ена
математика побежала  в  аптеку.  €  уже  сипло  стуча  потертой
резиной  по  камнЯм,  без  рессор,  похожаЯ  на свалочный Ящик,
подъезжала к аптеке карета.
   Ђ когда повезут вас в карете скорой помощи, что  передумаете
вы  в  дороге?  ‘ухо  вам,  сухо  в горле и в мыслЯх. †жет вас.
Ќехорошо сжавшемусЯ от сухотного страха бедному сердцу. —то  вы
видели  на  земле,  что  знаете и куда повезут напоследок тощие
кони, которым на уши наденут бахрому  и  пышные  перьЯ?  Џыльно
накроет  балдахин колесницу. Ѓудут кони коситьсЯ, шагом ступаЯ,
на колыханье траурных перьев. € не крикнет покойник,  встав  со
смертного  ложа: други, сухо мне! ‘ухо, как ржавчина, шевелитсЯ
мысль в пересохшем мозгу. Џомогите! ‚ юности Я уповал на чистую
радость.  Љ  зрелым  годам  послужил  похотливой  скверне.  ‚се
торопливей  жизнь, все пестрее дни, Я растерЯл себЯ по мелочам,
не нахожу, не помню. Љто сей, кто  был  мной?  „ушно,  сухотно,
рассыпаюсь, соберите менЯ!
   Ќо разве есть на земле друг? ђазве есть любовь?
   -- ќй ты, придержи, куды едешь, видишь -- дорога занЯта!
   ‚идит  Џузатиков,  математик, из окна остановившейсЯ кареты,
что мимо, по ‘офиевской улице, везут гробы на  подводах.  Њного
гробов,  по  десЯтку  на  каждой,  простые,  из осиновых досок,
некрашеные; дегтем  проставлены  на  них  имена.  ‡а  подводами
провожатых  не  видно,  а возница сильно пьЯн, красен лицом, со
вздернутым носом, без памЯти перебирает вожжами:
   -- нно!
   не сладко ему везти такую поклажу.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XX. "‚севеселое ‚ойско „онское".


   Џриказ гарнизону Ќовочеркасска  за  номером  восемьдесЯт  от
третьего сентЯбрЯ, параграф второй.


   €з  донесений  коменданта усматриваю, что из числа офицеров,
задерживаемых в городе в нетрезвом виде, большинство приходитсЯ
на долю находЯщихсЯ на излечении в лазаретах. Ѓольные офицера в
лазаретах  пользуютсЯ  неограниченными  отпусками   во   всЯкое
времЯ... Џриказываю прекратить это безобразие, а кого поймают в
нетрезвом виде, -- на фронт.
   Ќачальник гарнизона Ќовочеркасска ѓенерал-майор ђодионов.


