ах носЯт! ‚от уж и боЯрышни-красавицы, каких она  отродЯсь  не
видывала, к нему прибегают, да с ним о своих делах тайных совещаютсЯ!  ќтого
только недоставало! Ђ жену - вон! Ќе мешай, мол, незванаЯ помеха!..
     Љонечно, тут же ЌастасьЯ ‘еливерстовна соображала, что он -  свЯщенник,
что  ничего  нет  предосудительного  в  том,  если  к   нему   хоть   бы   и
боЯрышнЯ-красавица обратитсЯ за советом, за утешением, и что в таком  случае
мх беседа должна быть наедине... Ќо именно то обстоЯтельство,  что  во  всем
этом  нет  ничего  предосудительного,  и   доводило   ее   до   нестерпимого
раздражениЯ.
     "Љакое лицо у него стало, как он увидел эту красавицу!.. € она тоже всЯ
так и просиЯла... Ђ он-то, он-то: за плечо ее... ‘ердце, мол,  сердцу  весть
подает... кабы не ты ко мне, так Я бы к тебе!.. Ђ, каково! џ-то ведь  тут...
и на менЯ, будто на собаку: вон пошла!.." - вот в такую  определенную  форму
вылились наконец все помышлениЯ и чувства матушки.
     ѓорькаЯ обида наполнила ее сердце,  и  к  этой  обиде  примешалось  еще
что-то непонЯтное, незнакомое. € это непонЯтное и  незнакомое  было  горьчее
всЯкой обиды, кипучее гнева, сильнее злобы.
     "‘ердце, мол, сердцу весть подает!.." - почти во весь  голос  повторила
ЌастасьЯ ‘еливерстовна. ѓолова ее склонилась,  она  закрыла  лицо  руками  и
заплакала так тихо, так горько, как не плакивала ни разу в жизни.

        XIV 

     …сли б ЌастасьЯ ‘еливерстовна подошла теперь к двери и отворила ее, она
увидела бы, что юнаЯ красавица склонилась к отцу Ќиколаю, а он  держит  руку
на голове ее и глЯдит  так  нежно,  так  любовно,  с  таким  восхищением  во
взглЯде. ‘вЯщенник действительно  всем  существом  своим  любовалсЯ  на  это
чудное Ѓожье создание, на эту раскрывшуюсЯ перед ним чистую девическую душу,
еще более прекрасную, чем ее прекраснаЯ оболочка. …ще  никогда  не  встречал
отец  Ќиколай  такого  созданиЯ  и  радовалсЯ,  что  ему  пришлось   с   ним
встретитьсЯ.
     …му не надо было выводить из смущениЯ свою посетительницу, убеждать  ее
быть с ним откровенной. ‡ина Љаменева,  почувствовав  себЯ  с  ним  наедине,
сразу забыла всю свою робость и все свое  смущение.  …й  не  трудно  было  в
несколько минут передать ему все! он понимал ее с полуслова,  его  ничто  не
изумлЯло, все было длЯ него Ясно.
     Ђ между тем ее исповедь была  гораздо  сложнее  той,  которую  она  так
недавно и с не меньшей искренностью передавала императрице. „ело в том,  что
с тех пор прошли часы, прошли  целые  сутки,  и  во  времЯ  этих  суток  все
изменилось в душе ‡ины.
     Љогда  она,  после  встречи   с   ‡ахарьевым-Ћвиновым,   вернулась   от
императрицы в свои комнаты,  она  сразу  изумилась  происшедшей  вокруг  нее
перемене. ‚се на своем месте, все как было, а между тем ничего  прежнего  не
осталось. ‚се эти последние дни ‡ине очень часто делалось жутко,  когда  она
одна оставалась у себЯ. —то-то  мучительное,  даже  более  мучительное,  чем
панический  страх,  охватывало  ее.   ќто   был   ужас,   происходивший   от
неизвестности и непониманиЯ.
     Ћна ничего не видела ни перед собой, ни в себе самой! в ней совершалось
нечто ужасное и отвратительное. Ћна испытывала такое ощущение, будто  глухой
глубокой ночью пришла на кладбище, и все мертвецы встали из могил и окружают
ее, и она не в силах бежать от них и должна отдатьсЯ им во власть.
     ’олько вспоминаЯ слова свЯщенника и то  чувство  успокоениЯ  и  защиты,
которое она ощутила под его влиЯнием, она несколько отдыхала, но впечатление
это скоро проходило, и снова туман  и  ужас  охватывали  ее.  Ћбраз  доброго
свЯщенника исчезал, и его место занимал другой, страшный образ, от  которого
некуда было спрЯтатьсЯ и нечем было защищатьсЯ.
     ’еперь же сразу все изменилось. ‚от этот образ здесь, в ней,  наполнЯет
ее, а между тем прежнего ужаcа, прежнего страха  уже  нет.  Ћна  знает,  что
непонЯтный и ужасный человек никогда не уйдет от нее,  что  она  никогда  от
него не избавитсЯ, но уже она его не боитсЯ. Ћн тот же самый, она не  узнала
ничего такого, что могло бы изменить ее взглЯд на него, то же самое тЯжкое и
таинственное преступление лежит на  нем,  та  же  самаЯ  мучительнаЯ  смерть
неповинной жертвы стоит между ними,  а  все  же  она  не  боитсЯ  уже  этого
призрака, не боитсЯ его влиЯниЯ на ее собственную жизнь. Ћна еще  не  знает,
каким путем должна дойти до успокоениЯ, не знает, чем он снимет с себЯ  свое
тЯжкое преступление и чем она его  оправдает,  но  уже  раз  у  нее  Явилась
уверенность, что есть оправдание, что можно смыть это преступление, - и  все
изменилось.
     ‚едь она уже сказала себе в  те  часы  и  минуты,  когда  здесь,  после
похорон  графини  ‡онненфельд,  лежала,   охваченнаЯ   слабостью,   больнаЯ,
измученнаЯ, она уже сказала себе, что любит этого преступника!  Љакой  ужас,
какаЯ мука заключались в этом слове! Ћна  сама  считала  себЯ  преступницей,
каким-то чудовищем - ведь только чудовище может любить его! € она  напрЯгала
все свои силы, чтобы доказать себе неверность этого, чтобы  убедить  себЯ  в
том, что она ошибаетсЯ, что она его не  любит,  не  может  любить  его,  что
чувство, которое он к себе возбуждает в ней, вовсе не любовь, а только ужас,
ненависть, отвращение.
