то...  когда  пойдешь в армию, сразу  записывайсЯ в  секцию, --
посоветовал старший  брат. -- џ же так начал. ’ре­нер толковый попадетсЯ  --
можешь вылезти.
     ‚аська слушал, неопределенно улыбалсЯ.
     Џришли к реке.
     €гнатий первый скинул одежду, обнажив свое красивое тренированное тело,
попробовал ногой воду, тихонько охнул.
     -- Њать честнаЯ! ‚от это водичка.
     -- —то? -- ‚аська тоже разделсЯ. -- •олоднаЯ?
     -- Ќу-ка,  ну-ка?  -- заинтересовалсЯ €гнатий. Џодошел к  ‚аське и стал
его похлопывать и осматривать со всех сторон, как жеребца.
     ‚аська терпеливо стоЯл, смотрел в сторону, беспрерывно поправлЯЯ трусы,
посмеивалсЯ.
     -- …сть, -- заключил €гнатий. -- „авай попробуем?
     -- „а ну! -- ‚аська недовольно трЯхнул волосами.
     -- Ђ чего, ‚аська? Џоборись! -- Ћтец с упреком смотрел на младшего.
     -- Ѓросьте вы,  на самом  деле, -- упрЯмо и серьезно ска­зал ‚аська. --
—его ради сгребемсЯ тут? Ќа смех людЯм?
     -- ’ьфу! -- рассердилсЯ отец. -- ’ы втолкуй ему, €гнат, ради •риста! Ћн
какой-то телок у нас -- всего стеснЯетсЯ.
     -- Ђ чего тут стеснЯтьсЯ-то? …сли бы мы какие-нибудь дохлые были, тогда
действительно стыдно.
     -- ЋбъЯсни вот ему!
     ‚аська  нахмурилсЯ  и пошел к  воде.  ‘разу окунулсЯ и по­плыл,  сильно
загребаЯ огромными руками; вода вскипала под ним.
     -- ‘илен! -- с восхищением сказал €гнатий.
     -- џ ж тебе говорю!
     Џомолчали, глЯдЯ на ‚аську
     -- Ћн бы тебЯ уложил.
     --  Ќе знаю, -- не сразу ответил  €гнатий. -- ‘илы у него больше -- это
Ясно.
     Ћтец  сердито высморкалсЯ на песок. €гнатий постоЯл еще немного  и тоже
полез в воду. Ђ  отец пошел ниже по реке, куда выплывал ‚аська. Љогда ‚аська
вышел  на берег, они о  чем-то негромко и  горЯчо заговорили. Ћтец доказывал
свое, даже прижимал к груди руки, ‚аська бубнил свое. Љогда €гнатий доплыл к
ним, они замолчали.
     €гнатий вылез из воды и задумчиво стал смотреть на да­лекие синие горы,
на многочисленные острова.
     -- Љатунь-матушка, -- негромко сказал он.
     ‚аська и отец тоже посмотрели на реку.
     Ќа той стороне, на берегу, сидела на корточках баба с вы­соко задранной
юбкой,  колотила вальком по  белью,  ослепи­тельно  белели  ее тупые круглые
коленки.
     -- ћбку-то спусти маленько, эй! -- крикнул старик.
     Ѓаба поднЯла голову,  посмотрела на Ѓайкаловых  и  про­должала колотить
вальком по белью.
     -- ‚от халда! -- с восхищением сказал старик. -- •оть бы хны ей.
     ЃратьЯ стали одеватьсЯ.
     •мель у €гнатиЯ прошел. …му что-то грустно стало.
     -- —его ты такой? -- спросил ‚аська, у  которого, наоборот,  было очень
хорошее настроение.
     -- Ќе знаю. ’ак просто.
     --  Ќе  допил, поэтому,  -- поЯснил  старик.  --  Ќи  два,  ни  полтора
получилось.
     -- —ерт его знает! Ќе обращайте вниманиЯ. „авайте поси­дим, покурим...
     ‘ели  на теплые камни. „олго молчали, глЯдЯ на быстротекущие волны. Ћни
лопотали у берега что-то свое, торопи­лись.
     ‘олнце  село  на   той  стороне,   за  островами.   Ѓыло  тихо.  ’олько
всплескивали  волны, кипела река да удары валька по мокрому белью -- гулкие,
смачные -- разносились над ре­кой.
     ’рое смотрели на родную реку, думали каждый свое.
     €гнатий присмирел. Џерестал хохотать, не басил.
     -- —то, ‚асЯ? -- негромко спросил он.
     -- Ќичего. -- ‚аська бросил камешек в воду.
     -- ‚се пашешь?
     -- Џашем.
     €гнатий тоже бросил в воду камень. Џомолчали.
     -- †ена у тебЯ хорошаЯ, -- сказал ‚аська. -- ЉрасиваЯ.
     -- „а? -- €гнатий оживилсЯ, с любопытством, весело по­смотрел на брата.
‘казал неопределенно: -- Ќичего. ’Яте вон не нравитсЯ.
     -- џ не сказал, что не нравитсЯ, чего ты зрЯ?  -- ‘тарик неодобрительно
посмотрел на €гнатиЯ. -- •орошаЯ женщина. ’олько, Я считаю, шибко фартоваЯ.
     €гнатий захохотал.
     -- Ђ ты знаешь, что такое фартоваЯ-то?
     Ћтец отвернулсЯ  к  реке,  долго молчал -- обиделсЯ. Џотом повернулсЯ к
‚аське и сказал сердито:
     -- ‡рЯ ты не поборолсЯ с ним.
     -- ‚от привЯзалсЯ! -- удивилсЯ ‚аська. -- ’ы что?
     -- ‡аело что-то тЯтю, -- сказал €гнатий, -- что-то не нра­витсЯ ему.
     -- —то мне не нравитсЯ? -- повернулсЯ к нему отец.
     -- Ќе знаю. Ќа душе у тебЯ что-то не так, Я же вижу.
     -- Ќу и видь! ’ы шибко умный стал, прЯмо спасу нет.  ‚се ты видишь, все
понимаешь!
     -- Ѓудет вам! -- сказал ‚аська. -- —его взЯлись? Ќашли времЯ.
     --  „а ну его! --  Ћтец  засморкалсЯ и  полез  за  кисетом. -- Џриехал,
расхвасталсЯ тут, подарков навез... подумаешь!
     -- ’Ять, да ты что в самом деле?!
     €гнатий даже привстал от удивлениЯ. ‚аська незаметно толкнул его в  бок
-- не  лезь. €гнатий сел и вопросительно посмотрел на ‚аську. ’от  поднЯлсЯ,
отрЯхнул песок со шта­нов, посмотрел на отца.
     -- Џошли? ’Ять...
     -- “ тебЯ деньги есть? -- спросил тот.
     -- …сть. Џошли...
     ‘тарик  поднЯлсЯ  и,  не  оглЯдываЯсь, пошел первым по тропе, ведущей к
огородам.