   —то  за  странности  в  нашем  городе  Ќовочеркасске?  ѓород
чистенький, черепичный. ‘меютсЯ бульварчики, палисадники,  Ярко
вычищенные  главки собора. ‘толица ‚севеликого ‚ойска „онского,
-- магазины полны, в  гимназиЯх  учатсЯ,  лихо  гарцуют  казаки
перед  дворцом  атамана.  Ђ  на  стенах,  что ни день налеплЯют
победоносную оперативную сводку.
   €  все-таки,  --  что   за   странности   в   нашем   городе
Ќовочеркасске?  ‘ловно бой происходит не на полЯх, а на улицах,
что ни день приводЯт больных офицеров в больницы  с  отпускными
листами.  Ѓольницы особенные, -- веселые, беленькие; сестрицы в
них, словно цветы  на  окошке,  день-денской  в  рЯд  сидЯт  на
подоконниках в белых халатиках, загофрированные, улыбающиесЯ, с
глазами  в  глубоких  синих  кругах,  как  у фиалок над черными
чашечками, -- должно быть от тЯжкой работы. € губки припухли  у
сестриц,  словно  покусаны  комарами. Ќа улицах непочтительны к
бедным сестрицам прохожие, так и сторонЯтсЯ,  как  от  паршивой
собаки.  € говорЯт, будто беленькаЯ наколочка, красный крест на
руке и пышнаЯ пелеринка над грудью  стали  модной  одеждой:  по
вечерам, когда над кино-театром завертитсЯ колесо электрических
лампочек,  поЯвлЯютсЯ  в  этих  наколках  и  пелеринках  разные
странные женщины, привлеченные модой. -- ‚идно  в  моде  у  нас
милосердие, -- говорЯт горожане.
   Ђ странности в городе Ќовочеркасске такие: привезут, значит,
офицеров в палату, где сестрицы и медицинский персонал, в числе
по военному  увеличенном, их встретЯт, зарегистрируют и положат
на койку. Ђ он глЯдь-поглЯдь уж  вскочил,  ногу  в  галифэ  или
бридж, похожий на юбку и занесенный к нам англичанами, да и был
таков. €щи, лови его!
   ‚  Ќовочеркасске много улиц и много на улицах разных дверей,
где за каждою можно  найти  биллиардную,  ресторан  и  кофейню.
Ћфицер, как пришел, сел и требует:
   -- ќй, подать мне того-сего! ЏоворачивайсЯ, Я тебЯ!
   €  подают  половые,  шуршащие,  как  тараканы  подошвами  по
обшарканным комнатам, все, что нужно.
   Ћфицер выпил раз и другой, он куражитсЯ, у офицера компаниЯ:
всем известно, что доблестные  защитники  чести  казачества  от
заразы  большевиков  и  от  жидо-масонов  спасают  ђоссию. Џей,
герой, заглушай видение пьЯной смерти в пустынных лагунах твоей
затопленной памЯти: нет там ни Ѓога, ни чорта, ни завтра  и  ни
вчера,  а  только  сегоднЯ.  ‡уд в зубах от вина, от табаку, от
дурного желудка, от  чьих-то  покусанных  комарами  и  на  лету
взЯтых  в плен липких губок. ‡уд на теле, под чесучевым бельем.
ѓулЯй, герой,  пока  не  свалишьсЯ,  защищаЯ  честь  родины,  в
сифилисе под забором.
   Ћднако  открыты  двери  биллиардных  и  ресторанов  не одним
офицерам. Њного есть именитых граждан  с  деньгами  в  кармане.
‚ходит  в двери сам €стуканов, купец первой гильдии, богатейший
мужчина. Ћн ведет с собой дамочку, не жену, а  другую.  „амочка
прыскает,  как  из  пульверизатора,  глазками  направо, налево;
ножки идут заносЯсь одна на другую,  словно  все  дело  дамской
походки  шагнуть  правой  на  левое  место,  а  левой  направо.
ЏереплетаютсЯ ножки, регулируемые  всем  телом  и  тою  дамскою
частью,  что  соответствует  хвосту  канарейки. ‹егкое зрелище,
головоломное.
   ‘ели напротив военной  компании.  ‘лово  за  слово.  „амский
клювик  в рюмочку деликатно, по-птичьи. €стуканов же тЯнет, как
подобает  мужчине.  ђазгорЯчились,  перемигиваютсЯ,  офицер   в
компании   тост   произносит.   —то-то   кому-то  как-будто  бы
показалось (так потом вычитали в протоколе, не больше) --
   -- бац! -- стрелЯет герой, защитник отечества.
   €кнул  €стуканов  от  страха.  Џолетели  стаканы.   ‘дернута
скатерть.
   -- Њерзавец-авва-ва -- Я защитник!
   -- Џрохвост тыловой!
   -- Ѓац!
   ђанили €стуканову ногу повыше колена. Ќехорошее происшествие
длЯ  хозЯина  биллиардной.  Ћфицер  и  компаниЯ  в комендатуре,
власти занЯты протоколом. € писарь, чей почерк похож на  брызги
из-под  таратайки,  инвалид  германской войны, человек горЯчего
духа, в сотый раз повторЯет помощнику коменданта:
   -- •ушь бы выработали вы печатную форму на машинке, а не  то
ведь руку собьешь, отписываЯ одинокие вещи.
   Ђ  странности  города  Ќовочеркасска  перебросились  в самый
ђостов. ‘тыдно сказать, угрожают они городскому трамваю.
   Љому  мешает  трамвай?  Ћн  ходит  по  рельсам.   Ќа   углах
останавливаетсЯ,  совершаЯ пищеваренье: выпустит лишнюю публику
с верхней площадки и снова наполнит утробу  публикой  с  задней
площадки.  „ело  простое,  Ясное.  ’ак  вот  нет же! ‚скакивает
офицер вопреки положенью  через  переднюю,  прыгает  с  задней,
разворачиваЯ трамваю утробу.
   ќтого мало. …дут в трамвае по собственной надобности рЯдовые
казаки.  ЏомнЯт  они, если возрастом молоды, революцию и разные
вольности; а старики, поместЯсь на скамейке, с седыми  бровЯми,
нависшими, как карнизы над окнами, вспоминают походы. € офицер,
входЯ,  рукою  в  перчатке  тронул  фуражку.  Ќе ответил казак,
зажмурены у старика  под  седыми  бровЯми  глаза,  подремывает.
Ћфицер толк в плечо старика:
   --  ‚о  фронт! Љак смел, ррзавец! ‚ комендатуру за неотдание
чести!
   ђазбуженный  обозлилсЯ:  молод  больно  кричать  на  седого,
молоко  не  обсохло.  ’ак вот нет же, не отдам тебе чести, да и
все. ЏритулилсЯ казак, будто снова заснул.
   Ћфицер останавливает трамвай. Ћфицер в  возбужденьи  требует
ареста   казака,   то-и-дело   выхватываЯ  из  кобуры  нарЯдный
револьвер. “ офицера дергаютсЯ посинелые щеки: мы жизнь отдаем,
а тут в тылу расползаетсЯ злаЯ  зараза,  большевизм  на  каждом
углу,  в каждом солдате. „ерзкие, неучтивые, непослушные, из-за
угла предадут, подведут, чуть  только  дай  им  возможность,  в
спину нож всадЯт, -- обезвреживайте их, ищите, уничтожайте!
   „ергаетсЯ  офицер от давЯщей душу обиды. •одЯт на нем галифэ
или  бридж,  занесенный  из  Ђнглии,  прыгают  губы  от  крика.
Џожалейте  его,  дошел  человек до крайней минуты. Ќет у него в
душе ни бога, ни чорта, ни завтра и ни вчера, укорачиваетсЯ его
сегоднЯ, жалок  он,  загнанный  в  пустоту,  --  и  не  на  чем
отдохнуть душе от судорожной краткосрочности.
   ‚севеликое  ‚ойско  обеспокоено  истерикой  офицеров. …сть у
‚ойска свой соловей, сладкий Љраснов, атаман. € Љраснов увещает
в газете:
   "Ћтдание воинской  чести  есть  акт  вежливости.  „ети  мои,
сыновьЯ  тихого  „она!  Ћтдавайте честь молодые старым и старые
молодым. ‡а последнее времЯ участились случаи, когда офицеры  в
грубой  форме наскакивают на старых казаков. Ќе годитсЯ это, не
хорошо, не в духе слова •ристова. Џомните,  все  мы  братьЯ.  Ђ
если тебе не отдали, ты возьми да и сам отдай!"
   ’ак учил Љраснов, сладкогласый, красно говорЯщий. —итали его
приказы в ђостове и Ќовочеркасске, хвалЯ за литературную форму.
€ обыватели,   наглЯдевшись   на   новый   порЯдок,  покачивали
головами, пустив крылатое слово:
   -- Љакое там ‚севеликое! --
   ‚севеселое ‚ойско „онское!


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXI. ‚ерто-прахи.


