екарствами и деревЯннаЯ
кружка с каким-то настоем. Ћн, как доктор,  потрогав лоб,  заглЯнул в горло,
велел показать Язык.
     -- Љак это понимать?
     -- Њне плохо. --  ‚ голосе  слышалсЯ каприз. —увствую себЯ  ужасно, все
тело болит, морозит и голова раскалываетсЯ.
     Ћн расценил это  как истинно женский  способ защиты, вытащил ее рюкзак,
перерыл все, достал фотоаппарат с диктофоном.
     -- —то ты делаешь? —то? -- спохватилась "жена".
     -- џ запретил тебе брать это с собой. ‚ чем дело? ‚сЯ  хворь отлетела в
один миг. Ћна порывисто села, натертый платком нос побелел.
     -- ‡наю! ‘  первых дней понЯла:  ты  работаешь только на себЯ!  Џоэтому
тебе  не  нужны записи! ’ы  все делаешь ради  собственных целей! ’ебе  никто
здесь не нужен!
     -- Ќе  кричи, нас могут услышать. -- Љосмач плотнее притворил дверь. --
ѓовори спокойно, Я все слышу.
     --  —увствовала,  еще  по  дороге хотел  от  менЯ  отделатьсЯ.  џ  тебЯ
раздражала! ’ы менЯ ненавидел!.. -- Џерешла на шепот. -- € сейчас  вижу, как
презираешь. Ќе  только  менЯ,  но и ‚асилиЯ ‚асильевича... Њне  говорили, ты
гребешь  под себЯ,  не сдаешь полных  отчетов „аниленко,  скрываешь от  него
экспедиционные  материалы. ѓоворили,  ты  женоненавистник, --  Я  ничему  не
поверила! Ђ ты ненавидишь всех вокруг! € любишь только себЯ!
     “ разгневанной  ассистентки  не хватило  слов,  сорвала  очки, и  слезы
брызнули на пакет с лекарствами -- будто дождь застучал.
     -- ’ы еще не все сказала, -- выдержав паузу, обронил Љосмач.
     -- Џодлец, ты подлец!
     -- € еще не все...
     -- ’ы развратник! ђастлитель! ‡ачем ты девчонку  с ума свел?  -- “терла
слезы.  -- ’ы что сюда приехал? ‹юбовь с подростками крутить? ѓоловы девицам
морочить?
     -- Ђ если конкретнее?
     --  џ  все вижу!  ‚авила  глаз  с тебЯ не сводит!  € ревет по  углам, и
молитсЯ!.. ‡ачем  ты дуришь  голову молоденькой девчонке! € какой -- чистой,
непорочной, открытой, как цветок!
     Љосмач развернул свой спальник, бросил на  пол  дерюгу  и  лег. ЌатальЯ
‘ергеевна сначала тихо  плакала,  потом несколько раз всхлипнула и  замерла.
Џрошло  минут  десЯть, прежде  чем  она пошевелилась, видимо,  легла на бок,
лицом к нему.
     -- Ћ чем ты думаешь? -- спросила шепотом.
     -- Љони потерЯлись, -- пробубнил он. -- ђебЯта искать  ушли... Ќе знаю,
найдут, нет...
     -- Џрости менЯ... Џожалуйста. ’ы же все понимаешь,
     -- Ќе все...
     -- Џравда, о чем ты думаешь?
     -- Ћб открытых цветах...
     * * *
     Ћн  вернулсЯ  от Љоменданта  в  десЯтом часу утра,  напоил конЯ, принес
воды,  затопил русскую  печь  и,  отогрев руки  перед пламенем,  заглЯнул  в
горницу.
     ‚авила  спала  в  том  же положении,  как  оставил: голова чуть  набок,
безвольные  руки брошены  вдоль тела и дыханиЯ совсем не слышно. Ћн  прикрыл
дверь и несколько  минут бродил по  избе,  сдерживаЯ  мальчишескую  радость,
потом вспомнил о свитке, принесенном боЯрышней.
     Ѓережно  достал его  из кожаного  чехла,  развернул  на  столе метровую
полосу старинной плотной бумаги: уже знакомаЯ тайнопись странников, мелкаЯ и
плотнаЯ вЯзь арамейского  письма -- не имеЯ перед глазами азбуки не прочесть
ни  слова,  даже  при  соответствующей  подготовке. Џо  свидетельству  самих
старцев, подобных грамот всего было около двадцати, но сохранились лишь три.
Ќекоторые  из  них  разными  путЯми  и  в разное времЯ  попадали  властЯм  и
уничтожались  непрочтенными,  однако большую их  часть сжигали  в  некоторых
толках старообрЯдцев, не желавших признавать в сонорецких скитниках духовное
лидерство.  Џо счастливому  стечению  обстоЯтельств,  уцелело  самое главное
Џервое   послание,  документально  подтвердившее  вывод  Љосмача:  церковнаЯ
никонианскаЯ реформа была  всего лишь прикрытием другого,  исторически более
важного  событиЯ  -- смены  элиты государства  и, как  следствие, ценностной
ориентации русской жизни.
     „лЯ  того  чтобы  утвердитьсЯ на  престоле,  ђомановым было  необходимо
избавитьсЯ  от  мощного влиЯниЯ  вольного,  самодостаточного и  независимого
боЯрства, доставшегосЯ в наследство  от ђюриковичей. €, по сути, добровольно
отказатьсЯ от _исторической миссии_ -- провозглашениЯ и утверждениЯ ’ретьего
ђима на ђуси.
     Љак известно, "четвертому не бывати".
     ЏрЯмое и открытое притеснение  особо ретивых боЯр ничего не давало, ибо
опальные  тотчас  становились  мучениками.  ’ак   возник   замысел  провести
церковную  реформу  и принадлежал  он  не  Ђлексею  Њихайловичу  и  даже  не
патриарху,  а греческим попам, которые в поисках места службы толпами шли на
ђусь, и приближенному митрополиту Џаисию ‹игариду, известному  на  ђуси тем,
что задолго  до  Џетра он  завез  и  торговал табаком,  уча  не  молитвам, а
курению. –ерковнаЯ реформа и расколола боЯрство.
     Џожалуй, это была  перваЯ русскаЯ революциЯ в верхах,  и впервые ставка
была  сделана на боЯрских детей, отколотых за счет "конфликта поколений"  от
именитых  элитных  отцов.  €  только  во вторую  очередь  -- на  худородных,
обедневших, а то  и вовсе нищих кнЯзей и дворЯн, которые поддержат все,  что
сулит выгоду.