     -- —его он? -- €гнатиЯ не на шутку встревожило настро­ение отца.
     --  ’ак...  †дал  тебЯ   долго.  ‘ейчас  пройдет.  Џесню  спой  с   ним
какую-нибудь. -- ‚аська улыбнулсЯ.
     -- Љакую песню? џ их перезабыл все. Ђ ты поешь с ним песни?
     -- „а Я ж шутейно. џ сам не знаю, чего он... Џройдет.
     ЋпЯть шли по огородам друг за  другом, молчали. €гна­тий  шел за отцом,
смотрел на его сутулую  спину и  думал  по­чему-то о том, что правое плечо у
отца ниже левого, -- рань­ше он не замечал этого.


     OCR: 2001 ќлектроннаЯ библиотека ЂлексеЯ ‘нежинского


        €з детских лет €вана Џопова

     Џервое знакомство с городом

     Џеред самой войной повез нас отчим в город Ѓ. ќто -- ближайший от  нас,
весь почти деревЯнный, бывший купе­ческий, ровный и грЯзный.
     Љак  горько  мне было  уезжать! џ  невзлюбил отчима  и, хоть  не помнил
родного отца, думал: будь он  с нами,  тЯтЯ-то, никуда бы мы не засобирались
ехать. Ќазло отчиму  (теперь знаю: это был человек редкого сердца -- добрый,
любЯщий...  Ѓудучи  холостым  парнем, он взЯл маму с двумЯ детьми),  так вот
назло  отчиму, папке назло -- чтобы он разозлилсЯ и при­шел в отчаЯние, -- Я
свернул огромную папиросу, зашел  в  уборную и стал  "смолить" -- курить. €з
уборной из всех  ще­лей повалил дым. Џапка увидел... Ћн никогда не бил менЯ,
но   всегда   грозилсЯ,  что  "вольет".  Ћн  распахнул  дверь   убор­ной  и,
подбоченившись, стал молча смотреть на менЯ.  Ћн был очень красивый человек,
смуглый, крепкий, с карими умными глазами...  џ бросил папироску и тоже стал
смотреть на него.
     -- Ќу? -- сказал он.
     -- Љурил... --  •оть бы он ударил менЯ, хоть бы щелкнул разок по лбу, Я
бы тут же разоралсЯ, схватилсЯ  бы за голову, испугал бы маму. Њожет, они бы
поругались  и, может, мама  заЯвила бы ему, что никуда она не поедет, раз он
такой -- бьет детей.
     -- џ  вижу, что курил. „урак ты, дурак, ‚анька... Љому хуже-то делаешь?
Њне, что ли? Џойду сейчас и скажу матери...
     ќто не входило в мои планы, и это могло мне выйти бо­ком -- мама-то как
раз и отстегала бы менЯ. џ догнал папку...
     -- Џапка, не надо, не ходи!
     -- ‡ачем ты куришь, дурачок, с таких лет? ‚едь это  ж  сколько никотину
скопитсЯ за целую жизнь!  ’ы только  поду­май,  голова  садоваЯ.  ‘кажи, что
больше не будешь, -- не пойду к матери.
     -- Ќе буду. €стинный мой Ѓог, не буду.
     -- Ќу смотри.
     ... € вот едем в город -- переезжаем. Ќа телеге наше добро,  мы с ’алей
сидим на верхотуре, мама с папкой идут пешком. ‡а телегой, привЯзаннаЯ, идет
наша корова ђайка.
     ’алЯ,  маленькаЯ  сестра  моЯ,  радуетсЯ,  что мы  едем,  что  нам  еще
далеко-далеко ехать. Ќевдомек ей, что мы уезжаем из дома. ‚ообще-то мне тоже
нравитсЯ  ехать.   ‚ольно  кругом,  просторно...  ‘тепь.   ‚   травах  стоит
несмолкаемаЯ  трескотнЯ: тысЯчи маленьких неутомимых  кузнецов  бьют  и бьют
кро­хотными молоточками в звонкие наковаленки, а сверху,  из  жаркой синевы,
льютсЯ витые серебрЯные ниточки... Ќавер­но, эти-то тоненькие ниточки и куют
на  своих   наковаленках  маленькие   кузнецы   и  развешивают   сверкающими
паутинка­ми по траве.  ђано  утром, когда  встает  солнце,  на  ниточки эти,
протЯнутые от травинки  к травинке,  кто-то нанизывает  изумрудный  бисер --
зеленое платье степи блестит тогда до­рогими нарЯдами.
     Њы останавливаемсЯ покормитьсЯ.
     Џапка выпрЯгает  конЯ,  пускает  его  по бережку. ђайка  тоже  пошла  с
удовольствием  хрумтеть сочным  разнотравьем.  Њы  раскладываем  костерок --
варить пшенную  кашу. •оро­шо! џ даже забываю, что мы уезжаем из дома. Џапка
напоми­нает:
     --  ‚от здесь  наша река последний раз к дороге подходит. „альше она на
запад поворачивает.
     Њы все некоторое времЯ молча смотрим на родимую реку. џ  вырос  на ней,
привык слышать  днем и ночью ее ров­ный, глуховатый, мощный шум... ’еперь не
сидеть  мне  на  ее берегах  с удочкой, не бывать на островах, где покойно и
про­хладно, где кусты  ломЯтсЯ от всЯкой Ягоды: смородины, ма­лины, ежевики,
черемухи,  облепихи,  боЯрки, калины... Ќе заводитьсЯ с превеликим трудом --
так, что ноги в кровь  и штаны  на кустах оставишь -- бечевой далеко вверх и
никог­да, может быть, не испытать теперь  величайшее блаженст­во -- обратный
путь  домой.  Љак  нравилось  мне,  каким  взрос­лым,  несколько  удрученным
заботами  о  семье мужиком  Я себЯ  чувствовал,  когда  собирались  вверх "с
ночевой". Ќадо было не  забыть спички, соль,  ножик,  топор... ‚ носу  лодки
свалены сети,  невод, фуфайки. …сть хлеб, картошка,  котелок. …сть  ружье  и
тугой, тЯжелый патронташ.
     -- Ќу все?
     -- ‚се вроде...
     -- „авайте, а то поздно уже. Ќадо еще с ночевкой устро­итьсЯ. Ѓерись!
     ‘амый хитрый из  нас, владелец ружьЯ или лодки, отправ­лЯетсЯ на корму,
остальные, человека два-три, --  в бечеву. ‚прочем, мне и нравилось больше в
бечеве, правда, там горсть  смородины на ходу слупишь, там  второпЯх  к воде
при­падешь  горЯчими губами, там надо вброд  через  протоку -- по поЯс... „а
еще сорвешьсЯ с  осклизлого валуна да с головой ухнешь...  •орошо именно то,
что все это на ходу, не  нарочно, не длЯ удовольствиЯ. Ђ главное,  ты,  а не
тот, на корме, ос­новное-то дело делаешь...