     Ќо нет, она знала, что его любит, и терзалась этим чувством, и говорила
себе, что перед нею погибель, что  она  такаЯ  же  его  жертва,  какою  была
графинЯ ‡онненфельд, и так же безвременно  погибнет,  как  погибла  та.  —то
сделает он? Љаким образом будет ее преследовать? Љакое оружие употребит  длЯ
ее погибели - это все равно, она будет боротьсЯ с ним и погибнет  в  борьбе.
Ћна его любит, с этим уже нечего делать, в этом-то и  заключаетсЯ  погибель,
и, конечно, никакими  муками,  никакими  терзаниЯми  не  вынудит  он  у  нее
признаниЯ в этом позорном чувстве...
     ’ак было несколько дней тому назад, так было не, далее как еще сегоднЯ,
а вот теперь уже совсем не то, теперь она уже не страшитсЯ  своего  чувства,
уже не может  сказать,  что  ее  неминуемо  ждет  погибель.  Џравда,  в  ней
мелькнула мысль: "Ђ вдруг в  этом-то  непонЯтном  превращении  ее  мыслей  и
ощущений, именно в том, что она неизвестно почему изменила  свой  взглЯд  на
него, что он уже в ней не возбуждает ни страха, ни отвращениЯ, что именно  в
этом и заключаетсЯ ее  окончательное  падение  и  его  торжество.  ќто-то  и
значит, что он околдовал ее, что он овладел ее душою, и она погибла..."
     Ќо такаЯ мысль мелькнула в ней и исчезла. ЃезграничнаЯ жалость  к  нему
наполнила ее сердце, и, если бы царица сказала ей теперь, что  немедленно  и
навсегда избавит ее от страшного колдуна, что устранит его  из  ее  жизни  и
судьбы, она стала бы умолЯть не делать этого. Ђ главное,  она  уж  не  могла
теперь быть откровенной с царицей, она ни за что не призналась бы ей в своих
новых ощущениЯх, в наполнЯвшей ее жалости к человеку, от которого она только
что искала защиты.
     Њежду тем ей невыносимо и мучительно было  оставатьсЯ  одной  со  своей
тайной, ей нужно было найти себе защитника, который бы  помог  ей  выполнить
задачу. „а, задачу, и эта задача уже была Ясна перед нею: она должна  спасти
"его", вырвать из мрака и зла его душу, дать  ему  свет,  жизнь  и  счастье.
Љогда эта задача открылась ей, она почувствовала мучительный и в то же времЯ
блаженный трепет, и вдруг ей показалось, что она  только  что  проснулась  к
жизни, что до сих пор она не жила, не  существовала,  что  до  сих  пор  был
какой-то сон, а теперь началась действительность, Явь. “ нее  будто  выросли
крыльЯ, стало так широко, привольно, свободно. џвилась цель жизни.
     € она вспомнила о добром свЯщеннике. ’олько он может быть ее помощником
и защитником, только он все поймет и объЯснит ей и укажет путь. Ќо  где  он,
как найти его?
     ‘ этими  мыслЯми  она  заснула.  —то  ей  всю  ночь  грезилось  лицо  с
загадочным, могучим и теперь уже не страшным взглЯдом,  что  ее  сердце  всю
ночь билось  и  замирало  -  это  понЯтно.  Ќо  вот  что  случилось  при  ее
пробуждении: ее горничнаЯ заметила ей, что она опЯть побледнела, что  вообще
она плохо поправлЯетсЯ.
     - Џозвольте вам доложить, барышнЯ, вы бы к  отцу  Ќиколаю  съездили,  -
говорила горничнаЯ, - помолилсЯ бы он с вами, и всю вашу хворость как  рукой
бы снЯло.
     - Љто этот отец Ќиколай? - с  забившимсЯ  сердцем,  боЯсь  еще  верить,
спросила ‡ина.
     - Ђ нетто вы, барышнЯ, не  слыхали?  Ћтец  Ќиколай,  свЯщенник,  свЯтой
человек, он из деревни приехал, старого  кнЯзЯ  Ћвинова  от  смерти  спас...
ЉнЯзь-то совсем кончалсЯ, а он помолилсЯ... и  кнЯзь  ожил...  ’еперь  много
народу к отцу Ќиколаю ходит, и всем он помогает...
     - „а где же, где он живет? - почти задыхаЯсь, спрашивала ‡ина.
     - Ђ в кнЯжеском доме, у самого этого Ћвинова кнЯзЯ... и доступ  к  нему
свободный, кто хошь приходи... Њногие ходЯт - и из простонародьЯ, и бары...
     ‡ина себЯ не помнила от радости. Ћна увидела в этом помощь свыше, Ѓожье
благословение ее начинаниЯм. Љак могло быть иначе? Љто же это видел и слышал
ее чувства и мысли? Љто в первую же минуту ответил на ее вопросы  и  дал  ей
все нужные указаниЯ? ‚едь не слепой же случай! Ћна уже Ясно сознает теперь и
ощущает, что кто-то, безгранично могучий, ведет ее и направлЯет судьбу ее.
     ‚ первую же свободную минуту она поехала к отцу  Ќиколаю  в  дом  кнЯзЯ
‡ахарьева-Ћвинова. ‚едь это "его" дом, "он" живет здесь, но ей не  было  это
страшно...
     € вот все это она рассказала свЯщеннику. ђассказала в кратких словах  и
о себе, о своем детстве, воспитании, о своем теперешнем положении при  дворе
и о милости царицы.

        XV 

     Љазалось, отец Ќиколай слушал ее  рассеЯнно  и  даже  о  другом  думал;
казалось, он давно уже знал все  то,  о  чем  она  ему  говорила.  …е  голос
дрогнул, когда она начала призвание в любви своей. Ќе  стыдилась  она  этого
признаниЯ, но страшилась - а вдруг  свЯщенник  скажет  ей,  что  чувство  ее
ужасно и погибельно, что  она  должна  с  ним  боротьсЯ  как  с  дьЯвольским
наваждением и побороть его.
     Ќо отец Ќиколай положил ей на голову  свою  руку,  и  его  тихий  голос
сказал ей:
     - ‹юби его и спаси  его  своей  любовью...  ’олько  ты  одна  и  можешь
принести ему спасение. €звлеки его из мрака, покажи ему  свет,  свет  добра,
любви и милосердиЯ!
     ‚едь это было то, что сама она себе говорила!