     ‚се  последующие революции с поразительной точностью  использовали этот
прием, укладывающийсЯ в короткую формулу -- разделЯй и властвуй.
     Ќикон сделал свое дело и отправилсЯ в ссылку, консервативные  родовитые
боЯре  и  купечество, не принЯв новой обрЯдности, оказались  вне двора,  вне
закона  и  без  собственности,  а скоро  и  вовсе  без  родины,  вынужденные
скрыватьсЯ  сначала  на  глухом  Љерженце.  потом  за  “ральским  камнем, на
Ѓалканах и берегах Ѓосфора. ‘амые  влиЯтельные и богатые, например,  боЯрынЯ
”еодосьЯ  Њорозова с  родными  сестрами,  были попросту замучены и  заморены
голодом.  „есЯтки строптивых  кнЯзей,  мужей  боЯрых  и  сотни  непокоренных
свЯщенников и монахов сгноили в землЯных  тюрьмах и сожгли заживо, распустив
молву, будто они фанатичные самосожженцы.
     € потом, на протЯжении  веков, гнали и  палили  уже  их  потомков,  ибо
_смена   элиты_   непременно   влечет  за   собой  характерный   признак  --
_несоразмерность наказаниЯ_, возведенную в неписаный закон.
     Њеста знатных,  высокородных  занЯли  худородные, кое-что получившие за
лоЯльность, однако  деЯниЯ  благочестивого ’ишайшего  отца довершил  бритый,
блЯдолюбивого образа сын, срезав  с  боЯрских подбородков  последние остатки
достоинства и заменив этих боЯр еще более худородными.
     Ђ простому  люду, недавно пережившему ‘мутное времЯ, польские нашествиЯ
и войны  с ‹жедмитриЯми. тогда было все равно, сколькими перстами креститьсЯ
и  как  ходить  вокруг аналоЯ. ‘удЯ по  "†итию"  Ђввакума,  прихожане блудом
занимались даже в храмах и. бывало, до смерти лупили своих попов. € если эта
голь  перекатнаЯ, но  совестливаЯ и оказывалась в таежных скитах,  то обычно
вкупе  со  своими  господами:  преданные холопы, челЯдь и  дворнЯ  не желали
расставатьсЯ с хозЯевами и предпочли разделить их участь.
     Ћдин только €риней €лиодорович на памЯть назвал сто двенадцать боЯрских
родовых  фамилий  старообрЯдцев, живших по  ‘олЯному  Џути еще лет  тридцать
назад. Ћколо  полусотни Љосмач  сам разыскал на ђусском ‘евере от ‘ыктывкара
до Њурманска, двадцать семь сохранившихсЯ родов оказалось среди некрасовских
казаков, вернувшихсЯ  в  шестидесЯтых  годах  из ’урции  и  ныне  живущих  в
винсовхозе Љраснодарского краЯ.
     ‘онорецкие  старцы, своеобразнаЯ боЯрскаЯ дума в изгнании, долгое времЯ
управлЯла духовной и  экономической жизнью,  рассылаЯ по ‘олЯному  Џути  вот
такие  посланиЯ,  однако  посеЯнные  семена  раскола   прорастали  уже   без
чьего-либо  вмешательства. Љаждый  предводитель рода  сам мыслил  править, и
спустЯ  сто  лет  после  _смены  элит_  старцы   писали  к  внукам,  древлее
благочестие предержащим: "‚едаете ли, кто вы ныне? €згнанники, страстотерпцы
и  великомученики  во  имЯ веры •ристовой, неправедного  гнева анчихристовых
царей,  а тако  же огнЯ, пыток и  юзилищ не убоЯвшиесЯ? €ль  по суду Ѓожию и
промыслу …го обречены  на вечные  скитаниЯ  по горам, лесам  и болотам,  аки
звери дикие,  тропами  ходЯщие? Ћтполыхало  пламЯ, угас огонь очистительный,
чрез который прошли деды ваши, и ныне  токмо ветер гонит поземку, реет пепел
подобно снегу да порошит памЯть вашу. € века  не минуло с той поры, а вот уж
ходит меж нами распрЯ и вражда,  и молва дурнаЯ  разноситсЯ  в миру, де-мол,
нет более предержащих  веру благочестивую.  „а нечего сетовать на  мир,  ибо
достойны сей славы, и коли  называют нас худым прозвищем -- раскольники, так
поделом.  Ќашими  мерзкими  стараниЯми  и  непотребными трудами  раскололась
древлЯЯ вера на  многие толки. ‘ами свершили то,  чего желали гонители наши.
Џозрите  же,  внуки мужей  вельможных,  как вы молитесь, чьему богу  поклоны
бьете? „а се есть ли вера ЏравославнаЯ, егда, в скитах затворЯсь, всЯкий род
свой суд и обрЯд чинит? Љто в кадке  с водой  крестит, кто  песком,  а кто и
вовсе бесерменином живет и лишь пред кончиной принимает ‘вЯтое крещение, Яко
младенец,  дабы за грехи ответа не держать? ‘е  есть  ли  ’ретий ђим, во имЯ
славы коего деды ваши, иные по триста лет ѓосподу нашему и русскому престолу
верно    служившие,   огнЯ    и   дыбы   не   убоЯлись,    отринули   власть
государЯ-христопродавца,  имениЯ свои утратили и в пещеры ушли,  Яко  первые
христиане?.."
     Џосле  такого  посланиЯ  старцев  с таинственной ‘он-реки  в  некоторых
толках объЯвили отступниками  и еретиками, дескать, бесермене и крамольники,
солнцу молЯтсЯ, огню поклонЯютсЯ, занимаютсЯ вражбой и колдовством и  потому
не  едЯт, не пьют,  будто бы свЯтым духом питаютсЯ. Ћднако при такой крайней
внешней  нетерпимости их влиЯние  и  авторитет на  ‘олЯной ’ропе  ничуть  не
умалились,  и  долгое  времЯ  это  оставалось  загадкой.  Ќеведомых  старцев
поносили на  чем свет  стоит, детей  пугали  ими, однако же  никто не  хотел
показывать  к  ним дороги. Њногие  на самом деле не знали,  где такаЯ  река,
поскольку доступ  к старцам имели  только странники,  но и они не выказывали
пути и упорно уходили даже от разговоров о старцах.
     ‘ловно табу наложено!
     Џричину  однажды  назвал  плутоватый,  но  всезнающий  неписаха Љлавдий
‘орока, бывавший на ‘он-реке несколько раз -- водил больных лечитьсЯ,
     -- Ћни царские книги  держат. ‹ибереЯ  называетсЯ.  ’ы  как  ученый муж
должен знать. „а если охота есть,  сведу,  сам поглЯдишь.  ‘бегаю  токмо  на
€ртыш. ’ы менЯ в Ђргабаче подожди...
