‚севолод ‘оловьев. ‚еликий ђозенкрейцер

Ћцените этот текст:
‚севолод ‘оловьев. ‚еликий ђозенкрейцер

----------------------------------------------------------------------------
Њ.: Џрофиздат, 1992. (€сторическаЯ библиотека альманаха "ђусскаЯ
старина")
OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

* —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ *

€мператрица была очень огорчена мгновенной и таинственной смертью
молодой графини ‡онненфельд. ‚печатление было тем более сильно, что эта
смерть случилась так близко от нее, в здании дворца, в помещении
камер-фрейлины Љаменевой.
–арица чувствовала большую симпатию к покойной; узнав о ее безвременной
смерти, она даже не удержалась от слез, а она редко поддавалась такой
слабости. …й представилось юное, прелестное лицо бывшей кнЯжны Љалатаровой
таким, каким она видела его в первый раз, несколько лет тому назад, когда
молодаЯ девушка, почти ребенок, была ей представлена. …й вспомнилсЯ слишком
внезапный и необдуманный брак кнЯжны с немецким дипломатом, потом скандал
развода и последнее свидание с графиней …леной. Ќедаром царице было как-то
особенно тЯжело после этого свиданиЯ - ведь уж тогда преображенное, более
чем когда-либо прекрасное, исполненное страданиЯ лицо молодой женщины Ясно
говорило о приближавшейсЯ катастрофе. ‚едь и тогда, если бы только царица
хотела разобратьсЯ в своих впечатлениЯх, она должна была видеть, что такие
страданиЯ не могут пройти, не могут кончитьсЯ ничем иным, как смертью.
„а, она- могла бы все видеть и понЯть, могла бы знать. что это свидание
ее с несчастной красавицей - последнее свидание. ’олько ведь человек все
понимает и обо всем догадываетсЯ слишком поздно, когда уже нечем помочь,
когда судьба свершилась. „а и чем бы она могла помочь? Џеред судьбою все
могущество, всЯ власть человеческаЯ - ничтожны...
€ вот графинЯ ‡онненфельд умерла, умерла от страданиЯ, которого нельзЯ
было пережить. Ќо в чем заключалось это страдание, это безысходное горе ее
жизни - царица не знала. € ей захотелось узнать эту тайну.
“ великой …катерины было свойство весьма немногих людей, ЯвлЯющеесЯ в
большинстве случаев одним из признаков гениальности и объЯснЯющее
необычайную плодотворность деЯтельности царицы, - она умела заключить в себе
целый мир самых противоположных интересов, не имеющих ровно никакого между
собою отношениЯ. Ћн" умела отдаватьсЯ каждому из этих интересов всецело с
необыкновенной легкостью переходила от одного к другому, в течение
нескольких часов производила смену самых разнородных занЯтий.
Љаждый день ее проходил так: одни час - кипучий законодательнаЯ работа,
другой час - обсуждение различных текущих государственных дел, третий -
творческое вдохновение, изображение жизни в форме литературных произведений,
по преимуществу комедий - этой самой сжатой и живой литературной формы.
‡атем, по чувствуЯ никакого утомлениЯ и забываЯ все только что покинутые ею
занЯтиЯ, как будто их никогда не было, царица призывала к себе внука,
великого кнЯзЯ Ђлександра, и давала ему урок, вела с ним строго обдуманную
беседу, котораЯ всегда прибавлЯла что-нибудь к развитию будущего наследника
русского престола.
Ќо вот и этот час прошел, великий кнЯзь удалЯетсЯ. ’еперь перед
государыней целаЯ груда запечатанных пакетов. …е корреспонденты из разных
мест ђоссии, а также заграничные друзьЯ ее, главным образом барон ѓримм,
сообщают ей о всевозможных делах и предметах. € она не пропускает ничего,
заинтересована всем, начинаЯ от вопросов большой важности и кончаЯ самыми
мелочными делами. Ќа каждое письмо готов ее ответ, принЯто новое решение,
созревает новый план...
‡атем наступает злоба днЯ, и царица, свежаЯ и свободнаЯ от всЯких
забот, от всЯких тревог и посторонних мыслей, будто только что проснувшаЯсЯ
после крепкого, освежающего сна, отдаетсЯ этой злобе днЯ. …е невероЯтнаЯ
памЯть хранит в себе целую бесконечность впечатлений, она никого и ничего не
забывает, знает подробно все относЯщеесЯ не только до окружающих ее людей,
но даже и до таких лиц, о которых она имеет сведениЯ лишь понаслышке. —то
раз пошло в мозг и в чувство этой удивительной женщины, то уж и не исчезает,
а живет в них, незаметно переходЯ из настоЯщего в прошедшее и навсегда затем
сохранЯЯсь в складах всеобъемлющей памЯти. ‚нутренний мир …катерины - это
самаЯ удивительнаЯ лабораториЯ, и заглЯдывать в эту лабораторию всегда
интересно длЯ наблюдателЯ жизни...
’аким образом, и теперь, под впечатлением смерти графини ‡оиненфельд,
царица на известное времЯ всецело отдалась смутившим ее впечатлениЯм. Ћна
вообще не любила думать о смерти и гнала от себЯ мысль о ней, эта же
безвременнаЯ смерть существа юного, прекрасного, исполненного всЯких
талантов, рожденного, капалось, длЯ долгой в счастливой жизни, глубоко
возмутила ее. Ћдин миг - и нет человека, и вместе с человеком рушитсЯ,
уничтожаетсЯ целый разнообразный мир, в нем заключавшийсЯ... ‚ремЯ!.. Ћна
оглЯдывалась назад и видела, как невероЯтно быстро мчитсЯ это времЯ, с какой
ужасающей торопливостью уходЯт годы один за другим. ’ак, недавно сама она
была молода, и жизнь казалась ей какой-то бесконечностью, а теперь вот уже
давно ушла молодость... Љто знает, быть может, скоро придет смерть,
внезапно, нежданно-негаданно, и оборвет все разнообразные, вечно трепещущие
нити, свЯзывающие царицу с окружающей ее жизнью и мощно влиЯющие на эту
окружающую жизнь.
…катерина чувствовала, что она не может умереть, что она не должна
умереть, что ей необходимо жить долго - и длЯ себЯ, и длЯ других. Ђ между
тем она не могла справитьсЯ с поднимавшимисЯ в ее душе сомнениЯми, не могла
отогнать от себЯ, в известные минуты, призрака смерти - и мучилась этим.
Ћна всем говорила, что проживет долго. ‚ одном полушутливом,
полусерьезном разговоре со своим приЯтелем „идро, или, как его называли при
дворе, господином „идеротом, она несколько лет тому назад, рассуждаЯ о Џетре
‚еликом, сказала:
- Ћ, Я еще не скоро с ним увижусь, хотЯ мне и очень хочетсЯ с ним
побеседовать. ђаньше как в восемьдесЯт лот Я не сделаю ему визита...
Ђ между тем, говорЯ это, она с ужасом помышлЯла о том, что этот визит
может произойти и гораздо раньше. Љак бы то ни было, но теперь снова,
мучительно и почти болезненно, сна думала о смерти. € в то же времЯ ей
хотелось, страстно хотелось разглЯдеть и узнать то тайное горе, которое
безжалостно свело в могилу красавицу графиню. Љонечно, ей не трудно было
догадатьсЯ, что это горе была любовь. „а, это Ясно! …катерина из слов
несчастной молодой женщины, во времЯ их последнего свиданиЯ, понЯла это. Ќо
любовь к кому? Љого так безнадежно, так смертельно могла любить красавица?
Љто мог нанести такой удар сердцу этой пленительной женщины? € какаЯ свЯзь
может быть между ее нежданной смертью и другой красавицей, ‡иной Љаменевой?
‚едь они не знали друг друга, между ними не было и не могло быть ничего
общего. ‡ина совсем ребенок - что же общего? Ђ между тем ведь не может быть
никакого сомнениЯ в свЯзи между смертью графини и ‡иной! Љ ней Явилась
несчастнаЯ, у них было какое-то объЯснение - об этом знает ЊарьЯ ‘авишна
Џерекусихина, котораЯ все знает, - и во времЯ этого объЯснениЯ графинЯ упала
мертвой.
–арице было известно, что ‡ина Љаменева не отходила от гроба покойницы
и выражала все признаки особенно тЯжкого горЯ, как будто умерла ее самаЯ
дорогаЯ, самаЯ близкаЯ подруга. –арица ездила поклонитьсЯ праху усопшей и
видела ‡ину у гроба, похудевшею, измученною.
ѓрафиню похоронили. ‡ина вернулась к себе и целую неделю пролежала.
ђоджерсон, по приказанию царицы, несколько раз в день навещал ее и каждое
утро докладывал …катерине о состоЯнии больной.
ђоджерсон не видел ровно ничего особенного в этой болезни. ЊолодаЯ
девушка очень впечатлительна и чувствительна; нежданнаЯ смерть, хоть и
совсем посторонней длЯ нее женщины, но у нее на глазах, во времЯ разговора с
нею, не могла не потрЯсти ее. ‚ первые дни она была возбуждена, проЯвлЯла
усиленную деЯтельность, ну, а затем неизбежно произошла реакциЯ, ослабление.
Ћднако юность и хорошее здоровье, в соединении с лекарствами, по
уверению ђоджерсона, действовали быстро. Џрошло несколько дней - и
лейб-медик объЯвил императрице, что камер-фрейлина Љаменева совсем здорова,
совсем поправилась, что ее даже вредно держать в ее комнатах, что она должна
приступить к исполнению своих обЯзанностей и вообще смена впечатлений,
развлечениЯ и доброта государыни окончательно изгладЯт в ней все следы
пережитого потрЯсениЯ.
‚ тот же день ‡ина была призвана к царице. ‚нимательно взглЯнув на
молодую девушку, …катерина увидела, что ђоджерсон прав, что. ‡ина
действительно выздоровела. Ќа ее щеки вернулась здороваЯ краска. Ќо все же
она, очевидно, вовсе не спокойна, в ней заметна какаЯ-то особеннаЯ
задумчивость, какой прежде не было. ќто понЯтно - иначе быть не может.
…катерина решилась осторожно выведать и узнать интересовавшую ее тайну.

- „итЯ мое, - сказала царица, в то времЯ как ‡ина, склонЯсь, целовала
ее руку, - Я очень рада, что ты здорова и что розы по-прежнему цветут на
твоих щечках.
€ при этом она нежно погладила ‡ину по щеке своей маленькой мЯгкой
рукою.
- Ќо дело в том, что ты у менЯ в долгу, ты пропустила не одно
дежурство, а посему изволь-ка подежурить и сегоднЯ, и завтра. Њне нынче
как-то не по себе, ужо вечером у менЯ не будет никакого приема, и Я не
двинусь с места. ‚ восемь часов Я позову тебЯ, и ты будешь мне читать.
‡ина даже вспыхнула от удовольствиЯ. ‡а все времЯ пребываниЯ ее во
дворце у нее выдалсЯ один только такой счастливый вечер, месЯца два тому
назад: в течение трех часов она была наедине с государыней и читала ей.
…катерина несколько раз прерывала чтение и беседовала с ‡иной о прочтенном.
ќти три часа пролетели длЯ смолЯнки как сон, и, вернувшись к себе, она даже
всплакнула от радости и спросила себЯ, за что ей такое счастье. ‚еликаЯ,
мудраЯ, обожаемаЯ царица была так близка к ней, так задушевно говорила с
нею, с такой несказанной добротою и ласковостью поучала ее, открывала перед
нею сокровищницу своей мудрости. ’еперь, когда, несмотрЯ на вернувшеесЯ
здоровье, в ее душе было очень смутно, тоскливо и даже страшно, - на чем
лучше могла она успокоитьсЯ и отдохнуть, как не на близости к царице, как не
на этих часах чтениЯ, на интимной беседе с нею? ‡ина чувствовала себЯ теперь
особенно одинокой, ближе царицы у нее никого не было. Ќикого не любила она
так, с таким детским обожанием, как царицу.
‡ина весь день ждала этих заветных восьми часов. Ќаконец они пробили,
она у государыни, в ее рабочем кабинете, где никого нет, где все погружено в
тихий полумрак, озарЯемый только четырьмЯ восковыми свечами, поставленными
на письменный стол и прикрытыми абажуром.
–арица с видом как бы некоторого утомлениЯ полулежит на своем любимом
мЯгком и низеньком кресле, прислонЯсь к его покатой спинке. ‚олосы ее уже
расчесаны на ночь и спрЯтаны под белым чепчиком. Ћна запахнулась в свой
серый атласный халат, мЯгкие складки которого обрисовывают ее полную фигуру.
…е маленькие ноги в теплых туфлЯх вытЯнуты и лежат на большой подушке, и тут
же, возле этих ног, свернувшись, спит любимаЯ белаЯ собачка царицы, ‹эди.
Џри входе ‡ины царица указала ей на стул возле письменного стола, ближе
к свечам, и на раскрытую книгу, лежавшую на столе.
‡ина с несколько робкой, но в то же времЯ радостной улыбкой присела на
стул и подвинула к себе книгу.
- Ѓоюсь, что ты будешь пенЯть на менЯ. - сказала царица, - чтение на
сей раз врЯд ли займет тебЯ. ќто очень серьезнаЯ книга, сочинение великого
Њонтескье. Ћна написана не длЯ таких юных голов, как твоЯ, но что делать!
Њне непременно надо сегоднЯ побеседовать с Њонтескье, а у самой что-то глаза
болЯт...
Ћднако, - прибавила она, - быть может, Я не нрава - ты умна, ты хорошо
училась, ты серьезна, а великий писатель излагает свои мысли так Ясно, что,
пожалуй, он и тебЯ заинтересует. ЏостарайсЯ читать внимательно и, если чего
не поймешь, остановись и спроси менЯ, это будет и длЯ менЯ полезно -
разъЯснить глубокую мысль.
‡ина приступила к чтению. Ћна старалась заинтересоватьсЯ мыслЯми
Њонтескье, но, к ужасу своему, заметила, что это ей никак не удаетсЯ. Ћна
просто отдавалась сначала приЯтному ощущению тишины этой комнаты, близости к
ней обожаемой царицы, потом эти приЯтные ощущениЯ переходили в тревожные, ей
вспоминались все последние мучительные дни, все, что она пережила, все, что
она узнала, - и трепет наполнЯл ее, и она спешила уйти от своего страха
снова в тишину этой комнаты и в близость любимой царицы.
“же несколько страниц книги прочтено, но она не помнит ни одного слова
из прочитанного, будто она это и не читала. Ђ царица сейчас остановит ее,
сейчас спросит. —то же она скажет? ‚едь она должна будет признатьсЯ, что
была далеко и что ни одно, как есть ни одно слово не осталось в ее памЯти.
–арица действительно ее остановила.
- Ќу и что же, - сказала она, - не правда ли, ведь что все так Ясно и
просто сказано? Џростота и Ясность - признак гениЯ. ѓений умеет облечь самую
глубокую, самую топкую, почти неуловимую мысль в простую и Ясную форму...
Ќо вдруг она остановилась и пристально взглЯнула на ‡ину.
- ’ы менЯ не слышишь! ’ы читала и сама не знаешь, что такое прочла, - Я
вижу это но твоим глазам. €ли Я ошибаюсь?
‡ина готова была расплакатьсЯ.
- Ќет, ваше величество, вы не ошибаетесь, - прошептала она, - Я...
Ћна не могла докончить фразу, в груди ее как бы поднЯлось что-то,
сдавило ей горло и наконец писалось неудержимым, громким рыданием.
…катерина повернулась в кресле, потом встала с него и подошла к ‡ине.
Ћна обнЯла ее.
- „итЯ, ты еще не совсем здорова, - сказала она, - успокойсЯ. ќто Я
виновата, твой свежий и цветущий вид обманул менЯ.
ѓоворЯ так, она уже отлично понимала, что успокоить ‡ину можно одним
только способом - дать ей выплакатьсЯ и затем заставить ее высказать все,
что у нее на душе. ’еперь незачем ее даже ни о чем спрашивать, надо быть
только ласковой с нею - и она сама все скажет. ‚ этом расчете …катерина и
устроила чтение, и теперь, глЯдЯ на рыдавшую ‡ину, она видела верность
своего расчета. ‚се, что ‡ина пережила и узнала, давило ее невыносимо. Џод
этой тЯжестью она не могла жить и не умела сама разобратьсЯ в себе, не умела
ответить себе на самые важные вопросы. Ѓыл один только человек, который мог
бы помочь ей в этом, - это добрый свЯщенник, находившийсЯ тогда рЯдом с нею
у гроба графини и сказавший ей слова, навеки в ней запечатлевшиесЯ. Ќо этого
доброго свЯщенника нет, и она не знает, где искать его, не знает, когда он
придет к ней, а, кроме него, единственное существо, под защиту которого она
должна прибегнуть, которому она может открыть слою душу, - это царица.
‚ годы ‡ины, в хаосе мучительных ощущений, нахлынувших с такою силою,
одиночество невозможно - от такого одиночества можно сойти с ума. € вот,
инстинктивное чувство самосохранениЯ заставлЯет ‡ину доверитьсЯ царице и
рассказать ей, как на духу, все. …катерине стоило одним словом ободрить ее,
и, конечно, сна сказала это ободрительное слово.
- “спокойсЯ, - произнесла она, ласково и в то же времЯ властно глЯдЯ в
глаза ‡ины, - успокойсЯ и расскажи мне все, что с тобой было за это
последнее времЯ. Ћткрой мне, что было общего между тобой и графиней
‡онненфельд. Џочему она очутилась у тебЯ и у тебЯ умерла? џ знаю, как тебе
все это тЯжело, как тебе, может быть, трудно говорить об этом, но уверЯю
тебЯ, дитЯ мое, что раз ты мне скажешь откровенно - тебе станет легче. Ќе
смущайсЯ ничем, а главное - но скрывай ничего. ’ы сама должна понимать, что
никто не даст тебе лучшего совета, как Я, что только мне и можешь ты открыть
свою душу, как матери, - ведь Я длЯ тебЯ заменЯю мать.
‚сЯ душа ‡ины так и кинулась навстречу словам этим; Ћна припала головою
к руке царицы и, покрываЯ эту руку поцелуЯми и моча ее своими слезами,
начала исповедь. „а, это была настоЯщаЯ исповедь! ‡ина ничего не скрыла, она
передала царице не только всю сцену свиданиЯ своего с обезумевшей от горЯ
графиней ‡онненфельд, но и все свои собственные ощущениЯ: свою встречу с
таинственным и ужасным человеком во времЯ праздника в ‘мольном монастыре,
действие на нее его непостижимого взглЯда, от которого она потерЯла
сознание, тогда, на эстраде, во времЯ исполнениЯ роли весталки.
€мператрица внимательно и все с возраставшим изумлением ее слушала. Ћна
видела, что на рассказ ‡ины можно положитьсЯ, что перед нею совсем раскрыта
душа этой чистой девушки и она может читать в ней все, до самой глубины.
’айна, интересовавшаЯ ее, была теперь ей известна, предположение ее
оказалось верно: графинЯ ‡онненфельд умерла от безнадежной любви и от
ревности к ‡ине. Ђ между тем разъЯснениЯ все же нет.

III

Ќапрасно Ясный, спокойный и могучий разум царицы старалсЯ выЯснить себе
всю эту таинственную историю, напрасно силилсЯ он разделить исповедь ‡ины на
две части: на действительность, естественную, очевидную, и на фантастичность
экзальтированной девичьей души. Ќикак не удавалось царице совершить это
разделение. € к тому же она Ясно видела, что фантастичности в ‡ине гораздо
меньше, чем можно было это предположить, в ней только большаЯ
чувствительность, восприимчивость и впечатлениЯм.
Ђ событие все же остаетсЯ непостижимым, таинственным, все же приходитсЯ
произнести слова, над которыми так часто смеЯлась царица: колдовство,
чары...
Љакой вздор! „а, это вздор, а между тем без этого вздора все становитсЯ
еще непонЯтнее, еще невозможнее и ко всему этому непонЯтному и невозможному
присоединЯетсЯ еще одно обстоЯтельство: каким образом сама она, …катерина,
ничего и никого не забывавшаЯ, все помнившаЯ и всегда действовавшаЯ в Ясной,
насквозь пронизанной светом области, каким образом она забыла о
существовании человека, играющего такую фатальную роль во всей этой истории?
Љаким образом в течение долгих месЯцев она не вспомнила об этом новом кнЯзе
‡ахарьеве-Ћвинине, который так заинтересовал ее, которого она хотела
непременно разглЯдеть, расспросить, изучить?..
Ћн поЯвилсЯ перед нею, остановил на себе ее внимание - и вдруг исчез,
как будто его никогда не было. Џроходили месЯцы - и она ни разу о нем не
вспомнила, а между тем ведь она должна была о нем вспомнить и должна была
его видеть - он все времЯ был, очевидно, здесь, вблизи от нее. …й стоило
только позвать его - и он бы ЯвилсЯ, но она о нем забыла, как ни разу в
жизни ни о ком не забывала. Ђ вот теперь он ЯвлЯетсЯ героем таинственной,
так опечалившей ее истории, он причина смерти прекрасной женщины, в судьбе
которой она была заинтересована, он же смутил покой этой младенческой души,
котораЯ теперь рассказывает ей свою непонЯтную тайну!
"Љолдун! —ародей!" - мелькнуло в мыслЯх …катерины, но при этих двух
словах ей вспомнилсЯ другой колдун, чародей, мнимый граф ”еникс, делавший,
но не сделавший золото в лаборатории кнЯзЯ Џотемкина. …й припомнилась
прелестнаЯ итальЯнка, чуть не смутившаЯ покоЯ ее собственного сердца.
- Љолдун! —ародей! - повторЯла себе …катерина и прибавлЯла: - Ћднако
нет такого колдуна и чародеЯ, которого нельзЯ было бы разоблачить и удалить
и обессилить. ќто даже гораздо легче сделать с колдуном, чем с самым
обыкновенным человеком, ибо всЯкий колдун или чародей непременно боитсЯ
таких вещей, каких не боитсЯ обыкновенный человек. Ћн боитсЯ правосудиЯ,
боитсЯ закона, так как знает за собою чересчур много больших и малых
грешков.
Љаким чародеем ЯвлЯлсЯ этот мнимый граф ”еникс, как одурачил он многое
множество людей, вовсе даже не глупых и достойных лучшей участи, чем быть
одураченными приезжим авантюристом, а между тем одно ее желание, одно ее
слово - и где теперь этот человек? € где теперь эта хорошенькаЯ итальЯнка?..
’ак думала царица, но перед нею, вместе с этими мыслЯми, восставал, во
всех мельчайших подробностЯх вспомнившийсЯ ей, образ ‡ахарьева-Ћвинова, и
она не могла, не хотела глЯдеть на него теми же глазами, какими глЯдела на
графа ”еникса. Ќеужели и он такой же шарлатан и обманщик? Ќет, этого не
может быть.
—то-то в глубине ее мысли, в глубине ее сознаниЯ говорило ей, что
теперь она имеет дело с человеком совсем иного сорта, а между тем... а между
тем что же все это значит? Љ чему всЯ эта непостижимаЯ путаница
таинственностей... и за что будет страдать этот прелестный ребенок? ‡а что
этот так невероЯтно забытый ею человек губит живые души? —то же теперь
делать? Љонечно, прежде всего надо призвать этого человека и разглЯдеть его.
…сли он погубил прекрасную графиню, если он силилсЯ зачаровать ‡ину, то
ведь ее-то, царицу, он не зачарует.
€ у царицы Явилось страстное желание как можно скорее видеть
‡ахарьева-Ћвинова. ЏоЯвитсЯ он перед нею - и всЯкаЯ таинственность исчезнет.
‚едь всЯкаЯ таинственность существует только издали, пока не видишь
предмета. ‘тоит прийти в соприкосновение с ним - и таинственности конец,
вступает в права действительность, и неизменные, точные, Ясные законы
природы начинают действовать.
Ћстановись на этой мысли, императрица сразу успокоилась и решила, не
откладываЯ этого дела, как и вообще она не откладывала своих решений,
увидеть ‡ахарьева-Ћвинова.
’олько что эта мысль созрела в голове ее, только что хотела она
обратитьсЯ к ‡ине, с тем чтобы окончательно ее успокоить, преподать ей
здравые советы и внушить уверенность, что ничего нет таинственного на свете,
что все объЯснЯетсЯ легко и просто - стоит только приложить к этому
объЯснению здравый рассудок, как занавес тихой комнаты шевельнулсЯ - и перед
царицей, в слабом полусвете, обрисовалась спокойнаЯ, бледнаЯ и прекраснаЯ
фигура ‡ахарьева-Ћвинова.
„аже слабый крик вырвалсЯ из груди …катерины, а беднаЯ ‡ина прижалась к
ней, прЯча свою голову в ее коленЯх. Њиг - и царица, невольным движением,
протерла себе глаза, изумлЯЯсь своей галлюцинации. ‚от она откроет глаза -
и, конечно, никого нет! Ђ между тем она открыла их... и ‡ахарьев-Ћвинов
по-прежнему был перед нею.
Ћн сделал несколько шагов вперед, почтительно, низко поклонилсЯ и
произнес своим бесстрастным голосом:
- ‚аше величество приказали мне ЯвитьсЯ и пройти сюда.
Ћн еще раз церемониально поклонилсЯ. € в то же времЯ его глаза
остановились прЯмо, спокойно на глазах царицы. Ћна хотела говорить - и не
могла. •отела встать - и не в силах была шевельнуть ни одним членом.

Ћднако так не могло продолжатьсЯ. …ще несколько мгновений, - и
…катерина, конечно, очнулась бы от неожиданности. Ћна, наверно, поборола бы
в себе невольный трепет и растерЯнность, вызванную этим совершенно
невероЯтным поЯвлением. …е сильный, холодный ум признал бы в этом поЯвлении
только очень оригинальную и редкую случайность, а затем ‡ахарьеву-Ћвинову
пришлось бы отдать государыне подробный и Ясный отчет в его действиЯх.
Ћн должен был бы объЯснить, каким это образом, не нарушаЯ законов
природы и законов приличий, он проник сюда, во внутренние царские покои.
Љаким образом он знал, что найдет здесь царицу? Љак его не остановили по
дороге? € наконец, что означают его слова: "‚аше величество приказали мне
ЯвитьсЯ и пройти сюда"?
‚едь царица очень хорошо знала, что она не отдавала и не могла отдать
такого приказаниЯ, что она сейчас только еще намеревалась пригласить его и,
может быть, даже сюда, в эту комнату. ‡начит, в этих словах его заключалась
ложь.
Ћн, этот мнимый чародей, этот губитель сердец и жизней, осмелилсЯ
солгать ей, царице, ее мистифицировать, с ней шутить, когда она не подала
ему никакого повода длЯ подобных шуток. €ной раз она очень любила шутки,
иной раз она вовсе не прочь была и от мистификации, но вовсе не в таких
обстоЯтельствах. „а, ‡ахарьеву-Ћвинову пришлось бы очень серьезно ответить
за свои странные поступки.
Ћн отлично знал и понимал это, и хотЯ вовсе не боЯлсЯ никакой
ответственности, но подобное объЯснение с царицей совсем не входило в его
планы. Ћн не желал особенно изумлЯть ее, а уж тем более не желал открыватьсЯ
перед нею. Ќе желал он также терЯть времени и любоватьсЯ произведенным им
впечатлением.
…ще несколько мгновений, царица овладеет собою, и тогда ему будет
предстоЯть, во всЯком случае, нелегкаЯ борьба, на которую потребуетсЯ
значительнаЯ затрата его жизненной силы. ’акаЯ затрата была излишней, не
вызывалась крайней, неотвратимой потребностью, а потому, в нравственном
отношении, была длЯ него преступной. € он не стал терЯть времени.
…го блестЯщий взглЯд изменил свое выражение, сделалсЯ пронзительным,
почти страшным. …катерина не выдержала этого взглЯда. Ћна мгновенно как бы
потерЯла сознание, осталась неподвижной, с застывшим лицом, с широко
раскрытыми глазами, зрачки которых внезапно расширились.
Ќо ведь царица была не одна. ‘прЯтавшись головою в ее колени, трепетала
‡ина. ‡ахарьев-Ћвинов склонилсЯ, прикоснулсЯ рукою к голове девушки, и ее
трепет исчез, и при первых звуках его голоса, говорившего ей. "‚стань!" -
она послушно приподнЯла голову с колен …катерины, потом поднЯлась и, сделав
несколько шагов, опустилась в кресло.
‡ахарьев-Ћвинов глЯдел на нее, совсем забыв об императрице. ‹ицо его
помертвело, он даже схватилсЯ рукою за сердце - так оно у него усиленно и
непривычно забилось. Ќо он тотчас же подавил в себе волнение. Ћн снова
спокойно подошел к ‡ине и взЯл ее за руку.
- Њожешь ли ты отвечать мне? - спросил он и услышал тихий ответ:
- Њогу.
- ‡наешь ли ты, что судьба приводит нас друг к другу и что мы не должны
боротьсЯ против этой судьбы?
- ‡наю.
Ћн остановилсЯ на мгновение.
"€ она это знает!" - пронеслось в его мыслЯх.
- ’ы боишьсЯ менЯ, - сказал он, - зачем же ты менЯ боишьсЯ? Ќеужели мы
длЯ того встретились и длЯ того родилась невидимаЯ, но чувствуемаЯ и мной, и
тобою свЯзь между нами, чтобы Я тебЯ погубил? ђазве Я могу погубить тебЯ?
€ шепот ‡ины ему ответил: "Њожешь!"
- „а, конечно, могу! - воскликнул он. - Ќо Я не сделаю этого. Ќет, ты
не знаешь, ты неЯсно читаешь в той туманной дали, котораЯ отверзаетсЯ теперь
перед тобою. џ читаю в ней Яснее тебЯ, Я давно привык читать в ней и Я
говорю тебе: не на погибель сводит нас судьба, а на спасение.
Ћн сам не знал, что скажет это, а между тем сказал, сказал помимо себЯ,
по вдохновению, и эти слова вырвалась из самой глубины его души, из той
глубины, в которую, может быть, он и не заглЯдывал.
- Ќо твой страх, твой ужас предо мною длЯ тебЯ слишком мучительны, -
продолжал он, все крепче и крепче сжимаЯ руку ‡ины, - и ты не должна менЯ
боЯтьсЯ. ’ы должна доверЯть мне, ибо Я друг твой, ибо ближе менЯ никого у
тебЯ не было, нет и не будет. џ не искал тебЯ, а нашел - и мы с тобой
свЯзаны таким узлом, который ни ты, ни Я развЯзать не можем, а разорвать его
было бы погибельно. џ не звал тебЯ, а вот уже немало времени ты вблизи менЯ,
и Я не раз тебЯ чувствовал. ’ы врывалась в жизнь мою, Я отстранЯл тебЯ, Я не
глЯдел на тебЯ, Я думал, что мне тебЯ не надо. џ забывал тебЯ, но не мог
забыть с первой нашей встречи, и ты, поверх всего, не раз мелькала передо
мною. џ очень страдаю, Я очень несчастлив, и твоЯ душа - первое существо,
которому Я признаюсь в этом... „а, Я признаюсь в моем тайном, длЯ менЯ
самого непонЯтном сострадании твоей души, с которой говорю теперь, и душа
твоЯ, освобождаЯсь от материи, должна помнить о моем страдании. ‚ это
последнее времЯ Я узнал, что и ты страдаешь, и мне тЯжко стало от твоего
страданиЯ, и Я почувствовал, что между нами завЯзан крепкий узел. ’ы не
должна страдать, ибо, Я боюсь, не вынесешь таких мучений. € вот Я пришел к
тебе длЯ того, чтобы освободить тебЯ от страданий. ‡а этим Я здесь, за этим,
не терЯЯ ни одной минуты, забыв все и всех, Я спешил к тебе и нашел тебЯ.
Џерестань же страдать! Ѓудь спокойна! ЊоЯ душа приказывает тебе это -
слышишь ли ты менЯ?
- ‘лышу.
’огда ‡ахарьев-Ћвинов отошел от нее и приблизилсЯ к царице. € ее он
тоже взЯл за руку и стал говорить ей. Ћн говорил:
- –арица, поручаю тебе эту юную душу, не отвращай от нее своего сердца.
‘лышишь ли менЯ? €сполнишь ли это?
- €сполню, - прошептала …катерина.
- Ђ теперь Я сейчас разбужу тебЯ, но ты забудешь все, забудешь свое
изумление при моем виде, и мое присутствие здесь не покажетсЯ тебе странным.
џ пришел не длЯ тебЯ, а длЯ нее, но и к тебе, к твоей силе, к твоему
великому разуму влечет менЯ. Њне ничего не надо от твоего могущества - ты
царствуешь в одной сфере, а Я царствую в другой, и твою сферу, со всем твоим
могуществом, Я вижу с моей высоты, и она кажетсЯ мне ничтожной. Ќо ты
царица, истиннаЯ царица, и, когда придет времЯ, ты поднимешьсЯ в иные сферы,
и в них скажетсЯ твоЯ царственнаЯ мощь.
’олько не скоро еще настанет длЯ тебЯ это времЯ, и ни приблизить его,
ни отдалить Я не могу, Я не хочу вмешиватьсЯ в жизнь твою! Њы можем только
обмениватьсЯ мыслЯми, но мы чужды друг другу, ибо между нами пока -
разверзтаЯ пропасть.
Ћн замолчал. …ще раз он остановил взглЯд свой на ‡ине, потом выговорил:
- Џроснитесь!
‹егкое движение его руки - и царица, а за нею и ‡ина вышли из своей
неподвижности. ‘транное выражение их лиц исчезло. Ћни обе очнулись.
‡ахарьев-Ћвинов сидел перед …катериной, а она глЯдела на него с
благосклонной улыбкой и ничто в ее лице не показывало ни изумлениЯ, ни
неудовольствиЯ. Џеред нею был человек, которого она пожелала видеть, с
которым намерена была иметь небезынтересную длЯ нее беседу.

Џрошло всЯкое изумление, и, вместе с этим изумлением, забылись за
несколько минут перед тем интересовавшие и смущавшие ее вопросы. Љак царица
в течение долгих месЯцев не помышлЯла о кнЯзе ‡ахарьеве-Ћвинове, так теперь
она вдруг забыла о судьбе несчастной …лены ‡онненфельд и о влиЯнии на эту
ужасную судьбу сидевшего перед нею человека. Ѓольше того, она забыла, что
этот человек покушаетсЯ на спокойствие ‡ины Љаменевой. Ћна помнила только
то, что он "разрешал" ей помнить. ‚ какое негодование пришла бы она, если б
могла понЯть это, с каким бы могучим порывом воли постаралась бы сбросить с
себЯ это чужое, непрошеное влиЯние. € может быть, ей бы и удалось вернуть
себе всю свою внутреннюю свободу, а ‡ахарьеву-Ћвинову пришлось, бы признать
себЯ побежденным и убедитьсЯ, что существует не одна его сила и что с ним
можно боротьсЯ.
Ќо ведь его истиннаЯ сила и заключалась в том, что он не давал
возможности вдумыватьсЯ, он захватывал человека врасплох и все времЯ держал
его как бы в тумане, из-за которого было видно лишь то, что он "разрешал"
видеть.
’аким образом, эта беседа, начавшаЯсЯ самым необычным образом, свелась
на самую обыкновенную беседу. –арица расспрашивала ‡ахарьева-Ћвинова об
умственном движении в ‡ападной …вропе и с глубоким интересом следила за его
ответами и разъЯснениЯми. ‘коро она убедилась, что перед нею человек,
действительно много знающий, много думающий. Ћтсутствие в нем какого-либо
увлечениЯ, критический анализ, приправленный несколько насмешливым
скептицизмом, - все это ей нравилось.
- ’еперь вы здесь оглЯделись, - внезапно прервала она его, - дела ваши
устроены, от …вропы вы взЯли все, что она могла вам дать, и всем этим вы
должны послужить ђоссии. ќто ваша прЯмаЯ обЯзанность перед родиной.
- Љаждый человек непременно кому-нибудь и чему-нибудь служит... - начал
было ‡ахарьев-Ћвинов.
Ќо она его перебила:
- џ говорю не о такой службе, и вы хорошо менЯ понимаете. Њне нужны
просвещенные, разумные люди длЯ государственной работы...
- “ вас их достаточно, ваше величество, и вы обладаете драгоценнейшим
даром государей - находить нужных людей в нужные минуты. ’олько на сей раз,
останавливаЯ на мне ваш выбор, вы обращаетесь к недостойному: Я совсем не
способен к практической деЯтельности, мои познаниЯ и занЯтиЯ такого рода,
что Я могу только принести вред, а не пользу.
‚ лице …катерины мелькнуло раздражение.
- ‚ы отказываетесь... что же руководит вашим отказом? Ќе просто ли лень
кабинетного ученого?
- Ќет, не лень, - ответил он, - всЯкое дело только тогда может
развиватьсЯ и приносить благотворные результаты, когда человек отдает ему
все свои силы, проникнут сознанием пользы своей деЯтельности, заинтересован
ею. Ђ Я, осмеливаюсь прЯмо это высказать вашему величеству, ибо иначе
говорить с вами не могу и не смею, Я не способен заинтересоватьсЯ ни одним
из дел, какие вы мне поручите...
- Џочему же?
- Џотому что мое мировоззрение, мои занЯтиЯ и приобретенные познаниЯ
увлекли менЯ слишком далеко от практических и государственных интересов.
- € эти интересы кажутсЯ вам недостойными того, чтобы обратить на них
внимание, - с добродушной насмешливостью перебила …катерина.
- „алеко не так, ваше величество, и Я не в такой мере заслуживаю
насмешку. џ признаю большое значение за предметами, даже несоизмеримо более
мелкими, чем государственнаЯ деЯтельность. Њир - большаЯ, стройнаЯ машина, и
каждый винт и винтик в ней весьма важен, ибо без него всЯ машина может
прийти в негодность. Њашина эта правильно действует лишь в том случае, когда
в ней все до мельчайших винтиков на своем месте. ‡наЯ это, Я и не могу
становитьсЯ не на свое место.
- …сли вам угодно ограничиватьсЯ общими фразами, - заметила царица, -
то, конечно, мы ни до чего но договоримсЯ, џ сама очень люблю отвлеченные
рассуждениЯ, сама не прочь от философии, только наполнить всю жизнь одними
мыслЯми, без дела - это и холодно, и скучно...
Ћна пристально на него посмотрела, так пристально, что ему на мгновение
стало даже неловко.
- € Я вам скажу, - продолжала она, - мне жаль вас: со всей вашей
ученостью, со всем вашим пренебрежением к обычным людским интересам, вам
иногда, и даже очень часто, бывает невыносимо скучно, невыносимо холодно.
- Ќевыносимо скучно, невыносимо холодно? - как-то неопределенно,
полувопросительно повторил он ее слова.
- Ђ мне вот и тЯжко может быть порою, и тревожно, и жутко, но ни
скучно, ни холодно никогда не бывает. ‚ы ушли от жизни живой и думаете, что
стали выше ее, но это неправда! ‘лышите ли, это заблуждение! †изнь и то, что
может она дать человеку, сильнее всего, да, сильнее всего. …сли вы считаете
себЯ выше ее радостей, то это единственно оттого, что вы не знаете этих
радостей, не испытали их. ‚ы находите, что быть философом и ни в чем не
чувствовать потребности - выше, чем быть владыкой. Ќо это вам кажетсЯ только
оттого, что вы никогда не были владыкой и никогда им не будете...
…катерина начинала говорить с увлечением и не заметила, как при
последних словах ее лицо ‡ахарьева-Ћвинова стало вдруг мрачным.
"Ћна вызывает менЯ, - подумал он, - хочет доказать мне мое ничтожество.
џ играю в ее глазах очень жалкую роль... такаЯ роль менЯ не смущает... Ќо
зачем же вдруг показалось мне что-то особенное в словах ее?.. Ќеужели
какаЯ-нибудь "земнаЯ" власть, какое-нибудь земное величие может иметь длЯ
менЯ хоть что-либо притЯгательное и хоть на миг избавить мою душу от
невыносимой тоски и скуки?.. Љакое противоречие!"
€ он уже не слышал того, что говорила теперь …катерина. Ћн опустил
голову, и в его застывшем лице, в его неподвижной позе сказывалось глубокое
страдание. ‡ина, все времЯ сидевшаЯ молча, совсем притихнув, почти не
спускавшаЯ с него глаз, сразу нее заметила происшедшую в нем перемену,
прочла в его глазах страдание. —увство жалости и тревоги охватило ее.
- ѓосударынЯ! - трепетно и страстно вскричала она. - “бедите его, что
он не прав, во всем, во всем... посмотрите, как он страдает, как он
несчастен!..
Ќо при звуках этого голоса ‡ахарьев-Ћвинов очнулсЯ от своих мыслей. Ќе
мог же он допустить такого оборота разговора. Ћн ЯвилсЯ сюда,
воспользовавшись своими знаниЯми и умением проникать всюду, оставаЯсь совсем
незаметным длЯ людей, которые не должны были его видеть, только с целью
отрешить ‡ину от ее страданий. Ћн осталсЯ здесь, потому что устал, потому
что давно, давно ему хотелось отдохнуть, и он бессознательно почувствовал
себЯ отдыхающим в одной атмосфере с ‡иной, в ощущении ее близости. ’олько
поэтому он и не уходил. Ћн и теперь еще не хотел уйти. Ћн взглЯнул на ‡ину,
и она мгновенно замолкла, позабыв свою тревогу. ‚зглЯнул на царицу, и она не
обратила вниманиЯ на слова ‡ины. ђазговор продолжалсЯ и с личной почвы
перешел в сферу общих интересов. ђаздражение …катерины прошло, теперь она
снова внимательно слушала ‡ахарьева-Ћвинова, и он снова вырастал в глазах
ее. Ћн говорил о том, что в ‡ападной …вропе готовЯтсЯ такие общественные
бури и грозы, каких не помнит человечество.
- ‚ы, пожалуй, скажете, что во многом виноваты мои друзьЯ философы с
‚ольтером во главе? - заметила …катерина. - ‚прочем, Я очень не буду стоЯть
за них... џ сама в них разочаровалась.
- „а, они немало работают в деле разрушениЯ всего строЯ европейской
жизни, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - Ќо они все же не что иное, как орудие
судьбы, слагающейсЯ из длинного рЯда причин и следствий.
‘коро ‡ахарьев-Ћвинов совсем увлек внимание царицы. Ћн кончил тем, что
стал говорить как пророк, и рисовал ужасающую картину бедствий, грозЯщих
‡ападной …вропе. …катерина, вообще недоверчиво относившаЯсЯ ко всЯким
пророчествам, на этот раз невольно верила пророку.
- Ќадеюсь, однако, что все эти бедствиЯ не коснутсЯ ђоссии? - спросила
она, даже с некоторой робостью ожидаЯ ответа.
- Ќет, не коснутсЯ, ваше величество! - решительно сказал
‡ахарьев-Ћвинов. - ‚ы слишком Ясно все видите, и велика ваша сила. ‚ы не
способны на непоправимые ошибки и всегда вовремЯ умеете остановитьсЯ.
…катерина благодарно взглЯнула на своего собеседника. Џочему-то его
сдержаннаЯ похвала была ей особенно приЯтна.
Ќо времЯ шло. –арица посмотрела на часы и протЯнула ‡ахарьеву-Ћвинову
руку. € он ушел, безмолвно простЯсь с ‡иной, котораЯ, по приказанию царицы,
проводила его за несколько комнат. ’еперь уж ничего таинственного не было в
его присутствии в этих апартаментах - не он первый, не он последний выходил
так от царицы.

"‚ы находите, что быть философом выше, чем быть владыкой, только
потому, что никогда не были владыкой и никогда им не будете!" - эти слова
…катерина запечатлела в памЯти ‡ахарьева-Ћвинова. ‘лова эти преследовали его
и теперь, в тишине его рабочего кабинета. ’оска, не покидавшаЯ его со
времени смерти графини ‡онненфельд, с каждым часом становилась все
невыносимее, и к тоске этой все Яснее и настойчивее примешивалось чувство
недовольства собою, сомнениЯ в себе.
ќто было совсем новое чувство длЯ великого розенкрейцера. „о сих пор он
никогда его не испытывал. Ћн всю жизнь только шел вперед, упорно поднималсЯ
по лестнице познаний и всегда хранил в себе, хоть и бессознательно, глубокую
уверенность в том, что идет по истинному пути, что делает именно то, что ему
следует делать. Ѓыстрый и необычайный успех шел за пим по пЯтам, возносил
его все выше, и он, сам того не замечаЯ, начинал считать себЯ центром
вселенной, могучим властелином природы, ее победителем. ‚се, что он видел
вокруг себЯ, он почитал своим законным владением...
Ќо вот, выйдЯ из своего уединениЯ, он столкнулсЯ с людскою толпой,
котораЯ представлЯлась ему толпой пигмеев, - и сразу эта толпа дохнула на
него горем и страстью, тоской и смертью. € он услышал, что горе и страсть,
тоска и смерть исходЯт от него. € он почувствовал, несмотрЯ на все доводы
рассудка, почувствовал всем своим существом, что это так. ђазве это его
задача?..
Ћн страшно одинок, ему холодно, он задыхаетсЯ... …му говорЯт, что он
несчастлив, и брат Ќиколай, и Љалиостро, и ‡ина, и царица - все сразу видЯт
его страдание, его несчастье... „а разве он даром получил власть над
природой, разве он не великий носитель знака Љреста и ђозы, разве он может
быть недостойным своего имени? Џроисходит нечто непонЯтное и ужасное... и
великий старец молчит... и насмешливые слова царицы все повторЯютсЯ в
памЯти. ’ак неужели действительно его победа над природой не полна, неужели
в нем остались задатки тлениЯ и его может еще, когда он отрешитсЯ от всего
земного, увлечь снова этот жалкий мир преходЯщих форм? Ќо ведь царица не
знала, кому она говорила о невозможности стать владыкой. ‚едь он ее владыка
только оттого, что никакое земное владычество не может удовлетворить и хоть
на мгновение увлечь владыку высшей области, истинного владыку в царстве
духа...
‡ачем же все повторЯютсЯ и повторЯютсЯ в памЯти слова ее? Ѓыть может, в
них указание... „а, указание... Ќеобходимо проверить свои силы...
‡ахарьев-Ћвинов остановилсЯ на этом решении.
Љогда-то великий старец, отец розенкрейцеров, говорил ему, тогда еще
готовившемусЯ к высшим посвЯщениЯм: "‚ел жизнь, во всех своих проЯвлениЯх и
формах, создана Ѓожественной ‚олей. —еловек как существо, созданное по
образу и подобию своего ’ворца, заключает в себе великие задатки творческой
силы, и в том случае, если его волЯ не противоречит Ѓожественной ‚оле и
гармонирует с нею, он может развить ее до громадных размеров. ‚ таких
условиЯх человек может создавать формы жизни. €стинный адепт обладает такою
волей, котораЯ способна созданиЯ воображениЯ наделить объективной,
действительной жизнью - насколько действительна жизнь всЯких видимых форм в
области материи..."
’огда эти слова старца казались розенкрейцеру необычайными. Ќо с тех
пор он уже убедилсЯ, что в них заключалась истина. € вот теперь, длЯ того
чтобы испытать себЯ и проверить, он решилсЯ воспользоватьсЯ своею силою и
призвать к жизни целый мир, полный земных обольщений, действительный мир,
которого он будет единственным владыкой...
Џорывистым движением отпер он один из Ящиков своего бюро, вынул из
этого Ящика маленькую шкатулку. Џод давлением его пальца щелкнула невидимаЯ
пружина, крышка шкатулки быстро отскочила. ‚ глубине оказалсЯ небольшой
граненый флакон. ‚еликий розенкрейцер осторожно его откупорил и влил себе в
рот несколько капель темной жидкости. Џотом он снова закупорил флакон,
поместил его в шкатулку. ЋпЯть щелкнула пружина, шкатулка заперлась. ’огда
он поставил ее в Ящик, запер бюро. Џо всей комнате от откупоренной жидкости
разлилось сильное и прЯное благоухание и в то же времЯ в самом
‡ахарьеве-Ћвинове стали происходить быстрые изменениЯ...
’еперь глаза его метали искры, румЯнец залил бледные щеки, он весь
будто вырос, будто новаЯ, могучаЯ сила наполнила его. …ще миг - и он
побледнел, пошатнулсЯ и упал в кресло. …сли бы кто-нибудь из домашних теперь
его увидел, то, по всем признакам, почел бы за мертвого. Ќо был уже поздний
час ночи, двери стоЯли на запоре, никто не мог войти к нему...
Ћн очнулсЯ как бы от легкого забытьЯ, открыл глаза - и улыбка
скользнула по его лицу. ‚округ него все изменилось. Ћн находилсЯ не в
уединенной комнате петербургского дома, а на обширной открытой веранде,
украшенной дивными мраморными изваЯниЯми и увешанной гирлЯндами невиданно
прекрасных цветов, разносивших неведомо сладостное благоухание. Џеред ним,
из-за громадной арки, открывалась волшебнаЯ панорама сада, залитого теплым
солнечным светом; вдали с одной стороны рисовались голубые очертаниЯ дальних
гор, с другой - синело и золотилось море, сливавшеесЯ с горизонтом.
Ћн приподнЯлсЯ с шелковых, расшитых причудливыми золотыми узорами
подушек, взглЯнул на себЯ и увидел, что и сам он преобразилсЯ. Ќа нем вместо
его обычного платьЯ была мЯгкаЯ, шелковистаЯ и легкаЯ, как пух, одежда,
сотканнаЯ из невиданной ткани, красиво и широко драпировавшаЯ его фигуру. Ќа
ногах - легкие золотые сандалии. Ћн сделал несколько шагов, чувствуЯ
небывалую бодрость в теле, прилив жизни, энергии, весельЯ.
ќто был не сон. Ћн отлично сознавал, что за минуту перед тем упал в
свое кресло и закрыл глаза именно затем, чтобы "так" проснутьсЯ. „а, но
зачем помнить то, что он оставил за собою, - эти воспоминаниЯ будут мешать
настоЯщему. Ћн захотел забыть - и забыл все.
Ћн остановилсЯ посреди веранды и три раза медленно хлопнул в ладоши.
—ерез мгновение перед ним был человек мужественного и привлекательного вида,
одетый в такую же широкую и красивую одежду, как и он. —еловек этот
склонилсЯ перед ним с приЯтной и веселой улыбкой и проговорил:
- Њой повелитель, Я счастлив, что вижу тебЯ здоровым и бодрым, надеюсь,
нездоровье твое прошло.
- „руг мой, ‘атор, - произнес великий розенкрейцер, - и действительно
чувствую избыток сил и большую легкость всех членов. ‘он подкрепил менЯ.
ѓоворЯ это, он уже окончательно отрешилсЯ от той действительности,
котораЯ окружала его несколько минут перед тем и представлЯлась ему
единственно существующей! ’еперь он всецело был в иной действительности и
впал только ее. —еловек, бывший перед ним и названный им ‘атором, оказывалсЯ
как бы давно ему известным, он будто провел с ним долгие годы. Ћн любил
этого человека и считал его самым близким и преданным своим другом.
- ‘егоднЯ светлый праздничный день, - между тем говорил ‘атор, - а
потому надо отложить все работы и заботы. ‚есь твой счастливый народ
предаетсЯ сегоднЯ веселью, и пиршества готовы в твоих чертогах. Њой
повелитель, позволь проводить тебЯ в термы. –елебнаЯ ванна еще более освежит
тебЯ, и ты предстанешь перед двором своим во всем присущем тебе царственном
блеске и величии.
‚еликий розенкрейцер в роскошных термах. ’олпа молчаливых, расторопных
служителей его окружает. Ћн в мгновение раздет и погружаетсЯ в теплую,
благоуханную влагу, котораЯ бурлит и пенитсЯ вокруг его тела, с каждой новей
секундой усиливаЯ в нем самые сладостные, неизъЯснимые ощущениЯ. Ќо пора
выйти из этой чудной ванны. „есЯток проворных рук растирают его бархатистыми
тканЯми, возбуждаЯ во всех членах живительную теплоту и бодрость, потом
облекают его в новые одежды и удалЯютсЯ с глубокими поклонами.
Ћн один - и на мгновение остаетсЯ недвижимым, наслаждаЯсь никогда не
изведанной свежестью и бодростью духа и тела. †изнь бьет в нем ключом, и
стремление к радостЯм и веселью его охватывает. …два касаЯсь мозаичного пола
подошвами золотых сандалий, он стремитсЯ теперь вперед через анфиладу
позлащенных солнцем чертогов - и вот он перед громадной террасой,
наполненной бесчисленной толпой народа.
Џри его поЯвлении всЯ эта толпа как бы замирает, но миг - и неудержимые
восторженные клики приветствуют владыку. Ќеведомо откуда раздаютсЯ звуки
сладостной музыки, гармонично выражающей его душевное настроение. Ћн
величественно и благосклонно кланЯетсЯ на все стороны, не различаЯ, не видЯ
отдельных лиц. ‚се эти лица сливаютсЯ длЯ него в одно громадное существо,
которым он владеет и которое боготворит его.
‘атор подводит к нем у некоторых избранных, и он небрежно
прислушиваетсЯ к словам робкого, восторженного почтениЯ.
‡вуки музыки все сладостнее, и теперь к ник примешиваетсЯ стройное
пение. ЃлагоуханнаЯ теплота разлита в воздухе, вокруг - жужжание толпы,
впереди - за беломраморной колоннадой, из-за тропической растительности
сада, мелькают горы, синеет море. Ќо теперь великого розенкрейцера манит
новое наслаждение, он замечает сверкающие золотом и хрусталем столы, полные
удивительных Яств и напитков. Ћн подает рукою знак - и вот он за столом, и
все, что только воображение человеческое могло придумать длЯ удовлетворениЯ
вкуса, предложено ему расторопными слугами. Ћднако аппетит его удовлетворен,
кубок живительной влаги огнем пробежал по жилам, и он бросает взор по
сторонам. ђЯдом с ним ‘атор, но кто же с другой его стороны, чье присутствие
он вдруг почувствовал всем существом своим? ђЯдом с ним женщина - воплощение
юности и грации, и он видит, что всЯ красота этих чертогов, этой лучезарной
природы - ничто в сравнении с красотой ее. € ее красота не прЯчетсЯ, не
скрываетсЯ за ревнивые ткани нарЯдов. ЌарЯд ее прост и не скрывает ее
прелестей.
Ќеудержимое влечение к этому прекрасному созданию, кипучаЯ страсть
наполнЯют великого розенкрейцера. Ћн сознает, что готов сейчас отдать все,
весь мир за нее одну и что с него самаЯ мрачнаЯ темница станет раем, а без
нее даже и блеск солнца померкнет. € он жадно отдаетсЯ своим ощущениЯм.
ѓде-то в глубине его сознаниЯ бледно мелькает другой образ, напоминающий
ему, что эта страсть уже не в первый раз в его сердце. „а, но то была
страсть неудовлетвореннаЯ, побеждаемаЯ, подавленнаЯ. ’еперь же она
торжествует.
Ћн не отрываЯсь глЯдел на свою соседку. …е глаза полуопущены, но из-под
длинных ресниц он чувствует мерцание ее взглЯда. ‚от она обернулась к нему,
и ее мелодический голос произнес:
- Њой повелитель, за что ты сердит на менЯ, так сердит, что до сих пор
не сказал мне ни одного слова?
- џ любуюсь тобою, ‘ильвиЯ, - ответил он, - и мой взглЯд должен и без
слов сказать тебе очень многое.
Ћна улыбнулась. Ћ, эта улыбка! Ћн почувствовал ее прикосновение,
легкое, мгновенное пожатие руки, - и едва удержалсЯ, чтобы не обнЯть ее,
чтоб не покрыть ее всю ненасытными поцелуЯми, забываЯ, что они не одни, что
взглЯды тысЯчной толпы устремлены на них...
Џотом, после пира, когда солнце зашло за горы, когда на потемневшем
небе высыпали звезды и благоуханнаЯ прохлада разлилась повсюду, в
таинственных волшебных аллеЯх был праздник. ‚еликий розенкрейцер не покидал
‘ильвию, и она шептала ему речи страсти, безумные клЯтвы, наивные признаниЯ.
€ он был счастлив. Џотом наступила ночь, еще более таинственнаЯ, еще более
волшебнаЯ...

VII

‚ремЯ стало проходить, и прошло его немало. „а, немало, ибо истинное
исчисление времени в человеческой жизни происходит не минутами, часами и
днЯми, а получаемыми впечатлениЯми. Ќедаром говоритсЯ о человеке, сразу
пережившем внутреннюю грозу и бурю, огромное горе или счастье, что в день
один пережил многие годы. ‚ этом выражении нет ничего фантастического и
преувеличенного. ‚зглЯните на подобного человека повнимательнее - и вы
увидите в нем такую внешнюю и внутреннюю перемену, котораЯ может быть
результатом только очень долгого времени.
’ак и великий розенкрейцер, находЯсь вне времени, исчислЯемого часовой
стрелкой, прожил много. ‘качала он был как в чаду, жадно воспринимаЯ
неведомые ему впечатлениЯ, опьЯнЯЯсь ими и даже не имеЯ возможности хоть на
мгновение заглЯнуть вглубь себЯ и сказать себе: "џ счастлив!" Ќо уже эта
самаЯ невозможность самоуглублениЯ, отсутствие внутренних вопросов и
стремлений показывали, что он весь - в настоЯщем и это настоЯщее его
удовлетворЯет. Ђ такое состоЯние и есть единственное "земное" счастье.
Ћднако оно было непродолжительно. Ћно стало удалЯтьсЯ незаметно, но
быстро. Ќачалось с того, что притупилось "чувство удивлениЯ" перед всеми
этими неслыханными красотами природы и искусства, перед сказочным блеском и
роскошью, перед поклонением толпы и сознанием своего могущества. ‡атем
Явилась "привычка" ко всему этому. …ще шаг - и вследствие привычки созрело
"равнодушие"; изумительный праздник красоты, блеска и могущества превратилсЯ
в будни, в самые монотонные будни.
‚еликий розенкрейцер уже не замечаЯ теперь сказочного великолепиЯ своих
чертогов и даже позабыл свои первоначальные впечатлениЯ. Ћн подолгу работал
с ‘атором и другими своими приближенными, но мало-помалу, сам того не
замечаЯ, отказывалсЯ от собственной инициативы в этой работе. „ела,
относившиесЯ до блага бесчисленного парода, которым управлЯл он, как-то мало
находили отголоска в его сердце. Ћн доволен был, слыша уверениЯ ‘атора, что
люди благоденствуют, что все благополучно. Ћн доверЯл ‘атору и тем, к кому
‘атор относилсЯ благосклонно. Ћн удалЯл от себЯ тех, кого ‘атор находил
недостойными высокого положениЯ и довериЯ властелина. Ћн находилсЯ в твердой
уверенности, что ‘атор надежный и верный друг, человек большой мудрости в
делах управлениЯ, что он не способен ошибатьсЯ ни в решении дел, ни в людЯх.
Џоэтому ему даже в голову не приходило искать новых людей и подвергать
действиЯ и решениЯ ‘атора критике и проверке.
Љогда занЯтиЯ утомлЯли и в то же времЯ не удовлетворЯли, так как эта
деЯтельность не была его призванием, он искал телесного отдыха и
наслаждений. Ћн спешил в термы и погружалсЯ в клокочущую влагу целебного
источника. ќта ванна хоть и освежала его, но ее действие было почти
неощутимо, и он уже не мог вызвать в себе прежних необычайно сладостных
впечатлений...
„олее всего прожила его страсть к ‘ильвии. Ќо вот даже и чувство его к
красавице притупилось. ’о, что было его блаженством, тоже обратилось в
привычку и уже не удовлетворЯло его жажды новых, неизведанных впечатлений.
Ћн познал, что такое неудовлетворенность, скука. € в то же времЯ в нем
начал пробуждатьсЯ иной человек, или, вернее, к нему возвращались все его
свойства, знаниЯ и силы. ’уман спадал с его глаз. Ћн снова ощутил за собою и
перед собою вечность. …го мудрость наконец вернулась и показала ему истину.
€ он увидел, что окружен обманом и фальшью. Ћн увидел, что его друг,
всесильный ‘атор, вовсе не мудрец, а опытный царедворец, бессовестно
пользующийсЯ своим положением, отстранЯющий всеми способами, даже и грубой
клеветою, всЯкого свежего и самостоЯтельного человека и поэтому творЯщий рЯд
несправедливостей и ошибок. € все эти несправедливости, все эти ошибки
падают на властителЯ.
‚след за разочарованием в ‘аторе и других приближенных его ждало
разочарование в красавице ‘ильвии...
Ѓыла дивнаЯ, душистаЯ ночь, и аллеи волшебного сада одарЯлись полной
луною. ќта ночь манила к счастью, к поэтическим мечтам, к возвышенным и
плодотворным мыслЯм. Ќо мрачно и тоскливо было в душе великого
розенкрейцера. Ћн покинул свое ложе и, будто бледный призрак, прошел рЯд
безмолвных чертогов. …го тень скользила по широким ступенЯм террасы. Ћн в
саду среди благоуханной тишины, под грустными ветвЯми могучих померанцев. Ћн
сидит неподвижно, склонив голову и будто прислушиваЯсь к душевному голосу,
который тоскливо и страстно ему плачетсЯ: "Ќе держи менЯ в неволе, выпусти
из неволи, дай расправить ослабевшие крыльЯ!.."
Ќо вот другой тихий голос достигает его слуха. Ћн вздрогнул, затаил
дыхание, прислушиваетсЯ...
- Љ чему твои сомнениЯ, - шепчет знакомый нежный голос, близко шепчет,
в душистой беседке, со всех сторон закрытой невиданными причудливыми
цветами, к чему твои сомнениЯ, они только портЯт и сокращают эти
быстротечные минуты счастьЯ!
- Ќо Я не могу избавитьсЯ от этих сомнений, - отвечает другой,
незнакомый голос, - Я жадно, с мучением слежу за тобою, за каждым твоим
шагом, движением, взглЯдом... € когда Я вижу, что ты улыбаешьсЯ властелину и
нежно на него смотришь - мое сердце разрываетсЯ и Я едва в силах удержать
крик отчаЯньЯ и ненависти к этому человеку... ‘трашное сомнение
закрадываетсЯ мне в душу и шепчет: "Ћна его любит!.."
- …сли бы Я любила его, разве ты мог бы ко мне приблизитьсЯ, разве ты
был бы со мною теперь в этой беседке? …сли Я здесь, значит, люблю тебЯ...
- Ќо ведь ты любила его?
- Ќикогда Я не любила его... ЋтказыватьсЯ от его любви было бы
безумием, да и невозможно это: он властелин, одно его слово - и о
сопротивлении нечего думать... или исполнение его воли, или погибель. ‘атор
сказал мне это, а ‘атор беспощаден...
- „а, но заглЯни хорошенько в свое сердце... ‚едь он - властелин, в нем
власть и сила, несокрушимое могущество, и все это - его обаЯние. †енское
сердце склонЯетсЯ перед силой и боготворит ее.
- Њожет быть, может быть, и Я полюбила бы его за могущество и
преклонилась бы перед ним, только длЯ этого надо было одно: чтоб он не
полюбил менЯ. „а, тогда бы, если б он не замечал менЯ, а, заметив, осталсЯ
бы ко мне равнодушен, может быть, Я и увлеклась бы им, может быть, Я и
добивалась бы его любви и в этой борьбе сама опалила бы свое сердце. Ќо он
полюбил менЯ, и Я сразу увидела, как он трепещет и млеет от моего взглЯда,
от моего прикосновениЯ... ѓде же его сила? ѓде же его могущество? Ћн не
властелин длЯ менЯ, а раб мой... Ђ Я раба любить не могу. џ презираю его, он
мне жалок, смешон... € должна выносить любовь его... но в в его объЯтиЯх Я
все же всегда с тобою, мой милый, мой ненаглЯдный, и от него Я спешу к тебе,
чтобы ты скорее согрел менЯ, чтобы ты стер своими сладкими поцелуЯми его
ненавистные поцелуи...
‚ластитель не хотел больше слушать. Ќа мгновение больно забилось его
сердце, и он растерЯлсЯ от неожиданности и грубости этого обмана. Ќо он
сейчас же и понЯл, что обман этот возбуждает в нем не горе, не обиду, а
только глубокое отвращение. „а разве сам он любил ее? ђазве сам он не начал
отрезвлЯтьсЯ от своей животной страсти, от грубого поклонениЯ материальной
красоте? ‹юбовь! ђазве это любовь? Ћн не знает, что такое любовь, по знает,
где искать и где найти ее... ‘тыд поднЯлсЯ в нем, и пусто и тоскливо стало в
его сердце.
Ћн медленно приблизилсЯ к беседке; он уже хотел распахнуть благоухающие
ветви и сказать: "Џрочь, скорее прочь с глаз моих, прочь из моего волшебного
сада!" Ќо он не коснулсЯ душистых ветвей, не произнес ни слова и неслышно
удалилсЯ. ‘нова тень его мелькнула на широких мраморных ступенЯх террасы.
Ћн оглЯдел этот сад, утопавший в лунном блеске, эти далекие бледные
горы, море, колоннады и портики своих чертогов и перенес взглЯд выше, к
темному небу, усеЯнному мириадами звезд, трепетавших в загадочном мерцаний.
€ беспредельность охватила его.
"‡ачем их гнать отсюда? - думал он. - Ћни у себЯ, они такаЯ же часть
этой земли, как цветы и деревьЯ, как вода и камни... Ћни у себЯ, а Я -
пришелец в этом мире временных форм, на мгновение остановившихсЯ призраков,
џ искал здесь тог чего не мог найти, и должен уйти отсюда!"
‚се выше и выше поднималсЯ взглЯд его. „уша напрЯгала последние
усилиЯ...
Ћн открыл глаза, поднЯлсЯ с кресла, и глубокий вздох, вздох
освобождениЯ, вырвалсЯ из груди его. ‘вечи догорали на столе, бледное зимнее
утро заглЯдывало в окна...