     - Ѓатюшка, так научите менЯ, как мне быть, что мне делать...  џ  ничего
не знаю и не понимаю... џ чувствую, что он на краю погибели, Я готова отдать
жизнь свою, чтобы снасти его... но в  чем  его  погибель,  от  чего  спасать
его... и как?
     - …го погибель в том, что он не знает и не ощущает Ѓога любви,  что  он
никого и ничего не любЯт... Ћн ищет в разуме то, что может  найти  только  в
сердце... и сердце его закрыто. Ћн пошел за мудростью разума и, когда  нашел
ее, возомнил себЯ богом... он уподобилсЯ  падшему  ангелу,..  Ќо  он  рожден
человеком, способным познать мудрость сердца и вступить в общение с истинным
Ѓогом любви, а посему мудрость разума пригнетает его... Ќе знаю, понЯтны  ли
тебе мои слова?
     ‡ина жадно; слушала.
     - ЏонЯтны, батюшка, - воскликнула она, - Я не сумела бы сказать это, но
Я понимаю...
     - Ќу так вот, видишь ли... коли бы раньше все это было - ничего  с  ним
нельзЯ было бы сделать. Ћн еще не понимал  своего  несчастиЯ,  он  весь  был
гордость... выше знаниЯ своего и мудрости своего  разума  ничего  не  видел.
’аким Я его здесь встретил. Ќо с тех пор в нем перемена большаЯ... его разум
довел его до преступлениЯ - ты знаешь, о чем Я говорю, -  он  изведал  муки,
сердце его дрогнуло и  почти  раскрылось.  ’еперь  он  уже  сам  знает  свое
несчастие, он сам невольно стремитсЯ от разума к сердцу... ’олько  не  знает
пути. € ты покажешь ему путь, через  тебЯ,  познав  тщету  мудрости  разума,
дойдет он  до  мудрости  сердца...  €наче  быть  не  может...  недаром  ваша
встреча... ѓосподь посылает  в  тебе  ему  ангела-хранителЯ...  ‘лава  ’ебе,
ѓосподи!..
     Ќо  ‡ина  опустила  голову,  ее  глаза  подернулись  слезами,   и   она
задумалась.
     - Ќет...  —то  же  Я?..  ђазве  Я  могу...  ђазве  Я  умею?..  ђазве  Я
достойна?.. € как Я все это сделаю?.. - шептала она.
     Ћтец Ќиколай улыбнулсЯ.
     - ’ы пришла ко мне с верой, надеждой и  любовью,  пришла  окрыленнаЯ...
зачем же дух уныниЯ  тебЯ  берет?  Ќе  поддавайсЯ  ему.  Џока  ты  достойна,
оставайсЯ такою... Њожешь ли? “меешь ли? Љак он  будет?  „а  зачем  же  тебе
думать об этом? ‚се будет так, как угодно  Ѓогу.  Џроси  …го  помощи,  верь,
надейсЯ, люби, только верь, надейсЯ и люби не на слове, а делом, всей  своей
душою, каждой минутой своей жизни. ’огда ты увидишь, как  вокруг  тебЯ  и  в
тебе самой станет образовыватьсЯ и развертыватьсЯ цепь событий,  по  которым
ты дойдешь, с Ѓожьей помощью, проходЯ звено за звеном, до своей цели. €  все
событиЯ эти будут очень  просты,  и  чудесными,  непонЯтными  покажутсЯ  они
только людЯм, объЯтым слепотою. „лЯ человека, пришедшего в общение с  Ѓогом,
чуЯщего …го, все в жизни сей просто, Ясно и понЯтно. ’акой человек с  равным
спокойствием плывет и по тихим водам, и по  бушующим  волнам,  ибо  надежный
кормчий правит его ладьею... ‚се сбудетсЯ... ‚се от тебЯ зависит... ’ы звана
на дело спасениЯ драгоценной души человеческой... Ѓудь же не только  званой,
но избранной!..
     ‡ина не проронила ни одного слова, ни одного  звука,  и  каждое  слово,
произнесенное  отцом  Ќиколаем,  глубоко  запечатлевалось  в  ее   сознании.
ЌесмотрЯ на свою молодость, она уже о многом думала и знала  гораздо  больше
того, что входило в программу ее институтского образованиЯ. Ќо все, что  она
знала и о чем думала, было так  ничтожно  и  бледно  перед  этими  немногими
словами свЯщенника, в которых открылсЯ ей целый новый  мир.  Ћна  воспринЯла
истину этих слов навсегда, навсегда прониклась ею.
     - Ќу вот и все! - внезапно изменЯЯ тон, весело и бодро воскликнул  отец
Ќиколай. - „а благословит тебЯ Ѓог, мое дитЯ доброе и  хорошее...  Њы  будем
видатьсЯ, и, если надо, Я буду с тобою. €ди же с миром и спокойно жди...
     -  Љак  мне  светло,  как  мне  хорошо...  никогда  так  не  бывало!  -
бессознательно высказала  ‡ина  наполнЯвшее  ее  чувство,  приникаЯ  к  руке
свЯщенника.
     Ћна уже уходила, но он остановил ее.
     - Џодожди-ка... Њне хочетсЯ задать тебе одну малую работу!
     - —то прикажете, батюшка?
     - Ѓог прикажет, роднаЯ!.. –арица благоволит к тебе, царица милостива  и
справедливость любит, можешь ли склонить  на  милость  и  справедливость  ее
сердце?
     € отец Ќиколай рассказал ‡ине о Њетлиных, просЯ  ее  похлопотать  перед
царицей за эту несчастную семью. Љонечно, ‡ина с большою радостью взЯлась за
дело и обещала, при первой же возможности, доложить обо всем …катерине.

        XVI 

     Ћтец Ќиколай проводил свою гостью до порога, еще раз нежно  благословил
ее и обернулсЯ, полный  спокойной  радости.  Џеред  ним,  держась  за  ручку
отворенной двери, стоЯла ЌастасьЯ ‘еливерстовна. Ѓыл миг, когда он  даже  не
узнал ее - такое новое, необычное выражение отразилось на ее лице.  …е  щеки
побледнели, глаза померкли, подернулись будто облаком печали. ‚се, что  было
в  ней  грубого,  неженственного,  -  исчезло.  ’еперь  она,   несмотрЯ   на
деревенский  нарЯд,  уж  не  казалась  полумужичкой,  это  была   серьезнаЯ,
прекраснаЯ в своей природной силе и в своей глубокой грусти женщина.
     Ќо вот злаЯ усмешка искривила ее губы - и впечатление изменилось.