     * * *
     ‚торой раз Љосмач  вошел в горницу  около  десЯти  утра  -- вспомнил  о
человеке, пришедшем в Џолурады.
     ‘он у боЯрышни был уже чутким, открыла глаза, приподнЯлась.
     --  Ћй,  уснула  вчера   без  молитвы  --  Ѓоженька  день  отнимет,  --
пожаловалась. -- € не помню как... •ристос воскресе, џрий Ќиколаевич.
     -- „оброе утро!
     ‘ела, накрывшись одеЯлом, поозиралась, тронула цветы в изголовье.
     --  ђадостные  какие,  веселые! --  ‚  голосе  уже был  восторг.  -- „а
красивые! Ђ  вчера погибали...  Ќу, какое  слово сегоднЯ  скажешь? ‚ласЯницу
снЯл, а в жены возьмешь?
     ‚о   всех   старообрЯдцах   и   особенно    в    странниках   кротость,
богобоЯзненность и  крайнЯЯ  застенчивость невероЯтным, потрЯсающим  образом
уживались с откровенной прЯмотой, если речь шла о таких важных моментах, как
женитьба  или  замужество.  ‡десь  не подходил  ни один  привычный,  мирской
стандарт  отношений --  когда долго ухаживают, говорЯт о  любви,  клЯнутсЯ в
верности  и засылают сватов;  здесь требовалось  один раз  и  на  всю  жизнь
сказать свое твердое слово, и дело сделано.
     Ћт этого  веЯло древностью,  рыцарскими временами.  € к этому надо было
привыкнуть...
     -- Ѓеру тебЯ в жены, -- просто сказал Љосмач.
     ‚авила  никак  не  проЯвила своих  чувств, разве что  чуть приподнЯла и
расправила плечи.
     -- Љоль берешь -- пойду.
     “ нее и спокойствие было необыкновенным -- лучистым и заразительным.
     Ћна сбросила  с плеч  одеЯло, оставшись  в  льнЯной рубахе,  стЯнутой у
горла  шнурком.  Њедленно  развЯзала его и  слегка  растЯнула, почти  открыв
грудь, но опомнилась, заслонилась руками.
     -- Ђ  ты поди, џрий  Ќиколаевич.  Ќе смотри  на мои Язвы.  Џозову,  как
нарЯжусь. „а зерцало мне принеси!
     —ерез четверть часа сама распахнула дверь, поманила рукой.
     Њожно было не  спрашивать, зачем  она  бежала ‘олЯным Џутем  через  три
области  и  лыжи  изнашивала,  как  железные  башмаки.   ‚ероЯтно,  это  был
подвенечный  нарЯд,  переходЯщий  у  старообрЯдцев  от  бабушки   к  внучке:
подпоЯсанный   шелковой  шалью  темно-зеленый  широкий   кафтан  с  длинными
рукавами,  расшитый  серебристыми  узорами  и множеством пуговиц -- крупных,
голубоватых жемчужин.  ‚олосы опутаны  сверкающим позументом, на голове  уже
другой кокошник, шитый золотом и  с  жемчужным  очельем,  прикрывающим лоб и
уши. Ќо  более всего бросалось в глаза оплечье:  по малиновому тонкому сукну
были нашиты старинные золотые монеты, по нижнему краю в рЯдок, выше змейкой,
а  у  горла рыбьей чешуей. €  каждаЯ  монетка  держитсЯ  за  счет  маленькой
жемчужины.
     „а  еще  насурьмилась!  Ѓрови  подвела, веки  оттенила синевой  и  щеки
припудрила розовой цветочной пыльцой.
     Ћна высвободила руки из прорезей в рукавах, неловко покрутилась.
     -- Ђ какова Я? ’ы все менЯ зовешь боЯрышней, вот тебе и боЯрышнЯ!
     ЋбрЯди  сейчас  хоть  кого  в  такие  одежды,   будет  полное  ощущение
театральности, фольклорного представлениЯ, демонстрации музейных экспонатов.
Ђ  на ‚авиле все  это было  настолько гармонично, будто и  впрЯмь Явилась из
семнадцатого века.
     -- •ороша! Ќе боЯрышнЯ -- царевна да и только!
     -- ‡ахотелось  покрасоватьсЯ перед тобой, -- шепотом призналась она. --
‚  серебре да  золоте  показатьсЯ. Њонисто сама  сшила,  видишь, под  каждой
жемчужиной на монетке дырочка, а ничего не видать!
     -- џ догадалсЯ! ќто твое подвенечное платье!
     -- Ќет! -- засмеЯлась счастливо. -- Џодвенечный нарЯд весь белый-белый!
€ легкий, из камки, токмо бармы тЯжелые, с образками и самоцветами...
     --  ’огда  зачем  же  все  это  несла  в  такую даль? Ќеужели  чтоб мне
показать?
     Ћна взмахнула длинными рукавами, будто крыльЯ сложила.
     -- „а нет, џрий Ќиколаевич... ќто уж Я не  стерпела и обрЯдилась,  чтоб
показать. Ђ  несла  по другой  нужде.  ’ут не  все, самое тЯжкое в  ‘еверном
оставила,  у ‘авелиЯ Њефодьевича... Ќе помню, сказала вчера или нет.  Љ  нам
чужой человек пришел, сказалсЯ от тебЯ, ученый...
     Ћна еще говорила легко, весело, но тускнела на глазах.
     -- џ никого не посылал!
     -- „а весточку  принес!  ђукой  твоей  писано,  мол,  кланЯюсь, примите
товарища моего, Њихаила Џавловича. ‘ам-де прийти не могу... Ђ вот, почитай.
     ЏодтЯнула котомку, достала и подала бумажку, сложенную вчетверо.
     Џочерк  был   действительно   его.   и  адресовано   “глицкому   €ринею
€лиодоровичу,  а  написано  обыкновенной  шариковой  ручкой,  но  что  сразу
бросилось в глаза -- текст Явно ксерокопирован, нет нажима, да и буквы очень
уж  четкие: скорее  всего,  добыли его  настоЯщую  рукопись  и обработали на
компьютере...
     -- ЊенЯ сразу сомнение взЯло, -- наблюдаЯ за ним, проговорила боЯрышнЯ.
-- ђаз  ЉлестЯ-малой был  у тебЯ,  выходит,  знал  ты, что батюшка в  Ќапасе
живет. Ќе стал бы ему писать. „а бабушка говорит, мол,  вдруг он давно к нам
вышел и заплутал, вот и шел долго.
     -- „обраЯ стала бабушка...
     ‚авила на реплику не обратила вниманиЯ.
     -- ‘казал, от ‚оротилова  на  лыжах шел, это, как ни говори, по  прЯмой
токмо четыреста с лишним верст считаетсЯ. џ посмотрела голицы его -- и сотни
не пройдено. Ђ перед ‚ведением ростепели дважды были,  дождик  принималсЯ --
зимы-то  совсем худые стали. Ќаст в иных местах  конЯ держал, за дровами как
раз ездила. Ѓатюшки нет,  братьев не г, самим уголь жечь тЯжко, так мы трубу
наладили да  дровами  топим. Ћткрыли дымы... Џо насту он  бы в лохмотьЯ свои
голицы  распустил -- аи  целехоньки. Ђ бабушка говорит,  давай присмотримсЯ,
пусть себЯ покажет.
     -- ЊенЯ так не признавала, -- заметил Љосмач. -- ‚се гнала из скита...
     --  Ќе сердись на нее, џрий Ќиколаевич, -- заступилась ‚авила. --  ‹ожь
на крыльЯх летит -- правда ноги бьет. „а и человек-то от тебЯ, с весточкой.
     -- Ђ, ну да... € как показал себЯ этот человек?
     --  Ќеделю в избушке  ночевал. Џомнишь, на смолокурне?.. Ѓабушка носила
еду, а он неразговорчивый, зачем пришел -- молчит. ЏопросилсЯ дров попилить,
Я сухостоЯ  навозила...  „ва днЯ  пилил.  ‡атопит камелек, чтоб к  вечеру не
выстыло, и идет пилить. Ћт нас-то не видать, мы  и не ведали, что бедокурит.
€збушка  возьми и вспыхни  --  дым столбом встал, мороз... Џока бежали, уж и
тушить нечего.
     -- “мышленно спалил.
     -- Љто знает?.. ’огда еще невдомек было. Џришлось его пустить в баньку.
Ћна же стараЯ совсем, продувает, и, видно, ночью каменку затопил  и уснул --
загорелась и банька.
     -- Ќу, это уж слишком! ЃоЯрышнЯ лишь плечами пожала.
     -- Њихаил Џавлович в исподнем-то и выскочил. — го делать? Ќе пускать же
в новую баню...  Љ …лизарию жить просилсЯ -- тот не берет, мол, и у менЯ все
попалит. Ђ потом, как отдавать, раз от тебЯ человек? ‚друг да и в самом деле
ты  прислал непутевого?..  Ћдели его,  обули, иконы  из  летовки  убрали  да
поселили. Ђ топить уж не давали ему -- сами все, и  трубу  закрывали. ’ут он
немного отошел, разговаривать стал. Њне, говорит,  ћрий Ќиколаевич велел все
ваши  рассказы про  старую  жизнь  описать на  бумагу, длЯ науки  ему  надо.
Ѓабушка и сказала, мол, стараЯ, памЯти нет, и про свою-то  жизнь все забыла.
’огда он ко мне, дескать, ты-то должна  помнить, что старики рассказывали. Ђ
Я  ему,  чего же ћрий-то Ќиколаевич  послал  тебЯ  записывать, когда сам все
записал?  Ћн тогда и говорит, будто ты  бумаги свои всегда с собой держал, а
тебЯ  в  милицию  забрали, хотели в тюрьму  посадить, но отпустили, и бумаги
потерЯлись, милициЯ отобрала...
     -- €нтересно. -- Љосмач сел на табурет. -- Ђ ведь так и было. ’олько не
бумаги -- диссертацию потерЯли ‚ Њ€‹€–€€.
     -- ‡начит, он  про  то знает. --  Ћна тоже опустилась на край  постели,
положив руки в перстнЯх на колени.
     -- ‚ыходит, что знает... Ђ дальше что?
     -- Ђ видит, толку нет, так  стал …лизариЯ обхаживать. …лизарий ему свои
мараки  дал. Џомнишь, он все  на  бересте  писал?.. ќтот Њихаил-то  Џавлович
сидит да читает, с утра до ночи, а то и свечечку затеплит и  ночью сидит. Ќа
лыжи  встанет, в лес сходит и опЯть в хоромину. € вот в канун ђождества мы к
Њаркуше  на всенощную пошли и  токмо встали  пред  образа, бабушка  говорит,
ступай-ка и  позри, что там гость наш делает, кабы  хоромину не сжег. џ не в
дверь, через подклет вошла, а  он не  читает,  с палкой ходит  по двору, как
слепой...
     -- ‘ какой палкой?
     -- ‘ветлаЯ такаЯ, с круглым решетом на  конце. ‡наешь, на котором орехи
просеивают?.. Ќа другом конце палки коробочка и на ней сурики горЯт.
     -- Ђ что такое -- сурики?
     -- „а ты видел на болоте, ночью идешь -- светЯтсЯ, зеленые, розовые...
     -- ќто был прибор? Ђппарат?
     -- Љто знает? Џо-нашему, так палка анчихристова. -- ‚авила усмехнулась:
все-таки  ее возвышенное,  блаженное спокойствие  не  могли  испортить  даже
воспоминаниЯ об опасности.  --  Ќебось из огнЯ-то  голый  выскочил, а откуда
палка взЯлась?.. Џосмотрела за  ним, и как  только он к  бабушкиной светелке
подобралсЯ, Я ногами как затопаю  -- ты что тут делаешь, бесерменин эдакий?!
’ы что своим жезлом сатанинским нашу хоромину крестишь? Ђ он и не испугалсЯ,
разве  что вздрогнул и  говорит спокойно: "џ, ‚авила €ринеевна,  по  заданию
ћриЯ Ќиколаевича дом ваш  исследую, крепкий  ли,  нет. ‚от здесь у вас венцы
погнили, вот здесь так скоро бревна вывалЯтсЯ... Ќо вы не печальтесь, весной
мастерить буду.  ‚едь  вы  не  в  состоЯнии, женщины..." €шь  благодетельный
какой! Ќо верно все указал,  хоромина и правда обветшала. ‘ам  же быстренько
решето  свернул, палку смЯл и в коробочку засунул.  Ћх, говорю, бес попутал,
Њихаил  Џавлович,  ты уж  прости менЯ. Њы ж люди  лесные,  темные,  науки не
понимаем,  и  все по-старому:  топором постукаешь, и видно, где сгнило. Љоль
возьмешьсЯ  мастерить,  так молитьсЯ за тебЯ  будем. Џрибегаю к бабушке, все
как  есть рассказала,  она  и говорит,  ну, осталось  узнать,  куда он в лес
ходит, за  какой надобностью. “тром еще затемно, когда Њихаил Џавлович спал,
встала на лыжи  и давай  его следы пытать. Ђ он навертел, накрутил меж озер,
да токмо Я лыжницу и под снегом чую,  даже если замело. ђазмотала, развЯзала
узлы, нашла к&gt;да ходит -- к ‡апорному озеру все следы сбегаютсЯ. Љогда-то
наши  запор  ставили, рыбу  ловили, и землЯнка  есть.  € свежий  ход к  ней,
голицы-то  его!  ‡аглЯнула, а  там винтовка, котомка  припрЯтана, большаЯ, с
карманами, и в ней провиант всЯкий, лодка из резины, как ты батюшке подарил,
и приемник стоит. „олжно, слушать ходит.
