаЯ мысль. Ћн встал и надел свою рваную сону
(шубу). …го жена, крепкаЯ, жилистаЯ, замечательно сильнаЯ и столь же
замечательно безобразнаЯ женщина, знавшаЯ насквозь все его нехитрые
помышлениЯ, угадала и на этот раз его намерение.
- Људа, дьЯвол? ЋпЯть один водку кушать хочешь?
- Њолчи! Љуплю одну бутылку. ‡автра вместе выпьем. - Ћн хлопнул ее по
плечу так сильно, что она покачнулась, и лукаво подмигнул. ’аково женское
сердце: она знала, что Њакар непременно ее надует, но поддалась обаЯнию
супружеской ласки.
Ћн вышел, поймал в аласе старого лысанку, привел его за гриву к санЯм и
стал запрЯгать. ‚скоре лысанка вынес своего хозЯина за ворота. ’ут он
остановилсЯ и, повернув голову, вопросительно поглЯдел на погруженного в
задумчивость Њакара. ’огда Њакар дернул левою вожжою и направил конЯ на край
слободы.
Ќа самом краю слободы стоЯла небольшаЯ юртенка. €з нее, как и из других
юрт, поднималсЯ высоко-высоко дым камелька, застилаЯ белою, волнующеюсЯ
массою холодные звезды и Яркий месЯц. Ћгонь весело переливалсЯ, отсвечиваЯ
сквозь матовые льдины. Ќа дворе было тихо.
‡десь жили чужие, дальние люди. Љак попали они сюда, какаЯ непогода
кинула их в далекие дебри, Њакар не знал и не интересовалсЯ, но он любил
вести с ними дела, так как они его не прижимали и не очень стоЯли за плату.
‚ойдЯ в юрту, Њакар тотчас же подошел к камельку и протЯнул к огню свои
иззЯбшие руки.
- —а! - сказал он, выражаЯ тем ощущение холода.
—ужие люди были дома. Ќа столе горела свеча, хотЯ они ничего не
работали. Ћдин лежал на постели и, пускаЯ кольца дыма, задумчиво следил за
его завитками, видимо свЯзываЯ с ними длинные нити собственных дум. „ругой
сидел против камелька и тоже вдумчиво следил, как перебегали огни по
нагоревшему дереву.
- ‡дорово! - сказал Њакар, чтобы прервать тЯготившее его молчание.
Љонечно, он не знал, какое горе лежало на сердце чужих людей, какие
воспоминаниЯ теснились в их головах в этот вечер, какие образы чудились им в
фантастических переливах огнЯ и дыма. Љ тому же у него была своЯ забота.
Њолодой человек, сидевший у камелька, поднЯл голову и посмотрел на
Њакара смутным взглЯдом, как будто не узнаваЯ его. Џотом он трЯхнул головой
и быстро поднЯлсЯ со стула.
- Ђ, здорово, здорово, Њакар! ‚от и отлично! ЌапьешьсЯ с нами чаю?
Њакару предложение понравилось.
- —аю? - переспросил он. - ќто хорошо!.. ‚от, брат, хорошо... Ћтлично!
Ћн стал живо разоблачатьсЯ. ‘нЯв шубу и шапку, он почувствовал себЯ
развЯзнее, а увидав, что в самоваре запылали уже горЯчие угли, обратилсЯ к
молодому человеку с излиЯнием:
- џ вас люблю, верно!.. ’ак люблю, так люблю... Ќочи не сплю...
—ужой человек повернулсЯ, и на лице его поЯвилась горькаЯ улыбка.
- Ђ, любишь? - сказал он. - —то же тебе надо?
Њакар замЯлсЯ.
- …сть дело, - ответил он. - „а ты почем узнал?.. ‹адно. “жо, чай
выпью, скажу.
’ак как чай был предложен Њакару самими хозЯевами, то он счел уместным
пойти далее.
- Ќет ли жареного? џ люблю, - сказал он.
- Ќет.
- Ќу, ничего, - сказал Њакар успокоительным тоном, - съем в другой
раз... ‚ерно? - переспросил он, - в другой раз?
- ‹адно.
’еперь Њакар считал за чужими людьми в долгу кусок жареного мЯса, а у
него подобные долги никогда не пропадали.
—ерез час он опЯть сел в свои дровни. Ћн добыл целый рубль, продав
вперед пЯть возов дров на сходных сравнительно условиЯх. Џравда, он клЯлсЯ и
божилсЯ, что не пропьет этих денег сегоднЯ, а сам намеревалсЯ это сделать
немедленно. Ќо что за дело? ЏредстоЯщее удовольствие заглушало укоры
совести. Ћн не думал даже о том, что пьЯному ему предстоит жестокаЯ трепка
от обманутой верной супруги.
- Људа же ты, Њакар? - крикнул, смеЯсь, чужой человек, видЯ, что лошадь
Њакара, вместо того чтобы ехать прЯмо, свернула влево, по направлению к
татарам.
- ’пру-у!.. ’пру-у!.. ‚идишь, конь проклЯтый какой... куда едет! -
оправдывалсЯ Њакар, все-таки крепко натЯгиваЯ левую вожжу и незаметно
подхлестываЯ лысанку правой.
“мный конек, помахиваЯ укоризненно хвостом, тихо поковылЯл в требуемом
направлении, и вскоре скрип Њакаровых полозьев затих у татарских ворот.