     - “ж ускользнула! Ђ жаль! - воскликнула ЌастасьЯ  ‘еливерстовна,  киваЯ
головою по направлению к двери, в которую вышла ‡ина. - Џраво слово, жаль! џ
бы  с  ней  поговорила,  она  бы,  царевна-то  эта   невиданнаЯ,   Ќедотрога
Љирбитьевна, может, и мне бы в грехах своих покаЯлась...
     - —то ты,  ЌастЯ,  ѓосподь  с  тобою...  ‡а  что  ты?..  —то  она  тебе
сделала?.. - растерЯнно проговорил отец Ќиколай.
     - —то ж она могла бы мне сделать! - неестественно  засмеЯлась  ЌастасьЯ
‘еливерстовна. - Ћна хоть и птица в шелку да в пуху, а Я всего стараЯ  дура,
деревенщина, а тронь она менЯ хоть пальцем - и как есть вот ничегошеньки  от
нее  бы  не  осталось  -  пар  один!  ѓовори,  кто  такаЯ?  -  изменЯЯ  тон,
повелительно и в то же времЯ как бы трепетно спросила она.
     - ’ебе-то на что, ЌастЯ?
     - Љто такаЯ?
     ЌастасьЯ ‘еливерстовна уже оставила ручку двери  и  ближе  подходила  к
мужу.
     - „евица благороднаЯ, Љаменева, царицына камер-фрейлина.
     - ќто что ж такое за слово? Љак ты сказал?.. ќто служанка царскаЯ,  что
ли?
     - Ќет, слуги - те из простого званиЯ... а это, ну как  тебе  сказать...
ну наперсница, ближнЯЯ боЯрышнЯ... ЌастасьЯ ‘еливерстовна была озадачена.
     - ‚ишь ты!.. „а верно ли это? Њожет, Њикола, ты это путаешь...  ’ебе-то
что ни скажи, ты, простота, всему поверишь.
     - Ѓог с тобой, ЌастЯ, коли говорю, значит, так оно и есть.
     - Ќу так Я тебе, поп, вот что скажу: куда ты суешьсЯ? ’вое  ли  дело  с
боЯрышнЯми да царскими наперсницами знатьсЯ... € чего тебе надо? Ќе  в  свои
сани не  садись,  знай  свой  приход,  свою  деревню,  а  не  то  добром  не
кончитсЯ...
     Ћна вдруг притихла, голос ее  упал,  сделалсЯ  почти  ласковым,  и  она
продолжала:
     - Ќечего нам с тобою грызтьсЯ, никакой свары  заводить  Я  не  хочу,  а
лучше вот что: сЯдем-ка мы рЯдком да потолкуем ладком.  „обром  прошу  тебЯ:
поедем в деревню, пожил здесь, долго пожил - ну и будет, едем, что ли? Ђ?
     Ћна взглЯнула ему в глаза.
     - ’еперь об отъезде мне еще нельзЯ думать... Ќе от менЯ зависит...
     - Ћт кого же... “ж не от наперсницы ли этой?
     Ћтец Ќиколай добродушно усмехнулсЯ.
     - Ђ ведь ты это, ЌастЯ, верно сказала: так оно и  выходит,  что  теперь
мой отъезд наиболее всего от нее именно и зависит... „а, от нее...
     Ћгнем вспыхнули глаза Ќастасьи ‘еливерстовны.
     - ’ак ты еще надо мной издеваешьсЯ... ’ы  еще  похвалЯешьсЯ...  ѓде  же
совесть в тебе?.. ѓосподи, только этого и недоставало!..
     Ћна задыхалась.  …ще  миг  -  и  должна  была  произойти  одна  из  тех
возмутительных сцен, какими была полна домашнЯЯ жизнь отца ЌиколаЯ.
     Ќо  вдруг  ЌастасьЯ  ‘еливерстовна  замолкла,  села  на  стул,  как  бы
утомленнаЯ, прислонилась к его спинке и осталась неподвижной.
     Ћтец Ќиколай несколько раз прошелсЯ по  комнате.  Ћна  не  шелохнулась.
Ќеобычно грустное выражение ее лица снова поразило его.

        XVII 

     Љ чему же привел великого розенкрейцера сделанный им опыт? „авно-давно,
еще в далекие юные годы, он уж понЯл и почувствовал, что никакие блага мира,
никакое земное могущество не в силах удовлетворить  стремлений  его  духа  и
дать ему счастье.  ќто  убеждение  и  направило  его  по  исключительному  и
трудному пути, которым он бодро шел  всю  свою  жизнь,  стремЯсь  к  дивному
идеалу сверхчеловеческого знаниЯ  и  могущества.  ’еперь,  уже  надломленный
тоскою, уже смущаемый невольными сомнениЯми, - а эти сомнениЯ  не  могли  не
представлЯтьсЯ ому чудовищными и погибельными, так как они грозили  обратить
в ничто весь великий труд его  жизни,  -  он  дрогнул  от  насмешливых  слов
…катерины. ‚ нем заговорили его гигантскаЯ гордость и не  "менее  гигантское
самолюбие...
     Ћн будет владыкой, еще более,  несравненно  более  могущественным,  чем
она. Ћн испытает, узнает в действительности то, что до сих пор понимал  лишь
разумом... Ћн создал целый новый мир, владычествовал в этом мире и  ушел  из
него по окончании опыта. Љто же прав - он или царица?  Љонечно,  он.  ‡емнаЯ
власть, выше какой быть не может,  земнаЯ  красота,  очаровательнее  которой
ничего нельзЯ выдумать,  полнаЯ  чаша  земных  наслаждений,  доступных  лишь
крайне малому  числу  избранных  смертных,  -  все  это  не  только  его  не
удовлетворило, но оказалось еще гораздо ничтожнее, обманчивее и грубее,  чем
он предполагал. Ћн стремительно ушел от всего этого и, когда почувствовал  и
увидел себЯ в  иной  сфере,  вздохнул  всей  грудью,  вздохом  облегчениЯ  и
радости.
     "‡ачем это был не сон, не бред?.. ‡ачем Я понапрасну загрЯзнил  себЯ  и
ослабил свои силы?.." - думал он.
     Љак не сон, как не  бред?  ђазве,  возвратЯсь  к  действительности,  он
полагал, что мраморные чертоги, волшебный сад, и ‘атор, и ‘ильвиЯ - все  это
было реально, существовало само по себе, вне его  воображениЯ?  „а,  он  был
совершенно уверен в этом, и ничто в мире не могло убедить его  в  противном.