   ‡авертелись дни и событиЯ. Ѓольшевики отступают. ћг  ђоссии,
организуетсЯ   в  ћго-‚осточный  ‘оюз.  „он,  ’ерек,  Љубань  и
ћго-‚осток покумились, с “краиной  горЯчаЯ  дружба.  Ђ  “краина
толстеет:  смотрит умильно на Љрым, и Љрым заглЯделсЯ ей в рот,
как галушка.
   ‚ парадном мундире со всеми регалиЯми к пану гетману в  Љиев
приезжал  генерал  —ерЯчукин  длЯ вручениЯ Ясновельможному пану
верительных грамот.  „оговор  подписали,  узы  дружбы  скрепили
между  “краиной и „оном и за завтраком обменЯлись речами. Ќизко
кланЯлсЯ генерал  —ерЯчукин  от  тихого  „она.  Ѓлагодарствовал
Ясновельможный  от самостийной “крайны. Џили оба малороссийскую
запеканку   и,   усы    вытираЯ,    осанились    перед    дулом
фотографического аппарата.
   Ђ  на  юге  своим  чередом,  мобилизуЯ  запечного инвалида и
ускоренного гимназиста, себе на  уме,  возрастал  и  укреплЯлсЯ
„еникин.   ђосли   по   стенам  оперативные  сводки.  €  думали
обыватели,  утомленные  сводками:  вот  менЯютсЯ  времена!   ’о
политическаЯ  экономиЯ  да сходки, а то неэкономнаЯ политика да
сводки. ќкономничать, точно, у нас не умели:  фронтов  было  от
пЯти до шести, что ни станица, то фронт. € с каждого -- сводка.
Џотом  шли  сводки  „обровольческой  армии,  потом  Њалороссии,
’ерека и кубанских отрЯдов. Љаждый  имел  свой  штаб.  ‚  штабе
хлеба  даром  не  кушали,  отрабатывали  на  бумажках.  Ѓумажки
печатались, писарЯ наслаждались.
   € направо -- налево говорили газеты о генерале „еникине, как
о спасителе.
   ’олько в  Ќовочеркасске,  где  выходила  газета  ‚севеликого
‚ойска  „онского, заговорили другое. ‚ "„онских ‚едомостЯх", за
подписЯми начальников поЯвлЯлись приказы,  возбуждавшие  смуту.
Ћбыватель  читал,  что  "на  нашей  донской земле ходЯт отрЯды,
провозглашающие разные вещи. Џусть знает каждый донец, старый и
молодой, что войсковое правительство тут ни при чем и слагает с
себЯ ответственность  за  политические  уклоны  „обровольческой
армии.  ђазделЯЯ  с нею главную цель, очищение земли русской от
мерзости большевизма, оно однако расходитсЯ  с  нею  по  многим
вопросам".
   ‚  Ќовочеркасске  собралсЯ  парламент,  -- Ѓольшой ‚ойсковой
Љруг. ‘ердитсЯ  Љруг,  отмахиваЯсь  от  добровольцев,  казачьею
речью клеймит возвращенье царизма. Њы ли, кричит, не терпели от
царЯ  и  его  прихлебателей, нас ли они не обманывали, завлекаЯ
посулами и гонЯ воевать со студентами на  перекрестках?  Ќе  от
царЯ ли и стала срамною кличка "казак"?
   ‘ердитсЯ  Љруг,  бородами  мотают  казаки,  словно в рот им,
против их воли, напихали чего-то невкусного.
   Ђ на юге,  --  знай  себе  мобилизуЯ  запечного  инвалида  и
ускоренного  гимназиста  и  на  казачий  характер  вниманиЯ  не
обращаЯ, духом своим возрастал и укреплЯлсЯ „еникин.
   Џошло ходить по городам и местечкам призывное слово  "…динаЯ
ЌеделимаЯ,  ‚еликаЯ  ђусь".  Џошли ходить по родным и знакомым,
ища квартиру и продовольствие, тучами понахлынувшие беженцы  из
‘оветской ђоссии.
   --  “  вас-то  тут,  милые  вы мои, а у нас-то там, милые вы
мои... -- посыпалось в каждом доме, как бисер.
   ‘о  скорым  поездом,  окруженный  семьей   и   друзьЯми,   в
английском  пальто,  чисто  выбритый, воротилсЯ Џетр Џетрович в
особнЯк на Џушкинской  улице.  Њного  было  побито  в  особнЯке
стекол  и  стульев,  срезана кожа с диванов, вывезены картины и
книги.  Ќо  не  пал  духом  Џетр  Џетрович,  получивший  важный
портфель у „еникина. ЏлемЯнник, жена его, теща, кузен и старший
приказчик -- все получили места с хорошим казенным окладом.
   Ќе  во  сне и не в сказке воротилось двадцатое. ‘тали в рЯд,
одно за другим, министерства. Џо ступенЯм, рукою раскачиваЯ  на
ходу,  пробегают  чиновники. „аже угри на носу у них, отошедшие
за революцию, -- восстановились. „аже  запах  в  углу,  где  на
вешалке вешает сторож одежду, стал чинуший, заедлый, такой, как
при  ѓоголе  в  департаменте. € поЯвились старушки с просьбой о
пенсии.
   Њного в больших городах живет различного люду. Љаждый  имеет
родственников,  а  те  роднЯтсЯ  с другими. ‚месте с детьми, от
жены берут тестЯ и тещу; а через мужа к жене переходит свекр  и
свекровь. Љаждого надо устроить, того на казенную службу, этому
место,  третьему  то  и  другое,  чтоб  избавитьсЯ от военщины,
четвертому,   медику,   вместо    тифозного    похлопотать    в
хирургический  лазарет из боЯзни заразы, -- словом, дел на семь
дней недели. € выходит, что город опутываетсЯ,  как  телефонною
сетью,  незримою  нитью,  именуемой  "свЯзью".  ќта  свЯзь тоже
позванивает куда нужно и когда нужно. "‘вЯзь" плотно обтЯгивает
учрежденье. ‘вЯзи занЯты тем, что готовЯт людей еще задолго  до
того, как они пригодЯтсЯ. ’ак и сидели, как птицы у продавца на
шесточках,  приготовленные  во  благовременьи люди. Ѓыло у них,
как у других, две ноги,  две  руки,  голова  и  все  остальное.
Џосадить  их  -- сЯдут. € рассаживали незримые свЯзи постепенно
во все уголки, куда  требовалсЯ  человек,  в  министерство,  на
кухню,  при  штабе, в лазарет, в канцелЯрию, в совет обороны, в
милицию, в отдел  пропаганды  и  в  тыловые  военные  части  --
крендельковых людишек, испеченных домашнею печью. Љрендельковые
люди,  ручки,  ножки  держа наготове, фалдой взмахивали, галифэ
расправлЯли, торсом гнулись, куда надлежало, и изЯщно садились.
Ђ уж  сЯдут  --  попробуйте  снЯть  их.  ‚сЯ  покрылась  страна
учреждениЯми с крендельковым миндально-изюмистым людом.
   ‚  министерствах  запахло  духами.  „амы, падкие на миндаль,
стали часто пощипывать  из  крендельков  министерских,  --  там
заденут,  тут ковырнут. Ќазывалось это влиЯньем. Ђнна €вановна,
ЊарьЯ ‘еменовна и Ђнна Џетровна открыли салоны.
   •мурЯтсЯ самостийники, поглЯдываЯ друг  на  друга.  Ѓородами
мотают,  как-будто  им  в рот напихали, против их воли, чего-то
невкусного. Ќо уже, прокатившись по югу  и  ћго-‚осточный  ‘оюз
усеЯв  воззваниЯми  …диной  и  Ќеделимой,  без отдыху мобилизуЯ
запечного инвалида и ускоренного гимназиста, целЯсь оком из-под
опущенных век на учителей и учащихсЯ, развернулсЯ „еникин.
   Ћн стоит ногами на крендельковых людишках, -- нет их  вернее
длЯ  неподвижного  дела,  --  и  разворачивает на фронте отрЯды
отчаЯнных, поливаЯ их хмелем. Џьют герои в тылу, на  фронтовика
напираЯ.  Џьет  фронтовик,  иссохший  от  Ярости:  один у него,
потерЯвшего родину и сражающегосЯ за пустые погоны, за  ночевку
в  разграбленном  доме  с  сестрицей  на  тюфЯке,  за  сыпь под
чесучовой  рубашкой,  за  бессмысленность  выбора,  за  роковую
ошибку  в  важнейшую  минуту  столетьЯ,  --  один завет: месть!
Ћтомстить пьЯно, удушливо, зубами, ногтЯми,  заразой,  бешеными
зрачками,   пулЯми,   пушками,   огнем,  ураганом  перекипающей
ненависти жиду, большевику, комиссару. ‚пиваютсЯ,  как  бешеные
собаки,  юнкера  и  казачьи офицера в попавших им пленных. Љожу
сдирают с живых, ошпаривают  кипЯтком,  колют  острым  кинжалом
пупок  не раз и не два, десЯтки раз, наслаждаЯсь корчей живого.
Џотом под ногти вколачивают дощечки и гвозди.
   Љазак на фронтах —ирскаЯ  --  ЏЯтиизбенскаЯ  --  ѓолубинскаЯ
обезумел.  ‡а  прошедший  здесь опустошительный натиск красных,
недавно разрушивший им дома и очаги,  мстЯт  казаки  с  лихвою.
‘воих  же  из  сыновей-перебежчиков,  из  малоземельных казаков
полосуют в полоску: лентами режет их штык, рубит фаршем, клочьЯ
мЯса с кожей и волосом  прилипают  на  платье.  ‚ой  стоит,  не
человечий  --  звериный  над  казачьим становьем. € оперативнаЯ
сводка доносит: пленных нет, все перебиты.
   ‚ой доноситсЯ до городов,  где  пируют,  валЯсь  под  столы,
тыловые.  -- ‘лышали, -- шопотом передают горожане, -- посадили
на кол комиссара, говорЯт -- корчилсЯ на колу, как червЯк,  сам
себе  внутренности  разрываЯ, а конец, вогнанный в зад ему, был
гвоздистый; и помер не сразу, а так через сутки.
   ‘мутилсЯ ‚ойсковой  Љруг.  „рогнуло  либеральное  сердце.  €
соловей  ‚ойска  „онского, Љраснов, красно говорЯщий, в приказе
за N 938 воскликнул:


   Џриказ о творимых  жестокостЯх  над  советскими  войсками  в
районе фронта.
   "...   „ошли  до  менЯ  со  всех  сторон  слухи  о  творимых
зверствах.  ‚полне  понимаЯ   силу   казачьего   озлоблениЯ   в
разграбленных  советскими  бандами местностЯх и еще раз отмечаЯ
единичные  случаи  жестокости  с  нашей  стороны,  Я   все   же
приказываю  раз-на-всегда бросить месть по адресу жалких людей,
именуемых советскими войсками и представлЯющих из себЯ  не  что
иное,  как  громадное  скопище  Љаинов  и €уд, ...возглавлЯемых
евреем Џодвойским".

   ----------------


   ‚ Ќовочеркасске, столице  ‚ойска  „онского,  идут  заседаниЯ
Љруга.
   Ѓольшой  Љруг  бурлит  политической нервною жизнью. Ќадо ему
управитьсЯ  с  краем,  пройтись  по  браздам  управлениЯ  сохою
парламентской,   сговоритьсЯ,   послушать   правых   и   левых.
Џодсиживает атамана Љраснова генерал Ѓогаевский; Ѓольшой Љруг и
сам не прочь подсидеть атамана, да выгоден сладкоголосый …диной
и Ќеделимой, берегут его.
   € что же делать другого Ѓольшому Љругу, когда  в  ђостове  и
Ќовочеркасске,  за  дамскими  плечиками,  что клопов за обоЯми,
понасело  их  видимо-невидимо,   вертопрахов   миндальных,   не
подвижников, но зато неподвижных, --
   что  же  делать Ѓольшому Љругу, как не вертетьсЯ в вермишели
вопросов, не слишком горЯчих? Ќапример, в вопросе о прахе.
   „а, спасаЯ тыловых вертопрахов, множатсЯ у  ‚ойска  „онского
прахи  героев.  Људа  девать  их?  Љрай  привык к годовщинам, к
орденам, к  славному  имени  на  могильной  плите,  на  знамени
полковом,  одним  словом к истории. €сторический прах не должен
погибнуть бесследно.
   †арко спорЯт на заседании Ѓольшого Љруга.  ђазбирают  проект
по увековечению павших.
   --   ‚  списке  прахов  нет  —ернецова,  первого  партизана,
полковника! -- надрываютсЯ с места.  ‡ал  гудит.  €  взволнован
докладчик безвыходностью положеньЯ:
   --  Џоймите  же,  за  полгода  „он  обогатилсЯ бесчисленными
героЯми, сподобившимисЯ венца. Џрахи  всех  перенести  в  собор
невозможно. Ќадо избранных, по чину и званию наивысших...
   --   ‚се  прахи  достойны!  --  бешено  требует  зала,  теша
склонность свою к демократическому уравнению.
   ЏостановлЯет ‚ойсковой Љруг:
   все прахи, невзираЯ на чин и на звание, будь то генерал  иль
хорунжий, уравниваютсЯ в правах.
   Ђ почитываЯ постановленье, ногами на крендельковых людишках,
не подвижниках,   но   зато   неподвижных,  руками  в  карманах
английского бриджа, из-под опущенных век нацеливаЯсь  на  новые
мобилизации,  враскидку  растет  полегоньку  над самостийниками
"ѓлавнокомандующий".


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXII. Ћратор и оратай, что не одно и то же.


   Љогда, через десЯтилетиЯ, досужий историк  займетсЯ  походом
„еникина  и  русской  ‚андеей,  не  проглЯдит  он  редкого дара
донцов, -- красноречиЯ.
   Ѓыла у начальства одна только  форма  длЯ  печатного  слова:
приказ. Џо сю пору приказы изготовлЯлись приказными и считались
казенной  бумагой. Ђ известно, что у казенной бумаги нет сердца
и высушен синтаксис у нее, как гербарий. € вот, неожиданно  длЯ
обывателей,   загорелись   перьЯ  начальственные  вдохновением.
Љаждый начальник, усевшись за письменный стол, у  плеча  своего
почувствовал  музу.  ќта  лукаваЯ  и сокращеннаЯ в штате богинЯ
(зане замолчали писатели и поэты) пристрастилась к военным.
   Џервым  был  ею  обласкан  храбрый  воЯка,   гроза   донских
сотников, ”ицхелауров, казачий Џетрарка.
   ‚ышел приказ, удививший читателей. Ћн начиналсЯ:


   "‘нова  солнце  поет-заливаетсЯ над „онскими степЯми! ЃратьЯ
казаки, враг подходил к нам  огромными  скопищами,  но  не  дал
ѓосподь  совершитьсЯ  злу.  Ќад  степным ковылем, над простором
родимым Я с доблестным войском в  девЯть  дней  отогнал  его  и
очистил наш край!"
   ”ицхелауров.
   Ѓыл приказ напечатан в "„онских ‚едомостЯх" 27-го августа. ‘
него  и  надо  считать  вандейский  период  русской литературы.
Џолковники и генералы подпали влиЯнию  Џетрарки.  ‡абрЯцали  не
шпорами,  --  струнами  в  казенных  приказах.  Џошли  описаниЯ
природы, молитвы, теплые слезы, воспоминаниЯ детства.
   ‡абыт  был  и  сдан  в  архив  маленький  фельетон.  Ѓольшой
фельетон,  спокойно  живший  в  подвале, был выселен в двадцать
четыре часа из подвала газеты, где  расквартировались  приказы.
Џриказов   писалось   не  сотнЯми,  а  несчетно.  ЉанцелЯристы,
приказные крысы, обижались на нумерацию. Џисарь  у  коменданта,
чей почерк похож на брызги из-под таратайки, инвалид германской
войны,   человек   горЯчего  духа,  --  не  вытерпел,  попросил
перевода. "‹учше ж Я, -- так он сказал,  не  сморгнув,  в  лицо
коменданту: лучше ж Я поступлю банщиком тереть мочалкою спины".
   Ќо   всех   генералов   и   даже   грозу  храбрых  сотников,
”ицхелаурова, донского Џетрарку, в  красноречьи  затмил  атаман
‚севеликого  ‚ойска  Љраснов,  красно  говорЯщий.  Џриказы  его
повторЯлись   на   улицах   Ќовочеркасска   и   даже   ђостова.
Љакой-нибудь еретик, правда, душил себЯ хохотом, затыкаЯ платок
меж  зубами,  когда  повторЯл приказ в присутственном месте. Ќо
давно уж известно, что еретиками бывают от зависти.
   € процвело на „ону сладкогласие, духовному сану в убыток.
   Џока же начальники, теплоте  соревнуЯ,  резвились  приказами
старый  казак  почесывал  поЯсницу.  ‚ынес  он  на себе не мало
сражений. Њобилизовали седого; за  неблагонадежностью  молодежи
казачьей.  ‡аставили слезть с печи и попробовать пороху, взамен
пирога с потрохами. Ђ за верную службу, за очищение области  от
банд  большевистских, да за расправу над сборищем Љаинов, в том
числе и своих сыновей, обещали ораторы седоусому  много  земли,
--  всю  землю  богатых помещиков, пайщиков, вкладчиков, разных
там председателей у которых земли по тысЯче десЯтин  и  поболе.
ќту  самую  землю  давно  приглЯдели казаки. ’ак бы и взЯть ее,
мать честную, под озимЯ мужицкой толковой запашкой.
   € оратай ждет, что обещано. ЏамЯть его крепка,  как  орех  у
кокоса. Ќе разгрызешь ее никаким красноречьем, не перешибешь ни
камнем, ни словом.
   †дет  оратай и, наконец, в нетерпении сердца, засылает своих
делегатов на Ѓольшой ‚ойсковой Љруг.
   -- —то это? -- говорит  Љругу  Џшеничнов,  крутой  казак  из
станицы  ‹уганской:  --  где  землЯ?  Њы  кровь  проливали.  Њы
порешили бесповоротно взЯть землю.
   -- ЉакаЯ землЯ? -- разводит руками ‹еонов, богатейший казак,
красноречивый оратор: -- сыновьЯ тихого  „она,  братьЯ  казаки,
свободную землю отдали б мы вам без единого слова и без утайки.
„а нет ее, такой земли. ‘вЯтынЯ же собственности не должна быть
нарушена.  “читесь,  братьЯ  казаки,  у  французской революции,
именуемой всенародно великой. ‚еликаЯ была, а собственности  на
землю не тронула. Џочитайте брошюры, обострите ваш разум...
   --   „олой!   --  кричат  в  зале  оратаи,  разозлившись  на
сладкопевучих ораторов: -- долой, не заговаривайте зубы,  землю
давайте!
   ЉружитсЯ  Љруг,  как  заколдованный. ђезолюции об отчуждении
частных земель принимает. ЏримечаниЯ о справедливой расценке  и
выкупе их у владельцев заслушивает. ђечи обдумывает. ђечи снова
заводит. Ќе щадит ни сил, ни здоровьЯ, ни казенного хлеба.
   ’рудитсЯ  Љруг,  но  заколдовано  место. € глЯдишь -- каждый
день на первой странице "„онских ‚едомостей" печатаетсЯ  жирным
шрифтом:


   "Ѓольшой ‚ойсковой Љруг
   извещает всех владельцев земли, что в наступившем 1918 -- 19
сельскохозЯйственном  году  они  спокойно  могут  заниматьсЯ на
принадлежащих им  землЯх  полевым  хозЯйством,  т.  к.  никаких
мероприЯтий,   могущих   в  какой-либо  мере  воспрепЯтствовать
использованию ими своих земель в  текущем  сельскохозЯйственном
году
   принЯто не будет".


   ‘лушай, оратор, присказку: много ты можешь.
   Ќо  когда  побежали  войска  твои,  отступаЯ, где ни попало,
когда  устремились  отрЯды,   бросаЯ   знамена,   под   красные
большевистские  флаги,  когда,  наседаЯ  конь  на  конЯ,  хрипЯ
вспененною  мордой,  понесли  тебЯ  скакуны   без   оглЯдки   в
чужедальнюю сторону!
   и ты ел хлеб у чужих,
   и хлеб стал горек тебе, --
   слушай, оратор, кто бы ты ни был:
   ЉрепкаЯ  памЯть,  как орех у кокоса, у оратаЯ. Њноговетвисты
руки у тех, кто идет за сохою. Ѓуен  сок  у  земли,  пьЯный  от
крови:
   Љому хлеб уродит, а кому -- терн и волчец.


   (Ћкончание следует.)
   (Ћкончание.)


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIII. ’етушка и племЯнники.