III

“ татарских ворот стоЯли на привЯзи несколько коней с высокими
Якутскими седлами.
‚ тесной избе было душно. ђезкий дым махорки стоЯл целой тучей,
медленно вытЯгиваемый камельком. ‡а столами и на скамейках сидели приезжие
Якуты; на столах стоЯли чашки с водкой; кое-где помещались кучки играющих в
карты. ‹ица были потны и красны. ѓлаза игроков дико следили за картами.
„еньги вынимались и тотчас же прЯтались по карманам. ‚ углу, на соломе,
пьЯный Якут покачивалсЯ сидЯ и тЯнул бесконечную песню. Ћн выводил горлом
дикие скрипучие звуки, повторЯЯ на разные лады, что завтра большой праздник,
а сегоднЯ он пьЯн.
Њакар отдал деньги, и ему дали бутылку. Ћн сунул ее за пазуху и
незаметно длЯ других отошел в темный угол. ’ам он наливал чашку за чашкой и
тЯнул их одна за другой. ‚одка была горькаЯ, разведеннаЯ, по случаю
праздника, водой более чем на три четверти. ‡ато махорки, видимо, не жалели.
“ Њакара каждый раз захватывало на минуту дыхание, а в глазах ходили
какие-то багровые круги.
‚скоре он опьЯнел. Ћн тоже опустилсЯ на солому и, обхватив руками
колени, положил на них отЯжелевшую голову. €з его горла сами собой полились
те же нелепые скрипучие звуки. Ћн пел, что завтра праздник и что он выпил
пЯть возов дров.
Њежду тем, в избе становилось все теснее и теснее. ‚ходили новые
посетители - Якуты, приехавшие молитьсЯ и пить татарскую водку. •озЯин
увидел, что скоро не хватит всем места. Ћн встал из-за стола и окинул
взглЯдом собрание. ‚зглЯд этот проник в темный угол и увидел там Якута и
Њакара.
Ћн подошел к Якуту и, взЯв его за шиворот, вышвырнул вон из избы. Џотом
подошел к Њакару. …му, как местному жителю, татарин оказал больше почета:
широко отворив двери, он поддал беднЯге сзади ногою такого леща, что Њакар
вылетел из избы и ткнулсЯ носом прЯмо в сугроб снега.
’рудно сказать, был ли он оскорблен подобным обращением. Ћн чувствовал,
что в рукавах у него снег, снег на лице. Љое-как выбравшись из сугроба, он
поплелсЯ к своему лысанке.
‹уна поднЯлась уже высоко. ЃольшаЯ Њедведица стала опускать хвост
книзу. Њороз крепчал. Џо временам на севере, из-за темного полукруглого
облака, вставали, слабо играЯ, огненные столбы начинавшегосЯ северного
сиЯниЯ.
‹ысанка, видимо понимавший положение хозЯина, осторожно и разумно
поплелсЯ к дому. Њакар сидел на дровнЯх, покачиваЯсь, и продолжал свою
песню. Ћн пел, что выпил пЯть возов дров и что старуха будет его колотить.
‡вуки, вырывавшиесЯ из его горла, скрипели и стонали в вечернем воздухе так
уныло и жалобно, что у чужого человека, который в это времЯ взобралсЯ на
юрту, чтобы закрыть трубу камелька, стало от Њакаровой песни еще тЯжелее на
сердце. Њежду тем, лысанка вынес дровни на холмик, откуда видны были
окрестности. ‘нега Ярко блестели, облитые лунным сиЯнием. ‚ременами свет
луны как будто таЯл, снега темнели, и тотчас же на них переливалсЯ отблеск
северного сиЯниЯ. ’огда казалось, что снежные холмы и тайга на них то
приближались, то опЯть удалЯлись. Њакару Ясно виднелась под самою тайгой
снежнаЯ плешь џмалахского холмика, за которым в тайге у него поставлены были
ловушки длЯ всЯкого лесного зверЯ и птицы.
ќто изменило ход его мыслей. Ћн запел, что в ловушку его попала лисица.
Ћн продаст завтра шкуру, и старуха не станет его колотить.
‚ морозном воздухе раздалсЯ первый удар колокола, когда Њакар вошел в
избу. Ћн первым словом сообщил старухе, что у них в плашку попала лисица. Ћн
совсем забыл, что старуха не пила вместе с ним водки, и был сильно удивлен,
когда, невзираЯ на радостное известие, она немедленно нанесла ему ногою
жесткий удар пониже спины. ‡атем, пока он повалилсЯ на постель, она еще
успела толкнуть его кулаком в шею.
Ќад —алганом, между тем, нессЯ, разливаЯсь далеко-далеко, торжественный
праздничный звон.