VIII

ђано утром во двор ‡ахарьсва-Ћвинова въехало несколько нагруженных
подвод. ‚ этом обстоЯтельстве ни было ровно ничего удивительного, так как
времЯ от времени именно такие подводы приходили то из одной, то из другой
кнЯжеской вотчины и привозили всевозможные сельские продукты, как длЯ
домашнего продовольствии, так и на продажу. Ќо на этот раз оказалось нечто
не совсем обыкновенное: на одной из подвод, между огромными кулЯми,
прикрытаЯ со всех сторон ими, оказалась женщина.
Њужики-возчики, остановись во дворе, на своем обычном месте, окружили
эту подводу, стащили с нее куль и, таким образом, дали женщине возможность
слезть с подводы.
Ќа первый взглЯд это была крестьЯнка, но, очевидно, из очень
зажиточных. Ћна была закутана в длинный суконный шушун и с Ярким персидским
платком, обЯзывавшим ее голову так, что из всего лица были видны только
глаза. Љогда она слезла с подводы, то во всех ее движениЯх совсем не
оказалось робости, присущей крестьЯнкам, приезжавшим из деревенской глуши в
петербургский кнЯжеский дом. Ћна спустила с лица платок, освободила рот ц
довольно повелительно крикнула одному из мужиков:
- Џахомка! ‘тупай-ка ты да оповести кого след о том, что Я приехала.
Људа итти не знаю, а не на дворе же мне стоЯть, и так за ночь всЯ как есть
перезЯбла. Љоли поп тут, так ты его тащи с собою.
- ‘ейчас, матушка, сейчас! - отозвалсЯ весьма охотно и с некоторым
подобострастием Џахомка. - ‚естимо, чего тебе среди двора оставатьсЯ, мигом
батюшку отца ЌиколаЯ доставлю.
Џахомка, передернув плечами, маленькой рысцою, в своих огромных лаптЯх,
побежал к одной из домовых пристроек.
’еперь можно было поближе разглЯдеть приехавшую женщину. ЃольшаЯ,
плотнаЯ, еще молодаЯ, лет тридцати с небольшим, она производила очень
выгодное впечатление. “ нее были бойкие черные глаза, крупный,
неопределенной формы, но вовсе не дурной русский нос и сочные, полные губы,
из-за которых, при каждом ее слове, так и сверкали белые зубы. Ћчевидно, это
лицо, в хорошие минуты, могло быть и очень веселым, и очень приЯтным, но
теперь матушка находилась в раздраженном состоЯнии, что, конечно,
объЯснЯлось долгим путем и значительной усталостью.
Њужики возились вокруг подвод. ‚от из одного строениЯ показалось
несколько дворовых, со всех ног бежавших к подводам. Џросторный двор
кнЯжеского дома оживилсЯ.
—ерез несколько минут в доме уже знали, кто такаЯ приезжаЯ. Љ ней с
любопытством подходили и почтительно ей кланЯлись.
- Ђ батюшки-то дома нету! - вдруг сказал кто-то.
- Љак нету! - воскликнула приехавшаЯ. - Људа же это он в такую рань?
Ќесколько человек усмехнулись.
- —то за рань! „лЯ батюшки отца ЌиколаЯ рани не бывает, что день, что
ночь - длЯ него едино. Љоли не у службы Ѓожией, так по больным ходит.
Ѓольных-то ныне, с самого лета, ох как много по Џитеру. Ќу вот его и зовут.
- Ћн-то тут при чем? - в недоумении воскликнула приезжаЯ. - —то ж это,
в Џитере своих попов нет, что ли?
’от из дворовых, к которому она обратилась с этими словами, почесал у
себЯ в затылке и недоуменно поглЯдел на нее.
- ‘воих-то попов, питерских, немало, и у каждого из них свои дела есть:
на всех треб хватит. Ђ батюшка-то, отец Ќиколай, разве он...
- —то?.. ђазве он что?
- Ћн не длЯ треб, а длЯ целениЯ души и тела. ‘колько народу за него
тепереча молитсЯ! Ќе человек он - ангел! “годник Ѓожий.
- ќто кто же такой угодник Ѓожий? - насмешливо спросила матушка, но тут
же и замолчала, увидЯ произведенное этими ее словами полное недоумение.
‚ это времЯ перед ней очутилсЯ кнЯжеский дворецкий, важного вида
человек. Њатушка даже смутилась, его увидЯ и не знаЯ, за кого принЯть его.
‚ид у него царственный, на плечах накинута шуба лисьЯ, а из-под шубы кафтан
выглЯдывает, весь золотом шитый. Њатушка почтительно, по-русски,
по-деревенски, поклонилась. „ворецкий ответил ей таким же почтительным
поклоном и густым басом произнес:
- ’ак это ты, матушка, отца ЌиколаЯ супруга?
- џ, а то кем же мне быть? - несколько оторопев произнесла молодаЯ
женщина.
- Ђ в таком разе, пожалуй, сударынЯ матушка, Я тебЯ в покойчик батюшки
и проведу. ‘амого его нету, да у заутрени Я его видел, и он мне сказал, что
скоро будет; к одному только больному, тут недалече, хотел зайти. Ћн
беспременно скоро будет. Џожалуй, матушка, за мною.
ЏриезжаЯ, очевидно подавлЯемаЯ совсем неожиданными и новыми мыслЯми,
последовала за дворецким.
Ћн проводил ее в кнЯжеский дом с заднего хода. € вот она в чистой и
по-барски убранной комнате. Ќа полу разостлан мЯгкий ковер, всюду наставлены
большие кресла; в правом углу богатый киот с образами.
Ћна остановилась, смущеннаЯ.
"Ќеужто это моего попа тут так ублажают, - невольно мелькнуло у нее в
голове. - ’о-то он и застрЯл! Љак не сбежать в такие палаты! „а не может то
быть?.."
Ќо последнее сомнение тотчас же исчезло. €з растворенной двери в
следующую комнату она увидела брошенную на кресло знакомую ей деревенскую
рЯсу отца ЌиколаЯ, да притом и в этой богатой комнате, где она стоЯла, на
нее так и пахнуло тем неуловимым запахом, да и не запахом, а чем-то совсем
неосЯзаемым, но хорошо знакомым ей и указывавшим Яснее всего на то, что
здесь именно, в этих богатых покоЯх, живет не кто иной, как отец Ќиколай.
- —ай, иззЯбли в дороге, матушка, да и проголодались? џ сейчас сбитню
горЯченького прикажу приготовить и пришлю тебе закусить.
Џроговорив эти слова, дворецкий с поклоном вышел.
ЏриезжаЯ, совсем растерЯвшаЯсЯ и как-то притихшаЯ, продолжала стоЯть
посреди комнаты и медленно развЯзывала платок на голове. ‚от она снЯла этот
платок, потом снЯла свой длинный шушун из грубого сукна на заЯчьем меху и
долгое времЯ не знала, куда все это девать, так ей казалось неподходЯщим
положить свои деревенские вещи на барские, крытые бархатом кресла. Ќаконец
она решилась и осторожно сложила на самое дальнее кресло, в уголку, сложила
да и присела тут же, опустив руки вдоль колен, как это всегда делают женщины
из русского народа, погруженные в задумчивость. Ћна невольно сравнивала свои
обычные, еще так недавно покинутые впечатлениЯ, с тем, что ее теперь
окружало.
Ћна выросла в глухой деревне, в среде, почти ничем не отличавшейсЯ от
крестьЯнской. „омик ее отца, в котором она и теперь жила с мужем, немногим
разнилсЯ от крестьЯнской избы. Ќо она хорошо знала, что есть люди, которые
живут совсем иначе. Ћна с детства, времЯ от времени пользуЯсь каждой
возможностью, забиралась в давно покинутый барский дом, где тщательно
сохранЯлась кнЯжескаЯ обстановка времен царицы Ђнны.
ђобко, с замирающим сердцем бродила она по обширным покоЯм, казавшимсЯ
ей особенно обширными после домашней деревенской тесноты. Ћна разглЯдывала
каждую вещь, иной раз вовсе не имевшую в себе ровно ничего замечательного,
сделанную грубо, алЯповато, но казавшуюсЯ ей чудодейственной, - и
бессознательнаЯ тоска и зависть наполнЯли ее, и каждый раз, возвращаЯсь из
барского дома к себе, она вздыхала.
ќто стремление к той жизни, длЯ которой она не была предназначена, было
в ней врожденное, инстинктивное. Ќо времЯ шло, и детские мечтаниЯ исчезали,
жизнь вступала в свои права. Ѓродить по барскому дому, отдаватьсЯ чувству
тоски и зависти было теперь некогда, мать померла, отец дрЯхлел, все
хозЯйство было на ее руках. Ќа подмогу ей оказывалсЯ всего один работник,
тоже старик, совсем почти глухой и плохо видевший одним глазом.
ЏокойнаЯ ее мать была отличной хозЯйкой и держала поповский домик с
огородом в большой исправности, и дочка вышла хорошей хозЯйкой и работницей.
‚ремЯ шло быстро, она уже заневестилась. €з Љиева ЯвилсЯ Ќиколай.
Љогда ей старик-отец объЯвил, что это ее жених, она ничего не
возразила, вышла замуж без всЯких рассуждений, без всЯкой борьбы с собою.
‚се это было в порЯдке вещей, иначе и не могло с ней случитьсЯ, слава Ѓогу,
что жених-то не противен, а напротив, он даже заинтересовал ее. ‚ конце
концов, как бы то ни было, он не деревенщина, рос с кнЯжеским сыном, потом
училсЯ в Љиеве, немало чего навидалсЯ, иной раз станет рассказывать -
интересно выходит. Џравда, есть в нем что-то странное, но такой он, как
другие люди молодые, каких она встречала, а и то сказать - встречала-то она
немногих, так что судить точно и не могла. Ќо с первых же дней своей
семейной жизни она увидела, что между нею и ее мужем что-то не совсем ладно:
до свадьбы были чужими, а после свадьбы еще больше чужими стали, ровно и не
понимают друг друга. —то же, он так умен, а она так глупа? Ќичуть себЯ она
глупой не считает, и хотЯ в выросла в деревне, а не такова совсем, как
деревенские бабы, - и читать, и писать умеет, отец всему выучил. Љниг немало
прочла, да и от природы Ѓог разумом не обидел...
Ќеведомо куда привели бы теперь матушку ее мысли, да думать-то
оказалось некогда: проворный и ласковый человек, с поклонами и
поздравлениЯми со счастливым приездом, внес в комнату сбитень медовый в
большой медном сосуде с ручкой, наподобие чайника. Ћн накрыл стол чистою
белою скатертью, потом уставил его всЯким съестным, весьма заманчивым,
особенно после дальней дороги и недостаточной грубой пищи.
ЏриезжаЯ сразу покончила со всеми своими мыслЯми, со всеми волновавшими
ее чувствами и принЯлась кушать и пить с большим аппетитом, даже с
наслаждением.
‚о времЯ этого ее занЯтиЯ снова отворилась дверь и в комнату вошел сам
отец Ќиколай. Ћн, вероЯтно, прошел по двору, как всегда это делал, очень
быстро, во всЯком случае, его прихода никто не заметил и никто не успел
сообщить ему о приезде его жены. Џри виде ее среди комнаты, за завтраком, юн
в первое мгновение вздрогнул. ‘ветлое его лицо как бы омрачилось, но это
только был один миг, - и снова Ясное спокойствие разлилось по всем его
чертам.
- ЌастасьЯ ‘еливерстовна! Џриехала! ‚от нежданно-негаданно! - вскричал
он, подходЯ к жене. - ‚се ли благополучно? ‚ добром ли здравии? Ќу, мать, с
приездом! ЋблобызаемсЯ.
‚се это он проговорил так быстро, его движениЯ были так порывисты, что
матушка едва успела проглотить положенный в рот кусок и сама не заметила,
как трижды, по обычаю, облобызалась с мужем или, вернее, трижды его губы
беззвучно приложились к ее круглым горЯчим щекам.
‡атем отец Ќиколай придвинул себе стул, сел рЯдом с нею и глЯдел на нее
светлым, почти радостным взглЯдом. ѓлаза его, как прозрачные голубые камни,
в которых отражалось солнце, так и светились, так и искрились. Ќо именно это
сиЯющее выражение его лица, именно этот поразительно Ясный свет,
изливавшийсЯ из его глаз, произвели самое раздражающее действие на матушку"
’о, что она подавила было в себе, о чем перестала думать в теплоте,
богатстве и новизне этой обстановки, но о чем она ехала сюда и чем была
полна, въезжаЯ на кнЯжеский двор, теперь сразу заполонило ее.
- —его ж ты ухмылЯешьсЯ, поп! - вскричала она страстным голосом. - ђад,
вишь, жена приехала? ‹иси перед кем хочешь, обманывай кого знаешь, а менЯ не
обманешь. —ай, у тебЯ кошки на сердце скребутсЯ. Ќе ждал, думал: где ей,
глупой бабе, не надумаетсЯ. Ђ вот и надумалась - взЯла, да и тут! € никоим
манером ты менЯ отсюда не выживешь, ты тут - и Я тут, потому ты мне муж, а Я
тебе жена.
- Њатушка, да Я вовсе и не желаю выживать тебЯ. Ѓог с тобой! ‡дорова ты
- ну, вот Я и доволен, а что приехала ты, так это напрасно.
- Ќу вот! Ќу вот, совсем небось от менЯ хотел избавитьсЯ, ан нет, ан
вот же тебе!.. ’ы здесь - и Я здесь! - с деревенской ухваткой, сверкнув
глазами и раздуваЯ ноздри, крикнула матушка.
Ћтец Ќиколай качнул головою и чуть слышно вздохнул, а она между тем
продолжала:
- Ђ ты вот что мне скажи, поп, кто ты таков теперь стал? Љак тебЯ
величать надо? †ил ты, был ‡наменский поп Њикола, ну, а нынче-то кто же? ‚
боЯре, что ли, попал? €ли архиереем при живой жене сделалсЯ? Љто ты таков?
—его ты так барствуешь, покажись-ка, покажись. Ѓатюшки мои, рЯса-то, рЯса!
Ћна оглЯдывала и ощупывала его шелковую синюю рЯсу, которую недавно ему
подарил старый кнЯзь.
- € тебе это не совестно - в таких шелках-то? ‚едь это что ж такое?
†ена вон, деревенщина, в затрапезьи ходит, а он, поди ты, в шелках каких!
Ћтец Ќиколай тоже осматривал теперь свою рЯсу.
- Љрасива, - сказал он, - и на ощупь приЯтно, это мне наш болЯщий кнЯзь
онамеднись подарил и приказал носить, так мне как же не носить-то?
- Ђ ты бы ему, кнЯзю-то болЯщему, - перебила матушка, - и сказал бы: на
что мне, мол, кнЯзь али там сиЯтельство ваше, такаЯ рЯса. Ќе пристало мне,
деревенскому попу, в шелках ходить, а вот, коли милость ваша будет, этот
самый шелк жене бы на платье длЯ праздника.
- ‚от это точно. Ќе догадалсЯ, матушка, прости, не догадалсЯ, - разводЯ
руками, сказал отец Ќиколай. - Ђ и то сказать, кабы и догадалсЯ, так не стал
бы таких слов говорить кнЯзю - не мое это совсем дело.
Њатушка махнула рукою, поднЯлась из-за стола и прошлась по комнате.
- „а что тут с тобой толковать, - мрачно произнесла она, - а вот ты мне
скажи: домой-то, в деревню-то, ты думаешь когда быть? Ђли совсем здесь уж
останешьсЯ? ‚едь, ты подумай только, сколько времени прошло, как ты
сбежал-то тогда! ’ебЯ так многие, чай, по нашим местам в бегах и считают!
Ћтец Ќиколай сидел задумавшись.
- „а ведь ‘емен Џетрович свЯщенствует? - наконец спросил он. - ‚едь
прихожанам никакого от моего отсутствиЯ нет убытка...
Њатушка, очевидно, не могла равнодушно выносить ни слов его, ни его
спокойного тона.
- Ќу что же такое, что поп ‘емен! Ћн ‡наменской церкви иерей
поставленный или ты? Џри деле ты или без дела? †ена Я тебе или нет? ‚от ты
мне на что ответь. „ва раза наши подводы сюда ходили, писала Я тебе, что но
ты мне не отвечал?
- Љак, матушка, не отвечал, - изумленно перебил ее отец Ќиколай, - оба
раза Я тебе ответствовал.
- „а что ты мне ответствовал-то? †ив, мол, и здоров, чего и тебе желаю,
- вот и весь ответ твой был.
- Ђ ответ был таков потому, что нечего другого было мне сказать тебе.
Љоли было бы что, Я бы и сказал, коли бы знал, когда вернусь, то Я бы и
отписал, а вот как тогда, так и теперь не знаю ни срока, ничего не знаю, все
во власти Ѓожией! …сть у менЯ здесь дело, Я и живу, не будет дела - домой
поеду, там, может, тоже дело найдетсЯ. Ќе могу Я отсюда выехать.
- „а почему же не можешь? “прЯмаЯ ты, несуразнаЯ голова!
Ќо отец Ќиколай молчал, и она, глЯдЯ на него, знала, что он так ей
ничего и не ответит, и уже она привыкла к этому его особенному в иные минуты
молчанию. Ќо это-то молчание всего более и раздражало ее, и теперь она уже
каким-то почти шипЯщим голосом заговорила:
- „а и Я-то, дура, что хочу от тебЯ чего-нибудь добитьсЯ! Ђспид ты,
мучитель мой, и ничего больше! Ќу и молчи! Њне слов твоих не надо. „ойду и
до самого кнЯзЯ. Ќынче дойду, беспременно, затем и приехала. ђасскажу ему
все, как на духу, скажу ему, каков ты есть изверг... Ћн небось тебЯ за
свЯтого считает, обошел ты его своими лисьими речами, а вот увидим еще, как
это кнЯзь на твои настоЯщие поступки посмотрит, что ты с женой делаешь, как
ты ее одну оставлЯешь! •оть с голоду помирай, тебе нет дела... „а и не к
кнЯзю, к владыке пойду... ко всем вельможам пойду, не могу больше терпеть от
тебЯ, довольно натерпелась... не один год... ‚сю молодость мою ты загубил!
‘начала отец Ќиколай при каждом ее слове вздрагивал, когда ее слова
больно в нем отзывались, но вот он сделал над собою усилие, губы его
зашептали что-то, и мгновенно он перестал слышать слова жены, он ушел
всецело в иной мир, в иную область мыслей и ощущений.
Њатушка волновалась все больше и больше. Ћна была в таком состоЯнии,
что ей, очевидно, необходимо было наговоритьсЯ досыта, излить всю свою душу,
высказать перед мужем все, что накипело в ней за эти месЯцы его отсутствиЯ.
Ћна осыпала его целым градом упреков и насмешек, не задумываЯсь над словами,
но он ничего не слышал.
Ћн спокойно глЯдел перед собою светлыми сиЯвшими глазами и не видел ни
ее, ни этой комнаты, видел совсем иное, и она, наконец взглЯнув на него,
понЯла это. Ћна понЯла, что все ее красноречие пропало даром. ЋтчаЯние,
злоба и раздражение охватили ее, еще миг - и она, кажетсЯ, кинулась бы на
мужа с кулаками, но ей, по счастью, пришло в голову, что все же она в
кнЯжеском доме; она побежала в соседнюю комнату и там громко зарыдала.

Ћтец Ќиколай расслышал это рыдание. Ћн встал, быстро направилсЯ к жене,
увидел ее сидЯщею в кресле, с лицом, закрытым руками, и склонилсЯ над нею.
- ЌастЯ! ЌастЯ! - тихо и ласково произнес он, касаЯсь рукою ее головы.
- Ќу чего ты? —его? ‡ачем плачешь? - успокаивал он ее и опЯть погладил по
голове.
Ћна уже ощутила это прикосновение, от которого повеЯло на нее чем-то
теплым, успокоительным, отрадным. …й стоило только отдатьсЯ этому первому
ощущению - и тишина и спокойствие наполнили бы ее душу, она внутренне
прозрела бы и увидала бы все совсем в ином свете, но никогда, ни разу, в
подобные минуты не могла она отдатьсЯ этому спасительному ощущению - сила
противлениЯ была в ней велика. Љаждый раз всЯ ее душа возмущалась против
мужа. Ћна и теперь порывисто поднЯла голову и отстранила от себЯ его
ласкающую руку.
- Ќу, чего ты? —то Я тебе далась, малый ребенок, что ли, или дура? -
гневно сверкнув глазами, крикнула она. - —его ты менЯ по голове гладишь,
ровно кошку или собаку какую? ‘ам истерзал человека, жизнь погубил всю и
думает, скажет: "ЌастЯ, ЌастЯ" - а Я так хвостом и завилЯю. џ тебе не зверь,
а человек, жена твоЯ законнаЯ, так ты менЯ уважать должен, заботитьсЯ обо
мне, а не губить.
- ЌастЯ, •риста ради, не говори ты таких напрасных слов, ведь ими
ничему не поможешь и от них тебе только станет хуже. ‚озьми лучше в толк да
разум, коли можешь, и скажи мне, чего тебе от менЯ надо? ‚ чем Я перед тобою
повинен? Ѓог видит: все, что могу, Я готов сделать, скажи только...
- Ћ, душегубец! - проскрежетала ЌастасьЯ ‘еливерстовна, заламываЯ руки.
- Ќу есть ли какой способ выслушивать эти льстивые слова от такого человека?
‚едь знает, знает, что менЯ-то уж своим лживым смирением провести не может,
- и все ж таки донимает... „а закричи ты на менЯ! Ѓей ты менЯ! Џокажись ты
как есть, все нее легче тогда будет, поговорю Я с тобой как следует. Ќу,
чего ты тЯнешь всю душу? —его ты юродивым представлЯешьсЯ? —его, вишь, Я
хочу! ‚ чем он, вишь, виноват? „а вот скажи ты мне, коли есть в тебе душа
человеческаЯ, скажи мне правду наконец, зачем ты на мне женилсЯ? ‡ачем тебе
понадобилось всю жизнь терзать менЯ? Ќу, говори! ’олько не молчи - говори,
хоть раз в жизни говори мне правду.
Ћн опустил голову:
- †ена, Я никогда не лгал тебе, только во многих случаЯх молчу, ибо
молчание лучше слов напрасных.
- ‡наю Я твое молчание! Ќу теперь не молчи, говори, говори мне: зачем
ты на мне женилсЯ?
- Ќа иной вопрос не легко сразу ответить, ЌастЯ. ‚от ты мне и теперь
такой вопрос задаешь... џ сам себе его никогда не задавал, и он длЯ менЯ
внове, но, коли хочешь, отвечу тебе на него да и себе сразу отвечу. ‡ачем,
говоришь, Я на тебе женилсЯ? ‚идно, так нужно было. ‘ама знаешь, отец мой
был иереем и дед тоже; сам Я от детских лет любил пуще всего в мире молитву,
храм Ѓожий, да и потом, возрастаЯ, училсЯ Џисанию, истории церковной,
богословским наукам, и знал Я, тогда же знал, что нет и не может у менЯ быть
иного призваниЯ, как свЯщенство. ’ак вот Я и готовилсЯ, по примеру отца и
деда, в свЯщеннослужители. ’олько было у менЯ времЯ сомнений, разбирал Я в
себе, достоин ли Я такого высокого служениЯ... проверЯл себЯ... Ђх, ЌастЯ,
ты напрасно думаешь, что легко быть свЯщенником, что легко подъЯть на себЯ
такую обЯзанность! ‚едь ежели человек недостоин, ежели человек с нечистым
сердцем совершает великие ѓосподни таинства, то ведь эти таинства сожгут его
невидимым огнем, сожгут - и навеки! ‚едь ежели он в душе своей не верит в те
слова, какие произносит в церкви, если он хоть на малое мгновение усумнитсЯ
в том, что совершает, - он погубит свою душу, ибо ложь перед алтарем
ѓосподним такой грех, после которого человеку не поднЯтьсЯ! ‚от когда Я все
это понЯл - Я и усумнилсЯ. „олго молилсЯ, долго разбиралсЯ в душе своей,
наконец решил с трепетом, но с надеждой на Ѓога, на …го милосердие, на …го
поддержку... и когда Я решил, то Я многое понЯл. џ понЯл, что мне нужно длЯ
того, чтобы быть свЯщенником.
ЌастасьЯ ‘еливерстовна сидела теперь молча, с широко раскрытыми глазами
и вслушивалась в слова мужа. ’ак с нею он доселе еще никогда не говорил и
вообще на этот раз сам он ей казалсЯ как-то чуден. ‘лова его были до того
необычны, что на короткое времЯ улеглось в ней ее раздражение - и она
слушала. Ћн продолжал:
- Љончив одним из лучших в училище, Я был призван начальством, и было
мне предложено свЯщенническое место в Љиеве.
- Ќу да, Я знаю это, - перебила ЌастасьЯ ‘еливерстовна, - отчего же ты
не взЯл этого места? Ѓыл бы, поди уж, и протопопом, да и длЯ менЯ нашелсЯ бы
другой человек, с которым, быть может, жилось бы лучше.
- џ было сначала от места-то не отказывалсЯ, - продолжал отец Ќиколай,
- да только вдруг потЯнуло менЯ на родину. Њеж товарищами моими был один
человек хороший, и ему сильно хотелось занЯть то место, которое мне
предлагали. Ћн давно уже на то место рассчитывал, Я про то не знал, а вот
как было оно мне назначено да стало то известно между товарищами, он мне к
сказал, а Я и обрадовалсЯ, пришел да и говорю начальству: "‚ село родное
хочетсЯ" - да и кнЯзю о том написал. ЉнЯзь прислал свое согласие, начальство
было менЯ отговаривать стало: "Џропадешь ты там, говорЯт, в глуши. Џусть,
говорЯт, по деревнЯм те идут, кто ни аза не знает, а ты не на то училсЯ". џ
смолчал, потому нас так приучили - молчать перед начальством, а сказать
хотелось, что куда же идти тому, кто что-нибудь смыслит, как не в народ
темный. „а не в том дело. ‚от Я и решил да и поехал, ну, а потом, сама
знаешь: как же Я мог на тебе не женитьсЯ - ведь иначе менЯ в иереи не
посвЯтили бы, да и прихода ‡наменского не мог бы Я получил, потому твой отец
свЯщенствовал и только твой муж мог быть на этом месте - сама это все
знаешь!
- „а Я-то тут при чем? џ-то тут в чем виновата? - снова приходЯ в
раздражение и наступаЯ на мужа, заговорила матушка. - Љоли Я тебе была так
ненавистна, ты бы и ушел, ну, Я не знаю что... ну, поехал бы в Њоскву. ЉнЯзь
тебе бы все устроил - ты ведь хоть и не с той стороны, а родней ему
приходишьсЯ... свой... Я-то тут при чем? ‡а что ты менЯ погубил, вот что ты
скажи?
- Ђх, опЯть ты эти слова! - сказал, вздыхаЯ, отец Ќиколай. - Љонечно,
коли бы Я знал, что в этом чьЯ-нибудь погибель, Я бы и не показывалсЯ в нашу
деревню, да разве мог Я тогда знать это? ђазве Я тогда знал это? - возвысил
он вдруг голос и блеснул своими светлыми глазами. - Љогда Я и теперь этого
не знаю! Љогда Я и теперь... и теперь, более чем когда-либо, думаю, что не
погибель наша была в этом браке, а скорей спасение!
ЌастасьЯ ‘еливерстовна злобно засмеЯлась.
- Ќу, поп, опЯть блаженным прикидываешьсЯ либо и впрЯмь спЯтил! •орошо
нашел спасение! џ не по тебе, ты не по мне, уж чего же тут! „а только то
вот, видишь ли, что от менЯ ты дурного никогда ничего не видывал. џ баба
работЯщаЯ. Љабы не Я, так ты бы в деревне голодом сидел. ‚о всю жизнь
никакого непотребства у менЯ и в голове не было, а ты... ты?
- Ќу что же Я? - спокойно сказал отец Ќиколай. Ќо она не могла
договорить. …е кулаки сжимались,
бешенство душило ее, снова из глаз так и брызнули слезы - женские слезы
злобы и бессильного бешенства.
- “спокойсЯ, ЌастЯ! ќто ты с дороги, что ли, расстроилась? ќх, горе ты
мое, горе! Љак подумаешь, что так легко было бы тебе стать и спокойной, и
довольной, и счастливой, - уж молюсь Я об этом Ѓогу, молюсь, да, видно, еще
рано.
- Ќе замасливай, не замасливай! - вырвалось вдруг у матушки.
“ нее вообще были всегда очень быстрые переходы от одного состоЯниЯ к
другому.
- ‚едь не скрылось от менЯ, как тебЯ ошеломило при моем виде, - тебе
любо было позабыть, что Я есть на свете!
- Ќет, Я не забывал о тебе, а это правду ты сказала, что Я в первую
минуту, как увидел тебЯ, смутилсЯ, смутилсЯ Я потому, что, сдаетсЯ мне, тебе
вовсе приезжать не следовало.
- A почему это?
- A потому, что ты здесь себЯ только, видишь ли, - больше
расстраиваешь, только больше себЯ мучаешь, вредишь себе. ’ам, в деревне,
такому человеку, как ты, гораздо, не в пример, легче, там ты в работе,
спокойна. ђабота - все леченье твое душевное, в работе тебе не приходит
никаких мыслей, а тут вот... они уже и пришли. ’ам, в деревне, тебе некому
завидовать, а тут ты каждому завидовать станешь, и ропот в тебе ЯвитсЯ и ох
много грехов всЯких! Џоэтому Я и смутилсЯ, но уже раз ты приехала, что тут
делать! Њое смущение прошло, Я возрадовалсЯ, что вижу тебЯ здоровой, хотел
расспросить о том и о другом, обо всех соседЯх и прихожанах, а ты менЯ
сейчас же встретила разными упреками. Ќу что мне с тобой делать - нет,
видно, тебе исцелениЯ!
- Ђ! ’ак мне нет исцелениЯ! ’ут вот не успела в дом Я войти, а уж о
разных твоих делах наслушалась изрЯдно. ‚идишь ли, тут ты свЯтым угодником
стал, целителем недугов... разные болезни лучше всЯкого дохтура излечиваешь!
Ќу, батюшка, отец Ќиколай, ты вот менЯ болЯщею считаешь, вот излечи менЯ,
чтобы Я стала здоровой, чтобы, сердце у менЯ не закипало каждый раз, как
глЯжу на тебЯ да слушаю все твои речи... Ќу, если ты такой великий целитель
и сила тебе такаЯ Ѓогом дана, то вот и излечи менЯ!
Ћтец Ќиколай опустил глаза и по его светлому лицу мелькнула тень
печали.
- Љакой Я целитель! - со вздохом сказал он. - —то славу про менЯ такую
пустили, в том Я не причинен, Я ее не искал, не желал, о ней не думаю. џ
только делаю то, что должен делать по своему призванию и по обЯзанности
моего сана. Љакой Я целитель? ‹юди сами исцелЯютсЯ своею верою, а Я только
молюсь с ними. Љабы мог Я с тобой молитьсЯ, ЌастЯ, и твоЯ душа была бы
исцелена. „а ты сама не хочешь этой молитвы. ‡ахочешь, сможешь молитьсЯ
вместе со мною, ну, и воспрЯнешь здоровой длЯ новой жизни, а пока не можешь,
Я насильно не властен тебе открыть глаза.
- “йди ты, - вдруг произнесла ЌастасьЯ ‘еливерстовна, подбоченЯсь и
становЯсь в вызывающую позу, - лучше уйди! “йди, потому моего терпениЯ с
тобой, наконец, не хватит. “йди ты от греха, комедиант, не то, право, Я за
себЯ не отвечаю... Ђ что к кнЯзю Я пойду на тебЯ жаловатьсЯ - это вот как
Ѓог свЯт! ‡атем и приехала сюда.
Ћн хотел сказать что-то, но она наступала на него, глаза ее метали
искры, ноздри так и ходили, зубы так и сверкали.
Ћн наклонил голову и, подавив вздох, тихо вышел и запер за собой двери.

‚ подобные минуты, которых немало было за всю супружескую жизнь отца
ЌиколаЯ, когда после безумных речей, грубых упреков, рыданий, брани и даже
иной раз побоев рассвирепевшаЯ матушка прогонЯла от себЯ мужа, и он, видЯ,
что бессилен перед нею, покорно уходил - ему было куда уйти! ‡имою он спешил
за околицу, по большой дороге, летом - в лес, в поле, и тишина деревенской
природы его скоро успокаивала, и в миг один, при взглЯде на торжественность
Ѓожьего мира, при первых словах молитвы, в его душе стихал невольный ропот,
стихали тоска и томленье. Ћн хорошо понимал, что ему послан крест, что его
жена - это испытание длЯ него, и ему только тЯжело было видеть ее такою, и
он только молилсЯ о том, чтобы ѓосподь простил ее и снЯл наконец слепоту с
ее очей. Ћ себе, о несправедливостЯх и обидах, ому наносимых, об этой
грубой, осквернЯющей человека брани, об этих полученных им побоЯх - им,
мужчиной, от женщины - он, конечно, не думал. ‚ миг один Ѓожие солнце, ветер
или дождик снимали с него всю эту паутину, всю эту грЯзь и пыль, он снова
дышал привольно и спокойно, снова всеобъемлющее чувство любви наполнЯло его
душу, и он, увидЯ себЯ в уединении, падал на колени и поклонЯлсЯ ’ворцу
своему, и благодарил его за все, за великое душевное счастие, ему данное, и
за эти мгновениЯ, казавшиесЯ ему теперь такими ничтожными испытаниЯми. Ћн с
жаром, со всею силою, на какую был способен, молилсЯ о том, чтобы ’ворец и
впредь не покидал его, чтобы он всегда, во все дни и часы своей жизни,
чувствовал в себе свЯзь с Ѓогом, могучее трепетание невидимой нити,
протЯнутой от ’ворца к всему творению...
’еперь же ему некуда было идти, простор и тишина полей, лесов и большой
дороги были от него далеко. …два он успел запереть за собой двери своего
помещениЯ, как к нему подбежал один из дворовых.
- Ѓатюшка! Џожалуй сюда, давно себЯ дожидают!
- ѓде? Љто? - еще весь полный только что испытанных ощущений,
растерЯнно спросил отец Ќиколай.
- Ђ тут вот, на крыльце, у людских, две женщины пришли, •ристом Ѓогом
просЯт, в ноги кланЯютсЯ, чтобы повидать тебЯ.
- €ду, иду.
€ отец Ќиколай, второпЯх захватив шапку и на ходу порывисто надеваЯ на
себЯ шубу, поспешил туда, где его ждали.
“ крыльца в людской флигель он увидел две женские фигуры, из которых
одна так и кинулась ему навстречу, подбежала и упала ему в ноги. ќто была
женщина уже немолодых лет, судЯ по одежде, не из простых, с лицом, носившим
на себе следы былой красоты и некоторого изЯщества.
- Ѓатюшка, благослови! - прошептала она.
Ћтец Ќиколай склонилсЯ над ней, благословил ее, причем она схватила его
руку и долго не выпускала, покрываЯ поцелуЯми.
- „очь моЯ, встань! —то ты мне поклонЯешьсЯ... Ќехорошо! Ќе след!
Ќо женщина не вставала с колен, будто застыла в своем молитвенном
положении, и все продолжала покрывать руку отца ЌиколаЯ поцелуЯми.
Ћн совсем растерЯлсЯ и вдруг тоже упал на колени и поклонилсЯ ей.
- Џоднимись, дочь моЯ, - шептал он, - а то что же мы с тобой так друг
перед другом на коленЯх стоЯть будем, негоже, совсем негоже.
’огда женщина очнулась, встала, и за нею встал и отец Ќиколай.
- —ем могу служить тебе? - произнес он, но в тот же самый миг он уже
знал, в чем дело. - ’вой муж... твоЯ дочь... - неожиданно длЯ самого себЯ
говорил он, - ведь горе и испытаниЯ слабых людей часто ведут к греху. „а,
грех... но Ѓог милостив... Я приду молитьсЯ с вами, приду, приду... не
бойсЯ, не обману тебЯ. Џриду сейчас, дай только вот спросить эту...
†енщина, длЯ которой в словах отца ЌиколаЯ все было Ясно, котораЯ
убедилась, что этот человек знает все то, что она собиралась рассказать ему,
осталась неподвижной, потрЯсенной, и в то же времЯ надежда, приведшаЯ ее к
этому свЯщеннику, о котором только несколько дней тому назад она узнала, все
росла и росла в ее сердце. "„а, он таков, как о нем говорили, он все. знает,
все видит, он спасет нас".
Њежду тем отец Ќиколай подошел к другой женщине, стоЯвшей у крыльца.
ќта была моложе, лет под сорок, с лицом бледным и спокойным, по виду и
одежде - зажиточнаЯ мещанка либо купчиха. “ нее на руках закутанный в теплое
одеЯло покоилсЯ ребенок, но ребенок не маленький, не грудной, а, по росту
судЯ, этак лет трех пли четырех.
‚зглЯнув на ребенка, отец Ќиколай даже вздрогнул - такое у него было
ужасное и в то же времЯ жалкое лицо. ќто было человеческое лицо, но
младенческого, благообразного в нем ничего не оказывалось. ќто было
несчастное уродливое существо с блуждающим, бессмысленным взглЯдом, с
открытым и беспрерывно жующим ртом.
ѓубы отца ЌиколаЯ зашептали молитву, он благословил ребенка, потом
мать.
- Ѓедный, бедный! - прошептал он. - ‘колько ему лет? ‘ рождениЯ он у
тебЯ болен?
- ‘ рождениЯ, батюшка, - тихо ответила женщина. - „авно это, ему ведь
шестнадцать годов.
- естнадцать!
- „а, на вешнЯго Њиколу семнадцать будет. ‘начала, как родилсЯ, рос
было, даже шибко рос, а потом вдруг перестал, так вот и осталсЯ.
- Ќу, мать, пойдем в горницу, расскажи мне свою нужду, пойдем.
Ћни взошли на крыльцо; столпившиесЯ слуги расступились перед ними и
поспешили отпереть двери в довольно просторную и чистую горницу, в которой
через несколько мгновений отец Ќиколай очутилсЯ наедине с женщиной и ее
сыном. Ћн сел на лавку и жестом пригласил ее поместитьсЯ рЯдом с собою.
- —то ж у тебЯ, мать? - внезапно совсем успокаиваЯсь и глЯдЯ своими
светлыми глазами то на женщину, то на мальчика, спросил свЯщенник.
’а опустила глаза, потом поднЯла их на него. ќто были тихие, спокойные,
грустные глаза, в которых выражалась большаЯ прЯмота и большаЯ покорность,
безропотность.
- „а вот, батюшка, - начала женщина, - Я ведь издалека - вологодскаЯ, у
мужа моего торговлЯ в ‚ологде, живем в достатке: всего вволю, дом свой,
большой... так надо сказать - почти что по-барски живем, и что ни задумает
мой хозЯин, Њитрий ‘тепаныч, то ему и удаетсЯ.
- —еловек-то он, твой хозЯин, какой - хороший?
- •ороший он человек, батюшка, ничего дурного про него сказать нельзЯ.
Ќу, там, не знаю, может, в своем торговом деле чем когда и покривил душою,
не знаю Я про то... а длЯ менЯ всегда был добр да ласков. Џочитай с
малолетства Я его и знала, соседи мы, старее он менЯ годов на семь.
- Џо доброй воле вы поженились?
- Џо доброй, батюшка, по доброй. Љрепко мы с ним слюбились и вот живем
без малого лет девЯтнадцать, и ничего такого промеж нас до сей поры не
выходило.
- ‡а что же это вам такое ѓосподь наказание послал? „етей-то других у
тебЯ нет, что ли?
- …сть, батюшка, как не быть, две уж большие девочки, сынок
старшенький, разумный такой, почтительный паренек вышел, а вот этот второй
родилсЯ.
- Ќаказание Ѓожие!
- ќто ты, батюшка, свЯтое слово сказал, да, наказание мне... мне
окаЯнной! Ћдна Я в том виною. Љак была Я тЯжела вот этим Ќиколушкой, болезнь
на менЯ напала, чаЯла, не доношу да и сама не встану, вот тут Я и взмолилась
Ѓогу да обеты дала: первое дело - пешком сходить на Њоскву, поклонитьсЯ
угодникам, а второе дело - три года работать, каждую свободную минуту
работать... џ, видишь ты, батюшка, золотом шить мастерица, так вот и
обещалась покров в собор вышить - это раз, а другое - остальные мои работы
продать, а на вырученные деньги променЯть образ в золоченой ризе в собор
приделу св. ЌиколаЯ-угодника и на неугасимую лампаду. ‚от дала Я эти все
обеты, и полегчало мне, и хворость мою всю как рукой снЯло: доносила Я дитю
совсем здороваЯ да и от бремени разрешилась благополучно. ђебеночек,
Ќиколаем мы его назвали, тоже здоров был, и позабыла Я, грешнаЯ, окаЯннаЯ,
мои обеты, работать-то работала, да с ленцою, не то что в три, а в четыре
года только и вышила одну пелену, а о том, чтобы в Њоскву идти пешком к
свЯтым угодникам да образ в золоченой ризе с неугасимой лампадкой в собор
поставить, - об этом совсем забыла. € года не прошло с рождениЯ Ќиколушки,
уже примечать мы стали в нем что-то неладное, а потом все хуже да хуже, а к
четырем годам и расти совсем перестал, так несмышленочком и осталсЯ. ‚се
дети здоровые, все дети красивые, а этот, вишь ты, какой! ‚сЯкий от него
отвернетсЯ, только материнское сердце на него и глЯдеть-то может. € будто у
менЯ памЯть кто отнЯл, не думаю Я о своем окаЯнстве, о том, что обманула
ѓоспода Ѓога, о том, что не сдержала обетов своих, только ропот во мне иной
раз, большой ропот; за что, мол, ѓосподь наказал, за что, мол, и мы,
родители, страдать должны, глЯдЯ на наше детище, да и оно, ни в чем не
повинное, - не то человек, не то зверь. „а какое там, хуже зверЯ!
- Ќу, ну и что же? - весь превратись во внимание, нетерпеливо спрашивал
отец Ќиколай.
- ‚от так оно и было до этого лета; летом стою Я в соборе перед иконою
ЌиколаЯ-угодника, вдруг будто голос надо мною: "Ђ где твои обеты? ѓде же
твоЯ работа? ѓде неугасимаЯ лампада? Ѓыла ли ты у московских угодников? Ћт
Ѓога получила, а Ѓогу не дала и дитЯ свое погубила". ђовно ножом пырнуло мне
прЯмо в сердце, так оно все кровью и облилось, упала Я тогда: молитьсЯ хочу,
да и не могу, побежала Я к батюшке-духовнику, рассказываю ему, а он мне и
говорит: "„а, это очень велико твое прегрешение, должна ты теперь замолить
грех свой. €ди по обету". ‚от мне от этих слов и стало легче. —ерез три днЯ
вышла Я с моим Ќиколушкой, пришла на Њоскву, поклониласЯ свЯтым угодникам, а
теперь иду на ‚алаам и в ‘оловки...
- Њать, пешком все ходишь? € сына носишь? - воскликнул отец Ќиколай.
- Ђ то как же, батюшка? Ћбет такой был: пешком чтобы!
- ‚едь мальчик вон какой большой, тЯжел, чай?
- ‘начала-то это точно куда как тЯжел был. €ной раз иду, иду и
невтерпеж станет, сЯду и заплачу; ну, а теперь уж привыкла, теперь уж иной
раз и долго иду, а тЯжести никакой не чувствую, так что порой даже забываю,
что он у менЯ на руках.
- Ђ муж-то, когда ты ему сказала, что пойдешь одна... с сыном, пешком,
на Њоскву, а потом в ‘оловки... Ћн что же? Ћн так и отпустил тебЯ?
†енщина поднЯла на свЯщенника изумленный взглЯд.
- Ђ то как же, батюшка? Љак же ему менЯ не отпустить было? ѓорько-то
оно горько, ух как горько было расставатьсЯ! € его жаль и детишек жаль,
слезами они заливаютсЯ, да и у хозЯина слеза прошибла. Ђ чтобы не отпустить
- как же он мог? ‘ебе он, что ли, враг! ‚едь знает, что надо.
€ все это она сказала так просто, так убедительно. ‹ицо отца ЌиколаЯ
осветилось каким-то особенным светом, вскочил он с лавки и порывисто,
неровною походкою, в очевидном волнении, весь сиЯющий, так и заходил по
комнате.
- Ђх ты счастливаЯ! - воскликнул он вдруг, почти подбегаЯ к изумленной
женщине. - „а и сын твой счастливый, дай мне его... дай!
€ он взЯл дрожащими руками у матери это уродливое создание,
бессмысленно на нее глЯдевшее, и с несказанной нежностью стал осенЯть его
крестным знамением, целовал его, целовал его в страшное лицо, целовал его
руки и ноги.
- Ѓатюшка, что же ты менЯ-то не благословишь на мое хождение?
- —его мне тебЯ благословлЯть, мать! Ѓог тебЯ благословил, сам Ѓог,
слышишь, благословил тебЯ! Њилости …го над тобою и над твоим сыном!
- Ѓатюшка, батюшка! ’ак неужто Ќиколушко мой несчастненький здоров
будет? Ќеужто Ѓог простит мне мое окаЯнство?
- Џростит! Џростит! Ћн уже давно простил тебЯ! Ђ Ќиколушка твой...
зачем ему быть здоровым... зачем? …му и так хорошо... хорошо у твоей груди,
тепло ему у нее... Ћн счастливый! € ты и он - вы оба счастливее вельмож и
царей земных... счастливее менЯ грешного! ‚ы убогие... “ Ѓога вы, значит,
под …го покровом. …го сила над вами и в вас. …го свЯтою силою идешь ты,
мать, не чувствуЯ тЯжести своего детища... ирокаЯ дорога перед тобою, и
приведет она тебЯ к Ѓогу, к великому блаженству. ‘частливаЯ ты, мать,
•ристос с тобою!
€ он жадно, жадно глЯдел на нее, крестил ее и затем охватил ее голову и
прижалсЯ к ее лбу губами.
- ‘пасибо, роднаЯ, что пришла ко мне, что дала взглЯнуть на себЯ, душе
теплей стало, веселей, на сердце радостней!
’еперь женщина уже ничему не изумлЯлась и глЯдела на свЯщенника ласково
и любовно. ’ихие слезы катились у нее из глаз.
- Ѓатюшка, - сказала она наконец, - хоть и полегчало мне, как дошла Я
до Њосквы, а все же до сей вот минуты была Я в тумане, а ты вот снЯл с менЯ
этот туман, великое тебе спасибо! Џодкрепил ты менЯ, и теперь нет уж во мне
ни страха, ни трепета ни за себЯ, ни за Ќиколушку, ни за хозЯина, ни за
детушек... ‘пасибо тебе, батюшка!
Ћна поклонилась ему низко, большим русским поклоном. Ћн еще раз
благословил ее с Ќиколушкой и, светлый, бодрый, будто окрыленный, вышел из
горницы.

‚ сенЯх отца ЌиколаЯ дожидалась женщина, к которой он обещал пойти.
“видЯ ее, он подал ей знак и торопливой, нервной походкой устремилсЯ к
воротам. †енщина едва за ним поспевала. Љазалось, не она, а он ведет ее. Ћн
стремилсЯ будто давно знакомой ему дорогой, быстро прошел улицу, обернулсЯ,
взглЯнул на свою спутницу, и, прежде чем она могла словом или знаком его
направить, решительно свернул в сторону. Џотом он остановилсЯ перед воротами
очень невзрачного домика и сказал:
- Њать, ступай вперед.
Ћна скользнула в калитку, обошла кругом грЯзный, загроможденный всЯкой
рухлЯдью двор и с усилием отперла низенькую дверцу. Љогда эта дверца
пропустила ее, с ней вместе прошел и отец Ќиколай. Ћни очутились в
просторном, но неимоверно грЯзном и дымном помещении. „ва маленьких
заледеневших окна едва освещали картину той полной нищеты, котораЯ уже не
только не может, но и не хочет, в своем безнадежном отчаЯнии, прикрывать
свои Язвы и свое безобразие.
Ћднако и в этой дымной, холодной полумгле быстрый и Ясный взглЯд
свЯщенника сразу разглЯдел все, что ему надо было видеть. Ћн разглЯдел в
углу, на жалком подобии кровати, фигуру спавшего человека, прикрытого
лохмотьЯми. Ћт этой фигуры он перевел глаза к одному из окошек. ’ам,
стараЯсь примоститьсЯ поближе к свету, сидела с работой в руках молодаЯ
девушка. ЌесмотрЯ на крайнюю бедность одежды, нечесаные волосы и вообще
нерЯшливый вид, это была очень красиваЯ девушка, - и каждый, глЯдЯ на нее,
должен был сказать себе, что девушка эта, наверное, родилась не в бедности и
не длЯ бедности. Ћна медленно поднЯла свои большие глаза на пришедших, затем
тотчас же опустила их к шитью и осталась неподвижной, равнодушной.
- Љатюша, ах, Ѓоже мой, да что же это ты?.. Џодойди же под
благословение батюшки! - растерЯнным голосом произнесла женщина, с которой
пришел отец Ќиколай.
ЊолодаЯ девушка не тронулась с места и не произнесла ни слова.
- Ћставь ее, мать, - сказал свЯщенник, - Я благословлю ее в свое времЯ,
теперь же она нас не слышит. ‘Ядем, и поведай мне свое горе.
Ћни кое-как поместились на старом большом сундуке, и отец Ќиколай,
склонив голову и глЯдЯ светлыми глазами поверх всего окружающего в
беспредельное пространство, услышал скорбную повесть. ѓоворившаЯ ему женщина
родилась в богатой дворЯнской семье, выросла в холе, вышла замуж за человека
своего круга, помещика Њетлина, и жила несколько лет спокойно и счастливо.
ђодилось двое здоровых, красивых детей, мальчик и девочка. „ети уже
подрастать стали. € вдруг, будто сразу прорвалось что-то, посыпались на эту
счастливую семью одно за другим всевозможные несчастьЯ.
- Њетлин, сам того не желаЯ и не по своей вине, поссорилсЯ с богатой и
влиЯтельной роднею. ђоднЯ стала всЯчески притеснЯть его, завела с ним тЯжбу,
задарила всех судей и неправильно оттЯгала у него почти все имение. „а и не
только своим имением, а и жениным приданым он должен был поплатитьсЯ. Џожар
усадьбы, где они жили, уничтожил остальное. Ќикто из родных и близких людей
не вступилсЯ - все отвернулись как от зачумленных.
‘обрали Њетлины кое-какие крохи и перебрались с детьми в Џетербург,
надеЯсь доказать свою правоту и вернуть незаконно отнЯтое имение. †или в
бедности, но не замечали ее, не терЯли бодрости духа, верили в торжество
правды. Ђ времЯ шло. Џрошло четыре года. ‘ын, прекрасный и добрый мальчик,
отрада и надежда родителей, не выдержал лишений, простудилсЯ зимою в легкой
одежде и, проболев, прометавшись в жару несколько дней, умер. ‚се стараниЯ
Њетлина доказать свою правоту остались напрасны, кроме вечных неудач,
оскорблений, он ничего не видел. †ить стало совсем нечем. Џробовал искать
службы - и тут не повезло, не удалось ему найти себе хоть какого-нибудь
маленького места. —тобы не умереть с голоду, приходилось иной раз ходить на
поденщину. †ена с дочкой, уже выросшей, ходили по домам, выпрашиваЯ себе
работу - шитье, вЯзанье, все, что можно было достать...
- „умала Я, батюшка, - говорила Њетлина отцу Ќиколаю, что уже хуже с
нами быть не может, а случилось худшее, подкараулило нас такое горе, какого
Я и во сне не видывала, а сны-то мне снились ух какие страшные да тЯжкие!..
’ерпел мой Џетр €льич, все терпел, и никогда не слыхала Я от него речей
богохульных... Ђ тут вдруг вернулась Я домой с Љатюшей, этому уж восемь
месЯцев будет, - глЯжу на него и не узнаю: не он совсем: лицо страшное,
глаза кровью налиты, дышит тЯжело, зубы стучат, кулаки сжаты: "„овольно,
говорит, будет! Ќет, говорит, на свете ни правды, ни Ѓога, их глупые да
счастливые люди выдумали!" Љинулась Я к нему, обнЯла его, слезами
обливалась: "Ѓатюшка мой, очнись, что ты говоришь, не бери греха на душу, не
губи себЯ". Ђ он как оттолкнет менЯ да такое вымолвил, что повторить у менЯ
и Язык не повернетсЯ. ‘ тех пор запил, запил, иной раз днЯ по три, по четыре
пропадает, вернетсЯ пьЯный и вот завалитсЯ, спит... Ѓывает, и деньги у него
водЯтсЯ, а откуда те деньги, придумать не могу, да и боюсь думать...
ђыданиЯ подступили ей к горлу, но она удержала их и продолжала:
- € этого горЯ, видно, мало было. Љатюша моЯ, на отца, что ли, глЯдЯ,
стала на себЯ не похожа. Џо целым днЯм молчит, по ночам плачет. Ђ потом вот
точь-в-точь как он: будет, говорит, довольно! џ ей рот зажимаю, а она от
менЯ и руками, и ногами. ‚от уж третью неделю она менЯ изводит. Ќе могу,
говорит, больше так жить, либо повешусь, либо, забыв стыд, стану жить в
палатах... ‚от ее речи! Ѓатюшка, спаси ты нас, на тебЯ только и надежда!
- Ќе на менЯ, а на Ѓога, - тихо сказал отец Ќиколай. - Њолись, мать.
- Њолилась Я, батюшка, молилась. Ѓез молитвы-то как бы Я прожила! €
вера была, крепкаЯ вера... Ђ теперь, теперь и хочу молитьсЯ, да не могу...
душа, знать, молчит, на молитвенные слова не откликаетсЯ... и вера... ищу ее
- и нет...
- Ђ ты все же молись и ищи веры...
Ћн уже сам молилсЯ. Ќа него уже сходил молитвенный трепет, и он уже
искал, жадно и тревожно, той спасительной и надежной нити, котораЯ
поднимала, окрылЯла всю его душу и приводила его в общение с высшей, свЯтой,
всемогущей силой. Ћн подошел, почти шатаЯсь, к спЯщему человеку и простер к
нему руки.
- ‚стань, - произнес он.
€ человек приподнЯл голову, сел на кровати и изумленно, воспаленными
глазами, глЯдел на свЯщенника. „евушка у окна тоже было повернула голову, но
затем вдруг резким движением склонилась еще ниже над своей работой.

XII

- Љто это, кто?.. ‡ачем? —его вам от менЯ надо? - шептал Њетлин.
Ќедоумение, робость, даже ужас изображались в его воспаленных глазах.
„рожь пробегала по его телу. ќто был человек лет около пЯтидесЯти, крупного
и сильного сложениЯ, с лицом, еще сохранившим следы породистой красоты и
благородства. Ќо долгие лишениЯ, несчастиЯ и пьЯнство последних месЯцев
исказили, измозжили это лицо, придали ему болезненную одутловатость, и всЯ
эта большаЯ, сильно исхудалаЯ фигура как-то съежилась, сгорбилась и
производила жалкое впечатление, говорила о падении, о беспомощности.
‚ последнее времЯ, находЯсь почти постоЯнно в болезненном возбуждении,
под влиЯнием вина, Њетлин, мало-помалу, начинал жить какой-то фантастической
жизнью. Ћн переставал Ясно отличать действительность от своих болезненных
представлений и галлюцинаций, и то, и другое путалось перед ним и в нем
смешивалось. Ћн жил в Ярком, мучительном бреду, ему чудились несуществующие
в действительности лица, и эти лица были так реальны, ощутимы, что он
говорил с ними, и они ему отвечали.
…му и теперь казалось, что перед ним одно из таких лиц. ’олько он еще в
первый раз видел такое лицо, и оно нисколько не было похоже на прежние,
всегда мучившие его призраки.
Џолные внутренним светом глаза отца ЌиколаЯ неотразимо влекли его к
себе, и в то же времЯ ему становилось страшно, так как эти глаза глубоко
проникали ему в душу и видели в ней то, чего никто не должен был видеть.
- Љто это? - повторЯл он, и ему хотелось уйти, спрЯтатьсЯ от этого
всевидЯщего взора. …му невыносимым становилось новое, охватывавшее его
ощущение своей нравственной наготы перед незваным, непрошеным свидетелем.
Њежду тем отец Ќиколай вдруг охватил его голову руками и прижал ее к
своей груди. ќто было невольное движение, видимое выражение того, что должно
было совершитьсЯ. —еловек, полный веры и силы, взЯл, весь горЯ сожалением и
любовью, больную, измученную голову обессиленного человека в полное,
непосредственное общение с собою и действовал на этого человека всем своим
внутренним миром. ’акое воздействие не могло остатьсЯ бесплодным, и
совершилось именно то, чего "хотел" отец Ќиколай: больной, измученный
человек быстро начинал выходить из своего тумана и бреда.
Ћгонь, паливший его внутренности, угасал; мучительное беспокойство
сменЯлось тихим, почти приЯтным утомлением. Њир призрачных представлений
померк, действительность выступила в своей обычной простоте и рельефности, и
Њетлин понЯл, увидел, что он у себЯ, среди своей нищенской обстановки, что
какой-то человек в одежде свЯщенника прижимает к своей груди его голову и
что ому тепло, и странно, и отрадно на груди этой.
Ќо вот еще раз, не в забытьи, не под влиЯнием винных паров, а от
вернувшегосЯ сознаниЯ тЯжких бед и надломившей его непосильной борьбы, в нем
поднЯлось отчаЯние, возмущение, мучительнаЯ злоба. Ћн оторвал свою голову от
груди свЯщенника, отстранилсЯ и глЯдел на отца ЌиколаЯ мрачными, холодными и
злыми глазами. …му теперь припомнилось, как недавно сквозь пьЯный бред свой
он слышал голос жены; она говорила с кем-то о свЯтом человеке, свЯщеннике,
который помогает в разных бедах и напастЯх. € он сообразил, что это и должен
быть тот самый свЯщенник; жена привела его, и, верно, этот ее свЯтой человек
хочет спасти его, Њетлина, от запоЯ. Љогда он сообразил это, злоба, как
кипЯтком, обдала его сердце и все у него внутри будто, вспыхнуло. …му
захотелось надругатьсЯ над этим "свЯтым" человеком и выгнать его вон. Љак
смел он прийти к нему? Ћн нищий, но все же он у себЯ хозЯин и ему никого не
надо!
Ќо что-то будто сковывало ему Язык.
- ‡ачем вы пришли ко мне? Њне вас не нужно, Я еще не умираю! - с трудом
произнес он.
Ћтец Ќиколай ничего не ответил.
- „а, Я понимаю, - продолжал Њетлин, и жалкаЯ, насмешливаЯ усмешка
скривила его лицо, - понимаю!.. ’ы хочешь, батюшка, наставлЯть менЯ на путь
истинный, толковать мне о грехах моих, о моем окаЯнстве и о милосердии
Ѓожием!.. Ќапрасный труд - Я уж давно на шкуре своей изведал, к чему ведет
истинный путь... а Ѓог... до Ќего так высоко, что Ћн не видит нас и не
слышит...
- ‡амолчи! - вдруг воскликнул отец Ќиколай с такою силой, что Њетлин не
был в состоЯнии произнести слова, будто внезапно онемел. - ‡амолчи,
несчастный, не богохульствуй... не помышлЯй о том, чего не можешь
постигнуть!.. Ќе видит, вишь, и не слышит! Ђ вспомни-ка, обращалсЯ ли ты к
’ворцу и ѓосподу так, чтобы Ћн тебЯ видел и слышал? ЊолилсЯ ли ему всей
глубиной своей души... с той несокрушимой верой, какаЯ должна исходить от
малого беспомощного дитЯти к отцу, в котором все его спасение, все его
упование? ЏолагалсЯ ли ты на Ќего безропотно, с терпением и кротостью?..
Њетлин внезапно отрешилсЯ от всех своих ощущений, от своего гнева и
злобы, он вдумывалсЯ в слова свЯщенника и понимал, что никогда не верил в
Ѓога как в отца, никогда не превращалсЯ, обращаЯсь к Ќему, в беспомощного
ребенка, никогда не полагалсЯ на Ќего безропотно и с терпением. ‚ нем всегда
было именно нетерпение, ропот, возмущение несправедливостью, медлительностью
Ѓожьи защиты.
- Ќо если Я слаб, Ѓог должен был укрепить менЯ, а не терзать через
меру! - вдруг воскликнул он.
Ћтец Ќиколай покачал головою.
- Љто ж это сказал тебе, что ты знаешь меру своих сил! ‚сЯкое
испытание, посылаемое человеку, есть только пища души, и душа, вкушаЯ сию
пищу, может и должна крепнуть, расти, очищатьсЯ. Ќо человек свободен, а
посему может погубить свою душу, предавшись злу, которое сторожит его
особливо во времена испытаний. ‚от и ты: твоЯ душа уже начинала крепнуть и
очищатьсЯ благодарЯ пище испытаний. ’ы, среди бед и несчастий, становилсЯ
добрее, чище, снисходительнее, кротче, умнее, чем во времена благополучиЯ.
’ак ли Я говорю?
- ’ак! - прошептал Њетлин, не спускаЯ глаз с отца ЌиколаЯ.
‘вЯщенник продолжал:
- Ќо ты допустил в себе зло, и внезапно ослабел, и начал шататьсЯ, и
усумнилсЯ в добре и правде, в Ѓоге, и душа твоЯ стала разрушатьсЯ. Ќо Ѓог
милосерд, Ћн приходит на помощь слабости человеческой! …сли ты почуешь Ѓога,
если почувствуешь и поймешь, что Ћн видит тебЯ и слышит, - ты спасен.
- Ћ, если б Я мог это? - отчаЯнно воскликнул Њетлин.
- Џожди еще малое времЯ с терпением - и увидишь, что ѓосподь снизойдет
даже и к телесной твоей слабости. Ћн знает меру сил человека и чрезмерно не
испытует. ‚ерь, что Ћн придет тебе на помощь без промедлениЯ, Я обещаю тебе
это, а когда увидишь Ѓожью помощь, то откажись навеки от зла и омой свою
греховную душу добром и любовью.
Ћтец Ќиколай поднЯлсЯ с сиЯющим лицом.
- ‚еришь ли, что Я тебЯ не обманываю, что спасение твое близко?
- ‚ерю! - воскликнул Њетлин, вдруг падаЯ на колени и осенЯЯ себЯ
крестным знамением. Њир и радость теперь наполнили его душу. Ќичего не
изменилось вокруг него - те же горе и беды были позади, та же безысходнаЯ
нищета в настоЯщем, тот же голод и холод, а между тем душа его ликовала и он
без ужаса, с надеждой смотрел вперед - он верил.
…го жена тоже молилась и громко плакала, и это были благодарные,
освежающие слезы.
Ћдна Љатюша по-прежнему сидела у окна. ’олько теперь она уж не делала
вид, что работает. Ћна бросила работу свою на пол и, бледнаЯ, с дрожащей по
временам нижней губою, во все глаза смотрела на отца ЌиколаЯ. ‚от он
благословил ее отца, потом мать. Ћн подходит к ней. Ћна вскочила и
остановилась перед ним, сверкаЯ глазами. …го рука уже поднимаетсЯ длЯ
благословениЯ.
- ‹гун! Ћбманщик! - вдруг злобно крикнула Љатюша и, очевидно не владеЯ
собою, выбежала из комнаты во двор, как была, в одном платье.
Њетлины, ошеломленные, в ужасе, даже не тронулись с места.
- Ѓог милостив! - сказал отец Ќиколай, перекрестилсЯ и поспешно вышел.
Љогда он проходил по двору, то почувствовал на себе злобный взглЯд Љатюши.
Ћна действительно глЯдела на него из полуотворенной двери в соседнее
помещение. Ћт этого взглЯда легкаЯ дрожь пробежала по телу свЯщенника, и он
стал молитьсЯ за несчастную девушку.

XIII

‚ это времЯ ЌастасьЯ ‘еливерстовна, находившаЯсЯ в полном одиночестве,
продолжала получать нежданные впечатлениЯ. Љогда отец Ќиколай ушел и ей
стало Ясно, что он не скоро вернетсЯ, она мало-помалу начала утихать. …е
горЯчее сердце успокоилось. Ћна теперь чувствовала, что "отошла" с дороги,
совсем отогрелась, напиталась, что ей хорошо и приЯтно в этих богатых
кнЯжеских покоЯх. Ћна обходила то одну, то другую комнату, с любопытством по
нескольку раз разглЯдывала каждую вещь и любовалась каждым креслом, столом
или шкапом... Ќезаметно и бессознательно чувство довольства охватывало ее.
"‚от бы пожить здесь - вольготно, в свое удовольствие!" - невольно говорила
она самой себе. Џотом она остановилась на такой мысли: "„а ведь не выгонЯт
же отсюда, не пошлют на кухню жену, когда муж живет в барских палатах. ѓде
он, там и она... вот придет кто-нибудь - она так прЯмо и скажет: тащите,
мол, сюда и мне кровать да перину, с дороги, мол, притомилась, соснуть
хочу... Ќу и притащут кровать да перину, расположитсЯ она тут как боЯрынЯ...
Ђ там, дальше, видно будет..."
„верь скрипнула... ќто, наверное, тот человек, что еду ей и сбитень
принес. Ћна ему и скажет. Ќо на пороге двери был совсем "не тот человек", а
молоденькаЯ девица в богатой господской одежде и красоты неописанной.
ЌастасьЯ ‘ильверстовна совсем растерЯлась и даже рот разинула - в жизнь свою
она такой красоты не видывала. Ќо долгое смущение было не в характере
матушки, а потому она тотчас же оправилась, поклонилась не без достоинства и
проговорила:
- —то прикажешь, сударынЯ, за каким делом пожаловала?
‚ошедшаЯ девица робко сделала несколько шагов вперед, поднЯла глаза на
матушку и нетвердым голосом сказала:
- Њне надо бы видеть отца ЌиколаЯ... џ знаю, его нет теперь дома... но
не могу ли Я обождать его здесь... ведь он здесь живет?
- ‡десь-то, здесь... - как-то раздумчиво протЯнула ЌастасьЯ
‘ильверстовва и замолчала.
Ћдин глаз ее полуприщурилсЯ и не то насмешливо, не то подозрительно
глЯдел на молодую девушку. ’а смутилась еще больше, покраснела и почти
испуганно спросила:
- Ђ вы... вы кто же?
- џ-то кто?.. џ моего мужа жена. ‚от из села приехала - и диву даюсь,
всем-то до моего попа дело, нарасхват он... и впрЯмь, видно, народ здесь с
придурью, своих, вишь, попов мало, за деревенского ухватились...
€ при этом глаза матушки, упорно устремленные на молодую девушку, очень
Ясно и красноречиво прибавлЯли: "€ ты, мол, девка, с придурью!.. Ќу чего
влезла, убирайсЯ-ка подобру-поздорову, пока хуже не вышло!.."
- ‘кажи ты мне, сударынЯ, - вдруг после небольшой передышки воскликнула
матушка, - скажи мне, никак Я, вишь, того в толк взЯть не могу, ну за что
вот хоть бы твоей милости мой отец Ќиколай?
Ќо матушке, недоумение и раздражение которой возросли до высшей
степени, не пришлось договорить, не пришлось услышать ответа на не дающий ей
покоЯ вопрос. ‚ошел отец Ќиколай, и все лицо его так и освети-
56
лось радостью, когда он увидел молодую девушку. ’а же радость, только
борющаЯсЯ со смущением, отразилась в глазах юной красавицы.
- „обро пожаловать! - воскликнул свЯщенник, прЯмо подходЯ к ней и
благословлЯЯ ее. - џ поджидал вас, и ежели бы вы не нашли менЯ, то Я сам бы
нашел вас... ‘ердце сердцу весть подает... ’ак-то!
Ћн как бы совсем не замечал присутствиЯ жены. Ћн ласково положил руку
на плечо девушки, указываЯ ей на кресло и приглашаЯ ее садитьсЯ. Џотом он
взглЯнул на жену и спокойно сказал:
- ЌастЯ, прошу тебЯ, оставь нас, нам надо побеседовать без свидетелей.
‚сЯ кровь бросилась в голову Ќастасьи ‘еливерстовны. Ћна уже хотела
по-свойски выразить свое негодование, у нее уже вертелось на Языке такое
слово, которое, наверно, должно было заставить непрошеную посетительницу
удалитьсЯ. Ћтец Ќиколай почувствовал все это и остановил на жене
пристальный, решительный взглЯд.
- ЌастЯ! - повторил он, и она в первый раз в жизни присмирела перед его
взглЯдом и словом и, хотЯ с Явным неудовольствием, даже со злобой, но все
же"молча вышла из комнаты и заперла за собою дверь. Ѓудто какаЯ невиданнаЯ
сила заставила ее опуститьсЯ в кресло, далеко от этой двери, так что ей
никак невозможно было слышать разговора отца ЌиколаЯ с пришедшей к нему
девушкой. „а она и не стала бы подслушивать, эта мысль даже и не пришла, не
могла прийти ей в голову, - она во всю свою жизнь действовала прЯмо,
открыто, была совсем чужда хитростей и уловок. Ђ главное, она была полна
своего рода собственным достоинством.
‚от это-то чувство собственного достоинства, ее самолюбие страдали
теперь чрезвычайно. Ћна считала себЯ гораздо крупнее, значительнее и умнее
своего мужа. ‚о все времЯ своей супружеской жизни она все более и более
проникалась убеждением, что не только их дом держитсЯ единственно ею, но что
и сам отец Ќиколай без нее - ничто. ђазве он что-нибудь умеет, разве он
знает, как надо жить, как надо относитьсЯ к людЯм?
Ќесколько раз приходилось ему, благодарЯ своему "чудачеству" и
непониманию, наживать себе большие неприЯтности и подвергатьсЯ гневу
начальства. ‚ таких случаЯх что он делал? „а ровно ничего, молчал, не
защищалсЯ и не оправдывалсЯ, вообще держал себЯ так, как будто дело его
вовсе не касалось. Ќе приходи она всЯкий раз ему на помощь, он бы теперь,
несмотрЯ на свои отношениЯ к кнЯзю ‡ахарьеву-Ћвинову, которыми вдобавок
никогда не пользовалсЯ, был бы уж, пожалуй, лишен прихода. Њестное
духовенство его почему-то недолюбливало, и вообще врагов у него оказывалось
немало. Ќо она, узнаваЯ о грозЯщей неприЯтности, начинала действовать, ехала
в город, находила доступ ко всем нужным лицам, умела поговорить с ними и
возвращалась домой, отстранив неприЯтность. Ћна принималась очень горЯчо,
даже чересчур горЯчо, объЯснЯть мужу, чем он ей обЯзан. ‚ыражал ли он ей, по
крайней мере, свою благодарность, ценил ли ее? Ќичуть.
’ак было всегда. € вдруг все изменилось. Ћтец Ќиколай, никогда почти и
в город-то не ездивший, собралсЯ и уехал в Џитер. Џри этом он выказал
непреоборимую решительность, о которую разбились все усилиЯ, доводы и
натиски Ќастасьи ‘еливерстовны.
- ЉнЯзь болен, умирает, ему тЯжко, Я должен его видеть, потому и еду, -
объЯснил отец Ќиколай, и больше от него ничего нельзЯ было добитьсЯ.
Џришлось его отпустить и снарЯдить в дорогу, что ЌастасьЯ ‘еливерстовна и
сделала со всей своей привычной добросовестностью и заботливостью. ЏровожаЯ
мужа, она наказывала ему не мешкать в Џитере и возвращатьсЯ как можно скорее
во избежание неприЯтностей с начальством.
- Ќи днЯ не медли, - повторила она, - сам знаешь, рады будут тебе ногу
подставить, так ты на это не напрашивайсЯ.
- ’ам видно будет... все образуетсЯ... - как-то загадочно, будто про
себЯ, говорил отец Ќиколай.
€ вот стали проходить недели за неделЯми, а его все нет. ЌастасьЯ
‘еливерстовна рвала и метала, ждала его ежедневно, боЯлась, что вот-вот и
скажутсЯ последствиЯ его долгой отлучки - назначат нового свЯщенника. —то
тогда? Ќо ничего подобного не случилось, и она понЯла, что кнЯзь все
устроил, что пребывание отца ЌиколаЯ в Џитере не ставитсЯ ему в вину
начальством. ’огда в ней поднЯлась досада, которую она достаточно Ясно и
высказала в своей беседе с мужем.
Ќо теперь была уж не досада, а ЯвившеесЯ сознание, что происходит нечто
непостижимое, что их роли изменились. ‡десь, в Џитере, в этой чудной
столице, где все длЯ нее - диво, где, несмотрЯ на всю свою душевную
крепость, она невольно робеет, где она - ничто и сама себе кажетсЯ совсем не
на месте, он, ее муж, "юродивый самодур", как она его очень искренне
называла, он у себЯ дома, на своем месте. Ћто всех ему почет, всем он нужен,
все его на руках носЯт! ‚от уж и боЯрышни-красавицы, каких она отродЯсь не
видывала, к нему прибегают, да с ним о своих делах тайных совещаютсЯ! ќтого
только недоставало! Ђ жену - вон! Ќе мешай, мол, незванаЯ помеха!..
Љонечно, тут же ЌастасьЯ ‘еливерстовна соображала, что он - свЯщенник,
что ничего нет предосудительного в том, если к нему хоть бы и
боЯрышнЯ-красавица обратитсЯ за советом, за утешением, и что в таком случае
мх беседа должна быть наедине... Ќо именно то обстоЯтельство, что во всем
этом нет ничего предосудительного, и доводило ее до нестерпимого
раздражениЯ.
"Љакое лицо у него стало, как он увидел эту красавицу!.. € она тоже всЯ
так и просиЯла... Ђ он-то, он-то: за плечо ее... ‘ердце, мол, сердцу весть
подает... кабы не ты ко мне, так Я бы к тебе!.. Ђ, каково! џ-то ведь тут...
и на менЯ, будто на собаку: вон пошла!.." - вот в такую определенную форму
вылились наконец все помышлениЯ и чувства матушки.
ѓорькаЯ обида наполнила ее сердце, и к этой обиде примешалось еще
что-то непонЯтное, незнакомое. € это непонЯтное и незнакомое было горьчее
всЯкой обиды, кипучее гнева, сильнее злобы.
"‘ердце, мол, сердцу весть подает!.." - почти во весь голос повторила
ЌастасьЯ ‘еливерстовна. ѓолова ее склонилась, она закрыла лицо руками и
заплакала так тихо, так горько, как не плакивала ни разу в жизни.

XIV

…сли б ЌастасьЯ ‘еливерстовна подошла теперь к двери и отворила ее, она
увидела бы, что юнаЯ красавица склонилась к отцу Ќиколаю, а он держит руку
на голове ее и глЯдит так нежно, так любовно, с таким восхищением во
взглЯде. ‘вЯщенник действительно всем существом своим любовалсЯ на это
чудное Ѓожье создание, на эту раскрывшуюсЯ перед ним чистую девическую душу,
еще более прекрасную, чем ее прекраснаЯ оболочка. …ще никогда не встречал
отец Ќиколай такого созданиЯ и радовалсЯ, что ему пришлось с ним
встретитьсЯ.
…му не надо было выводить из смущениЯ свою посетительницу, убеждать ее
быть с ним откровенной. ‡ина Љаменева, почувствовав себЯ с ним наедине,
сразу забыла всю свою робость и все свое смущение. …й не трудно было в
несколько минут передать ему все! он понимал ее с полуслова, его ничто не
изумлЯло, все было длЯ него Ясно.
Ђ между тем ее исповедь была гораздо сложнее той, которую она так
недавно и с не меньшей искренностью передавала императрице. „ело в том, что
с тех пор прошли часы, прошли целые сутки, и во времЯ этих суток все
изменилось в душе ‡ины.
Љогда она, после встречи с ‡ахарьевым-Ћвиновым, вернулась от
императрицы в свои комнаты, она сразу изумилась происшедшей вокруг нее
перемене. ‚се на своем месте, все как было, а между тем ничего прежнего не
осталось. ‚се эти последние дни ‡ине очень часто делалось жутко, когда она
одна оставалась у себЯ. —то-то мучительное, даже более мучительное, чем
панический страх, охватывало ее. ќто был ужас, происходивший от
неизвестности и непониманиЯ.
Ћна ничего не видела ни перед собой, ни в себе самой! в ней совершалось
нечто ужасное и отвратительное. Ћна испытывала такое ощущение, будто глухой
глубокой ночью пришла на кладбище, и все мертвецы встали из могил и окружают
ее, и она не в силах бежать от них и должна отдатьсЯ им во власть.
’олько вспоминаЯ слова свЯщенника и то чувство успокоениЯ и защиты,
которое она ощутила под его влиЯнием, она несколько отдыхала, но впечатление
это скоро проходило, и снова туман и ужас охватывали ее. Ћбраз доброго
свЯщенника исчезал, и его место занимал другой, страшный образ, от которого
некуда было спрЯтатьсЯ и нечем было защищатьсЯ.
’еперь же сразу все изменилось. ‚от этот образ здесь, в ней, наполнЯет
ее, а между тем прежнего ужаcа, прежнего страха уже нет. Ћна знает, что
непонЯтный и ужасный человек никогда не уйдет от нее, что она никогда от
него не избавитсЯ, но уже она его не боитсЯ. Ћн тот же самый, она не узнала
ничего такого, что могло бы изменить ее взглЯд на него, то же самое тЯжкое и
таинственное преступление лежит на нем, та же самаЯ мучительнаЯ смерть
неповинной жертвы стоит между ними, а все же она не боитсЯ уже этого
призрака, не боитсЯ его влиЯниЯ на ее собственную жизнь. Ћна еще не знает,
каким путем должна дойти до успокоениЯ, не знает, чем он снимет с себЯ свое
тЯжкое преступление и чем она его оправдает, но уже раз у нее Явилась
уверенность, что есть оправдание, что можно смыть это преступление, - и все
изменилось.
‚едь она уже сказала себе в те часы и минуты, когда здесь, после
похорон графини ‡онненфельд, лежала, охваченнаЯ слабостью, больнаЯ,
измученнаЯ, она уже сказала себе, что любит этого преступника! Љакой ужас,
какаЯ мука заключались в этом слове! Ћна сама считала себЯ преступницей,
каким-то чудовищем - ведь только чудовище может любить его! € она напрЯгала
все свои силы, чтобы доказать себе неверность этого, чтобы убедить себЯ в
том, что она ошибаетсЯ, что она его не любит, не может любить его, что
чувство, которое он к себе возбуждает в ней, вовсе не любовь, а только ужас,
ненависть, отвращение.
Ќо нет, она знала, что его любит, и терзалась этим чувством, и говорила
себе, что перед нею погибель, что она такаЯ же его жертва, какою была
графинЯ ‡онненфельд, и так же безвременно погибнет, как погибла та. —то
сделает он? Љаким образом будет ее преследовать? Љакое оружие употребит длЯ
ее погибели - это все равно, она будет боротьсЯ с ним и погибнет в борьбе.
Ћна его любит, с этим уже нечего делать, в этом-то и заключаетсЯ погибель,
и, конечно, никакими муками, никакими терзаниЯми не вынудит он у нее
признаниЯ в этом позорном чувстве...
’ак было несколько дней тому назад, так было не, далее как еще сегоднЯ,
а вот теперь уже совсем не то, теперь она уже не страшитсЯ своего чувства,
уже не может сказать, что ее неминуемо ждет погибель. Џравда, в ней
мелькнула мысль: "Ђ вдруг в этом-то непонЯтном превращении ее мыслей и
ощущений, именно в том, что она неизвестно почему изменила свой взглЯд на
него, что он уже в ней не возбуждает ни страха, ни отвращениЯ, что именно в
этом и заключаетсЯ ее окончательное падение и его торжество. ќто-то и
значит, что он околдовал ее, что он овладел ее душою, и она погибла..."
Ќо такаЯ мысль мелькнула в ней и исчезла. ЃезграничнаЯ жалость к нему
наполнила ее сердце, и, если бы царица сказала ей теперь, что немедленно и
навсегда избавит ее от страшного колдуна, что устранит его из ее жизни и
судьбы, она стала бы умолЯть не делать этого. Ђ главное, она уж не могла
теперь быть откровенной с царицей, она ни за что не призналась бы ей в своих
новых ощущениЯх, в наполнЯвшей ее жалости к человеку, от которого она только
что искала защиты.
Њежду тем ей невыносимо и мучительно было оставатьсЯ одной со своей
тайной, ей нужно было найти себе защитника, который бы помог ей выполнить
задачу. „а, задачу, и эта задача уже была Ясна перед нею: она должна спасти
"его", вырвать из мрака и зла его душу, дать ему свет, жизнь и счастье.
Љогда эта задача открылась ей, она почувствовала мучительный и в то же времЯ
блаженный трепет, и вдруг ей показалось, что она только что проснулась к
жизни, что до сих пор она не жила, не существовала, что до сих пор был
какой-то сон, а теперь началась действительность, Явь. “ нее будто выросли
крыльЯ, стало так широко, привольно, свободно. џвилась цель жизни.
€ она вспомнила о добром свЯщеннике. ’олько он может быть ее помощником
и защитником, только он все поймет и объЯснит ей и укажет путь. Ќо где он,
как найти его?
‘ этими мыслЯми она заснула. —то ей всю ночь грезилось лицо с
загадочным, могучим и теперь уже не страшным взглЯдом, что ее сердце всю
ночь билось и замирало - это понЯтно. Ќо вот что случилось при ее
пробуждении: ее горничнаЯ заметила ей, что она опЯть побледнела, что вообще
она плохо поправлЯетсЯ.
- Џозвольте вам доложить, барышнЯ, вы бы к отцу Ќиколаю съездили, -
говорила горничнаЯ, - помолилсЯ бы он с вами, и всю вашу хворость как рукой
бы снЯло.
- Љто этот отец Ќиколай? - с забившимсЯ сердцем, боЯсь еще верить,
спросила ‡ина.
- Ђ нетто вы, барышнЯ, не слыхали? Ћтец Ќиколай, свЯщенник, свЯтой
человек, он из деревни приехал, старого кнЯзЯ Ћвинова от смерти спас...
ЉнЯзь-то совсем кончалсЯ, а он помолилсЯ... и кнЯзь ожил... ’еперь много
народу к отцу Ќиколаю ходит, и всем он помогает...
- „а где же, где он живет? - почти задыхаЯсь, спрашивала ‡ина.
- Ђ в кнЯжеском доме, у самого этого Ћвинова кнЯзЯ... и доступ к нему
свободный, кто хошь приходи... Њногие ходЯт - и из простонародьЯ, и бары...
‡ина себЯ не помнила от радости. Ћна увидела в этом помощь свыше, Ѓожье
благословение ее начинаниЯм. Љак могло быть иначе? Љто же это видел и слышал
ее чувства и мысли? Љто в первую же минуту ответил на ее вопросы и дал ей
все нужные указаниЯ? ‚едь не слепой же случай! Ћна уже Ясно сознает теперь и
ощущает, что кто-то, безгранично могучий, ведет ее и направлЯет судьбу ее.
‚ первую же свободную минуту она поехала к отцу Ќиколаю в дом кнЯзЯ
‡ахарьева-Ћвинова. ‚едь это "его" дом, "он" живет здесь, но ей не было это
страшно...
€ вот все это она рассказала свЯщеннику. ђассказала в кратких словах и
о себе, о своем детстве, воспитании, о своем теперешнем положении при дворе
и о милости царицы.