   •озЯйка-историЯ  немцев  смахнула  со сцены, как после обеда
хлебные крошки со  скатерти.  Ќемцы  надолго  выбыли  из  игры:
пробил их час вступить в элевзинский искус.
   Ђмерика,   ЂнглиЯ,   ”ранциЯ,  как  на  балу,  распорЯдители
международной политики с белыми  бантиками  на  рукаве  сюртука
дипломатов.  „ела  им  не  обобратьсЯ!  ‚едь  делать-то надо не
что-нибудь, а все, что захочешь. €, вспомнив о лозунгах  полной
победы  над  гидрою  милитаризма, о разоружении …вропы, о праве
народностей,   стали   они   поспешно    пускать    по    морЯм
ежей-броненосцев,  а  по  небу  змеЯми  аэропланы.  ЏерьЯ же их
заскрипели над военным бюджетом.
   Ќо гостем меж победителЯми, пировавшими тризну войны,  вошло
и  село  бесславье.  Ќе принесла эта война никому ни почета, ни
чести. ’ак после ливнЯ иной раз не станет свежее, а потекут  из
Ям выгребальных нехорошие запахи. ‡ловонием понесло из всех Ям,
развороченных  ливнем войны. € от зловониЯ застрелилсЯ немецкий
ученый международного права, оставив записку, что  не  над  чем
больше работать.
   ’огда поЯвились во всей своей силе усталые люди.
   “  каждого, кто имел до войны хоть какое-нибудь, передовицей
газеты воспитанное, убежденье, война засыпала сумраком  сердце.
€  скрепилось  бездумной  усталостью,  как  последним цементом,
прошлое, чтоб удержатьсЯ еще хоть на локоть человеческой жизни.
   Џо хозЯйским владеньЯм, как  кредиторы,  заездили  делегации
англичан  и  французов.  Љ одному -- любезно, как в гости, лишь
изредка залезаЯ в карман за счетною книжкой. Љ другому  --  без
разговоров,  с  хорошим  взводом  колониального  войска.  Ћчень
любезно и  снисходительно,  в  белоснежных  манишках,  посетили
французы  и  англичане  ђоссию.  ‚  то  времЯ  ђоссиЯ  длЯ  них
находилась на юге. ‚стречены были союзники  в  Ќовороссийске  с
хлопаньем  пробок,  и  проследовали  длЯ  речей  и  банкетов  в
…катеринодар.
   ѓлавнокомандующий,  как  воспитанный  человек,   целовал   у
тетушки  руку. Њного имела в ђоссии Ђнтанта племЯнников. Љаждый
верил, что добраЯ тетЯ простит грехи молодости, щедро  даст  из
бумажника, подарит солдатиков, ружьЯ, патроны и порох.
   ‹юдмила   Ѓорисовна,   чей   муж  состоЯл  при  союзнической
делегации представителем комитета торговли, получила заданье. €
тотчас же ‹юдмила Ѓорисовна пригласила к себе молодого поручика
†мынского.  Џоручик  прославилсЯ  тем,  что  писал  стихи   под
переводы  Ѓодлэра. Ћн выдавал себЯ твердо за старого кокаиниста
и  по  утрам  пил  уксус,  смотрЯ  с  неприЯзнью   на   розовые
полнокровные щеки, отраженные зеркалом.
   --   џ  понимаю,  --  тотчас  же  сказал  ‹юдмиле  Ѓорисовне
†мынский, голос понизив: -- совершенно конфиденциально. ирокий
общественный  орган  с  англо-русскою  ориентацией  и   большим
рекламным  отделом.  ќто  можно.  џ  использую  все свои свЯзи.
‡наменитый писатель Џлетушкин -- мой  друг  по  гимназии,  поэт
†арьвовсюкин   --   товарищ   по   фронту.   •удожник  Ћслов  и
‘аламандров, ваЯтель, на "ты" со мной. …сли угодно, Я в  первый
же день составлю редакцию и соберу матерьЯл на полгода!
   Ќо  ‹юдмила Ѓорисовна с опасеньем заметила, что имена эти ей
неизвестны.
   -- ‚от если бы „орошевич или Ђверченко или хоть Ђмфитеатров,
это Я понимаю. Ђ то какой-то Џлетушкин!
   -- ‹юдмила Ѓорисовна! --  изумилсЯ  обиженный  †мынский:  --
"какой-то Џлетушкин"! „а он классик новейший, спросите, если не
верите,  у  министра  донского искусства, полковника †абрина. “
него, Я вам доложу, есть сочиненье "Џолет двух  дирижаблей",  к
сожаленью,  не  конченное,  так ведь это сплошной нюанс! Љаждое
слово там намекает на что-нибудь... Ќу, конечно, не длЯ широкой
публики. ’ам, например, наш ротный выставлен  в  виде  болотной
лЯгушки.  Ђ  †арьвовсюкин?  Ђ  вы  смотрели  в местном музее на
выставке бюст мадам Љотиковой, что изваЯл  ‘аламандров?  Ѓог  с
вами, вы отстаете от века!
   --  Њожет быть, может быть, но только надо, чтоб все-таки вы
нашли имена.
   -- ‘транно! „а Я, простите, только и делаю,  что  перечислЯю
вам  имена:  Џлетушкин,  раз; †арьвовсюкин, два; Ћслов, три; и,
наконец, ‘аламандров, четыре. џ,  вдобавок,  из  скромности  не
упоминаю  своей поэмы "‡еленаЯ гибель", -- там осталось два-три
куплета черкнуть, чепуха, работы на понедельник.
   -- Џоймите же,  †мынский,  если  б  зависело  от  менЯ...  џ
подставное  лицо.  Ќаконец,  они  в  праве  же требовать, даваЯ
английские фунты.
   -- „орогаЯ! -- †мынский припал, послюнив ее, к ручке ‹юдмилы
Ѓорисовны:  --  дорогаЯ,  не  беспокойтесь!  џ  не  мальчик,  Я
учитываю  все  обстоЯтельства,  ведь недаром же вы оказали этой
рыцарской крепости (он постучал себЯ в  лоб)  такое  доверье...
‚ерьте  мне,  будет  общественное  событие,  соберу самый цвет,
пустим рекламу в газетах... …рунда, мне не в первый раз, работы
на понедельник!
   € с фунтами в карманах, растопыренный  в  бедрах  моднейшими
галиффэ, вроде бабочки южной catocala nupta, вспорхнул упоенный
поручик с гобеленовых кресел.
   ЏотрудилсЯ  до  пота:  нелегкое  дело  создать  общественный
орган! ѓоворЯ между нами, писатели адски завистливы. “  каждого
самомненье,  кого  ни спроси, читает себЯ лишь, а прочих ругает
бездарностью. Ќужен ум и тактичность поручика †мынского, чтоб у
каждого выудить материал,  не  обидЯ  другого.  „а  зато  уж  и
сделано   дело!   Љаждый  думает,  что  получит  по  высочайшей
расценке, сверх тарифа, каждый свЯзан страшною клЯтвой  молчать
об  этом  сопернику. Ђ газеты печатают о выходе в свет в скором
будущем  журнала  "—есть  и  доблесть   ђоссии",   с   участием
знаменитых писателей и художников, с добавлением их фотографий,
автографов  и авто-признаний. ‘ам Џлетушкин дал рЯд отрывков из
современной сатиры "Џолет двух  дирижаблей",  поручик  †мынский
дал  "‡еленую гибель" с "окончанием следует", поэт †арьвовсюкин
обещал три сонета о „митрии ‘амозванце, профессор  Ѓулыжник  --
"ќкономические перспективы ђоссии при содействии англо-русского
капитала",  мичман  —еббс  --  "„арданеллы и персидскаЯ нефть".
Џередовица без подписи будет составлена свыше.
   “ ‹юдмилы Ѓорисовны, что ни день, заседанье.
   †мынский в чести. Ћн прославлен. †ена атамана  ему  поручила
наладить  в  Ќовочеркасске  издательство.  Ћн выбран помощником
консультанта  в  бюро  по  переизданью  учебников  длЯ   высшей
технической  школы,  он  рецензует  отдел беллетристики местной
газетки. Ќа каждое дело сговорчивый †мынский согласен:
   -- —епуха! ђаботы на понедельник, не больше!
   Џосмотрели б его, когда, выпрЯмив,  словно  крыльЯ  catocala
nupta  свои  галиффэ,  ноги  несколько  врозь, стан с наклоном,
блок-нот на ладони, слюнЯвЯ свой крохотный в футлЯре серебрЯном
формы ключа карандашик, поручик впиваетсЯ в  вас,  собираЯ  длЯ
"—ести и доблести" информацию.
   -- Ђ что вам известно насчет Њосковской —еки?
   --  Ћх,  голубчик,  не  спрашивайте!  ’етка  покойного  зЯтЯ
подруги моей, что бежала с артистом „авай-Ќевернуйским,  сидела
два  месЯца  за  подозренье  в сочувствии. ’ак она говорит, что
одному старичку-академику, вдруг упавшему в обморок на допросе,
сделали с помощью  собственных  палачей,  под  видом  хирургов,
какой-то...  как  бишь  его?  позвоночный прокол и вытЯгивали у
безвинного старца жидкость из мозга!
   -- Ћго! ЉакаЯ утонченность! Џытка Ћктава Њирбо!
   € поручик в отделе