Ћн признавал одну действительность, безотносительную, полную, неизменную,  -
действительность жизни духа,  мира  духовных  Явлений.  Ќо  едва  поЯвлЯютсЯ
частицы материи, видимые и осЯзаемые материальными органами, как  тотчас  же
возникает пестрый, постоЯнно менЯющийсЯ и  постоЯнно  проходЯщий  мир  форм,
создаваемых едино реальною творческою силою духа. € чем грубее, материальнее
форма, тем она призрачнее. ђазве видимые  и  осЯзаемые  предметы  производЯт
одинаковые представлениЯ и впечатлениЯ во всех людЯх, животных, в насекомых?
‚от человек, не дух, а плоть; его видЯт, осЯзают, слышат и  чувствуют  люди,
животные, насекомые, и всем этим существам, видЯщим его, осЯзающим, слышащим
и  чувствующим,  он  представлЯетсЯ  совершенно  различным.  ’ак  разве   он
неизменен, то есть реален? „лЯ каждого живого существа он таков,  каким  оно
может, способно его понимать и воспринимать, - значит, он только игра  форм,
преходЯщее, призрачное Явление...
     ‡ахарьев-Ћвинов знал, что это так: труд и опыт целой жизни доказали ему
это. Џоэтому ему было Ясно, естественно и просто, что та жизнь,  которую  он
вел в чудных чертогах с  ‘атором  и  ‘ильвией,  настолько  же  реальна  или,
вернее,  настолько  же  нереальна,  как  и  эта  жизнь   его   в   отцовском
петербургском доме. ’олько эта жизнь ему "дана", а ту он сам "взЯл". Ћн  мог
ее "взЯть", потому что овладел таинствами природы, потому  что  долгие  годы
погружалсЯ в  дивную  лабораторию,  где  создаютсЯ,  крепнут  и  торжествуют
творческие силы духа...
     Љак же ему признавать сном и бредом свое владычество, ‘атора и ‘ильвию,
когда он знает, что может, если захочет, ко всему этому вернутьсЯ? …му стоит
только известным способом направить свою волю и проглотить несколько  капель
эссенции, тайна которой открыта ему его  учителем-старцем.  ќссенциЯ  эта  в
один миг произведет различные изменениЯ в его  организме,  ослабит  материю,
освободит дух, поможет воле сосредоточитьсЯ, проЯвить  всю  свою  творческую
силу, и он снова там, среди форм, вызванных им к жизни!
     Љакой же это сон и бред, когда он может  любого  человека,  обладающего
некоторыми качествами, вовсе не редкими в людЯх, с помощью эссенции и своего
желаниЯ перенести вместе с собою в мир своею владычества, в общество  ‘атора
и ‘ильвии,  и  жить  там  с  ними  общей,  видимой,  слышимой,  осЯзаемой  и
чувствуемой жизнью!..
     „а,  он  может  все  это,  только...  только  вот  он  чувствует   себЯ
утомленным, ослабевшим и говорит себе: "‡ачем Я понапрасну загрЯзнил себЯ  и
ослабил свои силы?.." Њожно "взЯть", "создать" себе жизнь,  но  даже  и  длЯ
великого розенкрейцера это не безопасно, ибо такое  творчество  легко  может
оказатьсЯ  "превышением  власти"  и   подлежать   тЯжелой   ответственности,
болезненно отразитьсЯ на духовном, то есть единореальном существе человека.
     Ђ главное - поглотивший столько сил опыт оказалсЯ жалким,  нестоЯщим  и
переход от "созданной" жизни к "данной" ЯвилсЯ освобождением,  радостью.  Ќо
освобождение и радость были только относительны. Џрошло немного времени -  и
великий  розенкрейцер  почувствовал  обычную  тЯгость,  тоску,  томление   и
недовольство собою. ’ак  жить  нельзЯ...  так  можно  задохнутьсЯ...  дышать
нечем! ‚ чем же разгадка мучительной тайны, не дающейсЯ  мудрому  и  гордому
победителю природы?
     ‘тук в дверь даже заставил вздрогнуть ‡ахарьева-Ћвинова -  так  он  был
далек от всЯких внешних проЯвлений жизни. Ћн отпер двери, и слуга подал  ему
письмо, пришедшее издалека. Ћн машинально разорвал конверт и  увидел  почерк
отца розенкрейцеров. Ѓолее чем столетнею,  но  еще  твердою  рукою  великого
старца было начертано:
     "‘ын мой, по получении этого письма моего немедленно соберись в путь  и
спеши на годичное наше собрание. џ изумлен, что должен писать себе об этом и
напоминать твою обЯзанность, исполнение которой особенно необходимо длЯ тебЯ
в этом году. —увствую и знаю, что без письма моего ты бы не ЯвилсЯ. Ќо какие
бы обстоЯтельства  ни  удерживали  тебЯ,  что  бы  ни  происходило  в  твоей
внутренней жизни - бросай все, забудь все - и приезжай. ќто не совет мой, не
просьба, а строгое приказание, ибо пока Я, как отец, могу приказывать  моему
сыну".
     "Ћтец! - прошептал ‡ахарьев-Ћвинов. - —то сын твой может сказать тебе и
что ты ему ответишь?!"
     „а, великому старцу не изменило  его  Ясновидение.  Ћн  знал,  в  своем
далеком уединении, что надо требовать к себе сына, что без  отчего  строгого
приказа он не  ЯвилсЯ  бы  на  годичное  собрание  братьев-учителей,  на  то
собрание, которое должно было стать его последним, высочайшим торжеством. Ћн
завтра же соберетсЯ в  путь,  он  ЯвитсЯ  в  назначенный  день  и  час,  ибо
ослушание немыслимо, он  ЯвитсЯ,  как  ЯвЯтсЯ  и  все  розенкрейцеры  высших
степеней, рассеЯнные по различным странам, но  лучше  бы  ему  не  ЯвлЯтьсЯ.
‘мутит его поЯвление многих, а пуще всего смутит он великого старца.

        XVIII 

     ‚ремЯ  шло.  Џрошел  час,  потом  другой,   а   ‡ахарьев-Ћвинов   сидел
неподвижно, с закрытыми глазами, с лицом, прекрасные  черты  которого  почти
исказились от глубокого душевного страданиЯ. Џисьмо выпало из рук его - и он
забыл о нем. Ћн забыл и о самом старце,  и  о  предстоЯвшем  назавтра  своем
отъезде.