     ќх, папка, папка! Ђ вдруг да у него  не так все хорошо пойдет в городе?
‚едь едем-то мы  -- попробовать. …ще неиз­вестно, где  он там работу найдет,
какую работу? “ него  ни грамоты большой, ни специальности. € вот надо же --
по­персЯ в город и еще с собой трех человек потащил. Ђ сам ни­чего не знает,
как  там будет.  ‘ъездил  только, договорилсЯ с квартирой,  и  все.  €  мама
тоже...  Људа  согласилась? Џослед­нее времЯ, Я  слышал,  все  шептались  по
ночам: она вроде не соглашалась. Ќо ей хотелось выучитьсЯ  на портниху,  а в
го­роде  есть курсы...  ‚от  этими  курсами-то он ее и донЯл.  ‘о­гласилась.
Џопробуем,  говорит. Ќичего, говорит,  продавать  не  будем, лишнее,  что не
надо, рассуем длЯ хранениЯ  по род­ным  и поедем, попробуем. Ђ папке страсть
как охота куда-нибудь на фабрику или в мастерскую какую -- хочетсЯ ему стать
рабочим, и все тут. Ќу, вот и едем.
     ...  Џриехали  в  город затемно. џ  не  видел его. Џапка  чудом находил
дорогу: сворачивали  в  темные переулки,  громыхали  колесами  по  булыжнику
улиц... ђаза  два  он  только  спраши­вал у  встречных,  встречные объЯснЯли
что-то  на тарабарском  Языке:  надо  еще до конца  Ћсоавиахимовской,  потом
свер­нуть к  Љазармам, потом будет  „егтЯрный... Џапка возвра­щалсЯ  к нам и
говорил, что все правильно -- верно едем. Њы с ’алей и мама притихли. ’олько
папка один храбрилсЯ, гром­ко говорил... Ќаверно, чтоб подбодрить нас.
     Џо бокам  темных улиц и переулков  стоЯли за заборами большие  дома.  ‚
окнах Яркий свет.
     -- ѓосподи, да когда же приедем-то? -- не выдержала ма­ма. ќто же самое
удивлЯло  и менЯ: казалось, что мы, пока едем по городу, проехали пЯть таких
деревень, как наша. ‚от он, город-то!
     -- ‘коро, скоро, -- бодритсЯ папка. -- …ще свернем на одну улицу, потом
в переулок -- и дома.
     „ома!.. ‘мелый он человек, папка. џ его уважаю. Ќо за­тею его с городом
все-таки не могу принЯть. ‘трашно здесь, все чужое, можно легко заблудитьсЯ.
     Ќе заблудились. Џодъехали к большому дому, папка ос­тановил конЯ.
     -- ‡десь. ‘час скажу, что приехали...
     -- ‘корей там, -- велит мама.
     -- „а скоро! ‘кажу только...
     ‚ переулке темно.  џ чувствую, мама боитсЯ, и сам тоже начинаю боЯтьсЯ.
Ћдной ’але -- хоть бы хны.
     -- Њам, мы тут жить станем?
     -- ’ут, доченька... ‡аехали!
     -- “говори ты его назад, домой, -- советую Я.
     -- „а теперь уж... ‚от дура-то Я, дура!
     Џапки, как  на грех, долго нету. ‚ доме горит свет, но за­бор  высокий,
ничего в окнах не видать.
     Ќаконец поЯвилсЯ папка... ‘ ним какой-то мужик.
     -- ‡дравствуйте, -- не  очень приветливо  говорит му­жик. -- ‡аезжай, Я
покажу, куда ставить. Ѓарахла-то много?
     -- Ћткуда!.. Ћдежонка кой-какаЯ да постелишка.
     -- Ќу, заезжайте.
     Џока  перетаскивают  наши  манатки,  мы сидим с  ’алей в большой,  Ярко
освещенной  комнате  на   сундуке  в   углу.  ‚  ком­нату  вошел  долговЯзый
парнишка... с самолетом. џ прирос к сундуку.
     -- •очешь подержать? -- спросил парнишка.
     ‘амолет  был легкий,  как  пушинка, с тонкими размашис­тыми крыльЯми, с
винтиком впереди... ’алЯ тоже потЯнулась к самолету, но долговЯзый не дал.
     -- ’ы изломаешь.
     ’алЯ захныкала и все тЯнулась к самолету -- тоже подер­жать. „олговЯзый
был  неумолим.  €  во  мне вдруг пробуди­лось чудовищное подхалимство,  и  Я
сказал строго:
     --  Ќу  чего  ты? €зломаешь,  тогда  что?! -- Њне  хотелось  еще  разок
подержать  самолет, а  чтоб долговЯзый дал,  надо,  чтоб ’алЯ не тЯнулась  и
нечаЯнно не выхватила бы его у менЯ.
     ’ут вошли взрослые. Ћтец долговЯзого сказал сыну:
     -- €ди спать, ‘лавка, не путайсЯ под ногами.
     Љогда остались мы одни, Я вдруг обнаружил, что свет-то  -- с потолка!..
Џод  потолком висела  на  шнуре  стеклЯннаЯ лампочка,  похожаЯ на  огурец, а
внутри лампочки -- светлаЯ паутинка. џ даже вскрикнул:
     -- ѓлЯньте-ка!..
     -- Ќу что? ќлектричество. ’ы, ‚анька, поменьше теперь ори -- не дома.
     ’ут вступилась мама:
     -- Џарнишке теперь и слова нельзЯ сказать?
     -- „а говори он сколько влезет -- потихоньку. —его заполошничать-то.
     Ћни еще поговорили в таком духе -- частенько так разго­варивали.
     -- ‡авез, да еще недовольный...
     -- Ќу  и давай теперь на каждом шагу: "ѓлЯди-ка!  ‘мотри-ка!"  ‘меЯтьсЯ
ведь начнут.
     -- Ќу и не одергивай каждый раз парнишку!
     -- Џогоди, сЯдет он тебе на шею, если так будешь...
     Ђ как, интересно? ‘амого отец чуть не до смерти  зашиб на покосе за то,
что  он,  мальчишкой, побоЯлсЯ  распутать  и  обратать  шкодливую  кобылу --
лЯгалась... ‘ам же нет-нет да  вспомнит про это и обижаетсЯ на своего  отца.
…го тогда, ма­ленького-то, насилу откачала мать, бабушка наша нероднаЯ. Ђ на
шею Я никому не сЯду, не надо этого боЯтьсЯ.
     Њы легли спать.
     „олго  мне  не  спалось.  •удо  было  на  душе.  ‡а  стеной  гром­ко, с
присвистом  храпел хозЯин, чуждо гудели  под  окнами  провода,  проходили по
улице -- группами -- молодые  парни и девки, громко разговаривали, смеЯлись.
Џочему-то  вспом­нилось,  как  родной  наш  дедушка, когда выпьет  медовухи,
всЯкий раз спрашивает менЯ:
     -- ‚анька, какое самое длинное слово на свете?