Љазалось, отец Ќиколай слушал ее рассеЯнно и даже о другом думал;
казалось, он давно уже знал все то, о чем она ему говорила. …е голос
дрогнул, когда она начала призвание в любви своей. Ќе стыдилась она этого
признаниЯ, но страшилась - а вдруг свЯщенник скажет ей, что чувство ее
ужасно и погибельно, что она должна с ним боротьсЯ как с дьЯвольским
наваждением и побороть его.
Ќо отец Ќиколай положил ей на голову свою руку, и его тихий голос
сказал ей:
- ‹юби его и спаси его своей любовью... ’олько ты одна и можешь
принести ему спасение. €звлеки его из мрака, покажи ему свет, свет добра,
любви и милосердиЯ!
‚едь это было то, что сама она себе говорила!
- Ѓатюшка, так научите менЯ, как мне быть, что мне делать... џ ничего
не знаю и не понимаю... џ чувствую, что он на краю погибели, Я готова отдать
жизнь свою, чтобы снасти его... но в чем его погибель, от чего спасать
его... и как?
- …го погибель в том, что он не знает и не ощущает Ѓога любви, что он
никого и ничего не любЯт... Ћн ищет в разуме то, что может найти только в
сердце... и сердце его закрыто. Ћн пошел за мудростью разума и, когда нашел
ее, возомнил себЯ богом... он уподобилсЯ падшему ангелу,.. Ќо он рожден
человеком, способным познать мудрость сердца и вступить в общение с истинным
Ѓогом любви, а посему мудрость разума пригнетает его... Ќе знаю, понЯтны ли
тебе мои слова?
‡ина жадно; слушала.
- ЏонЯтны, батюшка, - воскликнула она, - Я не сумела бы сказать это, но
Я понимаю...
- Ќу так вот, видишь ли... коли бы раньше все это было - ничего с ним
нельзЯ было бы сделать. Ћн еще не понимал своего несчастиЯ, он весь был
гордость... выше знаниЯ своего и мудрости своего разума ничего не видел.
’аким Я его здесь встретил. Ќо с тех пор в нем перемена большаЯ... его разум
довел его до преступлениЯ - ты знаешь, о чем Я говорю, - он изведал муки,
сердце его дрогнуло и почти раскрылось. ’еперь он уже сам знает свое
несчастие, он сам невольно стремитсЯ от разума к сердцу... ’олько не знает
пути. € ты покажешь ему путь, через тебЯ, познав тщету мудрости разума,
дойдет он до мудрости сердца... €наче быть не может... недаром ваша
встреча... ѓосподь посылает в тебе ему ангела-хранителЯ... ‘лава ’ебе,
ѓосподи!..
Ќо ‡ина опустила голову, ее глаза подернулись слезами, и она
задумалась.
- Ќет... —то же Я?.. ђазве Я могу... ђазве Я умею?.. ђазве Я
достойна?.. € как Я все это сделаю?.. - шептала она.
Ћтец Ќиколай улыбнулсЯ.
- ’ы пришла ко мне с верой, надеждой и любовью, пришла окрыленнаЯ...
зачем же дух уныниЯ тебЯ берет? Ќе поддавайсЯ ему. Џока ты достойна,
оставайсЯ такою... Њожешь ли? “меешь ли? Љак он будет? „а зачем же тебе
думать об этом? ‚се будет так, как угодно Ѓогу. Џроси …го помощи, верь,
надейсЯ, люби, только верь, надейсЯ и люби не на слове, а делом, всей своей
душою, каждой минутой своей жизни. ’огда ты увидишь, как вокруг тебЯ и в
тебе самой станет образовыватьсЯ и развертыватьсЯ цепь событий, по которым
ты дойдешь, с Ѓожьей помощью, проходЯ звено за звеном, до своей цели. € все
событиЯ эти будут очень просты, и чудесными, непонЯтными покажутсЯ они
только людЯм, объЯтым слепотою. „лЯ человека, пришедшего в общение с Ѓогом,
чуЯщего …го, все в жизни сей просто, Ясно и понЯтно. ’акой человек с равным
спокойствием плывет и по тихим водам, и по бушующим волнам, ибо надежный
кормчий правит его ладьею... ‚се сбудетсЯ... ‚се от тебЯ зависит... ’ы звана
на дело спасениЯ драгоценной души человеческой... Ѓудь же не только званой,
но избранной!..
‡ина не проронила ни одного слова, ни одного звука, и каждое слово,
произнесенное отцом Ќиколаем, глубоко запечатлевалось в ее сознании.
ЌесмотрЯ на свою молодость, она уже о многом думала и знала гораздо больше
того, что входило в программу ее институтского образованиЯ. Ќо все, что она
знала и о чем думала, было так ничтожно и бледно перед этими немногими
словами свЯщенника, в которых открылсЯ ей целый новый мир. Ћна воспринЯла
истину этих слов навсегда, навсегда прониклась ею.
- Ќу вот и все! - внезапно изменЯЯ тон, весело и бодро воскликнул отец
Ќиколай. - „а благословит тебЯ Ѓог, мое дитЯ доброе и хорошее... Њы будем
видатьсЯ, и, если надо, Я буду с тобою. €ди же с миром и спокойно жди...
- Љак мне светло, как мне хорошо... никогда так не бывало! -
бессознательно высказала ‡ина наполнЯвшее ее чувство, приникаЯ к руке
свЯщенника.
Ћна уже уходила, но он остановил ее.
- Џодожди-ка... Њне хочетсЯ задать тебе одну малую работу!
- —то прикажете, батюшка?
- Ѓог прикажет, роднаЯ!.. –арица благоволит к тебе, царица милостива и
справедливость любит, можешь ли склонить на милость и справедливость ее
сердце?
€ отец Ќиколай рассказал ‡ине о Њетлиных, просЯ ее похлопотать перед
царицей за эту несчастную семью. Љонечно, ‡ина с большою радостью взЯлась за
дело и обещала, при первой же возможности, доложить обо всем …катерине.

XVI

Ћтец Ќиколай проводил свою гостью до порога, еще раз нежно благословил
ее и обернулсЯ, полный спокойной радости. Џеред ним, держась за ручку
отворенной двери, стоЯла ЌастасьЯ ‘еливерстовна. Ѓыл миг, когда он даже не
узнал ее - такое новое, необычное выражение отразилось на ее лице. …е щеки
побледнели, глаза померкли, подернулись будто облаком печали. ‚се, что было
в ней грубого, неженственного, - исчезло. ’еперь она, несмотрЯ на
деревенский нарЯд, уж не казалась полумужичкой, это была серьезнаЯ,
прекраснаЯ в своей природной силе и в своей глубокой грусти женщина.
Ќо вот злаЯ усмешка искривила ее губы - и впечатление изменилось.
- “ж ускользнула! Ђ жаль! - воскликнула ЌастасьЯ ‘еливерстовна, киваЯ
головою по направлению к двери, в которую вышла ‡ина. - Џраво слово, жаль! џ
бы с ней поговорила, она бы, царевна-то эта невиданнаЯ, Ќедотрога
Љирбитьевна, может, и мне бы в грехах своих покаЯлась...
- —то ты, ЌастЯ, ѓосподь с тобою... ‡а что ты?.. —то она тебе
сделала?.. - растерЯнно проговорил отец Ќиколай.
- —то ж она могла бы мне сделать! - неестественно засмеЯлась ЌастасьЯ
‘еливерстовна. - Ћна хоть и птица в шелку да в пуху, а Я всего стараЯ дура,
деревенщина, а тронь она менЯ хоть пальцем - и как есть вот ничегошеньки от
нее бы не осталось - пар один! ѓовори, кто такаЯ? - изменЯЯ тон,
повелительно и в то же времЯ как бы трепетно спросила она.
- ’ебе-то на что, ЌастЯ?
- Љто такаЯ?
ЌастасьЯ ‘еливерстовна уже оставила ручку двери и ближе подходила к
мужу.
- „евица благороднаЯ, Љаменева, царицына камер-фрейлина.
- ќто что ж такое за слово? Љак ты сказал?.. ќто служанка царскаЯ, что
ли?
- Ќет, слуги - те из простого званиЯ... а это, ну как тебе сказать...
ну наперсница, ближнЯЯ боЯрышнЯ... ЌастасьЯ ‘еливерстовна была озадачена.
- ‚ишь ты!.. „а верно ли это? Њожет, Њикола, ты это путаешь... ’ебе-то
что ни скажи, ты, простота, всему поверишь.
- Ѓог с тобой, ЌастЯ, коли говорю, значит, так оно и есть.
- Ќу так Я тебе, поп, вот что скажу: куда ты суешьсЯ? ’вое ли дело с
боЯрышнЯми да царскими наперсницами знатьсЯ... € чего тебе надо? Ќе в свои
сани не садись, знай свой приход, свою деревню, а не то добром не
кончитсЯ...
Ћна вдруг притихла, голос ее упал, сделалсЯ почти ласковым, и она
продолжала:
- Ќечего нам с тобою грызтьсЯ, никакой свары заводить Я не хочу, а
лучше вот что: сЯдем-ка мы рЯдком да потолкуем ладком. „обром прошу тебЯ:
поедем в деревню, пожил здесь, долго пожил - ну и будет, едем, что ли? Ђ?
Ћна взглЯнула ему в глаза.
- ’еперь об отъезде мне еще нельзЯ думать... Ќе от менЯ зависит...
- Ћт кого же... “ж не от наперсницы ли этой?
Ћтец Ќиколай добродушно усмехнулсЯ.
- Ђ ведь ты это, ЌастЯ, верно сказала: так оно и выходит, что теперь
мой отъезд наиболее всего от нее именно и зависит... „а, от нее...
Ћгнем вспыхнули глаза Ќастасьи ‘еливерстовны.
- ’ак ты еще надо мной издеваешьсЯ... ’ы еще похвалЯешьсЯ... ѓде же
совесть в тебе?.. ѓосподи, только этого и недоставало!..
Ћна задыхалась. …ще миг - и должна была произойти одна из тех
возмутительных сцен, какими была полна домашнЯЯ жизнь отца ЌиколаЯ.
Ќо вдруг ЌастасьЯ ‘еливерстовна замолкла, села на стул, как бы
утомленнаЯ, прислонилась к его спинке и осталась неподвижной.
Ћтец Ќиколай несколько раз прошелсЯ по комнате. Ћна не шелохнулась.
Ќеобычно грустное выражение ее лица снова поразило его.

XVII

Љ чему же привел великого розенкрейцера сделанный им опыт? „авно-давно,
еще в далекие юные годы, он уж понЯл и почувствовал, что никакие блага мира,
никакое земное могущество не в силах удовлетворить стремлений его духа и
дать ему счастье. ќто убеждение и направило его по исключительному и
трудному пути, которым он бодро шел всю свою жизнь, стремЯсь к дивному
идеалу сверхчеловеческого знаниЯ и могущества. ’еперь, уже надломленный
тоскою, уже смущаемый невольными сомнениЯми, - а эти сомнениЯ не могли не
представлЯтьсЯ ому чудовищными и погибельными, так как они грозили обратить
в ничто весь великий труд его жизни, - он дрогнул от насмешливых слов
…катерины. ‚ нем заговорили его гигантскаЯ гордость и не "менее гигантское
самолюбие...
Ћн будет владыкой, еще более, несравненно более могущественным, чем
она. Ћн испытает, узнает в действительности то, что до сих пор понимал лишь
разумом... Ћн создал целый новый мир, владычествовал в этом мире и ушел из
него по окончании опыта. Љто же прав - он или царица? Љонечно, он. ‡емнаЯ
власть, выше какой быть не может, земнаЯ красота, очаровательнее которой
ничего нельзЯ выдумать, полнаЯ чаша земных наслаждений, доступных лишь
крайне малому числу избранных смертных, - все это не только его не
удовлетворило, но оказалось еще гораздо ничтожнее, обманчивее и грубее, чем
он предполагал. Ћн стремительно ушел от всего этого и, когда почувствовал и
увидел себЯ в иной сфере, вздохнул всей грудью, вздохом облегчениЯ и
радости.
"‡ачем это был не сон, не бред?.. ‡ачем Я понапрасну загрЯзнил себЯ и
ослабил свои силы?.." - думал он.
Љак не сон, как не бред? ђазве, возвратЯсь к действительности, он
полагал, что мраморные чертоги, волшебный сад, и ‘атор, и ‘ильвиЯ - все это
было реально, существовало само по себе, вне его воображениЯ? „а, он был
совершенно уверен в этом, и ничто в мире не могло убедить его в противном.
Ћн признавал одну действительность, безотносительную, полную, неизменную, -
действительность жизни духа, мира духовных Явлений. Ќо едва поЯвлЯютсЯ
частицы материи, видимые и осЯзаемые материальными органами, как тотчас же
возникает пестрый, постоЯнно менЯющийсЯ и постоЯнно проходЯщий мир форм,
создаваемых едино реальною творческою силою духа. € чем грубее, материальнее
форма, тем она призрачнее. ђазве видимые и осЯзаемые предметы производЯт
одинаковые представлениЯ и впечатлениЯ во всех людЯх, животных, в насекомых?
‚от человек, не дух, а плоть; его видЯт, осЯзают, слышат и чувствуют люди,
животные, насекомые, и всем этим существам, видЯщим его, осЯзающим, слышащим
и чувствующим, он представлЯетсЯ совершенно различным. ’ак разве он
неизменен, то есть реален? „лЯ каждого живого существа он таков, каким оно
может, способно его понимать и воспринимать, - значит, он только игра форм,
преходЯщее, призрачное Явление...
‡ахарьев-Ћвинов знал, что это так: труд и опыт целой жизни доказали ему
это. Џоэтому ему было Ясно, естественно и просто, что та жизнь, которую он
вел в чудных чертогах с ‘атором и ‘ильвией, настолько же реальна или,
вернее, настолько же нереальна, как и эта жизнь его в отцовском
петербургском доме. ’олько эта жизнь ему "дана", а ту он сам "взЯл". Ћн мог
ее "взЯть", потому что овладел таинствами природы, потому что долгие годы
погружалсЯ в дивную лабораторию, где создаютсЯ, крепнут и торжествуют
творческие силы духа...
Љак же ему признавать сном и бредом свое владычество, ‘атора и ‘ильвию,
когда он знает, что может, если захочет, ко всему этому вернутьсЯ? …му стоит
только известным способом направить свою волю и проглотить несколько капель
эссенции, тайна которой открыта ему его учителем-старцем. ќссенциЯ эта в
один миг произведет различные изменениЯ в его организме, ослабит материю,
освободит дух, поможет воле сосредоточитьсЯ, проЯвить всю свою творческую
силу, и он снова там, среди форм, вызванных им к жизни!
Љакой же это сон и бред, когда он может любого человека, обладающего
некоторыми качествами, вовсе не редкими в людЯх, с помощью эссенции и своего
желаниЯ перенести вместе с собою в мир своею владычества, в общество ‘атора
и ‘ильвии, и жить там с ними общей, видимой, слышимой, осЯзаемой и
чувствуемой жизнью!..
„а, он может все это, только... только вот он чувствует себЯ
утомленным, ослабевшим и говорит себе: "‡ачем Я понапрасну загрЯзнил себЯ и
ослабил свои силы?.." Њожно "взЯть", "создать" себе жизнь, но даже и длЯ
великого розенкрейцера это не безопасно, ибо такое творчество легко может
оказатьсЯ "превышением власти" и подлежать тЯжелой ответственности,
болезненно отразитьсЯ на духовном, то есть единореальном существе человека.
Ђ главное - поглотивший столько сил опыт оказалсЯ жалким, нестоЯщим и
переход от "созданной" жизни к "данной" ЯвилсЯ освобождением, радостью. Ќо
освобождение и радость были только относительны. Џрошло немного времени - и
великий розенкрейцер почувствовал обычную тЯгость, тоску, томление и
недовольство собою. ’ак жить нельзЯ... так можно задохнутьсЯ... дышать
нечем! ‚ чем же разгадка мучительной тайны, не дающейсЯ мудрому и гордому
победителю природы?
‘тук в дверь даже заставил вздрогнуть ‡ахарьева-Ћвинова - так он был
далек от всЯких внешних проЯвлений жизни. Ћн отпер двери, и слуга подал ему
письмо, пришедшее издалека. Ћн машинально разорвал конверт и увидел почерк
отца розенкрейцеров. Ѓолее чем столетнею, но еще твердою рукою великого
старца было начертано:
"‘ын мой, по получении этого письма моего немедленно соберись в путь и
спеши на годичное наше собрание. џ изумлен, что должен писать себе об этом и
напоминать твою обЯзанность, исполнение которой особенно необходимо длЯ тебЯ
в этом году. —увствую и знаю, что без письма моего ты бы не ЯвилсЯ. Ќо какие
бы обстоЯтельства ни удерживали тебЯ, что бы ни происходило в твоей
внутренней жизни - бросай все, забудь все - и приезжай. ќто не совет мой, не
просьба, а строгое приказание, ибо пока Я, как отец, могу приказывать моему
сыну".
"Ћтец! - прошептал ‡ахарьев-Ћвинов. - —то сын твой может сказать тебе и
что ты ему ответишь?!"
„а, великому старцу не изменило его Ясновидение. Ћн знал, в своем
далеком уединении, что надо требовать к себе сына, что без отчего строгого
приказа он не ЯвилсЯ бы на годичное собрание братьев-учителей, на то
собрание, которое должно было стать его последним, высочайшим торжеством. Ћн
завтра же соберетсЯ в путь, он ЯвитсЯ в назначенный день и час, ибо
ослушание немыслимо, он ЯвитсЯ, как ЯвЯтсЯ и все розенкрейцеры высших
степеней, рассеЯнные по различным странам, но лучше бы ему не ЯвлЯтьсЯ.
‘мутит его поЯвление многих, а пуще всего смутит он великого старца.

XVIII

‚ремЯ шло. Џрошел час, потом другой, а ‡ахарьев-Ћвинов сидел
неподвижно, с закрытыми глазами, с лицом, прекрасные черты которого почти
исказились от глубокого душевного страданиЯ. Џисьмо выпало из рук его - и он
забыл о нем. Ћн забыл и о самом старце, и о предстоЯвшем назавтра своем
отъезде.
‚се Яснее и Яснее возникало в нем такое представление: ему казалось,
что он один среди бесконечного пустого и темного пространства. Ѓесконечность
этого пространства, его темнота не смущали его и не пугали, но сознание
своего одиночества было невыносимо. Ћдин, один! Ќи души живой, нигде,
никогда!.. Ќо разве это возможно, разве это не бессмысленно?.. € он мчалсЯ с
безумной, мучительной быстротой и звал отчаЯнным голосом живое существо,
которое бы могло его понЯть. Ќо никто не откликалсЯ, никого не было. Ћдин,
один!..
Ќикогда, ни разу в жизни у него не было такого отвратительного,
страшного кошмара. Ќо он вдруг понЯл, что всЯ его жизнь была осуществлением
этого кошмара, что он в действительности, в той единственной духовной
действительности, которую признавал, был всегда одиноким среди
беспредельного пространства. „аже друзьЯ-розенкрейцеры, даже сам
отец-старец, даже …лена ‡онненфельд ни разу не нарушили этого полного
одиночества. ‘тарца и двух-трех братьев он любил головою, …лену любил
кровью, но никого из них не любил сердцем, не любил душою. Ћстальные же люди
длЯ него совсем не существовали. „аже брат Ќиколай был длЯ него призраком,
на мгновение останавливавшим его внимание и затем бесследно пропадавшим.
Љак же он мог жить в этом отвратительном, ужасном одиночестве? Ћн мог
жить в нем, потому что не замечал его. †ил - и томительно ждал, жил - и
скучал, жил - и обманывал себЯ; наконец, во все это последнее времЯ, жил - и
страдал с каждым часом все сильнее и сильнее.
Ќо, видимо, чаша его страданий переполнилась. „альше - нельзЯ. ’еперь
он видит, понимает весь ужас своего положениЯ, теперь он отчаЯнно зовет к
себе живую душу и знает, —то без этой родной души он погиб, что кто бы ни
был человек, каких бы высот знаниЯ и силы он ни достиг, но, оставаЯсь в
сердечном и душевном одиночестве, он неминуемо свергнетсЯ со своей высоты и
расшибетсЯ вдребезги...
Ћн знает это, видит, чувствует, он уже летит вниз, с ужасающей
быстротою, ощущает смертельный холод бездны под собою и, напрЯгаЯ последние
усилиЯ, зовет, зовет. € нет ответа! Ќо вот, среди безнадежного мрака, будто
какой луч света, будто чей-то шорох, чье-то приближение. Ѓудто чье-то
теплое, живое дыхание коснулось его - и разом трепет жизни пробежал по его
измученным, ослабевшим членам. Ћн ощутил биение своего сердца, новое,
отрадное биение. Ѓудто что-то таЯло в груди его. Ќикогда не изведаннаЯ,
сладостнаЯ теплота охватила его...
€ он почувствовал, с восторженной небесной радостью, с неизъЯснимым
блаженством, что он не один...
‚се исчезло. Ћн совсем очнулсЯ. џсность и тонкость ощущений пропали. Ќе
было остроты и невыносимости недавних страданий, но также не было и
живительной теплоты, только что испытанной. ‚осторженнаЯ радость
полувспомнилась, как отлетевшаЯ, ускользнувшаЯ греза, которую при
пробуждении невозможно уловить и вспомнить...
ѓолова его была тЯжела. Ћн чувствовал себЯ утомленным. …го потЯнуло на
воздух. Ћн оделсЯ и вышел из дому с намерением пройтись, освежитьсЯ. ‘ойдЯ с
крыльца, он подошел к воротам, ведшим во двор, и услышал близко от себЯ
слабый, радостный возглас.
Џеред ним была ‡ина, она в это времЯ, выйдЯ от отца ЌиколаЯ,
высматривала свою карету, остававшуюсЯ на улице и почему-то отъехавшую
довольно далеко от ворот.
- ‚ы здесь?.. Љаким образом?.. - спросил он, и голос его дрогнул, и в
глазах сверкнула радость, но он не дал себе отчета ни в смущении своем, ни в
своей радости. - „а, к чему Я спрашиваю, - продолжал он, - вы были у моего
брата... ЌиколаЯ...
- Ѓрата?
Ћна поднЯла на него изумленные глаза.
- Ђ вы не знали, что Ќиколай брат мне, двоюродный, что мы с детства
были вместе, вместе выросли? € он не сказал вам этого?
- Ќет, кнЯзь, он не сказал мне... Ѓоже мой, как это хорошо, как Я рада!
Ћна ничего не понимала, не могла сообразить, как такое может быть, но
вот оно так - и большаЯ радость наполнЯет ее. ‚ообще ‡ахарьев-Ћвинов увидел
в ней большую перемену. Ћн мог убедитьсЯ, как послушно ее душа исполнЯет его
приказание. Ћна его не боитсЯ, она глЯдит ему прЯмо в глаза своими Ясными,
детски-чистыми глазами. ЌеуловимаЯ, покинувшаЯ его греза, блаженство и
теплота на миг вернулись в его сердце. Ќо это слишком долго одинокое,
охладевшее сердце все еще само себЯ не понимало и отдалЯло свое
выздоровление, свое возрождение. Ћн все еще считал себЯ ее будущим
путеводителем, охранителем, наставником, отцом и братом и в своей гордыне не
понимал, что сам должен умолЯть ее поднЯть его, спасти и исцелить...
- џ радуюсь нашей встрече, - сказал он, сжимаЯ ее руку, - завтра Я
уезжаю за границу, и на довольно долгое времЯ.
Ћна испуганно на него взглЯнула, сердце ее почти перестало битьсЯ. Ќо
это был один миг, ей вспомнились слова отца ЌиколаЯ - и спокойствие
вернулось к ней.
- Ќо Я вернусь, Я вернусь, - продолжал он, - мы будем встречатьсЯ, мы
встретились не случайно.
Ћн сказал ей то, что ей надо было от него услышать.
- Џрощайте, - серьезно и спокойно произнесла она, - когда вы будете
далеко, там, куда вы едете, иногда вспоминайте обо мне... Я буду за вас
молитьсЯ...
…е карета подъехала. Њиг - и она уж захлопнула за собою дверцу.
Ћна уехала. …му захотелось вернуть ее, сказать ей что-то, что-то очень
важное, необходимое. …му захотелось ослушатьсЯ старца, не уезжать... Ќо он
отогнал от себЯ все это...
Ќа следующий день все было готово к его отъезду. Ћн пришел проститьсЯ с
отцом и застал у него отца ЌиколаЯ. ‘тарый кнЯзь был с виду спокоен и
довольно бодр.
- Људа ты едешь - не спрашиваю, - сказал он, - это не мое дело, но
желал бы знать, когда вернешьсЯ.
- џ напишу вам об этом, батюшка, теперь же сам еще определить не могу.
Џри первой возможности приеду.
- џ буду ждать тебЯ, - со вздохом произнес кнЯзь.
- ‚от и он тоже говорит, что придетсЯ мне тебЯ дожидатьсЯ... „ай-ка
Ѓог, поскорее бы! - прибавил он, кивнув на отца ЌиколаЯ.
’от смотрел на брата очень внимательно, прЯмо в глаза, будто стараЯсь
прочесть в них. € он прочел.
- Њожет, наш кнЯзь вернетсЯ и скорее, чем сам думает, - сказал он и
подошел прощатьсЯ.
‘тарый кнЯзь почувствовал что-то новое, необычное, когда сын целовал
его руку. ќто было не прежнее холодное прикосновение. Ћтец Ќиколай тоже
почувствовал теплый братский поцелуй на губах своих.
- џ бы осталсЯ, хотелось бы остатьсЯ, да ехать необходимо! - невольно
вырвались эти слова у ‡ахарьева-Ћвинова, когда он выходил из отцовской
спальни.
Љак это было на него не похоже! ‘тарик и свЯщенник переглЯнулись.

Љонец первой части

* —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ *

Ћсеннее, но все еще теплое солнце заливало улицы ‘трасбура. Џо
направлению к Љольскому мосту стремились толпы народа. Ќа самом мосту и на
набережной замечалось необыкновенное оживление. €з окрестных ресторанов и
кабачков была вынесена, кажетсЯ, всЯ мебель, и каждый стул отдавалсЯ в наем
за большую плату. ‘разу никак нельзЯ было понЯть, что это такое происходит,
только на всех лицах Ясно читались возбуждение, любопытство и ожидание.
Њужчины и женщины, собираЯсь в кучки, вели между собою оживленную
беседу. ‚слушиваЯсь в эти разговоры, можно было наконец мало-помалу понЯть,
что кого-то ждут, кто-то должен въехать в город через Љельский мост.
‚ одной группе собралось несколько пожилых людей, и скоро к ним
подобралсЯ старик, очень бедно, даже чересчур бедно, одетый, с трЯсущейсЯ
головою, с бегающим, не то пугливым, не то дерзким взглЯдом. Ћн некоторое
времЯ стоЯл, вслушиваЯсь в разговор. ‚ажного вида человек, одетый во все
черное, объЯснЯл:
- Џроникнуть в эту тайну мудрено, но нет сомнениЯ в том, что он делает
людЯм столько добра, сколько давно никто не делал. „а, добро, им делаемое,
так велико, что нельзЯ его признать иначе, как за доброго гениЯ...
- —то же говорЯт о нем? Љто он такой? - раздалось сразу несколько
голосов.
ѓоворивший глубокомысленно пожал плечами.
- Љто он! ќтого никто не знает. Ћн совершает чудеса, у него, говорЯт,
бывают небесные видениЯ, он беседует с ангелами...
- Ѓеседует с ангелами! - внезапно оживлЯЯсь и трЯсЯсь всем телом, вдруг
воскликнул бедно одетый старик. - ‘колько лет этому человеку? ђади Ѓога,
сколько ему лет?
- ‘колько лет! „а, может быть, столько, сколько нашему отцу Ђдаму или
графу ‘ен-†ермену! - с усмешкой отвечал ему сосед. - —его тут спрашивать о
его годах, разве длЯ таких необычайных людей, длЯ таких благодетелей
человечества существуют метрические записи? “ подобных людей нет возраста
или, вернее, им столько лет, сколько они желают, чтобы казалось. Њногие
говорЯт, что графу Љалиостро более трех тысЯч лет, но что на вид ему нельзЯ
никак дать более тридцати шести. ‚от мы через полчаса, через час сами об
этом судить будем.
Ќо трЯсущийсЯ старик уже не слышал и отошел от говоривших.
- ’ридцать шесть лет... тридцать шесть лет! - шамкал он про себЯ своим
беззубым ртом. - ’ому негодЯю теперь должно быть столько же... € с ним
беседуют ангелы... Ђ что, если это он самый и есть? Ћстанусь непременно, Я
должен его увидеть...
‚ремЯ проходило. ’олпы любопытных густели. Њальчишки то и дело бегали
за мост и возвращались с вестЯми. ‚от наконец они бегут, машут платками и
кричат во все горло:
- …дут! …дут!
‚се устремились ближе к мосту, напираЯ друг на друга, взбираЯсь на
стульЯ, ломаЯ их. ђаздались женские взвизгиваниЯ, послышалась брань, потом
все стихло.
‡а мостом, в залитой солнцем дали, показалось что-то. —то-то двигалось,
вот ближе, ближе, теперь уже можно было различить несколько экипажей. Ћни
въехали на мост. Џотом показались всадники, целый кортеж... Љортеж
приближалсЯ. Њожно было подумать, что это въезжает в город король - такое
множество было экипажей и всадников, прислуга в залитых золотом ливреЯх,
экипажи, нагруженные тюками, и, наконец, богатаЯ открытаЯ колЯска.
’олпа крикнула в один голос и замахала шапками и платками навстречу
этой открытой колЯске. ‚ ней важно, с олимпийским спокойствием восседал
красивый, стройный человек с энергичным лицом и блестЯщими черными глазами.
Ћдежда его поражала своим великолепием, драгоценные каменьЯ так и сверкали
на нем в солнечном блеске. ђЯдом с ним помещалась прелестнаЯ молодаЯ
женщина, красота которой спорила с богатством нарЯда.
- „а здравствует божественный Љалиостро! „а здравствует благодетель
человечества! - раздавалось в толпе все восторженнее и неудержимее, и
красивый, сверкающий драгоценными каменьЯми человек приподнимал свою
маленькую треугольную шлЯпу, украшенную галунами и белыми страусовыми
перьЯми, и кланЯлсЯ толпе с таким величием, с такой благосклонной улыбкой, с
такой торжественностью и грацией, каким мог позавидовать любой король.
…го спутница тоже кивала направо и налево своей хорошенькой головкой и
отвечала милыми улыбками на каждый букет цветов, прилетавший к ее ногам в
колЯску. ‘коро граф Љалиостро и его жена - хорошенькаЯ ‹оренца - были
буквально засыпаны душистыми цветами.
’еперь экипаж подвигалсЯ шагом: густаЯ толпа окружала его со всех
сторон. ”анатический восторг изображалсЯ на всех лицах.
- „а здравствует божественный Љалиостро! „а здравствует благодетель
человечества! - повторЯлось все громче и громче.
Ќо вот к колЯске, отчаЯнно работаЯ локтЯми, протискалсЯ бедно одетый
старик с трЯсущейсЯ головою, вот уже он у самой дверцы, он ухватилсЯ за нее,
впилсЯ взглЯдом своих слезЯщихсЯ глаз в лицо Љалиостро и крикнул:
- Ђ! ќто ты, „жузеппе Ѓальзаме! ќто ты, негодЯй! Ћтдай мне мои
шестьдесЯт унций золота! Ћтдай шестьдесЯт унций золота, слышишь, ты украл их
у менЯ - отдай!
‘тарческий голос был полон злобы, и в нем звучала такаЯ уверенность,
такаЯ сила правды, что всЯ толпа мгновенно притихла и экипаж остановилсЯ.
‹оренца слабо вскрикнула, а Љалиостро вздрогнул. Ќо еще миг - и то же
спокойное величие было на лице знаменитого путешественника. Ћн будто не
слышал слов старика, будто не видел эту ужасную в своей злобе, в своем
безобразии фигуру, ухватившуюсЯ за дверцу колЯски. ‚месте с тем над
онемевшей толпою неведомо откуда, будто сверху, будто с неба, прозвучал
громкий голос: "“страните безумца, одержимого адскими духами!"
Њногие упали на колени при звуках этого голоса, пораженные величием,
красотою и спокойствием графа Љалиостро. Ќесколько сильных рук сразу
протЯнулись к дрожавшему старику. ‚от его оттащили от колЯски. Ћн слабо
билсЯ, он силилсЯ крикнуть что-то, но ему свЯзали руки, всунули в рот платок
и увлекли подальше в сторону.
- „а здравствует благодетель человечества! - крикнули разом сотни
голосов, и новые цветы посыпались в колЯску.
’олпа начала расступатьсЯ, и колЯска, сопровождаемаЯ всадниками и
другими экипажами, теперь уже свободно катилась по городским улицам. Ќарод
бежал следом, весело крича; в окнах домов поЯвлЯлись мужские и женские
головы, махали платками, сыпались цветы - и так продолжалось до тех пор,
пока колЯска не остановилась перед большим зданием, вокруг которого уже
ожидала новаЯ народнаЯ толпа.
‚есь ‘трасбур знал, что это здание вот уже около месЯца было нанЯто
посланцем знаменитого графа Љалиостро и устроено длЯ помещениЯ
многочисленных больных. ’еперь к его приезду здесь было собрано более
двухсот человек мужчин, женщин и детей, страдавших самыми различными
недугами. ‚ толпе уже знали, что божественный Љалиостро, осчастлививший
‘трасбур своим посещением, намереваетсЯ прожить здесь долгое времЯ, по
крайней мере, так должно было казатьсЯ, потому что длЯ него был отделан с
необыкновенным великолепием роскошный дом. ‡нали также, что он, прежде чем
отдохнуть с дороги, желает оказать свое первое благодеЯние городу ‘трасбуру
- излечить всех больных, собравшихсЯ в его лечебнице. ’ак оно и было.
Љалиостро, разбросав наполнЯвшие колЯску цветы, поднЯлсЯ во всем своем
великолепии. „верца распахнулась, он ловко соскочил со ступеньки экипажа,
сам вынес из него прелестную ‹оренцу и, взЯв ее под руку, сопровождаемый
огромной свитой и множеством любопытных, вошел в подъезд лечебницы. ‡десь, в
большом зале, находились все больные.
‚еликолепный граф, не отпускаЯ от себЯ ‹оренцу, подходил к каждому,
каждому глЯдел в глаза своими проницательными черными глазами, клал руку то
на голову, то на плечи больных, говорил каждому: "’еперь вы свободны от
вашей болезни, она прошла и не вернетсЯ, вы здоровы" - и шел дальше. € люди,
все эти мужчины, женщины и дети, за мгновение перед тем страдавшие и
жалобными стонами выражавшие свои страданиЯ, почувствовав прикосновение
знаменитого целителЯ, услышав его слова, объЯвлЯвшие им об их исцелении,
мгновенно чувствовали себЯ действительно освобожденными от болезни.
Љогда Љалиостро обошел всех и без всЯких признаков утомлениЯ направилсЯ
уже обратно к выходу из залы, все эти больные, как один человек, стеснились
вокруг него, упали перед ним на колени и благодарили за свое исцеление. ‚се
они были здоровы.
€з числа людей, пробравшихсЯ в залу за чудодеем, было и несколько
скептиков, городских врачей и иных лиц, смеЯвшихсЯ над божественным
Љалиостро, не веривших в него.
ќти люди теперь решительно не знали, что думать, они были свидетелЯми
действительного чуда. —удо это совершилось на глазах у сотен людей, о чуде
этом через час будет знать весь город, и им не останетсЯ никакой возможности
опровергнуть то, чему и сами они были свидетелЯми. Ћни заранее, еще утром,
собрались здесь, так как в лечебницу пускали всех и всем разрешали
беседовать с больными. €з расспросов, из вида больных они хорошо знали, что
это были не притворщики, что это была вовсе не комедиЯ, что здесь собрались
настоЯщие больные, страдавшие самыми разнообразными болезнЯми, - и вот они
здоровы!..
- „а здравствует божественный Љалиостро! „а здравствует благодетель
человечества! - снова, еще неудержимее раздаютсЯ голоса кругом и
сопровождают великолепного графа и его подругу от лечебницы до его нового
отелЯ. ‡десь их ждет отдых, а затем прием именитых людей города ‘трасбург и
богатое пиршество.

…вропейское общество последней четверти XVIII века совмещало в себе две
крайности: с одной стороны, подготовлЯлось так называемое царство разума, то
есть опрокидывание - кровавое, беспощадное и бессмысленное - всех издавна
сложившихсЯ устоев жизни, за ужасами которого следовал грубый материализм. ‘
другой стороны, кажетсЯ, никогда еще, даже в самых, казалось бы,
просвещенных умах, не кипело такой безумной жажды чудесного, таинственного,
необычайного, - и следствием этого ЯвлЯлось иной раз почти детское
легковерие. ќти две противоположности, две крайности уживались не только в
целом обществе, но даже и в отдельных лицах, наперекор здравому рассудку,
они могли совмещатьсЯ. Ћдин и тот же человек ЯвлЯлсЯ сегоднЯ отрицателем,
завтра впадал в удивительный фетишизм.
‚ особенности французское общество, более, чем общество какой-либо
другой страны, ЯвлЯло собою подобное странное зрелище. ”ранцузскаЯ натура
весьма впечатлительна, сенситивна, нервна, а потому французы ранее других
почувствовали в воздухе, которым дышал весь западноевропейский мир, какую-то
духоту, как бы сгущение электричества, как бы приближение страшной грозы.
‘лепаЯ, стихийнаЯ сила надвинулась на …вропу, жизнь выходила из своей
обычной колеи, воздух наполнЯлсЯ чем-то вредным, раздражающим, сдавливающим
дыхание; ни ум, ни чувства не находили себе исхода и метались то в одну, то
в другую сторону.
’олько этим болезненным настроением и можно объЯснить продолжительность
и необычайность успеха такого, хотЯ бы и действительно исключительного,
человека, как Љалиостро. Џоложительно ни один из людей, записавших свои
имена в истории последней четверти XVIII века, во пользовалсЯ такой
громадной популЯрностью, как Љалиостро. Џройдет еще немного лет со времени
описываемых дней поЯвлениЯ его в ‘трасбуре - его бюсты будут красоватьсЯ
чуть не в каждом французском доме; весь Џариж, первый центр умственного
европейского движениЯ, будет нарасхват раскупать эти бюсты и с благоговейным
молитвенным трепетом читать надпись под ними: "Ѓожественный Љалиостро".
€зумительному иностранцу будут воздаватьсЯ царственные почести, и сам король
”ранции издаст указ, по которому малейшее оскорбление, нанесенное Љалиостро,
будет признаватьсЯ оскорблением его величества.
’еперь Љалиостро, недавно изгнанный из Џетербурга по приказу …катерины
и как бы забывший свое имЯ графа ”еникса, иод которым он был известен в
ђоссии, еще не достиг вершины своей славы, но уже быстро восходил на эту
вершину.
‡адолго до его приезда в ‘трасбур, как мы уже видели, весь город ожидал
его. …го ловкие эмиссары распустили среди населениЯ самые разнообразные,
самые невероЯтные о нем рассказы, и этим рассказам почти все верили.
Џервый же день его поЯвлениЯ был первой решительной победой, одержанной
им во ”ранции, ‚есть об излечении им больных молнией пролетела по городу, и
вечером к его столу, в его отеле, собралась всЯ страсбурскаЯ знать, считаЯ
длЯ себЯ за честь воспользоватьсЯ его приглашением.
Љалиостро и хорошенькаЯ ‹оренца встречали гостей среди положительно
царственной обстановки. Љ этой обстановке приглашенные уже были
приготовлены, но все же она превзошла самые смелые их ожиданиЯ. ЌельзЯ было
не восхищатьсЯ обширными залами отелЯ, где богатство соединЯлось со вкусом и
где в обстановке было даже что-то сказочное. …сли бы из числа страсбурцев,
вступивших теперь в отель Љалиостро, был кто-нибудь, знакомый с
петербургским дворцом светлейшего кнЯзЯ Џотемкина-’аврического, то этот
человек понЯл бы, откуда у Љалиостро взЯлсЯ этот капризный восточный вкус, с
каких чертогов при устройстве своего отелЯ он брал копию. ќта удивительнаЯ,
таинственнаЯ и прелестнаЯ гостинаЯ, посреди которой Љалиостро и ‹оренца
любезно принимали приезжавших, была даже точным подражанием, во всех
мельчайших подробностЯх, одной из гостиных потемкинского дворца.
Ќо никто из жителей ‘трасбура не только не бывал в чертогах русского
всесильного вельможи, но даже и о ђоссии имел самые смутные, фантастические
представлениЯ. Ќикто не делал никаких сравнений, все только восхищались, и
великолепие обстановки еще более содействовало тому благоговейному трепету,
с которым приглашенные подходили к Љалиостро. Њногие из них принадлежали к
старым дворЯнским фамилиЯм, занимали высокие должности, обладали
значительным состоЯнием и по своему характеру ЯвлЯлись людьми независимыми,
гордыми, даже чванными. Ќо все эти их свойства мгновенно исчезали перед
Љалиостро. ќти гордые, чванные господа мгновенно принижались в его
присутствии, склонЯлись перед ним, как перед королем. Љонечно, если бы
Љалиостро пожелал только, они стали бы целовать его руку. ‚се наперебой, в
самых отборных выражениЯх объЯснЯли знаменитому иностранцу и его хорошенькой
подруге, до какой степени они счастливы, видЯ их в стенах старого города
‘трасбура, и при этом с жадным любопытством спрашивали, долго ли город
‘трасбур будет иметь счастие считать в числе своих жителей графа Љалиостро и
его супругу.
Љалиостро всем отвечал, что он приехал сюда вовсе не с тем, чтобы
уехать, но что продолжительность его пребываниЯ в городе будет зависеть от
самого города. Ћн слишком много путешествовал, и ему пора отдохнуть, если
ему будет хорошо здесь, если он увидит, что может делать действительно добро
жителЯм, то никуда и не уедет.
€ все оставались необыкновенно довольны этим ответом.
Ћдин за другим гости подходили к Љалиостро, сопровождаемые своими
женами, сыновьЯми, дочерьми, почтительно представлЯЯсь, объЯснЯЯ подробно
свои имена, титулы и званиЯ. ‡атем мужчины целовали руку у ‹оренцы и
отходили. „лЯ каждого и длЯ каждой и у Љалиостро, и у ‹оренцы было ласковое
слово, любезнаЯ улыбка, крепкое пожатие руки.
Ќо и во времЯ этого торжественного представлениЯ все же, однако, не
обошлось без нескольких комичный сцен. ’ак, например, один набожный
страсбурский сановник, толстый и красный, с добродушным и в то же времЯ
серьезным лицом, остановилсЯ перед Љалиостро и громозвучным голосом, на всю
гостиную, потребовал от него, чтобы он дал ему честное слово в том, что он
незнаком с дьЯволом.
Љалиостро хотел было обратить это в шутку, но сердитый господин так
наступал на него, а на всех лицах выразилось такое внимание, что он
немедленно принЯл серьезный вид и дал требуемое от него слово. ’огда толстЯк
все еще не успокоилсЯ, он снЯл с себЯ крест и заставил Љалиостро
перекреститьсЯ и поцеловать крест. Љогда и это было исполнено, он вздохнул
полной грудью и, опЯть-таки на всю гостиную, проговорил:
- Ќу, теперь можно и поесть, и выпить, а то шел сюда и все думал: ну, а
что, коли все это одно только дьЯвольское наваждение? ЏосадЯт за стол,
начнешь есть, проглотишь кусок, а вдруг это не мЯсо, а камень; выпьешь
стакан доброго вина, а вдруг это не вино, а адский пламень. Ќу, а сами
знаете, господа, что такое камень, облитый адским пламенем, да еще в
человеческом желудке! ‘ одним из моих предков случилось вот именно такое...
Ћн уж хотел даже рассказать эту историю, но его не слушали. „верь в
обширную, в два света, столовую распахнулась, и громкий голос залитого в
золото дворецкого провозгласил, что обед подан. ‚се устремились в столовую,
и, надо сказать правду, нашлось немало гостей, как мужчин, так и женщин,
которые с благодарностью глЯдели на толстого сановника, - те сомнениЯ, о
которых он говорил, были и у них, только они не решались, конечно, их
высказать. ’еперь сомнений не оставалось, таинственный хозЯин перекрестилсЯ
и поцеловал крест, - значит, можно пЯть и есть. € гости отдали полную честь
роскошному хозЯйскому обеду.
Љалиостро был очень оживлен и очаровывал всех своими рассказами о
путешествиЯх по различным странам, о самых необыкновенных ЯвлениЯх природы,
о многом неслыханном и чудесном, чему он был свидетелем. Љ концу обеда он
даже совсем перестал стеснЯтьсЯ, толковал, как очевидец, о таких событиЯх,
которые происходили за несколько сот лет перед тем, - и никому даже в голову
не могло прийти изумлЯтьсЯ этому. …сли бы он объЯвил своим мелодическим
голосом и южным неправильным акцентом о том, что он старший брат Ђдама, - и
в этом ему теперь поверили бы.

III

Ќаконец обед кончен. ѓости приглашены из столовой в прекрасный зал, где
было можно свободно поместить более тысЯчи человек. џркий свет бесчисленных
ламп наполнЯл эту прекрасную комнату, белые блестЯщие стены которой были
украшены лепной работой, изображавшей таинственные предметы, очевидно
имевшие оккультное значение. ‚ообще весь этот зал был отделан в
древнеегипетском стиле, и на входивших в него со всех сторон глЯдели
изображениЯ сфинксов и иероглифы. Ќежным и ласковым голоском ‹оренца
объЯвила гостЯм, что скоро начнетсЯ сеанс "голубков". ѓости затаили дыхание,
у многих вырвались возгласы восторга, иных пробрала дрожь панического
страха.
„ело в том, что в числе необыкновенных рассказов, всюду
распространЯемых эмиссарами Љалиостро, на первом плане всегда стоЯл рассказ
о чудесах, производимых "голубками". ‚се уже знали, что под этим именем
следует понимать вовсе не птиц, а детей, мальчиков и девочек от семи- до
десЯтилетнего возраста, посредством которых выражаетсЯ необыкновеннаЯ сила
графа Љалиостро и происходЯт удивительные ЯсновидениЯ, а также сношениЯ с
миром ангелов.
‚ обширных печатных и письменных материалах, относЯщихсЯ до Љалиостро,
сохранилсЯ рассказ очевидца об этом первом его сеансе "голубков" в
‘трасбуре. € вот что заключаетсЯ в этом рассказе.
"ѓолубки", посредством которых Љалиостро мог сноситьсЯ с миром чистых
духов, должны были обладать полнейшей детской чистотою и невинностью. €з
множества приведенных к нему детей Љалиостро выбрал шесть мальчиков и шесть
девочек, которые показались ему особенно подходЯщими, и сдал их ‹оренце. Ћна
удалилась с ними из залы и через несколько минут вернулась: шесть мальчиков
и шесть девочек следовали за нею, но уже совершенно преображенные. „ети были
одеты в длинные белые туники, опоЯсанные золотыми поЯсками; волосы их
тщательно расчесаны и надушены какой-то особой ароматичной эссенцией.
Љалиостро подводил этих детей к мраморному, поставленному посреди зала
столу, на котором стоЯл сосуд, наполненный водою. Ћн разместил детей вокруг
стола, заставил их взЯтьсЯ за руки, так что они образовали непрерывную цепь;
затем он произнес над ними какие-то слова на непонЯтном Языке и каждого по
очереди заставлЯл глЯдеть в сосуд с водою. ‚се эти шесть мальчиков и шесть
девочек, поглЯдев в воду несколько мгновений, восклицали, что они видЯт
ангелов.
’огда Љалиостро вышел из зала и вернулсЯ в новом костюме. Њежду
присутствовавшими пронессЯ говор, что это одеЯние великого Љопта. Љак бы то
ни было, на нем была надета длиннаЯ прЯмаЯ одежда из черного шелка, по
которому были вышиты красные иероглифы. Ќа голове у него был золотой убор
египетского иерофанта, сдерживаемый на лбу обручем, состоЯвшим из
драгоценных каменьев. Ќа груди у него красовалась зеленаЯ длиннаЯ лента, всЯ
вышитаЯ золотом и тоже сверкавшаЯ драгоценными камнЯми. Ќа широком красном
поЯсе висела шпага, заканчивавшаЯсЯ рукоЯткой в форме креста. ‚ этом
странном костюме он был особенно красив, и на лице его выражались такое
величие, такаЯ необыкновеннаЯ важность, и вообще от всей его фигуры веЯло
такой таинственностью, что все собрание притихло под влиЯнием мистического
ужаса и почтениЯ.
’оржественной поступью подошел он к столу, возле которого стоЯли
"голубки". ‚незапно неведомо откуда поЯвились два служителЯ, в одежде
египетских рабов, как они изображены на фивских памЯтниках. ќти два
служителЯ подвели детей к великому Љопту, и каждому из подводимых детей он
клал руку сначала на голову, потом на глаза, потом на грудь и в то же времЯ
другою рукою делал над детьми странные знаки.
Џосле этой первой церемонии один из служителей поднес Љалиостро на
белой бархатной подушке маленькую золотую палочку. Љалиостро взЯл ее,
постучал ею по столу и спросил:
- —то делает в эту минуту человек, который сегоднЯ утром, при въезде в
город, вздумал оскорбить великого Љопта?
„ети наклонились к сосуду с водою, стали глЯдеть в него, и вот одна
маленькаЯ девочка крикнула:
- џ вижу его - он спит!
епот удивлениЯ пронессЯ по залу, хотЯ, собственно говорЯ, в
восклицании девочки не было ровно ничего изумительного: мало ли что ей могло
показатьсЯ! € какаЯ же возможность была проверить сказанное ею?
ќта мысль невольно мелькнула у некоторых из гостей, еще сохранивших
известную долю хладнокровиЯ. ‚еликий Љопт, очевидно, понЯл это, а потому,
обращаЯсь к собранию, он сказал:
- ‚сЯкий может теперь задавать вопросы и затем проверЯть ответы. €менно
все дело в этой проверке, и без нее в ответах "голубков" нет ничего
интересного.
’огда гости, а в особенности дамы, заволновались; наконец одна из них
робко возвысила голос и спросила, что делает ее мать, - находЯщаЯсЯ теперь в
Џариже.
Ћдин из "голубков" ответил, что ее мать теперь присутствует на
спектакле и сидит между двумЯ стариками, но проверить этот ответ было так же
трудно, как и первый, на вопрос, заданный самим Љалиостро.
‘просившаЯ дама почувствовала на себе несколько полунасмешливых
взглЯдов, смутилась, замолчала и села на свое место. Ќо первый шаг был уже
сделан, желающих спрашивать оказывалось теперь много. ‚от новый женский
голос спрашивает:
- ‘колько лет моему мужу?
Џроходит несколько мгновений - и никакого ответа. ’огда раздаютсЯ
восторженные возгласы мужчин и дам, окружающих ту, котораЯ спросила; даже
хлопали от восторга в ладоши. „ело в том, что ответа никакого "голубки" и не
могли дать, так как спросившаЯ дама была не замужем.
’аким образом, первое поползновение расставить сети великому Љопту и
его "голубкам" не привело ни к чему, и уже никому в голову не приходило
продолжать подобные поползновениЯ.
Љалиостро с довольной улыбкой обратилсЯ к собранию.
- џ предлагаю каждому, - сказал он, - написать что-нибудь на бумажке,
затем заклеить эту бумажку и передать ее кому-либо на хранение длЯ того,
чтобы потом могли ее распечатать и прочесть во всеуслышание.
…ще не совсем понимаЯ, что из этого будет, третьЯ дама написала
несколько слов на любезно предложенной ей кем-то из присутствовавших
бумажке, аккуратно свернула ее и передала соседу.
’огда Љалиостро обратилсЯ к "голубкам" и велел им смотреть в воду.
- Љто-нибудь из них сейчас увидит в воде ответ на вопрос, заданный
письменно, - объЯвил он.
€ действительно, вот маленький, девЯтилетний, мальчик закричал:
- џ вижу слова в воде... слова, но они не совсем Ясны...
- ‘мотри пристальнее! - спокойно и торжественно сказал Љалиостро. -
‘ейчас слова эти будут Явственны, так что ты сможешь их прочесть.
Њальчик внимательно, жадно глЯдит в воду. ‚от проходит несколько
мгновений, и он радостным голосом говорит:
- ’еперь Ясно, теперь видно каждую букву...
- —итай!
Њальчик громко прочел:
- ‚ы его не получите!
’огда все кинулись к господину, державшему заклеенную бумажку,
развернули ее и стали читать. „ама написала: "Џолучу ли Я согласие королЯ на
мою просьбу о том, чтобы сыну моему был дан полк?"
Ќикто не мог скрыть изумлениЯ и восхищениЯ, и только дама, написавшаЯ
вопрос, оказалась смущенной. Ћна должна была верить, что если написанное ею
угадано и если ответ прочтен маленьким мальчиком в воде, то уже не может
быть никакого сомнениЯ в верности этого ответа: ее сын не получит полка. Ћна
готова была плакать,.
Љак бы то ни было, наиболее сомневавшиесЯ из гостей графа Љалистро были
теперь побеждены. Ћдин только тучный, красный господин, заставивший перед
обедом великого Љопта дать ему слово, что он незнаком с дьЯволом,
перекреститьсЯ и поцеловать крест, снова почувствовал в себе присутствие
духа сомнениЯ. Ћн подобралсЯ к своему сыну и приказал ему незаметно выйти из
зала, как можно скорей бежать домой, узнать, что делает в эту минуту его
мать, и затем вернутьсЯ сюда.
Њолодой человек, которому вовсе не приЯтно было, хотЯ и на короткое
времЯ, уходить и который жадно, влюбленными глазами следил за прелестной
‹оренцей, тем не менее, не смеЯ ослушатьсЯ отцовского приказа, вышел из
зала. ’огда сомневающийсЯ толстЯк выступил вперед, несколько покачиваЯсь.
“спокоенный насчет дьЯвола, он за обедом хорошо познакомилсЯ со всеми винами
погреба графа Љалиостро, лицо его пылало, глаза метали искры. ѓромовым
голосом, обращаЯсь к "голубкам", он возгласил:
- —то делает в настоЯщее времЯ моЯ жена?
„ети несколько времени глЯдели в воду, но молчали, и вдруг, неведомо
откуда, как бы в воздухе, как бы с потолка, раздалсЯ звучный голос:
- ‚аша жена теперь играет в карты G двумЯ соседками.
ќтот неведомо откуда раздавшийсЯ таинственный, странный голос поверг в
трепет не только дам и девиц, но и многих мужчин. „аже сам толстЯк едва
удержалсЯ на ногах, бормоча:
- —ерт возьми! ‚от так штука!
Ћднако он быстро оправилсЯ и объЯвил, что сейчас все узнают, правду ли
сказал голос. Ћн послал домой сына, который сейчас должен вернутьсЯ.
’еперь все взглЯды устремились на дверь. Ќаконец молодой человек
поЯвилсЯ. Ќе успел еще он войти, как толстЯк крикнул ему:
- ѓовори сейчас, что делает твоЯ мать.
- џ застал ее играющею в карты с нашими соседками, госпожой „юперру и
госпожой де ла Њаделонет, - проговорил молодой человек.
’репет не то восторга, не то ужаса прошел по залу; некоторые дамы не
выдержали и, закрыв лицо руками, не владеЯ собою, кинулись вон из зала, а
затем из этого отелЯ, где совершались такие непонЯтные вещи, такие
неслыханные чудеса.

‘лучайно либо нет, но "голубок" сказал правду! бедный старик с
трЯсущейсЯ головою, который ухватилсЯ за дверцу колЯски великого Љопта,
назвал "божественного благодетелЯ человечества" негодЯем и требовал от него
шестьдесЯт унций золота, - спал. Ћн спал в маленькой грЯзной мансарде, в
самом бедном квартале ‘трасбура. …го изрЯдно помЯли, оттаскиваЯ от колЯски,
потом он, напрЯгаЯ все свои силы, освободилсЯ из рук тащивших и бивших его
людей, затерЯлсЯ в толпе и исчез, он считал себЯ в безопасности, ему на ум
не пришло, чтобы кто-нибудь мог следить за ним, он побрел по улице и
кое-как, охаЯ от боли, дотащилсЯ до своей мансарды.
Ћн даже не подумал об обеде, не чувствовал голода, лег на жесткий
матрац, подложив себе под голову какое-то трЯпье, и стал предаватьсЯ своим
думам.
‚ нем поднЯлась бесконечнаЯ злоба, временно забытаЯ и отодвинутаЯ на
задний план необходимостью защищатьсЯ и спасатьсЯ бегством. Ќо теперь, в
безопасности, он всецело предалсЯ этой злобе. ‚ремЯ от времени он
приподнималсЯ на кровати и громко бранилсЯ, изыскиваЯ самые ужасающие
проклЯтиЯ, обращаемые им на голову того человека, которого так торжественно
встретил город ‘трасбур.
Ћткуда же взЯлась эта злоба, эта ненависть к великому Љопту? —то общего
было между нищим стариком и божественным Љалиостро? Џочему старик, как
безумный, уцепилсЯ за колЯску, и кричал о своих шестидесЯти унциЯх золота?
„лЯ того, чтобы понЯть это, надо вернутьсЯ назад на двадцать лет, в Џалермо.
‘тарик этот был оттуда родом, имЯ его было Њарано. ’огда он вовсе не был
жалким нищим, хотЯ и жил довольно бедно, но эта бедность ЯвлЯлась только
кажущеюсЯ и происходила от скупости Њарано.
Њарано был ростовщиком. †адность и скупость соединЯлись в нем, как это
очень часто бывает, с различными предрассудками, с верою во все
таинственное. “ него была одна цель в жизни - деньги, и длЯ достижениЯ этой
цели он не раз уже сходилсЯ со всевозможными шарлатанами, которые в конце
концов его обманывали. Ћн по целым годам только и искал встречи с людьми,
которые выдавали себЯ за делателей философского камнЯ, и на эти таинственные
опыты уже употребил немало денег. Љонечно, никогда он ничего не добивалсЯ,
разочарование следовало за разочарованием, но он был неисправим.
‚от с некоторого времени он стал слышать об одном юноше, тоже обитателе
Џалермо, жизнь которого была полна необыкновенной таинственности. ћношу
этого звали „жузеппе Ѓальзамо, ему тогда всего было семнадцать лет, но,
несмотрЯ на этот нежный возраст, он уже пользовалсЯ в Џалермо большой
известностью и ему приписывалась сверхъестественнаЯ власть. ђодители его
были бедные, простые люди, но, несмотрЯ на это, он сумел пустить слух, что
он вовсе не сын этих бедных людей, а происходит от какой-то великой
азиатской принцессы. …му тем более легко было уверить в этом легковерных
людей, что вид его и манеры совсем не подходили к тому кругу, в котором он
вырос. Ћн был очень красив, держал себЯ важно, с большим достоинством,
относилсЯ ко всем свысока и в то же времЯ умел привлекать каждого своею
симпатичностью. …го магнетическое влиЯние было неотразимо. ‘тоило ему
поглЯдеть пристально в глаза кому-либо, подержать кого-либо за руку - и этот
человек уже чувствовал к нему симпатию, бессознательно ощущал какую-то с ним
свЯзь, подпадал под его влиЯние. ѓоворить он был мастер, фантазиЯ его не
знала пределов.
‚се эти свойства помогали ему вести в Џалермо очень веселую жизнь,
легко добывать деньги и спускать их, не думаЯ о завтрашнем дне. ‚ нем была
еще одна особенность: он умел, когда дело касалось его лично, напустить на
себЯ такую таинственность, под которой, каждому казалось, скрываетсЯ нечто
полное значениЯ и необычности. ‚есьма многие в Џалермо были совершенно
уверены, что он вызывает духов и постоЯнно находитсЯ в общении с ангелами,
что при их посредстве он узнает самые скрытые вещи и вообще много
чрезвычайно интересного.
Њарано долго вслушивалсЯ в эти рассказы о „жузеппо Ѓальзамо, и наконец
ему страстно захотелось познакомитьсЯ с этим другом небожителей. ‘делать это
было нетрудно, и вскоре один из знакомых Њарано привел к нему знаменитого
молодого человека.
Љогда еврей осталсЯ наедине с другом небожителей, он опустилсЯ перед
ним на колени и почтительно поцеловал его руку.
Ѓальзамо принЯл эти знаки почтениЯ как должное, а затем ласково поднЯл
ростовщика с полу и спросил его, чем он может быть ему полезен. ‡ачем ему
так понадобилось свидание с ним?
‚се лицо евреЯ, обыкновенно выражавшее недоверчивость, пугливость и
жестокость, мгновенно преобразилось, оно сделалось слащавым. ѓолос его
дрожал, когда он произнес:
- ‘иньор! ЃлагодарЯ вашему общению с духами, вам, конечно, это очень
легко было бы самим узнать, если бы вы того захотели, и, вы конечно, отлично
понимаете, чего мне надо. ‚ы легко можете мне помочь вернуть все те деньги,
которые Я потерЯл, благодарЯ обманщикам и лжеалхимикам, и не только вернуть,
но и дать мне возможность приобрести гораздо больше. “молЯю вас, не откажите
мне в этом! ‚ы молоды, у вас не может быть черствого сердца, пожалейте
несчастного, обманутого человека! ‚ам ничего не стоит сделать менЯ
счастливым.
- џ с удовольствием окажу вам эту услугу, - важно сказал Ѓальзамо, - но
длЯ этого нужно, чтобы вы мне доверились.
Њарано так и задрожал весь от радости.
- Ѓог мой! џ ли не доверЯю вам! ’олько прикажите - все сделаю.
€ в его словах действительно заключалась правда: с этой минуты его
доверие к Ѓальзамо было безгранично, потому что перед ним постоЯнно мелькали
слитки золота, которое, как ему казалось, он легко может получить при помощи
удивительного юноши.
‘о своей стороны Ѓальзамо прекрасно видел и понимал это и решилсЯ
воспользоватьсЯ фанатизмом евреЯ и его жадностью. Ћн назначил Њарано
свидание на следующий день за городом в ранний утренний час.
Љонечно, Њарано не заставил себЯ ждать, он был на месте раньше
условленного времени.
Ћни встретились у часовни, находившейсЯ за городскими воротами.
Ѓальзамо не произнес ни одного слова, сделал знак еврею следовать за ним,
что тот, конечно, исполнил тоже в полном молчаниЯ. ли они около часу,
наконец остановились в пустынной местности, возле какой-то пещеры. ’огда
Ѓальзамо указал еврею на эту пещеру и произнес:
- ‚ этом подземелье скрыт огромный клад. Њне запрещено самому им
воспользоватьсЯ: Я не могу ни взЯть его, ни употребить длЯ себЯ без того,
чтобы не потерЯть моего могущества и моей чистоты. Љлад этот сторожат адские
духи, но дело в том, что адские духи могут быть в мгновение обессилены
ангелами, которых Я могу вызвать. ’аким образом, если вы хотите получить
этот клад, то мне остаетсЯ только узнать, способны ли вы исполнить все
необходимые длЯ этого требованиЯ.
…врей с широко раскрытыми глазами, в которых теперь светилась такаЯ
жадность, какую можно найти только у представителей этого племени, так и
впилсЯ в глаза Ѓальзамо.
- ’олько укажите, что мне делать, - дрожавшим голосом прошептал он, - Я
все исполню. ѓоворите скорее!
- ‚ы это узнаете не от менЯ, - таинственно произнес Ѓальзамо. - ‘таньте
на колени!
ѓоворЯ это, он сам опустилсЯ на землю в умиленной молитвенной позе.
…врей поспешно последовал его примеру, и в то же самое мгновение откуда-то
сверху раздалсЯ Ясный и мелодический голос, произносивший следующие слова:
- естьдесЯт унций жемчуга, шестьдесЯт унций рубинов, шестьдесЯт унций
бриллиантов в шкатулке из золота в сто двадцать унций. Ђдские духи, хранЯщие
этот клад, передадут его честному человеку, последовавшему за нашим другом,
если этому человеку пЯтьдесЯт лет, если он не христианин, если у него нет
семьи: ни жены, ни детей, ни друзей, если он никого не любит, если он
совершенно равнодушен к человеческим страданиЯм, если он никогда сознательно
не делал никому добра, если он любит золото больше всего на свете и если он
не желает, чтобы золото, которое он может получить, когда-нибудь принесло
кому-нибудь пользу!
ѓолос замолк, и Њарано с настоЯщим вдохновением, с трепетом радости,
которую не мог заглушить даже невольный страх, воскликнул:
- Џо счастию, Я удовлетворЯю всем этим условиЯм! ѓоворю это, положа
руку на сердце, и отвечаю моей жизнью, что Я именно такой человек, какой
надо!
’огда таинственный голос снова раздалсЯ:
- ‚ таком случае пусть он положит у входа в пещеру, прежде чем войти в
нее, шестьдесЯт унций золота длЯ духов, хранЯщих клад.
- ‚ы слышите? - сказал Ѓальзамо, остававшийсЯ совершенно спокойным и
серьезным, и затем быстрыми шагами стал удалЯтьсЯ от пещеры.
…врей побежал за ним.
- естьдесЯт унций золота! - восклицал он, вздыхаЯ. - „а зачем же это?
- ‚ы слышали голос? - невозмутимо сказал Ѓальзамо. - ‡начит, так надо.
€ он прибавил шагу по направлению к городу, не входЯ с Њарано ни в
какие дальнейшие разговоры.
- ‘иньор! ‘иньор! Ћстановитесь! - вскричал еврей, когда они уже входили
в город. - естьдесЯт унций золота - неужели это последнее слово?
- Љонечно да, - с раздражением в голосе произнес юноша.
…вреЯ всего передернуло, но в то же времЯ он так и вцепилсЯ в рукав
Ѓальзамо.
- Џостойте! Људа же вы? Џогодите! естьдесЯт унций золота! Љогда же?
‡автра?.. ‚ какой час?
- „а в такой, как сегоднЯ, - в шесть часов утра.
- џ Явлюсь, - с глубоким вздохом произнес еврей, в они расстались.
Ќа следующее утро в назначенный час оба встретились снова на этом самом
месте.
Ѓальзаме имел чрезвычайно равнодушный, спокойный вид, а Њарано трЯссЯ
как в лихорадке. Џри нем было шестьдесЯт унций золота.
Ћни поспешно дошли до пещеры, и еврей услышал там снова воздушный
голос, повторивший все, что было сказано накануне. Ѓальзамо стоЯл в стороне,
погруженный, по-видимому, в задумчивость, как бы не принимаЯ никакого
участиЯ в происходившем перед ним.
Џрошло еще несколько минут, прежде чем Њарано победил свои сомнениЯ и
свою жадность и решилсЯ положить шестьдесЯт унций золота на назначенное
место. Ќаконец, сделав это, он приготовилсЯ войти в пещеру, сделал уже
несколько шагов, но тотчас же вернулсЯ, весь бледный, едва переводЯ дыхание.
- ‘кажите мне, уверьте менЯ, что нет никакой опасности, - там так темно
и страшно! “верены пи вы, что ничего дурного со мной не может случитьсЯ?
- Љонечно, ничего дурного; вам нечего боЯтьсЯ, если счет золота верен.
’огда еврей наконец решилсЯ войти в пещеру. Ќо он несколько раз
оглЯдывалсЯ назад, и каждый раз его взглЯд встречалсЯ с рассеЯнным,
равнодушным взглЯдом юноши.
Ќо вот он окончательно решилсЯ и быстро двинулсЯ вперед, в густой мрак
пещеры. Ћн сделал в темноте шагов двадцать без всЯкого препЯтствиЯ, как
вдруг на него накинулись три фигуры и огласили свод пещеры страшными
криками. Ќесчастный Њарано почувствовал себЯ схваченным. Ќапрасно он билсЯ:
крепкие, будто железные, руки стискивали его, и при этом ужасный голос
кричал над самым его ухом. Ќапрасно до полусмерти перепуганный еврей кричал
в свою очередь и звал к себе на помощь ангелов-хранителей. Ђнгелы не
поЯвлЯлись, а черти вертели его все сильнее и сильнее. Ќаконец на его спину
посыпались тЯжеловесные удары. ‚от он упал, и в то же времЯ страшный голос
приказывал ему оставатьсЯ неподвижным и безгласным. …сли же он шевельнетсЯ,
если произнесет хоть одно слово, то будет убит на месте.
Њарано пролежал несколько времени в полной неподвижности. Љогда наконец
он пришел в себЯ и увидел, что вокруг него никого нет, он дотащилсЯ до
выхода из пещеры.
‚от свет дневной блеснул ему в глава. Љругом все тихо: ни чертей, ни
ангелов, ни Ѓальзамо, а главное - у порога пещеры все пусто. Ќа том месте,
где он оставил шестьдесЯт унций золота, пусто, как будто это золото никогда
тут и не лежало.
„олго, долго оглашал Њарано окрестность своими проклЯтиЯми, потом он
побежал в город и подал жалобу на Ѓальзамо. Ќо оказалось, что удивительный
юноша уже скрылсЯ из Џалермо.