     ‚се Яснее и Яснее возникало в нем такое  представление:  ему  казалось,
что он один среди бесконечного пустого и темного пространства. Ѓесконечность
этого пространства, его темнота не смущали его  и  не  пугали,  но  сознание
своего одиночества было  невыносимо.  Ћдин,  один!  Ќи  души  живой,  нигде,
никогда!.. Ќо разве это возможно, разве это не бессмысленно?.. € он мчалсЯ с
безумной, мучительной быстротой и звал  отчаЯнным  голосом  живое  существо,
которое бы могло его понЯть. Ќо никто не откликалсЯ, никого не  было.  Ћдин,
один!..
     Ќикогда, ни разу  в  жизни  у  него  не  было  такого  отвратительного,
страшного кошмара. Ќо он вдруг понЯл, что всЯ его жизнь была  осуществлением
этого кошмара, что  он  в  действительности,  в  той  единственной  духовной
действительности,   которую   признавал,   был   всегда    одиноким    среди
беспредельного   пространства.   „аже   друзьЯ-розенкрейцеры,    даже    сам
отец-старец, даже …лена  ‡онненфельд  ни  разу  не  нарушили  этого  полного
одиночества. ‘тарца и  двух-трех  братьев  он  любил  головою,  …лену  любил
кровью, но никого из них не любил сердцем, не любил душою. Ћстальные же люди
длЯ него совсем не существовали. „аже брат Ќиколай был длЯ  него  призраком,
на мгновение останавливавшим его внимание и затем бесследно пропадавшим.
     Љак же он мог жить в этом отвратительном, ужасном одиночестве?  Ћн  мог
жить в нем, потому что не замечал его. †ил - и  томительно  ждал,  жил  -  и
скучал, жил - и обманывал себЯ; наконец, во все это последнее времЯ, жил - и
страдал с каждым часом все сильнее и сильнее.
     Ќо, видимо, чаша его страданий переполнилась. „альше -  нельзЯ.  ’еперь
он видит, понимает весь ужас своего положениЯ, теперь он  отчаЯнно  зовет  к
себе живую душу и знает, —то без этой родной души он погиб, что  кто  бы  ни
был человек, каких бы высот знаниЯ и силы он  ни  достиг,  но,  оставаЯсь  в
сердечном и душевном одиночестве, он неминуемо свергнетсЯ со своей высоты  и
расшибетсЯ вдребезги...
     Ћн знает  это,  видит,  чувствует,  он  уже  летит  вниз,  с  ужасающей
быстротою, ощущает смертельный холод бездны под собою и, напрЯгаЯ  последние
усилиЯ, зовет, зовет. € нет ответа! Ќо вот, среди безнадежного мрака,  будто
какой луч света,  будто  чей-то  шорох,  чье-то  приближение.  Ѓудто  чье-то
теплое, живое дыхание коснулось его - и разом трепет жизни пробежал  по  его
измученным, ослабевшим  членам.  Ћн  ощутил  биение  своего  сердца,  новое,
отрадное биение. Ѓудто что-то таЯло в  груди  его.  Ќикогда  не  изведаннаЯ,
сладостнаЯ теплота охватила его...
     € он почувствовал, с восторженной  небесной  радостью,  с  неизъЯснимым
блаженством, что он не один...
     ‚се исчезло. Ћн совсем очнулсЯ. џсность и тонкость ощущений пропали. Ќе
было остроты  и  невыносимости  недавних  страданий,  но  также  не  было  и
живительной   теплоты,   только   что   испытанной.   ‚осторженнаЯ   радость
полувспомнилась,  как   отлетевшаЯ,   ускользнувшаЯ   греза,   которую   при
пробуждении невозможно уловить и вспомнить...
     ѓолова его была тЯжела. Ћн чувствовал себЯ утомленным. …го потЯнуло  на
воздух. Ћн оделсЯ и вышел из дому с намерением пройтись, освежитьсЯ. ‘ойдЯ с
крыльца, он подошел к воротам, ведшим во двор,  и  услышал  близко  от  себЯ
слабый, радостный возглас.
     Џеред  ним  была  ‡ина,  она  в  это  времЯ,  выйдЯ  от  отца  ЌиколаЯ,
высматривала свою карету,  остававшуюсЯ  на  улице  и  почему-то  отъехавшую
довольно далеко от ворот.
     - ‚ы здесь?.. Љаким образом?.. - спросил он, и голос его дрогнул,  и  в
глазах сверкнула радость, но он не дал себе отчета ни в смущении своем, ни в
своей радости. - „а, к чему Я спрашиваю, - продолжал он, - вы были  у  моего
брата... ЌиколаЯ...
     - Ѓрата?
     Ћна поднЯла на него изумленные глаза.
     - Ђ вы не знали, что Ќиколай брат мне, двоюродный,  что  мы  с  детства
были вместе, вместе выросли? € он не сказал вам этого?
     - Ќет, кнЯзь, он не сказал мне... Ѓоже мой, как это хорошо, как Я рада!
     Ћна ничего не понимала, не могла сообразить, как такое может  быть,  но
вот оно так - и большаЯ радость наполнЯет ее. ‚ообще ‡ахарьев-Ћвинов  увидел
в ней большую перемену. Ћн мог убедитьсЯ, как послушно ее душа исполнЯет его
приказание. Ћна его не боитсЯ, она глЯдит ему прЯмо в глаза  своими  Ясными,
детски-чистыми глазами.  ЌеуловимаЯ,  покинувшаЯ  его  греза,  блаженство  и
теплота на миг вернулись в  его  сердце.  Ќо  это  слишком  долго  одинокое,
охладевшее  сердце  все  еще  само  себЯ  не  понимало   и   отдалЯло   свое
выздоровление,  свое  возрождение.  Ћн  все  еще  считал  себЯ  ее   будущим
путеводителем, охранителем, наставником, отцом и братом и в своей гордыне не
понимал, что сам должен умолЯть ее поднЯть его, спасти и исцелить...
     - џ радуюсь нашей встрече, - сказал он, сжимаЯ  ее  руку,  -  завтра  Я
уезжаю за границу, и на довольно долгое времЯ.
     Ћна испуганно на него взглЯнула, сердце ее почти перестало  битьсЯ.  Ќо
это был один  миг,  ей  вспомнились  слова  отца  ЌиколаЯ  -  и  спокойствие
вернулось к ней.
     - Ќо Я вернусь, Я вернусь, - продолжал он, - мы будем  встречатьсЯ,  мы
встретились не случайно.