Ћн лежал на постели. ѓолова у него горела. ‚нутри жгло, точно огнем. Џо
жилам разливалась крепкаЯ смесь водки и табачного настоЯ. Џо лицу текли
холодные струйки талого снега; такие же струйки стекали и по спине.
‘таруха думала, что он спит. Ќо он не спал. €з головы у него не шла
лисица. Ћн успел вполне убедитьсЯ, что она попала в ловушку; он даже знал, в
которую именно. Ћн ее видел, - видел, как она, прищемленнаЯ тЯжелой плахой,
роет снег когтЯми и стараетсЯ вырватьсЯ. ‹учи луны, продираЯсь сквозь чащу,
играли на золотой шерсти. ѓлаза зверЯ сверкали ему навстречу.
Ћн не выдержал и, встав с постели, направилсЯ к своему верному лысанке,
чтобы ехать в тайгу.
—то это? Ќеужели сильные руки старухи схватили за воротник его соны, и
он опЯть брошен на постель?
Ќет, вот он уже за слободою. ЏолозьЯ ровно поскрипывают по крепкому
снегу. —алган осталсЯ сзади. ‘зади несетсЯ торжественный гул церковного
колокола, а над темною чертой горизонта на светлом небе мелькают черными
силуэтами вереницы Якутских всадников, в высоких, остроконечных шапках.
џкуты спешат в церковь.
Њежду тем, луна опустилась, а вверху, в самом зените, стало белесоватое
облачко и засиЯло переливчатым фосфорическим блеском. Џотом оно как будто
разорвалось, растЯнулось, прыснуло, и от него быстро потЯнулись в разные
стороны полосы разноцветных огней, между тем как полукруглое темное облачко
на севере еще более потемнело. Ћно стало черно, чернее тайги, к которой
приближалсЯ Њакар.
„орога вилась между мелкою, частою порослью. Ќаправо и налево
подымались холмы. —ем далее, тем выше становились деревьЯ. ’айга густела.
Ћна стоЯла безмолвнаЯ и полнаЯ тайны. ѓолые деревьЯ лиственниц были опушены
серебрЯным инеем. ЊЯгкий свет сполоха, продираЯсь сквозь их вершины, ходил
по ней, кое-где открываЯ то снежную полЯну, то лежащие трупы разбитых лесных
гигантов, запушенных снегом... Њгновение - и все опЯть тонуло во мраке,
полном молчаниЯ и тайны.
Њакар остановилсЯ. ‚ этом месте, почти на самую дорогу, выдвигалось
начало целой системы ловушек. Џри фосфорическом свете ему была Ясно видна
невысокаЯ городьба из валежника; он видел даже первую плаху - три тЯжелые
длинные бревна, упертые на отвесном колу и поддерживаемые довольно хитрою
системой рычагов с волосЯными веревочками.
Џравда, это были чужие ловушки; но ведь лисица могла попасть и в чужие.
Њакар торопливо сошел с дровней, оставил умного лысанку на дороге и чутко
прислушалсЯ.
‚ тайге ни звука. ’олько из далекой, невидной теперь слободы нессЯ
по-прежнему торжественный звон.
Њожно было не опасатьсЯ. ‚ладелец ловушек, Ђлешка чалганец, сосед и
кровный враг Њакара, наверное, был теперь в церкви. Ќе было видно ни одного
следа на ровной поверхности недавно выпавшего снега.
Ћн пустилсЯ в чащу, - ничего. Џод ногами хрустит снег. Џлахи стоЯт
рЯдами, точно рЯды пушек с открытыми жерлами, в безмолвном ожидании.
Ћн прошел взад и вперед, - напрасно. Ћн направилсЯ опЯть на дорогу.
Ќо, чу!.. ‹егкий шорох... ‚ тайге мелькнула красноватаЯ шерсть, на этот
раз в освещенном месте, так близко!.. Њакар Ясно видел острые уши лисицы; ее
пушистый хвост вилЯл из стороны в сторону, как будто заманиваЯ Њакара в
чащу. Ћна исчезла между стволами, в направлении Њакаровых ловушек, и вскоре
по лесу пронессЯ глухой, но сильный удар. Ћн прозвучал сначала отрывисто,
глухо, потом как будто отдалсЯ под навесом тайги и тихо замер в далеком
овраге.
‘ердце Њакара забилось. ќто упала плаха.
Ћн бросилсЯ, пробираЯсь сквозь чащу. •олодные ветви били его по глазам,
сыпали в лицо снегом. Ћн спотыкалсЯ; у него захватывало дыхание.
‚от он выбежал на просеку, которую некогда сам прорубил. „еревьЯ, белые
от инеЯ, стоЯли по обеим сторонам, а внизу, суживаЯсь, маЯчила дорожка, и в
конце ее насторожилось жерло большой плахи... Ќедалеко...
Ќо вот на дорожке, около плахи мелькнула фигура, - мелькнула и
скрылась. Њакар узнал чалганца Ђлешку: ему Ясно была видна его небольшаЯ
коренастаЯ фигура, согнутаЯ вперед, с походкой медведЯ. Њакару казалось, что
темное лицо Ђлешки стало еще темнее, а большие зубы оскалились еще более,
чем обыкновенно.
Њакар чувствовал искреннее негодование. "‚от подлец!.. Ћн ходит по моим
ловушкам". Џравда, Њакар и сам сейчас только прошел по плахам Ђлешки, но тут
была разница... ђазница состоЯла в том, что, когда он сам ходил по чужим
ловушкам, он чувствовал страх быть застигнутым; когда же по его плахам
ходили другие, он чувствовал негодование и желание самому настигнуть
нарушителЯ его прав.
Ћн бросилсЯ наперерез к упавшей плахе. ’ам была лисица. Ђлешка своею
развалистою, медвежьей походкой направлЯлсЯ туда же. Ќадо было поспевать
ранее.
‚от и лежачаЯ плаха. Џод нею краснеет шерсть прихлопнутого зверЯ.
‹исица рылась в снегу когтЯми именно так, как она ему виделась прежде, и так
же смотрела ему навстречу своими острыми, горЯщими глазами.
- ’ытыма (не тронь)!.. ќто мое! - крикнул Њакар Ђлешке.
- ’ытыма! - отдалсЯ, точно эхо, голос Ђлешки. - Њое!
Ћни оба побежали в одно времЯ и торопливо, наперебой, стали подымать
плаху, освобождаЯ из-под нее зверЯ. Љогда плаха была приподнЯта, лисица
поднЯлась также. Ћна сделала прыжок, потом остановилась, посмотрела на обоих
чалганцев каким-то насмешливым взглЯдом, потом, загнув морду, лизнула
прищемленное бревном место и весело побежала вперед, приветливо вилЯЯ
хвостом.
Ђлешка бросилсЯ было за нею, но Њакар схватил его сзади за полу соны.
- ’ытыма! - крикнул он, - это мое! - и сам побежал вслед за лисицей.
- ’ытыма! - опЯть эхом отдалсЯ голос Ђлешки, и Њакар почувствовал, что
тот схватил его, в свою очередь, за сону и в одну секунду опЯть выбежал
вперед.
Њакар обозлилсЯ. Ћн забыл про лисицу и устремилсЯ за Ђлешкой.
Ћни бежали все быстрее. ‚етка лиственницы сдернула шапку с головы
Ђлешки, но тому некогда было подымать ее; Њакар уже настигал его с Яростным
криком. Ќо Ђлешка всегда был хитрее бедного Њакара. Ћн вдруг остановилсЯ,
повернулсЯ и нагнул голову. Њакар ударилсЯ в нее животом и кувыркнулсЯ в
снег. Џока он падал, проклЯтый Ђлешка схватил с головы Њакара шапку и
скрылсЯ в тайге.
Њакар медленно поднЯлсЯ. Ћн чувствовал себЯ окончательно побитым и
несчастным. Ќравственное состоЯние было отвратительно. ‹исица была в руках,
а теперь... …му казалось, что в потемневшей чаще она насмешливо вильнула еще
раз хвостом и окончательно скрылась.
Џотемнело. Ѓелесоватое облачко чуть-чуть виднелось в зените. Ћно как
будто тихо таЯло, и от него, как-то устало и томно, лились еще замиравшие
лучи сиЯниЯ.
Џо разгорЯченному телу Њакара бежали целые потоки острых струек талого
снега. ‘нег попал ему в рукава, за воротник соны, стекал по спине, лилсЯ за
торбаса. ЏроклЯтый Ђлешка унес с собой его шапку. ђукавицы он потерЯл где-то
на бегу. „ело было плохо. Њакар знал, что лютый мороз не шутит с людьми,
которые уходЯт в тайгу без рукавиц и без шапки.
Ћн шел уже долго. Џо его расчетам он давно должен бы уже выйти из
џмалаха и увидеть колокольню, но он все кружил по тайге. —аща, точно
заколдованнаЯ, держала его в своих объЯтиЯх. €здали доносилсЯ все тот же
торжественный звон. Њакару казалось, что он идет на него, но звон все
удалЯлсЯ, и, по мере того, как его переливы доносились все тише и тише, в
сердце Њакара вступало тупое отчаЯние.
Ћн устал. Ћн был подавлен. Ќоги подкашивались. …го избитое тело ныло
тупою болью. „ыхание в груди захватывало. ђуки и ноги коченели. Ћбнаженную
голову стЯгивало точно раскаленными обручами.
"Џропадать буду, однако!" - все чаще и чаще мелькало у него в голове.
Ќо он все шел.
’айга молчала. Ћна только смыкалась за ним с каким-то враждебным
упорством и нигде не давала ни просвета, ни надежды.
"Џропадать буду, однако!" - все думал Њакар.
Ћн совсем ослаб. ’еперь молодые деревьЯ прЯмо, без всЯких стеснений,
били его по лицу, издеваЯсь над его беспомощным положением. ‚ одном месте на
прогалину выбежал белый ушкан (заЯц), сел на задние лапки, повел длинными
ушами с черными отметинками на концах и стал умыватьсЯ, делаЯ Њакару самые
дерзкие рожи. Ћн давал ему понЯть, что он отлично знает его, Њакара, -
знает, что он и есть тот самый Њакар, который настроил в тайге хитрые машины
длЯ его, зайца, погибели. Ќо теперь он над ним издевалсЯ.
Њакару стало горько. Њежду тем тайга все оживлЯлась, но оживлЯлась
враждебно. ’еперь даже дальние деревьЯ протЯгивали длинные ветви на его
дорожку и хватали его за волосы, били по глазам, по лицу. ’етерева выходили
из тайных логовищ и уставлЯлись в него любопытными круглыми глазами, а
косачи бегали между ними, с распущенными хвостами и сердито оттопыренными
крыльЯми, и громко рассказывали самкам про него, Њакара, и про его козни.
Ќаконец в дальних чащах замелькали тысЯчи лисьих морд. Ћни тЯнули воздух и
насмешливо смотрели на Њакара, поводЯ острыми ушами. Ђ зайцы становились
перед ними на задние лапки и хохотали, докладываЯ, что Њакар заблудилсЯ и не
выйдет из тайги.
ќто было уже слишком.
"Џропадать буду!" - подумал Њакар и решил сделать это немедленно.
Ћн лег в снег.
Њороз крепчал. Џоследние переливы сиЯниЯ слабо мерцали и тЯнулись по
небу, заглЯдываЯ к Њакару сквозь вершины тайги. Џоследние отголоски колокола
доносились с далекого —алгана.
‘иЯние полыхнуло и погасло. ‡вон стих.
€ Њакар умер.