‚се обстоЯтельства этого печального происшествиЯ восставали теперь в
воображении старого евреЯ с такой Ясностью, как будто они произошли сегоднЯ,
сейчас. “дары, полученные им утром и мучительно ощущаемые его старым телом,
казались ему теми, давнишними, ударами. Ћн чувствовал себЯ в темноте пещеры
в железных лапах неведомых дьЯволов; он переживал все ужасные ощуще-' ниЯ
той минуты, когда понЯл свое несчастие, когда увидел исчезнувшими
безвозвратно шестьдесЯт унций золота, составлЯвших все его наличное
состоЯние.
„вадцать лет прошло с тех пор, ужасные двадцать лет! Ћн уже не мог
более поднЯтьсЯ, несмотрЯ на всю изворотливость своего еврейского ума.
несмотрЯ на то, что ради денег готов был на самые страшные преступлениЯ.
‘удьба как бы смеЯлась над ним, не даваЯ ему возможности даже посредством
преступлениЯ добыть достаточно денег, чтобы начать настоЯщий гешефт.
Ћн прожил двадцать лет, гонимый нуждою, терзаемый ненасытной и никогда
не удовлетворЯемой алчностью. Ћн покинул Џалермо, где все смеЯлись над ним
как над глупцом и где он потерЯл всЯкий кредит, начал скитатьсЯ из города в
город по €талии, а затем по ”ранции, большей частью путешествуЯ пешком,
нередко испытываЯ голод и ночуЯ под открытым небом.
‚ течение этих двадцати лет он перенес все унижениЯ, все неудачи, какие
только, может испытать человек. € вот он встречает и узнает того, кого
считает единственной причиной своих несчастий, своей мучительной, печальной
жизни! Њошеннически отнЯтые у него шестьдесЯт унций золота, очевидно, пошли
впрок негодЯю и послужили основанием его счастию, богатству, славе. ‚ор,
грабитель окружен теперь царственным блеском, весь город склонЯетсЯ перед
ним и называет божественным, благодетелем человечества, а он, несчастный
Њарано, обворованный, ограбленный, томитсЯ в нищете и снова избит, снова
опозорен...
Њожно себе представить ад, наполнЯвший теперь душу евреЯ, те ужасающие
мучениЯ, бессильную злобу, страшнее которой ничего не может и быть длЯ такой
души.
„олго терзалсЯ измученный, избитый Њарано на своем жалком ложе, но
наконец заснул в изнеможении.
…сли бы не пришел этот спасительный сон, его организм не выдержал бы,
он, наверно, умер бы от злобы и нравственных мучений.
’ак он проспал час, другой и третий. “же давно стемнело. ‚сЯ низкаЯ,
закопченнаЯ мансарда погрузилась в тишину и мрак; из нее не доносилось ни
одного звука. Ќо вот раздалсЯ стук в дверцу мансарды, стук этот повторилсЯ.
…врей испуганно открыл глаза, прислушалсЯ, потом приподнЯлсЯ и с трудом
спустил ноги с кровати.
- Ћтворите! - расслышал он голос за дверью.
- Љто там? - коснеющим Языком спросил он.
Ќо стучавшийсЯ не называл себЯ и только повторЯл:
- Ћтворите!
‚ этом голосе, неизвестном или неузнаваемом, Њарано слышались и сила, и
решимость; в нем было что-то такое особенное, вследствие чего еврей как бы
бессознательно, против воли и забываЯ всю свою трусливость, подошел к двери
и отворил. Ќо среди почти полного мрака, наполнЯвшего мансарду, он не мог
разглЯдеть, кто к нему вошел. Ћн видел только слабые очертаниЯ какой-то
темной, неопределенной фигуры и стоЯл неподвижно, ожидаЯ и не соображаЯ
даже, что нужно высечь огонь и зажечь лампу. Џришедший сам это сделал.
‚ то же мгновение сдавленный крик ужаса вырвалсЯ из груди Њарано. Џри
свете зажженной лампочки он увидел перед собою закутанную в черный плащ
мужскую фигуру и узнал в ней своего врага „жузеппе Ѓальзамо. „а, перед ним
был тот, кого он менее всего мог ожидать теперь видеть, перед ним был
"божественный" граф Љалиостро, только, что покинувший свои чертоги после
знаменитого сеанса "голубков", снЯвший с себЯ великолепную одежду великого
Љопта и под видом скромного горожанина, не желающего вдобавок быть узнанным,
ЯвившийсЯ к Њарано.
Ћдин из надежных шпионов, каких у Љалиостро теперь было много, еще днем
сообщил ему, где живет и где в настоЯщее времЯ находитсЯ полоумный старик,
задумавший было нарушить торжественность въезда в ‘трасбур знаменитого
целителЯ и чародеЯ. …сли бы Њарано вышел из своей мансарды, Љалиостро знал
бы об этом и в данную минуту всегда безошибочно мог настигнуть его, где бы
он ни находилсЯ.
Џервым движением старого евреЯ, когда он узнал, что перед ним и у него
этот заклЯтый враг, было броситьсЯ на Ѓальзамо. Ќо чувство самосохранениЯ
сразу осилило всю ненависть: старик понЯл, что борьба будет неравнаЯ, а
потому он не двигалсЯ с места, не шевелилсЯ ни одним членом, и только глаза
его впивались в красивое лицо Љалиостро с таким выражением злобы и
ненависти, что становилось жутко. Ќо Љалиостро было чуждо всЯкое чувство
страха, даже едва заметнаЯ усмешка пробежала по лицу его.
- Њарано, как ты глуп! - сказал он, - Ќеужели двадцать лет жизни, и
такой еще жизни, какую тебе пришлось прожить, не научили тебЯ благоразумию?
‚едь если ты теперь в нищете, если бы бедствовал все времЯ, то единственно
по своей глупости, и сегоднЯ ты доказал эту глупость самым неоспоримым
образом. Ќу чего ты дрожишь? Ќу чего ты глЯдишь на менЯ, будто съесть менЯ
хочешь? ‘адись, успокойсЯ и слушай менЯ.
Ћн повелительным жестом указал ему на кровать, и Њарано, послушно
исполнЯЯ его приказание, присел на грЯзный матрац.
Љалиостро сделал к нему несколько шагов, остановилсЯ перед ним и стал
говорить:
- Љонечно, сто невероЯтно глупо, и ничего не может быть нелепее и
безрассуднее, как поддаватьсЯ своим чувствам. Љаким образом ты не сообразил,
что во времЯ торжественной встречи человека, которого все боготворЯт, нельзЯ
накидыватьсЯ на этого человека и что, делаЯ это, можно подвергнуть себЯ
только побоЯм. € это в самом благоприЯтном случае, ведь если бы Я захотел,
если бы Я допустил, тебЯ избили бы до смерти. „а, ты был бы мертв, и уже не
осталось бы никого на свете, кто мог бы рассказывать сказки о „жузеппе
Ѓальзамо, о шестидесЯти унциЯх золота и о тому подобном вздоре. …сли ты жив,
то единственно по моей милости, если Я теперь перед тобой и говорю с тобою,
то это доказывает, что Я вовсе не таков, каким ты менЯ считаешь. …сли Я тебе
что-нибудь должен, то Я намерен рассчитатьсЯ с тобою и уплатить тебе не
только твой капитал, но и хорошие проценты, слышишь - хорошие проценты за
все времЯ!..
Њарано так дрожал, что его дрожь уже начала походить на конвульсии. Ћн
давно хотел говорить, но Язык его не слушалсЯ. ‚ нем не было теперь уже
страха, он снова прониксЯ своим чувством ненависти к человеку, благодарЯ
которому испытал двадцать лет нищеты и нравственных мучений. Ќаконец он
немного справилсЯ со своим волнением.
- ’ы снова издеваешьсЯ надо мною! - страшным голосом произнес он. - Њой
капитал... проценты на мой капитал... если бы Я даже был таким дураком,
чтобы поверить, если бы ты действительно вздумал мне вернуть все это, разве
ты можешь вернуть мне двадцать лет моей жизни?! „вадцать лет... где они, эти
двадцать лет? Ћтдай мне их! Ћтдай мне мою жизнь, мою силу! ‚озьми от менЯ
все мои бедствиЯ, горе, нищету, унижениЯ, все, что Я испытал в течение этого
долгого времени... возьми!.. Ћтдай мне двадцать лет моей жизни вместе с
моими шестьюдесЯтью унциЯми золота! Ћтдай - и тогда уходи, а иначе не смей
надо мной издеватьсЯ! ’ы видишь, Я не боюсь тебЯ... кто бы ты ни был и какой
бы ты силой ни владел, Я не боюсь тебЯ, слышишь ли, не боюсь, потому что мне
терЯть уже нечего! ’ы видишь, что Я теперь стал! Њне и жизни-то, может быть,
только на несколько дней осталось!..
Ћн был страшен, он был отвратителен и в то же времЯ жалок. ‚ его
страстных словах, произнесенных сдавленным старческим голосом, звучала
правда.
Љалиостро между тем спокойно глЯдел на него, и как бы облако не то
задумчивости, не то даже грусти носилось по выразительным чертам его лица.
Ќо вот Њарано совсем замолчал.
- „а, старик, - сказал Љалиостро, - конечно, твое положение печально,
конечно, ни Я да и никто на всем свете не может вернуть времени, но уж
такова твоЯ судьба, и Я тебе скажу, что ты сам виноват в ней. Љонечно, ты со
мной не согласишьсЯ, а между тем это так: не Я, не лишение тебЯ твоего
золота причиной этих двадцати лет, проведенных тобою, как ты говоришь, в
нищете и в разных бедствиЯх; единственнаЯ причина всего этого только ты сам,
только твои свойства - и никто более. ’ы, вероЯтно, помнишь, что говорил
неведомый голос в пещере? ’ы тогда с такою радостью признал себЯ обладателем
самых возмутительных качеств, делающих человека подобным зверю, ставЯщих его
даже гораздо ниже зверЯ. Ќу так вот эти самые качества и создали двадцать
несчастных лет твоей жизни. Ѓыл бы ты иным - и жизнь твоЯ сложилась бы иным
образом. Ќо об этом говорить нам нечего, будь хоть теперь благоразумен,
успокойсЯ и пользуйсЯ тем, чем еще можешь воспользоватьсЯ. џ несколько раз в
эти последние годы вспоминал о тебе и даже справлЯлсЯ и узнавал, где ты
находишьсЯ. Ћчень многое мне известно, и о многом сообщают мне мои духи, но
о тебе они сообщить мне не хотели, и опЯть-таки в этом виноват не Я, а,
значит, ты сам. …сли бы Я раньше встретилсЯ с тобою, длЯ тебЯ было бы лучше,
по крайней мере Я, видишь ли, времени не терЯю: в первую свободную минуту Я
здесь. “спокойсЯ!
€, говорЯ это, он приподнЯл руки и положил их на плечи Њарано.
Џервым инстинктивным движением того было отстранитьсЯ от этого ужасного
прикосновениЯ, но внезапно он почувствовал, как приЯтнаЯ теплота
распространилась по всем его членам, и он уже не думал отстранЯтьсЯ. Ћн
жадно воспринимал эту теплоту и поддавалсЯ возникавшему в нем ощущению.
Џрошла минута, другаЯ - и он физически чувствовал себЯ так хорошо, так
бодро, как давно-давно уже не чувствовал. ‘покойный и даже почти ласковый
взглЯд черных красивых глаз Љалиостро был устремлен на него и не возбуждал в
нем ненависти; в нем даже, как ни странно, как ни невозможно казалось это,
пробудилось что-то похожее на симпатию к этому непонЯтному человеку, к этому
врагу. Ђ Љалиостро говорил:
- ‚от видишь, времени и жизни вернуть нельзЯ, но все же кое-что и можно
исправить. ‚идишь, ты снова бодр, ты снова чувствуешь себЯ таким, каким был
двадцать лет тому назад; тех мучений, какие были в тебе, теперь нет, и все
это произвел Я, значит, ты относительно менЯ не прав. ‘мотри!
Љалиостро отступил на шаг от евреЯ и подошел к маленькому столу, на
котором горела лампочка.

€ вдруг изумленного слуха Њарано достиг знакомый, любимый звук - это
был звук золота. ‡олото блеснуло ему в глаза, много золота. ‚от на столе,
возле лампочки, целаЯ кучка золотых монет.
Њарано почувствовал себЯ совсем обновленным, совсем перерожденным.
Ћн подбежал к столу, ощупал золотые монеты, боЯсь, что это один только
призрак, что они, того и жди, пропадут, исчезнут бесследно. Ќо они не
исчезали. ‡олото, чистое золото, сверкающее, холодное и прекрасное,
пересыпалось в дрожавших руках евреЯ и наполнЯло его блаженным трепетом,
трепетом страстно влюбленного человека, обнимающего давно и безнадежно
жданный предмет своей страсти.
…ще минута - и Њарано, совсем даже забыв о присутствии Љалиостро, стал
пересчитывать монеты. Ћн сложил их в равные кучки, сосчитал и пересчитал
снова. „вадцать да двадцать - сорок, сорок да сорок - восемьдесЯт, в
страстном волнении шептали его губы.
- „а, но тут не все... далеко не все! ѓде же остальные? - вдруг
воскликнул он. - ’ы сказал, что вернешь мне все... и проценты... проценты за
двадцать лет! ѓде же это? ќто далеко, слишком далеко, тут всего двести
пЯтьдесЯт монет... только двести пЯтьдесЯт!
Љалиостро улыбнулсЯ.
- ‡наешь ли, друг мой, - спокойно сказал он, - если человек очень долго
голодает и вдруг накинетсЯ невоздержно на пищу, то умрет гораздо скорее, чем
умер бы от голоду. Њне очень легко сразу отдать тебе все золото, о котором
ты теперь мечтаешь, и даже гораздо больше того, но Я не сделаю этого, так
как не желаю твоей погибели, и не за этим пришел к тебе. ‘обери хорошенько
эти двести пЯтьдесЯт монет и храни их: они будут услаждать часы твоего
досуга, ты будешь перебирать их, любоватьсЯ ими; уверЯю тебЯ, они доставЯт
тебе много удовольствиЯ.
- ’ак, значит, ты обманул менЯ! - отчаЯнно воскликнул еврей.
- Ќисколько, - все с тем же спокойствием ответил Љалиостро. - џ,
кажетсЯ, тебе доказал, что не желаю твоей погибели, спасаЯ твою жизнь
сегоднЯ утром; не будь тут моей воли - тебЯ избили бы до смерти. џ мог бы,
конечно, не дать тебе ни одной монеты, а вот перед тобою двести пЯтьдесЯт, и
они принадлежат себе. ’ы все получишь, получишь даже больше, но длЯ этого
нужно, чтобы ты исполнил кое-какие условиЯ.
- Љакие?
- Ђ вот какие. ‡автра же ты выедешь из ‘трасбург, отправишьсЯ в
ѓерманию, во ”ранкфурт-на-Њайне. Љогда ты туда приедешь, тебЯ встретит
человек и проведет в нанЯтую длЯ тебЯ и оплаченную на год вперед квартиру,
где ты будешь жить в обстановке, несравненно лучшей, чем та, в какой Я тебЯ
видел в Џалермо двадцать лет тому назад. ‚о ”ранкфурте-на-Њайне очень много
твоих соплеменников, и они ведут там большую торговлю, большие дела. ’ебе
никто не мешает тоже занЯтьсЯ вместе с ними торговлей и делами, которые
могут обогатить тебЯ. ‚се будет устроено так, что, когда тебе понадобЯтсЯ
деньги, эти деньги будут ЯвлЯтьсЯ вовремЯ, но если когда-нибудь кому-нибудь
ты произнесешь имЯ „жузеппе Ѓальзамо - в тот же день исчезнет все, у тебЯ не
останетсЯ ни одного медного гроша, и ты умрешь в нищете, жестоко оплакиваЯ
свое безумие. „жузеппе Ѓальзамо нет и не было - понимаешь ли ты это? Ќикогда
никакого „жузеппе Ѓальзамо ты не знал, сегоднЯ утром ты действовал вне себЯ,
будучи одержим адскими силами. ‡автра, ровно в десЯть часов утра, ты выйдешь
из дому и пойдешь в лечебницу графа Љалиостро. ’ы будешь идти по улицам и
обращатьсЯ ко всем встречным, спрашиваЯ: где лечебница знаменитого целителЯ,
благодетелЯ человечества, графа Љалиостро? ЏридЯ в лечебницу, ты потребуешь,
чтобы тебЯ провели к божественному Љалиостро и, увидЯ менЯ, ты падешь передо
мной на колени и так убедительно, чтобы все этому поверили - слышишь ли ты,
чтобы все этому поверили, - будешь просить у менЯ прощеньЯ за то, что вне
себЯ, наущенный адскими духами, осмелилсЯ публично назвать менЯ негодЯем и
требовать от менЯ шестьдесЯт унций золота. …сли ты не исполнишь всего этого,
то пенЯй на себЯ: тогда ты сам откажешьсЯ от своего счастиЯ. …сли же
исполнишь все, то Я буду благодетельствовать тебе так же, как
благодетельствую многим.
Њарано стоЯл ошеломленный, вдумываЯсь в слова Љалиостро, а Љалиостро
между тем совершенно спокойно вынул из кармана кожаный мешочек и в один миг
уложил в него двести пЯтьдесЯт золотых монет. Њарано, заметив это, испустил
отчаЯнный вопль и схватил Љалиостро за руку, но тот мгновенно оттолкнул его
так, что старик отлетел на несколько шагов и, потерЯв равновесие, упал на
пол.
- Ѓудь спокон, - сказал Љалиостро, - эти деньги твои. џ тебе показал их
длЯ того, чтобы ты познакомилсЯ с ними и полюбил их. € ты с ними
познакомилсЯ, ты их очень любишь, но вот Я сейчас заметил в тебе одну весьма
скверную мыслью. “ тебЯ мелькнуло в голове, забрав эти деньги, завтра чем
свет скрытьсЯ и не прийти в лечебницу. ‚есьма вероЯтно, что эта мысль за
ночь созрела бы и укрепилась в тебе и ты привел бы ее в исполнение. ќтим ’ы
только погубил бы себЯ, а Я, повторЯю, вовсе не желаю твоей гибели. ‡а ночь
хорошенько обдумай все мои слова и свое положение, откажись от своей
глупости, котораЯ погубила всю твою жизнь. …сли двадцать лет тому назад
„жузеппе Ѓальзамо нужны были твои шестьдесЯт унций золота, то теперь графу
Љалиостро, владетелю неисчерпаемых сокровищ, умеющему из всЯкой дрЯни делать
чистое золото, не могут быть нужны не только шестьдесЯт унций золота, но и
миллионы унций, а о том, что граф Љалиостро владеет действительно
философским камнем и умеет делать золото, - об этом знает весь свет. Ћбдумай
все хорошенько и пойми, наконец, глупый человек, что единственное твое
спасение в слепом послушании моим приказаниЯм и что Я действую длЯ твоей же
пользы. ‘покойно разбери все, сделай завтра утром так, как Я тебе сказал, и
после публичного покаЯниЯ за сегоднЯшний твой поступок, которое ты
произнесешь в моей лечебнице, ты получить этот мешочек. Ќадежный человек
проводит тебЯ из города и удостоверитсЯ в том, что ты уехал во
”ранкфурт-на-Њайне. …сли в твоих действиЯх не будет искренности, если ты
пожелаешь хоть в чем-нибудь обмануть менЯ - знай, что ты погиб. Ќу, а затем
прощай, Я и так потерЯл с тобою очень много времени.
Љалиостро позвонил перед евреем мешочком с золотом, затем спокойно
положил его к себе в карман и вышел.
„олго еще стоЯл Њарано совсем растерЯнный, собираЯсь с мыслЯми, но
мысли его не слушались; они разбегались в разные стороны, в голове у него
была какаЯ-то пустота, какой-то туман носилсЯ перед ним. Ћн улегсЯ на
кровать, и скоро тЯжелый сон овладел им.

VII

Љалиостро уверенным шагом сошел с темной старой лестницы и очутилсЯ на
пустынной улице. ‚есь этот бедный квартал ‘трасбура, встававший чуть свет и
принимавшийсЯ рано за дневные работы, ложилсЯ обыкновенно рано. Ќа улице
была полнейшаЯ темнота осенней ночи, только кое-где еще из маленьких окон
лилась струйка света; кое-где, трепетно мерцаЯ, догорала маслЯнаЯ лампочка в
фонаре.
…два Љалиостро сделал несколько шагов по улице, как к нему подошла
какаЯ-то фигура и шепнула:
- ѓосподин мой, какие будут приказаниЯ? Ћн ответил:
- Њожешь идти за мною, но завтра с семи часов утра возьми с собою
двух-трех людей, возвращайсЯ к этому дому и следи за стариком.
- ЏриказаниЯ графа будут исполнены, - произнес тихий голос.
Љалиостро двинулсЯ по улице, и темнаЯ фигура последовала за ним в
некотором отдалении.
‚ечер был очень свежий, по временам налетал ветер, по небу ходили тучи,
но дождЯ не было.
Љалиостро быстро шел, вдыхаЯ в себЯ свежий воздух; после тревожного днЯ
ему было приЯтно освежитьсЯ этой прогулкой, и он даже замедлЯл шаги,
соображаЯ, что до его отелЯ уже недалеко. ’еперь уж он на улице, где жизнь
еще не замерла, где еще не спЯт, где больше света, и он запахиваетсЯ в плащ,
прЯча лицо свое, чтобы никто случайно не мог его узнать.
Ќо кто его узнает?! Љому может прийти в голову, глЯдЯ на эту фигуру,
закутанную в черный суконный плащ, что это тот самый человек, о котором с
утра говорит весь город, который поЯвилсЯ как волшебное видение, весь
залитый в золото и драгоценные камни, в ореоле всевозможных чудес.
‚от он свернул в узенький глухой переулок, как тень скользнул вдоль
каменной ограды, остановилсЯ у маленькой дверцы, скрытой за густыми
разросшимисЯ вьющимисЯ растениЯми, листьЯ которых уже пожелтели и медленно
опадали.
Ћн вынул из кармана ключ, отпер эту потайную дверцу, потом запер ее за
собою и оказалсЯ в саду. ќто был сад, примыкавший к заднему фасаду его
отелЯ.
—ерез минуту он отпирал уже другую замаскированную дверцу в нижнем
этаже самого зданиЯ, а еще через минуту, пройдЯ узкий коридор, очутилсЯ
перед тЯжелой двойной драпировкой.
Ћсторожно, беззвучно он раздвинул складки материи и заглЯнул: перед ним
просторнаЯ, богатаЯ спальнЯ, похожаЯ на ту спальню, какаЯ была у него с
‹оренцей в Џетербурге, в доме графа ‘омонова. ‚от большой туалет, и перед
ним женскаЯ фигура. Џрекрасное венецианское зеркало отражает хорошенькое,
несколько утомленное личико ‹оренцы.
“видев за собою мужа, она невольно вскрикнула от неожиданности: она не
знала, что за тЯжелой материей, задрапировывавшей всю комнату, находитсЯ
потайнаЯ „верца,
Љалиостро весело засмеЯлсЯ.
- Љогда же ты наконец привыкнешь к моим внезапным поЯвлениЯм? - сказал
он, крепко обнимаЯ жену и покрываЯ ее поцелуЯми. - ‡наешь ли, что это даже
может внушить мне кое-какие подозрениЯ. ѓде бы ты ни была - одна ли или с
кем-нибудь, - ты не должна смущатьсЯ. —то было в твоих мыслЯх? Ћ чем ты
думала, если мое поЯвление тебЯ смутило? Ќу, говори же мне, моЯ ‹оренца, о
чем или о ком ты думала? ѓовори прЯмо, без утайки, чтобы мне незачем было
узнавать твои мысли иным способом. ’ы хорошо знаешь, что тебе никогда не
удастсЯ что-либо скрыть от менЯ.
- џ вовсе не желаю этого, - совсем просто отвечала молодаЯ женщина. - Ћ
чем Я думала? џ думала о том, что мой „жузеппе действительно великий
человек...
Ћн глЯдел ей в глаза.
- Ќо, - перебил он, - ты находишь, что это величие сопрЯжено с большими
волнениЯми и опасностЯми.
- ђазве это не так? - робко спросила она.
- Љонечно так, жизнь человеческаЯ - борьба, и все дело в том, чтобы
стать победителем в этой борьбе. ’ишина, спокойствие, отсутствие всЯкой
борьбы - ведь это сой, смерть, а Я живой человек и живу борьбою. ‡наешь ли
ты, что после каждой неудачи Я собираюсь с новыми силами? ’ы вот не любишь,
моЯ маленькаЯ ‹оренца, думать, а если бы ты любила думать, то вспомнила бы,
что каждаЯ моЯ неудача есть непременно начало нового благополучиЯ. Љак ты
была смущена, когда мы должны были выехать из Џетербурга, а Я тебе говорил
тогда, что все к лучшему, - и вот прошло короткое времЯ, и ты видишь, какую
счастливую жизнь устроил Я и себе, и тебе. ђазве сегоднЯшний день, день
полного торжества, не хороший день? ђазве над нами не горит Ясное солнце?
ђазве тебе не нравитсЯ этот отель?
- Ќет, „жузеппе, мне здесь все очень нравитсЯ, все это так похоже на
то, что мы оставили в Џетербурге. ’ы хорошо сделал, что подумал обо всем и
все устроил так, как там.
Ћн самодовольно улыбалсЯ.
- „а, Я подумал обо всем. „а, этот отель - повторение петербургской
роскоши, но заметь разницу: там длЯ пас все было чужой роскошью, а здесь -
наша собственность. ќтот отель принадлежит нам, все, что видишь кругом себЯ,
твое. Џриказав устроить эти комнаты лучшим мастерам, Я думал о тебе, моЯ
‹оренца, о твоем удовольствии. €ли Я не угодил тебе?
Ћна обвила своими тонкими руками его шею и крепко его поцеловала.
‚ этом поцелуе страстно любимой женщины была длЯ него высшаЯ награда.
Ћн глЯдел теперь на нее долгим и нежным взором, в котором выражались весь
пламень любви, всЯ безграничнаЯ нежность, на какую было способно сердце
этого странного человека.
- Ђ все же, - наконец сказал он, - все же Я замечаю в тебе какое-то
беспокойство, ты чем-то недовольна. ’ебЯ что-то смущает.
- „жузеппе, - очень серьезно сказала она, - Я повторю твои же слова: на
свете ничто не может быть полно, и все только стремитсЯ к гармонии, но не
достигает ее никогда. „а, сегоднЯшний день - день нашего торжества, а между
тем ведь и он омрачен... вот Я только что думала о том: нет ли где опасности
длЯ тебЯ, не ждет ли нас и здесь новаЯ неудача? Њы въехали в город, как
король с королевой, Я никогда ничего подобного не могла себе представить...
но этот ужасный старик... ѓде он? Љто он? Ћн знает твое имЯ... в его словах
какое-то отвратительное обвинение. Ќеужели ты забыл о нем, об этом старике,
и неужели его поЯвление тебЯ не смутило? ѓде ты был? Ћткуда ты? Људа ты
исчез, когда расходились и разошлись все гости?
- џ просто почувствовал себЯ утомленным, переоделсЯ и сделал пешком
прогулку по городу.
- Ђ старик? —то же о нем думать?
- ‡абудь о нем, пожалуйста, и не смущайсЯ: это сумасшедший, это
одержимый бесами.
- „а, но он знает твое имЯ!
- “ менЯ много имен, - задумчиво произнес Љалиостро, - а настоЯщего
моего имени не знает никто, не знаешь его и ты.
- ’ы не раз мне говорил это, но это менЯ ничуть не успокаивает. ќтот
старик...
- Ћставь старика! - уже с раздражением в голосе возразил Љалиостро. -
Ћн сам завтра ЯвитсЯ в лечебницу, и если его поЯвление, его слова смутили
кого-нибудь в городе, то все это послужит только дополнением моего
торжества.
- ’ы уверен в этом?
- „а, Я в этом уверен! - сказал Љалиостро с такою силою, что ‹оренца
сразу успокоилась и вздохнула полной грудью.
- ’ы говоришь, что жизнь есть борьба, что ты любишь только борьбу, -
через минуту говорила она, раздеваЯсь и приготовлЯЯсь ложитьсЯ спать, -
может быть, ты и прав, но... Я все же устала в этой борьбе, и мне хотелось
бы, хоть на некоторое времЯ, пожить спокойно, на одном месте, без всЯких
волнений и тревог, так, как живут другие люди.
Ћна сама почти испугалась, что решилась высказать так прЯмо, но в ее
словах было столько искренности, столько затаенной грусти, ее голос
прозвучал такою действительной душевной усталостью, что Љалиостро вздрогнул
и несколько времени молча, пристально глЯдел на нее.
- ‹оренца, - наконец сказал он, - ты права: в жизни, как и в море,
приливы и отливы, да и борьба не может быть без передышки. „а, ты права, и Я
обещаю тебе успокоениЯ. Њы здесь останемсЯ долго, и наша жизнь в этом городе
будет сплошным нашим торжеством. ’ебе нечего опасатьсЯ. џ очень рад, что мы
так заговорили сегоднЯ с тобою... поглЯди на менЯ, ‹оренца, и скажи: веришь
ли ты мне?
- ‚ерю, - ответила она.
- Ќу, так слушай же. џ знаю мою судьбу и знаю, что мы теперь вступили в
период не омраченного ничем счастьЯ, в период отдохновениЯ и блеска. Ћтбрось
же от себЯ всЯкие тревоги и знай, что чем более ты будешь спокойной, чем
сильнее будет в тебе уверенность в том, что нам нельзЯ ожидать ничего
дурного, что перед нами одно благополучие, тем крепче и тем продолжительнее
будет это благополучие. ѓоворю тебе, ‹оренца, над нами безоблачное небо,
настали Ясные дни, и от нас будет зависеть, чтобы они были очень долгими.
- Ђх, если бы это от менЯ зависело! - страстно воскликнула ‹оренца. -
—то же Я могу? џ могу только исполнЯть твои приказаниЯ, только следовать за
тобою и разделЯть твою участь!
- ’ы забыла одно, - тихим голосом произнес Љалиостро, сжимаЯ ее руку, -
ты забыла, что ты можешь любить менЯ, менЯ одного так, как Я люблю тебЯ.
‹юби менЯ так - и больше ничего не надо. Ќад нами, как и над другими людьми,
стоит судьба. ќтой судьбою заранее определена всЯ наша жизнь. Њы сошлись не
случайно - наша жизнь и наша будущность свЯзаны крепко. “ж если мы говорим
об этом, Я выскажу тебе страшную тайну, тайну, которую Я давно храню в себе
и котораЯ менЯ терзает каждый раз, как Я о ней вспоминаю. џ знаю, слышишь
ли, ‹оренца, Я знаю, наверное знаю, что если мне суждено погибнуть до
времени, если блестЯщаЯ жизнь моЯ, полнаЯ славы, полнаЯ блеска, должна
прерватьсЯ на самой высоте удачи и счастиЯ, то причиной этого будешь ты,
только ты - и никто больше. ‘лышишь ли, ‹оренца, Я знаю это!..
Ћн весь преобразилсЯ, его голос звучал нестерпимой душевной мукой, и в
то же времЯ он страстно глЯдел на жену свою, и в то же времЯ она казалась
ему самым прелестным, самым чудным созданием в мире.
‹оренца была потрЯсена его словами, она бессознательно почувствовала в
них какую-то истину, какой-то тайный смысл, полный значениЯ, и она глЯдела
на своего „жузеппе, трепещущаЯ, побледневшаЯ, и губы ее шептали чуть внЯтно:
- џ люблю тебЯ, как же... как же Я могу быть причиной твоей погибели?
‡ачем ты пугаешь менЯ? ‚едь ты только сейчас говорил мне о том, чтобы Я
успокоилась, чтобы Я ничего не страшилась в будущем, что настали Ясные
дни... ’ы сейчас говорил мне это... а сам...
Ќо он не слышал ее. Ћн почти упал в кресло и закрыл лицо руками. Џеред
ним, сквозь закрытые глаза, сквозь руки, сжимавшие эти глаза, так что ничего
нельзЯ было видеть, все Яснее и Яснее обрисовывались страшные, печальные
сцены, значение которых он боЯлсЯ объЯснить себе.
‡а минуту до этого спокойный, полный самообладаниЯ - теперь этот
человек внезапно, под натиском тЯжелых мыслей, впал в полную слабость и
доходил до отчаЯниЯ.
‹оренца своими горЯчими ласками едва могла привести его в себЯ. Ќаконец
страстнаЯ любовь превозмогла все; под ее наплывом разлетелись все призраки,
затуманились и скрылись тени будущего - и „жузеппе всецело, всем существом
своим, отдалсЯ настоЯщей минуте, и жил ею, и был счастлив.

VIII

…ще не занималась на небе бледнаЯ зарЯ осеннего днЯ, а старый Њарано
давно уже не спал. Ћн, как зверь, запертый в клетку, металсЯ по своей
мансарде, потом в изнеможении падал на матрац, потом снова вскакивал и снова
металсЯ. —увство успокоениЯ и свежести, какое произвело в нем прикосновение
Љалиостро, давно исчезло. ’еперь он походил на человека отравленного. Ѓудто
жгучий, мучительный Яд наполнЯл весь его организм - этим Ядом оказались
двести пЯтьдесЯт червонцев, которые он видел на своем столе, ощущал,
пересыпал жадными руками и которые потом оказались в кармане ужасного
„жузеппе Ѓальзамо.
- Ћ, злодей! Ћ, изверг! - в бессильном бешенстве повторЯл Њарано. - …му
мало было один раз обокрасть, погубить менЯ, он вот теперь обокрал менЯ
вторично. ‚ор! ѓрабитель! ‡лодей!
Њарано был действительно очень несчастным человеком, и несчастие его
заключалось вовсе не в том, что в течение двадцати лет он испытывал нужду,
есть беднЯки, есть даже нищие, которых тем не менее никак нельзЯ назвать
несчастными, несчастье Њарано заключалось не в материальной нужде, как
таковой, а в том, что он был лишен единственного блага, которое составлЯло
всю сущность его внутреннего мира, которое одно могло дать ему примирение с
жизнью. ‚ его душе, с тех пор как он себЯ помнил, никогда не было ничего,
кроме любви к золоту, страстной, непреоборимой любви. € вот целые двадцать
лет он был лишен единственного любимого им предмета и томилсЯ, хирел,
состарилсЯ и одрЯхлел до срока. Ќаконец он увидел этот страстно обожаемый,
доселе недостижимый предмет, он увидел золото, осЯзал его, прониксЯ мыслью,
что это золото - его собственность, и вдруг... опЯть ничего нет; оно
ускользнуло. Ѓальзамо говорит, что завтра он получит его снова, что стоит
только быть послушным, исполнить требование этого врага, выставлЯющего себЯ
чуть ли не его благодетелем, - и золото станет приходить, и жизнь сделаетсЯ
счастливой.
Ќо дело в том, что Њарано теперь ничему не верил. Ћн знал только одно:
что золото было вот здесь, на этом столе, а теперь, его нет! € каждаЯ новаЯ
минута приносила ему уверенность, что это золото никогда не вернетсЯ. …го
мучениЯ становились невыносимыми. Ќаконец он уже не мог рассуждать: ни одна
ЯснаЯ, здороваЯ мысль не удерживалась в голове его, он поддавалсЯ только
своим ощущениЯм - и они были ужасны.
Џрошел еще час - и в глазах евреЯ стало блуждать совсем дикое, безумное
выражение. Џеред ним беспорЯдочно роились какие-то давно позабытые образы,
отрывки из пережитой жизни. ‚от он видит себЯ на далекой родине, в Џалермо,
видит себЯ мальчиком. Ћн украл у отца, такого же ростовщика, каким он сам
потом сделалсЯ, несколько мелких монет и в первый раз в жизни понЯл восторг,
радость, блаженство. Ћн по нескольку раз в день, да и ночью, пробираетсЯ в
потаенный уголок старого сада, где зарыл свое сокровище, и отрывает его, и
любуетсЯ им, пересчитывает каждую монету, разглЯдывает ее и целует.
‘начала он боЯлсЯ, что его воровство будет открыто, что у него отнимут
эти деньги, но отец ничего не заметил. Ћн в полной безопасности, но ему и в
голову не может прийти истратить хотЯ бы часть своего сокровища на сласти,
на какое-нибудь удовольствие - он не длЯ этого рисковал всем, присваивал
деньги, он присвоил их длЯ того, чтобы иметь их, чтобы любоватьсЯ ими,
наслаждатьсЯ их видом с сознанием того, что они его собственность.
–елых два года хитрый, осторожный, как лисица, в каждую свободную
минуту прокрадывалсЯ мальчик в заветный уголок сада и пересчитывал там
деньги. ‚ течение этих двух лет его сокровище значительно возросло: ему не
раз удавалось снова забиратьсЯ в кассу отца и незаметно стЯгивать оттуда то
одну, то две маленькие монеты. Ќаконец, этого ему показалось мало, он
почувствовал страстную любовь уже именно к золоту: ему нужны были червонцы.
Ћн осторожно пересчитал все свои деньги, пошел в самую дальнюю в городе
менЯльную лавку, променЯл там монеты и получил за них четыре червонца.
‘коро к этим четырем червонцам прибавилось еще три из отцовской кассы.
Ќа этот раз, ввиду пропажи такой значительной суммы, старый еврей
заволновалсЯ, но так как подозревать никого не мог и так как в его кармане
оказалась маленькаЯ дырочка, то он решил, что сам потерЯл эти три червонца,
поволновалсЯ, даже пострадал от этого - и потом успокоилсЯ.
Џрошло еще немного времени, и подросший Њарано уже пустил в ход свои
сбережениЯ, нажил на них сто процентов, удвоил капитал, отцовское занЯтие
пришлось ему по вкусу.
Њолодому еврею было всего двадцать лет, а между тем такого
бессердечного и отвратительно жадного ростовщика никто еще не знавал в
Џалермо. Ћжидать от него хотЯ бы самого слабого проЯвлениЯ человеческого
чувства было нельзЯ, и вот теперь в болезненно расстроенных мыслЯх Њарано, в
его воображении мелькали одна за другой, перебиваЯ друг друга, различные
сцены из его жизни.
Ћн видел себЯ в своем темном, затхлом помещении в Џалермо, среди
различных вещей, оставленных ему под залог. Џеред ним мелькали разные лица
несчастных людей, которых нужда заставлЯла к нему обращатьсЯ; ему чудились
стоны, мольбы и слезы жертв его алчности, и он злобно усмехалсЯ, вглЯдываЯсь
в эти призраки.
Ќаконец и призраки исчезли, и ничего уже ему не вспоминалось. ’еперь
мелькали только обрывки каких-то непонЯтных мыслей, и все путалось. ‚друг он
вскакивал с кровати, дрожа всеми членами, подкрадывалсЯ к столу, ему
чудилось, что на столе опЯть лежит возле лампы эта блестЯщаЯ куча золота...
все двести пЯтьдесЯт червонцев.
Ћн осторожно приближал к ним руку, схватывал... и в руке ничего - все
исчезало! € он кидалсЯ на пол в Яростном бешенстве, вскакивал снова, глЯдел
да стол, снова видел на нем кучу золота - и опЯть она пропадала под его
дрожавшими пальцами.
"€дти,, идти в лечебницу... к графу Љалиостро! - пронеслось вдруг в его
мыслЯх. - Ќадо идти... надо сказать... что сказать? Ќадо просить прощеньЯ у
графа Љалиостро... у божественного... у благодетелЯ человечества, сказать,
что вчера было дьЯвольское наваждение, что дух злобы подсказывал слова...
„а!.. ѓде лечебница графа Љалиостро?.. “ всех спрашивать... €дти... ‡ачем?
Љто это сказал?.. „а, длЯ того, чтобы получить золото... золото, где оно?
ѓде оно? €дти за ним... Људа?.. Љто это говорит, что надо ехать во
”ранкфурт-на-Њайне?.. ’ам ждет дом, богатые клиенты, дела, опЯть золото,
много золота... ѓде оно?.."
„икое, безумное выражение глаз Њарано все усиливалось. ‡а припадком
бешенства и волнениЯ наступил упадок сил, и он некоторое времЯ лежал
неподвижно, как пласт, на кровати, потом опЯть вставал и начинал метатьсЯ по
комнате и снова глЯдел на стол, но уже не видел на нем золота.
"Ћно там... там, в лечебнице!.."
Ќаконец он как будто успокоилсЯ, взЯл свою ободранную, грЯзную
войлочную шлЯпу, надел ее, вышел из мансарды, забыв запереть за собою дверь,
хотЯ всегда тщательно это делал, и спешно, будто кто гнал его, спустилсЯ с
лестницы.
Ѓыл уже день; городскаЯ жизнь давно началась; улицы наполнились
народом. ‘тарый еврей, с блуждающим взглЯдом, весь оборванный, ужасный,
отталкивающий, шатаЯсь, шел прЯмо перед собою. ‚друг он остановил
встретившегосЯ ему человека и громко, на всю улицу, крикнул:
- ѓде лечебница графа Љалиостро? Љак мне найти ее?
- Ђ тебе зачем? - спрашивали его столпившиесЯ на этот крик люди.
- ’ам... там спасение! - растерЯнно произнес он.
…му сказали, как пройти в лечебницу, и он пошел снова, но сбилсЯ с
дороги, и опЯть останавливал встречных, и опЯть их спрашивал, как пройти в
лечебницу.
‘коро по направлению к лечебнице шел уже не он один, за ним целаЯ толпа
любопытных, желавших увидеть, что будет, исцелит ли знаменитый иностранец
этого помешанного старика.
‚от Њарано у входа в лечебницу. …го пропустили. ‚сЯ зала полна народом.
‡десь снова, как и накануне, собралось немало больных и еще гораздо больше
любопытных.
ѓраф Љалиостро в своем роскошном нарЯде, сопровождаемый многочисленной
свитой, уже обходил больных, налагал на них руки и объЯвлЯл им, что они
освобождены от болезни. Ѓольные радостными возгласами приветствовали свое
выздоровление; многие кидались на колени перед Љалиостро, ловили и целовали
его руки. Џо зале шел несмолкаемый, едва сдерживаемый говор: все передавали
друг другу о поразительных исцелениЯх и о том, что вчера божественный
Љалиостро раздал бедным больным большую сумму денег, что сегоднЯ уже
началась раздача, что этот Ѓогом посланный человек принес счастье всем
несчастным, всем больным города ‘трасбура.
‚от наконец и Њарано, пробившись сквозь толпу, пропускавшую его охотно,
чтобы только не прикоснутьсЯ к его грЯзным лохмотьЯм, увидал Љалиостро. Ћн
задрожал всем телом, шатаЯсь кинулсЯ к нему, не устоЯл на своих слабых ногах
и упал в нескольких шагах от Љалиостро на пол.
‚еликий Љопт увидел его, подошел к нему, наклонилсЯ и потом, обращаЯсь
к окружающим, сказал:
- ‚ы видите этого человека? ЉажетсЯ, это тот самый безумец, который
вчера, во времЯ моего въезда, кинулсЯ к моей колЯске и бранил менЯ, называЯ
не помню уже каким, именем. ‚едь это он?
‚се, кто присутствовал вчера при въезде, признали старого евреЯ.
- —то тебе надо, несчастный? - громким и спокойным голосом, на всю
залу, спросил Љалиостро.
Њарано долго ничего не мог вымолвить. Ќаконец его хриплый голос
произнес:
- „ьЯвол вселилсЯ в менЯ вчера, и он шептал мне: "€ди, увидишь
божественного Љалиостро, закричи ему, что он негодЯй, что он украл у тебЯ
шестьдесЯт унций золота... ’ребуй от него шестьдесЯт унций золота".
‚сЯ зала так и замерла, никто не проронил ни одного звука.
- ЌегодЯй, отдай мне мои шестьдесЯт унций золота! - вдруг, напрЯгаЯ
последние силы, завопил Њарано и смолк, схватываЯ себЯ за голову и,
очевидно, силЯсь вспомнить что-то, что-то сообразить.
- ‚от видите, - громозвучно произнес Љалиостро, - видите, что враг
человеческого рода делает иногда с людьми. Ћчевидно, этот несчастный жаден,
и дьЯвол, вселЯсь в него, сулит ему золото. естьдесЯт унций золота!.. џ
думаю, этот несчастный нищий никогда и не видал такой суммы! —то же хочет
дьЯвол с этим золотом? ‚идите ли, Я... украл его шестьдесЯт унций... Я!.. Ќе
знаю, если бы он сказал устами дьЯвола, что Я украл у него пучок седых
волос, это еще могло бы иметь смысл, но красть то, чего у менЯ столько,
сколько Я хочу...
Љалиостро развел руками и усмехнулсЯ, а затем, повернувшись к
следовавшему за ним одному из своих секретарей, велел принести шкатулку,
находившуюсЯ в соседней комнате.
—ерез минуту шкатулка был принесена. Љалиостро отпер ее, и все увидели,
что она полна золотом.
Љалиостро двумЯ пригоршнЯми взЯл червонцы и бросил их на пол перед
трепетавшим в конвульсиЯх Њарано. ‘тарый еврей испустил отчаЯнный крик,
кинулсЯ вперед и прильнул к золоту, загребаЯ его, прижимаЯсь к нему лицом,
целуЯ монеты. ’еперь он визжал, хохотал, рыдал, бесновалсЯ... Ќо вот все его
тело конвульсивно вздрогнуло, он испустил глухой стон, его пальцы, сжимавшие
монеты, разжались, он вытЯнулсЯ на полу - и осталсЯ неподвижным.
Љалиостро склонилсЯ над ним, повернул к себе его лицо и сказал:
- Ћн умер. ‚от длЯ чего дьЯволу нужно было золото - длЯ того, чтобы
убить этого человека! …го Я воскресить не могу. Ќад ним совершилсЯ суд
Ѓожий.
€ все видели, как при этих словах лицо Љалиостро омрачилось, он опустил
голову и несколько времени простоЯл в глубокой задумчивости.
Њежду тем служители поднЯли Њарано, который действительно был мертв.
‘екретарь подбирал золото и снова клал его в шкатулку. …ще минута - и
божественный Љалиостро снова обходил больных, снова исцелЯл их и снова
принимал их горЯчую благодарность. ’еперь лицо его опЯть было спокойно, к
нему вернулось все его величие.
‚се присутствовавшие были потрЯсены, обсуждали смерть сумасшедшего
евреЯ и толковали о дьЯвольских кознЯх, о том, как враг человеческого рода
губит поддавшуюсЯ ему душу. …сли в ком еще до сих пор сохранилось неприЯтное
впечатление от сцены, происшедшей у колЯски во времЯ въезда божественного
Љалиостро в ‘трасбур, теперь это впечатление окончательно изгладилось. ‚се
только еще вернее знали, что у Љалиостро нет недостатка в золоте, что он
может затопить золотом весь город ‘трасбур.

"Ѓлагодетель человечества" говорил старому еврею: "...ведь если бы Я
захотел, если бы Я допустил, тебЯ избили бы до смерти. „а, ты был бы мертв,
и уже не осталось бы никого на свете, кто мог бы рассказывать сказки о
„жузешш Ѓальзаме, о шестидесЯти унциЯх золота и о тому подобном вздоре..."
’еперь этот старый еврей, помимо своей воли, окончательно оправдал
Љалиостро в глазах жителей ‘трасбура. Ћправдал - и умер. …вреЯ похоронили за
счет "благодетелЯ человечества". …врей унес за собою в могилу все ‘казки о
„жузеппе ‚альзамо, - значит, теперь не остаетсЯ никого, кто мог бы повторЯть
эти сказки и смущать ими торжество могущественного графа Љалиостро!.. Ќет,
старые тайны не умирают, и всегда остаетсЯ нечто способное вынести их из
мрака на свет. ’ут же относительно сказок о „жузепне Ѓальзамо оставались и,
помимо умершего Њарано, живые свидетели.
Џервым из таких свидетелей была ‹оренца. Ђ затем, разве не хранилась
эта тайна в таком страшном месте, откуда всегда могла грезить божественному
Љалиостро?
ђазве "великий носитель знака Љреста и ђозы", русский кнЯзь
‡ахарьев-Ћвинов, не доказал ему, в каких сильных и неумолимых руках
находЯтсЯ эти старые сказки?
Ќо Љалиостро не смущалсЯ. ‹оренца, эта страстно любимаЯ жена его,
добровольнаЯ, а еще более невольнаЯ спутница и помощница его жизни, всегда с
ним. Ћна его послушное орудие. ‘ны и видениЯ будущего грозЯт какой-то бедою.
Ќо это будущее далеко, о нем не времЯ думать... Ђ розенкрейцеры? € о них
нечего думать: ‡ахарьеь-Ћвинов осталсЯ там, в ђоссии; ‹оренца своими тайными
способностЯми поможет вовремЯ заметить а отвратить опасность...
„а, положительно Њарано, старый полоумный еврей, был страшнее всех и
всего, с ним приходилось возитьсЯ, следить за ним. ’еперь его нет,
препЯтствие отстранено. ‚печатление, произведенное на Љалиостро сценой
смерти старого евреЯ, пропало, как пропадали и все впечатлениЯ в этой
страстной и порывистой душе, жаждавшей наслаждений, блеска и славы.
Љалиостро чувствовал под собою твердую почву, чувствовал всевозраставшие
свои силы. Ћн знал, да, знал, что звезда его счастьЯ все выше и выше
поднимаетсЯ над его головою. € сознание это окрылЯло его, усиливало его
энергию, его неослабную, постоЯнную деЯтельность.
Ћн говорил себе: "‚се к лучшему" - и совсем искренне считал теперь свою
неудачу в Џетербурге большим длЯ себЯ благополучием. ’о, что не удалось там,
среди северных снегов, среди русских варваров, то должно осуществитьсЯ в
самом центре цивилизации. Џусть там, в Џетербурге, обманутые им русские
вельможи делает что угодно с ложем €зиды! Ћн времЯ от времени будет посылать
им письма, будет поддерживать с ними, так, на всЯкий случай, сношениЯ. Ђ
великаЯ ложа египетского масонства будет им основана не на берегах Ќевы, а
на берегах ‘ены, в великом, чудном Џариже, в этом роскошном средоточии всего
мира. ‘лава, которую он приобретет здесь, будет гораздо громче той славы,
какаЯ ожидала бы его на далеком севере...
Ќо Џариж еще впереди, надо подготовить почву, надо ЯвитьсЯ туда уже во
всеоружии победителЯ а длЯ этого предстоит некоторое, даже, быть может,
довольно долгое, времЯ оставатьсЯ на последней станции, и эта последнЯЯ
станциЯ - ‘трасбур. Ћтсюда до Џарижа недалеко, здесь с Џарижем постоЯнное
сообщение. Ќе Љалиостро придет в Џариж как проситель, искатель успеха, а сам
великий город призовет его и при первом же его поЯвлении повергнет к его
ногам дань удивлениЯ, восторгов, поклонений.
„а, здесь надо собратьсЯ с силами и с материальными средствами.
‘трасбур - город богатый. ѓраждане его, несмотрЯ на сравнительную простоту
нравов, обладают огромными средствами...
Ћднако зачем же графу Љалиостро, купающемусЯ в золоте, "делающему"
золото, думать о чьих-либо средствах?.. Џриходилось думать. „елать золото,
даже и обладаЯ философским камнем, было, видно, довольно трудно, работа эта,
видно, отнимала слишком много времени, по крайней мере, Љалиостро
предпочитал, когда возможно, приобретать деньги иным, более простым,
обыденным способом.
€з Џетербурга, благодарЯ удивительной щедрости и доверчивости некоторых
русских богачей, и прежде всего графа ‘омонова, сделавших огромные
пожертвованиЯ длЯ дела всемирного распространениЯ египетского масонства, он
вывез весьма крупные суммы. Џо дороге до ‘трасбура эта богатаЯ казна,
которой мог бы позавидовать не один владетельный принц, более чем удвоилась
поддержкой и приношениЯми многочисленных масонских лож, совсем попавших под
влиЯние великого Љопта. ’акое богатство дало ему возможность поразить
‘трасбур роскошью, щедростью и благотворительностью. Ќо огромные суммы уже
были затрачены, и теперь каждый день уменьшал наличность капиталов.
‘ледовало позаботитьсЯ об их умножении.
Љалиостро не стал терЯть времени. —то в Џетербурге требовало строжайшей
тайны, что встречало в северных варварах недоверие, холодность и прЯмое
обвинение в обмане и шарлатанстве, то на почве образованной, ученой ”ранции
было несравненно легче. Њистицизм, страсть к необъЯснимому,
сверхъестественному, а главное, жажда новизны, какого-нибудь захватывающего,
манЯщего интереса заставили почти всех богатых и влиЯтельных жителей
‘трасбург, как мужчин, так и женщин, заинтересоватьсЯ египетским масонством.
‚ страсбурских домах, с первого же днЯ приезда Љалиостро, только и было
разговоров что о великом Љопте, о египетском масонстве, об учреждении в
‘трасбуре великой ложи. ‹юдей, желающих превратитьсЯ из мирных граждан в
египетских масонов, было сколько угодно. Ћставалось только подвести их под
различные категории и с каждой из этих категорий собирать, сообразуЯсь с
обстоЯтельствами, более или менее обильную жатву. ќтим-то и занЯлсЯ
Љалиостро.
‚ подобном деле не было мастера, ему равного. Ћн искусной и опытной
рукою зажег свою лампочку, и на эту лампочку со всех сторон так и
устремлЯлись мошки. € бились эти мошки, зачарованные непонЯтным светом, €
стремились к огню, не думаЯ о том, что он может опалить их. …сли этот огонь,
зажженный великим Љоптом, и не опалЯл еще жителей ‘трасбура, то, во всЯком
случае, он хорошо и быстро вытрЯсал их кошельки.
Љазна графа Љалиостро, опустошеннаЯ путешествием, отделкою отелЯ и
благодеЯниЯми первых дней, быстро наполнЯлась. Ќадо отдать справедливость
"благодетелю человечества": он продолжал делать добро, и, каков бы на был
источник этого добра, оно существовало действительно. Ѓедные уходили из его
отелЯ с помощью, больные исцелЯлись...
Џроходить молчанием эту сторону деЯтельности знаменитого авантюриста
нельзЯ, да и самаЯ его деЯтельность, его необычайнаЯ слава и значение в
общественной истории последней четверти XVIII века, его баснословные успехи
- все это не могло бы иметь места, если бы он действительно не делал много
добра. Ћн был олицетворением огромной силы, соединенной с таким же огромным
бессилием. Ћн обладал действительно знанием многих, совсем неведомых тогда
тайн природы, тех тайн, которые в наше времЯ мало-помалу делаютсЯ всеобщим
достоЯнием. ђЯдом со способностью к самым наглым обманам в нем были по
временам порывы искреннего, доброго чувства. ‘амаЯ беззастенчиваЯ
эксплуатациЯ людских слабостей, трескучее шарлатанство и всЯкого рода
мистификации чередовались в нем с искренним вдохновением, в минуты которого
можно было говорить разве только о самообмане.
Ћн попеременно черпал то из источника своей силы, то из источника своей
слабости. ’аким мы видим его во все продолжение его жизни, среди величайших
успехов и самого низкого падениЯ. Љаким способом исцелЯл он людей от
различных болезней, посредством ли огромной, заключавшейсЯ в нем
самостоЯтельной магнетической силы, о существовании которой в человеке до
сих пор идет горЯчий и становЯщийсЯ все более и более интересным спор?
Џосредством ли известного ему свойства человеческого воображениЯ,
ЯвлЯющегосЯ, как теперь выЯснЯетсЯ все убедительнее, действительной
творческой силой? ќто все равно; факт тот, что он исцелЯл, и этому
сохранилось много доказательств и свидетельств. Ќе подлежит сомнению, что
многое множество людей, страдавших такими болезнЯми, против которых
оказывалась бессильной современнаЯ медицина, назло этой медицине становились
здоровыми.
Ћткуда бы ни исходили его деньги, но он ими уничтожал немало страданий,
нищеты, горЯ...
ѓород ‘трасбур, серьезно им облагодетельствованный, был бы очень
несправедлив, если бы вздумал подкладывать дрова в костер его...
’еперь, при новых открытиЯх и опытах современной науки, знакомЯсь с
обширной литературой об этом поразительном человеке, можно найти ему
настоЯщее место и уЯснить его истинное значение. Џора отрешитьсЯ от ложных и
пристрастных взглЯдов. Љалиостро вовсе не тот фантастический, сказочный
Ѓальзаме, не существовавший деЯтель и даже чуть ли не главнейший творец
французской революции, каким изображал его в своих романах великий
французский сказочник „юма-отец. Ќо еще менее не тот он мелкий,
бессмысленный и глупый шарлатан, каким хотЯт его представить в нескольких
позднейших романах, не имеющих ни одного из блестЯщих достоинств
произведений французского романиста и если чем поражающих, то единственно
круглым невежеством их авторов.

Љалиостро очень хорошо знал страсть человеческую ко всЯкого рода
зрелищам, таинственным обрЯдам и вообще ко всему, что действует
непосредственно на внешние чувства. Њало этого - он и сам был исполнен этой
страсти. ЌачинаЯ с сознательного обмана, приготовлЯЯ его обстановку, он
мало-помалу сам увлекалсЯ этой обстановкой, входил в свою роль, терЯл нить
действительности и превращалсЯ в истинного жреца. Ћн мистифицировал людей не
только ради достижениЯ своих целей, но и потому, что находил огромное
наслаждение в таких мистификациЯх.
…му, например, вовсе не было никакой нужды уверЯть всех и каждого в
своем бессмертии и в том, что он был личным свидетелем исторических событий,
происходивших за тысЯчу, за две тысЯчи лет до его пребываниЯ в ‘трасбуре, а
между тем он делал это постоЯнно и вкладывал в свои нелепые рассказы такую
силу, что ему верили. „а, как ни странно представить себе это, ему верили
очень серьезные, по-видимому, люди того времени. ’а очевиднаЯ,
оскорбительнаЯ ложь, котораЯ должна была сразу отвратить от него и заставить
сомневатьсЯ даже и в действительных его познаниЯх, только привлекала к нему.
‘колько раз, в откровенные минуты, потребность в которых ощущаетсЯ
всЯким человеком, говорил он своей ‹оренце, единственному существу, с
которым мог быть откровенен:
- ‹юди, за очень малыми исключениЯми, до того глупы, легковерны и
ничтожны, что нет никакого греха пользоватьсЯ их глупостью, легковерностью и
ничтожностью, извлекаЯ из них всю пользу и длЯ себЯ, и длЯ других. …сть
болезнь, страдание, нищета, горе - всему этому надо помогать, не думаЯ о
глупости и ничтожности тех, кто страдает. Џусть здоровые, счастливые и сытые
дают мне средства длЯ такой помощи. € вдобавок Я возьму от них наслаждение
любоватьсЯ зрелищем их тупоумиЯ... џ очень люблю такие зрелища...
€ он нередко позволЯл себе подобные забавы. Џроходит он, например,
окруженный почтенными кавалерами и дамами, мимо картины, на которой
изображен Ђлександр Њакедонский. ‚друг он останавливаетсЯ, грустно смотрит
на эту картину и вздыхает.
‚се так и впиваютсЯ в него глазами.
- Ѓедный Ђлександр! - говорит он, будто уходЯ в далекие воспоминаниЯ. -
Ћдин только Я помню прекрасные черты твоего лица, один Я мог бы изобразить
их на полотне!
- ’ак вы его знали, граф? Ќеужели?!-- спрашивают кругом с наивной,
искренней серьезностью.
- Љак же не знать... одно времЯ Я был очень даже с ним близок, и если
бы не безвременнаЯ его кончина... но мне тЯжело, господа, предаватьсЯ этим
печальным воспоминаниЯм...
€ все поражены, все так и теснЯтсЯ вокруг него - и ему верЯт. ‚едь в
самом деле лестно, а главное - "ново" быть знакомым с другом Ђлександра
Њакедонского!
Ћн даже и камердинера себе добыл подходЯщего. ќтот камердинер, человек
очень важного вида, исполненный самой подзадоривающей любопытство
таинственности, скоро тоже стал популЯрен в ‘трасбуре. Љак-то один из
важнейших сановников города, находЯсь после обильного обеда в отеле графа
Љалиостро, увидел этого камердинера и, когда тот проходил мимо, схватил его
за ухо.
- Џостой-ка, разбойник, - воскликнул веселый гость, - попалсЯ ты мне,
знай, что Я не выпущу твоего уха, пока ты наконец не скажешь мне, по
истинной правде, сколько лет твоему господину!
- Џозвольте, сударь, - наконец очень серьезно произнес он, - точно
доложить вам, сколько лет графу, Я не могу, Я сам этого не знаю. Ћн мне
всегда казалсЯ таким же молодым, как и теперь. ‚се, что Я могу вам сказать,
- это что Я нахожусь у него на службе со времени разложениЯ римской
республики... „а, мы условились относительно моего жалованьЯ как раз в тот
самый день, когда –езарь погиб, умерщвленный в сенате...
’ак ничего другого и нельзЯ было добитьсЯ от этого удивительного
камердинера.
Џосле подобных интересных воспоминаний божественного Љалиостро очень
естественно, что находилось немало людей, обращавшихсЯ к нему с просьбою
дать им рецепт если и не бессмертиЯ, то хоть продлениЯ жизни на несколько
столетий. …сли такие лица вместе с тем заинтересовывались и египетским
масонством и вносили на дело его процветаниЯ значительную сумму - они
получали рецепт. ‚ числе изданий того времени существует брошюра, носЯщаЯ
такое заглавие: "‘екрет возрождениЯ или физического усовершенствованиЯ.
Ћткрытие великого Љалиостро". ‚от как начинаетсЯ эта брошюра:
"Љто хочет достигнуть такого усовершенствованиЯ своего физического
организма, тот должен каждые пЯтьдесЯт лет удалЯтьсЯ, сопровождаемый одним
только близким человеком, в деревню, во времЯ майского полнолуниЯ. ‘реди
полной деревенской тишины необходимо заперетьсЯ в уединенной спальне и в
продолжение сорока дней держать самую строгую диету: есть очень мало, всего
несколько ложек супу и в небольшом количестве нежных и прохлаждающих овощей
и салату. Џить можно только или дистиллированную, или дождевую майскую воду.
…да должна начинатьсЯ жидким, то есть водою, и кончатьсЯ крепким, то есть
бисквитом или коркой хлеба. Ќа семнадцатый день следует пустить себе кровь в
незначительном количестве и затем принЯть по шести "белых капель" утром и
вечером... Ќа сороковой день принимают первое зерно "первобытного
вещества"..."
„остаточно и этого курьезного образчика, чтобы видеть, каким вздором
угощал Љалиостро своих поклонников. …сли эта брошюрка, как легко, конечно,
догадатьсЯ, только насмешка над его "рецептами", все же в ней очень верно
сказываетсЯ суть дела. ђецепт даетсЯ, но тайна не в том, как надо поступать
и что надо есть и пить, а в каких-то "белых каплЯх" и зернах "первобытного
вещества". Ќо секрет этих "белых капель" и "первобытного вещества" мог быть
открыт только посвЯщенным во все тайны египетского масонства...
’аким образом, любознательный человек, жаждавший печной молодости, сам
того не замечаЯ, все более и более втЯгивалсЯ в болото заманчивой
неизвестности и за каждое новое, ничего не открывающее ему открытие щедро
расплачивалсЯ. Љогда богатых и тароватых жертвователей собралось достаточно,
ложа €зиды была открыта и состоЯлось первое ее заседание в том самом
"египетском" зале отелЯ Љалиостро, где он давал свой первый сеанс
"голубков". Њасоны обратились к великому Љопту и спросили его, правда ли,
что он сын знаменитого графа ‘ен-†ермена, слава чудес которого, еще недавно
гремела по всей …вропе и который вдруг бесследно исчез.
Љалиостро отвечал:
- Ќет, это неправда. џ не сын его и не могу быть его сыном, ибо, во
всЯком случае, Я не моложе его. Ќо Я глубоко его почитаю, и еще очень
недавно Я и жена моЯ получили от него высшее посвЯщение... узнали от него
некоторые новые тайны.
- ’ак граф ‘ен-†ермен жив? ѓде же он? - взволнованно спрашивали
слушатели.
- Ћн живет в ѓольштейне, на лоне природы, - отвечал Љалиостро, - но
доступ в его чудный замок весьма затруднителен. ‚прочем, хотЯ мы с ним и
никогда не встречались, все же очень хорошо знали друг друга по репутации, и
он с большой радостью принЯл менЯ и мою жену. Ћн назначил нам свидание в два
часа ночи. џ и графинЯ надели белые туники и Явились в замок. Џодъемный мост
опустилсЯ при нашем приближении, и какой-то человек гигантского роста
проводил нас в едва освещенный зал. ‚друг громадные двери открылись перед
нами, и мы увидели озаренный тысЯчами свечей сиЯющий храм. Ќа возвышении,
под золотым балдахином, восседал граф ‘ен-†ермен с таинственным знаком на
груди, свет которого был Ярче солнечного. ЏолупрозрачнаЯ, дивной красоты
женскаЯ фигура порхала вокруг балдахин, в руках у нее был сосуд с надписью:
"ќликсир жизни". Ќемного поодаль, перед громадных размеров зеркалом, мы
увидели другую, то Яснеющую, то почти совсем пропадающую, фигуру.
’аинственный, неведомо кому принадлежавший голос проговорил:
- Љто вы? Ћткуда вы? —его вы желаете? ’огда мы с женой преклонили
колена, и Я отвечал:
- џ пришел поклонитьсЯ сыну природы, отцу истины, служить ему и
получить от него посвЯщение в его великие тайны!
’аинственный голос сказал:
- —его желает подруга твоих долгих дней? ’огда моЯ жена отвечала:
- ‘лушатьсЯ и служить.
‚незапно наступил мрак, вокруг нас происходило что-то страшное, и
ужасный голос близко над нами возгласил:
- ѓоре тому, кто не в силах выдержать испытаний!..
‘трасбурские масоны слушали этот рассказ все с возраставшим
благоговением. Љалиостро увлекалсЯ больше и больше. Ћн не договаривал,
замолкал на самых интересных местах, дразнил своих слушателей. Љогда
заседание было окончено, новые египетские масоны разошлись по домам как в
тумане, и, конечно, никто из них не был бы в состоЯнии сказать, в чем же,
собственно, заключалось это первое, так жданное ими заседание ложи €зиды и
какие тайны им открыты. Ќо они не отдавали себе ни в чем отчета, они были
уже зачарованы.
Ќа следующий же день по всему ‘трасбуру ходил рассказ о таинственном
посвЯщении и еще более таинственных испытаниЯх в замке графа ‘ен-†ермена. Ђ
через два днЯ к ‹оренце Явилась депутациЯ самых молодых и красивых
страсбурских дам с просьбой открыть дамскую ложу €зиды, в первом заседании
которой непременно должны быть "посвЯщениЯ" и "испытаниЯ". Џрелестные дамы
города ‘трасбура почему-то особенно жаждали "испытаний".

ЏрелестнаЯ ‹оренца, несмотрЯ на все уверениЯ мужа, что солнце над ними
Ярко светит и что наступили долгие безоблачные дни, все же никак не могла
почесть себЯ счастливой. „а и вообще всЯ ее жизнь, где бы и с кем бы, она ни
находилась, в какие бы обстоЯтельств" те ставило ее переменчивое счастье ее
повелителЯ, была совсем неестественной и, в сущности, печальной жизнью.
ќто происходило от ее личных, присущих ей свойств, от того, что
несмотрЯ на видимые признаки здоровьЯ, она страдала с самого детства
сложной, удивительной нервной болезнью. ќта-то болезнь и сделала ее как бы
нарочно созданной длЯ роли помощницы Љалиостро - только благодарЯ этой
болезни он и мог развить в ней те исключительные способности, которые
проЯвлЯютсЯ лишь в том случае, если нарушено физическое равновесие
человеческого организма...
†изнь ‹оренцы состоЯла из постоЯнной смены самых разнообразных
ощущений. „ействительность, среди которой она находилась, часто исчезала длЯ
нее и заменЯлась то уловлЯемым ею, а то и совсем бессознательным бредом,
видениЯми.
Ѓессознательного, именно того, чем пользовалсЯ Љалиостро, было очень
много, и потому в жизни ‹оренцы, в ее днЯх и ночах существовали удивительные
пробелы: минуты и часы, которых она не знала, не помнила, во времЯ которых
она как бы совсем "отсутствовала".
’акаЯ страннаЯ жизнь, постоЯннаЯ смена болезненных, нервных ощущений,
естественно, влекли и ее к новизне, ко всему, что могло поглотить ее
внимание. ‚ первые дни пребываниЯ в ‘трасбуре ее занимала новаЯ обстановка и
та, принадлежавшаЯ теперь ее мужу и ей, почти царственнаЯ роскошь, какой до
сих пор у них все же никогда и нигде не было. Ќо вот она присмотрелась ко
всему этому и опЯть начала томитьсЯ и скучать.
’аким образом, депутациЯ страсбурских дам была очень кстати, да к тому
же и Љалиостро, узнав об этой депутации, возбудил в жене интерес к новой
предлагавшейсЯ ей роли.
‚ернувшись после обхода своей лечебницы, он распорЯдилсЯ, чтобы никого
к нему не пускали, чтобы двери отелЯ стоЯли несколько часов на запоре, и,
взЯв под руку ‹оренцу, обходил с нею удивительные, таинственные залы, живо
объЯснЯЯ ей, длЯ чего и каким образом устроено то и другое.
Ћн был в самом лучшем настроении духа. Ћживление ‹оренцы, интерес,
который изображалсЯ на ее прелестном, таком дорогом длЯ него лице, - все это
наполнЯло его положительным счастием. Ћн дал ей серьезный урок, как ей
следует вести себЯ в роли верховной жрицы €зиды, что делать, что говорить, и
вместе с нею приступил к различным приготовлениЯм.
Љогда все было готово, ‹оренца написала одной из приезжавших к ней дам,
что по зрелом обсуждении готова исполнить желание благородных жительниц
‘трасбура и что просит приехать к ней немедленно двух или трех
представительниц вновь образующегосЯ кружка длЯ окончательных переговоров.
Љогда дамы приехали, она торжественно объЯвила им, что согласна устроить в
‘трасбуре дамскую ложу €зиды и давать всем желающим уроки истинной магии, но
с тем, чтобы на собраниЯх этой ложи никогда не присутствовал ни один
мужчина. —исло новых жриц €зиды должно быть не менее тридцати шести. ’огда
стали составлЯть список.
‚ ‘трасбуре очень легко набралось тридцать шесть молодых женщин,
удовлетворЯвших требованиЯм, заЯвленным ‹оренцей. ’ребованиЯ эти состоЯли в
следующем: каждаЯ молодаЯ дама, желающаЯ начать изучение магии и вступить в
ложу, должна сделать взнос не менее ста луидоров. ‡атем ей ставилось в
непременную обЯзанность в течение двух недель вести строго уединенную, так
сказать, монастырскую жизнь. ‚от и все. Џо окончании указанного срока
графинЯ Љалиостро назначала день открытиЯ ложи. ‚се дамы с радостью
согласились на эти условиЯ.
‘ нетерпением ожидавшийсЯ день пришел. Ѓыло одиннадцать часов вечера,
когда в гостиной ‹оренцы собрались все до одной интересные неофитки.
‹оренца в этот вечер была мало похожа на всегдашнюю мечтательную,
прелестную и робкую женщину, какой она всем казалась. Ћна встретила своих
гостей с величием, достойным древней жрицы. ЋбойдЯ приезжих и убедЯсь, что
все в сборе, она попросила дам в соседнюю комнату, где они должны были снЯть
с себЯ свои нарЯды и облечьсЯ с помощью ловких, почему-то замаскированных
прислужниц в приготовленные длЯ них одежды.
‚се были до такой степени заинтересованы и находились в таком нервном
возбуждении, что даже переодевание, которое, конечно, при других
обстоЯтельствах потребовало бы немало времени, совершилось очень быстро. Ќе
более как через четверть часа ‹оренца уже снова была окружена дамами,
превратившимисЯ в каких-то древнегреческих красавиц. ‚се они были теперь в
белых туниках с цветными поЯсами и оказались разделенными, по цвету этих
поЯсов, на шесть групп, в каждой по шести дам. Џринадлежавшие к первой
группе имели черные поЯса, ко второй - голубые, к третьей - красные, к
четвертой - фиолетовые, к пЯтой - розовые и, наконец, принадлежавшие к
шестой группе были опоЯсаны лентами неопределенного, модного тогда цвета,
который называлсЯ "impossible".
€х головы обвивал длинный прозрачный вуаль, на ногах были легкие
сандалии с золотыми завЯзками.
€з этих четырех предметов - вуалЯ, белой туники, поЯса и сандалий -
состоЯла всЯ их одежда. ‘ама ‹оренца оказалась в такой же белой тунике, с
таким же вуалем на голове, только поЯс у нее был золотой с Ярко-пурпуровыми
крапинками, казавшимисЯ каплЯми крови. ‡олото этого поЯса означало власть,
пурпуровый цвет крапинок - истинное познание.
€з гостиной ‹оренца повела дам в самый лучший, только что оконченный
отделкой зал отелЯ. ‡ал этот, с высоким куполом, походил на храм. Џо стенам
стоЯло тридцать шесть кресел, обтЯнутых черным атласом. ‡ал освещалсЯ
сверху, с купола; благоуханиЯ наполнЯли его, и легкий дымок невидимых
курильниц, разносившийсЯ всюду, способствовал фантастичности впечатлениЯ.
Ќапротив той двери, в которую вошли неофитки, помещалсЯ высокий,
сверкающий золотом трон и по обеим сторонам его стоЯли две какие-то странные
темные живые человеческие фигуры.
‹оренца, пройдЯ через зал, величественной походкой поднЯлась по
ступенЯм трона и остановилась на возвышении, озарЯемом лившимсЯ сверху
светом.
Ћна была прекрасна в своей легкой белой одежде, обрисовывавшей ее
стройные формы. „а и вообще все эти тридцать шесть молодых женщин, в их
новой роли и новом виде, оказывались гораздо интереснее, чем в самых модных
и богатых нарЯдах. €х мужьЯ и поклонники остались бы довольными таким
превращением, но ни мужей, ни поклонников не было, чтобы взглЯнуть на них;
это было первое заседание дамской ложи €зиды, вход в которую, как уже
известно, строго запрещалсЯ каждому мужчине, что же касаетсЯ двух темных
закутанных фигур, стоЯвших по сторонам трона, то невозможно было решить, кто
это - женщины или мужчины.
Љогда все дамы разместились на своих креслах, свет, озарЯвший зал,
начал понемногу бледнеть, наконец совсем почти померк: весь зал оказалсЯ
теперь в таинственной полутьме, в легком дыму фимиама, в полной
торжественной тишине.
’огда ‹оренца сделала знак, и две таинственные фигуры сбросили с себЯ
закутывавшую их кисею, Ћни оказались красивыми молодыми женщинами в
древнеегипетских костюмах.
‹оренца обратилась к дамам и сказала:
- ‚станьте с ваших кресел, поднимите правую руку в обопритесь ею о
колонну, котораЯ рЯдом с каждой из вас. Ћтстегните застежки туники на левом
бедре...
‚се дамы немедленно исполнили это приказание. ’огда две юные египтЯнки
вышли на середину зала и на мгновение остановились. ‘лабое мерцание,
озарЯвшее о купола то место, где они стоЯли, дало возможность всем дамам
разглЯдеть, что в руках у этих красивых египтЯнок находЯтсЯ большие
сверкающие мечи. ‡атем египтЯнки стали подходить по очереди к каждой даме и
шелковыми шнурками всех их привЯзывали друг к другу за правую руку и за
левую ногу. ’аким образом вокруг всего зала образовалась непрерывнаЯ цепь.
Љогда это было исполнено, среди вновь наступившей полной тишины ‹оренца
возвысила голос. Ќикто никогда не слыхал от нее ничего подобного. Ћна
прекрасно выучила свой урок и декламировала с большим воодушевлением. …е
звонкий, милый голос, как серебрЯный колокольчик, раздавалсЯ по залу и
уносилсЯ в глубину купола. Ћна говорила:
- ‘естры мои, вот вы все свЯзаны, и это служит символом вашего
положениЯ в обществе. Љак женщины, вы находитесь в зависимости от ваших
мужей. Љакого бы знаменитого рода вы ни были, какие бы громкие имена ни
носили, какими бы богатствами ни владели - вы в цепЯх. ‚се мы с детства
посвЯщены жестоким богам. Ђх, если бы, сбросив это постыдное иго, мы сумели
бы соединитьсЯ и вместе отстаивать наши права! ’огда мы бы скоро увидели
наших теперешних повелителей у наших ног, умолЯющих нас о снисхождении,
добивающихсЯ малейшего знака нашего вниманиЯ!
Ќо воинственно было только начало речи изидиной жрицы. ‘коро тон ее
изменилсЯ.
- Ћднако, - говорила она, - оставим мужчин, их ужасные опустошительные
войны, их скучные и непонЯтные длЯ нас законы, займемсЯ тем, чтобы
владычествовать над общественным мнением, очищать нравы, развивать умы,
помогать людЯм в бедах и несчастиЯх. ’акаЯ деЯтельность наша, всегда нам
доступнаЯ, несравненно важнее и свЯтее всей мужской горделивой деЯтельности!
’аково было выступление к открытию ложи.
Љогда ‹оренца замолчала, все тридцать шесть дам стали восторженно ей
аплодировать. Џрекрасные египтЯнки распутали шелковые узлы, освободили
неофитов, и ‹оренца объЯвила:
- Џолучите свободу и будьте свободны так же и в обществе. ‘вобода - это
перваЯ потребность каждого созданиЯ! пусть же все силы вашего духа будут
направлены к тому, чтобы ее достигнуть. Ќо можете ли вы на себЯ положитьсЯ?
“верены ли вы в своих силах? Љакое ручательство дадите вы мне в том, что не
окажитесь слабыми? ‚ы должны немедленно подвергнутьсЯ испытаниЯм силы вашего
духа!
“ молодых дам так и забились сердца при этих словах. Ћни все еще
продолжали с особенным нетерпением ожидать именно обещанных испытаний.
- ђазделитесь на шесть групп, по цвету ваших поЯсов, - сказала ‹оренца,
- и пусть каждаЯ группа пройдет в одну из дверей, находЯщихсЯ перед вами.
‡найте, что там, за этой дверью, ожидают вас ужасные испытаниЯ. €дите, мои
сестры, двери открыты, и бледнаЯ, скромнаЯ луна освещает земную природу!..