     Ћн сказал ей то, что ей надо было от него услышать.
     - Џрощайте, - серьезно и спокойно произнесла она,  -  когда  вы  будете
далеко, там, куда вы едете, иногда вспоминайте обо  мне...  Я  буду  за  вас
молитьсЯ...
     …е карета подъехала. Њиг - и она уж захлопнула за собою дверцу.
     Ћна уехала. …му захотелось вернуть ее, сказать ей что-то, что-то  очень
важное, необходимое. …му захотелось ослушатьсЯ старца, не уезжать...  Ќо  он
отогнал от себЯ все это...
     Ќа следующий день все было готово к его отъезду. Ћн пришел проститьсЯ с
отцом и застал у него отца ЌиколаЯ.  ‘тарый  кнЯзь  был  с  виду  спокоен  и
довольно бодр.
     - Људа ты едешь - не спрашиваю, - сказал он, -  это  не  мое  дело,  но
желал бы знать, когда вернешьсЯ.
     - џ напишу вам об этом, батюшка, теперь же сам еще определить не  могу.
Џри первой возможности приеду.
     - џ буду ждать тебЯ, - со вздохом произнес кнЯзь.
     - ‚от и он тоже говорит, что придетсЯ  мне  тебЯ  дожидатьсЯ...  „ай-ка
Ѓог, поскорее бы! - прибавил он, кивнув на отца ЌиколаЯ.
     ’от смотрел на брата очень внимательно, прЯмо в глаза,  будто  стараЯсь
прочесть в них. € он прочел.
     - Њожет, наш кнЯзь вернетсЯ и скорее, чем сам думает,  -  сказал  он  и
подошел прощатьсЯ.
     ‘тарый кнЯзь почувствовал что-то новое, необычное,  когда  сын  целовал
его руку. ќто было не прежнее  холодное  прикосновение.  Ћтец  Ќиколай  тоже
почувствовал теплый братский поцелуй на губах своих.
     - џ бы осталсЯ, хотелось бы остатьсЯ, да ехать необходимо!  -  невольно
вырвались эти слова у  ‡ахарьева-Ћвинова,  когда  он  выходил  из  отцовской
спальни.
     Љак это было на него не похоже! ‘тарик и свЯщенник переглЯнулись.

                             Љонец первой части


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ  * 

        I 

     Ћсеннее,  но  все  еще  теплое  солнце  заливало  улицы  ‘трасбура.  Џо
направлению к Љольскому мосту стремились толпы народа. Ќа самом мосту  и  на
набережной замечалось необыкновенное оживление. €з  окрестных  ресторанов  и
кабачков была вынесена, кажетсЯ, всЯ мебель, и каждый стул отдавалсЯ в  наем
за большую плату. ‘разу никак нельзЯ было понЯть, что это такое  происходит,
только на всех лицах Ясно читались возбуждение, любопытство и ожидание.
     Њужчины и женщины, собираЯсь  в  кучки,  вели  между  собою  оживленную
беседу. ‚слушиваЯсь в эти разговоры, можно было наконец мало-помалу  понЯть,
что кого-то ждут, кто-то должен въехать в город через Љельский мост.
     ‚ одной группе  собралось  несколько  пожилых  людей,  и  скоро  к  ним
подобралсЯ старик, очень бедно, даже чересчур бедно,  одетый,  с  трЯсущейсЯ
головою, с бегающим, не то пугливым, не то дерзким  взглЯдом.  Ћн  некоторое
времЯ стоЯл, вслушиваЯсь в разговор. ‚ажного вида  человек,  одетый  во  все
черное, объЯснЯл:
     - Џроникнуть в эту тайну мудрено, но нет сомнениЯ в том, что он  делает
людЯм столько добра, сколько давно никто не делал. „а, добро,  им  делаемое,
так велико, что нельзЯ его признать иначе, как за доброго гениЯ...
     - —то же говорЯт о нем? Љто  он  такой?  -  раздалось  сразу  несколько
голосов.
     ѓоворивший глубокомысленно пожал плечами.
     - Љто он! ќтого никто не знает. Ћн совершает чудеса, у  него,  говорЯт,
бывают небесные видениЯ, он беседует с ангелами...
     - Ѓеседует с ангелами! - внезапно оживлЯЯсь и трЯсЯсь всем телом, вдруг
воскликнул бедно одетый старик. - ‘колько лет  этому  человеку?  ђади  Ѓога,
сколько ему лет?
     - ‘колько лет! „а, может быть, столько, сколько нашему отцу  Ђдаму  или
графу ‘ен-†ермену! - с усмешкой отвечал ему сосед. - —его тут  спрашивать  о
его годах,  разве  длЯ  таких  необычайных  людей,  длЯ  таких  благодетелей
человечества существуют метрические записи? “ подобных  людей  нет  возраста
или, вернее, им столько лет, сколько  они  желают,  чтобы  казалось.  Њногие
говорЯт, что графу Љалиостро более трех тысЯч лет, но что на вид ему  нельзЯ
никак дать более тридцати шести. ‚от мы через полчаса,  через  час  сами  об
этом судить будем.
     Ќо трЯсущийсЯ старик уже не слышал и отошел от говоривших.
     - ’ридцать шесть лет... тридцать шесть лет! - шамкал он про себЯ  своим
беззубым ртом. - ’ому негодЯю теперь должно  быть  столько  же...  €  с  ним
беседуют ангелы... Ђ что, если это он самый и есть? Ћстанусь  непременно,  Я
должен его увидеть...
     ‚ремЯ проходило. ’олпы любопытных густели. Њальчишки то и  дело  бегали
за мост и возвращались с вестЯми. ‚от наконец они бегут,  машут  платками  и
кричат во все горло:
     - …дут! …дут!
     ‚се устремились ближе к мосту, напираЯ  друг  на  друга,  взбираЯсь  на
стульЯ, ломаЯ их. ђаздались женские взвизгиваниЯ, послышалась  брань,  потом
все стихло.
     ‡а мостом, в залитой солнцем дали, показалось что-то. —то-то двигалось,
вот ближе, ближе, теперь уже можно было различить  несколько  экипажей.  Ћни
въехали  на  мост.  Џотом  показались  всадники,  целый   кортеж...   Љортеж
приближалсЯ. Њожно было подумать, что это въезжает в город  король  -  такое
множество было экипажей и всадников, прислуга  в  залитых  золотом  ливреЯх,
экипажи, нагруженные тюками, и, наконец, богатаЯ открытаЯ колЯска.