     -- Њожет,  не  приемник?  -- насторожилсЯ  Љосмач. -- ‡наешь, что такое
радиостанциЯ? Ќу, по которой говоришь и тебЯ далеко слышно?
     --  Ќет,  похоже  на то, что ты мне  дарил, радио. џ включила -- музыка
играет, песни поют. Ќе знаю... ‡ачем прЯтать от нас? ’ы сколько раз приходил
к нам, и один, и с женой, и ничего не прЯтал, все на виду.
     “поминание о жене он оставил без вниманиЯ, поторопил:
     -- —то дальше-то было? ѓде этот человек?
     -- Ђ в  срубе сидит, -- просто сказала ‚авила. -- ‚ коптилке. ‘ солью у
нас опЯть худо стало,  некому носить, так покойный Ђмвросий коптилку срубил,
высокую, да ведь зимой так стоит,  без дела. ’уда на веревке и спустили. —то
делать -- не знаем. ‘коль держать и кормить?.. ‚се на своем  стоит, дескать,
ћрий Ќиколаевич прислал.  Ћтпускать нельзЯ, дорогу знает, не сам, так других
нашлет. Ђ может, не один пришел, товарищ по землЯнкам где прЯчетсЯ. ЌагрЯнет
да вызволит. Ѓабушка говорит, беги к ћрию Ќиколаевичу и  золото с  каменьЯми
унеси, дабы пришлых людей в искус не вводить. ‚от Я собрала все и понесла...
     ‚ другое  времЯ  разбойных людей кержаки в  срубы не сажали, а  кликали
заложных. ‡аживо отпетые странники, если дело было зимой, отводили  подальше
от  скита,  отбирали  лыжи  и  просто   отпускали  на  волю,  а  летом,  аки
ЊоисеЯ-младенца, пеленали веревкой и клали в верткий облас -- плыви по реке,
куда она вынесет.
     Ќо на  ‘олЯной ’ропе поблизости от  Џолурад  нет  заложных,  а в  скиту
сейчас одни старики и старухи,  некому отвадить  чужака,  никто не возьметсЯ
казнить, ибо до смерти близко, не замолить греха...
     -- Љак сам  сделаешь, так и  ладно будет, -- заключила  она и несколько
смутилась.  --  Њало покрасовалась,  разоболокатьсЯ  надобно.  Ђ  неловко...
Џрости ради •риста и поди за дверь, џрий Ќиколаевич.
     Љосмач ушел на кухню, уселсЯ на  лавку перед  топЯщейсЯ печью. ЃоЯрышнЯ
поЯвилась через несколько минут, без  нарЯдов,  в синем платье с серебрЯными
дутыми пуговичками и девичьем платочке, села рЯдом
     -- Љартошку бы приставить, покуда не жарко.
     --  …сли  сюда  двадцать девЯть  дней шла, на обратный  путь еще больше
уйдет. ’ак что не поспеем мы до оттепелей.
     --  Ќе поспеем, -- согласилась она.  -- Ќыне весна будет раннЯЯ, Ћвидий
‘трешнев сказал. Џо утрам насты, да ведь надежда плохаЯ и лыжи ест. €  много
ли за утро пробежишь? ‡астрЯнем где-нибудь на …ргаче...
     -- Џотом снеготаЯние, речки разольютсЯ, болота затопит...
     -- ’огда скорого пути нет до лета, џрий Ќиколаевич...
     -- „о лета никак нельзЯ ждать.
     -- ЌельзЯ, так и не станем.
     --  ЋстаетсЯ самолет до Ќапаса, с  пересадками.  Ћттуда бы успели  и на
лыжах... Ќо у тебЯ паспорта нет, боЯрышнЯ.
     -- Ќету паспорта...
     -- € что же будем делать?
     Ћна положила головку на его плечо, засмотрелась в огонь.
     --  Ђ теперь ты думай,  џрий Ќиколаевич.  Ѓез власЯницы Я подневольнаЯ,
слабаЯ. ’окмо и могу что за тобой идти. Ќа лыжах, так пойду на лыжах, а коли
на самолете, так на самолете...
     --  ‹адно, боЯрышнЯ, вари картошку, завтракай. ‚  холодильнике  фрукты,
торт, пирожные и твои любимые маслины. ‚чера даже не притронулась...
     -- Ћсвободил от вериг, да сморило после баньки твоей...
     -- џ поеду в город. -- Љосмач стал одеватьсЯ. -- ЉонЯ напоил, сена дат,
воды принес...
     € был уже на пороге, когда ‚авила опомнилась.
     -- Љак же одну оставишь? Ђ ежели кто нагрЯнет?
     -- Ѓудь хозЯйкой, как у себЯ дома!
     -- ЃоЯзно мне, џрий Ќиколаевич, не свычно... Ђ она не придет?
     -- Љого  ты  боишьсЯ  теперь? --  Љосмач снЯл платочек  с  ее  головы и
погладил волосы. -- Ћна не придет, ноги заболели, с палочкой ходит.
     …му  хотелось обнЯть ее, да не позволЯл обычай: такаЯ ласка могла  быть
лишь при встрече, но никак не при расставании -- не поймет и напугаетсЯ...
     Џоклонились друг другу в поЯс.
     -- Ђнгела в дорогу.
     -- ЋставайсЯ с Ѓогом.
     * * *
     –елый месЯц  €риней €лиодорович ходил с гордо поднЯтой головой, потерЯв
к  ученому  всЯкий  интерес,  поэтому другие  скитники беседовали  неохотно,
однако Љосмач считал ту экспедицию самой удачной из  всех. Њысль, на которую
натолкнул его потомок древнего кнЯжеского  рода, вызревала так стремительно,
что он и сам был готов бежать из Џолурад по  всему ‘олЯному Џути, чтоб найти
подтверждение своим догадкам.
     €  сдерживала его мысль другаЯ: все, что он ни нароет, бродЯ по скитам,
придетсЯ  отдать  в  чужие  руки.  ђаньше  он  ничего  подобного не  ощущал,
напротив, было чувство  благодарности: „анила оставил  его на  кафедре,  был
научным руководителем кандидатской, защититьсЯ помог...
     ’огда он  еще не  знал, что  ‚асилию  ‚асильевичу  сделали операцию  на
легких  и  отправили  на  инвалидность.  ‡а  два  летних  месЯца  он  высох,
превратилсЯ в стручок, не выходил из дому и к себе никого не пускал.
     € вот когда начали собиратьсЯ в обратную дорогу, €риней чуть оттаЯл, ни
слова  не  говорЯ,  сам  обработал  стамеской  копыта лошадей, срезав лишнюю
роговицу, и овес подкидывал им  из своих запасов. ‘начала подумалось, хочет,
чтобы скорее ушли, а он пришел в зимовку, сел у порога, как чужой, пошевелил
бровЯми.
     -- ’ы менЯ  прости  ради  •риста, ћрий Ќиколаевич, -- заговорил, поднЯв
глаза. -- ѓермогешка сомустил, прельстил, анчихрист. Ђ Я тебЯ чуть с пути не
сбил...
     ‚се это говорилось в присутствии "жены"...
     -- Ѓог простит, €риней €лиодорович. ‚се мы не без греха...
     --  Џока останусь  Я  здесь,  и сыновей оставлю...  Ђ  дочку возьмите с
собой, пусть  учитсЯ. Ћна  в тЯгость  вам не будет. „етей у вас своих покуда
нет, так вместо дочери будет. Ђ поЯвЯтсЯ -- нЯнчить станет.
     Џредупрежденный ‚авилой, Љосмач ждал этого  разговора  и согласилсЯ  со
скрытой радостью.
     -- „обро, возьму твою дочку.
     -- ‘ ней Я соболей пошлю, на прокорм.
     ЋтказыватьсЯ было нельзЯ: странники щепетильно подчеркивали свою полную
самостоЯтельность и независимость -- сказывалсЯ неистребимый боЯрский дух!
     €риней  поехал  провожать их  до  переправы  через  ‘ым.  €  по  дороге
наконец-то  разговорилсЯ,  так что весь  остаток пути  до ‚оротилова  Љосмач
повторЯл про себЯ  истории и  колена боЯрских родов по всей ‘олЯной ’ропе от
семейских  староверов  на  востоке  до  поповцев  белокриницкого согласиЯ  в
ђумынии.  ‚авила заметила  это, однажды подъехала  сбоку,  стремЯ  в стремЯ,
спросила с затаенной страстью -- с такой же, как бороду ему медом мазала:
     -- ’ы что же. џри и Ќиколаевич, молишьсЯ всю дорогу?
     -- Њолюсь. боЯрышнЯ. -- отозвалсЯ он.
     * * *
     Џредседатель  воротиловского сельсовета был знаком ему  еще с  прошлого
года.  Ћтсюда Љосмач заходил  в  разведочный маршрут,  и еще тогда начальник
этот не понравилсЯ: хмурый, напыщенный, глЯдит на  тебЯ и  не видит,  ученый
ему,  не  ученый  --  все  равно.  € пока  Љосмач добивалсЯ  от  него, чтобы
взглЯнуть    на   старую,    еще   тридцатых   годов,   далеко   не   точную
сельскохозЯйственную карту,  выЯснил,  что  председатель  тоже  из кержаков,
только   давно   отставший   от   общинной   жизни,   слегка   образованный,
оцивилизованный и безбожник.  € еще  узнал, что точно такаЯ же карта висит в
хомутовке на леспромхозовской конюшне и не составлЯет никакой военной тайны.
Ќедолго думаЯ, ученый муж купил бутылку и очень легко выменЯл ее на творение
советской картографии.  Ќа сей раз  Љосмач сразу же поехал  на конюшню, сдал
лошадей, оставил своих спутниц в  хомутовке, а сам завернул в магазин и лишь
потом предстал перед властью. Џредседатель все понЯл, но заворчат:
     -- ‚от бы сразу так и в прошлом году. Ђ то бумажками трЯс...
     ’Януть было нечего, после первого стакана ученый муж изложил суть дела,
на что начальник сразу не ответил, а запер дверь и разлил  водку.  ЏомнЯ его
родову,  Љосмач  подгонЯть  не  стал:  кержаки-тугодумы  сразу   никогда  не
отвечали,  бываю, не  по  одному дню  манежили.  ‚ыпили  еще, и председатель
разлил остатки.
     -- ‡начит, выписать  свидетельство? -- наконец-то  переспросил вроде бы
длЯ порЯдка.
     -- Ќу или  бланк с печатью, остальное  сам напишу,  дело  нехитрое,  --
предложил ученый муж.
     ’от быстренько хлопнул свою порцию, взЯл стакан Љосмача и пригубил.
     --  Ѓланки  строгой  отчетности. ’ак что, парЯ, топай  отсюда,  пока  в
милицию не сдал.
     Љосмач  вышел из сельсовета, за  углом в  крапиве сунул  пальцы в  рот,
после чего еще раз наведалсЯ в лавку и принес две бутылки.
     --  Ђга!  -- обрадовалсЯ  председатель.  -- Ќо все  равно  метриков  не
получишь.
     Ќо когда  обе  бутылки  приговорили,  размЯк. Ќа удивление, он почти не
пьЯнел, а лишь багровел и духарилсЯ.
     -- „обро, выпишу. -- Ќо бланк не доставал -- „авай на руках потЯгаемсЯ?
     Љосмач  не  мог  поддатьсЯ  ем&gt; из  принципа,  ибо  еще не  встречал
человека,  кто  бы мог  его  завалить. €  испортил  все  дело.  Џредседатель
надулсЯ, как хомЯк, опорожнил  полбутылки  из  горлышка и сунулсЯ головой  в
диван. ‘пал он часа два от силы и проснулсЯ больной и свирепый.
     -- Ќаливай!
     -- Њетрики!
     -- ‘колько лет человеку?
     -- ‘емнадцать
     -- Ќовых не дам, старого образца надо.
     -- „авай старого!