XII

ЉаждаЯ из молодых дам, пройдЯ в указанные египтЯнками двери, очутилась
в незнакомой и такой же таинственной, как и весь этот отель, обстановке.
Ћбширные помещениЯ, где увидели себЯ неофитки, так же как и зал, не имели
окон. ‘вет проникал откуда-то сверху, и свет этот действительно походил на
лунный. Ћн придавал всем предметам, находившимсЯ вокруг, поэтически
неопределенный колорит и менЯл их очертаниЯ. —то это било? Ќе то комната, не
то сад - по крайней мере со всех сторон над возбужденными и любопытными
молодыми женщинами свешивались древесные ветки, отовсюду выглЯдывали на них
загадочные изображениЯ каких-то белых мраморных лиц, еще более загадочных
при голубоватом освещении; покрытые свежим дерном скамьи были расставлены
там и здесь, и легкие сандалии дам утопали и мЯгком, пушистом ковре.
Ќадо было только удивлЯтьсЯ, каким образом такаЯ фантастическаЯ
обстановка могла так скоро создатьсЯ в страсбурском отеле. Ќо было и еще
нечто, чему можно было гораздо более удивитьсЯ, что указывало, на
необыкновенную ловкость великого Љопта в две недели, назначенные дамам
‹оренцей длЯ приготовлениЯ к первому заседанию ложи €зиды, Љалиостро успел
ознакомитьсЯ со всеми обстоЯтельствами жизни молодых неофиток, проникнуть во
все их семейные и иные тайны и подготовить им именно такие испытаниЯ,
которые как нельзЯ лучше подходили к их характеру, свойствам, наклонностЯм и
обстоЯтельствам их жизни.
…сли бы Љалиостро сразу мог расширить свой отель, чтобы вместить в него
длЯ каждой из тридцати шести дам отдельное помещение, результаты были бы,
конечно, еще поразительнее. Ќо это оказалось невозможным. Ћтсюда Явилась
необходимость разделить дам на группы, обозначив это разделение цветом их
поЯсов. ‚ этом разделении на группы прежде всего и выказалось искусство
Љалиостро.
ЉаждаЯ группа состоЯла из женщин, которых можно было подвергнуть более
или менее общим испытаниЯм. Њолодые дамы оказались сразу в атмосфере своих
страстей, вкусов и грешков...
‘начала они были одни в этих таинственных помещениЯх и все с
возраставшим нетерпением ждали, что такое с ними случитсЯ.
Ќо вот вблизи от них, из-за зеленых ветвей, раздалсЯ шорох, и перед
ними показались какие-то фигуры. ”игуры эти при своем приближении
мало-помалу терЯли свои фантастические очертаниЯ и даже иногда оказывались
им знакомы. Ќекоторые из дам узнавали рЯдом с собою черты того человека,
который был им дороже всего или которым они, по меньшей мере, были сильно
заинтересованы.
Џочти каждаЯ из них должна была услышать самые страстные признаниЯ в
любви, самые нежные клЯтвы, каких, может быть, до этой таинственной ночи они
и не слыхали... Ќо они знали, что их задача - оставатьсЯ холодными как лед,
и все они очень храбро выдерживали это испытание. ‚нутреннее чувство
подсказывало им, что строгость, которую они должны выказать, - не вечный
обет. ’аким образом самые нежные и слабые из молодых страсбурских дам
оказались непреклонными...
€спытаниЯ крепости сердца были окончены; оставались еще другие - и вот
из-за тех же зеленых ветвей стали показыватьсЯ дамам всевозможные призраки,
чудовищного вида фигуры. „амы, проникнутые желанием оказатьсЯ достойными
посвЯщениЯ и достигнуть познаниЯ таинств высшей магии, победоносно боролись
с невольным страхом, только некоторые из них закрывали глаза и старались не
глЯдеть на окружавшие их ужасы.
"—то же будет еще?" - спрашивали себЯ неофитки, когда все страшные
призраки исчезли и снова все вокруг стало тихо.
Џрошло несколько минут: никто не поЯвлЯлсЯ, ничто не показывалось.
’огда молодые дамы понЯли, что испытаниЯ окончены, что они вышли из них
победительницами. ‘ознание своего торжества, своей силы наполнило их, и они
устремились назад, к тем дверЯм, из которых прошли сюда. Ћни снова в зале,
снова в облаках курений. Џеред ними величественно прекраснаЯ жрица €зиды.
‹оренца поздравила их с окончанием испытаний и пригласила каждую
поместитьсЯ на черном атласном кресле и отдохнуть.
Љогда все разместились, вдруг наверху, в самой вышине купола,
послышалсЯ странный, неопределенный звук, будто что-то треснуло, открылось.
„амы поднЯли кверху глаза и с изумлением увидели, как с купола спускаетсЯ на
огромном золотом шаре человек.
џркий свет сосредоточилсЯ на этом Явлении. ар опустилсЯ до полу, и
сидевший на нем человек оказалсЯ сам великий Љопт, сам божественный
Љалиостро. Ћн был, подобно новым адепткам, в самом легком, древнегреческом
одеЯнии...
- ќто гений истины! - воскликнула жрица €зиды. - џ желаю, чтобы вы от
него узнали все тайны, которые издавна стараютсЯ скрыть от женщин.
Ѓессмертный Љалиостро вмещает в себе всю мудрость веков, он знает все, что
было, что есть и что будет...
Њолодые дамы знали пока одно, а именно, что великий Љалиостро очень
красив в своем древнегреческом нарЯде. Ћн принЯл грациозную позу на золотом
шаре и обратилсЯ к прелестному собранию.
- „очери земли! - воскликнул он. - ЊагиЯ, истиннаЯ магиЯ, о которой
ходЯт такие разноречивые слухи, на которую давно уже так клевещут, в
сущности, есть не что иное, как секрет делать добро человечеству. ЊагиЯ -
это посвЯщение в таинства природы и власть пользоватьсЯ этими таинствами по
своему усмотрению. ‚ы не можете более сомневатьсЯ в магических силах. ‘илы
эти переходЯт предел возможного, и это было вам доказано в только что
пройденных вами испытаниЯх. ЉаждаЯ из вас видела того, кто близок и дорог ее
сердцу, говорила с ним, а между тем ведь вы говорили только с призраками,
только с тенЯми, созданными магией, а не с живыми людьми! ‚ы видели только
образ человека, а не самого человека.
Љогда вы отсюда выйдете и встретитесь о теми, кто, как вам казалось,
был так от вас близок несколько минут тому назад, спросите их, и вы
убедитесь, что эти дорогие вам люди не имеют ни малейшего понЯтиЯ о том, где
вы находились сегоднЯ и кого видели. ’аким образом, не сомневайтесь белее в
могуществе магии и по возможности чаще ЯвлЯйтесь в этот храм, где самые
удивительные тайны будут вам открыты. Џервое посвЯщение, пройденное вами,
очень хорошее предзнаменование длЯ вас. ‚ы доказали, что достойны быть
посвЯщенными в высочайшие тайны, узнать великую истину, но Я вам буду
сообщать ее не сразу, а понемногу, по мере того как вы будете в состоЯнии
воспринимать ее отдельные части. Ќа сегоднЯ узнайте только одно, что
высочайшаЯ цель египетского масонства, догму и ритуал которого Я перенес
сюда из самой глубины ‚остока, - это счаастье человечества, беспредельное
счастье! ‚сЯкий посвЯщенный египетский масон, мужчина или женщина,
непременно пользуетсЯ таким беспредельным счастьем. Ћно состоит равно в
душевной Ясности, в удовольствиЯх разума и наслаждениЯх тела. ’акова эта
высокаЯ цель. „лЯ достижениЯ ее знание открывает нам тайны. ‡нание проникает
всю природу, и такое знание - магиЯ. Џока не спрашивайте менЯ ни о чем
больше, живите счастливо, любите мир и гармонию, обновлЯйте дух ваш нежными
волнениЯми... ‹юбите добро и делайте его сколько можете, все остальное
ничтожно!
Ћкончив эту речь, божественный Љалиостро снова поднЯлсЯ на своем
золотом шаре и исчез в глубине купола. ’еперь Яркий свет озарил зал.
‚незапно пол посредине ушел вниз, и перед изумленными взорами дам поднЯлсЯ,
как по волшебству, большой длинный стол, роскошно сервированный и
уставленный самыми тонкими кушаньЯми и винами. ‘еребро так и блестело;
хрусталь так и переливалсЯ цветами радуги; букеты душистых цветов,
поставленные в прекрасных вазах, наполнЯли зал новыми ароматами. „ве
проворные египтЯнки, отбросив свои страшные мечи и приветливо улыбаЯсь,
поставили к этому волшебному столу кресла и приглашали дам садитьсЯ.
‹оренца тоже любезно улыбалась. Ћна занЯла свое Њесто во главе стола, и
таким образом началсЯ самый взысканный и веселый ужин. ЌепосвЯщенные
отбросили свою неловкость, свои страхи. Ќесколько глотков чудесного вина
оживили их, вселили в сердца их радость; искренний смех раздалсЯ под
таинственными сводами храма. ‚добавок ко всему неведомо откуда вдруг
раздались звуки музыки, а когда ужин был окончен, волшебный пол снова
опустилсЯ и пол зала оказалсЯ на своем месте, две египтЯнки превратились в
искусных танцовщиц. Ћни протанцевали перед страсбурскими дамами все
древнеегипетские и иные восточные танцы, в которых, может быть, и мало было
древнего, египетского и восточного, но которые дамам все же очень
понравились.
ќти таинственные египтЯнки, очевидно, обладали большими способностЯми:
они прекрасно умели говорить по-французски и объЯснили молодым адепткам всю
свою родословную. Ћказалось, что каждой из них, несмотрЯ на видимую их
юность, по нескольку тысЯч лет и что они уже существовали и также точно
танцевали во времена первых фараонов.
Љогда наконец все удовольствиЯ были окончены, ‹оренца улыбнулась и
весело сказала:
- џ должна извинитьсЯ перед вами, мои дорогие гостьи, быть может, вы
недовольны, и, конечно, имеете на то право, вы, наверное, ожидали гораздо
большего, гораздо более серьезного. € вот ваше первое посвЯщение окончилось
хорошим ужином, музыкой и танцами! џ обещала вам первый урок магии; если вы
недовольны этим уроком, покиньте ложу €зиды; если довольны - Я готова
всегда, по первому вашему желанию, продолжать подобные уроки!
ЏрекраснаЯ ‹оренца все милее и милее улыбалась. …е хорошенькие глаза
так и ласкали всех этих адепток, и горЯчаЯ маленькаЯ рука, украшеннаЯ
дорогими кольцами и браслетами, крепко сжимала их руки. ‚сЯ фигура €зидиной
жрицы дышала очарованием и симпатичностью.
Ќе нашлось ни одной из тридцати шести адепток, котораЯ бы выразила ей
свое неудовольствие. ‚се оказались в восторге и от посвЯщениЯ, и от урока
магии - одним словом, от всего этого вечера. ѓорЯчими рукопожатиЯми и
поцелуЯми благодарили страсбурские дамы графиню Љалиостро, просЯ ее только
об одном, чтобы заседаниЯ великой ложи €зиды происходили как можно чаще.
Ћна обещала им это.
Ѓыло уже три часа ночи. „амы поспешили снЯть с себЯ свои туники и
переодетьсЯ в те платьЯ, в которых сюда приехали...
Ђдептки египетского масонства вернулись домой совсем очарованными.
„амской ложе €зиды предстоЯло в ‘трасбуре прочное процветание,

XIII

Џосле подобного рода проделок и великолепно организованных зрелищ
Љалиостро оставалсЯ в полном спокойствии своей совести. Ћн искренне находил,
что не делал этим никому вреда, а напротив - доставлЯл глупым людЯм
удовольствие, а себе, кроме удовольствиЯ, и пользу.
Ќо он не мог избавитьсЯ от одного ощущениЯ, находившего на него почти
всегда после таких удовольствий, даже если они оканчивались не только
морочением людей, но и доводили его самого до вдохновениЯ, до самообмана, -
он утомлЯлсЯ, ему становилось душно в этой низменной, мертвой атмосфере. ‚се
лучшие стороны его духовного организма болезненно трепетали и требовали длЯ
себЯ простору, требовали деЯтельности в иной, высшей сфере.
€ он спешил в эту иную, высшую сферу. Ћн запиралсЯ в самых далеких,
никому не доступных комнатах своего отелЯ, соединенных маленькой дверцей с
его спальней и будуаром ‹оренцы. ‡десь, чувствуЯ близость любимой женщины и
в то же времЯ в полной тишине, в полном уединении, он оказывалсЯ окруженным
грудами книг, бумаг и всевозможными предметами, необходимыми длЯ
производства различных химических опытов и работ.
Ћн сбрасывал с себЯ свой роскошный костюм, сверкавший золотом и
драгоценными каменьЯми, снимал все свои перстни, цепочки, кружева. ‘нимал
наконец с головы свой искусно завитой парик, надевал простую рабочую блузу и
превращалсЯ в совсем нового человека, в такого человека, каким никто никогда
не знал и не видал его, кроме ‹оренцы.
ќто был уже не граф Љалиостро, не граф ”еникс, не великий Љопт, не
современник Ђлександра Њакедонского, а „жузеппе Ѓальзамо. € опЯть-таки это
был не тот юный „жузеппе Ѓальзамо, которого двадцать лет тому назад знали в
‘ицилии и в €талии. ќто был человек настолько могучий плотью и духом, что
всЯ беспорЯдочность, все мытарства и низкие деЯниЯ его жизни как-то
сглаживались, придавливались горЯчей и плодотворной работою лучших сторон
его разума и духа.
‚ своей рабочей блузе, с гладко обстриженной головою, с задумчивым,
сосредоточенным выражением умного и красивого лица, этот новый „жузеппе
Ѓальзамо ЯвлЯлсЯ замечательным, вдохновенным ученым, талантливым учеником
оккультистов всех направлений, страстным искателем тайн природы,
исследователем и знатоком древних наук - алхимии, кабалистики, астрологии.
…го познаниЯ во всех этих предметах были гораздо глубже, чем это могло
казатьсЯ сразу, судЯ по тем незамысловатым приемам и по тем вовсе не
глубоким речам, которыми он обыкновенно морочил людей. Ќо дело в том, что он
слишком высоко ценил истинное знание, длЯ того чтобы профанировать его в
сношениЯх с глупцами. Ћн находил, что длЯ этих глупцов достаточно всЯкого
вздору и мишуры, и почти никогда не показывал настоЯщего золота своих
знаний. ќто золото берег он длЯ самого себЯ и длЯ тех редких случаев, когда
его аудиториЯ состоЯла из настоЯщих знатоков.
Љалиостро принималсЯ за работу страстно, увлекалсЯ ею, ловил, где
только мог, зерна новых знаний. …му удавалось иногда добывать эти зерна, но
в конце концов он видел, что их все же слишком мало, что не сложить ему из
этих зерен целую гору, взобравшись на которую можно окинуть орлиным оком все
ЯвлениЯ мирозданиЯ.
…ще в не очень давнее времЯ ему страстно хотелось взобратьсЯ на такую
гору. € он пошел к таким людЯм, которые могли помочь ему в этом великом
деле. Ћн пошел к розенкрейцерам и убедилсЯ, что там, на вершине
розенкрейцерской лестницы посвЯщений, должно быть, действительно хранЯтсЯ
величайшие тайны. Ќо поднЯтьсЯ по этой лестнице - значило навеки отказатьсЯ
от всех радостей жизни, от всего, без чего он не мог существовать.
€ вот он оказалсЯ ренегатом и навлек на себЯ справедливый гнев
розенкрейцеров. Ћн знал, что один неловкий шаг его, одно вырвавшеесЯ из его
уст слово - и он не избегнет их страшного мщениЯ. Ќо он вовсе не желал их
выдавать, ему этого было не надо. Ћн просто добровольно отказалсЯ от
возможности дальнейших посвЯщений. Ђ те тайны природы, которые были ему
открыты, он узнал иным путем. Ћн узнал эти тайны в своих не фантастических,
а действительных путешествиЯх по ‚остоку. Ћн изучал их, будучи внимательным
учеником знаменитого, уже умершего кабалиста, которого он называл
Ђльтотасом.
Ќаконец, он и теперь, не только в теории, но и на практике, изучил
многие тайны природы с помощью ‹оренцы. Ћна, сама того не знаЯ, давала ему
полные смысла и значениЯ уроки, она открывала ему неведомые способности души
человеческой, помогала ему иной раз быть действительно бесконечно выше всего
окружающего, видеть, не трогаЯсь с места, все, что творитсЯ на земном шаре,
видеть и знать не только настоЯщее, но и будущее.
€ногда до глубокой ночи засиживалсЯ Љалиостро в своей лаборатории, и ни
малейшего движениЯ, ни малейшего шороха не слышалось вокруг него. €ногда
случалось так, что среди самой горЯчей работы он вдруг останавливалсЯ,
покидал книгу или какую-нибудь реторту - и начинал чутко прислушиватьсЯ.
Ћн слышал шаги, шаги приближались. ЊаленькаЯ дверца неслышно
отпиралась, и перед ним поЯвлЯлась ‹оренца. Ћн весь превращалсЯ во внимание
и при первом же взглЯде на жену уже знал, кто перед ним: ‹оренца или
‘ерафина. ‹оренца - это была любимаЯ им к гена, котораЯ проснулась и,
убедись, что уже поздний час ночи, а муж еще работает, встала и пришла к
нему просить его прекратить работу и лечь спать. ‘ерафина была та же
‹оренца, но уже превращеннаЯ в совсем иное существо. Ћна тоже встала и
пришла сюда, но она вовсе не здесь, а где-нибудь далеко, и он может послать
ее во все пределы земного шара, и она мгновенно очутитсЯ, где ему угодно, и
скажет ему все, что видит, все, что делаетсЯ там, куда он послал ее.
‘ этой ‘ерафиной длЯ него не существует пространства и времени, он
видит тех и других людей, которые так или иначе его интересуют, знает все их
поступки, все их намерениЯ, даже помыслы. ‘ помощью этой дивной ‘ерафины длЯ
него нет тайн - и он ЯвлЯетсЯ действительно могущественнейшим человеком.
Ћдна беда лишь в том, что не всегда ‹оренца способна становитьсЯ
‘ерафиной и что он не имеет средств всегда, когда того хочет, приводить ее в
состоЯние этого полного ЯсновидениЯ. Ћн всегда может усыпить ее и в
состоЯнии такого усыплениЯ заставить тем или иным способом служить своим
целЯм. Ќо подобное усыпление совсем не то. Ћно ничто в сравнении с ее
Ясновидением.
€ногда задаетсЯ такое времЯ, что ‹оренца в течение недель двух-трех
каждую ночь превращаетсЯ в ‘ерафину; иногда проходЯт месЯцы - и ‘ерафина ни
разу не ЯвлЯетсЯ. ќти-то месЯцы отсутствиЯ ‘ерафины всегда и бывали трудным
временем длЯ Љалиостро. ‚ эти-то месЯцы обыкновенно и случались в нем всЯкие
невзгоды.
‚ последнее времЯ, во все времЯ пребываниЯ в Џетербурге, ‘ерафина не
существовала. ЏоЯвлЯйсЯ она, вероЯтно, не было бы фиаско, испытанного им в
северной столице. ‡наЯ все, он сумел бы восторжествовать над всеми кознЯми
своих недоброжелателей, над нерасположением: императрицы …катерины и даже,
наконец, над силою великого ђозенкрейцера. Ѓудь ‘ерафина в Џетербурге, он
показал бы тамошним адептам египетского масонства такие чудеса, что все они
безвозвратно сложили бы у ног его и свою жизнь, и свою душу, и все свои
миллионы.
Ќо ‘ерафина не ЯвлЯлась. Ћна Явилась одни только раз по пути из ђоссии
в ‘трасбур, и это ее поЯвление имело огромные последствиЯ. Ќесколько
богатейших масонских лож, благодарЯ ‘ерафнне, то есть благодарЯ невероЯтным
познаниЯм и могуществу графа Љалиостро, доказанным им публично, в заседаниЯх
лож, превратили все эти ложи в его собственность.
‡десь, в ‘трасбуре, ‘ерафина тоже уже несколько раз поЯвлЯлась, хотЯ
эти ЯвлениЯ ее были и очень кратковременны, иногда продолжались всего
две-три минуты, так что Љалиостро не успевал узнавать от нее всего, что ему
было надо...
—ерез несколько дней после первого заседаниЯ женской ложи €зиды, когда
Љалиостро, по обычаю, работал ночью в своей лаборатории, дверь отворилась и
перед ним поЯвилась ‘ерафина. Ћн осторожно подошел к ней и спросил ее:
- ѓде ты, ‘ерафина?
- џ по дороге в Џетербург, - отвечал нежный голосок ‹оренцы.
- •орошо, спеши скорей туда.
- џ уже там... ‚от Ќева... ‚от улицы Џетербурга... Људа мне теперь?
- ‚ дом кнЯзЯ ‡ахарьева-Ћвинова, - сказал Љалиостро. - ѓде он, что он
делает?
- …го нет в доме, - отвечала ‹оренца. - …го нет в Џетербурге, он
уехал... он спешит по ѓермании, он в Ќюренберге...
- ‡ачем?
- Џостой... ‚ижу!.. Ћн спешит на заседание... к старым, ученым, сильным
людЯм... ќто такое важное заседание, и на нем должны решитьсЯ большие
вещи...
- Ѓудет ли это заседание иметь какое-нибудь отношение ко мне? Ѓудет ли
‡ахарьев-Ћвинов говорить обо мне? - не без волнениЯ спросил Љалиостро.
- „а, будет.
- —то же мне грозит?
‘ерафина на мгновение замолчала.
- ‚ижу! - вдруг радостно воскликнула она. - ’ебе нечего боЯтьсЯ... Ћн
совсем другой стал... Ћн тебе не враг... †алеет тебЯ, даже любит... Ћн всех
любит и даже всех жалеет... Ћ, какаЯ в нем борьба идет... ’о свет в душе, то
мрак...
- ’ебе надо ехать! - внезапно прибавила ‘ерафина.
- Људа?
- ‚ Ќюренберг.
- ќто в Ќюренберге будет заседание?
- „а, и там будет... только он спешит в другое место... в другое
заседание... к старикам.
- ѓде же это?
Ќо ‘ерафина уже исчезла. Љалиостро едва успел подхватить падавшую
‹оренцу и снес ее в спальню. Ћна спала теперь естественным, спокойным сном.
Ќа следующее утро, прочитываЯ свою корреспонденцию, Љалиостро увидел
письмо, печать которого ему была знакома. Ћн быстро разорвал конверт и
прочел латинские строки, где значилось:
"ѓодичное собрание в N. Ћ месте будет сообщено своевременно. Џриезжай,
если помнишь клЯтву, данную учителю. Albus".
Љалиостро уже ничего не страшилсЯ. Ћн был спокоен. —ерез день в
‘трасбуре узнали, что благодетель человечества куда-то уехал, но вернетсЯ в
самом непродолжительном времени.

XIV

Ћдин из диких уголков южной ѓермании. Љругом лес и горы. Њимо скал,
пропадаЯ в расщелинах, исчезаЯ в глубине леса, поднимаЯсь по кручам и лепЯсь
у оврагов, тЯнетсЯ мало кому ведомаЯ дорога. „о ближайшего города далеко -
скорой езды не менее двенадцати часов. „ва-три бедных селениЯ с какой-нибудь
сотней жителей-горцев, ничего и никого не знающих, кроме своих односельчан,
кроме своего леса и горы, только и нарушают полное безлюдье этой местности.
ђедкий путешественник, какой-нибудь студент, слишком засидевшийсЯ и
заучившийсЯ и во времЯ летних вакаций задумавший сделать путешествие пешком
в глубь дикой горной страны, зайдЯ сюда, останавливаетсЯ и спрашивает себЯ:
"Људа же дальше?" ‚ековые ели и поросшие мхом скалы остаютсЯ безмолвными на
этот вопрос, да и бедный горец, встретЯсь студенту, немногое ему скажет.
Ћн скажет ему: "„а куда ж тут! ’ут идти некуда - тут горы..."
- Ђ дорога эта куда ведет?
- „орога-то? €дет она к Ќебельштейну.
- —то это такое - Ќебельштейн?
- Ђ вот та гора, это и есть Ќебельштейн. ’ам был замок баронов фон
Ќебельштейнов, а теперь от него почти ничего и не осталось.
- € никто не живет там?
- Ђ кто его знает! ‘тарик там какой-то, пожалуй, даже и два старика,
только их почти никто никогда не видит, да и неведомо, кто такие те
старики... „умать о них совсем не след - еще неравно беду на себЯ какую
накличешь... Љолдуны там живут - вот что! —ертовщина всЯкаЯ творитсЯ в
старом замке...
€ горец так сумеет напугать вовсе неробкого студента, что тот уложит в
сумку свою храбрость, свою жажду приключений и любовь к неизвестному - и
повернет с едва обозначенной, заросшей травою дороги в места менее дикие,
более интересные, более заманчивые длЯ молодого воображениЯ.
ЏроходЯт годы. ‚се так же тихо, пустынно и уединенно вокруг
Ќебельштейна. “мерли старики колдуны или нет? Љак живут они там, отрешенные
от всего мира? €ли, может, их нет совсем и существуют они только в
воображении горцев?
Ќет, по-прежнему развалины старого замка обитаемы. …сли бы студент,
смущенный горцем, все же решилсЯ бы взобратьсЯ на вершину Ќебельштейна, то
он увидел бы, что и сама дорога, чем ближе к вершине, становитсЯ все лучше и
лучше, он увидел бы на одном из лесных поворотов, перед собою, чрезвычайно
оригинальную и красивую картину старого замка, со всех сторон обросшего
елЯми и густым кустарником, высеченного в скале и то там, то здесь
выглЯдывающего то древней бойницей, то округлостью колонны, то готическими,
узорными, будто кружевными, окнами. ‚ часы тихой глухой ночи он заметил бы
то там, то здесь струйку неверного, мерцающего света, исходЯщую из почти
совсем закрытых зеленью окон...
‚прочем, только это и мог бы он увидеть, так как если бы захотел
проникнуть в самый замок, то это никак не могло ему удатьсЯ. ‘колько бы ни
стучалсЯ он в глухо запертые старые железные двери - никто не откликнулсЯ бы
на стук его.
„лЯ того чтобы узнать, что такое происходит в замке и кто его
обитатели, надо было выломать эти двери, а такаЯ работа была бы не под силу
и нескольким крепким людЯм, да никто ни о чем подобном и не думал...
Ќо, видно, и у старых колдунов старого замка бывают иной раз гости. ‚от
тихим, но холодным вечером какой-то всадник приближаетсЯ по заросшей дороге
к замку Ќебельштейну. Ѓодрый конь, видимо, притомилсЯ - немало часов везет
он всадника, все вперед и вперед, по лесам и горам, поднимаЯсь выше и выше.
€ всадник, должно быть, хорошо знаком с местностью: не смущают его никакие
препЯтствиЯ, не останавливаетсЯ он, а только объезжает извилистыми
тропинками встречные селениЯ, чтобы с кем-нибудь не встретитьсЯ.
Џоследнее человеческое жилье осталось позади. ‘коро полнаЯ темнота
окутает горы, а всадник и не думает об этом. ’емнота застигла его в лесу, но
он уверенной рукой направлЯет своего конЯ и наконец поднимаетсЯ к самому
замку. Ћн подносит ко рту свисток, и пронзительный, какой-то странный,
необычный свист оглашает пустынную окрестность.
ђаз, два и три - три раза звонкие, вызывающие звуки прорезали застывший
ночной воздух, проникли всюду, и вот среди нависших еловых ветвей, дикого
кустарника и густых, засохших уже, по времени года, вьющихсЯ растений
мелькнул свет. ЏослышалсЯ лЯзг и скрип отворЯвшейсЯ тЯжелой, железной двери.
Ќа пороге этой двери поЯвилсЯ с фонарем в руке сгорбившийсЯ старик с длинной
седой бородою. Ћн приподнЯл руку к глазам, заглЯдываЯ во мрак.
- „обро пожаловать, господин! - воскликнул он старческим, но еще бодрым
голосом. - „обро пожаловать! —ас уже поздний, немного осталось часовой
стрелке пройти до полуночи, до полуночи великого нынешнего днЯ!
- ‡дравствуйте, друг мой Ѓергман! - ответил всадник, спрыгиваЯ с конЯ.
- Ќапрасно боЯлись вы, что Я не приеду.
- Ќе боЯлсЯ Я... - как-то нерешительно проговорил старик, - а только...
только час уже поздний! „айте-ка лошадь, Я проведу ее на конюшню, а сами
берите фонарь и идите прЯмо, знаете куда, они уже в сборе. ‘ утра уже в
сборе... и все ждут вас.
‚садник передал старику конЯ, принЯл из рук его фонарь и вошел в дверь.
Љогда свет от фонарЯ озарил лицо его, в этом таинственном посетителе старого
замка легко было узнать ‡ахарьева-Ћвннова.
Ћн поднЯлсЯ по знакомой ему узкой каменной лестнице и невольно
остановилсЯ. –елый рой воспоминаний нахлынул на него в этих старых вековых
стенах, где провел самое знаменательное времЯ своей жизни. ‘ердце его как-то
защемило, едва слышный вздох вылетел из груди его. Ќо вдруг он выпрЯмилсЯ,
поднЯл голову и твердой поступью пошел вперед по длинному сырому коридору,
где гулко раздавались его шаги.
‚от небольшаЯ дверь, в глубине коридора. Ћн повернул ручку, отворил
дверь и вошел. € снова рой старых воспоминаний как будто бы налетел на него,
охватил его со всех сторон и стал добиратьсЯ до его сердца. Џо это было одно
мгновение.
Ћн сбросил свой плащ, свою шлЯпу и спешным шагом направилсЯ в глубину
обширной, слабо озаренной комнаты. —етверо людей поднЯлись ему навстречу, но
он уже был у старого высокого кресла, в котором сидел количественного вида
старец. Ћн склонилсЯ с сыновним благоговением к руке этого старца, крепко ее
целуЯ.
- Џривет тебе, сын мой! - раздалсЯ над ним знакомый голос, и этот голос
теплою волною пробежал по всему его существу.
Ћн поднЯл голову, их взоры встретились, и несколько мгновений они
остались оба неподвижными в крепком объЯтии друг у друга.
Ќаконец ‡ахарьев-Ћвинов тайнее крепко обнЯлсЯ и с четырьмЯ
присутствовавшими лицами.
- Ћтец! - затем сказал он. - ЃратьЯ мои! €звините менЯ, если Я заставил
себЯ ждать. џ сделал, что мог... да и, наконец, сегоднЯшний день еще в нашем
распорЯжении.
- Ќет, - произнес старец, - тебе не в чем извинЯтьсЯ. Њы тебЯ ждали,
твердо знаЯ, что если ты жив, то ЯвишьсЯ ныне раньше полуночи... и ничто нам
не указывало на то, что тебЯ нет в живых. ‘адись на свое место.
€ он указал ему своей тонкой, иссохшей рукой на кожаное кресло рЯдом с
собою.
‡ахарьев-Ћвннов сел и еще раз его быстрый, блестевший взглЯд
остановилсЯ на этих дружественных лицах, озарЯемых светом большой лампы,
поставленной на стол.
„а, все в сборе. ‚от маленький француз ђоже ‹евок, все с теми же Ясными
голубыми глазами, все с той же глубокой морщиной, пересекающей лоб. Ћн, как
и всегда.
в своей темной и скромной одежде, в которой, наверно, недавно еще можно
было его видеть в Џариже, на левом берегу ‘ены, в его запыленной лавочке
букиниста. ђЯдом с ним важный, величественный барон Ћтто фон Њелленбург. Џо
другую сторону стола профессор €оганн Ђбельзон, крошечный, юркий, проворный
и привычно то и дело вертЯщийсЯ на своем кресле и сверкающий могучими, так и
проникающими в глубь души глазами. ‚от и старый граф •оростовский, почти
неестественно тощий, с топкими ввалившимисЯ губами, с беспокойным и умным
выражением старческих слезЯщихсЯ глаз.
‚се в сборе, все сразу кажутсЯ такими же, какими были они в последнее
годичное заседание, в этой же самой комнате, а между тем ‡ахарьев-Ћвинов
видел в них большую перемену. Џеремена была и в прекрасном старце. Ћн как
будто осунулсЯ и, не изменЯвшийсЯ долгие годы, будто сразу постарел.
Ќа всех лицах была заметна как бы тень печали.

‡ахарьев-Ћвинов откинул голову на спинку кресла. ‚сЯ его поза указывала
на некоторое утомление. Ћн испытующим, невеселым взглЯдом обводил
присутствовавших.
‘тарый ѓанс фон Ќебельштейн вынул из кармана маленький золотой Ящичек,
открыл его и протЯнул ‡ахарьеву-Ћвинову. ’от молча взЯл из Ящичка кусок
какого-то темного вещества и положил его себе в рот. Њежду тем старец
говорил:
- Џрими, мой сын, это угощение. Џо счастию, длЯ подкреплениЯ
человеческих сил после долгого пути, длЯ уничтожениЯ чувства усталости,
голода и жажды нам не надо накрывать на стол, подавать всЯкие кушаньЯ,
приготовленные из мЯса убитых животных, и вина, действие которых так или
иначе, в большей пли меньшей степени, а все же всегда нездорово и
нежелательно отзываетсЯ на человеческом организме. Њы можем ограничитьсЯ
маленьким кусочком этого чудесного темного вещества, заключающего в себе
чистейшую эссенцию лучших целебных и могучих произведений природы. …сли тебе
недостаточно одного кусочка - возьми еще. ‚ моей лаборатории только что
изготовлен свежий запас этой чудной пищи, поддерживающей мои старые силы.
Ќо ‡ахарьев-Ћвинов отрицательно покачал головою. Ћн уже чувствовал во
всем теле свежесть и бодрость, как будто не ехал весь день и весь вечер
верхом, почти не останавливаЯсь, как будто не провел более суток безо
всЯкого питьЯ и пищи. Ћ, если б вместе с этою бодростью и свежестью тела
маленький, ароматный кусочек, таЯвший теперь на Языке его, мог наполнить и
сердце его такою же бодростью, вернуть Ясность и спокойствие душе его!.. Ќо
душа его оставалась неспокойной, и тоска сжимала сердце.
- Ћтец, - медленно сказал он, - этой пищи даже слишком достаточно длЯ
моего тела, но дух мой смущен, и такое же точно смущение замечаю Я и в тебе,
и в братьЯх. Ќедавно, в дороге, занЯлсЯ Я комбинациЯми чисел и знаков,
вспомнил твои первые уроки, данные мне здесь, в этой комнате, за этим
столом. ‚ результате моей работы оказалось нечто не совсем длЯ менЯ
понЯтное, ибо, как всем нам известно, каждаЯ работа с числами и знаками
приводит к Ясному выводу только тогда, когда мы можем подписать его с
помощью нашего разума. Њой же разум в последнее времЯ иногда останавливаетсЯ
и говорить не хочет. Ќо Я знаю, и вы, конечно, это знаете, что нынешний день
не походит на прежние подобные дни, что он имеет особенное, исключительное
значение в нашей общей жизни, в деле, которому мы служим, быть может, и в
целой судьбе человеческого знаниЯ. ‚от это все мне сказал мой разум, это все
Я еще Яснее понимаю теперь, глЯдЯ на вас...
ѓанс фон Ќебельштейн опустил свою прекрасную старческую голову и в то
же времЯ глаза его грустно и пытливо глЯдели на ‡ахарьева-Ћвинова.
- ‚еликий брат! - воскликнул Ђбельзон. - ’ы продолжаешь наш разговор,
прерванный твоим поЯвлением. Њы именно остановились на том, что ты сейчас
высказал. Њы все знаем и чувствуем то, что ты знаешь и чувствуешь, и мы
спрашивали нашего отца, что это значит? ’ы вошел - он не успел нам ответить.
’еперь, отец, когда к вопросу нашему присоединилсЯ и носитель знака Љреста и
ђозы, прерви свое молчание, открой нам то, предчувствие чего нас всех так
тревожит!
- ‘егоднЯшний день или, вернее, эта ночь все вам откроет, - ответил
старец, - Я же, пока еще не совершилось то, что должно совершитьсЯ, не могу
сказать вам ничего больше. ‚ам известно, что Я не всеведущ, что если Я и
могу читать Ясно в грЯдущей судьбе, то столь же Ясно и твердо знаю, как тому
учил и всех вас и в чем сами вы убедились, что судьба не уничтожает свободы
воли в человеке.
‚се вы знаете, что в великой книге природы все написано широкими общими
чертами. ‚ этой книге указаны пути, по которым струитсЯ мироваЯ жизнь, но
волЯ человека, не изменЯЯ основных, предвечных законов, может направлЯть и
сглаживать различные течениЯ жизни, может производить более или менее
значительные видоизменениЯ в судьбе. € уже в особенности способна на это
волЯ людей, которые, подобно нам, сумели разгадать загадки великого ‘финкса,
которые не раз видели, какого беспредельной творческой силой обладает волЯ,
если она действует в гармонии с божественными законами...
’аким образом, Я знаю судьбу сегоднЯшнего днЯ только условно. Ќе станем
же упреждать событий, которых мы сами должны быть главнейшими двигателЯми.
Ќе будем терЯть времени на отвлеченную беседу...
Ќо раз мы все проникнуты сознанием, что нынешнее собрание наше особенно
знаменательно, что нам предстоЯт самые великие решениЯ, - сосредоточим же
все внимание наше на прошлом братства, вглЯдимсЯ в его настоЯщее и только
тогда мы познаем и решим будущее, ибо, как известно вам, будущее есть
непреложный, безошибочный результат прошедшего и настоЯщего...

XVI

- Њы здесь вдали от всего, что так или иначе может мешать нам, -
продолжал он после некоторого молчаниЯ, - слова наши никогда не коснутсЯ
слуха непосвЯщенных. Њы здесь в полном единении истинного братства, родства
не по плоти, а но духу. ‚ы называете менЯ своим отцом, а Я вас называю
своими сынами. ‡аглЯнем же вместе в далекую глубь времен... ‚ы знаете, какие
разноречивые рассказы и слухи ходЯт о нашем братстве и как мало правды во
всех этих слухах и рассказах. Ќам же ведома истина. Ќи Я, когда еще вращалсЯ
в миру, ни вы не способствовали распространению того мнениЯ, будто общество
розенкрейцеров существовало в доисторические времена ѓермеса ’ота, что оно
процветало при царе •ираме и при ‘оломоне. Ќикто из нас не говорил
посвЯщаемым братьЯм, что оно основано ђозенкрейцером, родившимсЯ в 1378 году
и умершим ста шести лет в 1484 году...
Њы знаем, что название нашего братства происходит не от имени
ђозенкрейцера, а от креста, центр которого состоит из кругов, расположенных
подобно лепесткам розы, и что наша крестоваЯ роза есть величайший символ,
взглЯнув на который мы наглЯдно видим все тайны природы, заключенные в этом
символе...
Њы знаем, что своей настоЯщей, до сего днЯ существующей организацией
братство наше обЯзано мудрому ‚алентину Ђндрээ из ‚юртемберга, который в
первый раз председательствовал в заседании учителей-розенкрейцеров в 1600
году. ‡аседание это происходило здесь, в этом старом замке Ќебельштейне, в
этой комнате, где мы теперь находимсЯ. ‘ тех пор, вот уже сто восемьдесЯт
лет, в этой комнате ежегодно происходЯт подобные заседаниЯ. ‚от уже
восемьдесЯт лет, как Я принЯл высшее посвЯщение и духовную власть главы
розенкрейцеров из рук моего дЯди ѓеорга фон Ќебельштейна и собственноручно
опустил в никому не ведомую могилу прах этого великого учителЯ... ’огда мне
было тридцать лет, теперь мне - сто десЯть...
Ћн остановилсЯ, и видно было по лицу его, что перед ним воскресли,
ожили давние воспоминаниЯ.
- Њы знаем все это, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов, - но ведь во всех, даже и
превратных, толках о нашем братстве заключаетсЯ много истины. ‚о всЯком
случае, хотЯ братство и создалось сравнительно в недавнее времЯ, мы прЯмые
наследники древнейших мудрецов и чувствуем свою свЯзь с ними, мы учились в
одной общей школе и с ‘оломоном, и с Џифагором, и со всеми смелыми мужами,
разгадывавшими загадки ‘финкса, срывавшими покровы с €зиды и понимавшими
таинственный смысл символа Љреста и ђозы...
- Љонечно, - сказал старец, - истина едина, и всЯкий, кто сумел открыть
хоть частицу ее, был, есть и будет наш брат. ‚ этом смысле розенкрейцеры
всегда существовали, существуют и будут существовать, пока не исчезнет
человечество. € всегда, в силу высшего закона, подобные розенкрейцеры легко
будут приходить, когда того пожелают, в общение друг с другом и помимо
всЯкого организованного братства...
Ќо Я теперь говорю именно об организованном обществе, во главе которого
нахожусь и которое имеет определенные задачи и цели. ќто величайшее из
человеческих учреждений, находЯсь во времени и пространстве, может быть
подвержено случайностЯм. Ќаша обЯзанность охранЯть его от всЯкие
случайностей, беречь его тайну, строго и неусыпно следить за тем, чтобы
каждый из посвЯщенных, от самого слабого ученика и до учителЯ, исполнЯл свои
обЯзательства. Ќаша обЯзанность - отыскивать людей, способных стать
истинными розенкрейцерами, помогать им, развивать их, следить за ними.
Ќаконец, наша обЯзанность - карать изменников, ибо человек, владеющий
великими тайнами природы, открытыми ему нами, и злоупотреблЯющий своими
познаниЯми, должен погибнуть, длЯ того чтобы из-за одного преступника не
погибли тысЯчи невинных. ‚ы знаете, что деЯтельность главы нашего братства,
не требуЯ от него передвижений, требует, однако, много времени, много сил,
большую затрату сил!..
Џока Я был в состоЯнии - Я исполнЯл все мои обЯзанности, до сего днЯ Я
знаю все, что относитсЯ к братству, за всем слежу; Я не упустил ничего и
деЯтельность каждого брата, какова бы ни была степень его посвЯщениЯ и где
бы он ни жил, мне известна. џ направлЯю и укреплЯю достойных или посредством
инструкций, даваемых мною одному из вас, учителей, пли иными, известными мне
способами. Ќо мне сто десЯть лет и, хотЯ Я еще могу жить и работать, у менЯ
уже не прежние силы, Я уже становлюсь слишком слаб длЯ исполнениЯ
обЯзанностей главы братства. ‚ этом длЯ вас нет ничего нового. ‚ы знаете,
что мне пора передать мою власть в более крепкие руки. ‘егоднЯ мы собрались
здесь прежде всего длЯ этой передачи. џ открыл заседание, но закрыть его
должен новый глава розенкрейцеров...
‘тарец замолчал и пытливым, строгим взглЯдом впилсЯ в глаза
‡ахарьева-Ћвинова, на которого пристально глЯдели и учителЯ. Ќо никто из них
ничего не прочел на внезапно будто застывшем, будто окаменевшем лице
великого розенкрейцера.
‘тарец заговорил снова:
- Њой преемник известен, и преемство в среде нашей происходит не в силу
желаниЯ или нежеланиЯ нашего, а по праву истинного знаниЯ, сил и внутренних
качеств...
- ‚от человек! - дрогнувшим голосом воскликнул он, указываЯ на
‡ахарьева-Ћвинова. - ‚от человек, давно, с детства своего предназначенный
длЯ великой власти! Њы следили за ним, привлекли его к себе, и с нашею
помощью он быстро поднЯлсЯ по лестнице посвЯщений. ‚се испытаниЯ пройдены
им, и еще недавно он одержал огромную, последнюю победу над материальной
природой...
‘нова остановилсЯ старец, и взглЯд иго так и впивалсЯ в
‡ахарьева-Ћвинова, силЯсь проникнуть в глубину души его и прочесть в ней
все, до самого дна. Ќо великий розенкрейцер запер свою душу, и старец тщетно
стучалсЯ в эти до сих пор всегда открытые длЯ него двери.
- „а! - почти с негодованием произнес он. - —ас настал! Њои силы
ослабели... его силы возросли... џ готов передать ему власть мою и провести
остаток дней моих в ничем уже не возмущаемой тишине... ‘ын мой, где знак
твоего великого посвЯщениЯ?
‡ахарьев-Ћвинов поднЯлсЯ со своего кресла, быстро расстегнул на груди
свой камзол, и чудный знак Љреста и ђозы сверкнул своим таинственным,
непонЯтным светом.
- ‘ветоносец! - едва слышно прошептал старец, в то времЯ как четверо
учителей встали со своих мост и почтительно, но также и с каким-то как бы
ужасом поклонились великому розенкрейцеру. - ‘ветоносец! ѓотов ли ты принЯть
ныне власть из рук моих? ’ы знаешь, как страшна эта власть длЯ тех, против
кого она должна направлЯтьсЯ, какими могучими средствами она владеет, и ты
знаешь также, что еще более страшна она длЯ того, кто облечен ею, ибо эта
высшаЯ, могущественнаЯ власть налагает и высшие, самые тЯжкие обЯзанности...
…ще недавно мне нечего было говорить тебе об этом и спрашивать тебЯ,
согласен ли ты занЯть мое место... ’еперь же, - прибавил он грустным и в то
же времЯ негодующим тоном, - приходитсЯ спрашивать...
- Ћтчего? - произнес ‡ахарьев-Ћвинов тем холодным, металлическим
голосом, от которого странно и холодно становилось на душе у слушателей.
- Ћтчего?.. Џраздный вопрос!.. •орош бы Я был отец, хороши были бы они
учителЯ, если б нам не было ведомо, что ты способен отказатьсЯ... —то ж! “
всЯкого человека свободнаЯ волЯ... а у тебЯ ее много, больше, чем у
других... Њы ждем твоего ответа.
Ќа несколько мгновений под древними низкими сводами воцарилась глубокаЯ
тишина. Џобледневшее лицо старца выражало скорбь. —етверо учителей, тоже
бледные, затаив дыхание, ждали.
‡ахарьев-Ћвинов сделал шаг и склонилсЯ перед старцем.
- Ћтец!.. Џередай мне бремЯ твоей великой власти! - твердом голосом
сказал он.

XVII

ѓансу фон Ќебельштейну и учителЯм показалось, что они не так слышат.
Ћн... он не отказываетсЯ?.. Ћн так прЯмо и твердо принимает власть?..
Љак будто он все тот же, каким был год тому назад... —то же это значит? ‚едь
все они были почти уверены в его отказе, готовились к нему. €м предстоЯло
потребовать от него полного отчета, полной исповеди и затем, общими
усилиЯми, постаратьсЯ успокоить его сомнениЯ, его непонЯтное душевное
возмущение и снова вернуть его на тот путь, по которому он так победоносно
шел всю жизнь и где ему предстоЯло, подобно солнцу, светить всему миру,
жаждущему истинного познаниЯ.
Ќо они знали всю силу его духа, всю его твердость, и борьба с ним
страшила их, и они тревожно помышлЯли о том, что будет, если они потерпЯт
поражение... €х знаниЯ оказались неполными... они неЯсно прочли в душе
его... Ћн согласен!..
‘ невольным криком радости все они кинулись к великому розенкрейцеру.
’репещущий старец поднЯлсЯ со своего кресла и обнЯл ‡ахарьева-Ћвинова.
- ‚едь Я говорил, - торжественно произнес он, - что волЯ человека
видоизменЯет судьбу! Ќе думаю Я, что мы совершенно избавились от грозной
опасности, но все же самое страшное нас миновало: мы не услышали его
отказа... его волЯ Явилась победительницей над всеми враждебно и мрачно
складывавшимисЯ электромагнитными влиЯниЯми. €так, сын мой, Я иду на покой и
уступаю тебе свое место... Ќо... ведь то, что произойдет сейчас... око
бесповоротно. Ђкт: передачи власти в нашем братстве - величайший акт, как
велика и сама власть. џ отказываюсь от власти своей не по своему желанию, а
потому, что не могу, не в силах сохранить эту власть. Љроме тебЯ, никому Я
не вправе передать ее, ибо никто ее не вынесет, и если б Я вздумал назвать
своим преемником не тебЯ, а кого-либо другого, то это были бы пустые слова,
и только.
- Њы все очень хорошо и давно это знаем, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. -
ђазве Я мог выразить свое согласие так легкомысленно? џ принимаю власть
главы розенкрейцеров в силу своего права, в силу того, что пришел час
свершитьсЯ этому.
€ старик, и учителЯ вздохнули полной грудью: до этих слов они все еще
почти не смели верить.
ѓанс фон Ќебельштейн сделал шаг по направлению к одной из стен комнаты
- и вдруг часть этой степы мгновенно как бы осела, и среди огромных старых
камней образовалось довольно значительное отверстие. ‚ нем помещалось
несколько десЯтков старинных фолиантов и рЯд свертков пергамента.
- ‚от, - сказал старец, подходЯ к отверстию и вынимаЯ оттуда одни
сверток пергамента, - здесь хранЯтсЯ у менЯ самые редчайшие книги. Ќекоторые
из них чудесным образом, ибо слепого случаЯ не бывает в природе, уцелели от
пожара Ђлександрийской библиотеки, другие достигли моего старого замка,
после многих столетий скитаний по всему миру, из глубины древней Ђзии.
’ретьи, наконец, суть творениЯ ведомых и неведомых мыслителей средних веков.
‡атем в этих свертках собраны все документы, относЯщиесЯ до нашего братства
с первого днЯ его основаниЯ. ‡десь хранЯтсЯ списки всех братьев, их
curriculum vitae, здесь, наконец, три акта передачи верховной власти,
скрепленные подписЯми свидетелей. “же почти год тому назад Я приготовил
четвертый акт, по которому передаю свою власть носителю знака Љреста и
ђозы...
Ћн развернул сверток, бывший у него в руках, к громко, торжественно
прочел его. ‚ этом акте, написанном по-латыни, значилось, что "глава
всемирного братства розенкрейцеров, барон ѓанс фон Ќебельштейн, ученик и
преемник своего дЯди, барона ѓеорга фон Ќебельштейна, достигнув
стадесЯтилетнего возраста, после восьмидесЯтилетнего управлениЯ братством
чувствует приближение старческой слабости. Ќе в силах будучи с прежней
энергией и добросовестностью управлЯть всемирным братством, он отказываетсЯ
навсегда и бесповоротно от своей верховной власти и всецело при свидетелЯх,
великих учителЯх розенкрейцерах: ђоже ‹евеке, бароне фон Њелленбурге, графе
•оростовском и €оганне Ђбельзоне, передает ее кнЯзю ћрию ‡ахарьеву-Ћвинову.
Ќоситель звана Љреста и ђозы принимает верховную власть в братстве по праву
своего знаниЯ, своей силы, пройдЯ все посвЯщениЯ от низшего до высшего,
оставив за собою все испытаниЯ и достигнув той свободы духа, котораЯ
требуетсЯ длЯ законного верховенства над братьЯми. € ѓанс фон Ќебельштейн,
отходЯщий на покой глава розенкрейцеров, и великие учителЯ-свидетели
клЯнутсЯ своим именем розенкрейцеров, клЯнутсЯ страшной клЯтвой отныне
повиноватьсЯ во всем, касающемсЯ братства, новому главе его". Љогда это
чтение было окончено, старец поднЯл глаза на слушателей и дрогнувшим голосом
спросил их согласиЯ. —етыре учителЯ наклонили головы и сказали: "‘огласны".
- ‚ таком случае произнесите за мною установленную клЯтву, - возвышаЯ
голос, воскликнул старец.
€ пЯть голосов, сливаЯсь под низкими древними сводами, произнесли:
"ЉлЯнемсЯ предвечной истиной, которой служим, клЯнемсЯ гармонией
божественных законов, клЯнемсЯ великим символом Љреста и ђозы беспрекословно
повиноватьсЯ в каждом деле, имеющем какое-нибудь отношение до нашего
свЯщенного братства, повиноватьсЯ с полным детским подчинением великому
носителю знака Љреста и ђозы, законному, вновь утвержденному и
прославленному главе и отцу нашему, кнЯзю ћрию ‡ахарьеву-Ћвииову!"
‘тарец и четыре учителЯ стали на колени, затем поднЯлись и снова, почти
до земли, поклонились ‡ахарьеву-Ћвинову. Ђ он во все это времЯ стоЯл
неподвижно, как каменное изваЯние, и на бледном, будто мраморном лице его
ничего не выражалось, только глаза горели неестественным блеском. Љогда
розенкрейцеры встали, поклонись ему, и он обнЯл каждого из них, начинаЯ со
старца, все подошли к столу и подписали акт.
’огда ‡ахарьев-Ћвинов взЯл этот акт, еще раз пробежал его глазами,
свернул пергамент, перевЯзал его лентой и положил в отверстие в стене, на то
место, откуда вынул его старец. Њиг - и тЯжелые камни, повинуЯсь невидимому
механизму, снова поднЯлись, стена сравнЯлась, и никто не сказал бы, что в
пей заключаетсЯ потайной шкаф, хранЯщий, быть может, самые драгоценные
манускрипты во всем мире.
‚се разместились по своим местам.
- ’Яжелое бремЯ спало с плеч моих, - сказал ѓанс фон Ќебельштейн, -
давно ждал Я этого часа, давно к нему готовилсЯ. ’еперь, - обратилсЯ он к
‡ахарьеву-Ћвинову, - потребуй от менЯ отчета во всех моих действиЯх за
последний год, с того днЯ, как мы были здесь собраны в заседании.
- Њне не надо никакого отчета, - отвечал ‡ахарьев-Ћвинов, - Я знаю все
дела братства, все действиЯ его членов и особого труда знать это не
составлЯет, так как последний год был очень тихим годом. “ нас прибавилось
несколько братьев, получивших первые посвЯщениЯ. ‚се розенкрейцеры низших
степеней теперь собраны в Ќюренберге.
- „а, и завтра же мы туда отправлЯемсЯ, - сказали учителЯ, - каждый к
своей секции.
- Ћ розенкрейцерах никто не говорит, - между тем продолжал
‡ахарьев-Ћвинов, - о них забыли, а кто их вспоминает, тот или вовсе не
вериг, что они когда-либо были на свете, или думает, что братство, осмеЯнное
уже более полутораста лет тому назад, в первое же времЯ своего
возникновениЯ, давно не существует. Љакие надежды подают новые, в последнее
времЯ посвЯщенные члены? Ћб этом пусть скажут их руководители... Ћдин из
розенкрейцеров, находившийсЯ под твоим руководством, брат Albus
(‡ахарьев-Ћвинов обратилсЯ к Ђбельзону), попалсЯ на пути моем: это „жузеппе
Ѓальзамо, называвший себЯ в ђоссии графом ”ениксом, известный в …вропе под
именем графа Љалиостро. Ћн только один за последнее времЯ нарушает тишину,
господствующую в братстве. ќто человек больших способностей и не малых
знаний, человек, могущий причинить большое зло, хотЯ в нем не один мрак, и
даже не знаю Я, чего в нем больше - мрака или света. ќто несчастное,
погибшее существо. Ћн много зла собиралсЯ сделать на моей родине, но Я не
допустил этого...
- ќто изменник! - перебил Ђбельзон. - Ћн в Ќюренберге, Я с ним увижусь.
Ћн должен подлежать каре. ’ебе придетсЯ начать свое владычество смертным
приговором. ’ЯжкаЯ обЯзанность! Ќо ведь Я, руководитель этого изменника,
буду ее исполнителем - и рука моЯ не дрогнет!
- џ не начну своего владычества смертным приговором, - спокойно сказал
‡ахарьев-Ћвинов.
- Љак? Ќо ведь он изменник! - воскликнули разом все, даже старец.
- Ќет, - все так же спокойно ответил новый глава розенкрейцеров, - имЯ
нашего братства ни разу и нигде не было произнесено им, да и не будет
произнесено. Ћн несчастный человек, не нам быть его палачами, он сам себе
палач. Ћн сам, достойный лучшей участи, ежедневно подписывает свой смертный
приговор - и в конце концов погибнет. ‘пасти его нельзЯ, Я это знаю. Ќо мы
еще поговорим о нем с тобою, Aibus, и ты... или мы его еще увидим в
Ќюренберге. ’еперь же не в нем дело...
ѓлаза его блеснули и загорелись новым огнем; неподвижное лицо внезапно
будто ожило, и глубокое страдание, которое сразу с изумлением и невольным
страхом заметили розенкрейцеры, изобразилось на нем.
- Ћтец, - сказал он, обращаЯсь к старцу, - помнишь ли ты мои былые
мечтаниЯ, помнишь ли свЯщенный трепет, наполнЯвший менЯ, когда ты говорил о
неизбежности, о близости той минуты, которую Я теперь переживаю? ’ы помнишь,
что Я жаждал этой минуты не ради власти, а ради того высшего совершенства,
достижение которого сделает менЯ ее достойным. џ говорил тебе, что тогда Я
упьюсь наконец и насыщусь, Я, всю жизнь терзаемый голодом и жаждой! € ты
отвечал мне: "„а, ты упьешьсЯ, ты насытишьсЯ!.." Ћтец, Я занЯл твое место...
Ћтец, ты никогда не лгал, ты не можешь лгать... џ по-прежнему голоден,
по-прежнему жажду - напои и накорми менЯ!..
“ всех так и упало сердце. ‚се сразу почувствовали, что грозившаЯ беда,
та беда, которую и отец и учителЯ почли уже минувшей, снова надвигаетсЯ, что
она даже страшнее, чем им казалось. Џолное молчание было ответом новому
главе розенкрейцеров.
- €ли Я говорю неЯсно! - воскликнул он, и еще более невыносимое
страдание изобразилось на лице его. - ‘лышишь, отец, Я голоден, Я жажду, Я
задыхаюсь! ќто ли венец работы всей жизни, великих познаний, доведших менЯ
до власти, почитаемой нами величайшей властью в мире? ѓлава розенкрейцеров,
мудрец из мудрецов земных!.. ‚ чем же мудрость моЯ, в чем же и твоЯ
мудрость, если ты не мог и не можешь напоить менЯ и насытить и если Я сам не
могу этого?..
- Ћ какой пище, о каком питье говоришь ты, сын мой? - едва ворочаЯ
Языком и с ужасом глЯдЯ на ‡ахарьева-Ћвинова, прошептал старец.
- џ говорю о счастье, - внезапно овладеваЯ собой и холодеЯ, произнес
‡ахарьев-Ћвинов. - џ полагал, что, достигнув этой вершины, на которой
нахожусь теперь, Я достигну предела знаний. Њежду тем теперь Я знаю, что
передо мною все та же беспредельность. џ полагал, что венец наших усилий,
нашей работы - безмЯтежность души и счастье, а между тем если до сих пор Я
не считал себЯ последним из несчастливцев, то единственно потому, что не
понимал этого. Ћтец, Я несчастлив и вместе со мною несчастливы и вы все!..
ЌельзЯ себе представить того впечатлениЯ, какое эти слова произвели на
розенкрейцеров. Ѓудто гром ударил над ними, будто вековые стены старого
замка обрушились и придавили их. ‚се эти мудрецы и сам стодесЯтилетний
старец, вмещавший в себе всю мудрость тысЯчелетий жизни человечества, в
первый раз остановились на мысли о счастье и несчастье. ‚се они
почувствовали в словах ‡ахарьева-Ћвинова громадное, роковое значение и
понЯли, понЯли всем существом своим, что прожили всю жизнь, не знаЯ, что
такое счастье, никогда не испытав его, никогда даже о нем не подумав. ‚есь
ужас, наполнЯвший душу ‡ахарьева-Ћвинова и вырывавшийсЯ из этой измученной,
так недавно еще холодной, но теперь горевшей неугасимым огнем души,
передалсЯ им, € все они сидели неподвижно, как зачарованные, глЯдЯ в
метавшие искры глаза великого розенкрейцера и ожидаЯ нового, страшного
удара.

XVIII

- ‘ын мой, - выговорил наконец ѓанс фон Ќебельштейн, - в словах твоих
заключаетсЯ такаЯ бесконечность отчаЯниЯ и такое тЯжкое обвинение всем нам,
и прежде всех мне, что Я даже не могу себе представить, как подобные слова
прозвучали под этими сводами... Ћт кого мы их услышали?! ‚едь мы не авгуры,
морочившие народ... Ќаши знаниЯ - не обман, не шарлатанство... Ђ если мы
обладаем действительными познаниЯми, скрытыми от других людей, если мы
наследники и носители всей мудрости человечества, то ведь в этой мудрости, в
этом знании и заключаетсЯ все высшее счастье, какое способен вмещать в себЯ
и испытывать человек, находЯщийсЯ в теле...
- Ћтец, мы не раз говорили обо всем этом, и теперь нечего повторЯть
старое и известное, - перебил ‡ахарьев-Ћвинов. - Ћтвечайте мне все прЯмо,
ибо вопрос мой - не пустой вопрос и на него не может быть условного ответа:
счастливы ли вы?
- „а, мы счастливы! - ответили розенкрейцеры, стараЯсь вложить в этот
ответ как можно больше убедительности и спокойствиЯ. €х "старание", конечно,
не ускользнуло от пристального взглЯда ‡ахарьева-Ћвинова, и едва заметнаЯ,
печальнаЯ усмешка скользнула по губам его.
- ђазберем ваше счастье, - сказал он.
‚се сидели теперь как-то уныло, будто осужденные, и тревога выражалась
во всех взглЯдах, обращенных на великого розенкрейцера.
- Ѓрат мой, ђоже ‹евек! - воскликнул он, приближаЯсь к скромному
французу и кладЯ ему руку на плечо. - €так, ты счастлив?! “порным
многолетним трудом, проводЯ бессонные ночи за древними книгами и
манускриптами и впиваЯсь пытливым умом в тайный смысл символов, ты достиг
больших знаний. ’ы понЯл единство природы, и, сделав из этого единства вывод
о возможности производить чистое золото из низших металлов, ты с помощью
нашего великого учителЯ (он указал на старца) приступил к "деланию". ’ы
начал с алхимической работы над самим собою, а потому безошибочно добыл то
чудное, первобытное вещество, того символического "красного льва", крупинка
которого легко может превратить в чистое золото огромный кусок железа. Џеред
тобой открыты тайны видениЯ в астральном свете, чтениЯ и направлениЯ чужих
мыслей. ‚ твоих руках истиннаЯ власть, и ты... ты по-прежнему сидишь в своей
пыльной лавочке букиниста и ешь свой салат в таверне и подвергаешьсЯ
презрительному обращению каждого нахала...
ђоже ‹евек вскочил со своего кресла...
- Љто говорит это?! ’ы... ’ы! - вне себЯ вскричал он. - „а ведь это
нечто непостижимое! ’ак говорить может непосвЯщенный слепец! € мне странно
отвечать тебе, что если Я сижу в своей лавочке, если Я не делаю золота, умеЯ
его делать, то это именно ведь потому только, что мои знаниЯ истинны... џ
умею делать золото - и потому оно длЯ менЯ не дороже всЯкого булыжника,
валЯющегосЯ на улице... џ легко могу окружить себЯ всеми благами мира - и
потому они мне не нужны. џ добровольно остаюсь в своей лавочке - и это дает
мне право на звание великого учителЯ, которое длЯ менЯ дороже всего...
- € ты счастлив сознанием своего великого учительства? - тихо, покачав
головою, произнес ‡ахарьев-Ћвинов. - Ќе говори этого, не говори о своем
счастье, когда Я знаю, что теперь, сейчас вот, ты отдал бы все свои знаниЯ,
все свои силы, всю свою власть, чтобы, как двадцать пЯть лет тому назад,
прижать к своей груди твою Њатильду и твоего маленького †ана, которых смерть
отнЯла у тебЯ во времЯ морового поветриЯ, в тот страшный день, когда ты и
сам был на краю могилы...
ђоже ‹евек пошатнулсЯ, схватилсЯ за голову руками и бессильно упал в
кресло. ‚сЯ тоска и все сердечные муки этих двадцати пЯти лет, тоска и муки,
в которых он никогда не признавалсЯ не только перед кем-либо, но и перед
собою, вдруг нахлынули на него, вызванные этими нежданными словами. € под
напором непобедимой, прорвавшей свои оковы силы глухое рыдание вырвалось из
груди его.
- ‚от как ты счастлив, великий учитель! - грустно сказал
‡ахарьев-Ћвинов и, отойдЯ от него, приблизилсЯ к Ђбельзону.
- Ѓрат Albus, - начал он, спокойно и прЯмо глЯдЯ в могучие, страшные
глаза маленького человека, - и ты тоже счастлив? ’ы взЯл себе имЯ Albus длЯ
того, чтобы под этим белым покровом скрыть мрак, который часто, часто бывает
в душе твоей... Ќо ведь не только природу, а и менЯ не обманешь!.. ’ы не
производил внутренней алхимической работы, и Я прЯмо скажу тебе, что она
была бы неудачна, - да и ты сам это знаешь. Ќо у тебЯ достаточный запас
"красного льва", и, если бы ты захотел, этот запас произвел бы столько
золота, что ты мог бы построить из него целый замок. ’олько тебе этого не
надо...
Ћ, ты безупречный розенкрейцер! ’ы развил свою волю до высочайших
пределов, и она может производить то, что темные люди называют чудесами. ’ы
по праву занЯл в братстве место великого учителЯ. ’ы никогда не пользовалсЯ
своими знаниЯми и своею властью длЯ того, чтобы делать то, что мы называем
злом, - и в этом-то и сказалась твоЯ железнаЯ волЯ. ’ы крепкими узами опутал
себЯ, но не победил в себе, а только насильственно сковал страшного, лютого
зверЯ...
ќтот зверь жив и рветсЯ из неволи, томит и грызет тебЯ. Џо жизни своей,
по своим действиЯм ты стоишь на высоте, которой не достигают страсти. Ђ
между тем эти страсти бушуют в душе твоей. џ изумлЯюсь тебе и уважаю тебЯ,
ибо такаЯ сила воли достойна уважениЯ! Ќо Я тебЯ знаю. Ќе равнодушие в тебе
ко всем благам мира, не возвышение над человеческими слабостЯми, не
спокойный взглЯд на человечество сверху вниз...
Ћ, если бы ты развЯзал свою душу, снЯл с нее насильственно надетые на
нее цепи, - ты бы ринулсЯ в самую глубину страстей, упилсЯ бы кровью,
насладилсЯ бы чужими страданиЯми! ’ы ненавидишь человечество, в тебе кипит
кровь твоих предков-евреев. ’ы вмещаешь в себе всю ненависть своего племени
к другим народдам. Ћ, ты жесток, брат Albus, и бываешь рад, когда братство
поручает тебе карать изменника. ’ы вот и теперь стремилсЯ к роли палача и
требовал, чтобы Я подписал смертный приговор, и говорил мне, что рука твоЯ
не дрогнет...
„а, ты можешь испытать злобные, страшные наслаждениЯ, которых лишаешь
себЯ силой своей воли, силой своего разума, - а счастьЯ все же ты не знаешь
и не знал никогда, ибо счастье не есть наслаждение злобы и мести. Ћпровергни
менЯ, если можешь!..
Ќо Ђбельзон молчал, лицо его страшно побледнело и удивительные глаза,
сила которых заставлЯла каждого смирЯтьсЯ и замолкать, бессильно опустились
перед спокойным, холодным взглЯдом великого розенкрейцера.
- Ѓарон фон Њелленбург, - обратилсЯ ‡ахарьев-Ћвинов к важному,
величественному немцу, - скажи мне, одержал ли ты победу над своим
честолюбием, не приходЯт ли к тебе до сих пор минуты, когда ты готов
отказатьсЯ от великого учительства и бежать из братства, захватив с собою
все знаниЯ, какие помогли бы тебе удовлетворить твоей страсти? Ќе мечтаешь
ли ты о блеске и власти и не находишь ли ту власть, которой обладаешь,
незавидной, ибо она ведома только в небольшом кружке розенкрейцеров высших
посвЯщений?.. ’ы тоже, как и брат Albus, в постоЯнной борьбе с самим собою.
ќто ли счастье? —то же, или Я клевещу на тебЯ?.. ‘кажи, что Я клевещу, - и Я
буду просить у тебЯ прощениЯ...
- Њы признали тебЯ своим главою, великий светоносец, - медленно
произнес барон фон Њелленбург, - читаЯ в душе нашей, ты еще раз доказываешь
то, что мы ужо знаем, то есть твою власть а силу... € если ты начал с
признаниЯ своего голода и своей жажды, то длЯ нас нет унижениЯ быть слабыми
и несчастными, несмотрЯ на все наши знаниЯ...
- ‡ачем же ты так уверенно ответил на мой вопрос, зачем объЯвил, что ты
счастлив?.. Џочему же ты подумал, что можешь скрыть от менЯ истину?
Ѓарон фон Њелленбург взглЯнул на старца, ища в нем поддержки. Ќо старец
сидел неподвижно, сдвинув брови, с почти потухшим взглЯдом, устремленным в
одну точку. Ћн ни одним словом, ни одним движением не поддержал великого
учителЯ. ‚едь и он, величайший из мудрецов, так же точно обвинЯлсЯ во лжи, в
легкомысленной лжи - и ему нечего было ответить на это обвинение. Ћн только
чувствовал свое унижение, свое бессилие, мучительно чувствовал напор бури,
котораЯ разразилась и с которой нельзЯ боротьсЯ.
- Ђ ты, граф •оростовский, - обратилсЯ великий розенкрейцер к другому
сухому старику, сидевшему тоже опустив голову, - у тебЯ и помимо "красного
льва" собраны несметные богатства, и лежат они как ненужный хлам,
непригодный ни длЯ тебЯ, ни длЯ других. ‡а все долгие годы твоей жизни ты не
видал вокруг себЯ ни одной улыбки, ты никому не сделал сознательного зла, но
и добра тоже не сделал... € тебе холодно, и тебе скучно, Я вот теперь ты
сидишь с опущенной головою, потому что в первый раз в жизни Я этими своими
словами пробудил в тебе сознание, что тебе холодно и скучно!..
‘тарый граф только еще ниже опустил голову. Џеред ним мелькала всЯ его
жизнь, прошедшаЯ в поисках за неведомым и в нахождении того, что не давало
никакого тепла, никакого счастьЯ.
- Ћтец! - воскликнул тогда ‡ахарьев-Ћвинов, подходЯ к старцу
Ќебельштейну. - ’вои знаниЯ и твои силы громадны! ќти знаниЯ, эти силы так
велики, что если ты не нашел полного всесовершенного счастьЯ, значит, оно
зависит не от сил и не от знаний. Ђ что ты не нашел его, этого счастьЯ,
доказывает мне слабость твоего старого тела, из-за которой ты передал мне
сегоднЯ власть свою. ’ы утомлен жизнью, ищешь покоЯ, не хочешь
воспользоватьсЯ теми средствами, которые в состоЯниЯ снова вернуть к
бодрости твое дрЯхлеющее тело. Џусть непосвЯщенные, слепые скептики считают
сказкой возможность продлениЯ человеческой жизни, но ведь мы с тобою знаем,
что это не сказка, и ведомо мне, что еще на много десЯтилетий ты мог бы
поддержать в себе телесную силу. Ћднако ты этого не хочешь, ты устал от
земной жизни, тебе отрадно, мало-помалу ослабеваЯ, уйти и иные сферы. Ћт
счастьЯ не бегут, отец, - значит, твое счастье не здесь...
- ’ы в этом прав, сын мой, - мрачно ответил старец, - но Я жду конца
твоей речи и уж тогда тебе отвечу...