     џ давно знаю, какое, а чтоб еще  раз услышать, как он вы­говаривает это
слово, хитрю:
     -- Ќе знаю, деда.
     -- Ђ-а!.. -- € начинает: -- €нтре... интренацал... --  € по­том  только
одолевает: -- €н-тер-на-ци-о-нал!  Њы  покатыва­емсЯ со смеху  --  мама, Я и
’алЯ.
     -- ќх вы!.. ‘мешно? -- обижаетсЯ дедушка. -- Ќу, валЯй­те, смейтесь.
     Њожно  бы  сейчас  написать, что в  ту ночь мне  снились  большие дома,
самолет,  лампочка...  Њожно  бы  написать, но не помню,  снилось ли. Њожет,
снилось.
     “тром Я проснулсЯ оттого, что прЯмо под окном громко сморкалсЯ хозЯин и
приговаривал:
     -- ’ы глЯди што!.. ЏрЯмо круги в глазах.
     Њамы и папки не было.  ’алЯ спала. џ стал думать:  как  те­перь  пойдет
жизнь? „ружков не будет -- они, говорЯт,  все тут хулиганистые,  еще  надают
одному-то. ђечки тоже нету. Ћна  есть, сказывал  папка, но будет  далеко  от
нас. ‹ес, говорит,  рЯдом, там,  говорит,  корову будем  пасти.  Ќо  лес  не
нашен­ский, не острова -- бор, -- это страшновато. „а и что там, в  бору-то?
-- грузди только.
     ’ут  вдруг  в  хозЯйской  половине  забегали,  закричали...  џ понЯл из
криков, что ‘лавка засадил в ухо  горошину.  ‚сем  семейством они побежали в
больницу. џ встал и пошел в их комнату -- посмотреть, какие в  городе печки.
ѓоворили, какие-то чудные. Ћткрыл дверь... и не печку  увидел, а акку­ратную
белую булочку  на  столе.  Џотом Я узнал, что  их  зо­вут -- сайки. Ќикого в
комнате  не  было. џ подошел к столу взЯл сайку и  пошел к ’але. Ћна как раз
проснулась.
     -- Ћй! -- сказала она. -- „ай-ка мне.
     -- ‚сю, что ли?
     -- „а зачем?.. ‘мерЯй ниточкой да отломи половинку. ќто мама купила?
     -- „али. ‘лавка дал.
     ђазломили  саечку и стали есть, сидЯ на  кровати.  Ќикогда не ел такого
вкусного  хлеба. „о  чего же душистый, мЯгкий,  чуть солоноватый,  даже есть
жалко; Я все поглЯдывал,  сколь­ко осталось. Њы не  услышали,  как открылась
дверь... “слы­шали:
     -- “же пакостить начали? -- ‘ порога  на нас  глЯдела  хо­зЯйка. “ менЯ
все оборвалось внутри.
     -- ‡ачем ты взЯл сайку?
     € -- вот истинный Ѓог, не вру -- Я сказал:
     -- џ думал, она чужаЯ.
     -- —ужаЯ... Ќехорошо так  делать. ќто --  воровство  назы­ваетсЯ. џ вот
скажу отцу с матерью...
     —то-то Я вконец растерЯлсЯ... ‚друг спросил:
     -- ѓорошину-то вытащили?
     -- Ћ какой! -- удивилась хозЯйка. -- •итрит еще. -- € ушла.
     Њне стало совсем невмоготу.
     -- Џойдем домой? -- предложил Я ’але.
     -- ‘час, давай только  доедим,  --  легко  согласилась она.  Ћна твердо
помнила наказ мамы: не есть на ходу, а -- сЯдь, съешь, чего у тебЯ там есть,
тогда уж ходи или бегай.
     џ увидел в окно, что  хозЯйка пошла в сарай, и заторопил ’алю. Ћна было
заупрЯмилась, но все же пошла.
     џ помнил, что мы к  воротам подъехали  слева, если стоЯть к ним  лицом,
значит, теперь надо -- вправо.  Џошли вправо. „ошли  до  перекрестка... џ не
знал, как дальше. ‘просил ка­кого-то дЯденьку:
     -- Љак бы нам до —-ского тракта дойти?
     -- Ђ зачем? -- спросил дЯденька.
     -- Ќам мама сказала туда идти. Ћна  нас там  поджидает. -- ђаньше всего
другого, что значительно облегчает эту жизнь, Я научилсЯ врать. € когда врал
и мне не верили, Я чуть не  плакал от  обиды. „Яденька внимательно посмотрел
на менЯ, на ’алю... € показал:
     -- ‚от  так  прЯмо --  до  перекрестка, потом улица налево пойдет -- по
ней, а там, как дойдешь до водонапорной баш­ни,  большаЯ  такаЯ,  там спроси
снова.
     Ћт водонапорной башни дорогу  дальше показала тетень­ка и даже прошла с
нами немного.
     „олго ли,  коротко  ли мы шли, а к —-скому тракту вышли. ’ам мы сели на
взгорок  и стали ждать, кто бы нас подвез до нашей деревни. ’ам, на взгорке,
к  вечеру уже, нашли нас  ма­ма с папкой. ’алЯ плакала  -- хотела есть, мной
потихоньку овладевало отчаЯние...
     -- ’аленька!.. „оченька ты моЯ-а!..
     џ думал, мне крепко влетит. Ќет, ничего.
     ‘коро началась война. Њы вернулись в деревню...
     Џапку взЯли на войну.
     ‚ 1942 году его убили.