   €з советского ада


   проставил:
   "Џалачи  не  довольствуютсЯ  простым  лишением  жизни!   Ћни
впиваютсЯ  в  жертву, они ее мучат, высасывают, обескровливают.
Џоследнее  изобретенье   их   дьЯвольской   хитрости   --   это
хирургический  шприц,  который  они втыкают в чувствительнейшую
часть нашего организма, в позвоночник, и  выкачивают  из  наших
представителей  науки  мозговую  жидкость,  в  тщетной  попытке
превратить таким способом всю русскую интеллигенцию в пассивное
стадо кретинов. „о такого садизма не додумалсЯ даже Ћктав Њирбо
в своем знаменитом "‘аду Џыток". „околе, доколе??"
   Љолоссальный успех информации превзошел ожиданье.
   --  Џосле  этого,  --  так  сказал   меньшевик,   заведующий
потребительской   лавкой,  сыну  ‚ладимиру,  гимназисту  пЯтого
класса: -- после этого, если ты  все  по-прежнему  тЯготеешь  к
фракции большевиков, Я должен признать тебЯ лишенным морального
чувства.
   --  Џосле  этого,  --  так  сказала  жена  доктора  ѓеллера,
возвратившегосЯ с семейством обратно: --  после  этого  Я  могу
объЯснить  себе, как это мы, православные, доходим до еврейских
погромов!
   Ћна была выкрещена перед самою войною.
   -- Ќо ђоза... -- пролепетал доктор ѓеллер смущенно:  --  это
ведь,  гм... хирургический поЯсничный прокол! ЋрдинарнаЯ вещь в
медицине...
   †ена  доктора  оглЯнулась,  не  слышит  ли  мужа   прислуга,
хлопнула  дверью,  блеснула  сжигающим  взглЯдом, -- и вслед за
молнией грЯнул гром:
   -- Њолчи, низкий варвар, вивисектор, садист,  фанатик  идеи,
молчи, пока Я не ушла от тебЯ вместе с ђюриком, ѓлебом и Њашей!
   ђюрик, Њаша и ѓлеб были дети разгневанной дамы.
   Џоручик  †мынский  прославлен.  ‚  Ќовочеркасске, у министра
донского искусства, полковника †абрина, идут  репетиции  оперы,
музыка   †абрина,   текст  поручика  †мынского,  под  названьем
"ѓоргона". Љомитетские дамы акварелью  рисуют  афиши.  •удожник
Ћслов ко дню представленьЯ прислал свой портрет, а ‘аламандров,
ваЯтель,  автограф.  ’о  и  другое  разыграно  будет  в  пользу
дамского комитета. ‹итература, общественность,  даже  наука,  в
чем  нельзЯ  сомневатьсЯ,  объединились с небывалым подъемом. €
недаром русский писатель, неоклассик  Џлетушкин,  в  знаменитом
своем "Џолете двух дирижаблей" воскликнул:
   "’оропись,  Ђнтанта! Ѓлизок день, когда взмоет наш дирижабль
над “спенским ‘обором!  …сли  хочешь  и  ты  пировать  праздник
всемирной культуры, то выложи напрЯмик: где твоЯ лепта?"
   ‚ыкладывали  англичане  охотно  фунты стерлингов. ‡аписывала
приход  ‹юдмила  Ѓорисовна.  ли  донскими  бумажками  фунты  к
поручику  †мынскому, а от него простыми записочками с обещанием
денег  достигали  они  знаменитых  писателей,  †арьвовсюкина  и
Џлетушкина.
   -- Џрижимист ты, †мынский! Џлати, брат, по уговору!
   --  „а,  кабы  не  Я,  чорт,  ты  так  и  сидел бы в станице
•оперской. Џо настоЯщему не Я вам, а вы мне должны бы платить!
   ЉривЯт Џлетушкин и †арьвовсюкин юные губы. —ешут в затылке:
   -- Џрохвост ты!
   Ђ молодаЯ мисс Њабль ќверест, рыжекудраЯ, в  синей  вуальке,
журналистка  "Ѓостонских  €звестий",  объезжавшаЯ  юг "когда-то
великой ђоссии", щурЯ серые глазки направо, налево, записывала,
не смущаЯсь, в походную книжку:
   "Ќенависть русских к авантюре германских шпионов,  посланных
из   Ѓерлина   в   Њоскву   под  видом  большевиков,  достигает
внушительной формы. ‚се выдающиесЯ люди искусства и мысли, как,
например,  гуманист,  поборник  ’олстого,  писатель  Џлетушкин,
открыто стоЯт за „еникина. ‘вергнуть красных при первой попытке
поможет сам русский народ. “рожай был недурен. ‡апасы пшеницы у
русских неисчерпаемы".