XIX

- Љонец приближаетсЯ! - воскликнул ‡ахарьев-Ћвинов, все более и более
одушевлЯЯсь. - Њы должны быть прежде всего правдивы и мудры. Њы живем в
знаменательное времЯ. Џройдет немного лет, и мы будем присутствовать при
страшных, кровавых событиЯх, которые окажутсЯ кризисом в болезни
человечества. —еловечество оправитсЯ после этого страшного кризиса, и
начнетсЯ длЯ него новаЯ эра... …ще столетие, другое, третье - и вид земли
изменитсЯ до неузнаваемости. ‡наниЯ человеческие станут возрастать с
необычайной быстротою. ’айны природы, известные теперь лишь нам, немногим
избранным, и хранимые нами под великою печатью молчаниЯ, мало-помалу
сделаютсЯ общим достоЯнием. ЃоротьсЯ против этого нельзЯ и бесполезно.
Џройдет каких-нибудь полтораста-двести лет - и то, что считаетсЯ теперь
безумной сказкой, станет длЯ всех привычной действительностью. Ћдним словом,
человечество пойдет по тому пути, по которому прошли мы все, розенкрейцеры,
в течение нашей жизни. Љак то, что мы знаем теперь, казалось нам когда-то
чудесным и невозможным, теперь же представлЯетсЯ обычным, а потому и не
производит на нас никакого впечатлениЯ, - так точно будет и с
человечеством... Љак мы начали с материи и перешли к духу, познав, что мир
материальный есть только отражение духовного, - так и человечество начнет с
открытий в области материи, обоготворит ее и затем... затем убедитсЯ, что те
же самые ЯвлениЯ происходЯт гораздо проще и лучше с помощью духа...
Њы в значительной степени уничтожили препЯтствиЯ, предоставлЯемые нам
пространством и временем, - и человечество легко достигнет этого. Њы знаем
тайну производства золота - и человечество откроет ее. „лЯ нас золото не
имеет никакой цепы - точно так же потерЯет оно цену длЯ всех, и надо будет
найти что-нибудь новое, что имело бы цену... Њы умеем овладевать мыслЯми,
чувствами и поступками людей и в то же времЯ знаем средства избегать
подобного рабства, средства верной защиты от посторонних влиЯний. Њы видим
без глаз, слышим без ушей и сообщаемсЯ друг с другом не терЯЯ времени и
пренебрегаЯ пространством. Њы соединЯем в маленьком кусочке вещества все
необходимое длЯ питаниЯ нашего организма на более или менее долгое времЯ. Њы
на десЯтки лет останавливаем разрушение нашего тела. ‚се это станет доступно
каждому человеку... Љак мы, овладев тайнами природы, живем и распорЯжаемсЯ в
области, соответствующей нашим познаниЯм, точно так же и человечество будет
распорЯжатьсЯ в этой области. …сли бы мы дожили до того времени, не увеличив
наших познаний, то из людей высших, могущественных превратились бы в людей
самых обыкновенных...
Њы идем впереди, вот и все! Њы идеи впереди, по человечество быстро нас
нагонЯет. ‚о все времена будут люди, которые пойдут впереди, и человечество
всегда будет нагонЯть их. Ќо как теперь мы, поднЯвшись на высоту знаний,
живЯ и действуЯ в ‘олее широкой и светлой области, чем другие, не получили
от этого счастьЯ, так и человечество, в какой бы высокой области познаний ни
оказалось, этим самым не достигнет еще счастьЯ...
Ђ между тем ведь понЯтие о счастье существует, оно не звук пустой.
‘ущество человеческое способно к счастью и, достигаЯ его, возвышает и
развивает свою душу более, чем знанием, более, чем силой и могуществом.
‘частье есть венец жизни. Њы теперь должны наконец убедитьсЯ, не
рассуждениЯми, а нашим внутренним чувством, что познаниЯ не дают его,
значит, дает его нечто иное, чего у нас нет, что мы просмотрели в нашей
мудрости. Ђ между тем, так как счастье есть высшее благо, то какие же мы
учителЯ, если не владеем им и не можем дать его ученикам нашим?.. Њы несем с
собою свет, но тепла не несем, какие же мы учителЯ и в чем значение нашего
братства?..
- ’епло и свет!.. - шептали губы старца. - „а, ты прав... свет и тепло
- это величайшее сочетание... это истиннаЯ, единаЯ жизнь; но, если мы не
владеем этой тайной... если мы пребываем в заблуждении, поведай нам все, ты
наш глава!..
- …сли бы Я открыл эту недоступную, неведомую нам тайну, Я не задыхалсЯ
бы, Я не страдал бы от голода и жажды! - с тоскою в голосе сказал
‡ахарьев-Ћвинов. - Ќо Я знаю человека, которому тепло, который счастлив. „а,
Я его знаю, он сильнее менЯ, гораздо сильнее. ‚ы признаете менЯ своим
главою, вы полагаете, что отныне Я владею высшей властью, а Я вам говорю,
что Я бессилен перед этим человеком. ‘клонитьсЯ перед ним, вручить ему
власть над братством!.. Ќо он с улыбкой отвернетсЯ от этой власти... она ему
не нужна... “ пего нет никаких знаний, а между тем в руках его величайшее
могущество, и он владеет благом счастьЯ. ‚ы знаете, что у менЯ есть сила
исцелЯть человеческие страданиЯ, болезни. € вот Я пытал свою силу - и ее не
оказалось, а этот человек пришел и в миг один исцелил разрушавшеесЯ, страшно
страдавшее тело...
- ’ы встретил человека, обладающего высшим могуществом, - и Я не знаю
этого человека! - с сомнением покачав головою, перебил старец. - ’ут что-то
не так - тут какаЯ-то страннаЯ ошибка...
- ’ы не знаешь его, отец, потому что его путь - не наш путь. џ ничего
не преувеличиваю. —еловек этот во многом слабее менЯ, но во многом он
гораздо сильнее. џ заговорил о кем, так как он доказал мне, что многие
ЯвлениЯ, которых мы достигаем только с помощью высших знаний, иногда даютсЯ
человеку помимо всЯких знаний, к ЯвлениЯ эти самого высшего порЯдка.
- ’ут нет ничего невозможного: это проЯвление бессознательной, но
могучей воли.
- Ќет, не воли, - вскричал великий розенкрейцер, - не воли, ибо волЯ -
свет, а это - проЯвление тепла, того тепла, которого у нас нет! —еловек, о
котором Я говорю, живет в области высшей, чем наша.
- ѓде же эта область? ’ы сам указал, что мы сумели отличить источник
света от его отражениЯ и перешли из области материи в область духа...
- „а, но то, что мы называем духом, еще не дух, а лишь тончайшаЯ,
высшаЯ материЯ, грубые осадки которой производЯт мир форм. ‚ своей гордости,
распознав тончайший эфир и узнав его свойства, мы объЯвили его высшим
ђазумом и решили, что он есть суть природы, ее первооснова, источник жизни и
творчества. Њы сделали себЯ творцами, вместили в себЯ единый высший ђазум.
Ќам, на вершине розенкрейцерской лестницы, доступно все, мы все можем
творить, а чего не можем, того и нет. Ќо вот мы творим одним светом, без
тепла, и потому дрожим от холода... ‡начит, тепло не существует? Ќет, оно
существует, и мы, со всеми нашими знаниЯми эфира, астрального света, со всем
нашим холодным, не дающим счастьЯ творчеством, только жалкие безумцы! Њне не
понадобилось далеко ходить за доказательствами того, что мы все несчастны, Я
взЯл первое, что мне попалось под руку, - и вы все сознались в своем
несчастье, в полном неведении высшего блага, высшей истины!..
‚се поднЯлись со своих мест. ‘тарец кинулсЯ было к ‡ахарьеву-Ћвинову,
стараЯсь пометать ему высказать до конца его мысль, ту мысль, котораЯ
становилась теперь всем понЯтной. Ќо великий розенкрейцер поднЯл руку, и все
будто застыли на месте.
- Ѓратство розенкрейцеров объЯвило себЯ вместилищем высшей истины,
знаниЯ и власти, - спокойно и твердо сказал он. - Ћко заблуждалось, но, пока
это заблуждение было искренне, братство не было за него ответственно. ’еперь
же заблуждение Ясно: мы далеки от истины, знаниЯ и власти. џ, законный глава
розенкрейцеров, признаю преступным обманывать людей обещанием того, чего у
нас самих нет; Я, знаЯ свои силы, признаю себЯ слабым, џ не владею высшей
истиной и лишен высшего блага - счастьЯ. ‚ы все признаете себЯ еще более
слабыми, ибо мое жалкое богатство несколько обширнее вашего. Ќо, если мы
слабы и несчастны, у нас все же ость человеческое достоинство и то
благородство, которое не позволЯет нам быть авгурами. Њужественно перенесем
наше поражение, снимем с себЯ не принадлежащие нам знаки достоинства,
которые, хотЯ мы до сего днЯ и не сознавались себе в этом, только тешили
нашу гордость и наше тщеславие, превратимсЯ в скромных искателей истины, а
не учителей ее. Ќаше великое братство было заблуждением. ’акое братство
может быть только там, где воздвигнут храм истинного счастьЯ, озаренный
светом и теплом. Ѓудем искать этот храм, и, только найдЯ его и получив в нем
высшее посвЯщение, мы решим вопросы духовной иерархии, власти и славы.
’олько полнаЯ душевнаЯ гармониЯ и ее следствие - невозмутимое довольство и
счастье - облекут нас истинной властью и действительными знаками этой
власти. Џоэтому Я, глава розенкрейцеров, которому вы обЯзаны повиновением и
ослушатьсЯ которого не можете, если бы и хотели, объЯвлЯю братство Љреста и
ђозы в настоЯщее времЯ несуществующим!
‚се оставались неподвижными. —удным светом вспыхнул таинственный знак
на груди великого розенкрейцера. Ќо вот он снЯл с себЯ этот знак, и в то же
мгновение он погас в руке его: теперь это была золотаЯ, тонкой ювелирной
работы, драгоценность, и только.
- ‚от наш великий символ! - сказал ‡ахарьев-Ћвинов, показываЯ свой
погасший Љрест и ђозу отцу и братьЯм. - џ не умалЯю его значениЯ, в нем
средоточие света, разума; но в нем нет тепла, и, вы видите, он может
погаснуть. ‚ы называли менЯ светоносцем, мне стоило обнажить грудь свою, и
при блеске моего света всЯкий розенкрейцер падал ниц, знаЯ, что тот, кто
смеет носить на груди своей этот свет, облечен силой и властью. „а, этот
знак прекраснее и важнее всех знаков отличиЯ, носимых монархами и
государственными людьми мира! Љогда Я сумел найти и замкнуть чудный луч
мирового света в этом драгоценном символе, моЯ гордость торжествовала... но
теперь Я знаю, что моЯ тайна - не есть великаЯ тайна, а только одно из тех
открытий, к которым быстро придет человечество. Њинует сотнЯ лет - и лучи
этого света будут освещать своим голубым чудным сиЯнием улицы городов,
жилища людей, будут возвышать красоту женских украшений... ’аинственный
свет, который носить на себе теперь могу лишь Я, один будет сиЯть на голове
и на груди танцовщицы на театральных подмостках, его станут продавать в
игрушечных лавках как красивую забаву. ‘начала длЯ его сосредоточиЯ
потребуютсЯ разные приспособлениЯ, потом все это упроститсЯ, и, наконец,
люди поймут, что можно его добывать так, как Я его добываю, без всЯких
видимых приспособлений...
- €так, - заключил он, - пока мы не научились согласовать свет с теплом
и не нашли счастьЯ, мы не принадлежим к высшему, всемирному обществу
розенкрейцеров. …сли когда-нибудь мы соберемсЯ в день наших годичных
заседаний под этими древними сводами, то это будет значить, что мы все
открыли великую тайну тепла, что мы нашли счастье... ’огда, и только тогда
возродитсЯ наше братство... Ћ, если б этот великий день настал длЯ нас!..
Џока же, братьЯ, мы свободны от всех требований нашего устава; пусть каждый
из нас идет в жизнь и делает из своих действительных знаний и сил то
употребление, какое ему укажут разум и совесть... ЋрганизациЯ нашего
братства такова, что временное или вечное прекращение его деЯтельности может
произойти без всЯких потрЯсений... џ сказал все. Ћтец, Я жду твоего слова.
‘тарец поднЯл на него взглЯд, в котором теперь ничего не было, кроме
спокойствиЯ.
- ‘ын мой, - сказал он, - гроза пронеслась над нами и оказалась
животворной... ‚ словах твоих и действиЯх видна та истина и мудрость,
котораЯ высоко вознесла тебЯ... ’ы прав, и мы должны благодарить тебЯ за
трудный и великий урок, который не унизит нас, а поможет нам возвыситьсЯ.
„а, мы все должны приступить к испытанию... и мы разойдемсЯ сегоднЯ с
надеждой, что настанет день, который снова соединит нас. Ѓыть может, Я не
увижу этого днЯ... но он настанет! ‚от и мое пророчество: под эти древние
своды еще придут блаженные силы человечества и в братском общении обменЯютсЯ
здесь такими сокровищами, которые вместЯт в себе все блага материи и духа...
ђозенкрейцеры крепко обнЯлись и, каждый со своими мыслЯми и чувствами,
разошлись по мрачным и сырым помещениЯм замка, где старый Ѓергман приготовил
им постели.

Џрошло недели две, и все совершилось так, как было предназначено новым
главою братства розенкрейцеров. ќто великое, таинственное братство на
неопределенное времЯ прекратило свою деЯтельность.
Ќа древней, пустынной улице Ќюренберга, в том ветхом доме, который
принадлежал уже несколько столетий фамилии Ќебельштейнов и где
‡ахарьев-Ћвинов в первый раз увидел отца розенкрейцеров, ежедневно, лишь
наступала вечернЯЯ темнота, происходили собраниЯ братьев. ‘начала поочередно
каждый из четырех великих учителей собирал розенкрейцеров высоких
посвЯщений, личпо знавших своего великого учителЯ под его розенкрейцерским
именем, знавших о существовании носителЯ знака Љреста и ђозы и главы всего
розенкрейцерства, но никогда их не видавших.
‚еликие учителЯ передали посвЯщенным, что, вследствие очень важных
соображений, отныне, впредь до нового распорЯжениЯ главы розенкрейцеров,
периодические собраниЯ братства прекращаютсЯ. Ќикто не будет теперь получать
никаких инструкций, не будет отдавать отчета в своей деЯтельности. Љаждый
становитсЯ совершенно свободным в своих поступках и может распорЯжатьсЯ как
угодно своими знаниЯми. Љонечно, свЯзь между розенкрейцерами не прерываетсЯ,
и всЯкий по-прежнему, если будет в том нуждатьсЯ и того желать,
таинственными путЯми получит всю нужную помощь и все указаниЯ. Ќо только
этим и ограничитсЯ влиЯние высших сфер розенкрейцерства...
ђозенкрейцеры были изумлены, опечалены и даже потрЯсены таким
сообщением великих учителей. Љаждый, естественно, пожелал узнать истинные
причины такого решениЯ. Ќо учителЯ никому не хотели открыть тайны того, что
произошло в стенах замка Ќебельштейна. Ќовый глава розенкрейцеров допустил
это молчание, и великие учителЯ ограничились таким ответом: "Ќастало времЯ
испытаниЯ истинной силы каждого из братьев; когда испытаниЯ будут окончены,
тогда выЯснЯтсЯ действительные результаты деЯтельности каждого".
‡атем великие учителЯ потребовали от посвЯщенных розенкрейцеров, чтобы
каждый из них, в свою очередь, собрал порученных им неофитов и передал им
решение. ќто было исполнено - и внезапно, само собою, всемирное братство
видоизменилось, распалось, потерЯло свою крепкую, определенную форму,
основанную на строгой иерархии и на ритуале,
Џри этом, надо сказать, в каждом из собраний братьев низших посвЯщений
произошло нечто странное. Љаждый из розенкрейцеров-неофитов, услышав
объЯснение своего руководителЯ, впадал в какое-то особенное состоЯние и,
выйдЯ из заседаниЯ, забывал очень многое из того, что относилось до
известной ему организации братства, все, что совершилось, то есть
неожиданное таинственное прекращение деЯтельности братства, представлЯлось
ему естественным и мало-помалу переставало интересовать его...
Љогда Ђбельзон, известный руководимым под именем Albusa, собрал в
старом доме Ќебельштейна всю секцию, в числе приглашенных не было Љалиостро.
…му было указано другое времЯ. €, ЯвЯсь в назначенный час, он, к изумлению
своему, не увидел никого, кроме Albusa. Џри первом же взглЯде на
удивительные глаза маленького человека Љалиостро понЯл, что, если бы Albus
мог на место растерзать его, он сделал бы это без всЯкого промедлениЯ, -
такаЯ жестокость, злоба и ненависть светились в этих страшных глазах. Ќо
Љалиостро был более чем когда-либо уверен в своей силе - Ясновидение
‘ерафины„оренцы не могло обмануть. Ћн знал наверное, что ему не предстоит
никакой опасности.
"Ѓлагодетель человечества" почтительно поклонилсЯ своему учителю и
спокойно ждал его слова.
- „жузеппе Ѓальзамо! - резким голосом воскликнул Ђбельзон, нервно
дергаЯсь в кресле, на котором сидел. - ’ы не должен изумлЯтьсЯ, что вместо
розенкрейцерского собраниЯ, на которое ты ЯвилсЯ в Ќюренберг, ты видишь менЯ
одного. ’воЯ дерзость не имеет пределов, и только поэтому ты мог воображать,
что будешь когда-либо присутствовать на собрании братьев...
Љалиостро усмехнулсЯ, и Ђбельзон едва сдержал себЯ, увидЯ эту усмешку.
- џ, твой бывший руководитель, - как-то прошипел он, - призвал тебЯ длЯ
того, чтобы объЯвить тебе о твоем исключении из нашего великого братства.
- ђазве можно исключить из братства посвЯщенного розенкрейцера,
достигшего моей степени? - спокойно и даже несколько вызывающим тоном
спросил Љалиостро.
- ’ы нарушил все клЯтвенные обещаниЯ, данные мне тобою... ’ы
изменник!..
- …сли б Я был изменником, - перебил его все с возраставшим
спокойствием Љалиостро, - ты должен был бы менЯ уничтожить... Ќо ты менЯ
уничтожить не можешь, а потому Я прошу тебЯ, великий учитель, выражатьсЯ
осторожнее... Ќикто никогда не слыхал от менЯ о братстве.
Ђбельзон должен был призвать на помощь всю силу своей воли, чтобы не
кинутьсЯ на этого дерзновенного и не задушить его.
- …сли бы ты хоть раз в жизни произнес кому-нибудь имЯ нашего братства,
поверь, никакие соображениЯ не остановили бы менЯ, и теперь наступила бы
последнЯЯ минута твоей жизни!
- Њоей или твоей - это еще неизвестно чьей! - таким же шепотом ответил
ему Љалиостро, пристально глЯдЯ ему прЯмо в страшные глаза и спокойно выносЯ
взглЯд их.
- ’ы видишь, великий учитель, - прибавил он, - что ты сплоховал, что ты
менЯ мало знаешь. …ще неизвестно, кто из нас сильнее, и, во всЯком случае,
времЯ твоего руководительства мною и моего естественного тебе подчинениЯ
окончено. …сли бы Я захотел, слышишь ли - если бы Я захотел оставатьсЯ в
братстве, Я бы потребовал теперь, в силу своего права, признаниЯ менЯ
великий учителем. Ќо Я сам не хочу оставатьсЯ в братстве по многим причинам.
џ и ЯвилсЯ сюда длЯ того, чтобы объЯвить эти причины моего свободного,
твердо решенного мною выхода из братства...
- Љакие же это причины? —то ты можешь сказать в свое оправдание? -
сдавливаЯ в себе все свои ощущениЯ, спросил Ђбельзон.
- ’ебе Я не могу сообщить этого.
- —то такое? Љому же, как не мне?
- ’ому, кто сильнее менЯ, а не слабее.
Џри этих словах Ђбельзон даже вздрогнул и так стиснул свои сухие,
крючковатые пальцы, что они захрустели. Ђ Љалиостро между тем говорил:
- џ объЯсню все носителю знака Љреста и ђозы. ‘ тобою мне говорить
больше нечего, а он здесь... ты видишь - Я не страдаю неведением.
„верь отворилась и вошел ‡ахарьев-Ћвинов.
- „а, Я здесь, - сказал он, - но... от неведениЯ до €стинного ведениЯ
еще очень далеко... ’вое всеведение, Ѓальзамо, случайно! Ћно принадлежит не
тебе, а той душе, которую ты держишь в неволе... ’ы менЯ понимаешь... Ѓрат
Albus, ты свободен... ваши объЯснениЯ не приведут ни к чему. Ћставь нас.
- Ѓлагодарю тебЯ за это освобождение! - воскликнул Ђбельзон.
…го глаза метнули злобные лучи свои не только на Љалиостро, но и на
‡ахарьева-Ћвинова. Ћн порывисто вскочил с кресла и быстро вышел из комнаты.
Љалиостро проводил его насмешливым и торжествующим взглЯдом.
- Ќапрасно ты тешишь свои злые чувства! - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. -
…сли бы ты и Albus знали, сколько силы потерЯли вы оба за эти краткие минуты
взаимной злобы, то, быть может, вы отнеслись бы друг к другу с иным, более
человечным чувством. „а и торжествовать тебе нечего: если Albus не сильнее
тебЯ, то ведь Я тебЯ сильнее, и ты знаешь это: следовательно, если б Я
поручил ему наказать тебЯ как изменника, то ты бы и погиб. Ќо ты знаешь, что
Я не желаю твоей погибели. ‡начит, всЯ твоЯ храбрость происходит только от
сознаниЯ твоей безопасности...
- ’ак ты считаешь менЯ трусом, светоносец! - бледнеЯ, прошептал
Љалиостро.
- Ќет, - отвечал ‡ахарьев-Ћвинов, - Я не считаю тебЯ трусом, но ты
слишком любишь жизнь, слишком дорожишь ею, а потому не стал бы пренебрегать
серьезной опасностью. Ќо не будем терЯть времени. ‚се причины твоего
удалениЯ из братства розенкрейцеров мне хорошо известны. ‡най, что отныне ты
не розенкрейцер. џ освобождаю тебЯ от всех твоих обЯзательств. Ѓратство не
возьмет на себЯ тЯжесть твоей кары, ты можешь быть на этот счет спокоен: ты
сам, своими поступками, готовишь себе страшную кару. Ћдно, что ты должен
обещать мне, это и впредь никогда, ни при каких обстоЯтельствах не
произносить имени розенкрейцеров, одним словом, поступать так, как будто ты
никогда и не знал о существовании братства! Њало этого, ты не должен никогда
пользоватьсЯ чужим Ясновидением длЯ того, чтобы узнавать что-либо,
касающеесЯ братства. …сли ты сейчас дашь мне это обещание, Я тебе поверю.
Љалиостро склонилсЯ перед ‡ахарьевым-Ћвиновым и голосом, в котором
оказалась большаЯ искренность, воскликнул:
- ‚еликий светоносец, обещаю тебе исполнить все, что ты от менЯ
требуешь. ЌикакаЯ пытка не заставит менЯ произнести имени братства и Я
ничего не буду узнавать о нем!
- џ тебе верю, несчастный брат, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов.
- Ќе называй менЯ несчастным, - внезапно вздрагиваЯ, прошептал
Љалиостро. - Ћ, Я вижу твою мысль!.. Џытка... „а, к чему скрыватьсЯ мне
перед тобою, Я уже не раз видел, закрываЯ глаза, картины того, что менЯ
ожидает... Ћни запечатлены в астральном свете, а потому неминуемы... џ видел
тюрьму... безжалостных, пристрастных судей... видел пытку... много
ужасного... Ќо все же не называй менЯ несчастным... уж даже потому, что ты
сам несчастлив, хоть, может быть, тебе и не предстоит телесной пытки... ’ы
помнишь нашу беседу в Џетербурге... все, что Я говорил тогда, могу повторить
и теперь... ты доказал мне, что ты сильнее менЯ, Я должен был поневоле
подчинитьсЯ твоему приказу... Я чувствую, что это ты подействовал на
обстоЯтельства. Ќо, доказав мне свое могущество, ты не доказал мне, что
счастлив.
- Ќе ты научишь менЯ счастью, не ты укажешь мне к нему дорогу? - мрачно
выговорил ‡ахарьев-Ћвинов.
- „а, конечно, мы совсем разные люди, но все же и у менЯ ты можешь
кое-чему научитьсЯ, несмотрЯ на свою великую мудрость. ѓоворил и говорю
тебе, что Я знал и знаю минуты истинного счастьЯ, и эти минуты так светлы,
так прекрасны, что заставлЯют менЯ совсем забывать все беды и ужасы,
грозЯщие мне в будущем.
- Ѓыть может, ты прав, - сказал, глЯдЯ ему в глаза и читаЯ в душе его,
‡ахарьев-Ћвинов, - но слушай эти последние слова мои, последние, так как
врЯд ли мы еще раз встретимсЯ в этой жизни: волЯ человека видоизменЯет
судьбу и заставлЯет бледнеть и испарЯтьсЯ образы, витающие в астральном
свете... ‚се те страшные картины, которые ты видишь с закрытыми глазами,
навсегда исчезнут и не повторЯтсЯ в материальной действительности, если ты
изменишь жизнь свою, если уйдешь от всЯких обманов и удовольствуешьсЯ
скромной долей. „умаетсЯ мне, что и минут счастьЯ у тебЯ тогда будет больше,
и правильно разовьешь ты свои духовные силы, и избегнешь заслуженной теперь
тобою кары... ‚се еще от тебЯ зависит. “держи свою руку, не подписывай
своего приговора... подумай о словах моих...
Љалиостро опустил голову. ‚зглЯд его померк.
- ‚еликий светоносец, - сказал он, - Я, конечно, не раз буду думать о
словах твоих... только... Я ведь уж не розенкрейцер, не могу быть им... есть
вещи, которые сильнее моей воли... Ђ ты... ты сам.., к какой судьбе идешь
ты?
- џ иду, - внезапно оживлЯЯсь, воскликнул ‡ахарьев-Ћвинов, - Я иду
искать истинного счастьЯ... Я уже вижу во мраке к нему дорогу... Я уже
чувствую, что найду его!..
- †елаю тебе этого.
Ћни молча обнЯлись и вместе вышли из старого дома. ‘вет полной луны
озарЯл пустынную улицу. Ћни еще раз взглЯнули друг на друга, и невольнаЯ
взаимнаЯ симпатиЯ блеснула в их взглЯдах. €х руки встретились в крепком
пожатии. Љалиостро пошел налево, а ‡ахарьев-Ћвинов - направо.

Љонец второй части

* —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ *

‚ доме старого кнЯзЯ ‡ахарьева-Ћвинова, в первой комнате помещениЯ, где
продолжал жить отец Ќиколай, да уж и но один, а с женою, перед столом,
накрытым чистой белой скатертью, сидели две женщины. Ќа столе стоЯл чан с
горЯчим сбитнем, кувшин сливок и возвышалась целаЯ гора свежих саек и
баранок. ‚сЯ эта комната, остававшаЯсЯ нетронутой, внушительной и
непоходившаЯ на жилую до самого приезда Ќастасьи ‘еливерстовны, теперь
совсем изменила свой вид. Ћна казалась гораздо менее внушительной и богатой,
но зато в ней сделалось как-то теплее, уютнее. ‚ то же времЯ в ней царили
теперь порЯдок, чистота. ‚идно было, что здесь живет добраЯ хозЯйка,
обладающаЯ настоЯщим хозЯйским глазом.
ќта добраЯ хозЯйка, ЌастасьЯ ‘еливерстовна, и была одной из женщин,
сидевших за столом перед чаном с горЯчим сбитнем. ЉончалсЯ уже третий месЯц
пребываниЯ ее в Џетербурге, и за это времЯ она очень изменилась. …сли б ее
деревенские соседки ее увидели, то непременно всплеснули бы руками и
завопили: "Њатушка ты наша, ЌастасьЯ ‘еливерстовна, какаЯ беда тебе
приключилась, кто тебЯ, сердечнаЯ, сглазил?.."
„ействительно, ЌастасьЯ ‘еливерстовна похудела и побледнела, хотЯ все
еще оставалась достаточно полной. €злишнЯЯ густота краски сбежала с круглых
щек ее, и эти щеки стали гораздо нежнее. Џрекрасные черные глаза сделались
как-то глубже, вдумчивее и удивительно выиграли в своем выражении.
‚ообще ЌастасьЯ ‘еливерстовна, на взглЯд всЯкого истинного ценителЯ
женской красоты, была теперь незаурЯдно красивой женщиной. Ђ главное, с нее
внезапно, за это короткое времЯ, сошла ее деревенскаЯ грубость и
угловатость.
Ћна сразу оглЯделась в столице и сумела принЯть столичный вид. Ќа ней
было очень ловко сшитое темное шерстЯное платье, густые ее волосы были хитро
и красиво причесаны, - никто не сказал бы, что она всю жизнь прожила в
деревне, и до сих пор почти и людей-то но видала. Ћна много стараний
положила в такое преобразование своей внешности, и стараниЯ ее увенчались
полным успехом.
ЋканчиваЯ перед большим кнЯжеским зеркалом, стоЯвшим в ее спальне, свой
туалет, она сама себе говорила: "Ќу чем же Я хуже их, этих здешних
дам-мадамов?". € если бы при этом находилсЯ посторонний беспристрастный и
вкусом обладающий зритель, он непременно бы воскликнул: "Њатушка, ЌастасьЯ
‘еливерстовна, не хуже ты, а не в пример лучше многих и многих здешних
дам-мадамов!"
„ругаЯ женщина, сидевшаЯ рЯдом с хозЯйкой, тоже имела приЯтную
наружность, и, вообще, всЯ ее фигура, ее голос, манеры сразу внушали к ней
доверие. Ћна уже была не молода, и на ее бледном, изнуренном лице долгие
годы страданий оставили свой неизгладимый отпечаток.
†енщина эта была Њетлина. Џо-видимому, она пришла сюда не сейчас, а уже
достаточное времЯ беседовала с Ќастасьей ‘еливерстовной. Џо ее блестЯщим
глазам и нервному оживлению, сказывавшемусЯ во всех ее движениЯх, можно было
заключить, что она много и горЯчо говорила.
Ћна уже не в первый раз видела жену отца ЌиколаЯ, но видела ее мельком
и впервые пришлось ей с нею разговоритьсЯ и сблизитьсЯ. Ћна пришла теперь к
отцу Ќиколаю, но не застала его, и матушка, гораздо более обходительнаЯ и
ласковаЯ, чем в первое времЯ по своем приезде, пригласила ее обождать,
сказав, что отец Ќиколай обещалсЯ вернутьсЯ через час, самое большее - через
полтора часа времени. ‡аметив, что гостьЯ озЯбла, матушка тотчас же
распорЯдилась относительно сбитнЯ, послала прислуживавшую ей дворовую
девчонку за сайками и баранками и принЯлась угощать Њетлину.
Ћни разговорились, и Њетлина рада была рассказать ласковой матушке все
свои обстоЯтельства. Ћна теперь чувствовала потребность говорить об этих
обстоЯтельствах со всЯким человеком, внушавшим ей к себе доверие.
ЌастасьЯ ‘еливерстовна, всЯ превратись во внимание, с большим интересом
и участием выслушала печальную повесть о многолетних бедствиЯх семьи
Њетлиных.
- ‘ударынЯ моЯ! - воскликнула она, всплеснув руками, когда Њетлина,
дойдЯ в своем рассказе до времени перемены их судьбы, остановилась, переводЯ
дух, тЯжело дыша и чувствуЯ большое утомление после этого горЯчего рассказа,
во времЯ которого она как бы снова пережила все минувшие беды. - ‘ударынЯ
моЯ! „а как это ѓосподь дал вам сил перенести такое? ‚ жизнь свою такой
жалости не слыхивала, а горЯ-то людского не мало навидалась... „а и своЯ
жизнь не больно красна, сколько раз на свою беду плакалась. Ђ вот теперь и
вижу, что и бед-то со мною никогда никаких не бывало... Љакие там беды! ‚от
у кого беды, вот у кого горе!.. Ќу, что же, сударынЯ, как же это так вдруг
все у вас переменилось?
- Ђ так вот, - снова оживлЯЯсь и всЯ так и просиЯв, заговорила Њетлина.
- Џривела Я тогда с собою свЯтого нашего благодетелЯ, отца ЌиколаЯ,
помолилсЯ он, с его молитвой пришло к нам благополучие. ‘пас он моего мужа
не только от любой болезни, не только от телесной погибели, но и от
душевной. ‘овсем спас человека, из мертвого живым сделал. Љак сказал, уходЯ:
"‚ерьте, молитесь, пождите малое времЯ, все изменитсЯ", так, по его слову, и
сталось. „вух ден, матушка, не прошло, как позвали моего мужа во дворец к
самой царице.
‘разу-то мы испугались, особливо он, дрожит весь. "Људа это менЯ вести
хотЯт? - говорит, - Ќа какие новые муки и обиды?! Ќе пойду Я, никуда не
пойду, зачем менЯ царица звать будет, не знает она менЯ и знать не может.
Ћбман это один, в тюрьму, видно, менЯ ведут, совсем докапать враги хотЯт..."
„а благо, Я очнулась вовремЯ и его на правду навела. Ђ отец Ќиколай-то,
говорю, ведь сказал он, что подождите, мол, немного - все изменитсЯ. ќто
беда наша уходит, это счастье наше приходит, говорю.
Ќу, тут и он понЯл. ‘нарЯдила Я его, как могла, а сама ждать осталась.
ЏолднЯ ждала, молилась. ‘начала нет-нет да и сомнение охватит: а ну как это
не счастье, а беда новаЯ? ’олько отгонЯла Я эти сомнениЯ, и совсем они ушли,
а к тому времени, как мужу вернутьсЯ, Я уже знала, наверно знала, что
никакой беды нет и быть не может, что он придет и расскажет мне о своем
благополучии...
‚ернулсЯ он такой радостный, такой светлый, каким Я его ни разу в жизни
не видала; кинулсЯ ко мне, обнЯл менЯ - давно уж мы с ним не обнимались, -
обнЯл да и заплакал. Џлачет и целует менЯ, говорить хочет - и не может.
Ќаконец успокоила Я его, он мне рассказал все. Љак привезли его во дворец к
камер-фрейлине Љаменевой, она с ним и пошла к самой государыне. ѓосударынЯ
принЯла его милостиво, да так ласково, что он как вспомнит, так опЯть в
слезы - и говорить не может...
“спокоилсЯ, стал рассказывать. ‘начала он оробел было перед царицей, да
говорит, не такова она, чтобы несчастному человеку долго робеть перед нею.
‘правилсЯ он с собою, все ей поведал без утайки. Ћна его слушала со
вниманием и приказала красавице камер-фрейлине со слов его все о делах наших
записывать, относительно всех тЯжб и тех людей, которые нас обижали
неправильно...
‚се, как есть все, выслушала царица и отпустила его, сказав, что на
другой же день он узнает ее решение. "’ерпели вы, - сказала государынЯ, -
многие годы, потерпите еще один день, только один день!" ‘ тем его и
отпустила.
Ќу, вот мы и потерпели, и на другой же день приехала к нам, будто
гостьЯ небеснаЯ, добрый наш ангел, ‡инаида ‘ергеевна, от нее мы и узнали о
решении царицы. Њуж мой получил в самом дворце должность смотрителЯ с
квартирою готовою и со всЯким царским жалованием. ‚ тот же день мы и
переехали...
Ќичего подобного и во сне вам никогда не снилось! Џосле нищеты нашей и
грЯзи, после голода и холода - в теплых да светлых хоромах на вьем на
готовом! ‚едь чуть с ума не сошли от счастьЯ. ‚едь первые-то дни нет-нет да
и посмотрим друг на друга: наЯву все это или во сне с нами? Ќаконец очнулись
и стали благодарить Ѓога. ’еперь отогрелись, сыты, довольны, в
благоденствии...
ќто вот люди, которые всегда в счастье живут, так они не чувствуют, а
вот мы понЯли, и телом, и душою, какаЯ благодать в жизни, как хорошо и
отрадно бывает на Ѓожьем свете... Ђ главное не то... ну, что уж мне... а то,
поймите, матушка, ведь Я мужа-то заживо хоронила! ‚едь он образ человеческий
терЯл, на глазах моих душу свою навеки губил. Ђ тут ведь его узнать нельзЯ -
другой человек совсем стал, да и какой человек-то!..
Ћна не выдержала и зарыдала. ЌастасьЯ ‘еливерстовна так всЯ к ней и
кинулась.
- “спокойтесь, голубушка вы моЯ... нет, плачьте, плачьте - это хорошие
слезы, радостные! ЏонЯла Я, все понЯла, как не понЯть!.. €стинно, после бед
таких, велико ваше счастье, благодать ЃожьЯ...
€ сама она плакала и обнимала, целовала Њетлину. Ќаконец обе они
мало-помалу успокоились.
- Ђ государынЯ-то мудра, великаЯ царица, - заговорила прерывающимсЯ
голосом Њетлина, - она ведь не остановилась в своих благодеЯниЯх, она все
дела наши тЯжебные приказала вновь переисследовать верным людЯм. ‚чера муж
пришел: сиЯет весь! "Џравда, - говорит, - на свет Ѓожий выходит, все
неправильно у нас отнЯтое, все, что наше по праву, - все нам возвращено
будет..."

ЌастасьЯ ‘еливерстовна не слышала этих последних слов своей гостьи, она
всЯ была теперь поглощена чем-то. ’емные брови ее сдвинулись.
- „а вы мне вот что скажите, голубушка моЯ, - горЯчо воскликнула она, -
мой-то отец Ќиколай при чем тут? Љ чему это вы его-то своим благодетелем
называете, к чему так говорите, будто он захотел да и сотворил вам все ваше
благополучие?! —то он пришел-то к вам помолитьсЯ, да наставление вам
пастырское сделал? ’ак ведь то же самое сделал бы всЯкий свЯщенник... ’ут
еще благодеЯниЯ нету!
Њетлина даже руки опустила и глЯдела на нее с изумлением.
- Љак, матушка!.. Ѓог с вами, что вы такое говорите! „а кто же, как не
отец Ќиколай... ‚се он один, он!
ЌастасьЯ ‘еливерстовна как-то передернула плечами и покачала головою,
- Њного бы он сделал, кабы не камер-фрейлина!.. Њного бы и
камер-фрейлина сделала, кабы не царица!.. ‚от что царица - ваша
благодетельница, это верно!
- „а разве Я умалЯю ее благодеЯниЯ! - все с тем же изумлением
проговорила Њетлина. - € Я, и муж - мы век будем Ѓога о ней молить. ‘лово
нам скажи она - и мы за нее, за нашу матушку, в огонь и в воду готовы... Ќо
только не смущайте вы себЯ, - менЯ-то не смутите! Џервый истинный
благодетель наш - отец Ќиколай, и никто другой. Џогибали мы и погибли бы, да
Ѓог сжалилсЯ и направил менЯ к нему, к нему потому, что только он один и мог
помочь нам. ‚едь Я говорила вам, матушка: пришел он, свЯтой человек, и
принес нам милость Ѓожию. „ушу мою обновил и спас душу моего мужа. ‘казал:
"‚ерьте, молитесь, пождите немного - и все будет", и по слову его сталось...
Ќо брови Ќастасьи ‘еливерстовны сдвинулись еще больше; по недавно еще
нежному и растроганному лицу ее мелькнула недобраЯ усмешка.
- ‘кажите, пожалуйста! - всплеснула она руками. - „а что же вы думаете,
сударынЯ, разве мне не приЯтно было бы узнать, что муж у менЯ такой угодник
Ѓожий? ’олько от слов - то оно не станетсЯ... Ќу ладно, сказал он вам:
пождите, все придет. Џошел он от вас, а здесь, вот в этой самой горнице, его
поджидала камер-фрейлина... ‚спомнил он о вас, рассказал ей про ваши беды,
попросил ее поговорить с государыней. Ќу что же тут такого? ‚сЯкий на его
месте сделал бы то же самое, свЯтости в этом нету. Ђ вот, хотела бы Я знать,
кабы он эту самую камер-фрейлину не встретил или кабы камер-фрейлина не
взЯлась с государыней говорить или не сумела бы - ну-ка, ведь вы бы до сих
пор благополучиЯ ждали! €ли не так?
€ она пытливо глЯдела на Њетлину, и она боЯлась, что слова ее покажутсЯ
убедительными и что Њетлина сознаетсЯ в своей ошибке, признает, что отец
Ќиколай во всем этом деле ни при чем. € хотелось ей, страстно, хотЯ и
бессознательно, хотелось, чтобы Њетлина ее убедила во всем том, в чем сама
она, несмотрЯ на все свое желание, никак не могла убедить себЯ.
- Ќет, - спокойно и решительно сказала ЊетлиЯа, - мне от вас, уж
извините менЯ, тЯжко и слышать-то слова такие... зачем гневить Ѓога, зачем
людЯм да случайности отдавать неправильно то, что принадлежит Ѓогу... „обра
царица, добра ‡инаида ‘ергеевна, а все же этой доброты ихней мы и не увидали
бы... не они тут, а батюшка...
Ќо ЌастасьЯ ‘еливерстовна живо ее перебила.
- Ѓог - вы говорите! - воскликнула она. - ќто так, а муж-то мой при
чем?.. Љ чему его-то вы к ѓосподу Ѓогу равнЯете?! ќто уж и грешно даже,
сударынЯ, коли знать хотите!
Њетлина снисходительно улыбнулась и взЯла Ќастасью ‘еливерстовну за
руку.
- ќх, матушка, какаЯ вы право... неразборчиваЯ да горЯчаЯ... Ђ вы не
торопитесь да подумайте. ‚от мы с мужем много обо всем этом
думали-передумали - и теперь-то все нам так видно, как на ладони... „а и
увидеть-то не мудрено вовсе - надо только приглЯдетьсЯ хорошенько... ‚се мы
созданиЯ и чада Ѓожий, и Ћтец наш не может не видеть нас и не слышать...
только мы-то сами от Ќего отвращаемсЯ, смотрим всюду, только не на Ќего, а и
захотим на Ќего взглЯнуть и к Ќему обратитьсЯ, так уж и не можем, ибо сами
так ослабили свои очи, что не в силах вынести света …го. ’ак, что ли, Я
говорю, матушка?
- ’ак, так! - живо, с волнением в голосе, воскликнула ЌастасьЯ
‘еливерстовна.
- ‚от и надобны …му такие люди, которые могут выносить его лицезрение,
понимают волю …го. ’аким людЯм Ћн и дает способы творить …го волю и быть
посредниками между Ќим и ослепшими, в разуме затемненными творениЯми. ’акие
люди - свЯтые, Ѓожий посланцы, наши заступники и благодетели. Ѓез них, думаю
Я, весь род бы людской погиб. ’аков и батюшка, отец Ќиколай.
- ‘вЯтой? - тихо спросила ЌастасьЯ ‘еливерстовна. € уже в голосе ее не
было задора, в нем прозвучал трепет.
- „а, свЯтой, - с глубоким убеждением сказала Њетлина, - ѓосподи, да
вам ли, матушка, не знать этого? ‚ам на долю выпала такаЯ благодать, такаЯ
милость ЃожиЯ, такое счастье великое! ‚ы жена, сердечнаЯ, Ѓогом даннаЯ
подруга жизни свЯтого человека... и вы как бы сомневаетесь! „а что же это
такое? џ и ума не приложу... Ќе мы с мужем отыскали батюшкину свЯтость -
ведь и все, как есть все здесь знают... ведь он ежечасно благодатью Ѓожией
да силою своей свЯтой молитвы врачует недуги, осушает слезы, помогает всем
страждущим, оживлЯет мертвых душою и приводит их к Ѓогу!..
’ихие слезы струились из глаз Ќастасьи ‘еливерстовны.
- ‚от вы говорите, - шептала она, - мне счастье великое... сердечнаЯ,
Ѓогом даннаЯ подруга жизни Я ему... Ћтчего же, отчего же нет мне счастьЯ?
Њетлина глубоко задумалась.
- ‚от что! - наконец проговорила она. - Ќе посетуйте вы на менЯ,
матушка, на мое слово: думаетсЯ так, что ежели нет вам с ним счастьЯ...
стало быть, вы... его не заслужили...
- „а не любит он менЯ, совсем не любит, не думает обо мне нисколько...
чужаЯ ему Я - вот мое горе! - воскликнула ЌастасьЯ ‘еливерстовна страстно,
мучительно, с глубокою искренностью.
„о приезда в Џетербург она никогда не мучилась этим вопросом, даже
никогда не спрашивала себЯ - любит ли ее муж или нет. Љакое ей было до этого
дело?! Ќе требовала она от него любви и не нуждалась в ней. Ђ тут вот,
приехав сюда, с первых же дней так прЯмо и задала себе этот вопрос, и решила
его в отрицательном смысле, и терзалась этим. Ћна теперь почти никогда не
разговаривала с отцом Ќиколаем, она, видимо, очень на него сердилась; но,
странное дело, совсем перестала на него накидыватьсЯ, не бранилась, не
кричала, не мучила его своими злобными выходками и насмешками. Љогда он был
дома, она все больше молчала да глЯдела на него как-то мрачно и загадочно.
- Ќе любит он менЯ, вот что! - повторила она с отчаЯнием.
Њетлина даже встала с кресла почти в негодовании.
- ќто он-то, батюшка отец Ќиколай, вас не любит? Ђх, грех какой!.. „а
он каждого, он всех, как есть всех любит... так как же ему не любить
вас-то...
Ћна не договорила, потому что в комнату вошел отец Ќиколай, - и его
светлый, сиЯющий взглЯд сказал ей, что она нрава, что он любит всех, любит
истинной, светлой и сиЯющей, как солнце, дающей свет и тепло любовью.

III

- ’ак вот это кто у нас в гостЯх? - радостно улыбаЯсь, воскликнул отец
Ќиколай. - Џождали менЯ, отогрелись?.. •орошо это, ЌастЯ, что ты добрую
госпожу задержала!
Ћн благословил стремительно подошедшую к нему Њетлину и, в то же времЯ
как она целовала его руку, „ругую руку он положил ей на голову.
- „очка? - спросил он. - Ћб ней ты пришла, моЯ госпожа добраЯ,
поговорить?
- Ѓатюшка, что ж вы спрашиваете, - дрогнувшим голосом сказала Њетлина,
- ведь вы всегда в моих мыслЯх читаете... вам ѓосподь все открывает, что
есть в душе человека.
- Ќу, этого, мать, не говори, что Я за сердцевед... вон, сказывают,
чужаЯ душа - потемки!.. ’олько и в потемках ощупью пройти можно! - весело
говорил он. - Ќе смущайсЯ, госпожа, не унывай: уныние - грех большой, ох
какой большой грех!..
Ћн подошел к столу и пододвинул себе кресло,
- € Я прозЯб, на дворе-то морозец знатный!.. ЌастЯ, ты бы мне сбитеньку
горЯченького, это хорошо... Ђ вы, госпожа моЯ, присЯдьте... Џоговорим, мать,
поговорим без уныниЯ и с надеждой на милость Ѓожию о твоей дочке...
…го присутствие, его бодрость, его слова уже возымели свое всегдашнее
действие. ’ень глубокой грусти, начавшаЯ скользить по лицу Њетлиной,
исчезла. ‘нова вернулось спокойствие, тишина и мир наполнили душу.
- Њне ли роптать, Я ли не взыскана Ѓожией милостью? - сказала Њетлина.
- ‡наю Я, что грех мне смущатьсЯ и быть нетерпеливой после того, что
случилось с нами... „умаю Я и так, что за что же нам все... и так уж
чрезмерно получили... дано нам много, а это горе оставлено... ’олько не могу
Я без тоски глЯдеть на мое дитЯ единственное... а как тоска эта загрызет,
вот и иду к тебе, батюшка... чтобы ты тоску из души моей вынул да поддержал
менЯ...
Ћтец Ќиколай сделал, с видимым удовольствием, несколько глотков из
чашки со сбитнем, поданной ему Ќастасьей ‘еливерстовной; но он быстро
поставил чашку на стол и замахал рукою.
- Ќет, мать, - не говори так! - воскликнул он. - Ѓоже тебЯ сохрани от
таких мыслей! Љ чему счеты подводить и мудрствовать: это, мол, ѓосподь дал,
а этого не даст. Ѓлагость и милосердие Ѓожий неисчерпаемы, беспредельны, нет
им счета, нет им меры! ќто людскаЯ мудрость в сем видимом мире все
исчислЯет, измерЯет и взвешивает... ’ворец же выше всего этого... и как
только ты свЯжешь …го числом, мерою и весом, так тотчас же потерЯешь
истинное о Ќем понЯтие и низведешь …го с неба на землю... ‚ этом и есть
великаЯ ошибка человеческой мудрости, всЯ слепота ее!.. ѓоворю тебе, ЃожиЯ
благость неисчерпаема, дары …го неисчислимы, только мы не можем Ясно видеть
путей Ѓожественного Џромысла, а посему и склонны судить криво... ѓоворю
тебе: верь, молись и гони от себЯ уныние. Џридет спасение твоей дочери...
Љак она? —то с нею?
- „а все то же? батюшка!.. „аже еще хуже, чем было прежде... „умала Я,
что все это зло в ней, все эти мысли грешные и ужасные от бед да от нищеты
нашей были. „умала, все пройдет при перемене жизни нашей. ‚от теперь она в
довольстве и спокойствии, в тепле да холе... џ ли ее не ублажаю! ‚сего у нее
вволю, в светлых хоромах живет, сладко ест, мЯгко спит, ни работы никакой
утомительной, ласку от менЯ да от отца видит: подумайте, батюшка, ведь она у
нас одна, ведь кого же нам и любить да баловать, как не ее! Џрежде и нас вот
она любила, доброй дочерью была в самое тЯжкое времЯ... Ђ теперь как будто у
нее к нам ненависть... Ќу просто видеть пас не может, противны мы ей... все
ей противно... “спокаиваю Я ее, усовещиваю, все ей показываю милость Ѓожию
над нами... Љатюша, говорю, ну, как гибли мы, пропадали в работе, холоде,
голоде, тогда можно дойти до греха, до отчаЯниЯ... Ђ теперь-то, да поглЯди
кругом себЯ... хорошо-то как! Ђ отец-то, взглЯни на него, ведь он возродилсЯ
и духом и телом, ведь его узнать нельзЯ...
- —то же она? - спросил свЯщенник. ’еперь в лице его уже не было
весельЯ и оживлениЯ, только в глазах сиЯл все тот же Ясный, бодрЯщий свет.
- „а что она, батюшка! ‘лушает, притихнет да вдруг как закатитсЯ!
Џлатье на себе рвет, мечетсЯ, кричит: "„ышать мне нечем, давит менЯ! ѓде это
хорошо? Ќичего нет хорошего и быть не может, на свете все дурное, темное..."
„а потом такое начнет говорить... повторЯть не хочетсЯ...
- Ќет, ты все мне скажи, без утайки, госпожа моЯ! - настоЯтельно
попросил свЯщенник.
- Љоли приказываешь... да нет, Я и без всЯкого приказу скажу... не
осудишь... про вас это она, батюшка, в безумии своем... к вам, благодетель
наш, у нее особаЯ какаЯ-то злоба... ‘тану Я ее уговаривать Ѓогу помолитьсЯ,
прошу ее со мною к вам съездить, так она, как ваше имЯ услышит, так ее всю и
начинает дергать. "ќто, - говорит, - обманщик! лицемер! видеть его не могу,
ненавижу его!.." ‡акричит, закричит, затопочет... на пол упадет и бьетсЯ...
Ѓатюшка, да ведь это что же? ‚едь она бесом одержима!..
Ћтец Ќиколай сидел задумавшись. ЌастасьЯ ‘еливерстовна, все времЯ молча
слушавшаЯ, перекрестилась.
- Ѓесом!.. „а, конечно, сила зла велика! - после некоторого молчаниЯ
произнес наконец свЯщенник. - ‚елика сила вражды и ненависти, только ведь
любовь все превозмогает... и ѓосподь наш €исус •ристос оставил нам оружие, в
нем же запечатлена €м всепобеждающаЯ сила любви. ‚ оружии сем все наше
спасение... ѓоспожа моЯ, где же теперь дочь твоЯ?
- „а вот, батюшка, какое случилось, - трепетно сказала Њетлина, - ведь
она у нас с неделю как стихла, не было этих ее беснований... Я и решилась
опЯть просить ее к вам поехать со мною. “говариваю, а она молчит, смотрит
так грустно, как будто ничего не видит... а потом и сказала: "•орошо, -
говорит, - матушка, поедем!" - и сказала-то странно так, со вздохом и будто
не своим голосом. Ћбрадовалась Я, одела ее, закутала, повезла. Ћтъехали мы
немного, вдруг она кричит извозчику: "‘той!" - да так это у нее страшно
вышло, что извозчик сразу остановилсЯ. ‚ыскочила она из пошевней, бежит
обратно домой и мне кричит: "Џоезжайте вы, матушка, одна, а от менЯ ему
скажите, чтоб он не ждал менЯ, - Я себе не враг!" - так, этими самыми
словами и сказала... —то же мне было делать, поехала Я одна...
- Ђ уедешь не одна! - вдруг оживлЯЯсь, сказал отец Ќиколай и поднЯлсЯ с
места. - Ќечего времени терЯть, поедем-ка, мать, с тобою в дом твой.
ЏоборемсЯ с врагом и, коли ѓосподь подаст, победим его. Ћбогрелись мы, ЌастЯ
нас сбитнем хорошим угостила - так и в путь!
- Љак мне и благодарить вас, батюшка, не знаю, - засуетившись и собираЯ
свою теплую одежду, повторЯла Њетлина. - Ћкрылил ты менЯ - легко так вдруг
стало...
- ‡а что же благодарить? - весело говорил отец Ќиколай, надеваЯ шубу. -
џ рад, борьба с таким врагом - дело хорошее... Ѓодрость во мне, сила
растет!.. € впрЯмь - воином себЯ чувствую... благослови, ѓосподи! Ќе кровь
человеческую проливать буду... €дем, мать, спешим! Џрости, ЌастЯ!..
ЌастасьЯ ‘еливерстовна молча обнЯлась с Њетлиной и стоЯла, горделиво
выпрЯмившись. Ћна побледнела, и глаза ее мрачно, загадочно, не мигаЯ,
глЯдели на отца ЌиколаЯ.
‚от и он, и Њетлина скрылись за дверью.
Ќастасье ‘еливерстовне показалось, что в комнате вдруг стало ужасно
тихо, ужасно пустынно.
- „а что ж это? - прошептала она, заломив руки. - Ћдна, всегда одна...
чужаЯ... никому не нужнаЯ... а ему - только помеха, тЯгость!..
€ она понимала, что иначе быть не может, и она его не винила. Људа же
ей в самом деле? ’уда, за ними, в незнакомый дом, где он будет изгонЯть беса
из порченой девушки?.. —то же она там будет делать - только мешать! Љому она
нужна?.. Ћн, которого она прежде так низко ставила, - он всем нужен, он -
свЯтой... свЯтой... Ђ она - грешница, недостойнаЯ любви его... ‚едь вот,
барынЯ эта так прЯмо и сказала... € барынЯ права...
…й вспоминались прожитые годы, всЯ ее семейнаЯ жизнь - и все теперь
ЯвлЯлось перед нею совсем в новом свете. Ћна все Яснее и Яснее начинала
видеть то, чего прежде не видела. Ћна вспоминала отвратительные сцены,
бывавшие между нею и мужем. Ћна всегда считала себЯ правой. ’еперь же ей
очевидно стало, что всегда она была виновата, а он прав. Ћн молчал, он
выносил спокойно, невозмутимо нападки, бессмысленные упреки, брань, побои...
Ћн выносил все это не из слабости - теперь она начала понимать, что не из
слабости...
Ѓудто Яркий свет ударил ей в лицо, она закрыла глаза, краска стыда
залила ее щеки.
Ћна все понЯла и ужаснулась.

Ћтец Ќиколай, погруженный в свои мысли или, вернее, в духовное
приготовление к той борьбе, котораЯ его ожидала, совсем не заметил дороги.
Њетлина, видЯ его молчаливость и задумчивость и инстинктивно замечаЯ его
состоЯние, не развлекала его разговором. Ќо дорога показалась ей длинной.
—то-то там происходит? Ћна уж даже раскаивалась, зачем оставила дочь
одну. ‚едь она могла написать отцу Ќиколаю, попросить его приехать, и он не
отказал бы ей. Ђ теперь мало ли что могло случитьсЯ с Љатюшей, ведь прошло
сколько времени... Ќо она возвращаетсЯ с отцом Ќиколаем. Ѓог милостив!..
ќта мысль ее успокаивала, и она принималась про себЯ горЯчо молитьсЯ за
дочь.
Ќаконец доехали. ‚от они у двери. „верь им отворила ‡ина. ‚ этом,
собственно говорЯ, длЯ Њетлиной ничего не могло быть странного: ‡ина нередко
посещала их и старалась, хотЯ до сих пор и безуспешно, сблизитьсЯ с Љатюшей,
развлечь ее, помочь ей выйти из странного состоЯниЯ, в котором она
находилась. Ќо, взглЯнув на лицо красавицы камер-фрейлины, Њетлина невольно
вздрогнула.
- ‡инаида ‘ергеевна, голубушка вы моЯ... что случилось?
- “спокойтесь, пожалуйста, - дрожавшим голосом выговорила ‡ина.
‚ то же мгновение она заметила отца ЌиколаЯ.
- Ђх, какое счастье, - воскликнула она, - батюшка, это сам Ѓог вас
посылает!
Њетлина уже бежала к дочери. Ћтец Ќиколай поспешно снимал с себЯ шубу,
а ‡ина отрывисто, почти задыхаЯсь, ему говорила:
- ‘ час тому прибежала ко мне горничнаЯ девушка... говорит: с барышней
худо, а ни отца, ни матери нет... Ћн с утра по своей должности в –арское
уехал, а когда она вернетсЯ, не знают, ждут, а ее все нет... џ поспешила и
застала Љатюшу такою... сами увидите, батюшка, что о нею делаетсЯ... глЯдеть
ужасно... Џойдемте, ради Ѓога!..
Ќо звать отца ЌиколаЯ было нечего, он не шел, а почти бежал, хотЯ лицо
его и оставалось не только спокойным, а даже радостным. Ћн чувствовал в себе
силу, приток необычайной бодрости, того особенного, неизъЯснимого состоЯниЯ,
которое находило на него, когда надо было спасать ближнего.
Ћни в комнате Љатюши. Њетлина, как была, закутаннаЯ в шубу, склонилась
над кроватью дочери. ’а лежит неподвижно, бледнаЯ, с закрытыми глазами.
Њетлина обернулась в ужасе к отцу Ќиколаю, зубы ее стучали.
- Ѓатюшка! - простонала она. - —то же это... она умирает?
Ћтец Ќиколай быстрым шагом подошел к кровати и перекрестил Љатюшу. ‚
этот же самый миг ее всю передернуло. Ћна открыла глаза, со страхом и
отвращением взглЯнула на свЯщенника, все черты ее исказились до
неузнаваемости. Ћна взвизгнула страшным, не своим голосом, поднЯлась с
кровати, хотела бежать, по вдруг упала на пол.
‘ нею начались конвульсии. Ѓыстро, быстро тело ее стало принимать самые
неестественные положениЯ. Ћна откинула голову назад, оперлась теменем об пол
и всЯ изогнулась, так что пЯтки ее почти касались головы. ‚ таком положении,
без помощи рук, она передвинулась до половины комнаты. ‡атем в мгновение
ока, опЯть-таки без помощи рук, встала на ноги и выпрЯмилась, потом упала на
грудь и так ползла, не шевелЯ ногами и руками.
Њетлина, всЯ дрожа и обливаЯсь слезами, кидалась к ней, но ее как будто
что-то не пускало. ‡ина, бледнаЯ, глЯдела, не верЯ глазам своим. ‘ам отец
Ќиколай в первую минуту как бы смутилсЯ: он никогда еще не видал ничего
подобного. ѓубы его шептали молитву, и он времЯ от времени издали осенЯл
Љатюшу крестным знамением.
Ћна его не видела, не могла видеть, так как зрачки ее открытых глаз
совсем закатились кверху. Ќо каждый раз, как он осенЯл ее крестным
знамением, она всЯ вздрагивала и неистовый ее вопль оглашал комнату.
Ќесколько десЯтков раз, с ужасающей быстротою, Љатюша изгибалась всЯ в
дугу, почти в круг, и затем мгновенно выпрЯмилась. Џотом она сделала
какой-то невероЯтный прыжок аршина на два от пола Я со всего размаху упала,
ударЯсь головою о стул.
ЌесчастнаЯ Њетлина с раздирающим душу криком кинулась к дочери, думаЯ,
что та разбила себе голову. €наче не могло и быть, так как спинка стула, о
которую виском ударилась Љатюша, от удара сломалась. Њежду тем на виске не
было никакого знака. Љатюша быстрым движением отстранила мать, подбежала к
своей кровати и села на нее.
’еперь она как будто успокоилась. ’ак продолжалось с минуту. Ћтец
Ќиколай все громче и громче читал молитву и подходил к кровати. ‚друг опЯть
визг. Ќо Љатюша неподвижно сидит, будто окаменелаЯ, зрачки ее глаз
по-прежнему закатились, совсем их не видно. ‹ицо ужасное, неузнаваемое,
красное, шеЯ раздута...
- ‡ачем ты здесь? - воскликнула она хриплым голосом. - ‡ачем ты пришел
менЯ мучить?.. “ходи, мне тебЯ не надо!.. ђазве с тебЯ не довольно, что ты
обманул отца и мать... менЯ не обманешь... ‘мотри!.. - € она показывала ему
что-то: - ‚идишь?!
Ћтец Ќиколай ничего не видел и не слышал. Ћн был весь углублен в
молитву, он чувствовал, определенно и Ясно, что перед ним как бы какое-то
препЯтствие, как бы какаЯ-то стена обступила его со всех сторон и через эту
стену он должен проникнуть. Ќо стена эта страшно холодна - на него так и
дышит от нее ледЯным холодом, и она только тогда его пропустит, когда он
превратит этот холод в тепло... и тепло это он должен извлечь из себЯ...
Ћн напрЯгает всю свою силу, все свое сердце - и тепло растет, растет,
усиливаетсЯ, непрерывной струей льетсЯ на холодные камни... и камни
теплеют... ‚се существо отца ЌиколаЯ наполнЯетсЯ неизъЯснимым усилением,
неизъЯснимым чувством жалости и любви. Ћн давно уже забыл о себе. Ћн только
любит, только верит, только множит в себе благодатное тепло, изливающеесЯ на
стоЯщую перед ним преграду...
Ђ Љатюша между тем говорит, говорит.
- †утко и хорошо под этими сводами!.. - озираетсЯ она кругом себЯ. -
Љакое богатство, какаЯ роскошь!.. ‚се сокровища мира здесь собраны...
золото... золото, камни самоцветные... Ћгонь, темно-красный огонь освещает
всех. ѓлЯди, обманщик, сколько здесь людей, все здесь, и все "ему"
поклонЯютсЯ! ‚от он... "он"!..
Ћна задыхаетсЯ, дрожит, но все же продолжает:
- „а, он страшен... ужасен! Ќо ведь, кроме него, ничего нет, он владыка
надо всем, надо всеми, видишь, все преклонились перед ним!.. ‚се упали - и
он велит им, он велит... убить... ограбить... обмануть... лгать! € за это он
дает куски золота, камешки со стен своего чертога... € все убивают, грабЯт,
лгут за кусок золота, за камешек!.. ‡ачем же ты обманываешь, зачем говоришь,
что есть что-нибудь кроме него, зачем ты менЯ мучаешь?!
Ћтец Ќиколай пришел в себЯ и содрогнулсЯ, расслышав последние слова ее.
Ћн быстро подошел к ней, положил руки ей на плечи. Ћна мгновенно затихла, и
в ней произошла перемена. ‹ицо ее стало спокойным, зрачки, расширенные,
тусклые, опустились, глаза продолжали оставатьсЯ открытыми, лицо мало-помалу
бледнело. Ћтец Ќиколай взЯл обеими руками ее голову и прижал ее к своей
груди.
- „а воскреснет Ѓог, и да расточатсЯ врази …го... - шептали его губы.
’олько он чувствовал, как уничтожилсЯ леденЯщий колод, как распалась
преграда, стоЯвшаЯ перед ним. Ћн чувствовал, как благодатный поток тепла,
изливаЯсь из него, наполнЯет эту несчастную голову, котораЯ прижата к его
груди. ’еперь он знал, наверное знал, что всЯ сила ала, сила лютой,
неведомой и страшной болезни исчезла. Ћн склонилсЯ вперед и, поддерживаЯ
голову Љатюши, осторожно положил ее на подушку. Ћн закрыл ей глаза,
перекрестил ее и отступил на шаг, -
- ‚стань, - сказал он спокойно и твердо, - встань! ѓосподь избавил тебЯ
от зла и болезни!..
Љатюша открыла глаза. Ќо теперь ничего неестественного и ужасного уже
не было в ее взглЯде. Ћна провела рукою по лбу, как будто отгонЯЯ какую-то
тЯжелую грезу. Џотом с изумлением взглЯнула на отца ЌиколаЯ, на мать, на
‡ину.
- Ѓоже мой! - воскликнула она. - —то со мною, какой ужасный сон...
ничего не помню... только ужасное что-то!..
Ћна еще раз взглЯнула на свЯщенника, слабо и радостно вскрикнула и
бросилась ему на шею.
- Ѓатюшка, - шептала она, прижимаЯсь к нему, - благословите менЯ,
перекрестите... как хорошо, как хорошо, как тепло!..
Ћтец Ќиколай радостно глЯдел на Љатюшу и, обнЯв ее одною рукою, другой
ласково гладил ее распустившиесЯ волосы. Њетлина и ‡ина еще не успели прийти
в себЯ после всех потрЯсающих впечатлений. Ќо вот они наконец все понЯли и с
криком радости кинулись к отцу Ќиколаю и Љатюше.

‚елик и грозен беспросветный мрак, окутывающий мир. Ќичего в нем не
видно, и слышатсЯ только из глубины его разнородные звуки - крики борьбы,
ужаса, страданиЯ, злобного торжества, вопль насыщающих себЯ и никогда
ненасытимых злобы и мести, бессмысленный смех, вздохи грубого, мимолетного
наслаждениЯ, мольба о пощаде, мольбы о помощи, безнадежные глухие рыданиЯ,
предсмертный хрип умирающей животной жизни. ‚се эти звуки сливаютсЯ в
мрачную дисгармонию...
—то там происходит, в этом непросветном мраке? ’ам царствуют слепые и
немые, беспощадные законы материальной природы, там сознательнаЯ борьба
невозможна, победа минутна и ее следствиЯ ничтожны. ’ам страшный и
загадочный ђок собирает свою созревшую жатву...
‚елик и грозен безрассветный мрак, окутывающий мир, и весь этот мир, со
всеми своими тайными, невидимыми в глубокой тьме ЯвлениЯми, со всей мрачной
дисгармонией своих звуков, - только безобразный, неведомо зачем существующий
клубок материи, кишащий созданиЯми ее удушливых испарений...
Ќо вот среди непонЯтной тьмы загораетсЯ искра дивного, божественно
прекрасного света. ќта малаЯ искра сразу озарЯет громадное пространство
мрака. Ћна несет в себе свет и тепло, изливает их из себЯ неиссЯкаемыми
потоками, и к ней из глубины клубЯщейсЯ и метущейсЯ бездны устремлЯетсЯ все,
что способно воспринЯть свет и тепло. ’олько самые чудовищные исчадиЯ мрака
хоронЯтсЯ в недоступных глубинах его, объЯтые ужасом безумиЯ...
€ все, что стремитсЯ к этой животворной искре, быстро менЯет свои
грубые, обезображенные формы, созданные мраком. —ем больше света и тепла,
чем ближе их источник, тем больше красоты, гармонии, ликований. Ќе будь этой
всеозарЯющей, всепобедной искры - не было бы и мрака, ибо нельзЯ было бы
сознать его. Ѓыло бы одно бесконечное страдание, одна бессознательнаЯ
смерть, один неумолимый ђок со своими холодными, неизбежными законами.
Ќо все создано не длЯ смерти, а длЯ вечной жизни, не длЯ безобразиЯ, а
длЯ красоты, не длЯ страданиЯ, а длЯ блаженства, не длЯ лжи, а длЯ истины,
не длЯ ненависти, а длЯ любви. †изнь, красота, блаженство, истина, любовь -
все это и есть искра света и тепла, всепобедно озарЯющаЯ мрак материи. ќто -
чудный пЯтиугольник, из которого ничего нельзЯ взЯть, не уничтожив его
цельности) уничтожить один из пЯти углов его - значит, разрушить все, все
обратить в призрак и ничтожество. ќто - свЯтой символ, звезда истинного
счастьЯ...
ѓде светЯт и греют пЯть лучей звезды счастьЯ, там все преображаетсЯ.
‚сЯкое жилище человеческое, от дворца до бедной хижины, со всем своим сором
и пылью, сразу превращаетсЯ в лучезарный храм ликующего духа...
‚ такой храм превратилось и жилище Њетлиных: весь мрак исчез - и все
пЯть нераздельных лучей чудной звезды светили и грели. Џроходили минуты, но
никто не замечал их, все внешние проЯвлениЯ жизни были теперь безотчетны.
‚се находились в высшем духовном единении, забыли себЯ и наслаждались
счастьем. ‚се разместились теперь кругом отца ЌиколаЯ и блаженно глЯдели на
его счастливое лицо, в его Ясные глаза, изливавшие потоки ликующего света.
Ћн первый нарушил долгое молчание. Ћн вздохнул всей грудью от избытка
счастливого чувства и умиленным голосом сказал:
- Ѓоже мой, Ѓоже мой, как нам благодарить ’ебЯ? Љак нам прославить ’вое
великое Њилосердие?! Ѓыли муки тела и духа, мрак, нищета, ложь и грех, а
ныне сиЯет свет ’вой, и ликует победу любовь ’воЯ!..
‚се три женщины при словах этих заплакали и невольным, бессознательным
порывом кинулись в объЯтий друг к другу. Ћтец Ќиколай радостно глЯдел на
них.
‚ его сердце поднЯлсЯ вопрос - и этот вопрос был - за что ему такое
счастье? —ем заслужил он его и чем заслужит? Ћн чувствовал себЯ таким малым,
малым перед великостью Ѓожией благодати. …му, конечно, и в голову не пришло,
что это он сам превратил горе в счастье. Ќо вот Њетлина, обратЯсь к нему и
продолжаЯ обнимать Љатюшу и ‡ину, воскликнула:
- Ѓатюшка... отец свЯтой... благодетель наш... чудотворец!
Ћн вздрогнул, смутилсЯ, и даже строгость мелькнула в его взглЯде.
- Њать, молчи! - как-то растерЯнно прервал он ее. - Ѓога благодари, а
не менЯ... разве это Я? ђазве Я хоть что-нибудь могу без Ѓога?!
…му стало неловко, почти тЯжело, но великое счастье, охватывавшее его,
тотчас же и вытеснило все иные ощущениЯ. Њетлина замолчала, боЯсь огорчить
его, но в душе ее повторЯлось: "Ѓог через угодника ‘воего!" ‚ это времЯ в
соседней комнате послышались шаги.
- ќто папенька... папенька вернулсЯ! - радостно крикнула Љатюша и в миг
один была уже у двери.
Њетлина поспешила за нею.
Ћтец Ќиколай осталсЯ вдвоем с ‡иной.
- Ќу вот, голубушка моЯ, - сказал он, любовно на нее глЯдЯ, - привел
ѓосподь нам вместе переживать счастливые минуты... ѓде же твое горе, твои
страхи?.. ђазве не светло и не тепло на душе у тебЯ?
- € светло, и тепло, - отвечала ‡ина, - ничего и никого не боюсь Я... и
спокойна с тех пор, как вы менЯ успокоили...
Ћна как бы хотела еще прибавить что-то, но он понЯл мысль ее.
- € ждешь, и молишьсЯ, и надеешьсЯ!.. ’ак, дочь моЯ, так! ќкий день-то
длЯ нас счастливый... да и не исчерпана еще кошница Ѓожьей благостыни...
вестью доброй Я тебЯ порадую: друг наш недалеко и вскоре будет G нами...
- ‚ы получили от него известие? - всЯ вспыхиваЯ, в вабившимсЯ сердцем
спросила ‡ина.
Ћтец Ќиколай на мгновение как бы изумилсЯ - только не ее вопросу, а
тому, что он так уверенно, так решительно сообщил ей свою весть.
- Ќет, - ответил он, - не имею Я от него известиЯ, то есть письма или
слуха какого, а только есть у менЯ, видите ли, милаЯ моЯ боЯрышнЯ, чувство
такое, и никогда оно менЯ не обманывает. Љоли сказал Я, что он невдолге
будет с нами, - значит, оно так и есть...
Ћн замолчал и как будто прислушивалсЯ к чему-то, даже глаза закрыл.
- „а, - еще решительнее сказал он, - близко он, близко! € увидим мы его
обновленным... ’ак и знай! ќто Ѓог тебе такую радость посылает!..
‚ошел Њетлин в сопровождении жены и дочери. Ћни уже сказали ему все,
уже горЯчие поцелуи и ласки Љатюши Яснее всЯких слов доказали ему, что его
единственнаЯ, нежно любимаЯ им дочка спасена от страшной, непонЯтной
болезни, что теперь уже не будет унылый вид ее отравлЯть счастье их новой,
блаженной жизни. †ена шепнула ему также, чтобы он не смущал батюшку
выражениЯми своей благодарности...
Њетлина говорила, что ее муж стал совсем новым человеком, - и это была
истиннаЯ правда. ‚ этом бодром" красивом, барственного вида человеке
невозможно было узнать недавнего, совсем опустившегосЯ телом и духом
пьЯницу. Љ нему вернулось все его достоинство прежних лет; в глазах
светились и ум, и доброта. Ћн подошел к отцу Ќиколаю и, принЯв от него
благословение, не стал благодарить его. Ћн молча посмотрел на него, но так
посмотрел, что свЯщенник еще раз обнЯл его и поцеловал.
- ђадуюсь, радуюсь, сударь! - говорил отец Ќиколай. - Ћт супруги про
все дела, про все ваши новости знаю... работаете, трудитесь... доброе
дело... Ѓог вам в помощь!
Ќо Њетлин вдруг как бы в смущении опустил глаза.
- ‘тою ли Я еще таких Ѓожиих милостей?! - сказал он. - Ђх, батюшка, как
гадок человек, то есть Я-то как гадок!.. ‚едь уж чего бы, кажетсЯ, ведь уж
легко прозреть, а все слепота одолевает!.. ’Яжбы мои вот разбираютсЯ... так
Я, узнав, что все мои вороги да обидчики в ответе теперь и жестокую кару по
закону должны понести, так возрадовалсЯ, так возрадовалсЯ - вот будто сердце
плЯшет от радости!.. ’ак все и кипит во мне - посмотрите на них... унижали
они менЯ - их теперь унизить, да десЯтирицею, да сторицею! Ќа их муки
налюбоватьсЯ!..
- —то ты говоришь, что ты говоришь? „а ведь это грех смертный! -
испуганно вскричал отец Ќиколай.
- ‡наю, отче, и каюсь! - продолжал Њетлин. - ‘утки целые, и день, и
ночь, тешил Я в себе сию злобу... “тром стал на молитву, а молитьсЯ-то и не
могу - покинул менЯ ѓосподь!.. ’ут Я и очнулсЯ... ну, помогла мне сила
небеснаЯ... поборол Я себЯ, совсем поборол и от всего сердца за врагов
помолилсЯ и простил им. € так легко стало на душе, как никогда не бывало...
- ‘лава ’ебе, ѓосподи! - перекрестЯсь воскликнул свЯщенник. - ’олько
вот что, друже мой, ты это на деле покажи - свое прощение... свою молитву...
Ћт тебЯ будет зависеть... подвергнуть их, обидчиков-то твоих, всей каре
закона... или простить... так ты их прости и заступись за них...
- Џростил и заступаюсь, - просто и твердо сказал Њетлин.
- ‚от это ладно! - обнимаЯ его и ласково, весело похлопываЯ по плечу,
говорил отец Ќиколай. - € тебЯ Ѓог прощать будет... и за тебЯ заступитсЯ...
Џрощайте, други мои, порадовалсЯ Я с вами и в радости вас оставлЯю... Њне же
домой теперь пора... ждет менЯ кто-то... да... должно быть кто-то ждет...
‚се вышли провожать его до крыльца, а когда вернулись в комнаты, то
каждый почувствовал, что хоть он и покинул их, но оставил им все то великое
счастье, которое принес им с собою.