     Ћн  попил  воды, глЯнул в зоревое окошко и  полез на карачках  в нижнюю
часть шкафа.  Џрежде чем нашел бланки метрик, выгреб целый мешок макулатуры:
пачку свидетельств о браке, внушительную стопку -- о смерти, после чего  сел
на полу, потрепал бумаги и сказал с глубокой философской тоской:
     -- Љто-то не родилсЯ, кто-то не женилсЯ, кто-то не умер...
     Ѓланки строгой отчетности,  но давно списанные  и  на всЯкий  случай не
уничтоженные,  лежали  там,  пожалуй,  лет  двадцать,   от  времени  и  пыли
состарились,  потускнели  и  выглЯдели как надо.  Џредседатель под  диктовку
выписал  свидетельство, шлепнул печать  и посоветовал  немного подержать  на
солнце, чтоб чернила выцвели.
     Љосмачу тогда  в  голову  не  пришло,  а  похмельный  председатель  или
схитрил, или не соображал, что одних только метрик мало, что должна быть еще
и регистрациЯ в соответствующей книге. Џолучилось, документ сделал, но так и
не записал в понимании кержаков, оставил без учета.
     ќто выЯснилось лишь в  городе,  когда Љосмач без особых хлопот прописал
‚авилу  у  себЯ и  повел  в милицию получать  паспорт.  Ђ там  то ли  что-то
заподозрили,  то  ли  правила  требовали  сделать  запрос  в   воротиловский
сельсовет -- запросили, и недели через две  оттуда пришел  ответ,  что такой
рожденной гражданки  не  значитсЯ.  Ќе зрЯ  грешил  на  председателЯ  €риней
€лиодорович,  видимо,  цивилизованный  кержак  таким  образом  сдавал  своих
единоверцев властЯм.
     ‹иповое свидетельство  изъЯли, прописку аннулировали и пришли  забирать
‚авилу,  но она за несколько минут  до того  почуЯла опасность,  выбежала на
улицу и  спрЯталась  на детской площадке. Џотом на квартиру  к Љосмачу  стал
ходить участковый, а среди ночи постовые  -- спрашивали о племЯннице и  чуть
ли  не  обыски  устраивали.  ЋбъЯснению,  что  она  уехала к себе в деревню,
милициЯ  не  верила,  кто-то  из  соседей  видел  ее и  стучал,  а  боЯрышнЯ
только-только привыкала  к  новому  образу жизни и изредка без сопровождениЯ
стала выходить во двор.
     ѓулЯли на  улице глубокой ночью или  под  утро,  когда спала милициЯ  и
самые рьЯные стукачи, все остальное времЯ ‚авила сидела взаперти, в каменных
стенах, однако не жаловалась, воспринимаЯ мир таким, какой он есть.
     Џожалуй, тогда  впервые Љосмач  почувствовал  назревающий  конфликт  со
средой обитаниЯ.
     ‚се это длилось месЯца полтора, милицейский натиск немного ослаб, и все
равно ни о какой учебе в  вечерней школе и речи  быть не могло уже по другой
причине.  Ћпределенный  уровень  образованиЯ у  ‚авилы  был,  но  совершенно
неприемлемый длЯ современной школы. Ћна  читала  и даже могла говорить (было
бы  с  кем!) на четырех мертвых  Языках, писала  полууставом или скорописью,
имела представление о физике, математике,  географии и  медицине,  но  такие
древние, что ее бы не  переучивать, а записывать  за ней, ибо, скорее всего,
она  черпала свои знаниЯ из устных или даже  письменных, но давно утраченных
источников.   Џричем   можно  было  четко  разделить  системы  их  передачи:
религиозные знаниЯ получались по мужской линии, а все остальные,  светские и
мирские, -- по женской.
     €  сделать  неожиданный,  весьма  важный   вывод:   уровень   знаний  у
непишущихсЯ странников на порЯдок выше, чем у старообрЯдцев других толков.
     ’еперь надо было строить учебу таким образом, чтобы сохранить  прежнее,
неповторимое образование и, главное, мироощущение девушки. ЌанЯть  домашнего
педагога при таких условиЯх оказалось не так-то просто: одних ‚авила боЯлась
и  не  воспринимала,  другие  после  двух-трех  занЯтий  отказывались  сами,
объЯснЯЯ тем,  что времЯ упущено и научить ее чему-либо невозможно.  Љое-как
удалось  разыскать  среди знакомых  своих  знакомых  репетитора-пенсионерку,
котораЯ сразу же понравилась и боЯрышне, и самому Љосмачу, поскольку владела
широким  учительским  профилем,  от  математики  и  физики  до  биологии   и
географии.  ‚се  гуманитарные  дисциплины он брал  на  себЯ,  в  том числе и
английский Язык, который знал, как все советские ученые.
     Љто кого учил, было вопросом. ‹ишь через полгода жизни под одной крышей
и каждодневного доверительного общениЯ Љосмач наконец-то  начал приближатьсЯ
к миру,  в котором  она существовала.  Ѓолее всего  поражала ее _зрительнаЯ,
младенческаЯ памЯть_. Ћна не училась в привычном смысле слова; она принимала
все, что видела,  слышала  и чувствовала,  как ребенок, способный в  течение
полутора-двух  лет  изучить,  осознать  законы  окружающего  мира и овладеть
речью. ’о  есть накопить  ту  базу  знаний, которую остаетсЯ  в течение всей
жизни лишь совершенствовать.
     € многое становилось понЯтным, например, каким образом странники ходили
‘олЯным  Џутем  на тысЯчи километров  по  территории …вразии, точно  попадаЯ
туда,  куда нужно.  ’ропы как таковой,  верстовых  столбов, вех,  затесок на
деревьЯх  не существовало, если  не считать  зимовий,  срубленных  кержаками
специально длЯ странников на расстоЯнии однодневного перехода друг от друга.
Ќо  ведь такую избушку или попутный,  затаенный скит надо отыскать в глухой,
непролазной  тайге!  Џри   этом  никто  никому  дорогу  не   показывал,  все
передавалось из уст в уста своеобразным Языком примет, позволЯющих свободно,
без карт  и  компаса,  ориентироватьсЯ в пространстве. ’ем же  объЯснЯлись и
феноменальные  способности неписах,  вышедших  из скитов  в цивилизацию.  Ќе
имеющий ни  одного класса образованиЯ и прежде кроме телеги никакой  техники
не  видевший  кержак  приходил на  буровую  к  нефтеразведчикам,  час-другой
наблюдал за действиЯми мастера у станка и сам становилсЯ за рычаги.
     ќто была  некаЯ особаЯ форма сознаниЯ, утраченнаЯ современным человеком
и позволЯющаЯ не одичать, даже существуЯ в полной изолЯции от мира.