     ѓоголь и ђайка

     ‚ войну, с самого ее начала, больше всего стали терзать нас, ребЯтишек,
две беды: голод и холод. Ћбе сразу навалива­лись, как подступала бесконечнаЯ
наша сибирскаЯ зима со  своими  буранами и  злыми  морозами. ‹етом -- другое
дело.  ‹етом пошел поставил на ночь перемета три-четыре, глЯ­дишь,  утром --
пара  налимов есть. („о  сего  времени сладост­но  вздрагивает  сердце,  как
вспомнишь живой,  трепетный дерг бечевы в руках, чириканье ее по воде, когда
он начинает там "водить".) €ли пошел назорил в околках сорочьих Яиц, испек в
золе -- сыт. „а мало ли! Ѓудь попроворней да имей башку на плечах -- можно и
самому прокормитьсЯ, и домой принести. Ќо зима!..  Ѓудь она трижды проклЯта,
эта зимуш­ка-зима!.. € воет и воет над крышей, хлопает плахами... ‚се тепло,
какое было с утра в  избе,  все к вечеру высвистит, сколько ни  наваливай на
порог, под дверь, трЯпьЯ, как ни старайсЯ утеплить окна. €ли наладЯтсЯ такие
морозы,  что  в  сенцах трескотнЯ  стоит и,  кажетсЯ, вот-вот,  еще маленько
поддаст, и полопаютсЯ стекла в окнах. ‚ыскочишь на минуту в ограду, в пригон
-- тебЯ точно в сугроб голенького,  и рот ледЯной  ладошкой  запечатают. Ђ в
притоне -- корова... ‚от горе-то: сена  в обрез, ей жевать и  жевать в такую
стужу, а где возьмешь,  зиме еще  конца не видно. ‘делаешь свое малое дело и
пулей опЯть в избу -- от холода жгучего, в нестерпи­мой боли за корову: чтоб
уж хоть не видеть ее, понурую,  всю в инее, с печальными глазами.  € в  избе
нет покоЯ: тут --  худо-бедно  -- согреешьсЯ, а она там стоит... € только на
ночь  дадим ей охапку сена,  и все.  €  так и  видишь  все времЯ беско­нечно
печальные коровьи глаза  -- прЯмо в  душу глЯдЯт. Ћна ведь кормилица. Ћна по
весне принесет молоко  и теленка -- это такаЯ суматошнаЯ радость  в эти дни,
когда  наша ђайка  (корова) вот-вот отелитсЯ. ’ут весна,  теплеет уже, а тут
скоро заскользит по полу нежными копытцами, может, Ѓог даст, те­лочка. (Њы в
прошлом  году сдали телочку в колхоз. Ќам  дали муки,  много жмыха  и чайник
меда.  „олго,  конечно, такого  праздника ждать -- лето, зиму и еще лето, но
тем он и доро­же, праздник-то. „а и есть, что ждать.) ‚ такие дни, весной, у
нас  в избе идет  такой тарарам, что душа заходитсЯ от  ликую­щего, делового
чувства. џ то и дело выскакиваю смотреть ђайку, щупаю ее теплое брюхо,  хоть
ни  шиша не смыслю в этом.  ’алЯ тоже бегает со мной,  тоже  щупает  ђайкино
брю­хо... ђайка, повернув голову, смотрит  на нас дымчато-влаж­ными глазами,
нежными глазами  --  она  тоже  ждет теленка,  она,  наверно, понимает  наше
суетливое беспокойство.
     -- ‚ань, скоро?
     -- Ќочью, наверно, опростаетсЯ.
     ‚сю ночь у нас горит свет; мама ходит к ђайке, тоже щу­пает ее брюхо...
     Џриходит и говорит:
     -- ЏрЯмо  близко уже...  ‘лышно: толкаетсЯ ногами-то, толкаетсЯ,  а все
никак.  “ж  не беда  ли с ней? Њатушка  --  ца­рица небеснаЯ,  не допусти до
смерти голодной. Људа мы тогда денемсЯ?
     ’ревожнаЯ, страшнаЯ ночь.
     € рано поутру наш дедушка смотрит ђайку и говорит нам всем:
     -- —его заполошничаете-то?  ‘егоднЯ  к ночи  только...  „етей  пужаешь,
дуреха! --  ќто он на маму, потому что к утру мы с ’алей бываем зареванными.
‘колько счастьЯ приносил нам дедушка!
     Ђ теперь --  еще  зима. џ на стенке начертил в рЯд  не­сколько палочек,
сколько осталось дней до марта. ‚ычерки­ваю вечерами по одной, но их еще так
много!
     Ќо бывала  у менЯ одна  радость -- неповторимаЯ, боль­шаЯ -- и зимой: в
долгие зимние вечера Я читал на печке ма­ме и ’але книги.
     ‘  книгами у менЯ целаЯ историЯ. џ каким-то образом на­училсЯ читать до
школы:  учил  менЯ  дЯдЯ Џавел (тот сам чи­тать страсть  как  любил  и  даже
пыталсЯ сочинЯть стихи  и, го­ворит, когда он был на войне, то некоторые его
стихи  печа­тали   во  фронтовой  газете.  Ќаверно,  неправду   говорит,  он
прихвастнуть  любит:  когда  мне  теперь попалась тетрадка  его стихов,  они
поразили менЯ своей бестолковщиной)...  ‘ло­вом,  как только Я еще и в школе
поднаторел и стал читать до­статочно  хорошо, Я впилсЯ в книги.  џ их  читал
без разбора, подрЯд, какие давала библиотекарша. Ћна удивлЯлась и не верила:
     -- “же прочитал?
     -- Џрочитал.
     --  Ќеправда. Ќадо, мальчик,  до конца читать, если бе­решь книга.  ‚от
возьми и дочитай.
     —то с ней было делать? Ѓрал книжку обратно, терпел днЯ два и шел опЯть.
Џотом Я наловчилсЯ  воровать  книги из школьного книжного шкафа. Ћн  стоЯл в
коридоре,  шкаф,  и когда летом школу ремонтировали, в коридор --  вечерком,
попозже  --  можно   было  легко  проникнуть.  „альше  --  еще  легче:  шкаф
двустворчатый,  два колечка на краЯх створок, замок с  дужкой... Џриоткроешь
створки  --  щель  достаточна,  чтоб  пролезла  рука:  выбирай  любую!  ѓрех
говорить,  Я это де­лал  с восторгом. џ потом  приворовывал  еще кое-что  по
ме­лочи, в  чужие огороды лазил,  но никогда такого упоениЯ,  та­кой зудЯщей
страсти не испытывал, как с этими книгами.
     Њаме нравилось, что  Я много читаю. Ќо вот выЯснилось,  что  учусь Я  в
школе на редкость плохо.  ќто  пришла и расска­зала учительница. Ћни с мамой
тут же установили причину такого страшного отставаниЯ -- книги. (Џарень-то Я
был не  такой уж совсем дремучий.) Ђ тут еще какаЯ-то дура сказала маме, что
нельзЯ,  чтобы парнишка  так  много читал, что бывает -- зачитываютсЯ.  Њама
начала  немилосердно боротьсЯ с моими  книгами. €з библиотеки менЯ выписали,
дружкам моим запретили давать мне книги, которые они берут на свое имЯ. Ћни,
конечно, давали. Њама выследила менЯ дома, книжки отнЯла, менЯ выпорола... џ
стал  потихоньку снимать,  с  чердака  книги,  украденные раньше  в школьном
шкафу. (ќта лавочка со школьными  книгами к тому времени длЯ менЯ кончилась:
обнаружили пропажу, переделали запор. ‚ краже книг обвинили плотников: зачем
они  на свои самокрутки достают и дерут книги, которые  так нужны школе. „лЯ
этого есть  старые газеты.  Џлотники клЯлись,  что они ни  сном  ни духом не
ведают, куда девались книги  -- они не брали.)  џ снимал  книги  с чердака и
перечитывал  уже читанное.  џ  делал  это  так:  вкладывал  книгу  в обложку
задачника и спокойно читал.  Њама видела,  что у  менЯ  в руках задачник,  и
оставлЯла менЯ  в  покое  и еще радовалась, наверно, что  Я сел  наконец  за
уроки. Џодумай она  нечаЯнно, что  нельзЯ же  так  подолгу, с таким упоением
читать задачник -- подумай она так, мне опЯть была бы выволочка.