‡имний морозный вечер уже стоЯл над Џетербургом. ‚ заледеневших окнах
домов виднелсЯ свет. ”онари тускло мигали по сторонам улиц, почти не
освещаЯ, а только указываЯ их направление. ѓусто выпавший, прохваченный
морозом снег скрипел под ногами пешеходов, визжал под полозьЯми. ђабочий люд
кончал свой дневной труд и приготовлЯлсЯ к ночному отдыху. Џраздный люд
начинал вечерние удовольствиЯ. ’емное, безоблачное небо все так и горело,
так и переливалось мириадами Ярких звезд.
Џошевни, в которых отец Ќиколай возвращалсЯ домой, быстро мчались.
‘вЯщенник запахнулсЯ в свою шубу, и ему было так хорошо в ней, так тепло. Ћн
приподнЯл голову и, не замечаЯ улиц, не видЯ домов, не слыша людских криков,
любовалсЯ чудесными звездами, уносилсЯ в их беспредельную высь.
Ћщущение бодрой, здоровой жизни наполнЯло его тело, чувство спокойствиЯ
и радости было в душе его, и все его мысли, все его ощущениЯ, весь он
превращалсЯ в один порыв бесконечной любви к ’ворцу и ко всему …го творению.
‚сем существом своим поклонЯлсЯ Ѓогу и благодарил …го.
Ќо вот... —то же это такое как бы дрогнуло в его сердце и смутило его
безмЯтежность? Ћн вдруг вспомнил, что сейчас приедет домой; там его ждет
кто-то, кто нуждаетсЯ в его помощи; он это чувствовал еще там у Њетлиных. Ћн
и спешит, он и поможет... но ведь там... там тоже жена, ЌастЯ, там она, -
это единственное испытание его счастливой, благодатной жизни!
Љогда же наступит конец этому испытанию?! ‚от Њетлина какое слово
сказала: "чудотворец"... Ћтец Ќиколай даже вздрогнул, вспомнив это слово,
манившее его душу в область погибельной гордыни.
Ћн уже не раз слыхал подобные слова в последнее времЯ; ежедневно
кто-нибудь из тех, кому он помог по Ѓожьей милости, называл его чудотворцем,
свЯтым, угодником, благодетелем. € каждый раз его будто ножом резало от слов
этих. Ѓыла минута, другаЯ, когда он совсем почти допустил врага побороть
себЯ. Њиг еще и он бы возгордилсЯ, и он бы возомнил о себе.
ќто была страшнаЯ борьба. Ћн вышел из нее победителем, он смирилсЯ и
осознал глубоко, всей душой, все свое человеческое ничтожество. Ќо ведь враг
силен, он караулит, он ежечасно шепчет:
"‡абудь, что Я враг, забудь, что Я грех, забудь, что Я зовусь гордыней,
впусти менЯ в душу, Я дам тебе великие, неизреченные наслаждениЯ!.."
"ѓосподи, помилуй, избави от лукавого!,." - отвечает отец Ќиколай на
этот соблазнЯющий голос, и осенЯет себЯ крестным знамением, и спасает себЯ
им от погибели.
"‘вЯтой! •орош свЯтой! - шепчет теперь он, глЯдЯ на чудные звезды. - Ќе
свЯтой, а великий грешник. Ќа миг один оставит ѓосподь - и так вот и полечу
в бездонную пропасть, где нет звездного сиЯниЯ, где нет этого дивного
небесного хора, немолчно поющего славу Џредвечному!.. “годник! •орош
угодник, когда не могу спасти и поднЯть эту бедную томЯщуюсЯ около менЯ
душу! „а и где мне поднЯть кого-либо! Ѓог поднимает моей слабой рукою. € ее
Ћн поднимет, не даст ей погибнуть..."
- ЌастЯ, беднаЯ ты моЯ! - вдруг почти громко произнес он.
Њного любви, много нежности, много глубокого горЯ прозвучало в словах
этих. …сли бы она могла их слышать, то не сказала бы, что он ее не любит.
Ћна была ему чужаЯ, совсем чужаЯ, но часто, часто помышлЯл он об этом
отчуждении, помышлЯл с тоскою в сердце.
Ћна думала, что он не замечает ее, что она тЯготит его. Џоследнее было,
конечно, правда. „а, она ЯвлЯлась великой тЯгостью его жизни, единственным
его горем. Ќо если это была единственнаЯ тЯгость, единственное горе, как же
он мог не замечать ее? Ђ уж как он за нее молилсЯ?
Ћн и теперь кончил горЯчей молитвой, и эта молитва, как и всегда,
принесла ему надежду, отогнала его тоску, вернула ему душевное спокойствие и
радость...
Џошевни въехали во двор кнЯжеского дома. Ћтец Ќиколай расплатилсЯ с
извозчиком, благословил его и поспешно вошел к себе. ‚ первой комнате некого
нет, тихо. ‚ углу перед образами зажжена лампада, на столе горит красиваЯ
‹ампа, недавно принесеннаЯ матушке услужливым дворецким из верхних кнЯжеских
покоев.
- "ѓде же тот, кто ждет менЯ?" - подумал отец Ќиколай.
Ђ ждет кто-то, чувствует он, что ждет!.. „верь во вторую комнату
отворилась и пропустила Ќастасью ‘еливерстовну.
- ЌастЯ, - сказал отец Ќиколай, снимаЯ шубу и вешаЯ ее на крюк в
маленькой прихожей, - есть кто-нибудь у тебЯ?
- Ќикого нет, - тихо ответила она.
- € менЯ никто не ждал, не спрашивал, за мною никто не присылал?
- Ќет, никто. џ все времЯ, с той поры как ты уехал, одна была. Ќикто не
приходил, не слыхала...
Љто это говорит? ќто совсем не ее голос, он никогда не слыхал у нее
такого голоса. Ћна стоЯла у двери, не трогаЯсь с места. Ћн пошел к ней и
остановилсЯ, с тревогой на нее глЯдЯ.
Ќе она, совсем не она! Ћн уж и так замечал в ней перемену, а теперь она
бледна, как никогда не бывала. ‚еки ее глаз красны, опухли от слез.
- ЌастЯ, что с тобою? ’ы больна, что у тебЯ болит, скажи, роднаЯ? -
быстро спрашивал он, берЯ ее за руку.
Ќо она ничего ему не ответила и вдруг упала перед ним на колени,
поклонилась ему до земли; потом охватила руками его ноги, прижалась к ним и
зарыдала.
- Џрости менЯ, прости!.. - расслышал он сквозь ее отчаЯнные,
потрЯсающие душу рыданиЯ.

VII

Ћтец Ќиколай давно уже приучил себЯ не пугатьсЯ и не смущатьсЯ никакими
неожиданностЯми, встречающимисЯ в человеческой жизни. ‚о всех
обстоЯтельствах, как печальных длЯ него, так и радостных, как понЯтных ему,
так и непонЯтных, он всегда ЯвлЯлсЯ спокойным и владел собою.
Ќо тут, увидЯ жену, безумно рыдавшую и обнимавшую его колени, расслышав
ее слова: "Џрости менЯ, прости!" - он растерЯлсЯ, испугалсЯ. ‹ицо его
изменилось до неузнаваемости, потому что в нем померк весь тот безмЯтежный
свет, который придавал этому простому по чертам лицу необыкновенную красоту
и привлекательность.
- „а что такое, что случилось? - трепетным голосом говорил отец
Ќиколай, склонЯЯсь над женою. - Ќу перестань... не плачь... зачем, к чему
так отчаиватьсЯ... Ѓог милостив... „а успокойсЯ же, ЌастЯ, скажи, что
такое?.. Ќо рыданиЯ ее не прекращались. Ћна все крепче охватывала его своими
сильными руками, будто боЯсь, что он вырветсЯ от нее и уйдет. Ћна все
невыносимее, все мучительнее, из самой глубины души, повторЯла:
- Џрости менЯ, прости!..
Ћн не знал, что и подумать, на чем остановитьсЯ. —то она сделала?..
—то-нибудь ужасное, бесповоротное, какой-нибудь грех тЯжкий, смертный?..
Ќо еще миг, и он уж начал выходить из своего смущениЯ, испуга. Љ нему
возвращалось то душевное спокойствие, при котором нет ничего страшного, так
как все покрывает твердаЯ надежда на Ѓога.
€ чем он становилсЯ спокойнее, тем Яснее делались его мысли, его
понимание. …ще несколько мгновений - и он уже видел, что тут не беда, не
грех, а, наоборот, спасение. Ћн вдруг почувствовал, что именно теперь настал
тот час, о котором он так долго молил Ѓога, что именно теперь, в этот
светлый день чудес Ѓожией благодати, уходит, а его горе и его тЯжесть готовы
упасть с плеч его.
„а, он все понЯл, и поток счастьЯ озарил его; снова радостный свет
блеснул в его глазах, снова лицо его засиЯло духовной красотою.
- ЌастЯ, - сказал он счастливым голосом, - встань!
‡аслыша этот счастливый голос, она повиновалась. Ћн обнЯл ее, подвел к
дивану и посадил на него, а сам сел рЯдом с нею и взЯл ее за руку. …е
рыданиЯ стихли, но еще не сразу поднЯла она на него глаза. …й было это
трудно.
Ќаконец она поднЯла их и встретилась с его глазами. Ћна глЯдела теперь
на это доброе, счастливое, озаренное внутренним светом лицо, будто видела
его в первый раз. Ћна и действительно видела его в первый раз. Џрежде она
была равнодушна к этому лицу и никогда в него не вглЯдывалась; теперь, в это
последнее времЯ, погруженнаЯ в свою внутреннюю борьбу, она хотЯ и глЯдела
часто на мужа, но видела его совсем не таким, каким он был в
действительности, а таким, каким он представлЯлсЯ ее обманувшемусЯ
воображению.
€ она поразилась этой духовной красотою, этим светом.
- ’ак ты простил менЯ, простил?! - боЯсь верить своему счастью,
прошептала она.
Ћна спрЯтала голову на грудь его и опЯть зарыдала.
Ќо уже теперь в ее рыданиЯх не слышалось отчаЯниЯ и муки. Ћн крепко ее
обнЯл, прижимаЯ к себе, и на глазах его показались слезы.
- ѓосподи, благодарю тебЯ!.. - произнес он, и в словах этих прозвучала
такаЯ глубина благодарности, такаЯ несокрушимость веры, такаЯ истина
действительного общениЯ с Ѓогом, что все это передалось и ей, и она, будто
не устами, а душою, повторила слова его.
Ћна поднЯла голову, еще раз на него взглЯнула, и они заключили друг
друга в объЯтиЯ. ‚ тишине комнаты прозвучал крепкий радостный поцелуй. ќто
был первый истинно супружеский поцелуй в их совместной жизни. €м они
породнились, им они осуществили таинство брака. Џрежней розни,
отчужденности, тЯжести, враждебности, с одной стороны, и грусти, с другой,
не было, и не могло уже все это вернутьсЯ. Ћни сидели рЯдом, плечо к Џлечу и
держа друг друга за руки. € одинаковый свет сиЯл теперь в глазах отца
ЌиколаЯ и жены его. ќтого света никогда прежде не было в ее глазах.
- ѓолубчик ты мой, - шептала ЌастасьЯ ‘еливерстовна, - ведь Я не
сейчас, Я давно уже понЯла свое окаЯнство перед тобою, понЯла всю свою
неправду... ’олько злоба во мне была велика, да гордость... ‹омала Я себЯ,
ломала - и сломить не могла!.. Ђ потом тЯжко так стало, что ты менЯ не
любишь...
Ћн улыбнулсЯ доброй, ласковой улыбкой и покачал головою.
- Љак же это... откуда взЯла ты, что Я не люблю тебЯ?
- „а и любить-то не за что было! - воскликнула она, и минутнаЯ тень
мелькнула по лицу ее. - Ќе за что менЯ любить было!.. € потом... ведь Я
видела, что Я тебе чужаЯ, что Я тебе помеха. ‚от это-то менЯ и изводило!..
- Ђ не видела ты, - тихо сказал он, - что от тебЯ только и зависело,
чтобы ты стала мне не помехой, а помощницей, другом единственным, Ѓогом
данным? Ќе видела ты, что Я многократно призывал тебЯ к этому? Ќе понимала
ты, что ежечасно Ѓога молил Я об этом нашем единении в крепости, любви и
разуме? Ќикогда не видела и не чувствовала ты этого?
Ћна отрицательно покачала головой.
- Ќу, а теперь-то, ЌастЯ, видишь ты это? —увствуешь ли?
- „а, золотой мой, Я теперь совсем как бы другаЯ стала; ведь Я была
очень, очень несчастна - от этого и злоба во мне Явилась, и в мыслЯх
затмение. ‚от теперь глЯжу, Я на тебЯ - и ты мне совсем иным кажешьсЯ. ‚едь
Я тебЯ, Ќиколушка, прости ты менЯ, в слепоте своей да в гордыне как низко
почитала! Ќазывала Я тебЯ лицемером - и так ведь про тебЯ и полагала.
Ћтец Ќиколай задумалсЯ. Ћн как бы глЯдел в глубь души своей и наконец
произнес:
- Ќет, ЌастЯ, Я грешный человек, но лицемериЯ во мне никогда не было.
- „а знаю Я, знаю! - перебила она его порывисто и страстно, подносЯ его
руку к губам и целуЯ ее. - ‡наю Я... теперь-то Я все вижу, всю твою свЯтость
истинную, всю чистоту души твоей, твое терпение... ‚се мне теперь ѓосподь
открыл. Џотому Я и ждала тебЯ, молЯсь и плачи, боЯлась одного - как бы Ѓог
не наказал менЯ за мое окаЯнство перед тобою, как бы мне не умереть, тебЯ не
увидЯ, не упав перед тобою, не вымолив себе прошениЯ...
‚друг она остановилась, и глаза ее погасли, лицо побледнело.
- Ђ теперь-то как же? - растерЯнно спросила она.
- —то такое, ЌастЯ?
Ќо она не слышала слов его, она будто сама себе громко ответила: - џ
уеду.
- ’еперь-то?! - с изумлением воскликнул он. - ‡ачем же тебе уезжать?
- Ќет, мой золотой, Я тебЯ недостойна, Я тебе здесь мешаю. —то
возмущало менЯ, сердце мне надрывало, гордыню во мне терзало - теперь ведь
мне понЯтным сделалось. џ тебе здесь мешаю, какай Я тебе жена! ’ы хотЯ и
считаешь себЯ грешным человеком, только все же перед моей греховностью ты
свЯтой, да таким тебЯ и все почитают - какаЯ же Я тебе жена! „а тебе вовсе
женатым-то быть не должно, ты живешь длЯ Ѓога, длЯ несчастных, длЯ
больных... џ тебе мешать не буду. џ... - голос ее дрогнул, и на глазах
показались слезы, - Я буду там, у себЯ дома, замаливать грехи... Љабы до
моего приезда сюда мы расстались, мне бы это не горе... теперь - это мне
горе великое, но Я его заслужила... оно мне и будет наказанием...
Ћна делала над собою последние усилиЯ, чтобы подавить рыданиЯ, которые
так и просились из груди ее. Ћтец Ќиколай взЯл обеими руками ее голову и
крепко поцеловал ее.
- Ќет, ЌастЯ, - сказал он, - оставь... все это не так. Џо милосердию
ѓосподнему теперь мы с тобой истинные муж и жена, Ѓог благословил нас на
общую жизнь, и теперь, когда отверзлись очи твоей души, - теперь ты не
можешь быть мне помехой... €ли забыла ты, ЌастЯ, что мы венчались в храме
Ѓожием, что над нами совершилось свЯтое таинство? €ли забыла ты, в чем мы
обещались перед Ѓогом?.. Њы только сами могли осквернить брак наш и
превратить его из Ѓожиего таинства в мерзость. …сли же мы не хотим этого,
если мы не унижаем себЯ, то нам не только не должно, не только нельзЯ
расходитьсЯ, но мы и не смеем этого...
„а, ЌастЯ, вот тебе казалось, что Я не люблю тебЯ, что Я тебЯ чуждаюсь.
’еперь ты сама видишь, что не Я был в том виновен. Ќе любить тебЯ Я не мог -
Я всех люблю, но чуждатьсЯ тебЯ Я был должен, ибо видел, что брак наш, по
твоему ослеплению, из таинства превратилсЯ именно в ту мерзость, котораЯ
претила душе моей, котораЯ есть греховна!.. Њало перед людьми быть мужем и
женою, мало обвенчатьсЯ в церкви, - надо сохранить в себе таинство. €наче же
это - тЯжкий обман Ѓога и людей!
Џодумай: между нами не было никакой общности - ты не понимала менЯ, а Я
не понимал тебЯ. ‘ твоей стороны стоЯла какаЯ-то вражда ко мне, с моей -
невозможность ее уничтожить, невозможность поднЯть тебЯ и привести в тот
духовный мир, в котором Я живу и вне которого не могу жить. Џоэтому мы и не
были мужем и женою перед ѓосподом, и Я - служитель алтарЯ, свЯщенник - Я не
мог осквернЯтьсЯ одной только животной похотью, котораЯ длЯ менЯ не иное
дело, как величайшаЯ, омерзительнаЯ пагуба души...
Ќо теперь, когда ѓосподь просветил тебЯ, когда Я вижу и чувствую, что
ты пришла ко мне с пониманием, что ты входишь в тот Ѓожий мир, где Я живу,
ты становишьсЯ моей подругой, Ѓогом мне данной, моей истинной женою. ’еперь
между нами должна быть и та супружескаЯ любовь, котораЯ не есть грех, не
унижение достоинства человека, а прЯмой закон Ѓожий, данный человеку во
плоти находЯщемусЯ. ’еперь, ЌастЯ, Я тебе муж - и не стыдно мне ни перед
Ѓогом, ни перед собою быть им. Ћбними же менЯ, голубка, ныне ведь первый
день нашего истинного брака... Џрошлые годы забудь - пусть памЯть о них не
тревожит ни тебЯ, ни менЯ.
ЏоклонимсЯ ’ворцу и †изнедавцу, благословлЯющему нас на общую жизнь, на
общий труд и взаимную поддержку, на печали и радости, на все, что дано
человеку. ‚озблагодарим …го за великое, ниспосланное нам счастье!..
Ћни вместе, в одном порыве, упали перед иконами, и души их слились в
общей, горЯчей молитве.

VIII

"Ќаш друг возвращаетсЯ", - сказал отец Ќиколай ‡ине. ‡ахарьев-Ћвинов
действительно возвращалсЯ, не терЯЯ ни дни, ни минуты. "Ћн возвращаетсЯ
обновленным", - и это была правда. „а, полное обновление, полное возрождение
началось в нем.
‘ каждым днем, несмотрЯ на происходившую в нем временами мучительную
борьбу, он чувствовал себЯ все лучше и свободнее. …му казалось, будто над ъщ
разрушилось великолепное колоссальное здание, которое он воздвигнул в
течение всей своей жизни и должен был носить на себе. Ћн высвободилсЯ из-под
его обломков и мог уже оглЯнутьсЯ и увидеть, что такое он воздвигнул, что
такое он носил как величайшее сокровище, в чем помогал высочайший смысл и
своей, и общей жизни.
€ он видел развалины, состоЯвшие из самых разнородных материалов: из
чистого золота - и никуда негодной глины; из благоуханного кипарисного
дерева - и распадающихсЯ в прах гнилушек. –ементом, соединЯвшим весь этот
разнородный материал и придававшим ему вид цельности, была гордость.
…е не стало - и все обрушилось, и все принЯло свой настоЯщий вид,
вернуло себе свое истинное значений.
•отЯ и видел великий розенкрейцер в этих развалинах золото и кипарис,
но он видел также, что негодной глины и гнилушек было гораздо больше, чем
золота и кипариса. Ђ главное, не было в разрушенном здании того, что одно
могло противитьсЯ и времени, и человеческому произволу. —то это такое -
великий розенкрейцер уже знал, но как и скоро ли найдет он это! единый,
истинный цемент длЯ постройки нового зданиЯ своей духовной жизни, ему еще не
сразу стало Ясно...
Ћднако ведь он никогда не был ни шарлатаном, ни обманывающим себЯ и
других мечтателем. …го знаниЯ, поставившие его во главе братства
розенкрейцеров, не были подобны жалкой фантасмагории тех некрепких умом и
почти всегда невежественных искателей философского камнЯ, алхимиков,
кабалистов, магнетизеров, которых столько расплодилось в то времЯ в …вропе.
…го знаниЯ весьма многих тайн природы, как уже известно, были истинными и
глубокими, изумительными знаниЯми. Ћни были только не то великое "все",
каким он почитал их в течение своей жизни, до самой смерти графини
‡онненфельд.
ќти его знаниЯ и оказывались тем чистым золотом, тем душистым
кипарисным деревом, которые он видел в спавшей с его плеч и рассыпавшейсЯ на
свои составные части тЯжести. Ћн не мог двинутьсЯ в дальнейший путь, не
забрав с собою все это золото, весь этот кипарис, не мог, если бы даже ему
вдруг показалось, что они не стоЯт того, чтобы брать их с собою. —еловек,
сохранивший свои способности и свою памЯть, но может ведь отказатьсЯ от
того, что ему известно. € он знал то, что знал.
Ќе почитаЯ эти знаниЯ преступными, а только убедЯсь в их
недостаточности и в том, что они не составлЯют высшего, существенного блага
жизни, он продолжал пользоватьсЯ ими. Ћн снова допытывал теперь свою судьбу,
приподнимаЯ покров будущего, творил ту сложную, таинственную работу, которой
научили его долгаЯ, блистательно пройденнаЯ школа мудрости, его тонкаЯ,
изощреннаЯ способность проникновениЯ в суть вещей и, наконец, мудрые
наставлениЯ ѓанса Ќебельштейна, бывшего живым источником всех тайн древних
познаний.
ђезультаты таинственной работы, которой отдавал теперь ‡ахарьев-Ћвинов
все свои свободные минуты, были достаточно Ясны. Ћн прочел в своем будущем
такие обираниЯ, такое счастливое сочетание электромагнитных влиЯний, что
имел все основаниЯ бестрепетно ждать того, что должно совершитьсЯ. Ћн знал,
что найдет все, чего ищет, что найдет все это там, на своей родине, что ему
помогут во всем два близких ему существа - мужчина и женщина.
Ћн знал - кто они. ќто его брат Ќиколай и ‡ина. Ћни оба неизбежно
входили в судьбу его. € особенно, €сключительно судьба эта была свЯзана с
женщиной, то есть с ‡иной. ‚едь он и прежде вглЯдывалсЯ в свою будущность,
он и прежде видел в ней неизбежный, тесно свЯзанный с нею образ женщины. Ќо,
несмотрЯ на всю свою мудрость, он ошибсЯ - принЯл эту женщину за покойную
графиню …лену. Ћн стремилсЯ тогда к вышнему духовному единению с этим
жаждавшим света, томившимсЯ и страдавшим существом, и погубил его в своем
печальном ослеплении.
Ќо ведь тогда, в своих отношениЯх к …лене, он был прежним человеком.
’еперь в душе его все изменилось. ’еперь перед ним стоЯло ощущение той
минуты, когда он сознал весь ужас одиночества. Ћн понимал уж и чувствовал,
что всей душою любит ‡ину, не так как любил умершую графиню, совсем не так,
гораздо выше, гораздо чище, полнее, но все же любит как человек, не может
отделить представлениЯ о чистой, прекрасной душе ее от представлениЯ о
прелестной женщине.
€так - опЯть материЯ, победителем которой он считал себЯ! Џеред ним
стоЯла мучительнаЯ, неразрешимаЯ загадка. …му предстоЯла снова борьба, но
перед этой новой борьбою все прежние были ничто. Ћн выходил на бой с самим
собою, с мудрецом, достигшим высших пределов человеческого знаниЯ,
исполненным понЯтиЯми и взглЯдами, созревшими со времен глубокой древности в
тайных свЯтилищах, куда собирались высшие представители высшего знаниЯ.
‚о всех этих свЯтилищах мудрецы древней €ндии, …гипта, ѓреции, а затем
их верные ученики, скрывавшиесЯ по монастырЯм и замкам средневековой …вропы
и передавшие все свои скопленные тысЯчелетиЯми сокровища в развалины
Ќебельштейна, - все они знали и провозглашали великую, непреложную, по их
глубокому убеждению, истину. €стина эта была:
"‚сЯкий, кто желает достигнуть высшие познаний и приобрести
несокрушимую власть над природой, должен быть одинок. ЌикакаЯ земнаЯ
страсть, никакаЯ привЯзанность не должны смущать его душу. Ћн должен всегда
находитьсЯ в полном обладании всеми своими духовными и телесными силами, не
тратить, а постоЯнно множить запас их. …сли же он соединитсЯ с другим
существом, то выйдет немедленно из состоЯниЯ гармонии и неизбежным
следствием этого ЯвитсЯ ослабление как духовного, так и физического его
организма. —еловек, соединивший свою судьбу с судьбою женщины, полюбивший
эту женщину и сделавший ее своей женой, как бы велики ни были его знаниЯ,
потерЯет всю свою власть над природой. €з ее властелина он превратитсЯ в ее
раба. € горе такому человеку, ибо он уже вкусил от плодов знаниЯ. Ћн будет
вечно томитьсЯ муками ’антала и безнадежно оплакивать свое ужасное падение".
‚от что стоЯло в основе всего, вот что приходилось побороть великому
розенкрейцеру. Ћн все близилсЯ к тому, чтоб принЯть в свой духовный мир
живое существо, соединитьсЯ с ним и отказатьсЯ этим самым от всей своей
силы, от всей своей власти. Љакое страшное падение!..
Ќо ведь на высоте могущества так ужасно, так невыносимо холодно, что он
задыхаетсЯ от этого холода! Ђ там, в глубине падениЯ, в объЯтиЯх этой
любимой души, - там тепло, отрадно, там, может быть, истинное счастье!..
€ли все это один только манЯщий, обманчивый призрак, или это и есть
именно тот величайший соблазн, над которым надо восторжествовать?.. Ћн уже
восторжествовал над подобным соблазном, и торжество принесло только смерть,
только муки, томление возмущенной совести, всевозрастающий ужас невыносимого
холода...
Ћ, природа еще не сдалась, она только казалась побежденной, она
переменила только оружие. ‚от она, эта знаменитаЯ цепь из роз! ‚от они, эти
погибельные, дивно благоухающие, манЯщие розы!..
Ќет, ведь нечем дышать, надо жить, а вне счастьЯ жизнь невозможна. Ћдно
Ясно и верно: все, в чем он до сих пор видел высшее счастье, не только не
может дать никакого счастьЯ, но несет с собою смертный холод. ‚се прошлое,
несмотрЯ на замечательные, чудные результаты знаний, - обман. ‚се это одна
только гордость.
Ђ потому прежде всего надо покончить с этим. Њы видели, как великий
розенкрейцер покончил с прошлым, признав недостаточность знаний, уничтожив
братство, высказав в знаменитом собрании все то, что было у него на душе. Ћн
этим самым одержал первую значительную победу над собою, над своей
гордостью. ќто был первый шаг, самый трудный. € после этого шага он оказалсЯ
уже близок к тому, что должно было стать или его окончательной, величайшей
победой над природой, или его полным падением.
Ћн возвращалсЯ теперь в ђоссию, и каждый день, приближавший его к
родному дому, к тем людЯм, которые, как он знал, должны играть решающую роль
в его жизни, приближал его и к этой победе или поражению. € в то же времЯ на
душе у него становилось все легче. ‚ течение всей своей жизни холодный,
равнодушный ко всему и ко всем, безразлично относившийсЯ к людЯм и к местам,
теперь он испытывал новое, незнакомое ему ощущение. ‚ъехав в ђоссию, он
почувствовал, как сердце его радостно забилось.
Ћн понЯл, что он на родине. Ђ ведь до сих пор он не признавал никакой
родины и вообще ничего такою, что имело отношение к чему-либо земному. …му
легко было бы победить в себе эту радость, как нечто недостойное. Ќо он не
сделал этого.
Љогда он приехал в Џетербург и подъезжал к отцовскому дому, глаза его
светились, на бледных щеках вспыхивал румЯнец, сердце учащенно билось и
замирало. € он радовалсЯ, что оно бьетсЯ и замирает. € он не думал о том,
что ведь это непроизводительнаЯ затрата жизненной силы.
"Ѓезумец, что же ты сделал с долгими годами упорного труда, борьбы и
всевозраставших чудесных знаний? †алкий безумец! ‚едь ты легкомысленно
влечешь себЯ на вечную погибель!" - вдруг расслышал он внутри себЯ
негодующий голос.
ќто был голос прежнего, холодного и гордого человека, голос великого
розенкрейцера, мудрейшего из людей, светоносного победителЯ природы.
‡ахарьев-Ћвинов вздрогнул, но сердце забилось еще сильнее... €з
"отворившихсЯ перед ним дверей отцовского дома на него пахнуло как бы
теплом, и он властно приказал негодующему голосу: "Њолчи!"

"„обро пожаловать, ваше сиЯтельство!" - с низкими поклонами говорил
дворецкий, провожаЯ ‡ахарьева-Ћвинова в его комнаты.
—удной и суровый кнЯжич, которого все в доме отчего-то страшились и
чуждались, отвечал на это приветствие так весело и ласково, что старый
дворецкий бовсем растерЯлсЯ. Ћн взглЯнул на кнЯзЯ и почти не узнал его- так
велика была происшедшаЯ в нем перемена.
"—то за чудеса, - подумал старик, - тот да не тот!.. € лицо словно
другое... Љто это видал, ведь улыбнулсЯ он!.. Љабы таким вот и осталсЯ... Ђ
то как тогда-то жить нам будет - и подумать страшно!.."
‡ахарьев-Ћвинов спешно снимал с себЯ дорожное платье, не дожидаЯсь
прислуживавшего ему человека. ‚ сразу охватившем его довольстве, так ему
непривычном, он был очень рассеЯн. Ћн уловил мысль дворецкого и, не
сообразив, что ведь тот ничего не сказал, а только подумал, весело ему
ответил:
- Ќадо, чтоб и тогда, и теперь всем жилось как можно лучше: об этом,
старина, Я позабочусь.
‘тарик вытаращил глаза, разинул рот, да так и осталсЯ, не в силах
будучи произнести ни звука.
"Ѓатюшки мои! „а что же это?.. Ќаскрозь он, что ли, видит, что на мысли
твои тебе отвечает!.. €ли это Я, старый дурак, из ума выживать стал и мысли
свои, сам того не примечаЯ, вслух выговариваю?.."
Ћн остановилсЯ на этом последнем предположении и начал сконфуженно и
низко кланЯтьсЯ.
- Ќе обессудьте, ваше сиЯтельство, за дурость мою холопскую, - робко
говорил он, - сызмальства на службе барской, и вашей кнЯжеской милости,
видит Ѓог, по гроб жизни служить буду верой и правдой... как служу родителю
вашему...
Ћн не мог сладить со своим смущением и заторопилсЯ:
- —то ж это они, людишки негодные, где это все запропастились?! ЉнЯзь
приехал, а и нет никого!.. Џобегу...
€ он действительно, несмотрЯ на свои годы и толстые, уже ослабевшие от
шестидесЯтилетней барской службы ноги, побежал, спасаЯсь этим бегством.
‡ахарьев-Ћвинов улыбнулсЯ ему вслед. Ќо улыбка его сейчас же исчезла,
он подошел к умывальнику, вытер себе наскоро лицо и руки мокрым полотенцем,
вынул из шкафа домашний свой кафтан, поспешно надел его и пошел наверх, к
отцу. ‘ердце его опЯть забилось и замерло у отцовской двери. Ћн увидел
старого кнЯзЯ таким же точно, каким оставил его, уезжаЯ. ‘тарик, уже
извещенный о приезде сына, но никак не думавший, что он сейчас, в первую же
минуту, войдет к нему, слабо вскрикнул и протЯнул к нему руки. Ћни обнЯлись,
и это было долгое, крепкое объЯтие, какого никогда не бывало у них прежде.
€м обоим вдруг стало тепло и отрадно.
- ћрий, друг ты мой, спасибо тебе, что вернулсЯ... не ждал Я тебЯ так
скоро, - прошептал старый кнЯзь, прижимаЯ к себе сына слабыми руками.
- ‚едь Я обещал, батюшка, торопитьсЯ... ‚ы говорите - скоро, а вот мне
кажетсЯ, что Я слишком долго был в отсутствии.
- Ќу, как... как съездил? ‚се ли благополучно? - спрашивал старик,
когда ‡ахарьев-Ћвинов придвинул себе стул и сел рЯдом с отцовским креслом.
- ‘ъездил Я хорошо, и все благополучно... а вот - как вы, батюшка?
‘тарый кнЯзь не сразу ответил - он пристально всматривалсЯ в сына,
будто видел его в первый раз. ‚се, о чем он часто говорил с отцом Ќиколаем и
что свЯщенник всегда обещал ему, исполнилось. ќто не прежний ћрий! ќто не
тот неведомый, таинственный, страшный и холодный человек, который жил в его
доме, занималсЯ своими делами, которому он передал свое имЯ и завещал свое
состоЯние. ќто сын!.. “ него есть сын!.. Љакое у него новое, прекрасное и
доброе лицо, как он глЯдит!.. Ћ чем он думает?
- џ думаю, батюшка, о том, что будто Я в первый раз здесь, с вами, что
будто Я в первый раз с вами встретилсЯ и не видал вас с самых лет детства -
такое у менЯ ощущение! - сказал ‡ахарьев-Ћвинов.
Ћтветил ли он на мысль отца, которую разглЯдел, или это само так
сказалось - во всЯком случае, старый кнЯзь, погруженный в свою радость, не
заметил этого совпадениЯ своего мысленного вопроса с его словами.
- „а, - продолжал он, - мне кажетсЯ, что Я в первый раз возле вас, в
этой комнате... Ѓатюшка!..
Ћн не договорил и прильнул губами к холодной руке старика, лежавшей на
ручке кресла. € снова ему стало тепло, да и дрогнувшаЯ под его поцелуем
старческаЯ рука потеплела. Ћн начал расспрашивать отца обо всем, что
происходило во времЯ его отсутствиЯ, не пропускал ни одной мелочи, которою
мог интересоватьсЯ больной кнЯзь, и сам, по-видимому, интересовалсЯ всем
этим.
‚ нем совсем уж не было всегдашнего отношениЯ свысока ко всему,
чувствовавшегосЯ пренебрежениЯ и тем вопросам, которые не имели свЯзи с
никому не ведомыми, таинственными предметами, составлЯвшим содержание его
жизни. ‘ холодной и пустынной своей высоты он спустилсЯ на землю, но ничего
не потерЯл от этого - ему только и самому стало теплее, и в то же времЯ
теплом веЯло от него на старого отца.
Ћни больше двух часов беседовали вдвоем, и ни тот, ни другой не
испытывали и тени прежней неловкости и тЯжести, котораЯ неизбежно всегда
ЯвлЯлась, когда им долго приходилось оставатьсЯ вместе. ‚ эти два часа они
больше сблизились и сроднились, чем за все времЯ €х жизни до этого днЯ.
‘тарый кнЯзь открывал сыну свою душу, передавал ему с живостью, свойственной
старикам, когда они вспоминают давно пережитое, многие обстоЯтельства своей
жизни. € сын слушал эту исповедь все с возраставшим интересом. ќти событиЯ,
рассказы из жизни, совсем ему прежде неизвестной, уже не казались ему
недостойными вниманиЯ, мелочными и даже презренными, как это было прежде.
’еперь он признавал и чувствовал, что на свете не он один, что его жизнь -
не все, что рЯдом с нею существуют и другие жизни, имеющие такое же точно
значение и право на внимание, как и его собственнаЯ.
- Ѓатюшка, - сказал он, - Я хорошо понимаю, что вы испытали много
всЯкого горЯ, что в последние годы, лишась семьи, вы очень страдали... но,
скажите мне, бывали ли вы когда-нибудь счастливы? Џодумайте хорошенько,
бывали ли так счастливы, чтобы ничего не желать более?
‘тарик понурил голову. …го мысли ушли в прошлое.
- „а, ћрий, - твердо ответил он, - нечего Ѓога гневить... бывал Я и
счастлив на своем веку... так счастлив, что вот теперь, как только вспомнил
Я те краткие часы, у менЯ так и просветлело на душе...
- —то же бывало причиной такого счастьЯ? ‘трастнаЯ любовь, почести,
удовлетворение каких-либо прихотей?
‘тарый кнЯзь покачал головою и слабо улыбнулсЯ.
- Ќет, друг мой, не то, совсем не то. џ вот давно уж, со времени
болезни моей, и днем, и в ночи бессонные все думаю да думаю, всю свою жизнь
заново переживаю. ’ак Я, в этих думах моих, многое такое разобрал, чего
прежде-то и не понимал совсем, о чем прежде-то вовсе и не думалось. € вижу
Я, на себе вижу, что счастье не в том, в чем полагают его люди. Њое счастье,
за которое благодарю теперь ‘оздателЯ, всегда приходило ко мне тогда, когда
другие бывали довольны и когда это их довольство от менЯ происходило. ѓоворю
- не понимал Я тогда этого и не ценил и сам лишил этим себЯ ох как
многого!..
"ђазными словами, а и он, и Љалиостро говорЯт одно и то же!" - подумал
‡ахарьев-Ћвинов.
Њежду тем он видел, что оживленный, долгий разговор все более и более
ослаблЯл отца.
- ‚ы утомлены, батюшка, - ласково сказал, он.
- € радость утомлЯет, - прошептал старый кнЯзь, - заснуть бы теперь...
да сон мой плох... не приходит!
- Ђвось придет! - € с этими словами ‡ахарьев-Ћвинов осторожно приподнЯл
отца с кресла, подвел его к кровати и уложил. Ћн положил ему руку на голову
- и в то же мгновение старик спокойно заснул. ’огда великий розенкрейцер
бережно, будто опытнаЯ сиделка, поправил подушку, тихонько прикрыл ноги
спавшего теплым одеЯлом и вышел из комнаты. ‚оспоминание о том, как он
производил на этом самом месте свой ужасный опыт над умиравшим, невыносимо
страдавшим человеком, не пришло ему в голову. Ќо если бы оно пришло - он
показалсЯ бы себе отвратительным.

‚ыйдЯ из спальни старого кнЯзЯ, он почувствовал настоЯтельную
потребность как можно скорее увидетьсЯ с тем человеком, который уже начал
играть такую значительную роль в его жизни, то есть с отцом Ќиколаем. „а, он
должен был видеть его как можно скорее, войти с ним в соприкосновение и еще
более согретьсЯ и успокоитьсЯ от этого дружеского, сердечного общениЯ.
Ћн чувствовал, что горЯчо и нежно любит теперь этого товарища своего
детства, этого брата, о котором еще не очень давно вовсе и не думал,
которого забывал совсем в течение долгих лет своей жизни. Ћн не называл еще
себе нежной, братской любовью чувство, увлекшее его теперь к отцу Ќиколаю,
но тем не менее это чувство наполнЯло его.
Ќа мгновение он остановилсЯ, сосредоточиваЯсь, призываЯ к себе те свои
изощренные долгим трудом и опытом способности, которые, без помощи внешних
действий, необходимых длЯ каждого человека, не обладавшего его знаниЯми и
необычайной высотою развитиЯ его духовных сил, давали ему возможность
узнавать многое из того, что он хотел узнать. ‘пособности эти лучше всЯкого
посланца показали ему, что отец Ќиколай дома, ждет его и что теперь именно
самый благоприЯтный час длЯ их встречи.
‡акрыв глаза, он Ясно, как в зеркале, увидел свЯщенника, сидевшего в
своей комнате у окна, с молитвенником в руках, и о чем-то очень горЯчо
говорившего какому-то существу, бывшему возле него. Ќо существа, этого
великий розенкрейцер не видел, так как о нем не думал. …му было только
понЯтно, что брат ждет его и никто и ничто не помешает их встрече.
€так, великий розенкрейцер, несмотрЯ на все свое отречение от прошлого,
на всю борьбу, кипевшую в душе его, на все предостережениЯ негодующего
внутреннего голоса, твердившего ему, что он падает и слабеет, все же
сохранил в полной неприкосновенности все свои силы, способности и знаниЯ.
‡начит, падениЯ еще не было, значит, он еще ничем не нарушил тех основных
законов, на которых утверждено было высокое его положение в сфере
премудрости и власти над природой.
€ ему не пришло в голову, ибо и величайшаЯ человеческаЯ мудрость
способна иногда не догадыватьсЯ о самых простых и Ясных вещах, ему не пришло
в голову, что великие учителЯ его, пожалуй, и ошибаютсЯ в самом
существенном. ‚едь человек, длЯ сохранениЯ всех своих тайных сил и
способностей, должен быть одинок и свободен, должен никого не любить и ни в
ком не нуждатьсЯ! Ђ вот он нуждаетсЯ в брате. …го сердце вмещает и себе
именно ту опасную, погибельную нежность, то стремление к другим существам,
именно все то, что должно его ослабить. € между тем он обладает по-прежнему
всем своим сокровищем, добытым работой и усилиЯми всей жизни, он так же
Ясно, почти без всЯкого ощущаемого напрЯжениЯ воли, видит на расстоЯнии,
или, по выражению адептов тайных наук, "читает в астральном свете".
Ћн поспешно зашел к себе, накинул на плечи теплый плащ, надел шлЯпу и,
пройдЯ "черным" ходом, причем встречавшаЯсЯ с ним прислуга почтительно,
робко и недоуменно ему кланЯлась, вышел в сени и постучалсЯ у двери в
помещение отца ЌиколаЯ.
…му отворила ЌастасьЯ ‘еливерстовна.
Ћн, конечно, знал об ее существовании, знал даже, что перед его
последним отъездом в Ќюренберг она приехала и находитсЯ под одной с ним
кровлей. Ќо тогда он был еще далеко не в том состоЯнии, в каком находилсЯ
теперь, тогда он еще не сошел с своей холодной высоты и с бессознательным
презрением относилсЯ к людЯм.
Ћн даже не поинтересовалсЯ взглЯнуть на жену такого близкого ему
человека, каким был отец Ќиколай. ’от же никогда прЯмо не говорил с ним о
жене.
Џотом, уже во времЯ своего путешествиЯ и в особенности подъезжаЯ к
Џетербургу, ‡ахарьев-Ћвинов, думаЯ о брате, остановилсЯ мыслью и на жене
его. …му нетрудно было Ясно себе представить, по двум-трем намекам,
сохранившимсЯ у него в памЯти из разговоров с отцом Ќиколаем, всю
неудачность этого брака.
Ќо вот теперь, при первом же взглЯде на Ќастасью ‘еливерстовну, он
изумилсЯ. Ћна оказывалась совсем не такой, какою он себе ее представил. Ћн
прочел в ее красивом и смущенном лице нечто такое, что так сразу и повлекло
его к ней. € в то же времЯ ему, может быть, в первый раз в жизни стало за
себЯ совестно, за свое пренебрежение.
Ћтец Ќиколай, быстро закрыв и положив на стол свой молитвенник,
поднЯлсЯ к нему навстречу, широко раскрываЯ объЯтиЯ.
- ‡дравствуй, гость желанный, здравствуй, дорогой наш путешественник! -
радостно воскликнул свЯщенник.
- ‡дравствуй, брат мой милый! - еще радостнее отвечал ему
‡ахарьев-Ћвинов, обнимаЯ его.
- Ѓлагослови менЯ, - вдруг прибавил он неожиданно длЯ самого себЯ.
—удным светом блеснули глаза отца ЌиколаЯ, когда он поднЯл руку длЯ
крестного знамениЯ, благословлЯЯ этого дорогого, близкого его душе человека,
который до сих пор ни разу не попросил его благословениЯ.
’огда ‡ахарьев-Ћвинов, еще раз крепко обнЯв отца ЌиколаЯ, подошел к
Ќастасье ‘еливерстовне с такой хорошей улыбкой, что она от нее всЯ так и
просиЯла.
- „авно бы пора мне с вами познакомитьсЯ, - сказал он, крепко сжимаЯ ее
руку. - Џрошу любить да жаловать, ведь мы не чужие.
ЌастасьЯ ‘еливерстовна совсем растерЯлась: и неожиданность та была
велика, и страшновато ей стало, да и кнЯзь этот, который вот говорит ей, что
они не чужие, всегда представлЯлсЯ ей не только чужим, но даже и совсем
сказочным, недоступным. Ђ вот он перед нею, жмет ей руку и так хорошо
улыбаетсЯ, и говорит так просто и ласково, по-родственному. —удный он
какой-то, и совсем, совсем не такой, каким она себе его представлЯла.
- ‚аше сиЯтельство, - растерЯнно шептала она, борЯсь с невольной своей
робостью, с деревенской своей простотою и в то же времЯ отдаваЯсь чувству,
которое вдруг повлекло ее к этому важному барину. - ‚аше сиЯтельство... ах,
да что же это такое? Ќеужто это вы?.. Љак же это вы... такой?..
Ћн любовалсЯ ее смущением, но быстро уничтожил его крепким пожатием
своей руки.
- Љакой же Я такой, матушка? - весело спросил он.
Ћна уже стала совсем сама собою, смущение и робость ее прошли, осталась
одна радость, одно влечение к этому человеку.
- Џростой, добрый да ласковый, хороший! - говорила она. - Ђ красавец-то
вы какой, кнЯзенька, молодой какой, чудно, право!..
‡ахарьев-Ћвинов звонко засмеЯлсЯ и даже не заметил своего смеха, не
услышал его. Ђ между тем это был первый смех, первый веселый смех в его
жизни, после детства. ђука отца ЌиколаЯ была на его плече.
- ‚от и хорошо, кнЯзь мой, вот все и ладно, - с таким же веселым смехом
воскликнул свЯщенник. - ‘овсем по нраву пришелсЯ ты моей Ќасте. Ђ Я-то
думал: перепугаетсЯ она, страшным ты ей покажешьсЯ!..
„а и показалсЯ бы страшным, - прибавил он, понижаЯ голос и переставаЯ
смеЯтьсЯ, - если бы встретилсЯ с нею пораньше. ЃольшаЯ в тебе, мой кнЯзь,
перемена, и перемена эта, по милости Ѓожией, к лучшему. ’ак ли?
- ’ак, брат мой, так, - отвечал, тоже переходЯ от весельЯ к иным
ощущениЯм, ‡ахарьев-Ћвинов.
- Њного перемен, много милосердиЯ Ѓожиего надо всеми нами, - сказал
отец Ќиколай. - ‚от ты и у нас, ЉнЯзь, застаешь праздник, большой праздник!
„авно мы с Ќастей повенчались, а были друг дружке совсем чужими, и было то
большим длЯ нас горем. ’еперь же вторично соединены мы с нею самим Ѓогом,
мир и любовь между нами... и радость великаЯ.
‘лова эти объЯснили ‡ахарьеву-Ћвинову все. ’еперь он понЯл, почему
представлЯл себе жену брата совсем другою, - она и была до сих пор "другаЯ".
- Ђ ведь Я так и знал, что ты нынче к нам будешь. ‘ердце сказало!
‘проси вот Ќастю.
- „а, да, - живо перебила ЌастасьЯ ‘еливерстовна, - как проснулсЯ, так
и говорит мне: думаетсЯ, говорит, ныне Я моего кнЯзЯ увижу, так и сказал.
Ћх, кнЯзенька... да кабы вы знали...
Ћна не договорила.
- ‡наю, - перебил ее ‡ахарьев-Ћвинов, - знаю, что многое ему доступно.
Ћтец Ќиколай, взглЯнул на жену, и она понЯла взглЯд его.
- Џойду-ка Я, - сказала она, - навещу тут больную женщину, не
замешкаюсь...
Њинуты через две ‡ахарьев-Ћвинов осталсЯ один с братом.

Ћставшись наедине, отец Ќиколай взглЯнул на великого розенкрейцера с
такой непривычной, редко посещавшей его грустью, что тот почувствовал
смущение и даже трепет. Ћн не мог не понЯть Ясного смысла этого взглЯда.
ѓлаза брата говорили ему: "“ тебЯ легко на душе, ты смеЯлсЯ, а между тем не
пришло еще длЯ тебЯ времЯ радости и смеха, ты должен плакать!"
- Ѓрат, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов, - с самых дней нашего общего с тобою
детства Я не знал, что такое радость, что такое горе. ‘лыша людской смех,
видЯ людские слезы, Я считал то и другое признаком детской слабости. Ќо
всюду, где жизнь, - там и смех, и слезы. Џока Я не был способен ни смеЯтьсЯ,
ни плакать, Я не жил. Њое существование было очень мрачно и холодно, хотЯ Я
и не понимал этого. Љогда понЯл - Я стал задыхатьсЯ, Я стал просить той
жизни, которую потерЯл. Џонемногу она ко мне возвращаетсЯ; кажетсЯ, Я уже
способен теперь смеЯтьсЯ - значит, могу и плакать...
џ вот пришел к тебе... у тебЯ хорошо, светло и весело. џ увидел твою
жену. Џрежде Я никогда не видел людей, с которыми встречалсЯ, теперь Я их
вижу. Ќу вот - Я понравилсЯ твоей жене, а она понравилась мне, хотЯ мы с нею
совсем различные люди и далеко, далеко находимсЯ друг от друга. „алеко и
близко. џ не думал, что это может быть, и увидел, что это есть. € Я
возрадовалсЯ этому. “ менЯ на душе стало хорошо и весело, но ведь это -
минутное, и вот - Я уж не могу удержать такое состоЯние моей души... џ
пришел к тебе не потому, что мне хорошо, а потому, что мне дурно. џ ищу
твоей помощи, и мне надо открыть тебе мою душу.
Ћтец Ќиколай сел рЯдом с ним, взЯл его руку обеими руками и не выпускал
ее.
- Џомнишь наши беседы, - заговорил он, - ведь Я уже не раз повторЯл
тебе, что ты несчастный. ’еперь, кнЯзь мой, ты сам это видишь. ‘лава Ѓогу!
’ы видишь это!.. “ тебЯ великий разум, великаЯ ученость и мудрость; Я же
простой, мало ученый человек; но говори, говори мне все без утайки. Џусть
слова твои будут настоЯщей исповедью... Ѓог поможет мне уразуметь, сердцем
ощутить то, что недоступно моему понимание.
’огда началась исповедь ‡ахарьева-Ћвинова. Ћн ничего не скрыл от
свЯщенника и брата, он увлек его за собою в самую глубину своей души, куда
не допускал никого. Ћн чувствовал всевозраставшее удовлетворение по мере
того, как вводил брата в эти тайники души своей. …го гордость молчала. Ћн
охотно признавалсЯ в своей слабости, в необходимости длЯ себЯ поддержки,
света, разъЯснений.
Ћтец Ќиколай понимал все. Њало того, ничто в братней исповеди не было
длЯ него новым инеожиданным. Ћн уже давно знал и чувствовал, что брат его
был "волхвом" - человеком, владевшим тайными знаниЯми, достигнутыми без
Ѓожией помощи. Ћн полагал в этом величайшее несчастие длЯ брата и почитал
этого дорогого, любимого брата большим грешником.
„авно, уже давно молил он Ѓога о том, чтобы Ћн простил этого грешника,
помиловал и просветил. Ћн уже знал, что пришло времЯ благоприЯтное. ЃратнЯЯ
исповедь показала ему, однако, что хотЯ уже началось великое обновление души
человеческой, хотЯ уже гордость поколеблена, но сознаниЯ греховности еще
нет, нет еще смирениЯ, нет еще стремлениЯ к Ѓогу и поклонениЯ ему. „уша еще
не очищена искренним, глубоким раскаЯнием, еще не омыта спасительными
слезами.
‡ахарьев-Ћвинов остановилсЯ, думаЯ, что сказал все, и пристально своими
горЯщими, будто мечущими искры глазами глЯдел в спокойные, тихие глаза
брата. „а, он чувствовал большое удовлетворение, высказав ему все, принЯв
этого близкого, полного какой-то особенной благодатной силы человека в свой
духовный мир, открыв ему все тайники души своей. Ќо в то же времЯ он
чувствовал и глухую боль, ноющую тоску, котораЯ так и давила теперь его
сердце.
- Људа же ты поведешь менЯ? - спросил он грустным голосом.
Ћтец Ќиколай внезапно оживилсЯ, встал и быстрым, нервным шаром стал
ходит по комнате.
- ’ебе один путь, - вдохновенным шепотом начал он, все возвышаЯ и
возвышаЯ голос, - один только путь - к Ѓогу!
- Љ Ѓогу!? - почти простонал от внезапно прорвавшейсЯ сердечной муки
‡ахарьев-Ћвинов.
ќто было не то восклицанием, не то вопросом.
- ’ы не знаешь этого пути, - подходЯ к нему и весь сиЯЯ каким-то
особенным светом, Ясно видимым ‡ахарьеву-Ћвинову, воскликнул свЯщенник. - џ
не могу указать тебе его, пока ты сам его не узришь, а узреть его ты можешь
лишь тогда, когда почувствуешь всю свою греховность, когда почувствуешь, что
тебе нельзЯ ни часу, ни малой минуты оставатьсЯ в этой греховности. „а, брат
мой, ты великий грешник - пойми же это!.. Џади ниц, плач, рыдай, моли себе
пощады!.. Ѓудем вместе молить о ней Ѓога!
- ‚ чем же грех мой? - мрачно спросил великий розенкрейцер, весь
содрогаЯсь и чувствуЯ в словах свЯщенника великую, мучительную правду.
- ’вой грех?! Ћн в том, что ты до самого последнего времени жил никого
не любЯ, служа злу, так как там, где нет любви, одно только царство зла, а
где зло - там преступление, там грех и ужас. ’ем, что ты никого не любил, ты
уже совершал ежечасно тЯжкое преступление и губил свою душу. Ќо за тобой еще
один великий грех... Ќеужели забыл ты его? Ђ ведь от твоего этого греха
возмутилась всЯ природа, возмутилась сама смерть... и выслала к тебе твою
жертву! ‚едь не ты один, ведь и Я ее видел, эту бедную жертву!.. ‘ того
света пришла она к тебе и назвала тебЯ убийцей!
Ѓудто страшный удар грома разразилсЯ над головой ‡ахарьева-Ћвинова,
будто в самую душу его ударила молниЯ. ‚се существо его потрЯсло, колени его
подкосились - и он упал на пол, закрываЯ лицо руками. Ћн все понЯл.
- € Я думал, что длЯ менЯ возможно счастье!.. - простонал он.
Ќо могучий, глубоко убежденный голос свЯщенника уже звучал над ним:
- „лЯ тебЯ возможно еще счастье, ибо бесконечно Ѓожие милосердие!
Џоверь в Ќего, почувствуй …го, - и тогда ты спасен. ‚едь Ћн сотворил и тебЯ,
и всех, и все! ‚едь Ћн истинный Ћтец, пойми - Ћтец! ’ы мог постигнуть все
чудеса его творениЯ, но …го не мог ты постигнуть разумом - и низринулсЯ в
безумие, ибо разве не безумие признавать творение без ’ворца, следствие без
причины?! Џлачь, рыдай, молись, забудь твою мудрость! ‡ови в себЯ любовь,
зови ее немолчно, неустанно - и она придет на зов твой... Ћна войдет в твою
душу - и тогда ты будешь спасен, ибо кем бы ты ни был - ты ничто, ничто без
нее! ’ы несчастнейший, преступнейший из смертных, пока нет любви в тебе...
Џлачь и молись...
…го голос оборвалсЯ. Ћн сам упал на колени рЯдом с братом и, охватив
его крепко рукою, прижавшись головой к его голове, будто стараЯсь с ним
слитьсЯ, войти в него, воскликнул, весь обливаЯсь слезами:
- ѓосподи, помилуй! ѓосподи, спаси нас!!

XII

Љогда ‡ахарьев-Ћвинов простилсЯ с отцом Ќиколаем, внушившим ему твердую
надежду на спасенье, и уничтожившим безнадежное отчаЯние, которое было
охватило его душу, он не пошел к себе. Ћн машинально прошел большой двор,
вышел из ворот и направилсЯ по улице.
Ћн не замечал дороги, не видел встречных. …му попалась возвращавшаЯсЯ
домой ЌастасьЯ ‘еливерстовна. Ћна уже было кинулась к нему с радостной
улыбкой; но взглЯд на его лицо Ясно сказал ей, что он ни ее, да и никого не
видит. Ћна отшатнулась, не посмела его окликнуть - и он прошел мимо.
Ћн бродил до самого вечера по улицам, а затем пришел к себе и заперсЯ в
своих комнатах. Ќикто так и не видел его весь день. „вери были на запоре,
прислуга не посмела стучатьсЯ. Џриготовленный ему обед осталсЯ нетронутым.
Ќаконец дворецкий решил, что, верно, кнЯзь обедал где-нибудь у знакомых и,
решив это, распорЯдилсЯ, чтобы убирали со стола.
Ќо кнЯзь нигде не обедал. Ћн ничего не ел весь день и даже не помнил,
что существует пища, что человеку необходимо питатьсЯ. …му не в новость были
дни, проведенные в полном воздержании от пищи. Ќаконец, если бы голод
напомнил ему о себе, у него был запас таинственного, подкреплЯющего силы
человека вещества, которым щедро снабдил его ѓанс фон Ќебельштейн...
„о потребностей ли тела было теперь великому розенкрейцеру, когда в
душе его кипела необычнаЯ, решающаЯ всю дальнейшую судьбу его деЯтельность.
Ѓеседа с отцом Ќиколаем, все, что он пережил и перечувствовал во времЯ этой
беседы, - внезапное просветление, сознание своей преступности, прорвавшиесЯ
рыданиЯ и слезы, общаЯ молитва с братом, принесшаЯ ему совсем новые,
неизъЯснимые ощущениЯ, - все это было длЯ него подобно кризису тЯжкой
болезни, после которого начинаетсЯ медленное выздоровление...
„а, выздоровление начиналось. †изнь, со своим светом, со своим теплом,
приходила мало-помалу. Ќо слабость была велика, страданий оставалось еще
очень много. ‚еликий розенкрейцер уже не мог теперь, раз признав и увидЯ
глубину своего нравственного падениЯ, снова закрыть глаза и уйти в свой
прежний мир. ’еперь уже никакие доводы рассудка, ничто из его прежних знаний
неспособно было убедить его в том, что смерть несчастной …лены ‡онненфельд
была не делом его рук, не делом его преступной воли, а естественным
происшествием, совершившимсЯ по непреложным законам, управлЯющим природой.
Ћн виноват в этой смерти.
…сли бы такое убеждение Явилось как довод рассудка, тот же; самый
рассудок мог бы представить, пожалуй, иные доводы. Ќо раз человек
"почувствовал" свою виновность, раз голос сердца и совести сказал ему о ней,
- тут уже некуда было деватьсЯ, тут уже не могло быть ошибки, - совесть не
обманывает. ‘трашно, тоскливо становилось на душе великого розенкрейцера, и
в миг один он, всю жизнь считавший себЯ выше других людей, сделалсЯ в своих
собственных глазах ничтожным, жалким существом. ‚сю жизнь чувствуЯ в себе
необычайную мощь и силу, он чувствовал себЯ теперь слабым, беспомощным,
неспособным поднЯтьсЯ без высшей помощи.
…го душа давно уже подготовлЯлась к тому, что совершалось теперь в ней.
Ќо все же борьба была жестокаЯ: весь прежний мир, со всеми обольщениЯми
гордости, власти и силы, заЯвлЯл свои права и не хотел сдатьсЯ. Ќовый мир
мог противопоставить ему только одно оружие. Ћружие это, однако, было
непреоборимым, и оно вырастало с каждой минутой в душе великого
розенкрейцера. ќто оружие было - любовь. „а, происходил таинственный процесс
возрождениЯ души человеческой. –веток любви, истинной, горЯчей любви,
пробилсЯ наконец сквозь холодную почву. Ћн быстро рос, распускалсЯ. „ивнаЯ
красота его выделЯла уже из себЯ сладкое благоухание.
‚еликий розенкрейцер еще не пришел к Ѓогу, уста его еще не произнесли
имени Ћтца, но распускающийсЯ благоуханный цветок уже вел его по Ѓожиему
пути. Ћн уже верил в возможность спасениЯ, в возможность уничтожениЯ всего
зла, содеЯнного им. "Ћтдай всю жизнь любви и добру!" - таковы были последние
слова, которыми напутствовал его отец Ќиколай. € эти слова звучали теперь
над ним, и, когда они звучали, замирала его тоска, стихали его муки...
Џоздно вечером услышал он стук у своей двери. ќто был отец Ќиколай. Ћн
принес ему с собою новую силу, новое утешение.
- Ќе смущайсЯ, - говорил он ему, - начинай новую жизнь, и тЯжкий грех
твой станет твоим спасением. Њногие, многие спаслись грехом и нареклись
сынами Ѓожиими. џ пришел к тебе, брат мой, чтобы сказать нечто весьма длЯ
тебЯ важное. ’ы просил у менЯ совета, и вот тебе совет мой: если хочешь
быстрого и полного, исцелениЯ души своей, если хочешь, чтобы жизнь твоЯ была
полна счастьем, любовью и благом, не оставайсЯ один. Њного и долго Я о тебе
думал и вижу, что тебе никак нельзЯ быть одному. ‘оедини судьбу свою с
другою судьбою, свою душу с другой душой. ‚ таком благом единении ты найдешь
спасение свое.
‡ахарьев-Ћвинов вздрогнул.
- „озволь мне, - между тем продолжал отец Ќиколай, - дозволь
благословить тебЯ на честный брак с ‡инаидой ‘ергеевной.
- Ќиколай, возможно ли это?! - растерЯнно прошептал ‡ахарьев-Ћвинов.
- ‚озможно и должно. —естнаЯ жизнь с доброй женою, котораЯ будет тебе
верной помощницей, котораЯ уврачует все твои недуги, вот что тебе надо. Ђ
лучшей жены, как эта духовнаЯ дочь моЯ, не найти тебе. ‘ам Ѓог ее посылает.
„уша ее чиста, и чистота этой юной души очистит и твою душу.
- Ђ Я? - мрачно произнес ‡ахарьев-Ћвинов. - Ђ Я своим мраком и
преступлением, Я разве не загрЯзню ее „ушу?
- Ќет, - с глубоким убеждением воскликнул отец Ќиколай, - нет, вы
будете только в помощь друг другу. ’ы из прекрасного, чистого ребенка
сделаешь угодную Ѓогу жену... как бы сказать тебе... словами вот Я не умею
выразить, ну, да вот... вы пополните друг друга, вы будете воедино...
- Ќо разве она?.. - прошептал ‡ахарьев-Ћвинов.
- ’ебе нечего спрашивать, ты так же хорошо, как и Я, знаешь, что она
ждет тебЯ. Ќе иди против судьбы, ее посылает тебе Ѓог. ѓлЯди на этот брак
высоко и чисто, приступи к нему со страхом Ѓожиим и не отказывайсЯ.
Ќесколько мгновений продолжалось молчание. Ќаконец ‡ахарьев-Ћвинов
поднЯл глаза свои на отца ЌиколаЯ и сказал:
- Ѓрат, ведь и твоЯ вера говорит тебе, что безбрачие выше брака!
- Љак длЯ кого, - ответил свЯщенник. - „лЯ тебЯ такой брак -
спасение... и брак истинный - великое таинство. ‹юби ее, посылаемую тебе
Ѓогом подругу, через нее ты полюбишь весь мир, через нее ты узришь все
заблуждениЯ человеческой гордости.
- „а, такова судьба моЯ, - прошептал великий розенкрейцер, - и врЯд ли
Я пойду против нее...

XIII

ЏроходЯт часы; ночь сменЯетсЯ бледным утром, а великий розенкрейцер не
раздевалсЯ и не ложилсЯ. ‘он ни на минуту не сомкнул его глаз, и с тех пор
как вышел от него отец Ќиколай, он не тронулсЯ с места.
Ћн сидит неподвижно перед своим рабочим столом. ‘вечи давно догорели,
но он не заметил этого. ‘ каждой минутой ночные тени все бледнеют. ирокие
полосы света, врываЯсь из-под спущенных занавесей окон, уничтожают мрак
тихой комнаты. ‚се резче, Яснее обозначаютсЯ предметы...
Ќаступил день.
‘квозь едва заметный просвет тЯжелой драпировки прорвалась струйка
солнечного света - и все озарилось ликующим, теплым светом. „ень проник и в
эту немую, будто застывшую, будто мертвую обитель.
Џо-прежнему чувствуетсЯ здесь все пропитавший, странный, душистый и
крепкий запах. Џо-прежнему на полках книжного шкапа стоЯт старинные книги, в
Ящиках бюро лежат исчерченные непонЯтными письменами, знаками и символами
рукописи. Џо-прежнему на столе таинственнаЯ шкатулка, заключающаЯ в себе
непонЯтные длЯ непосвЯщенного предметы, крепчайшие эссенции, кусочки темного
вещества, способного заменить пищу длЯ человека.
Ћдним словом, здесь по-прежнему собрано все то, что добыто тайной
деЯтельностью, тайными знаниЯми естествоиспытателей-розенкрейцеров, все, что
неведомо когда еще, но когда-нибудь сделаетсЯ общим достоЯнием человечества,
неизбежно идущего вперед по пути познаваниЯ природы.
„а, все здесь как было, и в то же времЯ все это потерЯло смысл длЯ
жильца этой тихой комнаты. ‡десь в прежнее, недавнее еще времЯ, в часы тихой
ночи и раннего утра он бывал погружен в свои таинственные работы. Ћн
производил иной раз изумительные опыты с теми предметами, с теми веществами,
которые заключены в таинственной шкатулке. ’еперь же, если бы он даже и
вспомнил, что может снова отдатьсЯ прежней работе, что может снова
производить свои опыты, он махнул бы на все этой рукой, как на детскую
забаву. Ќо он даже и не помнит обо всем этом.
ќта ночь, это утро, последнЯЯ ночь, последнее утро его внутренней
борьбы. „ве силы борютсЯ в нем. Ћдна сила - холод и мрак, другаЯ - тепло и
свет. € как день, ворвавшийсЯ в комнату сквозь все препЯтствиЯ, победил и
уничтожил ночные тени, так же и в нем свет в тепло, одолев все препЯтствиЯ,
гонЯт мрак и холод...
"Ќет жизни без счастьЯ! - все громче и громче повторЯетсЯ в его мыслЯх.
- †изнь без счастьЯ есть смерть, ‚ чем же счастье? ‚ знании?"
Ќет. ’ак казалось до последнего времени, таи всегда думалось в течение
всей жизни, с тех самых дней, когда впервые пробудилсЯ разум и ощутилась
мучительнаЯ, могучаЯ жажда духа. ’ак торжественно объЯвлЯли мудрецы
древности, так учил старец, отец розенкрейцеров. Ќо теперь уже Ясно, что это
не так, - ошибсЯ разум, ошиблась древнЯЯ мудрость, ошибсЯ великий старец.
‘частье - в любви. ’ак говорит скромный деревенский свЯщенник, так говорит
светлый образ девушки-ребенка, то и дело рисующийсЯ в воображении, так
говорит всЯ душа, рвущаЯсЯ к теплу.
"‹юбовь выше знаниЯ, - внутренне говорит себе великий розенкрейцер, -
сердце выше разума. Љто свел разум в сердце и поселил его в нем, тот
достигает счастьЯ, тот проникаетсЯ любовью. Ђ знание? ‡нание приходит,
неизбежно приходит, когда разум сведен в сердце... „а, это так, это так! џ
чувствую это всем существом моим!"
‘овершилось. ‚се старое, все прежнее было навсегда разрушено, и человек
не мог уже вернутьсЯ к этим развалинам. Ћн уже не помышлЯл о том, что такое
произошло, победа или падение. Ќи о каких победах, ни о каких падениЯх он не
думал. Џобежденный разум был именно сведен в сердце; но еще не мог очнутьсЯ,
не мог еще понЯть себЯ в этом новом состоЯнии, слышал только над собою
немолчный, могучий голос, которого необходимо было слушатьсЯ. „а ослушание и
не было уже возможно.
Џрошли еще минуты.
- ‡ина!.. - прозвучал нежным призывом голос великого розенкрейцера. -
‡ина...
€ все вокруг внезапно осветилось. Ћн поднЯлсЯ со своего кресла, на
котором просидел всю ночь, подошел к окну и широким движением распахнул
драпировки. ‘нопы солнечного света ворвались в комнату, и последние тени
бесследно исчезли.
’огда великий розенкрейцер почувствовал в себе не то что утомление, а
потребность освежитьсЯ, очиститьсЯ, от всей ночной копоти и пыли. Ћн пошел к
себе в спальню, умылсЯ свежей водою, опрыскал себЯ чудной благовонной
эссенцией, переоделсЯ тщательно, будто собираЯсь на праздник. Ќо все это он
сделал почти бессознательно. Ћн не думал ни о чем. Џраздник и ликование были
в душе его, и в нем немолчно повторЯлсЯ призыв: "‡ина! ‡ина!"
Ћн закрыл глаза и увидел ее в холодном, серебристом тумане зимнего
утра... ‡акутаннаЯ в пушистый мех, она прижалась в угол кареты... Ћн видит,
Ясно видит разрисованное морозными узорами каретное стекло... Ќо глЯдит он
не на это стекло, а на прелестное лицо ‡ины, в ее глаза, и Ясно читает в
них. Ћн видит и знает, что она думает о нем, что в ответ на его призыв и она
зовет его, и она повторЯет его имЯ...
"‡ина! Љо мне, скорее!.." - всей душой зовет он и видит, что ей слышен
его голос...
‚от она вздрогнула... будто прислушиваетсЯ...
€ еще неудержимее, еще призывнее повторил он: "‡ина!"
Ћн открыл глаза, простоЯл так несколько мгновений, будто боЯсь, что это
только обман воображениЯ, что вот он закроет глаза, - и ничего не увидит. Ћн
спешит закрыть их. Ќет, все Ясно! ЋпЯть перед ним разрисованное морозным
узором стекло... ЋпЯть глаза милой девушки... ‘ каждой минутой он чувствует,
что она все ближе и ближе к нему...
—то это? Ћткуда эти звуки? ’о бьют часы. Ћн машинально считает удары:
десЯть. „есЯть часов.
…два замолк последний звук, и едва успел он произвести: десЯть, - дверь
отворилась, и перед ним была ‡ина.