     ’олпа крикнула в один голос и замахала  шапками  и  платками  навстречу
этой открытой колЯске. ‚ ней  важно,  с  олимпийским  спокойствием  восседал
красивый, стройный человек с энергичным лицом и блестЯщими черными  глазами.
Ћдежда его поражала своим великолепием, драгоценные каменьЯ так  и  сверкали
на нем в  солнечном  блеске.  ђЯдом  с  ним  помещалась  прелестнаЯ  молодаЯ
женщина, красота которой спорила с богатством нарЯда.
     - „а здравствует божественный  Љалиостро!  „а  здравствует  благодетель
человечества! - раздавалось  в  толпе  все  восторженнее  и  неудержимее,  и
красивый,  сверкающий  драгоценными  каменьЯми  человек   приподнимал   свою
маленькую  треугольную  шлЯпу,  украшенную  галунами  и  белыми  страусовыми
перьЯми, и кланЯлсЯ толпе с таким величием, с такой благосклонной улыбкой, с
такой торжественностью и грацией, каким мог позавидовать любой король.
     …го спутница тоже кивала направо и налево своей хорошенькой головкой  и
отвечала милыми улыбками на каждый букет цветов, прилетавший к  ее  ногам  в
колЯску. ‘коро граф Љалиостро и  его  жена  -  хорошенькаЯ  ‹оренца  -  были
буквально засыпаны душистыми цветами.
     ’еперь экипаж подвигалсЯ шагом:  густаЯ  толпа  окружала  его  со  всех
сторон. ”анатический восторг изображалсЯ на всех лицах.
     - „а здравствует божественный  Љалиостро!  „а  здравствует  благодетель
человечества! - повторЯлось все громче и громче.
     Ќо вот к колЯске, отчаЯнно работаЯ локтЯми,  протискалсЯ  бедно  одетый
старик с трЯсущейсЯ головою, вот уже он у самой дверцы, он ухватилсЯ за нее,
впилсЯ взглЯдом своих слезЯщихсЯ глаз в лицо Љалиостро и крикнул:
     - Ђ! ќто  ты,  „жузеппе  Ѓальзаме!  ќто  ты,  негодЯй!  Ћтдай  мне  мои
шестьдесЯт унций золота! Ћтдай шестьдесЯт унций золота, слышишь, ты украл их
у менЯ - отдай!
     ‘тарческий голос был полон злобы, и в нем  звучала  такаЯ  уверенность,
такаЯ сила правды, что всЯ толпа мгновенно притихла и экипаж остановилсЯ.
     ‹оренца слабо вскрикнула, а Љалиостро вздрогнул. Ќо еще миг - и  то  же
спокойное величие было на лице  знаменитого  путешественника.  Ћн  будто  не
слышал слов старика, будто не видел эту  ужасную  в  своей  злобе,  в  своем
безобразии  фигуру,  ухватившуюсЯ  за  дверцу  колЯски.  ‚месте  с  тем  над
онемевшей толпою неведомо откуда, будто  сверху,  будто  с  неба,  прозвучал
громкий голос: "“страните безумца, одержимого адскими духами!"
     Њногие упали на колени при звуках этого  голоса,  пораженные  величием,
красотою  и  спокойствием  графа  Љалиостро.  Ќесколько  сильных  рук  сразу
протЯнулись к дрожавшему старику. ‚от его  оттащили  от  колЯски.  Ћн  слабо
билсЯ, он силилсЯ крикнуть что-то, но ему свЯзали руки, всунули в рот платок
и увлекли подальше в сторону.
     - „а здравствует  благодетель  человечества!  -  крикнули  разом  сотни
голосов, и новые цветы посыпались в колЯску.
     ’олпа начала  расступатьсЯ,  и  колЯска,  сопровождаемаЯ  всадниками  и
другими экипажами, теперь уже свободно катилась по городским  улицам.  Ќарод
бежал следом, весело крича; в  окнах  домов  поЯвлЯлись  мужские  и  женские
головы, махали платками, сыпались цветы - и так  продолжалось  до  тех  пор,
пока колЯска не остановилась перед  большим  зданием,  вокруг  которого  уже
ожидала новаЯ народнаЯ толпа.
     ‚есь ‘трасбур знал, что это здание вот уже  около  месЯца  было  нанЯто
посланцем   знаменитого   графа   Љалиостро   и   устроено   длЯ   помещениЯ
многочисленных больных. ’еперь  к  его  приезду  здесь  было  собрано  более
двухсот  человек  мужчин,  женщин  и  детей,  страдавших  самыми  различными
недугами. ‚ толпе уже  знали,  что  божественный  Љалиостро,  осчастлививший
‘трасбур своим посещением,  намереваетсЯ  прожить  здесь  долгое  времЯ,  по
крайней мере, так должно было казатьсЯ, потому что длЯ него  был  отделан  с
необыкновенным великолепием роскошный дом. ‡нали также, что он,  прежде  чем
отдохнуть с дороги, желает оказать свое первое благодеЯние городу  ‘трасбуру
- излечить всех больных, собравшихсЯ в его лечебнице. ’ак оно и было.
     Љалиостро, разбросав наполнЯвшие колЯску цветы, поднЯлсЯ во всем  своем
великолепии. „верца распахнулась, он ловко соскочил  со  ступеньки  экипажа,
сам вынес из него прелестную ‹оренцу и, взЯв  ее  под  руку,  сопровождаемый
огромной свитой и множеством любопытных, вошел в подъезд лечебницы. ‡десь, в
большом зале, находились все больные.
     ‚еликолепный граф, не отпускаЯ от себЯ  ‹оренцу,  подходил  к  каждому,
каждому глЯдел в глаза своими проницательными черными глазами, клал руку  то
на голову, то на плечи больных, говорил  каждому:  "’еперь  вы  свободны  от
вашей болезни, она прошла и не вернетсЯ, вы здоровы" - и шел дальше. € люди,
все эти мужчины, женщины  и  дети,  за  мгновение  перед  тем  страдавшие  и
жалобными стонами  выражавшие  свои  страданиЯ,  почувствовав  прикосновение
знаменитого целителЯ, услышав его слова, объЯвлЯвшие  им  об  их  исцелении,
мгновенно чувствовали себЯ действительно освобожденными от болезни.
     Љогда Љалиостро обошел всех и без всЯких признаков утомлениЯ направилсЯ
уже обратно к выходу из залы, все эти больные, как один человек,  стеснились
вокруг него, упали перед ним на колени и