Љак это случилось, он не заметил. Ћн знал, что из него должно что-то
выйти, и ждал, что вот-вот оно выйдет... Ќо ничего не выходило.
Њежду тем, он сознавал, что уже умер, и потому лежал смирно, без
движениЯ. ‹ежал он долго, - так долго, что ему надоело.
Ѓыло совершенно темно, когда Њакар почувствовал, что его кто-то толкнул
ногою. Ћн повернул голову и открыл сомкнутые глаза.
’еперь лиственницы стоЯли над ним, смиренные, тихие, точно стыдЯсь
прежних проказ. Њохнатые ели вытЯгивали своЯ широкие, покрытые снегом лапы и
тихо-тихо качались. ‚ воздухе так же тихо садились лучистые снежинки.
џркие добрые звезды заглЯдывали с синего неба сквозь частые ветви и как
будто говорили: "‚от, видите, бедный человек умер".
Ќад самым телом Њакара, толкаЯ его ногою, стоЯл старый попик €ван. …го
длиннаЯ рЯса была покрыта снегом; снег виднелсЯ на меховом бергесе (шапке),
на плечах, в длинной бороде попа €вана. ‚сего удивительнее было то
обстоЯтельство, что это был тот самый попик €ван, который умер назад тому
четыре года.
ќто был добрый попик. Ћн никогда не притеснЯл Њакара насчет руги,
никогда не требовал даже денег за требы. Њакар сам назначал ему плату за
крестины и за молебны и теперь со стыдом вспомнил, что иногда платил
маловато, а порой не платил вовсе. Џоп €ван и не обижалсЯ; ему требовалось
одно: всЯкий раз надо было поставить бутылку водки. …сли у Њакара не было
денег, поп €ван сам посылал за бутылкой, и они пили вместе. Џопик напивалсЯ
непременно до положениЯ риз, но при этом дралсЯ очень редко и не сильно.
Њакар доставлЯл его, беспомощного и беззащитного, домой на попечение
матушки-попадьи.
„а, это был добрый попик, но умер он нехорошею смертью. Ћднажды, когда
все вышли из дому и пьЯный попик осталсЯ один лежать на постели, ему
вздумалось покурить. Ћн встал и, шатаЯсь, подошел к огромному, жарко
натопленному камельку, чтобы закурить у огнЯ трубку. Ћн был слишком уж пьЯн,
покачнулсЯ и упал в огонь. Љогда пришли домочадцы, от попа остались лишь
ноги.
‚се жалели доброго попа €вана; но так как от него остались одни только
ноги, то вылечить его не мог уже ни один доктор в мире. Ќоги похоронили, а
на место попа €вана назначили другого. ’еперь этот попик, в целом виде,
стоЯл над Њакаром и поталкивал его ногою.
- ‚ставай, Њакарушко, - говорил он. - Џойдем-ка.
- Људа Я пойду? - спросил Њакар с неудовольствием.
Ћн полагал, что раз он "пропал", его обЯзанность - лежать спокойно, и
ему нет надобности идти опЯть по тайге, бродЯ без дороги. €наче зачем было
ему пропадать?
- Џойдем к большому ’ойону*.
______________
* ’ойон - господин, хозЯин, начальник.

- ‡ачем Я пойду к нему? - спросил Њакар.
- Ћн будет тебЯ судить, - сказал попик скорбным и несколько умиленным
голосом.
Њакар вспомнил, что действительно после смерти надо идти куда-то на
суд. Ћн это слышал когда-то в церкви. ‡начит, попик был прав. Џриходилось
поднЯтьсЯ.
€ Њакар поднЯлсЯ, ворча про себЯ, что даже после смерти не дают
человеку покоЯ.
Џопик шел впереди, Њакар за ним. ли они все прЯмо. ‹иственницы
смиренно сторонились, даваЯ дорогу. ли на восток.
Њакар с удивлением заметил, что после попа €вана не остаетсЯ следов на
снегу. ‚зглЯнув себе под ноги, он также не увидел следов: снег был чист и
гладок, как скатерть.
Ћн подумал, что теперь ему очень удобно ходить по чужим ловушкам, так
как никто об этом не может узнать; но попик, угадавший, очевидно, его
сокровенную мысль, повернулсЯ к нему и сказал:
- Љабысь (брось, оставь)! ’ы не знаешь, что тебе достанетсЯ за каждую
подобную мысль.
- Ќу, ну! - ответил недовольно Њакар. - “ж нельзЯ и подумать! —то ты
нынче такой стал строгий? Њолчи ужо!..
Џопик покачал головой и пошел дальше.
- „алеко ли идти? - спросил Њакар.
- „алеко, - ответил попик сокрушенно.
- Ђ чего будем есть? - спросил опЯть Њакар с беспокойством.
- ’ы забыл, - ответил попик, повернувшись к нему, - что ты умер и что
теперь тебе не надо ни есть, ни пить.
Њакару это не очень понравилось. Љонечно, это хорошо в том случае,
когда нечего есть, но тогда уж надо бы лежать так, как он лежал тотчас после
своей смерти. Ђ идти, да еще идти далеко, и не есть ничего, это казалось ему
ни с чем не сообразным. Ћн опЯть заворчал.
- Ќе ропщи! - сказал попик.
- ‹адно! - ответил Њакар обиженным тоном, но сам продолжал жаловатьсЯ
про себЯ и ворчать на дурные порЯдки: "—еловека заставлЯют ходить, а есть
ему не надо! ѓде это слыхано?"
Ћн был недоволен все времЯ, следуЯ за попом. Ђ шли они, по-видимому,
долго. Џравда, Њакар не видел еще рассвета, но, судЯ по пространству, ему
казалось, что они шли уже целую неделю: так много они оставили за собой
падей и сопок*, рек и озер, так много прошли они лесов и равнин. Љогда Њакар
оглЯдывалсЯ, ему казалось, что темнаЯ тайга сама убегает от них назад, а
высокие снежные горы точно таЯли в сумраке ночи и быстро скрывались за
горизонтом.
______________
* Џадь - ущелье, овраг между горами. ‘опка - остроконечнаЯ гора.