XIV

Љогда она выехала из дому, то вовсе не думала, что идет к нему и даже
не знала, что он уже вернулсЯ. Ћна ехала к отцу Ќиколаю. Ќо дорогой с нею
произошло нечто странное, повторилось то самое ощущение, которое она
испытывала на празднике в ‘мольном, когда в первый раз встретилась с
взглЯдом человека, сразу овладевшего ее душою. Ќо тогда в ее ощущениЯх было
больше муки, чем радости, теперь же радость превозмогала и росла с каждым
мгновением.
Ѓез борьбы и волнениЯ она отдавалась тому, что происходило с нею. Ћна
чувствовала его устремленный на нее взглЯд, и в этом взглЯде не было уж
ничего страшного, загадочного и злого, в нем была любовь, надежда и печаль,
как тень прошлого. Ћна услышала его призывный, зовущий ее по имени голос, -
откуда он, где звучит, она не знала; но ни на миг не могла сомневатьсЯ в
том, что это его голос и что он зовет ее.
…го призыв становилсЯ все слышнее. Ћна всЯ так и рвалась к нему, и,
когда ее карета остановилась у дома кнЯзЯ ‡ахарьева-Ћвинова, она уже не
владела собою. Ћна действовала под могучим наплывом неведомой силы, с
которою не хотела и не могла боротьсЯ. Ћна не помнила, каким образом взошла
на крыльцо, что говорила встретившим ее людЯм. ’а сила, котораЯ влекла ее,
была могучей силой, и все препЯтствиЯ разлетелись перед нею. ЉнЯжескаЯ
прислуга могла изумитьсЯ этому внезапному поЯвлению молодой нарЯдной
красавицы, желавшей видеть кнЯзЯ ћриЯ, но не могла остановить ее.
„верь отворилась, и перед нею он. Ћна глубоко вздохнула всей грудью,
будто освобождаЯсь от какой-то тЯгости, провела рукою по лбу, будто отгонЯЯ
какой-то туман и чад. Ћт этого движениЯ легкий меховой плащ упал с плеч ее.
…ще миг - и она была в объЯтиЯх того, кто так измучил ее душу, кого она так
страшилась еще недавно и кого так любила своим неопытным, но уже мощным и
готовым на все испытаниЯ сердцем.
Ћна не уклонилась и не могла уклонитьсЯ от этого объЯтиЯ, она передала
им себЯ на всю жизнь, навеки, тому, кто был ей предназначен. Ђ он? Ћн уж не
спрашивал себЯ, что это: падение или победа? € если бы в этот миг весь ад,
вооруженный всеми своими ужасами, грозил ему, если б все силы земли и неба
твердили ему, что он себЯ губит, - ему даже и в голову не пришло бы обратить
на них внимание и смутитьсЯ духом.
- Џростишь ли... можешь ли ты простить менЯ? - о мольбою и надеждой
шептал он, глЯдЯ ей в глаза сиЯющими глазами и боЯсь очнутьсЯ, боЯсь
убедитьсЯ, что это сон, греза, а не действительность.
- —то?.. —то простить? - растерЯнно, едва слышно спрашивала она,
понимаЯ только одно, что все совершилось.
- Њое прошлое... холод и жестокость души моей... и... то тЯжкое
преступление... содеЯнное и безумии моем... в ослеплении! - расслышала она
его голос.
Ћна понЯла, наконец, смысл его слов, содрогнулась и невольным движением
от него отстранилась. Џеред нею пронеслось все, все испытанные впечатлениЯ,
все ужасные сцены, которых она была свидетельницей. Ћбраз истерзанной муками
ревности, обезумевшей, умиравшей у ног ее графини …лены вернулсЯ будто
живой, и сердце ее заныло. ‘частливый свет ее глаз померк, и вместе с ним
померкло и лицо ‡ахарьева-Ћвинова.
- џ... разве Я... могу прощать?! - прошептала она. - Ѓог может
простить... и она...
‚ это мгновение им показалось, что перед ними мелькнуло что-то белое,
прозрачное, неопределенное, и оба они испытали такое ощущение, будто рЯдом с
ними, близко, близко, почти касаЯсь их, есть кто-то. Ћни Явственно услышали
как бы тихий музыкальный аккорд и потом... потом слабый, не земной, но все
же знакомый, понЯтный голос произнес над ними: "џ все понЯла... и прощаю..."
‘нова они одни... ‘покойно и радостно на душе их... Ћни взглЯнули друг
на друга и увидели, что оба знают, кто это был сейчас с ними, кто понЯл все
и простил...
†изнь вступила в свои права. ‘олнце светило Ярко. ‚се таинственное,
непонЯтное исчезло. ‡ахарьев-Ћвинов взЯл ‡ину за руку и сказал ей:
- Џойдем к моему отцу... пусть он увидит тебЯ и благословит нас.
€ они пошли. Љогда ‡ахарьев-Ћвинов, оставив ‡ину в соседней комнате,
вошел к отцу и все сказал ему, старый кнЯзь не сразу понЯл, но, понЯв, он
так весь и затрепетал от радости.
- Ћ ѓосподи!.. „а как же это?.. Љто ж она такаЯ?.. ћрий, друг мой, не
томи... скажи скорее!
€з области своих мечтаний он сразу вернулсЯ к прежней жизни, к прежним
понЯтиЯм и боЯлсЯ сыновнего ответа. Ђ вдруг ћрий, выбрал такую себе невесту,
которую он не будет в состоЯнии назвать дочерью? ’о, что сказал ему сын о
‡ине, хоть и не совсем его удовлетворило, но все же успокоило.
- —то ж, друг мой, - ответил он, поправлЯЯсь в своем кресле и запахиваЯ
полы мехового халата, - Я тебе перечить ее могу и не стану... поспеши...
извинись перед своей невестой за то, что Я, по болезни своей и слабости, не
могу ее как след встретить... и приведи ее ко мне.
‘ын поспешно вышел из спальни, а старик, подбодрЯсь, ждал. †дал, и в то
же времЯ губы его шептали имЯ любимой дочери, которую у него так рано, так
безжалостно похитила смерть. Ќо стоило ему взглЯнуть на вошедшую ‡ину, - и
он забыл все. Џредубеждение против нее, вдруг невольно закравшеесЯ к нему в
сердце при воспоминании о покойной дочери, сейчас же и пропало бесследно.
- Ѓатюшки-светы! „а какаЯ ж вы красавица! ЋтродЯсь такой не видывал! -
в волнении повторЯл он, когда ‡ина склонилась перед ним и, взЯв его руку,
почтительно ее поцеловала.
- ѓолубушка ты моЯ, видишь Я какой... и руки-то поднЯть не могу, обнЯть
тебЯ не могу... наклонись, дочка милаЯ, дай Я тебЯ поцелую...
Ћна почувствовала на своем лбу его крепкий поцелуй и в то же времЯ
услышала, что он плачет. „а, он плакал от радости.
- ћрий, ћрий, - заговорил он сквозь слезы, - вот уж порадовал ты
менЯ... вот уж кралю себе нашел... ‘лава тебе, ѓосподи! ЏризнатьсЯ - такого
счастиЯ Я и не ждал, и Ѓога-то о нем просить не смел... Ќу, теперь и умру
спокойно, без помехи... на душе хорошо стало... ’олько, дети, исполните вы
мою просьбу? ћрий, друг ты мой, обещайсЯ мне исполнить великую мою просьбу?
- —то прикажете, батюшка?.. ‘вадьба чтобы наша была скорее? - понЯв,
прибавил он.
- „а, - воскликнул старик, - не дожидайтесь моей смерти - она придет
теперь скоро, а Я хочу покинуть вас уж мужем и женою... Љрасавица моЯ,
исполнишь мою просьбу?
- „а, конечно, - совсем просто ответила ‡ина, - только вот как
царица?..
- –арица мне не откажет, - уверенно сказал кнЯзь, - Я сегоднЯ же,
сейчас же напишу ей, а ты, ћрий, свези... она тебЯ примет.
‚ это времЯ вошел отец Ќиколай, и старый кнЯзь так весь и просиЯл, его
увидЯ. —ерез несколько минут отец Ќиколай благословил жениха и невесту.

‡ахарьев-Ћвинов перед царицей. „вижением руки она указала ему на стул,
на который он и присел, а сама, откинувшись на спинку своего любимого кресла
у письменного стола, читает поданное письмо старого кнЯзЯ.
Ќа лице …катерины заметно некоторое недовольство. Ћна уже часа за два
перед тем имела объЯснение с ‡иной. Ћна привЯзалась к доброй и прекрасной
девушке и вот теперь должна расставатьсЯ с нею. …й самой уже не раз
приходило в голову, что было бы жестоко из-за эгоистического чувства не
устроить как следует жизнь ‡ины, не выдать ее замуж. Ќо ведь она еще очень
молода. ѓод-другой подождать можно. Ђ потом надо ей найти хорошего жениха, с
именем, со средствами, с положением. € притом - непременно хорошего
человека. Ѓог знает кому, какому-нибудь легкомысленному петиметру,
невозможно отдать этого чудесного ребенка.
Ќет, она, царица, позаботитсЯ о ней, как истиннаЯ мать, разглЯдит
человека со всех сторон и устроит ей такой брак, который действительно
сделает счастье ее ‡ины...
€ вдруг ‡ина, с волнением, но в то же времЯ и с такой решимостью, какой
даже она в ней не предполагала, объЯвлЯет, что нашла себе жениха, и жених
этот никто иной, как кнЯзь ‡ахарьев-Ћвинов!..
…сли бы …катерина Ясно и обстоЯтельно помнила все, относившеесЯ до
этого человека, у нее в руках оказалось бы достаточно доводов, чтобы сразу,
решительно объЯвить свое несогласие на этот брак. Ќо дело в том, что, под
влиЯнием непонЯтной силы, у нее сохранилось только какое-то смутное,
неопределенное воспоминание о чем-то - и больше ничего. Ћна знала, что
‡ахарьев-Ћвинов был близок к покойной графине ‡онненфельд, что ‡ина
встретилась с ним у гроба этой несчастной молодой женщины. Џотом был
свЯщенник, о котором она уже не раз слышала много хорошего. ќтот свЯщенник -
духовник ‡ины. Ћн живет в доме ‡ахарьева-Ћвинова. ‡ина у него бывает, -
значит, и там она могла встречатьсЯ с кнЯзем...
‚иделась, она с ним и здесь, когда царица "призывала" его. ‘вою беседу
с этим странным и ученым человеком она хорошо помнит. ќто была интереснаЯ
беседа. Ћн достаточно оригинален, но ведь он фантазер, у него все какие-то
отвлеченные, какие-то мистические идеи...
Ћн казалсЯ ей чем-то вроде сурового и холодного аскета. € вдруг этот
аскет и мистик - самым заурЯдным образом пленилсЯ красивой девочкой, сделал
ей предложение и хочет женитьсЯ...
‘тарый кнЯзь пишет, умолЯЯ ее, ввиду своей болезни и приближающейсЯ,
как он уверЯет, смерти, дать свое разрешение на этот брак и дозволить, чтобы
свадьба была как можно скорее. –арице все это досадно. Ћна привыкла, что все
делаетсЯ так, как она того хочет, как она задумает, а тут вышло совсем
иначе, совсем неожиданно - и притом еще ее торопЯт...
„а ведь он более чем на двадцать лет старше ‡ины, ведь ему за сорок, а
она почти совсем ребенок - ей нет еще двадцати лет. Ћн ей не пара.
Ћна положила письмо на стол и взглЯнула на ‡ахарьева-Ћвивова. ќтот
взглЯд показал ей, что лучше и не останавливатьсЯ на вопросе о возрасте. Ћн
изумительно, невероЯтно моложав. Ћн крепок, бодр, красив, у него такое
необыкновенное лицо. ‡ина не могла им не увлечьсЯ, заметив, что производит
на него впечатление. Ђ он, видно, очень увлечен ею. Ћн совсем не таков,
каким был прежде. Ћн стал как-то гораздо проще, во взглЯде нет ничего
странного, загадочного, что так ее поразило, когда она его в первый раз
увидала. ѓлаза его смотрЯт светло и Ясно: видно, что он счастлив.
- €так, кнЯзь, - сказала …катерина, - вы желаете прекратить вашу жизнь
ученого анахорета, ваши вечные путешествиЯ и превратитьсЯ в доброго
семьЯнина. ‚се эта весьма похвально, и Я не имею ничего возразить вам. Ќо вы
просите руку моей камер-фрейлины...
- џ был бы очень доволен, если бы ‡инаида ‘ергеевна не была
камер-фрейлвной вашего величества, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов.
- Ђ почему бы это, сударь? - быстро спросила царица.
- Џотому, что тогда мне не пришлось бы лишать ваше величество не только
камер-фрейлины, но и лучшей девушки, какаЯ только может существовать в мире.
- „а, это длЯ менЯ крайне неприЯтно и даже гораздо более того, -
произнесла …катерина. - Ќо если дело идет об ее счастье...
- Ђ вы сомневаетесь, ваше величество, что она будет со мной счастлива -
не так ли?
- Њожет быть...
- Љонечно..! только одно времЯ решит вопрос этот.
- „а, времЯ, - в раздумье сказала царица и затем пожала плечами. - —то
ж, Я не имею никаких оснований запрещать вашего брака. ‚аш отец просит,
чтобы свадьба была как можно скорее. € против этого Я ничего не могу
возразить, только...
- ’олько вы очень недовольны нами, ваше величество.
…катерина сдвинула брови. Ћна была очень, очень недовольна, но не
хотела показывать этого.
- Ќе то, - сказала она, - Я хотела спросить вас, вы совсем ее у менЯ
возьмете?
- …е сердце навсегда принадлежит вам, - спокойно и серьезно ответил
‡ахарьев-Ћвинов. - Ћна любит ваше величество не только как государыню, но и
как истинную мать. ќто Я знаю, и уж конечно не Я стану уничтожать в ней
такое чувство... Ќо вы не о том спрашиваете. € Я должен сказать вашему
величеству, что при дворе моЯ жена остатьсЯ не может.
- џ знаю ваши идеи! - с некоторой резкостью перебила …катерина. - ‚ы
крайне невысокого мнениЯ обо всем, что менЯ здесь окружает.
- Ќичуть, ваше величество, - все так же спокойно и серьезно сказал
‡ахарьев-Ћвинов, - но человек должен быть там, где он нужен,.. ѓде буду Я с
женою - это вопрос будущего, на который Я не могу еще ответить. џ хорошо
понимаю неудовольствие вашего величества. …сли бы Я нашел длЯ вас полезным
мое присутствие здесь, то принЯл бы всЯкое дело, какое вам угодно было бы
мне предоставить, всЯкую службу. Ќе сердитесь на менЯ, государынЯ, и
дозвольте мне высказать вам мою большую просьбу...
- —то такое? ѓоворите.
- …сли когда-нибудь Я найду нужным что-либо сообщить вам, дозвольте
мне, когда бы это ни случилось, лично обращатьсЯ прЯмо к вам.
- Џротив исполнениЯ такой просьбы Я ничего не имею. џ всегда вас
выслушаю, и если сообщение ваше будет заключать в себе нечто более или менее
важное либо какой разумный совет, то останусь вам за сие премного
благодарна.
- Ѓольше мне ничего не надо, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - ’акое обещание
царицы может быть, во многих отношениЯх, неоцененным сокровищем длЯ
подданного...
€мператрица милостиво простилась с ним. Ћн уходил вполне
удовлетворенным, хотЯ Ясно видел, что она все же им очень недовольна.

XVI

ЌаправлЯЯсь к выходу, в одной из дворцовых зал он встретилсЯ с
Џотемкиным. ‘ветлейший был один, без всЯкой свиты. Ћн медленно подвигалсЯ,
тЯжело ступаЯ по паркету, и нес, размахиваЯ рукою, небольшой портфель с
бумагами, очевидно длЯ доклада царице. ‡а это времЯ он еще больше как-то
обрюзг. Ќа лице его выражалось не то утомление, не то скука. Ћн громко
зевнул раза три и привычным движением перекрестил себе рот. ЏодойдЯ на
близкое расстоЯние к ‡ахарьеву-Ћвинову, но еще не узнаваЯ его, он прищурилсЯ
и вдруг остановилсЯ.
- ЉнЯзь, ты ли это, голубчик?.. - воскликнул он, протЯгиваЯ ему руку. -
Љакими судьбами, из каких стран и странствий?.. Ќе часто мы с тобой
встречаемсЯ... рад Я тебЯ видеть... поцелуемсЯ!
Ћни трижды поцеловались.
- Ђи взаправду любопытно мне, за каким это ты здесь делом?
- ‡а большим, кнЯзь, - ответил ‡ахарьев-Ћвинов. - џ прЯмо от царицы.
- —то ж так? €ли человеку, которому ничего не надо, что-нибудь да
понадобилось?
- Џонадобилось!..
€ ‡ахарьев-Ћвинов рассказал Џотемкину, по какому делу был у царицы. ’от
с изумлением глЯдел на него и вдруг засмеЯлсЯ.
- “шам своим не верю! - все продолжаЯ смеЯтьсЯ, говорил он. - ’ы жених!
ЏоздравлЯю... „а и вид у тебЯ вон какой счастливый... —удеса!..
Ћн прервал свой смех и махнул рукою.
- ќх, брат!..
- Ђ что?
- Ђ то, что вот знаешь ли ты... такаЯ есть песенка: "€ зачем было город
городить, и зачем было капустку садить..." Ћдин только ты мне и казалсЯ
стоЯщим вниманиЯ. Ћдин только ты и был длЯ менЯ магом, волхвом, мудрецом...
€ был ты несчастлив, и узрели мы с тобою тоску нашу безысходную и несчастие
наше... ќх-ма! Ќе велико, видно, было твое несчастие, коли ты нашел от него
такое лекарство!.. Ђ менЯ еще спасал от бесовских прелестей... †енитсЯ, и от
этого счастлив... ‚ишь ты!..
- Ќе глумись, кнЯзь, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - Ќе глумись над тем,
чего не знаешь. Љабы ты нашел то, что нашел Я, и ты увидел бы себЯ
счастливым.
- Ќе резон! - покачал головою Џотемкин. - ’о, что ты сейчас сказал,
скажет и всЯкий мальчишка, влюбленный в свою невесту.
- „а Я говорю не о невесте... џ нашел не одну ее... а все!
- —то же такое? ђасскажи, братец, а Я послушаю. ‹ицо ‡ахарьева-Ћвинова
вдруг стало печально. ‚ его глазах, за мгновение перед тем веселых и
счастливых, мелькнуло прежнее выражение, и загорелись они прежним пламенем.
Џотемкин почувствовал эту внезапную перемену. Ћн увидел, что перед ним опЯть
прежний непонЯтный человек и что он напрасно поспешил спихнуть его с
высокого пьедестала на землю.
- Ќет, кнЯзь, - странным, металлическим голосом, от которого невольнаЯ
дрожь пробежала по телу Џотемкина, произнес ‡ахарьев-Ћвинов. - Ќичего Я не
могу рассказать тебе, ибо не услышишь ты теперь слов моих душою, не поймешь
их тайного смысла. Ќичему Я не научу тебЯ, ибо человек только сам может
научить себЯ тому, чему Я научилсЯ и что теперь знаю. € длЯ тебЯ придет день
и час, когда все тебе станет Ясно.
- ‡агадки? ЋпЯть загадки! - воскликнул Џотемкин.
- „а, загадки, - все тем же жутким голосом продолжал великий
розенкрейцер, смотрЯ куда-то вдаль и будто вглЯдываЯсь во что-то.
- Ќу, так когда же придет этот день и час мой?..
- Ћн придет, когда ты будешь... среди полЯ... близ дороги... под
открытым небом расставатьсЯ с жизнью... когда вокруг тебЯ будут ненужные
тебе, чужие лица и ни одной родной души, ни одной истинно любимой руки,
которую мог бы ты пожать перед разлукой... ‚ тот день и час ты поймешь все и
почувствуешь, в чем истинное счастье.
‹ицо Џотемкина стало мрачным. ѓрудь его высоко поднималась.
- Џредсказатель! - прошептал он. - Џечальную смерть ворожишь ты мне!..
‘реди полЯ... под открытым небом... в одиночестве... Љогда же это будет?
‘коро, что ли?.. ѓовори все.
- € да, и нет, - сказал ‡ахарьев-ЋвиЯов. - € мало пройдет времени до
того днЯ, и очень много... ‚спомни юность свою, много ведь прошло с тех пор
времени и вместе с этим мало. ‚едь стоит тебе вспомнить какое-нибудь далекое
событие, - и кажетсЯ, что оно было так недавно, и спрашиваешь ты себЯ: да
когда же и куда прошло столько времени?! ‚сЯ жизнь наша: и долгий путь, и
миг один... Ѓольше Я ничего не скажу тебе, „а забудь и эти слова мои, если
можешь...
Ћни расстались.

Љонец третьей части

ќЏ€‹Ћѓ

‡ападнаЯ …вропа переживала страшное времЯ. ѓроза революции разразилась
над прекрасной ”ранцией. Ѓудто из глубины ада поднЯлись зловредные
испарениЯ, и люди обезумели от этих испарений.
‚ тишине ученых кабинетов витала, как светлые, неосЯзаемые грезы,
отвлеченные, прекрасные идеи братства, равенства и свободы. ‘тремЯщийсЯ к
правде разум, согретый сердечным вдохновением, пыталсЯ, как мог, как умел,
воплотить в слове красоту неЯсного идеала. ѓорЯчие слова вылетали из тишины
кабинетов и проникали всюду, падали на всЯкую почву. € почти всюду почва
оказывалась неподготовленной. Ђдские испарениЯ видоизменЯли значение слов,
низводили идеал на землю и придавали ему фантастические очертаниЯ. ЌепонЯтое
добро превратилось в Ядовитое зло, и вместо братства, равенства и свободы
наступило мрачное, неслыханное царство ненависти, произвола, торжества
грубой силы. Џод знаменем свободы распространилось самое мучительное,
жестокое рабство, перед которым бледнели все ужасы невольничества. Љинжал и
гильотина работали день и ночь, разливаЯ потоки горЯчей человеческой крови,
от которой сатанели шайки всесильных разбойников. “мственное и нравственное
ничтожество, невежество, зависть и злоба объЯвили себЯ цветом земли и
безжалостно давили все, что было выше их. Ќаконец, оказалось недостаточным
уничтожать все, что так или иначе заЯвлЯло своЯ неотъемлемые права на земле,
и вот Ѓог был объЯвлен несуществующим. Џровозглашено было единое божество -
ђазум. Ќо это был не ђазум, а Ѓезумие, справлЯвшее свой отвратительный
шабаш, упивавшеесЯ кровью и задыхавшеесЯ от преступлений...
‚ это страшное времЯ в „ревнем ђиме, в знаменитом замке ‘вЯтого Ђнгела,
среди грозной тишины и векового смрада мрачных и душных темниц, по-прежнему
томились преступники и жертвы римской инквизиции. Љто раз попадал в эту
тюрьму, тот уже знал, что никогда из нее не выйдет. ‚ тот миг, когда за
человеком запиралась ржаваЯ железнаЯ дверь темной и сырой камеры, человек
этот исключалсЯ из списка живущих.
Џокрытый плесенью, пропитанный сыростью и миазмами подвал. Ќад головою
низкий сводчатый потолок, и посредине его небольшое отверстие, ведущее
неизвестно куда и из которого по временам мерцает слабый свет, печальный
призрак сиЯющего где-то днЯ. ’ЯжелаЯ железнаЯ дверь заперта на крепкие
засовы и замки, и никакаЯ человеческаЯ сила не справитсЯ с этими засовами и
замками. ‚ углу ворох соломы; на соломе лежит кто-то; но кто - разглЯдеть
трудно.
‚от эта фигура поднимаетсЯ и начинает, как зверь в клетке, метатьсЯ от
стены до стены тесного подвала. ќто мужчина в отрепьЯх когда-то богатого
нарЯда, бархат которого давно превратилсЯ в грЯзную, заскорузлую трЯпку, а
золотое шитье стерлось и почернело. ѓолова покрыта густыми, длинными,
спутанными и наполовину поседевшими волосами. ’акаЯ же полуседаЯ длиннаЯ
борода закрывает половину лица; черные большие глаза горЯт; высокий лоб
покрыт глубокими морщинами.
Љто же это? ќто человек, которому несколько лет тому назад оказывали
царские почести, перед которым преклонЯлись, чьи несметные богатства и чьЯ
баснословнаЯ слава затмевали собою богатства и славу монархов. ќто „жузеппе
Ѓальзаме, "божественный" граф Љалиостро. ‚от что осталось от него и от его
прошлого!
„алеки те безоблачные дни, продолжительностью которых он утешал свою
‹оренцу в ‘трасбуре. Ћни и были продолжительны, но в то же времЯ исчезли как
быстрый, мимолетный сон, как и все в этом мире. ’ри года прожил "благодетель
человечества" в ‘трасбуре, по временам исчезаЯ, но скоро возвращаЯсь и
продолжаЯ все так же щедро раздавать бедным деньги и вылечивать больных.
Љалиостро достиг своего - Џариж, жадный до всЯкой новизны и наполненный
всевозможными рассказами и сказками о чудесах этого необыкновенного
человека, все громче и громче звал его. Ќо Љалиостро медлил и решилсЯ на
отъезд из ‘трасбург только тогда, когда уж окончательно убедилсЯ, "что в
"новейшем ‚авилоне" его ожидают все, начинаЯ с самого королЯ. „лЯ успехов
при дворе у него оказалсЯ верный друг и союзник в лице знаменитого кардинала
ђогана...
Ќаконец, после долгих, томительных ожиданий, Џариж узнал, что Љалиостро
в стенах его - и было забыто все, все интересы отодвинулись на задний план,
парижане думали и говорили только о Љалиостро. ‚есь город "обожал" его, и
фанатизм этого обожаниЯ рос с каждым днем. Џортрет "божественного" сделалсЯ
величайшей драгоценностью, которую каждый и каждаЯ хотели иметь не только у
себЯ, но и на себе, как талисман. •удожники, делавшие миниатюры Љалиостро на
табакерках, кольцах и веерах, быстро обогащались и едва успевали исполнЯть
заказы. Џо всем улицам на стенах были расклеены афиши, в которых
объЯвлЯлось, что король ‹юдовик XVI признает виновным в оскорблении
величества всЯкого, кто осмелитсЯ оскорбить Љалиостро. Џод его бюстами из
бронзы и мрамора и под гравированными его портретами помещалось такое
четверостишие:

De l'ami des humains reconnaissez les traits,
Tous ses jours sont marques par de nouveaux bienfaits.
Il prolonge la vie, il secourt l'indigence;
Le plaisir d'etre utile est seul sa recompense. {*}
{* ‚от черты друга человечества,
‚се дни которого запечатлены новыми благодеЯниЯми.
Ћн удлинЯет жизнь, помогает нищете,
€ его единственнаЯ награда - сознание своей полезности. (”р.)}

Ћднако что же делал он в Џариже? …го помощь нищете не могла быть
особенно заметной в таком огромном городе. Ћт лечениЯ больных он почти
отказывалсЯ теперь, быть может не желаЯ ставить себЯ в Явно враждебные
отношениЯ с факультетом. Ћн творил только чудеса. € что это были за
чудеса!.. ‘охранилсЯ, например, подробный рассказ об устроенном им ужине, на
котором половина гостей были современные знаменитости, а другаЯ половина -
тоже знаменитости, но - уже умершие: герцог уазель, ‚ольтер, д'Ђламбер,
„идро, аббат ‚уазенон и Њонтескье. ‡атем он учреждал свои таинственные,
масонские египетские ложи и собирал со всех сторон обильные приношениЯ.
‹оренца оставалась его послушной помощницей. ‡олото сыпалось на них, и
казалось - ему счету не будет. ‚ свободные часы Љалиостро предавалсЯ своим
кабалистическим, астрологическим и алхимическим занЯтиЯм, и существуют
многие свидетельства, что он делал удивительные предсказаниЯ и открывал
самые сокровенные тайны.
†дать опасности было неоткуда. Џоклонниками великого Љопта оказывались
все, начинаЯ с королЯ, а враги были ничтожны и совсем бессильны... € вдруг -
все рушилось. ‘лучилось нечто неуловимое, неподдающеесЯ никакому определению
- и удача уступила место неудачам, бедам, несчастию. Ќачалось в Џариже
знаменитое дело об "ожерельи королевы".
„ело это слишком известно. ‘уть его можно передать несколькими словами.
ЊрачнаЯ судьба уже наложила свою руку на ”ранцию и на королевскую семью.
‘тали творитьсЯ такие ошибки, в которых были виновны все и - никто.
Њаловажные причины производили, по-видимому, совсем несообразные с логикой
следствиЯ. “мные люди превращались в слепых безумцев... Љоролева
ЊариЯ-Ђнтуанетта, как бы по какому-то предчувствию, ненавидела кардинала
ђогана, одного из первейших и знатнейших сановников ”ранции. Љардинал ђоган
во что бы то ни стало стремилсЯ получить благосклонность королевы.
Џридворный бриллиантщик Ѓемер собрал удивительной красоты бриллианты и,
сделав из них чудное ожерелье, предложил королеве купить эту драгоценность.
Ќо цена была слишком велика, и ЊариЯ-Ђнтуанетта, несмотрЯ на свою страсть к
бриллиантам, решила, что лучше на эти деньги построить новый корабль,
который нужнее длЯ государства, чем длЯ нее нарЯды. Ѓемер осталсЯ ни с чем,
и ему грозило разорение, так как никому не было по средствам такое ожерелье.
Ћбо всем этом проведала ловкаЯ и смелаЯ авантюристка, графинЯ ‹а-Њотт,
и Явилась к кардиналу ђогану, уверЯЯ его, что если он выплатит Ѓемеру все
деньги за ожерелье, о котором бредит королева, то она будет ему благодарна и
представит все доказательства своей к нему милости. ‹егкомысленный кардинал
поверил обманщице, стал выплачивать Ѓемеру огромные суммы, а графинЯ ‹а-Њотт
завладела ожерельем. Ќаконец эта проделка открылась. Ќачалось дело - король
допустил до этого, - ‹а-Њотт и кардинала ђогана судили, королева должна была
"оправдыватьсЯ". Љем-то было произнесено имЯ Љалиостро - и вчерашнего кумира
схватили и заперли в Ѓастилию.
Ќа суде выЯснились все обстоЯтельства. ‹а-Њотт понесла должное
наказание. Љардинал ђоган был оправдан, но лишилсЯ королевских милостей за
свое легкомыслие, за то, что осмелилсЯ поверить таким поступкам королевы, на
которые она не была и не могла быть способна. ‚се дело велось гласно и
оказалось первым страшным ударом, нанесенным величию и престижу
Њарии-Ђнтуанетты.
Ќо можно читать и перечитывать все документы, исследованиЯ и рассказы,
относЯщиесЯ до этого дела, и все же невозможно понЯть, в чем заключалась
роль Љалиостро, на каком основании его засадили в Ѓастилию. ќто было
фатальное недоразумение, это была судьба. …го освободили, ни в чем не
обвинив, и заставили немедленно покинуть ”ранцию. ‡везда удачи и счастьЯ
начинала меркнуть.
Љалиостро и ‹оренца оказались в Ђнглии. Ћтсюда великий Љопт послал свое
знаменитое "письмо к французскому народу". ќто письмо было тогда же
переведено на все Языки и распространено по всей …вропе. ‚ нем, между
прочим, заключаетсЯ такое предсказание: "ЃастилиЯ будет разрушена до
основаниЯ, и место, на котором она стоит, сделаетсЯ местом длЯ прогулок".
‡атем он так же верно предсказал и многие другие событиЯ.
‚ ‹ондоне ему жилось хорошо, но судьба его подстерегала. Ћн отправилсЯ
с ‹оренцей в €талию и там подал в руки инквизиции. ‹оренца испугалась пыток
- и ее показаниЯ окончательно погубили Љалиостро. …й удалось освободитьсЯ, и
она вернулась в свой родительский дом, где стала скрыватьсЯ под вымышленным
именем. „альнейшаЯ судьба ее совсем неизвестна.
‚еликий Љопт мужественно вынес все пытки. Ћн отрицал свою виновность в
чем-либо. Ћн объЯвил себЯ католиком, признающим высшее главенство папы в
церковной иерархии. Љогда его спрашивали о тайных науках, он говорил очень
темно, загадочно. ‘удьи долго слушали со вниманием, но наконец остановили
его, сказав ему, что его ответы нелепы и всем им непонЯтны.
- Љаким же образом можете вы знать, что они нелепы, - воскликнул он вне
себЯ, - когда вы их не понимаете?
‘удьи очень рассердились, и один из них закричал:
- Ќазовите сейчас все смертные грехи!
Љалиостро назвал: скупость, зависть, любострастие, обжорство и леность.
- ‚ы забыли гордость и гнев, - сказал ему судьЯ.
- €звините, - спокойно ответил он, - Я не забыл ни гордости, ни гнева,
но не хотел называть их из уважениЯ к вам и боЯсь вас обидеть.
ѓоворЯ это, он имел такой величественный вид, что казалсЯ совсем не
осужденным, а обвинителем.
…го приговорили сначала к смертной казни, но, так как он не выказал при
этом ни малейшего смущениЯ, судьи решили, что пожизненное заключение в
душной темнице замка ‘вЯтого Ђнгела будет ему лучшим наказанием.
„лЯ того чтобы отвратить от него народные симпатии, - а он и в €талии
пользовалсЯ большой популЯрностью - стали распускать слух, что он, подобно
Ќерону, собиралсЯ сжечь ђим. Џотом рассказывали, что он сошел с ума и
страдает припадками бешенства.

’айный суд над Љалиостро тЯнулсЯ полтора года, и во все это времЯ
несчастного подвергали самым ужасным и разнообразным пыткам, на какие только
оказалось способным воображение католических монахов. Ћн все вынес, ни разу
не ослабел духом, не выдал себЯ ни одним словом и только смертельно бледнел
каждый раз, когда на допросе ему читали показаниЯ ‹оренцы, подписанные ею. ‚
показаниЯх этих была смесь правды с ложью - обезумевшаЯ от страха ‹оренца
наговорила на своего недавнего властелина все, что ей подсказывали
инквизиторы.
‘уд кончен. „вери душной темницы, пропустив истерзанного Љалиостро,
заперлись за ним навсегда. „ва года прожил он в тюрьме - и его тюремщики
никогда не слыхали его жалоб, не видели признаков его отчаЯниЯ. Њогучий
организм узника вынес все - пытки, тоску, любовь и ненависть к ‹оренце, все
лишениЯ тела и духа. ‚ это времЯ Љалиостро еще лучше, чем когда-либо,
доказал, какие великие силы вложила в него природа, как далеко он мог бы
пойти, как высоко мог бы поднЯтьсЯ, если бы с юности не избрал себе ложную
дорогу.
Ќо что же делал он в эти бесконечные дни, в эти бесконечные ночи? “
него не было ни книг, ни бумаги, ничего длЯ умственной работы, а между тем
он только и жил теперь ею. Ћн производил ее без всЯких внешних орудий, с
помощью одной своей памЯти. аг за шагом проверЯл он в уме все свои знаниЯ и
шел дальше. ќто была необычайно труднаЯ работа, однако она давала ему
возможность убивать времЯ. Ћн старалсЯ читать дальнейшую судьбу свою,
мысленно делаЯ различные астрологические вычислениЯ.
Ќа сырых плитах пола своей темницы с помощью соломы он устраивал свой
гороскоп - и вот, мало-помалу к нему Явилась уверенность в том, что он не
умрет в этой тюрьме, что длЯ него настанет освобождение. Љто-то придет и
спасет его. …го еще ожидает великое торжество, новые блестЯщие успехи. ‹уч
надежды закралсЯ в его душу. Ќадежда росла, росла - он считал минуты, часы,
дни и ждал своего освобождениЯ.
Ќо прошли два ужасных года, а освобождениЯ все нет. ‚округ него все тот
же мрак, те же сырые каменные стены, тот же молчаливый, подозрительный
тюремщик, по два раза в день приносЯщий ему скудную пищу.
…динственным разнообразием в его жизни были те редкие случаи, когда
три-четыре раза в год приходили к нему тюремщики, налагали ему на ноги и на
руки оковы, выводили из подвала и вели в капеллу, находившуюсЯ тут же,
недалеко, в конце длинного темного коридора. ‡десь он присутствовал при
божественной службе, здесь он видел нескольких монахов и выбирал себе из них
духовника. ‚ числе этих монахов был один, по имени брат €ннокентий, который
поразил его некоторым сходством с ним, Љалиостро. “ этого монаха была такаЯ
же точно фигура, как у него, тот же самый рост, в общем, даже лицо было
несколько похоже.
‚ последнее времЯ, совсем незаметно длЯ самого Љалиостро, стал в уме
его созревать ужасный, отчаЯнный план. Ћн видел, что освобождение не
приходит извне, никто не ЯвлЯетсЯ спасти его. Ђ между тем оставатьсЯ долее в
тюрьме он уже не мог. ‘илы его слабели. Ћн чувствовал, как жизнь мало-помалу
уходит из его тела, его ноги трЯсутсЯ, голова то и дело кружитсЯ. …ще
несколько месЯцев этой невыносимой жизни - и он умрет...
Ќо ведь гороскоп, все тайны которого он постиг, не может обмануть его.
…го ждет спасение, и торжество, и успехи. Ћн еще изумит мир своими знаниЯми,
своими чудесами. Ћн еще много пользы принесет человечеству и восторжествует
над всеми своими врагами. …му предстоит только один шаг, тЯжелый, трудный
шаг... но ради всей будущности надо решитьсЯ! Ћн решилсЯ...
€ вот он, как зверь, мечетсЯ по своей тесной тюрьме, отгонЯЯ от себЯ
последние сомнениЯ, последние колебаниЯ... Џришло времЯ, когда тюремщик
приносит ему пищу. Љалиостро лег на свое соломенное ложе и стал жадно
прислушиватьсЯ. ‡а железной дверью в коридоре слышны шаги. „верные засовы
скрипЯт... Џеред ним тюремщик. Љалиостро стонет.
- —то с тобой? - грубо и равнодушно спрашивает тюремщик, ставЯ на пол
посуду с пищей.
- џ болен... умираю... - слабым голосом произносит Љалиостро.
- „авно пора! - замечает тюремщик.
- Ќо ведь... не могу же Я так умереть!.. Ѓез покаЯниЯ, без исповеди...
позови скорей духовника...
- Љакого же духовника тебе надо?
- Ѓрата €ннокентиЯ...
- Ќу, это Я могу, - решает тюремщик, - кстати, брат €ннокентий будет
сегоднЯ вечером, наверно, в капелле... так Я и приведу его.
- Ђх, только бы дожить мне до вечера!
- „оживешь, еще и до завтра доживешь, - ворчит тюремщик, уходЯ и
запираЯ за собою дверь.
Љак лев вскочил Љалиостро, оставшись один. ѓлаза его метали искры. Ћн
почуЯл приближение свободы - и одна эта мысль уничтожила всю его слабость.
Ћн едва дождалсЯ вечера и, заслыша приближавшиесЯ шаги, лег на солому и
принЯлсЯ стонать. ’ЯжелаЯ дверь отперлась и заперлась снова. Џеред ним брат
€ннокентий с маленькой лампой в руке. ќта лампа озарила мрачные, сырые
стены, низкие своды, всю грЯзь, весь ужас смрадной тюрьмы.
"‚он отсюда! ‚он!" - звучало в душе Љалиостро, и он забыл все
остальное. Њонах присел на его солому, наклонилсЯ над ним и сказал:
- —то с тобою? ’ы очень страдаешь?
- „а, Я ужасно страдаю! - воскликнул Љалиостро, и, прежде чем монах
успел шевельнутьсЯ, он обхватил его горло руками. …го пальцы, будто
железные, все больше и больше сжимались, не выпускаЯ свою жертву.
Њиг - и он почувствовал слабую, предсмертную судорогу монаха. …ще миг,
- и монах недвижим, бездыханен. Џри свете лампы, с лихорадочной быстротой,
он раздел еще теплый труп, разделсЯ сам, потом одел монаха в свои лохмотьЯ,
а сам оказалсЯ в одежде брата €ннокентиЯ. Ћн уложил труп на солому и затем,
найдЯ в кармане монашеского платьЯ небольшой складной нож, быстро,
недрогнувшей рукой, изрезал все лицо мертвеца до неузнаваемости.
‘делав все это, он надел себе на голову капюшон, искусно прикрылсЯ им и
взЯл в руки лампу, стал стучать в дверь. ’юремщик, находившийсЯ недалеко в
коридоре, услыша этот стук, отворил ему. Љогда дверь отворилась, будто струЯ
воздуха затушила лампу, и Љалиостро с тюремщиком оказались почти в полном
мраке.
- ‡апирай двери... он заснул... проживет еще день-другой! - шепнул
Љалиостро голосом брата €ннокентиЯ.
’юремщик запер двери. Љалиостро неспешным шагом пошел по коридору и
вошел в капеллу. ’ам было два монаха; но они не обратили на него вниманиЯ,
принЯв его за брата €ннокентиЯ. Ћн вышел из капеллы и через несколько минут
без особого труда, без всЯких препЯтствий оказалсЯ вне замка ‘вЯтого Ђнгела.
Ћн шел дальше, и, чем дальше шел, тем быстрее становились шаги его.
‘вежий воздух опьЯнЯл его, голова кружилась, во всем теле чувствовалась
слабость. Ќо он превозмогал себЯ и все шел, спешил скорее из ђима, на
свободу... ’еперь надо быть как можно дальше отсюда!..
€ вот уже за ним остались последние жилища ‚ечного города. Ћн на воле,
среди простора. ’ут только почувствовал он всю свою усталость, всю боль, с
каждой минутой усиливавшуюсЯ в его сердце. Ћн не мог идти дальше и почти
упал на землю.
ЌевозмутимаЯ тишина стоЯла кругом. ’емнаЯ ночь глЯдела на него
бесчисленными звездами. Људа же дальше? —то теперь делать? Ќо он не мог об
этом думать, мысли его путались... —то совершил он? “бийство!.. Ќо ведь оно
было вынуждено обстоЯтельствами. ‘ама судьба, Ясно им прочитаннаЯ,
приказывала ему это неизбежное убийство... Ђ вдруг он ошибсЯ? ‚друг спасение
его было близко и пришло бы помимо этого преступлениЯ... ‚друг то, что он
сделал, было совсем не нужно?..
Ќо что с ним? Љак кружитсЯ голова, как трудно дышать! ‚се темнеет в
глазах, а в ушах откуда-то, отовсюду повторЯетсЯ одно только слово: "“бийца!
“бийца!" Ќевыносимый, отчаЯнный страх охватил его, такой страх, какого он не
испытывал ни разу в жизни. …му чудитсЯ, будто его преследуют, гонЯтсЯ за ним
какие-то страшные призраки...
Ћн с трудом поднЯлсЯ на ноги и, собрав последние, силы, побежал. Ќо не
успел он пробежать и сотни шагов, как в груди его будто оборвалось что-то.
Ћн слабо вскрикнул, потом захрипел и упал на землю бездыханный...
Ќемного времени прошло с тех пор, и французские войска занЯли ђим.
”ранцузы обступили замок ‘вЯтого Ђнгела и ворвались в него с целью
освободить Љалиостро. Џредполагалось с большим торжеством вывести из темницы
"благодетелЯ человечества" и устроить в его честь всЯкие празднества. Ќе
только у каждого офицера, но и у каждого солдата были в памЯти исполнившиесЯ
теперь предсказаниЯ знаменитого чародеЯ, обращенные им к французскому
народу.
Ќо Љалиостро не нашли. …го тюрьма была пуста, и никто не мог сказать
победителЯм, где тот, кого они ищут.
Ћн не дождалсЯ обещанного ему судьбою спасениЯ, совершил тЯжкое
преступление - и погиб.

III

„икаЯ горнаЯ местность в окрестностЯх Ќебельштейна. ’акой же Ясный,
холодный вечер, какой был в этот самый день десЯть лет тому назад, когда
‡ахарьев-Ћвинов спешил к древнему замку на последнее собрание великих
учителей розенкрейцеров, где его должны были провозгласить главою братства.
‘олнце уже зашло, как и тогда, и точно так же быстро сгущаютсЯ ночные тени.
ѓорный ветер свищет в лесу, и от его порывов качаютсЯ и шуршат друг о друга
ветви вековых елей. Џо заросшей дороге к замку, как и тогда, спешит
всадник... € всадник этот тот же - это ‡ахарьев-Ћвинов.
Џрошло десЯть лет; незаметными они кажутсЯ в ЯвлениЯх неподвижной, длЯ
поверхностного взглЯда, природы; но великую перемену произвели эти десЯть
лет в человеке, который спешит к развалинам старого замка. Ќичего общего нет
в его душе с тем настроением, какое в ней было десЯть лет назад.
Ќочь совсем стемнела, когда ‡ахарьев-Ћвинов остановил своего конЯ у
маленькой, едва выглЯдывавшей из кустов, железной двери замка. Ћн вынул из
кармана свисток, и, как в былые годы, раздалсЯ среди скал и развалин
призывной пронзительный звук. Џотом звук замер... все было тихо.
‡ахарьев-Ћвинов свистнул еще раз и ждал - ответа не было.
’огда он быстро спрыгнул на землю, крепко привЯзал конЯ к большому
кусту и застучал в дверь. Џолное молчание было ему ответом. …му стало жутко.
"Ќеужели? - подумал он, и дрожь пробежала по его членам. - Ќет, Я бы
знал, так или иначе он известил бы менЯ!.. Ђ может быть... может быть, Я уж
и не мог получить от него известий иначе как обычным длЯ всех людей путем?
€ли он не успел, или не хотел написать мне... Ќеужели здесь смерть, и Я не
знал об этом!"
Ћн схватилсЯ за ручку двери и увидел, что она не заперта изнутри. Ќе
знаЯ - радоватьсЯ этому или смущатьсЯ, он поспешно отпер дверь, запер ее за
собою и очутилсЯ в знакомом, темном коридоре.
‚ то же мгновение он почувствовал, что великий старец его жив. ‘ознание
это сразу его успокоило, и он твердым шагом пошел вперед, ощупал в конце
коридора дверь и отворил ее.
Ћн в заветной древней комнате собраний. Љак десЯть лет тому назад, на
столе горит лампа, всюду разложены фолианты и у стола, в старом высоком
кресле, человеческаЯ фигура. ќто он - древний мудрец!
‘ сильно забившимсЯ сердцем ‡ахарьев-Ћвинов кинулсЯ к нему. ѓлЯдит - он
неподвижен. ѓлаза закрыты... Ќеужели?! Ћн наклонилсЯ!.. Ќет, он жив, жив, он
только спит!..
‘тарец открыл глаза, глаза эти совсем почти потухли, в них едва
теплилась искра жизни.
- ‘ын мой... - прошептали бледные старческие губы.
- Ћтец! - воскликнул ‡ахарьев-Ћвинов, чувствуЯ и радость, и грусть, и
подступавшие к сердцу слезы.
Ћн обнЯл старца, радуЯсь, что застал его живым, и невольно ужасаЯсь
происшедшей в нем перемене.
- џ знал, что ты придешь ко мне сегоднЯ. џ звал и ждал тебЯ и
чувствовал твое приближение... а вот заснул! - между тем говорил глухим
голосом ѓанс фон Ќебельштейн. - ‘лаб Я теперь... заснул и не слышал твоего
свистка... ‚прочем, ведь дверь не заперта... она не запираетсЯ с тех пор,
как Я простилсЯ с моим добрым Ѓергманом и похоронил его, тому назад два
года...
- Ѓедный друг, бедный Ѓергман! - произнес ‡ахарьев-Ћвинов, вспоминаЯ
доброе лицо старого, верного слуги и друга далеких дней.
- ‘кажи: счастливый Ѓергман! - шепнул фон Ќебельштейн, дрожащей рукою
вынимаЯ из кармана маленький Ящичек и кладЯ себе в рот кусочек таинственного
вещества, способного поддерживать человеческие силы.
—ерез две-три минуты древний старец заметно оживилсЯ. ‚ глазах
прибавилось жизни. ‘тарые исхудалые руки уже не так трЯслись, сгорбленнаЯ
спина выпрЯмилась. ‡ахарьев-Ћвинов не отрываЯсь глЯдел на него.
- Ћтец! - невольно воскликнул он. - Ћтчего в тебе такаЯ перемена? ‡ачем
допустил ты ее?
- Џеремена произведена временем, - сказал старец, - времЯ делает свою
законную работу. € не во мне одном перемена, она и в тебе, сын мой. € Я с
большим правом могу спросить тебЯ: ты-то зачем допустил ее, зачем ты
рассталсЯ со своею молодостью? ‡ачем в эти десЯть лет пропала нежность твоих
щек, а на лбу поЯвились морщнны?
- џ не думал об этом, - ответил ‡ахарьев-Ћвннов. - џ никогда, как тебе
известно, не употреблЯл никаких средств длЯ того, чтобы сохранить свое тело
и поддержать свою молодость до сорокалетнего моего возраста. ‚едь молодость
во мне поддерживала та жизнь, какую Я вел. џ слишком мало, несмотрЯ на свои
большие знаниЯ, расходовал свою жизненную силу, во мне работал один мозг,
работал привычно, правильно и постоЯнно. Ђ сердце мое оставалось без всЯкой
жизни. Ќу, а тебе известно, отец, что жизнь сердца помогает разрушению
материи. „а, наверно, во мне большаЯ перемена, но перемена эта не важна...
- Љак не важна? - перебил его старец. - ’ы добровольно сокращаешь дни
свои?!
‡ахарьев-Ћвинов улыбнулсЯ.
- ‚о всЯком случае, не тебе упрекать менЯ в этом! ‘ам ты что сделал с
собою?
- џ? џ другое дело, Я вот уже прожил на свете сто двадцать лет и рад
уйти. „а, с тех пор, с самого днЯ нашего последнего свиданиЯ, когда ты
причинил мне такое горе, против которого Я все же не мог ничего и за которое
не могу винить тебЯ, Я перестал поддерживать жизнь моего тела и предоставил
ему разрушатьсЯ. „ва года тому назад Я не помешал Ѓергману умереть, потому
что он желал этого, - и Я понимал это желание. ’еперь и Я умираю. џ ждал
тебЯ только длЯ того, чтобы проститьсЯ с тобою и чтобы ты похоронил менЯ по
правилам нашего братства, рЯдом с моими предшественниками. ‚от зачем ты
здесь. ‚от зачем звал Я тебЯ.
‡ахарьев-Ћвинов опустил голову и несколько мгновений продолжалось
молчание. Ќо вот он заговорил.
- Ћтец, - сказал он, - мне тЯжело и грустно слышать слова твои; но Я
понимаю твою усталость, твое желание смерти.
- ‘мерти! - усмехнулсЯ ѓанс фон Ќебельштейн. - Љакое дикое,
отвратительное слово... ‘мерть! € нечто невыразимо ужасное представлЯетсЯ,
по привычке, человеческому воображению. Ђ между тем ведь это покой, это
блаженство! Ћ, если бы знал ты, сын мой, как Я в эти последние годы
стремлюсь к светлой минуте, которую люди называют смертью! Ѓольше столетиЯ
неустанно шел Я вперед, собираЯ сокровище знаний. ‘обрал все, что мог, - и
этого мало! € вот, еще ранее того днЯ, когда ты нам здесь десЯть лет тому
назад сказал горькую правду, Я понЯл, хотЯ и тЯжко было признатьсЯ в этой
перед собою, как ничтожно мое сокровище... ЏонЯл Я и то, что не могу уже
ничем его дополнить, что ничего уже не найду нового. Ђ между тем ведь мне
мало того, что у менЯ есть, мне нужно еще, нужно так много!.. Ќу, так пора,
давно пора узнать больше... Ћ, как Я боЯлсЯ, что ты не почувствуешь моего
зова, что ты потерЯл силу менЯ чувствовать!..
- Ћтец, - перебил его ‡ахарьев-Ћвинов, - не знаю, быть может, Я и
потерЯл эту силу. џ здесь не потому, что ты звал менЯ.
‘тарец поднЯл на него изумленный взглЯд.
- џ здесь во исполнение того условиЯ, которое было заключено между нами
десЯть лет тому назад, - продолжал ‡ахарьев-Ћвинов. - ‚едь каждый из нас
должен был сюда возвратитьсЯ в годовщину прежних наших собраний, если
почувствует и убедитсЯ в том, что достиг того блага, которого нам
недоставало, то есть счастьЯ. Ћтец, ты видел здесь кого-нибудь из нас за это
времЯ?
‘тарик покачал головою.
- Ќикого, сын мой. ‚от уже десЯть лет, как ничьЯ нога не переступила за
порог замка.
- џ почти был уверен в этом, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - Ќо Я здесь, и
мог бы ЯвитьсЯ даже гораздо раньше, если бы не назначил себе этого
последнего срока. Ћтец, перемена, которую ты видишь во мне, мои морщины, все
признаки лет - только свидетели того, что Я живу, что Я счастлив!
‘тарец недоверчиво покачал головою.
- ’ы заблуждаешьсЯ, сын мой, - уверенно произнес он. - ‡десь счастьЯ
нет, в этой материальной оболочке мы его не достигнем.
- Ђбсолютного счастьЯ, да, - ответил великий розенкрейцер, - и за эти
десЯть лет у менЯ было немало горЯ, немало черных дней Я пережил, и все же Я
счастлив, и все же, в сравнении с этими десЯтью последними годами моей
жизни, всЯ предшествовавшаЯ жизнь моЯ мне кажетсЯ страшной и душной тюрьмой.
„о тех пор пока Я жил одним только разумом и не понимал, что у менЯ есть
сердце и что истиннаЯ жизнь исходит только из него, из его постоЯнного
развитиЯ, - Я задыхалсЯ. ‘ того мига, как проснулось мое сердце и
наполнилось любовью, Я живу, Я страдаю, Я радуюсь, Я могу смеЯтьсЯ, Я могу
плакать. ‹юбовь и добро, которое неизбежно ЯвлЯетсЯ ее следствием, дают мне
минуты таких наслаждений, такого тепла, такой благодати, что каждаЯ из них
искупает долгие дни страданий!..
‘тарец слушал его, сдвинув брови, слушал напрЯженно, собираЯ последние
силы своего слабевшего разума, чтобы постигнуть все значение слов его. ‘лова
эти казались ему только словами. Ђ между тем ведь он знал, кто перед ним. Ћн
знал, что этот человек, им же самим доведенный до вершины знаний, человек и
теперь еще полный ими, не может же произносить слова без значениЯ, не может
так жестоко ошибатьсЯ... …сли он считает себЯ счастливым, если он полон
бодрости духа, доволен жизнью, - значит, что-нибудь нашел он?..
- Ќо то благо, которое далось тебе, - прошептал старец, - ведь оно
должно было уничтожить все твои высшие способности, все твои тайные силы! ’ы
мог сохранить свои знаниЯ, но силу свою сохранить не мог, и ты теперь так же
ничтожен, как тот слабый и темный искатель истины, который в первый раз
подходит к храму мудрости и собираетсЯ постучатьсЯ в его двери!..
- Њожет быть, - сверкнув глазами, воскликнул ‡ахарьев-Ћвинов, - может
быть, но Я об этом никогда не думаю, да и незачем мне думать, у менЯ есть
все, что необходимо длЯ возможного на земле счастьЯ, и до сих пор Я не
нуждалсЯ в проверке моих оккультных сил. џ ни разу не напрЯгал их.
- Ђ между тем Я вижу, что в близком будущем... да, скоро, очень скоро,
может быть, через несколько дней, тебЯ ожидает большаЯ опасность, которую
предотвратить ты можешь именно только твоими оккультными силами. €х в тебе
нет - опасность велика! € Я не знаю, вернешьсЯ ли ты туда, откуда теперь
приехал...
- Ћтец, будущее не страшит менЯ, - спокойно ответил ‡ахарьев-Ћвинов.
„олго они еще беседовали. ‡ахарьев-Ћвинов Ясно видел, как старец все
слабеет. Ћн даже хотел испробовать свою прежнюю силу, длЯ того чтобы
поддержать в нем жизнь. Ќо ѓанс фон Ќебельштейн запретил ему это.
- Ќе вмешивайсЯ в действиЯ природы, - сказал он ему, - и не противьсЯ
моей воле. џ хочу расстатьсЯ с этим, давно уже надоевшим мне и тЯжким длЯ
менЯ, телом. —ас мой пришел. ‘олнце еще не успеет взойти, как Я покину
бренную мою оболочку, котораЯ начнет предаватьсЯ обычному разрушению. ‘ын
мой, завтра утром ты менЯ похоронишь в готовой уже длЯ менЯ могиле, в
известном тебе подземелье этого замка, в склепе, куда Я не раз тебЯ водил в
прежние годы, где покоитсЯ прах великих розенкрейцеров... ’ам и длЯ тебЯ
есть место...
- џ лЯгу там, где придетсЯ, - тихо произнес ‡ахарьев-Ћвинов.
- Ђ теперь, - слабеющим голосом сказал старец, - теперь возьми книгу, в
которой Я вписал великие двадцать два правила, переданные от древности
посвЯщенным... перечти мне их... мои глаза уже почти ничего не видЯт...

‚еликий розенкрейцер исполнил желание старца и начал читать ему
двадцать два правила развитиЯ воли, постигнув и исполнив которые человек
делаетсЯ победителем и владыкой природы. ќти двадцать два правила,
преподанные от древности легендарным ѓермесом ’отом и затем разъЯсненные и
дополненные величайшими адептами оккультизма, составлЯли драгоценное
сокровище розенкрейцеров. ‚ них действительно заключалась глубокаЯ
человеческаЯ мудрость.
•отел ли умиравший старец в последний час своей земной жизни еще раз
окунутьсЯ в ту холодную глубину, откуда он черпал все свои силы. €ли, быть
может, надеЯлсЯ он, что погибший, заблудившийсЯ, как ему казалось, разум
великого розенкрейцера, увидЯ себЯ вновь в знакомой, полной очарований и
соблазнов сфере, почувствует свою ошибку и вернетсЯ на тог путь, по которому
когда-то шел он так победоносно?..
Љак бы то ни было - он слушал чтение, весь превратЯсь во внимание и не
спускаЯ глаз с ‡ахарьева-Ћвинова. Ќо через несколько минут всевозраставшаЯ
слабость охватила его, голова стала кружитьсЯ, сердце все медленнее и
медленнее билось, кровь в жилах начинала останавливатьсЯ. Ћн понЯл, что
умирает.
- ‘ын мой, - прошептал он едва слышным голосом, - прощай!..
‡ахарьев-Ћвинов сложил книгу, кинулсЯ к старцу. ’от хотел приподнЯть
руку - и не мог, хотел сказать что-то, но Язык уже не слушалсЯ. „а и мысли
остановились. Љогда ‡ахарьев-Ћвинов приложил ухо у груди старца - сердце уже
не билось. ’огда он закрыл глаза почившего, поцеловал его холодный лоб и
долго стоЯл, печально глЯдЯ на черты того, кто имел такое значение в его
жизни.
Ѓыло времЯ, когда он почитал этого старца высочайшим существом в мире,
когда каждое его слово было длЯ него истиной и законом, Ћн и теперь знал,
что в этот час на земле не стало человека, обладавшего истинными, высшими
познаниЯми сил и действий природы. —еловек этот "имел дар пророчества, и
знал все тайны, и имел всЯкое познание и всю веру, так что мог и горы
переставлЯть...". Ќо этот человек "не имел любви", прожил всю свою долгую
жизнь, питаЯсь только своим разумом, вдали от жизни и презираЯ ее, а потому
"он был - ничто". Ћн умер утомленным, неудовлетворенным, с сознанием, что
все его силы и знаниЯ не принесли и не могли принести ему счастьЯ. ќти силы
и знаниЯ убили в нем все чувства, сделали его до того ко всему безучастным,
что он не испытывал даже потребности пользоватьсЯ ими. Ћни лежали в нем, как
никому не нужный клад. Џодобно безумному скрЯге, он не употреблЯл их ни длЯ
себЯ, ни длЯ других и теперь унес их с собою в могилу. ‚се эти чудные силы и
знаниЯ только скудно питали его гордость и оказались бесполезными, а потому
он, их владелец, был - ничто. ‚ течение столетиЯ он достигал знаниЯ, почел
себЯ на его вершине, и, умираЯ, не знал, что ждет его за той дверью, котораЯ
теперь перед ним открылась...
‚сю ночь просидел ‡ахарьев-Ћвинов перед трупом старца, погруженный в
свои мысли и будто снова переживаЯ все свое прошлое. Љогда настал день, он
приступил к исполнению своего долга перед почившим учителем. Ћн омыл его
тело и, принесЯ из лаборатории все необходимые предметы, посредством семи
легких уколов и вспрыскиваниЯ некоторой известной ему эссенции превратил
труп в мумию, уже неспособную подвергнутьсЯ разложению.
‡атем он снес останки учителЯ в склеп и похоронил его там с соблюдением
всех правил, похоронил его именно так, как, с основаниЯ братства, каждый
новый глава розенкрейцеров хоронил своего предшественника...
‚есь день провел ‡ахарьев-Ћвинов в этой печальной работе и к вечеру
почувствовал большое утомление. Ќо прием оставленного старцем вещества
быстро восстановил его силы. Ћн сидел теперь в знаменитой розенкрейцерской
лаборатории и был единственным ее хозЯином, единственным законным
наследником развалин Ќебельштейна в всех заключенных в нем сокровищ. ’олько
он один понимал сущность всех работ старца и был в состоЯнии продолжать их.
Џочти все высшие химические открытиЯ, над которыми еще долго будет бесплодно
трудитьсЯ человечество, были ему известны. Ћстальное заключалось в рукописи
старца, лежавшей теперь перед ним и написанной условными знаками, значение
которых было ему понЯтно...
Ќо он знал теперь, что у него есть такое сокровище, при блеске которого
бледнеют все эти открытиЯ. Ћн знал также, что человечество не достигнет
счастьЯ, получив все эти знаниЯ, а потому незачем до времени, упреждаЯ ход
общего развитиЯ, открывать их ему. Ћн знал, что если бы решилсЯ теперь
открыть всем и каждому двери этой таинственной лаборатории, то результатом
Явилось бы относительное благо в положительное зло. € зла было бы столько,
что все благо оказалось бы ничтожным. ‚ этой случае адепты тайных наук были
всегда правы, тщательно охранЯЯ свои тайны. ‚ неразумных или
недобросовестных руках эти тайны способны породить только самое ужасное зло
и самые неслыханные преступлениЯ...
Ћсмотрев всю лабораторию, он надавил в известном ему месте в стене
невидимую пружину - и стена раскрылась. ‚ ней оказалсЯ рЯд поместительных
полок, куда великан розенкрейцер и уложил все инструменты и все содержание
лаборатории. —аса через два стена снова закрылась, лабораториЯ была пуста.
…ще сутки работы - и ‡ахарьев-Ћвинов мог покинуть развалины
Ќебельштейна с полной уверенностью, что никто, забравшись сюда когда-либо,
не найдет здесь ничего, кроме старых, покрывающихсЯ плесенью и мохом стен да
рассыпающейсЯ прахом древней мебели.
Ќо кто же мог сюда забратьсЯ? ’олько великие учителЯ-розенкрейцеры
знали сюда дорогу. €з них двое уже умерли: граф •оростовский и барон фон
Њелленбург. ђожэ ‹евек покинул Џариж, находитсЯ в Ђмерике, и уже три года,
как о нем нет никаких известий. Ћдин Ђбельзон смущал ‡ахарьева-Ћвинова. Ћн
знал, что этот бывший великий учитель после прекращениЯ деЯтельности
братства и его распадениЯ дал волю всем своим инстинктам и страстЯм, что все
свои знаниЯ, отрешась от розенкрейцерской клЯтвы, он обратил на зло. Ћн,
палач братства, настаивавший на казни изменников, теперь сам превратилсЯ в
изменника...
"Ђбельзон! Ђбельзон!" - повторЯлось в мыслЯх великого розенкрейцера, и
вместе с этим именем вспоминалось ему предсмертное предсказание старца. € он
понЯл, что опасность грозит ему со стороны Ђбельзона.
Ћн был теперь в комнате заседаний, в той комнате, где умер ѓанс фон
Ќебельштейн. Ћн разбирал оставшиесЯ манускрипты и книги, готовилсЯ спрЯтать
их в потайное помещение в стене и затем уехать отсюда. ‘реди полной тишины
он вдруг услышал шаги в коридоре. …му не трудно было догадатьсЯ, кто это.
„ействительно, через несколько мгновений дверь отворилась, и он увидел перед
собою Ђбельзона. Ћн невольно вздрогнул, - так ужасно показалось ему лицо
маленького человека, так страшно горели глаза его.
Ћни обменЯлись обычным в братстве приветствием: но при этом великий
учитель не выразил главе братства должного иерархического поклонениЯ.
- џ знаю все, - прЯмо начал Ђбельзон, - Я еще не лишен моих сил и
знаний, а потому мне своевременно стало известно, что ты направлЯешьсЯ в
Ќебельштейн. џ поспешил за тобою. ЏодъезжаЯ сюда, Я понЯл, что опоздал, что
нашего отца уже нет между живущими.
- „а, все это так, - сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - —его же тебе надо,
Albus?
- …сли ты уже потерЯл способность читать мои мысли, - с презрительной
насмешкой ответил Ђбельзон, - так Я тебе прЯмо и скажу, чего мне надо.
„есЯть лет тому назад мы признали тебЯ главой братства розенкрейцеров. Ќо ты
в этот же день уничтожил своей властью братство. ‡атем ты перестал быть не
только главою розенкрейцеров, но ты уж и не розенкрейцер первых посвЯщений.
’ы пал чересчур низко. Њне известно, что ты, как последний из безумцев,
отказалсЯ от всего, чем владел, предалсЯ самым жалким похотЯм и пал глубоко.
џ встретил тебЯ братским приветствием, но это только по привычке.
Ќаследником и преемником нашего отца ты быть не можешь, потому что сам
отказалсЯ от этого. “ тебЯ, конечно, остались твои знаниЯ, но нет никаких
сил. Ђ без сил что такое знание? „вух из учителей нет на свете, третий
скрываетсЯ: значит, один Я - законный преемник великого старца! Џоэтому Я
прошу тебЯ удалитьсЯ и оставить менЯ в замке. џ здесь у себЯ, на своем
месте... ты же, по безумию своему, здесь чужой!
- ’ы заблуждаешьсЯ, - спокойно сказал ‡ахарьев-Ћвинов. - ’ы хочешь
взЯть даром то, что покупаетсЯ дорогой ценою. Џреемник великого старца или
Я, или никто. ’ы же ни в каком случае не можешь быть его преемником... џ
вовсе не желаю входить с тобою в спор, беседа между нами излишнЯ, и Я прошу
тебЯ оставить менЯ и удалитьсЯ...
ѓлаза Ђбельзона загорелись, и на лице изобразилась адскаЯ злоба.
- †алкий безумец! - воскликнул он. - Љогда-то ты, может быть, и имел
право так говорить со мною, но теперь это праздные слова с твоей стороны, и
только. џ хотел пощадить тебЯ и предоставить твоей печальной участи, но
вижу, что необходимо наказать тебЯ, как изменника... Џогибни!
ќто было одно только мгновение, но в это малое мгновение целый мир
проЯвил свою жизнь и действие в душе ‡ахарьева-Ћвинова. "’ак вот где
опасность!" - пронеслось в его мыслЯх, и, понЯв это, он вдруг соединилсЯ
посредством могучих, неразрывных нитей со всем, что было ему близко теперь,
дорого, чем существовал он. Ћн почувствовал себЯ не одиноким, к нему на
помощь Явилась и жена, со всей своей любовью и душевной чистотою, и отец
Ќиколай с могучим оружием, на котором дивно светились слова: "‘им победиши",
и сотни, тысЯчи тех людей, которым он сделал сознательное добро; которых
спас своей живой, деЯтельной любовью в эти десЯть лет, протекших со времени
его возрождениЯ. ‚се, что было теперь в нем свету и тепла, светлых мыслей и
горЯчих чувств, относившихсЯ не к себе, а к другим, - все это сразу
поднЯлось в нем и наполнило его такою силой, какой он никогда еще не ощущал
в себе.
- Џогибни! - страшным, нечеловеческим голосом повторил Ђбельзон. Ћн не
шевельнулсЯ, произносЯ это слово, не кинулсЯ на ‡ахарьева-Ћвинова с кинжалом
или пистолетом, он только протЯнул по направлению к нему руки и устремил на
него взглЯд своих ужасных глаз. Ќо если бы кто-нибудь мог видеть его в эту
минуту, тот, несмотрЯ на какой угодно скептицизм, понЯл бы, что этот человек
или, вернее, это чудовище в образе человека владеет оружием более страшным,
чем кинжалы и пистолеты, и носит это оружие в себе самом, во взглЯде своих
горЯчих глаз. ќти глаза жгли, обессиливали, уничтожали. ‚ них заключалась та
ЯдовитаЯ, обезволивающаЯ и зачаровывающаЯ сила, которою змеЯ останавливает и
парализует свою намеченную жертву.
Ќо сила змеи бессознательна, инстинктивна, а здесь свободный разум
человека, неустанно работавший над изучением природы, сознательно развил в
себе эту силу путем укреплениЯ вола. Ђбелзон хорошо знал, что он может; в
это последнее времЯ он произвел несколько ужасных опытов,
‘лабый трепет своей совести и прежних розенкрейцерских понЯтий он
успокаивал необходимостью проверки ‡наний и сил. ’еперь он был уверен в
себе, он знал, что при более или менее упорном напрЯжении и сосредоточении
воли он может завладеть душою всЯкого человека, превратить его в бессильного
раба своего, может наконец мгновенно умертвить его, направив на него
смертоносную силу своей злой воли.
Ћн "испытал" это. Ћн видел, как под действием его взглЯда человек падал
и в страшных судорогах внезапно умирал. Ђбельзон сосредоточивал в себе
огромное количество электромагнитной силы - и мгновенно передавал ее всецело
другому живому организму. Ќикакой живой организм не был в состоЯнии
выдержать подобного удара, переполнЯлсЯ электромагнитным током - и погибал.
Ќеизбежно должен был бы погибнуть и ‡ахарьев-Ћвинов, если бы он не был
защищен тем высоким подъемом духа, который всегда торжествует над силами
материи и ослаблЯет их... Ћн нашел защиту в иных, более могущественных
силах, наполнЯвших его безмЯтежным спокойствием. Ћн вовремЯ отрешил себЯ от
каких-либо внешних влиЯний и осталсЯ "свободным", вошел в такое состоЯние,
когда организм человека оказываетсЯ нерушимой скалою, которую нельзЯ ни
сжечь, ни взорвать, о которую притуплЯетсЯ всЯкое оружие природы, кроме
высшей духовной силы, силы ’ворца всЯческой жизни.
- Ќесчастный! - воскликнул он, отвертываЯсь от Ђбельзона. - —то ты
сделал?! ђазве забыл ты, что "такаЯ" сила, не найдЯ себе исхода, неизбежно
возвратитсЯ к тебе же... что ты сделал?!
- ‘паси! - в ужасе, задыхаЯсь и падаЯ на землю, прохрипел Ђбельзон.
- ’ы знаешь, что Я не в состоЯнии спасти тебЯ.
Ќо Ђбельзон уже не слышал. Љогда ‡ахарьев-Ћвино наклонилсЯ к нему, то
мог уловить лишь последнее содрогание отлетавшей жизни. ‚се было кончено.
€сполнилсЯ неизбежный закон природы, хорошо известный розенкрейцерам из
"правил" ѓермеса ’ота: "•отеть зла - значит покорЯтьсЯ смерти. ‡лаЯ волЯ
есть начала самоубийства. "‘вет" есть электрический огонь, предоставленный
природой в распорЯжение "воли"; он просвещает в озарЯет тех, кто умеет
владеть им, и поражает, подобно молнии, тех, кто им злоупотреблЯет..."
...€сполнив человеческий долг свой - вырыв могилу близ развалив замка и
похоронив в ней Ђбельзона, ‡ахарьев-Ћвинов запер древним ключом железную
дверь, за которою скрылось все таинственное и холодное прошлое его жизни, а
поспешил вернутьсЯ в ђоссию, где его ждала новаЯ жизнь.
—увство глубокой и светлой радости охватило его, когда в дымке Ясного
морозного утра разглЯдел он покрытые серебрЯным инеем деревьЯ своего старого
сада, где провел он детство. …го встретила жена - бодраЯ и светлаЯ,
встретили дети, встретили самые близкие, дорогие люди - отец Ќиколай со
своею счастливой, преображенной Ќастей. Ћн очутилсЯ в мире любви и счастьЯ -
и снова потекла жизнь его, отданнаЯ навеки всем, кому он был нужен. Ђ нужен
он был многим, и много было в нем сил длЯ всЯкой помощи ближним...

-----

ѓоды проходЯт, люди умирают, имена их забываютсЯ. Ќо дела людей никогда
не проходЯт, не умирают, а плоды добрых дел вечно, вечно питают
человечество. ќтими плодами живы народы... Ќикому не приходит на мысль,
вкушаЯ сочный, душистый плод, утолЯющий голод и жажду, допытыватьсЯ, кто был
садовник, кинувший доброе зерно в добрую почву, берегший и холивший первые
ростки его и следивший за развитием дерева, плоды которого должны были
увидеть лишь последующие поколениЯ. ’ак и с добрым делом человека. „алеко не
всегда, конечно, но часто, гораздо чаще, чем это может сразу казатьсЯ,
истинные благодетели человечества, сеЯтели того вечного добра, которым живы
народы, остаютсЯ неизвестными. „а они и не ищут преходЯщей земной славы, ибо
нет в них гордости.
ѓерои моего рассказа были такими людьми. Џрошли годы, они умерли, имена
их забылись. Ќо дела их живой любви вечно живы... Ќа смену этим забытым
людЯм приходили, приходЯт и будут приходить новые носители великой тайны
счастьЯ. ’айна эта - живаЯ, деЯтельнаЯ любовь, без которой человек, со всеми
своими знаниЯми, силами и талантами, со всей своей властью и могуществом, -
ничто...
Њой рассказ кончен, и мне покуда нечего к нему прибавить. ќто не
сказка. ќто, во всЯком случае, не более сказка, чем любой роман из
современной нам жизни, носЯщий на себе все признаки повседневной
действительности...
Ќо пусть даже это и сказка! џ рассказал эту сказку не длЯ любителей
"легкого" чтениЯ, помогающего убивать скуку. џ поднЯл в ней, как мог и как
умел, не праздные вопросы. џ вложил в нее сердце и душу. €, несмотрЯ на все
свои несовершенства, мой труд не погибнет. Ћн всегда, среди грубого
непониманиЯ или злонамеренного искажениЯ моих мыслей, найдет сердца и души,
Љоторые громко откликнутсЯ на призыв мой и поймут менЯ.

Last-modified: Sat, 10 May 2003 09:41:33 GMT
Ћцените этот текст: