Ђлексей €ванович Џантелеев. Њаринка

Ћцените этот текст:
Ђлексей €ванович Џантелеев. Њаринка

---------------------------------------------------------------------
Џантелеев Ђ.€. ‘обрание сочинений в четырех томах. ’ом 3.
‹.: „ет. лит., 1984.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 8 марта 2003 года
---------------------------------------------------------------------

‘ Њаринкой мы познакомились незадолго до войны на парадной лестнице. џ
открывал французским ключом дверь, а она в это времЯ, возвращаЯсь с
прогулки, проходила мимо, всЯ раскрасневшаЯсЯ, утомленнаЯ и разгорЯченнаЯ
игрой. Љуклу свою она тащила за руку, и кукла ее, безжизненно повиснув,
также выражала крайнюю степень усталости и утомлениЯ.
џ поклонилсЯ и сказал:
- ‡дравствуйте, красавица.
„евочка посмотрела на менЯ, ничего не ответила, засопела и стала
медленно и неуклюже пЯтитьсЯ по лестнице наверх, одной рукой придерживаЯсь
за перила, а другой волоча за собой несчастную куклу. Ќа площадке она
сделала передышку, еще раз испуганно посмотрела на менЯ сверху вниз,
облегченно вздохнула, повернулась и, стуча каблучками, побежала наверх.
Џосле этого Я много раз видел ее из окна во дворе или на улице среди
других детей. ’о тут, то там мелькал ее красный сарафанчик и звенел тонкий,
иногда даже чересчур звонкий и капризный голосок.
Ћна была и в самом деле очень красива: черноволосаЯ, курчаваЯ,
большеглазаЯ, - еще немножко, и можно было бы сказать про нее: вылитаЯ
кукла. Ќо от полного сходства с фарфоровой куклой ее спасали живые глаза и
живой, неподдельный, играющий на щеках румЯнец: такой румЯнец не наведешь
никакой краской, про такие лица обычно говорЯт: "кровь с молоком".
‚ойна помогла нам познакомитьсЯ ближе. Ћсенью, когда начались бомбежки,
в моей квартире открылось что-то вроде филиала бомбоубежища. ‚ настоЯщем
убежище было недостаточно удобно и просторно, а Я жил в первом этаже, и,
хотЯ гарантировать своим гостЯм полную безопасность Я, конечно, не мог,
площади у менЯ было достаточно, и вот по вечерам у менЯ стало собиратьсЯ
обширное общество - главным образом дети с мамами, бабушками и дедушками.
’ут мы и закрепили наше знакомство с Њаринкой. џ узнал, что ей шесть
лет, что живет она с мамой и с бабушкой, что папа ее на войне, что читать
она не умеет, но зато знает наизусть много стихов, что у нее шесть кукол и
один мишка, что шоколад она предпочитает другим лакомствам, а "булочки за
сорок" (то есть сорокакопеечные венские булки) простой французской...
Џравда, все это Я узнал не сразу и не все от самой Њаринки, а больше от
ее бабушки, котораЯ, как и все бабушки на свете, души не чаЯла в
единственной внучке и делала все, чтобы избаловать ее и испортить. Ћднако
девочка была сделана из крепкого материала и порче не поддавалась, хотЯ в
характере ее уже сказывалось и то, что она "единственнаЯ", и то, что она
проводит очень много времени со взрослыми. ‡астенчивость и развЯзность,
ребенок и резонер - сочетались в ней очень сложно, а иногда и комично. ’о
она молчит, дичитсЯ, жметсЯ к бабушке, а то вдруг наберетсЯ храбрости и
затараторит так, что не остановишь. Џри этом даже в тех случаЯх, когда она
обращалась ко мне, она смотрела на бабушку, как бы ища у нее защиты, помощи
и одобрениЯ.
Њежду прочим, от бабушки Я узнал, что Њаринка ко всему прочему еще и
артистка - поет и танцует.
џ попросил ее спеть. Ћн отвернулась и замотала головой.
- Ќу, если не хочешь петь, может быть, сплЯшешь?
Ќет, и плЯсать не хочет.
- Ќу, пожалуйста, - сказал Я. - Ќу, чего ты боишьсЯ?
- џ не боюсь, Я стеснЯюсь, - сказала она, посмотрев на бабушку, и, так
же не глЯдЯ на менЯ, храбро добавила:
- џ ничего не боюсь. џ только немцев боюсь.
џ стал выЯснЯть, с чего же это она вдруг боитсЯ немцев. Ћказалось, что
о немцах она имеет очень смутное представление. Ќемцы длЯ нее в то времЯ
были еще чем-то вроде трубочистов или волков, которые рыщут в лесу и обижают
маленьких и наивных красных шапочек. ’о, что происходит вокруг - грохот
канонады за стеной, внезапный отъезд отца, исчезновение шоколада и "булочек
за сорок", даже самое пребывание ночью в чужой квартире - все это в то времЯ
еще очень плохо свЯзывалось в ее сознании с понЯтием "немец".
€ страх был не настоЯщий, а тот, знакомый каждому из нас, детский
страх, который вызывают в ребенке сказочные чудовища - всЯкие бабы-Яги,
вурдалаки и бармалеи...
џ, помню, спросил у Њаринки, что бы она стала делать, если бы в комнату
вдруг вошел немец.
- џ бы его стулом, - сказала она.
- Ђ если стул сломаетсЯ?
- ’огда Я его зонтиком. Ђ если зонтик сломаетсЯ - Я его лампой. Ђ если
лампа разобьетсЯ - Я его галошей...
Ћна перечислила, кажетсЯ, все вещи, какие попались ей на глаза. ќто
была увлекательнаЯ словеснаЯ игра, в которой немцу уделЯлась очень скромнаЯ
и пассивнаЯ роль - мишени.
Ѓыло это в августе или в сентЯбре 1941 года.
Џотом обстоЯтельства нас разлучили, и следующаЯ наша встреча с Њаринкой
произошла уже в Январе нового, 1942 года.
Њного перемен произошло за это времЯ. „авно уже перестали собиратьсЯ в
моей квартире ночные гости. „а и казенные, общественные убежища тоже к этому
времени опустели. ѓород уже давно превратилсЯ в передовую линию фронта,
смерть стала здесь Явлением обычным и привычным, и все меньше находилось
охотников прЯтатьсЯ от нее под сводами кочегарок и подвалов.
ЏолЯрнаЯ ночь и полЯрнаЯ стужа стоЯли в ленинградских квартирах. ‘квозь
заколоченные фанерой окна не проникал дневной свет, но ветер и мороз
оказались ловчее, они всегда находили длЯ себЯ лазейки. Ќа подоконниках
лежал снег, он не таЯл даже в те часы, когда в комнате удавалось затопить
"буржуйку".
Њаринка уже два месЯца лежала в постели.
“богаЯ фитюлька нещадно коптила, Я не сразу разглЯдел, где что.
‘горбленнаЯ старушка, в которой Я с трудом узнал Њаринкину бабушку,
трЯсущимисЯ руками схватила менЯ за руку, заплакала, потащила в угол, где на
огромной кровати, под грудой одеЯл и одежды теплилась маленькаЯ Њаринкина
жизнь.
- Њариночка, ты посмотри, кто пришел к нам. „еточка, ты открой глазки,
посмотри...
Њаринка открыла глаза, узнала менЯ, хотела улыбнутьсЯ, но не вышло: не
хватило силенок.
- „ЯдЯ... - сказала она.
џ сел у ее изголовьЯ. ѓоворить Я не мог. џ смотрел на ее смертельно
бледное личико, на тоненькие, как ветки, ручки, лежавшие поверх одеЯла, на
заострившийсЯ носик, на огромные ввалившиесЯ глаза - и не мог поверить, что
это все, что осталось от Њаринки, от девочки, про которую говорили: "кровь с
молоком", от этой жизнерадостной, пышущей здоровьем резвушки.
Љазалось, ничего детского не осталось в чертах ее лица.
“грюмо смотрела она куда-то в сторону - туда, где на закоптелых,
некогда голубых обоЯх колыхалась витиеватаЯ тень от дымЯщей коптилки.
џ принес ей подарок - жалкий и убогий гостинец: кусок коноплЯной
дуранды, завернутый, красоты ради, в тонкую папиросную бумагу. Ѓольно было
смотреть, как просиЯла она, с каким жадным хрустом впились ее мышиные зубки
в каменную твердь этого лошадиного лакомства.
‚оспитаннаЯ по всем правилам девочка, она даже забыла сказать мне
"спасибо"; только расправившись наполовину с дурандой, она вспомнила о
бабушке, предложила и ей кусочек. Ђ подобрав последние крошки и облизав
бумагу, она вспомнила и обо мне - молча посмотрела на менЯ и холодной ручкой
дотронулась до моей руки.
- Ѓабушка, - сказала она. ѓолос у нее был хриплый, простуженный. -
Ѓабушка, правда, как жалко, что когда мы немножко больше кушали, Я не
сплЯсала дЯде?
Ѓабушка не ответила.
- Ђ теперь что, не можешь? - спросил Я.
Ћна покачала головой:
- Ќет.
Ѓабушка опустилась на стул, заплакала.
- Ѓоже мой, - сказала она. - Љогда это все кончитсЯ только?!
’ут произошло нечто неожиданное. Њаринка резко повернулась, поднЯла
голову над подушкой и со слезами в голосе закричала:
- Ђх, бабушка, замолчи, ты мне надоела! "Љогда это кончитсЯ?!" ‚от всех
немцев перебьют, тогда и кончитсЯ...
‘иленки изменили ей. Ћна снова упала на подушку.
Ѓабушка продолжала плакать. џ помолчал и спросил:
- Ђ ты немцев все еще боишьсЯ, Њаринка?
- Ќет, не боюсь, - сказала она.
ЏытаЯсь возобновить наш старый шуточный разговор, Я сказал ей:
- Ђ что ты станешь делать, если, скажем, немец вдруг войдет в твою
комнату?
Ћна задумалась. ѓлубокие, недетские морщинки сбежались к ее переносице.
Љазалось, она трезво рассчитывает свои силы, стула ей теперь не поднЯть, до
лампы не дотЯнутьсЯ, полена во всем доме днем с огнем не найдешь.
Ќаконец она ответила мне. џ не расслышал. џ только видел, как блеснули
при этом ее маленькие крепкие зубки.
- —то? - переспросил Я.
- џ его укушу, - сказала Њаринка. € зубы ее еще раз блеснули, и сказано
это было так, что, честное слово, Я не позавидовал бы тому немцу, который
отважилсЯ бы войти в эту холодную и закоптевшую, как вигвам, комнату.
џ погладил Њаринкину руку и сказал:
- Ћн не придет, Њаринка...
Њного могил мы вырубили за эту зиму в промерзшей ленинградской земле.
Њногих и многих недосчитались мы по весне.
Ђ Њаринка выжила.
џ видел ее весной сорок второго года. ‚о дворе на солнышке играла она с
подругами... ќто была очень скромнаЯ, тихаЯ и благопристойнаЯ игра. € это
были еще не дети, а детские тени. Ќо уже чуть-чуть румЯнились их бледные
личики, и некоторые из них уже прыгали на одной ножке, а это очень трудно -
держатьсЯ на одной ноге: тот, кто пережил ленинградскую зиму, поймет и
оценит это.
“видев менЯ, Њаринка бросилась мне навстречу.
- „ЯдЯ, - сказала она, обнимаЯ менЯ, - какой вы седой, какой вы
старый...
Њы поговорили с ней, поделились последними новостЯми. Ћба мы
по-настоЯщему радовались, что видим друг друга - какими ни на есть, худыми и
бледными, но живыми. ‚едь не всЯкому выпала эта радость.
Љогда мы уже простились, Њаринка снова окликнула менЯ.
- „ЯдЯ, - сказала она, смущенно улыбаЯсь, - знаете что, хотите, Я вам
сплЯшу?
- Ћго! - сказал Я. - ’ы уже можешь плЯсать?
- „а! Ќемножко могу. Ќо только не здесь. Џойдемте, знаете куда? Ќа
задний двор, около помойки...
- Ќет, Њариночка, не надо, - сказал Я. - Џобереги силенки - они тебе
еще пригодЯтсЯ. Ђ сплЯшешь ты мне знаешь когда? Љогда мы доживем до победы,
когда разобьем фашистов.
- Ђ это скоро?
џ сказал:
- „а, скоро.
€, сказав это, Я почувствовал, что беру на себЯ очень большое
обЯзательство. ќто была уже не игра, это была присЯга.

1942

Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

ђЂ‘‘ЉЂ‡› Ћ „…’џ•

ќти рассказы давно уже стали классикой, на них воспиталось не одно
поколение читателей. Ћни издавались в сериЯх "Ѓиблиотека пионера", "‡олотаЯ
библиотека", в сборниках, представлЯющих советскую детскую литературу за
рубежом. „ети, их судьбы, характеры всегда волновали писателЯ. ‚ каждом из
ребЯт, независимо от возраста, ‹.Џантелеев видит личность, с уважением и
пониманием относитсЯ к трудностЯм, с которыми они сталкиваютсЯ на нелегком
пути взрослениЯ. Љакими же представлЯет своих героев ‹.Џантелеев? Ћн
считает, что самые лучшие человеческие качества - честность, храбрость,
достоинство - проЯвлЯютсЯ не только в исключительных обстоЯтельствах, но и в
самой обычной, будничной обстановке. ‚от почему написанный в мирные дни
рассказ "—естное слово" о верности маленького мальчика данному слову так
актуально прозвучал в первые дни войны. …го не только опубликовали, но и
читали по радио.
Ћсень и зиму 1941-1942 годов ‹.Џантелеев провел в осажденном
‹енинграде. ЌарЯду со взрослыми судьбу блокадного города разделЯли дети.
‚месте с ребЯтами писатель дежурил на крыше, тушил зажигалки, дети окружали
его и на Љаменном острове в больнице, куда его привезли в состоЯнии крайнего
истощениЯ. "Џрисутствие детей, - пишет ‹.Џантелеев, - подчеркивало великий
человеческий смысл нашей борьбы". Ћ мужестве ленинградских детей в дни войны
и блокады написано большинство рассказов этого раздела.

ЊЂђ€ЌЉЂ

ђассказ был начат в блокадном ‹енинграде, закончен в Њоскве, в
госпитале, летом 1942 года. ‚первые автор читал рассказ по московскому радио
осенью того же года. ђассказ вызвал огромное количество читательских
откликов. Ћпубликован в газете "ЉомсомольскаЯ правда", 5 марта 1943, затем в
сборниках "ђассказы длЯ маленьких и больших".
Њ.: ‘ов. писатель, 1948; "ђассказы о подвиге". Њ.: ЊолодаЯ гвардиЯ,
1948.

ѓ.Ђнтонова, ….Џутилова
Last-modified: Tue, 11 Mar 2003 09:32:49 GMT
Ћцените этот текст: