        ђауль Њир-•айдаров. †ар-птица

---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright ђауль Њир-•айдаров
     WWW: http://www.mraul.nm.ru/index1.htm і http://www.mraul.nm.ru/index1.htm
     Email: mraul61@hotmail.com
     Date: 28 Sep 2005
     Џовесть представлена в авторской редакции
---------------------------------------------------------------


     "“мер  ’олЯ  —ипигин".  Ќуриев  трижды  перечитал текст,  не  вникаЯ  в
страшный смысл  слов. ђассыльный,  доставивший заполночь срочную телеграмму,
удивленно  смотрел   на  спокойное   лицо  Ќуриева   и  в  какой-то   момент
засомневалсЯ, не  напутал ли он  чего... Ќо  адресат взЯл протЯнутую ручку и
расписалсЯ в квитанции.
     -- —то случилось, ђаф? -- спросила спросонок жена из спальни.
     -- Џоздравительную телеграмму принесли,-- ответил он равнодушно. “ него
вчера и впрЯмь был день рождениЯ.
     --  Ћ  господи,  юбилЯр в возрасте  •риста,--  с иронией сказала  жена,
устраиваЯсь  поудобнее.  ‡аскрипели  пружины  старой кровати,  которую давно
следовало бы сменить.
     ’ридцать  три -- дата среднЯЯ, несолиднаЯ, да и  особых  успехов ко дню
рождениЯ  не  было, потому дома его  и  не отмечали. †ена поутру приготовила
завтрак, достала свежую сорочку, шепнула  за столом  "поздравлЯю" и чмокнула
Ќуриева в тщательно выбритую щеку.
     Џравда, на работе это стало поводом длЯ небольшого застольЯ в обеденный
перерыв,  который затЯнулсЯ  часа на три,  а позже всерьез  уже  никто  и не
работал:  мужчины  разбрелись  по  отделам  играть   в  шахматы,  а  женщины
чаевничали до конца рабочего днЯ...
     Ќуриев  с  телеграммой в  руках  зачем-то  зашел в  туалет,  машинально
спустил в бачке воду, а потом долго  сидел на краешке щербатой ванны тесного
совмещенного санузла.
     €з  открытой спальни  слышалось  не по-женски  тЯжелое,  с  присвистом,
сонное дыхание  уставшей за долгий день  жены. Ќуриев  потихоньку  прошел на
кухню, включил свет.
     "Ќаверное,  в таких случаЯх следует что-то  делать",-- подумал  он.  Ќо
ничего путного, благородного в голову не приходило, и от бессилиЯ памЯти ему
стало стыдно. ‚ голове мелькало что-то книжное, киношное, отчего становилось
еще муторнее.
     "„ожить до тридцати трех, стать отцом двоих детей,  вступить во  вторую
половину  жизни  и   не   знать,  что  сказать  вслед  безвременно  ушедшему
товарищу..." -- упрекнул он себЯ.
     €  вдруг  пришло  спасительное,  всплыло,  словно  кадр   из  фильма,--
помЯнуть... помЯнуть!
     Ќуриев достал  из холодильника початую  бутылку водки  и, налив  стакан
почти до краев,  как  когда-то наливал  ’олЯн,  выпил залпом, как  пили  они
давно, у себЯ в Њартуке, когда им вообще-то пить еще не следовало.
     Ќо его мучила и другаЯ мысль. Џочему его уведомили  о  смерти —ипигина,
кто  отбил  телеграмму?  Ќу,  второе,  пожалуй,  было  Ясно:  адрес  недавно
полученной квартиры  мог  быть только  у матери. Ќо зачем  извещать о смерти
—ипигина?  ‚едь  столько лет уже ничто их не свЯзывает,  далеко разошлись их
дороги, да и не виделись они уже лет десЯть.
     Њожно  было,  наверное, написать  об этом  скорбном факте в  письме. Ќу
вспомнил бы Ќуриев друга детства, школьного товарища, погрустил бы -- не без
этого...  Ђ  телеграмма,  она  же  к  чему-то  обЯзывала, требовала каких-то
действий.
     ‘онливость,  одолевавшаЯ  его   еще  несколько  минут  назад,  пропала,
несмотрЯ  на  выпитое  днем  и  опорожненный  сейчас  стакан,  голова  стала
удивительно Ясной. Ћн  прикрыл дверь спальни, зашел  в  комнату к  сыновьЯм.
Њальчики  спали беспокойно, как и мать, разбросав во сне руки,  сбив одеЯла.
Џока  Ќуриев  поправлЯл  подушки  и  прикрывал худые загорелые ноги  сыновей
легким одеЯлом, его неожиданно осенило:  "Љонечно, телеграфировала мать. „лЯ
матери мои друзьЯ остаютсЯ друзьЯми  в  любом  случае, даже если  между нами
годы размолвок,  если и  разошлись  наши  пути-дороги, даже если мы и  стали
совершенно чужими. ‚ памЯти матерей мы остаемсЯ неразлучными друзьЯми, как в
давние-давние отроческие годы... оттого и телеграмма".
     Ќо  эта  догадка ничуть  не успокоила  Ќуриева.  Ќаоборот.  Џочему  она
просила приехать  на похороны  (а иначе  телеграмму  он расценивать не мог)?
‚ообще-то Ќуриев понимал, почему  мать послала ему "срочную", и  оттого сник
еще  больше. Љонечно, он много  лет  не  был  дома,  мать не  видел, да  и с
друзьЯми давно не встречалсЯ. Ђ  ведь  их троица, "три  мушкетера",  была  в
Њартуке на  виду -- какое им прочили  будущее! Љак они  дружили --  дай  бог
всЯкому познать в  отрочестве силу и притЯгательность такой  дружбы! Ќо ведь
прошло,  пронеслось  золотое  времечко,  улеглась  боль,  смирилась  душа  с
потерЯми,  даже  не  веритсЯ  теперь, что  когда-то проклЯл он  с  юношеской
неистовостью закадычного дружка  -- ‹енечку. ’ак  зачем это  знать матери, у
которой, наверное, забот  невпроворот? ЏроверЯет, не закаменел ли  сердцем в
далеком  столичном городе сын, а проверка-то -- страшнее не придумать: ’олик
—ипигин.  ќх, мать!  Ќавидалась,  поди,  похорон в Њартуке, где не дождались
старики  деток  дорогих в скорбный  день,  вот  и вызвала на чужую панихиду.
ЏоследнЯЯ догадка была страшной, и Ќуриев к утру твердо сказал себе: "…ду".
     ‘казать,  душой  решитьсЯ  -- еще  не все.  ЏовЯзан взрослый человек по
рукам и  ногам:  работа, жена,  дети, семейный  бюджет... Ђ  если сидишь  на
зарплате в  сто пЯтьдесЯт, кормишь двух ребЯтишек,  тут самые свЯтые  порывы
души  осуществить  нелегко. €  совершаЯ  в  общем-то  благородное  дело,  он
выглЯдел  далеко  не благородным в  глазах администрации,  когда выклЯнчивал
недельный  отпуск  без  содержаниЯ  по  телеграмме,  не  заверенной  врачом.
‚добавок неожиданнаЯ поездка  пробивала брешь в семейном бюджете, и в глазах
жены он выглЯдел уж совсем бесчеловечным, ибо мечта о долгожданном отпуске в
местном пансионате становилась  длЯ них почти иллюзорной.  ‚ общем, выслушав
немало  упреков и на работе, и дома, Ќуриев в тот  же день к обеду  улетел в
родные краЯ.
     „о Њартука,  крупного районного  центра,  из города пришлось добиратьсЯ
еще два часа автобусом. ЏрЯмо с автостанции с дорожной сумкой в руках Ќуриев
пошел  к  —ипигиным.  ђайцентр  в  последние  десЯть  лет  сильно  разроссЯ.
—ипигины, как и Ќуриевы, были старожилами Њартука, и поэтому дома  их сейчас
оказались в  центре поселка. „вор —ипигиных -- рЯдом с кинотеатром, где мать
’олика, тетЯ Њаша, работала  билетером. ’огда им казалось,  что нет на свете
лучше ее должности: каждый день можно смотреть кино! Ѓесплатно!
     ‚ечерело. ‚озле кинотеатра толпилсЯ народ,  а во дворе у —ипигиных было
безлюдно. Ќуриев с сожалением подумал, что опоздал. “ пустой собачьей конуры
стоЯла  грЯзнаЯ  табуретка, и  Ќуриев,  ничего не  соображаЯ, присел,  сразу
почувствовав, что устал.
     Џрислонившись спиной к  шершавому стволу старого  карагача, к которому,
судЯ по ободранной внизу коре,  привЯзывали  собаку, он с грустной нежностью
оглЯдывал знакомый двор, который некогда знал не хуже своего.
     -- ђафаэль! ђафаэль! -- раздалось вдруг за спиной.
     Ћт калитки к нему спешила стараЯ грузнаЯ  женщина. ‘толкнувшись с  этой
женщиной где-нибудь на улице, он врЯд  ли узнал бы в ней мать своего  друга.
Ћни обнЯлись, и она  долго  плакала на  его  плече и  что-то говорила сквозь
слезы, но Ќуриев ничего не слышал, мысли  его унеслись  далеко-далеко, в  то
времЯ,  когда  этот  могучий карагач был  тонким,  беззащитным саженцем, эта
женщина -- молодой, красивой и острой на Язык билетершей, а он сам -- юным и
беззаботным, и когда всЯ жизнь, казалось, еще впереди.
     ‚ытерев глаза платком, тетЯ Њаша сказала тусклым голосом:
     -- “спел, успел...
     € видЯ растерЯнное лицо Ќуриева, добавила:
     --  Џохороны завтра  утром. ‚  десЯть. †дем  дочку из Ђлма-Ђты. ‹юсю-то
помнишь?
     ђафаэль  кивнул, припоминаЯ, что  у ’олика  действительно была  старшаЯ
сестра.
     -- •очешь увидеть его? -- спросила неожиданно тетЯ Њаша.
     --  „а,  конечно,-- как-то торопливо, без  подобающей минуте скорбности
ответил Ќуриев, хотЯ этого ему совсем не хотелось.
     ‚ центре комнаты, мало  изменившейсЯ с тех пор, как он  здесь бывал, на
том  самом столе,  где  "три  мушкетера"  резались  когда-то в  карты, стоЯл
некрашеный  гроб  из  свежеструганных досок.  Љнижное,  киношное  восприЯтие
смерти продолжало  довлеть  над ђафаэлем, и он машинально припомнил высокие,
роскошные, лакированные гробы из западных  фильмов, и оттого  гроб  —ипигина
показалсЯ ему нелепым. Ћн почему-то напоминал деревЯнный балконный пенал длЯ
цветов.
     ‚ зале  стоЯл душный полумрак,  окна были занавешены,  только  у старых
икон  в  передних углах  комнаты,  жарко  коптЯ,  оплывали свечи. ’етЯ  Њаша
откинула марлю, прикрывавшую лицо сына. € в тот же миг ђафаэль закрыл глаза.
Ћн не видел  —ипигина десЯть  лет,  знал, что  в тюрьме  его  дважды  крепко
избивали, и от этих  побоев у него на  лице остались  следы. Ќо  он не желал
этого видеть. Ћн хотел, чтобы ’олик осталсЯ в его памЯти таким, каким он его
знал...

     Њать словно и не ждала его,  но видно было: приезду сына  обрадовалась.
Џросидели  они  за  самоваром  на  летней  веранде  допоздна. ђазговор шел о
—ипигине. „аже  о внуках она справилась вскользь. ђассказываЯ о  ’олике, она
потихоньку плакала, часто вытираЯ краешком платка блеклые старушечьи глаза.
     "Џожалуй, о  нем  она  знает больше,  чем  обо  мне",-- думал  ђафаэль,
внимательно слушаЯ мать. Ќемудрено. ’олика  она  знала с детских лет,  вырос
тот у нее на глазах, бывал ежедневно у них  дома, да и последующаЯ его жизнь
не была тайной. ‚ маленьких  местечках  все на  виду, хочешь  утаить  --  не
утаишь,  а —ипигин,  тот не  таилсЯ, жил нараспашку. Љ тому же работала мать
всю жизнь нЯнечкой в больнице, куда все слухи рано или поздно стекались.
     --  Ѓедный  ’олЯ,  бедный  ’олЯ,--  горестно прерывала рассказ  мать, и
ђафаэль только молча кивал головой, соглашаЯсь с ней.
     --  €  умер-то от болезни, от которой  сейчас не  умирают, от ангины. ‚
последнее времЯ шоферил, изредка помогал мне: то углЯ подвезет, то удобрений
на огород,  то глины --  дом  подмазать. џ тут  же самовар  ставлю, пока  он
разгружаетсЯ, значит.  ‘  детства  любил  он  у  нас  чаевничать.  ’ак  вот,
раздобыл,  значит,  ’олик  длЯ  механиков нашего пивзавода  какую-то  важную
железку, денег за услугу брать не стал. ’е на радостЯх да  в благодарность и
предложили  ему  целую неделю  бесплатно  пить  отборное пиво в  подвалах, к
которым,  кроме районного начальства и  гостей сверху, никого не подпускают.
Џиво-то ледЯное. Џривезли его ночью в больницу с  высокой температурой.  Ђ к
обеду он скончалсЯ. “же по дороге домой Я тебе телеграмму послала...
     ‘реди ночи ђафаэль неожиданно проснулсЯ, долго ворочалсЯ с боку на бок.
Ћн потихоньку встал, оделсЯ, стараЯсь не шуметь, вышел  во двор. Ќочь шла на
убыль.  Ќе  замечаЯ  ночной прохлады,  сшибаЯ  росу с одичавших роз и  давно
отцветшей  сирени, он выбралсЯ на улицу. Ќуриев решил пройтись по  безлюдной
главной  улице  села.  Ћн  неспешно  шел вдоль сонных дворов,  припоминаЯ их
хозЯев.  €  памЯть  вдруг сама  вернулась  к  той  Яркой, незабываемой  поре
детства, когда у него еще была кличка Њушкетер.
     ‚ детстве их было  трое --  неразлучных друзей. ‡нали  они друг друга с
малолетства, а  сошлись,  кажетсЯ,  школьниками.  ‚ году пЯтьдесЯт  пЯтом на
берегу  речки  €лек,  возле  казахского  аула  †анатан  построили пионерский
лагерь, который  служит  детворе  и по сей  день,  потому что строили его  с
любовью, добротно, с верой в долгую и крепкую жизнь.
     ‚ том пионерлагере —ипига, самый  отчаЯнный из троицы, бесстрашно шарил
в реке по рачьим норам. ‹овили  раков ночью,  тайно, с  помощью керосинового
фонарЯ  или  факела. ”акельщиком всегда был ‹енечка, называвший себЯ  жрецом
огнЯ, а  ђафаэль таскал  ведро. —асто,  кроме  раков, —ипига  ловил  сонных,
жирных налимов  -- тогда река еще была богата ими. ђаков варили здесь же, на
берегу,--  дело быстрое. €ногда на  такие полуночные трапезы  они приглашали
девчонок,  клЯтвенно  заверЯвших,  что  не  выдадут  тайны  ночных  вылазок.
„евчонки  днем  охотно соглашались,  но, когда наступала ночь, ребЯта тщетно
вызывали их условными сигналами: избранницы то ли не могли разорвать сладких
пут  сна,  то ли  оказывались отчаЯнными  трусихами. Џройти,  крадучись,  по
территории  лагерЯ,  пробежать  сквозь черноту мрачного, шелестевшего каждым
листком  леса к темной реке,  где в затонах  глухо плескалась крупнаЯ  рыба,
было выше их сил, хотЯ посидеть у огнЯ  и отведать  раков им очень хотелось.
’ам же в лагере трое друзей получили от физрука прозвище -- "три мушкетера".
”изрук был неистощим на выдумки:  организовывал рыцарские  турниры, поединки
фехтовальщиков с выбыванием. €х  троица всегда выходила  в финал. ‚  Њартуке
выросло несколько пЯтиборцев международного  класса,  и Ќуриев, натыкаЯсь на
фамилии  землЯков в  газетах,  всегда  вспоминал пионерский  костер в ночи и
глухой голос физрука, бывшего фронтового разведчика, рассказывавшего легенду
об офицере,  доставившем в штаб пакет чрезвычайной важности. —тобы выполнить
задание,  офицеру  пришлось  скакать  на коне,  стрелЯть, фехтовать,  плыть,
бежать  -- словом,  преодолевать  множество преград. ‹егендой, романтическим
ореолом литературных героев он приобщал бледных, плохо кормленных тонконогих
мальчишек послевоенных лет к спорту, к самосовершенствованию...
     "Џридет ли физрук на похороны?" -- мелькнула вдруг мысль у Ќуриева.
     Ќаверное,  компаниЯ  могла  распастьсЯ или,  наоборот,  увеличитьсЯ: уж
очень многие набивались к ним в  друзьЯ-приЯтели. Ќо тогда,  по малолетству,
им это очень льстило. ’ри мушкетера...
     “чились все трое на хорошо, правда, приходилось Ќуриеву труднее: он был
на год старше и училсЯ классом выше. Џри случае он всегда помогал —ипигину и
‘олнцеву.
     ‘афура-апай и тогда работала в больнице из-за  какой-то неистовой любви
к больным. ‚рачей  она  обожала:  впрочем,  и они  за  преданность  медицине
платили ей тем же. ђазговоры дома  постоЯнно  были о  больнице, поликлинике,
врачах,  операциЯх...  €  конечно же,  она хотела  видеть единственного сына
только  врачом. „лЯ такой  мечты  были  свои основаниЯ: в  школе сын  шел на
золотую медаль, медицинский институт находилсЯ рЯдом, в Ђктюбинске.
     ‘амому  Ќуриеву из  всей  интеллигенции  Њартука  врачи нравились более
всего:  была в них какаЯ-то притЯгательнаЯ  сила, он даже подражал в мелочах
молодому  хирургу Ђману „арбаеву. Ћб операциЯх „арбаева много  говорили, его
приглашали в лучшие клиники Ђлма-Ђты.  „арбаев, местный, из  Њартука, жил со
своими стариками, которые ни на какие столичные блага не променЯли бы степь.
ЉажетсЯ, тогда же, во времена волнений,  свЯзанных с взрослением, надеждами,
мечтами, было окончательно решено,  что  ђафаэль станет врачом. Ћб этом  он,
разумеетсЯ, сказал  товарищам.  ’е,  особенно не  раздумываЯ,  тоже изъЯвили
желание  стать медиками.  ‚рачей  в  Њартуке  уважали,  даже  самых  молодых
величали по имени-отчеству, так что  выбор этой  профессии одобрил бы каждый
-- хоть учителЯ, хоть родители.
     Ђ  заманчивее  всего  было  то,  что  несколько лет  они  будут жить  в
Ђктюбинске вместе и, быть может, получать повышенную стипендию. Ћна казалась
им громадной -- аж дух захватывало.
     ‚ девЯтом  классе они  уже ходили на  танцы,  зимой  --  в районный дом
культуры,  летом --  в  парк. ‚ тот год впервые  в  Њартуке на  танцах играл
эстрадный  оркестр.  Ћрганизовал  оркестр  при  доме  культуры врач-терапевт
‚иктор Ђлександрович Ѓудко.
     ’анцы  редко  обходились  без драк,  особенно свирепствовали  ребЯта из
училища механизаторов.
     ђебЯтам  из  училища  "мушкетеры"  казались  чистоплюЯми,  маменькиными
сынками:  всем было известно, что  они  готовЯтсЯ  поступать  в  медицинский
институт.  Ћсобенно  не нравилось  механизаторам  то,  что они  держатсЯ как
братьЯ.  ’о ли  проверЯЯ  их дружбу,  то  ли  вымещаЯ  на них злобу, будущие
механизаторы  постоЯнно цапались с  "мушкетерами". "’ройка" поначалу уходила
от драк. Ќо стычка была неминуемой, и "мушкетеры" готовились к ней.
     ‘амый отчаЯнный драчун Њартука  Ђльтаф ‡акиров, одноклассник Ќуриева по
прозвищу ’орпеда, знаЯ, что "мушкетеры" сшибутсЯ  с "ремеслухой",  предложил
ребЯтам  несколько  уроков  рукопашного  боЯ.  Ђльтаф  заверил,   что,  если
"мушкетерам" придетсЯ худо, он непременно  вмешаетсЯ в драку на  их стороне.
’орпеда слов на ветер не бросал, друзьЯ знали это.
     “роки Ђльтафа день  ото  днЯ  придавали им все  большую  уверенность  в
собственных  силах. ‚ечный  троечник,  ‡акиров обладал незаурЯдным талантом:
режиссера, тренера, каскадера. ‚ Њартуке о самбо, каратэ, джиу-джитсу, дзюдо
только  слышали, а  ’орпеда уже  имел о них  достаточное представление. "‚ам
легче втроем",-- внушал он  и учил "мушкетеров" тактике групповой обороны, в
нужный  момент  переходившей   в  стремительное   нападение.  Ћн  научил  их
молниеносным  подсечкам, ударам в солнечное сплетение, ударам головой -- "на
калган", по его выражению.
     „ратьсЯ, конечно, "мушкетерам" пришлось  не раз и не два, и не всегда с
"ремеслухой";  но  они ни разу не  дрогнули, не  побежали, никто  не  подвел
товарища, и  это еще больше сблизило  их.  ‚ Њартуке с самой весны мальчишки
сутками просиживают на  улице. €  в последнее школьное  лето  ночи  напролет
"мушкетеры" сидели у кого-нибудь во  дворе, строили самые невероЯтные планы,
а  утром бежали  на  станцию разгружать  вагоны: подрЯды  устраивал  им отец
—ипиги.
     Ђ ночью опЯть разговоры, планы, мечты...
     Ќуриев еще  никого  не  хоронил.  —ипига был  первой, горькой  утратой,
коснувшейсЯ его. “тром  он взЯл в сарае  две лопаты  и направилсЯ к русскому
кладбищу. Џо  дороге  повстречалсЯ  с  матерью:  ‘афура-апай  возвращалась с
дальнего пастбища, сегоднЯ был ее черед выгонЯть коров.
     “знав, что  сын  идет  на похороны, вернула его домой, объЯснила, что у
русских  хоронЯт  не так, как у  татар:  могилу роют могильщики,  а  не всем
миром, как принЯто у мусульман.
     Љогда к  десЯти Ќуриев подошел к дому  —ипигиных, во дворе и в переулке
было многолюдно. …два  он миновал калитку, какаЯ-то тетка подхватила его под
руку  и торопливо повела в дом, на ходу расталкиваЯ людей  и неизвестно кому
объЯснЯЯ: "’олика дружочек, дружочек ’олика... €здалека приехал... "
     ‚ойти в дом не успели: выносили...
     …два  поЯвилсЯ  в  низкой двери  край  открытого  гроба, тетка  глазами
показала  Ќуриеву,  что  ђафаэлю следует  поддержать его: видимо,  так  было
кем-то решено, и толстый незнакомый мужчина без слов уступил ему свое место.
Љ машине, устланной потертым красным ковром, в которой уже голосили старухи,
гроб  несли  медленно,   сквозь  неожиданно  начавшийсЯ   во  дворе  плач  и
причитаниЯ.
     Ќуриев заметил: гроб несет и сильно постаревший Ђльтаф.
     Њашина медленно тронулась, и неожиданно длЯ Ќуриева заиграл не совсем в
лад духовой оркестр. ’ак, под траурные  марши, заглушавшие плач  и  стенаниЯ
старух, они дошагали до заовражного кладбища.
     “ могилы, показавшейсЯ Ќуриеву огромной, стоЯл дрЯхлый поп. ђиза на нем
висела,  как  на  колу. "†ив  еще батюшка",-- почему-то  обрадовано  подумал
Ќуриев.
     Љ ногам  попа и  опустили гроб.  Љогда  батюшка  начал осенЯть  крестом
покойника, плач и  причитаниЯ разом  стихли. Ќуриев  стоЯл в плотной  толпе,
близко  к могиле, не отрываЯ глаз  от гроба,  и вслушивалсЯ в  слабый  голос
старика.
     ‚друг кто-то положил ему на плечо тЯжелую руку и прошептал на ухо:
     -- ‡дравствуй, ђаф!
     Ќуриев, узнавший голос ‘олнцева, хотел было скинуть руку с плеча, но, к
счастью, успел сообразить,  что  сейчас не времЯ и  не место сводить  личные
счеты, а уж по отношению к мертвому —ипиге это было бы полным свинством. ’ак
они   и  стоЯли  вместе,  и  всем  казалось,  что  ‹енечка  утешает   друга,
прилетевшего издалека. Ђ у Ќуриева только теперь шевельнулось что-то в душе;
дошло до него, что хоронЯт не только друга,  но и часть его жизни, к которой
возврата нет, и не было ему сейчас дела до ‘олнцева.
     Ќуриев  плохо помнил, как помогал опускать  гроб, как сбрасывал тЯжелой
грабаркой  землю, глухо  ударЯвшуюсЯ  о  деревЯнную крышку. ЋчнулсЯ;  увидел
Ђльтафа,  вешавшего  на  свежевыкрашенный  крест  на  могиле  ’олика рулевое
колесо.
     Ђльтаф, перехватив удивленный взглЯд Ќуриева, сказал:
     -- Ћн был шофером и хорошим человеком. Ќу, идемте, ребЯта, помЯнем...
     ‡акиров обнЯл за плечи  ђафа и  ‹енечку, и втроем  они медленно пошли с
кладбища.
     ‘тол  длЯ них был накрыт отдельно  в глубине двора, на огороде. •отЯ  и
выпивки, и закуски на столе было предостаточно, Ђльтаф ненадолго отлучилсЯ и
вскоре вернулсЯ с бутылкой коньЯка и тЯжелой кистью винограда.
     -- Ћт ‹юси,--  сказал  он, разливаЯ коньЯк, как  привык, на три  равные
части. Ќуриев заметил, как  ‘олнцев  сделал недовольное лицо,  но, видЯ, что
ђаф потЯнулсЯ к стакану, тоже поднЯл свой, и они молча, не чокаЯсь, выпили.
     ‚о двор приходили и уходили те, кто  хотел помЯнуть землЯка, а они  все
продолжали сидеть.  Љ  их  столу подходили:  директор  школы,  физрук, ‹юсЯ,
прилетевшаЯ из  Ђлма-Ђты,  мать ’олика,  еще кто-то,  кого Ќуриев  не  знал.
‚месте со всеми он поминал —ипигина. “же отвели в дом  захмелевшего Ђльтафа,
а Ќуриев, хотЯ и пил много, не пьЯнел.
     Ќа какое-то времЯ они остались  за столом  одни,  и ‹енечка рассказывал
ему о —ипиге -  то, о  чем  не знал или позабыл сказать захмелевший  Ђльтаф.
„важды  у стола поЯвлЯлсЯ шофер ‘олнцева, показываЯ своим  присутствием, что
пора бы и уезжать, но ‹енечка  его словно и не видел. Љогда шофер замаЯчил в
третий раз, нервно поигрываЯ  ключами, ‘олнцев заторопилсЯ: видимо, в городе
его ждали дела.
     -- Љогда отбываешь? -- спросил он, вставаЯ из-за стола.
     -- Џослезавтра,-- ответил Ќуриев. -- Ђ что?
     --  Џослезавтра  суббота,  улетишь  в  воскресенье,--  ответил,  словно
приказал,  ‘олнцев.  Ћн  протЯнул  Ќуриеву  глЯнцевую  визитную  карточку  и
добавил: -- Ћ билете и гостинице не беспокойсЯ. Џодойдешь к администратору и
скажешь -- от ‹еонида џковлевича. ‚ субботу жду.
     „ома,  шарЯ по  карманам  в  поисках  сигарет,  Ќуриев  достал визитную
карточку, про  которую уже забыл. Ќа добротном глЯнцевом  картоне значилось:
"‘олнцев ‹еонид  џковлевич.  •ирург, кандидат  медицинских  наук, заведующий
ѓорздравом".  Ђ  ниже,  помельче,  телефон  и  адрес.  "•оть  один  оправдал
надежды",-- просто,  без  зависти, подумал Ќуриев, хотЯ о том,  что  ‘олнцев
преуспел, он слышал.
     Ќашлись сигареты, и  мысли о  ‹енечке  улетучились:  сегоднЯ  был  день
—ипигина.
     Ѓеда подкосила ’олика на втором курсе мединститута, через полгода после
того, как Ќуриева неожиданно призвали во флот. —ипига вдруг хорошо заиграл в
баскетбол, все свободное времЯ проводил в спортзале, а к концу первого курса
попал в сборную института. Ћднажды осенью, после игры, он решил принЯть душ;
в  душевой  холод был лютый,  да и  вода  ледЯнаЯ, а —ипига то ли  уж сильно
разгорЯчилсЯ и остывать ему  было некогда, то ли,  как  обычно, покуражитьсЯ
решил.  ‚  общем,  принЯл  он  душ под  улюлюканье  команды,  а  к вечеру --
температура сорок. Љто-то из умников еще лед  к голове всю ночь прикладывал.
“тром его без сознаниЯ  увезли в больницу. Њенингит. Џочти год провалЯлсЯ по
больницам, чудом осталсЯ  жив,  выписалсЯ с инвалидностью.  Ћб учебе  и речи
быть не могло -- никакого умственного напрЯжениЯ. …ще год провел в санатории
в Ѓоровом. ‚ернулсЯ домой, жил на грошовую пенсию, сидел на шее у матери. Ќо
организм молодой, сильный,-- начал —ипига поправлЯтьсЯ, только глаза немного
косить стали.  ”изрук школьный вновь его в спортзал затащил,  разработал длЯ
него специальный комплекс упражнений. —ерез полтора года инвалидность снЯли,
признали годным к  работе. —ипигиных в Њартуке знали, да и беда не  оставила
людей  равнодушными:  директор  районного  банка предложил ’олику  должность
инкассатора.  „ело нетрудное -- раз  в день,  к вечеру, собрать  в магазинах
выручку  и доставить в банк. Ђ магазинов в Њартуке-то всего пЯть.  ‚  общем,
согласилсЯ ’олик, и жизнь, вроде, стала налаживатьсЯ.
     ‚новь беда  подкараулила его через год. Ћднажды вечером, когда на танцы
только  начал  стекатьсЯ  народ,  кто-то  из  соседских  ребЯт  наткнулсЯ  у
цветочной клумбы в глубине парка на валЯвшегосЯ без сознаниЯ —ипигина, рЯдом
лежала  пустаЯ  инкассаторскаЯ  сумка.  Људа   девались  пЯтнадцать   тысЯч,
следователю он объЯснить  не мог. ђасследовали это чрезвычайное длЯ  Њартука
событие долго и тщательно специалисты из области, и кончилось оно длЯ —ипиги
восемью годами тюремного срока.
     ‚ тюрьме  —ипигин не  попал  в струю,-- характера он был  своенравного,
насилиЯ  над собой  не  терпел. „важды  его переводили из тюрьмы  в  тюрьму,
потому что дралсЯ он  с тамошними паханами насмерть.  ‚ драках этих ему  так
изуродовали лицо, что когда он, досрочно, через шесть лет, освободилсЯ, мать
не узнала его.
     Џосле тюрьмы ’олик  шоферил на автобазе, неожиданно длЯ всех женилсЯ на
какой-то  приезжей  с  двумЯ  детьми.  Ѓаба  попалась  вздорнаЯ,  крикливаЯ,
любительница выпить. ‚  громких и неприглЯдных скандалах прожил он с ней два
года, развелсЯ, и тут такаЯ нелепаЯ смерть.
     Ќа  другой день,  когда мать  ушла  на  работу,  Ќуриев  открыл сундук.
•отелось  почувствовать запах  сандалового  дерева,  а  дохнуло  из  старого
китайского  сундука  прожитой  жизнью:  детством,  коротким   студенчеством,
трудной службой во флоте.
     ‚ сундуке, в  который он  заглЯдывал  лет десЯть назад, лежали какие-то
странные вещи. Ћн-то хорошо помнил, что хранила в нем мать. ’еперь же здесь,
словно длЯ  будущего  музеЯ,  были собраны  все его вещи,  оставшиесЯ  дома.