     Ќа мое счастье, об этой возне с книгами узнала одна молодаЯ учительница
из эвакуированных ленинградцев (к стыду своему, забыл теперь ее имЯ), пришла
к нам домой и стала беседовать со мной и с мамой. (Ќаши  женщины, все жители
села очень уважали ленинградцев.)  ‹енинградскаЯ учительница  узнала,  как Я
читаю, и разъЯснила, что это действительно вредно. Ђ главное, совершенно без
всЯкой пользы: Я  почти ничего не помнил из прочитанной уймы книг, a значит,
зрЯ  угробил времЯ и отстал в школе. Ќо она убедила и маму, что читать надо,
но с толком. ‘казала,  что она  нам поможет: составит  список, и Я  по этому
списку  стану брать книги  в библиотеке. (—итал  Я действительно черт  знает
что: вплоть до трудов  академика ‹ысенко --  это из ворованных. Ћбожал также
брошюры  -- нравилось, что  они такие  тоненькие,  опрЯтные, отчесал за один
присест и в сторону ее.)
     ‘ тех пор стал Я читать хорошие книжки. ђеже, правда, но всегда это был
истинный  праздник. Ђ  тут еще мама,  а вслед  за ней  и  ’алЯ тоже проЯвили
интерес  к книгам. Њы за­лезали вечером все  трое на  обширную печь  и брали
туда  с собой лампу.  €  Я  начинал...  ѓосподи, какое  жгучее наслаждение Я
испытывал!   ’очно  Я  прожил  большую-большую  жизнь,  как  старик,  и  сел
рассказывать   разные   истории   моим   род­ным,  крайне   заинтересованным
благородным людЯм. ’очно не  книгу Я держу  поближе к  лампе, а  сам все это
знаю. Љогда мама удивлЯлась: "Ђх  ты,  ѓосподи! ѓлЯди-ка!  ‚от  ведь что  на
свете бывает!" -- Я  чуть  не  стонал от  счастьЯ и  торопливо  и  несколько
раздраженно говорил: "„а ты погоди, ты послу­шай, что дальше будет!"
     -- Ђ что дальше, ‚ань? --  вылетала  со своим Языком кур­носаЯ  ’алЯ. џ
шипел на нее, обзываЯ "дурой", мама строго говорила, что так не надо.
     -- Ђ чего она!..
     --  Ќу  раз  мы  не  понимаем,  мы и  спрашиваем. Ђ  ты не  сердись,  а
рассказывай -- ты же знаешь. ’ебЯ разве учитель­ница обзывает дураком?
     --  „ак можно же  сообразить, что  Я еще  сам пока не знаю,  что  будет
дальше!
     -- Ћна маленькаЯ. —итай-ка дальше.
     Ђх,  какие  это были праздники! (џ тут  частенько  воскли­цаю: счастье,
радость! праздники!.. Ќо это  -- правда,  так  было. Њожет,  оттого, что  --
детство. Ђ еще, Я  теперь  догадываюсь, что  в  трудную, горькую  пору нашей
жизни радость -- пусть малаЯ, редкаЯ -- переживаетсЯ острее, чище.) ќто были
праздники,  которые  Я  берегу -- они сами  сберегаютсЯ  -- всю жизнь потом.
‹учшего пока не было.
     ‚от что только  омрачало праздники: мама, а  вслед за  ней  ѓалЯ  скоро
засыпали. ’олько разохотишьсЯ, только нала­дишьсЯ читать всю ночь, глЯдь, уж
мама  украдкой зевает.  Ђ  вслед  за  ней  и  ее копиЯ тоже  ладошечкой  рот
прикрыва­ет -- подражает маме. џ чуть не со слезами смотрю на них.
     -- —итай, читай! —то, уж зевнуть нельзЯ?
     -- „а ведь поснете сейчас!
     -- Ќе поснем. —итай знай.
     Ќо Я знаю --  поснут.  —итаю  дальше... Њама боретсЯ со  сном, глаза ее
закрываютсЯ, она слабеет. ќх!.. …ще  минута-две, и мои слушательницы  крепко
спЯт. ‘ижу, горько  оби­женный... Ќевдомек было дураку: мама наработалась за
целый день, намерзлась. Ђ этой, маленькой, ей  эти мои книж­ки -- до фонарЯ:
она хочет быть похожей на маму, и все. Џробую читать один --  не то.  „а и в
сон  тоже начинает кло­нить... € еще одно, что тревожило  праздники: мысль о
ђай­ке. ‚от она скоро доест,  свою охапку  сена и будет  стоЯть  мерзнуть до
утра. Ћт этой мысли самому холодно и горько, и совестно становитсЯ на теплых
кирпичах.  € маму тоже боль­но  тревожила эта  же мысль,  и она  нет-нет  да
вздохнет, когда Я читаю.
     џ знаю, о чем она. Ќо что делать, что делать! ѓде его возь­мешь, сена?
     ‚ один такой вечер мы читали "‚иЯ". џ, сам замираЯ от страха, читал:
     -- "Ћн  дико взглЯнул и протер  глаза.  Ќо она, точно, уже  не лежит, а
сидит в своем  гробу.  Ћн отвел глаза свои и опЯть  с  ужасом обратил их  на
гроб.  Ћна  встала...  идет  по  церкви  с  закрытыми  глазами, беспрестанно
расправлЯЯ руки, как бы желаЯ поймать кого-нибудь.
     Ћна идет прЯмо к нему..."
     Џервой не выдержала мама.
     -- •ватит, сынок, не надо больше. ‡автра дочитаем.
     -- „авай, мам...
     -- Ќе  надо,  ну  их... ‚от завтра дедушку  позовем ночевать, и  ты нам
опЯть ее всю прочитаешь. Љак заглавие-то?
     -- ѓоголь. Ќо тут разные, а эта -- "‚ий".
     -- ѓосподи, ѓосподи... Ќе надо больше.
     Њы  долго  лежали со светом.  ’алЯ  уже спала,  а мы с ма­мой  не могли
заснуть. Џо  правде говорЯ, Я бы и сам не смог читать дальше. ‚от так книга!
“чительница  отметила на  лис­точке,  какие  читать  в сборнике,  а  эту  не
отметила. Ђ Я поче­му-то (запретный плод, что  ли?)  начал именно с "‚иЯ". €
вот,  пожалуйста: сразу  непостижимый, душу сосущий,  захваты­вающий ужас. €
сил нет оторватьсЯ,  и жутко.  •оть бы завтра дедушка  не хворал, хоть бы он
пришел,  курил бы, лежал на лавке, накрывшись тулупом  (он не  мог  спать на
кровати под  одеЯлом), хоть бы он... Њы бы...  Я бы снова  стал читать этого
"‚иЯ" и дочитал бы до конца.
     -- ’ы не бойсЯ, сынок, спи. Љнижка она и есть книжка, выдумано все. Љто
он такой, ‚ий?
     -- ѓлавный черт. џ давеча в школе маленько с конца урвал.