     “же  к  апрелю  видавшаЯ виды  репетиторша  заЯвила Љосмачу, что ‚авила
может  сдавать  экзамены за  десЯтилетку хоть сейчас, но лучше  бы на этом и
остановитьсЯ,    ибо    начинаетсЯ    процесс    постепенной    утраты    ее
самодостаточности.
     -- Ќичего хорошего вуз ей не даст. Ћна талантлива до тех пор, пока есть
глубиннаЯ внутреннЯЯ гармоничность.  ‚  нашей системе высшего  образованиЯ и
студенческой среде  ей не уберечьсЯ, поломают  в два счета. …сли  продолжать
образование, то точно так,  как сейчас, частным, индивидуальным  порЯдком  и
очень осторожно. Ќо какой университет пойдет на это?
     Ђ надо было еще найти  школу, где согласились бы экзаменовать  ‚авилу и
выдать свидетельство о среднем образовании.
     €, разумеетсЯ,  сделать невозможное  --  каким-то образом  выправить ей
паспорт...
     „анилы на факультете уже не было, а на кафедре началась полнаЯ чехарда,
поскольку в воздухе витал дух  великих перемен. …ще недавно вполне достойные
люди, члены  партии  и  хорошие  специалисты  подсиживали  и ели друг  друга
живьем,  заведующие  менЯлись  каждые три месЯца.  ’ак что  Љосмачу пришлось
прыгать через  голову -- идти напрЯмую к декану. Џрофессор ђовда был человек
от  земли,  из  кузбасских  шахтеров,  считалсЯ  честным,  порЯдочным  и как
истинный  коммунист способным самостоЯтельно  принимать решениЯ. Џо  крайней
мере, если вмешивалсЯ в дела кафедры, то был вполне конкретный толк.
     Љосмач ничего не скрыл от декана, поведал все как есть, разве что скрыл
свою личную симпатию к девушке из скита, объЯснив все научным интересом.
     ђовду почему-то ничто не вдохновило.
     --  Ќадо  бы  уЯснить  одну  простую  истину,  -- сказал он.  --  ‚ремЯ
самородков прошло, а в  существование вундеркиндов Я не верю. ‡анимайтесь-ка
лучше своей докторской.
     ќто после  того как Љосмач битый час рассказывал о  том, как  на  наших
глазах исчезает  одно из величайших Явлений русской истории  -- раскол и его
последователи, самобытные, с особой  психологией и  представлениЯми  о  мире
люди, носители культуры, Языка и традиций семнадцатого века.
     Џротестовать, спорить с  бывшим шахтером не имело  смысла, однако  этот
человек был  силен  не  только в  университете,  но и всем городе  и мог  бы
довольно просто решить сразу все проблемы: и со сдачей экзаменов по школьной
программе, и с паспортом, и с поступлением хотЯ бы на заочное отделение, где
можно заниматьсЯ индивидуально.
     --  € все-таки  Я прошу:  пригласите  ее на собеседование. ’огда  можно
продолжить разговор.
     Џо  лицу, иссеченному и татуированному  угольной крошкой, было видно --
не хочет,  но  и  нет особого желаниЯ давать Љосмачу  возможность обращатьсЯ
выше, к ректору, с  которым у декана  были сложные отношениЯ,  тот  будто бы
выживал ђовду из университета.
     -- ‹адно, приводите свою девицу, -- мимоходом согласилсЯ декан и  резко
сменил тему: -- Љстати, почему Я не видел отчета по прошлогодней экспедиции?
     Ћтчет  Љосмач  написал   вскоре  после  возвращениЯ,  но,  как  всегда,
полуправду, то,  что могла видеть и слышать назойливаЯ ассистентка. € сделал
это по совету „анилы, вдруг разуверившегосЯ в своей воспитаннице. Њало того,
больной   ‚асилий  ‚асильевич   расщедрилсЯ   и   подарил  ему  кое-что   из
экспедиционных материалов, дескать, садись  и пиши диссер,  невзираЯ  ни  на
что, и защищатьсЯ поезжай куда-нибудь в ’омск, Ќовосибирск или Џитер.
     -- џ сдал  отчет на  кафедру,  -- объЯснил Љосмач.  -- ‚  том  числе  и
финансовый.
     -- Ђ что можете сказать о своей ассистентке? -- вдруг спросил ђовда. --
Љакое впечатление относительно ее перспективности?
     Џосле того  как Љосмач привел боЯрышню  из  скита, отношениЯ с Ќатальей
‘ергеевной испортились окончательно.
     -- Њы с ней не сработались, -- уклонилсЯ он от деталей, однако декана и
такой ответ удовлетворил.
     ‚ назначенный день  Љосмач повел  ‚авилу на собеседование. ‚ышли  рано,
чтоб соседи не видели, и долго брели прогулочным шагом по оттаЯвшему городу;
это была ее перваЯ  длительнаЯ экскурсиЯ. Ћн замечал, как боЯрышнЯ с детской
непосредственностью  рассматривает дома,  улицы,  машины  и  прохожих, и  не
ужасаетсЯ,   как  когда-то,  а  сама  будто  начинает  оттаивать.  Ќо  когда
приблизились к университету, испугалась, схватила за руку.
     -- џрий Ќиколаевич, пойдем домой? ’ут место нехорошее...
     Ђ  увидев  декана,  задрожала и  потерЯла  дар речи.  ђовда заметил  ее
состоЯние и  неожиданно  добродушно  пригласил  погулЯть  в  университетском
дендрарии.  ‚ лесу  ‚авила  немного  успокоилась,  но  на  вопросы  отвечала
односложно,  не  поднимаЯ  глаз. ’огда профессор  попросил  ћриЯ Ќиколаевича
оставить их  наедине, чем, пожалуй,  лишь усугубил  дело.  Њинут  сорок  они
гулЯли  по  дорожке взад-вперед, и Љосмач, прЯчась за  деревьЯми, видел, что
перепуганнаЯ и смущеннаЯ боЯрышнЯ в основном молчит, сцепив  руки на груди и
потупившись.  ќто  ее  состоЯние  было  известно:  она  молилась  и молитвой
очерчивала обережный  круг,  хотЯ  при  этом  все  слышала  и  вразумительно
отвечала на вопросы.
     Ќаконец ђовда позвал Љосмача и теперь попросил погулЯть ‚авилу.
     -- Ќичего выдающегосЯ Я не обнаружил,  -- рубанул уголек бывший шахтер,
-- если не считать определенных способностей к Языкам. Ќо это  не по адресу,
ведите ее в пединститут, там есть факультет иностранных Языков.
     --  Ћна не  раскрылась