Љниги,   в  основном,  по  медицине,  что   покупал  он,  будучи   студентом
мединститута. ‚  узком  боковом отсеке  увидел  складной  перочинный  ножик,
который считал давно утерЯнным и о котором в свое времЯ долго сожалел. ‹ежал
там  компас и потрепаннаЯ  колода  карт,  значок  Ѓѓ’Ћ,  тут  же  находилась
коробочка  из-под  вазелина  с  рыболовными  крючками. Ѓелое  кашне, пестрые
галстуки,  бархатнаЯ  бабочка, старые перчатки -- это  были вещи его прошлой
жизни, вещи, которые он с трудом припоминал.
     ЏеребираЯ  книги,  он  наткнулсЯ  на  толстый, в  сафьЯновом переплете,
альбом с фотографиЯми, который завел с первой же стипендии: была тогда такаЯ
альбомнаЯ мода. Ќа первой  же наугад открытой странице  -- большаЯ студийнаЯ
фотографиЯ  троицы. Ћн  сидел на  стуле,  закинув ногу на ногу, а —ипигин  и
‘олнцев стоЯли у него за спиной, положив руки ему на плечи.
     ‘туденческие  фотографии чередовались с флотскими.  ”лотских  оказалось
немного: он,  переросток, служивший не со своими одногодками,  да еще бывший
студент,  долго длЯ многих  оставалсЯ  чужаком. ’олько годы и труднаЯ служба
притерли морЯков друг к  другу,  и  фотографии  в основном были третьего или
четвертого  года. Ќуриев и  до службы  не  был балагуром и  весельчаком, как
—ипигин, а на флоте и вовсе замкнулсЯ -- за глаза его называли "молчуном".
     Ќеожиданно он наткнулсЯ на пожелтевший любительский снимок. Љ парадному
входу института по широкой  мраморной лестнице поднималась хрупкаЯ девушка с
книжкой  в  руке.  ‘нимок  был  сделан издалека и  неумело, главным  в кадре
оказалсЯ величественный парадный вход.  ‚етер  слегка взбил  подол  широкой,
модной в то времЯ юбки и растрепал густые длинные  волосы. Џожалуй, длЯ того
чтобы разглЯдеть  девушку на плохо отпечатанной фотографии,  а уж тем  более
увидеть книжку, растрепанные волосы, юбку-колокол, нужен был зоркий глаз, но
Ќуриев  видел не  фотографию,  он вглЯдывалсЯ в  тот  давний, ветреный  день
осени. ‚се вставало перед глазами  как  наЯву: желтый  с белым фасад зданиЯ,
золотистые,  лакированные парадные двери,  розоватый  с  темными  прожилками
мрамор изЯщной лестницы, багрЯные кленовые листьЯ...
     Ћн долго смотрел  на  фотографию,  словно пытаЯсь  остановить  девушку,
заглЯнуть ей в лицо, но это ему не удавалось, как не удавалось  заглЯнуть ей
в   лицо  в  тех  редких   снах,   когда  она  ЯвлЯлась   ему   из   давней,
счастливо-мучительной жизни.
     Ћн забыл  ее  лицо.  Ћн  не помнил  лица  любимой! Ћн  помнил  все, что
относилось к ней:  ее платьЯ, ее шубку,  помнил улицу и номер ее дома, номер
телефона,  мог  вдруг  вспомнить  заколку в ее  тЯжелых  каштановых волосах,
помнил ее купальный  костюм,  когда  единственный раз  встретилсЯ  с ней  на
городском плЯже,  зеленый  шарфик, развевавшийсЯ вокруг разгорЯченного лица,
когда  она  неумело  пыталась крутить "волчок" на катке. ‹ицо ушло из памЯти
начисто, его словно выкрали однажды,  хотЯ  там, на подводной лодке, девушка
снилась  ему  каждый день. ‘нилась  милой,  доброй, как в  те редкие дни  ее
любовного отношениЯ к нему. Џриходила в знакомых платьЯх, в знакомые  места,
смеЯлась, как всегда, много шутила,  но никогда больше он  не видел ее лица,
ее глаз, хотЯ в снах он не раз пыталсЯ заглЯнуть ей в лицо.
     …сли кто-нибудь  и попыталсЯ  бы нарочно придумать тЯгчайшее наказание,
то более жестокого и мучительного  длЯ Ќуриева выдумать было  нельзЯ. “ него
сохранились фотографии одноклассниц, сокурсниц, девушек, которым он нравилсЯ
в  институте,  на  флоте  в  далеком  Њурманске,  но  не  было  ни одной  ее
фотографии, кроме этой пожелтевшей любительской карточки.
     Ќуриев вынул из  альбома фотографию девушки у парадного  входа. Ћн и не
думал завтра ехать в  город,  останавливатьсЯ  в  гостинице и  встречатьсЯ с
‘олнцевым.  ѓород теперь был ему  чужим,  это когда-то, давно,  особенно  на
флоте, от  одного упоминаниЯ о нем у  Ќуриева замирало сердце, и как рвалась
туда душа  -- не  высказать! ‚едь там жила она,  его  любимаЯ -- ѓалочка.  Ђ
теперь  и  следов  ее  там  не  отыскать,  замели  их  февральские  поземки,
запорошило сыпучим  песком злых  степных  суховеев,  смыло весенними ливнЯми
многих лет...  Ђ  ‘олнцев? —ерез столько лет выЯснЯть отношениЯ -- все равно
что после драки кулаками махать.
     "‡ачем возвращатьсЯ в прошлое, трогать старую рану? Џосмотри  на себЯ в
зеркало...  Џри твоих ли заботах  да  проблемах  мучитьсЯ давними  любовными
историЯми?" -- иронично спрашивал себЯ Ќуриев.
     Ќо памЯть, которую  он,  как злую  собаку, хотел усадить на  короткую и
прочную цепь, то и дело убегала в прошлое.
     ‚первые он увидел ѓалочку на осеннем балу, что по традиции давали тогда
в медицинском в честь первокурсников.
     ‚ темном  вечернем  платье с  глубоким  вырезом  на  груди, с тщательно
уложенными  волосами,  она мало  походила на студентку, а по  меркам Ќуриева
казалась просто кинозвездой. Ќикогда ему больше не приходилось видеть вблизи
такую  красивую  и  так  одетую  девушку.  ђафаэль  знал,  что  ее  окружают
институтские знаменитости:  известные  трубачи  братьЯ ‹арины,  баскетболист
Њандрица, чемпион республики по боксу Љайрат Ќургазин, был среди них  и поэт
‚алентин Ѓучкин. Ѓучкина ђафаэль знал --  тот  жил  в общежитии,  в соседней
комнате.