     -- „а нету никаких ‚иев! ‚ыдумывают, окаЯнные, --  ре­бЯтишек пужать. џ
никогда не слыхала ни про какого ‚иЯ. Ђ то у нас старики не знали бы!..
     -- ’ак это же давно было! Њожет, он помер давно.
     --  ‚се  равно  старики  все  знают.  Ћни от  своих отцов  слы­хали, от
дедушек...  ’ебе же дедушка рассказывает разные  ис­тории?  -- рассказывает.
’ак и ты будешь своим детишкам, а потом, может, внукам...
     Њне смешно от такой необычайной мысли. Њама тоже смеетсЯ.
     -- ‚от чего,  -- говорит она, -- побудьте  маленько одни, Я  схожу сено
подберу. „авеча везла да в переулке  у старухи  ‘осниной сбросила навильник.
Ћна подымаетсЯ рано -- уви­дит,  подберет. Ђ  жалко  -- добрый навильник-то.
Џосидишь, ничего?
     -- Џосижу, конечно,
     -- Џосиди, Я скоренько. Ћгонь не гаси. ‘ печки не слазь.
     Њама торопливо собралась, еще сказала, чтоб Я никого не боЯлсЯ, и ушла.
џ стал  думать,  что  Я опЯть  не  отдал  должок (семнадцать  бабок)  Љольке
Ѓыстрову -- чтоб не думать про ‚иЯ. ’оже невеселаЯ  дума (неделю уже не могу
отдать), но уж лучше про это, чем... Ќо мысли мои упрЯмо возвращаютсЯ к ‚ию;
возникает  неодолимое  желание  посмотреть вниз, в тем­ный  угол.  џ начинаю
отчаЯнно боротьсЯ с этим желанием, отвернулсЯ к ’але,  внушаю себе знакомое:
на печке никакаЯ нечистаЯ сила не страшна, на печку они не могут залезть, им
не дано, они могут сколько им влезет звать, беситьсЯ, стра­щать внизу, но на
печку не  полезут,  это проверено. Џокру­тЯтсЯ до первых петухов и исчезнут.
‹ежу и  стараюсь повесе­лей думать об этом. Ќо точно кто за волосы  тЯнет --
затылок сводит от желаниЯ посмотреть вниз, в угол. ‘ил моих нет бо­ротьсЯ. €
уж думаю:  ну,  заглЯну!  Џусть  они попробуют  на печку залезть. Џусть  они
только  попробуют... € тут  Я слышу в сенЯх  торопливые  шаги.  џ цепенею от
ужаса... Љто там?  Њама еще до старухи ‘осниной не дошла... ‚от уж за скобку
взЯлись...  џ  дернул  одеЯло  на себЯ, укрылсЯ с головой -- чтоб только  не
видеть... ѓосподи, ѓосподи!..  “читьсЯ хорошо буду, маму слушатьсЯ...  „верь
открылась, и Я слышу мамин голос, потревоженный скорой ходьбой:
     -- ‘пишь, сынок?
     ‘ сердца схлынул мглистый, цепкий холодок жути.
     -- ’ы, мам? ’ы чего скоро-то?
     -- „а Я подумала: чего же  Я одна-то пошла, мне  же одной-то не донести
--  навильник-то добрый... Џойдем-ка возьмем веревки, навЯжем две вЯзанки да
принесем. †алко бросать-то. ’алЯ-то спит?
     џ мигом слетаю с печки.
     -- ‘пит. џ счас... Ћна сроду не проснетсЯ!
     € вот мы идем темной улицей близко друг к другу...  Њол­чим. Џоспешаем.
џ считаю,  сколько  еще домов  осталось до старухи ‘осниной.  ЏЯть.  ‚от  --
переулочек. ’ут -- четыре избы и длинный огород этой самой старухи.
     -- ‘ено-то  доброе! ЏрЯмо пух... †алко  оставлЯть-то.  „авечь  никого в
переулке-то не было, Я и сбросила с  воза.  —его им,  колхозным-то? €м-то до
весны с лишком хватит...
     -- …сли хороший навильник -- раза на три хватит дать.
     --  ’ам на четыре хватит. џ ишо  там, когда  накладыва­лись,  подумала:
может, запоздаем в деревню-то -- стемнеет, поедем переулком,  Я и сброшу. „а
и положила поверх бастырка здоро-о-вый навильник.
     -- Ђ если б в переулке кто-нибудь бы оказалсЯ?
     -- Ќу, тогда что ж... отвезла бы в бригаду. ’ут уж ничего не сделаешь.
     -- “х, она  же и поест у нас сейчас! ‘веженького-то... ‘разу согреетсЯ.
‘разу ей дадим?
     -- ‡намо, сразу! „армовое...
     Ќу вот  она, старухина изба.  “ нее там -- между избой и  баней -- есть
такой закоулок...  ‹етом  там крапива растет в  рост человеческий,  а  зимой
сохлые стеблины  торчат  из снега, чернеют -- вечером и то  никакого сена не
разглЯдишь, не то что ночью.
     Њы скоро  навЯзываем две большие  вЯзанки... ‘ено  паху­чее,  шуршит  в
руках,  колетсЯ. ’ак и вижу нашу ђайку  -- как  она уткнет свою  морду в это
добро.
     €дем  назад.  €  тут --  черт  ее вынес, проклЯтую,  -- собака  —уевых:
подбежала, невиднаЯ, неслышнаЯ, да как  гавкнет. џ подскочил, но вЯзанки  не
выронил...  Ђ мама выронила свою и  села на нее. …два оправилась  от страха,
пошли. Њама ругаетсЯ:
     -- ‚от  гадина!.. “  менЯ  чуть разрыв сердца  не случилсЯ.  ’ы-то как,
сынок?
     -- „а ничего. Ќоги маленько ослабли сперва, а сейчас ничего.
     Ќекоторое времЯ еще идем.
     --  Њожет, подбежим,  сынок? Ћно скорей дело-то будет. Ђ то ’алЯ бы там
не проснулась...
     -- „авай.
     € вот мы трусим по улице. Њне смешно, как вЯзка -- точно большой темный
горб -- подскакивает на маминой спине.
     ђайка мыкнула, услышав  нас... џ распустил свою  вЯзанку и  бухнул ей в
ноги большую охапку. ђайка мотнула головой и захрумтела вкуснейшим сенцом.
     -- …шь,  милаЯ, ешь, --  говорит  мама.  --  …шь, родимаЯ. -- € чего-то
всплакнула и тут же вытерла слезы и сказала: -- Ќу, пошли, ‚ань, а то ’алюха
там... „ело сделали!
     ’алЯ спит! „аже не пошевельнулась, пока мы шумно и весело раздевались и
залезали на печку.
     "‡дорово, ‚ий!" -- сказал Я про себЯ и посмотрел вниз, в дальний темный
угол.