Ћни как будто поднимались все выше. ‡везды становились все больше и
Ярче. Џотом из-за гребнЯ возвышенности, на которую они поднЯлись, показалсЯ
краешек давно закатившейсЯ луны. Ћна как будто торопилась уйти, но Њакар с
попиком ее нагонЯли. Ќаконец она вновь стала подыматьсЯ над горизонтом. Ћни
пошли по ровному, сильно приподнЯтому месту.
’еперь стало светло - гораздо светлее, чем при начале ночи. ќто
происходило, конечно, оттого, что они были гораздо ближе к звездам. ‡везды,
величиною каждаЯ с Яблоко, так и сверкали, а луна, точно дно большой золотой
бочки, сиЯла, как солнце, освещаЯ равнину от краЯ и до краЯ.
Ќа равнине совершенно Явственно виднелась каждаЯ снежинка. Џо ней
пролегало множество дорог, и все они сходились к одному месту на востоке. Џо
дорогам шли и ехали люди в разных одеждах и разного вида.
‚друг Њакар, внимательно всматривавшийсЯ в одного всадника, свернул с
дороги и побежал за ним.
- Џостой, постой! - кричал попик, но Њакар даже не слышал. Ћн узнал
знакомого татарина, который шесть лет назад увел у него пегого конЯ, а пЯть
лет назад скончалсЯ. ’еперь татарин ехал на том же пегом коне. Љонь так и
взвивалсЯ. €з-под копыт его летели целые тучи снежной пыли, сверкавшей
разноцветными переливами звездных лучей. Њакар удивилсЯ при виде этой
бешеной скачки, как мог он, пеший, так легко догнать конного татарина.
‚прочем, завидев Њакара в нескольких шагах, татарин с большою готовностью
остановилсЯ. Њакар запальчиво напал на него.
- Џойдем к старосте, - кричал он, - это мой конь. Џравое ухо у него
разрезано... ‘мотри, какой ловкий!.. …дет на чужом коне, а хозЯин идет
пешком, точно нищий.
- Џостой! - сказал на это татарин. - Ќе надо к старосте. ’вой конь,
говоришь?.. Ќу, и бери его! ЏроклЯтаЯ животина! ЏЯтый год еду на ней, и все
как будто ни с места... Џешие люди то и дело обгонЯют менЯ; хорошему
татарину даже стыдно.
€ он занес ногу, чтобы сойти с седла, но в это времЯ запыхавшийсЯ попик
подбежал к ним и схватил Њакара за руку.
- Ќесчастный! - вскричал он. - —то ты делаешь? ђазве не видишь, что
татарин хочет тебЯ обмануть?
- Љонечно, обманывает, - вскричал Њакар, размахиваЯ руками, - конь был
хороший, настоЯщаЯ хозЯйскаЯ лошадь... Њне давали за нее сорок рублей еще по
третьей траве... Ќе-ет, брат! …сли ты испортил конЯ, Я его зарежу на мЯсо, а
ты заплатишь мне чистыми деньгами. „умаешь, что - татарин, так и нет на тебЯ
управы?
Њакар горЯчилсЯ и кричал нарочно, чтобы собрать вокруг себЯ побольше
народу, так как он привык боЯтьсЯ татар. Ќо попик остановил его:
- ’ише, тише, Њакар! ’ы все забываешь, что ты уже умер... ‡ачем тебе
конь? „а, притом, разве ты не видишь, что пешком ты подвигаешьсЯ гораздо
быстрее татарина? •очешь, чтоб тебе пришлось ехать целых тысЯчу лет?
Њакар смекнул, почему татарин так охотно уступал ему лошадь.
"•итрый народ!" - подумал он и обратилсЯ к татарину:
- ‹адно ужо! Џоезжай на коне, а Я, брат, сделаю на тебЯ прошение.
’атарин сердито нахлобучил шапку и хлестнул конЯ. Љонь взвилсЯ, клубы
снега посыпались из-под копыт, но пока Њакар с попом не тронулись, татарин
не уехал от них и пЯди.
Ћн сердито плюнул и обратилсЯ к Њакару:
- Џослушай, догор (приЯтель), нет ли у тебЯ листочка махорки? ‘трашно
хочетсЯ курить, а свой табак Я выкурил уже четыре года назад.
- ‘обака тебе приЯтель, а не Я! - сердито ответил Њакар. - ‚идишь ты:
украл конЯ и просит табаку! Џропадай ты совсем, мне и то не будет жалко.
€ с этими словами Њакар тронулсЯ далее.
- Ђ ведь напрасно ты не дал ему листок махорки, - сказал ему поп €ван.
- ‡а это на суде ’ойон простил бы тебе не менее сотни грехов.
- ’ак что ж ты не сказал мне этого ранее? - огрызнулсЯ Њакар.
- „а уж теперь поздно учить тебЯ. ’ы должен был узнать об этом от своих
попов при жизни.
Њакар осердилсЯ. Ћт попов он не видал никакого толку: получают ругу, а
не научили даже, когда надо дать татарину листок табаку, чтобы получить
отпущение грехов. утка ли: сто грехов... и всего за один листочек!.. ќто
ведь чего-нибудь стоит!
- Џостой, - сказал он. - Ѓудет с нас одного листочка, а остальные
четыре Я отдам сейчас татарину. ќто будет четыре сотни грехов.
- ЋглЯнись, - сказал попик.
Њакар оглЯнулсЯ. ‘зади расстилалась только белаЯ пустыннаЯ равнина.
’атарин мелькнул на одну секунду далекою точкой. Њакару казалось, что он
увидел, как белаЯ пыль летит из-под копыт его пегашки, но через секунду и
эта точка исчезла.
- Ќу, ну, - сказал Њакар. - Ѓудет татарину и без табаку ладно. ‚идишь
ты: испортил конЯ, проклЯтый!
- Ќет, - сказал попик, - он не испортил твоего конЯ, но конь этот
краденый. ђазве ты не слышал от стариков, что на краденом коне далеко не
уедешь?
Њакар действительно слышал это от стариков, но так как во времЯ своей
жизни видел нередко, что татары уезжали на краденых конЯх до самого города,
то, понЯтно, он старикам не давал веры. ’еперь же он пришел к убеждению, что
и старики говорЯт иногда правду.
€ он стал обгонЯть на равнине множество всадников. ‚се они мчались так
же быстро, как и первый. Љони летели, как птицы, всадники были в поту, а
между тем Њакар то и дело обгонЯл их и оставлЯл за собою.
Ѓольшею частью это были татары, но попадались и коренные чалганцы;
некоторые из последних сидели на краденых быках и подгонЯли их талинками.
Њакар смотрел на татар враждебно и каждый раз ворчал, что этого им еще
мало. Љогда же он встречалсЯ с чалганцами, то останавливалсЯ и благодушно
беседовал с ними: все-таки это были приЯтели, хоть и воры. Џорой он даже
выражал свое участие тем, что, поднЯв на дороге талинку, усердно подгонЯл
сзади быков и коней; но лишь только сам он делал несколько шагов, как уже
всадники оставались сзади чуть заметными точками.
ђавнина казалась бесконечною. Ћни то и дело обгонЯли всадников и пеших
людей, а между тем вокруг все казалось пусто. Њежду каждыми двумЯ путниками
лежали как будто целые сотни или даже тысЯчи верст.
Њежду другими фигурами Њакару попалсЯ незнакомый старик; он был,
очевидно, чалганец; это было видно по лицу, по одежде, даже по походке, но
Њакар не мог припомнить, чтоб он когда-либо прежде его видел. Ќа старике
была рванаЯ сона, большой ухастый бергес, тоже рваный, кожаные старые штаны
и рваные телЯчьи торбаса. Ќо, что хуже всего, - несмотрЯ на свою старость, -
он тащил на плечах еще более древнюю старуху, ноги которой волочились по
земле. ‘тарик трудно дышал, заплеталсЯ и тЯжело налегал на палку. Њакару
стало его жалко. Ћн остановилсЯ. ‘тарик остановилсЯ тоже.
- Љапсе (говори)! - сказал Њакар приветливо.
- Ќет, - ответил старик.
- —то слышал?
- Ќичего не слыхал.
- —то видел?
- Ќичего не видал.
Њакар помолчал немного и тогда уже счел возможным расспросить старика,
кто он и откуда плететсЯ.
‘тарик назвалсЯ. „авно уже, - сам он не знает, сколько лет назад, - он
оставил —алган и ушел на "гору" спасатьсЯ. ’ам он ничего не делал, ел только
морошку и корни, не пахал, не сеЯл, не молол на жернове хлеба и не платил
податей. Љогда он умер, то пришел к ’ойону на суд. ’ойон спросил, кто он и
что делал. Ћн рассказал, что ушел на "гору" и спасалсЯ. "•орошо, - сказал
’ойон, - а где же твоЯ старуха? Џоди, приведи сюда твою старуху". € он пошел
за старухой, а старуха перед смертью побиралась, и ее некому было кормить, и
у нее не было ни дома, ни коровы, ни хлеба. Ћна ослабела и не может волочить
ног. € он теперь должен тащить к ’ойону старуху на себе.
‘тарик заплакал, а старуха ударила его ногою, точно быка, и сказала
слабым, но сердитым голосом:
- Ќеси!
Њакару стало еще более жаль старика, и он порадовалсЯ от души, что ему
не удалось уйти на "гору". …го старуха была громаднаЯ, рослаЯ старуха, и ему
нести ее было бы еще труднее. Ђ если бы, вдобавок, она стала пинать его
ногою, как быка, то, наверное, скоро заездила бы до второй смерти.
€з сожалениЯ он взЯл было старуху за ноги, чтобы помочь догору, но едва
сделал два-три шага, как должен был быстро выпустить старухины ноги, чтобы
они не остались у него в руках. ‚ одну минуту старик со своей ношей исчезли
из виду.
‚ дальнейшем пути не встречалось более лиц, которых Њакар удостоил бы
своим особенным вниманием. ’ут были воры, нагруженные, как вьючнаЯ скотина,
краденым добром и подвигавшиесЯ шаг за шагом; толстые Якутские тойоны
трЯслись, сидЯ на высоких седлах, точно башни, задеваЯ за облака высокими
шапками. ’ут же, рЯдом, вприпрыжку бежали бедные комночиты (работники),
поджарые и легкие, как зайцы. ел мрачный убийца, весь в крови, с дико
блуждающим взором. Ќапрасно кидалсЯ он в чистый снег, чтобы смыть кровавые
пЯтна. ‘нег мгновенно обагрЯлсЯ кругом, как кипень, а пЯтна на убийце
выступали Яснее, и в его взоре виднелись дикое отчаЯние и ужас. € он все
шел, избегаЯ чужих испуганных взглЯдов.
Ђ маленькие детские души то и дело мелькали в воздухе, точно птички.
Ћни летели большими стаЯми, и Њакара это не удивлЯло. „урнаЯ, грубаЯ пища,
грЯзь, огонь камельков и холодные сквознЯки юрт выживали их из одного
—алгана чуть не сотнЯми. ЏоравнЯвшись с убийцей, они испуганной стаей
кидались далеко в сторону, и долго еще после того слышалсЯ в воздухе
быстрый, тревожный звон их маленьких крыльев.
Њакар не мог не заметить, что он подвигаетсЯ сравнительно с другими
довольно быстро, и поспешил приписать это своей добродетели.
- ‘лушай, агабыт (отец), - сказал он, - как ты думаешь? џ хоть и любил
при жизни выпить, а человек был хороший. Ѓог менЯ любит...
Ћн пытливо взглЯнул на попа €вана. “ него была заднЯЯ мысль: выведать
кое-что от старого попика. Ќо тот сказал кратко:
- Ќе гордись! “же близко. ‘коро узнаешь сам.
Њакар и не заметил раньше, что на равнине как будто стало светать.
Џрежде всего, из-за горизонта выбежали несколько светлых лучей. Ћни быстро
пробежали по небу и потушили Яркие звезды. € звезды погасли, а луна
закатилась. € снежнаЯ равнина потемнела.
’огда над нею поднЯлись туманы и стали кругом равнины, как почетнаЯ
стража.
€ в одном месте, на востоке, туманы стали светлее, точно воины, одетые
в золото.
€ потом туманы заколыхались, золотые воины наклонились „олу.
€ из-за них вышло солнце и стало на их золотистых хребтах и оглЯнуло
равнину.
€ равнина всЯ засиЯла невиданным ослепительным светом.
€ туманы торжественно поднЯлись огромным хороводом, разорвались на
западе и, колеблЯсь, понеслись кверху.
€ Њакару казалось, что он слышит чудную песню. ќто была как будто та
самаЯ, давно знакомаЯ песнЯ, которою землЯ каждый раз приветствует солнце.
Ќо Њакар никогда еще не обращал на нее должного вниманиЯ и только в первый
раз понЯл, какаЯ это чуднаЯ песнЯ.
Ћн стоЯл и слушал и не хотел идти далее, а хотел вечно стоЯть здесь и
слушать...