     ‘мельчакам со стороны,  приглашавшим  ее  танцевать,  она отказывала, а
танцевала с —ерниковым, высоким молодым  человеком, популЯрным не  только  в
институте,   но  и   в   городе  эстрадным  певцом.  ’огда  в  концерте  длЯ
первокурсников он спел  в сопровождении джаза  популЯрный  "‚ишневый сад"  и
несколько  грустных песен  на  английском Языке, названий которых ђафаэль не
запомнил.
     "‘ кем же ей и танцевать, как не  с ним? -- безнадежно думал Ќуриев, но
глаз оторвать от нее не  мог. € вдруг, когда заиграли "Ђрабское танго" и зал
вмиг оживилсЯ, потому что в нынешнем сезоне это танго было самым популЯрным,
Ќуриев, оказавшийсЯ рЯдом с ней, неожиданно длЯ себЯ рискнул.
     -- ђазрешите? -- протЯнул он ей руку.
     —ерников,   задержавшийсЯ   с  приглашением,  недоуменно  посмотрел  на
Ќуриева, соображаЯ, откуда взЯлсЯ этот мальчишка.
     Ђ она, уже готоваЯ отказать ему, вдруг увидела на лацкане пиджака цифру
"I". Ѓал давалсЯ в честь первокурсников, и она шагнула к нему.
     -- Ђ вы  смелый! Ћставить  —ерникова  с носом  -- не  каждый бы на  это
отважилсЯ.
     -- џ думал о вас, а не о нем, - ответил, смелеЯ, Ќуриев.
     -- Ќикакого почтениЯ к институтским "звездам", плохо начинаете, молодой
человек,-- улыбнулась девушка.
     -- …сли в этом зале и есть звезды, то  перваЯ среди  них -- вы,-- в тон
отвечал Ќуриев.
     -- Ђ вы к тому же и льстец, оказываетсЯ,-- шутливо нахмурила она брови.
-- Љак вас зовут, непочтительный первокурсник?
     -- ђафаэль.
     -- 0! “  менЯ был в школе поклонник с таким именем. џ вас буду называть
короче -- ђаф. ‚ас это не обидит?
     -- Ќу что вы, как вам будет угодно. Ђ как мне величать вас?
     -- Ђ вы уверены, что вам необходимо знать мое имЯ? --‡аметив, как сразу
сник ђаф, она улыбнулась. -- Ќу-ну... Ђ зовут менЯ ѓалей, если хотите знать.
Ќе хандрите, Я не люблю унылых лиц...
     Њечты об отличной  учебе  и повышенной стипендии, созревшие  в короткие
ночи  последнего школьного  лета  в компании —ипигина  и ‘олнцева, рухнули в
первую  же сессию.  ‘  двумЯ четверками  по химии  и  анатомии о  повышенной
стипендии  не могло быть  и  речи.  Ћднако Ќуриев не особенно  огорчилсЯ.  ‚
институте отличников  не  набиралось  и  двух десЯтков,  и странно:  они  не
пользовались такой популЯрностью, как спортсмены и джазмены, не говорЯ уже о
—ерникове и Ѓучкине.
     ‚ первые несколько недель  до злополучного бала,  где  он безнадежно, с
первого  взглЯда  влюбилсЯ   в  признанную  институтскую  красавицу  ѓалочку
‘тарченко, учившуюсЯ  курсом выше, по субботам, после  занЯтий, Ќуриев бежал
на вокзал и любым поездом -- будь то товарнЯк или скорый -- добиралсЯ домой,
прыгаЯ  на  ходу,  на  стрелках,  когда поезд  слегка  сбавлЯл  ход.  „ома с
нетерпением ждали его друзьЯ.
     Џосле танцев в  доме  культуры они допоздна засиживались  у кого-нибудь
дома, чаще всего  у Ќуриева. ‘афура-апай дежурила и по ночам, считаЯ, что не
за  горами то времЯ,  когда придетсЯ  женить  сына.  ђебЯта  расспрашивали о
городе,  об  институте,  общежитии,  преподавателЯх, о  спортивных  залах  и
площадках, об  институтском оркестре, о  котором они были наслышаны давно: в
нем  на  саксофоне  играл  когда-то  ‚иктор  Ђлександрович  Ѓудко,  нынешний
терапевт Њартука.
     Ќа октЯбрьские  праздники ђаф вернулсЯ в Њартук менее восторженный, чем
обычно, и друзьЯ, без труда  заметившие в нем перемену, заставили рассказать
все  как есть.  Ќуриев,  не таЯсь,  поведал,  что влюбилсЯ,  призналсЯ,  что
девушка  --  нереальнаЯ  мечта, потому  что  сам  —ерников --  слухи  о  его
необыкновенном голосе и артистическом обаЯнии дошли и до Њартука  -- влюблен
в нее.
     —тобы понравитьсЯ такой девушке, как ѓалочка ‘тарченко -- она играет на
фортепиано, стихи  пишет,--самому надо  быть личностью, понЯл Ќуриев. Ќо как
он  ни  оценивал себЯ с  разных  сторон, ни на  личность,  ни тем  более  на
знаменитость он  никак не тЯнул. Ќи петь, ни  играть на  трубе,  как  братьЯ
‹арины, или на гитаре, как …фим “льман, он не умел.  Ќа все нужен  талант, а
стать знаменитым боксером, как Љайрат Ќургазин, ему было просто не под силу,
ведь на это годы  и  годы нужны, а  знаменитым необходимо было стать сейчас,
немедленно!
     Ћн  понимал,  что  ему  мало  быть  ординарно  знаменитым,  как  Џетька
Њандрица, который в любом баскетбольном матче набирал не менее сорока очков,
который  не глЯдЯ клал мЯчи в кольцо и на спор бросал штрафные с завЯзанными
глазами. ђаф непременно хотел  так  же  Ярко говорить и  мыслить,  как  поэт
‚алька Ѓучкин. Ћн уже заметил: когда рЯдом ‚алентин, редко кто выпендривалсЯ
и  демонстрировал  свое красноречие.  €  Ќуриев решил первым делом научитьсЯ
говорить, набратьсЯ умных  мыслей  --  благо  ‚алентин  жил  рЯдом,  так что
слушать его он мог,  когда хотел,  и  книг, из которых тот, наверное, черпал
мудрые  мысли,  ‚алентин не жалел -- бери какую  хочешь,  а комната его была
прЯмо-таки завалена ими, куда ни ткнись -- везде книги.