     ‚есны-то мы кое-как дождались,  а вот ђайки у нас не стало... “  менЯ и
теперь  не  хватает  духу  рассказать  все   по­дробно.  “  нас  уж  в  избе
раскорЯчилсЯ  теленочек  --  телоч­ка!  --  цедил  на  соломенную  подстилку
тоненькую бесконеч­ную струйку Њы ели картошку и запивали молочком.
     ‘ена,  конечно,  не хватило.  Ђ  уж  вот-вот две недели --  и  выгонЯть
пастись.  ’олько  бы  эти  две  недели  как-нибудь...  Њама  выпрашивала   у
кого-нибудь  по малой вЯзанке, но  чего там!  ђайке теперь много надо: у ней
теперь молоко.  € мы ее выпускали  за ворота, чтобы она  подбирала по улице:
может,  где  клочок  старого  вытает или  повезут возы на колхозную ферму  и
оставЯт на плетнЯх... €ногда оставлЯют на кольЯх по доброй горсти. ’ак она у
нас и  ходила.  Ђ  где-то,  видно,  за­брела в  чужой двор,  пристроилась  к
стожку... ‘тожки еще у многих стоЯли: у кого мужики в доме, или кто по блату
до­стал  воз, или кто купил, или... Ѓог их там знает. Џоздно  вече­ром ђайка
пришла к воротам, а у ней  кишки из  брюха висЯт, тащатсЯ за ней:  прокололи
вилами.
     ‚от... ‡начит, надо ждать телочку,  пока она вырастет. Ќа­звали ее тоже
ђаЯ.

     †атва

     ѓод,  наверное, 1942-й. (Њне, стало быть, 13  лет.)  ‹ето, страда. †ара
несусветнаЯ. € нет никакой возможности спрЯ­татьсЯ куда-нибудь от этой жары.
ђубаха на спине накали­лась и, повернешьсЯ, обжигает.
     Њы жнем с ‘ашкой  Љречетовым. ‘ашка старше, ему лет 15-16, он сидит "на
машине" -- на жнейке (у нас говори­ли  --  жатка).  џ -- гусевым. ѓусевым --
это вот что:  в жнейку впрЯгалась тройка, пара коней по бокам дышла  (водила
или водилины), а один, на  длинной постромке,  впереди,  и на нем-то в седле
сидел обычно  парнишка  моих лет, направлЯЯ пару тЯгловых -- и,  стало быть,
машину -- точно по срезу жнивьЯ.
     Ћглушительно,  с  лЯзгом,   звонко   стрекочет  машина,  машет   добела
отполированными  крыльЯми (когда смотришь на жнейку  издали, кажетсЯ, кто-то
заблудилсЯ  в  высокой ржи  и  зовет руками  к себе); сзади  стоЯчей полосой
остаетсЯ висеть золотисто-сераЯ  пыль. …дешь, и на  тебЯ все времЯ наплывает
сухой, горЯчий запах спелого зерна, соломы, нагретой травы и пыли -- прошлый
след,  хоть  давешнЯЯ  золотистаЯ  полоса и  осела,  и сзади  поднимаетсЯ  и
остаетсЯ неподвижно висеть новаЯ.
     †ара жарой, но еще смертельно хочетсЯ  спать: встали чуть свет, а времЯ
к  обеду. џ то и  дело засыпаю в седле, и тогда не приученный  к этой работе
мерин сворачивает в хлеб -- сбивает стеблЯми ржи паутов с ног. ‘ашка орет:
     -- ‚анька, огрею!
     Ѓичина  у  него  длинный  --  может  достать.  џ  потихоньку  матерюсь,
выравниваю  конЯ...  Ќо сон, чудовищный, желан­ный  сон  опЯть  гнет  менЯ к
конской гриве, и сил моих не хватает боротьсЯ с ним.
     -- ‚анька!.. -- ‘ашка тоже материтсЯ. -- џ сам с сиденьЯ валюсь! “ менЯ
у самого счас кровоизлиЯние мозга будет! Џотерпи!
     -- „авай хоть пЯть минут поспим?! -- предлагаю Я.
     -- …ще три круга -- и выпрЯгаем.
     ’ри огромных круга!.. Ђ машина стрекочет и стрекочет, и размерно шагает
конь, и дергает повод, и фыркает, и на голо­ву точно масленый блин положили,
и горЯчее масло струйка­ми стекает под рубаху, в штаны...  ’ам, где сидишь в
седле, мокро, все остальное раскалилось, тлеет.
     -- Ђ, ‘ань?! Ђ то упаду под жатку, вот увидишь!
     ‘ашку допекло  тоже;  он  еще  немного хорохоритсЯ,  поет песни,  потом
натЯгивает вожжи.
     -- ’р-р! ЏЯть минут, ‚анька! Ђ то застукают.
     ѓосподи,  да больше и  не надо! ќто  и так вечность.  Џадаю с  конЯ, на
карачках отползаю подальше в рожь --  на тот случай, если кони  сами тронут,
то чтоб не переехало  машиной  --  успеваю  еще  подумать про  это...  Џотом
горЯчаЯ, пахучаЯ землЯ приникла  к  лицу, прижалась; в ушах еще звон жнейки,
но он скоро слабеет, над головой тихо  прошуршали литые, медные колоски -- и
все. Њир звуков сомкнулсЯ,  Я  отбыл в мЯгкую, зыбучую тишину. …ще некоторое
времЯ все тело вроде слегка покачиваетсЯ, как  в седле, приЯтно гудит кровь,
потом  Я  бестелесно  куда-то  плыву  и  испытываю  блаженство.  ‘транно,  Я
чувствую, как Я сплю  -- сознательно, сладко  сплю. ‡емлЯ стремительно  мчит
менЯ на своей груди, а Я -- сплю, Я знал это. Ќикогда больше в своей жизни Я
так не спал -- так вот -- целиком, вволю, через край.
     ‘колько мы  спали,  не знаю,  только проснулсЯ  Я  вдруг,  с  ощущением
близкой опасности; сразу как-то, как от толчка, всплыл из глубины небытиЯ на
поверхность...  Љто-то кри­чал...  џ  вскочил. Ќас  все  же  застукали:  сам
председатель кол­хоза  €ван  Ђлексеич бегал по стерне за ‘ашкой, но  так как
одна  нога у председателЯ деревЯннаЯ, то догнать ‘ашку, ко­нечно, он не мог,
и  только издали грозил плетью  и ругалсЯ. “видев менЯ, председатель кинулсЯ
было за мной, но Я так дернул с места, что он сразу остановилсЯ.
     -- Љонтры! ‚ы мне ответите!.. ‘адитесь жать счас же!
     --  Ћтойди от  жатки,  тогда сЯдем.  --  ‘ашке,  видно,  попа­ло  разок
председательской плетью -- он почесывал спину.
     -- ‘час же у менЯ садитесь! ‚ы што, под статью менЯ подвести хочете?!
     -- Ћтойди от жатки...
     Џредседатель, ругаЯсь, пошел к  своему легкому короб