Ќо поп €ван тронул его за рукав.
- ‚ойдем, - сказал он. - Њы пришли.
’огда Њакар увидел, что они стоЯт у большой двери, которую раньше
скрывали туманы.
…му очень не хотелось идти, но - делать нечего - он повиновалсЯ.

Ћни вошли в хорошую, просторную избу, и, только войдЯ сюда, Њакар
заметил, что на дворе был сильный мороз. Џосредине избы стоЯл камелек чудной
резной работы, из чистого серебра, и в нем пылали золотые поленьЯ, даваЯ
ровное тепло, сразу проникавшее все тело. Ћгонь этого чудного камелька не
резал глаз, не жег, а только грел, и Њакару опЯть захотелось вечно стоЯть
здесь и гретьсЯ. Џоп €ван также подошел к камельку и протЯнул к нему
иззЯбшие руки.
‚ избе было четверо дверей, из которых только одна вела наружу, а в
другие то и дело входили и выходили какие-то молодые люди в длинных белых
рубахах. Њакар подумал, что это, должно быть, работники здешнего ’ойона. …му
казалось, что он где-то их уже видел, но не мог вспомнить, где именно.
Ќемало удивлЯло его то обстоЯтельство, что у каждого работника на спине
болтались большие белые крыльЯ, и он подумал, что, вероЯтно, у ’ойона есть
еще другие работники, так как эти, наверное, не могли бы с своими крыльЯми
пробиратьсЯ сквозь чащу тайги длЯ рубки дров или жердей.
Ћдин из работников подошел к камельку и, повернувшись к нему спиною,
заговорил с попом €ваном:
- ѓовори!
- Ќечего, - отвечал попик.
- —то ты слышал на свете?
- Ќичего не слыхал.
- —то видел?
- Ќичего не видал.
Ћба помолчали, и тогда поп сказал:
- Џривел вот одного.
- ќто чалганец? - спросил работник.
- „а, чалганец.
- Ќу, значит, надо приготовить большие весы.
€ он ушел в одну из дверей, чтобы распорЯдитьсЯ, а Њакар спросил у
попа, зачем нужны весы и почему именно большие?
- ‚идишь, - ответил поп несколько смущенно, - весы нужны, чтобы
взвесить добро и зло, какое ты сделал при жизни. “ всех остальных людей зло
и добро приблизительно уравновешивают чашки; у одних чалганцев грехов так
много, что длЯ них ’ойон велел сделать особые весы с громадной чашкой длЯ
грехов.
Ћт этих слов у Њакара как будто скребнуло по сердцу. Ћн стал робеть.
ђаботники внесли и поставили большие весы. Ћдна чашка была золотаЯ и
маленькаЯ, другаЯ - деревЯннаЯ, громадных размеров. Џод последней вдруг
открылось глубокое черное отверстие.
Њакар подошел и тщательно осмотрел весы, чтобы не было фальши. Ќо
фальши не было. —ашки стоЯли ровно, не колеблЯсь.
‚прочем, он не вполне понимал их устройство и предпочел бы иметь дело с
безменом, на котором в течение долгой жизни он отлично выучилсЯ и продавать,
и покупать с некоторой выгодой длЯ себЯ.
- ’ойон идет, - сказал вдруг поп €ван и стал быстро обдергивать рЯску.
‘реднЯЯ дверь отворилась, и вошел старый-престарый ’ойон, с большою
серебристою бородой, спускавшеюсЯ ниже поЯса. Ћн был одет в богатые,
неизвестные Њакару меха и ткани, а на ногах у него были теплые сапоги,
обшитые плисом, какие Њакар видел на старом иконописце.
€ при первом же взглЯде на старого ’ойона Њакар узнал, что это тот
самый старик, которого он видел нарисованным в церкви. ’олько тут с ним не
было сына; Њакар подумал, что, вероЯтно, последний ушел по хозЯйству. ‡ато
голубь влетел в комнату и, покружившись у старика над головою, сел к нему на
колени. € старый ’ойон гладил голубЯ рукою, сидЯ на особо приготовленном длЯ
него стуле.
‹ицо старого ’ойона было доброе, и, когда у Њакара становилось слишком
уж тЯжело на сердце, он смотрел на это лицо, и ему становилось легче.
Ђ на сердце у него становилось тЯжело потому, что он вспомнил вдруг всю
свою жизнь до последних подробностей, вспомнил каждый свой шаг, и каждый
удар топора, и каждое срубленное дерево, и каждый обман, и каждую рюмку
выпитой водки.
€ ему стало стыдно и страшно. Ќо, взглЯнув в лицо старого ’ойона, он
ободрилсЯ.
Ђ ободрившись, подумал, что, быть может, кое-что удастсЯ и скрыть.
‘тарый ’ойон посмотрел на него и спросил, кто он, и откуда, и как
зовут, и сколько ему лет от роду.
Љогда Њакар ответил, старый ’ойон спросил:
- —то сделал ты в своей жизни?
- ‘ам знаешь, - ответил Њакар. - “ тебЯ должно быть записано.
Њакар испытывал старого ’ойона, желаЯ узнать, действительно ли у него
записано все.
- ѓовори сам, не молчи! - сказал старый ’ойон.
€ Њакар опЯть ободрилсЯ.
Ћн стал перечислЯть свои работы, и хотЯ он помнил каждый удар топора, и
каждую срубленную жердь, и каждую борозду, проведенную сохою, но он
прибавлЯл целые тысЯчи жердей, и сотни возов дров, и сотни бревен, и сотни
пудов посева.
Љогда он все перечислил, старый ’ойон обратилсЯ к попу €вану:
- Џринеси-ка сюда книгу.
’огда Њакар увидел, что поп €ван служит у ’ойона суруксутом (писарем),
и очень осердилсЯ, что тот по-приЯтельски не сказал ему об этом раньше.
Џоп €ван принес большую книгу, развернул ее - и стал читать.
- ‡аглЯни-ка, - сказал старый ’ойон, - сколько жердей?
Џоп €ван посмотрел и сказал с прискорбием:
- Ћн прибавил целых тринадцать тысЯч.
- ‚рет он! - крикнул Њакар запальчиво. - Ћн, верно, ошибсЯ, потому что
он пьЯница и умер нехорошею смертью!
- ‡амолчи ты! - сказал старый ’ойон. - Ѓрал ли он с тебЯ лишнее за
крестины или за свадьбы? ‚ымогал ли он ругу?
- —то говорить напрасно! - ответил Њакар.
- ‚от видишь, - сказал ’ойон, - Я знаю и сам, что он любил выпить...
€ старый ’ойон осердилсЯ.
- —итай теперь его грехи по книге, потому что он обманщик, и Я ему не
верю, - сказал он попу €вану.
Ђ между тем работники кинули на золотую чашку Њакаровы жерди, и его
дрова, и его пахоту, и всю его работу. € всего оказалось так много, что
золотаЯ чашка весов опустилась, а деревЯннаЯ поднЯлась высоко-высоко, и ее
нельзЯ было достать руками, и молодые божьи работники взлетели на своих
крыльЯх, и целаЯ сотнЯ тЯнула ее веревками вниз.
’Яжела была работа чалганца!
Ђ поп €ван стал вычитывать обманы, и оказалось, что обманов было -
двадцать одна тысЯча девЯтьсот тридцать три обмана; и поп стал высчитывать,
сколько Њакар выпил бутылок водки, и оказалось - четыреста бутылок; и поп
читал далее, а Њакар видел, что деревЯннаЯ чашка весов перетЯгивает золотую
и что она опускаетсЯ уже в Яму, и пока поп читал, она все опускалась.
’огда Њакар подумал про себЯ, что дело его плохо, и, подойдЯ к весам,
попыталсЯ незаметно поддержать чашку ногою. Џо один из работников увидел
это, и у них вышел шум.
- —то там такое? - спросил старый ’ойон.
- „а вот он хотел поддержать весы ногою, - ответил работник.
’огда ’ойон гневно обратилсЯ к Њакару и сказал:
- ‚ижу, что ты обманщик, ленивец и пьЯница... € за тобой осталась
недоимка, и поп за тобою считает ругу, и исправник грешит из-за тебЯ, ругаЯ
тебЯ каждый раз скверными словами!..
€, обратЯсь к попу €вану, старый ’ойон спросил:
- Љто в —алгане кладет на лошадей более всех клади и кто гонЯет их всех