     € все же не было равных —ерникову: этот был всегда подтЯнут, элегантен,
туфли  начищены,  надраены --  и  как только это ему  удавалось?  ‚сем вышел
—ерников; казалось, не  было  в городе ему  соперников. „евчонки забрасывали
его письмами, а вот с ѓалочкой у него не ладилось.
     Ќуриев,  страдавший   от   сознаниЯ  своей   ординарности,  подавленный
популЯрностью  —ерникова, в какой-то день совершенно  успокоилсЯ  и перестал
считать  —ерникова  соперником; просто он понЯл: дело  не в —ерникове  или в
ком-нибудь другом,  а в нем  самом.  ‘  одержимостью провинциала ђаф занЯлсЯ
самообразованием. —итал много,  ночи напролет,  и  вскоре книг Ѓучкина стало
недоставать.  ‚алентин,  в  общем-то,   парень   одаренный,  страдал  ленью,
безынициативностью,  был по натуре  созерцателем,  что, наверное, характерно
длЯ  многих  поэтов.  ’акие  натуры времЯ  от  времени  словно  просыпаютсЯ,
начинают суетитьсЯ, как бы наверстываЯ упущенное, и тогда их обуревает жажда
общественной  деЯтельности,  неистового  служениЯ  надуманному  идеалу   или
щедрого, прЯмо-таки безмерного покровительства слабому  и униженному, даже в
ущерб себе.  ‚  одно  из таких  озарений,  когда ‚алентин  решил  жить,  как
говоритсЯ, с нулЯ, чтобы каждый день был если не во благо отечеству, то хотЯ
бы во благо окружающим, он увидел,  что парень из соседней комнаты быстро и,
судЯ  по  всему,  не без пользы одолел  книги, на которые он  сам,  к своему
стыду, потратил годы.
     Љак многие поэты, Ѓучкин был тщеславен, самовлюблен, и как же польстило
ему однажды, когда  он,  возвращаЯсь поздно с  каких-то посиделок и  проходЯ
мимо комнаты Ќуриева, услышал  вдруг, как тот читал вслух ребЯтам его стихи.
‘удЯ  по  тому, что  света  в  комнате  не было, читал  он  наизусть  и, как
показалось ‚алентину, читал прекрасно, не перевираЯ ни одной строки, оттенЯЯ
то, что ему самому как автору хотелось  выделить. ЊолодаЯ памЯть Ќуриева без
труда схватывала  стихи соседа, может, еще и потому,  что  ‚алентин  отдавал
предпочтение  лирике.  Ќуриев  предполагал,   что  Ѓучкин  тоже  в   кого-то
безнадежно влюблен: все им написанное по духу и настроению было  близко ђафу
и  воспринималось как свое. •отЯ  Ќуриев  прекрасно знал  недостатки Ѓучкина
--лень, заносчивость, пренебрежение к своему внешнему виду, тем не менее длЯ
ђафа  он  оказалсЯ в  жизни  первым  и  единственным кумиром.  ‚альку иногда
захлестывали потоки  красноречиЯ в  самых неожиданных местах  -- на кухне, в
красном уголке,  в прачечной, где он брезгливо и неумело  стирал собственное
белье. ‚ такие минуты, знаЯ,  что Ќуриева  хлебом не корми, а  дай послушать
Ѓучкина, кто-нибудь непременно бежал за ним и,  просунув  в приоткрытую щель
двери  голову,  орал:  "Ѓеги,  ‚алька  на  кухне  развыступалсЯ  о  какой-то
–ветковой или –ветаевой!"
     €ногда, когда  слушателей  не  находилось,  ‚алентин  как  бы  случайно
заходил  в комнату  ђафа, обнимал его за плечи и заговорщически начинал:  "џ
вот тебе, брат, что скажу...  " -- и  уводил Ќуриева к себе на долгие  часы.
Ќуриев  спохватывалсЯ только тогда, когда понимал, что о занЯтиЯх сегоднЯ не
может быть и речи.  ‘тихи свои ‚алентин хранил в толстых потрепанных папках.
Ќуриеву  был  великодушно разрешен доступ к  ним  в любое времЯ днЯ  и ночи.
Ћднажды  в   порыве   душевной  тЯги  к  Ѓучкину   из-за   одного  уж  очень
взволновавшего  его стихотворениЯ Ќуриев купил роскошную, в тисненом кожаном
переплете, с  мелованной бумагой, тетрадь и своим каллиграфическим почерком,
не ленЯсь, переписал  все  стихи, которые только удалось отыскать.  Љогда он
показал Ѓучкину свою  работу,  впечатлительный ‚алентин был растроган. —ерез
час Ѓучкин вернулсЯ и, волнуЯсь, попросил подарить эту  тетрадь ему; видимо,
он понимал, что никогда не соберетсЯ переписать собственные стихи, тем более
так изЯщно и красиво. Ќуриев,  конечно, отдал тетрадь,-- рад был, что угодил
своему кумиру. Ќо  и  самому  ђафу нашлась  награда: среди бумаг  Ѓучкина он
обнаружил  шесть  стихотворений ѓалочки ‘тарченко  -- наверное, тех самых, о
которых Ѓучкин хорошо отзывалсЯ. ‘тихи эти  тоже без  труда легли в  памЯть,
словно он их всегда знал, но странно, они тоже были о безответной любви.
     ли месЯцы.  Ќуриев  ощущал, как терЯет интерес  к занЯтиЯм,  но ничего
поделать  с  собой не  мог.  ‚ институт  он  ходил  каждый день  потому, что
надеЯлсЯ  увидеть ее, услышать ее  голос, перехватить взглЯд  или улыбку, не
предназначенные ему, но и это ему удавалось не всегда: учились они на разных
курсах,  на  разных факультетах, занимались  в разных зданиЯх  и аудиториЯх.
„аже в тех случаЯх, когда  он встречал ее, ни разу она никогда не была одна,
всегда  ее  окружала  шумнаЯ  свита. Њогла ли  она,  увлеченнаЯ  разговором,
увидеть   его   сдержанный   кивок   или   услышать   задушенное   волнением
"здравствуйте"?  Ќаверное, нет,  но  на  громкое  фамильЯрное  "привет"  или
"салют", принЯтое в ее компании, он не решалсЯ. ‡а полгода она ни разу так и
не заговорила с Ќуриевым.
     Ћднажды в институте, когда она шла ему навстречу,  опЯть же в окружении
друзей,  среди  которых  был  и Ѓучкин,  ђаф вновь потЯнулсЯ к ней взглЯдом,
чтобы раскланЯтьсЯ и сказать: "‡дравствуйт