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIV, главным образом шкурнаЯ.


   Џерекрутились  на карусели всадники-месЯцы, погонЯЯ лошадок.
€ снова остановились на осени. ‡накомаЯ сердцу стоЯнка!
   ‘весили,  сплакиваЯ  дождевую  слезу,  свои  ветки  деревьЯ,
понурились на поперечных столбах телеграфные проволоки, в шесть
часов  вечера  в  окнах  забрежжили зори Ћсрама, наливаЯсь, как
брюшко комариное кровью, густым электрическим соком.
   ’Янет в осенние дни  на  зори  Ћсрама.  ‚ычищен  у  швейцара
военного  клуба  мундир,  а  вешалка  всЯ  увешана  фуражками и
дождевым макинтошем. Ѓойко встречает швейцар запоздалых гостей,
обещаЯ их платью сохранность без нумерочка.  ѓости  сморкаютсЯ,
вытираЯ  усы,  влажные  от дождЯ, и, прЯча руку назад, в карман
галиффэ, военной походкой, подрагиваЯ в коленЯх, поднимаютсЯ по
ковровым, широким ступенЯм наверх, в освещенные клубные залы.
   ‘юда  гостеприимно   сзываютсЯ   граждане,   рекомендованные
членами клуба. €з буфета пахнет телЯчьей котлеткой, анчоусами и
подливкой,  настоЯнной на сковородах французским поваром Џолем.
Џоль нет-нет и выйдет из кухни, присматриваЯ, как подают и  все
ли довольны.
   ЌарЯдные   столики   занЯты.   „ожидаЯсь,  топчутсЯ,  блестЯ
лакированными сапогами, офицеры в дверЯх, под Яркими  люстрами.
Џосасывают  гнилыми  зубами английские трубки. Ќа столиках все,
как в довоенное времЯ:  севший  закладывает  за  воротник  угол
крахмальной  салфетки,  оттопырившейсЯ  на  нем, как манишка. ‚
зеркалах по бокам он видит свое отраженье.  Џрибор  подогрет  и
греет  холодные пальцы; вазочка слева многоэтажна, как гиацинт,
на  каждой  площадке  отмечена  нужным  пирожным,   миндальным,
песочным   с  клубникой,  "наполеоном",  легким,  как  пачка  у
балерины. ‚ углу  за  разными  баночками  с  горчицей,  соей  и
перцем, -- бутылки бургундского и портер, заменЯющий пиво.
   ‹акей  уже  вырос.  Љак  каменное  изваЯнье  стоит он, держа
наготове листок, исписанный Џолем. ‡десь есть ужин из пЯти блюд
и блюда a  la  carte,  есть  русскаЯ  водка  с  закуской,  есть
шведский поднос a la fourchette и блины в неурочное времЯ.
   --   џ  вам  скажу,  --  наклонЯетсЯ  к  севшему  комендант,
полковник Ђвдеев: --  этот  Џоль  не  имеет  себе  конкурентов.
‚озьмите  навагу,  --  простаЯ,  грубаЯ  рыба  на зимнее времЯ.
Ќавага, когда вам дают ее дома, непременно попахивает чем-то, Я
бы сказал рыбожабристым, даже просасывать ее  у  головы  и  под
жаброй противно; ковырнешь, где мЯсисто, и отодвинешь. Ђ у ЏолЯ
не  то.  “ ЏолЯ, Я доложу вам, навага затмит молодую стерлЯдку.
Ћн мочит ее в молоке, отжимает, окутывает сухарем  на  сметане,
жарит не на плите, а каким-то секретным манером -- планшетка на
переплете,  и  все  это  крутитсЯ вокруг очага, минуты две -- и
готово. ’акую навагу, когда вам  ее  с  лимончиком,  головка  в
папиросной  бумаге кудрЯшками, не то что скушать, поцеловать не
откажешьсЯ. Ђромат -- уах! -- мЯгкость, нежность, --  бывало  в
‘лавЯнском Ѓазаре, в Њоскве, не ел подобной форели!
   Ћфициант   в  продолжение  речи  как  каменное  изваЯнье.  €
заказывают, посоветовавшись, два человека, военный и  штатский,
русскую водку с закуской, заливное, тетерьку и пуддинг.
   татский  с  крахмальной  салфеткой,  заткнутой за воротник,
маленький,  юркий,  с  томно-восточными  глазками,  ласков:  он
ожидает подрЯда. ‚оенный, честный воЯка, с усами, стоЯчими, как
у  пумы,  отрыжки  не прЯчет, салфетки не развернул, провансаль
ножом подбирает. Ћн охотник поговорить за хорошею выпивкой:
   -- “ менЯ этих самых катарров никогда  никаких.  ”ранцузскаЯ
кухнЯ  --  так  давайте  французскую.  Ђ нет, могу и по-нашему,
по-военному, из походного вместе  с  солдатом.  €  доложу  вам,
походные  щи  имеют  особенное  преимущество, если хлебать их с
воображеньем. ‚ котел  вы  опустите  ложку  и  не  знаете,  что
выйдет,  тут  и эдакаЯ из требухи желтаЯ пипочка, помидор, боб,
кусок солонины, капустнаЯ шейка не провареннаЯ, твердоватаЯ,  и
много всЯкой приправы. џ солдат, как детей, баловал. ‚сЯкий раз
из котла похлебаю, а они "радьстаратьсЯ вашблагородие", жулики.
—увствуют!  „а, тарелка не то, что котел. ’ут вам фантазии нет,
все на донышке. Љха!
   €, откашлЯвшись, комендант  закусил  рюмку  водки  маслиной,
проколотой вилкой.
   --  Ћднакоже, -- начал сосед, сощурЯ томно-восточные глазки.
Ћн был  расстроен  упорством  кулинарных  сюжетов:  --  однакож
чревоугодие  в  известное времЯ дает себЯ знать, как, например,
ожиреньем. € по отношению к дамскому полу объедатьсЯ имеет свой
минус, если верить научным  писателЯм.  Њужчина  неполный,  как
говорЯт  у  вас  по-русски,  поджаристый, дольше всех сохранЯет
примененье способности.
   Ћфициант, отогнув калачом с  переброшенной  белой  салфеткой
левую  руку,  нес закрытое блюдо. ѓовор шел, как шум прибоЯ, от
столиков,  пронзаемый   острыми   всплесками   цитры.   „амский
румынский  оркестр восседал на эстраде, смуглыми пальцами гулЯЯ
по цитрам. ‚се в казакинах, с разрезными нагрудниками, в черных
в обтЯжку рейтузах, в сапогах  с  позументом  и  в  фуражке  на
дамской прическе.
   Ћфициант   приподнЯл