больше?
Џоп €ван ответил:
- –ерковный трапезник. Ћн гонЯет почту и возит исправника.
’огда старый ’ойон сказал:
- Ћтдать этого ленивца трапезнику в мерины, и пусть он возит на нем
исправника, пока не заездит... Ђ там мы посмотрим.
€ только что старый ’ойон сказал это слово, как дверь отворилась и в
избу вошел сын старого ’ойона и сел от него по правую руку.
€ сын сказал:
- џ слышал твой приговор... џ долго жил на свете и знаю тамошние дела:
тЯжело будет бедному человеку возить исправника! Ќо... да будет!.. ’олько,
может быть, он еще что-нибудь скажет. ѓовори, барахсан (беднЯга)!
’огда случилось что-то странное. Њакар, тот самый Њакар, который
никогда в жизни не произносил более десЯти слов крЯду, вдруг ощутил в себе
дар слова. Ћн заговорил и сам изумилсЯ. ‘тало как бы два Њакара: один
говорил, другой слушал и удивлЯлсЯ. Ћн не верил своим ушам. ђечь у него
лилась плавно и страстно, слова гнались одно за другим вперегонку и потом
становились длинными, стройными рЯдами. Ћн не робел. …сли ему и случалось
запнутьсЯ, то тотчас же он оправлЯлсЯ и кричал вдвое громче. Ђ главное -
чувствовал сам, что говорил убедительно.
‘тарый ’ойон, немного осердившийсЯ сначала за его дерзость, стал потом
слушать с большим вниманием, как бы убедившись, что Њакар не такой уж дурак,
каким казалсЯ сначала. Џоп €ван в первую минуту даже испугалсЯ и стал
дергать Њакара за полу соны, но Њакар отмахнулсЯ и продолжал по-прежнему.
Џотом и попик перестал пугатьсЯ и даже расцвел улыбкой, видЯ, что его
прихожанин режет правду и что эта правда приходитсЯ по сердцу старому
’ойону. „аже молодые люди в длинных рубахах и с белыми крыльЯми, жившие у
старого ’ойона в работниках, приходили из своей половины к дверЯм и с
удивлением слушали речь Њакара, поталкиваЯ друг друга локтЯми.
Ћн начал с того, что не желает идти к трапезнику в мерины. € не потому
не желает, что боитсЯ тЯжелой работы, а потому, что это решение неправильно.
Ђ так как это решение неправильно, то он ему не подчинитсЯ и не поведет даже
ухом, не двинет ногою. Џусть с ним делают, что хотЯт! Џусть даже отдадут
чертЯм в вечные комночиты, - он не будет возить исправника, потому что это
неправильно. € пусть не думают, что ему страшно положение мерина: трапезник
гонЯет мерина, но кормит его овсом, а его гонЯли всю жизнь, но овсом никогда
не кормили.
- Љто тебЯ гонЯл? - спросил старый ’ойон с сердцем.
„а, его гонЯли всю жизнь! ѓонЯли старосты и старшины, заседатели и
исправники, требуЯ подати; гонЯли попы, требуЯ ругу; гонЯли нужда и голод;
гонЯли морозы и жары, дожди и засухи; гонЯла промерзшаЯ землЯ и злаЯ
тайга!.. ‘котина идет вперед и смотрит в землю, не знаЯ, куда ее гонЯт... €
он также... ђазве он знал, что поп читает в церкви и за что идет ему руга?
ђазве он знал, зачем и куда увели его старшего сына, которого взЯли в
солдаты, и где он умер, и где теперь лежат его бедные кости?
ѓоворЯт, он пил много водки? Љонечно, это правда: его сердце просило
водки...
- ‘колько, говоришь ты, бутылок?
- —етыреста, - ответил поп €ван, заглЯнув в книгу.
•орошо! Ќо разве это была водка? ’ри четверти было воды и только одна
четверть настоЯщей водки, да еще настой табаку. ‘тало быть, триста бутылок
надо скинуть со счета.
- Џравду ли он говорит все это? - спросил старый ’ойон у попа €вана, и
видно было, что он еще сердитсЯ.
- —истую правду, - торопливо ответил поп, а Њакар продолжал.
Ћн прибавил тринадцать тысЯч жердей? Џусть так! Џусть он нарубил только
шестнадцать тысЯч. Ђ разве этого мало? €, притом, две тысЯчи он рубил, когда
у него была больна перваЯ его жена... € у него было тЯжело на сердце, и он
хотел сидеть у своей старухи, а нужда его гнала в тайгу... € в тайге он
плакал, и слезы мерзли у него на ресницах, и от горЯ холод проникал до
самого сердца... Ђ он рубил!
Ђ после баба умерла. …е надо было хоронить, а у него не было денег. €
он нанЯлсЯ рубить дрова, чтобы заплатить за женин дом на том свете... Ђ
купец увидел, что ему нужда, и дал только по десЯти копеек... € старуха
лежала одна в нетопленой мерзлой избе, а он опЯть рубил и плакал. Ћн
полагал, что эти возы надо считать впЯтеро и даже более.
“ старого ’ойона показались на глазах слезы, и Њакар увидел, что чашки
весов колыхнулись, и деревЯннаЯ приподнЯлась, а золотаЯ опустилась.
Ђ Њакар продолжал: у них все записано в книге... Џусть же они поищут:
когда он испытал от кого-нибудь ласку, привет или радость? ѓде его дети?
Љогда они умирали, ему было горько и тЯжко, а когда вырастали, то уходили от
него, чтобы в одиночку битьсЯ с тЯжелою нуждой. € он состарилсЯ один со
своей второю старухой и видел, как его оставлЯют силы и подходит злаЯ,
бесприютнаЯ дрЯхлость. Ћни стоЯли одинокие, как стоЯт в степи две сиротливые
елки, которых бьют отовсюду жестокие метели.
- Џравда ли? - спросил опЯть старый ’ойон.
€ поп поспешил ответить:
- —истаЯ правда!
€ тогда весы опЯть дрогнули... Ќо старый ’ойон задумалсЯ.
- —то же это, - сказал он, - ведь есть же у менЯ на земле настоЯщие
праведники... ѓлаза их Ясны, и лица светлы, и одежды без пЯтен... ‘ердца их
мЯгки, как добраЯ почва; принимают доброе семЯ и возвращают крин сельный и
благовонные всходы, запах которых угоден передо мною. Ђ ты посмотри на
себЯ...
€ все взглЯды устремились на Њакара, и он устыдилсЯ. Ћн почувствовал,
что глаза его мутны и лицо темно, волосы и борода всклокочены, одежда
изорвана. € хотЯ задолго до смерти он все собиралсЯ купить сапоги, чтобы
ЯвитьсЯ на суд, как подобает настоЯщему крестьЯнину, но все пропивал деньги,
и теперь стоЯл перед ’ойоном, как последний Якут, в дрЯнных торбасишках... €
он пожелал провалитьсЯ сквозь землю.
- ‹ицо твое темное, - продолжал старый ’ойон, - глаза мутные и одежда
разорвана. Ђ сердце твое поросло бурьЯном, и тернием, и горькою полынью. ‚от
почему Я люблю моих праведных и отвращаю лицо от подобных тебе нечестивцев.
‘ердце Њакара сжалось. Ћн чувствовал стыд собственного существованиЯ.
Ћн было понурил голову, но вдруг поднЯл ее и заговорил опЯть.
Ћ каких это праведниках говорит ’ойон? …сли о тех, что жили на земле в
одно времЯ с Њакаром в богатых хоромах, то Њакар их знает... ѓлаза их Ясны,
потому что не проливали слез столько, сколько их пролил Њакар, и лица их
светлы, потому что обмыты духами, а чистые одежды сотканы чужими руками.
Њакар опЯть понурил голову, но тотчас же опЯть поднЯл ее.
Ђ между тем разве он не видит, что и он родилсЯ, как другие, - с
Ясными, открытыми очами, в которых отражались землЯ и небо, и с чистым
сердцем, готовым раскрытьсЯ на все прекрасное в мире? € если теперь он
желает скрыть под землею свою мрачную и позорную фигуру, то в этом вина не
его... Ђ чьЯ же? - ќтого он не знает... Ќо он знает одно, что в сердце его
истощилось терпение.

VII

Љонечно, если бы Њакар мог видеть, какое действие производила его речь
на старого ’ойона, если б он видел, что каждое его гневное слово падало на
золотую чашку, как свинцоваЯ гирЯ, он усмирил бы свое сердце. Ќо он всего
этого не видел, потому что в его сердце вливалось слепое отчаЯние.
‚от он оглЯдел всю свою горькую жизнь. Љак мог он до сих пор выносить
это ужасное бремЯ? Ћн нес его потому, что впереди все еще маЯчила -
звездочкой в тумане - надежда. Ћн жив, стало быть может, должен еще испытать
лучшую долю... ’еперь он стоЯл у конца, и надежда угасла...
’огда в его душе стало темно, и в ней забушевала Ярость, как бурЯ в
пустой степи глухой ночью. Ћн забыл, где он, пред чьим лицом предстоит, -
забыл все, кроме своего гнева...

Ќо старый ’ойон сказал ему:
- Џогоди, барахсан! ’ы не на земле... ‡десь и длЯ тебЯ найдетсЯ
правда...
€ Њакар дрогнул. Ќа сердце его пало сознание, что его жалеют, и оно
смЯгчилось; а так как перед его глазами все стоЯла его беднаЯ жизнь, от
первого днЯ до последнего, то и ему стало самого себЯ невыносимо жалко. € он
заплакал...
€ старый ’ойон тоже плакал... € плакал старый попик €ван, и молодые
божьи работники лили слезы, утираЯ их широкими белыми рукавами.
Ђ весы все колыхались, и деревЯннаЯ чашка подымалась все выше и выше!..

1883

ЏримечаниЯ

Џрототипом героЯ рассказа стал амгинский крестьЯнин ‡ахар –ыкунов, в
избе которого жил ссыльный Љороленко.
‚ черновой редакции рассказ имел прозаическое завершение: Њакар
просыпалсЯ и обращалсЯ к попу и дьЯчку с просьбой объЯснить ему его сон. ‚
последующих изданиЯх рассказа Љороленко не раз перерабатывал финальную
сцену. Ћставив в конце рассказа недоговоренность, писатель стремилсЯ усилить
обобщающий смысл образа Њакара и его судьбы.

’орбаса - мЯгкие оленьи сапоги.
Ђлас - леснаЯ лужайка.
ђуга - плата деньгами, хлебом и припасами попу от прихожан.
’реба - богослужебный обрЯд.
Љрин сельный - полеваЯ лилиЯ.
Last-modified: Wed, 10 Jul 2002 21:36:12 GMT
Ћцените этот текст:

‚ладимир ѓалактионович Љороленко. ‘он Њакара

I

II

III

IV

V

VI

VII

1883